Шекспир Вильям
Веселые уиндзорския жены

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ
В. ШЕКСПИРА
ВЪ ПРОЗѢ И СТИХАХЪ

ПЕРЕВЕЛЪ П. А. КАНШИНЪ.

ТОМЪ ДЕСЯТЫЙ.

1) Веселыя уиндзорскія жены. 2) Крещенскій сочельникъ или что хотите. 3) Сонъ въ Иванову ночь. 4) Буря.

БЕЗПЛАТНОЕ ПРИЛОЖЕНІЕ
КЪ ЖУРНАЛУ
"ЖИВОПИСНОЕ ОБОЗРѢНІЕ"
за 1893 ГОДЪ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
ИЗДАНІЕ С. ДОБРОДѢЕВА.
1893.

http://az.lib.ru

Веселыя уиндзорскія жены.

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА;

   Сэръ Джонъ Фольстэфъ.
   Фентонъ.
   Свищъ, мировой судья.
   Жердь, племянникъ Свища.
   Мистеръ Фордъ, Мистеръ Педжь, два джентльмэна, живущіе въ Уиндзорѣ.
   Уильямъ Педжь, мальчикъ, сынъ мистера Педжь.
   Сэръ Гугъ Эвансъ, пасторъ, уэльсецъ.
   Кайюсъ, докторъ, французъ.
   Хозяинъ гостинницы Подвязки.
   Бардольфъ, Пистоль, Нимъ, спутники Фольстэфа.
   Ровэнъ, пажъ Фольстэфа.
   Простофиля, слуга Жерди.
   Рогби, слуга доктора Кайюса.
   Мистрисъ Фордъ.
   Мистрисъ Педжь.
   Мистрисъ Анна Пэджь, ея дочь, влюбленная въ Фентона.
   Мистрисъ Куикли, служанка доктора Кайюса.
   Слуги Педжа, Форда и другіе.
  

Мѣсто дѣйствія: Уиндзоръ и его окрестности.

  

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА I.

Уиндзоръ. Передъ домомъ Педжа.

Входятъ: судья Свищъ, Жердь и сэръ Гугъ Эвансъ.

  
   Свищъ. Нѣтъ, сэръ Гугъ, не отговаривайте. Будь онъ двадцать разъ сэромъ Джономъ Фольстэфомъ, я подамъ на него жалобу въ Звѣздную палату. Шутить съ Робертомъ Свищемъ, эскуайромъ, ему не удастся.
   Жердь. Съ мировымъ судьей Глостерскаго графства и coram.
   Свищъ. Такъ, такъ, племянникъ Жердь, и Cust-alorum.
   Жердь. Да еще и ratolorum въ придачу; родовымъ дворяниномъ, господинъ пасторъ, подписывающимся armigero на каждомъ свидѣтельствѣ, требованіи, обязательствѣ и квитанціи,-- на всемъ armigero.
   Свищъ. Да, какъ подписывались и подписываемся мы всѣ за истекшія триста лѣтъ.
   Жердь. А всѣ потомки, предшествовавшіе ему, подписывались такъ же, и всѣ его предки, которые за нимъ явятся, тоже могутъ показать вамъ двѣнадцать серебрянныхъ щукъ на своихъ рыцарскихъ мантіяхъ.
   Свищъ. Мантія эта старенька.
   Эвэнсъ. Тфэнадцать штукъ, или пошалуй столько-же фшей ошень потхотятъ къ старой мантіи. Это шивотное фесьма трушное съ шелофэкомъ и снаменуетъ оно -- люпофь.
   Свищъ. Щука -- рыба новая, рѣчная, а рыба на старой мантіи морская.
   Жердь. Скажите, дядя, могу я воспользоваться отъ нея хоть четвертью?
   Свищъ. Можешь, но только женитьбой.
   Эвэнсъ. Фосьметъ шетферть -- тохта ее софсэмъ сопракуютъ.
   Свищъ. Нисколько.
   Эвэнсъ. Клянусь Прешистой Тэфой -- софсэмъ. Фосьметъ шетверть и по-моему простому разсушденію,у фасъ останется только три шетферти. Но это фсе рафно. Если сэръ Тшонъ Фольстэфъ натэлалъ фамъ непріятностей, я какъ слушитель серкфи ошень ратъ покасать фамъ мое располошеніе, котофъ бить мешду фами посретникомъ и примирителемъ.
   Свищъ. Нѣтъ, отдамъ его подъ судъ. Это просто бунтъ.
   Эвэнсъ. На што пунтъ суту? фъ пунтѣ нѣтъ страха Пошія. Сутъ, фитите-ли, шелалъ-бы слушать лучше о страхѣ Пошіемъ, шѣмъ о пунтѣ. Фосьмите это фъ соопрашеніе.
   Свищъ. Клянусь честью, еслибъ вернулась молодость, я все покончилъ бы мечемъ.
   Эвэнсъ. Лучше еслипъ трусья били мешемъ и поконшили фсе. Фотъ мнѣ фъ колофу пришло трукое средство, оно бить мошетъ прекрасно фсе улатить. Фи знаете Анну Петшь, тотшь мистэра Петшь? Это прекраснѣйшая тэфтфенниса.
   Жердь. Мистрисъ Анна Педжь? У нея волосы черные, а голосокъ такой тоненькій, какъ у женщины?
   Эвэнсъ. Это именно та осопа и есть, лучше которой фамъ и шелать нельзя. Кромѣ тофо са ней пританофо семьсотъ фунтовъ, а такше польшое колишество серепра и солота. Фсе это тосталось ей по софэшшанію отъ тэта. Фсе это долшно достаться ей фъ тотъ тень, кохта ей исполнится семнатсать лѣтъ. Корошо было бы еслипъ, оставифъ фсѣ ссоры и трясхи, фи приступили бы къ устройству прака мешту мистэрь Апрахамъ и мистрисъ Анна Петшь.
   Свищъ. Развѣ дѣдъ въ самомъ дѣлѣ оставилъ ей семьсотъ фунтовъ?
   Эвэнсъ. Отесъ остафитъ ешшо польше.
   Свищъ. Я эту дѣвицу знаю, она одарена довольно щедро.
   Эвэнсъ. Семьсоть фунтовъ и натешта на ешше большее тарофанія нетурныя.
   Свищъ. Прекрасно. Пойдемте-же къ добрѣйшему мистеру Педжу. А Фольстэфъ у него?
   Эвэнсъ. Не скашу фамъ, что нэтъ. Я ненафишу и лошь и лгуна, какъ ненафишу фсякафо, кто лшетъ, и всякафо, кто кофоритъ непрафту. Сэръ Тшонъ у нефо, и я прошу фасъ, послушаться колоса фашихъ трузей. Я постушусь къ мистэру Петшь и фисофу ефо (Стучитъ въ двери Педжа). Эй, слушайте! та блакослофить Касподь фашъ томъ.
   Пэджь (входитъ). Кто тамъ?
   Эвэнсъ. Плакослофеніе Каспотне и фашъ трутъ сутья Сфишь, а такше юный мистэръ Шерть, который бить мошетъ раскашеть фамъ трукую исторію, если это не путетъ фамъ протифно.
  

Входитъ Педжь.

  
   Педжь. Очень радъ видѣть вашу милость въ добромъ здравіи. Благодарю васъ за вашу дичь, господинъ Свищъ.
   Свищъ. Очень радъ видѣть, мистэръ Педжь. Желаю, чтобы она пошла вамъ на доброе здоровье. Жалѣю только, что она не такъ хороша, какъ бы мнѣ хотѣлось: убита плохо... А какъ поживаетъ добрѣйшая мистриссъ Педжь? Я всегда любилъ васъ отъ всей души, право отъ всей дупши
   Педжь. Благодарю, сэръ.
   Свищъ. Нѣтъ, я благодарю васъ, сэръ. Благодарю васъ за все и за все.
   Педжь. Очень радъ васъ видѣть, господинъ Жердь.
   Жердъ. Что ваша рыжая гончая, сэръ? Я слышалъ, что въ послѣдній разъ въ Котсэлѣ ее обогнали.
   Педжь. Этого, сэръ, не могли рѣшить вполнѣ.
   Жердь. Нѣтъ, вы только не хотите признаться, не хотите признаться.
   Свищъ. Именно не хочетъ. Это по вашей собственной винѣ, по вашей собственной винѣ. Собака она добрая.
   Педжь. Сущая дрянь, сэръ.
   Свищъ. Добрая и красивая, сэръ. Что-же можно сказать болѣе? И добрая, и красивая. А сэръ Джонъ Фольстэфъ у васъ?
   Педжь. У меня, сэръ. Мнѣ хотѣлось-бы васъ помирить.
   Эвэнсъ. Фотъ, это скасано, какъ слѣтуетъ христіанину.
   Свищъ. Мистэръ Педжь, онъ меня оскорбилъ.
   Педжь. Онъ и самъ до извѣстной степени сознается въ этомъ, сэръ.
   Свищъ. Сознаніе еще не удовлетвореніе,-- не такъ-ли, мистэръ Педжь? Онъ меня оскорбилъ. Право, клянусь честью, онъ оскорбилъ меня; повѣрьте мнѣ, когда вамъ Робертъ Свищъ, эскуайръ, говоритъ, что онъ оскорбленъ.
   Педжь. Да вотъ самъ сэръ Джонъ идетъ сюда.
  

Входятъ: сэръ Джонъ Фольстэфъ, Бардолъфъ, Нимъ и Пистоль.

  
   Фольстэфъ. Вы, господинъ Свищъ, кажется, хотите жаловаться на меня королю?
   Свищъ. Сэръ, вы прибили моего слугу, настрѣляли моей дичи и расколотили мою сторожку.
   Фольстэфъ. Однако дочери вашего сторожа я не цѣловалъ.
   Свищъ. Не въ этомъ дѣло. Вы за это отвѣтите.
   Фольстэфъ. Отвѣчу сейчасъ-же. Я все это сдѣлалъ -- вотъ вамъ и отвѣтъ.
   Свищъ. Все это будетъ сообщено Верховному Совѣту.
   Фольстэфъ. А я для вашей-же пользы посовѣтовалъ-бы вамъ не сообщать: васъ-же поднимутъ на смѣхъ.
   Эвэнсъ. Pauca verba, сэръ Тшонъ; топрое слофо лутше фсефо.
   Фольстэфъ. Доброе слово -- одна чепуха.-- Васъ, Жердь я, кажется, огрѣлъ по головѣ; имѣете вы за это что-нибудь противъ меня?
   Жердь. Многое и многое, сэръ, имѣется въ моей головѣ и противъ васъ, и противъ вашихъ безстыжихъ бездѣльниковъ, Бардольфа, Нима и Пистоля. Они затащили меня въ харчевню, напоили до-пьяна и очистили мои карманы.
   Бардольфъ. Дрянной ты бенбурійскій сыръ!
   Жердь. Э, мнѣ все равно, говори, что хочешь.
   Пистоль. А если я скажу, что ты мефистофель?
   Жердь. И это мнѣ все равно.
   Нимъ. Ну, будетъ. Pauca, такъ pauca, на этомъ и остановимся. Говорю, будетъ.
   Жердь (обращаясь къ Свищу). Гдѣ мой слуга Простофиля? Не можете-ли вы мнѣ это сказать, дядя?
   Эвэнсъ. Молшите, прошу фасъ, молшите. Соопросимъ теперь фсе остальное. Фъ этомъ тэлѣ, какъ я такатыфаюсь, три посретника, а именно: мистэръ Петшь -- fidelicet, мистэръ Петшь; потомъ я самъ -- fidelicet, я самъ и наконесъ третій и послѣтній -- хосяинъ Потфяска.
   Педжь. Мы трое выслушаемъ васъ и покончимъ всѣ ваши несогласія.
   Эвэнсъ. Ошень хорошо. Я кратко сапишу фсе фъ мою памятную книшку, а потомъ мы опсутямъ это тало съ полнѣйшимъ песпристрастіемъ.
   Фольстэфъ. Пистоль!
   Пистоль. Насторожилъ уши и слушаетъ.
   Эвэнсъ. Это, шортъ фосьми, што са слофа: "насторошилъ ухи"! Сатѣмъ такая фисокопарность?
   Фольстэфъ. Признавайся, Пистоль, очистилъ ты кошелекъ господина Жерди?
   Жердь. Клянусь вотъ этими перчатками -- очистилъ. Не войти мнѣ никогда въ мою собственную большую комнату, если неправда, что онъ стянулъ у меня семъ гротовъ шестипенсовой монеты и два эдуардовскіе шиллинга, за которые я Эдъ Миллеру заплатилъ по два шиллинга и по два пенса за штуку. Клянусь въ этомъ моими перчатками.
   Фольстэфъ. Справедливо это, Пистоль?
   Эвэнсъ. Какше можетъ форофство бить спрафетлифо?
   Пистоль. Замолчи иностранный горецъ! -- хозяинъ мой милостивый, сэръ Джонъ, я прошу позволенія подраться съ этимъ жестянымъ мечемъ.-- А тебѣ, негодяй, я прямо въ рожу торжественно заявляю, что ты врешь. Да, слюна и пѣна, ты лжешь!
   Жердь. Если лгу,-- клянусь этими перчатками,-- то былъ онъ.
   Нимъ. Потише, пріятель; помни, что ты говоришь и не позволяй себѣ непристойныхъ шутокъ. Иначе, если ты будешь позволять себѣ со мной непристойности, я скажу:-- "вотъ тебѣ!" Въ этомъ весь мой вамъ отвѣтъ.
   Жердь. Если и не этотъ,-- клянусь своей шляпой,-- это долженъ быть вотъ тотъ краснорожій. Если я не могу припомнить, что дѣлалъ послѣ того, какъ вы меня напоили допьяна, это еще не значитъ, что я круглый оселъ.
   Фольстэфъ. Что отвѣтишь ты на это, багроворожій Джонъ?
   Бардольфъ. Скажу въ свою очередь, что тогда этотъ джентльмэнъ пропилъ всѣ свои пять частей.
   Эвэнсъ. Пять шуствъ, хошешь ты сказать. Фотъ, такафо инохта пифаетъ нефэшество!
   Бардольфъ. А когда онъ напился, у него, какъ говорится, голова кругомъ пошла и все въ ней завертѣлось, такъ что онъ ничего не помнитъ.
   Жердь. Да, запомнишь, когда вы въ то время по латыни говорили! Но все равно. Послѣ этого безобразія даю слово, что никогда не буду напиваться иначе какъ въ честной, благородной и богобоязненной компаніи. Если я напьюсь допьяна, то буду напиваться съ людьми, знающими страхъ Божій, а не съ какими нибудь проклятыми пропойцами.
   Эвэнсъ. Самъ Похъ мнѣ сутья, если это не топротэтельнэйшее намэреніе.
   Фольстэфъ. Вы видите, что ни одно изъ обвиненій не подтверждается, сами это слышали.
  

Входятъ: несущая вино Анна Пэджь, за нею мистрисъ Фордъ и мистрисъ Пэджь.

  
   Педжь. Нѣтъ, дочь моя, отнеси это вино назадъ, мы будемъ пить дома. (Анна Пэджь уходитъ).
   Жердь. О, Боже, это мистрисъ Анна Педжь.
   Педжь. Какъ поживаете, мистрисъ Фордъ?
   Фольстэфъ. Честное слово, мистрисъ Фордъ, вы пришли какъ нельзя болѣе кстати. Съ вашего позволенія, дрожайшая милэди (Цѣлуетъ ее).
   Педжь. Жена, угости хорошенько этихъ господъ. Идемте, у насъ сегодня горячій пирогъ съ начинкой изъ дичи. Идемте, господа. Надѣюсь, что это заставитъ насъ забыть всѣ ссоры (Всѣ, кромѣ Свища, Жерди и Эвэнса, уходятъ въ домъ).
   Жердь. Я-бы охотно далъ сорокъ шиллинговъ, еслибъ моя книга съ пѣснями и сонетами была здѣсь.
  

Входитъ Простофиля.

  
   Ну, Простофиля, гдѣ ты пропадалъ? Ужь не хочешь-ли ты, чтобъ я самъ себѣ прислуживалъ? Не при тебѣ-ли книга съ загадками? При тебѣ?
   Простофиля. Книга съ загадками? Книга-то съ загадками? Да развѣ вы не сами дали ее почитать Алисѣ Торткейкъ въ самый день Всѣхъ Святыхъ, то есть какъ разъ за двѣ недѣли передъ Михайловымъ днемъ?
   Свищъ. Идемъ, племянникъ, идемъ, мы тебя дожидаемся. Нѣтъ, прежде одно слово, племянникъ.-- Скажу тебѣ коротко, что присутствующій здѣсь сэръ Гугъ сдѣлалъ тебѣ вскользь нѣкотораго рода предложеніе. Понимаешь ты меня?
   Жердь. Такъ точно, сэръ. И вы увидите, какъ благоразумно я отнесусь къ такому дѣлу. Если все это такъ, я и поступать буду, какъ мнѣ подобаетъ.
   Свищъ. Да послушаешь ты меня?
   Жердь. А я что-же дѣлаю, какъ не слушаю?
   Эвэнсъ. Слушайте ефо, мистэръ Шерть. Если для фасъ это тэло потхотяшее, я и опишу фамъ ефо потропно.
   Жердь. Нѣтъ, я буду поступать такъ, какъ скажетъ мнѣ дядя мой Свищъ. Извините меня, пожалуйста, но онъ мировой судья въ своемъ графствѣ, а я только простой смертный.
   Эвэнсъ. Та не фъ томъ тэло, а фъ фашей сфатьпѣ.
   Свищъ. Да, именно въ ней и дѣло.
   Эвэнсъ. Та, именно фъ сфатьпѣ съ мистрисъ Анна Петшь.
   Жердь. Да, если такъ и условія благоразумны, я жениться на ней готовъ.
   Эвенсъ. Отнако мошете фи полюпить эту тэфису? Спрашифаю онъ этомъ, штопъ уснать фаши шуства исъ фашихъ усть, исъ сопстфенныхъ фашихъ купъ, потому што мнокіе философы полакаютъ што купы есть шасть устъ. Поэтому и скашите намъ полошительно, шустфуете фи какое нипуть располошеніе къ этой осопѣ?
   Свищъ. Говори, племянникъ Абрагамъ Жердь, можешь ты полюбить ее?
   Жердь. Надѣюсь, что могу, сэръ. По крайней мѣрѣ сдѣлаю все, что подобаетъ тому, кто желаетъ поступать благоразумно.
   Эвэнсъ. Нэтъ, перетъ Похомъ, фи толшны скасать полошительно, имэете фи къ ней какое нипуть располошеніе?
   Свищъ. Да, это необходимо. Хочешь взять ее въ жены съ хорошимъ приданымъ.
   Жердь. По вашему приказанію, дядюшка, я готовъ сдѣлать даже несравненно болѣе, чѣмъ это.
   Свищъ. Нѣтъ, ты пойми меня, любезный племянникъ, пойми хорошенько. Все, что я дѣлаю, я дѣлаю только для твоего удовольствія. Можешь ты полюбить эту дѣвушку?
   Жердь. Сэръ, я женюсь на ней по вашему требованію. Вначалѣ, конечно, большой любви не будетъ, но, Богъ дастъ, когда, обвѣнчавшись, мы познакомимся покороче, то, Богъ дастъ, получимъ и возможность получше узнать другъ друга. Надѣюсь, что съ большей короткостью убавится и равнодушіе. Во всякомъ случаѣ, вы говорите:-- "женись на ней" -- и я на ней женюсь. Это мое вполнѣ свободное и вполнѣ свободовольное рѣшеніе.
   Эвэнсъ. Отвэтъ удофлетфорителенъ фполнэ, исклюшая отнакошъ слофо: "сфопотофольное". Претполокаю, фи шелали скасать: "топрофольное",-- и это шеланіе прекрасное.
   Свищъ. Полагаю, онъ и хотѣлъ сказать именно это.
   Жердь. Разумѣется. Пусть меня повѣсятъ, если не такъ.
  

Входитъ Анна Пэджь.

  
   Свищъ. А вотъ и прекраснѣйшая мистрисъ Анна идетъ сюда. Ради васъ, мистрисъ Анна, ради того, чтобы быть достойнымъ вашей любви, я и самъ желалъ-бы помолодѣть,
   Анна. Обѣдъ на столѣ. Отецъ мой, какъ счастья, жаждетъ вашего общества.
   Свищъ. Я къ его услугамъ, прелестная мистрисъ Анна.
   Эвэнсъ. Слафа Поху, я не хошу опостать къ претопэтенной молитфэ (Свищъ и Эвэнсъ уходятъ).
   Анна. Не угодно-ли и вамъ, сэръ, пойти въ домъ?
   Жердь. Нѣтъ, благодарю васъ отъ всего сердца и даю честное слово, что мнѣ и здѣсь хорошо.
   Анна. Однако, васъ ожидаетъ обѣдъ.
   Жердь. Нѣтъ, благодарю васъ; честное слово, мнѣ нисколько ѣсть не хочется. -- Хотя ты и мой слуга, я приказываю тебѣ отправиться служить моему дядѣ Свищу (Простофиля уходитъ). Я предполагаю, что иной разъ и мировой судья можетъ быть очень доволенъ, что ему за обѣдомъ прислуживаетъ лакей его племянника. Я держу всего только троихъ лакеевъ и одного пажа, но и это до тѣхъ поръ, пока жива моя мать. Но все равно я до поры до времени живу какъ высокорожденный, но небогатый джентльмэнъ.
   Анна. Сэръ, я безъ васъ не пойду, и они безъ васъ не сядутъ за столъ.
   Жердь. Клянусь Богомъ, я ѣсть ничего не стану, но благодарить васъ буду такъ же, какъ будто ѣлъ на самомъ дѣлѣ.
   Анна. Прошу васъ, сэръ, пойдемте.
   Жердь. Благодарю, я лучше похожу здѣсь. На дняхъ упражняясь на мечахъ и на кинжалахъ въ фехтованіи съ учителемъ при такомъ условіи, что тотъ, кто получитъ три удара, поставить блюдо варенаго чернослива,-- я ушибъ тогда колѣно и клянусь, что съ тѣхъ поръ запахъ всякаго горячаго кушанья мнѣ противенъ (За сценой лаютъ собаки.) Что это, какъ разлаялись ваши собаки! Ужь нѣтъ-ли въ городѣ медвѣдей?
   Анна. Кажется, есть. Я слышала, какъ о нихъ что-то говорили.
   Жердь. Я страшно люблю медвѣжью травлю, но она вовлекаетъ меня въ разныя ссоры, и притомъ такъ скоро какъ ни одного человѣка во всей Англіи. А вы? вы, навѣрно, боитесь спущеннаго медвѣдя? Вѣдь такъ, не правда-ли?
   Анна. Боюсь, сэръ.
   Жердъ. А меня такъ не пои, не корми, а дай поглядѣть на такого медвѣдя. Я разъ двадцать видалъ, какъ спускали съ привязи Секерсона и даже самъ бралъ его за цѣпь. Тутъ, честное слово, женщины кричали и визжали такъ, что изъ рукъ вонъ. Женщины дѣйствительно ихъ не выносятъ, вѣдь это въ самомъ дѣлѣ такія грубыя и безобразныя созданія.
  

Входитъ Педжь.

  
   Педжь. Идемте-же, любезный господинъ Жердь, идемте. Мы всѣ васъ ждемъ.
   Жердь. Благодарю васъ, сэръ, мнѣ совсѣмъ не хочется ѣсть.
   Педжь. Клянусь и пирогомъ, и пѣтухомъ, что я не допущу, чтобы вамъ не хотѣлось. Идемте, сэръ, идемте.
   Жердь. Въ такомъ случаѣ, прошу васъ идти впередъ.
   Педжь. Да идите, идите же!
   Жердь. И васъ, мистрисъ Анна, прошу впередъ.
   Анна. Зачѣмъ-же, сэръ? Ступайте вы.
   Жердь. Первымъ я не пойду, ей-Богу, не пойду, не нанесу вамъ такого самооскорбленія.
   Анна. Но я прошу васъ, сэръ.
   Жердь. Если такъ, лучше буду невѣжливымъ, чѣмъ надоѣмъ вамъ. Честное слово, вы сами оскорбляете себя (Уходитъ).
  

СЦЕНА II.

Тамъ же.

Входятъ: сэръ Гугъ Эвэнсъ и Простофиля.

  
   Эвэнсъ. Ити сфоимъ путемъ и по пути уснай о пути къ тому токтора Кайюсъ. Тамъ шифетъ нэкая мистрисъ Куикли какъ бы фъ кормилисахъ, нянькахъ или кухаркахъ, или прашкахъ, сутомойкахъ и фоошне фъ шернорапошихъ.
   Простофиля. Хорошо, сэръ.
   Эвэнсъ. Нѣтъ, теперь путетъ ешшо лутше. Оттай ей это письмо, такъ какъ эта шеншина фмэстэ съ тэмъ и снакома съ мистрисъ Анна Петшь; этимъ ше письмомъ ее просятъ и упэштаютъ сотэйстфофать твоему касподину относительно мистрисъ Петшь. Теперь прошу тепя, ступай, а я пойду коншать опэтъ. Путутъ потафать ешшо яплоки и сиръ (Уходитъ).
  

СЦЕНА III.

Комната въ гостинницѣ Подвязки.

Входятъ: Фольстэфъ, хозяинъ, Бардольфъ, Нимъ, Пистоль и Робэнъ.

   Фольстэфъ. Слушай, хозяинъ.
   Хозяинъ. Что скажетъ мой объемистый буянъ? Говори, какъ подобаетъ мудрому и ученому человѣку.
   Фольстэфъ. Мнѣ изъ моей свиты необходимо кое кого уволить.
   Хозяинъ. Спускай ихъ со смычка, буйный Геркулесъ, прогоняй; пусть шатаются по окрестностямъ и рыщутъ себѣ какъ звѣри.
   Фольстэфъ. Я издерживаю до десяти фунтовъ въ недѣлю.
   Хозяинъ. Ты настоящій императоръ, цезарь, кесарь и вообще настоящій царь. Бардольфа я, пожалуй, возьму къ себѣ въ услуженіе; онъ будетъ у меня цѣдить и разливать вино. Такъ что-ли, необъятное диво?
   Фольстэфъ. Дѣлай, какъ знаешь, добрѣйшій хозяинъ
   Хозяинъ. Ну, сказано -- сдѣлано; вели ему идти за мною. Посмотримъ, какъ онъ будетъ заставлять искриться и пѣниться вино. Я всегда честно исполнялъ данное слово. Идемъ! (Уходитъ).
   Фольстэфъ. Ступай за нимъ, Бардольфъ. Ремесло поднощика -- ремесло хорошее: изъ стараго плаща выходить новая куртка, а изъ полнявшаго слуги -- цвѣтущій поднощикъ. Ступай. Иди. Прощай.
   Бардольфъ. Я всегда желалъ именно такой жизни и заживу же я теперь! (Уходитъ).
   Пистоль. О, ты, подлая цыганская душа! Неужто ты согласенъ вѣчно возиться съ краномъ?
   Нимъ. Какже иначе, когда онъ и зачатъ-то былъ во хмѣлю. А, каково? хорошо вѣдь сказано? Въ томъ-то и вся штука, что въ немъ нѣтъ ровно ничего геройскаго.
   Фольстэфъ. Я радъ, что избавился отъ этого трутня. Кражи его были уже слишкомъ явны. Какъ плохой пѣвецъ, онъ рѣшительно не зналъ въ воровствѣ ни мѣры, ни разума.
   Нимъ. Все дѣло въ томъ, что и воровать-то нельзя безъ отдыха.
   Пистоль. Присваивать себѣ чужое, какъ говоритъ одинъ мудрецъ, а не воровать. Фи! Кукишъ тебѣ за такое слово.
   Фольстэфъ. Прекрасно, господа, но я самъ почти безъ сапогъ.
   Пистоль. Смотри не отморозь ногъ, если такъ.
   Фольстэфъ. Нечего дѣлать, придется подняться на хитрость, прибѣгнуть къ ловкимъ хитростямъ.
   Пистоль. Нельзя же молодымъ воронятамъ оставаться безъ корма.
   Фольстэфъ. Кто изъ васъ знаетъ Форда, одного изъ здѣшнихъ обывателей?
   Пистоль. Я знаю этого звѣря. Звѣрь онъ жирный.
   Фольстэфъ. Тѣмъ не менѣе друзья, я скажу вамъ, что во мнѣ...
   Пистоль. Два пуда, слишкомъ два пуда больше вѣсу, чѣмъ въ немъ.
   Фольстэфъ. Ну, шутки теперь въ сторону, Пистоль. Въ окружности живота у меня, пожалуй, будетъ около двухъ ярдовъ, но теперь рѣчь не о полнотѣ, а o пополненіи этого живота. Ну, словомъ, предполагаю вступить въ любовную связь съ женою Форда. Я нахожу, что она къ этому прекрасно расположена. Она болтаетъ, рисуется, бросаетъ поощрительные взгляды. Смыслъ такихъ выходокъ понятенъ. Даже изъ самаго слабаго изъ ея намековъ въ переводѣ на чистый англійскій языкъ выходитъ:-- "Сэръ Джонъ Фольстэфъ, я твоя!"
   Пистоль. Онъ, видно, хорошо изучилъ ея помыслы, изъ цѣломудреннаго перевелъ ихъ на англійскій языкъ.
   Нимъ. Жребій брошенъ, но будетъ-ли какая нибудь польза изъ этой штуки?
   Фольстэфъ. Увѣряютъ, будто она безъ всякаго отчета распоряжается кошелькомъ мужа, а у него цѣлый легіонъ ангеловъ.
   Пистоль. Запасись, мое сокровище, такимъ же количествомъ дьяволовъ и иди прямо къ ней.
   Нимъ. Штука заманчивая! Перемани же ангеловъ ко мнѣ.
   Фольстэфъ. Вотъ я написалъ одно письмо къ ней, а другое къ женѣ Педжа. Она тоже дѣлаетъ мнѣ глазки и не далѣе какъ давеча, окидывала мое сложеніе необыкновенно испытывающимъ взглядомъ. Лучъ его золотилъ то мою ногу, то мой величавый животъ.
   Пистоль. Солнце, значитъ, озаряло навозную кучу?
   Нимъ. Вотъ это штука, такъ штука. Спасибо тебѣ за нее.
   Фольстэфъ. Она осматривала мою внѣшность съ такимъ жаднымъ вниманіемъ, что сладострастное выраженіе ея глазъ, казалось, жгло меня, словно зажигательное стекло. Вотъ письмо къ ней. Она тоже распоряжается кошелькомъ, какъ ей угодно. Она настоящая Гвіана -- обильна золотомъ и щедра. Вотъ я у обѣихъ буду приходо-расходчикомъ, а онѣ -- моими казнохранилищами. Одна будетъ моей восточной, другая -- моей западной Индіей и я войду въ торговыя сношенія и съ той, и съ другой. Ступай, отнеси это письмо къ мистрисъ Педжь, а ты это -- къ мистрисъ Фордъ. Еще заживемъ мы, друзья, и заживемъ отлично.
   Пистоль. Неужто мнѣ суждено превратиться въ троянскаго сэра Пандара и не носить у бедра закаленный мечъ? Если такъ, пусть Люциферъ беретъ себѣ все.
   Нимъ. Я не пойду на такую позорную сдѣлку; возьми назадъ свое потѣшное письмо, а я поберегу свое честное имя.
   Фольстэфъ (Робэну). Когда такъ, такъ возьми ихъ ты, мальчуганъ, и доставь съ надлежащею осторожностью. Ты же, моя ладья, плыви къ злотоноснымъ берегамъ.-- А вы, негодяи, вонъ отсюда, убирайтесь, исчезните, какъ градъ! Надрывайся, сволочь, потѣй, рыскай и ищи себѣ пристанища! Фольстэфъ прибѣгнетъ къ современнымъ ухищреніямъ, разбогатѣетъ французскимъ способомъ и разбогатѣетъ одинъ вмѣстѣ съ своимъ пажемъ (Уходитъ съ Робэномъ).
   Пистоль. Пусть вороны растащутъ твои кишки! Развѣ для надуванія богатыхъ и бѣдныхъ нѣтъ на свѣтѣ фальшивыхъ костей? И мои карманы будутъ когда нибудь полны, тогда какъ твои, подлый фригійскій турокъ, будутъ пустехоньки.
   Нимъ. Въ головѣ моей вертится мысль, похожая на своего рода мщеніе.
   Пистоль. Ты хочешь мстить?
   Нимъ. Клянусь въ этомъ и небомъ, и его созвѣздіями
   Пистоль. Какъ-же ты будешь мстить -- хитростью или мечемъ?
   Нимъ. И тѣмъ и другимъ. Я всѣ его любовныя затѣи передамъ Педжу.
   Пистоль. А я сообщу Форду, какъ этотъ гнусный бездѣльникъ, зовущійся Фольстэфомъ, задумалъ соблазнить его голубку, завладѣть его деньгами и опозорить его мирное ложе.
   Нимъ. Я не допущу, чтобъ эта мысль остыла. Я подстрекну Педжа прибѣгнуть къ яду, а самого его вгоню въ желтуху, такъ что на его рожу страшно будетъ взглянуть. Вотъ какова моя мысль.
   Пистоль. Ты -- Марсъ всѣхъ недовольныхъ. Я стану помогать тебѣ. Идемъ! (Уходятъ).
  

СЦЕНА IV.

Комната въ домѣ доктора Кайюса.

Входятъ мистрисъ Куикли, Простофиля и Рогби.

  
   М-съ Куикли. Ты, Джонъ Рогби, сдѣлай милость, ступай наверхъ и посмотри въ окно, не возвращается-ли нашъ хозяинъ докторъ Кайюсъ. Если онъ вернется и застанетъ кого нибудь здѣсь, онъ опять примется искушать долготерпѣніе Господа и короля Англіи.
   Рогби. Изволь, пойду посмотрю (Уходитъ).
   М-съ Куикли. Ступай. А вечеромъ, передъ тѣмъ какъ гасить огонь, я за это угощу тебя молочнымъ супомъ.-- Онъ честный, добрый и услужливый малый, служителя лучшаго, чѣмъ онъ, нельзя и желать. Онъ не болтунъ, не забіяка, одинъ недостатокъ у него только и есть: ужъ черезчуръ онъ богомоленъ. Онъ въ этомъ отношеніи даже нѣсколько страненъ, но кто-жь безъ недостатковъ! -- его можно извинить. Такъ вы говорите, что ваше имя -- Питеръ, а прозвище -- простофиля?
   Простофиля. Да, за неимѣніемъ лучшаго такъ.
   М-съ Куикли. А мистэръ Жердь, выходитъ, вашъ хозяинъ?
   Простофиля. Онъ самый.
   М-съ Куикли. Это такой высокій, съ круглой бородой, похожей на ножъ, которымъ кроятъ перчатки?
   Простофиля. Нѣтъ, у него маленькое, узенькое личико, съ маленькой желтоватой бородкой, то есть съ бородкой цвѣта каина.
   М-съ Куикли. А человѣкъ онъ смирный?
   Простофиля. Ну, руки его также съумѣютъ за себя постоять, какъ и у всякаго другого мужчины. Однажды онъ подрался даже со сторожемъ, караулившимъ кроликовъ.
   М-съ Куикли. Что вы! А, теперь припоминаю. Вѣдь онъ откидываетъ голову назадъ, вотъ такъ, и ходитъ постоянно избоченясь.
   Простофиля. Именно такъ и есть.
   М-съ Куикли. Господи! не пошли миссъ Аннѣ Педжь еще худшей доли. Отвѣтьте сэръ Эвэнсу, что я для вашего господина сдѣлаю все, что могу. Анна -- дѣвушка добрая, и я желаю... (Вбѣгаетъ Рогби).
   Рогби. Ну, попались мы! идетъ! идетъ!
   М-съ Куикли. Ну, достанется теперь намъ всѣмъ. Скорѣе, добрѣйшій молодой человѣкъ, ступай сюда, въ кабинетъ (Запираетъ его въ кабинетъ доктора.) Онъ скоро опять уйдетъ... Джонъ Рогби! Джонъ! Джонъ! Куда-жь ты запропастился? Ступай, Джонъ, узнай, что съ твоимъ господиномъ (Рогби уходитъ). Боюсь, не случилось-ли съ нимъ чего дурного, что онъ такъ долго не возвращается (Напѣваетъ.) Пошелъ внизъ! Пошелъ внизъ! Пошелъ внизъ!
  

Входитъ докторъ Кайюсъ.

  
   Кайюсъ. Сто распѣлись? Не люплю этихъ клюпостей. Посля принеси мнѣ исъ мой капинетъ un boitier verd, яссикъ, селеній яссикъ,-- понимаесь, сто я кафарю? -- селеній яссикъ,
   М-съ Куикли. Сейчасъ принесу (Про себя.) Слава Богу, что еще не самъ пошелъ,-- увидѣлъ-бы молодого человѣка, тогда совсѣмъ-бы разозлился.
   Кайюсъ. Fe, fa, fe! ma fol, il fait fort chaud! Ze m'en yais а la cour,-- la grande affaire.
   М-съ Куикли. Этотъ ящикъ, сэръ?
   Кайюсъ. Ouy; mette le au mon карманъ. Depeche, живо! Ктѣ-съ эта некотяйка. Рокпи?
   М-съ Куикли. Джонъ Рогби! Джонъ!
   Рогби (входя). Здѣсь, сэръ.
   Кайюсъ. Ты Тшонъ Рокпи. Ты нассоящій Джэкъ Рокпи. Посель Фасьми сфой рапиръ и хоти со мной ко тфору.
   Рогби. Рапира, сэръ, готова, она стоитъ въ сѣняхъ.
   Кайюсъ. Сесное слефъ, я слискомъ мноко теряю фремеи. Ай-ай-ай, сто бисъ я, qu'ai je oublie! Тамъ уфъ капинетъ есть лекарстфа, а я ихъ ни са сто на свѣтѣ не селялъ-пи сапифать.
   М-съ Куикли. Боже мой, онъ увидитъ тамъ чужого, непремѣнно взбѣсится.
   Кайюсъ. О, diable, diable! Кто-съ это уфъ мой капинетъ? Пестѣльникъ, larron! (Выталкиваетъ изъ кабинета Простофилю). Рокпи, потай мой рапиръ.
   М-съ Куйкли. Успокойтесь, добрѣйшій господинъ.
   Кайюсъ. Сасѣмъ я успокоюсь?
   М-съ Куикли. Онъ человѣкъ честный.
   Кайюсъ. Сто се тѣляй сесному селяфѣкъ уфъ мой капинетъ? Сесній селяфѣкъ уфъ мой капинетъ не хотитъ.
   М-съ Куикли. Прошу васъ, не будьте такимъ флегматикомъ и выслушайте въ чемъ дѣло. Онъ пришелъ ко мнѣ съ порученіемъ отъ сэра Гюга.
   Кайюсъ. Карасо.
   Простофиля. Право такъ, даже съ просьбой.
   М-съ Куикли. Прошу васъ, молчите.
   Кайюсъ. Нѣтъ, пусть мольсятъ ты, а онъ раскафарифаетъ.
   Простофиля. Да, съ просьбой вотъ къ этой почтенной госпожѣ, вашей прислужницѣ, чтобы она замолвила миссъ Аннѣ Педжь доброе слово за моего господина касательно его женитьбы на ней.
   М-съ Куикли. Истинная это правда, но я все-таки не суну руки въ огонь, нѣтъ у меня для этого ни малѣйшей охоты.
   Кайюсъ. А, тепя посиляетъ сэръ Гюгъ? Хорасо (Рогби.) Потай мнѣ пумака (Простофилѣ.) А ты самольси на минуту. (Пишетъ).
   М-съ Куикли. Я очень рада, что онъ разомъ успокоился; еслибъ онъ вспылилъ на самомъ дѣлѣ, немало криковъ наслушались-бы мы отъ его меланхоліи. Какъ-бы тамъ ни было, другъ мой, а я для вашего господина сдѣлаю все, что могу. Самая главная штука въ томъ, что мои хозяинъ, докторъ-французъ... Я, видишь-ли, могу называть его своимъ хозяиномъ, потому что я всѣмъ распоряжаюсь въ домѣ: мою, глажу, варю пиво, жарю, чищу, приготовляю ѣду и питье, перестилаю постель,-- словомъ, все дѣлаю сама.
   Простофиля. Да, для одного человѣка дѣла немало.
   М-съ Куикли. А какъ-бы ты думалъ? -- разумѣется, не легко, вставать надо рано, ложиться поздно. Какъ-бы тамъ ни было, скажу вамъ на ушко,-- только смотрите, никому ни гу-гу -- мой хозяинъ самъ влюбленъ въ миссъ Анну Педжь. но все равно. Мнѣ чувства Анны извѣстны, они не клонятся ни въ эту сторону, ни въ ту.
   Кайюсъ (Простофилѣ). Ты, польфанъ, оттай это письмо сэру Гюгъ, это, сортъ фосьми, фисовъ. Я хосю ему перерѣсать корло уфъ паркѣ и хосю этому трянному пасторискѣ тать хоросій урокъ, стопъ онъ не мѣсалься въ такія тѣля. Мосесь ухотить отсюта, польсе ты ненусенъ. Фотъ, какъ перетъ Похомъ фирѣсу я у нефо тѣ ефо почки, такъ сто ему несѣмъ путетъ и фъ сопака просить (Простофиля уходитъ).
   М-съ Куикли. Что-жь за бѣда, если пасторъ вступился за одного изъ своихъ пріятелей.
   Кайюсъ. Стосъ са пѣта! Не сама-ли ты мнѣ кафарила, сто Анна Петсь путетъ моей. Сортъ фосьми, я упью этофо некотяя, пасториску. Я, стопи помѣрять наси спаги, фипрань фъ сутьи насефо сосѣта, касайна костинисы Потфяска. Сортъ фосьми, хосю, стопи Анна Петсь пиля моей.
   М-съ Куикли. Повѣрьте, сэръ, что дѣвушка эта васъ любитъ и все пойдетъ, какъ по маслу. А люди пусть болтаютъ, что имъ угодно.
   Кайюсъ. Рокпи ити со мной ко тфору. Сортъ фосьми, если Анна не путетъ моею, я фосьму фасъ са плеси и фыталькаю фонъ. Слѣтуй са мною по пятамъ, Рокпи (Уходитъ, за нимъ Рогби).
   М-съ Куикли. Вмѣсто Анны получишь ты наголову дурацкій колпакъ. Мнѣ на этотъ счетъ чувства ея извѣстны. Нѣтъ во всемъ Уиндзорѣ ни одной женщины, которая лучше меня знала-бы чувства Анны Педжь, и ни одна, слава Богу, не имѣетъ на нее такого вліянія, какъ я.
   Фентонъ (За сценой). Эй, кто нибудь!
   Куикли. Кто тамъ? Сдѣлайте одолженіе, подойдите поближе къ дому.
  

Входитъ Фентонъ.

  
   Фентонъ. Ну, добрѣйшая мистрисъ Куикли, какъ поживаешь?
   М-съ Куикли. Здоровье мое тѣмъ лучше, что вашей свѣтлости угодно было о немъ освѣдомиться.
   Фентонъ. Что новаго? Какъ поживаетъ хорошенькая миссъ Анна?
   М-съ Куикли. Честное слово, сударь, она по прежнему хорошенькая, и честная, и кроткая, и очень къ вамъ расположена. Это я, слава Богу, могу сообщить вамъ вскользь.
   Фентонъ. Какъ думаешь, успѣю-ли я и не даромъ-ли пропадутъ всѣ мои труды?
   М-съ Куикли. Какъ вамъ сказать, сэръ? -- все въ рукахъ Всевышняго. Тѣмъ не менѣе, мистэръ Фентонъ, я готова поклясться на библіи, что она васъ любитъ. Скажите, пожалуйста, нѣтъ-ли у вашей свѣтлости бородавки надъ глазомъ?
   Фентонъ. Есть. Что-же дальше?
   М-съ Куикли. Съ этимъ связана цѣлая исторія. Она у меня хотя и честная дѣвушка, но все-таки проказница, величайшая проказница изъ всѣхъ, которыя когда-либо ѣли хлѣбъ Божій. Мы съ добрый часъ болтали объ этой бородавкѣ. Ни съ кѣмъ я такъ много не смѣюсь, какъ съ нею. Конечно, въ ней ужь слишкомъ много меланхоліи и слишкомъ она задумчива, но что касается до васъ, вы не отчаивайтесь.
   Фентонъ. Хорошо, сегодня я съ нею увижусь. Вотъ тебѣ деньги, похлопочи обо мнѣ. Поклонись ей отъ моего имени, если увидишь ее ранѣе, чѣмъ я.
   М-съ Куикли. Приказываете поклониться -- непремѣнно поклонимся; а o бородавкѣ я вашей милости разскажу въ другой разъ, когда представится удобный случай. Разскажу также о другихъ искателяхъ ея руки.
   Фентонъ. Хорошо. Прощай, теперь мнѣ рѣшительно некогда (Уходитъ).
   М-съ Куикли. Желаю всякаго счастія вашей милости.-- Прекрасный онъ, право, джентльмэнъ; но Анна его не любитъ, мысли Анны я знаю лучше, чѣмъ кто нибудь другой. Ахъ, вотъ досада-то, какъ же я это забыла! (Уходить).
  

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА I.

Передъ домомъ Педжа.

Входитъ мистрисъ Пэджь; съ рукѣ у нея письмо.

   М-съ Пэджь. Это ново! Была до сихъ поръ избавлена отъ любовныхъ писемъ даже въ праздничные годы, въ дня полнаго расцвѣта красоты, вдругъ получаю ихъ теперь! Посмотримъ (Читаетъ). "Не спрашивайте,почему я васъ люблю, потому что если любовь согласна принимать врачебную помощь отъ разсудка, она его все-таки въ совѣтчики свои не беретъ. Вамъ уже недолго быть молодой, мнѣ тоже,-- но что же это такое, какъ не полная симпатія? правъ у васъ веселый, у меня тоже,-- ха-ха-ха, вотъ и другая симпатія! Вы любите винцо, и я тоже,-- какой же большей симпатіи вамъ нужно? Довольно съ тебя, мистрисъ Педжь,-- въ томъ случаѣ, если ты можешь удовольствоваться любовью солдата, знай, что я тебя люблю. Я не скажу тебѣ: -- сжалься надо мною,-- такія слова солдату не къ лицу,-- но я прямо скажу тебѣ:-- люби меня.
  
   Рыцарь истинный твой,
   Радъ я всякой порой,
   И ночной, и дневной,
   Смѣло ринуться въ бой
   За тебя, ангелъ мой.

Твой Джонъ Фольстэфъ!"

   Что это за Иродъ Іудейскій! О, какъ гнусенъ, какъ испорченъ свѣтъ! Человѣкъ, износившійся почти до нитки, весь изорванный годами въ клочки, вздумалъ разыгрывать изъ себя молодого волокиту! Какой же проблескъ вѣтренности могъ, при помощи самого дьявола, подмѣтить въ моемъ обращеніи этотъ фламандскій пьянчуга, чтобы дерзать такъ нагло обращаться ко мнѣ съ своею любовью? Онъ и трехъ разъ не разговаривалъ со мною, и что могла я ему сказать? Я -- прости меня Господи -- даже старалась сдерживать свою веселость. Внесу въ парламентъ законопроектъ о совершенномъ уничтоженіи всѣхъ тучныхъ мужчинъ. Какъ же отомстить ему? А что я ему отомщу -- это такъ же вѣрно, какъ то, что его внутренности начинены колбаснымъ фаршемъ.
  

Входитъ мистрисъ Фордъ.

  
   М-съ Фордъ. Я шла къ тебѣ, милая моя Педжь.
   М-съ Педжь. А я къ тебѣ. Но, что съ тобой? у тебя такой нехорошій видъ.
   М-съ Фордъ. Не вѣрю. Я тебѣ могу доказать совершенно противоположное.
   М-съ Педжь. По крайней мѣрѣ, на мой взглядъ...
   М-съ Фордъ. Допустимъ, что и такъ, но я все-таки повторяю, что у меня есть доказательство совершенно противоположнаго. Тѣмъ не менѣе я все-таки хочу просить у тебя совѣта.
   М-съ Педжь. Да въ чемъ же дѣло?
   М-съ Фордъ. О, моя милая, еслибъ мнѣ не мѣшала ничтожнѣйшая глупость, какой бы я удостоилась великой чести.
   М-съ Педжь. Глупость брось, а честь оставь при себѣ. Что же это такое? Перестань же дурачиться, говори что такое.
   М-съ Фордъ. Еслибы я согласилась прогуляться въ адъ хоть на одно мгновеніе, совсѣмъ даже незамѣтное въ вѣчности, я сегодня же сдѣлалась бы рыцаршей.
   М-съ Педжь. Что за пустяки ты говоришь, Алиса Фордъ! Хороша рыцарша! Такое повышеніе будетъ незавидно, поэтому совѣтую лучше остаться при теперешнемъ твоемъ званіи, а не искать незавидной чести рыцарскаго достоинства.
   М-съ Фовдъ. Мы только даромъ тратимъ слова. Вотъ смотри, читай, и ты увидишь, какъ я могу попасть въ рыцарши.-- Я до тѣхъ поръ буду самаго сквернаго мнѣнія о толстякахъ, пока въ состояніи буду отличать одного мужчину отъ другого. Однако тотъ, о комъ я говорю, не ругался, не сквернословилъ, восхвалялъ женщинъ за скромность и въ такихъ разумныхъ и назидательныхъ словахъ порицалъ всякое неприличіе, что я готова была поклясться, что слова его нисколько не расходятся съ его чувствами; а между тѣмъ на повѣрку выходитъ, что между ними такъ же мало общаго, какъ между сотымъ псалмомъ и пѣснью:-- "Зеленыя рукавички". Какая буря, спрашиваю я тебя, выбросила на уиндзорскій берегъ этого кита, у котораго въ животѣ столько бочекъ сала? Какъ мнѣ отомстить ему? Мнѣ кажется, что самымъ лучшимъ средствомъ было-бы до тѣхъ поръ подавать ему обманчивыя надежды, пока отвратительный огонь его любострастія не растопитъ всего его жира. Слыхала-ли ты хоть что-нибудь подобное?
   М-съ Педжь. Оба письма совершенно тождественны; въ нихъ только та разница и есть, что въ одномъ стоитъ имя мистрисъ Педжь, а въ другомъ -- мистрисъ Фордъ. Чтобы ты могла утѣшиться, что тебя за это приключеніе не коснется дурная слава, вотъ тебѣ другое письмо, вполнѣ схожее съ твоимъ. Но право на наслѣдіе я уступаю твоему, такъ какъ моему,-- клянусь въ этомъ смѣло,-- никогда не дождаться наслѣдниковъ. Ручаюсь, что у него тысячи подобныхъ писемъ, гдѣ оставлены только пробѣлы для именъ, а пожалуй и болѣе тысячи; оба-же наши второго уже изданія. Онъ, навѣрно, обогатить ими прессу, такъ какъ ему рѣшительно все равно, чѣмъ ее ни обогатить, такъ какъ онъ, очевидно, намѣренъ обѣихъ насъ положить подъ прессъ. Мнѣ несравненно было-бы пріятнѣе быть великаншей и лежать подъ горою Пеліономъ. Повѣрь мнѣ, въ двадцать разъ легче найти цѣлыхъ двадцать штукъ развратныхъ горлицъ, чѣмъ одного цѣломудреннаго мужчину.
   М-съ Фордъ. Но это рѣшительно одно и то же,-- тотъ-же почеркъ, тѣ-же слова. Какого-же онъ о насъ мнѣнія?
   М-съ Педжь. Право, не знаю. Это заставляетъ меня сомнѣваться въ собственной своей добродѣтели и думать о себѣ то же, что о первой попавшейся незнакомкѣ. Разумѣется, еслибъ онъ не зналъ во мнѣ какой-нибудь наклонности, которой я сама въ себѣ не знаю, онъ не дерзнулъ-бы такъ дерзко пойти на абордажъ.
   М-съ Фордъ. Ты говоришь, на абордажъ? Ну, если такъ, тогда ему не бывать на моей палубѣ.
   М-съ Пэджь. И на моей тоже. Если ему удастся добраться хоть до моихъ, люковъ, я никогда болѣе не пущусь въ морское плаваніе. Отомстимъ-же ему. Назначимъ ему свиданіе, подадимъ его искательствамъ что-то въ родѣ надежды, а затѣмъ, не выпуская его изъ рукъ, станемъ до тѣхъ поръ откладывать исполненіе обѣщаннаго, пока онъ не вынужденъ будетъ заложить всѣхъ своихъ лошадей хозяину гостинницы "Подвязки",
   М-съ Фордъ. Я готова относительно его пойти на всякую гнусность, лишь-бы она не пятнала моей чести. Что, еслибы это письмо увидѣлъ мужъ? Оно на всю жизнь подало-бы ему основаніе для ревности.
   М-съ Педжь. Смотри, вотъ онъ идетъ сюда, а съ нимъ и мой добрый мужъ. Мой Педжь такъ далекъ отъ всякой ревности, какъ я отъ всего, что можетъ подать къ ней поводъ; а такое разстояніе, мнѣ кажется, измѣрить довольно трудно.
   М-съ Фордъ. Отойдемъ въ сторону и придумаемъ что нибудь позлѣе, чтобы отомстить этому жирному рыцарю (Отходятъ въ глубину сцены).
  

Появляются: Фордъ, Пистоль, Педжъ и Нимъ.

  
   Фордъ. Все это, надѣюсь, чистѣйшій вздоръ.
   Пистоль. Бываютъ случаи, когда надежда становится безхвостой собакой. Сэръ Джонъ положительно имѣетъ виды на вашу жену.
   Фордъ. Не можетъ быть, жена моя уже немолода.
   Пистоль. Онъ безъ всякаго разбора гоняется -- и за простыми и за знатными, и за бѣдными, и за богатыми, и за молодыми и за старыми. Онъ любитъ всякую смѣсь. Подумайте объ этомъ, Фордъ.
   Фордъ. Такъ онъ влюбленъ въ мою жену?
   Пистоль. Со всѣмъ пыломъ раздраженной печени. Предупредите же бѣду или гуляйте въ видѣ Актеона, преслѣдуемаго собаками. О, какъ грустно одно это слово!
   Фордъ. Какое слово?
   Пистоль. Да хоть бы слово рога, напримѣръ. Прощайте. Будьте осторожны и смотрите въ оба, воры постоянно бродятъ ночью. Примите же свои мѣры ранѣе, чѣмъ наступитъ лѣто и запоетъ кукушка. Идемъ, капралъ Нимъ. Вѣрьте ему, мистеръ Педжь, онъ говоритъ правду (Уходитъ).
   Фордъ. Вооружусь терпѣніемъ и разузнаю все.
   Нимъ (Педжу). И это вполнѣ вѣрно; ложь не въ моемъ характерѣ. Онъ до нѣкоторой степени оскорбилъ меня, онъ требовалъ, чтобъ я доставилъ ей его забавное письмо; но у меня есть мечъ, и онъ, когда нужно, умѣетъ кусаться. Онъ влюбленъ въ вашу жену, вотъ вамъ и вся сказка. Мое имя -- капралъ Нимъ, говорю это и утверждаю. Это вѣрно: имя мое -- Нимъ, а Фольстэфъ любитъ вашу жену. Adieu! Не въ моемъ характерѣ довольствоваться только сыромъ да хлѣбомъ,-- въ томъ-то и вся штука. Adieu! (Уходитъ).
   Педжь. Въ томъ-то и вся штука, что въ тебѣ нѣтъ ни ума, ни разума.
   Фордъ. Подожди-же, Фольстэфъ.
   Педжь. Никогда еще не встрѣчалъ я такого пошлаго и напыщеннаго враля.
   Фордъ. Если подтвердится,-- прекрасно!
   Педжь. Даже и въ томъ случаѣ не повѣрю такому китайцу, еслибы даже самъ приходскій нашъ пасторъ ручался за правдивость его словъ.
   Фордъ. Онъ, кажется, малый -- добрый, чувствительный. Прекрасно!
   Педжь. Что скажешь, Мэгъ?
   М-съ Педжь. Куда ты, Джорджъ? Послушай.
   М-съ Фордъ. Что съ тобою, Фрэнкъ, отчего ты такъ мраченъ?
   Фордъ. Я мраченъ? -- нисколько я не мраченъ. Ступай домой, ступай.
   М-съ Фордъ. У тебя опять что-то недоброе засѣло въ головѣ. Что-жь, мистриссъ Педжь, идемъ?
   М-съ Пэджь. Сейчасъ. А обѣдать домой ты, Джорджъ, придешь? (Тихо мистриссъ Фордъ). Смотри, вотъ и наша посланница къ мерзкому рыцарю идетъ сюда.
  

Входитъ мистрисъ Куикли.

  
   М-съ Фордъ. Я и сама какъ разъ разсчитывала на нее: она мастерица на это.
   М-съ Пэджь. Вы къ моей дочери?
   Куикли. Къ ней, къ ней. Какъ здоровье доброй моей миссъ Анны?
   М-съ Педжь. А вотъ пойдемте съ нами, и увидите. Намъ нужно кое о чемъ съ вами переговорить (Уходитъ съ мистрисъ Фордъ и Куикли).
   Педжь. Ну что, мистеръ Фордъ?
   Фордъ. Слышали, что сказалъ мнѣ этотъ негодяй, слышали?
   Педжь. Какже, какже. А вы слышали, что сказалъ мнѣ другой?
   Фордъ. Что же, вы думаете, на этотъ счетъ можно имъ повѣрить?
   Педжь. Ихъ обоихъ слѣдовало бы послать на висѣлицу! Не думаю, чтобы Фольстэфъ на это рѣшился. Гнусный замыселъ его противъ нашихъ женъ разсказываетъ пара прогнанныхъ имъ слугъ. И эти отъявленные мошенники теперь безъ мѣста.
   Фордъ. Такъ они у него служили?
   Педжь. Служили.
   Фордъ. Тѣмъ хуже. Онъ, кажется, квартируетъ въ гостинницѣ Подвязки.
   Педжь. Тамъ. Если ему вздумается приволокнуться за моей женой, я даю ей полную волю, и если онъ отъ нея добьется чего нибудь, кромѣ ругательствъ, пусть бѣда падетъ на мою голову.
   Фордъ. Я нисколько не сомнѣваюсь въ своей женѣ, но совсѣмъ не желалъ бы, чтобъ она сблизилась съ Фольстэфомъ. Иногда мужья бываютъ ужъ черезчуръ довѣрчивы. Я ничего не беру на свою голову и такъ легко не успокоюсь.
   Педжь. Смотрите, многорѣчивый хозяинъ Подвязки идетъ сюда. Онъ въ такомъ веселомъ настроеніи, въ какомъ бываетъ только тогда, когда что нибудь перепадетъ ему въ кошелекъ или попадетъ ему въ голову. Здравствуйте, хозяинъ.
  

Входятъ: Хозяинъ и Свищъ.

  
   Хозяинъ. Какъ поживаешь, громадный бездѣльникъ?-- Ты, джентльмэнъ? Ну, или же, судья-cavelero.
   Свищъ. Иду за тобой, хозяинъ, иду. Двадцать разъ желаю вамъ добраго вечера, добрѣйшій мистеръ Педжь. Желаете вы, мистеръ Педжь, отправиться съ нами? Насъ сегодня ожидаетъ превеликая потѣха.
   Хозяинъ. Говори ему, судья-cavelero, говори ему, громадный бездѣльникъ!
   Свищъ. Сэръ, сегодня должна состояться дуэль между Уэльскимъ священникомъ сэромъ Гугомъ и французскимъ Докторомъ Кайюсомъ.
   Фордъ. Одно слово, добрѣйшій мой хозяинъ Подвязки.
   Хозяинъ. Что говоришь ты, громадный бездѣльникъ? (Фордъ и хозяинъ отходятъ въ сторону).
   Свищъ (Педжу). Хотите отправиться съ нами полюбоваться на это? Нашему веселому хозяину поручено было смѣрять шпаги, и мнѣ кажется, что онъ каждому изъ противниковъ назначилъ различное мѣсто для свиданія. По крайней мѣрѣ, я, честное слово, слышалъ, что пасторъ шутить не любитъ. Послушайте, я разскажу вамъ всю эту комедію.
   Хозяинъ. Да нѣтъ ли у тебя какого нибудь неудовольствія противъ моего рыцарственнаго постояльца?
   Фордъ. Увѣряю тебя, что никакого. Я подарю тебѣ бутыль отличнѣйшаго хереса, если ты къ нему, подъ именемъ Источника, введешь меня. Все это для шутки, не болѣе.
   Хозяинъ. Вотъ тебѣ моя рука, громадный мой негодяй, я обезпечу за тобою всѣ входы и выходы. Ну можно ли отвѣтить лучше? И такъ твое имя будетъ -- Источникъ. Веселый онъ у меня человѣкъ! Ну, а вы тамъ что стоите? Идемте.
   Свищъ. Идемъ, идемъ, хозяинъ.
   Педжь. Я слышалъ, что французъ драться мастеръ.
   Свищъ. Полноте, сэръ. Я еще не то могъ-бы вамъ разсказать про старое. Теперь у насъ станутъ другъ отъ друга на извѣстномъ разстояніи и пойдутъ въ ходъ разные выпады и эстокады, да мало ли еще что; тогда какъ, мистэръ Педжь, все дѣло въ одномъ сердцѣ. Я помню времена, когда съ моимъ длиннымъ мечемъ я прогналъ бы, словно крысъ, четверыхъ такихъ-же здоровенныхъ молодцовъ, какъ вы.
   Хозяинъ. Сюда, дѣти, сюда, сюда. Уйдемъ ли мы, наконецъ?
   Педжь. И я иду съ вами, хотя и желалъ бы, чтобы дѣло между ними ограничилось перебранкой, а не доходило до боя (Хозяинъ, Свищъ и Пэджь уходятъ.)
   Фордъ. Если Педжь настолько глупъ и безпеченъ, пусть полагается на слабость своей жены, но я не въ силахъ такъ легко отдѣлаться отъ своихъ подозрѣній. Она была съ нимъ въ домѣ Педжа, а что они тамъ дѣлали,-- не знаю. Но я добьюсь, чего мнѣ нужно: -- переодѣвшись, выпытаю у Фольстэфа все, что мнѣ нужно. Если она окажется честной, то трудъ мой не будетъ потерянъ; если же окажется противное, то и тутъ онъ не пропадетъ даромъ (Уходитъ).
  

СЦЕНА II.

Комната въ гостинницѣ Подвязки.

Входятъ: Фольстэфъ и Пистоль.

   Фольстэфъ. Я не заплачу ни одного пенни.
   Пистоль. Въ такомъ случаѣ міръ для меня явится устрицей, которую я вскрою остріемъ своего меча.
   Фольстэфъ. Ни одного пенни. Я тебѣ дозволилъ пользоваться моимъ кредитомъ, вымолилъ у моихъ добрыхъ друзей для тебя и для твоего однокашника Нима цѣлыхъ три отсрочки, а безъ этого вы теперь выглядывали бы изъ-за рѣшетки, словно пара обезьянъ. Я отдалъ себя во власть ада, клятвенно увѣривъ моихъ благородныхъ друзей, что вы отличные солдаты, отличные люди; а когда мистрисъ Бриджетъ потеряла ручку отъ своего вѣера, не я ли завѣрялъ честью, что ручка эта не у тебя?
   Пистоль. А развѣ я съ тобой не подѣлился, не отдалъ тебѣ пятнадцати пенсовъ?
   Фольстэфъ. Такъ, бездѣльникъ, и слѣдовало, такъ и слѣдовало. Неужто ты думаешь, что я даромъ стану подвергать свою душу опасности? Ну, словомъ, не висни на мнѣ, я для тебя не висѣлица. Убирайся! Небольшой ножъ, да густая толпа -- вотъ все, что тебѣ нужно. Отправляйся въ свои рыцарскія владѣнія, то есть въ Пиктэчъ. Ты, бездѣльникъ, даже не захотѣлъ отнести моего письма. Какъ можно! честь не позволяетъ. Да, безконечная ты гнусность, развѣ я самъ, какъ ни стараюсь, чтобы честь моя оставалась въ должныхъ ей предѣлахъ, развѣ, говорю, я не бываю самъ иногда вынужденъ, оставивъ въ сторонѣ страхъ Божій, прикрывать честь крайностью, хитрить, плутовать и обманывать? И ты, бездѣльникъ, туда же вздумалъ прикрывать своею честью свои лохмотья, свои кошачьи взгляды, площадныя рѣчи и свои извозчичьи ругательства! Не захотѣлъ вѣдь отнесть письмо, не захотѣлъ!
   Пистоль. Я вѣдь уже раскаялся въ этомъ. Чего же еще хотите вы отъ человѣка?
  

Входитъ Робэнъ.

  
   Робэнъ. Пришла женщина, сэръ; она желаетъ съ вами переговорить.
   Фольстэфъ. Пусть войдетъ.
  

Входитъ мистрисъ Куикли.

  
   М-съ Куикли. Желаю добраго утра вашей милости.
   Фольстэфъ. Здравствуй, милѣйшая моя женщина.
   М-съ Куикли. Не совсѣмъ такъ, не во гнѣвъ будь сказано вашей свѣтлости.
   Фольстэфъ. Если такъ,-- милѣйшая дѣвушка.
   М-съ Куикли. Клянусь, что я именно такая и есть, то-есть такая, какою была моя мать въ первый часъ послѣ своего рожденія на свѣтъ.
   Фольстэфъ. Вѣрю тебѣ на слово. Что тебѣ отъ меня угодно?
   М-съ Куикли. Могу я сказать вашей милости два-три слова?
   Фольстэфъ. Я готовъ дать тебѣ аудіенцію, красавица моя, и выслушать, если надо, цѣлыхъ двѣ тысячи словъ.
   М-съ Куикли. Есть здѣсь нѣкая мистрисъ Фордъ, сэръ... Сдѣлайте одолженіе, подойдите ко мнѣ поближе, вотъ съ этой стороны... Сама я живу у доктора Кайюсъ.
   Фольстэфъ. Хорошо, продолжай. Ты говоришь о мистрисъ Фордъ?
   М-съ Куикли. Ваша милость говоритъ совершенную правду. -- Только попрошу вашу милость, отойдемте немножко къ сторонкѣ.
   Фольстэфъ. Зачѣмъ-же? Даю тебѣ слово, что тутъ насъ и безъ того никто не услышитъ. Здѣсь все мои люди, собственные мои люди.
   М-съ Куикли. Если такъ, да благословитъ ихъ Господь и сдѣлаетъ изъ нихъ своихъ слугъ.
   Фольстэфъ. Ты начала говорить о мистрисъ Фордъ,-- что-же она?
   М-съ Куикли. Она, сэръ? Она добрѣйшее созданіе. Но ваша милость, о Боже мой, какой-же вы повѣса! Да проститъ вамъ Господь ваши прегрѣшенія, да и всѣмъ намъ! Молю объ этомъ отъ души.
   Фольстэфъ. Но что-же мистрисъ Фордъ? продолжай-же. Ты говоришь, мистрисъ Фордъ?
   М-съ Куикли. Скажу вамъ разомъ:-- дѣло въ томъ, что вы такъ вскружили ей голову, что только диву даешься. Такъ вскружить не удавалось никому, даже когда дворъ пріѣзжалъ въ Уиндзоръ; да, рѣшительно никому, даже самому лучшему изъ всѣхъ царедворцевъ. А вѣдь наѣзжали къ намъ сюда и рыцари, и лорды, и джентльмэны -- все въ собственныхъ каретахъ; да, увѣряю васъ,-- карета за каретой, письмо за письмомъ, подарокъ за подаркомъ: и все такіе надушенные, самымъ чистѣйшимъ мускусомъ, и, повѣрьте, вотъ такъ и шуршатъ шелкомъ и золотомъ. А такія у нихъ деликатныя рѣчи, такія великолѣпныя вина, такой прекрасный сахаръ, что могли-бы плѣнить какую угодно женщину; а отъ нея, повѣрите-ли, никогда не могли даже и взгляда добиться. Вотъ еще давеча утромъ мнѣ давали двадцать центнеровъ, да меня въ такихъ дѣлахъ, какъ говорится, не соблазнишь никакими ангелами, я ихъ принимаю только въ честныхъ дѣлахъ. А отъ нея, повѣрьте, тѣ джентльмэны не могли добиться даже и того, чтобъ она хоть только чокнулась съ самымъ надменнымъ изъ нихъ; а тутъ бывали и графы, и поважнѣе графовъ -- королевскіе пенсіонеры, но для нея, клянусь, это ровно ничего не значитъ.
   Фольстефъ. Но мнѣ-то что-же велѣла она сказать? Отвѣчай короче, мой Меркурій въ образѣ женщины!
   М-съ Куикли. Письмо ваше она получила и благодаритъ васъ за него тысячи и тысячи разъ. Велѣла она также вамъ сказать, что между десятью и одиннадцатью часами ея мужа не будетъ дома.
   Фольстэфъ. Между десятью и одиннадцатью?
   М-съ Куикли. Да, именно такъ. Вы можете придти и, какъ она выражается, полюбоваться извѣстной вамъ картиной. Мистеръ Фордъ, ея мужъ, въ это время будетъ въ отлучкѣ. Ахъ, не красна съ нимъ жизнь бѣдняжки! Онъ такой ревнивый; не сладкую жизнь ведетъ она съ нимъ.
   Фольстэфъ. Между десятью и одиннадцатью? Женщина, кланяйся ей и скажи, что я буду.
   М-съ Куикли. Вотъ и прекрасно. Но у меня къ вашей милости есть еще другое порученіе. Мистрисъ Педжь посылаетъ вамъ сердечный привѣтъ. А она, скажу вамъ на ушко, скромнѣйшая и преданнѣйшая женщина; повѣрите-ли, никогда не забудетъ прочесть ни утренней, ни вечерней молитвы, какъ дѣлаютъ въ Уиндзорѣ иные, кто бы они ни были. Она просила меня сказать вашей милости, что хотя ея мужъ и рѣдко не бываетъ дома, но что она все-таки надѣется, что это когда нибудь да осуществится. Никогда не видывала я такой донельзя влюбленной женщины. У васъ непремѣнно есть какія-нибудь приворотныя чары, право такъ.
   Фольстэфъ. Увѣряю тебя, ты ошибаешься; кромѣ личной моей привлекательности, у меня нѣтъ ровно никакихъ другихъ чаръ.
   М-съ Куикли. Да благословитъ васъ за это Господь!
   Фольстэфъ. Скажи, однако, не сообщали-ли другъ другу жена Форда и жена Педжа, что онѣ обѣ меня любятъ?
   М-съ Куикли. Вотъ была бы штука-то! Нѣтъ, увѣряю васъ, онѣ не такъ просты. Да, штука была бы отличная! кромѣ того, мистрисъ Педжь проситъ еще васъ, чтобы вы ради всего, что есть у васъ дорогаго, прислали ей вашего маленькаго пажа. Онъ такъ правится ея мужу, что просто удивленіе; а мистэръ Педжь, надо вамъ сказать, человѣкъ отличный. Во всемъ Уиндзорѣ нѣтъ женщины счастливѣе его жены: дѣлаетъ она и говоритъ все, что вздумается, покупаетъ, что захочетъ, и за все платитъ, ложится спать и встаетъ, когда вздумается; все въ домѣ дѣлается, какъ угодно ей, да и стоитъ она этого, потому что едва-ли во всемъ Уиндзорѣ найдется другая такая же вполнѣ достойная женщина, какъ она. А пажа вы пошлите къ ней, непремѣнно пошлите, безъ этого ничего не подѣлаешь.
   Фольстэфъ. Хорошо, пошлю.
   М-съ Куикли. Непремѣнно пошлите. Мальчикъ, видите ли, можетъ быть даже посредникомъ между вами. На всякій случай придумайте какое нибудь словечко, которымъ онъ будетъ передавать ваши чувства и мысли, самъ ровно ничего не понимая. Да и зачѣмъ дѣтямъ понимать хоть что-нибудь въ грѣховныхъ дѣлахъ? Люди пожилые, знаете, любятъ, какъ говорится, слушать скоромности, но они и безъ того хорошо знаютъ свѣтъ.
   Фольстэфъ. Прощай же. Кланяйся обѣимъ. Вотъ тебѣ мой кошелекъ, и я все-таки еще остаюсь у тебя въ долгу.Ты, мелюзга, ступай за ней (Мистрисъ Куикли и Робэнъ уходятъ). 'Эти извѣстія совсѣмъ вскружили мнѣ голову.
   Пистоль. Такая мерзавка,-- и вдругъ посолъ отъ Купидона! Подбавляй же парусовъ и гонись за ней, что есть духу! Стрѣляй! Пали! Она или будетъ моимъ призомъ, или да проглотитъ ихъ всѣхъ океанъ! (Уходитъ).
   Фольстэфъ. Ну что, вѣрить-ли самому себѣ, старый Джэкъ? Иди, иди своею дорогой. И твоему старому тѣлу придется теперь сдѣлать болѣе, чѣмъ оно дѣлало когда-нибудь. На тебя еще засматриваются, и ты, издержавъ столько денегъ, все еще будешь въ барышахъ. Спасибо, спасибо тебѣ, доброе мое тѣло. Пусть говорятъ, будто оно неуклюже, но оно нравится,-- и прекрасно.
  

Входитъ Бардольфъ.

  
   Бардольфъ. Сэръ Джонъ, какой-то господинъ, говорящій, что его зовутъ Источникомъ, желаетъ повидаться и познакомиться съ вами. Утромъ онъ прислалъ вамъ хересъ.
   Фольстэфъ. Ты говоришь, Источникъ?
   Бардольфъ. Точно такъ, сэръ.
   Фольстэфъ. Проси (Бардольфъ уходитъ). Душевно радъ всякому источнику, доставляющему такую влагу. Ну, мистриссъ Фордъ,и вы, мистрисъ Педжь, что, развѣ я васъ не обошелъ? Теперь виватъ, ликуй, старый Джекъ!
  

Входитъ Бардольфъ, съ нимъ переодѣтый Фордъ.

  
   Фордъ. Здравствуйте, сэръ.
   Фольстэфъ. Здравствуйте. Вы, сэръ, желали говорить со мной?
   Фордъ. Простите, что я такъ безцеремонно надоѣдаю вамъ.
   Фольстэфъ. Полноте. Что-же вамъ угодно? Уйди отсюда, поднощикъ (Бардольфъ уходитъ).
   Фордъ. Сэръ, я джентльмэнъ, истратившій на своемъ вѣку не мало денегъ; мое имя -- Источникъ.
   Фольстэфъ. Очень радъ, любезный господинъ Источникъ, познакомиться съ вами.
   Фордъ. Я, любезнѣйшій сэръ Джонъ, ищу вашего знакомства совсѣмъ не для того, чтобы надоѣдать вамъ денежными просьбами. Я долженъ вамъ сказать, что скорѣе могу ссужать деньгами другихъ, чѣмъ вы. А это-то и дало мнѣ смѣлость явиться къ вамъ такъ запросто. Говорятъ:-- "если золото идетъ впереди, всѣ пути ему открыты".
   Фольстэфъ. Золото, сэръ, отличнѣйшій солдатъ; оно всегда впереди.
   Фордъ. Совершенная правда. И вотъ меня страшно тяготитъ кошелекъ, наполненный имъ биткомъ. Если желаете помочь мнѣ, сэръ Джонъ, возьмите половину; а если возьмете все, я буду вамъ еще благодарнѣе за облегченіе меня отъ такого бремени.
   Фольстэфъ. Сэръ, я право не знаю, чѣмъ я могъ заслужить честь быть вашимъ облегчителемъ.
   Фордъ. Если вы соблаговолите выслушать, сэръ, я вамъ это объясню.
   Фольстэфъ: Говорите, добрѣйшій господинъ Источникъ. Очень радъ служить вамъ.
   Фордъ. Сэръ, я слыхалъ, что вы сами изъ ученыхъ, поэтому не стану слишкомъ распространяться. Я знаю васъ давно, но, при всемъ желаніи, мнѣ до сихъ поръ не выпадалъ случай познакомиться съ вами. Открою вамъ и то, что неизбѣжно обнаружить нѣкоторые изъ моихъ недостатковъ; но вы, добрый сэръ Джонъ, взирая однимъ глазомъ на мои шалости, другимъ -- по мѣрѣ того, какъ я стану, вамъ ихъ открывать -- поглядывайте въ списокъ и собственныхъ своихъ дурачествъ. Зная по себѣ, какъ легко впасть въ безумство, вы, быть можетъ, не такъ строго отнесетесь къ моимъ погрѣшностямъ.
   Фольстэфъ. Очень хорошо, сэръ, продолжайте.
   Фордъ. Въ этомъ городѣ есть одна лэди,-- мужа ея зовутъ Фордомъ.
   Фольстэфъ. Такъ, сэръ.
   Фордъ. Я давно ужь въ нее влюбленъ и признаюсь, что уже много для нея сдѣлалъ. Я ухаживалъ за нею съ самою неуклонною страстностью, не упускалъ ни одной минуты, когда мнѣ было удобно съ ней встрѣтиться. Я дорого платилъ за самую крошечную возможность увидѣть ее хоть мелькомъ, хоть на одну минуту. Я не только накупалъ для нея множество подарковъ, но много переплатилъ денегъ разнымъ людямъ, чтобы узнать, какой подарокъ ей всего желательнѣе. Словомъ, я слѣдилъ за нею на крыльяхъ всевозможныхъ случаевъ, какъ любовь преслѣдовала меня самого. Однако, чего-бы ни заслужилъ я своими чувствами или своими подарками, я твердо убѣжденъ, что ничѣмъ отъ нея не воспользовался, если не считать сокровищемъ опытность. Вотъ этой-то опытности я добился ужасающе крупною цѣною, и она-то научила меня говорить:
  
   "Любовь, что тѣнь; кто отъ нея бѣжитъ, настойчиво, за тѣмъ она стремится;
   "А кто ее пытается догнать, отъ тѣхъ она упорно убѣгаетъ".
  
   Фольстэфъ. И она ни разу не обѣщала удовлетворить ваше желаніе?
   Фордъ. Ни разу.
   Фольстэфъ. А добивались вы этого?
   Фордъ. Никогда.
   Фольстэфъ. Какого-жь свойства была послѣ этого ваша любовь?
   Фордъ. Она была подобна прекрасному зданію, воздвигнутому на чужой землѣ. Я лишился своего зданія, благодаря мѣстности, на которой по ошибкѣ возвелъ его.
   Фольстэфъ. Ради чего-же разсказали вы мнѣ все это?
   Фордъ. Объяснивъ вамъ это, я объясню и все остальное. Увѣряютъ, будто, несмотря на все свое цѣломудріе относительно меня, она съ другими позволяетъ себѣ такія вольности, что о ней составилось далеко не лестное мнѣніе. Теперь, сэръ Джонъ, вотъ въ чемъ моя просьба къ вамъ. Вы -- джентльмэнъ, прекрасно-воспитанный, замѣчательно краснорѣчивый, принимаемый всюду, уважаемый всѣми и за свое положеніе, и за свои личныя качества, признанный всѣми и отличнымъ воиномъ, и царедворцемъ, и ученымъ.
   Фольстэфъ. О, полноте, сэръ!
   Фордъ. Вы можете мнѣ вѣрить, потому что сами знаете это отлично. Вотъ деньги; тратьте ихъ, тратьте, сколько угодно, даже все мое имущество, если вамъ вздумается; только взамѣнъ этого удѣлите мнѣ частичку вашего драгоцѣннаго времени, чтобъ предпринять осаду цѣломудрія мистрисъ Фордъ. Пустите въ ходъ все ваше хитрое умѣнье волочиться, принудьте ее вамъ сдаться. Если это кому нибудь возможно, то именно вамъ.
   Фольстэфъ. Какъ-же, однако, согласовать пылкость вашей страсти съ просьбой, чтобъ я овладѣлъ тѣмъ, чѣмъ вамъ хочется насладиться самому? Мнѣ кажется, вы прописываете себѣ самое неподходящее средство.
   Фордъ. О, поймите мое намѣреніе вполнѣ! Она съ такой самоувѣренностью опирается на свою добродѣтель, что я никакъ не рѣшаюсь открыться ей въ своей безумной любви. Она слишкомъ чиста для того, чтобы смѣть приступить къ ней прямо; но если я добуду доказательства противоположнаго и моимъ исканіямъ найдется на что сослаться тогда можно будетъ выбить ее изъ этой крѣпости цѣломудрія, такъ что она уже не въ состояніи будетъ замкнуться ни о добромъ имени, ни о супружеской вѣрности, ни о тысячѣ препятствій, которыя до сихъ поръ для меня неопреодолимы. Что-же скажете вы на это, сэръ Джонъ?
   Фольстэфъ. Господинъ Источникъ, начну съ того, что безъ всякихъ ломаній принимаю ваши деньги; затѣмъ давайте руку и получайте, наконецъ, слово джентльмэна, что, если вамъ угодно, жена Форда будетъ вашею.
   Фордъ. О, добрѣйшій сэръ.
   Фольстэфъ. Повторяю, господинъ Источникъ, она будетъ вашей.
   Фордъ. Не жалѣйте денегъ, сэръ Джонъ, недостатка у васъ въ нихъ не будетъ.
   Фольстэфъ. Не жалѣйте и мистрисъ Фордъ, почтенный господинъ Источникъ, и вы въ ней не почувствуете недостатка. Признаюсь вамъ, она уже назначила мнѣ свиданіе. Ея прислужница ушла только что передъ вами. Я буду у нея между десятью и одиннадцатью, потому что въ это время мерзкаго, ревниваго негодяя, то есть ея мужа, не будетъ дома. Приходите ко мнѣ сегодня-же вечеромъ, а я сообщу вамъ, чего ужь я успѣлъ добиться.
   Фордъ. Мое знакомство съ вами, сэръ, истинная для меня благодать. А Форда вы вѣдь знаете?
   Фольстэфъ. Ну, чортъ съ нимъ, съ бѣднымъ рогатымъ олухомъ! я его не знаю. Впрочемъ, назвавъ его бѣднымъ, я сказалъ неправду; увѣряютъ, будто у этого ревниваго рогоносца цѣлыя груды золота. А это для меня составляетъ главную прелесть его жены. Я хочу обладать ею, какъ ключемъ отъ сундука этого нелѣпаго рогоносца. Съ этого то и начнется моя жатва.
   Фордъ. А вамъ не мѣшало-бы узнать его хоть въ лицо, чтобы въ случаѣ надобности избѣжать съ нимъ встрѣчи.
   Фольстэфъ. Чтобъ ему лопнуть, этому гнусному торговцу поддѣльнымъ соленымъ масломъ! Я заставлю его окоченѣть подъ вліяніемъ моего взгляда и выбью изъ него палкой послѣдній умишко. Она, какъ метеоръ, будетъ мелькать надъ его благопріобрѣтенными рогами. Да будетъ тебѣ извѣстно, любезнѣйшій Источникъ, что я сокрушу этого неуча, а ты раздѣлишь ложе съ его женой. Приходи-же ко мнѣ сегодня вечеромъ, только пораньше. Фордъ просто шутъ, а я къ этому прозвищу надѣюсь прибавить еще болѣе сильное; я хочу, любезнѣйшій Источникъ, чтобъ ты самъ считалъ его шутомъ и рогоносцемъ. Итакъ приходи ужо, только пораньше (Уходитъ).
   Фордъ. Что же это за отвратительный, безпутный эпикуреецъ! Сердце мое готово разорваться отъ нетерпѣнія. Пусть говорятъ теперь, что ревность моя не имѣетъ никакого основанія, что она безумна! Жена моя прислала ему письмо, часъ свиданія назначенъ, условіе заключено. Кто бы могъ это подумать? О, какая пытка имѣть невѣрную жену! Ложе мое будетъ опозорено, казна разграблена, доброе имя зубами разорвано въ клочки. Я не только подвергнусь всѣмъ этимъ мерзостямъ, но мнѣ станутъ давать еще разныя гнусныя прозвища. И кто же виновникъ всей этой пакости? И какія же имена станутъ мнѣ давать? Пусть меня называютъ Амемономъ,-- это еще ничего, Люциферомъ -- тоже ничего, Барбазономъ -- пускай даже зовутъ, все это имена дьяволовъ и демоновъ; но рогоносцами, архирогоносцами даже и самихъ дьяволовъ не называютъ! Педжь не болѣе какъ оселъ, довѣрчивый оселъ; онъ вѣритъ женѣ и не думаетъ ее ревновать. Я скорѣе готовъ довѣрить свое масло фламандцу, свой творогъ -- уэльскому пастору Гугу, водку мою -- ирландцу, кобылу свою -- конокраду, чтобы отправиться на ней на прогулку, чѣмъ жену мою довѣрить ей самой. Чего не приходитъ въ голову женамъ! А между тѣмъ чего онѣ ни замышляютъ, чего ни придумываютъ, а если заберутъ что нибудь себѣ въ голову, то исполнятъ во что бы то ни стало. Благодарю Бога за то, что онъ создалъ меня ревнивымъ! Между десятью и одинадцатью -- условный часъ. Я предупрежу ихъ, поймаю жену на мѣстѣ преступленія, отомщу Фольстэфу и насмѣюсь надъ Педжемъ. Пойду теперь же; лучше тремя часами ранѣе, чѣмъ минутой позже. Рогоносецъ! рогоносецъ! рогоносецъ! Фу, какая гадость! (Уходитъ).
  

СЦЕНА III.

Уиндзорскій паркъ.

Входятъ: Уайюсъ и Рогби.

  
   Кайюсъ. Тшэкъ Рокпи.
   Рогби. Что прикажете, сэръ?
   Кайюсъ. Которій шасъ, Тшэкъ?
   Рогби. Да ужь далеко за тотъ, который назначилъ сэръ Гугъ.
   Кайюсъ. Какъ перетъ Похъ, онъ спасъ сфой туса, сто не приселъ. Онъ, фѣроятно, карасо саситалься сфоя пиплія, сто сапиль притти. Клянусь Похомъ, Тшэкъ Рокпи, онъ софсѣмъ пиль ни теперь мертфъ, кохта ни прихотиль.
   Рогби. Онъ человѣкъ осторожный, сэръ; онъ предвидѣлъ, что ваша милость непремѣнно убьетъ его, если онъ придетъ.
   Кайюсъ. Клянусь Похомъ, селетка не такъ мертфа, какъ я стѣляль пи мертфимъ ефо. Фасьми сфою рапиръ, Тшэкъ, а я стану покасифай, какъ ни я ефо упиль.
   Рогби. Помилуйте, сэръ, я совсѣмъ не умѣю фехтовать.
   Кайюсъ. Фосьми сфой рапиръ, мерсафесъ!
   Рогби. Перестаньте! смотрите, сюда идугь.
  

Входятъ: Хозяинъ, Свищъ, Жердь и Пэджь.

  
   Хозяинъ. Желаю вамъ успѣха, грозный мой докторъ!
   Свищъ. Добрѣйшій докторъ Кайюсъ, да не оставитъ васъ Господь своими милостями!
   Педжь. Здорово, почтеннѣйшій докторъ!
   Жердь. Желаю вамъ здравія, сэръ.
   Кайюсъ. Отинъ, тфа, три, сетире. Сто фамъ фсѣмъ стѣсь нусно?
   Хозяинъ. Мы пришли взглянуть, какъ ты станешь драться, какъ будешь выпадать, какъ будешь наносить ударъ за ударомъ, любоваться тобой то съ той, то съ другой стороны; какъ будешь самъ отражать удары и терціей, и квартой, и квинтой. А гдѣ-же мой эѳіопъ? Ужь не умеръ-ли, не убитъ-ли мой забіяка? Что отвѣтишь ты мнѣ на это, мой эскулапъ, мой Галенъ, моя бузинная сердцевина? Говори, буйный мой изслѣдователь мочи, умеръ онъ или еще нѣтъ?
   Кайюсъ. Онъ,-- кафарю, какъ перетъ самъ Похъ,-- труслифѣйсій пасториска фо всемъ мірѣ. Онъ и носа сфоефо не покасифалъ.
   Хозяинъ. Ты настоящій кастильянскій король Уриналъ! настоящій греческій Гекторъ!
   Кайюсъ. Путьте, просу фасъ, сфидѣтели, сто я оситаль сфо сесть или семь. тфа или три саса и сто онъ не приселъ.
   Свищъ. Это, любезнѣйшій докторъ, очень благоразумно съ его стороны. Онъ врачъ душевный, а вы врачъ тѣлесный; еслибы вы вступили съ нимъ въ бой, это оказалось-бы совсѣмъ не но шерсти вашимъ профессіямъ. Не такъ-ли, мистэръ Педжь?
   Педжь. А вѣдь вы, г. Свищъ, хотя теперб и мировой судья, но сами были когда-то ярымъ бойцомъ.
   Свищъ. Да, мистэръ Педжь, хоть я, чортъ возьми, теперь уже и старъ, и мировой судья, но стоитъ мнѣ только увидѣть мечъ, какъ пальцы такъ и зазудятъ отъ желанія поработать имъ снова. Хотя мы теперь и мировые судьи, и доктора, и служители церкви, а все-таки въ насъ еще кое-что сохранилось отъ соли нашей молодости. Всѣ мы вѣдь рождены отъ женщины,-- не такъ-ли, мистэръ Педжь?
   Педжь. Такъ, такъ, любезнѣйшій судья.
   Свищъ. И не можетъ, мистэръ Пэджь, быть иначе. Мистэръ докторъ Кайюсъ, я пришелъ затѣмъ, чтобы проводить васъ домой. Я присяжный мировой судья; вы показали себя мудрымъ эскулапомъ, а сэръ Гугъ -- разумнымъ и терпѣливымъ служителемъ церкви. Вы, г. докторъ, должны идти со мной.
   Хозяинъ. Позволь еще одно слово другъ судья.-- Слушай ты, жидкое удобреніе!
   Кайюсъ. Сто такой ситкое утопрени, сто снаситъ?
   Хозяинъ. Для насъ, англичанъ, это означаетъ человѣка, имѣющаго большую цѣну.
   Кайюсъ. Если такъ, сортъ фосьми, я настолько се ситкое утопрени, какъ и люпой анклисанинъ. Но перекись эта салкая пасторъ, я опруплю ему уси.
   Хозяинъ. А онъ тебя отшлифуетъ, какъ слѣдуетъ.
   Кайтосъ. Отслифуй? это сто снаситъ?
   Хозяинъ. Это значитъ, что онъ, какъ слѣдуетъ, попроситъ у тебя извиненія.
   Кайюсъ. О, какъ перетъ Похъ, фи уфидите, сто онъ отслифуй меня, какъ нато. Я этофо хосю, такъ и путетъ.
   Хозяинъ. А если я съ своей стороны вызову его на то, чтобъ онъ потомъ ногами дрыгалъ?
   Кайюсъ. Осень фамъ са это плякотарна.
   Хозяинъ. И это, грозный мой забіяка, еще не все (Тихо другимъ). Вы, г. Свищъ, вы, мистэръ Педжь, и вы, cavaliero Жердь, ступайте прямо черезъ городъ въ Фрогморъ.
   Пэджь. Сэръ Гугъ тамъ? тамъ вѣдь, не правда-ли?
   Хозяинъ. Освѣдомьтесь, въ какомъ онъ расположеніи, а я проведу туда доктора полями. Идетъ, что-ли?
   Свищъ. Идемъ.
   Педжь, Свищъ и Жердь. Прощайте, любезный докторъ (Уходятъ).
   Кайюсъ. Какъ перетъ Похъ, я непремѣнно унижаю пастора, онъ у Анны Петсь хляпосетъ о мальсискѣ.
   Хозяинъ. Пускай умретъ, но ты до поры до времени вложи свое нетерпѣніе въ ножны, окати гнѣвъ холодной водой и пойдемъ со мною въ Фрогморъ полями. Я приведу тебя на ферму; Анна Педжь на праздникѣ, ты съ нею тамъ объяснишься. Что, хорошо вѣдь сказано, безмозглая моя дочь?
   Кайюсъ. Ессе ни нѣтъ! плякотарю фасъ за это. Сортъ фосьми, я фасъ люплю и хосю фамь тостафляй каросихъ костей, крафофъ, рисарей, лортофъ, тшентльмэновъ,-- слефомъ, всѣхъ моихъ пасіентовъ.
   Хозяинъ. А я взамѣнъ буду твоимъ соревнователемъ у Анны Педжь. Хорошо вѣдь сказано?
   Кайюсъ. Ессе ни не карасо!
   Хозяинъ. Отправляемся же въ путь.
   Кайюсъ. Ити са мной, по пятамъ, Тшэкъ Рокпи! (Уходитъ).
  

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА I.

Поле близь Фрогмора.

Входятъ: сэръ Гугъ, Эвэнсъ и Простофиля.

  
   Эвэнсъ. Скаши, стэлай отолшеніе, слука топрэйшаго каснотина Шерть и фъ то ше фремя трукъ мой, Простофиля по просфишу, фъ какую сторону смотрѣлъ ты, штопъ уфытать, не итетъ ли мастэръ Кайюсъ, фитающій сепя са токтиръ метисины.
   Простофиля. И со стороны парка смотрѣлъ, и со стороны старой уиндзорской дороги, и со всѣхъ другихъ сторонъ, сэръ, кромѣ городской.
   Эвэнсъ. Упэтительно прошу, посмотри и съ этой.
   Простофиля. Извольте, сэръ, посмотрю (Уходитъ).
   Эвэнсъ. Поше ты мой, Поше, какъ преисполненъ я некотофанія и какъ фосмушенъ мой тухъ! Я билъ бы ошень ратъ, еслипъ онъ опманулъ меня! О, какъ мнэ крусно! Если только фитетъ утопный слутшай, я, прости мнэ Коспоти, переколотшу ефо кнусную пашку, фсѣ ефо склянки съ мотшей (Поетъ).
  
   О, рушейки, фъ тшихъ перекахъ сфэтушихъ,
   Птенсы поютъ люпесны матрикалы,
   Тамъ лоше мы исъ росъ сепэ устроимъ
   И плакофонныхъ тысяши кирлянтъ!
   Та, рушейки!
  
   Прости мнэ, Коспоти, што это мнэ такъ хошется плакать.
  
             На фашихъ перекахъ
   Фнимая пэсенькамъ пэфисъ пернатыхъ,
   Мы путемъ нюхать тшутныя кирсянты,
   И фсе на фафилонскихъ перикахъ!
  
   Простофиля. Идетъ, сэръ, идетъ! вонъ съ той стороны!
   Эвэнсъ. Ошень, ошень ратъ.
  
   На фафилонскихъ тшутныхъ перекахъ...
  
   Спасите ше, о непеса, прафетное прафо! Какое у нефо орушіе?
   Простофиля. Никакого, сэръ. Но вотъ съ той стороны, изъ Фрогмора, идутъ сюда мой господинъ, господинъ судья Свищъ и еще какой-то джентльмэнъ.
   Эвэнсъ. Прошу, тай мой ферхній платье или нэтъ, терши ефо у сепя на рукѣ.
  

Входятъ: Пэджь, Свищъ и Жердь.

  
   Свищъ. А, вотъ вы гдѣ, почтеннѣйшій пасторъ! Здравствуйте, добрѣйшій сэръ Гугъ! Видѣть игрока далеко отъ его игральныхъ костей и ученаго вдали отъ его книгъ -- зрѣлище довольно рѣдкостное.
   Жердь. Ахъ, прелестная Анна Педжь!
   Педжь. Да благословитъ васъ Господь, сэръ Гугъ!
   Эвэнсъ. Плакослофи онъ и фасъ сфоей феликой милостью.
   Свищъ. Какъ! и мечъ, и слово? Неужто вы, г. пасторъ, владѣете и тѣмъ и другимъ?
   Педжь. Вы все еще хотите прослыть молодымъ человѣкомъ? Въ такой сырой и холодный день вы въ одномъ камзолѣ, безъ верхняго платья!
   Эвэнсъ. На это есть сфоя пришины.
   Педжь. А мы къ вамъ за добрымъ дѣломъ.
   Эвэнсъ. Карошо; са какимъ ше?
   Педжь. Тамъ одинъ почтенный джентльмэнъ, находя себя оскорбленнымъ, попирая ногами и терпѣніе, и собственное достоинство, пришелъ въ крайнюю ярость.
   Свищъ. Я живу на свѣтѣ слишкомъ восемьдесятъ лѣтъ и никогда не видывалъ и не слыхивалъ, чтобы такъ высокопоставленный человѣкъ, такой достойный ученый могъ до такой степени выйти изъ себя.
   Эвэнсъ. Кто ше это?
   Педжь. Вы, вѣроятно, его знаете: это знаменитый французскій врачъ, докторъ Кайюсъ.
   Эвэнсъ. Сути меня са это Похъ, а мнѣ било-би пріятнѣе, кохта бы фи сакофорили о мискѣ съ поклепкой.
   Педжь. Почему-же?
   Эвэнсъ. Потому што онъ не польше миска снаетъ Хипократа и Калена. Къ тому ше онъ некотяй, такой труслифій некотяй, какофо фи никохта ешшо не фитыфали.
   Педжь. Ручаюсь вамъ, что именно онъ то и долженъ съ нимъ драться.
   Жердь. О, несравненная Анна Педжь!
   Свищъ. Судя по шпагѣ, это, кажется, такъ и есть. Не подпускайте-же ихъ другъ къ другу; Кайюсъ идетъ сюда.
  

Входятъ: Хозяинъ, Кайюсъ и Рогби.

  
   Педжь. Ахъ, добрѣйшій мой пасторъ, вложите снова шпагу въ ножны!
   Свищъ. А вы, добрѣйшій докторъ, свою.
   Хозяинъ. Надо ихъ обезоружить, а потомъ пусть объясняются. Пусть жизнь ихъ останется въ цѣлости, а сами они научатся нашему англійскому языку.
   Кайюсъ. Посфольте скасать фамъ отинъ слефо на уско. Сасѣмъ не присель фи, какъ пиль услофленъ!
   Эвэнсъ. Прошу, потерпите немношко, фсе фъ сфое фремя.
   Кайюсъ. Перетъ Похомъ, фи трусъ, сайса, опесьяна.
   Эвэнсъ. Прошу фасъ, непутемъ претметомъ насмэшекъ тля трукихъ. Трушески прошу фасъ. Я утофлетфорю фасъ такъ или инаше.-- Я расопью фсѣ фаши склянки о фашу клупую пашку са то, што фи не прихотили на наснашенное мэсто и тэмъ не соплюли услофій!
   Кайюсъ. Дшэкъ Рокпи и ти, касаинъ Потфяски, скасите, не сталь я, стопи упифать его? не пиль я на наснасенное мѣсто?
   Эвэнсъ. Какъ христіанинъ, это мэсто стэсь. Хосяинъ Потфяска сешасъ это поттфертитъ.
   Хозяинъ. Молчите, говорю я, оба, Галлія и Валлія, французъ и уэльсецъ, врачъ души и врачъ тѣла!
   Кайюсъ. Фотъ это карасо, префосходно!
   Хозяинъ. Молчите, говорю, слушайте, что скажетъ хозяинъ Подвязки! Не умѣю я играть въ политику, не умѣю хитрить, я не Макіавель. Согласенъ ли я лишиться моего доктора? Нѣтъ, онъ лечитъ и укрѣпляетъ меня. Лишу ли себя своего пастора, моего духовнаго отца? Нѣтъ онъ научаетъ и исправляетъ меня. Давайте-же ваши руки, отцы мои, земной и небесный. Вотъ такъ. Мужи науки, я обманулъ васъ обоихъ; назначилъ вамъ разныя мѣста. Ваши души полны доблести, шкура ваша цѣла, такъ запьемъ же все это хересомъ. Возьмите въ залогъ ихъ шпаги! За мной, мужи мира, за мной, за мной!
   Свищъ. Ну, не проказникъ-ли нашъ хозяинъ? Идемъ, джентльмэны! идемъ!
   Жердь. О, несравненная Анна Педжь! (Уходитъ за Свищемъ, Педжемъ и хозяиномъ).
   Кайюсъ. А, понимай теперь! Фи тѣлялъ исъ насъ de sot,-- карасо!
   Эвэнсъ. Онъ стэлалъ насъ сфоей икрушкой! Поэтому, прошу, путемъ трусьями, соетинимъ наши колофы, штопъ отомстить этому скферному, кнусному, паршивому пестэльнику, косяину Потфяска.
   Кайюсъ. Передъ Похъ, съ фелисайсимъ утофольстфій! Онъ скасифаль, сто провосай меня къ Анна Петсь; передъ Похъ, и фъ этомъ опманифаль!
   Эвэнсъ. Карашо, расколотшу ше я са это ефо пашку. Пойтемте ше, пошалуйста, со мной (Уходятъ).

СЦЕНА II.

Улица въ Уиндзорѣ.

Входятъ: мистрисъ Педжь и Робэнъ.

  
   М-съ Пэджь. Нѣтъ, маленькій шалунъ, ступай впередъ ты; хотя ты уже и привыкъ ходить за другими, но теперь ты служишь мнѣ вожатымъ. А что тебѣ пріятнѣе: служить руководителемъ для моихъ глазъ или глазѣть на пятки своего господина?
   Робэнъ. Мнѣ, право, пріятнѣе ходить впереди васъ, какъ подобаетъ человѣку, чѣмъ сзади, какъ карлику.
   М-съ Педжь. Какъ ты ни малъ, а льстишь, я вижу, ты уже выучился; поэтому убѣждена, что изъ тебя со временемъ выйдетъ истинный царедворецъ.
  

Входитъ Фордъ.

  
   Фордъ. Очень радъ, что имѣю случай встрѣтить васъ, мистрисъ Педжь. Куда вы направляетесь?
   М-съ Педжь. Повидаться съ вашей женой. Дома она?
   Фордъ. Дома и за неимѣніемъ общества сидитъ безъ всякаго дѣла и смертельно скучаетъ. Я убѣжденъ, что умри ваши мужья,-- вы обѣ тотчасъ же вышли бы замужъ.
   М-съ Педжь. Непремѣнно -- за двухъ другихъ мужей.
   Фордъ. Откуда добыли вы этого мальчугана?
   М-съ Педжь. Самъ дьяволъ свидѣтель, что я совсѣмъ не помню имени того, отъ кого добылъ его мой мужъ. Скажи, мальчуганъ, какъ имя твоего барина?
   Робэнъ. Сэръ Джонъ Фольстэфъ.
   Фордъ. Сэръ Джонъ Фольстэфъ!
   М-съ Педжь. Онъ, онъ и есть; я всегда забываю его имя. Онъ такъ друженъ съ добрымъ моимъ мужемъ... Итакъ жена ваша дома?
   Фордъ. Дома.
   М-съ Педжь. Извините меня, сэръ, я съ такимъ нетерпѣніемъ жажду увидѣться съ нею (Уходитъ съ Робиномъ).
   Фордъ. Что же это такое? Развѣ у Педжа нѣтъ ни головы, ни глазъ, ни здраваго смысла? Должно быть, все это у него заснуло, если онъ не заставляетъ ихъ служить дѣлу. Этотъ мальчишка и за двадцать миль съумѣетъ доставить письмо такъ-же легко, какъ стрѣлокъ въ двухстахъ пятидесяти шагахъ попасть изъ пушки въ цѣль. Педжь во всемъ слушается прихотей своей жены, позволяетъ ей дурить, какъ ей вздумается. И вотъ она теперь отправляется къ моей женѣ съ пажемъ Фольстэфа. Каждый здравомыслящій человѣкъ въ шумѣ вѣтра уже слышитъ приближеніе грозы, а она идетъ къ моей женѣ съ мальчишкой Фольстэфа. Прекрасный заговоръ, нечего сказать! Это все условлено впередъ, и наши возмутившіяся жены за одно губятъ свои души. Хорошо же! Поймаю его, затѣмъ проучу жену, сорву взятое на прокатъ покрывало цѣломудрія съ лицемѣрной мистрисъ Педжь, выставлю самого Педжа безпечнымъ, добровольнымъ Актеономъ и заслужу тѣмъ одобреніе всѣхъ своихъ сосѣдей! (Часы бьютъ десять). Часы подаютъ мнѣ знакъ, а убѣжденія заставляютъ идти на розыски. Я застану Фольстэфа тамъ, гдѣ онъ теперь, и вмѣсто того, чтобъ заслужить всеобщія порицанія, заслужу всеобщія похвалы, такъ какъ Фольстэфъ непремѣнно тамъ,-- и это такъ же вѣрно, какъ земля тверда! Итакъ я иду туда же.
  

Входятъ: Педжъ, Свищъ, Жердь, хозяинъ, сэръ Гугъ Эвэнсъ, Кайюсъ и Рогби.

  
   Всѣ. Здравствуйте, здравствуйте, мистэръ Фордъ.
   Фордъ. Какая славная компанія! А у меня обѣдъ отличнѣйшій, поэтому прошу васъ всѣхъ ко мнѣ.
   Свищъ. Меня, мистеръ Фордъ, вы, пожалуйста, извините.
   Жердь. И меня тоже. Мы дали слово обѣдать съ миссъ Анной, и я ни за какія деньги не измѣню этому слову.
   Свищъ. Мы давно уже хлопочемъ о брачномъ союзѣ между Анной Педжь и моимъ племянникомъ Жердью, а нынче должны получить рѣшительный отвѣтъ.
   Жердь. Согласіе родителя ея, мистэра Педжа, я, надѣюсь, уже имѣю.
   Педжь. Мое-то согласіе, господинъ Жердь, вы имѣете, я за васъ вполнѣ, но жена упорно стоить за васъ, господинъ докторъ.
   Кайюсъ. Это такъ, какъ передъ Похъ, и сама тѣфисъ лупитъ меня. Такъ мнѣ сказалъ мой томопрафительнисъ, Куикли.
   Хозяинъ. А что вы скажете о мистэрѣ Фентонѣ? Пляшетъ онъ отлично и выдѣлываетъ при этомъ самые удивительные прыжки; глаза у него горятъ юностью, онъ пишетъ стихи и говоритъ отборнѣйшими словами и весь благоухаетъ, какъ апрѣль или май. Онъ перебьетъ ее у васъ, непремѣнно перебьетъ; онъ ужь такой, къ нему нельзя не попасть на пуговку,-- перебьетъ непремѣнно.
   Педжь. Можетъ быть, но только безъ моего согласія, за это я вамъ ручаюсь. Джентльмэнъ этотъ -- голь, жилъ въ обществѣ буйнаго принца и Пойнса; для насъ слишкомъ знатенъ и не достаточно ученъ. Нѣтъ, не поправить ему своихъ дѣлишекъ руками моего состоянія; если онъ возьметъ Анну, то безъ приданаго. Приданое нераздѣльно съ моимъ согласіемъ, а согласіе мое направлено совсѣмъ въ другую сторону.
   Фордъ, Какъ хотите, а кто нибудь долженъ непремѣнно обѣдать у меня. Кромѣ обѣда, я приготовлю еще забаву, покажу вамъ чудо. Господинъ докторъ, вы непремѣнно ко мнѣ; и вы, мистэръ Педжь; и вы, сэръ Гугъ.
   Свищъ. Прощайте же, если такъ. Намъ тѣмъ свободнѣе будетъ заняться нашимъ сватовствомъ у мистрисъ Педжь (Уходитъ съ Жердью).
   Кайюсъ. Ступай томой, Тшекъ Рокпи, я скоро и самъ путу притти (Рогби уходитъ).
   Хозяинъ. Прощайте, друзья, я отправлюсь къ моему любезному рыцарю и разопью съ нимъ бутылку хересу (Уходитъ).
   Фордъ (про себя). Полагаю, что бутылку рыцарь разопьетъ прежде со мной и попляшетъ у меня же. Идемте, джентльмэны!
   Всѣ. Идемъ, посмотримъ на забаву (Уходятъ).
  

СЦЕНА III.

Комната въ домѣ Форда.

Входятъ: мистрисъ Фордъ и мистрисъ Пэджь.

   М-съ Фордъ. Джонъ! Робертъ!
   М-съ Педжь. Скорѣе, скорѣе! А корзина?
   М-съ Фордъ. Готова. Гдѣ же ты, Робертъ?
  

Входятъ два служителя съ большой корзиной.

  
   М-съ Педжь. Давайте, давайте!
   М-съ Фордъ. Поставьте ее здѣсь.
   М-съ Педжь. Не задерживай, говори прямо, что имъ дѣлать потомъ.
   М-съ Фордъ. Какъ я вамъ уже говорила, ждите по близости въ пивоварнѣ, и какъ только я позову, мигомъ являйтесь сюда, возьмите эту корзину и, недолго думая, тотчасъ же взвалите на плечи и какъ можно скорѣе отнесите на Дэтчетскій лугъ; тамъ все, что въ ней будетъ находиться, вы вывалите въ грязный ровъ около самой Темзы.
   М-съ Педжь. Поняли?
   М-съ Фордъ. Я столько уже имъ толковала объ этомъ, что они сдѣлаютъ все, какъ слѣдуетъ. -- Ступайте и приходите, когда я позову (Служители уходятъ).
   М-съ Педжь. Вотъ и малютка Робэнъ.
  

Входитъ Робэнъ.

  
   М-съ Фордъ. Ну, что скажешь, мой ястребенокъ?
   Ровэнъ. Мистрисъ Фордъ, мой баринъ, сэръ Джонъ, подошелъ къ задней двери вашего дома и проситъ позволенія войти.
   М-съ Педжь. А ты, плутишка, намъ не измѣнилъ?
   Ровэнъ. Нѣтъ, готовъ побожиться, что не измѣнилъ. Мой господинъ не знаетъ, что вы здѣсь; онъ даже грозилъ дать мнѣ вѣчную свободу, если я сообщу вамъ объ этомъ. Да, онъ поклялся, что прогонитъ меня.
   М-съ Педжь. Ты мальчикъ добрый, и твоя скромность замѣнитъ тебѣ портного: она сошьетъ тебѣ новые штаны и куртку. Теперь я спрячусь.
   М-съ Фордъ. Спрячься. А ты, Робэнъ, ступай и скажи своему господину, что я одна (Робэнъ уходитъ). Смотри, милая Педжь, не забудь своей роли.
   М-съ Пэджь. Не бойся. Ошикай меня, если я сыграю дурно (Уходитъ).
   М-съ Фордъ. И отдѣлаемъ же мы теперь эту зловредную слякоть, эту толстую, водянистую тыкву! Научимъ его различать горлинокъ и сорокъ.
  

Входитъ Фольстэфъ.

  
   Фольстэфъ (напѣвая). "Ты добытъ мной, о брилліантъ небесный!" Теперь я могу умереть, я жилъ достаточно, и честолюбіе мое получило желанный вѣнецъ. О, часъ блаженства!
   М-съ Фордъ. О, милѣйшій сэръ Джонъ!
   Фольстэфъ. Мистрисъ Фордъ,я не умѣю льстить, не умѣю пустословить, прекрасная мистрисъ Фордъ. Хотя желаніе мое грѣховно, но я все-таки выскажу него: я желалъ-бы, чтобы твой мужъ лежалъ уже мертвымъ въ землѣ. Я готовъ передъ Верховнѣйшимъ Владыкой міра провозгласить тебя своею женою.
   М-съ Фордъ. Мнѣ быть вашей женою, сэръ Джонъ? Ахъ, какая жалкая вышла-бы изъ меня лэди!
   Фольстэфъ. Пусть хоть при дворѣ Франціи мнѣ покажутъ другую подобную! Я вижу, что твои глаза поспорили-бы съ брилліантами. У тебя именно тотъ самый чудный выгибъ бровей, къ которому такъ идетъ шапочка-корабликъ, шапочка амазонка и всякая другая шапочка венеціанской моды.
   М-съ Фордъ. Ко мнѣ, сэръ Джонъ, идетъ только простой чепчикъ, да и то не особенно.
   Фольстэфъ. Клянусь Создателемъ, что, говоря это, ты тиранка. Ты была-бы безукоризненнѣйшей придворной дамой; еслибъ одѣть тебѣ полукруглыя фижмы, твердость твоей поступи придала-бы необыкновенную прелесть твоей походкѣ. Вижу, чѣмъ могла-бы ты быть, еслибы счастье не оказалось твоимъ врагомъ; но природа тебѣ другъ. Полно, скрыть этого тебѣ не удастся.
   М-съ Фордъ. Повѣрьте, во мнѣ нѣтъ ровно ничего такого.
   Фольстэфъ. Что-же заставило меня полюбить тебя? Пусть хоть это убѣдитъ тебя, что въ тебѣ есть нѣчто необыкновенное. Не ожидай, чтобъ я сталъ льстить, говоря, что ты такая и этакая, что ты похожа на многихъ пришепетывающихъ распуколокъ боярышника, которыхъ можно принять за женщинъ, переодѣтыхъ въ мужское платье и благоухающихъ, какъ Боклерсбюри во время сбора травъ. Нѣтъ, не могу, но я люблю тебя и кромѣ тебя не могу любить никого, такъ-какъ ты этого заслуживаешь.
   М-съ Фордъ. Не обманывайте меня, сэръ, я боюсь, что вы любите мистрисъ Педжь.
   Фольстэфъ. Это все равно, что ты сказала-бы мнѣ, будто я люблю прогуливаться около долговой тюрьмы, которая мнѣ такъ-же противна, какъ дымъ печи, въ которой обжигаютъ известь.
   М-съ Фордъ. Богу извѣстно, какъ я васъ люблю, и вы когда-нибудь это узнаете.
   Фольстэфъ. Люби, я это заслужу.
   М-съ Фордъ. Не могу не признаться вамъ, что вы уже это заслужили; иначе-бы я васъ не полюбила.
   Робэнъ (за сценой). Мистрисъ Фордъ! мистрисъ Фордъ! Мистрисъ Педжь у дверей! Она, вся въ поту и вся запыхавшись, въ страшномъ испугѣ говоритъ, что ей необходимо сейчасъ-же объясниться съ вами.
   Фольстэфъ. Никакъ не слѣдуетъ,чтобы она застала меня здѣсь; я скроюсь за коврами.
   М-съ Фордъ. Сдѣлайте одолженіе; она ужасно болтлива (Фольстэфъ прячется).
  

Входятъ: мистрисъ Пэджь и Робэнъ.

  
   Что такое? что случилось?
   М-съ Педжь. Что ты надѣлала, милая Фордъ? Ты осрамлена, опозорена, погибла на вѣки!
   М-съ. Фордъ. Да что-же такое?
   М-съ Педжь. Подумай сама,-- какъ же можно, имѣя мужемъ такого честнаго человѣка, подавать ему такой ужасный поводъ къ подозрѣнію?
   М-съ Фордъ. Къ какому подозрѣнію?
   М-съ Педжь. Къ какому? Стыдитесь! О, какъ жестоко я ошиблась въ тебѣ!
   М-съ Фордъ. Да скажи-же, наконецъ, въ чемъ дѣло.
   М-съ Пэджь. Твой мужъ со всѣми полицейскими служителями Уиндзора идетъ сюда отыскивать джентльмэна, который, по словамъ Форда, будто-бы находится въ этомъ домѣ и, съ твоего согласія, замышляетъ что-то ужасное противъ его чести. Ты погибла!
   М-съ Фордъ. Не можетъ этого быть.
   М-съ Педжь. Дай Богъ, чтобы не было и чтобы не было здѣсь его. Но твой мужъ, въ сопровожденіи половины Уиндзора, идетъ отыскивать его сюда,-- это вѣрно. Я обогнала ихъ, чтобы предупредить тебя. Если ты невинна,-- я радуюсь отъ души, но если онъ здѣсь,-- выпроводи его скорѣе. Что-жь ты стоишь? Напряги всѣ силы духа, спасай свое доброе имя или простись съ нимъ навсегда.
   М-съ Фордъ. Что-же мнѣ дѣлать? Этотъ джентльмэнъ, другъ моего сердца, дѣйствительно у меня, и я не столько боюсь за свое доброе имя, сколько за него. Не пожалѣла-бы я и тысячи фунтовъ, чтобы его только не было здѣсь!
   М-съ Педжь. То, чего-бы ты пожелала, дѣла не поправить. Твой мужъ сейчасъ будетъ здѣсь; скрыть того здѣсь невозможно, такъ придумай скорѣе, какъ бы его выпроводить. О, какъ я въ тебѣ ошиблась! Да, вотъ кстати корзина; если онъ ужь не черезчуръ объемистъ, онъ въ ней уляжется; мы его завалимъ грязнымъ бѣльемъ и отправимъ въ стирку. Прикажи двоимъ изъ твоихъ служителей отнести его на Дэтчетскій лугъ.
   М-съ Фордъ. Онъ слишкомъ великъ; въ корзинѣ онъ не умѣстится. Что же, что-же, мнѣ дѣлать? (Фольстэфъ выходитъ).
   Фольстэфъ. Покажите! Дайте, дайте взглянутъ! О, умѣщусь! умѣщусь непремѣнно! Такъ я послѣдую совѣту твоей подруги и умѣщусь въ корзинѣ.
   М-съ Пэджь. Какъ, это вы, сэръ Джонъ Фольстэфъ? А ваше письмо, сэръ?
   Фольстэфъ. Люблю тебя и кромѣ тебя никого, помоги мнѣ только убраться отсюда.-- Вотъ я и улегся. Никогда болѣе... (Онѣ заваливаютъ его грязнымъ бѣльемъ.)
   М-съ Педжь. Помоги же, шалунишка, укрыть твоего господина! Зови слугъ, мистрисъ Фордъ! А ты, рыцарь, человѣкъ вѣроломный.
   М-съ Фордъ. Джонъ! Робертъ! Джонъ! (Робэнъ уходитъ. Появляются служители). Возьмите скорѣе эту корзину съ бѣльемъ. Да гдѣ же у васъ шестъ? Что же вы стоите? Несите корзину къ прачкамъ на Дэтчетскій лугъ. Ну, скорѣе скорѣе, поворачивайтесь!
  

Входятъ: Фордъ, Педжь, Кайюсъ и сэръ Гугъ Эвэнсъ.

  
   Фордъ. Сдѣлайте одолженіе, войдите. Если подозрѣнія мои не имѣютъ основанія, смѣйтесь, потѣшайтесь надо мною потомъ, какъ хотите, я этого вполнѣ буду достоинъ. Это что? Куда вы несете бѣлье?
   Слуга. Въ стирку.
   М-съ Фордъ. А тебѣ какое дѣло, куда они несутъ корзину? Тебѣ надо вмѣшиваться даже въ дѣла стирки!
   Фордъ. Дѣла стирки! Ахъ, желалъ-бы я, чтобъ можно было вымыть и мою честь, какъ вычистится это бѣлье! Ручаюсь вамъ, что на этой чести есть пятно, пятно громадное; вы увидите сами (Слуги уходятъ, унося корзину). Господа, прошедшею ночью я видѣлъ сонъ, и я вамъ его разскажу. Вотъ берите, берите мои ключи; ступайте наверхъ, обойдите всѣ комнаты и ищите. Ручаюсь, что мы выгонимъ лису изъ норы. Дайте прежде запереть вотъ этотъ выходъ, а теперь впередъ!
   Педжь. Да успокойтесь, любезный Фордъ, вы только вредите самому себѣ.
   Фордъ. Да, мистэръ Педжь, совершенная правда. Идемте-же наверхъ, господа; ручаюсь, что вы похохочете отъ души. Итакъ за мною, господа! (Уходитъ).
   Эвэнсъ. Странное у нефо располошеніе и престранная рефность!
   Кайюсъ. Клянусь сестью, фо Франсіи рефнофать не фъ мотѣ; фо Франсіи никто не рефнуй.
   Педжь. Пойдемте-же, господа, за нимъ, посмотримъ, чѣмъ кончатся его поиски (Уходитъ съ Эвансомъ и Кайюсомъ)
   М-съ Педжь. Ну, развѣ это не двойная потѣха?
   М-съ Фордъ. Теперь я даже не знаю, чему больше радоваться: тому-ли, что одураченъ мужъ или -- Фольстэфъ.
   М-съ Педжь. Воображаю, какъ онъ перепугался, когда твой мужъ спросилъ, что такое въ корзинѣ!
   М-съ Фордъ. Боюсь, какъ-бы ему не пришлось самого себя подвергнуть стиркѣ. Его выбросятъ въ воду, и это будетъ какъ нельзя болѣе кстати.
   М-съ Педжь. Чтобъ этому гнусному бездѣльнику утопиться! Желаю того-же и всѣмъ ему подобнымъ.
   М-съ Фордъ. Однако, вѣроятно мой мужъ имѣлъ какую нибудь особенную причину предполагать, что Фольстэфъ здѣсь, потому что ревность его никогда не доходила до такого безобразія.
   М-съ Педжь. Я постараюсь разузнать это. Но Фольстафу такого наказанія мало. Однимъ пріемомъ подобнаго лекарства его гнусной болѣзни не излечишь.
   М-съ Фордъ. Не послать-ли намъ опять къ нему глупую Куикли съ извиненіемъ, что мы выкупали его, нисколько того не желая? И подадимъ толстяку новую надежду, чтобъ наказать его вторично.
   М-съ Педжь. Пошлемъ. И въ вознагражденіе назначимъ ему свиданіе завтра въ восемь часовъ.
  

Фордъ, Пэджь, Кайюсъ и сэръ Гугъ Эвэнсъ возвращаются.

  
   Фордъ. Нигдѣ его нѣтъ. Можетъ быть, негодяй только похвастался, что добился того, чего добиться не могъ.
   М-съ Пэджь. Слышала?
   М-съ Фордъ. Молчи! -- Хорошо-же вы поступаете со мной, мистэръ Фордъ, очень хорошо!
   Фордъ. Да, да.
   М-съ Фордъ. Да поможетъ вамъ небо стать лучше вашихъ мыслей!
   Фордъ. Аминь.
   М-съ Педжь. Вы, мистэръ Фордъ, страшно вредите самому себѣ.
   Фордъ. Да, да,-- но что-же дѣлать?
   Эвэнсъ. Если есть кто-нипуть тшушой фъ томэ, фъ комнатахъ, фъ шкапахъ, фъ сунтукахъ, та проститъ мнѣ крѣхи мои самъ Коспоть фъ тень страшнафо сута.
   Кайюсъ. Какъ перетъ Похъ, это такъ, никофо нэтъ.
   Педжь. На что-же это похоже, Фордъ! И не стыдно-ли вамъ! Какой злой духъ, какой демонъ поселилъ въ васъ такую дикую фантазію? Ни за всѣ сокровища уиндзорскаго замка не согласился-бы я страдать вашею болѣзнью.
   Фордъ. Виноватъ, мистэръ Педжь, я самъ наказамъ за это.
   Эвэнсъ. Фи терпите накасаніе отъ нешистой софэсти. Фаша шена такая шестная шенщина, какой и не найти срети пяти тысяшъ и пятисотъ шеншинъ.
   Кайюсъ. Какъ перетъ Похъ фисю и я, что она сеснѣйшая исъ сенсинъ.
   Фордъ. Довольно! Я обѣщалъ угостить васъ обѣдомъ, такъ въ ожиданіи его пойдемте-же погуляемъ въ паркѣ. Прошу васъ, простите меня, я разскажу вамъ послѣ, что довело меня до такой глупости. Идемъ, жена; идемте, мистрисъ Педжь. Прошу васъ, отъ души прошу, простите меня.
   Педжь. Идемте, господа, а посмѣяться надъ нимъ -- мы все-таки посмѣемся.Однако прежде прошу васъ всѣхъ завтра утромъ ко мнѣ на завтракъ: послѣ него мы позабавимся соколиной охотой; соколъ у меня чудесный. Согласны, что-ли?
   Фордъ.Такъ, такъ, согласны.
   Эвэнсъ. Ктэ отмнъ, тамъ я путу фторымъ.
   Кайюсъ. А ктэ отинъ и тфа, тамъ я путу третью.
   Эвэнсъ. Третьими хотэли фи скасать.
   Фордъ. Идемте-же, Пэджь.
   Эвэнсъ. А фи, прошу, не сапутьте сафтра хосяина, этофо вшифафо аттатшика всаймы постели.
   Кайюсъ. Перетъ Похъ, никакъ не сапифаю.
   Эвэнсъ. Фшифій этотъ некотяй встумалъ икрать, сапафляться нами (Уходитъ).
  

СЦЕНА IV.

Комната въ домѣ Педжа.

Входятъ: Фентонъ и миссъ Анна Педжъ.

  
   Фентонъ. Нѣтъ, милая Анна, отъ твоего отца я ничего не добьюсь; поэтому не посылай меня больше къ нему.
   Анна. Ахъ, Боже мой, что-же намъ дѣлать?
   Фентонъ. Окажись настолько смѣлой, чтобы быть самою собою. Отецъ твой предполагаетъ, будто я слишкомъ знатнаго происхожденія, что я своими безумными тратами нанесъ сильный ущербъ своему состоянію, которое теперь и думаю поправить на его счетъ. Мало-ли на что онъ ссылается еще,-- какъ то: на мои прежнія безпутства, на мои безумныя связи,-- и увѣряетъ, будто я не могу любить тебя иначе, какъ довольно значительное наслѣдство.
   Анна. Можетъ быть онъ говоритъ правду.
   Фентонъ. О нѣтъ, клянусь Небомъ и всѣмъ нашимъ будущимъ счастьемъ! Признаюсь, тебѣ, однако, что состояніе твоего отца первое побудило меня искать твоей руки; но потомъ, ухаживая за тобою, я нашелъ, что ты несравненно драгоцѣннѣе всевозможныхъ чеканныхъ золотыхъ монетъ, всѣхъ набитыхъ ими мѣшковъ,-- и теперь добиваюсь единственно только тѣхъ сокровищъ, которыя таятся въ тебѣ самой.
   Анна. А все таки, милый Фентонъ, постарайтесь заручиться расположеніемъ моего отца. Когда же не помогутъ ни старанія, ни просьбы, тогда... Подите сюда! (Отходятъ въ сторону и разговариваютъ).
  

Входятъ: Свищъ, Жердь и мистрисъ Куикли.

  
   Свищъ. Положите конецъ ихъ разговору, мистрисъ Куикли; мой племянникъ самъ желаетъ говорить съ нею!
   Жердь. Соберусь, наконецъ, съ духомъ; вѣдь стоитъ только набраться храбрости.
   Свищъ. Только не робѣй.
   Жердь. Сробѣть-то я не сробѣю. Дѣло не въ этомъ, а въ томъ, что все-таки очень страшно.
   Куикли. Послушайте, любезная Анна, господинъ Жердь желалъ-бы сказать вамъ слова два.
   Анна. Сейчасъ. Это выборъ моего отца! О, какихъ отвратительныхъ уродствъ не скрашиваютъ триста фунтовъ годового дохода,
   Куикли. Какъ ваше здоровье, добрѣйшій мистеръ Фентонъ? Прошу на одно слово.
   Свищъ. Она идетъ. Смѣлѣе, племянникъ, смѣлѣе! Вспомни, какой у тебя былъ отецъ!
   Жердь. Да, миссъ Анна, какой у меня былъ отецъ! Мой дядя можетъ разсказать вамъ множество его чудесныхъ продѣлокъ. Сдѣлай одолженіе, дядя, разскажи миссъ Аннѣ, какъ мой отецъ стянулъ изъ курятника двухъ гусей.
   Свищъ. Миссъ Анна, мой племянникъ въ васъ влюбленъ.
   Жердь. Да, да, люблю, какъ и всякую другую женщину изъ Глостершейра.
   Свищъ. Онъ будетъ содержать васъ, какъ дворянку.
   Жердь. Непремѣнно. Въ этомъ я поспорю и съ длиннохвостыми, и съ короткохвостыми и не уступлю никому изъ дворянства.
   Свищъ. Онъ намѣренъ признать за вами вдовій надѣлъ въ полтораста фунтовъ.
   Анна. Добрѣйшій господинъ Свищъ, позвольте же племяннику говорить самому за себя.
   Свищъ. Благодарю васъ за это, за такое одобреніе. Ну, милѣйшій, она хочетъ говорить съ тобою. Я оставляю васъ (Отходитъ въ сторону).
   Анна. Ну, господинъ Жердь...
   Жердь. Ну, добрѣйшая миссъ Анна...
   Анна. Посмотримъ, что завѣщаете вы мнѣ сами.
   Жердь. Завѣщаю? Вотъ, это штука, такъ штука! право чудесная! Нѣтъ, слава тебѣ Господи, я къ завѣщанію еще не приступалъ: не такой я, слава Богу, еще болѣзненный.
   Анна. Я, господинъ Жердь, спрашиваю, чего вы отъ меня хотите?
   Жердь. Собственно говоря, я ничего ровно отъ васъ не хочу, или по крайней мѣрѣ весьма немного. Всю эту исторію затѣяли вашъ отецъ и мой дядя. Удается -- хорошо; не удастся -- всякому свое счастье. Она лучше могутъ объяснить вамъ, какъ и что. Можете обратиться къ вашему отцу. Вотъ онъ кстати идетъ.
  

Входятъ: Пэджь и мистрисъ Педжь.

  
   Педжь. Ну что, господинъ Жердь? Люби его дочь моя! А это что-же? Зачѣмъ здѣсь мистэръ Фентонъ? Вы, сэръ, оскорбляете меня, держа мой домъ какъ-бы въ осадѣ. Развѣ я вамъ уже не сказалъ, что распорядился рукою моей дочери?
   Фентонъ. Не гнѣвайтесь, мистэръ Пэджь.
   М-съ Пэджь. Прошу васъ, любезный Фентонъ, оставьте мою дочь въ покоѣ.
   Педжь. Она вамъ не пара.
   Фентонъ. Сэръ, угодно вамъ меня выслушать?
   Педжь. Нѣтъ, мистэръ Фентонъ, не угодно. Пойдемте, господинъ Свищъ. Пойдемъ, сынъ мой, Жердь. Зная мое рѣшеніе, вы, мистэръ Фентонъ, меня оскорбляете (Уходитъ съ Свищемъ и съ Жердью).
   Куикли. Поговорите съ мистрисъ Педжь.
   Фентонъ. Добрѣйшая мистрисъ Педжь, любя вашу дочь честно и искренно, я, несмотря на отказъ и на требованія приличій свѣта, не могу прекратить своихъ исканій. Прошу, осчастливьте меня своимъ согласіемъ.
   Анна. Добрая матушка, молю тебя, не отдавай меня за того дурака!
   М-съ Педжь. И не думаю отдавать тебя за него. Для тебя у меня въ виду есть мужъ получше.
   Куикли. Это господинъ докторъ, то есть мой господинъ.
   Анна. Если такъ, то лучше зарой меня живою въ землю, забросай на смерть рѣпой.
   М-съ Пэджь. Перестань, успокойся.-- Любезный мистэръ Фентонъ, я не буду ни другомъ вамъ, ни врагомъ. Я распрошу хорошенько, дочь, допытаюсь, дѣйствительно-ли она васъ любитъ, и то, что я узнаю, опредѣлитъ мои отношенія къ вамъ. До тѣхъ-же поръ прощайте, сэръ; ей необходимо идти, иначе разсердится отецъ (Уходитъ съ Анной).
   Фентонъ. Прощайте, добрая мистрисъ! прощай, Анна!
   Куикли. А это все вѣдь мое дѣло. "Нѣтъ,-- говорю я ей,-- неужто вы отдадите дочь за дурака или за лекаришку? Вы посмотрите только на мистэра Фентона"... Да, все это мое дѣло.
   Фентонъ. Благодарю тебя и прошу сегодня-же вечеромъ отдать это кольцо милой Аннѣ. Вотъ тебѣ за труды (Уходитъ).
   Куикли. Пошли тебѣ за это Господь всякаго благополучія! Онъ предобрый; за него, право, охотно пойдешь и въ огонь, и въ воду. А все-таки хотѣлось-бы, чтобъ миссъ Анна досталась моему господину. А то все равно, доставайся она и Жерди, а не то хоть и Фентону. Сдѣлаю, что могу, для всѣхъ троихъ, потому что всѣмъ я дала слово за нихъ хлопотать. И слово свое я сдержу, но въ особенности буду стараться за мистэра Фентона. Ахъ, Боже мой, да вѣдь мнѣ надо еще сбѣгать къ сэру Джону Фольстэфу съ порученіемъ отъ двухъ моихъ красавицъ; а я-то, глупая, болтаю да болтаю здѣсь! (Уходитъ).
  

СЦЕНА. V.

Комната въ гостинницѣ Подвязки.

Входятъ: Фольстэфъ и Бардольфъ.

   Фольстэфъ. Бардольфъ!
   Бардольфъ. Къ вашимъ услугамъ, синьоръ!
   Фольстэфъ. Принеси мнѣ бутылку хересу да положи въ него кусокъ подожженнаго хлѣба (Бардольфъ уходитъ). Для того ли я такъ долго жилъ на свѣтѣ, чтобъ меня потащили въ корзинѣ, словно ворохъ требухи съ бойни, да и вывалили въ Темзу? Если и въ другой разъ со мной разыграютъ такую же штуку, то пусть вынутъ мой мозгъ, истопятъ его на сало и бросятъ какой нибудь собакѣ вмѣсто подарка на новый годъ. Бездѣльники бросили меня въ рѣку такъ равнодушно. какъ будто топили слѣпыхъ щенятъ, пятнадцать штукъ разомъ. А ужь по одному моему объему можно было догадаться, что я одаренъ способностью погружаться въ воду неимовѣрно быстро. Еслибъ оно было даже такъ глубоко, какъ самъ адъ, я и тогда до него бы дошелъ. Еслибъ они попали не на такое мелкое мѣсто, я утонулъ бы непремѣнно, а для меня такой родъ смерти противнѣе всѣхъ остальныхъ. Отъ воды человѣкъ вѣдь распухаетъ; что же было бы со мною, еслибы распухъ я? Вѣдь я сдѣлался бы гора-горой!
  

Бардольфъ возвращается съ виномъ.

  
   Бардольфъ. Пришла мистрисъ Куикли и ей нужно о чемъ то поговорить съ вами.
   Фольстэфъ. Подбавимъ къ водѣ Темзы немного хересу; животъ мой совершенно похолодѣлъ, какъ будто я вмѣсто пилюль для освѣженія почекъ принималъ комки снѣга. Зови ее сюда.
   Бардольфъ. Войди, любезная!
  

Входитъ мистрисъ Куикли.

  
   М-съ Куикли. Извините меня, сэръ! Я съ вашего позволенія желаю вашей милости добраго утра.
   Фольстэфъ. Возьми эту посуду, да вскипяти мнѣ еще бутылку; да хорошенько!
   Бардольфъ. Съ яйцами, сэръ?
   Фольстэфъ. Нѣтъ, просто чистаго; терпѣть не могу, когда въ моемъ питьѣ попадается куриный пометъ (Бардольфъ уходитъ). Что тебѣ нужно?
   М-съ Куикли. Я къ вашей милости отъ мистрисъ Фордъ.
   Фольстэфъ. Фордъ? Нѣтъ, будетъ ея съ меня; я упоенъ ею, упоенъ по самое горло!
   М-съ Куикли. Ахъ, Боже мой, бѣдняжка нисколько въ этомъ не виновата. Это люди ошиблись,-- и какъ же разбранила она ихъ за это!
   Фольстэфъ. Я виноватъ не менѣе, положившись на обѣщаніе глупой бабы.
   М-съ Куикли. Она, сэръ, въ такомъ отъ этого отчаяніи, что ваше сердце разорвалось бы на части, еслибъ вы на нее посмотрѣли. Мужъ ея отправится сегодня на соколиную охоту, и она проситъ васъ пожаловать къ ней между восемью и девятью. Я должна какъ можно скорѣе вернуться къ ней съ отвѣтомъ. Ручаюсь вамъ, она загладитъ все.
   Фольстэфъ. Хорошо, я навѣщу ее. Такъ и скажи ей, да попроси обдумать, что такое человѣкъ. Пусть сообразитъ, какъ онъ брененъ, и поэтому судитъ о моей доблести.
   М-съ Куикли. Передамъ, сэръ.
   Фольстэфъ. Да, передай. Ты говоришь, между девятью и десятью?
   М-съ Куикли. Между восемью и девятью, сэръ.
   Фольстэфъ. Хорошо, ступай. Буду непремѣнно.
   М-съ Куикли. Миръ и благоволеніе Божіе да осѣняютъ васъ, сэръ! (Уходитъ).
   Фольстэфъ. Что-же Источникъ-то не идетъ? Онъ присылалъ сказать, чтобъ я ожидалъ его непремѣнно. Я жду, впрочемъ, не столько его, сколько его денегъ. А, вотъ и онъ!
  

Входитъ Фордъ.

  
   Фордъ. Всякаго вамъ счастья, сэръ!
   Фольстэфъ. Вы, господинъ Источникъ, пришли, разумѣется, затѣмъ, чтобы узнать, что произошло между мною и женою Форда?
   Фордъ. Именно за этимъ, сэръ Джонъ.
   Фольстэфъ. Я, милѣйшій Источникъ, вамъ не солгу; я былъ у нея въ условный часъ.
   Фордъ. И успѣли?
   Фольстэфъ. Втюриться въ страшную непріятность.
   Фордъ. Какъ-же это? Неужто она образумилась?
   Фольстэфъ. Нисколько, любезнѣйшій Источникъ; но подлый cornuto, то есть ея рогатый мужъ, постоянно обуреваемый ревностью, явился въ самую рѣшительную минуту нашего свиданія, когда всѣ предварительныя церемоніи,-- какъ поцѣлуи, объятія, увѣренія, словомъ, весь этотъ прологъ нашей комедіи,-- были уже окончены... Да еще явился-то не одинъ, а съ цѣлой ватагой пріятелей, собранныхъ имъ дуракомъ,-- представьте себѣ зачѣмъ? -- чтобы отыскивать у себя-же въ домѣ любовника своей жены.
   Фордъ. Какъ! въ то самое время, какъ вы были тамъ?
   Фольстэфъ. Да, въ самое это время.
   Фордъ. И онъ искалъ, но не нашелъ васъ?
   Фоньстэфъ. Узнаете все въ свое время. По счастью, прибѣгаетъ нѣкая мистрисъ Педжь, даетъ знать, что Фордъ приближается, и вотъ, благодаря ея находчивости и отчаянію жены Форда, меня выпроводили изъ дому въ корзинѣ.
   Фордъ. Съ бѣльемъ?
   Фольстэфъ. Да, въ корзинѣ съ бѣльемъ. Завалили меня заношенными мужскими и женскими рубашками, грязными чѵлками, засаленными салфетками. Изъ всего этого образовалась такая гнуснѣйшая смѣсь вони, какая никогда еще не оскорбляла ноздрей человѣка.
   Фордъ. И долго лежали вы въ корзинѣ?
   Фольстэфъ. Узнаете все, любезнѣйшій Источникъ; узнаете все, что я вытерпѣлъ, стараясь, чтобы угодить вамъ, склонить эту женщину на зло. Запрятавъ меня такимъ образомъ въ корзину, онѣ позвали двоихъ верзилъ, халуевъ Форда, и велѣли, какъ грязное бѣлье, отнести меня на Дэтчетскій лугъ. Бездѣльники подняли меня на плечи и въ дверяхъ встрѣтили своего подлаго, ревниваго хозяина, а онъ разъ или два спросилъ, что у нихъ въ корзинѣ. Дрожа всѣмъ тѣломъ отъ страха, я только того и ждалъ, что сумасшедшій примется разглядывать корзину, но судьба, уже рѣшившая заранѣе, что неизбѣжно быть рогоносцемъ,удержала его руку. Вотъ онъ врывается домой, какъ сыщикъ, а я ускользаю изъ дому въ видѣ грязнаго бѣлья. Но слушайте, господинъ Источникъ, слушайте, что было далѣе. Я вытерпѣлъ всѣ муки трехъ различныхъ смертей: во-первыхъ, муку невыносимой боязни, какъ-бы старый, ревнивый баранъ не нашелъ меня; потомъ, страшную муку отъ лежанья скорчившись, касаясь головою ногъ, подобно хорошему клинку, перегнутому какъ нибудь такъ, чтобъ конецъ его касался рукоятки, и, наконецъ, пытку быть, подобно спирту, закупореннымъ въ вонючее бѣлье, въ которомъ уже началось броженіе отъ собственнаго его сала. Представьте-же себѣ положеніе человѣка моего сложенія. Представьте, что я, какъ масло, не выношу жары, таю отъ нея, испаряюсь; рѣшительно чудо, какъ я не задохся. И подумайте: изъ этой-то паровой ванны, гдѣ я, словно голландское блюдо, уже на половину распарился въ жиру, вдругъ попасть въ Темзу и, подобно лошадиной подковѣ, мгновенно въ ней охладиться! Это, господинъ Источникъ, раскаленному-то, раскаленному чуть не докрасна! Представьте вы себѣ мое положеніе.
   Фордъ. Мнѣ, право, крайне прискорбно, сэръ, что вамъ изъ-за меня пришлось столько вытерпѣть. Все, стало быть, кончено: вы, разумѣется, не захотите сдѣлать еще попытку!
   Фольстэфъ. Нѣтъ, любезный Источникъ, пусть меня бросятъ въ Этну, также какъ бросили въ Темзу, а я ужь отъ нея не отстану. Мужъ ея отправится сегодня утромъ на соколиную охоту, и она назначила мнѣ новое свиданіе между восемью и девятью часами.
   Фордъ. Восемь уже пробило, сэръ.
   Фольстэфъ. Неужто? Такъ я отправлюсь сейчасъ-же. Какъ только удосужитесь, приходите сюда, и я сообщу вамъ, насколько я успѣлъ. Въ концѣ концовъ, она все-таки будетъ ваша. Adieu! Да, она будетъ ваша, любезный Источникъ, и вы непремѣнно увѣнчаете рогами голову Форда (Уходитъ).
   Фордъ. Что-же это -- ужь не видѣніе-ли? не сонъ-ли? Я, можетъ быть, сплю? Проснись, мистэръ Фордъ, проснись! На твоемъ лучшемъ платьѣ вдругъ оказывается дыра. Вотъ оно что значитъ быть женатымъ! вотъ каково имѣть корзину и бѣлье! Хорошо, покажу-же я имъ всѣмъ! Поймаю теперь прелюбодѣя; онъ въ моемъ домѣ и отъ меня не улизнетъ, такъ какъ это будетъ невозможно: вѣдь не спрячется-же онъ въ полупенсовый кошелекъ, не забьется въ перечницу. А чтобы служащій ему руководителемъ дьяволъ и тутъ ему не помогъ, осмотрю и такія мѣста, куда нѣтъ даже возможности забраться. Хотя мнѣ и не миновать быть тѣмъ, что я есть и что такъ сильно меня раздражаетъ, я все-таки не смирюсь передъ судьбой. Она дала мнѣ рога, доводящіе меня до бѣшенства, такъ я и поступать буду, какъ бѣшеный (Уходитъ).
  

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА I

Улица.

Входятъ: мистрисъ Педжъ, мистрисъ Куикли и Уильямъ.

   М-съ Пэджь. Какъ ты думаешь, пришелъ ужь онъ теперь къ мистрисъ Фордъ?
   М-съ Куикли. Или уже пришелъ, или навѣрно сейчасъ будетъ тамъ. И сердитъ-же онъ за то, что его бросили въ воду! Мистриссъ Фордъ просить, чтобъ вы сейчасъ-же пришли къ ней.
   М-съ Пэджь. Сейчасъ буду, отведу только сына въ школу. Да вотъ и его учитель; вѣрно, сегодня въ школѣ нѣтъ ученья.
  

Входитъ сэръ Гугъ Эвэнсъ.

  
   Что-же это значитъ, сэръ Гугь? Развѣ сегодня нѣтъ уроковъ?
   Эвэнсъ. Нэтъ. Я по просьпэ коспотина Шерть талъ малшикамъ посфоленіе сефотня икрать.
   М-съ Куикли. Добрѣйшая онъ душа!
   М-съ Педжь. Сэръ Гугь, мой мужъ говоритъ, что сынъ не дѣлаетъ никакихъ успѣховъ. Прошу васъ, задайте ему нѣсколько вопросовъ изъ латинской грамматики.
   Эвэнсъ. Фильямъ, ити сюта; потними колофу. Ну!
   М-съ Педжь. Подойди-же; подними голову и отвѣчай учителю. Не бойся.
   Эвэнсъ. Сколько фъ слофахъ шислъ?
   Уильямъ. Два.
   М-съ Куикли. А я такъ все думала, что ихъ и не перечтешь.
   Эвэнсъ. Нэ мѣшай сфаей полтофней. Какъ, Фильямъ, прекрасный?
   Уильямъ. Pulcher.
   М-съ Куикли. Пулярка? Какъ будто прекраснѣе какой-нибудь ничтожной пулярки ничего на свѣтѣ нѣтъ!
   Эвэнсъ. Ты, шеншина, самафоплошеная клупость. Прошу тепя, молши. Што снашитъ lapis, Фильямъ?
   Уильямъ. Камень.
   Эвэнсъ. А што -- камень, Фильямъ?
   Уильямъ. Голышъ.
   Эвэнсъ. Нэтъ, не колышъ, а lapis. Прошу, сапиши это фъ сфой москъ.
   Уильямъ. Lapis.
   Эвэнсъ. Карашо, Фильямъ. А откута происхотятъ шлены, Фильямъ?
   Уильямъ. Они происходятъ отъ мѣстоименій и склоняются такъ: Singulariter, nominativo, hic, haec, hoc.
   Эвэнсъ. Nominativo, hig, hag, hog; прошу, самѣшай; genetivo -- hujus. Карашо, какъ ше accusativo?
   Уильямъ. Accusativo, hinc.
   Эвэнсъ. Прошу, титя мое, фспомни карашенько: accusativo -- hing, hang, hog.
   М-съ Куикли. Ханкъ, хохъ,-- это просто свиное хрюканье какое-то.
   Эвэнсъ. Шеншина, остафь сфои клупости. Какъ фокатифусъ, Фильямъ?
   Уильямъ. О. -- vocative... -- О.--
   Эвэнсъ. Помни: фокатифусъ -- caret.
   М-съ Куикли. Карета -- дѣло хорошее, что и говорить.
   Эвэнсъ. Шеншина, фостершись!
   М-съ Педжь. Молчи.
   Эвэнсъ. Какъ-ше ротительный патешъ Pluralis,Фильямъ?
   Уильямъ. Genitives case?
   Эвэнсъ. Та.
   Уильямъ. Genitive: horum, harum, horum.
   М-съ Куикли. Ну, можно-ли толковать ему о падежѣ, о родахъ какой-то козы? Лучше, дитя, никогда и не знай, что есть на свѣтѣ такая мерзавка, коза Джени.
   Эвэнсъ. Што ты, шеншина, што ты? Какъ тепэ не стыдно!
   М-съ Куикли. Какъ вамъ-то не стыдно учить ребенка такимъ скверностямъ, которымъ онъ и безъ васъ успѣетъ научиться? Сами-то постыдились бы!
   Эвэнсъ. Шеншина, ты софсѣмъ съ ума ушла. Расфѣты никакофо понятія не имэешь о патешъ, о шисло, о ротахъ. Фо фсемъ христіанстфѣ нэтъ состанія клупэе тепя.
   М-съ Пэджь. Молчи,пожалуйста.
   Эвэнсъ. Теперь скаши, Фильямъ, какъ склоняются мэстоименія?
   Уильямъ. Право, забылъ.
   Эвэнсъ. Кі, kae, cod; а сапутешь сфой -- kies, сфоя -- kaes, сфое -- cods -- полутшишь роска. Ступай теперь, икрай.
   М-съ Педжь. Да онъ сдѣлалъ больше успѣховъ, чѣмъ я думала.
   Эвенсъ. У нефо память караша. Прощайте, мистрисъ Петшь.
   М-съ Педжь. Прощайте, добрый сэръ Гугъ (Сэръ Гугъ уходитъ). Милый, ступай и ты домой. Пора и мнѣ, я слишкомъ ужь замѣшкалась (Уходитъ.)
  

СЦЕНА II.

Комната въ домѣ Форда.

Входятъ: Фольстэфъ и мистрисъ Фордъ.

   Фольстэфъ. Ваши сожалѣнія, мистрисъ Фордъ, совершенно поглотили мои страданія. Я вижу, какъ глубока ваша любовь, и клянусь, что воздамъ вамъ за нее все до послѣдняго волоска. Да, мистрисъ Фордъ, я исполню относительно васъ не только всѣ обыкновенныя обязанности любви, но и всѣ ея дополненія, украшенія и прочія церемоніи. Но убѣждены ли вы, что вашъ мужъ не помѣшаетъ намъ хоть теперь?
   М-съ Фордъ. Онъ на соколиной охотѣ, дорогой сэръ Джонъ.
   М-съ Педжь (за сценой). Кума! Эй, кумушка Фордъ!
   М-съ Фордъ. Подите въ эту комнату, сэръ Джонъ (Фольстэфъ уходитъ).
  

Появляется мистрисъ Педжь.

  
   М-съ Педжь. Здравствуй, душа моя. Скажи, есть кто-нибудь въ домѣ, кромѣ тебя?
   М-съ Фордъ. Кромѣ прислуги никого.
   М-съ Педжь. Въ самомъ дѣлѣ?
   М-съ Фордъ. Конечно (Тихо). Говори громче.
   М-съ Пэджь. Какъ-же я рада, что никого у тебя нѣтъ!
   М-съ Фордъ. Почему?
   М-съ Педжь. А потому, милая, что на твоего мужа опять нашелъ припадокъ прежняго помѣшательства. Онъ такъ споритъ съ моимъ мужемъ, такъ дико издѣвается надъ всѣми женатыми, такъ безъ всякаго разбора проклинаетъ всѣхъ дочерей Евы, такъ колотитъ себя по лбу, отчаянно восклицая:-- "вылѣзай-же, вылѣзай!" -- что всѣ прежніе припадки бѣшенства, которые я въ немъ замѣчала, въ сравненіи съ теперешнимъ его бѣснованіемъ, не болѣе, какъ кротость, благоразуміе и терпѣніе. Я такъ рада, что толстаго рыцаря здѣсь нѣтъ.
   М-съ Фордъ. Развѣ онъ и о немъ говоритъ?
   М-съ Педжь. Только и говоритъ, что о немъ. Клянется, что въ послѣдній разъ, когда онъ его искалъ, его вынесли отсюда въ корзинѣ. Онъ увѣряетъ моего мужа, будто толстякъ и теперь здѣсь. Онъ уговорилъ и Педжа, и всѣхъ гостей отложить охоту и еще разъ попытаться узнать, не окажется-ли справедливымъ его подозрѣніе. Все это онъ тебѣ выразитъ, какъ я рада, что рыцаря здѣсь нѣтъ! Пусть и твой мужъ увидитъ всю свою глупость.
   М-съ Фордъ. И онъ близко?
   М-съ Пэджь. Близехонько, въ концѣ улицы. Онъ сей часъ-же явится.
   М-съ Фордъ. Я погибла! Рыцарь здѣсь!
   М-съ Педжь. Ну, тебѣ теперь не миновать позора, а рыцарю -- смерти. Что-же ты за женщина! Вонъ его отсюда скорѣе вонъ! Ужь лучше позоръ, чѣмъ смертоубійство.
   М-съ Фордъ. Но какъ-же и какимъ путемъ уйти ему отсюда? Что мнѣ съ нимъ дѣлать, не спрятать-ли его опять въ корзину?
  

Входитъ Фольстэфъ въ испугѣ.

  
   Фольстэфъ. Въ корзину? Ни за что, ни за что на свѣтѣ! Нельзя-ли мнѣ до его прихода выйти безъ этого?
   М-съ Пэджь. Никоимъ образомъ: у дверей сторожатъ три его брата, вооруженные пистолетами; еслибъ не это, вы, разумѣется, могли-бы ускользнуть до его прихода. Что-же вы стоите?
   Фольстэфъ. Да что-же мнѣ дѣлать? Влѣзу въ трубу камина.
   М-съ Фордъ. Въ нее обыкновенно разряжаютъ охотничьи ружья. Влѣзьте лучше въ печь.
   Фольстэфъ. Гдѣ-же она?
   М-съ Фордъ. Нѣтъ, нѣтъ, я убѣждена, что онъ заглянетъ и въ нее. Во всемъ домѣ нѣтъ ни шкапа, ни коника, ни сундука, ни ящика, ни колодца, ни подвала, котораго онъ-бы не зналъ. Онъ осмотритъ рѣшительно все, въ домѣ спрятаться вамъ нельзя.
   Фольстэфъ. Такъ я выйду.
   М-съ Педжь. Если выйдете, какъ вы есть,-- васъ, сэръ Джонъ, убьютъ. Вотъ, еслибъ вы переодѣлись...
   М-съ Фордъ. А во что-же мы его переодѣнемъ?
   М-съ Педжь. Право, ужь не знаю. Платья на его толщину здѣсь не найдется, но можно было-бы надѣть на него женскую шапку, укутать платкомъ, накинуть покрывало.
   Фольстэфъ. Придумайте что нибудь, добрѣйшія мои лэди; придумайте, что хотите, лишь-бы только мнѣ спастись.
   М-съ Фордъ. Тамъ наверху тетка моей горничной, толстая старуха изъ Брентфорда, оставила свое платье.
   М-съ Педжь. Оно непремѣнно будетъ ему впору: она вѣдь нисколько не тоньше его. Тамъ, кажется, ея мохнатая шапка и платокъ. Бѣгите наверхъ, сэръ Джонъ.
   М-съ Фордъ. Идите, идите, милѣйшій сэръ Джонъ, а мы поищемъ, чѣмъ-бы повязать вамъ голову.
   М-съ Педжь. Скорѣе, скорѣе! Мы сейчасъ явимся наряжать васъ. Надѣвайте тѣмъ временемъ платье (Фольстэфъ уходитъ).
   М-съ Фордъ. Какъ-бы я была рада, еслибъ мой мужъ встрѣтилъ его въ этомъ нарядѣ. Онъ терпѣть не можетъ брентфордской старухи, клянется, будто она вѣдьма, и запретилъ ей ходить къ намъ, грозя, въ противномъ случаѣ, ее прибить.
   М-съ Педжь. Господи, подведи его подъ палку ея мужа, а затѣмъ пусть этою палкою руководитъ самъ дьяволъ!
   М-съ Фордъ. А онъ и въ самомъ дѣлѣ идетъ сюда?
   М-съ Пэджь.Разумѣется, безъ всякихъ шутокъ,-- и все толкуетъ о корзинѣ. Онъ непремѣнно что нибудь о ней провѣдалъ.
   М-съ Фордъ. А вотъ увидимъ. Я прикажу людямъ опять попасться ему навстрѣчу, точно также какъ послѣдній разъ, то есть, когда они несли корзину на плечахъ.
   М-съ Пэджь. Прекрасно, но онъ сейчасъ же будетъ здѣсь. Идемъ же скорѣе наряжать толстяка брентфордской вѣдьмой.
   М-съ Фордъ. Я скажу только людямъ, что имъ дѣлать съ корзиной. Ступай наверхъ, а я сейчасъ принесу рыцарю какую нибудь повязку (Уходитъ).
   М-съ Педжь. Надо бы отправить на висѣлицу этого гнуснаго негодяя! Что бы мы съ нимъ ни сдѣлали -- все будетъ мало. Но мы докажемъ, что и проказница жена можетъ быть честной, что смѣхъ и шутки ея не бѣда. Хотя старо, но вполнѣ справедливо, что черти водятся только въ тихомъ омутѣ ((Уходитъ).
  

Мистрисъ Фордъ возвращается съ двумя слугами.

  
   М-съ Фордъ. Возьмите опять корзину на плечи. Вашъ господинъ у крыльца. Если онъ велитъ поставить ее на полъ,-- поставьте. Скорѣе же! (Уходитъ).
   1-й слуга. Ну, поднимай.
   2-й слуга. Дай Богъ, чтобъ въ ней опять не оказался рыцарь.
   1-й слуга. Авось этого не будетъ; мнѣ, право, пріятнѣе было бы нести кусокъ свинца.
  

Входитъ: Фордъ, Пэджь, Свищъ, Кайюсъ и сэръ Гугъ Эвансъ.

  
   Фордъ. Да, но если будетъ доказано, что я правъ, чѣмъ вознаградите вы меня за ваши насмѣшки надо мною, за то, что считали меня глупцомъ? -- Негодяи, поставьте корзину на полъ. Позвать жену! Любезникъ-то опять въ корзинѣ! О, гнусные пособники! Тутъ противъ меня цѣлый заговоръ. Но теперь я пристыжу даже самого дьявола. Что же ты, жена? Иди, иди сюда скорѣе! Взгляни, какое прекрасное бѣлье отправляешь ты въ стирку!
   Педжь. Это уже выходитъ изъ всякихъ предѣловъ. Мистэръ Фордъ, васъ нельзя оставлять на свободѣ, васъ на посадить на цѣпь.
   Эвэнсъ. Это шистэйшее умопомэшательстфо! Фи пэснуетесъ, какъ пэшеный сопака!
   Свищъ. Нехорошо, мистэръ Фордъ, право, нехорошо.
  

Входитъ мистрисъ Фордъ.

  
   Фордъ. И я, сэръ, говорю то же самое. -- Пожалуйте, мистрисъ Фордъ. Мистрисъ Фордъ -- женщина честная, вѣрнѣйшая жена, добродѣтельнѣйшее созданіе, имѣющее мужемъ ревниваго олуха. Такъ я безъ основанія подозрѣваю васъ, мистрисъ Фордъ, безъ всякаго основанія?
   М-съ Фордъ. Беру въ свидѣтели небо, что рѣшительно безъ всякаго, если ты подозрѣваешь меня въ чемъ нибудь нечестномъ.
   Фордъ. Сказано недурно, госпожа съ мѣднымъ лбомъ! Только смотри, не попадись сама. Ну, выходи, любезный! (Начинаетъ выбрасывать изъ корзины бѣлье).
   Педжь. Это ни на что не похоже!
   М-съ Фордъ. Какъ тебѣ не стыдно? Оставь въ покоѣ хоть бѣлье!
   Фордъ. Я сейчасъ разоблачу тебя!
   Эвэнсъ. Это сумашестфіе! Фи котите софсэмъ растэть ваюу шену? Остафте, остафте это.
   Фордъ. Слышишь, что я говорю,-- опорожни корзину!
   М-съ Фордъ. Для чего-же?
   Фордъ. Мистэръ Педжь, такъ же вѣрно какъ-то, что я мужчина, вчера изъ моего дома въ этой самой корзинѣ былъ вынесенъ другой мужчина. Почему-же ему сегодня не находиться въ ней? То, что онъ у меня въ домѣ, не подлежитъ ни малѣйшему сомнѣнію. Полученныя мною свѣдѣнія вѣрны и ревность моя вполнѣ основательна. Выбрасывайте бѣлье все дочиста.
   М-съ Фордъ. Если найдешь кого-нибудь въ корзинѣ, убей его какъ блоху.
   Педжь. Никого нѣтъ.
   Свищъ. Клянусь честью, мистэръ Фордъ, это нехорошо. Вы ужасно себя этимъ унижаете.
   Эвэнсъ. Мистэръ Фордъ, фамъ нушно польше молиться, а не оттафаться фсэмъ приступамъ фашефо серса, то-есть фспышкамъ рефности.
   Фордъ. Итакъ того, кого я ищу, здѣсь нѣтъ?
   Педжь. Какъ вообще нѣтъ его нигдѣ, кромѣ вашего воображенія.
   Фордъ. Однако, я все-таки прошу васъ, обыщемъ домъ хоть еще этотъ разъ. Если я не найду того, что ищу, даже и не трудитесь объяснять моего безумія. Пусть я навсегда останусь вашимъ застольнымъ посмѣшищемъ; пусть говорятъ "ревнивъ какъ Фордъ, искавшій любовника жены въ орѣховой скорлупѣ". Сдѣлайте-же мнѣ это одолженіе,-- поищите еще разъ вмѣстѣ со мною.
   М-съ Фордъ. Милая Педжь, сходи скорѣе со старухой внизъ: мужъ идетъ наверхъ.
   Фордъ. Съ кѣмъ это? Съ какой еще старухой?
   М-съ Фордъ. Съ теткой нашей горничной -- изъ Брентфорда.
   Фордъ. А, эта колдунья, эта вѣдьма, эта старая продувная потаскушка! Развѣ я не запретилъ ей ходить ко мнѣ въ домъ? И она, навѣрно, съ порученіемъ? да, съ порученіемъ!-- иначе и быть не можетъ. Мы народъ простой,-- гдѣ намъ знать, что она дѣлаетъ подъ видомъ гаданья? Она прикрывается ворожбой, заговорами, предсказаніями и тому подобными мошенничествами. Все это выше нашего пониманія, и мы ровно ничего не знаемъ. Сходи внизъ, колдунья; сходи, старая вѣдьма; сходи, говорю я.
   М-съ Фордъ. Ахъ, милый, добрый мой Фордъ, не бей ея! Да и вы, добрые джентльмэны, не давайте ему ее бить.
  

Входятъ: Фольстэфъ въ женскомъ платьѣ и мистрисъ Педжь.

  
   М-съ Педжь. Идемъ-же, тетка Прэть, идемъ! Давай руку.
   Фордъ. Ужь покажу я себя этой теткѣ! (Бьетъ Фольстэфа палкой). Вонъ отсюда, толстая потаскушка, выдра, гнусная свиная туша, вонъ, вонъ! Отучишься ты у меня гадать и нашептывать! (Фольстэфъ уходитъ).
   М-съ Педжь. Какъ вамъ не стыдно! Вѣдь вы до полусмерти избили бѣдную женщину.
   М-съ Фордъ. Пожалуй, она еще умретъ отъ твоихъ побоевъ. Очень это будетъ хорошо!
   Фордъ. Мало избить эту вѣдьму, на висѣлицу ее!
   Эвэнсъ. Шестное слофо, я полакаю, што шеншина эта тэйсфительно фэтьма. Не люплю я шеншинъ съ польшой поротой, а у этой я самэтилъ потъ платкомъ ошень польшая порота.
   Фордъ. Что-жь, господа, идемте со мною, прошу васъ, пойдемте. Увидите, чѣмъ увѣнчаются мои подозрѣнія, и если я и теперь навелъ васъ на ложный слѣдъ, не вѣрьте мнѣ никогда ни въ чемъ.
   Педжь. Такъ и быть, потѣшимъ его; пойдемте, джентльмэны (Пэджь, Фордъ, Свищъ, Кайюсъ и Эвэнсъ уходятъ).
   М-съ Пэджь. Онъ въ самомъ дѣлѣ избилъ его самымъ жалостнымъ образомъ.
   М-съ Фордъ. Скажи лучше: самымъ безжалостнымъ.
   М-съ Педжь. А палку я эту освятила бы и повѣсила-бы ее надъ алтаремъ: великую она оказала намъ услугу.
   М-съ Фордъ. Какъ ты думаешь,-- можно ли намъ, женщинамъ честнымъ и съ чистою совѣстью, продолжать еще преслѣдовать его нашимъ мщеніемъ?
   М-съ Пэджь. Духъ волокитства, навѣрно, уже изгнанъ изъ него теперь. Не закабалилъ же его дьяволъ окончательно, не обязалъ платить пени и неустойки и, я думаю, онъ никогда болѣе не посягнетъ на нашу честь.
   М-съ Фордъ. А разсказать-ли нашимъ мужьямъ, какъ мы его угостили?
   М-съ Педжь. Непремѣнно, хотя бы только для того, чтобы выколотить всѣ бредни изъ головы твоего мужа. Если они рѣшатъ, что бѣдному безпутному и жирному рыцарю еще мало, мы имъ пособимъ.
   М-съ Фордъ. Ручаюсь, что они непремѣнно захотятъ опозорить его публично. Да я и сама думаю, что безъ этого у нашей шутки какъ будто не будетъ конца.
   М-съ Педжь. Такъ идемъ же; надо ковать желѣзо, пока горячо (Уходятъ).
  

СЦЕНА III.

Комната въ гостинницѣ Подвязки.

Входятъ: Хозяинъ и Бардольфъ.

  
   Бардольфъ. Сэръ, нѣмцы требуютъ трехъ изъ вашихъ лошадей. Герцогъ лично прибудетъ завтра ко двору, и они идутъ ему навстрѣчу.
   Хозяинъ. Какой же это герцогъ, который долженъ прибыть такъ секретно? При дворѣ я что-то ничего о немъ не слыхалъ. Впрочемъ, я переговорю съ ними самъ. Знаютъ они по англійски?
   Бардольфъ. Знаютъ. Я пришлю ихъ къ вамъ.
   Хозяинъ. Лошадей-то я имъ, пожалуй, дамъ, но заплатить ихъ заставлю и при этомъ выжму изъ нихъ все, что слѣдуетъ. Они цѣлую недѣлю распоряжались всѣмъ моимъ домомъ, для нихъ я отказывалъ другимъ постояльцамъ. Должны же они за это поплатиться, и я выжму изъ нихъ то, что мнѣ слѣдуетъ. Идемъ (Уходятъ).
  

СЦЕНА IV.

Комната въ домѣ Форда.

Входятъ: Пэджь, Фордъ, мистрисъ Пэджь, мистрисъ Фордъ и сэръ Гугъ Эвэнсъ.

   Эвенсъ. Такофо плакорасумія фъ шеншинѣ я никохта ещшо не фитыфалъ
   Педжь. И онъ обѣимъ прислалъ письма въ одно и то же время.
   М-съ Педжь. Въ одну и ту же четверть часа.
   Фордъ. Прости же мнѣ, жена. Отнынѣ дѣлай, что хочешь. Я скорѣе заподозрю, что холодно самое солнце, чѣмъ тебя въ легкомысліи. Теперь въ томъ, кто такъ еще недавно былъ еретикомъ, упованіе въ твою честь такъ же незыблемо, какъ вѣра.
   Педжь. Хорошо, хорошо, довольно. Не вдавайтесь и при извиненіяхъ въ такія же крайности, какъ при оскорбленіяхъ. Потолкуемъ лучше о нашемъ замыслѣ. Пусть наши жены ради общей потѣхи еще разъ назначатъ старому, жирному рыцарю свиданіе въ такомъ мѣстѣ, гдѣ бы мы могли накрыть его на мѣстѣ преступленія и пристыдить.
   Фордъ. По моему лучше всего поступить, какъ онѣ говорили.
   Педжь. То есть передать ему, что въ полночь онѣ ждутъ его въ паркѣ? Но придетъ ли онъ? Можно поручиться, что не придетъ.
   Эвэнсъ. Фи кофорили, што уше ефо просали фъ рѣку; сатэмъ онъ пилъ ешшо польно припитъ фъ фитэ старой шеншины и, я тумаю, страхъ не посфолитъ ему прикотить. Я полакаю, плоть ефо уше такъ сильно накасана, што уше не мошеть имэть никакихъ крэхофныхъ помыслофъ.
   Педжь. Я думаю то же.
   М-съ Фордъ. Придумайте, что съ нимъ сдѣлать, когда онъ придетъ, а заставить его придти уже наше дѣло.
   М-съ Педжь. Есть старинное преданіе, что охотникъ Герни, бывшій уиндзорскимъ лѣсничимъ, въ продолженіе цѣлой зимы каждую полночь бродитъ вокругъ одного изъ дубовъ парка. На головѣ у него огромные вѣтвистые рога; онъ сушитъ деревья, портитъ скотъ, превращаетъ въ кровь коровье молоко и все время страшно гремитъ цѣпью. Вы, я думаю, слыхали объ этомъ и знаете, что въ старину суевѣрная толпа этому вѣрила и сказку про охотника Герни, какъ несомнѣнную истину, передала и нашимъ временамъ.
   Педжь. Да, многіе даже и теперь боятся проходить въ полночь мимо дуба Герни.
   М-съ Фордъ. Мы заставимъ Фольстэфа придти на свиданіе съ нами именно къ этому дубу и непремѣнно въ одеждѣ Герни, съ огромными рогами на головѣ.
   Педжь. Положимъ, что онъ и придетъ изъ томъ именно видѣ, какъ вы говорите; но что же тогда съ нимъ дѣлать?
   М-съ Педжь. Все уже придумано. Мы дочь нашу Анну, моего мальчика и еще троихъ или четверыхъ дѣтей ихъ возраста одѣнемъ эльфами, гномами, зелеными и бѣлыми феями; на головы имъ надѣнемъ вѣнцы изъ восковыхъ свѣчъ, въ руки дадимъ погремушки и спрячемъ ихъ въ какой нибудь ямѣ близь дуба. Какъ только я, кумушка Фордъ и Фольстэфъ сойдемся вмѣстѣ, ряженые тотчасъ же бросятся къ намъ съ дикими пѣснями. Мы, притворяясь испуганными, убѣжимъ, а они окружатъ Фольстэфа и примутся, какъ феи, щипать его, спрашивая, зачѣмъ дерзнулъ онъ, нечестивый, явиться въ такомъ видѣ на священное мѣсто ихъ.
   М-съ Фордъ. А пока онъ не скажетъ правды, пусть мнимыя феи не шутя щиплютъ и жгутъ его свѣчами.
   М-съ Педжь. А когда скажетъ, мы выйдемъ всѣ, снимемъ съ его головы оленьи рога и съ насмѣшками проводимъ его домой въ Уиндзоръ.
   Фордъ. Дѣтей бы надо, однако, прежде выучить, безъ этого имъ не сыграть этой комедіи.
   Эвэнсъ. Тэтей я фіушу и самъ яфлюсь съ ними фъ фитэ какой нипуть мартышки и самъ путу шешь моею сфэшкой пашку этотъ рыцарь.
   Фордъ. Прекрасно. Я сейчасъ отправлюсь и куплю для нихъ масокъ.
   М-съ Педжь. Моя Анна въ великолѣпномъ бѣломъ платьѣ будетъ царицей фей.
   Педжь. Я для этого куплю атласа (про себя). Отсюда Жердь похититъ ее и обвѣнчается съ нею въ Этонѣ (Громко). Зачѣмъ же откладывать? Посылайте къ Фольстэфу сей часъ же.
   Фордъ. Нѣтъ, дайте мнѣ еще разъ сходить къ нему подъ именемъ Источника. Онъ разскажетъ мнѣ всѣ свои предположенія, а затѣмъ придетъ непремѣнно.
   М-съ Педжь. О, будьте въ этомъ увѣрены. Ступайте же, приготовьте все необходимое для нашихъ фей и гномовъ.
   Эвэнсъ. Та, саймемся этимъ. Это путетъ самый сапафный и самый шестный оттманъ (Уходитъ съ Педжемъ и съ Фордомъ).
   М-съ Педжь. Ступай и ты, пошли скорѣе къ сэру Джону узнать, явится ли онъ (Мистрисъ Фордъ уходитъ). А я пойду къ доктору. Я дала слово, что кромѣ него никому не отдамъ моей Анны. Жердь, конечно, богатъ, но онъ, хотя и нравится мужу болѣе всѣхъ другихъ, къ несчастію, слишкомъ глупъ. Докторъ же и богатъ, и имѣетъ сильныя связи при дворѣ. И явись еще хоть двадцать тысячъ человѣкъ далеко болѣе достойныхъ, чѣмъ онъ, Анна, кромѣ него, не достанется никому! (Уходитъ).
  

СЦЕНА V.

Комната въ гостинницѣ Подвязки.

Входятъ: Хозяинъ и Простофиля.

  
   Хозяинъ.Что тебѣ нужно, олухъ. Что нужно, дуралей? Говори, вѣщай, глаголь коротко, живо, разомъ, однимъ мигомъ.
   Простофиля. Я, сэръ, пришелъ къ сэръ Джону Фольстэфу отъ господина Жерди.
   Хозяинъ. Вотъ его комната, покой, кровать, койка. Она вся заново расписана исторіей блуднаго сына. Ступай, постучись и окликни его. Онъ отвѣтитъ тебѣ, какъ антропофагъ. Постучись же, говорю я тебѣ.
   Простофиля. Къ нему вошла женщина, толстая, претолстая старуха, и я, сэръ, осмѣлюсь попросить позволенія подождать здѣсь, пока женщина не выйдетъ отъ него. Мнѣ собственно съ ней-то и необходимо переговорить.
   Хозяинъ. Толстая старуха? Да, пожалуй, могутъ и обокрасть моего рыцаря. Окликну его.-- Необъятный рыцарь, буйный сэръ Джонъ, повѣдай воинственными своими легкими, тамъ-ли ты? Къ тебѣ взываетъ твой хозяинъ, твой эфесецъ.
   Фольстэфъ (сверху). Что тебѣ?
   Хозяинъ. А вотъ тутъ какой-то татаринъ изъ цыганъ ждетъ, чтобъ отъ тебя ушла твоя толстуха. Выпусти, выпусти ее скорѣе, безпутный, не срами моихъ комнатъ! Не люблю я этихъ таинственностей... Бррръ!
  

Входитъ Фольстэфъ.

  
   Фольстэфъ. Да, хозяинъ, у меня, сейчасъ, дѣйствительно, была старая толстая женщина, но она уже ушла.
   Простофиля. Осмѣлюсь спросить у вашей милости, то не ворожея-ли была изъ Брентфорда?
   Фольстэфъ. Именно она, рогатая улитка. Что отъ нея тебѣ нужно?
   Простофиля. Мой господинъ, сэръ, то есть господинъ Жердь, увидавъ, что она идетъ по улицѣ, послалъ меня развѣдать у нея о нѣкомъ Нимѣ, который укралъ у него цѣпочку. Онъ желаетъ знать, у него-ли еще эта цѣпочка или нѣтъ.
   Фольстэфъ. Я съ ней объ этомъ говорилъ.
   Простофиля. Что-же она сказала, съ вашего позволенія?
   Фольстэфъ. Сказала, что тотъ-же самый человѣкъ, который укралъ у Жерди цѣпочку, стянулъ ее у него.
   Простофиля. Но мнѣ все-таки самому хотѣлось-бы поговорить со старухой. Мнѣ еще кое о чемъ велѣно ее распросить.
   Фольстэфъ. О чѣмъ-же еще? говори.
   Хозяинъ. Ну, скорѣе!
   Фольстэфъ. Отмалчиваться и не думай.
   Хозяинъ. А станешь отмалчиваться,-- умрешь.
   Простофиля. Да о сущихъ пустякахъ, ваша милость; только касательно мистрисъ Анны Педжь. Хотѣлось-бы только узнать, суждено моему господину обладать ею, или не суждено?
   Фольотэфъ. Суждено.
   Простофиля. Что-же именно, сэръ?
   Фольстэфъ. Обладать ею или нѣтъ. Ступай, скажи, что такъ говоритъ старуха.
   Простофиля. И я, съ позволенія вашего, такъ и могу сказать?
   Фольстэфъ. Да, олухъ, такъ и скажи.
   Простофиля. Благодарю вашу милость. Какже обрадую я моего господина такой вѣстью! (Уходитъ).
   Хозяинъ. Ты, сэръ Джонъ, мудрецъ, истинный мудрецъ. Ворожея-то въ самомъ дѣлѣ была у тебя?
   Фольстэфъ. Была, хозяинъ, и я набрался отъ нея такой мудрости, какой до сихъ поръ не набирался во всю жизнь; и притомъ, замѣть,-- не только даромъ, но мнѣ даже еще заплачено, чтобы доставить мнѣ случай научиться.
  

Входитъ Бардольфъ.

  
   Бардольфъ. Съ нами крестная сила, сэръ! Это мошенничество, чистѣйшее мошенничество!
   Хозяинъ. Гдѣ мои лошади? Разродись благопріятнымъ отвѣтомъ, бездѣльникъ, и притомъ сейчасъ-же.
   Бардодьфъ. Умчались вмѣстѣ съ мошенниками. Я сидѣлъ позади одного изъ нихъ и вотъ, только что мы миновали Этонъ, они вдругъ сбросили меня въ грязную канаву, пришпорили лошадей и скрылись, словно трое германскихъ дьяволовъ, трое докторовъ Фаустовъ.
   Хозяинъ. Они только поскакали навстрѣчу герцогу и не смѣй, негодяй, говорить, что они скрылись; нѣмцы -- люди честные.
  

Входитъ сэръ Гугъ Эвэнсъ.

  
   Эвэнсъ. Кто косяинъ?
   Хозяинъ. Что вамъ угодно, сэръ?
   Эвэнсъ. Перекись сфоихъ постоядьсефъ. Фъ нашъ коротъ пріэкалъ отинъ исъ трусей моихъ и раскасалъ, што три нэмескихъ мошенника натули фсэхъ косяефъ фъ Ритинкъ, фъ Майтенкетъ и фъ Кольпрукъ, отопрафъ у нихъ и лошатей, и теньки. Фитители, я кофорю это исъ располошенія къ фамъ и шелая фамъ топра. Фи шелофэкъ умный, умэете посмэяться, потшутить, и некорошо, если натъ фами фстумаютъ шутить. Прощайте (Уходитъ).
  

Является Кайюсъ.

  
   Кайюсъ. Ктѣ касайнъ Потвязки?
   Хозяинъ. Здѣсь, господинъ докторъ, и въ полномъ недоумѣніи насчетъ одной неразрѣшимой загадки.
   Кайюсъ. Сто происхотитъ -- я не снай, но я слыхалъ, сто ти тѣляесь польсія прикотофлени тля пріема нѣмескій керсокъ. Клянусь тусой, при тфорѣ никакой нѣмескій керсокъ нѣтъ. Кафарю это исъ селяни тепѣ топра. Проссай (Уходитъ).
   Хозяинъ. Бѣги, негодяй, кричи! А ты, рыцарь, помоги мнѣ чѣмъ нибудь! я ограбленъ, погибъ! Бѣги, лови, кричи, или я погибъ совсѣмъ! (Уходитъ съ Бардольфомъ).
   Фольстэфъ. Я былъ-бы радъ, еслибъ обманули весь міръ, потому что я не только обманутъ, а еще вдобавокъ избитъ. Ну что, еслибъ дворъ узналъ о моихъ похожденіяхъ,-- какъ меня выкупали, какъ отколотили,-- онъ по каплѣ вытопилъ-бы изъ меня все мое сало и смазалъ-бы мои охотничьи сапоги. Онъ, ручаюсь, бичевалъ-бы меня самыми язвительными насмѣшками, пока я весь не сморщился-бы, какъ засушенная груша. Съ тѣхъ поръ, какъ, играя въ примеро, я далъ ложную клятву, нѣтъ мнѣ болѣе ни въ чемъ удачи. Еслибъ у меня хватило духу хоть на одну молитву, я непремѣнно покаялся бы.
  

Входитъ мистрисъ Куикли.

  
   Ты откуда?
   М-съ Куикли. Отъ двухъ красотокъ.
   Фольстэфъ. Одну изъ нихъ къ чорту, а другую къ его бабушкѣ! Вотъ онѣ обѣ и на своихъ мѣстахъ. Я вытерпѣлъ изъ-за нихъ болѣе, чѣмъ возможно подлой бренности человѣческой природы.
   М-съ Куикли. А онѣ-то развѣ изъ-за васъ не потерпѣли? Досталось и имъ обѣимъ, а въ особенности одной. Бѣдняжка мистрисъ Фордъ вся въ черныхъ да синихъ пятнахъ; живого мѣста не осталось у нея на тѣлѣ.
   Фольстэфъ. Что ты тамъ толкуешь о синихъ да черныхъ пятнахъ, когда у меня на тѣлѣ пятна всѣхъ цвѣтовъ радуги? Меня еще чуть-чуть не схватили вмѣсто брентфордской колдуньи. Еслибы мнѣ не помогла необыкновенная моя находчивость, мое искусство изображать изъ себя старуху, подлецъ констэбль непремѣнно засадилъ-бы меня, какъ вѣдьму, въ колодку, въ гнусную колодку.
   М-съ Куикли. Позвольте, сэръ, переговорить съ вами въ вашей комнатѣ. Вы узнаете, въ какомъ положеніи дѣла, и, ручаюсь, увидите, что они не такъ еще дурны. Вотъ письмо, оно кое-что вамъ скажетъ. Ахъ, бѣдняжки, сколько хлопотъ, чтобы соединить васъ! Кто нибудь изъ васъ непремѣнно прогнѣвалъ Небо, вотъ оно и не даетъ вамъ успѣха.
   Фольстэфъ. Идемъ въ мою комнату (Уходятъ).
  

СЦЕНА VI.

Другая комната въ гостинницѣ Подвязки.

Входятъ: Фентонъ и хозяинъ.

  
   Хозяинъ. Нѣтъ, мистэръ Фентонъ, не говорите больше ничего. У меня такъ тяжело на душѣ, что я отказываюсь отъ всего.
   Фентонъ. А меня ты все-таки выслушаешь. Помоги мнѣ и, клянусь честью джентльмэна, ты получишь отъ меня за это сто фунтовъ золотомъ, а это далеко превышаетъ то, что ты потерялъ.
   Хозяинъ. Я выслушаю васъ, мистэръ Фентонъ, и по крайней мѣрѣ сохраню въ тайнѣ то, что услышу.
   Фентонъ. Не разъ уже говорилъ я тебѣ, что люблю красавицу Анну Педжь, а она отвѣчаетъ мнѣ полнѣйшею взаимностью, насколько это въ ея власти. Вотъ я получилъ отъ нея письмо, которое тебя удивитъ. То, что касается меня лично, до того тѣсно связано съ задуманной ими шуткой, что нельзя не передать тебѣ всего. Подробности шутки, въ которой главную роль долженъ играть жирный Фольстэфъ, ты узнаешь вотъ изъ этого письма (Подаетъ ему письмо). Теперь слушай-же, мой добрый хозяинъ. Ночью, между двѣнадцатымъ и первымъ часомъ, моя дорогая Анна должна близь дуба Герни изображать царицу фей; а для чего -- ты опять таки узнаешь изъ письма. А оттуда, когда всѣ будутъ заняты своими ролями, отецъ велѣлъ ей потихоньку скрыться съ Жердью и сейчасъ-же обвѣнчаться съ нимъ въ Этонѣ; на это она согласилась. Мать-же, которая всегда была противъ этого брака ради доктора Кайюса, устроила такъ, что Кайюсъ похитить ее и тотчасъ-же обвѣнчается съ нею въ своемъ приходѣ, гдѣ пасторъ уже ихъ ждетъ; покоряясь, для вида, матери, она дала свое согласіе на бракъ и съ докторомъ. Отецъ рѣшилъ, что она будетъ въ бѣломъ, и привлеченный этимъ цвѣтомъ, Жердь подойдетъ къ ней, возьметъ за руку и она тотчасъ за нимъ послѣдуетъ. Такъ какъ всѣ будутъ въ маскахъ, то мать, чтобы докторъ могъ легче узнать ее, рѣшила, что она будетъ въ зеленомъ, съ длинными лентами на головѣ, и Кайюсъ, улучивъ удобную минуту, подойдетъ къ ней, ущипнетъ ее за руку, и это послужить знакомъ, чтобы она шла за нимъ.
   Хозяинъ. Какъ-же вы думаете, кого обманетъ она -- отца или мать?
   Фентонъ. Обоихъ, чтобы бѣжать со мною. И вотъ въ чемъ моя къ тебѣ просьба:-- устрой такъ, чтобы между двѣнадцатью и часомъ викарій явился въ церковь, совсѣмъ готовый тотчасъ-же соединить наши сердца священными узами брака.
   Хозяинъ. Хорошо. Устраивайте свои дѣла, а я отправлюсь къ викарію. Явитесь съ невѣстой, а викарій ждать себя не заставитъ.
   Фентонъ. Ты этимъ обяжешь меня навсегда и кромѣ того сейчасъ-же получишь награду (Уходятъ).
  

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА I.

Комната въ гостинницѣ Подвязки.

Входятъ: Фольстэфъ и мистрисъ Куикли.

  
   Фольстефъ. Прошу тебя, прекрати свою болтовню; ступай. Я свое слово сдержу. Это третій разъ, авось нечетное число окажется для меня счастливѣе. Ступай! Говорятъ, будто въ нечетныхъ числахъ есть какая-то чародѣйственная сила по отношенію къ рожденію, судьбѣ и смерти. Ступай.
   Куикли. Я добуду вамъ цѣпь, постараюсь добыть и головной уборъ съ рогами.
   Фольстэфъ. Ступай-же, говорю, время не терпитъ. Подними колову вверхъ и работай проворнѣе ногами (Куикли уходитъ).
  

Появляется Фордъ.

  
   А г. Источникъ! Да, г. Источникъ, дѣло сладится или въ эту ночь, или никогда. Будьте около полуночи въ паркѣ близь дуба Герни и вы увидите чудеса.
   Фордъ. А вчера, сэръ, развѣ вы у нея не были? Вы сказали, что пойдете.
   Фольстэфъ. Отправился я къ ней, г. Источникъ, какъ видите, жалкимъ старикашкой, а вернулся отъ нея, г. Источникъ, жалкой старушенкой. Самый хитрѣйшій изъ демоновъ ревниваго безумія вдохновляетъ ея мужа, подлеца Форда. Скажу вамъ, онъ страшно отколотилъ меня, но когда я былъ въ видѣ старухи, потому что, когда я нахожусь въ образѣ мужчины, я даже безъ всякаго оружія не побоюсь самого Голіаѳа, потому что знаю, что жизнь не болѣе, какъ ткацкій челнокъ. Но я тороплюсь. Пойдемте со мной, г. Источникъ, и я все разскажу вамъ дорогой. Съ тѣхъ поръ, какъ я въ дѣтствѣ щипалъ гусей, отлынивалъ отъ ученья и гонялъ кубари, я до вчерашняго дня не зналъ, что значитъ быть битымъ. Удивительныя вещи разскажу я вамъ про подлеца Форда, которому я непремѣнно отомщу сегодня-же ночью, то есть непремѣнно передамъ его жену въ ваши руки. Пойдемте г. Источникъ! Затѣваются удивительныя вещи Идемте. (Уходятъ).
  

СЦЕНА II.

Уиндзорскій паркъ.

Входятъ: Пэджь, Свищъ и Жердь.

   Педжь. Идемъ, идемъ и, пока не увидимъ огней нашихъ фей, посидимъ во рву, окружающемъ замокъ. Не забудь-же мою дочь, будущій сынъ мой Жердь.
   Жердь. Ни за что не забуду. Я ужъ говорилъ съ ней и мы условились, какъ узнать другъ друга. Она будетъ вся въ бѣломъ. Я подойду къ ней; она скажетъ на это:-- "молчокъ",-- а я отвѣчу:-- "ни гугу".-- Поэтому мы и узнаемъ другъ друга.
   Свищъ. Прекрасно, но зачѣмъ вамъ и "молчокъ", и "ни гугу", когда ты и безъ того ужь узнаешь ее по бѣлому платью. А десять то часовъ, кажется, уже пробило.
   Педжь. Ночь темна, хоть глазъ выколи; тѣмъ эффектнѣе покажутся и свѣчи, и духи. Лишь-бы только на долю нашей шутки выпала полная удача! Никакого зла тутъ никто не замышляетъ, кромѣ развѣ дьявола, а мы тотчасъ-же узнаемъ его но рогамъ. Идемте-же за мною (Уходятъ).
  

СЦЕНА III.

Улица въ Уиндзорѣ.

Входятъ: Мистрисъ Педжь, мистрисъ Фордъ и докторъ Кайюсъ.

  
   М-съ Педжь. Любезный докторъ, моя дочь будетъ въ зеленомъ платьѣ. Улучите благопріятную минуту, возьмите ее за руку, ведите прямо въ церковь и кончайте тамъ все какъ можно скорѣе. Ступайте-же въ паркъ, мы съ нею не замедлимъ явиться туда-же.
   Кайюсъ. Я снай, сто мнѣ тѣляй. Adieu.
   М-съ Педжь. Прощайте, сэръ (Кайюсъ уходитъ). Мужа, конечно, потѣха надъ Фальстэфомъ порадуетъ не такъ, какъ взбѣситъ его то, что наша дочь вышла за доктора. Но что-же дѣлать, небольшая размолвка все-таки лучше большого горя.
   М-съ Фордъ. Гдѣ же Анна со своими феями и съ уэльскимъ дьяволомъ Эвэнсомъ?
   М-съ Педжь. Вѣроятно, спрятались въ ямѣ около дуба Герни, скрывъ огни, которыми разомъ разсѣютъ мракъ ночи, какъ только мы сойдемся съ Фольстэфомъ.
   М-съ Фордъ. Онъ непрѣменно перепугается.
   М-съ Педжь. Перепугается или не перепугается -- не знаю, а осмѣянъ все-таки будетъ.
   М-съ Фордъ. Мы его одурачимъ, и притомъ самимъ вѣроломнымъ образомъ.
   М-съ Педжь. Для того, чтобы дурачить такихъ безпутныхъ нахаловъ, всякое вѣроломство позволительно.
   М-съ Фордъ. Завѣтный часъ приближается. Итакъ къ дубу, скорѣе къ дубу! (Уходятъ).

СЦЕНА IV.

Уиндзорскій паркъ.

Входятъ: сэръ Гугъ Эвансъ и феи.

  
   Сэръ Гугъ Эвэнсъ. Скорѣе, феи, скорѣе са мною! Помните фаши роли, а клафное -- прошу, не ропэйте. Спряшемся фъ яму, а кохта я вамъ стэлаю снакъ, тэлай каштый, што скасано. Скорѣе, скорѣе са мной. (Уходятъ).

СЦЕНА V.

Другая часть парка.

Входитъ переодѣтый Фольстэфъ; на плечахъ у него оленья голова съ рогами.

  
   Фольстэфъ. Уиндзорскій колоколъ прозвучалъ уже двѣнадцать разъ, желанная минута приближается. Теперь, о боги, въ комъ текла пламенная кровь, помогайте мнѣ! Ты, Юпитеръ, былъ для своей Европы быкомъ, любовь приставила тебѣ рога. О всесильная любовь, дѣлающая иногда животное человѣкомъ, а иногда -- человѣка скотомъ! Ты же, Юпитеръ, изъ любви къ Ледѣ былъ и лебедемъ. О, всемогущая любовь, какъ близокъ былъ тогда всемогущій повелитель Олимпа къ гусиной породѣ! Первый грѣхъ, о Юпитеръ, ты совершилъ въ образѣ скота, и это былъ скотскій грѣхъ; второй -- въ видѣ птицы, и это, сознайся самъ, былъ грѣхъ пернатаго мужа. Если-же и боги не въ силахъ совладать со своими страстями, какъ совладать съ ними бѣдному смертному? И вотъ я теперь -- уиндзорскій олень и, какъ я полагаю, жирнѣйшій изъ всѣхъ оленей, рыщущихъ по этому лѣсу. Пошли же мнѣ, о Юпитеръ, прохлаждающую течку, иначе кто же въ состояніи будетъ осуждать меня за то, что я вмѣсто мочи изолью весь свой жиръ? Однако, кто же это идетъ сюда? Должно быть, моя лань.
  

Входятъ: мистрись Фордъ и мистрисъ Педжь.

  
   М-съ Фордъ. Сэръ Джонъ, ты здѣсь, мой олень, безцѣнный, мой самецъ?
   Фольстэфъ. Да, это ты, моя черношерстая самка? Пусть теперь съ неба вмѣсто дождя сыплется картофель, громъ гремитъ на голосъ пѣсни: "Зеленые рукавички", вмѣсто града сыплются поцѣлуи, а вмѣсто снѣга -- синеголовникъ, и поднимается цѣлая буря страстныхъ вожделѣній (обнимаетъ ее), я притаюсь вотъ здѣсь.
   М-съ Фордъ. Ненаглядный мой, мистрисъ Педжь со мною.
   Фольстэфъ. Дѣлите же меня, какъ дѣлятъ оленя, разрѣзаемаго на части; каждой достанется по задней ногѣ. Ребра свои я берегу для себя, плечи -- для лѣсного сторожа, а свои рога оставляю въ наслѣдство вашимъ мужьямъ. Ну что, развѣ я не совершеннѣйшій охотникъ? Развѣ я не выражаюсь, какъ подобаетъ охотнику Герни? Наконецъ, Купидонъ показываетъ, что у него, мальчишки, тоже есть совѣсть: онъ вознаграждаетъ меня за прежнія неудачи. Добро пожаловать,-- говорю вамъ это, какъ истинный другъ (За сценой шумъ).
   М-съ Педжь. Боже мой, это что за шумъ?
   М-съ Фордъ. О, небо, прости намъ наши согрѣшенія!
   Фольстэфъ. Что же можетъ это быть?
   М-съ Фордъ и М-съ Педжь. Бѣжимъ! бѣжимъ! (Убѣгаютъ).
   Фольстэфъ. Дьяволъ рѣшительно не желаетъ, чтобъ я совершилъ смертный грѣхъ; должно быть, онъ боится, что я весь адъ воспламеню своимъ жиромъ, иначе онъ не мѣшалъ-бы мнѣ такъ безбожно.
  

Входятъ: мистрисъ Куикли и Пистоль, также сэръ Гугъ Эвэнсъ, одѣтый сатиромъ, Анна Пэджь въ видѣ царицы фей; ее сопровождаютъ братъ и другіе, одѣтые феями и духами; на головѣ у нихъ вѣнцы изъ восковыхъ свѣчъ.

  
   Царица фей. Черные, сѣрые, зеленые и бѣлые любители луннаго свѣта и ночного сумрака, сиротствующія дѣти неумолимой судьбы, за дѣло теперь, за дѣло! Глашатай Гобгоблинъ, вѣщай!
   Пистоль. Рой воздушныхъ эльфовъ, умолкни и внемли моимъ словамъ! Ты, сверчокъ, лети въ трубы Уиндзора и тамъ, гдѣ увидишь, что огонь не погашенъ и шестокъ не очищенъ, щипли служанокъ, и пусть каждый твой щипокъ оставляетъ на нихъ пятна синѣе ежевики. Наша царица вѣдь не терпитъ ни грязи, ни грязныхъ людей.
   Фольстэфъ. Это феи, духи! Кто заговоритъ съ ними, тому не жить. Зажмурюсь и лягу, смертный не долженъ видѣть ихъ дѣлъ (Ложится ничкомъ).
   Эвэнсъ. Кто ше Питъ? Лети! и если ты кто найдешь тэфу, которая перетъ сномъ три раса сотфорила молитфу, нафэй на нее слаткія крезы, и пусть спитъ она спокойно, какъ титя. Но тэ, которыя саснули, не фспомнифъ о крэхахъ, щипи имъ руки и ноки, и темя, и спину, и шею, и круть.
   Царица фей. Задѣло! за дѣло! Осмотрите, эльфы, весь Уиндзорскій замокъ и внутри, и снаружи. Насыпьте въ каждую его комнату какъ можно болѣе благоденствій, и пусть онъ до скончанія вѣка пребываетъ въ томъ-же великолѣпіи, какого достоинъ и онъ самъ, и его великій властитель. Натрите мѣста, на которыхъ засѣдаютъ члены ордена, бальзамомъ и сокомъ драгоцѣнныхъ травъ. Пусть на каждомъ изъ этихъ красивыхъ креселъ, на всѣхъ латахъ и на всѣхъ шлемахъ вѣчно блестятъ ихъ гербы, эмблемы вѣрности. Ночною порою, феи духовъ, пойте, изображая изъ себя кружокъ, подобный подвязкѣ, а мѣсто собранія кружка да будетъ зеленѣе и свѣжѣе всѣхъ окрестныхъ луговъ. Потомъ на кружкѣ, застегнутомъ подъ гибкими колѣнями блистательныхъ рыцарей, начертайте слова:-- "Honni soit qui mal y pense",-- и начертайте ихъ изумрудными, пурпуровыми цвѣтами, цвѣтами синими и бѣлыми, блестящими, какъ сапфиръ, жемчужины или драгоцѣнныя вышивки. Феѣ буквами вѣдь служатъ цвѣты. Ступайте, разсѣйтесь пока, но не забудьте, что въ часъ мы должны собраться вкругъ дуба охотника Герни, чтобы предаться тамъ обычной пляскѣ.
   Эвэнсъ. Тафайте ше руки, станофитесь въ крушокъ. Тватсать сфэтляковъ пусть путутъ намъ фонарями, штопъ мы мокли плясать фкрукъ тупа. Стойте, я шую, што на семлѣ лешигь шелофэкъ.
   Фольстэфъ. Господи, защити меня отъ этого уэльскаго дьявола! Онъ сейчасъ обратитъ меня въ кусокъ сыра.
   Пистоль. Гнусный червь, проклятый съ самаго дня рожденія!
   Царица фей. Ради испытанія коснитесь огнемъ конца его пальцевъ. Если онъ чистъ, пламя отклонится само собою, не причинивъ ему ни малѣйшей боли; если же онъ вздрогнетъ, то въ его тѣлѣ живетъ развратное сердце.
   Пистоль. Приступимъ къ испытанію.
   Эвэнсъ. Приступимъ, посмотримъ, спосопно-ли это дерефо корэть (Жгутъ его свѣчами).
   Фольстэфъ. Ой-ой-ой!
   Царица фей. Онъ не чистъ, не чистъ, полонъ самыхъ гнусныхъ замысловъ! Феи, кружитесь вокругъ него съ грозной пѣсней и, кружась, щекочите и щиплите его.
   Эвэнсъ. Та, онъ полонъ люпострастія и фсякихъ мерсостей.
   Одинъ голосъ: Стыдъ вамъ, помыслы грѣховные,
   Прочь ты, похоть непотребная!
   Что такое сладострастіе?
   Кровожадный то огонь,
   Чей очагъ въ груди скрывается
   И чье пламя рвется бѣшено
   Выше, выше къ небесамъ.
   Хоръ: За его проступки гнусные,
   Феи, гномы, всѣ безъ удержа
   Вейтесь вкругъ него, негоднаго,
   И, щипля его безжалостно,
   Безпощаднымъ жгите пламенемъ,
   Пока звѣзды вмѣстѣ съ мѣсяцемъ
   Не изчезнутъ съ неба яснаго.
   Да пршлите, щекочите и палите всѣ его.
  

(Во время пѣнія, впродолженіе котораго феи идутъ и щиплютъ Фольстэфа, съ одной стороны появляется Кайюсъ и уводитъ съ собою фею въ земномъ платьѣ, съ другой -- Жердь уводитъ фею въ бѣломъ и, наконецъ, Фентонъ, похищаетъ Анну Педжь. Затѣмъ за сценой раздаются звуки охотничьихъ роговъ и всѣ духи и феи, кромѣ Эвэнса, разбѣгаются. Фольстэфъ снимаетъ съ головы рога, вскакиваетъ и хочетъ бѣжать).

Появляются: Педжъ, Фордъ, мистрисъ Пэджь и мистрисъ Фордъ и останавливаютъ его.

  
   Педжь. Нѣтъ, куда-же, пріятель? Попались, наконецъ! И нашли-же, кѣмъ переодѣться,-- охотникомъ Герни!
   М-съ Пэджь. Прошу васъ, кончимъ шутку! Ну, любезный сэръ Джонъ, какъ правятся вамъ уиндзорскія женщины? Скажи, добрѣйшій мой мужъ, не болѣе-ли идутъ эти чудныя развѣтвленія лѣсу, чѣмъ городу?
   Фордъ. Ну, сэръ, кто теперь остался съ рогами? Да, господинъ Источникъ, Фольстэфъ оказался бездѣльникомъ, бездѣльникомъ рогатымъ; вотъ его рога, господинъ Источникъ. Изъ всего, что принадлежало Форду, онъ воспользовался только его корзиной, его палкой и двадцатью фунтами, которые онъ долженъ уплатить господину Источнику; а такая уплата обезпечена его лошадьми.
   М-съ Фордъ. Нѣтъ намъ счастья, сэръ Джонъ, ни одно наше свиданіе не удалось. Любовникомъ моимъ вамъ болѣе мы быть, но моимъ оленемъ вы останетесь всегда.
   Фольстэфъ. Начинаю понимать, что я оказался въ положеніи осла.
   Фордъ. Да еще вола. Доказательства того и другого на лицо.
   Фольстэфъ. И это не духи, не феи? Мнѣ и такъ три или четыре раза приходило въ голову, что это обманъ. Но нечистая совѣсть, неожиданный испугъ такъ меня отуманили, что я не могъ не поддаться такому грубому обману и, наперекоръ всякому здравому смыслу, не принять ихъ за настоящихъ духовъ. Такъ вотъ и самый умный человѣкъ, когда употребляетъ свой умъ на зло, дѣлается подлѣйшимъ дуракомъ.
   Эвэнсъ. Сэръ Тшонъ Фольстэфъ, помните Поха, отрекитесь отъ фсякихъ турныхъ помыслофъ, и тухи не путутъ фасъ шипать.
   Фордъ. Отлично сказано, духъ Эвэнсъ.
   Эвэнсъ. Та и фасъ прошу не рефнофать польше.
   Фордъ. И не стану, пока ты не начнешь любезничать съ моею женою на самомъ чистомъ англійскомъ языкѣ.
   Фольстэфъ. Высохъ, что-ли, на солнцѣ мой мозгъ, что не могъ избавить меня отъ такого грубаго обмана и даже уэльскому козлу далъ возможность потѣшаться надо мною и украсить меня дурацкой уэльской шапкой? Впору послѣ этого подавиться кускомъ поджареннаго сыру.
   Эвэнсъ. Сиръ не итетъ къ ширъ, а фесь фашъ шифотъ отинъ ширъ.
   Фольстэфъ. "Сиръ" и "ширъ" -- каково дожить до насмѣшекъ такого коверкателя англійскаго языка! Да этого достаточно, чтобы всему государству опротивѣли гулянки и ночныя похожденія.
   М-съ Педжь. И какъ могло это придти вамъ въ голову, что мы, еслибы даже и выгнали добродѣтель изъ сердца и безъ зазрѣнія совѣсти предались аду, могли когда нибудь плѣниться вами, сэръ Джонъ?
   Фордъ. Такою требухою, такимъ тюкомъ пеньки?
   М-съ Педжь. Раздутымъ до невозможности?
   Педжь. Старымъ, въ конецъ остывшимъ, износившимся и невыносимо противнымъ?
   Фордъ. Злоязычнымъ, какъ самъ сатана?
   Педжь. Бѣднымъ, какъ Іовъ?
   Фордъ. Нечестивымъ, какъ его жена?
   Эвэнсъ. Претаннымъ расфрату, харшефнямъ, хересу и фину, и мету, и пьянстфу, и скфернослофію, и пуйстфу, и фсякой мерсости?
   Фольстэфъ. Потѣшайтесь, потѣшайтесь! Я затравленъ, забитъ, не въ состояніи отвѣтить даже этому уэльскому войлоку; само невѣжество попираетъ меня ногами. Потѣшайтесь-же, какъ угодно.
   Фордъ. Мы, сэръ, проводимъ васъ въ Уиндзоръ къ нѣкоему Источнику, котораго вы надули на порядочную сумму, обязавшись служить ему сводникомъ. Необходимость возвратить эту сумму, я убѣжденъ, будетъ для васъ больнѣе всего, что вы уже вытерпѣли.
   М-съ Фордъ. Нѣтъ, мой другъ, оставь ему эти деньги въ вознагражденіе. Простимте ему его прегрѣшенія и будемте всѣ друзьями.
   Фордъ. Изволь, вотъ моя рука, прощаю все.
   Фольстефъ. Я и безъ того поплатился достаточно: выкупанъ, весь исщипанъ.
   Педжь. Утѣшься, рыцарь. Кромѣ ужина, я сегодня дамъ тебѣ еще возможность посмѣяться надъ моей женою, которая смѣется теперь надъ тобой: скажи ей, что ея дочь повѣнчана съ Жердью.
   М-съ Педжь (про себя). Есть, однако, доктора, которые въ этомъ сомнѣваются. Если правда, что Анна Педжь моя дочь, она въ данную минуту уже повѣнчана съ докторомъ Кайюсомъ.
  

Входитъ Жердь.

  
   Жердь. Ау, Педжь? ау, отецъ, гдѣ ты?
   Педжь. Ну что, сынокъ, все кончено?
   Жердь. Кончено! Пусть самые ловкіе умники Глостершейра разбираются въ этомъ дѣлѣ, а мнѣ это не подъ силу; пусть меня повѣсятъ, если не такъ.
   Педжь. Что же случилось сынъ мой?
   Жердь. Прихожу я въ Этонъ вѣнчаться съ миссъ Анной, а она кѣмъ же оказывается? -- здоровеннымъ парнемъ. Не будь это въ церкви, я отколотилъ бы его или онъ отколотилъ бы меня. Не думай я, что это миссъ Анна, я и шагу бы не сдѣлалъ. И кѣмъ же оказался парень? -- сыномъ почтмейстера.
   Педжь. Если такъ, клянусь жизнью, ты сильно ошибся.
   Жердь. Вотъ какую еще новость сказали! Я думаю, что ошибся, когда принялъ мужчину за дѣвицу. Еслибъ я уже съ нимъ обвѣнчался, я бы тотчасъ-же прогналъ его, не смотря даже на его женскій нарядъ.
   Педжь. Сами виноваты. Развѣ я васъ не предупреждалъ, что мою дочь слѣдуетъ узнавать по платью?
   Жердь. Я и подошелъ къ кому то въ бѣломъ и сказалъ:-- "Молчокъ!" а она сказала:-- "ни гугу!" -- какъ мы съ ней и условились. И вдругъ это была совсѣмъ не Анна, а сынъ почтмейстера.
   М-съ Пэджь. Не сердитесь, добрый Джорджъ! Узнавъ о вашемъ намѣреніи, я переодѣла дочь въ зеленое платье, и она уже, вѣрно, обвѣнчана въ приходской церкви съ докторомъ.
  

Входитъ Кайюсъ.

  
   Кайюсъ. Ктѣ мистриссъ Петсь? Перетъ Похъ, я опмануть! Я сенилься на garèon, на мальсиска, на paysan! Переть Похъ, на мальсиска! перетъ Похъ, не на Анна Петсь! Я опманутъ.
   М-съ Педжь. Зачѣмъ же вы не увели ту, которая была въ зеленомъ?
   Кайюсъ. Я ее и фсяль, а она втрухъ окасифается мальсиска. Фотъ фамъ Похъ, я потнимай на ноки фесь Уинтсоръ! (Уходитъ).
   Фордъ. Странно! Кому же досталась настоящая Анна?
   Педжь. Я предчувствую. Вотъ мистеръ Фентонъ идетъ сюда.
  

Входятъ: Фентонъ и Анна.

  
   А, что скажете, мистеръ Фентонъ?
   Фентонъ. Простите, добрѣйшій отецъ! простите и вы, добрѣйшая матушка.
   Педжь. Какъ-же это случилось, сударыня, что вы не вышли за господина Жердь?
   М-съ Педжь. Зачѣмъ не пошла ты за докторомъ?
   Фентонъ. Вы ее совсѣмъ конфузите. Скажу вамъ всю правду. Вы хотѣли, чтобы она вступила въ постыдный бракъ безъ тѣни взаимности. Мы же давно связаны съ нею любовью и теперь соединены такими узами, которыхъ ни что уже разорвать не можетъ. Поступокъ ея безгрѣшенъ, хитрость ея нельзя назвать ни обманомъ, ни ослушаніемъ, ни неуваженіемъ къ родителямъ, потому что эта хитрость избавила, оградила ее отъ грѣха въ продолженіе тысячи тяжкихъ часовъ проклинать жизнь, что было-бы неизбѣжно при бракѣ противъ желанія.
   Фордъ. Ну что-жь тутъ еще разсуждать? вѣдь этого ничѣмъ уже не поправишь. Любовныя дѣла устраиваются самимъ Небомъ. Земли пріобрѣтаются деньгами, а женъ даетъ судьба.
   Фольстэфъ. Радуюсь отъ души, что нѣкоторыя изъ вашихъ стрѣлъ, хоть вы и сдѣлали меня своей мишенью, попали совсѣмъ не въ меня, а въ другихъ.
   Педжь. Дѣйствительно, не поправишь. Фентонъ, да пошлетъ тебѣ Небо полнѣйшее счастье! Нельзя не помириться съ тѣмъ, что неизбѣжно.
   Фольстэфъ. Когда ходишь на охоту ночью, всякая дичь собакамъ хороша.
   М-съ Пэджь. Перестану и я сердиться! Мистэръ Фентонъ, да пошлетъ вамъ Небо много, много радостей въ этотъ день! Идемъ домой, любезный мужъ! Пойдемте къ намъ и всѣ остальные,-- не исключая и васъ, сэръ Джонъ. Посмѣемся еще надъ этой шуткой, сидя у огня камина.
   Фордъ. Идемте.-- А вы, сэръ Джонъ, все-таки сдержали слово, данное Источнику; онъ вѣдь въ самомъ дѣлѣ ночуетъ сегодня съ мистрисъ Фордъ!
  

ПРИМѢЧАНІЯ къ ДЕСЯТОМУ ТОМУ

  
   Въ томъ видѣ, въ какомъ мы читаемъ эту пьесу теперь въ изданіи 1623 года, она не существовала въ первоначальномъ ея очеркѣ, сохранившемся въ дошедшемъ до насъ первомъ ея изданіи in quarto. Это первоначальное изданіе появилось въ 1602 году и носило длинный титулъ: "Очень забавная и крайне остроумная комедія о сэрѣ Джонѣ Фольстэфѣ и веселыхъ Уиндзорскихъ женахъ. Перемѣшана разнообразными и забавными шутками сэра Гюга, уэльскаго дворянина, мирового судьи Свища и его мудраго племянника мистера Жердь. Со многимъ лганьемъ знаменосца Пистоля и капрала Нима. Сочиненіе Вильяма Шекспира". Многія погрѣшности въ текстѣ этого изданія слѣдуетъ приписать его незаконному издателю, но, съ другой стороны, многія небрежности объясняются и той торопливостью, съ которою была обработана эта пьеса. Преданіе, со словъ Джона Денниса, говоритъ, что Шекспиръ написалъ эту пьесу по желанію королевы Елизаветы въ двѣ недѣли. Объ этомъ происхожденіи "Уиндзорскихъ веселыхъ женъ" было не мало споровъ, но тѣмъ не менѣе въ его пользу склоняются такіе изслѣдователи, какъ Гервинусъ, Жене и другіе.
  
   Стр. 3. Здѣсь впервые у Шекспира къ священнику обращаются со словомъ "сэръ". Въ старину, такъ обращались обыкновенно къ духовнымъ лицамъ и рыцарямъ. Слово "сэръ" обозначало бакалавра кембриджскаго и дублинскаго университетовъ, при этомъ оно упоминалось всегда съ фамиліей человѣка, къ которому обращались. Въ другихъ случаяхъ, т. е. когда обращались, напримѣръ, къ низшему духовенству прибавляли къ слову "сэръ" имя, данное при крещеніи: сэръ Джонъ, сэръ Гюгъ, и т. д.
   Стр. 3. "Я подамъ на него жалобу въ "Звѣздную палату"", говоритъ Свищъ, подразумѣвая подъ "Звѣздной палатой" королевскій совѣтъ. Рѣшенія этого совѣта признавались безапеляціонными и приговоры приводились въ исполненіе быстрѣе, чѣмъ приговоры другихъ судовъ. Въ позднѣйшее время при Тюдорахъ "Звѣздная палата" пріобрѣла уже опасную власть, а при Карлѣ первомъ ея значеніе приняло угрожающіе размѣры. Чѣмъ сильнѣе было значеніе этой судебной инстанціи, тѣмъ смѣшнѣе должны казаться слова глуповатаго судьи, воображающаго, что въ "Звѣздную палату" можно обращаться съ такими мелочами, какъ его ссора съ Фольстэфомъ.
   Стр. 3. "Cust-alorum" есть сокращеніе словъ "Custos-Ratulorom", т. е. хранитель свитковъ. "Armigero", то есть "оруженосецъ", "эскуайръ", было титуломъ, который сохранился и до сихъ поръ многими дворянскими фамиліями Англіи.
   Стр. 3. "Luces" значитъ "щуки"; Эвэнсъ не понимаетъ и принимаетъ это слово за "loses", т. е. "вши", такимъ образомъ происходитъ непереводимая игра словъ. Здѣсь-же видятъ ясный намекъ на гербъ извѣстнаго сэра Томаса Люси, игравшаго столь важную и непріятную роль въ жизни еще юнаго Шекспира. У сэра Томаса Люси въ гербѣ были три щуки.
   Стр.'3. Эвэнсъ, какъ уэльсецъ, страшно коверкаетъ англійскія слова. Докторъ Кайюсъ, какъ французъ, грѣшитъ тѣмъ-же.
   Стр. 5. "Въ Котселѣ ее обогнали". Въ Котсуольдѣ въ Глучестершайрѣ бывали ежегодно празднества и игры, заключавшіяся въ деревенскихъ состязаніяхъ и тѣлесныхъ упражненіяхъ. Эти "Олимпійскія игры Роберта Довера" были учреждены въ началѣ царствованія Іакова I. Самъ Доверъ былъ атторнеемъ въ одномъ изъ мѣстечекъ уеруикскаго графства. Его воспѣли за его заслуги Драйтонъ, Рандольфъ и Джонсонъ.
   Стр. 6. "Мефистофель -- Mephistopholus". Это названіе злого духа упоминается въ старинной исторической книгѣ: "Sir John Faustus". Во времена Шекспира прилагали это прозвище къ особамъ отличавшимся худобой, костлявостью.
   Стр. 7. "Scarlet and John". Скарлетъ и Джонъ, такъ назывались извѣстные товарищи прославившагося въ Англіи разбойника Робина Гуда. Фольстэфъ, играя словами, напоминаетъ о нихъ и опредѣляетъ въ то же время цвѣтъ лица и волосъ Джона Бардольфа, такъ какъ scarlet значитъ яркобагровый, яркокрасный и т. п.
   Стр. 8. "Книга съ пѣснями и сонетами" была написана достопочтеннымъ лордомъ Генри Гоуардомъ, покойнымъ графомъ Серрей и др. Жердь жалѣетъ, что, съ нимъ нѣтъ для Анны Педжь этой аристократической книги. Предлагаемая слугою книга принадлежитъ къ числу простонародныхъ книгъ; она занесена въ списокъ "The English Courtier".
   Стр. 10. "Секерсонъ". Такъ звали медвѣдя, показываемаго въ общественномъ "Парижскомъ" саду въ Сусуэркѣ во времена Шекспира.
   Стр. 10. "Клянусь пирогомъ и пѣтухомъ" -- народная божба, повторяемая во многихъ старыхъ англійскихъ драмахъ.
   Стр. 13. Легіонъ "ангеловъ" -- "золотыхъ монетъ".
   Стр. 15. Каинъ и Іуда на старинныхъ картинахъ и тканяхъ для обивки стѣнъ изображались съ рыжими бородами.
   Стр. 15. "Докторъ Кайюсъ". Не мало удивлялись, что Шекспиръ взялъ для француза въ своей комедіи именно эту фамилію, такъ какъ эту фамилію носилъ знаменитый врачъ временъ Елизаветы, основатель Кайюсъ-Коллэджа. Разумѣется, Шекспиръ не имѣлъ вовсе въ виду эту знаменитость, создавая своего шарлатана-чужезеща.
   Стр. 15. Имя "Джекъ" во времена Шекспира употреблялось какъ нарицательное имя въ презрительномъ смыслѣ.
   Стр. 20. "Весь отрывокъ о рыцарствѣ былъ вставленъ въ пьесу послѣ ея перваго изданія, говоритъ Уильямъ Блэкстонъ, и, кажется, служитъ намекомъ на ту щедрость, съ которою Іаковъ I раздавалъ это званіе". "Съ апрѣля до мая 1603 года, замѣчаетъ съ своей стороны Малонъ, король Іаковъ сдѣлалъ двѣсти тридцать семь рыцарей, въ полѣ того-же года онъ произвелъ въ рыцари отъ трехъ-сотъ до четырехъ-сотъ человѣкъ". "Вѣроятно, въ это время просматривалась комедія и насмѣшка вставленная въ пьесу, конечно, должна была очень понравится ея слушателямъ".
   Стр. 20. "Пѣсня о зеленыхъ рукавичкахъ" была одною изъ популярнѣйшихъ пѣсенъ въ царствованіе Елизаветы. Древнѣйшія слова этой пѣсни, дошедшія до насъ, не восходятъ далѣе 1580 года. Но одинъ изъ изслѣдователей древней англійской музыки полагаетъ, что эта пѣсня сложена, вѣроятно, ранѣе царствованія Генриха VIII. Она занесена въ Stationer's Hall въ августѣ 1581 г.
   Стр. 22. "Не повѣрю такому китайцу". Подъ словомъ китаецъ подразумѣвается нѣчто въ родѣ пройдохи. О продѣлкахъ китайцевъ говорится во всѣхъ старинныхъ исторіяхъ про страну "Cataia", какъ прежде называли англичане Китай вмѣсто "China".
   Стр. 25. Во времена Шекспира кошельки носились у пояса и мошенники обыкновенно отрѣзали ихъ особенными короткими ножами. Пиктэчъ испорченное названіе одной изъ частей города, долженствующее обозначать притонъ мошенниковъ, развратниковъ, непотребнаго люда.
   Стр. 27. "Пенсіонеры" -- люди, составлявшіе свиту королевы въ числѣ 60 человѣкъ. Они получали по 50 фунтовъ въ годъ и держали по двѣ лошади. Они отличались богатствомъ одежды и щегольствомъ. Сообразно съ ихъ одеждой Куикли и считаетъ ихъ важнѣе всякихъ вельможъ.
   Стр. 32. "Амемонъ и Барбазонъ". Читатели, интересовавшіеся всѣми особенностями, касавшимися разныхъ демоновъ, могли найдти разныя объясненія по этой части у Реджинальда Скотта въ книгѣ: "Инвентарь именъ, образовъ, силъ, управленія и дѣйствій демоновъ и духовъ, ихъ различныхъ чиновъ и достоинствъ".
   Стр. 33. "Кастильянскій король". Позорная кличка, которой народъ обзывалъ испанцевъ, вѣроятно, со временъ Армады.
   Стр. 36. Строки пѣсни, которую коверкаетъ Эвэнсъ, напоминаютъ чудесную маленькую поэму Марло. Сперва ее приписывали самому Шекспиру. Въ 1600 году она была напечатана въ "Геликонѣ Англіи".
   Стр. 42. "Ты добытъ, мой брилліантъ небесный". Это первая строка второй пѣсни поэмы Сиднея. "Астрофель и Стелла".
   Стр. 42. "Венеціанская мода". Моды получались прежде изъ Венеціи, какъ теперь Парижъ является ихъ законодателемъ. Моды того времени отличались вообще эксцентричностью и въ одной изъ проповѣдей въ 1607 году говорится, что женщины носятъ на головахъ цѣлые корабли съ мачтами, парусами, флагами, мостиками и т. д.
   Стр. 42. Боклеръ-бюри былъ во времена Шекспира обитаемъ по преимуществу дрогистами; здѣсь находились склады всякихъ травъ, свѣжей и сушеной зелени.
   Стр. 48. "Длиннохвостыя и короткохвостыя" т. е. "бѣдныя и богатыя". Происхожденіе этого опредѣленія неизвѣстно.
   Стр. 49. "Забросать на смерть рѣпой" -- народная поговорка южныхъ графствъ въ Англіи.
   Стр. 50. "Упоенъ ею по самое горло". Здѣсь непереводимая игра словъ, основанная на фамиліи Фордъ, такъ какъ это слово обозначаетъ "бродъ", "волну", "потокъ".
   Стр. 54. Во время экзамена въ словахъ Куикли все основано на сходствѣ нѣкоторыхъ англійскихъ словъ и латынскихъ. Вслѣдствіе чего и происходитъ игра словъ.
   Стр. 57. Упоминаніе о пистолетѣ -- одинъ изъ анахронизмовъ Шекспира.
   Стр. 58. Уиндзорскія гражданки говорятъ, что женщина можетъ быть весела и все-таки честна. Объ этомъ ходила еще въ концѣ XVII столѣтія, по словамъ Галливеля, пѣсня съ припѣвомъ: "That wives may he merry and yet honest too", намекающимъ на мораль этой пьесы.
   Стр. 58. Сумасшедшихъ въ тѣ времена не лечили, а сажали подъ арестъ и держали на цѣпи.
   Стр. 61. "Нѣмцы требуютъ трехъ изъ вашихъ лошадей". Объ этихъ нѣмцахъ и о пріѣзжемъ герцогѣ упоминается и далѣе въ нѣсколькихъ мѣстахъ и въ этихъ мѣстахъ пьесы изслѣдователи Шекспира видятъ намеки на посѣщеніе нѣмецкимъ (виртембергскимъ) герцогомъ Уиндзора въ 1592 году, причемъ герцогу дано было право пользоваться почтовыми лошадьми даромъ.
   Стр. 62. Въ настоящее время извѣстно, что фамилія Герни существовала въ Уиндзорѣ XVI вѣкѣ, когда въ 1569 году женился нѣкто Джилль Герни. По преданію, это былъ лѣсничій парка; онъ сдѣлалъ одинъ проступокъ, за который боялся наказанія, а потому и повѣсился на одномъ изъ дубовъ. Около этого-то дуба и появлялся его призракъ. Въ 1742 году появился планъ города, замка и парка въ Уиндзорѣ и здѣсь упоминается о прославленномъ Шекспиромъ дубѣ. Этотъ "дубъ Фольстэфа" находился на краю рва, въ немъ было такое большое дупло, что туда могли прятаться дѣти. Его истребили дровосѣки только въ 1792 году.
   Стр. 64 "Антропофагъ" -- людоѣдъ.
   Стр. 66. Игра въ примеро -- одна изъ старыхъ карточныхъ игръ.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru