Вильям Шекспир Тит Андроник ---------------------------------------------------------------------------- Перевод О. Чюминой Шекспир В. Собрание сочинений: Ричард III; Тит Андроник; Комедия ошибок / Пер. с англ.; Коммент. Б. Акимова, А. Смирнова. - М.: Мир книги, Литература, 2006. ---------------------------------------------------------------------------- ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: Сатурнин, сын последнего римского императора. Вассиан, брат Сатурнина. Тит Андроник, благородный римлянин. Марк Андроник, народный трибун, брат Тита. Луций, Квинт | сыновья Тита Муций } Андроника. Марий | Луций Младший, мальчик, сын Луция Публий, сын Марка Андроника. Эмилий, благородный римлянин. Аларб | Деметрий } сыновья Таморы. Xирон | Аарон, мавр, любовник Таморы. Тамора, царица готов. Лавиния, дочь Тита Андроника. Кормилица и черный ребенок. Военачальник, трибун, вестник, шут, римляне, родственники Тита, трибуны, сенаторы, вожди, воины, служители. Место действия - Рим и его окрестности. АКТ ПЕРВЫЙ СЦЕНА 1 Трубы. Трибуны и сенаторы наверху. Входят с одной стороны Сатурнин и его приверженцы, с другой - Вассиан и его приверженцы. Развевающиеся знамена, барабанный бой. Сатурнин Достойные патриции и прав Моих оплот. Сограждане, друзья, Доставьте мне мечом своим наследье. Я - первородный сын того, кто в Риме Носил последним цезарский венец. Во мне отца величье оживите, Прав старшинства постыдно не поправ*. Вассиан О римляне, приверженцы, друзья, - Коль скоро взору царственного Рима Был Вассиан, сын цезаря, любезен - Храните здесь вы в Капитолий вход*, Не потерпев, чтоб к цезарскому трону, Что посвящен добру и благородству, И правоте - приблизилось бесчестье. Пусть выбором заслуги озарятся*, Сразитесь же за ваш свободный выбор. Наверху показывается Марк Андроник c короною в руках. Марк Андроник Вы, с помощью друзей и партий, принцы, Стремящиеся к власти и венцу, Узнайте: римским цезарем народ, Что представляем нами, - избирает Андроника того единогласно, Кем за его великие заслуги Получено от римлян имя Пия*. Достойнейшего мужа и бойца Храбрейшего - нет в городских стенах. Сенатом он с войны отозван трудной, Которую ведет он против готов. Он с сыновьями - ужасом врагов- Смирил народ воинственный и сильный, И десять лет минуло, как защитой Он Риму стал, казня врагов гордыню Оружием. Пять раз он возвращался Израненный, и привозил в гробу Он сыновей отважных с поля брани. Обремененный почестями, ныне Вернулся в Рим Андроник добрый, Тит Прославленный - в расцвете славы ратной. Итак, молю от имени того, Кому бы вы преемника желали Достойного, во имя прав сената И Капитолия, ценимых вами - Вас разойтись и, положив оружье, И распустив друзей, заслуги ваши Отстаивать, как подобает Просителям, в смирении и мир. Сатурнин Как мой порыв смиряет речь трибуна! Вассиан Я верю, Марк Андроник, в прямоту И честь твою. Настолько мной любимы И чтимы ты и брат твой с сыновьями - Тит доблестный, и украшенье Рима - Лавиния, пред кем смиряюсь духом, Что преданных друзей я распущу, И возложу я на весы народной Ко мне любви и счастья - выбор мой. Приверженцы Вассиана уходят. Сатурнин Благодарю, стоявшие за право Мое, друзья. Я распускаю вас. Любви и благосклонности отчизны - Себя вверяю и мои права. Приверженцы Сатурнина уходят. Будь милостив и справедлив, о Рим, Как я к тебе почтительно доверчив. Откройте же ворота мне. Вассиан Трибуны, Пусть я взойду, как скромный соискатель. Вассиан и Сатурнин входят в здание сената. СЦЕНА 2 Там же. Входят военачальник и другие. Военачальник Дорогу, римляне! Андроник добрый, Охрана добродетели и лучший Воитель наш, победоносный в битвах, Со славою из тех вернулся стран, Где он провел мечом своим границу И наложил на недругов ярмо. Трубы и барабаны. Входят два сына Тита, за ними люди, несущие гроб, покрытый черным. За гробом Тит Андроник, потом Тамора с Аларбом, Хироном, Деметрием, Аароном и другими пленными готами, воины и народ. Гроб ставят на землю. Тит Андроник Привет тебе, о Рим победоносный И в трауре! Подобно кораблю, Когда, освободясь от груза, входит Он с ценными товарами в ту гавань, Где якоря он поднял, - так Андроник, Венчанный лавром, родину свою Приветствует счастливыми слезами, Вернувшись в Рим. Присутствием почти, Защитник Капитолия великий*, Обряд, что здесь готовится. О Рим, Из двадцати пяти сынов отважных - (Приам имел их вдвое) - вот остатки Живых и мертвых. Тех, кто уцелел - Пусть Рим родной вознаградит любовью, А тех, кого везу в приют последний - Могилами среди их предков. Готы Позволили оружье мне сложить. Жестокий Тит, бесчувственный к ближайшим, Допустишь ли сынов непогребенных Блуждать вдоль грозных Стикса* берегов? С их братьями их положите рядом. Склеп открывают. Привет безмолвный мертвым подобает! За родину вы пали, спите с миром. Всех радостей вместилище святое, И доблести, и благородства храм- Скольких сынов берешь ты у меня С тем, чтобы их не возвратить вовеки. Луций Дай пленника знатнейшего из готов, Чтоб мы его, на части изрубив, Ad manes fratrum {*} на костре сожгли {* Братским теням [в жертву] (лат.).} Перед земной темницей их костей, И тени их, найдя успокоенье, Не стали б нас тревожить на земле. Тит Знатнейшего даю из всех живущих, Он - старший сын царицы злополучной. Тамора Постойте, братья римляне!* О, Тит, Великий победитель, над слезами, Которые льет мать о сыне, - сжалься, Когда любил ты сыновей, - подумай, Что своего не меньше я люблю. Ужели не довольно, что подвластным Тебе и гнету римскому - ведут Нас в Рим за тем, чтоб твой триумф украсить? Но сверх того на улице падет Мой сын за то, что защищал отчизну? Когда стоять за власть и государство Священный долг, он и для нас таков. Тит, не пятнай своей могилы кровью! Ты хочешь ли богоподобным стать? Ты станешь им, явив мне милосердье. Лишь в нем - души величие. О, трижды Великий Тит, над первенцем ты сжалься. Тит Смирись, царица и прости меня. Пред вами здесь - живые братья тех, Которых готы мертвыми видали, И требуют благочестиво жертвы За умерщвленных братьев. Обречен Твой первенец и умереть он должен, Чтоб страждущие тени успокоить. Луций Увесть его! И тело на костре Мечом рубить до той поры мы будем, Пока оно не обратится в пепел. Луций, Квинт, Марций и Муций уводят Аларба. Тамора Какой обряд безбожный и жестокий. Хирон И Скифия бывала ль вполовину Столь варварской. Деметрий С честолюбивым Римом Не сравнивай ее. Покой - Аларбу, А мы в живых останемся затем, Чтоб трепетать пред грозным взором Тита. Будь твердою, царица, уповай, Что боги те, при помощи которых Троянская царица отомстила В его шатре фракийскому тирану* - Дадут возможность и царице готов - Когда была царицею Тамора, А готы были готами - с врагом За кровные обиды расплатиться. Возвращаются Луций, Квинт, Марций и Муций с окровавленными мечами. Луций Отец и вождь! Мы римский наш обычай Исполнили. Изрубленные члены И внутренность Аларба - служат пищей Для пламени, чей дым восходит к небу, Как фимиам. Теперь схороним братьев, Приветствуя их в Риме звуком труб. Тит Да будет так. И к душам их Андроник Здесь обратит последнее "прости". Трубы. Тела вносят в склеп. Сыны мои, со славой спите в мире. Покойтесь, Рима лучшие бойцы, Вдали от всех случайностей и бедствий! Не сторожит измена здесь, и зависть С проклятою враждою не растет. Нет шума, бурь, но вечный сон, безмолвье! Сыны мои, со славой спите в мире. Входит Лавиния. Лавиния Тит доблестный, живи с почетом в мире Ты много лет! Отец и повелитель, Живи со славой. На могилу братьев Обычную дань слез я приношу, У ног твоих я проливаю слезы От счастия, что ты вернулся в Рим. Благослови меня рукой победной, Которую цвет римских граждан славит. Тит С любовью, Рим, чтоб радовать мне сердце - Ты старости утеху сохранил. Лавиния, переживи отца, Твоя же добродетель - вечность славы. Входят Марк Андроник, Вассиан, Сатурпин и другие. Марк Да здравствует мой брат любимый Тит, Любезный взорам римлян победитель! Тит Благодарю, трибун, мой брат достойный! Марк Племянники, с победами и вас Приветствую живых и спящих в славе. Патриции, что обнажали меч За родину - вы счастием сравнялись, Но торжество вернейшее - посмертно: С ним счастия Солона* вы достигли, На ложе смерти восторжествовав Над каждою случайностью. Андроник, Народ, кому ты верным другом был, Через посредство своего трибуна, Шлет паллиум, что непорочно бел*, Тебя в число наследников престола С наследниками цезаря включив. Надень его - и помоги главу Ты Риму дать, который обезглавлен. Тит Нужна для тела славного глава Получше той, которая трясется От слабости и лет. Убор надену, Чтоб вас смутить? Сегодня буду избран Я с кликами, а завтра же сложу Я власть и жизнь, вам снова дав заботу?* Рим, за тебя я бился сорок лет И счастливо военной силой правил, И витязями ставших в поле ратном С оружием за Рим погибших с честью - Из сыновей я двадцать одного Похоронил. Почетный посох дайте, Не скипетр мне - чтоб миром управлять: Его держал последний цезарь твердо. Марк Потребуй, Тит, и царство ты получишь. Сатурнин Что знаешь ты, трибун честолюбивый? Тит Терпенье, принц. Сатурнин Явите справедливость Мне, римляне. Мечи вы обнажите. Патриции, и не влагайте их, Покуда я не буду император. О, лучше бы сошел Андроник в ад, Чем у меня отнять сердца народа. Луций Принц гордый! Тит великодушный хочет Тебе добра, а ты ему мешаешь... Тит Они к тебе вернутся, если б даже От них самих отторгнул я сердца. Вассиан Андроник, я не льщу тебе, но буду Тебя до смерти чтить. Когда своими Друзей моих захочешь подкрепить - Признателен тебе я буду вечно, Для славных же признательность - награда. Тит Народ, и вы, достойные трибуны! Свои права и голоса, как другу, Андронику хотите ли вручить? Трибуны Чтоб доброго Андроника почтить, Вернувшегося в Рим благополучно - Народ ему предоставляет выбор. Тит Благодарю, трибуны, и прошу, Чтоб избран был принц Сатурнин. Он старший Сын цезаря, и доблести его Рим озарят, как луч Титана - землю; При нем в стране созреет правосудье. Венчайте же его при восклицаньях: "Да здравствует наш цезарь Сатурнин!" Марк По выбору, с согласья всех сословий, Плебеев и патрициев, возводим В сан цезаря мы принца Сатурнина. Да здравствует наш цезарь Сатурнин! Трубы. Сатурнин В награду, Тит Андроник, за услуги, Оказанные при избранье нам, Благодарю тебя и докажу Признательность на деле. Чтоб возвысить Твой славный род, намереваюсь, Тит, Лавинию императрицей сделать, Владычицей души моей и Рима, Брак заключив в священном Пантеоне. Такая мысль по сердцу ли тебе? Тит Да, государь. Такой союз считаю Высокою я честью для себя. И здесь, в виду у Рима, посвящаю Я Сатурнину, цезарю, главе Империи и властелину мира, Мой меч и пленных с колесницей - дар, Что цезаря великого достоин. Прими, как дань, трофеи нашей славы, Которые несу к твоим ногам. Сатурнин Благодарю, Тит благородный, жизни Моей отец! Горжусь тобой и даром; Свидетель - Рим. И если я забуду Малейшую из тех заслуг бесценных, Вы, римляне, забудьте верность мне. Тит (Тамаре) Царица, вы у цезаря в плену. Согласно сану вашему, он с вами И вашими поступит благородно. Сатурнин Красавица, какую я избрал бы, Когда бы мог я снова избирать! Прекрасная царица, проясни Лик сумрачный. Хотя войны случайность - Причиною подобной перемены, Являешься ты в Рим не на позор, И все в тебе царицу будут видеть. Доверься мне, да не спугнет печаль Надежд твоих. Кто ныне утешает, Тот более, чем готскою царицей Тамору может сделать. На меня Лавиния за это не в обиде? Лавиния Нет, государь. Порукой благородство, Что эта речь - лишь цезаря учтивость. Сатурнин Благодарю, Лавиния. Идем. Без выкупа мы пленных отпускаем. Да возвестят избранье звуком труб. Вассиан (хватая Лавинию за руку) Тит доблестный, дозволь! Она моя! Тит Как, принц? Ты вправду это говоришь? Вассиан Да, славный Тит, я право отстою, И окажу себе я правосудье. Марк Suum cirque {*} - в римском праве есть. {* Всякому свое (лат.).} И собственность берет наш принц по праву. Луций И сохранит, покуда Луций жив. Тит Изменники! Где стража государя? Похищена Лавиния, о цезарь! Сатурнин Похищена? Кем? Вассиан Кто по праву может У каждого отнять свою невесту. Уходят Марк и Вассиан с Лавинией. Муций Увесть ее мне помогите, братья, Я у дверей с мечом посторожу. Уходят Луций, Квинт и Марций. Тит За мною, цезарь! Я верну ее! Муций Ты не пройдешь, отец! Тит Мальчишка дерзкий! Путь преграждать мне в Риме! Муций Помогите! Тит убивает Муция. Луций возвращается. Луций Отец, ты больше чем несправедлив, Ты умертвил в неправом споре сына. Тит Ни ты, ни он не сыновья мне больше, Позора мне не нанесли б они. Верни, изменник, цезарю невесту. Сатурнин Нет, Тит, ни в ней, а также ни в тебе, Ни в ком из вас я, цезарь, не нуждаюсь. Я веру дам тому, кем одурачен Однажды был, но не тебе с твоими Изменниками сыновьями: вы Мне нанести бесчестье сговорились. Иль не нашли, помимо Сатурнина, Вы никого другого на потеху? Твои поступки с похвальбой согласны Отродья твоего. Он говорил, Что я тебе моим венцом обязан. Тит Чудовищно! Упрек подобный -мне? Сатурнин Ступай своей дорогою. Свободно Отдай тому ты ветреницу эту, Кто за нее размахивал мечом. Достойный зять, способный сговориться С мятежными твоими сыновьями, Чтоб затевать в пределах Рима смуты. Тит Такая речь для раны в сердце - нож. Сатурнин Царица готов, милая Тамора! Как светлая Диана - нимф своих, Прекраснейших ты римлянок затмила. Когда тебе внезапный выбор мил, Тебя своей невестой избираю И делаю императрицей Рима. Одобришь ли, царица, выбор мой? Клянусь богами римскими: затем, Что близко жрец, священная вода. Пылают ярко свечи и готово Для Гименея все - что улиц Рима Я не хочу увидеть, не вступлю Я в свой дворец, покуда, обвенчавшись, Не приведу с собой моей супруги. Тамора Когда почтит царицу готов цезарь, Перед лицом небес клянусь я Риму Рабою быть его желаний, нянькой И матерью для юных лет его. Сатурнин Вступи, царица, в Пантеон; идите, Патриции, за вашим государем И славною невестою его, Что Сатурнину небо шлет, премудро Над долей злой победу одержав. Там наш обряд венчальный совершится. Уходят Сатурнин и его свита, Тамора, ее сыновья, Аарон и готы. Тит Я не был зван сопутствовать невесте. Когда бывал столь одиноким Тит, Несчастием подавлен и позором? Входят Марк, Луций, Квинт и Марций. Марк Что сделал ты, о Тит? В неправом споре Ты доблестного сына умертвил. Тит Не сына моего, глупец трибун. В тебе и в них - участниках деянья, Которое наш род позорит, - вижу Я сыновей и братьев недостойных. Луций Дозволь его нам с честью схоронить, Пусть с братьями своими ляжет Муций. Тит Изменники, назад! Он здесь не ляжет. Гробница эта пять веков стоит, Я памятник возобновил богато, Где лишь бойцы и слуги Рима с честью Покоятся, не те, кто жертвой распри Постыдно пал. Его похороните, Где можете: он не войдет сюда. Марк Безбожно это, брат мой. Говорят За Муция его деянья. Должен Быть с братьями он вместе погребен. Квинт И будет он, иль мы пойдем за братом. Тит И будет? Кто был негодяй, сказавший Такое слово? Квинт И его готов Он подтвердить повсюду, но не здесь. Тит Вы мне назло внести его хотите? Марк Нет, славный Тит, тебя мы умоляем Его простить и здесь похоронить. Тит Марк, даже ты в мой шлем ударил!* Вместе С мальчишками ты ранил честь мою! И всех я вас врагами почитаю. Ступайте прочь! Меня вы не тревожьте. Марк Он вне себя. Уйдем. Квинт Я не уйду, Пока похоронен не будет Муций. Марк и сыновья Тита преклоняют колени. Марк Брат, именем его природа молит. Квинт В нем говорит она с тобой, отец. Тит Умолкни ты, иль прочим будет хуже. Марк Тит доблестный! В тебе души моей Часть большая... Луций Отец, душа и тело Всех нас... Марк Дозволь, чтоб здесь, где добродетель Свила гнездо, твой брат похоронил Племянника достойного, который За честь свою и за сестру погиб. Ты римлянин и варваром не будешь. Ведь греками по обсужденьи был Похоронен Аякс самоубийца, О чем просил Лаэрта мудрый сын*. Утехою твоей был юный Муций, Не заграждай же вход ему сюда. Тит Встань, Марк, я дня ужасней не знавал: Я сыновьями в Риме опозорен. Пускай его, затем меня схоронят. Муция опускают в могилу. Луций С друзьями здесь покойся, милый Муций, Пока трофеем не украсим гроб. Все О Муций достойном пусть не плачут: Кто с честью пал - со славою живет. Марк Великий Тит, чтоб мысли нам отвлечь От страшных бед, скажи, как удалось Возвыситься царице хитрой готов? Тит Не знаю, Марк, но знаю: это так. Лукавство или нет - известно небу. Но не в долгу ль она у человека, Что издали привез ее к величью? Его она вознаградит достойно. Трубы. Входят с одной стороны Сатурнин, Тамора, Хирон, Деметрий, Аарон; с другой - Вассиан, Лавиния и другие. Сатурнин Ну, Вассиан, ты выиграл. Дай бог, Чтоб ты нашел с супругой милой счастье. Вассиан А ты - с твоей. Ни меньших пожеланий, Ни больших слов нет, цезарь, у меня. И с тем тебя оставлю я. Сатурнин Изменник! Когда закон есть в Риме, а у нас - Могущество, ты с партией твоею Поплатишься за это похищенье. Вассиан Взять собственность - ужели похищенье? Любовь мою, теперь мою жену? Пусть римский наш закон решает дело, Пока - беру, что мне принадлежит. Сатурнин Ты с нами груб, и если будем живы, Не менее с тобой поступим резко. Вассиан Я, государь, за то, что совершил, Отвечу как могу - моею жизнью, Но я, во имя долга перед Римом, Скажу тебе одно лишь: благородный Патриций Тит был в чести оскорблен И доброй славе. Возвратить желая Лавинию тебе, своей рукою Он младшего из сыновей убил В усердии к тебе, разгневан тем, Что дар его свободный отнимают. Верни ему ты милость, Сатурнин, Во всех своих деяниях отцом И другом был он для тебя и Рима. Тит Принц Вассиан, не защищай меня, Я был тобой и ими опозорен. Мне Рим - судья и праведное небо, В том, как любил и чтил я Сатурнина. Тамopa О государь, для царственных очей Когда была любезною Тамора, Дозволь мне быть судьею беспристрастным, Молю тебя все прошлое простить. Сатурнин Как? Претерпеть открыто поруганье И низким быть, врагу не отомстив? Тамора Да не допустят боги Рима, цезарь, Чтоб на тебя я навлекла позор! Но собственною честью отвечаю Я за невинность доблестного Тита: Гнев искренний его - порука в том. Прошу тебя, будь к Титу благосклонен, Столь доблестного друга не теряй Лишь в силу подозрений. Хмурым взором Ты преданное сердце не язви. (Тихо Сатурнину.) Послушайся меня, его помилуй, Мой государь. Скрой гнев и недовольство: Ты только что вступил на свой престол, Народ, а с ним патриции, по правде, Все обсудив, за Тита могут встать, Тебя низвергнув за неблагодарность, Которая для римлян - худший грех. Склонись к мольбе, мне предоставь свободу: День выберу, чтоб всех их перерезать, Стереть с земли весь род их и друзей, Жестокого отца, сынов коварных. О жизни сына я молила их, Пусть ведают, что значит заставлять На площади царицу на коленях Напрасно их о милости молить. (Громко.) Ну, государь, Андроник добрый, полно. Ты старца подними, ободри сердце, Застывшее под тою бурей гнева, Что вызвал ты нахмуренным челом. Сатурнин Встань, Тит, победа - за императрицей. Тит Вас, государь, благодарю обоих. От этих слов и взоров я ожил. Тамора Тит, с Римом я слилась. Себе на счастье - Я римлянкою стала, и должна Давать советы цезарю благие. Сегодня - смерть раздорам всем, Андроник. Дозволь же мне гордиться, добрый Тит, Что я тебя с друзьями примирила. А за тебя, принц Вассиан, я слово И обещанье цезарю дала, Что станешь ты уступчивей и мягче. Патриции, Лавиния, не бойтесь*: Советую смиренно на коленях У цезаря прощенье испросить. Луций Готовы мы. Клянемся пред богами И цезарем: насколько лишь могли, Мы действовали мирно, охраняя И честь сестры, и собственную нашу. Марк В том заверяю честью. Сатурнин Прочь отсюда! Довольно слов. Не докучайте нам. Тамора Нет, добрый цезарь. Будем все друзьями. Они прощенья просят на коленях. Я не хочу отказа. Оглянись. Сатурнин Марк, для тебя и брата твоего И ради просьб возлюбленной Таморы - Проступки их безбожные простить Я юношам согласен. Встаньте все. Лавиния, хотя меня коварно Ты бросила - подругу я нашел И клятву дал я верную, как смерть, Что не уйду из храма неженатым. Когда наш двор двух новобрачных примет, Лавиния с друзьями - наша гостья. День нынешний, Тамора, - день любви*. Тит А завтра, если цезарю угодно Травить со мной оленя и пантеру, Приветствовать мы будем с добрым утром Вас лаем псов и звуками рогов. Сатурнин Пусть будет так. Благодарим тебя. Трубы. Все уходят. АКТ ВТОРОЙ СЦЕНА 1 Там же. Перед дворцом ходит Аарон. Аарон Достигнута Таморой высь Олимпа. Воссела там она - защищена От стрел судьбы, ударов грома, молний, И бледная там не грозит ей зависть. Как солнце в час, когда, встречая утро И океан лучами золотя, По зодиаку в светлой колеснице Оно летит поверх высоких гор - Тамора такова. Земной почет - дань мудрости ее, Нахмурит бровь - пред ней трепещет доблесть. Настрой же дух и сердце, Аарон, Чтоб с царственной любовницею вместе Возвыситься. Ты пленницею долго В цепях любви ее с триумфом вел, Прикованной к очам твоим прекрасным Надежнее, чем Прометей - к скале. Прочь, рабский дух и рабские одежды! Хочу блистать я в жемчугах и злате, С тем чтоб служить императрице новой. Служить? О нет! С царицей наслаждаться, С богинею, Семирамидой, нимфой, Сиреною, пленившей Сатурнина. Несущей гибель Риму и ему, Что там за шум? Входят Деметрий и Xирон, ссорясь. Деметрий Недостает ума Годам твоим, уму же - остроты. Ты ломишься туда, где благосклонность, А может быть, и склонность я встречаю. Хирон Деметрий, ты во всем самонадеян И хвастовством смутить меня желаешь. Не разница в одном иль в двух годах Меня лишит приятности, даруя Тебе успех. Способен я, как ты, Служить моей возлюбленной и милость Тем заслужить. Пусть докажу оружьем Я на любовь Лавинии права. Аарон Плетей сюда, чтоб помирить влюбленных!* Деметрий Эй, мальчуган, затем, что нацепила Напрасно мать тебе игрушку-меч* - Ты стал грозить отчаянно друзьям? Вложи в ножны свой детский меч, покуда Не выучишься лучше им владеть. Хирон До той поры и с маленьким уменьем Я покажу тебе, на что гожусь. Деметрий Храбришься ты, мальчишка! Обнажают мечи. Аарон Что же это? Вблизи дворца мечи в подобной ссоре Открыто вы решаетесь извлечь? Мне повод к ней известен, и мильона Не взял бы я, чтоб тем он стал известен, Кому всего он ближе. Ваша мать Достойная и больше не взяла бы, Чтоб при дворе покрыть себя позором! Стыдитесь, меч вложите. Деметрий Нет, покуда Не погружу я в грудь ему меча И тех речей назад не втисну в глотку, Которыми он здесь меня порочил. Хирон Я жду тебя, бесчестный трус-ругатель. Лишь языком перуны сыплешь ты, Но в дело меч пустить ты не дерзаешь. Аарон Стой, говорю я вам! Клянусь богами, Которых чтят воинственные готы: Погубит вас пустая эта распря. Иль посягать на право Вассиана Опасным вам не кажется? Иль стали Лавиния настолько развращенной И низким Вассиан, что, не страшась Вмешательства за правду и возмездья, Вы ссоритесь из-за ее любви? В чем суть игры - узнай императрица, Ей музыка не по душе придется. Хирон Пускай она и целый мир узнают! Лавиния дороже мне, чем мир. Деметрий Молокосос, будь в выборе скромнее: Она - надежда брата твоего. Аарон Безумны вы? Не знаете, насколько Нетерпеливы римляне и пылки? Соперников в любви не терпят здесь. Готовите себе таким поступком Вы тысячу смертей. Хирон На них пойду я, Чтоб овладеть возлюбленной моею. Аарон Как овладеть? Деметрий Ведь женщина она, Ухаживать за нею, значит, можно, А женщиной и овладеть возможно. Лавиния - она, и значит, надо Ее любить. На мельнице воды Побольше утечет, чем знает мельник... Разрезан хлеб - стащить кусок легко. Пусть Вассиан - брат цезаря: носили Вулканов знак* и лучшие, чем он. Аарон (про себя) Да. Равные, быть может, Сатурнину. Деметрий Что ж приходить в отчаянье, когда, При помощи речей и нежных взоров И щедрости ухаживать умеешь? Иль не умел ты, серну подстрелив, Ее унесть у стража из-под носу? Аарон Сдается мне, была бы в похищенье Удача вам? Хирон Да, если б удалось. Деметрий Ты в цель попал. Аарон Да, вы-то не попали, Не то шуметь не стали б по-пустому. Послушайте, ужели вы так глупы, Чтоб ссориться? Досадно ль будет вам, Когда обоим повезет. Хирон Нисколько. Деметрий Ничуть - когда одним из них я буду. Аарон Стыдитесь же! Дружней! Соединитесь Из-за того, что разлучает вас. Лишь ловкостью и хитростью добьетесь Вы своего. Решиться вы должны. Нельзя достичь путем желанным цели, Добейтесь же ее путем возможным. Лукреция сама была не чище Лавинии, подруги Вассиана. Чем без пути томиться и вздыхать - Кратчайший путь нам следует избрать. Готовится блестящая охота В присутствии красавиц римских, принцы. Удобные в лесу тропинки есть, Безлюдные глухие уголки, Что созданы природой для насилий. Лань нежную сманив туда, добейтесь Вы своего - не словом, так насильем. Так - иль никак. Императрице нашей, Что посвятила мести и насилью Священный ум, расскажем обо всем. Она совет в орудье наше вложит, И ссориться он не допустит вас, Но вознесет на высоту желаний. Двор цезаря подобен храму Славы, Он полон глаз, ушей и языков* - Безжалостны леса, зловещи, глухи. Кричите там, разите, храбрецы, И случаем для утоленья страсти Воспользуйтесь. Вдали от взоров неба Лавинии красою насладитесь. Хирон Трусливостью не пахнет твой совет. Деметрий Sit fas aut nefas {*} впредь до нахожденья {* Законно это или незаконно (лат.).} Источника, чтоб жажду утолить, Иль чар таких, что укрощают страсти. Уходят. СЦЕНА 2 Лес. Рога и лай собак. Входят Тит Андроник с охотниками, Марк, Луций, Квинт, Марций. Тит Охота начата, лазурно утро И зелен лес, поля благоухают. Спустить собак, чтоб цезаря с прекрасной Его супругой лай их разбудил И поднял принца. Затрубите в рог Так, чтоб ему ответом было эхо. Ваш долг, сыны, а также наш - усердно Здесь цезаря особу охранять. Сегодня в ночь я был во сне встревожен, Но юный день отрадой веет вновь. Рога трубят. Входят Сатурнин, Тамора, Вассиан, Лавиния, Хирон, Деметрий и свита. Тит Ряд добрых дней желаю государю, И столько же, императрица, вам. Охотничий привет вам обещал я. Сатурнин Патриции, он весело звучал, Но, может быть, для новобрачных - рано? Вассиан Что скажешь ты, Лавиния? Лавиния О нет! Уж больше двух часов, как я проснулась. Сатурнин Подайте же коней и колесницы, И - в путь! Тамора, римскую охоту Увидишь ты. Марк Мои собаки, цезарь, Сильнейшую из всех пантер поднимут, На высшую из гор они взбегут. Тит Погонится мой конь за зверем всюду, И по полям он ласточкой летит. Деметрий Охотимся мы без коней и своры, В надежде лань-красотку затравить. Уходят. СЦЕНА 3 Аарон входит с мешком золота. Аарон В ком разум есть - сочтет меня безумным За то, что столько золота зарыл я Под деревом, лишась его навек. Но обо мне судящий недостойно Пусть ведает, что хитрость я кую Из золота: подведена искусно, Она родит прекраснейшую гнусность. О золото любезное, покойся На беспокойство тем, кто из шкатулки Царицыной получит эту помощь. (Зарывает в землю золото под деревом.) Входит Тамора. Тамора Мой Аарон, что ж так печален ты, Меж тем как все так радостно ликует? На каждом из кустов щебечут птицы, В сиянье солнца греется змея, Дрожат листы от дуновенья ветра, И пятнами от них ложится тень. В тени отрадной сядем, Аарон. Покуда псов болтливо дразнит эхо, На звук рогов визгливо отзываясь, Как будто бы мы две охоты слышим. Присядем здесь, внимая лаю псов. За схваткою такой же вслед, какою Скиталец-принц с Дидоной насладились*, Когда, грозой застигнуты счастливой, Укрылися они в глухой пещере - Забудемся в объятиях друг друга Сном золотым, пока рога и псы, И птицы сладкозвучные нам будут Той песенкой, какую напевает Кормилица, чтоб усыпить дитя. Аарон Царица, ты в желаниях своих Подчинена Венере, я - Сатурну*. Что значит взор мой, мертвенно недвижный, Молчание мое и мрачный вид? Зачем мои развившиеся кудри - Подобье змей, что кольца развернули, Готовясь казнь ужасную свершить? Царица, нет! То не Венеры знаки. В руке моей и в сердце - только мщенье, Отмщенье, кровь стучат в мозгу моем. Тамора, ты души моей царица, В тебе одной себе нашел я небо. Погибнет принц, его же Филомела Лишится языка*, и непорочность Ее ограбив, сыновья твои Омоют руки кровью Вассиана. Вот здесь письмо, возьми его, прошу, И цезарю отдай зловещий свиток. Не спрашивай. За нами наблюдают. Но вот идет добычи нашей часть, Не ведая о гибели грозящей. Тамора О милый мавр! Ты жизни мне милей! Аарон Молчи, императрица! С Вассианом Ты спор затей. О чем бы речь ни шла - Но сыновья твои тебя поддержат. (Уходит.) Входят Вассиан и Лавиния. Вассиан Кто это? как? Императрица Рима Без свиты царской? Может быть, Диана, Которая подобно ей одета, Покинула священной рощи сень, Чтоб цезаря охоту здесь увидеть? Тамора Поступков наших дерзкий соглядатай! Будь у меня Дианы власть - немедля Рогами я венчала бы твой лоб, Как было с Актеоном*, и собаки Твои преобразившиеся члены На части разорвали бы, наглец! Лавиния Прекрасная императрица, слышно - Умеешь ты рогами наделять. И для того уединилась с мавром, Конечно, ты, чтоб опыт произвесть. Юпитером храним да будет цезарь, Не то сочтут его оленем псы. Вассиан Царица, ведь твой черный киммериец* И честь твою запачкает в противный И грязный цвет - цвет тела своего. Зачем теперь, всю свиту отпустив, Сошла ты с белоснежного коня И, взяв с собой лишь варварского мавра, Являешься в лесную глушь, когда Не гнусная тебя приводит похоть? Лавиния И потому, что ей мешал в забавах - За дерзость был супруг мой благородный Здесь поносим! Уйдем! Пусть насладится Она любовью - черною, как ворон. Для этого пригодней места нет. Вассиан Но цезарю оно известно будет. Лавиния Оно уже дало ему известность. О, добрый государь! Такой обман! Тамора Как я сносить все это в состоянье?! Входят Деметрий и Хирон. Деметрий О наша мать, любезная царица, Что ж так бледна и так печальна ты? Тамора Но как не быть мне бледною, скажите? Меня сюда те двое затащили. В глухие дебри дикие. Деревья Здесь высохли, заглохли - даже летом, И поросли омелой вредной, мхом... Здесь солнца нет, и нет живущих: только С полночною совой зловещий филин. И, показав мне этот гнусный ров, Они сказали, что глухою ночью Здесь тысячи бесов и змей шипучих Должны поднять такой ужасный крик, Что слышавший его любой из смертных Сойдет с ума иль в тот же миг умрет. Вслед за рассказом привязать меня К зловещему они хотели тису*, Чтоб смертью я ужасною погибла, И подлою прелюбодейкой звали, Распутной готкой, всякими словами, Какие уху слышать довелось. И если б вы чудесно не явились, Исполнили б они свою угрозу. Коль скоро мать вам дорога - отмстите, Иль вас детьми не буду я считать. Деметрий Что я - твой сын, доказывает это. (Закапывает Вассиана.) Хирон И также я, чтоб силу показать. (Тоже наносит удар Вассиану.) Лавиния И ты ударь, Семирамида!* Нет, Верней, Тамора варварская! Имя Одно твое - вполне тебя достойно. Тамора Дай мне кинжал, и за свою обиду Ей ваша мать своей рукой воздаст. Деметрий Царица, стой! Ей мало смерти: зерна Обмолоти, потом солому жги... Супружескою верностью своею И чистотой красавица кичится Всем напоказ, и, положась на них, Она бросает вашей мощи вызов. Ужель она сойдет в могилу с ними? Хирон Когда сойдет - пусть евнух буду я! Стащи скорей ее супруга в ров: Пусть труп его нам служит изголовьем. Тамора Желанный мед отведайте, но жить Нельзя пчеле - она ужалить может. Деметрий Клянусь, что мы себя обезопасим. Красавица, идем. Той чистотой, Что ты блюла, мы насладимся ныне. Лавиния Ведь обликом ты женщина, Тамора! Тамopa Я не хочу внимать ей. Взять ее! Лавиния Просите, принцы милые, чтоб слово Она одно дозволила сказать! Деметрий Дозволь, царица, и ее слезами Потешь себя, но твердой, как кремень Пред каплями дождя, ты оставайся. Лавиния Где видано, чтоб мать учил тигренок? Она тебя жестокости учила, И ты сосал не молоко, а мрамор, Ты у груди ее познал жестокость, Но не всегда на мать походит сын. (Хирону.) Пусть женскую у ней найду я жалость. Хирон Как? Незаконным сыном буду я?* Лавиния Да. Ласточку не высидит ворона! Но знаю я - о, если б так случилось! - Дозволила растроганная львица Себе обрезать царственные когти, А брошенных птенцов ворона кормит, Забыв своих голодных воронят. О, будь ко мне ты, сердцу вопреки, Не столь добра, но только милосердна. Тамора Не знаю я, что это значит. Прочь! Лавиния Дай научить тебя! Во имя Тита, Что мог убить и пощадил тебя - Молю: смягчись и слух открой к моленьям. Тамора Не будь тобой оскорблена я даже - Из-за него тебя не пощажу. Сыны мои, лила я тщетно слезы, Чтоб жертвою не сделался ваш брат, Свирепый же Андроник не смягчился. Увесть ее! И чем вы хуже с нею Поступите - тем вы милее мне! Лавиния Будь доброю царицей, о Тамора, Убей меня своей рукой на месте! Молю тебя так долго не о жизни: Я с Вассианом вместе умерла. Тамора Безумная! О чем ты молишь? Прочь! Лавиния Молю о смерти, и еще другого, Что женственность моя назвать мешает. Спаси меня от их желаний: смерти Они страшней, и в яму сбрось меня, Где не найдут мой труп людские взоры, - И будешь ты - убийцей милосердной. Тамора Утеху их отнять у сыновей? Пусть на тебе их похоть утолится. Деметрий Вперед! И так ты долго держишь нас. Лавиния Нет жалости, нет женственности тоже! Звериное отродье! Ты - позор И враг всему, что женщиной зовется... Проклятие! Хирон Тебе заткну я рот (Увлекает ее.) Тащи ее супруга. Вот та яма, Где Аарон велел его зарыть. (Уходит с Лавинией.) Тамора Прощайте же. Себя обезопасьте. Пусть радости я сердцем не узнаю, Пока живет хотя один Андроник. Пусть в раздраженье сыновья мои Невинности лишают эту тварь - Иду искать пленительного мавра. (Уходит.) СЦЕНА 4 Входят Аарон, Квинт и Марций. Аарон Сюда! Скорей! Прибавьте шагу. Прямо К ужасному я рву вас приведу, Где подстерег я спящую пантеру. Квинт Затмился взор... Что это означает? Марций И у меня. Когда бы не стыдился - Я бросил бы охоту и заснул. (Падает в ров.)* Квинт Как? Ты упал? Предательская яма, Прикрытая терновником густым, А на листах - пролитой крови капли, Столь свежие, как на цветах - роса. Но, падая, ты не расшибся, брат? Марций О брат, разбилось сердце у меня От зрелища, которого ужасней Не видел взор, чтоб сердце сокрушить! Аарон (про себя) За цезарем иду. Найдя их здесь, Весьма легко предположить он может, Что брат его был ими умерщвлен. (Уходит.) Марций Что ж не ободришь? Не поможешь мне Из ямы выйти, оскверненной кровью? Квинт Мной овладел какой-то странный ужас. Я весь дрожу, холодный пот... И сердце Мне больше говорит, чем видит взор. Марций Чтоб доказать, как сердце правду чует, Ты с Аароном в яму загляни, Где смерть и кровь глазам твоим предстанут. Квинт Его здесь нет, но состраданье в сердце Очам глядеть на то не дозволяет, Предчувствие чего ввергает в дрожь. Скажи, что это? Раньше, как ребенок, Я не дрожал пред тем, чего не знаю. Марций Принц Вассиан зарезан, как овца, Лежит в крови, подобно мертвой груде, - В проклятом, темном, полном крови рву. Квинт Но в темноте как узнаешь ты принца? Марций На пальце окровавленном надето Кольцо, чей блеск пещеру озаряет* И факелу подобно в темном склепе Землистые ланиты мертвеца И рытвины пещеры освещает. Так озарен луною был Пирам, Когда лежал, залитый кровью девы*. Брат, помоги мне слабою рукой, Когда ее ослабил ужас, выйти Из жадного вместилища: противно Оно, как пасть туманного Коцита*. Квинт Дай руку мне, я помогу тебе, А если сил не хватит - упаду я В прожорливые недра этой ямы, Где схоронен несчастный Вассиан. Не в силах я помочь тебе подняться.. Марций А без тебя подняться я не в силах. Квинт Дай руку мне: иль выйти помогу я Тебе наверх, иль вниз я упаду. Не можешь выйти? Я иду к тебе! (Падает в яму.) Входят Сатурнин и Аарон. Сатурнин Вперед, за мной! Какая это яма - Хочу я знать, и кто упал в нее? Скажи, кто ты - спустившийся недавно В зияющую впадину земли? Марций Несчастный сын Андроника! Сюда я В недобрый час попал, чтоб видеть мертвым Здесь Вассиана, брата твоего. Сатурнин Он мертв? Но нет, ты пошутил? С женою Он в хижине охотничьей, стоящей На севере густого леса, был Лишь час тому назад оставлен нами. Марций Где он живым оставлен был - не знаю, Но мертвым здесь он мною найден был. Входят Тамора, Тит Андроник и Луций. Тамора Где цезарь - мой супруг? Сатурнин Он здесь, Тамора, Но горестью смертельной поражен. Тамора А где твой брат? Сатурнин Ты проникаешь в рану До глубины.. Он здесь лежит убитый. Тамора Итак, зловещий свиток опоздал! (Отдает письмо.) Там речь идет об этой ранней смерти. Дивлюсь тому, как может быть улыбка Убийственной жестокости личиной! Сатурнин (читает) "А если б мы его, охотник милый, Не встретили достойно (Вассиана, Хочу сказать), ему могилу вырой. Ты понял нас? Ищи свою награду В крапиве ты, у корня бузины, Отверстие пещеры осенившей, Где мы зарыть решили Вассиана. Сверши - и в нас друзей найдешь навек". Где слыхано подобное, Тамора? Вот яма здесь, а вот и бузина. Ищите! Здесь охотник не найдется ль, Что Вассиана должен был убить? Аарон Вот с золотом мешок, о цезарь! (Показывает мешок.) Сатурнин (Титу) Двое Твоих щенков породы кровожадной Жизнь отняли у брата моего. В темницу их! Пускай они томятся, Пока для них не выдумают казни, Какой еще на свете не бывало. Тамора Как? Здесь, во рву, они? О чудеса! И как легко открылось злодеянье! Тит Великий цезарь! На коленях слабых Молю в слезах, что льются нелегко: Сынов моих проклятых преступленье, Проклятых, если доказать его... Сатурнин Как - доказать? Но это очевидно. Кем поднято письмо? Тобой, Тамора? Тамора Нет, поднято Андроником оно. Тит Да, цезарь. Все ж прими мою поруку. Клянусь тебе отцов гробницей чтимой: Ты повелишь - и головой ответят Они за то, в чем обвиняют их. Сатурнин Поруки не приму. Иди за ними. Убитого с убийцами возьмите. Пускай молчат, вина их очевидна. Клянусь душою: существуй конец Грозней, чем смерть, - я так бы с ними кончил. Тамopa Андроник, буду цезаря просить. Не сделают дурного им. Не бойся. Тит Не обращайся, Луций, к ним. Идем. Уходят в разные стороны. СЦЕНА 5 Входят Деметрий и Хирон с Лавинией, над которою совершено насилие. Кисти рук ее отрублены, а язык отрезан. Деметрий Ступай теперь. Пусть твой язык расскажет, Кто языка лишил тебя и чести! Хирон Что думаешь - пиши, когда дозволят Тебе твои обрубки стать писакой. Деметрий Смотри, она каракулек наставит. Хирон Ступай омыть водой душистой руки. Деметрий Нет языка - спросить воды и рук - Чтоб их омыть. Пускай гуляет молча. Хирон Будь так со мной - повесился бы я. Деметрий Будь руки у тебя, чтоб сделать петлю! Деметрий и Хирон уходят. Входит Марк. Марк Кто тут? Ужель поспешно убегает Племянница? Постой! Где твой супруг? О, если сплю, все дам я, чтоб проснуться, А если я не сплю - пускай светило Сразит меня, чтоб вечным сном заснул! Племянница, какой рукой жестокой Обрублены у стана твоего Краса его, прелестные две ветки? Под сенью их цари почить желали, Но не могли любви твоей блаженства Они достичь. Что ж ты не говоришь? Увы, струя горячей алой крови, Подобная ручью, что пенит ветер, Меж алых губ твоих то выступает, То пропадает, вместе поднимаясь И падая с твоим дыханьем нежным. Тебя Терей новейший опозорил И вырезал язык, чтоб скрыть следы. Ах, от стыда ты отвращаешь лик И несмотря на всю потерю крови, Струящейся из трех отверстых ран, Оно, как лик Титана*, пламенеет, Когда пред ним клубятся облака. Я за тебя отвечу ль: это так? Знай истину и зверя знай я также, Его убив, я снял бы с сердца гнет. Скорбь тайная - с закрытой печью схожа: Сжигает в пепел сердце, где таится. Лишь языка лишилась Филомела, И вышиваньем выразила мысль*; Отрезано тебе и это средство; Ты встретила хитрейшего Терея. Ведь не отрежь он нежные персты, Ты вышила б искусней Филомелы. При виде рук лилейных, трепетавших Как листья тополей, касаясь лютни, Чьи струны их с восторгом целовали, Чудовище - чтоб жизнь свою спасти - Не тронуло бы их. Услышь оно Твоих речей гармонию святую, Нож выронив, оно, как раньше Цербер У ног певца* - у ног твоих заснуло б. Пойдем, и пусть ослепнет твой отец - При зрелище таком отец ослепнет. Лишь час грозы - затоплены луга; За месяц слез что ж станется с глазами? Не уходи, мы будем плакать вместе. О, если б скорбь я облегчил твою! Уходят. АКТ ТРЕТИЙ СЦЕНА 1 Рим. Улица. Входят сенаторы и судьи со связанными Марцием и Квинтом. Их ведут к месту казни. Тит идет впереди, умоляя. Тит Послушайте, о мудрые отцы! Трибуны благородные, постойте Из жалости к годам того, чья юность Прошла среди опасных войн, покуда Вы безопасность знали и покой. Во имя всей за Рим пролитой крови, И всех ночей без сна и на морозе, Во имя этих горьких слез, текущих Меж старческих морщин - явите жалость Моим приговоренным сыновьям! Не так они испорчены, как судят. О двадцати двух первых я не плакал: На ложе чести умерли они. Об этом же, трибуны, начертаю Я здесь, в пыли, скорбь сердца со слезами Души моей. (Бросается на землю.) Пусть жаждущую землю Они польют. Кровь чистая сынов Ее краснеть заставит от стыда. Сенаторы, трибуны и другие уходят с осужденными. Земля, дождем, струящимся из этих Двух старых урн - полезней буду Всех ливней я апреля молодого. Тебя кропить я стану в летний зной; Снег растопив слезой горючей в зиму Твой лик я подарю весною вечной, Не пей лишь крови сыновей моих. Входит Луций с обнаженным мечом. Тит О старцы сердцем кроткие, трибуны Почтенные! С сынов снимите узы И отмените смертный приговор. Пусть - никогда не плакавший - скажу я, Что слезы - всех ораторов сильней. Луций О доблестный отец, напрасно плачешь. Трибунов нет, никто тебя не слышит, Ты скорбь свою рассказываешь камням. Тит О Луций, дай за сыновей молить. Я вновь прошу, о мудрые трибуны... Луций Тебя, отец, никто из них не слышит. Тит Не все ль равно? Услышь они - внимать Не стали б мне, а если бы и вняли, Не захотели б сжалиться, но должен, Будь это тщетным, я молить, и вот - Я скорбь мою рассказываю камням. Хотя на скорбь не могут отозваться, Но все-таки они трибунов лучше Затем, что речь мою не прерывают. У ног моих они, сбирая слезы, Как будто бы со мною вместе плачут. И будь они в одеждах пышных - в Риме Им равных бы трибунов не нашлось. Ведь камень - воск, трибуны - жестче камня: Безмолвствует, не оскорбляет камень, В словах трибуна - смертный приговор. (Встает.) Но почему свой меч ты обнажил? Луций От смерти я хотел избавить братьев - И вечному изгнанью осужден. Тит Счастливец ты! Тебе явили милость. О глупый Луций! Иль не видишь ты, Что Рим - скопленье тигров, и добыча Нужна для них, а нет помимо нас Добычи им. Как счастлив ты, что изгнан От хищников. Но с Марком кто идет? Входят Марк и Лавиния. Марк Тит! Слезы лей из старческих очей, А если нет - пусть сердце разорвется: Несу тебе губительное горе. Тит Оно меня погубит? Где ж оно? Марк Вот это - дочь была твоя. Тит И есть. Луций О, страшный вид! Меня он убивает. Тит Ребенок малодушный! Встань, гляди. Лавиния, скажи: рукой проклятой В глазах отца кто рук тебя лишил? Подлил воды какой безумец в море? В пылающую Трою дров подбросил? До твоего прихода скорбь моя Достигла высоты. Подобно Нилу, Теперь она из берегов выходит. Дай меч, себе я руки отрублю, За Рим они сражалися напрасно, Меня кормя, вскормили эту скорбь, И с тщетною мольбою простирались, Для цели мне служили бесполезной. Одной от них услуги жду: одна Пусть отрубить другую мне поможет. Лавиния, счастливей ты без рук: На службе Риму руки бесполезны. Луций Скажи, сестра, тебя кто изувечил? Марк Орудье мыслей дивное, которым Она с таким чудесным красноречьем Их выражала - вырвано теперь Из опустевшей клетки, где оно, Как птица сладкогласная, пленяло Мелодией разнообразной слух. Луций Ответь же за нее: чье это дело? Марк Ее в лесу блуждающей я встретил, Убежища она искала, словно Неисцелимо раненая лань. Тит О лань моя! Он - ранивший ее - Разит меня больней, чем нож убийцы. Я - словно тот, что, стоя на скале, Пустыней моря окруженный, видит, Как за волной волна растет пролив, И ждет, что вал завистливый поглотит И закрутит его в соленых недрах. Вот здесь на казнь прошли мои сыны, Вот сын другой, изгнанью обреченный, Вот плачущий о нашем горе брат, Но та, чей вид меня сильнее ранит - Лавиния, что мне души дороже. Предстань ты мне такой в изображенье - Я обезумел бы. Как поступлю, Когда тебя такою в жизни вижу? Рук лишена, чтоб слезы утереть, И языка - чтоб палача нам выдать. Твой муж убит, а братьев, осужденных За эту смерть, теперь уже казнили. Смотрите, Марк и Луций! Как только Назвал я братьев - на ее щеках Вновь заблистали слезы, как роса Медовая на лилии увядшей. Марк О том ли плачет, что рукою их Убит супруг, иль зная их невинность? Тит Когда убит он ими - торжествуй: Закон свершил возмездие над ними. Но нет, они невинны в гнусном деле: Порукою - печаль сестры. Дозволь Тебя в уста поцеловать, знак сделай: Чем облегчить печаль твою могу? Желаешь ты, чтоб дядя твой и Луций И ты, и я - мы сели у ручья, Потупя взор, чтоб видеть наши щеки Запятнанными, словно непросохший От ила после наводненья луг? И будем все глядеть в него, покуда Свой сладкий вкус струи не потеряют, В рассол от слез горячих превратясь. Иль отрубить, как у тебя, нам руки? Иль откусить язык, чтоб в немоте Нам провести остатки дней проклятых? Что делать нам? Пусть, языком владея, Такое дело страшное замыслим, Что изумит грядущие века. Луций Не плачь, отец. Несчастная сестра При виде скорби плачет и рыдает. Марк Племянница, терпенье! Добрый Тит, Не надо слез. Тит О Марк, мой брат, я знаю, Не твой платок мои осушит слезы. Ты сам его слезами затопил. Луций Лавиния, тебе отру я щеки. Тит Марк, посмотри. Я понимаю знаки. Имей язык - она сказала б то же, Что я тебе: не может скорбных щек Брат осушить платком от слез намокшим. Единодушье в скорби, утешенью Столь чуждое, как небу - мрачный Лимб!* Входит Аарон. Аарон Мой повелитель цезарь, Тит Андроник, Велел сказать, когда сынов ты любишь - Пусть Луций, Марк иль сам ты, старый Тит, Любой из вас себе отрубит руку И цезарю пошлет ее. Взамен Он отошлет сынов твоих живыми. В том состоит за преступленье выкуп. Тит О, добрый цезарь! Кроткий Аарон! Как жаворонок на восходе солнца - Когда-либо певал ли черный ворон? От всей души готов послать я руку; Будь добр, ее мне помоги отсечь. Луций Отец, постой! Ту доблестную руку, Которая стольких врагов сразила, Нельзя рубить. Пусть отсекут мою, Мне в юности потеря крови легче, Пусть кровь моя спасает братьям жизнь. Марк Которая из ваших рук, в защиту Отечества, секирой боевой Не начертала гибели на шлемах Врагов его? Прославилися обе. Но праздною была моя. Пускай же Племянников спасет она, и тем Она послужит для достойной цели. Аарон Решайте же: чью руку отрубить? Не то, боюсь я, милость опоздает. Марк Мою. Луций Клянусь я небом, не твою. Тит Друзья мои, не спорьте. Вырывают Засохшую траву: мою рубите. Луций О, мой отец, когда я сын тебе - От смерти я спасу обоих братьев. Марк Я заклинаю памятью отца И матери заботами - пусть ныне Явлю тебе я братскую любовь. Тит Условьтесь вы. Я руку сохраню. Луций За топором иду я. Марк Для меня. Уходят Луций и Марк. Тит Я обману обоих. Помоги мне Своей рукой, взамен бери мою. Аарон (про себя) Когда обман - такое дело, честным Останусь я, и так не обману, Покуда жив. Я обману иначе, И ты о том чрез полчаса узнаешь. (Отрубает руку Титу.) Возвращаются Луций и Марк. Тит Оставьте спор. Что надо - совершилось. С моей рукою к цезарю иди Ты, Аарон. Скажи: ему защитой Она была в опасности, пускай же, Хотя она и большего достойна - Ее он похоронит. И скажи: Сынов моих алмазами считаю, Что дешево купил я, вместе с тем - И дорого, так как они - мои. Аарон Иду я. Жди взамен руки, Андроник, Сынов твоих. (Про себя.) Их головы, верней. Как низостью моей я насыщаюсь! Пусть дураки творят добро, и те, Кто белолиц, ждут милости. Да будет Душа моя, как и лицо, черна. (Уходит.) Тит Единственную руку поднимаю Я к небесам и опускаю долу Развалину печальную. Когда Есть в мире власть, что тронется слезами Несчастного - взываю к ней. (Лавинии.) Ты хочешь Склонить со мной колена, дорогая? Склони же их. Мольбу услышит небо, Иль вздохами затмим небесный свод, И солнце - мглой, как тающие тучи Его порой в своем скрывают лоне. Марк Брат! Говори лишь о возможном. В бездну Отчаянья и горя не впадай. Тит Ужель мои несчастья не бездонны? Да будет же такой бездонной скорбь. Марк Пусть управляет этой скорбью разум. Тит Будь бедствие разумным - я в пределах И скорбь мою успел бы удержать. Заплачет небо - залита земля, Подует вихрь - неистовствует море И небу ликом вздувшимся грозит. В бессмыслице найти ты хочешь разум, Я - море. Слышишь, как она вздыхает? То - плачущее небо, я - земля. И вздох ее мое волнует море; В потоке непрерывном слез ее Земля моя, наводнена, затонет. Я горестей ее вместить не властен, Как пьяница, их должен изрыгать я. Оставь меня. Кто многое утратил - Находит облегченье, желчь излив. Входит вестник, несущий две головы и руку. Вестник Андроник славный! Дурно заплатили За доблестную руку, что послал Ты цезарю. Вот головы достойных Твоих сынов, а вот твоя рука Отослана с презрением обратно. Смешна им скорбь, смешна твоя решимость. Мысль о твоих страданьях мне больней, Чем о родном отце воспоминанье. (Уходит.) Марк В Сицилии пускай остынет Этна И пламенной геенной станет сердце! Нет, больше скорбь, чем это можно снесть! Лишь слезы с тем, кто льет их, - облегченье, Насмешка же над горем - смерть вдвойне. Луций Как? Этот вид глубоко ранит сердце, А ненавистной жизни нет конца? Дозволить смерть, чтоб жизнью звали жизнь, Когда одно есть благо в ней - дыханье? Лавиния целует Тита. Марк Отрады нет, увы, в том поцелуе: Холодная вода - змее замерзшей. Тит Когда ж конец мучительному сну? Марк Прощай, самообман! Умри, Андроник. Нет, ты не спишь. Вот головы сынов, И храбрая рука твоя, и дочь Страдалица, и третий сын изгнанник, Что поражен таким ужасным видом, Бескровен стал и бледен, вот и я, Как статуя - холодный и безгласный. Нет, скорбь твою я сдерживать не стану. Рви седину сребристую, зубами Грызи другую руку, и пускай На том смежим очей несчастных взоры. Для бури - вот пора. Ты что же стих? Тит Ха-ха-ха! Марк Смеешься ты? Но время не для смеха. Тит Нет больше слез, притом же горе - враг И захватить обильные слезами Глаза мои желает для того, Чтоб данью слез их ослепить. Но как же Тогда найду в пещеру мщенья путь? Мне кажется, что говорят мне эти Две головы, грозят, что не найду Блаженства я, покуда не воздам Я ужасом за ужас - всем виновным. Я обсужу, что сделать предстоит. Несчастные, вокруг меня вы станьте, Чтоб каждому поклялся я душою: За все его страданья отомстить. Поклялся я! Брат, голову бери, В моей руке я понесу другую. Лавиния, дам дело и тебе: Дочь милая, отрубленную руку Неси в зубах. Ты, сын мой, удались. Изгнанник ты и здесь не должен медлить, Отправься к готам, войско собери, Когда отца, как думаю, ты любишь - Обнимемся, иди. Нам много дела. Уходят Тит, Лавиния и Марк. Луций Прости, отец мой, доблестный Андроник, Несчастнейший из всех, кто в Риме жил. Прости, Рим гордый. Оставляет Луций Заложников - любимых больше жизни. Лавиния, сестра моя, прости. О, если б ты была такой, как прежде! Но Луций и Лавиния живут В забвении теперь, в скорбях жестоких, И если буду жив - я отомщу, И Сатурнин с его императрицей Придут просить подачки у ворот, Как некогда с супругою Тарквиний. Теперь иду, сберу войска у готов, И Сатурнину с Римом отомщу. (Уходит.) СЦЕНА 2* Комната в доме Тита с накрытым столом. Входят Тит, Марк, Лавиния и юный Луций, сын Луция. Тит Теперь - за стол, и будем есть не больше, Чем следует, чтоб силы сохранить Для мщения за горькие обиды. Марк, развяжи ты узел, что затянут Отчаяньем. Племянница твоя И я - созданья жалкие - безруки, И выразить сложеньем рук не можем Скорбь в десять раз сильнейшую всех в мире. Лишь правая рука осталась мне, Чтоб грудь терзать. От горя обезумев, Когда стучит в телесной клетке сердце - Бью в грудь себя, чтоб усмирить его. (Лавинии.) А ты - картина бедствий, скорбь твою Передаешь ты знаками, и если Безумно бьется сердце, ты не можешь Его смирить, вот так ударив в грудь. Рань вздохами, убей его стенаньем, Иль в зубы нож возьми и сделай ранку Ты против сердца, чтоб лились туда Из бедных глаз все слезы, затопив Соленой влагой скорбного безумца. Марк Стыдись учить тому, чтоб заносила На жизнь свою она жестоко руки. Тит Что? Не свела ли скорбь тебя с ума? Марк, я один пусть буду сумасшедшим. Как? Наложить ей руки на себя? О, для чего сказал ты слово "руки"? Энея ль принуждать, чтоб гибель Трои И скорбь свою передавал он дважды?* В речах своих ты не касайся рук, Утрату их нам приводя на память. О, что за бред! Как будто мы забудем, Что рук своих лишились, если Марк Упоминать не будет слово "руки". Но станем есть. Дочь милая, отведай Вот этого. Нет за столом питья. Послушай, Марк, мне говорит она (Я изучил мучительные знаки), Что ничего, за исключеньем слез, Не пьет она, от горя накипевших, Рассолодевших на ее щеках. Страдалица безгласная! Проникну Я в мысль твою, искусен в пониманье Немых движений так же стану я, Как нищие монахи - в их молитвах. Ты не вздохнешь и не поднимешь к небу Своих обрубков, глазом, головой Не поведешь, не станешь на колени, Не сделаешь движенья без того, Чтоб азбуку из них я не составил, И мысль твою не понял, изощрясь. Мальчик О добрый дед, не надо горьких жалоб, Развесели забавной сказкой тетю. Марк Мой милый мальчик! Горем потрясен, Заплакал он при виде скорби деда. Тит Не плачь. Из слез ты создан, нежный отпрыск, Они растопят быстро жизнь твою. Марк ударяет ножом по блюду. Тит Что это, Марк, ударил ты ножом? Марк То, что убил, мой повелитель, муху. Тит Убийца, прочь! Ты сердце убиваешь. Насилья видом взор мой пресыщен. Невинного убийство - непристойно Тебе, как брату Тита. Прочь отсюда! Нет, вижу я, ты не подходишь к нам. Марк Ведь я убил, о брат мой, только муху. Тит А если у нее отец и мать? И, крылышки повесив золотые, Так жалобно жужжать они начнут! Несчастное, безвредное творенье! Оно сюда влетело нас жужжаньем Повеселить, а ты его убил! Марк Прости мне, брат. Но черной, злою мухой Похожей на царицыного мавра Была она, и я убил ее. Тит О, если так, прости мои упреки. Ты сделал дело доброе. Дай нож И я над ней потешусь, представляя, Что это - мавр, явившийся нарочно, Чтоб отравить меня. А! Вот тебе! А вот еще Таморе! Негодяи! Я думаю, не так мы пали низко, Чтоб с мухою не справиться, похожей На черного, подобно углю, мавра. Марк Увы! Бедняк так горем удручен, Что призраки за жизнь он принимает. Тит Прибрать! Идем, Лавиния, со мной, И в комнате твоей читать я стану Былых времен печальные рассказы. Пойдем, дитя. Глаза твои моложе, Когда мои затмятся - ты читай. Уходят. АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ СЦЕНА 1 Перед домом Тита. Входят Тит, Марк, потом юный Луций; за ними бежит Лавиния. Мальчик Дед, помоги! Лавиния везде Преследует меня, зачем - не знаю. Бежит она, ты видишь, дядя Марк? Но не пойму, чего желает тетя? Марк Стой близ меня. Ее не бойся, Луций. Тит Тебе вреда не сделает она. Луций Да, при отце меня любила тетя. Марк Что знаками сказать она желает? Тит Ее не бойся, Луций. Что-то хочет Она сказать, и ходит за тобой. Она зовет тебя с собой куда-то. Корнелия так сыновьям своим Усердно не читала, как тебе Она стихи и Туллия "Оратор"*. Марк Зачем она так пристает к тебе? Мальчик Я не пойму и угадать не в силах. Быть может, с ней безумия припадок? Дед говорил мне часто, что предел Страдания к безумию приводит. Я сам читал: троянская Гекуба* От скорби помешалась, потому Смутился я, хотя и знаю, дядя, Что тетей был я более любим, Чем матерью, и не лишись рассудка - Меня пугать не стала бы она. Но в ужасе, быть может, беспричинном Я бросил книги и бежал. Прости Мне, дорогая тетя. Если дядя И дед пойдут - последовать я рад За милостью твоей. Марк Иду я, Луций. Лавиния переворачивает книги, которые уронил мальчик. Тит Чего тебе, Лавиния? Что значит Все это, Марк? Ей нужно видеть книгу. Какую же? Открой их все, дитя. Но ты его начитанней, ученей, Возьми из библиотеки моей Любую ты, ища забвенья в горе, Покуда небо не откроет нам Проклятого виновника злодейства. Какую же? Зачем обрубки рук Она поочередно поднимает? Марк Сказать она не хочет ли, что был Виновный не один? Их было больше! Иль небеса она о мщенье молит? Тит Какую книгу так она толкает? Мальчик Овидия "Метаморфозы"*, дед. Дар матери. Марк Не из любви ль к умершей Она меж всех избрала эту книгу? Тит Она листы перевернуть спешит. На помощь ей придите. Что ты ищешь, Лавиния? Желаешь, я прочту? Трагический рассказ о Филомеле, Насилии коварного Терея? В насилье - корень бед твоих, боюсь. Марк О, как она впивается в страницы! Тит Лавиния, подобно Филомеле, Подверглась ли насилию и ты - В глухом лесу, безжалостном и темном? Смотри, смотри! Такое ж точно место Как то, где мы охотились (о, если б Охотиться не привелося там!), Описано поэтом: для насилья И злых убийств назначено природой. Марк Ужасное, не будь богам желанно, Не создали б они подобных дебрей. Тит Тут - лишь свои. О дочь моя, дай знак: Кто из вельмож виновник злодеянья? Иль Сатурнин подкрался, как Тарквиний, Покинувший войска, затем чтоб ложе Лукреции позором запятнать? Марк Племянница и ты, мой брат, садитесь, Меня вы осените, о Юпитер, Паллада, Аполлон, иль ты, Меркурий, Чтоб я открыл злодейство. Брат, смотри, Лавиния, смотри. Песок тут ровен. (Пишет на песке свое имя тростью, которую держит в зубах.) Води, как я, ты тростью, если можешь. Смотри сюда. Без помощи руки Я имя написал. Тому проклятье, Кто к выдумкам подобным нас принудил! Племянница, пиши, и наконец Открой нам то, что волей божества Для мщения должно открыться. Небо, Руководи пером твоим, чтоб ясно Нам скорбь твою оно изобразило, Предателей и правду всю открыв. Лавиния берет трость в зубы и пишет, поддерживая ее остатками рук. Тит Прочел ли ты, о брат, ее писанье? Stuprum - Chiron-Demetrius {*}. {* Изнасилование - Хирон-Деметрий (лат).} Марк Как? Сыновья развратные Таморы - Виновники кровавого деянья? Тит Magni dominator poli, Tam lentus andis scelera? Tam lentus rides? {*} {* Великий мира властелин, столь терпеливо внемлешь ты злодействам? Столь терпеливо взираешь ты на них? (лат.) Сенека. "Ипполит".} Марк Брат, успокойся, я молю, хотя Начертанного на земле довольно, Чтоб возмутить кротчайшие умы И яростью вооружить младенца. Лавиния и брат мой - на колени, И ты, надежда Гектора из Рима*, Ребенок милый, все клянитесь вы, Как Юний Брут с супругом и отцом Лукреции* - позора жертвы чистой, Что отомстим коварным готам смертью, Прольем их кровь иль со стыдом умрем. Тит Все это так. Но как достигнуть цели? Затронешь медвежат - беда тебе: Медведица пронюхает, проснувшись, Обидчика. В союзе тесном с львом, Она его, играя, усыпляет, Валяясь перед ним. Когда ж он спит - Все делает она, что ей угодно. Ты, Марк, ловец неопытный. Оставь. Пойдем, возьму я медный лист и сталью Я вырежу на нем ее слова, Чтоб их сберечь. Вихрь с севера суровый Песок размечет, как листы сивиллы*, И где тогда урок твой? Что ты скажешь? Мальчик Скажу я, дед: будь я мужчиной - спальня Их матери от смерти б не укрыла Рабов негодных римского ярма*. Марк Да, мальчик мой, своей неблагодарной Отчизне так же твой отец служил. Мальчик Останусь жив - служить я так же стану. Тит Пойдем со мной, и в оружейной, Луций, Я снаряжу тебя. Затем, дитя, Снесешь ты сыновьям императрицы Дары, что я обоим назначаю. Идем, идем. Исполнишь порученье? Луций Да, мой кинжал вонзив обоим в грудь. Тит Не то, дитя. Другой здесь нужен способ. Лавиния, идем. Останься в доме Ты, Марк, а я и Луций ко двору Представимся, и нам почет окажут. Тит, Лавиния и Луций уходят. Марк О небеса! Ужель стенанья добрых Вы слышите, не сжалившись над ними? Охраной будь ему в безумье, Марк*. Он скорбных ран имеет в сердце больше, Чем на щите погнувшемся рубцов. Но в правоте своей он мстить не хочет. Андроник, будь же небом отомщен. (Уходит.) СЦЕНА 2 Покой во дворце. Входят из одной двери Аарон, Деметрий, Хирон, из другой - молодой Луций и служитель со связкою оружия, на котором видны надписи в стихах. Хирон Деметрий, к нам сын Луция пришел С каким-то поручением. Деметрий От деда Безумного с безумным порученьем. Мальчик Привет мой вам со всем смиреньем, принцы, От имени Андроника. (Про себя.) И римских Богов молю обоих вас сгубить. Деметрий Благодарю, но в чем же новость, Луций? Мальчик (про себя) Лишь в том, что в вас открыли наконец Бездельников, насильем заклейменных. (Громко.) Счастливому внушенью повинуясь, Шлет дед со мной из нашей оружейной Вам лучшее свое оружье в дар - Надежде Рима, юношам достойным. А с ним велел им передать, и это Передаю: чтоб в случае нужды Вы доброе оружие имели. Привет мой вам. (Про себя.) Кровавым негодяям. Уходят Луций и слуга. Деметрий Что это? Свиток с надписью? Прочтем. Integer vitae sceleris que purus, Non eget Mauri jaculis nec arcu {*}. {* Тому, кто живет честно и не нарушает законов, Не требуются ни мавританские копья, ни лук (лат.). Гораций. "Оды" (кн. I, ода XXII).} Хирон О, это стих Горация, я знаю. Давно его в грамматике читал. Аарон Ну да, стихи Горация, вы правы. (Про себя.) Что значит быть ослами! Шутки плохи. Вину открыв, старик оружье шлет В обертке из стихов, что ранят больно. Меж тем они не ощущают боли. Будь на ногах императрица наша - Одобрила б она затею Тита. Но пусть она покоится в тревоге! (Деметрию и Хирону) Что, принцы, не счастливой ли звездой Возведены мы в Риме - иноземцы, Нет - пленники на эту высоту? Я радуюсь, что у ворот дворца Трибуну вызов перед Титом бросил. Деметрий Мне радостней, что, подло унижаясь, Нам доблестный патриций шлет подарки. Аарон Не прав ли он? не дружески ли, принц, Вы с дочерью его здесь поступили? Деметрий На тысяче красавиц римских так же Я утолить бы страсть свою хотел. Хирон В желанье том - любовь и милосердье. Аарон И ваша мать сказала бы: аминь. Хирон Будь двадцать их - она сказала б то же. Деметрий Помолимся, чтоб матери любезной В ее страданьях боги помогли! Аарон (про себя) Скорее - черт. Нас позабыли боги. Трубы. Деметрий Что цезарские трубы так гремят? Хирон Наследника рожденье возвещая. Деметрий Молчи. Кто там идет? Входит кормилица с чернокожим ребенком. Кормилица День добрый, принцы. Вы Аарона-мавра не видали? Аарон Да, больше, или меньше, иль совсем Не видели. Здесь Аарон. Что нужно? Кормилица Погибли мы, о добрый Аарон. Спасай теперь, иль ты погиб навеки. Аарон Чего трещишь? Что комкаешь и прячешь Ты в руках? Кормилица Что от очей небесных Желала б скрыть: позор императрицы И также - Рима города позор. Царица разрешилась, разрешилась... Аарон Но от чего? Кормилица Ну, словом, родила. Аарон Да ниспошлют спокойствие ей боги. Кого они ей даровали? Кормилица Черта. Аарон Мать чертова? Вот радостный приплод. Кормилица Не радостный приплод, ужасный, черный! Вот мальчуган; как жаба - мерзок он Среди детей прекраснейших отчизны. Императрица шлет твою печать, Твой оттиск - с тем чтоб острием кинжала Ты окрестил его. Аарон Прочь, потаскуха! Чем черный цвет позорен? Мой пузан! Прекраснейший ты отпрыск! Деметрий О, бездельник, Что сделал ты? Аарон Чего не переделать. Хирон Ты нашу мать сгубил. Аарон Нет, усугубил. Деметрий И тем ее, пес адский, загубил. Да будет проклят этот новый выбор! Проклятие чертовскому отродью! Хирон Он жить не будет. Аарон Нет, он не умрет. Кормилица Он должен умереть. Так мать желает Аарон Он должен? Пусть над кровью и над плотью Моими - сам исполню приговор. Деметрий На острие меча охотно будет Посажен этот головастик. Дай мне его. Мой меч покончит с ним. Аарон Я распорю тебе живот скорее. (Берет ребенка у кормилицы и обнажает оружие.) Негодные убийцы, прочь! Хотите Вы брата умертвить? Но поклянусь Я светочами неба, что сияли Так ярко в час зачатия его: От острого меча погибнет каждый, Кто первенца коснется моего, Наследника! Молокососы, знайте: Ни Энцеклад с ордой Тифона грозной, Алкид великий* или бог войны Из рук отца добычи не отнимут. Жестокие, бездушные юнцы, Покрытые известкой белой стены* И вывески трактиров расписные! Цвет черный - самый лучший из цветов, Так как других цветов не принимает*. Не обелят все воды океана Лап лебедя, хотя и ежечасно Он омывает их в его волнах. Скажи императриц: я настолько Уже в годах, чтоб уберечь свое. Пускай она приищет оправданье. Деметрий Как? Славную ты госпожу предашь? Аарон Мне госпожа и будет госпожою, А это - я, мое подобье в детстве По облику и мощи. Мне милей Вселенной он, и миру вопреки Спасу его, иль кто-нибудь из вас Поплатится своею кровью в Риме. Деметрий Из-за него - стыд матери навеки. Хирон За черную ошибку ей воздаст Презреньем Рим. Кормилица Казнить прикажет цезарь. Хирон Краснею я при мысли о позоре. Аарон Одно из преимуществ красоты! Предательский оттенок! Тайны сердца И помыслов - он краской выдает*. Вот мальчуган иного цвета! Смотрит Плутишка черный на отца с улыбкой, Мне говорящей: "Старина, я твой!" Ведь он - ваш брат, и той же самой кровью, Которая вам жизнь дала, питался; Из той утробы, где сидели вы, Освободясь, и он на свет явился. Нет, он ваш брат с вернейшей стороны, Хотя моей печатью он отмечен. Кормилица Что ж, Аарон, скажу императрице? Деметрий Советуй нам: что делать, Аарон? Последуем мы твоему совету. Спаси дитя, но так, чтоб мы спаслись. Аарон Присядем же и станем совещаться. Мой сын и я - где понадежней сядем. Останьтесь там. Теперь поговорим. Садятся. Деметрий А сколько женщин видели ребенка? Аарон Вот, принцы, так. Коль скоро мы в ладу, Ягненок я, но лишь затроньте мавра - Ни разъяренный вихрь, ни львица гор, Ни океан так бушевать не могут, Как Аарон. Но сколько женщин было? Кормилица Корнелия - так имя бабки, я С родительницей, самой императрицей. Аарон Царица, ты и бабка! Могут тайну Две сохранить, когда не будет третьей Ступай, скажи о том императрице. (Закалывает ее.) Вот так свинья пред вертелом визжит. Деметрий Что значит, Аарон, такой поступок? Аарон Его рождает осторожность, принц. Ей жить затем, чтоб выдать преступленье? Такой болтунье с длинным языком? Нет, принцы, нет. Вот что я замышляю. Поблизости живет Мулей, земляк мой. Жена его вчера лишь разрешилась, Дитя - в нее, и белое, как вы. Столкуйтесь с ним и матери отсыпьте Вы золота, подробно разъяснив, Как сын их возвеличится и будет Он цезаря наследником сочтен, Когда собой он моего заменит, Чтоб при дворе предотвратить грозу, И цезарь стал его, как сына, нянчить, Так, принцы. Ей лекарство я нашел. (Указывает на труп.) Вы о ее похоронах заботьтесь: Поля вблизи, вы оба - молодцы. Покончив с ней, пришлите повитуху, Кормилицу и повитуху сплавлю, И пусть бабье болтает, что хотят. Хирон Как вижу, ты не выдашь тайну ветрам. Деметрий И за твои заботы о Таморе Она и мы признательны тебе. Деметрий и Хирон уходят, унося тело кормилицы. Аарон Теперь лечу, как ласточка, я к готам. Сокровище, что я держу в объятьях, Укрою там, к друзьям императрицы Найду пути. Вперед, губастый плут: Из-за тебя к уловкам прибегаю. Велю тебя кореньями кормить, И ягодой, и простоквашей. Будешь Сосать козу, в пещере жить - затем, Чтоб воином ты стал и полководцем. (Уходит с ребенком.) СЦЕНА 3 Площадь. Входят Тит, несущий стрелы, к концам которых прикреплены письма. За ним Марк, юный Луций и другие патриции со стрелами. Тит Идем же, Марк. Вот, родичи, дорога. Ну, покажи свою стрельбу мне, мальчик. Вернее цель - и попадет стрела. Terras Astrea reliquit {*}. {Астрея покинула землю (лат.).*} Запомни, Марк: она упала, скрылась. Орудия, друзья, берите. Вы Измерьте океан, забросив сети, И, может быть, ее найдете в море. Но правды в нем, как и на суше, нет. Исполнить это, Публий и Семпроний, Вам надлежит. До средоточья землю Проройте всю лопатою и ломом, В стране его Плутону передайте Мольбу мою, сказав ему, что эта О помощи и правосудье просьба От старого Андроника идет, Что страждет здесь, в неблагодарном Риме. О Рим! Ну да, ему принес я горе В тот день, как дал народа голоса Тому, кем я так ныне угнетаем. Идите же. Внимательнее будьте, Военные суда все осмотрите. Злой цезарь мог услать его туда, И где тогда искать нам правосудья? Марк Не страшно ли, что славный дядя твой Является в таком расстройстве, Публий? Публий Вот почему должны мы днем и ночью Заботливо присматривать за ним, Причудам потакать, покуда время Целительного средства не пошлет. Марк Для горестей его нет исцеленья. Соединимся с готами войною Губительной. Неблагодарный Рим И Сатурнин предатель да погибнут! Тит Ну, Публий, что? Нашли его, друзья? Публий Нет, но Плутон так извещает, дядя, Что если ты в аду возмездья ищешь, То за тебя отмстят, а правосудье Так занято с Юпитером на небе, Иль где-нибудь еще в иных местах, Что обождать придется против воли. Тит Но, потчуя отсрочкой, он не прав. Я в озеро кипящее геенны Сам погружусь и вытащу за пятки Возмездие из ахеронских волн*. Марк, мы - кусты, не кедры, не подобье Циклопов-исполинов, но металл. Из стали мы вплоть до спины, и все же Страданий гнет не выдержит спина. Когда в аду и здесь нет правосудья, Богов небесных станем умолять: Послать его на землю для отмщенья. Ну, примемся. Ты, Марк, стрелок искусный (Дает Марку стрелы.) Ad Iovem - для тебя. Ad Apollonem, Ad Martem - это будет для меня*. Тебе, дитя, к Палладе, вот другая - К Меркурию. Тебе - к Сатурну, когда Не к Сатурнину, так как было б это Пусканьем стрел на воздух. Ну, дитя И также Марк, когда скажу - стреляйте. Поверьте, я писал не наобум, Ко всем богам я с просьбой обратился. Марк Друзья, пускайте стрелы во дворец, Пусть в гордости унижен будет цезарь. Тит Теперь стреляй! Они пускают стрелы. Чудесно, мальчик! В лоно Попал ты Деве. Передай Палладе. Марк Брат, целюсь я на милю за луну. Письмо твое теперь Юпитер принял. Тит Что сделал ты, о Публий? У Тельца Ты рог один отбил своей стрелою*. Марк В том и потеха! Публием задет, Телец отшиб у Овна оба рога, Которые упали во дворец. Кто ж их нашел? Царицын негодяй!* Захохотав, она ему сказала, Чтоб цезарю он их поднес как дар. Тит И поделом. Пусть радуется цезарь! Входит поселянин, несущий корзину с парой голубей. Весть! С неба весть! Приходит почта, Марк! Что нового? Есть письма? Правосудье Окажут мне? Что говорит Юпитер? Поселянин. Поставщик виселиц?* Он говорит, что снял виселицу, так как осужденный не будет повешен ранее будущей недели. Тит Хочу я знать: что говорит Юпитер! Поселянин. Не знаю Джо Питера, никогда в жизни с ним не пивал. Тит Как, негодяй? Ты, значит, не разносчик? Поселянин Лишь голубей, и ничего другого. Тит Но разве ты явился не с небес? Поселянин. С небес? Отродясь не бывал там, господин. Боже упаси, чтобы я стал туда торопиться, будучи в молодых годах! Я иду с голубями к трибуну плебеев, чтобы он уладил ссору между моим дядей и одним из слуг императора. Марк. Это очень кстати, брат. Он передаст императору твою речь. Пусть он поднесет ему голубей от твоего имени. Тит. Можешь ли ты достойно передать поручение? Поселянин. Ни разу в жизни не мог проговорить "достойно". Тит Поди сюда, довольно рассуждений, Но цезарю ты голубей отдай, И чрез меня получишь правосудье, Пока возьми. Вот деньги за труды. Чернила и перо сюда подайте. Ты можешь ли исполнить все достойно? Поселянин. Могу, господин. Тит. Так вот тебе мое прошение. Когда предстанешь цезарю, прежде всего ты должен стать на колени, потом поцеловать его ногу, затем передать голубей и, наконец, ожидать награды. Я буду поблизости. Смотри, исполни все как следует. Поселянин. Ручаюсь, господин. Положитесь на меня. Тит Есть нож с тобою? Покажи его. Ты, Марк, вложи его в мое прошенье, Что писано просителем смиренным. Когда его ты цезарю вручишь, Зайди ко мне сказать, что он ответил. Поселянин Да сохранят вас боги. Я приду. Тит Марк, мы идем. За нами следуй, Публий. Уходят. СЦЕНА 4 Перед дворцом. Входят Сатурнин, Тамора, Деметрий, Хирон, патриции и другие. У Сатурнина в руках стрелы, пущенные Титом. Сатурнин Патриции, не оскорбленье ль в этом? Когда-либо дерзали ль приставать Так к цезарю, за беспристрастный суд С презрением ему бросая вызов? Известно вам, как и богам могучим (Что б ни жужжали те народу в уши, Кем наш покой нарушен), по закону Поступлено здесь было с сыновьями Мятежными Андроника. И в нем Коль скоро скорбь рассудок помутила - Ужель должны мы выносить безумье, Нападки, желчь, все выходки его? Он к небесам о правде шлет воззванья: К Юпитеру, к Меркурию и к Марсу И к Аполлону; кстати ль, чтоб летали По улицам такие письма в Риме? Ведь ими он клевещет на сенат, Кричит везде, что мы неправосудны. Патриции, не дерзкая ли шутка? Не значит ли она, что правосудья Здесь, в Риме, нет? Но если буду жив, Безумием притворным прикрывать Он дерзости не станет. Он узнает И род его, что правосудье - живо, Как цезарь сам. Но он его разбудит И в ярости сотрет оно с земли Того, кто всех мятежников надменней. Тамора О государь, мой Сатурнин, над жизнью Моею господин, властитель дум, Смири свой гнев и снизойди к проступкам Ты старческим, что вызваны тоской О храбрых сыновьях. Ведь их утратой Глубоко был он в сердце поражен. Его утешь скорей ты в горькой доле, Чем лучших или худших за обиды Преследовать. (Про себя.) Таморе хитроумной Так действовать со всеми надлежит. Но мною, Тит, задет ты за живое, И льется кровь. Будь мудрым, Аарон, - Все спасено, и мы бросаем якорь. Входит поселянин. Ты, молодец, имеешь дело к нам? Поселянин Да, если ваша милость - император. Тамора Императрица я, вот император. Поселянин. А, это он. Да пошлют тебе удачу Бог и святой Стефан. Приношу тебе письмо и пару голубей. Сатурнин (прочитав письмо) Увесть его, пускай его повесят. Поселянин А? Золота мне сколько же отвесят? Тамора Ступай! Сейчас повешен будешь ты. Поселянин. Повешен? Клянусь Богоматерью, к хорошему концу привел я свою шею! (Уходит под стражей.) Сатурнин Жестокая, несносная обида! Стерпеть ли мне чудовищную гнусность? Мне ведомо, откуда все идет. Могу ль ее перенести? Как будто Изменники, сыны его, законом Казненные за гибель Вассиана Умерщвлены неправосудно были? За волосы тащить его сюда! Не охранят его ни сан, ни годы. Тебя казню за дерзкую насмешку, Безумец вероломный, мне помогший Возвыситься, чтоб мной и Римом править! Входит Эмилий. Какую весть, Эмилий, ты несешь? Эмилий К оружию, патриции! В защите Рим никогда так сильно не нуждался, Вновь готы поднялись и с целым войском Решительных людей, к добыче жадных, Идут сюда. Андроника сын, Луций, Вождем у них; из мести угрожает Свершить он то же, что Кориолан. Сатурнин Вождем у готов мужественный Луций? Весть эта леденит меня, и никну Я головою, как цветы в морозы Иль бурею побитая трава. Беда близка, ведь он любим народом. Неузнанным гуляя, слышал я, Что Луций был несправедливо изгнан, И цезарем иметь его хотят. Тамора К чему боязнь? Не защищен ли город? Сатурнин Но граждане так Луция все любят. Они восстанут, чтоб ему помочь. Тамора Будь в помыслах ты царственных, о цезарь. Не комарам затмить сиянье солнца, Орел дает и малым птицам петь - Уверенный, что может по желанью Он тенью крыл напев их заглушить. И ты глупцам здесь предпиши молчанье. Развеселись; знай, цезарь, очарую Я старого Андроника речами, Что сладостней и вместе с тем опасней, Чем дятлина - овце, приманка - рыбе, Когда овца от сладкой пищи мрет, И ранена крючком приманки рыба. Сатурнин Но Тит за нас просить не станет сына. Тамора Когда его я упрошу - попросит. Слух старческий его смягчить сумею Посредством обещаний золотых, И, будь он глух и сердцем неприступен, Язык мой покорит и слух, и сердце. (Эмилию.) Ступай вперед, послом от нас, скажи, Что с Луцием воинственным желает Переговоров цезарь. В доме старца Андроника свиданье он назначил. Сатурнин Исполни все как надлежит, Эмилий. И если он заложников захочет - Скажи: пусть он их выбирает сам. Эмилий. Я в точности исполню порученье. (Уходит.) Тамора Я к старому Андронику иду. Употреблю я все мое искусство, Чтоб Луция надменного отвлечь От мужественных готов. Милый цезарь Развеселись скорей и схорони Ты в ловкости моей свою тревогу. Сатурнин Проси его, с успехом возвратись. Уходят. АКТ ПЯТЫЙ СЦЕНА 1 Равнина близ Рима. Входят Луций и готы, с барабанным боем и распущенными знаменами. Луций Испытанные воины, друзья Мне верные! Великий Рим шлет письма, Которые гласят, как ненавидят Там цезаря и жаждут видеть нас. Итак, вожди, по праву будьте грозны, Спешите мстить; за каждую обиду, Которую вам Рим нанес - тройного Потребуйте себе вознагражденья. Первый гот Андроника-героя славный отпрыск, Ты, имя чье грозою было нам И сделалось надеждой, чьи деянья Великие и подвиги - презреньем Вознаградил неблагодарный Рим, - Доверься нам. Пойдем с тобою всюду, Как в жаркий полдень жалящие пчелы За маткою летят на луг цветущий. Таморе мы проклятой отомстим. Готы Его слова мы повторить готовы. Луций Вас и его благодарю усердно. Но к нам кого приводит статный гот? Входит второй гот, ведя Аарона с ребенком на руках. Второй гот Я отошел от войска, славный Луций, Монастыря развалины смотреть. Покуда я разглядывал подробно Пустынную обитель, крик ребенка Я у стены услышал и пошел На этот крик, но голос услыхал я: "Молчи, раб черный, мой наполовину, Наполовину - матери твоей! Не выдай цвет твое происхожденье, Будь создан ты похожим лишь на мать, Ты цезарем, бездельник, мог бы стать. Но если бык с коровой - столь же белы, Как молоко, то черного, как уголь, Они вовек теленка не зачнут. Плут, замолчи!" Так он журил ребенка. "Тебя снесу я к преданному готу; Узнав, что ты - дитя императрицы, Он для нее любовь тебе окажет". Меч обнажив, тут кинулся к нему я, Напал врасплох и привожу сюда, Чтоб ты решил, как поступить с ним надо. Луций Достойный гот, вот воплощенный дьявол, Андроника руки его лишивший, Жемчужина очей императрицы! Вот гнусный плод их похоти постыдной. Стой, белоглазый раб! Куда несешь Ты дьявольского лика своего Подобие живое? Что ж молчишь ты? Иль ты оглох? Ни слова! Эй, веревку! На дереве сейчас его повесить, А рядом с ним - прелюбодейства плод! Аарон Не трогайте его. Он - царской крови. Луций Он чересчур походит на отца, Чтоб от него добра нам ждать. Повесьте Его сперва, отец на корчи сына Пусть поглядит: душе отцовской пытка. Эй, лестницу! Приносят лестницу. Аарона заставляют подняться на нее. Аарон Спаси ребенка, Луций, И от меня снеси императрице. Исполнишь это - многое, что очень Полезно знать и чудное, открою. Не хочешь - будь что будет. Не скажу Ни слова я, и да сразит вас мщенье! Луций Ну, говори. Доволен буду я - Ребенка пощажу и воспитаю. Аарон Доволен ли? Будь, Луций, в том уверен, То, что скажу, - всю душу растерзает. Заговорить я должен о резне, Насилиях, деяньях ночи темных, О злых делах, о замыслах злодейских, Предательских, что возмущают слух И свершены без жалости. Все это Схоронено в моей могиле будет, Лишь поклянись, что не умрет дитя. Луций Все говори. Жив твой ребенок будет. Аарон Ты поклянись, и я начну рассказ. Луций Чем поклянусь? Ведь ты в богов не веришь, Так как же ты моей поверишь клятве? Аарон А если б и не верил? Да, не верю. Но знаю я: ты веришь, у тебя Та штука есть, что совестью зовется. Ты разные поповские обряды И фокусы, я видел, исполняешь. Вот почему и клятвы я хочу. Ведь идола глупцы считают богом И клятву держат, данную пред ним. Клянись же мне вот этим самым богом, Кто б ни был он, которому ты служишь И чтишь его - спасти мое дитя, Кормить его и вырастить. Иначе Не расскажу тебе я ничего. Луций Клянусь тем самым богом - все исполню! Аарон Ребенок мой прижит с императрицей. Луций О женщина, чья похоть ненасытна! Аарон Но это дело доброе в сравненье С тем, что сейчас тебе скажу я, Луций. Убит ее сынами Вассиан, Сестре твоей отрезали язык, Насилие над ней они свершили, Ей отрубили руки, разукрасив Как видишь ты. Луций Презренный негодяй! Ты называешь это: разукрасить? Аарон Ну да, ее подрезали, умыли, Подкрасили. Для тех, кто потрудился Над нею так, - прекрасная потеха! Луций Чудовища и варвары, как ты! Аарон Я именно - наставник их, а похоть В наследство им от матери досталась: Так верно, как и то, что картой взятку Берут в игре. Свою же кровожадность Они, пожалуй, взяли у меня. И это вновь так верно, как и то, Что кровный пес всегда за грудь хватает. Заслуг моих свидетельство - дела, К той яме злой, могиле Вассиана, Я заманил твоих обоих братьев, Я написал найденное отцом Твоим письмо, и золото я спрятал, Которое в письме упоминалось. С Таморой и ее сынами вместе Я действовал. Хотя одна из бед Случилась ли без моего участья? Обманом я у Тита отнял руку; Добыв ее, я скрылся, и едва От хохота не разорвалось сердце. Сквозь щель стены глядел я, как взамен Руки своей - лишь головы сынов Он получил. Я видел, как он плакал, И хохотал я громко, так что слезы, Как у него, затмили мне глаза. Когда ж Таморе шутку рассказал я, То, выслушав забавный мой рассказ, Она едва сознанья не лишилась, И двадцать раз меня поцеловала. Гот Так говорить ты можешь не краснея? Аарон Пословица гласит: как черный пес. Луций Не каешься в своих деяньях гнусных? Аарон Что в тысячу раз больше не грешил! Кляну я день - подобное проклятье К немногим дням относится, когда я Не совершил значительного зла: Не убивал, не замышлял убийства, Не совершал насилья, иль другого Не подучал к нему, не обвинял Невинного, и ложно я не клялся, Не поселял меж двух друзей вражды, Не поломал скоту бедняги шею, Не поджигал в ночи стогов и житниц. Выкапывал я трупы из могил, И ставил их пред дверью их друзей, Когда печаль утраты утихала; На коже мертвецов, как на коре, Латинские вырезывал я буквы: "Хотя я мертв - да не умрет печаль". Я тысячи других деяний гнусных Свершал легко, как муху убивают, И мне всего прискорбнее, что больше Их в десять тысяч раз не совершу. Луций Взять дьявола! Нет, умереть от петли Не должен он - такою легкой смертью! Аарон Пусть дьяволом, коль скоро дьявол есть, - Живу, горю в огне неугасимом, Лишь только бы мне с вами быть в аду И языком вас жалить ядовитым. Луций Зажмите рот ему, пускай молчит. Входит гот. Гот Вождь, вот посол из Рима, он желает Явиться пред тобою. Луций Пусть войдет. Входит Эмилий. Привет, Эмилий. Что за весть из Рима? Эмилий Достойный Луций, готские вельможи, Через меня приветствует вас цезарь. Узнав, что вы оружье взяли, хочет Он в доме твоего отца в переговоры Вступить с тобой. Заложников от нас Потребуй лишь - их выдадут немедля. Первый гот Что говорит наш вождь? Луций Пускай отцу И дяде Марку цезарь передаст Заложников, и мы придем. Ступайте. (Уходит.) СЦЕНА 2 Рим. Перед домом Тита. Входят переодетые Тамора, Хирон и Деметрий*. Тамора В одежде этой странной и печальной Андронику предстану, назовусь Я посланной из преисподней Местью, Что отомстит, с ним сблизясь, за него. Стучитесь в дверь той комнаты, где он, Не выходя, злоумышляет мщенье Жестокое. Скажите: Месть пришла Соединиться с ним - врагам на гибель, Они стучатся. Тит открывает дверь своей комнаты. Тит Кто здесь меня тревожит в размышленьях? Из хитрости заставив дверь открыть, Чтоб скорбные решенья разлетелись И замыслы мои пропали даром? Ошиблись вы, все то, что совершу, - Здесь я вписал кровавыми чертами. Написанное будет свершено. Тамopa Тит, я пришла поговорить с тобою. Тит Ни слова. Речь сопровождать могу ль я Движеньями? Нет у меня руки. Ты предо мною в выгоде. Довольно. Тамора Узнай, кто я, - ты стал бы говорить. Тит Не сумасшедший я, тебя я знаю, Порукой в том - обрубки и черты Кровавые, порукою - морщины, Что провели заботы и печаль. Вся скорбь моя порукой в том, что знаю За гордую тебя императрицу, Тамору всемогущую. Быть может, Ты за другой рукой моей пришла. Тамора Несчастный, знай, я вовсе не Тамора. Она - твой враг, я - друг тебе. Я - Месть, И послана затем я царством ада, Чтоб коршуна грызущих дум насытить Возмездием ужасным над врагами. Сойди ко мне, меня приветствуй в мире, Поговорим о смерти и убийствах. Ущелий нет иль потаенных мест, Огромной тьмы, такой долины мглистой, Где гнусное насилье иль убийство Кровавое укрылись бы, дрожа. Их отыщу, им на ухо шепну я Зловещее мое прозванье: Месть, Что трепетать обидчика заставит. Тит Ты Месть? Ко мне ты послана затем, Чтоб сделаться врагов моих мученьем? Тамора Да, потому навстречу мне сойди. Тит Нет, ранее мне окажи услугу. С тобой стоят Убийство и Насилье, Так докажи, что ты и вправду Месть, Их заколи иль брось под колесницу, И я сойду, и ею буду править. Вокруг светил с тобою я помчусь. Найди коней ты черных, словно смоль, Несущих быстро колесницу мести, Открой убийц в злодейских их притонах. Когда их головами колесницу Наполнишь ты, на землю я сойду, И у колес, как раб погонщик, буду Бежать за ней день целый - от восхода Гипериона* на восток и вплоть До самого его заката в море. Я день за днем готов на тяжкий труд, Лишь умертви Насилье и Убийство. Тамopa Они - мои помощники, со мною Пришли они. Тит Помощники твои? Как их зовут? Тамора Насилье и Убийство, Так как они виновных в том казнят. Тит Как на сынов императрицы оба Они похожи! Ты же - на нее. Но взор земной в обман безумный вводит И жалок он! О, сладостная Месть, Иду к тебе! Когда с тебя довольно Одной руки - я обниму тебя. (Уходит.) Тамора Такой союз ему в безумье мил. И чем бы в нем безумия припадки Ни поощряла я - помочь речами Старайтесь мне. Меня считает Местью Отныне он. Внушив ему такую Мысль дикую, его уговорю За Луцием послать. Покуда мною На пиршестве задержан будет Луций, Изобрету я вмиг такое средство, Чтоб разогнать непостоянных готов Иль поселить в них к Луцию вражду. Но он идет. Игру я продолжаю. Входит Тит. Тит Из-за тебя я долго одиноким Здесь жил. О злая фурия, тебя Приветствую в моем несчастном доме. Насилие, Убийство, вам привет. С императрицей и ее сынами Как схожи вы! Недостает лишь мавра! Ужель в аду нет дьявола такого? Известно мне: императрица с мавром Является везде; для сходства с ней Необходим тебе подобный дьявол. Но каковы б вы ни были, я вас Приветствую. Мы что же станем делать? Тамора Чего от нас желаешь ты, Андроник? Деметрий Убийцу укажи - я справлюсь с ним. Хирон Мне укажи свершившего насилье Бездельника, я отомщу ему. Тит Ищи среди проклятых улиц Рима, Найдешь двойник свой, доброе Убийство - Ударь его: убийца - он. Насилье Любезное, двойник свой увидав - Ударь его, затем что он - насильник. Иди и ты. Здесь есть императрица, Которая бывает всюду с мавром. Ее легко узнать: ведь на тебя От головы до ног она похожа. Прошу тебя, срази их лютой смертью, К моим, ко мне они жестоки были. Тамора Ты указал прекрасно. Все исполним. Но ранее пошли, Андроник добрый, За трижды храбрым Луцием твоим, Который в Рим ведет отважных готов. Проси его прийти к тебе на пир, На этот пир торжественный - с сынами Я приведу сюда императрицу, И цезаря, и всех твоих врагов, Тебя молить все будут на коленях, И здесь на них ты сердце отведешь. Что говорит на мысль мою Андроник? Тит Брат Марк! Тебя зовет несчастный Тит. Входит Марк. Ты к Луцию, мой добрый Марк отправься. Его найдешь у готов. Пусть ко мне Он с первыми вельможами из готов Придет сюда, не взяв с собою войск. Скажи ему: с императрицей цезарь Пируют здесь, пускай придет и он. Ты из любви ко мне исполни просьбу, Пускай и он исполнит, если жизнью Он старческой моею дорожит. Марк Все сделаю и возвращусь немедля. (Уходит.) Тамopa Теперь иду - твоим заняться делом. Помощников моих беру с собой. Тит Нет, пусть со мной Убийство и Насилье Останутся, иль брата я верну И месть мою лишь Луцию доверю. Тамора (тихо сыновьям) Что скажете? Согласны с ним остаться, Пока пойду сказать я государю Как заговор устроен шутовской? Его причудам льстите, потакайте, Возитесь с ним, покуда не вернусь. Тит (про себя) Всех знаю я, хотя слыву безумным. В их собственный капкан поймаю пару Я адских псов проклятых вместе с маткой. Деметрий Оставь нас тут, царица, уходи. Тамopa Прости, Андроник. Месть уходит, с тем Чтоб для врагов твоих расставить сети. Тит Я знаю, Месть любезная. Прости. Тамора уходит. Хирон Скажи, старик, что следует нам делать? Тит Есть у меня для вас довольно дела. Эй, Публий, Кай и Валентин, сюда! Входят Публий и другие. Публий Что ты прикажешь? Тит Знаешь тех двоих? Публий Я принял их за сыновей царицы - Деметрия с Хироном. Тит Ты ошибся. Один из них - Убийство, тот - Насилье. А потому свяжи их, добрый Публий. Кай, Валентин, берите их! Не раз, Вы знаете, я ждал такого часа, И он настал. Вяжите их покрепче; Заткните рты, коль вздумают кричать. Тит уходит. Публий и другие хватают Хирона и Деметрия. Хирон Мы - сыновья императрицы. Стойте! Публий Затем-то мы и делаем что надо. Заткнуть им рты, чтоб слова не сказали. Связали хорошо? Вяжите крепче! Возвращается Тит с Лавинией. Она несет таз, он - нож. Тит Лавиния, опутаны враги. Заткните им уста, пусть будут немы, Но грозные слова мои услышат. Презренные Деметрий и Хирон, Вы тиною источник замутили, Ее весну с зимой смешали вашей, Супруг ее убит был вами, братья За преступленье ваше казнены. Лишив меня руки, вы забавлялись. У ней язык и руки, и другое, Что этого дороже: непорочность Чистейшую бесчеловечно взяли. Вы палачи! Что б вы могли сказать, Будь говорить дозволено? Злодеи! Просить пощады стыдно было б вам. Вот как пытать я вас намерен, твари: Одной рукой вам перережу горло, А таз, куда преступных кровь стечет, Лавиния в остатках рук подержит. Вы знаете, мать ваша здесь пирует, Она зовется Местью, я безумцем Слыву у ней. Так слушайте, злодеи! Я ваши кости в порошок сотру, Смешаю с кровью вашею, как тесто, И сделаю пирог - подобье гроба - С начинкою из гнусных двух голов Им угощу я шлюху, вашу мать Проклятую; пускай, земле подобно, Она пожрет, что ею рождено. Вот пир, что ей готовится, вот блюдо, Что ждет ее. Гнусней, чем с Филомелой, Вы с дочерью моею обошлись, И отомщу ужасней я, чем Прокна*. Ну, протяните шеи! (Режет им горло.) Подойди, Лавиния, сбери их кровь. Когда же Они умрут - их кости истолку, И с жидкостью смешаю ненавистной, А головы я в тесте запеку. Идемте все готовить пир кровавый, Ужаснейший, чем пиршество кентавров*. Тащите их, а повар буду я, Чтоб к матери приходу их сготовить. Уходят, унося мертвых. СЦЕНА 3 Там же. Беседка. Накрыты столы. Входят Луций, Марк и готы со связанным Аароном. Луций Когда отец мой, дядя Марк, желает, Чтоб я был здесь, - я радуюсь тому. Первый гот И также мы, что б из того не вышло. Луций Возьми под стражу варварского мавра. Он - хищный зверь, проклятый дьявол. Пищи Ты не давай ему, держи в цепях Пока лицом к лицу с императрицей Не будет он сведен, чтоб уличить Ее в делах позорных. А в засаду Побольше спрячь нам преданных друзей: Недоброе, боюсь, замыслил цезарь. Аарон Проклятья мне нашептывает черт, Чтоб мой язык отравленную злобу Всю изливал, которой сердце полно. Луций Прочь, гнусный раб, бесчеловечный пес! Его увесть вы помогите дяде. Готы уходят с Аароном. Слышны трубы. Нам цезаря приход вещают трубы. Входят Сатурнин и Тамора с трибунами и свитой. Сатурнин Ужели в небе солнце не одно?* Луций Какая цель тебе назваться солнцем? Марк Вам, император, и тебе, племянник, Вступить скорей в переговоры надо, Пусть этот спор спокойно мы обсудим. Стараньем Тита приготовлен пир С почтенной целью: в Риме водворить Мир и любовь, добро и единенье. Приблизьтесь же. Прошу занять места. Сатурнин Согласны, Марк. Гобои. Входят Тит, одетый поваром, Лавиния под покрывалом, юный Луций и другие. Тит ставит блюдо на стол. Тит Привет мой вам, о добрый государь, С императрицей грозной! Храбрым готам, И Луцию, и всем. Пир небогат, Но сытым быть возможно. Угощайтесь. Сатурнин Ты почему оделся так, Андроник? Тит Следил я сам, чтоб здесь императрицу И цезаря как должно угостили. Тамора Признательны тебе, Андроник добрый. Тит Да, были б вы, когда б читали в сердце! Но, цезарь, мне ответы Виргиний пылкий - Он хорошо ли сделал, умертвив Сам дочь свою за то, что стала жертвой Она стыда, насилья и позора?* Сатурнин Да, хорошо. Тит Но почему, о цезарь? Сатурнин Ей пережить свой стыд не подобало И растравлять страдания отца. Тит Действительный и веский, сильный довод. Пример того, живое указанье - Как поступить несчастнейшему мне. Умри, умри, Лавиния! С тобою - Умрет позор, с позором - скорбь отца. (Убивает Лавинию.) Сатурнин Что сделал ты, отец бесчеловечный? Тит Я ту убил, по ком я слезы лил До слепоты. Несчастен как Виргиний, Я в тысячу раз более имею Причин, чем он, чтоб дело совершить Ужасное. И я свершил его. Сатурнин Насилию ее подвергли? Кто же? Тит Покушайте, прошу вас. Подкрепитесь. Тамора Единственную дочь за что убил ты? Тит Не я убил: Деметрий и Хирон, Они над ней насилье совершили, Отрезали язык, подвергли пыткам. Сатурнин Пускай сейчас предстанут здесь они! Тит Но здесь они - в том пироге, которым Полакомилась мать их, поедая Плоть от нее рожденную. Все правда. И острие ножа тому порукой. (Убивает Тамору.) Сатурнин Умри, злодей, за свой проклятый грех! (Убивает Тита.) Луций Сын кровь отца ужели в силах видеть? Нет, дар - за дар, за смерть возмездье - смерть! (Убивает Сатурнина.) Сильное смятение, толпа разбегается. Марк, Луций и их приверженцы поднимаются на террасу дома Тита. Марк О граждане, сыны родного Рима! Печальны вы, рассеянные смутой, Как стаи птиц, что разгоняет вихрь. Вас научу, как следует собрать В единый сноп разбитые колосья, Разрозненные члены сделать телом, Дабы не стал себе отравой Рим, И он, пред кем склоняются державы Могучие, отверженцу подобно, Сам не подверг себя позорной казни. Но если вид моих седин морозных И старческих морщин, что говорят О многолетнем опыте суровом, Вас не заставит выслушать меня... (Луцию.) Ты говори, испытанный друг Рима, Как предок наш, когда Дидоне скорбно Внимающей и от любви больной, Торжественно передавал он повесть Той грозной ночи огненной, когда Взял хитрый грек царя Приама Трою. Скажи, какой Синон околдовал* Наш слух, кто внес орудье роковое. Что Риму - нашей Трое нанесло Междоусобья рану. Не стальное, Не каменное сердце у меня, И не могу о горьких наших бедах Повествовать я без того, чтоб слезы Не затопили красноречья слов В тот миг, когда они должны сильнее Вас захватить и вызвать состраданье. Расскажет вождь - и от его речей Сердца у вас заплачут и застонут. Луций Вы, доблестные слушатели, знайте: Проклятые Деметрий и Хирон Убили брата цезаря, и нашей Сестре они бесчестье нанесли. За их вину казнили наших братьев, Презрели слезы нашего отца И доблестной руки лишили гнусно, Сражавшейся за Рим и посылавшей Его врагов в могилу. Наконец, И сам я был несправедливо изгнан, За мной врата закрылись, я, рыдая, Пошел искать приюта у врагов. В моих слезах вражда их потонула, Объятья их раскрылись мне, как другу. Вам ведомо, что я, изгнанник, кровью Рим охранял, и от его груди Я отстранял меч вражий, чтоб направить Его в мою отчаянную грудь. Я - не хвастун, вы знаете; вот эти Рубцы от ран, хотя они безмолвны, Порукой в том, что правду я сказал. Но будет! Я увлекся похвалою Не должною себе. Простите мне. Не хвалит друг - себя мы сами хвалим. Марк Теперь и я заговорю. Ребенка Вы видите? Таморой он рожден От мавра нечестивого, что главный Всех этих зол зачинщик и создатель. Находится презренный в доме Тита И подтвердить, как он ни гнусен, может, Что правда все. Судите, был ли повод У Тита мстить за целый ряд злодейств Неслыханных, невыносимых, больших, Чем смертному возможно претерпеть? Что, римляне, вы скажете на правду? Не правы мы? Тогда скажите: в чем? И об руку отсюда вместе оба - Андроников печальные остатки - Мы ринемся вниз головой, затем Чтоб мозг разбить об острые каменья И сразу здесь покончить с нашим родом. Скажите слово, римляне, и оба Мы об руку низвергнемся сейчас. Эмилий Сойди, достойный римлянин, с тобою Пусть об руку сойдет наш император, Наш император Луций: общий голос Народный так, я знаю, возвестит. Марк Да здравствует наш римский цезарь Луций! (Свите.) Ступайте в дом Андроника печальный, Безбожного сюда ведите мавра, Чтоб осудить его на злую смерть - За жизнь его преступную в возмездье. Луций сходит вниз. Привет тебе, правитель Рима, Луций! Луций Благодарю вас, римляне. Да правлю Я так, чтоб язвы Рима исцелить И устранить печали. Но собраться Мне с силами дозволь, народ мой добрый. Тяжелый долг природой мне назначен. Посторонитесь. Дядя, подойди, Труп ороси прощальною слезою. Холодные и бледные уста (целует Тита) Я горячо целую. На твоем Лице окровавленном эти слезы - Последний долг любви моей сыновней. Марк Пускай твой брат слезою за слезу, За поцелуй заплатит поцелуем. Будь эта дань несчетна, бесконечна - Я и тогда ее бы уплатил. Луций Дитя мое, поди сюда, учись, Как слезы лить, Твой дед тебя любил, Тебя сажал к себе он на колени И песенкой баюкал на груди, Рассказывал о многом, подходящем К твоим годам и для тебя занятном. А потому, внук любящий, пролей Ты несколько слезинок на заре. Весны твоей: так доброю природой Назначено. Друзья должны с друзьями Быть заодно в несчастье и беде. Простись же с ним, и проводи в могилу, И, дав любви залог, расстанься с ним. Мальчик О дедушка, я от души желаю Сам умереть, чтоб только ты ожил! С ним говорить не в силах: задыхаюсь От слез - едва я раскрываю рот. Свита вводит Аарона. Первый римлянин Несчастные Андроники, не плачьте! Вершите суд над гнусным негодяем, Что был творцом таких ужасных дел. Луций Пускай его по грудь зароют в землю, И голодом заморят. Пусть кричит И требует он пищи с беснованьем, И если кто помочь ему захочет - Тот сам умрет. Таков наш приговор. Следить за тем, как будет он исполнен! Аарон О, почему и гнев и ярость немы? Я не дитя, чтоб с низкою мольбою Покаяться в свершенном мною зле. Нет, худшее я в десять тысяч раз Готов свершить, будь у меня свобода, Когда ж. добро хоть раз я в жизни сделал - Покаяться готов я от души. Луций Труп цезаря пускай возьмут друзья И погребут в родительской гробнице. А мой отец с Лавинией да будут Положены в семейном нашем склепе. Что до нее - тигрицы злой, Таморы - Не надо ей обряда погребенья, Ни в траурной одежде провожатых, Ни звона погребального: зверей И хищных птиц она да будет жертвой! Она, как зверь, не знала состраданья И потому его не заслужила. Пусть совершат над Аароном казнь - Зачинщиком проклятым наших бедствий, Затем в стране порядок водворим, От новых бед обезопасив Рим! Комментарии ТИТ АНДРОНИК Вряд ли можно найти другую пьесу Шекспира, вызывающую большие сомнения в его авторстве. Они обусловлены в первую очередь тем, что содержание данной трагедии настолько низменно, грубо, жестоко, что это никак не соотносится с другими произведениями гениального драматурга, пусть даже написанными в период ученичества. Специалисты считали, что не элементарная незрелость, а лишь примитивный вкус и нездоровая фантазия способны в одном произведении нагородить три десятка трупов, более дюжины убийств, следующих по ходу пьесы одно за другим, несколько отрубленных рук и гору прочих ужасов. Многие критики отказывались признать авторство Шекспира за столь кровожадной трагедией. Ссылались на отсутствие имени автора во всех трех прижизненных изданиях "Тита Андроника" (1594, 1600 и 1611); на тот факт, что данная шекспировская пьеса сильно отличается по стилю от других его "римских трагедий", а по лексике, фразеологии и стихотворным приемам - от любых произведений, достоверно ему принадлежащих. Вокруг авторства "Тита Андроника" сломано много копий, мнения специалистов в корне расходятся. Одни из них (Теобальд, Фармер, Стивене, Зингер, Р. Кольридж и др.) категорически отказывались признать какое бы то ни было участие Шекспира в данной пьесе. Мэлон и Стаунтон считали, что, не являясь подлинным автором трагедии, Шекспир тем не менее внес в нее много своего. Известный драматург и шекспировед Эдуард Равенскрофт в 1687 г. всерьез утверждал, что "Тит Андроник" старая пьеса, которую Шекспир просто переделал, как он неоднократно поступал со старыми текстами. Текстологи в свою очередь приводят примеры частичного сходства шекспировской трагедии с текстами пьес современных ему драматургов - Грина, Марло, Нэша, Пиля... Впрочем, на все эти возражения, справедливые и не очень, имеется пара фактов, опровергнуть которые противники авторства Шекспира не в состоянии. Во-первых, в 1598 г. "Тит Андроник" упомянут Френсисом Мересом в перечне известных ему пьес Шекспира. А во-вторых, Хемминг и Кондел - друзья Шекспира, готовившие к изданию "фолио" 1623 г. (первое собрание его сочинений), - однозначно отнесли "Тита Андроника" к произведениям Шекспира. И как бы ни оценивали художественные достоинства пьесы, принадлежность ее Шекспиру несомненна. Это явствует и из многих общих черт драмы с другими ранними произведениями Шекспира. А объяснения многим спорным моментам в данном вопросе очень неплохо на наш взгляд дал Роберт Бойль в своей статье, отрывок из которой приводится ниже: "...Век Елизаветы был временем самых странных контрастов. Нежная лирическая поэзия этой эпохи увлекала даже суровых воинов и искателей приключений, проводивших всю жизнь в кровавых подвигах. И та же публика, которая умилялась и плакала над нежными любовными сценами, одинаково восторгалась дикими сценами в "Испанской трагедии" Кида, в "Иерониме" или в "Тите Андронике". Любовь к грубому и жестокому - одна из характерных черт того времени., и как это ни прискорбно, нужно признать и Шекспира сыном своего времени. Его современники любили кровь на сцене, и Шекспир, изображавший с такой нежностью и поэтичностью фей в "Сне в летнюю ночь", и уже готовившийся создать нежные образы Джульетты и Порции, написал "Тита Андроника", удовлетворяющего грубым вкусам публики. Не следует безрассудно восторгаться всем, что писал Шекспир, - эти восторги больше повредили славе великого поэта, чем все нападки его врагов, и в значительной степени способствовали возникновению и распространению таких бессмысленных выпадов против Шекспира, как, например, пресловутая "бэконовская теория"... Если беспристрастно вглядеться во все пьесы Шекспира раннего периода, то во всех них отыщутся явные следы грубости вкуса. Вся "Комедия ошибок" написана в очень грубом тоне... "Укрощение строптивой", "Виндзорские кумушки", "Все хорошо, что хорошо кончается", - все эти пьесы, первоначальные наброски которых относятся к раннему периоду творчества Шекспира, сохраняют даже сквозь позднейшие переработки неизгладимые следы грубости... В ранних пьесах Шекспира психологическая разработка характеров почти совершенно отсутствует. Поэт старается заинтересовать читателей главным образом увлекательностью фабулы... В "Тите Андронике" нет [даже] намека на психологический анализ. В характере самого героя нет никакой цельности и последовательности... Шекспир совершенно не заботится о выдержанности характера Таморы и других действующих лиц кровавой драмы, рассчитанной на кровожадный вкус зрителей... Существует еще множество свидетельств того, что "Тит Андроник" всецело, от начала до конца, принадлежит Шекспиру... И с какой бы радостью мы ни были готовы переложить ответственность за "Тита Андроника" на какого-нибудь другого его современника, невозможно отрицать, что рука Шекспира видна во всей пьесе... Она пропитана кровожадным вкусом своего времени, но в ней есть отдельные места, написанные с большой поэтической красотой, которые связывают эту трагедию с остальными произведениями гениального поэта и драматурга..." Что касается времени написания "Тита Андроника", то его можно установить с достаточной точностью. Дело в том, что в пьесе много заимствований из поэмы Пиля "Честь ордена Подвязки" (The Honour of the Garter), написанной к празднику, который состоялся 26 июня 1593 г. В прологе к ней упоминается о трагической гибели Марло, убитого 1 июня того же года. Шекспировед Чарлз Кроуфорд в своей статье (1900 г.) приводит девять цитат из "Тита Андроника", сопоставляя их с соответствующими местами в поэме Пиля; эти сопоставления совершенно неопровержимо доказывают, что Шекспир пользовался поэмой Пиля. Поэтому несомненно, что трагедия была написана в период после 26 июня 1593 г. и до 22 января 1594 г., когда упоминание о ней появилось в дневнике Генсло. Список действующих лиц трагедии появился только в издании 1709 г., где пьеса впервые разделена на сцены. С. 167. ...Прав старшинства постыдно не поправ. - Сатурнин намекает на свою молодость, которая сама пока еще не в силах отстоять свои права. ...Храните здесь вы в Капитолий вход...- Фраза указывает на то, что вход в Капитолий уже занят сподвижниками Вассиана, чтобы помешать приверженцам Сатурнина прорваться наверх и захватить трон. Пусть выбором заслуги озарятся... - Сатурнин основывает свои права на законе преемственности; Вассиан же настаивает на свободном волеизъявлении римлян, которое основывается на личных заслугах претендентов. С. 168. ...Получено от римлян имя Пия. - Пий (лат. Pius) значит "благочестивый". С. 170. ...Защитник Капитолия великий... - Имеется в виду верховный бог римлян Юпитер. Стикс (гр. Stix) - река в подземном царстве мертвых, по берегам которой, согласно древнегреческой мифологии, блуждали души умерших, пока их тела не предавали земле. Постойте, братья римляне! - Царица Тамора отнюдь не считает римлян своими братьями. Здесь "римскими братьями" она называет сыновей Тита. С.172. ...Троянская царица отомстила // В его шатре фракийскому тирану... - Имеется в виду троянская царица Гекуба, которая выцарапала глаза фракийскому царю Полимнестору, убившему Полидора, одного из ее сыновей. С. 174. Солон (между 640 и 635 - ок. 559 г. до н. э.) - афинский архонт (высшее должностное лицо) и законодатель; считал, что подлинно счастливыми могут быть только умершие, поскольку при жизни удача может отвернуться от человека, а мертвые уже не зависят от превратностей судьбы. Афинские предания причисляли Солона к семи греческим мудрецам. ...паллиум, что непорочно бел...- Белый плащ (паллий) надевали в Риме кандидаты (отлат. candidus - белый) на высокие государственные должности. ..завтра же сложу //Я власть и жизнь, вам снова дав заботу? - То есть озаботив выбором нового правителя. С. 181. Марк, даже ты в мой шлем ударил! - То есть нанес оскорбление. С. 182. Ведь греками по обсужденьи был // Похоронен Аякс самоубийца, // О чем просил Лаэрта мудрый сын - Суть речи Марка в том, что если уж греки под Троей по настоянию Одиссея, сына Лаэрта, предали погребению покончившего с собой Аякса (религия не поощряет похорон самоубийцы), то Тит тем более должен предоставить место для захоронения убитого Муция в родовом склепе Андроников. С. 185. Патриции, Лавиния, не бойтесь... - В данном случае "патрициями" Тамора называет сыновей Тита. С. 186. День любви - здесь: специальный день, назначенный для мировых соглашений (юридический термин). С. 189. Плетей сюда, чтоб помирить влюбленных! - В оригинале "Палок, палок!" - обычный призыв английских горожан, призывающих стражей порядка, вооруженных палками, чтобы разнять уличную потасовку. (Правда, события проистекают в Риме.) ...нацепила // Напрасно мать тебе игрушку-меч... - В оригинале "танцевальный меч", т. е. бутафорский меч, который во времена Шекспира было принято надевать во время танцев. (При этом действие происходит отнюдь не в XVI веке!) С. 191. Вулканов знак - имеются в виду рога, которые наставила Вулкану Венера, изменив ему с Марсом. С. 193. Двор цезаря - подобен храму Славы // Он полон глаз, ушей и языков". - В оригинале "house to Fame", т. е. храм божества Молвы; именно он, по представлению древних, сплошь состоял из глаз, ушей и языков. С. 195. ...Скиталец-принц с Дидоной насладились... - Имеется в виду Эней, один из главных защитников Трои, легендарный родоначальник Рима и римлян, история любви которого к карфагенской царице Дидоне описана Вергилием в "Энеиде". Царица, ты в желаниях своих // Подчинена Венере, я - Сатурну. - По мнению астрологов, люди, родившиеся под знаком Сатурна, - в противовес разжигающей страсти Венере - отличались холодностью чувств. С. 196. ...его же Филомела // Лишится языка... - Имеется в виду Лавиния. Миф о Филомеле, который в этой трагедии упоминается неоднократно, был почерпнут Шекспиром, вероятно, из Овидия. В греческой мифологии Филомела, дочь афинского царя Пандиона, была обесчещена мужем своей сестры Прокны Тереем, который затем вырвал ей язык, чтобы она не могла рассказать о совершенном им злодеянии. Но Филомела поведала об этом своей сестре с помощью вышивки. Прокна нашла заключенную в парнасском гроте Филомелу и, чтобы отомстить Терею, убила его любимого сына Итиса, из его мяса приготовила блюдо и накормила Терея. За это он хотел убить сестер, но боги превратили его в удода, Прокну - в ласточку, а Филомела была обращена в соловья. Актеон - в греческой мифологии сын Аристея и дочери Кадма Автонои; знаменитый охотник, воспитанный Хироном. Он случайно стал свидетелем купания Артемиды (в греческой мифологии Дианы) и ее нимф. За это разгневанная богиня превратила Актеона в оленя, и его растерзали собственные псы. С. 197. ...твой черный киммериец... - У Гомера в "Одиссее" рассказан миф о киммерийцах, которые жили на крайнем западе, возле океана, где царит вечная тьма. В историческое время киммерийцами назывался народ, обитавший на Таврическом полуострове. Однако ни те ни другие чернокожими не считались. С. 198. ...привязать меня // К зловещему они хотели тису... - В древности тис считался деревом смерти; ветви его использовались для колдовства. Семирамида (астр. Шаммурамат) - царица Ассирии в конце IX в. до н. э.; вела завоевательные войны (гл. обр. в Мидии). Греческое сказание, переданное Геродотом, ошибочно связывает ее имя с сооружением "висячих садов" в Вавилоне, считающихся одним из семи чудес света. Однако в действительности они появились только во времена вавилонского царя Навуходоносора II (начало VI в. до н. а). Семирамиде приписывались не только великие деяния, но также чрезвычайная жестокость. С. 200. Как? Незаконным сыном буду я? - То есть настоящий сын жестокой Таморы не может быть милосердным. С. 202. Марций... (Падает в ров). - Он попадает в туже самую яму, где лежит золото, спрятанное Аароном, и труп Вассиана, сброшенный пуда Деметрием. С. 203. ...Кольцо, чей блеск пещеру озаряет... - Вероятно, имеется в виду кольцо с карбункулом (старинное название рубина), которому древние приписывали способность светиться в темноте. Кроме того, карбункул (лат. carbunculus) в буквальном переводе - уголёк. Так озарен луною был Пирам, // Когда лежал, залитый кровью девы. - История любви Пирама и Фисбы изложена в "Метаморфозах" Овидия. Придя ночью на свидание, Фисба повстречала льва и убежала от него, оставив свое покрывало. Лев, до этого уже растерзавший кого-то, разорвал покрывало, испачкав его кровью предыдущей жертвы. Пирам, немного опоздавший на свидание, нашел окровавленное покрывало и, решив, что его возлюбленная погибла, закололся мечом. Вернувшаяся Фисба, обнаружив труп Пирама, также покончила с собой. Коцит - согласно греческой мифологии, "река плача" в загробном мире, приток Ахерона (см. коммент к с. 240). С. 208. Титан - здесь этим именем назван бог солнца Феб. Тебя Терей новейший опозорил // И вырезал язык, чтоб скрыть следы... // Лишь языка лишилась Филомела // И вышиваньем выразила мысль... - См. коммент. к с. 196. С. 209. ...как раньше Цербер // У ног певца... - В оригинале сказано о "фракийском певце". Речь идет об Орфее, который, спускаясь в ад за своей женой Эвридикой, сладостным пением убаюкал трехглавого пса Цербера, охраняющего вход в загробный мир. С. 215- Лимб - преддверие ада, где, согласно католическим догматам, пребывают невинные, но непросвещенные благодатью христианской веры души, свободные от наказаний. [Когда речь заходит о несовершенстве ранних произведений Шекспира, то имеются в виду в том числе и подобные несуразности с религиозными понятиями. - события, напомню, происходят в дохристианские времена.] Впрочем, у Шекспира, этот термин встречается неоднократно (в "Генрихе VIII", в "Комедии ошибок" и т. д.) и обозначает собственно ад. С. 221. Сцена 2. - Впервые появляется в издании "фолио" 1623 г. Во всех трех прижизненных изданиях ее не было. Однако сравнительный анализ текста указывает на полное единство языка и стиля. Отсутствие ее в изданиях "кварто", как правило, отражающих реально звучащий со сцены текст, свидетельствует о том, что данная сцена была не дописана Шекспиром позднее, а изъята актерами при постановке, поскольку носит лишь информативный характер и тормозит развитие пьесы. С. 222. Энея ль принуждать, чтоб гибель Трои // И скорбь свою передавал он дважды? - В "Энеиде" Вергилия главный герой так начинает рассказ о гибели Трои, - "Вновь заставляешь ты меня, царица, переживать невыразимое страданье". С. 225. Корнелия так сыновьям своим // Усердно не читала, как тебе // Она стихи и Туллия "Оратор". - Римлянка из знатного плебейского рода, Корнелия была матерью Гая и Тиберия Гракхов - римских народных трибунов, воспитавшей в них самоотверженный патриотизм и любовь к своему народу; оба погибли в войне с сенатской знатью, которая выступала против реформ. "Оратор" Туллия - имеется в виду сочинение по риторике Марка Туллия Цицерона (106-43 до н. э.), римского политического деятеля, оратора и писателя. С. 226. Гекуба - персонаж греческой мифологии и литературы, троянская царица, жена царя Приама, мать девятнадцати детей, среди которых Гектор, Парис, Кассандра, Поликсена. Овидия "Метаморфозы"... - Имеется в виду мифологический эпос римского поэта Публия Овидия Назона (43 до н. э. - 18 н. э.) о "превращениях" людей и богов и животных, созвездия и пр. С. 228. ..И ты, надежда Гектора из Рима... - Здесь имеется в виду, что надеждой "римского Гектора" Луция является его сын Луций Младший точно так же, как надеждой троянского Гектора был малолетний сын Астианакс. Как Юний Брут с супругом и отцом // Лукреции... - Луций Юний Брут, легендарный основатель Римской республики, вместе с отцом и мужем обесчещенной Лукреции поклялся отомстить за нее. В результате этой борьбы, согласно преданию, в 509 г. до н. э. была свергнута власть римского царя Тарквиния Гордого и провозглашена республика. С. 229. ...Песок размечет, как листы сивиллы... - Сивиллами называют легендарных прорицательниц, упоминаемых многими античными авторами; насчитывалось свыше десятка сивилл. Наиболее известна Кумекая сивилла, которой приписываются т. н. "сивиллины книги" - сборники изречений и предсказаний, служившие для официальных гаданий в Древнем Риме. Они хранились в Капитолии под бдительным досмотром жрецов, но затем необъяснимым образом исчезли. ...Рабов негодных римского ярма. - Сыновья Таморы, несмотря на высокое звание их матери, являются такими же рабами Рима, как и остальные его пленники. С. 230. Охраной будь ему в безумье, Марк, - Марк не уловил сарказма в последней фразе Тита и подумал, что тот от горя сошел с ума. С. 235. ...Ни Энцеклад с ордой Тифона грозной, // Алкид великий... - В греческой мифологии Энцеклад (Энкелад) и Тифон - гиганты, которых победил Зевс; Алкидом, согласно одному из преданий, звали Геракла до того, как его нарек этим именем Дельфийский оракул. ...Покрытые известкой белой стены... - Так негр Аарон называет белокожих сыновей Таморы. ...черный - самый лучший из цветов, // Так как других цветов не принимает. - То есть, по мнению Аарона, черную краску нельзя закрасить никакой другой (хотя это совершенно не так), С. 236. Предательский оттенок! Тайны сердца // И помыслов - он краской выдает. - Учитывая коварство Аарона, чуждая негру способность белого человека краснеть была ему досадной помехой. С. 238. Астрея покинула землю - стих из "Метаморфоз" Овидия, где рассказан миф об Астрее (лат. Astraea - звездная дева), дочери Зевса и Фемиды, богине справедливости, которая управляла миром в золотом веке. Когда в железном веке нравы людей испортились, она возвратилась на небо и превратилось в созвездие Девы. С. 240. Я в озеро кипящее геенны // Сам погружусь и вытащу за пятки // Возмездие из ахеронских волн. - В греческой мифологии Ахерон - болотистая, медленно текущая река в подземном царстве, через которую Харон перевозит в челне души умерших в потусторонний мир. Миф об Ахероне в определенной степени навеян одноименной рекой в Эпире (ист. область на западе Греции), протекающей в мрачной долине, местами под землей, через болотистое Ахерусийское озеро и впадающей в Ионическое море. Ad Iovem - для тебя. Ad Appollonem, // Ad Martem - Это будет для меня. - Названные здесь в качестве адресатов Юпитер, Аполлон, Марс, а также упоминаемые далее Паллада, Меркурий и Сатурн - это не только небесные светила, но и сами боги, чьи имена они носят. С. 241. Что сделал ты, о Публий? У Тельца // Ты рог один отбил своей стрелою. - Тит продолжает "игру в безумие", притворяясь, что принял упавшую на землю стрелу за отколотый выстрелом кусок созвездия. Телец отшиб у Овна оба рога, // Которые упали во дворец. // Кто ж их нашел? Царицын негодяй! - Марк делает вид, что принял всерьез слова безумца, и подыгрывает ему. Под "царицыным негодяем" он подразумевает ее любовника Аарона, который преподнес их императору. ...Что говорит Юпитер? // Поселянин: Поставщик виселиц? - Диалог построен на игре слов - поселянин принимает незнакомое слово Juppiter (Юпитер) за созвучное с ним gibbetmaker (строитель виселиц). С. 253. Входят переодетые Тамора, Хирон, Деметрий. - Как именно они "переодеты", сказано ниже: эти воплощают собой Месть, Убийство и Насилие. С. 255. Гиперион - в греческой мифологии одно из наименований Гелиоса (Солнца). С. 260. ...И отомщу ужасней я, чем Прокна. - См. коммент. к с. 196. ...пир кровавый, // Ужаснейший, чем пиршество кентавров. - В "Метаморфозах" Овидия есть рассказ о том, как на свадебном пиру Пирифоя, царя лапифов, кентавры, приглашенные туда в качестве гостей, перепились и решили похитить невесту, но были жестоко перебиты. С. 261. Ужели в небе солнце не одно? - Этим вопросом Сатурнин дает понять, что, кроме него, других повелителей в Риме быть не может. С. 262. ...Виргиний пылкий - // Он хорошо ли сделал, умертвив // Сам дочь свою за то, что стала жертвой // Она стыда, насилья и позора. - Еще одна неточность автора. Дочь римлянина Виргиния никак не могла стать жертвой насилия потому, что, согласно древнему преданию, отец убил ее именно затем, чтобы она избежала бесчестья. С. 264. ...какой Синон околдовал... - В "Энеиде" Вергилия (ч. II, 1 - 150) рассказано о хитроумном греческом воине, который позволил троянцам во время Троянской войны взять себя в плен, сделав вид, будто его преследуют греки. Обманом он внушил троянцам мысль втащить в город оставленного греками деревянного коня. Ночью из чрева коня Синон выпустил спрятавшихся там воинов, которые открыли ворота Трои грекам.