Шоу Бернард
Муж рока

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    The Man of Destiny.
    (Пьеса приятная).
    Перевод Л. Экснера (1910).

   

Б. Шоу.

ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІИ.

Томъ III.

Изданіе B. М. Саблина.

МУЖЪ РОКА

(пьеса пріятная).

Переводъ съ англ. Л. Экснера.

Москва -- 1910.

   

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

   Двѣнадцатое мая 1796 года въ Сѣверной Италіи. Мѣстечко Товаццано, по дорогѣ изъ Лоди въ Миланъ Ясное послѣ полуденное солнце заливаетъ свѣтомъ Ломбардскую равнину и старыя вершины Альпъ, и, лаская ихъ предгорья, не смущаясь пасущимися свиньями и быками и не чувствуя ни малѣйшей обиды на прохладу, которая, несмотря на его горячіе лучи, держится въ деревенскихъ церквахъ, оно съ гордымъ презрѣніемъ взираетъ на двѣ орды враждующихъ насѣкомыхъ -- какими представляются французская и австрійская армія. Двумя днями раньше, въ Лоди, австрійцы пытались помѣшать французамъ перейти черезъ рѣку по находящемуся въ этомъ мѣстѣ узкому мосту. Но французы, подъ командою ничего не смыслящаго въ военномъ дѣлѣ двадцатисемилѣтняго генерала Наполеона Бонапарта, взяли штурмомъ этотъ мостъ, поддержанные ужасною канонадой, въ которой молодой генералъ принималъ собственноручное участіе. Вообще канонада -- техническая спеціальность Наполеона; артиллерійскую выучку онъ получилъ еще при старомъ режимѣ и усовершенствовался въ военномъ искусствѣ, выклянчивая чины, надувая казначея на прогонныхъ деньгахъ и прославляя войну громомъ и дымомъ орудій, какъ это изображено во всѣхъ его военныхъ портретахъ. Какъ никакъ, онъ обладаетъ однако же даромъ производить самостоятельныя наблюденія и впервые со времени изобрѣтенія пороха замѣтилъ и оцѣпилъ тотъ фактъ, что пушечнымъ ядромъ можно убить человѣка, если только попасть въ него. Съ совершенно яснымъ пониманіемъ этого замѣчательнаго открытія онъ соединяетъ еще чрезвычайныя дарованія къ физической географіи и замѣчательную способность исчисленія и соображенія времени и разстояній. Онъ обладаетъ къ тому же громадною трудоспособностью и яснымъ реалистическимъ пониманіемъ человѣческаго характера, какъ онъ проявляется въ общественной дѣятельности. Это пониманіе у него -- результатъ многочисленныхъ наблюденій, сдѣланныхъ имъ въ этой области во время Французской революціи. У него сильное воображеніе, не сопровождающееся никакими иллюзіями, и способность творчества при полномъ отсутствіи религіознаго чувства, лойяльности, патріотизма и вообще какихъ бы то ни было идеаловъ. И не то, чтобы онъ былъ неспособенъ къ ихъ усвоенію. Наоборотъ, онъ еще въ дѣтствѣ жадно воспринялъ ихъ; а теперь, обладая сильнымъ драматическимъ дарованіемъ, онъ съ большимъ умѣніемъ играетъ ими какъ искусный актеръ и режиссеръ.
   При всемъ томъ онъ не балованное дитя счастья. Бѣдность, неудачи, уловки безденежнаго, тянущагося въ свѣтъ дворянина, неоднократныя безуспѣшныя попытки выступить на литературное поприще, униженное самолюбіе неумѣвшаго угодить вкусамъ толпы честолюбца, наконецъ дисциплинарныя наказанія по службѣ, при чемъ ему удалось избѣжать увольненія въ отставку и отдѣлаться выговоромъ, какъ неумѣлому и опозорившему себя офицеру, только благодаря тому, что эмиграція дворянства подняла цѣпу даже захудалаго лейтенанта до того, что его пожаловали въ генералы вмѣсто того, чтобы изгнать позорнымъ образомъ изъ рядовъ арміи. Всѣ эти испытанія поубавили въ немъ самомнѣнія и пріучили полагаться только на самаго себя въ убѣжденіи, что такимъ людямъ какъ онъ міръ не дастъ ничего, кромѣ того, что будетъ вырвано и взято силою" Въ послѣднемъ сказывается впрочемъ только трусость и глупость людская, потому что Наполеонъ, артиллерійскимъ огнемъ уничтожавшій всякій политическій хламъ, сослужилъ человѣчеству полезную службу. И въ самомъ дѣлѣ, даже въ настоящее время, живя, напримѣръ, въ Англіи, невозможно иногда не чувствовать, какъ много потеряла эта страна отъ того, что онъ не завоевалъ ея точно также, какъ когда-то Юлій Цезарь.
   Во всякомъ случаѣ, въ этотъ майскій день 1796 года онъ еще въ началѣ своей карьеры. Ему только 27 лѣтъ и онъ еще совсѣмъ недавно сталъ генераломъ. Для достиженія этого чина онъ отчасти воспользовался услугами своей жены, соблазнившей кой-кого изъ членовъ Директоріи (въ то время управлявшей Франціей); отчасти впрочемъ тутъ повліяла и малочисленность оставшихся послѣ эмиграціи офицеровъ, о чемъ уже упоминалось выше; отчасти помогла ему и его способность знать и запоминать какъ свои пять пальцевъ цѣлую страну со всѣми ея путями, рѣками, холмами и долинами; но больше всего конечно сказалось при этомъ дѣйствіе его новой вѣры въ успѣшности обстрѣливанія людскихъ массъ артиллерійскимъ огнемъ. Дисциплина въ его арміи находится въ состояніи, которое до такой степени шокировало нѣкоторыхъ современныхъ писателей, посвящавшихъ свое вниманіе нижеслѣдующей исторіи, что, находясь подъ впечатлѣніемъ позднѣйшей славы "Императора", они просто отказывались ей вѣрить. Но Наполеонъ пока еще не "L'Empereur": онъ еще только пріобрѣтаетъ вліяніе на своихъ людей проявленіями личнаго мужества. Онъ не въ состояніи подчинить ихъ своей волѣ ортодоксальнымъ военнымъ манеромъ съ помощью девятихвостной кошки. Французская революція, избѣгшая подавленія, исключительно только благодаря установившемуся при монархіи обычаю запаздывать по крайней мѣрѣ на четыре года съ уплатою жалованья солдатамъ, замѣнила этотъ обычай, насколько возможно, обычаемъ не платить имя, совсѣмъ ничего и только кормить ихъ обѣщаніями да патріотической лестью, несовмѣстимою съ военными законами прусскаго образца. Наполеону пришлось поэтому подступить къ Альпамъ безъ денегъ во главѣ арміи оборванцевъ, естественно не слишкомъ то склонныхъ подчиняться дисциплинѣ, особенно по требованію какого то выскочки-генерала. Это обстоятельство, которое могло бы привести въ смущеніе какого-нибудь полководца-идеалиста, для Наполеона было очень кстати и оказало ему большую услугу, чѣмъ лишняя тысяча пушекъ, Онъ обратился къ своей арміи со словами: "Вы патріоты и обладаете мужествомъ; но у васъ нѣтъ ни денегъ, ни одежды и врядъ ли есть, что ѣсть. Въ Италіи всѣ эти вещи въ изобиліи, въ ней найдется и слава, которая можетъ быть добыта преданною арміей подъ командою генерала, считающаго грабежъ естественнымъ правомъ солдата. Такой генералъ передъ вами. Это я. En avant, mes enfants!" Результаты совершенно оправдали его ожиданія. Его армія завоевываетъ Италію, какъ саранча Капръ. Солдаты сражаются весь день и маршируютъ всю ночь, продѣлывая невозможныя разстоянія и появляясь совершенно въ невѣроятныхъ мѣстахъ, не потому, чтобы каждый солдатъ таскалъ фельдмаршалскій жезлъ въ своемъ ранцѣ, а потому что каждый изъ нихъ надѣется утащить въ этомъ ранцѣ на слѣдующій день еще по крайней мѣрѣ полдюжины серебряныхъ ложекъ и вилокъ.
   При этомъ нужно помнить, что французская армія воюетъ не съ итальянцами. Она явилась, чтобы освободить ихъ отъ тираніи австрійцевъ, она имѣетъ цѣлью посадить въ Италіи республиканскія учрежденія; такъ что повторяющіеся случаи грабежей свидѣтельствуютъ только о нѣсколько свободномъ обращеніи ея съ собственностью друзей, которые собственно говоря должны были бы быть и можетъ быть и въ самомъ дѣлѣ были бы благодарны ей, если бы неблагодарность по была основнымъ грѣхомъ итальянцевъ, вошедшимъ даже въ пословицу. Австрійцы, съ которыми сражаются здѣсь французы, представляютъ совершенно респектабельную регулярную, хорошо дисциплинированную армію, подъ командой дворянъ, хорошо изучившихъ ортодоксальныя правила веденія войны. Во главѣ этой арміи стоитъ Болѣе, примѣняющій на практикѣ классическое военное искусство подъ указку приказовъ изъ Вѣны. Онъ терпитъ на каждомъ шагу ужасныя пораженія отъ Наполеона, который дѣйствуетъ на собственный рискъ и страхъ, не считаясь съ прецедентами изъ военной исторіи и не смущаясь приказовъ изъ Парижа. Даже когда австрійцамъ удается выиграть сраженіе, ему стоитъ только подождать, пока рутина загонитъ ихъ обратно въ лагерь, такъ сказать, къ вечернему чаю, чтобы отнять у нихъ побѣду: способъ, съ блестящимъ успѣхомъ примѣнвивый впослѣдствіи въ Маренго. Вообще, благодаря тому, что врагъ его связанъ мудростью австрійскихъ государственныхъ мужей классическаго генеральнаго штаба и требованіями аристократической соціальной структуры вѣнскаго общества, Наполеонъ находитъ возможнымъ оставаться непобѣдимымъ и не творя героическихъ чудесъ. Люди, однако же, любятъ чудеса и героевъ и совершенно неспособны понимать дѣйствіе такихъ силъ, какъ напримѣръ, академическій милитаризмъ или вліяніе вѣнскихъ гостиныхъ. Отсюда и началось подготовленіе "L'Emereur'а. По этой же причинѣ сто лѣтъ спустя стало трудно романтикамъ повѣрить ниже представляемой, безпримѣрной сценкѣ въ Товаццано.
   Лучшія квартиры въ Товаццано можно найти въ маленькой гостиницѣ,-- при въѣздѣ въ это мѣстечко по дорогѣ изъ Милана въ Лоди. Гостиница расположена посреди виноградника; и главная ея комната, прекрасное убѣжище отъ лѣтняго зноя, открывается такъ широко въ этотъ виноградникъ, что представляетъ собою почти форменную веранду. Ребятишки, который посмѣлѣе, слишкомъ возбужденныя тревогами протекшихъ нѣсколькихъ дней и происшедшимъ около шести часовъ этого дня вторженіемъ французскихъ войскъ, знаютъ, что французскій командиръ водворился въ этой комнатѣ, и въ душѣ ихъ страстное желаніе заглянуть въ окна борется со смертельнымъ страхомъ передъ часовымъ, -- молодымъ парнемъ, солдатомъ, который за неимѣніемъ естественныхъ усовъ намалевалъ на своемъ лицѣ страшнѣйшіе усищи сапожною ваксой своего сержанта. Такъ какъ его тяжелый мундиръ, какъ и всѣ мундиры того да и нашего времени, предназначенъ для парадовъ и нисколько не считается съ потребностями его здоровья и удобства, то бѣдняга страшно потѣетъ на солнцѣ и его нарисованные усы текутъ маленькими потоками по его подбородку и шеѣ, за исключеніемъ нѣсколькихъ густо намазанныхъ засохшихъ пятенъ, обмываемые края которыхъ образуютъ самыя причудливыя очертанія въ видѣ маленькихъ бухтъ и полуострововъ. Благодаря этому его физіономія, смѣшная въ глазахъ исторіи сто лѣтъ спустя, представляется чудовищной и внушаетъ ужасъ тогдашнимъ ребятишкамъ Сѣверной Италіи, которыя не нашли бы ничего неестественнаго въ томъ, если бы французскій солдатъ наткнувши на свой штыкъ пару малышей, чтобы не скучно было стоять на посту, съѣлъ бы ихъ живьемъ, даже не изжаривши. Тѣмъ не менѣе одна дѣвчонка, бойкая шалунья, въ которой уже просыпается инстинктъ, подсказывающій ей, что она ограждена отъ солдатъ какой-то привиллегіей, -- успѣваетъ заглянуть на одно мгновеніе въ самое безопасное изъ окопъ, прежде чѣмъ взглядъ и окрикъ часового обращаютъ ее въ бѣгство. Большую часть изъ того, что представилось при этомъ ея глазамъ, она видѣла уже раньше: на заднемъ планѣ виноградникъ со старымъ виннымъ прессомъ и телѣга среди лозъ; направо запертая дверь, ведущая въ переднюю гостиницы; дальше съ той же стороны буфетъ, за которымъ хлопочетъ хозяинъ, приготовля все къ обѣду; въ противоположной стѣнѣ каминъ съ кушеткою неподалеко отъ него, и ближе къ винограднику другая дверь, ведущая во внутреннія комнаты; посрединѣ комнаты столъ и на немъ миланскій ризотто (супъ съ рисомъ), сыръ, виноградъ, хлѣбъ, маслины и заплетенная въ солому громадная бутыль краснаго вина.
   Хозяинъ, Джузеппе Гранди, стало быть для нея не новость. Это маленькій смуглый, живой человѣчекъ лѣтъ сорока, веселый и лукавый, съ головою, какъ пушечное ядро, съ черными курчавыми волосами и съ оскаливающимися при улыбкѣ зубами. Превосходный хозяинъ отъ природы, въ этотъ вечеръ онъ особой по хорошо настроенъ, такъ какъ евгу посчастливилось ваполучкть на квартиру французскаго главнокомандующаго, который, онъ надѣется, защититъ его отъ произвола солдатъ. Ввиду этого онъ позволяетъ себѣ даже щеголять золотыми сережками, которыя въ противномъ случаѣ онъ предусмотрительно спряталъ бы подъ винный прессъ вмѣстѣ со своимъ маленькимъ запасомъ серебряной посуды.
   Впервые видитъ она Наполеона, сидящаго за столомъ лицомъ къ ней, а также его шляпу, шпагу и хлыстъ на кушеткѣ. Онъ страшно занятъ отчасти обѣдомъ, съ которымъ онъ торопится какъ на почтовыхъ, набрасываясь на всѣ блюда сразу и поѣдая ихъ въ десять минутъ (эта привычка и является началомъ его паденія); отчасти же картою, на которой онъ дѣлаетъ поправки на память, иногда отмѣчая расположеніе отрядовъ, для чего вынимаетъ изо рта кожуру винограда и прилѣпляетъ ее къ картѣ большимъ пальцемъ какъ оплатку. Передъ нимъ въ перемежку съ тарелками, блюдами и склянками для масла, уксуса и т. д. разбросана масса письменныхъ принадлежностей; и его длинные волосы попадаютъ иногда въ бульонъ для риса, иногда въ чернила.
   

Джузеппе.

   Не хотите ли, ваше превосходительство?
   

Наполеонъ, занятый своею картой, но механически запихивая лѣвою рукою въ ротъ что-то съѣстное.

   Не разговаривайте. Я занятъ.
   

Джузеппе съ совершеннѣйшимъ добродушіемъ.

   Слушаю-съ, ваше превосходительство.
   

Наполеонъ.

   Красныхъ чернилъ,
   

Джузеппе.

   Увы! У насъ ихъ нѣтъ, ваше-ство.
   

Наполеонъ съ корсиканской шутливостью.

   Убейте кого-нибудь и принесите мнѣ крови.
   

Джузеппе, оскаливая зубы.

   Никого нѣтъ, кромѣ коня вашего превосходительства, часового, дамы въ верхнемъ этажѣ да моей жены.
   

Наполеонъ.

   Убейте жену.
   

Джузеппе.

   Съ большою бы охотою, ваше-ство, да къ несчатію у меня силы мало. Скорѣе она убьетъ меня.
   

Наполеонъ.

   Ну это выйдетъ одно на одно.
   

Джузеппе.

   Ваше превосходительство оказываете мнѣ слишкомъ много чести. Протягивая руку къ бутыли съ виномъ. Можетъ быть немножко краснаго вина сойдетъ для вашей цѣли, ваше-ство.
   

Наполеонъ поспѣшно, защищая вино и переставая шутить.

   Вино! Нѣтъ, это было бы слишкомъ разорительно! Всѣ вы на одинъ ладъ: тратить, тратить и тратить! Дѣлаетъ мѣтку на картѣ соусомъ, взявъ вмѣсто пера для этого вилку. Уберите со стола. Кончаетъ свое вино; отодвигаетъ стулъ и вытирается салфеткой, вытянувъ ноги и откинувшись назадъ, все еще нахмурившись и погруженный въ раздумье.
   

Джузеппе, убирая со стола и ставя посуду на подносъ на буфетѣ.

   У каждаго свое ремесло, ваше превосходительство. У насъ, у трактирщиковъ, много дешеваго вина; такъ мы и но безпокоимся, если немного его прольется. А у васъ, у великихъ генераловъ, много дешевой крови; и вы тоже не скупитесь, проливая ее. Не такъ ли, ваше превосходительство?
   

Наполеонъ.

   Кровь ничего не стоитъ. А вино стоитъ денегъ. Встаетъ и подходитъ къ камину.
   

Джузеппе.

   Говорятъ, вы обо всемъ заботитесь, кромѣ человѣческой жизни, наше превосходительство.
   

Наполеонъ.

   Человѣческая жизнь, мой другъ, единственная вещь, которая сама о себѣ заботится. Растягивается въ удобной позѣ на кушеткѣ.
   

Джузеппе въ изумленіи передъ нимъ.

   Ахъ, ваше превосходительство, какіе мы дураки въ сравненіи съ вами! О если бы мнѣ только узнать секретъ вашихъ успѣховъ!
   

Наполеонъ.

   Вы бы сдѣлались тогда императоромъ Италіи, да?
   

Джузеппе.

   Слишкомъ много хлопотъ, ваше превосходительство. Это я предоставляю вашей милости. Да и то сказать, что сталось бы съ моей гостиницей, если бы я сталъ императоромъ? Смотрите, вы вотъ радуетесь на меня, что я содержу для васъ гостиницу и ухаживаю за вами! Такъ знаете ли, и я бы вотъ также радовался на васъ, если бы вы стали императоромъ Европы и управляли бы для меня страною. Болтая, онъ снимаетъ скатерть, не трогая карты и чернильницы, и складываетъ ее, захвативъ углы руками, а середину зубами.
   

Наполеонъ.

   Императоромъ Европы, да? Почему же только Европы?
   

Джузеппе.

   И правда, почему? Да по мнѣ, хоть и цѣлаго міра. Ей Богу. Да почему бы и нѣтъ? Складываетъ и скатываетъ скатерть, произнеся фразы въ промежуткахъ работы. Человѣкъ похожъ на человѣка, складываетъ, страна похожа на страну, складываетъ, сраженіе похоже на сраженіе. Складываетъ и ударяетъ скатертью по столу, проворно скатывая ее и прибавляя тономъ убѣжденія. Завоюете одну -- завоюете и всѣ. Несетъ скатерть къ буфету и прячетъ въ ящикъ.
   

Наполеонъ.

   И управлять на благо всѣхъ; сражаться за всѣхъ; и вообще быть слугою всѣхъ и каждаго подъ видомъ господина и повелителя надо всѣми. Джузеппе.
   

Джузеппе за буфетомъ.

   Что прикажете, ваше-ство.
   

Наполеонъ.

   Я запрещаю вамъ говорить со мною обо мнѣ.
   

Джузеппе, подходя къ кушеткѣ.

   Простите. Вате превосходительство такъ непохожи на другихъ великихъ людей. Оли всѣ любятъ этотъ предметъ разговора больше всего.
   

Наполеонъ.

   Ну, а со мной вы говорите на любую тому изъ тѣхъ, которыя они любятъ, но уже немного поменьше.
   

Джузеппе, не смущаясь.

   Съ удовольствіемъ, ваше превосходительство. Удалось ли уже вашему превосходительству хоть однимъ глазкомъ взглянуть на даму въ верхнемъ этажѣ? Наполеонъ быстро подымается и глядитъ на него, сидя на кушеткѣ, съ интересомъ, совершенію оправдывающимъ насмѣшку, заключающуюся въ словахъ Джузеппе.
   

Наполеонъ.

   А сколько ей лѣтъ?
   

Джузеппе.

   Возрастъ подходящій, ваше-ство,
   

Наполеонъ.

   Вы хотите сказать семнадцать или тридцать?
   

Джузеппе.

   Тридцать, ваше превосходительство.
   

Наполеонъ.

   А красива?
   

Джузеппе,

   Я не могу смотрѣть глазами вашего превосходительства: тутъ каждый долженъ самъ за себя судить. По-моему, ваше превосходительство, очень изящная дама. Лукаво. Можетъ быть прикажете къ ужину поставить для нея здѣсь столикъ?
   

Наполеонъ рѣзко, вставая.

   Нѣтъ. Не ставьте ничего, пока не вернется офицеръ, котораго я жду. Взглядываетъ на часы и начинаетъ ходить взадъ и впередъ отъ камина къ винограднику.
   

Джузеппе убѣжденно.

   Ваше превосходительство, повѣрьте, его перехватили проклятые австріяки. Будь онъ на свободѣ, онъ бы не осмѣлился заставить васъ ждать.
   

Наполеонъ, поворачиваясь на границѣ тѣни веранды.

   Джузеппе, если это окажется вѣрно, то меня охватитъ такой гнѣвъ, что утолить его я смогу, только повѣсивъ васъ со всѣми вашими чадами и домочадцами, включая и даму въ верхнемъ этажѣ.
   

Джузеппе.

   Мы всѣ съ радостью къ услугамъ вашего превосходительства. Вотъ только за даму не поручусь. Но никакая дама не сможетъ оказать вамъ сопротивленія, генералъ.
   

Наполеонъ ѣдко, снова принимаясь ходить взадъ и впередъ.

   Гм!.. Вы-то никогда не будете повѣшены. Что за удовольствіе повѣсить человѣка, который не возражаетъ противъ этого.
   

Джузеппе сочувственно.

   Вотъ ужъ дѣйствительно ни малѣйшаго, ваше превосходительство, не правда ли? Наполеонъ снова взглядываетъ на часы, очевидно начиная безпокоиться. Вотъ, сейчасъ видно, что вы великій человѣкъ, генерала.: вы умѣете ждать. Будь здѣсь какой-нибудь капралъ или подпоручикъ на вашемъ мѣстѣ, такъ онъ бы уже черезъ три минуты началъ бы ругаться и браниться, сердиться и грозить, и вообще весь домъ перевернулъ бы вверхъ дномъ.
   

Наполеонъ.

   Джузеппе, ваша лесть невыносима. Ступайте и болтайте себѣ гдѣ-нибудь въ другомъ мѣстѣ. Слова садится за столъ, подперевъ челюсти руками и положивъ локти на карту, и внимательно разглядываетъ ее съ выраженіемъ тревоги на лицѣ.
   

Джузеппе.

   Слушаю-съ, ваше превосходительство. Не буду мѣшать вамъ. Беретъ подносъ и собирается уйти.
   

Наполеонъ.

   Когда онъ явится, вы сію же минуту пришлете его ко мнѣ.
   

Джузеппе.

   Моментально, ваше превосходительство.
   

Женскій голосъ за сценой, откуда-то изъ отдаленной чисти гостиницы.

   Джу -- зеппе! Голосъ очень музыкальный, и послѣднія двѣ ноты образуютъ восходящій интервалъ.
   

Наполеонъ вздрогнувъ.

   Что это такое? Что это?
   

Джузеппе, опирая край подноса на столъ и нагибаясь надъ нимъ, конфиденціально.

   Дама, ваше превосходительство.
   

Наполеонъ разсѣянно.

   Да. Какая дама? Что за дама?
   

Джузеппе.

   Она здѣсь проѣздомъ, ваше превосходительство.
   

Наполеонъ.

   Куда?
   

Джузеппе, пожимая плечами.

   А кто ее знаетъ? Прибыла она сюда за полчаса до васъ въ каретѣ, нанятой въ Золотомъ Орлѣ въ Боргетто. Сейчасъ она у себя, ваше превосходительство. Прислуги у нея нѣтъ. Дорожный несессэръ да чемоданъ -- вотъ и весь багажъ. Ямщикъ говорятъ, что она оставила коня въ Золотомъ Орлѣ -- кавалерійскаго коня въ военной сбруѣ.
   

Наполеонъ.

   Дама съ кавалерійскимъ конемъ! Это что-то необычайное.
   

Женскій голосъ, двѣ послѣднія ноты теперь дѣлаютъ нисходящій интервалъ и звучатъ повелительно.

   Джу -- зеппе!
   

Наполеонъ, вставая, чтобы прислушаться

   Интересный голосъ!
   

Джузеппе.

   Она вообще интересная дама, ваше превосходительство. Кричитъ. Иду, сударыня, иду. Направляется къ внутренней двери.
   

Наполеонъ останавливаетъ его, положивъ съ силою руку ему на плечо.

   Стойте пусть она прійдетъ.
   

Голосъ.

   Джузеппе!! Нетерпѣливо.
   

Джузеппе, извиняясь.

   Пустите меня, ваше превосходительство. Это дѣло чести: трактирщикъ обязанъ являться, когда его зовутъ. Аппелирую къ вамъ, какъ къ военному человѣку.
   

Мужской голосъ кричитъ за сценой, у подъѣзда гостиницы.

   Эй, кто тамъ? Хозяинъ! Гдѣ вы? Кто-то быстро и сильно стучитъ рукояткой хлыста по скамьѣ въ сѣняхъ.
   

Наполеонъ, внезапно снова превращаясь въ командующаго офицера и отпуская Джузеппе.

   Наконецъ-то онъ. Указывая на внутреннюю дверь. Идите, дѣлайте свое дѣло. Васъ зоветъ эта дама. Подходить къ камину и становится спиною къ огню въ рѣшительной позѣ, выпрямившись по-военному.
   

Джузеппе, понизивъ голосъ, подхватывая свой подносъ.

   Слушаю-съ, ваше превосходительство. Поспѣшно уходитъ черезъ внутреннюю дверь.
   

Мужской голосъ нетерпѣливо.

   Что вы заснули тамъ всѣ, что ли? Дверь противъ камина подъ сильнымъ пинкомъ распахивается настежь, и въ комнату врывается весь въ ныли подпоручикъ. Это глуповатый молодой человѣкъ лѣтъ 24, съ прекрасною, нѣжною, бѣлою кожей, свидѣтельствующей объ его аристократическомъ происхожденіи, которымъ онъ до такой степени гордится, что его самоувѣренности ни капли не потрясла даже Французская революція. У него толстыя, придающія ему глупый видъ губы, довѣрчивое выраженіе глазъ, упрямый носъ и громкій увѣренный въ себѣ, голосъ. Молодой человѣкъ безъ страха, безъ почтенія къ чему бы то ни было, лишенный всякаго чутья и воображенія, безнадежно неспособный воспринять ни наполеоновскую и никакую другую идею, поразительно эгоистичный и могущій очертя голову ринуться въ опасность, передъ которой отступили бы даже ангелы, вообще человѣкъ съ громадною жизнерадостностью, толкающей его въ самый водоворотъ жизни. Въ данный моментъ весь кипитъ досадой, которую поверхностный наблюдатель приписалъ бы пожалуй тому, что къ нему съ недостаточнымъ вниманіемъ отнеслась прислуга гостиницы. Болѣе проницательный глазъ можетъ однакоже за его раздраженіемъ разглядѣть извѣстную нравственную глубину, указывающую на болѣе серьезную и болѣе длительную причину его огорченія. При видѣ Наполеона онъ достаточно пораженъ, чтобы остановиться и привѣтствовать его поклономъ; однакоже не обнаруживаетъ ни слѣда того пророческаго благоговѣнія, предчувствующаго Маренго и Аустерлицъ, Ватерлоо и Святую Елену, или циклъ наполеоновскихъ картинъ Делароша и Мейсонье, котораго бы инстинктивно ожидала отъ него современная культура.
   

Наполеонъ рѣзко.

   Наконецъ-то вы здѣсь, милостивый государь. Въ инструкціи у васъ было сказано, что я явлюсь сюда въ шесть и застану уже васъ съ депешами и почтою для меня изъ Парижа. Теперь уже двадцать минуть восьмого. Порученіе это вамъ было дано какъ хорошему наѣзднику, и въ вашемъ распоряженіи былъ лучшій конь въ лагерѣ. Вы являетесь съ опозданіемъ на сто минутъ и пѣшкомъ. Гдѣ вашъ конь?
   

Поручикъ, сердито стаскивая перчатки и швыряя ихъ вмѣстѣ съ шапкою и хлыстомъ на столъ.

   Да, въ самомъ дѣлѣ, гдѣ? Мнѣ тоже страшно хотѣлось бы знать, куда онъ дѣлся, генералъ. Съ чувствомъ. Вы и не знаете, какъ я любилъ этого коня.
   

Наполеонъ съ сердитымъ сарказмомъ.

   Въ самомъ дѣлѣ! Съ внезапнымъ подозрѣніемъ. А гдѣ письма и депеши?
   

Поручикъ важно и даже съ нѣкоторымъ удовольствіемъ, что можетъ сообщить замѣчательную новость.

   Не знаю.
   

Наполеонъ, отказываясь вѣрить своимъ ушамъ.

   Вы не знаете?!
   

Поручикъ.

   Знаю не больше вашего, генералъ. Полагаю, что теперь я буду преданъ военному суду. Я не боюсь конечно военнаго суда; но торжественно говорю намъ, генералъ, если я только изловлю этого прикидывающагося такимъ невиннымъ юнца, я испорчу ему его красоту. Этакій поганый лгунишка. Ужъ разрисую я его физіономію! Я ого...
   

Наполеонъ, приближаясь отъ камина къ столу.

   Это еще что за прикидывающійся невиннымъ юнецъ? Соберитесь съ мыслями, милостивый государь, и дайте отчетъ о томъ, что вы дѣлали и что съ вами было.
   

Поручикъ по другую сторону стола, опираясь на него кулаками и глядя въ упоръ на Наполеона.

   О, со мною не было ничего особеннаго, генералъ. Я вполнѣ готовъ дать отчетъ о своихъ дѣйствіяхъ. Я докажу предъ лицомъ военнаго суда, что вина была но моя. Меня обошли на лучшей сторонѣ моей природы; и я не стыжусь этого. Но, со всѣмъ уваженіемъ къ вамъ, генералъ, какъ къ своему командиру, еще разъ повторяю, что если я когда-нибудь встрѣчу этого чортова сына, то я его...
   

Наполеонъ сердито.

   Вы это уже сказали одинъ разъ.
   

Поручикъ выпрямляясь.

   И повторяю. Только бы мнѣ изловить его. Только бы изловить. Это все, чего я желаю. Рѣшительно скрестивши руки и сжавъ губы, тяжело переводитъ дыханіе.
   

Наполеонъ.

   Милостивый государь, я жду -- вашего объясненія.
   

Поручикъ съ увѣренностью.

   Вы перемѣните свой тонъ, генералъ, когда услышите, что случилось со мною.
   

Наполеонъ.

   Ничего съ вами не случилось, милостивый государь. Вы живы и здоровы. Гдѣ бумаги, довѣренныя вамъ?
   

Поручикъ.

   Ничего со мной не случилось! Ничего!! Ого! Становясь въ позу, чтобы ошеломить его своими новостями. Онъ поклялся мнѣ въ вѣчной дружбѣ! Это ничего, по-вашему? Онъ говорилъ, что мои глаза напоминаютъ ему глаза его сестры. Это тоже ничего? Онъ плакалъ -- буквально плакалъ -- когда я ему разсказывалъ о своемъ разставаніи съ Анжеликой. И это тоже ничего? Онъ заплатилъ за обѣ бутылки вина, хотя самъ только ѣлъ хлѣбъ и виноградъ. Можетъ быть вы и это назовете пустяками! Онъ отдалъ мнѣ свои пистолеты, и своего коня, и свои депеши -- важнѣйшія депеши -- и далъ мнѣ уѣхать съ ними. Съ торжествомъ, видя, что довелъ Наполеона до полнѣйшаго изумленія. И это тоже было ничего?
   

Наполеонъ, ослабѣвъ отъ изумленія.

   Для чего же онъ это сдѣлалъ?
   

Поручикъ, какъ будто это само собою разумѣется.

   Для того, чтобы показать свое довѣріе ко мнѣ. Нижняя челюсть Наполеона не то чтобы отвисаетъ, но какъ-то становится безсильною въ суставахъ. Поручикъ продолжаетъ съ честнымъ негодованіемъ. И я былъ достоинъ его довѣрія, я честно вернулъ ему всѣ его вещи обратно. Но -- повѣрили ли бы вы этому?-- когда я довѣрилъ ему свои пистолеты, своего коня и свои депеши...
   

Наполеонъ въ бѣшенствѣ.

   И на коего чорта вамъ понадобилось это?
   

Поручикъ.

   То-есть какъ это? Конечно, для того, чтобы показать свое довѣріе къ нему. И онъ обманулъ его! Злоупотребилъ имъ! Исчезъ безвозвратно! Воръ! Обманщикъ! Безсердечный измѣнникъ! Негодяй! По-вашему, это ничего! Но зпаото ли, генералъ. Снова подходитъ къ столу со сжатымъ для большей выразительности кулакомъ. Вы можете, если вамъ угодно, считаться за эту обиду съ австрійцами; но, говоря за себя лично, я вамъ скажу, что если я когда-нибудь поймаю...
   

Наполеонъ, съ отвращеніемъ поворачиваясь на каблукахъ и снова начиная раздраженно шагать взадъ и впередъ по комнатѣ.

   Да. Это вы сказали тутъ уже больше, чѣмъ одинъ разъ.
   

Поручикъ возбужденно.

   Больше чѣмъ одинъ разъ! Я повторю это пятьдесятъ разъ. И, что больше, я сдѣлаю это. Вотъ увидите, генералъ. Я ему покажу свое довѣріе къ нему, ужъ я ему...
   

Наполеонъ.

   Да, да, милостивый государь, не сомнѣваюсь, что покажете. Что это былъ за человѣкъ?
   

Поручикъ.

   Что же, по-вашему, я могу на основаніи его поведенія сказать вамъ, что онъ за человѣкъ?
   

Наполеонъ.

   Шш... Какъ онъ выглядѣлъ?
   

Поручикъ.

   Выглядѣлъ... Выглядѣлъ... Ну, знаете, вамъ слѣдовало бы самимъ взглянуть на этого паренька, тогда бы вы получили представленіе о томъ, какъ онъ выглядѣлъ. Только ручаюсь вамъ, что онъ ужъ не будетъ больше такъ выглядѣть черезъ пять минутъ послѣ того, какъ я его встрѣчу. Потому что, говорю вамъ, что если я когда-нибудь...
   

Наполеонъ бѣшено кричитъ трактирщика.

   Джузеппе! Поручику, потерявъ всякое терпѣніе. Попридержите-ка свой языкъ, милостивый государь, если можете.
   

Поручикъ.

   Предупреждаю васъ, что это напрасно -- стараться взвалить вину на меня. Жалобно. Откуда же мнѣ было знать, какого сорта онъ человѣкъ? Беретъ стулъ, стоявшій между буфетомъ и наружною дверью, ставить его около стола и садится. Если бы вы только знали, какъ я голоденъ и утомленъ, вы бы снисходительнѣе отнеслись ко мнѣ,
   

Джузеппе возвращаясь.

   Что прикажете, ваше превосходительство?
   

Наполеонъ, борясь со своимъ гнѣвомъ.

   Возьмите этого... этого офицера. Накормите его; и если нужно, уложите въ постель. Когда онъ придетъ въ себя, разузнайте, что съ нимъ случилось, и придите ко мнѣ съ докладомъ. Поручику. Милостивый государь, считайте себя подъ арестомъ.
   

Поручикъ съ угрюмою чопорностью.

   Я былъ готовъ къ этому. Нужно быть дворяниномъ, чтобы понимать дворянина. Кладетъ свою шпагу на столъ. Джузеппе беретъ ее и вѣжливо подаетъ Наполеону, который швыряетъ ее на кушетку.
   

Джузеппе съ сочувственнымъ сожалѣніемъ.

   Вы были атакованы австрійцами, поручикъ? Ай-яй-яй!
   

Поручикъ презрительно.

   Атакованъ! Да я бы двумя пальцами могъ сломать ему спину. И жалѣю, что не сломалъ. Нѣтъ. Это потому, что онъ апеллировалъ къ лучшей сторонѣ моей природы. Вотъ этого я переварить не могу. Онъ сказалъ, что никогда не встрѣчалъ человѣка, который бы ему понравился такъ, какъ я. Онъ обмоталъ своимъ носовымъ платкомъ мою шею, когда меня укусилъ комаръ и мой галстухъ натиралъ укушенное мѣсто. Вотъ поглядите. Вынимаетъ носовой платокъ изъ-за галстуха. Джузеппе беретъ и разглядываетъ его.
   

Джузеппе Наполеону.

   Дамскій платокъ, ваше превосходительство. Нюхаетъ. Надушенный.
   

Наполеонъ.

   Ну-те? Беретъ и внимательно осматриваетъ его. Гм!.. Нюхаетъ. А! Ходитъ задумчиво по комнатѣ, глядя на платокъ. Наконецъ засовываетъ его въ боковой карманъ сюртука.
   

Поручикъ.

   Какъ-никакъ, для него онъ былъ достаточно хорошъ. Я обратилъ вниманіе, что у него были женскія руки, когда онъ касался моей шеи со своею ласковой манерой, подлый женственный щенокъ. Понижая голосъ, рѣзко и настойчиво. Но помяните мое слово, генералъ. Если я когда-нибудь...
   

Женскій голосъ за сценой, какъ раньше.

   Джу -- зеппе!
   

Поручикъ остолбенѣвъ.

   Что такое? Что это было?
   

Джузеппе.

   Это всего-навсего дама съ верхняго этажа зоветъ меня.
   

Поручикъ.

   Дама!
   

Голосъ.

   Джузеппе, Джузеппе, гдѣ же вы?
   

Поручикъ свирѣпо.

   Дайте мнѣ эту шпагу. Бросается къ кушеткѣ, схватываетъ шпагу и обнажаетъ ее.
   

Джузеппе, устремляясь впередъ и схватывая его за правую руку.

   О чемъ вы думаете, поручикъ? Вѣдь это же дама. Развѣ вы не слышите, что это женскій голосъ?
   

Поручикъ.

   Это его голосъ, говорю я вамъ. Пустите меня. Вырывается и бросается къ внутренней двери. Въ это время дверь открывается передъ самымъ его носомъ, и входитъ незнакомая дама. Это очень привлекательная женщина, высокая и чрезвычайно граціозная, съ нѣжнымъ интеллигентнымъ, впечатлительнымъ лицомъ -- умный лобъ, чувственныя ноздри, характерный подбородокъ -- и общее выраженіе какого-то вопроса,-- все это пикантно, утонченно и оригинально. Въ ней много женственнаго, но она отнюдь не отличается слабостью: гибкая нѣжная фигура при сильномъ тѣлосложеніи, руки и ноги, шея и плечи -- все это не хрупкія украшенія, но вполнѣ соотвѣтствуютъ ея росту, которымъ ода значительно превосходить Наполеона и трактирщика и не уступаетъ даже поручику. И только изящество и чарующая прелесть всей ея внѣшности скрадываютъ впечатлѣніе ея силы и размѣровъ ея фигуры. Судя по ея костюму, она не поклонница послѣдней моды временъ Директоріи; или можетъ быть она донашиваетъ въ путешествіи свои старыя платья. Во всякомъ случаѣ она не носитъ ни кофточки съ экстравагантными полами, ни псевдо-греческаго хитона à la Толіанъ и вообще ничего такого, чего бы не носила принцесса де Ламбадь. Платье ея изъ шелка, затканное цвѣтами, скроено длинною таліей съ тюникомъ à la Watteau позади и очень маленькими въ виду ея высокаго роста папье. На шеѣ глубокій вырѣзъ, обшитый кремовымъ фишю. Она прекрасна со своими золотистыми каштановыми волосами и сѣрыми глазами.
   Входитъ она съ самообладаніемъ женщины, привыкшей къ привилегіямъ красоты и соціальнаго положенія. Трактирщикъ, обладающій отъ природы прекрасными манерами, залюбовался ею. Наполеонъ, на котораго она сразу производитъ глубокое впечатлѣніе, чувствуетъ себя подъ ея взглядомъ не такъ непринужденно, какъ обыкновенно. Она это моментально замѣчаетъ и, чтобы не смущать сто, съ чрезвычайной благовоспитанностью переводитъ свой взоръ на поручика, который съ неподдающимися ни выраженію ни описанію чувствами взираетъ на ея женскій костюмъ какъ на послѣднее слово измѣнническаго притворства, При видѣ его лицо ея покрывается смертельною блѣдностью. Ошибиться въ истолкованіи выраженія ея лица невозможно; среди спокойной увѣренности въ своемъ торжествѣ она вдругъ смущена и испугана сознаніемъ какой-то совершенно неожиданной роковой ошибки. Въ слѣдующій моментъ волна крови, подымаясь снизу, отъ кремоваго фишю, заливаетъ все ея лицо горячимъ румянцемъ. Очевидно, ее обдаетъ жаромъ съ головы до ногъ. Даже поручикъ, обыкновенно не способный производить наблюденія, въ особенности въ такомъ состояніи, какъ теперь, когда его обуреваетъ бѣшеный гнѣвъ, и тотъ не можетъ не замѣтить, когда предметъ окрашивается на его глазахъ въ красный цвѣтъ. Истолковавъ этотъ румянецъ, какъ непроизвольное признаніе чернаго обмана при встрѣчѣ съ потерпѣвшею жертвой его, онъ съ громкимъ крикомъ мстительнаго торжества указываетъ на нее и затѣмъ, схвативъ повыше запястья, вталкиваетъ ее, протащивъ мимо себя, на средину комнаты, захлопываетъ дверь и становится спиною къ двери.
   

Поручикъ.

   Ага, голубчикъ, попались. Такъ вотъ какъ? Вы переодѣлись и думаете, что все хорошо. Громовымъ голосомъ. Скидайте юбку.
   

Джузеппе протестуя.

   Что вы, поручикъ!
   

Дама испугавшись, но въ страшномъ негодованіи, что онъ осмѣлился притронуться къ ней.

   Господа, я обращаюсь къ вамъ за защитой. Джузеппе. Дѣлаетъ движеніе, собираясь перебѣжать къ Джузеппе.
   

Поручикъ со шпагой въ рукѣ преграждаетъ ей дорогу.

   Куда? Не смѣйте!
   

Дама, обращаясь къ заступничеству Наполеона.

   Милостивый государь, вы офицеръ, вы генералъ. Вы защитите меня.
   

Поручикъ.

   Не вѣрьте ему, генералъ. Дайте мнѣ раздѣлаться съ нимъ.
   

Наполеонъ.

   Съ нимъ? Съ кѣмъ это, милостивый государь? Что это за обращеніе съ дамой?
   

Поручикъ.

   Съ дамой! Да вѣдь это же мужчина! Это тотъ самый молодчикъ, которому я оказалъ свое довѣріе. Приближается съ угрожающимъ видомъ. Ахъ, вы...
   

Дама забѣгаетъ за Наполеона и въ своемъ возбужденіи прижимается къ локтю его инстинктивно приподнятой въ ея защиту руки.

   О, благодарю васъ, генералъ. Не подпускайте его,
   

Наполеонъ.

   Поручикъ, вы говорите вздоръ. Это дама, внѣ всякаго сомнѣнія. Она моментально освобождаетъ его руку и снова краснѣетъ. А вы находитесь подъ арестомъ. Сію же минуту положите свою шпагу на столъ.
   

Поручикъ.

   Генералъ, говорю вамъ, онъ австрійскій шпіонъ. Мнѣ онъ выдавалъ себя за офицера изъ штаба генерала Macсены; а вамъ онъ себя выдаетъ за женщину. Слѣдуетъ ли мнѣ довѣрять своимъ собственнымъ глазамъ или нѣтъ?
   

Дама.

   Генералъ, онъ вѣроятно разсказываетъ про моего брата. У меня братъ въ штабѣ генерала Массены. И онъ очень похожъ на меня.
   

Поручикъ, совсѣмъ теряя голову.

   То есть вы хотите сказать, что вы но вашъ брать, а ваша сестра?-- та сестра, которая будто бы такъ похожа на меня?-- у которой такіе же прекрасные голубые глаза какъ и у меня? Это была ложь: ваши глаза совсѣмъ не похожи на мои. Они совершенно похожи на ваши собственные. Какое коварство!
   

Наполеонъ.

   Поручикъ! Послушаетесь ли вы наконецъ моего приказанія? Уходите отсюда, разъ вы уже убѣдились, что это дама, а не тотъ вашъ джентльменъ.
   

Поручикъ.

   Джентльменъ! Конечно не джентльменъ. Порядочный человѣкъ никогда не употребилъ бы во зло моего довѣ...
   

Наполеонъ, потерявъ терпѣніе.

   Довольно, поручикъ, довольно. Уйдите. Приказываю вамъ оставить эту комнату.
   

Дама.

   Генералъ! Непроизвольно прижимаетъ руки къ своему фишю, какъ будто желая тамъ защитить что-то.
   

Наполеонъ.

   Вы выманили ихъ у этого барана. Вы переодѣлись мужчиной. Я требую ихъ обратно. Онѣ у васъ на груди подъ платьемъ. Вы прижали ихъ руками.
   

Дама, быстро отнимая руки.

   Ахъ какъ нехорошо говорите вы со мною. Вынимаетъ изъ-за фишю носовой платокъ. Вы пугаете меня. Подносить платокъ къ глазамъ, какъ будто затѣмъ, чтобы вытереть слезу,
   

Наполеонъ.

   Я вижу, вы меня не знаете, сударыня, если вы надѣетесь притворными слезами избавить себя отъ непріятнаго разговора.
   

Дама съ большимъ искусствомъ продѣлывая эффектъ улыбки сквозь слезы..

   Нѣтъ... да, я знаю васъ. Вы знаменитый генералъ Буопапарте. Произноситъ имя на итальянскій ладъ.
   

Нанолеонъ раздраженно, произнося по-французски.

   Бонапартъ, сударыня, Бонапартъ. Пожалуйте сюда бумаги
   

Дама.

   Ахъ, пожалуйста, позвольте лучше мнѣ уйти вмѣсто него.
   

Наполеонъ сухо.

   Извините, сударыня. При всемъ возможномъ уваженіи къ вашему брату я все-таки не могу понять, зачѣмъ это офицеру изъ штаба генерала Массены понадобились мои письма. Мнѣ нужно васъ кое-о-чемъ разспросить.
   

Джузеппе скромно.

   Пойдемте, поручикъ. Открываетъ дверь.
   

Поручикъ.

   Я ухожу. Генералъ, позвольте мнѣ предупредить васъ: будьте насторожѣ противъ лучшей стороны вашей натуры. Къ дамѣ. Мадамъ, мои извиненія. Я думалъ, что вы та же самая особа, только другого пола; и это естественно ввело меня въ заблужденіе.
   

Дама ласково.

   Это не ваша вина, не правда ли? Я такъ рада, что вы больше не сердитесь на меня, поручикъ. Протягиваетъ ему руку.
   

Поручикъ, галантно наклоняясь, чтобы поцѣловать руку.

   О, сударыня, нисколь... Останавливается и оглядываетъ ея руку. У васъ рука вашего брата. И точь въ течь такое же кольцо.
   

Дама нѣжно.

   Мы близнецы.
   

Поручикъ.

   Ну, тогда все объясняется. Цѣлуетъ ея руку. Тысячу извиненій. Меня не то взбѣсило, что депеши пропали,-- это болѣе касается генерала, чѣмъ меня. Нѣтъ, меня взяло за сердце то, что было употреблено во зло мое довѣріе, меня оскорбило, что меня обошли на лучшей сторонѣ моей натуры. Беретъ со стола шпагу, перчатки и хлыстъ. Вы извините, надѣюсь, генералъ, что я покидаю васъ. Мнѣ очень жаль, увѣряю васъ. Уходитъ изъ комнаты, все время продолжая говорить. Джузеппе слѣдуетъ за нимъ и затворяетъ за собою дверь.
   

Наполеонъ глядитъ имъ вслѣдъ съ сосредоточеннымъ раздраженіемъ.

   Идіотъ! Дама сочувственно улыбается. Онъ проходитъ, нахмурившись, пространство между столомъ и каминомъ. Теперь, когда онъ остался съ нею наединѣ, вся его почтительность совершенно исчезла.
   

Дама.

   Какъ мнѣ благодарить васъ, генералъ, за вашу защиту?
   

Наполеонъ, внезапно поворачиваясь къ ней.

   Ну-те! Давайте сюда мои депеши! Протягиваетъ руку за ними.
   

Дама.

   Но увѣряю васъ... Онъ грубо выхватываетъ у нея носовой платокъ. Генералъ! Съ негодованіемъ.
   

Наполеонъ, вынимая изъ-за пазухи другой платокъ.

   Вы были такъ добры, что одолжили одинъ изъ своихъ платковъ моему поручику, когда вы ограбили его. Разглядываетъ платки. Точь въ точь одинаковые. Нюхаетъ. И тѣ же самые духи. Бросаетъ платки на столъ. Я жду свои депеши. Въ случаѣ необходимости я возьму ихъ безъ церемоній, какъ вашъ платокъ {Надушенный носовой платокъ появляется на сценѣ восемьдесятъ лѣтъ спустя въ драмѣ Викторіена Сарду "Дора".}.
   

Дама тономъ благороднаго негодованія.

   Генералъ, вы угрожаете женщинамъ?
   

Наполеонъ не смущаясь.

   Да.
   

Дама растерявшись, пытаясь выиграть время.

   Но я не понимаю. Я...
   

Наполеонъ.

   Превосходно понимаете. Вы явились сюда, потому что ваши австрійскіе кліенты разсчитали, что я буду въ шести миляхъ отсюда. А я всегда оказываюсь тамъ, гдѣ мои враги не ждутъ меня. Вотъ и вышло, что вы попали въ логовище льва. Вы храбрая женщина; будьте же и разумной. Времени у меня немного. Давайте бумаги. Съ зловѣщимъ видомъ. дѣлаетъ шагъ впередъ.
   

Дама по-дѣтски, впадая въ безсильное бѣшенство, бросаясь вся въ слезахъ на стулъ, оставленный у стола поручикомъ.

   Это я-то храбрая! Какъ же мало вы знаете людей! Я цѣлый день провела, умирая отъ страха. Я муку мученическую терпѣла, у меня сердце замирало при каждомъ подозрительномъ взглядѣ, при каждомъ угрожающемъ движеніи. Вы что же думаете, что и всѣ такіе же храбрые, какъ вы сами? О, почему вы не берете храбрыхъ людей на вещи, для которыхъ нужна отвага? Почему вы предоставляете ихъ намъ, у которыхъ совсѣмъ нѣтъ мужества? Я не храбрая; я содрогаюсь передъ насиліемъ; опасность дѣлаетъ меня совершенно жалкою и несчастною.
   

Наполеонъ заинтересованный.

   Тогда почему же вы отважились пойти на опасное предпріятіе?
   

Дама.

   А потому что иначе нельзя было; я не могла довѣрить этого никому другому. А теперь все это оказалось понапрасну, потому что у васъ ни передъ чѣмъ нѣтъ страха, потому что у васъ нѣтъ сердца, пѣть чувства, пѣть... Прерываетъ свою рѣчь и бросается на колѣни. Ахъ, генералъ, пустите меня. Пустите и не спрашивайте ни о чемъ. Вы получите свои депеши и письма. Клянусь вамъ, получите.
   

Наполеонъ, протягивая руку.

   Да. Я жду ихъ. Она тяжело переводитъ дыханіе, отчаявшись, въ виду его безпощадной быстроты и настойчивости, подѣйствовать на него льстивою лаской. Но, судя по ея безпокойному устремленному на него взору, ясно, что она напрягаетъ весь свой умъ, чтобы выдумать что-нибудь такое, чѣмъ бы перехитрить его. Онъ непреклонно выдерживаетъ ея взглядъ.
   

Дама, вставая наконецъ съ легкимъ спокойнымъ вздохомъ.

   Я принесу вамъ ихъ. Онѣ въ моей комнатѣ. Поворачиваетъ къ дверямъ.
   

Наполеонъ.

   Я провожу васъ, сударыня.
   

Дама съ видомъ оскорбленной невинности.

   Я не могу допустить, чтобы вы вошли въ мою комнату, генералъ.
   

Наполеонъ.

   Тогда вы останетесь здѣсь, сударыня, покуда въ вашей комнатѣ не будутъ разысканы эти бумаги.
   

Дама со злостью, явно отказываясь отъ своего плана.

   Можете не трудиться. Ихъ тамъ нѣтъ.
   

Наполеонъ.

   Ну да, нѣтъ. Я уже сказалъ вамъ, гдѣ онѣ. Указывая на ея грудь.
   

Дама съ милою жалобною просьбою.

   Генералъ, я хочу сохранить только одно маленькое частное письмецо. Одно единственное. Позвольте мнѣ удержать его.
   

Наполеонъ холодно и строго.

   Ну, посудите сами, разумная ли это просьба, сударыня.
   

Дама, обнадеженная тѣмъ, что онъ отказываетъ не наотрѣзъ.

   Я знаю. Но именно поэтому вы и должны разрѣшить мнѣ это. Развѣ ваши собственныя желанія и требованія разумны? Жертвовать тысячами жизней ради вашихъ побѣдъ, въ угоду вашему честолюбію, вашей карьерѣ! А я вѣдь прошу такую малость! И я всего лишь слабая женщина, а вы храбрый мужчина. Смотритъ на него глазами, полными мольбы, готовая снова упасть передъ нимъ на колѣни.
   

Наполеонъ рѣзко.

   Не надо, не надо, встаньте. Сердито отворачивается и начинаетъ ходить по комнатѣ, останавливаясь на мгновеніе, чтобы кинуть ей черезъ плечо пару словъ. Вы говорите вздоръ; и сами понимаете это. Она встаетъ и въ самомъ искреннемъ отчаяніи опускается на кушетку. Обернувшись и увидѣвъ ее въ такомъ состояніи, онъ чувствуетъ, что побѣда одержана и что теперь можно себѣ позволить немного поиграть со своею жертвою. Онъ возвращается и садится съ нею рядомъ. Она смотритъ на него встревоженная и немного отодвигается; но глаза ея зажигаются лучомъ живительной надежды. Онъ начинаетъ какъ человѣкъ, которому доставляетъ удовольствіе какая-то тайная шутка. Откуда вы знаете, что я храбрый человѣкъ?
   

Дама изумленная.

   Вы! Генералъ Буонапарте. Итальянское произношеніе.
   

Наполеонъ.

   Да, я, генералъ Бонапартъ. Подчеркнуто французское произношеніе.
   

Дама.

   Какъ можете вы ставить такой вопросъ? Вы, всего два дня тому назадъ стоявшій у моста въ Лоди, когда весь воздухъ былъ полонъ смерти, когда черезъ рѣку шелъ артиллерійскій бой! Содрогаясь. Вы совершали подвиги храбрости.
   

Наполеонъ.

   Вы также.
   

Дама.

   Я! Съ внезапною странною мыслью. О! Неужели же вы трусъ?
   

Наполеонъ, смѣясь какъ безумный хлопая себя по колѣнямъ.

   Такого вопроса никогда не задавайте солдату. Сержантъ справляется у рекрута насчетъ его возраста, роста, объема груди, насчетъ рукъ, насчетъ ногъ и только не насчетъ храбрости. Встаетъ и начинаетъ ходить по комнатѣ, заложивъ руки за спину и наклонивъ голову, смѣясь про себя.
   

Дама, какъ бы находя, что тутъ смѣяться нечему.

   Ахъ, легко вамъ смѣяться надъ страхомъ, когда вы сами не испытали, что такое страхъ.
   

Наполеонъ, заходя за кушетку.

   Скажите мнѣ вотъ что. Предположимъ, что вы не могли бы добыть этого письма иначе, какъ перейдя ко мнѣ черезъ мостъ въ Лоди позавчера! Предположимъ, что другого пути бы не было и что вамъ былъ бы обезпеченъ успѣхъ,-- если бы только вамъ удалось пробраться невредимой, несмотря на пушечную стрѣльбу! Она содрогается и на мгновеніе закрываетъ лицо руками. Боялись ли бы вы?
   

Дама.

   О, ужасно боялась бы, смертельно. Прижимаетъ руки къ сердцу. Мнѣ и подумать страшно объ этомъ.
   

Наполеонъ настойчиво.

   Пришли ли бы вы за депешами?
   

Дама, представляя себѣ этотъ ужасъ.

   Не спрашивайте. Мнѣ пришлось бы прійти.
   

Наполеонъ.

   Почему?
   

Дама.

   Потому что это было бы неизбѣжно. Потому что иначе нельзя было бы.
   

Наполеонъ съ убѣжденіемъ.

   Потому что желаніе завладѣть моимъ письмомъ было бы въ васъ сильнѣе страха. На свѣтѣ есть только одно общее всѣмъ людямъ сильное чувство: это страхъ. Изо всей тысячи различнѣйшихъ свойствъ, которыми можетъ обладать человѣкъ, единственное, которое съ одинаковой несомнѣнностью можно найти и во мнѣ и въ самомъ младшемъ барабанщикѣ въ моей арміи,-- это страхъ. Сражаться людей заставляетъ страхъ; бѣжать съ поля битвы заставляетъ ихъ равнодушіе; страхъ -- главная движущая пружина войны. Страхъ! О, я хорошо знаю, что такое страхъ, знаю лучше, чѣмъ вы, лучше любой женщины, Однажды мнѣ пришлось видѣть, какъ цѣлый полкъ хорошихъ швейцарскихъ солдатъ былъ убитъ и растерзанъ парижскою чернью, потому что я побоялся вмѣшаться: я чувствовалъ себя трусомъ съ головы до пятъ, когда я глядѣлъ на это зрѣлище. Семь мѣсяцевъ тому назадъ я отомстилъ за свое униженіе, угостивши эту чернь на смерть артиллерійскимъ гостинцемъ. Ну, и что же изъ того? Развѣ страхъ удержалъ когда-нибудь хоть одного человѣка отъ того, чего онъ дѣйствительно хотѣлъ? Все равно мужчину ли или женщину? Никогда. Пошли бы вы со мною, такъ я бы вамъ показалъ двадцать тысячъ трусовъ, которые ежедневно будутъ рисковать жизнью за стаканъ водки. И вы думаете, мало нашлось бы женщинъ, еще болѣе храбрыхъ, чѣмъ солдаты въ арміи, потому что лхъ жизнь стоить еще дешевле? Э, да что говорить! Я ни во что не ставлю ни вашу трусость, ни вашу храбрость. Если бы вамъ нужно было явиться ко мнѣ въ Лоди, то вы бы не побоялись. И разъ вы очутились бы на мосту, всякое другое чувство исчезло бы передъ сознаніемъ необходимости -- необходимости -- проложить себѣ дорогу ко мнѣ и добиться того, чего вы желаете.
   Ну, а теперь предположимъ, вы все это продѣлали, предположимъ, что вы выбрались благополучно изо всей этой передѣлки, что письмо наконецъ въ вашихъ рукахъ -- и вотъ вы знаете, что когда часъ насталъ, то вашъ страхъ сковалъ вамъ,-- но сердце, нѣтъ,-- а вашу тревогу за достиженіе цѣли -- что онъ пересталъ быть страхомъ, а сталъ силою, далъ вамъ проницательность, бдительность и желѣзную рѣшимость, -- какъ бы вы отвѣтили въ такомъ случаѣ, если бы васъ спросили, трусъ ли вы или нѣтъ?.
   

Дама вставая.

   Ахъ, вы -- герой, вы настоящій герой!
   

Наполеонъ.

   Ну, полно! На свѣтѣ не бываетъ такихъ вещей, какъ настоящій герой. Ходитъ по комнатѣ, довольно легко относясь къ ея энтузіазму, но нимало не огорчаясь и даже довольный тѣмъ, что вызвалъ его.
   

Дама,

   Нѣтъ бываетъ. Есть разница между тѣмъ, что вы называете моею храбростью и вашей. Вы хотѣли выиграть битву при Лоди ради самого себя, а не ради кого другого. Но правда ли?
   

Наполеонъ.

   Разумѣется. Внезапно спохватившись. Стойте: нѣтъ. Принимаетъ торжественный видъ и говоритъ точно священнодѣйствуя. Я только слуга Французской республики, смиренно идущій по стопамъ героевъ классической древности. Я одерживаю побѣды для человѣчества -- для отечества, а не для самого себя.
   

Дама разочарованно.

   О, въ такомъ случаѣ вы женственный герой, и только и всего. Весь ея энтузіазмъ исчезаетъ; она снова садится, опираясь локтемъ на край кушетки и оперевъ щеку на руку.
   

Наполеонъ чрезвычайно изумленный.

   Женственный!
   

Дама разсѣянно.

   Да, въ родѣ меня. Съ глубокою грустью. Вы думаете, что я рискнула бы пройти чрезъ поле битвы, если бы эти депеши были нужны мнѣ только ради меня самой? Нѣтъ, въ такомъ случаѣ у меня не хватило бы мужества даже попросить въ гостиницѣ, чтобы васъ вызвали ко мнѣ для разговора. Мое мужество рабскаго характера. Для моихъ собственныхъ цѣлей оно мнѣ отказывается служить. И я могу совершать страшныя для меня вещи только изъ любви, только изъ состраданія, только въ силу инстинкта, заставляющаго меня спасать и защищать кого-нибудь другого.
   

Наполеонъ презрительно.

   Э! Полноте! Пренебрежительно отворачивается отъ нея.
   

Дама.

   Ага! Теперь вы сами видите, что я въ самомъ дѣлѣ не храбрая. Переходя въ наступленіе. Но какое право имѣете вы презирать меня, если вы одерживаете свои побѣды только ради другихъ? Для своего отечества! Изъ чистаго патріотизма! Вотъ это-то я и называю женственнымъ, Ахъ, это такъ похоже на француза!
   

Наполеонъ съ бѣшенствомъ.

   Я не французъ.
   

Дама невинно.

   Мнѣ показалось, вы сказали, что вы выиграли сраженіе при Лоди для вашего отечества, генералъ Бу... виновата, какъ произносится ваша фамилія, по-итальянски или по французски?
   

Наполеонъ.

   Сударыня, вы злоупотребляете моимъ терпѣніемъ. Я родился французскимъ подданымъ, хотя и внѣ предѣловъ Франціи.
   

Дама, скрестивъ руки и опираясь ими на край кушетки съ замѣтно усилившимся интересомъ къ нему.

   Мнѣ кажется, вы вообще не рождены быть подданымъ.
   

Наполеонъ, очень польщенный, снова начиная ходить по комнатѣ.

   А? Какъ? По-вашему нѣтъ?
   

Дама.

   Разумѣется, нѣтъ.
   

Наполеонъ.

   Такъ, такъ. Можетъ быть и въ самомъ дѣлѣ нѣтъ. Самодовольство, съ которымъ онъ соглашается съ ея мнѣніемъ, бросается даже ему самому въ глаза. Онъ останавливается и краснѣетъ. Затѣмъ становится въ торжественную позу, копируя героевъ классической древности, и говоритъ тономъ высоко нравственнаго чувства. Но мы должны жить не только для себя, моя малютка. Никогда не забывайте, что мы должны всегда думать о другихъ, трудиться на пользу ихъ и руководить и управлять ими для собственнаго ихъ блага. Самопожертвованіе есть основа всякаго истиннаго благородства характера.
   

Дама, со вздохомъ принимая прежнюю позу.

   Ахъ, генералъ, вѣдь это такъ легко замѣтить, что вы никогда по пытались примѣнять этихъ сентенцій въ жизни.
   

Наполеонъ съ негодованіемъ, позабывъ и о Брутѣ и о Сципіонѣ,

   Что вы хотите сказать этими словами, сударыня?
   

Дама.

   Развѣ вамъ не приходилось наблюдать, что люди всегда преувеличиваютъ цѣнность вещей, которыми они сами не обладаютъ? Бѣдняки думаютъ, что имъ не хватаетъ только богатства для того, чтобы быть совершенно счастливыми и хорошими. Всѣ обожаютъ истину, чистоту, безкорыстіе -- на томъ же самомъ основаніи -- потому что у нихъ нѣтъ опыта на этотъ счетъ. О, если бы они только знали!
   

Наполеонъ съ сердитой насмѣшкой.

   Если бы они только знали! Скажите на милость! А выто сами знаете, позвольте васъ спросить?
   

Дама, вытянувъ руки и зажавъ ихъ между колѣнъ, глядя прямо передъ собою.

   Да. Я имѣла несчастіе родиться хорошею и доброю. На мгновеніе взглядываетъ на него. А что это несчастіе, въ этомъ я могу поручиться вамъ, генералъ. Я въ самомъ дѣлѣ и правдива и безкорыстна и прочее. И все это не что иное, какъ трусость; недостатокъ характера; неумѣніе быть дѣйствительно, сильно, положительно самой собою.
   

Наполеонъ.

   А? Быстро поворачивается къ ней со вспышкою сильнаго интереса.
   

Дама серьезно, съ возрастающимъ энтузіазмомъ.

   Въ чемъ секретъ вашей силы? Единственно только въ томъ, что вы вѣрите сами въ себя. Вы можете сражаться и дѣлать завоеванія для себя и ни для кого другого. Вы не боитесь своей собственной судьбы. Вы учите насъ тому, чѣмъ мы всѣ могли бы быть, если бы мы только хотѣли и смѣли; и именно за это -- внезапно опускается передъ нимъ на колѣни -- мы всѣ и начинаемъ обожать васъ. Цѣлуетъ его руки.
   

Наполеонъ въ замѣшательствѣ.

   Что вы! что вы! Пожалуйста, встаньте, сударыня.
   

Дама.

   Но отвергайте дани благоговѣнія, которую я вамъ воздаю. Вы будете императоромъ Франціи.
   

Наполеонъ, взволнованный, быстро.

   Берегитесь. Это государственное преступленіе!
   

Дама настаивая.

   Да, императоромъ Франціи; а затѣмъ Европы; и можетъ быть цѣлаго міра. Я только первая изъ вашихъ подданыхъ, которая приноситъ свою вѣрноподданическую присягу. Снова цѣлуетъ его руку. Мой императоръ!
   

Наполеонъ, поддаваясь впечатлѣнію, подымая ее.

   Пожалуйста, встаньте, пожалуйста. Нѣтъ, нѣтъ, малютка! Это безуміе! Ну, успокойтесь, успокойтесь. Лаская ее. Ну же, моя дѣвочка.
   

Дама, борясь со словами счастья

   Да, я знаю, что это дерзость съ моей стороны -- говорить вамъ то, что вы должны знать сами гораздо лучше меня. Но вы вѣдь не сердитесь на меня, не правда ли?
   

Наполеонъ.

   Сердиться! Нѣтъ, нѣтъ: ни капли, ни капли, совсѣмъ нѣтъ. Вы такая умная, такая интересная, такая славная женщина. Треплетъ ее по щекѣ. Будемте друзьями?
   

Дама въ восторгѣ.

   Вы позволите быть мнѣ вашимъ другомъ! Вашимъ другомъ! Съ сіяющей улыбкой протягиваетъ ему обѣ руки. Вы видите, я не колеблясь готова оказать вамъ свое довѣріе.
   

Наполеонъ въ припадкѣ бѣшенаго гнѣва, со сверкающими глазами.

   Что?
   

Дама.

   Что случилось?
   

Наполеонъ.

   Оказать мнѣ свое довѣріе! Чтобы я потомъ въ свою очередь оказалъ вамъ свое довѣріе и далъ бы вамъ возможность ускользнуть и исчезнуть съ депешами! а? Ахъ вы Далила, Далила. Вы пытались и меня поймать въ свои сѣти. И я былъ такой же великій дуракъ, какъ и этотъ болванъ, мой поручикъ. Приближается съ угрожающимъ видомъ. Ну-те,-- депеши! Живо! Теперь ужъ не одурачите меня.
   

Дама бѣжитъ за кушетку.

   Генералъ.
   

Наполеонъ.

   Живо, говорятъ вамъ. Быстро перебѣгаетъ черезъ комнату и ловитъ ее, когда она пытается выбѣжать въ виноградникъ.
   

Дама съ мужествомъ отчаянія, мѣряя его взглядомъ.

   И вы смѣете обращаться ко мнѣ въ такомъ тонѣ!
   

Наполеонъ.

   Смѣю!
   

Дама.

   Да, смѣете. Кто вы такой, что берете на себя дерзость говорить со мною такъ грубо. О, какъ легко обнаруживается въ васъ полудикій, пошлый, грубый корсиканскій авантюристъ.
   

Наполеонъ про себя.

   Ахъ ты чертовка! Дико. Въ послѣдній разъ: отдадите ли вы мнѣ эти бумаги или я долженъ буду вырвать ихъ у васъ силою!.
   

Дама, опуская руки.

   Вырвать ихъ у меня -- силою! Онъ глядитъ на нее, какъ тигръ, готовый прыгнуть на свою добычу, она прижимаетъ скрещенныя руки къ груди, въ позѣ мученицы. Ея жесты и поза моментально будятъ въ немъ его театральный инстинктъ, и онъ забываетъ свое бѣшенство, загораясь желаніемъ доказать ей, что онъ можетъ поспорить съ ною и въ актерскомъ искусствѣ. Нѣсколько мгновеній онъ держитъ ее въ ожиданіи; затѣмъ внезапно мѣняетъ выраженіе своего лица, принимая мину полнаго спокойствія; съ вызывающимъ хладнокровіемъ закладываетъ руки за спину; оглядываетъ ее нѣсколько разъ съ головы до ногъ; вынимаетъ щепотку нюхательнаго табаку; нюхаетъ и старательно вытираетъ пальцы; наконецъ прячетъ свой носовой платокъ; при этомъ разумѣется ея героическая поза становится все болѣе и болѣе смѣшною.
   

Наполеонъ наконецъ.

   Ну-те?
   

Дама, сбитая съ тольку, по все еще съ набожно скрещенными руками.

   Ну-те? Что вы собираетесь сдѣлать?
   

Наполеонъ.

   Испортить вашу позу.
   

Дама.

   Животное! Опускаетъ руки, подходить къ кушеткѣ, становится къ ней задомъ, опираясь на спинку заложенными за спину руками и глядитъ на него.
   

Наполеонъ.

   А, ну вотъ такъ лучше будетъ. Я теперь послушайте, что я вамъ скажу. Вы мнѣ нравитесь. Болѣе того, я цѣню ваше уваженіе.
   

Дама.

   Тогда вы цѣните то, чѣмъ вы не пользуетесь съ моей стороны.
   

Наполеонъ.

   Я его сейчасъ заслужу. Слушайте. Предположимъ, что я въ самомъ дѣлѣ смутился бы передъ уваженіемъ, которое я обязанъ воздавать вашему полу, вашей красотѣ, вашему героизму и всѣмъ прочимъ вашимъ качествамъ. Допустимъ, что кромѣ этой сантиментальной ерунды нѣтъ никакихъ другихъ преградъ между силою моихъ мышцъ и этими бумагами, которыя вы скрываете на себѣ и которыя я хочу получить во что бы то ни стало. И вотъ предположимъ, что съ добычею въ рукахъ я вдругъ смутился бы и оробѣлъ и постыдно отступилъ съ пустыми руками; или, что еще хуже, чтобы прикрыть свою слабость, разыгралъ бы великодушнаго героя, отказываясь примѣнить насиліе, на которое у меня не хватило рѣшимости! Развѣ не стали бы вы презирать меня въ такомъ случаѣ изъ самой глубины вашей женской души? Развѣ женщина была бы когда-нибудь такою дурой? Ну такъ вотъ, Бонапартъ можетъ справиться и съ такимъ положеніемъ и можетъ въ случаѣ нужды дѣйствовать и по-женски.
   Не говоря ни слова, дама выпрямляется и вынимаетъ изъ-за корсажа пакетъ съ бумагами. На мгновеніе у нея является сильнѣйшее искушеніе швырнуть ихъ ему въ лицо. Но она слишкомъ благовоспитана и не рѣшается отвесть свою душу такимъ вульгарнымъ способомъ. И, только отвернувъ голову, вѣжливо подаетъ она ему пакетъ. Когда онъ беретъ бумаги, она сейчасъ же поспѣшно уходитъ въ другой конецъ комнаты; закрываетъ лицо руками и садится, повернувшись всѣмъ тѣломъ къ спинкѣ стула.
   

Наполеонъ, пожирая глазами бумаги.

   Aral Ну вотъ хорошо. Прекрасно. Прежде чѣмъ развернуть ихъ, взглядываетъ на нее и говоритъ. Вы ужъ извините меня. Замѣчаетъ, что она скрываетъ свое лицо. Небось, совсѣмъ разсердились на меня? а? Разворачиваетъ пакетъ, печать котораго уже сломана, и кладетъ на столъ, чтобы разсмотрѣть содержимое.
   

Дама спокойно, отнимая руки, чтобы показать, что она не плачетъ, а только задумалась.

   Нѣтъ. Вы были правы. Мнѣ только жаль васъ.
   

Наполеонъ, прерывая свое занятіе.

   Жаль меня! Почему?
   

Дама.

   Я предвижу, что вы утратите свою честь.
   

Наполеонъ.

   Гмъ!.. А хуже этого ничего не предвидите? Берется за бумаги.
   

Дама.

   И свое счастье.
   

Наполеонъ.

   Счастье, малютка, для меня -- это самая скучная вещь на свѣтѣ. Развѣ я сталъ бы тѣмъ, что я есть, если бы я заботился о счастьѣ? А больше ничего?
   

Дама.

   Ничего... Онъ прерывать ее восклицаніемъ удовлетворенія. Она продолжаетъ спокойно. Исключая развѣ того, что вы будете представлять глупую фигуру въ глазахъ всей Франціи.
   

Наполеонъ быстро.

   Что? Рука его, въ которой онъ держитъ пакетъ, невольно опускается, Дама смотрятъ на него загадочно въ спокойномъ молчаніи. Онъ швыряетъ письмо на полъ и разражается потокомъ брани. Что вы хотите сказать? А? Вы опять взялись за свои штуки? Вы думаете, я не знаю, что написано въ этихъ письмахъ? Я вамъ могу разсказать. Во-первыхъ, мое сообщеніе насчетъ отступленія Болѣе. Этотъ идіотъ съ бараньими мозгами можетъ сдѣлать одно изъ двухъ: или онъ затворится въ Мантуѣ или же нарушитъ нейтралитетъ Венеціи, занявши Пескьеру. Вы состоите шпіонкой этого стараго болвана. Онъ провѣдалъ, что его планы разгаданы, и послалъ васъ, чтобы перехватить на всякій случай это сообщеніе -- какъ будто это можетъ сласти его отъ меня. Старый дуракъ! А остальныя бумаги -- это моя обычная корреспонденція изъ Парижа, которая васъ нисколько не касается, все о незнакомыхъ вамъ людяхъ и отношеніяхъ.
   

Дама быстро, дѣловымъ тономъ.

   Знаете что, генералъ: давайте произведемъ полюбовный раздѣлъ. Возьмите сообщеніе, присланное вамъ вашими шпіонами насчетъ австрійской арміи, а мнѣ отдайте парижскую корреспонденцію. Меня это вполнѣ удовлетворить.
   

Наполеонъ, у котораго даже дыханіе занялось при видѣ хладнокровія, съ которымъ она дѣлаетъ это предложеніе.

   Полюбовный раз... Переводитъ дыханіе. Мнѣ кажется, сударыня, вы начинаете смотрѣть на мои письма, какъ на свою собственность, которую я пытаюсь ограбить у васъ.
   

Дама серьезно.

   Нѣтъ. Честью клянусь, я по претендую ни на одно изъ в.ашихъ писемъ -- ни на одно слово, которое было бы написано вами или къ вамъ. Но въ пакетѣ есть одно украденное письмо; письмо, написанное женщиною къ мужчинѣ -- по ея мужу -- письмо, которое грозитъ безчестьемъ, позоромъ...
   

Наполеонъ.

   Любовное письмо?
   

Дама съ мягкою горечью.

   Какое же другое письмо грозило бы породить такую массу ненависти?
   

Наполеонъ.

   Зачѣмъ оно прислало мнѣ? Чтобы отдать мужа мнѣ во власть? Такъ, что ли?
   

Дама.

   Нѣтъ, нѣтъ. Оно безполезно для васъ. Клянусь, что вы ничего не проиграете, отдавши его мнѣ. Оно было прислано вамъ лзъ чистой злости -- только для того, чтобы повредить женщинѣ, которая написала это письмо.
   

Наполеонъ.

   Тогда почему же оно послано ко мнѣ, а не къ ея мужу.
   

Дама въ сильномъ смущеніи.

   О! Опускаясь на стулъ. Я... я не знаю. Умолкаетъ.
   

Наполеонъ.

   Ага! Я такъ и думалъ. Вы сочинили маленькій романъ, чтобы получить бумаги обратно. Отодвигаетъ пакетъ и смотритъ на нее съ добродушнымъ цинизмомъ. Клянусь Вакхомъ, малютка, я не могу не удивляться вамъ. Если бы я умѣлъ лгать какъ вы, это избавило бы меня отъ многихъ и многихъ хлопотъ.
   

Дама, ломая руки.

   О, какъ бы я желала, чтобы въ моихъ словахъ, которыя я вамъ сказала, дѣйствительно заключалась хоть капля лжи! Тогда бы вы повѣрили мнѣ. Правда -- единственная вещь, которой никто не хочетъ вѣрить.
   

Наполеонъ съ грубою фамильярностью, обращаясь съ нею, какъ если бы она была маркитанткой.

   Великолѣпно! Великолѣпно! Ставъ спиною къ столу, поднимается на него на рукахъ и усаживается, подбоченясь и широко раздвинувъ ноги. Я какъ настоящій корсиканецъ страхъ люблю слушать сказки и разныя исторіи. Только я самъ сочинилъ бы получше вашего, если бы взялся за это. Въ слѣдующій разъ, когда васъ спросятъ, почему письмо, компрометирующее жену, не было послано мужу, отвѣчайте просто, что потому, что мужъ не сталъ бы читать его. Эхъ вы, невинность! По-вашему, небось, мужу и ни вѣсть какъ хочется, чтобы общественное мнѣніе заставило его устраивать сцены, драться на дуэли, разрушить свой семейный очагъ и свое хозяйство и благодаря скандалу нанести непоправимый ударъ своей карьерѣ, когда онъ можетъ избѣгнуть всего этого, только позаботившись о томъ, чтобы ничего не знать и не вѣдать?
   

Дама возмущенная.

   А что, если бы письмо въ пакетѣ было бы насчетъ вашей жены?
   

Наполеонъ оскорбленный, вставая со стола.

   Сударыня, вы говорите дерзости.
   

Дама смиренно.

   Прошу прощенія. Жена Цезаря выше подозрѣній.
   

Наполеонъ, подчеркивая свое превосходство.

   Вы позволили себѣ нескромность. Я васъ прощаю. Но впредь, смотрите, не вводите дѣйствительныхъ лицъ въ сочиняемые вами романы.
   

Дама вѣжливо, не обращая вниманія на его слова, которыя, но ея мнѣнію, свидѣтельствуютъ только о недостаткѣ хорошихъ манеръ, и вставая, чтобы подойти къ столу.

   Генералъ, здѣсь въ самомъ дѣлѣ есть женское письмо. Указывая на пакетъ. Отдайте мнѣ это письмо.
   

Наполеонъ съ грубымъ лаконизмомъ, подвигаясь, чтобы не допустить ее слишкомъ близко къ письмамъ.

   Чего ради?
   

Дама.

   Она моя подруга съ дѣтскихъ лѣтъ. Мы учились въ школѣ вмѣстѣ. Она написала мнѣ, умоляя не допустить этого письма до вашихъ рукъ.
   

Наполеонъ.

   Зачѣмъ же оно послано ко мнѣ?
   

Дама.

   Оно компрометируетъ члена Директоріи Барраса.
   

Наполеонъ нахмурившись, очевидно пораженный.

   Барраса! Высокомѣрно. Осторожнѣе, сударыня. Членъ Директоріи Баррасъ мой личный интимный другъ.
   

Дама, съ безмятежнымъ спокойствіемъ кивая головою.

   Да. Ваша жена познакомила васъ съ нимъ, и вы стали друзьями.
   

Наполеонъ.

   Опять! Развѣ я вамъ не запретилъ говорить о моей женѣ? Она съ любопытствомъ глядитъ на него, не обращая вниманія на его слова. Раздражаясь все болѣе и болѣе, онъ оставляетъ свой высокомѣрный тонъ, который не нравится и ему самому, и спрашиваетъ подозрительно, понизивъ голосъ. Кто это та женщина, которой вы такъ глубоко сочувствуете?
   

Дама.

   Развѣ я могу назвать вамъ ее, генералъ?
   

Наполеонъ сердито, снова начиная ходить взадъ и впередъ, встревоженный и раздраженный.

   Да, да. Одна за другую. Всѣ вы, женщины, однимъ миромъ мазаны, всѣ вы одинаковы.
   

Дама съ негодованіемъ.

   Неправда. Совсѣмъ мы по одинаковы, или одинаковы не больше чѣмъ вы. Вы думаете, что если бы я полюбила другого мужчину, то я бы стала притворяться, что продолжаю любить своего мужа, или побоялась бы сказать это -- ему и всѣму свѣту? Но эта женщина создана иначе. Она управляетъ мужчинами, обманывая ихъ; и, съ презрѣніемъ -- имъ нравится это, и они даютъ ой управлять собою. Снова садится спиною къ нему.
   

Наполеонъ, не слушая ее.

   Баррасъ! Баррасъ! Поворачивается къ ней съ чрезвычайно угрожающимъ видомъ и съ потемнѣвшимъ лицомъ. Берегитесь! Берегитесь! Слышите вы? Вы, можетъ быть, зайдете слишкомъ далеко.
   

Дама невинно, поворачивая къ нему свое лицо.

   Въ чемъ дѣло?
   

Наполеонъ.

   На что вы намекаете? Кто эта женщина?
   

Дама, встрѣчая его сердито-испытующій взглядъ съ спокойнымъ равнодушіемъ: при этомъ она сидитъ, граціозно облокотивъ правую руку на спинку своего стула и закинувъ ногу на ногу.

   Это пустое, глупое, капризное созданіе. Ея мужъ, очень способный и честолюбивый человѣкъ, знаетъ ее насквозь: знаетъ, что она. обманула его насчетъ своего возраста, своего состоянія, своего соціальнаго положенія, насчетъ всего, насчетъ чего лгутъ обыкновенно глупыя женщины; знаетъ, что она неспособна оставаться вѣрною ни человѣку ни принципу, и однако же не можетъ не любить ее и но можетъ въ то же время съ инстинктомъ мужчины не пользоваться ею какъ орудіемъ для своего сближенія съ Баррасомъ.
   

Наполеонъ тихимъ, холоднымъ шопотомъ, въ бѣшенствѣ.

   Это ваша месть за то, что я заставилъ васъ отдать мнѣ письма. Кошка!
   

Дама.

   Что за вздоръ! Не хотите же вы въ самомъ дѣлѣ сказать, что и вы такого же сорта человѣкъ?
   

Наполеонъ гнѣвно, сжимая руки за спиною и хрустя пальцами, произносить съ раздраженіемъ, отходя отъ нея къ камину.

   Эта женщина таки выведетъ меня изъ себя. Къ ней. Убирайтесь вонъ!
   

Дама не двигаясь.

   Не уйду безъ этого письма.
   

Наполеонъ.

   Говорятъ вамъ, убирайтесь вонъ. Идетъ отъ камина къ винограднику и оттуда къ столу. Письма вы не получите. Вы мнѣ не нравитесь. Вы отвратительная женщина, безобразная какъ сатана. Терпѣть не могу, когда мнѣ надоѣдаютъ незнакомыя женщины. Убирайтесь. Поворачивается къ ней спиною. Ее это забавляетъ и, прислонившись спокойно щекою къ рукѣ, она начинаетъ смѣяться надъ нимъ. Онъ поворачивается къ ней и сердито передразниваетъ ее. Ха-ха-ха! Ну чему вы тутъ смѣетесь?
   

Дама.

   Это я надъ вами, генералъ. Мнѣ. часто случалось видѣть представителей вашего пола, капризничающихъ какъ малыя дѣти. Но до сихъ поръ я еще ни разу не видѣла, чтобы дѣйствительно великій человѣкъ велъ себя какъ ребенокъ.
   

Наполеонъ грубо, бросая слова ей прямо въ лицо.

   Фу! Лесть, лесть, грубая, безстыдная лесть!
   

Дама вскакивая, вся зардѣвшись отъ возмущенія.

   Нѣтъ, вы невыносимы. Можете оставаться себѣ со своими письмами. Прочитайте въ нихъ исторію своего собственнаго позора. На здоровье. Я вамъ мѣшать не буду. Прощайте. Съ негодованіемъ направляется къ внутренней двери.
   

Наполеонъ.

   Моего собственнаго...-- Стойте. Назадъ. Назадъ, я вамъ приказываю. Она гордо не обращаетъ вниманія на его дико-повелительный топъ и идетъ дальше къ двери. Онъ бросается за нею, схватываетъ за руку выше кисти и тащитъ обратно. Что вы хотѣли сказать? Объясните. Слышите, что вамъ говорятъ? Объясните, или.".-- Дѣлаетъ угрожающій жестъ. Она смотритъ на него съ рѣшительнымъ вызовомъ. Р-ррр! Упрямый чортъ! Почему вы не отвѣчаете на вѣжливый вопросъ?
   

Дама, глубоко оскорбленная его насиліемъ.

   Зачѣмъ вы меня спрашиваете? Вѣдь у васъ есть объясненіе.
   

Наполеонъ.

   Гдѣ?
   

Дама, указывая на письма на столѣ.

   Здѣсь. Вамъ стоитъ только прочесть. Одъ схватываетъ пакетъ; медлитъ въ нерѣшительности; подозрительно смотритъ на нее и бросаетъ пакетъ обратно.
   

Наполеонъ.

   Мнѣ кажется, вы забыли свою тревогу по поводу чести вашей подруги.
   

Дама.

   Теперь она уже не подвергается риску: она совершенно не понимаетъ своего мужа.
   

Наполеонъ.

   Въ такомъ случаѣ, мнѣ можно прочесть это письмо? Протягиваетъ руку, какъ будто бы хочетъ взять пакетъ, и смотритъ на нее.
   

Дама.

   Теперь я не вижу для васъ возможности не прочесть его. Онъ моментально отдергиваетъ руку. О, не пугайтесь. Вы найдете тамъ довольно много интереснаго.
   

Наполеонъ.

   Напримѣръ?
   

Дама.

   Напримѣръ -- дуэль..... съ Баррасомъ, семейную сцену, разрушенный домашній очагъ, публичный скандалъ, испорченную карьеру, словомъ всякаго рода вещи.
   

Наполеонъ.

   Гмъ!.. Глядитъ на нее; беретъ пакетъ и разсматриваетъ его, взвѣшивая его въ рукѣ и собравъ губы кружочкомъ; снова глядитъ на нее; перекладываетъ пакетъ въ лѣвую руку, которую закладываетъ за спину, подымая въ то же время правую, чтобы почесать затылокъ и направляясь къ винограднику, у котораго останавливается на мгновеніе, глядя на лозы и погруженный въ глубокую задумчивость. Дама слѣдитъ за нимъ въ молчаніи съ нѣкоторымъ пренебреженіемъ. Впезаипо онъ оборачивается и возвращается, увѣренный и сильный, принявъ рѣшеніе. Я удовлетворяю вашей просьбѣ, сударыня. Ваше мужество и рѣшимость заслуживаютъ успѣха. Возьмите письма, за которыя вы мужественно боролись; возьмите ихъ и помните, что дикій, грубый и пошлый корсиканскій авантюристъ оказался такимъ же благороднымъ къ побѣжденному въ бою, какъ до этого онъ былъ рѣшительнымъ, пока приходилось вести борьбу. Протягиваетъ ей пакетъ.
   

Дама не беретъ и глядитъ ему прямо въ упоръ.

   Не знаю, побѣдитель ли вы или побѣжденный? Онъ въ бѣшенствѣ швыряетъ пакетъ на полъ. Ага! Мнѣ кажется, я испортила эту позу. Дѣлаетъ ему милый насмѣшливый реверансъ.
   

Наполеонъ, нагибаясь и поднимая пакетъ.

   Возьмете ли вы эти письма и уберетесь ли отсюда наконецъ. Приближается и суетъ ей пакетъ.
   

Дама увертывается и отходить за столъ.

   Нѣтъ, не желаю я вашихъ писемъ.
   

Наполеонъ.

   Десять минутъ назадъ было иначе.
   

Дама, стараясь, чтобы между ною и имъ все время находился столъ.

   Десять минутъ тому назадъ вы не оскорбляли меня выше всякой мѣры терпѣнія.
   

Наполеонъ.

   Я... Преодолѣвая свой гнѣвъ. Я извиняюсь.
   

Дама холодно.

   Спасибо. Съ принужденной учтивостью онъ черезъ столъ предлагаетъ ей пакетъ. Она отступаетъ на шагъ, такъ что онъ не можетъ достать ее, и говоритъ. Но развѣ вамъ не интересно узнать въ Мантуѣ ли австрійцы или въ Пескьерѣ?
   

Наполеонъ.

   Сударыня, я вѣдь сказалъ уже вамъ, что моту побѣдить своихъ враговъ и безъ помощи шпіоновъ.
   

Дама.

   А письмо! Неужели вы не желаете прочесть его?
   

Наполеонъ.

   Вѣдь вы же сами сказали, что оно адресовано не ко мнѣ. Я не имѣю привычки читать чужихъ писемъ. Снова протягиваетъ ей пакетъ.
   

Дама.

   Въ такомъ случаѣ не имѣется возраженій противъ того, чтобы вы сохранили его у себя. Все, чего я желала, это было не дать вамъ прочесть его. Весело. До свиданья, генералъ. Хладнокровно поворачиваетъ къ внутренней двери.
   

Наполеонъ, сердито бросая пакетъ на кушетку.

   Господи Боже, пошли мнѣ терпѣнья! Рѣшительно подходитъ къ двери и загораживаетъ ей дорогу. Есть ли въ васъ хоть капля чуть личной опасности? Или вы изъ тѣхъ женщинъ, которыя любятъ, чтобы ихъ били до синяковъ?
   

Дама.

   Спасибо, генералъ. Не сомнѣваюсь, что ощущеніе при этомъ чрезвычайно пріятное. Но я предпочитаю по испытывать его. Я просто хочу уйти къ себѣ. Вотъ и все. Я была достаточно преступна и похитила ваши депеши; но вы добились того, что получили ихъ обратно; и вы простили меня, потому что съ тонкимъ искусствомъ воспроизводя его риторическіе обороты вы такъ же благородны къ побѣжденному въ бою, какъ и рѣшительны, пока приходится вести борьбу. Не пожелаете ли вы мнѣ добраго вечера на прощанье? Ласково протягиваетъ ему руку.
   

Наполеонъ, съ жестомъ сосредоточеннаго бѣшенства отталкивая ея руку, раскрываетъ дверь и кричитъ неистовымъ голосомъ.

   Джузеппе! Еще громче. Джузеппе! Захлопываетъ дверь и возвращается на средину комнаты. Дама дѣлаетъ нѣсколько шаговъ въ виноградникъ, чтобы не встрѣтиться съ нимъ.
   

Джузеппе, появляясь въ дверяхъ.

   Что прикажете, ваше превосходительство.
   

Наполеонъ.

   Гдѣ этотъ дуракъ?
   

Джузеппе.

   Согласно вашему приказанію, онъ получилъ хорошій обѣдъ, а теперь оказываетъ мнѣ большую честь и для времяпрепровожденія играетъ со мною въ карты.
   

Наполеонъ.

   Пошлите его сюда. Приведите его. И явитесь вмѣстѣ съ нимъ. Джузеппе съ спокойной готовностью поспѣшно уходить. Наполеонъ вѣжливо поворачивается къ дамѣ со словами. Я принужденъ попросить васъ, сударыня, остаться еще на нѣсколько минутъ. Подходитъ къ кушеткѣ. Она идетъ изъ виноградника на противоположную сторону комнаты и становится, прислонившись къ буфету, все время насторожѣ. Онъ беретъ пакетъ съ кушетки и съ подчеркнутой аккуратностью вкладываетъ его въ боковой карманъ, глядя на нее съ видомъ, который какъ бы говорить, что ей скоро придется пожалѣть о своемъ поведеніи, лишь только она пойметъ въ чемъ дѣло. Больше они не говорить ни слова до прихода поручика, Вслѣдъ за которымъ появляется и Джузеппе. Послѣдній скромно становится у стола въ позѣ человѣка, готоваго къ услугамъ. Поручикъ безъ шапки, шпаги и перчатокъ и, благодаря обѣду, въ гораздо лучшемъ настроеніи, запинаетъ мѣсто съ той же стороны, гдѣ и дама, и, не ожидая ничего худого, ждетъ, что скажетъ Наполеонъ.
   

Hаполеонъ.

   Поручикъ.
   

Поручикъ поощрительно.

   Что скажете, генералъ?
   

Наполеонъ.

   Я не могу убѣдить эту госпожу дать мнѣЧсакіл-нибудь указанія. Но нѣтъ никакого сомнѣнія, что человѣкъ," выманившій у васъ депеши, ея братъ.
   

Поручикъ съ торжествомъ.

   Ну что, я говорилъ вамъ, генералъ! Вѣдь говорилъ я вамъ!
   

Наполеонъ.

   Вы должны разыскать этого человѣка. На ставку поставлена ваша честь; исходъ всей камланіи и судьбы Франціи, Европы и можетъ быть всего человѣчества зависитъ отъ свѣдѣній, заключающихся въ этихъ депешахъ.
   

Поручикъ.

   Да, онѣ таки пожалуй и въ самомъ дѣлѣ довольно серьезны по содержанію. Видно, что это соображеніе раньше врядъ-ли приходило ему въ голову.
   

Наполеонъ энергично.

   Содержаніе ихъ настолько серьезно, что если вы не разыщете ихъ, то будете разжалованы въ присутствіи вашего полка.
   

Поручикъ.

   Вотъ какъ! Могу вамъ сказать, что полкъ будетъ недоволенъ, если это случится.
   

Наполеонъ.

   Лично мнѣ жаль васъ. И я бы охотно скрылъ всю эту исторію, если бы только была возможность. Но съ меня потребуютъ отчета за то, что я по исполнилъ предписаній, заключающихся въ этихъ депешахъ. Мнѣ придется доказывать всему міру, что я ихъ совсѣмъ и не получалъ. И тутъ ужъ нельзя будетъ считаться, съ какими послѣдствіями это можетъ быть связано для васъ. Мнѣ очень жаль. Но вы сами понимаете, что я не могу иначе.
   

Поручикъ добродушно.

   О, не принимайте этого такъ близко къ сердцу, генералъ. Вы очень добры. Но это не важно, что случится со мною: я какъ-нибудь вывернусь. И съ депешами ли или безъ нихъ, а мы ужъ разобьемъ ради васъ австріяковъ. Надѣюсь, вы не настаиваете, чтобы я сейчасъ же отправился на охоту за этимъ паренькомъ. У меня ни малѣйшаго представленія пѣть, гдѣ искать его.
   

Джузеппе почтительно.

   Вы забываете, господинъ поручикъ: вашъ конь остался у него.
   

Поручикѣ вздрогнувъ.

   Ахъ, я и забылъ. Рѣшительно. Генералъ, я отправляюсь за нимъ. Я найду этого коня, если только онъ живъ и въ Италіи. Не забуду и про ваши депеши. Не безпокойтесь. Джузеппе, пойдите осѣдлайте мнѣ одну изъ вашихъ почтовыхъ клячъ, а я пойду возьму шапку, шпагу и прочее. Ну живѣй. Мигомъ. Торопить его.
   

Джузеппе.

   Моментально, господинъ поручикъ, сію минуту. Уходитъ въ виноградникъ. Небо окрашивается лучами заката.
   

Поручикъ идетъ къ внутренней двери и оглядывается.

   Кстати, генералъ, отдалъ ли я вамъ свою шпагу или нѣтъ? Ага, вспоминаю. Раздражительно. И все это нелѣпости, съ сажаніемъ подъ арестъ: потомъ и не знаешь, гдѣ что найти. Уходитъ, бурча что-то про себя.
   

Дама все еще у буфета.

   Что значитъ все это, генералъ?
   

Наполеонъ.

   Онъ не найдетъ вашего брата.
   

Дама.

   Разумѣется нѣтъ. У меня нѣтъ брата.
   

Наполеонъ.

   Депеши окажутся безвозвратно потерянными.
   

Дама.

   Вотъ вздоръ! Вѣдь онѣ же у васъ въ карманѣ.
   

Наполеонъ.

   Я полагаю, что вы найдете затруднительнымъ доказать это дикое утвержденіе. Дама вздрагиваетъ. Онъ прибавляетъ, многозначительно подчеркивая олова. Эти бумаги потеряны.
   

Дама встревоженно, приближаясь къ углу стола.

   И вы пожертвуете карьерой этого несчастнаго молодого человѣка?
   

Наполеонъ.

   Его карьерой! Этотъ молодецъ не стоитъ даже заряда пороха, чтобы застрѣлить его. Презрительно поворачивается и идетъ къ камину, гдѣ и становится спиною къ ней.
   

Дама задумчиво.

   Вы очень жестоки. Мужчины и женщины для васъ только орудія для вашихъ цѣлей, и вамъ не важно, сломается ли орудіе, лишь бы цѣль была достигнута.
   

Наполеонъ, поворачиваясь къ ней.

   А кто изъ насъ сломалъ этого паренька -- я или вы? Кто выманилъ у него депеши? Вы что же -- тогда заботились о его карьерѣ?
   

Дама наивно, встревожившись.

   Ахъ, я совсѣмъ и не подумала объ этомъ. Это было ужасно съ моей стороны. Но вѣдь я не могла иначе, не правда ли? Какъ же мнѣ другимъ способомъ добыть эти бумаги? Съ мольбою. Генералъ, вы избавите его отъ позора разжалованья.
   

Наполеонъ съ сердитымъ смѣхомъ.

   Спасайте его сами, разъ вы такая хорошая. Вѣдь вы же сами и погубили его. Съ силою. Ненавижу я плохихъ солдатъ. Съ рѣшительнымъ видомъ идетъ въ виноградникъ. Сна съ умоляющимъ жестомъ слѣдуетъ за нимъ нѣсколько шаговъ. Въ это время входитъ поручикъ, въ шапкѣ и въ перчаткахъ, съ саблею на боку, совсѣмъ готовый въ путь. Онъ направляется къ наружной двери, когда она останавливаетъ его.
   

Дама.

   Поручикъ.
   

Поручикъ съ важнымъ видомъ.

   Знаете ли, вы не должны задерживать меня. У меня обязанности, сударыня, долгъ" службы.
   

Дама умоляющимъ голосомъ.

   Скажите, что вы собираетесь дѣлать съ моимъ несчастнымъ братомъ^
   

Поручикъ.

   А вы его очень любите?
   

Дама.

   Я умру, если что-нибудь случится съ нимъ. Вы не должны убивать его. Поручикъ мрачно трясетъ головою. Нѣтъ, нѣтъ. Вы не должны. Вы его не убьете. Онъ не готовъ къ смерти. Послушайте. Если я вамъ укажу, гдѣ найти его,-- если я возьмусь отдать его вамъ въ руки какъ плѣнника, съ тѣмъ чтобы вы передали его генералу Бонапарту,-- обѣщаете ли вы мнѣ своею честью, даете ли вы слово офицера и дворянина, что не вступите съ нимъ въ бой и вообще не будете обращаться съ нимъ грубо?
   

Поручикъ.

   Но если онъ нападетъ на меня. Вѣдь у него мои пистолеты.
   

Дама.

   Для этого онъ слишкомъ большой трусъ.
   

Поручикъ.

   Однакоже я не могу быть въ этомъ увѣренъ. Вѣдь онъ на все способенъ.
   

Дама.

   Если онъ нападетъ на васъ или вообще окажетъ какое-нибудь сопротивленіе, то я освобождаю васъ отъ вашего обѣщанія.
   

Поручикъ.

   Обѣщанія! Но я вѣдь ничего не обѣщалъ. Знаете, вы вѣдь такая же какъ и онъ и хотите для своей выгоды воспользоваться лучшею стороною моей натуры. Да, а какъ же насчетъ моего коня?
   

Дама.

   А ужъ это одно изъ условій сдѣлки, что вы получите обратно и своего коня и свои пистолеты.
   

Поручикъ.

   Честное слово?
   

Дама.

   Честное слово. Протягиваетъ руку.
   

Поручикъ беретъ ея руку и задерживаетъ въ своей.

   Ну ладно. Я буду кротокъ съ нимъ какъ ягненокъ. А сестра его очень милая женщина. Пытается поцѣловать ее.
   

Дама увертываясь.

   Ахъ, поручикъ! Вы забываете, что на ставкѣ -- ваша карьера и судьба всей Европы, всего человѣчества.
   

Поручикъ.

   А ну ее къ Богу, судьбу всего человѣчества. Приближается къ ней. Только одинъ поцѣлуй.
   

Дама, отступая за столъ.

   Нѣтъ, покуда вы не возстановите своей чести офицера. Вспомните, вы еще не взяли въ плѣнъ моего брата.
   

Поручикъ соблазняющимъ тономъ.

   А вы мнѣ скажете, гдѣ онъ?
   

Дама.

   Мнѣ только стоитъ дать ему условленный сигналъ; и черезъ четверть часа онъ явится сюда.
   

Поручикъ.

   Такъ онъ значитъ недалеко.
   

Дама.

   Совсѣмъ близко. Подождите его здѣсь. Когда онъ получитъ мою записку, онъ сейчасъ же придетъ и сдастся вамъ. Понимаете?
   

Поручикъ, чувствуя, что тутъ ему предлагается непосильное бремя для уразумѣнія.

   Н-да, это немного черезчуръ сложная штука. Ну, да что ужъ тамъ. Ладно, я согласенъ.
   

Дама.

   А теперь, пока вы тутъ будете ждать, не кажется ли вамъ, что слѣдовало бы поставить условія генералу?
   

Поручикъ.

   Фу ты Господи! Исторія эта становится ужасно сложною. Какія условія?
   

Дама.

   Заставьте его пообѣщать, что онъ будетъ считать вашу солдатскую репутацію возстановленною, если вы изловите моего брата. На этомъ условіи онъ вамъ пообѣщаетъ все, что угодно,
   

Поручикъ.

   Идея не дурна. Спасибо за совѣтъ. Думаю попробовать.
   

Дама.

   Дѣлайте это. И помните прежде всего: не давайте ему замѣтить, какъ вы умны.
   

Поручикъ.

   Понимаю. На этотъ счетъ онъ ревнивъ.
   

Дама.

   Не говорите ему ничего кромѣ того, что вы рѣшили или изловить моего брата или погибнуть, Онъ не повѣритъ вамъ. А вы тогда приведете моего брата.
   

Поручикъ прерываетъ ее, понявъ ея планъ.

   И тогда посмѣяться надъ нимъ! Послушайте, вѣдь вы умница! Кричитъ. Джузеппе!
   

Дама.

   Ш-ш! Ни слова Джузеппе обо мнѣ. Кладетъ палецъ на свои губы. Онъ дѣлаетъ то же самое. Они глядятъ другъ на друга предостерегающе. Затѣмъ съ очаровательною улыбкой она посылаетъ ему воздушный поцѣлуй и убѣгаетъ черезъ внутреннюю дверь. Онъ весь наэлектризованъ и разражается смѣхомъ. Черезъ наружную дверь входитъ Джузеппе.
   

Джузеппе.

   Лошадь готова, господинъ поручикъ.
   

Поручикъ.

   А я не ѣду сейчасъ. Пойдите, разыщите генерала и скажите ему, что я хочу поговорить съ нимъ.
   

Джузеппе, качая головой.

   Этого я никогда не сдѣлаю, господинъ поручикъ.
   

Поручикъ.

   Почему?
   

Джузеппе.

   А потому что въ этомъ грѣшномъ мірѣ генералъ можетъ послать за поручикомъ; но поручикъ не долженъ посылать за генераломъ.
   

Поручикъ.

   Вы думаете, ему это не понравится. Ну, можетъ быть вы и правы: съ тѣхъ поръ какъ у насъ республика, приходится быть ужасно щепетильнымъ на счетъ такого рода вещей.
   Изъ виноградника возвращается Наполеонъ, застегивая на груди свой сюртукъ, блѣдный и весь_ исполненный мрачныхъ мыслей.
   

Джузеппе, не замѣчая приближенія Наполеона.

   Совершенно вѣрно, поручикъ, совершенно вѣрно. Теперь во Франціи всѣ вы точно трактирщики: вамъ теперь со всѣми приходится быть вѣжливыми.
   

Наполеонъ кладетъ руку на плечо Джузеппе.

   А это разрушаетъ всю цѣпу вѣжливости? А?
   

Поручикъ.

   Вотъ легокъ на поминѣ! А мнѣ васъ-то и нужно было. Вотъ видите ли, генералъ, предположимъ, я наловлю этого молодца.
   

Наполеонъ съ ироническою важностью.

   Вы его не поймаете, мой другъ.
   

Поручикъ.

   Ага! Вы такъ думаете! Но вы увидите. Только погодите. Но, чуръ! Если я его поймаю и вручу его вамъ, вы должны сказать, что мы квиты. Вы должны тогда замять всю эту исторію и чтобы и рѣчи не было о моемъ разжалованіи въ присутствіи всего полка. Согласны? Не то, чтобы я боялся,-- вы понимаете. Но ни одному полку не нравится, чтобы ладъ нимъ смѣялись всѣ остальные полки.
   

Наполеонъ.

   Холодный лучъ юмора слабо пробивается сквозь его меланхолію. Что намъ дѣлать съ этимъ офицеромъ, Джузеппе? Каждое слово, которое онъ произноситъ, не вѣрно.
   

Джузеппе находчиво.

   Сдѣлайте его генераломъ, ваше превосходительство. Тогда каждое его слово будетъ правильно.
   

Поручи къ торжествуя.

   А что! Въ экстазѣ бросается на кушетку, чтобы какъ слѣдуетъ насладиться шуткой.
   

Наполеонъ, смѣясь и трепля Джузеппе за ухо.

   Пропадаете вы тутъ, Джузеппе. Вамъ бы не въ гостиницѣ мѣсто. Садится и ставить передъ собою Джузеппе, какъ учитель школьника. Взять мнѣ васъ съ собою и сдѣлать изъ васъ человѣка?
   

Джузеппе быстро и нѣсколько разъ подрядъ отрицательно качаетъ головою.

   Нѣтъ, спасибо, много вамъ благодаренъ, генералъ. Всю мою жизнь люди хотѣли сдѣлать изъ меня человѣка. Когда я былъ мальчуганомъ, священникъ нашъ, добрый малый, хотѣлъ сдѣлать изъ меня человѣка, научивши меня читать и писать. Затѣмъ органистъ изъ Меленьяно хотѣлъ сдѣлать меня человѣкомъ и научить нотамъ. Потомъ собирался сдѣлать меня человѣкомъ, будь я только на нѣсколько дюймовъ повыше, одинъ сержантъ -- вербовщикъ. Но всегда при этомъ имѣлось въ виду заставить меня работать; а я для этого, слава Богу, слишкомъ лѣнивъ. Въ концѣ концовъ, я ужъ самъ выучился поварскому искусству и сталъ содержателемъ гостиницы. А теперь для работы у меня есть слуги, а самъ я ничего не дѣлаю и только болтаю, ну, и это меня вполнѣ удовлетворяетъ,
   

Наполеонъ, задумчиво глядя на него.

   И вы довольны своею судьбою?
   

Джузеппе радостно и убѣжденно.

   Вполнѣ, ваше превосходительство.
   

Наполеонъ.

   И вы не чувствуете живущаго въ васъ прожорливаго дьявола, котораго нужно кормить дѣятельностью и побѣдами -- кормить по горло день и ночь -- дьявола, который заставляетъ васъ платить, въ потѣ лица своего, недѣлями геркулесовскихъ трудовъ, напряженія физическаго и душевнаго за какихъ-нибудь десять минутъ удовлетворенія,-- дьявола, который одновременно и рабъ вашъ и вашъ тиранъ, вашъ геній и вашъ злой рокъ, -- который въ одной рукѣ несетъ корону, а въ другой весло галернаго раба, -- который показываетъ вамъ всѣ царства земныя и предлагаетъ сдѣлать васъ господиномъ надъ ними при условіи, чтобы вы стали слугою ихъ! Ничего этого не чувствуете вы въ себѣ?
   

Джузеппе.

   Ничего этого! О, увѣряю васъ, ваше превосходительство, мой прожорливый дьяволъ гораздо хуже. Онъ по предлагаетъ мнѣ ни царствъ ни коронъ: онъ только требуетъ и ничего не даетъ взамѣнъ. Три раза въ день, ваше превосходительство, требуетъ онъ -- колбасы, яичницы, винограду, сыру, вина. Трижды въ день! И меньшимъ его не удовлетворишь.
   

Поручикъ.

   Перестаньте, Джузеппе. А то мнѣ опять ѣсть захочется Джузеппе съ извиняющимся поклономъ прекращаетъ разговоръ и начинаетъ возиться у стола, стирая съ него пыль, расправляя карту и ставя на мѣсто стулъ Наполеона, отодвинутый дамой въ сторону.
   

Наполеонъ, поворачиваясь къ поручику.

   Надѣюсь, я не разбудилъ въ васъ честолюбія.
   

Поручикъ.

   Нисколько. Я такъ высоко не летаю. Впрочемъ, я чувствую себя лучше въ своемъ теперешнемъ положеніи; армія нуждается именно теперь въ людяхъ, подобныхъ мнѣ. Фактъ тотъ, что революція произошла для штатскихъ; а въ арміи она но дѣйствуетъ. Вы же знаете нашихъ солдатъ, генералъ: они хотятъ, чтобы ихъ офицеры были людьми изъ хорошихъ фамилій. Младшій офицеръ долженъ быть дворяниномъ, потому что ему приходится имѣть дѣло съ нижними чинами. Ну, а генераломъ или даже полковникомъ можетъ быть всякій проходимецъ, если онъ только достаточно понимаетъ свое ремесло. Поручикъ -- это дворянинъ; а все остальное -- это удача. Вотъ, напримѣръ, какъ по-вашему, кто выигралъ сраженіе при Лоди? Я вамъ скажу. Выиграла моя лошадь.
   

Наполеонъ вставая.

   Милостивый государь, ваше безразсудство заводитъ васъ слишкомъ далеко. Берегитесь.
   

Поручикъ.

   Совсѣмъ не безразсудство. Вспомните-ки эту бѣшеную канонаду черезъ рѣку: австрійцы палятъ въ васъ, чтобы не подпустить васъ къ мосту, а вы палите въ нихъ, чтобы прогнать ихъ и не дать зажечь мостъ. А вы обратили вниманіе гдѣ находился въ это время я?
   

Наполеонъ съ угрожающей вѣжливостью.

   Къ сожалѣнію нѣтъ. Боюсь, что я былъ нѣсколько занятъ въ это время.
   

Джузеппе съ почтительнымъ удивленіемъ.

   Говорятъ, вы спрыгнули съ коня, генералъ, и собственноручно наводили пушки.
   

Поручикъ.

   Это была ошибка: офицеръ никогда не долженъ унижаться до уровня своихъ нижнихъ чиновъ. Наполеонъ бросаетъ на него грозный взглядъ и начинаетъ какъ тигръ ходить взадъ и впередъ. Но вы бы можетъ быть и до сегодня продолжали палить по австрійцамъ, если бы не нашъ братъ кавалерія. Мы нашли бродъ, мы переправились и мы повернули стараго Болѣе къ вамъ флангомъ. Вы же сами знаете, что не рѣшились бы дать приказъ итти брать мостъ штурмомъ, если бы не увидали насъ на другомъ берегу. Стало быть, скажу я, кто нашелъ этотъ бродъ, тотъ и выигралъ битву при Лоди. Ну, а кто нашелъ его? Я переправился первый черезъ рѣку; и я знаю, бродъ нашелъ мой конь. Съ убѣжденіемъ, вставая съ кушетки. Этотъ конь и есть истинный побѣдитель австрійцевъ.
   

Наполеонъ страстно.

   Вы идіотъ: я прикажу васъ разстрѣлять за то, что вы потеряли эти депеши; изъ пушки разстрѣлять; и поставить у самаго жерла; иначе на васъ это не произведетъ никакого впечатлѣнія. Наступая на него. Слышите? Поняли?
   Входитъ незамѣченный ими французскій офицеръ съ обнаженною саблей въ рукѣ.
   

Поручикъ не смущаясь.

   Но если я поймаю его, генералъ. Помните это "если".
   

Наполеонъ.

   Если! Если! Оселъ вы: не существуетъ такого человѣка.
   Офицеръ внезапно становится между ними и говорить голосомъ, въ которомъ безошибочно можно узнать голосъ чужестранки.
   Поручикъ, я вашъ плѣнникъ. Предлагаетъ ему свою саблю. Они поражены. Наполеонъ глядитъ на нее одно мгновеніе какъ громомъ пораженный; затѣмъ схватываетъ за суставъ надъ кистью руки и тащитъ грубо къ себѣ, сердито оглядывая ее вплотную, чтобы убѣдиться въ ея тождественности, потому что теперь начинаетъ быстро темнѣть и вмѣсто пурпурнаго сіянія зари надъ виноградникомъ видно ясное звѣздное небо.
   

Наполеонъ.

   Фу! Отбрасываетъ прочь ея руку съ восклицаніемъ отвращенія и поворачивается къ ней спиною, заложивъ руку за пуговицы сюртука на груди и нахмуривъ брови.
   

Поручикъ съ торжествомъ, принимая саблю.

   Не существуетъ такого человѣка! Какъ, генералъ? Къ дамѣ. Скажите, гдѣ мой конь?
   

Дама.

   Ждетъ васъ въ Борлетто, поручикъ.
   Наполеонъ, поворачиваясь къ нимъ.
   А гдѣ депеши?
   

Дама.

   Ни за что не~угадаете. Въ самомъ невѣроятномъ мѣстѣ. Кто-нибудь изъ вамъ можетъ быть встрѣчалъ тутъ мою сестру?
   

Поручикъ.

   Да. Очень милая особа. И удивительно похожа на васъ. Только гораздо красивѣе.
   

Дама таинственно.

   Ну, такъ знаете, она вѣдьма.
   

Джузеппе, въ ужасѣ подбѣгая къ нимъ и осѣняя себя крестнымъ знаменіемъ.

   О, нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ. Опасно шутить такими вещами. Ваше превосходительство, я не могу допустить этого у себя въ домѣ.
   

Поручикъ.

   Да, да, перестаньте. Вы мой плѣнникъ, понимаете? Я конечно не вѣрю въ такой вздоръ. Но все-таки это не подходящій предметъ для шутокъ.
   

Дама.

   Но я говорю совершенно серьезно. Моя сестра околдовала генерала. Джузеппе и поручикъ отступаютъ отъ Наполеона. Генералъ! Разстегните вашъ сюртукъ. Депеши вы найдете въ его боковомъ карманѣ. Быстро протягиваетъ руку, ощупывая его грудь. Да, онѣ здѣсь, я могу ихъ прощупать. А? Заглядываетъ ему въ лицо наполовину съ ласковой мольбою, наполовину съ насмѣшкою. Вы позволите, генералъ? Берется за пуговицу его сюртука, собираясь начать разстегивать, и останавливается, ожидая позволенія
   

Наполеонъ загадочно.

   Если у васъ хватитъ смѣлости...
   

Дама.

   Благодарю васъ. Разстегиваетъ его сюртукъ и вынимаетъ депеши. Вотъ онѣ! Къ Джузеппе, показывая ему депеши. Глядите!
   

Джузеппе, отбѣгая къ наружной двери

   Нѣтъ! Чуръ меня! Съ нами крестная сила! Онѣ заколдованы.
   

Дама, поворачиваясь къ поручику.

   Вотъ онѣ, поручикъ. Вы вѣдь не боитесь ихъ.
   

Поручикъ отступая.

   Подальше съ ними! Схватываясь за эфесъ своей сабли. Назадъ, говорю вамъ.
   

Дама Наполеону.

   Онѣ принадлежатъ вамъ, генералъ. Возьмите ихъ.
   

Джузеппе.

   Ваше превосходительство! Не притрагивайтесь къ нимъ. Ну ихъ къ Богу! Не берите ихъ ни за что.
   

Поручикъ.

   Будьте осторожнѣе, генералъ, будьте осторожнѣе.
   

Джузеппе.

   Сжечь ихъ! И вѣдьму тоже.
   

Дама Наполеону.

   Сжечь?
   

Наполеонъ задумчиво.

   Да, сожгите, Джузеппе! Пойдите принесите свѣчу.
   

Джузеппе, дрожа и заикаясь.

   Вы хотите... чтобъ я пошелъ одинъ... въ темнотѣ... когда вѣдьма въ домѣ?
   

Наполеонъ.

   Фу! Вы трусъ. Поручику. Поручикъ! Не въ службу, а въ дружбу, пойдите вы.
   

Поручикъ протестуя.

   Что вы, генералъ! Нѣ-ѣтъ, знаете ли! Вотъ видите ли, послѣ Лоди меня никто не назоветъ трусомъ. Но просить меня пойти одному въ темный коридоръ безъ свѣчи послѣ такого страшнаго разговора -- нѣтъ! Это немного ужъ слишкомъ! Отчего вы сами не хотите пойти?
   

Наполеонъ раздраженно.

   Вы отказываетесь исполнить мое приказаніе?
   

Поручикъ рѣшительно.

   Да, отказываюсь. Приказаніе не разумно. Но я вамъ скажу, что я сдѣлаю. Если Джузеппе пойдетъ, то я пойду вмѣстѣ съ нимъ и буду защищать его.
   

Наполеонъ къ Джузеппе.

   Ну, довольны вы? Идите оба вмѣстѣ.
   

Джузеппе смиренно, съ дрожащими губами.

   Р-радъ стараться, ваше превосходительство. Неохотно направляясь къ внутренней двери. Угодники Божіи! Защитите, спасите, охраните и помилуйте. Поручику. Пожалуйте, господинъ поручикъ.
   

Поручикъ.

   Идите лучше вы первый: я дороги не знаю.
   

Джузеппе.

   Тутъ ошибиться нельзя. Впрочемъ... Умоляюще взявъ его за рукавъ. Я только бѣдный трактирщикъ, а вы человѣкъ изъ знатнаго рода.
   

Поручикъ.

   Да, въ этомъ все-таки есть что-то такое. Ну, нечего вамъ такъ бояться. Возьмите меня подъ руку. Джузеппе повинуется. Ну вотъ и хорошо. Уходятъ рука объ руку.
   Звѣздная ночь. Дама бросаетъ пакетъ на столъ и садится, располагаясь поудобнѣе на кушеткѣ, наслаждаясь ощущеніемъ не чувствовать на себѣ юбки.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru