Шекспир Вильям
Веселые виндзорские барыньки

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

ВЕСЕЛЫЯ ВИНДЗОРСКІЯ БАРЫНЬКИ.

КОМЕДІЯ ВЪ ПЯТИ ДѢЙСТВІЯХЪ.

ВИЛІАМА ШЕКСПИРА.

Переводъ О. В. Мильчевскаго.

   

ЗАМѢТКА ПЕРЕВОДЧИКА

   У насъ на Руси Шекспиръ преимущественно извѣстенъ какъ творецъ драмъ и трагедій. Изъ этого не слѣдуетъ, что комедіи Шекспира незначительны и что онѣ ниже генія великаго драматурга: совсѣмъ нѣтъ; онѣ тоже -- высокія художественныя созданія, и не напиши Шекспиръ своихъ трагедіи, онъ прославился бы въ литературѣ какъ писатель комедій.
   Быть-можетъ, особенная трудность перевода шекспировскихъ комедій на другіе языки объясняетъ въ нѣкоторой степени, почему у насъ, въ то время, какъ трагедіи его переводились и переводятся довольно дѣятельно, комедіи или вовсе не переведены, или представляютъ по одному старинному и плохому переводу.
   Имѣя въ виду пополнить постепенно этотъ пробѣлъ въ нашей литературѣ, я на первый разъ выбралъ предлагаемую комедію, которая называется въ подлинникѣ: Merry Wives of Windsor. Представляю относительно ея двѣ-три историко-литературныя замѣтки.
   Трудно положительно опредѣлить время перваго ея появленія въ англійской литературѣ; извѣстно только, что въ 1602 году, она появилась въ изданіи in-4о, а незадолго передъ этимъ попала въ каталогъ книгопродавцевъ; за этимъ изданіемъ появилось второе, въ 1639 г., почти буквально перепечатанное съ перваго. Въ полномъ изданіи Шекспира въ листъ (1623 г.), она стоитъ третьей въ ряду его комедій и тутъ въ первый разъ раздѣлена на акты и сцены.
   Нельзя положительно указать на источникъ, откуда Шекспиръ заимствовалъ сюжетъ этой комедіи; многіе критики склоняются къ предположенію, что онъ взялъ различныя ея части изъ бывшихъ тогда въ модѣ итальянскихъ новеллъ, между прочимъ указываютъ на новеллу: La tridici piacevole notti del S. Gio. Fr. Straparola.
   Чѣмъ больше удаляется отъ Шекспира цивилизованное человѣчество, тѣмъ болѣе переводятся, объясняются и, разрабо.тываются его произведенія. Не говоря о западныхъ европейскихъ литературахъ, гдѣ, какъ недавно обнаружили статистическія изысканія по этому предмету, сочиненій, касающихся Шекспира, то-есть изданій, переводовъ и объясненій къ нимъ, съ 1830 года по 1860, насчитывается уже 300 на одномъ англійскомъ языкѣ и 100 на иностранныхъ,-- и у насъ въ послѣднее время стало появляться много его переводовъ, а еще очень недавно г. Гербелъ предпринялъ изданіе полнаго собранія сочиненій Шекспира, и уже выдалъ одинъ толстый томъ.
   Считаю нужнымъ сказать два -- три слова и объ основныхъ принципахъ, руководившихъ мною при исполненіи представляемаго перевода.
   Относительно сущности этого рода работъ, писатели еще не сговорились и не условились. Одни говорятъ, что нужно передавать только духъ и смыслъ сочиненій, другіе преимущественно хлопочутъ о передачѣ внѣшней ихъ формы, третьи стараются совмѣстить то и другое, и хлопочутъ о возможно-большемъ сообщеніи языку колорита подлинника. Я съ своей стороны признаю справедливѣйшимъ мнѣніе, на основаніи котораго каждый переводъ долженъ производить на своего читателя по возможности то впечатлѣніе, которое производитъ подлинникъ на "своего". Затѣмъ все остальное вытекаетъ уже изъ этого принципа. Такъ въ предложенной комедіи есть лица разныхъ сословій; я счелъ долгомъ заставить ихъ говорить языкомъ, какимъ говорятъ у ласъ лица, наиболѣе подходящія къ нимъ по своему положенію въ нашемъ обществѣ; лакей, кухарка, недоучившійся приказный, лекарь-французъ, коверкающій языкъ, даже пасторъ, выражающійся витіевато и нѣсколько церковнымъ языкомъ, все это я долженъ былъ вѣрно передать по-русски. Конечно, отъ этого мой переводъ носитъ нѣсколько "русскій" колоритъ, но иначе, мнѣ казалось, онъ былъ-бы тѣнью комедіи, чѣмъ-то безъ плоти и крови. Замѣчу притомъ, что всѣ каламбуры (а ихъ ужасно много), всѣ пословицы, поговорки и остроты, я старался передать тоже чисто по русски, а не сѣтовать въ выноскахъ, что вотъ-де тутъ каламбуръ, да не выразишь его по нашему. Понятно, что мнѣ не могла удаться передача каламбуровъ тѣми-же словами, но я объ этомъ и не хлопоталъ. Во всѣхъ этихъ случаяхъ я, кромѣ собственнаго убѣжденія въ справедливости моего взгляда на этотъ предметъ, съ удовольствіемъ опирался на авторитетъ ученыхъ и наилучшихъ нѣмецкихъ переводчиковъ Шекспира, Ав. В. Шлегеля и Л. Тика; поэтому, по характеру своему моя работа совершенно сходна съ ихъ работой. Наконецъ, замѣчу, что я держался подлинника, изданнаго и превосходно коментированнаго Деліусомъ: Shakspeare's Werke, herciusgegeben und erklärt von Dr. N. Delius. 1864.
   Нѣкоторыхъ читателей, можетъ-быть, шокируетъ даже самое названіе піесы, принятое мною; у насъ привыкли звать эту комедію "Виндзорскими Кумушками". Но слово "кумушки" тутъ нейдетъ; подъ кумушками мы понимаемъ простыхъ бабенокъ, которыя болтаютъ, сплетничаютъ, поднимаютъ всякую вздорную суматоху. Здѣсь-же ничего этого нѣтъ; молодыя женщины комедіи, прослывшія у насъ подъ именемъ "кумушекъ", принадлежатъ къ среднему кругу общества, довольно образованны и совершенно честны и приличены, хотя, но веселости своего нрава, часто позволяютъ себѣ пряныя шуточки на словахъ и комическія шалости на дѣлѣ. "Женщинами" или "женами" я не могъ ихъ назвать: эти слова звучатъ слишкомъ серьозно; "барынями" или "дамами" -- тоже нѣтъ: въ нихъ ничего нѣтъ барскаго; "дамочками"? но онѣ нѣсколько грубоваты и пряноваты для дамочекъ. Оставалось одно: назвать ихъ "барыньками", потому что, какъ убѣдится читатель и изъ самой комедіи, это выраженіе, въ томъ смыслѣ, въ какомъ оно у насъ обыкновенно употребляется, ближе другихъ подходитъ къ характеру выражаемыхъ ими лицъ.
   Всякія выноски, глоссаріи, комментаріи, мною устранены, хотя они, быть можетъ, иногда и не мѣшали-бы; но они нарушили-бы цѣльность впечатлѣнія,-- и я ихъ выбросилъ. Впрочемъ, я всѣми ими старался воспользоваться, и тѣ мѣста, которыя ими пояснены, перевести такъ, чтобы они сдѣлались понятными и безъ ученыхъ толкованіи; тутъ только я позволялъ себѣ нѣсколько отступить отъ буквы подлинника, но именно съ цѣлью избавить читателя отъ комментаріевъ.
   Еще замѣтка: тѣ собственныя имена дѣйствующихъ лицъ, которыя звучатъ для англичанина, какъ комическія нарицательныя, я, по примѣру Шлегеля, перевелъ нарицательными, опять на основаніи закона сходства впечатлѣній.
   

ВЕСЕЛЫЯ ВИНДЗОРСКІЯ БАРЫНЬКИ.

КОМЕДІЯ ВЪ ПЯТИ ДѢЙСТВІЯХЪ.
ШЕКСПИРА.

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА

   Джонъ Фальстафъ.
   Фентонъ.
   Пустякъ, мирный судья.
   Спичка, его двоюродный братъ.
   Потокъ, Пажъ, жители Виндзора.
   Вильямъ Пажъ, мальчикъ, сынъ Пажа.
   Гутъ Эвансъ, пасторъ.
   Докторъ Каюсъ, лекарь-французъ.
   Хозяинъ гостинницы "Подвязки".
   Бардольфъ, Пистоль, Неймъ, сподвижники Фальстафа.
   Простота, слуга Спички.
   Рогби, слуга Каюса.
   Г-жа Потокъ.
   Г-жа Пажъ.
   Анна Пажъ, ея дочь.
   Провориха, служанка Каюса.
   Слуги Пажа, Потока и пр.

Дѣйствіе: въ Виндзорѣ и окрестностяхъ.

   

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА I.

Виндзоръ. Улица передъ домомъ Пажа.

(Входятъ судья Пустякъ, Спичка и Эвансъ).

   Пустякъ. Полно вамъ уговаривать -- то меня! Нѣтъ, я потащу его въ Звѣздную палату; и будь онъ тамъ хоть двадцать разъ Джономъ Фальстафомъ, не моги онъ ломаться надъ Робертомъ Пустякомъ, дворяниномъ...
   Спичка. Графства глостерскаго, мирнымъ судьею и еще coram.
   Пустякъ. Да, братецъ Спичка, пишу и coram и cust. alorum.
   Спичка. Да еще и ratolorum; родовой значитъ дворянинъ, батюшка; подписываемся armigero -- на каждомъ свидѣтельствѣ, квитанціи, актѣ объ арестѣ или роспискѣ; все armigero!
   Пустякъ. Да, да, именно такъ; и такъ ведется у насъ вотъ уже триста лѣтъ.
   Спичка. И всѣ его потомки, что были раньше его, тоже дѣлали; и всѣ его предки, что будутъ послѣ него, тоже будутъ дѣлать; они всегда на гербѣ будутъ носить цѣлую дюжину бѣлыхъ ужей.
   Пустякъ. Замѣтьте, это -- старинный гербъ!
   Эвансъ. Да, да, двѣнадцать бѣлыхъ вшей! Это какъ нельзя болѣе прилично старому горбу; онѣ вѣдь тоже отъ другихъ переходятъ, да притомъ скотинка эта -- другъ человѣка и всегда знаменуетъ любовь.
   Пустякъ. Только не надо подбавлять свѣженькихъ къ нашимъ старымъ, соленымъ.
   Спичка. Но я вѣдь могу къ нимъ прибавить, братецъ?
   Пустякъ. Можешь, но посредствомъ брака, прибавить гербъ жены.
   Эвансъ. Да; но буде прибавите ихъ отъ супруги, то произойдетъ драка.
   Пустякъ. Совсѣмъ нѣтъ.
   Эвансъ. Какъ нѣтъ? Непремѣнно произойдетъ. Но сила не въ этомъ. Дѣло въ томъ, что буде г. Джонъ Фальстафъ позволилъ себѣ въ отношеніи къ вамъ нѣкія продерзости, то я, въ качествѣ служителя алтаря, весьма буду восхищенъ, если позволено мнѣ будетъ паки ввести среди васъ подобающій миръ, согласіе и удовлетвореніе.
   Пустякъ. Тамъ ужъ палата разберетъ... Это просто -- скандалъ!
   Эвансъ. О, не подобаетъ палатѣ заниматься изслѣдованіемъ скандаловъ, не подобаетъ; ибо въ скандалѣ нѣсть страха божія. Палата, конечно, пожелаетъ заняться страхомъ божіимъ, а никакъ не скандаломъ; пріймите сіе въ соображеніе.
   Пустякъ. О, боже мой! Будь-ка я помоложе -- я разомъ покончилъ-бы все это мечомъ.
   Эвансъ. О, почто сіе? Да будетъ симъ мечомъ преданный другъ и умиротворитъ васъ; въ моихъ помышленіяхъ имѣется нѣкое иное предположеніе, кое, при благопріятствующихъ обстоятельствахъ, могло-бы привести къ вожделѣнному заключенію. Есть, напримѣръ, нѣкая Анна Пажъ, дщерь нѣкоего Георгія Пажа, дѣвица отмѣнно благолѣпная!
   Спичка. Дѣвица Анна Пажъ! А, знаю; съ темнорусыми волосами и тоненькимъ голоскомъ?
   Эвансъ. Во-истину такъ. Прошу принять въ соображеніе, что у нея семьсотъ фунтовъ деньгами, кромѣ золота и серебра, которыя отказалъ ей дѣдушка, царствіе ему небесное! на своемъ смертномъ одрѣ. И посему было-бы отмѣнно хорошо, если-бы мы, отринувъ въ сторону все сіе пустословіе и празднословіе, сообразили на счетъ супружества между г. Авраамомъ Спичкою и дѣвицей Анною Пажъ.
   Пустякъ. Такъ дѣдушка отказалъ ей, говорите, 700 фунтовъ?
   Эвансъ. Да-съ, и уповательно, что и батюшка откажетъ ей тоже весьма пріятную сумму.
   Пустякъ. Я хорошо знаю эту барышню; она отъ природы щедра надѣлена...
   Эвансъ. О, щедро, щедро надѣлена: 700 фунтовъ, да еще надежды на грядущее.
   Пустякъ. Ну да, да; надо намъ значитъ повидаться съ г. Пажомъ! Фальстафъ тамъ, что -- ли?
   Эвансъ. Могу-ли я солгать? Я гнушаюсь лжи, понеже гнушаюсь всѣмъ, что ложно, то-есть всѣмъ, что не истинно. Рыцарь Джонъ -- тамъ; и, умоляю васъ, слѣдуйте совѣтамъ вашихъ доброжелателей. Я постучу вотъ въ дверь г. Пажа. (Стучитъ.) Эй! Миръ дому сему и божье благословеніе!
   Пажъ (изъ дому). Кто тамъ?
   Эвансъ. Здѣсь миръ и благословеніе божіе, и вашъ другъ съ судьею Пустякомъ; здѣсь-же и юный г. Спичка, кой, быть-можетъ, повѣдаетъ вамъ нѣчто другое, съ вашего позволенія.

(Входитъ Пажъ).

   Пажъ. Ахъ, очень радъ васъ видѣть. Большое вамъ спасибо, г. Пустякъ, за вашу отличную дичь.
   Пустякъ. Г. Пажъ, я тоже радъ васъ видѣть; прошу кушать на здоровье, душевно радъ-съ. Мнѣ вамъ хотѣлось прислать что-нибудь получше; эта дичь вышла не совсѣмъ удачной. Что хорошенькаго подѣлываетъ г-жа Пажъ? Я вамъ, смѣю сказать, всѣмъ сердцемъ преданъ, именно всѣмъ сердцемъ.
   Пажъ. Покорнѣйше благодарю.
   Пустякъ. И я покорнѣйше благодарю; рѣшительно, благодарю покорно.
   Пажъ. Очень радъ и васъ видѣть, добрѣйшій г. Спичка.
   Спичка. Что хорошенькаго изволитъ подѣлывать ваша борзая собачка-съ? Я слышалъ, что ее обогнали на бѣгахъ въ Котсалѣ.
   Пажъ. О, нѣтъ-съ, побѣда осталась нерѣшительной.
   Спичка. Та-та! Не хотите сознаться?
   Пустякъ. Ну да, разумѣется. "Эка досада", чай говоритъ. Потому собака -- первой сортъ.
   Пажъ. Какое! просто дворняжка.
   Пустякъ. Позвольте-съ; она хорошая собака и прекрасная собака; можно-ли что-нибудь больше сказать? Хорошая и прекрасная! А г. Фальстафъ здѣсь?
   Пажъ. Да, да, у меня; и я очень желалъ бы уладить эту непріятность между вами.
   Эвансъ. Сіе сказано, какъ подобаетъ истинному христіанину.
   Пустякъ. Онъ оскорбилъ меня, г. Пажъ.
   Пажъ. Да, онъ это и самъ признаетъ въ нѣкоторомъ смыслѣ.
   Пустякъ. Такое признанье не есть еще оправданіе; не такъ-ли, г. Пажъ? Онъ оскорбилъ меня; да, оскорбилъ. Робертъ Пустякъ, дворянинъ, говоритъ, что онъ оскорбленъ.
   Пажъ. А, да вотъ и самъ г. Джонъ.

(Входятъ Джонъ Фальстафъ, Бардольфъ, Неймъ и Пистоль).

   Фальстафъ. Ну-съ, г. Пустякъ, такъ вы желаете жаловаться на меня королю?
   Пустякъ. Рыцарь, вы избили моихъ людей, убили мою дичь и разрушили мой охотничій домъ.
   Фальстафъ. Но вѣдь не поцѣловалъ дочку вашего охотника?-- какъ поется въ одной старой балладѣ.
   Пустякъ. Чортъ возьми! вы мнѣ за это отвѣтите.
   Фальстафъ. Отвѣчу, извольте: да, я все это учинилъ. Вотъ вамъ и отвѣтъ!
   Пустякъ. Это вамъ такъ не пройдетъ!
   Фальстафъ. Да, лучше, какъ бы не прошло, а осталось между нами; а то вѣдь васъ-же на смѣхъ поднимутъ.
   Эвансъ. Раиса verba! во многоглаголѣніи нѣсть спасенья, г. Джонъ.
   Фальстафъ. Вы ничего не смыслете! Г. Спичка, я вамъ разшибъ голову: что же вы имѣете противъ меня?
   Спичка. Противъ васъ и вашихъ обиралъ, Бардольфа, Нейма и Пистоля, я имѣю разшибленную голову. Они меня зазвали въ трактиръ, напоили и потомъ подтибрили кошелекъ.
   Бардольфъ. Ахъ ты, спичка этакая!
   Спичка. Это не бѣда!
   Пистоль. Ахъ ты, мартышка!
   Спичка. И это не бѣда.
   Неймъ. Цыцъ, говорю.
   Спичка. Гдѣ Простота, мой слуга? Братецъ, не знаете-ли?
   Эвансъ. Тише, тише, прошу васъ. Позвольте уразумѣть и сообразить; тутъ есть, по моему разумѣнію, трое судей, а именно: г. Пажъ, такъ-сказать г. Пажъ, я самъ, такъ-сказать, и наконецъ, именно наконецъ, мой хозяинъ гостинницы "Подвязки".
   Пажъ. Да, мы разсудимъ и разберемъ васъ.
   Эвансъ. Отмѣнно: я вотъ сіе запишу въ памятную книжку, а потомъ пойдемъ къ повѣренному и все устроимъ достодолжно и пунктуально.
   Фальстафъ. Пистоль!
   Пистоль. У него ушки на макушкѣ.
   Эвансъ. Ахъ, съѣли-бы тебя мухи! Что за выражееіе "ушки на макушкѣ"?
   Фальстафъ. Пистоль, ты стянулъ что-ли кошелекъ у г. Спички.
   Спичка. Да, стянулъ, клянусь этими перчатками, чтобы мнѣ не вернуться въ свою комнату! семь старыхъ монетъ, да два шиллинга Эдуарда VI, что все вмѣстѣ стоило 2 шилинга 2 пенса; клянусь этими перчатками!
   Фальстафъ. Вѣрно что-ли это, Пистоль?
   Эвансъ. Конечно, скажетъ нѣтъ, буде онъ тать.
   Пистоль. Ты еще куда суешься!
   
             Сэръ Джонъ, хозяинъ мой,
   Я вызовъ шлю вотъ этой жалкой Спичкѣ:
   Назадъ въ уста шлю лживыя слова,
   Назадъ. Ты лжешь!
   
   Спичка. Перчатками клянусь, что нѣтъ.
   Неймъ. Меня не троньте, прошу васъ. А не то, сами у меня берегитесь, вотъ что.
   Спичка. Клянусь этой шляпой, что это сдѣлалъ вотъ этотъ краснорожій; я хоть и напился капитально, но все же не былъ совершеннымъ осломъ.
   Фальстафъ. Ну, что ты скажешь на это, красное солнышко?
   Бардольфъ. Я скажу, сударь, что этотъ господинъ нализался положительно до безсилія, потерялъ всѣ свои пять чувствованій....
   Эвансъ. То есть, чувствъ; что за невѣжество!
   Бардольфъ. И вотъ, сударь, когда онъ наклюкался, у него сначили кошелекъ, ну а потомъ, видно, лыжи смазали....
   Спичка. Вотъ этакъ-же по тарабарски ты говорилъ и тогда; но не въ этомъ дѣло. Даю слово, что въ жизнь свою никогда не буду напиваться, развѣ только въ честной хорошей компаніи; да, если напьюсь, то напьюсь съ тѣми, кто бога боится, а не съ пьянчужками и мошенниками.
   Эвансъ. Какъ Богъ святъ, добродѣтельнѣйшій вы человѣкъ!
   Фальстафъ. Ну-съ, видите; они отрицаютъ ваше обвиненіе.

(Входитъ Анна Пажъ съ виномъ; за ней г-жа Потокъ и г-жа Пажъ).

   Пажъ. Нѣтъ, дочка, унеси вино; я дома выпью.
   Спичка. О, небо! Это дѣвица -- Анна Пажъ!
   Пажъ. Какъ поживаете, г-жа Потокъ?
   Фальстафъ. Г-жа Потокъ, клянусь вамъ сердцемъ, вы пріятная гостья; съ вашего позволенія, милѣйшая барынька! (цѣлуетъ ее).
   Пажъ. Жена, пригласи къ намъ и угости этихъ господъ. Пожалуйте, господа; у насъ къ обѣду будетъ славный горячій пастетъ изъ дичи: пожалуйте, господа, я надѣюсь, что мы зальемъ виномъ всѣ наши размолвки.

(Всѣ уходятъ, кромѣ Пустяка, Спички и Эванса).

   Спичка. Я охотно сейчасъ далъ-бы 40 шиллинговъ, если-бы здѣсь была со мной моя книжка разговоровъ съ дѣвицами. (Входитъ Простота). Ну, что Простота? Куда же ты провалился? Что-же, самому мнѣ что-ли прикажешь служить себѣ, а? Нѣтъ-ли у тебя, кстати книжки съ загадками?
   Простота. Книжки съ загадками-съ? Какъ? Да вѣдь вы же сами одолжили ее Лизѣ Булочкѣ въ крещенье, за недѣлю до рождества.
   Пустякъ. Братецъ, братецъ, иди-же, мы тебя ждемъ. Одно словечко, братецъ; послушай-ка, братецъ; тутъ есть нѣкое предположеніе, и оно исходитъ отъ батюшки: понимаешь меня?
   Спичка. Да, братецъ, вы увидите, что я благоразуменъ, а если благоразуменъ, то значитъ, я буду дѣлать, что благоразумно.
   Пустякъ. Нѣтъ, ты сперва пойми...
   Спичка. Да, да; какже!
   Эвансъ. Уразумѣйте его резоны, сударь. А я, такъ-сказать, изображу вамъ ихъ описательно, буде у васъ окажется надлежащая пропорція разумѣнія.
   Спичка. Нѣтъ, я сдѣлаю такъ, какъ скажетъ братецъ. Извините меня, пожалуста, вѣдь онъ, въ нѣкоторомъ родѣ, здѣсь мирный судья: это вѣрно.
   Эвансъ. Не въ семъ сущность; сущность заключается въ вашемъ бракосочетаніи.
   Спичка. Да, это сущность!
   Эвансъ. По -- истинѣ сущность; и сія сущность заключается въ дѣвицѣ Аннѣ Пажъ.
   Спичка. Ну, если такъ, то я женюсь, только съ разумными условіями.
   Эвансъ. Но чувствуете-ли вы душевное къ оной дѣвицѣ расположеніе? Позвольте въ нѣкоторомъ родѣ узнать сіе изъ вашего собственнаго рта, или иначе, изъ вашихъ устъ; такъ какъ различные философы предполагаютъ, что уста суть ничто иное, какъ часть рта, стало-быть, выражаясь пунктуально, можете-ли вы питать къ сей дѣвицѣ душевное расположеніе?
   Пустякъ. Братецъ Авраамъ, можете-ли вы ее любить?
   Спичка. Конечно, братецъ, при благопріятныхъ обстоятельствахъ.
   Эвансъ. Нѣтъ, нѣтъ, господи ты боже! Вы должны выразиться категорически; можете-ли вы возчувствовать къ ней пристрастье?
   Пустякъ. Да, вы должны, такъ-сказать, выразиться. Желаете-ли вы жениться на ней съ хорошимъ приданымъ?
   Спичка. Требуйте отъ меня, чего хотите, братецъ; я не знаю, чего для васъ не сдѣлаю.
   Пустякъ. Нѣтъ, вы вникните, вникните, дражайшій братецъ: вѣдь я дѣлаю это для вашего удовольствія. Можете-ли вы любить эту дѣвицу?
   Спичка. Если желаете, женюсь, непремѣнно женюсь, братецъ; ну, а если сначала и будетъ немного любви, то, при болѣе короткомъ знакомствѣ, небо, быть-можетъ, еще уменьшить ее; то-есть, когда мы женимся и будемъ имѣть, такъ-сказать, случай ближе познакомиться, то я надѣюсь, что такое близкое знакомство усилитъ, такъ-сказать, взаимное пренебреженье Но если вы скажете: женись, я женюсь; на это я положительно разрѣшаюсь и разрѣшился.
   Эвансъ. По-истинѣ основательный отвѣтъ, за исключеніемъ сего глагола разрѣшился, кой, по нашему разумѣнію, есть рѣшился, а не разрѣшился. Впрочемъ, ваша идея вполнѣ основательна.
   Пустякъ. Да, я тоже думаю.
   Спичка. Да, да; и если не такъ, то пусть меня сейчасъ повѣсятъ.

(Входитъ Анна Пажъ).

   Пустякъ. Идетъ прекрасная дѣвица Пажъ.
   Анна. Обѣдъ, господа, на столѣ; папенька проситъ васъ.
   Пустякъ. Не премину, не премину, прекрасная барышня.
   Эвансъ. О, и я, и я!

(Уходятъ Пустякъ и Эвансъ).

   Анна. Вамъ угодно будетъ тоже пожаловать?
   Спичка. Нѣтъ-съ, я очень благодаренъ; я и такъ много доволенъ-съ.
   Анна. Да вѣдь обѣдъ васъ ждетъ.
   Спичка. У меня апетита нѣтъ-съ, благодарю покорно-съ. А ты, малый, поди и прислуживай братцу, хоть ты у меня, такъ-сказать, единственный. (Простота уходитъ). Быть-можетъ, мирный судья еще разъ поблагодаритъ своего друга за слугу. Пока матушка не умретъ, я долженъ держать только троихъ лакеевъ и мальчика; долженъ жить, какъ бѣдный дворянинъ.
   Анна. Я безъ васъ не вернусь; они безъ васъ и садиться не хотятъ.
   Спичка. Я теперь не могу ѣсть; я вамъ очень благодаренъ, точно я уже и покушалъ-съ.
   Анна. Пожалуста, пойдемте.
   Спичка. Нѣтъ-съ, уже я лучше здѣсь побуду! очень благодаренъ. Видите-ли, на дняхъ я былъ раненъ рапирой въ ляжку и, какъ водится въ этихъ случаяхъ, далъ противнику блюдо жареныхъ сливъ-съ; вотъ съ этого времени, вы не повѣрите, просто претитъ мнѣ горячее кушанье... Ахъ, отчего это такъ лаютъ ваши собаки, развѣ въ городъ пришли медвѣди?
   Анна. Кажется, что такъ; я слыхала что-то объ этомъ.
   Спичка. Ахъ, какъ я люблю охоту на мишку-съ; но бѣда, что сейчасъ вхожу въ такой задоръ, какъ никто на свѣтѣ. Вы бы испугались, еслибы увидѣли мишку на свободѣ, не правда-ли-съ?
   Анна. Ахъ, разумѣется.
   Спичка. А для меня это трынь-трава; я видѣлъ двадцать разъ сакерсона на свободѣ и бралъ его за цѣпь, но право, дамы такъ принялись кричать и визжать, что просто бѣда-съ; потому-что, конечно, дамы имѣютъ слабое естество и вытерпѣть не могутъ-съ; а онъ звѣрь свирѣпый и гнусный.

(Входитъ Пажъ).

   Пажъ. Да идите-же, любезный Спичка, мы васъ ждемъ.
   Спичка. Я право не голоденъ, то-есть, очень благодаренъ-съ.
   Пажъ. Нѣтъ, нѣтъ, не отбояривайтесь, пойдемъ, пойдемъ.
   Спичка. Нѣтъ-съ, пожалуста, идите вы впередъ.
   Пажъ. Нѣтъ; вы, вы.
   Спичка. Сударыня, вы идите прежде всѣхъ.
   Анна. Нѣтъ-съ, пожалуста, вы.
   Спичка. Нѣтъ, нѣтъ, право не пойду впередъ; право, этого нельзя-съ.
   Анна. Пожалуста.
   Спичка. Ну, уже лучше буду невѣжей, чѣмъ ослушникомъ. Вы, сударыня, сами въ этомъ виноваты.

(Уходятъ).

   

СЦЕНА II.

То же мѣсто

(Входятъ Эвансъ и Простота).

   Эвансъ. Ну, брате, поди, спроси дорогу къ дому врача Каюса, узнай, гдѣ къ нему дорога и поди по сей дорогѣ; а тамъ спроси нѣкую женщину Провориху, которая тамъ живетъ, въ родѣ, такъ-сказать, кормилицы или няньки, кухарки или прачки, мыльницы или полоскательницы.
   Простота. Слушаю-съ, батюшка.
   Эвансъ. Нѣтъ, вотъ какъ лучше; дай ей сіе писаніе, понеже сія женщина имѣетъ близкое знакомство съ дѣвицей Анной Пажъ, а писаніе сіе заключаетъ просьбу о томъ, дабы она руководила и направляла твоего барина относительно сей дѣвицы; пожалуста, гряди скорѣе. А я пойду окончить трапезу, есть бо тамъ еще карасики, хорошая рыбушка.

(Уходитъ).

   

СЦЕНА III.

Комната въ гостинницѣ "Подвязки".

(Входятъ Фальстафъ, Хозяинъ, Бардольфъ, Пистоль и Неймъ)

   Фальстафъ. Хозяинъ "Подвязки"!
   Хозяинъ. Что скажете, храбрый воинъ? Говорите вразумительно и поучительно.
   Фальстафъ. Вотъ что, хозяинъ, я долженъ отпустить нѣкоторыхъ изъ своихъ слугъ.
   Хозяинъ. Такъ-съ, доблестный геркулесъ, пусть ихъ идутъ себѣ, маршъ -- маршъ.
   Фальстафъ. Вѣдь я, благодаря имъ, проживаю въ вашей гостинницѣ 10 фунтовъ въ недѣлю.
   Хозяинъ. Да, вы -- императоръ, ораторъ и операторъ. Я дамъ содержаніе Бардольфу; онъ будетъ цѣдить и починать бочку, такъ-ли я сказалъ, воинственный гекторъ?
   Фальстафъ. Такъ, такъ; берите его, берите, любезнѣйшій хозяинъ.
   Хозяинъ. Я сказалъ; такъ отпустите же его. Я посмотрю, какъ ты станешь все это обработывать. Сказано и кончено; маршъ въ походъ.
   Фальстафъ. Бардольфъ, иди. Разливаніе пива чѣмъ не профессія? изъ плохаго лакея можетъ иногда выйти хорошій пивоваръ. Ну, прощай.

(Хозяинъ уходитъ).

   Бардольфъ. Я всегда думалъ объ этой профессіи! заживу на славу!

(Уходитъ).

   Пистоль. О, тварь презрѣнная, вертѣть ты будешь краны!
   Неймъ. Счастливая натура; только духъ -- не героическій.
   Фальстафъ. Я радъ, что отдѣлался отъ этого сорванца; воровство его становилось слишкомъ явнымъ, а плутни его были точно пѣніе бездарнаго пѣвца: никогда онъ въ тактъ не попадалъ.
   Неймъ. Весь манеръ въ томъ, чтобы подтибрить настоящимъ манеромъ.
   Пистоль. Прибрать, долженъ сказать образованный человѣкъ. Подтибрить! Фи, что за грубое выраженіе.
   Фальстафъ. Ну, любезнѣйшіе, я начинаю въ нѣкоторомъ родѣ приходить въ упадокъ.
   Пистоль. Не мудрено; ноги не держатъ. Надо, значитъ, поддержать.
   Фальстафъ. Да чѣмъ? Надо-бы пустить въ ходъ какое-нибудь художество.
   Пистоль. Большому кораблю большое и плаванье.
   Фальстафъ. Знаетъ кто-нибудь изъ васъ Потока?
   Пистоль. Я знаю; онъ -- славный малый.
   Фальстафъ. Ну, такъ слушайте, какая мысль теперь охватила меня всего.
   Пистоль. Штука мудреная; вѣдь ты будешь аршина три въ обхватѣ.
   Фальстафъ. Шутки въ сторону, Пистоль: да, моя фигура имѣетъ почти эти размѣры и на ней не сведешь ни одного пояса, но за то, я надѣюсь, скоро такъ свести концы съ концами, что чудо. Короче, я замышляю устроить любовную интрижку съ женою Потока: я замѣчаю, что она -- тоже не прочь; все этакъ заговариваетъ, ищетъ встрѣчи, многозначительно подмигиваетъ; я уже нѣсколько вчитался въ ея слогъ и самая хитрая ея фраза по-просту значитъ: "я ваша, г. Фальстафъ".
   Пистоль. Значитъ, изучилъ слогъ временнаго цѣломудрія и перевелъ его на языкъ простыхъ смертныхъ.
   Не имъ. Выходитъ, что якорь глубоко закинутъ и крѣпко сидитъ; настоящимъ манеромъ сказано!
   Фальстафъ. Ну, слухи носятся, что она заправляетъ кошелькомъ своего благовѣрнаго и что повелѣваетъ цѣлымъ полкомъ ангелочковъ на золотыхъ кружочкахъ.
   Ни столь. Возьми себѣ на помощь столько-же дьяволочковъ, сколько у нея ангелочковъ, и я скомандую: "впередъ, сыне мой"!
   Неймъ. Пошло дѣло настоящимъ манеромъ; ну-ка, обработай по настоящему этихъ ангелочковъ.
   Фальстафъ. И вотъ я потщился написать ей это письмецо, а вотъ это другое -- къ женѣ Пажа; она вѣдь тоже строитъ мнѣ сладчайшіе глазки и изслѣдуетъ мою фигуру самымъ настоятельнымъ образомъ; златые лучи ея очей озаряютъ своимъ блескомъ то мои ножки, то мое брюшко.
   Пистоль. Значитъ, солнце озаряетъ навозную кучу...
   Неймъ. Великолѣпнымъ манеромъ сказано!..
   Фальстафъ. И она такъ на меня глядѣла, точно вотъ съѣсть хотѣла глазами. Вотъ къ ней письмо; она вѣдь тоже заправляетъ мужнинымъ карманомъ; значитъ, тутъ тоже имѣются въ виду золотоносные источники. Стало-быть, обѣ онѣ будутъ моими рудниками, и мы скоро попадемъ въ нихъ на самыя жилочки. Ну, маршъ въ дорогу; ты вручи эту цидулочку барынькѣ Пажъ, а ты эту -- барынькѣ Потокъ. О, мы заживемъ, заживемъ!
   

Пистоль.

   Прилично-ль мнѣ, носящему сей мечъ,
   Быть сводникомъ? Нѣтъ, чортъ возьми все это!
   
   Неймъ. И мнѣ лучше разсуждать этакимъ-же манеромъ: на-ка, братъ, назадъ твое письмо. И я хочу жить приличнымъ манеромъ.
   

Фальстафъ, Робину.

   Эй, малый отнеси проворно ихъ:
   Предшествуй мнѣ къ златымъ симъ берегамъ!
   Вы-жъ, плуты, прочь! Изчезните какъ прахъ!
   Чтобъ духу вашего здѣсь болѣе не пахло!
   Не надо мнѣ такихъ презрѣнныхъ слугъ,--
   Предстану самъ, съ пажомъ своимъ самъ другъ!

(Уходятъ Фальстафъ и Робинъ).

Пистоль.

   Пусть коршунъ изорветъ въ клочки твою утробу!
   А мы не пропадемъ; насъ выручитъ игра,
   Разбогатѣемъ мы, межъ тѣмъ какъ ты, злодѣй,
   Вѣкъ будешь бѣднякомъ.
   
   Неймъ. А вѣдь у меня явился въ головѣ планъ весьма мстительнаго манера.
   

Пистоль.

   Отмстить ты захотѣлъ?
   

Неймъ.

   Клянусь я небесами!
   

Пистоль.

   Оружьемъ иль умомъ?
   

Неймъ.

   Обоими путями.
   
   Я, просто говоря, разскажу его любовный манеръ самому Пажу.
   

Пистоль.

   А я Потоку такъ скажу: твою жену
   Онъ хочетъ соблазнить,
   Прибрать къ рукамъ твою казну
   И ложе осквернить.
   
   Неймъ. Нѣтъ, я не на шутку расходился такимъ манеромъ; я буду воспламенять Пажа самыми убійственными, отравительными замыслами, я раскалю его чувства злодѣйкою -- ревностью, хотя и осторожно, потому что ея взрывы всегда сильны и опасны; вотъ мой настоящій манеръ!
   Пистоль. Ты -- олицетворенная свирѣпость; я твой на вѣки! Впередъ, впередъ!

(Уходятъ).

   

СЦЕНА IV.

Комната въ домѣ доктора Каюса.

(Входятъ Провориха, Простота и Рогби).

   Провориха. Ну, Джонъ Рогби! Пожалуста, подойди къ окошку и взгляни, не идетъ-ли мой господинъ, докторъ Каюсъ; а то если прійдетъ, право слово, своими грѣховными рѣчами обидитъ и господа Бога и нашъ языкъ.
   Рогби. Погляжу, погляжу.
   Провориха. Погляди, голубчикъ; а послѣ я за то сварю тебѣ славнаго молочнаго супу съ пивомъ. (Рогби уходитъ). Славный, доложу вамъ, честный, богобоязливый слуга, какого лучше и не надо; а уже, сохрани-боже, чтобы тамъ какія сплетни да пересуды, ни-ни; одинъ только въ немъ изъянъ: маленько букой бываетъ иной разъ; ну, да вѣдь единъ Богъ безъ грѣха; это еще не бѣда. Вы говорите, ваше имя -- Павелъ Простота?
   Простота. Да, за неимѣніемъ лучшаго.
   Провориха. И служите у г. Спички?
   Простота. Точно такъ-съ.
   Провориха. Не носятъ-ли они большую, окладистую бороду, точно вотъ лопата?
   Простота. Никакъ нѣтъ-съ: у нихъ лицо такое крохотное-съ, да и бороденку имѣютъ такую невзрачную, жолтенькую; можно сказать, рыженькую.
   Провориха. И душевный, смирный человѣкъ?
   Простота. Да-съ, да-съ; но шустро работаютъ кулаками, коли надо; они разъ, у-у! какъ изволили драться.
   Провориха. Что вы говорите? Ахъ, да вѣдь я ихъ припоминаю; не торчитъ-ли у нихъ носикъ къ верху! какъ они ходятъ? и не выступаютъ-ли этакимъ пѣтушкомъ-съ?
   Простота. Выступаютъ, точно.
   Провориха. Ну, вотъ и слава Богу! Господь посылаетъ Аннушкѣ Пажъ счастье; скажите же батюшкѣ Эвансу, что я порадѣю для вашего молодаго барина: Аннушка добрая, добрая барышня, и я желаю....

(Входитъ Рогби).

   Рогби. Ой, уходите; баринъ, баринъ идетъ!
   Провориха. Господи спаси всѣхъ насъ! Спрячьтесь сюда, милый человѣкъ; сюда, въ этотъ кабинетъ. (Запираетъ Простоту въ кабинетъ). Онъ не долго пробудетъ дома. Эй, Джонъ Рогби! Джонъ, ну что, Джонъ? Бѣги-же, бѣги, узнай, не случилось ли тамъ чего, что баринъ замѣшкался? (Напѣваетъ). Тра-ла-ла-ла!...

(Входитъ докторъ Каюсъ).

   Каюсъ. Что это ты поешь? Я не люблю этотъ штюкъ! Маршъ на мой кабинё и принеси un boilier vert, коробка, зелена такой коробка; ты понимайтъ, што я каварить? зелена коробка.
   Провориха. Да-съ; сейчасъ принесу. (Въ сторону). Ахъ, слава Богу, что самъ не пошелъ; вотъ бы бѣда, когда бъ увидалъ мущину; просто бы взбѣсился отъ ревности.
   Каюсъ. Fe, fe, fe! ma foi, il fait fort chaud! Je m'en vais à la cour: la grande affaire.
   Провориха. Эта, сударь?
   Каюсъ. Oui, mettez-le au тои карманъ; depéchez, скорѣй!-- А гдѣ эта плютъ Рогби?
   Провориха. Эй, Джонъ, Джонъ!
   Рогби. Что прикажете?
   Каюсъ. Ты, Джонъ Рогби, лѣнтей, возьми рапиръ и маршъ за мной на дворъ.
   Рокби. Все готово-съ; она въ прихожей.
   Каюсъ. Шортъ подирай, я замѣшкалъ! Pardon! Qu'ai-je oublié? А, медикаментъ на мой кабине; о нѣтъ, его не мошно, не мошно оставляй тамъ, не мошно.
   Провориха (въ сторону). Боже мой? онъ увидитъ молодаго мущину и взбѣсится!
   Каюсъ. Oh, diable! Кто тамъ на мой кабине? Oh, larron! (Выталкиваетъ Простоту) Рогби, мой рапиръ!
   Провориха. Миленькій баринъ, не сомнѣвайтесь; будьте благонадежны!
   Каюсъ. Отчего я будетъ блахонадешна?
   Провориха. Этотъ молодой человѣкъ честный человѣкъ-съ!
   Каюсъ. А што дѣляйтъ шесна шелевѣкъ на мой кабине? нѣтъ такой шесна шелевѣйка, чтобъ билъ на мой кабине.
   Провориха. Я прошу васъ, не будьте такъ несообразны-съ; выслушайте всю правду: онъ пришелъ ко мнѣ съ порученіемъ отъ пастора Гуга.
   Каюсъ. Карошо.
   Простота. Да-съ, попросить ихъ-съ...
   Провориха. Позвольте, позвольте, пожалуста...
   Каюсъ. Мольшатъ на твой языкъ. А ты кавари.
   Простота. Попросить ихъ-съ, что бы онѣ, по добротѣ своей, замолвили словечко барышнѣ Аннѣ Пажъ на счетъ моего барина-съ, на счетъ ихняго бракосочетанія-съ.
   Провориха. Вотъ и вся недолга, ей-ей, вся; но боже избави меня мѣшаться въ эти дѣла, мнѣ нѣтъ нужды до такихъ дѣловъ.
   Каюсъ. Такъ тебѣ послалъ каспадинъ Гугъ! Рогби, baillez moi кусошикъ папье; а ты, немношка шди.
   Провориха. Слава богу, что онъ успокоился; ка-бы онъ озлился, у-у! какъ бы чортъ, раскричался. Но увѣряю васъ, что я сдѣлаю все, что могу. Дѣло теперь въ моемъ французѣ -- то! Видите, я могу назвать его своимъ, потому что я веду его хозяйство, стираю, варю пиво, стряпаю, чищу, приготовляю для него кушанье и питье, ну и постель тоже стелю, все сама дѣлаю.
   Простота. Трудное это дѣло -- служба господамъ.
   Провориха. Ужъ и не говорите!... Да, да, трудненько! чуть свѣтъ вставай, поздно ложись; да это бы ничего, но скажу вамъ по секрету -- только пусть это останется между нами -- мой Французъ и самъ ухаживаетъ за барышней Анной. Но это не бѣда, я ее знаю хорошо; тутъ мой баринъ съ носомъ останется.
   Каюсъ. Эй, ти, обезянъ, отдай этотъ писѣмо госпадинъ Гугъ; я его визивалъ тутъ на duel; я буду рѣзаль ему горло на лѣсъ; я наушу эта трусишка попъ совайтъ своя носъ гдѣ не спрашивайтъ. Мошешь ступайтъ; тебѣ тутъ нешаво дѣлить. Pardieu, я такой здѣлай изъ него яицъ смятка, что у-у!

(Простота уходитъ).

   Провориха. Ахъ, боже мой, да вѣдь онъ старается для добрыхъ людей!
   Каюсъ. Нишаво не знашитъ!.... А развѣ ты не говариль мене, што я должна имѣйть себе Аннетъ Пашъ! Шортъ подирай, я убью этотъ попъ; и казяйнъ гостиннисъ de ta Jarretière будетъ мѣряйтъ наша сабель.
   Провориха. Да, сударь, эта барышня любитъ васъ и все уладится, право. Пусть ихъ тамъ увиваются, пусть ихъ; съ тѣмъ же вѣдь останутся, право.
   Каюсъ. Рогби, кадить со мной на дворъ, во дворса! Шорть подирай, когда я не получиль Аннъ Пашъ, я васъ всѣхъ вигонять за моя дверъ.

(Уходятъ Рогби и Колосъ).

   Провориха. Погоди, братъ, смажетъ Аннушка тебѣ коляску. Нѣтъ, баринъ, я Аннушкино-то нутро во какъ знаю; ни одна баба въ Виндзорѣ не знаетъ Аннушкиныхъ чувствій лучше меня, и, слава-богу, ни одна не держитъ ее такъ въ рукахъ, какъ я.
   Фентонъ (за дверью). Эй, дома кто нибудь?
   Провориха. Кто тамъ, войдите!

(Входитъ Фентонъ).

   Фентонъ. Ну, какъ поживаешь?
   Провориха. По-маленьку, слава богу.
   Фентонъ. Что новенькаго? Что подѣлываетъ наша красавица?
   Провориха. Ахъ, правда, сударь; и то сказать -- красавица она и умница; самая деликатная барышня, просто милый человѣкъ, а уже на счетъ пристрастья къ вамъ, такъ могу васъ завѣрить, хоть сейчасъ мнѣ провалиться.
   Фентонъ. Такъ значитъ дѣло идетъ на ладъ? а? Такъ можно надѣяться?
   Провориха. Конечно, сударь, всѣ мы подъ богомъ ходимъ и все въ его волѣ; но право, сударь, вотъ хоть присягу сейчасъ принять, очень они любятъ васъ. Нѣтъ-ли у вашей милости бородавочки надъ глазкомъ?
   Фентонъ. Ну, есть, а что?
   Провориха. Ахъ, тутъ цѣлая исторія!-- Боже мой! во всемъ свѣтѣ нѣтъ другой такой барышни; и никогда ни бывало такой чудесной барышни! Вотъ мы разъ разговаривали про межъ себя про эту самую бородавочку. Ахъ, я никогда не хохочу такъ, какъ въ компаніи съ барышней!
   Фентонъ. Ну, хорошо, хорошо; я увижусь съ ней на дняхъ. На, душенька, вотъ тебѣ за усердіе; пожалуста, хлопочи въ мою пользу; если раньше меня ее увидишь, то порадѣй....
   Провориха. Порадѣю, порадѣю, сударь, какъ не порадѣть! И уже вѣрно еще больше разскажу вашей милости на счетъ бородавочки при слѣдующемъ свиданіи, ну, и на счетъ всякихъ другихъ жениховъ.
   Фентонъ. Хорошо, прощай; я тороплюсь.
   Провориха. Просимъ прощенія, сударь.-- Ахъ, право, милый человѣкъ; да Аннушка-то не любитъ вишь его, вѣдь ужъ кому же лучше знать Аннушкино нутро, какъ не мнѣ?

(Уходитъ).

   

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА I.

Улица передъ домомъ Пажа.

(Входитъ Г-жа Пажъ съ письмомъ).

   Г-жа Пажъ. Что это? Богъ избавилъ меня отъ любовныхъ писемъ въ цвѣтущіе дни юности и красоты, а теперь вдругъ сподобилъ получить! Посмотримъ, что это такое. (Читаетъ) "Не спрашивайте у меня причины, почему я люблю васъ: потому что, хотя любовь пользуется иногда разсудкомъ, но никогда отъ него не зависитъ. Вы -- не первой молодости, я -- также; но какъ быть? Это -- значитъ симпатія. Вы -- веселаго нрава, и я также: какой еще нужно больше симпатіи? Такъ удовлетворитесь тѣмъ, милѣйшая г-жа Пажъ, что я люблю васъ (если васъ можетъ удовлетворить своей любовью солдатъ). Я не скажу: сжальтесь надомною!-- это! не солдатская фраза; я скажу: полюбите меня!
   
   Я васъ люблю,
   Не ѣмъ, не пью,
   Ночей не сплю,
   За васъ пролью
   Я кровь свою
   И всѣхъ убью!
                       "Джонъ Фальстафъ."
   
   Эта что еще за мерзавецъ? О, развратный, развратный свѣтъ! Вѣдь самъ старѣе поповой собаки, а еще лезетъ въ волокиты! Интересно знать, чтоже такое замѣтилъ въ моемъ съ нимъ обращеніи этотъ пьянчужка, что рѣшился на такую наглость? Да вѣдь онъ и трехъ разъ не говорилъ со мной? Что -- же такое могла я ему сказать? Я шутила очень осторожно, Господи, прости меня! Право, я, кажется, готова хлопотать, чтобы парламентъ казнилъ всѣхъ мужчинъ... Авось не будутъ волочиться. но какъ-же мнѣ ему отомстить? Потому что вѣдь я должна отомстить и отомщу; это также вѣрно, какъ то, что его чрево раздулось отъ пудинга.

(Входитъ г-жа Потокъ).

   Г-жа Потокъ. Представьте, я шла къ вамъ.
   Г-жа Пажъ. А я, представьте, шла къ вамъ Вы какъ будто нездоровы?
   Г-жа Потокъ. О, напротивъ.
   Г-жа Пажъ. Но ваше лицо подозрительно; вы скрываете?
   Г-жа Потокъ. Напротивъ, напротивъ; вы сейчасъ узнаете, что я желаю быть съ вами откровеннѣе. Ради бога, дайте мнѣ добрый совѣтъ!
   Г-жа Пажъ. Въ чемъ дѣло?
   Г-жа Потокъ. Ахъ, душенька, если-бы непустое препятствіе, я бы удостоилась великой чести!
   Г-жа Пажъ. Плюньте на препятствіе и удостойтесь чести. Ну, въ чемъ же дѣло?.. Ну его препятствіе,-- честь -- то въ чемъ?
   Г-жа Потокъ. Да видите-ли, если-бы я могла овдовѣть хоть на минуту, то могла-бы сейчасъ-же сдѣлаться рыцаршей.
   Г-жа Пажъ. Какъ такъ? Вы шутите! Рыцарша Лиза Потокъ! Не лучше-ли вамъ оставаться на старомъ положеніи?
   Г-жа Потокъ. Но мы переливаемъ изъ пустаго въ порожнее. Возьмите, читайте, читайте; поймите, какимъ образомъ я могла-бы сдѣлаться рыцаршей! Ну, послѣ этого скандала я буду самаго дурнаго мнѣнія обо всѣхъ жирныхъ мужчинахъ, пока только глаза мои будутъ въ состояніи различать степень ихъ дородности; а между тѣмъ онъ не сквернословилъ въ разговорахъ; онъ, напротивъ, превозносилъ цѣломудріе женщинъ и выражалъ такое честное, благородное презрѣніе ко всему безнравственному, что я, кажется, побожилась-бы, что его слова соотвѣтствуютъ его мнѣніямъ. Но увы! они также далеки другъ отъ друга, какъ небо отъ земли. Какая нелегкая, скажите на милость, занесла это чудовище съ ужаснымъ чревомъ, содержащимъ многія бочки пива, на наши виндзорскіе берега? Чѣмъ мнѣ ему отомстить? Я думаю, что было-бы всего лучше поддерживать въ немъ надежду до тѣхъ поръ, пока нечистое пламя его страстей не расплавится въ собственномъ жиру. Ну, слышали вы что-нибудь подобное?
   Г-жа Пажъ. Ха, ха, ха! Письма похожи какъ двѣ капли воды; только и разницы, что въ именахъ: Пажъ и Потокъ. Чтобы васъ утѣшить въ вашей печали, вотъ вамъ близнецъ вашего письма; но вашему письму я предоставляю всѣ права наслѣдства въ вашемъ сердцѣ, такъ какъ мое, навѣрное, этого не дождется. Я увѣрена, что онъ въ жизни успѣлъ уже пустить въ ходъ цѣлое изданіе такихъ любовныхъ бланокъ съ пустыми мѣстами для женскихъ именъ, а теперь уже прибѣгаетъ ко второму изданію. Да, онъ вѣроятно напечатаетъ ихъ вторымъ тисненіемъ, потому -- что онъ едва-ли очень разборчивъ на счетъ этого, если ужъ и насъ съ вами хотѣлъ ему подвергнуть. Признаюсь, я-бы лучше согласилась быть тѣмъ сказочнымъ великаномъ, на котораго обрушилась цѣлая скала... Ей-ей, мнѣ кажется легче найти двадцать невѣрныхъ голубокъ, чѣмъ одного несластолюбиваго мужчину.
   Г-жа Потокъ. Ну, не то-ли самое? Не та-ли рука, не тѣ-ли слова? Чѣмъ-же онъ насъ считаетъ?
   Г-жа Пажъ. Ужъ рѣшительно не знаю; просто, кажется, готова усумниться въ собственномъ цѣломудріи. Вѣрно я еще себя хорошо не знаю; вѣрно есть во мнѣ что-нибудь такое, чего я до сихъ поръ не замѣтила, но что, быть-можетъ, дало ему право... Вѣдь иначе развѣ-бы онъ рѣшился? Нѣтъ, во что-бы то ни стало, а мы должны ему отомстить: давайте, назначимъ ему свиданіе; будемъ благосклонно принимать его ухаживанія и до тѣхъ поръ завлекать его ловкими приманками, пока онъ не заживется здѣсь до того, что хозяинъ его гостинницы продастъ наконецъ его лошадей.
   Г-жа Потокъ. Ахъ, нѣтъ; я готова сдѣлать этому человѣку какую угодно пакость, только-бы не страдало отъ нея мое доброе имя. Боже мой! Если-бы только увидѣлъ мой мужъ это письмо! Онъ меня просто замучилъ-бы своей ревностью.
   Г-жа Пажъ. Ахъ, посмотрите, вѣдь вотъ онъ идетъ; да и мой тоже: и не правда-ли, что мой мужъ также далекъ отъ всякой ревности, какъ я отъ мысли дать ему къ ней поводъ.
   Г-жа Потокъ. О, вы самая счастливая женщина! Г-жа Пажъ. Пойдемте, посовѣтуемся хорошенько, какъ намъ быть съ этой толстой зазнобушкой, пойдемте. (Уходятъ).

(Входятъ Потокъ, Пистоль, Пажъ и Неймъ).

   Потокъ. Я надѣюсь, что тутъ что-нибудь не такъ.
   

Пистоль.

   Надежда -- женщины коварнѣе; Фальстафъ
   Волочится за вашею женой.
   

Потокъ.

   Да, сударь, вѣдь она уже не молода.
   

Пистоль.

   Нашъ рыцарь не даетъ вѣдь спуску никому:
   Ни юной, ни сѣдой, ни бѣдной, ни богатой;
   И благо всякое даяніе ему.
   Такъ берегитесь-же...
   

Потокъ.

   Любить мою жену?
   

Пистоль.

   Пылаетъ страстью къ ней. Сказалъ я: берегитесь!
   Не то, ваше чело украсится, увы!
   Ужасно вымолвить!
   

Потокъ.

   Ну, чѣмъ-же, говорите?
   

Пистоль.

   Рогами, да. Прощайте, сударь мой!
   Глядите въ оба вы; вѣдь ночью бродятъ воры.
   Чуръ не зѣвать, не то ужь дѣла не поправить:
   Рога на лбу недолго вѣдь наставить.
   Теперь приблизься, Неймъ; ему повѣрьте, Пажъ,
   Онъ не обманетъ васъ. (Уходитъ Пистоль).
   
   Потокъ. Подождемъ, что будетъ.
   Неймъ. Будетъ, какъ сказано. (Лажу). Я, сударь, не люблю надувательнаго манера. Онъ меня нѣкоторымъ манеромъ обидѣлъ; я, видите, долженъ былъ отнести его цидулочку, но я ношу мечъ, который при случаѣ можетъ и зубы оскалить нѣкоторымъ манеромъ. Онъ любитъ вашу жену; мое имя -- капралъ Неймъ, а Фальстафъ любитъ вашу жену. Мое почтеніе.

(Уходитъ).

   Пажъ. Вотъ такъ краснобай! хоть кого съ толку собьетъ своими манерами.
   Потокъ. Я доберусь до Фальстафа.
   Пажъ. Отродясь я не встрѣчалъ такую размазню.
   Потокъ. Я до него доберусь, да!
   Пажъ. Нѣтъ, не повѣрю я этому плуту; а батюшка говорилъ, что онъ хорошій человѣкъ.
   Потокъ. Ловкій, бойкій, скажу вамъ, малый!

(Входятъ г-жа Пажъ и г-жа Потокъ).

   Пажъ. А, здравствуй, Маргарита!
   Г-жа Пажъ. Ты куда, Жоржъ? Послушай...
   Г-жа Потокъ. Здравствуй, душенька Францъ! Что это ты такъ разстроенъ?
   Потокъ. Я разстроенъ? Нѣтъ, я не разстроенъ. Иди домой!
   Г-жа Потокъ. Что? или опять дурь на тебя нашла? Пойдемте, г-жа Пажъ?
   Г-жа Пажъ. Иду, иду. Дома будешь обѣдать, Жоржъ? (Тихо г-жѣ Потопъ). Смотрите, это, кажется, идетъ наша посланница.
   Г-жа Потокъ. Буденъ на нее надѣяться; она ловко это обдѣлаетъ.

(Входитъ Провориха).

   Г-жа Пажъ. Ты пришла повидаться съ моей дочерью?
   Провориха. Да, сударыня; все-ли онѣ въ добромъ здоровья, сударыня?
   Г-жа Пажъ. Пойдемъ, сама увидишь. Намъ надо поговорить съ тобою.

(Уходятъ г-жа Пажъ, г-жа Потокъ и Провориха).

   Пажъ. Ну, сударь мой?
   Потокъ. Вы слышали, что мнѣ говорилъ этотъ сорванецъ? Слышали?
   Пажъ. Да. А вы слышали, что мнѣ другой говорилъ?
   Потокъ. И что-же, вы этому вѣрите?
   Пажъ. Ну ихъ къ чорту! Я не думаю, чтобы онъ былъ такимъ сорванцомъ; вѣдь вспомните, что его обвинители -- прогнанные имъ холопы; мошенники и бродяги!
   Потокъ. Они у него развѣ служили?
   Пажъ. Да, да.
   Потокъ. Тѣмъ хуже. Онъ живетъ въ гостинницѣ, что-ли?
   Пажъ. Да, да. И если онъ станетъ подъѣзжать къ моей благовѣрной, то я ему отдамъ ее съ руками и ногами; и, хоть сейчасъ повѣсьте меня, если она не оборветъ его такъ, что чудо!
   Потокъ. И я не сомнѣваюсь въ своей женѣ, но я бы не хотѣлъ, что-бы они были вмѣстѣ. Все-таки мужъ не долженъ быть слишкомъ довѣрчивъ; не очень-то лестно обременять свою голову украшеніемъ; нѣтъ уже -- слуга покорный!
   Пажъ. Посмотрите-ка, вѣдь это идетъ нашъ витійствующій трактирщикъ. Должно-быть, ему или попало вино въ голову, или деньги въ карманъ.-- Ну, какъ поживаете, почтеннѣйшій?

(Входитъ Хозяинъ и Пустякъ).

   Хозяинъ. Живемъ, хлѣбъ жуемъ. Вы, дворянинъ, баринъ, государственное лицо, пожалуйте сюда.
   Пустякъ. Иду, иду!-- Наше вамъ почтеніе, г. Пажъ! Желаете-ли вы идти съ нами? у насъ затѣвается важная охота.
   Хозяинъ. Изложите ему, сановникъ, изложите.
   Пустякъ. Тутъ, сударь, не простая охота, а бой какъ слѣдуетъ между пасторомъ Гугомъ и Каюсомъ, французскимъ лекаремъ.
   Потокъ. Почтеннѣйшій хозяинъ, на одно словечко!
   Хозяинъ. Что такое, сударь мой? (Отходятъ въ сторону').
   Пустякъ. Хотите что-ли идти съ нами? (Пажу). Мой весельчакъ хозяинъ, въ качествѣ посредника, сообразилъ все на счетъ оружія и мѣста; потому-что пасторъ-то, говорятъ, шутить не любитъ. Я вамъ разскажу всю истину.
   Хозяинъ. Скажите, противъ моего рыцаря вы ничего не имѣете, достоуважаемый г. Потокъ?
   Потокъ. Нѣтъ, нѣтъ; но я бы угостилъ васъ цѣлой бутылкой отличнѣйшаго вина, если бы вы доставили мнѣ случай увидѣться съ нимъ и сказали ему, что, меня зовутъ Ручьемъ, такъ, шутки ради.
   Хозяинъ. Вотъ вамъ моя рука; и имя ваше да будетъ Ручей. А онъ славный малый! Идите же, мои драгоцѣнные?
   Пустякъ. И я съ вами.
   Пажъ. Я слышалъ, что Французъ собаку съѣлъ на сабляхъ.
   Пустякъ. Ахъ, полноте, пожалуста; послушайте меня. Теперь, что такое ваши дуэли, Фехтованья? станутъ на столько-то шаговъ другъ отъ друга и пошли тамъ разныя мензуры да парады да ни-вѣсть что; нѣтъ, въ наше время лучше было,-- и посмотрѣли бы вы, какъ у меня заплясали бы на моей шпагѣ хоть четверо какихъ угодно молодцовъ!
   Хозяинъ. Да ну же, пойдемъ, полно толковать.
   Пажъ. Иду, иду. А право веселѣе было-бы присутствовать при ихъ дуэли на исковерканныхъ фразахъ, чѣмъ на сабляхъ.

(Уходятъ Хозяинъ, Пустякъ и Пажъ).

   Потокъ. Хоть этотъ Пажъ и беззаботная головушка, и едва-ли не черезчуръ ужъ полагается на слабое естество своей благовѣрной, а я все-таки не могу освободиться отъ подозрѣній. Они вмѣстѣ были у Пажа, и что они тамъ дѣлали -- Господь ихъ вѣдаетъ. Да, надо все это поразузнать хорошенько; надо бы подъ рукой выпытать этого Фальстафа. Если окажется, что она невинна, мой трудъ не будетъ потерянъ; если-же иное окажется, -- трудъ мой будетъ весьма достаточно вознагражденъ.

(Уходитъ).

   

СЦЕНА II.

Комната въ гостинницѣ "Подвязки".

[Входятъ Фальстафъ и Пистоль).

   Фальстафъ. Не дамъ, братъ, ни гроша! ни гроша! Будетъ съ тебя и того, что я далъ тебѣ возможность пользоваться моимъ именемъ для твоихъ продѣлокъ; что хлопоталъ за тебя и твоего товарища по всякимъ мошенничествамъ, Нейма. Не сдѣлай я этого, посмотрѣлъ бы я, съ какими постными рожами выглядывали бы вы сквозь рѣшетку тюрьмы. Что-бъ чортъ меня побралъ, если я не клялся моимъ пріятелямъ, что вы хорошіе солдаты и славные ребята; а когда у г-жи Бриджетъ пропала дорогая ручка отъ ея опахала, я честью ручался, что тугъ ты не повиненъ.
   Пистоль. А развѣ мы съ тобой не подѣлились? Развѣ ты не получилъ пятнадцати пенсовъ?
   Фальстафъ. Вѣрно, бездѣльникъ, вѣрно; да развѣ ты думаешь, что я даромъ беру грѣхъ на душу? Я вамъ скажу короче, не вѣшайтесь мнѣ больше на шею, я вамъ не висѣлица; убирайтесь! Поди ты въ толпу народа и подтибривай кошельки, или убирайся въ свои гаремы въ грязныхъ переулкахъ. Вишь, не хотѣлъ отнести моего письма, бездѣльникъ ты этакой! Туда же, въ амбицію вломился! Ты пойми, ничтожество ты этакое, что вѣдь я изъ кожи лезу, чтобы быть порядочнымъ человѣкомъ. Но вѣдь и я, я самъ, отложивъ въ сторону страхъ Божій и свою честь, вынужденъ бываю плутовать и мошенничать; а ты вдругъ тутъ, бездѣльникъ, вздумалъ прикрывать амбиціей свои лохмотья, свои воровскіе глаза, свои непристойныя ругательства! Ну что, небудешь больше такъ дѣлать?
   Пистоль. Чувствую раскаяніе, ей-ей чувствую! Чего же тебѣ еще?

(Входитъ Робинъ).

   Робинъ. Какая-то, сударь, женщина хочетъ съ вами поговорить.
   Фальстафъ. Пусть идетъ.

(Входитъ Провориха).

   Провориха. Честь имѣю кланяться вашей милости.
   Фальстафъ. Здравствуй, добрая женщина.
   Провориха. Не женщина-съ, извините.
   Фальстафъ. Ну, такъ дѣвушка, что-ли?
   Провориха. Божусь вамъ Богомъ, что такъ. Фальстафъ. Кто божится, тому я всегда вѣрю. Что тебѣ надо?
   Провориха. Смѣю-ли я доложить вамъ два словечка?
   Фальстафъ. Хоть двѣ тысячи; слушаю съ глубочайшимъ вниманіемъ.
   Провориха. Есть, сударь, одна г-жа Потокъ... Пожалуста, подойдите немножко поближе. Я сама живу у доктора Каюса.
   Фальстафъ. Ну, г-жа Потокъ -- ты говоришь?
   Провориха. Да, да, пожалуста, сударь, подойдите ближе.
   Фальстафъ. Увѣряю тебя, что никто насъ не слушаетъ; это все свои.
   Провориха. Это вѣрно-съ? Да благословитъ ихъ Господь!
   Фальстафъ. Ну, такъ г-жа Потокъ... что же дальше?
   Провориха. Ахъ, сударь, что это за славная барынька! А какой вы шалунъ! Ну, ужъ Богъ проститъ вамъ, да и всѣмъ намъ, грѣхи наши.
   Фальстафъ. Г-жа Потокъ... ну, что-же г-жа Потокъ?
   Провориха. Вотъ тутъ-то и вся исторія. Вы такъ ее разчувствовали, что просто ужасти! Право слово, ужъ кажется ни одному самому придворному кавалеру, ни за что, такъ ее не разчувствовать; а вѣдь какіе принцы подъѣзжали къ ней, рыцари и дворяне и другіе важные господа, и все-то въ коляскахъ -- лопни мои глаза! коляска за коляской, письмо за письмомъ, подарочекъ за подарочкомъ-съ; и запахъ такой, духи-ароматы, и всѣ-то въ золотѣ и серебрѣ; такъ и горятъ-горятъ; и такъ прекрасно написаны; и вина и сласти всякія, просто пальчики оближешь; такъ что ни одному женскому сердцу ни въ жизнь не устоять, а она, моя краличка, хоть бы глазкомъ имъ мигнула, какъ есть ничего, вотъ провалиться на этомъ мѣстѣ! Ей-ей, еще сегодня утромъ давали мнѣ двадцать золотыхъ; но я нѣтъ, ни за что, нѣтъ, лучше честнымъ манеромъ; какъ это возможно!-- и вотъ, что-бы мнѣ ни дна, ни покрышки, коли она хоть каплю выпила изъ одного кубка съ самымъ вальяжныхъ изъ нихъ; а вѣдь, право-слово, гамъ все графъ на графѣ, офицеръ на офицерѣ; но ей вотъ такъ-таки рѣшительно все единственно.
   Фальстафъ. Но что же она мнѣ-то говоритъ?
   Провориха. Ну вотъ, сударь вы мой, она получила вашу грамотку и приказала вамъ низко-низко въ самыя ножки покланиться; и приказала намъ доложить, что ея мужъ не будетъ дома въ одинадцатомъ часу.
   Фальстафъ. Въ одинадцатомъ?
   Провориха. Да-съ; а въ это время вы можете побывать и поглядѣть на ту картинку, что знаете; г-на Потокъ, ея-то мужа, не будетъ дома. Охъ! бѣдная, моя барынька ужасти какую жизнь ведетъ; онъ просто ужасный ревнивецъ и жизнь ея настоящее мученіе.
   Фальстафъ. Въ одинадцатомъ. Непремѣнно, непремѣнно, скажи ей.
   Провориха. Хорошо, хорошо-съ. У меня есть къ вашей милости еще секретное порученьице: и г-жа Пажъ тоже ужасти какъ объ васъ скучаютъ-съ, -- и скажу вамъ на ушко, она просто бѣда какая скромная, добродѣтельная барынька и никогда не пропускаетъ ни утренней, ни вечерней службы, гдѣ бы она ни была; такъ и она прислала сказать вашей милости, что мужъ ея -- ужасный домосѣдъ, но что она надѣется улучить свободную минуточку. Господи боже ты"мой! Никогда я не видала, что-бы наша сестра такъ была влюблена въ мужчину, какъ она; ужъ вѣрно у васъ есть какой-нибудь приворотный корень, ей-ей, право!
   Фальстафъ. Ей-богу, нѣтъ; развѣ предположить на счетъ силы неотразимыхъ качествъ моей персоны, а то ничего больше нѣтъ...
   Провориха. Дай вамъ Господи всякаго счастья.
   Фальстафъ. Но скажи пожалуста, г-жа Потокъ и г-жа Пажъ говорили другъ другу, что влюблены въ меня?
   Провориха. Ахъ, какъ можно; вотъ былъ-бы сюжетъ! Слава-Богу, онѣ еще не одурѣли, вотъ было-бы прелестно! Но г-жа Пажъ убѣдительнѣйше проситъ васъ отдать ей вашего маленькаго лакея; ея мужу, видите, ужасти какъ понравился вашъ маленькій лакей; а онъ, право, честный человѣкъ. Ей-ей, ни у одной жены во всемъ Виндзорѣ нѣтъ такого хорошаго мужа; дѣлаетъ она что хочетъ, говоритъ что хочетъ, тратитъ сколько хочетъ, ложится спать, когда захочетъ, встаетъ тоже, когда вздумаетъ, и все дѣлаетъ, когда захочетъ; и ужъ дѣйствительно она этого заслуживаетъ, потому-что во всемъ, во всемъ Виндзорѣ нѣтъ барыньки лучше ея. Отдайте же ей вашего мальчика; безпремѣнно.
   Фальстафъ. Хорошо, хорошо.
   Провориха. Нѣтъ, безпремѣнно пошлите: потому, видите-ли, онъ могъ -- бы бѣгать отъ нея къ вамъ и опять отъ васъ къ ней; ну, и устройте всю эту комплекцію такъ, что-бы мальчикъ ничего не зналъ; потому, мальчикамъ никакъ не надо знать; вѣдь они не то, что мы, старые люди; на насъ можно положиться, мы тертые калачи.
   Фальстафъ. Ну, прощай, душенька; похлопочи обо мнѣ у нихъ обѣихъ. Вотъ тебѣ мой кошелекъ; я у тебя еще въ долгу. Ну, мальчикъ, ступай за этой женщиной. (Уходятъ Провориха и Робинъ). Это пріятное развлеченье!...
   

Пистоль.

   Еще корабль идетъ тебѣ на встрѣчу!
   Такъ парусъ распусти и въ весла пріударь,
   И имъ ты овладѣй, или обоихъ васъ Пусть волны поглотятъ....

(Уходитъ Писшоль).

   Фальстафъ. Ну, что братъ, старый пріятель? Стало-быть, еще годимся! Дѣло; не ударь лицомъ, старый хрѣнъ, постой за себя! Приглянулся -- ишь ты! И на нашей улицѣ праздникъ! Спасибо, доброе старое тѣло: выручило. Пусть ихъ толкуютъ, что ты немножко грубовато, неуклюже; но ты за себя постоишь, небось!

(Входитъ Бардольфъ).

   Бардольфъ. Сударь, тамъ внизу есть какой-то баринъ, Ручей прозывается, онъ хочетъ поговорить съ вами и познакомиться; и изъ своего номера посылаетъ вамъ на первое знакомство бутылку славнаго винца.
   Фальстафъ. Онъ называется Ручьемъ?
   Бардольфъ. Да, сударь.
   Фальстафъ. Проси. (Уходитъ Бардольфъ). Я очень люблю этакіе ручьи, которые на первыхъ же порахъ текутъ хорошимъ винцомъ. Ага, г-жа Потокъ и г-жа Пажъ, понались? Теперь не сорветесь! (Входитъ Бардольфъ съ переодѣтымъ Потокомъ).
   Потокъ. Желаю здравствовать.
   Фальстафъ. И вамъ также. Чѣмъ могу служить вамъ?
   Потокъ. Извините, что я осмѣлился такъ прямо безпокоить васъ.
   Фальстафъ. Очень радъ васъ видѣть. Что прикажете? Можешь уйти.

(Бардольфъ уходитъ).

   Потокъ. Милостивый государь, я пожилъ-таки, пожуировалъ: моя фамилія Ручей.
   Фальстафъ. Г. Ручей, я очень радъ съ вами познакомиться.
   Потокъ. Добрѣйшій г. Джонъ, и я -- равнымъ образомъ; но рѣшительно не желаю вводить васъ въ какіе -- нибудь убытки; потому что, позвольте заявить, я считаю себя денежнѣе васъ; но если я рѣшился на этотъ, быть -- можетъ, нѣсколько навязчивый визитъ, то это только потому, что при деньгахъ вѣдь "Памфилъ всѣмъ людямъ милъ."
   Фальстафъ. Да, деньга и камень долбитъ.
   Потокъ. И вотъ у меня есть кошель съ деньгами, который ужасно меня тяготитъ; еслибы вы захотѣли облегчить мнѣ эту ношу хоть на половину, то очень бы одолжили.
   Фальстафъ. Я не знаю, сударь, съ какой стати мнѣ быть вашимъ носильщикомъ?
   Потокъ. Съ удовольствіемъ объясню вамъ это, если вамъ будетъ угодно меня выслушать.
   Фальстафъ. Говорите, любезнѣйшій г. Ручей; я вашъ покорнѣйшій слуга.
   Потокъ. Я слышалъ, сударь, что вы очень образованы. Я постараюсь выражаться какъ можно короче. Я давно уже наслышанъ о васъ, хоть до сихъ поръ, къ сожалѣнію, ни какъ не имѣлъ случая лично съ вами познакомиться. Я прошу позволенія признаться вамъ въ одномъ моемъ недостаткѣ, который мнѣ приходится очень часто обнаруживать; но, милостивый государь, между тѣмъ какъ вы будете разсматривать мои недостатки, поглядывайте, пожалуете, по временамъ и на ваши собственные; авось такимъ образомъ вы будете снисходительнѣе судить меня, такъ какъ мои слабости принадлежатъ къ числу обыкновенныхъ между людьми.
   Фальстафъ. Такъ, такъ; извольте продолжать.
   Потокъ. Есть въ здѣшнемъ городѣ барыня; мужа ея зовутъ Потокъ.
   Фальстафъ. Такъ-съ.
   Потокъ. Я очень давно люблю ее и, могу заявить, не дешево мнѣ это обошлось: я изыскивалъ всѣ возможные случаи видѣться съ ней, всѣми силами подстерегалъ возможность взглянуть хоть мелькомъ на нее; наконецъ, осыпалъ подарками не только ее, но и тѣхъ, отъ кого могъ узнать, что ей больше всего нравится. Короче, я также настойчиво преслѣдовалъ ее, какъ любовь преслѣдовала меня: но что-бы я ни дѣлалъ, чего-бы я ни заслужилъ и моею страстью и всѣми жертвами, никогда ничего не могъ добиться, кромѣ только подтвержденія на горькомъ опытѣ (купленномъ притомъ очень дорого) старой истины, что
   
   Преслѣдуйте любовь -- какъ тѣнь бѣжитъ она;
   Бѣгите отъ нея -- погонится, сама!...
   
   Фальстафъ. И неужели вы такъ-таки ничего отъ нее не добились?
   Потокъ. Ничего.
   Фальстафъ. Развѣ вы черезчуръ къ ней приставали?
   Потокъ. Никогда.
   Фальстафъ. Какого же собственно характера была ваша страсть?
   Потокъ. Она походила на великолѣпный домъ, построенный на чужой землѣ; и я долженъ былъ бросить домъ, потому что грунтъ показался неудобнымъ.
   Фальстафъ. Но интересно, съ какой же цѣлью вы мнѣ это разсказываете?
   Потокъ. Въ этомъ-то разсказѣ и заключается вся суть. Слухи носятся, что хоть она со мной и прикидывается такой недотрогой, но съ другими -- прочили далеко простираетъ свою любезность. И вотъ, досточтимый г. Джонъ, въ этомъ-то и дѣло: вы человѣкъ отлично образованный, краснорѣчивый, вхожій въ лучшіе дома, всѣми уважаемый и почитаемый, всѣми превозносимый за свои воинскія, свѣтскія и ученыя дарованія...
   Фальстафъ. Ахъ, помилуйте!
   Потокъ. Позвольте, вы сами хорошо знаете, что это такъ. Вотъ деньги; тратьте ихъ, тратьте, тратьте больше; тратьте все, что у меня есть, но въ замѣнъ пожертвуйте мнѣ столько своего времени, сколько нужно, чтобы съ вашей помощью покорить сердце этой дамы: пустите въ ходъ все свое краснорѣчіе, заставьте ее васъ выслушать; если это только кому нибудь возможно, то скорѣе всего вамъ.
   Фальстафъ. Но останется-ли ваша страсть удовлетворенной, если я покорю то, чѣмъ вамъ желательно насладиться? Мнѣ кажется, что едва-ли вы не выбрали самое несообразное средство
   Потокъ. О, поймите цѣль моихъ стремленій! Она такъ крѣпко опирается на свою добродѣтель, что мое слабое сердце и показаться ей не смѣетъ; она такъ ею блещетъ, что нѣтъ силъ взглянуть ей прямо въ глаза. Такъ вотъ, еслибы я могъ имѣть въ рукахъ противъ нея какое нибудь обвиненіе, то у моихъ желаній было бы больше силъ дѣйствовать; я тогда отбилъ бы у нея то цѣломудріе, ту недоступность, тотъ долгъ супружества, которыми она теперь такъ сильно защищается и которые являются теперь столь несокрушимыми врагами. Что вы на это скажете?
   Фальстафъ. Во-первыхъ, я позволю себѣ воспользоваться вашими деньгами; затѣмъ, дайте мнѣ вашу руку, и наконецъ, клянусь честью дворянина, г-жа Потокъ будетъ вашей.
   Потокъ. О, вы безцѣнны.
   Фальстафъ. Будетъ, увѣряю васъ.
   Потокъ. За деньгами у васъ дѣло не станетъ.
   Фальстафъ. За барыней тоже дѣло у васъ не станетъ. Она недавно сама, могу увѣрить васъ, звала меня къ себѣ; вотъ сейчасъ предъ вашимъ приходомъ была здѣсь ея служанка, нѣчто въ родѣ свахи: увѣряю васъ, что я долженъ быть у нея въ одинадцатомъ часу, потому что въ это время мужъ ея, ревнивая скотина, уйдетъ со двора. Приходите-ка ко мнѣ нынче вечеромъ; узнаете, что мнѣ удалось сдѣлать.
   Потокъ. Ахъ, я въ восторгъ отъ вашего знакомства! Вы знакомы съ Потокомъ?
   Фальстафъ. Ну его къ чорту, рогоносца! Нѣтъ, не знакомъ. Говорятъ, что у этой ревнивой бестіи денегъ куры не клюютъ; жена его кажется отъ этого еще прелестнѣе. Она послужитъ мнѣ ключомъ къ сундуку этого рогоносца; тутъ-то мы понагрѣемъ руки.
   Потокъ. Вамъ-бы однакожъ, мнѣ кажется, не мѣшало лично знать этого господина,-- на случай встрѣчи, напримѣръ.
   Фальстафъ. Да ну его совсѣмъ въ болото! Да онъ одурѣетъ со страху, когда я взгляну на него при такой встрѣчѣ; я его угощу и палкой; она какъ метеоръ блеснетъ надъ его рогатой башкой; да, г. Ручей, вы увидите, что я восторжествую надъ этой сволочью и что вы коротко ознакомитесь съ его женою. Заходите-же вечеромъ. Потокъ -- сволочь, а я украшу его еще титуломъ рогоносца; вы, г. Ручей, сдѣлаете его сволочью и рогоносцемъ. Заходите же вечеркомъ. (Уходитъ).
   Потокъ. Ахъ ты, проклятая, сластолюбивая бестія! Меня просто на части разрываетъ отъ ярости! Вотъ толкуютъ, что ревность слѣпа! Видите, жена посылала къ нему, часъ назначенъ, все дѣло устроено. И кто бы могъ подумать! Мой сундукъ долженъ быть разграбленъ, моя честь -- поругана; и не только будетъ у меня этотъ мерзавецъ, но, посудите сами, каково-же будетъ мнѣ носить ужасную кличку рогоносца! Омерзительное прозвище! Чортъ пріятнѣе звучитъ, дьяволъ пріятнѣе, Вельзевулъ сладостнѣе, а вѣдь это прозвище нечистыхъ духовъ, враговъ человѣка! Но рогоносецъ!-- даже чорту не даютъ такое имя! Пажъ -- оселъ, безпечный оселъ; онъ довѣряетъ своей женѣ, онъ не знаетъ ревности. Но я, я скорѣе довѣрю Фламандцу свое масло, ирландцу -- бутылку водки или вору -- дорожный кошелекъ, чѣмъ моей женѣ ее -- самое. Пошли уже шуры-муры, плутни да лукавства; а чего у нея захотѣло сердце, подавай да и только, и хоть бы сердце мое въ клочки отъ этого изорвалось, подавай и только!.. Нѣтъ, благодарю небо, что оно меня сдѣлало ревнивымъ! Свиданье въ 11 часовъ: я накрою ихъ, уличу жену, отомщу Фальстафу и посмѣюсь надъ Пажомъ. Иду. Лучше прійти тремя часами раньше чѣмъ минутой позже!.. Рогоносецъ, рогоносецъ, рогоносецъ!

(Уходитъ).

   

СЦЕНА III.

Виндзорскій Паркъ.

(Входятъ Каюсъ и Рогби).

   Каюсъ. Рогби!
   Рогби. Слушаю-съ.
   Каюсъ. Который шасъ?
   Рогби. Прошло уже время, назначенное пасторомъ.
   Каюсъ. Pardieu, онъ спасайтъ свой душъ, если не приходилъ: онъ на своя библь намолился, штобы я не приходилъ.
   Рогби. Онъ -- себѣ на умѣ, сударь; зналъ, что ваша милость убьетъ его, коли онъ явится.
   Каюсъ. Pardieu, никакой селедка не биваетъ такой мертвый, какъ я его убью. Дшекъ, вытягай рапиръ; я качу казать тебѣ, какъ я его убиль.
   Рогби. Я, сударь, не умѣю драться на шпагахъ.
   Каюсъ. Бездѣльникъ; витягай рапиръ!
   Рогби. Сударь, вотъ кто-то идетъ сюда.

(Входятъ Хозяинъ, Пустякъ, Спичка и Пажъ).

   Хозяинъ. Здравія желаемъ доктору.
   Пустякъ. Честь имѣю кланяться доктору Каюсу.
   Пажъ. Какъ поживаете, докторъ.
   Спичка. Съ добрымъ утромъ, докторъ.
   Каюсъ. Зачѣмъ ви всѣ, одна, два, три, шетыръ, пришолъ здѣсь?
   Хозяинъ. Взглянуть на доблестное единоборство, взглянуть на хитрые удары, взглянуть, какъ вы будете прыгать: прыгъ туда, прыгъ сюда, прыгъ направо, прыгъ налѣво.
   Каюсъ. Шортъ подирай! это сами первый трусъ попъ на свѣтѣ; онъ еще нѣтъ,-- не показалъ своей физіономи!
   Хозяинъ. Ты, докторъ, просто какой-то король кастильскій! просто Гекторъ, братъ!
   Каюсъ. Прошу свидѣтельство, што мы всѣ, шесть или семь, ошидалъ его здѣсь два -- три часовъ, и онъ не пришолъ.
   Пустякъ. А вѣдь онъ благоразумнѣе васъ, докторъ; вѣдь вы оба врачи, онъ -- души, а вы -- тѣла; такъ вамъ драться -- значитъ идти на перекоръ вашимъ профессіямъ. Не правда-ли, г. Пажъ?
   Пажъ. Г. Пустякъ, вы когда-то сами были великимъ бойцомъ, а теперь сдѣлались мирнымъ судьею.
   Пустякъ. Да, сударь, я вотъ теперь и старъ, и по самому моему званію человѣкъ миролюбивый, а подите, вотъ какъ увижу обнаженную саблю, такъ вотъ и подмываетъ схватить ее, да направо, налѣво, направо, налѣво... И хоть теперь мы вотъ судьи, лекаря, священники, а все еще юношеская кровь не совсѣмъ въ насъ уходилась; мы всѣ люди, всѣ человѣки, г. Пажъ.
   Пажъ. Совершенная правда.
   Пустякъ. Резонъ. Г. Каюсъ, я пришолъ отвести васъ домой. Я присягнулъ быть мировымъ судьею, вы заявили себя ученымъ докторомъ, а г. Гугъ ученымъ и благочестивымъ священникомъ. Вы долшны идти со мною, докторъ.
   Хозяинъ. Извините, дорогой судья. Послушайте-ка господинъ пачкунъ!
   Каюсъ. Пашкунъ, это что?
   Хозяинъ. Это по нашему -- герой.
   Каюсъ. О, шортъ, да -- я пашкунъ, больше всякій шеловѣкъ -- пашкунъ! а пасторъ плютъ, обезьянъ, я катѣлъ обрѣзать его уха!
   Хозяинъ. Да, онъ тебя, братъ, важно вздуетъ.
   Каюсъ. Вздуть? што это такой?
   Хозяинъ. Это значитъ удовлетворить.
   Каюсъ. А мы будемъ посматрѣть, какъ онъ меня вздуетъ?
   Хозяинъ. Я и самъ порадѣю; не то, такъ онъ со мной раздѣлается.
   Каюсъ. Очень благодарна.
   Хозяинъ. Но прежде всего, г. судья, и вы, господинъ Пажъ и кавалеръ Спичка, отправляйтесь на фрогморскую ферму.
   Пажъ. Гугъ тамъ?
   Хозяинъ. Тамъ узнайте, каково вообще его расположеніе духа, а я между тѣмъ и доктора привѣду околицей. Идетъ, чтоли?
   Пустякъ. Идетъ.

Пажъ, Пустякъ, Спичка.

   Наше вамъ почтеніе, г. докторъ. (Уходятъ.)
   Каюсъ. Шортъ падирай! Я катѣль убить пасторъ, ибо онъ клопоталь за одинъ мальшишка у Аннъ Пажъ.
   Хозяинъ. Ну и убей; только прежде обуздай свой пылъ, плесни холодной водой ни свое сердце. Пойдемъ-ка лучше въ Фрогморъ; я проведу тебя прямехонько къ дѣвицѣ Аннѣ, на ферму, гдѣ у нихъ идетъ пиръ горой и дымъ коромысломъ, и тутъ можешь ей строить куры, сколько душѣ угодно. Такъ что-ли? Согласенъ?
   Каюсъ. Шортъ бери, я благодарю тебѣ; шортъ бери, я люблю тебя и я будетъ нашоль тебѣ много шильцы, большой господа, мой паціентъ.
   Хозяинъ. А я буду тебѣ отъ души помогать у Анюты Пажъ. Ну, такъ пойдемъ.
   Каюсъ. Рогби, коди за мной.

(Уходятъ).

   

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА I.

Поле возлѣ Фрогмора.

(Входятъ Гугъ Эвлисъ и Простота).

   Эвансъ. Ну, повѣдайте-же мнѣ, служитель уважаемаго г. Спички, носящій имя Простоты, куда же намъ пройти ко врачу Каюсу, именующемуся докторомъ врачебной науки?
   Простота. А вотъ, батюшка, и по дорогѣ къ парку можно, и по дорогѣ къ Виндзору, и по какой хотите, только не по городской.
   Эвансъ. Я просилъ бы васъ всепокорнѣйше изслѣдовать нѣсколько оныя дороги.
   Простота. Извольте, батюшка. (Удаляется).
   Эвлисъ. Господи, помилуй мя! Коль встревоженъ азъ есмь, коль содрогается духъ мой; восхитился бы я зѣло и возликовалъ, если -- бы оный докторъ меня обманулъ. Колико скорбна душа моя! Я низвергну твои лѣкарскіе сосуды на твою поносную главу, но при болѣе благопріятныхъ обстоятельствахъ. Господи, помилуй мя!

(Напѣваетъ).

   Рѣка журчитъ по камешкамъ
   И вторитъ птичекъ голоскамъ;
   Постелью будетъ намъ надъ ней
   Цвѣточки розъ въ тѣни вѣтвей.
   Рѣка журчитъ....
   
   Господи, кажись, такъ бы вотъ и восплакалъ и возрыдалъ!
   
   На Вавилонскихъ на рѣкахъ
   Сидѣхомъ мы... въ тѣни вѣтвей!..
   Рѣка журчитъ по камешкамъ...
   И вторитъ птичекъ голоскамъ...
   И плакахомъ...
   
   Простота (вбѣгаетъ). Идетъ, идетъ, сюда идетъ!
   Эвансъ. Да, да, хорошо, хорошо...
   
   Рѣка журчитъ по камешкамъ...
   
   Господи боже, помилуй насъ! Какое у него тамъ оружіе?
   Простота. Никакого нѣтъ-съ. Идетъ мой баринъ да г. Пустякъ, да другой господинъ изъ Фрогмора, вонъ тамъ по дорогѣ; сюда идутъ.
   Эвансъ. Пожалуста, дайте мнѣ мою мантію, или лучше подержите оную въ рукахъ. (Углубляется въ чтеніе библіи).

(Входятъ Пажъ, Пустякъ и Спичка).

   Пустякъ. Ну, какъ поживаете, батюшка, наше вамъ почтеніе. Оторвите яраго игрока отъ его игры, а зубрилу -- школьника отъ книги, и я тогда соглашусь, что чудеса еще не перевелись на землѣ.
   Спичка. Ахъ, сладчайшая дѣвица Анна!
   Пажъ. Мое почтеніе достоуважаемому батюшкѣ Гугу.
   Эвансъ. Да благословитъ васъ всѣхъ Всевышній!
   Пустякъ. Ба, это что! И мечъ и слово божіе? Развѣ вы ихъ изучаете въ совокупности?
   Пажъ. И посмотрите, точно пламенный юноша: въ одномъ камзолѣ и панталонахъ -- въ эту сырую, холодную погоду.
   Эвансъ. На сіе имѣются причины.
   Пажъ. Мы пришли къ вамъ, батюшка, сослужить вамъ службу.
   Эвансъ. Отмѣнно, но въ чемъ же оная заключается?
   Пажъ. Есть тутъ нѣкій почтенный господинъ, который, по видимому, въ слѣдствіе нанесеннаго ему кѣмъ-то оскорбленія, просто горячку поретъ; рветъ и мечетъ...
   Пустякъ. Такъ что вотъ я пожилъ не мало на свѣтѣ, но право не видалъ еще человѣка, который до такой степени утратилъ-бы чувство собственнаго достоинства!
   Эвансъ. Кто же это такой?
   Пажъ. Вы его, пожалуй, знаете; докторъ Каюсъ, знаменитый французскій врачъ.
   Эвансъ. Господи создателю! Мнѣ сіе также пріятно слышать, какъ разговѣться послѣ великаго поста.
   Пажъ. Какъ это?
   Эвансъ. У него нѣсть бо никакихъ познаній во врачебной наукѣ; и сверхъ сего се есть величайшій нечестивецъ; такой трусу празднующій нечестивецъ, какого и свѣтъ не производилъ.
   Пажъ (въ сторону). Готовъ поручиться, что это и есть человѣкъ, который хотѣлъ драться съ докторомъ.
   Спичка. Ахъ, сладчайшая дѣвица Анна!
   Пустякъ (Пажу). Да, кажется, судя по его доспѣхамъ. (Громко). Эй, посторонитесь, идетъ великій докторъ Каюсъ!

(Входятъ Хозяинъ, Каюсъ и Гогби).

   Пажъ. Ну, теперь, батюшка, отложите въ сторону вашъ мечъ.
   Пустякъ. И вы, почтеннѣйшій докторъ.
   Хозяинъ. Положите оружье и потрудитесь объясниться; да пребудутъ ваши члены въ подобающей цѣлости, а языкъ да подвергнется изъязвленію.
   Каюсъ. Я прошу, позвольте меня сказалъ одна словъ на вашъ уха; пошему ни не пришолъ на свиданій?
   Эвансъ. Я прошу, дабы вы имѣли подобающее долготерпѣніе.
   Каюсъ. Ви -- трусъ какъ собакъ, сама низка трусъ!
   Эвансъ. Прошу васъ, государь мой, да не будемъ посмѣшищами для другихъ людей; я прошу васъ дружественно, и такъ или иначе готовъ удовлетворить васъ; не то, я изолью ваши лекарскіе сосуды на вашу нечестивую главу, понеже не явились, когда слѣдовало.
   Каюсъ. Diable! Джекъ Рогби! Хозяйнъ "Подвязка"! развѣ я не прикадиль на мѣсто, штобъ его убиль? Развѣ я не биль на назначени мѣсто?
   Эвансъ. Аки христіанинъ глаголю вамъ, что се есть назначенное мѣсто. Пусть это разсудитъ хозяинъ гостинницы.
   Хозяинъ. Разсужу! Смирно, слушать команду, Галлія и бурса; врачу тѣлесный и врачу душевный!
   Каюсъ. О, это карошъ: отлично!
   Хозяинъ. Смирно, говорю! внимайте! Политикъ ли я? Тонкая-ли бестія? Макіавель-ли я? Могъ-ли я лишиться своего доктора? Нѣтъ! онъ мнѣ даетъ лекарства. Могъ-ли я лишиться своего пастора, своего Гуга Эванса? Нѣтъ! онъ мнѣ даетъ рѣчи и поученія.-- Дайте вашу руку, вы, неземный мужъ; такъ! теперь вашу, надземный мужъ; -- такъ! Великіе искусники, я васъ обоихъ торжественно надулъ; я направилъ васъ на разныя мѣста; сердца ваши пребываютъ храбрыми, кожи цѣлыми, а результатомъ всего да будетъ добрая бутылка винца. Ну, давайте-же; я васъ арестую.-- За мною ты, сынъ мира, за мной, за мной, за мной!
   Пустякъ. Просто сумасбродъ этотъ хозяинъ. Пойдемте-же, господа, пойдемте.
   Спичка. Ахъ, сладчайшая дѣвица Анна!

(Уходятъ Пустякъ, Спичка, Пажъ и Хозяинъ)

   Каюсъ. О, што это такой? Ни насъ надурашили? О, о!
   Эвансъ. Хорошо, хорошо; сіе такъ не пройдетъ. Прошу васъ, будемте друзьями и совокупимся нашими мозгами для вящаго отомщенія сему прокоженному, суемудрому грѣшнику, хозяину гостинницы "Подвязка".
   Каюсъ. Шортъ подирай! Согласна! Онъ обѣщалъ поставиль на мѣсто, гдѣ быль Аннъ Пашъ,-- и онъ меня обманиль.
   Эвансъ. Хорошо, хорошо; сокрушу-же зубы сему грѣшнику. Пойдемте, пожалуста. (Уходятъ.).
   

СЦЕНА. II.

Улица въ Виндзорѣ.

(Входитъ Г-жа Пажъ и Робинъ).

   Г-жа Пажъ. Ну, поди впередъ, маленькій кавалеръ; ты все привыкъ слѣдовать за другими, а теперь приходится самому меня вести. А что тебѣ пріятнѣе, чтобы я за тобой слѣдила взоромъ, или самому слѣдить за пятками твоего господина?
   Робинъ. Конечно, сударыня, мнѣ пріятнѣе идти передъ вами, какъ мужчина, чѣмъ за ними, какъ карликъ.
   Г-жа Пажъ. О, да ты большой краснобай: ты, братъ, будешь когда нибудь придворнымъ.

(Входитъ Потокъ).

   Потокъ. Ахъ, здравствуйте г-жа Пажъ. Куда вы это?
   Г-жа Пажъ. Къ вашей супругѣ. Дома она?
   Потокъ. Да, и ужасно скучаетъ безъ васъ. Я думаю, еслибы умерли ваши мужья, вы-бы обѣ сочетались бракомъ.
   Г-жа Пажъ. Непремѣнно, съ двумя другими мужьями.
   Потокъ. Откуда вы взяли этого франтика?
   Г-жа Пажъ. Право не могу вамъ сказать имени господина, у котораго взялъ его мой мужъ. Какъ имя твоего барина, мальчикъ?
   Робинъ. Джонъ Фальстафъ.
   Потокъ. Джонъ Фальстафъ?
   Г-жа Пажъ. Да, да, я никакъ не могу запомнить его имени. Есть какія-то тѣсныя отношенія мѣжду моимъ мужемъ и имъ. Такъ ваша жена дома?
   Потокъ. Дома-съ, дома.
   Г-жа Пажъ. До свиданія; ахъ, какъ я желаю ее видѣть!

(Уходятъ г-жа Пажъ и Робинъ).

   Потокъ. Вѣрно Пажъ рехнулся? Или ослѣпъ, или одурѣлъ? Да, рехнулся, ослѣпъ и одурѣлъ; совсѣмъ пропалъ человѣкъ. Да вѣдь этотъ мальчуганъ будетъ также проворно носить цидулочки за 20 миль, какъ пушка бьетъ двадцать разъ въ цѣль. Онъ самъ помогаетъ своей женѣ; онъ самъ ей все устраиваетъ; и вотъ она-то идетъ теперь къ моей супружницѣ, а съ ней этотъ мальчуганъ Фальстафа! Ясно, видна птица по полету! И съ ней мальчикъ Фальстафа! Славно задумано! Ухитрились! И наши вѣроломныя жены хотятъ подѣлиться этимъ олицетвореннымъ грѣхомъ. Хорошо, хорошо, вотъ я тебя накрою дружка, затѣмъ задамъ перцу своей благовѣрной, сорву съ этой скромницы Пажъ ея покровъ цѣломудрія и представлю всему міру самого Пажа рогоносцемъ по собственной охотѣ. И всѣ мои сосѣди превознесутъ меня за эти рѣшительные поступки. (Бьютъ часы). Часы подаютъ мнѣ знакъ дѣйствовать; иду накрыть Фальстафа. Меня конечно за это превознесутъ, но никакъ не осмѣютъ; потому-что это вѣрно, какъ дважды-два, что Фальстафъ тамъ; иду! (Входятъ Пажъ, Пустякъ, Спичка, Хозяинъ, Эвансъ, Каюсъ и Рогби).
   Пажъ, Пустякъ и прочіе. Ахъ, г. Потокъ, добро пожаловать!
   Потокъ. Фу, какая компанія! Ко мнѣ, ко мнѣ, господа, обѣдать; у меня сегодня славный обѣдъ.
   Пустякъ. Никакъ не могу, мой дорогой.
   Спичка. И я -- тоже нѣтъ; мы приглашены обѣдать къ дѣвицѣ Аннѣ Пажъ, и я ни за какія деньги не нарушу даннаго ей слова.
   Пустякъ. Мы давно сватаемъ Анну Пажъ за моего братца Спичку и сегодня должны получить отвѣтъ.
   Спичка. Надѣюсь на ваше согласіе, батюшка Пажъ.
   Пажъ. Я не прочь, любезный Спичка; я совершенно на вашей сторонѣ; но моя жена, господинъ докторъ, за васъ.
   Каюсъ. О да, шортъ подирай! и дѣвушка менѣ любиль; мой нянька Проварикъ менѣ сказалъ.
   Хозяинъ. А что-же вы скажете юному Фентону? Онъ вѣдь тоже молодецъ: прыгаетъ, пляшетъ, имѣетъ пламенный взглядъ, пишетъ стихи, говоритъ блестящія фразы, отъ него несетъ апрѣлемъ и маемъ: его возьмите; онъ -- ея суженый!
   Пажъ. Нѣтъ, ручаюсь, я на это не соглашусь. Вѣдь онъ бѣднякъ: онъ водилъ компанію съ сыномъ Генриха IV и его пріятелемъ Пойномъ, онъ слишкомъ ученъ. Нѣтъ, дудки, ему не удастся поживиться на мой счетъ; хочешь ее брать, бери безо всего; а мое достояніе не должно выходить изъ моей власти, да и дочь не смотритъ въ его сторону.
   Потокъ. Ахъ, господа, пожалуста, приходите ко мнѣ обѣдать; кромѣ хорошаго угощенія, будетъ еще любопытное зрѣлище: я покажу вамъ нѣкое чудо морское, рогатое. Докторъ, вы должны быть непремѣнно; и вы, г. Пажъ, и вы, батюшка.
   Пустякъ. Хорошо, хорошо; прощайте. Намъ безъ васъ удобнѣе будетъ устраивать наши дѣлишки у г. Пажа. (Уходятъ Пустякъ и Спичка).
   Каюсъ. Ступай на домъ, Джонъ Рогби; я скоро пришолъ. (Уходитъ Рогби.)
   Хозяинъ. Прощенья просимъ, господа. Я отправляюсь къ досточтимому рыцарю Фальстафу, дабы выпить съ нимъ малую толику. (Уходитъ).
   Потокъ (въ сторону). Я еще прежде тебя попотчую его; онъ и попляшетъ по моей дудкѣ. (Рромко). Такъ придете, господа?
   Всѣ. Непремѣнно, чтобы посмотрѣть ваше рогатое чудище.
   

СЦЕНА. III.

Комната въ домѣ Потока.

(Входятъ г-жа Потокъ и г-жа Пажъ).

   Г-жа Потокъ. Эй, Джонъ; эй, Робертъ!
   Г-жа Пажъ. Скорѣй, скорѣй! Есть корзина для грязнаго бѣлья?
   Г-жа Потокъ. Есть, есть. Эй, Робинъ, что-же?

(Входятъ слуги съ корзиной).

   Г-жа Пажъ. Сюда, сюда, сюда!
   Г-жа Потокъ. Сюда поставьте.
   Г-жа Пажъ. Скорѣе прикажите имъ, что надо; нужно торопиться.
   Г-жа Потокъ. Какъ я вамъ уже сказала, будьте здѣсь вблизи, въ пивоварнѣ; и какъ только позову, сейчасъ явитесь и вмигъ, безъ малѣйшаго замедленія, поднимите эту корзину на плечи; а затѣмъ тотчасъ-же несите ее къ Темзѣ и тамъ выбросьте изъ нея все въ грязный ровъ.
   Г-жа Пажъ. Вы сдѣлаете?
   Г-жа Потокъ. Я уже сказала имъ; они знаютъ хорошо; ступайте и приходите, когда позову.

(Уходятъ слуги).

   Г-жа Пажъ. Вотъ пришолъ мальчикъ.

(Входитъ Робинъ).

   Г-жа Потокъ. Ну, мой птенецъ, что новенькаго?
   Робинъ. Мой баринъ, г. Джонъ, прошолъ къ вамъ, сударыня, по заднему ходу и желаетъ съ вами повидаться.
   Г-жа Потокъ. Ты-же, куколка, не измѣнилъ намъ?
   Робинъ. Клянусь богомъ, нѣтъ; мой баринъ и не знаетъ, что вы здѣсь, и погрозилъ мнѣ вѣчной даровой квартирой, если я разскажу вамъ о его волокитствѣ за госпожею Потокъ, погрозилъ выгнать меня вонъ.
   Г-жа Пажъ. Ты -- славный мальчикъ; твоя осторожность будетъ для тебя на этотъ разъ портнымъ и сдѣлаетъ тебѣ новую пару платья. Я ухожу.
   Г-жа Потокъ. Скройтесь. Поди, скажи своему барину, что я одна. Г-жа Пажъ, помните, что вамъ надо будетъ говорить? (Робинъ уходитъ).
   Г-жа Пажъ. Хорошо, хорошо, если забуду, будете суфлеромъ. (Г-жа Пажъ уходитъ).
   Г-жа Потокъ. Погоди, голубчикъ; мы тебя проучимъ, расплывшаяся тыква съ масломъ, узнаешь, гдѣ раки-то зимуютъ.

(Входитъ Фальстафъ).

   Фальстафъ. "Достигъ-ли я тебя, сокровище мое"? Да, да позволено мнѣ будетъ умереть, потому-что я дожилъ до этой минуты: вотъ она, цѣль моихъ стремленій. О, счастливый часъ!
   Г-жа Потокъ. О, милый Джонъ!
   Фальстафъ. Ангелъ мой! Я не могу лгать, не могу обманывать, душа моя! Мое желаніе грѣшное; но я желалъ-бы, чтобъ умеръ твой мужъ. Я хоть сейчасъ готовъ это сказать кому угодно: я немедленно женился-бы на тебѣ.
   Г-жа Потокъ. Мнѣ быть вашей супругой, Джонъ? Увы, какой-бы я была жалкой женой!
   Фальстафъ. Жалкой? Весь французскій дворъ не найдетъ лучшей. Я вижу, какъ чудные глаза твои соперничаютъ съ алмазами; у тебя прелестныя брови, которыя одинаково хорошо идутъ ко всѣмъ нарядамъ, къ головному убору въ видѣ паруса, также какъ къ амазонскому и венеціанскому.
   Г-жа Потокъ. Помилуйте; на мнѣ простой чепчикъ, и брови мои самыя обыкновенныя.
   Фальстафъ. Ей-богу, это тиранство съ твоей стороны такъ говорить; да тебя хоть сейчасъ во дворецъ; и твердая постановка твоей ножки сообщила бы очаровательный характеръ твоей походкѣ въ полукруглыхъ Фижмахъ. О, я постигаю, чѣмъ-бы ты была, если-бы судьба не была твоимъ врагомъ, потому-что природа -- твой другъ; полно, ты не можешь скрывать этого.
   Г-жа Потокъ. Повѣрьте, во мнѣ ничего этого нѣтъ.
   Фальстафъ. Какъ нѣтъ? Но что-же воспламенило меня любовью къ тебѣ? Убѣдись-же, что въ тебѣ есть нѣчто необыкновенное. Ну, полно; я по комплиментеръ, не могу говорить тебѣ, что ты то-то и то-то, подобно очень многимъ тщедушнымъ и сладко-лепечущимъ молокососамъ, которые переступаютъ ножками, точно невинныя дѣвушки въ мужскомъ платьѣ, и благоухаютъ, какъ улица Бокльсбери, когда бываетъ привозъ свѣжихъ снадобій въ аптеку; я не могу, но я люблю тебя, никого кромѣ тебя,-- и ты достойна этого.
   Г-жа Потокъ. Ахъ, не обманывайте меня; я боюсь, не любите-ли вы г-жу Пажъ?
   Фальстафъ. Это все равно, если-бы ты сказала, что я люблю бывать въ долговой тюрьмѣ, запахъ которой для меня также противенъ, какъ не знаю что.
   Г-жа Потокъ. Да, одному небу извѣстно, сколько и я васъ люблю; и вы когда-нибудь въ этомъ вполнѣ убѣдитесь.
   Фальстафъ. О, любите меня; я буду, ей-ей, буду достоинъ.
   Г-жа Потокъ. Вы и теперь уже достойны, иначе развѣ я любила-бы васъ?
   Робинъ (за сценой). Сударыня, сударыня, здѣсь за дверью г-жа Пажъ; она кричитъ и сердится, и хочетъ сейчасъ-же говорить съ вами.
   Фальстафъ. Она не должна здѣсь меня видѣть. Я спрячусь за этимъ коврамъ.
   Г-жа Потокъ. Пожалуста, спрячьтесь: она вѣдь ужасная сплетница. (Фальстафъ прячется; входятъ г-жа Пажъ и Робинъ). Что такое случилось?
   Г-жа Пажъ. О, что вы надѣлали? Вы на вѣкъ осрамлены, на вѣкъ обезславлены, на вѣкъ погибли!
   Г-жа Потокъ. Но, боже мой! Что-же такое случилось, душа моя?
   Г-жа Пажъ. О, стыдно, стыдно вамъ! Имѣть такого чуднаго мужа и такъ съ нимъ поступать!
   Г-жа Потокъ. Какъ поступать, какъ?
   Г-жа Пажъ. Стыдитесь; о, какъ я въ васъ ошиблась!
   Г-жа Потокъ. Боже мой, да въ чемъ-же дѣло?
   Г-жа Пажъ. Вашъ мужъ идетъ сюда со всѣми виндзорскими судебными чиновниками, чтобъ отыскать здѣсь господина, который, говоритъ онъ, теперь у васъ, съ вашего согласія, и пользуется его отсутствіемъ. Вы погибли!
   Г-жа Потокъ (тихо). Говорите громче. (Громко). Надѣюсь, что еще не погибла.
   Г-жа Пажъ. Дай богъ, дай богъ! Вѣдь у васъ такой мужъ! Но я увѣряю васъ, что онъ идетъ съ цѣлой толпой народа искать кого-то; я поспѣшила предупредить васъ. Если все это пустяки, какъ я рада за васъ; если-же у васъ есть тутъ какой-нибудь дружокъ,-- го спровадьте его поскорѣе. Не теряйте присутствія духа; призовите на помощь всю свою бодрость; защищайте ваше доброе имя, или на вѣки проститесь съ спокойной жизнію.
   Г-жа Потокъ. Что же мнѣ дѣлать? Да, есть здѣсь дорогой мнѣ человѣкъ; и я не столько боюсь собственнаго безчестія, сколько трепещу за него. Ахъ, я не знаю, чего-бы я не заплатила, чтобы можно было какъ нибудь вывести его отсюда.
   Г-жа Пажъ. Стыдъ, стыдъ! Тутъ мужъ сейчасъ придетъ, а она: "я не знаю," да "я не знаю." Какое тутъ "я не знаю"! Надо его непремѣнно спровадить отсюда; надо что-нибудь придумать; а въ домѣ ему никакъ нельзя оставаться. Ахъ, какъ я въ васъ жестоко ошиблась! Смотрите, вотъ корзина; если онъ человѣкъ обыкновенныхъ размѣровъ, то пусть въ нее влезетъ; а потомъ его можно закрыть грязнымъ бѣльемъ, будто несутъ его бучить: или вотъ -- кстати-же теперь время полоскать бѣлье -- пусть ваши люди понесутъ корзину будто на рѣку.
   Г-жа Потокъ. Ахъ, онъ слишкомъ толстъ; не влезетъ! Боже, что мнѣ дѣлать?

(Является Фальстафъ).

   Фальстафъ. Позвольте взглянуть, ради-бога, позвольте! О, позвольте! Влезу, ей-ей влезу. Слѣдуйте совѣту, а я влезу!
   Г-жа Пажъ. Что это! Фальстафъ? Это вы мнѣ написали письмо, сударь?
   Фальстафъ. Я тебя люблю, люблю; только помоги влезть туда! Я никогда... (Лезетъ въ корзину; барыни закрываютъ его грязнымъ бѣльемъ).
   Г-жа Пажъ. Ну, закрывай своего барина, мальчикъ. Зовите слугъ. Ахъ, вы, безстыдникъ, обманщикъ!
   Г-жа Потокъ. Эй, Джонъ, Робертъ, Джонъ! (Робинъ уходитъ. Входятъ слуги). Скорѣй, унесите это бѣлье, проворнѣй! Гдѣ же палка отъ корзины? Ахъ, какіе вы неповоротливые! Понесите ее на рѣку; скорѣе, ну?

(Входятъ Потокъ, Пажъ, Каюсъ и Эвансъ).

   Потокъ. Пожалуста, войдите; если мои подозрѣнія неосновательны, то посмѣйтесь хорошенько надо мною. Это что? что вы несете? эй!
   Слуги. Черное бѣлье на рѣку.
   Г-жа Потокъ. Да что тебѣ за дѣло? Или хочешь вмѣшиваться и въ женское дѣло?
   Потокъ. Я бы, кажется, лучше согласился, чтобы меня самого взбучили! увѣряю васъ, что задали вы мнѣ взбучку! (Слуги уходятъ). Господа, я нынче видѣлъ сонъ; я разскажу вамъ его. Вотъ, вотъ мои ключи: отворяйте всѣ комнаты, шарьте, ройтесь, ищите и найдите; я клянусь вамъ, что мы вытравимъ эту лису. Пустите меня впередъ: такъ, теперь маршъ облавой.
   Пангъ. Пожалуста, г. Потокъ, успокойтесь; вамъ это нездорово.
   Потокъ. Вы правы. Ну, пойдемте-же; вы увидите любопытное зрѣлище: за мной, господа. (Уходитъ).
   Эвансъ. Се бо есть безпокойный и ревнивый нравъ.
   Каюсъ. Шортъ подирай, такой людъ не бивайтъ на Франсъ; не бивайтъ ревнивость на Франсъ.
   Пажъ. Пойти за нимъ и посмотрѣть, что выйдетъ изъ его поисковъ.

(Уходятъ Пажъ и Каюсъ).

   Г-жа Пажъ. Ну, не отличная-ли вышла штука?
   Г-жа Потокъ. Право, не знаю, что меня больше утѣшаетъ; то-ли, что муженекъ мой останется въ дуракахъ, или что Фальстафъ...
   Г-жа Пажъ. Воображаю, каково ему было тамъ въ корзинѣ, когда вашъ мужъ вдругъ спросилъ, что въ ней такое?
   Г-жа Потокъ. Я боюсь, что послѣ этого ему дѣйствительно понадобится освѣжиться; а потому будетъ очень кстати, когда его выкупаютъ.
   Г-жа Пажъ. Да ну его каналью, бездѣльника! О, какъ бы я была рада, если-бы и всѣхъ подлипалъ туда-же!
   Г-жа Потокъ. Однакожъ, я думаю, кто-нибудь да навелъ моего мужа на подозрѣніе., что этотъ Фальстафъ здѣсь; я его никогда не видала такимъ ревнивымъ.
   Г-жа Пажъ. Надо провѣдать; и мы еще лучше отдѣлаемъ этого Фальстафа; вѣдь одного урока недостаточно еще для излеченія его отъ любовнаго недуга.
   Г-жа Потокъ. Не послать-ли развѣ опять къ нему Провориху съ извиненіемъ по поводу этой ванны, чтобы снова завлечь его и подвергнуть новому наказанію?
   Г-жа Пажъ. Можно. Пошлите къ нему завтра часовъ въ 8 съ извиненіемъ. (Возвращаются Потокъ, Пажъ, Каюсъ и Эвансъ).
   Потокъ. Не могу найти его, подите вотъ! Можетъ, только похвастался бездѣльникъ, а осуществить не могъ.
   Г-жа Пажъ. Слышите, слышите?
   Г-жа Потокъ. Отлично вы со мной поступаете, г. Потокъ!
   Потокъ. Отлично.
   Г-жа Потокъ. Да не допуститъ небо, чтобы вы были столь же дурнымъ, какъ ваши мысли.
   Потокъ. Аминь.
   Г-жа Пажъ. Вы, право, только тревожите себя.
   Потокъ. Да, да; что прикажете!
   Каюсъ. Шортъ дирай, я также думалъ, что здѣсь нѣтъ ни одна душъ.
   Пажъ. Полно-те, г. Потокъ, ну не стыдно-ли вамъ? Какая нелегкая шепнула вамъ это подозрѣніе? Я, кажется, ни за что въ свѣтѣ, не хотѣлъ бы быть теперь въ вашемъ положеніи.
   Потокъ. Да, это моя вина и я за нее терплю.
   Эвансъ. Се есть угрызеніе совѣсти; супруга ваша примѣрнѣйшая изъ всѣхъ женъ на землѣ.
   Потокъ. Ну, хорошо; я пригласилъ васъ на обѣдъ. Пожалуйте же въ паркъ; сдѣлайте милость, простите меня; я вамъ все разскажу, почему я это сдѣлалъ. Пойдемъ жена, пойдемте, г-жа Пажъ; пожалуете, простите меня; умоляю васъ, простите.
   Пажъ. Пойдемте, господа; но, право, надо хорошенько надъ нимъ потѣшиться. Я приглашаю васъ завтра къ себѣ; позавтракаемъ, а потомъ устроимъ охоту; у меня есть славный новый соколъ; идетъ что-ли?
   Потокъ. Идетъ.
   Эвансъ. Понеже есть единъ, да буду азъ вторый.
   Каюсъ. Я билъ третій.
   Потокъ. Пойдемте-же.
   Эвансъ. Прошу не забывать завтра нашего нечестиваго хозяина.
   Каюсъ. Карошъ; отъ всей мой сердца.

(Уходятъ).

   

СЦЕНА IV.

Комната въ домѣ Пажа. (Входятъ Фентонъ и Анна Пажъ).

Фентонъ.

   Я вижу, что отцу противенъ твоему,
   Такъ не зачѣмъ теперь являться мнѣ къ нему?
   

Анна.

   Но какъ мнѣ быть?
   

Фентонъ.

   Самой судьбу мою рѣшить!..
   Онъ скажетъ, ровня-ль я и знатнаго-ли рода?
   А жалокъ знатный родъ безъ знатнаго расхода,
   И значитъ, тестюшка, деньжонки подавай!
   Еще есть, говоритъ, другія затрудненья:
   И юность бурная, и вздорныя друзья,
   Что полюбить тебя способенъ буду я
   Лишь только за одно богатое имѣнье.
   

Анна.

   Быть-можетъ, папенька и правду говоритъ.
   

Фентонъ.

   О, нѣтъ, пусть богъ меня на мѣстѣ разразитъ!
   Сперва, конечно, я искалъ твоей руки,
   Чтобъ въ ваши поскорѣй забраться сундуки.
   Но какъ узналъ тебя, увидѣлъ, что цѣннѣй
   Его ты золота и дорогихъ камней,
   Цѣннѣй сокровищъ всѣхъ; тебя-то съ этихъ поръ
   Я добиваться сталъ.
   

Анна.

   Ахъ, нѣтъ, на перекоръ
   Отцу, о, милый мой, прошу васъ, не идите,
   Но доступъ къ сердцу вы его себѣ найдите;
   А если и тогда онъ будетъ къ намъ жестокъ,
   То мы тогда... Идутъ!.. Чу, тише, мой дружокъ.

(Уходятъ въ сторону, разговаривая въ полголоса).

(Входятъ Пустякъ, Спичка и Провориха).

   Пустякъ. Перестань трещать, кумушка; мой братецъ самъ за- себя скажетъ.
   Спичка. Я все духомъ порѣшу; страхъ! Только-бы вотъ напуститься.
   Пустякъ. Не сробѣйте-же.
   Спичка. Не испугаюсь; я на этотъ счетъ спокоенъ. Только все какъ-то боязно.
   Провориха. Барышня! Г. Спичка хочетъ вамъ сказать одно словечко.
   Анна. Иду, иду. (Фентону). Вотъ выборъ моего отца!
   Провориха. Ахъ, здравствуйте, г. Фентонъ? Пожалуйте на два словечка, по секрету.
   Пустякъ. Идетъ, идетъ; къ ней братецъ, штурмуй! Крѣпись! Вспомни своего доблестнаго родителя.
   Спичка. Сударыня, у меня былъ тоже родитель; мой дядюшка можетъ вамъ разсказать про него много исторій. Пожалуста, дядюшка, разскажите имъ исторію, какъ мой папенька стянулъ пару гусей изъ Птичника; пожалуста.
   Пустякъ. Барышня, мой родственникъ любитъ васъ.
   Спичка. О, да, да; такъ-сказать, не въ примѣръ противъ всѣхъ прочихъ.
   Пустякъ. Онъ желаетъ содержать васъ, какъ барыню.
   Спіічка. Желаетъ, желаетъ, какъ ни одинъ короткохвостый или долгохвостый, то-есть по рангу, такъ сказать. Развѣ что дворянинъ меня перещеголяетъ.
   Пустякъ. На случай вдовства онъ вамъ назначитъ сто пятьдесятъ фунтовъ стерлинговъ.
   Анна. Добрѣйшій г. Пустякъ, позвольте ему самому говорить за себя.
   Пустякъ. Покорнѣйше благодарю за это одобреніе. Онѣ васъ требуютъ, братецъ, и я оставляю васъ.
   Анна. Что вамъ угодно? Какой будетъ предметъ нашего совѣщанія?
   Спичка. Моего завѣщанія? Вотъ странно! Вотъ штука! Право, я никогда не писалъ завѣщаній, благодаря бога; я еще не до такой степени хилъ, слава тебѣ господи!
   Анна. Я говорю не завѣщанія, а совѣщанія. Что вамъ отъ меня угодно?
   Спичка. Мнѣ, право, отъ васъ очень мало угодно или даже совсѣмъ ничего-съ. Вашему батюшкѣ и моему дядюшкѣ такъ угодно; они и хлопочутъ; если удастся, хорошо-съ; если нѣтъ, то на здоровье тому, кому удастся! Они вамъ всѣ эту штуку могутъ разсказать лучше меня: спросите вашего папеньку; вотъ онъ идетъ.

(Входятъ Пажъ и г-жа Пажъ).

Пажъ.

   А, Спичка, другъ! Люби его, Анета...
   А это кто? Зачѣмъ вы, Фентонъ, здѣсь?
   Прискорбны мнѣ всѣ ваши посѣщенья:
   Я вамъ сказалъ, что дочь ужъ отдана.
   

Г-жа Пажъ.

   Пожалуста, оставьте дочь мою.
   

Пажъ.

   Она не пара вамъ.
   

Фентонъ.

   Прошу васъ выслушать...
   

Пажъ.

                       Пожалуста, не надо.
   Пойдемте-ка, Пустякъ, и вы, любезный Спичка.
   Вы, Фентонъ, слышали? Ну, такъ не безпокойтесь.

(Уходятъ Пажъ, Пустякъ и Спичка.)

   Провориха. Поговорите-ка съ барыней.
   

Фентонъ.

   Сударыня, люблю я вашу дочь,
   Люблю ее я честною любовью,
   И хоть встрѣчаю я отказы, неудачи,
   Впередъ пойду я грудью за нее,
   И ни на шагъ назадъ. Такъ будьте благосклонны.
   

Анна.

   Не выдавай меня за этого осла!
   

Г-жа Пажъ.

   Нѣтъ, нѣтъ; найду тебѣ получше я супруга.
   
   Провориха. Это значитъ моего господина, доктора.
   

Анна.

   Заройте лучше вы меня живую въ землю...
   

Г-жа Пажъ.

   Ну, успокойся ты.-- А вы, милѣйшій мой,
   Я вашимъ не хочу быть другомъ, ни врагомъ:
   Я съ ней поговорю и чувства разузнаю,
   И съ ними въ дѣйствіяхъ своихъ соображусь.
   Теперь прощайте-же; ей надобно идти,
   Не то отецъ ея разсердится пожалуй.

(Уходитъ г-жа Пажъ и Анна.)

Фентонъ.

   Прощайте, мистрисъ Пажъ. Прощай, прощай, Анета.
   
   Провориха. Вѣдь вотъ все я спроворила. Какъ, сказала я, вы хотите отдать вашу дочку за того остолопа или за моего доктора? Нѣтъ, взгляните, говорю, на Фентона.
   

Фентонъ.

   Спасибо; но прошу, отдай это кольцо
   Ты милой Аннушкѣ; вотъ за труды тебѣ.

(Уходитъ).

   Провориха. Помоги тебѣ господи! Вотъ сердце, такъ сердце; просто, кажется, наша сестра въ огонь и въ воду полезетъ за этакое сердце. Но все-таки лучше, еслибы барышня-то моему барину досталась; нѣтъ, лучше, чтобы она Спичкѣ досталась. Сама не знаю, право, кого мнѣ предпочесть; я буду, какъ обѣщала, всѣмъ троимъ помогать; я всегда крѣпко держу слово. Но Фентону особенно... Ахъ, надо бѣжать еще къ Фальстафу -- для барынь-то; что-же это я тутъ валандаюсь!

(Уходитъ).

   

СЦЕНА V.

Комната въ гостинницѣ "Подвязки."

(Входитъ Фальстафъ и Бардольфъ.)

   Фальстафъ. Бардольфъ! Эй!
   Бардольфъ. Слушаю-съ.
   Фальстафъ. Принеси-ка мнѣ вина; да закусить. (Бардольфъ уходитъ.) Вотъ до чего дожилъ, что запрятали въ корзину, словно падаль изъ мясной лавки, и вышвырнули въ Темзу! Ну, если еще со мной съиграютъ когда нибудь такую-же штуку, то пусть лучше вынутъ мой мозгъ, изжарятъ его въ маслѣ, да и попотчуютъ имъ собакъ на новый годъ. А эти мошенники швырнули меня въ рѣку также безцеремонно, какъ будто дѣло шло о слѣпыхъ щенятахъ, вдругъ родившихся въ числѣ пятнадцати По моей комплекціи вы можете заключить, что я въ подобныхъ погруженіяхъ долженъ обнаружить особое проворство и будь хоть какая глубь, непремѣнно долечу до самаго дна. И я бы утонулъ, если-бы рѣка тамъ была не такъ мелка: а такимъ родомъ смерти я рѣшительно гнушаюсь, такъ какъ отъ воды разбухаетъ человѣкъ; а что-жъ бы изъ меня такое вышло, если бы я еще разбухъ? Вышла-бы просто какая-то гора!

(Возвращается Бардольфъ съ виномъ.)

   Бардольфъ. Пришла Провориха; хочетъ съ вами поговорить.
   Фальстафъ. Давай вино; надо хоть его подбавить къ выпитой рѣчной водѣ, а то у меня въ брюхѣ такой холодъ, точно я наглотался льдинъ для прохлажденія. Зови ее.
   Блрдольфъ. Иди сюда.

(Входитъ Провориха).

   Провориха. Съ вашего позволенія. Являюсь съ повинной! Желаю вамъ добраго утра.
   Фальстафъ. Убери эти кубки. Приготовь-ка мнѣ виннаго супу.
   Бардольфъ. Съ яйцами?
   Фальстафъ. Безо всего; я хочу, чтобы мой винный супъ былъ невинный и не заключалъ въ себѣ продуктовъ куриныхъ страстей? (Уходитъ Бардольфъ). Ну, что надо?
   Провориха. Я, сударь, къ вашей милости отъ г-жи Потокъ.
   Фальстафъ. Отъ г-жи Потокъ? Будетъ съ меня уже этихъ потоковъ; меня бросили въ потокъ; у меня въ брюхѣ тоже потоки!
   Провориха. Ей-ей, повѣрьте, это не ея вина: надо было обмануть мужа, надо было устроить...
   Фальстафъ. Да вотъ и я вздумалъ это устроить на основаніи вздорныхъ женскихъ обѣщаній.
   Провориха. Ахъ, какъ она печалится, сударь; просто сердце разрывается, глядя на нее. Ея мужъ ѣдетъ ныньче утромъ на охоту; она проситъ васъ, коли можно, пожаловать къ ней часу, въ девятомъ. Право, она васъ утѣшитъ.
   Фальстафъ. Ну, пожалуй, побываю у нея еще разъ; скажи ей, что буду; пусть она восчувствуетъ, какой я человѣкъ; пусть узнаетъ свое ничтожество и оцѣпитъ мои доблести.
   Провориха. Все, все скажу-съ.
   Фальстафъ. Скажи. Такъ часу въ девятомъ, говоришь?
   Провориха. Въ девятомъ.
   Фальстафъ. Хорошо, ступай: я непремѣнно буду.
   Провориха. Счастливо оставаться.

(Уходитъ).

   Фальстафъ. Удивляюсь, куда-же дѣвался этотъ Ручей; онъ мнѣ сказалъ, что я могу сидѣть дома, что онъ за все платитъ. А, вотъ и онъ!

(Входитъ Потокъ).

   Потокъ. Желаю здравія.
   Фальстафъ. А, г. Ручей! Вы хотите узнать, что происходило между мной и г-жей Потокъ?
   Потокъ. Да, сударь, это для меня важнѣе всего.
   Фальстафъ. Я вамъ не солгу. Я былъ у нея въ назначенное время.
   Потокъ. Ну, и удачно?
   Фальстафъ. Очень неудачно.
   Потокъ. Какъ такъ? Развѣ передумала?
   Фальстафъ. Нѣтъ-съ; но этотъ гнусный рогоносецъ, ея благовѣрный, вѣчно одержимый бѣшеной ревностью, какъ разъ явился во время нашего свиданія, послѣ того какъ мы уже обнялись, поцѣловались, излили сердце, ну, словомъ, съиграли весь прологъ комедіи; а тутъ вдругъ нагрянула цѣлая арава его пріятелей и ну шарить во всемъ домѣ.
   Потокъ. Какъ, въ то время, какъ вы тамъ были?
   Фальстафъ. Когда я былъ тамъ.
   Потокъ. Искали васъ и не нашли?
   Фальстафъ. Вотъ въ чемъ дѣло. Такъ еще счастливо случилось, что какъ разъ передъ этимъ пришла г-жа Пажъ; она извѣстила мою барыньку о грозящей ей опасности; барынька растерялась, а пріятельница ея придумала спрятать меня въ корзину.
   Потокъ. Въ корзину для чернаго бѣлья?
   Фальстафъ. Да, да; въ нее. Спрятали, всего обложили чортъ знаетъ чѣмъ: грязными рубахами,
   юбками, чулками и салфетками; это было самое противное смѣшеніе всевозможной вони, какая только когда-нибудь оскорбляла человѣческій носъ.
   Потокъ. И долго вы тамъ пролежали?
   Фальстафъ. Постойте, вы все узнаете, сколько я потерпѣлъ, чтобы только соблазнить эту барыню для вашего удовольствія. Когда я влезъ въ эту мерзкую корзину, пара дюжихъ слугъ явилась на ея зовъ, чтобы потащить меня, подъ видомъ чернаго бѣлья, на Темзу: взвалили они меня на плечи, но вдругъ встрѣтили рогоносца въ дверяхъ, который нѣсколько разъ спросилъ, что такое они несутъ тутъ въ корзинѣ? У меня зубъ съ зубомъ не сходился отъ страха, чтобы этому чорту не вздумалось самому изслѣдовать корзину; но судьба, опредѣлившая ему украситься рогами, отклонила его руку. Ну-съ, вотъ онъ отправился на поиски, а я -- въ Темзу, вмѣстѣ съ грязнымъ бѣльемъ. Но смотрите, что будетъ дальше: я съ трепетомъ ожидалъ разомъ трехъ смертей: отъ невыносимаго ужаса, что меня отъищетъ это бѣшеное ревнивое животное; затѣмъ отъ того, что пришлось отвратительно свернуться калачомъ и загнуть ноги до самой головел; наконецъ отъ того, что завернули меня въ мерзкое, вонючее бѣлье, которое чуть не расплывалось въ собственной грязи: подумайте только -- человѣкъ моей комплекціи -- на котораго жаръ дѣйствуетъ разрушительнѣе, чѣмъ на масло; человѣкъ сырой и сочный! Только какимъ-то чудомъ я не задохнулся! И вдругъ въ этомъ-то, такъ-сказать расплавленномъ состояніи, когда я просто плавалъ и шипѣлъ въ жару, какъ свиная котлетка, вдругъ -- попасть въ Темзу и внезапно тамъ застыть, какъ кусокъ раскаленной подковы; подумайте вы объ этомъ?
   Потокъ. Не шутя говорю, что мнѣ право досадно, что вы столько натерпѣлись изъ-за меня. И такъ, значитъ, мое дѣло находится въ безнадежномъ положеніи; вы, конечно, за него больше не возметесь.
   Фальстафъ. Г. Ручей, я скорѣе соглашусь, чтобы меня этакъ же бросили въ самое жерло вулкана, какъ бросили въ Темзу, чѣмъ теперь отъ нее отстану. Мужъ ея нынче утромъ отправляется на охоту; я получилъ отъ нея опять приглашеніе; свиданье назначено нынче же утромъ въ девятомъ часу.
   Потокъ. Ахъ, вѣдь вотъ и девятый часъ!
   Фальстафъ. Девятый? А, такъ спѣшу на свой постъ. Заходите ко мнѣ на досугѣ, и я вамъ разскажу о своей побѣдѣ; все увѣнчается тѣмъ, что она будетъ наконецъ вашей; прощайте. Она будетъ вашей, г. Ручей; вы наставите рога Потоку.

(Уходитъ).

   Потокъ. Ба, что-же это? Бредъ, призракъ, сплю что-ли я? Г. Потокъ, проснитесь; проснитесь, г. Потокъ! Изорвано ваше лучшее платье, г. Потокъ. Вотъ что значитъ быть женатымъ; вотъ что значитъ имѣть бѣлье и корзины. Хорошо-же, я долженъ показать себя гѣмъ, что я есть; я долженъ наконецъ накрыть этого сластолюбца; онъ вѣдь у меня въ домѣ; онъ теперь не увернется; ужъ это невозможно; вѣдь не можетъ-же онъ забиться въ кошелекъ или въ перечницу; но чтобы чортъ опять не помогъ ему, я теперь обшарю всѣ самые неподходящіе углы. Конечно, мнѣ не избавиться отъ роговъ; но хоть я и рогатая скотинка, а все-таки это меня нисколько не укротитъ; уже коли есть рога, то пусть же я буду, на перекоръ пословицѣ, бодливою коровой съ рогами.
   

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА I.

Улица.

(Входитъ Г-жа Пажъ, Провориха и Вильямъ).

   Г-жа Пажъ. Такъ онъ теперь у г-жи Потокъ?
   Провориха. Безпремѣнно тамъ-съ; но ужасть какъ осерчали, что ихъ въ воду-то вышвырнули. Г-жа Потокъ просятъ васъ сейчасъ къ себѣ.
   Г-жа Пажъ. Сейчасъ буду, сейчасъ; только вотъ сынишку въ школу отведу. Э, да вотъ нашъ учитель идетъ; вѣрно нѣтъ сегодня ученія. (Входитъ Эвансъ). Здравствуйте, батюшка! Что, нѣтъ ученія?
   Эвансъ. Нѣсть; г. Спичка разрѣшилъ чадамъ отдохновенье.
   Провориха. Богобоязненная, христіанская душа!
   Г-жа Пажъ. Батюшка, мой мужъ говоритъ, что мальчишка у насъ плохо успѣваетъ въ ученьи; пожалуста, проэкзаменуйте его при мнѣ.
   Эвансъ. Приблизься сюда, отроче! Приподыми очи горе! Подойди.
   Г-жа Пажъ. Ну, подойди-же; подними головку; отвѣчай батюшкѣ, не бойся.
   Эвансъ. Сколько чиселъ имѣетъ имя существительное?
   Вильямъ. Два-съ.
   Провориха. Вотъ вздоръ! Будто чиселъ только два; значитъ одинъ -- два и обчелся.
   Эвансъ. Умолкни! Какъ "красивая" по латыни?
   Вильямъ. Pulchra.
   Провориха. Пухлая? Вотъ красоту-то нашли!
   Эвансъ. Невѣжество еси, умолкни.-- Что есть lapis?
   Вильямъ. Камень.
   Эвансъ. А камень?
   Вильямъ. Камень... это земля такая.
   Эвансъ. Нѣсть; камень означаетъ lapis, прошу затвердить.
   Вильямъ. Lapis.
   Эвансъ. Отмѣнно. Теперь вопросъ: откуда берутся articuli?
   Вильямъ. Articuli берутся изъ мѣстоимѣній; Singиlariter, nominativo: hic, haec, hoc.
   Эвансъ. Nominativo hic, haec, hoc, прошу замѣтить; въ родительномъ hujus. Такъ-съ. А какъ винительный?
   Вильямъ. Accusativo, hinc.
   Эвансъ. Прошу затвердить сіе: accusativo -- hinc, harte, hoc.
   Провориха. Да что это за языкъ такой? просто и слушать-то пакостно: точно извозчики бранятся. Совсѣмъ не господскій языкъ.
   Эвансъ. Укроти свое пустословіе. А какъ родительный множественнаго?
   Вильямъ. Родительный падежъ?
   Эвансъ. Да.
   Вильямъ. Родительный падежъ: horum, harum, horum.
   Провориха. Падежи родителей, да еще хоромъ, хоромъ! Господи владыко! Полноте, баринъ, не говорите этого! Какъ можно! Ну, слыхано-ли, чтобы на родителей были падежи?
   Эвансъ. Устыдитесь...
   Провориха. Нѣтъ, батюшка. Это вамъ стыдно учить невиннаго младенца такому сквернословію. Ну, посудите сами, чему онъ учится? Падежи родителей, гики да гуюсы. Тфу, какія пакости!
   Эвансъ. Жено, твой разумъ помрачился! Ужели ты никогда не слыхала о граматическихъ падежахъ и склоненіяхъ? Ты просто ничтожество послѣ сего.
   Г-жа Пажъ. Замолчи, трещотка.
   Эвансъ. Отроче, просклоняемъ мѣстоимѣніе.
   Вильямъ. Я право позабылъ-съ.
   Эвансъ. Напримѣръ, кви, кве, кводъ; а буде ты позабылъ квисъ или квасъ, то долженъ получить жестокое истязаніе черезъ розги. Ну, ступай!
   Г-жа Пажъ. О, да онъ гораздо лучше знаетъ, чѣмъ я думала.
   Эвансъ. Великомудръ отрокъ сей и шустрый. Наше вамъ челобитіе, г-жа Пажъ.
   Г-жа Пажъ. Прощайте, батюшка. (Уходитъ Эвансъ). Ну, пойдемъ домой сынокъ. Пойдемъ, а то мы застоялись тутъ.

(Уходятъ).

   

СЦЕНА II.

(Комната въ домѣ Потока).

(Входятъ Фальстафъ и г-жа Потокъ)

   Фальстафъ. Сударыня, ваше участье изцѣлило мои страданія. Я вижу, что вы тверды въ вашей страсти и торжественно обѣщаю, что буду столь-же твердъ во всѣхъ статьяхъ: не только, сударыня, въ любви вообще, но и во всѣхъ ея украшеніяхъ, развлеченіяхъ и отношеніяхъ. Но безопасны-ли вы теперь на счетъ вашего супруга?
   Г-жа Потокъ. Онъ на охотѣ, Джонъ.
   Г-жа Пажъ (за дверью). Эй, душенька, отворите.
   Г-жа Потокъ. Уйдите въ эту комнату. (Фальстафъ уходитъ; входитъ г-жа Пажъ).
   Г-жа Пажъ. Здравствуйте, кто у васъ?
   Г-жа Потокъ. Никого.
   Г-жа Гіажъ. Будто-бы?
   Г-жа Потокъ. Право никого. (Въ-полголоса) Говорите громче.
   Г-жа Пажъ. Ахъ, какое счастье, что никого!
   Г-жа Потокъ. А что?
   Г-жа Пажъ. Да опять вашъ мужъ дуритъ, опять тамъ бѣсится съ моимъ муженькомъ; бранитъ всѣхъ мужей; проклинаетъ всѣхъ женъ; ставитъ себѣ пальцами рога на головѣ и реветъ, словно сумашедшій: "ростите, ростите," такъ что прежніе его бѣшеные порывы были просто цвѣточки!... Ахъ, какъ я рада, что нѣтъ здѣсь теперь этого упитаннаго рыцаря.
   Г-жа Потокъ. А что, развѣ поминаетъ его?
   Г-жа Пажъ. Только его, клянется-божится, что его унесли въ корзинѣ, когда онъ его искалъ въ послѣдній разъ; увѣряетъ моего мужа, что онъ и теперь здѣсь, и потащилъ его со всей компаніей съ охоты, чтобы снова попробовать накрыть его. Но слава богу, что его нѣтъ; теперь онъ самъ увидитъ все безуміе своей ревности.
   Г-жа Потокъ. Какъ далеко можетъ быть онъ теперь отсюда?
   Г-жа Пажъ. Очень близко, на концѣ улицы: онъ сейчасъ будетъ здѣсь.
   Г-жа Потокъ. Ахъ, я погибла! Вѣдь рыцарь-то здѣсь?
   Г-жа Пажъ. Опять? Ну, такъ вы на вѣки опозорены!.. а онъ они его убьютъ! Боже мой, что вы за женщина! Скорѣе вонъ его, скорѣе: лучше стыдъ чѣмъ убійство!
   Г-жа Потокъ. Но куда же пройти ему? Какъ мнѣ съ нимъ быть? Развѣ опять въ корзину?

(Входитъ Фальстафъ).

   Фальстафъ. О, нѣтъ, нѣтъ, ни за что больше въ корзину! Да развѣ не могу я убѣжать до ихъ прихода?
   Г-жа Пажъ. Увы, три брата г. Потока стерегутъ двери съ пистолетами и нѣтъ отсюда выхода! Но зачѣмъ-же вы здѣсь?
   Фальстафъ. Что же мнѣ дѣлать? Я -- вотъ что: залезу въ трубу.
   Г-жа Потокъ. Боже сохрани! Они всегда выстрѣливаютъ туда послѣдніе заряды послѣ охоты.
   Г-жа Пажъ. Такъ залезьте въ печь.
   Фальстафъ. Гдѣ она, гдѣ?
   Г-жа Потокъ. Найдутъ, ей-ей, найдутъ. Ни въ шкафъ, ни въ сундукъ, ни въ чуланъ, ни въ погребъ,-- всѣ закоулки у него записаны и по этому списку онъ всегда производитъ обыски; вамъ нѣтъ мѣста здѣсь въ домѣ.
   Фальстафъ. Стало, надо бѣжать отсюда.
   Г-жа Пажъ. Но если вы встрѣтитесь съ ними, вы погибли. Развѣ васъ переодѣть какъ нибудь?
   Г-жа Потокъ. Да какъ же переодѣть-то?...
   Г-жа Пажъ. Боже мой, право не знаю!.. Вѣдь на него не найдетъ ни одно женское платье; а то можно бы одѣть на него шляпку, платокъ и салопъ, и такимъ образомъ отправить.
   Фальстафъ. Пожалуста, придумайте что-нибудь; что хотите, только-бы остаться въ живыхъ.
   Г-жа Потокъ. У тетки моей горничной, страшной бочки, есть тамъ на верху платье.
   Г-жа Пажъ. Да, оно ему будетъ въ пору; она немногимъ потоньше его; тамъ же и ея шляпка и платокъ. Скорѣе туда, Джонъ.
   Г-жа Потокъ. Скорѣе, скорѣе, милый Джонъ; мы съ г-жею Пажъ похлопочемъ здѣсь объ остальныхъ частяхъ вашего туалета.
   Г-жа Пажъ. Скорѣе, скорѣе: мы прійдемъ и одѣнемъ васъ; вы надѣньте пока платье.

(Фальстафъ уходитъ).

   Г-жа Потокъ. Ахъ, какъ бы я хотѣла, чтобы мой мужъ встрѣтилъ его въ этомъ костюмѣ! онъ видѣть не можетъ этой старухи тетки; клянется, что она вѣдьма; запретилъ ей бывать здѣсь и даже обѣщалъ отдуть, чуть только она появится.
   Г-жа Пажъ. Ну, пусть небо только подведетъ его подъ мужнину палку, а потомъ пусть самъ чортъ распоряжается палкой.
   Г-жа Потокъ. Ну, развѣ мужъ мой въ самомъ дѣлѣ идетъ?
   Г-жа Пажъ. Не шутя, право; и все толкуетъ о корзинѣ -- не знаю, откуда могъ онъ узнать.
   Г-жа Потокъ. А вотъ мы развѣдаемъ и это; я снова прикажу, чтобы мои люди встрѣтили его съ корзиной, какъ и въ прошлый разъ.
   Г-жа Пажъ. Пожалуй, но вѣдь онъ сейчасъ придетъ; пойдемъ лучше одѣть его старой вѣдьмой.
   Г-жа Потокъ. Нѣтъ, надо прежде распорядиться на счетъ корзины. Подите, я сейчасъ принесу что надо.

(Уходитъ).

   Г-жа Пажъ. Такъ ему и надо бездѣльнику! Да мало еще, право.

(Возвращается г-жа Потокъ съ двумя лакеями).

   Г-жа Потокъ. Возьмите опять корзину на плечи, знаете какую? Баринъ не далеко, и если васъ встрѣтитъ и прикажетъ поставить ее на землю, поставьте. Скорѣе; не медлите.
   1-й Слуга. Эй, берите-ка.
   2-й Слуга. Дай богъ, чтобы она не была опять наполнена этимъ рыцаремъ.
   l-й Слуга. Нѣтъ, тепереча, кажись, идетъ безъ него; а то согласенъ скорѣе нести корзину со свинцомъ.

(Входятъ Потокъ, Пажъ, Пустякъ, Каюсъ и Эвансъ).

   Потокъ. Ну, а если окажется, что вѣрно, неужто вы и послѣ этого будете меня считать безумцемъ?-- А, вы, бездѣльники! Поставьте на полъ корзину! Позовите жену!-- А ну-ка, братъ выскочи, изъ казенки выпуча глазенки!-- Ахъ вы, бездѣльники!-- Да вѣдь это мошенничество, обманъ, заговоръ противъ меня: но нѣтъ, срѣзался братъ, съ носомъ остался! Позвать жену, говорю!-- Поди-ка, поди сюда, покажи-ка намъ, какое это бѣлье ты посылаешь мыть!
   Пажъ. Нѣтъ, это уже слишкомъ! Нѣтъ, г. Потокъ, васъ надо просто на цѣпь посадить.
   Эвансъ. Се есть безуміе, умопомраченіе!
   Пажъ. Въ самомъ дѣлѣ, г. Потокъ, это не годится; ей-ей!
   Потокъ. Нѣтъ, это вѣрно. (Входитъ г-жа, Потокъ). Пожалуйте-ка сюда, г-жа Потокъ! Г-жа Потокъ, честная женщина, цѣломудренная жена, олицетворенная добродѣтель, имѣющая сумашедшаго ревнивца -- мужа, я подозрѣваю васъ!
   Г-жа Потокъ. Клянусь небомъ, что вы напрасно подозрѣваете меня.
   Потокъ. Хорошо сказано, безстыдница! Глядиже! Эй, сударь, пожалуйте-ка!

(Выбрасываетъ бѣлье изъ корзины)

   Пажъ. Это уже изъ рукъ вонъ, не только изъ корзины!
   Г-жа Потокъ. Ну, не стыдно-ли? Да оставь-же бѣлье въ покоѣ!
   Потокъ. Нѣтъ, я его найду-таки, найду!
   Эвансъ. Се есть по истинѣ безуміе! Или хотите приподнять и юбки изъ корзины? Полно, бросьте!
   Потокъ. Нѣтъ; встряхните-ка хорошенько корзину!
   Г-жа Потокъ. Ахъ, полно, полно!..
   Потокъ. Ручаюсь вамъ, г. Пажъ, что вчера унесли въ этой корзинѣ изъ моего дому одного молодчика; почему-же не быть ему въ ней и сегодня? Я увѣренъ, что онъ у меня въ домѣ; мой разумъ не заблуждается; моя ревность не безразсудна. Вонъ изъ корзины все бѣлье!
   Гжа Потокъ. Если еще и теперь найдется въ ней мущина, то надо будетъ его убить, какъ бьютъ блохъ.
   Пажъ. Тутъ нѣтъ мущины.
   Пустякъ. Нѣтъ, это не подобаетъ; это не похвально.
   Эвансъ. Г. Потокъ, молитесь и искорените изъ сердца сіи бѣснованія; се бо есть ревность.
   Потокъ. Хорошо, его здѣсь нѣтъ!
   Пажъ. Да и нигдѣ нѣтъ, кромѣ вашего мозга.
   Потокъ. Ну, помогите-же обыскать мой домъ; если я не найду, кого ищу, пусть я буду вашимъ вѣчнымъ посмѣшищемъ; говорите всегда обо мнѣ: "ревнивъ, какъ Потокъ, который искалъ женинаго любовника въ пустой скорлупѣ". Ну, только еще разъ помогите мнѣ; въ послѣдній разъ поищемъ.
   Г-жа Потокъ. Г-жа Пажъ, уйдите со старухой; мой мужъ хочетъ войти въ вашу комнату.
   Потокъ. Со старухой? Съ какой это старухой?
   Г-жа Потокъ. Да тамъ тетка моей горничной.
   Потокъ. А, вѣдьма, старая мошенница и распутица! Развѣ я не запретилъ ей сюда шляться? Что она, колдуетъ что-ли здѣсь? Мы вѣдь знаемъ, какія штучки можно выкидывать подъ прикрытіемъ разныхъ гаданій да заговоровъ. Она все пускаетъ въ ходъ: разные привороты, да наговоры, да всякую чертовщину.-- Эй ты, старая колдунья, иди-ка сюда, иди-ка баба-яга, ну!
   Г-жа Потокъ. Ахъ, полно, миленькой! господа, не допустите его бить бѣдную старуху.

(Входитъ Фальстафъ, одѣтый старухой; его ведетъ г-жа Пажъ).

   Г-жа Пажъ. Иди-ка, иди, матушка Каляка; дай руку.
   Потокъ. Вотъ она у меня покалякаетъ. Вонъ отсюда, вонъ, вѣдьма! (Бьетъ ее) нищая потаскуха, мерзавка! Вонъ, вонъ! Я вотъ погадаю тебѣ, поворожу тебѣ!

(Фальстафъ убѣгаетъ).

   Г-жа Пажъ. Ну, не стыдно-ли вамъ? Я думаю, вы до смерти избили бѣдную старуху.
   Г-жа Потокъ. И исколотитъ когда-нибудь. Удивительно хорошо!
   Потокъ. Чортъ съ ней, съ вѣдьмой!
   Эвансъ. И я имѣю въ помышленіи, что се есть по истинѣ вѣдьма. Не подобаетъ бо женщинѣ имѣть великую браду; а я замѣтилъ, что подъ ея платкомъ была великая брада.
   Потокъ. Идете со мной, господа? Пожалуста, пойдемте; дайте, излиться до конца моей ревности! Если ничего не окажется и теперь, то никогда мнѣ больше не вѣрьте.
   Пажъ. Пойдемте господа, еще разъ посмотримъ, что будетъ.

(Уходятъ Потокъ, Пажъ, Пустякъ и Эвансъ).

   Г-жа Пажъ. Ну, право, отдулъ-же онъ его порядочно.
   Г-жа Потокъ. Нѣтъ, мнѣ показалось, что плохо.
   Г-жа Пажъ. Палка сослужила хорошую службу; ее можно поставить на самое почетное мѣсто.
   Г-жа Потокъ. Ну, какъ вамъ кажется? Слѣдуетъ-ли намъ еще далѣе простирать нашу месть?
   Г-жа Пажъ. Я думаю, что онъ уже теперь вылечился отъ волокитства; и если не совершенно продалъ душу чорту, то вѣрно оставитъ насъ въ покоѣ.
   Г-жа Потокъ. Слѣдуетъ-ли намъ разсказать мужьямъ, какъ мы его отдѣлали?
   Пажъ. Конечно, конечно; хоть-бы для того, чтобы выгнать изъ мозга вашего муженька дикія мысли. Если имъ вздумается еще немножко поприструнить бѣднаго сластолюбиваго толстяка, то мы тоже не откажемъ имъ въ помощи.
   Г-жа Потокъ, Я увѣрена, что они его осрамятъ на весь городъ и, право, это необходимо.
   Г-жа Пажъ. Пойдемте-же.

(Уходятъ).

   

СЦЕНА III.

(Комната въ гостинницѣ "Подвязки").

(Входятъ Хозяинъ и Бардольфъ).

   Бардольфъ. Хозяинъ, нѣмцы просятъ у васъ тройку лошадей; самъ герцогъ будетъ завтра при дворѣ, и они хотятъ его встрѣтить.
   Хозяинъ. Что-же это за герцогъ, что такъ тайкомъ пріѣхалъ? Не слыхалъ я ничего ни про какого герцога! Надо поговорить съ этими господами. Смыслятъ они по нашему?
   Бардольфъ. Да, да; я позову ихъ.
   Хозяинъ. Они получатъ лошадей, но заплатятъ мнѣ; я съ нихъ сдеру; они цѣлую недѣлю одни жили у меня; я всѣмъ прочимъ отказывалъ; такъ пусть отдуваются теперь, а я съ нихъ сдеру. Погодите!
   

СЦЕНА IV.

(Комната въ домѣ Потока)

(Входятъ Пажъ, Потокъ, г-жа Пажъ, г-жа Потокъ и Эвансъ).

   Эвансъ. О, добродѣтельнѣйшая изъ женъ!
   Пажъ. И онъ прислалъ эти письма вамъ обѣимъ вмѣстѣ?
   Г-жа Пажъ. Въ одно время.
   

Потокъ.

   Прости, жена; что хочешь дѣлай ты.
   Скорѣе въ холодѣ я солнце заподозрю,
   Чѣмъ къ мужу своему въ невѣрности тебя.
   Я былъ еретикомъ, теперь сталъ правовѣрнымъ,
   И вѣрю въ честь твою.
   

Пажъ.

             Ну, полно-же, шабашъ.
   Не надо быть ни въ чемъ ужъ слишкомъ крайнимъ;
   Не лучше-ль, господа, теперь сообразить,
   Какъ, на потѣху всѣмъ, пузана -- волокиту
   Публично уличить и славно осмѣять?
   

Потокъ.

   Совѣту женъ послѣдовать-бы можно.
   

Пажъ.

   Какъ? въ темный паркъ его завесть въ полночный часъ?
   Какъ можно! Ужъ теперь его вѣдь не надуешь.
   
   Эвансъ. Вверженъ-бо былъ въ холодную пучину; избіенъ былъ подъ видомъ старой вѣдьмы; такъ не преисполинлось-ли его сердце страхомъ веліимъ? Нѣтъ, онъ не прійдетъ; плоть его укрощена.
   Пажъ. Я тоже думаю.
   

Г-жа Потокъ.

   Обдумайте, что сдѣлать, какъ прійдетъ,
   А предоставьте намъ устроить остальное.
   

Г-жа Пажъ.

   Есть сказка старая, что здѣсь охотникъ Гернъ,
   (Въ лѣсу Виндзорскомъ онъ когда-то былъ лѣсничимъ!)
   Всю зиму, чуть полночный часъ пробьетъ,
   Въ тотъ лѣсъ является съ громадными рогами
   И бродитъ, бродитъ все вкругъ дуба одного;
   И страшнымъ колдовствомъ онъ портитъ лѣсъ и скотъ,
   И молоко коровъ онъ въ кровь перемѣняетъ,
   И страшно цѣпь его въ лѣсной глуши звенитъ.
   Извѣстно это вамъ; въ наслѣдіе отъ предковъ
   Досталось намъ оно, преданье старины.
   

Пажъ.

   Найдутся и теперь такіе, что боятся
   У дуба этого ходить въ полночный часъ.
   Но намъ что толку въ томъ?
   

Г-жа Потокъ.

             Ахъ, въ этомъ то вся сила:
   У дуба этого пусть встрѣтитъ насъ Фальстафъ
   Одѣтый Герномъ и съ громадными рогами.
   

Пажъ.

   Ну, онъ придетъ; положимъ, что придетъ --
   Съ рогами даже, пусть; что-жъ думаете вы
   Съ нимъ дѣлать далѣе? Какіе ваша планы?
   

Г-жа Пажъ.

   Обдумали мы все; вотъ слушайте, скажу:
   Мою Анеточку и сына мы нарядимъ,
   Да и еще троихъ иль четверыхъ дѣтей,
   Духами, феями, въ зеленый, бѣлый цвѣтъ,
   На головахъ съ зажженными свѣчами,
   Съ гремушками въ рукахъ. И только нашъ герой
   Со мною и вотъ съ ней тамъ встрѣтится у дуба,
   Ребята выскочатъ всѣ разомъ изо рва
   Съ дичайшимъ пѣніемъ: увидя ихъ, мы съ нею
   Кричимъ отъ ужаса, скрываемся тотчасъ;
   А ребятишки всѣ героя окружаютъ,
   И ну его дразнить, щипать и тормошить,
   И спрашивать, зачѣмъ, въ часъ грозный ихъ забавы,
   Пожаловалъ сюда въ священныя мѣста
   Въ такомъ нарядѣ онъ?
   

Г-жа Потокъ.

                       И вотъ пока не скажетъ,
   Поддѣльныхъ фей толпа щипать его должна,
   Дразнить, свѣчами жечь...
   

Г-жа Пажъ.

   Когда-жъ всю правду скажетъ,
   Мы вдругъ нагрянемъ всѣ, рога съ него долой,
   И съ хохотомъ его до Виндзора проводимъ.
   

Потокъ.

   Смотрите-же, ребятъ получше навострите.
   
   Эвансъ. Не беспокойтесь, я самъ съ ними отмѣнно протвержу сіе и даже, такъ-сказать, самолично, принявъ временный образъ нѣкоего нечестиваго страшилища, поджарю сего рыцаря горящею свѣчею.
   

Потокъ.

   Отлично! Я сейчасъ пойду куплю имъ маски.
   

Г-жа Пажъ.

   Анюточка моя царицей будетъ фей
   И въ платьѣ бѣленькомъ.
   

Пажъ.

   Бѣгу, куплю! (Въ сторону) И въ этомъ-то нарядѣ
   Анюту Спичка тамъ тихонько цапъ-царапъ...
   И обвѣнчаются.-- Пошлите-же къ Фальстафу.
   

Потокъ.

   Нѣтъ, я пойду къ нему подъ именемъ Ручья?
   Онъ мнѣ разскажетъ все. Навѣрно, онъ придетъ.
   

Г-жа Пажъ.

   О, непремѣнно, да. Идите-жъ, приготовьте
   Намъ все, что надобно для нашего спектакля.
   
   Эвансъ. Отмѣнное изобрѣтеніе! Великое будетъ отъ сего удовольствіе.

(Уходятъ Пажъ, Потокъ и Эвансъ).

Г-жа Пажъ.

   Идите, душенька;
   Къ Фальстафу вы Провориху пошлите
   Развѣдать все. (Г-жа Потокъ уходитъ).
                       А я теперь пойду
   Къ Французу доктору; уладить сватьбу надо Его съ Анютою; а: Спичка -- идіотъ,
   Хоть денежный; мой мужъ души не чаетъ въ немъ.
   И докторъ денежный, притомъ-же при дворѣ
   Друзья есть у него. Онъ, онъ ее получитъ,
   Хоть будь тутъ тысячи достойнѣе его.

(Уходитъ).

   

СЦЕНА V.

Комната въ гостинницѣ "Подвязки".

(Входятъ Хозяинъ и Простота).

   Хозяинъ. Что тебѣ надо, остолопъ? Что? Говори, разсказывай, излагай; скорѣе, короче, яснѣе и живѣе.
   Простота. Я хотѣлъ, сударь, переговорить съ г. Фальстафомъ по порученію г. Спички.
   Хозяинъ. Здѣсь его комната, домъ, дворецъ, парадное ложе и походная койка; на ея стѣнѣ изображена исторія блуднаго сына. Ступай, Стучи и зови: онъ самъ тебѣ отвѣтитъ благимъ матомъ; стучи, говорю.
   Простота. Въ его комнату прошла старая баба, толстая такая баба; я бы просилъ позволенія, сударь, подождать, пока она не выйдетъ; мнѣ вѣдь собственно съ ней надо поговорить.
   Хозяинъ. А! толстая баба? Не обкрадываетъ-ли она его? Окликну! Великій рыцарь, храбрый г. Джонъ, гаркните воинственно: дома-ли вы? Это я, вашъ хозяинъ.
   Фальстафъ (за сценой). Что угодно, любезный хозяинъ?
   Хозяинъ. Здѣсь торчитъ какой-то цыганскій татаринъ въ ожиданіи, когда отъ васъ уйдетъ нѣкая толстая баба. Отпустите ее, герой, отпустите: мои номера честные.

(Входитъ Фальстафъ).

   Фальстафъ. Была у меня толстая старухѣ, но уже ушла.
   Простота. Ахъ, сударь; не брендфордская-ли знахарка?
   Фальстафъ. Ну, она, ротозѣй; а тебѣ что надо?
   Простота. Мой баринъ, сударь, мой баринъ, г. Спичка, послали меня къ ней, когда увидали, что она шла по улицѣ; послали узнать у нея, какъ одинъ человѣкъ Неймъ обманулъ ихъ на счетъ тамъ цѣпочки-съ, такъ есть-ли у него эта цѣпочка или нѣтъ-съ?
   Фальстафъ. А, я объ этомъ съ ней говорилъ.
   Простота. Такъ что -- же она сказываетъ?
   Фальстафъ. А она говоритъ, что тотъ человѣкъ, что обманулъ твоего барина, стянулъ цѣпочку.
   Простота. Ахъ, сударь, я бы хотѣлъ поговорить съ самой знахаркой: у меня есть еще кое о чемъ съ ней покалякать для барина.
   Фальстафъ. Ну, что еще? Сказывай.
   Хозяинъ. Валяй, валяй!
   Простота. Я не смѣю этого разсказывать-съ.
   Хозяинъ. Смѣй, а иначе тебѣ капутъ!
   Простота. Да тутъ все на счетъ барышни: надо бы нораспросить, написано-ли на роду моему барину быть за той барышней или нѣтъ?
   Фальстафъ. Написано, написано.
   Простота. Что-же такое написано?
   Фальстафъ. Быть за ней или по быть. Ступай скажи, что вотъ молъ что говоритъ старуха.
   Простота. Осмѣлюсь-ли я это имъ доложить?
   Фальстафъ. Осмѣлься и доложи.
   Простота. Покорно благодаримъ-съ. Я бѣда какъ обрадую барина этими вѣстями.

(Простота уходитъ).

   Хозяинъ. Собаку вы съѣли, сударь мой, въ надуванціи? Была у тебя тамъ эта колдунья?
   Фальстафъ. Да, да; была, была; разомъ научила меня такимъ мудростямъ, какихъ я отродясь не зналъ; я не только не отсчиталъ ей ни гроша за пауку, по самому мнѣ еще отсчитали малую толику за то, что учился.

(Входитъ Бардольфъ).

   Бардольфъ. Боже мой, сударь; мошенничество просто, мошенничество!
   Хозяинъ Гдѣ мои кони быстрые? Объясни возница!
   Бардольфъ. Уѣхали съ мошенниками; потому что, когда мы проѣхали городъ, они меня цапъ съ коня прямо въ лужу; а потомъ помчались сами, точно вотъ нѣмецкіе черти, такъ что и слѣдъ простылъ.
   Хозяинъ. Врешь, дуракъ! Они поѣхали на встрѣчу герцогу; не смѣй говорить, что они удрали съ лошадьми: нѣмцы -- честный народъ.

(Входитъ Эвансъ).

   Эвансъ. Гдѣ есть мой хозяинъ?
   Хозяинъ. Что прикажете, служитель алтаря?
   Эвансъ. Блюди своихъ жильцовъ! Понеже нѣкій мой другъ, иже пріѣхалъ во градъ, глаголетъ, что есть три нечестивыхъ германца, кои всѣхъ хозяевъ гостинницъ надуваютъ, наипаче по части лошадей и серебряниковъ. Паки глаголю тебѣ; блюди и зри! Великомудръ ты еси и осмотрителенъ, такъ не подобаетъ тебѣ обворовану быти. Прощай.

(Эвансъ уходитъ. Входитъ Каюсъ).

   Каюсъ. Гдѣ козяйнъ?
   Хозяинъ. Здѣсь, г. докторъ, и такъ сказать, въ двухсмысленномъ положеніи.
   Каюсъ. Я не поймаль, што это значилъ; но я поймалъ, что ви много приготовляль для какой-то герцогъ; но ни какой герсогъ, я узналь, не будетъ на дворъ Я вамъ это расказываль по друшба; adieu!

(Уходитъ).

   Хозяинъ. Кричи, христопродавецъ, караулъ, валяй!-- Содѣйствуйте, храбрый рыцарь; я погибаю, -- Бѣги, лети, кричи, бездѣльникъ! Ахъ, я погибаю!

(Уходятъ хозяинъ и Бардольфъ).

   Фальстафъ. И пусть-же кто нибудь надуетъ цѣлый свѣтъ, потому что вотъ и меня надули, да еще въ добавокъ вздули. Если-бы узнали при дворѣ, какъ меня перерядили и какъ суженаго-ряженаго прополоскали и взбучили, они-бы меня, кажется, растопили въ капельки масла и смазали-бы ими рыбачьи сапоги: увѣряю васъ, что они заѣли бы меня своими насмѣшками, что отъ меня бы осталось нѣчто въ родѣ сушоной груши,-- весь сокъ бы выжали. Кажется, если-бы хватило духу прочесть молитву, то я бы даже помолился. (Входитъ Провориха). Ты откуда?
   Провориха. Съ обѣихъ сторонъ-съ.
   Фальстафъ. Чортъ побери одну сторону, а бабушка его -- другую; что имъ? Я, по ихъ милости, натерпѣлся столько, что никакое слабое человѣческое естество не могло-бы этого перенесть.
   Провориха. А развѣ онѣ тоже не натерпѣлись? И какъ еще! Особливо одна: госпожа Потокъ, дорѣйшая душа. Ужъ какъ сердечную исколотили, такъ исколотили, что ни однаго живаго мѣстечка на ней не осталось; вся-то въ синякахъ!
   Фальстафъ. Что ты тутъ толкуешь? Меня самого исколотили во всѣ цвѣта радуги; меня чуть не скрутили вмѣсто брендфордской вѣдьмы; а она толкуетъ о синякахъ. Слава богу, что меня спасла моя удивительная находчивость, что я догадался прикинуться бѣдной, горемычной старушкой, а то полиція засадила-бы меня въ кутузку, въ гнуснѣйшую кутузку; дескать, колдунья.
   Провориха. Позвольте, сударь, поговорить съ вами въ вашей комнаткѣ. Я вамъ все скажу, всю подноготную, и вотъ, хоть сейчасъ провалиться, останетесь довольны. А вотъ и письмецо; оно, чай, тоже что нибудь да скажетъ-съ. Ахъ, вы мои разлапушки, надо, надо какъ нибудь васъ утѣшить да успокоить. Поди, вѣрно кто нибудь изъ васъ сильно прогнѣвилъ господа, что гляди-ка ты какъ все у васъ не ладится. Нѣтъ удачи, да и полно!
   Фальстафъ. Пойдемъ, пожалуй, ко мнѣ въ комнату.

(Уходить.)

   

СЦЕНА VI.

Другая, комната въ гостинницѣ "Подвязки."

Входятъ Фентонъ и Хозяинъ.

   Хозяинъ. Г. Фентонъ, не разговаривайте со мной; у меня голова кругомъ идетъ, я ни на какое потребленіе не годенъ.
   

Фентонъ.

   Послушайте меня. Вы помогите мнѣ,
   И честію клянусь, я все вамъ возвращу,
   Что потеряли вы, и дамъ еще въ придачу.
   Хозяинъ. Готовъ, готовъ васъ выслушать, г. Фентонъ, и даже готовъ самъ у васъ спросить совѣта.
   

Фентонъ.

   Мнѣ помнится, не разъ разсказывалъ я вамъ
   На счетъ любви моей къ дѣвицѣ Аннѣ Пажъ;
   Она мнѣ за любовь любовію платила
   И увѣряла, что готова быть на вѣки
   Моей, когда-бъ могла собой располагать.
   Письмо я получилъ -- ну, просто удивленье!
   Готовится скандалъ; и до того съ судьбой
   Моею связанъ онъ, что оба, другъ безъ друга,
   Никакъ не могутъ быть. Вотъ видите-ль: толстякъ
   Фальстафъ подвергнется ужасному позору:
   Я послѣ разскажу подробности; въ письмѣ
   Все это есть: теперь сказать вамъ долженъ я,
   Что въ полночь нынче-же у Греневскаго дуба
   Должна Анеточка сыграть царицу Фей:
   Зачѣмъ -- узнаете. И вотъ, межъ тѣмъ, когда
   Другіе всѣ въ лѣсу скандаломъ увлекутся,
   Отецъ ей приказалъ со Спичкою удрать
   И въ Итонѣ сейчасъ съ нимъ въ церкви обвѣнчаться.
   Она послушалась....
   Но матушка ея и знать о томъ не хочетъ:
   Ей прочитъ доктора,-- и долженъ онъ се,
   Средь темноты ночной и общей суматохи,
   Тихонько увезти и гдѣ-то тутъ вблизи
   Священникъ будетъ ждать. Ну, и опять притворно
   Анета доктору дала свое согласье.
   Нусъ, далѣе: отецъ Анетѣ приказалъ
   Быть въ бѣломъ платьѣ тамъ,-- и Спичка лишь увидитъ,
   Что можно съ ней удрать, предложитъ руку ей;
   И съ нимъ она пойдетъ; но матушка Анеты,
   Чтобъ докторъ дочь ея получше разглядѣлъ,
   Велѣла въ платье ей зеленое одѣться
   И въ ленты длинныя всю голову убрать;
   И чуть примѣтитъ врачъ, что можно отлучиться,
   Ей руку ущипнетъ, и въ тотъ-же мигъ она
   Должна съ нимъ убѣжать и гдѣ-то обвѣнчаться.
   

Хозяинъ.

   Кого же проведетъ она, отца иль мать?
   

Фентонъ.

   Обоихъ, сударь мой, чтобы со мной бѣжать.
   И вотъ въ чемъ просьба къ вамъ: достаньте намъ попа.
   Пусть ждетъ онъ въ церкви насъ съ ней въ первомъ часу ночи,
   Обрядъ торжественный надъ нами совершитъ
   И цѣпью вѣчною сердца соединитъ.
   

Хозяинъ.

   Согласенъ. Дѣйствуйте и будьте въ церкви съ ней,
   А я пойду добыть вамъ поскорѣй.
   

Фентонъ.

   За это буду вамъ признателенъ я вѣчно,
   И трудъ вознагражу я щедро всеконечно.

(Уходятъ.).

   

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА I.

Комната въ гостинницѣ "Подвязки".

(Входятъ Фальстафъ и Провориха).

   Фальстафъ. Пожалуста, перестань тараторить! будетъ! Согласенъ, согласенъ!.. Третья проба; авось число три вывезетъ. Ну, пойдемъ! Говорятъ, что нечетныя числа имѣютъ роковое значенье при рожденіи, жизни и смерти.-- Идемъ!
   Провориха. Пойду, достану вамъ цѣпь, да надо спроворить еще пару роговъ.
   Фальстафъ. Скорѣе-же; время не терпитъ. (Провориха уходитъ). Ну, не сплошай, братъ, теперь! (Входитъ Потокъ). А, какъ поживаете, г. Ручей! Ну, сударь мой, сегодня все уладится, или -- никогда! Будьте въ паркѣ въ полночь, знаете у Гернова дуба, и вы увидите тамъ просто чудеса.
   Потокъ. Ну, а вчера были вы тамъ?
   Фальстафъ. Я пошелъ къ ней, какъ бѣдный старичокъ, а вернулся, г. Ручей, какъ бѣдная старушка. Да, этотъ распроклятый Потокъ, ея мужъ, одержимъ просто демономъ ревности и невыразимо свирѣпствуетъ. Вотъ я вамъ разскажу: онъ меня, представьте, избилъ ужаснѣйшимъ манеромъ въ моемъ старушечьемъ нарядѣ; потому-что, въ своемъ настоящемъ костюмѣ, я бы не струсилъ, разумѣется, и самого чорта со всѣмъ его причтомъ. Но я тороплюсь; пойдемте со мной; я вамъ все разскажу. Пойдемте, же; я вамъ разскажу бездну самыхъ невѣроятныхъ вещей объ этомъ бездѣльникѣ Потокѣ, которому отомщу-же наконецъ нынче ночью и затѣмъ передамъ его жену въ ваше распоряженіе. Идемъ! Странныя вещи творятся на свѣтѣ, г. Ручей.

(Уходятъ).

   

СЦЕНА II.

Виндзорскій паркъ.

(Входятъ Пажъ, Пустякъ и Спичка).

   Пажъ. Ну, идите сюда; мы спрячемся во рву замка и будемъ сидѣть тамъ, пока не увидимъ свѣта отъ нашихъ фей. Сынъ мой, Спичка, не забывай о моей дочери!
   Спичка. О, нѣтъ-съ; я условился съ ней и мы согласились, какъ разпознать другъ дружку. Я подойду къ бѣленькому платьицу и скажу: цыцъ!-- она скажетъ: шишъ!-- и вотъ мы и разпознаемъ другъ дружку.
   Пустякъ. Важно, важно! Но къ чему ваши цыцъ да тишь, когда бѣлое платье и такъ легко разглядѣть?-- А, вотъ бьетъ 10 часовъ.
   Пажъ. Эка темень! Какъ разъ ей подъ-стать всякая чертовщина и факелы. Дай Богъ, чтобы наша штука удалась! Нѣтъ, шила въ мѣшкѣ не утаишь, а чорта по рогамъ какъ разъ узнаемъ. Ну, пойдемте- же.

(Уходятъ).

   

СЦЕНА III.

Виндзорская улица.

(Входятъ Г-жа Пажъ, Г-жа Потокъ и Каюсъ).

   Г-жа Пажъ. Ну, докторъ, моя дочка будетъ въ зеленомъ платьѣ: какъ только увидите, что будетъ удобно, берите ее за руку и маршъ скорѣе къ священнику и обработайте все дѣло. Но прежде подите въ паркъ; мы сейчасъ придемъ.
   Каюсъ. Я зналъ, што дѣлять. Adieu.
   Г-жа Пажъ. Прощайте. (Каюсъ уходитъ). Мой муженекъ не столько будетъ радоваться, что проучилъ этого Фальстафа, сколько сердиться на эту свадьбу доктора съ моей дочерью; но не велика бѣда; лучше немножко гнѣва, чѣмъ цѣлая жизнь сердечныхъ страданій.
   Г-жа Потокъ. А гдѣ же теперь Аннушка и вся ея волшебная свита? Гдѣ-же этотъ Эвансъ въ образѣ нечистой силы?
   Г-жа Пажъ. Они всѣ сидятъ въ ямѣ возлѣ Гернова дуба съ погашенными свѣчами; онѣ ихъ вдругъ зажгутъ, какъ только мы встрѣтимся съ Фальстафомъ.
   Г-жа Потокъ. Это его непремѣнно напугаетъ.
   Г-жа Пажъ. Если и не напугаетъ, то все-таки хорошенько осмѣетъ его; а если напугаетъ, по посмѣемся надъ нимъ еще лучше.
   Г-жа Потокъ. Славно мы его отдѣлаемъ!
   

Г-жа Пажъ.

   Такихъ развратниковъ кто ловко надуваетъ,
   Тотъ право честно поступаетъ.
   
   Г-жа Потокъ. Однакожъ, пора; маршъ къ дубу, къ дубу!

(Уходятъ).

   

СЦЕНА IV.

Виндзорскій паркъ.

(Входятъ Эвансъ и Феи).

   Эвансъ. Шествуйте, шествуйте; и не забудьте своихъ ролей! Смѣлѣе, прошу васъ; за мной -- въ ровъ и по данному знаку совершите, что повелѣло вамъ. Грядите, грядите!

(Уходятъ).

   

СЦЕНА V.

Другая частъ парка.

(Входитъ Фальстафъ, наряженный, съ козлиными рогами на головѣ).

   Фальстафъ. Въ Виндзорѣ пробило 12; роковая минута наступаетъ. Ну, теперь помогите мнѣ, боги любви. Вспомни Юпитеръ, что ты обратился въ быка для Европы; любовь украсила и тебя рогами. О, всемогущая любовь! ты обращаешь въ-нѣкоторыхъ случаяхъ звѣря въ человѣка, а въ другихъ и человѣка въ звѣря. Вѣдь обратился же ты, Юпитеръ, въ лебедя, изъ любви къ Ледѣ! О всесильная любовь! Какъ быстро уподобила ты могучее божество ничтожному гусю! И вотъ, первая твоя вина была совершена въ образѣ скота; о, Юпитеръ, она довела тебя до скотства! Вторая-же вина сдѣлала тебя, царя вселенной, глупымъ гусемъ; подумай-ка только, глупымъ гусемъ! Но если боги такъ сладострастны, то какъ-же намъ быть, слабымъ смирнымъ? Вотъ я и здѣсь въ видѣ виндзорскаго козла, самого жирнаго изъ всѣхъ туземныхъ козловъ... Но кто это идетъ? Не моя-ли козулька?

(Входятъ г-жа Потокъ и г-жа Пажъ).

   Г-жа Потокъ. Джонъ, милый Джонъ, здѣбь-ли ты, мой самчикъ, мой козликъ?
   Фальстафъ. Моя чернохвостенькая козочка? Пусть теперь съ неба льетъ дождемъ всякія пряности, возбуждающія страсть; пусть небеса гремятъ сладострастной пѣснью; пусть вѣтеръ песетъ раздражающіе ароматы; пусть все это сольется въ одну бурю чувственныхъ возбужденій,-- и тогда я здѣсь найду убѣжище и успокоеніе. (Цѣлуетъ ее).
   Г-жа Потокъ. А со мной, душенька, г-жа Пажъ.
   Фальстафъ. Дѣлите меня какъ жертвенное козлище; каждой изъ васъ по ляжкѣ; бока оставляю себѣ; плечи предоставляю стражу сего лѣса; а рога оставляю вашимъ мужьямъ. Не похожъ-ли я, въ самомъ дѣлѣ, на Герна? А! Не говорю-ли, какъ онъ? Ну, амурчикъ -- парень честный; не надулъ на этотъ разъ. Клянусь вамъ, какъ чистый духъ, я радъ васъ видѣть. (Шумъ за сценой.)
   Г-жа Потокъ. Боже, что тамъ за шумъ!
   Г-жа Пажъ. Господи, прости наши грѣхи!
   Фальстафъ. Что-бы это такое?
   Г-жа Потокъ и Г-жа Пажъ. Убѣжимъ, убѣжимъ. (Убѣгаютъ.)
   Фальстафъ. Ба! Я думаю, что чортъ нарочно не допускаетъ меня до настоящаго грѣха; не хочетъ, чтобы я въ адъ попалъ; видно труситъ, чтобы мой скоровоспалительный жиръ не сжегъ его владѣній; вотъ отчего онъ должно быть и пакоститъ мнѣ въ моихъ предпріятіяхъ. Вѣдь вотъ, кажись, опять сорвалось!...

(Входятъ Эвансъ, наряженный Сатиромъ, Анна Пажъ въ видѣ царицы Фей, въ сопровожденьи брата и другихъ лицъ, одѣтыхъ различными феями и духами, съ зажженными восковыми свѣчами на головахъ.)

Анна.

   Вы, духи всѣхъ цвѣтовъ, вы, еи неземныя,
   При свѣтѣ мѣсяца вы, странники ночные,
   Пріемыши духовъ, на зовъ мой здѣсь явитесь;
   Правами вашими сейчасъ вы насладитесь.
   Что надо -- объяви имъ вѣстникъ Гобгоблинъ.
   

Гобгоблинъ.

   Молчите, слушайте! Ни слова ни одинъ!
   Ты въ виндзорскую печь сейчасъ вернись сверчокъ;
   Она не чищена, чуть брезжетъ огонекъ;
   Кухарка тамъ грязна, щипни до синевицы:
   Противно, мерзко все нечистое царицѣ.
   

Фальстафъ.

   Кто это? Феи? Ахъ, тотъ долженъ умереть,
   Кто скажетъ слово имъ, на нихъ нельзя глядѣть!

(Падаетъ ницъ).

Эвансъ.

   Гдѣ фея Звѣздочка? Лети! и къ той дѣвицѣ,
   Что не забыла, спать ложася, помолиться,
   Пусть съ неба снизойдетъ невинный, сладкій сонъ,
   И грезы дивныя слетятъ со всѣхъ сторонъ.
   Но тѣхъ, что безъ молитвъ грѣховно спать легли,
   Щипли ихъ до крови, все тѣло изщпали.
   

Анна.

   Воздушныхъ фей полки!
   Изслѣдуйте сейчасъ всѣ въ замкѣ уголки;
   Разлейте счастье въ немъ, въ стѣнахъ его священныхъ
   И вѣчно пусть стоитъ онъ крѣпко, неизмѣнно.
   Его сѣдѣлища облейте вы духами,
   Великолѣпными украсьте ихъ цвѣтами,
   Красуется его пусть вѣчно шлемъ и щитъ,
   И вѣчной доблестью пусть гербъ его блеститъ!
   Подобно ленточкѣ "подвязки" дорогой,
   Сомкнитесь вы въ кружокъ на травкѣ луговой:
   И пусть растительность подъ вашими ногами
   Затмитъ окрестную блестящими цвѣтами;
   Honnit soit qui mal y pense!-- и изъ цвѣтовъ
   Лазурныхъ, пурпурныхъ, сіяетъ средь луговъ,
   Какъ этотъ же девизъ, составленный красиво
   Изъ золота, шелковъ и дорогихъ камней,
   На рыцарской ногѣ сіяетъ горделиво,
   Ну, отправляйтесь-же скорѣй!
   Но прежде -- этотъ мы обычай свято чтимъ --
   Вкругъ дуба Гернова здѣсь пляску совершимъ,
   Средь полночи глухой подъ звуки пѣсни рѣзвой.
   

Эвансъ.

   Ну, станьте же въ кружокъ, другъ другу дайте руки,
   Пусть сотни свѣтляковъ вашъ танецъ озарятъ!
   Но стойте, чую я, какъ богъ, на небѣ святъ,
   Духъ человѣка здѣсь.....
   
   Фальстафъ. О небеса, защитите меня грѣшнаго отъ этой нѣмецкой чертовщины, чтобы она меня не обратила въ нѣмецкую колбасу!..
   

Гобгоблинъ.

   Презрѣнный червь, ты знать рожденъ не въ добрый часъ!
   

Анна.

   Коснитесь рукъ его святымъ огнемъ сейчасъ:
   Коль цѣломудренъ онъ, то опытъ безопасенъ;
   Коль боль почувствуетъ, развратенъ онъ и грязенъ.
   

Гобгоблинъ.

   Пытать его, пытать!
   

Эвансъ.

   Горючее-ли тѣло? (Жгутъ его свѣчами).
   

Фальстафъ.

   Ой, ой!
   

Анна.

   Развратенъ онъ, скажу теперь я смѣло.
   Въ насмѣшку пѣсенку ему вы спойте Феи,
   И въ пляскѣ вкругъ него щиплите посильнѣе.
   

Пѣсня.

   Фи, безстыдныя мечтанья
   И любовныя желанья!
   Страсти, вы -- огонь въ крови,
   Порожденіе любви,
   Вы живете мыслью дерзкой,
   Льетесь въ жилы страстью мерзкой;
   Такъ сильнѣй, безъ состраданья,
   Похотливому созданью,
             Вы жгите, щиплите и ноги и плечи,
             Пока не померкнутъ и звѣзды и свѣчи.

(Во время этой пѣсни феи щиплятъ Фальстафа; Каюсь появляется съ одной стороны и убѣгаетъ съ кѣмъ-то въ зеленомъ платьѣ; Спичка -- съ другой и схвативъ фею въ бѣломъ платьѣ, тоже скрывается, а Фентонъ убѣгаетъ съ Анной Пажъ. Вдали слышенъ шумъ охоты. Всѣ феи разбѣгаются, а Фальстафъ, сорвавши съ себя рога, вскакиваетъ на ноги. Входятъ Пажъ, Потокъ, г-жа Пажъ, г-жа Потокъ. Всѣ они бросаются на Фальстафа).

Пажъ.

   Нѣтъ, стой, не убѣжишь, поймали наконецъ.
   Ну, выдумай еще хитрѣе, братецъ, штуку!
   

Г-жа Пажъ.

   Ну, полно, будетъ съ насъ, и шутку прекратимте.
   Ну-съ, дамы въ Виндзорѣ понравились-ли вамъ?
   Неправда-ль, муженекъ, что это украшенье (показываетъ на рога)
   Пріятнѣе въ лѣсу, чѣмъ въ городѣ имѣть?
   
   Потокъ. Ну, баринъ, кто-же теперь рогоносецъ? Г. Ручей? Нѣтъ, Фальстафъ бездѣльникъ, рогатый бездѣльникъ; вотъ и рога его! Г. Ручей, онъ попользовался у г. Потока только грязной корзиной, здоровенной палкою, да двадцатью фунтами стерлинговъ, которые надо возвратить г. Ручью; лошади его отвѣчаютъ за эту уплату, г. Ручей.
   Г-жа Потокъ. Ну, Джонъ, намъ не повезло-таки; никакъ не удалось намъ понѣжничать. Я больше никогда уже не должна вамъ говорить о своей любви, но всегда буду васъ считать своимъ козломъ... очищенія!
   Фальстафъ. Я начинаю замѣчать, что изъ меня вы сдѣлали просто осла.
   Потокъ. И даже козла: доказательства на-лицо.
   Фальстафъ. И это были не феи? Я вѣдь раза три или четыре и то думалъ, что это не феи; но сознанье моей вины сообщило грубому обману силу глубокой вѣры въ сверхъестественность этого явленія, вопреки всякому здравому разсудку. Вотъ посмотрите-же, какимъ простофилей можетъ быть человѣческій разумъ, когда онъ собьется съ настоящей дороги!
   Эвансъ. Г. Фальстафъ, молитесь Богу, отжените ваши страсти, и Феи не будутъ больше щипать тѣлеса ваши.
   Потокъ. Глубокомысленное изреченіе, батюшка.
   Эвансъ. А вы отжените вашу ревность, пожалуста.
   Потокъ. Никогда больше не буду подозрѣвать жену.
   Фальстафъ. Что-же это? Или у меня весь мозгъ высохъ, что я не могъ избѣжать такого грубаго обмана? И неужто могъ надо мной позабавиться и этотъ козелъ? Неужто меня поймали въ поповскую шапку? Теперь только не достаетъ, чтобы я подавился кусочкомъ его великопостной рыбки!
   Эвансъ. Рыбка сала не прибавитъ, а вы вѣдь -- единое сало.
   Фальстафъ. Единое! Неужто я дожилъ до того, что надо иною можетъ потѣшаться какой-нибудь "бо еси"? Довольно, кажется, что прослыву во всей странѣ образчикомъ сластолюбца и ночнаго вздыхателя?
   Г-жа Пажъ. А неужто вы думали, г. Джонъ, что мы ужъ до такой степени ослѣпли, одурѣли и развратились, что могли прельститься вашей фигурой?
   Потокъ. Такимъ пузаномъ, такой бочкой?
   Г-жа Потокъ. Такимъ расплывшимся жиромъ?
   Пажъ. Такимъ старьемъ, противнымъ, дряннымъ во всѣхъ отношеніяхъ...
   Потокъ. Такимъ злоязычнымъ, какъ самъ дьяволъ?
   Пажъ. Такимъ нищимъ?
   Потокъ. И злымъ?
   Эвансъ. И преданнымъ пьянству, вину и пиву, и празднословію, и сквернословію, и богохульству и всякой пакости и сквернѣ?
   Фальстафъ. Ну, хорошо; я вамъ теперь -- потѣха; я униженъ, уничтоженъ, я не въ состояніи отвѣтить, какъ слѣдуетъ, даже этой ничтожной селедкѣ, Эвансу. Даже сама глупость и та, кажется, наровитъ лягнуть меня; такъ дѣлайте-же со мной, что хотите.
   Потокъ. Вотъ, сударь, мы васъ проводимъ въ Виндзоръ къ нѣкоему г. Ручью, у котораго вы попользовались денежками, за что и посулили исполнять благородную обязанность сводника; я думаю, что уплатить ему взятыя деньги будетъ для васъ чуть-ли не самымъ тяжкимъ наказаніемъ.
   Пажъ. Однакожъ, утѣшься, рыцарь; ты нынче вечеромъ покушаешь у меня, такъ и быть, отличнаго молочнаго супу и будешь имѣть случай посмѣяться надъ своей супружницей, которая теперь надъ тобою смѣется. Скажи ей отъ меня, что Спичка женился теперь на ея дочери.
   Г-жа Пажъ. На счетъ этого бабушка еще на двое сказала; если Анна Пажъ -- моя дочь, то она въ настоящее время женой доктора Каюса.

(Входитъ Спичка).

   Спичка. Ай, ай, папенька!
   И а жъ. Что такое? что случилось, ради Бога?
   Спичка. Что случилось? Всѣмъ, всѣмъ разскажу: пусть сейчасъ-же меня повѣсятъ, если не разскажу!
   Пажъ. Да о чемъ, сынъ мой?
   Спичка. Прибѣгаю я въ Итонъ, чтобы тотчасъ жениться на дѣвицѣ Аннѣ Пажъ, а Анна Пажъ оказывается парнемъ -- верзилой: не будь это въ церкви, или я бы его вздулъ или онъ меня. И хоть сейчасъ меня повѣсьте, если я не былъ положительно увѣренъ, что это -- барышня Анна Пажъ; а это былъ просто какой-то ямщикъ.
   Пажъ. Вотъ убей меня Богъ, если ты тутъ не перепуталъ!
   Спичка. И толковать нечего! Конечно, перепуталъ, коли принялъ верзилу за барышню.
   Пажъ. Самъ наглупилъ. Развѣ я не толковалъ тебѣ, какъ узнать мою дочь?
   Спичка. Да вѣдь я же подошелъ къ бѣлой и крикнулъ: цыцъ! а она крикнула: шишъ! такъ мы и сговорились; анъ вотъ вышла не Аннушка, а какой-то ямщикъ.
   Г-жа Пажъ. Душенька, не сердись; я знала о твоемъ намѣреніи; одѣла дочь въ зеленое платье,-- и вотъ она теперь женою доктора Каюса. (Входитъ Каюсь).
   Каюсъ. Гдѣ госпожа Пашъ? Шортъ дирай, мене сплютовали; я шенился на одна garèon, мальшикъ; на paysan, мушикъ: это не -- Аннъ Пашъ, шортъ бирай!
   Г-жа Пажъ. Да вѣдь вы взяли ее въ зеленомъ платьѣ?
   Каюсъ. Да, и она -- мушикъ; шортъ бирай, я вся Винзоръ потормошиль.

(Уходитъ).

   Потокъ. Странно; куда же дѣвалась настоящая Анна?
   Пажъ. Просто ума помраченье; а вотъ идетъ и Фентонъ. (Входятъ Фентонъ и Анна Пажъ). Здравствуйте, г. Фентонъ.
   Анна. Простите, батюшка и матушка, простите! Пажъ. Ну, сударыня, почему-же ты не пошла со Спичкою?
   Г-жа Пажъ. Почему же ты не пошла съ докторомъ?
   

Фентонъ.

   Сконфузилась она, я долженъ вамъ сказать.
   Задумали ее постылымъ вы отдать,
   Которыхъ полюбить она бы не могла.
   И вотъ мы съ Аннушкой, давно любя другъ друга,
   Другъ другу на всю жизнь теперь принадлежимъ.
   Да, грѣхъ ея -- святой, и честное лукавство
   Обманомъ подленькимъ не слѣдуетъ считать;
   Поступкомъ этакимъ избѣгнула она
   Грѣховныхъ множество и тягостныхъ минутъ,
   Насильныхъ брачныхъ узъ печальныхъ результатовъ.
   

Потокъ.

   Да, видно, что прошло, того не воротить,
   Коль ѣхать не на чемъ, далеко не уѣдешь,
   А суженаго знать конемъ, братъ, не объѣдешь.
   
   Фальстафъ. А я такъ очень радъ, что стрѣла, направленная противъ меня, дала немножко маху и вотъ куда попала.
   

Пажъ.

   Ну, что тутъ сдѣлаешь? Дай Богъ вамъ счастья, дѣти!
   Ужъ видно на ловца козулька набѣжала.
   

Фальстафъ.

   А кстати и козлу рога всѣ обломала.
   

Г-жа Пажъ.

   Но намъ пора домой. Дай небо, Фентонъ, вамъ
   Побольше счастія, веселыхъ, свѣтлыхъ дней,
   А мы всѣ, господа, воротимтесь домой
   И шуткѣ отъ души мы этой похохочемъ,
   И даже самъ Фальстафъ...

"Русская Сцена", No 4--5, 1865

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru