Шекспир Вильям
Генрих VI

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

ДРАМАТИЧЕСКІЯ СОЧИНЕНІЯ ШЕКСПИРА.

ПЕРЕВОДЪ СЪ АНГЛІЙСКАГО
Н. КЕТЧЕРА,

выправленный и пополненный по найденному Пэнъ Колльеромъ,
старому экземпляру in folio 1632 года.

ЧАСТЬ 2.

ГЕНРИХЪ V.
ГЕНРИХЪ VI,
ГЕНРИХЪ VI,
ГЕНРИХЪ VI,
ЧАСТЬ 1-я.
ЧАСТЬ 2-я.
ЧАСТЬ 3-я.

Изданіе К. Солдатенкова.

ЦѢНА КАЖДОЙ ЧАСТИ 1 P. СЕР.

МОСКВА.

ВЪ ТИПОГРАФІИ В. ГРАЧЕВА И КОМП.

1863.

http://az.lib.ru

ГЕНРИХЪ VI.

ЧАСТЬ I.

ДѢЙСТВУЮЩІЕ.

   Генрихъ VI, король Англіи.
   Герцогъ Глостеръ, дядя короля и протекторъ.
   Герцогъ Бедфордъ, дядя короля и правитель Франціи.
   Томасъ Бофортъ, герцогъ Экстеръ, дядя отца Генриха VI.
   Генрихъ Бофортъ, братъ Томаса, епископъ Винчестерскій, потомъ кардиналъ.
   Джонъ Бофортъ, графъ Сомерсетъ, потомъ герцогъ.
   Ричардъ Плантагенетъ, старшій сынъ Ричарда, послѣдняго графа Кэмбриджскаго, потомъ герцогъ Іоркскій.
   Графы: Варвикъ, Сольсбёри и Соффолькъ.
   Лордъ Тальботъ, потомъ герцогъ Шросберійскій.
   Джонъ Тальботъ, его сынъ.
   Эдмондъ Мортимеръ, графъ Марчскій.
   Тюремщикъ Мортимера и Законникъ.
   Сэръ Джонъ Фастольфъ, сэръ Вилльямъ Люси, сэръ Вилльямъ Глэнсдаль и сэръ Томасъ Гаргрэвъ.
   Вудвиль, комендантъ Товера.
   Вернонъ, партіи Бѣлой розы или іоркской.
   Бассетъ, партіи Красной розы или лэнкзстерской.
   Дофинъ Карлъ, въ послѣдствіи король Франціи.
   Рене, герцогъ Анжу и король Неаполя по одному титулу.
   Герцоги: Бургундскій и Аленсонскій.
   Побочный Орлеанскій.
   Градоначальникъ Парижа.
   Орлеанскій Пушкарь и его Сынъ.
   Комендантъ Бордо.
   Французскій Сержантъ и Привратникъ.
   Пастухъ, отецъ Дѣвственницы.
   Маргарита, дочь Рене.
   Графиня Овернь.
   Іоанна д'Аркъ.

Злые духи, появляющіеся Дѣвственницѣ, Лорды, Стражи Товера, Герольды, Офицеры, Солдаты, Гонцы и свиты королей и герцоговъ.

Сцена частію въ Англіи, частію во Франціи.

  

ДѢЙСТВІЕ I.

СЦЕНА 1.

Вестминстерское аббатство.

Похоронный маршъ. Тѣло Генриха пятаго лежитъ открытое на катафалкѣ. Вокругъ стоятъ гергцоги: Бедфордъ, Глостеръ и Экстеръ, Графъ Варвикъ, Епископъ Винчестерскій, Герольды и другіе.

   БЕДФ. Задернись небо чернымъ, день, уступи мѣсто ночи! Кометы, предвѣстницы переворотовъ временъ и государствъ, потрясайте свѣтлыми вашими хвостами, бичуйте ими злыя возмутительныя звѣзды, согласившіяся на смерть Генриха -- Генриха пятаго, слишкомъ славнаго, чтобъ жить долго! Никогда Англія не теряла короля такъ доблестнаго.
   ГЛОС. До него настоящаго короля Англія никогда и не имѣла еще. Онъ обладалъ всѣми доблестями властителя; его обнаженный мечъ ослѣплялъ своими лучами мужей; его руки раскидывались шире крыльевъ дракона; его искрометные глаза, полные яраго огня, ослѣпляли, обращали его враговъ вспять скорѣе, чѣмъ жгучее полуденное солнце, устремленное прямо въ ихъ лица. Что скажу я еще? его дѣла превосходятъ все что ни скажешь. Никогда поднятая рука его не опускалась безъ побѣды.
   ЭКСТ. Мы сѣтуемъ въ черномъ; зачѣмъ же не сѣтуемъ мы въ крови? Генрихъ умеръ, и не оживетъ никогда. Мы окружаемъ деревянный гробъ, величаемъ гнусную побѣду смерти нашимъ торжественнымъ присутствіемъ, какъ плѣнники прикованные къ тріумфальной колѣсницѣ! Что же? станемъ мы проклинать зловѣщія планеты, что онѣ устроили гибель нашей славы? или примемъ Французовъ за хитрыхъ чародѣевъ и заклинателей, которые, испугавшись могучаго, добились его смерти магическими стихами {Старое, долго господствовавшее мнѣніе, что можно убивать людей метрическими заклинаніями. Въ послѣдствіи дѣйствіе ихъ ограничили однѣми животными; въ Шекспирово время вѣрили, что Ирландцы могли убивать мышей пѣснями.}?
   ВИНЧ. Онъ былъ король благословенный царемъ царей. И день страшнаго суда не будетъ Французамъ такъ страшенъ, какъ былъ страшенъ взоръ его. Но всѣ побѣды его были побѣдами Господа силъ; молитвы церкви дѣлали его такъ счастливымъ.
   ГЛОС. Церкви! какъ же это? Не молись духовенство -- нить его жизни не пресѣкалась бы такъ скоро. Вамъ надо короля женоподобнаго, чтобъ вамъ можно было держать его въ страхѣ, какъ школьника.
   ВИНЧ. Глостеръ, что бы намъ ни было надобно, ты протекторъ; ты замышляешь управлять и королемъ и государствомъ. Твоя жена честолюбива, и держитъ тебя въ страхѣ; ты боишься ее болѣе, чѣмъ Бога и его набожныхъ служителей.
   ГЛОС. Не говори о набожности; ты любишь плоть, и круглый годъ не ходишь въ церковь, а пойдешь -- такъ только молить зла врагамъ своимъ.
   БЕДФ. Перестаньте, перестаньте ссориться, успокойте духъ вашъ миромъ! Пойдемте къ алтарю,-- и вы, герольды, за нами,-- положимъ на него, вмѣсто золота, наше оружіе; къ чему намъ оружіе, когда Генрихъ умеръ? Потомство ждутъ времена тяжелыя, такъ тяжелыя, что младенцы будутъ сосать слезы матерей, что островъ нашъ будетъ кормильцемъ только слезъ соленыхъ, что, кромѣ женъ, некому будетъ оплакивать мертвыхъ.-- Къ твоему духу взываю я, Генрихъ пятый: помоги этому государству, сохрани его отъ междоусобій, сразись на небѣ съ враждебными планетами, и твоя душа будетъ звѣздой славнѣе Юлія Цезаря и свѣтлой Кассіопеи {Въ прежнихъ изданіяхъ: Than Julius Caesar or bright -- По экземпляру Колльера: Than Julius Caesar or bright Cassiope...}.

Входитъ Гонецъ.

   1. ГОН. Здравія всѣмъ вамъ, благородные лорды! Горестныя вѣсти привезъ я вамъ изъ Франціи, вѣсти о потеряхъ, кровопролитіяхъ и пораженіяхъ. Гіэнь, Шампань, Реймсъ, Орлеанъ, Парижъ, Гизоръ и Пуатье потеряны.
   БЕДФ. Что говоришь ты подлѣ трупа Генриха? Говори тише, или потеря этихъ важныхъ городовъ заставитъ его расторгнуть свинецъ, возстать отъ смерти.
   ГЛОС. Парижъ потерянъ, Руанъ сдался? Еслибъ Генрихъ и былъ снова призванъ къ жизни, отъ этой вѣсти онъ снова испустилъ бы духъ.
   ЭКСТ. Какимъ же образомъ они потеряны? какой измѣной?
   1. ГОН. Не отъ измѣны, а отъ недостатка людей и денегъ. Въ войскахъ толкуютъ, что вы здѣсь раздѣлились на партіи и что, вмѣсто того, чтобъ скорѣй выступить въ поле и сразиться, вы спорите кому предводительствовать; -- что одинъ хочетъ войны медленной, съ малыми издержками; другой летѣлъ бы, да недостаетъ крыльевъ; третій думаетъ, что можно добиться мира, безъ всякихъ издержекъ, однѣми лукавольстивыми рѣчами. Пробудись, пробудись, англійское дворянство! не помрачай своей безпечностью только что зачатую славу! Сорваны лиліи съ герба твоего -- полщита отрублено.
   ЭКСТ. Недостань у насъ слезъ на эти похороны -- эти вѣсти вызвали бы страшный приливъ ихъ.
   БЕДФ. Это касается меня; я правитель Франціи. Подайте же мой стальной панцырь -- я возвращу Францію. Долой постыдныя одежды сѣтованія! Ранами надѣлю я Французовъ, вмѣсто глазъ, чтобъ оплакивать на мигъ прекращенныя ихъ бѣдствія.

Входитъ второй Гонецъ.

   2. ГОН. Лорды, прочтите эти письма, полныя несчастій. Вся Франція, кромѣ нѣсколькихъ незначительныхъ городковъ, возстала противъ Англіи. Дофинъ Карлъ коронованъ въ Реймсѣ; Побочный орлеанскій соединился съ нимъ; Рене, герцогъ Анжуйскій, принялъ его сторону; герцогъ Аленсонскій бѣжалъ къ нему.
   ЭКСТ. Дофинъ коронованъ королемъ! все бѣжитъ къ нему! О, куда же бѣжать намъ отъ такого позора?
   ГЛОС. Куда? прямо къ горламъ враговъ нашихъ! Не хватитъ у тебя на это духу, Бедфордъ -- я поведу войну.
   БЕДФ. Почему жь сомнѣваешься ты въ моей рѣшимости, Глостеръ? Въ моемъ умѣ собрано уже войско, которымъ покрою всю Францію.

Входитъ третій Гонецъ.

   3. ГОН. Благородные лорды, я долженъ усилить слезы, которыми вы орошаете смертный одръ Генриха; я долженъ увѣдомить васъ о гибельномъ сраженіи безстрашнаго лорда Тальбольтъ съ Французами.
   ВИНЧ. Которое Тальботъ выигралъ? не такъ ли?
   3. ГОН. О, нѣтъ; которое лордъ Тальботъ проигралъ. Подробности его я разскажу намъ сейчасъ же. Десятаго августа, грозный лордъ этотъ, отступая, съ какими-нибудь шестью тысячами, отъ Орлеана, который осаждалъ, былъ окруженъ двадцатью тремя тысячами Французовъ. Выстроить своихъ людей онъ не имѣлъ времени; копейщиковъ, которые становятся передъ стрѣлками, не было; но чтобъ хоть чѣмъ-нибудь удержать конниковъ, вколотили въ землю, какъ пришлось, вырванные изъ тыновъ острые колья. Болѣе трехъ часовъ продолжалось сраженіе, въ которомъ храбрый Тальботъ дѣлалъ и мечемъ и копьемъ чудеса, превосходившія всякое вѣроятіе. Сотни отправилъ онъ въ адъ, и никто не могъ устоять противъ него; въ ярости онъ разилъ и здѣсь, и тамъ, и всюду.-- Да это самъ чортъ въ оружіи! воскликнули Французы, и все войско ихъ стало, пораженное изумленіемъ. Тальботъ! Тальботъ! крикнули въ одинъ голосъ, воодушевленные непреодолимымъ его мужествомъ, наши, и ринулись въ самыя нѣдра битвы. Тутъ побѣда была бы одержана совершенно, еслибы сэръ Джонъ Фастольфъ не разыгралъ труса; находясь въ заднемъ отрядѣ {Въ прежнихъ изданіяхъ: Не being in the vaward... По экземпляру Колльера: Не being in the rearward...}, поставленномъ съ намѣреніемъ позади, для подкрѣпленія, онъ, вмѣсто того чтобъ слѣдовать за нами, бѣжалъ, какъ трусъ, не нанесши ни одного удара. За симъ враги окружили насъ совершенно, и гибель и кровопролитіе сдѣлались всеобщими. Какой-то подлый Валонецъ, чтобъ пріобрѣсти милость Дофина, ткнулъ Тальбота, которому и вся Франція съ своими огромными силами не смѣла взглянуть въ лице, копьемъ въ спину.
   БЕДФ. И Тальботъ убитъ? о, такъ и я лишу себя жизни! Какъ жить здѣсь въ роскоши, въ довольствѣ, когда такой доблестный вождь, лишенный помощи, предается устрашеннымъ врагамъ такъ измѣннически?
   3. ГОН. Онъ живъ, но въ плѣну, и съ нимъ лорды Скэльзъ и Хонгерфордъ. Большая часть остальныхъ или убиты, или также взяты въ плѣнъ.
   БЕДФ. Никто -- я заплачу за него выкупъ. Я сброшу Дофина съ его трона стремглавъ, и его короной выкуплю моего друга; за каждаго изъ нашихъ лордовъ, я дамъ четырехъ Французскихъ.-- Прощайте; иду куда зоветъ меня мой долгъ, и скоро зажгу потѣшные огни во Франціи, чтобъ и тамъ торжествовался нашъ великій праздникъ святаго Георга. Возьму съ собой десять тысячъ человѣкъ, и кровавые подвиги ихъ заставятъ трепетать всю Европу.
   3. ГОН. Они необходимы, потому что Орлеанъ осажденъ; англійское войско ослабѣло, упало духомъ; графъ Сольсбёри требуетъ подкрѣпленія и съ трудомъ удерживаетъ возмущеніе, которое, съ тѣхъ поръ, какъ эта горсть людей должна стоять противъ такого множества, готово вспыхнуть ежеминутно.
   ЭКСТ. Лорды, вспомните ваши клятвы Генриху: покорить Дофина нашему владычеству, или уничтожить его совершенно.
   БЕДФ. Я не забылъ ихъ, и оставляю васъ, чтобъ заняться приготовленіями. (Уходитъ.)
   ГЛОС. Я спѣшу въ Товеръ осмотрѣть артиллерію и снаряды, и за тѣмъ провозглашу юнаго Генриха королемъ. (Уходитъ).
   ЭКСТ. Я, какъ ближайшій попечитель молодаго короля, отправляюсь къ нему въ Эльсамъ, и тамъ подумаю объ его безопасности. (Уходитъ.)
   ВИНЧ. У всѣхъ есть свое мѣсто и должность; я одинъ забытъ -- для меня ничего не осталось. Но я не долго буду безмѣстнымъ Джэкомъ -- удастся мнѣ похитить короля изъ Эльсама {Въ прежнихъ изданіяхъ: The king from Eltham I intend to send... По экземпляру Колльера: The king from Eltham I intend to steal...}, я займу первое мѣсто при кормилѣ правленія.
  

СЦЕНА 2.

Франція. Передъ Орлеаномъ.

Входятъ Карлъ съ войсками, Аленсонъ, Рене и другіе.

   КАРЛЪ. Настоящее теченіе Марса, какъ на небѣ, такъ и на землѣ, и до сихъ поръ неизвѣстно еще. Давно ли онъ блестѣлъ на сторонѣ Англичанъ; теперь мы побѣдители, намъ улыбается онъ. Важнѣйшіе города въ нашей власти, и передъ Орлеаномъ, мы стоимъ только такъ, для удовольствія, между тѣмъ какъ голодные Англичане, {Въ прежнихъ изданіяхъ: Otherwiles the famis'd Englieh... По экземпляру Колльера: The whiles the famis'd English...} блѣдные какъ привидѣнія, осаждаютъ насъ слабо, вяло, какой-нибудь часъ въ мѣсяцъ.
   АЛЕН. Не хватило ни ихъ похлебки, ни жирной говядины; а имъ, какъ муламъ, надо подвязывать кормъ къ рылу -- иначе они какъ разъ примутъ видъ мокрыхъ курицъ.
   РЕНЕ. Заставимъ же ихъ снять осаду; что стоять намъ здѣсь безъ всякаго дѣла? Тальботъ, котораго мы боялись, взятъ; остался одинъ сумасбродный Сольсбёри, да и ему приходится тратить желчь на тщетную досаду, не имѣя для войны ни людей, ни денегъ.
   КАРЛЪ. Трубите же тревогу! Ринемся теперь на нихъ во славу избѣгаемыхъ Французовъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: of the forlorn French. Но экземпляру Колльера: of the forborne French.}!-- Прощаю мою смерть тому, кто убьетъ меня, увидавъ, что я побѣгу или отступлю хоть на одинъ шагъ. (Уходитъ).

Шумъ битвы, стычки и потомъ отступленіе. Карлъ, Аленсонъ, Рене и другіе возвращаются.

   КАРЛЪ. Кто видалъ подобное? и что это за люди у меня? Собаки! трусы! бабы!-- Никогда не обратился бы я въ бѣгство, еслибъ они не оставили меня одного посреди непріятелей.
   РЕНЕ. Сольсбёри отчаянный разбойникъ; дерется какъ человѣкъ, прискучившій жизнью. Да и другіе лорды бросились на насъ голодными львами, какъ на добычу, которой давно алкали.
   АЛЕН. Фруассаръ, нашъ соотечественникъ, повѣствуетъ, что въ царствованіе Эдуарда третьяго Англія производила все Роландовъ да Оливьеровъ {Знаменитѣйшіе изъ 12 перовъ Клрла великаго. Древніе поэты преувеличивали ихъ подвиги до того, что у Англичанъ составилась пословица: отвѣчать Роландомъ на Оливьера, то-есть ложью на ложь.}. Это еще вѣрнѣе можно сказать про настоящее время, потому что высылаетъ противъ насъ все Самсоновъ да Голіаѳовъ. Одинъ на десятерыхъ. А съ виду эти бездѣльники такіе худенькіе -- кожа да кости; какъ тутъ подумать, что они такъ храбры и неустрашимы.
   КАРЛЪ. Оставимъ городъ; рабы эти и безъ того сумазбродны, а голодъ сдѣлаетъ ихъ еще бѣшенѣе. Я знаю ихъ по прежнему: они скорѣй зубами разрушатъ стѣны, чѣмъ снимутъ осаду.
   РЕНЕ. Я думаю, руки ихъ, какъ часы, приводятся какимъ-нибудь хитрымъ механизмомъ въ безпрестанно бьющее движеніе; иначе, какъ выдержать что они выдерживаютъ. И мое мнѣніе -- оставить городъ.
   АЛЕН. Быть по вашему.

Входитъ Побочный Орлеанскій *)

   *) Названіе это было въ тѣ времена нисколько не унизительно. Одна изъ грамотъ Вильгельма завоевателя начинается словами: "Ego Gulielmus cognomento Bastardus".
  
   ПОБОЧ. Гдѣ Дофинъ? Я съ новостями къ нему.
   КАРЛЪ. Трижды рады мы вамъ, Побочный Орлеанскій.
   ПОБОЧ. Что это ваши взоры такъ мрачны, на лицахъ страхъ? неужели отъ послѣдней неудачи? Не унывайте, помощь подъ рукою. Я привелъ святую дѣву, которой, посланнымъ съ неба видѣніемъ, предназначено отбить эту безконечную осаду и выгнать Англичанъ за предѣлы Франціи. Она обладаетъ духомъ пророчества, высшимъ духа девяти Сивиллъ древняго Рима. Она знаетъ что прошло и что будетъ.-- Позвать ее? Повѣрьте моему слову -- оно вѣрно.
   КАРЛЪ. Позови. (Побочный уходитъ.) Чтобъ испытать однакожь даръ ея, Рене, займи, какъ Дофинъ, мое мѣсто; придай своему взору болѣе строгости, разспрашивай ее гордо. Такимъ образомъ мы узнаемъ истину. (Становится позади.)

Входятъ Дѣвственница, Побочный Орлеанскій и другіе.

   РЕНЕ. Ты ли, прекрасная дѣва, хочешь совершить дѣла дивныя?
   ДѢВСТ. Ты ли Рене, думаешь обмануть меня? Гдѣ Дофинъ?-- Выдь, выдь, не прячся назади; я знаю тебя очень хорошо, хотя прежде никогда и не видывала. Не удивляйся; для меня нѣтъ ничего сокровеннаго. Я хочу говорить съ тобой наединѣ. Лорды, отойдите, оставьте насъ на минуту однихъ.
   РЕНЕ. На первый разъ не дурно.
   ДѢВСТ. Дофинъ, я дочь пастуха; мой умъ ничему не былъ наученъ, но Богу и Пресвятой Дѣвѣ было угодно озарить меня въ моемъ низкомъ состояніи. Подвергая щеки жгучему зною солнца, пасла я моихъ смиренныхъ овецъ, когда Божія Матерь удостоила меня своимъ явленіемъ, и, въ полномъ величія видѣніи, повелѣла мнѣ оставить мое низкое занятіе и избавить отчизну отъ бѣдствій, обѣщая свою помощь и успѣхъ. Она явилась мнѣ въ дивномъ блескѣ; я была смугла, черна -- свѣтлые лучи ея сіянія благословили меня красотой, которую теперь видишь. Спрашивай меня о чемъ хочешь, и я отвѣчу безъ всякаго приготовленія; испытай мою храбрость, если осмѣлишься, въ единоборствѣ, и ты увидишь, что силой я превосхожу мой полъ. Вѣрь мнѣ: ты будешь счастливъ, если примешь меня въ число твоихъ сподвижниковъ.
   КАРЛЪ. Ты изумила меня гордой своей рѣчью. Требую только одного испытанія -- единоборства со мной; побѣдишь -- твои слова справедливы; иначе не вѣрю ничему.
   ДѢВСТ. Я готова. Вотъ мой мечъ, украшенный съ каждой стороны пятью лиліями; я выбрала его въ Турени изъ множества старыхъ клинковъ, лежавшихъ въ церкви святой Екатерины.
   КАРЛЪ. Такъ начнемъ же съ Богомъ; я не боюсь женщинъ.
   ДѢВСТ. Никогда, въ жизнь мою, не побѣгу и я отъ мущины. (Дерутся.)
   КАРЛЪ. Останови, останови свою руку; ты Амазонка, и бьешся мечемъ Деборы.
   ДѢВСТ. Мнѣ помогаетъ Божія Матерь; безъ нея я была бы слишкомъ слаба.
   КАРЛЪ. Кто бы ни помогалъ тебѣ, ты должна помочь мнѣ. Меня палитъ непреодолимая любовь; ты разомъ покорила и мою руку и мое сердце. Дивная дѣвственница -- если ужь ты хочешь, чтобъ такъ называли тебя,-- позволь мнѣ быть не государемъ, а служителемъ твоимъ; тебя проситъ объ этомъ Дофинъ Франціи.
   ДѢВСТ. Я не должна уступать ничьей любви, потому что мое призваніе освящено свыше. Когда я изгоню всѣхъ враговъ твоихъ, тогда я подумаю о наградѣ.
   КАРЛЪ. А между тѣмъ будь же благосклонна къ твоему рабу, простертому у ногъ твоихъ.
   РЕНЕ. Дофинъ, кажется, слишкомъ ужь заговорился?
   АЛЕН. Вѣрно исповѣдуетъ ее наистрожайшимъ образомъ; иначе не сталъ бы такъ долго разговаривать.
   РЕНЕ. Да не прервать ли намъ бесѣду ихъ? онъ и не думаетъ кончить ее.
   АЛЕН. Потому что задумалъ, можетъ-быть, такое, о чемъ намъ бѣднякамъ и помыслить нельзя. Вѣдь языкъ женщинъ страшный соблазнитель.
   РЕНЕ. Что же, принцъ? что рѣшили вы? Оставляемъ мы Орлеанъ, или нѣтъ?
   ДѢВСТ. Нѣтъ, нѣтъ, недовѣрчивые язычники! Сражайтесь до послѣдняго вздоха; я -- ваша хранительница.
   КАРЛЪ. Я согласенъ съ нею; мы не отступимъ.
   ДѢВСТ. Мнѣ предназначено быть бичемъ Англичанъ. Въ эту же ночь я отобью осаду. Мое содѣйствіе даруетъ вамъ лѣто святаго Мартина {То есть счастіе, какъ хорошую погоду въ началѣ зимы.}, дни гальціонъ {По греческому повѣрью, пока гальціоны вьютъ свои гнѣзды -- море постоянно бываетъ покойно.}. Слава подобна кругу въ водѣ, который не перестаетъ расширяться, пока самое это расширеніе не обратитъ его въ ничто. Смерть Генриха уничтожила англійскій кругъ, и всѣ лавры, которые обнималъ онъ, разсѣялись. Теперь, я подобна смѣлому, горделивому кораблю, который несъ на себѣ Цезаря и его счастіе.
   КАРЛЪ. Если Магомета вдохновлялъ голубь, такъ тебя вдохновляетъ орелъ. Ни Елена, мать великаго Константина, ни даже дочери святаго Филиппа не сравняются съ тобой. Скажи, свѣтлая, упавшая къ намъ на землю, звѣзда Венеры, какъ чествовать мнѣ тебя достойно?
   АЛЕН. Чего жь медлимъ мы? отобьемъ осаду!
   Рене. Дѣва, дѣлай же все, что въ твоихъ силахъ, чтобъ спасти честь нашу.-- Отбей ихъ отъ Орлеана, и тебя обезсмертятъ.
   КАРЛЪ. Попробуемъ сейчасъ же. Идемъ! Окажись она лживой -- я не вѣрю болѣе никакимъ пророкамъ.
  

СЦЕНА 3.

Лондонъ. Холмъ передъ Товеромъ.

Входитъ Герцогъ Глостеръ съ своими служителями въ синей ливреѣ.

   ГЛОС. Надо сегодня же осмотрѣть Товеръ; боюсь, чтобъ смерть Генриха не зародила здѣсь измѣны. Да гдѣ же стража, отчего она не здѣсь? Эй, отворяйте ворота! Глостеръ приказываетъ. (Служители стучатся).
   1 СТР. (за сценой.) Кто стучитъ такъ повелительно?
   1 СЛУ. Благородный герцогъ Глостеръ.
   2 СТР. (за сценой.) Кто бы тамъ ни былъ, никого не впустимъ.
   1 СЛУ. Какъ смѣете вы, бездѣльники, такъ отвѣчать протектору!
   1 СТР. (за сценой.) Господь, да хранитъ его! такъ отвѣчаемъ мы протектору. Мы исполняемъ что намъ приказано.
   ГЛОС. Кто жь приказалъ вамъ? чье приказаніе, кромѣ моего, можетъ имѣть здѣсь силу? Кромѣ меня нѣтъ протектора государства.-- Ломайте ворота, я отвѣчаю. И я позволю дурачить себя подлымъ рабамъ! (Служители ломаютъ ворота, къ которымъ, за сценой, подходитъ Вудвилъ).
   ВУДВ. Что здѣсь? что это за измѣнники?
   ГЛОС. Комендантъ, это вашъ голосъ. Отворите ворота! передъ ними стоитъ Глостеръ.
   ВУДВ. Извините, благородный герцогъ, я не могу отворить ихъ; кардиналъ Винчестеръ запретилъ. У меня есть отъ него нарочное повелѣніе не впускать именно васъ и никого изъ вашихъ.
   ГЛОС. Слабодушный Вудвиль, ты предпочитаешь мнѣ его? высокомѣрнаго Винчестера, надменнаго прелата, котораго Генрихъ, покойный государь нашъ, никогда не терпѣлъ? Ты врагъ и Бога и короля. Отворяй, или сейчасъ же будешь самъ за воротами.
   1 СЛУ. Отворите ворота лорду протектору, или мы выломимъ ихъ, если замѣшкаетесь.

Входитъ Винчестеръ съ служителями въ темныхъ ливреяхъ.

   ВИНЧ. Что это, что это значитъ, честолюбивый Глостеръ?
   ГЛОС. И ты, плѣшивый прелатъ {Насмѣшка надъ его выбритой макушкой.}, осмѣливаешься отдавать приказы не впускать меня?
   ВИНЧ. Осмѣливаюсь, гнусный измѣнникъ и похититель власти, а не протекторъ короля и государства.
   ГЛОС. Прочь, отъявленный заговорщикъ! Ты замышлялъ умертвить нашего покойнаго государя; ты даешь распутницамъ индульгенціи грѣшить. Я просѣю тебя въ твоей же широкой кардинальской шапкѣ, если не смиришь своей заносчивости.
   ВИНЧ. Прочь ты, я не попячусь ни на шагъ. Пусть это мѣсто будетъ Дамаскомъ, а ты проклятымъ Каиномъ {Въ четырехъ миляхъ отъ Дамаска находится холмъ, который почитаютъ тѣмъ самымъ, на которомъ Каинъ убилъ Авеля.}; убей, если хочешь, своего брата Авеля.
   ГЛОС. Я не убью, а только отобью тебя назадъ. Я стащу тебя отсюда въ твоей пурпуровой одеждѣ, какъ младенца въ ризкахъ.
   ВИНЧ. Дѣлай что хочешь; я смѣюсь надъ тобой.
   ГЛОС. Какъ, надо мной издѣваются, смѣются мнѣ въ лице?-- Впередъ, мои сине-кафтанники, впередъ на темно-кафтанниковъ, несмотря на права этого мѣста!-- Береги же, попъ, свою бороду; (Наступая, вмѣстѣ съ своими служителями, на Епископа) я рѣшился повыщипать ее и поколотить тебя самого порядкомъ. Я ногами растопчу твою кардинальскую шапку, оттаскаю тебя, несмотря ни на папу, ни на твой санъ.
   ВИНЧ. Глостеръ, ты отвѣтишь за это папѣ.
   ГЛОС. Петлю, петлю, винчестерскому гусю {Такъ назывались распутныя женщины и болѣзнь отъ нихъ.}! Гоните же ихъ! Что позволяете имъ стоять?-- Я протурю тебя, волкъ въ овечьей шкурѣ! Убирайтесь, темно-кафтанники! Убирайся, пурпурный лицемѣръ! (Сильная, шумная схватка.)

Входитъ Меръ Лондона, съ своими чиновниками.

   МЕРЪ. Стыдитесь, лорды! вы, высшіе сановники, и нарушаете миръ такъ позорно!
   ГЛОС. Молчи, меръ! ты не знаешь, какъ я оскорбленъ. Вотъ Бофортъ -- не уважая ни Бога, ни короля, онъ завладѣлъ Товеромъ.
   ВИНЧ. Вотъ Глостеръ -- врагъ гражданъ; онъ вѣчно требовалъ войны и никогда мира; онъ обременялъ ваши безпошлинные кошельки тяжелыми налогами; онъ замышляетъ ниспровергнуть религію, потому что протекторъ государства; ему хочется взять изъ Товера оружіе, чтобъ лишить принца престола и самому вѣнчаться королемъ.
   ГЛОС. На это я отвѣчу не словами, а ударами. (Новая схватка.)
   МЕРЪ. Тутъ ничего не остается дѣлать, какъ прибѣгнуть къ законному провозглашенію. (Одному изъ чиновниковъ.) Провозглашайте, да громче, какъ только можно.
   ЧИНОВ. Люди, какого бы то ни было состоянія, собравшіеся здѣсь, въ этотъ день, въ оружіи, противъ божіяго и королевскаго мира, мы предписываемъ и повелѣваемъ вамъ именемъ его величества разойдтись по домамъ и впредь не носить, не дѣйствовать и не употреблять никакого меча, оружія, или кинжала подъ опасеніемъ смертной казни.
   ГЛОС. Кардиналъ, я не намѣренъ нарушать закона; но мы еще встрѣтимся и разсчитаемся какъ слѣдуетъ.
   ВИНЧ. Встрѣтимся, Глостеръ! и не на радость тебѣ. Своей сердечной кровью заплатишь ты мнѣ за нынѣшніе твои подвиги.
   МЕРЪ. Я закричу: палокъ {"Clubs! Clubs!" -- обыкновенное восклицаніе при дракахъ на улицахъ для усмиренія враждующихъ.}! если вы не разойдетесь. Этотъ кардиналъ заносчивѣе самого черта.
   ГЛОС. Прощай, меръ; ты исполнилъ свою обязанность.
   ВИНЧ. Береги свою голову, гнусный Глостеръ; я скоро доберусь до нея. (Уходятъ.)
   МЕРЪ. Смотрите, чтобъ это мѣсто было очищено совершенно, а тамъ и по домамъ. Боже ты мой, какъ эти дворяне задорны! я вотъ прожилъ сорокъ лѣтъ, и не дрался еще ни разу.

(Уходитъ.)

  

СЦЕНА 4.

Франція. Передъ Орлеаномъ.

На стѣну всходитъ Пушкарь съ Сыномъ.

   ПУШК. Ты знаешь какъ осажденъ Орлеанъ и какъ Англичане завладѣли предмѣстіями?
   СЫНЪ. Какъ, не знать; я часто стрѣлялъ по нимъ, да какъ-то все несчастливилось -- промахивался.
   ПУШК. Теперь не промахнешься. Я самъ буду твоимъ учителемъ, Я главный пушкарь города: надобно же и мнѣ что-нибудь сдѣлать, чтобъ отличиться. Шпіоны принца сказали мнѣ, что Англичане, сильно укрѣпившіеся въ предмѣстіяхъ, осматриваютъ городъ обыкновенно вонъ съ той башни, сквозь скрытую желѣзную рѣшетку, и такимъ образомъ открываютъ гдѣ и какъ сильнѣе могутъ вредить намъ стрѣльбой, или приступами. Чтобъ уничтожить это зло, я навелъ пушку на эту рѣшетку, и вотъ, цѣлые три дни сторожу не замѣчу ли ихъ. Теперь сторожи ты, мой сынъ; я не могу болѣе. Увидишь кого, бѣги тотчасъ ко мнѣ и скажи; ты найдешь меня у коменданта. (Уходитъ.)
   СЫНЪ. Не безпокойся, отецъ; замѣчу ихъ -- будь увѣренъ, не потревожу тебя.

Въ верхнюю комнату башни входятъ Лорды Сольсбёри и Тальботъ, Сэръ Вилльямъ Глэнсдаль, Сэръ Томасъ Гаргрэвъ и другіе.

   СОЛЬС. Тальботъ -- моя жизнь, моя радость -- возвратился! Какъ обращались съ тобой въ плѣну? какимъ образомъ освободился ты? Разсказывай здѣсь же, на вершинѣ этой башни, прошу тебя.
   ТАЛЬБ. У герцога Бедфорда былъ въ плѣну храбрый Понтонъ де Сантраль, и меня выкупили обмѣномъ на него. Впрочемъ, они и прежде, въ насмѣшку, хотѣли промѣнять меня на человѣка далеко низшаго происхожденія; но я отвергъ этотъ вымѣнъ съ презрѣніемъ, предпочитая смерть такой обидной оцѣнкѣ. Наконецъ меня вымѣняли, какъ мнѣ хотѣлось. Но вѣроломный Фастольфъ и теперь надрываетъ еще мое сердце; будь онъ въ моей власти -- я кулакомъ убилъ бы его.
   СОЛЬС. Разсказывай какъ тебя содержали.
   ТАЛЬБ. Оскорбляли, издѣвались, ругались надо мной безчестнѣйшимъ образомъ. Вывели меня разъ на площадь, на позорище всему городу. "Вотъ, говорили они, ужасъ Французовъ; чучела, которая такъ пугала нашихъ дѣтей". Я вырвался изъ рукъ ведшихъ меня воиновъ, и давай ногтями выкапывать изъ земли камни и бросать ихъ въ зрителей моего позора. Мой страшный видъ обратилъ многихъ въ бѣгство; никто не смѣлъ подойдти ко мнѣ близко, опасаясь нежданной смерти. Даже въ желѣзныхъ заклѣпахъ они почитали меня все еще опаснымъ; мое имя застращало ихъ до того, что они думали будто я могу ломать стальные запоры, разбивать и адамантовые столбы, и потому приставили ко мнѣ стражу изъ отборныхъ стрѣлковъ, которые ходили безпрестанно около меня, готовые прострѣлить мое сердце, только что приподнимусь съ кровати.
   СОЛЬС. Мнѣ больно слушать сколько мученій ты вынесъ; но мы отмстимъ имъ сторицей. Теперь въ Орлеанѣ ужинное время. Вотъ, сквозь эту рѣшетку можно пересчитать всѣхъ до единаго; видно какъ Французы укрѣпляются. Посмотри -- видъ понравится тебѣ непремѣнно.-- Сэръ Томасъ Гаргрэвъ и сэръ Вилльямъ Глэнсдаль, ваше мнѣніе: гдѣ лучше устроить ближайшую батарею?
   ГАРГР. Я думаю противъ сѣверныхъ воротъ; тамъ стоитъ дворянство.
   ГЛЭНС. А я -- близь мостовыхъ укрѣпленій.
   ТАЛЬБ. По моему, вѣрнѣе выморить этотъ городъ голодомъ, или ослабить легкими стычками. (Выстрѣлъ изъ города. Солѣсбёри и сэръ Гаргрэвъ падаютъ.)
   СОЛЬС. Боже, помилуй насъ, жалкихъ грѣшниковъ!
   ГАРГР. Боже, помилуй меня, бѣднаго!
   ТАЛЬБ. Что жь это за роковая случайность, разразилась надъ нами такъ нежданно? Говори, Сольсбёри, если только можешь говорить -- что съ тобою, зеркало всѣхъ доблестныхъ воиновъ? Глазъ и полщеки оторваны.-- Проклятая башня! проклятая, гибельная рука сыграла эту плачевную трагедію! Въ тринадцати сраженіяхъ оставался Сольсбёри побѣдителемъ; онъ и Генриха пятаго научилъ ратному дѣлу; мечъ его никогда не переставалъ разить, пока хоть одинъ барабанъ, хоть одна труба гремѣла еще на полѣ битвы.-- Но ты живъ еще, Сольсбёри? хоть тебѣ и недостаетъ рѣчи -- у тебя остался еще глазъ, чтобъ умолять имъ небо о милосердіи; озираетъ же солнце однимъ окомъ и всю вселенную.-- Небо, не будь же милосердо ни къ одному изъ живущихъ, если откажешь въ немъ Сольсбёри!-- Снесите отсюда трупъ его; я помогу похоронить его.-- Сэръ Томасъ Гаргрэвъ, если въ тебѣ есть хоть искра жизни, скажи Тальботу -- или хоть только взгляни на него. Сольсбёри утѣшься, ты не умрешь, пока -- Онъ дѣлаетъ мнѣ знакъ рукою, улыбается мнѣ, какъ бы желая сказать: "когда умру, не забудь отмстить за меня Французамъ!" -- Отомщу, Плантагенетъ! какъ Неронъ буду я играть на лютнѣ, любуясь пожарами городовъ. Имя мое будетъ гибелью Франціи. (Громъ и потомъ тревога.) Это что такое? Что за тревога на небѣ, откуда этотъ шумъ и барабанный бой?

Входитъ Гонецъ.

   ГОНЕЦ. Лордъ, лордъ, Французы собрали свое войско, и Дофинъ идетъ съ какой-то пророчицей, съ какой-то дѣвственницей Іоанной, и съ огромными силами отбить осаду. (Солѣсбёри стонетъ.)
   ТАЛЬБ. Слышите, слышите, какъ стонетъ умирающій Сольсбёри? Сердце его надрывается невозможностью отомстить.-- Французы, я буду для васъ другимъ Сольсбёри!-- Дѣвственница или дѣва радости, Дофинъ или дельфинъ, копытами моего коня вытопчу я изъ васъ сердца ваши, сдѣлаю топь изъ вашего смѣсившагося мозга.-- Снесите Сольсбёри въ его палатку, и за тѣмъ, посмотримъ, на что осмѣлятся трусливые Французы.
  

СЦЕНА 5.

Тамъ же. Передъ одними изъ воротъ.

Шумъ, трубы, стычки. Тальботъ преслѣдуетъ Дофина черезъ сцену. Вслѣдъ за тѣмъ Дѣвственница гонитъ Англичанъ назадъ. За ней возвращается Тальботъ.

   ТАЛЬБ. Гдѣ моя власть, храбрость, сила? Англичане отступаютъ, и я не могу остановить ихъ. Ихъ гонитъ женщина въ латахъ.

Входитъ Дѣвственница.

   Вотъ, вотъ она.-- Помѣрься жь со мной; будь ты самъ сатана или мать сатаны, я закляну тебя; окровеню тебя, вѣдьма, и ты тотчасъ же отдашь свою душу своему повелителю {Старый предразсудокъ, что когда окровянятъ вѣдьму, она лишается своихъ силъ.}.
   ДѢВСТ. Защищайся; только мнѣ и суждено унизить тебя. (Дерутся.)
   ТАЛЬБ. Небо, допустишь ли ты побѣдить аду? Пусть я разорву свою грудь напряженіемъ мужества, оторву руки отъ плечь, только бы наказать эту надменную потаскушку.
   ДѢВСТ. Прощай Тальботъ; твой часъ не пришелъ еще. Я должна снабдить Орлеанъ съѣстными припасами. Догони меня, если можешь,-- я смѣюсь надъ твоей силой. Поди, ободри лучше своихъ сморенныхъ голодомъ людей; помоги Сольсбёри сдѣлать завѣщаніе. Этотъ день нашъ; будетъ ихъ и много еще. (Входитъ въ городъ съ войскомъ.)
   ТАЛЬБ. Голова моя вертится, какъ колесо горшечника; я не знаю ни гдѣ я, ни что дѣлаю. Страхомъ, не силой, какъ Ганнибалъ, гонитъ эта вѣдьма наше войско, и побѣждаетъ только что захочетъ. Такъ выгоняютъ пчелъ изъ ульевъ дымомъ; зловоннымъ запахомъ -- голубей изъ голубятенъ. Они называли насъ, за нашу свирѣпость, англійскими собаками; теперь мы бѣжимъ съ визгомъ, какъ щенята. (Шумъ.) Слушайте, соотечественники! или снова въ битву, или сорвите львовъ съ англійскаго герба, откажитесь отъ родины, замѣните львовъ баранами. Вѣдь и баранъ не бѣжитъ такъ боязливо отъ волка, лошадь или быкъ -- отъ леопарда, какъ вы отъ рабовъ, которыхъ такъ часто бивали. (Стычка.) Ничто не беретъ.-- Назадъ, въ ваши окопы. Вы всѣ согласились на смерть Сольсбёри, потому что ни одинъ ни однимъ ударомъ не хотѣлъ отмстить за него.-- Дѣвственница вошла въ Орлеанъ на перекоръ намъ, или тому, что мы могли сдѣлать.-- О, зачѣмъ не умеръ я вмѣстѣ съ Сольсбёри! отъ стыда я долженъ теперь закрывать лице мое. (Сшибка, трубы, отступленіе.)
  

СЦЕНА 6.

Тамъ же. На стѣны всходятъ Дѣвственница, Карлъ, Рене, Аленсонъ и солдаты.

   ДѢВСТ. Выставьте наши развѣвающіяся знамена на стѣны! Орлеанъ освобожденъ отъ англійскихъ волковъ; дѣвственница Іоанна сдержала свое слово.
   КАРЛЪ. Божественное созданіе, дочь свѣтлой Астреи, чѣмъ почтить мнѣ тебя за побѣду? Твои обѣщанія, какъ сады Адониса, день цвѣтшіе, и на другой же дававшіе уже и плодъ {Сады Адониса, о которыхъ часто упоминаютъ Платонъ, Плутархъ и другіе греческіе писатели, были просто горшки съ росшими въ нихъ укропомъ и салатомъ. Въ день торжества Адонису каждая женщина являлась съ такимъ горшкомъ, а на другой день ихъ бросали.}. Франція, гордись своей славной пророчицей!-- Орлеанъ возвращенъ -- никогда не видало еще наше государство событія счастливѣе.
   РЕНЕ. Зачѣмъ же не гудятъ всѣ колокола города? Дофинъ, прикажи гражданамъ потѣшные огни, столы, пиры на улицахъ, чтобъ почтить достойнымъ торжествомъ радость, посланную намъ Богомъ.
   АЛЕНС. Вся Франція исполнится веселія, когда узнаетъ, какъ храбро мы сражались.
   КАРЛЪ. Не мы, Іоанна одержала побѣду, за что я и раздѣлю съ ней мою корону, заставлю все священство и монашество моего государства воспѣвать въ торжественныхъ процессіяхъ безконечныя хвалы ей. Я сооружу ей пирамиду выше пирамидъ Родопы и мемфійской. Когда же умретъ, ей въ память, прахъ ея, заключенный въ урну драгоцѣннѣе бриліянтоваго ящика Дарія {Который, по взятіи Газы, достался Александру и въ которомъ онъ хранилъ Иліаду.}, будутъ носить въ высоко-торжественные дни передъ королями и королевами Франціи. Мы перестанемъ призывать святаго Діонисія; дѣвственница Іоанна будетъ святой покровительницей Франціи. Сойдемте же, дадимъ королевственный пиръ въ честь этого золотаго дня побѣды. (Грубы.)
  

ДѢЙСТВІЕ II.

СЦЕНА 1.

Передъ Орлеаномъ.

Выходитъ изъ воротъ Французскій Сержантъ и двое Часовыхъ.

   СЕРЖ. Господа, займите ваши мѣста и будьте бдительны. Услышите какой-нибудь шумъ, или увидите солдатъ близь стѣнъ, дайте знать въ караульню.
   1. час. Дадимъ. (Сержантъ уходитъ.) Вотъ такъ-то, когда другіе спятъ на покойныхъ постеляхъ, бѣдный солдатъ сторожи въ темнотѣ, на холодѣ и дождѣ.

Входятъ Тальботъ, Бедфордъ, Герцогъ Бургундскій и солдаты съ лѣстницами; барабаны заглушены

   ТАЛЬБ. Лордъ правитель и грозный герцогъ Бургундскій, одно ваше прибытіе сдружило уже съ нами Артуа, Валлонь и Пикардію. Въ эту благодатную ночь Французы, пировавшіе цѣлый день, почитаютъ себя совершенно безопасными; воспользуемся же этимъ обстоятельствомъ, такъ благопріятнымъ для отплаты за обманъ, придуманный коварствомъ и гнуснымъ чародѣйствомъ.
   БЕДФ. Трусливая Франція! какъ вредитъ она себѣ, соединяясь, по сомнѣнію въ мужествѣ своихъ воителей, съ вѣдьмами,-- призывая на помощь самый адъ.
   Г. БУРГ. Измѣнники не имѣютъ другихъ сподвижниковъ. Но что это за Pucelle, непорочность которой они такъ славятъ?
   ТАЛЬБ. Говорятъ, дѣвица.
   БЕДФ. Дѣвица, и такъ воинственна?
   Г. БУРГ. Дай Богъ, чтобъ не оказалась вскорѣ мущиной, если будетъ воевать подъ знаменами Французовъ такъ, какъ начала.
   ТАЛЬБ. Пусть ихъ хитрятъ и обращаются съ духами, наша сила и крѣпость -- Господь. Взберемся же, во имя его, непреодолимаго, на ихъ кремнистыя твердыни.
   БЕДФ. Взлезай, храбрый Тальботъ; мы за тобой.
   ТАЛЬБ. Нѣтъ, не всѣ же тутъ; я полагаю, лучше ворваться съ разныхъ мѣстъ. Такимъ образомъ, не удастся одному -- удастся другому.
   БЕДФ. Согласенъ. Я съ того угла.
   Г. БУРГ. Я съ этого.
   ТАЛЬБ. А здѣсь взберется Тальботъ, или это мѣсто будетъ его могилой.-- Теперь, Сольсбёри, за тебя и за права Генриха шестаго! Эта ночь покажетъ, какъ святъ для меня мой долгъ обоимъ. (Англичане взлезаютъ на стѣны и бросаются въ городъ съ крикомъ "святый Георгъ и Тальботъ!".)
   ЧАСОВ. (внутри.) Къ оружію, къ оружію! Непріятель наступаетъ.

Французы перепрыгиваютъ черезъ стѣны въ рубашкахъ. Выбѣгаютъ съ разныхъ сторонъ: Побочный, Аленсонъ и Рене, полуодѣтые и полураздѣтые.

   АЛЕНС. Что жъ это, господа? никто и не одѣтъ?
   ПОБОЧ. Не одѣтъ? хорошо, что и такъ удалось ускользнуть.
   РЕНЕ. Насъ разбудили крики у самыхъ уже дверей нашихъ комнатъ, и мы едва успѣли вскочить съ постелей.
   АЛЕНС. Съ тѣхъ поръ, какъ я вступилъ на ратное поприще, никогда не приводилось мнѣ даже и слышать о предпріятіи такъ бѣшеномъ, такъ отчаянномъ, какъ это.
   ПОБОЧ. Тальботъ -- просто любимецъ ада.
   РЕНЕ. А не ада, такъ вѣрно само небо благопріятствуетъ ему.
   АЛЕНС. Вотъ и Карлъ спѣшитъ сюда; удивляюсь, какъ онъ ускользнулъ.

Входятъ Карлъ и Дѣвственница.

   ПОБОЧ. Чему жь дивиться? его защищала и хранила святая Іоанна.
   КАРЛЪ. Такъ это-то твое могущество, коварная красавица? Чтобъ польстить намъ, ты дѣлаешь насъ сначала участниками небольшого выигрыша, и затѣмъ заставляешь проиграть вдесятеро болѣе.
   ДѢВСТ. За что же сердится Карлъ на своего друга? Вы хотите, чтобъ я была равно могущественна во всякое время? Чтобъ вы не бранили и не складывали вины на меня, я должна побѣждать постоянно, и во снѣ и въ бдѣніи? Неосторожные воины! будь ваша стража побдительнѣй, никогда не постигло бы насъ это внезапное несчастіе.
   КАРЛЪ. Герцогъ Аленсонъ, это ваша вина; какже, бывши начальникомъ стражи въ эту ночь, вы не занялись хорошенько такой важной обязанностью?
   АЛЕНС. Еслибъ всѣ ваши кварталы охранялись такъ же хорошо какъ мой, имъ никогда не удалось бы напасть на насъ въ расплохъ.
   ПОБОЧ. Мой охранялся неусыпно.
   РЕНЕ. Мой также.
   КАРЛЪ. Я самъ большую часть ночи ходилъ взадъ и впередъ по ея кварталу и по моему, наблюдая за смѣнами часовыхъ. Какимъ же образомъ, и гдѣ же ворвались они?
   ДѢВСТ. Оставьте, господа, пустые толки объ этомъ какъ и гдѣ; нѣтъ никакого сомнѣнія, что они нашли мѣсто слабо охраняемое и ворвались. Теперь намъ остается только собрать нашихъ разсѣянныхъ солдатъ и придумать новыя средства къ ихъ погибели.

Шумъ. Вбѣгаетъ Англійскій солдатъ съ крикомъ: "Да здравствуетъ Тальботъ!" -- Всѣ бѣгутъ, бросивъ свои платья.

   СОЛД. Я смѣло могу взять все, что они оставили. Имя Тальбота вполнѣ замѣняетъ мнѣ мечъ; вонъ оно сколько добылъ я только имъ однимъ.
  

СЦЕНА 2.

Орлеанъ. Внутри города.

Входятъ Тальботъ, Бедфордъ, Герцогъ Бургундскій, Капитанъ и другіе.

   БЕДФ. День занимается, и ночь, покрывавшая землю своей черной мантіей, скрылась. Трубите отбой, конецъ жестокому преслѣдованію. (Трубятъ.)
   ТАЛЬБ. Принесите трупъ старика Сольсбёри и положите его здѣсь, на площади, въ самой серединѣ этого проклятаго города.-- Я исполнилъ обѣтъ данный душѣ его; на каждую каплю крови, источенной его тѣломъ, убито въ эту ночь, по крайней мѣрѣ, по пяти Французовъ. А чтобъ и грядущія времена знали какимъ опустошеніемъ отмстилъ я за него -- я воздвигну въ ихъ главномъ храмѣ памятникъ, подъ которымъ положу его тѣло; на памятникѣ же, чтобъ каждый могъ читать, высѣчется и опустошеніе Орлеана, и измѣнническая вина его смерти, и какъ ужасенъ онъ былъ Франціи. Странно однакожь, что во все продолженіе кровопролитія мы нигдѣ не встрѣтили ни свѣтлѣйшаго Дофина, ни его новой сподвижницы, добродѣтельной Іоанны д'Аркъ, и ни одного изъ его лживыхъ союзниковъ.
   БЕДФ. Говорятъ, только что началась битва, они повскакали съ усыпительныхъ постелей, перескочили, въ толпѣ солдатъ, черезъ стѣну и бѣжали въ поле.
   Г. БУРГ. Я самъ, если не обманули меня дымъ и густой туманъ ночи, порядкомъ пугнулъ Дофина и его потаскушку, бѣжавшихъ, держась рука за руку, какъ парочка влюбленныхъ горлинокъ, неразлучающихся ни днемъ, ни ночью. Приведемъ здѣсь все въ порядокъ -- двинемся за ними со всѣмъ нашимъ войскомъ.

Входитъ Гонецъ.

   ГОНЕЦ. Всякаго вамъ счастія, благородные лорды! Скажите, кого изъ этой царственной толпы называютъ воинственнымъ Тальботомъ, за подвиги изумляющіе всю Францію?
   ТАЛЬБ. Тальботъ передъ тобой; кому онъ нуженъ?
   ГОНЕЦ. Добродѣтельнѣйшая дама, графиня Оверньская, скромно дивясь твоимъ подвигамъ, проситъ тебя, знаменитый лордъ, удостоить ее своимъ посѣщеніемъ въ ея бѣдномъ замкѣ, чтобъ и она могла сказать съ гордостью, что видѣла человѣка, слава котораго гремитъ въ цѣломъ мірѣ.
   Г. БУРГ. Вотъ оно что! Да этакъ, если дамы будутъ требовать, чтобъ мы сражались съ ними -- войны наши, я вижу, превратятся въ презабавную мирную потѣху. Вы, лордъ, вѣрно не откажете въ такой милой просьбѣ?
   ТАЛЬБ. Ни за что; тогда какъ и все краснорѣчіе цѣлаго міра мущинъ не склонило бы меня -- любезность женщины превозможетъ.-- Скажи графинѣ, что я благодарю ее, и съ покорностію исполню ея желаніе. А вы, лорды, ѣдете со мной?
   БЕДФ. Нѣтъ, это было бы несовсѣмъ прилично; я слыхалъ, что непрошеные гости зачастую пріятны только по уходѣ.
   ТАЛЬБ. Если такъ -- я и одинъ попытаю гостепріимство этой леди. Послушайте, капитанъ. (Говоритъ ему на ухо.) Вы понимаете меня?
   КАПИТ. Понимаю, мой лордъ, и вполнѣ раздѣляю ваше мнѣніе.
  

СЦЕНА 3.

Овернь. Дворъ замка.

Входятъ Графиня и Привратникъ.

   ГРАФ. Смотри же, помни, что я тебѣ приказывала. Запрешь, принеси ключи ко мнѣ.
   ПРИВ. Будетъ исполнено. (Уходитъ.)
   ГРАФ. Сѣти разставлены; удастся все какъ задумано -- этотъ подвигъ прославитъ меня такъ же, какъ скифскую Томирисъ смерть Кира. Велика слава этого страшнаго рыцаря, не меньше и подвиги его; желала бы чтобъ и мои глаза уши подтвердили справедливость всѣхъ дивныхъ разсказовъ о немъ.

Входятъ Гонецъ и Тальботъ.

   ГОНЕЦ. Графиня, согласно вашему, переданному мной, желанію, лордъ Тальботъ пріѣхалъ.
   ГРАФ. Милости просимъ.-- Какъ, это --
   ГОНЕЦ. Онъ.
   ГРАФ. Это бичъ Франціи? это Тальботъ такъ страшный, что матери усмиряютъ дѣтей его имянемъ? Теперь вижу -- все ложь, все сказки. Я думала увидѣть Геркулеса, втораго Гектора по грозному виду, но огромнымъ, мощнымъ членамъ -- а передо мной дитя, хилый карликъ; не можетъ быть, чтобъ этотъ слабый, сморщенный уродецъ, могъ приводить въ такой ужасъ враговъ своихъ.
   ТАЛЬБ. Сударыня, я былъ столь дерзокъ, что осмѣлился обеспокоить васъ; но такъ какъ вы, кажется, заняты -- я выберу какое-нибудь другое время для посѣщенія васъ.
   ГРАФ. Что жь это? Спроси, куда жь идетъ онъ.
   ГОНЕЦ. Позвольте, лордъ Тальботъ; графиня желаетъ знать причину вашего внезапнаго удаленія.
   ТАЛЬБ. Она сомнѣвается во мнѣ, и я иду чтобъ убѣдить ее, что Тальботъ здѣсь. (Привратникъ приноситъ ключи.)
   ГРАФ. О, если ты онъ, такъ ты плѣнникъ.
   ТАЛЬБ. Плѣнникъ? чей?
   ГРАФ. Мой, кровожадный лордъ; для этого-то я и заманила тебя въ мой замокъ. Твоя тѣнь давно уже у меня въ неволѣ, потому что твой портретъ виситъ въ моей галлереѣ; теперь и самая сущность подвергнется тому же. Я закую въ цѣпи и ноги и руки, которыя столько лѣтъ такъ безчеловѣчно опустошали страну нашу, убивали нашихъ гражданъ, брали въ плѣнъ нашихъ мужей и сыновей.
   ТАЛЬБ. Ха, ха, ха!
   ГРАФ. Ты смѣешься, несчастный? веселость твоя скоро превратится въ сѣтованіе.
   ТАЛЬБ. Мнѣ смѣшно ваше безуміе, графиня; смѣшно, что вы вообразили, будто завладѣли чѣмъ-нибудь болѣе тѣни Тальбота на потѣху вашей жестокости.
   ГРАФ. Такъ ты не онъ?
   ТАЛЬБ. Онъ; право, онъ.
   ГРАФ. Тогда въ моей власти и его сущность.
   ТАЛЬБ. Нѣтъ, я только тѣнь меня самого. Вы ошиблись, моя сущность не здѣсь; то, что вы видите -- малѣйшая частичка, малѣйшая доля моей человѣчности. Полный составъ мой такъ громаденъ, что никакъ не умѣстится подъ вашей кровлей.
   ГРАФ. Тебѣ хочется сбить меня съ толку; онъ здѣсь и не здѣсь. Какъ согласить это противорѣчіе?
   ТАЛЬБ. А вотъ какъ, лэди {Въ прежнихъ изданіяхъ: That will I show you presently... По экземпляру Колльера: That will I show you, lady, presently.}. (Трубитъ въ рогъ; раздается барабанный бой и тотчасъ затѣмъ пушечный залпъ. Вороты разломаны, вбѣгаютъ солдаты.) Ну что, сударыня? убѣдились наконецъ, что Тальботъ только тѣнь самого себя? Вотъ его сущность, мышцы, руки, сила, которыми онъ преклоняетъ ваши возмутительныя выи, срываетъ ваши города, сноситъ ваши крѣпости, опустошаетъ ихъ въ одно мгновеніе.
   ГРАФ. Побѣдоносный Тальботъ, прости мнѣ мой злой умыселъ. Теперь я вижу, что ты не меньше созданнаго молвой, и больше, чѣмъ можно предположить по твоей наружности. Не раздражайся моей дерзостью; мнѣ, право, больно, что я не приняла тебя съ подобающимъ почетомъ.
   ТАЛЬБ. Успокоитесь, прекрасная леди; не перетолковывайте и намѣреній Тальбота такъ же ошибочно, какъ его наружность. Поступокъ вашъ нисколько не оскорбилъ меня. Я не требую никакого удовлетворенія, кромѣ позволенія попробовать вашихъ винъ и яствъ; вѣдь желудокъ солдата готовъ работать во всякое время.
   ГРАФ. Душевно рада; я поставлю себѣ за честь угостить въ моемъ замкѣ такого великаго воина.
  

СЦЕНА 4.

Лондонъ. Садъ при Темплѣ.

Входятъ Графы Сомерсетъ, Соффолькъ и Варвикъ, Ричардъ Плантагенетъ, Вернонъ и Законникъ.

   ПЛАНТ. Знаменитые лорды и джентльмены, что значитъ это молчаніе? Неужели никто не смѣетъ вступиться за истину?
   СОФФ. Въ залѣ Темпля мы были слишкомъ громки; садъ удобнѣе.
   ПЛАНТ. Такъ говорите жь, кто правъ -- я, или спорщикъ Сомерсетъ?
   СОФФ. Я, ей-богу, постоянно отлынивалъ отъ законовѣдѣнія; никогда не могъ подчинить мою волю закону, и потому всегда подчинялъ его моей волѣ.
   СОМЕР. Такъ разсудите же насъ, вы, лордъ Варвикъ.
   ВАРВ. Разсудить котораго изъ двухъ соколовъ полетъ выше, которой изъ двухъ собакъ лай благозвучнѣе, котораго изъ двухъ клинковъ закалъ лучше, которой изъ двухъ лошадей поступь и бѣгъ красивѣе, которой изъ двухъ дѣвушекъ взглядъ очаровательнѣе -- можетъ-быть я и могъ бы еще; но въ хитрыхъ, мудрственныхъ тонкостяхъ законовѣдѣнія, клянусь Богомъ, я не умнѣе галки.
   ПЛАНТ. Полноте, полноте! все это тонкія увертки. Истина моего положенія такъ нага, что и самый близорукій глазъ не можетъ не увидать ее.
   СОМЕР. А моего -- такъ убрана, такъ ясна, такъ свѣтла, такъ очевидна, что доступна даже и глазу слѣпаго.
   ПЛАНТ. Отнялись у васъ языки, не хочется говорить, такъ выскажите ваше мнѣніе хоть нѣмымъ знакомъ. Пусть каждый истинный джентльменъ, которому дорога честь его происхожденія, сорветъ вмѣстѣ со мной, если думаетъ что я правъ, съ этого куста бѣлую розу.
   СОМЕР. Кто не трусъ и не льстецъ, кто не боится принять сторону истины, тотъ сорветъ вмѣстѣ со мной съ этого куста красную розу.
   ВАРВ. Я не люблю краснаго, и потому, безъ всякихъ прикрасъ низкой, вкрадчивой лести, срываю бѣлую розу вмѣстѣ съ Плантагенетомъ.
   СОФФ. А я красную съ Сомерсетомъ; я думаю, что онъ правъ.
   ВЕРН. Постойте, лорды-джентльмены, не срывайте болѣе розъ, пока не рѣшите, что тотъ, на чьей сторонѣ будетъ менѣе розъ, долженъ признать справедливость противника.
   СОМЕР. Прекрасно, добрый мзстеръ Вернонъ; будетъ у меня менѣе -- я уступаю безпрекословно.
   ПЛАНТ. И я.
   ВЕРН. Когда такъ, въ защиту истины и права я срываю этотъ блѣдный, дѣвственный цвѣтокъ, отдавая справедливость сторонѣ бѣлой розы.
   СОМЕР. Срывая ее, не поколите пальцевъ; ваша кровь сдѣлаетъ бѣлую розу красной и тогда вы, противъ воли, на моей сторонѣ.
   ВЕРН. Пролью кровь за мое мнѣніе -- мнѣніе же и уврачуетъ мои раны, и удержитъ на сторонѣ, которую принялъ.
   СОМЕР. Хорошо, хорошо; кто же еще?
   ЗАКОН. (Сомерсету,) Если моя ученость и мои книги не лгутъ, ваше положеніе ложно, и потому я срываю бѣлую розу.
   ПЛАНТ. Ну что, Сомерсетъ, гдѣ же твои доказательства?
   СОМЕР. Здѣсь, въ ножнахъ; приведу ихъ, бѣлая роза сдѣлается кровавокрасной.
   ПЛАНТ. А между тѣмъ, твои щеки передражниваютъ нашу розу: онѣ блѣдны отъ страха, и тѣмъ самымъ свидѣтельствуютъ, что истина на нашей сторонѣ.
   СОМЕР. Нѣтъ, Плантагенетъ, не отъ страха, а отъ досады, что твои, покрытыя краской стыда, передражниваютъ нашу розу, и что, несмотря на то, языкъ твой не хочетъ сознаться въ заблужденіи.
   ПЛАНТ. Нѣтъ ли червя въ твоей розѣ, Сомерсетъ?
   СОМЕР. Нѣтъ ли шипа у твоей, Плантагенетъ?
   ПЛАНТ. Есть, и преострый, препронзительный для поддержанія истины; тогда какъ твой губительный червь жретъ свою собственную лживость.
   СОМЕР. Хорошо, я найду друзей, которые будутъ носить мою кровавую розу, поддержатъ что я говорилъ истину; найду ихъ тамъ, куда лживый Плантагенетъ и показаться не посмѣетъ.
   ПЛАНТ. Клянусь этимъ дѣвственнымъ цвѣткомъ, я презираю и тебя, заносчивый мальчишка, и твоихъ сторонниковъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: I scorn thee and thy faschion... По экземпляру Кольера: I scorn thee and thy faction...}.
   СОФФ. Берегись, Плантагенетъ, обратить твое презрѣніе въ эту сторону.
   ПЛАНТ. Обращу, гордый Пуль; я презираю васъ обоихъ -- и его, и тебя.
   СОФФ. Мою долю презрѣнія я возвращу въ твою глотку.
   СОМЕР. Полно, полно, добрый Вилльямъ Де-ля-Пуль!
   Мы дѣлаемъ слишкомъ много чести этому мызнику уже и тѣмъ, что разговариваемъ съ нимъ.
   ВАРВ. Клянусь Богомъ, Сомерсетъ, ты унижаешь его безъ всякаго основанія. Вѣдь его дѣдъ -- Ліонель, герцогъ Кларенсскій, третій сынъ Эдуарда третьяго, короля Англіи. Развѣ происходятъ отъ такого благороднаго корня безгербные мызники?
   ПЛАНТ. Онъ храбрится передъ нимъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: He bears him... По экземпляру Колльера: Не braves him...}, разсчитывая на права этого мѣста {Въ Темплѣ, какъ въ мѣстѣ духовнаго вѣдомства, воспрещалось всякое насиліе и кровопролитіе.}; во всякомъ другомъ, трусъ никогда не посмѣлъ бы сказать этого.
   СОМЕР. Клянусь родившимъ меня, я повторю сказанное мною и на всякомъ другомъ мѣстѣ христіанскаго міра. Развѣ твой отецъ, Ричардъ, графъ Кэмбриджьскій, не казненъ въ царствованіе покойнаго короля за измѣну? Развѣ измѣна его не запятнала, не обезславила и не исключила тебя изъ древняго дворянства? Въ твоей крови и доселѣ живетъ еще преступленіе его, и пока не возстановятъ твоей чести -- ты мызникъ.
   ПЛАНТ. Мой отецъ былъ взятъ подъ стражу, но не обвиненъ; осужденъ на смерть за измѣну, но не измѣнялъ, и я докажу это, когда придетъ время, людямъ получше Сомерсета. Что же касается до твоего друга Пуля, я отмѣчу его, также какъ и тебя, въ моей памятной книжкѣ, чтобъ проучить васъ за это оскорбленіе. Берегитесь, вы предупреждены.
   СОМЕР. Ты всегда найдешь насъ готовыми, всегда узнаешь въ насъ враговъ твоихъ по этому цвѣтку, который мои друзья будутъ носить на зло тебѣ.
   ПЛАНТ. Клянусь же моей душой, и я и мои сторонники отнынѣ постоянно будемъ носить эту блѣдную, негодующую розу, какъ знакъ моей кровожадной ненависти, пока она завянетъ со мной для могилы, или разцвѣтетъ вмѣстѣ съ моимъ возвышеніемъ.
   СОФФ. Возвышайся, и да задушитъ тебя твое честолюбіе. Прощай, до первой встрѣчи. (Уходитъ.)
   СОМЕР. Погоди, я иду съ тобой, Пуль.-- Прощай, честолюбивый Ричардъ. (Уходитъ.)
   ПЛАНТ. Какъ храбрятся они передо мной, и я по неволѣ долженъ сносить это.
   ВАРВ. Парламентъ, который скоро соберется для примиренія Винчестера и Глостера, сотретъ пятно, взводимое ими на родъ твой, и если тебя не назовутъ Іоркомъ, пусть не почитаютъ меня болѣе Варвикомъ. Между тѣмъ, въ знакъ моей любви къ тебѣ, я буду носить эту розу, принимаю твою сторону противъ Сомерсета и Пуля, и припомни мое предсказаніе -- нынѣшняя ссора въ саду Темпля, раздѣлившая насъ на партіи бѣлой и красной розы, предастъ тысячи душъ смерти и безконечной ночи.
   ПЛАНТ. Добрый мистеръ Вернонъ, я вамъ очень обязанъ, что вы сорвали цвѣтокъ за меня.
   ВЕРН. За васъ, я всегда буду носить его.
   ЗАКОН. И я.
   ПЛАНТ. Благодарю, почтенный сэръ. Пойдемте же обѣдать. Да, придетъ время, и эта ссора упьется кровью.

(Уходятъ.)

  

СЦЕНА 5.

Тамъ же. Комната въ Товерѣ.

Два Тюремщика вносятъ Мортимера въ креслахъ.

   МОРТ. Добрые стражи моей слабой, преклонной старости, дайте отдохнуть здѣсь умирающему Мортимеру.-- Члены мои, отъ долгаго заточенія, точно какъ у человѣка, только что снятаго съ дыбы, и бѣлые локоны эти, глашатаи смерти, какъ Несторъ состарѣвшіеся въ скорбной темницѣ {Въ прежнихъ изданіяхъ: in an age of care... По экземпляру Колльера: in а cage of care...}, предвѣщаютъ близкую кончину Эдмонда Мортимера. Глаза, какъ лампы, въ которыхъ выгорѣло уже все масло, меркнутъ, готовы погаснуть; слабыя плечи, надломленныя тяжкимъ горемъ, и изможденныя руки висятъ, какъ безсонныя лозы засохшаго виноградника; и безсильныя, одеревенѣлыя ноги, неспособныя поддерживать этотъ комъ глины, окрыляются желаніемъ добраться до могилы, какъ бы догадываясь, что нѣтъ уже для меня другой отрады.-- Скажите, однакожь, придетъ мой племянникъ?
   1. тюр. Ричардъ Плантагенетъ, мой лордъ? придетъ. Мы посылали за нимъ въ Темпль, и онъ сказалъ что будетъ.
   МОРТ. И этого достаточно; удовлетворится желаніе души моей.-- Бѣдный джентльменъ! онъ такъ же обиженъ, какъ и я. Я въ этомъ гнусномъ заключеніи съ первыхъ дней царствованія Генриха Манмозъ, а я гораздо еще прежде, чѣмъ онъ возвысился, былъ уже славенъ въ ратномъ дѣлѣ; именно съ тѣхъ же самыхъ поръ и Ричардъ затменъ, лишенъ чести и наслѣдія. Но теперь, когда правосудная, все-кончающая смерть, этотъ добрый посредникъ всѣхъ человѣческихъ бѣдствій,-- готова даровать мнѣ сладостную свободу, отпуская отсюда, мнѣ хотѣлось бы чтобъ и его несчастія кончились, чтобъ онъ возвратилъ все, чего лишился.

Входитъ Ричардъ Плантагенетъ.

   1. тюр. Лордъ, любимый племянникъ вашъ пришелъ.
   МОРТ. Ричардъ Плантагенетъ, мой другъ? онъ пришелъ?
   ПЛАН. Да, благородный, такъ безчестно угнетаемый дядя, твой племянникъ, твой такъ еще недавно опозоренный Ричардъ пришелъ.
   МОРТ. О, протяните мои руки къ нему, чтобы я могъ обнять его, могъ испустить послѣднее дыханіе на груди его. Скажите мнѣ, когда мои губы коснутся щекъ его, чтобы я могъ дать ему хоть одинъ слабый поцѣлуй.-- Теперь объясни мнѣ, прекрасная отрасль великаго іоркскаго дерева -- почему сказалъ ты, что такъ еще недавно опозоренъ?
   ПЛАН. Прежде прислони дряхлую спину къ рукѣ моей; тебѣ будетъ такъ легче, и тогда я разскажу, что тяготитъ меня. Нынче, въ спорѣ объ одномъ ученомъ предметѣ, мы повздорили съ Сомерсетомъ; болтливый языкъ его наговорилъ мнѣ много дерзостей, и наконецъ упрекнулъ смертью моего отца. Я отплатилъ бы ему тѣмъ же, но упрекъ этотъ зажалъ мнѣ ротъ. И потому, добрый дядя, памятью моего отца, честью истиннаго Плантагенета, нашимъ родствомъ заклинаю тебя -- скажи, что было причиной, что мой отецъ, графъ Кэмбриджьскій, лишился головы?
   МОРТ. То самое, любезный племянникъ, что подвергло меня заключенію, что заставило меня провести всю мою молодость въ этой гадкой, томительной темницѣ,-- было проклятой причиной и его смерти.
   ПЛАН. Говори прямо; разскажи все, потому что я ничего не знаю -- не могу и догадаться.
   МОРТ. Разскажу, если только ослабѣвающее дыханіе мое дозволитъ и смерть не придетъ прежде, чѣмъ кончу разсказъ мой. Генрихъ четвертый, дѣдъ теперешняго короля, свергнулъ съ престола своего племянника Ричарда, сына Эдуарда, перворожденнаго и законнаго наслѣдника короля Эдуарда, третьяго этого поколѣнія, и въ его царствованіе сѣверные Перси, разсудивъ, что онъ занялъ престолъ совершенно беззаконно, рѣшились возвести меня. Ихъ побудило на это то, что я былъ ближайшій по рожденію и но родству, потому что сверженный король Ричардъ не имѣлъ дѣтей, я же, по матери, происходилъ отъ Ліонеля, герцога Кларенсскаго, третьяго сына короля Эдуарда третьяго; тогда какъ Генрихъ производилъ свою родословную отъ Іоанна Гаунта, который былъ четвертымъ этого геройскаго поколѣнія. И эта смѣлая, благородная попытка возвести на престолъ законнаго наслѣдника лишила меня свободы, а ихъ жизни. Много времени спустя послѣ того, въ царствованіе Генриха пятаго, который наслѣдовалъ своему отцу Болинброку, твой отецъ графъ Кэмбриджьскій, происходившій отъ знаменитаго Эдмонда Ленгли, герцога Іоркскаго, женившись на моей сестрѣ, а твоей матери, собралъ, изъ состраданія къ моей горестной участи, войско съ тѣмъ, чтобъ освободить и увѣнчать меня короной. Благородному графу не удалось, какъ и другимъ, и онъ лишился головы. Такъ были подавлены Мортимеры, единственные законные наслѣдники.
   ПЛАН. И ты -- послѣдній?
   МОРТ. Послѣдній; дѣтей, ты знаешь, у меня нѣтъ, а слабѣющій голосъ мой ручается за близкую кончину. Ты мой наслѣдникъ; ищи оставляемаго тебѣ, но осторожно.
   ПЛАН. Принимаю твое предостереженіе; но казнь моего отца все-таки кажется мнѣ кровавымъ тиранствомъ.
   МОРТ. Дѣйствуй безмолвно, осмотрительно; сильно укрѣпился домъ Лэнкэстера -- его, какъ гору, не сдвинешь. Дядя же твой переносится отсюда, какъ дворъ государей, когда имъ прискучитъ долгое пребываніе на одномъ и томъ же мѣстѣ.
   ПЛАН. О, дядя, зачѣмъ частью моихъ юныхъ лѣтъ не могу я продлить жизнь твою!
   МОРТ. Ты сдѣлалъ бы мнѣ большое зло, какъ убійца, когда онъ наноситъ много ранъ, тогда какъ и одна смертельна. Не прискорбно тебѣ мое счастіе -- не скорби; распорядись только моимъ погребеніемъ. Прощай; да исполнятся всѣ твои надежды; будь счастливъ и въ мирѣ и въ войнѣ! (Умираетъ.)
   ПЛАН. И миръ, а не война твоей отлетѣвшей душѣ! Въ темницѣ кончилъ ты свое странствованіе, провелъ всю жизнь, какъ отшельникъ.-- Совѣтъ же его я замкну въ груди моей; въ ней будетъ покоиться и все, что бы я ни замыслилъ.-- Тюремщики, вынесите его отсюда; я постараюсь, чтобъ его погребеніе было лучше жизни. (Тюремщики выносятъ Мортимера,) -- Погасъ тусклый свѣточь Мортимера, затушенный честолюбіемъ людей низшаго разбора; но обиды, горькія оскорбленія, нанесенныя Сомерсетомъ моему дому, будутъ вымещены съ честью, и потому спѣшу въ парламентъ -- не возвратитъ онъ мнѣ правъ моего рода, я сдѣлаю свою собственную волю моимъ возстановителемъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: Or make my ill th'advantage of my good... По экземпляру Колльера: Or make my will th'advancer of my good...}.

(Уходитъ.)

  

ДѢЙСТВІЕ III.

СЦЕНА 1.

Лондонъ. Парламентъ.

Трубы. Входятъ Король Генрихъ VI, Экстеръ, Глостеръ, Варвикъ, Сомерсетъ, Соффолькъ, Епископъ Винчестерскій, Ричардъ Плантагенетъ и другіе.

   ГЛОС. (Подаетъ обвинительный актъ.)
   ВИНЧ. (вырывая и разрывая его.) А, ты съ глубоко обдуманнымъ, хитро составленнымъ письменнымъ обвиненіемъ!-- Нѣтъ, Гомфри Глостеръ, можешь жаловаться, думаешь обвинить меня въ чемъ-нибудь -- обвиняй прямо, не сочиняя заблаговременно. Точно также и я буду отвѣчать на твои обвиненія изустной, неприготовленной рѣчью.
   ГЛОС. Дерзкій попъ, еслибъ не это мѣсто, ты тотчасъ же почувствовалъ бы, что оскорбилъ меня. Потому что я изложилъ твои гнусныя, подлыя дѣла письменно, ты думаешь я позабуду ихъ, или не съумѣю передать Verbatim, что писало перо мое. Нѣтъ, прелатъ, твое наглое нечестіе, твои гнусныя, зловредныя, возмутительныя каверзы такъ велики, что о нихъ болтаютъ даже безсмысленныя дѣти. Ты злѣйшій ростовщикъ; сварливый отъ природы, ты врагъ мира; ты сластолюбивъ и сладострастенъ болѣе, чѣмъ подобаетъ твоему знанію и сану, касательно же твоего вѣроломства, что можетъ быть очевиднѣе сѣтей, которыя ты разставлялъ, чтобъ лишить меня жизни, и на Лондонскомъ мосту и близь Товера. Кромѣ того, если просѣять твои помыслы, боюсь, что и король, твой повелитель, не избѣгъ завистливой злобы твоего надменнаго сердца.
   ВИНЧ. Я презираю тебя Глостеръ.-- Лорды, прошу васъ удостоить вниманіемъ мои возраженія. Если я въ самомъ дѣлѣ корыстолюбивъ, честолюбивъ или надмененъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: If I were covetous, ambitious or perverse... По экземпляру Колльера: If 1 were covetous, ambitious or proud...}, какъ ему хочется выставить меня,-- отчего же я такъ бѣденъ? какъ же это дѣлается, что я не стараюсь выдвинуться впередъ или возвыситься, а остаюсь вѣренъ моему настоящему призванію? Что же касается до раздоровъ -- кто больше меня любитъ миръ, если только меня не вызовутъ сами?-- Нѣтъ, добрые лорды, не это оскорбило, не это разожгло герцога; а нежеланіе, чтобъ кто-нибудь, кромѣ его, участвовалъ въ правленіи, чтобъ кто-нибудь, кромѣ его, былъ близокъ къ королю. Вотъ что зараждаетъ громы въ его груди, заставляетъ гремѣть обвиненіями. Но я докажу, что я равенъ ему --
   ГЛОС. Равенъ? Ты, побочный моего дѣда!
   ВИНЧ. Точно такъ, грозный сэръ. Но скажите, что же вы сами, какъ не человѣкъ величающійся властью на тронѣ другаго?
   ГЛОС. Наглый попъ, развѣ я не протекторъ?
   ВИНЧ. Развѣ я не прелатъ церкви?
   ГЛОС. Да она для тебя тоже, что для разбойника замокъ, за стѣнами котораго онъ прячетъ и себя и все имъ награбленное.
   ВИНЧ. Нечестивый, Глостеръ!
   ГЛОС. Въ тебѣ уважителенъ только духовный санъ, но никакъ не жизнь.
   ВИНЧ. Римъ отомститъ за меня.
   ВАРВ. Такъ отправляйтесь туда.
   СОМЕР. Лордъ, вамъ слѣдовало бы повоздержаться.
   ВАРВ. Право? Смотрите, чтобъ не пришлось воздержаться епископу.
   СОМЕР. Мнѣ кажется вамъ, лордъ, слѣдовало бъ быть поблагочестивѣе, помнить уваженіе, которымъ мы обязаны особамъ такого званія.
   ВАРВ. Мнѣ кажется, его преподобію слѣдовало бъ вести себя посмиреннѣе; прелату совсѣмъ не пристало защищаться такимъ образомъ.
   СОМЕР. Но когда такъ сильно затронули его священное значеніе.
   ВАРВ. Священное или оскверненное, какое до этого дѣло? Развѣ герцогъ не протекторъ короля?
   ПЛАН. (Про себя.) Плантагенетъ, вижу, долженъ молчать, чтобъ не сказали: "говори любезный, гдѣ тебѣ можно, въ рѣчи же лордовъ не вмѣшивайся". А потѣшился бы я надъ Винчестеромъ.
   К. ГЕН. Дяди Глостеръ и Винчестеръ, избранные хранители благосостоянія нашей Англіи, еслибъ просьбы могли убѣдить, я попросилъ бы васъ соединить ваши сердца дружбой и любовью. Какой стыдъ для нашей короны, что два такъ благородные пера враждуютъ. Повѣрьте лорды -- несмотря на мой нѣжный возрастъ -- я могу сказать, что междоусобіе ядовитый червь, грызущій нѣдра государства. (За сценой шумъ и крики: "Бей, темно-кафтанниковъ!") Что это за шумъ?
   ВАРВ. Драка, и, ручаюсь, начатая буйными служителями епископа. (Шумъ усиливается; раздаются крики: "камней, камней!")

Входитъ Меръ Лондона съ своей свитой,

   МЕРЪ. Благородные лорды и ты, добродѣтельный Генрихъ, сжальтесь надъ Лондономъ, сжальтесь надъ нами! Служители епископа и герцога Глостера, которымъ еще такъ недавно запрещено носить какое бы то ни было оружіе, наполнили карманы камнями и, раздѣлившись на двѣ партіи, бросаютъ ими другъ въ друга такъ жестоко, что у многихъ прошибены буйныя головы. Стеклы перебиты во всѣхъ улицахъ, и мы, изъ опасенія, приказали запереть лавки.

Входятъ, продолжая драться, Приверженцы Епископа и Глостера, съ окровавленными головами.

   К. ГЕН. Вашимъ подданствомъ намъ повелѣваемъ воздержать убійственныя руки и не нарушать мира. Дядя Глостеръ, прошу, прекратите эту драку.
   1 служ. Запретятъ и камни -- будемъ грызться зубами.
   2 служ. Что бъ вы ни придумали, мы на все пойдемъ. (Продолжаютъ драться.)
   ГЛОСТ. Служители моего дома, оставьте эту глупую ссору, кончите эту неумѣстную драку.
   1 служ. Лордъ, мы знаемъ вашу милость, какъ человѣка честнаго и правдиваго, а породой не уступающаго никому кромѣ его величества, и никогда не потерпимъ, чтобъ такой лордъ, такой добрый отецъ государства былъ оскорбляемъ какой-нибудь чернильницей {Презрительное названіе ученыхъ и духовныхъ.}. Нѣтъ, и мы, и жены, и дѣти наши, мы всѣ вступимся за тебя, и пусть враги твои убиваютъ насъ.
   2 служ. А умремъ -- и самые обрѣзки ногтей нашихъ ринутся въ битву. (Продолжаютъ драться.)
   ГЛОСТ. Перестаньте, перестаньте, говорю я вамъ! Любите меня, какъ увѣряете, такъ послушайтесь же, кончите.
   К. ГЕН. О, какъ огорчаетъ меня раздоръ этотъ! Лордъ Винчестеръ, неужели ни вздохи, ни слезы мои не смягчатъ васъ? Кто жь будетъ сострадателенъ, если вы не будете? кто жь будетъ стараться о мирѣ {Въ прежнихъ изданіяхъ: Ог who schould study to prefer а peace... По экземпляру Кольера: Ог who schould study to preserve а peace...}, если благочестивый служитель церкви находитъ наслажденіе въ смутахъ?
   ВАРВ. Благородный лордъ протекторъ, уступите; уступите, Винчестеръ, если не хотите убить вашего государя, разстроить государство вашимъ упорствомъ. Видите сколько уже бѣдъ, убійствъ родила вражда ваша; кончите же, если не жаждете крови.
   ВИНЧ. Пусть онъ покорится; иначе никогда не уступлю я.
   ГЛОСТ. Изъ состраданія къ королю я покоряюсь; а безъ того низачто не уступилъ бы попу, скорѣй вырвалъ бы сердце изъ груди его.
   ВАРВ. Посмотрите, лордъ Винчестеръ, герцогъ подавилъ угрюмую, негодующую ярость,-- это видно по его разгладившемуся челу. Зачѣмъ же смотрите вы все еще такъ мрачно, такъ трагически?
   ГЛОСТ. Вотъ, Винчестеръ, я протягиваю тебѣ руку. (Винчестеръ отталкиваетъ ее.)
   К. ГЕН. Стыдитесь, дядя Бофортъ! Я слыхалъ не разъ, какъ вы проповѣдывали, что злоба большой, тяжкой грѣхъ, какъ же вы не хотите поддержать того, чему учите -- грѣшите, напротивъ, въ этомъ отношеніи такъ ужасно?
   ВАРВ. Добрый король! какъ благодушенъ упрекъ твой епископу. Уступите, лордъ Винчестеръ, хоть стыда ради. Неужели дитя должно учить васъ, что вамъ дѣлать?
   ВИНЧ. Такъ и быть -- герцогъ Глостеръ, я уступаю тебѣ; предлагаю любовь за любовь; вотъ рука моя.
   ГЛОСТ. (Про себя.) Боюсь только безъ сердца.-- Любезные друзья мои и соотечественники, смотрите, да будетъ это знаменіемъ мира какъ для насъ самихъ, такъ и для всѣхъ нашихъ приверженцевъ, и да отринетъ меня Богъ, если я лицемѣрю.
   ВИНЧ. (Про себя.) И да отринетъ меня Богъ, если я мирюсь искренно.
   К. ГЕН. О, любезный дядя, добрый герцогъ Глостеръ, какъ радуетъ меня ваше примиреніе!-- Ступайте я;е, друзья мои, не безпокойте насъ болѣе; помиритесь и вы, какъ ваши господа.
   1 служ. Ладно; я пойду къ лѣкарю.
   2 служ. Я также.
   3 служ. А я лопытаю, нѣтъ ли какого лѣкарства въ тавернѣ. (Меръ и служители уходятъ.)
   ВАРВ. Соблаговолите, всемилостивѣйшій государь, принять эту просьбу, представляемую нами вашему величеству отъ имени Ричарда Плангагенета.
   ГЛОСТ. Прекрасно лордъ, Варвикъ.-- Обратите, добрый государь, вниманіе на всѣ обстоятельства, вы найдете много причинъ возвратить Ричарду должное; въ особенности же важны тѣ, которыя я сообщилъ вашему величеству въ Эльсамѣ.
   К. ГЕН. Онѣ вполнѣ достаточны, дядя; и потому любезные лорды, мы желаемъ, чтобъ Ричарду были возвращены права его рожденія.
   ВАРВ. Возвратите Ричарду права его рожденія, и онъ вознагражденъ за все зло, сдѣланное отцу его.
   ВИНЧ. Желаніе всѣхъ -- желаніе и Винчестера.
   К. ГЕН. Если Ричардъ поклянется быть намъ вѣрнымъ, я возвращу ему не только права, но и все наслѣдіе іоркскаго дома, отъ котораго онъ происходитъ по прямой линіи.
   ПЛАНТ. Твой возвеличиваемый слуга {Въ прежнихъ изданіяхъ: Thy humble servant... По экземпляру Колльера: Thy honour'd servant...} клянется повиноваться и служить тебѣ до самой смерти.
   К. ГЕН. Преклони же колѣни, и въ награду за этотъ знакъ покорности, я препояшу тебя славнымъ мечемъ Іорка. Возстань, Ричардъ, истиннымъ Плантагенетомъ! возстань герцогомъ Іоркскимъ!
   ПЛАНТ. И Ричардъ будетъ счастливъ только гибелью враговъ твоихъ! и какъ возрастетъ долгъ мой, такъ да падетъ каждый, въ комъ зародится хоть одна мысль противъ твоего величества!
   ВСѢ. Да здравствуетъ, благородный, могущественный герцогъ Іоркскій!
   СОМЕР. (Про себя.) Да погибнетъ, подлый, низкій герцогъ Іоркскій!
   ГЛОСТ. Теперь вашему величеству всего лучше переправиться черезъ море, и короноваться во Франціи. Присутствіе короля, усиливая любовь подданныхъ и вѣрныхъ друзей, приводитъ враговъ въ уныніе.
   К. ГЕН. Глостеръ сказалъ -- король Генрихъ ѣдетъ; потому что совѣтъ друга лучшая опора противъ враговъ.
   ГЛОСТ. Корабли готовы. (Всѣ уходятъ кромѣ Эксетера.)
   ЭКСТ. Мы можемъ разъѣзжать по Англіи, отправляться во Францію, не видя того, что, по всей вѣроятности, воспослѣдуетъ. Послѣдній раздоръ перовъ тлѣетъ еще подъ лицемѣрнымъ пепломъ притворной любви, и наконецъ вспыхнетъ пожаромъ; какъ загноившіеся члены разъѣдаются постепенно, пока не отвалятся и кости, и тѣло, и мышцы -- такъ точно будетъ разростаться и эта низкая, завистливая вражда. Теперь мнѣ становится страшно зловѣщее предсказаніе, которое въ царствованіе Генриха пятаго было въ устахъ чуть не каждаго труднаго ребенка; Генрихъ, рожденный въ Манмозѣ, говорили тогда, пріобрѣтетъ все, а Генрихъ, рожденный въ Виндзорѣ, потеряетъ все. Теперь это такъ ясно, что Экстеръ желалъ бы умереть прежде, чѣмъ наступитъ это бѣдственное время.
  

СЦЕНА 2.

Франція. Передъ Руаномъ.

Входятъ Дѣвственница и Солдаты съ мѣшками на спинахъ. Всѣ переодѣты поселянами.

   ДѢВСТ. Вотъ городскія ворота, вотъ ворота Руана, которыя должна отворить наша хитрость. Смотрите, будьте осторожнѣе въ разговорахъ; говорите, какъ простые крестьяне, пришедшіе продавать хлѣбъ свой. Впустятъ насъ -- въ чемъ я почти не сомнѣваюсь,-- найдемъ, что нерадивая стража слаба, я дамъ знать нашимъ друзьямъ, и Дофинъ ворвется.
   1 сол. Наши мѣшки помогутъ намъ разграбить городъ {Тутъ игра значеніями слова sack -- мѣшокъ, и sack -- опустошать, грабить городъ.}, сдѣлаютъ насъ господами и властелинами Руана. Постучимся же. (Стучатся.)
   ЧАСОВ. (внутри города). Qui est lа?
   ДѢВСТ. Paisans, pauvres gens de France, бѣдные крестьяне съ мукой для продажи.
   ЧАСОВ. (отворяя ворота.) Входите; базарный колоколъ прозвонилъ ужь.
   ДѢВСТ. Теперь, Руанъ, я низрину всѣ твои твердыни. (Входитъ въ городъ съ своими товарищами.)

Входятъ Карлъ, Побочный, Аленсонъ и войско.

   КАРЛЪ. Святый Діонисій, даруй успѣхъ этой прекрасно задуманной хитрости, и мы снова спимъ въ Руанѣ безопасно.
   ПОБОЧ. Здѣсь вошла Дѣвственница съ своими товарищами. Теперь она тамъ; какъ же дастъ она намъ знать, гдѣ лучше и безопаснѣе ворваться?
   АЛЕНС. Выставивъ факелъ, вонъ, на той башнѣ. Это будетъ значить, что мѣсто, гдѣ она вошла, слабѣе прочихъ.

Дѣвственница появляется на башнѣ съ зазженнымъ факеломъ.

   ДѢВСТ. Смотрите, вотъ радостный брачный Факелъ, который соединитъ Руанъ съ его соотечественниками, озаритъ гибель Тальботистовъ!
   ПОБОЧ. Благородный Карлъ, факелъ нашего друга пылаетъ на вершинѣ башни.
   КАРЛЪ. Онъ горитъ какъ комета мщенія, какъ предвѣстникъ паденія всѣхъ враговъ нашихъ!
   АЛЕНС. Не теряй же времени; задержки опасны. Впередъ съ крикомъ: "Дофинъ!" и собьемъ стражу! (Они входятъ въ городъ; шумъ и тревога.)

Входитъ Тальботъ съ нѣсколькими Англичанами.

   ТАЛЬБ. Франція, слезами заплатишь ты за эту измѣну, если только Тальботъ переживетъ твое вѣроломство. Дѣвственница, эта колдунья, эта проклятая вѣдьма разразилась адской бѣдой такъ неожиданно, что намъ едва удалось спастись отъ надменнаго напора Франціи. (Уходятъ опять въ городъ.)

Шумъ, стычки. Изъ города выносятъ на креслахъ больнаго Бедфорда; за нимъ Тальботъ и Герцогъ Бургундскій. На стѣнахъ показываются Дѣвственница, Карлъ, Побочный, Аленсонъ и другіе.

   ДѢВСТ. Здравствуйте, храбрые воины. Не надо ль вамъ еще муки на хлѣбы? Впрочемъ, герцогъ Бургундскій, я думаю, рѣшится скорѣй на постъ, чѣмъ на новую покупку по такой цѣнѣ. Мука полнехонька куколя; какъ вамъ нравится вкусъ ея?
   Г. БУРГ. Смѣйся, подлый врагъ! смѣйся, безстыдная распутница! Я надѣюсь вскорѣ задушить тебя твоей же мукой; заставлю тебя проклясть жатву этого посѣва.
   КАРЛЪ. До этого, ваше высочество, успѣете еще, можетъ-быть, умереть съ голоду.
   БЕДФ. О, мстите за измѣну не словами, а дѣлами!
   ДѢВСТ. Чего тебѣ еще хочется, добрая сѣдая борода? переломить копье, пористать со смертью въ креслахъ?
   ТАЛЬБ. Злой духъ Франціи, фурія коварнаго ада {Въ прежнихъ изданіяхъ: and hag of all despite... По экземпляру Колльера: and hag of hell's despite...}, окруженная сладострастными любовниками, не стыдно ли тебѣ издѣваться надъ его доблестной старостью, попрекать трусостью полумертваго? Я сражусь еще съ тобой, красавица, или пусть погибнетъ Тальботъ, опозоренный!
   ДѢВСТ. Скажите, какъ вы пылки, сэръ!-- Но успокойся, дѣвственница; загремѣлъ Тальботъ -- дождь не замедлитъ. (Тальботъ и прочіе совѣтуются.) Богъ въ помощь парламенту! Кто жь будетъ президентомъ?
   ТАЛЬБ. Выходите и сразитесь съ нами въ полѣ.
   ДѢВСТ. Кажется ваша милость принимаетъ насъ за дураковъ. Что намъ, спорить еще о томъ, что наше -- наше?
   ТАЛЬБ. Я говорю не этой насмѣшливой Гекатѣ, а тебѣ Аленсонъ и прочимъ. Хотите сойдти, и сразиться съ нами?
   АЛЕНС. Нѣтъ, синьоръ.
   ТАЛЬБ. Такъ повѣсьтесь же, синьоръ! Подлые погонщики муловъ Франціи! какъ батраки прячутся они за стѣны, не смѣютъ сразиться, какъ джентльмены.
   ДѢВСТ. Господа, взоры Тальбота не предвѣщаютъ ничего добраго -- оставимъ стѣны. Богъ съ вами, почтенный лордъ! мы взошли сюда только сказать вамъ, что мы здѣсь. (Дѣвственница и товарищи ея удаляются.)
   ТАЛЬБ. И мы скоро будемъ тамъ же, или позоръ будетъ единственной славой Тальбота! Герцогъ, ты претерпѣлъ много обидъ отъ Франціи, клянись же честью твоего дома, возвратить этотъ городъ или умереть. А я -- я клянусь взять его или умереть такъ вѣрно, какъ вѣрно, что Генрихъ король Англіи живъ, что отецъ его былъ здѣсь завоевателемъ, и что въ этомъ, только что отнятомъ городѣ, было погребено сердце великаго Ричарда львинаго сердца.
   Г. БУРГ. Моя клятва товарищъ твоей.
   ТАЛЬБ. Но прежде, чѣмъ пойдемъ на приступъ, позаботимся объ умирающемъ принцѣ, о доблестномъ герцогѣ Бедфордѣ. Позвольте, лордъ, мы перенесемъ васъ въ другое мѣсто, болѣе удобное для больнаго, слабаго старца.
   БЕДФ. Лордъ Тальботъ, не унижайте меня. Оставьте меня здѣсь передъ стѣнами Руана; я хочу быть участникомъ вашего счастья и несчастья.
   Г. БУРГ. Храбрый Бедфордъ, позволь намъ убѣдить тебя.
   БЕДФ. Только не оставить это мѣсто. Я какъ-то читалъ, что храбрый Пендрагонъ, больной, велѣлъ вынести себя на носилкахъ на поле битвы, и побѣдилъ враговъ своихъ. Мнѣ кажется, я могу оживить сердца солдатъ, потому что находилъ ихъ всегда такими же, какъ я.
   ТАЛЬБ. Духъ нетрепетный въ груди умирающей, да будетъ по твоему!-- О, Боже! сохрани стараго Бедфорда невредимымъ!-- Теперь, храбрый герцогъ Бургундскій, оставимъ пустые толки, соберемъ войско и прямо на хвастливаго врага! (Тальботъ, герцогъ Бургундскій и войска оставляютъ Бедфорда съ служителями.)

Тревога. Сраженіе. Входятъ Сэръ Джонъ Фастольфъ и Капитанъ.

   КАПИТ. Куда это вы такъ спѣшите, сэръ Джонъ Фастольфъ?
   ФАСТ. Куда? спасаюсь бѣгствомъ; кажется насъ разобьютъ опять.
   КАПИТ. Какъ, вы бѣжите? оставляете Тальбота?
   ФАСТ. Оставилъ бы и всѣхъ Тальботовъ вселенной, чтобъ только спасти жизнь. (Уходитъ.)
   КАПИТ. Трусъ, да сопутствуетъ тебѣ злое несчастіе! (Уходитъ.)

Отступленіе; изъ города выходятъ Дѣвственница, Аленсонъ, Карлъ и другіе и спасаются бѣгствомъ.

   БЕДФ. Теперь, душа успокоенная, оставь меня, если угодно Богу; я видѣлъ -- врагъ разбитъ. Что же такое увѣренность и сила глупаго человѣка? Тѣ, которые такъ недавно осыпали насъ дерзкими насмѣшками -- теперь радехоньки, что могутъ спастись бѣгствомъ. (Умираетъ и его уносятъ.)

Шумъ сраженія. Входятъ Тальботъ, Герцогъ Бургундскій и другіе.

   ТАЛЬБ. Потерянъ и возвращенъ въ одинъ и тотъ же день. Герцогъ, это двойная честь; благодареніе Богу за эту побѣду.
   Г. БУРГ. Воинственный, безъукоризненный Тальботъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: Warlike and martial Talbot... По экземпляру Колльера: Warlike and matrhless Talbot.}, герцогъ Бургундскій дѣлаетъ свое сердце твоимъ ковчегомъ; изъ твоихъ же славныхъ дѣлъ соорудитъ онъ въ немъ памятникъ геройству.
   ТАЛЬБ. Благодарю, благородный герцогъ. Гдѣ же теперь Дѣвственница? Вѣрно ея старый домовой заснулъ на это мгновеніе. Гдѣ хвастовство Побочнаго, насмѣшки Дофина? Все безмолвствуетъ. Руанъ повѣсилъ голову съ горя, что его оставила такая храбрая дружина. Возстановимъ порядокъ въ городѣ -- оставимъ въ немъ нѣсколько опытныхъ офицеровъ, и затѣмъ въ Парижъ, къ молодому королю. Теперь онъ тамъ со всѣмъ дворомъ своимъ.
   Г. БУРГ. Герцогъ Бургундскій согласенъ на все, чего желаетъ Тальботъ.
   ТАЛЬБ. Не забудемъ однакожь, недавно опочившаго, благороднаго герцога Бедфорда; отправимъ прежде его похороны. Никогда еще воинъ храбрѣе его не потрясалъ копьемъ, никогда сердце добрѣе не властвовало при дворѣ; но и короли и могущественнѣйшіе властители должны умереть -- таковъ ужь конецъ всѣхъ суетъ человѣка.
  

СЦЕНА 3.

Равнина близь Руана.

Входятъ Карлъ, Побочный, Аленсонъ, Дѣвст и енница и войско.

   ДѢВСТ. Не унывайте принцы, не скорбите, что Руанъ снова потерянъ. Скорбь не врачуетъ, а только растравляетъ неизлѣчимые недуги. Пусть бѣшеный Тальботъ немного поторжествуетъ, пусть распускаетъ хвостъ, какъ павлинъ; мы общипимъ его, выдергаемъ хвостъ, если только Дофинъ и другіе будутъ слушаться моихъ совѣтовъ.
   КАРЛЪ. Мы слѣдовали имъ до сихъ поръ, и не сомнѣвались въ твоей мудрости; одна случайная неудача не родитъ недовѣрчивости.
   ПОБОЧ. Отыщи въ своемъ умѣ какую-нибудь новую хитрость, и мы прославимъ тебя во всей вселенной.
   АЛЕНС. Мы поставимъ твое изваяніе въ какомъ-нибудь священномъ мѣстѣ, и будемъ чествовать тебя, какъ святую. Займись же нашими выгодами, прекрасная дѣва.
   ДѢВСТ. Такъ слушайте жь, вотъ что придумала Іоанна: мы обольстимъ герцога Бургундскаго хитрыми убѣжденіями, приправленными сладкой лестью, и онъ оставитъ Тальбота, передастся на нашу сторону.
   КАРЛЪ. О, милый другъ, удайся это -- и во Франціи не будетъ мѣста воинамъ Генриха, и эта нація перестанетъ величаться надъ нами, извергнется изъ нашихъ провинцій.
   АЛЕНС. Навсегда были бы они изгнаны изъ Фраиціи; въ ней не осталось бы имъ даже и графства.
   ДѢВСТ. Вы увидите, какъ я буду дѣйствовать, чтобъ достигнуть желанной цѣли. (Барабанный бой.) Слышите? этотъ барабанный бой говоритъ вамъ, что войска ихъ на походѣ къ Парижу. (Англійскій маршъ. Вдали проходитъ Тальботъ съ своимъ войскомъ.) Вотъ идетъ Тальботъ съ распущенными знаменами, и за нимъ все англійское войско. (Французскій маршъ. Герцогъ Бургундскій идетъ черезъ сцену съ своимъ войскомъ.) Вотъ и герцогъ съ своими. Счастіе, благопріятствуя намъ, заставило его замѣшкаться. Вызывайте его на переговоры; мы поговоримъ съ нимъ. (Трубы.)
   КАРЛЪ. На переговоры съ герцогомъ Бургундскимъ!
   Г. БУРГ. Кто желаетъ переговоровъ съ герцогомъ Бургундскимъ?
   ДѢВСТ. Царственный Карлъ, твой соотечественникъ.
   Г. БУРГ. Что жь скажешь ты, Карлъ? ты видишь -- я на походѣ отсюда.
   КАРЛЪ. Говори Дѣвственница; очаруй его своей рѣчью.
   ДѢВСТ. Храбрый герцогъ, несомнѣнная надежда Франціи, позволь твоей покорной рабѣ сказать тебѣ нѣсколько словъ.
   Г. БУРГ. Говори; но только короче.
   ДѢВСТ. Взгляни на твою отчизну, взгляни на плодоносную Францію -- видишь ея города и крѣпости разрушенныя опустошительной рукой жестокаго врага? Взгляни, взгляни на сокрушительную болѣзнь Франціи, какъ мать на любимое дитя, когда смерть смыкаетъ его нѣжныя вѣжды. Посмотри на раны, на противуестественныя раны, которыя ты самъ нанесъ ея скорбящей груди! О, обрати твой острый мечъ въ другую сторону; рази того кто ранитъ, и не рань того кто помогаетъ! И одна капля крови изъ груди твоей отчизны должна бы огорчить тебя болѣе рѣкъ иноземной крови. Возвратись же, и потокомъ слезъ смой всѣ пятна, опозорившія твою родину!
   Г. БУРГ. Или она околдовала меня своей рѣчью, или сама природа внезапно смягчаетъ меня.
   ДѢВСТ. Вся Франція и всѣ Французы вопіютъ на тебя, сомнѣваясь въ законности твоего рожденія и происхожденія. Съ кѣмъ соединился ты? съ властолюбивой націей, которая довѣряетъ тебѣ только изъ выгодъ. Укрѣпится Тальботъ во Франціи, сдѣлаетъ тебя орудіемъ этого зла,-- кто же какъ не Генрихъ, король Англіи, будетъ властелиномъ; не выгонятъ они тебя тогда отсюда, какъ перемѣтчика? Въ доказательство припомнимъ тебѣ только одно: не былъ герцогъ Орлеанскій врагомъ твоимъ? не былъ онъ въ плѣну Англіи? они узнали, что онъ врагъ твой, и освободили его безъ всякаго выкупа, на зло тебѣ и всѣмъ друзьямъ твоимъ. Видишь ли, ты сражаешься противъ своихъ соотечественниковъ, соединяешься съ будущими палачами твоими. Приди, приди, возвратись, заблудившійся герцогъ; Карлъ и всѣ примутъ тебя въ свои объятія.
   Г. БУРГ. Я побѣжденъ. Возвышенная рѣчь твоя разгромила меня, какъ пушечными выстрѣлами, и я почти готовъ пасть передъ тобой на колѣни.-- Прости же мнѣ отчизна и вы, любезные соотечественники! Я обнимаю васъ искренно. Всѣ мои силы, все мое войско -- ваши. Прощай Тальботъ, я не довѣряю тебѣ болѣе!
   ДѢВСТ. (Про себя.) Настоящій Французъ -- отвернулся, и снова повернулся.
   КАРЛЪ. Добро пожаловать, храбрый герцогъ! Твоя дружба оживляетъ насъ.
   ПОБОЧ. Возбуждаетъ въ груди новое мужество.
   АЛЕНС. Дѣвственница сыграла свою роль превосходно; заслужила золотой вѣнецъ.
   КАРЛЪ. Теперь, господа, соединимъ наши войска, и подумаемъ, какъ уничтожить врага.
  

СЦЕНА 4.

Парижъ Комната во дворцѣ.

Входятъ Король Генрихъ, Глостеръ и другіе Лорды, Вернонъ, Бассетъ, Тальботъ и нѣсколько офицеровъ его.

   ТАЛЬБ. Ваше величество и вы, почтенные перы, узнавъ о вашемъ прибытіи во Францію, я остановилъ на время военныя дѣйствія, чтобъ исполнить долгъ, которымъ обязанъ моему государю. И вотъ, рука -- которая покорила вамъ пятьдесятъ крѣпостей, двѣнадцать простыхъ городовъ и семь укрѣпленныхъ и обнесенныхъ стѣнами, взяла, сверхъ того, пятьсотъ плѣнниковъ знаменитаго происхожденія,-- повергаетъ свой мечъ къ ногамъ моего повелителя. Какъ вѣрноподданшли, я приписываю всю славу одержанныхъ побѣдъ сперва Богу, а потомъ вашему величеству.
   К. ГЕН. Это, дядя Глостеръ, лордъ Тальботъ, который такъ давно воюетъ во Франціи?
   ГЛОСТ. Точно такъ, ваше величество.
   К. ГЕН. Здравствуйте, храбрый вождь и побѣдоносный лордъ. Когда я былъ очень еще молодъ -- а я и теперь не слишкомъ старъ -- я слыхалъ часто какъ мой отецъ говаривалъ, что никогда еще не владѣлъ мечемъ воинъ неустрашимѣе васъ. Мы давно уже убѣдились въ истинѣ этого {Въ прежнихъ изданіяхъ: Long since we were resolved of your truth... По экземпляру Колльера: Long since we were resolved of thaп truth...}, въ вашей полезной службѣ и въ тяжелыхъ трудахъ, понесенныхъ вами въ войнахъ; но вы не знаете еще, какъ мы награждаемъ, не слыхали даже простой благодарности, потому что до сихъ поръ мы никогда не видали васъ. Встаньте же, мы жалуемъ васъ, за ваши прекрасныя заслуги, графомъ Шросберійскимъ. Вы займете свое мѣсто при нашей коронаціи. (Всѣ уходятъ, кромѣ Вернона и Бассета.)
   ВЕРН. Ну, сэръ, вы такъ горячились на морѣ, унижая цвѣтъ, который ношу въ честь благороднаго лорда Іорка,-- осмѣлитесь повторить ваши прежнія рѣчи.
   БАСС. Осмѣлюсь, сэръ; точно такъ же, какъ вы осмѣливаетесь защищать завистливый лай вашего дерзкаго языка на лорда Сомерсетъ.
   ВЕРН. Каковъ твой лордъ, таково и мое чествованіе.
   БАСС. Каковъ! постоитъ твоего Іорка.
   ВЕРН. Врешь; вотъ и доказательство. (Ударяетъ его по щекѣ.)
   БАСС. Подлецъ, ты знаешь, что законъ наказываетъ смертію того, кто обнажитъ мечъ при дворѣ; еслибъ не это, твоя пощечина источила бы сердечную кровь твою. Но я пойду къ его величеству, вымолю позволеніе отмстить за эту обиду, и тогда -- смотри, встрѣча со мной будетъ тебѣ нисколько не радостна.
   ВЕРН. Негодяй, я буду тамъ такъ же скоро, какъ и ты, а за тѣмъ встрѣчусь съ тобой скорѣй, чѣмъ бы тебѣ хотѣлось.
  

ДѢЙСТВІЕ IV.

СЦЕНА 1.

Парижъ. Пріемная зала во дворцѣ.

Входятъ Король Генрихъ, Глостеръ, Экстеръ, Іоркъ, Соффолькъ, Сомерсетъ, Винчестеръ, Варвикъ, Тальботъ, Градоначальникъ Парижа и другіе.

   ГЛОС. Лордъ епископъ, возложите корону на его голову.
   ВИНЧ. Да здравствуетъ король Генрихъ, этого имени шестой! (Трубы.)
   ГЛОС. Градоначальникъ Парижа, клянись, (Градоначальникъ становится на колѣни) что вы не изберете другаго короля, что будете почитать своими друзьями его друзей, врагами только тѣхъ, кто будетъ замышлять зло противъ его правленія, и что вы исполните это такъ вѣрно, какъ да поможетъ вамъ Богъ правосудный! (Градоначальникъ уходитъ съ своей свитой.)

Входитъ Сэръ Джонъ Фастольфъ.

   ФАСТ. Ваше величество, въ то время, какъ я проѣзжалъ черезъ Кале, торопясь на вашу коронацію, мнѣ поручили доставить вамъ это письмо отъ герцога Бургундскаго.
   ТАЛЬБ. Стыдъ герцогу Бургундскому и тебѣ! Я поклялся, подлый рыцарь, какъ только встрѣчу тебя, сорвать подвязку съ трусливой ноги твоей, (срывая ее) и я сорвалъ ее, потому что ты не стоишь этой высокой почести.-- Простите мнѣ, царственный Генрихъ и вы, перы. Въ сраженіи при Пате, гдѣ у меня было только шесть тысячъ, а Французовъ почти до десяти на каждаго, этотъ трусъ бѣжалъ прежде, чѣмъ мы сошлись, когда не было еще нанесено ни одного удара,-- бѣжалъ какъ настоящій рабъ; и мы потеряли тутъ тысячу двѣсти человѣкъ, я самъ и много другихъ джентльменовъ были взяты въ плѣнъ. Разсудите жь благородные лорды, дурно ли я поступилъ; должны ли такіе трусы носить это украшеніе рыцарства?
   ГЛОСТ. Признаюсь, поступокъ его позоренъ, непростителенъ даже и простолюдину, не только кавалеру и предводителю.
   ТАЛЬБ. Въ началѣ учрежденія этого ордена, кавалерами подвязки были люди благороднаго происхожденія, доблестные, добродѣтельные, полные высокаго мужества; такіе что возвысились на поляхъ битвъ, не боялись смерти и не пугались бѣдствій -- напротивъ, встрѣчали ихъ нетрепетно и въ самыхъ страшныхъ крайностяхъ. Стало тотъ, кто чуждъ этихъ свойствъ, присвоиваетъ священное названіе кавалера несправедливо, страмитъ почетнѣйшій изъ орденовъ, и будь я судьей -- былъ бы тотчасъ же разжалованъ, какъ рожденный подъ заборомъ мужланъ, дерзнувшій величаться благороднымъ происхожденіемъ.
   К. ГЕН. Позоръ твоихъ соотечественниковъ! ты слышалъ приговоръ свой. Прочь съ глазъ моихъ, бывшій кавалеръ; мы изгоняемъ тебя подъ опасеніемъ смертной казни. (Фастольфъ уходитъ.) Теперь, почтенный лордъ протекторъ, прочтите письмо нашего дяди, герцога Бургундскаго.
   ГЛОСТ. (разсматривая надпись.) Что значитъ эта перемѣна въ манерѣ писать? Просто, прямо: "Королю!" -- и только. Забылъ онъ, что онъ государь его, или грубая эта надпись предвѣщаетъ какое-либо измѣненіе его расположенія {Въ прежнихъ изданіяхъ: Pretend some alteration of good will... По экземпляру Колльера: Portend some alteration of good will.}? Посмотримъ. (Читаетъ.) "По особенной, достаточной причинѣ,-- движимый состраданіемъ къ гибнущей отчизнѣ, трогательными жалобами угнетаемыхъ вашимъ властолюбіемъ, я отрекся отъ зловреднаго союза съ вами и соединился съ Карломъ, законнымъ королемъ Франціи".-- О, чудовищная измѣна! И какъ подумать, чтобы дружба, союзъ и клятвы могли породить, такое низкое, подлое вѣроломство.
   К. ГЕН. Какъ! дядя мой, герцогъ Бургундскій возмутился?
   ГЛОСГ. Возмутился, государь, сдѣлался врагомъ твоимъ.
   К. ГЕН. И это самое дурное въ письмѣ?
   ГЛОСТ. Самое, потому что въ немъ только и есть.
   К. ГЕН. Что жь, лордъ Тальботъ перевѣдается съ нимъ и накажетъ его за вѣроломство. Что вы на это скажете, лордъ? Довольны вы?
   ТАЛЬБ. Доволенъ ли я, мой повелитель? Вполнѣ; ваше величество предупредили мою просьбу объ этомъ.
   К. ГЕН. Такъ соберите жь войско, и тотчасъ же въ походъ, противъ него. Пусть онъ увидитъ какъ раздражаетъ насъ его измѣна, и какъ не хорошо надувать друзей.
   ТАЛЬБ. Иду, государь, съ искреннимъ желаніемъ гибели всѣмъ врагамъ твоимъ. (Уходитъ.)

Входятъ Вернонъ и Бассетъ.

   ВЕРН. Разрѣши мнѣ поединокъ, правосудный государь!
   БАСС. И мнѣ, и мнѣ, мой повелитель!
   IОРКЪ. Это мой служитель; выслушайте его, благородный принцъ!
   СОМЕР. А это мой; будь благосклоненъ къ нему, любезный Генрихъ!
   К. ГЕН. Позвольте, лорды; дайте же имъ высказаться. Говорите, джентльмены, что вырываетъ у васъ эти громкіе возгласы? для чего просите вы поединка, и съ кѣмъ?
   ВЕРН. Съ нимъ, государь! онъ оскорбилъ меня.
   БАСС. Съ нимъ; онъ оскорбилъ меня.
   К. ГЕН. Скажите прежде, что это за оскорбленіе, на которое вы оба жалуетесь, и тогда я отвѣчу вамъ.
   БАСС. На морѣ, во время переѣзда изъ Англіи во Францію, этотъ человѣкъ поносилъ меня ядовитымъ, завистливымъ языкомъ своимъ за то, что я ношу эту розу. Между прочими подлыми и безчестными рѣчами, онъ говорилъ, что кровавый цвѣтъ ея знаменуетъ краску стыда, которая покрывала щеки моего покровителя, когда онъ упрямо отвергалъ истину, въ спорѣ съ герцогомъ Іоркскимъ объ одномъ юридическомъ вопросѣ. Для опроверженія такого грубаго укора, и въ защиту чести моего лорда, я прошу позволенія раздѣлаться съ нимъ оружіемъ.
   ВЕРН. Того же прошу и я, мой повелитель. Хоть онъ и придалъ, хитро-сплетеннымъ вымысломъ, нѣкоторую благовидность своей дерзкой заносчивость -- узнай однакожь, государь, что онъ самъ затронулъ меня, первый озлобился на этотъ знакъ и сказалъ, что блѣдность этого цвѣтка выражаетъ слабодушіе моего патрона.
   ІОРКЪ. Неужели, Сомерсетъ, никогда не кончится твоя непріязненность?
   СОМЕР. Ваша скрытая ненависть, лордъ Іоркъ, такъ и рвется наружу, несмотря на все искусство, съ которымъ вы подавляете ее.
   К. ГЕН. О, Господи! что за безуміе въ сумазбродномъ человѣкѣ, если изъ такой вздорной, ничтожной причины можетъ родиться такой возмутительный раздоръ!-- Любезные братья, Іоркъ и Сомерсетъ, прошу васъ, успокойтесь, не нарушайте мира.
   ІОРКЪ. Пусть этотъ раздоръ рѣшится битвой; а тамъ, ваше величество, можете повелѣть и миръ когда угодно.
   СОМЕР. Это дѣло касается только насъ двоихъ; позволь же, чтобъ оно и кончилось между нами.
   ІОРКЪ. Вотъ мой залогъ, Сомерсетъ; бери его.
   ВЕРН. Нѣтъ, пусть оно ограничится первыми просителями.
   БАСС. Такъ и рѣшите, ваше величество.
   ГЛОСТ. Такъ и рѣшите? Проклятіе вашей ссорѣ! погибайте вы съ вашей дерзкой болтовней! И вамъ, надменные вассалы, не стыдно безпокоить, разстроивать такой непристойной, шумной наглостью и короли и насъ? А вы, лорды -- мнѣ кажется, вы дурно дѣлаете, потворствуя ихъ вздорнымъ обвиненіямъ, и что еще хуже, заимствуя изъ устъ ихъ поводъ къ взаимной враждѣ. Послушайтесь меня, оставьте это.
   ЭКСТ. Вы огорчаете этимъ его величество. Будьте друзьями, добрые лорды.
   К. ГЕН. Вы, просящіе единоборства, подойдите. Подъ опасеніемъ лишиться нашей милости, повелѣваю я вамъ забыть навсегда и эту ссору и ея причину.-- А вы, лорды, вспомните гдѣ мы, вспомните, что мы во Франціи, посреди непостояннаго, безпокойнаго народа. Замѣтятъ Французы раздоръ въ нашихъ взорахъ, что мы несогласны между собой -- не возбудитъ ли это ихъ злобную непріязненность на явное неповиновеніе, на возмущеніе? Кромѣ того, какой срамъ, если иноземные принцы узнаютъ, что изъ вздора, изъ бездѣлки перы короля Генриха и высшее дворянство погубили себя и лишились Франціи. О, вспомните завоеванія моего отца, мою юность, и не доводите насъ, изъ пустяковъ, до утраты того, что куплено кровью! Позвольте мнѣ быть рѣшителемъ этой странной ссоры. Я не вижу никакой причины, если я стану носить эту розу, (беретъ красную) почему бы это могло родить хоть въ комъ нибудь подозрѣніе, что я расположенъ болѣе къ Сомерсету, чѣмъ къ Іорку. Они оба мои родственники, и я люблю обоихъ. Это все равно, что попрекать меня моей короной, потому что и король Шотландцевъ коронованъ. Но ваше собственное благоразуміе убѣдитъ васъ скорѣе, чѣмъ всѣ мои совѣты и наставленія; и потому какъ мы пришли сюда въ мирѣ, такъ въ мирѣ и любви и останемся. Братъ Іоркъ, мы дѣлаемъ васъ правителемъ этой части Франціи, а вы, мой добрый лордъ Сомерсетъ, соедините вашу конницу съ его пѣхотой; и какъ вѣрные подданные, какъ истинные сыны вашихъ предковъ, ступайте дружно вмѣстѣ и сорвите ваше желчное сердце на непріятелѣ. Мы же, лордъ протекторъ и прочіе, отдохнувъ немного здѣсь, возвратимся въ Кале, а оттуда въ Англію, въ твердой надеждѣ, что въ короткое время ваши побѣды подарятъ насъ Карломъ, Аленсономъ, и всей этой вѣроломной ватагой. (Трубы. Всѣ уходятъ, кромѣ Іорка, Варвика, Экстера и Вернона.)
   ВАРВ. Не правда ли, лордъ Іоркъ, король отлично разыгралъ оратора?
   ІОРКЪ. Да; не нравится мнѣ только, что онъ принялъ цвѣтъ Сомерсета.
   ВАРВ. Э, полноте -- это такъ, случайно; ручаюсь, любезный лордъ, безъ всякаго злаго умысла.
   ІОРКЪ. Знай я -- но оставимъ это; теперь надо заняться другими дѣлами. (Уходитъ съ Варвикомъ и Вернономъ.)
   ЭКСТ. И хорошо сдѣлалъ, Ричардъ, что перебилъ себя; далъ бы высказаться страстямъ своего сердца -- боюсь, мы увидали бъ, что въ немъ таится болѣе злопамятной вражды, болѣе бѣшеныхъ, неистовыхъ смутъ, чѣмъ можно теперь вообразить или предположить. Какъ бы то ни было, видя этотъ глухой раздоръ дворянства, это подкапываніе другъ друга при дворѣ, это возмутительное дѣленіе на партіи ихъ челядинцевъ -- и самый простой человѣкъ догадается, что все это предвѣщаетъ недоброе. Дурно, когда скиптръ въ рукахъ ребенка; но еще дурнѣе, когда зависть родитъ жестокосердую вражду: смуты и гибель тогда неизбѣжны.
  

СЦЕНА 2.

Франція. Передъ Бордо.

Входитъ Тальботъ съ войскомъ.

   ТАЛЬБ. Трубачъ, подойди къ воротамъ Бордо и вызови коменданта на стѣну.

Трубный вызовъ на переговоры. На стѣну выходятъ Комендантъ и другіе.

   Джонъ Тальботъ, полководецъ Генриха, короля Англіи, вызываетъ васъ и требуетъ вотъ чего: -- отворите ворота вашего города, покоритесь намъ, назовите моего государя вашимъ, воздайте ему должное чествованіе, какъ покорные подданные -- и я отойду съ моимъ кровожаднымъ войскомъ; взглянете на предлагаемый вамъ миръ непріязненно -- разъярите трехъ грозныхъ прислужниковъ моихъ: тощій голодъ, четвертующее желѣзо и вездѣ пробирающееся пламя; отвергнете предложеніе любви нашей, и они въ тоже мгновеніе сравняютъ ваши гордыя башни съ землей.
   КОМЕН. Страшная, зловѣщая сова смерти, ужасъ и кровавый бичъ нашего народа, конецъ твоихъ неистовствъ близится. Къ намъ, ты можешь проникнуть развѣ только по смерти, потому что наши укрѣпленія прекрасны и мы достаточно сильны, чтобъ потягаться съ тобой даже и въ открытомъ полѣ. Отступишь -- Дофинъ съ многочисленнымъ войскомъ раскинулъ уже военныя сѣти, чтобъ изловить тебя. И справа и слѣва разставлены отряды, чтобъ лишить тебя всякой возможности спастись бѣгствомъ; куда ни обратись, вездѣ встрѣтишь ты, вмѣсто помощи, блѣдную смерть, грозящую очевидной гибелью. Десять тысячъ Французовъ поклялись, причастившись святыхъ тайнъ, не разражаться своей громоносной артиллеріей ни въ одну христіанскую душу, кромѣ Тальбота. Слушай! ты теперь стоишь еще здѣсь и дышешь, мужъ доблестный, непобѣдимаго,-- непреодолимаго духа; но это послѣдняя дань твоей славѣ -- дань, которую выплачиваю тебѣ я, врагъ твой; послѣдняя, потому что прежде чѣмъ, только что начавшаяся, стклянка совершитъ теченіе своего песочнаго часа, тѣ же самые глаза, которымъ ты теперь представляешься румянымъ, увидятъ тебя увядшимъ, блѣднымъ, окровавленнымъ, мертвымъ. (Вдали барабанный бой.) Слышишь! слышишь! барабаны Дофина, какъ предостерегающій колоколъ, напѣваютъ уже грустную пѣснь твоей тоскливой душѣ; мои -- пробьютъ твою кончину. (Уходитъ съ своими.)
   ТАЛЬБ. Онъ не лжетъ; я слышу врага.-- Впередъ нѣсколько легкихъ всадниковъ, осмотрѣть ихъ фланги.-- Проклятіе небрежной, безпечной дисциплинѣ! мы, какъ маленькое стадо англійскихъ звѣрей, встревоженное лаемъ огромной своры французскихъ собакъ, окружены со всѣхъ сторонъ, обнесены какъ частоколомъ. Но если мы англійскіе красные звѣри, такъ будемъ же мужественны, не уподобимся этимъ мелкимъ звѣркамъ, что падаютъ отъ одного щипка; нѣтъ, будемъ бѣшеными, отчаянными оленями, обратимъ къ кровожаднымъ собакамъ наши вооруженныя сталью головы, принудимъ трусливыхъ стоять вдали и лаять. Если каждый изъ васъ, друзья мои, продастъ свою жизнь такъ дорого, какъ я -- не дешево обойдется имъ нашъ красный звѣрь {Тутъ игра значеніями словъ dear -- дорого и deer -- красный звѣрь.}. Богъ и святый Георгъ, Тальботъ и права Англіи, даруйте успѣхъ нашимъ знаменамъ въ этой опасной битвѣ!
  

СЦЕНА 3.

Равнина въ Гасконіи.

Входятъ Іоркъ съ войскомъ и Гонецъ.

   ІОРКЪ. Неужели не возвратились еще проворные лазутчики, посланные развѣдать о многочисленномъ войскѣ Дофина?
   ГОНЕЦ. Возвратились, лордъ, и говорятъ, что онъ повелъ его къ Бордо сражаться съ Тальботомъ. На пути ваши лазутчики открыли еще два войска, большіе того, которое велъ Дофинъ; и эти, сошедшись съ нимъ, пошли также къ Бордо.
   ІОРКЪ. Проклятіе подлому Сомерсету, до сихъ поръ задерживающему конный отрядъ, нарочно собранный для этой осады! Славный Тальботъ ждетъ моей помощи, а я одураченъ гнуснымъ измѣнникомъ, и не могу помочь благородному рыцарю. О, Господи, помоги ему, въ этой крайности! Погибнетъ онъ -- прощайте войны во Франціи!

Входитъ Сэръ Вилльямъ Люси.

   ЛЮСИ. Царственный вождь англійскихъ войскъ, которыя никогда еще не были такъ нужны на почвѣ Франціи какъ теперь, спѣши на помощь благородному Тальботу, сдавленному поясомъ изъ желѣза, охваченному ярой гибелью. Къ Бордо, воинственный герцогъ! къ Бордо, Іоркъ! иначе прощай Тальботъ, Франція и честь Англіи.
   ІОРКЪ. О, Боже! если бы надменный Сомерсетъ, задерживающій мою конницу, былъ теперь на мѣстѣ Тальбота! Мы спасли бы, такимъ образомъ, храбраго джентльмена, наказавъ измѣнника и труса. Безумная ярость, неистовое бѣшенство, что мы должны умирать, тогда какъ безпечные измѣнники спятъ, выжимаетъ слезы изъ глазъ моихъ.
   ЛЮСИ. О, пошли хоть какую-нибудь помощь гибнущему лорду!
   ІОРКЪ. Онъ гибнетъ, мы все теряемъ; я измѣняю своему воинственному слову. Мы скорбимъ -- Франція смѣется; мы проигрываемъ -- она ежедневно выигрываетъ, и все по милости подлаго измѣнника Сомерсета.
   ЛЮСИ. Такъ умилосердись же Господи надъ душой храбраго Тальбота и надъ его сыномъ, юнымъ Джономъ, котораго, часа два тому назадъ, я встрѣтилъ на пути къ воинственному отцу. Семь лѣтъ не видалъ Тальботъ своего сына; теперь они свидятся тамъ, гдѣ ужь рѣшена жизнь обоихъ.
   ІОРКЪ. Какая жь радость будетъ благородному Тальботу привѣтствовать сына у его безвременной могилы? Меня душитъ скорбь, что разлученнымъ друзьямъ суждено сойдтись въ часъ смерти.-- Прощай, Люси, я не знаю никакого средства; я могу только проклинать виновника, что не могу помочь храброму. Мэнь, Пуатье, Блуа, Туръ потеряны по милости Сомерсета и его медлительности. (Уходитъ.)
   ЛЮСИ. Такъ, между тѣмъ какъ гнусный коршунъ вражды откармливается въ груди предводителей, сонливая безпечность лишаетъ насъ завоеваній нашего недавно-охладѣвшаго завоевателя, вѣчно-памятнаго Генриха пятаго. Между тѣмъ, какъ они хлопочутъ какъ бы только досадить другъ другу, жизнь, честь, завоеванія, и все стремится къ гибели.
  

СЦЕНА 4.

Другая равнина въ Гасконіи.

Входятъ Сомерсетъ съ войскомъ и Капитанъ Тальбота.

   СОМЕР. Поздно; теперь я не могу послать ихъ. Этотъ походъ затѣяли Іоркъ и Тальботъ слишкомъ опрометчиво; и всѣхъ нашихъ силъ недостаточно, чтобъ устоять даже противъ одной вылазки изъ города. Самонадѣянный Тальботъ помрачилъ весь блескъ своей прежней славы этимъ неосторожнымъ, бѣшенымъ, отчаяннымъ предпріятіемъ. Іоркъ подстрекнулъ его сразиться и умереть въ позорѣ, чтобъ, по смерти Тальбота, наслѣдовать всю славу его.
   КАПИТ. Вотъ и сэръ Вилльямъ Люси; онъ отправился вмѣстѣ со мной за помощью нашему пересиливаемому войску.

Входитъ Сэръ Вилльямъ ЛЮСИ.

   СОМЕР. Что новаго, сэръ Вилльямъ? Откуда?
   ЛЮСИ. Откуда, лордъ? отъ покинутаго, преданнаго Тальбота. Окруженный злымъ несчастіемъ, онъ призываетъ благороднаго Іорка и Сомерсета, чтобъ они помогли ему отразить отъ его слабыхъ полковъ смерть, напирающую со всѣхъ сторонъ. И между тѣмъ, какъ славный воинъ, члены котораго, изможденные долговременной войной, источаютъ кровь, все еще держится, поджидая вспоможенія, вы -- его лживыя надежды, которымъ ввѣрена честь Англіи, вы остаетесь вдали, занятые низкимъ соперничествомъ. Не задерживайте вашимъ раздоромъ собранное уже войско, которое можетъ помочь ему, тогда какъ онъ, доблестный, благородный джентльменъ, противопоставляетъ жизнь свою силамъ чуть не цѣлаго міра. Побочный Орлеанскій, Карлъ, герцогъ Бургундскій, Аленсонъ и Рене окружили его, и Тальботъ погибнетъ вашей виной.
   СОМЕР. Іоркъ подстрекнулъ его, Іорку и помогать ему.
   ЛЮСИ. Іоркъ ссылается на васъ, лордъ; клянется, что вы задерживаете отряды, собранные именно для этого предпріятія.
   СОМЕР. Іоркъ лжетъ; онъ могъ бы прислать за ними, и конница была бы у него даннымъ давно. Я не обязанъ ему ничѣмъ и всего менѣе любовью, и не унижусь предупредительной, въ угоду ему, отправкой ея.
   ЛЮСИ. Такъ не силы Франціи, а вѣроломство Англіи опутало благороднаго Тальбота! Англіи не видать его болѣе: онъ умретъ, выданный злой погибели вашими раздорами.
   СОМЕР. Ну полноте, успокойтесь; я сейчасъ же отправлю конниковъ, и часовъ черезъ шесть они будутъ у него.
   ЛЮСИ. Поздно! Онъ взятъ или убитъ, потому что бѣжать не можетъ, еслибъ и хотѣлъ; а Тальботъ не побѣжитъ никогда, еслибъ и могъ.
   СОМЕР. Если онъ умеръ -- прощай, храбрый Тальботъ!
   ЛЮСИ. Но его слава будетъ жить въ цѣломъ мірѣ, позоръ -- въ васъ.
  

СЦЕНА 5.

Англійскій лагерь близь Бордо.

Входятъ Тальботъ и Джонъ, сынъ его.

   ТАЛЬБ. Джонъ Тальботъ, я вызвалъ тебя для того, чтобъ самому научить тебя военному искусству, чтобъ имя Тальбота ожило въ тебѣ, когда изсушающая старость и ослабѣвшіе члены усадятъ твоего отца въ скорбныя кресла; но зловѣщія, непріязненныя созвѣздія хотѣли, чтобъ ты пріѣхалъ на пиръ смерти, на страшную, неизбѣжную гибель. И потому, дитя мое, садись на быстрѣйшую изъ лошадей моихъ; я научу какъ спастись тебя бѣгствомъ. Не мѣшкай же, бѣги!
   ДЖОНЪ. Я, Тальботъ и твой сынъ -- и побѣгу? О, если ты любишь мать мою, не срами честнаго ея имени, дѣлая изъ меня незаконнорожденнаго раба. Онъ не Тальботовой крови, скажетъ весь міръ; онъ бѣжалъ, когда благородный Тальботъ стоялъ нетрепетно.
   ТАЛЬБ. Бѣги, чтобъ отомстить за мою смерть, если меня убьютъ.
   ДЖОНЪ. Кто побѣжитъ въ такомъ случаѣ, не воротится уже никогда.
   ТАЛЬБ. Останемся оба -- умремъ оба.
   ДЖОНЪ. Такъ я останусь, а ты, отецъ, спасайся. Твоя смерть великая потеря, велика должна быть и твоя заботливость о себѣ; я же неизвѣстенъ -- моя погибель не потеря. Моей смертью Французамъ нельзя похвастаться; твоей -- можно; съ тобой погибнутъ всѣ наши надежды. Твое бѣгство не запятнаетъ пріобрѣтенной славы; мое -- обезславитъ меня, потому что я ничѣмъ еще не отличился. Каждый поклянется, что ты бѣжалъ по разсчету благоразумія; побѣгу я -- скажутъ отъ страха {Въ прежнихъ изданіяхъ: But if I bow, they'Il say, it was for fear... По экземпляру Колльера: But if I fly, they'll say, it was for fear...}. Останется ль какая надежда, что я когда-нибудь устою, если съ перваго же раза струшу и обращусь въ бѣгство? На колѣняхъ прошу смерти, вмѣсто жизни сохраненной безславіемъ.
   ТАЛЬБ. Ты хочешь, чтобъ всѣ надежды твоей матери легли въ одну могилу?
   ДЖОНЪ. Пусть; только бы не опозорить утробы моей матери.
   ТАЛЬБ. Заклинаю тебя спасеніемъ души моей, спѣши!
   ДЖОНЪ. Разить -- но не бѣжать врага.
   ТАЛЬБ. Часть твоего отца спасется въ тебѣ.
   ДЖОНЪ. Ни одной -- я весь исполнюсь позора.
   ТАЛЬБ. Ты не пріобрѣлъ еще славы, не можешь и потерять ее.
   ДЖОНЪ. Но твое славное имя? неужели я осрамлю его бѣгствомъ?
   ТАЛЬБ. Приказаніе отца сотретъ это пятно.
   ДЖОНЪ. Убитый, ты не можешь свидѣтельствовать въ мою пользу. Если смерть такъ вѣрна, бѣжимъ оба!
   ТАЛЬБ. И я оставлю здѣсь моихъ товарищей сражаться и умирать? Никогда не опозорю я моей старости такимъ безчестнымъ поступкомъ.
   ДЖОНЪ. А моя юность должна осрамиться такимъ безславіемъ? Я не могу отдѣлиться отъ тебя такъ точно, какъ ты не можешь раздѣлиться на двое. Оставайся, бѣги, дѣлай что хочешь -- я дѣлаю тоже; я не хочу жить, когда мой отецъ рѣшился умереть.
   ТАЛЬБ. Такъ прощай же, милый сынъ мой, прекрасное солнце, появившееся для того, чтобъ затмиться въ этотъ полдень. Идемъ, сразимся и умремъ вмѣстѣ, и вмѣстѣ отлетятъ и наши души изъ Франціи на небо.
  

СЦЕНА 6.

Поле сраженія.

Шумъ битвы, сшибки. Джонъ Тальботъ окруженъ.

Входитъ Тальботъ.

   ТАЛЬБ. Святый Георгъ и побѣда! сражайтесь, друзья, сражайтесь! Правитель измѣнилъ Тальботу, предалъ насъ бѣшенству меча Французовъ.-- Гдѣ же Джонъ Тальботъ? (Освобождаетъ его.) Отдохни, переведи духъ; я далъ тебѣ жизнь, и спасъ тебя отъ смерти.
   ДЖОНЪ. О, ты дважды отецъ мой! дважды я сынъ твой. Жизнь, которую ты далъ мнѣ прежде, была уже утрачена; но твой воинственный мечъ, на зло судьбѣ, даровалъ новое продолженіе моему кончавшемуся бытію.
   ТАЛЬБ. Искры, которыя твой мечъ высѣкалъ изъ шлема Дофина, разожгли сердце твоего отца гордымъ желаніемъ смѣло-ликой побѣды, и свинцовая старость, оживленная юношескимъ пыломъ и воинственной яростью, превозмогла Аленсона, Орлеанскаго, Бургундскаго и освободила тебя отъ бѣшеной толпы надменныхъ Галловъ. И бѣшенаго Побочнаго, который обагрилъ тебя, дитя мое, кровью, которому досталась дѣвственность твоей первой битвы, встрѣтилъ я вскорѣ, и незаконная кровь его брызнула послѣ нѣсколькихъ ударовъ, и я сказалъ ему въ насмѣшку: проливаю твою подлую, презрѣнную, незаконную кровь, за мою чистую, которую ты источилъ изъ Тальбота, храбраго моего сына!-- и хотѣлъ нанести ему послѣдній ударъ; но тутъ подоспѣла сильная помощь и спасла его.-- Скажи, забота отца твоего, не усталъ ли? какъ себя чувствуешь? не хочешь ли хоть теперь, такъ какъ ты заявилъ уже себя сыномъ рыцарства, оставить поле битвы, бѣжать? Бѣги, чтобъ отмстить за смерть мою, если я умру; помощь одного ничтожна. О, я очень хорошо знаю, какъ глупо отваживать жизнь всѣхъ насъ на одну утлую ладью. Не умру я отъ бѣшенства Французовъ нынче -- умру завтра отъ преклонной старости. Моей смертью они ничего не выиграютъ: сократятъ только мою жизнь какимъ-нибудь однимъ днемъ; съ тобой умретъ твоя мать, наше имя, месть за смерть мою, твоя юность, слава Англіи. Все это, и еще болѣе отваживаешь ты, оставаясь; все это спасено, если бѣжишь.
   ДЖОНЪ. Мечъ Орлеанскаго не произвелъ никакой боли; но твои слова обливаютъ мое сердце кровью. Чтобъ я согласился купить эти выгоды такимъ позоромъ, спасти пошлую жизнь убійствомъ свѣтлой славы -- никогда! Прежде чѣмъ молодой Тальботъ оставитъ стараго Тальбота, пусть падетъ и издохнетъ лошадь, которая должна умчать его! пусть уподоблюсь французскимъ батракамъ, сдѣлаюсь позорной цѣлью насмѣшекъ, рабомъ несчастій! Бѣгу -- клянусь всей твоей славой, я не сынъ Тальбота.-- Не говори же болѣе о бѣгствѣ -- все напрасно; сынъ Тальбота -- такъ умирай у ногъ Тальбота.
   ТАЛЬБ. Такъ, слѣдуй же, Икаръ мой, за отчаяннымъ критскимъ отцомъ твоимъ. Мила мнѣ жизнь твоя; но если ужь рѣшился сражаться, такъ сражайся подлѣ отца; докажемъ имъ доблесть нашу, и умремъ со славой.
  

СЦЕНА 7.

Другая часть поля сраженія.

Шумъ битвы. Входитъ Тальботъ раненый, поддерживаемый Служителями.

   ТАЛЬБ. Гдѣ моя другая жизнь?-- моя собственная кончается; -- о, гдѣ же юный Тальботъ? гдѣ доблестный Джонъ?-- Смерть торжествующая и въ тоже время обезчещенная плѣномъ, храбрость молодаго Тальбота заставляетъ меня улыбаться тебѣ. Увидавъ, что я пошатнулся и упалъ на колѣни, онъ взмахнулъ надъ головой моей кровавымъ мечемъ своимъ, и, какъ голодный левъ, началъ страшную работу жестокой ярости. Когда же разсвирепѣвшій защитникъ мой остался одинъ со мною падшимъ, когда никто уже не рѣшался нападать на него, бѣшенство съ дико-вращающимися глазами, неистовое остервененіе рвануло его вдругъ отъ меня въ столпившіеся ряды Французовъ, и въ этомъ морѣ крови утопило дитя мое высоко-вздымающійся духъ свой. Мой Икаръ, мой цвѣтокъ, умеръ тамъ во всей красѣ своей!

Солдаты вносятъ тѣло Джона Тальботъ.

   СЛУЖ. О добрый лордъ! посмотрите, вотъ несутъ вашего сына!
   ТАЛЬБ. Глупая смерть, напрасно издѣваешься ты надъ нами -- соединенные узами вѣчности, два Тальбота сейчасъ же умчатся на небеса и, на зло тебѣ, избавятся смертности.-- О, ты, къ чьимъ ранамъ такъ пристала дурно-ликая смерть, поговори съ отцомъ твоимъ прежде, чѣмъ испустишь послѣднее дыханіе; наругайся надъ смертію, на перекоръ ей, твоимъ разговоромъ; вообрази, что она Французъ, врагъ твой.-- Бѣдное дитя мое! онъ, кажется, улыбается, какъ будто хочетъ сказать: когда бы смерть была Французъ, смерть умерла бы ныньче же. Положите его въ объятія отца. Долѣе духъ мой не въ силахъ переносить это горе. Прощайте, воины! Чего желалъ я -- со мной; мои дряхлыя руки -- могила юнаго Тальбота. (Умираетъ. Солдаты и служители расходятся. Битва продолжается.)

Входятъ Карлъ, Аленсонъ, Герцогъ Бургундскій, Побочный, Дѣвственница и войско.

   КАРЛЪ. Пришли Іоркъ и Сомерсетъ подкрѣпленіе -- кровавъ былъ бы этотъ день для насъ.
   ПОБОЧ. Какъ упоило неистовое бѣшенство Тальботова щенка дрянной мечишка его французской кровью!
   ДѢВСТ. Разъ я встрѣтилась съ нимъ и сказала: Дѣвѣ подобный юноша, будь же и побѣжденъ дѣвой!-- "Юный Тальботъ рожденъ не для того, чтобъ быть добычей распутной дѣвки, воскликнулъ онъ съ гордымъ, величественнымъ негодованіемъ, и ринулся въ толпу Французовъ, оставивъ меня, какъ недостойную съ нимъ сразиться.
   Г. БУРГ. Изъ него вышелъ бы славный рыцарь. Посмотрите, вотъ онъ лежитъ, погребенный въ объятіяхъ истекающаго кровью пестуна его гибели {Въ прежнихъ изданіяхъ: Of the іnost bloody nurser of his harms... По экземпляру Колльера: Of the still bleeding nurser of his harms...}.
   ПОБОЧ. Рубите ихъ въ куски, ломайте кости; жизнь ихъ была славой Англіи, дивомъ Галліи.
   КАРЛЪ. О, нѣтъ! полноте; неужели за то, что бѣгали живаго мы станемъ ругаться надъ мертвымъ.

Входитъ Сэръ Вилльямъ Люси со свитой, предшествуемый Французскимъ герольдомъ.

   ЛЮСИ. Герольдъ, веди меня въ палатку Дофинэ; я хочу знать, кому досталась слава этого дня.
   КАРЛЪ. Въ чемъ твое покорное посланіе?
   ЛЮСИ. Покорное, Дофинъ? это чисто французское слово; англійскіе воины не знаютъ его. Я пришелъ узнать, кого ты взялъ въ плѣнъ и за тѣмъ осмотрѣть убитыхъ.
   КАРЛЪ. Ты спрашиваешь о плѣнныхъ? они въ аду. Говори прямо, кого ты ищешь {Въ прежнихъ изданіяхъ: But tell me whom thou seek'st... По экземпляру Колльера: But tell me briefly whom thou seekest now...}?
   ЛЮСИ. Гдѣ великій Алкидъ ратнаго поля, доблестный Тальботъ, графъ Шросберійскій, пожалованный за его воинскіе подвиги графомъ Вашфордскимъ, Ватерфордскимъ и Валенсскимъ? Гдѣ лордъ Тальботъ Гудригскій и Орчинфильдскій, лордъ Стрэнджь Блакмирскій, лордъ Вердёнь Альтонскій, лордъ Кромвель Винфильдскій, лордъ Фурнирваль Шефильдскій, трижды побѣдоносный лордъ Фольконбриджь, кавалеръ святаго Георга, святаго Михаила и золотаго рука, великій маршалъ Генриха шестаго во всѣхъ войнахъ его во Франціи?
   ДѢВСТ. Что за глупый, напыщенный титулъ! И у Турка, у котораго пятьдесятъ два королевства, нѣтъ такого длиннаго.-- Тотъ, кого ты величаешь всѣми этими титлами, лежитъ, воняя, загаженный мухами у ногъ нашихъ.
   ЛЮСИ. Тальботъ, единственный бичъ Французовъ, ужасъ и черная Немезида вашего королевства, убитъ? О, еслибъ мои глаза обратились въ пушечныя ядра, чтобы, въ бѣшенствѣ, я могъ выстрѣлить ими въ ваши лица! О, еслибъ я могъ призвать къ жизни этихъ мертвыхъ, этого было бы достаточно, чтобъ устрашить всю Францію. Останься здѣсь, между вами, хоть только портретъ его, онъ смутилъ бы и горделивѣйшаго изъ всѣхъ васъ. Отдайте мнѣ тѣла ихъ; я увезу ихъ съ собой {По прежнимъ изданіямъ: that I тау bear them hence... По экземпляру Колльера: that I bear them forth...}, чтобъ похоронить соотвѣтственно ихъ доблестямъ.
   ДѢВСТ. Да ужь не духъ ли Тальбота этотъ выскочка? онъ говоритъ такъ грозно-повелительно.-- Ради Бога отдайте ихъ ему; вѣдь они будутъ только вонять и заражать воздухъ.
   КАРЛЪ. Возьми ихъ.
   ЛЮСИ. Возьму. Изъ пепла ихъ мы выростимъ феникса, который устрашитъ всю Францію.
   КАРЛЪ. Намъ только бы избавиться отъ нихъ, а тамъ дѣлайте съ ними, что хотите.-- Воспользуемся же этимъ побѣдоноснымъ расположеніемъ, и прямо въ Парижъ; теперь, когда кровожадный Тальботъ убитъ -- все будетъ наше.

(Уходятъ.)

  

ДѢЙСТВІЕ V.

СЦЕНА 1.

Лондонъ. Комната во дворцѣ.

Входятъ Король Генрихъ, Глостеръ и Экстеръ.

   К. ГЕН. Прочли письма отъ папы, императора и графа Арманьяка?
   ГЛОСТ. Прочелъ, государь. Содержаніе ихъ: покорная просьба заключить миръ съ Франціей.
   К. ГЕН. Какъ же вы находите предложеніе ихъ?
   ГЛОСТ. Весьма дѣльнымъ, мой добрый повелитель, какъ единственное средство покончить страшную трату христіанской крови {Въ прежнихъ изданіяхъ: effusion of our Christian blood... По экземпляру Колльера: effusion of much Christian blood...} и возстановить спокойствіе въ обоихъ государствахъ.
   К. ГЕН. Такъ, такъ, дядя; я всегда думалъ, что безбожно и противуестественно поддерживать такую дикую и кровожадную борьбу между исповѣдниками одной и той же религіи.
   ГЛОСТ. Кромѣ того, чтобъ ускорить и еще болѣе скрѣпить узелъ дружбы, графъ Арманьякъ, близкій родственникъ Карла {Въ прежнихъ изданіяхъ: near knit to Charles... По экземпляру Колльера: near kin to Charles...}, человѣкъ пользующійся во Франціи, большимъ вліяніемъ, предлагаетъ свою единственную дочь въ супружество вашему величеству съ богатымъ, великолѣпнымъ приданымъ.
   К. ГЕН. Въ супружество, дядя? но я еще такъ молодъ; мнѣ приличнѣе ученье и книги, чѣмъ суетное любезничанье съ невѣстой. Позови, однакожъ, пословъ и отвѣчай имъ какъ хочешь; я согласенъ на все, что только нужно для славы Господа и для блага моего государства.

Входятъ: Легатъ и два Посла cъ Винчестеромъ въ кардинальскомъ облаченіи.

   ЭКСТ. Какъ! лордъ Винчестеръ возведенъ въ кардиналы? Теперь вижу, сбудется предсказаніе Генриха пятаго; онъ не разъ говаривалъ: "дай только ему попасть въ кардиналы, и онъ сравняетъ свою шляпу съ короной".
   К. ГЕН. (Посламъ.) Благородные лорды, ваши предположенія разсмотрѣны и обсужены. Цѣль ихъ и дѣльна и прекрасна, и потому мы рѣшили написать условія дружественнаго союза, которыя тотчасъ же отправимъ во Францію съ лордомъ Винчестеромъ.
   ГЛОСТ. Что жь касается до предложенія вашего повелителя, я сообщилъ о немъ его величеству такъ, что онъ -- во уваженіе прекрасныхъ качествъ принцессы, ея красоты и значительности приданаго -- согласенъ сдѣлать ее королевой Англіи.
   К. ГЕН. А въ доказательство этого согласія вручите ей этотъ бриліянтъ, какъ залогъ любви моей. За симъ, лордъ протекторъ, дайте имъ охранный отрядъ до Дувра, посадите ихъ тамъ на корабли и ввѣрьте прихотливому морю. (Всѣ уходятъ кромѣ Винчестера и Легата.)
   ВИНЧ. Подождите, почтеннѣйшій Легатъ; возьмите сумму, которую я обѣщалъ его святѣйшеству за облеченіе меня въ эту прекрасную одежду.
   ЛЕГАТ. Какъ вамъ угодно.
   ВИНЧ. Теперь Винчестеръ не склонится ни передъ кѣмъ, не уступитъ и надменнѣйшему изъ перовъ. И ты, Гомфри Глостеръ, увидишь, что ни рожденіемъ, ни значеніемъ не пересилить тебѣ Епископа. Я или согну, заставлю тебя преклонить предо мной колѣна, или взволную возмущеніемъ всю страну эту.
  

СЦЕНА 2.

Франція. Равнины Анжу.

Входятъ Карлъ, Герцогъ Бургундскій, Аленсонъ, Дѣвственница и войска, проходящіе черезъ сцену.

   КАРЛЪ. Господа, эти новости радуютъ нашъ удрученный духъ. Парижане, говорятъ, возмутились и дѣлаются снова воинственными Французами.
   АЛЕНС. Такъ идемъ же прямо на Парижъ, царственный Карлъ; не задерживай войскъ бездѣйственной праздностью.
   ДѢВСТ. Миръ имъ, если они обратятся къ намъ; нѣтъ -- такъ пусть же разрушеніе сразится съ дворцами ихъ!

Входитъ Гонецъ.

   ГОНЕЦ. Всякаго успѣха нашему храброму предводителю! всякаго счастія его сподвижникамъ!
   КАРЛЪ. Говори, что узнали наши шпіоны?
   ГОНЕЦ. Англійская армія, прежде раздѣленная на двѣ, соединилась и сейчасъ же хочетъ дать намъ сраженіе.
   КАРЛЪ. Господа, вѣсть эта немного неожиданна; приготовимся однакожь.
   Г. БУРГ. Да вѣдь съ ними нѣтъ ужь Тальботова духа; онъ отлетѣлъ, и намъ нечего страшиться.
   ДѢВСТ. Изъ всѣхъ низкихъ чувствъ, страхъ самое низкое. Карлъ, повели только быть побѣдѣ, и она твоя, несмотря на гнѣвъ Генриха, на негодованіе цѣлаго міра.
   КАРЛЪ. Итакъ впередъ, господа; да благоденствуетъ Франція! (Уходятъ.)
  

СЦЕНА 3.

Тамъ же. Передъ Анжеромъ.

Шумъ битвы. Сшибки. Входитъ Дѣвственница.

   ДѢВСТ. Правитель побѣждаетъ, Французы бѣгутъ! Теперь помогите, чары и ладонки, и вы духи избранные подавать мнѣ совѣты, извѣщать меня о грядущихъ событіяхъ! (Громъ.) Проворные помощники, подчиненные мощному монарху Сѣвера {Цимимаръ, одинъ изъ четырехъ главныхъ демоновъ, которыхъ вызывали вѣдьмы.}, явитесь и помогите! (Являются Злые духи.) Быстрота вашего появленія доказываетъ вашу обычную готовность служить мнѣ. Дружніе духи, вызванные изъ могущественныхъ подземныхъ странъ, помогите Франціи одержать еще разъ побѣду. (Духи безмолвно ходятъ вокругъ нея.) О, не томите же меня вашимъ молчаніемъ! Прежде я обыкновенно питала васъ моей кровью; теперь, если только поможете, я отрублю какой нибудь членъ мой, и отдамъ вамъ его въ задатокъ большаго вознагражденія. (Духи мрачно склоняютъ головы.) Неужели никакой надежды на побѣду?-- Я заплачу вамъ моимъ тѣломъ, если исполните просьбу мою. (Духи качаютъ головами.) Какъ! ни тѣло, ни жертва кровью не склоняютъ васъ оказать мнѣ обычную помощь? Такъ возьмите жь мою душу; и тѣло, и душу, и все, не дайте только Англіи восторжествовать надъ Франціей! (Духи изчезаютъ.) Они покинули меня. Пришло время, что Франція должна склонить оперенный шлемъ свой, сложить свою голову къ ногамъ Англіи. Мои старыя чары слишкомъ слабы, а грозный адъ слишкомъ силенъ, чтобъ бороться съ нимъ! Бѣдная Франція, теперь въ прахъ разсыпится слава твоя! (Уходитъ.)

Стычки. Дѣвственница и Іоркъ входятъ сражаясь. Дѣвственница взята въ плѣнъ; Французы бѣгутъ.

   ІОРКЪ. Ну, красавица Франціи, теперь ты, кажется, въ моей власти. Что жь, вызывай чарами духовъ своихъ, попробуй, не освободятъ ли они тебя.-- Славная добыча! добыча, на которую позарился бы и самъ дьяволъ! Смотрите, какъ злая вѣдьма сводитъ брови; будто, какъ Цирцея, хочетъ превратить меня.
   ДѢВСТ. Никакое превращеніе не сдѣлаетъ тебя еще гаже.
   ІОРКЪ. Дофинъ конечно красивѣе, а сладострастнымъ глазамъ твоимъ только такіе вѣдь и нравятся.
   ДѢВСТ. Злѣйшее несчастіе да разразится надъ Карломъ и надъ тобой! да будете вы оба поражены кровавыми руками во снѣ, на вашихъ постеляхъ!
   ІОРКЪ. Молчи, гнусная вѣдьма!
   ДѢВСТ. Нѣтъ, позволь поклясть хоть минутку.
   ІОРКЪ. Кляни, проклятая, когда будешь на мѣстѣ казни. (Уходятъ.)

Шумъ битвы продолжается. Соффолькъ вводитъ Маргариту.

   СОФФ. Кто бъ ты ни была, ты моя плѣнница. (Смотритъ на нее.) О, не страшись, не бѣги меня, прекрасная! Руки мои коснутся тебя почтительно; (цѣлуя ея руку) поцѣлую только, на вѣчный миръ, эти пальчики, и тихо опущу ихъ къ стройному стану. Скажи, кто ты? скажи, чтобъ я могъ чествовать тебя достойно.
   МАРГ. Кто бъ ты ни былъ -- меня зовутъ Маргаритой; я дочь короля, короля неаполитанскаго.
   СОФФ. Я графъ, меня зовутъ Соффолькомъ. О, не оскорбляйся, диво природы, что мнѣ было предназначено взять тебя. Такъ защищаетъ лебедь своихъ пушистыхъ лебеденковъ, удерживая ихъ плѣнниками подъ своими крыльями. Но если эта неволя оскорбляетъ тебя -- ступай, будь снова свободна, какъ другъ Соффолька. (Она хочетъ идти.) О, постой!-- (Про себя.) Я не въ силахъ отпустить ее; рука готова дать свободу, а сердце говоритъ: нѣтъ. Какъ солнце, играя на зеркальной поверхности потока, блеститъ другимъ поддѣльнымъ лучемъ, такъ сверкаетъ и эта пышная краса передъ моими глазами. Какъ хотѣлось бы открыть ей любовь мою, и недостаетъ смѣлости высказать. Прибѣгну къ черниламъ и бумагѣ. Полно, стыдись, Де-ля-Пуль! не будь же такъ слабодушенъ, развѣ нѣтъ у тебя языка? развѣ она не плѣнница твоя? ты ли оробѣешь передъ женщиной?-- Да! царственное величіе красоты такъ сильно, что оковываетъ языкъ, смѣется надъ чувственностью {Въ прежнихъ изданіяхъ: and makes the senses tough... По экземпляру Колльера: and mocks the sense of touch.}.
   МАРГ. Скажи, графъ Соффолькъ -- если ты въ самомъ дѣлѣ онъ -- что должна я заплатить выкупу за мою свободу? Теперь я вижу, что я въ самомъ дѣлѣ твоя плѣнница.
   СОФФ. (про себя.) И зачѣмъ же предполагать, что она отвергнетъ твое исканіе, когда ты не искалъ еще любви ея?
   МАРГ. Что жь ты не говоришь, какъ великъ долженъ быть мой выкупъ?
   СОФФ. (про себя.) Она прекрасна, и потому какъ не полюбить ее; она женщина, и потому, какъ не пріобрѣсть ее?
   МАРГ. Принимаешь выкупъ? да, или нѣтъ?
   СОФФ. (про себя.) Безумный! вспомни, ты вѣдь женатъ; какъ же можетъ Маргарита быть твоей?
   МАРГ. Лучше оставить его; онъ не слушаетъ.
   СОФФ. (про себя.) Проклятая эта карта портитъ нею игру.
   МАРГ. Бормочетъ какой-то вздоръ; точно помѣшанъ.
   СОФФ. (про себя.) Можно и развестись впрочемъ.
   МАРГ. Желала бы впрочемъ, чтобъ вы отвѣчали мнѣ.
   СОФФ. (про себя.) Я непремѣнно пріобрѣту эту Маргариту. Для кого же? А почему жь бы и не для короля?-- Тьфу! глупо какъ дерево!
   МАРГ. Онъ говоритъ о деревѣ. Вѣрно онъ плотникъ.
   СОФФ. (про себя.) Но такимъ образомъ я могу удовлетворить моей страсти и возстановить миръ между двумя государствами. Одно только препятствіе: хоть отецъ ея и король Неаполя, герцогъ Анжуйскій и Мэньскій, но онъ бѣденъ, и наше дворянство пренебрежетъ такимъ союзомъ.
   МАРГ. Скажите, капитанъ, что вамъ -- некогда теперь?
   СОФФ. (про себя.) Рѣшено! пусть ихъ пренебрегаютъ. Генрихъ молодъ, уступитъ тотчасъ же.-- Принцесса, я долженъ открыть вамъ тайну.
   МАРГ. (про себя.) Пусть я въ неволѣ; но онъ кажется рыцарь, и не обезчеститъ меня никакимъ образомъ.
   СОФФ. Леди, соблаговолите выслушать меня.
   МАРГ. (про себя.) Можетъ быть меня освободятъ еще Французы, и мнѣ не для чего искать его благосклонности.
   СОФФ. Прекрасная принцесса, выслушайте меня по дѣлу --
   МАРГ. (про себя.) Что жь, бывали вѣдь и женщины въ плѣну.
   СОФФ. Что говорите вы, леди?
   МАРГ. Ахъ, извините; это маленькое quid за quo.
   СОФФ. Скажите, прекрасная принцесса, не были бъ вы рады неволѣ, которая сдѣлаетъ васъ королевой.
   МАРГ. Быть королевой въ неволѣ, по моему, гораздо унизительнѣе, чѣмъ быть рабой въ самомъ низкомъ рабствѣ; властители должны быть свободны.
   СОФФ. И вы будете свободны, только что освободится король счастливой Англіи.
   МАРГ. Какое же мнѣ дѣло до его освобожденія?
   СОФФ. Я хочу сдѣлать тебя королевой Генриха, вложить въ твою руку золотой скиптръ, возложить на твою голову драгоцѣнную корону, если только согласишься быть моей --
   МАРГ. Чѣмъ?
   СОФФ. Его любовью.
   МАРГ. Я недостойна быть женой Генриха.
   СОФФ. Нѣтъ, принцесса, я недостойный -- я не могу сватать за него такую красоту, не предоставивъ себѣ никакой доли въ этомъ выборѣ. Скажите же, согласны вы?
   МАРГ. Будетъ угодно моему отцу -- согласна.
   СОФФ. Когда такъ, капитаны и знамена впередъ! Мы вызовемъ вашего отца на стѣны и переговоримъ съ нимъ.

Войско выдвигается впередъ. Трубятъ на переговоры. Рене выходитъ на стѣну.

   СОФФ. Смотри, Рене, твоя дочь плѣнница.
   РЕНЕ. Чья?
   СОФФ. Моя.
   Рене. Скажи же, какъ помочь этому? Я солдатъ, не умѣю ни рыдать, ни вопіять на непостоянство счастія.
   СОФФ. Помочь не трудно. Согласись -- согласись для своей же чести -- отдать твою дочь въ супружество моему королю, котораго я склонилъ на это не безъ труда; и короткій плѣнъ твоей дочери выиграетъ ей царственную свободу.
   РЕНЕ. И Соффолькъ говоритъ что думаетъ?
   СОФФ. Прекрасная Маргарита знаетъ, что Соффолькъ не льститъ, не лицемѣритъ и не притворствуетъ.
   РЕНЕ. Полагаясь на твое графское слово, я сойду, чтобъ дать тебѣ отвѣтъ на такое благородное предложеніе.
   СОФФ. Я жду.

Трубы. Рене выходитъ изъ замка.

   РЕНЕ. Привѣтствую тебя, храбрый графъ, въ нашихъ владѣніяхъ; требуй въ Анжу чего хочешь.
   СОФФ. Благодарю, Рене, счастливый дочерью, достойной быть подругой короля. Какой же будетъ отвѣтъ на мое предложеніе?
   РЕНЕ. Такъ какъ по ея небольшимъ достоинствамъ ты находишь, что она достойна быть царственной невѣстой такого великаго короля, я готовъ отдать ее Генриху, если онъ желаетъ этого; но съ условіемъ, чтобъ я спокойно пользовался моей собственностью: графствами Анжу и Мэнь, освобожденными отъ всякаго угнетенія и всѣхъ тягостей войны.
   СОФФ. Твое согласіе будетъ ея выкупомъ -- она свободна. Два же твои графства я берусь обезпечить за тобою.
   РЕНЕ. Итакъ, во имя Генриха, вручаю я тебѣ, какъ его представителю, руку моей дочери; да будетъ это залогомъ ея вѣрности.
   СОФФ. Рене, прими королевское благодареніе, потому что я хлопочу здѣсь для короля; (про себя) а какъ пріятнѣе было бы похлопотать для себя. Я отправлюсь съ этой новостью въ Англію, чтобъ ускорить торжество бракосочетанія, и потому прощай, Рене! Храни этотъ бриліянтъ въ оправѣ золотыхъ дворцовъ -- одной ему приличной.
   РЕНЕ. Я обнимаю тебя, какъ обнялъ бы короля Генриха, еслибъ онъ былъ здѣсь.
   МАРГ. Прощайте, графъ! Маргарита всегда будетъ желать счастія, превозносить хвалами и молиться за Соффолька. (Хочетъ идти.)
   СОФФ. Прощайте, прекрасная леди! Но послушайте, Маргарита -- никакого привѣта моему королю?
   МАРГ. Скажите ему такой привѣтъ, какой могла бы послать ему дѣвушка и рабыня его.
   СОФФ. И находчиво, и скромно. Но, леди, я еще обезпокою васъ -- и ничего въ залогъ любви его величеству?
   МАРГ. О, нѣтъ; посылаю королю сердце чистое, невинное, никогда еще не знавшее любви.
   СОФФ. (Цѣлуя ее.) И это?
   МАРГ. Это тебѣ; королю я не осмѣлюсь послать такого дѣтскаго подарка. (Уходитъ съ Рене.)
   СОФФ. О, еслибъ ты была моей!-- Но, остановись Соффолькъ. Не пускайся въ этотъ лабиринтъ, гдѣ подстерегаютъ тебя минотавры и черная измѣна. Убѣди Генриха дивными ей похвалами; думай объ ея все-преодолѣвающей красотѣ, объ ея неподдѣльной прелести, затемняющей всякое искусство; припоминай себѣ на морѣ ея образъ какъ можно чаще, чтобъ тогда какъ преклонишь колѣна передъ Генрихомъ, ты могъ привести его въ такое изумленіе, которое бы лишило его всѣхъ умственныхъ способностей.
  

СЦЕНА 4.

Лагерь герцога Іоркскаго въ Анжу.

Входятъ Іоркъ, Варвикъ и другіе.

   ІОРКЪ. Приведите колдунью, осужденную на сожженье.

Входитъ Дѣвственница со стражей и Пастухъ.

   ПАСТ. Ахъ, Іоанна, это совсѣмъ убиваетъ отца твоего! Долго искалъ я тебя въ странахъ близкихъ и отдаленныхъ, и судьба привела меня наконецъ сюда, чтобъ увидать твою жестокую, безвременную смерть. Ахъ, Іоанна! милая дочь моя Іоанна, я умру вмѣстѣ съ тобою!
   ДѢВСТ. Дряхлая бѣдность! низкій, подлый нищій, я родилась отъ благороднѣйшей крови. Ты ни отецъ, ни другъ мнѣ.
   ПАСТ. Что ты, что ты!-- Это, съ вашего позволенія, лорды, совершеннѣйшая ложь; весь приходъ знаетъ, что я отецъ ей. И мать ея жива еще; можетъ засвидѣтельствовать, что она была первымъ плодомъ нашего супружества.
   ВАРВ. Безстыдная, ты отрекаешься отъ отца?
   ІОРКЪ. Это показываетъ какова она была во всю жизнь: и развратна, и зла; такова же и при концѣ.
   ПАСТ. Стыдись, Іоанна; можно ли до того закоснѣть? Богу извѣстно, что ты часть моего тѣла; и сколько слезъ пролилъ я о тебѣ. Не отрекайся же отъ меня, прошу тебя, милая Іоанна.
   ДѢВСТ. Прочь мужикъ!-- Вы подучили его, чтобъ затемнить мое благородное происхожденіе.
   ПАСТ. Да дѣйствительно я далъ нобль {Тутъ непереводимая игра значеніями слова noble -- благородный и noble -- нобль, монета.} священнику въ утро моего вѣнчанья съ ея матерью.-- Стань же на колѣни, дитя мое, и прими мое благословеніе. Не хочешь? Да будетъ же проклятъ часъ твоего рожденія! О, зачѣмъ молоко твоей матери не превратилось въ отраву, когда ты кормилась ея грудью! Зачѣмъ не сожралъ тебя какой-нибудь хищный волкъ, когда ты пасла овецъ моихъ въ полѣ! Ты отрекаешься отъ отца, проклятая потаскушка! О, сожгите, сожгите ее! Висѣлицы слишкомъ для нея мало! (Уходитъ.)
   ІОРКЪ. Возьмите ее; она и такъ слишкомъ долго оскверняла міръ своими пороками.
   ДѢВСТ. Дайте мнѣ прежде высказать, кого вы осудили. Не порожденіе пастуха, а дѣву королевственнаго происхожденія, добродѣтельную и святую, избранную свыше совершить на землѣ чудеса вдохновеніемъ небесной благодати. Я никогда не имѣла дѣла съ злыми духами; но вы, оскверненные сладострастіемъ, обагренные чистой кровью невинныхъ, зараженные и растленные тысячами пороковъ,-- вы почитаете рѣшительной невозможностью совершать чудеса безъ помощи сатаны, только потому что лишены благодати, которой одарены другіе. Нѣтъ; ложно понятая Іоанна д'Аркъ съ самаго нѣжнаго дѣтства была дѣвственницей, чистой и цѣломудренной въ каждой мысли, и дѣвственная кровь ея, пролитая такъ безчеловѣчно, будетъ вопіять о мщеніи у вратъ неба.
   ІОРКЪ. Согласенъ -- ведите ее на мѣсто казни.
   ВАРВ. А такъ какъ она дѣва, то не жалѣйте, господа, хворосту, обставьте столбъ бочьками съ дегтемъ, чтобъ она не долго мучилась.
   ДѢВСТ. Неужели ничто не тронетъ вашихъ закоснѣлыхъ сердецъ?-- О, такъ открой же, Іоанна, слабость свою; но закону она должна быть твоей защитой. Кровожадные палачи, я беременна. Не умерщвляйте плода въ нѣдрахъ моихъ, если и потащите на эту ужасную смерть.
   ІОРКЪ. Боже упаси! дѣва непорочная, и съ ребенкомъ?
   ВАРВ. Это величайшее изъ всѣхъ чудесъ твоихъ! Вотъ до чего довела тебя цѣломудренность.
   ІОРКЪ. Она и Дофинъ плутовали все вмѣстѣ; я зналъ, что этимъ кончится.
   ВАРВ. Ничего, мы не щадимъ незаконнорожденныхъ, и еще болѣе Карла.
   ДѢВСТ. Вы ошибаетесь; мое дитя не отъ него; Аленсонъ пользовался моей любовью.
   ІОРКЪ. Аленсонъ, этотъ отъявленный Махіавель? Все равно -- оно умретъ, имѣй хоть тысячу жизней.
   ДѢВСТ. О, простите, я обманула васъ. Не Карлъ, не герцогъ, котораго сейчасъ назвала, а Рене, король Неаполя, обольстилъ меня.
   ВАРВ. Женатый человѣкъ! это еще непростительнѣе.
   ІОРКЪ. Ай да дѣвственница! ихъ было столько, что и сама не знаетъ кого обвинить.
   ВАРВ. Доказательство ея доброты и снисходительности.
   ІОРКЪ. И она все-таки непорочна? Распутная, твое признаніе осуждаетъ и тебя и твою гадину. Не моли -- все напрасно.
   ДѢВСТ. Такъ ведите жь меня на казнь, но прежде выслушайте мое проклятіе. Чтобъ солнце никогда не озаряло мѣста, гдѣ вы будете! чтобы сумракъ и черная тѣнь смерти окружали васъ до тѣхъ поръ, пока несчастія и отчаяніе не заставятъ васъ удавиться или сломить шею! (Уходитъ со стражей.)
   ІОРКЪ. Разорвись ты на части, перегори въ пепелъ, гнусная, проклятая прислужница ада!

Входитъ Кардиналъ Бофортъ со свитой.

   КАРД. Лордъ правитель, привѣтствую васъ этой уполномочивающей грамотой короля. Да будетъ вамъ извѣстно, лорды, что христіанскіе государства, возмущенные нашими жестокими войнами, ходатайствовали ревностно о заключеніи мира между нами и высокомѣрной Франціей. Для переговоровъ объ этомъ предметѣ, сейчасъ явится сюда и Дофинъ съ своей свитой.
   ІОРКЪ. Такъ вотъ для-чего мы трудились? И послѣ такого побоища, въ которомъ легло столько перовъ, вождей, джентльменовъ и солдатъ, пожертвовавшихъ своими тѣлами выгодамъ родины -- мы заключимъ бабій миръ? Развѣ обманы, коварство, измѣны не лишили насъ большей части городовъ, завоеванныхъ нашими великими предками?-- О, Варвикъ! Варвикъ! съ грустью предвижу я близкое отпаденіе и всей Франціи.
   ВАРВ. Успокойся, Іоркъ; заключимъ миръ, такъ на такихъ условіяхъ, что Французы не много выиграютъ.

Входитъ Карлъ со свитой, Аленсонъ, Побочный, Рене и другіе.

   КАРЛЪ. Лорды Англіи, мы пришли узнать отъ васъ условія мира, который рѣшено провозгласить во Франціи.
   ІОРКЪ. Говори, Винчестеръ; потому что одинъ взглядъ на ненавистныхъ враговъ замыкаетъ клокочущей желчью проходъ моего заключеннаго голоса {Въ прежнихъ изданіяхъ: of my poison'd voice. По экземпляру Колльера: of my prison'd voice...}.
   ВИНЧ. Карлъ и вы всѣ, вотъ наше рѣшеніе: король Генрихъ, движимый кротостью и состраданіемъ, соглашается избавить ваше отечество отъ гибельной войны, дать вамъ возможность вздохнуть подъ сѣнью плодоноснаго мира, если вы признаете себя вѣрными ленниками его короны. И ты, Карлъ, если покоришься, поклянешься платить ему дань, ты будешь спокойно наслаждаться своей царственностью, какъ вице-король его величества.
   АЛЕН. И онъ долженъ быть тѣнью самого себя? украсить чело короной, а въ сущности и по значенію пользоваться только правами частнаго человѣка? Это предложеніе глупо и ни съ чѣмъ несообразно.
   КАРЛЪ. Извѣстно, что я уже владѣю болѣе чѣмъ половиной галльскихъ областей, которыя признаютъ меня своимъ законнымъ королемъ; и для пріобрѣтенія остальныхъ, незавоеванныхъ, я долженъ унизить свой санъ до названія вицекороля всего государства? Нѣтъ, лордъ посланникъ; лучше я останусь при томъ что имѣю, чѣмъ, желая большаго, лишу себя возможности пріобрѣсти все.
   ІОРКЪ. Дерзкій Карлъ, ты самъ же въ тайнѣ хлопоталъ о посредничествѣ для заключенія мира, и теперь, когда дѣло дошло до рѣшенія -- ты отказываешься. Или прими похищенное тобой титло, какъ даръ отъ милости нашего короля, а не какъ слѣдующее тебѣ по какому нибудь другому праву, или мы замучимъ тебя безконечными войнами.
   РЕНЕ. Любезный Дофинъ, вы напрасно съ такой рѣшительностью придираетесь къ условіямъ мира. Не заключите его теперь -- десять противъ одного, не выищется другаго, такъ благопріятнаго случая.
   АЛЕН. (тихо Карлу). Сказать правду, вамъ гораздо выгоднѣе избавить вашихъ подданныхъ отъ побоищъ, безжалостныхъ убійствъ, которыя въ военное время такъ обыкновенны; и потому согласитесь на всѣ условія, а тамъ ихъ можно нарушить когда угодно.
   ВАРВ. Что жь, говори, Карлъ! принимаешь наши условія?
   КАРЛЪ. Принимаю; но съ оговоркой не требовать занятія нашихъ городовъ вашими гарнизонами.
   ІОРКЪ. Такъ клянись же быть ленникомъ его величества, и такъ вѣрно, какъ ты рыцарь, никогда не выходить изъ долга повиновенія, не возмущаться противъ англійской короны ни тебѣ, ни твоему дворянству. (Карлъ и прочіе дѣлаютъ знаки леннаго подданства.) Теперь не угодно ли вамъ распустить ваши войска, свернуть знамена и прекратить громъ барабановъ -- миръ заключенъ.
  

СЦЕНА 5.

Лондонъ. Комната во дворцѣ.

Входитъ Король Генрихъ, разговаривая съ Соффолькомъ; за ними Глостеръ и Экстеръ.

   К. ГЕН. Ваше дивное описаніе прекрасной Маргариты, благородный лордъ, изумило меня. Украшенныя наружными прелестями, добродѣтели ея рождаютъ въ моемъ сердцѣ любовь самую страстную, и какъ сила бурныхъ порывовъ гонитъ огромнѣйшіе корабли противъ теченія, такъ точно дыханіе похвалъ ей рѣшаетъ меня или претерпѣть кораблекрушеніе, или пристать туда, гдѣ бы я могъ насладиться ея любовью.
   СОФФ. Позвольте, ваше величество, этотъ поверхностный разсказъ только предисловіе къ настоящему похвальному ей слову. Главныя совершенства этой принцессы -- имѣй я только искусство передать ихъ -- составили бы цѣлую книгу очаровательныхъ строкъ, которыя привели бы въ восхищеніе и самого нечувствительнаго человѣка. Но что всего важнѣе -- очаровательная кротость ея превосходитъ даже и дивную, божественную полноту наружныхъ прелестей. И она готова покориться вашему величеству -- разумѣю покориться, какъ слѣдуетъ цѣломудренной дѣвушкѣ, то есть: любить и уважать Генриха какъ супруга.
   К. ГЕН. Генрихъ никогда и не думалъ иначе, и потому лордъ протекторъ согласитесь, чтобъ Маргарита была королевой Англіи.
   ГЛОСТ. Въ такомъ случаѣ я согласился бы потворствовать грѣху. Вспомните, что ваше величество помолвили уже съ другой леди, не менѣе достойной уваженія; какъ же уклониться отъ даннаго слова, не помрачивъ вашей чести?
   СОФФ. Такъ же, какъ властители уклоняются отъ незаконныхъ клятвъ; или, какъ рыцарь, который, поклявшись испытать свои силы на турнирѣ, вдругъ оставляетъ поприще по неравенству противника. Дочь бѣднаго графа стоитъ гораздо ниже его величества, и потому нѣтъ никакой бѣды нарушить слово, ей данное.
   ГЛОСТ. Но развѣ Маргарита выше ея? Отецъ Маргариты не лучше графа, хотя и превосходитъ его громкими титлами.
   СОФФ. Нѣтъ, добрый лордъ, ея отецъ король, король Неаполя и Іерусалима, и имѣетъ такой вѣсъ во Франціи, что союзъ съ нимъ упрочитъ миръ и обезпечитъ вѣрность Французовъ.
   ГЛОСТ. Точно тѣ же выгоды представляетъ и союзъ съ графомъ Арманьякъ, потому что онъ близкой родственникъ Карлу.
   ЭКСТ. Кромѣ того, его благосостояніе ручается за богатое приданое; Рене же скорѣй возметъ, чѣмъ дастъ.
   СОФФ. Приданое, лорды! Не срамите же вашего короля, воображая что онъ такъ гнусенъ, низокъ и бѣденъ, что станетъ выбирать по богатству, а не по любви Генрихъ можетъ самъ обогатить свою королеву; зачѣмъ ему искать такой, которая бы обогатила его. Только подлые мужики торгуютъ женъ, какъ барышники воловъ, овецъ или лошадей. Бракъ слишкомъ важенъ, чтобъ можно было заключать его по уговорамъ другаго; не та, которой мы желаемъ, но та, которую любитъ его величество должна быть подругой его брачнаго ложа. Маргарита нравится ему болѣе, и это, предпочтительно предъ всѣми прочими причинами, обязываетъ и насъ предпочесть ее также. Что такое бракъ принужденный -- адъ, вѣкъ раздора, безконечныхъ ссоръ; тогда какъ бракъ по любви -- благословеніе, преддверіе рая. Кого же взять въ супруги Генриху, королю, какъ не Маргариту дочь короля? Ея несравненная красота, вмѣстѣ съ происхожденіемъ, дѣлаетъ ее вполнѣ достойной быть супругой короля. Ея умъ и непреодолимая твердость -- такъ необыкновенная въ женщинахъ -- отвѣчаетъ вполнѣ нашимъ надеждамъ на царственное потомство; потому что соединится Генрихъ, сынъ завоевателя, съ женщиной такого духа, какъ Маргарита -- сколько вѣроятій, что это соединеніе родитъ еще болѣе завоевателей. Согласитесь же, лорды, и рѣшите вмѣстѣ со мной, что королевой будетъ Маргарита и никто кромѣ ея.
   К. ГЕН. Дѣйствіе ли это вашего описанія, благородный лордъ Соффолькъ, или слѣдствіе того, что моя юность до сихъ поръ никогда еще не волновалась пламенной любовью -- не могу сказать; но какъ бы то ни было, въ груди моей такое возмущеніе, такая борьба надежды и страха, что я чувствую себя почти больнымъ отъ сильнаго напора мыслей. И потому, мой лордъ, скорѣе на корабль, во Францію, согласитесь на всѣ условія и убѣдите леди Маргариту переѣхать черезъ море, въ Англію, чтобъ короноваться вѣрной, помазанной королевой Генриха. На путевыя издержки и на всѣ прочія необходимости вы соберете десятину съ народа. Спѣшите, говорю я вамъ, потому что томительное безпокойство не оставитъ меня до вашего возвращенія.-- А вы, добрый дядя, не сердитесь на меня; посудите о мнѣ по тому что были, а не по тому что есть -- вы, я знаю, извините это быстрое рѣшеніе. Проводите же меня туда, гдѣ бы я могъ, вдали отъ общества, свободно предаться моей грусти. (Уходитъ.)
   ГЛОСТ. Грусти? боюсь, чтобъ не пришлось грустить тебѣ и послѣ. (Уходитъ съ Экстеромъ.)
   СОФФ. Соффолькъ превозмогъ, спѣшитъ во Францію, какъ нѣкогда юный Парисъ въ Грецію, въ полной надеждѣ быть такъ же счастливымъ въ любви; но безъ троянскихъ послѣдствій. Маргарита будетъ королевой, будетъ управлять королемъ, а я -- и ей, и имъ, и королевствомъ!
  
  

ГЕНРИХЪ VI

ЧАСТЬ II.

  

ДѢЙСТВУЮЩІЕ.

   Генрихъ VI, король Англіи.
   Гомфри, герцогъ Глостеръ, его дядя.
   Кардиналъ Бофортъ, епископъ Винчестерскій.
   Ричардъ Плантагенетъ, герцогъ Іоркскій.
   Эдуардъ и Ричардъ, сыновья его.
   Герцогъ Сомерсетъ, Герцогъ Соффолькъ, Герцогъ Бокингэмъ, Лордъ Клиффордъ, Сынъ его, приверженцы короля.
   Графъ Сольсбёри, Графъ Варвикъ, Іоркской партіи.
   Лордъ Скэльзъ, комендантъ Товера.
   Лордъ Сэй.
   Сэръ Гомфри Стэффордъ и Братъ его.
   Сэръ Джонъ Стэнли.
   Вальтеръ Вайтморъ.
   Капитанъ корабля, Шкиперъ и Штурманъ.
   Два Джентльмена, взятые въ плѣнъ съ Соффолькомъ.
   Во.
   Юмъ и Созвель, два монаха.
   Болинброкъ, заклинатель, и Духъ имъ вызываемый.
   Томасъ Горнеръ, оружейникъ, и Питеръ, его работникъ.
   Чатамскій Клеркъ и Меръ Сентъ Альбанскій.
   Симкоксъ, мошенникъ, и два Убійцы.
   Джэкъ Кэдъ, бунтовщикъ.
   Джорджъ, Джонъ, Дикъ, Смисъ, Михаель и другіе, сообщники Кэда.
   Александръ Иденъ, кентскій дворянинъ.
   Маргарита, жена Генриха.
   Элеонора, жена Глостера.
   Мэргсри Джорденъ, колдунья.
   Жена Симкокса.

Лорды, Леди, Свита, Просители, Альдермены, Палачъ, Шерифъ, Офицеры, Граждане, Сидѣльцы, Сокольники, Стражи, Солдаты, Гонцы и т. д.

Мѣсто дѣйствія въ разныхъ частяхъ Англіи.

  

ДѢЙСТВІЕ I.

СЦЕНА 1.

Лондонъ. Парадная комната но дворцѣ.

Трубы. Входятъ съ одной стороны Король Генрихъ, Глостеръ, Сольсбёри, Варвикъ и Винчестеръ; съ другой Королева Маргарита, которую вводитъ Соффолькъ, Іоркъ, Сомерсетъ, Бокингэмъ и другіе.

   СОФФ. Отправляя меня во Францію, ваше королевское величество поручили мнѣ, какъ вашему представителю, вѣнчаться во имя ваше съ принцессой Маргаритой; ваше порученіе исполнено -- я обвѣнчанъ съ ней въ славномъ, древнемъ городѣ Турѣ, въ присутствіи королей Франціи и Сициліи, герцоговъ Орлеанскаго, Калабрійскаго, Бретаньскаго и Аленсонскаго, семи графовъ, двѣнадцати бароновъ и двадцати почтенныхъ епископовъ. Теперь, на колѣняхъ, передъ лицемъ всей Англіи и ея знаменитыхъ перовъ, съ покорностію передаю я вашему величеству, какъ настоящей сущности той великой тѣни, которой я былъ, всѣ мои права на королеву -- даръ величайшій, какого никогда еще не дѣлывалъ ни одинъ маркизъ, королеву прекраснѣйшую, какой никогда еще не принималъ ни одинъ король.
   К. ГЕН. Встань, Соффолькъ.-- Привѣтствую васъ, королева Маргарита! Я не знаю ничего, чѣмъ бы я могъ выразить мою любовь такъ нѣжно, какъ этимъ страстнымъ поцѣлуемъ.-- О, Боже, даровавшій мнѣ жизнь, даруй мнѣ и сердце полное благодарности; потому что въ этомъ прелестномъ лицѣ ты даруешь душѣ моей цѣлый міръ земныхъ благъ, если только соединитъ насъ сочувствіе любви.
   К. МАР. Великій король Англіи и милостивый мой повелитель, дружная бесѣда, которую мысленно вела я и днемъ и ночью, и въ бдѣніи и въ сновидѣніяхъ, и въ обществахъ двора и съ четками въ рукахъ, съ тобою, возлюбленный мой властитель -- даетъ мнѣ смѣлость привѣтствовать моего короля просто, такъ какъ внушаетъ мнѣ мой слабый умъ и сердце, переполненное радостью.
   К. ГЕН. Видъ ея восхищаетъ; но прелесть рѣчи, слова облеченныя во все величіе мудрости -- изумляя, выжимаютъ слезы радости; такъ полно мое сердце удовольствіемъ. Лорды, почтите же мою любовь единодушнымъ, радостнымъ привѣтомъ.
   ВСѢ. Да здравствуетъ королева Маргарита, счастіе Англіи! (Трубы.)
   К. МАР. Благодаримъ васъ всѣхъ.
   СОФФ. Лордъ протекторъ, вотъ условія мира между нашимъ государемъ и королемъ Франціи Карломъ, заключеннаго, по обоюдному согласію, на осьмнадцать мѣсяцевъ.
   ГЛОСТ. (Читаетъ.) "Imprimis: условлено между королемъ Франціи, Карломъ, и Вилльямомъ Де-ля-Пуль, маркизомъ Соффолькъ, посломъ Генриха, короля Англіи,-- что вышесказанный Генрихъ возьметъ въ супружество леди Маргариту, дочь Рене, короля Неаполя, Сициліи и Іерусалима, и вѣнчаетъ ее королевой Англіи не позже тридцатаго дня слѣдующаго мая мѣсяца.-- Item -- что герцогство Анжу и графство Мэнь будутъ очищены и переданы королю ея отцу -- (Останавливается.)
   К. ГЕН. Что съ тобой, дядя?
   ГЛОСТ. Извините, ваше величество; какой-то внезапный недугъ сдавилъ мое сердце и помрачилъ зрѣніе. Я не могу читать далѣе.
   К. ГЕН. Дядя Винчестеръ, прошу, дочитайте.
   ВИНЧ. "Item.-- Далѣе условлено между ними,-- что герцогство Анжу и Мэнь будутъ очищены и переданы королю ея отцу; и что издержки ея переѣзда падаютъ на счетъ короля Англіи, который беретъ ее безъ всякаго приданаго.
   К. ГЕН. Мы съ удовольствіемъ соглашаемся на все.-- Лордъ маркизъ, преклони колѣна; мы дѣлаемъ тебя первымъ герцогомъ Соффолькомъ и препоясываемъ мечемъ.-- Братъ Іоркъ, до истеченія этихъ осьмнадцати мѣсяцевъ, мы увольняемъ васъ отъ правительства Франціей.-- Благодаримъ дядя Винчестеръ, Глостеръ, Іоркъ, Бокингэмъ, Сомерсетъ, Сольсбёри и Варвикъ; благодаримъ васъ всѣхъ за радушный пріемъ моей царственной королевы. Пойдемте же, займемся поскорѣй приготовленіями къ ея коронаціи. (Король, Королева и Соффолькъ уходятъ.)
   ГЛОСТ. Благородные перы Англіи, опоры государства, вамъ долженъ передать герцогъ Гомфри скорбь свою, вашу скорбь, общую скорбь всего королевства. Какъ! развѣ мой братъ Генрихъ не тратилъ своей юности, храбрости, денегъ и людей на войны? не оставался такъ часто въ открытомъ полѣ и въ зимній холодъ и въ жгучій лѣтній зной, завоевывая Францію, свое законное наслѣдіе? Развѣ мой братъ Бедфордъ не напрягалъ всѣхъ своихъ умственныхъ способностей, чтобъ сохранить политикой что завоевалъ Генрихъ? Развѣ вы сами, Сомерсетъ, Бокингэмъ, храбрый Іоркъ, Сольсбёри и побѣдоносный Варвикъ, не украсились глубокими ранами въ Нормандіи и Франціи? Развѣ дядя Винчестеръ и я, вмѣстѣ съ мудрымъ совѣтомъ, не изучали такъ долго, не засѣдали въ парламентѣ и рано утромъ и поздно ночью, разсуждая какъ удержать Францію и Французовъ въ должномъ повиновеніи? Развѣ его величество, еще ребенкомъ, не былъ коронованъ въ Парижѣ на зло врагамъ нашимъ? И неужели умрутъ всѣ эти труды и вся эта слава? Неужели умрутъ и завоеванія Генриха, и бдительность Бедфорда, и ваши воинскіе подвиги, и наши мудрыя распоряженія? О, перы Англіи, постыденъ этотъ союзъ; гибеленъ этотъ бракъ; и то и другое помрачаетъ вашу славу, вычеркиваетъ ваши имена изъ книги памяти, вымарываетъ всѣ хвалы вашимъ доблестямъ, срываетъ всѣ памятники нашихъ завоеваній во Франціи, уничтожаетъ все, какъ будто никогда ничего и не было!
   ВИНЧ. Племянникъ, что значитъ эта гнѣвная рѣчь съ такимъ обвинительнымъ заключеніемъ? Франція наша, и мы удержимъ ее за собою.
   ГЛОСТ. Да, дядя, удержали бы, еслибъ могли; но теперь не можемъ. Новый герцогъ, властительный Соффолькъ, отдалъ Анжу и Мэнь бѣдному королю Рене, громкія титла котораго такъ не согласуются съ худобой кошелька.
   СОЛЬС. Клянусь смертію того, кто умеръ за всѣхъ, эти герцогства были ключемъ Нормандіи.-- Но что это? Варвикъ, мой храбрый сынъ, плачетъ.
   ВАРВ. Плачетъ отъ грусти, что они пропали для насъ безвозвратно; будь хоть небольшая надежда завоевать ихъ снова, не слезы -- горячую кровь проливалъ бы мечъ мой! Анжу и Мэнь! я самъ завоевалъ ихъ; эта рука покорила ихъ. И страны добытыя моей кровью передаются мирными рѣчами! Mort Dieu!
   ІОРКЪ. И за это Соффолькъ герцогъ! Чтобъ задохнуться проклятому гасильнику славы нашего воинственнаго острова! Скорѣй мое сердце вырвала бы у меня Франція, чѣмъ согласіе на этотъ союзъ. Сколько я читалъ, короли Англіи брали всегда за женами большія суммы золота и богатое приданое; а нашъ король Генрихъ отдаетъ свою собственность за союзъ, который не приноситъ никакой выгоды.
   ГЛОСТ. Удивительное, до сихъ поръ неслыханное дѣло -- Соффолькъ требуетъ пятнадцатую въ уплату издержекъ на ея привозъ. Лучше бы она осталась во Франціи, околѣла во Франціи, прежде --
   ВИНЧ. Лордъ Глостеръ, вы черезъ чуръ ужь разгорячились. Это было желаніе его величества.
   ГЛОСТ. Лордъ Винчестеръ, я понимаю васъ. Васъ возмущаютъ не слова, а мое присутствіе. Ненависть противъ воли рвется наружу. Твое лице, гордый прелатъ, высказываетъ твою злобу. Останься я здѣсь еще долѣе, и наши прежніе раздоры начнутся снова. Прощайте лорды; когда меня не будетъ, припомните, что я предсказывалъ скорую потерю Франціи. (Уходитъ.)
   ВИНЧ. Нашъ протекторъ удалился въ ярости. Вамъ извѣстно, что онъ врагъ мнѣ; мало этого, онъ врагъ и всѣмъ вамъ,-- боюсь, не надежный другъ и королю. Вспомните, лорды, онъ ближайшій по крови и прямой наслѣдникъ короны Англіи. Пріобрѣти Генрихъ своимъ бракомъ цѣлуя имперію и всѣ богатыя королевства Запада, Глостеръ и тогда имѣлъ бы причину быть имъ недовольнымъ. Подумайте объ этомъ, лорды; не обольщайтесь его льстивыми рѣчами; будьте благоразумны и осторожны. Пусть онъ любимъ чернью; пусть она называетъ его: "добрымъ герцогомъ Глостеромъ"; пусть хлопаетъ руками и громко восклицаетъ: "да здравствуетъ, добрый герцогъ Гомфри! да хранитъ его Всевышній!" -- Несмотря на всю эту льстивую обстановку, я боюсь, лорды,-- онъ опасный для насъ протекторъ.
   БОКИН. Да для чего жь ему быть протекторомъ, когда нашъ король въ такомъ возрастѣ, что можетъ управлять и самъ?-- Братъ Сомерсетъ, соединитесь со мной -- соединимся всѣ съ Соффолькомъ, и мы какъ разъ ссадимъ герцога Гомфри съ его мѣста.
   ВИНЧ. Это дѣло такъ важно, что не терпитъ никакого отлагательства; я сейчасъ же иду къ герцогу Соффолькъ. (Уходитъ.)
   СОМЕР. Братъ Бокингэмъ, мы можемъ оскорбляться и гордостью Гомфри и величіемъ его сана, но въ тоже время не должны выпускать изъ виду и надменнаго кардинала. Его высокомѣріе невыносимѣе гордыни другихъ принцевъ государства. Удалимъ Глостера -- онъ будетъ протекторомъ.
   БОКИН. Нѣтъ, Сомерсетъ; ты или я, на зло Глостеру и кардиналу. (Уходятъ.)
   СОЛЬС. Сперва вышла гордость, а за ней пошло и честолюбіе. Но между тѣмъ какъ они хлопочутъ о своемъ собственномъ возвышеніи, намъ подобаетъ хлопотать о государствѣ. Герцогъ Глостеръ велъ себя всегда, какъ благородный джентльменъ; надменный же кардиналъ -- я видалъ часто -- походилъ скорѣй на солдата, чѣмъ на служителя церкви; принималъ такой гордый и дерзкій видъ, какъ будто былъ властелиномъ всего; клялся какъ забулдыга, велъ себя совсѣмъ не такъ, какъ бы слѣдовало правителю королевства.-- Варвикъ, сынъ мой, утѣшеніе моей старости, народъ любитъ тебя за твои подвиги, за прямодушіе и гостепріимство, не менѣе добраго герцога Гомфри; -- братъ Іоркъ, искусство, съ которымъ ты возстановилъ гражданскій порядокъ въ Ирландіи; твои послѣдніе подвиги въ сердцѣ самой Франціи, когда ты былъ ея правителемъ, заставили народъ страшиться и уважать тебя. Соединимся для блага нашего отечества, чтобъ общими силами останавливать и обуздывать, сколько можно, гордость Соффолька и кардинала, честолюбіе Сомерсета и Вокингэма; чтобъ, по возможности, поддерживать Глостера, потому что всѣ его дѣйствія клонятся ко благу государства.
   ВАРВ. Да поможетъ Всевышній Варвику по мѣрѣ любви его къ отечеству и къ выгодамъ государства.
   ІОРКЪ. Тоже говоритъ и Іоркъ, и по еще большей причинѣ.
   СОЛЬС. Такъ поспѣшимъ же отсюда и примемъ всѣ нужныя мѣры.
   ВАРВ. Мѣры? О, отецъ! вѣдь Мэнь потеряна; Мэнь, которую Варвикъ пріобрѣлъ съ такимъ трудомъ, которую защищалъ бы до послѣдняго издыханія. Ты, отецъ, говоришь о мѣрахъ, а у меня въ головѣ только Мэнь, и я возвращу ее, или погибну. (Уходить съ Сольсбёри.)
   ІОРКЪ. Анжу и Мэнь отданы Французамъ, Парижъ уступленъ, и Нормандія, отъ этихъ потерь, на волоскѣ. Соффолькъ составилъ условія, перы согласились, Генрихъ съ радостью промѣнялъ два герцогства на прекрасную дочь герцога. Я и не виню ихъ; что имъ въ этомъ? Вѣдь они отдаютъ твою, а не свою собственность. Пираты могутъ отдавать награбленное за безцѣнокъ, могутъ покупать друзей, дарить любовницамъ, пировать подобно лордамъ, пока не спустятъ всего; а между тѣмъ, глупый хозяинъ отнятаго добра плачетъ о немъ, ломаетъ безпомощныя руки {Въ прежнихъ изданіяхъ: and wrings his hapless hands. По экземпляру Колльера: and wrings his helpless hands...}, качаетъ головой, стоитъ въ трепетѣ поодаль, и тогда какъ все дѣлится и уносится, готовый околѣть съ голоду, не смѣетъ и прикоснуться къ своей собственности. Такъ и Іоркъ долженъ сидѣть, грустить, прикусывать языкъ, тогда какъ другіе торгуютъ и продаютъ его земли. Мнѣ кажется Англія, Ирландія и Франція находятся въ такой же тѣсной связи съ моимъ тѣломъ и кровью, какъ роковая головня, которую Алтея сожгла съ сердцемъ Калидонскаго принца {Жизнь Мелеагра, принца Калидонскаго, зависѣла отъ головни, которую мать его Алтея бросила въ огонь, отчего онъ и умеръ въ ужасныхъ мученіяхъ.}. Анжу и Мэнь отданы Французамъ! Плохая для меня штука; потому что я разсчитывалъ и на Францію, какъ разсчитываю на плодородную почву Англіи. Но день, когда Іоркъ потребуетъ свою собственность придетъ; и потому принимаю сторону Невилей, буду на время другомъ гордаго герцога Гомфци, а высмотрю благопріятный случай, потребую и корону -- золотую цѣль, въ которую мѣчу. Не пользоваться захватомъ моихъ правъ горделивому Лэнкэстеру; не держать ему скиптра въ дѣтской рукѣ, не носить вѣнца на головѣ, набожные помыслы которой такъ нейдутъ къ коронѣ. Молчи же, Іоркъ, молчи, пока не пришла еще пора; бодрствуй, старайся, между тѣмъ какъ другіе спятъ, проникнуть въ тайны правленія. Когда же Генрихъ потонетъ въ наслажденіяхъ любовью своей молодой супруги -- этой такъ дорого купленной королевы Англіи, а Глостеръ вступитъ въ открытую вражду съ перами -- о, тогда высоко подниму я млечно-бѣлую розу, и воздухъ наполнится сладостнымъ ея благоуханіемъ; тогда разверну я знамена съ гербами Іорка на борьбу съ Лэнкэстеромъ, и во что бы ни стало заставлю его уступить корону, которая на головѣ книжника унизила только прекрасную Англію.

(Уходитъ.)

  

СЦЕНА 2.

Тамъ же. Комната въ домѣ Глостера.

Входятъ Глостеръ и Герцогиня.

   ГЕРЦ. Что склонилъ, мой лордъ, голову, какъ перезрѣлая рожь подъ бременемъ щедрой Цереры? что хмуритъ, мой великій герцогъ Гомфри, брови, какъ будто негодуетъ на весь міръ? что приковалъ глаза къ непріязненной землѣ, не спуская ихъ съ чего-то, что, кажется, мрачитъ его взоры? Что жь видишь ты на ней? корону Генриха, осыпанную всѣми почестями міра? О, такъ смотри же на нее, ползи ничкомъ, пока она не обойметъ головы твоей. Протяни руку -- возьми это величественное золото. Коротка она -- я удлиню ее моей; поднявъ вмѣстѣ это чудное украшеніе, мы оба поднимемъ головы къ небу, и никогда уже не унизимъ нашихъ взоровъ ни однимъ взглядомъ на землю.
   ГЛОСТ. О, Нелль! милая Нелль, если ты любишь меня, уничтожь червя честолюбивыхъ помысловъ; если я когда-нибудь замыслю злое противъ добраго Генриха, моего короля и племянника, пусть эта мысль будетъ моимъ послѣднимъ вздохомъ въ этомъ смертномъ мірѣ. Меня безпокоитъ тревожный сонъ этой ночи.
   ГЕРЦ. Какой сонъ? разскажи, и я отплачу тебѣ веселымъ разсказомъ моего утренняго сна.
   ГЛОСТ. Мнѣ снилось: этотъ жезлъ, знакъ моей должности при дворѣ, переломленъ,-- кѣмъ, не припомню, кажется однакожь кардиналомъ,-- и на концахъ переломленнаго жезла были головы Эдмонда Сомерсета и Вилльяма Деля-Пуль, перваго герцога Соффолькскаго. Вотъ мой сонъ; что же онъ предвѣщаетъ извѣстно только Богу.
   ГЕРЦ. Да это прямое доказательство, что тотъ, кто сломитъ хоть прутикъ въ рощѣ Глостера, заплатитъ головой за свою дерзость. Теперь послушай же, мой Гомфри, мой добрый герцогъ, что видѣла я. Мнѣ снилось, будто я сижу на царственномъ мѣстѣ въ соборной Вестминстерской церкви, на томъ самомъ креслѣ, на которомъ коронуютъ королей и королевъ, и передо мной стояли на колѣняхъ Генрихъ и Маргарита, а на головѣ у меня блестѣла корона.
   ГЛОСТ. Нѣтъ, Элеонора, этого я не могу спустить тебѣ. Высокомѣрная женщина! избалованная Элеонора! развѣ ты не вторая въ цѣломъ королевствѣ, не жена протектора, не любима имъ? развѣ не въ твоей волѣ всѣ свѣтскія удовольствія; даже свыше всѣхъ твоихъ желаніи? И ты все куешь измѣну, чтобъ низвергнуть твоего мужа и самое себя съ вершины почестей къ ногамъ позора. Оставь меня; чтобъ я никогда не слыхалъ ничего подобнаго.
   ГЕРЦ. Какъ! и ты въ состояніи такъ разсердиться на Элеонору за разсказъ простаго сна? Впередъ, чтобъ не подвергаться брани, я буду беречь мои сны для себя.
   ГЛОСТ. Ну, не огорчайся же; вѣдь моя досада и прошла ужь.

Входитъ Гонецъ.

   ГОНЕЦ. Лордъ протекторъ, его величеству угодно, чтобъ вы приготовились ѣхать въ Сентъ-Альбанъ, гдѣ король и королева намѣрены заняться соколиной охотой.
   ГЛОСТ. Сейчасъ.-- Ты поѣдешь съ нами, Нелль?
   ГЕРЦ. Поѣду, мой добрый лордъ; послѣдую за вами. (Глостеръ и Гонецъ уходитъ.) Я должна слѣдовать; я не могу идти впереди, пока Глостеръ не оставитъ своихъ низкихъ, подобострастныхъ понятій.-- Будь я мущина, герцогъ, и ближайшій по крови, я устранила бы всѣ эти досадные камни преткновенія, уровняла бы себѣ дорогу по ихъ безглавымъ трупамъ; но бывши и женщиной, я не такъ еще слаба, чтобъ отказаться отъ своей роли въ драмѣ счастія. Гдѣ же ты, сэръ Джонъ? Не бойся, мы одни; здѣсь только ты, да я.

Входить Юмъ.

   ЮМЪ. Господь да хранитъ ваше королевское величество.
   ГЕРЦ. Какъ величество? я только высочество.
   ЮМЪ. Ваши титла не замедлятъ возрасти при помощи Господа и совѣтовъ Юма.
   ГЕРЦ. Чтожь? переговорилъ съ хитрой колдуньей Мэргери Джорденъ и съ заклинателемъ Рожеромъ Болинброкъ? Согласны они служить мнѣ?
   ЮМЪ. Они обѣщали вызвать для васъ изъ нѣдръ земли духа, который отвѣтитъ на всѣ ваши вопросы.
   ГЕРЦ. Прекрасно. Я подумаю о чемъ спросить его. По возвращеніи изъ Сентъ-Альбана мы приступимъ и къ самому дѣлу. Вотъ Юмъ, возьми это въ награду; повеселись съ твоими соучастниками въ этомъ великомъ начинаніи. (Уходитъ.)
   ЮМЪ. Юмъ долженъ веселиться на золото герцогини; почему жь и не такъ -- повеселимся. А потомъ, сэръ Джонъ Юмъ? печать на уста, ни слова, кромѣ: гмъ! Тутъ требуется величайшая тайна. Леди Элеонора даетъ золото, чтобъ я привелъ колдунью; и будь она самъ сатана золото ея не можетъ быть некстати. Но золото перепадаетъ ко мнѣ и съ другой стороны; не смѣю сказать отъ богатаго кардинала и отъ великаго, нововыпечатаннаго герцога Соффолька, а оно почти что такъ. Да ужь если пошло на правду -- они оба, зная честолюбіе леди Элеоноры, наняли меня подковать ее, подбить на это заклинаніе. Говорятъ, ловкій плугъ не нуждается въ сводчикѣ; а я однакожь сводчикъ кардинала и Соффолька. Тише, Юмъ; не остережешься, ты какъ разъ назовешь ихъ парой ловкихъ плутовъ. Впрочемъ, какъ бы оно тамъ ни было, а оно такъ; и потому боюсь, плутовство Юма погубитъ герцогиню, а погибнетъ она -- падетъ и герцогъ. Ну да пусть тамъ будетъ что будетъ, а я все-таки оберу всѣхъ.
  

СЦЕНА 3.

Тамъ же. Комната во дворцѣ.

Входятъ Питеръ и другіе просители.

   1 пр. Станемъ поближе, господа; лордъ протекторъ сейчасъ пойдетъ здѣсь, и тогда намъ легко будетъ, другъ за другомъ, подать наши просьбы {Въ прежнихъ изданіяхъ: deliver our supplications in the quill... По экземпляру Колльера: deliver our supplications in sequel...}.
   2 пр. Да сохранитъ его Господь! онъ славный человѣкъ. Дай ему Богъ всякаго счастія!

Входитъ Соффолькъ съ Королевой Маргаритой.

   1 пр. Вотъ кажется и онъ, и съ нимъ королева.-- Я подамъ первый.
   2 пр. Назадъ, дуракъ! это герцогъ Соффолькъ, а не лордъ протекторъ.
   СОФФ. Что тебѣ? чего ты хочешь отъ меня?
   1 пр. Прошу извинить, благородный лордъ. Я принялъ васъ за лорда протектора.
   К. МАР. (Читая надпись.) "Моему лорду протектору".-- Такъ вы просите его свѣтлость?-- Покажите мнѣ ваши просьбы. Въ чемъ твоя?
   1 пр. Моя -- съ позволенія вашего величества -- жалоба на Джона Гудмэна, служителя кардинала; онъ завладѣлъ и моимъ домомъ, и землей, и моей женой, и всѣмъ.
   СОФФ. И женой? ну это въ самомъ дѣлѣ не совсѣмъ хорошо.-- Въ чемъ твоя?-- Это что? (Читаетъ.) "На герцога Соффолька, огородившаго мельфордскія общественныя пастбища". Что это значитъ, бездѣльникъ?
   2 пр. Сэръ, я бѣдный повѣренный всей нашей общины.
   ПИТЕР. (Подавая просьбу.) На моего хозяина, Томаса Горнера; онъ говорилъ, что герцогъ Іоркъ законный наслѣдникъ короны.
   К. МАР. Какъ! герцогъ Іоркъ говоритъ, что онъ законный наслѣдникъ короны?
   ПИТЕР. Мой то хозяинъ? Нѣтъ, мой хозяинъ говорилъ, что онъ наслѣдникъ и что король похититель короны.
   СОФФ. Эй! кто тамъ есть? (Входитъ Служители.) Возьмите этого человѣка, и сейчасъ же пошлите констабля за его хозяиномъ.-- Мы выслушаемъ твою жалобу въ присутствіи короля. (Служители уходятъ съ Питеромъ.)
   К. МАР. Что же касается до васъ, вы такъ любите прибѣгать подъ покровительственное крыло нашего протектора -- (раздирая ихъ просьбы) пишите новыя просьбы, просите его. Вонъ, негодяи! Соффолькъ, удалите ихъ. просители. Идемъ, идемъ! (Уходятъ.)
   К. МАР. Скажите, лордъ Соффолькъ, неужели таковы обычаи англійскаго двора? неужели это правленіе британскаго острова, царственность короля Альбіона? И неужели король Генрихъ будетъ вѣчно ребенкомъ подъ брюзгливой опекой Глостера, а я, объявленная королева, подданной герцога? Послушай, Пуль, когда въ городѣ Турѣ ты выѣхалъ на поприще, чтобъ переломить въ честь мою копье, ты увлекъ сердца нашихъ французскихъ дамъ, и я вообразила, что Генрихъ походитъ на тебя и храбростью, и обращеніемъ, и наружнымъ видомъ. Но онъ преданъ одной только набожности, считанію Ave-Marias по четкамъ; его герои -- пророки и апостолы, оружіе -- теисты священнаго писанія, ристалище -- кабинетъ, любовь -- мѣдные образа святыхъ. Зачѣмъ собраніе кардиналовъ не изберетъ его въ Папы, не вытребуетъ въ Римъ, не увѣнчаетъ тройственной короной? Это былъ бы самый приличный санъ для его набожности.
   СОФФ. Успокойтесь королева; я причина вашего пріѣзда въ Англію, я же и добьюсь, что въ Англіи будутъ исполняться всѣ желанія вашего величества.
   К. МАР. Кромѣ Глостера, есть еще Бофортъ, надменный прелатъ; Сомерсетъ, Бокингэмъ и ворчливый Іоркъ; и самый послѣдній изъ нихъ, пользуется въ Англіи гораздо большей властью, чѣмъ король.
   СОФФ. 11о и самый первый изъ нихъ не такъ силенъ въ Англіи, какъ Невили. Сольсбёри и Варвикъ не простые перы.
   К. МАР. Но всѣ эти лорды и въ половину не оскорбляютъ меня такъ, какъ надменная жена лорда протектора. При дворѣ, окруженная всегда толпою дамъ, она расхаживаетъ не какъ жена герцога Гомфри, а какъ императрица. Чужестранцы принимаютъ ее за королеву; на ней доходъ цѣлаго герцогства, а въ сердцѣ презрѣніе къ нашей бѣдности. И неужели никогда не отомщу я ей? Вотъ еще на дняхъ эта подлая незаконнорожденная распутница, хвалилась въ кругу своихъ любимцевъ, что и шлейфъ худшаго изъ ея платьевъ стоитъ больше, чѣмъ стоили всѣ владѣнія моего отца передъ тѣмъ, какъ Соффолькъ подарилъ ему, въ награду за дочь его, два герцогства.
   СОФФ. Я, ваше величество, разставилъ уже ей сѣти, набралъ хоръ такихъ обольстительныхъ птицъ, что она непремѣнно присядетъ послушать ихъ пѣсенъ, и никогда уже не встанетъ для того, чтобъ васъ безпокоить. Но оставьте ее и выслушайте совѣтъ, который беру смѣлость предложить вамъ. Хоть мы и недолюбливаемъ кардинала, должны однакожь соединиться и съ нимъ и съ лордами, пока не приведемъ герцога Гомфри въ немилость. Что жь до Іорка, послѣдній доносъ не послужитъ ему въ пользу. Такъ, уничтожая одного за другимъ, мы выполемъ все государство {Въ прежнихъ изданіяхъ: we will weed all at last... По экземпляру Колльера: we will weed all the realm...}, и тогда кормило правленія въ рукахъ вашего величества.

Входятъ Король Генрихъ въ разговорѣ съ Iоркомъ и Сомерсетомъ; Герцогъ и Герцогиня Глостеръ, Кардиналъ Бофортъ, Бокингэмъ, Сольсбери и Варвикъ.

   К. ГЕН. Что до меня, лорды -- Іоркъ или Сомерсетъ, мнѣ все равно.
   ІОРКЪ. Если Іоркъ дѣйствовалъ во Франціи дурно, откажите ему въ правительствѣ.
   СОМЕР. Если Сомерсетъ недостоинъ этого мѣста, пусть Іоркъ будетъ правителемъ -- я уступаю.
   ВАРВ. Дѣло не въ томъ: достойны или недостойны вы, а въ томъ, что Іоркъ достойнѣе.
   КАРД. Честолюбивый Варвикъ, дай говорить старшимъ.
   ВАРВ. На полѣ битвы, кардиналъ не старшій мнѣ.
   БОКИН. Варвикъ, тебѣ здѣсь всѣ старшіе.
   ВАРВ. Варвикъ доживетъ, что будетъ старшимъ и надъ этими старшими.
   СОЛЬС. Успокойся, сынъ мой.-- Скажите однакожъ, Бокингэмъ, почему должны мы предпочесть Сомерсета?
   К. МАР. Потому что это желаніе короля.
   ГЛОСТ. Ваше величество, король въ такомъ возрастѣ, что и самъ можетъ подавать свое мнѣніе. Дѣло тутъ совсѣмъ не женское.
   К. МАР. А если онъ въ такомъ возрастѣ, зачѣмъ же вы протекторъ его величества?
   ГЛОСТ. Королева, я протекторъ государства, а угодно его величеству, готовъ сложить съ себя это званіе.
   СОФФ. Такъ сложи же его и оставь свою кичливость. Съ тѣхъ поръ какъ ты король -- потому что кто жь король, если не ты,-- государство разстроивается съ каждымъ днемъ болѣе и болѣе. За моремъ Дофинъ превозмогъ, а здѣсь всѣ перы и все дворянство были какъ бы рабами твоего самовластія.
   КАРД. Народъ угнетенъ тобой; мѣшки духовенства съежились, отощали отъ твоего грабительства.
   СОМЕР. Твои великолѣпные дворцы и наряды жены поглотили огромныя суммы изъ государственнаго казнохранилища.
   БОКИН. Жестокія казни преступниковъ выходятъ изъ границъ закона, и дѣлаютъ тебя самого отвѣтчикомъ закону.
   К. МАР. Продажа мѣстъ и городовъ во Франціи, еслибъ сильное подозрѣніе обратилось въ несомнѣнность, снесла бы какъ разъ твою голову. (Глостеръ уходить. Она роняетъ опахало.) Подними! Что жь, не можешь, моя милая? (Ударяетъ Герцогиню по щекѣ) Ахъ, это вы, леди; извините.
   ГЕРЦ. Вы?-- да, это я, надменная Француженка! Имѣй я только возможность добраться ногтями до твоего смазливаго личика, я отпечатала бы на немъ мои десять заповѣдей.
   К. ГЕН. Успокойтесь, добрая тетушка; вѣдь это рѣшительно безъ всякаго намѣренія.
   ГЕРЦ. Безъ намѣренія? Добрый король, не остережешься заблаговременно, она опутаетъ тебя совершенно, будетъ нянчить, какъ ребенка. Но хотя настоящій властитель здѣсь и не носитъ штановъ -- Элеонора не позволитъ ему ударить себя безнаказанно. (Уходитъ.)
   БОКИН. Лордъ кардиналъ, я пойду за Элеонорой, посмотрю какъ приметъ это Гомфри. Она въ такомъ теперь бѣшенствѣ, что и безъ пришпориванія быстро помчится къ гибели. (Уходитъ.)

Входитъ Глостеръ.

   ГЛОСТ. Лорды, я прошелся вокругъ дворца, мое негодованіе прошло, и я возвратился говорить о дѣлахъ государства. Касательно жь вашихъ злобныхъ и лживыхъ обвиненій -- докажите ихъ, и я покорюсь всей строгости законовъ; во всякомъ случаѣ, желаю, чтобъ Господь былъ такъ же милосердъ къ душѣ моей, какъ я люблю моего короля и отечество. Но къ дѣлу.-- Государь, я говорю, что Іоркъ способнѣе всѣхъ быть правителемъ Франціи.
   СОФФ. Прежде чѣмъ мы рѣшимъ выборъ, позвольте мнѣ представить вамъ довольно важную причину, по которой Іоркъ недостойнѣе всякаго другаго.
   ІОРКЪ. Я скажу тебѣ, Соффолькъ, почему я недостоинъ. Во первыхъ, потому что я не могу льстить твоей гордости; а во вторыхъ, потому что изберите меня правителемъ, и лордъ Сомерсетъ продержитъ меня здѣсь безъ отпуска, безъ денегъ и припасовъ до тѣхъ поръ, пока Дофинъ завладѣетъ всей Франціей. Точно такъ, въ послѣднюю войну онъ заставилъ меня плясать по своей дудкѣ до тѣхъ поръ, пока не осадили, не выморили голодомъ и не взяли Парижа.
   ВАРВ. Я свидѣтель; и не знаю, какой еще измѣнникъ можетъ похвастаться поступкомъ гнуснѣе этого.
   СОФФ. Молчи, сумазбродный Варвикъ!
   ВАРВ. Почему жь молчать мнѣ, воплощенная гордость?

Служители Соффолька вводитъ Горнера и Питера.

   СОФФ. Потому что вотъ человѣкъ обвиняющій въ измѣнѣ; и дай Богъ, чтобъ герцогъ Іоркъ могъ оправдаться.
   ІОРКЪ. Развѣ кто обвиняетъ Іорка въ измѣнѣ?
   К. ГЕН. Что все это значитъ, Соффолькъ? что это за люди?
   СОФФ. Этотъ человѣкъ, ваше величество, обвиняетъ своего хозяина въ государственной измѣнѣ. Онъ говорилъ, что Ричардъ, герцогъ Іоркскій, настоящій наслѣдникъ короны Англіи, а ваше величество похититель.
   К. ГЕН. Скажи, ты говорилъ это?
   ГОРН. Никогда, ваше величество; и не говорилъ и не думалъ ничего такого. Богъ свидѣтель, негодяй, наклеветалъ на меня.
   ПИТЕР. (Поднимая руки.) Клянусь этими десятью костяжками, говорилъ однажды ночью, въ комнатѣ на чердакѣ, когда мы вмѣстѣ съ нимъ чистили латы лорда Іорка.
   ІОРКЪ. Подлый, грязный бездѣльникъ, головой заплатишь ты мнѣ за такія измѣнническія рѣчи.-- Прошу ваше величество, подвергнуть его всей строгости закона.
   ГОРН. Повѣсьте меня, благородный лордъ, если я когда-нибудь говорилъ это. Обвинитель -- мой ученикъ; на дняхъ я наказалъ его за проступокъ, и онъ, на колѣняхъ, поклялся отомстить мнѣ. У меня есть свидѣтели; и потому прошу ваше величество, не погубите честнаго человѣка по навѣту негодяя.
   К. ГЕН. Дядя, какъ же рѣшить намъ это дѣло по закону?
   ГЛОСТ. По моему мнѣнію, такъ какъ доносъ этотъ навлекаетъ на Іорка подозрѣніе, правителемъ Франціи слѣдуетъ сдѣлать Сомерсета; этимъ же -- назначить день для единоборства въ приличномъ мѣстѣ, потому что у обвиняемаго есть свидѣтели злонамѣренности доносчика. Таково рѣшеніе закона и герцога Гомфри.
   К. ГЕН. И такъ да будетъ. Лордъ Сомерсетъ, мы дѣлаемъ вашу свѣтлость правителемъ Франціи.
   СОМЕР. Приношу усерднѣйшую благодарность вашему величеству.
   ГОРН. А я охотно соглашаюсь на единоборство.
   ПИТЕР. Но я -- я, ваше величество, не могу драться; ради самого Бога, сжальтесь надо мной! злоба этого человѣка превозмогаетъ. О, умилосердитесь! я не въ состояніи нанести и одного удара. О, Господи, Господи!
   ГЛОСТ. Негодяй, ты долженъ драться, или отправляться на висѣлицу.
   К. ГЕН. Отведите ихъ въ тюрьму; для единоборства же мы назначаемъ послѣдній день слѣдующаго мѣсяца.-- Идемъ, Сомерсетъ -- мы займемся твоимъ отправленіемъ.
  

СЦЕНА 4.

Тамъ же. Садъ герцога Глостера.

Входятъ Мэргери Джорденъ, Юмъ, Созвель и Болинброкъ.

   ЮМЪ. Сюда, господа; герцогиня надѣется, что вы сдержите ваше обѣщаніе.
   БОЛИН. Мы готовы, мэстеръ Юмъ. Угодно ея свѣтлости самой видѣть и слышать наши заклинанія?
   ЮМЪ. Разумѣется; не бойся, не испугается.
   БОЛИН. Да, я слышалъ, она женщина непреодолимаго духа, но все лучше, еслибъ вы, мэстеръ Юмъ, были при ней на верху, пока мы будемъ хлопотать внизу; и потому прошу, ступайте съ Богомъ, оставьте насъ. (Юмъ уходитъ.) Ну, тетка Джорденъ, ложись и ползай по землѣ. Джонъ Созвель, читай -- примемся за дѣло.

Герцогиня выходитъ на балконъ.

   ГЕРЦ. И прекрасно, господа; привѣтъ вамъ всѣмъ. Въ этомъ дѣлѣ чѣмъ скорѣй, тѣмъ лучше.
   БОЛИН. Терпѣніе, добрая лэди; чародѣи знаютъ свое время -- глубокая ночь, черная ночь, безмолвная ночь, часъ ночи, когда загорѣлась Троя, когда кричатъ полунощныя совы, когда дворныя собаки воютъ, духи бродятъ и мертвые вылезаютъ изъ могилъ, самое лучшее время для нашего дѣла. Садитесь, герцогиня, и не пугайтесь; тотъ кого мы вызовемъ, будетъ заключенъ въ священномъ кругѣ. (Они начертываютъ кругъ и продѣлываютъ всѣ прочіе пріемы заклинателей. Болинброкъ читаетъ: Conjuro te, etc. Громъ и молнія; является Духъ.)
   ДУХЪ. Adsum.
   ДЖОР. Асмасъ, заклинаю тебѣ предвѣчнымъ Богомъ, котораго имени и силы ты трепещешь, отвѣчай на мои вопросы; я не отпущу тебя до тѣхъ поръ, пока ты не отвѣтишь.
   ДУХЪ. Спрашивай что хочешь. Мнѣ только бы поскорѣй отдѣлаться {Старое мнѣніе, что духи, вызываемые заклинаніями, оставались на землѣ и отвѣчали на вопросы неохотно.}.
   БОЛИН. Во первыхъ, о королѣ: что съ нимъ будетъ?
   ДУХЪ. Живъ герцогъ, который свергнетъ Генриха; но онъ переживетъ его и умретъ насильственной смертью. (Созвель записываетъ слова Духа.)
   БОЛИН. Что ждетъ герцога Соффолькъ?
   ДУХЪ. Смерть отъ воды.
   БОЛИН. Что будетъ съ герцогомъ Сомерсетъ?
   ДУХЪ. Пусть избѣгаетъ замковъ. На песчаныхъ равнинахъ ему безопаснѣе, чѣмъ на высотахъ увѣнчанныхъ замками. Кончай, я не въ силахъ выносить болѣе.
   БОЛИН. Погрузись же во мракъ, въ огненное озеро. Изчезни, злой духъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: False fiend, avoid!.. По экземпляру Колльера: Foul fiend, avoid!...}! (Громъ и молнія. Духъ изчезаетъ.)

Входятъ поспѣшно Іоркъ и Бокингэмъ со стражей.

   ІОРКЪ. Схватите измѣнниковъ и всю дрянь ихъ. Мы все слышали, старая вѣдьма.-- Какъ, герцогиня, и вы тутъ?-- Король и государство премного обязаны вамъ за такую заботливость. Лордъ протекторъ, безъ всякаго сомнѣнія, отлично вознаградить васъ за ваши прекрасныя услуги.
   ГЕРЦ. Дерзкій герцогъ, онѣ и въ половину не такъ дурны, какъ твои королю Англіи. Ты грозишь безъ всякаго основанія.
   БОКИН. Да, дѣйствительно безъ всякаго. (Показывая бумагу.) А это что?-- Ведите эту сволочь въ тюрьму; да разсадить ихъ порознь.-- А вы, сударыня, отправитесь съ нами. Стэффордъ, я поручаю ее тебѣ. (Герцогиня уходитъ съ балкона.) Мы представимъ въ судъ и всѣ ваши игрушки; берите все! (Всѣ уходятъ, кромѣ Іорка и Бокингэма.)
   ІОРКЪ. Лордъ Бокингэмъ, вы отлично подстерегли ее. Подведено великолѣпно -- многое можно соорудить на этомъ! Взглянемъ теперь, мой лордъ, въ чертовское писаніе. Что-то въ немъ? (Читаетъ.) "Живъ герцогъ, который свергнетъ Генриха; но онъ переживетъ его и умретъ насильственной смертью". Да это то же, что: Аіо te, Aeacida, Romanos vincere posse {Говорю тебѣ, Эацидъ, можетъ побѣдить Римлянъ.}. Далѣе: "Скажи, что ждетъ герцога Соффолькъ?-- Смерть отъ воды.-- Что будетъ съ герцогомъ Сомерсетъ?-- Пусть избѣгаетъ замковъ; на песчаныхъ равнинахъ ему безопаснѣе, чѣмъ на высотахъ увѣнчанныхъ замками?" -- Чортъ возьми, эти предсказанія трудно добываются, и еще труднѣй понимаются. Король теперь на пути въ Сентъ-Альбанъ; съ нимъ и супругъ этой милой лэди. Отправить туда гонца съ этой пріятной новостью, и чтобъ онъ гналъ, какъ только можетъ скакать лошадь; не вкусенъ будетъ завтракъ лорду протектору.
   БОКИН. Этимъ вѣстникомъ, лордъ Іоркъ, позвольте быть мнѣ; надѣюсь, онъ не оставитъ меня безъ награды.
   ІОРКЪ. Какъ вамъ угодно, мой добрый лордъ.-- Эй, кто тамъ есть? (Входитъ служитель.) Пригласи лордовъ Сольсбёри и Варвика отъужинать со мной завтра.-- Идемъ.
  

ДѢЙСТВІЕ II.

СЦЕНА 1.

Сентъ-Альбанъ.

Входятъ Король Генрихъ, Королева Маргарита, Глостеръ, Кардиналъ, Соффолькъ и Сокольничьи съ соколами.

   К. МАР. Повѣрьте, лорды, въ эти семь лѣтъ я еще ни разу не была на такой прекрасной охотѣ за водяными птицами. По силѣ вѣтра можно было однакожъ держать десять противъ одного, что старый Джонъ не поднимется.
   К. ГЕН. По какъ взвился вашъ соколъ, мой лордъ, и какъ перевысилъ онъ всѣхъ! Да, божественное начало видно во всѣхъ твореніяхъ; и люди, и птицы, и все стремится въ высоту.
   СОФФ. Для меня, ваше величество, нисколько не удивительно что сокола лорда протектора такъ хорошо возносятся; они знаютъ, что и хозяинъ ихъ любитъ высоту, паритъ помыслами даже выше соколинаго полета.
   ГЛОСТ. Только низкая, подлая душа, лордъ, не поднимается выше птицы.
   КАРД. Я такъ и думалъ; онъ желалъ бы стать превыше облаковъ.
   ГЛОСТ. А какъ вы думаете, лордъ кардиналъ, вѣдь не дурно, еслибъ вашему преподобію посчастливилось взлетѣть на небо?
   К. ГЕН. Это казнохранилище вѣчной радости!
   КАРД. А твое небо на землѣ; твои взоры и мысли вьются около короны -- этого сокровища твоего сердца. Зловредный протекторъ, опасный перъ, такъ подлещающійся къ королю и государству.
   ГЛОСТ. Что съ вами, кардиналъ? священство ваше забывается. Tantaene animis coelestibus irae {Столько злости можетъ ли быть въ душахъ небесныхъ.}? Священнослужитель, и какъ запальчивъ! Скройте злобу добрый дядя; съ вашей святостью это такъ возможно вамъ.
   СОФФ. Это не злоба, сэръ, а то, что долженъ возбуждать такой прекрасный раздоръ и такой дурной перъ.
   ГЛОСТ. И этотъ перъ, благородный лордъ?
   СОФФ. Да хоть вы, если ужь такъ угодно вашему высокому протекторству.
   ГЛОСТ. Соффолькъ, ваша дерзкая заносчивость извѣстна цѣлой Англіи.
   К. МАР. И твое честолюбіе, Глостеръ!
   К. ГЕН. Полно, добрая королева; не подстрекай и безъ того раздраженныхъ перовъ. Блаженны миротворцы на землѣ.
   КАРД. Блаженъ буду, когда возстановлю миръ, обнаживъ мечъ противъ надменнаго протектора!
   ГЛОСТ. (Тихо Кардиналу.) Клянусь, благочестивый дядя, желалъ бы чтобъ дошло до этого.
   КАРД. (Тихо Глостеру.) Въ самомъ дѣлѣ? и ты осмѣлишься?
   ГЛОСТ. (Тихо Кардиналу.) Не завлекай только въ нашъ раздоръ толпы; отвѣчай за всѣ оскорбленія своей собственной особой.
   КАРД. (Тихо Глостеру.) И ты не струсишь? Когда такъ -- нынѣшнимъ же вечеромъ, на восточной опушкѣ лѣса.
   К. ГЕН. Что у васъ, лорды?
   КАРД. (Глостеру громко.) Повѣрь, Глостеръ, еслибъ твой сокольничій не прикликалъ его такъ некстати, охота не окончилась бы такъ скоро. (Тихо.) Приходи съ твоимъ двуручнымъ мечемъ.
   ГЛОСТ. (Громко). Да, дядя.
   КАРД. (Тихо Глостеру.) Слышалъ? на восточной опушкѣ лѣса.
   ГЛОСТ. (Тихо.) Приду.
   К. ГЕН. О чемъ у васъ рѣчь, дядя Глостеръ?
   ГЛОСТ. О соколиной охотѣ, ни о чемъ больше, мой повелитель. (Тихо.) Клянусь Богомъ, прелатъ, я выбрею твою макушку на чисто, или къ черту все мое искусство владѣть мечемъ.
   КАРД. (Тихо.) Medice te ipsum. Береги самого себя, протекторъ.
   К. ГЕН. Вѣтеръ усиливается, усиливается и вашъ раздоръ лорды. О, какъ непріятна эта музыка моему сердцу! можно ли ожидать гармоніи, когда разногласятъ такія струны? Прошу васъ, лорды, позвольте мнѣ примирить васъ.

Вбѣгаетъ Гражданинъ Сентъ-Альбана, восклицая: "Чудо! чудо!"

   ГЛОСТ. Что значатъ эти восклицанія? что за чудеса провозглашаешь ты?
   ГРАЖД. Чудо! чудо!
   СОФФ. Подойди къ королю; скажи ему, что это за чудо.
   ГРАЖД. За какіе-нибудь полчаса, клянусь Богомъ, у раки святаго Альбана получилъ зрѣніе слѣпецъ -- слѣпецъ, не видавшій ничего отъ самого рожденія.
   К. ГЕН. Слава Господу, дарующему вѣрующимъ свѣтъ во мракѣ и утѣшеніе въ отчаяніи.

Входятъ Меръ Скитъ-Альблискій съ альдермэнами. Два человѣка несутъ Симкокса въ креслахъ. За ними Жена его и толпа народа.

   КАРД. Горожане идутъ сюда въ процессіи, чтобъ представить этого человѣка вашему величеству.
   К. ГЕН. Велико его счастіе въ этой земной юдоли, хотя зрѣніемъ и умножатся грѣхи его.
   ГЛОСТ. Господа, поднесите его поближе къ королю; его величество хочетъ говорить съ нимъ.
   К. ГЕН. Разскажи намъ, любезный, какъ все это было, чтобъ мы, вмѣстѣ съ тобой, могли славить Господа. Давно ты лишился зрѣнія, которое теперь возвращено тебѣ такъ дивно?
   СИМК. Родился слѣпымъ, ваше величество.
   ЖЕНА. Такъ, ей-богу, такъ.
   СОФФ. Это что за женщина?
   ЖЕНА. Жена его, если угодно вашей свѣтлости.
   ГЛОСТ. Будь ты его матерью, твое свидѣтельство было бы повѣрнѣе.
   К. ГЕН. Гдѣ ты родился?
   СИМК. Въ Бервикѣ, на сѣверѣ, ваше величество.
   К. ГЕН. Бѣдный! велика къ тебѣ благость Господа. Не пропускай же ни дня, ни ночи, не освятивъ ихъ молитвою; помни всегда что онъ для тебя сдѣлалъ.
   К. МАР. Скажи, добрый человѣкъ, ты пришелъ сюда случайно, или но вѣрѣ въ святаго Альбана?
   СИМК. Богъ свидѣтель, по чистой вѣрѣ. Сто разъ и болѣе звалъ меня, во снѣ, святой Альбанъ; говорилъ: "Ступай, Симкоксъ! ступай, помолись передъ моей ракой, и я помогу тебѣ".
   ЖЕНА. Такъ, ей-богу, такъ; я сама нѣсколько разъ -- часто слыхала какъ этотъ голосъ звалъ его.
   КАРД. Да ты и хромъ?
   СИМК. Хромъ; да поможетъ мнѣ Господь всемогущій!
   СОФФ. Какъ же охромѣлъ ты?
   СИМК. Упалъ съ дерева.
   ЖЕНА. Съ сливнаго, добрый господинъ.
   ГЛОСТ. А долго былъ слѣпымъ?
   СИМК. Родился такимъ.
   ГЛОСТ. И полѣзъ на дерево?
   СИМК. Разъ только въ жизни, и то въ молодости.
   ЖЕНА. И дорого заплатилъ за то; ей-богу дорого.
   ГЛОСТ. Вѣрно очень ужь любилъ сливы, что отважился на это.
   СИМК. Нѣтъ, добрый господинъ, женѣ захотѣлось, и она заставила меня лѣзть съ опасностью для жизни.
   ГЛОСТ. (Про себя). Тонкій плутъ; но это не поможетъ ему.-- Покажи мнѣ твои глаза. Зажмурь ихъ; -- теперь открой.-- Мнѣ кажется, что ты и теперь не совсѣмъ еще хорошо видишь?
   СИМК. О, нѣтъ, почтенный господинъ, такъ ясно, какъ день, благодаря Господа и святаго Альбана,
   ГЛОСТ. Въ самомъ дѣлѣ?-- А какого цвѣта этотъ плащь.
   СИМК. Краснаго, добрый господинъ, краснаго какъ кровь.
   ГЛОСТ. Такъ. Ну, а мое платье?
   СИМК. Чернаго, чернаго какъ гагатъ.
   К. ГЕН. Ты знаешь какого цвѣта гагатъ?
   СОФФ. Да вѣдь ты никогда не видалъ его?
   ГЛОСТ. Но плащей и платьевъ и до этого дня множество.
   ЖЕНА. До этого дня -- никогда, во всю жизнь свою.
   ГЛОСТ. Скажи, бездѣльникъ, какъ мое имя?
   СИМК. Не знаю, добрый господинъ.
   ГЛОСТ. А его?
   СИМК. Не знаю.
   ГЛОСТ. И его?
   СИМК. И его, ей-богу, добрый господинъ.
   ГЛОСТ. А какъ твое собственное.
   СИМК. Сандеръ Симкоксъ, съ позволенія вашей милости.
   ГЛОСТ. Сандеръ, ты безсовѣстнѣйшій бездѣльникъ въ цѣломъ христіанствѣ. Еслибъ ты и родился слѣпымъ, ты могъ бы знать и наши имена такъ же, какъ различные цвѣта нашихъ платьевъ. Отличить зрѣніемъ цвѣтъ отъ цвѣта конечно можно; но тотчасъ же и назвать каждый -- это рѣшительно невозможно.-- Лорды, святой Альбанъ сдѣлалъ чудо; но какъ назовете вы возвращеніе ногъ этому безногому?
   СИМК. О, добрый господинъ, еслибъ вы могли!
   ГЛОСТ. Граждане Сентъ-Альбана, нѣтъ ли у васъ палача и того что называютъ плетьми?
   МЕРЪ. Есть, благородный лордъ, если вамъ угодно.
   ГЛОСТ. Такъ пошлите за тѣмъ и за другимъ сейчасъ же.
   МЕРЪ. Бѣги скорѣй за палачемъ. (Одинъ изъ Прислужниковъ его уходитъ.)
   ГЛОСТ. За симъ живо давайте сюда скамью. (Приносятъ скамью.) Ну, бездѣльникъ, хочешь избавиться отъ плетей -- перепрыгни черезъ эту скамью и спасайся бѣгствомъ.
   СИМК. Добрый господинъ, я не могу даже и стоять. Вы понапрасну будете меня мучить.

Входитъ Прислужникъ Мера съ Палачемъ.

   ГЛОСТ. Во всякомъ случаѣ необходимо возвратить тебѣ ноги. Палачь, бичуй его, пока не перепрыгнетъ черезъ эту скамью.
   ПАЛАЧ. Ну, негодяй; снимай кафтанъ, да проворнѣй.
   СИМК. Ахъ, Боже ты мой! что жь мнѣ дѣлать? я и стоять-то не могу. (Послѣ нѣсколькихъ ударовъ, перескакиваетъ черезъ скамью и убѣгаетъ. Народъ бѣжитъ за нимъ восклицая "Чудо! чудо!"
   К. ГЕН. О, Боже! ты видишь все, и терпишь такъ долго!
   К. МАР. Смѣшно, какъ побѣжалъ этотъ негодяи.
   ГЛОСТ. Догнать бездѣльника; да захватите и его мерзавку.
   ЖЕНА. Ахъ, сэръ, вѣдь это отъ нужды, ей-богу отъ нужды.
   ГЛОСТ. Сѣчь ихъ въ каждомъ торговомъ городѣ до Бервика, изъ котораго пришли. (Меръ, Палачь, жена Симкокса и другіе уходятъ.)
   КАРД. Герцогъ Гомфри дѣйствительно совершилъ нынче чудо.
   СОФФ. Заставилъ безногаго прыгать и бѣжать стремглавъ.
   ГЛОСТ. Что мое чудо, передъ вашимъ; вы, лордъ, въ одинъ день цѣлые города обращали въ бѣгство.

Входитъ Бокингэмъ.

   К. ГЕН. Что новаго, любезный Бокингэмъ?
   БОКИН. Страшно даже и высказать. Скопище гнусныхъ, непотребныхъ людей злоумышляло противъ вашего величества подъ покровительствомъ лэди Элеоноры, супруги лорда протектора, главной заводчицы и коноводки всей этой сволочи. Мы застали ее съ колдуньями и заклинателями въ то самое время, какъ они вызывали духовъ изъ нѣдръ земли, спрашивали о жизни и смерти короля Генриха и нѣкоторыхъ членовъ вашего совѣта, какъ вы все это увидите (подавая бумагу) изъ подробнаго донесенія вашему величеству.
   КАРД. Въ силу сего ваша супруга, лордъ протекторъ, сидитъ теперь въ Лондонѣ подъ стражей. (Тихо.) Полагаю, эта новость попритупила остріе меча вашего, и вы, лордъ, въ условленный часъ не явитесь.
   ГЛОСТ. Перестань, честолюбивый прелатъ, терзать мое сердце. Печаль и скорбь лишили меня всѣхъ силъ; побѣжденный ими я уступаю тебѣ, какъ уступилъ бы и подлѣйшему рабу.
   К. ГЕН. О Боже! сколько зла дѣлаютъ нечестивые, и какой позоръ навлекаютъ тѣмъ самымъ на собственныя же свои головы!
   К. МАР. Глостеръ, вотъ и твое гнѣздо осквернено; смотри, чистъ ли самъ?
   ГЛОСТ. Богу извѣстно, королева, какъ я любилъ короля и государство; что же касается до моей жены, я не знаю что съ ней. Больно мнѣ слышать, что я слышалъ; она благородна, но если она забыла честь и добродѣтель, вошла въ сношенія съ людьми, которые, какъ сажа, мараютъ дворянство -- я удалю ее отъ моего ложа и сожительства; отдамъ въ жертву закону и позору, осрамившую честное имя Глостера.
   К. ГЕН. Эту ночь мы отдохнемъ здѣсь, а завтра назадъ, въ Лондонъ, разбирать это дѣло какъ можно обстоятельнѣе. Потребуемъ преступниковъ къ отвѣту, взвѣсимъ все на безпристрастныхъ вѣсахъ правосудія, и коромысло ихъ покажетъ намъ кто правъ, кто виноватъ.

(Уходятъ.)

  

СЦЕНА 2.

Лондонъ. Садъ герцога Іорка.

Входятъ Іоркъ, Сольсбери и Варвикъ.

   ІОРКЪ. Теперь, добрые лорды Сольсбери и Варвикъ, такъ какъ нашъ умѣренный ужинъ конченъ, позвольте мнѣ, въ этой уединенной прогулкѣ, удовлетворить давнему желанію узнать ваше мнѣніе на счетъ моего несомнѣннаго права на корону Англіи.
   СОЛЬС. Лордъ, я желалъ бы узнать его поподробнѣе.
   ВАРВ. Говори, любезный Іоркъ; и если оно справедливо, Невили готовы служить тебѣ.
   ІОРКЪ. Такъ слушайте же. У Эдуарда третьяго было семь сыновей: первымъ былъ Черный принцъ Эдуардъ, принцъ Вэльсскій; вторымъ -- Вилльямъ Хэтфильдскій; третьимъ -- Ліонель, герцогъ Кларенсскій; за этимъ слѣдовалъ Іоаннъ Гаунтъ, герцогъ Лэнкэстерскій; пятымъ былъ Эдмондъ Лэнгли, герцогъ Іоркскій; шестымъ -- Томасъ Вудстокскій, герцогъ Глостерскій; Вилльямъ же Виндзорскій былъ седьмымъ и послѣднимъ. Черный принцъ Эдуардъ умеръ прежде своего отца, оставивъ одного только сына Ричарда, который, по смерти Эдуарда третьяго, царствовалъ до тѣхъ поръ, пока не завладѣлъ его престоломъ Генрихъ Болинброкъ, герцогъ Лэнкэстерскій, старшій сынъ и наслѣдникъ Іоанна Гаунта, коронованный Генрихомъ четвертымъ. Свергнувъ законнаго короля, Болинброкъ отослалъ его жену во Францію, откуда она была взята, а его самого -- въ Помфретъ, гдѣ, какъ всѣмъ вамъ извѣстно, добраго Ричарда умертвили измѣннически.
   ВАРВ. Отецъ, герцогъ говоритъ правду. Именно такъ добыта корона домомъ Лэнкэстера.
   ІОРКЪ. Которую онъ и теперь удерживаетъ за собой силой, а не по праву; потому что по смерти Ричарда, наслѣдника перваго сына, слѣдовало царствовать потомству ближайшаго изъ сыновей.
   СОЛЬС. Но Вилльямъ Хэтфильдъ умеръ безъ наслѣдника.
   ІОРКЪ. У третьяго сына, герцога Кларенсскаго, отъ котораго я произвожу права мои, было потомство -- дочь Филиппа, вышедшая за Эдмонда Мортимера, графа Марчскаго. У Эдмонда же былъ сынъ Рожеръ, графъ Марчскій; у Рожера -- сынъ Эдмондъ и дочери Анна и Элеонора.
   СОЛЬС. Этотъ Эдмондъ, какъ я читалъ, искалъ въ царствованіе Болинброка короны, и былъ бы королемъ, еслибъ не Овенъ Глендоверъ, который продержалъ его въ плѣну до самой смерти. Но далѣе.
   ІОРКЪ. Старшая сестра его, Анна, моя мать и настоящая наслѣдница короны, вышла за Ричарда, графа Кэмбриджьскаго, который былъ сыномъ Эдмонда Лэнгли, пятаго сына Эдуарда третьяго. И вотъ, по ней-то я и имѣю право на корону. Она была наслѣдницей Рожера, графа Марчскаго, который былъ сыномъ Эдмонда Мортимера, имѣвшаго женой Филиппу, единственную дочь Ліонеля, герцога Кларенсскаго. Такимъ образомъ, если потомство старшаго сына наслѣдуетъ передъ потомствомъ младшаго -- я король.
   ВАРВ. Ничего не можетъ быть яснѣе. Генрихъ производитъ свои права отъ Іоанна Гаунта, четвертаго сына, а Іоркъ отъ третьяго. Потомство Гаунта не можетъ царствовать до тѣхъ поръ, пока не пресѣчется потомство Ліонеля, а оно не пресѣклось, а разцвѣтаетъ въ тебѣ и въ твоихъ сыновьяхъ, прекрасныхъ отпрыскахъ царственнаго дерева. Отецъ Сольсбёри, преклонимъ же колѣна, привѣтствуемъ первые, въ этомъ уединенномъ мѣстѣ, нашего законнаго государя, по праву его знаменитаго рожденія.
   ОБА. Да здравствуетъ Ричардъ, нашъ повелитель, король Англіи!
   ІОРКЪ. Благодарю васъ, лорды. Но я не король, до тѣхъ поръ, пока не коронуюсь, пока мой мечъ не обагрится сердечною кровью Ланкастера, а этого нельзя достигнуть вдругъ; для этого необходимы благоразуміе и величайшая тайна. Дѣйствуйте въ эти опасныя времена, какъ я: смотрите сквозь пальцы на кичливость Соффолька, на гордость Бофорта, на честолюбіе Сомерсета, на Бокингэма и на всю эту сволочь, пока они не скрутятъ пастыря всего стада, благороднаго, добродѣтельнаго герцога Гомфри; а они этого-то и добиваются, и, добившись, добьются своей собственной гибели, если Іоркъ можетъ предсказывать.
   СОЛЬС. Довольно, лордъ; мы понимаемъ васъ.
   ВАРВ. Мое сердце говоритъ мнѣ, что графъ Варвикъ сдѣлаетъ герцога Іорка королемъ.
   ІОРКЪ. А я, Невиль, я убѣжденъ, что если Ричардъ доживетъ до этого, онъ сдѣлаетъ графа Варвика, послѣ короля, первымъ человѣкомъ Англіи.
  

СЦЕНА 3.

Тамъ же. Судебная палата.

Трубы. Входятъ Король Генрихъ, Королева Маргарита, Глостеръ, Іоркъ, Соффолькъ и Сольсбёри; Герцогиня Глостеръ, Мэргери ли орденъ, Созвель, Юмъ и Болинброкъ подъ стражей.

   К. ГЕН. Подойдите, Элеонора Кобэмъ, жена Глостера. Велико ваше преступленіе противъ Господа и противъ насъ. Выслушайте приговоръ закона за грѣхи, которые священное писаніе наказываетъ смертію. (Болинброку и прочимъ.) Вы четверо опять въ тюрьму, а оттуда на мѣсто казни. Колдунью пережгутъ, въ Смисфильдѣ, въ пепелъ; а васъ троихъ задавятъ на висѣлицахъ.-- Вы же, сударыня, вы благороднѣйшаго происхожденія и потому, послѣ трехдневнаго публичнаго покаянія, лишенныя чести на всю жизнь, вы отправитесь съ сэръ Джономъ Стэнли въ ссылку на островъ Мэнъ.
   ГЕРЦ. Привѣтствую изгнаніе; смерть была бы мнѣ еще привѣтнѣй.
   ГЛОСТ. Элеонора, ты видишь, законъ осудилъ тебя. Осуждаемыхъ закономъ я не могу оправдывать.-- (Стража уводитъ Герцогиню и прочихъ.) Мои глаза полны слезъ, сердце -- скорби. Ахъ, Гомфри, такое безчестіе въ твои лѣта вгонитъ тебя въ могилу.-- Ваше величество, позвольте мнѣ удалиться; печаль требуетъ утоленія, мои лѣта спокойствія.
   К. ГЕН. Постой Гомфри, герцогъ Глостеръ, передай мнѣ прежде жезлъ твой. Генрихъ самъ хочетъ быть своимъ протекторомъ; и Господь будетъ моей надеждой, моей опорой, руководителемъ, свѣтильникомъ на пути моемъ. Передай мнѣ жезлъ, Гомфри, и ступай съ миромъ, любимый такъ же, какъ и въ то время, когда былъ протекторомъ короля своего.
   К. МАР. Я не вижу причины, почему въ такомъ возрастѣ король долженъ, какъ ребенокъ, нуждаться въ протекторсгвѣ перовъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: Schould be to be protected like а child... По экземпляру Колльера: Schould Ье protected like а child by peers...}. Пусть Богъ и король Генрихъ правятъ кормиломъ Англіи. Отдайте, сэръ, королю вашъ жезлъ и королевство.
   ГЛОСТ. Мой жезлъ?-- вотъ, благородный Генрихъ, вотъ жезлъ мой; предположеніе, что я желалъ бы удержать его -- смѣшно мнѣ {To think I fain would keep it makes me laugh. Этого стиха нѣтъ въ прежнихъ изданіяхъ.}. Передаю его съ такимъ же радушіемъ, съ какимъ вручилъ мнѣ его твой отецъ Генрихъ; кладу его къ твоимъ ногамъ съ такою жь охотой, съ какой схватило бы его честолюбіе другихъ. Прощай, добрый король; да не оставитъ миръ твоего трона и по смерти моей. (Уходитъ.)
   К. МАР. Теперь Генрихъ король, Маргарита королева, а Гомфри, герцогъ Глостеръ, едва остался и самимъ собой послѣ такого жестокаго увѣчья. Разомъ два удара: жена сослана, отсѣченъ членъ -- этотъ вырванный жезлъ власти. Пусть же онъ будетъ тамъ, гдѣ ему приличнѣе -- въ рукѣ Генриха.
   СОФФ. Засохла, повѣсила вѣтви эта величавая сосна; замерла гордыня Элеоноры въ горделивѣйшія дни ея {Въ прежнихъ изданіяхъ: in her youngest days... По экземпляру Колльера: in her proudest days...}.
   ІОРКЪ. Оставимъ ихъ, лорды.-- Ваше величество, этотъ день назначенъ для единоборства; обвинитель и обвиняемый, оружейникъ и его работникъ готовы выступить на поприще. Угодно вашему величеству быть свидѣтелемъ этой битвы?
   К. МАР. Разумѣется, мой добрый лордъ; я оставила дворецъ именно для того, чтобъ посмотрѣть этотъ поединокъ.
   К. ГЕН. Съ Богомъ; осмотрите хорошенько поприще, чтобъ все было какъ должно. Пусть покончутъ они здѣсь тяжбу свою, и Господь да поможетъ правому.
   ІОРКЪ. Я еще не видалъ человѣка, который былъ бы такъ нерасположенъ, такъ боялся битвы, какъ обвинитель, работникъ оружейника.

Входятъ съ одной стороны Горнеръ и его сосѣди, которые пьютъ его здоровье и заставляютъ его пить такъ часто, что онъ почти пьянъ; въ рукахъ онъ держитъ палку, къ верхнему концу которой прикрѣпленъ мѣшокъ съ пескомъ; передъ нимъ идетъ барабанщикъ. Съ другой стороны входитъ Питеръ съ такой же палкой, {

   По старымъ законамъ о поединкахъ только рыцари могли сражаться мечемъ и копьемъ; простолюдины же сражались дубинками, или палками изъ чернаго дерева къ переднему концу которыхъ прикрѣплялся мѣшокъ, туго набитый пескомъ.}, съ барабанщикомъ и съ работниками, которые также пьютъ его здоровье.
   1 сос. Вотъ, сосѣдъ Горнеръ, кубокъ хереса, пью твое здоровье. Ты только не робѣй, сосѣдъ -- справишься.
   2 сос. Вотъ кубокъ чарнеко {Родъ сладкаго вина изъ соименнаго селенія близь Лиссабона.}, сосѣдъ.
   3 сос. Вотъ стопка добраго двойнаго пива, сосѣдъ; пей и не бойся своего работника.
   ГОРН. Давайте, давайте -- я, ей-богу, отвѣчу вамъ всѣмъ; а Питеру фигу!
   1 РАБ. Твое здоровье, Питеръ; не трусь только.
   2 РАБ. Веселѣй, Питеръ, не бойся хозяина; дерись за честь всего ученичества.
   ПИТЕР. Благодарю всѣхъ; прошу, пейте и молитесь за меня, потому что мнѣ такъ вотъ и кажется, что я пью въ послѣдній разъ въ этой жизни.-- Послушай, Робинъ, умру -- отказываю тебѣ мой передникъ, тебѣ Билль мой молотокъ, а тебѣ Томъ всѣ мои деньги.-- О, Господи, Боже ты мой, молю, умилосердись надо мной! куда же мнѣ драться съ моимъ хозяиномъ; онъ столько учился этому искусству.
   СОЛЬС. Кончайте вашу попойку, и за дѣло.-- Твое имя?
   ПИТЕР. Питеръ.
   СОЛЬС. Питеръ! а прозванье?
   ПИТЕР. Колотушка.
   СОЛЬС. Колотушка! колоти жь своего хозяина хорошенько.
   ГОРН. Господа, я пришелъ сюда, такъ сказать, по призыву моего работника, чтобъ доказать, что онъ бездѣльникъ, а я честный человѣкъ. Касательно же герцога Іорка, отвѣчаю жизнью, что никогда не замышлялъ противъ него никакого зла; точно также и противъ короля, и противъ королевы. И потому, смотри Питеръ, я разражусь страшнѣйшимъ ударомъ.
   ІОРКЪ. Довольно; языкъ этого негодяя начинаетъ ужь прилипать. Трубы, знакъ къ битвѣ. (Трубы. Они дерутся и Питеръ повергаетъ хозяина.)
   ГОРН. Постой, Питеръ, постой! я признаюсь, признаюсь въ измѣнѣ. (Умираетъ.)
   ІОРКЪ. Возьмите его оружіе. А ты, благодари Бога и вино отуманившее твоего хозяина.
   ПИТЕР. О, Господи! такъ я преодолѣлъ враговъ моихъ въ присутствіи этого благороднаго собранія! О, Питеръ, твоя правота торжествуетъ!
   К. ГЕН. Вынесите трупъ измѣнника; его смерть доказала намъ его преступленіе. Господь правосудный открылъ правоту и невинность бѣдняка, котораго онъ замышлялъ умертвить такъ злодѣйски. Ступай за нами, добрый человѣкъ; мы наградимъ тебя.
  

СЦЕНА 4.

Тамъ же. Улица.

Входитъ Глостеръ съ служителями въ траурѣ.

   ГЛОСТ. Такъ и самый ясный день мрачится иногда облакомъ, а за лѣтомъ вѣчно слѣдуетъ зима съ своими жестокими, лютыми холодами. Какъ времена года, смѣняются другъ другомъ и радость и горе.-- Который часъ?
   СЛУЖ. Десятый, лордъ.
   ГЛОСТ. Десятый назначенъ мнѣ для свиданія съ моей караемой герцогиней. О, какъ трудно выносить ея нѣжнымъ ногамъ кремнистую мостовую; какъ тяжело, милая Нелль, благородной душѣ твоей выдерживать наглые взгляды, злобный смѣхъ надъ твоимъ позоромъ этой подлой черни, которая такъ недавно бѣгала за колесами твоей великолѣпной колесницы, когда ты въ торжествѣ проѣзжала по улицамъ.-- Но вотъ, кажется и она; приготовитесь же омраченные слезами глаза, видѣть ея страданія.

Входятъ Герцогиня, босая, въ бѣлой простынѣ, съ пришпиленной сзади бумагой и съ зажженной свѣчей въ рукѣ; Сэръ Джонъ Стэнли, Шерифъ и стража.

   СЛУЖ. Угодно вашей свѣтлости, мы отобьемъ ее у шерифа?
   ГЛОСТ. Ни съ мѣста, если дорога вамъ жизнь; пусть идетъ своей дорогой.
   ГЕРЦ. И ты, мой лордъ, вышелъ посмотрѣть на позоръ мой? Ты вѣдь этимъ и себя подвергаешь тому же. Посмотри, какъ они глазѣютъ; какъ переметная толпа показываетъ пальцами, покачиваетъ головами, поглядываетъ на тебя. Ахъ, Глостеръ, скройся отъ ихъ ненавистныхъ взоровъ, запрись въ своемъ кабинетѣ, и стенай о моемъ позорѣ, проклинай враговъ твоихъ, моихъ и твоихъ враговъ.
   ГЛОСТ. Терпѣніе, любезная Нелль; забудь позоръ.
   ГЕРЦ. Ахъ, Глостеръ, научи меня забыть самое себя. Помня, что я твоя законная жена, а ты принцъ, протекторъ государства, мнѣ все кажется, что меня не слѣдовало бы водить по улицамъ, облеченную въ позоръ, съ бумагой на спинѣ, съ толпой черни, которая радуется моимъ слезамъ, моимъ глубокимъ стонамъ. Безжалостный кремень рѣжетъ мою нѣжную ногу, вздрогну я -- злобная чернь хохочетъ, совѣтуетъ ступать осторожнѣе. Ахъ, Гомфри, могу ль сносить постыдное это иго? Неужели ты думаешь, что я взгляну когда-нибудь на свѣтъ, или почту счастливыми тѣхъ, кому свѣтитъ солнце? Нѣтъ; мракъ будетъ моимъ свѣтомъ, ночь -- моимъ днемъ, мысль о прежнемъ величіи -- моимъ адомъ! Иногда скажу: -- я жена герцога Гомфри, а онъ принцъ и правитель государства, и такъ онъ правилъ, и такой былъ принцъ, что стоялъ хладнокровнымъ зрителемъ, когда я, бѣдная его герцогиня, была сдѣлана посмѣшищемъ, позорищемъ для каждаго подлаго тунеядца. Будь же кротокъ, не краснѣй моего позора, не возмущайся ничѣмъ, пока не нависнетъ надъ гобой топоръ смерти, что непремѣнно не замедлитъ; потому что и Соффолькъ, который все что ни захочетъ заставитъ сдѣлать ту, что ненавидитъ тебя, ненавидитъ насъ всѣхъ,-- и Іоркъ, и безбожный Бофортъ, коварный попъ этотъ, всѣ они разставляютъ тебѣ сѣти, и какъ ты ни летай -- поймаютъ тебя. Но ты не бойся ничего, пока не попадешь въ тенета, не старайся предупредить враговъ своихъ.
   ГЛОСТ. Полно, Нелль; ты во всемъ ошибаешься. Я долженъ еще сдѣлать что-нибудь преступное, чтобъ могли осудить меня; и будь у меня двадцать разъ столько враговъ, будь каждый въ двадцать разъ сильнѣе ихъ всѣхъ -- они все-таки ничего мнѣ не сдѣлаютъ, пока буду чистъ, честенъ, и вѣренъ. Ты хотѣла бы, чтобъ я избавилъ тебя отъ этого позора; но вѣдь этимъ я не смою съ тебя безчестія, подвергнусь только опасности нарушеніемъ закона. Тебѣ, любезная Нелль, можетъ помочь одна только покорность судьбѣ; прошу, научи свое сердце терпѣнію. Позоръ нѣсколькихъ дней забудется скоро.

Входитъ Герольдъ.

   ГЕРОЛ. Приглашаю вашу свѣтлость въ парламентъ его величества, который соберется въ Бери въ первый день слѣдующаго мѣсяца.
   ГЛОСТ. И не посовѣтовавшись предварительно со мной? въ тихомолку.-- Хорошо, буду. (Герольдъ уходитъ.) Милая Нелль, я долженъ оставить тебя; -- а вы, мастеръ шерифъ, не заставляйте ее терпѣть болѣе, чѣмъ назначено королевскимъ предписаніемъ.
   ШЕРИФ. Мое порученіе, благородный лордъ, кончено, и я передаю ее сэръ Джону Стэнли, который возметъ ее съ собою на островъ Мэнъ.
   ГЛОСТ. Такъ вамъ, сэръ Джонъ, порученъ надзоръ за нею?
   СТЭН. Точно такъ, ваша свѣтлость.
   ГЛОСТ. Не обращайтесь же съ ней хуже, потому что попрошу васъ обходиться съ ней получше. Можетъ быть счастье улыбнется мнѣ снова, и тогда я вознагражу васъ, за вашу снисходительность. Прощайте, сэръ Джонъ.
   ГЕРЦ. Какъ, лордъ! вы ужь идете -- и не сказавъ мнѣ: прощай?
   ГЛОСТ. Слезы свидѣтели, что не могу оставаться долѣе, не могу говорить. (Уходитъ съ служителями.)
   ГЕРЦ. И ты оставилъ меня! Съ тобой удалилась всякая отрада -- никакой не осталось. Моя радость -- смерть; смерть, которой я даже имени такъ часто пугалась, потому что желала вѣчности въ этомъ мірѣ.-- Стэнли, прошу, веди меня скорѣй отсюда; куда бы ни было -- я не прошу милости -- вези куда приказано.
   СТЭН. На островъ Мэнъ, гдѣ васъ будутъ содержать, сообразно вашему званію.
   ГЕРЦ. Стало быть довольно дурно, потому что я вся позоръ. И со мной будутъ обращаться позорно?
   СТЭН. Напротивъ, какъ съ герцогиней и женой герцога Гомфри.
   ГЕРЦ. Прощай, шерифъ; желаю, чтобъ ты былъ счастливѣе меня, хоть ты и былъ вожатаемъ моего срама.
   ШЕРИФ. Извините, лэди,-- обязанность.
   ГЕРЦ. Да, да, прощай; твоя обязанность кончена. Что жь, идемъ, Стэнли?
   СТЭН. Леди, ваше покаяніе кончено; теперь не угодно ли вамъ сбросить этотъ саванъ и одѣться въ дорожное платье.
   ГЕРЦ. Я не сброшу моего позора съ этимъ саваномъ; онъ пристанетъ и къ богатѣйшимъ одеждамъ, будетъ видѣнъ, какъ ни наряжайся. Веди. Я жажду моей темницы.
  

ДѢЙСТВІЕ III.

СЦЕНА 1.

Аббатство въ Бери.

Входятъ въ засѣданіе парламента Король Генрихъ, Королева Маргарита, Бофортъ, Соффолькъ, Іоркъ, Бокингэмъ и другіе.

   К. ГЕН. Я удивляюсь, что лорда Глостера нѣтъ еще. Опаздывать не въ его обыкновеніи; что бы такое могло задержать его?
   К. МАР. Неужели вы не видите, или не хотите видѣть странной въ немъ перемѣны? какъ величаво онъ держитъ себя, какъ сдѣлался съ нѣкотораго времени дерзокъ, гордъ, повелителенъ, совсѣмъ не похожъ на себя? Мы помнимъ какъ онъ былъ прежде кротокъ и привѣтливъ; бывало, только взглянемъ, хоть издали, и онъ ужь на колѣняхъ, и весь дворъ дивился его почтительности; а теперь, встрѣтимся съ нимъ, хоть поутру, когда всякій привѣтствуетъ добрымъ днемъ, онъ нахмуритъ брови, взглянетъ сердито и пройдетъ, не согнувъ упрямыхъ колѣнъ, пренебрегая долгомъ, которымъ намъ обязанъ. На ворчанье маленькой собаченки не обращаютъ вниманія, но и великіе міра трепещутъ, когда зареветъ левъ; а Гомфри не изъ малыхъ людей Англіи. Вспомните, онъ ближайшій къ вамъ по рожденію; падете вы -- онъ первый возвысится. И потому мнѣ кажется, по той злобѣ, которая снѣдаетъ его сердце, по тому, что онъ выигрываетъ вашей смертью, едва ли благоразумно приближать его къ вашей царственной особѣ, допускать въ совѣтъ вашего величества. Ласкательствомъ онъ пріобрѣлъ сердца черни; вздумаетъ возмутиться -- можно опасаться что она приметъ его сторону. Теперь весна, и плевелы не укоренились еще; оставьте ихъ -- они покроютъ весь садъ, заглушатъ всѣ растенія отъ недостаточнаго присмотра. Почтительная заботливость о моемъ повелителѣ представляетъ мнѣ герцога весьма опаснымъ. Ошибаюсь -- назовите это женской боязливостью; уничтожите ее очевидными доказательствами -- я соглашусь съ вами, сознаюсь, что была несправедлива противъ герцога.-- Лордъ Соффолькъ, Бокингэмъ и вы, Іоркъ, прошу васъ, опровергните мои предположенія, если можете, или согласитесь, что они вѣрны.
   СОФФ. Ваше величество отлично поняли герцога; пришлось бы мнѣ первому высказать мое мнѣніе, я думаю, я сказалъ бы слово въ слово то же самое, что и вы. На сатанинское свое дѣло герцогиня пустилась, клянусь жизнью, по его наущенію; но и безъ того, еслибъ онъ и не былъ соучастникомъ ея преступленія, его хвастовство высокимъ происхожденіемъ, тѣмъ, что онъ ближайшій наслѣдникъ короля, и другія подобныя тщеславныя рѣчи, подстрекнули бы сумазбродную, полупомѣшанную герцогиню на гнусный замыселъ погубить нашего повелителя. Тихо течетъ ручей, гдѣ глубокъ; но этимъ-то и прикрывается измѣна. Лисица не лаетъ, замышляя похитить ягненка. Нѣтъ, нѣтъ, государь; Глостеръ человѣкъ невѣрный, преисполненный страшнаго лукавства.
   КАРД. Развѣ не выдумывалъ онъ, въ противность закона, жесточайшихъ казней за ничтожныя преступленія?
   ІОРКЪ. Развѣ, въ силу своего протекторства, не собиралъ съ государства, на содержаніе войскъ во Франціи, огромныхъ суммъ, которыхъ никогда не отсылалъ, отчего города возмущались ежедневно?
   БОКИН. Но все это вины ничтожныя въ сравненіи съ незнаемыми еще, которыя время обнаружитъ въ льстивомъ герцогѣ Гомфри.
   К. ГЕН. Лорды, похвальна заботливость, съ которой вы стараетесь устранить всѣ терны, которые могли бы повредить ногѣ нашей; но сказать ли вамъ наше глубокое убѣжденіе? Нашъ родственникъ Глостеръ чуждъ всякаго помысла измѣнить нашей царственной особѣ, какъ ягненокъ, или безвредный голубь. Герцогъ добродѣтеленъ, кротокъ, слишкомъ преданъ, чтобъ замышлять что-нибудь злое, и тѣмъ болѣе мою гибель.
   К. МАР. Эта неблагоразумная довѣрчивость опаснѣе всего. Если онъ кажется голубемъ -- такъ его перья заемныя, потому что въ немъ расположеніе злобнаго ворона. Если онъ ягненокъ -- такъ развѣ только по заимствованной шкурѣ, потому что въ немъ замыслы хищнаго волка. Да и кто же, замышляя обмануть, не прикроетъ себя лживой наружностью? Берегитесь, мой повелитель; счастіе всѣхъ насъ зависитъ отъ укрощенія этого коварнаго человѣка.

Входитъ Сомерсетъ.

   СОМЕР. Всякаго счастія моему великому государю!
   К. ГЕН. Здравствуйте, лордъ Сомерсетъ. Что новаго изъ Франціи?
   СОМЕР. Отпаденіе всѣхъ вашихъ въ ней владѣній; все потеряно.
   К. ГЕН. Ледяная новость, лордъ Сомерсетъ; но, да будетъ воля Господа!
   ІОРКЪ. (Про себя.) Ледяная вѣсть для меня; я надѣялся и на Францію такъ же, какъ надѣюсь на плодородную Англію. Побивается цвѣтъ мой еще въ почкахъ, и гусеницы объѣдаютъ мои листья; но я скоро поправлю все, или продамъ мои права за славную могилу.

Входитъ Глостеръ.

   ГЛОСТ. Всѣхъ благъ моему королю и повелителю! Прости, государь, что я такъ замѣшкался.
   СОФФ. Нѣтъ, Глостеръ, знай, что ты пришолъ все еще слишкомъ рано, если такъ же вѣренъ, какъ былъ. Я арестую тебя за государственную измѣну.
   ГЛОСТ. Соффолькъ, этимъ арестомъ ты не заставишь меня ни покраснѣть, ни поблѣднѣть; трудно запугать сердце, ничѣмъ незапятнанное. И чистѣйшій источникъ не такъ свободенъ отъ тины, какъ я чуждъ измѣны моему государю. Кто можетъ обвинить меня? и въ чемъ?
   ІОРКЪ. Полагаютъ, лордъ, что вы подкуплены Франціей; что, бывши протекторомъ, задерживали жалованье войскъ, отчего его величество лишился Франціи.
   ГЛОСТ. Такъ только полагаютъ? Кто жь это полагаетъ? Я никогда не лишалъ солдатъ ихъ жалованья; никогда не получалъ ни пенса отъ Франціи. Да поможетъ мнѣ Богъ такъ вѣрно, какъ вѣрно, что я бодрствовалъ ночи -- да, ночь за ночью, заботясь о благѣ Англіи. Пусть полушка, которую я похитилъ у моего короля, пусть каждый гротъ, который я затаилъ для собственнаго употребленія, предстанетъ грознымъ обвинителемъ въ день послѣдняго суда. Напротивъ, не желая обременять бѣдный народъ, я не мало переплатилъ гарнизонамъ изъ моихъ собственныхъ доходовъ, и никогда не требовалъ возвращенія.
   КАРД. Конечно, лордъ; вѣдь вамъ надобно же что-нибудь сказать въ свое оправданіе.
   ГЛОСТ. Я говорю правду; клянусь Богомъ.
   ІОРКЪ. Вовремя вашего протекторства, вы выдумывали для преступниковъ страшныя, до сихъ поръ неслыханныя казни; ославили Англію безчеловѣчнымъ государствомъ.
   ГЛОСТ. Какъ! кому же не извѣстно, что во все время моего протекторства, милосердіе было моимъ единственнымъ недостаткомъ? Слеза преступника смягчала меня, слово раскаянія освобождало его отъ наказанія. Только кровожадные убійцы и гнусные грабители, обиравшіе бѣдныхъ прохожихъ по дорогамъ, подвергались заслуженной карѣ. И за убійство, за этотъ кровавый грѣхъ, я наказывалъ конечно сильнѣе, чѣмъ за воровство или за всякое другое преступленіе.
   СОФФ. Лордъ, это такія еще вины, отъ которыхъ не трудно отдѣлаться; но есть другія, важнѣйшія, отъ которыхъ вамъ не легко отговориться. Я арестую васъ именемъ его величества, и до суднаго дня ввѣряю васъ лорду Кардиналу.
   К. ГЕН. Я надѣюсь, лордъ Глостеръ, что вы непремѣнно очиститесь отъ всѣхъ подозрѣній. Я убѣжденъ, что вы невинны.
   ГЛОСТ. Ахъ, добрый король, дурны эти времена; низкое тщеславіе душитъ добродѣтель, рука злобы гонитъ милосердіе, гнусные происки господствуютъ, прямодушіе изгоняется изъ владѣній вашего величества. Я знаю, имъ нужна моя жизнь; и я пожертвовалъ бы ей съ радостью, еслибъ моя смерть могла принести счастіе этому острову, кончить ихъ гибельное господство; но моя смерть, только прологъ къ сочиняемой ими трагедіи, которой не заключатъ и тысячи другихъ жизней, теперь даже не подозрѣвающихъ никакой опасности. Красные, сверкающіе глаза Бофорта выбалтываютъ злобу его сердца; тучи на челѣ Соффолька -- его бурную ненависть; хитрый Бокингэмъ облегчаетъ языкомъ бремя гнетущей его сердце зависти; суровый Іоркъ, котораго надменную руку, простертую къ лунѣ, я отдернулъ назадъ -- цѣлитъ въ мою жизнь лживыми обвиненіями. И вы, королева, и вы, вмѣстѣ съ прочими, безъ всякой причины, обременили мою голову немилостью, старались всячески возстановить противъ меня моего добраго государя. Да, я знаю, вы всѣ соединились противъ моей невинной жизни, не будетъ недостатка ни въ ложныхъ свидѣтеляхъ, чтобъ обвинить меня, ни въ сказочныхъ измѣнахъ, чтобъ увеличить мое преступленіе. Старая пословица: "чтобъ бить собаку палка всегда сыщется", оправдается на самомъ дѣлѣ.
   КАРД. Государь, злословіе его невыносимо. Позволяя такъ ругаться, издѣваться надъ людьми, которые стараются сохранить васъ отъ скрытаго ножа вѣроломства, отъ бѣшенства измѣнниковъ,-- давая полную свободу языку виновнаго, вы охладите ихъ ревность ко благу вашего величества.
   СОФФ. Не попрекнулъ ли онъ и нашу королеву гнуснымъ, но хитрымъ намекомъ на подкупъ будто бы ложныхъ свидѣтелей, чтобъ погубить его.
   К. МАР. Проигрывающему можно позволить и ругательства.
   ГЛОСТ. Вы сказали гораздо истиннѣе, чѣмъ думали. Я дѣйствительно проигрываю, и проклинаю обыгрывающихъ, потому что они играютъ безчестно; а проигрывающимъ такимъ образомъ конечно позволительно говорить это.
   БОКИН. Онъ не перестанетъ искажать смыслъ, продержитъ насъ здѣсь цѣлый день.-- Лордъ кардиналъ, онъ вашъ арестантъ.
   КАРД. Господа, возьмите герцога и стерегите его хорошенько.
   ГЛОСТ. Увы! король Генрихъ бросаетъ костыль прежде чѣмъ ноги пріобрѣли достаточную крѣпость, чтобъ поддерживать тѣло; пастырь отогнанъ, и волки рычатъ уже другъ на друга изъ-за того, кому первому растерзать тебя. О, если бы мои опасенія были ложны! и какъ желалъ бы я этого; потому что, боюсь, не избѣжать тебѣ гибели, добрый король Генрихъ. (Уходитъ со стражей.)
   К. ГЕН. (Вставая.) Лорды, рѣшайте какъ найдете по вашему усмотрѣнію лучшимъ, точно какъ будто бъ мы были здѣсь сами.
   К. МАР. Какъ! ваше величество хотите оставить парламентъ?
   К. ГЕН. Да, Маргарита; сердце мое затоплено грустью, потокъ которой начинаетъ прорываться и въ глаза; тѣло мое опоясано бѣдствіемъ, потому что что же бѣдственнѣе раздора? О, дядя Гомфри, твое лице очеркъ чести, правоты и вѣрности; и теперь, добрый Гомфри, не могу я ни укорить тебя какой-либо неправдой, ни усомниться въ твоей вѣрности. Какая же злобная звѣзда, завидуя твоимъ доблестямъ, возбуждаетъ этихъ благородныхъ лордовъ и Маргариту, нашу королеву, противъ твоей невинной жизни? Ты не сдѣлалъ имъ никакого зла, не сдѣлалъ зла ни одному человѣку -- и какъ мясники схватываютъ теленка, связываютъ его и, увлекая на кровавую бойню, бьютъ бѣднаго, если онъ противится,-- такъ же, безъ всякаго зазрѣнія, увлекли они и тебя отсюда; и какъ мать его съ ревомъ бѣгаетъ взадъ и впередъ, поглядывая на дорогу, по которой пошло бѣдное ея дѣтище, и только что стенаетъ о потерѣ своего любимца,-- такъ и я оплакиваю только судьбу добраго Глостера горькими, безполезными слезами, смотрю омраченными глазами вслѣдъ ему, и не могу помочь; такъ сильны заклятые враги его. Оплакивая его несчастіе, между каждымъ стономъ буду я восклицать: нѣтъ, нѣтъ, Глостеръ не измѣнникъ! (Уходитъ.)
   К. МАР. Добрые лорды {Въ прежнихъ изданіяхъ: Free lords.... По экземпляру Колльера: Fair lords....}, холодный снѣгъ таетъ отъ горячихъ лучей солнца. Генрихъ, мой повелитель, холоденъ въ дѣлахъ важныхъ, слишкомъ полонъ глупаго состраданія, и льстивая внѣшность Глостера обманываетъ его, какъ стенанье крокодила, опутывающее жалостью сострадательнаго путника, какъ пестрая, блестящая кожа свернувшейся на цвѣтущемъ берегу змѣи, уязвляющей обольщеннаго красотой ея ребенка. Повѣрьте, лорды, не будь здѣсь никого умнѣе меня -- а въ настоящемъ случаѣ я почитаю себя достаточно умной,-- Глостеръ, какъ разъ, освободилъ бы этотъ міръ отъ себя, а насъ отъ страха, который внушаетъ намъ.
   КАРД. Благоразуміе дѣйствительно требуетъ его смерти, но намъ недостаетъ благовиднаго предлога; необходимо законное осужденіе.
   СОФФ. Добиваться котораго, по моему, полнѣйшее неблагоразуміе. Король все будетъ хлопотать о спасеніи его жизни; можетъ быть даже самый народъ возстанетъ, чтобъ спасти его; а у насъ, кромѣ подозрѣній, есть ли какая достаточная причина требовать его казни?
   ІОРКЪ. Стало, вы не желали бъ его смерти?
   СОФФ. О, Іоркъ, никто такъ сильно, какъ я.
   ІОРКЪ. У Іорка болѣе причинъ желать его смерти, чѣмъ у кого-нибудь,-- но почтенный лордъ кардиналъ и вы, лордъ Соффолькъ, скажите, и скажите откровенно, какъ вы думаете: оставить герцога Гомфри протекторомъ короля -- не все ли равно, что поручить голодному орлу охрану цыпленка отъ хищнаго коршуна?
   К. МАР. Смерть цыпленка въ такомъ случаѣ несомнѣнна.
   СОФФ. Вполнѣ справедливо, королева; безуміе -- оставлять лисицу стражемъ овчарни. Какъ отъявленному, хитрому убійцѣ, ему не оправданіе что не привелъ еще въ исполненіе преступнаго замысла. Нѣтъ, смерть ему, какъ лисицѣ, по самой ужь природѣ своей враждебной всякому стаду, прежде чѣмъ успѣетъ обагрить челюсти пурпуровой кровью; смерть Гомфри, какъ несомнѣнному врагу короля. Некчему и затрудняться, какъ извести его: западнями, тенетами, хитростью, спящаго или бодрствующаго; дѣло не въ какъ, а въ смерти, потому что хорошъ даже и обманъ, когда сражаетъ перваго, задумавшаго обмануть.
   К. МАР. Прекрасна, трижды благородный Соффолькъ, рѣшительная рѣчь твоя.
   СОФФ. Что въ этой рѣшительности, если она ограничится словами; мало ли что говорится и не исполняется. Но, чтобъ доказать, какъ мой языкъ согласенъ съ сердцемъ, какъ важнымъ кажется мнѣ это дѣло, какъ желаю избавить моего государя отъ врага его -- скажите только одно слово, и я готовъ самъ сдѣлаться священникомъ герцога {То есть послѣднимъ человѣкомъ, котораго герцогъ увидитъ.}.
   КАРД. Но мнѣ хотѣлось бы, чтобъ онъ умеръ еще до вашего посвященія, благородный Соффолькъ. Скажите, что вы согласны, что находите это дѣло добрымъ, и я похлопочу о палачѣ; такъ драгоцѣнна для меня безопасность моего повелителя.
   СОФФ. Вотъ моя рука; дѣло стоитъ чтобъ потрудиться.
   К. МАР. Тоже скажу и я.
   ІОРКЪ. И я.-- Теперь, когда мы трое согласились, возставай кто хочетъ противъ нашего рѣшенія.

Входитъ Гонецъ.

   ГОНЕЦ. Благородные лорды, я прямо изъ Ирландіи съ вѣстью, что бунтовщики подняли оружіе и рѣжутъ Англичанъ. Пошлите вспоможеніе, лорды; остановите зло заблаговременно, чтобы рана не сдѣлалась неизлѣчимой; пока она свѣжа, можно еще надѣяться на заживленіе.
   КАРД. Проломъ требующій немедленной задѣлки. Что присовѣтуете вы въ этомъ важномъ дѣлѣ?
   ІОРКЪ. Послать туда правителемъ Сомерсета. Какъ не употребить въ дѣло вождя такъ счастливаго; за него ручается его счастіе во Франціи.
   СОМЕР. Будь Іоркъ, и со всей своей хитрой политикой, правителемъ на моемъ мѣстѣ, никогда не продержался бы онъ такъ долго во Франціи.
   ІОРКЪ. Для того, чтобъ потерять все, какъ ты -- никогда! Скорѣй оставилъ бы я тамъ жизнь, чѣмъ возвратился на родину съ тяжелымъ бременемъ позора, пробывъ тамъ до потери всего. Покажи хоть одну царапинку на своей кожѣ; кто такъ бережетъ свое тѣло -- рѣдко выигрываетъ.
   К. МАР. Перестаньте! Эта искра вспыхнетъ ярымъ пламенемъ, если будете раздувать ее, давать ей пищу. Полно, добрый Іоркъ; -- оставь это, любезный Сомерсетъ. Твое счастіе, Іоркъ, еслибъ ты былъ тамъ правителемъ, измѣнило бы тебѣ, можетъ быть, и еще хуже, чѣмъ ему.
   ІОРКЪ. Хуже, чѣмъ нулю? о тогда позоръ всему!
   СОМЕР. И тебѣ, такъ жаждущему позора.
   КАРД. Лордъ Іоркъ, попробуйте же вашего счастія. Дикіе Керны Ирландіи подняли оружіе и разводятъ глину кровью Англичанъ,-- согласны вы принять начальство надъ войскомъ, которое мы соберемъ изъ всѣхъ графствъ, и попытать своего счастія противъ Ирландцевъ?
   ІОРКЪ. Если только будетъ угодно королю, почтенный лордъ.
   СОФФ. Онъ согласится на все, что ни захотимъ мы, утвердить все, что ни рѣшимъ. Примите же это порученіе, благородный Іоркъ.
   ІОРКЪ. Хорошо. Собирайте войско, а я между тѣмъ приведу въ порядокъ домашнія дѣла мои.
   СОФФ. Сборъ войска я возьму на себя, лордъ Іоркъ. Но возвратимся къ коварному герцогу Гомфри.
   КАРД. О немъ довольно; я распоряжусь такъ, что ему не безпокоить ужь насъ болѣе. Разойдемся жь; день прошолъ почти. Лордъ Соффолькъ, съ вами мнѣ необходимо еще поговорить объ этомъ дѣлѣ.
   ІОРКЪ. Черезъ четырнадцать дней, лордъ Соффолькъ, войско мое должно быть въ Бристолѣ, откуда я и переправлю его въ Ирландію.
   СОФФ. Будетъ, лордъ Іоркъ. (Уходятъ всѣ, кромѣ Іорка.)
   ІОРКЪ. Теперь, Іоркъ, или никогда, закали боязливые свои помыслы, обрати раздумье въ рѣшимость; будь тѣмъ, чѣмъ надѣешься быть, или пожертвуй смерти тѣмъ, что ты есть -- стоитъ ли дорожить твоимъ настоящимъ. Оставь блѣдно-ликій страхъ людямъ низкаго происхожденія; не мѣсто ему въ царственномъ сердцѣ. Мысли мои слѣдуютъ одна за другой быстрѣе весеннихъ дождей, и нѣтъ ни одной, которая не думала бы о возвышеніи. Мозгъ мой хлопотливѣе трудолюбиваго паука снуетъ хитрыя сѣти врагамъ. Прекрасно, лорды; удаленіе меня съ войскомъ -- ловкая штука, и все-таки, боюсь что вы отогреваете окоченѣвшую змѣю на груди своей и что она уязвитъ васъ прямо въ сердце. Мнѣ недоставало людей -- вы даете, и я принимаю ихъ съ радостью; вы сами влагаете острое оружіе въ руки бѣшенаго. Расхаживая съ сильнымъ войскомъ по Ирландіи {Въ прежнихъ изданіяхъ: Whiles I in Ireland nourish а mighty band... По экземпляру Колльера: Whiles I in Ireland mardi а mighty band.}, я подниму такую бурю въ самой Англіи, что десятки тысячъ сдуются на небо, или въ адъ; и буря эта не перестанетъ свирѣпствовать, пока золотой вѣнецъ на головѣ моей не укротитъ, подобно свѣтлымъ лучамъ величественнаго солнца, бѣшеныхъ ея порывовъ. Для этого, я подговорилъ отчаяннаго Кентійца, Джона Кэдъ эшфордскаго, поднять знамя бунта, назвавшись Джономъ Мортимеръ, и онъ подниметъ его. Я видѣлъ, въ Ирландіи, какъ этотъ бѣшенный Кэдъ отбивался отъ цѣлой толпы Керновъ, и дрался до тѣхъ поръ, пока бедра его не сдѣлались, отъ вонзившихся стрѣлъ, ежами; видѣлъ, какъ онъ запрыгалъ, когда его освободили, потрясая окровавленными стрѣлами, какъ быстроногій Мориско {Майръ, одно изъ дѣйствующихъ лицъ мавританской пляски.} своими колокольчиками. Послѣ того онъ часто прокрадывался, въ нарядѣ хитраго, косматаго Керна, въ ряды враговъ, возвращался неузнаннымъ и передавалъ мнѣ преступныя ихъ замыслы. Этотъ демонъ, и лицемъ, и походкой, и голосомъ похожій на покойнаго Мортимера, будетъ моимъ намѣстникомъ въ Англіи. Такимъ образомъ я узнаю расположеніе народа къ дому и правамъ Іорка. Не удастся ему, возьмутъ его, станутъ пытать, мучить -- я знаю, никакая пытка не вынудитъ у него признанія, что онъ подговоренъ на бунтъ мною. Удастся, что очень вѣроятно -- я возвращусь съ моимъ войскомъ изъ Ирландіи и пожну жатву, посѣянную этимъ бездѣльникомъ. По смерти Гомфри, а она близка, и по удаленіи Генриха -- все мое.

(Уходитъ.)

  

СЦЕНА 2.

Бёри. Комната во дворцѣ.

Входятъ поспѣшно нѣсколько Убійцъ.

   1. уб. Бѣги къ лорду Соффолькъ; скажи, что мы исполнили его приказаніе, отправили герцога.
   2. уб. О, еслибъ мы не исполнили его!-- Что сдѣлали мы? Видалъ ты человѣка, такъ приготовившагося къ смерти?

Входитъ Соффолькъ.

   1. уб. Вотъ и лордъ.
   СОФФ. Покончили?
   1. уб. Покончили, мой лордъ; онъ мертвъ.
   СОФФ. Прекрасно. Ступайте жь въ мой домъ; я награжу васъ за это опасное дѣло. Король и перы сейчасъ будутъ сюда. Оправлена ль постель? все ли въ порядкѣ, какъ я приказывалъ?
   1. уб. Все какъ надо, благородный лордъ.
   СОФФ. Такъ ступайте жь. (Убійцы уходятъ.)

Трубы. Входятъ Король Генрихъ, Королева Маргарита, Кардиналъ, Сомерсетъ и другіе лорды.

   К. ГЕН. Подите, пригласите, нашего дядю сюда; скажите, что мы нынче же хотимъ убѣдиться, дѣйствительно ли онъ виновенъ, какъ разглашаютъ.
   СОФФ. Я сейчасъ позову его, мой повелитель. (Уходитъ.)
   К. ГЕН. Лорды, займите ваши мѣста. Прошу васъ всѣхъ, судите нашего дядю безпристрастно, по очевиднымъ только, достаточнымъ доказательствамъ.
   К. МАР. Избави Боже осудить невиннаго по одной злобѣ! молю Бога, чтобъ онъ очистилъ его отъ всѣхъ подозрѣній.
   К. ГЕН. Благодарю, Маргарита; мнѣ такъ пріятно слышать это.

Входить Соффолькъ.

   Что съ тобой? отчего такъ блѣденъ, трепещешь? Гдѣ нашъ дядя? что съ нимъ, Соффолькъ?
   СОФФ. Лежитъ мертвый на своей постелѣ, мой повелитель; умеръ.
   К. МАР. Боже милосердый!
   КАРД. Судъ Божій!-- Нынѣшней же ночью мнѣ снилось, что герцогъ онѣмѣлъ, не могъ выговорить слова -- (Король лишается чувствъ.)
   К. МАР. Что съ тобою, супругъ мой? Помогите, лорды! король умеръ.
   СОМЕР. Приподнимите его; щипните за носъ.
   К. МАР. Бѣгите, ступайте; помогите!-- О, Генрихъ! открой же глаза твои!
   СОФФ. Онъ приходитъ въ себя.-- Успокойтесь, королева.
   К. ГЕН. О, Боже!
   К. МАР. Какъ ты себя чувствуешь, мой повелитель?
   СОФФ. Ободритесь, государь, утѣшься, добрый Генрихъ!
   К. ГЕН. Какъ! и лордъ Соффолькъ утѣшаетъ меня? Да не сейчасъ ли пропѣлъ онъ мнѣ пѣснь ворона, и не ея ли могильные звуки лишили меня чувствъ? Неужели онъ думаетъ уничтожить ихъ страшное впечатлѣніе щебетаньемъ крапивника, напѣвая пустое утѣшеніе? Не подслащивай своего яда сахарными рѣчами. Не дотрогивайся до меня руками; оставь, говорю я тебѣ; прикосновеніе ихъ страшно мнѣ, какъ жало змѣи. Прочь съ глазъ моихъ, вѣстникъ злополучія! Въ твоемъ взорѣ царитъ, на страхъ всего міра, убійственное властолюбіе во всемъ своемъ звѣрскомъ величіи. Не смотри на меня; твои взоры пронзаютъ.-- Или, нѣтъ, не уходи, василискъ; подойди ко мнѣ и умертви своимъ взглядомъ невиннаго зрителя. Во мракѣ смерти я найду еще отраду; жизнь для меня двойная смерть но смерти Глостера!
   К. МАР. За что жь возстаете вы такъ противъ лорда Соффолькъ? Хотя герцогъ и былъ врагомъ ему, смерть его онъ оплакиваетъ однакожь вполнѣ по христіянски. Я сама -- еслибъ слезы, или сердце раздирающіе стоны, или изсушающіе вздохи могли возвратить ему жизнь,-- забывъ, какъ онъ былъ непріязненъ ко мнѣ, выплакала бы зрѣніе, захворала бъ отъ стоновъ, поблѣднѣла бъ отъ упивающихся кровью вздоховъ, какъ бѣлая буквица, и все только для того, чтобъ оживить благороднаго герцога. Кто знаетъ, что заговорятъ теперь обо мнѣ въ свѣтѣ? Извѣстно, что мы не слишкомъ были дружны; могутъ подумать, что я погубила герцога. Языкъ клеветы растерзаетъ мое имя, наполнитъ дворы королей порицаніемъ меня; вотъ все, что я выигрываю его смертью.-- О, я несчастная -- королева, и увѣнчана позоромъ!
   К. ГЕН. Бѣдный, бѣдный, несчастный Глостеръ!
   К. МАР. Стенай обо мнѣ, болѣе его несчастной. Что отворачиваешься, закрываешь лице? Вѣдь я не прокаженная; взгляни на меня. Что жь это! неужели ты сдѣлался глухъ, какъ ехидна? такъ будь же и ядовитъ какъ она, и умертви бѣдную свою королеву. Неужели всѣ твои радости сошли въ могилу вмѣстѣ съ Глостеромъ? стало -- Маргарита никогда не была твоей радостью. Воздвигни жь ему статую, молись ей; мое же изображеніе сдѣлай вывѣской пивной лавки. Такъ вотъ для чего подвергалась я опасностямъ моря, чуть не потерпѣла крушенія, два раза относимая противными вѣтрами отъ береговъ Англіи назадъ, къ моей родинѣ. Не значило ль это, что предостерегающіе вѣтры хотѣли сказать мнѣ: "Не спѣши въ гнѣздо скорпіоновъ, не выходи на этотъ непріязненный берегъ". А я проклинала и дружные вѣтры и того, кто выпускалъ ихъ изъ мѣдныхъ заклеповъ; требовала, чтобъ они дули къ благословеннымъ берегамъ Англіи, или бросили нашъ корабль на страшные камни. Но Эолъ не хотѣлъ сдѣлаться убійцей, предоставилъ это ненавистное дѣло тебѣ. Сильно вздымавшееся море отказалось утопить меня, зная, что ты своимъ жестокосердіемъ и на берегу утопишь меня въ слезахъ, соленыхъ какъ море. Подводные камни не хотѣли, чтобъ я разбилась объ ихъ острыя вершины и углубились въ песокъ, зная, что твое кремнистое сердце еще жестче ихъ, и во дворцѣ погубитъ Маргариту. Когда буря понесла насъ отъ берега, несмотря на непогоду, я все стояла на палубѣ, и все смотрѣла на твои известковыя скалы; когда же пасмурное небо начало скрывать ихъ отъ моихъ жадныхъ взоровъ, я сняла съ шеи драгоцѣнное украшеніе -- сердце осыпанное бриліянтами, и бросила его къ твоей землѣ. Море приняло его, и я желала чтобъ и твоя грудь точно такъ же приняла мое сердце. Тутъ прекрасная Англія скрылась совсѣмъ, а я все посылала мои глаза вслѣдъ за моимъ сердцемъ, называя ихъ слѣпыми, тусклыми очками, за то что потеряли изъ виду берега такъ желаннаго Альбіона. Какъ часто усаживала я подлѣ себя Соффолька, и заставляла языкъ его, это орудіе твоего коварнаго непостоянства, очаровывать меня подобно Асканію, когда онъ разсказывалъ безумной Дидонѣ всѣ дѣла отца своего, начиная съ пожара Трои. И развѣ я не такъ же очарована, какъ она, а ты не такъ же вѣроломенъ, какъ онъ? О, горе мнѣ! я не могу болѣе. Умри, Маргарита; вѣдь Генрихъ о томъ и стенаетъ, что ты живешь такъ долго. (Шума за сценой.)

Входятъ Варвикъ и Сольсбери. Народъ тѣснится въ дверяхъ.

   ВАРВ. Государь, разнеслись слухи, что добрый герцогъ Гомфри умерщвленъ измѣннически Соффолькомъ и кардиналомъ Бофортъ. Народъ, какъ раздраженный рой пчелъ, лишенный своей матки, снуетъ взадъ и впередъ, и въ ярости жалитъ, не разбирая кого. Я остановилъ бѣшеное возстаніе только на время обѣщаніемъ узнать настоящую причину его смерти.
   К. ГЕН. Что онъ умеръ, добрый Варвикъ, это слишкомъ вѣрно; но какъ -- это знаетъ Богъ, не Генрихъ. Войди въ его комнату, взгляни на бездушный трупъ и объясни самъ его внезапную кончину.
   ВАРВ. Объясни, мой повелитель. Сольсбёри, побудь съ буйной толпой до моего возвращенія. (Уходитъ во внутренніе покои. Сольсбёри удаляется къ дверямъ.)
   К. ГЕН. О, предвѣчный судія всего, останови напоръ мыслей, которыя силятся убѣдить меня, что жизнь Гомфри уничтожена рукой насилія. Несправедливы мои подозрѣнія -- прости мнѣ, Господи, потому что только ты можешь судить безошибочно. Какъ хотѣлъ бы я согрѣть его блѣдныя губы тысячами поцѣлуевъ, оросить его лице {Въ прежнихъ изданіяхъ: and to drain upon bis face... По экземпляру Колльера: and to rain upon his face...} цѣлымъ океаномъ соленыхъ слезъ, высказать глухонѣмому трупу мою любовь, сжать въ моихъ рукахъ безчувственную его руку; но всѣ эти обычныя выраженія сѣтованія безполезны -- взглядъ на его мертвые, земные останки усилилъ бы только грусть мою.

Двери комнаты Глостера распахиваются; видѣнъ трупъ его на постелѣ. Варвикъ и другіе стоятъ вокругъ.

   ВАРВ. Подойдите, государь; взгляните на трупъ.
   К. ГЕН. Чтобъ узнать, какъ глубоко выкопана моя могила; потому что вмѣстѣ съ его душой отлетѣли и всѣ радости моей земной жизни. Глядя, на него, я вижу мою жизнь въ смерти.
   ВАРВ. Такъ вѣрно, какъ душа моя жаждетъ жить съ великимъ царемъ, который сдѣлался человѣкомъ, чтобъ снять съ насъ страшное проклятіе отца своего -- я убѣжденъ, что жизнь трикраты славнаго герцога прекращена рукой насилія.
   СОФФ. Страшная, торжественная клятва! На чемъ же основываетъ лордъ Варвикъ свое убѣжденіе?
   ВАРВ. Посмотрите, какъ остановилась кровь въ лицѣ его. Часто видалъ я умершихъ естественной смертью: ихъ лица цвѣта пепельнаго, блѣдны, впалы, безкровны, потому что въ борьбѣ со смертью сердце привлекаетъ всю кровь къ себѣ на помощь, и она застываетъ вмѣстѣ съ нимъ, и не возвращается уже румянить и украшать щеки. Но тутъ, посмотрите -- лице его черно, налито кровью, глаза раскрыты болѣе обыкновеннаго, выпучены страшно какъ у задушеннаго; волосы стоятъ дыбомъ, ноздри расширены отъ усилій, пальцы растопырены какъ у человѣка, который въ борьбѣ за жизнь хватался сильно и умерщвленъ насильственно. Взгляните на простыню: къ ней пристали клочки волосъ его, всегда разчесанная борода его всклочена, въ безпорядкѣ, какъ жатва прибитая бурей. Онъ умерщвленъ; въ доказательство достаточно и малѣйшаго изъ этихъ признаковъ.
   СОФФ. Но, Варвикъ, кто же могъ убить герцога? Онъ былъ порученъ мнѣ и Бофорту, а мы -- надѣюсь, сэръ, не убійцы.
   ВАРВ. Но вы оба были заклятыми врагами герцога Гомфри, и вамъ дѣйствительно отдали его подъ стражу. Что вы не ухаживали за нимъ какъ за пріятелемъ -- это весьма вѣроятно, а что онъ нашелъ врага -- это слишкомъ очевидно.
   К. МАР. Такъ вы заподозриваете этихъ лордовъ, какъ виновниковъ преждевременной кончины герцога?
   ВАРВ. Кто жь, увидавъ мертваго, еще истекающаго кровью теленка, и подлѣ него мясника съ топоромъ въ рукѣ -- не подумаетъ, что онъ убитъ имъ? Кто жь, нашедъ куропатку въ гнѣздѣ коршуна, не догадается, какъ погибла бѣдная, хотя бы коршунъ и вился далеко, съ клювомъ совсѣмъ не окровавленнымъ? Точно такъ же понятна и эта трагедія.
   К. МАР. Если ты мясникъ, Соффолькъ, такъ гдѣ же ножъ твой? Если Бофортъ коршунъ, такъ гдѣ же когти его?
   СОФФ. Я не ношу ножа, чтобъ рѣзать спящихъ; но вотъ мстительный мечъ, заржавѣвшій отъ бездѣйствія, и онъ очистится въ сердцѣ того, кто вздумаетъ клеймить меня кровавымъ пятномъ убійства.-- Надменный лордъ Варвикъ, скажи, если только у тебя хватитъ на это духу, что я виновенъ въ смерти герцога Гомфри. (Кардиналъ, Сомерсетъ и другіе уходятъ.)
   ВАРВ. На что не хватитъ духа у надменнаго Варвика, когда его вызываетъ лживый Соффолькъ?
   К. МАР. На то, чтобъ укротить свою оскорбительную заносчивость, перестать быть дерзкимъ порицателемъ, хотя бъ Соффолькъ вызывалъ его тысячу разъ.
   ВАРВ. Молчите, королева! Говоря такъ, я не выхожу изъ границъ должнаго уваженія, потому что каждое слово, сказанное вами въ его пользу -- позоръ вашей царственности.
   СОФФ. Грубый, подлый въ обращеніи лордъ, если когда-нибудь жена позорила своего мужа -- такъ это твоя мать. Она приняла на свое преступное ложе какого-нибудь глупаго, невоспитаннаго мужлана; привила къ благородному дереву дичокъ, и ты плодъ его. Невозможно, чтобъ ты происходилъ отъ благородныхъ Невилей.
   ВАРВ. О, еслибъ не защищалъ тебя позоръ убійцы, еслибъ меня не удерживали присутствіе моего государя и мысль, что лишу палача дохода и тѣмъ избавлю тебя отъ тысячекратнаго срама -- на колѣняхъ заставилъ бы я тебя, подлаго, трусливаго убійцу, просить у меня прощенія за сказанное; заставилъ бы признаться, что ты говорилъ это о своей собственной матери, что ты самъ родился незаконно; и послѣ этого страшнаго удовлетворенія заплатилъ бы тебѣ по заслугамъ, пославъ въ адъ твою душу, гнусный вампиръ спящихъ.
   СОФФ. Я пролью кровь и не спящаго, если только осмѣлишься оставить вмѣстѣ со мной это собраніе.
   ВАРВ. Идемъ сейчасъ же, или я силой вытащу тебя отсюда. Какъ бы ты ни былъ недостоинъ, я сражусь съ тобой, чтобъ успокоить духъ герцога Гомфри хоть сколько нибудь. (Уходитъ съ Соффолъкомъ.)
   К. ГЕН. Какой панцырь крѣпче сердца непорочнаго? Трикраты вооруженъ тотъ, чье дѣло правое, и нагъ -- хоть весь закуйся въ желѣзо -- чья совѣсть обременена преступленіемъ. (Шумъ за сценой.)
   К. МАР. Что это за шумъ тамъ?

Соффолькъ и Варвикъ возвращаются съ обнаженными мечами.

   К. ГЕН. Какъ, лорды? съ обнаженными мечами, въ нашемъ присутствіи? это слишкомъ ужь дерзко!-- Что значатъ эти грозные крики?
   СОФФ. Государь, вѣроломный Варвикъ напалъ на меня со всѣмъ народонаселеніемъ Бери. (Новый шумъ за ареной.)

Входитъ Сольсбёри.

   СОЛЬС. (Въ дверяхъ.) Постойте, господа, подождите; я передамъ королю ваше желаніе.-- Государь, народъ поручилъ мнѣ объявить вашему величеству, что если безчестнаго лорда Соффолькъ не казнятъ, или не изгонятъ изъ прекрасной Англіи немедленно, такъ онъ силой вырветъ его изъ вашего дворца и предастъ медленной и мучительной смерти. Онъ говоритъ, что Соффолькъ умертвилъ добраго герцога Глостера, что ваша собственная жизнь находится въ опасности и что не буйное, возмутительное возстаніе противъ вашей воли, но любовь и вѣрность заставляютъ требовать его изгнанія такъ настоятельно. Волнуемый единственно заботой о вашей безопасности, онъ говоритъ, что еслибъ ваше величество, собравшись заснуть, запретили подъ опасеніемъ немилости или даже и смертной казни, нарушать, кому бы то ни было, вашъ сонъ -- то и тогда, несмотря на это строгое запрещеніе, увидавъ змѣю проворно ползущую съ раздвоеннымъ жаломъ къ вашему величеству, васъ все-таки слѣдовало бы разбудить, чтобъ этотъ смертоносный червь не сдѣлалъ вашъ безмятежный сонъ вѣчнымъ; и потому кричитъ, что, несмотря на ваше запрещеніе, хотите или не хотите, а онъ все-таки избавитъ васъ отъ такого ядовитаго змѣя, какъ лживый Соффолькъ, гибельное ядовитое жало котораго, какъ они говорятъ, безчестно лишило жизни благороднаго, въ двадцать разъ его достойнѣйшаго дядю вашего.
   НАРОДЪ, (за сценой.) Отвѣтъ короля, лордъ Сольсбёри!
   СОФФ. Что мудренаго, что грубая, необразованная чернь могла отправить такое посланіе къ своему повелителю. И вы, лордъ, вы съ радостью схватились за это порученіе, чтобъ выказать свои ораторскія способности; но вся честь, которую пріобрѣлъ этимъ Сольсбёри, ограничивается только тѣмъ, что былъ посломъ ватаги какихъ-нибудь мѣдниковъ.
   НАРОДЪ, (за сценой.) Отвѣтъ короля, или мы вломимся!
   К. ГЕН. Ступай, Сольсбёри, скажи имъ отъ меня, что я благодарю ихъ за нѣжную, заботливую любовь, что еслибъ они и не просили, я сдѣлалъ бы тоже самое, потому что мозгъ мой и безъ того пророчитъ мнѣ ежечасно, что Соффолькъ гибель моему государству. Клянусь величіемъ того, кто сдѣлалъ меня своимъ недостойнымъ намѣстникомъ -- Соффольку не заражать своимъ дыханіемъ нашего воздуха долѣе трехъ дней, подъ опасеніемъ смертной казни. (Солѣсбёри уходитъ.)
   К. МАР. О, Генрихъ, прошу тебя за благороднаго Соффолька.
   К. ГЕН. Неблагородная королева, если называешь его благороднымъ Соффолькомъ. Ни слова болѣе, приказываю тебѣ; твои просьбы за него усилятъ только гнѣвъ мой. Скажи я просто, я и тогда сдержалъ бы мое слово; но когда я поклялся -- оно неизмѣнно.-- Если по истеченіи трехъ дней тебя найдутъ въ какой бы то ни было части моихъ владѣній -- ты не выкупишь своей жизни и цѣлымъ міромъ.-- Пойдемъ, Варвикъ, пойдемъ, добрый Варвикъ, со мною; мнѣ много важнаго надо сообщить тебѣ. (Уходитъ съ Варвикомъ и свитой.)
   К. МАР. Горе и бѣды да сопутствуютъ вамъ! тоска сердечная и мучительныя огорченія да будутъ вашими неизмѣнными товарищами! гдѣ вы сойдетесь двое -- дьяволъ да будетъ третьимъ, и чтобы на каждомъ шагу сторожило васъ тройное мщеніе!
   СОФФ. Оставь проклятія, прекрасная королева; простись съ твоимъ Соффолькомъ.
   К. МАР. Стыдись, трусливая женщина, рабъ слабодушный! неужели у тебя не достаетъ духу проклинать враговъ твоихъ?
   СОФФ. Чтобъ очумѣть имъ! но къ чему проклинать мнѣ ихъ? Еслибъ проклятія убивали, какъ стоны мандрагоры {Растенію этому приписывали животную жизнь; было повѣрье, что оно стонетъ, когда его вырывали съ корнемъ и что эти стоны умерщвляли вырывающаго.} -- о, тогда я придумалъ бы такія горькія, ѣдкія, жестокія, страшныя, и разразился бы ими сквозь стиснутые зубы, со всѣми признаками смертельной ненависти, какъ сама осунувшаяся Зависть въ своей омерзительной трущобѣ. Языкъ запинался бы въ ярой рѣчи, глаза сыпали бы искры какъ кремень, волосы стали бы дыбомъ какъ у бѣснующагося, каждая жилка гремѣла бы проклятіемъ. Вотъ и теперь, чувствую, обремененное сердце мое разорвется, если не примусь проклинать ихъ. Да будетъ же ядъ питьемъ ихъ! желчь, и еще горчайшее самой желчи -- ихъ величайшимъ лакомствомъ! сѣнь кипарисовъ -- ихъ отраднѣйшею тѣнью! чтобъ они не видали ничего, кромѣ убійственныхъ василисковъ! не осязали ничего, кромѣ острыхъ жалъ ящерицъ! не слыхали никакой музыки, кромѣ страшнаго шипѣнья змѣй и зловѣщаго крика совъ! Всѣ ужасы чернаго ада --
   К. МАР. Довольно, милый Соффолькъ; ты разстроиваешь себя. Страшныя эти проклятія, отражаясь какъ солнце отъ зеркала, отбивая какъ ружье слишкомъ сильно заряженное, дѣйствуютъ и на тебя самого.
   СОФФ. Ты же требовала чтобъ я проклиналъ, а теперь просишь чтобъ пересталъ! Клянусь страной, изъ которой изгнанъ -- проклиная, я простоялъ бы цѣлую зимнюю ночь нагой на вершинѣ горы, гдѣ и трава не ростетъ отъ жестокаго холода, и принялъ бы это за веселую минутную шутку.
   К. МАР. Умоляю -- перестань. Дай мнѣ твою руку; я орошу ее горькими моими слезами, и чтобъ никогда дождь небесный не взмачивалъ ее, не смывалъ этихъ памятниковъ моей грусти. О, если бы этотъ поцѣлуй (цѣлуетъ его руку) навсегда запечатлѣлся на рукѣ твоей, чтобы, смотря на этотъ отпечатокъ, ты могъ припоминать уста, изъ которыхъ вырвутся тысячи по тебѣ вздоховъ. Теперь, ступай; оставь меня, чтобы я вполнѣ могла почувствовать мое горе; пока ты здѣсь, я только воображаю его, какъ человѣкъ пресыщающійся, думая о голодѣ. Я возвращу тебя, или -- будь увѣренъ -- добьюсь, что и меня изгонятъ; а я и безъ того изгнана разлукой съ тобой. Ступай; не говори ничего болѣе, удались теперь же -- о, нѣтъ! погоди, погоди еще.-- Такъ два осужденные друга обнимаются, цѣлуются, прощаются десять тысячъ разъ; разстаться для нихъ во сто кратъ тяжелѣ, чѣмъ умирать. И все-таки, прощай! прощай и мое счастье!
   СОФФ. Такъ, бѣдный Соффолькъ, изгоняется десять разъ: одинъ разъ королемъ и трижды три тобою. Я не пожалѣлъ бы о родинѣ, еслибъ и ты ее оставила; съ тобой и пустыня была бы для Соффолька достаточно многолюдной; потому что гдѣ ты -- тамъ и цѣлый міръ, со всѣми его радостями; гдѣ нѣтъ тебя -- тамъ пустыня.-- Я не могу болѣе.-- Живи, чтобъ радоваться жизнью, а мнѣ -- мнѣ не радоваться ничѣмъ, кромѣ того что ты живешь.

Входитъ Во.

   К. МАР. Куда спѣшитъ такъ Во? что еще случилось?
   ВО. Къ королю, съ вѣстью что кардиналъ Бофортъ при смерти. Онъ вдругъ захворалъ сильно -- мечется, стонетъ, задыхается, богохульствуя и проклиная все живущее на землѣ. То говоритъ, какъ будто бы подлѣ его стоялъ духъ Глостера; то зоветъ короля и шепчетъ своей подушкѣ, какъ бы ему, тайны своего обремененнаго сердца. Меня послали сказать королю, что онъ громко зоветъ его къ себѣ.
   К. МАР. Ступай, передай королю горестное свое посланіе. (Во уходитъ.) О, Боже! что же это за свѣтъ такой? что за новости? Но къ чему жь стенаю я объ утратѣ какого-нибудь жалкаго часа, забывая изгнаніе Соффолька -- сокровища моего сердца? О, Соффолькъ, зачѣмъ же я не могу стенать только о тебѣ? не могу поспорить слезами съ южными тучами, которыя собираютъ ихъ для земли, а я -- для моей грусти? Удались же, ты слышалъ -- пошли за королемъ. Застанутъ тебя со мной -- ты мертвъ.
   СОФФ. Но вѣдь я не могу жить въ разлукѣ съ тобой; а умереть близь тебя -- заснуть сладко, положивъ голову на твои колѣни. Здѣсь я отдамъ мою душу такъ тихо, такъ покойно, какъ младенецъ, умирающій съ грудью матери во рту; вдали отъ тебя -- впаду въ неистовое бѣшенство, буду призывать тебя, чтобъ ты закрыла глаза мои, замкнула мой ротъ своими устами. Такъ -- или ты остановишь мою улетающую душу, или я вдохну ее въ твое тѣло, и тогда она будетъ жить въ дивномъ Элизіѣ. Умереть близь тебя -- умереть играя; умереть вдали -- пытка жесточайшая самой смерти.-- О, позволь же мнѣ остаться, что бы тамъ ни случилось.
   К. МАР. Нѣтъ, удались! Разлука, хоть и жестокое, но въ смертельныхъ ранахъ все-таки полезное средство. Во Францію, милый Соффолькъ; извѣщай о себѣ, а я -- въ какой бы части земнаго шара ты ни находился, моя Ириса отыщетъ тебя.
   СОФФ. Иду.
   К. МАР. Возьми жь съ собой мое сердце.
   СОФФ. Никогда бриліянтъ не замыкался въ ларецъ болѣе жалкій. Мы разносимся, какъ разбитая бурей ладья. Вотъ мой путь къ смерти.
   К. МАР. Вотъ мой. (Расходятся въ разныя стороны.)
  

СЦЕНА 3.

Лондонъ. Спальня Бофорта.

Входятъ Король Генрихъ, Сольсбсри, Варвикъ, и другіе. Кардиналъ лежитъ на постели; около стоятъ служители.

   К. ГЕН. Какъ вы себя чувствуете, мой лордъ? скажите королю вашему.
   КАРД. Если ты смерть, оставь мнѣ только жизнь, избавь отъ мученій, и я дамъ тебѣ столько сокровищь Англіи, что покупай себѣ хоть и другой такой островъ.
   К. ГЕН. О, не доброй жизни знакъ, такая страшная боязнь смерти!
   ВАРВ. Бофортъ, съ тобой говоритъ государь твой.
   КАРД. Хотите -- ведите меня къ суду. Развѣ онъ умеръ не въ постелѣ своей? гдѣ жь бы и умереть ему? Могу я заставить человѣка жить, когда онъ не хочетъ?-- О, не пытайте меня, я признаюсь.-- Какъ, ожилъ? покажите же, гдѣ онъ. Даю тысячу фунтовъ, только бы взглянуть на него.-- Глазъ-то вѣдь ужь нѣтъ у него; засыпаны землей. Пригладьте его волосы; смотрите! смотрите! они стоятъ, какъ силки разставленные, чтобъ поймать мою окрыленную душу.-- нить! да велите аптекарю принести сильный ядъ, который я купилъ у него --
   К. ГЕН. О, предвѣчный двигатель неба, взгляни милосердымъ окомъ на бѣднаго! удали неугомоннаго врага, овладѣвшаго грѣшной душой его! изгони изъ груди его черное отчаяніе!
   ВАРВ. Посмотрите, какъ онъ скрежещетъ въ предсмертной мукѣ.
   СОЛЬС. Не тревожьте его, дайте умереть покойно.
   К. ГЕН. Миръ душѣ его, если такъ угодно Богу. Лордъ кардиналъ, вѣришь въ безсмертіе -- подними руку въ знакъ надежды.-- Онъ умираетъ, и не дѣлаетъ знака.-- О, Господи, прости ему!
   ВАРВ. Такая ужасная смерть, вѣрное доказательство чудовищной жизни.
   К. ГЕН. Не осуждайте -- мы всѣ грѣшники. Закройте ему глаза, задерните пологъ и пойдемъ, предадимся размышленію!

(Уходить.)

  

ДѢЙСТВІЕ IV.

СЦЕНА 1.

Кентъ. Морской берегъ близь Дувра.

Послѣ нѣсколькихъ пушечныхъ выстрѣловъ на морѣ, къ берегу пристаетъ шлюпка, и изъ нея выходятъ Капитанъ корабля, Шкиперъ, Штурманъ, Вальтеръ Вайтморъ и нѣсколько пиратовъ съ Соффолькомъ и другими плѣнными джентльменами.

   КАПИТ. Веселый, болтливый, совѣстливый день скрылся въ нѣдра моря, и громкій вой волковъ поднимаетъ клячь печальной, угрюмой ночи, и онѣ обнимаютъ вялыми, сонливыми, обвисшими крылами своими могилы людей усопшихъ, и изъ туманныхъ пастей ихъ разносится по воздуху черный, заразительный сумракъ. Подведите плѣнниковъ; пока наша пинаса {Небольшой корабль.} становится близь дюнъ на якорь, мы условимся съ ними здѣсь о выкупѣ, или окрасимъ этотъ безцвѣтный берегъ ихъ кровью.-- Этого плѣнника я дарю тебѣ, шкиперъ; этого -- тебѣ, штурманъ; а этотъ (показывая на Соффолька) -- на твою долю Вальтеръ Вайтморъ.
   1 дж. Скажи же, шкиперъ, что ты хочешь выкупу?
   ШКИП. Тысячу кронъ, или голова твоя слетитъ съ плечь.
   ШТУР. Столько же требую и я, или и твоя не удержится.
   КАПИТ. Что жь, неужели и двѣ тысячи кронъ слишкомъ для васъ много? а величаете себя джентльменами!-- Перехватите бездѣльникамъ горла,-- вы умрете. Такой ничтожной суммой не вознаградишь вѣдь утраты людей, которыхъ мы лишились въ схваткѣ.
   1 дж. Пощадите, сэръ; я согласенъ.
   2 дж. И я; я сейчасъ-же напишу къ своимъ родственникамъ.
   ВАЙТ. (Соффольку.) Я потерялъ во время абордажа глазъ, и ты заплатишь мнѣ за него жизнью; будь моя воля -- не было бы пощады и этимъ.
   КАПИТ. Укротись -- возьми лучше выкупъ и оставь ему жизнь.
   СОФФ. Видишь это изображеніе святаго Георга {Кавалеры ордена подвязки носили изображеніе святаго Георга на конѣ.} -- я джентльменъ. Назначь какой хочешь выкупъ -- я заплачу.
   ВАЙТ. Я и самъ джентльменъ; мое имя Вальтеръ Вайтморъ.-- Что съ тобой? чего испугался? неужели смерти?
   СОФФ. Твоего имени; смерть въ его звукѣ. Искусный гадатель составилъ мой ороскопъ и сказалъ, что я умру отъ воды; но это не должно возбуждать твоей кровожадности,-- вѣдь твое имя, если произносить его правильно, Готье {Имя Walter выговаривается почти такъ же какъ слово water -- вода; на этомъ-то созвучіи основывается ороскопъ Соффолька.}.
   ВАЙТ. Готье или Вальтеръ, мнѣ рѣшительно все равно; дѣло не въ этомъ, а въ томъ, что никогда еще низкое безчестье не пятнало нашего имени безъ того, чтобъ мы не смыли его мечемъ нашимъ. А потому, если вздумаю торговать местью, какъ купецъ -- пусть переломятъ мечъ мой, обернутъ къ стѣнѣ мой щитъ, сотрутъ мой гербъ, и объявятъ подлымъ трусомъ на всю вселенную! (Хватаетъ Соффолька.)
   СОФФ. Остановись, Вайтморъ; твой плѣнникъ принцъ, герцогъ Соффолькъ, Вилльямъ де-ля-Пуль.
   ВАЙТ. Герцогъ Соффолькъ въ лохмотьяхъ!
   СОФФ. Да, но эти лохмотья не составляютъ части герцога. И Юпитеръ странствовалъ иногда переодѣтый; почему жь я не могу?
   КАПИТ. Такъ; но Юпитера никогда не убивали, а ты будешь убитъ.
   СОФФ. Подлый, ничтожный рабъ, кровь короля Генриха, благородная кровь Лэнкэстера, не можетъ быть пролита такимъ презрѣннымъ конюхомъ. Не посылалъ ли ты мнѣ поцѣлуевъ рукою, не держалъ ли стремя, не бѣгалъ ли безъ шапки за моимъ лошакомъ, не почиталъ ли себя счастливымъ, если я только кивну головой? Какъ часто услуживалъ ты мнѣ за чашей вина, кормился моими объѣдками, стоялъ на колѣнахъ у стола, когда я пировалъ съ королевой Маргаритой! Вспомни это -- вспомни, какъ ты терся въ нашей передней, подобострастно ожидая моего выхода, и это воспоминаніе смиритъ тебя, уничтожитъ выкидышь твоей гордости. Эта рука писала въ твою пользу и потому укротитъ твой возмутительный языкъ.
   ВАЙТ. Рѣшай же, капитанъ, приколоть что ли этого злоязычнаго бездѣльника {Въ прежнихъ изданіяхъ: the forlorn swain... По экземпляру Колльера: the foul-tongued slave...}?
   КАПИТ. Погоди, дай мнѣ прежде приколоть его моими словами, какъ онъ меня своими.
   СОФФ. Подлый рабъ, твои тупы, какъ и ты самъ.
   КАПИТ. Возьмите жь и отрубите ему голову на бортѣ нашей шлюпки.
   СОФФ. Ты не посмѣешь отъ боязни лишиться своей собственной.
   КАПИТ. Посмѣю, Пуль.
   СОФФ. Пуль?
   КАПИТ. Да, Пуль, сэръ Пуль, лордъ, лужа, помойная яма {Родовое прозваніе Соффолька de-la-Poole произносится какъ pool -- лужа.}, которой грязь и дрянь мутятъ серебристый источникъ, напояющій Англію! Я заткну твою зіяющую пасть, поглотившую сокровища государства; губами, которыя цѣловали королеву, вымету землю, и ты, радовавшійся смерти добраго Глостера, ты напрасно будешь скрежетать на безчувственные вѣтры -- они отвѣтятъ тебѣ только свистомъ презрѣнія! Ступай, сочетайся съ вѣдьмами ада, за то, что сочеталъ могучаго государя съ дочерью ничтожнаго короля безъ подданныхъ, безъ владѣній и безъ короны. Ты возвысился дьявольскими хитростями; ты, какъ честолюбивый Силла, упился сердечною кровью твоей матери; ты продалъ Франціи Анжу и Мэнь; ты причина, что лживые, безпокойные Норманы не признаютъ насъ своими повелителями, что Пикардія перерѣзала своихъ правителей, завладѣла нашими крѣпостями, отослала солдатъ нашихъ домой оборванными, израненными. Царственный Варвикъ и всѣ Невилли, которыхъ грозные мечи никогда не обнажались понапрасну, подняли оружіе изъ ненависти къ тебѣ. Домъ Іорка -- лишенный короны позорнымъ убійствомъ короля, гордымъ, надменнымъ, похитительнымъ насиліемъ,-- вспыхнулъ местью, развернулъ отрадныя знамена съ нашимъ полузакрытымъ солнцемъ и съ подписью внизу: Invitis nubibus {Девизомъ Эдуарда III были лучи солнца, прорѣзывающіе тучи, съ латинскою подписью: "Наперекоръ тучамъ".}. Кентъ возсталъ, и въ заключеніе всего срамъ и нищета вползли во дворецъ нашего короля, и все отъ тебя.-- Возьмите его.
   СОФФ. О, зачѣмъ я не богъ! я разразился бы громомъ надъ этими низкими, подлыми, гнусными рабами! Чѣмъ ничтожнѣй, тѣмъ заносчивѣй; и этотъ бездѣльникъ, потому что капитанъ жалкой пинасы, храбрится болѣе чѣмъ Баргулюсъ, грозный иллирійскій пиратъ {Ciceronia Officia, Lib. II. cap. XI.}. Шмели не сосутъ орлиной крови, а обкрадываютъ ульи пчелъ. Невозможно, чтобъ я умеръ отъ руки такого подлаго вассала, какъ ты. Твои слова возбуждаютъ во мнѣ гнѣвъ, а не укоры совѣсти. Я отправляюсь во Францію, по порученію королевы и требую, чтобъ ты переправилъ меня черезъ каналъ.
   КАПИТ. Вальтеръ!
   ВАЙТ. Идемъ, Соффолькъ, я переправлю тебя къ смерти.
   СОФФ. Pene getidus timor occupat artus {Ледяный страхъ объемлетъ члены.}; тебя я боюсь.
   ВАЙТ. И увидишь, прежде чѣмъ разстанемся, что не безъ причины. Что, струхнулъ? смиряешься?
   1 l;. Попросите его, благородный лордъ, задобрите ласковымъ словомъ.
   СОФФ. Повелительный языкъ Соффолька суровъ и строгъ, привыкъ приказывать, а не просить милости. Никогда не почтимъ мы подобную сволочь унизительной просьбой; скорѣй склоню я мою голову на плаху, чѣмъ согну колѣна передъ кѣмъ бы то ни было, кромѣ Бога и короля моего; скорѣй соглашусь, чтобъ она плясала на окровавленномъ колу, чѣмъ сниму съ нее беретъ передъ подлымъ простолюдиномъ. Истинное благородство чуждо страха; я въ состояніи выдержать и болѣе того, на что вы можете осмѣлиться.
   КАПИТ. Тащите его; зажмите ему ротъ навсегда.
   СОФФ. Что жь, подходите, покажите до чего можетъ дойдти ваше звѣрство, чтобы смерть моя сдѣлалась безсмертною. Великіе люди гибли часто отъ рукъ бездѣльниковъ. Римскій боецъ и подлый бандитъ умертвили добраго Туллія {Цицеронъ убитъ центуріономъ Гереніусомъ и военнымъ трибуномъ Побиліемъ Ленасъ.}; незаконнорожденная рука Брута убила Юлія Цезаря; дикіе островитяне сразили великаго Помпея {Помпей убитъ въ Египтѣ, а не на островѣ.}, а Соффолькя умертвятъ пираты. (Уходитъ съ Вайтморомъ и другими.)
   КАПИТ. Мы назначили вамъ выкупъ, и одинъ изъ васъ отправится за нимъ. Ты остаешься съ нами, а онъ пусть ѣдетъ. (Уходятъ всѣ кромѣ 1 Джентльмена.)

Входитъ Вайтморъ съ трупомъ Соффолька.

   ВАЙТ. Голова и безжизненный трупъ его могутъ лежать здѣсь, пока не предастъ ихъ землѣ королева, его любовница. (Уходитъ.)
   1 дж. Жестокое, кровавое зрѣлище! Я отвезу его трупъ къ королю. Не отомститъ онъ, отомстятъ друзья -- королева, которая такъ любила его, когда былъ еще живъ.
  

СЦЕНА 2.

Блэкхизъ.

Входятъ Джорджъ Бевисъ и Джонъ Голлэндъ.

   ДЖОР. Ты непремѣнно добудь себѣ мечъ, хоть деревянный; вѣдь вотъ ужь два дни, что они на ногахъ.
   ДЖОН. Тѣмъ имъ нужнѣе соснуть теперь.
   ДЖОР. Суконщикъ Джэкъ Кэдъ задумалъ, видишь, вычистить все государство, выворотить его и взодрать на немъ новый ворсъ.
   ДЖОН. И дѣло; вѣдь оно совсѣмъ ужь вытерлось. Съ тѣхъ поръ, какъ появились эти джентльмены, миновало веселое житье въ Англіи.
   ДЖОР. Гадкое время! Добродѣтель ремесленниковъ ни во что не ставится.
   ДЖОН. Кожанымъ фартукомъ дворянство гнушается.
   ДЖОР. Скажу больше: совѣтники короля преплохіе работники.
   ДЖОН. И то правда. Сказано однакожь: "работай по своему призванію", а вѣдь это все равно, что сказать: пусть правителями будутъ люди работящіе, а потому намъ бы и слѣдовало быть правителями.
   ДЖОР. Именно; мозолистыя руки вѣрнѣйшій знакъ дѣльнаго человѣка.
   ДЖОН. Вотъ, вотъ и они! Вонъ, сынъ Биста, вингамскій кожевникъ.
   ДЖОР. Ему кожи нашихъ непріятелей; онъ обратитъ ихъ въ лайку.
   ДЖОН. И мясникъ Дикъ.
   ДЖОР. И грѣхъ сразится, какъ быкъ, и неправдѣ перерѣжется горло, какъ теленку.
   ДЖОН. И прядильщикъ Смисъ.
   ДЖОР. Argo {Ergo -- слѣдовательно.}, нить жизни ихъ спрядена.
   ДЖОН. Примкнемъ же къ нимъ.

Барабанный бой. Входятъ Кэдъ, Дикъ, Смисъ и толпа народа.

   КЭДЪ. Мы, Джонъ Кэдъ, прозванный такъ по мнимому отцу нашему.
   Дикъ. (Въ сторону.) Скорѣй по украденной кади сельдей {Cade -- старое англійское слово означающее боченокъ.}.
   КЭДЪ. Враги наши падутъ передъ нами {Намекъ на латинское cado, cadere -- падать.}, вдохновленными духомъ низверженія королей и принцевъ. (Шумъ) -- повелите молчаніе!
   ДИКЪ. Молчаніе!
   КЭДЪ. Мой отецъ былъ Мортимеръ,--
   ДИКЪ. (Въ сторону.) Честный малой и славный каменьщикъ.
   КЭДЪ. Мать изъ роду Плантагенетовъ,--
   ДИКЪ. (Bъ сторону.) Знавалъ и ее; отличная была повитуха.
   КЭДЪ. Жена происходитъ отъ Лэсіевъ,--
   ДИКЪ. (Bъ сторону.) Дѣйствительно, бывши дочерью разносчика, она торговала и лестовками {Тутъ непереводимая игра созвучіемъ Фамиліи Lacies съ словомъ lace -- шнурокъ, тесьма, позументъ.}.
   СМИС. (Дику.) Но теперь, неспособная уже бродить съ коробкой, стираетъ дома бѣлье.
   КЭДЪ. И потому я отрасль благороднаго дома.
   ДИКЪ. (Въ сторону.) Разумѣется; поле вѣдь благородно, а онъ родился подъ плетнемъ его, потому что у отца, кромѣ тюрьмы, никогда никакого дома и не бывало.
   КЭДЪ. Я храбръ.
   СМИС. (Въ сторону.) Безъ сомнѣнія; вѣдь безъ храбрости нищенство невозможно.
   КЭДЪ. Въ состояніи выносить многое.
   Дикъ. (Въ сторону.) Что и толковать объ этомъ; я видѣлъ какъ его сѣкли три базарныхъ дня сряду.
   КЭДЪ. Не боюсь ни огня, ни меча.
   СМИС. (Въ сторону.) Меча-то ему, конечно, нечего бояться; время вполнѣ обезопасило отъ него кафтанъ его {Тутъ игра значеніями слова of proof -- непроницаемый и изношенный.}.
   ДИКЪ. (Въ сторону). А огня, полагаю, все таки побаивается; вѣдь за кражу барана ему заклеймили руку раскаленнымъ желѣзомъ.
   КЭДЪ. Будьте же храбры, потому что вашъ предводитель храбръ и клятвенно обѣщаетъ вамъ совершенное преобразованіе. Семиполупенсовые хлѣбы будутъ продаваться въ Англіи за одинъ пенсъ; тройная мѣра будетъ десятерной; пить жидкое полпиво будетъ у меня величайшимъ преступленіемъ. Все государство будетъ общимъ достояніемъ, и моя лошадь будетъ пастись въ Чипсайдѣ. Когда же буду королемъ -- а я хочу быть королемъ.
   ВСѢ. Да здравствуетъ его величество!
   КЭДЪ. Благодарю, добрый народъ,-- тогда денегъ не будетъ: всѣ будутъ и ѣсть и пить на мой счетъ; я одѣну всѣхъ въ одинаковое платье, чтобы всѣ жили согласно, какъ братья, и чествовали меня какъ своего государя.
   ДИКЪ. Прежде всего перебьемъ всѣхъ законниковъ.
   КЭДЪ. Я и сдѣлаю это. Ну не скверность ли, что изъ кожи какого-нибудь невиннаго ягненка приготовятъ пергаменъ, испишутъ его, и онъ губитъ человѣка. Говорятъ, что жалютъ пчелы, а я говорю что жалитъ воскъ пчелъ; мнѣ только разъ случилось приложить печать, и съ тѣхъ поръ я самъ не свой.-- Что тамъ такое? кого это тащутъ сюда?

Входятъ нѣсколько человѣкъ съ Клеркомъ чатамскимъ.

   СМИС. Чатамскаго клерка; онъ умѣетъ читать, писать и сводить счеты.
   КЭДЪ. Ужасно!
   СМИС. Мы застали, что онъ раздавалъ ребятишкамъ прописи.
   КЭДЪ. Вотъ бездѣльникъ-то!
   СМИС. У него въ карманѣ книга съ красными буквами.
   КЭДЪ. Такъ онъ заклинатель.
   ДИКЪ. Кромѣ того, онъ умѣетъ писать обязательства и разныя судейскія бумаги.
   КЭДЪ. Эка жалость; малой-то онъ, клянусь честью, видный; найду его невиннымъ -- онъ не умретъ. Подойди-ка ко мнѣ поближе; я долженъ допросить тебя. Твое имя?
   КЛЕР. Эмануилъ.
   ДИКЪ. Это они всегда пишутъ въ заголовкахъ бумагъ {Еврейское эмануилъ значитъ: съ нами Богъ.}.-- Плохо тебѣ будетъ.
   КЭДЪ. Не мѣшай мнѣ.-- Что ты, подписываешь свое имя, или у тебя есть какой-нибудь знакъ, какъ у всякаго, честнаго добраго человѣка?
   КЛЕР. Сэръ, благодаря Бога, я получилъ такое образованіе, что могу подписывать свое имя.
   ВСѢ. Признался; казнить его! онъ злодѣй, измѣнникъ!
   КЭДЪ. Возьмите и повѣсьте его съ перомъ и чернильницей на шеѣ. (Нѣкоторые уводятъ Клерка.)

Входитъ Михаэль.

   МИХА. Гдѣ нашъ общій начальникъ?
   КЭДЪ. Здѣсь, мой частный сотоварищъ {Тутъ непереводимая игра значеніями слова general -- генералъ, полководецъ, и general -- общій.}.
   МИХА. Бѣги, бѣги, бѣги! сэръ Гомфри Стэффордъ и братъ его съ королевскимъ войскомъ близехонько.
   КЭДЪ. Стой, бездѣльникъ, стой! или я убью тебя. Онъ встрѣтитъ человѣка нисколько не хуже его. Вѣдь онъ не болѣе какъ рыцарь, не такъ ли?
   МИХА. Такъ.
   КЭДЪ. Чтобъ сравняться съ нимъ, я сейчасъ же посвящу себя въ рыцари. (Становится на колѣни.) -- Возстань, сэръ Джонъ Мортимеръ! (Вставая.) Теперь ему на встрѣчу.

Входитъ Сэръ Гомфри Стэффордъ и братъ его Вилльямъ съ барабаннымъ боемъ и съ войскомъ.

   СТЭФ. Буйные рабы, грязь и накинь Кента, заранѣе предназначенная для висѣлицы, бросьте оружіе! По домамъ, оставьте этого бездѣльника! Король будетъ милосердъ, если покоритесь.
   В. СТЭ. И грозенъ, яростенъ, кровожаденъ, если станете упорствовать. Покорность, или смерть!
   КЭДЪ. Этими рабами въ шелковыхъ платьяхъ я пренебрегаю. Обращаюсь къ тебѣ, добрый народъ, надъ которымъ скоро надѣюсь царствовать, потому что законный наслѣдникъ короны -- я.
   СТЭФ. Бездѣльникъ, твой отецъ былъ штукатуръ; ты самъ не стригачь развѣ?
   КЭДЪ. И Адамъ былъ садовникъ.
   СТЭФ. Что жь изъ этого?
   КЭДЪ. А вотъ что: Эдмондъ Мортимеръ, графъ Марчскій женился на дочери герцога Кларенсскаго -- женился вѣдь?!
   СТЭФ. Женился.
   КЭДЪ. Она родила ему двойни.
   СТЭФ. Ложь.
   КЭДЪ. Это ты говоришь, а я говорю что правда. Старшаго отдали кормилицѣ, и его украла нищая; онъ выросъ, не зная ни своего происхожденія, ни родни, и сдѣлался каменьщикомъ. Я сынъ его; опровергни это, если можешь.
   ДИКЪ. Это слишкомъ справедливо, и потому онъ будетъ королемъ.
   СМИС. Сэръ, въ дому моего отца есть труба его работы, и кирпичи живы еще, чтобъ засвидѣтельствовать это, и потому вамъ не опровергнуть этого.
   СТЭФ. И вы вѣрите этому подлому бездѣльнику, который и самъ не знаетъ что говоритъ.
   ВСѢ. Вѣримъ, и потому убирайтесь.
   В. СТЭ. Джэкъ Кэдъ, тебя научилъ герцогъ Іоркъ.
   КЭДЪ. (Про себя.) Вретъ, я самъ выдумалъ это.-- Ступай, любезнѣйшій, скажи отъ меня королю, что изъ уваженія къ памяти его отца, Генриха пятаго -- при жизни котораго мальчишки играли въ пристѣнокъ французскими кронами,-- я соглашаюсь, чтобъ онъ царствовалъ, но только подъ моимъ протекторствомъ.
   ДИКЪ. Сверхъ того, мы требуемъ головы лорда Сэй, за то что онъ продалъ Мэньское герцогство.
   КЭДЪ. И совершенно справедливо; потому что онъ изуродовалъ этимъ Англію, и не поддержи я ее своей мощью -- пришлось бы ей ходить на костыляхъ.-- Короли сотоварищи, скажу вамъ -- лордъ Сэй охолостилъ государство, сдѣлалъ его евнухомъ и, что еще ужаснѣе -- говоритъ по-французски, и потому онъ измѣнникъ.
   СТЭФ. О, жалкое, грубое невѣжество!
   КЭДЪ. Нѣтъ, ты вотъ что скажи: французы вѣдь враги наши; ну, и спрашиваю: можетъ ли тотъ, кто говоритъ языкомъ враговъ быть хорошимъ совѣтникомъ?
   ВСѢ. Нѣтъ, нѣтъ; и потому мы требуемъ головы его.
   В. СТЭ. Ты видишь, слова не дѣйствуютъ; пустимъ въ дѣло войска короля.
   СТЭФ. Герольдъ, ступай и провозглашай въ каждомъ городѣ всѣхъ, кто приметъ сторону Кэда, измѣнниками; что всѣ, кого возьмемъ съ оружіемъ въ рукахъ, будутъ -- для примѣра -- повѣшены передъ дверями домовъ своихъ, передъ глазами женъ и дѣтей ихъ.-- Друзья короля, за мной! (Уходитъ съ братомъ и съ войскомъ.)
   КЭДЪ. А вы, друзья народа, за мной!-- Теперь покажите что вы мужи; дѣло идетъ о свободѣ. Не оставимъ ни одного лорда, ни одного джентльмена; не щадите никого, кромѣ тѣхъ, которые ходятъ въ башмакахъ съ заплатами, потому что только эти -- люди честные, бережливые и, еслибъ осмѣлились, приняли бы нашу сторону непремѣнно.
   ДИКЪ. Они привели ряды свои въ порядокъ, идутъ на насъ.
   КЭДЪ. Нашъ порядокъ -- полнѣйшій безпорядокъ. Идемъ! впередъ! впередъ!
  

СЦЕНА 3.

Другая часть Блэкхиза.

Сраженіе. Стэффорды убиты.

   КЭДЪ. Гдѣ Дикъ, мясникъ эшфордскій?
   ДИКЪ. Здѣсь, сэръ.
   КЭДЪ. Они падали передъ тобой, какъ овцы и быки; ты работалъ какъ бы на своей бойнѣ, и за это я награждаю тебя такъ: посты будутъ вдвое длиннѣе, а тебѣ разрѣшается бить на сто безъ одного {Бить скотъ въ посты позволялось по особенной только милости.}.
   ДИКЪ. Больше я и не желаю.
   КЭДЪ. И ты по истинѣ заслуживаешь этого. Я же (надѣвая на себя панцыръ Стэффорда) буду носить этотъ памятникъ побѣды, а трупы привяжу къ хвосту моей лошади и буду таскать ихъ за собою, пока не вступлю въ Лондонъ, гдѣ заставимъ нести передъ нами мечъ лордъ-мера.
   ДИКЪ. А чтобъ еще болѣе упрочить успѣхъ нашъ, разобьемъ тюрьмы и выпустимъ заключенныхъ.
   КЭДЪ. Не безпокойся, я ручаюсь за все. Идемъ же въ Лондонъ.
  

СЦЕНА 4.

Лондонъ. Комната во дворцѣ.

Входитъ Король Генрихъ, читая просьбу, Бокингэмъ и лордъ Сэй; Королева Маргарита въ нѣкоторомъ отдаленіи груститъ надъ головой Соффолька.

   К. МАР. (Про себя). Часто слыхала я, что грусть разнѣживаетъ душу, дѣлаетъ ее боязливой, перерождаетъ совершенно; перестань же стенать, думай только о мщеніи. Но кто же, смотря на это, удержитъ слезы? Я прижимаю его голову къ моей вздымающейся груди; но гдѣ же тѣло, которое такъ хотѣлось бы обнять?
   БОКИН. Какой же отвѣтъ дадите ваше величество на просьбу бунтовщиковъ?
   К. ГЕН. Пошлю какого-нибудь благочестиваго епископа уговорить ихъ. Сохрани Боже, погубить мечемъ столько душъ неразумныхъ; скорѣй я самъ вступлю въ переговоры съ Джэкомъ Кэдъ, чѣмъ рѣшусь уничтожить ихъ кровавой войной.-- Но постой, я еще разъ прочту просьбу ихъ.
   К. МАР. (Про себя.) Изверги! и это прекрасное лице, которое, какъ блуждающая комета, властвовало мной, не могло смягчить васъ, недостойныхъ взирать на него?
   К. ГЕН. Лордъ Сэй, Джэкъ Кэдъ поклялся что добудетъ вашу голову.
   СЭЙ. Но я надѣюсь, что ваше величество завладѣете его головой гораздо прежде.
   К. ГЕН. Что это, королева? все стенаете, оплакиваете смерть Соффолька? Умри я, моя милая, ты вѣрно не грустила бы такъ сильно?
   К. МАР. О, нѣтъ; я не стала бы грустить, я умерла бы вмѣстѣ съ тобой.

Входитъ Гонецъ.

   К. ГЕН. Что еще? отчего въ такихъ попыхахъ?
   ГОНЕЦ. Бунтовщики въ Созваркѣ; спасайтесь, государь! Джэкъ Кэдъ объявилъ себя лордомъ Мортимеръ, отраслью герцога Кларенсскаго, называетъ ваше величество похитителемъ и клянется, что коронуется въ Вестминстерѣ. Войско его -- оборванная толпа мужиковъ и негодяевъ, грубыхъ, безпощадныхъ. Смерть сэра Гомфри Стэффордъ и его брата ободрила ихъ. Всѣхъ ученыхъ, законниковъ, придворныхъ и джентльменовъ они называютъ лживыми гусеницами, и обрекли ихъ смерти.
   К. ГЕН. О, безумные! они не знаютъ что дѣлаютъ.
   БОКИН. Государь, удалитесь въ Кенильворзъ, пока мы соберемъ достаточныя силы, чтобъ уничтожить ихъ.
   К. МАР. О, еслибы герцогъ Соффолькъ былъ живъ, онъ тотчасъ укротилъ бы этихъ кентскихъ бунтовщиковъ.
   К. ГЕН. Лордъ Сэй, измѣнники ненавидятъ васъ; уѣзжайте вмѣстѣ съ нами въ Кенильворзъ.
   СЭЙ. Этимъ я подвергъ бы ваше величество еще большей опасности. Я ненавистенъ имъ; я останусь, пробуду здѣсь скрытно сколько будетъ можно.

Входитъ другой Гонецъ.

   2 гон. Джэкъ Кэдъ взялъ Лондонскій мостъ, граждане бѣгутъ, бросаютъ дома свои. Гнусная, жаждующая добычи чернь, присоединилась къ измѣнникамъ, и они поклялись разграбить городъ и твой дворецъ.
   БОКИН. Не медлите же, ваше величество; на лошадей!
   К. ГЕН. Идемъ Маргарита. Господь, наша надежда, поможетъ намъ.
   К. МАР. Смерть Соффолька унесла мою надежду.
   К. ГЕН. (Лорду Сэй). Прощайте лордъ; не довѣряйтесь кентскимъ бунтовщикамъ.
   БОКИН. Чтобъ не измѣнили вамъ, не довѣряйтесь никому.
   СЭЙ. Довѣряюсь только моей невинности, и потому смѣлъ и рѣшителенъ.
  

СЦЕНА 5.

Тамъ же. Товеръ.

Выходятъ Лордъ Скэльзъ и другіе на стѣну; внизу появляется нѣсколько гражданъ.

   СКЭЛ. Ну что? не убили ль Джэка Кэдъ?
   1 гра. Нѣтъ, лордъ; да и не убьютъ кажется, потому что они завладѣли мостомъ и умерщвляютъ все, что имъ противится. Лордъ меръ проситъ у васъ подкрѣпленія.
   СКЭЛ. Пришлю сколько могу, потому что и здѣсь не вполнѣ безопасно. Бунтовщики пробовали уже завладѣть Товеромъ. Но ступайте въ Смисфильдъ, соберите народъ -- я пришлю къ вамъ Мэгтью Гофя. Стойте за вашего короля, за ваше отечество, за вашу собственную жизнь, и за тѣмъ, прощайте; бунтъ никогда не преуспѣваетъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: farewell, for I must hence again... По экземпляру Колльера: farewell: rebelion never thrives...}.
  

СЦЕНА 6.

Тамъ же. Пушечная-улица.

Входитъ Джэкъ Кэдъ съ своими товарищами.

   КЭДЪ. (Ударяя своимъ жезломъ по Лондонскому камню). Теперь Мортимеръ властелинъ этого города. Сидя здѣсь, на Лондонскомъ камнѣ, я опредѣляю и повелѣваю, чтобы въ первый годъ нашего царствованія по всѣмъ желобамъ не текло ничего, кромѣ краснаго вина, на счетъ города. Отнынѣ тотъ измѣнникъ, кто назоветъ меня не лордомъ Мортимеръ, а какъ-нибудь иначе.

Вбѣгаетъ Солдатъ.

   СОЛД. Джэкъ Кэдъ! Джэкъ Кэдъ!
   КЭДЪ. Валяй его! (Они убиваютъ его.)
   СМИС. Будетъ этотъ негодяй уменъ -- никогда ужь не назоветъ онъ тебя Джэкомъ Кэдъ. Полагаю, ему порядкомъ растолковано.
   ДИКЪ. Лордъ, на Смисфильдскомъ рынкѣ собралось войско.
   КЭДЪ. Такъ идемъ же, сразимся съ ними. Прежде зажгите однакожь Лондонскій мостъ, да если можно и Товеръ. Впередъ!
  

СЦЕНА 7.

Тамъ же. Смисфильдъ.

Шумъ. Входятъ съ одной стороны Кэдъ съ своими; съ другой Граждане съ королевскимъ войскомъ подъ начальствомъ Мэттью Гофъ. Сраженіе; граждане разбиты, Мэттью Гофъ убитъ.

   КЭДЪ. Прекрасно, сэры! Теперь далѣе: одна часть опустошать Савойскій дворецъ, другая въ коллегіи; все въ прахъ!
   ДИКЪ. У меня есть просьба до вашей свѣтлости.
   КЭДЪ. Еслибъ ты просилъ самой свѣтлости -- за это слово, ты получилъ бы и ее.
   ДИКЪ. Я только прошу, чтобъ законы Англіи выходили изъ вашихъ устъ.
   ДЖОН. (въ сторону). Язвительны же будутъ у насъ законы; вѣдь его уязвили какъ-то копьемъ въ ротъ, и язва эта и до сихъ поръ не зажила еще.
   СМИС. (Джону). Нѣтъ, Джонъ, вонючіе развѣ; вѣдь изъ его рта страшно воняетъ жаренымъ сыромъ.
   КЭДЪ. Я ужь думалъ объ этомъ; такъ оно и будетъ. Ступайте, сожгите всѣ государственные документы; мой ротъ будетъ парламентомъ Англіи.
   ДЖОН. (Въ сторону). Не выбьютъ изъ него зубъ -- ѣдки будутъ наши статуты.
   КЭДЪ. Отнынѣ все будетъ общимъ.

Входитъ Гонецъ.

   ГОНЕЦ. Добыча, лордъ, добыча! лордъ Сэй, что продавалъ города Франціи, что двадцать разъ съ разомъ заставлялъ насъ платить пятнадцатую {А fifteen, пятнадцатая часть всего движимаго имущества каждаго подданнаго.} и по шиллингу съ фунта на послѣднюю войну.

Входитъ Джорджъ Бевисъ съ Лордомъ Сэй.

   КЭДЪ. Ладно, за это онъ десять разъ будетъ обезглавленъ.-- Ну, шелковый {Say -- старинное названіе шелка.}, саржевый -- или нѣтъ, крашенинный лордъ, теперь ты сдѣлался мишенью нашего царственнаго суда. Чѣмъ оправдаешься ты передъ моимъ величествомъ въ продажѣ Нормандіи мосье Безимекю {Baisez mon cul.}, дофину Франціи? Да будетъ тебѣ вѣдомо черезъ присутствующихъ, и именно черезъ присутствующаго здѣсь лорда Мортимера, что я метла, которая начисто вымететъ дворъ отъ такого сора, какъ ты. Ты самымъ измѣнническимъ образомъ развратилъ юношество государства, учредивъ латынскую школу; тогда какъ наши предки не знали никакихъ другихъ книгъ кромѣ бирки, ты распространилъ книгопечатаніе, выстроилъ, въ противность королю, коронѣ и его достоинству, бумажную мельницу. Тебѣ будетъ прямо въ лице доказано, что ты окружаешь себя людьми, которые безпрестанно толкуютъ о существительномъ да глаголѣ, употребляютъ такія гнусныя слова, какихъ никакое христіанское ухо не вытерпитъ. Ты придумалъ мирныхъ судей, чтобъ они требовали людей къ отвѣту за то, за что они отвѣчать не могутъ; мало этого -- ты сажалъ ихъ въ тюрьмы, вѣшалъ, потому что они не умѣли читать,-- тогда какъ именно поэтому-то они и должны были жить скорѣй всякаго другаго. Ты ѣздишь на лошади, покрытой попоной -- ѣздишь вѣдь?
   СЭЙ. Что жь изъ этого?
   КЭДЪ. Какъ что? тебѣ не слѣдовало одѣвать свою лошадь въ епанчу, когда люди почестнѣе тебя ходятъ только въ штанахъ да въ курткѣ.
   ДИКЪ. А работаютъ просто въ рубашкѣ, какъ напримѣръ я; даромъ что мясникъ.
   СЭЙ. Жители Кента --
   ДИКЪ. Ну, что скажешь ты о Кентѣ?
   СЭЙ. Только то, что онъ bonna terra, mala gens {Хорошая страна, дурные люди.}.
   КЭДЪ. Тащите, тащите его! онъ говоритъ по-латынски.
   СЭЙ. Сперва выслушайте, а тамъ тащите куда хотите. Въ запискахъ Цезаря сказано, что Кентъ самая образованная часть острова, что земля его прекрасна и богата, что народъ великодушенъ, храбръ, дѣятеленъ и зажиточенъ -- и это заставляетъ меня надѣяться, что вы не совсѣмъ чужды состраданія. Герцогства меньскаго я не продавалъ, Нормандіи не терялъ; напротивъ, пожертвовалъ бы и жизнію, чтобъ только возвратить ихъ. Правосудіе я всегда соединялъ съ милосердіемъ; просьбы и слезы смягчали меня, дары -- никогда. Когда и что вынудилъ я у васъ силою на защиту Кента, короля, государства и васъ самихъ? Я щедро награждалъ ученыхъ, потому что мои знанія пріобрѣли мнѣ милость короля, потому что я видѣлъ что невѣжество -- Божіе проклятіе, а ученье -- крылья, на которыхъ мы возносимся къ небу. Если вы не одержимы злымъ духомъ, вы не рѣшитесь убить меня. Этотъ языкъ велъ, для вашей пользы, переговоры съ иноземными королями,--
   КЭДЪ. Вздоръ! нанесъ ли ты хоть одинъ ударъ на полѣ битвы?
   СЭЙ. Руки мощныхъ людей достаютъ далеко; я часто поражалъ и тѣхъ, которыхъ никогда не видывалъ, и поражалъ на смерть.
   ДЖОР. О, чудовищный трусъ! хорошо развѣ убивать изъ-за угла?
   СЭЙ. Эти щеки поблѣднѣли отъ заботъ о вашемъ благѣ.
   КЭДЪ. Заушите его хорошенько, и онѣ зарумянятся снова.
   СЭЙ. Безпрестанное сидѣнье за дѣлами и тяжбами бѣдныхъ изнурило меня, обременило болѣзнями.
   КЭДЪ. Противъ этого у насъ есть пеньковое сердце-крѣпительное, да лѣкарственный топоръ.
   ДИКЪ. Что трясешься?
   СЭЙ. Не отъ страха, а отъ паралича.
   КЭДЪ. Нѣтъ, онъ это покачиваетъ головой, какъ человѣкъ, который хочетъ сказать намъ: постойте, я еще разсчитаюсь съ вами! Посмотримъ не крѣпче ли будетъ она держаться на колу. Возьмите и обезглавьте его.
   СЭЙ. Скажите, въ чемъ же вина моя? Былъ я пристрастенъ къ деньгамъ, или къ почестямъ?-- говорите жь. Наполнены мои сундуки награбленнымъ золотомъ? роскошна слишкомъ моя одежда? кому сдѣлалъ я какое-нибудь зло, что вы жаждете моей смерти? Никогда не проливали эти руки невинной крови; никогда не закрадывалось въ эту грудь ни одного преступнаго, коварнаго помысла. О, не лишайте же меня жизни!
   КЭДЪ. Слова его пробуждаютъ во мнѣ жалость, но я обуздаю ее; смерть ему ужь и за то, что такъ хорошо защищаетъ жизнь свою.-- Тащите его! подъ языкомъ у него домовой; онъ говоритъ не Божьей благодатью. Тащите его, говорю я вамъ, и сейчасъ же отрубите ему голову; за тѣмъ вы вломитесь въ домъ зятя его, Джемса Кромера, отрубите и ему голову и принесете сюда обѣ на пикахъ.
   ВСѢ. Все будетъ исполнено.
   СЭЙ. Ахъ, сограждане, если Господь, когда вамъ приведется молить его, будетъ такъ же жестокъ, какъ вы -- что станется тогда съ вашими отлетающими душами? Смягчитесь хоть по этому, и не лишайте меня жизни.
   КЭДЪ. Тащите его, дѣлайте что велѣно. (Нѣкоторые уходятъ съ лордомъ Сэй.) И горделивѣйшему перу въ государствѣ не носить головы на плечахъ, если не согласится платить мнѣ дани; ни одной дѣвѣ не выдти замужъ, не заплативъ мнѣ своей дѣвственностью {Намекъ на jus primae noctis, который существовалъ въ сѣверной Англіи и въ Шотландіи, точно такъ же, какъ въ другихъ феодальныхъ государствахъ. Малькольмъ III въ 1057 году замѣнилъ его податью въ 13 фунтовъ стерлинговъ, и эта подать называлась marchet.}. Мужья будутъ зависѣть отъ меня in capite, и мы приказываемъ и повелѣваемъ, чтобы жены ихъ были такъ свободны, какъ только сердце можетъ пожелать, или языкъ высказать.
   ДИКЪ. Лордъ, когда же пойдемъ мы въ Чипсайдъ, покупать товары алебардами?
   КЭДЪ. Да сейчасъ же.
   ВСѢ. Славно!

Часть бунтовщиковъ возвращается съ головами лорда Сэй и его зятя, на пикахъ.

   КЭДЪ. Ну, а это, развѣ не славнѣй еще?-- Дайте же имъ поцѣловаться; вѣдь при жизни они любили другъ друга. Теперь разведите ихъ опять, а то пожалуй сговорятся продать Франціи еще нѣсколько городовъ.-- Воины, отложимъ грабежъ города до ночи; намъ хочется проѣхать по всѣмъ улицамъ съ этими головами впереди, вмѣсто жезловъ, и онѣ будутъ у насъ цѣловаться на каждомъ перекресткѣ.-- Отправляемся.
  

СЦЕНА. 8.

Созвэркъ.

Шумъ. Входитъ Кэдъ съ возмутившейся чернью.

   КЭДЪ. Вверхъ по Рыбной-улицѣ! внизъ къ углу святаго Магнуса! рѣжь и бей все! бросай ихъ въ Темзу! (Трубятъ на переговоры и потомъ отступленіе.) Это что такое? Кто такъ дерзокъ, что осмѣлился трубить на переговоры и отступленіе, когда я приказываю бить и рѣзать?

Входятъ Бокингэмъ и Старый Клиффордъ съ войскомъ.

   БОКИН. Вотъ они, эти дерзкіе, что осмѣлились противиться тебѣ. Знай, Кэдъ, что мы посланы отъ короля къ обольщенному тобой народу, и объявляемъ, полное прощеніе всѣмъ, кто оставитъ тебя и мирно возвратится домой.
   КЛИФ. Что жь скажете вы на это, сограждане? Согласны покаяться {Въ прежнихъ изданіяхъ: will уе relent... По экземпляру Колльера: will уе repent...}, принять прощеніе пока его предлагаютъ, или рѣшаетесь идти за бунтовщикомъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: Or let а rabble lead you... По экземпляру Колльера: Or let а rebel lead you...} на смерть? Кто любитъ короля и хочетъ воспользоваться его прощеніемъ -- бросай шапку вверхъ и кричи: да здравствуетъ его величество! Кто ненавидитъ его и не уважаетъ его отца, Генриха пятаго, который нѣкогда привелъ въ трепетъ всю Францію, тотъ замахнись на насъ мечемъ и проходи мимо.
   ВСѢ. Да здравствуетъ король! Да здравствуетъ король!
   КЭДЪ. Какъ! и вы, Бокингэмъ и Клиффордъ, такъ отважны?-- А ты, подлая чернь, неужели ты вѣришь имъ? непремѣнно хочешь попасть на висѣлицу съ прощеніемъ на шеѣ? Неужели мой мечъ пробился въ ворота Лондона только для того, чтобъ вы оставили меня у Бѣлаго-оленя, въ Созвэркѣ? Я думалъ, что вы никакъ не положите оружія, пока не добудете своей старой свободы; но вы всѣ трусы, измѣнники, вамъ нравится жить рабами дворянъ. Пусть же они надламываютъ вамъ спины тяжелыми ношами, похищаютъ вашу собственность у васъ изъ подъ носа, безчестятъ вашихъ женъ и дочерей передъ вашими глазами. Что до меня -- буду хлопотать только о самомъ себѣ; и за тѣмъ -- Божіе проклятіе да разразится надъ всѣми вами!
   ВСѢ. Нѣтъ, мы пойдемъ за тобой, Кэдъ! пойдемъ за тобой!
   КЛИФ. Развѣ Кэдъ сынъ Генриха пятаго, что вы кричите: идемъ за гобой? Поведетъ онъ что ли васъ въ самое сердце Франціи и подѣлаетъ и самыхъ послѣднихъ графами и герцогами? Увы! у него нѣтъ ни дома, ни пристанища; ему нечѣмъ жить, кромѣ грабежа, обиранія вашихъ друзей и насъ. И что же, если между тѣмъ, какъ вы враждуете между собой, трусливые Французы, которыхъ вы недавно побѣдили, переплывутъ вдругъ черезъ море и побѣдятъ васъ? Мнѣ кажется, я ужь вижу, какъ они, величаясь, ходятъ по улицамъ Лондона и кричатъ: Villageois! каждому встрѣчному. Нѣтъ, пусть лучше погибнутъ тысячи подлыхъ Кэдовъ, только бы вы не склонили выи передъ Французами. Во Францію, во Францію! возвратите что потеряли, но пощадите Англію -- вѣдь она ваша родина. У Генриха есть деньги, а вы сильны и мужественны, Господь на нашей сторонѣ -- не сомнѣвайтесь въ побѣдѣ.
   ВСѢ. Да здравствуетъ Клиффордъ! мы пойдемъ за королемъ и Клиффордомъ!
   КЭДЪ. Перелетало ли когда-нибудь хоть даже перушко со стороны на сторону такъ легко, какъ эта толпа? имя Генриха пятаго влечетъ ихъ на тысячи бѣдствій, заставляетъ бросить меня безпомощнымъ. Вижу, они сговариваются схватить меня; ну, мечъ мой, пролагай мнѣ дорогу, потому что долѣе оставаться здѣсь невозможно. На зло всѣмъ дьяволамъ и аду, я пробьюсь и сквозь самую средину ихъ; и небо и честь свидѣтели, что не недостатокъ мужества, а ихъ подлая, гнусная измѣна заставляетъ меня прибѣгнуть къ ногамъ. (Убѣгаетъ.)
   БОКИН. Какъ, бѣжалъ? скорѣй за нимъ; кто принесетъ королю его голову, получитъ тысячу кронъ въ награду. (Нѣкоторые изъ толпы удаляются.) А вы, друзья, за мной; мы придумаемъ, какъ примирить васъ съ королемъ.

(Уходятъ.)

  

СЦЕНА 9.

Тераса замка Кенильворзъ.

Входятъ Король Генрихъ, Королева Маргарита и Сомерсетъ.

   К. ГЕН. Былъ ли когда король, который, владѣя земнымъ престоломъ, находилъ бы въ немъ такъ мало радости, какъ я? Не успѣлъ выползти изъ колыбели, едва минуло девять мѣсяцевъ -- и ужь король; и несмотря на то, никогда подданный не желалъ такъ короны, какъ я желалъ бы сдѣлаться подданнымъ.

Входятъ: Бокингэмъ и Клиффордъ.

   БОКИН. Счастіе и добрыя вѣсти вашему величеству.
   К. ГЕН. Какъ, Бокингэмъ, неужели измѣнникъ Кэдъ взятъ? или только отступилъ, чтобъ собрать новыя силы?

Внизу показывается толпа бунтовщиковъ съ веревками на шеяхъ.

   КЛИФ. Онъ бѣжалъ, государь; соумышленники же его покорились, и съ петлями на шеяхъ, смиренно ожидаютъ изъ устъ твоего величества жизни или смерти.
   К. ГЕН. О, небо! раствори же вѣчныя врага свои и прими хвалы и благодаренія!-- Друзья, этотъ день выкупилъ вамъ жизнь, показалъ какъ вы любите вашего государя и ваше отечество. Будьте всегда таковы, и Генрихъ, какъ бы онъ ни былъ несчастливъ, вѣрьте, никогда не будетъ жестокосердымъ.-- Благодаря и прощая, я распускаю васъ всѣхъ по вашимъ графствамъ.
   ВСѢ. Да здравствуетъ король! да здравствуетъ король!

Входитъ Гонецъ.

   ГОНЕЦ. Позволь донести твоему величеству, что герцогъ Іоркъ возвратился изъ Ирландіи и спѣшитъ сюда съ сильнымъ соединеннымъ войскомъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: puissant and а mighty power... По экземпляру Кольера: puissant and united power...} Галлоглассовъ и свирѣпыхъ Керновъ, провозглашая по пути, что поднялъ оружіе только для избавленія тебя отъ герцога Сомерсета, котораго называетъ измѣнникомъ.
   К. ГЕН. Такъ, между Кэдомъ и Іоркомъ, государство мое точь въ точь какъ корабль, который, избавившись отъ бури, не успѣлъ еще отдохнуть, и ужь подвергается нападенію пиратовъ. Кэдъ обращенъ въ бѣгство, толпы его разсѣялись, и вотъ -- Іоркъ возстаетъ ему на помощь. Прошу тебя, Бокингэмъ, спѣши къ нему на встрѣчу и спроси причину его возстанія. Скажи, что я отправлю герцога Эдмонда въ Товеръ -- Сомерсетъ, ты пробудешь тамъ только до распущенія имъ войска.
   СОМЕР. Государь, для блага моего отечества я готовъ идти и въ темницу, и на смерть.
   К. ГЕН. Во всякомъ случаѣ, Бокингэмъ, не будь слишкомъ жёстокъ въ выраженіяхъ; вѣдь онъ раздражителенъ, не перенесетъ грубаго слова.
   БОКИН. Будьте покойны, государь; я увѣренъ что улажу все въ вашу пользу.
   К. ГЕН. Пойдемъ жена, поучимся управлять лучше; потому что до сихъ поръ Англія можетъ проклинать мое бѣдственное царствованіе.

(Уходятъ.)

  

СЦЕНА 10.

Кентъ. Садъ Идена.

Входитъ Кэдъ.

   КЭДЪ. Позоръ честолюбію! позоръ и тебѣ самому -- съ мечемъ въ рукѣ, и готовъ умереть съ голоду! Цѣлыя пять дней скрывался я въ лѣсахъ, не смѣя высунуть изъ нихъ носа, потому что вся страна сторожитъ меня, и такъ проголодался, что не остался бы долѣе, еслибъ даже и на тысячу лѣтъ могъ обезпечить этимъ жизнь свою. Я перелѣзъ черезъ стѣну въ этотъ садъ, чтобъ посмотрѣть, нельзя ли наѣсться хоть травой, не найду ли хоть кочанъ салату, а имъ очень можно было бы освѣжить желудокъ въ такую жаркую погоду. Двѣ вещи: салатъ да шлемъ, кажется, нарочно созданы мнѣ на пользу; сколько разъ, еслибъ не шлемъ, ржавая сѣкира раскроила бы мнѣ черепъ; сколько разъ, прошедшись порядкомъ, истомленный жаждой, употреблялъ я его вмѣсто чаши; почему жь и теперь не утолить мой голодъ салату {Тутъ непереводимая игра значеніями слова sallet -- шлемъ и sallet -- салатъ.}?

Входитъ Иденъ съ служителями.

   ИДЕН. О, Боже, кто жь, имѣя возможность наслаждаться такими пріятными прогулками, захочетъ жить при тревожномъ дворѣ? Это маленькое, оставленное мнѣ отцомъ наслѣдіе, удовлетворяетъ меня вполнѣ, стоитъ государства. Я не ищу возвышенія паденіемъ другихъ, не томлюсь жаждою скопленія богатствъ; живу и тѣмъ что имѣю сообразно моему званію, и бѣдный никогда не отходитъ отъ моихъ воротъ безъ помощи.
   КЭДЪ. Это хозяинъ идетъ сюда, чтобъ схватить меня, какъ бродягу, за то, что, не спросясь, вошелъ въ его владѣніе.-- Бездѣльникъ, ты хочешь предать меня, добыть отъ короля тысячу кронъ за мою голову; но прежде чѣмъ мы съ тобой разстанемся, я накормлю тебя, какъ страуса, желѣзомъ, заставлю проглотить мой мечъ, какъ большую булавку.
   ИДЕИ. Кто бъ ты, грубіянъ, ни былъ -- я не знаю тебя; какъ же мнѣ предать тебя? Мало, что ты ворвался въ мой садъ, перелѣзъ черезъ стѣну, какъ воръ, чтобъ обокрасть его -- ты вздумалъ еще пугать меня, хозяина, наглыми угрозами.
   КЭДЪ. Пугать? клянусь лучшею кровью, которая когда либо проливалась, я и отдую тебя! Посмотри на меня хорошенько. Вотъ ужь пять дней, что у меня не было и крохи во рту; но подойди ко мнѣ съ твоими пятью прислужниками -- если я не сдѣлаю всѣхъ васъ такъ же мертвыми, какъ дверной гвоздь {Въ шляпку котораго стучались; онъ замѣнялъ нынѣшній колокольчикъ.}, молю Господа, чтобъ онъ ужь навсегда лишилъ меня возможности ѣсть траву.
   ИДЕН. Нѣтъ, пока будетъ существовать Англія, никогда не скажутъ, что Александръ Иденъ, эсквайръ кентскій, напалъ съ цѣлой ватагой на бѣдняка, изнуреннаго голодомъ. Впейся въ меня неподвижными глазами своими, и посмотри, смигну ли я. Сравни членъ за членомъ: ты гораздо слабѣй меня; твоя рука -- палецъ кулака моего, твоя нога -- тычинка передъ этимъ пнемъ; и одна эта стопа поспоритъ со всей твоей силой, а подниму руку -- вырыта твоя могила. Но я не намѣренъ тягаться съ тобой словами; пусть мой мечъ доскажетъ, чего не досказалъ языкъ.
   КЭДЪ. Клянусь моимъ мужествомъ, совершеннѣшій витязь, какого никогда еще не приводилось мнѣ слышать.-- Слушай же, мечъ мой! если ты только погнешь остріе свое, не искрошишь, какъ говядину, этого жирнаго болвана, прежде чѣмъ заснешь въ ножнахъ своихъ -- на колѣняхъ молю Господа, чтобъ онъ обратилъ тебя въ подковные гвозди. (Они сражаются; Кэдъ падаетъ.) О, убитъ! Но не ты -- голодъ убилъ меня; дайте мнѣ только десять трапезъ, которыхъ не видалъ въ эти пять дней, и я справился бы и съ десятью тысячами дьяволовъ. Да засохнетъ же этотъ садъ; да будетъ онъ, отнынѣ, кладбищемъ для всѣхъ, кто живетъ въ этомъ домѣ -- непреодолимая душа Кэда отлетаетъ.
   ИДЕН. Такъ я убилъ Кэда, чудовищнаго этого измѣнника? О, мечъ мой, за этотъ подвигъ, ты будешь святъ для меня; я велю повѣсить тебя надъ моей могилой, когда умру. Кровь эта никогда не сотрется съ острія твоего; она останется на тебѣ, какъ колетъ герольда, для прославленія твоего господина.
   КЭДЪ. Иденъ, прощай; гордись своей побѣдой. Скажи отъ меня Кенту, что онъ потерялъ лучшаго изъ сыновей своихъ; убѣди весь міръ сдѣлаться трусомъ, потому что тотъ, кто никогда и никого не боялся -- побѣжденъ не мужествомъ, а голодомъ. (Умираетъ.)
   ИДЕН. Свидѣтель Богъ, какъ страшно ты ошибаешься. Издыхай же гнусный извергъ, страшное проклятіе родившей тебя! О, какъ желалъ бы я низвергнуть въ адъ и твою душу, какъ мой мечъ повергъ твое тѣло. За ноги стащу я тебя отсюда на навозную кучу, которая будетъ твоей могилой; отрублю на ней твою мятежную голову, и въ торжествѣ снесу ее къ королю, оставивъ туловище въ добычу вранамъ (Уходитъ, влача за собою трупъ Кэда.)
  

ДѢЙСТВІЕ V.

СЦЕНА 1.

Тамъ же. Поле между Дардфордомъ и Блэкхизомъ.

Съ одной стороны лагерь Короля, съ другой входитъ Іоркъ со свитой, съ барабаннымъ боемъ и съ распущенными знаменами. Войско его остается въ нѣкоторомъ отдаленіи.

   ІОРКЪ. Такъ возвращается Іоркъ изъ Ирландіи требовать правъ своихъ, сорвать корону съ головы слабаго Генриха. Звоните жь въ колокола; жгите свѣтлые, блестящіе потѣшные огни въ честь законнаго короля великой Англіи!-- О, sancta majestas! кто жь не купилъ бы тебя и самой дорогой цѣной? Повинуйся, кто не умѣетъ повелѣвать; эта жь рука создана для золотаго скиптра. Безъ меча, или скиптра въ ней слова мои не могутъ имѣть должнаго дѣйствія, и скиптръ, клянусь душой, будетъ въ ней, и я обобью имъ лиліи Франціи.

Входитъ Бокингэмъ.

   Это кто? Бокингэмъ, чтобъ помѣшать мнѣ. Онъ непремѣнно посланъ королемъ. Необходимо притвориться.
   БОКИН. Дружественный привѣтъ Іорку, если онъ ничего дурнаго не замышляетъ.
   ІОРКЪ. Принимаю привѣтъ твой, Гомфри Бокингэмъ. По собственному желанію, или посломъ короля?
   БОКИН. Посломъ Генриха, нашего великаго государя, чтобъ узнать причину этого воинственнаго скопа въ мирное время; для чего ты -- подданный, какъ и я -- въ противность присягѣ и ленной покорности, собралъ безъ его позволенія такое огромное войско, и осмѣлился придвинуть его такъ близко къ мѣстопребыванію его величества?
   ІОРКЪ. (Про себя.) Я задыхаюсь отъ бѣшенства. Гнусная рѣчь его до того выводитъ меня изъ себя, что готовъ рубить горы, сражаться со скалами; что могъ бы, подобно Аяксу Теламоніеву, разразиться всею яростью надъ волами и баранами. Я рожденъ лучше короля, болѣе король чѣмъ онъ, царственнѣе его въ помыслахъ, и долженъ притворствовать, пока Генрихъ не ослабѣетъ, а я не усилюсь еще болѣе.-- (Бокингэму.) Извини Бокингэмъ, что замедлилъ отвѣтомъ. Голова моя такъ разстроена черными думами. Я привелъ сюда это войско, чтобъ удалить отъ короля надменнаго Сомерсета -- гибельнаго какъ для его величества, такъ и для государства.
   БОКИН. Ты слишкомъ ужь много берешь на себя; но если только это причина твоего вооруженія -- король исполнилъ твое требованіе. Герцогъ Сомерсетъ въ Товерѣ.
   ІОРКЪ. И ты ручаешься честью, что заключенъ?
   БОКИН. Заключенъ -- ручаюсь честью.
   ІОРКЪ. О, если такъ, Бокингэмъ, я распускаю мое войско.-- Друзья, благодарю васъ, разойдитесь; завтра, на полѣ святаго Георга, я выдамъ вамъ жалованье, удовлетворю всѣ ваши желанія.-- Если мой государь, добродѣтельный Генрихъ, пожелаетъ моего старшаго сына -- или нѣтъ, всѣхъ сыновей моихъ въ залогъ моей любви и вѣрности, я пришлю ихъ съ радостью. Земли, имущество, лошадей, доспѣхи, все что имѣю отдамъ я въ полное его распоряженіе, если только казнитъ Сомерсета.
   БОКИН. Хвалю такую покорность; пойдемъ же въ ставку его величества.

Входитъ Король Генрихъ со свитой.

   К. ГЕН. Если Іоркъ идетъ рука въ руку съ тобою, Бокингэмъ, стало онъ не замышляетъ противъ насъ ничего дурнаго?
   ІОРКЪ. Съ подобающимъ смиреніемъ и должной покорностью является Іоркъ къ вашему величеству.
   К. ГЕН. Для чего жь привелъ ты это войско?
   Іоркъ. Чтобъ удалить измѣнника Сомерсета, и за тѣмъ сразиться съ чудовищнымъ бунтовщикомъ Кэдомъ, который -- какъ узналъ недавно -- разбитъ уже.

Входитъ Иденъ съ головой Кэда.

   ИДЕНЪ. Если человѣку такъ ничтожному, такого низкаго состоянія будетъ позволено приблизиться къ особѣ короля, я представлю вашему величеству голову измѣнника, голову Кэда, котораго убилъ въ единоборствѣ.
   К. ГЕН. Голову Кэда?-- Великій Боже, какъ правосуденъ ты! Дай же взглянуть на мертвое лице человѣка, который, при жизни, такъ сильно тревожилъ меня. Скажи, мой другъ, ты убилъ его?
   ИДЕНЪ. Я, ваше величество.
   К. ГЕН. Твое имя и званіе?
   ИДЕНЪ. Александръ Иденъ, бѣдный, преданный королю кентскій эсквайръ.
   БОКИН. Съ позволенія вашего величества, за такую услугу его можно посвятить и въ рыцари.
   К. ГЕН. Иденъ, преклони колѣна; (Онъ становится на колѣни) встань рыцаремъ. Въ награду мы даемъ еще тебѣ тысячу маркъ и желаемъ чтобъ отнынѣ ты находился при нашей особѣ.
   ИДЕНЪ. Мало жизни, чтобъ оправдать такую милость, и смерти -- если когда-нибудь измѣню моему повелителю.
   К. ГЕН. Бокингэмъ, Сомерсетъ идетъ сюда съ королевой. Ступай, скажи, чтобъ она скорѣй скрыла его отъ герцога.

Входятъ Королева Маргарита и Сомерсетъ.

   К. МАР. Нѣтъ, не скроетъ онъ головы своей и отъ тысячи Іорковъ; смѣло станетъ онъ передъ нимъ, лицемъ къ лицу.
   ІОРКЪ. Что жь это? Сомерсетъ свободенъ? Такъ раскуй же, Іоркъ, давно закованные помыслы, дай языку волю сравняться съ сердцемъ. Я потерплю присутствіе Сомерсета?-- Лживый король, зачѣмъ измѣнилъ ты данному мнѣ слову, зная какъ я неспособенъ переносить обиды? Король, сказалъ я? нѣтъ, ты не король; неспособенъ повелѣвать и править народомъ кто не смѣетъ, или не можетъ справиться съ измѣнникомъ. Корона нейдетъ къ головѣ твоей; твоя рука создана для богомольческаго посоха, а не для грознаго царственнаго скиптра. Вѣнецъ этотъ долженъ обнимать мое чело -- чело, сіянье и хмуренье котораго, какъ копье Ахиллеса, можетъ и мертвить и изцѣлять. Вотъ рука для скиптра, для осуществленія имъ властительныхъ законовъ. Давай мѣсто; клянусь небомъ, тебѣ не властвовать уже болѣе надъ тѣмъ, кого само небо предназначило быть твоимъ властелиномъ.
   СОМЕР. О, чудовищный измѣнникъ!-- Іоркъ, я арестую тебя за измѣну королю и коронѣ.-- Повинуйся, дерзкій измѣнникъ; преклони колѣна и моли прощенія.
   ІОРКЪ. Ты хочешь, чтобъ я преклонилъ колѣна? дай прежде спросить этихъ {Вѣроятно, указывая на свое войско.}, потерпятъ ли они чтобъ я преклонилъ колѣна передъ кѣмъ бы то ни было. Позвать въ поручители сыновей моихъ; (Одинъ изъ его свиты уходитъ) я знаю, они скорѣй заложатъ мечи свои, чѣмъ допустятъ, чтобъ я пошелъ въ темницу.
   К. МАР. Позвать Клиффорда; сказать, чтобъ явился сію же минуту для рѣшенія: годятся ли незаконнорожденные сыновья Іорка въ поруки по вѣроломномъ отцѣ ихъ.
   ІОРКЪ. О, запятнанная кровью Неаполитанка, изчадіе Неаполя, кровавый бичь Англіи, сыновья Іорка, высшія тебя по рожденію, будутъ поруками по отцѣ своемъ, и горе тому, кто отвергнетъ поручительство дѣтей моихъ.

Входятъ съ одной стороны Эдуардъ и Ричардъ Плантагенеты съ войскомъ; а съ друuой Клиффордъ съ своимъ сыномъ и также съ войскомъ.

   Вотъ они идутъ. Ручаюсь, они не выдадутъ меня.
   К. МАР. Идетъ и Клиффордъ; онъ отвергнетъ ихъ поручительство.
   КЛИФФ. (Преклоняя колѣна передъ Генрихомъ.) Здоровья и всякаго счастія моему королю и повелителю!
   ІОРКЪ. Благодарю, Клиффордъ; что новаго?-- О, не пугай насъ этимъ гнѣвнымъ взглядомъ. Мы твой король, Клиффордъ; преклони снова колѣна, и мы простимъ твою ошибку.
   КЛИФФ. Нѣтъ, Іоркъ, вотъ мой король, я не ошибся; но ты, думая что я могу ошибиться, сильно во мнѣ ошибаешься. Въ Бедламъ его! онъ сошолъ съ ума.
   К. ГЕН. Да, Клиффордъ, сумасшествіе и честолюбіе возстановили его противъ короля его.
   КЛИФФ. Онъ измѣнникъ. Отправьте его въ Товеръ, огрубите ему мятежническую голову.
   К. МАР. Онъ арестованъ, но не повинуется; говоритъ, что за него поручатся сыновья его.
   ІОРКЪ. Не такъ ли, дѣти?
   ЭДУАР. Мы готовы, если наше слово поможетъ тебѣ.
   РИЧАР. А не поможетъ слово -- поможетъ наше оружіе.
   КЛИФФ. Да это цѣлое племя измѣнниковъ.
   ІОРКЪ. Взгляни въ зеркало и назови такъ свое собственное отраженіе; я твой король, а ты гнусный измѣнникъ.-- Позвать сюда двухъ безстрашныхъ медвѣдей моихъ; тряхнутъ они только цѣпями, и злыя эти собаченки {Въ прежнихъ изданіяхъ: fell-lurkiny curs... По экземпляру Колльера: fell-looking curs...} тотчасъ же присмирѣютъ. Позвать Сольсбёри и Варвика {На шлемѣ герба Невилей, графовъ Варвикскихъ, былъ вмѣсто гребня, стоящій медвѣдь, прикованный къ сучковатому пню.}.

Барабанный бой. Входитъ Варвикъ и Сольсбери съ войскомъ.

   КЛИФФ. Такъ это-то твои медвѣди? Мы затравимъ твоихъ медвѣдей до смерти, закуемъ ихъ вожака въ ихъ же цѣпи, если только осмѣлишься вывести ихъ на травлю {Въ старину медвѣжьей травлей могли тѣшиться только короли.}.
   РИЧАР. Видалъ я неразъ какъ злыя, заносчивыя собаченки рвались и кусались, когда ихъ удерживали, и поджимали хвосты и визжали, какъ только приводилось почувствовать мохнатую лапу медвѣдя. То же сдѣлаете и вы, если вздумаете тягаться съ лордомъ Варвикомъ.
   КЛИФФ. Прочь, куча злости, гадкій недоваленный комъ, уродливый и душой точно такъ же, какъ тѣломъ!
   ІОРКЪ. Погодите, мы еще не такъ распалимъ васъ.
   КЛИФФ. Берегитесь, чтобъ самимъ не спалиться своимъ пыломъ.
   К. ГЕН. Варвикъ, неужели твои колѣна разучились сгибаться?-- Сольсбёри,-- позоръ серебристымъ волосамъ твоимъ, безумный совратитель бѣшенаго сына!-- на смертномъ одрѣ вздумалъ ты разыгрывать разбойника; съ очками на носу ищешь бѣдъ. О, гдѣ же честь, гдѣ вѣрность? изгнанная изъ головы уже остывшей, гдѣ же найдетъ она на землѣ пристанище? Ты хочешь вырыть войну изъ могилы, осрамить почтенную твою старость кровью? Лишенъ ты, несмотря на лѣта, опытности? а не лишенъ -- зачѣмъ же употребляешь ее во зло? Стыдись! вспомни долгъ свой, и преклони предо мной колѣна, которыя преклонная старость и безъ того клонитъ уже къ могилѣ.
   СОЛЬС. Лордъ, безпристрастно обсудилъ я права знаменитаго герцога и, по совѣсти, признаю его свѣтлость законнымъ наслѣдникомъ престола Англіи.
   К. ГЕН. Но развѣ ты не клялся мнѣ въ подданствѣ?
   СОЛЬС. Клялся.
   К. ГЕН. Какъ же разрѣшишь ты себя отъ этой клятвы?
   СОЛЬС. Великъ грѣхъ клясться неправедно; но сдерживать клятву грѣховную, грѣхъ еще большій. Да и кто же, обязавшись какой бы то ни было торжественной клятвой, совершитъ убійство, ограбитъ человѣка, изнасилуетъ невинную дѣву, лишитъ сироту наслѣдія, вдову ея законныхъ нравъ, потому только что связанъ торжественной клятвой?
   К. МАР. Къ чему софизмы хитрому измѣннику?
   К. ГЕН. Позовите Бокингэма! скажите, чтобъ вооружился.
   ІОРКЪ. Да, зови Бокингэма и всѣхъ друзей своихъ, я рѣшился умереть, или царствовать.
   КЛИФФ. Если сны не лгутъ, первое сбудется непремѣнно.
   ВАРВ. Тебѣ лучше бы убраться на постель, погрузиться снова въ сновидѣнія, чтобъ избѣжать бранной непогоды.
   КЛИФФ. Я не побоюсь и далеко сильнѣйшей той, какую ты можешь поднять нынче; и я зарублю это на твоемъ шлемѣ, только бы мнѣ узнать тебя по гербу твоего дома.
   ВАРВ. Клянусь гербомъ моего отца, гребень стараго Невиля -- стоящій медвѣдь, прикованный къ суковатому пню,-- будетъ, на страхъ тебѣ, на моемъ шлемѣ, какъ на вершинѣ горы кедръ, сохраняющій свою зелень на перекоръ всѣмъ бурямъ.
   КЛИФФ. Я сорву твоего медвѣдя съ твоего шлема, и съ презрѣніемъ растопчу его ногами, на перекоръ вожаку и покровителю медвѣдя.
   М. КЛИ. Къ оружію, побѣдоносный отецъ, губить бунтовщиковъ и сторонниковъ ихъ!
   РИЧАР. Полноте, умилосердитесь! къ чему такія гнѣвныя рѣчи -- вѣдь вамъ нынче ужинать на небѣ.
   М. КЛИ. Тебѣ ли знать это, гнусный уродъ.
   РИЧАР. А не на небѣ, такъ навѣрное въ аду.

(Уходятъ.)

  

СЦЕНА 2.

Сентъ-Альбанъ.

Шумъ битвы. Стычки. Входить Варвикъ.

   ВАРВ. Клиффордъ кумберлэндскій, Варвикъ зоветъ тебя; и если теперь, когда сердитая труба звучитъ тревогу и крики умирающихъ наполняютъ пустой воздухъ, ты не прячешься отъ медвѣдя,-- выходи и сразись со мной! Гордый сѣверный лордъ, Клиффордъ кумберлэндскій, Варвикъ осипъ, призывая тебя на битву.

Входить Іоркъ.

   Что это, благородный лордъ, пѣшкомъ?
   ІОРКЪ. Убійственная рука Клиффорда сразила мою лошадь; но я заплатилъ ему тѣмъ же, сдѣлавъ и его красиваго, любимаго коня добычей врановъ и коршуновъ.

Входитъ Клиффордъ.

   ВАРВ. Пробилъ часъ одного изъ насъ, или и обоихъ.
   ІОРКЪ. Постой, Варвикъ! ищи себѣ другаго звѣря, а этого я самъ долженъ затравить до смерти.
   ВАРВ. Не плошай же, Іоркъ; вѣдь ты сражаешься за корону.-- Клиффордъ, мнѣ больно оставить тебя, не сразившись, и это такъ вѣрно, какъ надѣюсь пережить этотъ день. (Уходитъ.)
   КЛИФФ. Что жь смотришь ты на меня? что медлишь, Іоркъ?
   ІОРКЪ. Я влюбился бы въ твое благородное безстрашіе, еслибъ ты не былъ отъявленнымъ врагомъ моимъ.
   КЛИФФ. И твоего мужества нельзя было бы не уважать, еслибъ оно не проявлялось въ гнусномъ дѣлѣ измѣны.
   ІОРКЪ. Такъ пусть же оно защититъ меня отъ меча твоего, по мѣрѣ правоты моего дѣла.
   КЛИФФ. Душу и тѣло ставлю противъ.
   ІОРКЪ. Страшная ставка!-- приготовься жь! (Они сражаются; Клиффордъ падаетъ.)
   КЛИФФ. La fin couronne les oeuvres! (Умираетъ.)
   ІОРКЪ. Ты стихъ; война даровала тебѣ миръ. Господи, даруй миръ и душѣ его! (Уходитъ.)

Входитъ Молодой Клиффордъ.

   М. КЛИ. Стыдъ и позоръ! все бѣжитъ; страхъ родитъ безпорядокъ, а безпорядокъ ранитъ, гдѣ бы долженъ защищать. О, война, дочь ада, страшное орудіе гнѣвныхъ небесъ, наполни оледенѣвшія груди нашихъ раскаленнымъ углемъ мщенія! Не допускай ни одного изъ воиновъ до бѣгства; кто истинно преданъ войнѣ, тотъ чуждъ самолюбія; самолюбецъ только случайно пріобрѣтаетъ имя храбраго -- (Увидавъ трупъ отца) О, да уничтожится же гнусный свѣтъ этотъ! да стопятся въ одно и земля и небо огнемъ послѣдняго дня! да заглушатся всѣ слабые, ничтожные звуки трубой страшнаго суда!-- Неужели же тебѣ, отецъ, было предопредѣлено провести юность въ мирѣ, добыть серебристое украшеніе старости, чтобъ въ лѣтахъ общаго уваженія и покоя умереть такъ въ буйной битвѣ?-- Смерть твоя окаменила мое сердце, и оно останется камнемъ, пока будетъ въ груди моей. Іоркъ не щадитъ нашихъ старцевъ -- не пощажу и я дѣтей ихъ; слезы дѣвъ будутъ для меня то же, что роса для огня; красота, смиряющая даже самыхъ изверговъ, будетъ масломъ и льномъ для пламени моей ярости. Отнынѣ я не знаю милосердія; встрѣчу ребенка изъ дому Іорковъ -- изрублю на части, какъ бѣшеная Медея юнаго Абсирта {Брата своего.}; прославлюсь звѣрствомъ. (Поднимая трупъ отца,) Пойдемъ, новая развалина древняго дома Клиффордовъ; какъ Эней Анхиза, понесу я тебя на мощныхъ плечахъ своихъ; но Эней несъ живое бремя, а я не знаю ничего тяжеле этого бремени моего несчастія. (Уходитъ съ трупомъ.)

Входятъ Ричардъ Плантагенетъ и Сомерсетъ, сражаясь, Сомерсетъ падаетъ,

   РИЧАР. Лежи же здѣсь; смертью подъ дрянной вывѣской корчмы, гласящей: "Замокъ въ Сентъ-Альбанѣ", Сомерсетъ прославилъ колдунью {Намекъ на предсказаніе Мэргери Джорденъ. Дѣйст. I, сц. 4.}.-- Не измѣняй же, мечъ, своему закалу; не смиряй, сердце, своей ярости. Священнослужители молятъ за враговъ своихъ; принцы убиваютъ ихъ. (Уходитъ.)

Трубы. Сшибки. Отступленіе. Входятъ Король Генрихъ, Королева Маргарита и другіе.

   К. МАР. Скорѣй, лордъ! вы слишкомъ ужь медлите; стыдитесь, бѣжимъ!
   К. ГЕН. Можемъ ли мы убѣжать отъ неба? постой, добрая Маргарита.
   К. МАР. Я не понимаю васъ; вы не хотите ни сражаться, ни бѣжать. Теперь и мужество и благоразуміе и самосохраненіе повелѣваютъ уступить врагу и обезопасить себя, какъ можемъ; а это возможно только бѣгствомъ. (Вдали шумъ битвы.) Захватятъ васъ -- мы погибли; удастся избѣжать -- что очень вѣроятно, если вы не станете медлить,-- мы скроемся въ Лондонъ, гдѣ васъ любятъ и гдѣ проломъ, сдѣланный въ нашемъ счастіи, можно задѣлать тотчасъ же.

Входитъ Молодой Клиффордъ.

   М. КЛИ. Не замышляй мое сердце страшнаго мщенія въ будущемъ -- скорѣй согласился бы я богохульствовать, чѣмъ посовѣтовать вамъ бѣгство; но бѣгство ваше необходимо. Непреодолимый страхъ овладѣлъ сердцами всѣхъ теперешнихъ нашихъ сторонниковъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: of all our present parts.. По экземпляру Колльера: of all our present friends...}. Спасайтесь; придетъ и ихъ чреда, и мы обмѣняемся съ ними счастіемъ. Спасайтесь, спасайтесь, мой повелитель!
  

СЦЕНА 3.

Полѣ близь Сентъ-Альбана.

Шумъ битвы, Отступленіе. Трубы. Входятъ Іоркъ, Ричардъ Плантагенетъ, Варвикъ и войска съ барабаннымъ боемъ и съ распущенными знаменами.

   ІОРКЪ. Кто знаетъ, что сталось съ старымъ Сольсбёри {Въ прежнихъ изданіяхъ: Of Salisbury. По Колльеру: Old Salisbury.}, этимъ зимнимъ львомъ, который въ ярости забываетъ увѣчья старости, всѣ ушибы времени и, какъ герой во цвѣтѣ юности {Въ прежнихъ изданіяхъ: and all brush of time, and like а gallant in the brow of youth... По экземпляру Колльера: and all bruise of time, and like а gallant in the bloom of youth...}, заимствуетъ силу изъ самыхъ обстоятельствъ? И этотъ счастливый день не будетъ счастливымъ, и мы не выиграли ни одной пядени, если потеряли Сольсбёри.
   РИЧАР. Отецъ, три раза помогалъ я ему нынче взобраться на коня, три раза заслонялъ его павшаго, три раза уводилъ съ поля, уговаривая отдохнуть -- и опять встрѣчалъ его тамъ, гдѣ была опасность; какъ роскошные ковры въ убогой хижинѣ, красовалась его воля въ его старомъ, дряхломъ тѣлѣ. Съ свойственной ему доблестью -- но вотъ и онъ.

Входитъ Сольсбери.

   СОЛЬС. Клянусь мечемъ, ты славно дрался нынче -- да и всѣ мы.-- Благодарю тебя, Ричардъ. Богу извѣстно, долго ли еще жить мнѣ, но нынче ему было угодно, чтобъ ты три раза избавилъ меня отъ неминуемой смерти.-- Послушайте однакожь, лорды, побѣда далеко не завоеваніе еще; что жь что врагъ бѣжалъ -- онъ можетъ собрать новыя силы.
   ІОРКЪ. Знаю, что наша безопасность въ погонѣ за нимъ; потому что, слышалъ, король бѣжалъ въ Лондонъ съ цѣлью созвать парламентъ. Постараемся же нагнать его прежде, чѣмъ разошлются позывы. Что скажетъ на это лордъ Варвикъ? гнаться за нимъ?
   ВАРВ. За нимъ? обогнать его если можно. Да, лорды, клянусь, славенъ этотъ день. Сраженіе, выигранное знаменитымъ Іоркомъ при Сентъ-Альбанѣ, передастся грядущимъ вѣкамъ.-- Гремите трубы и барабаны!-- въ Лондонъ!-- и да даруетъ намъ Господь много, много такихъ еще дней!
  

ГЕНРИХЪ VI.

ЧАСТЬ III.

  

ДѢЙСТВУЮЩІЕ.

   Король Генрихъ VI.
   Эдуардъ, принцъ Вэльсскій, сынъ его.
   Людвигъ XI, король Франціи.
   Герцогъ Сомерсетъ, Герцогъ Экстеръ, Графъ Оксфордъ, Графъ Норсомберлэндъ. Графъ Вестморлэндъ, Лордъ Клиффордъ, королевской партіи.
   Ричардъ Плантагенетъ, герцогъ Іоркскій.
   Эдуардъ, графъ Марчь, потомъ король Эдуардъ IV,
   Эдмондъ, графъ Рютлэндъ,
   Ричардъ, потомъ герцогъ Глостеръ, Герцогъ Норфолькъ, Маркизъ Монтегю, Графъ Варвикъ, Лордъ Гастингсъ, Графъ Пемброкъ, Лордъ Стэффордъ, іоркской партіи.
   Джорджъ, потомъ герцогъ Кларенсъ
   Сэръ Джонъ Мортимеръ, Сэръ Хугъ Мортимеръ, дяди герцога Іорка.
   Генрихъ, графъ Ричмондъ, юноша.
   Лордъ Риверсъ, братъ леди Грей.
   Сэръ Вилльямъ Стэнли.
   Сэръ Джонъ Монгомери.
   Сэръ Джонъ Сомервиль.
   Наставникъ Рютлэнда.
   Меръ іоркскій.
   Комендантъ Товера.
   Два тюремщика.
   Два охотника.
   Отцеубійца.
   Сыноубійца.
   Королева Маргарита.
   Леди Грей, потомъ королева, жена Эдуарда IV.
   Бона, сестра французскаго короля.

Войска и свиты королей Генриха и Эдуарда, Гонцы, Стража и проч.

Мѣсто дѣйствія въ Англіи и только въ концѣ третьяго дѣйствія во Франціи.

  

ДѢЙСТВІЕ I.

СЦЕНА I.

Лондонъ. Зала парламента.

Барабанный бой. Въ двери вламываются солдаты іоркской партіи; за ними входятъ Герцогъ Іоркъ, Эдуардъ, Ричардъ, Норфолькъ, Монтегю, Варвикъ и другіе съ бѣлыми розами на шлемахъ.

   ВАРВ. Удивляюсь, какъ же это ускользнулъ король.
   ІОРКЪ. Онъ покинулъ своихъ, скрылся тайкомъ между тѣмъ какъ мы преслѣдовали сѣверныхъ конниковъ, и тутъ, великій Норсомберлэндъ, воинственное ухо котораго никогда не выносило отбоя, лорды Клиффордъ и Стэффордъ, ободривъ упавшее духовъ войско, ринулись всѣ разомъ на передовые ряды нашихъ, врубились въ нихъ и пали отъ мечей простыхъ воиновъ.
   ЭДУАР. И отецъ лорда Стэффорда, герцогъ Бокингэмъ, или убитъ или тяжело раненъ. Я разсѣкъ его забрало отвѣснымъ ударомъ; а что это правда, (Показывая окровавленный мечъ свой) посмотри, отецъ,-- вотъ кровь его.
   МОНТ. (Показывая свой мечъ Іорку.) Братъ, вотъ кровь графа Вильширъ, съ которымъ я сразился въ общей схваткѣ.
   РИЧАР. (Бросая голову Сомерсета на полъ.) Говори за меня ты, скажи имъ, что сдѣлалъ я.
   ІОРКЪ. Ричардъ отличился болѣе всѣхъ сыновей моихъ. Такъ вы мертвы, почтеннѣйшій лордъ Сомерсетъ?
   НОРФ. Того же можетъ надѣяться и весь родъ Джона Гаунтъ.
   РИЧАР. Точно такъ же надѣюсь я снести голову и королю Генриху.
   ВАРВ. И я. Клянусь небомъ, побѣдоносный Іоркъ, я не сомкну глазъ, пока не увижу тебя на престолѣ, похищенномъ домомъ Ланкастера. Мы во дворцѣ трусливаго короля, вотъ и царственный тронъ; займи его, Іоркъ,-- онъ принадлежитъ тебѣ, а не наслѣдникамъ Генриха.
   ІОРКЪ. Поддержи, любезный Варвикъ, и я займу его; вѣдь мы ворвались сюда силой.
   НОРФ. Мы всѣ поддержимъ тебѣ; смерть тому, кто побѣжитъ.
   ІОРКЪ. Благодарю, добрый Норфолькъ.-- Останьтесь же со мной, лорды -- и вы, воины; проведите эту ночь у меня.
   ВАРВ. Явится король -- не дѣлайте ему никакого насилія, если только не вздумаетъ вытѣснять васъ оружіемъ. (Воины и лорды удаляются въ другую комнату.)
   ІОРКЪ. Нынче соберется сюда парламентъ королевы, которая никакъ не воображаетъ, что и мы будемъ членами его. Отстоимъ права наши не словами, такъ ударами.
   РИЧАР. Останемся здѣсь съ оружіемъ въ рукахъ.
   ВАРВ. Кровавымъ назовется этотъ парламентъ, если Плантагенетъ, герцогъ іоркскій, не взойдетъ на престолъ, не свергнетъ съ него малодушнаго Генриха, котораго трусость сдѣлала насъ посмѣшищемъ враговъ.
   ІОРКЪ. Такъ не оставляйте же меня, лорды; будьте тверды,-- я рѣшаюсь вступить въ права мои.
   ВАРВ. Ни король, ни самый ревностный любимецъ его, ни горделивѣйшій защитникъ дома Лэнкэстера не посмѣютъ шевельнуть крыломъ, когда Варвикъ зазвенитъ своими колокольчиками {Соколамъ навязывали на шею иногда маленькія колокольчики, чтобы звономъ ихъ запугивать птицъ еще сильнѣе.}. Я посажу Плантагенета, и пусть кто-нибудь осмѣлится вырвать его.-- Рѣшись, Ричардъ; требуй короны Англіи. (Взводитъ его на престолъ, на который онъ и садится.)

Трубы. Входятъ Король Генрихъ, Клиффордъ, Норсомберлэндъ, Вестморлэндъ, Экстеръ и другіе съ красными розами на шлемахъ.

   К. ГЕН. Посмотрите, лорды, дерзкой бунтовщикъ сидитъ уже на престолѣ! полагаясь на мощь Варвика, этого вѣроломнаго пера, онъ думаетъ завладѣть короной, царить королемъ.-- Графъ Норсомберлэндъ, онъ убилъ твоего отца, и твоего, лордъ Клиффордъ,-- вы оба поклялись отомстить и ему, и дѣтямъ, и любимцамъ, и друзьямъ его.
   НОРС. И если я не отомщу, пусть отомститъ мнѣ небо!
   КЛИФФ. Одна жажда мщенія заставила Клиффорда замѣнить трауръ желѣзомъ.
   ВЕСТ. И мы потерпимъ это? стащимъ его! Ярость жжетъ мое сердце; я не въ силахъ выносить.
   К. ГЕН. Потерпи немного, любезный графъ Вестморлэндъ.
   КЛИФФ. Пусть терпятъ трусы, подобные ему; будь живъ отецъ вашъ, онъ не посмѣлъ бы сѣсть на тронъ его.-- Государь, уничтожимъ здѣсь же, въ парламентѣ, весь родъ Іорка.
   НОРС. Прекрасно, братъ; быть по твоему.
   К. ГЕН. Но развѣ вы не знаете, что городъ благопріятствуетъ имъ, что у нихъ есть войско, которое явится по первому знаку?
   ЭКСТ. Все обратится въ бѣгство только что убьемъ герцога.
   К. ГЕН. О, нѣтъ! никогда Генрихъ не позволитъ себѣ даже и мысли сдѣлать парламентъ бойней. Братъ Экстеръ, слова, негодованіе, угрозы -- вотъ оружіе Генриха. (Они приближаются къ Герцогу.) Мятежный герцогъ Іоркскій, сойди съ моего трона и у ногъ моихъ, на колѣняхъ, моли милости и прощенія; я король твой.
   ІОРКЪ. Ошибаешься; я король твой.
   ЭКСТ. Стыдись! сойди съ престола; онъ сдѣлалъ тебя герцогомъ Іоркскимъ.
   ІОРКЪ. Это герцогство было моимъ наслѣдіемъ, точно такъ же, какъ и графство {Марчское.}.
   ЭКСТ. Твой отецъ измѣнилъ коронѣ.
   ІОРКЪ. Экстеръ, ты измѣнилъ королю, взявъ сторону Генриха, похитителя короны.
   КЛИФФ. Чью жь сторону и принять ему, какъ не законнаго короля своего?
   ВАРВ. Конечно, Клиффордъ; но законный король его Ричардъ, герцогъ Іоркскій.
   К. ГЕН. И мнѣ стоять передъ тобой, а тебѣ сидѣть на моемъ престолѣ?
   ІОРКЪ. Такъ должно быть и будетъ. Покорись!
   ВАРВ. Будь герцогомъ Ланкастерскимъ, а онъ пусть будетъ королемъ.
   ВЕСТ. Онъ и король и герцогъ Ланкастерскій, и Вестморлэндъ докажетъ это.
   ВАРВ. А Варвикъ опровергнетъ. Вы, кажется, забыли, что мы прогнали васъ съ поля, перебили отцовъ вашихъ и съ распущенными знаменами прошли черезъ весь городъ до самыхъ воротъ дворца.
   НОРС. О, нѣтъ, Варвикъ, помню, слишкомъ хорошо помню; и, клянусь, и ты, и весь твои родъ поплатитесь мнѣ за это.
   ВЕСТ. Я возьму у тебя, Плантагенегъ, у твоихъ дѣтей, родственниковъ, друзей болѣе жизней, чѣмъ было капель крови въ жилахъ отца моего.
   КЛИФФ. Не раздражай еще болѣе, или, вмѣсто словъ, я пошлю тебѣ, Варвикъ, такого вѣстника, который отомститъ смерть отца прежде, чѣмъ шевельнусь.
   ВАРВ. Бѣдный Клиффордъ, какъ смѣшны мнѣ твои пустыя угрозы.
   ІОРКЪ. Хотите, мы предъявимъ наши права на корону? Не хотите -- мы мечами отстоимъ ихъ на полѣ битвы.
   К. ГЕН. Измѣнникъ, можешь ли ты имѣть какое-нибудь право на корону? твой отецъ былъ, какъ и ты, герцогъ Іоркскій; твой дѣдъ, Рожеръ Мортимеръ,-- графъ Марчскій. Я сынъ Генриха пятаго, смирившаго Дофина и Французовъ, завладѣвшаго ихъ городами и провинціями.
   ВАРВ. Не говори о Франціи -- ты потерялъ ее!
   К. ГЕН. Не я, лордъ протекторъ потерялъ ее. Когда меня короновали, мнѣ было только девять мѣсяцевъ.
   РИЧАР. Теперь ты ужь въ возрастѣ -- а, кажется, все еще теряешь. Отецъ, сорви корону съ головы похитителя!
   ЭДУАР. Да, сорви, отецъ, и надѣнь ее на свою.
   МОНТ. Добрый братъ, ты любишь и уважаешь оружіе -- что жь тутъ стоять и спорить? возьмемъ ее съ бою.
   РИЧАР. Король побѣжитъ, только что загремятъ трубы и барабаны.
   ІОРКЪ. Молчите, дѣти!
   К. ГЕН. Молчи, ты самъ; дай говорить королю Генриху.
   ВАРВ. Плантагенетъ говоритъ первый; слушайте его, лорды; молчите и внимайте -- смерть тому, кто перебьетъ его.
   К. ГЕН. И ты думаешь, что я оставлю дарственный тронъ, на которомъ сидѣли и мой отецъ и дѣдъ мой? Нѣтъ; пусть прежде война обезлюдитъ мое государство; пусть знамена его, развѣвавшіяся такъ часто во Франціи, и теперь -- къ сокрушенію нашему -- развѣвающіяся въ самой Англіи, будутъ моимъ могильнымъ саваномъ.-- Не унывайте, лорды! мое право законно, много законнѣе его.
   ВАРВ. Докажи, и ты останешься королемъ.
   К. ГЕН. Генрихъ четвертый надѣлъ корону по праву завоеванія.
   ІОРКЪ. Возмущеніемъ противъ своего короля.
   К. ГЕН. (Про себя.) Что сказать мнѣ на это? мое право невѣрно!-- (Громко.) Скажите, однакожь -- можетъ король назначить преемника?
   ІОРКЪ. Что жь изъ этого?
   К. ГЕН. Если можетъ -- я законный король; потому что Ричардъ въ присутствіи множества лордовъ передалъ корону Генриху четвертому, которому наслѣдовалъ мой отецъ, а я -- ему.
   ІОРКЪ. Онъ возсталъ противъ своего короля и силой заставилъ его отречься отъ короны.
   ВАРВ. Но положимъ, лорды, что онъ передалъ ее даже и безъ принужденія,-- что жь, уничтожилъ онъ этимъ право наслѣдія?
   ЭКСТ. Нѣтъ; онъ не могъ передать ее безъ условія, чтобъ она перешла къ ближайшему наслѣднику.
   К. ГЕН. Экстеръ, и ты противъ насъ?
   ЭКСТ. Онъ правъ, и потому, извините.
   ІОРКЪ. Что жь вы шепчетесь, лорды, и не отвѣчаете?
   ЭКСТ. Моя совѣсть говоритъ, что онъ законный король.
   К. ГЕН. Все возстаетъ противъ меня и обращается къ нему!
   НОРС. Плантагенетъ, несмотря на всѣ твои права, не воображай, чтобъ для тебя свергли Генриха съ престола.
   ВАРВ. Онъ будетъ свергнутъ наперекоръ вамъ всѣмъ.
   НОРС. Ошибаешься; твое могущество на югѣ -- въ Эссексѣ, въ Норфолькѣ, Соффолькѣ и Кентѣ,-- которое дѣлаетъ тебя такъ надменнымъ и заносчивымъ, слишкомъ еще недостаточно, чтобъ возвести герцога наперекоръ мнѣ.
   КЛИФФ. Король Генрихъ, законны или незаконны права твои, лордъ Клиффордъ клянется защищать тебя. Пусть земля разверзнется и поглотитъ меня живаго, если я преклоню колѣна передъ убійцей отца моего!
   К. ГЕН. О, Клиффордъ! твоя клятва оживляетъ меня!
   ІОРКЪ. Генрихъ Лэнкэстеръ, откажись отъ короны! Что ворчите, или что замышляете вы, лорды?
   ВАРВ. Признай права царственнаго герцога Іорка, или я наполню эту залу вооруженными и кровью похитителя напишу права его надъ трономъ, на которомъ онъ сидитъ теперь. (Топаетъ ногой; воины показываются.)
   К. ГЕН. Лордъ Варвикъ, еще одно слово. Позволь мнѣ царствовать по смерть мою.
   ІОРКЪ. Утверди корону за мной и за моимъ потомствомъ, и ты по смерть будешь царствовать покойно.
   К. ГЕН. Я согласенъ. Ричардъ Плантагенетъ, владѣй королевствомъ по смерти моей.
   КЛИФФ. Какая несправедливость противъ принца, сына вашего!
   ВАРВ. Какое счастіе для Англіи и для него самого!
   ВЕСТ. Низкій, трусливый, безнадежный Генрихъ!
   КЛИФФ. Ты оскорбилъ и насъ и самого себя.
   ВЕСТ. Я не могу быть при этомъ договорѣ.
   НОРФ. И я.
   КЛИФФ. Братъ, пойдемъ, сообщимъ эту новость королевѣ.
   ВЕСТ. Прощай! слабодушный, выродившійся король; въ твоей холодной крови ни искры чести.
   НОРС. Будь добычей іоркскаго дома и умри въ оковахъ за эту низкую уступку!
   КЛИФФ. Въ грозной войнѣ будь вѣчно побѣжденнымъ; въ мирное время живи всѣми оставленный и презрѣнный! (Уходитъ съ Вестморлэндомъ и Норсомберлэндомъ.)
   ВАРВ. Обратись къ намъ, Генрихъ, и не смотри на нихъ.
   ЭКСТ. Они жаждутъ мщенія и потому не соглашаются.
   К. ГЕН. Ахъ, Экстеръ!
   ВАРВ. О чемъ вздыхаешь, государь?
   К. ГЕН. Не о себѣ, лордъ Варвикъ; о сынѣ, котораго такъ неестественно долженъ лишить наслѣдія. Но, да будетъ, что будетъ,-- я укрѣпляю мою корону за тобой и за твоими наслѣдниками навсегда; но съ условіемъ, чтобъ ты далъ клятву кончить всѣ междуусобія; пока буду живъ, почитать меня своимъ королемъ и государемъ, и ни измѣной, ни открытой войной не стараться лишить меня престола, чтобъ царствовать самому.
   ІОРКЪ. (Сходя съ тропа.) Клянусь охотно, и сдержу мою клятву.
   ВАРВ. Да здравствуетъ король Генрихъ!-- Плантагенетъ, обними его.
   К. ГЕН. Да здравствуетъ и Іоркъ и сыновья его, такъ много обѣщающіе!
   ІОРКЪ. Теперь Іоркъ и Лэнкэстеръ примирились.
   ЭКСТ. И да будетъ проклятъ, кто задумаетъ снова возстановить ихъ другъ противъ друга! (Тушъ. Лорды выступаютъ впередъ.)
   ІОРКЪ. Прощайте, государь. Я отправлюсь въ мой замокъ.
   ВАРВ. Я займу Лондонъ своимъ войскомъ.
   НОРФ. Я пойду съ своими въ Норфолькъ.
   МОНТ. А я опять въ море. (Удаляются всѣ, кромѣ Короля и Экстера.)
   К. ГЕН. А я, съ моею грустью, ко двору.

Входитъ Королева Маргарита съ Принцомъ Вэльсскимъ.

   ЭКСТ. Сюда идетъ королева; глаза ея сверкаютъ гнѣвомъ -- уйду.
   К. ГЕН. И я, Экстеръ. (Хочетъ уйдти.)
   К. МАР. Нѣтъ, не уходи отъ меня; я всюду за тобой.
   К. ГЕН. Успокойся, моя добрая королева, и я останусь.
   К. МАР. Кто же успокоится въ такой крайности? О, презрѣнный! зачѣмъ не умерла я дѣвой; зачѣмъ увидала тебя, родила сына такому неестественному отцу! Чѣмъ заслужилъ онъ это лишеніе правъ рожденія? Еслибъ ты любилъ его хоть въ половину такъ, какъ я; еслибъ его рожденіе стоило тебѣ тѣхъ мукъ, которыя я испытала; еслибъ ты вскормилъ его, какъ я, своей кровью -- ты скорѣй пролилъ бы тутъ же всю кровь свою, чѣмъ сдѣлалъ своимъ наслѣдникомъ свирѣпаго герцога, обезнаслѣдивъ своего единственнаго сына.
   ПРИНЦ. Отецъ, ты не можешь лишить меня наслѣдія. Если ты король, почему жь мнѣ не быть твоимъ преемникомъ?
   К. ГЕН. Прости мнѣ, Маргарита,-- прости мнѣ, милой сынъ мой,-- графъ Варвикъ и герцогъ принудили меня.
   К. МАР. Принудили? тебя, короля? Мнѣ стыдно даже и слышать это. Жалкій трусъ, ты погубилъ и себя, и сына, и меня! ты далъ дому Іорка такую силу, что будешь отнынѣ царствовать только по ихъ прихоти. Укрѣпить за нимъ и за его наслѣдниками корону -- не все ли равно, что выкопать себѣ могилу и вползти въ нее до времени? Варвикъ канцлеръ и властелинъ Кале, суровый Фолькенбриджь повелѣваетъ проливами, а герцогъ протекторъ государства -- и ты безопасенъ? Это безопасность трепетнаго ягненка посреди волковъ. Будь я тутъ -- я, слабая женщина,-- скорѣй подняли бы они меня на копья, чѣмъ вырвали согласіе на такую уступку; но ты предпочитаешь жизнь чести, и потому, Генрихъ, я оставляю и столъ и ложе твое до тѣхъ поръ, пока не будетъ уничтоженъ актъ парламента, обезнаслѣдившій сына моего. Лорды Сѣвера, отрекшіеся отъ знаменъ твоихъ, пойдутъ за моими, только что я разверну ихъ -- а я разверну ихъ на позоръ тебѣ и на конечную гибель іоркскаго дома. Прощай!-- Идемъ, сынъ мой. Наше войско готово; пойдемъ за нимъ.
   К. ГЕН. Постой, милая Маргарита, выслушай меня.
   К. МАР. Поди, ты и такъ наговорилъ слишкомъ ужь много.
   К. ГЕН. Эдуардъ, милый сынъ мой, вѣдь ты останешься со мной?
   К. МАР. Чтобъ быть зарѣзану врагами.
   ПРИНЦ. Когда возвращусь съ поля сраженія съ побѣдой, я увижусь съ вашимъ величествомъ; а до тѣхъ поръ я остаюсь съ матерью.
   К. МАР. Идемъ, сынъ мой; намъ нельзя медлить. (Уходить съ сыномъ.)
   К. ГЕН. Бѣдная королева! въ какую ярость привела ее любовь ко мнѣ и къ сыну. Да отмстится же за нее ненавистному герцогу, высокомѣріе котораго, окрыленное жаждою короны, хочетъ, подобно голодному орлу, наклеваться моего тѣла и тѣла сына моего! Потеря трехъ лордовъ {Норсомберлэнда, Клиффорда и Вестморлэнда.} безпокоитъ однакожъ меня; напишу къ нимъ, попрошу ихъ убѣдительно. Пойдемъ, братъ, ты будешь моимъ посланникомъ.
   ЭКСТ. И надѣюсь, возвращу ихъ.
  

СЦЕНА 2.

Комната въ заикѣ Сэндль, близь Вэкфильда.

Входятъ Эдуардъ, Ричардъ и Монтегю.

   РИЧАР. Позволь мнѣ, братъ, хоть я и младшій.
   ЭДУАР. Нѣтъ; я лучше разыграю оратора.
   МОНТ. Но мои доводы сильнѣе, убѣдительнѣе.

Входитъ Іоркъ.

   ІОРКЪ. Что это, сыновья и братъ въ ссорѣ? Въ чемъ дѣло? изъ чего вышло?
   ЭДУАР. Не въ ссорѣ, а въ небольшомъ спорѣ.
   ІОРКЪ. О чемъ же?
   РИЧАР. О томъ, что касается до тебя и до насъ; о коронѣ Англіи, о твоей коронѣ, отецъ.
   ІОРКЪ. Моей по смерти Генриха.
   РИЧАР. Твое право не зависитъ ни отъ жизни, ни отъ смерти его.
   ЭДУАР. Ты и теперь наслѣдникъ, такъ теперь же и пользуйся своимъ наслѣдіемъ. Давъ дому Лэнкэстера возможность перевести духъ, смотри, отецъ, чтобъ подъ конецъ онъ не обогналъ тебя.
   ІОРКЪ. Я поклялся, что не возмущу его царствованія.
   ЭДУАР. Изъ-за королевства можно нарушить всякую клятву; я нарушилъ бы и тысячу, чтобъ поцарствовать хоть только годъ.
   РИЧАР. Нѣтъ; сохрани Боже сдѣлаться клятвопреступникомъ.
   ІОРКЪ. А я сдѣлаюсь имъ, возставъ противъ него войной.
   РИЧАР. Нисколько; я докажу, если согласишься выслушать меня.
   ІОРКЪ. Не докажешь; невозможно.
   РИЧАР. Клятва не имѣетъ никакого значенія, если взята не настоящимъ законнымъ сановникомъ, имѣющимъ власть надъ тѣмъ, кто клянется. Генрихъ не имѣлъ никакой, занималъ не принадлежащее ему мѣсто,-- слѣдовательно и клятва, взятая имъ съ тебя ничтожна и недѣйствительна -- и потому, къ оружію! Кромѣ того, подумай только, отецъ, какое наслажденіе носить корону, въ объемѣ которой Элизій, всѣ радости и всѣ блага вымышляемыя поэтами. Что жь медлимъ мы? Я не успокоюсь, пока бѣлая наша роза не зарумянится теплой, сердечной кровью Генриха.
   ІОРКЪ. Довольно, Ричардъ; я буду королемъ, или умру!-- Братъ, отправляйся сейчасъ же въ Лондонъ и подстрекни Варвика на это предпріятіе. Ты, Ричардъ, скачи къ герцогу Норфолькъ и шепни ему о нашемъ замыслѣ; а ты, Эдуардъ,-- къ лорду Кобамъ, съ которымъ весь Кентъ возстанетъ охотно. Я вполнѣ на нихъ полагаюсь, потому что они истые воины: умны, благородны, вольнолюбивы, мужественны. Я же, между тѣмъ, выищу случай къ возстанію, и такъ, что ни король и никто изъ дома Лэнкэстера не узнаетъ моей настоящей цѣли.

Входитъ Гонецъ.

   Постойте.-- Что новаго? Что значитъ эта поспѣшность?
   ГОНЕЦ. Королева и съ ней всѣ сѣверные графы и лорды располагаютъ осадить васъ въ вашемъ замкѣ. Она близехонько съ двадцати тысячнымъ войскомъ, и потому спѣшите укрѣпить вашъ замокъ, благородный лордъ.
   ІОРКЪ. Укрѣплю мечемъ моимъ. Неужели ты думаешь, что мы боимся ихъ?-- Эдуардъ и Ричардъ, вы останетесь со мной, а ты, братъ Монтегю, спѣши въ Лондонъ: пусть благородный Варвикъ, Кобэмъ и всѣ, кого мы оставили протекторами короля, усилятъ себя мощнымъ благоразуміемъ и не вѣрятъ ни простотѣ, ни клятвамъ Генриха.
   МОНТ. Будь увѣренъ -- я склоню ихъ. Прощай. (Уходитъ.)

Входятъ Сэръ Джонъ и Сэръ Хугъ Мортимеры.

   ІОРКЪ. Сэръ Джонъ и сэръ Хугъ Мортимеръ, дяди мои, вы пріѣхали въ Сэндль какъ нельзя кстати; войско королевы готовится осадить насъ.
   С. ДЖ. Мы не допустимъ до этого, встрѣтимъ ее въ полѣ.
   ІОРКЪ. Какъ, съ пятью тысячами?
   РИЧАР. Да, отецъ, съ пятью тысячами, если ужь на то пошло. Предводитель -- женщина, и мы испугаемся? (За сценой слышенъ барабанный бой.)
   ЭДУАР. Слышите? Приведемъ въ порядокъ нашихъ, выступимъ на встрѣчу и сразимся сейчасъ же.
   ІОРКЪ. Пятеро на двадцать! Но, какъ ни велико неравенство, дядя, я не сомнѣваюсь въ побѣдѣ. Не одно сраженіе выигралъ я во Франціи, тогда какъ насъ было одинъ на десятерыхъ; почему жь теперь не посчастливится? (Тревога.)
  

СЦЕНА 3.

Равнина близь замка Сэндль.

Шумъ сраженія. Стычки. Входитъ Рютлэндъ съ Наставникомъ.

   РЮТЛ. Ахъ, куда бѣжать мнѣ, чтобъ скрыться отъ нихъ? Посмотри, кровожадный Клиффордъ спѣшитъ сюда.

Входитъ Клиффордъ съ воинами.

   КЛИФФ. Убирайся, капеланъ! твой санъ спасаетъ тебѣ жизнь. Отродью же проклятаго убійцы отца моего -- смерть.
   ПАСТ. Лордъ, я раздѣлю съ нимъ его участь.
   КЛИФФ. Гоните его воины.
   ПАСТ. Ахъ, Клиффордъ, не убивай невиннаго ребенка; тебя возненавидятъ за это и Богъ и люди. (Его увлекаютъ.)
   КЛИФФ. Что жь это? Неужели онъ ужь умеръ? Или только страхъ закрылъ ему глаза?-- я открою ихъ.
   РЮТЛ. Такъ смотритъ загнанный въ овчарню левъ на добычу, дрожащую подъ его кровожадной лапой; такъ, издѣваясь, обходитъ онъ бѣдную; такъ приближается онъ, чтобъ растерзать ее.-- Ахъ, добрый Клиффордъ, убей меня лучше мечемъ, а не этимъ свирѣпымъ, грознымъ взглядомъ. Любезный Клиффордъ, выслушай меня прежде, чѣмъ убьешь. Я слишкомъ ничтоженъ, чтобъ быть предметомъ твоей ярости; мсти мужамъ, и не убивай меня.
   КЛИФФ. Ты просишь напрасно, бѣдный ребенокъ; кровь моего отца замкнула всѣ отверстія, которыми слова твои могли бы проникнуть въ мое сердце.
   РЮТЛ. Такъ пусть же кровь моего отца отомкнетъ ихъ. Онъ мужъ, сразись съ нимъ, Клиффордъ.
   КЛИФФ. Будь здѣсь твои братья -- и ихъ смерть, вмѣстѣ съ твоей, не удовлетворила бы моего мщенія. Еслибъ я раскопалъ могилы твоихъ предковъ и въ цѣпяхъ повѣсилъ бы ихъ гнилые гробы -- и это не укротило бы моей ярости, не облегчило бы моего сердца. Видъ кого бы то ни было изъ іоркскаго дома -- фурія, созданная терзать мою душу; и жизнь мнѣ адъ -- до тѣхъ поръ, пока не перебью всѣхъ, не уничтожу весь родъ вашъ. И потому -- (Поднимаетъ мечъ.)
   РЮТЛ. О, дай же мнѣ хоть помолиться прежде, чѣмъ убьешь. Молю тебя, добрый Клиффордъ, сжалься надо мной!
   КЛИФФ. Сжалюсь, мечемъ.
   РЮТЛ. Я не сдѣлалъ тебѣ никакого зла; за что же хочешь ты убить меня?
   КЛИФФ. За зло, сдѣланное твоимъ отцомъ.
   РЮТЛ. Да это было до моего еще рожденія. У тебя есть сынъ -- молю, сжалься надо мной хоть ради сына, чтобъ и его -- вѣдь Богъ правосуденъ -- не убили въ отместку такъ же безчеловѣчно, какъ и меня. Заключи меня на всю жизнь въ темницу, и если я хоть чѣмъ-нибудь оскорблю тебя -- убей меня; теперь же ты не имѣешь никакой причины.
   КЛИФФ. Никакой? Твой отецъ убилъ моего отца, и потому, умри! (Закалываетъ его.)
   РЮТЛ. Dii faciant, laudls summa sit ista tuae {Да содѣлаютъ боги это твоей величайшей славой.} (Умираетъ.)
   КЛИФФ. Иду, Плантагенетъ, иду! Кровь твоего сына, приставшая къ мечу моему, будетъ ржавѣть на немъ до тѣхъ поръ, пока твоя, смѣшавшись съ нею, не дастъ мнѣ возможности стереть и ту и другую.
  

СЦЕНА 4.

Тамъ же.

Шумъ битвы. Входитъ Іоркъ.

   ІОРКЪ. Королева овладѣла полемъ. Дяди мои, выручая меня, пали оба; всѣ мои сподвижники показали разъяренному врагу тылъ, понеслись какъ корабли передъ ураганомъ, или какъ бараны, гонимые голодными волками. Сыновья -- Богу извѣстно, что съ ними сталось; знаю только, что они сражались, какъ мужи, которымъ предназначено прославиться или жизнью, или смертью. Ричардъ три раза пролагалъ ко мнѣ дорогу, восклицая: "мужайся, отецъ! бейся до конца!" -- Столько же разъ пробивался ко мнѣ и Эдуардъ съ мечемъ, до рукояти обагреннымъ кровью сопротивлявшихся ему. И когда храбрѣйшіе отступали, Ричардъ кричалъ: "впередъ! не уступайте ни пяди!" кричалъ: "корона или славная могила! скипетръ или гробъ!" И мы напирали снова; но, увы, напрасно! Мы снова оттѣснялись, ослабѣвали, какъ плывущій противъ вѣтра лебедь въ борьбѣ съ непреодолимыми волнами. (Шумъ битвы приближается.) А! слышишь? грозные побѣдители гонятся, а я изнемогъ, не могу избѣжать ихъ ярости; но еслибъ я и былъ въ силахъ еще, я все таки не побѣжалъ бы отъ ихъ ярости. Минуты жизни моей сочтены; я долженъ остаться здѣсь; здѣсь должна кончиться и жизнь моя.

Входятъ Королева Маргарита, Клиффордъ и Норсомберлэндъ съ войскомъ.

   Сюда, кровожадный Клиффордъ, свирѣпый Норсомберлэндъ,-- я еще болѣе воспламеню ваше неугасимое бѣшенство. Я цѣль ваша; я жду вашихъ выстрѣловъ.
   НОРС. Сдайся, гордый Плантагенетъ, положись на наше милосердіе.
   КЛИФФ. На такое же, какое твоя безпощадная рука оказала некогда отцу моему. Слетѣлъ гордый Фаэтонъ съ колесницы своей, сдѣлалъ полдень вечеромъ!
   ІОРКЪ. Мой прахъ, какъ Фениксъ, родитъ птицу, которая отмститъ вамъ всѣмъ, и въ этой надеждѣ, я поднимаю глаза къ небу, пренебрегаю всѣмъ, что бы вы ни сдѣлали со мной. Что жь стоите?-- толпа, и робѣетъ!
   КЛИФФ. Такъ сражаются трусы, когда не въ силахъ уже бѣжать далѣе; такъ голубь клюетъ вонзившіеся въ него когти сокола; такъ безбожные разбойники, отчаявшись въ жизни, ругаютъ судей своихъ.
   ІОРКЪ. Полно, Клиффордъ, вспомни только мое прежнее, и мы увидимъ -- можешь ли ты, не краснѣя, взглянуть мнѣ прямо въ лице. Прикуси языкъ, позорящій трусомъ того, чей гнѣвный взоръ заставилъ тебя некогда струсить и обратиться въ бѣгство.
   КЛИФФ. Я не стану перекоряться съ тобой словами; поспоримъ ударами, и я на одинъ отвѣчу дважды двумя.
   К. МАР. Постой, храбрый Клиффордъ! по тысячѣ причинъ мнѣ хотѣлось бы продлить жизнь измѣнника еще на нѣсколько минутъ.-- Онъ оглохъ отъ бѣшенства; останови его, Норсомберлэндъ.
   НОРС. Стой, Клиффордъ! слишкомъ для него много чести, если ты оцарапаешь хоть палецъ, стараясь пронзить его сердце. Что за храбрость всунуть руку въ пасть рычащей собаки, когда ее можно оттолкнуть ногой? Правило войны: пользоваться всѣми возможными выгодами; и десять противъ одного не укоръ еще храбрости. (Они стараются схватитъ Іорка; онъ защищается.)
   КЛИФФ. Такъ бьется куликъ въ силкѣ.
   НОРС. Такъ корчится кроликъ въ сѣтяхъ. (Они овладѣваютъ имъ.)
   ІОРКЪ. Такъ торжествуютъ разбойники надъ своей добычей; такъ уступаютъ честные пересилію разбойниковъ.
   НОРС. Теперь, что угодно вашему величеству, чтобъ мы сдѣлали съ нимъ?
   К. МАР. Храбрые воины, Норсомберлэндъ и Клиффордъ, поставьте того, чьи руки дотягивались до горъ и хватали только тѣнь, на эту кочку.-- Такъ это ты хотѣлъ быть королемъ Англіи, буйствовалъ въ нашемъ парламентѣ, проповѣдывалъ о своемъ высокомъ происхожденіи? Гдѣ жь теперь ватага сыновей твоихъ? что жь не выручаютъ они тебя? Гдѣ распутный Эдуардъ, разгульный Джорджъ? гдѣ Дикъ, это смѣлое горбатое чудище, хриплымъ голосомъ постоянно подстрекавшее отца на возмущеніе? Гдѣ любимецъ Рютлэндъ? Смотри, Іоркъ; этотъ платокъ я напоила кровью, источенной изъ груди его мечемъ доблестнаго Клиффорда, и если смерть его можетъ увлажить глаза твои -- вотъ, (Бросая ему платокъ) возьми, обтирай имъ щеки свои. Увы, бѣдный Іоркъ, еслибъ не смертельная ненависть -- я плакала бы о судьбѣ твоей. Сдѣлай же милость, Іоркъ, скорби, чтобъ развеселить меня. Какъ, неужели пламенное твое сердце до того изсушило твои внутренности, что и смерть Рютлэнда не въ состояніи выжать и одной слезинки? Можно ли быть такъ терпѣливымъ? ты долженъ бы бѣсноваться; только для этого и издѣваюсь я надъ тобой. Топочи ногами, неистовствуй, скрежещи, чтобъ я могла пѣть и плясать. Вижу -- даромъ ты не хочешь потѣшить меня. Іоркъ не можетъ говорить безъ короны.-- Корону Іорку!-- склонитесь передъ нимъ, лорды, низехонько. Подержите ему руки -- я увѣнчаю его. (Надѣваетъ на него бумажную корону.) Вотъ теперь онъ совсѣмъ король. Вотъ онъ, занявшій престолъ Генриха! вотъ онъ, признанный имъ наслѣдникъ!-- Какъ же это, однакожь, случилось, что великій Плантагенетъ короновался прежде времени, нарушилъ торжественную клятву? Кажется, вамъ не слѣдуетъ быть королемъ до тѣхъ поръ, пока король нашъ Генрихъ не подастъ руку смерти? И вы, несмотря на священную клятву, хотите втиснуть свою голову въ блестящій вѣнецъ Генриха, сорвать съ чела его діадиму еще при жизни его? О, это слишкомъ, слишкомъ непростительное преступленіе.-- Долой корону! долой вмѣстѣ съ ней и голову! Умертвить его сейчасъ же!
   КЛИФФ. Ради отца, это мое дѣло.
   К. МАР. Нѣтъ, постойте; послушаемъ послѣднюю молитву его.
   ІОРКЪ. Волчица Франціи, злѣйшая всѣхъ волковъ Франціи, языкъ которой ядовитѣе зуба ехидны, какъ не пристало твоему полу ругаться, подобно распутной Амазонкѣ, надъ горемъ человѣка угнетеннаго несчастіемъ! Еслибъ лице твое, не было неизмѣнно какъ маска, не сдѣлалось безстыднымъ отъ привычки къ злодѣяніямъ -- можетъ быть я и попробовалъ бы вогнать тебя, надменная королева, въ краску; чтобъ пристыдить тебя, еслибъ ты не была безстыдна, было бы достаточно и одного напоминовенія, откуда ты и отъ кого произошла. Твой отецъ величается королемъ Неаполя, обѣихъ Сицилій и Іерусалима -- и бѣднѣе послѣдняго мызника Англіи. Ужь не этотъ ли бѣдный монархъ научилъ тебя издѣваться? Но къ чему все это? все это не принесетъ тебѣ, гордая королева, никакой пользы; развѣ только оправдаетъ пословицу, что нищій, взобравшись на лошадь, загонитъ ее непремѣнно до смерти. Гордиться женщинъ заставляетъ часто красота; но Богъ свидѣтель, какъ незначительна твоя. Удивляться имъ заставляетъ болѣе всего ихъ добродѣтель; ты же изумляешь совсѣмъ противнымъ. Скромность и кротость дѣлаетъ ихъ почти божественными; совершенное отсутствіе и той и другой дѣлаетъ тебя отвратительной. Ты такъ противоположна всему хорошему, какъ наши антиподы намъ, какъ сѣверъ югу. О, сердце тигра, завернутое въ женскую кожу, какъ могла ты, имѣя лице женщины, напитать платокъ свой кровью ребенка и предложить отцу отирать имъ слезы? Женщины кротки, нѣжны, чувствительны, сострадательны; ты сурова, жестока, свирѣпа, безчувственна, безжалостна. Ты хотѣла, чтобъ я бѣсновался,-- ну вотъ, ты достигла своей цѣли; ты хотѣла, чтобъ я плакалъ -- смотри, желаніе твое исполняется. Бурные вѣтры нагоняютъ тучу за тучей; стихнули -- и дождь полилъ. Эти слезы -- похороны моего милаго Рютлэида, и каждая слезинка вопль о мщеніи за смерть его тебѣ, свирѣпый Клиффордъ, и тебѣ, коварная Француженка.
   НОРС. Проклятіе! грусть его трогаетъ меня такъ сильно, что я едва удерживаю слезы.
   ІОРКЪ. Лица его не тронулъ бы и голодный Канибалъ, не обагрилъ бы розъ ланитъ его кровью {Въ прежнихъ изданіяхъ: woold not have stain'd with blood... По экземпляру Колльера: would not have stain'd the rose's hues with blood...}; но вы безчеловѣчнѣе, безпощаднѣе, въ десять разъ безпощаднѣе тигровъ Гирканіи. Смотри же, безжалостная королева, на слезы несчастнаго отца. Ты намочила этотъ платокъ кровью моего милаго дѣтища -- я смываю съ него кровь моими слезами; (Бросая ей платокъ) возьми его назадъ -- хвастайся имъ; разскажешь горестное это событіе вѣрно -- клянусь душой, слушатели зальются слезами, зальются слезами даже и враги мои и скажутъ; "о гнусное это дѣло!" Вотъ, возьми и корону, а вмѣстѣ съ короной и мое проклятіе: да предложутъ тебѣ въ несчастій такое жь утѣшеніе, какое принялъ я изъ слишкомъ жестокой руки твоей. Жестокосердый Клиффордъ, освобождай же меня изъ этой темницы; душа на небо, кровь на ваши головы!
   НОРС. Будь онъ палачемъ всего рода моего, клянусь, и тогда, видя какъ сильно скорбитъ душа его, я плакалъ бы вмѣстѣ съ нимъ.
   К. МАР. Къ чему эта старческая плаксивость, лордъ Норсомберлэндъ? Вспомни зло, которое онъ сдѣлалъ намъ всѣмъ, и твои слезы высохнутъ тотчасъ же.
   КЛИФФ. (Пронзая его.) Вотъ, моя клятва, вотъ, за смерть отца.
   К. МАР. (Пронзая его.) Вотъ за права нашего мягкосердаго короля.
   ІОРКЪ. Господи, раствори врата милосердія! душа моя вылетаетъ сквозь эти раны къ тебѣ! (Умираетъ.)
   К. МАР. Отрубите ему голову и поставьте ее на ворота Іорка. Такъ Іорку можно будетъ обозрѣвать городъ Іоркъ.
  

ДѢЙСТВІЕ II.

СЦЕНА 1.

Равнина близь Мортимерова-креста въ Гигфогдширѣ.

Барабанный бой. Входятъ Эдуардъ и Ричардъ съ войскомъ.

   ЭДУАР. Удивляюсь, какъ избавился, и избавился ли еще царственный отецъ нашъ отъ преслѣдованія Клиффорда и Норсомберлэнда. Еслибъ его взяли, до насъ дошла бы эта новость; еслибъ его убили, мы услышали бы эту новость; еслибъ онъ спасся, не скрылась бы отъ насъ и счастливая вѣсть объ его счастливомъ избавленіи.-- Что съ тобою братъ? что ты такъ мраченъ?
   РИЧАР. Я не могу веселиться, пока не узнаю, что сдѣлалось съ нашимъ храбрымъ отцомъ. Въ сраженіи я видѣлъ, какъ онъ рыскалъ, отыскивая Клиффорда. Въ густой толпѣ непріятелей онъ былъ точно какъ левъ въ стадѣ скота, или какъ медвѣдь окруженный собаками, которыя, испытавъ силу его лапы, стоятъ поодаль и лаютъ. Таковъ былъ нашъ отецъ между врагами; такъ бѣжали враги нашего воинственнаго отца; чтобъ прославиться, мнѣ кажется, достаточно уже и одной возможности назваться сыномъ его.-- Посмотри, какъ утро растворяетъ золотыя врага свои и прощается съ великолѣпнымъ солнцемъ. Убранное, какъ женихъ, вертящійся передъ своей милой, какъ похоже оно на утро юности.
   ЭДУАР. Что это? обманываютъ меня глаза, или я въ самомъ дѣлѣ вижу три солнца?
   РИЧАР. Три блестящія солнца, три настоящія солнца, раздѣленныя не бѣгущими облаками, а блѣдной, свѣтлой лазурью.-- Смотри, смотри! они сближаются, соединяются, какъ бы цѣлуются, какъ бы клянутся въ неизмѣнномъ союзѣ. Вотъ слились въ одно сіяніе, въ одинъ пламенникъ, въ одно солнце {"Въ это время солнце, какъ нѣкоторые пишутъ, появилось графу Марчскому тремя солнцами, вдругъ слившимися въ одно, что придало ему такое мужество, что онъ тотчасъ же напалъ на непріятеля и обратилъ его въ бѣгство".-- Голиншедъ.}! Небо предзнаменуетъ этимъ какое-нибудь событіе.
   ЭДУАР. Удивительно; неслыханно!-- Братъ, не вызываетъ ли оно насъ этимъ на поле брани; не намекаетъ ли, чтобъ мы, сыны храбраго Плантагенета, блестя каждый своей собственной доблестью, соединились во-едино и озарили землю, какъ это солнце цѣлый міръ? Что бы это ни предзнаменовало, отнынѣ я ношу на моемъ щитѣ три свѣтлыя солнца.
   РИЧАР. Носи лучше трехъ дочерей {Тутъ непереводимая игра созвучіемъ словъ sun -- солнце и son -- сынъ.}; извини, вѣдь женщинъ ты любишь болѣе, чѣмъ мущинъ.

Входитъ Гонецъ.

   Ты что? твой мрачный взоръ пророчитъ какую-то страшную повѣсть, готовую сорваться съ языка твоего.
   ГОНЕЦ. Я горестный свидѣтель убійства благороднаго герцога Іорка, вашего царственнаго отца и моего повелителя.
   ЭДУАР. О, ни слова болѣе; слишкомъ ужь много и того, что сказалъ.
   РИЧАР. Говори, какъ онъ умеръ; я все хочу знать.
   ГОНЕЦ. Окруженный толпой враговъ, онъ отбивался отъ нихъ, какъ надежда Трои {Гекторъ.} отъ Грековъ, хотѣвшихъ ворваться въ Трою. Но и самъ Геркулесъ уступилъ бы множеству; отъ множества ударовъ, хоть и небольшимъ топоромъ, падаютъ и огромнѣйшіе, твердѣйшіе дубы. Вашъ отецъ былъ осиленъ множествомъ рукъ, но убитъ двумя -- неистовой рукой безчеловѣчнаго Клиффорда и рукой королевы, которая, жестоко издѣваясь надъ нимъ, короновала его и смѣялась ему въ лице; когда же, отъ грусти, онъ заплакалъ, безжалостная подала ему для обтиранія слезъ платокъ, обагренный невинной кровью юнаго Рютлэнда, убитаго безпощаднымъ Клиффордомъ. Наконецъ, послѣ многихъ насмѣшекъ, многихъ подлыхъ ругательствъ, они отрубили ему голову и поставили ее на ворота Іорка, гдѣ она и теперь представляетъ горестное зрѣлище, какого до сихъ поръ я никогда не видывалъ еще.
   ЭДУАР. Дорогой герцогъ Іоркъ, твердыня, на которую мы опирались, ты умеръ -- и нѣтъ у насъ ни посоха, ни опоры. О, Клиффордъ, злобный Клиффордъ, ты убилъ цвѣтъ европейскаго рыцарства; ты побѣдилъ его измѣннически -- одинъ на одинъ онъ побѣдилъ бы тебя. Дворецъ души моей сдѣлался теперь тюрьмой. О, еслибъ она вырвалась отсюда и тѣло мое замкнули на вѣчный покой въ землю, потому что отнынѣ мнѣ ужь не радоваться; никогда, о, никогда, не видать ужь мнѣ радости!
   РИЧАР. Я не могу плакать, потому что и всѣми влагами тѣла едва ли затушить, какъ печь, пылающее сердце мое; и языкъ не можетъ свалить страшнаго бремени съ сердца, потому что то самое дыханіе, безъ котораго говоръ невозможенъ, раздуло бы только уголья, раскаляющіе всю грудь мою, сожгло бы меня пламенемъ, который должны бъ залить слезы. Плакать -- уменьшить только силу скорби. Слезы -- дѣтямъ; мнѣ -- удары и мщеніе! Я ношу твое имя, Ричардъ; я отомщу твою смерть, или умру, отмщая, со славой!
   ЭДУАР. Свое имя доблестный герцогъ оставилъ тебѣ; свое герцогство и свое мѣсто -- мнѣ.
   РИЧАР. Нѣтъ, если ты птенецъ этого царственнаго орла, показывай свое происхожденіе, глядя прямо на солнце; не говори: герцогство и мѣсто; говори: тронъ и королевство; и то и другое -- твое, иначе не его ты крови.

Маршъ. Входятъ Варвикъ и Монтегю съ войскомъ.

   ВАРВ. Ну что, любезные лорды, какъ идутъ дѣла, что новаго?
   РИЧАР. Благородный лордъ Варвикъ, еслибъ мы, пересказывая наши жалкія новости, при каждомъ словѣ вонзали кинжалъ въ свое тѣло до тѣхъ поръ, пока не пересказали бъ всего, и тогда слова были бы для насъ болѣзненнѣе всѣхъ ранъ. О, доблестный лордъ, герцогъ Іоркъ убитъ.
   ЭДУАР. О, Варвикъ, Варвикъ, Плантагенетъ, дорожившій тобой какъ искупленіемъ души своей, умерщвленъ жестокосердымъ Клиффордомъ.
   ВАРВ. Вотъ уже десять дней, какъ я утопилъ эту новость въ слезахъ; и теперь прихожу, чтобъ еще болѣе усилить ваше горе разсказомъ того, что случилось за тѣмъ. Послѣ кроваваго дѣла при Вэкфильдѣ, гдѣ вашъ храбрый отецъ испустилъ послѣдній вздохъ, вѣсть о вашемъ пораженіи и его кончинѣ дошла до меня такъ скоро, какъ только могъ доставить ее гонецъ. Находясь въ то время въ Лондонѣ стражемъ короля, я тотчасъ же собралъ мое войско, небольшое число друзей и, полагая себя достаточно сильнымъ, пошолъ -- захвативъ на всякій случай и короля -- на Сентъ-Альбанъ, чтобъ перехватить королеву, которая, какъ я узналъ отъ моихъ лазутчиковъ, спѣшила въ Лондонъ съ твердымъ намѣреніемъ уничтожить послѣднее рѣшеніе парламента, касательно клятвы Генриха и вашего наслѣдственнаго права. Коротко, мы сошлись при Сентъ-Альбанѣ и сразились отчаянно; но вскорѣ -- не знаю отъ холодности ль короля, который очень нѣжно посматривалъ на свою воинственную королеву, отъ вѣсти ль объ одержанной ею побѣдѣ, или отъ болѣе чѣмъ обыкновенной боязни жестокости бѣшенаго Клиффорда, который грозилъ плѣнникамъ кровью и смертью,-- только пылъ нашихъ охладѣлъ значительно. Мечи враговъ, говоря правду, сверкали какъ молнія, а наши двигались какъ неповоротливыя совы, или какъ цѣпы лѣнивыхъ молотильщиковъ, падали такъ тихо, какъ будто они поражали друзей. Я думалъ возбудить упавшій духъ правотой нашего дѣла, обѣщаніемъ большаго жалованья, большихъ наградъ -- все напрасно; имъ не хотѣлось сражаться, и мы, не видя никакой возможности одержать побѣду, бѣжали; бѣжалъ и король къ королевѣ. Вашъ братъ лордъ Джоржъ, Норфолькъ и я, узнавъ, что вы собираете здѣсь новое войско, поспѣшили сюда.
   ЭДУАР. Гдѣ же герцогъ Норфолькъ, любезный Варвикъ? и когда же пріѣхалъ Джорджъ изъ Бургундіи?
   ВАРВ. Герцогъ остановился миляхъ въ шести отсюда; братъ же вашъ прибылъ на дняхъ съ вспомогательнымъ войскомъ отъ вашей доброй тетки, герцогини Бургундской.
   РИЧАР. Вѣрно великъ былъ перевѣсъ, если храбрый Варвикъ бѣжалъ. Я часто слыхалъ, какъ славили его искусство преслѣдовать враговъ, но до сихъ поръ мнѣ еще ни разу не приводилось слышать о позорѣ его бѣгства.
   ВАРВ. И теперь, Ричардъ, тебѣ не привелось еще слышать о моемъ позорѣ; ты увидишь, что эта мощная рука можетъ сорвать діадиму съ головы слабаго Генриха, вывернуть грозный скипетръ изъ руки его, хотя бъ и въ ратномъ дѣлѣ онъ былъ такъ же славенъ, такъ же доблестенъ, какъ прославился кротостью, миролюбіемъ и набожностью.
   РИЧАР. Знаю, лордъ Варвикъ; не сердись -- вѣдь это вырвалось у меня изъ любви же къ твоей славѣ.-- Скажи, что начать въ такихъ трудныхъ обстоятельствахъ? Сбросить ли стальные доспѣхи и, закутавъ тѣла въ черныя, траурныя одежды, считать Ave-Maria по четкамъ? или молить мстительнымъ оружіемъ по шлемамъ враговъ? Послѣднее -- такъ скажи только: да, и къ дѣлу, лорды.
   ВАРВ. За тѣмъ-то и спѣшилъ къ вамъ Варвикъ; за тѣмъ пришолъ и братъ мой Монтегю.-- Слушайте, лорды! Гордая, наглая королева, Клиффордъ, высокомѣрный Норсомберлэндъ и еще много высокопарныхъ птицъ того же пера настроили, мягкаго какъ воскъ, короля на свой ладъ. Онъ клятвенно призналъ васъ своими преемниками, и клятва его внесена въ акты парламента; теперь, вся эта шайка отправилась въ Лондонъ, чтобъ уничтожить и его клятву и все, что противно выгодамъ дома Лэнкэстера. У нихъ, полагаю, до тридцати тысячъ войска. Если при помощи Норфолька, моей и твоихъ друзей, храбрый графъ Марчскій, которыхъ у тебя такъ много между Вэльссцами, намъ удастся собрать до двадцати пяти тысячъ -- Via! въ Лондонъ, еще разъ на пышущихъ коней, еще разъ на враговъ! но ужь никакъ не для того, чтобъ еще разъ показать имъ тылъ, обратиться въ бѣгство.
   РИЧАР. Теперь я снова слышу великаго Варвика. И чтобъ никогда не видать солнечнаго дня тому, кто закричитъ: назадъ! когда Варвикъ скажетъ: впередъ!
   ЭДУАР. Лордъ Варвикъ, я обопрусь на плечо твое; падешь ты -- чего, не дай Боже -- падетъ и Эдуардъ, чего да избавитъ Господь!
   ВАРВ. Ты ужь не графъ Марчскій, а герцогъ Іоркскій; за тѣмъ первая ступень -- тронъ Англіи. Ты будешь провозглашенъ королемъ Англіи въ каждомъ мѣстечкѣ, черезъ которое пройдемъ, и кто, отъ радости, не броситъ вверхъ шапки, поплатится за то головой. Король Эдуардъ, храбрый Ричардъ, Монтегю, довольно мечтать о славѣ; гремите трубы, къ дѣлу!
   РИЧАР. Теперь, Клиффордъ, будь твое сердце твердо какъ сталь -- а что оно каменное, ты ужь доказалъ это дѣлами -- я пронжу его, или отдамъ тебѣ свое.
   ЭДУАР. Бейте барабаны! За насъ Богъ и святый Георгъ!

Входитъ Гонецъ.

   ВАРВ. Что новаго?
   ГОНЕЦ. Герцогъ Норфолькъ послалъ меня извѣстить васъ, что королева приближается; онъ проситъ васъ поспѣшить къ нему на совѣтъ.
   ВАРВ. Хорошо; идемъ, друзья.
  

СЦЕНА 2.

Передъ Іоркомъ.

Входитъ Король Генрихъ, Королева Маргарита, Принцъ Вэльсскій, Клиффордъ и Норсомберлэндъ съ войскомъ.

   К. МАР. Государь, привѣтствую васъ передъ славнымъ городомъ Іоркомъ. Вонъ и голова злѣйшаго врага, замышлявшаго увѣнчаться вашей короной. Неужели и это не радуетъ вашего сердца?
   К. ГЕН. Радуетъ такъ же, какъ подводный камень того, кто опасается кораблекрушенія. Мнѣ больно видѣть ее. О, Боже милосердый, удержи карающую свою десницу! не моя это вина; противъ воли нарушилъ я клятву мою.
   КЛИФФ. Государь, вы должны подавить эту чрезмѣрную кротость, эту гибельную жалостливость. Кого даритъ грозный левъ ласковымъ взглядомъ? ужь конечно не звѣря, который втѣсняется въ его логовище. Чью руку лижетъ лѣсная медвѣдица? ужь конечно не того, кто въ ея глазахъ похищаетъ ея дѣтенышей. Кто избѣгаетъ смертоноснаго жала змѣи? ужь конечно не наступившій на нее ногою. И малѣйшій червякъ корчится, когда его давятъ; и голубь клюется, защищая птенцовъ своихъ.-- Честолюбивый Іоркъ домогался вашей короны, а вы улыбались, когда онъ хмурилъ грозныя брови; бывши только герцогомъ, онъ хотѣлъ сдѣлать своего сына королемъ, возвысить свое поколѣніе, какъ отецъ чадолюбивый, а вы, король благословленный сыномъ, согласились обезнаслѣдить его, какъ отецъ чуждый всякаго отеческаго чувства. И неразумныя твари питаютъ свое рожденіе; кто же не видалъ, какъ, несмотря на страхъ, внушаемый имъ человѣкомъ, онѣ вступаютъ въ борьбу даже и съ нимъ, отбиваютъ его отъ гнѣзда тѣми же крыльями, на которыхъ прежде улетали въ ужасѣ, какъ отваживаютъ собственную жизнь на защиту птенцовъ своихъ? Стыдитесь, государь! возьмите примѣръ хоть съ нихъ. Не жалость ли, если прекрасный этотъ отрокъ лишится правъ рожденія виной отца своего, и много лѣтъ спустя скажетъ своему сыну: "все пріобрѣтенное моимъ дѣдомъ и прадѣдомъ отдано безумно беззаботнымъ отцомъ моимъ". Что еще можетъ быть позорнѣе этого? Взгляните на сына, и пусть его мужественное, такъ много обѣщающее лице, закалитъ ваше нѣжное сердце на защиту вашей собственности, чтобъ вамъ можно было передать ему вашу собственность.
   К. ГЕН. Клиффордъ, ты искусный ораторъ, твои доводы сильны; но, Клиффордъ, слыхалъ ли ты когда-нибудь, чтобъ неправедно пріобрѣтенное пошло въ прокъ? чтобъ сынъ былъ счастливъ сокровищами, которыя свели отца его въ адъ? Я оставлю моему сыну мои добрыя дѣла; я самъ былъ бы гораздо счастливѣе, еслибъ и мой не оставилъ мнѣ ничего кромѣ ихъ, потому что пользованіе всѣмъ прочимъ, требуя тысячи заботъ для сохраненія, не даетъ и тѣни наслажденія. О, братъ Іоркъ! желалъ бы, чтобъ лучшіе друзья твои знали, какъ сильно скорблю я, что голова твоя здѣсь!
   К. МАР. Ободритесь, государь; враги близко, такимъ слабодушіемъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: And this soft courage... По экземпляру Колльера: And this soft carriage...} вы уроните духъ нашихъ сподвижниковъ. Вы обѣщали посвятить въ рыцари нашего сына; обнажите мечъ, исполните ваше обѣщаніе сейчасъ же.-- Эдуардъ, преклони колѣна.
   К. ГЕН. Эдуардъ Плантагенетъ, встань рыцаремъ и никогда не забывай правила: обнажать мечъ только за дѣло правое.
   ПРИНЦ. Съ вашего позволенія, добрый отецъ мой, я обнажу его какъ наслѣдникъ короны, и въ борьбѣ за нее не вложу до смерти.
   КЛИФФ. Слово достойное истиннаго принца!

Входитъ Гонецъ.

   ГОНЕЦ. Приготовьтесь, царственные повелители; Варвикъ, сторонникъ герцога Іоркскаго, спѣшитъ сюда съ тридцатью тысячами; по дорогѣ онъ провозглашаетъ его во всѣхъ городахъ королемъ, и толпы примыкаютъ къ нему. Выстройте ваше войско, онъ сейчасъ будетъ здѣсь.
   КЛИФФ. Ваше величество, я желалъ бы, чтобъ вы оставили поле; безъ васъ королева какъ-то счастливѣе.
   К. МАР. Да, государь, предоставьте насъ нашему счастію.
   К. ГЕН. Вѣдь тутъ и мое счастіе; я останусь.
   НОРС. Но только съ твердой рѣшимостью сражаться.
   ПРИНЦ. Царственный отецъ мой, порадуйте же благородныхъ лордовъ, ободрите возставшихъ за васъ, обнажите мечъ, кричите: "святый Георгъ!"

Маршъ. Входитъ Эдуардъ, Джорджъ, Ричардъ, Варвикъ, Норфолькъ и Монтегю съ войскомъ.

   ЭДУАР. Теперь, вѣроломный Генрихъ, угодно тебѣ на колѣняхъ просить милости, возложить корону на мою голову, или попытать смертоноснаго счастія битвы?
   К. МАР. Пошолъ, грози своимъ любимцамъ гордый, наглый мальчишка! Какъ осмѣлился ты говорить такъ дерзко съ твоимъ государемъ и законнымъ королемъ?
   ЭДУАР. Я король его, и онъ преклонитъ предо мной колѣна! Я былъ назначенъ преемникомъ съ его согласія; но онъ нарушилъ свою клятву, потому что, какъ я слышалъ, ты -- настоящій король, хотя онъ и носитъ корону -- заставила его вычеркнуть меня новымъ парламентскимъ актомъ, вставить вмѣсто меня своего собственнаго сына.
   КЛИФФ. И справедливо. Кому же и наслѣдовать отцу, какъ не сыну?
   РИЧАР. А, ты здѣсь, мясникъ? О! я не могу говорить.
   КЛИФФ. Здѣсь, горбунъ, чтобъ отвѣтить и тебѣ и любому изъ наглецовъ твоего разбора.
   РИЧАР. Вѣдь ты убилъ ребенка Рютлэнда?
   КЛИФФ. Его и стараго Іорка, и все не удовлетворенъ еще.
   РИЧАР. Ради Бога, лорды, подайте знакъ къ битвѣ.
   ВАРВ. Говори, Генрихъ, уступаешь корону?
   К. МАР. Какъ, болтливый Варвикъ, и ты заговорилъ опять? При встрѣчѣ со мной близь Сентъ-Альбана, твои ноги оказали тебѣ большую услугу, чѣмъ руки.
   ВАРВ. Тогда была моя очередь бѣжать -- теперь твоя.
   КЛИФФ. Ты и тогда говорилъ тоже, я бѣжалъ.
   ВАРВ. Не отъ твоей однакожь храбрости, Клиффордъ.
   НОРС. Да и твое мужество не остановило тебя.
   РИЧАР. Норсомберлэндъ, я уважаю тебя,-- но кончите переговоры; я не въ силахъ долѣе сдерживать мою ярость противъ Клиффорда, этого безчеловѣчнаго дѣтоубійцы.
   КЛИФФ. Я убилъ твоего отца; развѣ онъ ребенокъ?
   РИЧАР. Да, ты убилъ его какъ трусъ, какъ бездушный подлецъ, точно такъ же, какъ брата Рютлэнда; но прежде еще чѣмъ закатится солнце, я заставлю тебя проклинать это дѣло.
   К. ГЕН. Кончите перекоры, лорды, и выслушайте меня.
   К. МАР. Вызывай ихъ на битву, или молчи!
   К. ГЕН. Прошу тебя, не сковывай языка моего. Я король, имѣю право говорить свободно.
   КЛИФФ. Государь, раны нанесенной мнѣ сію минуту не залѣчить словами, и потому молчите.
   РИЧАР. Такъ обнажай же мечъ свой, палачъ. Клянусь создателемъ, я убѣжденъ, что мужество Клиффорда только на языкѣ его.
   ЭДУАР. Скажи, Генрихъ, возвратишь ты мнѣ права мои, или нѣтъ? Тысячамъ, которыя нынче позавтракали, не обѣдать уже никогда, если ты не уступишь короны.
   ВАРВ. Откажешь -- кровь ихъ падетъ на твою голову, потому что Іоркъ облекся въ оружіе за дѣло правое.
   ПРИНЦ. Если право и то, что Варвикъ называетъ правымъ -- нѣтъ ничего неправеднаго; все праведно.
   РИЧАР. Кто бы ни былъ твой отецъ -- она мать твоя; у тебя языкъ матери.
   К. МАР. Но ты не похожъ ни на отца, ни на мать; ты гнусный, безобразный уродъ, заклейменный провидѣніемъ, чтобъ тебя избѣгали, какъ ядовитой жабы, или жала смертоносной ящерицы.
   РИЧАР. Желѣзо Неаполя, прикрытое англійской позолотой, дочь человѣка, которому титло короля такъ же пристало, какъ названіе океана канавѣ, не стыдно ли тебѣ, зная свое происхожденіе, обнаруживать еще языкомъ своимъ всю низость сердца?
   ЭДУАР. Тысячу кронъ за пукъ соломы, чтобъ заставить эту потаскушку сознать себя {Пукъ соломы былъ наказаніемъ распутныхъ женщинъ, и одинъ уже намекъ на него былъ жесточайшимъ оскорбленіемъ.}. Хоть и твой мужъ Менелай, но Елена Греціи была далеко прекраснѣе тебя, и никогда лживая эта женщина не срамила брата Агамемнонова такъ, какъ ты короля этого. Его отецъ торжествовалъ въ сердцѣ Франціи, укротилъ короля, смирилъ дофина; и онъ -- возьми только жену достойную его сана,-- сберегъ бы славу отца донынѣ; но принявъ на свое ложе нищую, почтивъ твоего жалкаго отца союзомъ съ тобой, онъ поднялъ бурю, которая уничтожила всѣ побѣды его отца во Франціи, а дома возстановила все противъ его короны. Всѣ эти смуты возбуждены твоей гордыней; будь ты посмиреннѣй, наши требованія дремали бы еще и теперь; изъ сожалѣнія къ доброму королю, мы отложили бы ихъ до другаго времени.
   ДЖОРД. Но когда мы увидали, что послѣ того, какъ наше солнце вызвало для тебя весну, твое лѣто не приноситъ намъ никакого плода, мы ударили топоромъ, по чужеяднымъ корнямъ твоимъ. Пусть остріе его задѣло немного и нашихъ -- знай! принявшись рубить, мы не перестанемъ до тѣхъ поръ, пока не срубимъ, или не усилимъ тебя еще болѣе нашей кровью.
   ЭДУАР. Ты не позволяешь доброму королю говорить, и я перерываю всѣ переговоры, вызываю тебя на битву.-- Гремите трубы, разверните кровавыя наши знамена! Побѣда, или смерть!
   К. МАР. Постой, Эдуардъ.
   ЭДУАР. Нѣтъ, вздорная женщина, теперь мы ужь не остановимся; тысячи поплатятся нынче за это смертью.
  

СЦЕНА 3.

Полѣ сраженія близь Товтона.

Шумъ битвы. Сшибки. Входитъ Варвикъ.

   ВАРВ. Утомленный работой, какъ скакунъ ристаніемъ, прилягу, чтобъ перевести духъ. Множество полученныхъ и нанесенныхъ ударовъ лишили мои мощныя мышцы обычной силы; хочешь не хочешь, а отдохнуть необходимо.

Вбѣгаетъ Эдуардъ.

   ЭДУАР. О, улыбнися жь, небо милосердое, или рази ужь, смерть немилосердая! Міръ насупился, заволоклось солнце Эдуарда тучами.
   ВАРВ. Что, лордъ? что наше счастье, наши надежды?

Входитъ Джоржъ.

   ДЖОРД. Наше счастье -- пораженіе, наши надежды -- черное отчаяніе; ряды наши разстроены, гибель преслѣдуетъ насъ. Что присовѣтуете вы? куда бѣжать?
   ЭДУАР. Бѣгство напрасно; на крылахъ летятъ они за нами, а мы утомлены, не въ силахъ избѣжать погони.

Входитъ Ричардъ.

   РИЧАР. О, Варвикъ, зачѣмъ удалился ты? Алчная земля упилась кровью твоего брата, пронзеннаго стальнымъ остріемъ копья Клиффордова; какъ отдаленные, зловѣщіе крики, и въ самой борьбѣ со смертію, раздавались его восклицанія: "отомсти, Варвикъ! отомсти, братъ, смерть мою!" -- Подъ животами вражескихъ коней, обагрявшихъ копыта дымящейся кровью, испустилъ благородный джентльменъ духъ свой.
   ВАРВ. Такъ пусть же земля упьется и нашей кровью. Я убью моего коня, потому что не хочу спасаться бѣгствомъ. Что жь стоимъ мы здѣсь, оплакивая наши потери, какъ слабодушныя бабы? смотримъ на все это, какъ на трагедію представляемую искусными актерами, тогда какъ врагъ неистовствуетъ? (Преклоняя колѣна.) На колѣняхъ клянусь я передъ Господомъ, не отдыхать, не останавливаться до тѣхъ поръ, пока смерть не сомкнетъ этихъ вѣждъ, или пока не посчастливится отомстить имъ сторицей.
   ЭДУАР. О, Варвикъ, и я преклоняю колѣна вмѣстѣ съ тобой и приковываю этой клятвой мою душу къ твоей. Но прежде чѣмъ мои колѣна поднимутся съ холоднаго лица земли, поднимаю и руки, и взоры, и сердце къ тебѣ, возводящему и низвергающему королей, и молю -- если рѣшено ужь, чтобъ мое тѣло сдѣлалось добычей враговъ, отвори мѣдныя врата неба и прими грѣшную душу мою.-- (Вставая) Теперь, лорды, до свиданія, гдѣ бъ то ни было -- въ раю, или въ аду.
   РИЧАР. Руку, братъ!-- благородный Варвикъ, дай обнять тебя этими усталыми руками. Я никогда не плакалъ, но теперь готовъ плакать отъ грусти, что зима должна погубить нашу весну такъ безвременно!
   ВАРВ. Идемъ, идемъ! Еще разъ прощайте, любезные лорды.
   ДЖОРД. Идемъ всѣ вмѣстѣ къ нашему войску; дадимъ полную свободу бѣжать каждому, кто не захочетъ остаться, назовемъ тѣхъ, которые останутся нашими опорами, обѣщаемъ имъ, если намъ посчастливится, награду, которой украшались побѣдители на олимпійскихъ играхъ. Это пробудитъ мужество въ груди упавшихъ духомъ; есть еще надежда на жизнь и побѣду. Медлить нечего, идемъ!

(Уходятъ.)

  

СЦЕНА 4.

Тамъ же. Другая часть поля сраженія.

Сшибки. Входятъ Ричардъ и Клиффордъ.

   РИЧАР. Наконецъ, Клиффордъ, я улучилъ тебя одного. Смотри, эта рука за герцога Іоркскаго, эта за Рютлэнда, и обѣ онѣ отомстятъ тебѣ, хоть окружи себя чугунной стѣной.
   КЛИФФ. Наконецъ, Ричардъ, я съ тобой одинъ на одинъ. Вотъ рука пронзившая твоего отца Іорка, вотъ рука убившая твоего брата Рютлэнда, а вотъ и сердце торжествующее смерть ихъ, подстрекающее эти руки, сразившія твоего отца и брата, сдѣлать тоже и съ тобой. Защищайся! (Они сражаются.)

Входитъ Варвикъ. Клиффордъ бѣжитъ.

   РИЧАР. Нѣтъ, Варвикъ, ищи себѣ другаго звѣря, а этого волка я самъ затравлю до смерти.
  

СЦЕНА 5.

Другая часть поля.

Вдали шумъ битвы. Входитъ Король Генрихъ.

   К. ГЕН. Эта битва точно какъ война утра, когда изчезающія облака борются съ возрастающимъ свѣтомъ; точно какъ эти мгновенія, которыхъ пастухъ, подувая на ногти, не можетъ назвать ни совершеннымъ днемъ, ни ночью. То она несется сюда, какъ мощное море, принужденное приливомъ бороться съ вѣтромъ; то относится назадъ, какъ то же самое море, пересиленное ярымъ вѣтромъ. То приливъ усилится, то вѣтеръ; сейчасъ превозмогалъ одинъ, черезъ минуту -- другой; оба рвутся побѣдить, борются грудь съ грудью, и ни тотъ, ни другой ни побѣдитель, ни побѣжденный. Точно такъ же колеблется и эта жестокая битва.-- Посижу на этомъ бугрѣ. Пусть побѣда достается, кому судилъ ее Богъ; Маргарита и Клиффордъ прогнали меня съ поля сраженія,-- и онъ и она клянутся, что безъ меня они счастливѣе.-- Я желалъ бы умереть, будь это только угодно Богу; что въ этой жизни, кромѣ страданій и горестей? О Боже! мнѣ кажется, несравненно болѣе счастія быть простымъ пастухомъ, сидѣть -- какъ я теперь сижу -- на пригоркѣ, вырѣзывать красиво и тщательно солнечные часы, замѣчать по нимъ какъ бѣгутъ минуты, сколько ихъ составляютъ часъ, сколько часовъ наполняютъ день, сколько дней совершаютъ годъ, сколько годовъ можетъ прожить смертный человѣкъ; и за тѣмъ, узнавши это -- распредѣлять время: столько-то часовъ на уходъ за моимъ стадомъ, столько-то на отдыхъ, столько-то на возношеніе къ Богу, столько-то на веселье, столько-то дней какъ мои овцы понесли, черезъ столько-то недѣль глупенькія будутъ ягниться, черезъ столько-то лѣтъ начну я стричь ихъ. Такъ минуты, часы, дни, недѣли, мѣсяцы, годы, проходя къ цѣли своего назначенія, уложили бы меня, бѣловласаго, въ покойную могилу. Ахъ, какъ сладостна, какъ пріятна была бы такая жизнь! Сѣнь терновника, укрывающаго пастырей смиренныхъ овецъ, не слаще ли сѣни богатаго, вышитаго золотомъ балдахина, подъ которымъ королей страшатъ измѣны подданныхъ? О, слаще, въ тысячу кратъ слаще! Да и простокваша пастуха, и его простой, холодный напитокъ въ кожаной бутылкѣ, и обычный сонъ подъ прохладной сѣнью деревъ, и все, чѣмъ онъ веселится и наслаждается такъ безмятежно -- не выше ли всѣхъ лакомствъ властителя, и всѣхъ питей, искрящихся въ золотыхъ чашахъ, и сна на пышномъ ложѣ, гдѣ не оставляютъ его ни заботы, ни подозрѣнія, ни измѣны.

Шумъ битвы. Входитъ Отцеубійца, влача за собою трупъ.

   ОТЦЕУ. Гадокъ вѣтеръ, когда никому не въ пользу. Карманы убитаго мной молодца вѣроятно не безъ кронъ; возьму ихъ себѣ, хоть и самому, еще до ночи, придется, можетъ-быть, уступить ихъ вмѣстѣ съ жизнію кому-нибудь другому точно такъ же, какъ этотъ мертвецъ мнѣ.-- Кто жь бы это былъ?-- О, Господи, это лице моего отца; не зная убилъ я его въ этой схваткѣ. О, страшно время, порождающее такія дѣла! Меня силой взяли на службу королю, въ Лондонѣ; онъ, какъ вассалъ Варвика, попалъ на сторону Іорка, и я лишилъ жизни того, кто даровалъ мнѣ жизнь.-- Прости мнѣ, Господи, я не зналъ что дѣлалъ; прости мнѣ и ты, отецъ, вѣдь я не узналъ тебя.-- Мои слезы смоютъ эти кровавыя пятна; ни слова болѣе, пока не наплачусь до сыта.
   К. ГЕН. О, жалостное зрѣлище! о, кровавое время! Львы ссорятся, дерутся за свои логовища, а бѣдныя, невинныя овцы несутъ все бремя взаимной вражды ихъ. Плачь, бѣдный! я помогу тебѣ, отвѣчу слезой на слезу, и пусть наши сердца и глаза, какъ междуусобная война, ослѣпнутъ отъ слезъ, надорвутся переполненныя горемъ.

Входитъ Сыноубійца съ трупомъ на спинѣ.

   СЫНОУ. Ты славно защищался, но теперь ты все-таки долженъ отдать мнѣ твое золото, если у тебя есть золото; я заслужилъ его сотнею ударовъ.-- Посмотримъ однакожь, вражье ли это лице.-- Ахъ, нѣтъ, нѣтъ! это единственный сынъ мой!-- О, дитя мое, если есть еще въ тебѣ хоть искра жизни, открой глаза; взгляни, взгляни, какой ливень возбудила буря моего сердца, чтобъ оросить твои раны, убивающія и глаза мои и мое сердце!-- О умилосердись, Господи, кончи ужасы этого времени!-- Какъ гибельно, свирѣпо, звѣрски -- какими страшными, возмутительными, неестественными дѣлами разражается убійственная война эта каждый день!-- О, дитя мое! твой отецъ далъ тебѣ жизнь слишкомъ рано, лишилъ тебя жизни слишкомъ поздо!
   К. ГЕН. Бѣда за бѣдой, горе за горемъ, и каждое ужаснѣе обыкновеннаго! О, еслибы моя смерть могла кончить всѣ эти ужасы! О умилосердись, умилосердись, всемогущее небо, умилосердись!-- На его лицѣ и бѣлая роза и красная -- два гибельные цвѣта враждующихъ домовъ нашихъ. Его пурпуровая кровь -- это красная, его блѣдныя щеки -- это бѣлая; пусть же увянетъ одна изъ нихъ и пусть цвѣтетъ другая! Будутъ цвѣсть обѣ -- увянуть тысячѣ жизней.
   ОТЦЕУ. Мать возненавидитъ меня за убійство отца, и никогда не утѣшится!
   СЫНОУ. Жена прольетъ моря слезъ, узнавъ объ убійствѣ сына, и никогда не утѣшится!
   К. ГЕН. Государство возненавидитъ короля за всѣ эти бѣдствія, и никогда не примирится съ нимъ.
   ОТЦЕУ. Когда же сынъ оплакивалъ такъ смерть отца?
   СЫНОУ. Когда же отецъ стеналъ такъ о смерти сына?
   К. ГЕН. Когда же король горевалъ такъ о бѣдствіяхъ подданныхъ? Велико ваше горе, но мое въ десятеро больше.
   ОТЦЕУ. Снесу тебя туда, гдѣ бы могъ вдоволь о тебѣ наплакаться. (Уходить съ трупомъ.)
   СЫНОУ. Милый сынъ мой, мои руки будутъ твоимъ саваномъ, мое сердце твоей могилой, потому что образъ твой никогда не изгладится изъ моего сердца; вздыхающая же грудь моя будетъ твоимъ погребальнымъ колоколомъ. Такъ отецъ твой весь обратится въ погребеніе; будетъ плакать о тебѣ единственномъ, какъ Пріамъ о всѣхъ доблестныхъ сынахъ своихъ. Я унесу тебя отсюда; пусть сражается кто хочетъ -- я убилъ, кого никакъ не хотѣлъ бы убить. (Уходить съ трупомъ.)
   К. ГЕН. Бѣдные, подавленные горемъ, здѣсь сидитъ король еще болѣе васъ достойный жалости.

Шумъ битвы. Стычки. Входятъ Королева Маргарита, Принцъ Вэльсскій и Экстеръ.

   ПРИНЦ. Бѣги, отецъ, бѣги! Всѣ твои друзья бѣжали, а Варвикъ бѣснуется какъ разъяренный быкъ. Бѣги! смерть гонится за нами.
   К. МАР. На коня, лордъ; скачите сейчасъ же въ Бервикъ. Эдуардъ и Ричардъ, какъ свора гончихъ, передъ которыми бѣжитъ испуганный заяцъ, мчатся за нами съ глазами сверкающими яростью, съ кровавымъ желѣзомъ въ неистовыхъ рукахъ. Спѣшите!
   ЭКСТ. Скорѣй! съ ними мщеніе. Не задерживайте возраженіями; спѣшите, или пріѣзжайте послѣ. Я не жду.
   К. ГЕН. Нѣтъ, возьми меня съ собой, добрый Экстеръ. Я не боюсь остаться; но я охотно пойду куда пожелаетъ королева. Идемъ!
  

СЦЕНА 6.

Тамъ же.

Громкій шумъ битвы. Входитъ Клиффордъ раненый

   КЛИФФ. Здѣсь догоритъ, здѣсь погаснетъ мой пламенникъ, свѣтившій Генриху пока горѣлъ. О, Лэнкэстеръ! твое паденіе сокрушаетъ меня больше, чѣмъ разставанье моего тѣла съ душой. Моя любовь и боязнь меня приклеивали къ тебѣ много друзей; умру -- крѣпкій клей распустится, Генрихъ ослабнетъ, высокомѣрный Іоркъ усилится. Чернь роится какъ лѣтняя муха, комаръ летитъ всегда къ солнцу, а кто же будетъ сіять теперь, какъ не враги Генриха?-- О, Фебъ, не позволь Фаэтону управлять пламенными конями своими, твоя огненная колесница никогда не зажгла бы земли; такъ и ты, Генрихъ, правь ты какъ слѣдуетъ королю, какъ твои отецъ, или какъ отецъ твоего отца, ничего не уступая дому Іорка -- никогда не разродился бы онъ какъ лѣтняя муха; ни я, ни десять тысячъ другихъ не оставили бы въ этомъ несчастномъ государствѣ столько вдовъ оплакивать смерть нашу; покойно сидѣлъ бы ты и теперь на престолѣ своемъ. Что раститъ, плевелы, какъ не тихая погода? что придаетъ разбойникамъ смѣлость, какъ не чрезмѣрное снисхожденіе? Но жалобы мои безполезны теперь, раны неизлѣчимы -- ни средствъ, ни силъ бѣжать, а враги неумолимы, безпощадны; да я и не въ правѣ требовать отъ нихъ пощады. Воздухъ проникъ въ мои смертельныя раны, потеря крови истощила меня.-- Идите же, Іоркъ, Ричардъ, Варвикъ, и всѣ; я убилъ отцовъ вашихъ, пронзайте же грудь мою. (Лишается чувствъ.)

Шумъ битвы и отступленіе. Входятъ Эдуардъ, Ричардъ, Джорджъ, Монтегю, Варвикъ и войско.

   ЭДУАР. Отдохнемъ, лорды; счастіе даетъ намъ возможность перевести духъ, смягчить грозное чело войны мирными взорами. Отправить нѣсколько отрядовъ въ погоню за кровожадной королевой. Какъ парусъ надутый порывомъ вѣтра гонитъ корабль противъ волнъ, такъ увлекла она за собой слабаго Генриха, хоть онъ и король. Но скажите, лорды, неужели и Клиффордъ бѣжалъ съ ними?
   ВАРВ. Невозможно; вашъ братъ Ричардъ, я скажу это и при немъ, отмѣтилъ его могилѣ. Гдѣ бъ онъ ни былъ, онъ мертвъ непремѣнно. (Клиффордъ стонетъ и умираетъ.)
   ЭДУАР. Чья это душа разстается такъ тяжко?
   РИЧАР. Это стонъ, отдѣляющій жизнь отъ смерти.
   ЭДУАР. Битва кончена; другъ ли, врагъ ли это -- пощадимъ его.
   РИЧАР. Возьми назадъ слово пощады -- это Клиффордъ. Убивъ Рютлэнда, отсѣкши эту нѣжную вѣтку, только что начинавшую развертывать листья, онъ не удовольствовался; ему надобно было подрѣзать еще и самый корень, давшій нѣжный этотъ побѣгъ,-- говорю о герцогѣ Іоркскомъ, царственномъ отцѣ нашемъ.
   ВАРВ. Снимите же съ воротъ Іорка его голову, голову отца вашего, взнесенную на нихъ Клиффордомъ, замѣните ее головой Клиффорда. Отплатимъ ему тѣмъ же.
   ЭДУАР. Подтащите сюда эту гибельную для нашего дома сову, напѣвавшую только смерть намъ и нашимъ. Теперь смерть прекратитъ твои грозные крики, зловѣщему языку твоему не говорить ужь болѣе. (Перетаскиваютъ трупъ Клиффорда впередъ.)
   ВАРВ. Кажется, онъ лишился уже способности понимать. Говори, Клиффордъ, узнаёшь, кто говоритъ съ тобой?-- Нѣтъ! мрачная, черная смерть поглотила всѣ лучи его жизни; онъ не видитъ, не слышитъ насъ.
   РИЧАР. О, еслибы онъ видѣлъ и слышалъ! но можетъ-быть онъ и слышитъ, можетъ быть онъ только притворяется мертвымъ, чтобъ не услышать такихъ же горькихъ насмѣшекъ, какими осыпалъ нашего отца въ часъ его смерти.
   ДЖОРД. Если такъ, терзай же его ѣдкими упреками.
   РИЧАР. Клиффордъ! проси пощады безъ надежды получить ее. (Они теребятъ его.)
   ЭДУАР. Клиффордъ! кайся безплоднымъ раскаяніемъ.
   ВАРВ. Клиффордъ! придумывай какъ бы оправдать свои злодѣянія.
   ДЖОРД. Пока мы придумываемъ ужеснѣйшія муки за твои злодѣянія.
   РИЧАР. Ты любилъ Іорка, а я сынъ Іорка.
   ЭДУАР. Ты такъ жалѣлъ Рютлэнда, и я пожалѣю тебя.
   ДЖОРД. Гдѣ же вождь Маргарита, что жь она не выручаетъ тебя?
   ВАРВ. Клиффордъ, они насмѣхаются надъ тобой; что жь не клянешь, какъ обыкновенно?
   РИЧАР. Какъ! ни одного проклятія? Плохо, если Клиффордъ не сберегъ ни одного проклятія для друзей своихъ -- это вѣрный знакъ что онъ умеръ. О, еслибъ моей правой рукой я могъ купить ему хоть два часа жизни, чтобъ наругаться надъ нимъ вдоволь,-- клянусь, я самъ отрубилъ бы ее отъ этой, и кровью, которая хлынула бы изъ нея, заставилъ бы захлебнуться проклятаго, не утолившаго своей кровожадности ни Іоркомъ, ни Рютлэндомъ.
   ВАРВ. Онъ умеръ. Долой же голову измѣннику, поставить ее на мѣсто, которое занимала голова отца вашего. Теперь торжественно въ Лондонъ короноваться властителемъ Англіи; оттуда же, Варвикъ переправится черезъ море во Францію просить леди Бону въ королевы. Такимъ образомъ ты сплотишь двѣ эти страны; упрочивъ дружбу Франціи, тебѣ уже нечего будетъ бояться врага разсѣяннаго, но не потерявшаго еще надежды возстать снова. Конечно жало его и безъ того теперь уже не страшно тебѣ; но онъ можетъ надоѣсть своимъ жужжаньемъ. Послѣ коронаціи я тотчасъ же отправлюсь въ Бретань, чтобъ уладить бракъ этотъ, если будетъ угодно твоему величеству.
   ЭДУАР. Да будетъ такъ, какъ ты хочешь, благородный Варвикъ. На твоихъ раменахъ основываю я тронъ мой, и никогда не предприму ничего безъ твоего совѣта и согласія.-- Ричардъ, я дѣлаю тебя герцогомъ Глостерскимъ, а тебя, Джорджъ -- Кларенсскимъ. Варвикъ же, какъ мы сами, будетъ опредѣлять и отмѣнять, какъ найдетъ лучшимъ.
   РИЧАР. Позволь мнѣ быть герцогомъ Кларенсскимъ, а Джорджъ пусть будетъ Глостерскимъ. Глостерское герцогство слишкомъ для меня зловѣще.
   ВАРВ. Что за вздоръ! Будь, Ричардъ, герцогомъ Глостерскимъ.-- Теперь въ Лондонъ, вступимъ во владѣніе.
  

ДѢЙСТВІЕ III.

СЦЕНА 1.

Лѣсъ на сѣверѣ Англіи.

Входятъ два Лѣсничихъ съ луками въ рукахъ.

   1. лѣс. Спрячемся въ этой чащѣ; звѣрь сейчасъ пойдетъ по этой полянѣ. Отсюда намъ можно будетъ выбрать самого лучшаго.
   2. лѣс. Я стану на пригоркѣ, чтобъ каждому сдѣлать по выстрѣлу.
   1. лѣс. Нѣтъ; визгъ твоей тетивы испугаетъ все стадо и мнѣ не удастся выстрѣлить. Мы станемъ здѣсь оба, оба спустимъ въ лучшаго; а чтобъ время не показалось слишкомъ длиннымъ, я разскажу тебѣ, что случилось со мной на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ хотимъ засѣсть.
   2. лѣс. Кто-то идетъ; дадимъ ему пройдти.

Входитъ Король Генрихъ, переодѣтый, съ молитвенникомъ въ рукахъ.

   К. ГЕН. Я ушолъ изъ Шотландіи, чтобъ только взглянуть на мое, такъ страстно любимое государство. Нѣтъ, Генрихъ, нѣтъ! это государство не твое; твое мѣсто занято, скипетръ вырванъ изъ рукъ твоихъ, мѵро -- которымъ ты былъ помазанъ -- стерто. Теперь никто не преклонитъ передъ тобой колѣнъ, не назоветъ Цезаремъ; покорные просители не будутъ тѣсниться къ тебѣ съ просьбами, никто не придетъ къ тебѣ искать помощи. И какъ помогать мнѣ другимъ, когда не могу помочь и самому себѣ?
   1. лѣс. Э, вотъ звѣрь, шкура котораго вознаградитъ охотника. Схватимъ-ка этого quondam короля.
   К. ГЕН. Покоримся же горькому несчастію; люди умные говорятъ, что это всего умнѣе.
   2. лѣс. Что жь думать? возьмемъ его.
   l. лѣс. Постой, послушаемъ, что онъ еще скажетъ.
   К. ГЕН. Королева и сынъ поѣхали во Францію за помощью; туда же, какъ я слышалъ, отправился и всемогущій Варвикъ просить сестру короля въ жены Эдуарду. Правда это -- бѣдная королева, бѣдный сынъ, ваши хлопоты напрасны; Варвикъ искусный ораторъ, а Людвигъ увлекается убѣдительнымъ словомъ такъ легко. Но по этому и Маргарита можетъ склонить его на свою сторону; вѣдь она женщина и вполнѣ достойная состраданія. Ея вздохи пробьютъ его грудь, ея слезы проникнутъ и въ мраморное сердце; и тигръ смягчится ея грустью, и Неронъ почувствуетъ жалость, слыша ея вздохи, видя ея жгучія слезы. Но она пришла съ просьбой, Варвикъ -- съ предложеніемъ; она станетъ по лѣвую сторону и будетъ умолять о помощи Генриху, онъ станетъ по правую и будетъ просить жену Эдуарду. Она скажетъ, рыдая: "мой Генрихъ низвергнутъ"; онъ скажетъ, улыбаясь: "мой Эдуардъ возведенъ!" Отъ грусти бѣдная не найдетъ болѣе словъ, тогда какъ Варвикъ начнетъ вычислять всѣ его права, смягчитъ все дурное, отвратитъ наконецъ отъ нея короля хитрыми доводами, убѣдитъ его выдать сестру, согласиться на все, что нужно, чтобъ упрочить престолъ Эдуарда. О, Маргарита! все это непремѣнно будетъ такъ, и ты, бѣдная, останешься, какъ пришла, безпомощной.
   2. лѣс. Скажи, кто ты и что здѣсь толкуешь о короляхъ и королевахъ?
   К. ГЕН. Гораздо больше чѣмъ кажусь, и гораздо меньше того, для чего рожденъ; во всякомъ случаѣ человѣкъ, потому что меньше ужь этого никакъ не могу быть,-- а люди могутъ говорить о короляхъ, почему жь и мнѣ не говорить?
   2. лѣс. Да, но ты говорилъ, какъ будто самъ король.
   К. ГЕН. Я король по воспоминанію, и этого довольно.
   2. лѣс. Но если ты король, гдѣ жь твоя корона?
   К. ГЕН. Моя корона не на головѣ, а въ сердцѣ; не осыпанная ни брилліянтами, ни каменьями Индіи, она невидима; ее называютъ довольствомъ, и этой короной короли пользуются рѣдко.
   2. лѣс. Ладно, если ты король увѣнчанный довольствомъ, такъ и ты и твоя корона довольство должны удовольствоваться прогулкой съ нами; потому что намъ кажется, ты король низвергнутый королемъ Эдуардомъ, и мы -- его подданные, присягнувшіе ему -- беремъ тебя, какъ врага его.
   К. ГЕН. Но развѣ до этого вы никогда не нарушали присяги?
   2. лѣс. Никогда; не нарушимъ и теперь.
   К. ГЕН. Гдѣ же вы жили, когда я былъ королемъ Англіи?
   2. лѣс. Здѣсь, какъ и теперь.
   К. ГЕН. Я былъ королемъ еще по девятому мѣсяцу, мои отецъ и мой дѣдъ были также королями, вы были моими подданными, вы присягали мнѣ, и послѣ этого вы не нарушали присяги?
   1. лѣс. Нѣтъ; потому что мы были твоими подданными пока ты былъ королемъ.
   К. ГЕН. Но развѣ я умеръ? развѣ я не дышу еще, какъ всѣ люди? Глупые, вы сами не знаете чему присягаете. Видите ли, какъ я сдуваю эту пушинку съ лица моего, и какъ она снова приносится ко мнѣ вѣтромъ? Какъ эта пушинка повинуется моему дыханію, когда я дую, и уступаетъ другому, когда другой дуетъ -- подчиняется всегда сильнѣйшему дуновенію, такъ точно и вы, простолюдины. Но не нарушайте вашей присяги; я не подвергну васъ такому грѣху моими просьбами. Ведите меня, куда хотите -- король подчинится; будьте вы королями, повелѣвайте -- я готовъ повиноваться.
   1. лѣс. Мы вѣрные подданные короля, короля Эдуарда.
   К. ГЕН. Точно тѣмъ же были бы вы опять и Генриху, еслибъ онъ былъ на мѣстѣ короля Эдуарда.
   1. лѣс. Именемъ Бога и короля, мы требуемъ чтобъ вы шли вмѣстѣ съ нами къ судьѣ.
   К. ГЕН. Ведите же во имя Бога; повинуюсь имени вашего короля. Пусть вашъ король исполняетъ только волю Господа, и я покорюсь его волѣ безропотно.
  

СЦЕНА 2.

Лондонъ. Комната во дворцѣ.

Входитъ Король Эдуардъ, Глостеръ, Кларенсъ и Леди Грей.

   К. ЭД. Братъ, Глостеръ, сэръ Джонъ Грей, супругъ этой леди убитъ въ сраженіи при Сентъ-Альбанѣ и земли его были захвачены побѣдителями. Она проситъ возвратить ей эти земли, а такъ какъ благородный этотъ джентльменъ лишился жизни въ борьбѣ за домъ Іорка, мы, но справедливости, не можемъ отказать ей въ этой просьбѣ.
   ГЛОС. Ваше величество должны удовлетворить ее; отказать было бы безчестно.
   К. ЭД. Такъ; но мы повременимъ еще.
   ГЛОС. (Кларенсу), Вонъ оно что! Вижу, ей самой придется кой-чѣмъ удовлетворить короля, прежде чѣмъ онъ исполнитъ покорную ея просьбу.
   КЛАР. (Глостеру.) Онъ искусный охотникъ; не собьется съ слѣду.
   ГЛОС. (Кларенсу.) Молчи.
   К. ЭД. Вдова, мы разсмотримъ твою просьбу; приди какъ нибудь въ другое время, и мы скажемъ тебѣ наше рѣшеніе.
   Л. ГР. Государь, мое положеніе не терпитъ никакой отсрочки. Соблаговолите рѣшить теперь же; я останусь довольна всѣмъ, что вашему величеству будетъ угодно.
   ГЛОС. (Въ сторону.) Да, будешь довольна всѣмъ, что ему угодно, ручаюсь -- ты получишь всѣ свои земли. Защищайся однакожь хорошенько, чтобъ не промахнуться.
   КЛАР. (Въ сторону.) Это не бѣда еще, не оступиться бы только.
   ГЛОС. (Въ сторону.) Сохрани Боже! тогда онъ какъ разъ возьметъ верхъ.
   К. ЭД. Скажи, сколько у тебя дѣтей?
   КЛАР. (Въ сторону.) Ужь не хочетъ ли онъ выпросить у ней ребенка?
   ГЛОС. (Въ сторону.) Вздоръ, я позволю высѣчь себя, если онъ самъ не подаритъ ее цѣлой парой.
   Л. ГР. Трое, мой повелитель.
   ГЛОС. (Въ сторону.) Будетъ четверо, если поддашься ему.
   К. ЭД. Жалко, если они лишатся владѣній отца.
   Л. ГР. Будьте жь, государь, сострадательны, возвратите имъ ихъ собственность.
   К. ЭД. Лорды, оставьте насъ. Мнѣ хочется испытать умъ ея.
   ГЛОС. Почему жь и не оставить; вѣдь вы ужь не можете не остаться такимъ, пока не оставитъ васъ юность, предоставивъ костылямъ. (Отходитъ съ Кларенсомъ въ глубину сцены.)
   К. ЭД. Теперь скажите мнѣ, леди, любите вы дѣтей вашихъ?
   Л. ГР. Какъ себя.
   К. ЭД. И готовы на все, чтобъ составить ихъ счастіе?
   Л. ГР. Готова испытать даже несчастіе.
   К. ЭД. Такъ постарайтесь же возвратить имъ земли вашего мужа.
   Л. ГР. Я за тѣмъ и пришла къ вашему величеству.
   К. ЭД. Я скажу вамъ, какъ добыть эти земли.
   Л. ГР. Вы этимъ навсегда обяжете меня.
   К. ЭД. Но чѣмъ же отблагодарите вы меня, если я возвращу вамъ ихъ?
   Л. ГР. Чѣмъ прикажете; всѣмъ, чѣмъ могу.
   К. ЭД. Нѣтъ, вы откажете въ моей просьбѣ.
   Л. ГР. Никогда, если только могу исполнить ее.
   К. ЭД. Вы можете ее исполнить.
   Л. ГР. Въ такомъ случаѣ, я исполню желаніе вашего величества.
   ГЛОС. (Кларенсу.) Онъ сильно тѣснитъ ее, а сильныя дожди пробиваютъ и мраморъ.
   КЛАР. (Глостеру.) Раскраснѣлся какъ огонь; куда жь устоять ея воску!
   Л. ГР. Что жь вы остановились, государь? говорите, что должна я сдѣлать.
   К. ЭД. О, такую малость! только полюбить короля.
   Л. ГР. Я и такъ люблю его; вѣдь я подданная.
   К. ЭД. О, когда такъ, я охотно возвращу тебѣ всѣ земли твоего мужа.
   Л. ГР. И я оставлю ваше величество, съ сердцемъ полнымъ благодарности.
   ГЛОС. (Въ сторону.) Договоръ заключенъ; она скрѣпляетъ его книксомъ.
   К. ЭД. Постой; я разумѣю плоды любви --
   Л. ГР. И я разумѣю плоды любви, мой повелитель.
   К. ЭД. Боюсь -- въ другомъ смыслѣ. Какъ ты думаешь, какой любви такъ страстно я добиваюсь?
   Л. ГР. Моей любви по смерть, моей благодарности, молитвъ. Любви, которой жаждетъ добродѣтель и которой отвѣчаетъ добродѣтель.
   К. ЭД. Нѣтъ, клянусь честью, я думалъ не объ этой любви.
   Л. ГР. Къ такомъ случаѣ вы думали не то, что я полагала.
   К. ЭД. Но теперь ты отчасти поняла, что я думалъ?
   Л. ГР. Я думаю, что никогда не соглашусь на то, чего вы желаете, если поняла васъ.
   К. ЭД. Скажу прямо: я желаю раздѣлить твое ложе.
   Л. ГР. Скажу прямо: я скорѣй предпочту темницу.
   К. ЭД. Если такъ, ты не получишь земель твоего мужа.
   Л. ГР. Если такъ, моимъ наслѣдіемъ будетъ честь, которой не промѣняю ни на какія земли.
   К. ЭД. Такимъ образомъ, ты повредишь дѣтямъ своимъ.
   Л. ГР. Не я, ваше величество повредите и мнѣ и дѣтямъ моимъ; но, государь, эта шутливость совсѣмъ не соотвѣтствуетъ моей скорбной просьбѣ -- покончите рѣшительнымъ да, или нѣтъ.
   К. ЭД. Да -- если на мою просьбу ты скажешь да; нѣтъ -- если скажешь нѣтъ.
   Л. ГР. Нѣтъ, государь. Дѣло мое рѣшено.
   ГЛОС. (Кларенсу.) Онъ не нравится вдовѣ; она сводитъ брови.
   КЛАР. (Глостеру.) Послѣ этого онъ самый неловкой волокита въ цѣломъ христіанствѣ.
   К. ЭД. (Про себя.) Взоры ея показываютъ какъ она благонравна, слова -- какъ умна; ея совершенства достойны короны. Тѣмъ или другимъ путемъ -- все равно; не будетъ моей любовницей -- будетъ королевой.-- Но что, если король Эдуардъ сдѣлаетъ тебя своей королевой?
   Л. ГР. Государь, это легче сказать, чѣмъ сдѣлать. Я подданная, могу быть предметомъ шутки, но далеко не гожусь въ королевы.
   К. ЭД. Милая вдова, клянусь моей короной, я высказалъ желаніе души моей, желаніе сдѣлать тебя моей возлюбленной.
   Л. ГР. На что я никакъ не могу согласиться. Я знаю, я слишкомъ ничтожна, чтобъ быть вашей королевой, и слишкомъ хороша, чтобъ быть вашей наложницей.
   К. ЭД. Ты перетолковываешь слова мои; я разумѣю моей королевой.
   Л. ГР. Вамъ будетъ непріятно, если мои сыновья будутъ называть ваше величество отцемъ своимъ.
   К. ЭД. Такъ же, какъ еслибъ мои дочери называли тебя матерью. Ты вдова, и у тебя есть дѣти; я холостъ, и то же не безъ нихъ: быть отцомъ многихъ сыновей не бѣда, а счастіе. Ни слова болѣе, ты будешь королевой.
   ГЛОС. (Кларенсу.) Духовный отецъ кончилъ наконецъ исповѣдь.
   КЛАР. (Глостеру.) А исповѣдывалъ не даромъ.
   К. ЭД. Братья, вы вѣрно придумываете, о чемъ бы я могъ говорить съ ней? (Глостеръ и Кларенсъ подходятъ къ нему,)
   ГЛОС. Вашъ разговоръ кажется не совсѣмъ понравился ей; она что-то хмурится.
   К. ЭД. Вы удивитесь, если скажу, что я сосваталъ ее.
   КЛАР. За кого, государь?
   К. ЭД. За меня, Кларенсъ.
   ГЛОС. Да, тутъ есть чему подивиться, по крайней мѣрѣ дней десять.
   К. ЭД. Стало быть однимъ днемъ больше, чѣмъ обыкновенному диву {Nine days wonder -- девятидневное диво, поговорка, которой обозначалось все, что на короткое время возбуждало удивленіе.}.
   ГЛОС. Никакъ не больше.
   К. ЭД. Смѣйтесь; а я все-таки скажу вамъ, что ея просьба будетъ исполнена.

Входитъ Придворный.

   ПРИД. Государь, Генрихъ, твой врагъ, взятъ и стоитъ у воротъ твоего дворца.
   К. ЭД. Отвести его въ Товеръ. Пойдемте, разспросимъ взявшихъ его, какъ это было.-- И вы, леди, пойдете съ нами. Лорды, прошу обращаться съ ней почтительно. (Всѣ уходятъ кромѣ Глостера,)
   ГЛОС. И Эдуардъ вздумалъ обращаться съ женщиной почтительно! А я такъ желалъ бы, чтобъ онъ истощился совершенно; чтобъ изсохли и мозгъ, и кости, и все, чтобъ онъ не могъ отдалить моей золотой будущности ни однимъ надежнымъ отпрыскомъ! Но умретъ сладострастный Эдуардъ -- между мной и желаніемъ души моей будутъ еще Кларенсъ, Генрихъ, юный сынъ его Эдуардъ и все что отъ нихъ родится, и все это съ правомъ занять мѣсто прежде меня; есть чѣмъ расхолодить мои замыслы. Я только мечтаю о царствованіи, какъ человѣкъ, который, стоя на мысѣ и видя отдаленный берегъ, на который хотѣлось бы переступить -- желаетъ чтобъ нога его доставала такъ же далеко какъ глазъ, ругаетъ отдѣляющее его море, грозитъ высушить его, чтобъ проложить себѣ дорогу; такъ и мнѣ хочется короны, такъ отъ меня далекой; такъ и я ругаю все, что отдаляетъ меня отъ нея; такъ и я, обольщая себя невозможнымъ, говорю: уничтожу всѣ препятствія!-- Глаза мои заглядываются, сердце зазнается, если ни рука, ни силы не соотвѣтствуютъ имъ.-- Но если не суждено Ричарду царствовать, какое жь другое наслажденіе представитъ ему міръ? Искать неба на груди леди, украшать тѣло роскошными одеждами, очаровывать женщинъ рѣчами и взорами? Мысль жалкая! болѣе несбыточная, чѣмъ добыть двадцать золотыхъ коронъ! Любовь отреклась отъ меня еще въ утробѣ моей матери; чтобъ я не пользовался нѣжными ея законами, она подкупила какимъ-нибудь подаркомъ слабую природу скорчить мою руку какъ засохшій сукъ, взгромоздить на моей спинѣ завистливую гору, посадить на нее издѣвающееся надъ моимъ тѣломъ безобразіе, укоротить ногу, лишить всѣ члены всякой соразмѣрности, уподобить меня хаосу или необлизанному медвѣженку, не имѣющему даже и тѣни сходства съ матерью {Старое мнѣніе, что медвѣдица родитъ безобразный комъ живаго мяса, которому уже потомъ, облизывая, придаетъ свои формы.}. Мнѣ ли внушать любовь? лелѣять такую мысль -- чудовищное безуміе. Если же міръ не представляетъ мнѣ никакого блаженства, кромѣ властвованія, подчиненія, порабощенія красивѣйшихъ меня -- сдѣлаю моимъ небомъ мечты о коронѣ; буду смотрѣть на этотъ міръ какъ на адъ, пока голова, посаженная на это уродливое туловище, не обнимется блестящей короной. А какъ добыть ее? между ей и мною такъ много жизней, и я -- какъ человѣкъ, который, заблудившись въ тернистомъ лѣсу, рветъ тернія, и самъ ими раздирается, ищетъ дороги, и все отъ нея отбивается, не знаетъ какъ выбраться на открытое мѣсто, и все-таки отчаянно хлопочетъ добраться до него,-- и я точно такъ же мучусь жаждою добраться до короны Англіи. Но я избавлю себя отъ этой муки, или кровавымъ топоромъ прорублю себѣ дорогу. Вѣдь я могу улыбаться и убивать улыбаясь, и восхищаться тѣмъ, что глубоко оскорбляетъ мое сердце, и орошать щеки искуственными слезами, и настроивать лице на всѣ обстоятельства. Я утоплю болѣе мореходовъ, чѣмъ сирены, умерщвлю болѣе зѣвакъ, чѣмъ василиски; сыграю оратора не хуже Нестора, обману похитрѣй Улисса и возьму, какъ Синонъ, другую Трою. Я перещеголяю красками и хамелеона; понадобится -- не уступлю въ перемѣнахъ вида и Протею; пошлю въ школу и убійственнаго Махіавеля. И со всѣмъ этимъ не добуду я короны?-- Вздоръ! будь она еще выше, я сорву ее.
  

СЦЕНА 3.

Франція. Комната во дворцѣ.

Трубы. Входятъ Король Франціи Людвигъ и Бона со свитой. Король садится на тронъ. Затѣмъ входятъ Королева Маргарита, Принцъ Эдуардъ и Графъ Оксфордъ.

   К. ЛЮД. (Вставая.) Прекрасная королева Англіи, доблестная Маргарита, садитесь; по сану и по рожденію вамъ не пристало стоять передъ Людвигомъ.
   К. МАР. Нѣтъ, могущественный король Франціи, Маргарита должна подобрать теперь паруса, поучиться служить тамъ, гдѣ короли повелѣваютъ. Была я конечно королевой великаго Альбіона въ прежнее золотое время; но теперь несчастія попрали права мои, низринули меня съ позоромъ на землю, и я должна занимать на ней мѣсто, соотвѣтствующее моей участи, должна сообразоваться съ моимъ смиреннымъ положеніемъ.
   К. ЛЮД. Скажите, прекрасная королева, какая жь причина такого глубокаго отчаянія?
   К. МАР. Такая, что наполняетъ мои глаза слезами, оковываетъ мой языкъ, тогда какъ сердце тонетъ въ заботахъ.
   К. ЛЮД. Что бы это ни было, будьте всегда тѣмъ, что вы есть и садитесь подлѣ насъ. (Сажаетъ ее подлѣ себя.) Не склоняйте выи подъ ярмомъ счастія, торжествуйте непоколебимымъ духомъ надъ всѣми несчастіями. Будьте откровенны, королева Маргарита, выскажите свое горе; можетъ помочь Франція -- оно облегчится.
   К. МАР. Твоя благосклонность оживляетъ мой удрученный духъ, возвращаетъ языкъ моей онѣмѣвшей грусти. Да будетъ же извѣстно благородному Людвигу, что Генрихъ, единый властелинъ моей любви, изъ короля сдѣлался изгнанникомъ и, всѣми оставленный, принужденъ жить въ Шотландіи, тогда какъ гордый, честолюбивый Эдуардъ, герцогъ Іоркскій, неправедно пользуется и царственнымъ саномъ и престоломъ законнаго помазанника Англіи. Вотъ почему бѣдная Маргарита, вмѣстѣ съ сыномъ своимъ, принцемъ Эдуардомъ, наслѣдникомъ Генриха, явилась къ тебѣ просить справедливой и законной помощи. Откажешь -- мы лишимся послѣдней надежды. Шотландія желала бъ помочь, но не можетъ; народъ нашъ и перы обольщены, сокровища захвачены, войска обращены въ бѣгство, и мы сами, какъ видишь, въ самомъ горестномъ положеніи.
   К. ЛЮД. Доблестная королева укроти бурю терпѣніемъ; мы подумаемъ о средствахъ, какъ уничтожить ее.
   К. МАР. Но наша медленность усилитъ врага.
   К. ЛЮД. Моя медленность усилитъ помощь.
   К. МАР. О, истинное горе нетерпѣливо.-- Вотъ и отецъ моего горя!

Входитъ Варвикъ со свитой.

   К. ЛЮД. Кто это такъ смѣло является предъ лице наше?
   К. МАР. Графъ Варвикъ, ревностнѣйшій изъ друзей Эдуарда.
   К. ЛЮД. (Сходя съ трона.) Милости просимъ, храбрый Варвикъ. Что привело тебя во Францію?
   К. МАР. (Вставая.) Поднимается новая буря; вѣдь онъ движетъ и вѣтромъ и приливомъ.
   ВАРВ. Я отъ доблестнаго Эдуарда, короля Альбіона, моего государя и повелителя и твоего истиннаго друга, во первыхъ, съ привѣтомъ и заявленіемъ искренней и непритворной любви къ твоей царственной особѣ, потомъ съ просьбою о дружественномъ союзѣ, и наконецъ, съ предложеніемъ скрѣпить эту дружбу брачнымъ узломъ, если соблаговолишь отдать добродѣтельную леди Бону, прекрасную сестру твою, въ законныя супруги королю Англіи.
   К. МАР. Сладится это -- погибли всѣ надежды Генриха.
   ВАРВ. (Бонѣ.) Прекрасная принцесса, король, мой повелитель, поручилъ мнѣ, съ вашего милостиваго позволенія, униженно поцѣловать отъ него вашу руку и передать языкомъ моимъ всю страсть его сердца, въ которомъ слава, проникнувшая недавно въ его беззащитныя уши, водворила навсегда вашъ дивный образъ и ваши добродѣтели.
   К. МАР. Король Людвигъ и вы, леди Бона, выслушайте меня прежде, чѣмъ дадите отвѣтъ Варвику. Источникъ его предложенія не истинная, честная любовь Эдуарда, а обманъ, вынужденный необходимостью; потому что похитители престола не могутъ царствовать покойно безъ мощныхъ союзовъ съ иноземными державами. А что онъ похититель -- доказательство, что Генрихъ живъ еще; да еслибъ онъ и умеръ -- вотъ принцъ Эдуардъ, сынъ короля Генриха. И потому берегись, Людвигъ, не навлеки на себя этимъ союзомъ и бракомъ бѣдъ и безчестія; похитители могутъ конечно овладѣвать на время браздами правленія, но небо правосудно, и время караетъ неправду.
   ВАРВ. Злорѣчивая Маргарита!
   ПРИНЦ. Почему жь не королева?
   ВАРВ. Потому что твой отецъ Генрихъ былъ похититель, и ты такой же принцъ, какъ она королева.
   ОКСФ. Стало, Варвикъ, уничтожаетъ великаго Джона Гаунта, покорившаго большую часть Испаніи; за Гаунтомъ -- Генриха четвертаго, котораго мудрость была зеркаломъ для мудрѣйшихъ; а за этимъ мудрымъ государемъ -- и доблестнаго Генриха пятаго, завоевавшаго всю Францію. Нашъ Генрихъ происходитъ отъ нихъ но прямой линіи.
   ВАРВ. Что жь не заключилъ ты своей хвалебной рѣчи разсказомъ, какъ Генрихъ шестой потерялъ все, что пріобрѣлъ Генрихъ пятой? Разсказъ этотъ позабавилъ бы перовъ Франціи. Впрочемъ, ты приводишь родословную въ шестьдесятъ два года -- слишкомъ короткое время, чтобъ основать права Генриха на давности.
   ОКСФ. И ты, Варвикъ, не краснѣя отъ своей измѣны, можешь говорить противъ государя, которому повиновался тридцать шесть лѣтъ?
   ВАРВ. И ты, Оксфордъ, всегдашній поборникъ правды, рѣшился защищать неправду родословной? Стыдись, оставь Генриха и назови Эдуарда королемъ своимъ.
   ОКСФ. Я назову королемъ того, чей несправедливый приговоръ умертвилъ моего старшаго брата, лорда Обри Бера? мало этого -- моего престарѣлаго отца, когда сама природа приближала уже его къ вратамъ смерти? Нѣтъ, Варвикъ, нѣтъ; пока жизнь поддерживаетъ еще эту руку -- эта рука не перестанетъ поддерживать домъ Лэнкэстера.
   ВАРВ. А моя домъ Іорка.
   К. ЛЮД. Королева Маргарита, принцъ Эдуардъ и ты, Оксфордъ, прошу васъ отойдти въ сторону; позвольте мнѣ наединѣ поговорить съ Варвикомъ.
   К. МАР. (Отходя съ принцомъ и Оксфордомъ.) О, Боже, не дай рѣчамъ Варвика обольстить его!
   К. ЛЮД. Теперь, скажи мнѣ, Варвикъ, по совѣсти -- дѣйствительно Эдуардъ законный король вашъ? Мнѣ не хотѣлось бы вступить въ союзъ съ властелиномъ, избраннымъ незаконно.
   ВАРВ. Ручаюсь и моимъ именемъ и честью.
   К. ЛЮД. Любимъ онъ народомъ?
   ВАРВ. Болѣе, чѣмъ Генрихъ несчастливъ.
   К. ЛЮД. Скажи еще, и не притворствуя нисколько, любитъ онъ, и какъ любитъ сестру мою Бону?
   ВАРВ. Какъ слѣдуетъ монарху, столь доблестному. Я самъ слыхалъ часто, какъ онъ говорилъ и клялся, что любовь его растеніе вѣчное, укоренившееся на почвѣ добродѣтели, листья и плоды котораго поддерживаются солнцемъ красоты; что она чужда ревности, но не боязни пренебреженія, если леди Бона не уничтожитъ боязнь эту.
   К. ЛЮД. Ну, сестра, скажи намъ твое рѣшеніе.
   БОНА. Твой отказъ, или согласіе будетъ и моимъ.-- (Варвику.) Признаюсь, и до этого разсказы о доблестяхъ вашего короля, обольщая слухъ, подкупали мое сердце.
   К. ЛЮД. Итакъ, Варвикъ, наша сестра будетъ женой Эдуарда. Мы сейчасъ же велимъ составить договоръ касательно вдовьяго участка, который вашъ король долженъ ей назначить и который долженъ соотвѣтствовать ея приданому.-- Королева Маргарита, подойдите, будьте свидѣтелями, что Бона будетъ женой короля Англія.
   ПРИНЦ. Эдуарда, но не короля Англіи.
   К. МАР. Коварный Варвикъ! ты хлопоталъ объ этомъ союзѣ только для того, чтобъ лишить меня послѣдняго заступника. До твоего прибытія, Людвигъ былъ другомъ Генриха.
   К. ЛЮД. Онъ и теперь другъ и ему и Маргаритѣ. Но такъ какъ права ваши на корону слишкомъ слабы, что доказываетъ успѣхъ Эдуарда,-- то я и не могу не отказать вамъ въ обѣщанной помощи. За тѣмъ же готовъ оказать вамъ все, что требуется вашимъ саномъ и допускается моимъ.
   ВАРВ. Генрихъ живетъ теперь спокойно въ Шотландіи; не имѣя ничего, ему и терять нечего. Что же касается до васъ, наша quondam королева, у васъ есть отецъ, имѣющій достаточно, чтобъ содержать васъ -- безпокойте же лучше его, чѣмъ Францію.
   К. МАР. Молчи, безстыдный, безсовѣстный Варвикъ, гордый возводитель и низвергатель королей, я не удалюсь отсюда до тѣхъ поръ, пока не докажу королю Людвигу, словами и слезами, равно истинными, какъ ты коваренъ и какъ лжива любовь твоего властителя; вѣдь вы птицы одного пера. (За сценой трубятъ.)
   К. ЛЮД. Варвикъ, это вѣрно гонецъ къ намъ, или къ тебѣ.

Входитъ Гонецъ.

   ГОНЕЦ. Лордъ посолъ, эти письма къ вамъ отъ вашего брата, маркиза Монтегю.-- Эти отъ нашего короля къ вашему величеству.-- А эти къ вамъ, королева; но отъ кого не знаю. (Всѣ читаютъ свои письма.)
   ОКСФ. О, какъ радуетъ меня, что письмо королевы, моей прекрасной повелительницы, заставляетъ ее улыбаться, тогда какъ Варвикъ хмурится.
   ПРИНЦ. Посмотри, Людвигъ топаетъ ногой, какъ бы въ ярости. Надѣюсь все къ лучшему.
   К. ЛЮД. Варвикъ, что пишутъ тебѣ? что вамъ, прекрасная королева?
   К. МАР. Новости, которыя наполняютъ мое сердце нежданной радостью.
   ВАРВ. А мнѣ досадныя, оскорбительныя.
   К. ЛЮД. Твой король женился на леди Грей и этимъ письмомъ думаетъ смягчить мое негодованіе, извинить и свою и твою гнусную лживость. Такъ вотъ союзъ, котораго онъ искалъ съ Франціей! И онъ осмѣлился такъ ругаться надъ нами?
   К. МАР. Я предупреждала ваше величество. Вотъ вамъ и доказательства любви Эдуарда и честности Варвика.
   ВАРВ. Король Людвигъ, клянусь небомъ и надеждой на спасеніе, я невиненъ въ этомъ подломъ поступкѣ Эдуарда. Онъ ужь не король мнѣ; онъ обезчестилъ меня, и еще болѣе себя, еслибъ понималъ позоръ свой. Не забылъ я, что домъ Іорка причина безвременной кончины моего отца {Графъ Сольсбёри, отецъ Варвика, былъ взятъ въ сраженіи при Вэкфильдѣ и обезглавленъ въ Помфретѣ.}? не спустили ему обиды, нанесенной моей племянницѣ {"Король Эдуардъ осмѣлился однажды въ дому графа на такое, что было очень противно чести графа. Онъ хотѣлъ обезчестить или дочь, или племянницу его; но это было скрыто для чести обѣихъ". Голиншедъ.}? не осѣнилъ чело его царственной короной? не лишилъ Генриха наслѣдственнаго права?-- и за все это я награжденъ позоромъ. Позоръ же ему самому, потому что честь была моимъ всегдашнимъ достояніемъ; и чтобъ возстановить мою честь, имъ униженную, я отрекаюсь отъ него и возвращаюсь къ Генриху. Благородная королева, забудьте прежнюю вражду; съ сихъ поръ я вѣрный слуга вашъ. Я отомщу обиду, нанесенную леди Бонѣ и возвращу престолъ Генриху.
   К. МАР. Варвикъ, эти слова превращаютъ мою ненависть въ любовь; я прощаю и забываю всѣ старыя вины твои и радуюсь, что ты сдѣлался другомъ короля Генриха.
   ВАРВ. Да, другомъ, и такимъ искреннимъ другомъ, что, соблаговоли только король Людвигъ снабдить насъ небольшимъ, но избраннымъ войскомъ, я высадилъ бы его на нашъ берегъ, и оружіемъ согналъ бы тирана съ престола. Молодая жена не защититъ его; что жь касается до Кларенса -- изъ писемъ видно, что и онъ готовъ отпасть отъ него за союзъ этотъ, заключенный имъ не изъ чести, не съ цѣлью укрѣпить и обезопасить наше государство, а изъ презрѣннаго сластолюбія.
   БОНА. Любезный братъ, какъ же отомстишь ты за оскорбленіе твоей Боны, если не поможешь этой несчастной королевѣ?
   К. МАР. Государь, какъ жить Генриху, если ты не спасешь его отъ отчаянія?
   БОНА. Война за королеву Англіи -- война и за меня.
   ВАРВ. И за меня, прекрасная леди Бона.
   К. ЛЮД. И за меня, точно такъ же, какъ за тебя, за нее и за Маргариту. Рѣшено, я помогу вамъ.
   К. МАР. О, отъ души благодарю тебя за всѣхъ.
   К. ЛЮД. Вѣстникъ Англіи, спѣши назадъ и скажи лживому Эдуарду, твоему мнимому королю, что Людвигъ, король Франціи, пришлетъ масокъ пировать съ нимъ и съ молодой женой его. Ты видѣлъ что было; ступай, пугни его этимъ хорошенько.
   БОНА. Скажи, что въ надеждѣ на его скорое вдовство, изъ любви къ нему, я надѣну ивовый вѣнокъ {Она замѣняла въ Англіи кипарисъ.}.
   К. МАР. Скажи, что я сбросила одежды печали и готова облечься въ доспѣхи.
   ВАРВ. Скажи, что онъ оскорбилъ меня и что за это я развѣнчаю его въ непродолжительномъ времени. Вотъ тебѣ награда {Вѣроятно тутъ Варвикъ даетъ гонцу, слѣдуя древнему обычаю, какой-нибудь подарокъ.}; ступай. (Гонецъ уходитъ.)
   К. ЛЮД. Варвикъ, ты переправишься черезъ море вмѣстѣ съ Оксфордомъ и съ пятью тысячами войска и объявишь войну лживому Эдуарду; вслѣдъ за вами, какъ только позволятъ обстоятельства, прибудетъ и благородная королева съ принцемъ и подкрѣпленіемъ. Но прежде чѣмъ ты отправишься, разрѣши еще одно сомнѣніе: что поручится намъ въ твоей вѣрности?
   ВАРВ. Вотъ что: если наша королева и юный принцъ согласятся, я сейчасъ же соединю съ нимъ мою радость, мою старшую дочь, узами священнаго брака.
   К. МАР. Я соглашаюсь и благодарю тебя за это предложеніе. Эдуардъ, она прекрасна и добродѣтельна -- рѣшайся, дай руку Варвику и вмѣстѣ съ рукой неизмѣнную клятву, что только дочь Варвика будетъ женой твоей.
   ПРИНЦ. Я согласенъ, потому что она достойна этого, и вотъ рука моя, въ залогъ моей клятвы. (Подаетъ руку Варвику.)
   К. ЛЮД. Медлить нечего; соберемъ сейчасъ же войско, и ты, Бурбонъ, великій адмиралъ нашъ, переправишь ихъ на нашихъ корабляхъ черезъ море. Я жажду паденія Эдуарда за насмѣшку его надъ принцессой Франціи. (Уходятъ всѣ, кромѣ Варвика.)
   ВАРВ. Поѣхалъ посломъ Эдуарда, а возвращаюсь заклятымъ, смертельнымъ врагомъ его; порученіемъ моимъ было брачное предложеніе, а отвѣтомъ на него будетъ страшная война. Не могъ онъ никого, кромѣ меня, сдѣлать своей игрушкой -- никто же такъ жестоко и не обратитъ его забавы въ горе. Я возвелъ его на тронъ, я же и низвергну, и не изъ состраданія къ бѣдному Генриху, а изъ мести за насмѣшку Эдуарда.
  

ДѢЙСТВІЕ IV.

СЦЕНА 1.

Лондонъ. Комната во дворца.

Входятъ Глостеръ, Кларенсъ, Сомерсетъ, Монтегю и другіе.

   ГЛОС. Скажи же, Кларенсъ, что ты думаешь о бракѣ съ леди Грей? какъ кажется тебѣ этотъ выборъ нашего брага?
   КЛАР. Увы! до Франціи, ты знаешь, далеко -- не дожидаться жь ему возвращенія Варвика.
   СОМЕР. Кончите эти толки, лорды -- король идетъ сюда.

Трубы. Входятъ Король Эдуардъ со свитой, Леди Грей въ королевскомъ облаченіи, Пемброкъ, Стэффордъ, Гастингсъ и другіе.

   ГЛОС. А съ нимъ и достойная его супруга.
   КЛАР. Я напрямки скажу ему все, что думаю.
   К. ЭД. Ну, братъ Кларенсъ, какъ правится тебѣ нашъ выборъ? что смотришь такъ мрачно, какъ будто недоволенъ.
   КЛАР. Точно такъ же, какъ Людвигу, королю Франціи, или графу Варвику, которые такъ слабодушны и глупы, что вѣрно нисколько не оскорбятся нашимъ обманомъ.
   К. ЭД. Положимъ, что они и оскорбятся безъ всякой причины -- что жь изъ этого? Вѣдь они только Людвигъ и Варвикъ, а я Эдуардъ, вашъ король, король и Варвика, и я хочу, чтобъ моя воля исполнялась.
   ГЛОС. И твоя воля исполняется, потому что ты король нашъ; но бракъ слишкомъ поспѣшный рѣдко бываетъ счастливъ.
   К. ЭД. Какъ, и братъ Глостеръ негодуетъ?
   ГЛОС. Нисколько. Избави Боже, чтобъ я желалъ развести, что соединилъ самъ Господь; да и жалко было бъ разлучить, что такъ хорошо сопрягается?
   К. ЭД. Оставьте ваше предубѣжденіе, вашу досаду и скажите, почему бы леди Грей не слѣдовало быть моей женой и королевой Англіи?-- Сомерсетъ, Монтегю, говорите и вы -- говорите смѣло, что думаете.
   КЛАР. Когда такъ, вотъ мое мнѣніе: за насмѣшку надъ леди Боной, король Людвигъ сдѣлался твоимъ врагомъ.
   ГЛОС. Варвикъ, какъ исполнитель твоихъ порученій, обезчещенъ этимъ бракомъ.
   К. ЭД. Но что, если я съумѣю примирить съ собой и Людвига и Варвика?
   МОНТ. Союзъ съ Франціей, скрѣпленный родственной связью, оградилъ бы наше государство отъ внѣшнихъ бурь вѣрнѣе всякаго брака, заключеннаго дома.
   ГАСТ. Но развѣ Монтегю не знаетъ, что Англія ограждена сама собой, если только будетъ вѣрна себѣ?
   МОНТ. Такъ; но огражденная Франціей, она оградилась бы еще прочнѣе.
   ГАСТ. Франціей лучше пользоваться, чѣмъ довѣряться ей. Положимся на Бога и на моря, которыми онъ опоясалъ насъ, какъ непреодолимой оградой. Въ нихъ и въ насъ самихъ наша безопасность.
   КЛАР. Ужь и одной этой рѣчью, лордъ Гастингсъ, могъ бы пріобрѣсти наслѣдницу лорда Хонгерфордъ.
   К. ЭД. Это что еще? я хотѣлъ и отдалъ ее, и на этотъ разъ моя воля законъ.
   ГЛОС. Какъ бы то ни было, мнѣ все-таки кажется, что ваше величество поступили не совсѣмъ хорошо, отдавъ наслѣдницу и дочь лорда Скэльзъ брату вашей жены. Приличнѣе было бы отдать ее мнѣ, или Кларенсу; но ваша жена -- могила братства.
   КЛАР. Иначе вы не отдали бы и наслѣдницы лорда Бонвилль сыну вашей молодой жены {Наслѣдницы большихъ владѣній находились въ то время подъ опекою королей, которые выдавали ихъ за своихъ любимцевъ.}, предоставивъ вашимъ братьямъ искать счастія въ другомъ мѣстѣ.
   К. ЭД. Увы, бѣдный Кларенсъ, такъ ты негодуешь изъ-за жены? Я и тебя снабжу женой.
   КЛАР. Выборомъ своей собственной, вы ужь достаточно доказали какъ вы въ этомъ дѣлѣ благоразумны, и потому позвольте мнѣ самому быть своимъ сватомъ; для этого, я думаю оставить васъ въ непродолжительномъ времени.
   К. ЭД. Оставляй или оставайся -- Эдуардъ хочетъ быть королемъ, а не рабомъ прихотей братьевъ.
   К. ЕЛ. Лорды, будьте только справедливы, и вы сознаетесь, что происхожденіе мое не такъ неблагородно, чтобъ я не могла удостоиться титла королевы, которымъ его величеству было угодно почтить меня; и тѣмъ болѣе, что этой чести удостоивались женщины гораздо низшія меня. Но какъ эта честь возвеличиваетъ меня и моихъ, такъ ваше недоброжелательство, несмотря на все мое желаніе вамъ понравиться, мрачитъ мою радость тучами скорбей и опасеній.
   К. ЭД. Не льсти ихъ досадѣ, любовь моя. Какая скорбь или опасность можетъ грозить тебѣ, до тѣхъ поръ, пока Эдуардъ будетъ твоимъ вѣрнымъ другомъ и законнымъ ихъ государемъ, которому они должны повиноваться? А они будутъ повиноваться, будутъ любить тебя, если не хотятъ моей ненависти; захотятъ -- ты подъ моей защитой, и они почувствуютъ всю силу моего гнѣва.
   ГЛОС. (Про себя.) Слышу, не говорю ни чего, но тѣмъ больше думаю.

Входитъ Гонецъ.

   К. ЭД. Съ письмами, съ вѣстями изъ Франціи?
   ГОНЕЦ. Безъ писемъ, государь, съ короткими только словесными отвѣтами, но такими, которыхъ, безъ вашего особеннаго позволенія, и передать но смѣю.
   К. ЭД. Мы позволяемъ; передавай, и какъ можно вѣрнѣе. Что сказалъ король Франціи на письмо наше?
   ГОНЕЦ. Вотъ слова его при отпускѣ: "Ступай, скажи лживому Эдуарду, твоему мнимому королю, что Людвигъ, король Франціи, пришлетъ масокъ пировать съ нимъ и съ молодой женой его".
   К. ЭД. Неужели Людвигъ такъ храбръ? вѣроятно онъ воображаетъ, что я Генрихъ. Но леди Бона, что сказала она на счетъ моей женитьбы?
   ГОНЕЦ. Вотъ слова ея, произнесенныя съ прелестнымъ негодованіемъ: "Скажи ему, что въ надеждѣ на скорое его вдовство, изъ любви къ нему, я надѣну ивовый вѣнокъ".
   К. ЭД. Я не виню ее, ей можно было сказать и больше этого; я дѣйствительно оскорбилъ ее.-- Ну, а жена Генриха?-- я слышалъ, и она была тутъ.
   ГОНЕЦ. "Скажи ему, сказала она, что я сбросила одежды печали и готова облечься въ доспѣхи".
   К. ЭД. Она задумала разыгрывать Амазонку. Что жь сказалъ Варвикъ на всѣ эти дерзости?
   ГОНЕЦ. Варвикъ, негодовавшій на ваше величество болѣе всѣхъ, отпустилъ меня сими словами: "Скажи ему, что онъ оскорбилъ меня, и что за это я развѣнчаю его въ непродолжительномъ времени".
   К. ЭД. И измѣнникъ осмѣлился произнести такую дерзость? Хорошо, я предостереженъ -- я вооружусь. Они хотятъ войны -- я заплачу имъ за ихъ кичливость. Но скажи -- помирился Варвикъ съ Маргаритой?
   ГОНЕЦ. Вполнѣ; они такъ дружны теперь, что принцъ Эдуардъ женится на дочери Варвика.
   КЛАР. Вѣрно на старшей; Кларенсъ женится на младшей. Ну, братъ король, прощай, держись крѣпче -- я отправляюсь къ Варвику искать руку другой его дочери; не выпало на мою долю королевства, такъ, по крайней мѣрѣ, въ женитьбѣ не уступлю тебѣ. За мной, кто любитъ меня и Варвика! (Уходитъ съ Сомерсетомъ.)
   ГЛОС. (Про себя.) Ужь конечно не я. Цѣль моя повыше; я остаюсь не изъ любви къ Эдуарду, а къ коронѣ.
   К. ЭД. Кларенсъ и Сомерсетъ отправились къ Варвику! Что жь, я готовъ и на самое худшее, что можетъ случиться; но въ такой крайности необходима поспѣшность.-- Пемброкъ и Стэффордъ, ступайте и займитесь, сейчасъ же, наборомъ войскъ и всѣми нужными приготовленіями къ войнѣ; они ужь высадились, или скоро высадятся. Я явлюсь вслѣдъ за вами. (Пемброкъ и Стэффордъ уходятъ.) Но прежде, чѣмъ я отправлюсь, Гастингсъ и Монтегю, разрѣшите еще одно сомнѣніе; вы оба близки Варвику и по родству и по дружбѣ -- скажите, кого вы больше любите, меня или Варвика? Если его -- ступайте къ нему; для меня лучше видѣть въ васъ враговъ, чѣмъ ложныхъ друзей; но если вы вѣрны долгу -- обезпечьте меня какой-нибудь дружественной клятвой, чтобъ я никогда не могъ подозрѣвать васъ.
   МОНТ. Да поможетъ Господь Монтегю такъ вѣрно, какъ онъ вѣренъ своему долгу!
   ГАСТ. И Гастингсу такъ, какъ онъ преданъ Эдуарду.
   К. ЭД. А ты, братъ Ричардъ -- остаешься съ нами?
   ГЛОС. На зло всѣмъ, кто оставитъ тебя.
   К. ЭД. О, такъ я совершенно увѣренъ въ побѣдѣ. Ѣдемъ же, будемъ дорожить каждымъ часомъ, пока не встрѣтимъ Варвика съ его иноземнымъ войскомъ.
  

СЦЕНА 2.

Равнина въ Варвикширѣ.

Входятъ Варвикъ и Оксфордъ съ французскими и другими войсками.

   ВАРВ. До сихъ поръ все идетъ прекрасно; народъ стекается къ намъ толпами.

Входятъ Кларенсъ и Сомерсетъ.

   Посмотрите, вотъ и Кларенсъ, и Сомерсетъ. Говорите скорѣй, лорды, друзья вы намъ?
   КЛАР. Не сомнѣвайтесь, лордъ.
   ВАРВ. Въ такомъ случаѣ, Варвикъ привѣтствуетъ тебя, любезный Кларенсъ, и тебя, Сомерсетъ!-- Еслибъ я не почиталъ трусостью подозрѣвать еще, когда благородное сердце подало руку въ залогъ любви -- я могъ бы подумать, что Кларенсъ, брагъ Эдуарда, только притворяется нашимъ другомъ; но я искренно радъ тебѣ, Кларенсъ, и моя дочь -- твоя. Теперь послушайте: твой братъ расположился лагеремъ съ обычной беззаботностью, солдаты его засѣли по окрестнымъ городамъ, ставку его сторожитъ незначительный отрядъ простыхъ тѣлохранителей -- пользуясь мракомъ ночи, мы можемъ напасть въ расплохъ и схватить его. Наши лазутчики увѣряютъ, что это весьма легко. Какъ Улисъ и суровый Діомедъ, вооруженные хитростью и мужествомъ, прокрались къ палаткамъ Резуса и увели роковыхъ ѳракійскихъ коней, такъ и мы, прикрытые черной мантіей ночи, перебьемъ стражу Эдуарда и схватимъ его,-- не говорю убьемъ, потому что хочу только взять его. Кто согласенъ участвовать со мной въ этомъ предпріятіи, пусть провозгласитъ, вмѣстѣ съ своимъ предводителемъ, имя Генриха.
   ВСѢ. Генрихъ!
   ВАРВ. Такъ идемте же, молча; Богъ и святый Георгъ за Варвика и друзей его!
  

СЦЕНА 3.

Лагерь Эдуарда близь Варвика.

Входятъ нѣсколько Тѣлохранителей.

   1 тѣл. Сюда, господа; займи каждый назначенное ему мѣсто. Король сѣлъ ужь почивать.
   2 тѣл. Какъ, развѣ онъ не ложится?
   1 тѣл. Нѣтъ; онъ поклялся не ложиться и не спать обыкновеннымъ образомъ, пока не падетъ Варвикъ, или онъ.
   2 тѣл. Стало-быть до завтра, если правда, что Варвикъ такъ близко.
   3 тѣл. Скажите пожалуйста, кто этотъ джентльменъ, что всегда остается съ королемъ въ палаткѣ?
   1 тѣл. Лордъ Гастингсъ, первый изъ друзей его.
   3 тѣл. Такъ. Но зачѣмъ же расположилъ король главныхъ начальниковъ по окрестнымъ городамъ, тогда какъ самъ остается на холодѣ, въ полѣ?
   2 тѣл. Это для большей славы, потому что опаснѣй.
   3 тѣл. А по мнѣ почетъ и покой, право, лучше опасной славы. Знай Варвикъ эти распорядки, онъ какъ разъ разбудилъ бы его.
   1 тѣл. Еслибъ наши алебарды не заслоняли дороги.
   2 тѣл. Зачѣмъ же и сторожимъ мы королевскую ставку, какъ не для защиты его особы отъ ночнаго нападенія.

Входятъ Варвикъ, Кларенсъ, Оксфордъ и Сомерсетъ съ войскомъ.

   ВАРВ. Вотъ его палатка; вонъ и стража. Смѣлѣй, друзья! увѣнчаемся славой теперь, или никогда! За мной, и Эдуардъ нашъ.
   1 тѣл. Кто идетъ?
   2 тѣл. Стой, или ты мертвъ.

(Варвикъ и прочіе съ крикомъ: "Варвикъ! Варвикъ!" нападаютъ на стражу, которая обращается въ бѣгство, восклицая: "Къ оружію! къ оружію!" -- Варвикъ преслѣдуетъ ихъ. Барабанный бой и трубы. Варвикъ возвращается съ своими и съ Эдуардомъ, котораго выносятъ въ спальномъ платьѣ въ креслахъ. Глостеръ и Гастингсъ спасаются бѣгствомъ.)

   СОМЕР. Кто это тамъ спасается бѣгствомъ?
   ВАРВ. Ричардъ и Гастингсъ. Оставьте ихъ; герцогъ здѣсь.
   К. ЭД. Герцогъ? разставаясь со мной, ты называлъ меня королемъ.
   ВАРВ. Да, но съ тѣхъ поръ дѣла приняли другой оборотъ. Ты обезчестилъ меня, своего посла, и я развѣнчалъ тебя, возвратился чтобъ сдѣлать герцогомъ. Куда жь тебѣ править королевствомъ, когда не умѣешь ни обращаться съ послами, ни довольствоваться одной женой, ни поступать съ братьями по братски, ни печься о благѣ народа, ни защищаться отъ враговъ?
   К. ЭД. И ты, братъ Кларенсъ, здѣсь? Теперь вижу -- Эдуардъ долженъ пасть.-- Но на зло несчастію, на зло тебѣ, Варвикъ, и всѣмъ твоимъ соучастникамъ, Эдуардъ не измѣнитъ своему королевскому достоинству; пусть злоба Фортуны уничтожаетъ мое величіе -- мой духъ выше поворотовъ колеса ея.
   ВАРВ. (Снимая съ него корону.) Такъ будь же Эдуардомъ, королемъ Англіи по духу; корона же ея будетъ на головѣ Генриха. Онъ будетъ настоящимъ королемъ, а ты только тѣнью.-- Лордъ Сомерсетъ, прошу васъ, отправьте сейчасъ же герцога Эдуарда къ моему брату, архіепископу Іоркскому.-- Кончивъ съ Пемброкомъ и его товарищами, я явлюсь къ вамъ, и передамъ вамъ отвѣтъ Людвига и леди Боны; до свиданія, любезнѣйшій герцогъ Іоркскій.
   К. ЭД. Человѣкъ поневолѣ долженъ покоряться судьбѣ. Противиться и вѣтру и приливу безумно. (Уходитъ съ Сомерсетомъ.)
   ОКСФ. Теперь, лорды, намъ остается идти прямо въ Лондонъ.
   ВАРВ. Да, прежде всего необходимо освободить изъ темницы короля Генриха и возвести его на престолъ снова.
  

СЦЕНА 4.

Лондонъ. Комната во дворцф.

Входятъ Королева Елизавета и Риверсъ.

   РИВЕР. Отчего, королева, эта внезапная въ васъ перемѣна?
   К. ЕЛ. Какъ, братъ Риверсъ, развѣ ты не знаешь какое несчастіе случилось съ королемъ Эдуардомъ?
   РИВЕР. Что жь такое? потеря какого-нибудь незначительнаго сраженія?
   К. ЕЛ. Нѣтъ, потеря своей царственной особы.
   РИВЕР. Что вы -- неужели убитъ?
   К. ЕЛ. Почти что убитъ -- взятъ въ плѣнъ. Измѣнила ль ему стража, напалъ ли на него непріятель въ расплохъ -- не знаю; слышала только, что его отправили къ архіепископу Іоркскому, брату злобнаго Варвика,-- стало быть врагу нашему.
   РИВЕР. Да, нечего сказать, горестна эта новость; но не унывайте, добрая королева. Вѣдь побѣдившій ныньче Варвикъ завтра же можетъ быть и побѣжденнымъ.
   К. ЕЛ. Сладостная эта надежда поддержитъ жизнь мою; я не поддамся отчаянію изъ любви къ плоду Эдуарда, который бьется подъ моимъ сердцемъ. Только это и заставляетъ меня обуздывать мое горе, нести терпѣливо крестъ злосчастія; и не одну уже слезу, не одинъ изсушающій вздохъ подавила я, чтобы слезами и вздохами не утопить или не задушить плодъ Эдуарда, настоящаго наслѣдника короны Англіи.
   РИВЕР. Гдѣ жь теперь Варвикъ, королева?
   К. ЕЛ. Меня извѣстили что онъ идетъ на Лондонъ, чтобъ снова возложить корону на голову Генриха; остальное понятно -- друзья Эдуарда должны пасть. Тому, кто разъ измѣнилъ, нельзя ужь вѣрить, и я сейчасъ же отправлюсь въ святилище, чтобъ спасти хоть наслѣдника правъ Эдуарда. Тамъ я буду безопасна отъ всякаго насилія, отъ всякой измѣны. Бѣжимъ, пока можно бѣжать; попадемся въ руки Варвика -- смерть наша неизбѣжна.

(Уходятъ.)

  

СЦЕНА 5.

Паркъ близь замка Мидльхэмъ въ Іоркширъ.

Входятъ Глостеръ, Гастингсъ, сэръ Вилльямъ Стэнли и другіе.

   ГЛОС. Лордъ Гастингсъ и сэръ Вилльямъ Стэнли, вы удивляетесь, зачѣмъ завелъ я васъ въ самую чащу этого парка. Вотъ въ чемъ дѣло. Вы знаете, что нашъ король, мой братъ, въ плѣну у архіепископа; онъ содержится здѣсь довольно свободно и часто охотится въ этой сторонѣ, охраняемый очень незначительной стражей. Я тайно извѣстилъ его, что если, около этого времени, онъ явится сюда, подъ предлогомъ своей обыкновенной забавы, то найдетъ здѣсь друзей съ людьми и лошадьми, и что они выручатъ его изъ плѣна.

Входитъ Король Эдуардъ съ Охотникомъ.

   ОХОТ. Сюда, лордъ; звѣрь залегъ въ этой сторонѣ.
   К. ЭД. Нѣтъ, въ этой -- видишь, гдѣ стоятъ охотники. Братъ Глостеръ, лордъ Гастингсъ, вы вѣрно подстерегаете здѣсь дичь епископа?
   ГЛОС. Ни время, ни дѣло не терпятъ; лошади ждутъ на краю парка.
   К. ЭД. Но куда жь бѣжимъ мы?
   ГАСТ. Въ Линнъ, государь; оттуда мы переправимся во Фландрію.
   ГЛОС. Отлично придумано; это именно и моя мысль.
   К. ЭД. Стэнли, мы наградимъ тебя за твою ревность.
   ГЛОС. Что жь стоите? время ль теперь разговаривать.
   К. ЭД. Ну, а ты, охотникъ, съ нами что ли?
   ОХОТ. Ужь конечно лучше съ вами, чѣмъ оставаться, чтобъ повѣсили?
   ГЛОС. Идемте жь! конецъ разговорамъ.
   К. ЭД. Прощай, архіепископъ; берегись гнѣва Варвика и моли, чтобъ я возвратилъ мою корону.
  

СЦЕНА 6.

Комната въ Товерѣ.

Входятъ Король Генрихъ, Кларенсъ, Варвикъ, Сомерсетъ, молодой Ричмондъ, Оксфордъ, Монтегю, Комендантъ Товера и свита.

   К. ГЕН. Комендантъ, теперь, когда Богъ и друзья свергли Эдуарда съ царственнаго престола и обратили мое заключеніе въ свободу, мои опасенія въ надежду, мою скорбь въ радость -- чего хочешь ты въ награду за мое освобожденіе?
   КОМЕН. Подданные ничего не могутъ требовать отъ своихъ государей; но если покорная просьба можетъ быть дѣйствительна, прошу только вашего милостиваго прощенія.
   К. ГЕН. За что же, комендантъ? за то, что хорошо обращался со мной? Будь увѣренъ, я награжу тебя за доброту, которая обратила мое заключеніе въ наслажденіе -- наслажденіе, которое ощущаетъ птичка въ клѣткѣ, когда, послѣ продолжительной тоски, за звуками домашней гармоніи почти совсѣмъ забываетъ о потерѣ свободы.-- Но, послѣ Бога, ты, Варвикъ, главный изъ моихъ освободителей, и потому благодарю болѣе всѣхъ Бога и тебя; онъ внушилъ, ты исполнилъ. Теперь, чтобъ совершенно восторжествовать надъ злобой счастія, живя смиренно, я лишу его возможности вредить мнѣ; чтобъ избавить народъ этой благословенной страны отъ гибельнаго вліянія моей враждебной звѣзды, надѣвая корону, я передаю правленіе тебѣ, Варвикъ. Ты такъ счастливъ во всѣхъ предпріятіяхъ.
   ВАРВ. Ваше величество всегда славились добродѣтелью, но теперь, сознавая непріязненность счастія и желая избѣгнуть его гибельнаго вліянія, вы доказываете, что вы такъ же мудры, какъ и добродѣтельны; весьма немногіе умѣютъ сообразоваться съ звѣздой своей. Позвольте, однакожь, одно замѣчаніе: вы напрасно обошли Кларенса, избравъ меня.
   КЛАР. Нѣтъ, Варвикъ, ты достойнѣе; само небо ознаменовало твое рожденіе оливой и вѣнкомъ лавровымъ, какъ бы предсказывая, что ты будешь счастливъ и въ войнѣ и въ мирѣ, и потому я охотно уступаю тебѣ.
   ВАРВ. А я избираю протекторомъ Кларенса.
   К. ГЕН. Варвикъ и Кларенсъ, дайте мнѣ ваши руки; соедините ихъ, а съ ними и сердца, чтобъ никакіе раздоры не вредили правленію. Я дѣлаю васъ обоихъ протекторами государства; самъ же проведу остатокъ моей жизни въ покаяніи, въ молитвахъ и въ хвалахъ моему Создателю.
   ВАРВ. Что скажетъ Кларенсъ на рѣшеніе его величества?
   КЛАР. Что онъ согласенъ, если согласенъ Варвикъ; онъ во всемъ полагается на твое счастіе.
   ВАРВ. Если такъ, хоть и неохотно, а долженъ согласиться и я. Соединимся жь, какъ двойная тѣнь Генриха, и займемъ его мѣсто, разумѣю, примемъ на себя бремя правленія, тогда какъ онъ будетъ наслаждаться и покоемъ и честью. На первый случай, Кларенсъ, необходимо сейчасъ же провозгласить Эдуарда измѣнникомъ и конфисковать всѣ пожитки и всѣ владѣнія его.
   КЛАР. И вмѣстѣ съ тѣмъ опредѣлить порядокъ наслѣдованія.
   ВАРВ. И тугъ не будетъ забытъ и Кларенсъ.
   К. ГЕН. Но прежде, чѣмъ вы займетесь этимъ важнымъ дѣломъ, позвольте попросить васъ -- вѣдь я ужь не повелѣваю -- возвратить изъ Франціи вашу королеву Маргариту и моего сына Эдуарда, какъ можно скорѣе. До тѣхъ поръ, пока я не увижу ихъ здѣсь -- боязнь и опасенія омрачатъ на половину радость моей свободы.
   КЛАР. Желаніе вашего величества будетъ немедленно исполнено.
   К. ГЕН. Лордъ Сомерсетъ, что это за юноша, въ которомъ вы, какъ кажется, принимаете такое нѣжное участіе?
   СОМЕР. Государь, это Генрихъ, юный графъ Ричмондъ {Въ послѣдствіи Генрихъ VII замѣчательный только тѣмъ, что имъ кончились междуусобія двухъ домовъ. Но Шекспиръ зналъ его родословную: онъ былъ дѣдъ королевы Елизаветы.-- Джонсонъ.}.
   К. ГЕН. Подойди ко мнѣ, надежда Англіи. (Кладетъ руку на его голову.) Если невѣдомая сила не обманываетъ мою провидящую душу, прекрасный этотъ юноша будетъ благословеніемъ нашей отчизны. Взоры его полны мирнаго величія, голова сложена самой природой для короны, рука для скиптра, а весь онъ для украшенія царственнаго трона. Положитесь на него, лорды; ему суждено поправить все, что я испортилъ!

Входитъ Гонецъ.

   ВАРВ. Что новаго, любезный?
   ГОНЕЦ. Эдуардъ ушолъ отъ вашего брата и, какъ слышно, бѣжалъ въ Бургундію.
   ВАРВ. Непріятная новость; но какъ же ушолъ онъ?
   ГОНЕЦ. Ричардъ, герцогъ Глостеръ, и лордъ Гастингсъ поджидали его скрытно въ лѣсу и отбили у охотниковъ епископа; а онъ охотился каждый день.
   ВАРВ. Братъ смотрѣлъ за нимъ слишкомъ небрежно.-- Пойдемте, государь, поищемъ средствъ противъ всѣхъ возможныхъ ранъ. (Всѣ уходятъ, кромѣ Сомерсета, Оксфорда и Ричарда.)
   СОМЕР. Мнѣ не нравится побѣгъ Эдуарда, потому что Бургундія навѣрное не откажетъ ему въ помощи, и война загорится снова. Какъ предсказаніе Генриха наполнило мое сердце надеждами на юнаго Ричмонда, такъ точно сдавили его теперь опасенія того, что можетъ съ нимъ случиться въ этой новой борьбѣ на его и нашу бѣду; и потому, лордъ Оксфордъ, не лучше ли, на всякій случай, отправить его въ Бретань, гдѣ онъ пробудетъ до тѣхъ поръ, пока не стихнетъ гроза междуусобій.
   ОКСФ. Завладѣетъ Эдуардъ опять короной -- весьма вѣроятно, что Ричмондъ погибнетъ вмѣстѣ съ прочими.
   СОМЕР. Да, это вѣрно; отправимъ же его въ Бретань, и какъ можно скорѣй.
  

СЦЕНА 7.

Передъ Іоркомъ.

Входятъ Король Эдуардъ, Глостеръ, Гастингсъ и войско.

   К. ЭД. Братъ Ричардъ, лордъ Гастингсъ и вы всѣ, видите ли, счастіе опять повернулось къ намъ лицемъ и предсказываетъ, что я снова промѣняю мое жалкое положеніе на царственную корону Генриха. Море мы переплыли взадъ и впередъ благополучно, возвратились съ желанной помощью Бургундіи, отъ Равенспорга дошли до воротъ Іорка, и теперь остается только войдти въ него, какъ въ наше герцогство.
   ГЛОС. Но вороты заперты. Не нравится мнѣ это; споткнуться на порогѣ -- знакъ, что внутри, ждетъ недоброе.
   К. ЭД. Полно! примѣты не должны теперь пугать насъ. Лаской или силой, но мы должны войдти въ этотъ городъ, потому что здѣсь соединятся съ нами друзья наши.
   ГАСТ. Я постучусь, государь. (Стучитъ.)

Выходитъ на стѣну Меръ Іорка съ альдерменами.

   МЕРЪ. Лорды, насъ предъупредили о вашемъ приближеніи, и мы, какъ подданные Генриха, для собственной безопасности заперли ворота.
   К. ЭД. Но, любезный меръ, если Генрихъ и король вашъ, такъ Эдуардъ все-таки герцогъ Іорка.
   МЕРЪ. Вполнѣ справедливо; я и не отрицаю этого.
   К. ЭД. Я не требую ничего болѣе моего герцогства; я доволенъ и имъ однимъ.
   ГЛОС. (Въ сторону.) Лисѣ только бы просунуть морду, за ней шмыгнетъ и туловище.
   ГАСТ. Что жь задумался, меръ?-- Отворяй ворота, мы друзья Генриха.
   МЕРЪ. О, если такъ, ворота отворятся сію же минуту. (Сходятъ со стѣны.)
   ГЛОС. О, мудрый, храбрый градоначальникъ! какъ разъ убѣдился!
   ГАСТ. Добрый старикъ готовъ на все, лишь бы выгородить себя; войдемъ -- мы тотчасъ же образумимъ и его и всѣхъ его альдерменовъ.

Выходитъ Меръ съ двумя альдерменами.

   К. ЭД. Почтенный меръ, ворота должно запирать только на ночь, или въ военное время. Да не бойся, дай только ключи -- (Беретъ у него ключи.) Эдуардъ защититъ и городъ, и тебя, и всѣхъ, кто приметъ его сторону.

Барабанный бой. Входитъ Монгомери съ войскомъ.

   ГЛОС. Братъ, если я не ошибаюсь, это нашъ вѣрный другъ, сэръ Джонъ Монгомери.
   К. ЭД. Привѣтствуемъ васъ, сэръ Джонъ; но за чѣмъ же съ войскомъ?
   МОНТ. На помощь королю Эдуарду въ бурную годину его, какъ слѣдуетъ каждому вѣрному подданному.
   К. ЭД. Благодарю, добрый Монгомери; но мы оставили наши права на корону и требуемъ только нашего герцогства, пока Богу не будетъ угодно возвратить намъ остальнаго.
   МОНТ. Такъ прощайте -- я шелъ служить королю, а не герцогу. Барабанщики, походъ назадъ. (Бьютъ въ барабаны.)
   К. ЭД. Погоди, сэръ Джонъ; обсудимъ, какъ вѣрнѣе возвратить корону.
   МОНТ. Что разсуждать тутъ! Коротко, если вы сейчасъ же не провозгласите себя королемъ -- я предоставляю васъ вашей судьбѣ и пойду останавливать всѣхъ, кто спѣшитъ къ вамъ на помощь. Изъ чего жь драться намъ, если вы не ищете короны?
   ГЛОС. Что за нерѣшительность, братъ?
   К. ЭД. Мы провозгласимъ наши права, когда усилимся, а до тѣхъ поръ само благоразуміе заставляетъ скрывать настоящую цѣль нашу.
   ГАСТ. Къ черту сомнительное благоразуміе, теперь должно рѣшать оружіе.
   ГЛОС. Души безстрашныя скорѣй добираются до короны. Братъ, мы провозгласимъ тебя сейчасъ же, и молва объ этомъ привлечетъ къ тебѣ еще болѣе друзей.
   К. ЭД. Да будетъ по вашему. Корона принадлежитъ мнѣ по праву; Генрихъ просто похититель.
   МОНТ. Вотъ это сказано, какъ слѣдуетъ государю, и теперь я буду вѣрнымъ поборникомъ Эдуарда.
   ГАСТ. Гремите, трубы! мы здѣсь же провозгласимъ Эдуарда.-- Эй, воинъ, подойди сюда, провозглашай. (Даетъ ему бумагу; тушъ.)
   ВОИНЪ. (Читаетъ.) "Мы, Эдуардъ четвертый, Божіею милостію король Англіи и Франціи, владѣтель Ирландіи и проч."
   МОНТ. Того, кто усомнится въ правѣ Эдуарда, я вызываю на единоборство. (Бросаетъ перчатку.)
   ВСѢ. Да здравствуетъ Эдуардъ четвертый!
   К. ЭД. Благодарю, храбрый Монгомери, благодарю и васъ всѣхъ. Если счастіе не измѣнитъ мнѣ, я награжу любовь эту. Переночуемъ въ Іоркѣ, а завтра, только что колесница утренняго солнца покажется на краю небосклона -- впередъ на Варвика и его товарищей; Генрихъ же, извѣстно, не воинъ.-- О, своенравный Кларенсъ, какъ не пристало тебѣ льстить Генриху, бросивъ брата! но мы перевѣдаемся и съ тобой и съ Варвикомъ.-- Идемъ друзья; не сомнѣвайтесь въ побѣдѣ, а за ней и въ богатой наградѣ.
  

СЦЕНА 8.

Лондонъ. Комната во дворцѣ.

Входятъ Король Генрихъ, Варвикъ, Кларенсъ, Монтегю, Экстеръ и Оксфордъ.

   ВАРВ. Что присовѣтуете теперь, лорды? Эдуардъ, счастливо переправившійся изъ Бельгіи черезъ проливъ, съ войскомъ пылкихъ Германцевъ и неповоротливыхъ Голландцевъ, идетъ прямо на Лондонъ, и толпы безпокойной черни присоединяются къ нему со всѣхъ сторонъ.
   ОКСФ. Соберемъ войско и обратимъ его въ бѣгство.
   КЛАР. Небольшой огонь затоптать не трудно, но дай ему разгорѣться -- не затушишь и рѣками.
   ВАРВ. Въ Варвикшкирѣ у меня есть искренніе друзья, покорные въ мирное время и неукротимые въ военное -- я соберу ихъ; -- ты, сынъ Кларенсъ, убѣдишь принять нашу сторону рыцарей и джентльменовъ Соффолька, Кента и Норфолька; -- ты, братъ Монтегю, найдешь въ Бокингэмѣ, Норсамтонѣ и Лестерширѣ много готовыхъ откликнуться на призывъ твой; -- ты, храбрый Оксфордъ, такъ любимый въ Оксфордширѣ, ты поднимешь въ немъ друзей своихъ. Добрый же государь нашъ, окруженный преданными гражданами, какъ нашъ островъ океаномъ или, какъ цѣломудренная Діана своими нимфами, останется, до нашего возвращенія, въ Лондонѣ.-- Прощайтесь, доблестные лорды, не тратя времени на возраженія. Прощайте, государь.
   К. ГЕН. Прощай мой Гекторъ, истинная надежда моей Трои.
   КЛАР. Цѣлую руку вашего величества въ знакъ моей преданности.
   К. ГЕН. Будь счастливъ, любезный Кларенсъ.
   МОНТ. Не унывайте, государь; прощайте.
   ОКСФ. Прощаясь, я запечатлѣваю мою вѣрность этимъ поцѣлуемъ. (Цѣлуетъ его руку.)
   К. ГЕН. Добрый Оксфордъ, любезный Монтегю, и всѣ, еще разъ до радостнаго свиданія.
   ВАРВ. Прощайте лорды; съѣдемся опять въ Ковентри.

(Уходитъ съ Кларенсомъ, Оксфордомъ и Монтегю.)

   К. ГЕН. Я отдохну здѣсь. А какъ ты думаешь, братъ Экстеръ, вѣдь войско Эдуарда не устоитъ противъ нашего?
   ЭКСТ. Если только онъ не обольститъ и остальныхъ.
   К. ГЕН. О, нѣтъ, этого-то я не боюсь нисколько; вѣдь я прославился добротой моей {Въ прежнихъ изданіяхъ: my meed hath got me fame... По экземпляру Колльера: my mind hath got me fame...}. Никогда не затыкалъ я ушей для просьбъ ихъ, не проводилъ отсрочками; мое милосердіе было бальзамомъ для ранъ ихъ, моя кротость утишала ихъ скорби, мое состраданіе осушало горькія ихъ слезы {Въ прежнихъ изданіяхъ: their water-flowing tears... По Колльеру: their bitter-flowing tears...}; я не жаждалъ ихъ достояній, не обременялъ большими налогами, не спѣшилъ наказаніями, сколько они ни провинились. За что же имъ любить Эдуарда больше, чѣмъ меня? Нѣтъ, Экстеръ, любовь родитъ любовь, и если левъ приласкаетъ ягненка -- ягненокъ никогда не оставитъ его. (За сценой раздаются крики: "Да здравствуетъ, Лэнкэстеръ! Лэнкэстеръ!"
   ЭКСТ. Слышите, слышите, государь? что значатъ эти крики?

Входятъ Король Эдуардъ и Глостеръ съ солдатами.

   К. ЭД. Схватите слабодушнаго Генриха! вытащите его отсюда, и провозгласите насъ снова королемъ Англіи!-- Ты источникъ, дававшій воду множеству мелкихъ ручьевъ; теперь источникъ этотъ изсякнетъ, мое озеро высосетъ ихъ до суха, возвысится ихъ приливомъ. Отведите его въ Товеръ! не давайте говорить. (Генриха уводятъ.) Теперь, лорды, въ Ковентри; тамъ остановился властолюбивый Варвикъ. Солнце печетъ; пропустимъ время -- холода побьютъ, пожалуй, жатву, такъ много обѣщавшую.
   ГЛОС. Поспѣшимъ, пока они не собрали еще силъ своихъ; нападемъ на высокомѣрнаго измѣнника въ расплохъ. Живо, храбрые друзья, въ Ковентри!

(Уходятъ.)

  

ДѢЙСТВІЕ V.

СЦЕНА 1.

Ковентри.

Выходятъ на стѣну Варвикъ, Меръ города, два Гонца и другіе.

   ВАРВ. Гдѣ гонецъ отъ доблестнаго Оксфорда? Скажи, любезный, далеко ль лордъ твой?
   1 гон. Близь Донсмора, на походѣ сюда.
   ВАРВ. Далеко ли братъ нашъ Монтегю?-- Гдѣ гонецъ отъ Монтегю?
   2 гон. Близь Дэнтри, съ сильнымъ отрядомъ.

Входитъ Сэръ Джонъ Сомервилль.

   ВАРВ. Скажи, Сомервилль, что сынъ мой? Какъ далеко Кларенсъ?
   СОМЕР. Я оставилъ его съ войскомъ въ Сосамѣ; онъ долженъ быть здѣсь часа черезъ два. (Барабанный бой.)
   ВАРВ. Такъ вотъ и онъ; я слышу его барабаны.
   СОМЕР. Нѣтъ, лордъ; Сосамъ въ этой сторонѣ, а барабанный бой несется со стороны Варвика.
   ВАРВ. Кто жь бы это былъ? вѣрно, кто-нибудь изъ нежданныхъ друзей.
   СОМЕР. Они ужь близко, мы сейчасъ узнаемъ.

Входятъ Король Эдуардъ и Глостеръ съ войскомъ.

   К. ЭД. Трубачъ, подойди къ стѣнѣ и труби на переговоры.
   ГЛОС. Смотри, надменный Варвикъ на стѣнѣ.
   ВАРВ. Проклятіе! неужели это сластолюбивый Эдуардъ? Гдѣ жь заспались наши лазутчики, или какъ подкупили ихъ, что они не извѣстили насъ о приближеніи его?
   К. ЭД. Отворяй, Варвикъ, ворота; покорись, преклони смиренно колѣна, назови Эдуарда королемъ, проси прощенія, и онъ проститъ тебя.
   ВАРВ. Скорѣй ты уводи свое войско отсюда; вспомни кто возвелъ и низвергъ тебя, назови Варвика покровителемъ, раскайся, и ты останешься герцогомъ Іоркскимъ.
   ГЛОС. Я, думалъ, онъ скажетъ, по крайней мѣрѣ, королемъ, или это такъ -- обмолвка?
   ВАРВ. Что жь, развѣ герцогство ничтожный подарокъ?
   ГЛОС. Особенно, когда его предлагаетъ какой-нибудь жалкой графъ; погоди, я отслужу тебѣ за такой подарокъ.
   ВАРВ. Но вѣдь онъ же даровалъ и королевство твоему брату.
   К. ЭД. Такъ оно мое ужь и по одному дару Варвика.
   ВАРВ. Ты не Атласъ, чтобъ нести такое бремя, и Варвикъ беретъ назадъ свой даръ слабодушному. Мой король Генрихъ, Варвикъ его подданный.
   К. ЭД. Но король Варвика въ плѣну у Эдуарда; что въ тѣлѣ, храбрый Варвикъ, когда голова отдѣлена отъ него?
   ГЛОС. Варвику не достало на этотъ разъ предусмотрительности; погнался за простой десяткой, а тутъ-то и вытащили короля изъ колоды. Ты оставилъ бѣднаго Генриха во дворцѣ епископа -- десять противъ одного, что свидишься съ нимъ въ Товерѣ.
   К. ЭД. Это вѣрно; но ты все еще Варвикъ.
   ГЛОС. Полно, Варвикъ, не теряй времени; преклони, преклони колѣна! Куй желѣзо, пока горячо.
   ВАРВ. Скорѣй отрублю я эту руку и другой швырну ее тебѣ въ лице, чѣмъ подберу передъ тобой паруса.
   К. ЭД. Плыви же какъ хочешь, пусть благопріятствуютъ тебѣ и приливъ и вѣтеръ, а эта рука, вцѣпившись въ черные волосы твоей, еще теплой, только что отрубленной головы, все-таки напишетъ твоей кровью такой приговоръ: "Не перемѣняться болѣе, какъ вѣтеръ перемѣнчивому, Варвику".

Входитъ Оксфордъ съ барабаннымъ боемъ и съ распущенными знаменами.

   ВАРВ. О, радостныя знамена! посмотрите, это Оксфордъ спѣшитъ сюда.
   ОКСФ. Оксфордъ за Лэнкэстера! (Входитъ съ войскомъ въ городъ.)
   ГЛОС. Ворота отворены, ворвемся за ними.
   К. ЭД. Нѣтъ, на насъ могутъ напасть сзади. Останемся здѣсь въ боевомъ порядкѣ; они непремѣнно выдутъ и предложатъ намъ битву. Въ противномъ случаѣ -- городъ укрѣпленъ слабо, мы проучимъ измѣнниковъ и въ стѣнахъ его.
   ВАРВ. Милости просимъ, Оксфордъ, мы такъ нуждались въ твоей помощи.

Входитъ Монтегю съ барабаннымъ боемъ и съ распущенными знаменами.

   МОНТ. Монтегю, за Лэнкэстера! (Входитъ въ городъ).
   ГЛОС. Ты и твой братъ заплатите за эту измѣну вашей драгоцѣннѣйшей кровью.
   К. ЭД. Чѣмъ сильнѣй отпоръ, тѣмъ славнѣй побѣда. Мнѣ все сдается, что счастіе не измѣнитъ намъ, что побѣда будетъ нашей.

Входитъ Сомерсетъ съ барабаннымъ боемъ и съ распущенными знаменами.

   СОМЕР. Сомерсетъ за Лэнкэстера! (Входитъ въ городъ.)
   ГЛОС. Два Сомерсета, и оба герцоги, поплатились уже жизнію дому Іорка; ты будешь третій, если этотъ мечъ не измѣнитъ.

Входитъ Кларенсъ съ барабаннымъ боемъ и съ распущенными знаменами.

   ВАРВ. Вотъ и Кларенсъ съ войскомъ, достаточнымъ чтобъ сразиться съ его братомъ; благородная преданность правому дѣлу переселила въ немъ любовь къ нему. Сюда, Кларенсъ, сюда! тебя зоветъ Варвикъ.
   КЛАР. (Срывая красную розу съ шлема). Отецъ Варвикъ, понимаешь что это значитъ? Смотри, я бросаю къ тебѣ позоръ мой; не хочу, для того чтобъ возвести Лэнкэстера, разорять отцовскаго дома, камни котораго онъ скрѣпилъ кровью своей. Какъ могъ ты подумать, Варвикъ, что Кларенсъ будетъ такъ жестокъ, такъ безчувственъ, такъ безчеловѣченъ, что обратитъ гибельное оружіе войны противъ брата и законнаго короля своего? Можетъ-быть ты попрекнешь меня моей клятвой; но сдержать эту клятву -- поступить безбожнѣе Ефты, пожертвовавшаго своей дочерью. Вина моя противъ брата крушитъ меня такъ сильно, что я тутъ же, чтобъ загладить ее, объявляю себя заклятымъ врагомъ твоимъ; клянусь растерзать тебя, за гнусное обольщеніе меня, при первой же встрѣчѣ,-- а мы встрѣтимся непремѣнно, если только выйдешь. Такъ отрекаюсь я отъ тебя, надменный Варвикъ, и съ стыдомъ обращаю пылающее лице къ брату. Прости, Эдуардъ, я все заглажу; не сердись, Ричардъ, на мой проступокъ, отнынѣ я не буду такъ непостояненъ.
   К. ЭД. Здравствуй же, любимый въ десять разъ болѣе, чѣмъ прежде, когда не заслуживалъ еще нашей ненависти.
   ГЛОС. Здравствуй, добрый Кларенсъ; вотъ это по братски.
   ВАРВ. О, вѣроломный, подлый, чудовищный измѣнникъ!
   К. ЭД. Что жь, Варвикъ, выйдешь на битву, или заставишь громить твою каменную ограду?
   ВАРВ. Не запертъ я еще здѣсь необходимостью обороны; я сейчасъ же выступаю къ Барнету и вызываю тебя, Эдуардъ, на сраженіе если только осмѣлишься принять мой вызовъ.
   К. ЭД. Эдуардъ осмѣлится, Варвикъ, будетъ тамъ прежде тебя!-- Впередъ, лорды! святой Георгъ и побѣда!
  

СЦЕНА 2.

Поле сраженія близь Барнета.

Шумъ битвы. Стычки. Король Эдуардъ тащитъ раненаго Варвика.

   К. ЭД. Лежи же здѣсь; умрешь -- умретъ и страхъ нашъ, потому что Варвикъ былъ пугаломъ, страшнымъ для всѣхъ насъ. Теперь, берегись, Монтегю; я отыщу тебя, чтобъ и тебя успокоить подлѣ трупа Варвика. (Уходитъ.)
   ВАРВ. О! есть кто-нибудь здѣсь? врагъ или другъ, подойди ко мнѣ и скажи, кто побѣдитель -- Іоркъ, или Варвикъ? Да зачѣмъ же спрашиваю я это? мое изрубленное тѣло, моя кровь, мое изнеможеніе, мое болящее сердце говорятъ, что я долженъ уступить мое тѣло землѣ, а побѣду врагамъ. Такъ уступаетъ острію топора кедръ, вѣтви котораго защищали царственнаго орла, подъ сѣнію котораго спалъ стоящій левъ, вершина котораго далеко превышала развѣсистое дерево Юпитера, защищая низкій кустарникъ отъ зимней непогоды. Эти глаза, омраченные теперь чернымъ покрываломъ смерти, проникали, какъ солнце полуденное, всѣ измѣны міра; морщины этого чела, наполненныя теперь кровью, называли нерѣдко гробницами царей, потому что былъ ли король, которому бъ не могъ я выкопать могилы? И кто жь смѣлъ улыбнуться, когда Варвикъ сводилъ брови? И вотъ, все мое величіе запачкано кровью и пылью! мои лѣса, мои помѣстья, мои замки покидаютъ меня; изъ всѣхъ моихъ земель мнѣ остается только клочекъ въ длину моего тѣла. Что же послѣ этого величіе, власть, царствованіе -- земля, прахъ! Живи какъ хочешь, а умереть долженъ.

Входятъ Оксфордъ и Сомерсетъ.

   СОМЕР. О, Варвикъ, Варвикъ! будь ты такъ же невредимъ, какъ мы -- мы могли бъ еще возвратить все, что потеряли. Королева возвратилась изъ Франціи съ сильнымъ подкрѣпленіемъ; сейчасъ получили мы это извѣстіе. О, еслибъ ты могъ бѣжать!
   ВАРВ. Я не побѣжалъ бы и тогда.-- О, Монтегю, милый братъ мой! еслибъ ты былъ здѣсь, взялъ меня за руку и устами остановилъ бы, хоть на мгновеніе, мою улетающую душу! Ты не любишь меня, братъ; еслибъ любилъ -- твои слезы смыли бы холодную, запекшуюся кровь, которая слѣпляетъ мои губы и не даетъ говорить. Спѣши, Монтегю, или умру!
   СОМЕР. Ахъ, Варвикъ, Монтегю испустилъ духъ, призывая Варвика; онъ сказалъ: "Передайте доблестному брату мое послѣднее прощаніе". Хотѣлъ сказать и еще что-то, и говорилъ, но говоръ его раздавался, какъ выстрѣлы подъ сводами -- глухо, невнятно. Я разобралъ только послѣднее "прости Варвикъ!" вырвавшееся съ тяжкимъ стономъ.
   ВАРВ. Миръ душѣ его!-- Бѣгите, лорды, спасайтесь! Варвикъ прощается съ вами до радостнаго свиданія на небесахъ. (Умираетъ.)
   ОКСФ. Скорѣй, скорѣй, на встрѣчу королевѣ!

(Уходятъ.)

  

СЦЕНА 3.

Другая часть поля сраженія.

Трубы. Входятъ Король Эдуардъ, Кларенсъ, Глостеръ и другіе.

   К. ЭД. До сихъ поръ счастіе благопріятствуетъ палъ и мы украшены вѣнцемъ побѣды. Но на самой срединѣ нашего свѣтлаго неба я вижу черную, подозрительную тучу, грозящую затмить блестящее солнце прежде, чѣмъ оно достигнетъ своего покойнаго ложа на западѣ; я говорю о войскѣ, приведенномъ королевой изъ Галліи, съ которымъ, какъ слышалъ, она спѣшитъ сюда.
   КЛАР. И малѣйшаго вѣтерка достаточно, чтобъ разогнать эту тучу, обратить ее къ источнику, изъ котораго принеслась. Твои лучи высушатъ эти пары; не всякая туча разражается грозой.
   ГЛОС. У королевы полагаютъ тридцать тысячъ. Сомерсетъ и Оксфордъ бѣжали къ ней; дадимъ ей время перевести духъ -- будьте увѣрены, силы ея сравняются съ нашими.
   К. ЭД. Вѣрные друзья наши извѣстили насъ, что она идетъ на Тьюксбери. Поле при Барнетѣ осталось за нами, двинемся и мы туда же; готовность сократитъ дорогу, и силы наши возрастутъ на походѣ подкрѣпленіями изъ каждаго проходимаго графства. Гремите, барабаны!-- Живо, смѣло, впередъ!

(Уходятъ.)

  

СЦЕНА 4.

Равнина близь Тьюксбери.

Маршъ. Входятъ Королева Маргарита, Принцъ Эдуардъ, Сомерсетъ, Оксфордъ и войско.

   К. МАР. Доблестные лорды, мудрый никогда не оплакиваетъ, сложа руки, потерь своихъ, но бодро старается поправить ихъ. Если мачта переброшена черезъ бортъ, канаты порваны, якорь потерянъ и половина матросовъ поглощена волнами, но кормчій живъ еще -- слѣдуетъ ли ему бросить кормило, подбавлять, подобно боязливому ребенку, воды въ океанъ слезящими глазами, усиливать, что и безъ того слишкомъ ужь сильно, и, рыдая, допустить наконецъ, чтобъ корабль разбился о скалы, тогда какъ искусство и мужество могли бы еще спасти его? Это было бы позорно! преступно! Положимъ, что Варвикъ былъ нашимъ якоремъ, Монтегю -- главной мачтой, а павшіе друзья -- снастями; что жь? развѣ Оксфордъ не можетъ быть другимъ якоремъ, Сомерсетъ другой надежной мачтой, а вспомогательныя войска Франціи -- канатами и снастями? Почему жь, и мы съ Недомъ, несмотря на нашу неопытность, не можемъ, на время, занять трудное мѣсто кормчаго? Мы не бросимъ кормила, не усядемся плакать; на перекоръ вѣтрамъ, мы отведемъ корабль отъ мелей и камней, грозящихъ крушеніемъ. Ругать море такъ же безполезно, какъ и хвалить его; а что же такое Эдуардъ, какъ не обманчивая мель? что Ричардъ, какъ не роковой, угловатый подводный камень? Все это враги нашего бѣднаго корабля. Вы скажете, что умѣете плавать -- но много ли наплаваете вы? что можете выдти на прибрежные пески -- но они поглотятъ васъ; что взберетесь на камень -- но васъ собьетъ съ него волна, или придется умереть съ голоду, а это тройная смерть.-- Я это говорю, лорды, чтобъ вразумить желающихъ оставить насъ, что имъ нечего надѣяться на милосердіе трехъ братьевъ точно такъ же, какъ на бурныя волны, мели и камни. Мужайтесь же! ребячество плакать отъ боязни того, что неизбѣжно.
   ПРИНЦ. Мнѣ кажется, такая рѣчь женщины наполнила бы геройствомъ даже грудь труса; заставила бы его, нагого, сразиться съ человѣкомъ закованнымъ въ доспѣхи. Я это говорю не потому, чтобъ сомнѣвался въ комъ-нибудь; трусу я предложилъ бы удалиться теперь же, чтобы въ крайности онъ не заразилъ и не уподобилъ себѣ другаго. Если здѣсь есть такіе, чего не дай Боже, пусть они удалятся прежде, чѣмъ намъ понадобятся руки ихъ.
   ОКСФ. И воины устрашатся, когда женщины и дѣти такъ мужественны? это было бы вѣчнымъ позоромъ! О, храбрый принцъ, въ тебѣ оживаетъ твой славный дѣдъ; живи, чтобъ быть его подобіемъ, чтобъ воскресить его славу!
   СОМЕР. Кто не захочетъ сражаться за такую надежду -- ступай домой, ложись спать, а когда встанешь, будь посмѣшищемъ и дивомъ, какъ сова въ ясный день.
   К. МАР. Благодарю, любезный Сомерсетъ; благодарю, добрый Оксфордъ.
   ПРИНЦ. Примите благодарность и того, кто, кромѣ благодарности, ничего еще не имѣетъ.

Входитъ Гонецъ.

   ГОНЕЦ. Приготовьтесь, лорды; Эдуардъ приближается.
   ОКСФ. Я предвидѣлъ это; онъ разсчитывалъ на быстроту, чтобъ застать насъ въ расплохъ.
   СОМЕР. И ошибся; мы готовы.
   К. МАР. Ваша ревность радуетъ мое сердце.
   ОКСФ. Стройтесь; мы не сойдемъ съ этого мѣста.

Марша. Входятъ и останавливаются въ нѣкоторомъ отдаленіи Король Эдуардъ, Кларенсъ и Глостеръ съ войскомъ.

   К. ЭД. Храбрые сподвижники, вотъ тернистый кустарникъ, который, при помощи Господа, вы должны вырубить, искоренить прежде, чѣмъ наступитъ ночь. Подбавлять еще хвороста въ пылъ вашъ не нужно, потому что, знаю, вы и безъ того сгараете нетерпѣніемъ выжечь его. Подайте же знакъ къ битвѣ, и за дѣло, лорды!
   К. МАР. Лорды, рыцари и джентльмены, слезы мѣшаютъ мнѣ говорить; вы видите, при каждомъ словѣ я захлебываюсь водой очей моихъ. Скажу только: Генрихъ вашъ государь, въ плѣну у врага, престолъ его похищенъ, государство обращено въ бойню, подданные перерѣзаны, законы уничтожены, казнохранилище разграблено, и вонъ стоитъ волкъ -- виновникъ всѣхъ этихъ ужасовъ. Вы сражаетесь за дѣло правое; и потому, съ божіей помощью, подавайте смѣло знакъ къ битвѣ.
  

СЦЕНА 5.

Другая часть поля сраженія.

Шумъ битвы. Стычки. Отступленіе. Входятъ Король Эдуардъ, Кларенсъ и Глостеръ съ войскомъ и съ Королевой Маргаритой, Оксфордомъ и Сомерсетомъ плѣнными.

   К. ЭД. Конецъ бурнымъ распрямъ!-- Оксфорда отправить сейчасъ же въ замокъ Гамъ; Сомерсету, долой преступную голову. Возьмите ихъ, я не хочу ихъ слушать.
   ОКСФ. Я не обезпокою тебя словами.
   СОМЕР. Ни я; я смиренно покоряюсь судьбѣ моей. (Оксфорда и Сомерсета уводятъ.)
   К. МАР. Печально наше разставанье въ этомъ мятежномъ мірѣ, радостно будетъ свиданье въ свѣтломъ Іерусалимѣ.
   К. ЭД. Провозглашено ль, что отыскавшему Эдуарда даруется большая награда, а ему -- жизнь.
   ГЛОС. Провозглашено -- да вотъ и онъ.

Нѣсколько солдатъ вводятъ Принца Эдуарда.

   К. ЭД. Подведите ко мнѣ храбреца этого; послушаемъ рѣчей его. Какъ! и такой молодой тернъ ужь колется? Чѣмъ же удовлетворишь ты меня, Эдуардъ, за возстаніе, за возмущеніе моихъ подданныхъ и за всѣ безпокойства, которыя надѣлалъ мнѣ?
   ПРИНЦ. Говори, какъ подданный, гордый, надменный Іоркъ! Я говорю устами моего отца: откажись отъ трона, преклони колѣна на томъ самомъ мѣстѣ, на которомъ я теперь стою, и отвѣчай на тѣже самые вопросы, которые ты, измѣнникъ, осмѣлился предложить мнѣ.
   К. МАР. О, еслибъ твой отецъ былъ такъ мужественъ!
   ГЛОС. Ты ходила бы всегда въ юбкѣ; не украла бы штановъ Лэнкэстера.
   ПРИНЦ. Езопу было бъ не худо поберечь свои басни для зимнихъ ночей; здѣсь не мѣсто грубымъ его загадкамъ.
   ГЛОС. Клянусь небомъ, я замучу тебя за это слово, сквернавецъ.
   К. МАР. Да вѣдь ты рожденъ на мученіе людей.
   ГЛОС. Удалите, ради Бога, эту плѣнную ругательницу.
   ПРИНЦ. Удалите лучше этого горбатаго ругателя.
   К. ЭД. Тише, дерзкой мальчишка, или я окую языкъ твой.
   КЛАР. Ты слишкомъ ужь наглъ, глупый неучь.
   ПРИНЦ. Я знаю свой долгъ, а вы забыли его. Распутный Эдуардъ, вѣроломный Кларенсъ, уродливый Дикъ -- я государь вашъ, а вы измѣнники; ты похитилъ нрава отца моего и мои --
   К. ЭД. (Пронзая его). Такъ вотъ же тебѣ, вѣрное подобіе злорѣчивой матери.
   ГЛОС. Ты еще корчишься? (Пронзая его) вотъ еще, чтобъ кончить твои мученія.
   КЛАР. (Пронзая его). Вотъ и за упрекъ въ вѣроломствѣ.
   К. МАР. О, убейте! убейте и меня!
   ГЛОС. Изволь. (Хочетъ заколотъ ее.)
   К. ЭД. Стой, Ричардъ, стой! мы и такъ зашли слишкомъ ужь далеко.
   ГЛОС. Для чего жить ей? чтобъ волновать міръ раздорами?
   К. ЭД. Она лишается чувствъ, помогите ей.
   ГЛОС. Кларенсъ, извини меня передъ королемъ, моимъ братомъ. Дѣло важное отзываетъ меня въ Лондонъ. Чудныя новости услышите вы еще на дорогѣ туда.
   КЛАР. Что? что?
   ГЛОС. (Уходя). Товеръ! Товеръ!
   К. МАР. О, Недъ! милый Недъ! поговори же съ твоей матерью! Не можешь?-- О, измѣнники! убійцы!-- Тѣ, что закололи Цезаря, не пролили крови, не сдѣлали никакого преступленія, не заслуживаютъ никакого укора, если сравнить ихъ дѣло съ этимъ, ужаснымъ. Онъ былъ мужъ; ты передъ нимъ ребенокъ, а люди никогда не разражаются своей яростью надъ дѣтьми. Какимъ именемъ, еще гаже имени убійцъ, назвать мнѣ васъ? Нѣтъ, нѣтъ; мое сердце разорвется, если я все выскажу; но я выскажу, чтобъ разорвалось оно. Мясники! бездѣльники! кровожадные канибалы! какое дивное растеніе скосили вы такъ безвременно! У васъ, мясники, нѣтъ дѣтей; будь они у васъ -- мысль о нихъ пробудила бы состраданіе. Но если у васъ будутъ когда-нибудь дѣти, пусть зарѣжутъ и ихъ точно такъ же, какъ вы, палачи, зарѣзали этого прекраснаго принца!
   К. ЭД. Возьмите ее; тащите отсюда силой.
   К. МАР. Нѣтъ, не оттаскивайте меня отсюда, убейте меня здѣсь; вложи мечъ твой сюда, и я прощу тебѣ смерть мою. Что жь? не хочешь?-- о, такъ сжалься, хоть ты, Кларенсъ.
   КЛАР. Никогда, клянусь небомъ, не окажу я тебѣ этой услуги.
   К. МАР. Добрый, милый Кларенсъ, молю тебя!
   КЛАР. Развѣ не слыхала, что я поклялся не исполнять твоей просьбы?
   К. МАР. Но вѣдь тебѣ не въ первый разъ измѣнять клятвѣ. Прежде это было грѣхъ, теперь будетъ милосердіемъ. Какъ! и ты не хочешь? гдѣ же мясникъ дьявола, жестокосердый Ричардъ? Ричардъ, гдѣ ты?-- Тебя нѣтъ здѣсь; убійство твоя милостыня; ты никогда не отказывалъ просящимъ крови.
   К. ЭД. Удалите ее, говорю я вамъ; утащите ее.
   К. МАР. О, да будетъ же и съ вами и съ вашими то же, что съ этимъ принцемъ! (Ее увлекаютъ силой.)
   К. ЭД. Куда жь дѣвался Ричардъ?
   КЛАР. Ускакалъ въ Лондонъ, и какъ я догадываюсь, на кровавый ужинъ въ Товеръ.
   К. ЭД. Онъ не задумается исполнить, что бы ни пришло ему въ голову. Выдать войску жалованье и распустить его съ благодарностью. Ѣдемъ въ Лондонъ! Что-то наша королева? вѣрно родила ужь намъ сына.

(Уходятъ.)

  

СЦЕНА 6.

Лондонъ. Комната въ Товерф.

Король Генрихъ сидитъ съ книжкой въ рукѣ, входятъ Глостеръ и Комендантъ.

   ГЛОСТ. Добраго дня, лордъ. Все за книгами?
   К. ГЕН. Да, добрый лордъ; виноватъ, я долженъ бы сказать просто: лордъ. Льстить грѣхъ; а тутъ названіе добраго немного льстиво. Сказать добрый Глостеръ, все равно, что сказать добрый дьяволъ и на оборотъ, и потому не скажу: добрый лордъ.
   ГЛОСТ. (Коменданту). Оставь насъ; намъ надо поговорить наединѣ. (Комендантъ уходитъ.)
   К. ГЕН. Такъ бѣжитъ нерадивый пастухъ отъ волка; такъ невинная овца сперва отдаетъ свою шерсть, а тамъ протягиваетъ и шею подъ ножъ мясника. Какую еще убійственную сцену задумалъ сыграть нашъ Росцій?
   ГЛОСТ. Подозрѣніе всегда живетъ въ душѣ преступной; каждый кустъ кажется вору сыщикомъ.
   К. ГЕН. Птичка, пойманная однажды насмоленнымъ кустомъ, не довѣряя, бьется на трепетныхъ крылушкахъ надъ каждымъ; и передо мной, передъ глазами несчастнаго отца прекрасной птички, роковое орудіе, поймавшее и убившее бѣднаго птенца моего.
   ГЛОСТ. Вольно жь безумцу Крита научить своего сына птичьему полету? глупецъ утонулъ, несмотря на крылья.
   К. ГЕН. Да, я Дедалъ; мой бѣдный сынъ -- Икаръ; твой отецъ -- Миносъ, остановившій полетъ нашъ; твой братъ Эдуардъ -- солнце, растопившее крылья моего дѣтища; а ты -- ты море, жадная бездна котораго поглотила жизнь его. Ахъ, убей меня лучше мечемъ, чѣмъ словами! Груди моей легче вынести остріе твоего меча, чѣмъ ушамъ эту страшную повѣсть. Скажи, зачѣмъ пришелъ ты? за моей жизнью?
   ГЛОС. Что жь ты, воображаешь что я палачъ?
   К. ГЕН. Что ты гонитель нашъ -- въ этомъ я увѣренъ.
   А если убійство невинныхъ палачество -- ты и палачъ.
   ГЛОС. Твоего сына я убилъ за его дерзость.
   К. ГЕН. Еслибъ тебя убили за твою первую дерзость -- не жилъ бы ты на погибель моего сына. И вотъ что предвѣщаю я: -- много тысячъ, въ которыхъ теперь нѣтъ и малѣйшей частички моихъ опасеній, много старцевъ, много вдовъ, много сиротъ, мужей оплакивающихъ сыновъ, женъ рыдающихъ объ участи мужей, дѣтей стенающихъ о безвременной кончинѣ отцовъ -- проклянутъ часъ твоего рожденія. Когда ты рождался крики совъ предвѣщали недоброе; крики козодоевъ пророчили времена ужасныя; собаки выли, страшная буря ломала деревья, воронъ спустился на трубу, неугомонныя сороки оглушали нестройнымъ хоромъ. Твоя мать страдала болѣе, чѣмъ обыкновенными муками и разрѣшилась обманомъ надеждъ своихъ -- уродливымъ, безобразнымъ клубомъ, совсѣмъ не похожимъ на плодъ такого мощнаго дерева. Ты родился съ зубами во рту, въ знакъ того, что родился терзать весь міръ; и справедливо и остальное, что я слышалъ, ты родился --
   ГЛОС. Довольно! (Закалывая его) Умри предвѣщая, по тому что, между прочимъ, я родился и для этого.
   К. ГЕН. И еще для множества другихъ убійствъ послѣ этого.-- О, Боже! отпусти мнѣ грѣхи мои и прости ему. (Умираетъ.)
   ГЛОС. Что жь это? и высокомѣрная кровь Лэнкэстера течетъ на землю, какъ обыкновенная? я думалъ, она брызнетъ вверхъ. Какъ плачетъ мой мечъ о смерти бѣднаго короля! О, еслибъ и всѣ, желающіе гибели нашему дому залились такими же пурпуровыми слезами!-- Если въ тебѣ осталась еще хоть искра жизни, (Пронзая его снова) ступай, ступай въ адъ и скажи, что я послалъ тебя -- я, незнавшій никогда ни жалости, ни любви, ни страха. А правда вѣдь все, что говорилъ Генрихъ о моемъ рожденіи. Я часто слыхалъ отъ матери, что родился ногами впередъ -- мудрено ль, послѣ этого, что я торопливъ и не замедлилъ гибелью похитителей правъ нашихъ? Повитуха остолбенѣла отъ удивленія, а бабье закричало: "о, Господи, онъ родился съ зубами!" Оно такъ и было; и это ясно означало, что я буду рычать и кусаться, буду собакой. Образовало небо тѣло мое такъ -- пусть адъ уродуетъ, согласно ему, и духъ мой! У меня нѣтъ братьевъ, я не похожъ на братьевъ, и слово любовь, которое сѣдыя бороды называютъ божественнымъ, живетъ въ людяхъ похожихъ другъ на друга, а не во мнѣ. Я самъ по себѣ, одинъ одинехонекъ.-- Берегись же, Кларенсъ! ты заслоняешь мнѣ свѣтъ; но я добьюсь, что и для тебя настанетъ день пасмурный, распущу такіе слухи, что Эдуардъ побоится за жизнь свою, и тогда, чтобъ уничтожить его опасенія, я явлюсь къ тебѣ смертью. Король Генрихъ и сынъ его отправились; за ними твоя очередь, Кларенсъ, а тамъ и прочихъ. Я все буду считать себя худшимъ, пока не сдѣлаюсь лучшимъ. Брошу трупъ въ другую комнату. Смерть твоя, Генрихъ,-- торжество мое!
  

СЦЕНА 7.

Тамъ же. Комната во дворцѣ.

Король Эдуардъ на тронѣ, Королева съ младенцемъ на рукахъ, Кларенсъ, Гастингсъ и другіе стоятъ вокругъ него.

   К. ЭД. Вотъ, мы снова на царственномъ престолѣ Англіи, выкупленномъ кровью враговъ. Сколько мощныхъ противниковъ скосили мы, какъ осеннюю жатву, тогда какъ гордыня ихъ достигала уже самой вершины! трехъ герцоговъ Сомерсетъ, трижды славныхъ непреодолимымъ мужествомъ; двухъ Клиффордовъ, отца и сына; двухъ Норсомберлэндовъ, двухъ храбрыхъ воиновъ, какіе никогда еще не пришпоривали коней своихъ при звукахъ грубъ; двухъ безстрашныхъ медвѣдей, Варвика и Монтегю, заковавшихъ царственнаго льва въ свои цѣпи, заставлявшихъ лѣса трепетать ихъ рева. Такъ устранили мы отъ нашего трона все подозрительное; сдѣлали безопасность подножіемъ его.--

Входитъ Глостеръ и останавливается позади.

   Подойди ко мнѣ, Бетси, дай поцѣловать моего сына.-- Милый Недъ, для тебя твои дяди и я самъ проводили зимнія ночи въ доспѣхахъ; пеклись на знойномъ лѣтнемъ солнцѣ, чтобъ ты могъ наслѣдовать корону безмятежно, и ты пожнешь плоды трудовъ нашихъ.
   ГЛОС. (Про себя.) Отойди только, и я побью его жатву. Я ничего еще не значу; но это плечо утолщено для подъемовъ, и я подниму кое-что, или сломлю шею. (Показывая сперва на голову, а потомъ на руку.) Ты отыщешь, а ты уровняешь мнѣ дорогу.
   К. ЭД. Кларенсъ и Глостеръ, любите мою прекрасную королеву; поцѣлуйте вашего царственнаго племянника.
   КЛАР. На устахъ этого милаго ребенка запечатлѣваю я мой долгъ вашему величеству.
   К. ЭД. Благодарю, благородный Кларенсъ; благодарю, достойный братъ мой.
   ГЛОС. Что я люблю дерево, принесшее тебя -- (Цѣлуя ребенка) свидѣтель этотъ искренній поцѣлуй плоду его. (Про себя) Такъ цѣловалъ Іуда своего учителя, восклицалъ: благо тебѣ! замышляя гибель его.
   К. ЭД. Теперь всѣ мои желанія исполнились; государство успокоено, братья любятъ меня.
   КЛАР. Ваше величество, что же думаете вы дѣлать съ Маргаритой? Отецъ ея, Рене, заложилъ королю Франціи Іерусалимъ и Сицилію и прислалъ выкупъ.
   К. ЭД. Отправить ее во Францію.-- За симъ намъ остается только торжествовать, наслаждаться пирами и веселыми потѣшными зрѣлищами, достойными двора нашего. Гремите жь трубы и литавры!-- прощайте горькія заботы -- надѣюсь, это начало постоянной радости.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru