Щиглев Владимир Романович
Стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Биографическая справка
    Современные вопли
    "Скажи-ка, дядя, ведь недаром..."
    Старый знакомый
    Совет
    Современный чародей
    "Нет, не о Ницце я думаю..."
    Дети
    Последнее блюдо
    Еще одна
    Два голубка
    "Фрол Фомич, помещик с весом..."
    В Летнем саду
    Храбрец нашего времени
    Двенадцать часов
    "Я всю ночь просижу у окна..."
    Кариатиды
    На крестинах



                                В. Р. Щиглев

                               Стихотворения

----------------------------------------------------------------------------
     Поэты 1860-х годов
     Библиотека поэта. Малая серия. Издание третье
     Л., "Советский писатель", 1968
     Вступительная статья, подготовка текста и примечания И. Г. Ямпольского.
----------------------------------------------------------------------------

                                 СОДЕРЖАНИЕ

     Биографическая справка
     Современные вопли
     "Скажи-ка, дядя, ведь недаром..."
     Старый знакомый
     Совет
     Современный чародей
     "Нет, не о Ницце я думаю..."
     Дети
     Последнее блюдо
     Еще одна
     Два голубка
     "Фрол Фомич, помещик с весом..."
     В Летнем саду
     Храбрец нашего времени
     Двенадцать часов
     "Я всю ночь просижу у окна..."
     Кариатиды
     На крестинах


     Владимир  Романович  Щиглев родился 16 октября 1840 года в Царском Селе
в   семье   адъюнкт-профессора  математики  Царскосельского  лицея.  Среднее
образование он получил в 1-й петербургской, гимназии, где большое влияние на
него  оказал преподававший русский язык и литературу известный педагог В. И.
Водовозов.   В   1862   году   Щиглев   поступил  на  юридический  факультет
Петербургского  университета,  но  скоро  бросил  его  и  уехал в Полтавскую
губернию,   увлекшись,  по  словам  своего  биографа,  "сильным  стремлением
тогдашней молодежи к сближению с народом".
     На  литературное  поприще Щиглев вступил еще будучи гимназистом. В 1858
году в юмористическом журнале "Весельчак" появился его рассказ "Ухо". В 60-х
годах Щиглев сотрудничал в "Искре" и "Будильнике", а также в "Русском слове"
и  газете  "Русь".  Многие  его  стихотворения  -  как  сатирические,  так и
лирические  - отличались незаурядной политической остротой. Мы находим в них
почти   неприкрытую  проповедь  крестьянской  революции,  злую  издевку  над
помещичьим   классом   и   реформой   1861  года,  обличение  бесправности и
приниженности  человеческой  личности,  которой  за малейшее "вольнодумство"
угрожают  тюрьма и ссылка; призыв бороться за "общее дело". Щиглев мастерски
владел приемами эзоповской речи, языком иносказаний и нередко достигал ярких
художественных эффектов.
     Щиглев  часто  выступал  и  как  карикатурист, причем, по свидетельству
современников,  значительная часть карикатур, представлявшихся в цензуру, не
возвращалась оттуда. А те, которые были опубликованы, вызывали подчас резкое
недовольство  реакционной печати. Вот весьма колоритный диалог, помещенный в
1863  году  в  "Домашней  беседе"  мракобеса  Аскоченского  по  поводу одной
карикатуры Щиглева:
     "- Объясните мне, пожалуйста, значение пятой карикатуры No 20 "Искры".
     - А что там такое?
     -  Представлен  дюжий и рослый солдат с заступом в одной и с деревцом в
другой  руке.  За  ним  стоит  какая-то  молодая  женщина в русском костюме;
подписано:  "- Что делаешь, кавалер? - Видишь, сажаю... - Ой, как погляжу-то
на вас я: мастера вы сажать".
     -  Что  ж тут непонятного? Разве вы не видите, что г. Романыч, {Романыч
-  основной  псевдоним  Щиглева.  - Ред.} автор этой карикатуры, каламбурит?
Старый  солдат  -  это  представитель  консервативного  начала,  а бабенка в
русском  костюме  -  революционная  "Молодая  Россия",  {"Молодая  Россия" -
революционная  прокламация,  незадолго  до  этого  выпущенная  кружком П. Г.
Зайчневского.  -  Ред.}  граждане  которой  скрываются  в  подполье;  а лишь
только  осмелятся  показаться  на  свет  божий, как их хватают и сажают куда
следует.
     - Но... однако ж, как же это... Я, право, не понимаю.
     - Чего?
     В тоне женщины слышится что-то вроде упрека и сожаления.
     - Разумеется; свой своему поневоле брат.
     -  Стало  быть,  и  г. Романыч, и господин, одобривший эту карикатуру к
напечатанию, оба сочувствуют делу "Молодой России".
     - Ну, сочувствуют.
     - Так как же это?
     - Очень просто: волю, значит, взяли. Остановить некому".
     В  70-х  годах  Щиглев  печатался  в  журналах "Дело" и "Нива", газетах
"Петербургский   листок",   "Петербургская   газета",   "Новости";  ряд  его
интересных  стихотворений  находим  в юмористическом журнале "Маляр" за 1877
год;  в  1878-1879  годах  Щиглев вел в газете "Русская правда" еженедельный
фельетон;  в  самом  конце XIX и начале XX века писал в "Северном курьере" и
других газетах.
     Начиная  со  второй  половины  60-х  годов  Щиглев пробовал свои силы в
области  театра  и  написал  - главным образом под псевдонимом "В. Щигров" -
целую  серию  небольших  остроумных  сценок  и комедий: "Помолвка в Галерной
гавани",  "Черные и белые", "Новый Митрофан", "Сила, или Свои козыри" и др.;
некоторые  из  них  неоднократно  ставились  на сцене. Часть своих пьесок он
собрал  в  книжке  "Домашний  театр"  (1889);  детские  пьески  объединены в
сборнике "Дюжинна" (1896).
     В  1869  году  его  комедия  "Чудесный  клад",  в смешном виде рисующая
помещика   накануне   19   февраля   1861  года,  была  запрещена  цензурой.
Совершенно  нецензурный  по  тем  временам  драматический  этюд "Зарницы", в
центре  которого  девушка-революционерка  и обращенный ею в свою веру старый
отец,  был  издан  Фондом  русской  вольной прессы в Лондоне в 1894 году под
псевдонимом  "Н.  Стариков".  В  1906  году, уже после смерти Щиглева, вышла
"Феськина крамола", так же как и "Зарницы" не увидевшая сцены.
     В   1868   году   Щиглев  сделал  попытку  популяризовать  идеи  романа
Чернышевского  "Что  делать?"  в  детской  книжке.  В  протоколах  заседаний
С.-Петербургского   цензурного  комитета  доклад  цензора  об  его  рукописи
"Коралловые  друзья, или Сон в Летнем саду" передан следующими словами: "Вся
рукопись   написана   с   явной  целью  пропагандировать  социалистические и
коммунистические тенденции романа Чернышевского "Что делать?" в кругу детей.
Определено: рукопись к напечатанию запретить".
     Следует  отметить,  что  тяготение  Щиглева  к  Чернышевскому  было  не
случайно.  Через  девять  лет  в  стихотворении  "В  уголке"  поэт с горечью
говорил  о неосуществившихся надеждах 60-х годов, отождествляя их с идейными
устремлениями "Что делать?":

                        Во время оно снился нам
                        Для всех открытый дом хрустальный;
                        Трудясь собща, мы жили там, -
                        И ни одной души печальной
                        В том доме не было... Везде
                        Луч счастья и любви светился!..
                        "Сон Верочки" тогда нам снился...
                        Где сновиденья эти, где?..

Наконец,  уже  в  1889 году, Щиглев написал стихотворение "На смерть  Н.  Г.
Чернышевского".
     Щиглев  не был непосредственно связан с практикой революционной борьбы.
В    последние    десятилетия    своей    жизни    он   вращался   в   кругу
либерально-народнической  интеллигенции.  Тем не менее сатирическое жало его
поэзии  не  было притуплено до самой его смерти. Идейная насыщенность и злая
издевка  над  всеми  устоями самодержавной России характеризуют и его поэзию
последнего периода. В качестве примера можно указать стихотворение 1898 года
о том, как был сочинен гимн "Боже, царя храни".
     До  нас дошли далеко не все стихи Щиглева. Самые значительные из них не
могли   быть   напечатаны   по   цензурным  условиям,  и  он  принужден  был
ограничиваться их чтением в дружеском кругу. Некоторые были опубликованы уже
после  революции; другие, по свидетельству биографа Щиглева, были уничтожены
их автором, когда он был предупрежден о предстоящем у него обыске.
     Однако  и  то,  что  нам  известно,  подтверждает мнение самого поэта о
своем  творчестве.  "Я бы не желал фигурировать в качестве "поэта-юмориста",
ибо  юмор  мой - вынужденный, {Например, в "Будильнике" 70-х годов.} - писал
он С. А. Венгерову в 1900 году, - цензура ставила меня в положение юмориста,
и  я  не  думаю, что по такому юмору мои произведения заслуживают внимания".
Посылая  Венгерову  три  стихотворения, в том числе печатающиеся в настоящем
сборнике     "Кариатиды",     он     заметил:     "Это     скорее    "поэзия
политико-сатирическая".  По-моему (и я, право, не ошибаюсь), лучшие мои вещи
- не юмористического характера".
     Щиглев умер 1 октября 1903 года.


                             СОВРЕМЕННЫЕ ВОПЛИ

                    Хмурится небо... туман непроглядный,
                    Оттепель ярая, год не отрадный;
                    Видно, и небо правительством нашим
                    Купно бессильем и пьянством монаршим
                    Очень обижено и недовольно -
                    Небо! да разве нам тоже не больно?

                    В тюрьмах холодных за правое дело
                    Много безвинных студентов засело...
                    Паткуль, Игнатьев, Путятин восстали,
                    С войском пришли, увидали и взяли...
                    Хмурится небо, глядит недовольно -
                    Небо! да разве нам тоже не больно?..

                    Вот и Михайлов с недужною грудью -
                    Гласности нашему нет правосудью!
                    В дальний Тобольск ему ехать решило...
                    Снежная, ранняя вышла могила...
                    Хмурится небо, глядит недовольно -
                    Небо! да разве нам тоже не больно?..

                    С честною жизнью, с прямою душою
                    Трудно брести, знать, мирской колеею...
                    Жертву одну мы еще проводили -
                    Рядом с Белинским ее положили...
                    Хмурится небо, глядит недовольно -
                    Небо! да разве нам тоже не больно?..

                    Хмурься же, небо, до вешнего солнца -
                    Может быть, радостно в наше оконце
                    Красная глянет весна для России?..
                    Есть у нас силы еще молодые...
                    Хмурится небо, глядит недовольно -
                    Стерпим покамест, чт_о_ горько и больно!

                    1861 или начало 1862


                                   * * *

                                               Скажи-ка, дядя, ведь недаром.
                                                                   Лермонтов

                       "Скажи-ка, дядя, ведь недаром
                       Патриотическим пожаром
                          Охвачена страна?
                       Штыки на солнышке искрятся,
                       Отвсюду адресы стремятся,
                       Катковы марсовски ярятся -
                          Не будет ли война?"

                       "Война - войной... такое время!
                       Смотри: чем хуже наше племя?
                          Богатыри-то мы!
                       Возьми Михаила Муравьева,
                       Возьми-ка Берга, Горчакова,
                       Оноприенку и Каткова -
                          Какие, брат, умы!

                       И стоит ли жалеть былое?
                       И нынче царство не дурное:
                          Жандармы там и тут.
                       Пусть зашумят мальчишки снова -
                       И одного довольно слова -
                       А уж карета и готова:
                          Посадят, отвезут.

                       А наша крепость? Что? плохая?
                       Она - Бастилия родная -
                          Надежна и крепка!
                       Какие бравые солдаты,
                       Как сыры, душны казематы...
                       Благословенна же трикраты
                          Петровская рука!

                       Вот... разве книжек больше стало,
                       Да и в цензуре что-то мало
                          Той строгости былой...
                       Уж о народе много что-то
                       Все нынче пишут - вот забота!
                       Да что! пишите, коль охота.
                          Ведь крепость под рукой.

                       Она хранит весь берег Невский,
                       В ней скрыт надежно Чернышевский,
                          Безбожник, бунтовщик.
                       И много там сидит народу;
                       Не жаль мятежную породу:
                       Они кричали про свободу -
                          Теперь же нем язык!

                       И женский пол возвысил голос -
                       Короток ум, а длинен волос...
                          О, хитрой Евы дочь!
                       Без вас покоя мы не знали,
                       А вы - но к богу мы взывали, -
                       И вот теперь вас отогнали
                          От аудиторий прочь!

                       Да, золотое ныне время!
                       Смотри: чем хуже наше племя?
                          Богатыри-то мы!
                       Царя-отца мы любим с жаром;
                       Скажу, племянник: да, недаром
                       Патриотическим пожаром
                          Охвачены умы!"

                       "Нет, усмирись-ка лучше, дядя,
                       Да посмотри-ка, в оба глядя:
                          Редеет уж дымок...
                       Пожар старинный угасает,
                       Он вас лишь вспышкой обольщает.
                       Так иногда светло сверкает
                          Последний уголек".

                       1864


                              СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ

                       Мы его не видали давно,
                       Наконец и пришлось повидаться!
                       Да, столкнуться горам не дано,
                       Но случается людям встречаться...

                       Как, бывало, смотря на него,
                       Любовались мы: пропасть здоровья!
                       Ну, а сила была - ничего,
                       Хоть, конечно, не сила воловья.

                       А теперь он и ростом-то мал,
                       Стали волосы - просто волоски;
                       На ногах (сам он нам показал)
                       Видны синие кольца - полоски...

                       Говорят: "Он дикарь, нелюдим, -
                       Надо с ним говорить опасаться;
                       Отвечает он смехом таким,
                       Будто вовсе забыл он смеяться!

                       Да и ходит престранно: пройдет
                       Пять шагов и назад обернется...
                       И опять ровно столько ж идет -
                       Словно в клетке бедняжечка бьется!

                       Словно стены встают перед ним!
                       Держит голову вниз постоянно...
                       Что же он? Юморист? Нелюдим?..
                       Так ходить и смеяться - престранно!

                       И теперь он достаточно мил.
                       Если только не видно печали...
                       Где же - в Африке, что ли, он жил?..
                       Десять лет мы его не видали..."

                       Господа! Где он был - всё равно...
                       Ведь пришлось же нам с ним повидаться!
                       Да, столкнуться горам не дано,
                       Но - случается людям встречаться.

                       <1867>

                                   СОВЕТ

                    Если ты честен - трудись, не ленись!
                    Дела довольно - кругом оглянись...
                    Если ж ты пылок и кровь в тебе жгучая -
                       Беда налетит неминучая.

                    Если жива у тебя еще мать,
                    Ей бы не худо заранее знать, -
                    Пусть она с мыслью печальною свыкнется:
                    Сын запропал, хоть кричи - не откликнется...

                    Холост ты - да? Ну, легко тебе жить...
                    Если и что... так о ком же тужить?
                    Хочешь жениться? Позорче выглядывай,
                    Сердце подруги вернее отгадывай.

                    Общее дело ты ставь наперед,
                    Общее дело работников ждет;
                    Узы семьи, о грядущем заботы
                    Пусть не стесняют начатой работы.

                    Только такая любовь хороша, -
                    С умной женою окрепнет душа,
                    Да и на случай внезапной разлуки
                    Будут у вдовушки разум и руки,

                    <1868>


                            СОВРЕМЕННЫЙ ЧАРОДЕЙ

                         Приготовлена к печати
                         Интересная статья,
                         Много разной благодати
                         Ждет сам автор от нея.
                         Силлогизмы в ней так верны,
                         Цифры точны... Что ж, прошла?
                         Нет, она быстрее серны
                         Вдруг исчезла, как стрела...
                         Говорят, пред ней явился
                         Всем знакомый чародей, -
                         Он по-старому сложился
                         И сейчас же разложился
                         Без особенных затей.

                         От тисков и лобызаний,
                         От глупейших женихов
                         Стало тяжко бедной Мане,
                         И она отцовский кров
                         На каморку променяла,
                         Стала жить своим трудом
                         И урока два достала
                         По полтине серебром.
                         Да плохое это дело -
                         Надо знать, чтобы учить!
                         Крепко Маня захотела
                         Тут на лекции ходить.
                         Всё ей сон хороший снился,
                         Эх, иди, иди смелей...
                         Говорят, пред ней явился
                         Всем знакомый чародей, -
                         Он в глазах ее сложился
                         И сейчас же разложился
                         Без особенных затей.

                         У Настасьи Николавны
                         Нету сил с супругом жить -
                         Так его деянья славны!
                         Где уж мужа тут любить?
                         А супруг гуляет много -
                         У него Clotilde, Marie,
                         Но жене он брякнул строго:
                         "Не прелюбы сотвори!"
                         Не сидеть же с куклой смирной,
                         Он - туда, а ты - сюда...
                         Разойдетесь тихо, мирно
                         И, конечно, навсегда.
                         Ах, когда бы план-то сбылся!
                         Ведь развод всегда честней...
                         Говорят, пред ней явился
                         Всем знакомый чародей, -
                         Он в глазах ее сложился
                         И сейчас же разложился
                         Без особенных затей.

                         Масса темного народа
                         Уж давненько света ждет, -
                         Чт_о_ без разума свобода?
                         Чт_о_ младенец в ней поймет?
                         Негры поняли недавно,
                         Где причина многих зол,
                         Принялись за дело славно
                         И - в Ричмонде сорок школ!
                         И у нас проект открылся
                         Обучать простых детей,
                         Но - пред школами явился
                         Всем знакомый чародей, -
                         Он по-старому сложился
                         И сейчас же разложился
                         Без особенных затей.

                         Кто ж он - этот вездесущий,
                         Гений злой и без стыда?
                         Это - кукиш всемогущий,
                         Это - кукиш, господа!


                                   * * *

                          Нет, не о Ницце я думаю,
                          Не о Палермо мечтаю...
                          Всё уношуся я думою,
                          Всё по отчизне летаю...

                          В Рим мое сердце не просится,
                          В тень не хочу Колизея, -
                          Сердце мечтою уносится
                          К диким волнам Енисея...

                          Там, где рудой занимаются,
                          Дышат рабочие груди,
                          Умные люди встречаются,
                          Очень хорошие люди...


                                    ДЕТИ

                           "Дети милые, скажите,
                           Как живется вам, друзья?"
                           Отвечали мне малютки.
                           Их ответ запомнил я:

                           "Ничего, мы нынче сыты,
                           Да без дела жизнь скучна;
                           Мы послушны и приличны -
                           Строгость даже не нужна.

                           Без нее мы безответны,
                           И трусливы, и скромны;
                           Вслух мы глупы, как овечки,
                           Втихомолку же умны.

                           Забавляют нас искусна,
                           Позволяют нам играть
                           И дают в часы досуга
                           Книжки сладкие читать.

                           Всюду глаз за нами смотрит -
                           Хуже разве быть в огне!
                           Засмеешься - приглашают
                           Дать отчет наедине..."

                           "Правда, милые малютки!
                           С глазу на глаз скверно быть...
                           Да зато у вас есть игры -
                           Можно горе всё забыть!"

                           "Ох уж игры, эти игры!
                           Тяжело нам иногда...
                           Как затеют в "кошки-мышки",
                           Мы не мышки - а беда".

                           "Ну, а прятки?"
                                           - "Прятки плохо!
                           С нами ловко им играть:
                           Мы кричим: а-у, товарищ!
                           Да напрасно - не сыскать..."

                           <1868>


                              ПОСЛЕДНЕЕ БЛЮДО

                         Развернулся граф Каркасов:
                         Накупил он ананасов
                            И заморских вин.
                         Пригласил друзей обедать,
                         Ананасов тех отведать -
                            Добрый господин!

                         И друзья собрались в залу.
                         "Ну, наемся до отвалу!" -
                            Каждый помышлял.
                         Вот форели - чудо-юдо!
                         Золотая вся посуда...
                            Граф и сам сиял.

                         Напились, наелись знатно,
                         Стало тяжко и приятно
                            Дорогим гостям.
                         От вина все зашумели,
                         Разом все повеселели -
                            Весел граф и сам.

                         "Чтобы лучше нам развлечься,
                         Надо, пить! Вина ль беречься?..
                            Господа, к вину!..."
                         Выпил граф и улыбнулся,
                         Встал, немного покачнулся
                            И пошел к окну.

                         "Угощу вас в заключенье:
                         Блюдо будет - загляденье,
                            Прелесть, господа!.."
                         И сказал слуге: "Скорее!
                         Вон идет... Хватай живее
                            И тащи сюда!"

                         Камердинер быстро скрылся...
                         Двери настежь и - явился
                            С мужичком лакей.
                         Мужичок был худ и бледен
                         И, конечно, очень беден,
                            Даже без лаптей.

                         "Пей и ешь!" - ему сказали,
                         "Сядь!" - и место указали,
                            Удержавши смех...
                         "Идиот-то не смекает,
                         Кто его здесь угощает!.." -
                            Мысль была у всех.

                         Гость занялся с голодухи
                         Так, что блюда стали сухи;
                            Пирожки глотал,
                         Добрался до ананаса,
                         Пил лафит: "Такого кваса
                            Я и не пивал!.."

                         "Ну, скажи-ка, мужичонко, -
                         Граф спросил не грубо - тонко, -
                            Что ты ел и пил?..
                         Да скажи, мне любопытно,
                         Кто тебя так нынче сытно,
                            Сладко угостил?.."

                         Гость в ответ: "Что ел такое?
                         Ел свое я, трудовое...
                            Много, барин, нас!
                         Угощался сам я славно -
                         Господа! Мы все издавна
                            Угощаем вас!"

                         Вторая половина 1860-х годов (?)


                                  ЕЩЕ ОДНА

                        Ты, мой друг, ужасно пылок,
                        На язык неосторожен!
                        Сядь-ка здесь, в виду бутылок, -
                        Ведь конец плохой возможен...
                        Что за вид! В глазах свирепость,
                        И кричит, рукой махая:
                        "Вездесущая нелепость!
                        И нахальная какая!"
                        Замолчи! к чему свирепость?
                        Бесполезна ведь она!
                        Рифма есть еще одна...
                        <Петропавловская крепость!>

                        Я с тобой во всем согласен,
                        Мыслю так же я о браке, -
                        Но ведь крик-то твой напрасен,
                        Есть ли толк в твоей атаке?
                        О других вопросах тоже
                        Ты, конечно, здраво судишь,
                        Но из спящих-то кого же
                        Речью пылкою разбудишь?
                        Не видна ведь им нелепость!
                        Не тревожь их лучше сна -
                        Рифма есть еще одна...
                        <Петропавловская крепость!>

                        Правда, всюду безотрадно,
                        Ничего вдали не видно!..
                        Масса смотрит плотоядно,
                        Никому ничто не стыдно...
                        Как свинья в весенней луже
                        Дремлет, сладостно вздыхает, -
                        Не мешай ей - будет хуже!
                        Встанет - грязью забросает!
                        В свиньях, друг мой, есть свирепость -
                        И для нас она вредна!..
                        Рифма есть еще одна...
                        <Петропавловская крепость!>

                        Вторая половина 1860-х годов (?)


                                ДВА ГОЛУБКА
                                  (Басня)

                          Жили-были голубки,
                          Их кормили мужики,
                          Да не то чтоб хлебом черным,
                          А пшеничным и отборным.
                          Что ни кушанье, то сласть!
                          А уж кур, индеек - страсть!
                          Голубкам жилось отлично,
                          Ворковали оба зычно,
                          Целовались всё они -
                          Так и шли за днями дни.
                          Вдруг бумажка прилетела -
                          Всё село повеселело!
                          "Ну, прощайте, голубки! -
                          Говорят им мужики. -
                          Вы зерно теперь уж сами
                          Добывайте-ка носами" -
                          И не дали им зерна.
                          Голубок свой дом оставил
                          И в акцизы путь направил,
                          А голубка-то, она
                          В город ближний улетела
                          (Там родных она имела),
                          Год у тетки прожила,
                          Богомольной, старой тетки,
                          И потом, порхнув, пошла :
                          Не в дешевые кокотки.
                          Ну, а что ж, мораль-то есть?
                          Как не быть! Но пусть укажет
                          На нее и прямо скажет
                                  "Весть".

                          Вторая половина 1860-х годов (?)


                                   * * *

                        Фрол Фомич, помещик с весом,
                        Говорит в кругу знакомом:
                        "Недоволен я прогрессом,
                        Он засел мне в горло комом!
                        Нанимай теперь рабочих,
                        Батракам рубли плати ты...
                        И к труду-то нет охочих -
                        Пьянство! Рожи все испиты.
                        Из-под нашей выйдя власти,
                        Люди разом развратились:
                        Водка... Лень... в разгуле страсти -
                        Ну, понятно - разорились!"
                        Так поет помещик с весом,
                        Фрол Фомич, но всем известно,
                        Что доволен он прогрессом,
                        Округлив дела прелестно...
                        У крестьян печальны лица,
                        Вид деревни безотрадный -
                        Да! Фомич кусок землицы
                        Откромсал у них изрядный...

                        Вторая половина 1869-х годов (?)


                               В ЛЕТНЕМ САДУ

                       Гуляли по Неве валы,
                       Ревущий ветр не знал преграды...
                       Ах, сада Летнего громады,
                       Дерев столетние стволы,
                       Валясь, слагались в баррикады...
                       Ходила публика вздыхать,
                       На эти глядя разрушенья...
                       Наполеон бы, без сомненья,
                       Велел сейчас стволы убрать:
                       Соблазн - зачинщик преступленья.

                       Вторая половина 1860-х годов (?)


                           ХРАБРЕЦ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

                         "Мыслей самых либеральных,
                         Даже красных - рыцарь я!
                         Правда, я не из опальных -
                         В этом честь и жизнь моя.
                         Смело львам гляжу в глаза я
                         И кричу: страна родная!
                         Если б львов - тра-ла-ла-ла!"
                            Бляха с номером прошла...

                         "Были язвы, глад, лишенья;
                         Я до времени молчал,
                         Слушал молча рассужденья,
                         Но в тиши соображал,
                         Где ж причина голоданья?
                         Пьянство? Лень? Непослушанье?
                         Нет, причина - тра-ла-ла!"
                            Бляха с номером прошла...

                         "Я влюблен в мою соседку,
                         И она в меня давно.
                         Раз пришел я к ней в беседку,
                         Муж за мной, а я - в окно!
                         Ах, она теперь страдает!
                         А как вырваться - не знает...
                         Брак, скажу я - тра-ла-ла!"
                            Бляха с номером прошла...

                         "Лето всё леса горели,
                         Я в дыму не мог дышать.
                         Говорили: "В самом деле,
                         Надо б лес нам охранять!"
                         Ум у многих очень странный!
                         Что пожары? Постоянный...
                         Но позвольте... - тра-ла-ла!"
                            Бляха с номером прошла...

                         Вторая половина 1860-х годов (?)


                              ДВЕНАДЦАТЬ ЧАСОВ
                                (Три тоста)

                        Первый тост! Полнее, с пеной
                        Наливайте до краев:
                        За кормильцев наших - этих
                        Полусытых мужиков!

                        За сестер, которых словом
                        Милль недавно ободрял.
                        Их да сбудутся желанья!
                        Господа, второй бокал!

                        За трудящихся, за братью
                        С неподкупным лишь пером!
                        Выпьем дружно этот третий
                        И уж больше не нальем.

                        Вторая половина 1860-х годов (?)


                                   * * *

                       Я всю ночь просижу у окна -
                       В эти светлые ночи не спится!
                       День тревожный прошел... Тишина,
                       И душа моя меньше томится...

                       Парк густой предо мной зеленеет,
                       Улеглась беспокойная пыль;
                       То блестит в небесах, то бледнеет
                       Золотой Петропавловский шпиль.

                       Я унесся далеко, мечтая, -
                       Хорошо в царстве радужных снов!
                       Но меня, каждый раз отрезвляя,
                       Будит звон заунывный часов...


                                 КАРИАТИДЫ
                           Рождественская сказка

                         Мороз крепчал, и надо мной
                         Уже был поздней ночи час;
                         Не торопясь я шел домой.
                         Как медный вычищенный таз,
                         На синем бархатном ковре
                         Луна блестела...
                                          В серебре
                         Чудесно-матовом кругом
                         Деревья спали мертвым сном...
                         Люблю некупленный эффект!
                         Но вот я вышел на проспект:
                         Нет в окнах каменных громад
                         Ни даже огонька лампад,
                         И тихо так, что лишь шагов -
                         Моих шагов - мне слышен звук...
                         Иду задумавшись, и вдруг -
                         Живая речь... Но хриплых слов
                         Не мог я сразу разобрать...
                         Гляжу туда-сюда, но нет:
                         Довольно ярок лунный свет,
                         А никого тут не видать!..
                         Но чей-то голос всё хрипит.
                         Взглянул наверх - а там балкон;
                         Из чугуна и камня он,
                         И руки двух кариатид,
                         В тени подъятые, дрожат...
                         Я - ближе... Не античный вид
                         У этих двух кариатид!
                         И, боже мой, какой наряд!
                         Сермяги клочья на плечах...
                         Одна с бородкой жидковатой...
                         И сердце сжал какой-то страх;
                         Испугом наконец объятый,
                         Невольно испустил я крик:
                         Да это баба и мужик!!!
                         И слышу: "Вид-то не мудреный!
                         Неужто прежде не видал,
                         Кто спокон веку подпирал
                         Все ваши барские балконы?
                         Но... Слушай! С голодухи мы
                         Ослабли, значит, барин милый...
                         Она грозней любой чумы,
                         А как совсем ослабнут силы -
                         Нам не сдержать балкон такой!
                         На что уж вам привычны муки,
                         Но если жить всё лебедой -
                         Так затрещат, голубчик мой,
                         И эти каменные руки..."

                         1870-е годы (?)


                                НА КРЕСТИНАХ
                           (На мотив из Беранже)

                                         ...Mais du ciel tombe un fantome;
                                         C'est Rabelais, grand moqueur.
                                         Qui Jeur dit: "Dans ce vieux tome
                                         J'ai chante jadis au chceur,
                                         Sur cet enfant qu'on baptise
                                         Dieu veut que ie propftetise.
                                            Dig-don, dig-don!
                                         Que n'avons nous im bourdon!
                                            Dig-don, dig-don!"

                                                   ("Bapteme de Voltaire",
                                                      P.-J. Beranger {*}.)

                                        {* Вдруг, с небес, как привиденье,
                                        Тень насмешника Рабле
                                        Появилась на мгновенье
                                        Над малюткой Аруэ -
                                        И пошла сама пророчить,
                                        В мудрецы ребенка прочить...
                                           Диги-дон! Диги-дон!
                                        Льется праздничный трезвон.

                                        ("Крестины Вольтера", П.-Ж- Беранже)
                                        (франц.) - Перевод И. Ф. Тхоржевского.}


                          У помещика в усадьбе
                          Всё готово для крестин:
                          Две недели как родился
                          У него четвертый сын.
                          Воду льют в купель холопки,
                          Облачаться начал поп,
                          И дьячок явился робкий,
                          А в столовой, слышно, пробки
                             Хлоп! хлоп! хлоп!

                          Собралось родни довольно;
                          В зале говор, легкий шум,
                          И заметен сановитый
                          Генерал-сосед и кум.
                          Говорит он: "У мальчишки
                          Уж теперь военный лоб.
                          За гусарские штанишки
                          В печку он все эти книжки -
                             Хлоп! хлоп! хлоп!"

                          Отставной советник статский,
                          С Станиславой на груди,
                          Изрекает: "Я другое
                          Нечто вижу впереди:
                          Вместо кивера - фуражку!
                          Он, разумный как Эзоп,
                          Канцелярскую бумажку
                          Расплодит и... по кармашку
                             Хлоп! хлоп! хлоп!"

                          Тут не вытерпел исправник
                          И, на треть раскрывши пасть,
                          Молвил так: "По мне важнее
                          Исполнительная власть.
                          Не испечь на всё законов!
                          А растет Вольтеров скоп...
                          Во спасенье всяких тронов
                          Пусть-ко он всех франмасонов -
                             Хлоп! хлоп! хлоп!"

                          Тетка-барыня, старуха,
                          Крепостных своих чума,
                          Нараспев заговорила:
                          "Скажет слово и кума:
                          Что за сладость в службе царской?
                          Барин - здесь, а там - холоп...
                          На своей земле боярской
                          Сам он может ручкой барской -
                             Хлоп! хлоп! хлоп!"

                          Крякнул батюшка: "Конечно,
                          Как на дело посмотреть,
                          О душе же нам важнее
                          Попечение иметь.
                          Тот, кто жил попа не зная,
                          В лютых муках снидет в гроб;
                          Надо жить, нас ублажая,
                          Чтоб с успехом в двери рая -
                             Хлоп! хлоп! хлоп!"

                          Вдруг над самою купелью
                          Тень повисла... Кто сей муж -
                          Длинноносый, худощавый?
                          Это - автор "Мертвых душ"!
                          И сказал он: "Я явился
                          Из таинственных трущоб...
                          Здесь наследник мой родился!
                          Бью в ладоши! Умилился... -
                             Хлоп! хлоп! хлоп!"

                          "Твой наследник? Что такое! -
                          Генерал проговорил. -
                          Сей младенец - Салтыкова!
                          Имя ж будет - Михаил".
                          - "Нет! Он кличкою иною,
                          Разных Дыб введя в озноб,
                          Славен будет под луною!
                          Бить начнет сатирой злою -
                             Хлоп! хлоп! хлоп!

                          В ярких образах сатира
                          Эта выставит на свет
                          Торжествующего свинства
                          Одуряющий букет:
                          Разуваевы с когтями...
                          Сам Топтыгин - остолоп
                          И звенящий бубенцами
                          Тот осел, что всё ушами -
                             Хлоп! хлоп! хлоп!"...

                          Тень исчезла... Действуй, батька, -
                          Всё готово для крестин!
                          И - в купели очутился
                          Он - теперешний Щедрин!
                          Воду вылила холопки,
                          Улыбаясь, мнется поп,
                          И дьячок уходит робкий,
                          А в столовой звучно пробки -
                             Хлоп! хлоп! хлоп!

                          Декабрь 1887

                                 ПРИМЕЧАНИЯ

     В  сборник  включены  произведения  двадцати пяти второстепенных поэтов
середины XIX века, в той или иной степени дополняющих общую картину развития
русской поэзии этого времени.
     Тексты,  как  правило,  печатаются  по  последним прижизненным изданиям
(сведения  о  них приведены в биографических справках), а когда произведения
поэта  отдельными  сборниками  не  выходили  -  по  журнальным  публикациям.
Произведения  поэтов,  издававшихся  в  Большой  серии  "Библиотеки  поэта",
воспроизводятся по этим сборникам.
     При  подготовке  книги  использованы материалы, хранящиеся в рукописном
отделе  Института  русской литературы (Пушкинского дома) Академии наук СССР.
Впервые  печатаются  несколько  стихотворений  В.  Щиглева,  П. Кускова и В.
Крестовского, а также отрывки из некоторых писем и документов, приведенные в
биографических справках.
     Произведения    каждого    поэта    расположены    в    хронологической
последовательности.  В конце помещены не поддающиеся датировке стихотворения
и  переводы.  Даты,  не позже которых написаны стихотворения (большей частью
это   даты   первой   публикации),   заключены   в   угловые   скобки;  даты
предположительные сопровождаются вопросительным знаком.

                                В. Р. ЩИГЛЕВ

     Современные  вопли.  Много  безвинных  студентов  засело. Об участниках
студенческого движения в Петербурге осенью 1861 г. Паткуль А. В. (1817-1877)
-  генерал,  петербургский  оберполицмейстер.  Игнатьев  П. Н. (1797-1879) -
петербургский  военный  губернатор.  Путятин  Е.  В.  (1803-1883) - адмирал,
министр  народного  просвещения.  Все трое активно содействовали "усмирению"
студенчества.  Михайлов  М.  Л.  (1829-1865) - поэт, переводчик, публицист и
революционер.  В  конце  1861  г.  был  приговорен  к шести годам каторги за
составление  и  распространение  прокламации "К молодому поколению". Умер на
Кадаинском  руднике.  Жертву  одну  мы  еще  проводили  - Н. А. Добролюбова,
умершего в ноябре 1861 г.
     "Скажи-ка,    дядя,    ведь    недаром...".    Стихотворение    вызвано
шовинистическими   настроениями,   которые  усилились  в  связи  с  польским
восстанием  1863  г.  и искусственно раздувались правительственными кругами.
"Перепев"  стих. М. Ю. Лермонтова "Бородино". Отвсюду адресы стремятся. Речь
идет   о   вакханалии   приветственных  телеграмм  и  адресов  с  выражением
верноподданнических чувств Александру II и восторгов по поводу "подвигов" М.
Н.   Муравьева   (1790-1866);  Муравьев  был  назначен  генерал-губернатором
северо-западных  губерний и жестоко подавил польское восстание. Катков М. Н.
(1818-1887)  -  редактор  журнала  "Русский  вестник"  (с  1856 г.) и газеты
"Московские  ведомости"  (с  1863  г.). Сначала человек умеренно либеральных
взглядов,  Катков  в  начале 60-х годов становится апологетом самодержавия и
крупнейшим  публицистом  дворянской  реакции.  Марсовски  -  воинственно (от
имени  бога  войны  Марса).  Не  будет ли война? По-видимому, имеются в виду
дипломатические    ноты    западноевропейских   держав.   Заинтересованные в
ослаблении  международного  положения России, они, однако, не оказали Польше
никакой  реальной  поддержки.  Поскольку  царское правительство скоро начало
брать  верх  над  восставшими,  ноты были в резкой форме отклонены министром
иностранных дел А. М. Горчаковым (1798-1883) как вмешательство во внутренние
дела  России.  Берг Ф. Ф. (1793-1874) генерал-фельдмаршал, наместник Царства
Польского.   Оноприенко  -  поручик  русских  войск  в  Польше,  подписавший
верноподданническое  заявление  в ответ на письмо революционного офицерства,
опубликованное в "Колоколе" Герцена. Бастилия - см. с. 708. Родной Бастилией
названа Петропавловская крепость, сооруженная при Петре I. Уже с 1717 г. она
стала  тюрьмой  для  политических  преступников.  От аудиторий прочь. Высшее
образование было еще долго недоступно для женщин, но в начале 60-х годов они
некоторое время допускались на университетские лекции.
     Совет.  Общее дело. В публицистике и литературе демократического лагеря
слова эти нередко обозначали революцию.
     Современный   чародей.   "Современный   чародей",   как  и  ряд  других
стихотворений  Щиглева,  включенных  в  настоящий  сборник, был в свое время
запрещен  цензурой,  "В  стихотворении  этом, - читаем в протоколе заседания
С.-Петербургского  цензурного комитета, - под именем чародея выставлена наша
администрация,  мешающая  всем  благим  начинаниям  граждан".  Тут на лекции
ходить. По-видимому, речь идет об университетских лекциях; см. также с. 729.
"Не  прелюбы сотвори!" - т. е. не прелюбодействуй (одна из десяти библейских
заповедей).  Ричмонд  -  главный  город штата Восточная Виргиния США; в годы
гражданской  войны  (1861-1865)  -  столица южных штатов и последний опорный
пункт  южан-рабовладельцев;  был  взят  в  апреле  1865  г.,  после чего они
капитулировали.  И  у  нас проект открылся... Речь идет о воскресных школах,
возникших в конце 50-х годов и закрытых правительством в 1862 г.
     "Нет,  не  о Ницце я думаю...". Колизей - грандиозный амфитеатр в Риме,
построенный  в  I в.; предназначался для боев гладиаторов и цирковых зрелищ.
Умные  люди  встречаются...  Как  известно, в дореволюционные времена Сибирь
была местом ссылки и каторжных работ революционеров.
     Еще  одна.  Строки  "Петропавловская  крепость"  в  стихотворении  нет;
однако  она  явственно  напрашивается  и  его  общим смыслом, и рифмовкой, и
ритмом,  Щиглев  рассчитывал  на  догадливость читателей, но цензор запретил
стихотворение, и оно было впервые напечатано лишь в 1933 г.
     Два  голубка. В акцизы - т. е. в учреждение, ведающее акцизными сборами
(так  назывались  косвенные налоги на некоторые предметы потребления - соль,
крепкие напитки, табак и пр.). "Весть" - см. с. 683.
     "Фрол  Фомич,  помещик  с  весом...".  Жалобы на пореформенные порядки,
нередко  раздававшиеся  со  страниц  крепостнической  "Вести",  высмеяны и в
других стихотворениях искровцев.
     В Летнем саду. Наполеон - Наполеон III.
     Храбрец нашего времени. Бляха с номером - городовой, полицейский.
     Двенадцать  часов.  Милль  Д.-С.  (1806-1873)  - английский либеральный
экономист и публицист, автор статей по женскому вопросу, в которых отстаивал
равноправие женщин.
     На  крестинах.  Через  полтора года Щиглев написал стих. "2-го мая 1889
г."  -  в  день  похорон  Салтыкова.  В  стих.  "На  крестинах" использована
композиционная  схема  песни Беранже, из которой взят эпиграф. С Станиславой
на  груди  т.  е.  с  орденом  св.  Станислава.  Эзоп  (VI  в.  до  н. э.) -
древнегреческий  баснописец.  А  растет  Вольтеров  скоп  - скопление, число
вольтерьянцев, т. е. вольнодумцев. Франмасон (от франц. franc macon, вольный
каменщик)  -  последователь  масонства,  религиозно-политического  движения,
возникшего  в  XVIII  в.  в  форме тайной международной организации, которая
ставила   своей   целью   нравственное   совершенствование;  член  масонской
организации. В устах обывателей - тоже вольнодумец. Дыба, Разувавв, Топтыгин
-  герои  произведений  Щедрина:  Дыба  -  циклов  "За  рубежом" и "Письма к
тетеньке",  Разуваев  -  цикла  "Убежище  Монрепо"  и др., Топтыгин - сказки
"Медведь на воеводстве".

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru