Шелгунов Николай Васильевич
Переходный момент нашей промышленности

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Статья вторая.

ПЕРЕХОДНЫЙ МОМЕНТЪ НАШЕЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ.

(Статья вторая.)

I.

   Въ настоящей статьѣ я хотѣлъ говорить о нашихъ естественныхъ богатствахъ, имѣющихъ для насъ большое значеніе, чѣмъ какая бы то ни была Калифорнія, и начну съ лѣсовъ и лѣсныхъ промысловъ.
   У насъ считается всѣхъ лѣсовъ казенныхъ и частныхъ около 170 милліоновъ десятинъ. Пространство дѣйствительно изумительное. Но къ сожалѣнію дѣло не въ пространствѣ, а въ томъ, что именно растетъ на этомъ пространствѣ.
   Я не стану порицать нашей преданности ко всему отжившему и отживающему,-- преданности, которую наши славянофилы возвели:шли въ какую-то исключительно русскую добродѣтель, незнакомую гнилымъ людямъ гнилого запада. Я скажу только, что съ экономической точки зрѣнія эта славянская добродѣтель есть не больше какъ помѣха нашему промышленному развитію, ибо она приковываетъ насъ къ преданіямъ, къ обычаямъ и міровоззрѣнію нашихъ отцовъ и дѣдовъ.
   Въ нашихъ лѣсныхъ промыслахъ насъ губитъ таже преданность преданію или, выражаясь менѣе деликатно, наша косность, наше неумѣнье понять требованіе новаго времени и тѣ новыя отношенія, въ которыхъ мы должны находиться къ Западной Европѣ.
   Было время, когда коснѣлъ и западъ, когда онъ шелъ впередъ черепашьимъ шагомъ. Это время для запада уже миновало: онъ пошелъ быстро; мы же по прежнему плетемся по черепашьи, возражая себя благодушно сказочнымъ исполиномъ въ семимилионныхъ сапогахъ.
   Въ это время всеобщей косности жизнь была проста и требованія ограниченны. Природа одолѣвала человѣка; а человѣкъ въ свою очередь эксплоатировалъ природу и, вообразивъ, что естественныя богатства неистощимы, и что добрая мать-природа его накормитъ, одѣнетъ, согрѣетъ и возраститъ все, что ему нужно, превращалъ себя добровольно изъ господина въ неразумнаго и робкаго раба.
   По отношенію къ лѣсамъ неразумный рабъ держалъ себя съ истинно близорукой неразсчетливостію. Онъ ихъ рубилъ и жегъ, точно все его спасенье и счастіе зависѣло отъ истребленія лѣсовъ. И такой порядокъ существовалъ во всемъ свѣтѣ.
   Но западнаго человѣка томило его безсиліе въ борьбѣ съ природой; онъ чувствовалъ свою человѣческую слабость; онъ сознавалъ, что въ этой неравной борьбѣ можетъ помочь ему только таже самая природа, съ которой онъ боролся, и онъ заставилъ ея силы служить себѣ въ образѣ машинъ.
   Съ этого момента начинается новый періодъ въ исторіи цивилизаціи человѣчества. Родъ человѣческій распался на двѣ большія группы -- на группу людей, вступившихъ въ рѣшительную борьбу съ природой при помощи новыхъ механическихъ средствъ и новыхъ знаній, и на группу людей, оставшихся во прежнему безсильными и безпомощными.
   Въ этомъ распаденіи человѣчества на двѣ группы Россія занимаетъ переходную ступень и то только въ лицѣ представителей своего интеллекта; что же касается до массы народа и неэкономическихъ производителей, то они остаются по прежнему неразумными рабами подавляющей ихъ природы.
   Когда западный человѣкъ, найдя себѣ помощника въ паровой машинѣ, понялъ свою силу; когда изученіе силъ природы и распространеніе въ массѣ реальныхъ знаній показало ему, что только энергія и разумный трудъ дѣлаютъ человѣка властелиномъ природы, то онъ убѣдился, что лѣса составляютъ лишь частичку уже побѣжденной природы, и такую частичку, борьба съ которой требуетъ менѣе всего силы и энергіи.
   Такъ въ Германіи только съ десятыхъ годовъ нынѣшняго столѣтія явилось раціональное лѣсоводство, и въ настоящее время въ тамошнихъ лѣсахъ нѣтъ не только ни одного болота, и растутъ деревья, исключительно сѣянныя и саженныя рукою человѣка, но и устроивается дренажъ.
   И мы почти съ того же времена принялись за лѣсоустройство, но наша лѣсоустроительная пѣсня пѣлась съ чужого голоса, и масса населенія не понимала этой иностранной пѣсни. Русскій человѣкъ не хотѣлъ, чтобы мѣшали его ндраву, и, думая умомъ своихъ дѣдовъ, воображалъ, что вѣкъ Олеарія и Герберштейна никогда не кончится.
   А между тѣмъ золотой вѣкъ Олеарія прошелъ невозвратно, и "Московія", представлявшая въ его время одинъ непрерывный лѣсъ, теперь богата не лѣсами дѣйствительными, а лѣсами по счету.
   Цифра площади лѣсовъ, приведеная мною выше, повторяется у васъ всѣми безъ всякой провѣрки со времени генеральнаго межеванія. Какъ же велика лѣсная площадь въ дѣйствительности, того никто не знаетъ. Даже министерство государственныхъ имуществъ, столь богатое землемѣрами и таксаторами, не знаетъ въ точности пространства лѣсовъ своего вѣдѣнія.
   Говорю я это не для того, чтобы укорять кого нибудь, а тѣмъ болѣе м. г. и., которое дѣйствительно дѣлало все, что было для него возможно, чтобы сообщить нашимъ почесаннымъ и грязнымъ лѣсамъ европейскую физіономію; но говорю для того, чтобы показать читателю, какъ мы еще малосильны предъ своей русской природой и какъ еще она насъ подавляетъ: въ то время, какъ нѣмцы знаютъ счетомъ каждое дерево своего лѣса и даже осушаютъ дренажемъ лѣсныя новины, мы мѣряемъ свои лѣса на глазомѣръ и не можемъ сказать даже съ приблизительной точностію -- 100,000,000 дес. у насъ лѣсовъ или 100, или даже и еще меньше.
   Одно только извѣстно намъ съ несомнѣнною положительностію, что лѣса у насъ распредѣлены въ высшей степени неравномѣрно.
   Такъ въ губерніяхъ архангельской, вологодской и олонецкой они занимаютъ отъ 0,90 до 0,93 всей площади губерній. Въ этихъ губерніяхъ лѣсная почва рѣшительно подавляетъ весь бытъ мѣстнаго обитателя своею массою и своими особенностями. Я уже не говорю про такія мелочныя досадности, какъ комары и мошки, о нихъ говорить даже смѣшно, когда гибнетъ въ борьбѣ съ природой половина человѣческаго труда.
   Повидимому, подавляющая природа должна бы возбуждать въ человѣкѣ энергію и настойчивость; но случилось напротивъ. Человѣкъ, чувствуя свое безсиліе, только оттерпливался и въ своей борьбѣ съ природой не шелъ дальше того, что держало его на минимумѣ удовлетворенія.
   Результатъ этого взаимодѣйствія вы можете наблюдать въ непроѣздныхъ и непроходимыхъ дорогахъ, въ дурнообработанныхъ пашняхъ, въ качкарныхъ и усѣянныхъ пнями сѣнокосахъ, въ постройкахъ кое-какъ, въ дурномъ уходѣ за скотомъ, въ замѣчательной копотливости и медленности, съ какою сѣверянинъ работаетъ при весеннихъ разливахъ.рѣкъ, прекращающихъ всякое сообщеніе. Люди, обтерпѣвшіеся и выросшіе въ привычкахъ низкаго уровня потребностей, относятся съ совершеннымъ равнодушіемъ къ окружающей ихъ скудости и бѣдности и утрачиваютъ до того способность экономическихъ соображеній и разсчета, что въ своей подчиненности суровой природѣ тратятъ больше половины своихъ силъ, которыя могли бы быть употреблены на полезную съ нею борьбу. Приведу одинъ примѣръ. Сѣверный край страдаетъ полнымъ бездорожьемъ. Устроиваются и поправляются, да и то кое-какъ, только большія почтовыя дороги. Ну пусть эти дороги не подъ силу инертному сѣверянину; дѣлаю уступку. Но кромѣ большихъ дорогъ есть множество мелкихъ, хозяйственныхъ, ведущихъ на пашни и сѣнокосы. И лѣсу, и камня вокругъ много, время у крестьянина тоже есть, а дорогу -- будь она даже въ одну версту, крестьянинъ ни на свой сѣнакосъ, ни на свою пашню не устроитъ. Спросите его почему? "Да, какъ ее устроишь?" отвѣтитъ онъ вамъ. Я вотъ, подчиняясь самъ дорогѣ, а не дорогу подчиняя себѣ, крестьянинъ вмѣсто большой четырехколесной телѣги устроиваетъ одноколку и вмѣсто того, чтобы привезти извѣстное количество сѣна или хлѣба на одномъ возу, съѣздитъ пять, шесть разъ.
   Я поди, такъ называемые образованные, родившіеся на сѣверѣ и выросшіе подъ вліяніемъ привычекъ и обычаевъ окружающаго ихъ населенія, обнаруживаютъ совершенно туже инертность, какъ и деревенское и городское простонародье. Ихъ не смущаетъ ни полуразвалившійся заборъ ихъ собственнаго дома, ни застои вонючихъ лужъ предъ ихъ окнами, ни грязь на дворѣ, мѣшающая имъ пройти сухо въ баню, на кухню, въ сарай. Я уже не претендую, чтобы у этихъ людей были при домахъ сады или полисадники, гдѣ бы можно было подышать лѣтомъ здоровымъ, живительнымъ воздухомъ. И не думайте, чтобы у этихъ людей не было средствъ на устройство себѣ здороваго, опрятнаго жилья. Деньги есть, потому что домашніе ихъ облачаются въ дорогія одежды, вовсе даже и не соотвѣтствующія окружающей ихъ грязи. У людей просто дурныя привычки и дремлющій интеллектъ; ихъ просто не пріучилъ никто съ молоду бороться съ природой и побѣждать ее. Поэтому они не выдернутъ крапивы, о которую ожигаютъ по десяти разъ въ день руки; а будутъ только сторожиться и обходить это зелье, вмѣсто того чтобы однимъ разомъ и на всегда съ нимъ покончить.
   Было время, когда губерніи, смежныя съ нашимъ лѣснымъ сѣверомъ, были также лѣсисты, какъ онъ. Теперь же въ губерніяхъ: костромской, нижегородской, казанской, вятской, пермской и оренбургской лѣса составляютъ нѣсколько менѣе половины всей площади.
   Въ губерніяхъ новгородской, с.-петербургской, псковской, витебской, могилевской, виленской, минской, ковенской, гродненской, подольской и волынской лѣса занимаютъ одну треть общаго пространства.
   Въ губерніяхъ эстляндской, лифляндской, курляндской, тверской, ярославской, Владимірской, московской, смоленской, калужской, тульской, орловской, черниговской, рязанской и тамбовской одну четверть.
   Въ пензенской, симбирской, самарской, саратовской, воронежской, харьковской, курской, полтавской, кіевской -- одну десятую.
   А губерніи астраханская, екатеринославская, таврическая, херсонская, бессарабская область и земля войска донского имѣютъ у себя лѣсовъ всего только 0,02.
   Для большей наглядности нѣкоторые изъ нашихъ лѣсоводскихъ писателей дѣлаютъ параллель съ заграничными государствами. Такъ они говорятъ, что группа, въ главѣ которой стоитъ губернія костромская, равна но лѣсистости герцогству Нассаускому. Слѣдующая за нею группа (губерніи новгородская и т. д.) -- Ваваріи и Бадену. Еще слѣдующая -- эстляндская и т. д.-- лѣсисты, какъ Пруссія. Въ губерніяхъ пензенской, симбирской и далѣе лѣсовъ столько же, какъ во Франціи. А послѣднюю группу приравниваютъ къ Англіи и Голландіи.
   Подобная параллель не даетъ ровно никакого понятія о націяхъ лѣсахъ и о качественномъ ихъ отношеніи къ лѣсамъ Западной Европы. Такъ, хотя тамбовская и рязанская губернія но пространству своихъ лѣсовъ и подходятъ къ Пруссіи, но Пруссія все-таки вдвое богаче лѣсомъ, потому что лѣса ея безъ болотъ, безъ гарей, безъ прогалинъ и заключаютъ въ себѣ однородныя полныя насажденія, тогда какъ рязанскіе и тамбовскіе рубятъ безъ всякаго толку и порядку и, не зная никакого хозяйства, идутъ въ полному истощенію. Кромѣ того Пруссія имѣетъ много суррогатовъ лѣса.
   Пруссаки строютъ дома каменные, а мы не знаемъ другихъ кромѣ деревянныхъ; у Пруссіи есть торфъ и каменный уголь, а тамбовцы и рязанцы не знаютъ другого топлива кромѣ дровъ.
   Этой разнокачественности насажденій и отсутствіемъ суррогатовъ опредѣляется лучше всего паша отсталость. Мы все хотимъ жить но старинѣ и ждемъ, чтобы надъ нами грянулъ громъ. Конечно, вынесемъ и эту бѣду, какъ выносили другія, намъ не привыкать голодать и жить въ грязи и лишеніяхъ; но, благосклонныя читатель, будьте разсудительны и скажите, не лучше ли предупредить бѣду, чѣмъ новымъ доказательствомъ подтвердить поговорку, что русскій человѣкъ только заднимъ умомъ крѣпокъ.
   Живя по старинѣ, мы воображаемъ, что очень богаты лѣсомъ; а между тѣмъ это только старое ошибочное заблужденіе. У насъ много лѣсной почвы, а лѣсовъ мало. Но, не смотря на свою лѣсную скудость, мы истощаемъ свои лѣсные запасы, точно до сихъ поръ живемъ, въ "Московіи", покрытой сплошнымъ лѣсомъ.
   Не понимая того переходнаго момента, который давно уже начался для насъ, и того рѣзкаго перелома въ промышленности, который наступилъ съ освобожденіемъ крестьянъ, мы хозяйничаемъ съ своими лѣсами, какъ хозяйничали съ ними блаженной памяти дѣды наши, рѣшительно не понимая того, что десятка черезъ два лѣтъ мы можемъ сдѣлаться нищими.
   Правда, наше хищническое обращеніе съ лѣсами, кромѣ нашего неразумія и косности, много зависитъ и отъ нашей бѣдности; но неразумность бѣдному неоправданіе, потому что и неразумный богачъ можетъ сдѣлаться нищимъ.
   При неразвитости народной промышленности лѣсное издѣліе и лѣсные промыслы я шлются довольно важнымъ подспорьемъ въ народномъ. хозяйствѣ. Такъ но недостатку каменной посуды нашъ крестьянинъ ѣстъ изъ деревянныхъ чашекъ и тарелокъ; но недостатку металлическихъ ложекъ, ѣстъ онъ деревянными и т. д., и для удовлетворенія всей этой потребности, потребности громадной, существуетъ цѣлая масса особыхъ производителей. Это тѣ же крестьяне земледѣльцы, живущіе по деревнямъ и посвящающіе разнообразнымъ видамъ лѣсного промысла свой зимній досугъ. Лѣтнія занятія лѣсными промыслами и издѣліями -- только исключеніе; и тотъ, кто посвятилъ бы себя спеціально этому занятію, превращается въ ремесленника и переѣзжаетъ въ городъ.
   При повсемѣстномъ распространеніи у насъ лѣсныхъ промысловъ и при огромномъ множествѣ народа, ими занятаго, они, какъ подспорье земледѣлію, не представляютъ особенно большихъ выгодъ и имѣютъ ту плѣнительную для крестьянина сторону, что онъ, не оставляя свою деревню, можетъ заработать на досугѣ нѣсколько копѣекъ себѣ на соль.
   Л не буду говорить о всѣхъ лѣсныхъ промыслахъ, потому что это безполезно удлиннило бы статью и навело бы тоску на читателя; но я укажу на болѣе главные изъ нихъ, которыми рѣзче всего опредѣляется промышленная переходность нашего времени.
   Наиболѣе распространенное лѣсное издѣліе есть безъ сомнѣнія деревянныя ложки. Самое огромное количество ихъ изготовляется въ губерніяхъ нижегородской, костромской и вятской. Въ дѣло идетъ осина, береза и кленъ. Березовыя считаются самыми дешевыми и продаются около 4 рублей за тысячу; осиновыя по 8, а кленовыя даже до 20 руб. за тысячу. Изъ этого читатель можетъ сообразить, что ложки -- товаръ очень дешевый; а какъ, съ другой стороны, они отличаются весьма малой прочностью, то и потребленіе ихъ должно быть очень велико. Считаютъ, что въ Россіи 30,000,000 человѣкъ, а вѣроятно и болѣе, ѣдятъ деревянными ложками; а какъ службу каждой ложки нельзя считать болѣе года, то слѣдовательно въ годъ Россія истребляетъ 30,000,000 ложекъ. Кромѣ того ложки отправляются въ киргизскія степи и въ Персію. Въ одной нижегородской губерніи изготовляется до 4,000,000 ложекъ въ годъ, а въ вятской и костромской нѣсколько болѣе, такъ что на три губерніи приходится удовлетвореніе половины потребности Россіи въ деревянныхъ ложкахъ. Лѣсъ на приготовленіе ложекъ привозится иногда изъ мѣстностей довольно отдаленныхъ. Такъ семеновскіе крестьяне, не имѣющіе вблизи кленоваго лѣса, закупаютъ его въ губерніяхъ калужской, смоленской и самарской.
   Конечно, заготовленіе ложекъ не грозитъ истребленіемъ нашимъ лѣсамъ, и одними ложками ихъ уничтожить невозможно. Но при отсутствіи у насъ лѣсного хозяйства промышленность эта во всякомъ случаѣ лѣсоистребительная, и нужно желать, чтобы ея не существовало.
   Деревянныя ложки могли бы быть легко замѣнены металлическими и очень дешевыми, напримѣръ лужеными желѣзными, какъ это водится между крестьянами остзейскихъ губерній; а изготовители деревянныхъ ложекъ могли бы превратиться въ мастеровъ ложекъ металлическихъ; но едва ли можно ожидать скоро подобнаго перехода, если обратить вниманіе на упорство, съ какимъ русскій человѣкъ держится своихъ старыхъ привычекъ.
   Рядомъ съ деревянными ложками пользуются большимъ вниманіемъ русскаго человѣка деревянныя чашки. Ихъ приготовляютъ преимущественно въ губерніяхъ нижегородской, костромской, вятской, пермской и отчасти Владимірской. Приготовляютъ ихъ изъ березы, осины, липы, клену, ветлы и осокоря. На изготовленіе чашекъ идетъ крупный лѣсъ, отъ 8 до 15 вершковъ толщиною и до пяти саженъ длиной, на мелкій сортъ идутъ деревья отъ трехъ до пяти вершковъ. Такъ какъ деревянная посуда гораздо прочнѣе ложекъ, то и потребность на нее въ лѣсѣ гораздо менѣе. Несмотря на то, все-таки нужно пожелать, чтобы деревянная посуда въ тѣхъ случаяхъ, когда это возможно, замѣнилась тарелками и чашками глиняными, и чтобы мастера деревянной посуды превратились въ гончаровъ.
   Не всѣ деревянныя издѣлія одинаково вредны для нашихъ лѣсовъ и многія изъ нихъ совершенно незамѣнимы: наприм. хомутные клещи, седельные орчаки, веретена, гребни, мялки, лопаты, корыта, трубки, и производство этихъ предметовъ можетъ процвѣтать у насъ совершенно благополучно еще многое множество лѣтъ. Но совсѣмъ иное дѣло такой промыселъ, какъ напримѣръ мочальныйМочальный промыселъ особенно развился у насъ въ губерніяхъ вятской, нижегородской, костромской, казанской, пермской, частью въ симбирской, пензенской, тамбовской, минской, могилевской и витебской. Для мочальнаго производства идетъ лубъ липы, изъ котораго изготовляются или цѣлыя лубяныя пластины, извѣстныя подъ названіемъ крышечныхъ, или ихъ дѣлятъ на множество тонкихъ лентъ, называемыхъ мочалами. Лубъ идетъ на застилку крышъ крестьянскихъ домовъ, на покрышу рѣчныхъ судовъ, на подстилку подъ товаръ, на приготовленіе саней, телѣгъ, коробовъ и т. п. Изъ мочалы же ткутъ циновки, рогожи и кули.
   Мочальный промыселъ истребляетъ очень много лѣсу, потому что деревья, требуемыя для него, должны имѣть не менѣе 4% саженъ до того мѣста, гдѣ верхушка становится тоньше 2 вершковъ. Слишкомъ старыя деревья въ дѣло нейдутъ.
   О количествѣ потребляемыхъ Россіею рогожъ, циновокъ и лубковъ не существуетъ точныхъ статистическихъ указаній, но если читатель обратитъ вниманіе на то, что рогожа составляетъ необходимую принадлежность каждаго крестьянскаго дома; что безъ рогожи не можетъ обойтись ни одинъ возчикъ; что весь перевозный хлѣбъ насыпается у насъ въ мочальные кули; что заграницу отправляется ежегодно немногимъ менѣе 2,000,000 рогожъ, то читатель конечно согласится, что истребленіе липы должно доходить у насъ до громадныхъ размѣровъ.
   Мочальный промыселъ не могъ бы, конечно, грозить бѣдою нашимъ лѣсамъ, если бы въ нихъ существовало какое нибудь хозяйство. Заведись подобное дѣло въ Германіи, оно, конечно, не грозило бы бѣдою тамошнимъ лѣсамъ, потому что вырубку липы для мочальнаго промысла подчинили бы извѣстнымъ правиламъ, у насъ же каждый рубитъ, гдѣ ему вздумается и что ему хочется, и выгоды, доставляемыя намъ мѣстными промыслами, достаются намъ на счетъ истребленія нашихъ лѣсовъ. Поэтому приходится жалѣть, что мочальный промыселъ существуетъ у насъ въ такихъ громадныхъ размѣрахъ и что у насъ не сдѣлано почти никакихъ попытокъ замѣнить кули льняными и пеньковыми мѣшками. А между тѣмъ у насъ есть мѣстности, гдѣ льняная ткань обходится дешевле дерева. Такъ въ вологодской губерніи можно имѣть парусину дешевле 4 коп. аршинъ, и ванну или бесѣдку гораздо выгоднѣе покрыть подобной парусиной, чѣмъ обшить досками. Слѣдовательно, есть полное основаніе предполагать, что пеньковые или льняные мѣшки могутъ соперничать съ мочальными кулями, а въ такомъ случаѣ можно смѣло утверждать, что даже и теперь наступило время, когда тканые мѣшки могли бы входить въ общее употребленіе; а парусина, выкрашенная масляной краской на подобіе клеенки, могла бы замѣнить рогожи, употребляемыя вощинами для покрытія товара. Въ этомъ случаѣ русскому человѣку мѣшаетъ только его косность, а вовсе не какія либо другія причины.
   Полезной мѣрой для замѣны кулей и рогожъ мѣшками и полотняной тканью могли бы служить лѣсоводственныя мѣры, которыми бы поднялась цѣна на всѣ мочальныя издѣлія. Правда, они дороги уже и теперь, и съ истощеніемъ липовыхъ лѣсовъ цѣна на нихъ должна значительно возвышаться. Но лучше предупредить кризисъ, и подготовить постепенный переходъ отъ мочала къ льняной и пеньковой ткани, чѣмъ дѣйствовать съ тою беззаботностью, какою мы отличаемся въ своихъ домашнихъ дѣлахъ, спокойно дожидаясь того времени, когда учителемъ нашего крестьянина явится горькій опытъ и трудно поправимая нужда.
   Много истребляется у насъ липы еще и на лапти; но этотъ промыселъ началъ уже упадать довольно быстро и въ большей части мѣстностей ношеніе лаптей считается позоромъ, такъ что недалеко то время, когда лапти выйдутъ уже совершенно изъ употребленія, и молодой линѣ перестанетъ грозить опасность, которая грозила ей при модѣ на лапотную обувь.
   Есть у насъ еще одинъ промыселъ, замѣчательный но своей лѣсоистребительности, на который не мѣшаетъ обратить серьезное вниманіе,-- рѣчное судостроеніе. Промыселъ этотъ поглощаетъ огромное количество лѣса и убыточенъ для нашихъ лѣсовъ особенно потому, что значительнѣйшая часть судовъ совершаетъ только одинъ рейсъ и затѣмъ поступаетъ въ ломъ. Изъ оффиціальныхъ отчетовъ видно, что но всѣмъ водянымъ путямъ находится ежегодно въ движеніи до 75,000 судовъ и изъ нихъ болѣе половины, по прибытіи на мѣсто, продаются на сломъ. Такъ какъ средній minimum цѣны судна 100 руб., то слѣдовательно ежегодно ломается судовъ на 7,500,000 рублей.
   Такую операцію слѣдуетъ назвать экономическимъ переливаніемъ изъ пустого въ порожнее, ибо трудъ строителей судовъ оказывается трудомъ на убыточное потребленіе. Конечно, рабочіе не провели своего времени праздно и получили за свой трудъ вознагражденіе. Но дѣло въ томъ, что суда, которыя они строили и которыя должны были сдѣлать всего только одинъ рейсъ, въ сущности не болѣе какъ дрова, потому что, по прибытіи на мѣсто, ихъ покупаютъ на топливо il слѣдовательно даютъ соотвѣтственную тому дѣну. А изъ этого слѣдуетъ, что, во-первыхъ, рабочій, строившій судно, получилъ плату слишкомъ высокую, если считать судно дровянымъ матеріаломъ, а во-вторыхъ, что всѣ убытки отъ продажи судна въ ломъ сплавщикъ возмѣщаетъ на цѣнѣ сплавляемаго имъ на суднѣ товара.
   Если бы всѣ суда, поступающія ныньче въ ломъ, строились для многолѣтняго плаванія, то, предполагая только десятилѣтнюю долговѣчность судна, вмѣсто 38,000 судовъ, поступающихъ ежегодно въ ломъ, могли строиться ежегодно 3,800 судовъ, и, слѣдовательно, 34,200 судовъ оставались бы въ экономіи, а на деньги -- экономія эта составляла бы 10,200,000 р.
   Суда наши дѣлаютъ одинъ рейсъ и затѣмъ поступаютъ въ ломъ только потому, что строются самимъ нелѣпымъ образомъ и по своей конструкціи не въ состояніи идти противъ теченія; а потому, чтобы сберечь лѣса и сдѣлать экономію въ самихъ судахъ, нужно, чтобы имъ сообщалась иная форма. Возможно-ли этого достигнуть? я знаю очень хорошо, что ни экономическая теорія, ни общественное мнѣніе не оправдываютъ никакихъ насильственныхъ средствъ. Но въ тоже время я знаю, что въ цѣломъ мірѣ и въ особенности въ прогрессивномъ Западѣ не считается насиліемъ, если общество принимаетъ мѣры для вразумленія своихъ членовъ, дѣйствующихъ въ убытокъ всему населенію. Если ждать, когда судостроители дойдутъ своимъ умомъ до правильнаго знанія условія судостроенія, то мы, можетъ быть, и никогда не дождемся судовъ хорошей конструкціи. А потому, весьма вѣроятно, принесло бы пользу лѣсамъ такое распоряженіе, которое бы обязывало судостроителей приготовлять суда, способныя для многолѣтняго плаванія и противъ воды.
   Я не настаиваю на безусловной правильности предлагаемой мною мѣры, да и сущность моего вопроса совсѣмъ не въ этомъ. А только хочу обратить вниманіе читателя на убыточность для нашихъ лѣсовъ существующаго у насъ судостроенія и вмѣстѣ съ тѣмъ думаю, что бѣда эта не только не непоправимая, но что при надлежащемъ вниманіи со стороны тѣхъ, кому дѣло это вѣдать надлежитъ, весьма нетрудно достигнуть того, чтобы наши самоучки строители знали бы свое дѣло лучше того, чѣмъ они знаютъ его теперь.
   Въ заключеніе я обращу вниманіе читателя на самое ужасное изъ нашихъ лѣсоистребленій,-- на истребленіе лѣса въ видѣ топлива. Предполагая населеніе Россіи въ 70,000,000 и считая каждую семью изъ 6 душъ, оказывается 11,000,000 семействъ или хозяйствъ. Каждое хозяйство сжигаетъ въ годъ не менѣе 4 кубическихъ саженъ дровъ, а слѣдовательно вся Россія 44,000,000 кубич. саженъ.
   Цифра эта, конечно, очень почтенная, но важность совсѣмъ не въ томъ. Россія могла бы сжигать въ десять разъ больше, и ни одинъ любитель лѣсоводства этимъ бы не огорчился, если бы уничтожаемое составляло извѣстный постоянный процентъ съ лѣсного капитала. Въ дѣйствительности же этого то именно и нѣтъ, и расходъ на дрова составляетъ у насъ такое же убыточное потребленіе, какъ и рубка лѣса на суда, поступающія въ ломъ. Вся западная Европа съ ея громадными огнедѣйствующими фабриками и заводами поглощаетъ гораздо большее количество топлива, чѣмъ Россія; но никто тамъ этимъ не огорчается, потому что въ лѣсахъ существуетъ порядокъ, и рубки происходятъ не на глазомѣръ, не кое-какъ, а соотвѣтственно силамъ лѣсовъ. Мы же, истощая свои лѣсные запасы, дѣйствуемъ близоруко и съ полнымъ отсутствіемъ предусмотрительности, совершенно неприличными народу, претендующему на цивилизованность, О сбереженіи лѣсовъ мы только говоримъ и пишемъ краснорѣчиво, а для дѣйствительнаго ихъ сохраненія ничего не дѣлаемъ. Мы не устроиваемъ ни болѣе экономныхъ печей, не водворяемъ порядка въ своихъ лѣсахъ, ни стараемся замѣнить древесное топливо суррогатомъ. Все, что мы сдѣлали въ этомъ отношеніи, такая мизерность, что даже стыдно говорить.
   Такъ прославленныя наши каменноугольныя копи ковыряются до сихъ поръ прадѣдовскими способами, и въ теченіи 100 лѣтъ, мы не сумѣли дойти до знанія раціональной ихъ разработки. Во многихъ центрахъ нашей мануфактурной промышленности производства должны остановиться но недостатку или дороговизнѣ топлива; а мы попрежнему остроумничаемъ съ своими лѣсами, вырубая ихъ до тла, не умѣемъ извлечь изъ земли ни каменнаго угля, ни торфа, которыми такъ богаты.
   Въ отношеніи каменноугольной промышленности Россія въ ряду европейскихъ государствъ занимаетъ почти послѣднее мѣсто. Не говоря уже о громадной выработкѣ угля Англіей, составляющей болѣе 4-хъ милліардовъ пудовъ, мы выламываемъ совершенное ничтожество но сравненію даже съ маленькой Саксоніей.
   Саксонія выработываетъ ежегодно около 97,600,000 пудовъ, Россія же только 8,000,000. По сравненію съ западной Европой русская добыча угля составляетъ только 1/700 долю.
   Причина такого печальнаго состоянія нашей каменноугольной промышленности заключается частью въ нашей нераспорядительности и невѣжествѣ, а частью въ неудобствахъ географическаго положенія нашихъ каменноугольныхъ мѣсторожденій. Наконецъ нельзя скрыть итого, что нашъ каменный уголь, а въ особенности открытый въ центральной Россіи, далеко невысокаго качества.
   До сихъ поръ открыты и изслѣдованны у насъ только три каменно-угольныхъ бассейна: южный или донецкій, восточный или уральскій и центральный.
   Донецкій бассейнъ но своей величинѣ не имѣетъ себѣ равнаго въ Европѣ. Онъ занимаетъ площадь въ 24000 квад. верстъ и, по опредѣленію Мурчи сона, тянется въ длину на 345 вер. и въ ширину на 150 вер.
   Каменный уголь бахмутскаго уѣзда былъ извѣстенъ еще въ царствованіе Петра I-го. Его залежи, выступающія на поверхность земли, разработывались уже давно мѣстными жителями и употреблялись ими на домашнее топливо. Съ истребленіемъ лѣсовъ на югѣ было приступлено къ болѣе правильной разработкѣ каменнаго угля; а съ учрежденіемъ, въ царствованіе Екатерины II, чугуннолитейнаго луганскаго завода предположено пользоваться топливомъ изъ мѣстныхъ угольныхъ мѣсторожденій. Для открытія шахтъ каменнаго угля были выписаны даже шотландскіе рудокопы; но дѣло это не привело ни къ чему особенно замѣчательному, во 1-хъ, вслѣдствіе неудачъ на луганскомъ заводѣ, а во 2-хъ, и вслѣдствіе непригодности нѣкоторыхъ изъ каменноугольныхъ мѣсторожденій. Разработка угля производилась только изъ одной лисичанской копи, да и изъ той добывалось его въ годъ не бо.тѣе 300,000 пудовъ. Во все послѣдующее время разработка бахмутскаго угля шла очень неудачно: изъ 8-ми копей, въ которыхъ происходили работы въ 1839 году, было получено около 850,000 пудовъ; въ 1859 г. изъ тѣхъ же копей добывалось уже около 1,200,000 пудовъ: слѣдовательно въ теченіе 20 лѣтъ увеличеніе составило меньше 40%. Удачнѣе разработывался антрацитъ въ землѣ войска донскаго. Въ томъ же 1839 году его выработывалось около 15,000 пудовъ, а черезъ 20 лѣтъ 3,300,000 пудовъ, слѣдовательно, разработка увеличилась въ 220 разъ.
   Впрочемъ пусть читатель не увлекается этимъ кажущимся успѣхомъ. Грушевскіе рудники находятся въ положеніи довольно печальномъ, и какъ изъ нихъ можно свободно добыть и сбыть до 10,000,000 пудовъ въ годъ, то существующую разработку слѣдуетъ считать очень недостаточной. Не удовлетворяя вполнѣ мѣстной потребности въ топливѣ, существующая разработка ведетъ только къ повышенію на него цѣнъ и къ увеличенію ввоза заграничнаго угля. Прежде цѣна антрацита составляла 6 к. за пудъ, теперь же дошла до 12 к. на мѣстѣ добычи. Никто не сомнѣвается въ томъ, что донецкому каменному углю предстоитъ блестящее будущее. Но въ настоящее время, вслѣдствіе неудачныхъ мѣстныхъ мѣръ, запасы его не удовлетворяютъ ни мѣстнымъ нуждамъ, ни не въ состояніи вытѣснить заграничнаго соперничества. Разработка производится мѣстными жителями безъ знанія дѣла и безъ денежныхъ средствъ и обыкновенно до тѣхъ поръ, пока вода, заливши работу въ одномъ мѣстѣ, не принудитъ перейти на другое.
   Пресловутая русская артельность дала себя знать и въ этомъ случаѣ, Хозяева мелкихъ участковъ, которыми производилась разработка, толковали, спорили и никакъ не могли согласиться относительно совмѣстной общей осушки заливаемыхъ водою мѣстъ. Дѣло дошло дотого, что приходилось бросать работу. Къ счастью пришло на выручку распоряженіе высшей власти, которымъ постановлено отдавать участки большаго размѣра, чѣмъ это дѣлалось прежде. Тогда угле-промышленники забросили свои прежніе, залитые водою разработки и стали просить объ отводѣ имъ новыхъ участковъ. Въ 1-й годъ, по выходѣ новаго распоряженія (1858 г.), было отведено 254 новыхъ участка и мѣстная промышленность снова нѣсколько ожила. Добыча угля въ 1859 г. составляла 4,000,000 пудовъ.
   Постановленіе 1857 г. заслуживаетъ, конечно, похвалы, но оно во всякомъ случаѣ мѣра временная. Чтобы донецкій каменноугольный бассейнъ приносилъ Россіи всю ту пользу, какую онъ можетъ принести, нужно, чтобы каменно-угольная промышленность была организована систематически на иныхъ основаніяхъ.
   Для этого нужно двѣ очень простыя вещи: во-первыхъ, чтобы разработка угля перестала быть ковыряніемъ, какъ это теперь, и производилась бы правильно подъ надзоромъ нашихъ горныхъ инженеровъ до тѣхъ поръ, пока мѣстные каменноугольные промышленники не усвоятъ себѣ техническихъ пріемовъ; а во-вторыхъ, чтобы разработка, угля допускалась даромъ или по меньшей мѣрѣ, за самую ничтожную плату.
   Я вижу, что читатель приходитъ въ изумленіе, не умѣя понять, какимъ образомъ можно предоставить разработку угля даромъ. По мнѣнію читателя, на свѣтѣ даромъ ничего не дается. Но я позволю себѣ смѣлость усумниться въ основательности мнѣнія читателя и въ оправданіе свое приведу слѣдующіе факты.
   Изъ первой статьи читателю извѣстно, что для развитія у насъ хлопчато-бумажной промышленности, шерстянаго, свеклосахарнаго производства и т. д. министерство финансовъ оградила эти промышленности очень высокимъ тарифомъ. Запрещеніе ввоза иностранныхъ издѣлій уменьшало ежегодно таможенные доходы на нѣсколько милліоновъ. Съ 1823 г., когда началъ дѣйствовать высокій тарифъ, таможенное вѣдомство потеряло на пошлинѣ болѣе 100,000,000 р. Слѣдовательно очевидно, что промышленности, пользовавшіяся покровительствомъ, принесли казнѣ чистый убытокъ и развились у насъ только благодаря этому убытку. Конечно, потеря на пошлинѣ была только временной затратой, которой купилось благосостояніе вновь водворившейся у насъ промышленности. А если мы затратили сто милліоновъ ни развитіе хлопчато-бумажной, свекло-сахарной и шерстяной промышленностей, то спрашивается, за что же каменно-угольная промышленность должна составлять исключеніе. Я думаю, что каменноугольная промышленность должна пользоваться еще большимъ покровительствомъ, потому что лѣса въ промышленныхъ центрахъ почти совсѣмъ истреблены, и необходимо замѣнить ихъ болѣе дешевымъ топливомъ, ибо огнедѣйствующіе заводы и фабрики придется наконецъ закрыть. Слѣдовательно очевидно, что прежде чѣмъ заботиться объ устройствѣ фабрикъ, нужно подумать о томъ, чтобы было чѣмъ топить паровики. Съ этой точки зрѣнія, забота о топливѣ есть основная и самая важная забота, и странно было бы задумываться передъ затратой нѣсколькихъ милліоновъ, когда отъ этой затраты зависитъ все будущее благосостояніе нашей промышленности.
   Но читатель мнѣ можетъ возразить еще тѣмъ, что донецкій антрацитъ принадлежитъ донскому войску и что нельзя же заставить казаковъ отказаться отъ своихъ собственныхъ выгодъ; но я и не посягаю на выгоды казаковъ. Ничто не мѣшаетъ выплачивать имъ то, что они могутъ получать отъ отдачи въ арендное пользованіе своихъ каменноугольныхъ коней. Съ міру по ниткѣ -- бѣдному рубашка. Потеря, которую бы могли понести казаки въ случаѣ даровой отдачи разработокъ, выплатится имъ въ формѣ общаго налога на всю страну, который будетъ отданъ казакамъ казной въ вознагражденіе ихъ убытковъ. Справедливость, конечно, велитъ, чтобы казаки внесли бы тоже свою долю въ общую сумму. Однимъ словомъ, пусть на каменноугольной промышленности повторится та же покровительственная система, капая существовала и существуетъ теперь по отношенію къ другимъ промышленностямъ съ тою только разницею, что въ первомъ случаѣ мы защищали себя противъ внѣшняго врага въ видѣ англичанъ, французовъ и т. д., а въ каменноугольной промышленности будемъ сражаться съ собственной рутиной и косностью.
   Наша бѣда въ томъ, что во многихъ вопросахъ народнаго хозяйства у насъ не существуетъ той экономической правительственной централизаціи, какая необходима для ихъ процвѣтанія. Напримѣръ, мануфактурная промышленность находилась всегда въ главномъ вѣденіи министерства финансовъ и въ примѣненіи къ ней существовали всегда извѣстные экономическіе принципы, которыхъ и держалось финансовое вѣдомство. Въ то же время лѣсная промышленность, разработка каменнаго угля, торфа и т, д. не знали надъ собою никакого и ничьего покровительства и служили исключительно источникомъ и предметомъ государственнаго дохода. Фискальный взглядъ казенныхъ управленій, владѣвшихъ лѣсами, торфяниками и каменноугольными разработками и коммерческая точка зрѣнія въ тѣхъ случаяхъ, когда лѣса, торфяники и каменный уголь принадлежали частнымъ лицамъ и обществамъ, вели къ тому, что каждый владѣлецъ -- была ли то казна или частное лицо -- заботится объ извлеченіи изъ нихъ наибольшаго для себя дохода и такимъ образомъ промышленность, вмѣсто поощренія, встрѣчала только гнетъ. Понятно, что развитіе и процвѣтаніе оказывались невозможными.
   Поэтому нужно желать, чтобы всѣ наши -промышленности или находились подъ покровительствомъ и завѣдываніемъ одного вѣдомства, или же, если неизбѣжно, чтобы существовало нѣсколько хозяйственныхъ управленій, то чтобы они держались однихъ экономическихъ принциповъ и задавались бы одною общею цѣлью.
   Въ настоящее время каменноугольной промышленности мѣшаетъ сильно ввозъ англійскаго угля. Въ то время какъ во всей Россіи разработывается около 8 милліоновъ, пудовъ, изъ Англіи въ одинъ только Петербургъ привозится болѣе 15 милліоновъ пудовъ. Въ одесскій портъ и въ другіе порты Чернаго моря доставляется около 5 милліоновъ пудовъ, и мы своимъ дорого разработываемымъ углемъ не въ состояніи рѣшительно сдѣлать ничего противъ угля англійскаго, ибо англійскій уголь становится все дешевле и дешевле, тогда какъ нашъ все дороже и дороже.
   Объ остальныхъ каменноугольныхъ бассейнахъ говорить много не стоитъ. Напримѣръ уголь центральной Россіи былъ извѣстенъ еще около 1768 г., а между тѣмъ мы и до сихъ поръ не выработали еще окончательнаго мнѣнія о качествѣ и пространствѣ его залежи. Одни горные инженеры думаютъ, что подмосковная мѣстность богата мощными пластами; другіе же считаютъ главнымъ мѣсторожденіемъ каменнаго угля губернія тульскую и калу ясскую. Разработки этого бассейна такъ ничтожны, что объ нихъ не стоитъ и говорить.
   Восточный или уральскій бассейнъ считается тоже богатымъ, и запасы его опредѣляютъ въ 275,000,000 пудовъ; но мѣсто рожденія этого угля изслѣдовано всего только на пространствѣ 5 квадратныхъ верстъ, и постоянная выработка угля казною для заводовъ кайенскаго и екатеринбургскаго, открыта съ 1851 года. Вся добыча угля на казенныхъ и частныхъ разработкахъ составляетъ въ годъ около 500,000 пудовъ.
   Приведенныхъ фактовъ совершенно достаточно, чтобы убѣдить читателя въ той неподвижности, которой отличается наша каменно-угольная промышленность; а во вторыхъ, въ первостепенной общественной важности ея по отношенію не только къ промышленности вообще, но и къ домашнему быту всего населенія. Мы платимъ англичанамъ болѣе 2 милліоновъ ежегодно на каменный уголь, въ то время, какъ наша собственная промышленность въ теченіе ста лѣтъ не сдѣлала почти никакого успѣха. На частную иниціативу разсчитывать нечего; на широкія экономическія возрѣнія нашихъ мужиковъ-углекоповъ тоже, и пока насъ не спасетъ просвѣщенное вмѣшательство земства или финансоваго управленія, мы не выйдемъ изъ косности и застоя.
   Фискальныя ошибки еще виднѣе въ отношеніи торфянаго производства. Торфъ сдѣлался у насъ извѣстенъ еще въ концѣ прошедшаго столѣтія. Вольное экономическое общество назначило задачей на 179J годъ изслѣдованіе торфяниковъ и опредѣлило золотую медаль въ 12% червонцевъ тому, "кто наибольшее количество турфа, на сидѣніе горячаго вина, вареніе мыла, на выжиганіе поташа, на топленіе печей, на поваренномъ очагѣ, при прачечной и пр. ежегодно употребитъ и притомъ качество онаго турфа предъявитъ". Золотая медаль, конечно, ни къ чему не повела, и никто и ничего Вольному экономическому обществу но части торфа не предъявилъ.
   Около того же времени англичанинъ Мэддоксъ началъ разработку торфа въ гжатскомъ уѣздѣ смоленскаго намѣстничества. Онъ выработывалъ ежегодно около 50,000 кирпичей и разработка на мѣстѣ обходилась ему въ 2 р. ассигн. за кубическую сажень.
   Въ 1795 году была изслѣдована подъ Москвою мѣстность за Семеновскою заставой и открыта казенная разработка торфа. Заводъ этотъ существовалъ до 1810 г., и куб. сажень рѣзного торфа, обходившаяся казнѣ въ 1 р. 96 к. асс., продавалась частнымъ лицамъ по 4 р. 35 коп. асс., т. е. болѣе чѣмъ вдвое дороже.
   На этотъ фактъ я желаю обратить особенное вниманіе читателя, ибо только въ ошибочности той теоріи, по которой изъ едва возрождающейся промышленности желаютъ сдѣлать источникъ доходовъ, заключается причина, почему до сихъ поръ не развились у насъ ни каменноугольная, ни торфяная промышленность. На казенномъ заводѣ разработывалось тогда всего около 1000 куб. саж. и получалось отъ нихъ доходу всего 2000 р. асс. или понынѣшнему нѣсколько менѣе 600 р. сер. Эта ничтожная сумма, конечно, не фигурировала особенно блистательнымъ образомъ въ государственномъ бюджетѣ того времени и потому становится еще непонятнѣе, что изъ едва начавшейся торфяной разработки думали сдѣлать предметъ дохода и особенно въ такое время, когда не существовало нынѣшней дороговизны дровъ,
   Казенная разработка скоро покончила свои дни, и послѣ кампаніи 1812 года о торфяномъ производствѣ ничего уже не слышно. Новыя попытки начались въ тридцатыхъ годахъ и за торфяное дѣло принялись тогда, какъ за нѣчто совершенно новое и никогда неслыханное. Главнымъ дѣятелемъ этого возобновленнаго производства явился тверской помѣщикъ Кореневъ, принесшій дѣйствительную практическую пользу тѣмъ, что бралъ къ себѣ учениковъ безъ всякой платы для обученія ихъ торфяному производству. Въ теченіи 9 лѣтъ съ 1835 по 1843 годъ Кореневъ обучилъ 41 мальчика, присланныхъ къ нему помѣщиками разныхъ губерній. Его же учениками были начаты первыя разработки въ московской губерніи, открыты подъ Москвой десять мѣсторожденій торфа и положено начало развитія торфянаго промысла подъ Москвою.
   Мастныя условія были однако слишкомъ недостаточны, и возрастающая дороговизна дровъ въ Москвѣ побудила наконецъ правительство обратить вниманіе на торфяное производство. Въ 1840 году была учреждена особая коммисія, которая, не смотря на все свое усердіе, не принесла торфяному дѣлу особенной пользы. Коммисія, составляла очень широкіе проэкти и грандіозные планы; она пыталась знакомить фабрикантовъ и заводчиковъ съ употребленіемъ торфа; она хлопотала о томъ, чтобы казенныя зданія Москвы отоплялись торфомъ, а не дровами, и, не смотря на очевидныя выгоды отопленія торфомъ, топливо это не вошло въ употребленіе. Любопытенъ слѣдующій фактъ: на отопленіе алексѣевскихъ машинъ, мытищинскаго водопровода, выходило дровъ среднимъ числомъ около 1515 саженъ; въ 1840 году дрова эти обошлись водопроводу въ 9953 руб. 55 коп. въ 1842, 1843 и 1844 годахъ, когда отопленіе производилось торфомъ, расходовалось въ годъ 8625 руб., слѣдовательно, экономія составляла 12 1/2%. И, не смотря на эту очевидную выгоду, торфъ былъ оставленъ и снова принялись за дрова. Подобная же судьба постигала торфъ и на частныхъ фабрикахъ и заводахъ. Нужно было какое нибудь сильное побудительное обстоятельство, чтобы обратить на торфъ вниманіе фабрикантовъ, и этимъ обстоятельствомъ явилась невыносимая дороговизна дровъ.
   Съ 1858 года начинается для подмосковнаго торфяного производства новое время. Но этимъ я не хочу сказать, чтобы новое время ознаменовывало собою нѣчто очень блестящее,-- напротивъ. Когда съ 1858 года, московскіе фабриканты заявили полную готовность приняться за разработку торфяниковъ, арендная плата на торфяныя болота была возвышена въ такой степени, точно будто бы предполагалось совершенно убить это производство. Десятина торфяника, ходившая прежде отъ 10 до 15 руб. въ годъ, начала отдаваться въ наемъ до 800 руб. сер. и даже болѣе. Первый опытъ такого быстраго возвышенія цѣнъ былъ сдѣланъ удѣльнымъ вѣдомствомъ, которое при отдачѣ своихъ торфяниковъ въ аренду фабрикантамъ опредѣлило цѣну торфянику по кубическому содержанію въ немъ торфа, назначивъ плату съ каждой сажени отъ 30 до 60 коп. Такимъ образомъ торфяникъ глубиною въ 3 аршина, при цѣнѣ 50 коп. за сажень, обходился арендатору въ 1200 руб. сереб. за десятину въ годъ. Но видно, что недостатокъ въ топливѣ былъ уже слишкомъ великъ, когда явились охотники давать баснословно неслыханную цѣну.
   Удѣльное вѣдомство было, конечно, право и имѣло полное основаніе брать за торфъ, что ему вздумается, если являлись охотники платить. Но по отношенію къ развитію торфяного производства плата эта была все-таки слишкомъ высока и дѣйствовала тѣмъ болѣе задерживающимъ образомъ, что и министерство государственныхъ имуществъ усвоило ту же систему.
   Арендаторами могли явиться и явились въ дѣйствительности только фабриканты и то такіе, для которыхъ дрова обходились уже черезчуръ дорого, а торфяники лежали подлѣ фабрикъ. Что же касается до фабрикантовъ собственно Москвы и до московскихъ жителей, то для нихъ торфяное производство почти не существуетъ. Разработка торфа ведется почти исключительно фабрикантами для ихъ собственныхъ фабрикъ. Частныя же разработки на продажу почти не существуютъ, дай не могутъ существовать, потому что необычайное повышеніе цѣны на торфяники удѣльные и государственныхъ имуществъ оказалось весьма плѣнительнымъ для владѣльцевъ частныхъ торфяниковъ, которымъ тоже очень понравилось брать по рублю пятидесяти коп. и даже дороже за сажень сухаго торфа.
   Такимъ образомъ едва начавшая возникать торфяная промышленность встрѣтила сразу препятствіе въ дороговизнѣ арендной платы и, конечно, не поднимется до тѣхъ поръ, пока или совершенно не исчезнутъ московскія лѣса, или же пока арендная плата не понизится до размѣра болѣе христіанскаго. Подъ Москвою добывается ежегодно около 25,000 куб. саж. торфа, что составляетъ каплю въ морѣ, но сравненію съ расходомъ на дрова. Считаютъ, что московскія фабрики сжигаютъ ежегодно около 280,000 куб. саж. дровъ, да на домашнее отопленіе Москвы выходитъ до 232,000 куб. саж., всего только на городъ Москву и фабрики 512,000 куб. саж. или въ двадцать разъ больше торфа нынѣшней добычи торфа.
   Такой порядокъ вещей тѣмъ болѣе огорчителенъ, что въ основѣ его нельзя найти ни одного изъ тѣхъ широкихъ принциповъ, которые бы можно назвать принципами государственнаго хозяйства. Извѣстно, что изъ лѣсовъ московской губерніи, при сорокалѣтнемъ оборотѣ рубки, можно получать безъ истощенія только 222,000 куб. саж. дровъ ежегодно. Такимъ образомъ лѣса московской губерніи не въ состояніи, даже при хозяйственномъ ими пользованіи, удовлетворить потребностямъ одной Москвы. На какой же счетъ отапливаются московскіе уѣздные города, московскія фабрики и всѣ московскія деревни? Ясно, что они являются тою разрушающею силой, которая должна въ конецъ истребить московскіе лѣса.
   При такомъ печальномъ положеніи вещей слѣдовало бы принять всѣ мѣры, чтобы суррогатъ дровъ входилъ какъ можно скорѣе въ общее употребленіе. А суррогатомъ для московской губерніи является только торфъ по невозможности доставки каменнаго угля. Слѣдовательно очевидно, что торфяная промышленность въ такой мѣстности, какъ Москва, въ которой подготовлено все для ея развитія, должна бы пользоваться особымъ покровительствомъ, а покровительство это должно бы заключаться въ возможномъ пониженіи цѣны на сырой неразработанный торфъ.
   Возможное пониженіе цѣны на торфъ тѣмъ болѣе необходимо, что торфомъ нельзя топить печи обыкновенной конструкціи, неимѣющія колосниковъ. Прежде чѣмъ начать топить торфомъ, нужно передѣлать печи; а для рутинеровъ это такая жертва и такое неслыханное предпріятіе, на которыя ихъ можетъ побудить уже очень большая, очевидная денежная выгода. Поэтому ясно, что самой дѣйствительной мѣрой для поощренія торфоводства могла бы служитъ безденежная отдача торфяниковъ въ арендное содержаніе, или же, дѣлая уступку любителямъ прогрессивно возвышающихся доходовъ -- отдача торфяниковъ въ аренду невыше цѣнъ 1857 года.
   Подобное пониженіе цѣпъ необходимо еще и потому, что для пользованія торфомъ русскому человѣку пришлось бы не только перестроить свои печки, но и измѣнить всю систему своего домашняго хозяйства.
   Читателю, конечно, извѣстна такъ называемая руская печь, и, конечно, онъ смотритъ съ сожалѣніемъ на русскаго человѣка, придумавшаго такое безобразное чудовище. Но, являясь адвокатомъ русскаго человѣка, я доложу читателю, что на свѣтѣ не существуетъ другого нагрѣвательнаго снаряда, который бы но дешевизнѣ и простотѣ устройства, оказывалъ бы столько разнообразныхъ полезныхъ услугъ, сколько ихъ оказываетъ русская печь. Русская печь, истопленная одинъ разъ, утромъ, однимъ и тѣмъ же тепломъ нагрѣваетъ избу, нечетъ хлѣбъ, варитъ щи и кашу, паритъ квасъ, бучитъ бѣлье, кипятитъ воду и т. д. При такихъ выгодахъ русской печи бѣдному человѣку съ нею разстаться совершенно невозможно, и вотъ почему только особенно замѣчательная дешевизна топлива могла бы побудить русскаго человѣка передѣлать русскую печь въ снарядъ для топки торфомъ или каменнымъ углемъ.
   Читатель мнѣ возразитъ, что о томъ счастливомъ времени, когда русская печь изчезнетъ въ крестьянскихъ избахъ, не слѣдуетъ даже и мечтать. Но, говоря о русской печи, я вовсе не думаю о деревнѣ. Прежде чѣмъ торфъ сдѣлается нашимъ крестьянскимъ топливомъ, нужно. чтобы онъ сдѣлался топливомъ городскимъ. Топливомъ же городскимъ ему нельзя сдѣлаться даже и въ Москвѣ, гдѣ дрова продаются на вѣсъ золота, по той простой причинѣ, что къ дороговизнѣ заготовки торфа, зависящей отъ перемѣны погоды, присоединяется еще необычайно высокая арендная плата.
   А изъ всего этого слѣдуетъ тотъ неоспоримый выводъ, что на торфяное производство должно быть у насъ обращено очень серьезное вниманіе, и вниманіе это должно заключаться не въ газетныхъ похвалахъ торфяной промышленности, не въ учрежденіи комитетовъ для ознакомленія фабрикантовъ и жителей съ этимъ топливомъ новаго рода; а напротивъ въ активномъ поощреніи торфяной промышленности посредствомъ пониженія цѣны на торфъ.
   Пока не будутъ приняты мѣры подобнаго рода, не поможетъ ни обвиненіе русскаго народа въ рутинѣ и косности, ни краснорѣчивыя словоизліянія ученыхъ членовъ нашихъ сельско-хозяйственныхъ обществъ о выгодахъ торфянаго отопленія.
   И активная помощь намъ тѣмъ болѣе необходима, что всей Россіи на каменный уголь разсчитывать невозможно и что останется множество мѣстностей, для которыхъ суррогатомъ дровъ можетъ быть только торфъ. Къ числу такихъ мѣстностей принадлежитъ прежде всего Москва и ея уѣздъ, которые должны послужить для насъ примѣромъ въ этомъ новомъ дѣлѣ и отъ которыхъ должна будетъ учиться и вся остальная Россія, не богатая лѣсомъ и не имѣющая каменнаго угля.
   

II.

   Обыкновенно принято думать, что дороже золота нѣтъ ничего на свѣтѣ. Но есть на свѣтѣ одинъ такъ называемый неблагородный металлъ, который оказываетъ человѣчеству пользу гораздо большую, чѣмъ чистое червонное золото, если бы оно было даже въ тысячу разъ дороже. Этотъ неблагородный металлъ есть желѣзо, и объ немъ я заговорилъ послѣ дровъ вовсе не безъ умысла. Разработка желѣза немыслима безъ топлива и если мы истребимъ свои лѣса и не сумѣемъ замѣнить ихъ во время каменнымъ углемъ и торфомъ, то нашему желѣзному производству грозитъ великая бѣда. А такъ какъ желѣзная промышленность и преимущественно машинное производство стоятъ во главѣ всѣхъ остальныхъ производствъ, то очевидно, что безъ развитія ихъ невозможно никакое фабричное и заводское дѣло.
   Если бы польза желѣза заключалась исключительно въ томъ, что оно шло на ковку лошадей и на шины къ телѣгамъ, то о желѣзѣ не стоило бы и говорить. Но важность желѣза не въ этихъ мелочахъ, важность его въ томъ, что создаетъ изъ него новѣйшее механическое знаніе.
   Желѣзо, какъ основной матеріалъ во всѣхъ механическихъ производствахъ, является настоящей культурной силой. Безъ желѣза были бы невозможны пароходы, желѣзныя дороги, телеграфы, машины. А эти изобрѣтенія двинули человѣчество въ полстолѣтіе настолько впередъ, насколько не двинули бы его никакія школы и книги въ тысячелѣтіе. Тирольское католическое духовенство было совершенно право, когда возставало противъ устройства желѣзныхъ дорогъ. Всюду, куда проходятъ желѣзныя дороги, проникаютъ новыя мысли и новыя знанія; жизнь бѣдняка становится разнообразнѣе и полнѣе, и сглаживаются общественныя различія, дѣлившія прежнее европейское общество на изолированные сдои. Этотъ нравственный переворотъ создало новѣйшее механическое искусство. Оно же сдѣлало то, что нынче и бѣдный человѣкъ можетъ пользоваться тѣмъ, чѣмъ прежде пользовался только богатый. Такъ сила, поднимающая 18 сороковыхъ бочекъ воды на Сухареву башню въ Москвѣ, стоитъ всего 3 копѣйки, и бѣдный москвичи можетъ наравнѣ съ богатымъ пользоваться теперь хорошей дешевой водой. Такого результата можно было достигнуть лишь помощью механическаго искусства.
   Не меньшую важность имѣютъ и машины-орудія. Машинамнорудіями называются такіе снаряды, которыми замѣняются руки при обработкѣ разныхъ металлическихъ вещей. Главная услуга этихъ механизмовъ заключается въ томъ, что помощью ихъ можно производить съ математическою точностью такія работы, ручное производство которыхъ требовало бы чрезвычайно развитаго искусства.
   Подобныя орудія имѣютъ особенное значеніе у насъ въ Россіи, потому что даютъ возможность приступить къ такимъ производствамъ съ нашими незнающими ничего рабочими, для какихъ въ противномъ случаѣ требовалось бы продолжительное подготовительное обученіе.
   Конечно, въ машинномъ дѣлѣ мы, вѣроятно, никогда не будемъ въ состояніи бороться съ англичанами, потому что у нихъ желѣзо стоитъ всего копѣйку за фунтъ, а топливо обходится въ восемь разъ дешевле желѣза; но намъ вовсе и незачѣмъ соперничать съ англичанами и снабжать ихъ своими желѣзными издѣліями; было бы хорошо и то, если бы мы выучились работать на самихъ себя и могли бы, наконецъ, обходиться безъ посторонней помощи.
   Правда, мы и ныньче имѣемъ уже немало своихъ механическихъ заведеній, на все это еще очень юно и слабо; а главное, что издѣлія нашихъ заводовъ отличаются необычайной дороговизной и многими техническими недостатками.
   Правда, что съ послѣднимъ развитіемъ промышленной дѣятельности, начавшимся вмѣстѣ съ освобожденіемъ крестьянъ, явились у насъ нѣкоторые механическіе заводы, заслуживающіе дѣйствительнаго вниманія, какъ напримѣръ заводъ гг. Шиповыхъ въ Костромѣ; но все это только еще начало, обѣщающее развитіе только въ будущемъ. Для прочнаго водворенія у насъ механическаго производства нужно создать внутреннюю побуждающую силу, которая бы создала потребности и спросъ на машины и на механическія издѣлія.
   Ближайшей подобной силой могутъ служить желѣзныя дороги, которыя уже но этому одному заслуживаютъ серьезнаго вниманія. Было время, когда мы должны были выписывать изъ-за границы рельсы для желѣзныхъ дорогъ и весь подвижной составъ, потому что не умѣли ни ковать тѣхъ сортовъ желѣза, которые нужны для желѣзныхъ дорогъ, ни приготовлять разныхъ металлическихъ частей, ни даже дѣлать и красить вагоновъ.
   Такая зависимость отъ нѣмцевъ и англичанъ, отъ которыхъ мы выписывали все, что намъ требовалось для постройки желѣзныхъ дорогъ, была, вопервыхъ, невыгодна въ денежномъ отношеніи, а вовторыхъ, представляла разныя другія неудобства. Такъ въ случаѣ поломокъ и поправокъ приходилось поломанныя или попортившіяся части посылать за границу и платить за это двойныя, тройныя деньги, не считая уже потери времени и другихъ неудобствъ, или же заводить подвижной составъ въ двойномъ комплектѣ, что оказывалось тоже убыточнымъ.
   Чтобы понять невыгоды подобной зависимости, конечно, не требуется геніальнаго ума и потому понятно, что съ началомъ постройки въ Россіи желѣзныхъ дорогъ явилась мысль о томъ, какимъ образомъ ихъ ремонтировать. Вопросъ этотъ разрѣшился тѣмъ, что явились дна завода, спеціально назначенные для починокъ и поправокъ желѣзныхъ дорогъ. Но заводы эти далеко по имѣютъ тѣхъ размѣровъ, какіе бы имъ слѣдовало имѣть и не въ состояніи работать съ тою дешевизною, какая бы намъ нужна. А потому мы попрежнему находимся въ рукахъ англичанъ и нѣмцевъ.
   Впрочемъ это обстоятельство не должно особенно смущать патріотическаго читателя, потому что наше машинное производство пользуется у насъ особеннымъ покровительствомъ правительства и потому еще, что находитъ сильнаго внутренняго двигателя въ нашихъ быстро строящихся желѣзныхъ дорогахъ.
   Маленькое препятствіе машинному производству представляетъ в настоящее время отсутствіе свободныхъ капиталовъ, частью-поглощенныхъ въ послѣднее время въ значительной степени внутренними займами. Но и это обстоятельство нельзя считать особенно серьезной помѣхой, ибо тѣ же самыя компаніи, которыя строятъ желѣзныя дороги, могутъ устроивать и необходимыя для нихъ механическія заведенія.
   Другимъ двигателемъ должно явиться наше сельское хозяйство. Сельско-хозяйственныя машины должны играть у насъ очень большую роль, не только въ хозяйствѣ землевладѣльцевъ, но и въ хозяйствѣ земледѣльцовъ. У первыхъ машины должны замѣнить недостатокъ рабочихъ рукъ, у вторыхъ -- недостатокъ силъ. Американскія и англійскія машины слишкомъ тяжелыя, сложныя и страдающія отсутствіемъ дерева, трудно примѣнимы къ русскимъ мѣстностямъ. Намъ нужны машины, которыя бы могъ чинить и поправлять всякій деревенскій кузнецъ и передвиженіе которыхъ было бы разсчитано на наши дороги и на нашихъ слабосильныхъ лошадей. А чтобы подобныя, примѣнимыя къ русскимъ мѣстностямъ машины могли у насъ явиться, требуются два обстоятельства: чтобы тамъ, гдѣ это возможно, дерево замѣняло чугунъ, и чтобы у насъ явились свои механики и изобрѣтатели.
   Если англичане строятъ свои машины только изъ чугуна и желѣза, то это происходитъ оттого, что чугунъ у нихъ очень дешевъ, а коксъ, на которомъ плавятъ чугунъ, стоитъ у нихъ, можетъ быть, десять разъ дешевле нашихъ дровъ. Поэтому понятно, что въ безлѣсной Англіи дешевый чугунъ вытѣснилъ въ машинахъ болѣе дорогое дерево. У насъ обстоятельства иныя, чугунъ дорогъ, а дерево дешево. А такъ какъ во многихъ случаяхъ дерево можетъ вполнѣ замѣнить чугунъ, то, очевидно, какъ выиграютъ наши сельскіе хозяева, ес.ты будутъ имѣть возможность пріобрѣтать машины изъ дешеваго матеріала, легкія, примѣнимыя къ русскимъ дорогамъ и полямъ и безъ затрудненія ремонтируемыя деревенскими кузнецами.
   Англичане уже поняли, что ихъ тяжелыя и дорогія машины не могутъ встрѣтить сбыта въ Россіи но своей непрактичности. Обративъ вниманіе на это обстоятельство, англичане стали уже подумывать о томъ, чтобы машины, строимыя ими для Россіи, достигали своего назначенія. Что англичане достигнутъ своей цѣли -- не подлежитъ никакому сомнѣнію. Для насъ же будетъ великій неразсчетъ, когда англичане придумаютъ для насъ и за насъ то, что намъ слѣдовало бы придумать самимъ. Слѣдовательно, очевидно, какъ важно для насъ пробудить въ себѣ способности къ механическому дѣлу и создать своихъ домашнихъ механиковъ.
   Факты убѣждаютъ насъ въ томъ, что русскій человѣкъ вовсе не лишенъ механическихъ способностей. Всѣмъ извѣстенъ геніальный Кулибинъ, умершій безслѣдно только потому, что онъ родился въ прошедшемъ столѣтіи и что, но неразвитію Россіи, ему пришлось израсходовать свои силы на приготовленіе часовъ и механическихъ бездѣлушекъ, не могшихъ имѣть никакого практическаго достоинства. Читателю извѣстно, что бѣдный чиновникъ Ползуновъ, даже и не подозрѣвавшій существованія Уатта и его машины, устроилъ въ 1765 году на одномъ изъ сибирскихъ заводовъ паровую машину. Читатель, вѣроятно, знаетъ и о бѣдномъ землемѣрѣ Зарубинѣ, придумавшемъ очень остроумные планиметры. Въ недавнее время наши инженеры нашли между Каширою и Тулою плотину, построенную крестьянами -- мельниками по американскому способу, хотя они объ этомъ способѣ ни отъ кого и ничего не слышали.
   Этихъ фактовъ совершенно достаточно, чтобы убѣдить читателя въ томъ, что русскій человѣкъ вовсе не лишенъ способностей къ механикѣ. Нужно только развить эти способности и дать имъ дѣйствительное примѣненіе.
   Для образованія механиковъ у насъ существуютъ, какъ кажется, только два заведенія: Технологическій институтъ въ Петербургѣ и Ремесленная школа въ Москвѣ. Заведенія эти принесли уже нѣкоторую пользу и выпущенные изъ нихъ механики, т. е. нѣкоторые, составили себѣ даже извѣстность какъ напримѣръ гг. Вазинскій и Цыгановъ, устроившіе заводъ гг. Шиповыхъ.
   Но школа не создаетъ готовыхъ людей и вполнѣ опытныхъ механиковъ. Слѣдовательно очевидно, что кромѣ обученія въ школѣ слѣдуетъ давать еще и практическое воспитаніе на самомъ дѣлѣ. Для механика лучшимъ практическимъ воспитательнымъ заведеніемъ можетъ быть только механическій заводъ, и потому понятно что механикъ, окончившій курсъ въ заведеніи, долженъ для окончательнаго своего сформированія провести нѣсколько лѣтъ на заводѣ подъ руководствомъ дѣльнаго практика.
   Подобное практическое воспитаніе правительство взять на себя не можетъ по той простой причинѣ, что у него нѣтъ механическихъ заведеній. Слѣдовательно, тутъ требуется частная иниціатива и содѣйствіе частныхъ заводчиковъ. Во Франціи, напримѣръ, существуетъ одинъ извѣстный заводъ, принимающій къ себѣ, для практическаго образованія учениковъ шалонской и анжерской техническихъ школъ. Молодые люди остаются на заводѣ годъ или болѣе, знакомятся съ производствомъ машинъ въ большихъ размѣрахъ и, довершивъ свое образованіе, ищутъ затѣмъ мѣста. Для заводчиковъ, принимающихъ къ себѣ учениковъ, заключается въ этомъ очевидная выгода. Наблюдая за молодыми людьми, они могутъ выбирать изъ нихъ самыхъ способныхъ и оставлять ихъ на службѣ у себя.
   Эта вполнѣ правильная мысль едва ли скоро найдетъ примѣненіе себѣ у насъ въ Россіи безъ содѣйствія правительства. На нашихъ заводчиковъ разсчитывать трудно, ибо они изображаютъ собою только капиталъ; что же касается до знаній, то ими они особенно бѣдны. За границей хозяинъ механическаго завода есть въ то же время и механикъ и даетъ механическое воспитаніе непремѣнно одному изъ своихъ сыновей, чтобы подготовить изъ него будущаго хорошаго управляющаго. У насъ же пока подобный порядокъ не установился, и хозяинъ завода, изображая изъ себя только капиталъ, отдается затѣмъ въ руки наемнаго управляющаго и механика обыкновенно изъ иностранцевъ.
   Современенъ, разумѣется, этого не будетъ; не будетъ и того, чтобы заводы не принимали къ себѣ молодыхъ механиковъ для практическаго образованія. Но, чтобы наступило скорѣе это лучшее будущее, нужно принять мѣры по возможности скорѣе и покончить съ переходнымъ моментомъ, который мы теперь переживаемъ.
   Не могу, чтобы не перейти еще разъ къ вопросу о лѣсахъ, играющему такую важную роль въ горно-заводской промышленности. Введеніе каменнаго угля въ желѣзное производство встрѣчало повсюду большія затрудненія. У насъ эти затрудненія еще больше, потому что лѣса наши еще не истреблены окончательно. Дорубая ихъ, мы еще не думаемъ о каменномъ углѣ и о торфѣ и для обработки металловъ употребляемъ матеріалъ, который долженъ уступить по качеству каменному углю. Такъ какъ производство машинъ находится въ прямой зависимости отъ производства желѣза, то понятно, какое вниманіе должно быть обращено у насъ на лѣсное хозяйство и на разработку каменнаго угля. Конечно, наши машино-строительные заводы употребляютъ часто чугунъ и каменный уголь, привозимые изъ-за границы, и потому, повидимому, они могли бы развиваться независимо отъ сырыхъ матеріаловъ внутренняго производства. По это только повидимому, ибо чугунъ и каменный уголь могутъ быть доставляемы удобно только въ портовыя мѣстности и на заводы петербургскіе, а никакъ не во внутрь государства. Намъ же нужно развитіе желѣзнаго производства внутри Россіи, чтобъ удешевить доставку и производство машинъ для внутренняго употребленія, а въ такомъ случаѣ нужно позаботиться о развитіи при-уральскихъ каменно-угольныхъ разработокъ и о развитіи уральскаго желѣзнаго производства.
   Я уже говорилъ читателю, что прогрессивными силами для нашего желѣзнаго производства и машинодѣлія явились строющіяся желѣзныя дороги и развивающееся сельское хозяйство. Вмѣстѣ съ тѣмъ и правительство взяло подъ свое покровительство нашу желѣзную промышленность. При такихъ трехъ сильныхъ вспомогательныхъ средствахъ мы можемъ смотрѣть съ надеждой на полное развитіе нашего желѣзнаго производства въ близкомъ будущемъ и безъ той боязни, отъ которой мудрено освободиться въ нашихъ другихъ промышленностяхъ, болѣе тѣсно и непосредственно связанныхъ съ народнымъ хозяйствомъ.
   Въ этомъ между прочимъ причина, почему я не вдавался особенно въ подробности о нашемъ русскомъ желѣзномъ дѣлѣ и почему я кончаю эту главу, чтобы перейти къ вопросу наибольшей важности но своему вліянію на весь бытъ русскаго простонародья.
   

III.

   Нигдѣ во всей Европѣ пивовареніе не находится въ такомъ печальномъ состояніи, какъ у насъ. Германія и особенно Баварія славились своимъ пивомъ еще въ XVI столѣтіи; Англія тоже. У насъ же пиво до послѣдняго времени было какимъ-то не цензурнымъ напиткомъ, подавлявшимся совершенно громаднымъ употребленіемъ водки. Между тѣмъ брага, народный напитокъ въ родѣ пива, извѣстна у насъ съ глубокой древности; а болѣе лучшее пиво и медъ составляли предметъ государственной регаліи еще при Алексѣѣ Михайловичѣ. Въ этомъ послѣднемъ обстоятельствѣ слѣдуетъ искать причину, почему пивовареніе не могло у насъ достигнуть такого развитія, какъ на западѣ. Здѣсь было худо не то, что пиво служило источникомъ государственныхъ доходовъ, ибо и повсюду оно было обложено налогомъ, а было худо то, что пиво отдавалось на жертву виннымъ откупщикамъ. Пиво обыкновенно составляло для казны предметъ самостоятельнаго дохода отъ вина и служило такимъ образомъ яблокомъ раздора между пивоварами и винными откупщиками; если же, какъ напримѣръ по откупнымъ условіямъ 1815 г., пивная продажа соединялась съ винною, то откупщики старались намѣренно подавить употребленіе пива, потому что торговля виномъ была для нихъ выгоднѣе и допускала большую возможность разнообразныхъ злоупотребленій.
   Былъ въ нашемъ пивовареніи однако очень непродолжительный періодъ, когда, казалось, ему дана была возможность развиться. Съ 1819 по 1827 годъ откупа были закрыты вслѣдствіе злоупотребленій, и пиво, и медовареніе были сдѣланы предметами свободной промышленности и торговли съ обложеніемъ только акцизомъ. Но съ 1827 года началась снова откупная продажа вина и откупщикамъ предоставлено право приготовлять безакцизное пиво иисшихъ сортовъ; пивовары же обязаны были варить пиво высшихъ сортовъ съ платежемъ акциза. Понятно, что конкуренція съ безакцизнымъ откупнымъ пивомъ была для пивоваровъ тяжела. Къ этому присоединились еще разныя притѣсненія со стороны откупщиковъ, такъ что пивовары должны были искать защиты правительства. На слѣдующее четырехлѣтіе правительство предоставило одинаковыя права пивоварамъ и откупщикамъ. Тогда въ свою очередь поднялись жалобы со стороны откупщиковъ, которые жаловались на подрывъ ихъ пивоварами и на обременительность акциза. Откупщики пошли еще дальше. Они просили освободить ихъ не только отъ акциза на пиво, но и предоставить имъ право собирать акцизъ съ пивоваровъ. Просьба откупщиковъ была уважена и въ новыхъ откупныхъ условіяхъ съ 1835 по 1839 годъ всѣ ихъ желанія были исполнены. Не ограничившись стѣсненіемъ пивоваровъ, откупщики сжали и сельское населеніе. Безакцизное вареніе пива въ деревняхъ допускалось только въ корчагахъ для домашняго употребленія. Правда, что откупщики дозволяли крестьянамъ варить пиво, но за это дозволеніе брали по 10 коп. съ души. Кромѣ того они не пренебрегали обманомъ и, давъ крестьянамъ дозволеніе, преслѣдовали ихъ потомъ, какъ за корчемство. Хотя съ 1839 но 1843 г., по ходатайству министра государственныхъ имуществъ, крестьянамъ предоставлялось право свободнаго варенія пива на домашнее употребленіе, но заводскому пивоваренію льготъ никакихъ оказано не было. Съ слѣдующаго четырехлѣтія пивовареніе было стѣснено снова. Акцизъ для столичныхъ портерныхъ лавокъ былъ положенъ: съ распивочныхъ въ 300 руб. сер., на выносъ въ 150 р., а съ лавокъ на выносъ въ прочихъ городахъ въ 90 руб. Какъ ни тяжелъ былъ этотъ акцизъ, грозившій убить совершенно пивную торговлю, но откупщикамъ казалось мало и этого. Они жаловались на раздоръ и соперничество пивоваровъ, будто бы подрывающихъ совершенно продажу вина, и увѣряли, что они платятъ пивоварамъ большія деньги только за то, чтобы тѣ не варили пива. Нашелся даже и такой рѣшительный откупщикъ, который предложилъ увеличить число кабаковъ по одному на 490 жителей, наложить акцизъ на дрожжи въ деревняхъ и возвысить акцизъ на пиво. Откупщики добивались одного, чтобы убить совершенно производство и употребленіе пива и пріучить народъ къ водкѣ.
   Но самый роковой ударъ пивоваренію нанесъ проектъ Кокорева, вслѣдствіе котораго на пиво былъ наложенъ еще большій акцизъ и постановлены разныя стѣснительныя правила относительно торговли пивомъ. Однако откупщикамъ показались малыми и эти стѣсненія. Они начали брать съ пивоваровъ кромѣ узаконеннаго акциза еще дополнительный, ими самими придуманный. О размѣрѣ итого незаконнаго побора читатель можетъ судить изъ того, что въ 1855 году откупщиками было взыскано въ московской губерніи лишняго акцизу 118,492 рубля. Понятно, что при такомъ порядкѣ вещей, пивовареніе должно было находиться въ совершенномъ упадкѣ и число пивоваренныхъ заводовъ становилось все меньше и меньше.
   О стѣсненіи пивоваренія нужно жалѣть, тѣмъ болѣе, что, вопервыхъ, народъ искусственнымъ образомъ пріучали къ водкѣ, потому что продажное пиво было дурно и дорого, а домашняго варить почти не позволяли. Кромѣ того и сельское хозяйство въ отсутствіи пивоваренія лишалось значительнаго подспорья.
   Мы пользуемся всѣми благопріятными условіями для хорошаго пивоваренія и въ то же время принимали всѣ мѣры для того, чтобы не дать развиться пивоваренной промышленности. У насъ есть превосходная вода, дешевый ячмень, хмѣль ростетъ или по крайней мѣрѣ можетъ рости повсюду и не доставало только свободы пользоваться подобными благопріятными обстоятельствами. Если бы пивовареніе получило возможность полнаго и свободнаго развитія, то этимъ, во-первыхъ, открылся бы новый источникъ сбыта сельскохозяйственныхъ продуктовъ; а во-вторыхъ, могла бы развиться особая отрасль сельской промышленности въ видѣ разведенія хмѣля, продукта вообще очень цѣннаго. Кромѣ этихъ выгодъ, приготовленіе дешеваго пива, напитка вообще очень здороваго, помогло бы уменьшенію пьянства и доставило бы много остатковъ, годныхъ для употребленія въ сельскомъ хозяйствѣ. Такъ остатки ячменя и солоду, легкія зерна, ростки, шелуха, могли бы идти въ кормъ скоту, а остатки хмѣля на удобреніе.
   У насъ существуетъ мнѣніе, будто бы простой народъ имѣетъ пристрастіе исключительно къ водкѣ и пива пить не станетъ. Но это мнѣніе опровергается прежде всего тѣмъ простымъ фактомъ, что народъ постоянно стремился къ нраву свободнаго пивоваренія, и тѣмъ, что ни одинъ крестьянскій праздникъ не обходится безъ нива. Если простой народъ не пьетъ пива и въ обыкновенные дни и не сдѣлалъ изъ него домашній напитокъ въ родѣ кваса, то только потому, что этому мѣшала постоянно существовавшая у насъ откупная система. Кромѣ того пусть читатель обратитъ вниманіе на усилившееся употребленіе простымъ народомъ нива въ Петербургѣ и въ Москвѣ и онъ согласится съ тѣмъ, что нашъ народъ пьетъ мало пива совсѣмъ не потому, чтобы не принимала его натура, а что до сихъ поръ онъ не имѣлъ никакой возможности пріобрѣтать дешево этотъ напитокъ.
   Когда была задумана новая система питейнаго сбора и уничтоженіе откуповъ, то было обращено вниманіе на пивовареніе. Но, къ сожалѣнію, новыя правила не оказали благопріятнаго вліянія на эту промышленность. Я укажу только на нѣкоторыя неудобства постановленія 1861 г., тѣмъ болѣе, что правила эти дѣйствовали только до 1863 года. Новыя правила были разсчитаны на производство высокой степени совершенства, что для Россіи было немалой ошибкой. Отъ этого акцизъ, невидимому очень низкій, превращался въ высокую плату только потому, что пивовары плохо знали свое дѣло. Далѣе акцизъ съ каждаго пивовареннаго завода долженъ былъ представляться заводчикамъ не менѣе какъ за 15 дней разрѣшеннаго производства. Разсрочекъ во взносѣ акциза не допускалось, и въ случаѣ несвоевременнаго взноса заводъ запечатывался. Такое постановленіе было тяжело потому во-первыхъ, что требовало уплаты сразу значительной суммы, въ то время какъ выручка дѣлается но мелочамъ. Пивовареніе на заводахъ производится обыкновенно съ января до мая, а между тѣмъ наибольшій сбытъ пива бываетъ лѣтомъ. Такимъ образомъ заводчикъ, уплачивая акцизъ зимою, во время періода пивоваренія, долженъ былъ затрачивать большой капиталъ, на возвратъ котораго онъ могъ разсчитывать только черезъ нолгода. Наконецъ акцизъ вносится за все пиво и даже за то, которое впослѣдствіи портилось, и окисало и не могло поступить въ употребленіе. Весь затраченный такимъ образомъ капиталъ возмѣщался съ пава хорошаго, поступавшаго въ продажу; слѣдовательно, пиво становилось дороже и уменьшалось число охотниковъ. Наконецъ, мѣшали развитію пивоваренной промышленности привиллегіи, допущенныя въ пользу помѣщиковъ нѣкоторыхъ губерній и Остзейскаго края.
   Невыгодное вліяніе новаго положенія обнаружилось очень скоро закрытіемъ пивоваренныхъ заводовъ. Такъ въ полтавской губерніи изъ 56 заводовъ послѣ новаго положенія закрылась половина: въ черниговской изъ 40 осталось три; въ харьковской изъ 45 -- 12 и т. д.
   Недостатки новаго положенія были однако скоро замѣчены и для пересмотра его была учреждена особая коммисія, результатомъ трудовъ которой было новое положеніе, вступившее въ силу съ 1804 г. Положеніе это лучше стараго, но позволительно желать, чтобы оно было и еще лучше. Этимъ я хочу сказать, что желательно, чтобы сельскому населенію была предоставлена безусловная свобода варенія пива для домашняго обихода. Въ настоящее же время крестьянамъ дозволяется варить пиво только на томъ условіи, чтобы де были возводимы никакія особенныя, постоянныя постройки, чтобы вывариваемое пиво по было пускаемо для распитья въ другія деревни, чтобы пивовареніе въ котлахъ производилось для храмовыхъ и мѣстныхъ сельскихъ праздниковъ, для свадебъ и такъ называемыхъ помочей во время полевыхъ работъ.
   Право свободнаго пивоваренія въ деревняхъ не можетъ грозить никакою опасностью ни заводскому пивоваренію, ни казенному акцизу, потому что заводское пиво, продаваемое въ городахъ, не покупается въ деревни; а деревенское не ввозится въ города. Для сельскаго жителя заводское пиво еще слишкомъ дорогой напитокъ, и крестьянинъ охотнѣе выпьетъ на 5 коп. водки, чѣмъ заплатитъ 10 коп. за бутылку пива. Слѣдовательно, недоступность пива но цѣнѣ совершенно закрываетъ сбытъ ему въ сельскихъ мѣстностяхъ и пиво еще надолго должно остаться чисто городскимъ напиткомъ. Въ настоящее время крестьянами на праздники и при другихъ торжественныхъ случаяхъ варится круглымъ числомъ около 20 милліоновъ ведеръ, заводами же изготовляется всего около 8 милліоновъ ведеръ. Ужь однѣ эти цифры убѣждаютъ въ томъ, что заводское и деревенское пиво стоятъ совершенно независимо одно отъ другого и другъ друга не подавляютъ, что совершенно понятно, ибо городской житель, получивши вкусъ къ хорошему ниву, не станетъ пить деревенскую бурду или брагу, предлагаемую вмѣсто пива.
   Между тѣмъ свободное разрѣшеніе деревенскаго пивоваренія, кромѣ непосредственной пользы, которую бы оно принесло сельскому хозяйству, имѣло бы еще косвенное, нравственное вліяніе. Ныньче, когда вареніе пива но случаю разныхъ сельскихъ торжествъ изображаетъ собою нѣчто необычайное, оно служитъ только подспорномъ водкѣ для наливанія до безчувственности возможно дешевымъ образомъ. Когда же было бы допущено свободное пивовареніе, то пиво потеряло бы свой торжественный характеръ и сдѣлалось бы обыкновеннымъ напиткомъ. Сдѣлавшись же обыкновеннымъ напиткомъ, оно, вѣроятно, изъ 20 милліоновъ ведеръ дошло бы скоро до сорока, а съ развитіемъ потребленія развился бы нт, народѣ вкусъ, дурное пиво перестало бы удовлетворять нашего крестьянина, пивовареніе улучшилось бы и съ устройствомъ въ сельскихъ мѣстностяхъ пивоваренныхъ заводовъ наступило бы время и для акцизной пошлины.
   Если прежде откупщики стѣсняли сельское пивовареніе, то причина этого понятна, ибо они хотѣли, чтобы крестьяне напивались только откупной водкой. При акцизной системѣ такая цѣль немыслима, а слѣдовательно и не существуетъ той опасности, которая грозила откупамъ.
   Если такимъ образомъ общее примиреніе возможно и легко достижимо, то остается только желать, чтобы было дозволено крестьянамъ свободное пивовареніе и чтобы пиво сдѣлалось домашнимъ повседневнымъ напиткомъ крестьянъ. Пьянство уменьшится неизбѣжно.
   Читатель, обратившій вниманіе на тѣ притѣсненія, которыя доставались на долю пивоваренія со стороны откупщиковъ, вѣроятно, предложилъ себѣ вопросъ: почему же оказывалось такое вниманіе вину передъ пивомъ, и не должны ли существовать какія нибудь основательныя, серьезныя причины, почему финансовое управленіе не только у насъ, по и въ западной Европѣ обращало и обращаетъ серьезное вниманіе на производство и торговлю водкой.
   Вино принадлежитъ дѣйствительно къ числу такихъ продуктовъ, которые кромѣ разнообразной и большой пользы сельскому хозяйству оказываютъ каждому государству большую финансовую поддержку. Напримѣръ, въ 1803--1864 г. было выкурено у насъ 27 милліоновъ ведеръ безводнаго спирта и на нихъ употреблено 8,090,000 четвертей хлѣба и корнеплодныхъ растеній, а именно: муки ржаной, овсяной, ячменной, кукурузной, просяной, пшеничной, гречневой, гороховой, полбяной; солода сухого, зеленаго; картофеля, свекловицы, свеклосахарныхъ остатковъ, патоки. Въ томъ числѣ одного картофеля израсходовано около 20 милліоновъ пудовъ. Въ тотъ же періодъ отпущено по европейской торговлѣ за границу 7,483,000 четвертей разнаго хлѣба или на 607,000 менѣе, чѣмъ на внутреннее производство вина. Эти цифры указываютъ лучше всего, какимъ выгоднымъ источникомъ сбыта для продуктовъ сельскаго хозяйства составляетъ винокуреніе. Но читатель получитъ еще болѣе выгодное понятіе о винокуренной промышленности, если я ему укажу на тотъ сбытъ, который оно представляетъ картофелю. Картофель продуктъ выгодный, ибо не требуетъ особенно хорошей почвы, и продуктъ урожайный. Перевозка его въ сыромъ видѣ на значительное разстояніе -- дѣло почти невозможное и единственную возможность сбыта въ большомъ размѣрѣ представляетъ только картофель въ измѣненной формѣ. Наиболѣе выгодная форма, конечно,-- превращеніе картофеля въ вино. Превращаясь въ новый, цѣнный продуктъ, онъ допускаетъ и очень цѣнную перевозку. Кромѣ того, изъ картофеля получается спиртъ въ значительно большемъ количествѣ, чѣмъ изъ другихъ хлѣбовъ и единственно ему Остзейскія губерніи обязаны своимъ огромнымъ перекуромъ.
   Если винокуреніе тѣсно связано съ сельскимъ хозяйствомъ и не имѣетъ чисто фабричнаго характера, то оно даетъ возможность держать большое количество скота при недостаткѣ искусственныхъ или естественныхъ хорошихъ луговъ; даетъ барду на кормъ скоту; усиливаетъ земледѣліе, открывая легкій сбытъ громоздкимъ земледѣльческимъ продуктамъ, обыкновенно малоцѣннымъ при недостаткѣ путей сообщенія, и наконецъ, продукты земледѣлія, превращенные въ вино, являются выгоднымъ предметомъ даже для внѣшней торговли. Послѣднее обстоятельство особенно важно для насъ, потому что, имѣя возможность при дешевомъ хлѣбѣ производить дешевое вино, намъ выгоднѣе сбывать свой хлѣбъ за границу въ видѣ дорогого спирта, чѣмъ въ видѣ дешеваго хлѣба. По вычисленію Тенгоборскаго, мы могли бы отправлять ежегодно за границу до 23 милліоновъ ведеръ безводнаго спирта; между тѣмъ какъ теперь мы отправляемъ не болѣе 200,000 ведеръ. Такое обстоятельство тѣмъ болѣе для насъ невыгодно, что голландцы и англичане курятъ у себя водку изъ нашего хлѣба. А потому читатель, конечно согласится, что было бы разсудительнѣе и для нашего сельскаго хозяйства выгоднѣе, если бы тотъ хлѣбъ, который превращается въ водку въ Англіи и Голландіи, превращался бы въ спиртъ у насъ дома. Во-первыхъ, въ нашу выгоду осталась бы болѣе удешевленная перевозка, а во-вторыхъ -- барда.
   Кромѣ этихъ, чисто сельско-хозяйственныхъ выгодъ, винокуреніе имѣетъ огромное значеніе и для государственной казны, потому что вино есть очень удобный предметъ для обложенія налогомъ и способно выносить его въ самомъ высокомъ размѣрѣ, Лучшимъ доказательствомъ этого служитъ наше отечество, ибо во время откуповъ были мѣстности, гдѣ ведро вина, стоившее заводчику 80 к., поступало въ руки потребителей за 15 руб. и охотниковъ нить все-таки не убавлялось. Для большаго убѣжденія читателя въ этомъ я представлю ему еще слѣдующія статистическія данныя. Въ Австріи напримѣръ государственные доходы съ напитковъ составляютъ около 18 милліоновъ рублей или 10% всѣхъ остальныхъ государственныхъ доходовъ. Въ Великобританіи 102 милліона или 24%; въ Швеціи и Норвегіи 10 милліоновъ или 24%, въ Россіи 127 милліоновъ или 46%.
   Понятно, что если вино играетъ такую важную роль въ народномъ и государственномъ хозяйствѣ, то правительства должны обращать на него повсюду большое вниманіе. Понятно также и то что если вино становится главнымъ источникомъ государственныхъ доходовъ, а система обложенія его налогомъ находится въ прямой зависимости отъ взглядовъ правительства, то весьма естественно, что финансовые интересы должны приходить въ столкновеніе ст, интересами народнаго хозяйства.
   Такъ какъ новой акцизной системой наше правительство разорвало всю традиціонную связь съ существовавшей прежде откупной системой, то мы можемъ смѣло и безбоязненно говорить о прошломъ. А говорить объ немъ непремѣнно слѣдуетъ, ибо только одно оно можетъ уяснить намъ причины того пьянаго безпутства, которымъ укоряютъ русскій народъ.
   Употребленіе хлѣбнаго вина въ Россіи началось, конечно, послѣ того, какъ западъ придумалъ его добываніе. Въ XVI столѣтіи у насъ существовали уже казенные кабаки, а въ XVII продажа водки составляла исключительное право казны. При Алексѣѣ Михайловичѣ кабаки были или въ казенномъ управленіи, или отдавались на откупъ. Уже и тогда откупная система, а, можетъ быть, и другія причины привели къ такому пьянству, что при содѣйствіи патріарха и митрополитовъ въ 1652 году были составлены для кабаковъ новыя правила. Правила эти, составленныя преимущественно съ нравственною цѣлью, разрѣшали содержаніе кабаковъ только въ городахъ и большихъ дворцовыхъ селахъ. Ими постановлялось не отпускать одному "питуху" больше одной чарки водки и не продавать вина въ долгъ подъ закладъ. Запрещалось давать вино лицамъ священническаго и иноческаго чина и продавать водку во время постовъ, но воскресеньямъ, средамъ, пятницамъ, а въ остальные дни до обѣдни. Мѣры эти, превосходныя по своей цѣли, не привели однако ровно ни къ какимъ полезнымъ результатамъ. Вмѣсто того чтобы уменьшить пьянство, они создала только корчемство. Тогда правительство измѣнило совершенно свою систему и, оставивъ преслѣдованіе нравственной цѣли, начало смотрѣть на водку исключительно съ фискальной точки зрѣнія. Повернувъ круто, правительство вмѣсто прежняго запрещенія отпускать одному "питуху" болѣе одной чарки, указало новыя облегчительныя правила для продажи водки, заботясь только о томъ, "чтобы питуховъ съ кружечныхъ дворовъ не отогнать."
   Откупная система, начавшаяся въ такое отдаленное время, совершенствовалась и развивалась до того, что сдѣлалась наконецъ ненавистной народу и правительству и, сказавъ свое послѣднее слово и ограбивъ народъ, покончила въ 1861 году свои позорные дни.
   Во все это продолжительное существованіе откуповъ былъ только короткій періодъ (съ 1819--1827 г.), когда казалось, что откупамъ наступаетъ конецъ. По, со вступленіемъ въ управленіе министерствомъ финансовъ графа Канкрина, откупная система ожила снова и даже получила небывалое до того развитіе. Во всеподданнѣйшемъ докладѣ, въ маѣ 1820 года, графъ Канкринъ писалъ: "было бы желательно, чтобы между простолюдинами увеличилось умѣренное употребленіе вина, потому что послѣ сильнаго сокращенія заграничнаго хлѣбнаго торга въ Россіи, гдѣ земледѣліе составляетъ главное занятіе, хлѣбъ можетъ найти свои сбытъ только употребленіемъ его на выдѣлку вина".
   Акцизную систему, существовавшую до того времени, графъ Каикринъ считалъ неудобною, потому что она сопряжена съ ложнымъ казеннымъ управленіемъ и "отвратительнымъ фискальствомъ". Кромѣ того графу Канкрину казалось, что откупа убьютъ вредный классъ винопродавцевъ, поглощавшій вмѣстѣ съ чиновниками до 24 милліоновъ въ годъ. Съ своей точки зрѣнія графъ Канкринъ былъ правъ, потому что основывался на невѣрныхъ статистическихъ данныхъ. Акцизное управленіе дѣйствительно оказывалось невыгоднымъ, потому что подъ его завѣдываніемъ продажа вина ежегодно все уменьшалась. Такъ въ 1819 году было продано вина 18 милліоновъ ведеръ, а въ 1826 году только 12 милліоновъ. Это уменьшеніе продажи или, правильнѣе говоря, продажи собственно казенной, происходившее отъ злоупотребленій чиновниковъ, помогавшихъ развитію корчемства, показалось графу Канкрину бѣдствіемъ, грозившимъ нашей хлѣбной торговлѣ. Между тѣмъ какъ дѣло объяснялось очень просто: графъ Катеринъ зналъ только о количествѣ вина, проданнаго законнымъ порядкомъ; но онъ не зналъ того, что было выкурено и продано порядкомъ незаконнымъ. Далѣе ему хотѣлось избавиться отъ казенной акцизной продажи и отъ злоупотребленій, производимыхъ чиновниками. Подъ вліяніемъ мрачнаго взгляда на существовавшее, онъ нарисовалъ въ своемъ воображеніи откупа такой розовой краской, какая была для нихъ совершенно неприлична. Вотъ почему ему показалось, будто бы при откупахъ должно усилиться "умѣренное употребленіе вина между простолюдинами". Правда, въ то же время другой государственный человѣкъ, адмиралъ Мордвиновъ, въ запискѣ своей, представленной Государю, защищалъ свободу винокуренія и продажи вина и возставалъ противъ откуповъ. Онъ писалъ между прочимъ: "винокуреніе исключать изъ числа прочихъ, входящихъ въ составъ свободныхъ промысловъ, нѣтъ никакой основательной причины, и потому свобода, доставленная сему промыслу, какъ одному изъ главныхъ въ Россіи, обратится на пользу общественную и казенную. Правительство съ уничтоженіемъ откуповъ и единоторжечества, всегда вреднаго во всякомъ родѣ промышленности, и съ полученіемъ значительнаго дохода, могущаго усовершенствованіемъ винокуреннаго производства увеличиваться, уничтожитъ нынѣ существующій винный уставъ, имѣющій цѣлью размноженіе пьянства въ Россіи, какъ сіе свидѣтельствуютъ правила, въ томъ уставѣ изложенныя". Проэктъ графа Канкрина взялъ перевѣсъ и откупа были утверждены.
   Съ этой поры начинается систематическое развитіе всѣхъ откупныхъ злоупотребленій и постоянный слезный плачъ откупщиковъ; розыгрывавшихъ роль волковъ въ овечьей шкурѣ. Желая всѣми средствами подобрать къ своимъ рукамъ всю промышленность, въ которую входили прямо или косвенно спиртъ, они, откупщики, еще въ 1835 г. просили отдать имъ всю водочную промышленность и предоставить право раздавать трактиры по ихъ усмотрѣнію людямъ благонадежнымъ и честностью извѣстнымъ. Далѣе они жаловались на подрывъ, дѣлаемый имъ пивоваренными заводчиками, и просили о допущеніи въ кабакахъ разныхъ удобствъ. Этимъ, какъ они говорили, они думали отвлечь народъ отъ трактировъ и гостинницъ, гдѣ, но увѣренію откупщиковъ, русскій мужикъ привыкаетъ къ роскоши, къ чаю, къ винограднымъ питьямъ, но предъ нравственности и въ раззореніе семействъ. Такимъ образомъ откупщики думали сдѣлаться воспитателями русскаго народа въ нравственности и пожалуй даже въ благочестіи. Но противная сторона, т. е. тѣ, кто пилъ, говорили нѣсколько иначе. Такъ государственные крестьяне говорили, что употребленіе водки увеличилось ш. такой степени, что пропились не только они сами, но и ихъ жены.
   Всѣ ухищренія, принимаемыя откупщиками для усиленія своихъ выгодъ, не удовлетворяли ихъ жадность къ наживѣ и когда, повидимому, они выпросили у правительства всѣ для себя льготы и просить болѣе ничего не оставалось, явился человѣкъ, который вдохнулъ въ откупа новую жизнь. Этимъ геніальнымъ реформаторомъ былъ Е. Л. Кокоревъ. Кокоревъ, бывшій тогда (въ 1844 г.) только купеческимъ сыномъ, управлявшій однимъ изъ откуповъ, составилъ новый проэктъ, въ которомъ между прочимъ доказывалъ, что откупа идутъ невыгодно отъ дурного ихъ устройства и потому, что часть денегъ остается невыбранною изъ капитала, изобильно обращающагося въ народѣ. "Дѣломъ этимъ, писалъ онъ, я занимаюсь только съ 1843 года, смотрю на дѣло и дѣлаю его современно, не имѣю нисколько вѣрованія въ стародавнія формы откупныя и не держусь тѣхъ обвѣтшалыхъ правилъ, посредствомъ коихъ управляясь, откупа шли когда-то хорошо, а нынѣ идутъ очень худо, потому что правила эти въ большомъ разладѣ съ современностью... Въ откупахъ, управляемыхъ но стародавнимъ формамъ, не дано этому дѣлу торговаго этого приманчиваго и увлекательнаго направленія, а отъ того и остается часть денегъ невыбранною изъ капитала, обращающагося въ народѣ... Средства къ увеличенію доходовъ объясняются коротко и просто. А именно: дать дѣлу утонченно торговый видъ, уничтожить соперничество, встрѣчаемое откупами отъ нѣкоторыхъ торговлей, отсѣчь возможность имѣть второстепеннымъ служителямъ въ откупахъ питейные безпроигрышные доходы и оградить откупа отъ погибели прахомъ присвоенныхъ имъ доходовъ. Замѣчанья мои, я смѣю думать, ваше высокопревосходительство, изволите найдти такими, которыя могутъ откупной доходъ возвысить, не измѣняя коренныхъ править въ откупныхъ условіяхъ и не обремѣняя новымъ налогомъ, ибо они увеличатъ выборъ денегъ изъ народнаго капитала, потому что торговля питіями получитъ ту ципилизацію въ отношеніи роскоши, которая теперь усвоилась для всякой другой торговли. Объяснивъ вашему высокопревосходительству мысли мои съ откровенностью, свойственною юному поколѣнію и желанію чистому и безкорыстному раскрывать вето подробность дѣла, я всепокорнѣйше прошу обратить вниманіе"... и проч... Хотя комитетъ, разсматривавшій нроэктъ г. Кокорева, нашелъ его систему отдачей на откупъ злоупотребленій; тѣмъ не менѣе г. Кокореву отдали для производства откупныхъ экспериментовъ городъ Орелъ. Эксперименты г. Кокорева оказались до того выгодными, что его систему сначала ввели въ неисправныхъ откупахъ, а наконецъ проэктъ его, подвергшійся правда измѣненіямъ, явился въ видѣ закона подъ названіемъ положенія объ акціи по-откупномъ коммисіонерствѣ. Система эта дѣйствовала всемогущимъ образомъ съ 1847 по 1869 годъ.
   Чтобы не обремѣнять читателя подробностями въ изображеніи печальныхъ слѣдствій геніальнаго высасыванія изъ народа всѣхъ его средствъ системой г-на Кокорева, я приведу только отзывъ одного откупщика, конечно, знавшаго свое дѣло, о той роли, какую игралъ кабакъ. "Не только обычные посѣтители кабаковъ, ни самъ этотъ откупщикъ, но и тѣ, кто изъ любопытства или для компаніи переступалъ порогъ этихъ центровъ разврата, ловко вводились и увлекались въ соблазнъ: начиная отъ балалайки и шарманки до публичныхъ женщинъ, все составляло освященное обычаемъ средство, для того чтобы вербовать и тѣшить посѣтителей. Кому, продолжаетъ тотъ же авторъ, не приводилось слышать, какъ, въ особенности въ праздничные дни, неистовые крики, пѣсни, пляски, оканчивавшіеся нерѣдко дракою и убійствомъ, оглашали эти заведенія не только днемъ, но и напролетъ всѣ ночи? Всякое подобное беззаконіе составляло для откупа, продающаго право на оное дорогою цѣною, особую доходную статью. Если принять, сколько здоровый человѣкъ, привыкшій къ употребленію простаго вина, долженъ выпить такъ называемой бѣлой водки или другого какого напитка, приготовляемаго и преимущественно продаваемаго откупомъ, для того чтобы сколько нибудь почувствовать дѣйствіе онаго, какъ онъ при этомъ долженъ поплатиться за вино, за предлагаемыя ему тутъ же яства и различныя увеселенія, и наконецъ на сколько во всемъ этомъ участвуютъ его собственное сознаніе и воли и въ какой мѣрѣ онъ подчиняется окружающему его, оглушающему и затмѣвающему соблазну, то нельзя не сознать съ чувствомъ глубокой скорбя и негодованія, до какой степени пагубны въ нравственномъ и матеріальномъ отношеніяхъ результаты этой пагубной обстановки".
   Такъ дѣйствовалъ откупъ въ тѣхъ случаяхъ, когда, по словамъ Кокорева сообщалась торговлѣ питіями цивилизація въ отношеніи роскоши и когда откупа извлекали народный капиталъ изъ кармана народа пріятнымъ образомъ, прельщая его кабацкими прелестями. Но умѣя быть пріятнымъ, откупъ умѣлъ быть и ужаснымъ. Въ этихъ случаяхъ онъ являлся безпощаднымъ палачемъ и раззорялъ народъ съ истинно-адскимъ хладнокровіемъ.
   Въ разныхъ губерніяхъ водка продавалась по разнымъ цѣнамъ, а потому для огражденія выгодъ откупщиковъ и для прегражденія вывоза вина изъ дешевой мѣстности въ мѣстность дорогую, откупщикамъ было предоставлено право преслѣдовать корчемство своею стражею. Это право явилось страшнымъ бичомъ народа, потому что откупщики пользовались имъ не только для пресѣченія корчемства, но и какъ орудіемъ личной мести, долженствовавшемъ внушить почтеніе и страхъ къ всемогущей откупной власти. "Крестьянинъ, имѣвшій несчастіе навлечь на себя неудовольствіе откупа или откупной стражи, слѣдуя но своей надобности съ возомъ хлѣба, сѣна или другой клади, внезапно окружался откупною стражею; онъ не успѣлъ еще оглянуться, какъ возъ его разметанъ и разбросанъ, и къ величайшему его удивленію изъ него вытаскиваютъ нѣсколько штофовъ вина; его задерживаютъ вмѣстѣ съ лошадью, ведутъ подъ арестъ; посылается объявленіе мѣстной полицейской власти; отдаленное ея пребываніе и занятіе другими дѣлами даетъ этой власти возможность и право медлить, насколько это будетъ совмѣстно съ выгодами всегда признательнаго откупа; а между тѣмъ бѣдный крестьянинъ томится подъ арестомъ и томится, быть можетъ, въ самую горячую нору; ему грозятъ острогомъ, Сибирью, штрафами и всякими напастями; счастливъ онъ, если, до прибытія власти и до начатія формальнаго письменнаго производства, онъ умилостивитъ своихъ обличителей и сойдется съ ними въ цѣнѣ; если кто либо изъ его домашнихъ успѣетъ явиться на выручку съ обильною данью. Проникнутый надлежащимъ страхомъ и уваженіемъ къ дѣятелямъ откупнаго управленія, онъ безъ оглядки спѣшитъ домой и хотя по большой части приходитъ уже безъ воза, пѣшій и обобранный до гола; но тѣмъ не менѣе радостный, что избавился отъ острога, кандаловъ, допросовъ и суда безконечнаго". "Случится-ли помѣщику, особенно же неважному, возбудить противъ себя неудовольствіе откупа, онъ также не можетъ считать себя въ безопасности; первая посылка за откупную границу воза съ какою либо кладью, можетъ подарить его уголовнымъ процессомъ".
   Другой такой же компетентный судья въ откуй немъ дѣлѣ писалъ: "Питейный откупъ безъ злоупотребленій -- вещь невозможная... Въ откупахъ все отъ начала до конца основано на обманѣ. Откупщикъ обманываетъ казну, обходя откупныя условія или даже совершенно не исполняя ихъ и вѣчно жалуясь на недовыручку; онъ обманываетъ повѣренныхъ и сидѣльцевъ, возвращая себѣ штрафами жалованье, которое онъ имъ даетъ; онъ обманываетъ народъ, продавая ему полугаръ подъ названіемъ водокъ и очищеннаго вина съ значительнымъ возвышеніемъ цѣнъ. Повѣренные обманываютъ хозяевъ, заводя связи съ сидѣльцами. Сидѣльцы обманываютъ хозяевъ и народъ, разбавляя вино водою, поддѣлывая печатный разливъ и обсчитывая покупателей. Въ довершеніе всего обмана и для полученія возможности безнаказанно оный производить откупщики даютъ и должны давать жалованье всѣмъ мѣстнымъ полиціямъ и многимъ другимъ властямъ". Однимъ словомъ, ложь проникала весь общественный организмъ; все обманывало другъ друга, гоняясь за наживой, народъ спаивался, развращался и раззорялся; откупная торговля создавала цѣлую массу торговцевъ, систематически обучавшихся лжи и обману и возводившихъ свою ложь и надувательство въ принципъ житейской мудрости. Наконецъ, откупъ съ чисто адской изобрѣтательностію умѣлъ устранять все, что хотя на волосокъ грозило его интересамъ. Откупу между прочимъ мы одолжены, что наше кавказское вино было невозможно пить, и что кавказскому винодѣлію была закрыта дорога къ улучшенію. Вотъ что говорятъ объ этомъ люди знающіе: "Вино, купленное на кавказской линіи, купцы нагружали на суда и отправляли вверхъ по Волгѣ въ Петербургъ. Предъ нагруженіемъ на суда, вливали въ каждую бочку небольшое количество спирта, для предохраненія его отъ скисанія. При проходѣ судовъ чрезъ нижній-Новгородъ и другіе губернскіе города по Волгѣ, откупщики заставляли владѣльцевъ покупать у нихъ спиртъ и опять вливать въ вино. Чтобы не терпѣть задержки и не подвергать вино испытанію, купецъ но необходимости выполнялъ такое требованіе откупщиковъ. По доставкѣ въ Петербургѣ, повторялась таже исторія, но въ болѣе крупныхъ размѣрахъ: при несогласіи купца взять у тамошняго откупщика огромное количество спирта для влитія въ вино, приглашались члены физиката для его разложенія, причемъ, конечно, открывалась въ немъ примѣсь спирта и купцу предстоялъ судъ за корчемство. Само собою разумѣется, что купецъ не допускалъ себя до угрожающей ему отвѣтственности: бралъ назначенное количество спирта и при повѣренномъ отъ откупа, разливалъ его но бочкамъ. Вино чрезъ это обходилось очень дорого, а между тѣмъ измѣняло свое качество и продавалось но низкой цѣнѣ".
   Все это, повидимому, старыя исторіи и невозвратно пережитое, о чемъ нынче и говорить безполезно. Но такое разсужденіе неправильно. Очень можетъ быть, что мы никогда не воротимся къ системѣ откуповъ; но недостаточно, чтобы вредъ отъ откуповъ знали только люди власти, нужно чтобы и вся публика, весь народъ знали, чѣмъ Россія обязана столько лѣтъ владычествовавшей у насъ откупной системѣ. Откупъ систематически развращалъ и спаивалъ народъ и если насъ укоряютъ въ безобразномъ пьянствѣ, то мы должны благодарить за это но преимуществу откупъ. Онъ мѣшалъ нашей промышленности, мѣшалъ сельскому хозяйству, онъ разстроивалъ народное здравіе, онъ имѣлъ даже вліяніе на умственныя способности нарождающихся поколѣній. Я не преувеличиваю, ибо цѣлью откупа было извлечь, посредствомъ усиленія пьянства, какъ можно больше денегъ отъ народа. Слѣдовательно очевидно, что онъ изображалъ изъ себя не добрую, а злую силу, для которой было выгоднѣе имѣть дѣло съ народомъ, легко отдающимся безнравственнымъ увлеченіямъ, чѣмъ съ поборниками добродѣтели. Гражданскія и общественныя доблести были не во вкусѣ откупа, вотъ почему онъ старался деморализировать всякаго, съ кѣмъ ему приходилось имѣть дѣло, чтобы ловить ловчѣе въ мутной водѣ.
   Только тотъ, кто понимаетъ все зло, принесенное Россіи откупомъ, будетъ въ состояніи оцѣнить благодѣяніе для народа новой акцизной системы. Конечно, эта система не безъ недостатковъ; но она благодѣяніе уже только потому, что не нуждается ни въ спаиваніи, ни въ развращеніи народа.
   По новому положенію доходъ казны получается въ видѣ акциза съ производства спиртныхъ напитковъ и въ видѣ патентнаго сбора съ заводовъ для ихъ приготовленія и съ заведеній для продажи. Напитки, оплаченные акцизомъ, составляютъ уже предметъ вольнаго промысла. Такимъ образомъ акцизная система сдѣлала торговлю виномъ совершенно свободною и превратила вино въ такой же товаръ, какъ и всякій другой предметъ мѣны.
   Акцизную систему можно упрекнуть Только въ одномъ, что акцизъ взимается не но дѣйствительному выходу, а но нормальному. Я знаю очень хорошо, что этимъ имѣли въ виду пріучить заводчиковъ къ хозяйственному разсчету и къ болѣе совершенному производству. Но я знаю также и то, что эта мѣра оторвала винокуреніе отъ сельскаго хозяйства и сдѣлала его заводскимъ производствомъ. Новая система только покровительствуетъ большимъ капиталистамъ и усовершенствованному производству и подавляетъ заводы домашніе. Въ 1862 году у насъ было 4041 винокуренный заводъ, а въ 1865 г. осталось только 3,306 или на 838 менѣе. И такое сильное сокращеніе въ три года! Конечно, усовершенствованные заводы для добыванія спирта вещь хорошая, но нельзя забывать и той роли, какую играетъ въ сельскомъ хозяйствѣ домашнее винокуреніе. Мы еще не богъ -- вѣсть какіе сельскіе хозяева и не богъ -- вѣсть какіе скотоводы, чтобы имѣть право приносить своихъ земледѣльцевъ въ жертву промышленникамъ-винокурамъ. Наконецъ подобная регламентація несогласна и съ тѣмъ экономическимъ принципомъ, который былъ положенъ въ основу акцизной системы. По этой системѣ торговля виномъ была сдѣлана совершенно свободной промышленностью; винокуреніе же регламентировано и лишено свободы дѣйствія. Совершенно справедливо, что послѣднее обстоятельство было допущено съ очень хорошею цѣлью; но было бы все-таки лучше, если бы эта хорошая цѣль не убила нашихъ домашнихъ винокуренъ и находила себѣ оправданіе въ условіяхъ нашего земледѣлія. А такого оправданія она именно и ненаходитъ. Напримѣръ въ полтавской губерніи изъ 350 заводовъ должны были закрыться 180, потому что не могли курить даже и но установленной нишей нормѣ. Причина этого заключается исключительно въ свойствѣ хлѣба. Хлѣбъ въ полтавской губерніи созрѣваетъ иногда въ одинъ день и обыкновенно въ очень короткое время. Отъ этого зерно бываетъ большею частью закаленное и такое обстоятельство устранить совершенно невозможно. Чтобы имѣть солому съ проростомъ травы, годную въ кормъ скота, хлѣбъ снимаютъ незрѣлымъ, до жаровъ, иначе трава пропадаетъ. Измѣнить этотъ обычай тоже невозможно. Чтобы имѣть такую солому, крестьяне обработываютъ и землю такъ, что въ хлѣбѣ есть всегда сорныя травы. Очистить хлѣбъ отъ травъ, заводчики не имѣютъ средствъ; не имѣютъ они средствъ и для того, чтобы платить крестьянамъ дороже за хлѣбъ очищенный. Очень часто молочко изъ хлѣба еще на нивахъ высасываютъ милліоны жучковъ, и такое бѣдствіе устранить тоже невозможно. Наконецъ жучки выѣдаютъ въ хлѣбѣ сердцевину въ то время, когда онъ хранится въ амбарахъ. Подобный хлѣбъ содержитъ всегда въ себѣ мало крахмала и слѣдовательно для винокуренія гораздо менѣе выгоденъ, чѣмъ хлѣбъ хорошій. Ненадобно забывать еще и того, что въ тѣхъ мѣстностяхъ, гдѣ но недостатку дровъ приходится употреблять солому, процессъ выхода спирта затягивается и все производство идетъ менѣе равномѣрно. Этихъ причинъ нельзя устранить регламентаціей), и закрытіе заводовъ, ею вызываемое, можетъ быть, выгодное для большихъ, сильныхъ винокуренъ, вліяетъ очень худо на сельское хозяйство. Заводчики подобныхъ мѣстностей, какъ полтавская губернія, предоставленные сами себѣ, конечно, современемъ сумѣли бы устроить возможно выгодное производство и безъ форсированныхъ мѣръ; улучшеніе это пришло бы незамѣтно, безъ всякаго потрясенія и разстройства мѣстнаго хозяйства. Вотъ почему было бы гораздо выгоднѣе, если бы у насъ была оставлена теорія перекура и если бы по примѣру германскихъ государствъ, акцизъ брался по размѣру заторнихъ чановъ.
   Это обстоятельство коренной важности, имѣющее большое сельское хозяйственное значеніе, ускользнуло отъ вниманія нашей образованной публики, и съ отмѣной откуповъ общественное мнѣніе было встревожено обстоятельствами, въ сущности не имѣющими ровно никакого значенія. Такъ, съ одной стороны, испугались того, что русскій народъ сопьется на дешевой водкѣ; съ другой, огорчило слишкомъ высокое содержаніе акцизныхъ чиновниковъ. Уменьшенія пьянства думали достигнуть возвышеніемъ цѣны на водку. Очевидно, что откупной опытъ пропалъ для насъ даромъ, по крайней мѣрѣ для той части публики, которая разсуждала такимъ образомъ. Кажется 10--15 рублей за ведро водки, которые бралъ откупъ, цѣна весьма почтенная, однако пьянство у насъ при откупной системѣ не только не уменьшалось, но увеличивалось. Для устраненія пьянства не продавать же водку въ аптекахъ по аптечной таксѣ. И опытъ нашъ и опытъ Англіи убѣждаютъ въ томъ, что пьянству способствуетъ не дешевизна, а напротивъ дороговизна водки, и что напротивъ того, чѣмъ водка дешевле и чѣмъ она доступнѣе для повседневнаго употребленія, тѣмъ пьянства становится меньше. Впрочемъ объ этимъ обстоятельствѣ говорить въ настоящее время пожалуй и нѣтъ особенной нужды, ибо ошибочное мнѣніе публики уже давно опровергнуто самимъ народомъ, который уже пересталъ нить съ тѣмъ азартомъ, который онъ было проявилъ въ первое время по закрытіи откуповъ. Поэтому мы можемъ теперь относиться къ этому вопросу не только совершенно объективно, а напротивъ, даже желать чтобъ русскій народъ милъ водки больше и чтобы она сдѣлалась наконецъ повседневнымъ напиткомъ въ томъ видѣ, какъ это существуетъ въ Англіи, во Франціи, въ Германіи, да и вообще за границей, гдѣ хотя и много пьютъ водки, вина и нива, а пьянства все-таки нѣтъ. Будетъ и у насъ такой порядокъ вещей; черезчуръ легкомысленно полагать, что народъ, который развращался откупной системой въ теченіи 200 лѣтъ, въ 2 года разстанется съ своими привычками.
   Что же касается до слишкомъ высокаго жалованья откупнымъ чиновникамъ, то дай Богъ, чтобы Россія была въ состояніи давать такое содержаніе всѣмъ своимъ чиновникамъ.
   

IV.

   Какой же выводъ изъ всего сказаннаго нами въ этихъ двухъ статьяхъ? Выводъ очень простой. Лѣтъ двѣсти назадъ одинъ экономическій новаторъ сказалъ: "бѣденъ народъ,-- бѣденъ король бѣдно государство. Богатъ народъ,-- богатъ король, богато и государство". 1000 лѣтъ понадобилось намъ, чтобы дожить до поворота къ лучшей экономической жизни. Все прошлое наше было построено на началахъ крѣпостного нрава и вся наша промышленность сложилась при условіяхъ выгодныхъ для одного сословія и въ ущербъ всѣмъ другимъ. Въ этомъ читатель могъ убѣдиться изъ изложенія отдѣльныхъ промышленностей въ настоящей статьѣ. Отмѣна крѣпостного права уничтожила сразу все то, что мѣшало нашему правильному экономическому развитію. Новыя условія, въ которыя стало все населеніе Россіи, потребовали и иныхъ экономическихъ комбинацій. Но своей русской нетерпѣливости мы хотимъ, чтобы то зло, которое существовало тысячелѣтіе, исчезло бы въ одинъ моментъ. Мы хотимъ изъ бѣдняковъ сдѣлаться сразу богачами и вслѣдствіе недостатка экономическаго воспитанія думаемъ, что эфемерными попытками, биржевой игры и финансовыми проэктами можно сдѣлать страну богатою. Времена фокусовъ давно уже миновали и никакой Пинетти не въ состояніи создать богатства изъ ничего. Богатство страны есть богатство ея народа; много денегъ можетъ имѣть страна только въ такомъ случаѣ, когда производитъ много полезныхъ вещей. Такого же результата нельзя достигнуть въ какіе нибудь 10 лѣтъ. Намъ нужны прочные успѣхи, а не воздушные замки, и слѣдовательно наша промышленная политика должна быть направлена на то, чтобы между промышленностью и земледѣліемъ устроилась бы прочная связь и чтобы богатѣлъ народъ. Намъ нужно солидное, спокойное, разумное экономическое развитіе безо, порывовъ и потрясеніи, и, когда мы станемъ твердо на этомъ пути, ничто уже не помѣшаетъ пройдти въ одно столѣтіе къ тому благосостоянію, которымъ отличается Западъ и на которое мы смотрѣли до сихъ поръ только завистливымъ окомъ, сидя съ сложенными руками и устремляя взоры на небо. Въ настоящее время намъ особенно тяжело, потому что мы переживаемъ какъ разъ моментъ экономическаго перелома, перелома спасительнаго и къ лучшему. А переходное время не бываетъ никогда легко.
   Можетъ мнѣ сдѣлать читатель еще одинъ вопросъ. Изъ описанія промышленностей читатель видѣлъ, что у насъ характеръ вовсе не промышленно-коммерческій, а но преимуществу диллетантскій. Сущность перелома заключается частію въ невозможности существованія впередъ промышленнаго диллетантизма, подрѣзаннаго освобожденіямъ крестьянъ; а частію въ томя, что промышленности, по преимуществу народныя, основанныя на рутинныхъ пріемахъ, скоро, не будутъ въ состояніи существовать по истощенію топлива, истребленію лѣсовъ и по отсутствію соотвѣтственныхъ, современныхъ техническихъ знаній. Но справедливость этихъ истинъ сознаетъ у насъ далеко еще не всякій. Даже очень образованные люди, т. е. такъ себя воображающіе -- люди съ вліяніемъ и голосами не понимаютъ всей важности экономическаго момента, переживаемаго въ настоящее время Россіей. Понятно, что простому человѣку и самъ Богъ велѣлъ не понимать въ этомъ дѣлѣ ничего. Кто же научитъ простого человѣка экономическому уму-разуму; кто вдохнетъ въ него сознаніе; кто поможетъ ему вступить на новый путь экономическо-промышленной жизни? Конечно, все это можетъ сдѣлать время. Но знаете ли, читатель, что значитъ время? Время -- это неисходныя нужды; время -- промышленный кризисъ; время -- экономическое потрясеніе, создающее милліоны людей, внѣзапно постигнутыхъ почти голодной смертью. Такого наставника намъ не нужно. Не лучше ли, если мы предупредимъ этого страшнаго наставника и предотвратимъ частные кризисы, предстоящіе каждой нашей промышленности, и въ особенности тѣмъ изъ нихъ, которыми живетъ народъ? Читатель говоритъ -- лучше. А въ такомъ случаѣ кому же взяться за такое предупрежденіе? Могли бы годиться для этого разныя сельско-хозяйственныя и экономическія общества; во къ сожалѣнію русскія общества этого рода показали уже давно свою неспособность для широкихъ экономическихъ предпріятій обще-народнаго характера. Остается надежда на земство. Не поможетъ и оно -- сдѣлаетъ свое дѣло время, а будущее поколѣніе обвинитъ справедливо насъ въ отсутствіи предусмотрительности и въ непониманіи своего экономическаго положеніи. Не было бы у насъ и теперешняго безденежья, если бы въ свое время мы знали, что мы дѣлаемъ и куда должны придти. Мыслящему человѣку служитъ наставникомъ не время, а его собственная личная предусмотрительность. Бѣда же учитъ однихъ дураковъ.

Н. Шелгуновъ.

"Дѣло", No 9, 1867

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru