Шульгин Николай Иванович
Происхождение и развитие нищеты

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

ПРОИСХОЖДЕНІЕ И РАЗВИТІЕ НИЩЕТЫ.

III.

   Самый замѣтный фактъ къ исторіи среднихъ вѣковъ -- освобожденіе городскихъ общинъ и полученіе ими хартій, гарантирующихъ ихъ свободу, -- послужилъ темой для множества историческихъ сочиненій, изданныхъ въ прошломъ и нынѣшнемъ столѣтіяхъ. Почти всѣ историки въ одинъ голосъ за этимъ фактомъ признаютъ великое цивилизующее значеніе и высказываютъ убѣжденіе, что безъ этой замѣчательной соціальной реформы были бы немыслимы эпохи возрожденія и политическое движеніе конца XVIII вѣка. Конечно, въ ихъ энтузіастическихъ отзывахъ есть извѣстная доля правды; конечно, исторія разомъ не дѣлается и событія естественно истекаютъ одно изъ другого; фактъ освобожденія городскихъ общинъ самъ по себѣ имѣетъ серьезное значеніе и оказалъ дѣйствительную пользу развитію, -- но, тѣмъ не менѣе, если разсматривать его съ точки зрѣнія истиннаго соціальнаго прогресса, то, нисколько не отрицая его извѣстнаго прогрессивнаго значенія, приходится сознаться, что заслуги, оказанныя имъ человѣческому развитію, далеко не такъ велики, какъ стараются представить рьяные его защитники. При точномъ анализѣ этой, безспорно, замѣчательной политической реформы, въ ней открываются такія слабыя стороны, которыя даже низводятъ ее на степень весьма обыкновенныхъ мѣръ, имѣющихъ пальятивный характеръ.
   Въ самомъ дѣлѣ, какія причины вызвали созданіе новаго привиллегированнаго сословія, потому что городская община или буржуазія, освободясь отъ гнета феодальнаго самовластія, постаралась тотчасъ же поставить себя въ привилегированное положеніе относительно народной массы, оставшейся подъ давленіемъ рабства и, въ свою очередь, стала давить угнетенный феодализмомъ народъ.) Какія побужденія заставили сеньорію поступиться частью своихъ правъ въ пользу городовъ и признать право на существованіе денежной знати рядомъ съ аристократіей происхожденія?
   Причины эти были одинаковаго свойства съ тѣми, которыя побудили римскій патриціатъ признать человѣческія права за достаточнымъ плебсомъ и обогатившимися отпущенниками. Какъ римскіе патриціи распространили право гражданства на безправныя личности, въ услугахъ которыхъ они нуждались, такъ и феодальные сеньоры, принужденные обратиться къ помощи городской общины, увидѣли себя въ необходимости заключить съ нею извѣстныя условія, размѣряющія права прежнихъ ихъ ленниковъ. Религіозное увлеченіе, вызвавніее крестовые походы, потребовало отъ сеньоровъ чрезвычайныхъ расходовъ, а денегъ взять было не откуда. Впродолженіе нѣсколькихъ вѣковъ своего господства, сеньоры распоряжались своими рабами-земледѣльцами такъ неэкономно, что вытянули изъ нихъ все, что можно было взять; отдавая весь свой трудъ господину, рабочій былъ лишенъ всякой собственности; онъ голодалъ и ходилъ въ лохмотьяхъ, -- въ деревняхъ воцарилась ужаснѣйшая нищета, самые доходы владѣльцевъ значительно уменьшились. Создать же новые источники дохода, пользуясь естественными богатствами земли, невѣжественные сеньоры, конечно, не могли. Промыслы и торговля находились въ рукахъ горожанъ, слѣдовательно натурально было предполагать у нихъ и денежные капиталы. Къ нимъ-то, въ крайней нуждѣ, и обратились сеньоры. Безъ сомнѣнія, они пытались сначала добыть эти деньги силой, но города уже умѣли пользоваться вѣчными несогласіями и драками между собой сеньоровъ и, въ случаѣ нападенія на нихъ одного, всегда находили помощь у другого, его соперника. Такимъ образомъ не представлялось возможности добыть у горожанъ деньги силой, и сеньоры, скрѣпя сердце, рѣшились вступить съ ними въ добровольныя соглашенія. Горожане оказались людьми податливыми и охотно согласились раскошелиться, но только при этомъ выговаривали у сеньоровъ граматы, которыми послѣдніе отказывались отъ многихъ своихъ правъ, стѣснявшихъ городскіе промыслы и личную свободу горожанъ. Сильно-нуждающіеся въ деньгахъ сеньоры безпрекословно приняли предложенныя имъ условія, и съ этого времени деньги получаютъ почти ту же привиллегію, какъ и происхожденіе. На историческую сцену въ зародышѣ появляется новая сила -- капиталъ, которая, развиваясь съ теченіемъ времени, мало-по-малу вытѣсняетъ феодальную сеньорію и наконецъ одерживаетъ надъ нею окончательную побѣду.
   Понятно, что королевская власть должна была, съ своей стороны, покровительствовать стремленію городскихъ общинъ освободиться отъ феодальнаго гнета и усилиться на счетъ своихъ прежнихъ владыкъ. Это движеніе общинъ на первыхъ порахъ приносило прямую и дѣйствительную пользу королямъ; съ помощью городскихъ общинъ имъ несравненно легче было смирить властолюбивыя притязанія феодальной сеньоріи, которая постоянно стремилась ограничить авторитетъ королевской власти. Раздѣлять, чтобы, было легче управлять -- слишкомъ удобное правило, которымъ всегда пользовались властители не только въ средніе вѣка, но и въ самыя отдаленныя времена исторической жизни народовъ. Какъ же было не примѣнить этотъ принципъ средневѣковымъ государямъ, когда къ его примѣненію представлялся такой удобный случай?
   Ближайшее знакомство съ хартіями, полученными городами, показываетъ, чего добивались горожане. На первомъ планѣ вездѣ стоитъ желаніе ихъ освободиться отъ уплаты податей и всю тяжесть ихъ свалить на земледѣльцевъ, жителей селъ и деревень, подверженныхъ всѣмъ ужасамъ феодальнаго рабства. Всякій разъ, какъ только городская община могла добыть себѣ исключительную привиллегію въ ущербъ народной массы, она не останавливалась ни передъ какими соображеніями и добывала ее. Народная масса, конечно, менѣе страдала отъ произвола городскихъ общинъ, чѣмъ отъ самовластія сеньоровъ, но все-таки страдала, и только случайно обогатившіеся земледѣльцы могли имѣть доступъ въ городскую общину, такъ какъ вновь вступающій въ общину обязанъ былъ значительнымъ взносомъ въ пользу города, а иныя общины, сверхъ того, требовали еще, чтобы онъ втеченіи года выстроилъ въ городѣ домъ или пріобрѣлъ какую нибудь недвижимую собственность. Понятно, что при такихъ условіяхъ входъ въ общину былъ совершенно закрытъ для бѣдняковъ.
   Эти и другіе многочисленные факты подобнаго же свойства ясно показываютъ, что стремленіе средневѣковыхъ городскихъ общинъ къ освобожденію было чисто политическимъ движеніемъ. Общины, правда, провозглашали свободу; получая хартіи, они получали политическія права, что, безъ сомнѣнія, послужило началомъ послѣдующаго, болѣе широкаго политическаго движенія, но эта средневѣковая реформа лишена всякаго соціальнаго характера; она страдаетъ полнѣйшимъ отсутствіемъ соціальныхъ элементовъ. Рядомъ съ кастой сеньоровъ создается новая каста, признающая человѣческія права только за людьми состоятельными и оставляющая бѣдняковъ внѣ закона, на произволъ всякаго эксплуататора. Средневѣковая буржуазія, дѣйствительно, мужественно боролась лишь за свое право торговли. Но она слишкомъ узко смотрѣла на свободу и видѣла ее только въ правѣ по платить налоги и въ огражденіи своей собственности отъ каприза сеньоровъ. Дальше этого не шли ея требованія.
   Что же касается до бѣдныхъ (иначе нельзя называть тогдашнихъ земледѣльцевъ), то имъ вѣчно приходилось страдать то отъ эгоизма городской общины, то отъ произвола ихъ сеньора, которому принадлежала вся земля и все, что находится на ней и въ ней: люди, рабочій скотъ, рабочіе инструменты, плоды урожая, естественные продукты, лежащіе въ землѣ и проч.
   Могъ ли бѣднякъ дѣлать сбереженія, которыя дали бы ему возможность, заплативъ вступительный взносъ въ городскую общину, сдѣлаться ея членомъ и тѣмъ избавиться отъ власти сеньора?
   Рѣшительно не могъ, если на его долю не выпадала какая нибудь счастливая случайность, составляющая крайне-рѣдкое исключеніе. Онъ такъ много платилъ налоговъ подъ разными наименованіями, что ему оставалось ровно столько, чтобы жить впроголодь.
   Онъ платилъ сеньору: когда тотъ отдавалъ замужъ свою дочь; когда сынъ сеньора надѣвалъ шпоры и въ первый разъ вооруженный садился на коня; когда сеньоръ попадалъ въ плѣнъ и за его освобожденіе требовали выкупъ; когда сеньоръ удостаивалъ посѣтить его деревню.
   Онъ платилъ за позволеніе жениться; онъ платилъ епископу, когда король посѣтитъ того въ его резиденціи; онъ платилъ и въ томъ случаѣ, если въ монастырѣ епископа случался пожаръ.
   Онъ платилъ пошлину на зерно, на муку, на хлѣбъ, на пироги, на лепешки, на скотъ, на говядину, на птицу, на дичь, на рыбу, на яйца, на молоко, на сливки, на масло, на сыръ, на вино, на сидръ, на уксусъ, на постное масло, на сѣно, на солому, на дрова, на уголь, на шерсть, на матеріи, на коноплю, на холстъ.
   Когда же бѣднякъ жаловался на непосильные платежи, его запирали во дворѣ замка, лишали пищи и питья, истребляли такъ называемыхъ зачинщиковъ, -- и бѣднякъ сгибался и платилъ.
   Но не одна тяжесть налога доводила земледѣльца до нищеты; работа въ пользу господина угнетала его еще болѣе и разстраивала всѣ его соображенія и планы къ лучшему устройству его хозяйства. Бѣднякъ вѣчно косилъ, жалъ, молотилъ, собиралъ виноградъ, ходилъ за скотомъ, рылъ канавы, чистилъ конюшни, содержалъ въ чистотѣ домъ, и всѣ эти работы производилъ не для себя, а въ пользу господина. Рабъ-земледѣлецъ, въ случаѣ требованія господина, становился палачомъ своего же брата земледѣльца; онъ исполнялъ всѣ прихоти своего сеньора, какъ бы безразсудны онѣ ни были, и пр.
   Если бѣднякъ тотчасъ не бѣжалъ на призывъ трубы, заставляющей его покидать собственную работу, дающую ему средства къ существованію, чтобы работать въ пользу господина, не получая за то никакой платы, -- къ такому ослушнику посылали вооруженныхъ людей, и тѣ снимали двери и выставляли окна въ его хижинѣ.
   Разоренный до послѣдней крайности земледѣлецъ не смѣлъ и подумать о снисканіи себѣ пропитанія нищенствомъ. Въ срсдпіе вѣка противъ нищенства принимались самыя рѣшительныя правительственныя мѣры. Нищихъ заключали въ тюрьмы, сѣкли, клеймили раскаленнымъ желѣзомъ, какъ уголовныхъ преступниковъ, и гоняли съ одного мѣста на другое.
   Буржуазія выхлопотала для своей общины право самосуда, она получала доходы, она имѣла собственность, но для бѣдняка не существовало другого суда, кромѣ произвола его повелителя. Его не оставляли въ покоѣ даже мертваго; когда бѣднякъ умиралъ, у трупа отрѣзывали кисть руки и приносили ее сеньору.
   Король французскій, Филиппъ Красивый, какъ-то разъ высказалъ такое знаменательное изреченіе: "Всякое человѣческое существо, созданное по подобію Божію, по естественному праву должно быть свободно". Но произнося такія хорошія слова, король, конечно, не имѣлъ въ виду ни раба-земледѣльца, на вилена. Эти послѣдніе не принадлежали къ человѣческимъ существамъ, и свобода была писана не для нихъ.
   Виленъ считался вещью, безусловно принадлежащею сеньору, Виленъ обязанъ былъ доставлять пищу голубямъ, кроликамъ и собакамъ сеньора. Господа, во время охоты, не щадили крестьянскихъ полей и топтали ихъ своими лошадьми и собаками. Сеньоры слѣдовали точно средневѣковой поговоркѣ, которая гласила: "ласкайте вилена, онъ станетъ васъ бить.-- Бейте вилена, онъ будетъ васъ ласкать."
   Сеньоръ очень часто отказывался отъ уплаты своихъ долговъ,-- и ничего: ему все сходило съ рукъ благополучно. Съ виленомъ расправлялись иначе: его сажали въ тюрьму и нерѣдко подвергали пыткѣ. Во всякомъ случаѣ, у него брали все, чѣмъ онъ владѣлъ,-- обыкновенно это было какое нибудь тряпье,-- вынимали изъ оконъ рамы, снимали двери и продавали въ пользу кредитора, брали плугъ, борону, косу, серпъ.
   Между сеньорами были и такія чувствительныя барыни, которыя изъ жалости сжигали людей. Когда черная смерть прошла по Европѣ и обезлюдила ее, волки рыскали по деревнямъ и таскали людей, и земледѣльцы мерли съ голоду, графиня Маго собрала виленовъ одного изъ своихъ имѣній въ большой сарай, обложила его соломой и залегла. Она, видите ли, не могла выносить страданія людей, умирающихъ съ голода, а кормить ихъ было невыгодно.
   Сеньоры были въ постоянной войнѣ между собой и грабили владѣнія одинъ другого; при этомъ страдали, конечно, не они, а вилены, лишавшіеся своихъ домовъ и имущества.
   Вторженіе иностранцевъ и ихъ побѣды добавляли еще болѣе горечи въ положеніе рабовъ и виленовъ. Послѣ пораженія французовъ при Пуатье, французскіе сеньоры, попавшіе въ плѣнъ къ англичанамъ, должны были внести значительныя суммы, въ видѣ выкупа за свое освобожденіе. Денегъ у нихъ не было, занять по у кого, продавать земли по частямъ непрактично, да къ тому же не находилось на нихъ покупателей. Оставался одинъ истопникъ -- крестьяне; съ нихъ и слѣдовало взять необходимыя деньги. Свободные лично вилены внесли сеньорамъ добровольныя жертвы, т. е. помощію разныхъ прижимокъ съ нихъ взяли все, что могли еще взять. Съ рабами церемонились еще менѣе: чтобы выманить у нихъ послѣднюю копейку, употребляли въ дѣло кнутъ, тюрьму и пытку. Но едва несчастные крестьяне отдѣлались отъ сеньоровъ, на нихъ напали разнаго рода грабители и стащили съ бѣдняковъ даже ихъ лохмотья. Крестьянъ убивали, насиловали ихъ ясенъ и дочерей, легли дома... Во Франціи водворилась нищета до того поразительная, что не находится красокъ для ея описанія...
   Жакъ Бономъ (такъ звали французскаго крестьянина) не могъ уже выносить всей массы страданій, обрушившихся на его бѣдную голову, сильное горе возмутило его кроткую, спокойную натуру, и онъ возсталъ.
   21 мая 1378 Жаки, т. е. возставшіе крестьяне, подъ предводительствомъ Гильома Калле {Его исторія разсказана въ NoNo 11 и 12 "Дѣла" за 1868 годъ и No 2 за 1869 въ очеркахъ "Изъ исторіи рабства".} -- котораго Шатобріанъ, въ этомъ случаѣ, конечно, свободный отъ упрека въ пристрастіи, называетъ героемъ,-- напали на замки сеньоровъ и стали предавать все огню и мечу.
   Многіе историки приписываютъ это крестьянское волненіе иниціативѣ Этьена Марселя, вызвавшаго ихъ будто бы единственно ради народной свободы. Но такое мнѣніе не имѣетъ основанія. Марсель, представитель городской буржуазіи, слишкомъ мало заботился о крестьянствѣ, и если онъ былъ вначалѣ союзникомъ крестьянъ, то только до тѣхъ поръ, пока это было выгодно для пользы парижской буржуазіи. Когда же послѣдняя получила то, чего добивалась, Марсель сошелся съ Карломъ Баварскимъ, страшнѣйшимъ изъ противниковъ крестьянскаго движенія, и ничего не сдѣлалъ для спасенія крестьянъ. Правда, за свою недальновидность онъ заплатилъ своею смертію, а буржуазія только что пріобрѣтенными правами.
   Возстаніе крестьянъ продолжалось недолго. Сеньоры, буржуазія, даже англичане соединились для подавленія наглыхъ притязаній сволочи, осмѣлившейся возстать противъ своихъ притѣснителей.
   Бунтъ былъ легко подавленъ и главный предводитель Гильомъ Калле, коронованный раскаленнымъ желѣзнымъ треножникомъ, повѣшенъ. Вмѣстѣ съ нимъ погибли и всѣ другіе его товарищи, предводители возставшихъ Жаковъ.
   Результатомъ подавленнаго возстанія, разумѣется, было усиленіе бѣдственнаго положенія земледѣльческаго населенія.
   Нищета продолжала свое дѣло. Во всей Франціи на дорогахъ валялись трупы людей, умершихъ съ голода.
   

IV.

   При дальнѣйшемъ обзорѣ исторіи нищеты мы будемъ имѣть дѣло преимущественно съ нищетой во Франціи. Здѣсь ярче, чѣмъ въ другихъ странахъ Европы, выяснились причины, породившія и поддерживающія этотъ страшный бичъ человѣчества.
   Послѣ крестьянскаго возстанія, какъ мы замѣтили, нищета продолжала свое дѣло. При королѣ Карлѣ VI она доходила до ужасающихъ размѣровъ. Арманьяки и партизаны герцога Бургундскаго спорили между собой за обладаніе Франціей. Англійскій король Генрихъ V вторгнулся яо Францію, грабилъ города, удвоилъ налоги въ завоеванномъ краю и жестоко наказывалъ тѣхъ изъ своихъ новыхъ подданныхъ, которьте осмѣливались жаловаться. Франція буквально была отдана на волю грабителей. Какъ побѣдители, такъ и побѣжденные какъ будто считали своимъ долгомъ истреблять жатву, жечь деревни всюду, гдѣ проходили ихъ молчища, незнакомыя ни съ какой дисциплиной. По словамъ современныхъ историковъ, бѣдные крестьяне умирали съ голода или скрывались въ лѣсахъ, подобно дикимъ животнымъ.
   На французскій престолъ вступилъ Карлъ VII, эпикуреецъ, слишкомъ мало заботившійся о чьей бы то ни было нищетѣ. Для собственной защиты онъ призвалъ во Францію иностранцевъ. Онъ увеличилъ налоги. Его фавориты грабили народъ, и онъ спокойно выслушивалъ донесенія, что народъ уходитъ въ пещеры, чтобы укрыться тамъ отъ мародеровъ и убійцъ, что множество бѣдняковъ, изнемогшихъ отъ усталости и голода, валяется по дорогамъ, такъ какъ у нихъ нѣтъ жилья, гдѣ бы они могли укрыться отъ непогоды. А сборщики податей, въ сопроводивши вооруженной стражи, ходили по деревнямъ и брали съ крестьянъ все, что можно было еще взять. Патеры съ церковныхъ кафедръ проповѣдовали, что нищета составляетъ заслугу передъ Богомъ, что истинно-набожный человѣкъ долженъ оставить всякую заботу о мірскихъ благахъ и думать только объ одномъ, какъ бы угодить Богу молитвой и воздержаніемъ отъ грѣха. Народъ покорно отдавалъ послѣднее, слушалъ проповѣди своихъ духовныхъ отцовъ и безропотно умиралъ съ голода. Нищета по уменьшалась, невѣжество народа увеличилось въ значительной степени; повальныя болѣзни и голодъ свирѣпствовали повсюду.
   Вдругъ по всей Франціи пронеслось извѣстіе о появленіи чудной дѣвы. На сцену выступила экзальтированная дѣвушка, Жанна д'Аркъ. Народъ толпами собирался подъ ея знамя, которое, однакожъ, было также знаменемъ и Карла VII.
   Почему же народъ спѣшилъ на защиту Карла VII, когда еще такъ недавно онъ скрывался въ лѣсахъ, спасаясь отъ грабительскихъ набѣговъ безчеловѣчныхъ сборщиковъ, посылаемыхъ этимъ королемъ?
   Появленіе Жанны било слишкомъ неожиданно и чудесно; такъ оно выходило изъ обычной колеи жизни, что въ народномъ воображеніи она представлялась феей, вышедшей изъ невѣдомаго, изъ фантастической области, находящейся внѣ человѣческаго изслѣдованія. Насчетъ ея жизни ходили самые фантастическіе разсказы, а все таинственное такъ привлекаетъ неразвитый народъ; -- и въ Жаннѣ ему понравилось увидѣть спасительницу отъ пожирающей его нищеты и невыносимыхъ страданій.
   Знать сначала изумилась и вознегодовала, но чувствуя свою слабость, она, волей-неволей, должна была примириться съ совершившимся фактомъ и, съ своей стороны, также признала въ Жаннѣ существо сверхъестественное, которому слѣдовало покориться.
   Народъ поднялъ голову. Онъ страдалъ отъ безурядицы и жаждалъ какой нибудь перемѣны. Умереть или быть спасеннымъ отъ угнетающаго зла -- таковы были альтернативы, которыя ставило собой появленіе Жанны. Народъ вздохнулъ легче и сталъ надѣяться.
   Карлъ VII, коронованный Дѣвственницей въ Реймсѣ, предавшись своей любимой страсти -- праздной жизни, проводимой въ вѣчныхъ пирахъ -- скоро позабылъ, чѣмъ онъ обязанъ этой женщинѣ, и не далъ ей во время необходимой помощи. Она попалась въ руки англичанъ, и 30 мая 1431 года была сожжена, какъ волшебница и еретичка.
   Народъ опять увидѣлъ себя покинутымъ и погибающимъ; Карлъ снова почувствовалъ недостатокъ въ деньгахъ. Англичане оправились, опять бросились на Францію, жгли деревни, убивали людей. Наконецъ былъ заключенъ арасскій договоръ, и Карлъ признанъ королемъ Франціи.
   Въ 1437 году онъ съ тріумфомъ вошелъ въ Парижъ. Но вскорѣ поспѣшилъ его оставить, покидая за собой смерть: пятьдесятъ тысячъ человѣкъ погибли отъ голода и болѣзней. Это страшное бѣдствіе не оказало никакого вліянія на легкомысленнаго сластолюбца Карла, и всѣ мѣры, принятыя имъ въ то время, только еще болѣе усилили нищету. Въ царствованіе этого государя народонаселеніе Франціи замѣтно уменьшилось.
   Карла VII смѣнилъ Людовикъ XI, король буржуазіи. Соединиться съ буржуазіей и, съ ея помощію, задавить феодализмъ-такова была задача царствованія новаго короля, которую, надо отдать ему справедливость, онъ привелъ къ концу съ ужасающею послѣдовательностью; всѣ средства для него были хороши. Но въ его блистательный планъ -- усиленія французскаго государства -- не вошло только одного: благополучія французскаго порода. На непривилегированныя сословія Людовикъ не обращалъ никакого вниманія, видя въ нихъ только податную единицу. Жалобы крестьянъ на притѣсненія ихъ сеньорами въ такомъ только случаѣ принимались королемъ къ свѣденію, если сеньоръ, о которомъ шла рѣчъ, находился не въ ладахъ съ королемъ. Но и въ такомъ случаѣ, послѣ побѣды короля, за мятежнаго вассала расплачивались все-таки крестьяне. Королевскія войска хозяйничали въ домахъ крестьянъ, какъ въ побѣжденной непріятельской землѣ и доводили ихъ до совершеннаго раззорснія. Поэтому положеніе земледѣльца и рабочаго пролетарія нисколько не улучшилось въ царствованіе Людовика XI. Нищета свирѣпствовала по-прежнему, и народъ, находясь межъ двухъ огней,-- между королевскими войсками и возставшими феодальными сеньорами, -- терпѣлъ одинаково какъ отъ той, такъ и отъ другой стороны. И король, и сеньоры всюду видѣли измѣнниковъ своему дѣлу: топоръ и веревка работали неустанно, и сотни тысячъ людей погибли, припасенные въ жертву осуществленія идеи собиранія французской земли.
   Французская военная сила при Людовикѣ XII обратилась на Италію. Всѣ ужасы нищеты перенеслись туда, и французскій земледѣлецъ и рабочій, отдохнули на время. Съ удвоеннымъ рвеніемъ принялись они за обычный трудъ и закипѣла ихъ неустанная работа. Задавленный, угнетенный народъ, за свое временное успокоеніе, благодарилъ своихъ притѣснителей усиленіемъ производства и увеличеніемъ ихъ средствъ. И такъ бываетъ всегда. Какъ только рабочій видитъ малѣйшее улучшеніе въ своемъ быту, онъ ревностно принимается за работу; ему незнакомы лѣность и праздность, составляющія удѣлъ людей, живущихъ чужимъ трудомъ; ему но хватаетъ даже времени на отдыхъ, необходимый для укрѣпленія ослабѣвшихъ отъ работы силъ. А тогдашнее духовенство вѣчно твердило о грѣхѣ лѣности, когда ему приходилось проповѣдовать рабочему люду; а всѣ привиллегированные писали слезныя жалобы, что рабочій совсѣмъ отбился отъ рукъ, и только и дѣлаетъ, что лежитъ на боку.
   Въ то же время въ Германіи притѣсненія феодаловъ и развратъ духовенства перешли всякіе предѣлы. Угнетенный и раззоренный народъ, доведенный до крайней нищеты, смутно волновался. Нужна была только искра, чтобы зажечь разомъ всюду готовые зажигательные снаряды. Этой искрой явилась реформа Лютера. Въ Германіи начались крестьянскія войны.
   Лютеръ, конечно, не былъ виновенъ въ возстаніи крестьянъ. Онъ, напротивъ, разразился громомъ проклятій противъ возставшихъ. "Кто понимаетъ мое ученіе, говорилъ онъ, -- тотъ не можетъ сочувствовать возстанію." Но германскіе крестьяне поняли но-своему проповѣдь реформатора. Они чувствовали голодъ; они выносили на себѣ массу страданій и желали положить имъ конецъ. "Мы всѣ братья, говорилъ анабаптистъ Мюнцеръ, -- почему же одни подвергаются всѣмъ ужасамъ нищеты, въ то время, какъ другіе не знаютъ, куда дѣть свое безсчетное богатство, и расточаютъ его въ безумныхъ оргіяхъ... Возьмемся же за оружіе и отнимемъ силой, что намъ, принадлежитъ, если намъ не хотятъ отдать его добровольно".
   Крестьяне были побѣждены. Нищета, противъ которой они боролись съ такимъ мужествомъ, снова вступила въ свои права.
   Послѣ Мгопцера съ новой попыткой противъ нищеты выступилъ Іоаннъ Лейденскій. Ему также не удалось побороть страшнаго врага. Побѣжденный, онъ былъ запертъ въ желѣзную клѣтку; его терзали горячими клещами и, наконецъ, распороли брюхо.
   Такъ печально окончились попытки германскихъ крестьянъ освободиться отъ нищеты. Слѣдствіемъ ихъ была безпощадная реакція, отозвавшаяся во всей западной Европѣ.
   Отозвалась она и во Франціи, гдѣ король Францискъ I и его ближайшіе преемники постоянно испытывали недостатокъ въ деньгахъ. Францискъ I для добычи ихъ прибѣгалъ къ различнымъ средствамъ; онъ продана іъ многія государственныя должности, причемъ почти удвоилъ число чиновниковъ. Постоянныя войны, имъ веденныя, стоили жизни двумъ стамъ тысячъ солдатъ и раззорили милліонъ семействъ. Налоги были увеличены. "Народъ такъ утѣсненъ и отягченъ, писалъ современный лѣтописецъ,-- что, кажется, онъ скоро сломится подъ непосильной тяжестью, его обременяющей; нѣтъ никакого средства вывести его изъ той ужасной бѣдности, до которой его довели. Хуже всего, что всѣ подати должны платить бѣдняки, а богатые отъ нихъ освобождены..."
   На генеральныхъ штатахъ въ 1011 году депутатъ Миронъ, обращаясь къ Генриху IV, сказалъ ему, между прочимъ:
   "Бѣдный народъ, на долю котораго, при раздѣлѣ, досталась только работа, а не собственность, вынужденный обработывать свою землю, обливаясь потомъ отъ усталости, отягощенъ податями, соляной монополіей, отданъ на произволъ откупщиковъ и чиновниковъ, которые его притѣсняютъ и отнимаютъ послѣднее;-- этотъ несчастный народъ испыталъ въ послѣдніе три года сряду неурожай и, подобно рабочему скоту, питается теперь травой. Но не всѣ настолько терпѣливы, что могутъ выносить всю эту массу бѣдствій; много тысячъ изъ нихъ бросили родную землю и ушли искать счастія у чужеземцевъ... Государь, не насѣкомыя и черви просятъ вашего милосердія и справедливости, а вашъ бѣдный народъ, существа, надѣленныя разумомъ, дѣти, которыхъ вы считаетесь отцомъ, опекуномъ и покровителемъ... Государь! въ Гвіанкѣ и Овернѣ ваши подданные пасутся на травѣ, подобно воламъ и овцамъ!..."
   Генрихъ IV былъ добрѣйшимъ изъ французскихъ королей; онъ былъ любимъ народомъ, который въ своихъ полумифическихъ легендахъ сохранилъ много разсказовъ, дѣлающихъ привлекательною личность этого короля; но не надо забывать, что и онъ много способствовалъ утвержденію господства нищеты на французской почвѣ 1) увеличеніемъ налога на съѣстные припасы, 2) банкротствомъ по государственному долгу и 3) продажей должностей. Къ тому же самъ король былъ слишкомъ расточителенъ въ своей жизни, а его приближенные считали своими государственные сундуки и частенько опустошали ихъ въ свою пользу. Генрихъ IV былъ добръ и порою великодушенъ, но онъ слишкомъ мало зналъ народъ и слишкомъ плохо понималъ причины его бѣдственнаго положенія, чтобы могъ принять какія нибудь дѣйствительныя мѣры къ обузданію нищеты, очень удобно свившей себѣ гнѣздо на всемъ пространствѣ его государства.
   Великій политикъ Гишелье, предъ которымъ преклоняются историки, еще менѣе Генриха сдѣлалъ для улучшенія быта массы французскаго народа, терпѣвшей лишенія бѣдности. Народъ, можетъ быть, отнесся бы съ большимъ сочувствіемъ къ министру, уничтожившему послѣдніе оплоты феодализма, откуда вышло столько страданій на долю бѣдняка;-- народъ, можетъ статься, охотно бы помогъ Ришелье осуществить его грандіозные централизаторскіе планы, еслибъ голодъ не побуждалъ его думать только объ одномъ -- о добываніи насущнаго хлѣба, что однако доставалось ему цѣною безустаннаго труда, за что часто приходилось ему вытерпливать много горя и страданій.
   Однакожъ положеніе народа въ эти послѣднія дна царствованія были несравненно лучшимъ, чѣмъ въ великій вѣкъ, когда надъ Франціей царствовалъ король, рѣшившійся сказать: "Франція -- это я",-- тотъ король, который въ отвѣтъ министру, высказавшему свое мнѣніе о необходимости экономіи въ расходахъ, отвѣтилъ: "расходуя больше, я обогащаю свое государство." Можно представить безчисленное множество фактовъ, показывающихъ, до какой ужасной степени нищеты дошелъ въ это время французскій народъ, но мы ограничимся нѣсколькими данными, извлеченными преимущественно изъ оффиціальныхъ источниковъ.
   Изъ отчета за 1643 годъ видно, что во французскихъ тюрьмахъ содержалось 28,000 человѣкъ за неплатежъ податей. Но это было въ первый годъ царствованія Людовика XIV и слѣдовательно этотъ фактъ нужно отнести къ прежнему времени, но не надо забывать, что эта цифра въ послѣдующіе годы не уменьшилась, а увеличилась и увеличилась слишкомъ несоразмѣрно съ увеличеніемъ народонаселенія.
   Въ королевскомъ повелѣніи въ 1600 году мы читаемъ, что до свѣденія короля дошло, что во время послѣдней войны солдаты обижали жителей деревень, черезъ которыя имъ случалось проходить, забирая у крестьянъ насильно съѣстные припасы, уводя скотъ и дѣлая разнаго рода безчинства. Обиженные просили суда надъ офицерами, допустившими эти безпорядки, совершенно раззорившіе жителей. Король, соглашаясь, что жители сильно пострадали отъ насилій солдатъ, находилъ, однакожъ, что офицеры не могутъ считаться виновными въ допущеніи этихъ случайныхъ безпорядковъ и должны быть избавлены отъ отвѣтственности.
   Этотъ фактъ доказываетъ, какъ феодальныя привычки и феодальный взглядъ на земледѣльцевъ былъ еще силенъ во Франціи, какое безправіе еще тяготѣло надъ народомъ! Что же удивительнаго, если каждая война, веденная Людовикомъ XIV, влекла за собою раззореніе тѣхъ французскихъ провинцій, чрезъ которыя проходили его побѣдоносныя и побѣжденныя войска.
   Во время голода 1661 года, по приказанію Кольбера, былъ составленъ докладъ о положеніи страны, изъ котораго извлекаемъ слѣдующее:
   "Бѣдные сельскіе жители отощали до того, что сдѣлались похожи на скелеты; пища волковъ стала теперь ихъ пищей; они питаются теперь падалью, если случайно находятъ ее на дорогѣ; такая пища распространяетъ между ними заразу и большую смертность.
   "На дорогѣ нашли женщину, умершую отъ голода; грудное дитя сосало еще ея грудь послѣ ея смерти и умерло черезъ три часа послѣ своей несчастной матери.
   "Одинъ бѣднякъ, у котораго трое дѣтей съ плачемъ просили хлѣба, убилъ ихъ всѣхъ троихъ, а потомъ умертвилъ самого себя... Другой, узнавъ, что его жена взяла небольшой кусокъ хлѣба, который онъ спряталъ для себя, нанесъ ей шесть ударовъ топоромъ, убилъ ее и скрылся... Нищета я голодъ распространились до такой степени, что половина людей питается кореньями и травой, и на многихъ дорогахъ валяются трупы людей, умершихъ съ голода..."
   Картина ужасная, но тѣмъ не менѣе правдивая, ее уже никакъ нельзя обвинить въ преувеличеніи; оффиціальныя источники, въ подобныхъ случаяхъ скорѣе грѣшатъ противоположною крайностію.
   А вотъ что писала г-жа Ссвинье въ 1675 году:
   "Хотите ли знать, что дѣлается въ Реннѣ? Здѣсь теперь квартируетъ до 5,000 человѣкъ войска. На здѣшнюю буржуазію опять наложили новую подать въ сто тысячъ экю; объявлено, что если вся эта сумма не будетъ уплачена черезъ 24 часа, ее удвоятъ и взыщутъ съ помощью солдатъ. Изгнали изъ города цѣлую кучу народа и запретили оставшимся давать имъ убѣжище; несчастныя беременныя женщины, старики и дѣти, проливая горькія слезы, скитаются въ окрестностяхъ; илъ негдѣ укрыться отъ непогоды, ихъ томитъ голодъ. Позавчера колесовали одного скрипача, обвиненнаго въ кражѣ гербовой бумаги; послѣ смерти его четвертовали, и разорванные члены развѣсили на четырехъ углахъ города... Арестовали 60 буржуа; завтра нѣкоторые изъ нихъ будутъ повѣшены..."
   "Въ послѣднее время (170И года), пишетъ маршалъ Вобанъ въ своемъ проектѣ королевской десятины,-- чернь сильно уменьшилась въ своемъ числѣ отъ войнъ, болѣзней и нищеты во время голодныхъ годовъ, когда очень много народа умерло съ голода или доведено было до нищенства.
   "По сдѣланнымъ мною точнымъ изслѣдованіямъ, я убѣдился что въ послѣднее время десятая часть французскаго народа дѣйствительно нищенствуетъ; изъ остальныхъ девяти частей, пять находятся въ такомъ положеніи, что не только не могутъ давать милостыню нищимъ, но и сами почти нуждаются въ ней; изъ прочихъ четырехъ, три части находятся въ затруднительномъ положеніи, отягченныя долгами и процессами, но даже и въ остающейся затѣмъ десятой части,-- къ которой я причисляю военныхъ и гражданскихъ чиновниковъ, духовенство, дворянство и гдѣ считается до ста тысячъ семействъ,-- можно безошибочно сказать, что не болѣе 10,000 семействъ пользуются достаточной степенью благосостоянія...
   "Подати взыскиваются съ непомѣрной строгостью; продавъ у крестьянина все, что найдется, начиная отъ носильнаго платья и кончая земледѣльческими орудіями, снимаютъ двери и вынимаютъ окна, хижины и продаютъ ихъ за пятую и даже меньшую часть ихъ дѣйствительной стоимости."
   "Всѣ провинціи, входящія въ это королевство, вообще разорены," заканчиваетъ Вобанъ свою картину печальнаго состоянія народа, принужденнаго жертвовать всѣмъ для осуществленія славолюбивыхъ и честолюбивыхъ замысловъ Людовика XIV. Никто, конечно, не заподозритъ Вобана въ искаженіи имъ истины, для какихъ бы то ни было цѣлей. Нѣтъ сомнѣнія, что французскій министръ, щадя чувства своего монарха, нашелся вынужденнымъ скрыть самые рѣзкіе факты народной нищеты и злоупотребленій правителей,-- тѣ краснорѣчивые факты, которыми такъ богаты записки очевидцевъ, изданныя впослѣдствіи.
   Разсказавъ объ ужасныхъ послѣдствіяхъ неурожая 1709 года, причинившаго голодъ во Франціи, Сен-Симонъ представляетъ поразительные факты безсовѣстныхъ злоупотребленій чиновниковъ, которые въ народныхъ страданіяхъ увидѣли для себя средства наживы и, всѣ принятыя высшимъ правительствомъ мѣры для облегченія бѣдствія, обращали въ свою пользу и во вредъ народу: присланный правительствомъ хлѣбъ они продавали не по уменьшенной цѣнѣ, а по цѣнамъ произвольнымъ, превышающимъ средства земледѣльцевъ; они стакнулись съ кулаками и позволили имъ не придерживаться таксы, а драть съ бѣдняковъ столько, сколько имъ заблагоразсудится. Злоупотребленія ихъ были такъ велики и жалобы народа такъ краснорѣчивы, что парижскій парламентъ рѣшился просить короля дозволить ему взять на себя устройство дѣла снабженія хлѣбомъ нуждающихся мѣстностей, для чего послать въ различныя провинціи совѣтниковъ парламента, которымъ будетъ поручено произвести строгое изслѣдованіе, привлечь въ отвѣтственности чиновниковъ и частныхъ лицъ, виновныхъ въ злоупотребленіяхъ, и устроить правильное снабженіе голодающихъ хлѣбомъ по умѣренной цѣнѣ и, гдѣ это окажется возможнымъ, даромъ. Но когда первый президентъ доложилъ королю о рѣшеніи парламента, Людовикъ XIV сильно разсердился, намѣревался послать парламенту строгій выговоръ, но ограничился категорическимъ замѣчаніемъ, чтобы парламентъ впередъ не вмѣшивался въ это дѣло и занимался бы только разсматриваніемъ судебныхъ процессовъ.
   Послѣ этого неудачнаго вмѣшательства парламента, грабежъ продолжался съ прежней силой; правительство затрачивало огромныя суммы, и эти суммы только обогащали безсовѣстныхъ людей, нисколько не принося пользы голодающимъ. Велика была цифра народа, умершаго съ голода въ это ужасное время, точно также велико было и число умершихъ отъ болѣзней, явившихся слѣдствіемъ нищеты; кромѣ того сколько семействъ, до этого времени кое-какъ сводившихъ концы съ концами, были совершенно раззорены всеобщимъ бѣдствіемъ и дошли до послѣдней степени нищеты!
   Результаты постоянныхъ войнъ, вѣчнаго вмѣшательства Людовика XIV въ дѣла другихъ государей и народовъ, а также, еще болѣе, слѣпой, своекорыстной внутренней политики и нелѣпаго общественнаго устойства, которымъ Франція болѣе всего была одолжена его эгоизму, его царствованіе было бѣдственно для французскаго народа.
   Послѣ шестидесятилѣтняго своего правленія, Людовикъ XIV оставилъ Францію въ слѣдующемъ положеніи: {См. сочиненіе Pelletan'а, Decadence de la monarchie franèaise (Упадокъ французской монархіи).}
   Пикардія потеряла двѣнадцатую, Бурбонэ пятую, Турень четвертую, а Сэнтонгъ третью часть своего населенія.
   Населеніе Ліона съ 89,000 упало до 69,000; Тура съ 80,000 до 30,000; Труа съ 60,000 до 20,000.
   Въ алансонскомъ губернаторствѣ крестьяне, доведенные до послѣдней крайности нищеты, питались травой и соломой съ крышъ своихъ хижинъ. Въ руанскомъ губернаторствѣ было 600,000 нищихъ на 700,000 общаго населенія; очень многіе изъ нихъ не имѣли крова и жили подъ открытымъ небомъ. Въ Дофине, по свидѣтельству герцога Лесгильера, большая часть населенія провинціи питалась хлѣбомъ изъ желудей и кореньевъ. Въ Бургундіи трава и коренья составляли также главнѣйшіе элементы пищи огромнаго большинства жителей провинціи. Въ исеудюнскомъ губернаторствѣ постоянныя лишенія, голодъ и всевозможныя злоупотребленія довели населеніе до порвобытнаго варварства въ умственномъ развитіи. Сельскіе жители этой провинціи до того пугливы, пишетъ мѣстный губернаторъ въ своемъ оффиціальномъ донесеніи, что при приближеніи чиновника они разбѣгаются въ разныя стороны и прячутся въ лѣсахъ.
   Деньги совсѣмъ изчезли изъ обращенія; кредитъ былъ окончательно подорванъ, Самые солидные негоціанты съ трудомъ занимали деньги за 20, 30, 40 и даже 80 и 100 процентовъ въ годъ, какъ увѣряетъ насъ въ томъ Маршаль Ноэль.
   Государственные сундуки были пусты; для наполненія ихъ прибѣгали къ чрезвычайнымъ мѣрамъ; продажа государственныхъ имуществъ производилась съ такими насиліями и стѣсненіями, что, по словамъ Фенелона, интенданты, завѣдывавшіе этимъ дѣломъ, въ глазахъ народа, были страшнѣе мародеровъ.
   Государство прекратило платежъ жалованья своимъ агентамъ, даже дипломатическимъ чиновникамъ. По словамъ Сен-Симона, правительство задолжало своимъ дипломатическимъ агентамъ 1,600,000 ливровъ и тѣ до того обѣднѣли, что иногда не имѣли денегъ, чтобы заплатить за отправляемыя письма, что оскандалило французское правительство въ глазахъ всей Европы.
   Армія также осуждена была на вѣчный постъ. Солдаты часто не имѣли хлѣба, говоритъ Фенелонъ, и довольствовались кореньями.
   Даже прислуга короля не получала жалованья. Сама г-жа Мситенопъ ѣла черный хлѣбъ, показывая этимъ примѣръ дворянству.
   Такъ что, когда при этомъ бѣдственномъ положеніи, случился еще неурожай, то дѣло шло уже не объ обѣднѣніи народной массы, а просто о голодной смерти. Бѣдняку приходилось убѣдиться, что онъ лишній на пиру жизни и поскорѣе очистить свое мѣсто. Выше мы видѣли, какъ уменьшилось народонаселеніе многихъ провинцій Франціи; все это были жертвы голодной смерти.
   Въ послѣдній годъ царствованія Людовика XIV вся Франція буквально голодала, и этотъ великій честолюбецъ, приносившій жизнь и счастіе людей въ жертву своему тщеславію, убѣдился, наконецъ, что народъ его ненавидитъ, а дворъ презираетъ.
   Стоитъ ли говорить о безумныхъ оргіяхъ регентства Филиппа Орлеанскаго и бѣдственномъ для Франціи царствованіи Людовика XVI Достаточно сказать, что въ то время, когда государственные финансы находились въ страшномъ упадкѣ, государственное казначейство выдало г-жѣ Дюбари въ 1773 и 1774 годахъ 2,400,000 ливровъ. Въ это же время со всѣхъ сторонъ приходили донесенія провинціальныхъ интендантовъ, что съ народа взять нечего, что бѣдность его такова, что не только онъ не въ состояніи уплачивать податей, но у него не хватаетъ средствъ на собственное, самое скудное содержаніе. Раззорены были не только земледѣльцы и низшее городское населеніе, но терпѣла лишенія и самая буржуазія, даже провинціальное духовенство, какъ видно изъ представленій королю епископовъ; даже дворянство было въ долгахъ и получало незначительные доходы, потому что большая часть его земель лежала впустѣ и некому было ихъ обрабатывать.
   

V.

   Во второй половинѣ XVIII вѣка нищета стала такимъ обычнымъ явленіемъ во Франціи, что, повидимому, никого уже не поражали ея ужасныя слѣдствія. Вся Франція буквально покрылась нищими, которые, несмотря на строгіе законы противъ нищенства, бродили изъ города въ городъ, изъ деревни въ деревню, и часто, укрѣпившись въ лѣсахъ, наводили ужасъ на путешественниковъ, грабя и убивая, и, такимъ образомъ, путемъ насилія добывая себѣ пропитаніе.
   Любопытно прослѣдить въ исторической послѣдовательности мѣры, принимаемыя французскимъ правительствомъ для ослабленія нищенства.
   Первое постановленіе противъ нищихъ было издано Людовикомъ святымъ. Оно касалось только городовъ и требовало, чтобы каждый, неимѣющій въ городѣ опредѣленнаго занятія, былъ изгоняемъ изъ города и водворяемъ на жительство въ деревняхъ.
   Постановленіемъ 1354 года принимаются уже болѣе репрессивныя мѣры. Нищаго велѣно наказывать трехдневнымъ содержаніемъ въ тюрьмѣ. Если же, послѣ этого наказанія, онъ во второй разъ попадался въ нищенствѣ, его выставляли къ позорному столбу и клеймили.
   Поколѣніемъ Людовика XII въ 1498 году нищихъ и бродягъ предписывалось подвергать тѣлеснымъ наказаніямъ, а въ иныхъ случаяхъ даже и смертной казни.
   Въ 1526 году учреждена особая комиссія съ спеціяльной обязанностью розыскивать бродягъ и нищихъ.
   Въ 1535 году приказано здоровыхъ людей, занимающихся нищенствомъ, отдавать насильно въ работу, предварительно наказавъ розгами, и запрещено парижскимъ жителямъ подавать милостыню на папертяхъ церквей, въ домахъ или на улицахъ.
   Въ 1547 году Генрихъ II постановилъ нищихъ наказывать кнутомъ, тюрьмой, ссылкой и галерами.
   Въ 1568 году всѣмъ нищимъ, подъ страхомъ висѣлицы, велѣно было оставить Парижъ въ 24 часа.
   Подобная же мѣра была принята въ 1596 году, и возвратившимся самовольно обратно въ городъ сулили висѣлицу и удушеніе.
   Рѣшеніемъ парламента въ Нормандіи, всѣ нищіе обязывались въ 24 часа оставить городъ Руанъ, и если они осмѣлятся возвратиться, то за первый разъ имъ выбреютъ голову, а за второй отправятъ на галеры, а женщинъ высѣкутъ розгами.
   Въ 1719 году нищихъ стали отправлять въ ссылку, въ колоніи.
   Въ 1722 году ссылка смягчена галерами для мужчинъ, розгами и клейменіемъ для женщинъ.
   Въ 1764 году новое постановленіе о нищихъ. "Такъ какъ между нищими и бродягами -- сказано въ немъ -- часто находится много стариковъ и несчастныхъ, доведенныхъ голодомъ до послѣдней крайности, то для нихъ галеры замѣняются временнымъ заключеніемъ въ тюрьмѣ".
   Розги, висѣлица, тюрьма, клеймо, галеры, изгнаніе, позорный столбъ ожидали нищихъ, если они осмѣливались обращаться къ частной благотворительности, и все же они не унимались, число ихъ постоянно возрастало и, какъ мы видѣли, въ XVIII вѣкѣ чуть не вся Франція обратилась въ нищихъ. Видно не тѣми лекарствами нужно было лечить народъ отъ нищеты, какія давали правители. Впрочемъ, многіе изъ нихъ понимали, что репрессивными мѣрами тутъ ничего не подѣлаешь, и принимали другія, болѣе гуманнаго свойства. Эти мѣры, впрочемъ, стали принимать несравненно ранѣе репрессивныхъ. Начало имъ положено Карломъ великимъ.
   Въ одной статьѣ его капитулярій 809 года, сказано: "Графы должны взять на себя заботу объ ихъ бѣдныхъ. Каждый долженъ давать пропитаніе своимъ бѣднымъ: это обязанность, связанная съ владѣніемъ имѣніемъ и бенефиціями. "
   Понятно, что это распоряженіе не могло быть вызвано гуманностью уже потому, что въ тѣ времена варварства на раба смотрѣли, какъ на рабочее животное, подобное волу или лошади. Бѣдные же, о которыхъ говорится, были рабы. Значитъ, о нихъ заботились менѣе, чѣмъ о рабочемъ скотѣ, если король считалъ нужнымъ напомнить о нихъ ихъ господамъ.
   Духовенство также брало на себя заботу о бѣдныхъ, вдовахъ, сиротахъ и иностранцахъ. Однакожъ, далеко не вездѣ рабамъ монастырскихъ имѣній было лучше, чѣмъ рабамъ прочихъ сеньоровъ. Но, преслѣдуя извѣстныя политическія цѣли, духовенство въ то время всегда старалось выступать въ качествѣ покровителей бѣдныхъ. Оно первое стало учреждать божьи дома или госпитали, куда принимались больные и путешественники. Ими, при Хильдерикѣ, основанъ госпиталь въ Діонѣ, а въ 800 году въ Парижѣ.
   По примѣру духовенства и міряне стали давать деньги въ устройство госпиталей. Обыкновенно жертвователь, завѣщавшій имущество на церковь, часть изъ него отдѣлялъ на госпиталь. Число госпиталей особенно усилилось послѣ крестовыхъ походовъ, когда въ Европу занесены многія болѣзни, до тѣхъ поръ здѣсь неизвѣстныя..
   Въ 1544 году Францискъ I учредилъ центральное бюро попеченія о бѣдныхъ. Оно распоряжалось податью въ пользу учрежденій, принимающихъ больныхъ, получаемою съ сеньоровъ, духовенства и общинъ.
   Вмѣстѣ съ больными общественная благотворительность распространялась на калѣкъ и брошенныхъ дѣтей. Основанный въ 1326 году въ Парижѣ госпиталь св. Духа былъ спеціально предназначенъ для подвинутыхъ дѣтей.
   Въ 1561 году было постановлено, что бѣдные въ городахъ и деревняхъ не должны отлучаться изъ мѣстъ, гдѣ они родились; имъ позволялось жить милостыней, но только въ мѣстѣ ихъ рожденія. Общинамъ предписывалось, по мѣрѣ силъ, помогать своимъ бѣднымъ. Конечно, это постановленіе должно было оставаться мертвой буквой! Съ одной стороны, законы о нищенствѣ, гонящіе нищихъ съ мѣста на мѣсто и наказывающіе ихъ,-- съ другой, отягченіе податныхъ классовъ чрезмѣрными налогами дѣлали невозможнымъ примѣненіе на практикѣ закона о бѣдныхъ 1561 года, съ перваго взгляда, имѣющаго нѣкоторый логическій смыслъ.
   Но даже еслибъ этотъ законъ и былъ хорошъ самъ по себѣ, то могъ ли онъ привести къ хорошимъ результатамъ въ то время, когда самыя возмутительныя злоупотребленія дѣлались явно и всякая хорошая мѣра тормозилась исполнителями. Исторія госпиталей служитъ тому самымъ краснорѣчивымъ доказательствомъ.
   "Съ ослабленіемъ дисциплины, говоритъ Флери {Fleury -- Le droit ecclesiastique.},-- большая часть клерковъ, управлявшихъ госпиталями, обратили ихъ въ свои бенефиціи и не давали никому отчета въ своемъ управленіи. Они брали въ свою пользу большую часть дохода, не исправляли зданій и расхищали имущество госпиталей. Такъ что вѣнскій соборъ въ 1311 году былъ вынужденъ отнять у духовенства управленіе госпиталями и передалъ его въ руки людей свѣтскихъ, потребовавъ съ нихъ ежегоднаго представленія отчетовъ".
   Подобная же секуляризація госпиталей во Франціи окончательно произведена королями Францискомъ I и Генрихомъ II, постановившимъ, что управленіе госпиталями но должно поручать ни духовенству, ни дворянству, ни чиновникамъ, а купцамъ и другимъ буржуа, отцамъ семействъ, людямъ экономнымъ и знающимъ дѣло, имъ поручаемое. Они избирались на три года и по окончаніи срока своего избранія обязывались подробнымъ отчетомъ.
   Но скоро въ большой части госпиталей званіе управляющаго сдѣлалось почетнымъ и вся власть перешла въ руки казначеевъ, экономовъ и др., а съ этимъ вмѣстѣ явились и прежнія злоупотребленія, противъ которыхъ были безсильны многочисленныя постановленія, издаваемыя въ видахъ уничтоженія или ослабленія существовавшаго зла.
   Затѣмъ до Людовика XIV принимались иногда мѣстныя мѣры для оказанія помощи бѣднымъ и ослабленія ужасовъ нищеты, но всѣ эти мѣры были ничтожны; всѣ онѣ или вовсе не приносили никакой пользы, или дѣлали ее въ самыхъ ничтожныхъ размѣрахъ, обогащая развѣ исполнителей этихъ мѣръ, такъ-что мы находимъ совершенно излишнимъ касаться ихъ въ нашемъ очеркѣ.
   При Людовикѣ XIV въ 1693 году государственный совѣтъ объявилъ, что король имѣетъ намѣреніе облегчить положеніе бѣдныхъ своего вѣрнаго города Парижа и, въ этихъ видахъ, приказываетъ ежедневно продавать по уменьшенной цѣнѣ для бѣдныхъ сто тысячъ фунтовъ хлѣба. Черезъ нѣсколько времени дешевая продажа была замѣнена денежной выдачей, по разчету ста тысячъ фунтовъ хлѣба въ мѣсяцъ. Впослѣдствіи принуждены были еще болѣе усилить это денежное вспомоществованіе.
   При Людовикѣ XIV во Франціи существовало 2,185 госпиталей, дающихъ пріютъ 105,000 больнымъ и калѣкамъ,-- 33 депо нищихъ съ 6,650 человѣками всѣхъ возрастовъ обоего пола. Они здѣсь работали и ихъ работа приносила имъ по 13 ливровъ на каждаго въ годъ.
   Въ 1787 году въ Парижѣ было 48 госпиталей, изъ которыхъ 22 для больныхъ, 6 смѣшанныхъ, для больныхъ и здоровыхъ, и 20 для здоровыхъ бѣдняковъ.
   Число здоровыхъ бѣдняковъ было 20,321. Прибавивъ къ нимъ 15,000 подкинутыхъ дѣтей, будемъ имѣть 35,321 человѣкъ, получающихъ въ госвиталяхъ помощь отъ города. Тогдашнее населеніе Парижа считалось въ 600,000 душъ; одинъ изъ 18 д" долженъ былъ прибѣгать къ помощи госпиталей.
   И какихъ госпиталей! Вотъ что мы читаемъ въ рапортѣ комиссаровъ академіи наукъ о главномъ парижскомъ госпиталѣ l'Hôtel-Dieu:
   "Они видѣли мертвыхъ, лежащихъ вмѣстѣ съ живыми; комнаты, въ которыхъ воздухъ никогда не прочищался. Выздоравливающіе помѣщались въ однихъ комнатахъ съ больными и умирающими; комната, гдѣ помѣщались сумасшедшіе, находилась рядомъ съ комнатой, гдѣ лежали несчастные, перенесшіе самыя жестокія операціи; крики сумасшедшихъ не давали имъ покою ни днемъ, ни попью. Бѣлье, снятое съ одного больного, часто надѣвалось тотчасъ же на другого; вновь прибывшаго больного клали на кровать съ тѣмъ же постельнымъ бѣльемъ, на которой умеръ больной коростою; поэтому коростой заразились почти всѣ больные, имѣвшіе несчастіе попасть въ Hôtel-Dieu. Въ операціонной залѣ, гдѣ ампутируютъ члены, оперируемые субъекты находятся вмѣстѣ съ тѣми, которымъ предстоитъ операція; послѣдніе видятъ инструменты, они слышатъ крики страдальцевъ; сегодня передъ ихъ глазами совершаютъ мучительную операцію, которой они должны подвергнуться завтра сами... Беременныя женщины родятъ вмѣстѣ, не только въ одной комнатѣ, но иногда и на одной кровати; родильныя болѣзни въ этомъ госпиталѣ дѣйствуютъ эпидемически; зараза распространяется быстро и уноситъ много жертвъ..."
   Въ слѣдующей главѣ мы перейдемъ къ описанію мѣръ, болѣе разумныхъ и болѣе логичныхъ въ основаніи, которыя принимались для облегченія участи бѣдняковъ, въ концѣ прошлаго столѣтія и въ наше время.

Н. И. Ш.

(Окончаніе въ слѣд. книжкѣ.)

"Дѣло", No 8, 1870

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru