Шоу Бернард
Профессия Кэшеля Байрона

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Б. Шоу.

ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ.

Томъ VIII.

Изданіе B. М. Саблина.

ПРОФЕССІЯ КЭШЕЛЯ БАЙРОНА.

Переводъ М. И. Розенфельдъ.

Москва.-- 1911.

   

ВСТУПЛЕНІЕ.

I.

   Пэнли-Коммонъ, Монкрифъ-хаузъ. Частное учебное заведеніе перваго разряда для сыновей джентльменовъ и т. д.
   Изъ заднихъ оконъ Монкрифъ-хауза Пэнли-Коммонъ представляется взору въ видѣ обширнаго пастбища, которое тянется вплоть до западнаго горизонта, поросшее на всемъ пространствѣ травой, ситникомъ и дрокомъ.
   Въ одинъ дождливый весенній день по небу блуждали разрозненныя облака, тѣни отъ которыхъ темными пятнами ложились на пастбище; а на мѣстахъ, освѣщенныхъ солнцемъ, яркоблестѣли зеленая трава и желтый дрокъ. Холмы, лежащіе къ сѣверу были затуманены дождемъ, слѣды котораго высыхали на шиферной крышѣ школы,; прямоугольнаго бѣлаго зданія, бывшаго раньше усадьбой одного помѣщика. Передъ домомъ разстилалась чистенькая лужайка съ нѣсколькими подстриженными остролистами. Сзади же къ школѣ примыкало съ четверть акра земли, обнесенной стѣной и служившей мальчикамъ мѣстомъ для игръ. Въ опредѣленные часы всякій прохожій могъ слышать за этой стѣной громкіе голоса и топотъ ногъ. Если прохожій самъ еще не вышелъ изъ дѣтскаго возраста, случалось, что онъ взбирался на верхушку стѣны, откуда видѣлъ по ту сторону ея небольшую, всю вытоптанную лужайку, нѣсколько саженей которой были зонты асфальтомъ, но до того продырявленнымъ, что онъ не могъ уже исполнять своего назначенія въ качествѣ площадки для игры въ крикетъ. Кромѣ того виднѣлись: сарай, водокачка, дверь, испещренная безчисленными надписями, задній фасадъ дома, находящійся въ гораздо худшемъ видѣ, чѣмъ передній -- и около пятидесяти мальчиковъ, одѣтыхъ въ коротенькія куртки съ широкими отложными воротниками.
   Завидѣвъ юнаго незнакомца на стѣнѣ, вся ватага съ дикимъ крикомъ бросалась къ нему, осыпала бранью и вызовами на бой, а въ концѣ-концовъ прогоняла его градомъ камней, хлѣбныхъ корокъ, комковъ земли и тому подобныхъ, попадавшихся подъ руку, метательныхъ снарядовъ.
   Въ упомянутый дождливый день передъ дверью дома стояла карета. Кучеръ въ бѣломъ резиновомъ плащѣ стряхивалъ съ себя слѣды недавняго дождя. А въ гостиной докторъ Монкрифъ бесѣдовалъ съ величественной дамой лѣтъ тридцати пяти, изящно одѣтой, съ пріятными манерами я красивой во всѣхъ отношеніяхъ -- если бы не цвѣтъ лица, которому недоставало свѣжести.
   -- Къ сожалѣнію я долженъ сказать, что онъ не сдѣлалъ никакихъ успѣховъ,-- сообщилъ докторъ Монкрифъ.
   -- Мнѣ очень прискорбно слышать это, -- сказана дама, нахмуривъ брови..
   -- Ваше огорченіе вполнѣ понятно, -- отвѣтилъ докторъ.-- Я, самъ серьезно посовѣтовалъ бы вамъ попробовать помѣстить его въ какую-нибудь другую.-- Докторъ остановился. Прелестная улыбка освѣтила лицо посѣтительницы, она подняла руку съ очаровательнымъ жестомъ протеста.
   -- О нѣтъ, господинъ докторъ!-- сказала она.-- Вы тутъ совсѣмъ ни при чемъ. Но я вдвойнѣ сердита на Кэшеля, такъ какъ я увѣрена, что это исключительно его вина, если онъ не дѣлаетъ успѣховъ у васъ. О томъ, чтобы взять его отсюда, не можетъ быть и рѣчи. Взявъ его изъ-подъ вашего попеченія, я ни минутки не знала бы покоя. Я сегодня же, прежде чѣмъ уйти, серьезно поговорю съ нимъ о его поведеніи. А вы -- не правда ли -- вы попробуете съ нимъ еще разъ?
   -- Разумѣется. Съ большимъ удовольствіемъ,-- сказалъ докторъ, самъ конфузясь отъ неумѣлой попытки быть очень любезнымъ.-- Онъ можетъ оставаться здѣсь сколько вамъ угодно. Но, -- тутъ докторъ опять принялъ очень серьезный видъ, -- вы должны какъ можно строже внушить ему необходимость усиленной работы въ эти годы, которые являются, такъ сказать, поворотнымъ пунктомъ его ученической карьеры. Ему скоро 17 лѣтъ, но у него такъ мало охоты къ ученію, что я сомнѣваюсь, сможетъ ли онъ выдержать экзамены, необходимые для поступленія въ университетъ. Вѣдь вы, вѣроятно, хотите, чтобы онъ кончилъ университетъ, прежде чѣмъ выбрать себѣ профессію?
   -- Разумѣется, -- нерѣшительно отвѣтила дама, повидимому скорѣе соглашаясь съ замѣчаніемъ доктора, чѣмъ выражая собственное мнѣніе.-- А какую профессію вы посовѣтуете ему? Вы лучше понимаете эти вещи, чѣмъ я.
   -- Гм!-- смущенно сказалъ докторъ Монкрифъ.-- Безъ сомнѣнія надо принять въ расчетъ его собственные вкусы...
   -- Нисколько, -- съ живостью прервала его дама.-- Развѣ онъ, бѣдняжка., знаетъ жизнь? Собственные вкусы обязательно приведутъ его къ чему-нибудь нелѣпому. Онъ по всей вѣроятности захочетъ поступить на сцену, какъ я..
   -- Вотъ какъ! Вы значить не будете поддерживать въ немъ склонность такого рода.
   -- Безусловно нѣтъ. Надѣюсь, что онъ не носится съ подобными мыслями.
   -- Насколько я знаю -- нѣтъ. Онъ выказываетъ такъ мало желанія выдвинуться на какомъ бы то ни было поприщѣ, что, по-моему, лучше всего, если родители выберутъ за него его будущую профессію. Впрочемъ, я не знаю, есть ли у его родныхъ какія-нибудь связи, которыми онъ можетъ воспользоваться. Въ этомъ часто заключается главная суть вопроса, особенно въ случаяхъ, подобныхъ данному, когда въ мальчикѣ не проявляется никакихъ спеціальныхъ дарованій.
   -- У бѣдняжки нѣтъ никого, кромѣ меня, -- съ задумчивой улыбкой сказала дама. Но увидѣвъ изумленное выраженіе въ лицѣ доктора, быстро прибавила: -- Всѣ его родственники умерли.
   -- Боже!
   -- Впрочемъ, я не сомнѣваюсь, что могу достать для него покровителей, -- продолжала она.-- Но мнѣ кажется, что въ наши дни трудно добиться чего-нибудь безъ диплома. Онъ долженъ серьезно заниматься. А если онъ лѣнится, надо его наказывать.
   Докторъ казался смущеннымъ.
   -- Дѣло въ томъ, -- сказалъ онъ,-- что съ вашимъ сыномъ нельзя больше обращаться, какъ съ маленькимъ. По своимъ взглядамъ и привычкамъ онъ, впрочемъ, еще совсѣмъ ребенокъ, но физически онъ очень быстро развивается въ юношу. Это напоминаетъ мнѣ другой вопросъ, о которомъ я васъ также попрошу серьезно, поговорить съ нимъ. Долженъ вамъ сказать, что среди товарищей онъ пользуется славой атлета. Я не противникъ физическихъ упражненій, поскольку они не переходятъ извѣстныхъ границъ,-- они вѣдь входятъ въ систему нашего воспитанія, какъ вполнѣ законная часть его... Но къ сожалѣнію я долженъ сообщить, что Кэшель не избѣжалъ тѣхъ грубыхъ наклонностей, которыя часто являются результатомъ необычайнаго развитія физическихъ силъ и ловкости. Такъ, напримѣръ, мнѣ говорили, что онъ по всѣмъ правиламъ искусства, дрался въ кулачкахъ съ однимъ, парнемъ изъ деревни, прямо на улицѣ Тэнли -- къ сожалѣнію я узналъ, объ этомъ только позже. Вскорѣ затѣмъ онъ провинился еще серьезнѣе. Онъ отпросился съ товарищемъ на прогулку въ монастырь, а послѣ я узналъ, что они вмѣсто того отправились смотрѣть на противузаконное состязаніе боксеровъ, которое происходило поблизости отсюда. Не говоря.ужъ объ обманѣ, который, онъ себѣ позволилъ, я считаю очень опасной самую наклонность вкусовъ, которую они обнаружили. Я счелъ себя обязаннымъ наказать ихъ, задавъ лишніе уроки и запретивъ выходить со двора въ теченіе шести недѣль. Но я не держусь того взгляда, будто вопросъ исчерпывается наказаніемъ виновнаго. Когда; дѣло идетъ о смягченіи природной грубости, я придаю огромное значеніе вліянію матери.
   -- Не думаю, чтобы мои слова производили на него хоть малѣйшее впечатлѣніе,-- отвѣтила дама съ такимъ видомъ, какъ будто соболѣзнуетъ доктору въ дѣлѣ, касающемся главнымъ образомъ его самого.-- Но я, разумѣется, поговорю съ нимъ объ этомъ. Любовь къ дракамъ очень скверная привычка. Его родственники съ отцовской стороны вѣчно дрались и во всю жизнь не сдѣлали ничего путнаго..
   -- Будьте такъ любезны, поговорите съ нимъ. Вопросъ, значить, распадается на три части: необходимость большаго -- гораздо большаго прилежанія; нѣсколько словъ по поводу его грубыхъ наклонностей, и, наконецъ, узнать, что онъ думаетъ о своемъ будущемъ.
   -- Совершенно вѣрно, -- подтвердила дама.-- Я ужъ постараюсь прочесть ему хорошую нотацію.
   Докторъ съ сомнѣніемъ взглянулъ на нее, думая, вѣроятно, что она сама скорѣе нуждается въ нотаціи объ исполненіи материнскихъ обязанностей. Но онъ не осмѣлился сказать ей этого: онъ сомнѣвался въ пользѣ подобной попытки, будучи убѣжденъ, что актрисы отъ природы лишены естественныхъ чувствъ. Онъ боялся также, что разговоръ о сынѣ началъ ей надоѣдать; и хотя онъ былъ докторомъ богословія, ему, какъ всякому мужчинѣ, ни за что не хотѣлось показаться нелюбезнымъ въ глазахъ хорошенькой женщины. Поэтому онъ позвонилъ и приказалъ слугѣ прислалъ Кэшеля Байрона. Тотчасъ же они услышали, какъ внизу раскрылась дверь и до нихъ донесся отдаленный гулъ голосовъ. Докторъ заерзалъ на стулѣ и старался придумать, что бы сказать; но не найдя ничего, онъ продолжалъ хранить молчаніе, между тѣмъ какъ смутный гулъ внизу разросся до громкаго крика: "Байронъ! Кэшъ!" Наконецъ пронзительнымъ роемъ прозвучало слово: "Ма-а-ма-а!", которымъ очевидно объясняли, зачѣмъ Байрона требуютъ въ гостиную. Докторъ покраснѣлъ. Мистрисъ Байронъ улыбнулась. Затѣмъ дверь внизу, закрылась, шумъ прекратился. На лѣстницѣ послышались шаги.
   -- Войдите, -- ободряющимъ голосомъ крикнулъ докторъ.
   Молодой Кэшель Байронъ краснѣя вошелъ въ комнату, угловато направился къ матери и поцѣловалъ критическое выраженіе, появившееся на ея лицѣ въ то время, какъ она, поднявъ голову, разсматривала его. Такъ какъ ему было всего 17 лѣтъ, онъ еще не научился находить удовольствіе въ поцѣлуяхъ и по своей неопытности только напугалъ мать, столкнувшись съ ней зубами. Сознавая свой промахъ, онъ выпрямился и старался спрятать ужасно грязныя руки въ узкія складки куртки. Это былъ рослый широкоплечій юноша съ крѣпкимъ затылкомъ и короткими темно-каштановыми волосами, которые вились у самаго своего основанія. У него были голубые, глаза и дѣтски-добродущноо выраженіе лица, которое все же не доказывало еще кроткаго нрава.
   -- Какъ поживаешь, Кэшель?-- покровительственнымъ тономъ королевы спросила мистрисъ Байронъ послѣ довольно продолжительнаго осмотра.
   -- Спасибо, очень хорошо, -- отвѣтилъ онъ, ухмыльнувшись и избѣгая ея взгляда.
   -- Садись, Байронъ, -- сказалъ докторъ.
   Байронъ вдругъ, забылъ, какъ это люди садятся, и нерѣшительно переводилъ взглядъ съ одного стула на другой.
   Докторъ торопливо извинился и вышелъ изъ комнаты къ великому облегченію своего ученика.-- Ты очень выросъ, Кэшель. Боюсь, что ты сталъ очень неуклюжимъ.-- Кэшелъ покраснѣлъ и насупился.
   -- Не знаю, что мнѣ дѣлать съ тобой,-- продолжала мистрисъ Байронъ.-- Докторъ Монкрифъ говорилъ мнѣ, что ты очень лѣнивъ я грубъ.
   -- Вовсе нѣтъ, -- угрюмо отвѣтилъ Кэшелъ.-- Это только потому...
   -- Пожалуйста, не возражай мнѣ такимъ тономъ,-- рѣзко прервала его мистрисъ Байронъ.-- Я увѣрена, что докторъ правъ во всемъ, что онъ говорилъ.
   -- Онъ всегда говорить такъ, -- жалобнымъ голосомъ сказалъ Кэшель.-- Я не могу учить латынь и греческій и не вижу отъ нихъ никакой пользы. Я занимаюсь не меньше другихъ, за исключеніемъ развѣ двухъ-трехъ настоящихъ зубрилъ. А относительно грубости, это все потому, что я разъ пошелъ гулять съ Гулли Молесуорсъ; мы увидѣли на лугу толпу народа, подошли посмотрѣть, что случилось -- оказалось, два человѣка дерутся. Мы же не виноваты, что они пришли драться туда.
   -- Ну да, разумѣется, я не сомнѣваюсь, что у тебя найдется сотня оправданій. Но я не позволяю никакихъ дракъ, и ты долженъ работать гораздо больше. Думаешь ли ты о томъ, сколько мнѣ приходится работать, чтобы, каждый годъ платить за тебя доктору Монкрифу сто двадцать фунтовъ стерлинговъ!
   -- Я работаю, сколько могу. Старый Монкрифъ воображаетъ себѣ, будто человѣку только и дѣла, что съ утра до вечера писать латинскіе стихи. Тэссэмъ, котораго докторъ считаетъ чуть не геніемъ, всегда переводить съ подстрочникомъ. Будь у меня подстрочникъ, и я бы переводилъ не хуже его -- даже получше.
   -- Ты ужасно лѣнивъ, Кэшель, я увѣрена въ этомъ. Просто обидно, каждый годъ ни за что, ни про что выбрасывалъ за окно столько денегъ. А кромѣ того, тебѣ скоро надо подумать о выборѣ профессіи.
   -- Я поступлю въ армію, -- отвѣтилъ Кэшель.-- Это единственное занятіе, достойное джентльмена.
   Мистрисъ Байронъ съ минуту смотрѣла на него, какъ будто изумляясь его дерзости. Но она, сдержалась и сказала только:
   -- Боюсь, что тебѣ придется выбрать родъ занятій, требующій меньше расходовъ. Кромѣ того и для поступленія въ армію надо выдержать соовѣтствующій экзаменъ, а какъ же ты выдержишь его, не занимаясь?
   -- За этимъ дѣло не станетъ, когда придетъ время.
   -- Милый мой мальчикъ! Ты сталъ говорить ужасно плохо. А какъ я дома старалась надъ твоимъ произношеніемъ!
   -- Я говорю, какъ всѣ, -- упрямо отвѣтилъ онъ. Не понимаю, зачѣмъ это надо такъ старательно произносить всякую букву. Мнѣ и такъ пришлось выслушать достаточно насмѣшекъ за мое произношеніе. Мальчики здѣсь вѣдь все знаютъ о тебѣ.
   -- Знаютъ обо мнѣ?-- переспросила мистрисъ Байронъ, съ удивленіемъ смотря на него.
   -- Ну да, о томъ, что ты на сценѣ, -- отвѣтилъ Кэшель.-- Ты вотъ жалуешься, что я грубъ, а мнѣ бы здѣсь жизни не было, не отбей я у нѣкоторыхъ мальчишекъ охоту глумиться надо мной.
   Мистрисъ Байронъ недовѣрчиво улыбнулась про себя и на минуту задумалась. Затѣмъ поднялась и, кинувъ взглядъ за окно, сказала:
   -- Мнѣ надо ѣхать, Кэшель, прежде чѣмъ опять пойдетъ дождь. Пожалуйста, постарайся приналечь на ученье и немного отшлифовать свои манеры. Вѣдь тебѣ же скоро придется ѣхать въ Кембриджъ.
   -- Въ Кембриджъ!-- радостно воскликнулъ Кэшель.-- Когда, мама?.. Когда?.
   -- Не знаю. Во всякомъ случаѣ не теперь, а когда докторъ Монкрифъ скажетъ, что ты. достаточно подготовленъ.
   -- Этого еще долго ждать,-- сказалъ Кэшель, очень огорченный ея отвѣтомъ.-- Развѣ онъ такъ скоро откажется отъ 120 ф. ст. ежегодно. Толстаго Инглиса онъ держалъ здѣсь, пока тому не пошелъ двадцать первый годъ. Слушай, мама: можно мнѣ поѣхать въ Кембриджъ въ концѣ этого полугодія? Я чувствую, что тамъ буду заниматься лучше, чѣмъ здѣсь.
   -- Глупости, -- рѣшительно отвѣтила мистрисъ Байронъ.-- Я не разсчитываю взять тебя отсюда раньше, какъ черезъ полтора года, да и то только въ томъ случаѣ, если ты будешь хорошо учиться. Я теперь не ворчи, Кэшель, я этого терпѣть не могу. Я жалѣю, что вообще упомянула о Кэмбриджѣ.
   -- Въ такомъ случаѣ, я бы лучше хотѣлъ перейти въ другую школу, уныло сказалъ Кэшель.-- Старый Монкрифъ такъ ужасно притѣсняетъ меня.
   -- Ты хочешь уйти отсюда, потому что здѣсь тебя заставляютъ заниматься. А я по этой самой причинѣ хочу, чтобы ты остался.
   Кэшель ничего не отвѣтилъ, только лицо его зловѣще омрачилось.
   -- Мнѣ еще надо поговорить съ докторомъ, прежде чѣмъ уйти, -- прибавила она садясь.-- Ты можешь идти играть. До свиданія, Кэшель.-- И она снова подставила ему лицо для поцѣлуя.
   -- До свиданія, -- сухо отвѣтилъ Кэшель, поворачиваясь къ двери и дѣлая видъ, будто не замѣтилъ ея движенія.
   -- Кэшель!-- съ выразительнымъ изумленіемъ воскликнула она.-- Ты дуешься на меня!
   -- Вовсе нѣтъ, -- сердито отвѣтилъ онъ.-- Я же ничего не говорю. Я полагаю, что мои манеры не достаточно хороши. Мнѣ очень жаль, но я тутъ ничего не могу подѣлать.
   -- Прекрасно,-- твердо отвѣтила мистрисъ Байронъ.-- Можешь идти. Я очень недовольна тобой.
   Кэшель вышелъ изъ комнаты, хлопнувъ дверью. На нижней площадкѣ лѣстницы его установилъ другой мальчикъ, годомъ моложе его, и съ нетерпѣніемъ шопотомъ спросилъ:
   -- Сколько она дала?
   -- Ни гроша, -- съ злой усмѣшкой отвѣтилъ Кэшель.
   -- Однако!-- съ глубокимъ разочарованіемъ воскликнулъ тотъ.-- Какая она скупая.
   -- Такая скупая, что хуже нельзя, -- сказалъ Кэшель.-- А все эта старая обезьяна виновата. Онъ навралъ ей на меня съ три короба, а она ничуть не лучше его. Знаешь, Гулли, я ненавижу свою малъ.
   -- Ну вотъ еще!-- шокированнымъ тономъ сказалъ Гулли.-- Это ты, брать, черезъ край хватилъ. Но она, разумѣется, должна была дать тебѣ что-нибудь.
   -- Не знаю, какъ ты, Гулли, но я собираюсь удрать. Если она полагаетъ, что я еще два года буду торчать здѣсь, она очень ошибается.
   -- Удрать, собственно говоря, опасная штука, -- сказалъ Гулли, засмѣявшись прерывистымъ смѣхомъ.-- Но если ты правда хочешь бѣжать, -- серьезно прибавилъ онъ, -- клянусь Богомъ, и я съ тобой! Уильсонъ какъ разъ задалъ мнѣ тысячу строчекъ. Пусть меня повѣсятъ, если я ихъ приготовлю ему.
   -- Гулли, -- сказалъ Кэшель, такъ нахмурившись, что его лицо приняло почти отталкивающее выраженіе.-- Хотѣлъ бы я разочекъ посмотрѣть, какъ одинъ изъ тѣхъ молодчиковъ, которыхъ мы видѣли на лугу, сталъ отдѣлывать нашего доктора, -- знаешь, какъ слѣдуетъ въ кругу!
   У Гулли даже слюнки потекли.
   -- Да!-- задыхаясь, сказалъ онъ.-- Особенно тотъ, кого они называли Фибберомъ. Одного раза, было бы достаточно для нашего стараго чучела. Но идемъ лучше на дворъ: если меня увидятъ здѣсь, мнѣ достанется.
   

II.

   Въ ту ночь сквозь тучи, облегавшія небо, пробивалось ровно столько свѣта, что Пэнли-Коммонъ смутно темнѣлъ, какъ черная масса земли, сравнительно съ которой и кусокъ чернаго дерева показался бы свѣтлымъ. Ни одно человѣческое существо не шевелилось на цѣлую милю вокругъ Монкрифъ-Хауза, трубы котораго призрачно бѣлѣли со стороны, обращенной къ лунѣ, и бросали длинныя тѣни на серебристо-сѣрый шиферъ. Въ четверть перваго, когда бой часовъ съ отдаленной церковной башни нарушилъ тишину ночи, изъ тѣни, отбрасываемой одной изъ трубъ; вынырнула голова. Она принадлежала мальчику, тѣнь котораго, извиваясь, выползала изъ слухового окна. Высвободивъ плечи, мальчикъ повернулся лицомъ кверху, ухватился руками за крышу, вытащилъ себя всего и осторожно началъ спускаться къ парапету. За нимъ сейчасъ же послѣдовалъ и второй.
   Входная дверь дома находилась съ лѣвой стороны передняго фасада и надъ ней возвышалась широкая арка, верхняя часть которой была плоская смогла служить балкономъ. Сбоку же отъ дома, между лужайкой -- площадкой для игръ, лежалъ фруктовый садъ, окруженный стѣной; одна изъ сторонъ которой, такой же высоты, какъ и арка, соединяла. передній фасадъ дома съ оградой двора. Карабкаясь вдоль парапета, мальчики добрались до мѣста надъ аркой; остановились, и каждый съ помощью удочки спустилъ на балконъ пару башмаковъ. Когда башмаки благополучно прибыли на мѣсто назначенія, владѣльцы икъ бросили удочки и пробрались назадъ, въ домъ черезъ другое слуховое окно. Минуту спустя, они опять появились, но уже на балконѣ, куда пролѣзли: черезъ окно. Тамъ они обулись и продолжали свое странствованіе по стѣнѣ сада. Въ то время, какъ они карабкались, задній мальчикъ шепнулъ:
   -- Кэшель, а Кэшель!
   -- Замолчи,-- тихо отвѣтилъ тотъ.-- Что случилось?
   -- Мнѣ бы хотѣлось еще разочекъ провѣдать грушевое дерево старухи Монкрифъ, больше ничего.
   -- Дуракъ, вѣдь теперь еще нѣтъ грушъ.
   -- Знаю. Но мы же въ послѣдній разъ идемъ этимъ путемъ. Забавная штука, а?
   -- Если ты не замолчишь сію минуту, то это будетъ по послѣдній разъ; потому что тебя поймаютъ. Ну-съ, вниманіе!
   Кэшель какъ разъ добрался до наружной ограды двора и закончилъ свою фразу, спрыгнувъ со стѣны на землю. Гулли, услышавъ шумъ прыжка, на минуту затаилъ дыханіе, а затѣмъ шопотомъ спросилъ, все ли благополучно,
   -- Разумѣется,-- нетерпѣливо отвѣтилъ Кэшель.-- Спускайся какъ можно тише.
   Гулли послушался и такъ постарался, что, во избѣжаніе сотрясенія почвы, могущаго разбудить доктора Монкрифа; прибылъ на землю не ногами, а въ сидячемъ положеніи, въ какомъ и остался, съ недоумѣніемъ поглядывая на Кэшеля.
   -- Господи!-- наконецъ, вскричалъ онъ.-- Вотъ глупость-то была!
   -- Да вставай же, -- сказалъ Кэшель.-- Такого осла, какъ ты, я въ жизни не видалъ. Да поднимись же, говорить тебѣ. Отдышался?
   -- Еще бы. Держу пари на два пенса, что раньше тебя буду у перекрестка. Знаешь что, Кэшель, давай дернемъ за звонокъ у воротъ. Все равно они насъ не поймаютъ больше.
   -- Какъ бы не такъ, -- иронически отвѣтилъ Кэшель.-- Воображаю, что изъ этого вышло бы... А теперь айда. Разъ, два, три -- бѣжимъ!
   Они помчались со всѣхъ ногъ и черезъ восемь минуть были у перекрестка, Гулли совсѣмъ запыхался, Кэшель приблизительно тоже.
   Согласно уговору, Гулли долженъ быль отсюда держать путь на сѣверъ; въ Шотландію, гдѣ онъ надѣялся найти пріютъ у лѣсника своего дяди. Кэшель же хотѣлъ итти къ морю, чтобы въ крайнемъ случаѣ, если его положеніе станетъ отчаяннымъ, сдѣлаться морскимъ разбойникомъ и выдвинуться хоть на этомъ поприщѣ, прибавивъ черту рыцарской гуманности къ остальнымъ болѣе суровымъ добродѣтелямъ, которыми издавна славится это ремесло..
   Кэшель подождалъ, пока Гулли оправился отъ бѣга, а затѣмъ сказалъ:
   -- Ну-съ, дружище, намъ пора разстаться.
   Но стоя передъ осуществленіемъ своего плана и связанной съ нимъ перспективы одиночества, Гулли перемѣнилъ намѣренія.
   -- Знаешь, что, брать, я пойду съ тобой. Чортъ съ ней и съ Шотландіей -- провались она совсѣмъ!
   Но Кэшель, который былъ гораздо энергичнѣе своего товарища, стремился освободиться отъ него не меньше, чѣмъ тотъ остаться съ нимъ.
   -- Нѣтъ, -- сказалъ онъ,-- мнѣ надо будетъ пріучиться къ тяжелой работѣ, а ты не годишься для этого. Ты не достаточно силенъ для морской жизни. Моряки ужъ на, что крѣпки, какъ желѣзо, а и они съ трудомъ выносятъ ее.
   -- Ладно, тогда ты иди co мной, -- предложилъ Гулли.-- Дядинъ лѣсникъ ничего не скажетъ. Онъ ужасно хорошій парень; и тамъ мы можемъ охотиться безъ конца.
   -- Все это очень хорошо для тебя, Гулли; но я не знаю твоего дяди я не намѣренъ кланяться его лѣснику. Я разумѣется былъ бы очень радъ, если бы мы могли идти вмѣстѣ; но этого нельзя: я увѣренъ, что насъ тогда поймаютъ. Прощай.
   -- Погоди минутку, -- продолжалъ просить Гулли.-- Предположимъ даже, что они захотятъ насъ поймать: вдвоемъ намъ же легче справиться съ ними.
   -- Ерунда!-- отвѣтилъ Кэшель.-- Все это дѣтскія глупости. За нами пошлютъ по крайней мѣрѣ шесть полицейскихъ, а я, при всемъ желаніи, не смогу справиться больше чѣмъ съ двумя, если они нападутъ всѣ за разъ. Тебя же и на одного не хватить. Ступай себѣ просто впередъ и держись подальше отъ желѣзнодорожныхъ станцій, тогда дойдешь до Шотландіи цѣлъ и невредимъ. Смотри: мы уже потеряли цѣлыхъ пять минутъ. Я совсѣмъ отдышался и ухожу. Прощай.
   Гулли счелъ ниже своего достоинства навязываться дольше.
   -- Прощай, -- сказалъ онъ уныло, подавая ему руку.
   -- Желаю, брать, успѣха.
   -- И тебѣ, -- отвѣтилъ Кэшель, пожимая руку Гулли и чувствуя нѣкоторый укоръ совѣсти за то, что покидаетъ его.-- Я тебѣ напишу, какъ только будетъ о чемъ писать. Но, ты понимаешь, что можетъ пройти нѣсколько мѣсяцевъ, прежде чѣмъ я устроюсь какъ слѣдуетъ.
   Онъ въ послѣдній разъ сжалъ руку Гулли, выпустилъ ее и помчался по дорогѣ, ведущей въ деревню Пэнли. Гулли съ минуту смотрѣлъ ему вслѣдъ, а затѣмъ побѣжалъ по направленію къ Шотландіи.
   Деревня Пэнли представляетъ собой просто широкую улицу -- продолженіе большой дороги,-- на одномъ концѣ которой находится старомодная гостиница, на другомъ -- вокзалъ и желѣзнодорожный мостъ, а посрединѣ водокачка и водопой. Кэшель постоялъ нѣкоторое время подъ мостомъ, прежде чѣмъ рѣшился выйти на широкую деревенскую улицу, освѣщенную луной. Не видя, однако, никого, онъ бодро зашагалъ впередъ,-- рѣшивъ за это время, что нельзя же бѣжать всю дорогу до моря. Но онъ ошибся -- кромѣ него въ деревнѣ находился еще одинъ человѣкъ. Это былъ преподаватель математики въ училищѣ Монкрифа, мистеръ Уильсонъ, который возвращался изъ театра. Мистеръ Уильсонъ считать театры очень безнравственнымъ учрежденіемъ, которые почтенные люди могутъ посѣщать только изрѣдка и тайкомъ. Единственныя пьесы, которыя онъ посѣщалъ открыто, были пьесы Шекспира, изъ которыхъ онъ больше всего любилъ комедію "Двѣнадцатая ночь или какъ вамъ угодно", потому что Розалинда въ трико производила на него болѣе сильное впечатлѣніе, чѣмъ лэди Макбеть въ юбкахъ. Въ тотъ вечеръ онъ видѣлъ въ роли Розалинды знаменитую артистку, пріѣхавшую на гастроли въ сосѣдній городъ. Послѣ представленія онъ вернулся въ Пэнли; поужиналъ съ друзьями, а теперь направился домой въ расположеніи духа, которое дѣлало его очень подходящимъ для поимки убѣжавшаго школьника. Къ обычному радостному сознанію, что онъ слишкомъ уменъ для своихъ учениковъ -- ибо зналъ, математику немного лучше чѣмъ они -- еще прибавилось дѣйствіе обильнаго ужина и игривыхъ мыслей, вызванныхъ посѣщеніемъ театра. Онъ замѣтилъ и узналъ Кэшеля, когда тотъ подходилъ къ мосту. Сразу понявъ положеніе дѣлъ, онъ спрятался за водокачку, подождалъ, пока ничего но подозрѣвающій бѣглецъ подошелъ къ нему на разстояніе аршина, выскочилъ изъ засады и схватилъ его за воротъ куртки.
   -- Эй, молодой человѣкъ!-- сказалъ онъ, -- что вы тутъ дѣлаете въ такой, поздній часъ, а?
   Кэшель, перепуганный и блѣдный, молча уставился на учителя, не будучи въ состояніи вымолвить ни слова.
   -- Идемъ-ка со мной, -- строго прибавилъ Уильсопъ.
   Кэшель послушно прошелъ шаговъ двадцать. Затѣмъ остановился и разразился слезами.
   -- Мнѣ незачѣмъ итти назадъ, -- сказалъ онъ,-- я тамъ все равно ни на что не гожусь. Я не могу вернуться.
   -- Неужели?-- съ высокомѣрнымъ сарказмомъ сказалъ Уильсонъ.-- Мы ужъ постараемся, чтобы въ будущемъ ты годился на что-нибудь. И онъ заставилъ бѣглеца итти дальше.
   Кэшель, глубоко униженный собственными слезами и возмущенный выраженіемъ холоднаго торжества, появившимся на лицѣ Уильсона при видѣ его слезъ, не прошелъ и нѣсколькихъ шаговъ, какъ опять запротестовалъ.
   -- Вамъ незачѣмъ держать меня, -- злобно сказалъ онъ. Я и такъ могу итти. Учитель только крѣпче схватилъ его пороть и подтолкнулъ плѣнника, чтобы тотъ шелъ дальше.
   -- Я не убѣгу, сэръ,-- смиреннѣе сказалъ Кэшель, проливая новые потоки слезъ.-- Пожалуйста, выпустите меня,-- глухимъ голосомъ прибавилъ онъ, стараясь повернуться къ нему лицомъ. Но Уильсонъ опять перевернулъ его и заставилъ итти впередъ.-- Отпустите меня!-- рѣзко крикнулъ Кэшель, и началъ барахтаться, стараясь вырваться на свободу.
   -- Потише, Байронъ,-- отвѣтилъ учитель, сдерживая его своей широкой, сильной рукой.-- Безъ глупостей! Идемъ!
   Кэшель неожиданно выскользнулъ изъ куртки, обернулся къ Уильсону и изо всей силы ударилъ его правымъ кулакомъ. Ударъ пришелся около подбородка, и Кэшелю показалось, будто глаза учителя на секунду выскочили изъ орбитъ. Уильсонъ сдѣлалъ шагъ впередъ, зашатался и упалъ., между тѣмъ какъ Кэшель попятился отъ него, шевеля пальцами правой руки, чтобы избавиться отъ непріятнаго колющаго чувства въ суставахъ, и страшно испуганный при мысли, что совершилъ убійство. Но Уильсонъ вскорѣ зашевелился и разсѣялъ эти опасенія. Часть бѣшенства Кэшеля опять вернулась къ нему, онъ погрозилъ своему распростертому врагу кулакомъ и крикнулъ: -- Похвастайся теперь, что видѣлъ меня плачущимъ. Затѣмъ съ ненужной грубостью вырвалъ изъ его рукъ куртку и бросился бѣжать со всѣхъ ногъ.
   Мистеръ Уильсонъ скоро пришелъ въ себя и былъ въ состояніи двигаться, но первое время не чувствовалъ къ тому никакого желанія. Онъ началъ стонать въ смутной надеждѣ, что кто-нибудь подойдетъ къ нему съ сочувствіемъ и помощью. Но время шло, принося съ собой только все возрастающее чувство холода и боли. Ему пришло въ голову, что полиція, найдя его въ такомъ положеніи, пожалуй приметъ за пьянаго, и что онъ обязанъ самъ пойти въ полицію и поднять тревогу. Онъ всталъ, но послѣ нѣкоторой борьбы съ головокруженіемъ и тошнотой рѣшилъ, что самая первая его обязанность -- сейчасъ же итти домой и лечь въ постель, предоставивъ самому доктору Монкрифу ловить удравшаго ученика.
   Въ половинѣ второго докторъ Монкрифъ былъ внезапно разбуженъ стукомъ въ дверь своей спальни. Онъ открылъ ее и увидѣлъ передъ собой учителя математики, избитаго, грязнаго, очевидно пьянаго. Прошло нѣсколько минутъ, прежде чѣмъ Уильсону удалось навести мысли принципала на истинный слѣдъ. Затѣмъ разбудили мальчиковъ и сдѣлали. перекличку. Байронъ и Молесуорсъ оказались отсутствующими. Никто не видѣлъ, какъ они убѣжали; никто не имѣлъ ни малѣйшаго понятія о томъ, какъ они выбрались изъ дому. Одинъ малышъ заикнулся было о слуховомъ окнѣ, по замѣтивъ угрожающее выраженіе на лицахъ нѣсколькихъ взрослыхъ учениковъ, любителей фруктовъ, онъ не настаивалъ на своемъ предположеніи и спокойно выслушалъ выговоръ доктора за непрошенное, дерзкое замѣчаніе. Когда тревога, наконецъ, достигла деревни, было уже три часа ночи, но деревенскія власти, упорно отмалчиваясь, дали понять, что не намѣрены утруждать себя раньше утра.
   Убѣжденный въ томъ, что Кэшель убѣжалъ къ матери, докторъ счелъ всякіе поиски излишними и ограничился письмомъ на имя мистрисъ Байронъ, въ которомъ описывалъ нападеніе на мистера Уильсона и выражалъ сожалѣніе, что о вторичномъ пріемѣ юнаго Байрона въ его учебное заведеніе не можетъ быть и рѣчи.
   Поиски направили исключительно по слѣдамъ Молесуорса, такъ какъ изъ разсказа мистера Уильсона было очевидно, что мальчики разстались до деревни. Вскорѣ о Гулли начали приходить извѣстія. Всюду въ окрестностяхъ Поили крестьяне видѣли мальчика "очень похожаго на него". Поиски продолжались до пяти часовъ вечера и закончились тѣмъ, что Гулли самолично явился съ повинной и съ израненными отъ ходьбы ногами. Разставшись съ Кэшелемъ, онъ пробѣжалъ двѣ мили, упалъ духомъ и повернулъ назадъ. Но не пройдя и полдороги до перекрестка, началъ упрекать себя въ трусости и снова побѣжалъ въ Шотландію, отмахнувъ на этотъ разъ цѣлыхъ восемь миль. Затѣмъ для сокращенія пути сошелъ съ дороги и заблудился. Уныло побродивъ до утра, онъ замѣтилъ женщину, работавшую въ полѣ, и спросилъ, какъ пройти въ Шотландію. Она никогда не слыхала о Шотландіи. Но когда онъ спросилъ дорогу въ Понли, она отнеслась очень подозрительно и погрозила, что выпустить на него собаку. Это такъ напугало его, что онъ уже не рѣшался заговаривать съ попадавшимися по дорогѣ людьми. Держа курсъ по солнцу, онъ колебался между Шотландіей и Понли, въ зависимости отъ прилива и отлива мужества. Въ концѣ-концовъ голодъ, усталость и чувство одиночества взяли верхъ. Онъ посвятилъ остатокъ энергіи на отыскиваніе обратной дороги въ школу, добрался наконецъ до Понли и поспѣшилъ предаться въ руки доктора, который пригрозилъ ему немедленнымъ исключеніемъ. Но перспектива быть изгнаннымъ изъ школы, откуда онъ самъ только что убѣжалъ, до того ипугала Гулли, что онъ искренно попросилъ доктора оставить его въ училищѣ. Просьба его была услышана. Послѣ длинной нотаціи докторъ, принявъ во вниманіе, что, во-первыхъ, Гулли, хотя и совращенный съ пути истины примѣромъ плохого товарища, доказалъ искренность своего раскаянія добровольнымъ возвращеніемъ въ школу, а, во-вторыхъ, что онъ не причастенъ къ сотрясенію мозга, которымъ по собственному предположенію, страдаетъ мистеръ Уильсонъ,-- взялъ съ него обѣщаніе исправиться и даровалъ ему полное прощеній. Соотвѣтственно чему Гулли въ первый разъ въ своей жизни попробовалъ играть роль прилежнаго и послушнаго ученика, пріобрѣсти этимъ довѣріе учителей, увѣренность въ себѣ и душевное удовлетвореніе: Это такъ поправилось ему, что онъ остался примѣрнымъ ученикомъ до конца своихъ школьныхъ дней. Но при этомъ не потеряла и уваженія товарищей, Такъ какъ вольностью своихъ рѣчей убѣдилъ ихъ, что все его исправленіе одно сплошное лицемѣріе, которымъ онъ дурачитъ ихъ общаго врага, доктора Монкрифа.
   Между тѣмъ мистрисъ Байронъ, получивъ посланіе доктора, была какъ разъ очень занята, и не подозрѣвая его важности, отложила письмо въ сторону, чтобы прсчесть послѣ, на досугѣ. Она совершенно забыла бы о немъ, но пришло черезъ два дня второе письмо съ просьбой отвѣтить, получено ли предыдущее сообщеніе. Узнавъ въ чемъ дѣло, она немедленно поѣхала къ доктору Могікрифу и такъ разругала его, какъ его никогда въ жизни не ругали. Послѣ чего попросила прощенія и умоляла помочь ей разыскать ея горячо любимаго сына. Когда онъ заикнулся о томъ, что слѣдуетъ назначить вознагражденіе за поимку бѣглеца и за свѣдѣнія о немъ, она возмущенію отказалась истратить на неблагодарнаго мальчишку хоть одну копейку; плакала и осыпала себя упреками за жестокость къ сыну, заставившую его бѣжать; горячилась и обвиняла доктора въ суровомъ обращеніи съ нимъ; а въ концѣ-концовъ заявила, что готова, пожертвовать на поимку мальчика сто фунтовъ стерлинговъ, но никогда въ жизни она больше не скажетъ съ нимъ ни слова. Докторъ обѣщалъ лично руководить поисками. Онъ готовъ былъ обѣщать что угодно, лишь бы избавиться отъ посѣтительницы.
   Назначили награду въ 50 ф. ст. Но оттого ли, что Кэшель, боясь попасть въ руки правосудія за нападеніе на учителя, принялъ чрезвычайныя мѣры предосторожности, или же ему удалось покинуть Англію въ теченіе четырехъ дней, прошедшихъ со дня бѣгства до дня назначенія награды за поимку, -- какъ бы тамъ ни было, всѣ усилія доктора остались тщетными. Ему пришлось сообщить мистрисъ Байронъ о своей неудачѣ"
   Она пріятно удивила его любезнымъ письмомъ, въ которомъ высказалась въ томъ духѣ, что все это очень прискорбно, но что она никогда не сможетъ въ достаточной мѣрѣ отблагодарить доктора за его хлопоты.
   Тѣмъ дѣло и кончилось.
   

III

   Въ то время въ городѣ Мельбрунѣ, въ Австраліи, стояло деревянное зданіе, надъ дверью котораго красовалась вывѣска: "Гимнастическій залъ и школа фехтованія". Въ длинныхъ.узкихъ сѣняхъ висѣло вставленное въ рамку объявленіе, извѣщавшее, что Надъ Скинъ, эксъ-чемпіонъ Англіи и колоній, готовъ къ услугамъ джентльменовъ, желающихъ изучить искусство самозащиты. Дальше слѣдовали условія, на которыхъ мистрисъ Скинъ, съ помощью соотвѣтствующаго учительскаго персонала, даетъ уроки танцевъ, гимнастики и хорошихъ манеръ.
   Однажды вечеромъ у входа въ заведеніе на простомъ кухонномъ стулѣ сидѣлъ человѣкъ и курилъ. Рядомъ съ нимъ лежалъ молотокъ и нѣсколько гвоздей. Онъ какъ разъ прибилъ къ косяку двери билетикъ, на которомъ женскимъ почеркомъ было написано: "Ищутъ молодого человѣка, знающаго счетоводство. Справиться здѣсь". Курильщикъ былъ здоровенный мужчина съ толстой шеей, выступавшей изъ-подъ широкихъ прижатыхъ ушей, маленькими глазами и больными зубами, надъ которыми губы раскрылись для улыбки -- добродушной, но плутоватой. Волосы были черные и коротко острижены, кожа жесткая и грубая, а переносица разбита, такъ что лежала на одномъ уровнѣ съ лицомъ. Кончикъ же носа былъ цѣлъ и невредимъ. Толстый и лоснящійся, онъ вызывалъ иллюзію., будто носъ сейчасъ выпрямится и приметъ первоначальную форму, и придавалъ всему лицу что-то куцое, смягчая этимъ грозную внѣшность своего владѣльца и рекомендуя его какъ существо смирное и безобидное, пока онъ трезвъ и не раздраженъ.
   На видъ ему казалось лѣтъ 50; онъ былъ въ соломенной шляпѣ и бѣломъ полотняномъ костюмѣ.
   Не успѣлъ онъ выкурить трубку, какъ билетикъ на дверяхъ привлекъ вниманіе юноши, одѣтаго въ грубую матросскую фуфайку и сѣрые матросскіе же штаны, изъ которыхъ онъ выросъ.
   -- Работы ищете?-- освѣдомился эксъ-чемпіонъ Англіи и колоній.
   Юноша покраснѣлъ и отвѣтилъ:
   -- Да. Мнѣ хотѣлось бы найти какую-нибудь работу.
   Мистеръ Скинъ съ любопытствомъ посмотрѣлъ на него. По своей профессіи онъ былъ хорошо знакомъ съ манерами и говоромъ англійскихъ джентльменовъ и сразу призналъ въ ободранномъ матросикѣ отпрыскъ этого класса людей.
   -- Вы, вѣроятно, учитесь гдѣ-нибудь, -- сказалъ кулачный боецъ послѣ минутнаго размышленія.
   -- Я былъ въ школѣ; но не многому научился тамъ; Думаю все-таки, что съ двойной бухгалтеріей справлюсь.
   -- Двойной бухгалтеріей? А что это такое?
   -- Такъ ведутся торговыя книги. Это называется двойной бухгалтеріей, потому что все записывается два раза.
   -- Да?-- сказалъ Скинъ, на котораго эта система повидимому произвела неблагопріятное впечатлѣніе,-- Съ меня достаточно и одного раза. Сколько въ васъ вѣсу?
   -- Не знаю,-- съ усмѣшкой отвѣтилъ юноша.
   -- Не знаете собственнаго вѣса! Этакъ нельзя, молодой человѣкъ, если хочешь пробиться въ жизни.
   -- Меня въ послѣдній разъ вѣшали давно, въ Англіи, -- отвѣтилъ тотъ, начиная оправляться отъ своей застѣнчивости.-- Тогда во мнѣ было 2 п. 36 ф. Какъ видите, я легковѣсный.
   -- А что вы знаете о легковѣсныхъ? Или вы такъ хорошо образованы, что умѣете боксировать? а?
   -- Съ вами-то я во всякомъ случаѣ не справлюсь, -- отвѣтилъ тотъ, снова усмѣхнувшись.
   Скинъ захохоталъ, а незнакомецъ съ дѣтской сообщительностью принялся описывать ему настоящее состязаніе боксеровъ (очевидно между профессіональными кулачными бойцами), которое онъ разъ видѣлъ въ Англіи. Затѣмъ разсказалъ, какъ онъ самъ однимъ ударомъ сшибъ съ ногъ учителя, когда убѣжалъ изъ школы. Скинъ отнесся къ этому очень недовѣрчиво, подвергъ разсказчика перекрестному допросу относительно манеры удара и результата его, и убѣдился наконецъ, что исторія совсѣмъ правдоподобна. Черезъ четверть часа юноша такъ хорошо зарекомендованъ себя своими разговорами, что чемпіонъ ввелъ его въ гимнастическій залъ, свѣсилъ, снялъ мѣрку, далъ пару перчатокъ для бокса и предложилъ показать свое умѣнье. Хотя юноша при одномъ взглядѣ на чемпіона почувствовать всю безнадежность своихъ попытокъ, онъ все-же нѣсколько разъ храбро бросался впередъ, постоянно натыкаясь лицомъ на лѣвый кулакъ Скина, который, казалось, былъ вездѣсущъ и придавалъ подбитымъ ватой перчаткамъ твердость желѣза. Въ концѣ-концовъ новичокъ повелъ страстную аттаку на носъ чемпіона, для чего поднялся на цыпочки. Скинъ отразилъ ударъ правымъ локтемъ. Пылкій юноша отлетѣлъ кубаремъ и упалъ навзничь въ углу залы, чувствительно ударившись головой объ полъ. Но поднялся все въ томъ же веселомъ расположеніи духа и выразилъ готовпостъ продолжать схватку. Однако Скинъ въ данную минуту отказался отъ дальнѣйшихъ упражненій, хотя остался такъ доволенъ храбростью новичка, что обѣщалъ дать ему соотвѣтствующее образованіе и сдѣлать изъ него человѣка.
   Затѣмъ чемпіонъ позвалъ жену, которую чтилъ очень высоко, какъ необыкновенно умную женщину съ необыкновенно хорошими манерами. Пришельцу она показалась просто смѣшной учительницей танцевъ: но онъ держался съ ней очень почтительно и этимъ еще больше выигралъ въ хорошемъ мнѣніи Скина.
   Онъ разсказалъ ей, какъ, убѣжавъ изъ школы, добрался до Ливерпуля, отправился въ доки и спрятался на кораблѣ отходящемъ въ Австралію. Какъ страдалъ отъ голода и жажды, прежде чѣмъ вышелъ изъ своего убѣжища. Какъ, несмотря на ложное положеніе безбилетнаго пассажира, съ нимъ обращались довольно хорошо, когда онъ выказалъ свою готовность работать. И въ доказательство того, что эта готовность не покинула его, а также желая показать, что морская практика пошла ему на пользу -- онъ предложилъ тутъ же подмести гимнастическій залъ. При этомъ предложеніи Скинъ, слушавшій его разсказы, какъ дѣти слушаютъ сказку, окончательно убѣдился, что юноша, хотя и джентльменъ, но не бѣлоручка. И они тутъ же порѣшили, что онъ будетъ жить и столоваться у нихъ, получая пять шиллинговъ въ недѣлю на карманные расходы и исполняя всяческія работы въ качествѣ служителя, конторщика и безплатнаго ученика эксъ-чемпіона Англіи и колоній.
   Онъ скоро убѣдился, что его обязанности далеко не легкія. Заведеніе было открыто съ девяти часовъ утра до одиннадцати часовъ ночи; а джентльмены, приходившіе туда, не только безцеремонно командовали имъ, но и вносили разнообразіе въ монотонность безнадежной борьбы съ непобѣдимымъ Скиномъ, практически примѣняя наставленія учителя на личности его ученика, котораго они колотили во всю, толкали взадъ и впередъ, перебрасывали черезъ плечо -- какъ-будто онъ былъ не живымъ существомъ, а безчувственной куклой, спеціально предназначенной для этой цѣли. Чемпіонъ смотрѣлъ на это и только хохоталъ, будучи слишкомъ лѣнивъ, чтобы исполнить свое слово и научить новичка защищаться. Но тотъ внимательно присматривался къ урокамъ при которыхъ присутствовалъ. Не прошло и мѣсяца, какъ его состязанія съ мельбурнскими любителями бокса приняли совсѣмъ другой оборотъ, и Скинъ былъ даже принужденъ высказаться однажды въ томъ смыслѣ, что новичокъ безусловно сдѣлалъ огромные успѣхи, но что джентльмены предпочитаютъ болѣе мягкое обращеніе съ собой, и потому онъ на будущее время долженъ постараться не слишкомъ колотить ихъ. Кромѣ этихъ физическихъ упражненій, на немъ лежала обязанность вести счетъ купленнымъ и проданнымъ перчаткамъ и рапирамъ, а также записывать и подсчитывать вознагражденіе, причитающееся мистеру и мистрисъ Скинъ. Это была самая утомительная часть его работы: онъ писалъ крупнымъ дѣтскимъ почеркомъ и былъ слабъ въ ариѳметикѣ. Когда онъ началъ помогать Скину въ преподаваніи, счетоводство постепенно отошло на задній планъ, и мистрисъ Скинъ опять пришлось взяться за него -- къ великому удовольствію ея супруга, увидѣвшаго въ данномъ обстоятельствѣ новое торжество ея высшей интеллигентности. Позже и для грубыхъ работъ былъ нанятъ слуга-китаецъ. "Ученикъ Скина", какъ его прозвали всѣ, былъ возведенъ въ санъ помощника учителя въ гимнастическомъ заведеніи чемпіона и началъ пользоваться нѣкоторой извѣстностью.
   Онъ уже пробылъ тамъ девять мѣсяцевъ и развился въ атлетически сложеннаго восемнадцатилѣтняго молодого человѣка, понимающаго толкъ въ "на-чаяхъ" и умѣющаго тонко варьировать свои "Благодарю васъ, сэръ" -- отъ полкроны до гинеи -- когда между нимъ и его принципаломъ произошелъ важный разговоръ.
   Былъ вечеръ. Въ заведеніи не было никого, кромѣ Скина, который, сидя по-домашнему въ разстегнутомъ пиджакѣ, курилъ трубку, и его ученика, который сошелъ внизъ изъ своей спальни, гдѣ онъ одѣвался, чтобы итти въ театръ.
   -- Фу ты, ну ты, какимъ вы франтомъ!-- насмѣшливо сказалъ Скинъ.-- Даже въ перчаткахъ! Они вамъ малы. Смотрите не затѣвайте ни съ кѣмъ ссоры, когда вы въ такихъ перчаткахъ, а то какъ разъ вывихнете себѣ кисть.
   -- Можете быть спокойны, -- отвѣтилъ ученика., взглянувъ на свои часы. Увидя, что въ его распоряженіи еще осталось нѣсколько минуть, онъ усѣлся напротивъ Скина.
   -- Конечно, -- согласился чемпіонъ.-- Вотъ когда вы станете настоящимъ, профессіональнымъ боксеромъ, вы ни съ кѣмъ не будете драться даромъ.
   -- Мнѣ кажется, что я уже теперь профессіональный боксеръ. Вѣдь вы меня не назовете любителемъ, а?
   -- О нѣтъ,-- отвѣтилъ Скинъ, -- вы не такъ плохи. Но видите ли, дитя мое, я никого не назову настоящимъ боксеромъ, пока онъ хоть разъ не стоялъ въ кругу. Вы умѣете боксировать въ перчаткахъ, ловко и красиво отражаете удары, но это все не настоящее. Вотъ, съ Божьей помощью, мы какъ-нибудь устроимъ для васъ настоящій матчъ, тогда вы покажете, что можете сдѣлать безъ перчатокъ.
   -- Да я всегда готовъ. Мнѣ все равно, что въ перчаткахъ, что безъ нихъ, -- немного сердито отвѣтилъ ученикъ.
   -- Это потому, что у васъ въ груди сердце льва, -- успокоительнымъ тономъ сказалъ Скинъ. Но юноша, привыкшій, что учитель постоянно говорить этотъ комплиментъ, когда на его учениковъ нападаетъ припадокъ хвастовства (что всегда случалось послѣ пораженія) -- только упрямо нахмурился и не сказалъ ни слова.
   -- Сэмъ Дуккэть изъ Мильтоуна былъ сегодня здѣсь, когда вы занимались съ капитаномъ Ноблемъ, -- продолжалъ Скинъ, наблюдая за выраженіемъ лица своего ученика.-- Вотъ Сэмъ, это настоящій боксеръ.
   -- Я его не высоко ставлю. Онъ лгунъ отчаянный.
   -- Это ужъ какъ водится въ нашей профессіи -- вамъ я могу сознаться,-- уныло отвѣтилъ Скинъ. Но ученикъ уже давно пришелъ самостоятельно къ этому выводу. На примѣръ онъ никогда не вѣрилъ разсказамъ учителя, когда тотъ объяснялъ свое троекратное пораженіе въ кругу несчастнымъ стеченіемъ обстоятельствъ и вообще, всякими случайностями. Но такъ какъ Скинъ выигралъ пятнадцать сраженій, его слѣдующее замѣчаніе было неоспоримо:-- Человѣкъ дерется не хуже оттого, что онъ лгунъ. Сэмъ Дуккэть побилъ Эбони Молли въ двадцать минуть.
   -- Еще бы, -- презрительно отвѣтилъ юноша.-- А что такое этотъ Эбони? Несчастный старый негръ, которому около шестидесяти лѣтъ, который пьянъ ровно семь дней въ недѣлю и готовъ драться за стаканъ водки! Дуккеть долженъ выбить его изъ строя въ двадцать секундъ, а не въ двадцать минуть. У него нѣтъ никакой техники.
   -- Ни малѣйшей, -- сказалъ Подъ.-- Но зато у него много смѣлости.
   -- Вотъ ерунда! Это всегда стараются такъ извернуться. Когда человѣкъ умѣетъ боксировать, про него говсрятъ, что у него есть техника, да нѣтъ удальства. А когда онъ не умѣеть отличить правой руки отъ лѣвой, говорить: умѣнья у него нѣтъ, да зато сколько храбрости.
   Скинъ съ тайнымъ изумленіемъ взглянулъ на своего ученика, который наблюдательностью и умѣньемъ выражаться могъ, какъ ему казалось, поспорить даже съ мистрисъ Скинъ.
   -- Сэмъ тоже сегодня сказалъ что-то въ такомъ родѣ,-- замѣтилъ онъ.-- Онъ говорить, что у васъ только одна техника, что вы въ обморокъ упадете со страху, если васъ поставить въ двадцатичетырехъ-футовый кругъ.
   Юноша вспыхнулъ.
   -- Хотѣлъ бы я, чтобы онъ сказалъ это при мнѣ.
   -- А что бы вы сдѣлали съ нимъ?-- спросилъ Скшгц лукаво прищуривъ свои маленькіе глаза.
   -- Хватилъ бы его кулакомъ по головѣ, -- вотъ что бы сдѣлалъ.
   -- Да онъ бы васъ живьемъ съѣлъ.
   -- Пусть ѣсть, да и васъ въ придачу, Надъ, если вы ему по вкусу. Онъ только потому смѣетъ такъ говорить, что знаетъ, что у меня нѣтъ денегъ; а онъ утверждаетъ, что никогда не войдетъ въ кругъ меньше, чѣмъ за пятьдесятъ фунтовъ стерлинговъ съ каждой стороны.
   -- Нѣтъ денегъ!-- вскричалъ Скинъ.-- Я знаю такихъ людей, которые завтра же утромъ наберутъ 50 ф. для боксера, за котораго я поручусь. Это было бы хорошимъ началомъ для молодого человѣка! Я въ первый разъ дрался за пять шиллинговъ -- и какъ гордился, когда выигралъ ихъ. Я вовсе не хочу чтобы вы противъ желанія дрались съ такимъ головорѣзомъ, какъ этотъ Сэмъ -- но не говорите, что денегъ нѣтъ. Пусть Нэдъ Скинъ выведетъ молодого человѣка и скажетъ: "Вотъ за кого Нэдъ стоить головой", и сразу деньги посыпятся -- толпами придутъ съ ними.
   Юноша колебался.
   -- Какъ вы думаете, Нэдъ, рискнуть?
   -- Не мнѣ рѣшать, -- мрачно отвѣтилъ Скинъ.-- Я знаю только, что я бы сказалъ въ ваши годы. Но можетъ быть вы правы, что такъ осторожны. Правду сказать, мнѣ и самому совсѣмъ не хочется, чтобы такой парень, какъ этотъ Сэмъ, оттузилъ васъ на обѣ корки.
   -- А вы меня будете тренировать, если я вызову его?
   -- Буду ли тренировать?-- повторилъ Скинъ восторженно, вскакивая съ своего мѣста.-- И тренировать буду, и свои деньги на в.асъ поставлю, и вы ему такой фейерверкъ зададите, что любо дорого! Я не я, если этого не будетъ!
   -- Въ такомъ случаѣ я вызываю его, -- вскричалъ юноша, покраснѣвъ отъ волненія.-- И если я выиграю, вы мнѣ уступите свой поясъ чемпіона колоній.
   -- Хорошо, -- нѣжно отвѣтилъ Скинъ.-- Смотрите, не возвращайтесь слишкомъ поздно, а главное, Боже васъ упаси, не пейте ничего спиртного. Съ завтрашняго дня мы начнемъ васъ тренировать.
   Такимъ образомъ Кэшель Байронъ долженъ былъ въ первый разъ выступить въ качествѣ профессіональнаго боксера.
   

ГЛАВА I.

   Замокъ Уильстокенъ представлялъ собой четырехъ-угольное зданіе, на каждомъ углу котораго находилось по круглой башнѣ, заканчивавшейся турецкимъ минаретомъ. Сторона, выходящая на юго-западъ, служила переднимъ фасадомъ и прерывалась мавританской аркой со стеклянными дверями, которыя, въ случаѣ нужды, могли запираться кованой рѣшеткой фантастической работы. Арка со своей стороны была окружена портикомъ въ стилѣ Палладіо, доходившимъ до самой крыши, гдѣ надъ нимъ возвышался открытый фронтонъ, въ нишѣ котораго стояла черная мраморная фигура египтянина, разъ навсегда устремившаго неподвижный взоръ въ сторону полуденнаго солнца. Внизу, на землѣ, была устроена итальянская терраса съ двумя огромными каменными слонами на обоихъ концахъ балюстрады. Окна верхняго этажа были, какъ и входная дверь, въ мавританскомъ стилѣ, а нижнія были просто квадратныя отверстія съ каменными средниками. Необразованнымъ людямъ замокъ казался чудомъ искусствъ. Архитекторы же и люди, читавшіе книги по архитектурѣ, осуждали его, какъ невообразимое смѣшеніе всевозможныхъ стилей -- и при томъ смѣшеніе самаго дурного вкуса. Онъ стоялъ на возвышеніи, среди холмистой мѣстности, окружіенный со всѣхъ сторонъ лѣсами, тридцать десятинъ которыхъ были обнесены оградой и назывались паркомъ. Въ полмилѣ отъ замка къ югу лежалъ городокъ Уильстоюенъ, откуда до Лондона было два часа ѣзды по желѣзной дорогѣ.
   Большинство жителей городка были консерваторы. На замокъ они взирали со страхомъ и благоговѣніемъ, и многіе изъ нихъ готовы были въ любое время поссориться съ полдюжиной самыхъ старыхъ своихъ друзей, лишь бы добиться приглашенія къ обѣду или просто публичнаго поклона отъ миссъ Лидіи Кэрью, сироты и хозяйки замка. Эта миссъ Кэрью была замѣчательной личностью. Замокъ и паркъ она получила въ наслѣдство отъ своей тетки, которая полагала, что богатства племянницы, заключавшіяся въ акціяхъ желѣзныхъ дорогъ и рудникахъ, далеко не полны, пока у нея нѣтъ помѣстья. Кромѣ того Лидія получила еще столько наслѣдствъ отъ различныхъ родственниковъ, ненавидящихъ бѣдную родню, что въ 25 лѣтъ была полной обладательницей движимыхъ и недвижимыхъ имуществъ, ежегодный доходъ съ которыхъ равнялся годовому заработку пятисотъ рабочихъ, -- и при томъ не обязанной чѣмъ бы то ни было отплачивать за эти богатства. Будучи, слѣдовательно, независимой молодой дѣвушкой съ огромнымъ состояніемъ, она кромѣ того пользовалась репутаціей очень ученой и прекрасно образованной особы. Въ Уильстокенѣ говорили, что она знаетъ сорокъ восемь живыхъ языковъ и всѣ мертвые, играетъ на всѣхъ существующихъ музыкальныхъ инструментахъ, хорошо рисуетъ и даже пишетъ стихи. Все это могло быть правдой, поскольку дѣло касалось самихъ жителей Уильстокена, ибо миссъ Кэрью безусловно знала больше, чѣмъ они. Всю свою жизнь она провела въ путешествіяхъ со своимъ отцомъ. Послѣдній былъ человѣкъ живого ума, но съ плохимъ пищевареніемъ. Онъ обладалъ независимымъ состояніемъ и имѣлъ склонность къ изящнымъ искусствамъ, соціологіи и ко всѣмъ наукамъ вообще. Онъ написалъ много книгъ, главнымъ образомъ объ эпохѣ Возрожденія, и пріобрѣлъ извѣстность, какъ критикъ и философъ.
   Эти книги были результатомъ многочисленныхъ путешествій и наблюденій, чтенія книгъ и умозрѣній, при чемъ во всемъ этомъ -- за исключеніемъ умозрѣній -- по мѣрѣ силъ принимала участіе я дочь, особенно съ тѣхъ поръ, какъ стала, болѣе взрослой, а отецъ началъ дряхлѣть. Принужденный соединять погоню за здоровьемъ съ жаждой культурной дѣятельности и будучи кромѣ того человѣкомъ раздражительнымъ, и требовательнымъ, онъ заставилъ дочь пройти суровую школу самообладанія и терпѣнія -- болѣе суровую, чѣмъ тѣ поученія, путемъ которыхъ онъ познакомилъ ее съ произведеніями греческихъ и нѣмецкихъ философовъ задолго до того, какъ она научилась какъ слѣдуетъ понимать англійскій языкъ, на который ихъ переводила.
   Когда Лидѣ пошелъ двадцать первый годъ, здоровье ея отца сильно пошатнулось. Онъ сталъ все больше зависѣть отъ дочери, и та предполагала, что отнынѣ отецъ будетъ еще требовательнѣе распоряжаться ея временемъ. Но однажды, въ Неаполѣ произошло слѣдующее: Она какъ-то условилась съ симпатичной компаніей англичанъ сдѣлать верховую прогулку. Незадолго до назначеннаго часа отецъ попросилъ ее перевести ему длинную выписку изъ Лессинга. Лида, въ душѣ которой за послѣднее время зашевелились сомнѣнія относительно справедливости отцовскаго ига, колебалась цѣлыхъ двѣ секунды, прежде чѣмъ выразила свое согласіе. Кэрью ничего но сказалъ; но наткнувшись на слугу, который долженъ былъ отнести англичанамъ Лидину записку съ отказомъ отъ прогулки, онъ прочелъ письмо и отравился къ дочери, которая уже засѣла за Лессинга.
   -- Лида, -- сказалъ онъ съ нѣкоторымъ колебаніемъ, которое она приняла бы за робость, если бы можно было предположить подобное чувство въ отношеніяхъ отца къ ней.-- Я вовсе не хочу, чтобы ты откладывала свои личныя дѣла изъ-за этихъ литературныхъ пустяковъ.
   Лида, взглянула на него съ смутнымъ страхомъ, который всегда шевелится въ насъ, когда мы встрѣчаемся съ чѣмъ-нибудь новымъ и неизвѣстнымъ. А онъ, недовольный ея отношеніемъ къ вопросу, прибавилъ:
   -- Если ты повеселишься часокъ, это гораздо важнѣе, чѣмъ работать надъ моей книгой. Гораздо важнѣе!
   Лида, послѣ нѣкотораго раздумья, положила перо и сказала:
   -- Прогулка не доставить мнѣ удовольствія, если изъ-за нея пострадаетъ работа.
   -- А мнѣ твоя работа не доставить удовольствія, если изъ-за нея ты откажешься отъ прогулки,-- отвѣтилъ онъ.-- Я предпочитаю, чтобы ты поѣхала.
   Лида, молча повиновалась. Ей пришла въ голову странная мысль, нѣжно закончить разговоръ поцѣлуемъ. Но ни она ни отецъ не привыкли къ подобнаго рода проявленіямъ чувствъ, и изъ ея порыва ничего не вышло. Она провела весь день верхомъ на лошади, обсудила свои недавнія мятежныя мысли и вечеромъ докончила переводъ.
   Съ этихъ поръ Лида начала все больше сознавать ту власть, которую незамѣтно пріобрѣла надъ отцомъ за время своего долгаго подчиненія. Сначала робко, затѣмъ смѣлѣе, -- по мѣрѣ того, какъ отвыкала отъ отцовскихъ помочей, -- она стала слѣдовать собственнымъ наклонностямъ въ выборѣ темъ для работъ и даже защищать противъ консерватизма отца нѣкоторыя новыя теченія въ музыкѣ и живописи. Онъ одобрялъ эту умственную самостоятельность и неоднократно предостерегалъ ее не довѣряться его мнѣніямъ больше, чѣмъ мнѣніямъ любого критика. Однажды она сказала ему, что главное удовольствіе споровъ съ нимъ заключается въ необходимости сознаться въ концѣ-концовъ, что онъ правъ. На это онъ серьезно отвѣтилъ:
   -- Твои слова мнѣ очень пріятны, Лида, потому что я вѣрю ихъ искренности. Но вообще лучше не высказывать подобныя вещи. Онѣ принадлежать къ искусству нравиться, въ которомъ ты, можетъ быть, сама скоро захочешь упражняться, такъ какъ молодость считаетъ это очень удобнымъ, прибыльнымъ, любезнымъ -- и доказательствомъ хорошаго воспитанія. Въ дѣйствительности же это вульгарно, трусливо, эгоистично и неискренно. Для лавочника -- добродѣтель; а для свободной женщины -- порокъ. Лучше оставить невысказанной настоящую похвалу, чѣмъ подвергнуться риску быть заподозрѣннымъ въ лести.
   Вскорѣ послѣ этого Лида, по желанію отца, провела сезонъ въ Лондонѣ, гдѣ посѣщала высшее общество и нашла, что оно является просто ярмаркой для сбыта невѣсть и храмомъ для воздаванія божескихъ почестей богатству. Но съ этимъ культомъ и торгомъ она уже была знакома раньше, и потому ее заинтересовала только особенность поведенія англичанъ, да и та скоро потеряла прелесть новизны. Кромѣ того, ее очень стѣсняла неожиданно проявившаяся способность возбуждать къ себѣ расположеніе лицъ своего же пола. Восторженныхъ молодыхъ дѣвушекъ она еще умѣла держать въ почтительномъ отдаленіи отъ себя. Но старыя дамы, особенно двѣ тетки, которыя въ ея дѣтствѣ никогда не обращали на нее ли малѣйшаго вниманія, теперь надоѣдали ей своей рабской привязанностью и старались всяческими ласками и мольбами уговорить ее бросить отца и жить съ ними до конца ихъ дней. Ея холодность только больше разжигала ихъ желаніе имѣть ее у себя. Чтобы избавиться отъ нихъ, она вернулась съ отцомъ въ Европу и бросила всякую переписку съ Лондономъ. Тетки объявили себя глубоко оскорбленными, и всѣ считали, что Лида поступила очень неразумно. Но когда тетки умерли и ихъ завѣщанія были вскрыты, оказалось, что обѣ перещеголяли другъ друпа въ желаніи обогатить племянницу.
   Когда Лидѣ исполнилось двадцать пять лѣтъ, въ ея жизни случилось первое крупное событіе: смерть отца. Но даже и при этомъ они не сблизились другъ съ другомъ.
   Однажды вечеромъ, въ Авиньонѣ, Лида сидѣла съ отцомъ около камина и читана вслухъ, какъ вдругъ онъ сказалъ -- Лида! мое сердце перестало биться. Прощай!-- И тутъ же умеръ. Лишь съ трудомъ ей удалось прекратить суматоху, поднявшуюся въ домѣ въ отвѣть на ея звонокъ. Всѣ домашніе сочли своимъ долгомъ выразить величайшую степень горя и были возмущены, не видя въ ней ни благодарности за это, ни желанія слѣдовать ихъ примѣру.
   Вся родня нашла, что Кэрью оставилъ очень неподобающее завѣщаніе. Это былъ краткій документъ, помѣченный за пять лѣтъ до смерти и гласившій, что онъ передаетъ все свое имущество дорогой дочери Лидіи. Кромѣ того, онъ оставилъ и нѣсколько частныхъ распоряженій. Одно изъ. нихъ возмутило всю семью, такъ какъ выражало желаніе, чтобы его тѣло было перевезено въ Миланъ и тамъ сожжено. Исполнивъ. эту волю отца, Лида вернулась въ Англію, чтобы привести въ порядокъ свои дѣла. Тамъ она зажгла безнадежной страстью сердца многихъ трудолюбивыхъ клерковъ суда и непріятно поразила своихъ повѣренныхъ такимъ пониманіемъ практической стороны дѣлъ, какого они не ожидали встрѣтить въ богатой молодой дѣвушкѣ. Когда все было улажено я она могла опять наслаждаться полнымъ покоемъ, она вернулась въ Авиньонъ, чтобы исполнить свою послѣднюю обязанность передъ отцомъ -- вскрыть письмо, которое она нашла въ его столѣ и на конвертѣ котораго было написано его рукой: "Лидѣ. Прочесть на досугѣ, когда меня похоронятъ и всѣ дѣла будутъ приведены въ порядокъ".
   Содержаніе письма было слѣдующее:

"Дорогая Лида!

   "Я принадлежу къ огромному числу разочарованныхъ людей. Если бъ не ты, я -- какъ и всѣ остальные -- назвалъ бы себя полнымъ банкротомъ. Всего нѣсколько лѣтъ тому назадъ мнѣ въ первый разъ пришло въ голову, что хотя я потерпѣлъ фіаско во всѣхъ своихъ честолюбивыхъ замыслахъ, о которыхъ теперь по стоить говорить, такъ какъ они потерпѣли крушеніе -- я все же принесъ нѣкоторую пользу въ качествѣ отца. При этомъ я еще понялъ, что изъ нашей совмѣстной жизни ты можешь вывести лишь то заключеніе, будто я съ неизмѣннымъ эгоизмомъ эксплоатировалъ тебя въ качествѣ своего секретаря и ты, слѣдовательно, обязана мнѣ за свои познанія, не больше, чѣмъ рабъ обязанъ господину за силу мышцъ, развившуюся отъ подневольной работы. Чтобы ты не страдала отъ подобнаго я тягостнаго чувства совершенной надъ тобой несправедливости, я хочу оправдаться передъ тобой.
   "Я никогда не спрашивалъ тебя, помнишь ли ты свою мать. Коснись ты когда-нибудь этого вопроса, я бы откровенно поговорилъ съ тобой; но руководствуясь вѣрнымъ инстинктомъ, ты избѣгала этой темы, и я былъ доволенъ, что могу не затрагивать ее до тѣхъ поръ, пока обстоятельства -- вродѣ теперешнихъ -- не сдѣлаютъ дальнѣйшаго молчанія излишнимъ. Если ты когда-нибудь жалѣешь о томъ, что совсѣмъ не знаешь женщину, давшую тебѣ жизнь -- отбрось эти сожалѣнія. Она была эгоисткой, которая не могла уживаться ни съ мужемъ, ни съ ребенкомъ, ни съ прислугой, ни съ друзьями. Я говорю совсѣмъ безпристрастно. въ эту минуту, когда я пишу, всѣ личныя чувства противъ нея умерли во мнѣ. Я даже дошелъ до того, что съ нѣжностью смотрю на нѣкоторыя черты ея характера, которыя ты унаслѣдовала; такъ что могу съ увѣренностью сказать, что съ того самаго времени, какъ прошло ослѣпленіе, заставившее меня жениться на ней, я никогда не относился къ ней лучше, чѣмъ теперь. Въ теченіе шести лѣггь я старался сдѣлать нашу совмѣстную жизнь возможно болѣе сносной -- она же дѣлала все, что могла, чтобы отравить ее. Потомъ мы разошлись. Я позволилъ ей объяснять причину нашего разрыва, какъ ей вздумается, и далъ ей такія средства, на которыя она даже не имѣла права разсчитывать. За это она согласилась оставить тебя въ моемъ полномъ распоряженіи. Изъ предосторожности, я еще заранѣе отвезъ тебя въ Бельгію и при ея жизни мы не возвращались въ Англію, такъ какъ боялся (и даже былъ увѣренъ), что она воспользуется моимъ прежнимъ поведеніемъ и моимъ враждебнымъ отношеніемъ къ господствующей религіи, чтобы вырвать тебя изъ моихъ рукъ. Больше мнѣ нечего сказать о ней, и я жалѣю, что мнѣ вообще пришлось упомянуть о ней.
   "Теперь хочу объяснить, что заставило меня взяться за твое воспитаніе. Не естественная привязанность побудила меня къ этому; въ то время я еще не любилъ тебя и зналъ, что ты будешь для меня тяжелымъ бременемъ. Но разъ я далъ тебѣ жизнь, а затѣмъ порвалъ съ твоей матерью, я считалъ себя обязаннымъ сдѣлать все зависящее отъ меня, чтобы ты не страдала отъ моей ошибки. Я охотно былъ бы готовъ повѣрить, что для твоего воспитанія она самый подходящій человѣкъ, какъ говорили всѣ кумушки; но я зналъ ее лучше и рѣшилъ самъ выполнить свои обязанности, какъ сумѣю. Съ теченіемъ времени ты стала мнѣ полезна; какъ ты сама знаешь, я безъ зазрѣнія совѣсти пользовался тобой -- но всегда имѣлъ въ виду и твою выгоду. Для той работы, которую я считалъ чисто механической перепиской, я всегда держалъ секретаря. Сколько ты ни занималась у меня, я никогда не давалъ тебѣ работы, не имѣющей воспитательнаго значенія -- по крайней мѣрѣ я думаю, что съ увѣренностью могу сказать это. Боюсь, что часы, проведенные за моими денежными дѣлами, показались тебѣ очень скучными; теперь мнѣ незачѣмъ просить прощенія за нихъ: ты вѣроятно собственнымъ опытомъ уже убѣдилась, какъ необходимы практическія знанія владѣльцу крупнаго состоянія.
   "Принимаясь за твое воспитаніе, я не думалъ, что кладу основаніе для собственнаго удобства и отрады. Въ теченіе долгаго времени ты была только хорошей, послушной дѣвочкой -- и чудомъ учености, какъ это называютъ невѣжественные люди. На твоемъ мѣстѣ, вѣроятно, всякій ребенокъ сталъ бы тѣмъ же. Но постепенно я началъ наблюдать за твоимъ развитіемъ съ такимъ удовольствіемъ, какого не испытывалъ отъ созерцанія собственной жизни. Мнѣ никогда не удавалось, и теперь не удается, выразить ту привязанность, которую я чувствую къ тебѣ, и ту радость, съ которой я сознаю, что трудъ, взятый мною на себя въ качествѣ непріятной и неблагодарной задачи, спасъ отъ погибели мою жизнь и мою дѣятельность.
   "Мои литературныя работы, надъ которыми мы оба столько сидѣли, я теперь цѣню лишь постольку, поскольку онѣ способствовали твоему воспитанію. И съ твоей стороны не будетъ измѣной, если та придешь къ тому выводу, что я не нашелъ золота, хотя я и перебралъ песку не меньше, чѣмъ другіе люди. Прошу тебя помнить только, что я исполнялъ свои обязанности по отношенію къ тебѣ задолго до того, какъ они стали для меня источникомъ радости или хотя бы надежды. А когда ты станешь старше и услышишь отъ друзей твоей матери, что я не исполнилъ своихъ обязанностей по отношенію къ ней, ты вѣроятно воздашь мнѣ нѣкоторую справедливость за то, что я ради тебя примирился съ обществомъ, отказавшись отъ привычекъ и знакомствъ, которыя, пока они длились, -- что бы тамъ о нихъ ни думали люди -- значительно облегчали мнѣ жизнь.
   "Хотя твое будущее меня не должно тревожить, я все же часто невольно думаю о немъ. Ты, вѣроятно, скоро увидишь, что міръ еще не приготовилъ мѣста и сферы дѣятельности для высокообразованной женщины. Въ дни моей молодости, когда общество товарищей было для меня необходимостью, я пробовалъ отбросить свою культурность, ослабить принципы и усвоить вкусы большинства, чтобы примѣниться къ обществу единственно доступныхъ для меня людей. Ибо, съ волками жить, по волчьи выть. Эта попытка сдѣлала меня несчастнѣе, чѣмъ всѣ другія ошибки, которыя я когда-либо совершилъ. Быть самимъ собой, -- значило быть одинокимъ; а не быть самимъ собой -- означало нравственiную смерть. Предупреждаю тебя, Лида: никогда не поддавайся искушенію приноравливаться къ міру путемъ нравственнаго самоубійства.
   "Я жду и надѣюсь, что ты когда-нибудь выйдешь замужъ. Тогда тебѣ представится случай сдѣлать непоправимую ошибку, и отъ возможности такой ошибки тебя не уберегутъ ни мои совѣты, ни собственная проницательность. Я думаю, что тебѣ не легко будетъ найти человѣка, способнаго удовлетворить твоему желанію быть освобожденной отъ отвѣтственной необходимости самой выдумывать и направлять свой жизненный путь -- желанію, которое заставляетъ насъ всѣхъ страстно искать руководителя, которому мы могли бы вполнѣ довѣрять. Если тебя постигнетъ неудача, помни, что твой отецъ, переживъ горькое и полное разочарованіе, все-таки пришелъ къ выводу, что женитьба была единственнымъ плодотворнымъ событіемъ въ его жизни. Въ виду твоего богатства, позволь мнѣ также напомнить, что тебѣ незачѣмъ, ревнуя къ собственнымъ деньгамъ, ограничивать свой выборъ людьми, которые слишкомъ богаты, чтобы жениться изъ-за денегъ. Я надѣюсь, что никакой вульгарный авантюристъ не плѣнитъ твое сердце; а хорошихъ людей твое богатство скорѣе испугаетъ, чѣмъ привлечетъ. Единственный классъ людей, противъ которыхъ мнѣ слѣдуетъ предостеречь тебя, это тотъ, къ которому я самъ якобы принадлежу. Никогда не думай, что человѣкъ будетъ подходящимъ другомъ для тебя единственно потому, что онъ прочелъ много критическихъ статей; или -- будто онъ такъ же чувствуетъ вліяніе искусства., какъ и ты, потому что знакомъ съ классификаціей именъ и школъ, которая извѣстна тебѣ, и тоже признаетъ ее; или, наконецъ, что сходясь съ тобой въ выборѣ любимыхъ авторовъ, онъ будто бы обязательно долженъ такъ же объяснять ихъ слова, какъ ты ихъ понимаешь. Остерегайся людей, которые больше читали, чѣмъ работали, или которые любятъ чтеніе больше работы. Не забывай, что женщина никогда не можетъ быть счастлива, если мужъ вѣчно дома. Остерегайся живописцевъ, поэтовъ, музыкантовъ и всякаго рода художниковъ -- за исключеніемъ великихъ художниковъ. Какъ самый сносный классъ людей, изъ тѣхъ, которыхъ я встрѣчаю, я тебѣ рекомендую работниковъ, довольныхъ собой я знающихъ свое дѣло -- все равно министры ли они или землепашцы.
   "Я отказываюсь отъ дальнѣйшихъ попытокъ давать тебѣ наставленія. За каждымъ совѣтомъ, который мнѣ приходить на умъ, немедленно слѣдуютъ соображенія, доказывающія мнѣ всю его ничтожность.
   "Ты вѣроятно удивляешься, почему я никогда не говорилъ тебѣ того, что написалъ въ этомъ письмѣ Я пробовалъ, но ничего не выходило. Если не ошибаюсь, я написалъ эти строчки главнымъ образомъ для того, чтобы удовлетворить жгучему желанію высказать мою любовь къ тебѣ. Неловкость, которую испытываетъ сверхъ-цивилизованный человѣкъ, когда долженъ сознаться, что онъ не напичканный ученостью бездушный камень, а нѣчто большее -- эта неловкость не позволяетъ мнѣ смущать тебя выраженіями чувствъ, къ которымъ я тебя не пріучилъ. Кромѣ того, я хочу, чтобы эти слова -- мои послѣднія слова -- дошли до тебя, когда никакія пошлости уже не ослабятъ впечатлѣніе ихъ безыскусной правды. Я знаю, что сказалъ слишкомъ много; и въ то же время чувствую, что сказалъ далеко не достаточно. Но писать= это письмо было для меня трудной задачей. Какъ я ни опытенъ въ искусствѣ владѣть перомъ, я никогда, даже въ первые годы, не писалъ съ такимъ усиліемъ, съ такимъ сознаніемъ неудовлетворительности..."
   На этомъ рукопись прервалась. Письмо никогда не было закончено.
   

ГЛАВА II.

   Въ маѣ мѣсяцѣ -- семь лѣтъ спустя послѣ бѣгства мальчиковъ изъ Монкрифъ-хауза, -- подъ тѣнью развѣсистаго кедра, стоявшаго среди ярко-зеленой лужайки, сидѣла дама. Избѣгая солнца, она поступала чисто по-женски, потому что цвѣтъ ея лица былъ нѣженъ, какъ перламутръ. Это была невысокая, изящная женщина съ тонко-очерченнымъ ртомъ и ноздрями. Глаза у нея были зеленыя, брови прямыя, а волосы рыжевато-золотистаго цвѣта. Въ данную минуту они были прикрыты широкой соломенной шляпой безъ отдѣлки. Тонкое кисейное платье съ короткими рукавами, которые заканчивались у локтей широкими оборками, едва прикрывало ей плечи, и дополнялось бѣлымъ шерстянымъ платкомъ, который окружалъ шею, какъ облакомъ пуха. Она читала маленькую книжечку въ переплетѣ изъ слоновой кости -- миніатюрное изданіе второй части гёгевскаго "Фауста".
   Немного погодя, когда свѣтъ солнца сталъ мягче,-- такъ какъ день началъ клониться къ вечеру,-- онъ опустила книжку и погрузилась въ думу и грезы, не замѣчая прозаическаго чернаго предмета, который направлялся къ ней черезъ лужайку. То былъ молодой человѣкъ, въ сюртукѣ, -- брюнетъ съ продолговатымъ лицомъ, серьезный и сдержанный на видъ, но довольно симпатичный.
   -- Вы ужо уходите, Луціанъ? Такъ рано?-- спросила дама, поднявъ голову, когда онъ вступилъ въ тѣнь кедра.
   Луціанъ задумчиво посмотрѣлъ на нее. Когда она произносила его имя, это всегда смутно волновало его. Любя доискиваться причинъ всѣхъ явленій, онъ уже давно рѣшилъ, что въ данномъ случаѣ причина лежитъ въ ея хорошемъ произношеніи. Потому что въ устахъ остальныхъ близкихъ и друзей его имя превращалось попросту въ "Лушнъ".
   -- Да,-- сказалъ онъ.-- Я все кончилъ и явился, чтобы отдать вамъ отчётъ о моей дѣятельности, а затѣмъ проститься..
   Онъ взялъ плетеный стулъ и сѣлъ рядомъ съ ней.
   Она сложила руки на колѣняхъ и приготовилась слушать.
   -- Прежде всего относительно Уорренъ-Лоджа, -- началъ онъ.-- Домъ сданъ только на одинъ мѣсяцъ, такъ что уже въ іюлѣ вы можете, если захотите, даромъ сдать его мистрисъ Гофъ. Но я надѣюсь, что вы не поступите такъ безразсудно.
   Она улыбнулась и спросила:-- А кто сейчасъ живетъ тамъ? Мнѣ говорили, что эти жильцы запрещаютъ работникамъ и работницамъ съ фермы проходить по вязовой аллеѣ.
   -- Противъ этого ничего по подѣлаешь. Снимая домикъ, они поставили категорическимъ условіемъ, чтобы аллея осталась въ ихъ исключительномъ пользованіи. Въ то время я совсѣмъ не подозрѣвалъ, что вы пріѣдете въ замокъ; иначе, разумѣется, отклонилъ бы такое условіе.
   -- Да вѣдь она останется въ ихъ пользованіи: чужихъ туда не пускаютъ. Наши работники разъ въ день проходятъ по ней, отправляясь на ферму и возвращаясь оттуда -- вотъ и все.
   -- Это кажется грубостью съ ихъ стороны, но данный случай совсѣмъ особенный: молодой человѣкъ пріѣхалъ сюда, для поправленія своего здоровья. Онъ долженъ каждый день заниматься гимнастикой на открытомъ воздухѣ, и не выносить при этомъ постороннихъ взглядовъ: я самъ ни разу не видѣлъ его. Съ нимъ живетъ только одинъ слуга. При такихъ обстоятельствахъ я согласился предоставить имъ аллею въ исключительное пользованіе. И дѣйствительно, они платятъ за дачу дороже, чѣмъ можно было бы требовать безъ такой привилегіи.
   -- Надѣюсь, что онъ не сумасшедшій?
   -- Прежде чѣмъ сдать ему, я удостовѣрился, что онъ подходящій жилецъ, -- съ полнымъ упрека достоинствомъ отвѣтилъ Луціанъ.-- Его мнѣ рекомендовалъ лордъ Уорсингтонъ, который отзывался о немъ очень тепло. Я какъ разъ высказалъ ему то же самое предположеніе, которое вы сейчасъ сдѣлали, по Уорснигтонъ поручился какъ за его разсудокъ, такъ и за денежную состоятельность, и даже предложилъ снять дачу на свое имя и подъ свою личную отвѣтственность за поведеніе больного. Вамъ нечего опасаться: это просто какой-нибудь юнецъ, разстроившій свои нервы слишкомъ усердными занятіями. Вѣроятію, одинъ изъ друзей Уорсингтона по университету.
   -- Возможно. Но я скорѣе склонна предполагать, что друзья лорда Уорсингтона усердные наѣздники или кутилы, а не усердные зубрилы.
   -- Можете быть покойны, Лида. Я поймалъ лорда Уорсингтона на слово и заключилъ контрактъ на его имя.
   -- Этого съ меня достаточно, Луціанъ. Я вамъ очень благодарна. Я распоряжусь, чтобы по аллеѣ больше не проходили.
   -- Второй вопросъ еще важнѣе, такъ какъ касается лично васъ, -- продолжалъ Луціанъ.-- Миссъ Гофъ согласна принять ваше предложеніе. Самая неподходящая компаньонка для васъ!
   -- Почему?
   -- Да во всѣхъ отношеніяхъ. Она моложе васъ, получила самое обыкновенное воспитаніе и знаетъ общество только по мѣстнымъ баламъ. А кромѣ того, такъ какъ она не лишена привлекательности и считается въ Уильстокенѣ красавицей, она очень своевольна и вѣроятно приметъ ваше покровительство далеко не благосклонно.
   -- Она своевольнѣе меня?
   -- Вы вовсе не своевольны, Лида! Вы только глухи къ совѣтамъ.
   -- То-есть, вы хотите сказать, что я не исполняю ихъ. Значить, вы полагаете, что мнѣ лучше взять профессіональную компаніонку -- какую-нибудь "бывшую" лэди,-- чѣмъ спасти молоденькую дѣвушку отъ необходимости въ 23 года итти въ гувернантки и превратиться въ концѣ-концовъ въ такую же "бывшую" лэди?
   -- Вопросъ о подысканіи подходящей компаніонки и обязанность помогать бѣднымъ,-- вещи совершенно различныя, Лида.
   -- Вѣрно, Луціанъ. Когда мисъ Гофъ придеть ко мнѣ?
   -- Сегодня вечеромъ. Но помните: еще ничего не рѣшено. Если, увидѣвъ ее, вы перемѣните свое рѣшеніе, вамъ стоить только обойтись съ ней, какъ съ обыкновенной гостьей, -- и вопросъ конченъ. Я лично предпочитаю ея сестру; но та не хочеть покинуть мать, которая никакъ не можетъ оправиться послѣ смерти мужа.
   Лида задумчиво смотрѣла на книжечку въ своей рукѣ и обдумывала его слова. Когда она, наконецъ, подняла голову, вопросъ относительно миссъ Гофъ былъ для нея повидимому рѣшенъ. Но она ничего не сказала.
   -- Ну, что?-- тотчасъ же спросилъ Луціапъ, смущенный ея молчащемъ.
   -- Какъ что?-- спокойно переспросила Лида.
   -- Вы ничего не говорите.
   -- Мнѣ нечего говорить.
   -- Въ.такомъ случаѣ мнѣ лучше уйти, -- коротко отвѣтилъ Луціанъ, поддаваясь чувству обиды.
   -- Вовсе нѣтъ,-- отвѣтила Лида.-- Я наслаждаюсь вашимъ обществомъ на манеръ здѣшнихъ жителей. Когда двое изъ нашихъ батраковъ дружатъ между собой, чѣмъ они выражають это? Каждое воскресенье они часами сидятъ рядышкомъ у воротъ, не перекидываясь ни словомъ. Это безусловно лучше, чѣмъ тотъ страхъ передъ молчаніемъ и углубленіемъ въ себя, который въ нашемъ злосчастномъ кругу зовется разговоромъ.
   -- Какія у васъ странныя мысли, Лида! Это молчаніе крестьянъ равносильно молчанію собаки.
   -- Собака очень пріятное общество, -- сказала Лида.
   На это онъ не нашелся, что отвѣтить. Съ женщинами онъ себя чувствовалъ хорошо только тогда, когда могъ снисходить къ нимъ съ своей высоты и разъяснять имъ что-нибудь. Лида всегда выслушивала его объясненія, но дѣлала, изъ нихъ совсѣмъ другіе выводы, чѣмъ онъ, такъ что онъ рѣдко чувствовалъ, что его слова имѣли успѣхъ.
   Поддерживать же молчаніе на манеръ батраковъ было свыше его силъ. Поэтому онъ сослался на то, что ему пора ѣхать, и простился съ Лидой. Она подала ему руку. Легкій румянецъ залилъ его сѣрыя щеки, когда онъ взялъ эту руку. Зачѣмъ онъ застегнулъ сюртукъ и удалился степеннымъ шагомъ. Пока онъ шелъ, Лида наблюдала, какъ солнечные лучи сверкали на его блестящей шляпѣ и тонули въ его респектабельномъ сюртукѣ. Она вздохнула и опять взялась за Гёте.
   Вскорѣ затѣмъ ей надоѣло сидѣть на одномъ мѣстѣ. Она поднялась и побродила по парку, стараясь разыскать тѣ мѣста, гдѣ играла ребенкомъ, когда въ послѣдній разъ гостила у тетки. Она узнала старый развалившійся жертвенникъ друидъ, который въ дѣтствѣ напоминалъ ей гору Синай, грозившую упасть на голову Христіана въ "Странствованіяхъ пилигримовъ". Дальше увидѣла -- и старательно обошла -- болото, гдѣ однажды ей порядкомъ досталось отъ няньки за то, что она вымазала въ грязи всѣ чулки. Затѣмъ очутилась въ длинной, поросшей травой аллеѣ, которая тянулась на западъ и на востокъ и казалась безконечной. Это мѣсто ей показалось самымъ лучшимъ въ паркѣ, и она уже начала составлять планъ павильона, который велить построить поблизости, какъ вдругъ вспомнила, что это, должно быть, та самая вязовая аллея, куда жилецъ Уорренъ-Лоджа строго запрещаетъ доступъ всѣмъ постороннимъ. Она. повернула въ лѣсъ, смѣясь надъ странностью положенія: оказаться посторонней, не имѣющей права входа, въ своихъ собственныхъ владѣніяхъ. Чтобы опять не ворваться, въ чужія владѣнія, ей пришлось сдѣлать большой крюкъ, и черезъ нѣкотрое время она заблудилась. Деревьямъ, казалось, до было конца. Она начала приходить къ заключенію, что кромѣ парка владѣетъ еще и лѣсомъ. Наконецъ увидѣла прогалину. Она поспѣшила туда, вышла опять на солнце я остановилась, ослѣпленная неожиданнымъ видѣніемъ, которое въ первую минуту приняла за великолѣпную статую; но уже въ слѣдующую минуту со страннымъ чувствомъ радости поняла, что передъ ней живой человѣкъ. Впасть въ подобную ошибку при видѣ джентльмена девятнадцатаго столѣтія, который занимается физическими упражненіями на открытомъ воздухѣ, при обычныхъ условіяхъ значить проявить чудовищное незнаніе людей или статуй. Но въ данномъ случаѣ условія были далеко не обычны: этотъ человѣкъ былъ одѣть въ бѣлую фуфайку и въ бѣлые же панталоны до колѣнъ; его обнаженныя руки блестѣли на солнцѣ, какъ руки гладіатора. Широкіе и выпуклые мускулы на груди казались мраморными подъ бѣлымъ покрываломъ. Даже короткіе кудрявые волосы казались бронзовыми при вечернемъ освѣщеніи. Лидѣ пришло въ голову, что передъ ней въ своемъ лѣсномъ убѣжищѣ какой-нибудь древнегреческій богъ, Но эта мысль длилась всего секунду. Ея слѣдующій взглядъ упалъ на маленькаго человѣка, похожаго на грума, котораго уже никакъ нельзя было причислить къ древне-классическимъ божествамъ и который смотрѣлъ на своего товарища точь въ точь какъ грумъ, любующійся лошадью рѣдкой красоты. Онъ первый замѣтилъ Лиду, и выраженіе его лица ясно показало, что ея присутствіе здѣсь нежелательно..Человѣкъ-статуя, взглянувъ по направленію его злобнаго взгляда, тоже увидѣлъ гостью, но съ другими чувствами: его губы раскрылись, краска подступила. къ его щекамъ, онъ уставился на нее съ нескрываемымъ изумленіемъ и восторгомъ. Первымъ движеніемъ Лиды было повернуться, и бѣжать; вторымъ -- извиниться за свое вторженіе. И въ концѣ-концовъ она спокойно удалилась между деревьями. Отойдя на такое разстояніе, что они не могли ее видѣть, она ускорила шаги, почти побѣжала. Но день былъ.слишкомъ жаркій для быстрыхъ движеній. Она скоро остановилась и стала прислушиваться. Обычные лѣсные звуки: шелестъ листьевъ, стрекотаніе кузнечиковъ, пѣшіе птицъ. Ни малѣйшаго отзвука человѣческихъ голосовъ или шаговъ. Она подумала, что все это ей пригрезилось, что богоподобное существо былъ просто Гермесъ Праксителя, на мысль о которомъ ее навелъ классическій шабашъ Гёте, а ужъ фантазія, въ своего рода снѣ на яву, придала этому образу сходство съ живой дѣйствительностью. Грумъ же былъ одной изъ несообразностей, характеризующихъ сны -- можетъ быть воспоминаніе о словахъ Луціана, что съ жильцомъ Уорренъ-Лоджа живетъ слуга. Но во всякомъ случаѣ этотъ дивный образъ мужской силы и красоты не могъ быть студентомъ, разстроившимъ свое здоровье черезчуръ усердными занятіями. Безсмысленное чувство радости было тоже одной изъ нелѣпостей сна -- иначе ей слѣдовало бы стыдиться ого.
   Лида направилась домой, немного безпокоясь насчетъ состоянія своихъ нервовъ, но въ то же время вспоминая о своемъ видѣніи съ такой радостью, какой она не разрѣшила бы себѣ, касайся дѣло живого существа. Нѣсколько разъ картина такъ ярко вставала въ ея памяти, что она невольно спрашивала себя, не было ли все это реальностью. Но обсудивъ немного, опять убѣждалась, что это была галлюцинація..
   -- Барышня!-- сказалъ одинъ изъ ея многочисленныхъ слугъ, уроженецъ Уильстокена, взиравшій на хозяйку замка съ величайшимъ благоговѣніемъ.-- Миссъ Гофъ ждетъ васъ въ гостиной.
   Гостиная была круглой комнатой съ куполообразнымъ потолкомъ, съ котораго вертикально, какъ сталагмиты, спускались золотые орнаменты, напоминавшіе толстыя бамбуковыя палки. Тяжелыя люстры были обвѣшаны гранеными бронзовыми шариками. Такіе же шарики, только побольше, украшали спинки низкихъ и широкихъ массивныхъ креселъ, обитыхъ кожей, съ оттисненными на ней японскими драконами мѣднаго цвѣта. Около камина находился бронзовый колоколъ китайской работы, поставленный, какъ пушка, въ черный деревянный лафетъ и служившій корзинкой для угля. Стѣны были обтянуты голубой матеріей съ золотыми полумѣсяцами.
   Въ этой варварской комнатѣ Лида застала ожидавшую ее посѣтительницу -- молодую дѣвушку двадцати трехъ лѣтъ съ хорошо развитыми, упругими формами, чистымъ, точно фарфоровымъ, цвѣтомъ лица и нѣжнымъ румянцемъ на щекахъ. Горделивое положеніе головы свидѣтельствовало о сознаніи собственнаго достоинства, почерпнутаго изъ поклоненія, которымъ ее окружала окрестная молодежь; оно же, вѣроятно, было причиной изящества ея дешеваго чернаго платья, шляпы, башмаковъ и перчатокъ, находившихся въ безукоризненномъ состояніи. Въ нервномъ волненіи, достигшемъ своего апогея при появленіи Лиды, она въ теченіе десяти минуть ждала счастья представиться хозяйкѣ замка.
   -- Здравствуйте, миссъ Гофъ! Простите, я васъ кажется заставила ждать! Меня не.было дома.
   -- О нѣтъ, нисколько, -- отвѣтила миссъ Гофъ съ смутнымъ чувствомъ, что рыжіе волосы аристократичны, а темно-каштановые (цвѣтъ ея волосъ) вульгарны. При входѣ Лиды она поднялась, чтобы поздороваться, а затѣмъ, постоявъ минутку въ нерѣшительности, не зная, что дальше требуется этикетомъ, опять сѣла на свое мѣсто. Миссъ Кэрью тоже сѣла и задумчиво смотрѣла на посѣтительницу, которая вытянулась въ струнку и, желая скрыть свое нервное безпокойство, невольно приняла пренебрежительный видъ.
   -- Миссъ Гофъ!-- Сказала Лида послѣ нѣкотораго молчанія, придавшаго ея словамъ большую выразительность.-- Согласны ли вы пожить у меня довольно продолжительной время? Въ этомъ уединеніи мнѣ нуженъ другъ и товарищъ моихъ лѣтъ и моего положенія. Вамъ, вѣроятно, тоже.
   Алиса Гофъ была очень молода и твердо рѣшила не принимать никакихъ незаслуженныхъ почестей. Она поспѣшила объяснить миссъ Кэрью истинное положеніе дѣлъ, не принимая въ соображеній, что хозяйка замка, вѣроятно, лучше понимаетъ его, чѣмъ она сама; наоборотъ, она считала совершенно естественнымъ, что та должна заблуждаться.
   -- Вы очень любезны, миссъ Кэрью,-- чопорно отвѣтила она, -- но наше положеніе совершенно различно. Я не могу вести праздную жизнь. Мы очень бѣдны и своей работой я отчасти помогаю матери.
   -- Я думаю, что, живя у мегія, вы тоже будете жить не праздно, -- спокойно отвѣтила Лида.-- Правда, здѣсь вы пріобрѣтете очень дорогія привычки, но я дамъ вамъ возможность удовлетворять ихъ.
   -- Я не хочу пріобрѣтать дорогихъ привычекъ,-- съ упрекомъ отвѣтила Алиса.-- Мнѣ всю жизнь придется удовлетворяться очень скромнымъ положеніемъ.
   -- Зачѣмъ?-- это не обязательно. Скажите мнѣ откровенно, чѣмъ вы хотѣли сдѣлаться? Учительницей, да?
   Алиса покраснѣла, но подтвердила.
   -- Вы совершенно не приспособлены для этого, и кончите тѣмъ, что выйдете замужъ. Въ качествѣ учительницы вамъ будетъ трудно сдѣлать хорошую партію. Въ качествѣ же праздной молодой дѣвушки съ дорогими привычками, это вамъ будетъ очень легко. Быть богатой -- цѣлое искусство, которому обязательно ладо научиться, если вы хотите выйти замужъ за богатаго человѣка.
   -- Я не имѣю никакого намѣренія выходить замужъ, -- надменно отвѣтила Алиса, рѣшивъ, что пора осадите холодную аристократку.-- Если я вообще переѣду къ вамъ, то безъ всякихъ отдаленныхъ цѣлей.
   -- Вотъ на это я какъ разъ и надѣялась. Переѣзжайте ко мнѣ просто, безъ всякихъ условій и заднихъ мыслей.
   -- Но...-- начала Алиса и остановилась, сбитая съ толку быстротой, съ которой шли переговоры. Она пробормотала нѣсколько словъ и замолчала, надѣясь, что Лида будетъ продолжать. Но Лида уже высказала все, что хотѣла, и ждала отвѣта, хотя повидимому была заранѣе убѣждена, что все устроится такъ, какъ она хочетъ, каковы бы ни были намѣренія Алисы.
   -- Я не совсѣмъ понимаю, миссъ Кэрью, какія у меня обязанности,-- чего вы будете требовать отъ меня?
   -- Очень многаго, -- серьезно отвѣтила Лида.-- Гораздо больше, чѣмъ отъ обыкновенной компаньонки.
   -- Но я хочу быть обыкновенной компаньонкой,-- запротестовала Алиса.
   -- Чьей?.
   Алиса опять вспыхнула, на этотъ разъ отъ гнѣва.
   -- Я не хотѣла сказать...
   -- Надѣюсь, вы не хотите сказать, что не желаете имѣть никакого дѣла со мной,-- отвѣтила Лида, спокойно останавливая ее.-- Почему вы такъ колеблетесь? Вы же остаетесь вблизи своихъ и въ любую минуту можете вернуться домой, если ваше положеніе вамъ не поправится.
   Боясь, что она опозорила себя своими манерами, не желая, чтобы ее брали какъ какую-нибудь вещь, точно ея собитвенныя желанія не имѣютъ значенія, разъ надо удовлетворить капризу богатой дамы; подозрѣвая, что ее хотятъ надуть въ вопросѣ о жалованьи, которое сна рѣшилась потребовать, направляясь сюда (она наслышалась много разсказовъ о нечестности аристократовъ); но вмѣстѣ съ тѣмъ абсолютно не будучи способна защищаться противъ миссъ Кэрью,-- Алиса ухватилась за первую отговорку, которая пришла ей на умъ.
   -- Я бы попросила немного времени для размышленія,-- сказала она.
   -- То-есть, времени, чтобы привыкнуть ко мнѣ? Даю вамъ его, сколько вамъ угодно.
   -- О, я ужъ завтра дамъ вамъ отвѣть, -- услужливо прервала ее Алиса.
   -- Спасибо. Я сейчасъ пошлю сообщить мистрисъ Гофъ, чтобы она до завтра не ждала васъ домой.
   -- Но я совсѣмъ не хотѣла,-- я не приготовилась ночевать здѣсь, -- запротестовала Алиса, чувствуя, что все больше запутывается въ Лидиныхъ сѣтяхъ.
   -- Въ такомъ случаѣ мы послѣ обѣда пойдемъ прогуляться, зайдемъ къ вамъ, и вы можете сдѣлать ваши приготовленія. Только право, я думаю, что вы найдете здѣсь у меня все необходимое.
   Алиса не рискнула на дальнѣйшія возраженія.
   -- Боюсь, -- залепетала она, -- что вы меня находите очень несговорчивой, но я такая неумѣлая, я ни на что не гожусь, вы такъ обманетесь въ своихъ ожиданіяхъ, что... Что...
   -- Совсѣмъ нѣтъ, миссъ Гофъ, я не считаю васъ несговорчивой, а только очень робкой. Вы хотите бѣжать и спрятаться отъ новыхъ лицъ и новой обстановки.
   Алиса, которая въ Уильстокенѣ держалась въ обществѣ не только не робко, а даже высокомѣрно, почувствовала себя непонятой, но не знала, какъ выпутаться изъ этого положенія.
   -- Мой образъ жизни сложился во время моихъ постоянныхъ путешествій и потому я живу безъ всякихъ церемоніи,-- продолжала Лида.-- Мы обѣдаемъ рано -- въ шесть.
   Алиса уже пообѣдала въ два, но не сочла себя обязанной признаться въ этомъ.
   -- Пойдемте, я вамъ покажу вашу комнату, -- сказала Лида, поднимаясь съ мѣста.-- Какая странная гостиная!-- прибавила она, оглядываясь вокругъ.-- Я до сихъ поръ ни разу не пользовалась ею.-- Она еще разъ съ интересомъ осмотрѣла гостиную, какъ будто была здѣсь чужая. Потомъ провела Алису во второй этажъ, въ комнату, убранную, какъ дамская спальня.-- Если вамъ это помѣщеніе не понравится, или вы не можете удобно устроиться въ немъ, то у насъ есть другія комнаты, изъ которыхъ вы выберете любую,-- сказала она.-- Когда кончите, приходите ко мнѣ въ будуаръ.
   -- А гдѣ вашъ будуаръ, -- съ тревогой спросила Алиса.
   -- Онъ... лучше позвоните кого-нибудь и велите показать вамъ дорогу. Я сейчасъ пришлю вамъ свою горничную.
   Но Алиса испугалась горничной еще больше, чѣмъ хозяйки, и поспѣшила отказаться.-- Я привыкла одѣваться сама, миссъ Кэрью, -- прибавила она съ гордымъ смиреніемъ.
   -- Вы увидите, что гораздо удобнѣе называть меня просто Лидой, -- сказала миссъ Кэрью.-- А то можно подумать, что вы говорите о моей тетѣ, старушкѣ преклонныхъ лѣтъ.-- Съ этими словами она покинула комнату.
   Алиса, думала, что у нея хорошій вкусъ и чисто-женское умѣнье придавать комнатамъ уютный и красивый видъ. Она привыкла съ гордостью смотрѣть на гостиную своей матери, которую украсила дешевымъ кретономъ, японскими бумажными вѣерами и всякими фарфоровыми бездѣлушками. Теперь же она чувствовала, что домъ матери никогда больше не удовлетворитъ ее, если она хоть разъ поспитъ въ постели, стоявшей передъ ней. Все, прочитанное раньше и принятое на вѣру о красотѣ дешеваго и простого убранства и о вульгарности роскоши, припомнилось ей, какъ варіантъ на тему "зеленъ виноградъ" изъ басни о лисицѣ и виноградѣ. Съ содроганіемъ она представила себѣ, какое впечатлѣніе произвелъ бы дешевый китайскій зонтикъ надъ этимъ каминомъ, кретоновый пологъ надъ этой кроватью, или ситцевыя занавѣски на этихъ окнахъ. Въ комнатѣ находился цѣлый рядъ зеркалъ: одно громадное, въ которомъ сна могла видѣть себя во весь ростъ, второе поменьше, вставленное въ рамку дубоваго туалетнаго столика рѣзной работы и нѣсколько маленькихъ самой разнообразной формы, на подставкахъ, которыя можно было вертѣть во всѣ стороны. Употребляя ихъ въ первый разъ, человѣку казалось, что у него глаза и спереди и сзади. Алиса до сихъ поръ никогда не видѣла своего отраженія со всѣхъ сторонъ сразу. Глядя на себя теперь, она старалась не стыдиться своего платья; но даже собственное лицо и фигура, которыя она обыкновенно созерцала съ величайшимъ удовольствіемъ, казались ей грубыми и мѣщанскими въ зеркалахъ миссъ Кэрью.
   -- Во всякомъ случаѣ,-- сказала она, опускаясь на стулъ, сидѣть на которомъ было еще пріятнѣе, чѣмъ смотрѣть на него,-- во всякомъ случаѣ, если не считать кружева,-- а мое старое, доставшееся мнѣ отъ мамы, ничуть не менѣе цѣнно,-- все ея платье вѣроятно не дороже моего, или по крайней мѣрѣ стоить не дороже моего, сколько бы она за него ни заплатила: Алиса была достаточно умна, чтобы завидовать манерамъ миссъ Кэрью больше, чѣмъ ея платью. Правда, она не допускала, сомнѣнія въ томъ; что сама она "лэди" съ головы до ногъ, но все же чувствовала; что въ глазахъ постороннихъ Лида больше подойдетъ подъ понятіе "лэди", чѣмъ она. Однако миссъ Кэрью, насколько Алиса могла замѣтить, держалась очень холодно, ничуть не стараясь понравиться людямъ, съ которыми разговаривала. Алиса неоднократно заключала дружбу съ молодыми дѣвушками и просила ихъ звать ее по имени, но въ такихъ случаяхъ обязательно называла ихъ "душечками" и "милочками"" и за все время, пока длилась дружба,-- что иногда продолжалось больше мѣсяца -- ни одна встрѣча не обходилась безъ сердечныхъ объятій и поцѣлуевъ..
   -- Нѣтъ!-- рѣшительно заявила она, вскакивая съ мѣста.-- Никто не заставить меня повѣрить, будто искренняя привязанность вульгарна. Съ этой миссъ Кэрью надо держать ухо востро.
   Покончивъ съ этимъ вопросомъ, она продолжала осмотръ комнаты, которая ей нравилась все больше и больше. Благодаря своему привиллегированному положенію мѣстной красавицы, она не страдала боязнью красивыхъ и дорогихъ вещей -- той боязнью, которая дѣлаетъ людей низкаго происхожденія неспособными соединять роскошь съ удобствомъ. Будь одѣяло, покрывавшее постель, ея собственностью, она не колеблясь превратила бы его въ бальное платье. Она увидѣла туалетныя вещицы, въ которыхъ никогда не чувствовала потребности и объ употребленіи которыхъ могла только догадываться; заглянула въ два огромныхъ платяныхъ шкафа, съ отчаяніемъ думая о жалкой роли, которую будутъ играть въ немъ ея три платья, накидка и нѣсколько старыхъ кофточекъ. Тамъ также была уборная съ мраморной ванной, дѣлавшая опрятность наслажденіемъ, а не самой суровой изъ добродѣтелей, какой она казалась Алисѣ дома. Все въ комнатѣ было одинаково изящно, но ничто не служило спеціально для украшенія. Судя по ея домашнему устройству, миссъ Кэрью была прежде всего утилитаристкой. Напримѣръ, въ комнатѣ былъ очень красивый каминъ, но на немъ не. стояло ничего; и Алиса сдѣлала робкую попытку убѣдить себя, что въ смыслѣ вкуса каминъ въ ея собственной спальнѣ стоитъ несравненно выше, такъ какъ онъ былъ покрыть синимъ сукномъ съ бахромой и мѣдными гвоздиками, и заставленъ карточками въ плюшевыхъ рамкахъ.
   Бой часовъ напомнилъ ей, что она забыла приготовиться къ обѣду. Ола торопливо сняла шляпу, вымыла руки, постояла минутку передъ зеркалами и призвала на помощь всю свою храбрость, чтобы позвонить, какъ вдругъ ее охватило сомнѣніе: надо ли надѣть перчатки, прежде чѣмъ сойти внизъ или нѣтъ? Она долго простояла въ нерѣшительности и, наконецъ, рѣшила положить перчатки въ карманъ, а въ дальнѣйшемъ употребленіи ихъ слѣдовать примѣру хозяйки. Не смѣя колебаться дольше, она нажала кнопку; на звонокъ тотчасъ же явилась француженка съ вѣжливыми манерами -- горничная миссъ Кэрью -- и провела ее въ будуаръ, восьмиугольную комнату, которой, по мнѣнію Алисы, позавидовала бы даже жена султана.
   Лида сидѣла за книгой. Алиса съ облегченіемъ увидѣла, что она не переодѣлась и была безъ перчатокъ.
   За обѣдомъ Алиса чувствовала себя не въ своей тарелкѣ. Во-первыхъ, тамъ былъ дворецкій, которому, казалось, не было другого дѣла, какъ стоять у буфета и наблюдать за ней, а затѣмъ ливрейный лакей, ловкій и безшумный, который время отъ времени появлялся около ея локтя и заставлялъ ее моментально выбирать среди неизвѣстныхъ ей кушаньевъ и напитковъ. Она завидовала ихъ знанію свѣтскихъ приличіи и боялась ихъ критики. Взявъ спаржу рукой, она была глубоко огорчена, увидѣвъ, что миссъ Корью ѣла эту овощъ съ помощью ножа и вилки; но, къ счастью, лакей въ эту минуту стоялъ къ ней спиной, а дворецкій, страдая отъ жары, находился въ состояніи задумчивости, граничащей съ дремотой. Въ общемъ же, подражая во всемъ миссъ Кэрью, которая не мучила ее хозяйской наблюдательностью, Алиса справилась съ обѣдомъ безъ стыда для своего воспитанія.
   Лида, со своей стороны, не признавая обязанности занимать гостей разговоромъ, обѣдала молча, погруженная въ свои мысли. Алиса, невольно поддаваясь ея очарованію, съ изумленіемъ спрашивала себя, о чемъ она думаетъ. Ей казалось, что и лакей не совсѣмъ свободенъ отъ этого вопроса. Даже дворецкій какъ-будто задремалъ отъ размышленій на эту тему. Алиса почувствовала искушеніе предложить ей пенни {Мелкая монета.} за ея мысли, но не осмѣлилась на такую фамильярность. Будь однако предложеніе сдѣлано и принято -- всѣ присутствующіе: и дворецкій, и лакей, и гостья, были бы одинаково смущены отвѣтомъ, который гласилъ бы:
   "Сегодня въ лѣсу я видѣла Гермеса Праксителя, вотъ о чемъ и думаю".
   

ГЛАВА III.

   На слѣдующій день Алиса объявила, что согласна принять предложеніе миссъ Кэрью.
   Лида, повидимому, считала дѣло поконченнымъ съ тѣхъ поръ, какъ оно было одобрено ею, и приняла этэ согласіе, какъ нѣчто, вполнѣ естественное, вслѣдствіе чего Алиса сочла умѣстнымъ напомнить ей, что въ данномъ вопросѣ заинтересованы и другія лица,
   -- Я бы и вчера не колебалась, если бы не мама, -- сказала она.-- Вѣдь это такъ безсердечно, покинуть ее теперь.
   -- У васъ дома сестра, не правда ли?
   -- Да. Но она не очень здорова, а мама нуждается въ уходѣ.-- Алиса помолчала и прибавила болѣе тихимъ голосомъ: -- Она никакъ не можетъ оправиться послѣ смерти папы.
   -- Значитъ, вашъ отецъ умеръ недавно?-- обычнымъ тономъ спросила Лида.
   -- Всего два года тому назадъ, -- холодно отвѣтила Алиса.-- Я прямо не знаю, какъ скажу мамѣ, что собираюсь покинуть ее.
   -- Скажите ей сегодня же, Алиса. Не бойтесь, вы не огорчите ее. Горе двухлѣтней давности просто плохая привычка.
   Алиса возмущенно привскочила. Горе матери было для нея священно. Но въ глубинѣ души она не могла не сознаться, что Лидино замѣчаніе правильно и неопровержимо. Она нахмурилась, но это прошло незамѣченнымъ: миссъ Кэрью не смотрѣла на нее. Потомъ она встала, направилась къ двери и остановившись на порогѣ, сказала:
   -- Вы не знаете нашихъ семейныхъ отношеній. Теперь я иду домой и постараюсь уговорить маму позволить мнѣ жить у васъ.
   -- Пожалуйста, возвращайтесь пораньше къ обѣду,-- спокойно отвѣтила Лида.-- Я хочу познакомить васъ съ моимъ двоюроднымъ братомъ, Луціаномъ Уэбберомъ: я только что получила отъ него телеграмму. Онъ пріѣдетъ съ лордомъ Уорсингтономъ. Не знаю, будетъ ли лордъ Уорсингтонъ обѣдать у меня, или нѣтъ. Въ Уорренъ-Лоджѣ живетъ его больной другъ, и Луціанъ выражается неясно, кого онъ хочетъ навѣстить: меня или его. Но это неважно, Лордъ Уорсингтонъ просто молодой спортсменъ. Луціанъ же умный человѣкъ и когда-нибудь станетъ извѣстностью. Онъ секретарь министра и всегда очень занятъ, но во время лѣтнихъ каникулъ мы, вѣроятно, будемъ часто имѣть удовольствіе видѣть его. Простите, что я васъ заставляю стоять въ дверяхъ и выслушивать эту длинную исторію. До свиданія!
   Она привѣтливо махнула рукой, и Алиса вдругъ почувствовала, что при извѣстныхъ обстоятельствахъ можно очень полюбить миссъ Кэрью.
   Она провела съ матерью очень несчастный день. Судьба мистрисъ Гофъ заключалась въ томъ, что она вышла замужъ за человѣка, котораго боялась и который поднималъ исторіи изъ-за малѣйшихъ упущеній въ хозяйствѣ и въ воспитаніи дѣтей. Превративъ волей-неволей необходимость въ добродѣтель, она прослыла въ Уильстокенѣ образцовой матерью и женой. Когда, наконецъ, мистеръ Гофъ приказалъ долго жить -- его переѣхала ломовая телѣга -- она осталась безъ копейки денегъ, съ двумя дочерьми на рукахъ. Въ этомъ безвыходномъ положеніи она обратилась къ горю, какъ къ единственному прибѣжищу и ничего не дѣлала. Дочери, какъ умѣли, привели въ порядокъ дѣла отца, переѣхали на дешовую квартиру и нашли квартиранта для дома, въ которомъ прожили столько лѣтъ. Жанетта, старшая изъ нихъ, будучи по природѣ склонна къ наукамъ, занялась учительствомъ въ духѣ новѣйшаго направленія женскаго образованія, слава о которомъ уже достигла Уильстокена. Алиса же не могла преподавать ни математику, ни этику. Поэтому открыла танцевальные классы, давала уроки пѣнія и обучала языку, на которомъ, по ея мнѣнію, изъяснялись во Франціи, по который оставался непонятнымъ для всѣхъ уроженцевъ этой страны, которымъ случалось проѣзжать черезъ Уильстокенъ. Сестры были очень привязаны другъ къ другу и къ матери. Алиса, пользовавшаяся особымъ расположеніемъ своего снисходительнаго къ самому себѣ отца, сохранила о немъ довольно хорошую память, хотя не могла не жалѣть, что и любовь къ ней не побудила его оставить дочерямъ обезпеченія. Кромѣ того, она стыдилась воспоминанія о его привычкѣ напиваться пьянымъ на скачкахъ, гребныхъ гонкахъ и другихъ національныхъ торжествахъ, въ каковомъ состояніи съ нимъ и произошелъ несчастный случай, стоившій ему жизни.
   Идя домой, Алиса думала, что, вернувшись въ замокъ, оставить родныхъ, преисполненныхъ радости о ея счастьѣ и горя о разлукѣ съ ней; ибо ея взгляды на человѣческую природу и родительскія чувства были чисто романтическіе. Но мистрисъ Гофъ сразу стала завидовать роскоши, въ которой отнынѣ могла жить ея дочь, и принялась осыпать со упреками въ безсердечности, въ желаніи бросить мать и въ суетной любви къ свѣтскимъ развлеченіямъ. Алиса же, которая, несмотря на убѣжденіе, что правдивость первая обязанность человѣка, часто въ одинъ день могла сообщить мaтери полдюжину выдумокъ, если нужно было скрыть отъ нея какую-нибудь непріятную истину, и которая вмѣстѣ съ тѣмъ съ презрѣніемъ отвергла бы всякое предположеніе, что ея мать скорѣе эгоистка, чѣмъ святая, -- Алиса, значить, вскорѣ разразилась слезами и заявила, что не вернется въ замокъ и что никто на свѣтѣ не заставилъ бы ее провести тамъ прошлую ночь, если бы она могла предполагать, что такой поступокъ огорчитъ домашнихъ. Тутъ мистрисъ Гофъ встревожилась, зная по опыту, что легче довести Алису до необдуманныхъ рѣшеній, чѣмъ послѣ отговорить се отъ нихъ. Она испугалась, что навлечетъ на себя въ Уильстокенѣ нареканія за противодѣйствіе интересамъ дочери и потеряетъ свою долю въ деньгахъ и покровительствѣ миссъ Кэрью. Этотъ страхъ одержалъ верхъ надъ завистью. Она сдѣлала Алисѣ строгій выговоръ за упрямство и указала, что ея долгъ -- не только передъ матерью, а главнымъ образомъ передъ Богомъ -- велитъ ей съ благодарностью принять предложеніе миссъ Кэрью и настоять на опредѣленномъ жалованіи, какъ только она сумѣетъ сдѣлать свое общество необходимымъ для хозяйки замка. Въ качествѣ покорной дочки, Алиса заставила мать прибѣгнуть къ просьбамъ и даже къ симптомамъ близкаго взрыва горестныхъ воспоминаній о покойномъ мистерѣ Гофъ, прежде чѣмъ согласилась исполнить ея желаніе. Только подождемъ, -- сказала она; -- пока Жанетта не вернется съ уроковъ и не обѣщаетъ простить ее за отсутствіе въ прошлую ночь (мистрисъ Гофъ ложно сообщила, будто Жанетта, глубоко огорченная поступкомъ сестры, проплакала всю ночь напролетъ). Мать увидѣла, что нѣтъ иного исхода, какъ или выпроводить Алису до прихода Жанетты, или быть пойманной на грубой лжи, почему и заявила, что Жанетга проведетъ вечеръ у знакомыхъ, и начала указывать, какъ невѣжливо по отношенію къ миссъ Кэрью оставлять ее такъ долго одной. Въ концѣ-концовъ Алиса смыла съ лица слѣды слезъ и пустилась въ обратный путь, чувствуя себя очень несчастной и стараясь утѣшиться мыслью, что хотъ сестра была избавлена отъ сцены, которую ей пришлось пережить.
   Когда она пришла въ замокъ, Луціана еще не было. При входѣ Алисы миссъ Кэрью бросила пытливый взглядъ на ея меланхолическое лицо, но не стала разспрашивать. Немного погодя, она отложила книгу, которую читала, подумала минутку и сказала:
   -- Вотъ ужъ почти три года, какъ я не заказывала себѣ новыхъ платьевъ.
   Алиса съ интересомъ взглянула на нее.
   -- Теперь, когда вы можете мнѣ помочь при выборѣ, я, пожалуй, позволю себѣ роскошь обновить весь гардеробъ. Я хочу, чтобы вы воспользовались этимъ случаемъ и тоже заказали что-нибудь для себя. Вы увидите, что на работу моей портнихи, госпожи Смитъ, можно положиться, хотя она очень дорогая и нечестная. Когда Уильстокенъ намъ надоѣсть, мы можемъ поѣхать въ Парижъ и тамъ заказать себѣ платья; но пока мы прибѣгнемъ къ госпожѣ Смитъ.
   -- Я не могу себѣ заказывать дорогихъ платьевъ, -- сказала Алиса.
   -- Если бы вы не могли, я бы вамъ не предлагала. Я предупредила васъ, что здѣсь вы пріобрѣтете дорогія привычки.
   Алиса колебалась. Она обладала разумной склонностью никогда не отказываться отъ того, что само шло въ руку; а кромѣ того столько выстрадала отъ бѣдности, что скорѣе была готова благодарить судьбу за свое счастье, чѣмъ чувствовать себя униженной щедростью миссъ Кэрью. Но при мысли, что она въ богатомъ платьѣ будетъ разъѣзжать въ экипажахъ и встрѣтить Жанетту, идущую пѣшкомъ на свои уроки въ дешевенькомъ черномъ платьѣ и заштопанныхъ перчаткахъ, -- Алиса почувствовала, что вполнѣ заслужила упреки матери. Съ другой же стороны было очевидно, что ея отказъ не принесетъ Жанеттѣ никакой матеріальной выгоды. Поэтому, она сказала:
   -- Я, право, не могу въ такой мѣрѣ злоупотреблять вашей добротой. Вы слишкомъ добры ко мнѣ.
   -- Сегодня вечеромъ я напишу госпожѣ Смитъ, -- сказала Лида.
   Алиса собиралась еще разъ повторить свой протестъ, но въ болѣе мягкой формѣ, когда доложили о приходѣ мистера Уэббера. Она вытянулась въ струнку и приняла соотвѣтствующій видъ, чтобы съ достоинствомъ принять гостя. Лида же не перемѣнила ни позы, ни выраженія лица.
   Луціанъ, который по манерѣ держать себя скорѣе напоминалъ миссъ Гофъ, чѣмъ свою кузину, торжественно исполнилъ все, что требуется обрядомъ знакомства, и былъ встрѣченъ Алисой съ оттѣнкомъ пренебреженія: она по привычкѣ держала себя съ мужчинами свысока, хотя чувствовала къ Луціану величайшее почтеніе.
   Отвѣчая на слова Алисы, мистеръ Уэбберъ сообщилъ, что, но его мнѣнію, сегодняшній день прохладнѣе вчерашняго. Отвѣчая на слова Лиды, онъ подтвердилъ, что резолюція, которую намѣренъ внести лидеръ оппозиціи, равносильна выраженію недовѣрія правительству. Но онъ увѣренъ, что министерство останется въ большинствѣ. Никакихъ интересныхъ новостей у него нѣтъ. Пріѣхалъ онъ вмѣстѣ съ лордомъ Уорсингтономъ, который явился въ Уильстокенъ, чтобы навѣстить своего больного друга въ Уорренъ-Лоджѣ. Они условились вмѣстѣ вернуться назадъ съ поѣздомъ, отходящимъ въ 7 ч. 30 м.
   Когда они сошли въ столовую, Алиса, воспользовавшись опытомъ предыдущаго дня, держалась передъ слугами съ сознаніемъ собственнаго достоинства и не сдѣлала ни одного промаха. Не будучи въ состояніи принимать участіе въ разговорѣ, такъ какъ она ни слова не понимала въ политикѣ, служившей темой для бесѣды Луціана, она сидѣла молча, и снова взвѣшивала свой старый взглядъ: что очень смѣшно и некрасиво, когда дама разсуждаетъ о вещахъ, которыя написаны въ газетахъ. Манера говорить Луціана -- осторожная и нѣсколько поучительная -- произвела на нее большое впечатлѣніе, и она рѣшила, что онъ знаетъ все на свѣтѣ. Лида, повидимому, интересовалась его сообщеніями, но была, совершенно равнодушна къ его личнымъ мнѣніямъ.
   Часамъ къ семи съ половиной Лида предложила всѣмъ пройтись до вокзала, прибавивъ въ объясненіе, что она хочетъ спросить лорда Уорсингтона, какъ записываются для игры на тотализаторѣ. Услышавъ это, Луціанъ сдѣлалъ очень серьезное лицо, а Алиса приняла шокированный видъ, желая показать ему, что вполнѣ раздѣляетъ его взгляды на приличія. Но эти демонстраціи не произвели на Лиду ни малѣйшаго впечатлѣнія. Она пошла, показывая имъ дорогу, въ переднюю, сняла съ вѣшалки шарфъ и соломенную шляпу, и безъ перчатокъ, какъ была, вышла на свѣжій воздухъ весенняго вечера. Алиса пришла въ ужасъ отъ такого неженственнаго поведенія. Лишенная десяти минуть, на которыя она разсчитывала, чтобы приколоть шляпу и привести себя въ подобающій видъ, она была принуждена взбѣжать по лѣстницѣ и опять спуститься внизъ съ поспѣшностью, въ которой не было ничего величественнаго. Когда она догнала остальныхъ на лужайкѣ, Луціанъ какъ разъ говорилъ:
   -- Уорсингтонъ боится васъ, Лида, повидимому совсѣмъ напрасно.
   -- Почему онъ боится меня?
   -- Потому что вы знаете гораздо больше его, -- отвѣтилъ Луціапъ, обрадованный, что у него спрашиваютъ разъясненій.-- Но вы, кажется, больше симпатизируете его вкусамъ, чѣмъ онъ предполагаетъ.
   -- Я должна вамъ объяснилъ, Алиса, что лордъ Уорсингтонъ, молодой джентльменъ, который живетъ по скаковому календарю и интересуется фаворитами и вообще лошадьми не меньше, чѣмъ Луціанъ премьеръ-министромъ и независимыми радикалами. Онъ никогда самъ ничего не читаетъ и не водится съ людьми, которые читаютъ, такъ что разговаривать съ нимъ очень пріятно. Хотѣли бы вы пойти на скачки, Алиса?
   Алиса отвѣтила такъ, какъ, по ея мнѣнію, Луціанъ ждалъ отъ нея: что она никогда не была на скачкахъ и не чувствуетъ желанія видѣть ихъ.
   -- До будущаго года вы перемѣните ваше мнѣніе. Скачки интересуютъ каждаго человѣка, чего нельзя сказать объ Оперѣ или Академіи Художествъ.
   -- Я видѣла Академію, -- отвѣтила Алиса, которая разъ въ жизни была съ отцомъ въ Лондонѣ.
   -- Вотъ какъ!-- сказала Лида.-- А въ Національной Галлереѣ вы были?
   -- Въ Національной Галлереѣ? Кажется, что нѣтъ. Я забыла.
   -- Понравились вамъ картины?
   -- Очень даже.
   -- Скачки вамъ поправятся гораздо больше.
   -- Позвольте вамъ сказать, обратился Луціанъ къ Алисѣ,-- что моя кузина очень любить притворяться, будто питаетъ отвращеніе къ искусству, которому на самомъ дѣлѣ страстно предана, и къ изящной литературѣ, съ которой она великолѣпно знакома.
   -- Милый Луціанъ, -- сказала Лида.-- Если вы когда-нибудь обманетесь въ своихъ честолюбивыхъ ожиданіяхъ и бросите политику, вамъ представится случай жить искусствомъ и литературой. Тогда я буду цѣнить вашъ взглядъ на ихъ значеніе, какъ опоры въ жизни. Теперь же вы знакомы съ ними только, какъ съ своего рода приправой.
   -- Ворчите по обыкновенію?-- сказалъ Луціанъ.
   -- Я всегда одна и та же, это единственное правильное понятіе, которое вы можете себѣ составить обо мнѣ, -- съ терпѣливымъ нетерпѣніемъ отвѣтила Лида, въ то время какъ они входили на вокзалъ.
   Поѣздъ -- три пассажирскихъ вагона и одинъ багажный, уже стоялъ у платформы.
   Паровозъ глухо шумѣлъ, а машинистъ съ кочегаромъ высунулись изъ окна: послѣдній, молодой парень, не спускалъ глазъ съ двухъ джентльменовъ, стоявшихъ у вагона перваго класса; машинистъ тоже раздѣлялъ его любопытство съ болѣе солиднымъ и дѣловитымъ видомъ. Одинъ изъ этихъ джентльменовъ былъ человѣкъ низкаго роста, съ пулеобразной головой, одѣтый въ костюмъ столичнаго покроя. Въ другомъ Лида сразу признала своего вчерашняго Гермеса, несмотря на соломенную шляпу, галтукъ канареечнаго цвѣта, костюмъ изъ черно-бѣлой клѣтчатой матеріи и ярко-красный шелковый платокъ, который высовывался изъ верхняго кармана. Въ рукахъ у него не было ни зонта, ни палки; онъ держался очень изящно и двигался съ такой легкостью, какъ будто побѣдилъ законъ тяготѣнія; выраженіе его лица было довольное и веселое. Но!... Лида сразу почувствовала, что въ этомъ молодомъ человѣкѣ, красивомъ, сильномъ и жизнерадостнымъ, есть какое-то "но".
   -- Вотъ и лордъ Уорсингтонъ,-- сказала она, указывая на господина съ пулеобразной головой.-- Но неужели этотъ господинъ, рядомъ съ нимъ, его больной другъ? Не можетъ былъ!
   -- Это жилецъ Уорренъ-Лоджа, -- отвѣтила Алиса.-- Я его знаю по виду.
   -- По которому нельзя предположить о какой-нибудь болѣзни,-- замѣтилъ Луціанъ, внимательно посмотрѣвъ на незнакомца.
   Они за это время подошли совсѣмъ близко къ тѣмъ и могли слышать, какъ лордъ Уорсингтонъ, открывая дверь вагона, чтобы войти въ купэ, сказалъ:-- Будьте, значить, умницей, и берегите себя, какъ слѣдуетъ. Хорошо? Помните -- если хоть секундой дольше пятнадцати минуть, я теряю пятьсотъ фунтовъ стерлинговъ.
   Гермесъ обнялъ молодого лорда за плечи. и дружески качнулъ его. Затѣмъ съ чистымъ акцентомъ и хорошимъ произношеніемъ, но немного хриплымъ голосомъ и громче, тѣмъ обыкновенно говорятъ англійскіе джентльмены, сказалъ:
   -- Но безпокойтесь, деньги ваши такъ же цѣ:лы, какъ въ банкѣ.
   "Этотъ господинъ безусловно близкій другъ лорда Уорсингтоа", подумала Алиса. И рѣшила держаться передъ нимъ особенно хорошо, если его представятъ, ей.
   -- Лордъ Уорсингтонъ!-- сказала Лида.
   Онъ вздрогнулъ, обернулся, торопливо спустился по ступенькамъ вагона и немного смущенно сказалъ:
   -- Здравствуйте, миссъ Кэрью, какъ поживаете? Великолѣпная мѣстность и великолѣпная погода, не правда ли? Вы, вѣроятно, чувствуете себя здѣсь хорошо, судя по виду.
   -- Спасибо, полагаю, что да. Вашъ другъ, кажется, мой жилецъ?
   Лордъ Уорсингтовъ взглянулъ на нее, и на его лицѣ выразился внезапный страхъ, какъ-будто его поймали на мѣстѣ преступленія. Онъ не отвѣтилъ ни слова.
   -- Вы его представите мнѣ, не правда ли?
   -- Вы разрѣшаете?
   -- Разумѣется, -- отвѣтила Лида.-- Развѣ имѣются какія-нибудь основанія...
   -- О нѣтъ, ни малѣйшихъ, разъ вы сами желаете, -- быстро отвѣтилъ онъ и съ лукавымъ выраженіемъ въ глазахъ обернулся къ своему спутнику, который, стоя у дверей вагона, любовался Лидой, въ то время какъ кочегаръ любовался имъ.
   -- Мистеръ Кэшель Байронъ -- миссъ Кэрью.
   Мистеръ Байронъ слегка покраснѣлъ, приподымая соломенную шляпу, но въ общемъ имѣлъ при этомъ видъ знаменитости, которая нисколько не гордится собой. Такъ какъ ему, очевидно, нечего было сказать, то Лида заговорила съ лордомъ Уорсингтономъ о скачкахъ и, слушая его, разсматривала своего новаго знакомца. Теперь, когда съ его лица сошло прежнее непринужденно-веселое выраженіе, въ немъ чувствовалось что-то грозное, наполнившее Лиду неизъяснимымъ трепетомъ блаженства. То же ощущеніе скрытой опасности, но въ менѣе пріятной формѣ, испытывалъ, и Луціанъ, на котораго близость мистера Байрона производила такое же впечатлѣніе, какъ близость огромной собаки сомнительнаго темперамента. Лида подумала, что мистеру Байрону ея двоюродный брать съ перваго взгляда повидимому не понравился: по крайней мѣрѣ онъ сбоку посматривалъ на него, какъ-будто украдкой соразмѣряя его силы со своими.
   Кондукторъ крикнулъ, чтобы пассажиры занимали мѣста. Всѣ обмѣнялись прощальными привѣтствіями. Лордъ Уорсингтонъ еще разъ крикнулъ Кэшелю Байрону:-- Берегите себя, значить, -- на что тотъ, бросивъ боязливый взглядъ въ сторону миссъ Кэрью, нетерпѣливо отвѣтилъ: -- Ладно ужъ, не безпокойтесь, сэръ. Поѣздъ тронулся, и онъ остался ла платформѣ одинъ съ дамами.
   -- Мы идемъ назадъ въ паркъ, мистеръ Байронъ, -- сказала Лида.
   -- Я тоже,-- отвѣтилъ онъ.-- Можетъ быть...-- Онъ запнулся и, чтобы избѣжать Лидинаго взгляда, посмотрѣлъ на Алису. Затѣмъ они вмѣстѣ вышли съ вокзала.
   Нѣкоторое время они шли молча: Алиса, сурово глядя прямо передъ собой, припоминала съ зарождающимся подозрѣніемъ, что онъ только что обратился къ лорду Уорсингтону съ словомъ "сэръ", между тѣмъ какъ Лида наблюдала его легкую ритмическую походку и старалась понять, что скрывается за чертами его смущеннаго лица.
   -- Я васъ вчера видѣлъ въ паркѣ, -- сказалъ онъ наконецъ.-- Я сначала принялъ васъ за духа. Но старый Меллитъ, мой слуга, тоже видѣлъ васъ. Поэтому я рѣшилъ, что вы живое существо.
   -- Странно!-- сказала Лида.-- Я васъ тоже приняла за призракъ.
   -- Меня?! Неужели!-- воскликнулъ онъ, взглянувъ на нее. При этомъ пересталъ обращать вниманіе на дорогу и споткнулся, но удержался на ногахъ и моментально опять выпрямился. Потомъ сильно покраснѣлъ и, обратившись къ миссъ Гофъ, замѣтилъ, что вечеръ очень теплый.
   Алиса подтвердила это.-- Надѣюсь,-- прибавила она,-- что вамъ теперь лучше.
   Онъ сдѣлалъ изумленное лицо. Но рѣшивъ, что ея слова, относятся къ его неловкому движенію, отвѣтилъ:
   -- Спасибо, я не ушибся.
   -- Лордъ Уорсингтонъ разсказывалъ намъ о васъ,-- сказала Лида.
   Онъ вдругъ остановился, видимо глубоко огорченный. Она поспѣшила прибавить.-- Онъ сообщилъ, что вы пріѣхали сюда для поправленія здоровья, вотъ и все.
   На лицѣ Кэшеля появилась странная улыбка, и онъ опять двинулся въ путь. Но тотчасъ же подозрительно и боязливо спросилъ:
   -- Вѣдь онъ вамъ больше ничего не говорилъ обо мнѣ? нѣтъ?
   Алиса смѣрила его надменнымъ взглядомъ. Лидія отвѣтила:.
   -- Нѣтъ. Больше ничего.
   -- Я думалъ, что вы можетъ быть уже слышали гдѣ-нибудь мое имя, -- продолжалъ онъ настаивать.
   -- Возможно, но я не могу припомнить, когда и гдѣ.
   -- А что? Вы знаете кого-нибудь изъ моихъ друзей?
   -- Нѣтъ, никого. Только лорда Уорсингтона.
   -- Въ такомъ случаѣ я должна заключить, что вы какая-нибудь знаменитость, а я имѣю несчастіе не знать этого. Вѣрно, мистеръ Байронъ?
   -- Вовсе нѣтъ,-- поспѣшно возразилъ онъ.-- Нѣтъ никакихъ основаній, чтобы вы когда-нибудь слышали обо мнѣ. Я вамъ очень благодаренъ за вашъ любезный вопросъ,-- продолжалъ онъ, повернувшись къ Алисѣ.-- Спасибо, я теперь совсѣмъ здоровъ. Деревенскій воздухъ мнѣ помогъ.
   Алиса, у которой начали возникать сомнѣнія насчетъ личности мистера Байрона, притворно улыбнулась и приняла болѣе гордую осанку. Онъ отвернулся отъ нея, непріятно задѣтый ея манерами, и такъ мало умѣлъ скрыть свои чувства, что миссъ Кэрью, продолжавшая наблюдать за нимъ, тотчасъ отгадала ихъ и съ радостью увидѣла, что онъ ищетъ утѣшенія у нея. Онъ пристально посмотрѣлъ на Лиду, какъ будто стараясь отгадать ея мысли, которыя, казалось, были заняты заходящимъ солнцемъ или витали въ какихъ-нибудь не менѣе красивыхъ и загадочныхъ областяхъ. Но во всякомъ случаѣ онъ видѣлъ, что на ея лицѣ не было и слѣда пренебреженія, написаннаго на лицѣ миссъ Гофъ.
   -- Значить, вы меня, правда, приняли за духа?-- спросилъ онъ.
   -- Да. Сначала же я подумала, что вы статуя.
   -- Статуя?!
   -- Вы повидимому не польщены этимъ.
   -- Кто же будетъ польщенъ, когда его примутъ за кусокъ камня, -- мрачно отвѣтилъ онъ.
   Вотъ человѣкъ, котораго она по ошибкѣ приняла за самый дивный образъ мужской силы и красоты, когда-либо видѣнный ею,-- а онъ, оказывается, настолько лишенъ всякаго художественнаго образованія, что считаетъ статую безобразнымъ кускомъ камня.
   -- Я, кажется, вторглась въ чужія владѣнія, -- сказала она.-- Но это вышло нечаянно. Я заблудилась -- я еще настолько чужая здѣсь, что не могу найти дороги въ собстпенномъ паркѣ.
   -- Это ровно ничего но значить, -- горячо возразилъ Кэшель.-- Приходите, какъ часто вамъ вздумается. Меллишъ воображаетъ, будто всѣ его денежки прахомъ пойдутъ, если кто-нибудь хоть однимъ глазомъ увидитъ меня. Ему видите ли хочется, чтобы люди думали...-- Спохватившись, Кэшель остановился и смущенно прибавилъ.-- Меллитъ совсѣмъ сумасшедшій, вотъ въ чемъ дѣло.
   Алиса бросила на Лиду многозначительный взглядъ.
   Она уже раньше высказывала предположеніе, что жильцы Уорренъ Лоджа сумасшедшіе, а потому живутъ въ такомъ уединеніи. Кэшель замѣнилъ этотъ взглядъ и, чтобы помѣшатъ ему дойти до Лиды, онъ обернулся къ Алисѣ и, стараясь попасть въ тонъ легкаго разговора, спросилъ:
   -- А какъ вы, барышня, проводите время въ деревнѣ? Играете ли вы въ билліардъ?
   -- Конечно, нѣтъ,-- возмущенно отвѣтила Алиса. Она думала, что въ основѣ этого вопроса лежитъ предположеніе, будто она способна проводить вечера въ билліардной комнатѣ гостиницы. Къ ея изумленію Лида замѣтила:
   -- Я играю, но очень мало. Я не могу настолько заинтересоваться этой игрой, чтобы научиться играть какъ слѣдуетъ. Вы, кажется, собирались играть въ лаунъ-теннисъ, когда я васъ видѣла вчера? Миссъ Гофъ мастерица въ этой игрѣ. Въ прошломъ году она побѣдила чемпіона Австраліи.
   Повидимому мистеръ Байронъ былъ все-таки учтивымъ кавалеромъ, ибо, услышавъ объ этомъ подвигѣ, онъ выказалъ величайшую степень изумленія.-- Чемпіона Австраліи? повторила онъ.-- Развѣ онъ... Ахь да, вы хотите сказать чемпіона игры въ лаунъ-теннисъ. Разумѣется. Поздравляю васъ, миссъ Гофъ. Не всякій любитель можетъ форсить тѣмъ, что намялъ бока профессіональному чемпіону.
   Алиса, возмущенная предположеніемъ, что она "форсить" и увѣренная, что его языкъ очень вульгаренъ, -- какъ оы тамъ ни обстояло дѣло съ билліардомъ -- приняла еще болѣе высокомѣрный видъ и рѣшила ясно показать ему его мѣсто, если онъ еще разъ обратится къ ней. Но этого не случилось, такъ какъ они въ это время подошли къ калиткѣ парка, у которой Лида остановилась.
   -- Позвольте мнѣ отпереть калитку, -- сказалъ Кэшель.
   Она дала ему ключъ. Онъ взялся лѣвой рукой за одинъ изъ вертикальныхъ брусьевъ и наклонился, какъ-будто ему нужно было заглянуть въ замочную скважину. Но открылъ калитку довольно изящно и быстро.
   Алиса собиралась пройти мимо Кэшеля съ холоднымъ поклономъ, когда увидѣла, что миссъ Кэрью подаетъ ему руку. Что бы Лида ни дѣлала, всегда получалось впечатлѣніе, что она поступаетъ именно такъ, какъ надо. Онъ робко взялъ ея руку и чучь-чуть пожалъ, не смѣя встрѣтиться съ ея взглядомъ. Алиса чопорно протянула ему свои обтянутые перчаткой пальцы. Кэшель моментально сдѣлалъ шагъ впередъ и обхватилъ ея руку самой жесткой массой суставовъ, которую она когда-либо чувствовала. Бросивъ взглядъ на этотъ замѣчательный кулакъ, она увидѣла, что онъ совершенно темный -- почти черный. Затѣмъ она прошла впередъ, а Лида обернулась, чтобы закрыть калитку. Но Кэшель снаружи уже взялся за одинъ изъ брусьевъ и потянулъ калитку къ себѣ. Она предоставила ему закрыть ее и, прежде чѣмъ повернуться, поблагодарила его улыбкой; въ этотъ моментъ онъ наконецъ набрался храбрости, чтобы взглянуть ей прямо въ лицо. Новое и странное чувство овладѣло ею при этомъ взглядѣ; она даже чуть-чуть смѣшалась -- но гораздо меньше, чѣмъ Кэшель, который тѣмъ не менѣе не могъ отвести отъ нея взора.
   -- Какъ по-вашему, этотъ господинъ джентльменъ?-- спросила Алиса, когда онѣ проходили черезъ фруктовый садъ.
   -- Развѣ можно это сказать такъ сразу. Мы же почти не знаемъ его.
   -- Да. Но что вы думаете? Вѣдь джентльмена всегда можно узнать по чему-то неуловимому, что чувствуется инстинктомъ.
   -- Неужели? Я этого не замѣчала.
   -- Не замѣчали?-- удивленно переспросила Алиса съ тревожнымъ страхомъ, что ея болѣе возвышенное представленіе объ аристократіи является въ нѣкоторомъ родѣ слѣдствіемъ болѣе низкаго, сравнительно съ миссъ Кэрью, соціальнаго положенія.
   -- А я думала, что всегда можно сказать, кто джентльменъ, а кто нѣтъ.
   -- Пожалуй, -- сказала Лида.-- Я со своей стороны замѣчала такое различіе поведенія во всѣхъ классахъ общества. Нѣкоторые люди, независимо отъ среды, въ которой живутъ, обладаютъ какимъ-то природнымъ благородствомъ и изяществомъ манеръ...
   -- Вотъ это я и хотѣла сказать, -- вставила Алиса.
   -- Но подобныхъ людей мы встрѣчаемъ въ средѣ актеровъ, цыганъ и крестьянъ не рѣже, чѣмъ среди аристократовъ. Относительно большинства людей можно сразу узнать, кто они такіе. Про мистера Байрона этого не окажешь. Онъ васъ интересуетъ?
   -- Меня!-- величественно воскликнула Алиса.-- Нисколько!
   -- А меня онъ очень интересуетъ. Рѣдко приходится встрѣчать въ людяхъ что-нибудь новое, а онъ очень своеобразный человѣкъ.
   -- Я хотѣла сказать, что онъ не вызываетъ во мнѣ особаго интереса, -- сказала Алиса, оробѣвъ.
   Но вопросъ о степени интереса, питаемаго Алисой, не занималъ Лиду. Она только кивнула головой и продолжала:
   -- Можетъ быть онъ, какъ вы предполагаете, человѣкъ низкаго происхожденія, который немного видѣлъ общество: или джентльменъ, отвыкшій отъ общества. Я не могу рѣшить ни въ ту, ни въ другую сторону.
   -- Но онъ говоритъ очень грубо и употребляетъ отвратительныя слова. Руки у него жесткія и почти совсѣмъ черныя. Развѣ вы не замѣтили?
   -- Я все замѣтила. Но я именно думаю, что онъ тщательно избѣгалъ бы такихъ словъ, будь онъ человѣкомъ низкаго происхожденія. Люди, вышедшіе изъ народа, обыкновенно стараются говорить корректно и рѣдко нарушаютъ принятые въ обществѣ законы приличія -- онъ же не считается ни съ однимъ изъ нихъ. Произношеніе нѣкоторыхъ словъ у него такое отчетливое, что мнѣ даже пришло въ голову, не актеръ ли онъ. Но онъ не всѣ слова выговариваетъ одинаково хорошо. Я увѣрена, что у него есть цѣль въ жизни или опредѣленное занятіе: онъ не похожъ на празднаго лѣнтяя. Однако я перебрала всѣ обычныя профессіи -- онъ не подходитъ ни подъ одну. Это, вѣроятно, и дѣлаетъ его такимъ интереснымъ. Его не разгадаешь.
   -- Онъ долженъ занимать извѣстное положеніе въ обществѣ. Онъ обращался очень фамильярно съ лордомъ Уорсингтономъ.
   -- Лордѣ Уорсингтонъ спортсменъ и какъ таковой на короткой ногѣ съ самыми разнообразными людьми.
   -- Да; но онъ безусловно не позволилъ бы жокею или кому-нибудь въ такомъ родѣ обнимать себя за плечи, какъ это сдѣлалъ мистеръ Байронъ
   -- Пожалуй,-- задумчиво сказала Лидія.-- Но во всякомъ случаѣ я не вѣрю, чтобы онъ былъ больнымъ студентомъ,-- прибавила она, засмѣявшись.
   -- Я вамъ скажу, кто онъ такой, -- вдругъ сказала Алиса.-- Онъ присматриваетъ за этимъ, старикомъ, который живетъ съ нимъ --помните,-- онъ сказалъ: "Меллишъ совсѣмъ сумасшедшій".
   -- Это возможно, -- сказала Лида.-- но какъ бы то ни было, у насъ есть теперь о комъ говорить; а въ деревнѣ это большое преимущество.
   Въ это время онѣ подошли къ дому. Лида минутку постояла на террасѣ. Высокіе, въ стилѣ Тюдоровъ, трубы Уорренъ-Лоджа отчетливо выдѣлялись на фонѣ пурпуроваго облака, за которымъ заходило солнце. Она улыбнулась, какъ будто ей пришла въ голову странная мысль, подняла глаза на чернаго мраморнаго египтянина, неподвижно взирающаго на небо, и послѣдовала за Алисой въ долгъ.
   Позже, когда уже совсѣмъ стемнѣло, Кэшель сидѣлъ задумавшись въ обширной кухнѣ снимаемаго имъ домика. Меллишъ безъ пиджака стоялъ около огня и, покуривая трубку, слѣдилъ за кастрюлей, въ которой что-то кипѣло. Бросивъ взглядъ на часы, онъ прервалъ молчаніе, замѣтивъ:
   -- Пора и на боковую.
   -- Къ чорту итти пора, а не на боковую, -- сказалъ Кэшель.-- Я иду гулять.
   -- Еще бы! пойдете и простудитесь. Съ моего вѣдома вы не выйдете изъ дому.
   -- Такъ ступай, ложись, тогда не будешь знать. Мнѣ надо прогуляться.
   -- Если вы сегодня вечеромъ высунете хоть носъ за дверь, лордъ Уорсингтонъ потеряетъ свои пятьсотъ фунтовъ стерлинговъ. Развѣ вы справитесь съ кѣмъ-нибудь въ пятнадцать минуть, если будете шататься по ночной сырости! Васъ тогда поколотятъ, -- это ужъ вѣрно.
   -- Хочешь, ставь два противъ одного, что я буду спать на травѣ, а затѣмъ въ первый же кругъ выбью Летучаго Голландца изъ строя.
   -- Пойдемте спать, будьте же умницей,-- льстиво заговорилъ Меллишъ.-- Для вашей же пользы совѣтую вамъ.
   -- Я если я не хочу, чтобы мнѣ совѣтовали, а? Передай-ка мнѣ лимонъ. Нотацію можешь оставить при себѣ: я не собираюсь ѣсть его.
   -- Батюшки, да вѣдь онъ никакъ себѣ руки треть лимономъ!-- воскликнулъ Меллишъ послѣ нѣсколькихъ минуть молчаливаго наблюденія.-- Вотъ сумасшедшій дуракъ! Вѣдь отъ лимона онѣ жестче не станутъ. Недостаточно я потрудился надъ ними!
   -- Я хочу, чтобы онѣ стали бѣлѣе, -- нетерпѣливо сказалъ Кэшель, бросая лимонъ въ огонь.-- Да все равно толку нѣтъ. Я не могу ходить съ такими кулаками. Завтра поѣду въ Лондонъ и куплю перчатки.
   -- Что? Настоящія перчатки? Чтобы носить?
   -- Вотъ старый безмозглый идіотъ!-- сказалъ Кэшель, поднимаясь съ мѣста и падѣвая шляпу.-- Перчатки для бокса мнѣ. покупалъ прикажешь что ли? Или ты полагаешь, что можешь меня научить чему-нибудь съ ними. Ха-ха-ха! Вотъ еще что, Меллишъ,-- чтобъ мнѣ не проболтаться здѣсь, что я боксеръ! Слышишь?
   -- Я, да чтобы проболтался!-- съ негодованіемъ вскричалъ Меллишъ.-- Да развѣ это похоже на меня? Я спрашиваю васъ, Кэшель Байронъ, развѣ это похоже на меня?
   -- Похоже тамъ или нѣтъ, а ты держи языкъ за зубами,-- сказалъ Кэшель.-- Ты можешь, напримѣръ, разговориться съ кѣмъ-нибудь изъ конюховъ замка. А они не поскупятся на угощенія, когда могутъ за это узнать новости.
   Меллишъ съ упрекомъ взглянулъ на него, а Кэшель повернулся къ дверямъ. Это движеніе напомнило тренеру о его обязанностяхъ. Онъ началъ опять доказывать все безуміе такого поступка, ссылаясь на многочисленные примѣры боксеровъ, которые потерпѣли пораженіе потому, что не слушались совѣтовъ своихъ тренеровъ. Кэшель въ краткихъ, но энергичныхъ словахъ выразилъ свое недовѣріе къ этимъ разсказамъ. Въ концѣ-концовъ, Меллишъ предложилъ ограничить продолжительность прогулки получасомъ.
   -- Можетъ быть, вернусь черезъ полчаса, а можетъ и нѣтъ, -- отвѣтилъ Кэшель.
   -- Знаете что,-- сказалъ тогда Меллишъ.-- Чего намъ старымъ пріятелямъ ссориться изъ-за двухъ-трехъ лишнихъ минуть. Мнѣ и самому хочется прогуляться. Я съ вами пойду.
   -- Будь я проклятъ, если ты пойдешь со мной! Ну-съ, пропусти меня и молчи. Я не выйду изъ парка. Я совсѣмъ н5 собираюсь покутить въ деревнѣ, вѣдь ты этого боишься. Знаю я тебя, старый хрычъ! А если ты сейчасъ не пропустишь меня, я тебя посажу въ огонь.
   -- Но вѣдь долгъ, Кэшель, долгъ!-- умоляющимъ тономъ началъ убѣждать Меллишъ.-- Вѣдь каждый человѣкъ обязанъ исполнять свой долгъ. Подумайте и вы о своемъ.
   -- Уберешься ли ты съ дороги, или мнѣ придется убрать тебя!-- вскричалъ Кэшель, зловѣще побагровѣвъ.
   Меллишъ направился къ своему стулу, закрылъ лицо руками и заплакалъ.-- Въ тысячу разъ лучше быть собакой, чѣмъ тренеромъ, -- хныкалъ онъ.-- Что за проклятіе -- цѣлыя недѣли сидѣть взаперти съ боксеромъ! Первые два дня они сладки, что твоя патока, а потомъ пойдутъ упрямство да капризы... Чистая каторга съ ними.
   Кэшель еще больше разсвирѣпѣлъ, потому что почувствовалъ нѣкоторыя угрызенія совѣсти, вышелъ изъ дома, хлопнувъ дверью. Онъ прямо направился къ замку и около получаса смотрѣлъ на его окна, не переставая двигаться все время, чтобы не простудиться. Наконецъ, съ одного изъ минаретовъ раздался бой часовъ. Кэшелю, привыкшему къ дисгармоничному глухому бою англійскихъ башенныхъ часовъ, эти звуки показались волшебными. Онъ медленно вернулся въ Уорренъ-Лоджъ и нашелъ своего тренера въ открытыхъ дверяхъ, гдѣ тотъ, покуривая трубку, съ тревогой ждалъ его возвращенія. Кэшель отклонилъ всѣ примирительныя попытки Меллиша съ такой надменной холодностью, которая произвела на тренера сильное впечатлѣніе, но была ему гораздо менѣе пріятна, чѣмъ прежняя грубая фамильярность. Зачѣмъ онъ задумчиво отправился на покой.
   

ГЛАВА IV.

   Миссъ Кэрью сидѣла въ паркѣ на скамейкѣ около большого пруда, бросала въ воду камешки-все по два заразъ и внимательно наблюдала, какъ пересѣкались круги, расходившіеся на гладкой поверхности. Алиса, начавшая дѣятельность компаньонки выставленіемъ напоказъ всѣхъ своихъ талантовъ, сидѣла недалеко отъ нея и срисовывала замокъ. Лѣсистая мѣстность поднималась вокругъ нихъ амфитеатромъ, но деревья не доходили до самой воды, отдѣленныя отъ нея широкимъ поясомъ ярко-зеленаго газона я узенькой полосой гравія, откуда Лида брала свои камешки.
   Услышавъ шаги, она оглянулась и увидѣла Кэшеля Байрона, который стоялъ за стуломъ Алисы, очевидно, очень заинтересованный ея рисункомъ. Онъ былъ одѣть, какъ и въ прошлый разъ, но только въ великолѣпныхъ перчаткахъ палеваго цвѣта и съ краснымъ галстукомъ. Алиса обернулась и окинула его высокомѣрнымъ взглядомъ. Но онъ съ спокойной я непринужденной развязностью остался стояьб на мѣстѣ. Бросивъ взглядъ въ сторону Лиды, чтобы убѣдиться, что она не одна, Алиса пожелала ему добраго утра и продолжала свою работу.
   -- Смѣшной домъ,-- замѣтилъ онъ послѣ короткаго молчанія, указывая на замокъ.-- Китайщина какая-то, не правда ли?
   -- Его считаютъ очень красивымъ зданіемъ,-- сказала Алиса.
   -- Плевать на то, чѣмъ его считаютъ!-- сказалъ Кэшель.-- Важно то, что оно есть,-- вотъ съ какой точки зрѣнія надо смотрѣть.
   -- Это дѣло вкуса, -- очень холодно отвѣтила Алиса.
   -- Мистеръ Кэшель Байронъ!
   Кэшель вздрогнулъ и поспѣшилъ къ скамейкѣ.-- Здравствуйте, миссъ Кэрью, -- сказалъ онъ.-- А я васъ не замѣтилъ, пока мы меня не позвали. Она спокойно посмотрѣла, на него, а онъ упалъ духомъ, пойманный въ глупѣйшей лжи.-- Отсюда великолѣпный видъ на замокъ,-- продолжалъ онъ, чтобы перемѣнить разговоръ.-- Мы съ миссъ Гофъ только что говорили объ этомъ.
   -- Да. Вамъ нравится замокъ?
   -- Очень даже. Великолѣпный домъ, это всякій долженъ признать.
   -- Люди считаютъ очень любезнымъ хвалить мой домъ при мнѣ, а за глаза смѣются надъ нимъ. Вы не говорите теперь: "плевать на то, чѣмъ его считаютъ".
   Кэшель съ непривычнымъ чувствомъ быть побѣжденнымъ въ схваткѣ, въ первую минуту совсѣмъ оторопѣлъ и не зналъ, что отвѣтить. Но затѣмъ его лицо прояснилось, и онъ сказалъ:
   -- Я вамъ объясню въ чемъ дѣло. Если на него смотрѣть или рисовать -- онъ право чисто китайскій. Но разъ вы живете, въ немъ -- это мѣняетъ дѣло. Вотъ что я хотѣлъ сказать, честное слово.
   Лида улыбнулась. Но онъ не могъ видѣть ея улыбки, скрытой отъ него пышными, вѣнцомъ рыжикъ волосъ, которые горѣли на солнцѣ, какъ золото. Но это не удовлетворяло его: онъ хотѣлъ видѣть ея лицо. Поколебавшись минутку, онъ опустился на землю около ея скамейки, -- такъ осторожно, какъ будто садился въ горячую ванну.
   -- Надѣюсь, вы ничего не имѣете противъ того, чтобы я сѣлъ здѣсь, -- робко сказалъ онъ.-- Это какъ-то невѣжливо говорить съ вами, смотря сверху внизъ.
   Она только покачала головой и бросила въ прудъ еще два. камешка. Онъ не могъ придумать, о чемъ бы еще говорить. А такъ какъ она молча и серьезно наблюдала за кругами, расходящимися на поверхности пруда, онъ тоже уставился на воду. Такъ они просидѣли нѣсколько минуть, сосредоточенно смотря на волны: она, какъ будто находя въ нихъ тому для безконечныхъ размышленій; онъ же съ такимъ видомъ, какъ будто это зрѣлище окончательно сбивало его съ толку. Наконецъ, она сказала:
   -- Вы можете себѣ ясно представить, что такое колебанія?
   -- Нѣтъ, -- отвѣтилъ Кэшель, бросивъ на нее озадаченный взглядъ.
   -- Я очень рада, что вы сознаетесь въ этомъ. Въ наши дни все сводятъ на колебанія. Свѣтъ, звукъ, ощущенія,-- все это, или чистыя колебанія или интерференція колебаній. Вотъ смотрите,-- сказала она; бросивъ въ воду еще два камешка и указывая на рябь расходящихся круговъ, которые переходили одинъ въ другой.-- Мерцаніе звѣзды и вибрація струны -- ничѣмъ не отличаются отъ этого. Но, какъ хотите, это у меня не укладывается въ головѣ. Хотѣла бы я знать, понимаютъ ли многочисленные составители учебниковъ до физикѣ, которые такъ гладко разсуждаютъ о колебаніяхъ,-- понимаютъ ли они ихъ лучше, чѣмъ я?
   -- Нисколько. Ни одинъ изъ нихъ. И въ половину такъ не донимаютъ,-- весело сказала. Кэшель, отвѣчая лишь на то, что онъ понялъ изъ ея рѣчи.
   -- Этотъ вопросъ, можетъ быть, не интересуетъ васъ,-- сказала она, обернувшись къ нему.
   -- Наоборотъ: больше всего на свѣтѣ, -- смѣло отвѣтилъ онъ.
   -- Про себя я этого, кажется, не могу сказать. Мнѣ говорили, мистеръ Байронъ, что вы студентъ. Какіе ваши любимые предметы? Или скорѣе -- такъ, какъ на этотъ вопросъ трудно отвѣтить -- чѣмъ вы занимаетесь по преимуществу?
   Алиса стала прислушиваться.
   Кэшель мрачно посмотрѣлъ на Лиду, густая краска постепенно залила его лицо.
   -- Я занимаюсь преподаваніемъ,-- сказалъ онъ.
   -- Преподаваніемъ чего? Я знаю, мнѣ слѣдуетъ спросить: гдѣ? Но тогда я услышу названіе какого-нибудь университета, а это мнѣ ничего не дастъ.
   -- Я преподаю науку,-- глухо отвѣтилъ Кэшель, смотря на свой лѣвый кулакъ, которымъ онъ помахалъ въ воздухѣ, а затѣмъ украдкой ударилъ себя по колѣну, какъ будто по чьему-нибудь лицу.
   -- Естественныя науки или философію?-- продолжала допытываться Лида.
   -- Естественныя, -- сказалъ Кэшелъ.-- Но, повѣрьте, въ нихъ больше философіи, чѣмъ люди обыкновенно думаютъ.
   -- Вѣрю,-- серьезно подтвердила Лида.-- Хотя я не обладаю настоящими научными знаніями, я все же могу оцѣнить истину вашихъ словъ. Пожалуй, всякая наука, не опирающаяся на естественныя науки, въ сущности, одно формальное невѣжество. Я читала много естественно-научныхъ книгъ, и часто меня соблазняла мысль устроить лабораторію, производить опыты -- и даже взяться за скальпель. По-моему, если хочешь пріобрѣсти настоящія знанія, нельзя подходить къ наукѣ въ лайковыхъ перчаткахъ. Долой перчатки, не правда ли?
   Кэшель испытующе посмотрѣлъ на нее.
   -- Ваши слова замѣчательно вѣрны, -- сказалъ онъ.-- Но вы можете стать недурнымъ любителемъ, работая даже въ перчаткахъ.
   -- Я -- никогда! Кто полагаетъ, что становится умнѣе, читая о чужихъ опытахъ, тотъ очень ошибается. Изучить какую-нибудь науку по однѣмъ книгамъ и лекціямъ, такъ же невозможно, какъ набраться мудрости изъ пословицъ. О, очень легко прослѣдить за рядомъ доказательствъ, но чрезвычайно трудно понять факты, лежащіе въ основѣ ихъ! Наши популярные лекторы по физикѣ представляютъ намъ такую изящную цѣпь дедукцій, что прямо наслажденіе смотрѣть, какъ они развертываютъ ее передъ нашими глазами звено за звеномъ. А остается въ головѣ только смутное воспоминаніе объ этомъ пріятномъ чувствѣ -- больше ничего.
   -- Хотѣлъ бы я умѣть говорить такъ, -- замѣтилъ Кэшель, -- совсѣмъ, какъ книга!
   -- Боже васъ упаси!-- сказала Лида.-- Простите, что я говорила такъ. Я хочу васъ спросить, согласитесь ли вы немного позаняться со мной, если я серьезно захочу приняться за науку!
   -- Еще бы!-- отвѣтилъ Кэшель со скрытой улыбкой.-- Мнѣ, разумѣется, пріятнѣе, чтобы вы обратились ко мнѣ, а не къ другому учителю. Но только эта наука вамъ не подойдетъ. Я бы лучше попробовалъ заняться съ вашей подругой. Своимъ здоровьемъ и прямой фигурой она заткнетъ за поясъ девяносто процентовъ мужчинъ.
   -- Вы, очевидно, придаете большое значеніе физическимъ качествамъ человѣка. Я тоже.
   -- Только съ практической точки зрѣнія, замѣтьте себѣ, -- серьезно отвѣтилъ Кэшель, -- нельзя всегда смотрѣть на людей съ той же точки зрѣнія, какъ на лошадей. Одно дѣло, если хочешь ихъ тренировать для бѣговъ, или для состязаній; другое дѣло, если вы себѣ ищете друга или возлюбленную.
   -- Правильно, -- сказала Лида, улыбнувшись.-- Вы не хотите, чтобы васъ заподозрили въ болѣе теплыхъ чувствахъ по отношенію миссъ Гофъ, чѣмъ въ простой критической оцѣнкѣ ея формъ и внѣшности.
   -- Вотъ именно, -- воскликнулъ Кэшель, очень удовлетворенный.-- Вы понимаете меня, миссъ Кэрью. А иные люди хоть день-деньской съ ними толкуй, все какъ объ стѣну горохъ. Вы не изъ такихъ.
   -- Я часто думаю, можно ли на самомъ дѣлѣ передать свои мысли другому. Мысль должна принять новую форму, чтобы былъ воспринятой чужимъ мозгомъ. Вамъ, господинъ профессоръ, вѣроятно, особенно часто на вашихъ лекціяхъ и занятіяхъ приходилось убѣждаться въ невозможности передать свои мысли.
   Кэшель въ замѣшательствѣ посмотрѣлъ на воду и сказалъ болѣе тихимъ голосомъ:
   -- Вы, разумѣется, можете меня называть, какъ вамъ угодно, но, если вамъ все равно, лучше не называйте меня профессоромъ.
   -- Я такъ долго жила въ странахъ, гдѣ люди требуютъ, чтобы ихъ по всякому поводу титуловали -- хотя бы самымъ глупѣйшимъ титуломъ, -- что моя ошибка вполнѣ простительна. Спасибо, что вы мнѣ сказали. Впрочемъ, я, вообще, должна бранить себя, что разсуждаю съ вами о наукѣ. Лордъ Уорсингтонъ говорилъ, что вы явились сюда съ спеціальной цѣлью бѣжать отъ всякихъ наукъ, чтобы возстановить свои силы послѣ слишкомъ усиленныхъ занятій.
   -- Это ничего, -- сказалъ Кэшель.
   -- Я еще не надѣлала столько бѣды, чтобы очень упрекать себя. Но, въ другой разъ, буду осторожнѣе.
   -- Чтобы перемѣнить предметъ разговора, не пойти ли намъ посмотрѣть, какъ рисуетъ миссъ Гофъ?
   Едва она сказала это, какъ. Кэшель съ очень дѣловымъ и ничуть не галантнымъ видомъ ловко поднялъ ее и поставилъ на ноги. Эта. неожиданная любезность вызвала въ ней испугъ, за которымъ послѣдовалъ трепетъ далеко не непріятнаго свойства. Съ легкой краской на щекахъ она повернулась къ нему и сказала:
   -- Спасибо, но не дѣлайте этого больше. Какъ-то унизительно, когда съ тобой обращаются, какъ съ ребенкомъ. Вы очень сильный.
   -- Чтобы поднять такое перышко, какъ вы, не требуется особенной силы. Я бы опредѣлилъ вашъ вѣсъ въ два пуда, двадцать фунтовъ. Но нужно большое искусство, чтобы сдѣлать такую вещь аккуратно. Мнѣ приходилось носить людей вѣсомъ въ пять пудовъ и при этомъ держать ихъ такъ спокойно, какъ будто они лежать въ постели.
   -- Значить, вы работали и въ больницахъ?-- сказала Лида.-- Я часто любовалась, какъ ловко умѣлыя сидѣлки обращаются съ больными.
   Кэшель, не отвѣчая ни слова, послѣдовалъ за ней до мѣста, гдѣ сидѣла Алиса.
   -- Я знаю, что это очень глупо съ моей стороны, -- тотчасъ же сказала Алиса, -- но я не могу рисовалъ, когда на меня смотрятъ.
   -- Вы воображаете, что всѣ интересуются вашей работой,-- одобрительнымъ тономъ сказалъ Кэшель.-- Любители всегда такъ. Въ дѣйствительности же до ихъ работы никому нѣтъ дѣла, кромѣ ихъ самихъ. Позвольте-ка, -- прибавилъ онъ, взявъ рисунокъ и принимаясь не спѣша разсматривать его.
   -- Пожалуйста, верните мнѣ мой рисунокъ, мистеръ Байронъ, -- сказала она, вся покраснѣвъ отъ гнѣва.
   Онъ удивленно обернулся къ Лидѣ, какъ бы спрашивая у нея объясненія, между темь какъ Алиса схватила рисунокъ и спрятала его въ папку.
   -- Становится жарко, -- замѣтила Лида.-- Но вернуться ли намъ домой.
   -- Думаю, что это лучше всего, -- сказала Алиса и, вся дрожа отъ негодованія, быстро пошла впередъ, оставивъ Лиду одну съ Кэшелемъ, который воскликнулъ:
   -- Чортъ побери, что я ей сдѣлалъ?
   -- Вы съ искренностью, не подлежащей сомнѣнію, сдѣлали необдуманное замѣчаніе.
   -- Я только хотѣлъ немножко ободрить ее. Она, вѣроятно, не поняла моихъ словъ.
   -- Не думаю. Или вы полагаете, что молоденькимъ барышнямъ пріятно, когда имъ говорятъ, что ихъ смѣшное самомнѣніе ни на чемъ не основано,
   -- Я сказалъ такую вещь?! Готовъ поклясться, что ничего подобнаго не говорилъ.
   -- Вы выразились по-другому. Но вы сказали, что ей незачѣмъ протестовать, когда люди смотрятъ на ея рисунки, потому что они никому по интересны.
   -- Если она на это обидѣлась, она совсѣмъ глупа. Иные люди не терпятъ ни малѣйшаго замѣчанія. Но имъ скоро выбиваютъ изъ головы эту дурацкую обидчивость.
   -- Есть у васъ сестры, мистеръ Байронъ?
   -- Нѣтъ. А что?
   -- А мать?
   -- Мать-то есть, да я ее сколько лѣтъ не видалъ. Впрочемъ, мнѣ безразлично, если я ее даже никогда больше не увижу. Это она виновата, что я сталъ тѣмъ, что я есть.
   -- Развѣ вы недовольны своей профессіей?
   -- Нѣтъ, я вовсе не то хотѣлъ оказать. Я всегда скажу какую-нибудь ерунду.
   -- Да, а происходитъ это оттого, что вы совершенно не знаете ту половину человѣческаго рода, которая привыкла, чтобы къ ея маленькимъ слабостямъ относились съ уваженіемъ. Вамъ трудно будетъ установить хорошія отношенія съ моей подругой, пока вы не научитесь лучше понимать женщинъ.
   -- Что до нея, я не намѣренъ признавать себя виновнымъ, пока, дѣйствительно, не буду виновенъ. Правда остается правдой.
   -- Даже чтобы понравиться миссъ Гофъ, вы не сдѣлаете этого?
   -- Даже, чтобы вамъ понравиться, и то не сдѣлаю. Сами же вы послѣ будете только хуже думать обо мнѣ.
   -- Совершенно вѣрно и правильно,-- очень сердечно отвѣтила Лида.-- До свиданія, мистеръ Байронъ. Мнѣ надо итти къ миссъ Гофъ.
   -- Я боюсь, что вы встанете на ея сторону, если она будетъ артачиться и злиться на меня за то, что я ей сказалъ.
   -- Артачиться? Что это такое? Сердиться?
   -- Да, что-то въ такомъ родѣ.
   -- Это, вѣроятно, не чисто англійское слово?-- съ видомъ филолога продолжала допытываться Лида.
   -- Нѣтъ. Я его, кажется, подцѣпилъ въ Австраліи.-- Затѣмъ угрюмо прибавилъ: -- Я знаю, что не слѣдуетъ употреблять такихъ словъ въ разговорѣ съ вами. Прошу прощенія.
   -- Нѣтъ, ничего. Я люблю узнавать что-нибудь новое, особенно новыя слова. И мнѣ хочется узнать что-нибудь о васъ. Вы вѣдь родились не въ Австраліи, нѣтъ!
   -- Нѣтъ, Боже упаси! А вы на меня не сердитесь, что я разозлилъ миссъ Гофъ?
   -- Ничуть. Я сочувствую ея досадѣ, поскольку она касается внѣшней формы вашего замѣчанія. Вотъ и все.
   -- Но я все-таки, хоть убей, не понимаю, что въ моихъ словахъ было такого, особеннаго, чтобы изъ-за нихъ вставать на дыбы. Я бы хотѣлъ, чтобы вы меня всегда подталкивали локтемъ, когда я говорю какую-нибудь глупость. Я тогда сразу прикушу языкъ и спрашивать не буду.
   -- Слѣдовательно, подталкиваніе локтемъ должно означать: "Придержите языкъ, мистеръ Кэшель Байронъ, вы говорите глупости". Такъ?
   -- Вотъ, именно. Вы меня понимаете. Я вамъ ужъ говорилъ это.
   -- Боюсь только,-- сказала Лида, смѣясь всѣмъ лицомъ, -- что не могу взятъ на себя надзоръ за вашимъ поведеніемъ, пока мы не познакомимся нѣсколько ближе.
   Онъ казался разочарованнымъ. Затѣмъ его лицо омрачилось, и онъ началъ:
   -- Если вы считаете это вольностью...
   Она ласково прервала его:
   -- Разумѣется, считаю. Съ меня достаточно смотрѣть и за собственнымъ поведеніемъ. Знаете, для такого взрослаго человѣка, да еще ученаго профессора, у васъ очень мало сообразительности.
   -- Чортъ побери!-- съ внезапнымъ возбужденіемъ вскричалъ Кэшель.-- Вы можете говорить, что вамъ угодно, мнѣ все равно. У васъ такая манера придавать всему особый видъ, что человѣку одно удовольствіе, когда вы его по носу щелкаете. И будь я тѣмъ джентльменомъ, какимъ мнѣ слѣдовало бы быть, а не несчастнымъ профессіональнымъ пэгомъ...
   Онъ запнулся и весь поблѣднѣлъ.
   Наступила пауза.
   -- Позвольте вамъ напомнить, что насъ ждутъ въ другомъ мѣстѣ, -- спокойно сказала Лида, хотя тоже перемѣнилась въ лицѣ при его неожиданной вспышкѣ.-- Меня -- миссъ Гофъ, а васъ -- вашъ слуга, который вотъ ужъ нѣсколько минуть вертится здѣсь и съ тревогой посматриваетъ на васъ.
   Кэшель свирѣпо обернулся и увидѣлъ Меллиша, который стоялъ немного поодаль и мрачно наблюдалъ за нимъ. Лида воспользовалась этимъ моментомъ, чтобы незамѣтно удалиться. Входя въ домъ, она услышала, что оставшіеся громко заспорили, но словъ она не могла разобрать.
   И это было большимъ счастьемъ, такъ какъ языкъ, которымъ они пользовались, былъ отвратительный.
   Алису она нашла въ библіотекѣ, гдѣ та гордо и прямо возсѣдала въ креслѣ, въ которомъ человѣкъ хорошаго настроенія обязательно прислонился бы къ спинкѣ. Лида молча сѣла. Взглянувъ на нее, Алиса увидѣла, что она беззвучно хохочетъ. Въ противовѣсъ обычному самообладанію Лиды, этотъ припадокъ смѣха произвелъ на Алису такое впечатлѣніе, что она даже забыла играть роль обиженной.
   -- Я съ удовольствіемъ замѣчаю, что васъ нетрудно развеселить, -- сказала она.
   Лида подождала, пока окончательно не успокоилась, а затѣмъ отвѣтила:
   -- Ни разу въ жизни я еще не смѣялась такъ. А теперь, Алиса, забудьте на минуточку ваше негодованіе на дерзость нашего сосѣда, и скажите мнѣ, что вы о немъ думаете.
   -- Я о немъ абсолютно не думала, увѣряю васъ, -- презрительно сказала Алиса.
   -- Въ такомъ случаѣ, сдѣлайте мнѣ такое одолженіе, подумайте о немъ минутку и сообщите мнѣ результатъ.
   -- Вы, право, имѣли больше возможности судить о немъ, чѣмъ я. Я съ нимъ почти не разговаривала.
   Лида терпѣливо поднялась и подошла къ книжному шкафу -- У васъ, кажется, есть двоюродный брать въ университетѣ, по правда ли?-- спросила она, разыскивая книжку на полкѣ.
   -- Да, -- очень кротко отвѣтила Алиса, чтобы загладить свою предыдущую нелюбезность.
   -- Въ такомъ случаѣ, вы, можетъ быть, немного знакомы со студенческимъ жаргономъ?
   -- Я ему никогда не позволяю пользоваться жаргономъ при мнѣ,-- быстро отвѣтила Алиса.
   -- Отдѣльному человѣку вы еще можете предписывать опредѣленную манеру выражаться, но никакъ не цѣлому университету,-- сказала Лида со спокойнымъ презрѣніемъ, вызвавшемъ на глаза Алисы неожиданныя слезы.
   -- Не знаете ли вы, сто такое "пэгъ"?
   -- Пэгъ?-- съ недоумѣніемъ повторила Алиса.-- Нѣтъ. Я слышала о бульдогахъ, по о пэгахъ никогда не слыхала..
   -- Надо посмотрѣть въ словарѣ, -- сказала Лида, снимая книгу съ полки.-- Вотъ оно: "пэгъ -- по представленію боксеровъ сокращеніе слова pugilist (кулачный боецъ)" Что за странное объясненіе. Представленіе боксера о сокращеніи! Почему боксеръ долженъ имѣть особое представленіе о сокращеніи? Можетъ быть, боксеръ тоже какое-нибудь спеціальное слово? Нѣтх, на это въ словарѣ нѣтъ никакихъ указаній. Или я не разобрала слово, или же оно имѣетъ значеніе, неизвѣстное составителямъ моего словаря.
   -- По-моему совсѣмъ ясно, -- сказала Алиса.-- Пэгъ значить кулачный боецъ.
   -- Но вѣдь кулачный боецъ означаетъ боксеръ -- это не профессія. Я предполагаю, что всѣ мужчины въ большей или меньшей степени боксеры. Мнѣ же нужно такое значеніе слова, которое указывало бы на опредѣленное ремесло или профессію. По-моему мнѣнію, оно означаетъ нѣчто въ родѣ прозектора при анатомическомъ театрѣ. Но все равно, это не такъ важно.
   -- Гдѣ вы встрѣтили это слово?
   -- Мистеръ Байронъ употребилъ его.
   -- Онъ вамъ, правда, нравится?-- спросила Алиса, возвращаясь къ этой темѣ смиреннѣе, чѣмъ покинула ее.
   -- По крайней мѣрѣ, я не скажу, чтобы онъ мнѣ не нравился. Онъ меня ставить въ тупикъ. Если грубость его манеръ афектація, я никогда не видѣла, чтобы человѣкъ умѣлъ притворяться такъ естественно.
   -- Онъ, вѣроятно, не умѣеть вести себя иначе. Мнѣ его грубость совсѣмъ не показалась напускной.
   -- Я всецѣло согласилась бы съ вами, если бы не два три случайно брошенныхъ имъ замѣчанія. Они показали такое глубокое проникновеніе въ истинную сущность науки и инстинктивное пониманіе правды, скрытой за словами, какое я встрѣчала только у очень образованныхъ и опытныхъ людей. Я подозрѣваю, что его манера говорить и держаться нарочно принята имъ, какъ своего рода протестъ противъ эгоистичнаго тщеславія, которое лежитъ въ основѣ всякаго свѣтскаго лоска. Но отчасти она и естественна. Онъ, повидимому, слишкомъ нетерпѣливъ, чтобы осторожно подбирать свои слова. Вы ходите въ театръ?
   -- Нѣтъ, -- сказала Алиса, озадаченная этимъ неожиданнымъ вопросомъ.-- Мой отецъ не одобрялъ театровъ. Но я одинъ разъ все-таки была въ театрѣ, когда давали "Даму изъ Ліона".
   -- Есть одна знаменитая актриса, Аделаида Джисборнъ...
   -- Ее-то я и видѣла въ этой пьесѣ. Она играла великолѣпно.
   -- Мистеръ Байронъ вамъ не напоминаетъ ее?
   Алиса недовѣрчиво уставилась на Лиду.
   -- Не думаю, чтобы на свѣтѣ было двое людей, менѣе похожихъ другъ на друга, чѣмъ они,-- сказала она.
   -- Я тоже, -- задумчиво отвѣтила Лида.-- Но мнѣ кажется, что это различіе такъ рѣзко бросается въ глаза именно потому, что въ немъ таится какое-то внутреннее сходство. Иначе чѣмъ объяснить, что онъ мнѣ напомнилъ ее?
   Наступило продолжительное молчаніе, во время котораго Алиса, сознавая, что съ Лидой происходить что-то необыкновенное, исподтишка наблюдала за ней, ожидая, что будете дальше.
   -- Алиса!
   -- Что?
   -- Мои мысли заняты всякими пустяками -- вѣрный признакъ пониженнаго душевнаго самочувствія. Мое пребываніе въ Уильстокенѣ является одной изъ попытокъ вести бездѣятельную жизнь, какихъ я много предпринимала со времени смерти папы. Но всѣ подобныя попытки кончались неудачей. Работа для меня необходимость. Завтра же я ѣду въ Лондонъ.
   У Алисы сердце упало, такъ какъ она сочла эти слова равносильными своей отставкѣ. Однако, на ея лицѣ не выразилось ничего, кромѣ вѣжливаго равнодушія.
   -- До іюня мы сумѣемъ использовать всѣ развлеченія сезона, а въ іюнѣ я надѣюсь вернуться сюда и засѣсть за книгу, которую я уже давно рѣшила написать. Въ Лондонѣ мнѣ надо собрать для нея матеріалы. Если я покину городъ раньше конца сезона, а вамъ не захочется вернуться со мной, я легко найду кого-нибудь, кто возьметъ васъ подъ свою опеку, пока вамъ городъ не надоѣстъ. Хоть бы скорѣе насталъ іюнь!
   Чисто женское нетерпѣніе Лиды понравилось Алисѣ гораздо больше, чѣмъ ея обычное фаталистическое спокойствіе. Оно снимало съ ея души тягостное чувство собственнаго ничтожества, которое не только не уменьшилось, по мѣрѣ болѣе близкаго знакомства съ Лидой, а даже возросло. Она еще не осмѣливалась подозрѣвать свою благодѣтельницу въ какихъ-нибудь сердечныхъ чувствахъ къ Кэшелю; но съ нѣкоторымъ успѣхомъ начала убѣждать себя, что безукоризненность Лидинаго поведенія, по меньшей мѣрѣ, сомнительна. Въ то утро миссъ Кэрью не посовѣстилась разспрашивать мужчину о родѣ его занятій; а Алиса хоть въ этомъ отношеніи могла похвастаться хорошимъ воспитаніемъ, такъ какъ ни за что не позволила бы себѣ подобігую вещь.
   Она за это время окончательно перестала бояться слугъ и обращалась съ ними съ сознательной вѣжливостью, и безсознательнымъ высокомѣріемъ, подавшимъ поводъ къ эпитету "выскочка", неоднократно повторявшемуся въ людской. Ливрейный лакей, Башвиль, чуть-чуть не потерялъ свою популярность, высказавъ однажды мнѣніе, что миссъ Гофъ славная барышня.
   Башвилю отелъ двадцать-четвертый годъ, а роста онъ насчитывалъ пять футовъ десять дюймовъ. Въ деревенской гостиницѣ все притворное равнодушіе мѣстныхъ жителей къ его столичному обаянію растаяло, какъ воскъ, передъ его плавнымъ краснорѣчіемъ и умѣніемъ вести политическіе споры.
   На конюшняхъ онъ славился, какъ авторитетъ по части спорта и опытный борецъ Корнваллійской школы. Женская прислуга смотрѣла на него съ непритворнымъ восхищеніемъ и вперегонки старалась придумать новыя формы для выраженія своего восторга, когда онъ декламировалъ передъ ними,-- что случалось не рѣдко, такъ какъ память у него была хорошая и онъ очень любилъ стихи. Всѣ горничныя очень гордились, когда могли въ праздникъ выйти съ нимъ, но его вниманіе никогда не подавало повода къ ревности, потому что въ людской было общеизвѣстной тайной, что онъ влюбленъ въ свою госпожу, хотя онъ никогда не говорилъ этого, и никто въ его присутствіи не осмѣливался намекнуть на его слабость, а тѣмъ болѣе подсмѣяться надъ ней. Тѣмъ не менѣе, всѣ знали о его страсти, и болѣе молодымъ членамъ служебнаго персонала замка она казалась далеко но такой безнадежной, какой ее считали поваръ, дворецкій и самъ Вашвиль. Миссъ Кэрью, понимавшая толкъ въ хорошей прислугѣ, высоко цѣнила проворство и ловкость своего лакея и оплачивала ихъ по достоинству. Но она не подозрѣвала, что ей прислуживаетъ молодой человѣкъ, который интересуется поэзіей и общественными дѣлами и пользуется широкой извѣстностью за свою галантность, личное мужество, краснорѣчіе и вліяніе на мѣстную политику.
   Этотъ самый Вашвилъ вошелъ теперь въ библіотеку, держа въ рукѣ подносъ, и подалъ его Алисѣ со словами: "Гость ждетъ въ круглой гостиной, миссъ".
   Алиса взяла карточку и прочла: "Мистеръ Уолласъ Паркеръ".
   -- О!-- съ досадой воскликнула она, бросивъ взглядъ на Башвиля, чтобы разгадать, какое впечатлѣніе произвелъ на него гость.-- Это мой двоюродный братъ, тотъ самый, о которомъ мы съ вами говорили только что. Онъ пришелъ навѣстить меня.
   -- Какъ это удачно!-- сказала Лида.-- Она, мнѣ объяснить значеніе слова пэгъ. Попросите его остаться завтракать съ нами.
   -- Онъ вамъ не понравится, -- сказала Алиса.-- Онъ не привыкъ бывать въ обществѣ. Я лучше пойду къ нему въ гостиную.
   Миссъ Кэрью ничего не отвѣтила; она, очевидно, не была въ состояніи понялъ, чтобы относительно даннаго вопроса еще могли оставаться какія-нибудь сомнѣнія. Алиса отправилась въ круглую гостиную, гдѣ застала мистера Паркера за разсматриваніемъ повѣшенныхъ на стѣнѣ военныхъ доспѣховъ индѣйцевъ, такъ что могла лицезрѣть только спину малорослаго джентльмена, одѣтаго въ щеголеватый синій сюртукъ. Кромѣ того, были видны новая шляпа и пара перчатокъ, такъ какъ онъ стоялъ, заложивъ руки за спину и поднявъ голову кверху.
   Когда онъ повернулся къ ней, чтобы поздороваться, показалось лицо, выражавшее значительную дозу самомнѣнія; а водянистый блескъ глазъ въ связи съ плѣшивостью висковъ заставлялъ предполагать неправильный образъ жизни, вызванный или усиленными занятіями или любовью къ кутежамъ.
   Онъ смѣло подлшелъ къ Алисѣ, нѣсколько разѣ дружески пожалъ ей руку и подставилъ ей стулъ, не замѣчая той явной холодности, съ которой она принимала его любезностію
   -- Я не сержусь, Алиса, -- началъ онъ, усѣвшись напротивъ нея.-- Но я былъ очень удивленъ, узнавъ отъ тети, что ты переѣхала сюда, не посовѣтовавшись предварительно со мной. Я...
   -- Не посовѣтовавшись съ тобой!-- воскликнула она, презрительно прерывая его.-- Я въ жизни не слыхала ничего подобнаго! Съ какой стати мнѣ надо было совѣтоваться съ тобой?
   -- Ну, да, разумѣется, мнѣ не слѣдовало употреблять слова "совѣтоваться", особенно съ такой самостоятельной барышней, какъ наша милѣйшая Алиса Гофъ. Но, все-таки, я полагаю, что ты, хотя бы ради проформы, должна была сообщить мнѣ объ этомъ шагѣ. Наши отношенія даютъ мнѣ нѣкоторое право требовать твоего довѣрія.
   -- Какія это отношенія, позволь тебя спросить?
   -- Какія отношенія!-- съ выразительнымъ упрекомъ повторила. онъ.
   -- Да, какія отношенія?
   Онъ поднялся и съ нѣжностью, торжественно заговорилъ:
   -- Алиса, -- начала, онъ, -- я шесть разъ дѣлалъ тебѣ предложеніе...
   -- А я хоть разъ приняла его?
   -- Дослушай меня до конца, Алиса. Я знаю, это ты никогда не давала мнѣ своего офиціальнаго согласія, но при этомъ подразумѣвалось, что единственнымъ препятствіемъ къ нашему счастью является необезпеченность моего матеріальнаго положенія. Мы... Не перерывай меня, Алиса, ты не знаешь, что я хочу сказать. Этого препятствія больше не существуетъ. Я назначенъ помощникомъ инспектора, въ гимназію въ Санбери съ жалованьемъ триста пятьдесять фунтовъ стерлинговъ въ годъ, даровой квартирой, отопленіемъ и освѣщеніемъ. Съ теченіемъ времени я, безусловно, добьюсь поста директора -- блестящее положеніе и жалованья тысяча шестьсотъ фунтовъ стерлинговъ. Ты теперь свободна отъ всѣхъ заботъ, тяготѣвшихъ надъ тобой со смерти отца, и ты можешь теперь же, хоть сію минуту, бросить свое мѣсто въ этомъ домѣ.
   -- Спасибо, мнѣ здѣсь очень хорошо. Я живу въ гостяхъ у миссъ Кэрью.
   Наступило молчаніе. Онъ медленно сѣлъ. Затѣмъ она прибавила:
   -- Я очень рада, что ты, наконецъ, получилъ хорошее мѣсто, для твоей матери это должно бытъ большимъ утѣшеніемъ.
   -- Мнѣ показалось, Алиса -- можетъ-быть я ошибаюсь -- но мнѣ показалось, что твоя мать сегодня держалась со мной холоднѣе обыкновеннаго. Надѣюсь, что роскошь этихъ палатъ не въ состояніи развратить твое сердце. Я, конечно, не могу ввести тебя во дворецъ и окружить толпами слугъ, послушныхъ каждому зову и мановенію руки. Но я могу сдѣлать тебя хозяйкой почтеннаго англійскаго дома, независящей отъ щедротъ чужихъ людей. Больше чѣмъ лэди ты никогда не можешь стать, Алиса.
   -- Какъ это мило съ чтоей стороны, читать мнѣ нотацію!
   -- Ты могла бы говорить со мной серьезно, -- сказалъ онъ, раздраженно поднимаясь съ мѣста и дѣлая нѣсколько шаговъ по комнатѣ.-- Я полагаю, что надо отнестись съ уваженіемъ, когда человѣкъ предлагаете свою руку.
   -- О! я значить тебя не поняла. А я полагала, будто мы условились, что ты не будешь возобновлять свое предложеніе при всякой новой встрѣчѣ со мной,
   -- Но подразумевалось также, что вопросъ только откладывается до поры, до времени, пока мое положеніе не измѣнится настолько, что я смогу снова выдвинуть его, не заставляя тебя долго ждать нашей свадьбы. Теперь это время настало, и я жду, наконецъ, благопріятнаго отвѣта. Я имѣю право на него, принимая во вниманіе терпѣніе, съ какимъ я его ждалъ.
   -- Я съ своей стороны должна тебѣ сказать, Уоллэсъ, что по-моему неблагоразумно жениться, имѣя всего 350 ф. ст. въ годъ.
   -- Но вѣдь подумай же -- съ квартирой, отопленіемъ и освѣщеніемъ! Ты стала ужасно осторожной, съ тѣхъ поръ, какъ живешь съ этой миссъ -- какъ ее и звать-то не знаю. Боюсь, Алиса, что ты меня не любишь больше.
   -- Я никогда не говорила, что люблю тебя.
   -- Мало ли что! Ты, можетъ быть, и не говорила, но ясно давала мнѣ понять...
   -- Ничего подобнаго я не дѣлала, Уоллэсъ. И я не хочу, чтобы ты это говорилъ.
   -- Однимъ словомъ, -- съ горечью сказалъ онъ, -- ты хочешь здѣсь подцѣпить какого-нибудь пшюта, который составить лучшую партію, чѣмъ я.
   -- Уоллэсъ, какъ ты смѣешь!
   -- Ты оскорбила мои чувства, Алиса, и я откровенно говорю тебѣ, что думаю. Я умѣю вести себя не хуже, чѣмъ тѣ молодчики, которыхъ вы тутъ изволите, принимать; но когда счастье всей моей жизни поставлено на карту, мнѣ не до церемоній. И я настаиваю, чтобы ты прямо и честно отвѣтила на мое искреннее и честное предложеніе.
   -- Уоллэсъ, съ достоинствомъ сказала Алиса.-- Я не хочу, чтобы меня заставляли отвѣчать противъ воли. Я смотрю на тебя, какъ на двоюроднаго брата.
   -- Я этого не хочу. Развѣ я когда-нибудь смотрѣлъ на тебя, какъ на кузину?
   -- Неужели ты предполагаешь, Уоллэсъ, что я когда-нибудь позволила бы тебѣ называть меня по имени и обращаться со мной такъ фамильярно, не будь ты моимъ двоюроднымъ братомъ! Если такъ, то у тебя очень странное мнѣніе обо мнѣ.
   -- Я не думалъ, чтобы роскошь могла такъ развращать...
   -- Ты ужъ говорилъ это, -- раздраженію прервала его Алиса.-- Зачѣмъ вѣчно пережевывать одно и то же. Ты знаешь, что это одна изъ твоихъ дурныхъ привычекъ. Ты останешься на завтракъ? Миссъ Кэрью попросила меня пригласите тебя.
   -- Неужели! Миссъ Кэрью очень любезна. Пожалуйста, передай ей, что я чувствую себя чрезвычайно польщеннымъ и внѣ себя отъ горя, что не могу принять ея милости.
   Алиса презрительно покачала головой.
   -- Тебѣ, очевидно, очень нравится держать себя какимъ-то шутомъ, но я не вижу для этого никакихъ основаній.
   -- Мнѣ очень жаль, что моя манера держать себя не достаточно хороша для вашей милости. Пока ты не водилась съ аристократками, ты не находила причинъ быть недовольной моими манерами. Мнѣ очень совѣстно, что я отнялъ у тебя столько драгоцѣнныхъ минуть. До свиданія.
   -- До свиданія, но я не понимаю, почему ты такъ взбѣшенъ.
   -- Я вовсе не взбѣшенъ. Мнѣ только горько видѣть, что роскошь испортила тебя. Будьте здоровы, миссъ Гофъ. Я не буду больше имѣть удовольствія видѣть васъ въ этомъ великолѣпномъ обиталищѣ.
   -- Ты серьезно уходишь, Уоллэсъ? спросила Алиса, вставая съ мѣста.
   -- Да, Зачѣмъ мнѣ оставаться?
   Она позвонила -- къ его великому разочарованію, потому что онъ надѣялся, что она уговорить его остаться и сдѣлаетъ первые шаги къ примиренію. Но прежде чѣмъ они успѣли обмѣняться еще хоть словомъ, на звонокъ явился Башвиль.
   -- Прощай, -- вѣжливо сказала Алиса.
   -- Прощай, -- сквозь зубы процѣдилъ онъ и величественно покинулъ комнату. Проходя мимо Башвиля, онъ сдѣлалъ презрительное лицо.
   Онъ уже вышелъ изъ дому и спускался по ступенькамъ террасы, когда лакей догналъ его и вѣжливо сказалъ:
   -- Простите, сэръ, вы, кажется забыли что-то,-- при этомъ онъ протянулъ ему трость.
   Въ первую минуту Паркеръ подумалъ, что его трость обратила на себя вниманіе Башвиля тѣмъ жалкимъ видомъ, какой она имѣла въ обширной передней замка, и что лакей съ замаскированной заносчивостью требуетъ отъ него, чтобы онъ убралъ свою собственность. Но затѣмъ отбросилъ это предположеніе, какъ слишкомъ унизительное для своей гордости; однако, рѣшилъ показалъ Башвилю, что онъ имѣетъ дѣло съ джентльменомъ, я взявъ тросточку, безъ слова благодарности, протянулъ слугѣ пять шиллинговъ. Башвиль улыбнулся и отрицательно покачалъ головой.
   -- О, нѣтъ, сэръ, -- сказалъ.-- Благодарю васъ, но я не для этого...
   -- Болванъ, въ такомъ случаѣ, -- сказалъ Паркеръ, кладя деньги въ карманъ и поворачиваясь, чтобы итти.
   Башвиль перемѣнился въ лицѣ.
   -- Потише, сударь,-- сказалъ онъ, слѣдуя за Паркеромъ до конца лѣстницы.-- На откровенное слово требуется откровенный отвѣтъ, Я не большій болванъ, чѣмъ вы, а джентльмену слѣдовало бы знать свое мѣсто не хуже, чѣмъ лакею.
   -- Ступайте къ чорту, -- пробормоталъ Паркеръ, весь покраснѣвъ, и поспѣшилъ удалиться.
   -- Не будь вы гостемъ моей госпожи,-- сказалъ Башвиль, смотря ему вслѣдъ угрожающимъ взглядомъ, -- я бы васъ отправилъ на недѣльку въ постель за то, что вы меня послали къ чорту.
   

ГЛАВА V.

   Миссъ Кэрью не мѣшкая привела въ исполненіе свой планъ переѣзда въ Лондонъ и сняла домъ въ Риджентъ-Паркѣ, чѣмъ очень разочаровала Алису, разсчитывавшую жить въ самой аристократической части города. Но Лида придавала большое значеніе высокому расположенію этой мѣстности и чистому воздуху парка, и Алиса скоро утѣшилась, найдя полное удовлетвореніе въ томъ, что могла разъѣзжать по Лондону въ красивыхъ платьяхъ и изящномъ экипажѣ. Эти прогулки въ экипажѣ, доставляли ей больше удовольствія, чѣмъ концерты классической музыки, которую она не особенно долюбливала, -- и даже больше чѣмъ опера, которую она часто посѣщала. Драматическіе спектакли понравились ей больше оперныхъ, хотя, вообще, она нашла, что это развлеченіе гораздо скромнѣе, чѣмъ она предполагала. Больше же всего она наслаждалась, выѣзжая въ свѣтъ, гдѣ настоящій лондонскій свѣтъ. Она до безумія полюбила танцы, каждый день отправлялась куда-нибудь на вечоръ и казалась самой себѣ несравненно привлекательнѣе и интереснѣе, чѣмъ когда-либо въ Уильстокенѣ, хотя и тамъ была достаточно высокаго мнѣнія о своей внѣшности и своихъ манерахъ.
   Во всѣхъ этихъ развлеченіяхъ Лида не принимала участія. Ея роль ограничивалась тѣмъ, что она доставала для Алисы необходимыя приглашенія и находила знакомыхъ, которымъ могла ее поручить. Алиса искренно изумлялась, что такая умная женщина, высидѣвъ до конца какого-нибудь томительнѣйшаго, скучнѣйшаго концерта, уходитъ домой именно въ ту минуту, когда начинается настоящее веселье вечера.
   Какъ-то, въ субботу утромъ, Лида за завтракомъ спросила ее:
   -- Вы были когда-нибудь въ Хрустальномъ Дворцѣ?
   -- Нѣтъ, -- отвѣтила Алиса съ нѣкоторымъ пренебреженіемъ, о которомъ немедленно пожалѣла, когда Лида прибавила:
   -- Я, вѣроятно, отправлюсь туда сегодня и погуляю немного въ садахъ. Послѣ обѣда тамъ будетъ концертъ, съ участіемъ госпожи Щемилицы, игра которой вамъ не особенно нравится. Вы поѣдете со мной?
   -- Разумѣется, если вы этого желаете, -- съ большой покорностью отвѣтила Алиса.
   -- Если вамъ самой хочется, -- поправила ее Лида.-- А завтра у васъ вечеръ занятъ?
   -- Воскресенье? О, нѣтъ! А кромѣ того я считаю, что мое время всецѣло въ вашемъ распоряженіи.
   Настуйнла. пауза, достаточно продолжительная, чтобы уничтожить весь эффектъ этихъ словъ. Алиса закусила губу. Лида немного погодя продолжала:
   -- Вы знакомы съ мистрисъ Хоскинъ?
   -- Съ мистрисъ Хоскинъ, которая устраиваетъ журъ-фиксы по воскресеньямъ? Вы хотите итти къ ней?-- спросила. Алиса, вся оживившись.-- Меня постоянно спрашиваютъ, была ли я на ея журъ-фиксахъ, но я съ ней незнакома, хотя видѣла ее. Она симпатичная?
   -- Это молодая женщина, которая много читала объ искусствѣ и сильно увлекается имъ. Ея домъ прославился тѣмъ, что она приглашаетъ къ себѣ всѣхъ умныхъ и интересныхъ людей, съ которыми ее сталкиваетъ судьба, и умѣеть сдѣлать для нихъ пребываніе въ своей гостиной столь пріятнымъ, что всѣ охотно возвращаются. Къ счастью, ея безумная любовь къ искусству не побѣдила здраваго разсудка. Она вышла замужъ за состоятельнаго дѣльца, который, кромѣ газетъ, врядъ ли прочелъ хотъ одну строчку, съ тѣхъ поръ какъ покинулъ школьную скамью. И я думаю, что на свѣтѣ не найдется болѣе счастливой пары, чѣмъ они.
   -- Она, вѣроятно, поняла, что роль разборчивой невѣсты ей не къ лицу, -- съ пренебреженіемъ замѣнила Алиса, -- она очень безобразная.
   -- Вы находите? У нея много поклонниковъ, и мнѣ говорили, что она была помолвлена съ художникомъ Гербертомъ, прежде чѣмъ встрѣтилась съ мистеромъ Хоскинъ. Завтра вечеромъ мы увидимъ тамъ этого мистера Герберта, его жену, піанистку, госпожу Щемилицу, композитора Оуэна Джека, изобрѣтателя Кополли и много другихъ знаменитостей. Завтра будетъ совсѣмъ особенный журъ-фиксъ, такъ какъ господинъ Абендгассе, извѣстный нѣмецкій катедеръ-соціалистъ и критикъ, прочтетъ докладъ на тему о "Реализмѣ въ искусствѣ". Когда вы будете говорить о немъ въ обществѣ, называйте его соціологомъ, а не соціалистомъ. Вамъ очень хочется слышать его докладъ?
   -- Онъ, вѣроятно, будетъ очень интересный, -- отвѣтила Алиса.-- Мнѣ не хотѣлось бы упустить возможность попасть къ мистрисъ Хоскинъ. Меня такъ часто спрашиваютъ, знаю ли я того или другого изъ знаменитостей, что мнѣ прямо стыдно за свое провинціальное невѣжество.
   -- Я потому спрашиваю, -- продолжала Лида, -- что хотѣла итти туда по окончаніи доклада. Господинъ Абендгассо большой энтузіастъ и хорошій ораторъ, но не оригиналенъ. Я предпочитаю познакомиться съ его идеями изъ первоисточниковъ. Если вы, значить, не особенно интересуетесь...
   -- Совсѣмъ нѣтъ. Если онъ соціалистъ, я предпочитаю послушать его, особенно въ воскресенье.
   Согласно этому, было условлено, что онѣ отправятся къ мистрисъ Хоскинъ послѣ доклада. А пока что, онѣ поѣхали въ Санденгемъ, гдѣ Алиса съ любопытствомъ провинціалки разглядывала дворецъ, а Лида разъясняла ей все съ точностью энциклопедическаго словаря. Послѣ обѣда состоялся концертъ. Оркестръ сыгралъ нѣсколько длинныхъ пьесъ, которыя, повидимому, понравились Лидѣ, хотя она то-и-дѣло находила ошибки въ исполненіи. Алиса не могла найти ни красоты въ музыкѣ, ни ошибокъ въ исполненіи и дѣлала, какъ всѣ: притворилась, будто ей очень нравится, и аплодировала, когда это требовалось. Затѣмъ на эстрадѣ появилась госпожа Щемилица, которую она надѣялась встрѣтить у мистрисъ Хоскинъ, и сыграла фантазію для рояля и оркестра, написанную знаменитымъ Джекомъ, тоже однимъ изъ завсегдатаевъ мистрисъ Хоскинъ. Въ программѣ концерта находился подробный разборъ этой вещи, изъ котораго Алиса узнала, что, прислушиваясь внимательно, она въ adagio можетъ услышать пѣніе ангеловъ. Она напрягла все свое вниманіе, однако, ничего не услыхала и очень удивилась, когда по окончанію фантазіи публика такъ аплодировала, какъ будто ее, на самомъ дѣлѣ, угостили неземной музыкой. Даже Лида казалась растроганной и сказала:
   -- Странно, что она просто женщина, какъ и всѣ, поставленная въ то же самыя узкія рамки существованія, съ тѣми же самыми прозаическими обязанностями. Что она сейчасъ сядетъ въ поѣздъ, доѣдетъ до площади Викторіи, а оттуда отправится домой въ обыкновенной коляскѣ -- вмѣсто того, чтобы сѣсть въ легкую скорлупку, запряженную лебедями, и улетѣть въ волшебную страну. Ея игра заставляетъ меня вспоминать то время, когда я вѣрила въ существованіе сказочныхъ странъ и, собственно говоря, еще ничего не знала о другихъ странахъ.
   -- Говорятъ, что ея мужъ очень ревнивъ и что она устраиваетъ ему ужасную жизнь.
   -- Говорятъ... Люди всегда говорятъ всякую всячину, низводящую чужую супружскую жизнь до уровня собственнаго опыта. Они, вѣроятно, правы. Я не встрѣчалась съ мистеромъ Гербертомъ, но видѣла его картины, по которымъ можно заключить, что онъ очень много читалъ, но ничего не видалъ. Потому что всѣ эти картины представляютъ сцены, описанныя въ какой-нибудь поэмѣ. Ахъ! если можно было бы найти образованнаго человѣка, не читавшаго ни одной книги -- какимъ бы великолѣпнымъ товарищемъ онъ былъ!
   По окончаніи концерта онѣ не сразу вернулись въ городъ, потому что Лида хотѣла еще догулять по садамъ. Вслѣдствіе этого онѣ попали въ поѣздъ, отправляющійся въ Ватерло, и имъ пришлось пересѣсть въ Кланхамъ-Джункшенѣ. Былъ славный лѣтній вечеръ. И хотя Алиса держалась того мнѣнія, что дамамъ на станціяхъ подобаетъ ретироваться отъ любопытныхъ взглядовъ въ пассажирскій залъ,-- она не стала отговаривать Лиду, когда та принялась ходить взадъ и впередъ по пустынному концу платформы, переходящей дальше въ усѣянную цвѣтами насыпь.
   -- По-моему мнѣнію Кланхамъ-Джункшенъ одно изъ красивѣйшихъ мѣстъ Лондона, -- сказала Лида.
   -- Неужели?-- немного иронически спросила Алиса.-- Я думала, что поклонники красоты не любятъ желѣзныхъ дорогъ и узловыхъ станцій.
   -- Нѣкоторые не любятъ ихъ, -- отвѣтила Лида,-- но это главнымъ образомъ люди стараго поколѣнія. А тѣ, которые подхватываютъ ихъ негодующій крикъ, не больше какъ попугаи. Если каждое свѣтлое воспоминаніе моего дѣтства -- каждая поѣздка за городъ -- связана съ мыслью о желѣзной дорогѣ, я не могу относиться къ ней такъ же, какъ мой отецъ, который ужъ былъ пожилымъ человѣкомъ, когда паровозъ ворвался въ его жизнь, какъ чудовищная желѣзная новинка. Локомотивъ одно изъ чудесъ современнаго дѣтства. Дѣти толпами собираются на мосту, чтобы посмотрѣть на проходящій внизу поѣздъ. Маленькіе мальчики важно вышагиваютъ на улицахъ, пырстя и свистя, въ подражаніе паровозу. Всѣ эти дѣтскія воспоминанія, какими нелѣпыми они бы ни казались, становятся священными въ дальнѣйшей жизни. А кромѣ того, поѣздъ красивая вещь, исключая, конечно, въ грязныхъ и тѣсныхъ туннеляхъ Лондона. Бѣлоснѣжныя облака его дыма гармонируютъ съ каждымъ ландшафтомъ. А эти звуки!.. Случалось ли вамъ стоять на морскомъ берегу, окаймленномъ рельсами, и прислушиваться къ шуму поѣзда, когда онъ чуть слышенъ на далекомъ разстояніи. Сначала онъ почти сливается съ рокотомъ волнъ; затѣмъ вы его отличаете по разнообразію звуковъ; одно мгновеніе -- и онъ вдругъ затихъ, заглушенный глубокимъ оврагомъ, а въ слѣдующую минуту гулкимъ эхомъ отдается отъ склона холма. Иногда поѣздъ безшумно катится въ теченіе нѣсколькихъ минутъ, чтобы затѣмъ неожиданно прорваться ритмическимъ грохотомъ, который все время мѣняетъ силу и напряженность своего звука. А когда онъ подходитъ ближе...-- вамъ слѣдуетъ какъ-нибудь пойти въ туннель и подождать, чтобы поѣздъ проѣхалъ мимо. Это напоминаетъ послѣдніе аккорды Бетховенскихъ увертюръ -- такіе же мощные громовые раскаты. Я не понимаю, какъ это иные люди полагаютъ, будто можно унизить желѣзныя дороги, сравнивая ихъ съ почтовыми каретами. Вѣдь я знакома съ послѣдними, по крайней мѣрѣ, съ дилижансами. Уже одно вліяніе, которое они оказываютъ на обслуживающихъ ихъ людей, ясно доказываетъ преимущество пара. Я не встрѣчала машиниста, который не производилъ бы впечатлѣнія удивительно интеллигентнаго рабочаго. Что же касается до кондукторовъ дилижансовъ -- то, повидимому, даже художники и писатели, сохранившіе для потомковъ память о временахъ почтовыхъ каретъ,-- даже и тѣ не относились къ этимъ кучерамъ серьезно я по считали ихъ цивилизованными и отвѣтственными за свои поступки людьми. Бранить желѣзныя дороги съ идиллической точки зрѣнія давно ужъ устарѣло. Въ Англіи есть милліоны взрослыхъ людей, для которыхъ отдаленный шумъ поѣзда не менѣе пріятенъ, чѣмъ пѣніе дрозда. Я затѣмъ... Посмотрите, это кажется лордъ Уорсингтонъ выходить изъ вагона? Да, вонъ тамъ, на третьей площадкѣ отсюда. Онъ...
   Она остановилась. Алиса взглянула въ ту сторону, но не увидѣла ни лорда Уорсингтона, ни причины легкой, но замѣтной перемѣны, происшедшей съ Лидой.
   -- Онъ, вѣроятно, сядетъ въ нашъ поѣздъ. Пойдемте въ залъ.-- Говоря это, она быстро пошла вдоль платформы. Онѣ едва успѣли войти въ залъ, дверь котораго находилась близъ лѣстницы, ведущей на платформу, когда безпорядочный говоръ громкихъ мужскихъ голосовъ указалъ, что по ступенькамъ поднимается шумная компанія. Почти тотчасъ же появился мужчина, который, пошатываясь, выступилъ впередъ, и принялся изображать пьяный танецъ, подпѣвая себѣ при этомъ, насколько позволяло его состояніе и музыкальныя способности. Лида стояла у окна и молча наблюдала за этой сценой. Алиса послѣдовала ея примѣру и узнала въ пьяномъ танцорѣ Меллиша. За нимъ слѣдовало трое мужчинъ, расфранченныхъ и въ повышенномъ настроеніи, по сравнительно трезвыхъ. Послѣднимъ показался Кэшель Байронъ, въ бархатной курткѣ и обтяжныхъ брюкахъ рыжеватаго цвѣта, подъ которыми ясно обозначались мускулы ногъ. Онъ тоже казался совершенно трезвымъ, по видъ у него былъ какой-то встрепанный, и онъ часто моргалъ лѣвымъ глазомъ, вокругъ котораго лобъ и щека были гораздо желтѣе, чѣмъ это требовалось естественнымъ цвѣтомъ лица, который выгодно выдѣлялся на правой сторонѣ. Онъ прямо направился къ Меллишу, который теперь приставалъ ко всѣмъ присутствующимъ съ вопросомъ, не желаютъ ли они выпить съ нимъ на его счетъ, схватилъ его за воротъ и строгимъ тономъ приказала, бросить свои дурачества. Меллишъ сдѣлалъ попытку обнять его.
   -- Мой драгоцѣнный мальчикъ!-- нѣжно воскликнулъ онъ.-- Единственный и несравненный! Кэшель Байронъ противъ всѣхъ на свѣтѣ, безъ различія вѣса! Бобъ Меллишъ готовъ всѣ свои деньги...
   -- Пьяный болванъ!-- сказалъ Кэшель, встряхивая его за воротъ, пока у него голова не закружилась, затѣмъ усадилъ его на скамью.-- Подумаешь, что ты до сихъ поръ ни разу не видалъ порядочной потасовки или сроду не выигрывалъ ни одного пари! _
   -- Но горячись, Байронъ, -- сказалъ одинъ изъ компаніи.-- Вонъ идетъ его свѣтлость.
   Лордъ Уорсингтонъ поднялся по ступенькамъ лѣстницы, на видъ онъ казался возбужденнѣе всѣхъ.
   -- Молодецъ!-- воскликнулъ онъ, хлопнувъ Байрона по плечу.-- Прямо безподобно! Вы мнѣ сегодня дали выиграть здоровый кушъ, дружище, и получите изъ него свою долю.
   -- Я тренировалъ его,-- сказалъ Меллишъ, опять выступая впередъ.-- Я тренировалъ его. Вы меня знаете, милордъ? Вы знаете Боба Меллиша? Позвольте, ваша свѣтлость, съ вами слово молвить, по секрету. Спросите только, ваша свѣтлость, кто умѣетъ мясо спускать, а на его мѣсто мускулы выгонять, а? Вы только спросите... прошу прощенія, ваша свѣтлость. Что угодно, вашей свѣтлости?
   -- Ради Бога, осторожнѣе!-- вскричалъ лордъ Уорсингтонъ, схвативъ Меллиша, когда тотъ, пошатываясь, началъ отступать по направленію къ рельсамъ.-- Развѣ вы не видите поѣзда?
   -- Знаю, -- серьезно отвѣтилъ Меллишъ.-- Развѣ я пьянъ?-- да ни одинъ человѣкъ не трезвѣе меня. Я Бобъ Меллишъ. Вы только спросите...
   -- Будетъ. Идемъ, -- сказалъ однігъ изъ компаніи, здоровенный мужчина съ лицомъ, покрытымъ рубцами и разбитымъ носомъ. Онъ схватилъ Меллиша въ охапку и впихнулъ его въ вагонъ.-- Вамъ, Байронъ, слѣдовало бы положить бифштексъ на вашъ фонарь.. Это то самое мѣсто, по которому вы такъ ошарашили Голландца, что тотъ своихъ не узналъ. У васъ подъ глазомъ больше желтой краски, чѣмъ вы захотите завтра показать добрымъ людямъ въ церкви.
   Всѣ громко захохотали и шумно забрались въ пустое отдѣленіе вагона перваго класса. Лида съ Алисой едва успѣли занять свои мѣста передъ отходомъ поѣзда.
   -- Ну, знаете, скажу я вамъ, -- начала Алиса.-- Если это люди, съ которыми водятся мистеръ Байронъ и лордъ Уорсингтонъ, то у нихъ очень странный вкусъ.
   -- Еще бы, -- почти злобно отвѣтила Лида.-- Я, кажется, недурно знаю англійскій языкъ, а, между тѣмъ, не поняла ни слова изъ ихъ разговоровъ, хотя ясно слышала все.
   -- Это не джентльмены, -- замѣнила Алиса.-- Вотъ вы говорите, что по виду нельзя узнать, кто джентльменъ, а кто нѣтъ. Но неужели вы скажете, что эти люди ровня лорду Уорсингтону?
   -- Конечно, нѣтъ, -- отвѣтила Лида.-- Это какіе-то драчуны и скандалисты, а Кэшель Байронъ самъ первый изъ нихъ.
   Алиса испуганно замолчала и уже не осмѣливалась заговаривать съ Лидой, пока онѣ не вышли изъ вагона на площади Викторіи. Около купэ, въ которомъ ѣхалъ Кэшель, собралась толпа. Алиса поспѣшила пройти мимо, но Лида остановилась и спросила, у жандарма, что случилось. Тотъ отвѣгилъ, что пьяный упалъ на рельсы, выходя изъ вагона, и былъ бы обязательно раздавленъ, если бы поѣздъ еще двигался. Лида, поблагодарила и, повернувшись, чтобы итти, увидѣла передъ собой Башвиля, который почтительно взялся за шляпу. Лида не давала ему приказанія встрѣтить ихъ. Но принявъ его присутствіе на вокзалѣ, какъ нѣчто естественное, спросила, здѣсь ли экипажъ.
   -- Нѣтъ, барышня!-- отвѣтилъ Башвиль.-- Кучеру не было приказано.
   -- Правда. Наймите мнѣ извозчика.
   Когда онъ удалился, она спросила Алису:
   -- Это вы велѣли Башвилю встрѣтить насъ?
   -- Что вы! Я никогда не осмѣлилась бы!
   -- Странно! Впрочемъ онъ знаетъ свои обязанности, лучше, чѣмъ я ихъ знаю, такъ что, вѣроятно, поступилъ правильно. Бѣдный человѣкъ, онъ должно быть ждеть насъ здѣсь съ самаго обѣда.
   -- Ему же все равно нечего дѣлать, -- небрежно сказала Алиса.-- Вотъ онъ возвращается. Онъ отыскалъ для насъ совсѣмъ новенькій экипажъ.
   Между тѣмъ, Меллиша вытащили изъ-подъ поѣзда и посадили на колѣно одного изъ его спутниковъ. Онъ былъ въ какомъ-то столбнякѣ, а на лбу красовалась огромная шишка, почти закрывавшая глазъ. Человѣкъ съ разбитыми, носомъ выказалъ себя умѣлымъ хирургомъ. Пока Кэшель поддерживалъ Меллиша, а остальные уговаривали и силой разгоняли собравшійся народъ онъ вытащилъ ланцетъ и быстро вскрылъ имъ опухоль. Затѣмъ аккуратно перевязалъ рану соотвѣтствующими перевязочными средствами, оказавшимися при немъ, и крикнулъ Меллишу на ухо, чтобы онъ всталъ. Но тренеръ только глухо простоналъ и безпомощно уронилъ голову въ грудь. Попробовали еще кричать, все напрасно. Кэшель нетерпѣливо выразился, что Меллишъ притворяется, и заявилъ, что не намѣренъ весь вечеръ простоять здѣсь въ шутахъ.
   -- Будь онъ моимъ товарищемъ, а не вашимъ,-- сказалъ человѣкъ съ разбитымъ носомъ, -- я бы его быстро разбудилъ.
   -- Могу избавить васъ отъ этого труда, -- отвѣтилъ Кэшель, хладнокровно нагнувшись и схвативъ въ зубы кончикъ уха тренера.
   -- Вотъ, именно, такъ и надо, -- одобрительно сказалъ другой, когда Меллишъ вскрикнулъ и вскочилъ на ноги.-- Впередъ, маршъ!
   Онъ взялъ Меллиша подъ правую руку, Кэшель подъ лѣвую, и они увели его, не обращая ни малѣйшаго вниманія, ни на его слезы, ни на увѣренія, что онъ сильно ушибся, ни на жалобное указаніе, что онъ старикъ, ни на полный горечи вопросъ: что бы сталось съ Кэшелемъ въ эту минуту, если бы не онъ, Бобъ Меллишъ.
   Лордъ Уорсингтонъ воспользовался этимъ происшествіемъ, чтобы незамѣтно покинуть своихъ дорожныхъ спутниковъ, и одинъ поѣхалъ къ себѣ на квартиру. Онъ все еще находился въ сильномъ возбужденіи. Когда лакей, старый слуга, съ которымъ онъ былъ въ фамильярныхъ отношеніяхъ, принесъ ему письмо, полученное безъ него, онъ четыре раза спросилъ его, не приходилъ ли кто-нибудь, и четыре раза прерывалъ отвѣть, отрывочно сообщая о происшествіяхъ этого великаго дня и о своей удачѣ.
   -- Я держалъ пари на пятьсотъ, что все кончится въ пятнадцать минуть, а потомъ поставилъ для Байрона двѣсти пятьдесятъ противъ одного, что не кончится. Вотъ какъ надо поступать, а, Бэтфордъ? Кэшель вѣдь не дуракъ, чтобы выпустить изъ рукъ двѣсти пятьдесятъ фунтовъ стерлинговъ. Но, все-таки, онъ, ей-Богу, чертовски искусный парень, прямо артистъ своего дѣла. Когда прошло четырнадцать минутъ, я думаю: плакали мои денежки. Голландецъ былъ еще полонъ задора, а Кэшель вдругъ точно ослабѣлъ и началъ отступать. Посмотрѣли бы вы, какъ сверкнули глаза Голландца, когда онъ бросился за нимъ. Такъ и казалось, что онъ тутъ же покончить съ нимъ.
   -- Неужели, милордъ! Господи помилуй!
   -- Еще бы! Я самъ повѣрилъ. А Кэшель только нарочно устроилъ это, чтобы заманить его. Чортъ побери! посмотрѣли бы вы, Бэтфордъ, какъ онъ хватилъ Голландца правымъ кулакомъ! Нѣтъ, вы бы и увидѣть не могли, до того быстро этоі случилось. Голландецъ лежалъ какъ мертвый на травѣ, прежде чѣмъ успѣлъ почувствовать, что получилъ ударъ. Воображаю, какое у него теперь ощущеніе въ скулѣ. Ей Богу, Бэтфордъ, Кэшель прямо чудо какое-то. Глядя, на него, прямо гордишься быть англичаниномъ.
   Бэтфордъ стоялъ съ видомъ почтительнаго изумленія, между тѣмъ какъ его хозяинъ съ восторженнымъ выраженіемъ лица быстро шагалъ взадъ и впередъ по комнатѣ, время отъ времени сжимая кулакъ и повергая въ прахъ воображаемаго Голландца. Въ концѣ-концовъ лакей осмѣлился напомнить о письмѣ.
   -- Чортъ бы побралъ это письмо!-- сказалъ лордъ Уорсинггонъ.-- Почеркъ мистрисъ Хоскинъ,-- вѣроятно, приглашеніе или какая-нибудь подобная же ерунда. Посмотримъ, что тамъ такое.

"Милый лордъ Уорсингтонъ!

   "Я не забыла своего обѣщанія дать вамъ возможность видѣть вблизи знаменитую мистрисъ Гербертъ -- госпожу Симплициту, какъ вы ее называете. Она завтра вечеромъ придетъ къ намъ, и мы будемъ очень рады видѣть васъ у себя. Въ девять часовъ господинъ Абендрассе, извѣстный нѣмецкій критикъ и мой близкій другъ, прочтетъ намъ докладъ о "Реализмѣ въ искусствѣ". Но я не собираюсь дѣлать вамъ комплиментъ, предполагая, будто васъ это можетъ интересовать. Приходите, значить, спокойно въ половинѣ одиннадцатаго, когда серьезная часть вечера уже закончится.
   -- Что за нахальство!-- сказалъ лордъ Уорсингтонъ, прерывая чтеніе.-- Оттого, что я пользуюсь жизнью раціональнымъ образомъ, эти женщины; воображаютъ, будто я не отличу правой стороны картины отъ лѣвой, а обертку книги отъ ея содержанія. Ровно въ девять часовъ буду у нея.
   "Я предполагаю, что никто изъ вашихъ друзей не интересуется искусствомъ. Не можете ли вы привести мнѣ какую-нибудь знаменитость? Мнѣ хочется собрать для доклада господина Абендгассе возможно лучшую аудиторію. Впрочемъ, ему и такъ не на что будетъ пожаловаться, такъ какъ я льщу себя надеждой, что обезпечила ему избранный кругъ слушателей. Но, все-таки, если вы можете прибавить къ списку моихъ гостей еще какое-нибудь извѣстное имя, сдѣлайте это, пожалуйста".
   -- Хорошо, мистрисъ Хоскинъ, -- сказалъ лордъ Уорсингтонъ, лукаво поглядывая на озадаченнаго Бэтфорда.-- Я вамъ приведу знаменитость -- настоящую знаменитость -- не изъ нашихъ заплѣсневѣлыхъ старыхъ нѣмцевъ, -- только бы мнѣ удалось уговорить его. А если онъ не понравится кому-нибудь изъ вашихъ гостей, пусть-ка они скажутъ ему это! а, Бэтфордъ?
   

ГЛАВА VI.

   На слѣдующій вечеръ Лида съ Алисой незадолго до десяти часовъ подъѣхали къ дому мистрисъ Хоскинъ. Въ садикѣ передъ домомъ они увидѣли лорда Уорсингтона, который курилъ и разговаривалъ съ мистеромъ Хоскинъ. Онъ сейчасъ же отбросилъ сигару и вернулся съ дамами въ домъ, при чемъ онѣ замѣтили, что онъ былъ слегка возбужденъ винными парами. Оставивъ его на площадкѣ вѣстницы, онѣ вошли въ гардеробную, чтобы сбросить верхнее платье. Почти тотчасъ же онѣ услышали, что кто-то спустился по лѣстницѣ и взволнованно заговорилъ:
   -- Уорсингтонъ! Уорсингтонъ! Онъ теперь держитъ рѣчь передъ всѣмъ собраніемъ. Онъ поднялся какъ разъ въ ту минуту, какъ Абендгассе сѣлъ. Зачѣмъ, чортъ возьми, ты за обѣдомъ накачалъ его шампанскимъ?
   -- Тсс! Не говори такъ! Идемъ со мной, мы ужъ постараемся спокойно убрать его.
   -- Вы слышали?-- сказала Алиса.-- Очевидно, здѣсь что-то случилось.
   -- Будемъ надѣяться, -- отвѣтила Лида.-- Обыкновенный недостатокъ этихъ вечеровъ заключается именно въ томъ, что на нихъ никогда ничего не случается. Пожалуйста, не докладывайте о насъ, -- прибавила она., обращаясь къ лакею, въ то время какъ онѣ поднимались по лѣстницѣ.-- Разъ мы пришли такъ поздно, мы предпочитаемъ войти незамѣченными, чтобы не оскорбилъ чувства, господина Абендгассе.
   Имъ нетрудно было войти незамѣченными, такъ какъ мистрисъ Хоскинъ любила полумракъ, считая его красивымъ, и ея комнаты освѣщались только двумя оригинальными фонарями съ красными стекламъ, за которыми виднѣлось туманное пламя. Въ серединѣ самой большой изъ комнатъ былъ столикъ, покрытый ярко-красной плюшевой скатертью. На немъ стоялъ пюпитръ для чтенія и два серебряныхъ подсвѣчника съ заженными свѣчами, которыя горѣли ярче фонарей и потому, отбрасывали на полъ и стѣны двойныя тѣни людей, стоявшихъ въ разныхъ мѣстахъ комнаты.
   Пространство вокругъ стола было заставлено стульями, на которыхъ, главнымъ образомъ, сидѣли дамы. У стѣнъ же выстроились группы мужчинъ, и среди нихъ Луціанъ Уэбберъ. Всѣ съ интересомъ и изумленіемъ смотрѣли на Кэшеля Байрона, который держалъ рѣчь, обращаясь къ бородатому господину въ очкахъ, сидѣвшему за столомъ. Лида до сихъ поръ еще ни разу не видѣла его ни во фракѣ ни развязнымъ, и была очень удивлена его поведеніемъ. Его глаза горѣли; его самоувѣренность покоряла слушателей, его рѣзкій голосъ создавалъ кругомъ полную тишину, которую онъ одинъ нарушалъ. Онъ былъ въ очень веселомъ настроеніи и подчеркивалъ свои фразы жестами вытянутой лѣвой руки, между тѣмъ какъ правую руку онъ держалъ у груди и только время отъ времени подкрѣплялъ какое-нибудь замѣчаніе, лукаво помахивая указательнымъ пальцемъ.
   "... реальная сила, -- говорилъ онъ какъ разъ, когда Лида вошла.-- Это очень хорошее выраженіе, господа, и я вамъ могу многое сказать о немъ, Намъ только что говорили, что если мы хотимъ цивилизовать нашихъ ближнихъ, мы должны это дѣлать, главнымъ образомъ, примѣромъ собственной жизни, становясь живымъ воплощеніемъ самой высшей культуры, какую мы только знаемъ. Но я васъ спрашиваю, господа, какъ люди узнаютъ, что вы такое воплощеніе культуры? Вы же не можете ходить съ билетиками на спинѣ, которые должны извѣщать всѣхъ и каждаго о томъ, какія-до у васъ высокія мысли сидятъ въ головѣ. А по одному виду, -- будьте увѣрены, что ни одинъ человѣкъ не предпочтетъ вашу внѣшность своей. Вамъ нужна реальная сила -- вотъ что вамъ необходимо. Представьте себѣ: вы идете но улицѣ и видите человѣка, который бьетъ женщину и подаетъ дурной примѣръ всѣмъ бездѣльникамъ. Ладно. Вы считаете себя обязаннымъ подать имъ хорошій примѣръ. Кромѣ того, если вы мужчина, вамъ хотѣлось бы спасти женщину отъ побоевъ. Но вы не можете этого сдѣлать однимъ своимъ образомъ жизни, потому, что это значитъ пройти мимо и оставить несчастную женщину въ рукахъ негодяя, чтобы ее въ конецъ избили. Что же вамъ нужно знать для того, чтобы поступать такъ, какъ вамъ велятъ ваши идеи? А вотъ что: прежде всего вамъ нужно знать, какъ его ударить, когда его ударить и куда его ударить; а потомъ вамъ нужно имѣть достаточно храбрости, чтобы пойти и сдѣлать это. Это и есть реальная сила. Она гораздо нужнѣе, чѣмъ сидѣть дома я размышлять о томъ, какіе мы, молъ, хорошіе,-- къ чему, собственно говоря, сводятся всѣ ученія этого джентльмена. Развѣ вы не видите? реальная сила вамъ нужна, чтобы подать хорошій примѣръ. Если вы ее оставите всякимъ негодяямъ, тогда ихъ примѣръ будетъ распространяться въ мірѣ, а не вашъ. Посмотрите на вопросъ съ политической точки зрѣнія. Я какъ-то въ воскресенье слышалъ въ Гайдъ-паркѣ одного человѣка, который говорилъ, что мы совсѣмъ безсильны въ нашей странѣ; напримѣръ, говорить онъ, если лорды или дворяне или какіе-нибудь тамъ вельможи захотятъ насъ погнать вь море, развѣ мы сможемъ не пойти? Я вижу, что одинъ господинъ здѣсь смѣется надъ моими словами. Въ гакомъ случаѣ, я его спрошу, что онъ сдѣлаетъ, если сегодня ночью къ нему придетъ полиція или солдаты и прикажутъ ему, немедленно, отправиться изъ его комфортабельнаго дома прямо въ Темзу? Можетъ быть, онъ имъ скажетъ, что на слѣдующихъ выборахъ не подастъ голоса за тѣхъ, кто ихъ послалъ? Или, если это ихъ не остановитъ, скажетъ имъ, что уговорить и своихъ друзей поступить такъ же? Вотъ такъ реальная сила! Нѣтъ, господа! Не давайтесь въ обманъ тѣмъ людямъ, которые поставили ставки противъ васъ. Прежде всего, необходимо, научиться боксировать. Не имѣетъ смысла покупать книги и картины, пока вы не знаете, какъ защитить ихъ и собственную голову въ придачу. Если бы этотъ господинъ, который смѣялся, самъ умѣлъ боксировать, и если бы всѣ его сосѣди умѣли боксировать, онъ могъ бы не бояться ни полиціи, ни солдатъ, ни русскихъ, ни нѣмцевъ, ни кого бы то ни было изъ всѣхъ милліоновъ людей, которыхъ въ любой день могутъ выпустить на него, -- какъ бы онъ ни былъ увѣренъ въ собственной безопасности. Но мы хотимъ раздѣленія труда, говорите вы. Мы, молъ, не хотимъ драться сами, а будемъ платить другимъ людямъ, чтобы они дрались за насъ. Это только доказываетъ, что иные господа, ухватившись за какую-нибудь мысль, любятъ ее довести до такой нелѣпости, что тошно слушать. Умѣть драться необходимо человѣку для самосохраненія -- другой не можетъ этого сдѣлать за васъ. Можете съ такимъ же успѣхомъ ввести раздѣленіе труда за вашимъ обѣдомъ и платить одному -- чтобы онъ ѣлъ жаркое, другому -- чтобы пилъ пиво, третьему -- чтобы ѣлъ картофель. Но, для лучшаго доказательства, мы примемъ, что вы, дѣйствительно, платите другимъ, чтобы они дрались за васъ. Представьте теперь, что кто-нибудь предложитъ имъ большую плату, и они тайкомъ перейдутъ на его сторону или явно возстанутъ противъ насъ. Что тогда? Вамъ останется только пенять на себя за то, что вы передали реальную силу деньгамъ. Поэтому я говорю, что первый долгъ человѣка научиться боксировать. Если онъ не умѣетъ этого, онъ не можетъ подавать хорошихъ примѣровъ; онъ не можетъ стоять ни за свои права, ни за права своихъ ближнихъ; онъ не можетъ сохранить своего физическаго здоровья; а когда онъ видитъ, что сильный обижаетъ слабаго, самое большее, что онъ можетъ сдѣлать, это улепетнуть потихоньку и сообщить ближайшему городовому, который, по всей вѣроятности, явится на мѣсто происшествія, когда самое худшее будетъ сдѣлано. Сколько онъ потомъ ни приходи въ эту гостиную и ни выставляй себя воплощеніемъ культуры, это все же не заставить его чувствовать себя настоящимъ человѣкомъ. Но только, господа, не поймите меня превратно: я вовсе не хочу, чтобы вы приняли мои слова слишкомъ буквально. Когда вы видите, что мужчина бьетъ женщину, я предполагаю, что вы вмѣшаетесь по принципу. Но не ждите отъ нея благодарности и будьте все время начеку, чтобы она не стояла у васъ за спиной. Что же касается обидчика, задайте ему хорошую встряску и ступайте себѣ своей дорогой. Никогда не задерживайтесь такъ долго, чтобы васъ втянули въ уличную драку. Потому что такая драка вульгарна и обыкновенно кончается плохо для обѣихъ сторонъ. Но это только нѣсколько практическихъ совѣтовъ, которые нисколько не умаляютъ великаго принципа, что вы должны пріобрѣсти реальную силу. Когда вы ее пріобрѣтете, вы станете храбрыми. Больше того: вы сумѣете тогда съ пользой употреблять свою храбрость, потому, что вы можете быть смѣлымъ и отъ природы; но пока, у васъ нѣтъ реальной силы, вся ваша смѣлость только подведетъ васъ подъ кулаки людей, у которыхъ есть и храбрость и умѣнье драться. Какая же вамъ тогда польза отъ нея? Люди, конечно, скажутъ про васъ, что вы смѣльчакъ, но никто не поставитъ на васъ ни одной ставки, пока вы не научитесь выигрывать ихъ. Лучше спрячьте, въ такомъ случаѣ, ваше удальство въ карманъ и уходите изъ круга, пока не поздно. По поводу смѣлости я хочу сказать еще кое-что, что должно успокоить господина профессора на счетъ одного вопроса, который онъ, кажется, очень близко принимаетъ къ сердцу. Я не музыкантъ, но сейчасъ докажу вамъ, что человѣкъ, понимающій одно искусство, понимаетъ и всѣ остальныя. Изъ словъ этого джентльмена я узналъ, что среди музыкантовъ есть одинъ человѣкъ по имени Вагнеръ, котораго можно назвать именно смѣльчакомъ-композиторомъ. И еще я узналъ, что есть много критиковъ, которые хотя и не отрицаютъ, что его вещи первоклассныя -- что этотъ Вагнеръ, такъ сказать, выигрываетъ свои сраженія -- но стараются доказать, будто выигрываетъ-то онъ ихъ не настоящимъ манеромъ, такъ какъ у него, молъ, нѣтъ настоящаго умѣнья, а одна смѣлость. Вотъ я и хочу сказать господину профессору, чтобы онъ не обращалъ вниманія на всю эту болтовню. Какъ я уже показалъ вамъ, одна смѣлость безъ умѣнья не приносить человѣку ни малѣйшей пользы. Конечно, въ молодости онъ еще могъ бы смѣлымъ натискомъ разбить наголову двухъ-трехъ неважныхъ противниковъ. Но безъ умѣнья, безъ знанія своего дѣла, онъ никогда не удержалъ бы свою репутацію такъ долго, какъ это сдѣлалъ Вагнеръ. Людей смущаетъ новизна его стиля. Потому что -- замѣтьте себѣ это -- каждый человѣкъ долженъ выработать себѣ свой собственный стиль. Безсмысленно полагать, будто одинъ борецъ долженъ бороться точь-въ-точь какъ предыдущій; или что его стиль годится для слѣдующаго; или, что это, вообще, единственно правильный стиль на свѣтъ, а всѣ остальные ни къ чорту не годятся. Больше всего ерунды говорится на свѣтѣ именно оттого, что люди не знаютъ этой истины. Вы еще увидите, что критики, которые хулять профессора Вагнера, либо завистники, либо старые игроки, которые не привыкли къ его стилю и считаютъ все новое плохимъ. Вотъ погодите немного и -- повѣрьте моему слову -- эти самые хулители повернуть налѣво кругомъ и начнутъ клясться и божиться, что его стиль совсѣмъ не новъ, что онъ укралъ его у какого-нибудь тамъ другого, кого они видѣли, когда имъ десять лѣтъ было. Исторія насъ учитъ -- какъ сказалъ этотъ джентльменъ -- что подобные господа во всѣ вѣка поступали такимъ же образомъ; и въ примѣръ онъ привелъ намъ Бетховена. Но этотъ примѣръ намъ ничего не доказываетъ, потому что изъ милліона людей врядъ ли найдется хоть одинъ, который когда-либо слышалъ о Бетховенѣ. Возьмемъ человѣка, о которомъ всякій слышалъ: Джэка Рэвдаля {Знаменитый боксеръ. Прим. переводчицы.}! Точь-въ-точь такія же вещи говорили и о немъ. Послѣ этого незачѣмъ искать примѣровъ среди музыкантовъ. Дѣло въ томъ, что на свѣтъ есть люди, до того полные зависти и злобы, что они ни за что не могутъ признать чужихъ заслугъ и обязательно стараются низвести ихъ. Я когда имъ волей-неволей приходится допустить, что у человѣка есть одно достоинство, они начинаютъ выискивать тѣ достоинства, которыхъ у него нѣтъ. Сейчасъ я наглядно докажу вамъ это. Господинъ нѣмецъ, который знаетъ все о музыкѣ, говорить намъ, что многіе увѣряютъ, что у Вагнера есть смѣлость, да нѣтъ умѣнія. Ладно. Теперь я, хотя я въ музыкѣ ни аза въ глаза не знаю, готовъ держать пари на двадцать пять фунтовъ стерлинговъ, что есть много другихъ критиковъ, которые допускаютъ, что у него тьма-тьмущая умѣнья и знанія, но говорятъ, что у него нѣтъ смѣлости, и что все это у него чисто-головное, а не идетъ отъ сердца. Я готовъ держать пари. Ставлю двадцать пять фунтовъ стерлинговъ. Господинъ хозяинъ дома пусть принимаетъ ставки, а господинъ нѣмецъ будетъ третейскимъ судьей. Ну, что? Я съ удовольствіемъ вижу, что никто не рискуетъ на это пари.
   Теперь я перейду къ одной мелочи, о которой господинъ профессоръ забылъ сказать. Онъ вамъ совѣтовалъ прилежно учиться, чтобы съ каждымъ днемъ дѣлаться лучше и умнѣе. Но не сказалъ вамъ, почему вы не будете учиться, несмотря на его совѣть.
   Я предполагаю, что онъ, какъ иностранецъ, боялся оскорбить васъ слишкомъ откровеннымъ словомъ. Но я увѣренъ, что вы не такъ глупо-обидчивы, чтобы сердиться на откровенную рѣчь. Поэтому, я прямо говорю вамъ: если вы не расположены учиться, то причина лежитъ не въ томъ, что вы не желаете стать умнѣе или что вы лѣнивѣе другихъ, которые выучили массу всякой-всячины; а просто вы любите, чтобы люди думали, будто вы уже знаете все на свѣтъ; вамъ стыдно, если они увидятъ, что вы еще ходите въ школу; и вы разсчитываете, что можете прожить всю жизнь и никто по откроетъ вашего невѣжества, если только вы будете держать языкъ за зубами и дѣлать при этомъ умное лицо. Но что хорошаго во лжи и притворствѣ? Что за бѣда, если какой-нибудь безусый мальчишка высмѣетъ васъ при вашихъ первыхъ неловкихъ шагахъ? Зачѣмъ вѣчно думать о томъ, какой, молъ, у васъ видъ, когда здравый смыслъ долженъ вамъ подсказать, что посторонніе люди заняты только собственнымъ видомъ и совсѣмъ не обращаютъ вниманія на вашъ видъ. Когда верзила сидитъ за дѣтской партой, это, разумѣется, не особенно красиво; но кончивъ школу, онъ радъ, что началъ ее. Я особенно останавливаюсь на этомъ, потому что вы лондонцы; а въ смыслѣ самомнѣнія лондонцы заткнуть за поясъ весь свѣтъ. Но въ общемъ я не во всемъ согласенъ съ господиномъ нѣмцемъ. Всѣ эти старанія и усилія, чтобы исправить міръ, одно недоразумѣніе. Не потому, чтобы исправлять міръ было нестоющимъ дѣломъ для того, кто умѣетъ это; нѣтъ, а потому, что усилія и страданія, -- самый худшій способъ приниматься за что бы то ни было. Это только ослабляетъ человѣка, и у него вырабатывается плохой стиль. Когда, я здѣсь услышалъ, какъ господинъ профессоръ выбивается изъ силъ, стараясь убѣдитъ васъ работать надъ исправленіемъ того, другого, да третьяго въ мірѣ, я и подумалъ: "Онъ убѣждаетъ самого себя, не меньше, чѣмъ насъ. Это не языкъ убѣжденія". Кто...
   -- Право, сэръ, -- сказалъ Луціанъ Уэбберъ, подошедшій за это время къ столу.-- Вы уже не мало времени держите свою рѣчь, а такъ какъ среди присутствующихъ, навѣрное, найдутся лица, мнѣнія которыхъ не менѣе интересны, чѣмъ ваши, то я полагаю, что...
   Его прервали словами: "Нѣтъ, нѣтъ", и "Продолжайте, продолжайте", произнесенными, правда, тише, чѣмъ это обычно бываетъ на публичныхъ митингахъ, по гораздо оживленнѣе, чѣмъ принято въ гостиныхъ. Кэ.шель, смутившійся въ первую минуту, обернулся теперь къ Луціану и чуть-чуть насмѣшливымъ тономъ, чтобы обуздать его нетерпѣніе и въ то же время выставить его въ комическомъ видѣ, сказалъ:
   -- Не торопитесь, сэръ! Вашъ чередъ сейчасъ придетъ. Можетъ быть, я до того времени могу сообщить вамъ кое-что новое, чего вы еще не знаете.
   Затѣмъ, повернувшись къ обществу, продолжалъ:
   -- Мы какъ разъ говорили объ усиліяхъ, когда этотъ джентльменъ взялъ на себя смѣлость прорвать кругъ. Итакъ: ничто не можетъ быть сдѣлано артистически, если оно дѣлается съ усиліями. Чего нельзя сдѣлать легко, спокойно и увѣренно, за то лучше не приниматься. Это звучитъ странно, по правда ли? Сейчасъ я скажу вамъ кое-что еще. болѣе странное. Чѣмъ больше усилій, тѣмъ хуже результатъ. Кто старается быть артистомъ, тотъ не артистъ. Этому меня научила моя профессія -- какая она, это безразлично, а то дамы еще Богъ знаетъ это подумаютъ обо мнѣ!.. Но въ каждой профессіи, если человѣкъ работаетъ со стараніями и усиліями -- со скорбью, какъ выразился господинъ профессоръ -- однимъ словомъ, если работа дѣлается съ напряженіемъ, это значитъ, что она не по силамъ данному человѣку, а, слѣдовательно, будетъ сдѣлана плохо. Можетъ быть, данный человѣкъ по природѣ не способенъ на нее. Но скорѣе всего, онъ просто прошелъ плохую школу. Многіе учителя заставляютъ учениковъ такъ надсаживаться, что въ нѣсколько мѣсяцевъ истощаютъ всѣ ихъ силы. Повѣрьте, это относится ко всякому искусству. Мнѣ разъ пришлось заниматься съ однимъ скрипачомъ, которому платили по сто гиней въ вечеръ за то, чтобы онъ сыгралъ двѣ-три пьески. Вотъ онъ мнѣ'говорилъ, что и со скрипкой дѣло обстоитъ точь-въ-точь такъ же: если вы будете держать смычокъ слишкомъ крѣпко, то сколько ни стискивайте зубовъ отъ напряженія, у васъ ничего не выйдетъ, кромѣ пиликанья, какъ у тѣхъ музыкантовъ, которые играютъ за пять шиллинговъ въ вечеръ.
   -- Много ли еще подобной ерунды намъ придется выслушать?-- громко сказалъ Луціанъ, въ то время какъ Кэшель остановился, чтобы перевести духъ.
   -- Чортъ возьми!-- шепнулъ лордъ Уорсингтонъ своему сосѣду.-- Онъ бы лучше поостерегся и придержалъ языкъ!
   -- По вашему мнѣнію это ерунда?-- послѣ маленькой паузы спросилъ Кэшель. Затѣмъ онъ поднялъ одну изъ свѣчей и освѣтилъ картину, висѣвшую на стѣнѣ.
   -- Вы видите этого молодчика въ латахъ -- святого Георгія съ дракономъ или какъ тамъ его звать? Онъ слѣзъ съ лошади, чтобы драться вонъ съ тѣмъ человѣкомъ въ шлемѣ, лошадь котораго упала. Дама на балконѣ почти безъ памяти отъ страха за святого Георгія и она вполнѣ права. Развѣ это боевая позиція! Онъ такъ стоить на своихъ ногахъ, что ребенокъ тронь его пальцемъ, и то онъ моментально кувыркнется. Посмотрите, какъ онъ вытянулъ шею впередъ и подставляетъ все лицо какъ масленичный блинъ своему противнику, точно приглашая его однимъ ударомъ закрыть ему оба глаза. Вы всѣ можете видѣть, что онъ слабъ и нервозенъ, какъ кошка, и совершенно не умѣеть драться. Почему онъ производить на васъ такое впечатлѣніе? А потому, что все въ немъ усиліе и напряженіе; что онъ не держится непринужденно, что несетъ тяжесть своего тѣла такъ же нелѣпо, какъ любая изъ дамъ понесла бы грузъ кирпичей; потому, наконецъ, что у него нѣтъ легкой и увѣренной осанки, которую ему нетрудно было бы: принять, забудь онъ на минутку о себѣ и дай своему тѣлу волю самому найти удобное для себя положеніе. Если бы художникъ, нарисовавшій эту картину, зналъ свое дѣло, онъ никогда не выпустилъ бы человѣка въ бой съ такой фигурой и съ такой осанкой. Но по этой картинѣ всякій сразу видитъ, что онъ не имѣетъ ни малѣйшаго понятія не только о принципахъ борьбы, а главнымъ образомъ, объ общемъ принципѣ, на который я вамъ указалъ: что напряженіе идетъ рука объ руку со слабостью, и наоборотъ, сила тамъ, гдѣ нѣтъ напряженія. Ну, что!-- прибавилъ Кэшель, обращаясь опять къ Луціану: -- Вы и теперь назовете мою мысль ерундой?-- И онъ самодовольно чмокнулъ губами, потому что его критика картины вызвала явную сенсацію, а онъ не зналъ, что причина этому крылась въ присутствіи самого художника, мистера Адріана Герберта.
   Луціанъ хотѣлъ было игнорировать вопросъ, но почувствовалъ, это Кэшеля нельзя игнорировать.
   -- Разъ вы подали примѣръ и высказываете здѣсь мнѣнія, абсолютно не считаясь съ правилами вѣжливости, -- быстро отвѣтилъ онъ,-- я вамъ отвѣчу, что ваша теорія, поскольку ее можно назвать таковой, одно сплошное противорѣчіе.,
   Кэшель, очевидно, нисколько не оскорбленный, но съ болѣе рѣшительнымъ видомъ, чѣмъ до тѣхъ поръ, оглянулся кругомъ, какъ бы ища новаго примѣра, чтобы иллюстрировать свою мысль. Въ концѣ-концовъ его взглядъ упалъ на широкое красное кресло лектора, которое, незанятое никѣмъ, стояло на нѣкоторомъ разстояніи позади Луціана.
   -- Я вижу, что вы не понимаете толку въ картинахъ,-- добродушно сказалъ онъ, ставя свѣчу на столъ и подходя къ Луціану, который смотрѣлъ на него высокомѣрнымъ взглядомъ и не двинулся съ мѣста
   -- Въ такомъ случаѣ, взглянемъ на вопросъ съ другой стороны. Предположимъ, что вы хотите наказать меня самымъ страшнымъ ударомъ, на который вы способны. Что вы сдѣлаете для этого? Согласно вашимъ взглядамъ, вы должны употребить очень сильное напряженіе. "Чѣмъ больше напряженія, тѣмъ больше силы", скажете вы себѣ. "Я его расшибу въ прахъ, хотя бы даже самъ лопнулъ съ натуги". А что вышло бы изъ этого? Меня вы только слегка задѣли бы и разозлили, а сами однимъ махомъ истратили бы всю свою силу. Между тѣмъ, если приняться за дѣло спокойно... вотъ такъ...-- при этихъ словахъ онъ сдѣлалъ шагъ впередъ и осторожно приложилъ свою ладонь къ груди Луціана. Тотъ моментально отлетѣлъ назадъ, какъ-будто его коснулся поршень паровой машины, и упалъ въ кресло.
   -- Вотъ видите!-- сіяя самодовольствомъ, воскликнулъ Кэшель, отступивъ на нѣсколько шаговъ въ сторону и указывая на Луціана: Какъ будто отбрасываешь билліардный шаръ въ лузу!
   По комнатѣ пронесся шопотъ удивленія, одобренія и протеста. Всѣ столпились около стола. Луціанъ поднялся весь блѣдный отъ ярости и на минуту окончательно потерялъ всякое самообладаніе. Къ счастью, слѣдствіемъ этого явился столбнякъ: онъ стоялъ неподвижный и безмолвный, и только блѣдность щекъ и выраженіе ненависти, появившееся на лицѣ, выдавали его душевное состояніе. Почти тотчасъ же онъ почувствовалъ, что его взяли за руку и услышалъ голосъ Лиды, назвавшей его по имени. Ея голосъ успокоилъ его. Онъ хотѣлъ взглянуть на нее, но не могъ: все у него двоилось передъ глазами, свѣчи плясали; а голосъ лорда Уорсингтона, сказавшаго Кэшелю: "Черезчуръ наглядно, милый другъ", показался ему исходящимъ изъ отдаленнаго угла комнаты, хотя эти слова были сказаны у самаго его уха. Онъ нерѣшительно топтался на мѣстѣ, разыскивая Лиду, когда ударъ по плечу привелъ его въ чувство и вернулъ ему все негодованіе.
   -- Вы бы этого не подумали, а?-- сказалъ Кэшель.-- Не смотрите такъ испуганно, у васъ всѣ кости цѣлы. Вы немного пошутили надо мной и я надъ вами, только на свой манеръ. Это...
   Онъ осѣкся. Всю его развязность какъ рукой сняло. Онъ сразу сталъ застѣнчивымъ и смущеннымъ. Луціанъ, не говоря ни слова, удалился съ Лидой въ другую комнату, а примолкшій Кэшель остался стоять на мѣстѣ, смотря ей вслѣдъ задумчивымъ взглядомъ.
   Между тѣмъ, мистрисъ Хоскинъ, молодая, серьезная на видъ брюнетка, съ рѣзкими чертами лица и золотыми очками, искала лорда Уорсингтона, который своими попытками увильнуть отъ нея ясно доказывалъ, что сознаетъ свою вину. Но она отрѣзала елгу отступленіе и рѣшительно направилась въ его сторону съ такимъ видомъ, что онъ поневолѣ долженъ былъ остановиться и держать отвѣтъ.
   -- Кто этотъ господинъ, котораго вы ввели въ мой домъ? Я забыла его фамилію.
   -- Я, право, ужасно огорченъ, мистрисъ Хоскинъ. Байронъ поступилъ очень нехорошо. Но и Уэбберъ держалъ себя отвратительно.
   Мистрисъ Хоскинъ, еще болѣе раздраженная этимъ непрошеннымъ извиненіемъ, которое ставило ее въ непріятное положеніе жалобщицы, холодно отвѣтила:
   -- Его зовутъ мистеромъ Байрономъ?
   -- Спасибо, а я забыла.-- И она повернулась, чтозы уйти. Но въ эту минуту къ ней подошла Лида, желая представить ей Алису и объяснить, почему онѣ вошли безъ доклада. Лордъ Уорсингтонъ воспользовался случаемъ, чтобы поднять репутацію Кэшеля ссылкой на его знакомство съ Лидой.
   -- Слышали вы рѣчь нашего друга Байрона, миссъ Кэрью? Очень характерная, не правда ли?
   -- Очень даже, -- отвѣтила Лида.-- Надѣюсь, что всѣ гости мистрисъ Хоскинъ, хорошо знакомы съ его стилемъ. Иначе она должна произвести на нихъ нѣсколько ошеломляющее впечатлѣніе.
   -- Да, -- сказала мистрисъ Хоскинъ, съ изумленіемъ спрашивая себя, не является ли Кэшель какимъ-нибудь общеизвѣстнымъ эксцентричнымъ геніемъ.
   -- Онъ очень странный. Надѣюсь, что мистеръ Уэбберъ не чувствуетъ себя оскорбленнымъ.
   -- Если бы онъ велъ себя такъ же тактично, какъ остальные джентльмены, съ нимъ не случилось бы этой непріятности, -- отвѣтила Лида.
   -- Замѣтьте, мистеръ Байронъ сшибаетъ моего двоюроднаго брата съ ногъ въ гостиной, наполненной народомъ, а, между тѣмъ, это никого не скандализуетъ.
   -- Видите, мистрисъ Хоскинъ, общій приговоръ гласитъ: подѣломъ вору и мука, -- сказалъ лордъ Уорсингтонъ.
   -- Съ тою оговоркой, что оба джентльмена выказали полнѣйшее равнодушіе къ чувствамъ хозяйки дома, -- сказала Лида.-- Но мужчины такъ рѣдко жертвуютъ приличіями ради искренняго порыва души, что даже жаль ихъ бранить, когда это случается. Вы, мистрисъ Хоскинъ, кажется, не поклонница условныхъ приличій?
   -- А вы думаете, между этимъ есть разница?
   -- Я стою за хорошія манеры, хотя, конечно, не за условныя приличія.
   -- Я чувствую разницу, -- съ достоинствомъ отвѣтила мистрисъ Хоскинъ.
   -- Я тоже, -- сказала Лида.-- Но вѣдь нельзя дѣлать другихъ отвѣтственными за свои собственные субъективные взгляды.
   Не дожидаясь отвѣта, она перешла на другую сторону комнаты. Все это время Кэшель стоялъ покинутый всѣми, служа предметомъ любопытства для большинства гостей. Но никто не заговаривалъ съ нимъ. Дамы мѣряли его холоднымъ взглядомъ, дабы люди не подумали, что онѣ восхищаются имъ.. Мужчины же, соотвѣтственно національной англійской привычкѣ, принимали, глядя на него, возможно чопорный видъ. Съ тѣхъ поръ какъ Кэшель увидѣлъ Лиду, его самоувѣренность уступила мѣсто смутному подозрѣнію, что онъ велъ себя очень глупо. Онъ чувствовалъ себя одинокимъ и пристыженнымъ. Если бы не профессіональная привычка сохранять веселый видъ и въ непріятныхъ положеніяхъ, онъ бы забился въ самый темный уголъ гостиной. Какъ многіе знаменитые члены его профессіи, онъ былъ очень склоненъ къ слезамъ, когда его чувства были оскорблены, и его лицо уже замѣтно вытягивалось, когда лордъ Уорсингтонъ подошелъ къ нему.
   -- А я и не зналъ, Байронъ, что вы такой блестящій ораторъ, -- сказалъ онъ.-- Вы можете прямо итти въ священники, если вздумаете бросить свое ремесло.
   -- Меня воспитывали не для этого ремесла, -- отвѣтилъ Кэшель.-- И я умѣю говорить съ дамами и джентльменами не хуже, чѣмъ съ тѣми, кого вы считаете людьми моего круга. Но безпокойтесь обо мнѣ, милордъ. Я не изъ тѣхъ людей, что теряются въ гостяхъ.
   -- Разумѣется, разумѣется, сказалъ лордъ Уорсингтонъ.-- Каждый человѣкъ можетъ видѣть по вашему поведенію, что вы джентльменъ: это признаютъ даже въ кругу. Иначе, видите ли -- я знаю, что вы не обидитесь на мои слова, -- иначе я не осмѣлился бы ввести васъ сюда.
   Кэшель покачалъ головой, но былъ очень доволенъ. Онъ думалъ, что ненавидитъ лесть. Скажи ему лордъ Уорсингтонъ, что онъ лучшій боксеръ въ Англіи -- что, повидимому, вполнѣ соотвѣтствовало дѣйствительности -- онъ сталъ бы презирать его за эти слова.
   Но лицемѣрному комплименту, насчетъ его поведенія, онъ всею душой хотѣлъ вѣрить и потому былъ убѣжденъ въ его искренности. Это не ускользнуло отъ лорда Уорсингтона. Очень довольный своимъ тактомъ, онъ отправился искать мистрисъ Хоскинъ, чтобы напомнить объ обѣщаніи познакомить его съ госпожей Щемилицей -- обѣщаніе, которое мистрисъ Хоскинъ втайнѣ рѣшила не исполнять, чтобы наказать его за проступокъ Кэшеля.
   Кэшель пришелъ къ заключенію, что ему лучше всего уйти. Лида была окружена группой мужчинъ, разговаривавшихъ съ ней по-нѣмецки; онъ же чувствовалъ свое неумѣніе говорить объ ученыхъ вещахъ даже на англійскомъ языкѣ: къ тому же былъ увѣренъ, что она сердится на него за шутку съ Луціаномъ, который теперь велъ серьезный разговоръ съ Алисой Гофъ. Вдругъ ужасный шумъ заставилъ всѣхъ присутствующихъ вздрогнуть и замолчать. Мистеръ Джекъ, знаменитый композиторъ, открылъ рояль и началъ наглядно объяснять нѣсколько спорныхъ пунктовъ въ одномъ музыкальномъ сочиненіи, извлекая изъ своего горла негармоничные звуки и аккомпанируя себѣ нѣсколькими аккордами. Кэшель громко и насмѣшливо захохоталъ, пробираясь къ выходу сквозь толпу гостей, которые всѣ спѣшили къ роялю, потому что госпожа Щемилица явилась на помощь къ Джеку. Около двери, въ самомъ отдаленномъ отъ рояля углу комнаты, онъ внезапно очутился передъ Лидой, разговаривавшей съ господиномъ среднихъ лѣтъ, который, судя по виду, не былъ ни артистомъ, ни профессоромъ.
   -- Абендгассе очень умный человѣкъ, -- какъ разъ говорилъ господинъ.-- Мнѣ жаль, что я не слышалъ его доклада. Но я предоставляю все это Мэри. Она принимаетъ наверху гостей, интересующихся искусствомъ. А я увожу разумныхъ мужчинъ либо въ садъ, либо въ курительную комнату -- смотря по погодѣ.
   -- А разумныя дамы что дѣлаютъ?-- спросила Лида.
   -- Онѣ приходятъ поздно, -- отвѣтилъ мистеръ Хоскинъ и самъ засмѣялся надъ своимъ ловкимъ отвѣтомъ.
   Замѣтивъ подошедшаго Кэшеля, онъ моментально освѣдомился о его здоровьѣ и дружески пожалъ ему руку, въ отвѣтъ на что получилъ такое пожатіе, что у него духъ захватило. Едва онъ увидѣлъ, что Лида знакома съ Кэшелемъ, какъ ужъ исчезъ, оставивъ ихъ занимать другъ друга.
   -- Я удивляюсь, откуда онъ знаетъ меня?-- сказалъ Кэшель, ободренный привѣтливостью, съ какой былъ принятъ его нервный поклонъ.-- Я ни разу въ жизни не видалъ его.
   -- Онъ васъ не знаетъ,-- немного сурово отвѣтила Лида.-- Онъ хозяинъ дома и потому заключаетъ, что долженъ васъ знать.
   -- Да, вотъ какъ! Онъ помолчалъ, очевидно, не зная,wo ещё сказать. Она не приходила къ нему на помощь. Наконецъ, онъ прибавилъ: -- Я такъ давно не видѣлъ васъ, миссъ Кэрью.
   -- А я недавно видѣла васъ, мистеръ Кэшель Байронъ. Еще вчера, недалеко отъ Лондона.
   -- Господи!-- воскликнулъ Кэшель, -- не говорите этого. Вы же только шутите, правда?
   -- Нисколько. Подобныя шутки не доставляютъ мнѣ никакого удовольствія.
   Кэшель съ недоумѣніемъ посмотрѣлъ на нее.
   -- Вы же не хотите сказать, что отправились смотрѣть на... для... Гдѣ и когда вы видѣли меня? Вы должны мнѣ указать.
   -- Сколько угодно. Это было въ Клапхамъ-Джункшенѣ въ четверть седьмого.
   -- Кто-нибудь былъ со мной?
   -- Вашъ другъ, мистеръ Меллишъ, лордъ Уорсингтонъ и нѣсколько другихъ лицъ.
   -- Вѣрно. Лордъ Уорсингтонъ былъ тамъ. Но гдѣ же вы-то были?
   -- Въ залѣ, недалеко отъ васъ.
   -- Я васъ нигдѣ не видѣлъ, -- сказалъ Кэшель, весь покраснѣвъ.-- Меллишъ опрокинулъ нашу повозку въ канаву, такъ что намъ пришлось сѣсть въ поѣздъ. У всей нашей компаніи былъ, вѣроятно, очень странный видъ. Вы подумали, что я въ дурномъ обществѣ?
   -- Это меня не касается, мистеръ Кэшель Байронъ
   -- Разумѣется, -- съ внезапной горечью сказалъ Кэшель.-- Развѣ вамъ есть дѣло до того, въ какомъ обществѣ я былъ? Вы взбѣшены на меня за то, что я выставилъ вашего двоюроднаго брата такимъ дуракомъ -- вотъ въ чемъ суть.
   Понизивъ голосъ, чтобы напомнить ему, что они не одни, Лида отвѣтила:
   -- Нисколько; а просто дѣло въ томъ, что вы ведете себя скорѣе какъ мальчикъ, чѣмъ какъ взрослый человѣкъ. Я не сержусь на васъ за вашу шутку съ моимъ двоюроднымъ братомъ, но онъ очень обиженъ, а также и мистрисъ Хоскинъ, гостей которыхъ вы должны были уважать.
   -- Я такъ и думалъ, что вы разозлитесь. Знай я, что вы здѣсь, я бы не сказалъ ни слова,-- уныло сказалъ Кэшель.-- Ложись на землю, чтобы тебя ногами топтали -- вотъ на что я годенъ по-вашему. Другой человѣкъ на моемъ мѣстѣ ему бы голову свернулъ.
   -- Неужели вы не знаете, что джентльмены въ обществѣ не сворачиваютъ другъ другу головы, какъ бы тяжко ни было оскорбленіе?
   -- Конечно, я ничего не знаю, -- жалобно и угрюмо сказалъ Кэшель.-- И все, что я дѣлаю -- я дѣлаю не такъ. Ну-съ? Вы довольны?
   -- Мнѣ не доставляетъ никакого удовольствія заставлять васъ признаваться въ вашей неправотѣ. Это самое худшее мнѣніе, которое вы можете составить обо мнѣ.
   -- Въ этомъ вы ошибаетесь, -- упрямо сказалъ Кэшель.-- Я вовсе не плохого мнѣнія о васъ. Но только можно быть и слишкомъ умной.
   -- Можетъ быть, вы не понимаете, что это и есть плохое мнѣніе. Но это такъ.
   -- Ладно, будь по-вашему. Я опять неправъ, а вы правы.
   -- Такое заявленіе нисколько не удовлетворяетъ меня. Наоборотъ, мнѣ хотѣлось бы, чтобы мы оба были правы, А слѣдовательно согласны между собой. Вы понимаете?
   -- Не скажу, чтобы я понялъ. Но все равно, я вамъ уступаю. Чего жъ вамъ больше?
   -- Простите, я желала бы, чтобы вы меня поняли. Можно вамъ объяснить? Вы полагаете, будто мнѣ нравится быть умнѣе всѣхъ другихъ людей. Вы ошибаетесь. Я была бы очень рада, если бы каждый человѣкъ зналъ все то, что знаю. я.
   Кэшель лукаво засмѣялся и покачалъ головой.
   -- Не обманывайте себя, -- сказалъ онъ.-- Очень вамъ надо, чтобы кто-нибудь былъ такъ же уменъ, какъ вы. Это несвойственно человѣческой природѣ. Вамъ хочется, чтобы люди были достаточно умны, чтобы можно было выдѣляться среди нихъ -- чтобы стоило ихъ побѣждать. Но вамъ вовсе не хотѣлось бы, чтобы они были въ состояніи побѣждать васъ. Достаточно умны, чтобы понимать, насколько вы умнѣе ихъ. Вотъ точная граница. Вѣрно?
   Лида отказалась отъ дальнѣйшихъ попытокъ просвѣтить его. Она задумчиво посмотрѣла на него и медленно промолвила:
   -- Значитъ ключъ къ пониманію вашей идіосинкразіи надо искать въ этой вѣчно повторяющейся метафорѣ борьбы. Вы, очевидно, приверженецъ современной теоріи борьбы за существованіе и смотрите на жизнь, какъ на постоянное сраженіе.
   -- Борьбы! вотъ именно. Что такое жизнь, какъ не борьба? Слабыхъ бьютъ, или они сами уходятъ изъ строя. Мошенники продажны и теряютъ довѣріе тѣхъ, кто раньше ставилъ на нихъ; смѣлые и ловкіе выигрываютъ ставки, а затѣмъ должны отдавать львиную долю выигрыша богатымъ лодырямъ, которые платили за издержки. Счастье же играетъ со всѣми, обманывая всѣхъ по-порядку. Вотъ что такое жизнь, хотя, конечно, въ книгахъ ее не описываютъ такимъ образомъ.
   -- Странно выражено, хотя мысль, пожалуй, вѣрна. Но, во всякомъ случаѣ, это не исповѣданіе вѣры дурачка, какимъ вы притворялись всего минуту тому назадъ. Вы играете со мной комедію, открывая свою мудрость изъ-подъ ребяческой маски. Поздравляю васъ -- вы отличный актеръ. Больше мнѣ нечего сказать.
   -- Пустъ меня повѣсятъ, если я понялъ васъ! Я скорѣе согласенъ быть лошадью, чѣмъ актеромъ. Сознайтесь: вы такая сердитая только потому, что я поднялъ на смѣхъ вашего двоюроднаго брата.
   Лида серьезно и съ сомнѣніемъ посмотрѣла на него. Онъ инстинктивно откинулъ голову назадъ, какъ будто ей грозила опасность.
   -- Вы, дѣйствительно, не понимаете?-- сказала она.-- Я сейчасъ провѣрю подлинность вашей ограниченности, обращаясь къ вашему послушанію.
   -- Ограниченности! Ладно, ладно, продолжайте въ томъ же духѣ.
   -- Но вы исполните, если я вамъ что-нибудь прикажу?
   -- За васъ я готовъ въ огонь и въ воду.
   Легкая краска подступила къ щекамъ Лиды. Удивляясь своему новому ощущенію, она помолчала минутку, прежде чѣмъ продолжала.
   -- Вы лучше не извиняйтесь передъ моимъ двоюроднымъ братомъ: это только ухудшитъ дѣло, а, главнымъ образомъ, онъ не заслуживаетъ никакихъ извиненій. Но передъ уходомъ вы должны обратиться къ мистрисъ Хоскинъ со слѣдующими словами: "Мнѣ очень жаль, что я забылся"...
   -- Да это звучитъ какъ Шекспиръ, правда?-- замѣтилъ Кэшель.
   -- Ага! испытаніе выдало васъ: вы только играете комедію. Но это не измѣняетъ моего мнѣнія, что вамъ слѣдуетъ извиниться.
   -- Хорошо. Я не знаю, что вы подразумѣваете подъ испытаніемъ и комедіей; надѣюсь, что вы сами понимаете. Но все равно, я извинюсь. Такой человѣкъ, какъ я, можетъ себѣ позволить извиниться. Я и передъ вашимъ двоюроднымъ братомъ извинюсь, если вы хотите.
   -- Я не хочу. Но какое это имѣетъ отношеніе къ дѣлу? Вы же должны видѣть, что я совѣтую вамъ извиниться не ради себя, а ради васъ.
   -- Поскольку дѣло касается меня, мнѣ на него наплевать. Я все дѣлаю только ради васъ. Я даже не спрашиваю, есть ли что-нибудь между вашимъ двоюроднымъ братомъ и вами.
   -- А вамъ хотѣлось бы знать?-- спросила Лида послѣ минутной паузы изумленія.
   -- Вы мнѣ, на самомъ дѣлѣ, скажете?-- воскликнулъ онъ.-- Если да, то я скажу, что вы прямо золото, а по человѣкъ.
   -- Разумѣется скажу. Между нами старая дружба и родственныя отношенія, но мы не помолвлены, и нѣтъ основанія полагать, что подобная вещь случится когда-нибудь. Я вамъ это говорю потому, что иначе, если бы я уклонилась отъ отвѣта, вы пришли бы къ противоположному, а, слѣдовательно, ошибочному заключенію.
   -- Я очень радъ, -- сказалъ Кэшель, неожиданно принявъ совсѣмъ пасмурный видъ.-- Онъ недостаточно хорошъ для васъ. Но, все-таки, онъ изъ вашихъ, будь онъ проклятъ!
   -- Онъ мой родственникъ и, насколько я знаю, мой искренній другъ. И я прошу васъ не проклинать его.
   -- Знаю, что не надо было такъ говорить. Но я только проклинаю собственную судьбу.
   -- Чѣмъ нисколько не улучшите ее.
   -- Тоже знаю. Могли не говорить. Какъ я ни глупъ, а такой вещи не сказалъ бы вамъ.
   -- Вы просто невозможны -- я ничего подобнаго не думала. Но это безразлично. Вы остаетесь для меня полною загадкой. Не пойти ли намъ лучше послушать игру госпожи Щемилицы!
   -- Я, кажется, очень простая загадка,-- уныло сказали Кэшель.-- Изъ всѣхъ женщинъ на свѣтѣ я лучше всего хотѣлъ бы имѣть васъ, но вы для меня слишкомъ богаты и знатны. Разъ я не могу жениться на васъ, я хоть доставлю себѣ удовольствіе и скажу, что очень хочу этого.
   -- Врядъ ли это подходящій способъ касаться даннаго вопроса, -- спокойно отвѣтила Лида, хотя краска опять подступила къ ея щекамъ, -- такъ что позвольте разъ навсегда запретить вамъ это. Я должна вамъ откровенно сказать, мистеръ Байронъ: я не знаю ни кто вы такой, ни что вы собой представляете, и полагаю, что въ обоихъ этихъ вопросахъ вы старались меня мистифицировать...
   -- И поскольку это зависитъ отъ меня, вы никогда не узнаете ни того, ни другого, -- вставилъ Кэшель.-- Такъ что мы на ужасно-скверномъ пути, чтобы понять другъ друга.
   -- Вѣрно,-- подтвердила Лида.-- Я не окружаю себя тайнами И не признаю никакихъ секретовъ. Ваши шутки расходятся съ моими принципами.
   -- Вы называете это шутками!-- съ досадой отвѣтилъ Кэшель.-- Пожалуй, вы полагаете, что я какой-нибудь переодѣтый герцогъ? Въ такомъ случаѣ, я хочу, чтобы вы были обо мнѣ лучшаго мнѣнія. Представьте себѣ, что у васъ есть тайна и вы знаете, что васъ вытурлть изъ приличнаго общества, если эта тайна откроется. Вы ужъ постарались бы держать ее про себя. Особенно, замѣтьте себѣ, если вы тутъ ни при чемъ, а все дѣло въ трусости и предразсудкахъ другихъ людей.
   -- Я, кажется, не раздѣляю всѣхъ опасеній и предразсудковъ, распространенныхъ въ обществѣ -- по крайней мѣрѣ, нѣкоторыхъ изъ нихъ, -- послѣ минутнаго размышленія сказала Лида.-- Не дѣлайте поэтому скороспѣлаго вывода, что вы лишитесь моего уваженія, если я когда-нибудь узнаю вашу тайну.
   -- Вы послѣдній человѣкъ на свѣтѣ, которому я хотѣлъ бы открыть ее. Но вы достаточно скоро узнаете все. Чорта съ два!-- крикнулъ Кэшель, захохотавъ.-- Я такъ же извѣстенъ здѣсь, какъ Трафальгарскій сквэръ. Но я не могу заставить себя сказать вамъ, хотя ненавижу секреты не меньше васъ.. Такъ что оставимъ это лучше и поговоримъ о чемъ-нибудь другомъ.
   -- Мы уже говорили достаточно долго. Музыка кончилась, гости сейчасъ вернутся въ эту комнату и можетъ-быть спросятъ меня, кто такой этотъ господинъ, который держалъ имъ столь замѣчательную рѣчь.
   -- Одно слово. Обѣщайте, что вы сами не зададите этотъ вопросъ никому изъ нихъ.
   --.Обѣщать! Нѣтъ. Я не могу обѣщать этого..
   -- О, Господи!-- со стономъ произнесъ Кэшель.
   -- Я вамъ говорила, что не признаю секретовъ. Въ данную минуту, я не буду спрашивать, но что дальше будетъ, я не знаю. А пока мы не должны больше вести длинныхъ разговоровъ. Надѣюсь даже, что мы больше не встрѣтимся. Есть только одна вещь на свѣтѣ, для которой я слишкомъ богата и слишкомъ знатна -- для мистификацій. Прощайте,
   Прежде чѣмъ онъ успѣлъ отвѣтить, она уже отошла отъ него и очутилась въ группѣ мужчинъ, съ однимъ изъ которыхъ оживленно заговорила. Кэшель казался совершенно подавленнымъ. Но онъ быстро овладѣлъ собой и бодро подошелъ къ мистрисъ Хоскинъ, которая какъ разъ очутилась поблизости.
   -- Я ухожу, сударыня, -- сказалъ онъ.-- Спасибо за пріятный вечеръ. Мнѣ очень жаль, что я забылся. До свиданія,
   Мистрисъ Хоскинъ, искренняя и откровенная по природѣ, почувствовала смутное желаніе отвѣтить ему. Но хотя, обыкновенно, она не затруднялась въ словахъ даже въ самыхъ критическихъ обстоятельствахъ, она на этотъ разъ только молча посмотрѣла на него и, слегка покраснѣвъ, протянула руку. Онъ взялъ ее, какъ будто это была крошечная дѣтская ручка, чуть-чуть стиснулъ и направился къ дверямъ. Художникъ Гербертъ стоялъ у него на дорогѣ, повернувшись къ нему спиной.
   -- Будьте любезны, сэръ, -- сказалъ Кэшель, осторожно взялъ его за талію и, немного приподнявъ, отставилъ къ сторонкѣ, какъ будто онъ былъ манекеномъ. Художникъ возмущенно обернулся, но Кэшель уже былъ въ дверяхъ. На лѣстницѣ онъ встрѣтилъ Луціана и Алису.
   -- Добрый вечеръ, миссъ Гофъ,-- сказалъ онъ.-- Пріятно видѣть деревенскія розы на вашихъ щечкахъ. Затѣмъ, понизивъ голосъ, прибавилъ, обращаясь къ Луціану:
   -- Не портьте себѣ кровь изъ-за той штучки, которую я вамъ показалъ. Если кто-нибудь изъ вашихъ пріятелей будетъ смѣяться надъ вами, скажите имъ, что это сдѣлалъ Кэшель Байронъ, и спросите, могли бы они лучше устоять, чѣмъ вы? Никогда не позволяйте, чтобы человѣкъ близко подходилъ къ вамъ, пока вы такъ безпомощно стоите на вашихъ каблукахъ. Кто не твердъ на ногахъ, тогь кувыркнется, даже если метла упадетъ въ него. Вотъ въ чемъ дѣло. Будьте здоровы.
   Луціанъ отвѣтилъ на его поклонъ, потому что во внѣшности Кэшеля всегда таилось что-то грозное, заставлявшее предполагать, что онъ въ отвѣть на оскорбленіе перекинетъ обидчика черезъ перила. Что же касается Алисы, она питала къ нему суевѣрный страхъ, съ тѣхъ поръ, какъ Лида назвала его скандалистомъ. Оба почувствовали облегченіе, когда входная дверь захлопнулась за нимъ.
   

ГЛАВА VII.

   Во время перваго сезона, проведеннаго Алисой въ Лондонѣ, тамошнее общество очень интересовалось -- однимъ инцидентомъ начала южно-африканской эпопеи.
   Когда судьба ведетъ народы на новыя мѣста, она предоставляетъ имъ на выборъ: или итти съ ней рука объ руку, ясно понимая ея велѣнія, или же шествовать, какъ стадо свиней, которыхъ гонять на базаръ, -- то топчась на мѣстѣ, то въ бѣшеной паникѣ бросаясь впередъ, то разражаясь внезапными вспышками протеста; а въ краткіе промежутки отдыха даваемые погонщикомъ; занимаясь ѣдой, но никакъ не праздными вопросами: Куда? Какимъ образомъ? И что дальше? Только въ тѣ моменты, когда Судьба велитъ бросить ѣду или остановить шествіе, поднимается безполезное: зачѣмъ? Въ отвѣтъ на что, выведенная изъ терпѣнія Судьба дастъ стаду пинокъ ногой, отъ котораго свиньи летятъ кубаремъ. Сознавая, что держаться подобнаго поведенія гораздо выгоднѣе, потому что вся отвѣтственность падаетъ на погонщика Судьбу, и свиньи добираются до мѣста назначенія безъ головоломной мозговой работы -- сознавая это, Англія стала поступать въ Африкѣ соотвѣтственнымъ образомъ; а въ результатѣ, когда пало одно значительное африканское королевство, оказалось, что завоеваніе не принесло побѣдителямъ ничего, кромѣ хлопотъ и расходовъ. Послѣ многочисленныхъ попытокъ водворить въ покоренной странѣ порядокъ при помощи невыполнимыхъ мѣропріятій, предложенныхъ Министерству Колоній популярнымъ историкомъ, совершившимъ, однажды, экскурсію въ Африку, и генералами, которымъ надоѣло старое всеисцѣляющее средство: убійство туземцевъ, -- послѣ этихъ безплодныхъ попытокъ пришли къ заключенію, что выгоднѣе всего развязаться съ никуда-негодной военной добычей, выпустивъ короля на свободу и вернувъ ему его собственность. Но такъ какъ африканскому монарху удалось выиграть одно сраженіе противъ англійскихъ войскъ, то нашли необходимымъ привезти его въ Лондонъ и показать ему всѣ чудеса европейской цивилизаціи, особенно въ области огнестрѣльнаго оружія и разрывныхъ снарядовъ.
   Но,-- увы!-- когда его африканское высочество прибыло въ Лондонъ, оказалось, что развлечь его, или хотя бы заинтересовать чѣмъ-нибудь, вещь очень трудная, въ виду полнаго отсутствія склонностей и предубежденій, свойственныхъ англичанамъ. Чуждый мысли, что кучка людей можетъ владѣть страной и заставляетъ другихъ платить за позволеніе жить и работать въ ней, онъ былъ абсолютно, неспособенъ понять, почему такая богатая нація должна состоять съ одной стороны изъ огромной массы несчастныхъ бѣдняковъ, трудящихся надъ создаваніемъ богатствъ, а съ другой -- изъ класса людей, которые конфискуютъ въ свою пользу и проматываютъ созданныя, такимъ образомъ, богатства, но нисколько не кажутся отъ этого болѣе счастливыми, чѣмъ жалкіе труженики, на счетъ которыхъ они живутъ. Его преслѣдовали странныя опасенія: во-первыхъ; за свое здоровье, такъ какъ ему казалось, что пропитанный дымомъ воздухъ Лондона несетъ зародыши слабости и нечестности; а во-вторыхъ, за свою жизнь, когда онъ узналъ, что на улицахъ Европы иногда стрѣляютъ въ государей, и что даже королева Англіи, которую увѣряли въ полной безопасности, разъ шесть чуть-чуть не подверглась покушенію на свою жизнь. Въ виду этого, африканскій король очень неохотно выходилъ изъ дому и посѣтилъ только Вульвичскій арсеналъ -- и то по необходимости, такъ какъ полагали, что видъ орудій разрушенія долженъ предостеречь его отъ слишкомъ буквальнаго пониманія христіанской религіи. Въ концѣ-концовъ, Министерство Колоній, въ вѣдѣніи котораго онъ находился, истощило всю свою изобрѣтательность и не знало, какое бы увеселеніе придумать, чтобы сохранить его въ хорошемъ настроеніи до назначеннаго дня отъѣзда.
   Во вторникъ, послѣ вечера у мистрисъ Хоскинъ, Луціанъ навѣстилъ свою кузину и во время разговора, между прочимъ, сказалъ:
   -- Министерство Колоній напало на хорошую мысль. Король, повидимому, въ своемъ родѣ, атлетъ и не прочь посмотрѣть успѣхи лондонцевъ на этомъ поприщѣ. Поэтому для него устроятъ большой, военно-гимнастическій праздникъ.
   -- А что это такое?-- спросила Лида.-- Я никогда не видѣла такихъ праздниковъ;
   -- Въ присутствіи публики будутъ фехтовать, дѣлать военныя упражненія, Гимнастику и такъ далѣе...
   -- Я хочу пойти на этотъ праздникъ,-- сказала Лида.-- А вы, Алиса, пойдете?
   -- А развѣ принято, чтобы дамы посѣщали такія зрѣлища!-- осторожно спросила Алиса.
   -- На этотъ разъ дамы будутъ присутствовать ужъ ради того, чтобы видѣть короля, -- отвѣтилъ Луціанъ.-- Клубъ олимпійскихъ игръ, взявшій на себя руководство не-военной частью праздника; надѣется на самое избранное общество.
   -- Вы пойдете съ нами, Луціанъ?
   -- Если я буду свободенъ. Если же нѣтъ, я попрошу Уорсингтона сопровождать васъ. Онъ больше понимаетъ толку въ этихъ вещахъ, чѣмъ я.
   -- Въ такомъ случаѣ, онъ, обязательно, долженъ отправиться съ нами, -- сказала Лида.
   -- Я не понимаю, почему лордъ Уорсингтонъ такъ нравится вамъ,-- замѣтила Алиса.-- Его манеры безусловно хороши, но больше въ немъ ничего нѣтъ. Кромѣ того, онъ очень молодъ. А его разговоръ я прямо не выношу. Онъ уже началъ говорить со мной о скачкахъ..
   -- Онъ когда-нибудь сброситъ съ себя чрезмѣрную страсть къ спорту, -- отеческимъ тономъ замѣтилъ Луціанъ.
   -- Неужели!-- сказала Лида.-- А чѣмъ же онѣ займется?
   -- Вѣроятно, станетъ болѣе разумнымъ человѣкомъ; -- но смущаясь отвѣтилъ Луціанъ.
   -- Надѣюсь,-- сказала Лида.-- Но человѣкъ, интересующійся спортомъ, мнѣ больше по душѣ, чѣмъ джентльменъ, не интересующійся ничѣмъ
   -- Съ этой точки зрѣнія можно безъ сомнѣнія многое сказать, но во всякомъ случаѣ, нѣтъ необходимости, чтобы лордъ Уорсингтонъ тратилъ всю свою энергію на скачки. Смѣю полагать, это вы не считаете недостойной его вниманія хотя-бы политическую дѣятельность, къ которой онъ особенно подходить по своему соціальному положенію.
   -- Конечно, партійные маневры вещь интересная и занимательная. Но чѣмъ они лучше скачекъ? Жокеи и объѣздчики, по крайней мѣрѣ, знаютъ свое дѣло,-- члены парламента не всегда. Развѣ весело сидѣть на скамьѣ -- хотя бы на министерской скамьѣ -- и слушать диллетантскіе споры о вещахъ, которыя уже сто лѣтъ тому назадъ удовлетворительно рѣшены для всѣхъ, кто серьезно занимался этими вопросами?
   -- Вы, Лида, не понимаете государственныхъ дѣлъ. Когда, вы касаетесь этихъ вопросовъ, я только лишній разъ убѣждаюсь, что женщины по природѣ неспособны понимать ихъ.
   -- Это вполнѣ естественно, что вы такъ думаете, Луціанъ. Для васъ палата общинъ альфа и омега всего существованія. Для меня же она -- просто собраніе плохо освѣдомленныхъ джентльменовъ, которые портятъ все, за что берутся, начиная съ составленія смѣты и кончая послѣднимъ аграрнымъ закономъ, и которые притомъ высокомѣрно утверждаютъ, что я недостаточно хороша, чтобы сидѣть рядомъ съ ними.
   -- Лида, -- съ досадой сказалъ Луціанъ.-- Вы знаете; что я уважаю женщинъ въ ихъ сферѣ...
   -- Такъ допустите ихъ и въ другую сферу, можетъ-быть онѣ и тамъ заслужатъ ваше уваженіе. Относительно же мужчинъ, я къ сожалѣнію должна сказать, что они не пріобрѣли моего уваженія даже въ своей сферѣ дѣятельности. Но пока оставимъ это. Мнѣ надо передъ уходомъ отдать кой-какія распоряженія, что для меня, въ данную минуту, гораздо важнѣе, чѣмъ обращеніе искренняго консерватора въ плохого поборника женскихъ правъ. Простите, я васъ покину на пять минуть.
   Она вышла изъ комнаты. Луціанъ сѣлъ и обратилъ свое вниманіе на Алису, которая еще настолько сохранила свою нервозность, что сейчасъ же выпрямила плечи и приняла гордый видъ. Но онъ не имѣлъ ничего противъ такого поведенія, такъ какъ любилъ извѣстную чопорность манеръ.
   -- Надѣюсь, -- сказалъ онъ, -- что моей кузинѣ не удалось склонить васъ на сторону ея своеобразныхъ взглядовъ?
   --Нѣтъ, -- отвѣтила Алиса.-- Разумѣется, ея случай совершенно исключительный. Она такъ образована и талантлива! Но, вообще, я считаю, что женщины не должны имѣть никакихъ взглядовъ. Конечно, есть извѣстныя убѣжденія, которыхъ держится каждая дама: напримѣръ, мы знаемъ, что католичество ложная религія. Но это врядъ ли можно назвать взглядомъ -- и даже предосудительно называть такъ, потому что это одна изъ самыхъ святыхъ истинъ. Я хочу только сказать, что женщины не должны заниматься политической агитаціей.
   -- Я васъ понимаю и вполнѣ согласенъ съ вами. Лида, какъ вы сказали, представляетъ собой исключеніе. Она много жила за границей, и ея отецъ былъ очень странный человѣкъ. Даже самые умные люди заражаются странными предразсудками, когда удалены отъ непосредственнаго вліянія англійской жизни и англійскаго образа мышленія! Просто жаль, что такая сила ума и столь обширныя познанія находятъ еще поддержку въ опасной независимости, которую даетъ богатство. Подобныя привилегіи накладываютъ на человѣка извѣстныя обязанности по отношенію къ тому классу общества; который создалъ эти привилегіи -- обязанности, къ которымъ Лида относится не только равнодушно, но даже враждебно.
   -- Я никогда не касаюсь взглядовъ миссъ Кэръю на эти вопросы. Я не настолько образована; чтобы понимать ихъ. Я знаю только, что миссъ Кэрью проявила по отношенію ко мнѣ необыкновенное великодушіе. И при этомъ она какъ-будто даже не сознаетъ своего великодушія. Но, во всякомъ случаѣ, -- про себя прибавила Алиса;-- никто не скажетъ; что я неблагодарна.
   Въ эту минуту появилась миссъ Кэрью въ длинномъ сѣромъ пальто и простой касторовой шляпѣ. Въ рукахъ у нея была папка съ письменными принадлежностями.
   -- Я иду въ читальню Британскаго музея, -- сказала она.
   -- Пѣшкомъ! одна!-- сказалъ Луціанъ, бросивъ взглядъ на ея костюмъ.
   -- Конечно. Препятствовать мнѣ ходитъ пѣшкомъ -- значитъ лишить меня здоровья, Препятствовать же мнѣ ходить одной куда я хочу и когда я хочу -- значить лишить меня свободы, а, слѣдовательно, фактически уничтожить Великую Хартію вольностей. Но въ данную минуту, я не настаиваю на томъ, чтобы итти одной. Если вы можете, не теряя слишкомъ много времени, вернуться въ свою канцелярію черезъ Риджентъ-Паркъ и Гоуэръ-Стритъ, я буду очень рада вашему обществу.
   Луціанъ приличнымъ образомъ замаскировалъ свое желаніе немедленно согласиться на ея предложеніе; взглянувъ на часы и сдѣлавъ видъ, будто обдумываетъ, есть ли у него время. Въ заключеніе онъ заявилъ, что будетъ счастливъ проводить ее.
   Стояла прекрасная лѣтняя погода, и въ паркѣ было много гуляющихъ, Луціанъ скоро съ непріятнымъ чувствомъ замѣтилъ, что его кузина привлекаетъ всеобщее вниманіе. Несмотря на черную шляпу; ея волосы ярко сверкали на солнцѣ. Женщины пристально смотрѣли на нее непріязненнымъ взглядомъ, а затѣмъ оборачивались, чтобы разглядѣть ея костюмъ. Мужчины прибѣгали къ различнымъ уловкамъ, чтобы хорошо разсмотрѣть ее, не выказывая своихъ намѣреній слишкомъ явно. Нѣсколько глупыхъ юнцовъ застыли на мѣстѣ съ открытымъ ртомъ; а нѣсколько нахальныхъ даже улыбнулись. Луціанъ съ наслажденіемъ отколотилъ бы ихъ всѣхъ. Онъ предложилъ Лидѣ покинуть аллею и пройти кратчайшимъ путемъ черезъ лужайку. Когда они вышли изъ-подъ деревьевъ, его охватило смутное ощущеніе, что дивная погода и красота парка придаютъ прогулкѣ что-то романтическое, и дѣлаютъ данный случай очень подходящимъ, чтобы высказать тѣ слова, которыя должны были превратить его отношенія къ кузинѣ въ болѣе близкія и сердечныя. Но вмѣсто того, самъ не зная зачѣмъ, немедленно заговорилъ о стоимости содержанія общественныхъ парковъ -- вопросъ, съ подробностями котораго онъ познакомился во время своей секретарской дѣятельности. Лида охотно интересовалась всевозможными вопросами и найдя, что для случайной бесѣды эта тема недурна, уже не покидала ее, пока они не вышли изъ парка на Юстонъ-Родъ, гдѣ грохотъ экипажей заставилъ ихъ замолчать на нѣкоторое время. Когда же они выбрались изъ этого шума, свернувъ въ тихую, чинную улицу Гоуэръ-Стритъ, Луціанъ внезапно началъ:
   -- Одна изъ непріятныхъ сторонъ богатства въ рукахъ женщины заключается въ томъ, что она никогда не можетъ быть увѣрена...-- Тутъ его мысли вдругъ смѣшались. Онъ остановился, но сохранилъ такой видъ, какъ-будто произнесъ закопченную рѣчь и очень доволенъ ею.
   -- Вы хотите сказать, что она никогда не можетъ-быть увѣрена въ справедливости своихъ правъ на богатство? Раньше эта мысль меня тревожила. Но теперь это прошло,
   -- Ерунда!-- отвѣтилъ Луціанъ,-- Я хотѣлъ сказать, что вы не можете быть увѣрены въ безкорыстіи вашихъ друзей...
   -- Это меня тоже не тревожить. Я не ищу совершенно безкорыстныхъ друзей, такъ какъ ихъ можно найти только среди идіотовъ или лунатиковъ. Что касается людей съ низкими цѣлями, они не могутъ скрыть отъ меня своихъ неблагородныхъ побужденій. Относительно же остальныхъ,-- я не протестую противъ того, чтобы при оцѣнкѣ моей дружбы бралось также въ расчетъ и мое богатство.
   -- Вы не вѣрите въ существованіе людей, которые любили бы васъ не меньше, чѣмъ теперь, будь вы даже бѣдной!...
   -- Такіе люди хотѣли бы видѣть меня бѣдной только для того, чтобы я была ближе къ нимъ самимъ,-- за что я нисколько не намѣрена благодарить ихъ. Уваженіе, которое мнѣ приносятъ мои богатства, я цѣню очень высоко, такъ какъ въ немъ единственный, противовѣсъ противъ чувства зависти, которое возбуждаютъ эти же богатства.
   -- Слѣдовательно, вы отказываетесь вѣрить въ безкорыстіе человѣка; который... который...
   -- Который захочетъ жениться на мнѣ? Наоборотъ: я послѣднему повѣрю, чтобы человѣкъ могъ предпочесть мои деньги моей личности. Если, этотъ претендентъ на мою руку человѣкъ съ самостоятельнымъ положеніемъ и можетъ пробиться въ жизни безъ моей помощи,-- то всякое колебаніе съ его стороны, вызванное боязнью, что его намѣренія ложно истолкуютъ, заставятъ меня только презирать его. Кто не стоить выше этой боязни, тотъ, по-моему, не вполнѣ честный человѣкъ. Но если у него нѣтъ ни профессіи, ни денегъ, и единственная цѣль въ жизни -- жить на мой счетъ, я отнесусь къ нему какъ къ авантюристу и обойдусь съ нимъ соотвѣтственнымъ образомъ -- развѣ только, что полюблю его.
   -- Что полюбите его?
   -- Ну, да. Это обстоятельство -- предполагая, что оно, вообще можетъ случиться -- повліяетъ на мои чувства къ нему, но никакъ не на мои поступки. Я ни въ какомъ случаѣ не выйду замужъ за авантюриста. Отъ ложно направленной страсти еще можно излѣчиться,-- отъ плохого же мужа -- никогда.
   Луціанъ ничего не отвѣтилъ: онъ шелъ большими, неровными шагами, мрачно устремивъ взоръ на мостовую, какъ будто рѣшая трудную задачу, и время, отъ времени ударяя тросточкой по камнямъ. Наконецъ, онъ поднялъ голову и сказалъ:
   -- Вы ничего не имѣете противъ того, чтобы мы продолжили нашу прогулку, пройдя кругомъ черезъ Бэдфордъ-скверъ. Мнѣ надо сказать вамъ важную вещь.
   Не говоря ни слова, она повернула и исполнила его просьбу. Они прошли значительное разстояніе; прежде чѣмъ онъ опять заговорилъ;
   -- Обсудивъ еще разъ, Лида, и рѣшилъ, что здѣсь не мѣсто и не время для важныхъ сообщеній. Простите; что я напрасно заставилъ васъ сдѣлать крюки
   -- Я этого не люблю, Луціанъ. Важныя сообщенія, повидимому, дурно вліяютъ на манеры -- по крайней мѣрѣ въ данномъ случаѣ. Если вы хотите мнѣ сообщить что-нибудь разумное, то время очень подходящее, а Бэдфордѣ-скверъ самое удобное мѣсто; какое только можно найти. Если же нѣтъ -- такъ скажите прямо, что вы совсѣмъ отказываетесь отъ вашего сообщенія. Но не откладывайте на другой разъ. Скрытничаніе всегда ложная тактика -- даже на министерской скамьѣ. А со мной тѣмъ болѣе, такъ какъ я по природѣ ненавижу всякое скрытничанье!
   -- Хорошо, -- торопливо сказалъ онъ.-- Я сейчасъ скажу, только подождите одну минутку -- пока полицейскій пройдетъ.
   Полицейскій медленно прошелъ мимо нихъ; стуча каблуками о плиты и ударяя бѣлою перчаткой по ладони руки.
   -- Дѣло въ томъ, Лида, что... Мнѣ очень трудно...
   -- Да въ чемъ дѣло?-- спросила Лида, напрасно прождавъ продолженія.-- Вы уже два раза застряли.
   Наступила пауза. Затѣмъ она бросила на него быстрый взглядъ и недовѣрчиво прибавила:
   -- Вы, можетъ-быть, собираетесь жениться? Эта ли тайна связываетъ вашъ языкъ?
   -- Только въ томъ случаѣ, если вы будете участвовать въ церемоніи.
   -- Очень любезно и даже съ оттѣнкомъ юмора, котораго я раньше никогда не замѣчала въ васъ. Но что вы мнѣ, все-таки, хотите сказать, Луціанъ? Откровенію говоря, ваше колебаніе становится смѣшнымъ.
   -- Во всякомъ случаѣ, вы не облегчили мнѣ путь, Лида. Можетъ-быть вы чисто женскимъ инстинктомъ предчувствуете въ чемъ дѣло и нарочно лишаете меня храбрости.
   -- Совершенно нѣтъ. Предчувствія -- чисто женскія или всякія другія -- не по моей части. Честное слово, если вы сію минуту не скажете, я побѣгу въ музей.
   -- Я не могу найти подходящихъ выраженій, -- въ мучительномъ замѣшательствѣ заговорилъ Луціанъ.-- Я знаю, что вы не припишите мнѣ никакихъ низкихъ побужденій, услышавъ о моемъ... о моемъ предложеніи, хотя это и нелѣпое слово. Я прекрасно понимаю, что, съ обычной точки зрѣнія, здѣсь нѣтъ ничего такого, что можетъ прельстить васъ соединить вашу жизнь съ моей. Но...
   Измѣнившееся выраженіе Лидинаго лица ясно показало ему, что онъ сказалъ достаточно.
   -- Я этого совсѣмъ не ожидала, -- промолвила она послѣ нѣкотораго молчанія, показавшагося ему безконечнымъ.-- Какъ ничтожны всѣ наши наблюденія, пока у насъ нѣтъ въ рукахъ нити, которой мы можемъ связать ихъ въ одно цѣлое! Вы должны хорошенько подумать объ этомъ, Луціанъ! Отношенія, которыя существуютъ между нами, въ настоящее время,-- самыя лучшія отношенія, которыя возможны при несходствѣ нашихъ характеровъ. Зачѣмъ же вы хотите измѣнитъ ихъ?
   -- Я не хочу ихъ измѣнять, а только сдѣлать болѣе близкими и прочными. Вотъ и все.
   -- Слѣдуя способу, предложенному вами, мы рискуемъ совершенно испортить ихъ, -- сдержанно и спокойно отвѣтила Лида.-- Мы не можемъ работать вмѣстѣ. Несходство нашихъ взглядовъ доходить до принципіальнаго разногласія въ убѣжденіяхъ.
   -- Не можетъ быть, чтобы вы это говорили серьезно. Ваши убѣжденія, или взгляды, не представлены въ Англіи ни одной политической партіей, слѣдовательно, они непримѣнимы на практикѣ и не могуть сталкиваться съ моими! А кромѣ того, подобныя разногласія не касаются области личныхъ отношеній.
   -- Такая политическая партія можетъ образоваться черезъ недѣлю послѣ нашей свадьбы, и, какъ я увѣрена, обязательно образуется задолго до нашей смерти. Въ такомъ случаѣ, наши разногласія станутъ, я боюсь, очень личнымъ вопросомъ.
   Онъ быстро пошелъ впередъ и отвѣтилъ:
   -- Просто нелѣпо ставить преградой между нами то, что вы называете вашими взглядами. У васъ, Лида, нѣтъ никакихъ взглядовъ. Тѣ неосуществимыя фантазіи, съ которыми вы носитесь, никто въ Англіи не признаетъ здравыми политическими убѣжденіями.
   Лида ничего не возразила. Она задумчиво помолчала немного, а затѣмъ спросила:
   -- Почему вы не женитесь на Алисѣ Гофъ?
   -- Плевать мнѣ на вашу Алису Гофъ!
   -- Вотъ какъ легко сквозь внѣшній лоскъ добраться до истиннаго человѣка, если немного поскоблить его чувства,-- смѣясь сказала Лида.-- Но я говорю серьезно, Луціанъ.
   Алиса, энергичная, честолюбивая и въ принципіальныхъ вопросахъ самая правая изъ правыхъ. Она сознательно поддерживала бы каждый шагъ вашей карьеры. Кромѣ того, она обладаетъ завиднымъ здоровьемъ. А для нашей интеллигенціи послѣднее далеко не лишнее.....
   -- Очень вамъ благодаренъ за ваше предложеніе. Но я, представьте себѣ, не чувствую ни малѣйшаго желанія жениться на миссъ Гофъ.
   -- Я вамъ совѣтую обсудить этотъ вопросъ. Вѣдь вы еще не успѣли составить себѣ новый планъ женитьбы.
   -- Новый планъ! Значить вы окончательно отказываете мнѣ, не подумавъ ни минуты?
   -- Окончательно, Луціанъ. Развѣ инстинктъ вамъ не подсказываетъ, что бракъ со мной былъ бы огромною ошибкой?
   -- Нѣтъ, нисколько.
   -- Тогда повѣрьте моему инстинкту, который въ данномъ вопросѣ не издастъ ни одного фальшиваго тона, какъ любить выражаться ваша любимая газета.
   -- Здѣсь дѣло идетъ о чувствахъ, -- глухимъ голосомъ сказалъ Луціанъ.
   -- Неужели?-- съ интересомъ спросила она.-- Вы меня удивили, Луціанъ. Я никогда не замѣчала въ вашемъ поведеніи экстравагантностей влюбленнаго.
   -- Вы меня тоже удивили, Лида, но очень непріятнымъ образомъ. Конечно, я не думаю теперь, чтобы имѣлъ когда-нибудь большія надежды на успѣхъ. Но я по крайней мѣрѣ могъ ждать, что отвѣть, даже отрицательный, будетъ сдѣланъ въ мягкой формѣ.
   -- Я была рѣзка съ вами?
   -- Я не жалуюсь.
   -- Это вышло случайно, но никакъ не преднамѣренно. А, кромѣ того, я считаю маленькой измѣной дружбѣ всѣ уловки, къ которымъ друзья прибѣгаютъ, чтобы щадить взаимныя чувства. Я откровенна съ вами. Вы хотите, чтобы я держалась съ вами по-другому?
   -- Конечно, нѣтъ. Я не имѣю права быть оскорбленнымъ.
   -- Ни малѣйшаго. Теперь прибавьте къ этому формальному признанію еще искреннее увѣреніе, что вы на самомъ дѣлѣ не оскорблены..
   -- Увѣряю васъ, что нѣтъ, -- съ унылой покорностью сказалъ Луціанъ.
   За это время они успѣли дойти до улицы Шарлоттъ-Стритъ, и Лида прекратила объясненіе, повернувъ по направленію къ музею и заговоривъ о постороннихъ вещахъ. На углу Руссель-Стритъ онъ взялъ извозчика и уѣхалъ, съ грустнымъ видомъ, отвѣтивъ на улыбку и прощальный жесть рукой, которыми она хотѣла утѣшить его. Лида отправилась въ Публичную Библіотеку, гдѣ скоро забыла о Луціанѣ. Реакція послѣ неожиданности, какой являлось для нея предложеніе Луціана, еще ждала ее; но пока она не чувствовала ничего подобнаго и усердно занималась до самаго закрытія библіотеки, когда ей волей-неволей пришлось покинуть ее.
   На улицахъ было еще свѣтло. Чувствуя потребность подвигаться послѣ долгаго сидѣнья, она не взяла извозчика и даже пошла домой не прямымъ путемъ. Ей говорили, что въ одномъ книжномъ магазинѣ въ Сохо продается рѣдкая книга, которая какъ разъ была ей нужна, и она нашла случай очень подходящимъ, чтобы отправиться разыскивать букиниста. Но во всей западной Европѣ врядъ ли была хоть одна столица, которую она не знала лучше Лондона. Она скоро заблудилась въ лабиринтѣ узкихъ улицъ, по обѣимъ сторонамъ которыхъ стояли старые барскіе дома, которые давнымъ-давно были превращены въ лавки или сдавались въ наймы жильцамъ и постепенно уступали мѣсто огромнымъ товарнымъ складамъ, медленно, но побѣдоносно вторгавшимся въ кварталъ. Но, несмотря на это, странная тишина улицъ не нарушалась отголосками кипучей торговой жизни. Лавки, повидимому, не изобиловали покупателями, торговыя конторы вершили дѣла за закрытыми дверями, а немногочисленные писцы, торговцы и подрядчики, которые попадались около этихъ конторъ, имѣли скорѣе видъ людей, собирающихся улизнуть въ трактиръ, чѣмъ занятыхъ неотложными дѣлами. Единственнымъ оживляющимъ элементомъ были дѣти, которыя, какъ воробьи, съ неустаннымъ щебетаньемъ толпами носились съ мѣста на мѣсто, надоѣдая взрослымъ и превращая амбары для склада товаровъ въ мѣста для игръ. Лида обратила вниманіе на маленькаго мальчика, который жаднымъ взглядомъ смотрѣлъ на сладости, выставленныя въ окнѣ бакалейной лавки, и, очевидно, очень нуждался въ деньгахъ. Она попросила его проводить ее назадъ до Бродъ-Стритъ, что онъ съ радостью исполнилъ, и въ благодарность дала ему самую мелкую монету, бывшую при ней и оказавшуюся шиллингомъ. Мальчику эти деньги показались цѣлымъ состояніемъ. Испустивъ радостный крикъ, онъ бросился бѣжать со всѣхъ ногъ, чтобы показать монету толпѣ малышей, которая какъ разъ скрылась за угломъ улицы, гдѣ находился трактиръ. Въ своей поспѣшности онъ наскочилъ на рослаго парня изъ того типа, который обычно можно встрѣтить вблизи питейныхъ заведеній. Онъ сердито набросился на мальчика, тотъ страстно принялся оправдываться и, наконецъ, разразился слезами, такъ какъ самъ ушибся при столкновеніи. Когда Лида подошла къ углу улицы, мальчикъ хныча стоялъ у нея на дорогѣ. Она ласково погладила его по головѣ и напомнила о той массѣ денегъ, которую онъ можетъ истратить на себя. Это, повидимому, утѣшило его; онъ пересталъ плакать и только молча утиралъ глаза кулачками. Но парень, получившій сильный ударъ въ бокъ, былъ возмущенъ несправедливостью Лиды, выражавшей виновнику происшествія то сочувствіе, которое по праву принадлежало ему. Онъ съ нахальнымъ видомъ подошелъ къ ней и, помянувъ чорта, спросилъ: развѣ онъ обидѣлъ чѣмъ-нибудь "ея мальчишку? И такъ какъ при этомъ не прибавилъ никакого браннаго эпитета, то искренно былъ убѣжденъ, что изъ уваженія къ ея полу и личному очарованію, сумѣлъ блестящимъ образомъ соединить любезность кавалера съ пылкостью разгнѣваннаго мужчины.
   Но Лида, не оцѣнивъ его рыцарства, попятилась отъ него и сошла съ тротуара на мостовую, чтобы обойти нахала. Подобное невниманіе къ нему взорвало его. Онъ опять заступилъ ей дорогу и болѣе грознымъ тономъ повторилъ свой вопросъ, какъ вдругъ сильный ударъ въ животъ оглушилъ его на минуту и настолько вывелъ изъ равновѣсія, что онъ чуть-чуть не полетѣлъ на мостовую. Придя въ себя, онъ увидѣлъ передъ собой молодого человѣка въ бархатной курткѣ, который обратился къ нему со словами:
   -- Развѣ такъ разговариваютъ съ дамами, а? Улица чтоли тѣсна для васъ обоихъ, или вы себя совсѣмъ не умѣете вести?
   -- А вы что за птица такая? Чего вы людей локтями-то пихаете?-- отвѣтилъ тотъ съ трехъ-этажнымъ ругательствомъ.
   -- Потише, потише, -- тономъ увѣщеванія сказалъ Кэшель Байронъ.-- Придержите лучше языкъ, если хотите, чтобы всѣ зубы остались цѣлы. Кто я такой, васъ не касается.
   Предвидя ссору и встревоженная угрожающимъ видомъ парня, Лида разумно рѣшила уйти и прислать полицейскаго на помощь къ Кэшелю, но, обернувшись, увидѣла, что уже собралась толпа, которая окружила ихъ такимъ тѣснымъ кольцомъ, что ей волей-неволей пришлось остаться на мѣстѣ въ новой для нея роли зрительницы разыгравшейся уличной драки. Ея вниманіе было опять привлечено къ спорящимъ демонстративнымъ поведеніемъ ея недавняго обидчика. Кэшель казался серьезно встревоженнымъ: онъ торопливо отступилъ на шагъ назадъ, не обращая вниманія на ноги стоявшихъ за нимъ людей, и отмахиваясь отъ противника рукой, воскликнулъ:
   -- Оставьте меня въ покоѣ. Я не хочу имѣть никакого дѣла съ вами. Говорятъ вамъ, уйдите отъ меня.
   -- Вы не хотите имѣть дѣла со мной! Ого! А почему такъ! Потому что вы трусъ, вотъ почему! Ишь ты, франтъ какой выискался: заѣхалъ человѣку локтемъ въ брюхо, а потомъ хочетъ стрекача задать! Думаете я боюсь вашей бархатной куртки?
   -- Ладно, -- миролюбивымъ тономъ сказалъ Кэшель.-- Вы можете сказать, что я трусъ я испугался васъ. Дѣло кончено. Вы довольны?
   Но тотъ еще больше расхрабрился отъ этихъ словъ и съ ругательствами заявилъ, что не отпуститъ Кэшеля, пока не задастъ ему порядочной встрепки, да и его барышнѣ тоже, если онъ того хочетъ; и тутъ-же отпустилъ, по адресу Лиды нѣсколько грубыхъ словъ. Толпа поддержала его поощрительными возгласами и подстрекала начать.
   -- Хорошо, -- мрачно сказалъ Кэшель.-- Но, смотрите, не говорите послѣ, что я навязалъ вамъ драку. А теперь, -- прибавилъ онъ зловѣще измѣнившимся голосомъ, заставившимъ Лиду вздрогнуть и опасаться уже за участь его противника.-- А теперь я васъ заставлю пожалѣть, что вы не откусили себѣ языка, прежде чѣмъ осмѣлились сказать тѣ слова, которыя вы только что сказали!.. Ну-съ, держитесь.
   -- Я-то ужъ буду держаться, -- вызывающимъ тономъ отвѣтилъ тотъ.-- Начинайте только.
   Кэшель съ невыразимымъ презрѣніемъ оглядѣлъ позу своего врага.
   -- Вы ужъ увидите, когда я начну, потому что моментально поцѣлуетесь съ мостовой. Не снимайте лучше пиджака, падать мягче будетъ.
   Парень выразилъ свое презрѣніе къ этому совѣту, поспѣшно снявъ циджакъ. По толпѣ прошелъ трепетъ ожиданія. Стоявшіе сзади старались протолкаться впередъ, а передніе напирали на заднихъ, чтобы очистить мѣсто для драки.
   Лида, занимавшая одно изъ лучшихъ мѣстъ, въ первомъ ряду, куда, всѣ желали попасть, надѣялась, что толпа сама собой вытѣснить ее изъ своихъ рядовъ: силы покидали ее, она боялась лишиться чувствъ. Но красивый молодой мясникъ, стоявшій рядомъ съ ней, держался того мнѣнія, что ей полагается почетное мѣсто въ первомъ ряду. Онъ ласково обратился къ ней, уговаривая ее не бояться. Въ эту минуту у Лиды все закружилось передъ глазами. Чтобы не упасть, она схватила мясника подъ руку. Очень польщенный этимъ, мясникъ крѣпко прижалъ ее къ себѣ и, дѣйствительно, поддержалъ, за что она была ему очень благодарна
   Между тѣмъ, Кэшель стоялъ не шевелясь и все съ тѣмъ же презрѣніемъ во взглядѣ слѣдилъ за движеніями парня, который засучивалъ рукава своей до нельзя полинялой рубахи, среди поощрительныхъ криковъ: "Впередъ, Тодди!", "Задай-ка ему, Тэдди", и тому подобныхъ не менѣе ясныхъ указаній. Но у Тэдди весь пылъ прошелъ. Онъ выступилъ впередъ съ предчувствіемъ, что идетъ навстрѣчу своей гибели, которую самъ же накликалъ на себя, и не рѣшался броситься на противника, взглядъ котораго ясно указывалъ, что онъ видитъ всю его слабость и неумѣнье. Когда Тэдди, наконецъ, замахнулся, ударъ попалъ въ пустую, -- что Кэшель, повидимому, зналъ впередъ, потому что не двинулся съ мѣста. Въ толпѣ раздался смѣхъ и ропотъ.
   -- Городового вы ждете что-ли, чтобы онъ васъ рознялъ?-- крикнулъ мясникъ, -- Вылѣзайте изъ угловъ и за работу!
   Напоминаніе о томъ, что полиція можетъ отнять у него, добычу, повидимому подѣйствовало на Кэшеля. Онъ сдѣлалъ шагъ впередъ. Возбужденіе зрителей достигло своей высшей точки. Маленькій человѣчекъ рядомъ съ Лидой сдѣлалъ воздушный прыжокъ и взвизгнулъ:
   -- Впередъ, Кэшель Байронъ!
   При этихъ словахъ на лицѣ Тэдди выразился явный ужасъ. Онъ поспѣшно опустилъ кулаки, зеленоватая блѣдность покрыла его щеки.-- Это нечестно!-- вскричалъ онъ, отступивъ какъ можно дальше.-- Я сдаюсь. Кончимъ, сэръ. Вы для меня слишкомъ сильны.
   Но жестокая толпа съ насмѣшками и глумленіемъ подталкивала его навстрѣчу Кэшелю, который неумолимо продолжали, приближаться. Тэдди упалъ на колѣни.
   -- Что же еще сказать, когда человѣкъ сдается?-- молилъ онъ.-- Будьте настоящимъ англичаниномъ, сэръ, не бейте лежачаго.
   -- Лежачаго!-- сказалъ Кэшель.-- Долго ли ты еще будешь лежачимъ, если мнѣ вздумается поднять тебя?
   При этихъ словахъ онъ схватилъ Тэдди лѣвою рукой, поставилъ на ноги, перекинулъ черезъ свое колѣно, повернулъ лицомъ кверху и занесъ надъ нимъ свой тяжелый, какъ молоть, правый кулакъ.
   -- Ну-съ,-- сказалъ онъ, -- Что ты еще скажешь въ свое оправданіе, прежде чѣмъ, я размозжу твою физіономію?
   -- Не дѣлайте этого, сэръ, -- задыхаясь молилъ Тэдди.-- Я совсѣмъ безъ злого умысла... Почемъ я зналъ, что эта барышня ваша душечка! Тутъ онъ забарахтался, и его лицо побагровѣло.-- Пустите, сэръ, -- прохрипѣлъ онъ.-- Вы ду-душите меня.
   -- Пожалуйста, пустите его, -- сказала Лида, подойдя къ Кэшелю и схвативъ его за рукавъ. Кэшель вздрогнулъ и разжалъ кулакъ. Тэдди покатился на землю. Вскочивъ на ноги, онъ поспѣшилъ удалиться, засовывая руки въ рукава пиджака и стараясь наглою усмѣшкой прикрыть свой позоръ. Кэшель, не говоря ни слова, предложилъ Лидѣ руку. Она взяла ее, такъ какъ понимала, что лучше всего безъ лишнихъ разговоровъ скорѣе покинуть это мѣсто. Но, предварительно, повернулась къ мяснику и поблагодарила его, въ отвѣть на это онъ вспыхнулъ и совершенно сконфузился. Маленькій человѣчекъ, восклицаніе котораго прервало драку, замахалъ шляпой и крикнулъ:
   -- Да здавствуеть британскій левъ! Да здравствуетъ Кэшель Байронъ. Ур-ра!
   Кэшель рѣзко обернулся къ нему и сказала.
   -- Не обращайтесь такъ вольно съ чужими именами, а то еще наживете непріятность...
   Человѣчекъ моментально ретировался, по его возгласъ былъ уже подхваченъ толпой, которая прокричала Кэшелю троекратное ура, въ то время какъ онъ, подъ руку съ Лидой, проходилъ между двумя рядами зѣвакъ, состоявшихъ изъ дѣвицъ подозрительнаго вида, парней, вродѣ Тэдди, приказчиковъ, одѣтыхъ въ бѣлые передники и покинувшихъ прилавокъ, чтобы присутствовать при дракѣ, и нѣсколькихъ блѣднолицыхъ писцовъ, которые съ благоговѣніемъ смотрѣли на боксера и изумлялись изящной внѣшности его спутницы. За удалявшейся парой слѣдовала толпа уличныхъ мальчишекъ, которые шли по обѣимъ сторонамъ тротуара, между тѣмъ какъ Кэшель велъ Лиду по срединѣ узкой улицы. Они шли молча и степенно безъ криковъ и дурачествъ, напряженно устремивъ глаза на своего героя и приходя въ столкновеніе со всѣмъ, что попадалось на ихъ пути. Въ концѣ-концовъ, Кэшель остановился, мальчишки моментально тоже. Онъ вынулъ изъ кармана нѣсколько мѣдяковъ, и побрякалъ ими, и обратился къ дѣтямъ:
   -- Ребята!-- Мертвая тишина.-- Знаете, что я долженъ дѣлать, чтобы поддерживать силы?-- Глаза, которые до сихъ поръ были неподвижно устремлены на него, теперь тревожно забѣгали.-- Я каждый вечеръ долженъ съѣдать одного мальчика, какъ разъ передъ тѣмъ, какъ ложусь спать. Я еще не рѣшилъ, кого изъ васъ выбрать. Но кто сдѣлаетъ хоть шагъ дальше, того я съѣмъ. Поэтому убирайтесь лучше!-- Съ этими словами онъ бросилъ деньги какъ можно дальше. Крикъ, топотъ -- и Кэшель съ Лидой могли продолжать свой путь безъ свиты.
   Лида воспользовалась моментомъ, когда Кэшель прогонялъ мальчишекъ, чтобы выпустить его руку. Она заговорила -- это были ея первыя слова послѣ заступничества отъ Тэдди:
   -- Мнѣ очень жаль, мистеръ Кэшель Байронъ, что я вамъ доставила столько хлопотъ. Спасибо за ваше вмѣшательство, но, право, никакой серьезной опасности не было. Я охотно снесла бы нѣсколько грубыхъ словъ, чтобы только избѣжать исторіи.
   -- Вотъ оно!-- воскликнулъ Кэшель.-- Такъ я и зналъ. Вамъ разумѣется лучше хотѣлось бы, чтобы я зналъ только свои дѣла и не вмѣшивался въ ваши. Вы еще, пожалуй, жалѣете бѣднаго парня за то, что я съ нимъ такъ плохо обошелся -- а то нѣтъ? Чисто по-женски!
   -- Я этого совсѣмъ не говорила.
   -- А что же вы иначе хотѣли сказать? Мнѣ вовсе не доставляетъ удовольствія даромъ драться на улицахъ со всякимъ хулиганомъ: этимъ я не зарабатываю себѣ средства къ жизни. А когда я это сдѣлалъ ради васъ, вы мнѣ сообщаете, что я, молъ, напрасно безпокоился.
   -- Можетъ-быть я не права. Я какъ-то не могу понять какъ слѣдуетъ, что, собственно говоря, произошло. Вы точно съ неба свалились.
   -- Ага! Значить, несмотря на ваши слова, вы все-таки обрадовались, когда увидѣли меня. Кайтесь: обрадовались?
   -- Сознаюсь, что очень обрадовалась. Но что это за волшебная сила, которой вы вдругъ укротили этого человѣка? И развѣ такъ необходимо было пачкать объ него руки, схвативъ его за горло?
   -- Это было удовлетвореніемъ для меня, а ему наука.
   -- Очень скромное удовлетвореніе! Замѣтили вы, что въ толпѣ кто-то крикнулъ ваше имя и это ужасно испугало парня?
   -- Неужели! Странно, не правда ли? Вотъ вы сказали, что я для васъ точно съ неба свалился. А между тѣмъ, я ужъ пять минуть какъ шелъ за вами! Что вы на это скажете? Если смѣю спросить, какъ это случилось, что вы въ такой поздній часъ разгуливаете по Сахо одна съ маленькимъ мальчикомъ?
   Лида объяснила. Пока она кончила разсказывать, уже почти совсѣмъ стемнѣло. Они дошли до улицы Оксфордъ-стритъ, и Лида, какъ Луціанъ днемъ въ Ридженть-Паркѣ, скоро замѣтила, что ея спутникъ является для многихъ изъ публики предметомъ любопытства -- особенно же для извозчиковъ и кондукторовъ конки.
   -- Алиса подумаетъ, что я потерялась, -- сказала она, поманивъ извозчика, который немедленно стегнулъ лошадь и подкатилъ.
   -- До свиданія. Большое вамъ спасибо. Я всегда дома по пятницамъ и буду рада видѣть васъ у себя.-- Она передала ему визитную карточку. Онъ взялъ ее, прочелъ, перевернулъ, чтобы посмотрѣть, не написано-ли что-нибудь на оборотѣ, и, наконецъ, нерѣшительно сказалъ:
   -- Я думаю, у васъ всегда тьма-тьмущая народу.
   -- Да, вы встрѣтите у меня очень много людей.
   -- Гм! Нельзя ли мнѣ проводить васъ сейчасъ до дому? Право, я не дальше, какъ до воротъ.
   Лида засмѣялась.
   -- Мнѣ было бы очень пріятно, -- сказала она, -- но я теперь въ полной безопасности. Я вамъ очень благодарна, но не хочу больше утруждать васъ.
   -- А вдругъ извозчикъ будетъ вамъ грубить и потребуетъ двойную таксу?-- продолжалъ настаивать Кэшель.-- У меня самого дѣло въ Кильбернѣ, и вашъ домъ мнѣ какъ разъ по пути. Честное слово, у меня тамъ дѣло, -- прибавилъ онъ, боясь, что она не вѣритъ.-- Я всегда во вторникъ вечеромъ бываю въ атлетическомъ клубѣ.
   -- Я голодна и хочу скорѣе домой, -- сказала Лида.-- Если я сію минуту не уѣду, я умру на мѣстѣ. Если хотите, поѣзжайте со мной, но только поскорѣе.
   Она сѣла въ кабріолетъ, Кэшель за ней, сдѣлавъ непонятное для нея замѣчаніе, что на улицахъ темно и никто его не узнаетъ. Они мало разговаривали по дорогѣ и скоро доѣхали. Башвиль стоялъ въ открытыхъ дверяхъ, когда экипажъ подкатилъ къ дому. Узнавъ Кэшеля, вышедшаго первымъ, онъ взглянулъ на него съ интересомъ и нѣкоторымъ удивленіемъ.
   Но когда, вслѣдъ затѣмъ, показалась Лида, онъ замеръ на мѣстѣ съ открытымъ ртомъ, хотя былъ пріученъ выказывать притворное равнодушіе ко всему, что не относилось къ его обязанностямъ, да и тѣ выполнять по возможности автоматически.
   Кэшель попрощался съ Лидой, при чемъ они обмѣнялись рукопожатіемъ.
   Входя въ дверь, Лида спросила Башвиля, дома ли миссъ Гофъ. Къ ея изумленію, лакей не обратилъ на нее ни малѣйшаго вниманія, а только во всѣ глаза смотрѣлъ на удалявшійся экипажъ. Она повторила вопросъ.
   -- Да, барышня, -- отвѣтилъ онъ, вздрогнувъ и овладѣвъ собой.-- Миссъ Гофъ уже четыре раза спрашивала о васъ.
   Избавленная отъ непріятнаго подозрѣнія, что ея безупречный лакей напился пьянымъ, Лида поблагодарила его и взошла наверхъ.
   

ГЛАВА VIII.

   Однажды утромъ на улицу Доунингъ-Стритъ явился изящно одѣтый, красивый молодой человѣкъ и спросилъ, можно ли видѣть мистера Луціана Уэббера. Онъ отказался передать визитную карточку и пожелалъ, чтобы о немъ просто доложили, какъ о "Башвилѣ". Луціанъ сразу принялъ его и такъ снизошелъ къ нему, что даже попросилъ сѣсть.
   -- Благодарю васъ, сэръ, -- сказалъ Башвиль садясь. Его рѣшительный видъ заставилъ Луціана предположить, что онъ явился по личному дѣлу, а не съ порученіемъ отъ Лиды.
   -- Я пришелъ-къ вамъ, сэръ, по собственному почину. Надѣюсь, вы извините мою смѣлость.
   -- Конечно. Если я могу что-нибудь сдѣлать для васъ, Башвиль, говорите прямо, не бойтесь. Только, пожалуйста, будьте покороче. Я такъ занятъ, что каждую секунду, которую я дарю вамъ, я, вѣроятно, отнимаю у моего ночного отдыха. Десяти минуть съ васъ достаточно?
   -- Больше чѣмъ достаточно, сэръ, очень вамъ благодаренъ, Я хочу только спросить одну вещь. Я конечно понимаю, что этотъ вопросъ можетъ показаться дерзостью, но все-таки, я рискую. Знаетъ ли миссъ Кэрью, кто такой этотъ мистеръ Кэшель Байронъ, котораго она каждую пятницу принимаетъ у себя вмѣстѣ съ другими гостями?
   -- Безъ сомнѣнія она знаетъ, -- отвѣтилъ Луціанъ, сразу принявъ холодный видъ, и строго посмотрѣлъ на Башвиля.-- Развѣ это касается васъ?
   -- А вы сами, сэръ, знаете, кто онъ такой?-- сказалъ Башвиль, стойко выдержавъ взглядъ Луціана. Луціанъ измѣнился въ лицѣ и положилъ на мѣсто ручку, упавшую съ подставки.
   -- Онъ не принадлежитъ къ числу моихъ знакомыхъ. Я знаю его только какъ друга лорда Уорсингтона.
   -- Сэръ!-- съ внезапной горячностью заговорилъ Башвиль.-- Для лорда Уорсингтона онъ не больше чѣмъ любая лошадь, на которую его свѣтлость держитъ пари. Этакъ и я могу назваться другомъ его свѣтлости, потому что и я до извѣстной степени знаю его. Байронъ боксеръ, сэръ. Простой профессіональный боксеръ!-- Вспомнивъ происшествіе въ домѣ мистрисъ Хоскинъ, Луціанъ сразу повѣрилъ Башвилю, но сдѣлалъ слабую попытку выразить сомнѣніе.
   -- Вы въ этомъ увѣрены, Башвиль?-- спросилъ онъ.-- Вѣдь вы понимаете, какъ серьезно ваше обвиненіе.
   -- Тутъ, сэръ, не можетъ быть никакихъ сомнѣній. Ступайте въ любой трактиръ въ Лондонѣ и спросите, кто самый извѣстный боксеръ, всѣ вамъ назовутъ Кэшеля Байрона. Я о немъ знаю всю подноготную, сэръ. Вы можетъ-быть слышали, сэръ, о Нэдѣ Скинъ, который былъ чемпіономъ въ то время, когда вы, вѣроятно, еще въ школу ходили?
   -- Мнѣ кажется, что я слышалъ это имя.
   -- Вотъ именно, сэръ. Нэдъ Скинъ подцѣпилъ Кэшеля Байрона на улицахъ Мельбурна, гдѣ тотъ шатался въ качествѣ простого корабельнаго юнги; Скинъ-то и тренировалъ его для бокса. Вы, можетъ-быть, встрѣчали его имя въ газетахъ, сэръ? Спортивные листки только о немъ и говорить; а мѣсяцъ тому назадъ онъ попалъ даже въ "Таймсъ".
   -- Я никогда не читаю отдѣлъ спорта. Я едва успѣваю пробѣжать тѣ статьи, которыя мнѣ нужны.
   -- Такъ и всѣ, сэръ. Миссъ Кэрью тоже никогда не подумаетъ почитать новости спорта, оттого онъ и смогъ обманомъ пойти къ ней въ домъ. Про него всѣ знаютъ, сэръ, что онъ любитъ выдавать себя за джентльмена.
   -- То-то я замѣтилъ, что онъ держится немного странно.
   -- Странно, сэръ? Да ребенокъ его сразу разглядитъ, потому что онъ совершенно не умѣетъ беречь собственную тайну. Въ прошлую пятницу онъ сидѣлъ въ библіотекѣ и перелистывалъ новый біографическій словарь, для котораго миссъ Кэрью написала статью о Спинозѣ. И представьте, сэръ, что онъ сказалъ? "Какая,-- говоритъ,-- дурацкая книга. Десять страницъ о Наполеонѣ Бонапартѣ и хотя бы слово о Джекѣ Рэндалѣ. Какъ будто одинъ хуже другого". Потому, какъ миссъ Кэрью приняла его слова и, такъ сказать, принялась разспрашивать его объ этомъ предметѣ, я понялъ, что она не знаетъ, кто сидитъ передъ пей, и рѣшилъ пойти къ вамъ и сказать все вамъ, сэръ. Надѣюсь, вы не подумаете, что я пришелъ сюда строить противъ него козни изъ злобы на него. Я только хочу, чтобы игра была честная. Вздумай я выдавать себя передъ миссъ Кэрью за джентльмена, я бы заслужилъ, чтобы меня въ глаза назвали обманщикомъ. А когда онъ обманомъ добивается милостей, которыя совсѣмъ не для него, я думаю, что я имѣю право вывести его на чистую воду.
   -- Разумѣется, разумѣется, -- отвѣтилъ Луціанъ, которому не было никакого дѣла до побужденій Башвиля.-- Байронъ, вѣроятно, очень опасный человѣкъ въ случаѣ ссоры, да?
   -- Онъ знаетъ свое дѣло, сэръ. Я въ борьбѣ понимаю больше толку, чѣмъ добрая половина лондонскихъ профессіоналовъ, но я ни разу не видѣлъ человѣка, который сумѣлъ бы сшибить его съ ногъ. Какъ онъ ни прость, сэръ, а въ боксѣ онъ настоящій геній и побѣждаетъ всѣхъ противниковъ безъ различія роста, вѣса и цвѣта. Тутъ появился недавно одинъ чернокожій, по имени Парадизъ, который похваляется, что побѣдить его. Но я не повѣрю, пока не увижу собственными глазами.
   -- Хорошо,-- сказалъ Луціанъ поднимаясь.-- Я вамъ очень обязанъ за ваше сообщеніе, и уже позабочусь о томъ, чтобы довести до свѣдѣнія миссъ Кэрью, съ какой преданностью вы...
   -- Прошу прощенья, сэръ, -- прервалъ его Башвиль,-- но, пожалуйста, не дѣлайте этого. Я не хочу выставляться за счетъ другого человѣка, да, пожалуй, миссъ Кэрью и не сочтетъ моего поступка особенно похвальнымъ.
   Луціанъ быстро взглянулъ на него, какъ будто собираясь что-то сказать, но удержался. Башвиль продолжалъ:
   -- Если онъ станетъ отпираться, вы можете меня позвать свидѣтелемъ, и я въ глаза скажу ему, что онъ вретъ -- будь онъ хоть вдвое опаснѣе! Но за исключеніемъ этого случая, я бы васъ просилъ, сэръ, не упоминать моего имени передъ миссъ Кэрью.
   -- Какъ вамъ угодно, -- сказалъ Луціанъ, вынувъ кошелекъ.-- Можетъ-быть вы правы. Но, во всякомъ случаѣ, ваши труды не останутся безъ вознагражденія.
   -- Я право не могу принять, сэръ, -- сказалъ Башвиль, отступивъ на шагъ.-- Я увѣренъ, вы согласитесь со мной, что за такую вещь нельзя принимать плату. Это личное дѣло между мной и Байрономъ, сэръ.
   Луціанъ, очень недовольный тѣмъ, что у слуги моіуть быть личныя чувства, особенно въ вопросѣ, касающемся его госпожи, безъ дальнѣйшихъ разговоровъ положилъ кошелекъ въ карманъ и спросилъ:
   -- Миссъ Кэрью будетъ дома сегодня отъ трехъ до четырехъ часовъ дня?
   -- Насколько я знаю, сэръ, она никуда не собиралась. Но если хотите, я могу вамъ телефонировать, въ случаѣ если она выйдетъ.
   -- Нѣтъ, не надо. Спасибо. До свиданія.
   -- Будьте здоровы, сэръ, -- почтительно сказалъ Башвиль, выходя изъ комнаты. Но за дверью весь его видъ преобразился. Онъ надѣлъ пару коричневыхъ перчатокъ, взялъ въ руку тросточку съ серебрянымъ набалдашникомъ, оставленную имъ въ коридорѣ, и направился изъ Доунингъ-Стритъ въ Уойтхоль. Группа провинціаловъ, стоявшая на улицѣ и занятая разсматриваніемъ зданіи, приняла его за какого-нибудь юнаго лорда изъ казначейства.
   Весь тотъ день онъ напрасно прождалъ Луціана -- послѣдній не появлялся. И Башвиль, чтобы убить время, взялъ книгу изъ библіотеки, которую Лида предоставила въ пользованіе своимъ служащимъ, и принялся разбираться въ философіи Спинозы. Черезъ часъ онъ съ удовольствіемъ констатировалъ, что взгляды автора въ совершенствѣ усвоены имъ, и желая внести разнообразіе въ монотонность длиннаго лѣтняго дня, принялся чистить Лидино серебро.
   Тѣмъ временемъ, Луціанъ размышлялъ о томъ, какъ ему лучше всего поступить, чтобы заставить Лиду не только прекратить знакомство съ Кэшелемъ, но и почувствовать стыдъ за то, что сама поощряла подобнаго субъекта, -- такъ чтобы на будущее время она излѣчилась бы отъ пагубной привычки довѣряться только собственному сужденію.
   Секретарская дѣятельность научила его, что всегда надо запастись нѣсколькими убѣдительными и хорошо-скомбинированными фактами, прежде чѣмъ являться къ людямъ съ цѣлью переубѣдить ихъ въ какомъ бы то ни было вопросѣ. О боксѣ, какъ профессіи, онъ зналъ только, что это занятіе очень грубое и, по мнѣнію большинства, отошедшее въ область преданій: и что кулачные бои запрещены закономъ и имѣютъ много общаго съ пѣтушиными боями. Зная склонность Лиды считать всѣ принятые въ обществѣ взгляды предразсудками, онъ почувствовалъ, что ему необходимо самому предварительно хорошо ознакомиться съ вопросомъ.
   Къ великому изумленію лорда Уорсингтона, онъ не только пригласилъ его къ обѣду на слѣдующій день, но съ интересомъ слушалъ, когда тотъ началъ распространяться на свою любимую тему -- о боксѣ и боксерахъ.
   Дни шли за днями, Луціанъ не появлялся, и Башвиль нервничалъ. Иногда онъ предполагалъ, что Лида встрѣтилась со своимъ кузеномъ внѣ дома и уже знаетъ обо всемъ. Ему казалось, что она измѣнилась въ обращеніи съ нимъ, и онъ нѣсколько разъ едва удержался, чтобы не спросить самую симпатичную изъ горничныхъ, не замѣтила ли она этой перемѣны. Но однажды въ среду его сомнѣнія кончились. Луціанъ пришелъ и имѣлъ съ Лидой продолжительное объясненіе въ библіотекѣ. Башвиль былъ слишкомъ честенъ, чтобы подслушивать у дверей, но надѣялся, что симпатичная горничная окажется менѣе щепетильной. Къ его несчастію, миссъ Кэрью умѣла сохранять въ прислугѣ нѣкоторую долю уваженія къ своему человѣческому достоинству, и разговоръ Луціана съ Лидой остался тайной для всѣхъ.
   Входя въ библіотеку, Луціанъ принялъ такой серьезный видъ, что Лида сейчасъ же освѣдомилась, не боленъ ли онъ невралгіей, которой онъ иногда страдалъ. Луціанъ съ нѣкоторою досадой отвѣтилъ, что совсѣмъ здоровъ и что долженъ ей сдѣлать важное сообщеніе.
   -- Еще одно?
   -- Да, еще одно, -- съ кислою улыбкой отвѣтилъ онъ,-- но на этотъ разъ оно не касается лично меня. Могу, ли я, не переступая границъ своихъ правъ, предостеречь васъ противъ одного изъ вашихъ гостей?
   -- Конечно. Вы намекаете на Чевскаго? Если да, то я прекрасно знаю, что онъ бѣжавшій нигилистъ.
   -- Я говорю не о господинѣ Чевскомъ. Вы, конечно, понимаете, что я не одобряю ни вашего знакомства съ нимъ, ни, вообще, вашей любви къ разнымъ нигилистамъ, анархистамъ и тому подобнымъ сомнительнымъ личностямъ, но я все-таки полагаю, что даже вы остановитесь передъ профессіональнымъ боксомъ.
   Лида поблѣднѣла и чуть слышно спросила:
   -- Кэшель Байронъ?
   -- Значить вы знали!-- возмущеннымъ тономъ воскликнулъ Луціанъ.
   Лида немного помолчала, чтобы овладѣть собой, удобнѣе усѣлась въ креслѣ и спокойно отвѣтила:
   -- Я знаю только то, что вы мнѣ сказали, больше ничего. А теперь объясните мнѣ, какъ слѣдуетъ, что такое профессіональный боксеръ?
   -- То, на что указываетъ само названіе. Человѣкъ, для котораго драка профессія, который дерется за деньги, ради приза.
   -- То же самое дѣлаетъ каждый начальникъ военнаго судна. Но вѣдь общество его не причисляетъ къ классу боксеровъ, по крайней мѣрѣ, насколько я знаю.
   -- Какъ-будто еще можно сомнѣваться! Между ними, этими двумя профессіями, нѣтъ никакой аналогіи. Позвольте мнѣ попытаться немного открытъ вамъ глаза, если это, вообще, возможно -- въ чемъ я иногда склоненъ сомнѣваться. Боксеръ, въ большинствѣ случаевъ, человѣкъ съ грубыми природными наклонностями, который пользуется въ своей средѣ славой силача и забіяки. Благодаря постояннымъ дракамъ, онъ пріобрѣтаетъ нѣкоторую сноровку въ кулачномъ боѣ и обыкновенно находить богача, который соглашается поставить на него извѣстную сумму денегъ, т.-е. держать пари, что онъ побѣдить какого-нибудь боксера съ установившейся репутаціей. Въ пари принимаютъ участіе поклонники того и другого противника. Назначаютъ въ качествѣ приза извѣстную сумму денегъ, которая вносится обѣими сторонами. Борцовъ тренируютъ, какъ скаковыхъ лошадей. Въ назначенный день они сходятся и бьютъ другъ друга изо всей силы, пока одинъ изъ нихъ не получитъ такого поврежденія, что не въ состояніи продолжать поединка. Состязаніе происходитъ въ присутствіи людей, которымъ нравятся подобныя зрѣлища, то-есть въ присутствіи самыхъ худшихъ головорѣзовъ, которые разгуливаютъ на свободѣ въ большомъ городѣ и многимъ изъ которыхъ мѣсто только въ тюрьмѣ. Такъ какъ призы, которые вносятся каждою стороной, часто превышаютъ тысячу фунтовъ стерлиннговъ, и такъ какъ кромѣ того знаменитые боксеры получаютъ за преподаваніе своей науки гораздо больше, чѣмъ любой репетиторъ за подготовку къ университетскимъ экзаменамъ,-- то эти господа, пока они молоды и пока счастье на ихъ сторонѣ, зарабатываютъ большія деньги и, въ иныхъ случаяхъ, копируя манеры джентльменовъ, которые приходятъ къ нимъ заниматься боксомъ, даже могутъ ввести въ обманъ легковѣрныхъ людей -- особенно тѣхъ, которые любятъ эксцентричности -- выдавая себя не за то, что они есть.
   -- А каково ихъ настоящее общественное положеніе? Я хочу сказать: раньше, чѣмъ они становятся боксерами.
   -- Иногда это ловкіе и искусные мастеровые: кожевники, мясники, портные и булочники. Попадаются среди нихъ и бывшіе солдаты, моряки, даже лакеи изъ хорошихъ домовъ. Но, въ большинствѣ случаевъ, это простые чернорабочіе. Портовые города изобилуютъ подобнаго рода героями.
   -- Развѣ они никогда не выходятъ изъ высшихъ слоевъ общества?
   -- Даже не изъ лучшихъ слоевъ рабочаго класса. Джентльмены, выбитые изъ колеи, врядъ ли могутъ взяться за работу, которая требуетъ силы и выносливости вола и жестокости мясника.
   -- А чѣмъ они кончаютъ? Вѣдь они не могутъ всю жизнь заниматься этимъ дѣломъ?
   -- Разумѣется нѣтъ. Когда боксеръ нѣсколько разъ подъ рядъ терпитъ пораженіе въ кругу, никто уже не согласенъ держать на него пари или вносить за него ставку. Если же наоборотъ, онъ выходить побѣдителемъ изъ всѣхъ схватокъ, то въ такомъ положеніи оказываются тѣ немногіе смѣльчаки, которые отваживаются вызвать его на бой: никто не рискуетъ ставить на нихъ. Въ томъ или другомъ случаѣ онъ принужденъ бросить свое занятіе. Если онъ скопилъ немного денегъ, онъ открываетъ трактиръ для спортсменовъ, гдѣ продаетъ своимъ бывшимъ соперникамъ и товарищамъ спиртные напитки самаго худшаго качества, и самъ допивается либо до бѣлой горячки, либо до банкротства. Если же онъ денегъ не накопить, потому ли, что былъ непредусмотрителенъ или ему не было удачи,-- онъ начинаетъ обивать пороги своихъ бывшихъ покровителей и даетъ уроки бокса. Въ концѣ-концовъ, когда этимъ благодѣтелямъ надоѣдаетъ помогать ему, а учениковъ у него нѣтъ, онъ опять спускается въ низшіе ряды рабочаго класса, съ подорваннымъ здоровьемъ, изуродованнымъ лицомъ, огрубѣлымъ нравомъ и запятнанной репутаціей.
   Когда онъ кончилъ, Лида такъ долго и упорно молчала, что судейская строгость Луціана повысилась еще на одну степень, затѣмъ заколебалась и, наконецъ, уступила мѣсто чувство обиды, потому что Лида, повидимому, совершенно забыла о его присутствіи. Онъ уже собирался выразить протестъ противъ такого обращенія, когда она взглянула на него и сказала:
   -- Почему лордъ Уорсингтонъ познакомилъ меня съ человѣкомъ этого класса?
   -- Потому что вы сами попросили его. Онъ, вѣроятно, полагалъ, что вы не можете упрекать его за нежелательное знакомство, разъ сами сочли удобнымъ обращаться къ нему съ такою просьбой, даже не освѣдомившись предварительно о томъ, кого вы просите представить себѣ. Вспомните, что вы выразили это желаніе на вокзалѣ въ Уильстокенѣ въ присутствіи его самого. Человѣкъ подобнаго рода способенъ поднять скандалъ изъ-за всякаго пустяка, а, тѣмъ болѣе, изъ-за такой обиды, какой явился бы въ данномъ случаѣ, отказъ представить его вамъ.
   -- Простите, Луціанъ,-- замѣтила Лида.-- Я просила представить мнѣ моего жильца, за порядочность котораго вы поручились, сдавая ему Уорренъ-Лоджъ.
   Луціанъ покраснѣлъ.
   -- А какъ лордъ Уорсингтонъ объясняетъ появленіе мистера Байрона въ домѣ мистрисъ Хоскинъ?
   -- Это была просто глупѣйшая шутка. Мистрись Хоскинъ все приставала къ Уорсингтону, чтобы онъ привелъ ей знаменитость, а онъ въ отместку привелъ къ ней своего протеже.
   -- Гм'!
   -- Я не оправдываю Уорсингтона. Но отъ него, вообще, нельзя ожидать пониманія подобныхъ вещей.
   -- Чтобы разобраться въ данномъ случаѣ, у него хватило бы пониманія. Но оставимъ это. Я сейчасъ думала о всемъ, что вы мнѣ говорили насчетъ этихъ странныхъ людей, о существованіи которыхъ я раньше не подозрѣвала. Въ книгахъ, которыя я читала, я то-и-дѣло наталкивалась на огульное обвиненіе всевозможныхъ расъ и всевозможныхъ профессій. По мнѣнію многихъ почтенныхъ и хорошо освѣдомленныхъ людей, всѣ евреи, ирландцы, христіане, атеисты, адвокаты, врачи, политики, актеры, художники, потребители мяса и спиртныхъ напитковъ -- существа испорченныя и развращенныя по необходимости. Нѣтъ ничего легче, какъ подтвердить такое обвиненіе, взявъ изъ стада паршивую овечку и принявъ ее за общій типъ. Заключать о характерѣ человѣка по роду его дѣятельности, повидимому, разумно, но кто же въ своихъ поступкахъ будетъ руководствоваться, исключительно, столь шаткимъ основаніемъ? Война жестокое занятіе, но солдаты вовсе не особенно кровожадные и жестокіе люди. Я не вполнѣ понимаю, почему боксёръ обязательно долженъ быть грубымъ и опаснымъ человѣкомъ, если его ремесло грубое и опасное -- я предполагаю, что это называется ремесломъ?
   Луціанъ хотѣлъ отвѣтить, но она прервала его и продолжала:
   -- Но этотъ вопросъ не интересуетъ меня сейчасъ. Узнали ли вы что-нибудь о самомъ мистерѣ Байронѣ? Является ли онъ обычнымъ представителемъ этого класса?
   -- Нѣтъ, я думаю -- и надѣюсь -- что онъ далеко не обычный типъ боксёра. Я прослѣдилъ всю исторію его жизни, начиная съ того момента, когда онъ былъ корабельнымъ юнгой. Такъ какъ на этомъ поприщѣ онъ, очевидно, не сумѣлъ хорошо зарекомендовать себя передъ своими хозяевами, онъ поступилъ въ услуженіе къ твоего рода фехтмейстеру въ Мельбурнѣ. Тамъ онъ открылъ свой талантъ и вскорѣ выступилъ въ первый разъ въ схваткѣ съ несчастнымъ молодымъ человѣкомъ, по имени Дуккэть, которому раздробилъ скулу. Этотъ подвигъ положилъ начало его славѣ. Съ неизмѣннымъ успѣхомъ онъ участвовалъ еще въ нѣсколькихъ состязаніяхъ, пока однажды его доблесть не одержала верха надъ разсудительностью: онъ убилъ англичанина, который съ отчаяннымъ упорствомъ дрался съ нимъ въ теченіе двухъ часовъ. Мнѣ говорили, что спеціальный ударъ, которымъ онъ уложилъ бѣднягу на мѣстѣ, зовется въ боксерскихъ кругахъ "смертоноснымъ ударомъ Кэшеля", и что онъ примѣнялъ его во всѣхъ слѣдующихъ стычкахъ, хотя, впрочемъ, безъ такихъ роковыхъ послѣдствій. Эта неудача была, для него безъ сомнѣнія большимъ разочарованіемъ. Онъ бѣжалъ изъ Австраліи и выплылъ на сцену въ Америкѣ, гдѣ побѣдоносно продолжалъ свою карьеру, отличившись, главнымъ образомъ, тѣмъ, что особеннымъ пріемомъ, который употребляютъ эти люди, сшибъ съ ногъ великана, выступившаго противъ него, и сдѣлалъ его калѣкой на всю жизнь. Потомъ...
   -- Спасибо, Луціанъ, -- слабымъ голосомъ сказала Лида.-- Этого достаточно. Вы увѣрены, что все это правда?
   -- Источникомъ моихъ свѣдѣній является лордъ Уорсингтонъ и столбцы спортивныхъ газетъ. Байронъ, вѣроятно, съ гордостью былъ бы готовъ подтвердить передъ вами всѣ свои подвиги. Чтобы быть справедливымъ, я долженъ еще прибавить, что его считаютъ образцомъ трезвости и хорошаго поведенія -- для боксера, разумѣется.
   -- Помните, нѣсколько дней тому назадъ, я замѣтила вамъ -- по другому поводу -- что всѣ наши наблюденія очень ничтожны, пока у насъ нѣтъ въ рукахъ нити, чтобы связать ихъ въ одно цѣлое?
   -- Помню, -- отвѣтилъ Луціанъ, омрачившись при этомъ воспоминаніи.
   -- Мое знакомство съ этимъ человѣкомъ какъ разъ подтверждаетъ мою мысль. При всякой встрѣчѣ съ нимъ, его ужасная профессія должна была броситься мнѣ въ глаза. Однажды при мнѣ его публично чествовали какъ кулачнаго героя. Я между тѣмъ, я смотрѣла и ничего не видѣла, потому что шла по ложному слѣду и совершенно не знала о существованіи подобной профессіи.
   Тутъ Лида разсказала о своемъ приключеніи въ Сохо и съ равнодушнымъ терпѣніемъ выслушала Луціана, когда онъ выразилъ свое порицаніе ея безразсудству: ходить одной по городу.
   -- Можно спросить, -- прибавилъ онъ, -- что вы намѣрены предпринять въ этомъ дѣлѣ?
   -- А что я должна сдѣлать, по-вашему?
   -- Сейчасъ же порвать знакомство. Въ самыхъ ясныхъ выраженіяхъ отказать ему отъ дому.
   -- Пріятная задача!-- иронически сказала Лида.-- Но я это сдѣлаю -- и, главнымъ образомъ, пожалуй, не потому, что онъ боксеръ, а потому что онъ обманщикъ. Пожалуйста, сядьте за столъ и составьте мнѣ соотвѣтствующее письмо.
   У Луціана лицо вытянулось.
   -- Я думаю, -- сказалъ онъ, -- что вы сами сдѣлаете это лучше меня. Это щекотливое дѣло.
   -- Да. Не такое простое, какъ только что выходило изъ вашихъ словъ. Иначе я не обратилась бы къ вашей помощи. Но разъ дѣло обстоитъ такъ,-- она опять указала ему на столъ.
   Луціанъ не могъ придумать никакой отговорки. Онъ неохотно сѣлъ и послѣ нѣкотораго размышленія составилъ слѣдующее письмо:
   "Миссъ Кэрью свидѣтельствуетъ мистеру Кэшелю Байрону свое почтеніе и извѣщаетъ его, что пріемный день у нея отмѣненъ, такъ что она должна отказаться отъ удовольствія видѣть мистера Байрона у себя по пятницамъ".
   -- Я полагаю, что этого достаточно, -- сказалъ Луціанъ.
   -- Вѣроятно,-- улыбнувшись, отвѣтила Лида, когда прочла письмо.-- Но что мнѣ дѣлать, если онъ почувствуетъ себя оскорбленнымъ, явится сюда, выбьетъ окна и поколотитъ Башвиля? Я, по крайней мѣрѣ, обязательно сдѣлала бы это, получивъ такое письмо.
   -- Онъ не осмѣлится поднятъ скандалъ. Но если вы боитесь, я могу предупредить полицію.
   -- Ни за что. Мы не должны уступать ему въ храбрости, которая, кажется, является его главной добродѣтелью.
   -- Если вы сейчасъ перепишете письмо, я занесу его на почту.
   -- Нѣтъ, спасибо. Я потомъ пошлю его вмѣстѣ съ остальными письмами.
   Луціанъ еще немного подождалъ, но видя, что Лида не намѣрена писать при немъ, откланялся и удалился, въ общемъ очень довольный результатами разговора.
   Послѣ его ухода, она взяла составленный имъ черновикъ, помѣтила числомъ и спрятала въ ящикѣ стола. Затѣмъ сѣла и написала!
   "Многоуважаемый мистеръ Кэшель Байронъ!
   "Я только что узнала вашу тайну. Мнѣ очень жаль, но вы не должны больше приходить ко мнѣ. Прощайте. Преданная вамъ

Лидія Кэрью".

   Лида продержала это письмо до слѣдующаго утра, когда еще разъ внимательно перечла его. Затѣмъ послала съ Башвилемъ на почту.
   

ГЛАВА IX.

   Ученики Кэшеля иногда просили его. боксировать съ ними всерьезъ, чтобы пріучать ихъ къ настоящимъ, чувствительнымъ ударамъ, а не къ шуточной игрѣ. Онъ только дѣлалъ видъ, будто исполняетъ ихъ просьбу, потому что зналъ, что выбитымъ зубомъ или фонаремъ подъ глазомъ, полученнымъ въ схваткѣ съ знаменитымъ боксеромъ, будутъ такъ хвастать, что друзья пострадавшаго постараются избѣгать столь грубаго учителя. Но получивъ записку миссъ Кэрью, онъ измѣнилъ своему обыкновенію. Молодой гвардеецъ, урокъ котораго начался вскорѣ послѣ прихода почты, замѣтилъ необыкновенную разсѣянность Кэшеля и попросилъ его проснуться и драться какъ слѣдуетъ. Не успѣлъ онъ это сказать, какъ получилъ такой ударъ подъ ложечку, что почти безъ памяти грохнулся на полъ. Когда онъ поднялся, его лицо было значительно блѣднѣе обыкновеннаго. Сославшись на неотложное дѣло, онъ удалился, предварительно заявивъ немного нетвердымъ голосомъ, что такого рода удары ему, дѣйствительно, по душѣ.
   Послѣ его ухода Кэшель съ разстроеннымъ видомъ принялся ходить взадъ и впередъ, то бормоча проклятія, то останавливаясь, чтобы перечесть письмо. Это хожденіе только больше взволновало его. Приходъ француза, который давалъ у него уроки фехтованія, сдѣлалъ ему дальнѣйшее пребываніе дома несноснымъ. Онъ переодѣлся, вышелъ, позвалъ извозчика и съ ругательствомъ приказалъ ему ѣхать во всю прыть къ дому Лиды. Извозчикъ погналъ лошадь изо всѣхъ силъ и минуту спустя услышалъ, что совершенно незачѣмъ торопиться. Какъ человѣкъ, привыкшій къ подобнаго рода непослѣдовательности, онъ не удивился, когда, доѣхавъ до мѣста назначенія, ему велѣли не останавливаться, а медленно проѣхать мимо дома. Слѣдуя дальнѣйшимъ указаніямъ сѣдока, онъ опять повернулъ лошадь и еще разъ проѣхалъ мимо дома. Въ это время у одного изъ оконъ верхняго этажа показалась дама. Тотчасъ же сѣдокъ со стономъ ярости и страха выскочилъ изъ движущагося экипажа, взбѣжалъ по ступенькамъ крыльца и рѣзко дернулъ за звонокъ. Башвиль, съ невозмутимымъ видомъ и безукоризненно одѣтый, открылъ дверь. На едва внятный вопросъ Кэшеля онъ отвѣтилъ:
   -- Миссъ Кэрью нѣтъ дома.
   -- Вы лжете, -- сказалъ Кэшель съ внезапно расширившимися зрачками.-- Я видѣлъ ее.
   Башвиль покраснѣлъ, но холодно отвѣтилъ:
   -- Миссъ Кэрью не можетъ васъ принять сегодня.
   -- Ступайте спросите ее,-- грозно возразилъ Кэшель, дѣлая шагъ впередъ.
   Башвиль, поджавъ губы, схватился за дверь, чтобы не впустить его. Но Кэшель наперъ на нее плечомъ, переступилъ черезъ дорогъ и закрылъ за собой дверь. При этомъ онъ на мгновеніе отвернулся отъ Башвиля, но прежде чѣмъ успѣлъ опять повернуться къ нему лицомъ, былъ сшибленъ съ ногъ и полетѣлъ на мозаичный полъ передней. Все волненіе, которое Башвиль сдерживалъ въ себѣ со времени визита Луціана, внезапно прорвалось наружу, когда Кэшель обвинилъ его во лжи и оттолкнулъ отъ двери. Онъ сшибъ его съ ногъ особымъ пріемомъ борцовъ корнваллійской школы, и теперь съ отчаяніемъ ждалъ, что дальше будетъ.
   Кэшель поднялся такъ быстро, какъ будто отскочилъ отъ плитъ пола, и замахнулся на Башвиля правымъ кулакомъ. Башвилъ невольно присѣлъ и благополучно избѣжалъ удара, но когда кулакъ просвистѣлъ мимо его уха, у него сердце захолонуло. Онъ повернулся и стремглавъ бросился вверхъ по лѣстницѣ.
   Лида сидѣла съ Алисой въ будуарѣ, когда Башвиль влетѣлъ, какъ бомба, и заперъ за собой дверь. Алиса съ крикомъ вскочила. Лида, тоже испуганная -- не столько самымъ поступкомъ, сколько измѣнившимся выраженіемъ знакомаго лица, которое она никогда не видѣла инымъ, какъ безстрастнымъ -- осталась сидѣть на мѣстѣ и спокойно спросила, въ чемъ дѣло. Башвиль первую минуту не могъ притги въ себя. Затѣмъ пробормоталъ что-то непонятное, подошелъ къ окну и открылъ его. Лида поняла, что онъ хочетъ позвать на помощь.
   -- Башвиль, -- повелительно сказала она.-- Не смѣйте звать. Закройте окно. Я сама сойду внизъ.
   Башвиль бросился къ дверямъ, чтобы помѣшать ей открыть ихъ, но она не обратила на него никакого вниманія. Онъ не смѣлъ дѣйствовать противъ нея силой. Онъ немного оправился и началъ чувствовать первые уколы стыда за то, что поддался своему страху.
   -- Барышня, -- сказалъ онъ, -- Байронъ внизу и обязательно хочетъ видѣть васъ. Онъ очень опасенъ и слишкомъ силенъ для меня. Я сдѣлалъ все, что могъ, -- честное слово. Позвольте мнѣ позвать полицію. Стойте, -- прибавилъ онъ, такъ какъ она открыла дверь.-- Если ужъ кому итти, то мнѣ.
   -- Я приму его въ библіотекѣ, -- совершенно спокойно отвѣтила Лида.-- Скажите ему это и попросите подождать меня тамъ, если вы можете съ нимъ говорить безъ риска для себя.
   -- Пожалуйста, позвольте ему позвать полицію, -- вмѣшалась Алиса.-- Не ходите къ этому человѣку.
   -- Глупости!-- весело сказала Лида.-- Я нисколько не боюсь. Имѣя дѣло съ боксеромъ, мы должны быть храбрыми.
   Башвиль весь блѣдный и съ трясущимися колѣнями, но не колеблясь ни секунды, самоотверженно сошелъ внизъ и нашелъ Кэшеля у перилъ лѣстницы, гдѣ тотъ стоялъ съ бьющимся сердцемъ, тревожно озираясь по сторонамъ и вытирая мокрый отъ пота лобъ.
   -- Миссъ Кэрью приметъ васъ въ библіотекѣ, -- сказалъ онъ.-- Пожалуйста, пройдите сюда.
   Губы Кэшеля зашевелились, но не издали ни звука. Онъ молча пошелъ за Башвилемъ. Когда они вошли въ библіотеку, Лида уже находилась тамъ. Башвиль безмолвно удалился. Кэшель сѣлъ, опустивъ голову на руки и, къ великому смущенію Лиды, разразился истерическими рыданіями. Прежде чѣмъ она рѣшила, что ей дѣлать, онъ уже поднялъ свое исказившееся, поблѣднѣвшее лицо и попытался заговорить.
   -- Пожалуйста, не плачьте, -- сказала Лида.-- Мнѣ передали, что вы хотите говорить со мной.
   -- Я не хочу больше никогда разговаривать съ вами,-- хрипло сказалъ Кэшель.-- Вы велѣли вашему лакею сбросить меня съ лѣстницы. Этого съ меня достаточно.
   Слезы Кэшеля, съ которыми онъ все еще боролся, заразили и Лиду; но она удержалась и твердо отвѣтила:
   -- Если слуга позволилъ себѣ по отношенію къ вамъ, мистеръ Кэшель Байронъ, малѣйшую невѣжливость, онъ переступилъ данныя ему приказанія,
   -- Не въ томъ дѣло, -- сказалъ Кэшель.-- Пусть благодарить Бога, что у него голова осталась на плечахъ. Но дѣло не въ немъ. Погодите минутку -- я не могу говорить... я только... передохну... и тогда...
   Кэшель со страннымъ дѣловымъ видомъ поднялъ голову, откинулся на спинку стула и предусмотрительно оставался въ этомъ положеніи, пока не овладѣлъ собой. Наконецъ, онъ опять сѣлъ какъ слѣдуетъ и сказалъ:
   -- Почему вы хотите порвать знакомство со мной?
   Лида привела всѣ силы души въ боевой порядокъ и отвѣтила:
   -- Помните нашъ разговоръ у мистрисъ Хоскинъ!
   -- Да.
   -- Вы сами признали тогда, что наше знакомство должно прекратиться, какъ только я узнаю родъ вашихъ занятій.
   -- Это было прекрасною отговоркой, чтобы не говорить вамъ. Но теперь я, какъ большинство людей, когда ихъ ставятъ на испытаніе, нахожу, что совсѣмъ не думалъ того, что говорилъ. Кто сказалъ вамъ, что я боксеръ?
   -- Я не хотѣла бы говорить вамъ это.
   -- Ага!-- сказалъ Кэшель, и въ голосѣ его послышалось торжество, заглушенное остатками недавнихъ рыданій.-- Кто теперь секретничаетъ, хотѣлъ бы я знать?
   -- Я это дѣлаю въ данную минуту, потому, что боюсь навлечь вашъ гнѣвъ на одного изъ моихъ друзей.
   -- А почему? Это разумѣется мужчина, иначе вы не боялись бы. Вы думаете, что я прямо пойду и убью его. Вѣроятно, онъ вамъ сказалъ, что для такого человѣка, какъ я -- такого разбойника, какъ я -- нѣтъ ничего проще, какъ раскроить ему черепъ. Это все происходить отъ трусости. Люди унижаютъ нашу профессію не потому, что въ ней пара-другая плохихъ людей -- если ужъ на то пошло, то и среди епископовъ найдется масса скверныхъ -- но потому, что они боятся насъ. Можете быть спокойны насчетъ вашего друга. Я привыкъ, чтобы мнѣ хорошо платили за удары, которые я раздаю. И здравый разсудокъ долженъ вамъ подсказать, что человѣкъ, который привыкъ, чтобы ему платили за работу, не станетъ ее дѣлать даромъ.
   -- Я нахожу, что первоклассные артисты поступаютъ наоборотъ, -- сказала Лида.
   -- Спасибо, -- саркастически отвѣтилъ Кэшель.-- За это мнѣ надо отвѣсить вамъ поклонъ.
   -- Но мнѣ кажется, что ваше искусство совершенно антисоціально и противорѣчить всякой культурѣ, -- серьезно сказала Лида.-- И я боюсь, что этотъ разговоръ со мной, который бы такъ настойчиво требовали, совершенно безцѣленъ.
   -- Я не знаю, антисоціально оно или нѣтъ. Но я знаю только, что это тяжело, когда меня выгоняютъ изъ приличнаго общества, а между тѣмъ, принимаютъ тамъ людей, которые дѣлаютъ гораздо худшія вещи, чѣмъ я. Вотъ въ прошлую пятницу кто былъ у васъ самымъ почетнымъ гостемъ? Французъ въ золотыхъ очкахъ. А когда я спросилъ, чѣмъ онъ занимается, какъ вы думаете, что мнѣ отвѣтили? Собакъ жарить въ печкахъ, чтобы посмотрѣть, какъ долго собака можетъ жить въ такомъ состояніи! Я бы хотѣлъ, чтобы онъ попробовалъ это съ моею собакой! Да! и еще втыкаетъ гвозди въ живую крысу, чтобы посмотрѣть, потѣетъ ли крыса отъ боли. Прямо слушать гадко. Думаете, я подалъ бы руку такому молодчику? Не будь онъ вашимъ гостемъ, я бы показалъ ему, какъ можно заставить вспотѣть француза и не забивая въ него гвоздей. А его принимаютъ, съ нимъ носятся, между тѣмъ, какъ мнѣ даютъ по шеямъ! Или вотъ вашъ родственникъ, генералъ. Чѣмъ онъ лучше боксера, хотѣлъ бы я знать? Развѣ вся его гордость, все его чванство не въ томъ, что пока ему платить столько-то и столько-то въ день, онъ не спрашиваетъ, хороша ли война или не хороша, а идетъ и ставитъ тысячу людей подъ пули, чтобы ихъ убивали и чтобы они убивали -- а самъ при этомъ, замѣтьте, прячется за ихъ спиной. Въ прошломъ году онъ по горло выкупался въ крови горсти несчастныхъ негровъ, которые для его вооруженныхъ солдатъ были все равно, что для меня легковѣсный борецъ. Какъ я ни плохъ, а я никогда не нападу на легковѣснаго и не буду стоять равнодушно и смотрѣть, когда другой тяжеловѣсный сдѣлаетъ это. Многіе изъ вашихъ знакомыхъ ходятъ стрѣлять въ голубей. Нечего сказать, хорошее занятіе -- достойное мужчины! Лордъ Уорсингтонъ, который можетъ приходить къ вамъ, когда ему вздумается, правда, не занимается стрѣльбой въ голубей -- потому ли что онъ слишкомъ мужчина для этого, или плохой стрѣлокъ -- но за то онъ не считаетъ предосудительнымъ охотиться за лисицами. А какъ вы думаете, лисицы любятъ, чтобы за ними охотились? Или люди, которые за ними охотятся, развѣ обладаютъ такимъ нѣжнымъ сердцемъ, что имѣютъ право хулить боксеровъ? Вспомните, сколько людей каждый годъ убивается до смерти и калѣчатся при скачкахъ съ препятствіями, на охотѣ, при игрѣ въ крикетъ или въ футболь! Цѣлые десятки! Вспомните, сколько тысячъ людей убиваютъ на войнѣ! А слышали вы когда-нибудь, чтобы человѣкъ былъ убитъ въ кругу? За все время, пока существуетъ этотъ родъ борьбы, за цѣлыя сто лѣтъ, врядъ ли насчитается шесть несчастныхъ случаевъ при настоящихъ, правильныхъ состязаніяхъ. Танцы и то опаснѣе: сколько женщинъ во время танцевъ попадали подоломъ въ огонь и сгорали на мѣстѣ? Я разъ дрался съ человѣкомъ, который подорвалъ свои силы плохимъ образомъ жизни. Онъ ни за что не хотѣлъ сдаться, хотя давнымъ давно былъ побѣжденъ, и продолжалъ драться до тѣхъ поръ, пока совсѣмъ не надорвался и умеръ на мѣстѣ, чуть-чуть не отправивъ и меня на тотъ свѣтъ. Если бы вы слышали, какой шумъ подняли изъ-за этого всѣ наши старики, вы бы подумали, что умеръ невинный младенецъ, оттого что выпалъ изъ люльки. Хорошая потасовка приноситъ человѣку больше пользы, чѣмъ вреда. И если здѣсь ласково принимаютъ всѣхъ этихъ молодчиковъ, которые поджариваютъ собакъ, стрѣляютъ голубей, охотятся за лисицами и даже убиваютъ себѣ подобныхъ -- почему же меня выгоняютъ, какъ дикаго звѣря?
   -- Я, право, не знаю,-- съ замѣшательствомъ сказала Лида.-- Вѣроятно потому, что ваша профессія обыкновенно вербуется не изъ людей нашей среды.
   -- Я согласенъ, что въ большинствѣ случаевъ боксеры не джентльмены. Но вѣдь было время, когда поэты и художники тоже не были джентльменами. Но представьте, что у какого-нибудь боксера манеры не хуже, чѣмъ у вашихъ друзей, и по происхожденію онъ не хуже ихъ -- почему же ему нельзя быть съ ними въ одномъ обществѣ въ качествѣ равнаго?
   -- Сознаюсь, что такое отлученіе кажется произвольнымъ. Но лучшимъ средствомъ противъ этой несправедливости явилось бы, пожалуй, изгнаніе изъ общества вивисекторовъ и военныхъ, а не допущеніе въ него боксеровъ. Я не могу спорить съ вами объ этомъ вопросѣ, мистеръ Кэшель Байронъ,-- прибавила Лида, принявъ болѣе холодный видъ. Въ обществѣ существуетъ предубѣжденіе противъ васъ; я раздѣляю его и не могу побороть. Неужели вы не можете найти себѣ болѣе благороднаго занятія, чѣмъ эти жестокіе и ужасные поединки, которыми вы зарабатываете себѣ средства къ жизни?
   -- Нѣтъ, -- рѣшительно отвѣтилъ Кэшель.-- Въ томъ-то и дѣло, что не могу.
   Лида приняла очень серьезный видъ и ничего не сказала.
   -- Развѣ вы сами не видите этого?-- сказалъ Кэшель.-- Хорошо, тогда я разскажу вамъ всю свою жизнь, а вы ужъ судите. Можно мнѣ сѣсть, пока я буду говорить?-- прибавилъ онъ, потому что поднялся во время предыдущаго разговора.
   Она указала на стулъ около себя. Что-то неуловимое въ этомъ жестѣ вызвало легкую краску на его щекахъ.
   -- Мнѣ кажется, что въ дѣтствѣ я былъ самымъ несчастнымъ мальчикомъ на свѣтѣ, -- началъ онъ.-- Моя мать была актрисой -- она и теперь на сценѣ -- и при томъ звѣздой первой величины. Одно изъ моихъ первыхъ воспоминаній, это комната, гдѣ я сижу на полу, забившись въ уголокъ, въ то время какъ мама вертится передъ огромнымъ зеркаломъ, принимаетъ позы и декламируетъ Шекспира, какъ сумасшедшая. Я боялся ее: она ужасно строго смотрѣла за моими манерами и моей внѣшностью и не позволяла мнѣ даже близко подходить къ театрамъ. О своей или ея роднѣ я ничего не знаю. Когда я разъ спросилъ, кто мой отецъ, она дала мнѣ пощечину, такъ что я ужъ остерегался спрашивать во второй разъ, Она была еще совсѣмъ молоденькая, и первое время я ее считалъ чѣмъ-то въ родѣ ангела. Если бы она только позволила мнѣ, я, вѣроятно, очень полюбилъ бы ее. Но этого не случилось, и мнѣ пришлось обратить всю мою привязанность на прислугу. Въ этомъ отношеніи у меня было многоразнообразія, такъ какъ она черезъ каждые два мѣсяца, выгоняла весь свой штатъ, за исключеніемъ одной служанки, которая ей грубила и была, кажется, единственнымъ человѣкомъ, который когда-либо нянчился со мной. Насколько я помню, именно мои слезы при уходѣ какой-то горничной дали ей поводъ въ первый разъ выбранить меня за грубые вкусы, -- обвиненіе, которое глубоко задѣвало меня и которое она постоянно повторяла до самаго послѣдняго дня, когда я навсегда бросилъ ее. Мы были замѣчательною парой: я злой и упрямый; она непостоянная и вспыльчивая. Обыкновенно завтракъ начинался съ того, что она угощала меня подзатыльникомъ, отъ котораго я летѣлъ на ту сторону комнаты, а въ концѣ завтрака называла меня своимъ милымъ, ненагляднымъ сыночкомъ и сулила всякія игрушки и тому подобное. Я скоро оставилъ всѣ попытки понравиться ей и полюбить ее и сталъ самымъ худшимъ чертенкомъ, какого только можно себѣ представить. Когда она была въ хорошемъ настроеніи, я старался выманить у нея все, что могъ. А когда она была не въ своей тарелкѣ, я злился и упрямился. Какъ-то разъ, мальчишка на улицѣ бросилъ въ меня комкомъ грязи. Я со слезами побѣжалъ домой и пожаловался мамѣ. Она назвала меня трусишкой. Знаете, я до сихъ поръ не могу простить ей этого -- можетъ быть, потому, что это одна, изъ немногихъ правдъ, которыя я слышалъ отъ нея. Я постоянно находился въ состояніи раздраженія и часто удивляюсь, какъ не озлобился тогда на всю жизнь. Въ концѣ-концовъ, дошло до того, что я сталъ защищаться противъ нея, когда она меня била, и глядѣлъ такимъ звѣремъ, что она, по всей вѣроятности, начала бояться меня. Она отдала меня въ училище, сказавъ мнѣ, что у меня нѣтъ сердца, а учителямъ -- что я разбойникъ, съ которымъ сладу нѣтъ. При разставаніи я ревѣлъ, какъ дуракъ, а она вторила мнѣ -- хотя только что, замѣтьте, сказала учителямъ, какой я негодный мальчишка, -- а потомъ ушла, оставивъ своего милаго, ненагляднаго сыночка, проливающаго горькія слезы надъ счастьемъ, что освободился отъ нея.
   Хорошъ я былъ, чтобы быть отданнымъ въ школу! Говорить я умѣлъ, какъ актеръ, насколько дѣло касалось произношенія, но съ трудомъ читалъ даже односложныя слова; а ужъ насчетъ письма -- не могъ вывести порядочно ни одной буквы. Даже теперь я въ смыслѣ правописанія пишу не лучше стараго Нэда Скина. А хуже всего было то, что я совсѣмъ не имѣлъ понятія о честной игрѣ. Я думалъ, что вся прислуга будетъ бояться меня, а всѣ взрослые -- мучить меня. Я боялся всѣхъ и каждаго, боялся, что моя трусость откроется, а въ гнѣвѣ былъ такимъ злымъ и жестокимъ, какимъ всегда бываютъ трусы. Теперь вы врядъ ли повѣрите этому, но отъ окончательной погибели меня спасъ открывшійся у меня талантъ къ боксу. Старшіе ученики, совсѣмъ какъ взрослые, любили смотрѣть на кулачные бои. Они заставляли насъ, младшихъ, драться между собой, все равно хотѣли мы того, или нѣтъ. Эти драки происходили каждое воскресенье по всѣмъ правиламъ искусства, съ секундантами и такъ далѣе -- только безъ веревокъ, которыми обносится настоящій кругъ. Въ первый разъ, когда меня заставили драться, я закрылъ глаза и заплакалъ; но, несмотря на это, мнѣ удалось схватить противника за талію и бросить его на землю. Съ тѣхъ поръ для старшихъ сдѣлалась любимою забавой выпускать на драку меня, потому что я всегда плакалъ при этомъ. Но кончилось тѣмъ, что я научился не закрывать глазъ и наносить удары сознательно. Съ тѣхъ поръ мнѣ стало легко боксировать. Я какъ-то инстинктивно чувствовалъ, когда противникъ хотѣлъ ударить меня, и всегда предупреждалъ ударъ. То же самое и теперь въ кругу: я знаю, что противникъ собирается сдѣлать, прежде чѣмъ онъ самъ знаетъ это. Власть, которую я пріобрѣлъ благодаря этому умѣнью, цивилизовала меня, такъ какъ я сдѣлался героемъ школы, а герой по смѣетъ быть трусомъ или поступать по-дѣтски. Въ общемъ эти драки были бы хорошимъ средствомъ, чтобы дать мальчикамъ настоящую выправку, если бы каждый могъ стать героемъ школы. Но это рѣдкому удается, поэтому я думаю, что драки приносятъ больше вреда, чѣмъ пользы.
   Въ школѣ я чувствовалъ бы себя недурно, если бы работалъ. Но я не хотѣлъ учиться, и учителя относились ко мнѣ, какъ къ лѣнтяю, хотя, вѣроятно, я не былъ бы лѣнтяемъ, если бы они умѣли преподавать: я съ тѣхъ поръ узналъ, что такое значить настоящее преподаваніе. Каникулы были для меня самымъ сквернымъ временемъ года. Когда меня оставляли въ школѣ, я безумствовалъ, что меня не отпускаютъ домой, а когда я пріѣзжалъ домой, мать только и дѣлала, что корила меня за мои скверныя манеры. Чтобы ласкать и миловать меня, какъ ненагляднаго сыночка, я сталъ слишкомъ большимъ. Поэтому она бросила нѣжности, а въ остальномъ обращались со мной совсѣмъ по--старому, какъ съ никуда негоднымъ маленькимъ мальчишкой, который еще держится за ея юбку. Можете себѣ представить, какъ долженъ былъ себя чувствовать при этомъ герой школы. Когда она увидѣла, что я совсѣмъ не учусь, она отдала меня въ другую школу, на сѣверъ, около деревни Пэнли. Тамъ я оставался до семнадцати лѣтъ. Однажды она явилась, и у насъ, по обыкновенію, была стычка. Она сказала, что не позволить мнѣ выйти изъ школы раньше девятнадцати лѣтъ; а я въ отвѣть на это удралъ въ ту же ночь, добрался до Ливерпуля и спрятался въ трюмѣ корабля, который шелъ въ Австралію. Когда голодъ заставилъ меня выйти на палубу, со мной обошлись гораздо лучше, чѣмъ я ожидалъ, но въ отплату за то, что меня кормили и позволили доѣхать до конца, мнѣ пришлось не мало поработать. Когда меня высадили въ Мельбурнѣ, я очутился въ самомъ отчаянномъ положеніи. Ни одной знакомой души, ни копейки денегъ, и всѣ мѣста, на которыя я могъ бы поступить, уже заняты другими. Я пошелъ по городу, думая поступить куда-нибудь мальчикомъ для посылокъ или для мытья оконъ. Но мнѣ не хватало смѣлости входить въ лавки и спрашивать, не нужны ли мои услуги. Два или три раза, когда я было совсѣмъ собрался съ духомъ, за прилавками сидѣли такіе грубые на видъ мужики, что я приходилъ въ ужасъ отъ мысли служить у такого хозяина и шелъ дальше, говоря себѣ, что свѣтъ не клипомъ сошелся, и что у меня еще весь городъ впереди. Наконецъ, поздно вечеромъ я увидѣлъ на дверяхъ гимнастическаго заведенія какой-то билетикъ. Я подошелъ, чтобы прочесть, и тутъ мнѣ удалось разговориться съ Нэдомъ Скиномъ, который сидѣлъ у порога и курилъ трубку. Я такъ понравился ему, что онъ мнѣ предложилъ поступить къ нему на службу -- исполнять всякія работы по дому. Я былъ, конечно, въ восторгѣ отъ такой удачи, и мы сразу ударили по рукамъ. Черезъ нѣкоторое время я пріобрѣлъ такую сноровку въ боксѣ, что Нэдъ предложилъ мнѣ выступить противъ одного легковѣснаго боксера по имени Дуккеть и самъ поставилъ на меня огромную ставку. Не могъ же я доставить ему такое разочарованіе и отказаться: онъ всегда такъ хорошо относился ко мнѣ, а мистрисъ Скинъ заботилась обо мнѣ, какъ о родномъ сынѣ. Да и что мнѣ было дѣлать, какъ не взяться за кусокъ хлѣба, который самъ давался мнѣ въ руки. Я не годился ни на что другое. Будь у меня даже хорошій почеркъ и знай я счетоводство, я все-таки никогда не заставилъ бы себя повѣрить, что переписывать бумаги и считать чужія деньги занятіе достойное мужчины. Человѣкъ долженъ дѣлать въ мірѣ не то, что онъ хочетъ, а то, что онъ можетъ. Изъ всѣхъ же занятій на свѣтѣ, единственное, что я могъ дѣлать хорошо,-- это боксировать. Сдѣлавшись боксеромъ, я могъ заработать массу денегъ и пріобрѣсти честь и славу въ кругу своихъ знакомыхъ. Поэтому я вызвалъ Дуккета и расшибъ его въ пухъ и прахъ въ десять минутъ. Я чуть не убилъ его, потому что не зналъ собственной силы и боялся его. Съ тѣхъ поръ я занимаюсь этимъ дѣломъ, потому что мнѣ никогда не предлагали другой работы. Я тренировался для состязанія, когда жилъ въ Уильстокенѣ со старымъ дуракомъ Меллишемъ. Когда вы меня видѣли въ Клапхамѣ, съ подбитымъ глазомъ, я возвращался съ состязанія.
   Но въ Уильстокенѣ мнѣ пришелъ конецъ. Несмотря на все мое боксерство, я вѣдь чистый ребенокъ въ душѣ. Съ тѣхъ поръ, какъ я выяснилъ, что мама не ангелъ, мнѣ постоянно казалось, что настоящій ангелъ все-таки обязательно явится ко мнѣ когда-нибудь. Я, видите ли, никогда не обращалъ много вниманія на женщинъ. Какъ моя мать ни была плоха въ смыслѣ, такъ сказать, родственныхъ отношеній, но въ ея манерахъ и въ ея взглядѣ иногда проглядывало что-то такое особенное, что дало мнѣ ясное понятіе о томъ, какой должна быть изящная женщина,-- болѣе ясное понятіе, чѣмъ я имѣлъ о всѣхъ другихъ вещахъ въ свѣтъ.
   Дѣвушки, которыхъ я встрѣчалъ въ Австраліи и въ Америкѣ, казались мнѣ какими-то гусынями въ сравненіи съ ней. А кромѣ того онѣ не были барышнями. Я любилъ мистрисъ Скинъ за то, что она была добра ко мнѣ, и ради нея старался быть любезнымъ съ дѣвушками, которыя приходили къ ней въ гости. Но, на самомъ дѣлѣ, я ихъ терпѣть не могъ. Мистрисъ Скинъ говорила, что всѣ онѣ строятъ мнѣ глазки -- женщины всегда безъ ума отъ лихого боксера -- но чѣмъ больше онѣ старались, тѣмъ меньше я ихъ выносилъ. Тутъ ужъ ничего не подѣлаешь; съ мужчинами я могъ ладить довольно хорошо, какъ бы грубы и вульгарны они ни были, но какъ дѣло дойдетъ до женщинъ, тутъ и сказывается барство моего происхожденія. Когда я увидѣлъ васъ въ Уильстокенѣ, какъ вы вышли изъ-подъ деревьевъ, постояли минутку, смотря на меня такимъ спокойнымъ взглядомъ, а затѣмъ молча повернулись и исчезли,-- будь я проклятъ, если я не подумалъ, что вы ангелъ, который, наконецъ, явился ко мнѣ. Потомъ я встрѣтилъ васъ на вокзалѣ, и мы вмѣстѣ пошли домой. Ангела я скоро выбросилъ изъ головы. Вѣдь, собственно говоря, ангелы только туманное дѣтское представленіе, и я даже думаю, что это одна выдумка, будто они есть на небѣ. Но зато вы еще лучше, чѣмъ мама, дали мнѣ понятіе о томъ, какой должна быть женщина, и вы не только сами подошли подъ это понятіе, но даже превзошли его. Я полюбилъ васъ съ самаго перваго взгляда и если я не могу жениться на васъ, то мнѣ все равно, что изъ меня дальше будетъ. Я знаю, что я довольно-таки плохой человѣкъ, и всегда былъ такимъ. Но когда я увидѣлъ, что вы находите удовольствіе въ обществѣ людей, которые ничуть не лучше меня, я не видѣлъ причины, почему мнѣ не приходить къ вамъ, когда я до смерти хотѣлъ видѣть васъ. Я, во всякомъ случаѣ, не хуже француза, который жарить собакъ. А затѣмъ, чортъ возьми, миссъ Лидія, я вовсе не хочу хвастаться, но и въ нашемъ дѣлѣ, какъ и во всякомъ другомъ, есть честные и нечестные пути, и я всегда, старался держаться честныхъ путей. Я никогда не вступалъ въ сдѣлки, не нанесъ ни одного нечестнаго удара и ни разу не былъ побѣжденъ, хотя я по вѣсу только средній, а дрался съ самыми лучшими пятипудовыми боксерами Австраліи, Америки и Англіи.
   Кэшель замолчалъ и внимательно посмотрѣлъ на Лиду, которая во время его разсказа сидѣла совсѣмъ тихо и спокойно и теперь задумчиво сказала:
   -- Во мнѣ больше предразсудковъ, чѣмъ я сама предполагала. Что вы подумаете обо мнѣ, если я вамъ скажу, что ваша профессія не кажется мнѣ столь отталкивающей съ тѣхъ поръ, какъ я знаю, что вы сынъ артистки, а не мясникъ или чернорабочій, какъ мнѣ говорилъ Луціанъ?
   -- Что!-- вскричалъ Кэшель.-- Этотъ Кащей безсмертный сказалъ вамъ, что я мясникъ!
   -- Я не хотѣла выдавать его. Но, какъ сказано, я не умѣю хранить тайнъ. Мистеръ Уэбберъ мой другъ и родственникъ и оказалъ мнѣ много услугъ. Могу я быть увѣрена, что ему ничто не угрожаетъ съ вашей стороны?
   -- Онъ не имѣлъ права лгать на меня. Онъ тоже влюбленъ въ васъ, я сразу пронюхалъ это въ Уильстокенѣ. Я не прочь показать ему, мясникъ я или нѣтъ.
   -- Онъ не говорилъ прямо, что вы мясникъ. То немногое, что онъ мнѣ сообщилъ о васъ, вполнѣ совпадаетъ съ вашимъ собственнымъ разсказомъ. Но я спросила его, къ какому классу общества, обыкновенно, принадлежать люди вашей профессіи, онъ сказалъ, что они чернорабочіе, мясники и такъ далѣе. Развѣ за это можно на него сердиться?
   -- Я вижу, что вы мнѣ не позволите сердиться на него. Я хотѣлъ бы знать, что онъ еще говорилъ обо мнѣ. Но онъ правъ. Въ нашихъ рядахъ попадаются всякаго рода головорѣзы, противъ этого нечего спорить. Съ тѣхъ поръ, какъ наша профессія запрещена закономъ, порядочные люди не хотятъ итти въ кругъ. Но все-таки позорятъ ее, главнымъ образомъ, не сами боксеры, а тѣ, кто держитъ пари. Я очень жалѣю, что вашъ двоюродный брать не придержалъ своего проклятаго языка.
   -- А я жалѣю, что вы не придержали его, сказавъ мнѣ правду сами.
   -- Я тоже жалѣю теперь, да что толку! Я не смѣлъ итти на рискъ потерять васъ. Смотрите, какъ скоро вы мнѣ отказали отъ дому, когда узнали все.
   -- Разница вышла небольшая, -- очень серьезно сказала Лида.
   -- Вы всегда такъ дружески относились ко мнѣ,-- жалобно сказалъ Кэшель.
   -- Лучше, чѣмъ вы ко мнѣ! Вы не должны были обмалывать меня. А теперь я думаю, что намъ лучше проститься. Я рада, что узнала вашу исторію и допускаю, что вашъ выборъ былъ, пожалуй, самымъ лучшимъ при томъ положеніи, въ которомъ вы находились. Я не осуждаю васъ.
   -- Но вы мнѣ все-таки даете чистую отставку, да?
   -- Что же вы мнѣ предложите, мистеръ Кэшоль Байронъ? Посѣщать мой домъ въ промежуткахъ между двумя драками съ мясниками и чернорабочими, которыхъ вы будете калѣчить?
   -- Нѣтъ, не такъ, -- рѣзко отвѣтилъ Кэшель.-- Вы очень преувеличиваете. Я скоро уйду изъ круга. Мнѣ такъ чертовски везло, что это не можетъ долго продолжаться. Да и все равно, будетъ ли мнѣ удача или нѣтъ, а мнѣ придется бросить свое дѣло, потому что никто не хочетъ выступать противъ меня. Даже сейчасъ только одинъ Биль Парадизъ еще рискуетъ. Онъ увѣряетъ, что справится со мной. Если онъ на самомъ дѣлѣ намѣревается вызвать меня, я отдѣлаю его въ сентябрѣ, а затѣмъ уйду изъ круга. Я надѣюсь, что тогда у меня будетъ круглымъ счетомъ десять тысячъ фунтовъ стерлинговъ. Мнѣ говорили, что это въ годъ составить пятьсотъ фунтовъ. Судя по вашей обстановкѣ, я полагаю, что у васъ не меньше, не считая имѣнія. Такъ что, если мы женимся, у насъ вмѣстѣ будетъ около тысячи въ годъ. Я въ деньгахъ не понимаю много толку, но во всякомъ случаѣ, на такія деньги можно, жить по-царски. Это честное и серьезное предложеніе, не правда ли?
   -- Я если я отвѣчу отказомъ?-- немного сурово сказала Лида.
   -- Тогда можете взять мои десять тысячъ и дѣлать съ ними что угодно,-- съ отчаяніемъ сказалъ Кэшель.-- А со мной ужъ будь, что будетъ. Я не отправлюсь къ чертямъ ни изъ-за васъ, ни изъ-за другой женщины, поскольку дѣло зависитъ отъ меня. И я... но почему вы сказали: если вы откажетесь? Я знаю, что не умѣю выражаться, и въ чувствахъ ни чорта не понимаю. Но если бы я даже умѣлъ такъ молотъ языкомъ, какъ тѣ длинноволосые господа, которые бываютъ у васъ по-пятницамъ, я все-таки не могъ бы любить и почитать васъ больше, чѣмъ люблю и почитаю теперь.
   -- Вы ошибаетесь насчетъ цифры моихъ доходовъ.
   -- Это ничего не значить. Если у васъ больше, -- что же? Чѣмъ больше денегъ, тѣмъ веселѣе. Если же у васъ меньше, или если, выходя замужъ, вы теряете все ваше состояніе, я скоро заработаю еще десять тысячъ, чтобы пополнить потерю. Скажите мнѣ только одно ласковое словечко, и я, ей-Богу, буду бороться со всѣ-мы семью чемпіонами свѣта, со всѣми подъ рядъ, однимъ за другимъ, по пяти тысячъ съ каждой стороны. Плевать на деньги!
   -- Я богаче, чѣмъ вы думаете, -- не смущаясь продолжала Лида.-- Я не могу точно сказать вамъ цифру моего состоянія, но доходы съ него превышаютъ сорокъ тысячъ фунтовъ стерлинговъ.
   -- Сорокъ тысячъ!-- воскликнулъ Кэшель.-- Святой Боже! Я никогда не думалъ, чтобы даже у царей было столько.
   Въ первую минуту онъ не почувствовалъ ничего, кромѣ изумленія. Но затѣмъ, понявъ положеніе дѣлъ, весь покраснѣлъ, прерывающимся отъ горя и стыда голосомъ сказалъ:
   -- Я вижу, что велъ себя, какъ дуракъ, -- взялъ шляпу и повернулся къ выходу.
   -- Отсюда не слѣдуетъ, что вамъ надо уйти даже не попрощавшись,-- замѣтила Лида, и въ первый разъ за время разговора въ ней проявилось нервное волненіе.
   -- Все это чепуха, -- сказалъ Кэшель.-- Я могъ быть дуракомъ, пока былъ слѣпъ. Но когда мнѣ открыли глаза, я достаточно уменъ. Мнѣ нечего искать здѣсь. Я всею душой жалѣю, что не остался въ Австраліи.
   -- Пожалуй, это было бы лучше,-- взволнованно сказала Лида.-- Но разъ мы ужъ встрѣтились, безполезно жалѣть; а затѣмъ... Позвольте напомнить вамъ одну вещь. Вы мнѣ сказали, что въ числѣ моихъ друзей есть люди, которые занимаются не лучшимъ дѣломъ, чѣмъ вы. Я не вполнѣ согласна съ вами. Но въ одномъ отношеніи они совсѣмъ въ такомъ же положеніи, какъ и вы. Поскольку дѣло касается матеріальныхъ достатковъ, они всѣ гораздо бѣднѣе меня. Многіе же изъ нихъ, я думаю, бѣднѣе васъ -- значительно бѣднѣе.
   Кэшель съ возвратившейся надеждой быстро взглянулъ на нее. Но это продолжалось всего секунду. Онъ уныло покачалъ головой.
   -- Во всякомъ случаѣ, -- продолжала она,-- я вамъ очень благодарна за то, что вы искали моей руки ради меня самой, совершенно не зная о моихъ богатствахъ.
   -- Еще бы!-- вздохнулъ Кэшель.-- Для другихъ господъ ваше богатство очень хорошая вещь; и я радъ, что оно у васъ есть -- радъ за васъ. Но для меня это рѣшительный ударъ. Такъ что прощайте.
   -- Прощайте, -- сказала Лида, поблѣднѣвъ не меньше его.-- Прощайте, разъ вы этого хотите.
   -- Судьба моя хочетъ, а не я, -- горестно сказалъ Кэшель.-- Что толку желать, чтобы все было по другому, разъ счастье противъ меня. Надѣюсь, миссъ Кэрью, вы простите меня, что я велъ себя такимъ осломъ. Это все моя святая простота: меня никогда не учили ничему лучшему.
   -- Мнѣ не за что сердиться на васъ, развѣ только за вашу старую вину: скрываніе правды. Но и ту я вамъ прощаю, поскольку она имѣетъ отношеніе ко мнѣ. Чтоже касается вашей привязанности ко мнѣ лично, -- я получала много подобныхъ же признаній, которыя были мнѣ гораздо менѣе лестны, чѣмъ ваши. Но между нами стоять извѣстныя преграды. Вы не хотите ухаживать за женщиной, которая въ сто разъ богаче васъ, а я не хочу принимать у себя боксера. Мои богатства пугаютъ всѣхъ людей, за исключеніемъ плутовъ; а ваша профессія пугаетъ каждую женщину, за исключеніемъ фурій.
   -- Значитъ вы... Скажите мнѣ только одно,-- съ жаромъ заговорилъ Кэшель.-- Предположимъ, что я былъ бы богатымъ щеголемъ, а не...
   -- Нѣтъ, -- рѣшительнымъ тономъ прервала его Лида.-- Я ничего не хочу предполагать, кромѣ того, что есть.
   Кэшель снова впалъ въ уныніе.
   -- Зачѣмъ вы только были такъ добры ко мнѣ!-- сказалъ онъ.-- Мнѣ кажется, что я люблю васъ такъ сильно именно потому, что вы единственный человѣкъ, который не боится меня. Другіе люди вѣжливы со мной котому, что боятся держать себя иначе съ знаменитымъ боксеромъ. Чемпіонъ очень одинокій человѣкъ. Вы обо всемъ этомъ совсѣмъ не знали; и знали, что я боюсь васъ; а между тѣмъ, были со мной добры, какъ ангелъ.
   -- Богатая женщина тоже очень одинока. Люди боятся моего богатства и того, что они называютъ моей ученостью. Такъ что у насъ съ вами, по крайней мѣрѣ одинъ, общій жизненный опытъ. А теперь сдѣлайте мнѣ большое одолженіе и уйдите. Намъ больше нечего сказать другъ другу.
   -- Сію минуту. Я не очень вѣрю въ ваше одиночество. Это одно воображеніе.
   -- Можетъ-быть. Чувства подобнаго рода большей частью одно воображеніе.
   Наступила пауза. Затѣмъ Кэшель сказалъ;
   -- Я себя не чувствую и въ половину такимъ несчастнымъ, какъ минуту тому назадъ. Вы, значить, навѣрное, не сердитесь на меня?
   -- Можете быть увѣрены. Пожалуйста, простимтесь.
   -- И я никогда не увижу васъ больше? Никогда въ жизни? Во вѣки вѣковъ? Аминь?
   -- Никогда, въ качествѣ знаменитаго боксера. Но если настанетъ день, когда мистеръ Кэшель Байронъ будетъ представлять собой что-нибудь болѣе достойное его происхожденія и его личныхъ качествъ, я не забуду стараго друга. Вы удовлетворены?
   Лицо Кэшеля зардѣлось, кровь прилила къ его головѣ.
   -- Еще одно, -- сказалъ онъ.-- Если вы до тѣхъ поръ случайно встрѣтите меня на улицѣ, вы подарите меня взглядомъ? Я не прошу настоящаго поклона, но только взгляда, чтобы поддержать меня.
   -- Я не собираюсь смотрѣть на васъ, какъ на чужого, -- очень серьезно отвѣтила Лида.-- Но, пожалуйста, не попадайтесь мнѣ нарочно на пути.
   -- Честное слово, не буду. Только иногда буду гулять по той улицѣ въ Сохо. Ну-съ, теперь я ухожу: я знаю, что вы торопитесь освободиться отъ меня. Итакъ, до сви... Нѣтъ, погодите еще. Можетъ быть вы будете замужемъ, когда настанетъ то время, о которомъ вы говорили?
   -- Можетъ быть. Но скорѣе всего, что нѣтъ. Вы много еще собираетесь говорить такого, что не имѣете права говорить?
   -- Ровно ничего, -- отвѣтилъ Кэшель со смѣхомъ, который разнесся по всему дому.-- Я никогда въ жизни не былъ такъ счастливъ, хотя въ душѣ плачу все время. Я еще разъ приду къ вамъ, попытать свое счастье. До свиданія. Нѣтъ,-- прибавилъ онъ, отворачиваясь отъ поданной ему руки.-- Я не смѣю дотронуться до васъ, а то, пожалуй, съѣмъ на мѣстѣ.-- Онъ зашагалъ къ дверямъ, но на порогѣ обернулся и громкимъ шопотомъ сказалъ: -- Помните, что я помолвленъ съ вами. Я не говорю, что вы помолвлены со мной. Но съ моей стороны это помолвка.-- И онъ выбѣжалъ изъ комнаты,
   Башвиль блѣдный и рѣшительный стоялъ въ передней, готовый по-первому зову броситься на помощь къ своей госпожѣ. Въ рукахъ онъ держалъ кочергу, спрятавъ ее за спиной. Услышавъ громкій смѣхъ и увидя Кэшеля, который спускался по лѣстницѣ въ самомъ веселомъ настроеніи, онъ замеръ на мѣстѣ, не зная, что подумать.
   -- Что, брать!-- оживленно сказалъ Кэшель, хлопнувъ его по плечу.-- Живы еще! Есть кто-нибудь въ столовой?
   -- Нѣтъ, -- отвѣтилъ Башвиль.
   -- Тутъ толстый коверъ, такъ что падать мягко, -- сказалъ Кэшель, таща за собой слугу въ комнату.-- Идемте, идемте. Покажите мнѣ еще разъ вашу штучку. Ну же! Не бойтесь, я васъ не ударю. Сшибите меня, только смотрите, не хлопните головой о желѣзную рѣшетку камина.
   -- Но...
   -- Да дѣлайте же, чортъ побери! Небось раньше вы были достаточно проворны. Ну!
   Послѣ минутнаго колебанія Башвиль исполнилъ просьбу. Кэшель моментально сдѣлался серьезнымъ и внимательнымъ, въ то время, какъ Башвиль ловко сшибъ его съ ногъ. Прежде чѣмъ подняться съ полу, онъ минуту посидѣлъ въ задумчивости на коврѣ передъ каминомъ.
   -- Понялъ,-- сказалъ онъ наконецъ, вставая.-- Еще разъ.
   -- Слишкомъ много шуму, -- запротестовалъ Башвиль.
   -- Только одинъ разочекъ, шуму больше не будетъ.
   -- Вольному воля...-- сказалъ Башвиль, уступая.
   Но на этотъ разъ ему не удалось уронить Кэшеля, потому что руки послѣдняго охватили его шею тѣснымъ кольцомъ, малѣйшее сжатіе котораго неминуемо задушило бы его. Кэшель выпустилъ Башвиля и опять разразился громкимъ смѣхомъ.
   -- Вотъ какъ надо дѣлать, а?-- сказалъ онъ.-- Старую лису въ одну западню не поймаете два раза. Вы знаете еще какіе-нибудь пріемы?.
   -- Знаю, -- отвѣтилъ Башвиль, -- но я право не могу показать ихъ вамъ здѣсь. Мнѣ достанется за шумъ.
   -- Когда у васъ выберется свободный вечерокъ, приходите ко мнѣ по этому адресу и покажите мнѣ, что знаете, -- сказалъ Кэшель, передавая ему визитную карточку.-- А я посмотрю, что могу сдѣлать съ вами. Изъ васъ выйдетъ толкъ.
   -- Вы очень любезны, -- отвѣтилъ Башвиль, съ усмѣшкой пряча карточку въ карманъ.
   -- А теперь я вамъ подамъ хорошій совѣсть, который вамъ пригодится на всю жизнь, -- съ удареніемъ сказалъ Кэшель.-- Вы сегодня сдѣлали чортовски глупую штуку. Вы сшибли человѣка съ ногъ -- боксера, еще, -- а сами стали надъ нимъ, какъ дуракъ, ожидая, чтобы онъ вскочилъ и убилъ васъ. Если вамъ еще разъ случится сдѣлать это, то немедленно, какъ только онъ упадетъ, навалитесь на него всею тяжестью вашего тѣла. Локти подожмите подъ себя и смотрите, чтобы они попали въ мягкое мѣсто. Если онъ схватить ихъ и перевернетъ васъ, упритесь затылкомъ. Если онъ для васъ слишкомъ великъ, надавите ему колѣномъ на горло, какъ будто нечаянно. Но ни въ какомъ случаѣ не стойте надъ нимъ ничего не дѣлая. Это значитъ искушать Провидѣніе.
   При каждомъ изъ этихъ совѣтовъ. Кэшель для большей выразительности тыкалъ указательнымъ пальцемъ въ пуговицы Башвиля. Кончивъ объясненія, онъ кивнулъ головой, открылъ дверь и весело вышелъ на улицу. Лида стояла въ библіотекѣ у окна и увидѣла его, когда онъ проходилъ мимо рѣшетки сада, отдѣлявшаго домъ отъ улицы. Она замѣтила, что легкая, эластичная походка и смѣлая увѣренность движеній рѣзко отличала его отъ остальныхъ прохожихъ: пожилого джентльмена, разгуливавшаго медленно и степенно: рабочаго, который устало волочилъ ноги, и безусаго юнца, который шелъ размашистыми, крупными шагами. Желѣзная рѣшетка, сквозь которую она видѣла его, невольно заставила ее вспомнить о великолѣпныхъ и опасныхъ дикихъ звѣряхъ, которые прохаживаются за рѣшетками клѣтокъ Зоологическаго сада. И она внутренно возликовала при мысли, что не боится его, какъ онъ ни грозенъ и не опасенъ. Когда, наконецъ, извозчикъ увезъ его, она подошла къ письменному столу и вынула изъ секретнаго ящика послѣднее письмо отца.
   Но раскрывая его, она нѣкоторое время просидѣла въ задумчивости.
   -- Какъ это странно, папа, -- сказала она, какъ-будто отецъ невидимо присутствовалъ въ комнатѣ, -- если твое чудо учености и верхъ всѣхъ совершенствъ кончить тѣмъ, что выйдетъ замужъ за безграмотнаго боксера. У меня сердце сжалось отъ боли и отчаянія, когда на мои сорокъ тысячъ онъ мнѣ отвѣтилъ безповоротнымъ "прощайте". А теперь онъ помолвленъ со мной.
   Она опять заперла письмо въ ящикъ и позвонила. Башвиль появился съ немного смущеннымъ видомъ.
   -- Если мистеръ Байронъ придетъ еще разъ, впустите его, если я дома.
   -- Слушаю-съ, барышня...
   -- Можете итти.
   -- Простите, барышня, но я хотѣлъ спросить: на меня не было жалобъ?
   -- Никакихъ.-- Башвиль нерѣшительно хотѣлъ удалиться, когда она прибавила.-- Мистеръ Байронъ далъ мнѣ понять, что вы хотѣли силой не пустить его въ домъ. Поступая такъ, вы совершенно безполезно подвергли себя опасности. На будущее время держитесь того правила, что людей, которые настойчиво требуютъ видѣть меня и не хотятъ уйти, лучше впустить, -- пока я не дамъ вамъ какихъ-нибудь спеціальныхъ приказаній. Я не выражаю вамъ порицанія; наоборотъ, я одобряю рѣшимость, съ какой вы выполняете отданныя вамъ приказанія. Но, въ исключительныхъ случаяхъ, вы можете поступать по-собственному усмотрѣнію.
   -- Онъ ударилъ меня дверью по лицу барышня, и я дѣйствовалъ подъ вліяніемъ минутнаго чувства. Надѣюсь, вы простите меня за то, что я осмѣлился заперетъ дверь будуара. Онъ старше и тяжелѣе меня барышня, и вдобавокъ профессіоналъ. Если бы не это, я бы не уступилъ ему.
   -- Хорошо, -- немного холоднѣе сказала Лида, выходя изъ комнаты.
   -- Какъ вы долго пропадали!-- воскликнула Алиса чуть не въ истерикѣ, когда Лида вошла въ-Будуаръ.-- Онъ ушелъ? Что это былъ за ужасный шумъ? Что-нибудь случилось?
   -- А то, что вы слишкомъ много танцуете и поздно ложитесь спать, -- отвѣтила Лида.-- Это, очевидно, переутомило васъ.
   -- Дѣло не въ танцахъ, а въ этомъ человѣкѣ,-- сказала Алиса, всхлипнувъ.
   -- Развѣ? Я разговаривала съ этимъ человѣкомъ больше получаса, а Башвиль имѣлъ съ нимъ форменное сраженіе,-- между тѣмъ, мы не въ истерикѣ. Вы же здѣсь сидѣли совсѣмъ спокойно и уютно, не правда ли?
   -- Я вовсе не въ истерикѣ,-- съ негодованіемъ отвѣтила Алиса.
   -- Тѣмъ лучше, -- серьёзно сказала Лида, положивъ руку на лобъ Алисы, которая всхлипнула въ послѣдній разъ и успокоилась.
   

ГЛАВА X.

   Мистрисъ Байронъ, а по сценѣ Аделаида Джисборнъ -- во второй разъ въ жизни заставила заговорить о себѣ въ Лондонѣ, гдѣ въ теченіе многихъ лѣтъ совершенно забыли о ея существованіи. Столичные антрепренеры ея времёнъ перестали ангажировать ее, потому что считали ея успѣхъ въ новыхъ роляхъ очень сомнительнымъ; знали, что она самая капризная изъ всѣхъ избалованныхъ любимцевъ публики; а кромѣ того, на каждое дѣловое предложеніе она неизмѣнно отвѣчала, что ненавидитъ сцену и что ея ноги больше не будетъ на подмосткахъ.
   Лондонскіе театры такъ долго обходились безъ нея, что новое поколѣніе театраловъ знало о ней только понаслышкѣ, какъ объ актрисѣ старой школы, которая разъѣзжаетъ по провинціальнымъ городамъ, выдавая себя передъ невѣжественною публикой за великую артистку и надоѣдая имъ представленіемъ пьесъ Шекспира. Мистрисъ Байронъ очень нравилось вести такую жизнь, переѣзжая съ драматической труппой, составлявшей ея свиту, съ мѣста на мѣсто, останавливаясь въ каждомъ городѣ на двѣ недѣли и выступая въ полудюжинѣ ролей, въ которыхъ она была очень эффектна и которыя она знала такъ хорошо, что никогда не думала о нихъ, когда могла думать о чемъ-нибудь другомъ. Провинціальная публика, въ большинствѣ случаевъ, встрѣчала ее съ восторгомъ, когда она совершала свое годовое турнэ. Въ провинціи ей аплодировали гораздо чаще и восторженнѣе, чѣмъ въ Лондонѣ; до котораго ей было столько же дѣла, сколько Лондону до нея; тамъ она могла деспотичнѣе распоряжаться за кулисами, расходы были меньше, а заработки значительнѣе. Ставъ старше, она начала копить деньги и меньше тратить ихъ. Когда она жаловалась Кэшелю на тяжесть расходовъ, которыхъ требуетъ его обученіе, она уже была богата. Съ тѣхъ поръ, какъ онъ избавилъ ее отъ этого расхода, она успѣла побывать въ Америкѣ, Египтѣ, Индіи и Австраліи, и ея состояніе значительно возросло. Съ этого турнэ она вернулась въ Англію въ тотъ самый день, когда Кэшель прибавилъ къ своимъ лаврамъ побѣду надъ Летучимъ Голландцемъ, такъ что во всѣхъ воскресныхъ газетахъ отдѣлъ спорта былъ полонъ восхваленія доблести Кэшеля Байрона, а театральный отдѣлъ -- восхваленія таланта Аделаиды Джисборнъ. Но она никогда не читала столбцы, посвященные спорту. Онъ же просматривалъ театральныя новости. За это время директора лондонскихъ театровъ, избѣгавшіе приглашать мистрисъ Байронъ, успѣли умереть, обанкротиться или заняться менѣе рискованными предпріятіями. Одинъ изъ ихъ преемниковъ, одновременно, артистъ и антрепренеръ, воскресилъ популярность пьесъ Шекспира въ такой же степени, какъ Кэшель возстановилъ репутацію боксерскаго круга. Желая поставить пьесу "Король Джонъ", онъ сдѣлалъ вернувшейся артисткѣ заманчивое предложеніе выступить въ роли Констанціи, подговаривая въ то же время своего пріятеля-журналиста поднять въ газетахъ вопль по поводу упадка великой школы драматическаго искусства и выдумать или перепечатать нѣсколько анекдотовъ о мистрисъ Сиддонсъ {Сиддонсъ, одна изъ величайшихъ трагическихъ актрисъ Англіи, коронными ролями которой были; лэди Макбетъ и Екатерина въ "Генрихѣ VIII" Шекспира. Выступала на сценѣ съ 1785--1818 г.}.
   На этотъ рать мистрисъ Байронъ не сказала, что ненавидитъ сцену. Было время, когда она, дѣйствительно, ненавидѣла ее; но теперь, когда она была достаточно богата, чтобы навѣки распрощаться съ театромъ, это чувство давнымъ-давно улетучилось и игра на сценѣ сдѣлалась для нея привычкой, бросить которую было такъ же трудно, какъ всякую другую привычку. Кромѣ того, ей было пріятно наживать деньги такимъ легкимъ и вѣрнымъ способомъ, и у нея уже скопилось ихъ настолько, что она начала носиться съ разнообразными планами: покинуть сцену, играть въ Парижѣ, снять театръ въ Лондонѣ и тому подобными причудами. Самымъ славнымъ воспоминаніемъ ея молодости былъ внезапный тріумфъ въ Лондонѣ, когда она въ первый разъ выступила на подмосткахъ одного изъ театровъ. И ей очень улыбалась мысль со славой закончить свою карьеру тамъ, гдѣ она ее начала. Поэтому она приняла предложеніе и даже прочла "Короля Джона" съ начала до конца.
   Самымъ любопытнымъ документомъ изъ эпохи Плантагенетовъ былъ пергаментный свитокъ съ отрывкомъ изъ хроники о принцѣ Артурѣ и раскрашеннымъ портретомъ его матери. Онъ былъ пріобрѣтенъ покойнымъ мистеромъ Кэрью за баснословныя деньги и теперь перешелъ во владѣніе Лиды, къ которой артистъ-антрепренеръ обратился съ просьбой позволить ему взглянуть на этотъ документъ. Разрѣшеніе было дано, и онъ посѣтилъ домъ въ Ридженть-паркѣ, который назвалъ хранилищемъ неисчерпаемыхъ сокровищъ, и выразилъ глубокое сожалѣніе, что не можетъ показать портретъ миссъ Джисборнъ. Лида отвѣтила, что охотно покажетъ его миссъ Джисборнъ, если послѣдняя соблаговолить придти къ ней. Два дня спустя Мистрисъ Байронъ днемъ явилась къ Лидѣ, которую застала одну. Алиса вышла изъ дому, чувствуя, что лучше не встрѣчаться съ актрисой: о нихъ никогда нельзя знать, чѣмъ онѣ были раньше.
   Годы, протекшіе со времени визита мистрисъ Байронъ къ доктору Монкрифу, повидимому, не оставили на ея лицѣ никакихъ слѣдовъ. Она даже казалась моложе, чѣмъ тогда, потому что постаралась искусственно подновить свой цвѣтъ лица. Небрежная изящность ея манеръ такъ отличалась отъ заученнаго благородства осанки и старательной вѣжливости антрепренера, что Лида съ трудомъ могла повѣрить, что оба принадлежатъ къ одной профессіи. Ея голосъ придавалъ особую прелесть даже самымъ банальнымъ замѣчаніямъ и нисколько не походилъ на грубый голосъ Кэшеля. А все-таки первый же звукъ его убѣдилъ Лиду, что передъ ней мать Кэшеля, Притомъ же у нихъ былъ общій подбородокъ.
   Мистрисъ Байронъ сейчасъ же перешла къ цѣли своего визита и попросила показать ёй портреть. Лида повела ее въ библіотеку, гдѣ на столѣ.было приготовлено для обзора нѣсколько папокъ съ гравюрами. Драгоцѣнный пергаментъ лежалъ на самомъ верху.
   -- Очень интересный рисунокъ, -- сказала мистрисъ Байронъ, бросивъ на него мимолетный взглядъ и отложивъ въ сторону, перешла къ гравюрамъ болѣе поздней эпохи, между тѣмъ, какъ Лида съ интересомъ молча смотрѣла на нее.
   -- А!-- оказала она.-- Вотъ это мнѣ какъ разъ подойдетъ.
   -- Для вашей роли Констанціи?
   -- Да.
   -- Но вѣдь шелкъ появился въ Западной Европѣ триста лѣтъ спустя послѣ смерти Констанціи. Это портретъ Маріи Медичи, сдѣланный Рубенсомъ.
   -- Не бѣда, -- мягко отвѣтила мистрисъ Байронъ, -- Что жъ такое, если платье немного не изъ той эпохи, когда женщина, которая надѣнетъ его, живетъ семьсотъ лѣтъ спустя? Развѣ можетъ быть большій анахронизмъ, чѣмъ сцена смерти принца Артура въ театрѣ Паноптикумъ? Я вѣдь артистка, которая должна вдохнуть жизнь въ драматическій характеръ, а не взрослый ребенокъ, который старается вообразить себя чѣмъ-то въ родѣ исторической личности, сошедшей прямо со страницъ "Исторіи Англіи" Маркгама. Я одѣваю то платье, которое мнѣ къ лицу. Я не могу играть, когда чувствую себя плохо одѣтой.
   -- А что скажетъ директоръ театра?
   -- Мнѣ? Ничего не скажетъ, -- отвѣтила мистрисъ Байронъ, и спокойный тонъ ея голоса ясно указалъ, что директору лучше воздержаться отъ всякаго замѣчанія.
   -- А кромѣ того, развѣ вы полагаете, что онъ ученый человѣкъ? Онъ самъ будетъ въ латахъ, про которыя сразу скажешь. что онѣ сдѣланы вчера въ Бирмингамѣ. Слѣдовательно...
   Мистрисъ Байронъ пожала плечами и такъ мало интересовалась мнѣніемъ директора, что даже не сочла нужнымъ кончить фразу.
   -- Роль Констанціи одна изъ вашихъ любимыхъ ролей?
   -- Скучная пьеса,-- разсѣянно отвѣтила мистрисъ Байронъ.-- У всѣхъ мужчинъ въ ней смѣшной видъ, а кромѣ того она не ходкая.
   -- Безъ сомнѣнія,-- сказала Лида, внимательно наблюдая за ея лицомъ.-- Но я спрашиваю, какъ вамъ правится самый характеръ? Любите ли вы изображать на сценѣ материнскую любовь?
   -- Материнская любовь слишкомъ священная вещь, чтобы ее пародировать. У васъ есть дѣти?
   -- Нѣтъ,-- сдержанно и холодно отвѣтила Лида..-- Я не замужемъ.
   -- Имѣть ребенка очень полезно и въ физическомъ и въ нравственномъ отношеніи. Совѣтую вамъ. Материнство воспитываетъ.
   -- Вы думаете, что оно полезно для каждой женщины?
   -- Разумѣется. Для всѣхъ безъ исключенія. Подумайте только, миссъ Кэрью, о томъ безконечномъ терпѣніи, съ которымъ вы должны нянчить ребенка, о необходимости смотрѣть на міръ одновременно и его глазами; и глазами взрослаго человѣка; безъ слова упрека сносить тѣ раны, которыя онъ вамъ наносить по своему невѣдѣнію; прощать ему его эгоизмъ, который проявляется въ сотнѣ мелочей; и жить въ постоянномъ страхѣ, какъ бы не оскорбить его чрезмѣрную чувствительность или не возбудить въ немъ несправедливостью и капризами чувства горечи и обиды. Подумайте, какъ вы должны слѣдить за собой, сдерживать себя, развивать въ себѣ, тй качества, которыя могутъ привлечь и удержатъ самую ревнивую любовь на свѣтѣ -- любовь ребенка! Быть матерью, это такая школа, которой нѣтъ равной на свѣтѣ. И материнство вполнѣ вознаграждаетъ за несчастье родиться женщиной.
   -- Но я все-таки предпочла бы родиться мужчиной,-- сказала Лида.-- Вы, очевидно, много и серьезно; думали надъ этими вопросами, поэтому мнѣ хочется спросить васъ одну вещь. Не кажется ли вамъ, что искусство, которое пріобрѣтается годами усиленныхъ занятій и упражненій,-- какъ ваше, напримѣръ,-- что и оно имѣетъ огромное воспитательное значеніе и дисциплинируетъ человѣка не меньше материнства?
   -- Глупости, -- рѣшительно заявила мистрисъ Байронъ.-- Люди рождаются на свѣтъ уже готовыми. Я поступила на сцену, когда мнѣ было восемнадцать лѣтъ, и сразу имѣла успѣхъ. Если бы я знала жизнь или была на четыре года старше, я была бы робкая, застѣнчивая, слабая и неумѣлая: мнѣ пришлось бы потерять двѣнадцать лѣтъ, чтобы пробиться въ передніе ряды. Но я была молода и красива, съ пылкимъ и поистинѣ ужаснымъ характеромъ: за два года передъ тѣмъ я убѣжала изъ дому и была жестоко обманута. Сценическому искусству я научилась такъ же легко и безсознательно, какъ ребенокъ учитъ молитву, а остальное пришло само собой. Я видѣла людей, которые годами боролись со своей неуклюжестью, плохимъ произношеніемъ, недовѣріемъ къ себѣ и полдюжиной недостатковъ, которые существовали только въ ихъ воображеніи. Эти страданія, пожалуй, воспитали ихъ; но у нихъ достаточно таланта, они бы обошлись безъ стараній и безъ воспитанія. Пожалуй, въ этомъ кроется причина, почему талантливые люди обыкновенно очень легкомысленны, а посредственности -- очень почтенные господа. Когда я выступила впервые, мой талантъ былъ очень ограниченъ, увѣряю валъ: я абсолютно не умѣла играть въ комедіяхъ. Но я ничуть не смущалась этимъ. И постепенно, когда я начала немного лучше понимать дѣло, я увидѣла всю нелѣпость вещей, изъ-за которыхъ я раньше поднимала такой шумъ, комедія далась мнѣ сама собой, какъ раньше драма и трагедія. Если бы я работала надъ собой, дѣло, вѣроятно, кончилось бы тѣмъ же, съ тою разницей, что, въ такомъ случаѣ, я приписала бы весь успѣхъ собственной работѣ. Большинство трудолюбивыхъ людей воображаютъ, будто они сами сдѣлали себя тѣмъ, что они есть -- какъ дѣти воображаютъ, что могутъ способствовать своему росту.
   -- Изъ всѣхъ артистовъ, которыхъ я встрѣчала, -- сказала Лида,-- вы первая не увѣряете, что искусство требуетъ больше труда, чѣмъ всякое другое занятіе. Другіе отрицаютъ существованіе талантовъ и приписываютъ весь успѣхъ работѣ.
   -- Ну да, путемъ опыта можно пріобрѣсти много полезнаго, и на сценѣ всегда масса работы. Но именно талантъ даетъ мнѣ возможность пріобрѣтать полезныя мнѣ свѣдѣнія и работать на сценѣ, а не въ кухнѣ или прачешной.
   -- Вы, вѣроятно, очень любите свое дѣло?
   -- Теперь я отношусь къ сценѣ безразлично: я сумѣла приспособиться къ ней. Я пошла въ актрисы, потому что мнѣ не было другого выхода, а остаюсь на сценѣ, потому что я уже старуха и иного дѣла у меня нѣтъ, но какъ я ненавидѣла ее первое время! Теперь мнѣ скоро придется бросить театръ, я надоѣла публикѣ.
   -- Сомнѣіваюсь. Я, конечно, должна вѣрить въ вашъ пожилой возрастъ, разъ вы это говорите; но вѣдь вы сами должны сознавать, -- говорю это безъ комплимента -- что на видъ вамъ ни за что не дашь много лѣтъ.
   -- Я вамъ въ матери гожусь, милая моя. По моимъ годамъ мнѣ пора быть бабушкой. Можетъ быть я и на самомъ дѣлѣ уже бабушка.-- При послѣднихъ словахъ въ ея голосѣ прозвучало что-то жалобное. Лида воспользовалась случаемъ:
   -- Значить вы говорили о материнствѣ на основаніи собственнаго опыта, миссъ Джисборнъ?
   -- У меня есть сынъ -- сынъ, который былъ посланъ мнѣ Богомъ, когда мнѣ было восемнадцать лѣтъ.
   -- Надѣюсь, что онъ унаслѣдовалъ талантъ и красоту своей матери.
   -- Право не знаю, -- задумчиво промолвила мистрисъ Байронъ.-- Это былъ настоящій бѣсенокъ. Боюсь, что я васъ шокирую, миссъ Кэрью; но, право, я дѣлала для него все, что можетъ дѣлать самая самоотверженная матъ, а онъ убѣжалъ отъ меня даже безъ слова прощанія. Чистый бездѣльникъ!
   -- Мальчики часто поступаютъ жестоко изъ страсти къ приключеніямъ, -- сказала Лида, внимательно наблюдая за выраженіемъ лица гостьи.
   -- Нѣтъ, не въ томъ дѣло. Вся причина въ его невозможномъ характерѣ. Онъ былъ упрямый и злой мальчишка. Упрямаго ребенка нельзя любить. Пока онъ былъ маленькимъ, я постоянно держала его при себѣ. Когда же онъ сталъ слишкомъ большимъ для этого, я истратила на его воспитаніе бездну денегъ. Все напрасно! По отношенію ко мнѣ онъ проявлялъ только злобу и ненависть, которую не могла побороть никакая любовь. А вѣдь жаловаться ему было не на что! Худшаго сына свѣтъ не создавалъ.
   Лида сидѣла молча, съ серьезнымъ видомъ. Мистрисъ Байронъ смотрѣла не на нее, а скорѣе въ сторону. Вдругъ она прибавила.
   -- Милый мой, ненаглядный Кэшель!-- (Лида едва удержалась, чтобы не вздрогнулъ).-- Мнѣ стыдно, что я такъ говорила о немъ. Видите, я все еще люблю его, несмотря ни на что.-- Мистрисъ Байронъ вынула носовой платокъ, и Лида испугалась перспективы слезъ. Но миссъ Джисборнъ только степенно высморкалась и поднялась, чтобы проститься. Лида пригласила ее остаться на завтракъ, потому что гостья интересовала и привлекала ее не только какъ мать Кэшеля, но и сама по себѣ. Изъ разговоровъ съ ней она скоро выяснила, что мистрисъ Байронъ въ молодости поглотила неимовѣрное количество романовъ въ духѣ Вертера, а въ послѣдующіе годы проводила свободные часы за чтеніемъ всѣхъ безъ разбора книгъ, попадавшихся ой подъ руку. Всѣ ея свѣдѣнія были до того нелѣпы, а характеръ до такой степени безразсудный, что Лида -- особа разумная во всѣхъ отношеніяхъ и съ необыкновенно-систематическими знаніями -- пришла къ выводу, что ея посѣтительница, безъ сомнѣнія, талантливая женщина. Ибо она сознавала всю нищету своихъ собственныхъ познаній и считала себя только хорошо обученной, терпѣливой и усидчивою работницей. Мистрисъ Байронъ очень понравилась обстановка дома, завтракъ и вниманіе, съ какимъ хозяйка слушала ея разсказы; она пришла въ очень хорошее настроеніе и была такъ прелестна, что Лида чувствовала себя совершенно очарованной ею и удивлялась про себя, какова должна была быть сила этого обаянія, когда властное чувство, -- напримѣръ любовь къ мужчинѣ -- дѣлало мистрисъ Байронъ безумію счастливой. Она поймала себя на томъ, что серьезно размышляла: сможетъ ли когда-нибудь заставить Кэшеля такъ полюбить ее, какъ мистеръ Байронъ -- хотя бы одно время -- долженъ былъ любить его мать.
   Послѣ ухода посѣтительницы Лида принялась соображать, права ли она, не сводя мать съ сыномъ. Повидимому; было совершенно ясно, что въ данную минуту Кэшель явился бы позоромъ для матери и поэтому было лучше не показывать его мистрисъ Байронъ.
   Но если онъ по той или другой причинѣ исполнить ея просьбу, бросить свою грубую профессію, можно будетъ устроить ему свиданіе съ матерью, которая, пожалуй, на будущее время, лучше позаботится о своемъ блудномъ сынѣ и избавить его отъ необходимости добывать себѣ пропитаніе посредствомъ бокса. Эта мысль заставила Лиду спросить себя: какую же дѣятельность Кэшель сможетъ избрать, и много ли шансовъ на то, чтобы его отношенія съ матерью сложились теперь лучше, чѣмъ они были раньше? Но она не находила сколько-нибудь удовлетворительнаго отвѣта, почему вернулась къ разсмотрѣнію другой стороны вопроса: можно ли надѣяться, что онъ измѣнится ради нея. Ухватившись за эту тему, воображеніе унесло ее такъ, далеко отъ всякихъ разумныхъ соображеній, что она только покачала головой надъ собственной глупостью, когда въ дверяхъ появился Башвиль и доложилъ о лордѣ Уорсингтонѣ, которой вошелъ въ комнату вмѣстѣ съ Алисой. Онъ еще не видѣлся съ Лидой съ тѣхъ поръ, какъ она узнала общественное положеніе своего жильца, и немного боялся этой встрѣчи. Чтобы скрыть свое смущеніе, онъ сразу заговорилъ о самыхъ обыденныхъ вещахъ, быстро переходя съ одной темы на другую. Но по прошествіи нѣкотораго времени началъ проявлять признаки сильнаго нетерпѣнія, взглянулъ на часы и сказалъ:
   -- Я разумѣется не хочу торопить дамъ, по напоминаю, что начало въ три.
   -- Начало чего?-- спросила Лида, которая про себя уже удивлялась, зачѣмъ онъ пришелъ.
   -- Праздника, который устраивается въ честь этого африканскаго короля, -- Богъ его знаетъ, какъ его зовутъ. Уэбберъ мнѣ сказалъ, что мы отправимся вмѣстѣ'.
   -- Значить вы пришли за нами. Я совсѣмъ забыла. Развѣ я обѣщала пойти?
   -- Уэбберъ мнѣ такъ сообщилъ. Онъ долженъ былъ самъ сопровождать васъ, но занять и сдѣлалъ доброе дѣло, уступивъ свое мѣсто мнѣ. Онъ, чортъ его дери, уѣѣрялъ меня., что вы очень интересуетесь этимъ праздникомъ.
   Л'ида сейчасъ же встала и послала за экипажемъ.
   -- Особенно торопиться нечего, -- сказала она.-- Въ двадцать минуть мы свободно доѣдемъ до Сентъ-Джемса.
   -- Намъ не туда ѣхать, а въ Айлингтонъ. Праздникъ устраивается въ помѣщеніи земледѣльческой выставки, потому что въ программу входятъ кавалерійскія аттаки и тому подобныя забавы.
   -- Вотъ какъ! А боксировать тоже будутъ?
   -- Да, -- немного покраснѣвъ, но не смущаясь отвѣтилъ лордъ Уорсингтонъ.-- Боксировать тоже будутъ, но все джентльмены; за исключеніемъ, можетъ быть, одного выхода настоящихъ боксеровъ, цѣль котораго показать королю и профессіональную форму бокса.
   -- Въ такомъ случаѣ, извините меня, я пойду надѣть шляпу, -- сказала Лида, покидая комнату. Алиса удалилась еще раньше, чтобы совершенію перемѣнить туалетъ, такъ какъ случай былъ очень подходящимъ, чтобы показать себя во всемъ блескѣ.
   -- Какой у васъ шикарный видъ, миссъ Гофъ, -- оказалъ лордъ Уорсингтонъ, слѣдуя за ними къ экипажу.
   Алиса не удостоила его отвѣтомъ, но гордо закинула голову, думая втайнѣ о томъ, что скажутъ люди, сравнивая ихъ: сочтутъ ли ее слишкомъ расфранченной, или Лиду слишкомъ просто одѣтой. По мнѣнію лорда Уорсингтона, обѣ были очень интересны, и въ теченіе нѣсколькихъ секундъ онъ размышлялъ о различныхъ стиляхъ женской красоты и о старой истинѣ, что одна и та же манера одѣваться не годится для всѣхъ. На основаніи чего рѣшилъ, что близость Миссъ Кэрью настраиваетъ его на философскій ладъ.
   Залъ земледѣльческой выставки показался Алисѣ огромнымъ сараемъ, полъ котораго былъ усыпанъ опилками и представлялъ собой арену, вокругъ которой изъ старыхъ ящиковъ было воздвигнуто нѣчто въ родѣ трибунъ, скудно покрытыхъ краснымъ сукномъ и разукрашенныхъ нѣсколькими флагами. Лордъ Уорсингтонъ заранѣе обезпечилъ за ними мѣста перваго ряда на одной изъ этихъ трибунъ. Какъ разъ подъ ними находился деревянный барьеръ, который былъ декорированъ нѣсколькими зелеными растеніями въ кадкахъ, и за которымъ толпились зрители, занимавшіе мѣста въ одинъ шиллингъ. Алиса нашла, что распорядители поступили очень безтактно, устроивъ мѣста для простой публики такъ близко отъ трибунъ, что она могла слышать каждое слово изъ разговоровъ толпы. Но такъ какъ Лида, очевидно, не раздѣляла ея негодованія, она обратила свой взоръ на аристократическую часть публики. Центральныя трибуны походили на роскошный цвѣтникъ, въ которомъ черныя пятна, образованныя тамъ-и-сямъ шляпами и сюртуками мужчинъ, казались промежутками земли между грядками. Въ срединѣ этого цвѣтника, виднѣлась пышная эстрада, гдѣ на высокомъ креслѣ сидѣлъ рослый черный джентльменъ и посматривалъ на все съ видомъ величественнаго безучастія, рѣзко отличавшагося отъ откровеннаго изумленія, съ которымъ окружавшая его черная свита ухмыляясь таращила глаза и оглядывалась по сторонамъ.
   -- Какъ жаль, что мы не сидимъ ближе къ королю!-- промолвила Алиса.-- Я едва могу разглядѣть этого милаго старика.
   -- Но зато наши мѣста очень удобны, чтобы видѣть само представленіе. Вы уже будете довольны, -- сказалъ лордъ Уорсингтонъ.
   Лида замѣтила, что у него былъ немного виноватый видъ, и поймавъ взглядъ, который онъ украдкой бросилъ на арену, увидѣла недалеко отъ ихъ трибуны четырехугольникъ, футовъ въ двадцать длины, огороженный столбами съ протянутыми между ними веревками. Онъ былъ пустъ, а близъ него стояло нѣсколько стульевъ и бассейнъ съ губкой.
   -- Что это такое?-- спросила она.
   -- Это?-- Кругъ.
   -- Какой же это кругъ, когда это четырехугольникъ?
   -- Ну да, это называется такъ. Съ теченіемъ времени кругъ постепенно превратился въ квадратъ.
   Раздался рѣзкій звукъ трубъ, и на арену выѣхалъ эскадронъ кавалеристовъ. Лидѣ поправилось сидѣть такъ и спокойно любоваться лошадьми и всадниками, или сравнивать членовъ клуба олимпійскихъ игръ, смѣнившихъ кавалеристовъ, съ мраморными богами Греціи и съ Бахусомъ и Давидомъ Микель-Анджело. Сравнительно съ греческими статуями имъ не хватало спокойнаго изящества, а сравнительно съ. итальянскими -- героическаго воодушевленія. Они перелетали черезъ деревянныхъ коней, дѣлали головоломные прыжки съ шестами и тому подобную гимнастику, при чемъ каждый изъ нихъ затмевалъ подвиги своихъ предшественниковъ еще болѣе ловкимъ и труднымъ упражненіемъ.
   Лорду Уорсинггону они скоро надоѣли, и онъ шепнулъ Лидѣ, что какъ только вся эта ерунда кончится, нѣкій человѣкъ однимъ ударомъ шашки разсѣчетъ пополамъ овцу, послѣ чего начнется боксъ.
   -- Неужели вы хотите сказать, что выпустятъ на арену овцу и будутъ за ней охотиться съ шашками?-- съ негодованіемъ спросила Лида.
   Лордъ Уорсингтонъ засмѣялся и сказалъ, что да. Но, на самомъ дѣлѣ, оказалось, что овца была просто бараньей тушей, которую дюжій сержантъ разсѣкъ пополамъ, показавъ предварительно для большаго эффекта свое искусство на лимонахъ, кускахъ свинца и шелковыхъ платкахъ, которые онъ тоже разсѣкалъ однимъ ударомъ. Толпа, привыкшая видѣть въ мясныхъ лавкахъ еще болѣе отвратительныя зрѣлища, подарила его щедрыми аплодисментами.
   Послѣ этого въ загородку, которую лордъ Уорсингтонъ назвалъ крутомъ, вошли два члена клуба олимпійскихъ игръ. Пожавъ другъ другу руку, насколько это позволяли огромныя подбитыя ватой перчатки, они обхватили себя правою рукой, какъ будто грозила опасность, что ихъ животы вывалятся, если ихъ не держать крѣпко-накрѣпко. Затѣмъ они принялись вытанцовывать и кружиться одинъ вокругъ другого, то выбрасывая впередъ, то прижимая къ себѣ свой лѣвый кулакъ, напоминая этимъ жестомъ лошадь, которая бьетъ землю копытомъ. Распорядитель праздника громко возвѣстилъ ихъ имена и званіе, и Лида узнала, такимъ образомъ, что эти господа чемпіоны-любители. Ихъ круженіе и выбрасываніе кулака показалось ей чрезвычайно смѣшнымъ, а когда они время-отъ-времени наносили другъ другу удары, она не могла различить ни одного изъ тѣхъ пріемовъ атаки и парированія, на которые лордъ Уорсингтонъ восторженно обращалъ ея вниманіе и которые вызывали въ стоявшей внизу толпѣ то насмѣшки, то аплодисменты. Когда по прошествіи трехъ минутъ они опустились на стулья, стоявшіе въ противоположныхъ углахъ "круга", и откинулись на спинку съ такимъ видомъ, какъ будто совершили утомительнѣйшую работу, Лида громко расхохоталась бы, если бы ихъ поза не напомнила ей позы Кэшеля, когда онъ въ библіотекѣ старался овладѣть собой. Черезъ минуту кто-то крикнулъ: "пора!". Оба поднялись и въ теченіе трехъ минутъ повторяли предыдущія упражненія. Еще минута отдыха, затѣмъ четыре минуты круженія я выбрасыванія кулаковъ, -- послѣ чего чемпіоны пожали другъ другу руку и покинули арену.
   -- Это все?-- спросила Лида.
   -- Все, -- отвѣтилъ лордъ Уорсингтонъ.-- Самая невинная вещь на свѣтѣ и притомъ самая красивая.
   -- Красивой она мнѣ не показалась, -- сказала Лида.-- А невинной, пожалуй, ужъ по своей полнѣйшей безсмысленности. И она упрекнула себя въ томъ, что по невѣдѣнію несправедливо обвиняла Кэшеля Байрона въ жестокости, между тѣімъ какъ онъ занимается такимъ невиннымъ дѣломъ.
   На аренѣ продолжали показывать зрителямъ различнаго рода военныя упражненія. Кромѣ отдѣльныхъ поединковъ между людьми, вооруженныхъ самымъ различнымъ образомъ, происходили массовые турниры съ копьями, джигитовка, фехтованіе на палкахъ, въ которомъ участвовали маггросы военнаго флота, встрѣченные громкими рукоплесканіями. Затѣмъ члены клуба опять боксировали и дѣлали гимнастику.
   Лидино вниманіе было скоро отвлечено отъ арены. Взглянувъ случайно внизъ, она замѣтила въ толпѣ низенькаго человѣка, который показался ей очень знакомымъ, хотя она не могла разглядѣть его лица, потому что онъ стоялъ къ ней спиной. Онъ разговаривалъ съ рослымъ мужчиной, одѣтымъ въ костюмъ желтаго цвѣта съ зелёнымъ галстукомъ. Голосъ послѣдняго былъ грубый и сильный, а у маленькаго человѣка очень пронзительный, такъ-что, слушая внимательно, можно было разобрать ихъ слова среди гула толпы.
   -- Вы любуетесь этимъ человѣкомъ?-- спросилъ лордъ Уорсингтонъ, замѣтивъ взглядъ Лиды.
   -- Нѣтъ. Развѣ онъ что-нибудь особенное?
   -- Онъ когда-то былъ великимъ человѣкомъ -- во дни великановъ. Онъ былъ чемпіономъ Англіи. Для насъ онъ представляетъ особый интересъ, какъ учитель одного изъ нашихъ общихъ знакомыхъ.
   -- А его имя?-- спросила Лида, имѣя въ виду имя этого общаго знакомаго.
   Но лордъ Уорсингтонъ понялъ, что она просить назвать ей человѣка, стоявшаго внизу, и отвѣтилъ:
   -- Нэдъ Скинъ. Ему такъ хорошо жилось въ колоніяхъ, что онъ разрѣшилъ себѣ съ семьей маленькую увеселительную прогулку въ Англію. Его пріѣздъ произвелъ здѣсь сенсацію: на той недѣлѣ былъ его бенефисъ, публики собралось масса. Онъ боксировалъ въ перчаткахъ съ нашимъ общимъ знакомымъ и швырялъ его, какъ ребенка. Нашъ знакомый былъ очень любезенъ, что позволилъ такъ швырять себя. Если бы онъ серьезно захотѣлъ, онъ могъ бы убить Скина на мѣстѣ.
   -- Это значить самъ Скинъ?-- сказала Лида, разглядывая его съ такимъ серьезнымъ интересомъ, что лордъ Уорсингтонъ удивился и пришелъ въ восторгъ.
   -- Ага! Теперь я узнала и человѣка, который стоить рядомъ съ нимъ. Это одинъ изъ жильцовъ Уорренъ-Лоджа. Если не ошибаюсь, я вамъ обязана за знакомство съ нимъ.
   -- Вы говорите о тренерѣ Меллишѣ?-- съ растеряннымъ видомъ сказалъ лордъ Уорсшитонъ, -- Да, это онъ. Посмотрите, какая чудная лошадь у этого улана, второго съ конца.
   Но Лида не хотѣла смотрѣть на лошадь улана. "Парадизъ!" услышала она презрительно-недовѣрчивое восклицаніе Скина. "Да развѣ это возможно?"
   -- И не такія вещи случаются на свѣтѣ, -- сказалъ Меллишъ.-- Я не говорю, что Кэшель Байронъ потерялъ свою силу, но ему слишкомъ везетъ, чтобы это могло долго продолжаться. А потомъ я знаю, что за послѣднее время онъ совсѣмъ затосковалъ.
   -- Чортъ бы побралъ всякую тоску!-- воскликнулъ Скинъ.-- Чего ради ему тосковать?
   -- Я-то ужъ знаю, -- таинственно сказалъ Меллишъ.
   -- Подумаешь!-- презрительно возразилъ Скинъ.-- Вы, вѣроятно, намекаете на ту барышню, о которой онъ всегда говорить съ моей старухой.
   -- Я говорю о той барышнѣ, которой ему не видать, какъ своихъ ушей -- маленькая такая, съ лицомъ, какъ устричная раковина. Онъ ее встрѣтилъ въ Уильстокенѣ, гдѣ я его тренировалъ для схватки съ Летучимъ Голландцемъ, Какъ онъ встрѣтился съ ней, такъ совсѣмъ бросилъ тренироваться, отъ рукъ отбился, да и только. Я такъ быль увѣренъ, что Голландецъ его расшибетъ въ пухъ и прахъ, что каждую копейку, которую поставилъ на него, я покрылъ другимъ пари, который поставилъ на Голландца -- исключая только двадцать фунтовъ, на которые я побился объ накладъ съ однимъ простачкомъ уже на мѣстѣ, послѣ того какъ перемѣнилъ свой взглядъ. Будь она проклята, эта барышня! Я изъ-за нея потерялъ сто фунтовъ.
   -- Подѣломъ вамъ, старый дуракъ. Тогда вы ошиблись и теперь ошибаетесь съ вашимъ милѣйшимъ Парадизомъ!
   -- Парадизъ сроду не былъ бить.
   -- Мои мальчикъ тоже.
   -- Ладно, ладно, мы увидимъ.
   -- Увидимъ? Говорю вамъ, что я ужъ видѣлъ. Я видѣлъ, какъ Билли Парадизъ боксируетъ въ перчаткахъ. Развѣ это боксъ? Это просто-напросто драка, самая простая драка, вотъ это что! Моя старуха и то знаетъ больше, чѣмъ онъ!
   -- Можетъ быть,-- сказалъ Меллишъ.-- А посмотрите, сколько онъ побилъ людей, которые были доверху полны умѣньемъ. Шенстонъ, на что умѣлый боксеръ, а выигралъ одну схватку только потому, что Билли разгорячился и сталъ его шпиговать -- ну, а тотъ поднялъ крикъ, это противъ правилъ. Это самое худшее въ Билли: онъ никогда не можетъ сдерживать своихъ чувствъ. Но кто боксируетъ, точно барышня танцуетъ, тотъ никогда не устоитъ противъ его дикаго натиска. Думаете ему есть дѣло до красивыхъ долгихъ ударовъ Кэшеля? Чорта съ два: онъ приметъ ихъ своей деревянной башкой, а отплатить такой затрещиной, какой онъ вышибъ изъ круга Дика Викъ.
   -- Готовъ держать пари на сколько угодно, что онъ этого не сдѣлаетъ. А если сдѣлаетъ, я самъ опять пойду въ кругъ и сверну ему башку за это.
   И Скинъ, разозлившись, принялся всячески ругать Парадиза и такъ разволновался, что Меллишъ ужъ постарался успокоить его, взявъ обратно часть своихъ предсказаній и освѣдомившись, какъ Кэшель поживаетъ за послѣднее время.
   -- Онъ не бережетъ себя, какъ слѣдуетъ, -- мрачно отвѣтилъ Скинъ.-- Все показываетъ Лондонъ моей старухѣ и Фанни -- онѣ тоже тутъ, сидядъ среди щеголихъ на мѣстахъ въ три съ половиной шиллинга. Ну и вотъ -- что ни вечеръ, то въ театръ. А днемъ -- въ паркъ смотрѣть, какъ королева проѣзжаетъ, или что-нибудь въ такомъ родѣ. Фанни любить ходить съ нимъ, потому что онъ такой джентльменъ: родной отецъ для нея недостаточно хорошъ, чтобы съ нимъ пройтись по Пикадилли. Меня заставляютъ надѣвать черный сюртукъ и, Богъ знаетъ, что дѣлать изъ себя. Старуха вѣдь чуть не молится на него. Она думаетъ, что онъ слишкомъ хорошъ для той барышни, о которой мы говорили, и говорить ему, что она нарочно притворяется, будто ей нѣтъ дѣла до него, чтобы поднять ставку -- какъ я обыкновенно увѣрялъ, что буду побитъ, чтобы простачки ставили ставки противъ меня. Женщины всегда баловали его. Въ Мельбурнѣ небось никогда не готовили на обѣдъ то, что я хотѣлъ -- а всегда то, что онъ любилъ, и тогда, когда онъ хотѣлъ. Будь я проклятъ, если мнѣ не приходилось прятаться за его спину, когда мнѣ нужно было что-нибудь просить для себя. И вы говорите, что такой парень позволитъ Билли Парадизу побить себя! Дудки!
   Лида, которая еще находилась подъ свѣжимъ впечатлѣніемъ обаянія мистрисъ Байронъ, съ удивленіемъ спрашивала себя, что за женщина эта мистрисъ Скинъ, которая сумѣла занять въ сердцѣ Кэшеля мѣсто матери, а между тѣмъ была только "старухой" боксера? Она, безусловно, была не изъ тѣхъ жситцппъ, которыя способны отвлечь молодого человѣка отъ боксерства. И мысли о профессіи Кэшеля и о шансахъ на то, чтобы онъ когда-нибудь, покинулъ свою дѣятельность, отвлекли вниманіе Лиды отъ всего окружающаго. Она сидѣла, устремивъ пристальный взглядъ на арену, но не видѣла ни военныхъ, ни гимнастовъ, ни атлетовъ, которые показывали тамъ свое искусство. Ея мысли уносились все дальше и дальше; говоръ толпы превратился для нея въ отдаленное жужжаніе, и, наконецъ, она совершенно перестала слышать его. Вдругъ она увидѣла ужаснаго на видъ человѣка, который шелъ по аренѣ, направляясь въ ея сторону. Его лицо цвѣтомъ напоминало синій гранить, а выдающіяся скулы и покатый лобъ ври давали сходство съ орангутангомъ. Лида вздрогнула и вышла изъ своей задумчивости; къ ней вернулась способность воспринимать внѣшнія впечатлѣнія, и она услышала взрывъ аплодисментовъ, которыми группа людей, изъ стоявшихъ внизу, привѣтствовала появленіе этого человѣка. Онъ въ отвѣть улыбнулся свирѣпою улыбкой, оперся рукой на одинъ изъ столбовъ круга и перескочилъ черезъ веревку. Лида замѣтила, что за исключеніемъ безобразной головы и огромныхъ рукъ и ногъ онъ былъ красиво сложенный мужчина, сильный и ловкій, судя по мускулатурѣ плечъ и бедеръ.
   -- Ну, развѣ онъ не картина?-- услышала она восторженный возгласъ Меллиша.-- Это я называю фигурой!
   -- Это что!-- презрительно сказалъ Скинъ.-- Зато онъ настоящій джентльменъ! Посмотрите только на него. Точно принцъ Уэльскій, который прогуливается по парку.
   Лида опять взглянула на арену и увидѣла Кэшеля Байрона, одѣтаго такъ, какъ она въ первый разъ видѣла его въ Уильстокенѣ. Онъ направлялся къ кругу съ равнодушнымъ видомъ, человѣка, который обязанъ выполнить какуюни.будь скучную публичную церемонію.
   -- Богъ, спускающійся со своихъ высотъ, чтобы помѣриться силами съ гладіаторомъ, -- восторженно шепнулъ лордъ Уорсингтонъ.-- Не правда ли, миссъ Кэрью? Аполлонъ и сатиръ! Вы должны согласиться, что нашъ общій другъ поразительно-красивый мужчина. Если бы онъ могъ являться въ обществѣ въ такомъ видѣ, ей Богу, всѣ женщины...
   -- Замолчите, -- сказала Лида, какъ будто его слова были для нея невыносимы,
   Кэшель не перескочилъ черезъ веревку. Онъ медленно прошелъ черезъ оставленный между веревками проходъ, отказался отъ помощи нѣсколькихъ услужливыхъ пріятелей и надѣлъ одну перчатку съ такимъ пренебрежительнымъ видомъ, какъ будто дѣло шло о приготовленіи къ чинной прогулкѣ. Сдѣлавъ, такимъ образомъ, лѣвую руку неспособной оказать ту же услугу правой рукѣ, онъ засунулъ пальцы въ другую перчатку, схватилъ ее зубами и натянулъ на руку жестомъ тигра, разрывающаго добычу. Лида опять вздрогнула..
   -- Слушайте, Бобъ Меллишъ,-- сказалъ Скинъ Хотите я поставлю двадцать противъ одного, что онъ отразитъ тотъ натискъ, на который вы такъ полагаетесь. По рукамъ? Двадцать противъ одного!
   Меллишъ отрицательно покачалъ головой. Въ это время распорядитель, указывая по порядку на борцовъ, провозгласилъ:
   -- Парадизъ -- преподаватель бокса. Кэшель Байронъ -- преподаватель бокса. Начинайте!
   Кэшель теперь взглянулъ на Парадиза, о существованіи котораго, казалось, не подозрѣвалъ раньше. Оба направилисъ къ центру круга, обмѣнялись рукопожатіями въ разстояніи вытянутой руки, внезапно выпустили руки, отступили на-шагъ назадъ и начали медленно обходить другъ друга слѣва направо, какъ пара пантеръ,
   -- Я думаю, что имъ слѣдовало бы поучиться хорошимъ манерамъ у джентльменовъ и дружески пожать другъ другу руку, -- сказала Алиса, стараясь принять беззаботный видъ, но въ душѣ чувствуя смутный страхъ передъ Кэшелемъ.
   -- Такова традиція, -- сказалъ лордъ Уорсингтонъ.-- Это дѣлается, чтобы одинъ не могъ притянуть другого и нанести ему ударъ свободною рукой, прежде чѣмъ тотъ успѣетъ вырваться.
   -- Какое отвратительное вѣроломство!-- воскликнула Лида.
   -- На самомъ дѣлѣ, этого никогда не бываетъ,-- въ видѣ оправданія сказалъ лордъ Уорсингтонъ.-- Все равно пользы нѣтъ, такъ какъ тогда нельзя хорошенько дѣйствовать лѣвою рукой.
   Лида отвернулась отъ него и обратила все свое вниманіе на боксеровъ. Парадизъ производилъ на нее менѣе грозное впечатлѣніе. Она видѣла, что онъ волновался и что его мужество было немного взвинчено; а лукавая усмѣшка заставляла предполагать своего рода дикое добродушіе, и точно обѣщала зрителямъ, что онъ сейчасъ покажетъ имъ забавную штучку. Кэшель съ неусыпной бдительностью слѣдилъ за движеніями своего противника, смотря на него боковымъ взглядомъ, въ которомъ, по мнѣнію Лиды, было что-то сатанинское
   Вдругъ глаза Парадиза загорѣлись: онъ наклонилъ голову, разбѣжался, нарочно остановился, а затѣмъ вдругъ бросился на Кэшеля. Раздался звуки., похожій на хлопанье пробки, и Кэшель остался на мѣстѣ въ серединѣ круга., между чѣмъ, какъ Парадизъ отлетѣлъ къ веревкѣ, стараясь усмѣхнуться надъ своею неудачей и показывая свои бѣлые зубы изъ-подъ маски крови.
   -- Великолѣпно!-- съ волненіемъ вскричалъ Скинъ.-- Великолѣпно. На всемъ свѣтѣ только мой мальчикъ и я умѣемъ давать такой ударъ! Хотѣлъ бы я видѣть сейчасъ лицо моей старухи! Для нея это слаще конфектъ.
   -- Уйдемете лучше, -- сказала Алиса.
   -- Этотъ ударъ совсѣмъ не похожъ на тѣ, которые мы видѣли до сихъ поръ, -- не обращая на нее вниманія, замѣтила Лида лорду Уорсингтону.-- Смотрите, онъ весъ въ крови.
   -- Это только носъ,-- отвѣтилъ лордъ Уорсингтонъ.-- Онъ привыкъ къ подобнымъ вещамъ.
   -- Взгляните-ка!-- захохоталъ Скинъ.-- Мой мальчикъ идетъ за нимъ и хочетъ припереть его къ веревкамъ. Пусть тогда разбѣгается, если можетъ! Вотъ что значитъ понимать дѣло!
   Меллишъ опять съ сомнѣніемъ покачалъ головой. Слѣдующія минуты не казались болѣе счастливыми для Парадиза. Онъ яростно старался нанести Кэшелю удары въ боки., но тотъ всякій разъ во-время отступалъ на шагъ назадъ, такъ что кулакъ противника не доставалъ его, а затѣмъ съ поразительною быстротой возвращался на мѣсто и надѣлялъ Парадиза ударами, которыхъ чюгъ не успѣвалъ парировать и не могъ избѣжать, такъ какъ были, припертъ къ веревкамъ. Его попытки попасть Кэшелю въ лицо, кончались къ ущербу его собственной физіономіи, такъ какъ самые ужасные свои удары Кэшель наносилъ именно въ тѣ мгновенія, когда ловко уклонялся головой отъ угрожавшей ей опасности и встрѣчалъ нападающаго врага контръ-ударомъ. Въ немъ не замѣчалось ни жалости, ни пощады; но его граціи могла бы позавидовать даже его мать. Онъ упивался силой собственныхъ ударовъ и набирался покой энергіи, когда его перчатки звучно шлепали Парадиза по лицу или точно пронзали его тѣло. На лучшую часть публики зрѣлище произвело отталкивающее впечатлѣніе. У Парадиза сильно шла кровь, которая запачкала перчатки, а перчатки запачкали лица и тѣла обоихъ сражающихся, такъ что они вскорѣ до самаго пояса были въ крови. Распорядители начали шопотомъ совѣщаться, не прекратить ли лучше это состязаніе. Но затѣмъ они рѣшили не вмѣшиваться, такъ какъ увидѣли, что африканскій король, который до тѣхъ поръ смотрѣлъ на арену безъ всякаго интереса, теперь поднялъ руки и съ видимымъ удовольствіемъ захлопалъ въ ладоши.
   -- Билли, повидимому, недоволенъ ссбэй,-- замѣтилъ Меллишъ, когда оба боксера сѣли на стулья для минутной передышки.-- У него такой же видъ, какъ тогда, когда онъ шпиговалъ Шепстона.
   -- Что значитъ шпиговать?-- спросила Лида.
   -- Наступить человѣку на ногу сапогами, которые подбиты гвоздями, -- отвѣтилъ лордъ Уорсингтонъ.-- Не безпокойтесь, сегодня у нихъ башмаки безъ гвоздей. И не смотрите на меня такимъ взглядомъ, миссъ Кэрью. Я же не виноватъ, что они дѣлаютъ подобныя вещи.
   Опять раздалось: "пора", и боксеры, которыхъ съ помощью губки привели въ болѣе или менѣе чистый видъ, съ машинальной поспѣшностью поднялись съ мѣста. Не успѣли они сдѣлать навстрѣчу другъ другу и двухъ шаговъ, каки. Кэшель нанесъ своему противнику -- хотя тотъ находился на такомъ разстояніи отъ него, что его, казалось, нельзя было достать -- сильный ударъ въ лобъ, отъ котораго тотъ зашатался, а самъ со смѣхомъ отскочилъ. Парадизъ бросился за нимъ, но Кэшель увернулся и побѣжалъ по кругу, бросая черезъ плечо на своего преслѣдователя насмѣшливые взгляды. Парадизъ сбросилъ съ себя всякое притворное добродушіе. Съ безразсудной свирѣпой отвагой онъ ринулся на Кэшеля, не дрогнувъ выдержалъ нѣсколько ужасныхъ ударовъ и въ теченіе нѣсколькихъ секундъ яростно дрался лицомъ къ лицу со споимъ врагомъ. Звуки ударовъ, которые сыпались одинъ за другимъ, напомнили Лидѣ дробный стукъ дождя, когда порывъ вѣтра наноситъ его на окопное стекло. Но уже черезъ мгновеніе Кэшель отскочилъ и былъ далеко. Парадизъ, у котораго опять пошла кровь, хотѣлъ повторить маневръ, но на этотъ разъ былъ встрѣченъ ударомъ, отъ котораго упалъ на одно колѣно. Едва онъ поднялся, какъ Кэшель опять бросился къ нему и четырьмя поразительно быстро слѣдующими другъ за другомъ ударами заставилъ снова отступить къ веревкамъ. Но на этотъ разъ съ какимъ-то хищнымъ кокетствомъ оставилъ его въ покоѣ и убѣжалъ легкими танцующими шагами, точно играющій ребенокъ. Парадизъ весь въ крови и съ пѣной у рта испустилъ дикій ревъ и сорвалъ съ рукъ перчатки. Въ толпѣ раздался единодушный крикъ протеста, и Кэшель, котораго этотъ крикъ вѣроятно, предостерегъ, попытался, въ свою очередь, снять перчатки. Но раньше, чѣкъ онъ успѣлъ это сдѣлать, Парадизъ ужъ бросился на него, и оба обхватили другъ друга. Лордъ Уорсингтонъ и другіе поднялись съ мѣста и взволнованно закричали: "Противъ правилъ! бороться нельзя!", а вслѣдъ затѣмъ раздался вопль негодованія, когда увидѣли, что Парадизъ схватилъ плечо Кэшеля въ зубы, въ то время какъ они боролись, чтобы повалить другъ друга.
   Лида вскрикнула -- первый разъ въ жизни. Затѣмъ она увидѣла, что Кэшель съ такимъ же свирѣпымъ какъ у Парадиза лицомъ обхватилъ противника за шею, приподнялъ съ земли, какъ угольщикъ поднимаетъ мѣшокъ съ углемъ, перекинулъ вверхъ ногами черезъ свое плечо и моментально яростно навалился на него всей тяжестью своего тѣла. Но въ эту минуту ихъ розняли, потому что распорядители члены жюри, полицейскіе и масса другихъ лицъ бросились къ мѣсту происшествія, какъ только Парадизъ снялъ перчатки. Поднялась оглушительная суматоха. Скинъ перелѣзъ черезъ барьеръ и вопилъ проклятія, ругательства и угрозы по адресу Парадиза, который не могъ безъ чужой помощи стоять на ногахъ и силился поднять отяжелѣвшія вѣки и сообразить, что съ нимъ, собственно говоря, случилось. Тутъ же вертѣлась добрая дюжина людей, которые уговаривали Парадиза сѣсть, бранили его за его поведеніе или старались успокоить Скина, но только увеличивали шумъ и безпорядокъ. На другой сторонѣ Кэшель бушевалъ противъ распорядителей, которые ему напоминали, что правила бокса съ перчатками не разрѣшаютъ борьбы и бросанія на землю.
   -- Плевать мнѣ на правила!-- услышала Лида его крикъ.
   -- Онъ меня укусилъ, я я брошу его къ...
   Тутъ всѣ заговорили разомъ, и она могла только догадываться, куда онъ намѣревался бросить его. Онъ, повидимому, потерялъ всякое самообладаніе. Парадизъ и то велъ себя лучше, когда, наконецъ, пришелъ въ себя. Лордъ Уорсингтонъ спустился внизъ и попытался успокоить разбушевавшагося. Но Кэшель свирѣпо стряхнулъ его руку со своего плеча; сталъ угрожать распорядителю, который попробовалъ строго призвать его къ порядку; неистово ударялъ себя кулакомъ по укушенному плечу и до такой степени скандалилъ, что даже Скинь началъ его убѣждать, что шуму сдѣлано достаточно. Тутъ лордъ Уорсингтонъ шепнулъ ему на ухо нѣсколько словъ. Кэшель вдругъ утихъ, поблѣднѣлъ и съ пристыженнымъ видомъ сѣлъ на стулъ въ своемъ углу, какъ будто желая спрятаться отъ всѣхъ взоровъ. Пять минутъ спустя онъ вышелъ изъ толпы вмѣстѣ съ Парадизомъ, и они, среди восторженныхъ криковъ и рукоплесканій, пожали другъ другу руку. Кэшель при этомъ былъ самымъ смиреннымъ изъ нихъ обоихъ. Онъ не поднималъ глазъ на трибуны и, повидимому, хотѣлъ скорѣе удалиться. Но къ нему подошелъ офицеръ въ формѣ, въ сопровожденіи одного чернокожаго сановника, который явился, чтобы повести его на эстраду и представить королю: честь, отъ которой нельзя было отказаться. Король черезъ переводчика извѣстилъ его, что очень доволенъ видѣннымъ, и выразилъ удивленіе, что Кэшель, несмотря на свою доблесть, еще не попалъ ни въ армію, ни въ парламентъ. А также обѣщалъ наградить его тремя красивыми женами, если онъ согласится поѣхать съ нимъ въ Африку. Кэшель былъ въ большомъ замѣшательствѣ, не зная что отвѣтить. Однако, онъ съ честью вышелъ изъ затрудненія благодаря переводчику, который привыкъ въ торжественныхъ случаяхъ сочинять подходящія рѣчи для короля и былъ такъ любезенъ, что и въ данномъ случаѣ, придумалъ и сказалъ рѣчь за Кэшеля.
   Между тѣмъ, лордъ Уорсингтонъ вернулся на свое мѣсто.
   -- Все улажено, -- сказалъ онъ Лидѣ.-- Байронъ сразу стихъ, когда я ему сказалъ, что его аристократическіе друзья смотрятъ на него; а Парадизу задали такой нагоняй, что онъ теперь сидитъ въ углу и плачетъ. Онъ извинился, но все-таки продолжаетъ утверждать, что безъ перчатокъ побѣдитъ Байрона. И его покровители, очевидно, держатся того же мнѣнія, такъ какъ рѣшено, что осенью они будутъ состязаться за тысячу фунтовъ стерлинговъ съ каждой стороны.
   -- Состязаться! Значитъ онъ не намѣренъ бросить свою профессію?
   -- Нѣтъ!-- съ удивленіемъ сказалъ лордъ Уорсингтонъ.-- Съ какой стати ему бросать ее? Деньги Парадиза у него все равно что въ карманѣ, Вы же сами видѣли, на что онъ способенъ.
   -- Я видѣла достаточно. Если хотите, Алиса, я готова итти.
   На слѣдующій день миссъ Кэрью вернулась въ Уильстокенъ. Миссъ Гофъ осталась въ Лондонѣ доканчивать, сезонъ подъ опекой одной доброжелательной дамы, которая благополучно выдала замужъ всѣхъ своихъ дочерей и, чѣмъ сидѣть безъ дѣла, предпочла опять приняться за работу и выдать замужъ Алису Гофъ.
   

ГЛАВА XI.

   Конецъ сезона Алиса провела лучше, чѣмъ начало. Хотя она очень гордилась своими отношеніями съ миссъ Кэрью, но въ присутствіи послѣдней, всегда чувствовала себя маленькой и ничтожной. Теперь же, когда Лида уѣхала, гордость осталась, а чувство собственнаго ничтожества было забыто. Независимость, которой она теперь пользовалась, сдѣлала не смѣлѣе и рѣшительнѣе. Во всемъ, что касалось повседневной жизни, она начала больше полагаться на собственное мнѣніе, чѣмъ ни примѣръ своей покровительницы. Развѣ она не была права, когда увѣряла, что Кэшель Байронъ необразованный, грубый человѣкъ, между чѣмъ, какъ Лида, несмотря на ея предостереженія, даже пригласила его къ себѣ въ гости! А теперь всѣ газеты подтверждали ея взглядъ, который она тщетно старалась внушить миссъ Кэрью много мѣсяцевъ тому назадъ. Вечеромъ, послѣ праздника всѣ разносчики газетъ выкрикивали на улицахъ "Позорная сцена между двумя боксёрами въ Айлингтонѣ въ присутствіи африканскаго короля". На слѣдующій день главныя газеты столицы выразились очень неодобрительно объ этой попыткѣ воскресить такое грубое развлеченіе, какъ профессіональный боксъ, обвиняли правительство въ потачкѣ и призывали его энергичными мѣрами вырвать зло съ корнемъ.
   "Пока на нашемъ тѣлѣ существуетъ эта позорная язва" писалъ органъ диссидентовъ, "миссіонеры не могутъ проповѣдывать, что Англія является страной, откуда исходитъ Евангеліе мира".
   Алиса тщательно собрала всѣ газеты и послала ихъ въ Уильстокенъ.
   Въ этомъ отношеніи хоть одинъ человѣкъ всецѣло раздѣлялъ ея взгляды. Всякій разъ, когда она встрѣчалась съ Луціаномъ Уэбберомъ, они говорили о Кэшелѣ и неизмѣнно приходили къ выводу, что Лида никогда не могла интересоваться имъ серьезно, а только изъ любви къ эксцентричности -- этой несчастной ея склонности, которую безусловно удовлетворяла оригинальность поведенія Кэшеля; и что она теперь, ни въ какомъ случаѣ, не возобновитъ сношеній съ нимъ. Луціанъ находилъ мало утѣшенія въ этихъ разговорахъ и послѣ нихъ обыкновенно страдалъ отъ смутнаго чувства, что поступаетъ не очень благородно. Однако, при слѣдующей встрѣчѣ опять заводилъ разговоръ на эту тему; а кромѣ того, если вечеръ былъ посвященъ танцамъ, всегда вознаграждалъ Алису за удивительное благонравіе ея воззрѣній, танцуя съ ней по меньшей мѣрѣ три тура вальса.
   Но въ танцахъ у нихъ проявлялось меньшее сродство душъ, чѣмъ въ бесѣдахъ. Луціанъ танцовалъ деревянно и плохо. Алиса же, чья мускульная сила и энергія превосходили все, что въ этомъ отношеніи могъ искусственно создалъ Меллишъ, любила быстрыя движенія и сильный моціонъ. Вальсировать съ Луціаномъ было, все равно, что таскать съ собой по комнатѣ палку, на тотъ манеръ, какъ петрушки носятъ свою деревянную саблю. Хотя Алиса очень уважала Луціана какъ человѣка съ удивительно корректной моралью, который занимаетъ высокій общественный постъ, а въ частной жизни имѣетъ право на вниманіе къ себѣ еще въ качествѣ двоюроднаго брата миссъ Кэрью, -- но дарить ему четверть часа, которые она могла посвятить самымъ лучшимъ танцорамъ, было для нея большой жертвой.
   Ей начали надоѣдать вѣчные разговоры о Кэшелѣ и Лидѣ. Ей начала надоѣдать чопорность и серьезность Луціана. А главнымъ образомъ, ей надоѣло постоянно слѣдить за своими манерами и разговорами. Тѣмъ болѣе, что польза оказалась небольшая: разъ на вечерѣ она услышала, какъ одна дама назвала ее надутой и спесивой провинціалкой. Послѣ этого она цѣлую недѣлю не говорила ни одного слова и не дѣлала ни одного жеста, не обсудивъ предварительно: не покажется ли какому-нибудь коварному наблюдателю это слово или этотъ жестъ спесивымъ и провинціальнымъ. Она страстно хотѣла понять, почему у Лиды, что бы она ни дѣлала, всн выходить всегда такъ, какъ надо, хотя бы она поступала противъ всѣхъ прецедентовъ. Иногда она винила людей, съ которыми встрѣчалась: при ихъ вялости и тупости, съ ними нельзя быть иной, какъ чопорной. Когда ей приходилось болтать съ какимъ-нибудь интереснымъ кавалеромъ, который смѣшилъ ее и заставлялъ забывать о себѣ, она послѣ чувствовала, что съ нимъ держалась хорошо. Но она видѣла, что то люди, поведеніе которыхъ она особенно хотѣла бы перенять, держались свободно и непринужденно во всякомъ обществѣ и со всякими собесѣдниками: умными и глупыми. Постепенно ею овладѣлъ страхъ, не дѣлаетъ ли ее низкое происхожденіе по природѣ неспособной пріобрѣсти тотъ внѣшній аристократизмъ, къ которому она такъ стремилась.
   Однажды въ ней зашевелились сомнѣнія, является ли Луціанъ такимъ неоспоримымъ авторитетомъ въ вопросахъ поведенія, какимъ она считала его до тѣхъ поръ? Танцовалъ онъ плохо, говорилъ очень высокомѣрно и самодовольно: разговаривая съ нимъ, никогда нельзя было чувствовать себя непринужденно. Не малодушіе ли съ ея стороны такъ благоговѣть передъ его мнѣніями? Не малодушіе ли вообще, благоговѣть передъ кѣмъ бы то ни было? Алиса, гордо сжала губы и почувствовала въ себѣ дерзкую отвагу. И вдругъ засмѣялась при воспоминаніи о позорной сценѣ, которая раньше вызывала въ ней только негодованіе: чопорный, корректный Луціанъ, отлетающій какъ мячъ въ золоченое кресло мистрисъ Хоскинъ, чтобы иллюстрировать теорію боксера, что напряженіе только парализуетъ силу. А вѣдь прикосновеніе руки Кэшеля было прямо лаской сравнительно съ той дробью, которую онъ выбивалъ на бокахъ Парадиза. Можетъ былъ, правда, что напряженіе только вредить,-- напримѣръ, и въ личномъ поведеніи? И при этомъ вопросѣ въ ея душу запала частица той истины, которая лежала въ основѣ шуточнаго эксперимента Кэшеля. Она много думала объ этомъ. Однажды вечеромъ, когда подъ рядъ посѣтила четыре дома, принялась изучать поведеніе гостей съ совсѣмъ новой точки зрѣнія: сравнивая тѣхъ, кто, видимо, старался держать себя хорошо, съ тѣми, которые, на самомъ дѣлѣ, держали себя хорошо. А затѣмъ сравнивая самое себя съ тѣми и другими. Выводомъ отсюда было убѣжденіе, что весь свой первый сезонъ въ Лондонѣ она только и дѣлала, что съ огромными усиліями выставляла себя передъ свѣтомъ незрѣлой особой съ большимъ самомнѣніемъ -- или, какъ это формулировала ея совѣсть: строила изъ себя несносную дурочку.
   Въ это время она получила два или три приглашенія изъ восточныхъ кварталовъ Лондона, гдѣ встрѣтилась съ представителями болѣе низкихъ по своему общественному положенію слоевъ огромнаго класса буржуазіи съ его докторами, юристами и пасторами. Это общество показалось ей огромной карикатурой на нее самое: общество, которое стыдится себя, боится быть самимъ собой, подозрѣваетъ другихъ людей въ умѣніи быть самими собой и притворяется, будто презираетъ ихъ за это; и вдова-вокъ застывшее, разъ навсегда, въ такихъ мертвыхъ формахъ, что люди, осмѣливающіеся во воскресеньямъ играть на роялѣ, автоматически выталкиваются изъ него и принуждены спуститься въ среду способной разсуждать богемы, гдѣ они, дилетантскимъ образомъ, забавляются изящными искусствами. Алиса признала въ этомъ обществѣ людей своего круга. Но это не помѣшало ей смотрѣть на него глазами человѣка, который принадлежитъ къ привилегированному обществу миссъ Кэрью. Все въ немъ казалось ей смѣшнымъ: безжизненность танцевъ, напоминающихъ похоронное шествіе; явная заученность майоръ; чванливость; самые звуки голосовъ и произношеніе, ставшіе неестественными отъ постояннаго старанія поддѣлаться подъ чужой тонъ; обычная заносчивость въ обращеніи со слугами и рабское преклоненіе передъ чинами и титулами; лицемѣрное соблюденіе воскреснаго ничегонедѣланія; и дюжина другихъ проявленій того, что Алиса обозначила общимъ словомъ вульгарность, не считая необходимымъ разсматривать вопросъ ближе.
   Вскорѣ затѣмъ она на одномъ вечерѣ встрѣтилась съ Луціаномъ. Онъ, по обыкновенію, пришелъ поздно и съ серьезнымъ видомъ попросилъ ее сдѣлать ему удовольствіе протанцовать съ нимъ одинъ туръ. Эту формулу приглашенія къ танцамъ онъ никогда не измѣнялъ. Къ его удивленію она не сразу удостоила его этой милости, заявивъ, что уже приглашена, и предложила ему второй вальсъ. Онъ поклонился. Въ эту минуту къ ней подлетѣлъ молодой человѣкъ и со словами, что очередь за нимъ, увлекъ ее съ собой. Луціанъ снисходительно улыбнулся, думая про себя, что хотя у Алисы удивительно хорошія манеры,-- принимая во вниманіе среду, въ которой она раньше жила, -- но, все-таки, въ ней по временамъ замѣчается уклоненіе отъ того идеала благовоспитанности, которому, онъ по мѣрѣ силъ, служилъ собственнымъ примѣромъ.
   Когда затѣмъ настала его очередь, они подъ звуки вальса сдѣлали два круга по комнатѣ, а затѣмъ присѣли -- Алиса всегда охотно отдыхала, когда танцовала съ Луціаномъ -- и онъ освѣдомился, нѣтъ ли у нея новостей о Лидѣ.
   -- Вы всегда спрашиваете это, -- отвѣтила она.-- Лида пишетъ только въ тѣхъ случаяхъ, когда хочетъ сообщить что-нибудь особенное, да и тогда всего нѣсколько словъ,
   -- Совершенно вѣрно. Го съ тѣхъ поръ, какъ мы видѣлись съ вами въ послѣдній разъ, у нея могло явиться желаніе сообщить вамъ что-нибудь особенное.
   -- Но этого не случилось, -- сказала Алиса, раздраженная его многозначительной улыбкой.
   -- Она обрадуется, узнавъ, что мнѣ, наконецъ, удалось освободить Уорренъ-Лоджъ отъ нежелательныхъ жильцовъ.
   -- Я думала, что они давнымъ-давно уѣхали, -- равнодушно сказала Алиса.
   -- Они ужъ около мѣсяца не возвращались туда. Самое трудное было заставить ихъ убрать свои пожитки. Но теперь мы отъ нихъ окончательно освободились. Единственное, что осталось отъ ихъ пребыванія, это библія, половина листовъ которой вырвана, а оставшіеся листы покрыты записями пари, рецептами потогонныхъ и другихъ медицинскихъ средства, и массой непонятныхъ замѣтокъ. На первой страницѣ поблекшими чернилами написано: "Роберту Меллишу отъ любящей его матери въ твердой надеждѣ, что онъ будетъ всю жизнь шествовать по пути, указанному этой книгой". Боюсь, что эта надежда не оправдалась.
   -- Какъ это безбожно вырывать листы изъ библіи!-- серьезно сказала Алиса. Затѣмъ засмѣялась и прибавила: -- Я знаю, что нехорошо смѣяться надъ этимъ, но я, право, но могу удержаться.
   -- На меня лично это скорѣе произвело трогательное впечатлѣніе, -- сказалъ Луціанъ, который любилъ показывать, что не лишенъ чувствительности.-- Такъ и видишь передъ собой бѣдную женщину съ ея невинной вѣрой въ будущность сына. Если бы она могла предвидѣть!
   -- Надписи на книгахъ, все равно, что надписи на могилахъ, -- пренебрежительно отвѣтила Алиса.-- Они не имѣюсь большого значеніи.
   -- Я радъ, что у этихъ людей отнять предлогъ являться въ Уильстокенъ. Большое несчастье, что Лида вообще познакомилась съ однимъ изъ нихъ.
   -- Вы это говорили уже, по меньшей мѣрѣ, пятьдесятъ разъ,-- рѣшительно, отвѣтила Алиса.-- Я думаю, что вы ревнуете къ этому бѣдному боксеру.-- Луціанъ весь покраснѣлъ. Алиса внутренно задрожала отъ собственной смѣлости, но не отступила.
   -- Это, право, даже смѣшно,-- сказалъ онъ, выдавая свое смущеніе тѣмъ, что принялъ беззаботный видъ, который быль ему совершенно несвойственъ.-- Какія же у меня могутъ быть причины ревновать къ нему, миссъ Гофъ?
   -- Вамъ самому лучше знать.
   Луціанъ понялъ, что съ Алисой произошла перемѣна, что онъ не стоитъ въ ея глазахъ на той же высотѣ, какъ раньше. И уязвленная гордость, какъ разъѣдающая кислота, уничтожила тотъ образъ достойной и хорошо воспитанной барышни, какой она до сихъ поръ была въ его глазахъ. Зато на его мѣсто всталъ образъ избалованной красавицы. Но перемѣна была не во всѣхъ отношеніяхъ къ худшему, такъ какъ онъ вовсе не предпочиталъ тѣхъ женщинъ, которыя вели себя соотвѣтственно его идеалу благопристойности. Только послѣдняго замѣчанія онъ не могъ ей простить, хотя старался не показать, какъ глубоко оно его задѣло.
   -- Боюсь, что въ случаѣ стычки съ моимъ соперникомъ я бы игралъ очень жалкую роль,-- улыбаясь сказалъ онъ.
   -- Вызовите его на дуэль и убейте его, -- съ живостью сказала Алиса.-- Онъ, вѣроятно, не умѣетъ обращаться съ пистолетами.
   Онъ опять улыбнулся. Но если бы Алиса знала, какъ серьезно онъ въ теченіе нѣсколькихъ минуть обдумывалъ ея совѣтъ, прежде чѣмъ окончательно отбросилъ его, какъ негодный, она, вѣроятно, не предложила бы его. Всадить Кэшелю пулю въ лобъ казалось ему не преступленіемъ, а скорѣй наслажденіемъ, котораго онъ не могъ себѣ доставить. Алиса была очень довольна, видя, что съ мистеромъ Уэбберомъ, на котораго она потратила столько незаслуженнаго благоговѣнія, можно обращаться такъ же легкомысленно, какъ съ ея поклонниками въ Уильстокенѣ. И она продолжала забавляться, поддразнивая его.
   -- Какъ это странно,-- сказала она, по-возможности лучше подражая Лидиной задумчивой манерѣ говорить, -- что совсѣмъ простой, необразованный человѣкъ могъ до такой степени очаровать Лиду. Причина вѣдь не въ томъ, что онъ такой красивый: она совсѣмъ по обращаетъ вниманія на подобныя вещи. Я думаю, что она не поинтересуется взглянуть два раза даже на самаго красиваго мужчину въ Лондонѣ: для нея имѣютъ значеніе только умственныя качества. А между тѣмъ, ей такъ нравилось разговаривать съ нимъ.
   -- О, въ этомъ отношеніи вы ошибаетесь. У Лиды особая манера слушать, которая заставляетъ людей предполагать, что она очень интересуется человѣкомъ, съ которымъ разговариваетъ. Но это только кажется. На самомъ же дѣлѣ этого нѣтъ.
   -- Я прекрасно знаю ея манеру. Но въ данномъ случаѣ было совсѣмъ не то.
   Луціанъ съ упрекомъ покачалъ головой.
   -- Я не могу шутить такими серьезными вещами,-- сказалъ онъ, рѣшившись сдѣлать попытку возстановить свой авторитетъ въ глазахъ Алисы.-- Я полагаю, миссъ Гофъ, что вы сами не понимаете, какъ слѣдуетъ, до чего нелѣпо ваше предположеніе. Во всей Европѣ найдется немного выдающихся людей, съ которыми моя кузина не была бы лично знакома, молоденькую дѣвушку, не видавшую свѣта, еще могла бы ввести въ заблужденіе внѣшность такого человѣка, какъ Байронъ, женщина, привыкшая къ обществу, никогда не сдѣлаетъ подобной ошибки. Грубость этого человѣка и оригинальность его поведенія, безъ сомнѣнія, забавляли ее нѣкоторое время, но...
   -- Зачѣмъ же она пригласила его къ себѣ?
   -- Простая вѣжливость въ благодарность за то, что онъ, однажды, помогъ ей на улицѣ, когда она попала въ непріятную исторію.
   -- Тогда она могла бы съ такимъ же успѣхомъ пригласить къ себѣ полицейскаго. Нѣтъ, -- по-моему дѣло вовсе не въ томъ.
   Въ эту минуту Луціанъ ненавидѣлъ Алису.
   -- Мнѣ очень прискорбно, что вы считаете возможной подобную вещь,-- сказалъ онъ.-- Не пойти ли намъ опять танцовать?
   Алиса еще не могла спокойно снести такого подозрѣнія, будто она не понимаетъ соціальной пропасти, отдѣлявшей Кэшеля отъ Лиды.
   -- Я разумѣется понимаю, что это невозможно,-- сказала она, впадая въ старый тонъ.-- Я вѣдь не то хотѣла сказать.
   Но что именно она хотѣла сказать, осталось для Луціана непонятнымъ, и онъ предпочелъ пойти съ ней танцовать. Во время вальса Алиса ему посовѣтовала взять нѣсколько уроковъ танцевъ у одной учительницы, которую она особенно рекомендовала ему за ея умѣнье учить джентльменовъ танцовать изящно. Эта вылазка была встрѣчена такимъ ледянымъ молчаніемъ, что Алиса испугалась, не зашла ли слишкомъ далеко; она перемѣнила тонъ и выразила свое удивленіе по поводу количества и разнообразія работы, которую онъ выполняетъ на Доунингъ-Стритъ. Онъ принялъ ея комплименты съ совершенно серьезнымъ видомъ, оставивъ ее въ увѣренности, что ея слова польстили ему и смягчили его недовольство. Но она ошибалась. О политикѣ и общественныхъ дѣлахъ она не имѣла ни малѣйшаго понятія, такъ что онъ видѣлъ всю пустоту его комплиментовъ. Впрочемъ онъ считалъ вполнѣ правильнымъ, что уваженіе къ его могуществу должно исходить изъ глубины ея невѣжества. Одно только не давало ему покою: ея мнѣніе, что онъ можетъ ревновать къ какому-то жалкому боксеру и что онъ танцуетъ неизящно.
   Послѣ этого бала Алиса много думала о Луціанѣ и о томъ, какъ въ обществѣ заключаются браки. До переѣзда въ домъ миссъ Кэрью она часто вздыхала о томъ, что всѣ симпатичные молодые люди, о которыхъ она знала, вращаются въ такомъ кругу, куда нѣтъ доступа бѣдной гувернанткѣ. Съ нѣкоторыми изъ нихъ она иногда встрѣчалась на балахъ по подпискѣ. Но для близкаго знакомства, могущаго повести къ сватовству, ей приходилось ограничиваться уроженцами Уильстокена, которые всѣ казались ей неотесанными дураками и среди которыхъ Уоллесъ Паркеръ ярко выдѣлялся въ качествѣ образованнаго человѣка, студента и джентльмена. Теперь же, когда она была привилегированной красавицей въ обществѣ, которое врядъ ли допустило бы въ свою среду Уоллеса Паркера, она увидѣла, что симпатичные молодые люди, по большей части, были младшіе члены именитыхъ родовъ, бѣдные, но расточительные, безусловно болѣе пріятные партнеры для танцевъ, чѣмъ Луціанъ Уэбберъ, но абсолютно не подходящіе для. основанія семейнаго очага. Алиса испытала уже бѣдность, а о людскихъ совершенствахъ знала только по романамъ, которыхъ она никогда не ставила въ связь съ дѣйствительной жизнью. Она не имѣла понятія, о нравственныхъ лишеніяхъ, вытекающихъ изъ жизни съ человѣкомъ низкой души; но вполнѣ понимала лишенія, связанныя съ недостаткомъ денегъ. Это не значило, что она была совершенно равнодушна къ нравственнымъ качествамъ, какъ понимала ихъ: ничто на свѣтъ не заставило бы ее выйти замужъ за человѣка, котораго она считала бы порочнымъ. Ей нужны были богатство, хорошій характеръ и соотвѣтственное соціальное положеніе; кромѣ того, она естественно желала молодости и красоты; но въ этомъ-то и было затрудненіе. Потому что съ одной стороны всѣ красивые, изящные и благовоспитанные молодые люди были по уши въ долгахъ, живя широко, а получая меньше, чѣмъ те скромныя средства, которыми Паркеръ хотѣлъ прельстить ее. А съ другой стороны, большинство изъ тѣхъ, которые получили въ наслѣдство отъ отцовъ богатство и знатность, уступали тому же Паркеру не только въ учености, но и во внѣшней красотѣ и въ умѣніи держать себя. Тѣ же люди, которые удовлетворяли ея требованіямъ, не выказывали ни малѣйшаго желанія влюбиться въ нее.
   Въ одно ясное іюльское утро Алиса въ сопровожденіи грума поѣхала верхомъ въ Гайдъ-паркъ. Утренняя прохлада была пріятна и лошадямъ и всадникамъ. Въ паркѣ еще не видно было колясокъ со скучающими, усталыми людьми, и зрителей, которые сидятъ на скамейкахъ и съ завистью поглядываютъ на проѣзжающихъ. Алиса ѣздила верхомъ лучше, чѣмъ можно было предполагать въ виду ея небольшой практики, и сидѣла въ сѣдлѣ хорошо. Она какъ разъ разрѣшила себѣ проѣхаться быстрымъ галопомъ отъ угла, парка до Серпентайна, когда увидѣла, что навстрѣчу ей приближается лошадь бѣлой масти, на которой возсѣдалъ Уоллесъ Паркеръ.
   -- Ба!-- воскликнулъ онъ, снимая шляпу, въ то же время повернулъ и коня, чтобы блеснутъ своимъ умѣніемъ ѣздить верхомъ и своей любезностью.-- Какъ поживаешь, Алиса?
   -- Батюшки!-- вскричала Алиса, забывъ отъ изумленія всякую аристократичность.-- Какъ ты очутился здѣсь? Откуда у тебя эта лошадь?
   -- Я полагаю, Алиса, -- сказалъ Паркеръ, очень довольный впечатлѣніемъ, которое произвелъ, -- что нахожусь здѣсь съ той же цѣлью, какъ и ты, чтобы, такъ сказать, насладиться прекраснымъ утромъ. Что же касается моего Россинанта, я его взялъ у знакомыхъ. А развѣ эта лошадь твоя?-- прости за грубость вопроса.
   -- Нѣтъ, -- слегка покраснѣвъ, отвѣтила Алиса.-- Какъ странно встрѣтить тебя здѣсь.
   -- Почему? Я всегда совершаю такія прогулки въ это время года. Но, конечно, въ прошломъ году намъ было бы странно встрѣтиться здѣсь.
   Алиса почувствовала, что при такомъ разговорѣ не будетъ на высотѣ своего положенія, и потому перемѣнила тему.
   -- Былъ ты въ Уильстокенѣ съ тѣхъ поръ, какъ я въ послѣдній разъ видѣла тебя?
   -- Да. Я, по меньшей мѣрѣ, разъ въ недѣлю ѣзжу туда.
   -- Каждую недѣлю! Жанетта мнѣ никогда не писала этого.
   Паркеръ сдѣлалъ плутоватое лицо, давая понять, что знаетъ причину, но ничего не отвѣтилъ. Алиса разсердилась, но не хотѣла снизойти до разспросовъ.
   -- Какъ поживаетъ твоя высокородная миссъ?
   -- Я не понимаю, о комъ ты спрашиваешь.
   -- Ты прекрасно понимаешь, о комъ я говорю. О твоей аристократической благодѣтельницѣ, миссъ Кэрью?
   Алиса вспыхнула.
   -- Ты дерзокъ до невозможности, -- сказала она, хватаясь за хлыстъ.-- Какъ смѣешь ты называть миссъ Кэрью моей благодѣтельницей?
   Уоллесъ вдругъ принялъ торжественный видъ.
   -- Я не зналъ, что тебѣ непріятно даже напоминаніе о томъ, чѣмъ ты обязана ей, -- сказалъ онъ.-- Жанетта никогда не скажетъ о ней неблагодарнаго слова, хотя она ничего не сдѣлала для Жанетгы.
   -- Я тоже вовсе не неблагодарна, -- чуть не плача запротестовала Алиса.-- Я увѣрена, что ты дома всегда говоришь обо мнѣ самыя плохія вещи.
   -- Это показываетъ, какъ мало ты знаешь мой истинный характеръ. Я наоборотъ всегда стараюсь обѣлить тебя.
   -- Обѣлить? За что? Развѣ я сдѣлала что-нибудь дурное? Что ты хочешь этимъ сказать?
   -- Я?-- ничего. Я престо думалъ, что ты чувствуешь себя виноватой, разъ начинаешь оправдываться.
   -- Я вовсе не оправдываюсь. Не смѣй больше говорить такихъ вещей, Уоллесъ.
   -- Слушаюсь! Я всегда твой покорный и почтительный слуга, -- съ вѣжливой ироніей отвѣтилъ онъ.
   Она сдѣлала видъ, что не разслышала, и погнала лошадь рысью. Бѣлый конь не умѣлъ ходить рысью, и Паркеръ пустился за ней слѣдомъ ужаснымъ тряскимъ галопомъ. Алиса испугалась, что онъ осрамить ее въ глазахъ гуляющихъ, и скоро замедлила ходъ своего коня. Бѣлая лошадь тоже пошла шагомъ, ритмически помахивая при этомъ своей длиннѣйшей гривой и не менѣе длиннымъ хвостомъ.
   -- Мнѣ надо сообщить тебѣ кое-что, -- наконецъ, заговорилъ Паркеръ.
   Алиса не удостоила его отвѣтомъ.
   -- Я думаю, что лучше теперь же сказать тебѣ это,-- продолжалъ онъ.-- Дѣло въ томъ, что я хочу жениться на Жанеттѣ.
   -- Жанетта не согласится, -- быстро отвѣтила Алиса.
   Паркеръ самодовольно улыбнулся и сказалъ:
   -- Я думаю, что она не будетъ имѣть ничего противъ этого, если ты дашь ей понять, что между нами все кончено.
   -- Что кончено?
   -- Ну ладно: что между нами ничего не было, если тебѣ это больше нравится. Жанетта думаетъ, что мы были помолвлены. Да и многіе люди это думали, прежде чѣмъ ты попала въ великосвѣтское общество.
   -- Мало ли что люди думаютъ -- я тутъ ни при чемъ.
   -- И всѣ знаютъ, что я, по крайней мѣрѣ, былъ готовъ честно выполнить данное тебѣ слово.
   -- Уоллесъ, -- сказала она, внезапно измѣнивъ тонъ, -- мнѣ кажется, что намъ лучше проститься. Мнѣ не годится разъѣзжать съ тобой по парку, когда со мной нѣтъ никого кромѣ слуги.
   -- Какъ тебѣ угодно, -- холодно отвѣтилъ онъ, останавливаясь.-- Могу я сказать Жанеттѣ, что ты согласна, чтобы она вышла за меня замужъ?
   -- Ни въ какомъ случаѣ! Я никому не желаю выйти за тебя, а тѣмъ болѣе родной сестрѣ. Жанетга во всѣхъ отношеніяхъ безконечно выше меня и вполнѣ заслуживаетъ хорошаго мужа -- лучшаго, чѣмъ я заслуживаю.
   -- Вполнѣ согласенъ съ тобой, хотя не вижу, какое это имѣетъ отношеніе къ дѣлу. Насколько я могу понять, ты не хочешь ни сама выходить за меня -- замѣть, что я и теперь не отказываюсь -- ни уступить меня кому бы то ни было. Вѣрно?
   -- Можешь сказать Жанеттѣ, -- съ пылающими щеками рѣзко отвѣтила Алиса, -- что если бы меня приговорили всю жизнь прожить съ тобой на необитаемомъ островѣ... Нѣтъ, я сама напишу ей. Это лучше всего. Прощай.
   Невозмутимый до тѣхъ поръ Паркеръ вдругъ обнаружилъ признаки явнаго безпокойства.
   -- Надѣюсь, Алиса,-- сказалъ онъ, -- что ты не будешь ей наговаривать на меня. Не уклоняясь отъ истины, ты же не можешь сказать обо мнѣ ничего плохого.
   -- Ты, дѣйствительно, хочешь жениться на Жанеттѣ?-- спросила Алиса, колеблясь въ своемъ рѣшеніи.
   -- Разумѣется,-- возмущенно отвѣтилъ онъ.-- Жанетта во всѣхъ отношеніяхъ замѣчательная дѣвушка.
   -- Я это всегда говорила, -- сказала Алиса, досадуя, что другой человѣкъ опередилъ ее въ признаніи достоинствъ сестры.-- Я скажу Жанеттѣ одну правду: что между нами были только тѣ отношенія, какія обычно бываютъ между двоюродными братьями и сестрами, что съ своей стороны, по крайней мѣрѣ, никогда не могло быть ничего иного. Теперь мнѣ надо ѣхать. Воображаю, что думаетъ обо мнѣ слуга.
   -- Мнѣ очень жаль, если изъ-за меня ты потеряешь его уваженіе,-- ехидно отвѣтилъ Паркеръ.-- До свиданія, Алиса.
   Послѣднія слова онъ произнесъ безпечнымъ тономъ, повернулъ лошадь и ускакалъ. Онъ совралъ, говоря, что всегда ѣздить верхомъ лѣтомъ. Отъ Жанетты онъ узналъ, что Алиса каждое утро совершаеть эти прогулки, и взялъ напрокатъ лошадь, чтобы встрѣтиться съ ней на равныхъ правахъ, такъ какъ чувствовалъ, что джентльменъ, разъѣзжающій верхомъ по Гайдъ-парку, не будетъ позорнымъ собесѣдникомъ для лэди, къ какому бы кругу общества она ни принадлежала.
   Что касается Алисы, ее мучило воспоминаніе о его словахъ, что миссъ Кэрью ея благодѣтельница. Она почувствовала необходимость какъ можно скорѣе пріобрѣсти независимое положеніе. А такъ какъ единственнымъ путемъ, ведущимъ къ этой цѣли, было замужество, она твердо рѣшила выйти замужъ за перваго попавшагося человѣка -- независимо отъ его возраста, характера и внѣшности, -- лишь бы онъ могъ доставить ей въ великосвѣтскомъ обществѣ, манеры и обычаи котораго она столь недавно переняла, положеніе, по уступающее положенію миссъ Кэрью.
   

ГЛАВА XII.

   Начало осени застало Алису въ Шотландіи, гдѣ она училась охотиться. Лида же жила въ Уильстокенѣ, подготовляя къ печати письма и мемуары своего отца. Она работала не въ замкѣ. Всѣ комнаты тамъ были позолоченныя, сводчатыя, съ куполами, съ хорами, трехугольныя, шестиугольныя и, вообще, какой угодно формы, только не четырехугольныя: онѣ до нѣкоторой степени напоминали сказки Тысячи и одной ночи и абсолютно не гармонировали съ воспоминаніями объ отцѣ. Разыскивая подходящую для занятій комнату, Лида опять вернулась къ мысли построить павильонъ въ вязовой аллеѣ. Но присутствіе каменщиковъ и плотниковъ въ данное время очень помѣшали бы ея работѣ. Поэтому она велѣла вычистить и заново выбѣлить Уорренъ-Лоджъ и превратила кухню въ удобный рабочій кабинетъ. Сидя тамъ за письменнымъ столомъ, который стоялъ посреди комнаты, она черезъ одно окно могла любоваться аллеей вязовъ, а черезъ другое могла видѣть часть лѣса и большой лугъ, по которому проходила проселочная дорога и протекала рѣчка; дальше къ горизонту, панорама заканчивалась зеленымъ откосомъ, на которомъ обыкновенно паслись овцы. Въ остальныхъ комнатахъ домика помѣщались двѣ служанки, которыя убирали домъ, готовили для миссъ Кэрью завтракъ, являлись на ея зовъ, и бѣгали по ея порученіямъ въ замокъ; въ свободное же время сидѣли на солнышкѣ и читали романы.
   Проработавъ въ этомъ уединеніи два мѣсяца, Лида до такой степени вошла въ кругъ воспоминаній о прежней жизни съ отцомъ, что всякое появленіе служанокъ было для нея неожиданнымъ и непріятнымъ возвращеніемъ къ дѣйствительности.
   Двѣнадцатаго августа Фэбе, одна изъ служанокъ, вошла въ кабинетъ и сказала:
   -- Простите, барышня, Башвиль пришелъ и спрашиваетъ, можно ли поговорить съ вами.
   Разрѣшеніе было дано, и Башвиль вошелъ. Послѣ памятнаго дня борьбы съ Кэшелемъ онъ никакъ не могъ вернуть свою прежнюю невозмутимость. Онъ держался и говорилъ такъ же учтиво и почтительно, какъ раньше, но не могъ больше управлять своимъ лицомъ: онъ то и дѣло вспыхивалъ и краснѣлъ, за что даже получилъ выговоръ отъ дворецкаго и былъ съ нимъ поэтому въ плохихъ отношеніяхъ. Въ данную минуту онъ пришелъ отпроситься на день. Онъ рѣдко являлся съ такими просьбами, и ему никогда не отказывали.
   -- Сегодня на дорогѣ больше прохожихъ, чѣмъ обыкновенно,-- замѣтила Лида, въ то время какъ онъ благодарилъ ее.-- Вы не знаете причины?
   -- Нѣтъ, барышня, -- отвѣтилъ Башвиль и покраснѣлъ.
   -- Двѣнадцатое августа начало охоты, -- продолжала она.-- Но это, вѣроятно, не имѣетъ сюда никакого отношенія. Можетъ быть, недалеко отъ насъ происходятъ бѣга, ярмарка или что-нибудь въ такомъ родѣ?
   -- Насколько я знаю,-- нѣтъ, барышня.
   Лида опустила перо въ чернильницу и задумалась о другомъ. Башвиль вернулся въ замокъ, и прежде чѣмъ воспользоваться отпускомъ, одѣлся какъ провинціальный джентльменъ, любитель спорта.
   Утро прошло быстро. Единственными звуками въ Уорренъ-Лоджѣ былъ скрипъ Лидинаго пера, тиканье ея любимыхъ стѣнныхъ часовъ, иногда звонъ посуды въ кухнѣ, а также пѣнье птицъ и голоса служанокъ, доносившіеся снаружи. Когда приблизился часъ завтрака, Лидой овладѣло какое-то безпокойство. Она прервала работу, чтобы посмотрѣть на часы, стряхнула концомъ пера пылинку съ бювара, а затѣмъ разсѣянно взглянула черезъ окно на аллею, гдѣ она однажды видѣла, какъ ей тогда показалось, лѣсного бога. Но въ этотъ разъ ея глазамъ предстало менѣе романтическое существо, а именно полицейскій. Не вѣря собственнымъ глазамъ, она посмотрѣла еще разъ: да, тамъ стоялъ человѣкъ въ каскѣ, съ черной бородой, выдѣляясь темнымъ пятномъ на зелени деревьевъ и осторожно посматривая по сторонамъ. Лида позвонила Фэбе и приказала ей спросить у полицейскаго, что ему надо.
   Она скоро вернулась вся запыхавшись и сообщила, что въ аллеѣ за деревьями прячется еще человѣкъ двѣнадцать полицейскихъ и что тотъ, къ которому она обратилась съ вопросомъ, ничего ей не отвѣтилъ, а спросилъ: сколько калитокъ въ паркѣ, заперты ли они, и много ли людей она видѣла сегодня вокругъ парка? Она увѣрена, что недалеко отъ нихъ совершено убійство. Лида пожала плечами и велѣла подать себѣ завтракъ, во время котораго Фэбе не спускала глазъ съ окна, предоставляя Лидѣ прислуживать себѣ самой.
   -- Фэбе, -- сказала Лида, когда по окончаніи завтрака посуда была убрана изъ комнаты.-- Вы можете пойти къ воротамъ и узнанъ у сторожа, въ чемъ дѣло. Но дальше сторожки не ходите. Нѣтъ, подождите: Елена пошла ужъ въ замокъ съ вещами?
   Фэбе пришлось отвѣтить, что да.
   -- Вы можете не ждать ея возвращенія. Но приходите поскорѣе назадъ на тотъ случай, что мнѣ понадобится кто-нибудь.
   -- Хорошо, миссъ, -- сказала Фэбе, исчезая.
   Оставшись одна, Лида не торопясь продолжала свою работу, прерывая ее по временамъ, чтобы взглянуть на дальніе лѣса или съ любопытствомъ прослѣдить за стадомъ овецъ, спускавшимся по откосу, или за стаей птицъ, пролетавшей надъ вершинами деревьевъ. Вдругъ она увидѣла неожиданное зрѣлище: черезъ отдаленную прогалину съ быстротой оленя пробѣжалъ полуголый человѣкъ съ какимъ-то темнымъ предметомъ подъ мышкой и опять скрылся въ лѣсу. Лида подумала, что это купальщикъ, которому помѣшали во время купанья, такъ что ему пришлось обратиться въ бѣгство со своимъ гардеробомъ подъ мышкой. Она засмѣялась при этой мысли; затѣмъ опять вернулась къ своей работѣ и начала писать. За дверями послышался шорохъ, быстрые шаги, кто-то съ силой толкнулъ дверь, и Кэшель Байронъ влетѣлъ въ комнату, но остановился у порога, изумленный присутствіемъ Лиды и перемѣной обстановки. У него былъ очень странный видъ. На немъ былъ пиджакъ гороховаго цвѣта, очевидно, съ чужого плеча, такъ какъ едва доходилъ ему до таліи, а изъ-подъ рукавовъ наполовину высовывались голыя руки, доказывая, что пиджакъ надѣть прямо на тѣло. Короткія до колѣнъ бѣлыя панталоны были перепачканы въ землѣ и въ травѣ. Онъ былъ опоясанъ яркокраснымъ шелковымъ шарфомъ, концы котораго проходили черезъ прорѣзъ, спеціально сдѣланный спереди въ штанахъ. Отъ колѣнъ до носковъ, которые спустились на шнурованные башмаки, были видны его голыя мускулистыя ноги. Лицо было покрыто маской пота, пыли и крови, частью смытыхъ губкой, отчего образовались полосы съ темными краями. Подъ лѣвымъ глазомъ виднѣлась синебагровая шишка величиной съ грецкій орѣхъ. Скула подъ этой шишкой и другая щека были сильно повреждены, а губа разсѣчена. Шляпы на немъ не было, короткіе волосы были взъерошены, а уши такъ горѣли, какъ-будто ихъ передъ тѣмъ терли грубой полировальной бумагой.
   Въ теченіе нѣсколькихъ секундъ оба смотрѣли другъ въ друга, не будучи въ состояніи произнести ни слова. Затѣмъ Лида попыталась заговорить, но не могла и безсильно опустилась въ кресло.
   -- Я не зналъ, что здѣсь есть кто-нибудь, -- сказалъ онъ хриплымъ прерывающимся шопотомъ.-- Полиція гонится за мной. Я боролся цѣлый часъ; а потомъ пробѣжалъ милю,-- усталъ до смерти... я не могу итти дальше. Позвольте мнѣ спрятаться въ задней комнатѣ и скажите, что вы никого не видали. Хорошо?
   -- Что вц сдѣлали?-- спросила она, усиліемъ воли поборовъ свою слабость и поднимаясь съ мѣста.
   -- Ничего, -- отвѣтилъ онъ, съ трудомъ переводя духъ, при чемъ всякій разъ стоналъ.-- Мою работу, больше ничего.
   -- Зачѣмъ же полиція гонится за вами? Почему вы въ такомъ ужасномъ видѣ?
   Кэшель видимо встревожился. На столѣ было зеркальце, вдѣланное въ крышку ящичка для писемъ. Онъ поднялъ его, со страхомъ взглянулъ на себя и успокоился.
   -- Ерунда, -- сказалъ онъ.-- На всю жизнь не останется эта шишка, -- онъ весело указалъ на шишку подъ глазомъ,-- завтра же исчезнетъ. У меня еще самый приличный видъ, лучше, чѣмъ могъ бы быть. Но теперь мнѣ надо привести въ порядокъ свои мѣхи. Сердце у меня готово лопнуть послѣ такого бѣга.
   -- Вы просите меня спрятать васъ, -- сурово сказала Лида.-- Что вы сдѣлали? Вы совершили убійство?
   -- Нѣтъ!-- вскричалъ Кэшель, стараясь широко раскрыть глаза отъ изумленія; но ему удалось сдѣлать это только однимъ глазомъ, такъ какъ другой началъ пухнуть и закрываться.-- Я вамъ говорю, что я боксировалъ. А это запрещено закономъ. Вѣдь вы не хотите, чтобы меня посадили въ тюрьму, нѣтъ? Убьешь его, какъ же!-- прибавилъ онъ съ внезапной яростью.-- Паровой молотъ его не убьетъ, не то что я... Тузить по немъ все равно, что по мѣшку съ гвоздями. Мои деньги, мое время, мои старанія, работа сегодняшняго дня -- все пошло прахомъ. Прямо хоть плачь!
   -- Уходите отсюда, -- съ непобѣдимымъ отвращеніемъ сказала Лида.-- И такъ, чтобы я не видѣла, въ какую сторону вы пойдете. Какъ вы осмѣлились придти ко мнѣ?
   Слѣды губки на лицѣ Кэшеля поблѣднѣли. Онъ опять тяжело задышалъ.
   -- Хорошо, -- сказалъ онъ.-- Я уйду. Ни одинъ конюхъ на вашихъ конюшняхъ не выгналъ бы меня въ такомъ видѣ.
   Съ этими словами онъ открылъ дверь, но невольно тутъ же захлопнулъ ее. Лида взглянула въ окно и увидѣла толпу народа и полицейскихъ, которые бѣжали по аллеѣ. Кэшель оглянулся кругомъ жалобнымъ, отчаяннымъ взглядомъ затравленнаго звѣря, противъ котораго Лида не могла устоять.
   -- Скорѣе!-- крикнула она, открывая дверь въ другую комнату.-- Войдите туда и сидите тихо, если можете.
   И такъ какъ онъ упрямо колебался минуту, она запальчиво топнула ногой. Онъ повиновался. Лида закрыла дверь и опять сѣла за письменный столъ. Сердце билось такъ сильно, какъ это бывало у нея только въ раннемъ дѣтствѣ, когда она скрывала отъ няньки какую-нибудь преступную тайну.
   За окномъ послышался топотъ ногъ и голоса. Затѣмъ два рѣзкихъ стука въ дверь.
   -- Войдите!-- крикнула Лида болѣе спокойно, чѣмъ сама ожидала.
   Но этого позволенія даже не дождались: прежде чѣмъ она успѣла сказать свое "войдите", полицейскій открылъ дверь и быстро заглянулъ въ комнату, но, смущенный Лидинымъ присутствіемъ, остановился и взялъ подъ козырекъ. Онъ только открылъ ротъ, чтобы заговорить, когда раскраснѣвшаяся отъ бѣга Фэбе проскользнула мимо него, схватилась рукой за дверь и дерзко спросила, что ему надо.
   -- Уйдите отъ двери, Фэбе,-- сказала Лида.-- Оставайтесь здѣсь, пока я вамъ не позволю покинуть комнату,-- прибавила она, когда горничная направилась было къ противоположной двери.
   -- Такъ въ чемъ же дѣло?-- любезно спросила она, обращаясь къ полицейскому.
   -- Прошу прощенія, миссъ, -- очень вѣжливо сказалъ тотъ.-- Вы но видали, чтобы кто-нибудь пробѣжалъ здѣсь недавно?
   -- Полураздѣтый человѣкъ, съ чернымъ сверткомъ подъ мышкой?
   -- Онъ самый, миссъ, -- живо заговорилъ полицейскій.-- Въ какую сторону онъ побѣжалъ?
   -- Я вамъ покажу, гдѣ видѣла его, -- сказала Лида, поднявшись съ мѣста и подходя къ двери, за которой увидѣла толпу крестьянъ и среди нихъ пять полицейскихъ, которые охраняли двухъ арестованныхъ. Одинъ изъ нихъ былъ Меллишъ (безъ пиджака); а другой -- человѣкъ съ крючковатымъ носомъ того типа, который Лида часто встрѣчала на скачкахъ. Она указала на прогалину, черезъ которую перебѣжалъ Кэшель, и при этомъ у нея было такое ощущеніе, какъ будто ложь, которую она произносила, что-то надорвала въ ея душѣ. Но говорила съ полнымъ самообладаніемъ, и у полицейскихъ не мелькнуло ни тѣни подозрѣнія.
   Нѣсколько крестьянъ выступило впередъ, и каждый увѣрялъ, что знаетъ, куда Кэшель повернулъ, перебѣжавъ прогалину. Пока они говорили и спорили, въ толпу замѣшалось много субъектовъ, похожихъ по внѣшнему виду на арестованнаго человѣка съ крючковатымъ носомъ и бросавшихъ на полицію враждебные взгляды. Вскорѣ затѣмъ подошелъ второй отрядъ полицейскихъ, который велъ новаго арестанта, а за нимъ новая толпа народа. Среди нихъ и Башвиль.
   -- Ступайте лучше въ комнату, миссъ, -- сказалъ тотъ полицейскій, который первый заговорилъ съ Лидой.-- Намъ надо держаться вмѣстѣ, такъ какъ насъ мало. А вамъ не гоже смотрѣть на него.
   Но Лида уже посмотрѣла на арестованнаго и догадалась, что это былъ Парадизъ, хотя его лицо было повреждено до неузнаваемости. Одѣтъ онъ былъ какъ Кэшель, только опоясанъ голубымъ съ бѣлыми крапинками шарфомъ, а на плечи была накинута старая попона, изъ-подъ которой виднѣлся его голый торсъ, переливавшій всѣми цвѣтами радуги, свойственными синякамъ. Что касается его лица, то щелочка и дырочка среди безформенной массы обнаженныхъ клочковъ мяса указывали, гдѣ должны были находиться ротъ и глаза: остальныхъ чертъ лица нельзя было разобрать. Но онъ, очевидно, былъ еще въ состояніи видѣть хоть немного, потому что высунулъ распухшую, всю въ ссадинахъ руку, чтобы оправить свое покрывало, и хриплымъ голосомъ, съ трудомъ выговаривая слова, попросилъ, не дастъ ли милэди бѣдному, боксеру, который честно старался заработать свои деньги, что-нибудь выпить, чтобы промочить глотку. Въ отвѣтъ на это откуда-то появилась бутылка, и Меллишъ -- съ условіемъ, что его на минутку выпустятъ на свободу -- вызвался влить содержимое въ глотку Парадизу. Какъ только водка прошла сквозь распухшія губы Парадиза, тотъ издалъ нѣсколько предварительныхъ звуковъ, а затѣмъ проревѣлъ:
   -- Онъ послалъ за фараонами, потому что не могъ больше устоять противъ меня. Я готовъ опять выйти.
   Полицейскіе велѣли ему замолчать и окружили его плотнымъ кольцомъ, чтобы скрыть отъ глазъ Лиды. Не выказывая смѣшаннаго чувства жалости и отвращенія, которое вызывало въ ней видъ Парадиза, Лида предложила полицейскими повести его въ замокъ и тамъ оказать ему первую медицинскую помощь. При чемъ прибавила, что имъ тамъ дадутъ выпить и закусить. Полицейскій сержантъ, который усталъ и чуть не умиралъ отъ жажды, колебался еще, не продолжать ли преслѣдованіе. Но Лида, по обыкновенію, считала вопросъ рѣшеннымъ.
   -- Башвиль, -- сказала она,-- пожалуйста, проведите ихъ въ замокъ и распорядитесь, чтобы ихъ тамъ угостили какъ слѣдуетъ.
   -- Какой-то воръ укралъ мой пиджакъ,-- угрюмо обратился Меллишъ къ Башвилю.-- Если вы мнѣ одолжите какую-нибудь одежонку, а господа полицейскіе будутъ такъ любезны, что оставятъ ее на моихъ плечахъ, я черезъ день или два верну вамъ ее. Я честный человѣкъ и былъ жильцомъ у вашей лэди.
   -- Вашъ сообщникъ нуждается въ немъ больше, чѣмъ вы,-- сказалъ полицейскій.-- Если здѣсь найдется старый кучерской плащъ или что-нибудь въ такомъ родѣ, я ужъ постараюсь вернуть это въ цѣлости. Мнѣ не хочется вести его средъ бѣла дня въ попонѣ, точно индѣйца.
   -- У меня тутъ виситъ шинель, -- сказалъ Башвиль.-- Я сію минуту принесу.-- И прежде чѣмъ Лида успѣла подъ какимъ-нибудь предлогомъ остановить его, онъ исчезъ, и она услышала, какъ онъ вошелъ въ домъ черезъ заднюю дверь. Ей показалось, что наступила внезапная тишина, какъ будто ея обманъ уже былъ открыть. Меллишъ, который все время ждалъ случая, чтобы выразить протестъ противъ послѣдняго замѣчанія полицейскаго, теперь злобно заговорилъ:
   -- Кого вы называете моимъ сообщникомъ? Разрази меня на мѣстѣ, если я когда-нибудь въ жизни видалъ его.
   Лида посмотрѣла на него, какъ мученица взглянула бы на жалкаго преступника, къ которому ее хотятъ приковать. Онъ дѣлалъ то же самое, что и она -- онъ лгалъ. Между тѣмъ, Башвиль, пройдя черезъ всѣ внутреннія комнаты, вышелъ изъ дверей кабинета съ ливрейной шинелью въ рукахъ.
   -- Надѣньте это на него, -- сказалъ онъ, -- и идемте въ замокъ. Изъ южной башни вы можете видѣть всѣ дороги на пять миль крутомъ, а черезъ бинокль разглядѣть даже лица прохожихъ. Съ вашего позволенія, барышня, я думаю, что Фэбе лучше итти съ нами.
   -- Конечно, -- отвѣтила Лида, спокойно смотря на него.
   -- Я въ замкѣ достану платье для того, кому оно нужно,-- прибавилъ онъ, стараясь отвѣтить на ея взглядъ, но не могъ этого сдѣлать и покраснѣлъ.-- Что же, ребята, впередъ!
   -- Очень вамъ благодарны, миледи,-- сказалъ сержантъ.-- Мы не мало поработали сегодня утромъ, а теперь выпьемъ за ваше здоровье.
   Онъ опять взялъ подъ козырекъ, Лида кивнула головой.
   -- Держитесь вмѣстѣ, ребята -- сказалъ онъ, когда отрядъ двинулся въ путь подъ предводительствомъ Башвиля.
   -- Конечно, держитесь вмѣстѣ, какъ стадо гусей, -- язвительно сказалъ Меллишъ.-- Хорошіе порядки пойдутъ въ странѣ, когда человѣка хватаютъ за то, что онъ остановился, чтобы посмотрѣть, зачѣмъ народъ собрался.
   -- Ладно, ладно, -- сказалъ сержантъ.-- Я не потерялъ тѣ цвѣтные платки, которые вы держали при себѣ,-- вѣроятно, для продажи. И того человѣка я тоже разыщу раньше, чѣмъ вы станете днемъ старше. Вы такъ себя хорошо держали все время и не сопротивлялись; жаль только, что вы случайно не знаете, гдѣ спрятаны колы и веревки. Я на судѣ замолвлю словечко за того, кто мнѣ укажетъ, гдѣ ихъ искать.
   -- Колы и веревки! Мать пресвятая! Никакихъ веревокъ и коловъ не было. Была самая простая драка -- если, вообще, было что-нибудь. Я не видалъ. А вы, вѣроятно, видали? Что жъ, вы, значить, умнѣе меня.
   За это время послѣдніе зрители успѣли разойтись и скрыться изъ глазъ Лиды, которая смотрѣла на шествіе, стоя въ дверяхъ Уорренъ-Лоджа. Когда она повернулась, чтобы войти въ домъ, она увидѣла Кэшеля, который осторожно выходилъ изъ комнаты, гдѣ былъ спрятанъ. Его возбужденіе прошло, и теперь какъ будто настала реакція: у него былъ озябшій и боязливый видъ.
   -- Всѣ ушли?-- сказалъ онъ.-- Вашъ слуга хорошій парень. Онъ обѣщалъ принести какую-нибудь одежду, а вы -- вы лучше, чѣмъ... Въ чемъ дѣло? Куда вы идете?
   Лида одѣла шляпу и торопливо закутывалась въ шаль. Волны крови, быстро смѣняя одна другую, заливали ея щеки, глаза расширились, обычно столь спокойныя ноздри трепетали.
   -- Вы не хотите говорить со мной!-- нерѣшительно спросилъ онъ.
   -- Только одно я вамъ скажу, -- со страстнымъ гнѣвомъ отвѣтила она.-- Никогда не показывайтесь мнѣ больше на глаза. Всѣ устои моей жизни поколеблены: я сказала ложь. Я сдѣлала своего слугу -- честнаго человѣка -- своимъ сообщникомъ во лжи. Мы хуже васъ. Даже ваше звѣрское занятіе -- меньшее зло, чѣмъ породить на свѣтъ ложь. Вотъ что вышло изъ моего знакомства съ вами. Я дала вамъ убѣжище. Оставайтесь въ немъ. Моей ноги здѣсь не будетъ больше.
   Кэшель отшатнулся, потрясенный и испуганный, какъ ребенокъ, который хотѣлъ достать лакомство съ верхней полки и уронилъ на себя весь буфетъ. Онъ не сказалъ ни слова и не тронулся съ мѣста, когда она покинула Уорренъ-Лоджъ.
   Въ замкѣ она прошла прямо въ будуаръ, гдѣ нашла свою горничную-француженку, которая съ негодованіемъ начала описывать ей, что происходитъ внизу, и Лида узнала изъ ея словъ, что блюстителей порядка угостили хлѣбомъ, сыромъ, мясомъ и пивомъ и что обошлись безъ помощи доктора, такъ какъ Меллишъ самъ искусно перевязалъ раны Парадиза.
   Лида, попросила ее послать Башвиля въ Уорренъ-Лоджъ, чтобы узнать, ушли ли всѣ чужіе. А до его прихода запретила служанкамъ возвращаться туда. Затѣмъ сѣла и постаралась по думать. Но это оказалось выше ея силъ, и она принялась тщательно обдумывать случившуюся катастрофу. Ея фантазіей съ неудержимой силой овладѣла мысль, что, породивъ на свѣтъ ложь, она порвала основу, на которой держится все существующее. Изъ множества прочитанныхъ книгъ она вынесла одно убѣжденіе: что скрываніе правды съ, его неизбѣжнымъ послѣдствіемъ -- ложными представленіями -- должно породить зло, хотя возникновеніе этого зла для насъ такъ же непонятно, какъ и его конецъ. Она не дѣлала различія между грубѣйшей ложью и самымъ утонченнымъ философскимъ софизмомъ. Арестъ Кэшеля былъ бы небольшимъ зломъ. Ложь же такое зло, которому нѣтъ мѣры. И хотя она не могла предвидѣть никакихъ дурныхъ послѣдствій своего поступка, это не успокаивало ее. Сознаніе вины тяжело давило на ея душу: потому что ея отецъ, убѣжденный скептикъ, оставилъ ее безъ тѣхъ утѣшеній, которыя даетъ религія. Она ясно сознавала, что ея долгъ послать за полицейскимъ и раскрыть передъ нимъ свой обманъ. Но этого она не могла. Вопреки разсудку воля влекла ее совсѣмъ въ другую сторону. И это парализованіе ея нравственныхъ силъ было, пожалуй, началомъ зла, которое вытекаетъ изъ лжи. Она породила ее на свѣтъ, а природа запрещала ей теперь задушить чудовище.
   Наконецъ, вернулась горничная и сообщила, что "la canaille" ушла. Оставшись опять одна, Лида начала медленно ходить взадъ и впередъ по комнатѣ; мозгъ лихорадочно работалъ, и она совершенно забыла о времени, пока снова не была прервана, на этотъ разъ Башвилемъ.
   -- Въ чемъ дѣло?
   Тонъ ея голоса испугалъ его, потому что онъ никогда не слышалъ, чтобы она говорила со слугами высокомѣрно. Онъ, конечно, не понималъ, что былъ теперь въ ея глазахъ не слугой, а сообщникомъ.
   -- Онъ самъ отдался въ руки полиціи.
   -- Что?-- спросила она съ внезапнымъ страхомъ.
   -- Байронъ, барышня. Я отнесъ ему кое-что изъ платья, но когда пришелъ въ Уорренъ-Лоджъ, его тамъ не было. Я пошелъ кругомъ къ ворогамъ, чтобы поискать его, и нашелъ въ рукахъ полиціи. Мнѣ сказали, что онъ добровольно явился и далъ себя арестовать. Онъ ничего не хотѣлъ отвѣчать въ вопросы, а на видъ былъ совсѣмъ мрачный и точно разбитый.
   -- Что они сдѣлаютъ съ нимъ?-- спросила она, вся поблѣднѣвъ.
   -- Мѣсяцъ тому назадъ одного человѣка приговорили за такую же провинность къ шести недѣлямъ тюрьмы. Его, вѣроятно, тоже. Наказаніе совсѣмъ небольшое въ сравненіи съ тѣмъ, что онъ дѣлалъ, какъ вы сами сказали бы, барышня, если бы видѣли.
   -- Такъ, значитъ, вы отпросились у меня, чтобы пойти смотрѣть на это... на это состязаніе!-- строго и сурово сказала Лида.
   -- Да, барышня, для этого, -- съ нѣкоторой горечью отвѣтилъ Башвиль.-- Я видѣлъ тамъ лорда Уорсингтона и много другихъ лордовъ и джентльменовъ.
   Лида чуть-чуть не отвѣтила ему рѣзко, но сдержалась и обычнымъ спокойнымъ тономъ сказала:
   -- Изъ этого не слѣдуетъ, что и вамъ надо было быть тамъ.
   Башвиль опять измѣнился въ лицѣ и даже съ трудомъ могъ управлять своимъ голосомъ, когда отвѣтилъ:
   -- Это ужъ свойственно человѣку ходить смотрѣть на такія вещи -- хоть разъ въ жизни. Съ меня, по крайней мѣрѣ, одного раза вполнѣ достаточно. Простите, барышня, что я вамъ это говорю, -- но если бы вы слышали, какъ лордъ Уорсингтонъ и сторонники Байрона проклинали и ругали Парадиза, а сторонники Парадиза ругали Байрона... конечно, я не джентльменъ, но, надѣюсь, что умѣлъ бы вести себя по-человѣчески, даже, если бы терялъ деньги.
   -- Въ такомъ случаѣ, не ходите больше на такія зрѣлища, Башвиль. Я, конечно, не имѣю права предписывать вамъ способъ вашихъ развлеченій, но не думаю, чтобы вы приносили себѣ большую пользу, копируя вкусы лорда Уорсингтона.
   -- Я не копирую ничьихъ вкусовъ,-- вспыхнувъ, отвѣтилъ Башвиль.-- Вы спрятали у себя человѣка, который самъ боксировалъ. Зачѣмъ же вы смотрите съ такимъ презрѣніемъ на того, кто былъ только зрителемъ?
   И Лидины щеки покрылись краской. Первымъ ея движеніемъ было отнестись къ этой вспышкѣ, какъ къ возмущенію противъ ея авторитета, и сразу подавить ее. Но чувство справедливости, неусыпно стоявшее на стражѣ, удержало ее.
   -- Онъ былъ бѣглецомъ, который искалъ убѣжища въ нашемъ домѣ, Башвиль, вы не выдали его?
   -- Нѣтъ,-- отвѣтилъ Башвиль съ унылымѣ, но гордымъ видомъ.-- Когда я вижу, что меня побѣждаетъ лучшій человѣкъ, чѣмъ я, у меня хватитъ мужества уйти съ дороги, а не подставлять ему ногу.
   Лида вопросительно посмотрѣла на него, не понимая, что онъ хочетъ сказать. Онъ сдѣлалъ движеніе рукой, какъ будто сбрасывалъ съ себя что-то, и очертя голову продолжалъ:
   -- Но въ одномъ отношеніи я не хуже его -- и даже лучше. Быть слугой въ хорошемъ домѣ считается почетнѣе, чѣмъ быть боксеромъ. Онъ вамъ сказалъ, что любить васъ. И пусть это будетъ моимъ послѣднимъ словомъ въ жизни, но я вамъ скажу, что даже ленточка съ вашей шеи для меня дороже, чѣмъ вы вся съ душой и тѣломъ для него и ему подобныхъ. Когда онъ нечестно взялъ надо мной преимущество, выдавая себя за джентльмена, я пошелъ и разсказалъ мистеру Луціану, кто онъ такой, и выставилъ его въ настоящемъ свѣтѣ. Но когда я сегодня нашелъ его спрятаннымъ въ комнатѣ Уорренъ-Лоджа, я не воспользовался своимъ преимуществомъ, хотя зналъ, что вы никогда не спрятали бы его у себя, не будь онъ для васъ больше, чѣмъ остальные люди его сорта. Вы сами знаете, почему онъ отдался въ руки полиціи, когда вы увидѣли его сегодняшнюю работу. Я не буду стоять у него на дорогѣ. Онъ сильнѣе меня -- пусть болѣе сильный и побѣждаетъ. Мнѣ очень жаль, -- прибавилъ Башвиль, съ большимъ трудомъ принимая свой обычный привѣтливо-почтительный видъ,-- но я долженъ затруднить васъ небольшой просьбой. Я сочту особой милостью, если вы мнѣ разрѣшите сегодня же покинуть вашъ домъ.
   -- Разумѣется, это самое лучшее, -- отвѣтила Лида, спокойно поднимаясь съ мѣста и силой воли не поддаваясь странному волненію, вызванному этимъ неожиданнымъ объясненіемъ въ любви, которое одновременно изумляло и оскорбляло ее.
   -- Было бы неблагоразумно оставаться здѣсь послѣ того, что вы только что...
   -- Я это зналъ, когда говорилъ, -- поспѣшно и угрюмо вставилъ Башвиль.
   -- Покидая мой домъ, вы поступаете совершенно такъ же, какъ долженъ былъ бы поступить любой джентльменъ послѣ подобнаго объясненія. Я не оскорблена вашими словами. Я признаю, что вы имѣли право высказать ихъ. И если для будущаго устройства вамъ потребуется моя рекомендація, я всегда буду рада подтвердить, что считаю васъ человѣкомъ чести.
   Башвиль поклонился и взволнованнымъ, тихимъ голосомъ сказалъ, что не собирается больше поступать на службу, но что всегда будетъ гордиться ея хорошимъ мнѣніемъ.
   -- Вы годитесь для лучшаго занятія, -- сказала она.-- Если вы займетесь предпріятіемъ, которое потребуетъ больше средствъ, чѣмъ у васъ есть, я всегда готова поручиться за васъ. Спасибо за неизмѣнную вѣжливость, предупредительность, съ которой вы исполняли ваши обязанности. Всего хорошаго.
   Она кивнула ему головой и вышла изъ комнаты. Онъ съ благоговѣніемъ, какъ можно лучше, отвѣтилъ на ея поклонъ и остался неподвижно на мѣстѣ: умъ медленно и осторожно, точно на цыпочкахъ, двинулся впередъ, стараясь понять случившееся. Его преобладающимъ чувствомъ было чувство облегченія. Онъ уже не осмѣливался думать, что любитъ такую женщину. Когда она отнеслась къ нему, какъ къ полноправному искателю ея руки, его съ внезапной силой охватило сознаніе, что онъ не годится для такой роли. Онъ увидѣлъ себя очень молодымъ, ничтожнымъ и невѣжественнымъ человѣкомъ, которому вскружили голову хорошее мѣсто и привѣтливая хозяйка.
   Онъ тихонько пробрался въ свою комнату, чтобы уложить вещи и обсудить, какъ лучше всего объяснить товарищамъ по службѣ свой внезапный уходъ.
   

ГЛАВА XIII.

   Однажды послѣ обѣда, возвращаясь со своей обычной прогулки, Лида увидѣла на террасѣ замка странную на видъ женщину, которая разговаривала съ дворецкимъ. Несмотря на теплую погоду, эта особа была въ черной шелковой накидкѣ, опущенной мѣхомъ и отдѣланной стеклярусомъ. Такъ какъ жительницы Уильстокена всегда являлись къ миссъ Кэрью въ самыхъ лучшихъ своихъ платьяхъ, совершенно не считаясь съ сезономъ, то Лида рѣшила, что ее хотятъ попросить подписаться на устройство какого-нибудь школьнаго праздника или дать рекомендацію къ одному изъ викаріевъ Уильстокена. Но подойдя близко, она увидѣла, что незнакомка была пожилая дама -- или, пожалуй, даже не дама -- съ завитыми волосами и буклями, висѣвшими вдоль ушей, по давно забытой модѣ.
   -- Вотъ миссъ Кэрью, -- коротко сказалъ дворецкій, какъ будто посѣтительница чрезвычайно надоѣла ему.-- Вы лучше поговорите съ ней сами.
   Она видимо взволновалась и сдѣлала торжественный реверансъ. По реверансу и буклямъ Лида заключила, что передъ ней хозяйка какого-нибудь танцкласса. Но съ другой стороны что-то грубое въ ея фигурѣ и манерахъ заставляло скорѣе предполагать, что она содержательница трактира. Но въ общемъ, у нея было робкое и добродушное лицо, а держалась она передъ хозяйкой замка смущенно и скромно,-- поэтому Лида привѣтливо отвѣтила на ея поклонъ и подождала, чтобы она заговорила.
   -- Надѣюсь, вы не сочтете это вольностью съ моей стороны, -- съ дрожаніемъ въ голосѣ заговорила незнакомка.-- Я мистрисъ Скинъ.
   Лида сдѣлалась очень серьезной, а мистрисъ Скинъ слегка покраснѣла. Затѣмъ, точно повторяя заранѣе приготовленную и заученную рѣчь, продолжала:
   -- Я сочту особой милостью съ вашей стороны, если вы мнѣ окажете такую честь, что разрѣшите поговорить съ вами наединѣ.-- Лида приняла немного суровый видъ и была не прочь отказаться, но по природѣ не могла отказывать кому бы то ни было безъ особой причины. Поэтому пригласила посѣтительницу войти, и провела ее въ круглую гостиную, необыкновенныя украшенія которой вполнѣ отвѣчали понятіямъ мистрисъ Скинъ объ аристократической роскоши. Въ качествѣ учительницы хорошихъ манеръ и этикета, жена эксъ-чемпіона немного волновалась въ присутствіи такого знатока, какъ Лида. Но она постаралась оказаться на высотѣ положенія и благополучно усѣлась на мѣсто, не совершивъ никакого промаха. Хотя для многихъ людей войти въ комнату кажется самымъ простымъ дѣломъ на свѣтѣ, для мистрисъ Скинъ это была цѣлая процедура, которая подчинялась точнымъ правиламъ преподаваемаго ею искусства -- и притомъ процедура такая сложная, что немногіе ученики выполняли ее удовлетворительно раньше, какъ черезъ шесть уроковъ.
   Но въ данную минуту мистрисъ Скинъ скоро выбросила эти мысли изъ головы. Она была слишкомъ стара, чтобы думать о пустомъ тщеславіи, когда ее тяготили настоящія заботы.,
   -- О, миссъ!..-- жалобно начала она.-- Нашъ мальчикъ!
   Лида сразу поняла, о комъ она говоритъ, но повторила какъ бы въ недоумѣніи:
   -- Мальчикъ?-- И въ ту же минуту обвинила себя въ неискренности.
   -- Нашъ мальчикъ, миссъ. Кэшель.
   -- Мистрисъ Скинъ!-- съ упрекомъ сказала Лида.
   Мистрисъ Скинъ поняла все, что выражалъ тонъ ея голоса.
   -- Знаю, миссъ,-- возразила она,-- я прекрасно знаю. Но что жъ мнѣ было дѣлать, какъ не притти къ вамъ? Ваши слова, миссъ, попали ему прямо въ сердце, и онъ теперь умираетъ отъ нихъ.
   -- Простите, -- быстро сказала Лида.-- Мужчины не умираютъ отъ подобныхъ вещей. А мистеръ Кэшель Байронъ не страдаетъ ни такимъ слабымъ здоровьемъ, ни особой чувствительностью сердца, чтобы быть исключеніемъ изъ этого правила.
   -- А все-таки это такъ, миссъ,-- горестно сказала мистрисъ Скинъ.-- Вы думаете о его профессіи и не вѣрите, что у него есть чувства, потому что онъ боксируетъ. Ахъ, миссъ, если бы вы знали его такъ, какъ я его знаю! Болѣе нѣжнаго сердца свѣтъ не создавалъ. Кэшель совсѣмъ какъ малый ребенокъ, такъ легко задѣть его чувство. А я знала людей посильнѣе его, которые умирали отъ разбитаго сердца только потому, что имъ не везло въ кругу. Подумайте, миссъ, что долженъ чувствовать пылкій молодой человѣкъ, когда благородная дама въ лицо называетъ его дикимъ звѣремъ! Это было жестокое слово, миссъ,-- право, жестокое слово.
   Это нападеніе привело Лиду въ такое замѣшательство, что она долго собиралась съ мыслями, прежде чѣмъ отвѣтила:
   -- Извѣстно ли вамъ, мистрисъ Скинъ, что я только поверхностно знакома съ мистеромъ Байрономъ, что я не больше десяти разъ въ жизни видѣлась съ нимъ? Вы, вѣроятно не знаете, при какихъ обстоятельствахъ мы съ нимъ встрѣтились въ послѣдній разъ. Я была потрясена ужаснымъ видомъ человѣка, съ которымъ онъ боксировалъ, и, кажется, дѣйствительно, назвала его занятіе звѣрскимъ занятіемъ. Мнѣ изъ-за васъ жаль, что у меня вырвалось это слово, потому что онъ мнѣ говорилъ, что смотритъ на васъ, какъ на родную мать. Но...
   -- О нѣтъ, совсѣмъ нѣтъ, миссъ. Тысячу разъ извиняюсь передъ вами, что отняла у васъ слово, но я и Нэдъ,-- мы для него не больше, чѣмъ для васъ вашъ дворецкій и экономка. Я боюсь, что вы этого не поняли, миссъ. Онъ вовсе не родня намъ. Увѣряю васъ, что онъ настоящій джентльменъ по рожденію и воспитанію. И когда мы на Рождество вернемся въ Мельбурнъ, это будетъ все равно, какъ будто онъ никогда и не зналъ насъ.
   -- Надѣюсь, что онъ не будетъ настолько неблагодарнымъ, чтобы забыть васъ. Онъ разсказывалъ мнѣ всю свою исторію.
   -- Это больше, чѣмъ онъ когда-нибудь разсказывалъ мнѣ. Вы видите отсюда, какъ высоко онъ васъ цѣнитъ.
   Наступила пауза. Мистрисъ Скинъ почувствовала, что первая атака кончена, при чемъ перевѣсъ скорѣе остался на ея сторонѣ. Но Лида скоро собралась съ новыми силами.
   -- Мистрисъ Скинъ, -- настойчиво сказала она: -- Какую цѣль имѣли вы въ виду, удостаивая меня своимъ посѣщеніемъ? Чего вы хотите отъ меня?.
   -- Видите ли, миссъ, -- смущенно заговорила мистрисъ Скинъ.-- У бѣднаго мальчика за послѣднее время столько горя и неудачъ. Сначала разочарованіе насчетъ васъ, -- я хочу сказать первое, которое давно ужъ точитъ его сердце. Потомъ праздникъ въ честь короля, когда Парадизъ поступилъ такъ безчестно. Кэшель узналъ, что вы видѣли все. А потомъ онъ прочелъ въ газетахъ тѣ гадости, которыя о немъ писали, и думалъ, что вы вѣрите всему. Эту мысль онъ никакъ не хотѣлъ выбросить изъ головы. Я ужъ ему говорила, говорила...
   -- Простите,-- прорвала ее Лида.-- Лучше говорить откровенно. Совершенно незачѣмъ предполагать, будто онъ, въ данномъ случаѣ, ошибся въ моихъ чувствахъ. Я дѣйствительно, была возмущена его жестокостью по отношенію къ противнику.
   -- Но помилуйте, миссъ, вѣдь это же его работа!-- сказала мистрисъ Скинъ, широко раскрывъ глаза.-- Скажите сами, миссъ,-- продолжала она, какъ будто мягко порицая Лиду за недостатокъ нравственныхъ убѣжденій,-- развѣ честный человѣкъ не долженъ выполнять своихъ обязательствъ? Увѣряю васъ, что боксерамъ за такой выходъ платятъ обыкновенно только полгинеи. Парадизъ и не получилъ больше. А Кэшель настоялъ на своей репутаціи и не хотѣлъ брать меньше, чѣмъ десять гиней. И онъ получилъ ихъ. Теперь другіе на его мѣстѣ пошли бы въ кругъ и провели бы свое время всякими пустяками, прикидываясь, будто боксируютъ, а на самомъ дѣлѣ только обманывая тѣхъ, которые имъ платить. Но Кэшель честенъ и благороденъ, какъ король. Вы сами видѣли, миссъ, какъ онъ трудился. Онъ не могъ бы больше стараться, если бы боксировалъ даже изъ-за приза въ тысячу фунтовъ стерлинговъ и поясъ чемпіона въ придачу, а не за несчастныя десять гиней. Вы же не будете обвинять его за то, что онъ честный человѣкъ, миссъ?
   Лида невольно засмѣялась.
   -- Сознаюсь, что мнѣ и въ голову не приходило посмотрѣть на вопросъ съ вашей точки зрѣнія.
   -- Конечно, миссъ. И никому не придетъ въ голову, кто не знакомъ хорошо съ нашей профессіей. Ну такъ вотъ, миссъ, это было для него новымъ разочарованіемъ. Вы себѣ представить не можете, какъ это его мучило. Потомъ пошли всякія непріятности изъ-за матча съ Парадизомъ. Сначала Парадизъ не могъ достать больше, какъ пятьсотъ фунтовъ стерлинговъ, а Кэшель не соглашался меньше, чѣмъ на тысячу. Я думаю, что онъ изъ-за васъ сталъ обращать такъ много вниманія на деньги -- раньше онъ не быль жаднымъ до нихъ. Потомъ Меллишъ обязательно хотѣлъ, чтобы они боксировали здѣсь, недалеко отъ васъ, а бѣдный мальчикъ до смерти боялся, что вы услышите объ этомъ, и ни за что не соглашался, пока его не увѣрили, что въ августѣ васъ не будетъ здѣсь. Я обрадовалась, когда они, наконецъ, подписали договоръ, прежде чѣмъ непріятности окончательно не свели его въ могилу. Все время пока онъ тренировался, онъ страшно хотѣлъ хоть однимъ глазкомъ увидѣть васъ, но все-таки крѣпился и тренировался честно и благородно. Я видѣла его утромъ передъ боксомъ -- ну чисто ангелъ небесный! У многихъ дамъ сердце бы запрыгало, если бы онѣ его увидѣли. Нэдъ бѣгалъ вокругъ него какъ сумасшедшій и ставилъ на наго двадцать противъ одного: если бы онъ проигралъ, мы въ эту минуту были бы нищими. Я потомъ подумайте только, полиція пришла, какъ разъ въ ту минуту, когда онъ добивалъ Парадиза. Я плакала, какъ ребенокъ, когда услышала объ этомъ, такая жалость, что прямо ужасъ. Онъ бы могъ кончить еще на четверть часа раньше, да хотѣлъ дать Нэду больше заработать.-- И, охваченная горестными воспоминаніями, мистрисъ Скинъ продолжительно высморкалась, прежде чѣмъ продолжала:
   -- А, наконецъ, послѣднимъ ударомъ было то, что произошло между вами и почему онъ отдался въ руки полиціи. Лордъ Уорсингтонъ взялъ его на поруки. Но все это вмѣстѣ: позоръ, разочарованіе насчетъ потеряннаго времени и денегъ, да еще къ тому ваши слова -- въ конецъ сокрушили его. Онъ груститъ и киснетъ. Ни я, ни Нэдъ, ни Фанни не можемъ добиться отъ него путнаго слова. Мнѣ говорили, что его не засадятъ въ тюрьму. Но если это случится -- тутъ мистрисъ Скинъ не выдержала и заплакала, -- это ему смерть. И пусть тогда Богъ простить тѣхъ, кто довелъ его до такого конца.
   Чужое горе всегда смягчало Лиду, но слезы ожесточали: на нихъ у нея не хватало терпѣнія.
   -- А другой?-- спросила она.-- Вы ничего не слышали о немъ? Я думаю, что онъ лежитъ въ больницѣ.
   -- Въ больницѣ?-- переспросила мистрисъ Скинъ, переставъ даже плакать отъ изумленія.-- Кто?
   -- Парадизъ, -- отвѣтила Лида, съ отвращеніемъ произнося его имя.
   -- Онъ въ больницѣ?! Святая вы простота, миссъ. Я вчера видѣла его, и онъ выглядѣлъ такъ хорошо, какъ только можетъ выглядѣть этакая образина, ни единаго шрама не осталось. И онъ хвастается, какъ бы отдѣлалъ Кэшеля, если бы не пришла полиція! Онъ гадкій, низкій боксеръ, честное слово. Я только жалѣю, что нашъ мальчикъ унизился до борьбы съ нимъ. Мнѣ говорили, что Кэшель расписалъ его, какъ картинку и что вы видѣли его въ такомъ видѣ, Вы, вѣроятно, испугались, миссъ? Это понятно, вы же не привыкли къ такимъ зрѣлищамъ. Моего Нэда иногда приносили домой въ такомъ видѣ, что я разъ влила ему водку въ глазъ, думая, что это ротъ. И даже Кэшель, какъ онъ ни остороженъ, дня три ходилъ почти слѣпымъ. Вѣдь нельзя же ждать, чтобы они даромъ получали такія деньги. Вы только пожалуйста не принимайте это близко къ сердцу, миссъ. Если бы вы, напримѣръ, вышли замужъ -- я только предполагаю, -- успокаивающимъ тономъ прибавилъ мистрисъ Скинъ, замѣтивъ, какъ Лида вздрогнула при этомъ словѣ, -- если бы вы вышли замужъ за доктора, -- это даже не униженіе для вашего высокаго званія -- вы бы въ обморокъ упали, если бы увидѣли, какъ онъ отрѣзаетъ руку или ногу, что онъ долженъ дѣлать каждый Божій день. Но вы бы гордились, что онъ такъ хорошо знаетъ свое дѣло. То же чувствую я я относительно Нэда. Честное слово, миссъ, я совсѣмъ не хотѣла бы видѣть его въ кругу, не больше чѣмъ какая-нибудь лэди, жена офицера, хотѣла бы видѣть своего мужа на полѣ сраженія, когда онъ рубить саблей бѣдныхъ негровъ или французовъ. Но разъ у него такая профессія и люди Богъ знаешь какъ уважаютъ его за это, я ужъ мирюсь. А теперь я даже интересуюсь этимъ дѣломъ, вѣдь оно никому не приносить вреда. Вы, конечно, не должны думать, что Нэдъ оставляетъ людей безъ рукъ или безъ ногъ -- Боже упаси! Ни онъ, ни Кэшель не дѣлаютъ такихъ вещей. Покорно васъ благодарю, миссъ! Мнѣ просто неловко, что вы такъ безпокоитесь.
   Послѣднее относилось къ появленію лакея съ подносомъ.
   -- Какъ бы то ни было, -- сказала Лида, когда онѣ опять остались однѣ, -- я все-таки не понимаю, зачѣмъ вы пришли ко мнѣ. Ваше посѣщеніе мнѣ, конечно, очень пріятно. Но какимъ образомъ вы думали облегчить душевное состояніе мистера Байрона, приходя сюда? Онъ самъ просилъ васъ?
   -- Онъ бы умеръ раньше. Я пришла на собственный страхъ, такъ какъ знаю въ чемъ его горе.
   -- И что же?
   Мистрисъ Скинъ оглянулась, желая убѣдиться, что онѣ однѣ. Затѣмъ наклонилась къ Лидѣ и выразительнымъ шопотомъ сказала:
   -- Почему вы не выходите за него замужъ, миссъ?
   -- Потому что мнѣ не хочется, мистрисъ Скинъ, -- въ самомъ веселомъ настроеніи отвѣтила Лида.
   -- Но обсудите немножко, миссъ. Гдѣ вы найдете второй такой случай. Подумайте только, что онъ за человѣкъ: чемпіонъ міра и въ то же время джентльменъ. Этого еще сроду не бывало на свѣтѣ и никогда не будетъ. Я знала многихъ чемпіоновъ, но всѣ они не годились въ компанію къ вамъ. Нэдъ тоже былъ чемпіономъ, когда я вышла за него, и всѣ мои родные считали, что я унизилась, выходя за него. Я вѣдь была настоящей танцовщицей при театрѣ. Боксеры большей частью изъ простонародья, и дамы не водятъ съ ними компаніи. Но ваше счастье, миссъ, что вы покорили сердце единственнаго джентльмена среди нихъ. Чего же вамъ больше надо? Гдѣ вы найдете равнаго ему по силѣ, здоровью, красотѣ и хорошимъ манерамъ? А ужъ насчетъ характера я вамъ сейчасъ скажу. Въ Мельбурнѣ, какъ вы сами можете себѣ представить, всѣ женщины и дѣвушки по немъ съ ума сходили. Каждый Божій вечерь у меня сидѣли двѣ-три, чтобы только взглянуть на него. А онъ, голубчикъ мой невинный, на нихъ и смотрѣть не хотѣлъ. Что кочанъ капусты -- что онѣ, ему все равно. Онъ былъ радъ, когда могъ итти въ залъ боксировать съ джентльменами, чтобы отвязаться отъ нихъ. А онѣ смотрѣли на него въ щелочку и только еще больше влюблялись. Но никогда не получали отъ него ни одного ласковаго взгляда. Вы первая, миссъ Кэрью, вы и послѣдняя, повѣрьте мнѣ. Если бы когда-нибудь въ жизни у него была другая, онъ не сумѣлъ бы скрыть отъ меня. У него вѣдь вся душа нараспашку, какъ у ребенка. А ужъ насчетъ честности -- вы себѣ и представить не можете, до чего онъ честенъ. Я знаю, напримѣръ, что ему разъ предложили восемьсотъ фунтовъ стерлинговъ, чтобы онъ далъ себя побѣдить въ состязаніи, которое, если бы онъ побѣдилъ, принесло бы ему только двѣсти, не считая ужъ того, что онъ не получилъ бы ни гроша, если бы проигралъ честно. Я вижу, что вы знаете жизнь и понимаете, что немногіе устояли бы противъ такого искушенія. Есть у насъ боксеры, которые стоятъ такъ высоко въ своей профессіи, что вы бы скорѣе повѣрили, что королева можетъ продать свои богатства, чѣмъ они -- а, между тѣмъ, они даютъ себя побѣдить, когда это имъ выгодно. Мой Нэдъ, вообще, честный боксеръ, это всѣмъ извѣстно. Но когда онъ далъ себя побить маленькому Примрозу, а на слѣдующій день пошелъ и купилъ себѣ лошадь съ повозкой, что я должна была подумать? Видите, миссъ, я вамъ говорю это о собственномъ мужѣ, а про Кэшеля скажу, что онъ никогда не былъ побѣжденъ, хотя ему часто это было бы выгоднѣе, чѣмъ побѣждать самому. Никогда я не слышала отъ него сердитаго слова и не видала его подъ хмельномъ, кромѣ, какъ одинъ разъ въ день рожденія Нэда. Да и тогда онъ только шутилъ и смѣялся, между тѣмъ какъ къ другимъ не подступись, когда они въ пьяномъ видѣ. О, если бы вы только взглянули на все съ настоящей точки зрѣнія, подумайте, миссъ, какъ вы были бы счастливы. Джентльменъ съ ногъ до головы, чемпіонъ міра, способный въ каждомъ обществѣ отстоять себя и васъ, трезвый, честный, невинный, какъ новорожденный младенецъ, и безумію влюбленный въ васъ! Онъ смотритъ на васъ какъ на ангела небеснаго -- и я увѣрена, что онъ правъ, миссъ, что у васъ ангельская душа. Увѣряю васъ, миссъ, моя Фанни изъ себя выходить, такъ какъ думаетъ, что онъ находитъ васъ лучше, чѣмъ ее. Неужели такъ трудно вамъ понравиться, миссъ, что вы откажете ему? Нѣтъ, я этого не думаю.
   Откинувшись на спинку кресла, Лида смотрѣла на мистрисъ Скинъ съ загадочнымъ выраженіемъ лица, которое постепенно перешло въ неудержимую улыбку. Мистрисъ Скинъ тоже слегка улыбнулась изъ любезности; но серьезно нахмуренныя брови давали понять, что все сказанное ею совсѣмъ не смѣшно.
   -- Мнѣ надо немного времени, чтобы обсудить то, что вы такъ краснорѣчиво изложили мнѣ, -- сказала Лида.-- Я говорю серьезно, мистрисъ Скинъ: ваши слова произвели на меня большое впечатлѣніе. Поговоримъ сейчасъ о чемъ-нибудь другомъ. Какъ поживаетъ ваша дочка? Надѣіось, что она вполнѣ здорова?
   -- Очень вамъ благодарна, миссъ, она здорова и цвѣтетъ.
   -- А вы тоже?
   -- И себя чувствую не хуже, чѣмъ можно ожидать,-- отвѣтила мистрисъ Скинъ, которая слишкомъ любила соболѣзнованіе, чтобы признать себя вполнѣ здоровой.
   -- Вы, вѣроятно, наслаждаетесь рѣдкимъ чувствомъ безопасности, будучи женой столь знаменитаго преподавателя бокса, какъ мистеръ Скинъ?-- сказала Лида, наблюдая за ней.-- Развѣ не пріятно имѣть такого сильнаго покровителя и защитника?
   -- Ахъ, миссъ, вы вѣдь не знаете моего положенія, -- воскликнула мистрисъ Скинъ, совсѣмъ забывъ объ интересахъ Кэшеля и попадая въ разставленную ей ловушку, побуждаемая желаніемъ подѣлиться своими горестями.-- Я живу въ постоянномъ страхѣ, какъ бы онъ не попалъ въ какую-нибудь исторію. Пока онъ трезвъ, онъ тихъ, какъ голубь; а какъ выпьетъ рюмку, такъ готовъ драться со всякимъ, кто ему слово скажетъ. Если при этомъ попадешь въ руки полиціи, то бѣда! Для боксера нѣтъ справедливости. Какъ только онъ скажетъ, что онъ профессіоналъ, дѣло кончено: въ тюрьму его! Прощай тогда ученики и уваженіе людей. Вотъ что не даетъ мнѣ ни минутки покоя. А что касается защиты, я лучше дамъ себя обворовать сто разъ, чѣмъ скажу хоть слово, которое можетъ втянуть его въ драку. Сколько разъ, когда мы ночью возвращались домой, я потихоньку платила извозчику гораздо больше, чѣмъ надо, чтобы онъ только не ворчалъ и чего добраго не разозлилъ Нэда. Это все пьянство виновато. Джентльмены очень гордятся, когда люди видятъ ихъ въ разговорѣ съ нимъ: они подходять одинъ за другимъ и спрашиваютъ его, не желаетъ ли онъ выпить чего-нибудь, пока онъ, наконецъ, не очнется на слѣдующее утро въ постели съ сапогами на ногахъ, вывихнутой рукой, а то и подбитымъ глазомъ, и никакъ не можетъ припомнить, какія дѣла натворилъ ночью.
   Чего мнѣ только не пришлось натерпѣться первые три года моего замужества! А потомъ онъ далъ зарокъ, и съ тѣхъ поръ все пошло хорошо: больше трехъ разъ въ году я его не видала, такъ-сказать, по-настоящему пьянымъ. Богъ помогъ, да молочникъ въ Вестминстерѣ оттузилъ -- вотъ онъ и пришелъ въ разумъ и застыдился себя. Я ужъ постаралась удержать его на этомъ пути и подальше отъ старыхъ пріятелей. Съ тѣхъ поръ на немъ Божье благословеніе, и намъ живется хорошо,
   -- А Кэшель часто заводитъ ссоры?
   Тонъ этого вопроса заставилъ мистрисъ Скинъ вспомнить, какъ неумѣстны и несвоевременны ея жалобы.
   -- Нѣтъ, нѣтъ!-- торопливо отвѣтила она.-- Онъ никогда не пьетъ, а насчетъ дракъ, миссъ, трудно повѣрить, но во всю жизнь это случаясь съ нимъ только раза три, -- во всякомъ случаѣ, не больше. Только бы ему жениться, а ужъ тогда онъ будетъ смирнымъ человѣкомъ до гроба. Но если его теперь оставить на произволъ судьбы, Богъ знаетъ, что изъ него выйдетъ. Сначала затоскуетъ -- онъ уже теперь тоскуетъ; потомъ запьетъ; потомъ лишится учениковъ, потеряетъ силы, будешь побить, и... Одно ваше слово, миссъ, спасетъ его. Если бы вы позволили мнѣ сказать ему.
   -- Ничего, абсолютно ничего, -- сказала Лида.-- Вы измѣнили мой взглядъ на нѣкоторые изъ его поступковъ. Вотъ единственное, что я могу вамъ сказать. Но выйти замужъ за Мистера Кэшеля Байрона для меня самая невѣроятная вещь на свѣтѣ. Оставляя въ сторонѣ вопросъ о личномъ расположеніи, одной этой невѣроятности достаточно, чтобы устрашить обыкновенную женщину.
   Мистрисъ.Скинъ не совсѣмъ поняла послѣднихъ словъ. Но то, что относилось къ ея цѣли, она все же поняла. Она поднялась, чтобы итти, уныло покачала головой и сказала:
   -- Я вижу въ чемъ дѣло, миссъ. Вы считаете его ниже себя. Онъ придется не ко двору вашей роднѣ.
   -- Мои родственники, безъ сомнѣнія, были бы очень возмущены. И я должна считаться съ этимъ -- поскольку оно, вообще, имѣетъ значеніе для меня.
   -- Мы никогда не утруждали бы васъ, -- нерѣшительно сказала мистрисъ Скинъ.-- Черезъ мѣсяцъ или два мы навсегда покинемъ Англію.
   -- Это нисколько не мѣняетъ дѣла. Я только буду жалѣть, что мнѣ не придется время отъ времени проводить съ вами пріятный часокъ.
   Это была неправда. Но Лидѣ показалось, что она, по мѣрѣ привычки, начинаешь находить во лжи настоящее удовольствіе.
   Мистрисъ Скинъ нельзя было утѣшить комплиментами. Она опять покачала головой.
   -- Вы очень добры, миссъ, что говорите мнѣ такія ласковыя слова, -- сказала она.-- Но если вы скажете одно хорошее слово для нашего мальчика, то мнѣ вы можете потомъ говорить, что вамъ угодно.
   Лида долго думала, прежде чѣмъ отвѣтить. Наконецъ, она сказала:
   -- Я жалѣю, что была съ нимъ рѣзка, такъ какъ вижу теперь, что, при данныхъ обстоятельствахъ, онъ, пожалуй, не могъ поступать иначе, чѣмъ поступилъ. Я совершенно выпустила изъ виду экономическую сторону его профессіи. Однимъ словомъ, я не привыкла къ кулачнымъ боямъ; и то, что я увидѣла, такъ возмутило меня, что я не была въ состояніи разсуждать. Но, -- продолжала Лида, предостерегающе поднявъ руку, чтобы уничтожить надежду, опять блеснувшую у мистрисъ Скинъ,-- какъ вы ему дадите понять, что мои слова являются только актомъ справедливости, а нисколько не выраженіемъ любви?
   -- И крошечка утѣшенія будешь ему благомъ, миссъ. Я ему скажу только, что видѣла васъ и что вы совсѣмъ не то думали, когда въ послѣдній разъ...
   -- Мистрисъ Скинъ, -- мягко прервала ее Лида.-- Не говорите пока ничего. Я, наконецъ, рѣшила. Если въ теченіе двухъ недѣль онъ ничего не услышитъ обо мнѣ, вы можете сказать ему, что вамъ вздумается. Можете вы подождать недѣлю?
   -- Конечно, сколько вамъ угодію, миссъ. Но завтра вечеромъ бенефисъ Меллиша, и я...
   -- Какое же я имѣю отношеніе къ Меллишу или къ его бенефису?
   Мистрисъ Скинъ въ замѣшательствѣ извиняюще пробормотала, что ей хотѣлось бы только, чтобы мальчикъ не ударилъ въ грязь лицомъ.
   -- Если онъ въ честь Меллиша долженъ отколотить кого-нибудь, за этимъ дѣло не станетъ. Помните, значить: въ теченіе двухъ недѣль вы не должны упоминать обо мнѣ. Рѣшено?
   -- Какъ вамъ угодно, миссъ, -- отвѣтила мистрисъ Скинъ не совсѣмъ довольная. Но Лида не дала ей большаго утѣшенія. Поэтому она попросила позволенія проститься, выразивъ надежду, что все обернется къ лучшему для всѣхь сторонъ. Лида настояла на томъ, чтобы она подкрѣпила свои силы основательной закуской, а потомъ отвезла ее на станцію въ коляскѣ, запряженной пони. Передъ прощаніемъ Лида внезапно вернулась къ прежней темѣ разговора и спросила:
   -- Мистеръ Байронъ думаетъ когда-нибудь?
   -- Думаетъ!-- выразительно воскликнула мистрисъ Скинъ.-- Никогда въ жизни! Веселѣе его въ свѣтѣ не найдешь, миссъ!
   И мистрисъ Скинъ вернулась въ Лондонъ, раздумывая по дорогѣ, годится ли молоденькой барышнѣ жить одной въ роскошномъ замкѣ безъ старшей особы своего пола и разговаривать съ низшими такъ вѣжливо и непринужденно. Вернувшись домой, она не сказала ни слова и своей поѣздкѣ Скину, тактъ какъ онъ не умѣлъ хранить никакихъ секретовъ, кромѣ тѣхъ, которые касались предполагавшихся матчей. Но зато она до поздней ночи просидѣла со своей дочерью Фанни, муча ея сердце разсказами о великолѣпіи замка и утѣшая описаніемъ миссъ Кэрью, какъ особы маленькой съ рыжими волосами и безъ всякой фигуры. (У Фанни были черные, какъ смоль, волосы, роскошныя плечи, и вообще она была одной изъ лучшихъ ученицъ Кэшеля.)
   -- Но, все равно, Фанни,-- прибавила мистрисъ Скинъ, зажигая въ два часа ночи свою свѣчку, чтобы итти спать.-- Если дѣло выйдетъ, Кэшель никогда не будетъ хозяиномъ въ собственномъ домѣ,
   -- Я это сама прекрасно вижу,-- сказала Фанни.-- Но разъ честные люди изъ нашего круга для него недостаточно хороши, пусть пеняетъ на себя, когда пустоголовые аристократы будутъ передъ нимъ задирать носъ.
   Между тѣмъ, Лида послѣ продолжительной поѣздки по окрестностямъ вернулась въ замокъ, и ей удалось побороть свое волненіе, принявшись работать надъ біографіей отца. Она готовила главу о его литературныхъ вкусахъ и за послѣднее время занималась тѣмъ, что просматривала его любимыя книги, разыскивая въ нихъ отмѣченныя мѣста. Теперь она продолжала эти поиски, стоя въ библіотекѣ на лѣсенкѣ и снимая cъ полокъ одну книгу за другой, при чемъ время отъ времени прочитывала въ нихъ двѣ-три страницы. За этой отрывочной работой время проходило такъ же незамѣтно, какъ удлиннялись тѣни. Послѣдняя книга, которую она просмотрѣла, былъ томикъ стиховъ. Въ немъ не было отмѣтокъ, но онъ открывался на страницѣ, на которой его, очевидно, часто раскрывали раньше. Первыя слова, которыя Лида прочла, были слѣдующія:
   
   "Чего бы не далъ я на свѣтѣ
   Чего бы не далъ я на свѣтѣ
   За человѣческое сердце,
   Способное согрѣть меня живымъ огнемъ,
   Взамѣнъ того, что сердцемъ у меня зовется
   Безстрастно-равнодушнаго, безчувственнаго камня,
   Холоднаго какъ ледъ и худшаго изъ всѣхъ сердецъ.
   
   Лида торопливо сошла съ лѣсенки, добралась до кресла, опустилась на него и принялась читать и перечитывать эти строчки. Сгущающіяся сумерки опять пробудили ее къ дѣятельности. Она поставила книгу обратно на полку и, подходя къ письменному столу, сказала:
   -- Разъ такая мысль преслѣдовала отца, она будетъ преслѣдовать и меня, если я теперь же не призову къ жизни и дѣятельности мое сердце, рѣшивъ въ положительную сторону единственный вопросъ, въ которомъ оно заинтересовано. И мои дѣти будутъ избавлены отъ этого проклятіе только въ томъ случаѣ, если унаслѣдуютъ свои физическія и душевныя качества отъ отца, а не отъ меня -- отъ человѣка импульса, который никогда не думаетъ, а не отъ философствующей женщины, которая не можетъ не думать. Да будетъ такъ.
   

ГЛАВА XIV.

   Черезъ нѣсколько дней на имя Кэшеля пришло письмо. Онъ какъ разъ сидѣлъ съ семьей Скина за чаемъ, и густая краска залила его лицо, когда онъ увидѣлъ почеркъ.
   -- Ахъ ты, Господи!-- сказала миссъ Скинъ, сидѣвшая къ нему ближе всѣхъ.-- Дай-ка посмотрѣть.
   -- Убирайся ко всѣмъ чертямъ!-- закричалъ Кэшель, торопливо отодвигая письмо, которое она хотѣла схватить.
   -- Не мучь его, Фанни, -- нѣжно сказала мистрисъ Скинъ.
   -- Я и не хочу мучить бѣднаго мальчика, -- сказала миссъ Скинъ, любовно кладя руку на его плечо.-- Дай только взглянуть на подпись -- только посмотрѣть, отъ кого оно. Кэшель, милый, дай.
   -- Ни отъ кого. Отстань. Если ты сейчасъ не оставишь меня въ покоѣ, я тебѣ задамъ такую баню, когда придешь ко мнѣ на урокъ, что не рада будешь.
   -- Похоже на то!-- презрительно заявила Фанни.-- Кому сегодня хуже пришлось, хотѣла бы я знать?
   -- Она ему сегодня закатила такой ударъ подъ подбородокъ, что лучшаго я не видалъ, -- съ хриплымъ смѣхомъ замѣтилъ Скинъ.
   Кэшель отодвинулся подальше отъ Фанни, чтобы прочесть письмо, которое гласило:

Риджентъ-Паркъ.

   Многоуважаемый мистеръ Кэшель Байронъ!
   Мнѣ хочется, чтобы вы встрѣтились съ одной моей знакомой, которая завтра въ три часа дня будетъ у меня. Вы очень обяжите меня, если тоже явитесь въ это время.

Преданная вамъ
Лидія Кэрью.

   Наступило долгое молчаніе, въ теченіе котораго единственными звуками въ комнатѣ было тиканье часовъ и чавканье эксъ-чемпіона, занятаго раками.
   -- Надѣюсь, хорошія вѣсти, Кэшель?-- дрожащимъ отъ волненія голосомъ, наконецъ, спросила мистрисъ Скинъ.
   -- Пусть меня поколотятъ, если я понимаю, что это значить, -- сказалъ Кэшель.-- Можетъ быть, вы возьмете въ толкъ?
   И онъ передалъ письмо своей пріемной матери. Скинъ пересталъ жевать, чтобы посмотрѣть, какъ его жена читаешь,-- что казалось ему чудомъ учености,
   -- Я думаю, что дама, о которой она пишешь, это она сама, -- сказала мистрисъ Скинъ послѣ нѣкотораго размышленія.
   -- Нѣтъ, -- отвѣтилъ Кэшель, покачавъ головой.-- Она всегда говорить то, что хочетъ сказать.
   -- Ну да, -- съ хитрымъ видомъ сказалъ Скинъ, -- но писать то, что думаетъ, она не можетъ. Это самое худшее въ письмѣ: никто не можешь точно написать то, что хочешь. Сколько я ни подписывалъ договоровъ, всегда послѣ выходили недоразумѣнія; а договоры лучшія бумаги, какія только могутъ существовать.
   -- Ты лучше пойди и узнай, что это значить, -- сказала мистрисъ Скинъ.
   -- Правильно, -- сказалъ Скинъ.-- Ступай, мой мальчикъ и разузнай.
   -- Письмо коротенькое и не особенно нѣжное, -- сказала Фанни.-- Она могла хоть поставить свой гербъ наверху для вѣжливости.
   -- Что бы ты дала, чтобы быть на ея мѣстѣ?-- насмѣшливо сказалъ Кэшель, пряча письмо, которое она пренебрежительно бросила ему.
   -- Будь я на ея мѣстѣ, я бы слишкомъ уважала себя, чтобы бросаться на шею такому человѣку, какъ ты.
   -- Тише, Фанни!-- сказала мистрисъ Скинъ.-- Ты ужъ слишкомъ рѣзка. А тебѣ, Нэдъ, не слѣдуешь поощрять ее смѣхомъ.
   На слѣдующій день Кэшель обратилъ особенное вниманіе на свою діэту, немного поупражнялся въ перчаткахъ, взялъ ванну съ растираніями и въ три часа дня, сіяя здоровьемъ и.красотой, позвонилъ у дверей дома въ Ридженть-Паркѣ.
   Къ его удивленію дверь открылъ не Башвиль, а молоденькая горничная.
   -- Миссъ Кэрью дома?
   -- Такъ точно, сэръ, -- отвѣтила горничная, которая моментально влюбилась въ него.-- Мистеръ Байронъ, сэръ?
   -- Да, это я,-- сказалъ Кэшель.-- Скажите-ка, есть здѣсь еще кто-нибудь?
   -- Только одна дама, сэръ!
   -- А чортъ! Ну, ничего. Этому можно помочь. Не надо сразу отчаяваться.
   Горничная провела его до одной двери, которую тихонько закрыла за нимъ, впустивъ его безъ доклада. Комната, въ которой онъ очутился, была портретная галлерея, освѣщенная сверху. На противоположномъ концѣ, спиной къ нему, стояли двѣ дамы: Лида и ея гостья, благородная осанка и изящная внѣшность которой вызвали бы въ каждомъ мужчинѣ, менѣе занятомъ своими мыслями, чѣмъ Кэшель, пріятную надежду познакомиться съ красавицей. Не сводя глазъ съ Лиды, Кэшель прошелъ нѣсколько шаговъ, но вдругъ перемѣнился въ лицѣ, остановился и ужъ собирался обратиться въ бѣгство, когда дамы, услышавъ его легкіе шаги, обернулись, увидѣли его и этимъ приковали къ мѣсту. Пока Лида здоровалась съ нимъ, ея спутница разглядывала гостя сначала съ равнодушіемъ, затѣмъ съ недовѣрчивымъ изумленіемъ, и вдругъ испустила радостный, ликующій крикъ, какъ ребенокъ, нашедшій давно потерянную игрушку:
   -- Мой ненаглядный мальчикъ!-- И подойдя къ Кэшелю съ граціей лебедя, она приняла его въ свои объятія.
   Въ отвѣтъ на это, Кэшель выдвинулъ надъ ея плечомъ свое покраснѣвшее, немного смущенное лицо, подмигнулъ Лидѣ, заложивъ языкъ за щеку, и сказалъ:
   -- Вотъ что называется, настоящій голосъ природы -- я ошибиться невозможно.
   -- Какимъ ты сталъ великолѣпнымъ!-- сказала мистрисъ Байронъ, немного отодвигая его, чтобы лучше разсмотрѣть.-- И красавецъ какой, ахъ ты плутишка!
   -- Какъ поживаете, миссъ Кэрью?-- сказалъ Кэшель, высвобождаясь изъ объятій матери и поворачиваясь къ Лидѣ.-- Не обращайте на нее вниманія: она только моя мать. То-есть, нѣтъ, -- прибавилъ онъ, какъ бы исправляя себя; -- Она моя мама.
   -- Откуда ты явился? Гдѣ ты былъ? Знаешь ли ты, гадкій мальчишка, что я цѣлыхъ семь лѣтъ не видѣла тебя? Можно ли себѣ представить, миссъ Кэрью, что это мой сынъ! Поцѣлуй меня еще разъ, мой драгоцѣнный мальчикъ,-- прибавила она, любовно схвативъ его за руку.-- Какіе у тебя мускулы!
   -- Цѣлуй, сколько влѣзетъ, -- сказалъ Кэшель, борясь со своимъ дѣтскимъ упрямствомъ, которое опять овладѣвало имъ.
   -- Надѣюсь, что ты вполнѣ здорова? Видъ у тебя достаточно хорошій.
   -- Да, -- насмѣшливо сказала она, начиная презирать его за неспособность подняться до ея высоты при разыгрываніи этой трогательной сцены.-- Я чувствую себя достаточно хорошо. А твой разговоръ, повидимому, такой же утонченный, какъ и раньше. Почему ты стрижешь волосы такъ коротко? Ты долженъ дать имъ подрасти и...
   -- Слушай-ка,-- сказалъ Кэшель, осторожно хватая ея руку, когда она ее подняла, чтобы поправить его локоны.-- Брось сейчасъ эти глупости, а то я сію минуту выхожу вонъ въ ту дверь, и ты опять семь лѣтъ не увидишь меня. Или бери меня, какимъ я есть, или оставь меня въ покоѣ. Если же ты хочешь знать, почему я ношу короткіе волосы, прочти исторію объ Авессаломѣ. Ну что, поняла теперь?
   Мистрисъ Байронъ стала градусомъ холоднѣе.
   -- Вотъ какъ!-- сказала она.-- Ты все тотъ же, Кэшель?
   -- Такъ же, какъ и ты. Мы оба не перемѣнились, -- отвѣтилъ онъ.-- Не сказала ты и шести словъ, какъ мнѣ уже показалось, будто мы только вчера разстались съ тобой.
   -- Сознаюсь, что я немного изумлена результатами моего эксперимента, -- вмѣшалась въ разговоръ Лида.-- Я нарочно устроила эту встрѣчу. Сходство между вами навело меня на слѣдъ, а затѣмъ мое предположеніе было подтверждено разсказомъ мистера Байрона о своихъ похожденіяхъ.
   Тщеславіе мистрисъ Байронъ было польщено.
   -- Неужели онъ похожъ на меня?-- сказала она, внимательно разсматривая его лицо.
   Не обращая на нее ни малѣйшаго вниманія, онъ съ нескрываемымъ огорченіемъ, обратился къ Лидѣ:
   -- Значитъ, вы для этого позвали меня?
   -- Вы разочарованы?-- сказала Лида.
   -- Онъ нисколько не радъ видѣть меня, -- жалобно сказала мистрисъ Байронъ.-- У него нѣтъ сердца.
   -- Она теперь зарядила на цѣлый часъ, -- замѣтилъ Кэшэль, смотря на Лиду, такъ какъ, очевидно, находилъ это болѣе пріятнымъ, чѣмъ смотрѣть на мать.-- Но ничего: если вамъ все равно, то и мнѣ тоже. Такъ что можешь начинать, мама!
   -- Вы находите, что мы, правда, похожи другъ на друга?-- не обращая на него вниманія, сказала мистрисъ Байронъ.-- Да, я тоже думаю, что мы похожи. Есть что-то...
   Она остановилась и съ внезапнымъ подозрѣніемъ спросила:
   -- Ты женатъ, Кэшель?
   -- Ха-ха-ха!-- захохоталъ онъ.-- Нѣтъ еще, но надѣюсь, это это случится когда-нибудь.-- И онъ отважился при этомъ искоса бросить взглядъ на Лиду, но та внимательно смотрѣла на мистрисъ Байронъ.
   -- Такъ разскажи же мнѣ все о себѣ. Чѣмъ ты занимаешься? Надѣюсь, Кэшель, что ты не пошелъ на сцену?
   -- На сцену!-- пренебрежительно повторилъ Кэшель.-- Развѣ я похожъ на актера?
   -- На актера ты, положимъ, не похожъ,-- своеобразно-капризнымъ тономъ сказала мистрисъ Байронъ.-- Но что-то непріятно-профессіональное въ тебѣ замѣчается и очень даже. Что ты дѣлалъ съ тѣхъ поръ, какъ такъ скандально убѣжалъ изъ этой дурацкой школы на сѣверѣ? Чѣмъ ты живешь? Да и вообще зарабатываешь ли ты хоть что нибудь?
   -- Думаю, что да, разъ я, какъ видишь, здравствую. Какъ ты думаешь, къ чему я годился больше всего по моему воспитанію? Улицы подметать, можетъ быть! Убѣжавъ изъ Пэнли, я пошелъ въ моряки.
   -- Въ моряки! Ты не похожъ на моряка. А какого ранга ты достигъ въ своей профессіи?
   -- Перваго ранга. Самаго высшаго, -- быстро отвѣтилъ Кэшель.
   -- Мистеръ Байронъ въ настоящее время не состоитъ на морской службѣ; да и вообще недолго былъ морякомъ, -- сказала Лида.
   Кэшель бросилъ на нее полуумоляющій, полуувѣщевательный взглядъ.
   -- Онъ занимается совсѣмъ другимъ дѣломъ, -- спокойно продолжала она, -- которое васъ очень удивить.
   -- Не можете вы помолчать!-- воскликнулъ Кэшель.-- Я ожидалъ отъ васъ больше здраваго смысла. Что толку, когда она подниметъ крикъ и только разозлитъ меня. Если вы не перестанете, я уйду.
   -- Въ чемъ дѣло?-- спросила мистрисъ Байронъ.-- Ты занимаешься чѣмъ-нибудь позорнымъ, Кэшель!
   -- Вотъ ужъ пошло -- говорилъ вамъ, что такъ будетъ. У меня гимнастическое заведеніе, вотъ и все. Надѣюсь, что въ этомъ нѣтъ ничего позорнаго.
   -- Гимнастическое заведеніе!-- съ величественнымъ презрѣніемъ повторила мистрисъ Байронъ.-- Какая глупость! Ты долженъ бросить всякую подобную ерунду, Кэшель. Это очень глупое и неблагородное занятіе. Ты, разумѣется, изъ нелѣпой гордости не могъ притти ко мнѣ, чтобы я дала тебѣ средства устроиться приличнѣе. Думаю, что я могла бы снабдить тебя...
   -- Если я когда-нибудь возьму отъ тебя хоть копейку, пусть меня...
   Кэшель поймалъ Лидинъ испуганный взглядъ и осѣкся. Онъ отступилъ на шагъ назадъ, и лукавая усмѣшка заиграла на его губахъ.
   -- Нѣтъ,-- сказалъ онъ,-- это тебѣ же наруку, если я буду выходить изъ себя. Попробуй теперь, удастся ли тебѣ разозлить меня.
   -- У тебя нѣтъ ни малѣйшей причины злиться, -- сказала мистрисъ Байронъ, разозлившись сама.-- Твой характеръ, повидимому, сталъ совершенно невозможнымъ -- или скорѣе остался такимъ; потому что онъ никогда не отличался особой кротостью.
   -- Развѣ нѣтъ?-- съ добродушной ироніей возразилъ Кэшель.-- Ни малѣйшаго повода, чтобы выйти изъ себя! Даже когда говоришь, что я глупъ и неблагороденъ! Ты, вѣроятно, воображаешь себѣ, будто разговариваешь со своимъ маленькимъ Кэшелемъ, невиннымъ младенцемъ, котораго ты такъ любила. Но ты ошибаешься. Передъ тобой -- сейчасъ крикъ будетъ, миссъ Кэрью!-- чемпіонъ Австраліи, Соединенныхъ Штатовъ и Англіи; обладатель трехъ серебряныхъ поясовъ и одного золотого; преподаватель бокса для лондонскихъ аристократовъ и джентльменовъ; а для всего свѣта -- обыкновенный боксёръ, который выступаетъ противъ кого угодно безъ различія вѣса и цвѣта, но не меньше какъ за пятьсотъ фунтовъ стерлинговъ съ каждой стороны. Вотъ что такое Кэшель Байронъ.
   Мистрисъ Байронъ отшатнулась, пораженная. Послѣ небольшой паузы она сказала:
   -- Ô, Кэшель! Какъ ты могъ?-- Затѣмъ опять подошла ближе и продолжала: -- Неужели ты хочешь сказать, что ходишь драться съ этими грубыми, дикими великанами?
   -- Да. Можешь взять мой золотой поясъ, если думаешь, что онъ тебѣ пригодится для роли Констанціи.
   -- И ты бьешь ихъ?
   -- Да. Спроси миссъ Кэрью, какой видъ былъ у Парадиза послѣ того, какъ онъ часъ стоялъ подъ моими кулаками.
   -- Удивительный мальчикъ! Что за занятіе. И ты все это дѣлалъ подъ своимъ именемъ!
   -- Разумѣется. Я не стыжусь его. Я часто думалъ, не попадалось ли тебѣ въ газетахъ мое имя?
   -- Я никогда не читаю газетъ. Но ты долженъ былъ слышать о моемъ возвращеніи въ Англію? Почему же ты не пришелъ ко мнѣ?
   -- Я не былъ увѣренъ, что это доставитъ тебѣ удовольствіе,-- нерѣшительно отвѣтилъ Кэшель, избѣгая ея взгляда, и обернулся, чтобы освѣжиться взглядомъ на Лиду.-- Батюшки!-- вскричалъ онъ,-- а она-то ушла.
   -- Она права, что оставила насъ однихъ. А теперь скажи мнѣ, почему мой драгоцѣнный мальчикъ сомнѣвался въ томъ, что родная мать будетъ рада видѣть его?
   -- Не знаю почему -- но онъ сомнѣвался, -- отвѣтилъ Кэшель, уныло покоряясь ея ласкамъ.
   -- Какой ты безчувственный! Развѣ ты не зналъ, что всегда былъ моимъ нѣжно-любимымъ малышкомъ, моимъ единственнымъ сыномъ?
   Кэшель, который сидѣлъ теперь рядомъ съ ней на оттоманкѣ, простоналъ и безпокойно заерзалъ на мѣстѣ, но ничего не сказалъ.
   -- Ты радъ видѣть меня?
   -- Да,-- угрюмо отвѣтилъ онъ.-- Вѣроятно радъ. Я... Чортъ возьми!-- крикнулъ онъ съ внезапнымъ оживленіемъ.-- Ты, пожалуй, выручишь меня. Объ этомъ я никогда не думалъ. Вотъ что, мама: я сейчасъ въ большомъ затрудненіи, и думаю, что ты можешь мнѣ помочь.
   Мистрисъ Байронъ бросила на него насмѣшливый взглядъ, но ласковымъ тономъ отвѣтила:
   -- Конечно, я помогу тебѣ -- насколько это въ моихъ силахъ, голубчикъ. Все, что мое, то и твое.
   Кэшель нетерпѣливо зашаркалъ ногами и вскочилъ. Послѣ небольшого промежутка времени, въ теченіе котораго онъ, повидимому, подавлялъ готовый сорваться съ губъ негодующій протестъ, онъ сказалъ:
   -- Насчетъ денегъ можешь успокоиться разъ навсегда. Въ нихъ я не нуждаюсь.
   -- Я рада, что ты въ такомъ независимомъ положеніи, Кэшель.
   -- Я тоже.
   -- Пожалуйста, будь немного привѣтливѣе.
   -- Я достаточно привѣтливъ,-- съ отчаяніемъ воскликнулъ онъ,-- только ты не хочешь слушать.
   -- Сокровище мое!-- жалобнымъ тономъ сказала мистрисъ Байронъ.-- Въ чемъ же дѣло?
   -- Ну, ладно,-- отвѣтилъ Кэшель, немного смягчившись,-- вотъ въ чемъ дѣло:-- я хочу жениться на миссъ Кэрью. Больше ничего.
   -- Ты -- жениться на миссъ Кэрью!
   Вся нѣжность мистрисъ Байронъ пропала, тонъ ея голоса былъ суровъ и полонъ презрѣнія.
   -- Знаешь ли ты, глупый мальчишка, что...
   -- Знаю, все знаю, -- рѣшительно сказалъ Кэшель -- Кто такое она да кто такое я; и все прочее тому подобное. Я хочу жениться на ней. И больше того -- я обязательно женюсь на ней, хотя бы мнѣ сначала пришлось для этого свернуть шею всѣмъ лондонскимъ франтамъ. Захочешь ли ты мнѣ помогать, или нѣтъ, это твое дѣло. Но если нѣтъ, никогда больше не смѣй называть меня своимъ ненагляднымъ сыномъ. Ну?
   Въ эту минуту мистрисъ Байронъ, разъ навсегда, отказалась отъ своихъ родительскихъ правъ надъ нимъ. Она спокойно и съ кроткимъ выраженіемъ на лицѣ молча просидѣла нѣкоторое время, а затѣмъ сказала:
   -- Что же, я не вижу причины, почему тебѣ и не жениться. Для тебя это прекрасная партія.
   -- Да. Но для нея чертовски скверная.
   -- Я, право, не вижу почему. Когда твой дядя умретъ, его имѣніе достанется тебѣ.
   -- Я -- наслѣдникъ имѣнія! Ты не шутишь?
   -- Конечно, нѣтъ. Бингли Байронъ хоть и противный старикъ, а все-таки не можетъ жить вѣчно.
   -- А кто такое, чорть его дери, этотъ Бингли Байронъ? Какое онъ имѣетъ отношеніе ко мнѣ?
   -- Твой дядя, конечно. Тебѣ, Кэшель, право, слѣдовало бы подумать объ этихъ вещахъ. Неужели тебѣ никогда не приходило въ голову, что у тебя должны быть родственники, какъ у другихъ людей?
   -- Ты мнѣ никогда не говорила о нихъ. Да, вотъ такъ штука! Но, но... я хочу сказать... Если онъ даже, на самомъ дѣлѣ, мой дядя, развѣ я его законный наслѣдникъ?
   -- Да. Уольфордъ Байронъ,-- единственный его брать, кромѣ твоего отца,-- умеръ много лѣтъ тому на-задъ, когда ты былъ у Монкрифа; а сыновей у него не было. Бингли же холостякъ.
   -- Но все-таки,-- робко сказалъ Кэшель,-- не будетъ ли затрудненія изъ-за того, что я... въ концѣ-концовъ...
   -- О чемъ ты говоришь, голубчикъ мой? Твои права яснѣе яснаго.
   -- Видишь ли, -- покраснѣвъ, сказалъ Кэшель, -- многіе люди полагали, что ты совсѣмъ не была замужемъ.
   -- Что!-- съ негодованіемъ вскричала мистрисъ Байронъ.-- Они не смѣютъ этого говорить. Это возмутительно. Почему ты тогда же не сказалъ мнѣ этого?
   -- Я тогда не думалъ объ этихъ вещахъ, -- поспѣшилъ онъ оправдаться.-- Я былъ слишкомъ молодъ. Но теперь это все равно. Мой отецъ умеръ, да?
   -- Онъ умеръ, когда ты былъ совсѣмъ маленькимъ. Сколько разъ ты меня злилъ, бѣдное, невинное созданьице, когда напоминалъ объ отцѣ. Не говори о немъ со мной.
   -- Не буду, если ты не хочешь. Только одну вещь, мама. Онъ былъ джентльменъ?
   -- Разумѣется. Что за вопросъ!
   -- Значить, я не хуже любого изъ франтовъ, которые считаютъ себя ея ровней? У нея есть двоюродный брать на государственной службѣ. Онъ выдаетъ себя за секретаря парламента, а, вѣроятно, просто сидитъ въ огромномъ креслѣ въ залѣ и кричитъ на публику. Я не хуже его?
   -- Съ материнской стороны твое происхожденіе не оставляетъ желать ничего лучшаго, Кэшель. Байроны же не дворяне. Но все-таки это одинъ изъ самыхъ старинныхъ помѣщичьихъ родовъ Англіи.
   Кэшель началъ обнаруживать признаки волненія.
   -- А сколько денегъ они получаютъ въ годъ!-- спросилъ онъ.
   -- Не знаю въ точности. Твой отецъ всегда сидѣлъ безъ денегъ, и его отецъ тоже. Но Бингли скряга. Вѣроятно, тысячъ пять въ годъ.
   -- Это независимое положеніе. Этого достаточно. Она говорила, что не можетъ требовать, чтобы мужъ былъ такъ же безумно богать, какъ она.
   -- Да! Значить ты съ ней уже обсуждалъ этотъ вопросъ?
   Кэшель собирался отвѣтить, когда вошла горничная и сказала, что миссъ Кэрью въ кабинетѣ и просить ихъ притти туда, какъ только они смогутъ. Когда горничная удалилась, онъ горячо сказалъ:
   -- Я хочу, мама, чтобы ты ушла домой, а я одинъ пойду къ ней въ кабинетъ. Скажи мнѣ, гдѣ ты живешь; я вечеромъ приду къ тебѣ и все тебѣ разскажу. То-есть, конечно, если ты ничего не имѣешь противъ.
   -- Что же я могу имѣть противъ этого, сердце мое? Ты увѣренъ, что не повредишь себѣ слишкомъ большой поспѣшностью? У нея нѣтъ причины торопиться, Кэшель, и она это знаетъ.
   -- Я увѣренъ какъ не знаю въ чемъ, что теперь мое время -- или теперь, или никогда. Я всегда чувствую, когда надо нанести послѣдній ударъ. Вотъ твоя накидка.
   -- Какъ ты торопишься отвязаться отъ своей бѣдной старушки-матери, Кэшель!
   -- Вотъ глупости! Ты вовсе не старая. Ты ужъ на этотъ разъ не будешь сердиться, что я прошу тебя уйти, ладно?
   Она нѣжно улыбнулась ему, одѣла накидку и подставила ему щеку для поцѣлуя. Этотъ непривычный для него жесть смутилъ его: онъ отступилъ на шагъ назадъ и невольно принялъ оборонительную позу, какъ будто поступокъ, который отъ него требовали, относился къ области кулачнаго боя. Но моментально спохватился, поцѣловалъ ее и нетерпѣливо проводилъ до наружной двери, которую тихо заперъ за ней, предоставляя ей одной разыскивать свой экипажъ. Затѣмъ тихонько пробрался наверхъ въ кабинетъ, гдѣ засталъ Лиду за чтеніемъ книги.
   -- Она ушла, -- сказалъ онъ.
   Лида отложила книгу въ сторону, взглянула на него, поняла, что сейчасъ наступить неизбѣжное, опустила глаза, чтобы скрыть внезапно охватившій ее безумный страхъ, и съ холодной строгостью, стоившей ей не мало усилій, сказала:
   -- Надѣюсь, что вы не поссорились.
   -- Боже упаси! вовсе нѣтъ. Мы цѣловались и миловались какъ голубки. Въ иные моменты она умѣетъ такъ подластиться, что противъ воли начинаешь любить ее. Она ушла, потому что я ее попросилъ уйти.
   -- Я зачѣмъ же вы просите моихъ гостей уходить?
   -- Потому что хотѣлъ быть одинъ съ вами. Не смотрите на меня такъ, какъ-будто не понимаете. Она мнѣ разсказала цѣлую кучу вещей, которыя совсѣмъ мѣняютъ наше дѣло. Родословная у меня самая хорошая. Я потомокъ помѣщиковъ, которые пришли въ Англію вмѣстѣ съ Вильгельмомъ Завоевателемъ, единственный ихъ наслѣдникъ и буду получать приличный доходъ. Теперь я могу потягаться съ вашимъ Уэбберомъ.
   -- А что же?-- сурово спросила Лида.
   -- А то, -- не смущаясь сказалъ Кэшель, -- что могу жениться, если хочу. Ни боксировать, ни уроковъ давать я больше не буду.
   -- А когда вы женитесь, вы будете съ женой такъ же нѣжны, какъ были сегодня съ матерью!
   Самоувѣренность Кэшеля какъ рукой сняло.
   -- Я такъ и зналъ, что вы это подумаете,-- сказалъ онъ.-- Съ ней я всегда такой, и ничего противъ этого не подѣлаешь. Я не могу любить женщину только потому, что она моя мать. А притворяться, чтобы понравиться кому бы то ни было, я никогда не буду. Передъ ней я всегда стою либо какъ дуракъ, либо какъ грубіянъ. Развѣ съ вами я бываю такимъ?
   -- Да,-- сказала Лида.-- Съ тѣмъ исключеніемъ,-- прибавила она, -- что ко мнѣ вы никогда не выказывали абсолютной антипатіи.
   -- Ага! Съ исключеніемъ! Это очень большое исключеніе. Но я вовсе не питаю къ ней антипатіи. Кровь не вода; и я даже немного люблю ее. Только не выношу ея глупостей. Съ вами же совсѣмъ другое дѣло... въ чемъ разница, я не могу объяснить, потому что въ чувствахъ ни чорта не понимаю... то-есть, это, пожалуй, и не касается чувствъ... Однимъ словомъ, я не то хочу сказать... Вѣдь вы въ нѣкоторомъ родѣ любите меня, да вѣдь!
   -- Да. Въ нѣкоторомъ родѣ я васъ люблю.
   -- Хорошо. Почему же въ такомъ случаѣ вамъ не выйти за меня замужъ?-- съ безпокойствомъ спросилъ онъ.-- Я не такой дуракъ, какъ вы думаете. Черезъ нѣкоторое время вы меня больше полюбите.
   Лида сильно поблѣднѣла.
   -- А вы подумали,-- сказала она,-- что съ этихъ поръ будете человѣкомъ безъ дѣла, между тѣмъ какъ я всегда буду по горло занята работой, которая вамъ должна казаться очень скучной?
   -- Я вовсе не буду безъ дѣла. Есть много вещей, которыя я могу дѣлать на свѣтъ кромѣ бокса. Мы ужъ уживемся вмѣстѣ, не бойтесь. Люди, которые любятъ другъ друга, всегда ладятъ между собой, а которые ненавидятъ другъ друга -- никогда не чувствуютъ себя уютно. Я буду стараться дѣлать васъ счастливой. Вы не бойтесь, что я буду мѣшать вашей латыни. Я вовсе не жду, что вы пожертвуете для меня всей вашей жизнью. Зачѣмъ? Всякая вещь имѣетъ свою причину. Пока вы будете принадлежать мнѣ и больше никому -- я буду доволенъ. И я буду вашимъ и больше ничьимъ. Зачѣмъ предполагать сотню несчастій, которыхъ, можетъ быть, никогда но будетъ? Рискнемъ. Вы слишкомъ добрая, чтобы когда-нибудь стать злюкой.
   -- Это была бы очень невыгодная сдѣлка, -- съ сомнѣніемъ сказала она, -- такъ какъ вы должны отказаться отъ вашего занятія, а я не отказываюсь ни отъ чего, кромѣ какъ отъ своей свободы, которая мнѣ совершенію не нужна.
   -- Я поклянусь, что никогда не буду боксировать -- а вы ничего не должны обѣщать. Если это не выгодныя условія, то я ужъ ничего не понимаю
   -- Да,-- выгодныя для меня. Но для васъ?
   -- Обо мнѣ не безпокойтесь. Вы будете дѣлать то, что вамъ нравится. И я буду дѣлать то, что вамъ нравится. У васъ есть совѣсть; поэтому я знаю, что ничего плохою вы не будете требовать, а всегда самое лучшее. У меня больше практическаго смысла, а у васъ больше ума. Ну что же, рѣшайтесь!
   Лида оглянулась кругомъ, какъ-будто ища спасенія. Кэшель со страхомъ ждалъ отвѣта. Наступило долгое молчаніе.
   -- Неужели вы боитесь меня, потому что я былъ боксеромъ!-- трогательнымъ тономъ сказалъ онъ.
   -- Бояться васъ! Нѣтъ. Я боюсь самой себя, боюсь будущаго, боюсь за васъ, но какъ бы то ни было, мое рѣшеніе принято. Устраивая вамъ свиданіе съ матерью, я рѣшила стать вашей женой, если вы еще разъ попросите меня объ этомъ.
   Она спокойно поднялась съ мѣста и ждала. Грубая само увѣренность боксера спала съ него въ эту минуту, какъ мантія. Онъ густо покраснѣлъ, и не зналъ, что дѣлать. Она тоже. Но невольно подошла на шагъ ближе и подняла къ нему свое лицо. Ничего не видя передъ собой отъ смущенія, онъ обнялъ и поцѣловалъ ее. Вдругъ она высвободилась изъ его объятій, схватилась за отвороты его сюртука и откинулась назадъ, такъ что повисла на немъ всей тяжестью своего тѣла.
   -- Кэшель, -- сказала она.-- Я думаю, что мы самые глупые женихъ и невѣста на всемъ свѣтѣ. Мы ничего не знаемъ о любви. Ты меня дѣйствительно любишь?
   Онъ только и могъ ей отвѣтить едва слышнымъ "да", и смотрѣлъ на нее робкимъ, растеряннымъ взглядомъ. Его безпомощность была тягостна. Но у Лиды достало здраваго смысла, чтобы радоваться этому неопровержимому доказательству, что онъ такой же новичокъ въ любви, какъ и она сама. Онъ оставался боязливымъ и застѣнчивымъ и, повидимому, такъ стремился уйти, что она скоро попросила его оставить ее на нѣкоторое время одну и удивилась, что его немедленное согласіе отдалось въ ея сердцѣ легкой болью разочарованія.
   Выйдя отъ Лиды, Кэшель поспѣшилъ по адресу, который дала ему мать, и очутился въ огромномъ зданіи, раздѣленномъ на много отдѣльныхъ квартиръ. Онъ поднялся на лифтѣ до седьмого этажа и выйдя въ коридоръ неожиданно увидѣлъ Луціана Уэббера, который шелъ впереди него. Повинуясь внезапному порыву, онъ поспѣшилъ за нимъ и догналъ въ ту минуту, когда тотъ входилъ въ комнату. Луціанъ почувствовалъ, что кто-то не даетъ ему закрыть дверь, оглянулся, узналъ Кэшеля, весь поблѣднѣлъ, поспѣшно вбѣжалъ въ комнату и отступивъ за письменный столь, вытащилъ изъ ящика револьверъ. Кэшель удивленный и испуганный отшатнулся и поднялъ правую руку, какъ будто собираясь отразить ударъ.
   -- Бросьте эту проклятую штучку!-- крикнулъ онъ.-- Если вы сейчасъ не бросите, я закричу караулъ.
   -- Если вы сдѣлаете хоть шагъ ближе, я выстрѣлю,-- возбужденно сказалъ Луціанъ.-- Я вамъ покажу, что грубая физическая сила должна спасовать передъ оружіемъ, которое наука дала цивилизованнымъ людямъ. Уходите изъ моей комнаты. Я не боюсь васъ, но не хочу, чтобы вы мѣшали мнѣ своимъ присутствіемъ.
   -- Да постыдитесь же, -- съ негодованіемъ сказалъ Кэшель.-- Развѣ такъ принимаютъ человѣка, который пришелъ къ вамъ съ дружескими намѣреніями.
   -- Съ дружескими! Разумѣется, когда вы увидѣли, что я не беззащитенъ.
   Кэшель свистнулъ.
   -- А,-- сказалъ онъ,-- вы подумали, что я пришелъ отлупить васъ. Ха-ха-ха! И вы называете это наукой -- навести пистолетъ на человѣка: но вы не посмѣете выстрѣлить и сами это знаете. Положите его лучше, а то еще нечаянно спустите курокъ. Когда я вижу оружіе въ рукахъ безумца, я всегда чувствую себя не въ своей тарелкѣ. Я пришелъ сказать вамъ, что женюсь на вашей кузинѣ. Развѣ вы не рады?
   Луціанъ перемѣнился въ лицѣ. Онъ повѣрилъ, но упрямо сказалъ:.
   -- Я сомнѣваюсь въ истинѣ вашихъ словѣ. Вы лжете.
   Это взорвало Кэшеля.
   -- Я вамъ опять повторяю, -- угрожающимъ тономъ сказалъ онъ, -- что ваша кузина помолвлена со мной. Назовите меня теперь лжецомъ и ударьте по лицу, если смѣете. Вотъ посмотрите, -- прибавилъ онъ, вытащивъ изъ кармана бумажникъ, откуда вынулъ банковый билетъ.-- Даю вамъ этотъ билетъ въ двадцать фунтовъ стерлинговъ, если вы ударите меня хоть одинъ разъ. И, заложивъ руки за спину, онъ всталъ передъ Луціаномъ.
   Внѣ. себя отъ ярости и наполовину парализованный чувствомъ, которое онъ не хотѣлъ признать за страхъ, Луціанъ заставилъ себя не отступить передъ врагомъ. Кэшель подставилъ ему щеку и съ мрачной усмѣшкой сказалъ:
   -- Что же, брать, впередъ. Помните: двадцать фунтовъ.
   Въ эту минуту Луціанъ отдалъ бы всю свою политическую и общественную карьеру за силу и ловкость своего противника, ибо не видѣлъ иного пути, чтобы избавиться отъ глумленія Кэшеля и собственныхъ упрековъ въ трусости. Его понятія о чести, пріобрѣтенныя въ англійской школѣ., въ основныхъ своихъ чертахъ не отличались отъ кодекса чести боксера. Онъ съ отчаяніемъ сжалъ кулакъ и ударилъ, но промахнулся и чуть-чуть не упалъ на Кэшеля, который раскатисто захохоталъ и, ласково хлопнувъ его цо плечу, воскликнулъ:
   -- Молодецъ, молодецъ! Я думалъ, что вы струсите, а вы оказались совсѣмъ смѣльчакомъ. Вотъ вамъ ваша выигранная ставка. Я скажу Лидѣ, что вы дрались со мной за двадцать фунтовъ и законно выиграли ихъ. Развѣ вы не гордитесь, что имѣли стычку съ чемпіономъ?
   -- Сэръ, -- началъ Луціанъ.-- Но ничего связнаго не послѣдовало.
   -- Присядьте на четверть часа и не пейте ничего спиртнаго -- тогда все пройдетъ. Потомъ вы сами будете рады, что выказали себя удальцомъ. До свиданія, пока. Я понимаю ваше состояніе, все скоро пройдетъ. Но смотрите, не вздумайте подкрѣплять себя виномъ -- это только повредитъ.
   Послѣ ухода Кэшеля Луціанъ въ изнеможеніи опустился на стулъ. Въ немъ съ силой воскресли всѣ чувства гнѣва, зависти и обиды, которыя онъ испытывалъ только въ дѣтствѣ и относительно которыхъ полагалъ, что выросъ изъ нихъ, какъ изъ гимназическихъ куртокъ, которыя носилъ въ тѣ времена. Онъ сотню разъ возсоздавалъ въ умѣ пережитую сцену, но не такъ, какъ она произошла на самомъ дѣлѣ, хотя воспоминаніе объ этомъ ни на минуту не переставало мучить его -- а такъ, какъ она могла бы произойти, если бы онъ былъ сильнѣе Кэшеля. Тщетно пытался онъ взглянуть на происшедшее съ болѣе низкой точки зрѣнія и гордиться мужествомъ, которое онъ проявилъ, осмѣлившись поднять руку на Кэшеля. Внутреннее сознаніе говорило ему, что страхъ и ненависть довели его до вспышки злобы противъ человѣка, которому онъ долженъ былъ показать примѣръ благороднаго самообладанія. Головокружительный сумбуръ въ мысляхъ, увеличенный еще нервнымъ потрясеніемъ послѣ непривычнаго напряженія физическихъ силъ, совершенно вывелъ его изъ равновѣсія. Онъ нуждался въ участіи и въ прибѣжищѣ для своего горя. Ему нуженъ былъ благопріятный случай, чтобы возстановить свою честь въ собственныхъ глазахъ, сдѣлавъ все снова, въ на этотъ разъ какъ слѣдуетъ. Но прошло и часа, какъ онъ ужъ сидѣлъ на извозчикѣ, направляясь къ Лидѣ.
   Когда, онъ вошелъ, Лида сидѣла въ будуарѣ за книгой. Онъ былъ не особенно зоркимъ наблюдателемъ и потому не могъ замѣтить въ ней никакой перемѣны. Она была спокойна, какъ и всегда; глаза были чуть-чуть прищурены; а прикосновеніе ея руки произвело на него обычное успокоительное дѣйствіе. Хотя съ того дня, какъ она отказала ему въ Бэдфордъ-скверѣ, онъ не питалъ никакой надежды когда-нибудь назвать ее своей, имъ все же овладѣло чувство невозвратной потери, когда онъ въ первый разъ увидѣлъ се невѣстой другого -- да еще кого!
   -- Лида, -- началъ онъ, стараясь говорить пылко и страстно; но не могъ освободиться отъ условнаго привѣтливаго равнодушнаго тона, который сталъ его второй натурой.-- Я услышалъ новость, которая наполнила меня невыразимымъ ужасомъ. Неужели это правда?
   -- Новость разнеслась удивительно быстро, сказала она.-- Да, это правда.
   Она говорила очень спокойно и такъ ласково, что у него спазма сдавила горло и онъ не сразу могъ отвѣтить.
   -- Въ такомъ случаѣ, Лида, на вашу долю выпадаетъ главная роль въ ужаснѣйшей трагедіи, равной которой я никогда не видѣлъ на сценѣ.
   -- Странно, не правда ли?-- спросила она, улыбаясь надъ его стараніями произвести впечатлѣніе.
   -- Странно! Горько и плача достойно, а не странно! Надѣюсь, мнѣ позволено такъ выразиться. А вы сидите здѣсь такъ спокойно, какъ-будто ничего не случилось.
   Она молча передала ему книгу, которую читала.
   -- Айвенго!-- сказалъ онъ.-- Романъ!
   -- Да. Помните, вы какъ-то раньше, когда еще не знали меня близко,-- сказали, что романы Вальтеръ Скотта единственые романы, которые вы хотѣли бы видѣть въ рукахъ дамъ?
   -- Вѣроятно, я и сказалъ это. Но я не могу разговаривать о литературѣ, когда...
   -- Я совсѣмъ не уклоняюсь отъ вопроса, о которомъ вы хотите говорить. Я собираюсь сказать вамъ, что напала на Айвенго, когда часъ тому назадъ искала, каюсь, чего-нибудь очень романтическаго для чтенія. Айвенго былъ бойцомъ: вся первая половина книги не что иное, какъ описаніе поединка. Я какъ разъ и думала: не откроетъ ли какой-нибудь романистъ двадцать четвертаго вѣка подвиги моего супруга и не представитъ ли его міру какъ своего рода англійскаго Сида девятнадцатаго вѣка со всѣмъ ореоломъ древности вокругъ его дѣяній.
   Луціанъ сдѣлалъ жестъ нетерпѣнія.
   -- Я никогда не могъ понять, -- сказалъ онъ, -- почему женщина съ такими способностями, какъ вы, постоянно держится нелѣпыхъ и превратныхъ взглядовъ. О, Лида! неужели таковъ конецъ всѣхъ вашихъ великихъ дарованій и достоинствъ! Простите, если я задѣну за больное мѣсто, но этотъ бракъ кажется мнѣ столь чудовищнымъ, что я долженъ все высказать. Вашъ отецъ оставилъ васъ одной изъ самыхъ богатыхъ и образованныхъ женщинъ Европы. Развѣ онъ одобрилъ бы то, что вы собираетесь дѣлать?
   -- Мнѣ даже кажется, что онъ воспиталъ меня спеціально для подобнаго конца. За кого я должна выйти замужъ по-вашему?
   -- Безъ сомнѣнія, немногіе мужчины достойны васъ; Лида. Но онъ -- меньше всѣхъ. Неужели, вы не можете выйти замужъ за джентльмена? Будь онъ еще артистомъ, поэтомъ или вообще талантомъ въ какой бы то ни было области, я бы могъ примириться съ этой мыслью. Потому что во мнѣ, въ данномъ случаѣ, право, говорить не классовый предразсудокъ. Но онъ... Я постараюсь сказать только то, что вы сами по справедливости должны признать слишкомъ очевиднымъ; чтобы закрывать глаза на эти вещи. Итакъ: человѣкъ изъ низшаго класса общества и при томъ занятый профессіей, которая презирается даже низшими сословіями; необразованный, грубый, ожидающій въ данную минуту позорнаго приговора, который вынесетъ ему судъ! Неужели вы уже взвѣсили и обсудили все это?
   -- До нѣкоторой степени. Эти вещи не могутъ имѣть для меня большого значенія. Но въ одномъ отношеніи могу васъ успокоить. Я всегда признавала Кэшеля джентльменомъ въ вашемъ смыслѣ этого слова. Оказывается, что онъ и дѣйствительно джентльменъ: его родные -- помѣщики и такъ далѣе. Что же касается суда надъ нимъ, я говорила съ Лордомъ Уорсингтономъ и съ адвокатами, которые ведутъ дѣло. Они увѣряютъ, что, благодаря отсутствію въ рукахъ полицій нѣкоторыхъ важныхъ уликъ, можно повести защиту такимъ образомъ, что все кончится оправданіемъ.
   -- Такая защита невозможна, -- раздраженно отвѣтилъ Луціанъ.
   -- Очень можетъ быть. Насколько я сама понимаю дѣло, эти обстоятельства скорѣе отягощаютъ вину, чѣмъ поведутъ къ оправданію. Но если его и присудятъ къ тюремному заключенію, это нисколько іе мѣняетъ дѣла. Онъ можетъ утѣшаться увѣренностью, что наша свадьба состоится, какъ только онъ будетъ освобожденъ.
   У Луціана лицо вытянулась. Онъ пересталъ спорить и печально сказалъ:
   -- Я не могу предполагать, чтобы вы дали ввести себя въ обманъ. Если онъ джентльменъ, это, разумѣется, совершенно мѣняетъ дѣло.
   -- Луціанъ, -- серьезно сказала Лида.-- Надѣюсь, вывѣрите, что это дѣйствительно измѣнило для меня все дѣло? Я знаю, что существуетъ точка зрѣнія, съ которой его предыдущая дѣятельность является очень предосудительной; но мы сами стоимъ на этой точкѣ зрѣнія не больше, чѣмъ онъ. Открытіе его происхожденія нисколько не измѣняетъ преступности каждаго удара, который, онъ когда-либо нанесъ, а между тѣмъ вы сами сію минуту признали, что это совсѣмъ мѣняетъ дѣло. Не сама профессія, какъ таковая, вызывала ваши возраженія; она была только предлогомъ; истинной же причиной являлась антипатія къ классу людей, къ которому принадлежать боксеры. Итакъ, милый мой кузенъ Луціанъ; всѣ ваши возраженія должны умолкнуть, разъ я васъ увѣряю, что своимъ бракомъ не ввожу васъ въ родство съ мясникомъ, каменщикомъ или другимъ представителемъ тѣхъ профессій, изъ которыхъ, какъ вы мнѣ говорили, рекрутируются кадры боксеровъ. Подождите минутку: я сейчасъ воздамъ вамъ справедливость. Вы хотите, сказать, что мой другъ Луціанъ, оставляя въ сторонѣ всякую свѣтскую точку зрѣнія, глубоко огорченъ, видя, что чудо учености хочетъ отдаться человѣку, который совершеній недостоинъ ея.
   -- Это я и хотѣлъ сказать -- но вы выражаетесь слишкомъ скромно. Не только чудо учености, а и счастливѣйшее сочетаніе природныхъ дарованій съ высшей утонченной культурой -- и этотъ фениксъ хочетъ отдаться человѣку, который по своимъ наклонностямъ у занятіямъ совершенно неспособенъ понять ее или войти въ кругъ общества, въ которомъ она вращается.
   -- Выслушайте меня терпѣливо, Луціанъ, и я постараюсь, объяснить вамъ загадку, предоставляя остальнымъ людямъ понимать меня и истолковывать мой поступокъ, какъ они хотятъ. Прежде всего, вы согласитесь со мной, что даже фениксъ долженъ выйти за кого-нибудь замужъ, чтобы передать свой свѣтильникъ дѣтямъ. Самымъ лучшимъ исходомъ было бы, конечно, выйти замужъ за другого феникса. Но такъ какъ она -- бѣдная дѣвушка!-- даже себя не можетъ оцѣнить какъ слѣдуетъ, а тѣмъ болѣе другого феникса, то по своимъ превратнымъ взглядамъ предпочитаетъ простого, смертнаго. Кто же онъ долженъ быть? Не кузенъ Луціанъ, потому что начинающимъ молодымъ политикамъ нужны жены-помощницы, обладающія женскимъ дипломатическимъ искусствомъ и талантомъ дѣлать визиты и принимать гостей, т.-е качествами, которыхъ фениксъ лишенъ. Также и не литераторъ, какъ вы сейчасъ предполагали, потому что на долю феникса уже выпало быть помощницей литератора и она не желаетъ повторять опыта. Она чувствуетъ смертельное отвращеніе къ болѣзненному самоанализу и невѣжественной самовлюбленности поэтовъ, романистовъ и подобныхъ имъ людей. Что же касается художниковъ -- лучшіе изъ нихъ женаты; а остальные стали не менѣе несносными, чѣмъ льстящіе имъ литераторы, съ тѣхъ поръ какъ, могутъ узнать изъ сотенъ книгъ, что они самые талантливые люди въ свѣтѣ и чуть земные боги. Нѣтъ, Луціанъ: фениксъ ужъ заплатилъ свою дань искусствамъ и литературѣ кропотливой работой своихъ дѣтскихъ лѣтъ. Поэтому въ будущемъ онъ намѣренъ только по возможности лучше наслаждаться тѣмъ и другимъ, но никакъ не корпѣть больше въ мастерскихъ. Вы говорите, что фениксъ могъ бы, по крайней мѣрѣ, выйти за человѣка съ привычками джентльмена. Но всѣ джентльмены, которыхъ онъ знаетъ, или дилетанты искусства, обладающіе всей самовлюбленностью профессіональныхъ художниковъ, но безъ ихъ дарованія, или любители развлеченій, т.-е. танцоры, охотники, игроки въ лаунъ-теннисъ, въ карты и т. д. Я ужъ не касаюсь полной безсмыслицы такого препровожденія времени. Но въ глазахъ феникса даже арена -- или кругъ,какъ они ее называютъ -- лучшая школа для воспитанія характера, чѣмъ, гостиная; а боксеръ -- герой въ сравненіи съ бездѣльникомъ, который выпускаетъ свору собакъ на зайца. Представьте теперь, что бѣдный фениксъ встрѣчаетъ человѣка, который никогда не занимался самоанализомъ, который жалуется, когда скучаетъ, и ликуетъ, когда ему весело -- настоящій ребенокъ въ этомъ отношеніи и нисколько не похожій на современныхъ людей -- при томъ честный, храбрый, сильный и красивый. Вы широко раскрываете глаза, Луціанъ: вы не хотите воздать должное внѣшности Кэшеля? Ему двадцать пять лѣтѣ, а между тѣмъ на лицѣ ни одной складки, ни одной морщинки. Его лицо не задумчивое, не поэтическое, не сомнѣвающееся, не усталое, не старое и не самодовольное, какъ лица большинства современниковъ -- а вѣроятно также и мое. Лицо языческаго бога, за которымъ обезпечена вѣчная юность! Разъ мнѣ надо выйти замужъ, было бы безуміемъ съ моей стороны упустить такого человѣка!
   -- Да вы и теперь дѣйствуете въ безуміи,-- вскричалъ Луціанъ, вскакивая съ мѣста, полный негодованія и горечи.-- Это безуміе и ослѣпленіе. Вы видите не настоящаго человѣка, какимъ я вижу его, а...
   -- Какъ и вы не можете видѣть меня такой, какой я кажусь людямъ, чувствующимъ ко мнѣ антипатію. Почему вы знаете, что видите его въ настоящемъ свѣтѣ?
   -- Я вижу его тѣмъ, что онъ есть, -- какимъ всѣ его видятъ, кромѣ васъ. Это доказываетъ, что вы ослѣплены. Вы сами знаете -- вы должны знать -- что лишились способности здраво смотрѣть на этотъ вопросъ.
   -- Я вамъ сообщила свои доводы и основанія и готова рыслушать возраженія.
   -- Доводы! возраженія! Вы полагаете, что ваше безуміе менѣе безумно, отъ того что вы можете обосновать его доводами? Безуміе, опирающееся на разумъ, самое худшее изъ безумій, такъ какъ защищено противъ разсудка.
   Въ первый разъ за весь разговоръ Лида совсѣмъ открыла глаза.
   -- Луціанъ, -- съ восхищеніемъ сказала она, -- вы развиваетесь. Это самая умная вещь, которую я когда-либо слышала отъ васъ. И это правда -- ужасная правда.
   Онъ съ отчаяніемъ опять сѣлъ.
   -- Вы не признали бы этого такъ охотно, если бы мои слова могли оказать хоть малѣйшее вліяніе на ваши поступки. Даже если ваши аргументы правильны, развѣ они доказываютъ что-нибудь? Если вы, на самомъ дѣлѣ, презираете родъ занятій джентльменовъ, развѣ это причина, чтобы уважать занятіе боксеровъ? Развѣ арена становится лучшимъ мѣстомъ отъ того, что вы притворяетесь, будто бы считаете гостиную хуже арены?-- потому что вы не можете серьезно держаться столь чудовищнаго взгляда. Какъ бы вы смѣялись надъ собственной софистикой, если бы я воспользовался вашими же аргументами, чтобы попытаться склонить васъ на сторону существующихъ соціальныхъ воззрѣній.
   -- Мы опять переходимъ къ простому философствованію. Но это моя вина. Начавъ съ объясненія, я чисто по-женски удалилась отъ темы и принялась восхвалять своего жениха. Не думайте, что я хочу выставить свой выборъ чѣмъ-нибудь лучшимъ, чѣмъ просто выборомъ меньшаго изъ двухъ золъ. Я твердо убѣждена, что общество должно было сдѣлать изъ Кэшеля нѣчто лучшее, чѣмъ боксера; но у него, бѣдняги, не было никакого выбора. Я разъ назвала его драчуномъ; я не беру назадъ этого слова, хотя надѣюсь, что вы простите ему его драки, какъ вы прощаете солдату его убійства, а адвокату его ложь. Если вы осудите послѣднихъ -- и чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше, скажу я отъ всей души -- тогда можете осудить и его, но не раньше. А кромѣ того, Луціанъ, съ боксерствомъ все покончено: онъ не намѣренъ больше заниматься имъ. Относительно же вопроса, подходимъ ли мы лично другъ къ другу, я должна сказать, что вѣрю въ теорію наслѣдственности. Мое тѣло слабо, а мозгъ дѣятеленъ до болѣзненности, поэтому я думаю, что мое влеченіе къ человѣку, который здоровъ тѣломъ и душой, а умъ котораго не отягощенъ лишними мыслями, заслуживаетъ полнаго довѣрія. Вы можете понять это: это относится къ теоріи улучшенія расъ.
   -- Я знаю, -- разъ вы забрали себѣ что-нибудь въ голову, вы ужъ обязательно сдѣлаете, -- уныло сказалъ Луціанъ.
   -- А вы постараетесь отнестись къ этому но возможности лучше, хорошо?
   -- Лучше или хуже, это зависитъ не отъ меня. Я могу только подчиниться неизбѣжному...
   -- Совсѣмъ нѣтъ. Вы ухудшите дѣло, если будете держаться съ Кэшелемъ непріязненно; а улучшите -- обращаясь съ нимъ по-дружески.
   -- Я лучше сейчасъ скажу вамъ,-- началъ онъ.-- Я уже видѣлся съ нимъ послѣ того... послѣ того...-- Лида кивнула головой.-- Я не понялъ цѣли его прихода, когда онъ вошелъ въ мою комнату безъ доклада. Онъ чуть не силой ворвался. Мы обмѣнялись нѣсколькими рѣзкими словами. Въ концѣ-концовъ, онъ нестерпимо началъ язвить меня и предложилъ мнѣ -- очень характерно для него -- двадцать фунтовъ стерлинговъ, чтобы я ударилъ его. И я къ стыду долженъ сознаться, что сдѣлалъ это.
   -- Вы сдѣлали это!-- повторила Лида, сильно поблѣднѣвъ.-- А что же дальше случилось?
   -- Мнѣ слѣдовало бы скорѣе сказать, что я хотѣлъ его ударить, но онъ уклонился въ сторону или же я самъ промахнулся. Онъ далъ мнѣ деньги и ушелъ, очевидно, съ очень высокимъ мнѣніемъ обо мнѣ. Я же остался съ очень низкимъ мнѣніемъ о себѣ.
   -- Неужели! Онъ не отплатилъ вамъ ударомъ за ударъ!-- воскликнула Лида, и краска опять вернулась къ ея щекамъ.-- О, Луціанъ! онъ побилъ васъ вашимъ собственнымъ оружіемъ. Это вы боксеръ въ душѣ. И вы завидуете его превосходству въ томъ самомъ искусствѣ, за занятіе которымъ вы его осуждаете.
   -- Я былъ неправъ, Лида, но я завидовалъ его успѣху у насъ. Я знаю, что поступилъ необдуманно, и извинюсь передъ нимъ. Я хотѣлъ бы, чтобы все вышло иначе.
   -- Оно не могло выйти иначе, и, я думаю, вы даже согласитесь, что все устроилось очень хорошо. Теперь, когда фениксъ благополучно пристроенъ, я хочу вамъ прочесть письмо отъ Алисы Гофъ, которое выставляетъ ея характеръ въ совсѣмъ новомъ свѣтѣ. Я не видѣла ее съ самаго іюня. За это время она, повидимому, такъ развилась, какъ будто прошло три года, а не три мѣсяца. Напримѣръ, послушайте вотъ это мѣсто...
   И такимъ образомъ разговоръ перешелъ на Алису.
   Вернувшись къ себѣ, Луціанъ написалъ Кэшелю Байрону слѣдующее письмо, которое въ тотъ же вечеръ отправилъ на почту:

Милостивый государь!

   Прилагая при семъ банковый билетъ, который вы сегодня оставили у меня, я считаю своимъ долгомъ, выразить вамъ сожалѣніе по поводу случившагося и увѣрить васъ, что все вышло по недоразумѣнію, такъ какъ я ошибочно истолковалъ цѣлъ вашего визита. Моимъ оправданіемъ является нервное переутомленіе, которое вызвано усиленными занятіями во время послѣдней парламентской сессіи. Надѣюсь, что скоро буду имѣть удовольствіе снова встрѣтиться съ вами и лично поздравить васъ съ предстоящей свадьбой.

Остаюсь
искренно уважающій васъ
Луціанъ Уэбберъ".

   

ГЛАВА XV.

   Въ началѣ слѣдующаго мѣсяца Кэшель Байронъ, Вильямъ Парадизъ и Робертъ Меллишъ предстали передъ судомъ. Первые двое, какъ участники кулачнаго боя на призъ, а Меллишъ какъ секундантъ Парадиза. Ихъ преступленіе было подробно описано въ длинномъ обвинительномъ актѣ, который долженъ былъ включить въ число обвиняемыхъ и четвертаго арестованнаго. Но присяжные, рѣшавшіе вопросъ о преданіи суду, не нашли достаточно основаній, чтобы засадить его на скамью подсудимыхъ.
   Подсудимые не признали себя виновными,
   Защитники старались доказать, что состязаніе на кулачкахъ, которое безусловно происходило между обоими подсудимыми, было не настоящимъ боксированіемъ на призъ, а просто драка, какъ слѣдствіе вражды, которая существовала между ними, съ тѣхъ поръ какъ въ Лилингтонѣ во время публичнаго представленія одинъ изъ нихъ набросился на другого и укусилъ его. При этомъ было указано, что Байронъ снималъ домъ въ Уильстокенѣ и жилъ тамъ съ Меллишемъ, который пригласилъ къ себѣ Парадиза провести съ нимъ праздничный день, чѣмъ и объясняется присутствіе всѣхъ трехъ въ Уильстокенѣ въ означенный день. Между Байрономъ и Парадизомъ вспыхнула ссора по поводу происшествія въ Аплингтонѣ, и они, въ концѣ-концовъ, согласились между собой рѣшить споръ по обычаямъ старины. Они вышли на открытое поле и дрались честно и рѣшительно, пока ихъ состязаніе не было прервано полиціей, которая приняла его за боксированіе на призъ, будучи введена въ заблужденіе внѣшними обстоятельствами дѣла.
   -- Боксированіе на призъ, -- сказалъ защитникъ Кэшеля,-- очень грубое развлеченіе, которое по справедливости преслѣдуется закономъ. Но честная драка между двумя невооруженными людьми, хотя она, съ технической точки зрѣнія, безусловно является нарушеніемъ общественной тишины и порядка, -- никогда не осуждалась строго англійскими судьями и присяжными засѣдателями, которые знаютъ, что именно благодаря терпимому отношенію къ кулаку, какъ къ естественному оружію, мы освобождены отъ убійственнаго кинжала итальянцевъ, револьвера ковбоевъ и предательскаго удара французскихъ головорѣзовъ. Меллишъ, любимымъ зрѣлищемъ котораго была девонширская и ланкаширская борьба, забормоталъ что-то, выражая свое патріотическое одобреніе. Можно было бы закончить дѣло ко всеобщему удовлетворенію, обязавъ обвиняемыхъ, которые въ настоящее время находятся въ самыхъ лучшихъ отношеніяхъ между собой, жить въ мирѣ въ продолженіе опредѣленнаго срока. Единственными свидѣтельскими показаніями, противорѣчащими такому взгляду на вопросъ, являются показанія полиціи, а полиція, разумѣется, не хочетъ признать, что впала въ ошибку. Въ доказательство того, что состязаніе было заранѣе условлено и подготовлено и было настоящимъ боксомъ, полиція ссылается на тогь фактъ, что оно происходило въ кругу, обнесенномъ кольями съ протянутыми между ними веревками. Но гдѣ же эти колья и веревки? Они не представлены на судъ. И по его (защитника) предположенію причина лежитъ не въ томъ, что колья и веревки, какъ это утверждалось здѣсь, были похищены и спрятаны -- невозможность чего вполнѣ очевидна, -- а въ томъ, что они существовали исключительно въ воображеніи полицейскихъ, которые арестовали подсудимыхъ.
   Далѣе здѣсь говорилось, что подсудимые были въ костюмахъ боксеровъ. Но перекрестный допросъ выяснилъ, что костюмъ боксеровъ фактически означалъ отсутствіе всякаго костюма: они просто сбросили съ себя одежду, чтобы пользоваться большей свободой движеній. Доказано, что Парадизъ былъ именно въ традиціонномъ райскомъ костюмѣ, наиболѣе соотвѣтствующемъ его имени {Парадизъ по-англійски означаетъ рай. Примѣч. переводч.} (взрывъ смѣха, Парадизъ смущенно улыбается), пока полиція не достала попону, чтобы прикрыть его наготу.
   Что полицейскіе повинны въ значительномъ преувеличеніи, видно изъ ихъ показаній относительно ужасныхъ поврежденій, будто бы нанесенныхъ другъ другу сражающимися. Такъ о Парадизѣ, напримѣръ сказано, что черты его лица были обезображены до неузнаваемости. Господа присяжные засѣдатели могутъ видѣть на скамьѣ подсудимыхъ этого человѣка, черты лица котораго были обезображены до неузнаваемости всего нѣсколько недѣль тому назадъ. Если бы это было правдой, откуда же подсудимый взялъ тѣ безупречные контуры лица, которые онъ представляетъ нашимъ взорамъ, сидя передъ нами какъ воплощеніе здоровья и веселаго расположенія духа? (Новый взрывъ смѣха. Парадизъ краснѣетъ и смущается.) Далѣе говорится, что эти ужасныя поврежденія, слѣды которыхъ исчезли столь чудеснымъ образомъ, были нанесены ему подсудимымъ Байрономъ, молодымъ джентльменомъ, который получилъ нѣжное воспитаніе и, очевидно, уступаетъ своему богатырскому противнику въ силѣ и закаленности организма. Нѣтъ сомнѣнія въ томъ, что Байронъ, опьяненный своимъ успѣхомъ въ боксѣ съ перчатками, отважился помѣриться силами съ человѣкомъ, мощныя плечи и энергичныя черты лица котораго должны были убѣдить его въ полной безнадежности его попытки. И при томъ вступилъ съ нимъ въ настоящее состязаніе, условія котораго рѣзко отличаются отъ примѣрныхъ состязаній въ перчаткахъ. Къ счастью для него полиція вмѣшалась раньше, чѣмъ онъ сильно пострадалъ за свое безразсудство. А между тѣмъ, насъ увѣряютъ, что въ этой стычкѣ онъ одержалъ верхъ надъ Парадизомъ -- повредилъ ему лицо до неузнаваемости!
   Вотъ вамъ великолѣпный образчикъ полицейскихъ показаній, которыя съ начала до конца одинаково невѣроятны и одинаково противорѣчатъ тому, что намъ подсказываетъ здравый разсудокъ.
   Незачѣмъ отнимать у суда драгоцѣнное время, распространяясь насчетъ благороднаго поведенія Байрона, который самъ пришелъ и отдался въ руки полиціи, какъ только узналъ, что его ищутъ. Этотъ поступокъ самъ говоритъ за себя. Парадизъ, безъ сомнѣнія, поступилъ бы такъ же честно и открыто, если бы его не арестовали сразу и притомъ, замѣтьте, безъ малѣйшей попытки къ сопротивленію съ его стороны. Отъ беззаконныхъ боксеровъ, какими ихъ хотятъ представить, нельзя было бы ожидать подобнаго образа дѣйствія. Была сдѣлана попытка предрѣшить приговоръ, называя Байрона общеизвѣстнымъ профессіональнымъ кулачнымъ бойцомъ. Но это заявленіе ничѣмъ не подтверждено, хотя для такого факта нетрудно было бы представить соотвѣтствующія доказательства, будь онъ, дѣйствительно, общеизвѣстнымъ. Если мистеръ Байронъ и пользуется извѣстностью, то причина ея -- какъ это нечаянно прорвалось у его друга, лорда Уорсингтона во время предварительнаго слѣдствія -- лежитъ въ его предстоящей свадьбѣ съ одной знатной дамой. Можно ли повѣрить, что джентльменъ изъ хорошей семьи, да еще въ такомъ завидномъ положеніи, сталъ бы боксировать на призъ, рискуя быть опозореннымъ и обезображеннымъ на всю жизнь изъ-за суммы денегъ, которая для него не можетъ имѣть никакого значенія, или изъ-за славы, которая должна была бы показаться его друзьямъ худшимъ изъ безчестій?
   Всѣ свидѣтельскія показанія относительно личности и характера подсудимыхъ выставили ихъ передъ нами, какъ людей безупречно честныхъ и порядочныхъ. По отношенію къ Парадизу могло создаться неблагопріятное впечатлѣніе изъ того факта, что онъ профессіональный боксеръ и человѣкъ вспыльчивый и горячій. Но мы узнали также, что онъ однажды оказалъ помощь полиціи и, такимъ образомъ, примѣнилъ свою силу и свои способности въ интересахъ законности и порядка. Что же касается его вспыльчивости, ею и объясняется та ссора, которую полиція -- зная его профессію -- приняла за состязаніе на призъ.
   Меллишъ -- тренеръ атлетовъ, и поэтому его свидѣтели, главнымъ образомъ, люди, имѣющіе отношеніе къ спорту. Но этотъ фактъ не дѣлаетъ ихъ показаній о характерѣ подсудимаго менѣе достовѣрными.
   Въ общемъ было бы трудно повѣрить обвиненію, если бы, оно даже опиралось на вѣскія улики. Но разъ уликъ у насъ не имѣется, разъ полиція не предъявила никакихъ атрибутовъ призового состязанія -- разъ нѣтъ ни веревокъ, ни кольевъ, ни подписанныхъ договоровъ, ни ставокъ, ни букмэкеровъ, ни секундантовъ, за исключеніемъ несчастнаго Меллиша, уста котораго закрыты закономъ, который въ противорѣчіи съ очевидными интересами правосудія запрещаетъ обвиняемому говорить и оправдываться -- разъ нѣтъ ничего, кромѣ фантастическихъ свидѣтельствъ нѣсколькихъ полицейскихъ, которые подъ перекрестнымъ допросомъ не только противорѣчили другъ другу, но и высказали самое полное незнакомство (незнакомство очень похвальное) съ кулачными боями на призы и условіями, при которыхъ они происходятъ, -- то онъ, адвокатъ, осмѣливается почтительно сказать, что все обвиненіе, какъ искусно оно ни построено и какъ умѣло ни велось, абсолютно по выдерживаетъ никакой критики.
   Это и еще много подобнаго было безъ запинки высказано знаменитымъ адвокатомъ, духъ котораго все больше окрылялся, когда онъ почувствовалъ, что истина блекнетъ и мѣняетъ свои очертанія по мѣрѣ того, какъ онъ переиначиваеть всѣ факты и всѣ обстоятельства дѣла. Кэшель сначала слушалъ съ напряженнымъ вниманіемъ. Онъ вспыхнулъ и разсердился, когда намекнули на его свадьбу. Но когда защита развернулась, онъ былъ ошеломленъ и съ ужасомъ уставился на адвоката, какъ будто ожидая, что земля разверзнется и поглотитъ столь безбожнаго извратителя надмы. Парадизъ чувствовалъ, что онъ уже свободенъ: онъ восторгался адвокатами и готовъ былъ чуть не молиться на нихъ, какъ на героевъ. Судья и всѣ самые почтенные люди въ залѣ суда приняли очень важный и серьезный видъ, какой всегда принимаютъ англичане, когда съ сознаніемъ нравственной отвѣтственности готовы встать на сторону какого-нибудь явнаго плутовства. Всѣ присутствующіе на судѣ знали, что полиція была права, что дѣйствительно происходило призовое состязаніе, пари и ставки котораго были отмѣчены во всѣхъ спортивныхъ газетахъ за много недѣль до него; что Кэшель былъ самымъ опаснымъ боксеромъ того времени и что Парадизъ не отважился предложить ему возобновить прерванный поединокъ. Однако съ торжественнымъ одобреніемъ слушали человѣка, который зналъ все это не хуже ихъ, но былъ такъ уменъ, что умѣлъ придать обвиненію видъ нелѣпой, ни на чемъ не основанной безсмыслицы.
   Отъ судьи теперь зависѣло или не оставить отъ защиты камня на камнѣ или отнестись къ подсудимымъ благосклонно и поддержать защитника. Къ счастью для обвиняемыхъ, онъ въ молодости самъ увлекался боксомъ въ перчаткахъ и былъ достаточно старъ, чтобы припомнить -- и не безъ сожалѣнія -- тѣ времена, когда еще гремѣла слава о подвигахъ Крибба и Молинекса {Знаменитыя боксеры.}. Въ началѣ своего резюме онъ указалъ присяжнымъ, что полиціи не удалось доказать своего утвержденія, будто означенное состязаніе было настоящимъ кулачнымъ боемъ на призъ. Послѣ такого заявленія вся простая публика начала разражаться по малѣйшему поводу взрывами хохота, когда могла это дѣлать, не подвергаясь риску быть удаленной изъ залы, чѣмъ показала, что перестала смотрѣть на судебное разбирательство серьезно. Свѣтская же публика до конца сохранила невозмутимо важный видъ.
   Въ концѣ-концовъ, присяжные оправдали Меллиша, а Кэшеля и Парадиза признали виновными въ оскорбленіи другъ друга дѣйствіемъ и приговорили къ двумъ днямъ ареста. Кромѣ того, ихъ обязали подъ залогъ въ сто пятьдесятъ фунтовъ стерлинговъ жить въ мирѣ въ теченіе года. Залогъ тутъ же былъ внесенъ; а такъ какъ признали, что арестъ долженъ считаться со дня начала судебнаго разбирательства, то подсудимые были немедленно освобождены.
   -- Чортъ возьми!-- взволнованно сказалъ Кэшель, выходя изъ зала суда.-- Если бы мы въ кругу держались не честнѣе этихъ людей, насъ бы съ перваго выхода лишили права бороться. Это первое плутовство, въ которомъ я когда-либо участвовалъ. Надѣюсь, что и послѣднее.
   

ГЛАВА XVI.

   Миссъ Кэрью ненавидѣла уродливыя отношенія, которыя создаются между женихомъ и невѣстой до свадьбы, и поторопилась выйти замужъ какъ можно скорѣе. И послѣ этого событія счастье не измѣнило Кэшелю. Бингли Байронъ умеръ черезъ три недѣли послѣ бракосочетанія (которое произошло гражданскимъ порядкомъ и только въ присутствіи необходимыхъ свидѣтелей), и Кэшелю пришлось предъявить свои права на наслѣдство, несмотря на выраженное имъ пожеланіе, чтобы адвокаты отправились къ чорту вмѣстѣ съ имѣніемъ и оставили его спокойно наслаждаться медовымъ мѣсяцемъ. Вводъ во владѣніе потребовалъ довольно продолжительнаго времени въ виду того, что его мать капризно отказывалась сразу дать необходимыя свѣдѣнія, а также благодаря обычной судебной проволочкѣ. Такъ что его первый ребенокъ уже увидѣлъ свѣтъ, прежде чѣмъ права наслѣдства были окончательно признаны за нимъ и для него раскрылись двери ветхой усадьбы въ Дорсетшайрѣ. Благополучное окончаніе этого дѣла было большимъ облегченіемъ для его повѣренныхъ, которые никакъ не могли поколебать его убѣжденія, что все дѣло совершенно ясно, но только третейскій судья подмазанъ. Подъ этимъ слѣдовало понимать, что лордъ-канцлеръ подкупленъ и поэтому не хочетъ дать ему его собственность. Бракъ его оказался счастливымъ. Чтобы вознаградить себя за отсутствіе прежней дѣятельности, онъ принялся хозяйничать въ имѣніи и потерялъ на этомъ шесть тысячъ фунтовъ стерлинговъ; затѣмъ съ лучшимъ успѣхомъ занялся садоводствомъ; началъ принимать участіе въ коммерческихъ предпріятіяхъ въ качествѣ директора одной акціонерной компаніи въ Лондонѣ; а вскорѣ ему предложили явиться въ парламентъ представителемъ дорсетшайрскаго избирательнаго округа и защитникомъ интересовъ консервативной партіи. Онъ былъ выбранъ огромнымъ большинствомъ голосовъ. Но такъ какъ онъ вотировалъ съ крайними радикалами не менѣе часто, чѣмъ съ партіей, которая выбрала его, то ему скоро предложили сложить съ себя званіе депутата. Онъ отвѣтилъ рѣшительнымъ отказомъ и оставался на своемъ посту до слѣдующихъ выборовъ, на которыхъ одержалъ побѣду въ качествѣ независимаго кандидата, благодаря громкому голосу, непринужденнымъ манерамъ, популярности своихъ собственныхъ взглядовъ и обширнымъ познаніямъ жены, которыя онъ заимствовалъ у нея и пересказывалъ уже изъ вторыхъ рукъ.
   Свою первую парламентскую рѣчь онъ не смущаясь произнесъ въ первый же вечеръ, какъ только очутился на депутатской скамьѣ. Онъ, на самомъ дѣлѣ, не боялся никого и ничего, кромѣ грабителей, большихъ собакъ, докторовъ, дантистовъ и перекрестковъ улицъ. Когда въ газетахъ сообщалось о какомъ-нибудь несчастномъ случаѣ, произошедшемъ отъ одной изъ этихъ причинъ, онъ очень серьезно прочитывалъ сообщеніе Лидѣ и хранилъ газету цѣлыхъ два дня, какъ доказательство своего любимаго утвержденія, что боксерскій кругъ единственное мѣсто, гдѣ человѣкъ можетъ чувствовать себя въ полной безопасности. Боясь, что его здоровье и красота пострадаютъ отъ отсутствія систематическихъ упражненій -- отъ охоты и тому подобныхъ видовъ спорта онъ отказывался, считая эти развлеченія жестокими -- Лида однажды предложила ему опять взяться за старыя упражненія и боксировать въ перчаткахъ. Но онъ отрицательно покачалъ головой. Боксъ былъ для него слишкомъ серьезнымъ дѣломъ, чтобы превратить его въ забаву или въ простое гимнастическое упражненіе. Кромѣ того у него было предубѣжденіе, что женатому человѣку не годится боксировать. Онъ занимался этимъ дѣломъ, пока оно было его заработкомъ, но совершенно не желалъ боксировать ради собственнаго удовольствія. Его карьера боксера была разъ навсегда закончена его женитьбой. Его восхищеніе передъ женой пережило пылъ первой любви къ ней, и онъ продолжалъ во всемъ довѣряться ея сужденіямъ, потому что Лида, благодаря своей обычной предусмотрительности, сумѣла предохранить его отъ разочарованія въ этомъ отношеніи. Ихъ дѣти, которыя по ея плану должны были унаслѣдовать ея умъ и физическія качества отца, доказали, что наслѣдственность не такая простая вещь, какой ее считало предыдущее поколѣніе. Они безусловно были здоровые ребята и въ дѣтствѣ всѣ похожи другъ на друга въ томъ отношеніи, что были не по лѣтамъ развиты и дерзки, не питали никакого уваженія къ Кэшелю; а уваженіе, которое питали къ матери, выказывали главнымъ образомъ тѣмъ, что бѣжали къ ней при каждомъ затрудненіи. Наказаній и выговоровъ они не знали. Кэшель былъ неспособенъ обдуманно покарать ребенка, а въ минуты вспыльчивости всегда умѣлъ сдержать свою руку: можетъ быть вслѣдствіе того, что научился дисциплинѣ въ кругу; а можетъ быть просто помня свое собственное дѣтство. Лида же присматривала и надзирала за своими дѣтьми -- насколько это было возможно съ ними -- совершенно такъ же, какъ она присматривала за всѣми, съ кѣмъ имѣла дѣло. Когда она съ Кэшелемъ говорила о нихъ, онъ обыкновенно ограничивался замѣчаніемъ, что эти бѣсенята для него слишкомъ умны, и будь онъ проклятъ, если по думаетъ, что они родились на свѣтъ болѣе взрослыми, чѣмъ ихъ отецъ. Лида часто тоже думала это. Но забота о безпокойной, шумной семьѣ имѣла для нея одно большое преимущество: она не давала ей много времени думать о себѣ, когда исчезла иллюзія ея любви и она увидѣла Кэшеля такимъ, какимъ онъ былъ на самомъ дѣлѣ. Она скоро начала смогрѣть на него, какъ на одного изъ своихъ дѣтей. Онъ былъ самымъ глупымъ изъ нихъ; но онъ больше нуждался въ ней, больше любилъ ее и принадлежалъ ей больше, чѣмъ кто-либо изъ дѣтей. Когда они подросли и начали проявляться результаты наслѣдственности, мальчики разочаровали его, превратившись въ настоящихъ Кэрью, безъ малѣйшихъ атлетическихъ способностей; дѣвочки же пошли въ семью Байронъ: одна изъ нихъ, напримѣръ, къ величайшему огорченію Кэшеля, до того была похожа на его мать, что когда она въ тринадцать лѣтъ объявила свое намѣреніе итти на сцену, онъ преклонился передъ ея рѣшеніемъ, какъ передъ волей Рока.
   Когда Алиса Гофъ услышала о предстоящей свадьбѣ Лиды, она поняла, что ей надо вернуться въ Уильстокенъ и какъ можно скорѣе забыть блестящій, но коротенькій періодъ своей жизни въ высшемъ обществѣ. Она поэтому поблагодарила миссъ Кэрью за ея доброту и попросила позволенія отказаться отъ своего мѣста компаньонки. Лида согласилась, но такъ устроила, что эта жертва, приносимая чувству долга и необходимости, все откладывалась, пока въ началѣ зимы Луціанъ, который носился съ мыслями о самоубійствѣ, не далъ кузинѣ убѣдить себя предложить свою руку Алисѣ. Она съ негодованіемъ отвергла предложеніе: не потому, что имѣла причину быть недовольной имъ; а просто перспектива вернуться въ Уильстокенъ заставляла ее чувствовать себя обойденной и оскорбленной, и она не могла не выместить свою обиду на первомъ человѣкѣ, который давалъ ей поводъ для атаки. Равнодушный къ ней до тѣхъ поръ, онъ разгорячился. Она же въ теченіе многихъ мѣсяцевъ вволю попирала его сердце, пока, наконецъ, не стала его невѣстой и была быстро выдана за него замужъ Лидой, которая съ обычной рѣшимостью взяла дѣло въ свои руки.
   Она вела хозяйство Луціана, принимала гостей и съ полнымъ успѣхомъ господствовала надъ избраннымъ обществомъ которое собиралось у нихъ. Она стала въ нѣкоторомъ родѣ домашнимъ тираномъ, но ея власть надъ мужемъ и домомъ никогда не была поколеблена, Луціанъ нашелъ въ ней неожиданную силу и глубину характера. И его слѣпая, чрезмѣрная любовь къ ней сдерживалась только гнѣвнымъ раздраженіемъ, съ которымъ она иногда давала ему чувствовать, что его излишняя удовлетворенность въ полной мѣрѣ покрывается недостаткомъ таковой у нея. Свою сестру и ея мужа она приглашала къ себѣ на обѣдъ два раза въ годъ: на Рождество и на Пасху, но никогда не хотѣла признать, что Уоллэсъ Паркеръ и Кэшель Байронъ джентльмены, хотя послѣдняго приглашала часто, несмотря на то, что онъ послѣ обѣда разсказывалъ о своихъ прежнихъ подвигахъ совсѣмъ чужимъ людямъ, не считаясь съ ихъ общественнымъ положеніемъ и предразсудками. Она сохранила такое уваженіе къ Лидѣ, что никогда не сѣтовала на Кэшеля, за исключеніемъ одного случаѣ, когда онъ во время обѣда у нея, на которомъ присутствовало избранное общество, началъ наглядно объяснять епископу, у котораго домъ незадолго передъ тѣмъ былъ ограбленъ ворами, какъ можно свернуть шею грабителю, если вступить съ нимъ въ борьбу.
   Семья Скинъ вернулась въ Австралію и продолжала шествовать тамъ -- какъ и мистрисъ Байронъ въ Англіи -- по тому же пути, по которому шествовала и раньше. Кэшель всегда говорилъ о мистрисъ Скинъ, какъ о своей "матери", а о мистрисъ Байронъ, какъ о своей "мамѣ".
   Уилльямъ Парадизъ, хотя и пользовался успѣхомъ среди прекраснаго пола благодаря своей силѣ, мужеству и славѣ, но не былъ достаточно уменъ или достаточно счастливъ, чтобы, по примѣру Скина и Кэшеля, обзавестись хорошей женой. Онъ такъ пьянствовалъ, что бывалъ трезвымъ лишь въ рѣдкіе промежутки времени. Когда Кэшель вышелъ изъ круга, онъ предъявилъ свои права на титулъ чемпіона Англіи и вызвалъ на бой весь свѣтъ. Свѣтъ отозвался въ лицѣ нѣсколькихъ молодыхъ рабочихъ которые жаждали славы и чувствовали большую склонность къ кулачными, боямъ. Парадизъ выступилъ два раза и оба раза побѣдилъ. Но на третій разъ онъ запьянствовалъ во время тренировки и быль побить. За это время кругъ опять сталъ пользоваться дурной славой, какъ это было до Кэшеля, который временно поднялъ репутацію своей профессіи, благодаря рѣдкому сочетанію боксерскаго генія съ необычайной честностью. И когда Парадизъ опять попалъ въ руки правосудія, въ то время какъ его побѣжденнаго несли съ поля сраженія, судъ исправилъ свою прежнюю снисходительность, засадивъ его въ тюрьму на шесть мѣсяцевъ. Вынужденная трезвость снова вернула ему здоровье и силу, и онъ одержалъ новую побѣду, прежде чѣмъ допился до прежняго состоянія. Это была его послѣдняя побѣда. Благодаря природной некультурности, осложненной еще пьянствомъ, онъ быстро покатился по наклонной плоскости въ долину униженія. Онъ скоро былъ замѣченъ въ томъ, что продаетъ побѣды, которыя больше не можетъ одерживать, и уже появлялся въ кругу только для испытанія способностей неопытныхъ юнцовъ, которые били его со всѣмъ пыломъ своихъ лѣтъ. Онъ поступилъ служащимъ въ кабакъ, но былъ немедленно выгнанъ за пьянство, и уже опустился до нищенства, когда услышалъ, что его бывшій противникъ ведетъ избирательную кампанію. Онъ немедленно явился къ нему просить помощи. Кэшель въ это время былъ въ Дорсетшайрѣ, но Лида помогла обнищавшему боксеру, видъ котораго былъ теперь гораздо хуже, чѣмъ во время ихъ послѣдней встрѣчи. Немного погодя онъ пришелъ еще разъ, но былъ встрѣченъ самимъ Кэшелемъ, который свирѣпо обругалъ его, пригрозилъ переломать ему всѣ ребра, если онъ еще разъ осмѣлится явиться къ Лидѣ, швырнулъ пять шиллинговъ и велѣлъ убираться. Потому что Кэшель сохранилъ къ Парадизу ту презрительную, безжалостную ненависть, которую, хорошій спеціалистъ и знатокъ своего дѣла чувствуетъ къ шарлатану. Бѣдняга Парадизъ уже привыкъ къ брани и грубости со стороны людей, которые раньше такъ боялись его силы, какъ онѣ -- надо отдать ему справедливость, -- никогда не боялся Кэшеля. Онъ счелъ оскорбленія естественными, а даръ щедрымъ. Поднялъ монету и заковылялъ прочь, чтобы купить на одинъ пенсъ немного ѣды, а на остальное водку, которую пилъ, сколько могъ вмѣстить его желудокъ.
   Вскорѣ послѣ того газеты сообщили о его смерти, которую приписали "чахоткѣ, явившейся слѣдствіемъ ужасныхъ побоевъ, которые онъ вынесъ во время своего знаменитаго поединка съ Кэшелемъ Байрономъ".
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru