Lib.ru/Классика: Скотт Вальтер. Пуритане

РОМАНЫ

ВАЛЬТЕРА СКОТТА
ПУРИТАНЕ

Съ двумя картинами, гравированными на стали, и 43 политипажами въ текстѣ.

ПЕТЕРБУРГЪ
1875

0x01 graphic

ИЛЛЮСТРАЦІИ РОМАНА ПУРИТАНЕ.

Картины.

Джонъ Бальфуръ Бурлей.

Мисъ Эдисъ Белленденъ.

Политипажию

Факсимиле Вальтера Скотта.

Старецъ Смерти.

Лапаркская ратуша и статуя Балласа. Стрѣльба въ попугая.

Архіепископъ Шарпъ.

Каминъ въ комнатѣ Шарпа.

Смерть архіепископа Шарпа.

Мильнвудская усадьба.

Мортонъ и Бальфуръ въ сараѣ.

Ботисль въ Мильнвудѣ.

Ворота замка Тилитудлема.

Гузъ Гиби.

Лэди Маргаретъ и Мизи.

Генри Мортонъ и Эдисъ Белленденъ.

Рутергленъ, гдѣ ковенантеры дѣлали первый вызовъ правительству.

Схватка между Бальфуромъ и Ботвелемъ.

Битва между гвардейцами и мятежниками.

Болотистое поле сраженія при Айронгреѣ.

Друмклогское поле сраженія.

Маіоръ Белленденъ устанавливаетъ пушку.

Зала въ Тилитудлемскомъ замкѣ.

Мукльратъ проповѣдуетъ.

Тилитудлемскій замокъ со стороны его укрѣпленій.

Куди и Джени.

Герцогъ Монмутъ.

Гамильтонскій паркъ.

Мортонъ составляетъ записку.

Генералъ Томасъ Далйель.

Замокъ Ботвель.

Знаменоносецъ ковенантеровъ.

Битва у Ботвельскаго моста.

Гвардеецъ временъ Карла II.

Герцогъ Лаудердэль.

Шотландскій башмакъ для пытки.

Могила мученика въ Айронгреѣ.

Могилы ковенантеровъ на кладбищѣ Лэсмагагской церкви

Литскій портъ въ 1645 году.

Изба Куди Гедрига.

Дочь Куди съ кувшиномъ.

Мортонъ и Алисонъ.

Дубовая зала въ Мильнвудѣ.

Монументъ, поставленый ковенантерамъ на полѣ сраженія въ Айрширѣ.

Линклатерскій водопадъ.

0x01 graphic

РАЗСКАЗЫ МОЕГО ХОЗЯИНА,
СОБРАНЫЕ И ИЗДАНЫЕ ШКОЛЬНЫМЪ УЧИТЕЛЕМЪ, ПРИЧЕТНИКОМЪ ЦЕРКВИ ВЪ ГАНДЕРКЛЕЙГѢ.
Джедедайою Клейшботамомъ *)

*) См. Ламермурскую Невѣсту, стр. V, примѣч. 2.

Предисловіе.

Въ прошлаго столѣтія замѣчательная личность, прозваная Старцемъ Смерти, была хорошо извѣстна въ Шотландіи. Робертъ Патерсонъ -- таково было настоящее его имя -- родился, какъ говорятъ, въ Думфризширѣ, въ Клозбурнскомъ приходѣ, и по ремеслу былъ каменьщикомъ; по крайней мѣрѣ онъ съ юныхъ лѣтъ учился владѣть рѣзцомъ. Глубокое, восторженое стремленіе ^услужить какому-то воображаемому призванію, а можетъ быть семейные раздоры, побудили его оставить родительскій кровъ и начать скитальческій образъ жизни. Нужда во всякомъ случаѣ не могла быть причиною такого страннаго поступка, такъ какъ онъ во время долгихъ своихъ путешествій никогда не напрашивался на чужое гостепріимство, и всегда имѣлъ при себѣ достаточно денегъ, чтобы удовлетворять своимъ скромнымъ потребностямъ. Наружность Старца Смерти, а также его любимое, или лучше сказать, единственое препровожденіе времени тщательно описано во вступительной главѣ къ настоящему труду {Вальтеръ Скоттъ назвалъ предлагаемый романъ именемъ этого старца "Old Mortalily", что буквально означаетъ старая смертность, названіе, не имѣющее смысла на русскомъ языкѣ, и потому оно замѣнено заглавіемъ "Пуритане", принятымъ Дефокопире въ его французскомъ переводѣ и вполнѣ соотвѣтствующимъ содержанію книги. Переводчикъ.}.

Лѣтъ тридцать тому назадъ авторъ имѣлъ случай встрѣтиться съ этой оригинальной личностью на Дунотарскомъ кладбищѣ, во время своего пребыванія у покойнаго мистера Вокера, ученаго и заслуженаго проповѣдника, у котораго гостилъ съ цѣлью осмотрѣть развалины Дунотарскаго замка и другія достопримѣчательности, разбросаныя по окрестностямъ. Случай привелъ туда же Старца Смерти, считавшаго Дунотарскій приходъ достойной цѣлью своихъ благочестивыхъ странствованій; дѣйствительно, замокъ и кладбище, лежавшіе въ Мервскомъ округѣ, враждебномъ ковенантерамъ, прославились во время Іакова II жестокимъ гоненіемъ противъ камеронцевъ.

Въ 1685 году, когда Аргайль угрожалъ высадкою въ Шотландію, а Монмутъ готовился къ походу въ западную Англію, тайный совѣтъ, въ видѣ суровой мѣры предосторожности, приказалъ задержать въ южныхъ и западныхъ провинціяхъ болѣе ста семействъ, заподозрѣныхъ въ религіозныхъ убѣжденіяхъ, враждебныхъ правительству. Несчастныхъ узниковъ погнали стадомъ на сѣверъ, заставляя дорогой терпѣть самыя страшныя лишенія, и наконецъ, заключили въ подземный казематъ Дунотарскаго замка, съ окномъ, обращеннымъ къ пропасти, на днѣ которой бушевало Нѣмецкое море. Во время путешествія имъ пришлось выслушать не мало насмѣшекъ со стороны папистовъ, а въ городахъ и селеніяхъ ихъ нарочно встрѣчали веселыми звуками барабана и волынки, празднуя торжество надъ мнимыми отступниками отъ вѣры. Даже въ грустномъ уединеніи замка заключенные не могли найдти успокоенія; стража требовала отъ нихъ платы за самые необходимые предметы, не исключая даже воды; когда же нѣкоторые узники возставали противъ такого возмутительнаго побора, и настаивали на своемъ правѣ пользоваться безплатно всѣми необходимыми жизнеными потребностями, сторожа выливали воду на полъ, говоря "что если они обязаны приносить даромъ воду проклятымъ вигамъ, то ни въ какомъ случаѣ не позволятъ имъ даромъ пользоваться кувшинами и кружками".

Многіе умерли въ этой темницѣ, извѣстной до настоящаго времени подъ названіемъ Подземелья виговъ, отъ дурной пищи и недостатка свѣжаго воздуха; другіе нанесли себѣ тяжелыя увѣчья въ безумныхъ попыткахъ бѣжать изъ страшнаго замка. Послѣ революціи, друзья погибшихъ здѣсь виговъ воздвигли надъ ихъ могилами памятникъ съ приличною надписью.

Съ тѣхъ поръ Дунотарскій замокъ сдѣлался священымъ мѣстомъ для потомковъ тѣхъ виговъ, которые умерли въ немъ мученическою смертью; многіе приходили изъ отдаленныхъ частей Англіи, чтобы поклониться дорогой могилѣ.

Мой другъ, мистеръ Вокеръ, разсказалъ мнѣ между прочимъ слѣдующее: Лѣтъ сорокъ передъ тѣмъ онъ путешествовалъ по южной Шотландіи, и имѣлъ несчастье заблудиться въ лабиринтѣ дорогъ и тропинокъ, пересѣкающихъ по всѣмъ направленіямъ обширную, болотистую понизь Лохаръ-Моса, близъ Думфриза, изъ которой рѣдко когда удается выбраться человѣку, незнакомому съ мѣстностью. Въ такомъ бѣдственомъ положеніи онъ не могъ даже добыть себѣ проводника, такъ какъ мѣстные жители, попадавшіеся ему по дорогѣ, всѣ были заняты добываніемъ торфа, и никто изъ нихъ не соглашался оставить свою работу; ему дали, правда, кое-какія указанія, но на малопонятномъ южномъ нарѣчіи, столь отличномъ отъ мервскаго. Мистеръ Вокеръ началъ серьезно безпокоиться, когда ему пришла счастливая мысль разсказать свое горе одному фермеру (на сколько можно было заключить по его костюму), который вмѣстѣ съ другими добывалъ себѣ топливо на зиму. Въ началѣ старикъ также отказался быть проводникомъ; но потомъ снизошелъ къ сану мистера Вокера и къ его безвыходному положенію.

-- Вы приналежите къ духовному званію, серъ? спросилъ онъ.

Мой другъ отвѣтилъ утвердительно.

-- И на сколько я замѣчаю по вашей рѣчи, пришли къ намъ съ сѣвера?

-- Точно такъ, любезный другъ, былъ отвѣтъ.

-- Могу я спросить васъ, слыхали вы когда нибудь про мѣстечко Дунотаръ?

-- Кое-что знаю о немъ, по крайней мѣрѣ долженъ знать, сказалъ мистеръ Вокеръ,-- такъ какъ я былъ тамъ нѣсколько лѣтъ приходскимъ пасторомъ.

-- Очень радъ слышать это, отвѣтилъ незнакомецъ.

--?

-- Въ Дунотарѣ похороненъ одинъ мой родственикъ, и если я не ошибаюсь, надъ нимъ поставленъ памятникъ; я бы дорого далъ, чтобы узнать, существуетъ ли еще этотъ памятникъ.

-- Вашъ родственикъ погибъ вѣроятно въ подземельи замка вмѣстѣ съ другими вигами? спросилъ мистеръ Вокеръ;-- тамъ мало кто похороненъ изъ южанъ, кромѣ ихъ, и никому, на сколько мнѣ извѣстно, не поставлено памятника.

-- Такъ... имено такъ, сказалъ старикъ камеронецъ (собесѣдникъ моего друга, какъ оказалось, принадлежалъ къ этой сектѣ); затѣмъ онъ отложилъ въ сторону заступъ, надѣлъ куртку, и съ большою готовностью предложилъ мистеру Вокеру вывести его изъ Лохаръ-Моса, пожертвовавъ своей дневной работой. Пасторъ съ своей стороны доставилъ ему большое удовольствіе, повторивъ надгробную надпись, которую онъ помнилъ наизусть. Старикъ былъ въ восхищеньи, когда узналъ, что въ этой надписи упоминались, въ числѣ прочихъ мучениковъ за вѣру, его дѣдъ и прадѣдъ; онъ отказался отъ всякаго вознагражденія, и только попросилъ мистера Вокера, когда они вышли на сухую и безопасную дорогу, дать ему на память письменую копію надписи.

Въ то время какъ я прислушивался къ этому разсказу и разсматривалъ упомянутый выше памятникъ, къ пому подошелъ Старецъ Смерти, и принялся за обычную свою работу: чистку украшеній и полустертыхъ буквъ. Его наружность и костюмъ по возможности вѣрно описаны мною въ романѣ. Мнѣ очень хотѣлось поближе узнать этого замѣчательнаго человѣка, и я надѣялся достигнуть этого, когда онъ согласился воспользоваться гостепріимствомъ почтенаго пастора. Послѣ обѣда, мистеръ Вокеръ предложилъ ему роспить бутылочку вина, къ которому онъ, какъ говорили, не питалъ особенаго отвращенія. Но вино не развязало языка Старцу Смерти, и онъ рѣшительно отказался говорить откровенно о себѣ и о своемъ образѣ жизни. Дурное расположеніе духа стѣсняло, какъ онъ выразился, свободу его рѣчи.

Дѣло въ томъ, что онъ былъ глубоко оскорбленъ богослуженіемъ въ одной изъ Абердинскихъ церквей, гдѣ псалмопѣніе сопровождалось звуками флейты, или другаго какого-то подобнаго инструмента, что по мнѣнію Старца Смерти было самою чудовищною мерзостью. Весьма вѣроятно также, что ему не по нутру было наше общество: онъ могъ не безъ основанія подозрѣвать, что молодой адвокатъ и пасторъ одного изъ сѣверныхъ приходовъ (другими словами я и мой другъ мистеръ Вокеръ) допрашивали его безъ всякихъ серьезныхъ намѣреній, изъ одного празднаго любопытства. Такъ или иначе, по пользуясь выраженіемъ Джона Буніана, Старецъ Смерти пошелъ своей дорогой, и больше я его не видалъ.

Впрочемъ, замѣчательная наружность и оригинальный образѣ жизни этого почтеннаго странника снова воскресли въ моей памяти, когда мнѣ довелось услышать разсказъ моего друга, мистера Джозефа Трэна, акцизнаго инспектора въ Думфризѣ, который сообщилъ мнѣ по этому предмету много интересныхъ свѣденій. Съ его словъ напримѣръ описаны мною въ романѣ послѣднія минуты Старца Смерти, и нѣкоторыя другія подробности изъ его жизни. Изъ того же источника узналъ я, что потомство этого старика существуетъ и въ настоящее время, въ третьемъ поколѣніи, пользуясь всеобщимъ уваженіемъ за свои дарованія и заслуги.

Въ то время какъ эти страницы находились въ печати, я получилъ слѣдующее письмо отъ мистера Трэна, весьма обязательно посвятившаго досугъ отъ своихъ серьезныхъ занятій собиранію матеріаловъ, которые мнѣ было такъ интересно имѣть подъ руками:

"Мнѣ случалось часто бывать въ Гленкенсѣ, писалъ мистеръ Трэнъ,-- и во время этихъ поѣздокъ я близко познакомился съ Робертомъ Патерсономъ, сыномъ Старца Смерти, живущимъ въ небольшой деревенькѣ Балмаклеланъ; хотя ему теперь за семьдесятъ лѣтъ, онъ сохранилъ всю пылкость молодости -- обладаетъ необыкновенною памятью и часто удивляетъ познаніями, которыхъ никакъ не ожидаешь отъ человѣка въ его положеніи. Онъ сообщилъ мнѣ между прочимъ слѣдующія свѣденія о своемъ отцѣ и обо всемъ его потомствѣ до. настоящаго времени.

"Робертъ Патерсонъ, по прозванію Старецъ Смерти, былъ сыномъ Вальтера Патерсона и Маргариты Скоттъ, которые жили на Гагишской фермѣ, въ Гавикскомъ приходѣ, около первой половины восемнадцатаго столѣтія. Здѣсь родился Робертъ, въ достопамятный 1715 годъ.

"Въ качествѣ меньшаго сына многочисленаго семейства, онъ съ молодыхъ лѣтъ поступилъ въ услуженіе къ старшему брату Франсису, арендовавшему небольшой клочокъ земли у сера Джона Джардина изъ Апльгарта, въ Комкокльской степи, близъ Лохмабена. Во время пребыванія у брата, онъ познакомился съ Елизаветою Грей, дочерью Роберта Грей, садовника сера Джона Джардина, и впослѣдствіи женился на ней. Жена его была долгое время кухаркою у сера Томаса Киркпатрика изъ Клозбурна, который выхлопоталъ Старцу Смерти, черезъ посредство герцога Квинзбери, выгодную аренду Гэтлобригской каменоломни, въ Мортонскомъ приходѣ. Здѣсь онъ построилъ себѣ домъ, и имѣлъ достаточно земли, чтобы держать лошадь и корову. Разскащикъ не могъ сообщать мнѣ достовѣрно, когда его отецъ поселился въ Гэтлобригѣ, но полагалъ, что это случилось нѣсколько ранѣе 1746 года, такъ какъ въ достопамятные морозы 1740 года мать его находилась еще въ услуженіи у сера Томаса Киркпатрика. Въ 1745--46 году, горцы, отступая изъ Англіи въ Глазго, ограбили по дорогѣ домъ мистера Патерсона въ Гэтлобригѣ, а его самого захватили плѣнникомъ и увезли въ Гленбукъ, единствено за то, что онъ сказалъ одному изъ воиновъ, что постыдное бѣгство ихъ можно было предвидѣть заранѣе, такъ какъ мощная десница Всевышняго была поднята не только противъ непорченаго и преступнаго дома Стюартовъ, но также противъ всѣхъ, дерзавшихъ защищать чудовищную ересь римской церкви. Это обстоятельство указываетъ на то, что Старецъ Смерти уже съ молоду отличался религіозной восторженостью, сдѣлавшей его имя столь извѣстнымъ впослѣдствіи.

"Религіозная секта такъ называемыхъ горныхъ людей, или камеронцевъ, отличалась въ то время особенымъ благочестіемъ и строгостью правовъ, подражая своему основателю Камерону, къ которому Старецъ Смерти былъ горячо приверженъ. Онъ часто посѣщалъ собранія горцевъ въ Галовеѣ, и нерѣдко переносилъ изъ своей каменоломни надгробныя плиты, чтобъ увѣковѣчить память о праведникахъ, прахъ которыхъ мирно покоился подлѣ праха отцевъ ихъ. Старецъ Смерти не принадлежалъ къ числу тѣхъ набожныхъ людей, которые однимъ глазомъ взираютъ въ небеса, а другимъ пристально слѣдятъ за ходомъ суетныхъ дѣлъ. По мѣрѣ того какъ возрастала его религіозная восторженость, путешествія въ Галовей становились чаще и чаще; онъ даже сталъ забывать самую естественую свою обязанность, -- заботу о потомствѣ. Съ 1758 года онъ совсѣмъ не возвращался изъ Галовея въ Гэтлобригъ, гдѣ оставилъ жену и пятерыхъ дѣтей; тогда послѣдняя рѣшилась отправить старшаго сына Вальтера, едва достигшаго двѣнадцатилѣтняго возраста, въ поиски за отцомъ. Мальчикъ обошелъ почти весь Галовейскій округъ отъ Инкскаго Порубежья до такъ называемой Барульонской Кручи, и наконецъ нашелъ Старца Смерти на заброшеномъ кладбищѣ, на западномъ берегу рѣки ли, противъ городка Киркудбрайта, занятаго отдѣлкой какого то камеронскаго памятника. Юный путешественикъ старался всѣми силами убѣдить отца вернуться въ семейство, по безуспѣшно. Тогда мисисъ Патерсонъ отправила въ Галовей съ тою же цѣлью своихъ дочерей; но женское посольство также потерпѣло неудачу. Наконецъ, лѣтомъ 1768, она удалилась въ небольшую нагорную деревеньку Балмаклеланъ, гдѣ кормила себя и всю семью на скудныя средства, выручаемыя отъ содержанія сельской школы.

Здѣсь лежитъ прахъ
Джэмса М. Комба, также другихъ
Въ Кросмихской оградѣ погибшихъ.
Умеръ 1 мая 1760 года 63 лѣтъ.

"Такова надпись, украшающая надгробный памятникъ на Кальдонской фермѣ, близъ Горнаго Домика, въ Вигтонширѣ; камеронцы очень почитаютъ его, какъ первый памятникъ воздвигнутый Старцемъ Смерти надъ прахомъ нѣсколькихъ лицъ, павшихъ жертвами своего фанатизма во время междоусобной войны, въ царствованіе Карла Втораго {Домикъ былъ взятъ штурмомъ нѣкіимъ капитаномъ Орчардомъ или Урквартомъ, который самъ погибъ во время атаки. Авторъ.}.

"Изъ Кальдона работы Старца Смерти распространились почти по всей Нижней Шотландіи. Едва ли найдется въ Айрширѣ, Галовеѣ или Думфризширѣ хоть одно кладбище, на которомъ не лежитъ надгробной плиты, высѣченой руками Старца Смерти. Его памятники легко отличить отъ всѣхъ другихъ по первобытной грубости отдѣлки и по наивнымъ надписямъ. Не должно забывать, что въ теченіе болѣе сорока лѣтъ, единственымъ, вполнѣ безкорыствымъ занятіемъ мистера Патерсона было изготовленіе новыхъ монументовъ и обновленіе старыхъ. Правда, ему во всякое время были открыты двери камеронскихъ домовъ, гдѣ его радушно принимали какъ самаго близкаго человѣка. Но онъ не всегда пользовался чужимъ гостепріимствомъ, что видно изъ слѣдующаго счета его скромнымъ расходамъ. Этотъ счетъ былъ найденъ, вмѣстѣ съ другими незначительными бумагами (изъ которыхъ нѣкоторыя находятся у меня), послѣ смерти старика, въ его записной книжкѣ:

0x01 graphic

¹) Оригинальное лице (нынѣ умершее) Санди было всѣмъ хорошо извѣстно; его прозвали Килибагонъх, и фермеры покупали у него мѣлъ, которымъ отмѣчали свои стада. Авторъ.

"Счетъ показываетъ, что благочестивый странникъ былъ очень бѣденъ на старости лѣтъ; впрочемъ, онъ терпѣлъ лишенія скорѣе по собствепому желанію, чѣмъ по необходимости, такъ какъ въ это время всѣ дѣти его были обезпечены, и очень желали пріютить у себя отца. Но никакія убѣжденія не могли заставить его отказаться отъ скитальческаго образа, жизни; онъ до самой смерти путешествовалъ на своемъ старомъ конѣ съ одного кладбища на другое, и умеръ такъ какъ вы описали, въ Банкгилѣ, близъ Локерби, 14-го февраля 1801, на 86 году отъ рожденія. Тотчасъ послѣ смерти старика былъ отправленъ гонецъ къ его сыновьямъ въ Балмаклеланъ, по его задержали на дорогѣ глубокіе снѣга, и бренные останки мистера Патерсона были преданы землѣ прежде, чѣмъ кто либо изъ родни успѣлъ прибыть въ Банкгиль.

"Считаю долгомъ привести списаный мною счетъ похороннымъ расходамъ, оригиналъ котораго хранится у меня:

Для памяти.

Счетъ расходамъ на похороны Роберта Патерсона, умершаго въ Банкгилѣ февраля 14-го дня 1801 года.

0x01 graphic

Счетъ провѣренъ и засвидѣтельствованъ сыномъ умершаго.

"Мой пріятель не могъ, по болѣзни, присутствовать на похоронахъ своего отца, и по этому не знаетъ, что очень прискорбно, на какомъ кладбищѣ находится его могила.

"Желая воздвигнуть небольшой памятникъ въ память умершаго, я употребилъ всѣ усилія, чтобы добиться хоть какихъ нибудь указаній на то, гдѣ покоится прахъ Старца Смерти; но мои розыски и разспросы ни къ чему не привели, такъ какъ въ церковныхъ книгахъ сосѣднихъ приходовъ нигдѣ не упомянуто о его кончинѣ. Грустно подумать, что быть можетъ даже простой плиты не будетъ видно на могилѣ замѣчательнаго человѣка, посвятившаго свою долголѣтнюю жизнь единствено тому, чтобъ увѣковѣчивать искуствомъ своего рѣзца память многихъ, менѣе его заслуживавшихъ такое отличіе {Это доброе намѣреніе осуществилось. Въ ноябрѣ 1869 поставили памятникъ Старцу Смерти на Керлаверокскомъ кладбищѣ, гдѣ, какъ сдѣлалось достовѣрно извѣстно; онъ былъ похороненъ въ февралѣ 1801 г.}.

"У Старца Смерти было три сына, Робертъ, Вальтеръ и Джонъ; первый изъ нихъ, какъ я уже упомянулъ, живетъ въ селеніи Балмаклеланъ, вполнѣ обезпеченый, окруженный любовью и уваженіемъ сосѣдей. Вальтеръ умеръ нѣсколько лѣтъ тому назадъ, оставивъ послѣ себя семейство, пользующееся теперь независимымъ положеніемъ. Дисонъ эмигрировалъ въ 1776 г. въ Америку, гдѣ послѣ многихъ превратностей счастья поселился въ Бальтиморѣ".

Старикъ Ноль, и тотъ, говорятъ, любилъ иногда невинную шутку (Смотри записки капитана Годгсона {Эта книга составляетъ часть обширнаго труда, написанаго во время междоусобной войны, посвященнаго жизнеописанію сера Генри Сликгсби, и изданнаго авторомъ въ 1808 г.}). Въ этомъ отношеніи Старецъ Смерти могъ сравнить себя съ Протекторомъ; раза два въ своей жизни, а можетъ быть и побольше, онъ былъ веселъ; но даже шутки его отличались грустнымъ, могильнымъ характеромъ, и приводили иногда къ непріятнымъ для него послѣдствіямъ, въ чемъ можно убѣдиться изъ слѣдующаго анекдота:

Разъ какъ то старикъ былъ занятъ на Гиртонскомъ кладбищѣ обычнымъ своимъ дѣломъ, обновленіемъ надгробныхъ памятниковъ, воздвигнутыхъ надъ могилами камеронцевъ; невдалекѣ отъ него могильщикъ рылъ могилу; тутъ же возились сорванцы-ребятишки, и своимъ шумнымъ весельемъ мѣшали старикамъ въ ихъ серьезномъ занятіи. Самыми неугомонными оказались внуки одной очень извѣстной въ околоткѣ личности, Купера Климента, который пользовался въ Гиртонѣ и окрестныхъ приходахъ едва ли не полной монополіей по выдѣлкѣ домашней деревянной утвари, какъ то: чашекъ, ложекъ, черепковъ, скалокъ и проч. Замѣтить должно, что посуда Купера, не смотря на прочную, изящную работу, отличалась недостаткомъ, который впрочемъ часто замѣчается въ подобныхъ случаяхъ: всякая налитая въ нее жидкость получала красноватый оттѣнокъ.

Внукамъ этого почтеннаго мастера пришло вдругъ въ голову спросить могильщика, какую онъ расчитываетъ извлечь пользу изъ обломковъ старыхъ гробовъ, грудами лежавшихъ около свѣжихъ могилъ. "Развѣ вы не знаете", возразилъ Старецъ Смерти, "что онъ продаетъ ихъ вашему дѣду для выдѣлки чашекъ, ложекъ и тому подобнаго?" -- Это сообщеніе повергло дѣтей въ большое смущеніе, и они стали съ отвращеніемъ вспоминать сколько обѣдовъ они съѣли на тѣхъ самыхъ блюдахъ, которыя по мнѣнію Старца Смерти годились только для вѣдьмъ и оборотней. Ребятишки пересказали это извѣстіе своимъ родителямъ, и вскорѣ всѣ мѣстные жители стали съ отвращеніемъ смотрѣть на посуду Купера, тѣмъ болѣе что розовый оттѣнокъ дерева всегда казался имъ нѣсколько подозрительнымъ. Никто не рѣшался больше дѣлать заказовъ несчастному бочару, къ великому удовольствію его соперниковъ, изготовлявшихъ глиняную посуду. Многіе потребовали даже возвращенія денегъ за купленыя вещи, увѣряя что они ни за что не будутъ хранить у себя вещей изъ такого отвратительнаго матеріала. Тогда несчастный торговецъ, видя себя на краю разоренія, притянулъ Старца Смерти къ суду, и доказалъ, что дерево, употребляемое имъ для посуды, покупалось у мѣстныхъ контрабандистовъ и получалось изъ старыхъ бочекъ, въ кототорыхъ они перевозили вино, чѣмъ также объяснялся странный цвѣтъ посуды. Старецъ Смерти, съ своей стороны, чистосердечно признался, что онъ хотѣлъ только подшутить надъ ребятишками, и не имѣлъ никакого намѣренія клеветать на почтеннаго бочара. Но утратить доброе имя легче чѣмъ пріобрѣсти его. Клименту Куперу не удалось болѣе поднять свою торговлю, и онъ умеръ въ бѣдности.

Примѣчаніе. Мистеръ Трэнъ по видимому ошибается относительно названія той деревни, гдѣ умеръ Робертъ Патерсонъ. Въ настоящее время положительно извѣстно, что Старецъ Смерти провелъ послѣднія минуты своей жизни не въ Банкгилѣ, а въ Банкэндѣ. Эта деревушка находится въ 15 миляхъ отъ Банкгиля (въ томъ же графствѣ) и принадлежитъ къ Керлаверокскому приходу, и тамъ, на кладбищѣ, похороненъ Старецъ Смерти.

ГЛАВА I.
Введеніе.

Зачѣмъ неустанно онъ бродитъ
Въ жилищахъ смерти безпощадной?
Зачѣмъ стремится воскресить
Что смерть давно заполонила?
Лангорнъ.

Кто изъ читателей, сказано въ рукописи мистера Патисона {См. Ламерм. Невѣсту, Введеніе къ первому изданію, стр. V -- XI.}, не наслаждался тѣмъ сердечнымъ весельемъ, съ которымъ ребятишки покиваютъ сельскую школу въ прекрасный лѣтній вечеръ? Послѣ скучныхъ часовъ дисциплины рѣзвая толпа вырывается съ крикомъ и пѣснями на свѣжій воздухъ и спѣшитъ вознаградить себя за потерянное время веселыми играми на лужайкѣ. Одна только личность по видимому не можетъ вызвать къ себѣ сочувствія зрителя, и какъ бы нехотя пользуется минутою свободы и отдыха. Я говорю про самаго учителя:-- онъ провелъ цѣлый день въ душной атмосферѣ классной комнаты, оглушенный гамомъ и шумомъ, въ тщетныхъ усиліяхъ усмирить строптивыхъ, побудить къ труду лѣнтяевъ, вдолбить азы тупоумнымъ и побороть своеволіе упрямыхъ; его собственный мозгъ притупился, выслушивая сотый разъ одинъ и тотъ же урокъ, который отвѣчавшіе умѣли разнообразить только ошибками. Даже цвѣты классическаго генія, на которыхъ онъ останавливался съ такою любовью, блекли въ его воображеніи, такъ какъ ихъ постоянно сопровождали слезы, поправки и наказанія; эклоги Виргилія и оды Горація стали для него неразлучно связаны съ тоскливой, заплаканной фигурой неспособнаго ученика и его монотоннымъ чтеніемъ. Прибавьте къ этимъ нравственнымъ терзаніямъ нѣжный организмъ и самолюбивое стремленіе къ болѣе высокой дѣятельности въ сравненіи съ невеселою обязанностью мучить дѣтей, и вы составите себѣ довольно вѣрное понятіе о томъ успокоеніи, которое доставляетъ школьному учителю одинокая прогулка въ тихій лѣтній вечеръ, когда болящая голова старается забыть долгіе часы тяжелаго труда, и растроенные нервы испытываютъ благодѣтельное вліяніе свѣжаго воздуха. Для меня эти вечернія прогулки были самыми отрадными минутами въ моей несчастной жизни. Если найдется снисходительный читатель, который будетъ съ удовольствіемъ читать эти строки, пусть не оставитъ онъ безъ вниманія то обстоятельство, что онѣ задуманы въ часы вечерняго размышленія среди мирной картины сельской природы.

Моимъ любимымъ мѣстомъ прогулки во время золотаго досуга былъ берегъ небольшаго ручья, протекавшаго мимо дома сельской школы въ Гандерклейгѣ, извиваясь въ глубокой долинѣ, поросшей зеленымъ верескомъ. На разстояніи первой четверти мили отъ школы, меня обыкновенно отвлекали отъ размышленій поклоны вѣжливыхъ учениковъ, которые ловили форелей и пискарей въ прозрачной водѣ, или рвали цвѣты и тростникъ по берегу. Но далѣе этого разстоянія юные рыболовы неохотно простирали свои прогулки послѣ солнечнаго заката. Дѣло въ томъ, что въ концѣ долины, между двумя крутыми выступами берега, находилось заброшеное кладбище, къ которому маленькіе сорванцы боялись подходить въ сумерки. Но для меня эта мѣстность имѣла невыразимую прелесть. Долгое время она была любимою цѣлью моихъ прогулокъ, и въ ней вѣроятно я найду, успокоеніе послѣ моихъ земныхъ странствованій, если мой добрый покровитель не забудетъ даннаго имъ обѣщанія {Красивый надгробный камень, на которомъ вырѣзаны имя и званіе Питера Патисона, а также день его рожденія и смерти, вмѣстѣ съ краткой похвалой его достойной жизни, положенъ мною на томъ мѣстѣ, гдѣ погребенъ мой горько оплаканный другъ, я свидѣтельствуетъ о томъ, что я свято исполнилъ возложенный на себя печальный долгъ.-- Джедедайа Клейшботамъ.}.

Когда я вступалъ въ это убѣжище, много овладѣвало благоговѣйное чувство, которое каждое кладбище навѣваетъ на человѣка; но въ этомъ чувствѣ не было ничего тяжелаго, ничего скорбнаго. Въ послѣдніе годы здѣсь мало кого хоронили, и свѣжая густая мурава, покрывавшая могилы, сохранялась непонятою. Рѣдкіе памятники -- ихъ можно было всего насчитать семь или восемь -- на половину ушли въ землю и поросли мохомъ. Взору не приходилось останавливаться на новыхъ гробницахъ, которыя невольно нарушаютъ спокойное теченіе нашихъ мыслей, напоминая о недавнихъ печаляхъ; не было здѣсь также пышной растительности, повольной свидѣтельницы бренныхъ останковъ человѣчества, которые она прикрываетъ и на счетъ которыхъ она развивается. Маргаритки, пестрившія траву, и граціозно повисшіе надъ ними колокольчики питались небесною росою, и глядя на нихъ умъ человѣческій безъ отвращенія помышлялъ о смерти, которая хотя и оставила здѣсь свои слѣды, но смягченные временемъ. Связь между жизнью и смертью сказывалась только въ невольномъ размышленіи, что покойники, лежащіе подъ тяжелыми плитами, были нѣкогда такими же живыми людьми, какъ и мы, и что рано или поздно наступитъ время, когда и мы обратимся въ прахъ.

Не смотря на то, что на самыхъ свѣжихъ могилахъ мохъ зеленѣлъ уже въ продолженіе четырехъ поколѣній, воспоминаніе о погребенныхъ подъ ними лицахъ благоговѣйно сохранялось въ мѣстномъ населеніи. На большомъ и наиболѣе интересномъ для антикварія памятникѣ, съ изображеніемъ рыцаря въ доспѣхахъ и со щитомъ на груди, не доставало герба, а отъ полуистертой надписи уцѣлѣли только слова: Dns, Iohan de Hamel, которыя впрочемъ можно было также прочесть за Ionan de Lamel. На другомъ памятникѣ, украшенномъ митрой, крестомъ и жезломъ, искусно изсѣченными на камнѣ, вовсе не было надписи, и можно было только догадываться, что подъ нимъ покоятся останки какого нибудь епископа. Напротивъ, на двухъ плитахъ, лежавшихъ тутъ же, можно было прочесть подробную біографію умершихъ, разсказанную частью незатѣйливой прозой, частью грубыми стихами. Здѣсь были похоронены несчастные пресвитеріанцы, однѣ изъ тѣхъ многочисленныхъ жертвъ, которыя пали въ царствованіе Карла II и его преемника {Яковъ, седьмой король Шотландіи и второй въ Англіи.-- Д. К.}. Послѣ битвы при Пентландъ Гиллѣ, ковенантеры подверглись въ упомянутой долинѣ нападенію со стороны королевскаго отряда; одни изъ нихъ были убиты на мѣстѣ, другіе разстрѣляны впослѣдствіи какъ мятежники взятые съ оружіемъ въ рукахъ. Для сельскаго населенія ихъ могилы были дороже самыхъ роскошныхъ гробницъ. Отцы приводили на кладбище своихъ сыновей, и разсказывая о подвигахъ умершей братьи, увѣщевали ихъ слѣдовать примѣру предковъ, и быть всегда готовыми жертвовать жизнью за гражданскую и религіозную свободу.

Я далеко не раздѣляю убѣжденій людей, причисляющихъ себя къ послѣдователямъ камеронцевъ: ихъ нетерпимость и несносное ханжество внушаютъ мнѣ отвращеніе, а религіозная ревность слишкомъ напыщенна, чтобы быть искреннею; но ятакже не желаю уменьшить заслугъ многихъ мучениковъ за вѣру, соединявшихъ свободомысліе Гампдена съ Мужествомъ Гупера или Латимера. Я вообще держусь того мнѣнія, что слѣдуетъ воздать каждому по заслугамъ, и вспоминать съ уваженіемъ не только о тѣхъ, которые пожертвовали жизнью ради республиканскихъ принциповъ, но также и о роялистахъ, мужественно шедшихъ на смерть въ борьбѣ съ мятежниками, въ искреннемъ убѣжденіи что исполняютъ свой нравственный долгъ.

Не разъ было замѣчено, что непреклонность, составляющая выдающуюся черту въ характерѣ шотландцевъ, особенно благотворно сказывалась во время превратностей судьбы; въ этомъ отношеніи моихъ соотечественниковъ можно сравнить съ величественными смоковницами, покрывающими свои родныя горы; они смѣло простираютъ свои вѣтви навстрѣчу всѣмъ вѣтрамъ и могутъ быть сломаны бурею, но не принижены. Впрочемъ, это мой личный взглядъ на шотландцевъ: я описываю ихъ такими, какими мнѣ случалось ихъ наблюдать. Въ чужестранныхъ земляхъ они, говорятъ, далеко не такъ строптивы. Послѣ такаго длиннаго отступленія, мнѣ пора обратиться къ разсказу.

Какъ-то въ лѣтній вечеръ, я вошелъ по обыкновенію на кладбище въ грустномъ, мечтательномъ настроеніи духа, и очень удивился, когда до моего слуха долетѣли не тѣ звуки, которые я привыкъ слышать въ этомъ уединеніи, именно: тихое журчаніе ручья и шелестъ вѣтра, перебиравшаго вѣтви трехъ гигантскихъ ясеней, украшавшихъ жилище мертвецовъ. На этотъ разъ я отчетливо услышалъ удары молотка, и съ ужасомъ вспомнилъ о давнишнемъ намѣреніи двухъ землевладѣльцевъ, помѣстья которыхъ отдѣлялись моимъ любимымъ ручьемъ, провести пограничный ровъ, который вытянулся бы прямой линіей, и такимъ образомъ замѣнить скучнымъ однообразіемъ прихотливые изгибы естественной границы {Считаю не лишнимъ сообщить читателю, что первоначально границу между владѣніями лэрда Гандерклейга и лэрда Гузедуба составлялъ agger или munis, то есть валъ сложенный изъ кусковъ гранита безъ цемента и покрытый дерномъ, или выражаясь по латыни cespite viride. Между почтенными лэрдами возникло несогласіе по поводу двухъ болотистыхъ участковъ земли, расположенныхъ по берегу небольшаго заливчика, называемаго Бедральской Заводью; началась долголѣтняя тяжба, которая побывала на разсмотрѣніи и у мѣстныхъ судебныхъ властей и у высокопоставленныхъ лордовъ въ самомъ городѣ Лондонѣ; но вопросъ о спорныхъ земляхъ остался, такъ сказать, adhuc in pendente, т.е. нерѣшеннымъ.-- Д. К.}. Но вскорѣ я съ удовольствіемъ убѣдился, что мое предположеніе было ошибочно. На памятникѣ убитыхъ пресвитеріанцевъ сидѣлъ старикъ и тщательно подновлялъ рѣзцомъ полуистертыя буквы надписи, въ которой торжественнымъ библейскимъ языкомъ говорилось о вѣчномъ блаженствѣ, ожидающемъ на томъ свѣтѣ мучениковъ за вѣру, и о страшномъ проклятіи, которымъ Всевышній поразитъ гнусныхъ убійцъ. Голубая шляпа громадныхъ размѣровъ покрывала сѣдую голову благочестиваго работника. Сюртукъ стариннаго покроя, жилетъ и штаны изъ толстаго сукна, такъ называемаго hoddin-grey, составляли его одѣяніе, значительно пострадавшее отъ времени и мало отличавшееся отъ обычнаго костюма мѣстныхъ стариковъ-поселянъ. На ногахъ у него были надѣты штиблеты изъ чорнаго сукна и толстые башмаки, подбитые гвоздями. Не вдалекѣ отъ старика щипала траву его неизмѣнная подруга, худая костлявая лошадка, которую годы убѣлили подобно снѣгу. Ея сбруя отличалась замѣчательной простотой, связка соломы замѣняла сѣдло, а веревочныя петли -- стремена; вокругъ шеи былъ повязанъ холщевой мѣшокъ, вѣроятно для инструментовъ и кое какихъ вещей. Я никогда не видалъ прежде описываемую мною личность, но по оригинальности его занятія и по его удивительной наружности, я тотчасъ узналъ благочестиваго странника, про котораго мнѣ много разсказывали и котораго знали въ различныхъ частяхъ Шотландіи подъ названіемъ Старца Смерти.

Я никогда не могъ узнать гдѣ этотъ старикъ родился и какое было его настоящее имя; мнѣ было также мало извѣстны причины, побудившія его покинуть свой домъ и начать скитальческій образъ жизни. По мнѣнію большинства онъ былъ родомъ изъ Галовэя или изъ Думфризскаго графства, и происходилъ по прямой линіи отъ тѣхъ фанатическихъ защитниковъ ковенанта, жизнь и дѣянія которыхъ онъ такъ любилъ описывать. Говорятъ, что въ одно время онъ арендовалъ небольшую ферму, по но недостатку денегъ, а можетъ быть и по семейнымъ непріятностямъ оставилъ это дѣло, и вообще отказался отъ всѣхъ выгодныхъ сдѣлокъ и предпріятій. Выражаясь библейскимъ языкомъ, можно сказать, что онъ оставилъ кровъ свой, жену свою, и чадъ своихъ, и странствовалъ по бѣлу свѣту до конца своей жизни въ теченіе тридцати слишкомъ лѣтъ.

0x01 graphic

Во все это долгое время благочестивый странникъ такъ располагалъ свои путешествія, чтобы ежегодно посѣщать могилы несчастныхъ ковенантеровъ, погибшихъ отъ меча или отъ сѣкиры палача въ царствованіе послѣднихъ двухъ Стюартовъ. Этихъ могилъ особенно много въ западныхъ округахъ Айра, Галовэя и Думфриза; онѣ попадаются также въ другихъ частяхъ Шотландіи, въ мѣстностяхъ, гдѣ бѣглецы спасались отъ преслѣдованія или собирались для отчаяннаго сопротивленія. Могилы нерѣдко находятся вдали отъ жилья, среди заброшенныхъ топей и зарослей, гдѣ исчезалъ самый слѣдъ человѣка. Тѣмъ не менѣе Старецъ Смерти находилъ возможность посѣщать ихъ во время годичнаго своего путешествія.

Охотники нерѣдко заставали его въ самыхъ уединенныхъ ущеліяхъ горъ за обычнымъ занятіемъ: счищеніемъ мха съ надгробныхъ плитъ и обновленіемъ надписей и эмблемъ смерти, которыми обыкновенно украшались эти скромные памятники. Глубокое, хотя нѣсколько восторженное чувство религіознаго долга заставило старика посвятить многіе годы своей жизни памяти умершихъ ревнителей церкви. Онъ считалъ священной для себя обязанностью сохранять по возможности неприкосновенными эмблемы, свидѣтельствовавшія грядущимъ поколѣніямъ о мученическихъ подвигахъ ихъ предковъ. Въ каждомъ изъ дорогихъ ему памятниковъ онъ видѣлъ свѣточъ, который долженъ освѣщать потомству путь къ духовному совершенствованію.

Во время своихъ путешествій Старецъ Смерти никогда по видимому не нуждался въ деньгахъ, и не прибѣгалъ, на сколько извѣстно, къ чужой благотворительности. Впрочемъ, его потребности были чрезвычайно ограничены; къ тому же, почти всюду гдѣ странствовалъ, онъ находилъ гостепріимный пріютъ у камеронцевъ {Послѣдователи Ричарда Камерона,-- наиболѣе суровая пресвитеріанская секта.} и у другихъ набожныхъ людей, которымъ отплачивалъ тѣмъ, что обновлялъ памятники надъ могилами ихъ предковъ. Такъ какъ его видѣли всего чаще на сельскихъ кладбищахъ, нарушающимъ звонкими ударами молотка покой птичьяго царства, или надъ какой нибудь заброшенной надгробной плитой, среди равнины, поросшей верескомъ, то его и прозвали за постоянное общеніе съ мертвецами, Старцомъ Смерти.

Человѣкъ съ подобнымъ характеромъ долженъ былъ по видимому оставаться чуждъ самаго невиннато веселія. Между тѣмъ, говорятъ, что въ кругу своихъ друзей онъ считался весельчакомъ. Противниковъ ковенанта и гонителей пресвитеріанства онъ величалъ не иначе, какъ змѣинымъ отродіемъ. Разговоръ его былъ серьезенъ и поучителенъ до строгости; добрый старикъ вспылилъ только разъ въ своей жизни, когда какой-то сорванецъ-мальчишка нарочно отшибъ носъ у каменнаго херувимчика, котораго онъ только что собрался подновить. Я вообще не большой охотникъ розги, вопреки мудрому изреченію Соломона, за которое дѣти имѣютъ нѣкоторое основаніе недолюбливать его. Но на этотъ разъ я готовъ былъ согласиться, что озорникъ заслуживалъ наказанія.

Подойдя къ Старцу Смерти, я счелъ нужнымъ вызсказать уваженіе къ его лѣтамъ и политическимъ убѣжденіямъ, и потому почтительно извинился передъ нимъ за то, что безпокою его въ занятіяхъ. Старикъ отложилъ въ сторону рѣзецъ, снялъ и тщательно вытеръ очки, надѣлъ ихъ опять на носъ, и очень любезно отвѣтилъ на мое привѣтствіе. Ободренный его словами, я предложилъ ему нѣсколько вопросовъ о мученикахъ, лежавшихъ подъ монументомъ, который онъ обновлялъ. Мнѣ было хорошо извѣстно, что высшимъ наслажденіемъ для песо было разсказывать о подвигахъ ковенантеровъ, и охранять ихъ могилы. Старецъ съ большою готовностью передалъ мнѣ мельчайшія подробности о жизни и дѣяніяхъ дорогихъ ему людей. Онъ до того сроднился съ ихъ убѣжденіями, чувствами и страданіями, въ его разсказѣ было столько живости и наглядности, что онъ самъ казался мнѣ воскресшимъ героемъ минувшаго времени, -- очевидцемъ тѣхъ потрясающихъ сценъ, которыя онъ такъ увлекательно описывалъ.

-- Мы, говорилъ онъ вдохновеннымъ голосомъ, -- мы одни въ правѣ называться истинными вигами, хотя многіе грѣшные люди, рабы міра сего, присвоили себѣ это славное имя. Кто изъ нихъ могъ бы высидѣть шесть часовъ на сырой землѣ въ ожиданіи божественной проповѣди? Я увѣренъ, что они и одного часа не выдержали бы. По моему мнѣнію они ничуть не лучше тѣхъ людей, которые безстыдно величаютъ себя кровожадными торіями. Всѣ они жалкіе себялюбцы, искатели богатства, власти, почестей, забывшіе о великихъ подвигахъ христіанъ въ ужасные дни небеснаго гнѣва. Нужно ли удивляться, что ихъ пугаетъ предсказаніе почтеннаго мистера Педена (достойнаго служителя Господа, ни одно слово котораго не пропало еще безслѣдно) о близкомъ нашествіи французовъ, которые наполнятъ долины Айра и Галовэя, какъ нѣкогда горцы въ 1677 г. {Слова эти были сказаны, когда ожидали высадки изъ Франціи.} А теперь они хватаются за мечъ и за стрѣлы, вмѣсто того чтобы оплакивать свою грѣшную родину и уничтоженіе ковенанта.

Я успокоилъ взволнованнаго старика, не противорѣча его рѣзкимъ взглядамъ, и уговорилъ его посѣтить гостепріимный домъ мистера Клейшботама, надѣясь возобновить разговоръ съ этой оригинальной личностью. По дорогѣ къ школьному домику, мы зашли въ гостиницу Валласа, гдѣ въ этотъ часъ всегда можно было застать моего покровителя. Послѣ взаимнаго обмѣна обычныхъ любезностей, Старецъ Смерти не безъ труда согласился выпить предложенный ему стаканъ вина, и то подъ условіемъ, чтобы ему позволили провозгласить тостъ, которому онъ предпослалъ длинную молитву; затѣмъ, снявъ шляпу и поднявъ глаза къ небу, онъ осушилъ стаканъ въ память умершихъ героевъ церкви, впервые водрузившихъ свое знамя на окрестныхъ горахъ. Но мы не могли уговорить его выпить второй стаканъ, и мой хозяинъ проводилъ его къ себѣ домой, гдѣ помѣстилъ въ такъ называемой Кельѣ Пророка: это была небольшая комнатка съ постелью, служившею пріютомъ бѣднымъ путешественикамъ {И богатымъ также, могъ бы прибавить мистеръ Патисонъ: съ тѣхъ поръ какъ надо мною взошла счастливая звѣзда, многіе сильные міра сего посѣщали мое скромное жилище. Когда у меня служила хорошенькая и скромная горничная Доротея, почтенный лэрдъ Смакава часто останавливался у меня, по дорогѣ въ столицу и изъ столицы, и предпочиталъ Келью Пророка въ моемъ домѣ лощенымъ хоромамъ Валласовой гостиницы. Хоть онъ и увѣрялъ въ шутку, что останавливается у меня только для того, чтобы на свободѣ выпить лишній стаканчикъ, но я хорошо зналъ, что онъ любитъ поболтать со мною въ досужій вечерній часокъ.-- Д. К.}.

На слѣдующій день я простился съ Старцомъ Смерти, который по видимому былъ тронутъ моимъ почтительнымъ обращеніемъ съ нимъ и сочувствіемъ къ его разсказамъ. Взобравшись съ большими усиліями на свою старую бѣлую лошадку, онъ взялъ меня за руку и сказалъ:

-- Да благословитъ васъ Господь, молодой человѣкъ! Мои годы подобны зрѣлымъ колосьямъ, поспѣвшимъ для жатвы, а вы переживаете еще весну вашей жизни; но можетъ случиться, что вамъ раньше меня придется сойти въ жилище смерти, которое подкашиваетъ какъ дряхлую старость, такъ и цвѣтущую юность. Какъ часто румянецъ, играющій теперь на вашихъ щекахъ, скрываетъ зародышъ смертельнаго недуга! По этому живите такъ, какъ долженъ жить христіанинъ, не знающій ни дня ни часа, когда Господь призоветъ его къ себѣ. И если мнѣ суждено будетъ возвратиться сюда, когда вы отойдете уже въ уготованное вамъ вѣчное жилище, мои старыя, дряхлыя руки положатъ на вашу могилу каменную плиту, чтобы имя ваше сохранилось въ потомствѣ.

Я поблагодарилъ старика за его добрыя намѣренія, и съ покорностью, но безъ сожалѣнія, вздохнулъ при мысли, что быть можетъ мнѣ скоро придется воспользоваться его услугами. Но высказывая вѣрную мысль, что жизнь человѣческая можетъ порваться и въ самые юные годы, онъ однакожъ ошибся въ расчетахъ о продолжительности своего собственнаго земнаго странствованія. Вотъ уже нѣсколько лѣтъ какъ не видно Старца Смерти въ его обычныхъ убѣжищахъ,-- и могильныя плиты, которыя онъ такъ тщательно охранялъ при жизни, поросли мохомъ и травою. Онъ кончилъ жизнь въ началѣ нынѣшняго столѣтія на большой дорогѣ близъ Локерби, въ Думфризширѣ, гдѣ его нашли путешественики изнуреннымъ и умирающимъ. Старый, бѣлый конь, товарищъ его долгихъ странствованій, стоялъ подлѣ него, грустно понуривъ голову. На покойномъ нашли достаточно денегъ, чтобъ прилично похоронить его, и это доказываетъ, что онъ умеръ не насильственною смертью. Простой народъ до сихъ поръ вспоминаетъ о немъ съ величайшимъ почтеніемъ, и сохраняетъ суевѣрное убѣжденіе, что надгробные памятники, которыхъ коснулся его рѣзецъ, никогда не подвергнутся разрушенію. Многіе увѣряютъ даже, что со времени Старца Смерти, надписи на могилахъ умершихъ и убитыхъ пресвитеріанцевъ остались нетронутыми, тогда какъ вырѣзанныя на тѣхъ же камняхъ имена гонителей совершенно стерлись. Нѣтъ надобности пояснять, что всѣ эти разсказы принадлежатъ къ области фантазіи, и что со смерти благочестиваго странника, памятники, о которыхъ онъ такъ ревностно заботился, пришли въ разрушеніе, какъ всѣ другія произведенія человѣка.

Читатель конечно пойметъ, что хотя я собралъ въ одинъ связный разсказъ многія подробности, переданныя мнѣ старикомъ, но я не могъ сохранить его слога и его взгляда на вещи, и долженъ былъ выпустить нѣкоторые факты, очевидно не согласные съ безпристрастной истиной. Во всякомъ случаѣ, считаю долгомъ оговориться, что я тщательно провѣрилъ всѣ разсказы Старца Смерти внимательнымъ изученіемъ самыхъ достовѣрныхъ источниковъ и сравненіемъ фактовъ, записанныхъ представителями различныхъ партій.

Прислушиваясь къ голосу пресвитеріанцевъ, я велъ бесѣду съ фермерами западныхъ округовъ, успѣвшими благодаря великодушію своихъ господъ сохранить земли, на которыхъ нѣкогда паслись стада ихъ предковъ, не смотря на повсемѣстную перемѣну въ имущественныхъ отношеніяхъ. Впрочемъ, я убѣдился въ послѣднее время, что отъ нихъ не многое узнаешь. По этому я обратился за помощью къ тѣмъ скромнымъ путешественикамъ, которыхъ наши деликатные дѣды величали званіемъ странствующихъ купцевъ, и которыхъ мы, поддѣлываясь подъ тонъ нашихъ богатыхъ сосѣдей, называемъ просто разнощиками. Этимъ послѣднимъ я именно обязанъ многими интересными подробностями о Старцѣ Смерти, и многими коментаріями къ его собственнымъ словамъ; въ особенности же я воспользовался разсказами странствующихъ ткачей и портныхъ, которые но самому роду своего ремесла, останавливаясь по недѣлямъ въ барскихъ усадьбахъ, могли хорошо знакомиться съ мѣстными преданіями.

Гораздо труднѣе было открыть пристрастныя стороны въ этихъ разсказахъ, и увидѣть событія въ истинномъ свѣтѣ, не склоняясь къ пользу той или другой партіи. Мнѣ удалось провѣрить слова Старца Смерти и его друзей камеронцевъ, сравнивъ ихъ съ семейными хрониками аристократическихъ домовъ, умершіе представители которыхъ нѣкогда проливали кровь за Стюартовъ. Въ этомъ отношеніи я успѣлъ заручиться нѣсколькими почтенными авторитетами; многіе епископы изъ нонконформистовъ, останавливаясь проѣздомъ въ гостиницѣ Валласа, удостоили меня бесѣдой, въ которой весьма обязательно сообщили въ другомъ видѣ факты, извѣстные уже мнѣ отъ враждебной имъ партіи, и такимъ образомъ дали мнѣ возможность отыскать безпристрастную середину. Случилось мнѣ также встрѣтиться съ двумя-тремя лэрдами, которые хотя и пожали плечами, но не посовѣстились признаться, что ихъ отцы служили въ грозныхъ отрядахъ Эрльшалля и Клевергауза. Я узналъ еще много интереснаго отъ ихъ лѣсничихъ, такъ какъ эта должность всего чаще бываетъ наслѣдственная.

Во всякомъ случаѣ надѣюсь, что никто не обвинитъ меня въ пристрастіи, читая мой разсказъ о вліяніи, которое произвели на современниковъ противоположныя религіозныя и политическія убѣжденія того времени. Осуждая звѣрскіе поступки одной партіи, вызванные воспоминаніемъ о прежнихъ оскорбленіяхъ и излишней вѣрноподданнической ревностью, мы должны въ то же время попрекнуть ковспантеровъ въ слѣпомъ фанатизмѣ, который, выражаясь словами Драйдена, поглотилъ у нихъ не мало здраваго смысла и благихъ начертаній. Можно сказать съ увѣренностью, что честные, мужественные представители обѣихъ партій скорбно смотрѣли изъ глубины своихъ могилъ, какъ ихъ преемники проливали кровь и слезы, ради ложно понятой идеи. Миръ праху ихъ! Будемъ глядѣть на нихъ, какъ проситъ смотрѣть на своего умершаго мужа героиня нашей единственной шотландской трагедіи:

Не оскорбляйте праха предковъ!

Ихъ ослѣпляло чувство мщенья,

И не ушолъ изъ нихъ никто,

Отъ часа горестной расплаты!

ГЛАВА II.

Съ разсвѣтомъ всадниковъ сзывать
И съ ними въ замокъ поспѣшать.
Дугласъ.

Въ царствованіе послѣднихъ Стюартовъ правительство всѣми мѣрами старалось искоренить строгій пуританскій духъ, составлявшій характеристическую особенность республиканскаго правленія, и снова оживить тѣ феодальныя учрежденія, которыя соединяли васаловъ съ владѣтельными лордами и подчиняли тѣхъ и другихъ королевской власти. Не только военные смотры и маневры, но даже всякаго рода общественныя сборища и состязанія происходили по приказанію властей. Такое вмѣшательство въ частную жизнь гражданъ было по меньшей мѣрѣ не политично, потому что, какъ обыкновенно бываетъ въ подобныхъ случаяхъ, умы сомнѣвавшихся, вмѣсто того чтобъ уступить угрозамъ, рѣшительно переходили на сторону опозиціи; молодые люди и молодыя дѣвушки, которые во всякое другое время готовы были находить невыразимую прелесть въ звукахъ флейты, барабана и шотландской волынки, теперь съ гордостью боролись противъ искушенія, сознавая что они этимъ оказываютъ сопротивленіе правительственнымъ указамъ. Попытка заставить людей танцовать и веселиться по приказанію рѣдко удавалась даже на невольничьихъ корабляхъ, на которыхъ въ былыя времена начальство прибѣгало иногда къ такой мѣрѣ, чтобъ развлечь несчастныхъ узниковъ въ тѣ рѣдкія минуты когда ихъ выпускали на палубу подышать свѣжимъ воздухомъ.

Кальвинисты тѣмъ упорнѣе держались строгаго образа жизни, чѣмъ сильнѣе правительство боролось противъ него. Лица, отличавшіяся особенною чистотою и строгостью нравовъ, соблюдали іудейскій обычай справлять шабашъ и безусловно осуждали самыя невинныя удовольствія и забавы, не исключая даже танцевъ, когда въ нихъ принимали участіе мужчины и женщины вмѣстѣ (я не могу допустить, чтобы они считали предосудительнымъ когда мужской и женскій полъ танцовали отдѣльно одинъ отъ другаго). Они всѣми силами возставали даже противъ древнихъ военныхъ состязаній -- ваппеншау, какъ ихъ называли -- на которыя всѣ мѣстные королевскіе васалы обязаны были являться съ приличной свитой вооруженныхъ всадниковъ, подъ угрозой весьма значительной пени. Ковенанторы особенно недолюбливали этихъ собраній, такъ какъ лорды-намѣстники и шерифы, исполняя предписанія правительства, не жалѣли ни труда, ни издержекъ, чтобы привлечь на военныя состязанія побольше молодежи, которой открывалось обширное поле соблазна въ танцахъ и другихъ забавахъ, обыкновенно заключавшихъ предписанныя ваппеншау.

Проповѣдники и послѣдователи суровой пресвитеріанской церкви по этому старались противодѣйствовать видамъ правительства наставленіями, увѣщаніями и угрозами, хорошо понимая что они этимъ весьма чувствительно ослабляютъ королевскую власть, которая военными состязаніями могла развить между молодыми людьми корпоративный духъ, благопріятный правительству. Они тщательно указывали мѣстнымъ жителямъ всѣ случаи, когда послѣдніе могли законно уклониться отъ участія въ состязаніи, и особенно строго порицали тѣхъ, которые собирались на ваппеншау изъ любопытства или изъ желанія участвовать въ самыхъ играхъ. Впрочемъ пресвитеріанцы не всегда могли безпрепятственно слѣдовать наставленіямъ своихъ проповѣдниковъ. Указы правительства не допускали противорѣчія; и тайный совѣтъ, завѣдывавшій исполнительною властью въ Шотландіи, каралъ по всей строгости закона каждаго королевскаго васала, дерзавшаго отсутствовать на одномъ изъ ваппеншау, которыя обыкновенно происходили нѣсколько разъ въ году. Землевладѣльцы обязаны были посылать туда своихъ сыновей, фермеровъ и васаловъ, чтобъ выставить узаконенное число всадниковъ; при этомъ часто случалось, что не смотря на предписанія вернуться домой тотчасъ по окончаніи смотра, молодые люди увлекались желаніемъ участвовать также въ играхъ, и кромѣ того должны были волею неволею выслушать предварительно различныя молитвы, нарочно читавшіяся въ эти дни въ церквахъ, что по мнѣнію ихъ родителей значило принимать участіе въ богопротивныхъ дѣлахъ.

5-го мая 1679 года, время къ которому относится нашъ разсказъ, шерифъ Ланаркскаго графства устроилъ одинъ изъ такихъ военныхъ смотровъ на обширной равнинѣ Клайдздэльскаго округа близъ небольшаго городка, имя котораго не имѣетъ значенія въ нашемъ повѣствованіи. По окончаніи смотра молодые люди должны были по обыкновенію принять участіе въ различныхъ играхъ, изъ которыхъ любимою была такъ называемая стрѣльба въ попку {См. Прилож. I, Празднестпо попки.}, гдѣ играющіе должны были поочередно стрѣлять въ цѣль, изображавшую птицу, разрисованную наподобіе попугая; въ былыя времена въ цѣль метали стрѣлы, но въ описываемую нами эпоху лукъ былъ вытѣсненъ карабинами, изъ которыхъ стрѣляли на разстояніи шестидесяти и семидесяти шаговъ. Стрѣлокъ, попавшій въ цѣль, получалъ на остальную часть дня громкое званіе Капитана Попки; его обыкновенно провожали съ великимъ торжествомъ до лучшей харчевни въ околоткѣ, гдѣ вечеръ оканчивался веселой пирушкой подъ предсѣдательствомъ и зачастую на счетъ побѣдителя.

0x01 graphic

Читатель можетъ безошибочно предположить, что мѣстныя дамы присутствовали на состязаніи, за исключеніемъ самыхъ строгихъ пуританокъ, которыя считали великимъ грѣхомъ участвовать даже въ качествѣ простыхъ зрительницъ въ суетныхъ мірскихъ забавахъ. Въ тѣ времена не существовало хитрыхъ экипажей въ родѣ ландо, тильбюри и др. Одинъ только лордъ-намѣстникъ графства (облеченный герцогскимъ титуломъ) щеголялъ великолѣпнымъ колеснымъ экипажемъ, богато изукрашеннымъ золотомъ и рѣзьбою, и напоминавшимъ по формѣ лубочныя изображенія Ноева ковчега; экипажъ этотъ былъ запряженъ восмью длиннохвостыми фландрскими кобылами и вмѣщалъ въ себѣ восемь человѣкъ внутри и шесть снаружи. Внутри сидѣли его свѣтлость собственной персоной, двѣ фрейлины, двое дѣтей, капеланъ, втиснутый, въ боковой выступъ, образуемый дверцою кареты (выступъ этотъ носилъ характерное названіе сапога), и шталмейстеръ его свѣтлости, сидѣвшій въ соотвѣтственномъ выступѣ по другую сторону. Кучеръ и три форейтора въ парикахъ съ тремя косами, съ ружьями за плечомъ, съ мечами и пистолетами за поясомъ, управляли экипажемъ. На запяткахъ позади этого подвижнаго замка стояли, или лучше сказать висѣли, шесть лакеевъ въ богатыхъ ливреяхъ, вооруженные съ головы до ногъ. Остальные представители мѣстнаго дворянства, мужчины и женщины, молодые и старые, ѣхали верхомъ въ сопровожденіи своихъ слугъ. Но по причинамъ, изъясненнымъ нами выше, общество было не столько многочисленное, сколько избранное.

Около громадной кожаной колесницы, которую мы попытались описать, какъ бы умышленно опередивъ нетитулованныхъ представителей графства, бѣжалъ рысцой огромный конь лэди Маргаретъ Белленденъ, на которомъ покачивалась прямая фигура самой милэди, закутанная въ темный вдовій костюмъ; лэди Белленденъ ни за что не хотѣла разставаться съ трауромъ послѣ казни своего мужа, одного изъ приверженцевъ Монтроза.

Мисъ Эдиѳъ, внучка и единственная забота лэди Маргаретъ, счастливая обладательница роскошнѣйшихъ волосъ и первая красавица въ графствѣ (по единогласному мнѣнію его обитателей), напоминала собою обаятельную картину весны, слѣдующей за отжившей зимой. Красивый вороной жеребецъ, на которомъ она такъ граціозно сидѣла, свѣтлая амазонка, богатое сѣдло, все было намѣренно подобрано, чтобы образовать для нея изящную обстановку; но не эта роскошь привлекала молодыхъ людей: ихъ восторженные взоры останавливались на ея чудныхъ волосахъ, которые выбивались шелковистыми прядями изъ подъ шляпы и разсыпались по плечамъ, какъ бы подсмѣиваясь надъ зеленой лентой, тщетно удерживавшей ихъ въ порядкѣ, и на мягкихъ женственныхъ чертахъ ея лица, въ которомъ свѣтилось выраженіе веселаго лукавства, спасавшее ее отъ упрека въ безжизненности, нерѣдко сопровождающей бѣлокурую голубоглазую красоту.

Свита обѣихъ дамъ состояла всего изъ двухъ человѣкъ, сопровождавшихъ ихъ верхомъ, и конечно не соотвѣтствовала ни ихъ происхожденію, не требованіямъ времени. Дѣло въ томъ, что почтенная милэди облекла почти всѣхъ своихъ домашнихъ слугъ во военные доспѣхи, чтобы пополнить число всадниковъ, которыхъ она должна была выставить въ качествѣ феодальной владѣтельницы; показать въ этомъ случаѣ свою несостоятельность было бы для нея равносильно потери добраго имени. Старый управляющій въ стальномъ шлемѣ съ забраломъ и высокихъ ботфортахъ стоялъ во главѣ отряда; въ продолженіе многихъ дней онъ, по собственнымъ словамъ, потомъ и кровью добивался отъ упрямыхъ фанатичныхъ фермеровъ, чтобы они выставили необходимое количество людей, лошадей и оружія. Препирательство едва не дошло до открытаго столкновенія: взбѣшенный приверженецъ епископальной церкви сталъ угрожать мятежникамъ небесною карою, а кальвинисты напомнили ему въ отвѣтъ объ ужасныхъ послѣдствіяхъ отлученія. Что оставалось дѣлать? Легко было наказать строптивыхъ васаловъ; тайный совѣтъ немедленно наложилъ бы на нихъ тяжелую пеню и выслалъ бы кавалерійскій отрядъ, чтобы взыскать ее. Но это значило бы попасть изъ огня въ полымя.

-- Бездѣльники, разсуждалъ Гарисонъ самъ съ собою,-- и безъ того не очень богаты, и если красныя куртки отнимутъ немногое что они имѣютъ, то моя почтенная госпожа врядъ ли соберетъ съ нихъ къ Срѣтенію арендыя деньги, которыя и въ лучшее время туго получаются.

По этому онъ собралъ отрядъ на барской усадьбѣ: одѣлъ въ военные доспѣхи егеря, сокольничьяго, садовника, сторожа, и поставилъ во главѣ ихъ пьянчужку дворецкаго, служившаго нѣкогда у покойнаго сера Ричарда во времена Монтроза, и немало удивившаго тогда все семейство своими подвигами при Кильзитѣ и Типермурѣ; единственнымъ достоинствомъ этого человѣка была не совсѣмъ остывшая любовь къ военному дѣлу. Съ помощью двухъ бродягъ, случайно зашедшихъ въ окрестности замка, мистеру Гарисону удалось пополнить число воиновъ, которое лэди Маргаретъ Белленденъ была обязана выставить какъ представительница Тилитуддемской бароніи. Но когда въ знаменательный день утромъ, управляющій сталъ дѣлать смотръ своему отмѣнному отряду передъ желѣзной рѣшеткой замка, явилась мать Куди Гедрига, садовника, съ присланными ему военными доспѣхами, и сложивъ все это передъ управляющимъ объявила, "что хорошенько не знаетъ что приключилось съ ея бѣднымъ Куда, было ли это желудочное или душевное разстройство, но только онъ всю ночь метался, и теперь чувствуетъ себя не лучше". "Во всемъ этомъ видѣнъ перстъ Божій", продолжала она, "не допускающій мальчика заниматься такими грѣховными дѣлами".

Напрасно управляющій грозилъ ей наказаніемъ, денежными взысканіями, совершеннымъ изгнаніемъ изъ Тилитудлема; мать стояла на своемъ, а самъ Куди, котораго отправились свидѣтельствовать, отвѣчалъ на всѣ вопросы только громкими стонами. Маузъ, мать Куди, была старинной служанкой въ домѣ Белленденовъ, пользовалась милостивымъ расположеніемъ лэди Маргаретъ, и не безъ основанія разсчитывала на него. Добрая милэди лично навѣстила мнимаго больнаго, и возвратилась съ убѣжденіемъ, что онъ дѣйствительно боленъ. Спорить противъ этого не было никакой возможности. Въ эту затруднительную минуту счастливая мысль озарила стараго дворецкаго.

-- Во времена Монтроза, сказалъ онъ,-- дрались молодцы, гораздо моложе Гуза Гиби. Почему бы намъ не взять Гуза Гиби?

Гиби былъ полуумный мальчуганъ, очень маленькаго роста, и состоялъ въ помощникахъ у женщины, смотрѣвшей за курами; въ тѣ времена, не надо забывать, въ шотландскихъ семействахъ существовало удивительное раздѣленіе труда. Несчастнаго мальчика тотчасъ позвали на барскій дворъ, надѣли на него куртку изъ буйволовой шкуры, подвязали ему мечъ взрослаго человѣка (правильнѣе сказать подвязали его къ мечу), всунули его худенькія ножки въ огромные ботфорты, а голову запрятали въ стальный шлемъ; затѣмъ по собственной его убѣдительнѣйшей просьбѣ, посадили на самаго смирнаго коня, и заставили, въ видѣ опыта, шагомъ проѣхать мимо замка. На смотру, благодаря стараніямъ почтеннаго дворецкаго, онъ продѣлалъ довольно благополучно всѣ эволюціи; къ тому же шерифъ, зная вѣрноподданническія чувства лэди Маргаретъ, не сталъ строго осматривать ея отрядъ.

Вотъ почему свита милэди въ этотъ знаменательный день состояла всего изъ двухъ человѣкъ, что во всякое другое время показалось бы ей совершенно несогласнымъ съ ея достоинствомъ. Но когда нужно было заявить себя передъ королевскимъ правительствомъ, лэди Маргаретъ готова была на всякія личныя пожертвованія. Въ послѣднюю междоусобную войну она лишилась мужа и двухъ сыновей, но сочла себя вполнѣ вознагражденною тѣмъ, что Карлъ Второй, незадолго передъ несчастной битвой при Вустерѣ, остановился позавтракать въ замкѣ Тилитудлемъ. Это событіе составило эпоху въ жизни лэди Маргаретъ. Она съ тѣхъ поръ не могла пропустить почти ни одного завтрака, у себя или въ гостяхъ, безъ того чтобы не разсказать въ подробности пріѣздъ короля въ замокъ, упоминая даже о томъ, какъ онъ поцаловалъ ее въ обѣ щеки, но умалчивая о подобной же милости, оказанной его величествомъ двумъ хорошенькимъ служанкамъ, призваннымъ въ этотъ день исполнять высокія обязанности камеръ-фрейлинъ.

Описанное нами обстоятельство имѣло рѣшительное вліяніе на лэди Маргаретъ, которая и безъ того по происхожденію и по воспитанію была горячей роялисткой; послѣ завтрака съ королемъ и двухъ царственныхъ поцалуевъ, она поклялась въ вѣчной преданности Стюартамъ. Въ описываемое нами время они торжествовали; но лэди Маргаретъ держала ихъ сторону также въ самыя тяжелыя времена, и готова была перенести для нихъ всѣ удары судьбы. Во время смотра она отъ души любовалась многочисленными военными отрядами, и только втихомолку негодовала на измѣну своихъ собственныхъ васаловъ.

Многіе представители знатныхъ фамилій были собраны здѣсь на лицо, и всѣ они привѣтствовали лэди Маргаретъ съ особеннымъ почтеніемъ; молодые люди, проѣзжая мимо, старались особенно молодцовато выпрямиться въ сѣдлѣ, и эфектно гарцовали на своихъ красивыхъ копяхъ, чтобъ обратить на себя вниманіе мисъ Эдиѳъ Белленденъ. Но самонадѣянные аристократы встрѣчали со стороны хорошенькой дѣвушки довольно холодный пріемъ; она разговаривала съ каждымъ ровно столько, сколько было необходимо изъ простаго свѣтскаго приличія, и равнодушно выслушивала пошлыя любезности, заученыя молодежью въ многотомныхъ романахъ Кальпренеда и Скюдери, имѣвшихъ нѣкогда огромный успѣхъ; говорю нѣкогда, потому что въ послѣднее время фантазія писателей перестала ѣздить на тяжелыхъ корабляхъ, и начала предпочитать легкія ладьи, другими словами сосредоточиваться въ сочиненіяхъ небольшаго объема, каковы романы Кира, Клеопатры, и того, который въ настоящее время читатель благоволитъ перелистывать.

Впрочемъ по странному капризу судьбы, мисъ Белленденъ не пришлось оставаться до. конца дня совершенно равнодушной зрительницей всего что происходило вокругъ нея.

ГЛАВА III.

Конь ретивый испугался,
Всадникъ юный, неумѣлый,
Въ сѣдлѣ долго не держался.
Кампбелъ.-- Удовольствія Надежды.

Когда военныя упражненія окончились довольно успѣшно, принимая во вниманіе неумѣлость всадниковъ и дряхлость лошадей, громкіе крики толпы возвѣстили о началѣ стрѣльбы въ попку. Шестъ, или мачта, съ поперечной перекладиной, на которой была укрѣплена цѣль, возбуждали живѣйшее любопытство зрителей; даже лица, презрительно смотрѣвшія на маневры феодальной милиціи вслѣдствіе враждебнаго отношенія къ правительству, и тѣ съ нетерпѣніемъ ожидали начала любимаго состязанія. Они тѣснились впередъ и громко высказывали свое мнѣніе о состязателяхъ, которые поочередно стрѣляли въ цѣль и находили безпристрастную оцѣнку своего искуства или своей неловкости въ рукоплесканіяхъ и насмѣшкахъ толпы. Когда же къ мѣсту стрѣльбы подошелъ съ ружьемъ въ рукѣ красивый молодой человѣкъ въ темнозеленомъ плащѣ, откинутомъ за плечи, въ шитой курткѣ и шляпѣ, украшенной перьями, что въ тѣ времена служило признакомъ благороднаго происхожденія, въ зрителяхъ пробудилось напряженное любопытство, и смутный говоръ пробѣжалъ въ толпѣ, но трудно было рѣшить, было ли это слѣдствіемъ одобренія или порицанія.

-- Каково это видѣть, господа? Сынъ такого почтеннаго человѣка принимаетъ участіе въ грѣховныхъ забавахъ! воскликнулъ кто-то изъ стариковъ въ группѣ пуританъ, которые не смотря на свое ханжество не устояли противъ любопытства и пришли поглазѣть на состязаніе. Но большинство смотрѣло на дѣло снисходительнѣе, и многіе отъ души пожелали успѣха красивому молодому человѣку, сыну одного умершаго ревнителя пресвитеріанства, не думая о томъ, насколько было неприлично его участіе въ празднествѣ.

Ихъ желаніе исполнилось. Молодой человѣкъ въ зеленомъ плащѣ съ перваго выстрѣла попалъ въ попугая, который оставался еще нетронутымъ съ начала состязанія, хотя нѣсколько пуль пролетѣли очень близко отъ него. Громкій взрывъ рукоплесканій привѣтствовалъ ловкаго стрѣлка. Но успѣхъ былъ не окончательный; другимъ участникамъ въ стрѣльбѣ предстояло въ свою очередь попытать счастія; затѣмъ состязаніе должно было возобновиться только между лицами, попавшими въ цѣль, и продолжаться до тѣхъ поръ, пока одному изъ нихъ не удастся выказать рѣшительное превосходство надъ остальными. Еще двое стрѣлковъ попали въ цѣль: какой-то плотный, коренастый молодой человѣкъ, повидимому изъ простолюдиновъ, прикрывшій лице сѣрымъ плащемъ, и красивый всадникъ, обращавшій на себя всеобщее вниманіе богатымъ, изящнымъ костюмомъ. Онъ все время гарцовалъ подлѣ лэди Маргаретъ и мисъ Белленденъ, и равнодушно направился къ мѣсту стрѣльбы, когда милэди удивилась, что никто изъ молодежи благороднаго происхожденія, преданный королю, не рѣшается поспорить съ двумя счастливцами и отбить у нихъ призъ. Лордъ Эвандэль поспѣшно соскочилъ съ коня, взялъ ружье у слуги, и какъ мы уже сказали мѣткимъ выстрѣломъ попалъ въ цѣль. Зрители приготовились слѣдить съ напряженнымъ вниманіемъ за продолженіемъ состязанія между тремя соперниками. Великолѣпный экипажъ герцога не безъ труда двинулся съ мѣста и подъѣхалъ ближе къ аренѣ. Всадники, какъ мужчины такъ и женщины, повернули лошадей и устремили взоры въ сторону мачты.

0x01 graphic

По установленному обычаю соперники должны были стрѣлять во второй разъ по жребію. Коренастому представителю сельскаго сословія пришлось стрѣлять первому: подойдя къ назначенному мѣсту онъ нѣсколько открылъ свое лице, и сказалъ молодому человѣку въ зеленомъ плащѣ:

-- Видите ли, мистеръ Генри, во всякое другое время я охотно промахнулся бы, чтобы уступить вамъ побѣду, но Джени Денисонъ смотритъ на насъ, и я не долженъ ударить лицомъ въ грязь.

Раздался выстрѣлъ, и пуля пролетѣла такъ близко отъ цѣли, что раскрашенный попугай закачался на своемъ мѣстѣ. Но тѣмъ не менѣе стрѣлокъ промахнулся; онъ въ смущеніи отошелъ въ сторону и поспѣшно скрылся въ толпѣ, какъ бы опасаясь быть узнаннымъ. Вторымъ выступилъ на арену зеленый плащъ, и мѣткая пуля его снова ударила въ попугая. Всѣ зрители восторженно привѣтствовали ловкаго стрѣлка, а въ заднихъ рядахъ раздались: "Да здравствуетъ старинное, правое дѣло!"

Въ то время какъ мѣстныя власти хмурились на эти оскорбительныя выходки со стороны недовольныхъ, лордъ Эвандэль выступилъ впередъ, и въ свою очередь попалъ въ цѣль. Аристократическая и вѣрноподданная часть зрителей стала шумно рукоплескать, но состязаніе должно было снова начаться.

Тогда молодой человѣкъ въ зеленомъ плащѣ, желая вѣроятно скорѣе покончить дѣло, велѣлъ подвести своего коня, внимательно осмотрѣлъ подпруги, вскочилъ на него верхомъ и раздвинувъ густую толпу зрителей помчался впередъ; когда конь поровнялся съ тѣмъ мѣстомъ, съ котораго соперники стрѣляли въ цѣль, всадникъ бросилъ поводья, повернулся бокомъ въ сѣдлѣ, прицѣлился и еще разъ попалъ въ попку. Лордъ Эвандэль послѣдовалъ его примѣру, хотя окружающіе были того мнѣнія, что стрѣльба съ лошади есть нововведеніе, отнюдь не обязательное для всѣхъ. Но молодому аристократу не посчастливилось, хотя трудно было рѣшить по его ли собственной винѣ: въ то самое мгновеніе какъ онъ стрѣлялъ, лошадь рванулась въ сторону, и пуля пролетѣла мимо. Зрителямъ представился теперь случай восхищаться не только ловкостью, по благородствомъ молодаго человѣка въ зеленомъ плащѣ. Онъ объявилъ, что послѣдній его выстрѣлъ не можетъ считаться, что успѣхъ былъ здѣсь дѣломъ случая, и предложилъ возобновить состязаніе по прежнему пѣшкомъ.

-- Я предпочелъ бы попытать счастье верхомъ, еслибы у меня была лошадь такъ же хорошо выѣзжанная какъ ваша, сказалъ лордъ Эвандэль своему сопернику.

-- Въ такомъ случаѣ не откажите мнѣ въ чести помѣняться лошадьми на слѣдующее состязаніе, возразилъ молодой человѣкъ.

Лорду Эвандэлю было совѣстно согласиться на такое любезное предложеніе, чтобы не ослабить заранѣе блеска своей побѣды, но въ тоже время онъ не могъ преодолѣть желаніе показать себя искуснымъ стрѣлкомъ; по этому онъ объявилъ, "что отказывается отъ всякаго притязанія на роль побѣдителя (эти слова были сказаны нѣсколько насмѣшливо) и согласенъ воспользоваться любезнымъ предложеніемъ соперника только для того, чтобы еще разъ попытать счастье въ честь своей возлюбленной".

Говоря это онъ смѣло взглянулъ на мисъ Белленденъ, и преданіе гласитъ, что взоры молодаго человѣка въ зеленомъ плащѣ устремились, хотя и не такъ рѣшительно, въ ту же сторону. Послѣдній выстрѣлъ лорда Эвандэля былъ снова неудаченъ, и онъ не безъ внутренней борьбы удержалъ личину насмѣшливаго равнодушія. Но понимая какъ смѣшно сердиться на другихъ за свою собственную неудачу, онъ любезно возвратилъ лошадь сопернику, и садясь на свою громко сказалъ: "Я не нахожу словъ благодарить искуснаго стрѣлка, который съумѣлъ доказать, что мое бѣдное животное совсѣмъ неповинно въ неудачномъ выстрѣлѣ, и что вся отвѣтственность должна падать на хозяина".

Съ этими словами, въ которыхъ равнодушіе боролось со смущеніемъ, онъ пришпорилъ коня и съѣхалъ съ арены.

Какъ всегда бываетъ на семъ свѣтѣ, приверженцы лорда Эвандэля, послѣ его рѣшительнаго пораженія, отвернулись отъ него и восторженно привѣтствовали молодаго побѣдителя въ зеленомъ плащѣ.

-- Кто онъ? Какъ его зовутъ? переходило изъ устъ въ уста въ толпѣ, пока не нашлось нѣрколькихъ человѣкъ, лично знавшихъ незнакомаго героя. Когда имя и званіе его сдѣлались извѣстны, и оказалось, что онъ принадлежитъ къ такому классу общества, съ которымъ сильные міра сего могутъ знаться не краснѣя, четверо изъ друзей герцога подъѣхали къ нему съ покорной услужливостью, которую бѣдный Малволіо {Комическая личность къ одной изъ піесъ Шэкспира.} нѣкогда приписывалъ своей воображаемой свитѣ, и пригласили его представиться его свѣтлости. Медленно подвигаясь въ густой толпѣ зрителей, осыпавшей его поздравленіями, молодой стрѣлокъ случайно очутился передъ лэди Маргаретъ и ея внучкой. Капитанъ Попки отвѣсилъ мисъ Белленденъ глубокій поклонъ, нагнувъ голову чуть не до сѣдла, а она поклонилась съ нѣкоторымъ смущеніемъ, причемъ щеки молодыхъ людей вспыхнули яркимъ румянцемъ.

-- Ты съ нимъ знакома? спросила лэди Маргаретъ.

-- Я... я видѣла его у дяди, и... и еще гдѣ-то, случайно, пробормотала мисъ Эдиѳъ Белленденъ.

-- Въ толпѣ говорятъ, что стрѣлокъ доводится племяникомъ старому Мильнвуду, продолжала лэди Маргаретъ.

-- Отцомъ его былъ полковникъ Мортонъ изъ Мильнвуда, командовавшій кавалерійскимъ отрядомъ въ битвахъ при Дунбарѣ и Инверкейтингѣ; теперь его уже нѣтъ въ живыхъ, сказалъ какой-то джентльменъ, ѣхавшій верхомъ подлѣ лэди Маргаретъ.

-- А! и онъ, если я не ошибаюсь, сражался также въ рядахъ ковенантеровъ при Марстонъ-Мурѣ и Филипгогѣ, прибавила лэди Маргаретъ, тяжело вздохнувъ на роковомъ словѣ, съ которымъ было связано воспоминаніе объ убитомъ мужѣ.

-- Ваша память не измѣняетъ вамъ, милэди, сказалъ ся спутникъ улыбаясь,-- хотя благоразумнѣе было бы все это позабыть.

-- Онъ долженъ былъ помнить прошлое, Гильбертсклейгъ, возразила лэди Маргаретъ,-- и не навязывать себя обществу, въ которомъ одно имя его вызываетъ тяжелыя воспоминанія.

-- Вы забываете, дорогая милэди, отвѣчалъ джентльменъ, носившій имя Гильбертсклейгъ,-- что молодой человѣкъ явился на состязаніе, какъ представитель своего дяди, исполняя феодальную обязанность; и не грѣхъ пожелать, чтобъ наше графство могло выставить побольше такихъ молодцовъ.

-- Его дядюшка вѣроятно такой же отчаянный круглоголовый, какимъ былъ въ прежнія времена его отецъ? возразила лэди Маргаретъ.

-- Онъ старый скряга, отвѣтилъ Гильбертсклейгъ,-- и въ его глазахъ золото будетъ всегда имѣть перевѣсъ надъ политическими убѣжденіями; онъ посылаетъ своего племяника на военные смотры конечно не по охотѣ, а только для того чтобъ не пришлось платить пени. Что касается до молодаго человѣка, то ему конечно пріятно выбраться на цѣлый день изъ скучнаго, стараго дома, подальше отъ угрюмаго дядюшки и всесильной ключницы.

-- Вы не знаете, сколько людей и лошадей обязано выставлять помѣстье Мильнвудъ? продолжала свой допросъ лэди Маргаретъ.

-- Двухъ всадниковъ въ полномъ вооруженіи, отвѣтилъ Гильбертсклейгъ.

-- Мы всегда высылали на смотры восьмерыхъ всадниковъ, сказала лэди Маргаретъ, гордо выпрямляясь на сѣдлѣ,-- а иногда по собственной охотѣ утроивали это число. Я помню, когда его величество блаженной памяти король Карлъ завтракалъ въ Тилитудлемѣ, онъ съ особеннымъ вниманіемъ освѣдомился...

-- Экипажъ герцога двинулся впередъ, перебилъ ее Гильбертсклейгъ, замѣчая съ ужасомъ, что лэди Маргаретъ хочетъ начать свой пресловутый разсказъ о царственномъ посѣщеніи, котораго удостоился семейный замокъ Белленденовъ (разсказъ, одинаково надоѣвшій всѣмъ ея родственикамъ),-- экипажъ герцога двинулся впередъ, и я полагаю, милэди, что вамъ не прилично оставаться позади всѣхъ. Позвольте мнѣ проводить васъ и мисъ Белленденъ до дому; здѣсь въ окрестностяхъ шляется немало сумасшедшихъ виговъ, готовыхъ при всякомъ удобномъ случаѣ напасть на невооруженныхъ приверженцевъ короля.,

-- Мы вамъ очень благодарны, любезный кузенъ, сказала лэди Маргаретъ,-- но такъ какъ насъ будетъ сопровождать нашъ отрядъ, то намъ не приходится безпокоить своихъ друзей. Прикажите пожалуйста Гарисону собрать поскорѣе отрядъ всадниковъ; онъ идетъ слишкомъ тихимъ шагомъ, точно на похоронахъ.

Мистеръ Гильбертсклейгъ передалъ приказаніе милэди почтенному управляющему.

Гарисонъ не безъ основанія усомнился въ благоразуміи такого приказанія; но ослушаться было невозможно. Онъ двинулся впередъ рысью, въ сопровожденіи дворецкаго, сидѣвшаго на копѣ съ гордымъ, воинственнымъ видомъ, какъ подобало старому служакѣ, приверженцу Монтроза. Къ несчастію храбрый джентльменъ успѣлъ выпить во время состязанія изрядное количество водки въ честь короля и на погибель ковенантерамъ, и подъ впечатлѣніемъ хмѣля совсѣмъ забылъ, что ему слѣдовало зорко слѣдить за юнымъ и неопытнымъ рядовымъ Гузомъ Гиби. Какъ только отрядъ двинулся рысью, широкіе ботфорты, облекавшіе худенькія ножки бѣднаго Гиби, стали безпомощно болтаться, не повинуясь усиліямъ всадника, тщетно пытавшагося твердо держаться въ стременахъ, и тяжелыя острыя шпоры стали поминутно вонзаться въ бока лошади, которая возмутилась такимъ безчеловѣчнымъ обращеніемъ и пустилась въ скачь; Гузъ Гиби старался громкими криками обратить вниманіе дворецкаго на свое опасное положеніе, по мистеръ Гудіиль ничего не слышалъ, нахлобучивъ на уши стальный шлемъ и старательно высвистывая воинственную пѣснь о Доблестномъ Грэмѣ.

Кончилось тѣмъ, что лошадь Гиби совсѣмъ перестала слушаться всадника, и сдѣлавъ нѣсколько отчаянныхъ прыжковъ къ великому удовольствію зрителей, понеслась галопомъ къ описанному уже нами семейному экипажу герцога. Пика выскользнула изъ рукъ несчастнаго Гиби и засѣла поперегъ сѣдла, а самъ онъ судорожно припалъ къ гривѣ своего коня, въ то же время каска спустилась ему на лице, и не позволяла видѣть что дѣлалось впереди. Впрочемъ, это послѣднее обстоятельство, вслѣдствіе совершенной безпомощности всадника, не имѣло особеннаго значенія; какъ бы къ заговорѣ съ ковенантерами лошадь продолжала нестись прямо къ каретѣ, угрожая пронзить ее торчавшею поперегъ сѣдла пикой, остріе которой могло также поразить всадниковъ, ѣхавшихъ подлѣ герцога. Картина была поистинѣ достойна пера знаменитаго итальянскаго поэта, воспѣвшаго нѣкогда грозную пику Орланда, на которую пресловутый герой спокойно насаживалъ мавровъ, какъ нанизываютъ бисеръ на нитку.

Видя неминуемую опасность, всѣ пасажиры, сидѣвшіе внутри и снаружи, испустили пронзительный крикъ ужаса и негодованія, и этимъ самымъ спасли себя отъ несчастья. Строптивый конь почтеннаго Гуза Гиби испугался внезапнаго шума и рванулся въ сторону, подпрыгивая и выгибая спину болѣе чѣмъ когда либо. Злосчастные ботфорты, прочно засѣвъ въ стремена и вѣрные обязанности, которую возлагалъ на нихъ нѣкогда болѣе опытный ѣздокъ, продолжали немилосердно терзать шпорами бока лошади. Не лучшая участь постигла бѣднаго Гиби: ножки его выскочили изъ широкой обуви, и онъ тяжело шлепнулся на землю, перелетѣвъ черезъ голову лошади при громкомъ смѣхѣ толпы. Въ довершеніе несчастья, лэди Маргаретъ Белленденъ, не подозрѣвая, что позорное паденіе произошло съ однимъ изъ ея васаловъ, поровнялась съ миніатюрнымъ воиномъ въ ту самую минуту когда его приводили въ чувство и освобождали отъ непомѣрно великихъ по его росту доспѣховъ.

Можно себѣ представить каково было ея удивленіе и негодованіе, когда она поняла въ чемъ дѣло. Дворецкій долго и тщетно разсыпался передъ нею въ извиненіяхъ. Она не дослушала его, и возмущенная дерзкими насмѣшками зрителей, поспѣшно поѣхала домой съ намѣреніемъ сорвать гнѣвъ на строптивомъ фермерѣ, по милости котораго Гузъ Гиби долженъ былъ занять мѣсто въ ряду воиновъ. Мѣстные обитатели стали также расходиться, разбирая на всѣ лады забавное происшествіе съ гордой милэди. Послѣдними двинулись всадники, раздѣлившись на мелкіе отряды. Остались одни участвовавшіе въ стрѣльбѣ въ попку, которые по заведенному издавна обычаю должны были распить бутылочку съ своимъ капитаномъ въ сосѣдней гостиницѣ.

ГЛАВА IV.

Онъ игралъ передъ полкомъ на ярмаркахъ и празднествахъ, когда шлемы, мечи и пики всадниковъ сверкали на солнцѣ какъ бисеръ; кто же будетъ веселить народъ теперь, когда бѣдный Габи умеръ?

Элегія на смерть Габи Симпсона.

Во главѣ отряда всадниковъ, державшихъ путь въ сосѣдній городокъ, ѣхалъ на бѣломъ конѣ Ніель Блэнъ, городской музыкантъ, съ мечомъ за поясомъ и волынкою въ рукахъ; послѣдняя была изукрашена разноцвѣтными лентами, которыхъ хватило бы на полдюжину деревенскихъ красавицъ, плѣняющихъ въ праздничные дни молодыхъ парней. Ніель, высокій, стройный, хорошо сложенный человѣкъ, исключительно благодаря своимъ личнымъ достоинствамъ получилъ офиціальное мѣсто городскаго музыканта съ полнымъ окладомъ, а именно: такъ называемый выгонъ волынщика, т. е. участокъ земли около одного акра, пять марокъ деньгами и новый костюмъ изъ городскихъ цвѣтовъ ежегодно, болѣе или менѣе осуществимую надежду получить нѣсколько долларовъ во время выборовъ должностныхъ лицъ (подъ условіемъ, что мэръ будетъ имѣть желаніе и возможность сдѣлать такое пожертвованіе), и наконецъ преимущественное право посѣщать въ весеннее время именитые дома пригородныхъ землевладѣльцевъ, веселить ихъ сердца своей музыкой, а свое собственное сердце ихъ пивомъ и водкою, и порой уносить съ собою мѣрку другую хлѣба.

Независимо отъ всѣхъ этихъ выгодъ, личныя, а можетъ быть и служебныя достоинства Ніеля плѣнили сердце хорошенькой вдовушки, державшей въ то время главный трактиръ въ городкѣ. Такъ какъ первый мужъ ея былъ строгій пресвитеріанецъ, и даже снискалъ себѣ между послѣдователями своей секты прозвище Гракха республиканца, то многіе мѣстные обыватели осуждали легкомысленную должность, которую исполнялъ его счастливый преемникъ. Но такъ какъ пиво хорошенькой вдовушки считалось по справедливости лучшимъ въ городѣ, то число ея посѣтителей не уменьшилось послѣ ея свадьбы съ Ніелемъ. Впрочемъ новый хозяинъ былъ уживчиваго характера, и умѣлъ искусно управлять своей ладьей среди постояннаго столкновенія различныхъ партій. Хитрый, себялюбивый, веселый, онъ относился равнодушно ко всевозможнымъ спорамъ о церкви и государствѣ, и старался только снискать расположеніе посѣтителей. Читатель можетъ получить вѣрное понятіе о его характерѣ, а также о настроеніи умовъ въ графствѣ, изъ слѣдующаго разговора Ніеля съ дочерью, восемнадцатилѣтней дѣвушкой, которую онъ впервые посвящалъ во всѣ хозяйственныя тайны, такъ какъ за шесть мѣсяцевъ до начала нашего разсказа онъ схоронилъ жену, искусную и вѣрную помощницу.

-- Джени, сказалъ Ніель Блэнъ, передавая молодой дѣвушкѣ свою волынку,-- ты сегодня въ первый разъ займешь за прилавкомъ мѣсто твоей достойной матери; она была хорошая женщина, знала какъ принять посѣтителей, и снискала себѣ одинаковое расположеніе виговъ и торіевъ. Тебѣ трудно будетъ замѣнить ее, особенно, въ такой день какъ нынѣшній; но мы должны преклоняться передъ неисповѣдимымъ промысломъ Божіемъ. Помни, Джени, что Мильнвуду не должно быть отказа ни въ чемъ, такъ какъ онъ взялъ призъ и провозглашенъ Капитаномъ Попки; мы должны соблюдать старинные обычаи; не бѣда, если у него не хватитъ денегъ, а это очень вѣроятно; я потомъ сосчитаюсь съ его дядей, хотя знаю, что старикъ будетъ упрямиться. Пасторъ имѣетъ обыкновеніе играть въ кости съ корнетомъ Грэмомъ; будь передъ ними обоими внимательна и предупредительна, въ теперешнее время духовенство и военное сословіе имѣютъ большую силу, и если кого не возлюбятъ, то могутъ надѣлать не мало зла. Драгуны будутъ требовать пива; давай имъ пива, какъ можно больше пива; они хоть забіяки, а деньги хорошо платятъ. Знаешь нашу новую корову: я ее купилъ за десять шотландскихъ фунтовъ у Франка Инглиса и сержанта Ботвеля, а они у меня же пропили эти деньги въ одинъ вечеръ.

-- Какъ же такъ, отецъ? возразила Джени;-- я слышала, что эти два негодяя украли корову у нашей бѣдной сосѣдки въ Бельсъ-Мурѣ, когда она ходила слушать воскресную проповѣдь.

-- Молчи, дурочка, какое намъ дѣло до того какъ къ нимъ попала скотина, которую они намъ продали:-- на то у нихъ своя совѣсть. Ну-да ладно, я не къ тому рѣчь веду. Видишь ты, Джени, угрюмаго парня, сидящаго у огня спиною ко всѣмъ? Онъ съ виду похожъ на горца, и я замѣтилъ, что ему не больно понравилась встрѣча съ красными куртками; но онъ совсѣмъ загналъ свою лошадь (хорошая скотинка, кстати замѣтить), и вотъ ему волей неволей пришлось сдѣлать у насъ привалъ. Ты ему хорошенько прислуживай, но подъ шумокъ, и въ праздный разговоръ съ нимъ не вступай, чтобъ не обратить на него вниманія солдатъ; въ отдѣльную комнату его не пускай, а то пожалуй скажутъ, что мы его скрываемъ. Сама держи себя скромно, Джени, и будь учтива со всѣми; не обращай особаго вниманія на вздоръ, который тебѣ будетъ врать молодой народъ;-- нашему брату, трактирщику, со многимъ свыкнуться надо. Твоя мать -- царство ей небесное!-- на этотъ счетъ искусница была: на все отвѣтъ умѣла; впрочемъ рукамъ волю не давай, а коли кто слишкомъ озорничать начнетъ, меня крикнуть можешь. Еще замѣть, когда станутъ ѣду запивать водкой да пивомъ, пойдутъ разговоры о церкви и о государствѣ; тутъ дѣло легко можетъ до спора дойти. Пускай ихъ спорятъ, Джеки: въ досадѣ человѣкъ пьетъ больше, а чѣмъ наши гости больше пьютъ, тѣмъ для насъ выгоднѣе. Угощай ихъ пивомъ, которое послабѣе, оно меньше въ голову бьетъ, а разницы никто не замѣтитъ.

-- А если дѣло до драки дойдетъ, какъ послѣдній разъ, звать что ли тебя? спросила Джони.

-- Ни въ какомъ случаѣ, Джени: посреднику всѣхъ хуже достается въ свалкѣ. Если солдаты возьмутся за мечи, крикни капрала и часовыхъ; если сельскіе обыватели схватятъ ломъ и щипцы, зови на помощь судью и полицію. Но меня оставь въ покоѣ, я цѣлый день дудилъ на своей дудкѣ, усталъ до смерти и хочу спокойно пообѣдать. Да, чуть было не позабылъ, лэрдъ, то есть бывшій лэрдъ Ликитупъ собирался зайти выпить пива и съѣсть селедку, такъ ты его возьми за рукавъ и шепни ему на ухо, что я очень радъ буду съ нимъ вмѣстѣ пообѣдать. Онъ у насъ въ былыя времена немало денегъ оставлялъ; жаль что теперь у него ихъ немного, ну, да онъ хорошій малый и выпить умѣетъ. Если кто завернетъ изъ нашихъ бѣдняковъ, которому не на что закусить, ты все же поднеси ему кружку пива и кусокъ пирога: доброе дѣло никогда не пропадетъ, и гостиницѣ нашей отъ этого почетъ будетъ. А теперь, дитя, можешь идти на свою новую должность; только прежде подай мнѣ обѣдъ, да не позабудь пиво и водку.

Возложивъ на Джени обязанности и заботы перваго министра, Ніель Блэнъ усѣлся съ своимъ пріятелемъ, бывшимъ лэрдомъ, промѣнявшимъ роль покровителя на менѣе почетную должность собутыльника, и собрался провести вечеръ въ свое удовольствіе.

Въ министерствѣ Джени шла оживленная дѣятельность. Рыцари пестраго попугая угощались на счетъ своего капитана, который самъ пилъ мало, но старался, чтобы кружка съ виномъ обращалась какъ можно быстрѣе вокругъ стола, такъ какъ въ подобныхъ случаяхъ выпивка считалась обязательною. Многіе, участвовавшіе въ состязаніи, успѣли уже разойтись; оставались только трое или четверо, которые собирались сдѣлать тоже. За другимъ столомъ невдалекѣ сидѣли драгуны, о которыхъ говорилъ Ніель Блэнъ,-- сержантъ и рядовой гвардейскаго полка, находившагося подъ начальствомъ знаменитаго Джона Грэма изъ Клевергауза. Должно замѣтить, что рядовые въ этомъ полку не считались простыми солдатами, а. скорѣе походили на французскихъ мушкатеровъ; на нихъ смотрѣли какъ на кадетъ, которые несли солдатскую службу, чтобы имѣть случай отличиться и заслужить офицерскіе эполеты.

Многіе молодые люди знатнаго происхожденія поступали въ ряды солдатъ, что значительно увеличивало блескъ, полка и гордость служившихъ въ немъ. Въ этомъ отношеніи могъ служить замѣчательнымъ примѣромъ одинъ изъ прикомандированныхъ офицеровъ. Его настоящее имя было Франсисъ Стюартъ, но всѣ звали его Ботвелемъ, такъ какъ онъ происходилъ по прямой линіи отъ послѣдняго графа этого имени, то есть не отъ гнуснаго поклонника злосчастной королевы Маріи, но отъ Франсиса Стюарта, графа Ботвеля, который надѣлалъ не мало хлопотъ Якову Шестому въ первые годы его царствованія своимъ безпокойнымъ нравомъ и частыми заговорами, и умеръ изгнанникомъ въ нищетѣ. Сынъ этого графа домогался у Карла Перваго возврата конфискованныхъ имѣній отца, по почтенные лорды, подѣлившіе ихъ между собою, не были расположены отказаться отъ того, чѣмъ завладѣли. Междуусобпая война окончательно разорила его, лишивъ небольшой пенсіи, назначенной ему Карломъ Первымъ, такъ что онъ умеръ въ крайней бѣдности. Сынъ его служилъ солдатомъ за границею и въ Англіи, претерпѣлъ многія превратности судьбы, и наконецъ долженъ былъ прикомандироваться къ гвардейскому полку Клевергауза, хотя происходилъ по прямой линіи отъ королевскаго дома, такъ какъ отецъ изгнаннаго графа Ботвеля былъ побочный сынъ Якова Шестаго {См. Прилож. II, Сержантъ Ботвель.}. Необыкновенная физическая сила, большое искуство владѣть оружіемъ и замѣчательное происхожденіе обратили на него вниманіе начальства. Но въ немъ было также много своеволія и жестокосердія, отличавшихъ въ тѣ времена военное сословіе, которому приходилось постоянно взыскивать пени, дѣлать разорительные поборы и угнетать несчастныхъ, пресвитеріанцевъ. Солдаты до того привыкли къ подобнымъ порученіямъ, что считали себя вправѣ безнаказанно творить самыя возмутительныя безобразія, презирая законъ и страшась только своего непосредственнаго начальства. Во всѣхъ подобныхъ случаяхъ Ботвель былъ всегда однимъ изъ первыхъ.

Въ гостиницѣ почтеннаго Ніеля Ботвель съ товарищами велъ себя довольно скромно только потому, что въ комнатѣ находился корнетъ, который командовалъ небольшимъ отрядомъ, расположеннымъ въ городкѣ, и въ описываемое мною время игралъ въ кости съ мѣстнымъ пасторомъ. Но случилось, что ихъ одновременно отозвалъ городской мэръ для переговоровъ по одному спѣшному дѣлу, и Ботвель не могъ устоять противъ соблазна подразнить въ ихъ отсутствіи остальную публику.

-- Не странное ли это дѣло, Галлидей? сказалъ онъ своему товарищу:-- шапка олуховъ пьянствуетъ здѣсь цѣлый вечеръ, и никто не пилъ за здоровье короля!

-- Они пили за здоровье короля, отвѣчалъ Галлидей:-- я слышалъ какъ та длинная зеленая гусеница провозгласила тостъ за его величество.

-- Будто-бы? произнесъ Ботвель.-- Ну, такъ мы заставимъ ихъ выпить за здоровье нашего архіепископа въ Сентъ-Андрю, да еще поставимъ ихъ на колѣни.

-- Разумѣется такъ, чортъ побери, сказалъ Галллидей,-- а кто не послушается, того мы сведемъ въ караульню, посадимъ на деревянную кобылку и къ ногамъ гирки привяжемъ, чтобы прямѣе сидѣлъ.

-- Вѣрно, Томъ! продолжалъ Ботвель.-- Я начну для порядка съ той скучной голубой шляпы, которая сидитъ въ углу у огня.

Сказавъ это онъ всталъ, взялъ подъ мышку обнаженный мечъ (чтобы вооруженною силою отстоять свой нахальный поступокъ) и подошелъ прямо къ незнакомцу, котораго Ніель Блэнъ въ разговорѣ съ своею дочерью принималъ за горца, или за мятежнаго пресвитеріанца.

-- Беру на себя смѣлость, любезнѣйшій, началъ Ботвель тономъ придворной вѣжливости, и говоря нѣсколько въ носъ, какъ большинство сельскихъ проповѣдниковъ,-- беру на себя смѣлость, любезнѣйшій, просить васъ встать съ вашего мѣста, опуститься на столько, чтобы колѣни ваши коснулись пола, и осушить стопу живительной влаги, которую грубый народъ называетъ водкою, за здоровье и на славу высокопреподобнаго архіепископа Сентъ-Андрю, достойнаго примаса всей Шотландіи.

Всѣ ждали что отвѣтитъ незнакомецъ. Черты его лица носили отпечатокъ почти звѣрской суровости; глаза какъ будто косили, а нахмуренныя брови придавали что-то грозное всей его фигурѣ, плотной и коренастой, словомъ, все въ немъ обнаруживало человѣка, не расположеннаго понимать грубыя шутки или безотвѣтно выслушивать дерзости,

-- Позвольте васъ спросить, сказалъ онъ,-- каковы будутъ послѣдствія, если я не пожелаю исполнить вашей невѣжливой просьбы?

-- Каковы будутъ послѣдствія, любезнѣйшій? повторилъ Ботвель тѣмъ же насмѣшливымъ тономъ:-- во первыхъ, любезнѣйшій, я постараюсь сгладить на твоемъ лицѣ выступъ, образуемый носомъ; во вторыхъ, любезнѣйшій, я прикрою своими кулаками твои кривые глаза; а въ заключеніе, любезнѣйшій, извлеку практическую пользу изъ своего меча, погладивъ имъ твои плечи.

-- Вотъ въ чемъ дѣло? сказалъ незнакомецъ:-- въ такомъ случаѣ давайте вина.

Онъ взялъ въ руку кружку, и какъ то странно произнесъ слѣдующія слова:

-- Пью за здоровье архіепископа Сентъ Андрю, и за мѣсто, которое онъ въ настоящую минуту достойно занимаетъ; желаю всѣмъ духовнымъ лицамъ Шотландіи достигнуть участи высокопреподобнаго Джэмса Шарпа!

-- Онъ принялъ тостъ! воскликнулъ Галлидей съ торжествующимъ видомъ.

-- Да, но съ оговоркой, отвѣчалъ Ботвель:-- чортъ меня побери, если я понимаю что у этого проклятаго вига на умѣ.

-- Довольно, господа, воскликнулъ Мортонъ, выведенный изъ терпѣнія нахальствомъ солдатъ, -- мы всѣ, добрые подданные короля, собрались здѣсь весело провести время, и надѣемся что никому не придетъ охоты мѣшать намъ.

Ботвель хотѣлъ отвѣтить дерзостью на эти слова, по Галлидей напомнилъ ему шопотомъ, что по всѣмъ полкамъ былъ отданъ приказъ обращаться вѣжливо съ лицами, принимавшими участіе въ состязаніяхъ, назначаемыхъ по требованію тайнаго совѣта. По этому Ботвель гордо взглянулъ на Мортона и сказалъ:

-- Ладно, г. Попка, я не буду нарушать спокойствія вашего царствованія, тѣмъ болѣе что къ двѣнадцати часамъ ночи оно кончится. Не смѣшно ли, Галлидей, обратился онъ къ своему товарищу,-- что они такъ чванятся выстрѣломъ, который всякій ребенокъ могъ бы сдѣлать послѣ двухъ-трехъ дней упражненія? Дѣло другое, если бы г. Попка, или кто другой изъ его компаніи, согласился сразиться со мной на мечахъ или на рапирахъ, или на рапирахъ и кинжалахъ вмѣстѣ, подъ условіемъ заплатить побѣдителю золотой за первую каплю крови; а не то, можно бы побороться на кулакахъ или потягаться въ искуствѣ метать камень, если ужъ эти молодцы боятся дотронуться до оружія, которое они себѣ навязали (при этомъ онъ сердито толкнулъ ногой мечъ Мортона).

Мортонъ забылъ всякую предосторожность и хотѣлъ проучить Ботвеля за его дерзкую выходцу; но въ эту самую минуту незнакомецъ выступилъ впередъ.

-- Ссора началась изъ за меня, сказалъ онъ,-- и съ Божьей помощью я ее покончу.-- Слушай, пріятель, обратился онъ къ Ботвелю.-- хочешь помѣриться со мной силой?

-- Отъ всей души, любезнѣйшій, возразилъ Ботвель, -- будемъ бороться, пока одинъ изъ насъ не повалитъ другаго.

-- Ладно, сказалъ его противникъ,-- я надѣюсь на Того, кто можетъ помочь, и проучу тебя за всѣхъ дерзкихъ нахаловъ, похожихъ на тебя.

Сказавъ это незнакомецъ скинулъ съ плечъ толстую сѣрую куртку, рѣшительнымъ движеніемъ расправилъ свои сильныя, мускулистыя руки, и приготовился къ состязанію. Ботвель совсѣмъ не смутился при видѣ широкогрудаго и широкоплечаго противника, окидывавшаго его недобрымъ взглядомъ. Онъ очень спокойно отвязалъ свой мечъ и снялъ мундиръ. Присутствовавшіе столпились въ кружокъ въ нетерпѣливомъ ожиданіи чѣмъ кончится дѣло.

Въ первыхъ двухъ схваткахъ, перевѣсъ былъ по видимому на сторонѣ солдата, хотя трудно было предсказать, кто одержитъ рѣшительную побѣду. Ботвель очевидно приложилъ разомъ всю свою силу противъ соперника, обладавшаго искуствомъ, хладпокровіемъ и выдержкою. Когда борцы сошлись въ третій разъ, незнакомецъ совершенно неожиданно поднялъ своего противника на воздухъ и бросилъ его съ такою силою на полъ, что тотъ застоналъ и нѣсколько времени пролежалъ безъ движенія. Товарищъ его, Галлидей, тотчасъ выхватилъ мечъ: -- Вы убили моего сержанта, закричалъ онъ побѣдителю,-- и клянусь честью, поплатитесь за это!

-- Остановитесь! воскликнулъ Мортонъ съ своими пріятелями; -- борьба происходила правильно: вашъ товарищъ хотѣлъ полежать на полу, и онъ добился своего.

-- Совершенная правда, отозвался Ботвель, медленно поднимаясь.-- Спрячь свой мечъ, Томъ; не думалъ я, что кто нибудь изъ виговъ повалитъ одного изъ лучшихъ украшеній королевской гвардіи, да еще въ этой проклятой харчевнѣ. Слушай, дружище, обратился онъ къ своему противнику: -- дай мнѣ руку (незнакомецъ протянулъ свою руку), и знай, что придетъ время, когда мы опять сойдемся и поборемся не въ шутку.

0x01 graphic

-- А я обѣщаю тебѣ, возразилъ незнакомецъ, отвѣчая на крѣпкое рукопожатіе Ботвеля,-- уложить тебя въ слѣдующій разъ такъ, чтобъ ты не могъ уже встать.

-- Ладно, любезнѣйшій, сказалъ сержантъ,-- хоть ты и вигъ, но храбрый и сильный малый, и такъ прощай; садись-ка ты лучше на своего коня и удирай, пока нашъ корнетъ не вернулся: онъ, братъ, и менѣе подозрительныхъ людей останавливалъ.

Незнакомецъ по видимому счелъ благоразумнымъ воспользоваться этимъ совѣтомъ: онъ поспѣшно расплатился, пошелъ въ конюшню и осѣдлалъ великолѣпнаго воронаго коня; затѣмъ обратился къ Мортону и сказалъ:

-- Я ѣду по направленію къ Мильнвуду, гдѣ вы, какъ я слышалъ, живете; не окажете ли вы мнѣ честь и удовольствіе отправиться вмѣстѣ?

-- Разумѣется, отвѣтилъ Мортонъ, хотя не могъ вполнѣ примириться съ угрюмой, суровой, безстрастной наружностью незнакомца. Пріятели подвались и поблагодарили своего капитана за угощеніе; первую милю всѣ ѣхали вмѣстѣ, но потомъ всадники разбрелись въ разныя стороны, и Мортонъ остался вдвоемъ съ незнакомцемъ.

Не успѣло общество покинуть гостепріимную гостиницу Блэна, какъ раздались звуки трубъ и барабана. Войско начало поспѣшно собираться на базарную площадь, а въ помѣщеніе Ніеля Блэпа вошли съ испуганными лицами корнетъ Грэмъ, родственикъ Клевергауза, и мэръ города, въ сопровожденіи полудюжины солдатъ и полицейскихъ чиновниковъ съ алебардами.

0x01 graphic

-- Стражу къ дверямъ! были первыя слова корнета:-- чтобъ никто не смѣлъ выдти изъ дому. Что это значитъ, Ботвель? Развѣ вы не слыхали тревоги?

-- Онъ только что собрался идти на квартиры, серъ, отвѣтилъ за сержанта Галлидей.-- Его немножко помяли.

-- Опять была драка? спросилъ Грэмъ.-- Если вы будете такъ плохо исполнять свои обязанности, васъ не спасетъ ваше царственное происхожденіе.

-- Въ чемъ я не исполнилъ своей обязанности? спросилъ угрюмо Ботвель.

-- Вы должны были давно уже быть на квартирахъ, сержантъ Ботвель, замѣтилъ офицеръ,-- и упустили золотой случаи. Только что получено извѣстіе, что нашъ архіепископъ гнуснымъ образомъ убитъ шайкою мятежныхъ виговъ, которые напали на него въ Магусъ-Мупрской равнинѣ, близъ города Ст. Андрю, вытащили изъ экипажа и изрубили мечами {Разсказъ объ этомъ убійствѣ можно найдти во всѣхъ хроникахъ того времени. Подробный отчетъ о немъ сдѣланъ однимъ изъ дѣйствовавшихъ лицъ, Джэмсомъ Руселемъ въ приложеніи къ сочиненію Кирктона History of the Church of Scotland, изданному Чарльсомъ Киркпатрикомъ Шарпомъ, эсквайромъ. Эдинбургъ, 1817. Авторъ.}.

0x01 graphic

Присутствовавшіе въ ужасѣ приподнялись.

-- Вотъ здѣсь находятся примѣты убійцъ, продолжалъ корнетъ, вынимая бумагу;-- за голову каждаго обѣщало тысяча марокъ.

-- Понимаю теперь тостъ и оговорку моего противника! воскликнулъ Ботвель, обращаясь къ Галлидею.-- Чортъ побери! Отчего мы его не задержали? Сѣдлай коней, Галлидей, живо! Скажите-ка намъ, корнетъ, не говорится ли у васъ въ бумагѣ о широкоплечемъ и широкогрудомъ парнѣ съ орлинымъ носомъ?

-- Постойте, постойте, сказалъ Грэмъ,-- дайте перечесть. Гакстонъ изъ Ратилета, высокій, худой, черноволосый...

-- Не тотъ, замѣтилъ Ботвель.

-- Джонъ Бальфуръ, по прозванію Бурлей, орлиный носъ, рыжіе волосы, роста пять футовъ восемь дюймовъ...

-- Онъ, онъ и есть! перебилъ Ботвель; -- сильно коситъ однимъ глазомъ?

-- Вѣрно, продолжалъ Грэмъ, -- и ѣхалъ на красивомъ ворономъ конѣ, отнятомъ у примаса во время свалки.

-- Онъ и есть, воскликнулъ снова Ботвель,-- и коня узнаю! Убійца сидѣлъ въ этой самой комнатѣ четверть часа тому назадъ.

Дальнѣйшіе спѣшные разспросы подтвердили предположеніе, что угрюмый, молчаливый незнакомецъ былъ никто иной, какъ Бальфуръ Бурлей, одинъ изъ виговъ, которые въ порывѣ дурно понятаго религіознаго рвенія умертвили примаса, случайно попавшагося имъ въ руки, такъ какъ до совершенія преступленія они ничего не замышляли противъ него и отыскивали совсѣмъ другую жертву {Нѣкоего Кармихеля, шерифа-депутата графства Файфъ, который принималъ самое дѣятельное участіе въ составленіи самыхъ строгихъ правилъ противъ нонконформистовъ. Онъ охотился въ болотахъ, но узнавъ случайно, что шайка виговъ гонится за нимъ, поспѣшно возвратился домой, и избѣгъ предназначенной ему участи, которая постигла его покровителя, архіепископа. Авторъ.}. Подъ впечатлѣніемъ возбужденнаго чувства, они увидѣли перстъ Божій въ случайной встрѣчѣ, и съ хладпокровнымъ жестокосердіемъ умертвили архіепископа, твердо убѣжденные, что Господь самъ предалъ его въ ихъ руки.

-- На коней, ребята, въ погоню воскликнулъ Грэмъ.-- Мѣшокъ червонцевъ за голову убійцы {См. Прилож. III. Убійцы архіепископа Шарпа.}.

ГЛАВА V.

Возстаньте юноши! Небесный гласъ васъ призываетъ! Спѣшите туда, гдѣ высоко развѣвается знамя, украшенное краснымъ крестомъ, гдѣ васъ ожидаетъ или почетная смерть или побѣда!

Джэмсъ Дуфъ.

Мортонъ и его спутникъ отъѣхали довольно далеко отъ города, не вымолвивъ ни одного слова. Какъ мы уже сказали, молодой человѣкъ находилъ что-то отталкивающее въ обращеніи и наружности незнакомца; а тотъ, съ своей стороны, былъ по видимому мало расположенъ вступить въ разговоръ. Но вдругъ онъ встрепенулся, и неожиданно спросилъ:

-- Какъ это вы, сынъ своего отца, проводите день въ такихъ грѣховныхъ забавахъ?

-- Я исполняю долгъ хорошаго подданнаго, и пользуюсь своимъ досугомъ для невинныхъ удовольствій.

-- Вы полагаете, что хорошій подданный и добрый христіанинъ долженъ стоять грудью за тѣхъ, которые проливали кровь мучениковъ какъ воду? Вы считаете невиннымъ удовольствіемъ убивать свое время, прицѣливаясь въ раскрашенную деревяшку и пьянствуя по вечерамъ въ харчевняхъ, тогда какъ Всемогущій Творецъ сошелъ на землю съ бичемъ въ рукахъ, чтобы отдѣлить плевелы отъ добраго сѣмени.

-- Судя по вашему разговору, сказалъ Мортонъ, -- вы принадлежите къ числу людей, заблагоразсудившихъ бороться противъ правительства. Я долженъ вамъ поставить на видъ, что вы совершенно безполезно произносите опасныя рѣчи передъ человѣкомъ, вамъ незнакомымъ, и что я съ своей стороны не долженъ васъ слушать изъ чувства самосохраненія.

-- Ты этому помочь не можешь, Генри Мортонъ, воскликнулъ его спутникъ:-- Господь уготовилъ тебѣ путь, а ты не можешь ослушаться гласа велѣнія его. Ты безъ сомнѣнія не слышалъ еще голоса истиннаго проповѣдника; иначе ты былъ бы уже тѣмъ, чѣмъ ты вѣроятно сдѣлаешься со временемъ.

-- Мы также какъ и вы исповѣдуемъ пресвитеріанскую вѣру, сказалъ Мортонъ.

Должно замѣтить, что семейство его дяди принадлежало къ приходу одного изъ многочисленныхъ пресвитеріанскихъ пасторовъ, которымъ правительство, подъ извѣстными ограниченіями, разрѣшало богослуженіе. Такая индульгенція, какъ выражались тогда, произвела великій расколъ въ средѣ пресвитеріанцевъ, и болѣе строгіе сектанты рѣзко осуждали товарищей, пошедшихъ на сдѣлку съ правительствомъ. По этому, незнакомецъ очень презрительно отвѣтилъ на слова Мортона:

-- Это вѣдь оговорка,-- жалкая оговорка! Вы слушаете по воскресеньямъ холодную, заказную проповѣдь, сказанную человѣкомъ, который унизилъ достоинство своего высокаго званія, и держится однимъ расположеніемъ придворныхъ и высшаго духовенства,-- и думаете, что это есть настоящая религія! Дьяволъ нашелъ себѣ въ проклятой индульгенціи ужасныя сѣти, которыми ловитъ въ наше кровавое время христіанскія души. Сдѣлка, придуманная правительствомъ, вызвала много неисправимаго зла: она унизила пастыря и разсѣяла паству; она подняла одно христіанское знамя противъ другаго и свела въ кровавый бой сыновъ свѣта и мрака!

-- По мнѣнію дяди, возразилъ Мортонъ,-- мы пользуемся значительной свободой совѣсти въ приходахъ, получившихъ индульгенцію, а я въ этомъ случаѣ считаю своимъ долгомъ сообразоваться съ его убѣжденіями.

-- Вашъ дядя, сказалъ незнакомецъ,-- принадлежитъ къ числу тѣхъ людей, которымъ послѣдняя овца въ ихъ собственномъ стадѣ дороже всей христіанской паствы. Я увѣренъ, что живя во времена іудеевъ, онъ преклонился бы передъ золотымъ тельцомъ и сталъ бы собирать прахъ его, который былъ развѣянъ по волнамъ. Вашъ отецъ былъ другаго закала!

-- Мой отецъ былъ дѣйствительно храбрый и благородный человѣкъ, замѣтилъ Мортонъ.-- Вы вѣроятно слышали, серъ, что онъ сражался нѣкогда за королевское семейство, по указу котораго я сегодня явился на военный смотръ.

-- Да, да; но если бы дожилъ до настоящаго времени, онъ конечно проклялъ бы часъ, когда онъ обнажилъ свой мечъ за неправое дѣло. Но объ этомъ послѣ. Запомните мои слова: вашъ часъ наступитъ, и тогда все сказанное мною поразитъ васъ какъ острымъ мечемъ! Мой путь лежитъ въ другую сторону.

Сказавъ это незнакомецъ указалъ на ущелье, тянувшееся въ безпорядочно нагроможденную массу горъ; но въ то самое мгновеніе, когда онъ хотѣлъ свернуть на тропинку, отдѣлявшуюся отъ большой дороги, передъ нимъ появилась старуха въ красномъ плащѣ, и произнесла таинственнымъ голосомъ:

-- Если вы изъ нашихъ, минуйте на нынѣшнюю ночь ущелье; тамъ скрылся левъ, который можетъ погубить васъ: Бротерстэнскій викарій занялъ съ десятью солдатами горный проходъ, чтобы передушить нашихъ бѣдныхъ странниковъ, пробирающихся къ Гамильтону и Дингвалу.

-- Развѣ гонимая братья успѣла соединиться вмѣстѣ? спросилъ незнакомецъ.

-- Ихъ набралось человѣкъ шестьдесятъ или семьдесятъ, пѣшихъ и конныхъ вмѣстѣ, отвѣтила старуха;-- но они къ несчастью дурно вооружены и почти не имѣютъ съѣстныхъ припасовъ.

-- Господь поможетъ имъ, сказалъ путешественикъ;-- въ какую сторону мнѣ ѣхать, чтобы догнать ихъ?

-- Нынче ночью этого сдѣлать нельзя, возразила шотландка:-- солдаты слишкомъ чутко сторожатъ добычу; къ тому же, говорятъ, они получили съ востока какія-то странныя вѣсти, и еще больше разсвирѣпѣли. Вамъ нужно переночевать гдѣ нибудь, прежде чѣмъ идти въ болото; укройтесь до разсвѣта, а тамъ отправляйтесь прямо черезъ Дрэкскую топь. Какъ только я услышала грозные крики злодѣевъ, я накинула на себя плащъ и сѣла тутъ на перекресткѣ, чтобъ предупредить запоздавшихъ и не пустить ихъ въ разставленныя имъ сѣти.

-- Ваша хижина здѣсь по близости? спросилъ незнакомецъ;-- вы можете меня укрыть?

-- Живу то я недалеко отсюда, сказала старуха:-- всего съ милю пройти надо, какъ свернешь съ большой дороги; но у меня въ дому поселились четыре окаянные драгуна и распоряжаются моимъ домашнимъ имуществомъ какъ своею собственностью, потому что я не хотѣла слушать напыщенныхъ, мірскихъ проповѣдей викарія Джона Гальфтекста.

-- Прощайте, матушка, спасибо за добрый совѣтъ, сказалъ незнакомецъ, пришпоривая коня.

-- Да благословитъ васъ и поможетъ вамъ Тотъ, въ чьихъ рукахъ всякая власть! отвѣтила старуха.

-- Аминь! заключилъ незнакомецъ:-- умъ человѣческій не въ силахъ пріискать мнѣ безопасный пріютъ на ночь.

-- Мнѣ очень жаль видѣть васъ въ такомъ печальномъ состояніи, сказалъ Мортонъ.-- Еслибъ у меня былъ свой домъ, или хотя бы сарай, который могъ бы назвать своимъ, я не побоялся бы закона и не оставилъ бы васъ въ такомъ опасномъ положеніи. Но дядя мой такъ страшится наказаній и взысканій, налагаемыхъ правительствомъ на лицъ, уличенныхъ въ сообщничествѣ съ пресвитеріанцами, или въ укрывательствѣ ихъ, что онъ мнѣ даже запретилъ вступать съ ними въ разговоръ.

-- Я такъ и думалъ, отвѣчалъ незнакомецъ,-- но въ сущности вы могли бы укрыть меня безъ его вѣдома; мнѣ нужно только мѣстечко чтобъ прилечь; какой нибудь амбаръ или сѣновалъ будетъ имѣть въ моихъ глазахъ великолѣпіе дворца.

-- Увѣряю васъ, возразилъ Мортонъ въ смущеніи,-- что я не могу принять васъ въ Мильнвудѣ безъ вѣдома и согласія дяди; и еслибъ я даже могъ это сдѣлать, я счелъ бы безсовѣстнымъ подвергать его опасности, которой онъ всего больше страшится.

-- Въ такомъ случаѣ, воскликнулъ путешественикъ,-- мнѣ остается произнести только одно слово. Слышали вы отъ вашего отца имя Джона Бальфура изъ Бурлея?

-- Его стариннаго друга и товарища, съ опасностью собственной жизни спасшаго его отъ смерти въ битвѣ при Лонгмарстонъ-Мурѣ? спросилъ Мортонъ.-- Слышалъ, очень часто слышалъ.

-- Я тотъ Бальфуръ, сказалъ незнакомецъ,-- вонъ тамъ стоитъ домъ вашего дяди; я вижу огонь сквозь деревья; мои враги гонятся за мною, и меня ждетъ неминуемая смерть, если я не укроюсь у васъ. Теперь выбирайте, молодой человѣкъ: вы можете, какъ воръ ночью, отвернуться отъ друга вашаго отца и обречь его на кровавую участь, отъ которой онъ спасъ вашего отца; или вы можете подвергнуть вашего дядю тѣмъ матеріальнымъ потерямъ, которыми въ наше преступное время платятся всѣ добрые люди, неспособные отказать въ кускѣ хлѣба и въ стаканѣ воды христіанину, умирающему отъ голода и жажды.

Тысяча воспоминаній зароились въ головѣ Мортона. Его отецъ, память о которомъ онъ боготворилъ, часто говаривалъ объ услугахъ, оказанныхъ ему Бальфуромъ, и сожалѣлъ о томъ, что они разошлись нѣсколько холодно, когда шотландское королевство раздѣлилось на крайнихъ и протестующихъ; крайніе, какъ извѣстно, сдѣлались приверженцами Карла II, послѣ того какъ отецъ его умеръ на эшафотѣ; протестующіе склонялись на сторону побѣдителей-республиканцевъ. Бурлей, по суровому фанатизму своего характера, примкнулъ къ послѣднимъ; товарищи разстались не совсѣмъ дружелюбно, и съ тѣхъ поръ больше не видались. Полковникъ Мортонъ при жизни нерѣдко разсказывалъ своему сыну объ этихъ обстоятельствахъ, и всегда искренно сожалѣлъ, что ему не удалось отплатить Бурлею за оказанныя имъ услуги.

Въ то время какъ Мортонъ былъ погруженъ въ такія воспоминанія, ночной вѣтерокъ, какъ бы издѣваясь надъ его нерѣшительностью, донесъ до нашихъ путешествениковъ глухіе звуки барабаннаго боя, который постепенно усиливаясь возвѣстилъ о приближеніи коннаго отряда,

-- Должно быть это Клевергаузъ съ своимъ полкомъ, воскликнулъ Мортонъ; -- зачѣмъ они выступили ночью въ походъ? Если вы поѣдете впередъ, вы попадете къ нимъ въ руки; если вы повернете назадъ, въ городокъ, вы натолкнетесь на отрядъ корнета Грэма; горный проходъ также занятъ. Мнѣ остается или пріютить васъ въ Мильнвудѣ, или пустить на вѣрную смерть! Но, но правдѣ говоря, передъ закономъ буду отвѣчать за васъ я, а не дядя. Поѣзжайте за мной.

Бурлей очень спокойно выслушалъ эти слова и молча послѣдовалъ за Мортономъ.

Мильнвудская усадьба, выстроенная отцомъ настоящаго владѣльца, была удобно и просторно расположена, но въ ней все было сильно запущено съ тѣхъ поръ какъ она перешла въ руки дяди нашего героя. Въ близкомъ разстояніи отъ барскаго дома стояли службы. Здѣсь Мортонъ остановился.

-- Подождите немного, шепнулъ онъ своему спутнику,-- я долженъ васъ покинуть чтобъ устроить вамъ постель въ домѣ.

-- Я не привыкъ къ такимъ нѣжностямъ, сказалъ Бурлей:-- вотъ ужъ скоро тридцать лѣтъ, что я чаще сплю на травѣ, подложивъ подъ голову камень, чѣмъ на мягкихъ пуховикахъ. Если вы мнѣ добудете глотокъ пива и кусокъ хлѣба, и отведете уголокъ, гдѣ бы я могъ помолиться и прилечь, я сочту себя вполнѣ счастливымъ.

Мортонъ подумалъ въ эту самую минуту, что домъ представляетъ не безопасное убѣжище для его спутника, такъ какъ его могли тамъ легко отыскать. По этому онъ зажегъ фонарь, поставилъ лошадей въ конюшню и предложилъ Бурлею расположиться на деревянной кровати, стоявшей на сѣновалѣ, полузаваленномъ сѣномъ, на которой до послѣдняго времени спалъ конюхъ, недавно отпущенный хозяиномъ, урѣзывавшимъ съ каждымъ днемъ свои расходы. Мортонъ уходя посовѣтовалъ своему пріятелю прикрыть свѣтъ фонаря, такъ чтобы его нельзя было замѣтить изъ окна, и обѣщалъ вернуться съ остатками ужина, которые онъ надѣялся собрать въ этотъ поздній часъ. Впрочемъ, онъ далеко не былъ увѣренъ въ успѣхѣ, такъ какъ и въ обыкновенное время сверхсмѣтная выдача провіанта вполнѣ зависѣла отъ расположенія духа, въ которомъ находилась старая экономка, -- единственное довѣренное лице его дяди. Мортонъ хорошо понималъ, что если старуха уже легла спать, что было весьма вѣроятно, или она въ сердитомъ настроеніи, что было не менѣе вѣроятно, то вопросъ о пищѣ останется неразрѣшеннымъ.

Проклиная въ глубинѣ души скаредную скупость, отпечатокъ которой лежалъ на всемъ хозяйствѣ его дядюшки, Мортонъ тихонько постучалъ въ тяжелую, обитую желѣзомъ дверь, какъ онъ всегда стучалъ, когда возвращался поздно и заставалъ Мильнвудскую обитель погруженной въ крѣпкій сонъ. Стукъ этотъ былъ нерѣшительный, боязливый, и казалось долженъ былъ выражать скромную просьбу. Мортонъ простоялъ у дверей довольно долго, пока старая ключница поднялась съ своей теплой постели у печки, ворча себѣ что-то подъ носъ; она повязала себѣ голову какимъ-то клѣтчатымъ платкомъ, чтобъ не простудиться, вышла затѣмъ въ сѣни, и прежде чѣмъ рѣшилась отодвинуть крѣпкіе засовы и отворить дверь, нѣсколько разъ повторила: "Кого Богъ несетъ въ такую позднюю пору?"

-- Хорошое время, мистеръ Генри, сказала старуха дерзкимъ насмѣшливымъ тономъ, какимъ обыкновенно говорятъ избалованные и любимые слуги: -- какъ разъ подходящее время чтобы безпокоить цѣлый домъ и держать на ногахъ добрыхъ людей, которымъ давно бы пора лечь спать. Вашъ дядюшка вотъ уже скоро три часа какъ храпѣть началъ; Робинъ въ ревматизмѣ и также растянулся на постели; одна я должна была сидѣть и ждать васъ, хоть меня немилосердно душилъ кашель.

При этомъ старуха кашлянула раза два, вѣроятно чтобы нагляднѣе показать какія ей пришлось вынести страданія.

-- Очень вамъ благодаренъ, Алисонъ, вы оказали мнѣ большое одолженіе.

-- Скажите пожалуйста, какъ вы любезны, серъ! Меня всѣ зовутъ Мисисъ Вильсонъ; одинъ Мильнвудъ позволяетъ себѣ иногда сказать просто Алисонъ, но и онъ чаще говоритъ мисисъ Алисонъ.

-- Въ такомъ случаѣ, мисисъ Алисонъ, сказалъ Мортонъ,-- мнѣ очень жаль, что я васъ такъ долго заставилъ ждать.

-- Теперь, когда вывернулись и вошли въ домъ, мистеръ Генри, перебила его ворчливая старуха,-- зачѣмъ вы не берете свѣчки и не идете спать? Да смотрите, песите ее осторожно, чтобы не закапать пола, а то мнѣ опять придется скаблить его.

-- Такъ то такъ, Алисонъ; но прежде чѣмъ идти спать, мнѣ необходимо что нибудь съѣсть и выпить кружку пива.

-- Съѣсть? Выпить пива, мистеръ Генри? Не многаго вы захотѣли! Вы думаете, что мы не слышали о вашихъ подвигахъ съ попкой; мы все знаемъ: какъ вы извели порохъ, которымъ могли бы на цѣлый мѣсяцъ настрѣлять намъ дичи къ обѣду, какъ вы съ толпою бездѣльниковъ отправились подъ звуки волынки къ Ніелю въ гостиницу, и какъ вы тамъ пьянствовали и безобразничали на счетъ вашего дяди. А теперь вы пришли домой и требуете пива, какъ будто вы взаправду здѣсь господинъ!

Мортонъ былъ очень оскорбленъ такими словами, но желая во что бы то ни стало достать чего нибудь поѣсть для Бурлея, онъ смолчалъ, и началъ добродушно увѣрять мисисъ Вильсонъ, что онъ дѣйствительно голоденъ. "Что же касается до стрѣльбы въ попку, прибавилъ онъ, то я слышалъ отъ васъ, мисисъ Вильсонъ, что вы когда-то ходили смотрѣть на нее, и очень сожалѣю, что вы сегодня не пришли полюбоваться на меня".

-- Слушайте, сударь мой! возразила старуха, -- плохая это паука зубы заговаривать, и я до нея небольшая охотница. Впрочемъ, передъ старыми женщинами можете лясы точить, бѣда не велика; а вотъ молоденькихъ берегитесь! Знаете что, милый попка, вы себя считаете молодцемъ, и по правдѣ сказать (поднося къ нему свѣчу) наружностью вышли хоть куда; были бы вы тольдо умомъ и сердцемъ также хороши! А я вамъ вотъ что скажу: когда я была молоденькой дѣвчонкой и видѣла герцога, того самаго, которому потомъ голову отрубили въ Лондонѣ (жаль его, бѣднаго, хотя люди и говорили, что онъ не очень хорошій человѣкъ былъ!). Герцогъ попалъ въ попку (и то сказать, никто не рѣшился съ нимъ тягаться); я помню, онъ былъ очень хорошъ собою, и когда всѣ сѣли на лошадей, чтобы ѣхать, я очутилась также близко отъ него, какъ вы теперь отъ меня. И онъ сказалъ мнѣ: "поберегитесь, моя милая красотка" (это были его подлинныя слова): "лошадь у меня шалить любитъ".-- Но довольно объ этомъ; если уже вы непремѣнно хотите ѣсть и пить, я вамъ докажу, что я васъ не забыла. По моему мнѣнію, молодымъ людямъ не годится идти спать на тощій желудокъ.

Нужно отдать справедливость мисисъ Вильсопъ, что она часто заключала свои ночныя нравоученія этимъ мудрымъ изреченіемъ, и вытаскивала потомъ изъ шкапа какіе нибудь вкусные припасы. Дѣло въ томъ, что она ворчала больше для того, чтобы показать свое значеніе и власть; въ сущности же мисисъ Вильсонъ была добрая женщина, и любила своихъ господъ, стараго и молодаго, больше всего на свѣтѣ, что не мѣшало ей сильно изводить ихъ. Подавая мистеру Генри ужинъ, она ласково и какъ-то радостно взглянула на него.

-- Кушайте на здоровье, сказала старуха,-- врядъ ли вамъ подавали такія вкусныя вещи у Ніеля Блэна. Его жена была хорошая хозяйка, и умѣла кое что порядочно состряпать, но ей конечно далеко было до экономки въ домѣ порядочнаго джентльмена. А вотъ дочка его, та совсѣмъ кажется дурочка. Прошедшее воскресенье, отправляясь въ церковь, она навьючила себѣ наголову безобразныя финтифлюшки, такъ что за версту видно было; ну, да мы вѣрно услышимъ еще о ея глупыхъ выходкахъ. А теперь уже спать пора, мои старые глаза совсѣмъ слипаются. Вы по торопитесь, мистеръ Генри, только не забудьте свѣчу погасить. А я вамъ здѣсь и пива приготовила, и стаканчикъ травничка; это я себѣ противъ желудка держу, а вотъ и вамъ удѣлила: все лучше чѣмъ водку пить. Прощайте же, мистеръ Генри; смотрите, осторожнѣе съ огнемъ обращайтесь.

Мортонъ обѣщалъ исполнить въ точности наставленія старухи и просилъ ее не безпокоиться, если она услышитъ скрипъ дверей, такъ какъ ему еще нужно пойдти разсѣдлать лошадь и покормить ее. Мисисъ Вильсонъ удалилась, и Мортонъ собрался идти съ провизіей къ своему гостю, когда въ дверяхъ снова показалась голова старой ключницы, чтобы уговаривать его отдать себѣ передъ сномъ строгій отчетъ во всѣхъ своихъ дневныхъ поступкахъ, и обратиться къ Творцу Небесному съ теплой молитвой.

Таково было нѣкогда въ Шотландіи обращеніе слугъ съ своими господами, и я думаю, что подобныхъ личностей можно встрѣтить и теперь еще въ нѣкоторыхъ старинныхъ замкахъ отдаленныхъ графствъ. Они составляли такъ сказать неотъемлемую часть семейства, къ которому искренно привязывались, зная что ихъ никогда не прогонятъ {Одинъ изъ такого рода слугъ наговорилъ какъ-то столько дерзостей своему господину, что получилъ приказаніе немедленно убираться на всѣ четыре стороны. "Ужъ я конечно этого не сдѣлаю", сказалъ онъ въ отвѣтъ: "если вы не умѣете цѣнить хорошихъ слугъ, то я умѣю цѣнить хорошихъ господъ, и не уйду отъ васъ." Другой разъ, въ подобномъ же случаѣ, хозяинъ сказалъ: "Джонъ, мы съ тобой никогда больше подъ одной крышей спать не будемъ". На это Джонъ отвѣтилъ очень наивно: "куда же, чортъ побери, ваша милость собирается ѣхать?" Авторъ.}. Съ другой стороны, такіе слуги, вслѣдствіе безпечности и снисходительности господъ, часто дѣлались капризными, самодовольными тиранами въ домѣ, такъ что ихъ неуживчивая преданность подъ часъ отзывалась на хозяевахъ тяжелѣе чѣмъ льстивая и низкопоклонная вѣроломность теперешней прислуги.

ГЛАВА VI.

Да, въ его мрачномъ взглядѣ сказывалась трагическая судьба всей его жизни.
Шэкспиръ.

Отдѣлавшись наконецъ отъ экономки, Мортонъ взялъ приготовленный для него ужинъ и отправился къ своему гостю. Онъ хорошо зналъ всѣ закоулки, а потому не счелъ нужнымъ захватить съ собою свѣчу; это обстоятельство пришлось очень кстати, потому что на большой дорогѣ, огибавшей скалу, на которой была выстроена Мильнвудская усадьба, раздался тяжелый топотъ кавалерійскаго отряда. Мортонъ ясно услышалъ какъ начальникъ скомандовалъ: стой! Послѣдовало короткое молчаніе, прерывавшееся только нетерпѣливымъ фырканіемъ лошадей.

-- Чей это домъ? повелительно спросилъ чей-то голосъ.

-- Мильнвуда, ваша милость, отвѣтилъ другой.

-- Хозяинъ изъ благонамѣренныхъ? продолжалъ допросъ первый.

-- Онъ подчиняется всѣмъ приказаніямъ правительства и принадлежитъ къ приходу пастора, принявшаго индульгенцію, былъ отвѣтъ.

-- Что? какъ? индульгенцію? Это хитрая уловка для измѣнниковъ, которую неосторожно предоставили въ распоряженіе жалкихъ подлецовъ, не имѣющихъ мужества открыто признавать свои убѣжденія. Не послать ли намъ нѣсколько человѣкъ сдѣлать обыскъ въ домѣ? Пожалуй, въ этой языческой трущобѣ скрывается кто нибудь изъ гнусныхъ убійцъ, которыхъ мы ищемъ.

Не успѣлъ Мортонъ придти въ себя отъ страха, въ который его повергли эти слова, какъ раздался третій голосъ:

-- Я думаю, что такая мѣра безполезна: Мильнвудъ -- старый, разслабленный ипохондрикъ, который не вмѣшивается въ политику и дорожитъ своими деньгами больше всего на свѣтѣ. Его племяникъ участвовалъ сегодня на смотрѣ, и попалъ въ попку, что вовсе не похоже на фанатика-пресвитеріанца. Я думаю, что они всѣ давно уже улеглись спать, и ночная тревога можетъ пожалуй до смерти перепугать бѣднаго старика.

-- Въ такомъ случаѣ, отвѣчалъ начальникъ, -- дѣлать обыскъ будетъ безполезной тратой времени, а у насъ его немного. Господа гвардейцы, впередъ -- маршъ!

Мѣрные звуки трубъ и барабана, отбивавшаго тактъ, топотъ копытъ и бряцаніе оружія, возвѣстили Мортону, что отрядъ снова двинулся въ путь {Военная музыка никогда не играетъ ночью. Но кто знаетъ, что это не было обычно во время Карла I? Пока не буду убѣжденъ въ противномъ, пусть барабанъ бьетъ тактъ, потому что оно увеличиваетъ картинность ночнаго похода. Авторъ.}. Луна показалась изъ-за тучъ въ ту самую минуту когда первые ряды всадниковъ поднялись на гору, куда вела дорога, и заиграла блѣднымъ свѣтомъ на стальныхъ шлемахъ; на слабо освѣщенномъ фонѣ неба обозначились темными силуэтами люди и лошади, которые долго подвигались тѣсной вереницей, составляя по видимому весьма многочисленный отрядъ.

0x01 graphic

Когда послѣдній всадникъ исчезъ на поворотѣ, Мортонъ очнулся отъ оцѣпенѣнія и пошелъ къ своему гостю. Войдя въ сарай, онъ увидѣлъ Бурлея сидящимъ на кровати съ открытой библіей въ рукахъ, которую онъ по видимому читалъ съ напряженнымъ вниманіемъ. На колѣняхъ у него лежалъ обнаженный мечъ, вѣроятно приготовленный имъ для обороны въ случаѣ нападенія драгунъ. Небольшой фонарь, поставленный на старый ящикъ, замѣнявшій столъ, освѣщалъ слабымъ, дрожащимъ свѣтомъ его рѣзкія и строгія черты, чрезмѣрная суровость которыхъ облагораживалась выраженіемъ дикой, безпредѣльной восторженности. На его челѣ лежалъ отпечатокъ одной сосредоточенной мысли, поглотившей всѣ другія страсти и чувства; такъ исчезаютъ подъ высокой волной весенняго прилива прибрежные утесы, и только сѣдая пѣна обозначаетъ на поверхности воды то мѣсто, гдѣ они исчезли. Долго смотрѣлъ Мортонъ на своего гостя; наконецъ послѣдній поднялъ голову.

-- Я вижу, сказалъ Мортонъ, указывая на мечъ,-- что вы слышали приближеніе всадниковъ; они-то и задержали меня.

-- Они мнѣ не страшны, возразилъ Бальфуръ: -- мой часъ еще не пришелъ. Но я твердо увѣренъ, что рано или поздно попадусь къ нимъ въ руки, и присоединюсь къ лику святыхъ мучениковъ, которыхъ они уже умертвили. Я бы желалъ, молодой человѣкъ, чтобъ это время настало поскорѣе; я встрѣтилъ бы часъ своей смерти также радостно, какъ женихъ встрѣчаетъ брачный пиръ. Но если Господь находитъ, что я не исполнилъ еще своего долга на землѣ, я долженъ безропотно преклониться передъ Его волей.

-- Покушайте и подкрѣпите свои силы, сказалъ Мортонъ.-- Завтра на разсвѣтѣ, какъ только можно будетъ различить тропинки въ болотахъ, вамъ нужно покинуть Мильнвудъ и спѣшить въ горы; это необходимо для вашей собственной безопасности.

-- Молодой человѣкъ, возразила. Бальфуръ, -- я уже надоѣлъ вамъ, и вѣроятно надоѣлъ бы еще больше, еслибъ вы знали какой на меня возложенъ долгъ. Я не удивляюсь этому, такъ какъ порою самъ себѣ бываю въ тягость. Но вы думаете, что легко приходится человѣку, когда Господь избираетъ его орудіемъ Своего высокаго правосудія, не снявъ съ него грѣховной плоти, не убивъ въ немъ чувства жалости къ страданіямъ этой плоти, не освободивъ его отъ той брезгливости, которая заставляетъ насъ судорожно вздрагивать, когда мы вонзаемъ мечъ въ тѣло нашихъ ближнихъ? Вы пожалуй думаете, что люди, лишившіе жизни гнуснаго тирана, влачившаго преступное существованіе, могутъ спокойно и хладнокровно взирать на совершенный ими поступокъ? Развѣ не можетъ въ нихъ порою зародиться сомнѣніе, дѣйствительно ли они исполняютъ требованіе высшаго правосудія, дѣйствительно ли руководятся въ своихъ дѣяніяхъ чистыми побужденіями? Могутъ ли они быть всегда увѣрены, что Господь внялъ ихъ мольбѣ о небесной помощи, и что духъ тьмы не обольщаетъ ихъ, нашептывая имъ обманчивыя рѣчи о высшей правдѣ?

-- Я не способенъ бесѣдовать съ вами о такихъ предметахъ, отвѣтилъ Мортонъ, -- но я сомнѣваюсь въ божественномъ происхожденіи всякаго побужденія, заставляющаго насъ забывать столь простое чувство человѣколюбія, съ которымъ Господь повелѣлъ намъ сообразовать всѣ наши поступки.

Бальфура по видимому взволновали эти слова: онъ быстро вскочилъ на ноги, но тотчасъ успокоился и холодно отвѣчалъ:

-- Очень естественно, что вы такъ думаете, а не иначе: на васъ лежитъ гнетъ вашихъ законовъ; вы погружены въ глубокій мракъ, какого не было ни въ темницѣ Іереміи, ни въ подземельи Малкайя, сына Гамельмелеха, гдѣ вмѣсто воды сочилась жидкая грязь. Но на вашемъ челѣ видна печать ковенанта, и я убѣжденъ, что сынъ благороднаго человѣка, боровшагося противъ царства крови въ то время когда на горахъ развѣвалось наше славное знамя, не пропадетъ окончательно подобно дѣтямъ тьмы. Неужели вы думаете, что самый высокій подвигъ, который мы можемъ совершить въ горькіе дни испытанія и бѣдствіи, состоитъ въ поддержкѣ, хотя бы цѣною собственной жизни, нравственнаго закона? Неужели вы думаете, что мы должны довольствоваться побѣдою надъ нашими испорченными наклонностями и страстями? Нѣтъ: послѣ того что мы препоясали чресла свои, мы должны мужественно идти къ цѣли; когда мы обнажили мечъ свой, мы должны поражать нечестивыхъ, хотя бы они были наши сосѣди: мы должны стирать съ лица земли тирановъ и деспотовъ, хотя бы они были наши родственики, или друзья близкіе нашему сердцу!

-- Ваши враги приписываютъ вамъ такія убѣжденія, сказалъ Мортонъ,-- и вашъ фанатизмъ по ихъ мнѣнію смягчаетъ, если не оправдываетъ, жестокія мѣры, направленныя противъ васъ тайнымъ совѣтомъ. Вы руководствуетесь въ своихъ поступкахъ, говорятъ они, такъ называемымъ духовнымъ свѣтомъ, отвергая силу національныхъ законовъ и попирая чувство простаго человѣколюбія, когда оно осуждаетъ вашъ предвзятый образъ дѣйствій.

-- На насъ клевещутъ, возразилъ ковенантеръ: -- не мы, а они, клятвопреступники, попрали всѣ божескіе и человѣческіе законы, и преслѣдуютъ насъ теперь за нашу преданность священному союзу Бога съ Шотландскимъ королевствомъ,-- союзу, которому они нѣкогда всѣ присягнули, за исключеніемъ нѣсколькихъ злонамѣренныхъ папистовъ, и который теперь попираютъ ногами и жгутъ на площадяхъ. Когда Карлъ Стюартъ возвратился въ Англію, развѣ наши враги вернули ему корону? Они пытались это сдѣлать, но потерпѣли неудачу. Развѣ Джэмсъ Грэмъ изъ Монтроза могъ съ своими горцами посадить его на престолъ отца? Я полагаю, что ихъ головы, выставленныя на Западныхъ Воротахъ {Западныя Ворота, ведущія къ Сѣнному Рынку, защищали главный въѣздъ въ Эдинбургъ съ запада. По варварскому обычаю того времени, головы преступниковъ нерѣдко выставлялись надъ этими и другими воротами города.}, долго и наглядно свидѣтельствовали о печальномъ результатѣ ихъ попытки. Карла возвели на престолъ, съ котораго палъ его отецъ, служители святаго дѣла, строители славнаго алтаря! А чѣмъ насъ вознаградили? По словамъ пророка: "мы искали мира, но не обрѣли его; мы искали спасенія отъ болѣзней, но насъ поразила зараза.-- Фырканіе его коней доносилось изъ Дана; вся земля дрожала отъ топота ихъ; пришли враги, и пожрали страну со всѣмъ что въ ней было".

-- Мистеръ Бальфуръ, сказалъ Мортонъ, -- я не берусь ни опровергать вашихъ сѣтованій на правительство, ни признавать ихъ справедливыми. Я счелъ своимъ долгомъ чѣмъ нибудь отплатить товарищу и спасителю моего отца, но не могу вступить съ вами въ религіозный споръ, или сдѣлаться приверженцемъ вашего ученія. Желаю вамъ покойной ночи, и очень сожалѣю, что не могъ вамъ предложить болѣе удобнаго ночлега.

0x01 graphic

-- Надѣюсь, однакоже, что я увижу васъ завтра передъ отъѣздомъ. Я не изъ тѣхъ, которые жертвуютъ дѣломъ для друзей и родныхъ. Когда взялся служить одной идеѣ, я покончилъ со всѣми своими привязанностями и поклялся не оглядываться назадъ. Но сынъ моего стараго товарища будетъ для меня всегда близкимъ человѣкомъ, и глядя на васъ я не могу заглушить въ себѣ твердой надежды, что рано или поздно вы обнажите свой мочь за правое дѣло, но имя котораго вашъ отецъ проливалъ свою кровь.

Мортонъ обѣщалъ зайти на слѣдующее утро, когда Бальфуру надо будетъ собираться въ дальнѣйшій путь, и простился съ своимъ гостемъ.

Спать оставалось не долго; но Мортонъ не могъ успокоить своего разстроеннаго воображенія, послѣ разнообразныхъ событій дня. Передъ нимъ проносились ужасныя картины смерти, въ которыхъ Бальфуръ являлся главнымъ дѣйствующимъ лицомъ. Прекрасная Эдиѳъ Белленденъ, съ распущенными волосами, вся въ слезахъ, молила его о помощи, которую онъ не былъ въ состояніи оказать ей. Когда онъ очнулся отъ этихъ мучительныхъ сновидѣній, лихорадочная дрожь пробѣгала по его тѣлу, а въ сердцѣ сказывалось предчувствіе чего-то недобраго; на дворѣ разсвѣло, воздухъ дышалъ тихой прохладой, и первые лучи солнца золотили высокіе хребты горъ.

-- Я проспалъ, воскликнулъ Мортонъ; -- нужно скорѣе вставать и торопить отъѣздомъ несчастнаго бѣглеца.

Мортонъ поспѣшно одѣлся, осторожно отворилъ дверь и направился къ убѣжищу ковенантера. Онъ вошелъ въ сарай на цыпочкахъ, проникнутый невольнымъ уваженіемъ къ странной личности, поразившей его своимъ обращеніемъ, своими рѣчами и образомъ мыслей. Бальфуръ еще спалъ. Лучъ свѣта падалъ черезъ окно на постель и освѣщалъ суровыя черты его лица, которыя отражали даже во снѣ сильное внутреннее волненіе. Онъ не раздѣвался. Обѣ руки его лежали поверхъ одѣяла; правая была сжата, и порою безпомощно поднималась, какъ это часто бываетъ при безпокойномъ снѣ; лѣвая была вытянута, и время отъ времени производила судорожныя движенія, какъ бы отталкивая кого нибудь. Потъ выступилъ на лбу у несчастнаго, "подобно пузырямъ воды на возмученной поверхности потока", псамъ онъ произносилъ какія-то безсвязныя слова: "Попался Іуда, попался... не ползай у ногъ моихъ... не ползай у ногъ моихъ... Рубите его!.. Что, служитель церкви?.. Да, служитель Ваала, связать и зарѣзать его, на самомъ берегу Кишона!.. Пуля не беретъ его!.. рубите его мечами... добивайте его скорѣе... добивайте его скорѣе, ради его сѣдыхъ волосъ".

Мортонъ былъ очень пораженъ смысломъ этихъ отрывистыхъ восклицаній, которыя даже во снѣ вырывались изъ груди Бурлея съ суровымъ увлеченіемъ, и по видимому намекали на какое-то насиліе. Онъ тронулъ своего гостя за плечо съ цѣлью разбудить его. Первыя слова Бурлея, когда онъ проснулся, были:

-- Дѣлайте со мной что хотите, я признаюсь въ поступкѣ.

Но когда Бальфуръ оглянулся вокругъ себя и совсѣмъ очнулся, онъ принялъ снова обычный холодный и мрачный видъ. Не здороваясь съ Мортономъ, онъ опустился на колѣни и сталъ молиться за страждущую церковь Шотландіи, прося у Творца Небеснаго, чтобы онъ внялъ заступничеству святыхъ мучениковъ, и простеръ свой всемогущій щитъ надъ уцелѣвшими ревнителями вѣры, которые во имя его проливаютъ свою кровь въ пустынѣ. Въ заключеніе онъ молилъ о мщеніи,-- о скоромъ и полномъ мщеніи противъ гонителей, и его восторженная рѣчь производила еще болѣе потрясающее впечатлѣніе въ связи съ восточными оборотами библейскаго слога.

Окончивъ молитву Бурлей всталъ, взялъ Мортона за руку, и они оба спустились въ конюшню, гдѣ странникъ (такъ нерѣдко назывались его единовѣрцы) сталъ сѣдлать коня къ предстоявшему путешествію. Когда все было готово, онъ попросилъ Мортона проводить его до опушки лѣса и указать кратчайшую дорогу въ болота. Мортонъ охотно согласился; нѣкоторое время они шли молча подъ тѣнью прекрасныхъ старинныхъ деревьевъ, по заброшенной тропинкѣ, которая вела къ ближайшему выходу на дикую, болотистую мѣстность, простиравшуюся до самаго подножія горъ.

Никто по видимому не чувствовалъ потребности говорить, когда Бурлей совершенно неожиданно спросилъ Мортона, "принесли ли плоды слова, которыми онъ старался просвѣтить своего молодаго друга наканунѣ вечеромъ?"

Мортонъ отвѣтилъ, "что остается при прежнихъ своихъ убѣжденіяхъ, и будетъ до послѣдней возможности стараться соединить обязанности добраго христіанина и мирнаго подданнаго.

-- Другими словами, возразилъ Бурлей, -- вы хотите служить Богу и мамонѣ; сегодня ваши уста будутъ произносить слова истины и любви, а завтра вы по приказанію жестокосерднаго тирана будете съ мечемъ въ рукахъ проливать кровь несчастныхъ, которые пожертвовали всѣмъ ради истины! Вы думаете что можно возиться съ грязью, и не осквернить себя? Вы думаете, продолжалъ онъ, что можно безнаказанно вступать въ ряды папистовъ, прелатистовъ и другихъ отступниковъ церкви? Вы думаете, что можно принимать участіе въ ихъ языческихъ забавахъ, что можно находиться въ общеніи съ ихъ дочерьми, какъ нѣкогда въ допотопное время сыны божескіе вступали въ союзъ съ дочерьми сыновъ человѣческихъ, и сохранять при этомъ душевную чистоту? Я вамъ говорю, что всякое общеніе съ врагами церкви противно Богу и достойно Его проклятія! Воздержитесь отъ всѣхъ сихъ мерзостей, и бѣгите прочь отъ нихъ! И не тужите о томъ, молодой человѣкъ, что вамъ нужно отказаться отъ грѣховныхъ удовольствій, которыя подобно ловушкамъ разставлены у вашихъ ногъ! Не вы одни призваны умерщвлять свою плоть. Повторю вамъ: Сынъ Давида предсказалъ ту же участь всему человѣческому роду!

Послѣ этой рѣчи Бурлей сѣлъ на лошадь, и обращаясь къ Мортону, повторилъ слова Библіи: -- Тяжелое ярмо несутъ сыны Адама со дня, когда они выходятъ изъ утробы матери, и до того дня, когда они возвратятся въ лоно матери всего земнаго. Всѣмъ имъ даны въ удѣлъ ненависть, безпокойство, зависть, опасности, борьба, и страхъ смерти; отъ этой участи не уйдетъ ни богатый, одѣтый въ дорогой висопъ, съ царской короной на главѣ, ни бѣдный, прикрывающій грубымъ холстомъ наготу своего тѣла.

Сказавъ это Бальфуръ пришпорилъ лошадь, и скоро исчезъ въ густой листвѣ.

-- Прощай, суровый фанатикъ! воскликнулъ Мортонъ, провожая его глазами.-- Какъ опасно можетъ быть твое общество для человѣка при извѣстномъ настроеніи духа! Меня не увлекаетъ твое рвеніе къ отвлеченнымъ ученіямъ вѣры, или точнѣе сказать къ той, а не другой формѣ богослуженія; но развѣ я могу, какъ человѣкъ и шотландецъ, смотрѣть равнодушно на гоненія, которыя доводятъ до бѣшенства мудрыхъ людей? Развѣ мой отецъ не боролся во имя свободы, гражданской и религіозной? Неужели я долженъ держать сторону деспотическаго правительства, или оставаться бездѣятельнымъ, когда представится разумный случай освободить моихъ несчастныхъ соотечественниковъ отъ страшныхъ бѣдствій, которыя они терпятъ? Но кто можетъ поручиться, что тѣ самые люди, которыхъ травятъ теперь какъ собакъ, не выкажутъ въ минуту торжества столько же нетерпимости и жестокости, какъ ихъ враги? Можно ли ожидать, что какой нибудь Бурлей, одинъ изъ главныхъ ихъ вожаковъ, сдѣлается сторонникомъ умѣренности и человѣколюбія, когда онъ по видимому теперь уже раскаивается въ какомъ-то ужасномъ насиліи и не находитъ даже въ своемъ восторженномъ фанатизмѣ достаточно силъ заглушать упреки совѣсти? Меня тоска беретъ при видѣ постоянныхъ жестокостей, которыя человѣкъ прикрываетъ личиною законнаго возмездія или религіозной ревности. Мнѣ надоѣло все: моя родина, мое зависимое положеніе, мои подавленныя чувства, эти лѣса, эта рѣка, этотъ домъ -- все, все мнѣ надоѣло, кромѣ Эдиѳъ, а она никогда не можетъ, быть моей! Зачѣмъ я слѣдую всюду за ней? Зачѣмъ я обманываю самого себя, а можетъ быть и ее? Она никогда не можетъ быть моей! Все противъ насъ: ея гордая бабка, разногласіе семейныхъ убѣжденій, мое жалкое положеніе -- положеніе несчастнаго раба, лишеннаго даже того скуднаго жалованья, которое получаютъ слуги! Все это показываетъ какъ тщетны мои надежды назвать ее когда нибудь своей! Зачѣмъ же продолжать такое мучительное самообольщеніе?

-- Нѣтъ, я не рабъ, воскликнулъ онъ громко, выпрямляясь во весь ростъ;-- въ одномъ отношеніи по крайней мѣрѣ я свободенъ! Я могу бѣжать отсюда, отцовскій мечъ въ моихъ рукахъ! А передо мною вся Европа, гдѣ мои соотечественики совершили столько славныхъ подвиговъ! Быть можетъ, счастливый случай возвыситъ меня до Рутвена, Леслея и Монро, избранныхъ сподвижниковъ Густава Адольфа, знаменитаго борца за протестантскую вѣру! а если нѣтъ, то я во всякомъ случаѣ проживу и умру храбрымъ солдатомъ!

Размышляя о своемъ неожиданномъ рѣшеніи, Мортонъ подошелъ къ Мильнвудской усадьбѣ, съ намѣреніемъ тотчасъ же объясниться съ дядей.

-- Одинъ взглядъ прекрасныхъ глазъ Эдиѳъ, одна прогулка съ ней, и вся сила моей воли разстаетъ какъ снѣгъ! Мнѣ нужно сперва преградить себѣ отступленіе, а потомъ проститься съ ней въ послѣдній разъ!

Въ такомъ настроеніи духа онъ вошелъ въ столовую, гдѣ дядя его сидѣлъ уже за своимъ утреннимъ завтракомъ, состоявшимъ во обыкновенію изъ огромной порціи овсяной похлебки и соотвѣтствующаго количества кислаго молока. Любимица экономка стояла подлѣ него, облокотясь на спинку кресла, въ положеніи почтительной фамиліарности. Въ прежніе годы старый джентльменъ отличался замѣчательно высокимъ ростомъ, но въ послѣднее время онъ до того сгорбился, что на одномъ собраніи, гдѣ обсуждался проектъ сводообразнаго моста черезъ мѣстную рѣку, какой-то острякъ предложилъ купить у Мильнвуда за хорошія деньги его горбатую спину, увѣряя что старикъ готовъ продать все что ему принадлежитъ. Огромныя кривыя ноги, длинныя костлявыя руки, вооруженныя ногтями, которыя не подстригались, сухое морщинистое лице, такое же вытянутое какъ вся его фигура, маленькіе сѣрые глаза, какъ бы высматривающіе гдѣ бы можно было сорвать барышъ, довершали крайне непривлекательную наружность мистера Мортона изъ Мильнвуда. Такъ какъ было бы очень не справедливо помѣстить въ такую скорлупу благородный великодушный характеръ, то природа съумѣла надѣлить эту почтенную личность внутренними качествами, вполнѣ соотвѣтствующими его наружности,-- то есть низкимъ себялюбіемъ, коварствомъ и алчностью.

Когда мистеръ Мортонъ увидѣлъ своего племяника, онъ поспѣшилъ проглотилъ ложку похлебки, которую подносилъ ко рту, и такъ какъ послѣдняя оказалась очень горячею, сильно обжогъ себѣ горло и потому еще сильнѣе разсердился.

-- Чортъ бы побралъ проклятую кухарку! воскликнулъ онъ, не глядя на племяника и обращаясь по видимому къ мискѣ съ похлебкой.

-- Похлебка вкусная, замѣтила мисисъ Вильсонъ, только вамъ, серъ, не слѣдуетъ торопиться. Я сама стряпала ее; но когда у людей нѣтъ терпѣнія, они всегда готовы винить другихъ.

-- Помолчите, Алисонъ! Я говорю съ моимъ племяникомъ, сказалъ старикъ.-- Ну-съ, серъ! Вы все въ бѣгахъ находитесь? Вчера васъ до двѣнадцати часовъ ночи дома не было?

-- Около того, серъ, я полагаю, отвѣтилъ Мортонъ равнодушно.

-- Около того, серъ? Что это за отвѣтъ, серъ? Почему вы не возвратились послѣ смотра вмѣстѣ съ другими?

-- Я полагаю, что вы очень хорошо знаете почему, серъ, отвѣтилъ Мортонъ:-- я имѣлъ счастье отличиться на состязаніи, а въ качествѣ лучшаго стрѣлка долженъ былъ согласно обычаю угостить другихъ молодыхъ людей.

-- Чортъ бы васъ побралъ съ вашими молодыми людьми, серъ! И вы осмѣливаетесь говорить мнѣ такія вещи въ лице? Вы угощаете другихъ, тогда какъ вамъ самимъ ѣсть нечего, и вы живете у меня на хлѣбахъ? Но если вы желаете пользоваться моими милостями, вы должны заслужить ихъ. И я не вижу причины, почему бы вамъ не заняться паханіемъ полей, теперь когда мы отпустили работника! Это будетъ полезнѣе чѣмъ носить зеленые плащи и тратить деньги на порохъ и пули; вы бы занялись честнымъ ремесломъ, и не были бы никому въ тягость!

-- Я очень желаю заняться честнымъ ремесломъ, серъ, но управлять плугомъ я не умѣю.

-- Почему же вамъ не выучиться этому? Пахать не такъ трудно какъ стрѣлять въ цѣль. Старикъ Дэви до сихъ поръ еще обработываетъ землю, у него и можете научиться. Первое время вы будете смотрѣть за волами, а потомъ вамъ въ руки дадутъ плугъ. Повѣрьте мнѣ, обиднаго тутъ ничего нѣтъ. Наши земли въ Гаги-Голмѣ требуютъ старательной обработки, а Дэви становится старъ.

-- Прошу извинитъ меня, серъ, если я васъ перебью, но я составилъ себѣ другой планъ, который-равнымъ образомъ освободитъ васъ отъ тягости содержать меня.

-- Въ самомъ дѣлѣ? Скажите пожалуйста! Вы составили свой планъ? Хорошъ долженъ быть этотъ планъ! воскликнулъ мистеръ Мильнвудъ тономъ самой обидной насмѣшки.-- Послушаемъ, послушаемъ, молодой человѣкъ, что вы придумали.

-- Я кончу въ двухъ словахъ, серъ: Во мнѣ пробудилось желаніе уѣхать отсюда и служить за границей, подобно тому какъ это дѣлалъ мой отецъ до злополучной междоусобной войны. Такъ какъ память о немъ вѣроятно не совсѣмъ исчезла въ странахъ гдѣ онъ служилъ, то я надѣюсь, что мнѣ представится возможность попытать счастья въ военной службѣ.

-- Господи помилуй и спаси насъ! воскликнула экономка.-- Мистеръ Генри собирается за границу! Нѣтъ, нѣтъ, это невозможно, это не должно случиться!

Мильнвудъ, которому никогда не приходила въ голову мысль разстаться съ племяникомъ, во многихъ отношеніяхъ полезнымъ для него человѣкомъ, сидѣлъ какъ громомъ пораженный при внезапной вспышкѣ самостоятельности со стороны юноши, оказывавшаго ему до этого времени безпредѣльную покорность. Но онъ тотчасъ оправился.

-- А какъ вы думаете, молодой человѣкъ, кто доставитъ вамъ средства осуществить такую вздорную затѣю? Конечно не я, можете быть въ этомъ увѣрены: я едва нахожу возможность кормить васъ у себя дома. Къ тому же, я полагаю, что вы женитесь по примѣру вашего покойнаго батюшки, и навяжете на шею стараго дяди цѣлую ораву дѣтей, которыя поднимутъ Содомъ въ моемъ домѣ, а какъ только оперятся, начнутъ кутить, какъ вы!

-- Я не имѣю ни малѣйшаго намѣренія жениться, отвѣтилъ Генри Мортонъ

-- Каково это слышать! воскликнула экономка.-- Скромные молодые люди говорятъ такія вещи, когда всему свѣту извѣстно, что они или должны жениться, или дѣлать кое что похуже.

-- Помолчите, Алисонъ, сказалъ старикъ;-- а вы, Генри, продолжалъ онъ болѣе мягкимъ голосомъ, выбейте себѣ этотъ вздоръ изъ головы; это васъ вчерашняя военщина съ толку сбила. Помните, дружище, что у васъ денегъ нѣтъ на такія затѣи.

-- Прошу извиненія, серъ; мои потребности очень ограничены, и если вы будете такъ добры возвратить мнѣ золотую цѣпь, которую маркграфъ далъ моему отцу послѣ битвы при Лютценѣ...

-- Господи помилуй насъ! Золотую цѣпь! воскликнулъ дядя.

-- Золотую цѣпь! повторила экономка, не менѣе мистера Мильнвуда пораженная дерзостью такого требованія.

-- Я сохраню нѣсколько звеньевъ, продолжалъ молодой человѣкъ,-- въ воспоминаніе о томъ, кому и гдѣ она была дана; а остальнаго золота мнѣ хватитъ чтобы опредѣлиться на службу, въ которой такъ отличился нѣкогда мой отецъ.

-- Господь съ вами! воскликнула мисисъ Вильсонъ; -- баринъ надѣваетъ цѣпь каждое воскресенье,

-- Въ воскресенье и въ суботу, прибавилъ старикъ Мильнвудъ,-- каждый разъ, когда я выхожу изъ дома въ черномъ бархатномъ сюртукѣ; къ тому же Вили Мактрикетъ раздѣляетъ отчасти мое убѣжденіе, что такого рода вещи переходятъ въ наслѣдство не по прямой линіи, а принадлежатъ главѣ семейства. Эта цѣпь составлена изъ трехъ тысячъ звеньевъ; я нѣсколько разъ ихъ пересчитывалъ; за нее охотно дадутъ триста фунтовъ стерлинговъ.

-- Болѣе чѣмъ мнѣ надо, серъ, заговорилъ снова Мортонъ.-- Я буду вполнѣ доволенъ, если вы выдадите мнѣ треть этой суммы и нѣсколько звеньевъ; остальное послужитъ можетъ быть слабымъ вознагражденіемъ за хлопоты и расходы, которые я вамъ причинилъ своимъ пребываніемъ въ Мильнвудѣ.

-- Мальчишка спятилъ съ ума! воскликнулъ старый джентльменъ,-- Какъ подумаешь что станется съ моимъ помѣстіемъ когда я умру! Племяничекъ прокутилъ бы шотландскую корону, если бы она была у него въ рукахъ.

-- Позвольте мнѣ сказать слово, серъ, начала экономка:-- вы отчасти сами виноваты въ этомъ дѣлѣ. Не слѣдуетъ держать молодаго человѣка въ ежовыхъ рукавицахъ. Вотъ хоть, для примѣра, его расходъ у Ніеля: когда этотъ расходъ уже сдѣланъ, вамъ слѣдуетъ его заплатить.

-- Я согласенъ, если счетъ не превышаетъ двухъ долларовъ, Алисонъ, сказалъ старикъ очень недовольнымъ голосомъ.

-- Мы объ этомъ поговоримъ съ Ніелемъ, когда я поѣду въ городъ, замѣтила мисисъ Вильсонъ,-- и повѣрьте, что я съ нимъ дешевле расплачусь, чѣмъ ваша милость или мистеръ Гарри.

Затѣмъ она шепнула Мортону:

-- Не сердите больше старика; я заплачу счетъ изъ денегъ, вырученныхъ за масло, и все будетъ улажено. Потомъ она продолжала громко:

-- А вы, серъ, не заставляйте молодаго джентльмена браться за плугъ. Въ нашей сторонѣ есть много несчастныхъ виговъ, которые рады будутъ наняться къ вамъ изъ за куска хлѣба, и къ нимъ эта работа больше пристала, чѣмъ къ мистеру Генри.

-- Да, да, а потомъ къ намъ явятся драгуны, и будутъ взыскивать съ насъ штрафы за укрывательство мятежниковъ, возразилъ Мильнвудъ;-- нечего говорить, хорошая вамъ мысль въ голову пришла, Алисонъ!-- Однако, идите завтракать Гарри, притомъ снимите свой зеленый костюмъ, и надѣньте сѣрую куртку; она проще и приличнѣе чѣмъ ваши пестрые наряды.

Мортонъ вышелъ изъ комнаты, убѣжденный что въ ближайшемъ будущемъ ему трудно будетъ осуществить свой планъ. Впрочемъ, это обстоятельство не особенно его огорчило, такъ какъ оно давало ему возможность подольше оставаться въ окрестностяхъ Тилитудлема.

Мисисъ Вильсонъ послѣдовала за нимъ въ другую комнату, и потрепавъ его по плечу, попросила "быть добрымъ мальчикомъ и поберечь свое новое платье". Я почищу вашу шляпу, соберу бантики и ленточки, и спрячу все въ шкапъ, продолжала услужливая старушка; только вы, ради Бога, не упоминайте другой разъ о вашемъ намѣреніи уѣхать за границу и продать золотую цѣпь; вашъ дядя любитъ ваше общество, и часто пересчитываетъ звенья своей цѣпи. Опять таки, подумайте вотъ о чемъ: старые люди не могутъ жить вѣчно, и рано или поздно Мильнвудъ со всѣми угодіями перейдетъ къ вамъ; тогда вы можете жениться на одной изъ сосѣднихъ молоденькихъ дѣвицъ, которая вамъ больше понравится, и зажить съ ней припѣваючи, не зная нужды. Неужели не стоитъ ждать до этого времени, добрѣйшій мистеръ Генри?

Послѣднія слова мисисъ Вильсонъ почему-то пришлись особенно по сердцу Мортону; онъ крѣпко пожалъ руку старухи, поблагодарилъ ее за добрый совѣтъ, и обѣщалъ хорошенько подумать о немъ, прежде чѣмъ возвращаться къ своему плану объ отъѣздѣ.

ГЛАВА VII.

Я здѣсь жила до глубокой старости, жила съ семнадцати лѣтъ; но больше мы не увидите меня здѣсь; въ семнадцать лѣтъ можно заботиться о своей будущности; но въ восемдесятъ слишкомъ поздно.

Шекспиръ.-- Какъ вамъ угодно.

Мы должны пригласить нашихъ читателей въ Тилитудлемскій замокъ, куда лэди Маргаретъ Белленденъ возвратилась, выражаясь романтическимъ слогомъ, мрачная и убитая горемъ, вспоминая о неожиданномъ и по ея мнѣнію неизгладимомъ оскорбленіи, которое Гузъ Гиби нанесъ ея достоинству своимъ позорнымъ паденіемъ. Этотъ злополучный воинъ получилъ отъ управляющаго строжайшее приказаніе уѣхать въ самыя отдаленныя поля, и отнюдь не показываться на глаза прогнѣванной лэди, пока она находилась подъ впечатлѣніемъ роковаго событія.

Возвратясь домой лэди Маргаретъ поспѣшила назначить торжественное слѣдствіе, на которое были приглашены Гарисонъ и дворецкій въ качествѣ свидѣтелей и отчасти сообщниковъ; слѣдствіе имѣло цѣлью обличить Куди Гедрига и его мать въ злонамѣренномъ уклоненіи отъ возложенныхъ на нихъ обязанностей, бывшемъ причиною пораженія, понесеннаго тилитудлемскою кавалеріей. Когда обвиненіе было вполнѣ доказано, лэди Маргаретъ рѣшилась сдѣлать личный выговоръ провинившимся лицамъ, и изгнать ихъ изъ предѣловъ своихъ владѣній, если они не выкажутъ чистосердечнаго раскаянія. Одна мисъ Белленденъ осмѣлилась заступиться за несчастныхъ, но ея слова, противъ обыкновенія, оказались безсильными. Дѣло въ томъ, что когда она успокоилась объ участи злополучнаго всадника и узнала что онъ при паденіи не нанесъ себѣ никакого увѣчья, ею овладѣло неудержимое желаніе посмѣяться надъ всѣмъ приключеніемъ, и возвращаясь домой она нѣсколько разъ заливалась громкимъ смѣхомъ къ великому негодованію лэди Маргаретъ, которая, ложно истолковавъ причину такой неожиданной веселости, сдѣлала внучкѣ строгій выговоръ о ея постыдномъ равнодушіи къ семейной чести. Вотъ почему заступничество мисъ Белленденъ за опальныхъ не имѣло успѣха.

Чтобы нагляднѣе выказать свое грозное настроеніе, лэди Маргаретъ, вмѣсто обыкновенной палки изъ слоновой кости, на которую она опиралась во время прогулокъ, вооружилась огромною тростью съ золотымъ набалдашникомъ, принадлежавшей нѣкогда ея отцу, покойному графу Торвуду. Опираясь на эту страшную эмблему власти, къ которой прибѣгала только въ самыхъ торжественныхъ случаяхъ, лэди Маргаретъ Белленденъ вошла въ хижину подсудимыхъ.

Старая Маузъ поднялась въ нѣкоторомъ смущеніи съ своего плетенаго кресла, поставленнаго у печки, и далеко не съ обычнымъ радушіемъ повторила принятую фразу о чести, которую ей оказываетъ милэди своимъ посѣщеніемъ; во всей ея фигурѣ сказывалось торжественное и неловкое положеніе обвиненной, представшей въ первый разъ передъ судомъ, хотя и съ твердымъ намѣреніемъ доказать свою невинность. Она скрестила руки на груди, и взглянула на лэди Маргаретъ съ выраженіемъ почтительной рѣшимости, какъ бы желая показать, что она готова выслушать допросъ. Потомъ она молча отвѣсила глубокій поклонъ, и указала на кресло, въ которомъ грозная владѣтельница Тилитудлема (любившая иногда посплетничать) сиживала бывало по цѣлому часу, выслушивая мѣстныя новости. Но въ настоящемъ случаѣ милэди была слишкомъ прогнѣвана, чтобы снизойти на такую любезность. Высокомѣрнымъ движеніемъ руки она отвергнула молчаливое приглашеніе сѣсть, и выпрямившись во весь ростъ начала слѣдующій допросъ торжественнымъ голосомъ, который по ея мнѣнію долженъ былъ совершенно уничтожить виновныхъ:

-- Правду ли мнѣ сказали Гарисонъ, Гудіиль и другіе, что вы, Маузъ, вопреки своимъ обязанностямъ къ Богу, къ королю и ко мнѣ самой, какъ вашей законной госпожѣ, позволили себѣ оставить своего сына дома и не пустить его на военный смотръ, назначенный по приказанію шерифа, и что вы сверхъ того возвратили посланное къ вамъ вооруженіе въ такое время когда уже поздно было замѣнить кѣмъ либо вашего сына, вслѣдствіе чего Тилитудлемская баронія подверглась въ лицѣ своей владѣтельницы и всего ея семейства ужасному позору, какого не было со времени Малькольма Канмора?

Маузъ питала безпредѣльное уваженіе къ своей госпожѣ, и она не знала какъ защитить себя, почему кашлянула нѣсколько разъ въ большомъ замѣшательствѣ.

-- Повѣрьте... милэди... кхъ! кхъ!.. повѣрьте, что я глубоко огорчена вашею немилостью... я совсѣмъ не думала заслужить ее, п=но болѣзнь моего сына...

-- Не говорите мнѣ о болѣзни вашего сына, Маузъ! Е"ли бы онъ былъ на самомъ дѣлѣ боленъ, вы явились бы на разсвѣтѣ въ замокъ за какимъ нибудь лекарствомъ; вы очень хороню знаете, что нѣтъ той болѣзни, отъ которой бы я не знала вѣрнаго средства.

-- Конечно, милэди! Вы обладаете удивительнымъ умѣньемъ лечить больныхъ: послѣдній разъ, когда Куди лежалъ при смерти, вы прислали ему лскарство, которое разомъ поставило его на ноги.

-- Зачѣмъ же вы, безразсудная женщина, не обратились ко мнѣ за помощью, если она дѣйствительно была нужна? Но я знаю, что вашъ сынъ былъ здоровъ, и что вы единственно по своему вѣроломству сочинили всю исторію.

-- Я никогда еще не слышала отъ вашей милости такихъ обидныхъ словъ. Господи! до чего мнѣ пришлось дожить, продолжала Маузъ, заливаясь слезами,-- мнѣ, пользовавшейся постояннымъ расположеніемъ тилитудлемскаго семейства! Насъ съ Куди оклеветали передъ вами, милэди, мы во всякое время готовы проливать кровь за вашу милость и за мисъ Эдиѳъ, и за старый замокъ. Я скорѣе убью собственноручпо своего сына, чѣмъ позволю ему забыть свои обязанности въ отношеніи къ вамъ. Но всѣ эти смотры и парады, простите меня милэди, очень мнѣ не по нутру, и я не знаю почему мы обязаны участвовать въ нихъ.

-- Почему вы обязаны? воскликнула милэди.-- Развѣ вы не знаете, что законъ обязываетъ васъ, какъ нашихъ васаловъ, нести всякаго рода повинности, какія заблагоразсудятъ возложить на васъ ваши господа. Вы вѣдь не даромъ служите намъ: вамъ за это отведенъ участокъ земли. Положеніе ваше, какъ фермеровъ, также завидное: у васъ есть и домикъ, и огородъ, и выгонъ для скота. Не всякій пользуется такими большими милостями, а вы позволяете себѣ ворчать, когда я требую отъ вашего сына нѣсколько часовъ работы.

-- Что вы, милэди, что вы говорите! воскликнула Маузъ въ большомъ смущеніи, совсѣмъ не то я думаю; но двумъ господамъ служить за разъ нельзя, а у меня есть Господинъ, которому я обязана повиноваться прежде вашей милости. Я не осмѣлюсь ослушаться Его даже по приказанію короля, и ничто въ мірѣ не заставить меня забыть свои обязанности въ отношеніи къ Нему.

-- Что вы этимъ хотите сказать, глупая женщина? Развѣ я вамъ могу приказать что либо несогласное съ человѣческою совѣстью?

-- Вы не такъ меня поняли, милэди, я не позволила бы себѣ говорить о вашей совѣсти. Ваша милость воспитана въ католическихъ правилахъ, но всякій живетъ по своей вѣрѣ; а моя вѣра, продолжала Маузъ постепенно воодушевляясь,-- приказываетъ мнѣ скорѣе отказаться отъ всего что я имѣю,-- отъ дома, отъ огорода, отъ выгона для скота, и перенести самыя ужасныя мученія, чѣмъ надѣвать на себя ярмо беззаконія.

-- Беззаконія! воскликнула лэди Маргаретъ;-- вы считаете беззаконіемъ исполнить приказанія вашей госпожи, указы короля, постановленія тайнаго совѣта, распоряженія лорда-намѣстника и требованія шерифа?

-- Безъ сомнѣнія, милэди; позвольте мнѣ напомнить вамъ, что въ священномъ писаніи говорится о царѣ Навуходоносорѣ; онъ велѣлъ поставить золотаго идола на Дураской равнинѣ, которую можно сравнить съ мѣстностью, избранною нашими властями для военныхъ смотровъ. Князья намѣстники, полководцы, судьи, совѣтники, хранители царскихъ сокровищъ,-- всѣ слуги государства получили приказаніе явиться на открытіе золотаго идола, пасть передъ нимъ на колѣни и молиться при звукахъ трубъ, флейтъ, арфъ и всякихъ другихъ музыкальныхъ инструментовъ.

-- Что же изъ этого, глупая женщина? Что имѣетъ общаго Навуходоносоръ. съ военнымъ смотромъ въ Клейдсдэлѣ?

-- Сейчасъ вамъ объясню, милэди, отвѣтила Маузъ твердымъ голосомъ:-- я сравниваю вашу церковь съ золотымъ идоломъ въ Дураской равнинѣ; какъ нѣкогда Сидрахъ, Месахъ и Авденагъ не захотѣли поклоняться идолу, такъ и теперь Куди Гедригъ, скромный фермеръ вашей милости, не преклонитъ колѣнъ, по крайней мѣрѣ съ согласія старухи матери, въ домахъ прелатовъ и папистовъ, и не обнажитъ своего меча за ихъ нечестивое дѣло, какъ бы громко ни звучали барабаны и волынки.

Лэди Маргаретъ слушала съ величайшимъ удивленіемъ и негодованіемъ такое странное толкованіе библіи.

-- Я вижу откуда вѣтеръ дуетъ! воскликнула она послѣ минутнаго молчанія:-- духъ тьмы, надѣлавшій столько зла въ 1642 году, началъ опять свои затѣи, и каждая старая дура, доживающая свой вѣкъ въ углу у печки, собирается спорить о религіи съ богословами и учеными отцами церкви.

-- Если ваша милость разумѣетъ епископовъ и викаріевъ,

!!!!!!Пропуск стр.76-77

васъ надулъ милэди, но не хотѣлъ срамиться передъ своею зазнобушкою. Впрочемъ теперь спасибо вамъ, она можетъ выйдти замужъ за кого хочетъ, потому что у насъ не осталось ни кола, ни двора. Дѣло то выходитъ посерьезнѣе, чѣмъ въ прошедшемъ году съ мистеромъ Гудіилемъ, когда вы мнѣ не дали.ѣсть сладкой похлебки, какъ будто не все равно было Богу и людямъ что я ѣлъ за ужиномъ!

-- Молчи, дитя, молчи! Ты объ этихъ вещахъ судить не можешь. Я тебѣ не позволила ѣсть похлебки, нарочно изготовленной къ празднику, котораго христіанинъ-протестантъ не долженъ признавать.

-- А теперь, продолжалъ сынъ, не слушая бѣдную Маузъ,-- вы накликали на насъ гнѣвъ самой милэди. Если бы я имѣлъ только подъ руками приличное платье, я бы всталъ съ постели, и сказалъ бы ей, что готовъ исполнять малѣйшія ея желанія, денно и нощно, лишь бы она оставила намъ нашъ домикъ и огородъ, гдѣ растетъ такая вкусная капуста, и гдѣ есть выгонъ для нашей коровы.

-- Христосъ съ тобою, дитя мое! воскликнула старуха:-- не позволяй себѣ роптать на Провидѣніе, и радуйся всегда, если Господь Богъ даетъ тебѣ возможность страдать за правое дѣло.

-- Почему я знаю правое ли это дѣло или неправое? возразилъ Куди,-- ваши проповѣдники говорятъ столько ученыхъ вещей, что я ничего не могу понять. Я хорошенько не вижу различія между двумя вѣрами, на которыя раздѣленъ весь нашъ народъ. Правда, паписты повторяютъ все одни и тѣ же слова, но почему же имъ и не повторять ихъ, если въ нихъ заключается истина? Хорошую сказку не грѣхъ и два раза сказать, я полагаю; со втораго разу еще лучше поймутъ ее! Не всякій способенъ такъ быстро схватывать все какъ вы, матушка!

-- Любезный Куди, какъ мнѣ горько слышать отъ тебя такія рѣчи, сказала Маузъ въ большомъ волненіи,-- какъ часто я объясняла тебѣ различіе между чистымъ евангельскимъ ученіемъ, и тѣмъ, которое исказилъ человѣческій умъ! Умоляю тебя, дорогое дитя мое, если не для своего собственнаго спасенія, то ради моихъ сѣдыхъ волосъ...

-- Я не понимаю, матушка, перебилъ со Куди,-- изъ за чего вы хлопочете? Я всегда исполнялъ всѣ ваши приказанія, и ходилъ по воскресеньямъ слушать проповѣди по вашимъ указаніямъ; сверхъ того я немало работалъ для васъ, когда была работа. А теперь меня всего больше безпокоитъ то обстоятельство, что мнѣ негдѣ будетъ и хлѣба заработывать. Я никогда не пробовалъ пахать другой земли, кромѣ нашихъ полей въ Мэнѣ и Мукльвэмѣ, и пожалуй на новой почвѣ у меня это дѣло совсѣмъ не пойдетъ. Къ тому же сосѣди врядъ ли посмѣютъ нанять насъ къ себѣ, когда узнаютъ, что насъ прогнали отсюда какъ нонэнормистовъ {Игра словъ: enormity значитъ гнусность, и Куди нарочно искажаетъ слово "нонконформистъ", означающій секту.}.

-- Нонконформистовъ, другъ мой, вздохнула Муазъ,-- такъ насъ зовутъ враги наши!

-- Хорошо, хорошо. Намъ придется, пожалуй, идти далеко отсюда, миль за двѣнадцать или пятнадцать! Я могъ бы конечно поступить въ драгуны, потому что умѣю ѣздить верхомъ и стрѣлять. Но вы опять начнете плакать о спасеніи моей совѣсти и о своихъ сѣдыхъ волосахъ (при этихъ словахъ Маузъ стала громко всхлипывать). Ладно, ладно, я больше не буду говорить объ этомъ; къ тому же, вы слишкомъ стары, чтобы ѣхать съ полковымъ обозомъ, какъ Эни Думблэнъ, жена капрала. Чтожъ намъ дѣлать съ вами? Видно, придется мнѣ идти въ горы, къ дикимъ вигамъ, какъ ихъ называютъ, и спокойно ждать, пока меня не подстрѣлятъ какъ зайца, или не вздернутъ на первое попавшееся дерево.

-- Милый Куди, воскликнула ревностная Маузъ,-- воздержись отъ такихъ грѣховныхъ, себялюбивыхъ рѣчей, и уповай на Провидѣніе. "Сыны праведниковъ не будутъ нуждаться въ хлѣбѣ насущномъ", такъ сказано въ писаніи. Твой отецъ былъ хорошій человѣкъ, Куди, но онъ также какъ и ты черезъ чуръ много заботился о земномъ, скоропреходящемъ!

-- Все это хорошо, сказалъ Куди, подумавъ немного;-- но я вижу только одно средство выдти изъ бѣды, да и то средство не легкое. Вы вѣрно подмѣтили, матушка, что между мисъ Эдиѳъ и молодымъ мистеромъ Генри Мортономъ, котораго пора бы называть молодымъ Мильнвудомъ, завелась дружба, и что я иногда тайкомъ передавалъ имъ книжонки и записочки; они-то думали, что я ни о чемъ не догадываюсь, а я очень хорошо все понималъ; иногда бываетъ очень полезно имѣть глупое выраженіе лица. Я ихъ часто встрѣчалъ вмѣстѣ на берегу Дингльвудскаго ручья, и всякій разъ дѣлалъ видъ, что ничего не замѣчаю. Я знаю, что во мнѣ нѣтъ большаго ума, но я такъ же честенъ какъ нашъ добрый, старый быкъ, котораго мнѣ никогда не придется больше запрягать въ плугъ. Надѣюсь, что мой преемникъ будетъ обходиться съ нимъ ласково. И такъ, я говорю, что намъ нужно отправиться въ Мильнвудъ и повѣдать наше горе мистеру Генри. Тамъ нуженъ человѣкъ для обработки полей, а земля почти такая же какъ наша. Мистеръ Генри добрый баринъ, и похлопочетъ за насъ. Конечно, Нипи Мильнвудъ, его дядя, большаго жалованья не дастъ, потому что онъ скупъ хуже чорта. Но у насъ будетъ, по крайней мѣрѣ пріютъ и кусокъ хлѣба. Итакъ, матушка, одѣвайтесь: такъ какъ мы должны убираться отсюда, то лучше удалиться пока не придутъ Гарисонъ и Гудіиль и не вытолкаютъ насъ въ шею.

ГЛАВА VIII.

Чортъ его знаетъ, пуританинъ онъ, или только поддѣлывается подъ нашъ людъ?
Шэкспиръ.-- Двѣнадцатая ночь.

Вечеромъ того же дня мистеръ Генри Мортонъ замѣтилъ у входа въ усадьбу старуху въ тартановомъ плэдѣ, опиравшуюся на плечо здоровеннаго, глуповатаго парня, одѣтаго въ платье изъ грубаго сѣраго сукна. Старая Маузъ поклонилась, а Куди началъ разговоръ. Онъ предварительно условился съ своей матерью, что обдѣлаетъ дѣло по своему, такъ какъ онъ считалъ свой слабый умишко, недостатки котораго охотно признавалъ, гораздо болѣе пригоднымъ для простыхъ житейскихъ вопросовъ, чѣмъ высокій умъ своей матери, "хотя она", по его словамъ, смогла въ религіозныхъ спорахъ заткнуть за поясъ любаго богослова".

Куди слѣдующимъ образомъ началъ разговоръ съ молодымъ Мортономъ:

-- Славное время для ржи, серъ, западный участокъ дастъ хорошій урожай въ нынѣшній годъ.

-- Я надѣюсь, Куди; по какими судьбами вы и ваша матушка -- вѣдь это ваша матушка съ вами, не правда ли?-- (Куди утвердительно кивнулъ головой) вы и ваша матушка попали къ намъ въ такую позднюю пору?

-- Что другое можетъ выгнать въ такую даль старуху, если не нужда, серъ? Я ищу мѣста, серъ.

-- Мѣста, Куди, въ такое время года? Какъ это могло случиться?

Маузъ не могла больше вытерпѣть. Исполненная гордаго сознанія своихъ страданій за вѣру, она начала тономъ притворнаго уничиженія:

-- Богу угодно было, ваша милость, испытать насъ посѣщеніемъ...

-- Чортъ бы васъ побралъ съ вашими бабьими сказками, сердито шепнулъ Куди на ухо матери,-- если вы будете толковать о вашихъ проклятыхъ вигахъ, намъ скоро всѣ двери на носъ запрутъ! Потомъ онъ обратился къ Мортону и громко сказалъ:

-- Моя мать стара, серъ, и позволила себѣ забыться въ разговорѣ съ милэди, которая не любитъ противорѣчій (да кого вы найдете, кто бы любилъ ихъ!), особенно отъ своихъ собственныхъ людей; а тутъ какъ на грѣхъ, насъ возненавидѣли Гарисонъ управляющій да Гудіиль, старшій дворецкій. Вотъ мы и рѣшили, что глупо жить въ Римѣ и бороться противъ папы, и что лучше уйдти до бѣды. Кстати, я долженъ передать вамъ записочку отъ друга, который можетъ быть лучше объяснитъ вамъ дѣло.

Мортонъ взялъ письмо, и покраснѣвъ до ушей отъ радости и удивленія, прочелъ слѣдующее: "Если вы можете помочь этимъ бѣднымъ людямъ, вы обяжете Э. Б."

Прошло нѣсколько времени пока молодой человѣкъ оправился и могъ продолжать разговоръ.

-- Что же вы имѣете въ виду, Куди? спросилъ онъ наконецъ, и въ чемъ я могу быть вамъ полезенъ?

-- Я ищу работы, серъ, работы; намъ съ матушкой нуженъ только уголокъ, гдѣ пріютиться; кое-какая рухлядь у насъ есть, было бы только въ чемъ ее перевезти, да вотъ еще, серъ, на счетъ стола, чтобы намъ отпускалось молоко, мука и овощъ; у насъ съ матушкой, благодареніе Богу, желудки здоровые и много пищи требуютъ. А жалованье уже вы сами съ лэрдомъ Мильнвудомъ назначите. Я знаю, серъ, что вы всегда готовы помочь бѣдному человѣку.

Мортонъ покачалъ головою.

-- Насчетъ стола и квартиры, Куди, я думаю можно будетъ устроиться; но о деньгахъ съ дядей не легко говорить.

-- Будетъ что будетъ, серъ, отвѣтилъ Куди,-- я готовъ сойтись на самыхъ скромныхъ условіяхъ, лишь бы не тащиться въ Гамильтонъ или въ другой отдаленный край.

-- Хорошо, ступайте на кухню, а я сдѣлаю для васъ все что могу.

Мортону предстояла трудная задача вести переговоры. Во первыхъ нужно было уломать экономку, которая нашла сотню возраженій только чтобы выказать свое значеніе и заставить упрашивать себя; но заручившись ея содѣйствіемъ, можно было уже безъ особеннаго труда уговорить стараго Мильнвуда принять въ домъ новаго работника, который напередъ соглашался на жалованье, назначенное хозяиномъ. Такимъ образомъ Куди добился своего: ему съ матерью отвели квартиру въ пристройкѣ, и разрѣшили являться къ барскому столу, пока онъ по заведетъ себѣ собственнаго хозяйства. Мортонъ съ своей стороны подарилъ новому работнику весь свой скромный капиталъ на обзаведеніе, чтобы доказать какъ онъ высоко цѣнилъ присланную ему рекомендацію.

-- Вотъ мы и устроились, сказалъ Куди своей матеря,-- разумѣется не такъ удобно какъ на старомъ мѣстѣ, но все же недурно; къ тому же мы будемъ жить съ людьми нашей вѣры, и у насъ не будетъ никакихъ споровъ о религіи!

-- Нашей вѣры, дитя! воскликнула неумолимая Маузъ.-- О Боже! какъ вы всѣ ослѣплены? Знаешь ли, Куди, что они стоятъ въ преддверіи языческаго храма, и никогда не пойдутъ дальше; чѣмъ же они лучше прелатистовъ? Они принадлежатъ къ приходу Питера Поундтекста, погибшаго человѣка; было время, когда онъ говорилъ великолѣпныя проповѣди, но теперь сдѣлался отщепенцемъ изъ за денегъ и теплаго мѣстечка; сошелъ съ прямаго пути, и подписалъ проклятую индульгенцію. Сынъ мой, неужели ты не помнишь божественнаго ученія, которое мы слушали въ Бенгонарской равнинѣ изъ устъ покойнаго Ричарда Румбльбери, пріявшаго въ цвѣтѣ лѣтъ мученическій вѣнецъ на Сѣнномъ рынкѣ {Сѣнной рынокъ, хорошо извѣстная въ Эдинбургѣ площадь, гдѣ въ царствованіе Карла II казнили преступниковъ.}! Развѣ ты не слышалъ, что онъ осудилъ эрастіанизмъ наравнѣ съ епископальной церковью, а индульгенцію наравнѣ съ эрастіанизмомъ?

-- Ну, слышалъ ли кто что либо подобное! перебилъ ее Куди;-- этакъ насъ, матушка, скоро изъ дому выживутъ, и будемъ, мы опять мотаться, не зная гдѣ голову преклонить! Я вамъ вотъ что скажу: если вы будете приставать ко мнѣ еще разъ съ этимъ вздоромъ,-- при людяхъ, конечно, а съ глазу на глазъ можете болтать сколько угодно, отъ этого мнѣ только лучше спится,-- такъ вотъ, говорю я, если вы еще разъ будете разсказывать при чужихъ людяхъ разныя бредни о Поуднтекстѣ, Румбльбери и другихъ помѣшанныхъ проповѣдникахъ, я пойду въ солдаты, и можетъ быть дослужусь до сержанта, а васъ отправлю ко всѣмъ чертямъ, Я еще не видалъ добра отъ вашихъ ученій, и только схватилъ злую лихорадку, когда высидѣлъ по вашей милости четыре часа на мокрой травѣ, въ ожиданіи какой-то проповѣди; спасибо доброй милэди, она тогда вылечила меня; и то, если-бъ узнала гдѣ я простудился, она ни за что не отпустила бы лекарства.

Старая Маузъ пожалѣла въ глубинѣ своего сердца объ ужасномъ религіозномъ ослѣпленіи сына, но не рѣшилась продолжать разговора, отчасти устрашенная его угрозами. Она хорошо помнила, что любезный сынокъ ея по характеру походилъ на своего покойнаго отца; онъ въ большинствѣ случаевъ охотно подчинялся ея умственному превосходству, но иногда, въ минуты большихъ житейскихъ затрудненій, обнаруживалъ крайнее упрямство, котораго нельзя было одолѣть ни ласками, ни убѣжденіями, ни угрозами. По этому старая Маузъ наложила печать молчанія на уста свои, содрогаясь при мысли, что Куди вздумаетъ привести въ исполненіе свои угрозы; и когда въ ея присутствіи упомянули имя Поундтекста, какъ даровитаго и просвѣщеннаго проповѣдника, она не позволила себѣ возражать, а только нѣсколько разъ глубоко вздохнула; но присутствовавшіе великодушно приписали эти вздохи воспоминанію о наиболѣе восторженныхъ проповѣдяхъ достойнаго мистера Поундтекста. Неизвѣстно, долго ли она была бы въ состояніи сдерживать свои чувства; во всякомъ случаѣ, совершенно неожиданное приключеніе положило конецъ ея пыткѣ.

Лэрдъ Мильнвудъ придерживался въ своемъ хозяйствѣ старыхъ порядковъ, какъ болѣе экономныхъ. Такъ напримѣръ, у него сохранился обычай, лѣтъ пятьдесятъ передъ тѣмъ повсемѣстно принятый въ Шотландіи, чтобы слуги заранѣе приносили блюда съ кухни и потомъ садились обѣдать за одинъ столъ съ господами. Въ день знаменательный для Куди, когда онъ былъ принятъ работникомъ въ Мильнвудской усадьбѣ, старый Робинъ, совмѣщавшій въ себѣ должности дворецкаго, камердинера, привратника и садовника, поставилъ на столъ огромную миску похлебки, приготовленной изъ овсяной муки и капусты; нѣсколько тощихъ кусковъ баранины, замѣтныхъ только для зоркаго наблюдателя, уныло плавали посреди горячей жидкости. Ячменный хлѣбъ и лепешки изъ гороховой муки служили приправой къ этому первобытному блюду. Большая отварная форель могла бы въ нашъ вѣкъ считаться прихотливымъ кушаньемъ; но въ тѣ времена форели ловились въ такомъ огромномъ количествѣ во всѣхъ глубокихъ рѣкахъ Шотландіи, что не только не считались роскошью, но составляли обыкновенный кормъ для прислуги, которая, говорятъ, нанимаясь въ какой либо домъ, включала въ предварительныя условія требованіе, чтобъ ее не заставляли ѣсть рыбу болѣе пяти разъ въ недѣлю. Большая черная кружка съ слабенькимъ пивомъ, изготовляемымъ дома, была предоставлена желающимъ для пользованія въ умѣренномъ размѣрѣ; тоже условіе относилось къ хлѣбу, пирогамъ и похлебкѣ; баранина же предназначалась только господамъ, включая мисисъ Вильсонъ; для нихъ же былъ поставленъ въ сторонкѣ серебряный кубокъ съ настоящимъ элемъ. Огромный кусокъ сыра, сдѣланнаго изъ козьяго и коровьяго молока пополамъ, и кадушка съ соленымъ масломъ, которымъ всѣ могли пользоваться, довершали обѣдъ.

На почетномъ мѣстѣ возсѣдалъ старый лэрдъ, имѣя по правую руку любимую экономку. На большомъ разстояніи отъ нихъ, и по установленному обычаю ниже солонокъ, помѣщался Робинъ, худой, заморенный старикъ, сгорбленный и скрюченный отъ ревматизмовъ, и рядомъ съ нимъ замарашка служанка, которую время сдѣлало совершенно равнодушною къ постоянной брани капризнаго Мильнвуда и деспотической мисисъ Вильсонъ. Дальше сидѣли двое старшихъ работниковъ, и на самомъ краю стола помѣстился Куди со своей матерью.

Другіе работники, состоявшіе при усадьбѣ, жили своими домами, и ѣли хоть не такой прихотливый обѣдъ, какъ только что описанный нами, но за то сытный; а главное не находились постоянно подъ присмотромъ зоркихъ, завистливыхъ сѣрыхъ глазъ скареднаго Мильнвуда, по повидимому расчитавшаго сколько кто изъ его подчиненныхъ съѣдаетъ, и слѣдившаго быстро ли переходятъ у нихъ куски изо рта въ желудокъ. На этотъ разъ, наблюденія хозяина преимущественно сосредоточились на Куди, и оказались не въ его пользу, вслѣдствіе молчаливой поспѣшности, съ которой онъ глоталъ все что было поставлено передъ нимъ. Время отъ времени Мильнвудъ переводилъ взоръ, полный негодованія, съ жаднаго работника на своего племяника, котораго считалъ отвѣтственнымъ въ появленіи на Мильнвудской усадьбѣ такого обжоры; и дѣйствительно, если бы мистеръ Генри Мортонъ не высказалъ такъ рѣшительно своего отвращенія къ полевымъ работамъ, его почтенному дядюшкѣ не пришлось бы нанимать нашего пріятеля Куди.

-- Тебѣ еще жалованье подавай, небойсь! подумалъ Мильнвудъ про себя;-- да ты въ мѣсяцъ не заработаешь того что сожрешь въ недѣлю.

Громкій стукъ въ ворота прервалъ эти непріятныя размышленія. Въ Шотландіи существовалъ повсемѣстный обычай во время обѣда затворять на замокъ ворота, или, если таковыхъ не имѣлось, наружную дверь дома, и впускать въ этотъ часъ однихъ только почетныхъ гостей и лицъ, желавшихъ видѣть хозяина по особенно важнымъ дѣламъ {См. Прилож. IV. Запираніе дверей во время обѣда.}. По этому семейство Мильнвудовъ удивилось, и принимая во вниманіе смутныя, безпокойныя времена, испугалось, когда стукъ у воротъ повторился съ удвоенною силою. Мисисъ Вильсонъ встала со стола, чтобы лично узнать въ чемъ дѣло; но какъ только черезъ узкую щелочку, нарочно оставленную для этой цѣли въ воротахъ, старуха разглядѣла стучавшихъ, она вбѣжала ломая себѣ руки въ столовую и воскликнула: "Красныя куртки! красныя куртки!"

-- Робинъ, эй, вы! новичекъ, какъ тебя зовутъ? Генри, голубчикъ, откройте скорѣе двери! откройте двери! воскликнулъ старикъ Мильнвудъ, быстро схватывая со стола нѣсколько серебряныхъ ложекъ (работникамъ полагались роговыя) и опуская ихъ въ карманъ; будьте вѣжливы съ ними, господа, ради Бога, будьте вѣжливы! Насъ ограбятъ, насъ непремѣнно ограбятъ!

Пока слуги впускали солдатъ, которые громко бранились за то что ихъ заставили долго ждать, Куди воспользовался случаемъ и шепнулъ матери: Смотрите вы, сумасшедшая старуха, притворитесь глухой и молчите, я буду говорить за васъ. Хорошо еще, что мы всѣ не оглохли отъ вашихъ криковъ, и я вовсе не желаю, чтобы меня вздернули на первое попавшееся дерево изъ за бабьихъ бредней, хотя бы эта баба приходилась мнѣ матерью.

-- Хорошо, дитя мое, отвѣчала Маузъ также шопотомъ, -- для твоего благополучія я буду нѣма какъ рыба; но помни, мой милый, что Богъ отвергаетъ того, кто...

Въ комнату вошли четыре гвардейца подъ начальствомъ Вотвеля и положили конецъ ея наставленію.

Они ворвались съ шумомъ и грохотомъ, бряцая громадными шпорами и длинными тяжелыми мечами, которые подпрыгивали, ударяясь о каменный полъ. Мильнвудъ и его старая экономка ужаснулись при видѣ такого зрѣлища, котому что имъ хорошо была извѣстна система поборовъ, сопровождавшихъ подобныя посѣщенія. Генри Мортонъ смутился также не безъ основанія, сознавая себя отвѣтственнымъ передъ закономъ за укрывательство Бурлея. Маузъ Гедригъ переживала сильную внутреннюю борьбу между любовью къ сыну и восторженной религіозной ревностью, не дозволившей ей молча слушать нечестивыя рѣчи. Остальная прислуга хныкала, не зная хорошенько почему. Одинъ Куди сохранилъ на своемъ лицѣ выраженіе полнаго равнодушія и глупости, которымъ шотландцы умѣютъ нерѣдко прикрывать хитрость и сметливость, и продолжалъ спокойно глотать похлебку изъ миски, которую, во время суматохи придвинулъ къ себѣ.

-- Чѣмъ могу вамъ служить, господа? спросилъ Мильнвудъ вкрадчивымъ голосомъ, заискивая расположеніе представителей силы.

-- Мы пришли сюда именемъ короля, отвѣтилъ Ботвель;-- кой чортъ вы насъ заставили ждать такъ долго у воротъ?

-- Мы обѣдали, возразилъ Мильнвудъ,-- а въ это время по общепринятому обычаю запираютъ наружныя двери на замокъ. Повѣрьте, господа, этого не случилось бы, еслибъ мы знали, что къ намъ явилась храбрая гвардія нашего добраго короля. Но не угодно ли вамъ чего нибудь выпить? элю... или водки... или стаканчикъ бордо... или канарійскаго? Онъ останавливался на каждомъ словѣ, какъ покупщикъ на аукціонѣ, осторожно и неохотно набивающій цѣну на предметъ, который онъ желаетъ пріобрѣсти.

-- Мнѣ подать бордо, сказалъ одинъ.

-- Я предпочитаю пиво, прибавилъ другой,-- если только оно прямо съ завода Джона Барлейкорна {Джонъ Ячменное Зерно, вымышленная личность, въ которой народъ олицетворялъ пиво.}.

-- Лучшаго вы нигдѣ еще не пили, отвѣчалъ Мильнвудъ;-- а вотъ бордоское я не могу похвалить, господа; оно слабенькое и холодное.

-- Водка все поправитъ, вставилъ свое слово третій солдатъ:-- стаканъ водки на три стакана вина цѣлебно дѣйствуетъ на желудокъ.

-- Водку, эль, канарійское, бордоское! мы всего попробуемъ, заключилъ Ботвель,-- и остановимся на томъ что повкуснѣе. Это самое мудрое правило, хотя бы его выдумалъ какой нибудь проклятый вигъ!

Мильнвудъ поспѣшно, хотя и съ отвращеніемъ, вытащилъ изъ кармана два тяжеловѣсные ключа, и передалъ ихъ экономкѣ.

-- Бабенка то, сказалъ Ботвель, безцеремонно разваливаясь въ креслахъ; -- и не молода и не хороша, провожать ее въ кладовую не стоитъ. И получше то, чортъ побери! (при этомъ онъ оглядывался) некого послать. Что это такое?-- мясо? (онъ взялъ вилку и ловилъ въ похлебкѣ кусокъ баранины). Можно, пожалуй, поѣсть -- да, какъ бы не такъ, этого и чортъ своими зубами не разжуетъ!

-- На кухнѣ найдется, быть можетъ, что нибудь повкуснѣе, сказалъ Мильнвудъ, испуганный такимъ порицаніемъ.

-- Нѣтъ, нѣтъ, возразилъ Ботвель, -- не стоитъ; пора приступить къ дѣлу. Вы послѣдователь пресвитеріанскаго пастора Поундтекста, насколько мнѣ извѣстно, мистеръ Мортонъ?

Мистеръ Мортонъ сталъ поспѣшно оправдываться:

-- Да, потому что онъ подчинился требованіямъ совѣта, и получилъ отъ всемилостивѣйшаго государя нашего дозволеніе совершать христіянскія требы: я никогда бы не позволилъ себѣ сдѣлать что либо противное закону. Я готовъ даже признать умѣренную епископальную церковь, но для насъ, сельскихъ жителей, наши проповѣдники больше по сердцу; они обходительнѣе и не говорятъ мудреныхъ вещей. Замѣчу еще вашей милости, не въ обиду будь вамъ сказано, пресвитеріанское богослуженіе дешевле обходится прихожанамъ.

-- Ну, ладно, мнѣ до этого дѣла нѣтъ, сказалъ Ботвель,-- пусть будетъ по вашему, и дѣло съ концемъ; но еслибъ я писалъ законы, ни одна собака изъ всей вашей своры не посмѣла бы взойти на каѳедру. А пока мое дѣло исполнять данныя мнѣ приказанія. А вотъ и вино принесли; ставьте сюда, любезная старушка.

Ботвель налилъ себѣ въ деревянную кружку чуть ли не полъ бутылки бордоскаго и разомъ осушилъ ее.

-- Вы напрасно хулили вино, любезнѣйшій; вино доброе и вкуснѣе вашей водки, хоть и она не дурна сама по себѣ. Не хотите ли выпить за здоровье короля?

-- Съ удовольствіемъ, сказалъ Мильнвудъ,-- только элемъ; я никогда не пью бордоскаго, и держу его въ небольшомъ количествѣ для самыхъ почетныхъ друзей.

-- Для друзей какъ я, напримѣръ, возразилъ Ботвель, и подвинулъ бутылку къ нашему пріятелю Генри.

-- Выпейте и вы, молодой человѣкъ, за здоровье короля.

Мортонъ молча налилъ себѣ небольшой стаканъ, не обращая вниманія на знаки и толчки, которыми дядя хотѣлъ дать ему понять, что онъ также долженъ отказаться отъ вина и предпочесть пиво.

-- Хорошо, сказалъ Ботвель, -- всѣ выпили? Что это за старуха тамъ въ углу? Дать ей стаканъ водки, пусть пьетъ за короля, а то...

-- Это моя мать, серъ, не въ обиду будь вамъ сказано, отвѣтилъ Куди, посматривая на всѣхъ съ наивно-глуповатымъ видомъ;-- она глуха какъ Кора Линъ {) Одинъ изъ верхнихъ пороговъ Клейда.} и ничего не беретъ въ толкъ; если ваша милость прикажетъ, я выпью за здоровье короля сколько угодно водки, за матушку и за себя.

-- Ты разумѣется готовъ выпить, замѣтилъ Ботвель; -- по глазамъ вижу, что ты падокъ до водки; пей, пей, молодецъ! Гдѣ я, тамъ всѣмъ свобода.-- Томъ, налей женщинѣ то, она хоть и грязная на видъ, а водку вѣрно любитъ. Да за одно всѣхъ обнеси! Пью за здоровье нашего храбраго начальника, полковника Грэма изъ Клевергауза!.Кой чортъ старуха ворчитъ! Больно она что то на проклятыхъ виговъ смахиваетъ! Скажи-ка, матушка, ты отвергаешь ковенантъ?

-- Какой ковенантъ разумѣетъ ваша милость?-- ковенантъ откровенія или ковенантъ писанія? спросилъ Куди, вступаясь въ разговоръ.

-- Любой ковенантъ -- всѣ, которые были когда либо состряпаны, отвѣтилъ Ботвель.

-- Матушка, крикнулъ Куди, дѣлая видъ, что обращается къ глухой;-- господинъ военный хочетъ знать, отвергаешь ли ты ковенантъ писанія?

-- Отъ всей души, Куди, сказала Маузъ;-- и молю Бога, чтобы Онъ уберегъ меня отъ сѣтей, разставленныхъ въ этомъ ковенантѣ для добраго христіанина.

-- Хорошо, воскликнулъ Ботвель, -- я не ожидалъ отъ старухи такой откровенности. А теперь, выпьемъ еще разъ круговую, и за дѣло! Вы слышали, конечно, что десять или одиннадцать вооруженныхъ фанатиковъ умертвили звѣрскимъ образомъ архіепископа изъ Сайтъ Андрю?

Всѣ вздрогнули и переглянулись; наконецъ Мильнвудъ самъ отвѣтилъ, что они сами слышали объ этомъ несчастіи, но надѣялись, что слухи окажутся ложными.

-- Вы ошибаетесь; сегодня въ правительственномъ указѣ подтверждено ужасное злодѣяніе; какого вы мнѣнія объ этомъ?

-- Какого я мнѣнія, серъ? я... я... того... того же мнѣнія, какое благоугодно будетъ имѣть тайному совѣту.

-- Я требую, чтобы вы, любезнѣйшій, высказались откровеннѣе.

Мильнвудъ впился въ бумагу, которую сержантъ держалъ въ рукахъ, желая прочесть въ какихъ выраженіяхъ порицалось въ ней убійство Шарпа. Большія жирныя буквы помогли ему.

-- Я нахожу, что... это кровавое и... кровавое и отвратительное... преступленіе, за... запечатлѣнное самой адской... жестокостью... и... и позорящее всю... страну.

-- Славно сказано, серъ! воскликнулъ Ботвель.-- Пью за ваше здоровье и за ваши благонамѣренныя убѣжденія. Вы мнѣ должны бутылочку вина, какъ учителю. Нѣтъ, нѣтъ, пейте и вы канарійское: кислое пиво портитъ честный желудокъ.-- Ваша чередъ, молодой человѣкъ; какъ вы смотрите на дѣло?

-- Я очень охотно отвѣтилъ бы вамъ, сказалъ Генри,-- если бы зналъ, по какому праву вы меня допрашиваете.

-- Господь помилуй.насъ! воскликнула старая экономка:-- онъ говоритъ это солдату! Кто же не знаетъ, что военнымъ людямъ все позволено, и что они всюду сами себѣ господа!

Старый Мильнвудъ пришелъ въ ужасъ отъ смѣлой выходки племяника.

-- Замолчите, серъ, или потрудитесь отвѣчать вѣжливо на вопросы этого джентльмена. Оскорбляя сержанта королевской гвардіи, вы оскорбляете власть своего короля!

-- Молчать, всѣ вы! воскликнулъ Ботвель, ударяя кулакомъ о столъ,-- молчать, и слушать меня! Вы желаете знать, но какому праву я васъ допрашиваю, серъ? спросилъ онъ обращаясь къ Генри.-- Кокарда и мечъ -- мое право, и лучшаго не могъ дать старикъ Ноль {Оливьеръ Кромвель.} своимъ круглоголовымъ! Но я могу подробнѣе удовлетворить вашему любопытству, показавъ вамъ указъ тайнаго совѣта, которымъ повелѣвается офицерамъ и солдатамъ его величества ловить, допрашивать и арестовать всѣхъ подозрительныхъ людей; по этому еще разъ предлагаю вамъ высказать ваше мнѣніе о смерти архіепископа Шарпа. Это новый пробный камень, по которому мы судимъ о благонамѣренности нѣкоторыхъ личностей.

Генри между тѣмъ успѣлъ обдумать, насколько безполезно жертвовать благополучіемъ цѣлаго семейства, чтобы оказать минутное сопротивленіе грубому деспотизму; по этому онъ внимательно прочелъ офиціальное сообщеніе объ убійствѣ, и спокойно отвѣтилъ:

-- Я объявляю очень рѣшительно, что по моему мнѣнію виновные въ умерщвленіи архіепископа совершили безразсудное и жестокое преступленіе; я тѣмъ болѣе сожалѣю объ этомъ поступкѣ, что онъ безъ сомнѣнія вызоветъ цѣлый рядъ насильственныхъ мѣръ противъ лицъ, совершенно невинныхъ и такъ же мало одобряющихъ отвратительное злодѣяніе, какъ я самъ.

Пока Мортонъ говорилъ, Ботвель пристально взглядывался въ его черты, какъ бы припоминая что-то.

-- Ага! да вы старинный нашъ пріятель! воскликнулъ онъ наконецъ:-- Капитанъ Попки! если не ошибаюсь, я васъ уже видѣлъ въ очень подозрительномъ обществѣ.

-- Я васъ также разъ видѣлъ, отвѣтилъ Генри,-- въ гостиницѣ, послѣ смотра.

-- А съ кѣмъ вы изволили уѣхать изъ гостиницы, молодой человѣкъ? Не былъ ли вашимъ спутникомъ Джонъ Бальфуръ Бурлей, одинъ изъ убійцъ архіепископа?

-- Я дѣйствительно уѣхалъ изъ города съ человѣкомъ, котораго вы назвали, отвѣтилъ Генри,-- и вовсе не желаю отрицать этого; однако я не только не подозрѣвалъ, что ѣду съ убійцей нашего примаса, но не зналъ даже въ то время о совершеніи преступленія.

-- Творецъ Небесный, смилуйся надъ нами! Я разоренъ! въ конецъ разоренъ и погубленъ! воскликнулъ Мильнвудъ. Этотъ дуралей снесетъ голову на плаху, а у меня отберутъ все, все до послѣдняго сюртука!

-- Но вы знали, продолжалъ Ботвель, обращаясь къ Генри, и оставляя безъ вниманія восклицанія его дяди;-- вы знали, что Бурлей измѣнникъ и мятежникъ, и что законъ воспрещаетъ всякія сношенія съ такими людьми. Вамъ было хорошо извѣстно, что вы, какъ добрый подданный короля, не имѣли права помогать такому отъявленному преступнику, или тѣмъ болѣе укрывать его. Вы знали, что указомъ тайнаго совѣта воспрещается, подъ страхомъ строжайшаго взысканія, сноситься съ подобными лицами устно или письменно; воспрещается доставлять имъ пищу, питье, пріютъ и оружіе; вы знали все это, и тѣмъ не менѣе нарушили законъ (Генри молчалъ). Гдѣ вы разстались съ нимъ? продолжалъ Ботвель, на большой дорогѣ, или быть можетъ вы ввели его въ этотъ домъ?

-- Въ этотъ домъ! воскликнулъ Мильнвудъ;-- онъ ни за что въ мірѣ не посмѣлъ бы ввести измѣнника въ мой домъ.

-- Онъ посмѣетъ отрицать это? спросилъ Ботвель.

-- Когда вы вмѣняете мнѣ такой поступокъ въ преступленіе, сказалъ Генри,-- то я разумѣется отвѣчу вамъ только то что можетъ послужить мнѣ въ пользу.

-- Боже милостивый! Мое помѣстье -- моя дорогая Мильнвудская усадьба, которою Мортоны владѣютъ уже болѣе двухъ-сотъ лѣтъ! воскликнулъ старикъ растеряннымъ голосомъ; поля, лѣса, луга,-- все это они отнимутъ у меня, безвозвратно отнимутъ!

-- Успокойтесь, серъ, сказалъ Генри:-- вы не будете страдать за меня. Дѣйствительно, продолжалъ онъ, обращаясь къ Ботвелю, дѣйствительно, я пріютилъ Бурлея на ночь, какъ стараго боеваго товарища моего отца. Но я сдѣлалъ это не только безъ вѣдома дяди, но вопреки строжайшему его приказанію не имѣть никакихъ сношеній съ мятежными пресвитеріанцами. Я надѣюсь, что мои слова послужатъ оправданіемъ для мистера Мильнвуда, хотя бы они обвиняли меня самого.

-- Складно сказано, молодой человѣкъ, произнесъ Ботвель болѣе мягкимъ голосомъ:-- вы благородный малый, и мнѣ очень жаль васъ. Дядю вашего мы оставимъ въ покоѣ: онъ добрый старикъ, и къ гостямъ внимательнѣе чѣмъ къ самому себѣ, потому что угощаетъ насъ хорошимъ виномъ, а самъ пьетъ скверное пиво. Разскажите теперь все что онъ вамъ говорилъ при прощаніи, въ какую сторону поѣхалъ, и гдѣ всего вѣроятнѣе его можно поймать; и тогда, чортъ побери, я замну все дѣло, насколько мнѣ позволятъ мои обязанности. Вы знаете, что за голову окаяннаго преступника даютъ тысячу марокъ. Ну, говорите скорѣе! Гдѣ вы разстались съ нимъ?

-- Позвольте мнѣ не отвѣчать прямо на вашъ вопросъ, серъ, сказалъ Мортонъ:-- если нашлась достаточно основательная причина, заставившая меня пріютить Бурлея цѣною собственной безопасности и благосостоянія моихъ друзей, то разумѣется таже причина заставитъ меня сохранить его тайну, если бы онъ повѣрилъ мнѣ ее.

-- Итакъ, вы не желаете отвѣчать на мой вопросъ? спросилъ Ботвель.

-- Мнѣ нечего отвѣчать, возразилъ Генри.

-- Вы можетъ быть другое заговорите, когда мы пропустимъ вамъ между пальцами горящіе фитили, сказалъ Ботвель.

-- Боже милостивый! воскликнула старая Вильсонъ, наклоняясь къ своему господину, дайте имъ денегъ, серъ!-- имъ денегъ нужно! они убьютъ мистера Генри, они и васъ потомъ убьютъ!

Мильнвудъ началъ жалостно охать и стонать, и пробормоталъ голосомъ умирающаго: "если дв... двадцать фу.... фунтовъ могутъ помочь дѣлу"...

-- Мой баринъ, вкрадчиво обратилась Вильсонъ къ сержанту,-- охотно далъ бы двадцать фунтовъ стерлингъ...

-- Двадцать шотландскихъ фунтовъ, старая дура! прервалъ ее Мильнвудъ, въ которомъ скупость заглушила чувство благопристойности и вѣжливости, составлявшее всегда отличительную черту въ его обращеніи съ мисисъ Вильсонъ.

-- Двадцать фунтовъ стерлинговъ, повторила экономка внушительнымъ голосомъ,-- если вы снисходительно отнесетесь къ поведенію молодаго человѣка; онъ упрямъ, и если вобьетъ себѣ что нибудь въ голову, вы его хоть на куски разорвите -- не уступитъ. А пользы вамъ будетъ мало, если вы сожжете его бѣдные пальцы.

-- Чтожъ, сказалъ Ботвель, видимо колеблясь, -- право не знаю; другіе на моемъ мѣстѣ взяли бы деньги и молодца бы забрали. Но у меня есть совѣсть, если вашъ баринъ дѣйствительно хочетъ дать денегъ и внести залогъ за племяника, если кромѣ того, весь домъ принесетъ требуемую закономъ присягу, то можетъ быть...

-- Конечно, серъ, конечно! воскликнула мисисъ Вильсонъ,-- мы готовы принести какую угодно присягу! Затѣмъ она шопотомъ обратилась къ старому Мильнвуду: Торопитесь, серъ, и несите скорѣе деньги, а то они сожгутъ нашъ домъ.

Почтенный джентльменъ взглянулъ плачевно на свою экономку и медленно двинулся по направленію къ дверямъ, наподобіе тѣхъ фигуръ въ голандскихъ стѣнныхъ часахъ, которыя выходятъ передъ боемъ освобождать ангела изъ заточенія. Между тѣмъ сержантъ Ботвель сталъ приводить всѣхъ къ присягѣ, почти съ тою же торжественностью, съ какою этотъ обрядъ совершается въ настоящее время на таможенныхъ станціяхъ.

-- Ваше имя, старуха?

-- Алисонъ Вильсонъ, серъ.

-- Вы, Алисонъ Вильсонъ, торжественно свидѣтельствуете и клятвой подтверждаете, что признаете беззаконнымъ для всѣхъ подданныхъ въ королевствѣ вступать, подъ предлогомъ религіозной ревности и подъ всякимъ другимъ предлогомъ, въ союзы и ковенанты...

Но здѣсь церемонія была неожиданно прервана споромъ между Куди и его матерью, которые долгое время перебранивались шопотомъ и вдругъ стали кричать во всеуслышаніе.

-- Помолчите, матушка, помолчите! говорилъ Куди,-- они хотятъ кончить миромъ. Да замолчите же, чортъ побери! все уладится!

-- Я не хочу молчать, Куди, возразила его мать, -- я должна возвысить голосъ, не щадя никого! Я должна довести до раскаянія грѣшника и образумить красную куртку! Мой голосъ вырветъ мистера Генри изъ гнусной западни.

-- Ну, закусила удила! сказалъ Куди, держите ее теперь! Вижу, какъ драгунъ тащитъ ее въ Толбутскую тюрьму! Чувствую, какъ меня самого привязываютъ къ сѣдлу! Теперь она такого наскажетъ, что намъ никому не сдобровать!

-- Такъ вотъ вы что задумали! воскликнула Маузъ, и ея старческіе глаза засверкали восторженнымъ огнемъ, а дряхлая рука гнѣвно поднялась противъ Ботвеля, -- такъ вотъ вы что задумали! повторила она, забывая всякое благоразуміе и не слушая убѣжденій Куди;-- вы требуете отъ насъ присяги, убивающей совѣсть и растлѣвающей душу? Вы разставляете передъ нами сѣти и западни? Глупые! Развѣ опытный охотникъ будетъ устанавливать тенета на глазахъ у звѣря?

-- Что я слышу, любезная? сказалъ солдатъ.-- Вотъ чудо, достойное виговъ, не правда ли, господа? У старухи нашлись уши и языкъ, а намъ по видимому придется оглохнуть отъ ея крика. Слушай ты, старая дура, замолчи и помни съ кѣмъ говоришь!

-- Съ кѣмъ я говорю? Эхъ, господа! Несчастная наша страна слишкомъ хорошо знаетъ кто вы такіе. Вѣроломные приверженцы епископовъ, гнилые подпорки постыднаго зданія, кровожадные звѣри, обременяющіе землю -- вотъ кто вы такіе!

-- Клянусь честью, воскликнулъ Ботвель, столь же удивленный, какъ охотничья собака, на которую нападаетъ куропатка, защищающая птенца;-- клянусь честью, я никогда не слыхалъ еще такихъ прекрасныхъ рѣчей! Пожалуйста, любезная, потѣшь насъ еще немного!

-- Еще немного? сказала Маузъ, откашливаясь.-- Я всегда буду обличать васъ. Вы подобны филистимлянамъ и эдомитамъ; лисицы и леопарды лучше васъ; вы, какъ волки голодные, гложете по ночамъ кости; вы поганые псы, рвущіе на клочки избранныхъ; вы бѣшеные буйволы, приводившіе нѣкогда въ ужасъ Базанъ; вы ядовитые змѣи и предвѣстники великаго краснаго дракона.-- Апокалипсисъ, глава двѣнадцатая, стихъ третій и четвертый!

Здѣсь старуха остановилась, чтобъ перевести дыханіе.

-- Проклятая старая собака! воскликнулъ одинъ изъ драгунъ, свяжемъ ее и доставимъ въ главную квартиру!

-- Стыдитесь, Андрю! сказалъ Ботвель:-- не забывайте, что старушка представительница прекраснаго пола и злоупотребляетъ только своимъ языкомъ.-- Послушай, любезная, не всякій базанскій буйволъ. и не всякій красный драгунъ будетъ такъ любезенъ какъ я; иной, пожалуй, и не удовлетворится тѣмъ, что засадитъ тебя въ покаянное кресло {Покаянное кресло, по англійски ducking-stool (собственно стулъ для окуныванія), снарядъ для особеннаго рода тѣлеснаго наказанія, которому нѣкогда подвергали въ Англіи сварливыхъ женъ. Существовало нѣсколько видовъ такихъ креселъ. По большей части устройство ихъ было слѣдующее: у самаго берега въ воду вбивалась свая, къ которой прикрѣплялась качающаяся балка, съ кресломъ на одномъ концѣ, обращенномъ къ водѣ, и съ противовѣсомъ на другомъ. Женщину сажали въ кресло, подпирали ее спереди и сзади поперечными перекладинами, привязывали ей руки за спину, и затѣмъ сообщали балкѣ равномѣрное движеніе внизъ и вверхъ, причемъ сидѣвшая въ креслѣ каждый разъ погружалась въ воду.}! Во всякомъ случаѣ я беру съ собою молодаго Мортона. Я нарушилъ бы обязанности хорошаго солдата, если бы оставилъ его въ домѣ, гдѣ видишь только фанатизмъ и измѣну.

0x01 graphic

-- Смотрите что вы надѣлали, матушка, шепнулъ ей Куди:-- фистимлиляне, какъ вы ихъ назвали, уведутъ мистера Генри, и все изъ-за вашей безтолковой болтовни, чортъ бы ее побралъ!

-- Молчи, презрѣнный трусъ! сказала Маузъ,-- и не сваливай вины на меня. Если бы ты съ другими обжорами, которые сидятъ вылупивъ глаза, рѣшился доказать краснымъ курткамъ на дѣлѣ то самое что я имъ старалась объяснить на словахъ, тогда бы они не посмѣли тронуть нашего молодаго благодѣтеля.

Пока происходилъ этотъ разговоръ, солдаты успѣли связать плѣннаго. Въ это самое время вошелъ въ комнату Мильнвудъ, и устрашенный неутѣшительными приготовленіями, поспѣшно, хотя и не безъ глубокаго вздоха, предложилъ Ботвелю кошелекъ съ золотомъ, какъ залогъ за своего племяника. Сержантъ принялъ кошелекъ очень равнодушно, прикинулъ его вѣсъ въ рукѣ, потомъ подбросилъ его на воздухъ, поймалъ его тою же рукой, и покачавъ головой сказалъ: "много можно провести веселыхъ ночей, обладая такимъ гнѣздышкомъ желтыхъ птенцовъ, но провались я на мѣстѣ, если польщусь на нихъ: старуха говорила слишкомъ громко и при всѣхъ!" -- Слушайте почтенный джентльменъ, обратился онъ къ Мильнвуду, я вынужденъ взять съ собою вашего племяника на главную квартиру, а потому удерживаю изъ вашихъ денегъ только часть, на которую я имѣю право по законамъ гостепріимства.

При этомъ Ботвель открылъ кошелекъ, далъ по золотому каждому изъ солдатъ, а себѣ взялъ три.

-- Вы можете быть увѣрены, что съ вашимъ молодымъ родственикомъ будутъ обращаться любезно и внимательно, добавилъ онъ, а остальныя деньги я вамъ возвращаю.

Мильнвудъ жадно протянулъ руку.

-- Но вы знаете, продолжалъ Ботвель играя кошелькомъ,-- что хозяинъ отвѣчаетъ за вѣрноподданническія чувства всѣхъ живущихъ въ домѣ, а мои ребята не обязаны хранить въ тайнѣ прекрасную проповѣдь, которую намъ прочла вонъ та старуха въ тартановомъ плэдѣ; вы знаете, что тайный совѣтъ налагаетъ въ такомъ случаѣ на виновнаго большую пеню.

-- Добрый сержантъ! почтенный капитанъ! воскликнулъ несчастный въ ужасѣ;-- я увѣренъ, что въ моемъ домѣ, насколько мнѣ по крайней мѣрѣ извѣстно, нѣтъ еретиковъ и мятежниковъ.

-- Вы такъ думаете! возразилъ Ботвель;-- пускай же эта старая дура повторитъ свои слова. Эй ты, молодецъ, закричалъ онъ обращаясь къ Куди,-- отойди-ка подальше, и дай твоей почтенной матушкѣ свободно высказать свои убѣжденія. Я вижу, что она успѣла уже зарядить себя послѣ перваго выстрѣла.

-- Боже милостивый! благородный серъ, воскликнулъ Куди,-- подумайте, стоитъ ли поднимать такой шумъ изъ за безвредной болтовни выжившей изъ ума старухи? Мы съ отцомъ никогда не обращали вниманія на ея слова.

-- Молчи, дружище, пока цѣлъ, сказалъ Ботвель:-- мнѣ и то сдается, что ты не такъ простоватъ, какъ кажешься. Итакъ, матушка, продолжалъ онъ обращаясь къ Маузъ, -- твой баринъ желаетъ послушать какъ ты богохульствуешь.

Этихъ словъ было слишкомъ достаточно, чтобы расшевелить восторженную старуху.

-- Горе равнодушнымъ, гнуснымъ себялюбцамъ, воскликнула она,-- которые растлѣваютъ свою душу, продаютъ свою совѣсть въ подлыхъ сдѣлкахъ съ нечестивыми, и хладнокровно взираютъ на возмутительныя дѣянія сыновъ Беліала, чтобъ жить съ ними въ ладу! Я называю это тяжелымъ грѣхомъ, низкимъ сообщничествомъ съ врагами. Такъ провинился передъ Господомъ Менагимъ, когда предложилъ тысячу талантовъ асирійскому царю Фулю, чтобъ заручиться его содѣйствіемъ: вторая Книга Царствъ, глава пятнадцатая, девятнадцатый стихъ; такъ поступилъ Ахавъ, когда послалъ деньги Тиглатъ-Пелизару: та же вторая Книга Царствъ, глава шестнадцатая, осьмой стихъ. Даже божественный Іезекія былъ сочтенъ отступникомъ, когда согласился уплатить дань Сеннахерибу: смотри туже Книгу Царствъ, главу восемнадцатую, четырнадцатый и пятнадцатый стихъ. Какого же названія заслуживаютъ въ нашъ жалкій вѣкъ люди, платящіе налоги, пени и всяческіе поборы гнуснымъ мытарямъ, содержащіе въ холѣ и роскоши сластолюбивыхъ епископовъ (безчувственныхъ псовъ, проводящихъ цѣлый день въ праздности), и жертвующіе большія деньги за честь назваться помощниками жестокосердныхъ тирановъ! Они готовы бросать съ ними жеребій, прислуживать кровожаднымъ солдатамъ и напаивать ихъ до пьяна.

-- Славное разумное ученіе, мистеръ Мортонъ! Какъ вы находите? спросилъ Ботвель,-- можетъ оно понравиться совѣту? Я полагаю, что мы запомнимъ эти мудрыя слова, не записывая ихъ на бумагѣ, какъ дѣлаютъ проклятые виги на своихъ нечестивыхъ сборищахъ. Она, если не ошибаюсь, отвергаетъ постановленіе платить налоги, Андрю?

-- Да, чортъ побери! воскликнулъ Андрю;-- она еще порицала обычай угощать солдатъ и оказывать имъ гостепріимство, насколько мнѣ помнится.

-- Вы слышите, обратился. Ботвель къ Мильнвуду;-- впрочемъ это ваше дѣло, и онъ равнодушно подалъ ему кошелекъ съ деньгами.

Старикъ, ошеломленный столькими одновременными ударами судьбы, безотчетно протянулъ руку, чтобъ взять кошелекъ.

-- Что вы съ ума сошли? шепнула ему экономка:-- отдайте имъ деньги; вѣдь они ихъ все равно отнимутъ у васъ, а добровольной щедростью мы можетъ быть умилостивимъ ихъ.

-- Не могу, Али, не могу, жалостно протянулъ Мильнвудъ;-- не могу разстаться съ золотомъ, которое я такъ часто считалъ, не могу отдать его этимъ негодяямъ.

-- Ну, такъ я сама распоряжусь какъ знаю, объявила мисисъ Вильсонъ очень рѣшительно; -- иначе у насъ все пойдетъ прахомъ. Мистеръ Мильнвудъ проситъ передалъ вамъ, серъ, обратилась она къ Ботвелю,-- что онъ не считаетъ себя въ правѣ взять что либо обратно отъ такого почтеннаго джентльмена какъ вы; онъ васъ покорнѣйше проситъ сохранить эти деньги, и надѣется что вы не будете обращаться слишкомъ сурово съ его племяникомъ, не откажетесь сдѣлать благопріятный отзывъ о насъ правительству, и не захотите вмѣнять намъ въ вину глупыя слова этой безмозглой старой дряни (тутъ Алисонъ злобно взглянула на Маузъ, какъ бы вознаграждая себя за усиліе, которое должна была сдѣлать, чтобъ вѣжливо говорить съ солдатами), только вчера (прахъ ее возьми!) переступившей порогъ нашего дома; мой баринъ немедленно выгонитъ ее какъ послѣднюю собаку.

-- Вотъ и стряслась бѣда, шепнулъ Куди своей матери;-- я говорилъ, что вы пустите себя и меня по міру, если только вамъ случится сказать три слова подъ рядъ. Я зналъ, что этимъ кончится!

-- Молчи, дитя, и безропотно неси крестъ свой! "Выгонятъ какъ послѣднюю собаку"! Да я сама ни минуты не останусь въ ихъ окаянномъ домѣ, надъ которымъ рано или поздно пролетитъ ангелъ смерти! Они раскаются еще въ своихъ дѣлахъ тѣ, которые много думаютъ о твореніи и забываютъ о Творцѣ; они служатъ плоти и умерщвляютъ духъ, дорожатъ презрѣнной золотой монетой, и пренебрегаютъ золотыми словами Св. Писанія; они заботятся о своихъ друзьяхъ и родственикахъ, а не находятъ сочувственнаго взгляда для избранниковъ Божіихъ, которыхъ травятъ, обираютъ, заточаютъ въ темницы, пытаютъ, вѣшаютъ, четвертуютъ, или тысячами изгоняютъ изъ роднаго края въ пустыни, горы, топи, гдѣ они обречены слушать Божественную проповѣдь тайкомъ, какъ тать въ нощи!

-- Она все о ковенантѣ болтаетъ, сержантъ; не убрать ли ее отсюда? спросилъ одинъ изъ солдатъ.

-- Молчи, дуракъ! возразилъ Ботвель, отводя его въ сторону;-- пойми, что намъ выгоднѣе держать ее здѣсь, пока у насъ есть почтенный, богатый и отвѣтственный наслѣдникъ, мистеръ Генри Мортонъ, котораго мы заставимъ платить за всѣ сумасбродныя выходки этой старой клячи! А ей дадимъ волю просвѣщать неопытныхъ птенцовъ; самъ видишь, что съ такой упрямой дурой ничего не подѣлаешь. Господа, воскликнулъ онъ громко, -- предлагаю послѣднюю круговую за мистера Мильнвуда, за его гостепріимство, и за будущую веселую встрѣчу! что безъ сомнѣнія скоро случится, если онъ будетъ держать у себя въ домѣ такое семейство фанатиковъ.

Затѣмъ Ботвель приказалъ своему отряду сѣдлать коней, а самъ выбралъ въ конюшнѣ стараго Мильнвуда лучшую кобылу для плѣннаго Мортона. Мисисъ Вильсонъ, утирая слезы, собрала въ узелокъ необходимыя въ дорогѣ вещи, и передавая ихъ мистеру Генри, незамѣтно сунула ему въ руки немного денегъ. Ботвель съ солдатами остался до нѣкоторой степени вѣренъ данному обѣщанію, и обошелся съ плѣнникомъ вѣжливо. Онъ не позволилъ связать ему руки, и удовольствовался тѣмъ, что помѣстилъ его между двумя всадниками. Когда все было готово къ отъѣзду, отрядъ двинулся впередъ въ самомъ веселомъ расположеніи духа, оставляя мильнвудскую семью въ большомъ горѣ. Старый лэрдъ, совершенно уничтоженный арестомъ племяника и безполезной потерей двадцати фунтовъ стерлинговъ, пролежалъ весь вечеръ въ своихъ старинныхъ кожаныхъ креслахъ, мотаясь изъ стороны въ сторону, и повторяя одни и тѣже возгласы: "Разоренъ въ конецъ! разоренъ въ конецъ! ограбленъ и опозоренъ! ограбленъ и опозоренъ! жизнь и имущество! жизнь и имущество!"

Мисисъ Алисонъ Вильсонъ утѣшилась нѣсколько тѣмъ, что сорвала свое сердце на Маузъ и Куди, которыхъ выпроводила изъ Мильнвуда, осыпая ихъ ужасными упреками.

-- Чтобъ тебѣ пусто было, окаянная мерзавка! Первый красавецъ въ Клейдсдэлѣ страдаетъ изъ за твоей проклятой болтовни.

-- Ахъ, Господи! возразила Маузъ;-- вы находитесь въ тискахъ духа тьмы, въ пещерѣ грѣха и зла! Какъ можете вы произносить богохульныя слова противъ Того, щедротами котораго вы живете на земли. Я сдѣлала для мистера Генри тоже что для роднаго сына; если когда нибудь Куди сподобится пострадать за истину на Сѣнномъ рынкѣ...

-- Это конечно въ скоромъ времени случится, перебила ее Алисонъ,-- если ты съ нимъ будешь болтать по прежнему.

-- И если, продолжала Маузъ, не обращая вниманія на слова мисисъ Вильсонъ, -- кровожадные псы и льстивые зефиты захотятъ поймать меня въ сѣти грѣховной сдѣлки съ собственною моею совѣстью, и станутъ угрожать мнѣ пытками и казнями, я все же буду громить папизмъ, прелатизмъ, антипоміанизмъ, эрастіанизмъ, лансаріанизмъ, сублансаріанизмъ, и всѣ другіе соблазны нашего времени. Я буду кричать, какъ баба въ родахъ, противъ постыдной индульгенціи, послужившей камнемъ преткновенія для многихъ изъ ученыхъ! да, и голосъ мой будетъ звучать подобно голосу краснорѣчиваго проповѣдника!

-- Перестань, замолчи, матушка! крикнулъ Куди, уводя ее прочь;-- не надоѣдай бѣдной женщинѣ своими бреднями! Ты на цѣлую недѣлю наболталась, пора и перестать! Подумай только что ты надѣлала: выселила насъ изъ теплаго домика съ хорошимъ огородомъ, и лишила насъ пріюта въ здѣшней усадьбѣ; сослала въ тюрьму мистера Генри, отняла у бѣднаго стараго лэрда кровныхъ двадцать фунтовъ. Довольно же наконецъ, пора тебѣ угомониться, пока ты не свела еще меня самого на висѣлицу. Идемте отсюда, идемте, здѣсь не скоро насъ забудутъ!

Сказавъ это, Куди силою вытащилъ старуху изъ дома, въ то время какъ у нея вертѣлись еще на языкѣ слова "ковенантъ", "богохульники", "индульгенція", и рѣшился тотчасъ отправиться въ поиски за новымъ пристанищемъ.

-- Ахъ ты сумасшедшая, зловѣщая колдунья! кричала экономка въ слѣдъ уходившимъ,-- ты считаешь себя лучше другихъ, а сама сколько причинила горя и несчастья! Если бы не мое важное положеніе въ домѣ, я впилась бы всѣми десятью пальцами въ твою сѣдую гриву!

ГЛАВА IX.

Я молодые годы жизни
Свирѣпымъ бранямъ посвящалъ,
И за любовь и за отчизну.
Не мало крови проливалъ!
Бурнсъ.

-- Не кручиньтесь напрасно, обратился Ботвель къ своему плѣннику, по дорогѣ въ главную квартиру;-- вы хорошій, благородный малый, и имѣете большія связи; въ самомъ худшемъ случаѣ васъ повѣсятъ, но вѣдь это удѣлъ многихъ честныхъ парней. Говорю вамъ откровенно, ваша жизнь въ рукахъ закона, если вы не выкажете совершенной покорности и не съумѣете отдѣлаться порядочной пеней, взятой изъ дядюшкинаго кошелька; у него вѣдь есть средства!

-- Это меня всего больше огорчаетъ, сказалъ Генри,-- старикъ не охотно разстается съ деньгами; притомъ, зачѣмъ же ему отвѣчать за то, что я пріютилъ въ его домѣ государственнаго преступника. Надѣюсь, что если мнѣ суждено уйдти отъ смертной казны, то я буду въ состояніи удовлетворить безъ посторонней помощи наложенному на меня взысканію.

-- Чтожъ, замѣтилъ Ботвель, -- вамъ можетъ быть предложатъ поступить въ одинъ изъ шотлаидскихи полковъ, находящихся за границей, -- служба хорошая, а если случится война и ваши друзья похлопочутъ о васъ, вы можете получить быстрое повышеніе.

-- Я былъ бы не прочь, отвѣтилъ Мортонъ, -- еслибъ моя судьба такъ устроилась.

-- Будто? Вы слѣдовательно далеко не завзятый вигъ? воскликнулъ сержантъ.

-- Я не принадлежалъ до сихъ поръ ни къ какой партіи въ государствѣ, сказалъ Генри, -- и смирно сидѣлъ у себя дома; но я иногда серьезно думывалъ зачислиться въ одинъ изъ заграничныхъ полковъ.

-- Въ самомъ дѣлѣ? спросилъ Ботвель, -- въ такомъ случаѣ, я васъ отъ души уважаю. Мнѣ самому пришлось, чортъ побери, долгое время прослужить во Франціи въ такъ называемой шотландской гвардіи; вотъ гдѣ можно было дисцпилинѣ-то научиться! Начальству не было никакого дѣла до того, какъ мы проводили время внѣ службы, но плохо приходилось тому, кто не являлся на перекличку. Не разъ и не два заставилъ меня старый капитанъ Монгомери выстоять на часахъ, на арсенальной площадкѣ, полсутокъ безсмѣнно, въ тяжелой стальной бронѣ, подъ палящими лучами солнца. Съ тѣхъ поръ я поклялся быть всегда на лицо, когда выкрикивали имя Франсиса Стюарта, хотя бы для этого пришлось не доиграть въ карты.-- О! дисциплина великое дѣло!

-- Но вообще вы были довольны службою? спросилъ Мортонъ.

-- Par excellence! сказалъ Ботвель;-- женщины, вино, хорошая ѣда,-- всего было въ изобиліи, только давай себѣ трудъ спрашивать; а помощникомъ во всякомъ такомъ дѣлѣ являлся жирный патеръ, котораго мы успѣвали убѣдить въ нашемъ желаніи обратиться на путь истины, и который готовъ былъ потакать намъ во всемъ, лишь бы заслужить наше расположеніе! Гдѣ вы найдете такого любезнаго человѣка между вашими пасторами-вигами?

-- Разумѣется нигдѣ, вполнѣ съ вами согласенъ, сказалъ Генри;-- но въ чемъ главнымъ образомъ состояла ваша служба?

-- Мы охраняли особу короля, отвѣчалъ Ботвель, -- мы заботились о безопасности Лудовика Великаго, дружище, и дѣлали время отъ времени набѣги противъ гугенотовъ (тѣхъ же протестантовъ). Да, мы прошли хорошую школу, и я набилъ себѣ руку для теперешнихъ своихъ обязанностей. Но не въ этомъ дѣло, я вамъ вотъ что скажу, пріятель: такъ какъ вы будете по видимому нашимъ fou caœerado, какъ выражаются, испанцы, я долженъ удѣлить вамъ нѣсколько червонцевъ изъ кошелька вашего дяди. У насъ, веселыхъ кутилъ, такое ужъ правило: когда у самого деньги есть, не оставляй добраго товарища въ нуждѣ.

Говоря это Ботвель вынулъ кошелекъ, взялъ изъ него нѣсколько золотыхъ, и не считая предложилъ Мортону. Но послѣдній отклонилъ любезность, объяснивъ, что по прибытіи на мѣсто немедленно получитъ денежное пособіе отъ дяди; о деньгахъ же, данныхъ ему мисисъ Вильсонъ, онъ не счелъ благоразумнымъ упоминать при сержантѣ, не смотря на его кажущуюся щедрость.

-- Въ такомъ случаѣ, сказалъ Ботвель,-- этимъ желтымъ проказникамъ придется немного дольше обременять мой кошелекъ. Мое правило -- не покидать гостиницы (приказанія начальства я исключаю), пока мой кошелекъ настолько тяжелъ, что я могу его перебросить черезъ вывѣску {Одинъ шотландскій лэрдъ, оригинальности котораго до сихъ поръ сохраняются въ памяти у его соотечествениковъ, слѣдующимъ образомъ опредѣлялъ возможную продолжительность своего временнаго пребыванія въ Эдинбургѣ. Онъ ходилъ каждый день къ такъ называемымъ Рѣчнымъ Воротамъ, состоявшимъ изъ высокой деревянной арки, и перебрасывалъ черезъ нихъ кошелекъ; пока онъ былъ на столько тяжелъ, что могъ подниматься на такую-высоту, почтенный лэрдъ не думалъ объ отъѣздѣ и весело кутилъ въ столицѣ, когда же опытъ переставалъ удаваться, онъ собирался обратно въ горы. Вопросъ: сколько разъ онъ могъ бы повторить этотъ опытъ у знаменитыхъ воротъ въ лондонскомъ Сити (Темпль Баръ)? Авторъ.}. Когда же онъ дѣлается на столько пустъ, что вѣтеръ относитъ его назадъ, тогда мы садимся на коня и отыскиваемъ средства снова наполнить его.-- Однако я вижу вдали, надъ верхушками деревьевъ, замокъ; кому онъ принадлежитъ?

-- Это замокъ Тилитудлемъ, сказалъ одинъ изъ солдатъ,-- въ немъ живетъ старая лэди Маргаретъ Белленденъ; она предана нашему королю, какъ никто въ графствѣ, и всегда готова позаботиться о насъ, солдатахъ. Когда проклятый вигъ всадилъ мнѣ предательскую пулю изъ-за куста, помните! я пролежалъ мѣсяцъ въ замкѣ у милэди, и согласился бы опять получить рану, чтобы погостить у нея.

-- Въ такомъ случаѣ, сказалъ Ботвель, -- мы можемъ заѣхать къ ней мимоѣздомъ и покормить себя и лошадей; мнѣ такъ пить хочется, какъ будто насъ ничѣмъ не угощали въ Мильнвудѣ. Хорошее теперь время для королевскаго солдата, обратился онъ къ Мортону: въ любомъ домѣ его ждетъ угощеніе. Такъ напримѣръ, въ Тили... или какъ вы тамъ зовете этотъ замокъ?-- васъ откармливаютъ по любви; въ жилищахъ заклятыхъ фанатиковъ вы сами себѣ добываете пищу силою; въ семействахъ умѣренныхъ пресвитеріанцевъ и другихъ подозрительныхъ лицъ васъ угощаютъ изъ страха; словомъ, такъ или иначе, но пищи и питья у васъ всегда и вездѣ вдоволь.

-- Вы серьезно намѣрены заѣхать въ замокъ съ такою цѣлью? спросилъ Мортонъ непуганымъ голосомъ.

-- Безъ всякаго сомнѣнія, отвѣтилъ Ботвель,-- какъ же вы хотите, чтобъ я сдѣлалъ начальству благопріятное донесеніе объ убѣжденіяхъ почтенной милэди, если я не попробую Канарскаго вина въ ея замкѣ; а насъ угостятъ Канарскимъ, я увѣренъ. Это вино составляетъ любимую утѣху знатныхъ престарѣлыхъ вдовицъ, подобно тому какъ слабенькое бордо сохраняется преимущественно у нашихъ сельскихъ лэрдовъ.

-- Въ такомъ случаѣ, воскликнулъ Мортонъ,-- не упоминайте, ради Бога, моего имени, потому что я знакомъ съ семействомъ Белленденъ. Позвольте мнѣ закутаться плащемъ одного изъ вашихъ солдатъ, и по прибытіи въ замокъ обращайтесь со мною какъ съ неизвѣстнымъ вамъ плѣнникомъ, котораго вамъ поручено охранять.

-- Съ величайшимъ удовольствіемъ, сказалъ Ботвель,-- я обѣщалъ угождать вамъ на сколько мнѣ позволяютъ мои обязанности, и не отступлюсь отъ своего слова. Слушайте вы, Андрю, накиньте плащъ на плѣнника, и не болтайте о томъ, кто онъ и гдѣ мы его задержали; если вы ослушаетесь моего приказанія, я васъ заставлю поѣздить на деревянной кобылкѣ {См. Прил. V. Деревянная кобыла.}.

0x01 graphic

Отрядъ тѣмъ временемъ подъѣхалъ къ стариннымъ зубчатымъ воротамъ съ башнями по бокамъ; въ одной помѣщалось какое-то сельское семейство, а въ другой, отъ которой уцѣлѣлъ только нижній этажъ, былъ устроенъ коровникъ. Ворота были разбиты солдатами Монка во время междоусобной войны, и съ тѣхъ поръ не возобновлялись, такъ что Ботвель съ своими товарищами безпрепятственно въѣхалъ подъ высокіе своды. Узкая, крутая дорога, вымощеная крупнымъ булыжникомъ, вилась въ гору, и своими прихотливыми изгибами порою совсѣмъ скрывала отъ нашихъ путешествениковъ видъ замка, порою выходила на возвышеніе, съ котораго видны были всѣ наружныя укрѣпленія. Готическая архитектура замка, поражавшая своею колосальностью не смотря на глубокіе слѣды разрушенія, заставила Ботвеля воскликнуть:

-- Хорошо что крѣпость находится въ рукахъ благонамѣренныхъ людей. А если бы ею владѣли наши враги, то дюжина дряхлыхъ старухъ съ прялками могла бы держаться здѣсь противъ цѣлаго драгунскаго полка, даже если бы представительницы виговъ на половину не были такъ прытки какъ та старая дура, которую мы оставили въ Мильнвудѣ. Клянусь честью, продолжалъ Ботвель, когда глазамъ его открылась чудовищная каменная масса главныхъ укрѣпленій,-- клянусь честью, славное мѣстечко; если я не забылъ латинскаго языка и вѣрно читаю надпись надъ воротами, то крѣпость основана серомъ Ральфомъ Белленденъ въ 1350 -- порядочная древность! Мнѣ необходимо обратиться къ лэди Маргаретъ съ самымъ почтительнымъ привѣтствіемъ, а для этого постараться припомнить одну изъ тѣхъ любезныхъ фразъ, которыхъ я такъ много зналъ, когда вращался въ обществѣ подобныхъ лицъ.

Пока сержантъ разсуждалъ такимъ образомъ самъ съ собою, дворецкій увидѣлъ солдатъ съ бойницы и поспѣшилъ объявить милэди, что у воротъ замка остановился отрядъ драгунъ или быть можетъ королевскихъ гвардейцевъ и что по видимому онъ сопровождаетъ плѣнника.

-- Я почти увѣренъ, сказалъ Гудіиль,-- что шестой всадникъ состоитъ плѣнникомъ, потому что лошадь его ведутъ подъ уздцы, а у передовыхъ солдатъ карабины вынуты изъ чехловъ за спиной и держатся на готовъ. Такимъ именно, порядкомъ охраняли плѣнниковъ во времена великаго маркиза.

-- Королевскіе солдаты? воскликнула лэди Маргаретъ,-- они вѣроятно нуждаются въ провіантѣ; ступайте, Гудіиль, предложите имъ сдѣлать у насъ привалъ и покормить себя и лошадей. Подождите, пусть горничная подастъ мнѣ черный шарфъ и плащъ. Я приму ихъ сама: слѣдуетъ какъ можно болѣе ухаживать за гвардіей, которая такъ ревностно поддерживаетъ королевскую власть. Попросите ко мнѣ мою племяницу, а Джеки Денисонъ пусть принарядится: она съ тремя другими дѣвушками будетъ сопровождать насъ.

Лэди Маргаретъ появилась во дворѣ замка, съ торжественно любезнымъ выраженіемъ лица, въ парадномъ ко_t стюмѣ и съ приличной свитой. Ботвель привѣтствовалъ ее тѣмъ развязно-почтительнымъ тономъ, который напоминалъ свѣтскихъ молодыхъ людей временъ Карла Втораго, а отнюдь не драгунскаго сержанта. Грубый циникъ, съ которымъ мы познакомились въ гостиницѣ Блэна и въ Мильнвудской усадьбѣ, выказалъ большую утонченность въ словахъ и манерахъ.

Такая перемѣна могла бы показаться совершенно необъяснимою, если бы Ботвель, въ былыя времена, не вращался въ кругу людей, болѣе достойныхъ его высокаго происхожденія, чѣмъ теперешніе его товарищи по службѣ. Когда лэди Маргаретъ спросила не можетъ ли она быть въ чемъ либо полезна ему, онъ отвѣтилъ съ глубокимъ поклономъ, что солдатамъ предстоитъ еще длинный переходъ ночью, а что если милэди позволитъ сдѣлать привалъ въ замкѣ, она окажетъ имъ неоцѣненную услугу.

-- Съ величайшимъ удовольствіемъ, отвѣчала лэди Маргаретъ;-- моя прислуга позаботится чтобы ни вы, ни ваши лошади не уѣхали отъ меня голодными.

-- Мы знаемъ милэди, продолжалъ Ботвель,-- что слуги короля всегда встрѣчаютъ радушный пріемъ въ стѣнахъ Тилитудлема.

-- Наше семейство постоянно поставляло себѣ за честь строго исполнять свои вѣрноподданическія обязанности въ отношеніи къ своимъ монархамъ и къ ихъ храбрымъ воинамъ, возразила лэди Маргаретъ, польщенная комплиментомъ.-- Его величество, нынѣ царствующій государь, вѣроятно благоволитъ помнить еще о тѣхъ высокорадостныхъ для меня минутахъ, когда онъ удостоилъ мое скромное жилище своимъ посѣщеніемъ и завтракалъ въ одной изъ парадныхъ залъ нашего замка, которая называется съ тѣхъ поръ королевскою залою; вы ее увидите г. сержантъ.

Между тѣмъ Ботвель спѣшилъ свой отрядъ и раздѣлилъ его на двѣ части, изъ которыхъ одна должна была присматривать за лошадьми, а другая за плѣнникомъ. Самъ же онъ могъ на свободѣ продолжать разговоръ, такъ милостиво начатый милэди.

-- Если король имѣлъ честь воспользоваться вашимъ гостепріимствомъ, то меня не удивляетъ ваше желаніе оказать любезный пріемъ его скромнымъ слугамъ, единственное достоинство которыхъ состоитъ въ непоколебимой, горячей преданности своему монарху. Но я позволю себя замѣтить, милэди, что я нахожусь въ болѣе близкихъ отношеніяхъ къ его величеству, чѣмъ вы могли бы думать глядя на мою красную куртку.

-- Неужели, серъ? Вы вѣроятно принадлежали къ его проворному штату? спросила лэди Маргаретъ.

-- Не совсѣмъ такъ, милэди; я принадлежалъ не къ его придворному штату, а къ его семейству; это же обстоятельство даетъ мнѣ право считаться въ роднѣ съ лучшими домами Шотландіи, не исключая, я полагаю, и тилитудлемскаго.

-- Серъ! воскликнула лэди Маргаретъ, гордо выпрямляясь и принимая слова Ботвеля за дерзкую шутку;-- серъ, я васъ не понимаю!

-- Глупо толковать объ этомъ человѣку въ моемъ положеніи, милэди, отвѣтилъ сержантъ,-- но вы вѣроятно слышали о печальной судьбѣ моего дѣда Франсиса Стюарта, которому его двоюродный братъ, король Яковъ Первый, далъ титулъ Ботвеля, нынѣ сохраненный мнѣ въ насмѣшку моими товарищами. Намъ одинаково мало принесло радости наше царственное происхожденіе.

-- Дѣйствительно такъ! сказала лэди Маргаретъ съ большимъ сочувствіемъ и удивленіемъ:-- я дѣйствительно слышала, что внукъ покойнаго графа находится въ затруднительныхъ обстоятельствахъ, но я никогда не думала, что онъ несетъ такую низкую службу. Что могло заставить васъ, при вашихъ огромныхъ связяхъ...

-- Самое обыкновенное сцѣпленіе событій, я полагаю, милэди, перебилъ Ботвель, предугадывая вопросъ.-- Въ моей жизни, какъ и въ жизни всякаго человѣка, были счастливыя минуты: я въ свое время распивалъ бутылочку хорошаго вина съ Рочестеромъ, разыгрывалъ веселую партію съ Букингамомъ, и сражался при Тангерѣ бокъ о бокъ съ Шефильдомъ. Но звѣзда моя скоро померкла; я не могъ сдѣлать полезныхъ друзей изъ веселыхъ собутыльниковъ. А можетъ быть, продолжалъ онъ съ нѣкоторою горечью, потомокъ шотландскихъ Стюартовъ не могъ отдать себѣ яснаго отчета, почему онъ долженъ считать почетнымъ для себя общество Вильмотовъ и Вильерсовъ {Фамильныя названія Рочестера и Букингама.}.

-- Но у васъ столько друзей въ Шотландіи, мистеръ Стюартъ, столько знатныхъ и могущественныхъ родствениковъ?

-- Друзей! родствениковъ, милэди! воскликнулъ сераіаптъ;-- ну да, конечно, нѣкоторые изъ нихъ охотно наняли бы меня смотрителемъ за дичью въ ихъ паркахъ, потому что я порядочный стрѣлокъ; другіе, пожалуй, согласились бы держать меня какъ bravo, ловко владѣющаго мечемъ; нашлись бы и такіе, которые за недостаткомъ общества взяли бы меня въ собутыльники, благо я могу осушить не пьянѣя чуть не цѣлую бочку вина, но какъ хотите, а ужъ если нужно служить родственномъ, то я предпочитаю быть слугою моего кузена Карла, хоть онъ платитъ за службу не щедро и далъ мнѣ не особенно почетную ливрею.

-- Это срамъ! это возмутительное дѣло! воскликнула лэди Маргаретъ.-- Зачѣмъ вы не обратитесь прямо къ его величеству? Онъ конечно не дозволитъ, чтобы отпрыскъ его царственнаго поколѣнія...

-- Извините меня, милэди, перебилъ ее сержантъ;-- я простой и грубый солдатъ, и скажу вамъ прямо, что священная особа его величества занята болѣе прививкой своихъ собственныхъ отпрысковъ, нежели уходомъ за тѣми, которые были насаждены его предками.

-- Послушайте, мистеръ Стюартъ, отвѣчала лэди Маргаретъ,-- вы должны исполнить одну мою просьбу: провести въ Тилитудлемѣ ночь. Завтра долженъ прибыть ко мнѣ вашъ начальникъ, храбрый Клевергаузъ, которому король и страна такъ много обязаны усмиреніемъ безразсудныхъ фанатиковъ, задумавшихъ перевернуть весь свѣтъ вверхъ дномъ. Я поговорю съ нимъ о васъ, и онъ безъ сомнѣнія отнесется съ уваженіемъ къ просьбѣ женщины, удостоенной высокаго вниманія самаго короля, и къ царственной крови, текущей въ вашихъ жилахъ, такъ что вы можете въ ближайшемъ будущемъ ожидать повышенія, достойнаго вашего имени.

-- Я очень благодаренъ вамъ, милэди, и конечно воспользуюсь любезнымъ приглашеніемъ остаться въ замкѣ до утра, тѣмъ болѣе что я такимъ образомъ буду имѣть случай завтра же представить нашего плѣнника полковнику Грэму и получить отъ него дальнѣйшія приказанія относительно молодца, который попался намъ въ руки.

-- Скажите пожалуйста, кого вы задержали? спросила лэди Маргаретъ.

-- Молодаго человѣка изъ порядочнаго семейства въ здѣшнемъ графствѣ; онъ имѣлъ неосторожность пріютить у себя одного изъ убійцъ примаса, и помогъ этому негодяю уйти отъ руки правосудія.

-- Да устыдится онъ своего поступка! воскликнула лэди Маргаретъ.-- Я охотно прощаю оскорбленія, нанесенныя мнѣ нечестивыми вигами, мистеръ Стюартъ, хотя ихъ не легко забыть, но я не могу хладнокровно слышать, что молодой человѣкъ рѣшился быть укрывателемъ гнуснаго, обдуманнаго убійства, совершеннаго надъ безоружнымъ старикомъ, облеченнымъ въ священный санъ архіепископа! Вѣчный позоръ его имени! Если вы желаете помѣстить преступника въ безопасное мѣсто, не обременяя вашихъ солдатъ обязанностью строго присматривать за нимъ, то я велю Гарисону или Гудіилю открыть нашъ подземельный казематъ. Въ него никто не входилъ со временъ Кильзитской битвы, послѣ которой мой бѣдный мужъ, серъ Артуръ Белленденъ, помѣстилъ туда двадцать виговъ. Впрочемъ, казематъ устроенъ не очень глубоко подъ землею, и не можетъ быть особенно вреденъ для здоровья, тѣмъ болѣе что въ немъ, на сколько мнѣ помнится, есть сообщеніе съ наружнымъ воздухомъ.

-- Прошу извиненія, милэди, возразилъ сержантъ,-- подземелье безъ сомнѣнія отлично приспособлено для содержанія заключенныхъ. Но я обѣщалъ обращаться съ молодымъ человѣкомъ мягко, и позабочусь о томъ, чтобы онъ не могъ бѣжать. Повѣрьте, что стража, приставленная къ нему, будетъ беречь его какъ зеница око!

-- Предоставляю вамъ дѣйствовать по собственному усмотрѣнію, мистеръ Стюартъ; вы должны лучпіе знать свои обязанности. Желаю вамъ покойной ночи, и оставляю васъ на заботливое попеченіе моего управляющаго Гарисона. Я попросила бы васъ раздѣлять съ нами общество, но... но...

-- О, милэди, нужно ли вамъ извиняться! Я вполнѣ понимаю, что злосчастная красная куртка Карла II уничтожаетъ права, данныя мнѣ не менѣе красною кровью короля Якова Пятаго!

-- Не въ моихъ глазахъ, увѣряю васъ, мистеръ Стюартъ; вы составляете себѣ несправедливое мнѣніе обо мнѣ. Я завтра непремѣнно поговорю съ полковникомъ Грэмомъ, и надѣюсь что вы скоро займете положеніе, которое не будетъ давать повода ни къ какимъ недоразумѣніямъ.

-- Я увѣренъ, милэди, сказалъ Ботвель,-- что вамъ не удастся выказать нагляднѣе ваше доброе расположеніе ко мнѣ; во всякомъ случаѣ благодарю васъ за ласковый пріемъ; я безъ сомнѣнія проведу веселый вечеръ въ обществѣ мистера Гарисона.

Лэди Маргаретъ торжественно простилась съ представителемъ царской крови, не взирая на то, что онъ занималъ скромное положеніе сержанта королевской гвардіи; и передъ уходомъ еще разъ повторила, что все что найдется въ Тилитудлемскомъ замкѣ будетъ къ полнымъ услугамъ мистера Стюарта и его отряда.

Сержантъ Ботвель не преминулъ воспользоваться дословно любезнымъ приглашеніемъ милэди, и вскорѣ позабылъ свое высокое происхожденіе за веселымъ ужиномъ. Мистеръ Гарисонъ съ своей стороны позаботился припасти изъ погреба самаго лучшаго вина, и безъ труда завлекъ своего гостя соблазнительнымъ примѣромъ, который всегда дѣйствуетъ лучше самаго навязчиваго угощенія. Старый Гудіиль поспѣшилъ присоединиться къ такому любезному обществу, подобно тому какъ Дэви, во второй части "Генриха Четвертаго", принимаетъ участіе въ кутежахъ своего господина, судьи Шалло. Онъ самъ, подъ опасеніемъ сломать себѣ шею, спустился въ погребъ, чтобы вытащить изъ потаеннаго угла какую-то особую бутылочку, которую по его словамъ были достойны пить только самые преданные слуги короля.

-- Когда здѣсь обѣдалъ герцогъ, сказалъ дворецкій, садясь поотдаль отъ стола изъ уваженія къ родословной Ботвеля, но подвигаясь съ каждымъ перерывомъ рѣчи на полъ аршина ближе,-- милэди потребовала бутылку этого самого бургонскаго (тутъ онъ подвинулъ стулъ), но я не вполнѣ довѣрялъ гостю, хотя онъ клялся и божился, что жизнь готовъ отдать за правительство. Оказалось, что старый герцогъ Джэмсъ потерялъ сердце прежде чѣмъ голову, и этотъ человѣкъ изъ Вустера вышелъ на повѣрку самымъ безвкуснымъ блюдомъ, котораго нельзя было ни варить, ни жарить, ни сырымъ ѣсть (на этомъ остроумномъ замѣчаніи Гудіиль окончилъ первую параллель, и какъ опытный инженеръ сталъ приближаться къ столу зигзагами). Итакъ, серъ, чѣмъ громче милэди кричала: "Подайте его свѣтлости бургонскаго, стараго бургонскаго -- особеннаго бургонскаго -- бургонскаго, привезеннаго въ тридцать девятомъ году", тѣмъ упорнѣе я твердилъ самому себя: "будь я проклятъ, если хотя капля такого вина попадетъ въ горло его свѣтлости, пока я не узнаю въ точности какія его убѣжденія. Довольно съ него бордоскаго и канарійскаго".-- Нѣтъ, господа, какъ вамъ угодно, а пока я состою дворецкимъ въ Тилитудленскомъ замкѣ, люди подозрительные, неиспытанной преданности королю, не узнаютъ что у насъ есть хорошаго въ погребахъ. Но за то, когда я нахожу истиннаго друга короля, приверженца умѣренной епископальной цериви; когда нахожу, говорю я, человѣка, готоваго защищать церковь и короля такъ же ревностно, какъ я защищалъ жизнь своего господина во времена Монтроза, тогда нѣтъ тѣхъ рѣдкихъ, дорогихъ винъ, которыми я не былъ бы готовъ угостить его!

При окончаніи своей рѣчи почтенный мистеръ Гудіиль успѣлъ пробить брешь въ крѣпости, другими словами занять мѣсто у самаго стола.

-- А теперь, мистеръ Франсисъ Стюартъ Ботвель, позвольте мнѣ имѣть честь выпить за ваше здоровье и за ваше повышеніе въ чинѣ; дай Богъ, чтобы вамъ удалось совершенно очистить нашу страну отъ виговъ и круглоголовыхъ, отъ фанатиковъ и ковенантеровъ!

Ботвель не былъ разборчивъ на общество, какъ могъ замѣтить читатель, и сообразовался при выборѣ друзей и пріятелей съ своимъ образомъ жизни и съ личными удобствами гораздо болѣе, чѣмъ съ фамильными преданіями, по этому онъ охотно отвѣчалъ на тостъ дворецкаго, похваливъ въ то же время высокое достоинство вина; а мистеръ Гудіиль, принятый такимъ образомъ въ общество, продолжалъ поставлять веселящую душу влагу до ранняго утра слѣдующаго дня.

ГЛАВА X.

Съ тобой нерѣдко я качался на ладьѣ,
Любуяся тобой въ зеркальной чистой влагѣ;
Ужели я тебя одну покину.
Когда подниметъ вѣтеръ буйный волну?
Пріоръ.

Пока лэди Маргаретъ вела съ высокопоставленнымъ сержантомъ драгунъ разговоръ, дословно переданный нами въ предыдущей главѣ, мисъ Белленденъ, не раздѣлявшая восхищенія почтенной милэди ко всѣмъ, имѣвшимъ право считать въ себѣ хоть каплю царственной крови, едва удостоила мистера Стюарта Ботвеля мимолетнымъ взглядомъ, помощью котораго она узнала, что передъ нею стоитъ высокій, плотный человѣкъ, со смѣлыми, пострадавшими отъ погоды чертами лица, въ которыхъ выраженіе гордости и разгула боролось съ неудовольствіемъ и необузданной веселостью. Другіе солдаты были еще менѣе достойны вниманія хорошенькой барышни; но за то она не могла оторвать глазъ отъ таинственнаго плѣнника, закутаннаго плащемъ, хотя тутъ же упрекнула себя за неосторожное любопытство, по видимому сильно огорчавшее незнакомца.

-- Я желала бы узнать, обратилась она къ своей горничной и наперсницѣ, Джени Денисонъ,-- я очень желала бы узнать, кто попалъ въ руки краснымъ курткамъ?

-- Я только что сама думала объ этомъ, мисъ Эдиѳъ, сказала Джени;-- это не можетъ быть Куди Гедригъ, который выше и плотнѣе.

-- Быть можетъ, продолжала мисъ Белленденъ,-- это кто-нибудь изъ нашихъ бѣдныхъ сосѣдей, въ которомъ мы должны бы принять участіе.

-- Я могу сейчасъ узнать кого задержали, отвѣчала предпріимчивая Джени, -- дайте только времени солдатамъ размѣститься, я очень хорошо знаю одного изъ нихъ,-- самаго красиваго и молодаго.

-- Вы знаете, кажется, всѣхъ молодыхъ гулякъ въ околоткѣ, Джени, замѣтила ея госпожа.

-- Помилуйте, мисъ Эдиѳъ, я не такъ легко со всѣми знакомлюсь, отвѣчала бойкая горничная;-- конечно, съ лица то знаешь всѣхъ парней что заглядываются на тебя въ церкви и на рынкѣ. Но разговаривать съ собою я позволяю только молодымъ людямъ, живущимъ у насъ въ домѣ, да тремъ Стейнсонамъ, да Тому Ранду, да молодому мельнику, да пяти братьямъ Говисонъ въ Нетершейлѣ, да длинному Тому Джильри, да...

-- Сократите, пожалуйста, перечень вашихъ исключеній, милая Джеки,-- ихъ по видимому очень много, и разскажите мнѣ лучше какими судьбами вы знаете одного изъ солдатъ отряда Ботвеля?

-- Помилуйте, мисъ Эдиѳъ, да вѣдь это Томъ Галлидей, такъ называемый Томъ Рядовой,-- онъ былъ раненъ горцами въ битвѣ при Оутеръ-Мупрѣ, и пролежалъ здѣсь до полнаго выздоровленія. А я вамъ скажу одно, какова бы не была моя просьба, Томъ не откажетъ мнѣ въ ней.

-- Въ такомъ случаѣ, попытайтесь, Джени, сказала мисъ Эдиѳъ;-- спросите у него при первомъ удобномъ случаѣ имя плѣнника и затѣмъ придите сейчасъ же ко мнѣ.

Джени Денисонъ поспѣшила исполнить порученіе, но вскорѣ возвратилась назадъ съ грустнымъ, разстроеннымъ видомъ, доказывавшимъ на сколько она безпокоилась объ участи плѣнника..

-- Что случилось? спросила испуганно мисъ Эдиѳъ,-- неужели бѣдный Куди дѣйствительно попался!

-- Куди, мисъ Эдиѳъ? Нѣтъ, нѣтъ! Это не Куди! прошептала со слезами на глазахъ вѣрная служанка, предчувствуя какъ глубоко будетъ огорчена мисъ Белленденъ при неожиданномъ извѣстіи.-- Милая, дорогая мисъ Эдиѳъ, это самъ молодой Мильнвудъ!

-- Молодой Мильнвудъ! вскрикнула Эдиѳъ, отступая въ ужасѣ назадъ;-- не можетъ быть, не можетъ быть! Его дядя принадлежитъ къ приходу пресвитеріанскаго пастора, подписавшаго индульгенцію, и не имѣлъ никогда сношеній съ лицами, враждебными правительству; самъ онъ не принадлежалъ ни къ одной изъ религіозныхъ партій, раздирающихъ страну; онъ можетъ только въ одномъ случаѣ быть виновнымъ передъ правительствомъ: когда возстанетъ противъ несправедливыхъ преслѣдованій мнимыхъ ревнителей порядка.

-- Господь съ вами, дорогая мисъ Эдиѳъ! воскликнула Джени;-- развѣ ныньче спрашиваютъ кто правъ, кто виноватъ; да они способны обвинить груднаго младенца, если захотятъ! Но Томъ Галлидей увѣряетъ, что жизнь молодаго Мортона въ опасности, потому что онъ укрылъ одного изъ пяти джентльменовъ, покончившихъ со старикомъ Шарпомъ.

-- Жизнь его находится въ опасности! сказала Эдиѳъ, поспѣшно вскакивая съ мѣста и едва выговаривая слова;-- они не могутъ, они не смѣютъ, мнѣ необходимо поговорить съ нимъ. О! они не тронутъ его, нѣтъ, нѣтъ, не тронутъ!

-- Дорогая моя барышня, подумайте о вашей бабушкѣ; подумайте какъ трудно и опасно привести въ исполненіе ваше желаніе, сказала Джени;-- молодаго Мильнвуда будутъ держать въ тѣсномъ заключеніи до пріѣзда Клевергауза, и если онъ не съумѣетъ оправдаться, то судя по словамъ Тома Галлидея, съ нимъ будетъ короткая расправа -- на колѣни, цѣлься -- пали! точь въ точь, какъ нѣкогда поступили съ глухимъ старикомъ Джономъ Макбріаромъ, который не понялъ предложенныхъ ему вопросовъ по той простой причинѣ, что не могъ ихъ разслышать, и поплатился за это жизнью.

-- Джени, сказала мисъ Белленденъ,-- если онъ умретъ, я погибну вмѣстѣ съ нимъ; теперь не время толковать объ опасности и затрудненіяхъ. Я накину плэдъ и проберусь тайкомъ въ башню, гдѣ заключенъ Мортонъ, брошусь на колѣни передъ часовымъ, и если только у него есть душа...

-- Христосъ съ вами, перебила ее Джени,-- слыханное ли это дѣло: наша молодая лэди у ногъ Тома Галлидея, старающаяся тронуть его душу, когда бѣдный парень не знаетъ хорошенько, есть ли у него душа, хоть онъ и упоминаетъ объ ней, когда божится! Нѣтъ, нѣтъ, это не годится; но чему быть, тому не миновать, я всегда готова помочь тому, кто искренно любитъ. И такъ, вы желаете видѣть молодаго Мильнвуда -- къ чему, я хорошенько не знаю: ни вамъ, ни ему отъ этого легче не будетъ, но не въ этомъ дѣло; вы желаете его видѣть, и я постараюсь уговорить Тома Галлидея; одно условіе: я буду дѣйствовать по своему, а вы только слушайте и молчите; кстати, Мильнвудъ сидитъ въ восточной башнѣ вашего замка.

-- Хорошо, хорошо, достаньте мнѣ плэдъ, нетерпѣливо сказала мисъ Белленденъ,-- дайте мнѣ только увидаться съ нимъ, и я найду средство спасти его; ради Бога торопитесь, Джени, если вы не желаете утратить мое расположеніе.

Джени выбѣжала изъ комнаты, и вскорѣ вернулась съ плэдомъ, въ который мисъ Эдиѳъ такъ искусно закуталась, что ее невозможно было узнать. Въ прошедшемъ столѣтіи и въ началѣ нынѣшняго, добродѣтельныя шотландскія лэди очень часто пользовалось плодами вмѣсто масокъ, на столько часто, что почтенные служители церкви выхлопотали отъ парламента особенное постановленіе, воспрещавшее эту моду какъ соблазнительную и потворствующую любовнымъ интригамъ. Но законъ по обыкновенію не скоро могъ справиться съ укоренившимся обычаемъ, и представительницы всѣхъ слоевъ общества продолжали скрывать въ исключительныхъ случаяхъ свои прелестныя черты подъ густыми складками плэда {Въ тѣ времена была вообще большая мода на переодѣванье, какъ въ частныхъ собраніяхъ, такъ и на общественныхъ гуляньяхъ. Собственно въ Англіи, гдѣ не носили плэдовъ, дамы надѣвали маски, а мужчины закидывали за правое плечо плащи, такъ чтобы скрыть нижнюю часть лица. Объ этомъ неоднократно упоминаетъ Пени въ своемъ дневникѣ. Авторъ.}. Окончивъ свой туалетъ, мисъ Белленденъ оперлась на руку своей наперсницы и направилась дрожащими шагами въ восточное крыло замка.

Генри Мортонъ сидѣлъ, въ тѣсной комнатѣ въ одной изъ многочисленныхъ башенъ, а въ галереѣ мѣрными шагами ходилъ взадъ и впередъ часовой; сержантъ Ботвель сдержалъ свое слово, и сочувствуя печальному положенію заключеннаго, его молодости и благородному характеру, оставилъ его наединѣ, не желая оскорблять его присутствіемъ грубаго солдата. Вотъ почему Галлидей расхаживалъ съ ружьемъ на плечѣ въ галереѣ, утѣшая себя по временамъ хорошимъ глоткомъ пива, налитаго въ кружку громадныхъ размѣровъ, и напѣвая веселую шотландскую пѣсенку:

Между Срѣтеньемъ и Пасхой,

Я красотку поджидалъ.

Джени Денисонъ еще разъ предупредила мисъ Белленденъ, чтобы она не мѣшала ей дѣйствовать по своему.

-- Я знаю, какъ обращаться съ солдатами, сказала она;-- хоть они и грубый народъ, а съ ними ладить можно; только вы, мисъ, не говорите ни слова.

Джени отворила дверь въ галерею въ то самое время, когда солдатъ повернулся къ ней спиною, и кокетливо, съ насмѣшкой, подхватила начатую имъ пѣсню:

Напрасно солдатикъ красотку ждетъ,

Красотка къ нему никогда не пойдетъ,

И лорда, иль лэрда красавица найдетъ.

-- Вызовъ недуренъ, чортъ побери! воскликнулъ часовой, оборачиваясь;-- да еще отъ двухъ разомъ, однако солдата поймать на удочку не легко; и онъ продолжалъ прерванную пѣсню:

Быть можетъ, красотка не прочь

Со мной провести день и ночь!

Поди-ка сюда, красотка дорогая, и поцѣлуй меня за хорошую пѣсню.

-- Я отъ васъ этого не ожидала, мистеръ Галлидей, возразила Джени, придавая своему голосу строгое выраженіе, соотвѣтствовавшее нахальному предложенію;-- если вы не перемѣните вашего грубаго обращенія, вамъ не долго придется наслаждаться моимъ обществомъ; я пришла сюда съ своей подругой не для того, чтобы слушать такія глупости; вамъ должно быть очень стыдно, очень, очень стыдно.

-- Те, те, те! какія же глупости вы пришли слушать, мисисъ Денисонъ?

-- Моей подругѣ необходимо видѣть вашего плѣнника, молодаго мистера Генри Мортона, и я взялась проводить ее.

-- Вотъ оно что! сказалъ часовой.-- А позвольте васъ спросить, мисисъ Денисонъ, какъ вы намѣрены попасть съ нашей подругой къ мистеру Генри Мортону? Вы такая полная особа, что не пролѣзете въ щелку, а дверей вамъ не откроютъ; объ этомъ лучше не думайте.

-- Думать нечего, а надо просто сдѣлать! возразила настойчивая Джени.

-- Это мы еще посмотримъ, моя милочка; и часовой снова принялся ходить по. галереѣ, напѣвая:

Поглядись-ка ты въ колодезь,

Хорошенькая Джанетъ!

Ты въ немъ себя увидишь.

Хорошенькая Джанетъ!

-- Такъ вы не желаете пускать насъ, мистеръ Галлидей? Ладно, ладно; покойной ночи вамъ желаю, больше вы меня не увидите, и этого молодчика также, сказала Джени, держа въ рукѣ новенькій долларъ.

-- Дайте ему золото, дайте ему золото, прошептала мисъ Белленденъ въ большомъ волненіи.

-- Довольно съ него и серебра, возразила Джени,-- если ему ужъ ни по чемъ хорошенькое личико; къ тому же, если мы ему покажемъ червонецъ, онъ пожалуй не повѣритъ, что вы моя родственица. Ужъ вы не безпокойтесь, мисъ! Мы и безъ золота обойдемся. Сказавъ шопотомъ эти слова, она продолжала громко:

-- Моя подруга не можетъ больше ждать, мистеръ Галлидей; а потому не взыщите, если мы васъ оставимъ одного.

-- Постойте, постойте, сказалъ часовой,-- нужно говорить толкомъ, милая Джени. Предположимъ, что ваша подруга попадетъ къ мистеру Мортону, но вы должны остаться со мною и повеселить меня въ моемъ одиночествѣ; тогда никто изъ насъ не будетъ въ накладѣ, и дѣло будетъ съ концомъ.

-- Убирайтесь! воскликнула Джени.-- За кого вы насъ принимаете, мою подругу и меня, что мы пойдемъ порочить свое доброе имя наединѣ съ вами, шалапаями, не имѣя возможности присмотрѣть другъ за другомъ? Вотъ какіе вы прыткіе, господа! Какъ подумаешь, куда далеко отъ словъ до дѣла, а вы еще собирались оттереть отъ меня бѣднаго Куди; если бы я попросила его услужить мнѣ, такъ онъ далъ бы себя скорѣе на осинѣ повѣсить, чѣмъ огорчить меня отказомъ.

-- Чортъ побери вашего Куди! воскликнулъ драгунъ;-- его когда нибудь на самомъ дѣлѣ повѣсятъ, и я буду очень радъ. Видѣлъ я его сегодня въ Мильнвудѣ вмѣстѣ съ его матерью, старою дурою, и если бы я зналъ, что вы будете мнѣ имъ глаза колоть, то я бы его подвязалъ къ хвосту своей лошади и покаталъ бы немножко, благо я имѣлъ на то законное право.

-- Хорошо, хорошо. Берегитесь, чтобы васъ Куди не подстрѣлилъ на дняхъ; онъ вѣдь въ болото ушелъ, къ честнымъ людямъ, а стрѣляетъ онъ не дурно; намедни даже въ попку попалъ, и слово свое держать умѣетъ, хоть и не болтаетъ о себѣ такъ много, какъ нѣкоторые ваши близкіе знакомые; ну, да что тутъ толковать съ вами, пойдемъ, сестрица, прочь.

-- Постойте, Джени, будь я проклятъ, если не сдержу своего обѣщанія! воскликнулъ солдатъ, и продолжалъ вполголоса: "гдѣ сержантъ?"

-- Пьетъ, пьетъ и пьетъ, отвѣтила Джени, -- съ дворецкимъ и съ Джономъ Гудіилемъ.

-- Такъ, такъ,-- объ немъ безпокоиться значитъ нечего; а гдѣ мои товарищи? спросилъ Галлидей.

-- Тянутъ пиво съ нашею прислугою.

-- И много имъ отпустили пива?

-- Шесть боченковъ, безъ обмѣру, отвѣтила Джеки.

-- Это дѣло хорошее, моя красавица, сказалъ побѣжденный часовой; -- значитъ мы ихъ до смѣны не увидимъ, а можетъ быть и дольше; и такъ, если вы обѣщаете мнѣ придти въ слѣдующій разъ безъ подруги...

-- Быть можетъ, приду, быть можетъ не приду, возразила Джени;-- да вамъ вѣдь все равно, если вы сегодня заработаете лишній долларъ.

-- Прахъ меня побери, если я его заработаю, сказалъ Галлидей, а деньги все-таки взялъ; -- конечно, я беру нешуточное дѣло на свой страхъ; Если Клевергаузъ узнаетъ о нашей продѣлкѣ, онъ вздернетъ меня на деревянную кобылку, ростомъ съ тилитудлемскую башню. Впрочемъ, у насъ въ полку всякій беретъ что можетъ; Ботвель, хоть и царской крови, показываетъ намъ хорошій примѣръ. Полагаться на васъ, любезная красотка, все равно что ни на кого не полагаться, а вотъ этотъ молодецъ (посматривая на монету), лежащій съ товарищами въ кошелькѣ, всякую службу сослужить можетъ. Ну-съ, пожалуйте, двери открыты; надѣюсь, что вы не будете хныкать и молиться съ молодымъ вигомъ, а прямо приступите къ дѣлу, и будете готовы немедленно удалиться, когда я появлюсь въ дверяхъ, точь въ точь какъ нашъ полкъ, когда начальникъ командуетъ: "На коней -- маршъ!"

Джени и ея мнимая родственица вошли въ комнату, а Галлидей замкнулъ за ними дверь и снова принялся мѣрно ходить взадъ и впередъ, посвистывая для препровожденія времени, какъ добросовѣстный часовой.

Мортонъ сидѣлъ, облокотясь на столъ, а голова его покоилась на рукѣ, съ выраженіемъ глубокой скорби. Онъ приподнялся когда скрыпнула дверь, и увидѣвъ двухъ женщинъ вскочилъ въ изумленіи. Эдиѳъ, въ которой отчаянная рѣшимость боролась съ застѣнчивостью и скромностью, остановилась въ дверяхъ, не рѣшаясь заговорить и не имѣя силъ двинуться впередъ. Она шла на свиданіе съ любимымъ человѣкомъ, въ намѣреніи помочь ему, утѣшить и успокоить его, но въ эту минуту всѣ хорошія мысли изгладились въ ея воспоминаніи; она тщетно старалась собраться съ духомъ, и терялась все болѣе и болѣе при мысли, что она быть можетъ унизила себя въ глазахъ Мортона поступкомъ необдуманнымъ и неприличнымъ. Она безсильно опиралась на руку своей горничной, которая тщетно старалась ободрить ее, нашептывая успокоительныя слова: "Когда мы уже вошли, барышня, мы должны воспользоваться немногими минутами свободы; а то сержанту можетъ придти въ голову сдѣлать обходъ, и тогда бѣдный Галлидей дорого поплатиться за свою любезность".

Мортонъ между тѣмъ приближался нерѣшительными шагами, подозрѣвая истину; дѣйствительно, кто могъ въ Тилитудлемскомъ замкѣ принимать участіе въ его жалкомъ положеніи кромѣ самой мисъ Эдиѳъ? Но въ то же время Мортонъ понималъ, что могъ легко ошибиться въ полумракѣ, царствовавшемъ въ комнатѣ, и оскорбить предметъ своей страсти маловѣроятнымъ предположеніемъ. Джени поспѣшила призвать на помощь свой изобрѣтательный умъ и развязныя манеры:

-- Мистеръ Мортонъ, начала она,-- мисъ Эдиѳъ Белленденъ видитъ васъ въ такомъ положеніи съ глубокимъ сожалѣніемъ, и...

Продолжать было излишне: Мортонъ уже былъ подлѣ Эдиѳъ, почти у ея ногъ, сжималъ ея руки, отдавшіяся ему безъ сопротивленія, и осыпалъ ее самыми страстными выраженіями благодарности, хотя посторонній человѣкъ едва ли понялъ бы его безпорядочную, порывистую рѣчь; да и нужно ли понимать слова, говорящія не уму, а сердцу?

Эдиѳъ Белленденъ стояла нѣсколько минутъ совершенно неподвижно, какъ статуя Мадоны, передъ которой преклоняется благочестивый богомолецъ. Наконецъ она овладѣла собой, отняла свою руку и проговорила чуть слышнымъ голосомъ:

-- Я сдѣлала странный шагъ, мистеръ Мортонъ, странный шагъ, продолжала она, собираясь мало по малу съ мыслями, -- который можетъ быть заслужитъ съ вашей стороны порицаніе. Но я давно уже позволила вамъ пользоваться въ отношеніи ко мнѣ правами друга -- и даже, пожалуй, большими правами -- такъ давно, что не могу покинуть васъ, когда по видимому весь свѣтъ отвернулся отъ васъ. Какимъ образомъ и зачѣмъ васъ арестовали? Что теперь дѣлать? Не могутъ ли быть вамъ полезны вашъ родственикъ Мильнвудъ и мой дядя, который такъ расположенъ къ вамъ? Есть ли средства спасти васъ? И на какой приговоръ вы можете всего скорѣе расчитывать?

-- Будь что будетъ, отвѣтилъ Генри, отыскивая руку, которую мисъ Эдиѳъ болѣе у него не отнимала; -- будь что будетъ! За мигъ блаженства, которое вы доставили мнѣ теперь, я готовъ все перенести. Вамъ, дорогая Эдиѳъ -- я долженъ бы сказать мисъ Белленденъ, по несчастье сближаетъ людей -- вамъ одной я обязанъ счастливыми минутами своего жалкаго существованія. Я безропотно умру теперь, когда послѣдній часъ моей жизни сдѣлался самымъ радостнымъ для меня временемъ.

-- Вы преувеличиваете опасность, мистеръ Мортонъ! воскликнула мисъ Белленденъ.-- Какимъ образомъ вы навлекли на себя такое строгое преслѣдованіе, вы, которые оставались чужды всѣхъ религіозныхъ партій. Неужели васъ...

Она остановилась, не чувствуя себя въ силахъ произнести роковыя слова.

-- Неужели меня ожидаетъ казнь? хотѣли вы спросить, договорилъ Мортонъ спокойнымъ, грустнымъ тономъ,-- я полагаю, во всякомъ случаѣ, что моя жизнь въ рукахъ правосудія. Ботвель говорилъ мнѣ, если меня, сверхъ ожиданія, не казнятъ, то я буду сосланъ за границу, въ одинъ изъ расположенныхъ тамъ полковъ. Сначала такая участь казалась мнѣ привлекательною, но теперь, когда я еще разъ взглянулъ на васъ, изгнаніе будетъ для меня мучительнѣе смерти.

-- Неужели это правда, спросила мисъ Эдиѳъ,-- что вы имѣли безразсудство вступить въ сношенія съ однимъ изъ гнусныхъ негодяевъ, убившихъ нашего, примаса?

-- Когда я пріютилъ на ночь одного изъ этихъ гнусныхъ негодяевъ, какъ вы выражаетесь, стариннаго друга и товарища моего отца, я ничего не зналъ объ убійствѣ Шарпа. Впрочемъ, это обстоятельство не поможетъ мнѣ, потому что никто, кромѣ васъ, не повѣритъ моимъ словамъ. Скажу вамъ больше, мисъ Белленденъ! Еслибы я даже зналъ о преступленіи, и тогда, пожалуй, у меня не хватило бы духа отказать во временномъ убѣжищѣ несчастному бѣглецу!

-- А кто будетъ производить слѣдствіе надъ вами? спросила мисъ Белленденъ тревожнымъ голосомъ.-- Полковникъ Грэмъ Клевергаузъ, насколько мнѣ извѣстно, сказалъ Мортонъ.-- Вѣдь теперь король, тайный совѣтъ и самый парламентъ, нѣкогда защищавшій наши права и пашу личную свободу, отдаютъ вашу жизнь и имущество въ руки военныхъ властей!

-- Клевергаузъ! воскликнула Эдиѳъ въ ужасѣ.-- Боже милостивый! Вы погибли, вы до суда погибли! Судя по его письму къ моей бабушкѣ, онъ пріѣдетъ сюда завтра поутру, по дорогѣ въ главный городъ нашего графства, гдѣ, какъ говорятъ, шайка отчаянныхъ людей, подстрекаемыхъ двумя изъ убійцъ архіепископа Шарпа, рѣшилась открыто возстать противъ правительства. Его слова поразили меня ужасомъ, даже когда я не знала что... что... другъ...

-- Не безпокойтесь такъ обо мнѣ, дорогая Эдиѳъ, воскликнулъ Генри, притягивая ее въ свои объятія.-- Клевергаузъ суровъ и непреклоненъ, но онъ благородный, честный, храбрый человѣкъ. Я сынъ солдата и буду защищать себя какъ солдатъ. Быть можетъ смѣлая, откровенная рѣчь произведетъ на него болѣе благопріятное впечатлѣніе, чѣмъ на трусливаго, угодливаго судью. Въ наше время представители правосудія до того испорчены, что я скорѣе соглашусь выслушать смертный приговоръ военнаго совѣта, чѣмъ попасть руки крючкодѣя-законника, готоваго толковать наши уставы въ. ту или другую сторону, смотря потому, кто дороже заплатитъ.

-- Нѣтъ, нѣтъ, вы погибнете, вы непремѣнно погибнете, если васъ будетъ судить Клевергаузъ! воскликнула Эдиѳъ: -- палка считается у него самымъ мягкимъ наказаніемъ! Убитый примасъ былъ его лучшимъ другомъ и покровителемъ! "Не только участники преступленія", сказано въ его письмѣ къ бабушкѣ, "но и всѣ лица, уличенныя въ укрывательствѣ гнусныхъ убійцъ, будутъ наказаны со всей строгостью законовъ. Ни пощады, ни снисхожденія съ моей стороны! Я потребую, въ видѣ выкупа за чудовищное преступленіе, столько человѣческихъ жизней, сколько у почтеннаго старца было сѣдыхъ волосъ!" -- И послѣ этого вы хотите разжалобить такого человѣка!

Джени Денисонъ молчала во все время разговора, но видя безпомощное положеніе влюбленныхъ, рѣшилась подать совѣтъ:

-- Простите мою смѣлость, мисъ Эдиѳъ, и вы, мистеръ Мортонъ, но мы не должны терять времени. Пусть молодой лэрдъ надѣнетъ мое платье и плэдъ, -- я мигомъ раздѣнусь въ темномъ углу комнаты, если онъ обѣщаетъ не смотрѣть на меня; затѣмъ онъ спокойно пройдетъ мимо Тома Галлидея, вѣрно успѣвшаго уже охмѣлѣть отъ пива, и выйдетъ изъ замка потаеннымъ ходомъ по моимъ указаніямъ, а ваша милость вернется къ себѣ въ комнату. Я же сама наряжусь въ костюмъ и шляпу мистера Генри, и разыграю роль заключеннаго, пока вы оба не будете въ безопасности; потомъ я позову Тома Галлидея и прикажу ему выпустить меня,

-- Выпустить васъ? сказалъ Мортонъ,-- да они заставятъ васъ жизнью заплатить за вашъ великодушный поступокъ.

-- Нисколько, возразила Джени,-- Томъ Галлидей конечно не посмѣетъ сказать, что онъ впускалъ кого нибудь къ вамъ,-- вѣдь онъ за это головной отвѣчаетъ; а мы придумаемъ съ нимъ какое нибудь правдоподобное и безобидное объясненіе вашего побѣга!

-- Въ самомъ дѣлѣ, черти вы этакіе! крикнулъ часовой, неожиданно отворяя дверь,-- хотя можетъ быть я и охмѣлѣлъ, но хмѣль не отшибъ у меня слуха. Если вы хотѣли привести въ исполненіе ваши планы, вамъ нужно было говорить потише. Пожалуйте, пожалуйте, мисисъ Дженетъ, ступайте вонъ и поскорѣе; пошевеливайтесь, прахъ васъ возьми! И вы, милѣйшая родственица почтенной мисисъ Дженетъ, настоящаго вашего имени я не хочу узнавать, вы также потрудитесь удалиться, пока я не позову на помощь своихъ товарищей.

-- Надѣюсь, любезный другъ, испуганно воскликнулъ Мортонъ,-- что вы не станете болтать объ этомъ; я же, со своей стороны, постараюсь отплатить вамъ подобнымъ же вниманіемъ и не выдамъ васъ. Если вы разслышали весь нашъ разговоръ, то вы не могли не обратить вниманія на то, что мы съ моей знакомою не высказали ни согласія, ни даже сочувствія необдуманному предложенію доброй дѣвушки.

-- Да, разумѣется, она добра какъ бѣсъ, сказалъ Галлидей, -- ну, а объ остальномъ мы помолчимъ, такъ какъ имѣемъ на счетъ этого свое разумѣніе; я болтать и пересказывать не мастеръ и не охотникъ. А скверную плутовку, Джени Денисонъ, благодарить не за что: она заслуживаетъ примѣрнаго наказанія за то, что чуть чуть не подвела человѣка, имѣвшаго глупость засмотрѣться на ея смазливое личико.

Джени поспѣшила воспользоваться могущественнымъ орудіемъ примиренія, которымъ прекрасный полъ нерѣдко злоупотребляетъ. Она закрыла лице платкомъ, и начала громко рыдать, искусно проливая (какъ выразился бы Томъ Галлидей) притворныя слезы.

-- Слушайте что я вамъ скажу, продолжалъ сержантъ нѣсколько смягченнымъ голосомъ, -- вамъ дается еще двѣ минуты для бесѣды, а потомъ маршъ отсюда! Ботвель можетъ съ пьяна начать обходъ получасомъ раньше, и тогда намъ всѣмъ придется очень плохо!

-- Прощайте, Эдиѳъ, сказалъ Мортонъ шопотомъ, стараясь казаться спокойнымъ,-- идите отсюда и предоставьте меня моей судьбѣ! Я способенъ перенести все, зная что вы сочувствуете мнѣ! Прощайте, прощайте! Уйдите скорѣе пока васъ не узнали!

Сказавъ это Мортонъ передалъ убитую горемъ дѣвушку на руки Джени, которая почти вынесла ее изъ комнаты.

-- У всякаго свой вкусъ, конечно, сказалъ Галлидей,-- но я бы не рѣшился огорчить такое милое существо, хотя бы мнѣ пришлось помиловать всѣхъ проклятыхъ виговъ гуртомъ!

Когда Эдиѳъ вернулась къ себѣ въ комнату, слезы, давно душившія ее, хлынули изъ глазъ ея, и она предалась такому отчаянію, что Джени Денисонъ совсѣмъ растерялась и не з.пала что сказать.

-- Не отчаивайтесь такъ, мисъ Эдиѳъ, говорила она, -- почему мы знаемъ? Господь можетъ быть захочетъ помочь молодому Мильнвуду? Онъ хорошій, храбрый джентльменъ, и его разумѣется не вздернутъ на первое попавшееся дерево, какъ бѣдныхъ виговъ, которыхъ ловятъ въ болотахъ. Быть можетъ его дядя похлопочетъ за него, а можетъ и вашъ замолвитъ о немъ словечко; вы же говорили кстати, что онъ знакомъ со всѣми красными куртками.

-- Вы правы, Джени, вы правы, сказала Эдиѳъ, приходя немного въ себя, -- теперь не время горевать, надо дѣйствовать. Вы должны найдти мнѣ человѣка, который снесъ бы нынче ночью письмо къ моему дядѣ.

-- Въ Чарнвудъ, мисъ Белленденъ? Поздненько немного; вѣдь туда надо шесть миль пройдти, не считая береговой тропинки. Врядъ ли можно будетъ достать лошадь, тѣмъ болѣе-что они поставили верховаго караулить наружныя ворота. Бѣдный Куди! какъ жаль, что нѣтъ здѣсь этого бѣднаго мальчика. Онъ готовъ былъ все сдѣлать для меня, не спрашивая зачѣмъ и почему; а съ новымъ работникомъ я еще не сошлась, да къ тому же онъ, говорятъ, женится на Мегъ Мурдисонъ, даромъ что она дурняшка.

-- Вы должны найдти мнѣ кого нибудь, Джени; не забудьте, что для Генри это вопросъ жизни и смерти.

-- Я могла бы сама отправиться въ Чарнвудъ, мисъ, потому что я умѣю влѣзать въ кухонное окно и спускаться на землю по нашему старому тисовому дереву. Но дорога-то больно глухая, а тутъ же вдобавокъ красныя куртки шляются, не говоря о вигахъ, которые (я про молодыхъ говорю) также спуску не дадутъ молоденькой дѣвушкѣ, если повстрѣчаются съ нею въ лѣсу, съ глазу на глазъ. Путешествіе-то собственно меня не пугаетъ, я могу свободно пройдти десять миль при лунномъ свѣтѣ, но....

-- Неужели вы никого не знаете, перебила ее встревоженнымъ голосомъ мисъ Белленденъ,-- кто бы согласился, за деньги или изъ привязанности ко мнѣ, исполнить мою просьбу?

-- Никого не припомню, сказала Джени въ раздумья;-- развѣ вотъ Гуза Гиби послать; но онъ опять дороги не знаетъ, хоть и знать-то ее нечего; иди себѣ прямо по большому тракту, и только помни, что у Каперклейга будетъ поворотъ на право, а у Вомлекирна заводь, въ которой можно потонуть; что въ Чортовой Долинѣ надо миновать обвалъ, а въ Валькварійскомъ ущельи не просчитать уступовъ. А больше ничего и помнить не надо, развѣ только то, что на каждомъ шагу можно попасть въ руки или виговъ или красныхъ куртокъ.

-- Если у насъ нѣтъ болѣе толковаго гонца, перебила мисъ Белленденъ длинный перечень опасностей и затрудненій, ожидавшихъ Гуза Гиби на пути его въ Чарнвудъ,-- если у насъ нѣтъ другаго человѣка, пусть хоть этотъ попробуетъ счастья. Ступайте, Джени, скажите Гиби, чтобы онъ скорѣе собрался, и. проводите его тайкомъ изъ замка. Если онъ натолкнется на кого нибудь, пусть скажетъ, что несетъ письмо изъ Тилитудлема въ Чарнвудъ, къ маіору Беллендену, а отъ кого именно -- не знаетъ.

-- Понимаю, мисъ, сказала Джени Денисонъ; -- я думаю, что Гузъ Гиби справится съ порученіемъ, особенно если ему обѣщать лишній долларъ и примиреніе съ лэди Маргаретъ.

-- Я готова дать ему цѣлый кошелекъ, если онъ толково исполнитъ мою просьбу, отвѣчала Эдиѳъ.

Джени отправилась будить Гуза Гиби, который ложился и просыпался въ тѣ же часы, какъ и ввѣренныя его попеченію птицы; а мисъ Белленденъ тѣмъ временемъ приготовила письменныя принадлежности и написала слѣдующее письмо съ надписью: "Маіору Беллендену изъ Чарнвуда, моему многоуважаемому дядюшкѣ, въ собственныя руки:

"Дорогой дядя! спѣшу увѣдомить васъ, что мы съ бабушкой очень безпокоимся о вашемъ здоровьи, такъ какъ мы не видали васъ на послѣднемъ смотрѣ. Надѣюсь, что подагра не особенно безпокоитъ васъ, и что вы завтра будете въ состояніи пріѣхать къ намъ позавтракать. У насъ остановится, мимоѣздомъ полковникъ Грэмъ изъ Клевергауза, и ему врядъ ли будетъ весело въ обществѣ женщинъ. Какъ видите, вы можете своимъ пріѣздомъ оказать намъ неоцѣненную услугу. Пожалуйста, дорогой дядя, скажите мисисъ Кэрфортъ, экономкѣ, чтобы она прислала мнѣ шелковое платье съ широкими рукавами; она найдетъ его въ третьемъ ящикѣ орѣховаго шкапчика въ зеленой комнатѣ, которую вы такъ любезно называете моею. Я васъ попрошу еще, милый дядя, прислать мнѣ второй томъ "Великаго Кира", потому что я остановилась на плѣнѣніи Филидаспа на страницѣ семьсотъ тридцать третьей. Но, главное, я васъ умоляю быть у насъ завтра до восьми часовъ утра, у васъ такая славная лошадь, что вы можете поспѣть къ этому времени, не вставая ранѣе обыкновеннаго. Да сохранитъ васъ Господь въ добромъ здравіи!

Остаюсь уважающая и любящая васъ племянница

Эдиѳъ Белленденъ".

"Postscriptum. Сегодня поутру отрядъ солдатъ привелъ къ намъ плѣнника, молодаго мистера Генри Мортона изъ Мильнвуда. Предупреждаю васъ объ этомъ на всякій случай, такъ какъ вы можетъ быть пожалѣете объ участи вашего хорошаго знакомаго, и захотите ходатайствовать за него передъ полковникомъ Грэмомъ. Бабушкѣ я не назвала плѣнника, зная ея недружелюбныя отношенія къ семейству Мильнвудовъ".

0x01 graphic

Когда письмо было окончено и запечатано, мисъ Белленденъ передала его Джени, которая въ свою очередь поспѣшила отнести его къ Гузу Гиби, уже совсѣмъ готовому къ путешествію. При этомъ она подробно объяснила ему всѣ препятствія, ожидавшія его на пути, такъ какъ онъ на своемъ вѣку ходилъ въ Чарнвудъ не болѣе шести разъ, и Джени считала это недостаточнымъ, принимая во вниманіе плохую память и несообразительность, которыми отличался юный гонецъ. Окончивъ свои наставленія, Джени выпустила его черезъ кухонное окно, затѣмъ убѣдившись что онъ благополучно спустился по тисовому дереву и напомнивъ ему еще разъ вкратцѣ самые замысловатые повороты, предоставила его собственной участи. Послѣ того она возвратилась къ мисъ Белленденъ, и уложила ее спать, представивъ ей въ самомъ розовомъ свѣтѣ вѣроятныя событія слѣдующаго дня; она пожалѣла лишь о бѣдномъ Куди, котораго только недоставало въ эти затруднительныя минуты, но тотчасъ поспѣшила прибавить (вѣроятно въ успокоеніе мисъ Эдиѳъ), что Гузъ Гиби человѣкъ вѣрный и расторопный.

Гиби во всякомъ случаѣ оказался счастливѣе въ роли гонца, чѣмъ въ роли всадника. Не смотря на то, что онъ разъ десять сбился съ дороги, и выкупался во всѣхъ лужахъ, канавахъ и ручьяхъ между Тилитудлемомъ и Чарнвудомъ, онъ очутился на разсвѣтѣ передъ домомъ маіора Беллендена, совершивъ путешествіе въ десять миль почти во столько же часовъ (Джени упомянула о шести миляхъ и о "прибрежной тропинкѣ", но справедливость требуетъ замѣтить, что въ этой тропинкѣ было не менѣе четырехъ миль).

ГЛАВА XI.

Отрядъ въѣхалъ наконецъ по дворъ, и всадники спѣшились по командѣ.
Свифтъ.

Старый камердинеръ маіора Беллендена, Гедеонъ Пайкъ, вошелъ въ спальню своего господина раньше обыкновеннаго, и извиняясь передъ нимъ за безпокойство, объявилъ, что пришелъ посланный изъ Тилитудлема.

-- Изъ Тилитудлема! воскликнулъ старый джентльменъ, вскакивая на постели и протирая глаза.-- Открой ставни, Пайкъ, надѣюсь моя сестрица здорова, подними занавѣски. Посмотримъ что здѣсь написано (онъ началъ читать письмо Эдиѳъ). Подагра? какъ будто она не знаетъ, что я съ самаго Срѣтенія не имѣлъ-припадка! Смотръ? Я предупредилъ ее за мѣсяцъ, что не буду присутствовать на немъ. Платье съ широкими рукавами? Зачѣмъ оно ей вдругъ понадобилось? Великій Киръ и Филипдастъ? Филипъ чортъ! Дѣвчонка, кажется, съ ума спятила? Стоило посылать изъ за такого вздора варочнаго и будить меня въ пять часовъ! А, есть еще постскриптумъ! Боже милостивый! воскликнулъ вдругъ маіоръ. Пайкъ, вели немедленно сѣдлать мнѣ Кильзита, и самъ приготовься ѣхать со мною.

-- Въ замкѣ не случилось ничего дурнаго, серъ? спросилъ Пайкъ, удивленный внезапнымъ рѣшеніемъ своего барина.

-- Да... нѣтъ... да... то есть мнѣ нужно повидаться съ Клевергаузомъ по спѣшному дѣлу; пожалуйста, Пайкъ, вели сѣдлать какъ можно скорѣе. Господи! какія времена настали! Бѣдный мальчикъ! сынъ моего стариннаго товарища! А глупая дѣвчонка помѣстила это извѣстіе въ постскриптумъ, какъ она выражается, послѣ цѣлой страницы разнаго вздора о старыхъ платьяхъ и новыхъ романахъ!

Добрый старикъ собрался въ нѣсколько минутъ, торжественно усѣлся на своего коня, подобно Марку-Антонію, и поѣхалъ въ Тилитудлемскій замокъ.

Дорогою маіоръ очень благоразумно рѣшилъ ничего не говорить лэди Маргаретъ о молодомъ плѣнникѣ (онъ зналъ, что она ненавидѣла всѣхъ пресвитеріанцевъ), и попытаться силою собственнаго краснорѣчія склонить Клевергауза въ пользу Мортона.

-- Полковникъ Грэмъ горячо преданъ королю, и охотно сдѣлаетъ пріятное старому служакѣ, разсуждалъ Белленденъ самъ съ собою, -- и если дѣйствительно заслуживаетъ славу хорошаго солдата, онъ поможетъ сыну доблестнаго воина. Всѣ солдаты открытые, честные люди, могу судить по собственному опыту; и я полагаю, что въ тысячу разъ лучше ввѣрять имъ исполненіе законовъ (подчасъ, къ сожалѣнію, слишкомъ суровыхъ), чѣмъ нашимъ тупоголовымъ землевладѣльцамъ или крючкодѣямъ-стряпчимъ.

Такъ размышлялъ маіоръ Майльсъ Белленденъ до той самой минуты, когда Джонъ Гудіиль (совсѣмъ на веселѣ) взялъ подъ уздцы его лошадь и помогъ ему слѣзть съ сѣдла во дворѣ Тилитудлемскаго замка.

-- Что я вижу, Джонъ, сказалъ старикъ,-- ты кажется, сегодня особой дисциплины придерживаешься? или, пожалуй, съ утра женевскую {Женевская "Книга Дисциплины", принятая шотландскими пресвитеріанцами.} книгу читалъ?

-- Я читалъ литанію, отвѣтилъ Джонъ, глубокомысленно покачивая головой, какъ часто дѣлаютъ пьяные, и хватаясь за послѣднее слово маіора;-- жизнь коротка, серъ; мы какъ цвѣты въ полѣ, серъ, (икаетъ) мы какъ лиліи въ долинѣ.

-- Цвѣты и лиліи? Ну, любезный другъ, мы съ тобой развѣ только въ крапиву, да въ плевелы годимся; хотя ты по видимому того мнѣнія, что мы нуждаемся еще въ поливкѣ.

-- Я старый солдатъ, серъ, и, благодаря Богу... (икаетъ).

-- Старый пьяница, хотѣлъ ты сказать, Джонъ? Однако теперь не время толковать объ этомъ; проведи-ка меня къ лэди Маргаретъ, дружище.

Джонъ Гудіиль повелъ маіора въ залу, гдѣ лэди Белленденъ суетилась и распоряжалась, желая достойнымъ образомъ принять знаменитаго Клевергауза, котораго одни считали героемъ, а другіе -- кровожаднымъ тираномъ.

-- Развѣ я не говорила вамъ, Мизи, обратилась лэди Маргаретъ къ своей главной помощницѣ, развѣ я не говорила вамъ, что имѣю особенное желаніе, чтобы сегодня все было разставлено на столъ въ томъ самомъ порядкѣ, въ какомъ стояло нѣсколько лѣтъ тому назадъ въ знаменитое утро, когда священная особа его величества удостоила Тилитудлемскій замокъ своимъ посѣщеніемъ?

-- Ваша милость дѣйствительно выразили такое желаніе, и я не забыла вашего приказанія, отвѣтила Мизи.

-- Въ такомъ случаѣ, продолжала лэди Маргаретъ,-- зачѣмъ же пирогъ съ дичью поставленъ на лѣвую сторону отъ трона, а кружка съ бордоскимъ виномъ по правую, тогда какъ вы должны были помнить, Мизи, что его величество собственноручно передвинулъ пирогъ въ одну сторону съ виномъ, замѣтивъ при этомъ, что такихъ хорошихъ друзей грѣхъ разлучать?

-- Я очень хорошо помню это, милэди, сказала Мизи:-- вы такъ часто разсказывали намъ подробности этого славнаго завтрака, что я не могла забыть ихъ. Но я полагала, что блюда должны быть разставлены именно въ томъ порядкѣ, въ какомъ засталъ ихъ его величество, блаженной памяти король, войдя въ залу; какъ теперь помню ту минуту, когда мы его увидѣли передъ собою, и сравнили его съ ангеломъ, не смотря на смуглый цвѣтъ лица.

-- Вы думаете и говорите пустяки, Мизи; всѣ желанія и требованія его величества, начиная отъ самыхъ мелкихъ и кончая самыми важными, должны быть священны для всѣхъ его подданныхъ, и будутъ всегда таковыми для обитателей Тилитудлемскаго замка, а потому блюда и графины должны быть въ такомъ порядкѣ, въ какомъ соблаговолилъ размѣстить ихъ его величество.

0x01 graphic

-- Ошибку легко поправить, милэди, отвѣчала Мизи, переставляя посуду, но ужъ если все на столѣ должно быть въ томъ видѣ, въ какомъ оставилъ его величество король, въ такомъ случаѣ нужно съѣсть предварительно большую часть пирога съ дичью.

-- Что тебѣ нужно, Джонъ Гудіиль? воскликнула старая лэди;-- мнѣ теперь не время разговаривать съ кѣмъ бы то ни было. А, это вы, любезный братецъ, продолжала она съ нѣкоторымъ удивленіемъ при входѣ маіора; раненько вы къ намъ собрались.

-- Хоть и раненько, но надѣюсь кстати, возразилъ маіоръ Белленденъ, здороваясь со вдовой своего покойнаго брата.-- Эдиѳъ писала мнѣ въ Чарнвудъ о какихъ-то тряпкахъ и сообщила при этомъ, что Клевергаузъ пріѣдетъ къ вамъ сегодня утромъ; я подумалъ, что не безъ удовольствія поболтаю съ молодымъ воиномъ, велѣлъ Пайку осѣдлать Кильзита, и вотъ мы оба у васъ!

-- Очень мило съ вашей стороны, сказала лэди Маргаретъ; -- я собиралась сама просить васъ объ этомъ, но не надѣялась поспѣть во время. Какъ видите, я занята приготовленіями; столъ долженъ быть убранъ совершенно такъ, какъ...

-- Во время пребыванія короля въ Тилитудлемѣ, поспѣшно добавилъ маіоръ, желая положить конецъ знаменитому разсказу о завтракѣ съ его величествомъ, разсказу, котораго всѣ друзья лэди Маргаретъ боялись пуще огня; я очень хорошо помню это, потому что прислуживалъ его величеству.

-- Какъ же, братецъ, какъ же!.. сказала лэди Маргаретъ,-- вы находились тогда въ залѣ, и быть можетъ не откажетесь теперь напомнить мнѣ нѣкоторыя подробности.

-- Не могу, къ сожалѣнію, возразилъ маіоръ:-- проклятый обѣдъ, которымъ Ноль угостилъ насъ нѣсколько дней спустя въ Вустерѣ, совсѣмъ изгладилъ вашъ завтракъ въ моемъ воспоминаніи. Но что я вижу? вы даже придвинули къ столу большія сафьявыя кресла съ шитыми подушками?

-- Это тронъ, а не кресла, братецъ, замѣтила лэди Маргаретъ очень серьезно.

-- Тронъ такъ тронъ, продолжалъ маіоръ.-- Неужели Клевергаузъ поведетъ атаку противъ пирога изъ дичи съ этого почетнаго мѣста?

-- Отнюдь нѣтъ, братецъ, возразила милэди, -- съ тѣхъ поръ какъ на этихъ подушкахъ покоилась священная особа вашего любезнаго монарха, я, благодареніе Богу! никому еще не позволила сѣсть на нихъ.

-- Въ такомъ случаѣ вы напрасно ставите ихъ передъ глазами почтеннаго ветерана, проѣхавшаго десять миль до завтрака, сказалъ маіоръ Белленденъ:-- если уже пошло на правду, кресла эти очень соблазнительны. Но отчего я не вижу Эдиѳъ?

-- Она вѣроятно на сторожевой башнѣ ожидаетъ прибытія гостей, отвѣтила милэди.

-- Я отправлюсь туда, и вамъ совѣтую, лэди Маргаретъ, присоединиться къ намъ, если вы уже кончили ваши приготовленія въ залѣ. Очень любопытно видѣть кавалерійскій полкъ въ движеніи.

Говоря это маіоръ предложилъ ей руку съ изысканной любезностью былыхъ временъ, а лэди Маргаретъ поблагодарила поклономъ, который былъ въ большой модѣ между голирудскими дамами до 1642 года, когда придворнымъ этикетомъ и самому двору былъ положенъ временной конецъ.

Поднявшись на башню по витой лѣстницѣ и темнымъ галереямъ, маіоръ Белленденъ и лэди Маргаретъ очутились лицомъ къ лицу съ Эдиѳъ. Но молодую дѣвушку привлекло сюда по видимому не праздное любопытство и не желаніе посмотрѣть на красивый драгунскій полкъ; блѣдная, убитая, она тщетно старалась скрыть на своемъ лицѣ слѣды безсонной ночи. Добрый старикъ былъ пораженъ внезапной перемѣной въ наружности своей хорошенькой родственицы, хотя сама лэди Маргаретъ, за тяжелыми хлопотами, ничего не замѣтила.

-- Что случилось, глупая дѣвчонка? Ты мнѣ напоминаешь жену храбраго воина, читающую послѣ сраженія списокъ умершихъ и раненыхъ, и ожидающую найдти въ немъ имя своего мужа. Но я угадываю причину: ты читаешь по ночамъ глупые романы и проливаешь слезы надъ небывалыми несчастьями. Не могу понять, какая тебѣ охота вѣрить, что Артаменъ (такъ что ли его зовутъ?) сражался одинъ противъ цѣлаго баталіона? Теперь вполнѣ доказано, что одинъ противъ трехъ имѣетъ еще возможность одержать побѣду; и я зналъ только одного стараго капрала Радльбэнса, который рѣшался драться при такихъ условіяхъ. Эти проклятыя книги только сбиваютъ съ толку молодые умы. Я увѣренъ, что по твоему мнѣнію Радльбэнсъ пигмей въ сравненіи съ Артаменомъ. Нѣтъ, я вѣшалъ бы господъ авторовъ за такой вздоръ {Такъ какъ въ настоящее время весьма немногіе знакомы съ тяжеловѣсными фоліантами, принадлежащими вѣку Лудовику XIV, то мы считаемъ долгомъ сказать, что они соединяли въ себѣ скучныя метафизическія разсужденія вмѣстѣ съ небылицами старинныхъ рыцарскихъ романовъ. Характеръ этихъ произведеній отлично очерченъ въ "Драматической Сатирѣ" Боало и въ "Женскомъ Донъ-Кихотѣ" мисисъ Леноксъ. Авторъ.

Повѣсть объ Артаменѣ или Великомъ. Кирѣ, сочиненіе Магдалины Скюдери, отличающаяся своею многотомностью, была нѣкогда въ большой модѣ и переведена на англійскій языкъ F. G. London. 1653.}.

Лэди Маргаретъ сама любила романы, и сочла долгомъ заступиться за нихъ.

-- Господинъ Скюдери, замѣтила она, -- состоитъ въ военной службѣ, братецъ, и насколько я слышала, считается хорошимъ воиномъ; то же можно сказать о господинѣ Д'Юрфе.

-- Тѣмъ хуже для нихъ, они могли бы въ такомъ случаѣ отдать себѣ отчетъ въ томъ что пишутъ. Я съ своей стороны ничего не читалъ за послѣднія двадцать лѣтъ, кромѣ библіи, "обязанностей христіанина", и недавно появившагося сочиненія Тюрнера "Pallas Armata", руководство къ употребленію "пиковаго строя", хотя я несогласенъ съ его соображеніями: онъ помѣщаетъ кавалерію въ центръ, а копьеносцевъ на флангахъ, тогда какъ по моему мнѣнію нужно поступать наоборотъ {См. Прил. VI. Серъ Джэмсъ Тюрнеръ.}. Я увѣренъ, что еслибы въ битвѣ при Кильзитѣ наша кавалерія стояла въ центрѣ, ей пришлось бы отступить въ горы. Однако, я слышу барабанный бой.

Всѣ перегнулись черезъ парапетъ и стали смотрѣть въ ту сторону, гдѣ уходила въ даль глубокая долина. Тилитудлемскій замокъ стоялъ, а можетъ быть стоитъ и по нынѣ, на крутомъ выступѣ, при сліяніи Клейды съ довольно широкимъ ручьемъ {Тилитудлемскій замокъ есть плодъ авторской фантазіи; но развалины Крайтетанскаго замка, на Нетапи, въ трехъ миляхъ отъ владѣнія его въ Клейду, напоминаютъ нѣсколько наше описаніе. Авторъ.}. Черезъ ручей, недалеко отъ его устья, высокой аркой былъ перекинутъ мостъ, и на немъ шла дорога, тянувшаяся далѣе вдоль противоположнаго обрывистаго берега. Тилитудлемская башня господствовала надъ значительнымъ пространствомъ, и въ военное время служила отличнымъ наблюдательнымъ постомъ, которымъ необходимо было владѣть, чтобы обезпечить сообщеніе дикихъ, безплодныхъ сѣверныхъ округовъ съ плодородной долиной. Вдали тянулись значительные участки лѣса, но ближе къ берегу менѣе крутые склоны были заняты хорошо обработанной полями и широкими просѣками, поросшими верескомъ и мелкимъ кустарникомъ. Прозрачный ручей, отсвѣчивавшій всякій камешекъ на днѣ, спокойно катилъ свои струи, то сверкая на солнцѣ, то убѣгая подъ тѣнистые своды. пользуясь хорошей почвой, поселяне развели по берегу фруктовые сады, и въ то время какъ Тилитудлемское семейство осматривало окрестности, яблони въ полномъ цвѣту придавали особенную прелесть всей прибрежной полосѣ.

Вверхъ по рѣкѣ, картина измѣнялась къ худшему. Необработанныя, крутыя скалы подходили къ самой водѣ; деревьевъ почти по было видно; всюду громоздились обнаженныя скалы, которыя на отдаленномъ горизонтѣ сливались въ сплошную массу горъ, окутанныхъ густымъ туманомъ. Такимъ образомъ съ замка открывался двоякій видъ: на роскошную, богато обработаную долину и на заброшеный непроходимый пустырь.

Въ настоящемъ случаѣ лица, стоявшія на башнѣ, смотрѣли внизъ по долинѣ не потому, чтобъ ихъ привлекала красота пейзажа, а потому что съ этой стороны изъ далека раздавались звуки военной музыки, возвѣщавшіе приближеніе полка. Вскорѣ на солнцѣ засверкали первые ряды, и то скрываясь за деревьями, то выходя на открытую поляну, вытянулись въ стройную колону на прибрежной дорогѣ. До двухъ сотъ пятидесяти всадниковъ подвигались къ замку, и ихъ яркія знамена, блестящее вооруженіе и громкая музыка производили сильное и величественное впечатлѣніе. Вскорѣ стала ясно обрисовываться фигура каждаго воина отдѣльно, гордо, самоувѣренно сидѣвшаго на своемъ великолѣпномъ конѣ.

-- Я чувствую себя тридцатью годами моложе, сказалъ маіоръ Белленденъ,-- хотя и не особенно сочувствую службѣ, которую обязаны нести эти молодцы: я самъ принималъ участіе въ междоусобной войнѣ, но никогда не находилъ удовольствія убивать своихъ соотечественниковъ; дѣло другое за границей, гдѣ мы дрались съ чужими. Какъ хотите, а все легче убить человѣка, кричащаго miséricorde, чѣмъ роднаго шотландца, взывающаго о помощи на дорогомъ вамъ языкѣ. Вонъ, вонъ они выѣзжаютъ на опушку Нетервудской рощи; клянусь честью, славныя ребята и славныя лошади! Впереди всѣхъ ѣдетъ вѣроятно самъ Клевергаузъ; менѣе чѣмъ въ пять минутъ они будутъ здѣсь.

Подъѣхавъ къ мосту, кавалерія раздѣлилась на два отряда; большая часть всадниковъ продолжала путь вдоль лѣваго берега ручья, черезъ который переправилась въ бродъ у небольшой бухточки и направилась къ такъ называемой фермѣ, прилегавшей къ замку, гдѣ по распоряженію лэди Маргаретъ все было приготовлено для пріема гостей. Офицеры же, съ знаменами и приличной свитой, переѣхали черезъ мостъ и стали подниматься по крутой дорогѣ, соединявшей нижнія, прибрежныя ворота съ верхними укрѣпленіями. Мѣстами эта дорога была окаймлена высокими деревьями, сходившимися надъ нею зеленымъ сводомъ, и тогда всадники на время исчезали; мѣстами отвѣсная скала заставляла ихъ сворачивать въ сторону и скрывала отъ нихъ главный фасадъ замка. Наконецъ они въѣхали на большой дворъ, и лэди Маргаретъ поспѣшила сойти съ башни къ нимъ на встрѣчу, въ сопровожденіи стараго маіора, мисъ Белленденъ и многочисленной толпы слугъ, довольно удачно скрывавшихъ слѣды ночной оргіи. Любезный молодой корнетъ (родственикъ и тезка Клевергаузу, съ которымъ читатели успѣли уже познакомиться) опустилъ штандартъ при громкихъ звукахъ трубъ въ честь лэди Маргаретъ и ея прелестной внучки, и старинныя стѣны замка торжественно откликнулись на эти звуки.

Самъ Клевергаузъ {См. Прил. VII. Джонъ Клевергаузъ.} сидѣлъ на великолѣпномъ ворономъ конѣ, быть можетъ лучшемъ въ Шотландіи. Ни одного сѣдаго волоска не было видно въ его блестящей шерсти, и это обстоятельство, въ связи съ его необыкновенною горячностью, заставило пресвитеріанцевъ сочинить цѣлую легенду, въ которой говорилось, что необыкновенный конь былъ подаренъ Клевергаузу великимъ врагомъ человѣчества нарочно для того, чтобы дать ему возможность успѣшнѣе преслѣдовать несчастныхъ мучениковъ вѣры. Клевергаузъ обратился къ лэди Маргаретъ съ утонченно любезнымъ привѣтствіемъ, извиняясь за безпокойство, причиненное всему тилитудлемскому семейству, и получилъ въ отвѣтъ не менѣе любезное увѣреніе, что тилитудлемскіе обитатели будутъ считать всегда за честь принимать въ стѣнахъ замка такого знаменитаго полководца и преданнаго сподвижника его величества короля. Добросовѣстно выполнивъ всѣ требованія свѣтскаго этикета, полковникъ попросилъ позволенія выслушать рапортъ Ботвеля, и нѣсколько времени объяснялся съ нимъ шопотомъ. Маіоръ Белленденъ воспользовался этимъ случаемъ, чтобы сказать нѣсколько словъ своей племяницѣ, незамѣтно отъ лэди Маргаретъ.

-- Какая ты пустая, глупенькая дѣвчонка, Эдиѳъ! Исписала длинное письмо разнымъ вздоромъ, о книгахъ и платьяхъ, а единственное интересное для меня извѣстіе помѣстила въ постскриптумъ!

-- Я не знала, отвѣтила Эдиѳъ въ большомъ смущеніи,-- я не знала, будетъ ли прилично... будетъ ли совсѣмъ прилично съ моей стороны...

-- Понимаю что ты хочешь сказать: ты не знала, хорошо ли будетъ съ твоей стороны принимать какое либо участіе въ судьбѣ пресвитеріанца? Но я былъ очень друженъ съ отцомъ молодаго Генри Мортона. Онъ былъ храбрый офицеръ, и если оказался въ одномъ дѣлѣ неправымъ, то во всякомъ случаѣ вполнѣ загладилъ эту ошибку. Я не могу не похвалить тебя за осторожность, Эдиѳъ: ты очень хорошо сдѣлала, что ничего не сказала объ этомъ лэди Маргаретъ, твоей бабушкѣ; я также умѣю хранить тайну, положись на меня! При первомъ удобномъ случаѣ я переговорю съ Клевергаузомъ, а теперь, голубушка, пойдемъ завтракать. Въ залѣ вѣроятно уже всѣ собрались.

ГЛАВА XII.

Путешественики рѣдко бываютъ избалованы ѣдой,
а потому они съ удовольствіемъ садятся за столъ.
Пріоръ.

Завтракъ у лэди Маргаретъ Белленденъ совсѣмъ не походилъ на современныя déjeunes, точно также какъ большая тилитудлемская зала съ каменнымъ поломъ не представляла ничего общаго съ нашими современными гостиными. На столѣ не было ни чая, ни кофе, ни разнообразныхъ печеній; но за то мяса было подано въ изобиліи; лакомка могъ отвѣдать здѣсь настоящаго "поповскаго" окорока, "рыцарскаго" филея, "благороднаго барона ростбифа" и "царскаго пирога съ дичью". Серебряныя кружки, не успѣвшія попасть въ руки ковенантеровъ, были наполнены пивомъ, медомъ и виномъ самыхъ различныхъ и дорогихъ сортовъ. Апетитъ гостей вполнѣ соотвѣтствовалъ такой существенной обстановкѣ. За столомъ не занимались пустяками, не корчили изъ себя воздержныхъ людей; челюсти работали ревностно и безъ устали, какъ они способны дѣйствовать только утромъ, послѣ утомительнаго пути.

Лэди Маргаретъ съ наслажденіемъ смотрѣла какъ ея гости уписывали обильный завтракъ, и только въ отношеніи Клевергауза должна была прибѣгнуть къ обязательной въ то время для хозяйки дома péine forte et dure, другими словами къ невеселой пыткѣ настойчиво угощать гостей.

Полковникъ Клевергаузъ сидѣлъ подлѣ мисъ Белленденъ, и былъ гораздо болѣе занятъ ею чѣмъ ѣдой. Эдиѳъ молча выслушивала любезности, которыя онъ ей говорилъ мягкимъ, звучнымъ голосомъ, замѣчательнымъ въ высшей степени: онъ отличался необыкновенной гибкостью и могъ переходить отъ самыхъ нѣжныхъ звуковъ къ громовой командѣ полководца, раздающейся въ пылу битвы подобно "серебристому тону" трубы. Мисъ Эдиѳъ Белленденъ сознавала только одно, что она сидитъ за столомъ подлѣ человѣка, въ рукахъ котораго находится участь Генри Мортона, и что этого человѣка народный гласъ окружилъ страшнымъ ореоломъ суровости и жестокосердія. Несчастная Эдиѳъ не рѣшалась не только отвѣтить Грэму, но даже взглянуть на него. По этому, когда мисъ Белленденъ рѣшилась наконецъ поднять глаза на своего собесѣдника, чтобы хоть что нибудь сказать ему, она крайне удивилась доброму выраженію его лица, въ которомъ не было и слѣда жестокости и безчеловѣчія.

Грэмъ Клевергаузъ былъ еще очень молодъ, небольшаго роста, худощавый, но тѣмъ не менѣе прекрасно сложенъ; въ его разговорѣ и манерахъ сказывался человѣкъ, привыкшій къ высшему обществу. Черты его отличались почти женскою правильностью. Овальное лице, прямой красивый носъ, темные каріе глаза, короткая верхняя губа, нѣсколько приподнятая наподобіе устъ античныхъ греческихъ статуй и оттѣненная небольшими усами, наконецъ длинныя вьющіяся пряди волосъ каштановаго цвѣта, обрамлявшія лице, достаточно смуглое, чтобъ не казаться женственнымъ, все это вмѣстѣ составляло наружность, которую случается видѣть на миніатюрныхъ портретахъ и которою такъ восхищаются женщины.

Клевергаузъ соединялъ въ себѣ строгій характеръ, предпріимчивость и непоколебимое муясество, признаваемое даже врагами; но эти качества были скрыты подъ внѣшней оболочкой, по видимому болѣе пригодной въ салонахъ и при дворѣ чѣмъ на полѣ битвы. Добродушіе, любезность и веселость сказывались не только въ чертахъ его лица, но и во всемъ его обращеніи. Вообще онъ производилъ съ перваго раза впечатлѣніе человѣка, посвятившаго себя не честолюбивымъ цѣлямъ, а удовольствіямъ. Но подъ этой изящной, почти кроткой внѣшностью скрывался могучій умъ, смѣлый въ своихъ стремленіяхъ и въ то же время осторожный и предусмотрительный, какъ у Макіавеля. Глубокій политикъ, Клевергаузъ естественно пренебрегалъ правами отдѣльныхъ личностей; онъ оставался хладнокровенъ и сосредоточенъ въ минуты опасности, пылко и самонадѣянно шелъ къ успѣху, беззаботно становился лицомъ къ лицу со смертью и спокойно лишалъ жизни ближнихъ. Во время междоусобныхъ войнъ часто вырабатываются такіе характеры; ихъ лучшія стороны подвергаются пагубному вліянію духа партій; упорная опозиція съ одной стороны вызываетъ озлобленіе и нетерпимость съ другой, и прекрасные даровитые люди нерѣдко обращаются въ порочныхъ, безжалостныхъ тирановъ.

Эдиѳъ выказала такое смущеніе, стараясь хоть что нибудь отвѣтить на любезный вздоръ Клевергауза, что лэди Маргаретъ сочла нужнымъ помочь ей.

-- Эдиѳъ Белленденъ, сказала она,-- не привыкла къ обществу, такъ какъ мы ведемъ очень уединенный образъ жизни, а потому она затрудняется разговаривать съ вами, полковникъ Грэмъ. Военные люди рѣдкость въ нашей сторонѣ, и мы почти не имѣли случая принимать у себя джентльменовъ въ мундирахъ, за исключеніемъ молодаго лорда Эвандэля. Кстати я заговорила о немъ, почему мы лишены чести принимать его сегодня утромъ вмѣстѣ съ другими офицерами вашего полка?

-- Лордъ Эвандэль, милэди, ѣхалъ съ нами, отвѣтилъ Клевергаузъ, -- но я послалъ его съ небольшимъ отрядомъ противъ назойливыхъ пресвитеріанцевъ, имѣвшихъ нахальство собраться въ пяти миляхъ отъ моей главной квартиры.

-- Неужели! воскликнула лэди Маргаретъ, -- я никогда не повѣрила бы, что мятежные фанатики до такой степени самоувѣренны. Да, странное время мы переживаемъ! Можно подумать, полковникъ Грэмъ, что въ нашей странѣ поселился злой духъ, для собственной забавы возмущающій васаловъ противъ господъ, милостями которыхъ они живутъ и кормятся. Такъ на дняхъ, одинъ изъ моихъ лучшихъ работниковъ отказался исполнить мое приказаніе и не явился на смотръ. Неужели такой проступокъ не предусмотрѣнъ закономъ, полковникъ Грэмъ?

-- Я вѣроятно найду подходящую статью, отвѣтилъ Клевергаузъ очень спокойно,-- если вы назовете мнѣ виновнаго и укажете его мѣстожительство.

-- Его зовутъ Кутбертомъ Гедригомъ, сказала лэди Маргаретъ, -- но я не могу сказать вамъ гдѣ онъ теперь живетъ, потому что я разумѣется не стала держать его въ Тилитудлемѣ послѣ такого дерзкаго поступка, и немедленно изгнала его изъ своихъ владѣній. Я не желаю подвергать его истязаніямъ, но полагаю, что заключеніе въ тюрьмѣ или нѣсколько ударовъ розгою послужатъ хорошей острасткой для другихъ. Мать Кутберта, по видимому имѣющая на него громадное вліяніе, служила нѣкогда въ нашемъ семействѣ, а потому я не желала бы прибѣгать къ черезъ чуръ строгимъ карательнымъ мѣрамъ; хотя, продолжала со вздохомъ лэди Маргаретъ, взглянувъ на портреты мужа, и сыновей, висѣвшіе на стѣнахъ,-- я лично, полковникъ Грэмъ, не имѣю никакого права щадить упрямыхъ мятежниковъ. Они оставили меня бездѣтною вдовою, и отняли бы у меня всѣ земли, имущество, домашній очагъ и алтарь, если бы доблестные воины его величества не заступились за меня; семеро изъ моихъ фермеровъ, арендующихъ земли болѣе чѣмъ на сто марокъ, отказались платить налоги и аренду, очень нахально объявивъ моему управляющему, что признаютъ только тѣхъ лэрдовъ и королей, которые не отвергаютъ ковенанта.

-- Если вы позволите, милэди, я привлеку ихъ къ отвѣтственности, сказалъ Клевергаузъ, -- съ моей стороны было бы очень предосудительно не поддержать законнаго авторитета, особенно когда вы, милэди, являетесь достойной его представительницей. Должно признаться, что положеніе дѣлъ въ странѣ становится съ.каждымъ днемъ затруднительнѣе, и мнѣ приходится по необходимости прибѣгать въ отношеніи къ мятежникамъ къ такимъ мѣрамъ, которыя болѣе согласны съ чувствомъ долга, чѣмъ съ моими наклонностями. При этомъ случаѣ позвольте мнѣ выразить вамъ, милэди, глубочайшую благодарность за гостепріимство, оказанное вами небольшому отряду моего полка, сопровождающему плѣнника, обвиняемаго въ укрывательствѣ гнуснаго убійцы, Бальфура Бурлея.

-- Тилитудлемскій замокъ, отвѣчала лэди Маргаретъ,-- былъ всегда открытъ для преданныхъ слугъ его величества короля, которые, я надѣюсь, будутъ и впредь находить здѣсь радушный пріемъ, пока цѣлы наши крѣпкія стѣны. Пользуюсь настоящимъ случаемъ, полковникъ Грэмъ, чтобы замѣтить, что джентльменъ, командующій отрядомъ, сопровождающимъ плѣнника, не занимаетъ по видимому въ войскахъ положенія, соотвѣтствующаго его благородному происхожденію. Если моя просьба можетъ имѣть какое либо значеніе въ вашихъ глазахъ, не откажите ему въ повышеніи при первой вакансіи.

-- Милэди говоритъ безъ сомнѣнія о сержантѣ Франсисѣ Стюартѣ, прозванномъ нами Ботвелемъ? спросилъ Клевергаузъ улыбаясь. По правдѣ сказать, онъ черезъ чуръ неукротимъ и не всегда расположенъ подчиняться всѣмъ требованіямъ дисциплины. Но я считаю для себя закономъ малѣйшее желаніе лэди Маргаретъ Белленденъ, и готовъ воспользоваться всякимъ случаемъ оказать ей услугу. Ботвель, обратился онъ къ входившему въ залу сержанту,-- поцалуйте руку у лэди Маргаретъ Белленденъ: благодаря ея ласковому вниманію къ вамъ, первая вакансія въ полку будетъ ваша.

Ботвель исполнилъ приказаніе начальника, но высокомѣрно и съ явнымъ неудовольствіемъ, и потомъ громко сказалъ:

-- Для порядочнаго человѣка нѣтъ ничего оскорбительнаго поцаловать руку у женщины; но я никогда бы не согласился поцаловать руку у мужчины, за исключеніемъ короля, хотя бы мнѣ обѣщали за это генеральскій мундиръ.

-- Слышите, милэди? замѣтилъ Клевергаузъ улыбаясь; вотъ гдѣ его камень преткновенія: онъ не можетъ забыть своей родословной.

-- Я знаю, полковникъ, продолжалъ Ботвель тѣмъ же тономъ,-- что и и не забудете даннаго вами обѣщанія, и тогда быть можетъ вы позволите корнету Стюарту вспомнить предковъ, которыхъ сержантъ долженъ забыть.

-- Довольно, серъ, сказалъ Клевергаузъ свойственнымъ ему начальническимъ голосомъ;-- потрудитесь доложить вашъ рапортъ.

-- Милордъ Эвандэль сдѣлалъ привалъ съ своимъ отрядомъ и нѣсколькими плѣнниками на большой дорогѣ, противъ замка, сказалъ Ботвель.

-- Милордъ Эвандэль? воскликнула лэди Маргаретъ,-- надѣюсь, полковникъ Грэмъ, что вы позволите ему почтить меня своимъ посѣщеніемъ и заѣхать подкрѣпить свои силы, такъ какъ даже его величество король остановился позавтракать въ Тилитудлемскомъ замкѣ.

Лэди Маргаретъ, въ теченіе своего разговора съ Клевергаузомъ, упоминала уже въ третій разъ объ этомъ достопамятномъ событіи, и полковникъ поспѣшилъ воспользоваться минутнымъ молчаніемъ, чтобы положить конецъ злополучному разсказу о королевскомъ завтракѣ, не нарушая въ то же время требованій свѣтскаго приличія.

-- Насъ, гостей, и безъ того не мало, сказалъ онъ;-- но я знаю, что лордъ Эвандэль будетъ глубоко огорченъ (при этомъ онъ взглянулъ на Эдиѳъ), если мы его лишимъ удовольствія, которое онъ вѣроятно уже предчувствуетъ, а потому я согласенъ злоупотребить вашимъ любезнымъ гостепріимствомъ, милэди. Ботвель, передайте лорду Эвандэлю, что лэди Маргаретъ Белленденъ проситъ его пожаловать въ замокъ.

-- А Гарисону поручите присмотрѣть за лошадьми и поподчивать солдатъ, прибавила лэди Маргаретъ.

Во время этого разговора, сердце мисъ Эдиѳъ билось очень сильно; ей немедленно пришла въ голову мысль, что если заступничество маіора окажется безуспѣшнымъ, то она можетъ воспользоваться своимъ вліяніемъ на лорда Эвандэля, чтобы какимъ нибудь образомъ помочь Генри Мортону. Во всякое другое время она съ отвращеніемъ отогнала бы подобную мысль: дѣйствительно при всей своей неопытности въ свѣтскихъ дѣлахъ, она по врожденному чувству деликатности понимала что молодая красивая женщина, обязываясь передъ молодымъ человѣкомъ, даетъ ему извѣстныя права надъ собою. Она тѣмъ болѣе затруднилась бы просить о чемъ либо лорда Эвандэля, что мѣстныя кумушки, по разнымъ причинамъ, о которыхъ мы скажемъ впослѣдствіи, указывала на него какъ на жениха мисъ Белленденъ. Кромѣ того, Эдиѳъ очень хорошо сознавала, что съ ея стороны требуется немного поощренія, чтобы осуществить предположенія, не имѣвшія пока никакого основанія. Она очень боялась такой развязки, такъ какъ предвидѣла заранѣе, что лэди Маргаретъ и всѣ ея друзья отнесутся сочувственно къ лорду Эвандэлю, если онъ сдѣлаетъ формальное предложеніе, и что она, Эдиѳъ Белленденъ, не будетъ въ состояніи привести никакихъ доводовъ противъ ихъ настояній и требованій, кромѣ опаснаго и безполезнаго разоблаченія своихъ отношеній къ Генри Мортону.

Принимая все это во вниманіе, молодая дѣвушка рѣшилась терпѣливо ждать, пока маіоръ переговоритъ съ Клевергаузомъ, и прибѣгнуть къ заступничеству лорда Эвандэля только въ томъ случаѣ, когда ходатайство ея дяди окажется безуспѣшнымъ. Ей не долго пришлось оставаться въ мучительной неизвѣстности.

Маіоръ Белленденъ, весело болтавшій на концѣ стола съ офицерами, которыхъ лэди Маргаретъ поручила ему угощать, поднялся по окончаніи завтрака со своего мѣста, и подойдя къ Клевергаузу попросилъ мисъ Белленденъ представить его доблестному полководцу. Имя маіора пользовалось заслуженною извѣстностью, и полковникъ привѣтствовалъ его съ почтительной любезностью. Сердце бѣдной Эдиѳъ тревожно забилось, когда мистеръ Белленденъ отошелъ съ своимъ новымъ знакомымъ въ углубленіе высокаго окна. Она съ напряженнымъ вниманіемъ устремила взоры на говорившихъ, и душевное волненіе до такой степени изощрило ея наблюдательность, что она чувствовала себя способною судить, по однимъ выраженіямъ лицъ, какъ отнесется грозный полковникъ къ ходатайству маіора Беллендена.

Въ началѣ Клевергаузъ слушалъ своего собесѣдника съ предупредительной любезностью, какъ будто выказывая готовность исполнить просьбу, не вникая даже въ ея сущность. Но по мѣрѣ того какъ разговоръ продолжался, лице его становилось суровѣе и сумрачнѣе, не смотря на личину утонченной вѣжливости, и возбужденному воображенію молодой дѣвушки сталъ разомъ понятенъ жестокій, непреклонный характеръ, который враги приписывали Грэму. Губы его порою нетерпѣливо сжимались, порою складывались въ презрительную улыбку, относившуюся къ доводамъ маіора Беллендена. Добрый старикъ, на сколько можно было судить по выраженію его лица и движенію рукъ, защищалъ Мортона просто, искренно и серьезно, какъ подобало человѣку его лѣтъ и положенія въ свѣтѣ. Но слова его по видимому не произвели впечатлѣнія на полковника Грэма, который тронулся съ мѣста, желая прекратить непріятный разговоръ, и вѣжливымъ наклоненіемъ головы далъ понять маіору, что съ большимъ сожалѣніемъ отвѣчаетъ на его просьбу рѣшительнымъ отказомъ. Разговаривавшіе подошли такъ близко къ мисъ Белленденъ, что она могла отчетливо разслышать слѣдующія слова Клевергауза:

-- Это не возможно, маіоръ Белленденъ:-- снисхожденіе въ данномъ случаѣ не въ моей власти. Но будьте увѣрены, что во всякомъ другомъ случаѣ я готовъ оказать вамъ услугу.-- Вотъ и Эвандэль, вѣроятно съ извѣстіями, продолжалъ онъ громко. Что вы имѣете сообщить намъ, Эвандэль? спросилъ онъ молодаго лорда, вошедшаго въ залу въ полной формѣ, но разорванное платье и забрызганные грязью сапоги заставляли предположить, что онъ явился прямо съ поля битвы.

-- Дурныя вѣсти, серъ, отвѣтилъ Эвандэль,-- вооруженные виги собрались въ горахъ большими массами, и подняли знамя настоящаго возстанія;-- они сожгли парламентскій актъ, установляющій епископальную церковь, вмѣстѣ съ нѣкоторыми постановленіями тайнаго совѣта, какъ напримѣръ о соблюденіи поста и молитвы въ день мученической смерти Карла Перваго, и объявили, что будутъ защищать правое дѣло вооруженною силою.

Неожиданное извѣстіе сильно поразило всѣхъ присутствовавшихъ, кромѣ Клевергауза.

-- Развѣ это дурныя вѣсти? воскликнулъ полковникъ Грэмъ, и темные глаза его засверкали.-- Въ послѣдніе шесть мѣсяцевъ я лучшихъ не слыхалъ. Теперь, когда негодяи собрались вмѣстѣ, мы съ ними покончимъ разомъ. Змѣю, грѣющуюся на солнцѣ, не трудно раздавить, прибавилъ онъ, ударяя ногою объ полъ, какъ будто тамъ дѣйствительно лежала вредная гадина;-- а попробуйте убить ее, когда она скрывается въ густой травѣ нашихъ болотъ! Гдѣ собрались мятежники? обратился онъ къ лорду Эвандэлю.

-- Въ десяти миляхъ отсюда, въ горномъ ущеліи, около Лудонъ-Гиля, отвѣтилъ молодой человѣкъ.-- Я разогналъ сборище, противъ котораго вы меня послали, и взялъ въ плѣнъ престарѣлаго зачинщика возстанія, пресвитеріанскаго пастора, уговаривавшаго мятежниковъ жизнью стоять за высокій подвигъ; а изъ толковъ мѣстныхъ жителей я узналъ тѣ извѣстія, которыя имѣлъ честь сообщить вамъ.

-- Сколько ихъ можетъ быть числомъ? спросилъ начальникъ.

-- Вѣроятно около тысячи человѣкъ, хотя поселяне показываютъ разно.

-- Въ такомъ случаѣ, воскликнулъ Клевергаузъ,-- намъ пора за дѣло. Ботвель, велите трубить походъ.

Ботвель, подобно коню браней въ священномъ писаніи, почуялъ битву издалека, и поспѣшно передалъ приказаніе Грэма шести неграмъ въ богатыхъ бѣлыхъ костюмахъ, обшитыхъ галунами, съ блестящими серебряными воротниками и нарукавниками. Черные воины исполняли должность трубачей, и вскорѣ огласили стѣны замка и окрестные лѣса громкими звуками.

-- Какъ! вы насъ оставляете? воскликнула лэди Маргаретъ, съ ужасомъ вспоминая прежнія тяжелыя времена.-- Не лучше ли вамъ выслать впередъ развѣдчиковъ и узнать силы мятежниковъ? Сколько благородныхъ героевъ уѣзжало изъ Тилитудлемскаго замка при такихъ же звукахъ трубъ, чтобы болѣе никогда не возвращаться!

-- Мнѣ невозможно оставаться здѣсь, возразилъ Клевергаузъ:-- въ странѣ довольно негодяевъ, чтобы устроить ряды мятежниковъ, если мы тотчасъ не разгонимъ ихъ.

-- Дѣйствительно, сказалъ Эвандэль,-- къ нимъ со всѣхъ сторонъ подходитъ помощь, и въ скоромъ времени съ ними соединится, если только вѣрить ихъ словамъ, сильный отрядъ такъ называемыхъ отпущенныхъ пресвитеріанцевъ, подъ начальствомъ молодаго Мильнвуда, сына знаменитаго сторонника круглоголовыхъ, полковника Сайласа Мортона.

Эти слова произвели на присутствовавшихъ весьма различное впечатлѣніе: Эдиѳъ едва не лишилась чувствъ отъ ужаса, а Клевергаузъ взглянулъ на маіора Беллендена съ насмѣшливо торжествующимъ видомъ, какъ будто говорившимъ: "Видите, каковъ молодой человѣкъ, за котораго вы заступались!"

-- Это ложь... это дерзкая ложь со стороны негодныхъ фанатиковъ, воскликнулъ маіоръ въ большомъ негодованіи.-- Я готовъ отвѣчать за Генри Мортона какъ за роднаго сына. Онъ придерживается такихъ же хорошихъ религіозныхъ убѣжденій, какъ любой изъ представителей королевской гвардіи, не въ обиду будь никому сказано. Генри сотню разъ ходилъ со мною въ церковь и не пропускалъ ни одной проповѣди. Мои слова можетъ засвидѣтельствовать Эдиѳъ Белленденъ. Онъ читалъ всегда съ нею одинъ молитвеникъ, и могъ въ богословскихъ вопросахъ одолѣть любаго проповѣдника. Велите его привести сюда, и выслушайте его защиту отъ него самого!

-- Это можно сдѣлать во всякомъ случаѣ, будь онъ виновенъ или нѣтъ, сказалъ Клевергаузъ.-- Маіоръ Аланъ, обратился онъ къ старшему офицеру,-- возьмите проводника и ведите полкъ къ Лудонъ-Гилю лучшей и кратчайшей дорогой. Но не пускайте лошадей рысью, чтобы не утомить ихъ. Мы съ лордомъ Эвандэлемъ догонимъ васъ черезъ четверть часа. Отрядъ Ботвеля останется съ нами, чтобы сопровождать плѣнниковъ.

Аланъ поклонился и вышелъ изъ залы въ сопровожденіи всѣхъ офицеровъ, кромѣ Грэма и Эвандэля. Звуки военнаго марша и топотъ лошадей возвѣстили выступленіе войска, и постепенно ослабѣвая вскорѣ замерли въ отдаленіи.

Въ то время какъ полковникъ Клевергаузъ успокоивалъ встревоженную лэди Маргаретъ и старался убѣдить маіора въ справедливости своего мнѣнія о Мортонѣ, Эвандэль преодолѣлъ застѣнчивость, не допускавшую его приблизиться къ предмету своей привязанности, и подойдя къ мисъ Белленденъ, заговорилъ. съ нею мягкимъ, почтительнымъ голосомъ:

-- Я васъ покину, сказалъ онъ, взявъ ея руку и крѣпко сжимая ее,-- я васъ покину, чтобы идти на встрѣчу смерти. Прощайте, дорогая мисъ Белленденъ, прощайте, дорогая Эдиѳъ (позволяю себѣ назвать васъ этимъ именемъ въ первый и можетъ быть въ послѣдній разъ!). Мы разстаемся при странной обстановкѣ, и пусть она оправдаетъ нѣкоторую торжественность моего прощанія съ молодой дѣвицею, которую я давно знаю и глубоко уважаю!

Однако вся наружность лорда Эвандэля противорѣчила его послѣднимъ словамъ, и свидѣтельствовала объ иномъ чувствѣ, Хотя и нераздѣльно связанномъ съ уваженіемъ, но гораздо болѣе сильномъ и горячемъ. Ни одна женщина не могла бы остаться совершенно безчувственною къ робкому, страстному шопоту молодаго человѣка. Мисъ Белленденъ вся отдалась одной мысли спасти дорогаго ей Мортона, но и она была тронута выраженіемъ почтительной любви со стороны молодаго лорда, который прощался съ нею, чтобы идти на опасное предпріятіе.

-- Я надѣюсь... я отъ души желаю, сказала она,-- чтобы наше торжественное прощаніе оказалось излишнимъ. Безразсудные мятежники разбѣгутся при одномъ извѣстіи о приближеніи войска, и вы, милордъ, возвратитесь въ замокъ прежнимъ нашимъ любимымъ и дорогимъ другомъ.

-- Нашимъ! повторилъ лордъ Эвандэль съ грустной восторженностью.-- Будь по вашему! Всѣ близкія вамъ лица дороги мнѣ, и я цѣню ихъ сочувствіе. Я не очень расчитываю на успѣхъ. Насъ слишкомъ мало, чтобы мы могли одержать скорую побѣду, безъ кровопролитія. Наши враги отчаянные и предпріимчивые фанатики, а во главѣ ихъ стоятъ люди, не лишенные воинскихъ дарованій. По моему мнѣнію, походъ, только что рѣшенный нашимъ полковникомъ, преждевременъ. Надѣюсь что вы не заключите изъ этихъ словъ о моемъ нежеланіи идти на встрѣчу опасности.

Мисъ Белленденъ могла воспользоваться настоящей минутой и просить лорда Эвандэля заступиться за Генри Мортона, которому въ противномъ случаѣ почти неминуемо угрожала смертная казнь. Но она понимала, что подобной просьбой злоупотребитъ пристрастіемъ и довѣріемъ влюбленнаго молодаго человѣка, въ чувствахъ котораго она не могла сомнѣваться, не смотря на его сдержанную рѣчь. Благородно ли было заставлять лорда Эвандэля оказывать услугу сопернику? Благоразумно ли было обязываться ему въ чемъ бы то ни было, и пробуждать въ немъ надежды, которыхъ она никогда не будетъ въ состояніи осуществить? Но Эдиѳъ не имѣла времени мы колебаться, ни даже подготовить лорда Эвандэля къ неожиданной просьбѣ.

-- Я покончу съ молодымъ Мортономъ, сказалъ Клевергаузъ съ другаго конца залы, а потомъ, лордъ Эвандэль, намъ нужно будетъ ѣхать, хотя мнѣ очень жаль прерывать ваши разговоры съ мисъ Белленденъ.-- Ботвель, приведите скорѣе плѣнника, и пусть два взвода солдатъ зарядятъ свои ружья!

Эдиѳъ прочла въ послѣднихъ словахъ смертный приговоръ своему возлюбленному, и отстранивъ отъ себя всякую нерѣшительность, обратилась къ Эвандэлю:

-- Милордъ, сказала она,-- молодой плѣнникъ близкій другъ моего дяди; вы имѣете большое вліяніе на полковника Грэма: позвольте васъ попросить замолвить ему слово за Мортона. Вы очень обяжете этимъ дядю!

-- Вы преувеличиваете мое вліяніе, мисъ Белленденъ, отвѣчалъ лордъ Эвандэль:-- мои ходатайства нерѣдко терпѣли неудачу, даже когда я обращался съ ними къ Клевергаузу изъ простаго чувства человѣколюбія.

-- Попытайтесь еще разъ, для моего дяди.

-- Почему же не для васъ самихъ? воскликнулъ лордъ Эвандэль.-- Неужелня не могу въ данномъ случаѣ оказать услугу лично вамъ? Неужели вы смотрите на стариннаго друга такъ недовѣрчиво, что хотите отнять у него радостное сознаніе долга, исполненнаго въ отношеніи къ вамъ?

-- Разумѣется, разумѣется, возразила Эдиѳъ:-- вы безконечно обяжете меня -- я интересуюсь молодымъ человѣкомъ какъ другомъ моего дяди. Но, ради Бога, не теряйте времени!

Мисъ Белленденъ становилась смѣлѣе и настойчивѣе, по мѣрѣ того какъ шаги приближающихся солдатъ раздавались все громче и громче.

-- Клянусь Небомъ! воскликнулъ Эвандэль,-- онъ не умретъ, хотя бы мнѣ пришлось погибнуть на его мѣстѣ! Но вы, мисъ Беллсиденъ, продолжалъ онъ, взявъ ея руку, которую она, подъ впечатлѣніемъ сильной внутренней борьбы не рѣшалась отнять, вы сами согласитесь ли вознаградить меня за мое ревностное желаніе услужить вамъ, исполнивъ одну мою просьбу?

-- Я готова сдѣлать для васъ, лордъ Эвандэль, все что сестра можетъ сдѣлать для любимаго брата.

-- Только этимъ вы можете вознаградитъ меня за мою глубокую привязанность и память обо мнѣ, если я умру? спросилъ лордъ.

-- Не говорите этого, милордъ, воскликнула Эдиѳъ;-- вы меня огорчаете, и несправедливо относитесь къ себѣ самому. Я васъ считаю лучшимъ своимъ другомъ, котораго искренно уважаю и которому всегда готова доказать свою привязанность... только... но...

Она не успѣла договорить послѣднихъ словъ, какъ тяжелый вздохъ раздался подлѣ нея, и заставилъ ее обернуться. Мортонъ въ цѣпяхъ и окруженный солдатами шелъ къ столу, за которымъ сидѣлъ Клевергаузъ; не было сомнѣнія, что онъ слышалъ послѣднія слова, сказанныя молодой дѣвушкой лорду Эвандэлю; когда глаза ихъ встрѣтились, мисъ Белленденъ прочла во взорѣ Мортона печальный упрекъ, и для нея стало ясно, что онъ не вѣрно понявъ ея разговоръ съ лордомъ Эвандэлемъ, придалъ ему именно тотъ смыслъ, котораго она всего болѣе опасалась. Бѣдной дѣвушкѣ былъ нанесенъ послѣдній ударъ, тоска и смущеніе овладѣли ею. Кровь прихлынула къ сердцу, и смертная блѣдность покрыла ея прелестное личико. Эвандэль замѣтилъ внезапную перемѣну. Онъ внимательно посмотрѣлъ на Мортона, затѣмъ перевелъ свой взглядъ на мисъ Белленденъ, и убѣдился, что между двумя лицами, стоящими передъ нимъ, существуетъ внутренняя связь, гораздо болѣе сильная чѣмъ простое знакомство. Онъ выпустилъ руку молодой дѣвушки, и еще разъ проницательно взглянулъ на плѣнника и на нее, какъ бы любуясь смущеніемъ, которое она была не въ силахъ долѣе скрывать.

-- Если я не ошибаюсь, сказалъ онъ глухо послѣ минутнаго молчанія,-- этотъ молодой человѣкъ взялъ призъ на послѣднемъ состязаніи?

-- Не знаю, отвѣтила Эдиѳъ запинаясь,-- хотя мнѣ кажется...

Она тщетно старалась собраться съ мыслями.

-- Это онъ, сказалъ рѣшительно Эвандэль:-- я его хорошо знаю. Побѣдитель, продолжалъ онъ нѣсколько высокомѣрно,-- могъ, я полагаю, произвести большее впечатлѣніе на красавицу, бывшую свидѣтельницей его побѣды.

Затѣмъ Эвандэль отошелъ отъ мисъ Белленденъ, приблизился къ Клевергаузу, и опершись на свой тяжелый мечъ приготовился оставаться молчаливымъ, но не безучастнымъ зрителемъ предстоявшаго допроса.

ГЛАВА XIII.

Милордъ, остерегайтесь ревности!
Шэкспиръ.-- Отелло.

Чтобы читатель могъ понять почему отдѣльныя слова изъ разговора мисъ Белленденъ съ лордомъ Эвандэлемъ произвели такое сильное впечатлѣніе на несчастнаго плѣнника, необходимо знать при какихъ обстоятельствахъ молодые люди познакомились, и въ какомъ настроеніи духа Мортонъ былъ введенъ въ залу.

Генри Мортонъ принадлежалъ къ тѣмъ даровитымъ натурамъ, которыя сами не знаютъ сколько въ нихъ заключается силы. Онъ унаслѣдовалъ отъ отца непоколебимое мужество и глубокую ненависть ко всякому насилію, какъ въ политическихъ такъ и религіозныхъ дѣлахъ. Восторженность была въ немъ свободна отъ фанатизма и отъ мрачнаго озлобленія пуританскаго духа. Мортонъ часто посѣщалъ маіора Беллендена, у котораго имѣлъ случай встрѣчаться съ просвѣщенными и безпристрастными людьми; слушая ихъ разговоры и голосъ собственнаго здраваго смысла, онъ вынесъ убѣжденіе, что доброе сердце и достойная жизнь не составляютъ исключительнаго удѣла той или другой религіозной секты.

Гнусная скупость дяди во многомъ помѣшала воспитанію Мортона; но онъ такъ ревностно пользовался всякимъ случаемъ чему нибудь научиться, что приводилъ въ изумленіе наставниковъ и друзей своими быстрыми успѣхами, почти невѣроятными, принимая во вниманіе всѣ неблагопріятныя условія. Тѣмъ не менѣе, сознаніе зависимаго положенія, бѣдности, и въ особенности, несовершеннаго и ограниченаго образованія, значительно стѣсняло свободное стремленіе его духа. Онъ сдѣлался недовѣрчивъ, песообщителенъ, ушелъ танъ сказать въ самого себя, такъ что только самые близкіе друзья знали какую сильную и даровитую натуру онъ скрывалъ подъ этой внѣшней оболочкой. При современныхъ условіяхъ общественной жизни, сдержаность его характера могла показаться нерѣшительностью и равнодушіемъ, такъ какъ Мортонъ не принадлежалъ ни къ одной изъ партій, раздѣлявшихъ государство, а потому считался вялымъ, безстрастнымъ человѣкомъ, лишеннымъ чувства патріотизма и религіознаго усердія. Но такое мнѣніе о его характерѣ было совершенно несправедливо. Безучастное положеніе, въ которое онъ по видимому поставилъ себя, было вызвано многими причинами, заслуживавшими большой похвалы. Онъ находился въ родственныхъ отношеніяхъ съ нѣкоторыми изъ пресвитеріанцевъ, терпѣвшихъ гоненіе, и питалъ отвращеніе къ ихъ узкому, себялюбивому духу партіи, къ ихъ мрачному фанатизму и нетерпимости, осудившей самыя невинныя развлеченія, и къ ихъ ожесточенной политической враждѣ. Но его еще болѣе возмущали деспотизмъ и насиліе со стороны правительства, грубость и своеволіе солдатъ, смертныя казни, убійства на большой дорогѣ, безцеремонные поборы и насильственное размѣщеніе солдатъ въ жилищахъ частныхъ лицъ, жизнь и имущество которыхъ вполнѣ зависѣло отъ своеволія грубой силы. Мортонъ былъ глубоко возмущенъ постояннымъ нарушеніемъ законовъ справедливости и человѣколюбія, хладнокровно совершавшимся вокругъ него; онъ. съ отвращеніемъ взиралъ на картину зла, которому не былъ въ силахъ помочь, и прислушивался къ поперемѣнымъ жалобамъ и ликованіямъ, которымъ не могъ сочувствовать; въ такомъ настроеніи духа онъ давно бы покинулъ Шотландію, если бы его не удерживала привязаность къ Эдиѳъ Белленденъ.

Молодые люди познакомились въ Чарнвудѣ, въ домѣ маіора Беллендена, который въ дѣлахъ любви былъ такъ же мало проницателенъ какъ самъ дядя Тоби {Въ Тристрамѣ Шанди, Стерна.}; по крайней мѣрѣ онъ поощрялъ частыя свиданія Мортона съ мисъ Белленденъ, не подозрѣвая естественыхъ послѣдствій такого сближенія. Любовь, какъ часто бываетъ въ подобныхъ случаяхъ, облеклась въ личину дружбы, заговорила языкомъ послѣдней и воспользовалась ея правами. Когда Эдиѳъ Белленденъ вернулась въ замокъ своей матери, она по какой-то странной случайности стала постоянно встрѣчаться съ Генри Мортономъ во время уединенныхъ прогулокъ; эта случайность была тѣмъ болѣе удивительна, что молодые люди жили весьма далеко одинъ отъ другаго. Справедливость требуетъ замѣтить, что сама мисъ Белленденъ нисколько не удивлялась частымъ встрѣчамъ, какъ будто они были дѣломъ совершенно естественнымъ; мало по малу разговоры, завязывавшіеся въ подобныхъ случаяхъ, стали принимать очень задушевный характеръ, а случайныя встрѣчи обратились въ напередъ назначенныя свиданія. Молодые люди обмѣнивались книгами, рисунками, письмами; малѣйшая услуга или любезность съ той или другой стороны вызывала продолжительную переписку. Слово "люблю" не было еще произнесено, но всякій понималъ тайный голосъ своего сердца и угадывалъ душевное настроеніе близкаго лица. Они безотчетно отдались прелести такого сближенія, страшась однакожъ возможныхъ послѣдствій и избѣгая рѣшительнаго объясненія. Но судьба по видимому взялась собственною властію ускорить развязку.

Мортонъ, по свойственной ему недовѣрчивости и по самому характеру своихъ отношеній къ мисъ Белленденъ, сомнѣвался иногда въ искренности ея привязанности. По богатству и положенію въ свѣтѣ она стояла выше его; красавица собою, обворожительная въ обращеніи, добрая и высоко образованная, она могла вскружить голову хоть кому; понятно по этому, что Мортонъ опасался встрѣтить соперника, который окажется въ глазахъ родствениковъ Эдиѳъ болѣе достойнымъ руки мисъ Белленденъ и похититъ у него предметъ его обожанія. Народная молва указывала даже на такого соперника въ лицѣ лорда Эвандэля, который по своему происхожденію, богатству, связямъ, и политическимъ убѣжденіямъ имѣлъ право на счастіе, составлявшее мечту Мортона; къ тому же, молодой Эвандэль оправдывалъ до нѣкоторой степени мѣстные толки частыми посѣщеніями Тилитудлемскаго замка и ухаживаніемъ за лэди Белленденъ и ея внучкою на общественыхъ собраніяхъ. Случалось иногда, что свиданіе влюбленныхъ молодыхъ людей разстроивалось именно вслѣдствіе пріѣзда лорда Эвандэля; кромѣ того Генри замѣтилъ, что Эдиѳъ старательно избѣгаетъ разговора о знатномъ лордѣ или упоминаетъ его имя съ очевиднымъ смущеніемъ и нерѣшительностью.

Мортонъ, по недовѣрчивости своего характера, придавалъ ложный смыслъ тому что въ сущности указывало на сильное, глубокое чувство въ отношеніи къ нему самому, а Джени Денисонъ раздувала время отъ времени его ревность и подозрительность. Горничная мисъ Белленденъ была очень ловкая кокетка, и если не находила возможности дразнить своего собственнаго поклонника, то пользовалась всякимъ удобнымъ случаемъ, чтобы помучить молодаго человѣка, влюбленнаго въ ея госпожу. Нельзя сказать, чтобы Генри Мортонъ не нравился ей; напротивъ, онъ пользовался ея расположеніемъ во первыхъ по своей привязанности къ мисъ Эдиѳъ, во вторыхъ по своей наружной привлекательности. Но лордъ, Эвандэль также былъ очень хорошъ собою, и какъ человѣкъ богатый имѣлъ возможность быть щедрымъ, на что Мортонъ не имѣлъ средствъ, и вдобавокъ Эвандэль носилъ титулъ лорда: выйдя за него замужъ, мисъ Эдиѳъ Белленденъ, могла сдѣлаться важной барыней, и сама Джени Денисонъ, которой безцеремонно помыкала грозная экономка Тилитудлемскаго замка, могла расчитывать на мѣсто камеръ-юнгферы у настоящей лэди. Вотъ почему Джени Денисонъ не была такъ безпристрастна какъ мисисъ Квикли, желавшая, чтобъ оба красавца, ухаживавшіе за ея тоспожею, могли жениться на ней; она склонилась явнымъ образомъ на сторону лорда Эвандэля, и выказывала свое расположеніе къ нему въ чрезвычайно мучительномъ видѣ для Мортона: порою она задѣвала его за живое дружественнымъ предостереженіемъ или таинственнымъ сообщеніемъ, порою веселою шуткою; и всѣ эти ухищренія должны были внушить ему, что рано или поздно его романтическія отношенія къ молодой дѣвушкѣ кончатся, и что мисъ Эдиѳъ Белленденъ выйдетъ замужъ за лорда Эвандэля, не смотря на лѣтнія прогулки съ мистеромъ Генри Мортономъ и обмѣнъ стиховъ, рисунковъ и книгъ.

0x01 graphic

Наущенія лукавой Джени такъ хорошо согласовались съ его собственными опасеніями и подозрѣніями, что Мортонъ, незамѣтно для самого себя, поддался чувству ревности, хорошо знакомому тому, кто истинно любилъ и не имѣлъ друга, который могъ бы помочь ему добрымъ совѣтомъ. Сама мисъ Белленденъ, по искренности своего характера, невольно способствовала развитію въ немъ этого чувства. Однажды въ разговорѣ съ Мортономъ, какъ-то рѣчь зашла о недавнихъ насиліяхъ, совершенныхъ отрядомъ солдатъ, которымъ командовалъ (такъ гласила молва) лордъ Эвандэль, и Эдиѳъ, одинаково вѣрная въ дружбѣ какъ и въ любви, горячо заступилась за молодаго лорда противъ рѣзкихъ нападокъ своего возлюбленнаго, находившагося вѣроятно подъ впечатлѣніемъ мучительной идеи о воображаемомъ соперничествѣ. Эдиѳъ начала защищать Эвандэля съ такимъ увлеченіемъ, что бѣдный Генри Мортонъ былъ пораженъ до глубины души, къ великому удовольствію Джени Денисонъ, всегдашней спутницы этихъ прогулокъ. Молодая дѣвушка замѣтила неловкость своей выходки и поспѣшила загладить ее. Но чувство ревности серьезно овладѣло Мортономъ, и онъ тогда же составилъ планъ уѣхать за границу.

Когда мисъ Белленденъ посѣтила его въ заключеніи и выказала глубокое, искреннее участіе въ его судьбѣ, онъ попытался отогнать отъ себя неотвязчивое чувство подозрительности, но не былъ въ силахъ устоять противъ мучительной мысли, что въ данномъ случаѣ Эдиѳъ выказываетъ только дружественное расположеніе къ нему, или временное предпочтеніе, которое исчезнетъ, какъ роса на солнцѣ, передъ властью лэди Маргаретъ и ухаживаніемъ лорда Эвандэля.

-- Почему я долженъ попирать въ себѣ человѣческія права, и не могу громко требовать ея руки? Всему виною проклятый деспотизмъ, падающій одинаковымъ бременемъ на наше имущество и наши привязанности, безжалостно убивающій въ насъ плоть и духъ! Какъ, неужели я долженъ уступить дорогую Эдиѳъ одному изъ палачей кроваваго правительства? Нѣтъ, клянусь Небомъ, этого не будетъ! До сихъ поръ я оставался безучастенъ къ скорбямъ угнетеннаго народа, и теперь судьба наказываетъ меня за это безучастіе, нанося мнѣ самому мучительный ударъ!

Мортонъ предавался такимъ невеселымъ размышленіямъ, и съ безсильной злобой вспоминалъ всѣ оскорбленія, нанесенныя въ странѣ ему и его партіи, когда Ботвель вошелъ въ башню, въ сопровожденіи двухъ драгунъ, изъ которыхъ одинъ несъ ручныя кандалы.

-- Вы должны слѣдовать за мною, молодой человѣкъ, сказалъ онъ,-- и прежде немного принарядиться.

-- Принарядиться? воскликнулъ Мортонъ;-- что вы хотите этимъ сказать?

-- Ничего особеннаго; вамъ нужно надѣть вотъ эти браслетики. Я лично не желаю этого, чортъ меня возьми! я лично желалъ бы сдѣлать вамъ всевозможныя облегченія. Но я не смѣю, понимаете, не смѣю представить вига нашему полковнику иначе какъ въ кандалахъ.

Ботвель приблизился къ Мортону; но послѣдній схватилъ тяжелый дубовый стулъ, и замахнувшись имъ закричалъ, что размозжитъ голову первому, кто посмѣетъ дотронуться до него.

-- Мнѣ съ вами справиться не долго, любезнѣйшій, возразилъ Ботвель;-- но я былъ бы очень радъ, если бы вы добровольно смирились.

Ботвель говорилъ правду, но не потому, что не желалъ дѣйствовать насильственно противъ Мортона, а потому, что враждебное столкновеніе надѣлало бы шума и привлекло бы начальство, которое непремѣнно подвергло бы сержанта строгой отвѣственности за небрежный и снисходительный присмотръ за плѣнникомъ.

-- Будьте благоразумны, продолжалъ Ботвель убѣдительнымъ голосомъ,-- и не дѣлайте самому себѣ зла. Въ замкѣ поговариваютъ, что племяница лэди Маргаретъ выходитъ замужъ за нашего молодаго капитана, лорда Эвандэля. Я только что видѣлъ ихъ вмѣстѣ въ залѣ и слышалъ какъ мисъ Белленденъ просила капитана о вашемъ помилованіи. Клянусь честью, она была такъ хороша и такъ любовно глядѣла на него, что... но, чортъ побери, что съ вами дѣлается? Вы поблѣднѣли какъ полотно... не хотите ли водки?

-- Мисъ Белленденъ просила лорда Эвандэля о моемъ помилованіи? повторилъ Мортонъ слабрмъ голосомъ.

-- Да, да; лучше женской дружбы ничего нѣтъ, дружище! Что женщина захочетъ, того она непремѣнно добьется. Ну, а теперь за дѣло! Вотъ это ладно! Я зналъ, что вы благоразумный молодой человѣкъ!

Ботвель началъ надѣвать Мортону кандалы; но неожиданное сообщеніе сержанта такъ поразило молодаго человѣка, что онъ не выказалъ никакого сопротивленія.

-- Она у него просила о моемъ помилованіи! да... да... вы правы! Надѣвайте на меня кандалы, когда самое сердце мое задушено въ страшныхъ тискахъ! Эдиѳъ просила о моемъ помилованіи и просила у кого же?.. у лорда Эвандэля!

-- Совершенно правильно, замѣтилъ Ботвель,-- молодой лордъ одинъ, быть можетъ, въ состояніи спасти васъ. Никто въ полку не имѣетъ такого вліянія на полковника Клевергауза.

Говоря это, Ботвель ввелъ плѣнника въ залу. Проходя мимо Эдиѳъ, несчастный Мортонъ услышавъ отрывчатыя слова ея разговора съ Эвандэлемъ, и увидѣвъ, что ея рука покоится въ рукѣ молодаго лорда, убѣдился что сержантъ сказалъ правду. Одно мгновеніе произвело сильный и неожиданный переворотъ въ немъ. Глубокое отчаяніе разбитой любви, опасность, угрожавшая его жизни, измѣна мисъ Белленденъ и ея заступничество за него, казавшееся горькой насмѣшкой, все это вмѣстѣ разомъ убило въ Мортонѣ прежнія его чувства и пробудило въ немъ иныя стремленія. Доведенный до отчаянія, онъ рѣшился заступиться за права своихъ соотечественниковъ, попранныя въ немъ самомъ. Въ характерѣ молодаго человѣка произошелъ сильный и внезапный переломъ; такъ, тихое сельское жилище, бывшее долгое время свидѣтелемъ мирныхъ семейныхъ радостей, обращается въ минуту непріятельскаго нашествія въ опасное мѣсто обороны.

Какъ мы уже сказали, Мортонъ взглянулъ на мисъ Белленденъ грустно и укоризненно, какъ бы посылая ей вѣчное прости. Потомъ онъ смѣло подошелъ къ столу, за которымъ сидѣлъ полковникъ Грэмъ.

-- По какому праву, серъ, началъ онъ твердымъ голосомъ, не дожидаясь вопроса, -- по какому праву ваши солдаты вырвали меня изъ среды моего семейства и надѣли на свободнаго человѣка кандалы?

-- По моему приказанію, отвѣтилъ Клевергаузъ,-- и теперь я вамъ приказываю замолчать и отвѣчать только на мои вопросы.

-- Я не сдѣлаю этого, воскликнулъ Мортонъ, въ то время какъ всѣ присутствовавшіе не могли опомниться отъ его дерзкой выходки.-- Прежде чѣмъ хартія моего отечества будетъ попрана въ моемъ лицѣ, я хочу знать, задержанъ ли я законнымъ образомъ и призванъ ли я къ допросу передъ представителемъ судебной власти?

-- Клянусь честью, молодчикъ меня потѣшаетъ! сказалъ Клевергаузъ.

-- Вы съ ума сошли, Мортонъ? воскликнулъ маіоръ Белленденъ, обращаясь къ своему молодому другу:-- вспомните, ради Бога, что вы говорите съ офицеромъ его величества короля.

-- Потому-то, продолжалъ Мортонъ рѣшительно,-- я желаю знать, какое право имѣетъ офицеръ его величества короля задерживать свободнаго подданнаго, не имѣя на то законнаго документа. Если бы онъ былъ гражданскій судья, то я долженъ былъ ему подчиниться.

-- Вашъ другъ, сказалъ Клевергаузъ маіору,-- принадлежитъ по видимому къ тѣмъ педантамъ джентльменамъ, которые, подобно дураку въ комедіи, не рѣшаются повязать себѣ галстухъ безъ письменнаго предписанія отъ судьи Овердо; но я докажу ему передъ отъѣздомъ, что мои погоны такіе же представители законной власти какъ судейскій жезлъ. Итакъ, молодой человѣкъ, оставляя въ сторонѣ пустые толки, вы потрудитесь немедленно отвѣтить мнѣ когда вы видѣли Бальфура Бурлея?

-- Такъ какъ я не признаю за вами права допрашивать меня, возразилъ Мортонъ, -- то отказываюсь отвѣчать на вашъ вопросъ.

-- Вы признались моему сержанту, сказалъ Клевергаузъ,-- что укрыли у себя Бурлея, зная что онъ измѣнникъ и убійца; почему вы не хотите быть такъ же откровенны со мною?

-- Потому, возразилъ Мортонъ,-- что я считаю васъ, по воспитанію и образованію способнымъ уважать права гражданина, которыя въ настоящее время безнаказанно попираютъ! Я желаю убѣдить васъ, что есть еще шотландцы, дорожащіе свободой своей родины.

-- И что эти шотландцы готовы защищать съ оружіемъ въ рукахъ свои мнимыя права, не такъ ли?-- спросилъ полковникъ Грэмъ.

-- Если бы мы были одни въ горахъ, и я имѣлъ при себѣ мечъ, вамъ не пришлось бы повторить вопроса.

-- Совершенно достаточно, сказалъ Клевергаузъ, очень спокойно:-- Ваши слова вполнѣ соотвѣтствуютъ поступкамъ, въ которыхъ вы обвиняетесь; но я не хочу забывать, что вы сынъ полковника Сайласа Мортона, который хотя и былъ мятежникомъ, но стяжалъ себѣ славу мужественнаго воина; Васъ не повѣсятъ какъ собаку, и вы умрете какъ преступный солдатъ.

-- Какъ бы мнѣ не суждено было окончить свое существованіе, я умру достойною смертью, а позоръ падетъ на главу того, кто проливаетъ невинную кровь.

-- Въ такомъ случаѣ, помолитесь Богу; я вамъ даю на это пять минутъ. Ботвель, отведите плѣнника во дворъ, и выстройте взводъ солдатъ.

Весь разговоръ и послѣднее приказаніе полковника поразили ужасомъ присутствовавшихъ. Послѣ минутнаго молчанія раздались возгласы неудовольствія. Старая лэди Маргаретъ, не смотря на свои предразсудки и преданность извѣстной партіи, была не въ силахъ побороть чувство сожалѣнія къ несчастному осужденному, и громко заступилась за него.

-- Полковникъ Грэмъ, воскликнула она,-- не проливайте молодой крови! Передайте плѣнника въ руки правосудія. Неужели вы думаете отплатить мнѣ за мое гостепріимство, обагривъ человѣческой кровью порогъ моего жилища!

-- Полковникъ Грэмъ, сказалъ въ свою очередь маіоръ Белленденъ,-- вы отвѣтите за насиліе. Хоть я старъ и безсиленъ, но не позволю безнаказанно умертвить на моихъ глазахъ сына моего покойнаго друга. Я найду людей, которые потребуютъ у васъ отвѣта за вашъ безчеловѣчный поступокъ.

-- Будьте покойны, маіоръ Белленденъ, я готовъ отвѣчать за свои поступки, возразилъ Клевергаузъ, съ невозмутимымъ спокойствіемъ.-- Мнѣ очень жаль, милэди, продолжалъ онъ, обращаясь къ лэди Маргаретъ,-- что вы заставляете меня отвѣтить отказомъ на ваше горячее заступничество за измѣнника. Ваша просьба удивляетъ меня тѣмъ болѣе, что люди, подобные Мортону, причинили не мало горя вашему семейству.

-- Полковникъ Грэмъ, возразила лэди Маргаретъ дрожащимъ голосомъ, -- я предоставляю возмездіе Небесному Правосудію, которому оно принадлежитъ по праву. Кровь молодаго плѣнника не оживитъ дорогихъ мнѣ лицъ. Сознаніе, что въ стѣнахъ моего замка совершилось дѣяніе, повергшее быть можетъ нѣжную мать или любящую жену въ глубокое горе, не можетъ меня утѣшить.

-- Это безуміе, господа, совершенное безуміе! воскликнулъ Клевергаузъ:-- я долженъ исполнить свой долгъ въ отношеніи церкви и государства. Тысячи негодяевъ поднимаютъ знамя бунта, а вы просите помилованія молодаго фанатика, который одинъ можетъ повернуть вверхъ дномъ цѣлое королевство. Нѣтъ, этого не можетъ быть, и не будетъ! Ботвель, уведите плѣнника!

Что дѣлало въ это время лице, наиболѣе заинтересованное въ участи осужденнаго? Мисъ Белленденъ два раза пыталась говорить, и два раза голосъ измѣнялъ ей. Слова замирали на устахъ ея, и умъ отказывался работать. Когда Клевергаузъ приказалъ вывести Мортона изъ комнаты, она вскочила съ кресла, рванулась впередъ, но потеряла сознаніе и какъ подкошенный цвѣтокъ упала въ объятія своей горничной

-- Помогите! воскликнула бѣдная Джени, -- ради Бога помогите! мисъ Белленденъ умираетъ!

Лордъ Эвандэль во все это время стоялъ молча и неподвижно опираясь на мечъ; когда Эдиѳъ лишилась чувствъ, онъ выступилъ впередъ и сказалъ Клевергаузу:

-- Полковникъ Грэмъ, я желалъ бы сказать вамъ нѣсколько словъ наединѣ, прежде чѣмъ приговоръ будетъ приведенъ въ исполненіе.

Клевергаузъ удивленно посмотрѣлъ на Эвандэля, но тотчасъ всталъ съ мѣста и отошелъ съ нимъ въ углубленіе окна, гдѣ между ними произошелъ слѣдующій разговоръ:

-- Полковникъ, началъ лордъ Эвандэль,-- когда въ прошломъ году мое семейство помогло вамъ выпутаться изъ бѣды въ тайномъ совѣтѣ, вы, насколько мнѣ помнится, объявили себя нашимъ должникомъ.

-- Разумѣется, любезный Эвандэль, отвѣтилъ Клевсргаузъ,-- я не способенъ забыть оказанную мнѣ услугу, и буду очень радъ доказать вамъ при первомъ удобномъ случаѣ мою искреннюю благодарность.

-- Вашъ долгъ будетъ погашенъ, если вы даруете жизнь молодому Мортону, сказалъ лордъ.

-- Эвандэль, воскликнулъ Грэмъ, очень удивленный,-- вы сошли съ ума! вы положительно сошли съ ума! Какое вамъ дѣло до сорванца, до сына отчаяннаго круглоголоваго? Отецъ Мортона былъ однимъ изъ самыхъ опасныхъ нашихъ противниковъ въ Шотландіи; холодный, рѣшительный, мужественный, неподкупный въ своихъ убѣжденіяхъ, онъ сдѣлалъ много зла, а сынъ, насколько мнѣ кажется, пошелъ въ отца. Повѣрьте мнѣ, Эвандэль, я умѣю судить людей; если бы Мортонъ принадлежалъ къ мелкимъ, безцвѣтнымъ, дюжиннымъ фанатикамъ, я охотно помиловалъ бы его въ угоду лэди Маргаретъ и ея семейству. Но онъ восторженный, пылкій, а главное образованный человѣкъ, и можетъ сдѣлаться опаснымъ орудіемъ въ рукахъ мятежниковъ, слѣпой фанатизмъ которыхъ нуждается въ разумной поддержкѣ. Впрочемъ, я привожу эти доводы не для того, чтобы отклонить вашу просьбу, а желаю только указать вамъ на возможныя ея послѣдствія. Я считаю священною обязанностью сдержать слово и отплатить услугою за услуги: если вы желаете сохранять жизнь Мортону, онъ не будетъ казненъ.

-- Вы можете подвергнуть его самому строгому заключенію, сказалъ Эвандэль,-- но не удивляйтесь, что я такъ настойчиво прошу васъ пощадить его жизнь. Я побужденъ къ тому самой настоятельной необходимостью.

-- Будь по вашему, возразилъ Грэмъ;-- но помните, молодой человѣкъ, что если вы имѣете въ виду занять въ будущемъ важную государственную должность, вы должны привыкнуть жертвовать своими личными интересами и привязанностями для блага отечества и обязанности службы. Мы не въ такое время живемъ, чтобы имѣть право смягчать необходимыя мѣры строгости въ угоду дряхлой старости и женскимъ слезамъ, и самыя суровыи преслѣдованія мятежниковъ находятъ себѣ, по моему мнѣнію, оправданіе въ опасномъ положеніи нашего государственнаго строя. Не забудьте еще, что уступая настоящему вашему ходатайству, я предоставляю себѣ право отклонять въ будущемъ всѣ подобныя просьбы, хотя бы онѣ шли отъ вашего имени.

Сказавъ это полковникъ подошелъ къ столу и устремилъ на Мортона проницательный взглядъ, какъ бы желая прочесть на его лицѣ отраженіе мучительной борьбы между ожиданіемъ смерти и привязаностью къ жизни. Но лице Мортона дышало спокойной рѣшимостью: Клевергаузъ видѣлъ передъ собою человѣка, которому не осталось на землѣ ни любви, ни надеждъ.

-- Вы видите? сказалъ Клевергаузъ лорду Эвандэлю полушепотомъ;-- онъ переживаетъ минуты неизвѣстности между жизнью и смертью,-- неизвѣстности болѣе ужасной чѣмъ самая ужасная дѣйствительность, и онъ одинъ изъ всѣхъ присутствующихъ сохранилъ наиболѣе спокойствія; у него одного взглядъ остался покоенъ и ясенъ, онъ одинъ не поблѣднѣлъ и не струсилъ. Всмотритесь въ него пристально, Эвандэль... Если этотъ человѣкъ станетъ когда либо во главѣ мятежнаго войска, вамъ придется горько раскаяться въ вашемъ сегодняшнемъ поступкѣ.

Потомъ онъ сказалъ громко: -- молодой человѣкъ, ваша жизнь спасена, благодаря ходатайству вашихъ друзей,-- Ботвель, отведите его подъ стражу и присмотрите за нимъ вмѣстѣ съ другими плѣнными.

-- Если я обязанъ жизнью, воскликнулъ Мортонъ, догадываясь, что онъ спасенъ по настоянію счастливаго соперника,-- если я обязанъ жизнью ходатайству лорда Эвандэля...

-- Уведите плѣнника, Ботвель, сказалъ полковникъ Грэмъ, перебивая молодаго Мортона,-- мнѣ нѣтъ ни времени, ни охоты слушать сладкія рѣчи.

Ботвель насильно увлекъ молодаго человѣка изъ залы и дорогою сталъ убѣждать его:

-- Надо полагать, дружище, что у васъ три жизни въ запасѣ кромѣ вашей собственной, иначе вы не стали бы болтать такъ много по пусту! Ладно, ладно, я ужъ васъ не пущу больше на глаза нашего полковника! Не то, клянусь честью, ваше тѣло неизбѣжно повиснетъ на ближайшемъ деревѣ или уляжется въ ближайшей канавѣ. Пойдемте-ка лучше къ вашимъ товарищамъ по заключенію.

Ботвель сочувствовалъ храброму молодому человѣку, не смотря на грубую безцеремонность своего обращенія съ нимъ. Онъ радовался спасенію Мортона, и торопился увести его подальше отъ грознаго полковника, на широкій мощеный дворъ Тилитудлемскаго замка, гдѣ трое другихъ плѣнныхъ (двое мужчинъ и одна женщина), захваченныхъ лордомъ Эвандэлемъ, терпѣливо ожидали рѣшенія своей участи, подъ присмотромъ нѣсколькихъ драгунъ.

Клевергаузъ прощался тѣмъ временемъ съ лэди Маргаретъ Белленденъ, которая была очень огорчена невнимательностью полковника къ ея ходатайству.

-- Я полагала до настоящаго времени, сказала она,-- что Тилитудлемскій замокъ могъ служить безопаснымъ убѣжищемъ для всѣхъ погибающихъ, не исключая и тѣхъ, которые не вполнѣ заслуживали помилованія. Теперь я вижу, что старый плодъ не имѣетъ цѣны, хотя наши страданія и наши услуги отечеству...

-- Ваши услуги и страданія за правое дѣло никогда не будутъ забыты, милэди, позволяю себѣ увѣрить васъ въ томъ. Если я отклонилъ ваше ходатайство и просьбу маіора Беллендена, то единственно потому, что считалъ казнь Мортона необходимою для блага государства. Обратите гнѣвъ въ милость, милэди, и скажите вашимъ добрымъ голосомъ, что вы меня прощаете; а я вернусь сегодня къ ночи, приведу двѣсти плѣнныхъ виговъ и помилую изъ нихъ пятьдесятъ ради васъ.

-- Я буду очень радъ вашимъ успѣхамъ, полковникъ, вмѣшался маіоръ Белленденъ,-- но послушайтесь совѣта стараго воина, и не проливайте липшей крови, когда побѣда будетъ на вашей сторонѣ. А на прощаніе позвольте васъ попросить отпустить молодаго Мортона на поруки.

-- Мы поговоримъ объ этомъ, когда я вернусь назадъ, отвѣчалъ Клевергаузъ, -- но будьте увѣрены, что жизнь его въ безопасности.

Во время этого разговора, Эвандэль нѣсколько разъ съ безпокойствомъ оглядывался, надѣясь увидѣть Эдиѳъ; но заботливая Джени перевела свою молодую госпожу въ спальню.

Молодой лордъ угрюмо и неохотно повиновался приказаніямъ Клевергауза, который простился съ маіоромъ и лэди Маргаретъ и торопилъ всѣхъ къ отъѣзду. Первыми двинулись плѣнники подъ сильнымъ конвоемъ, за ними послѣдовали офицеры со своими драгунами. Выѣхавъ за ворота замка, весь отрядъ поѣхалъ крупною рысью, расчитывая догнать поскорѣе полкъ и часа черезъ два встрѣтиться съ непріятелемъ.

ГЛАВА XIV.

Пусть псы мои гуляютъ на свободѣ,
Пусть соколы летаютъ по лѣсамъ,
Пусть земли отнимаетъ гордый лордъ,
Я здѣсь уже болѣе не жилецъ.
Старинная балада.

Мы оставили Мортона и его трехъ плѣнныхъ спутниковъ, выѣхавшихъ изъ замка, подъ непосредственнымъ присмотромъ сержанта Ботвеля. Ихъ путь лежалъ по направленію къ горамъ, въ которыхъ, по словамъ лазутчиковъ, засѣли мятежные пресвитеріанцы. Отрядъ не успѣлъ отъѣхать на четверть мили отъ Тилитудлемскаго замка, когда его обогнали Клевергаузъ и Эвандэль съ драгунами, спѣшившіе занять мѣсто во главѣ полка. Какъ только начальники скрылись изъ виду, Ботвель остановилъ свой отрядъ и снялъ оковы съ Мортона.

-- Потомокъ царственной крови долженъ быть вѣренъ своему слову, сказалъ сержантъ.-- Я обѣщалъ обращаться съ вами мягко и вѣжливо, насколько это будетъ зависѣть отъ меня лично. Инглисъ, обратился онъ къ одному изъ всадниковъ, я позволяю мистеру Мортону ѣхать рядомъ съ другимъ молодымъ плѣннымъ; они могутъ разговаривать между собою сколько ихъ душѣ угодно, но вы помѣстите съ обѣихъ сторонъ солдатъ съ заряженными ружьями. Если они попытаются дать тягу, стрѣляйте по нимъ въ упоръ. Вы не можете сказать, чтобы я принималъ противъ васъ суровыя мѣры, продолжалъ онъ, обращаясь къ Мортону.-- Что дѣлать, таковы уже правила войны! Пасторъ пусть ѣдетъ рядомъ со старухой, Инглисъ; они составляютъ какъ разъ подходящее общество, и присмотрѣть за ними съумѣетъ одинъ человѣкъ. Если они начнутъ говорить или нѣтъ какой нибудь вздоръ, постегайте ихъ по спинѣ портупеей. Съ проповѣдникомъ, которому зажали ротъ, справиться не трудно,-- его задушитъ злость!

Сдѣлавъ необходимыя распоряженія, Ботвель сталъ во главѣ отряда, а Инглисъ съ шестью драгунами составилъ аріергардъ; послѣ этого пустили лошадей рысью, чтобы догнать полкъ.

Мортонъ былъ такъ подавленъ горемъ и внутреней борьбой, что оставался равнодушнымъ ко всему происходившему вокругъ него; онъ даже отнесся безучастно къ любезной предупредительности Ботвеля, снявшаго съ него оковы. Онъ испытывалъ на сердцѣ тоскливую пустоту, смѣняющую обыкновенно взрывъ сильнаго чувства. Гордое сознаніе оскорбленнаго права, вызвавшее его смѣлые отвѣты Клевергаузу, не могло болѣе поддерживать въ немъ бодрости духа; глаза его останавливались съ глубокою грустью на тропинкахъ и просѣкахъ, гдѣ каждый кустикъ, каждая былинка напоминали ему о минувшемъ счастіи и разбитой любви.

Отрядъ поднялся на возвышеніе, съ котораго Мортонъ часто любовался Тилитудлемскимъ замкомъ, привѣтствуя его при утреннихъ лучахъ солнца и прощаясь съ нимъ на вечерней зарѣ,-- съ котораго онъ часто устремлялъ влюбленный взоръ на стройныя башни, высившіяся надъ лѣсомъ, поджидая или провожая свою ненаглядную Эдиѳъ. Въ настоящую минуту, несчастный, безпомощный плѣнникъ безотчетно обернулъ голову, чтобъ взглянуть въ послѣдній разъ на дорогую для него мѣстность, и глубокій вздохъ невольно вырвался изъ его груди. Въ отвѣтъ на этотъ вздохъ послышался громкій, жалобный стонъ его плѣннаго спутника, взоры котораго были устремлены по тому же направленію, и можетъ быть повиновались сходному теченію мысли. Хотѣлъ ли молодой плѣнникъ выразить сочувствіе чужому горю, сказалось ли въ его стокѣ собственное наболѣвшее чувство, во всякомъ случаѣ въ этомъ стонѣ прозвучало болѣе озлобленія и раздраженія чѣмъ покорной печали. Мортонъ быстро обернулся, и узналъ въ своемъ спутникѣ Куди Гедрига, грустное лице котораго отражало затаенное горе и сочувствіе къ несчастному ближнему.

-- Ахъ, серъ! воскликнулъ бывній работникъ лэди Маргаретъ Белленденъ;-- грустно видѣть, какъ честныхъ людей таскаютъ по бѣлу свѣту, точно чудо какое нибудь!

-- Мнѣ очень жаль видѣть васъ въ такомъ положеніи, Куди, сказалъ Мортонъ, всегда готовый сочувствовать чужому горю, забывая о своемъ.

-- Мнѣ также очень жаль, мистеръ Генри, отвѣтилъ Куди,-- очень жаль насъ обоихъ. Но намъ, какъ я вижу, будетъ мало пользы отъ этого сожалѣнія. По правдѣ сказать, продолжалъ онъ, отводя душу въ болтовнѣ,-- по правдѣ сказать, я не имѣю права находиться здѣсь, потому что никогда ничего не говорилъ ни противъ короля ни противъ епископовъ; вотъ моя мать, несчастное созданіе, не съумѣла упять во время свой старый языкъ, и за это мы оба платимся теперь!

-- Вашу мать тоже задержали? спросилъ Мортонъ, не отдавая себѣ хорошенько отчета въ своихъ словахъ.

-- Какъ же, она ѣдетъ за нами, какъ невѣста какая, съ пасторомъ Габріелемъ Кетльдрумлемъ (такъ, кажется, его зовутъ!). Дѣло то было вотъ какъ, серъ: когда насъ выгнали изъ Мильнвудской усадьбы, какъ прокаженныхъ, и когда вашъ дядюшка и его экономка прокричали намъ въ слѣдъ много всякой брани, я сказалъ матушкѣ: "что мы будемъ дѣлать? Послѣ того, что вы нагрубили старой лэди Маргаретъ и отдали молодаго Мильнвуда на посрамленіе солдатамъ, насъ нигдѣ не примутъ въ цѣломъ графствѣ". Она отвѣтила мнѣ: "не унывай, дитя мое! препоясайся мечемъ духовнаго просвѣтленія для великаго подвига, предоставленнаго въ удѣлъ вѣрующимъ, и гряди торжественно исповѣдывать начала ковенанта!"

-- Тогда, я полагаю, вы отправились на сборище пресвитеріанцевъ? спросилъ Мортонъ.

-- Сейчасъ вы узнаете, продолжалъ Куди.-- И такъ, не смотря на совѣтъ моей матушки, я все-таки не зналъ что мнѣ дѣлать. Наконецъ мы отправились съ нею къ одной ея старой подругѣ, такой же сумасшедшей какъ она сама, гдѣ мы поѣли какой-то похлебки съ лепешками. Матушка съ подругой долго читала молитвы, потомъ пѣла псалмы, такъ что я тутъ же заснулъ отъ скуки и усталости. На другой день онѣ подняли меня на разсвѣтѣ, и мнѣ пришлось волей неволей идти съ ними на большое сборище пресвитеріанцевъ въ Мири-Сайксѣ. Тамъ на горѣ проповѣдывалъ Габріель Кетльдрумль: онъ уговаривалъ своихъ слушателей поднять знамя истинной вѣры и идти на бой съ Римскимъ Голіаѳомъ. Вы не можете себѣ представить, мистеръ Генри, какъ онъ громко кричалъ! Слова его разносились на милю въ окружности, и онъ мычалъ какъ корова на чужомъ выгонѣ! А я себѣ думаю: "въ нашемъ графствѣ нѣтъ мѣстечка подъ названіемъ Римскій Голіаѳъ; вѣроятно это гдѣ нибудь въ западной понизи, слѣдовательно мы но дорогѣ туда можемъ удрать съ матушкой, потому что я вовсе не желаю подставлять свой лобъ подъ пулю для разныхъ Кетльдрумлей". Слушайте же, продолжалъ Куди, очевидно находя большое удовольствіе разсказывать свои похожденія, и не задавая себѣ вопроса можетъ ли его разсказъ занимать слушателя. Слушайте же! Не успѣлъ проповѣдникъ докончить свою болтовню, какъ разнеслась молва, что ѣдутъ драгуны. Одни пустились бѣжать, другіе закричали: "стойте, долой филистимлянъ"! Я подскочилъ къ матушкѣ, и хотѣлъ увести ее по добру по здорову до прихода красныхъ куртокъ, но не тутъ то было: она уперлась, да и только! а попробуйте стащить упрямаго быка за рога! Дѣло то впрочемъ можно было поправить: мы находились въ узкой долинѣ, въ которой лежалъ густой туманъ, и драгуны могли проѣхать мимо, не замѣтивъ насъ, если бы мы только сидѣли смирно. Но наши-то словно бѣлены объѣлись: крики стараго Кетльдрумля показались имъ слабымъ жужжаніемъ, и они принялись всѣ вмѣстѣ выть какой-то псаломъ, такъ что, я думаю, въ самомъ Ланрикѣ слышно было! Короче сказать, на насъ налетѣлъ, какъ снѣгъ на голову, лордъ Эвандэль съ двадцатью красными куртками. Нѣкоторые изъ нашихъ вздумали сопротивляться съ мечемъ и пистолетомъ въ одной рукѣ и съ библіей въ драгой, но ихъ скоро уложили на вѣчный покой. Впрочемъ, большаго кровопролитія не былоі Лордъ Эвандэль приказалъ разогнать насъ, и щадить нашу жизнь.

-- Неужели вы сдались безъ боя? спросилъ Мортонъ, который конечно не упустилъ бы такого случая вцѣпиться въ лорда Эвандэля.

-- Да, конечно, отвѣтилъ Куди:-- я заслонилъ собою матушку, и просилъ о пощадѣ; но двѣ красныя куртки, не внимая моей мольбѣ, замахнулись мечами и хотѣли плашмя ударить по спинѣ мою матушку. Тогда я поднялъ свою дубинку и объявилъ дерзскимъ солдатамъ, что имъ плохо придется, если они тронутъ ее. Они бросились на меня, и навѣрное убили бы, если бы не подъѣхалъ лордъ Эвандэль; я закричалъ, что служу въ Тилитудлемскомъ замкѣ -- вѣдь вы знаете, что молодой лордъ не совсѣмъ равнодушенъ къ мисъ Эдиѳъ?-- такъ вотъ, какъ только услышалъ мои слова, онъ приказалъ мнѣ бросить палку, и мы съ матушкой сдались плѣнными. Намъ, пожалуй, удалось бы удрать, да Кетльдрумль былъ слишкомъ близко отъ насъ; онъ, знаете, ѣхалъ на лошади Андрю Вильсона, которая долго ходила подъ драгунами, и чѣмъ больше онъ ее пришпоривалъ, чтобы ускакать, тѣмъ упрямѣе она держалась около солдатъ. Когда Кетльдрумль и матушка очутились рядомъ, они начали осыпать красныхъ куртокъ самыми ужасными словами. Этого только не доставало: потухшій костеръ снова разгорѣлся, и начальство приказало немедленно покончить съ нами, для примѣра и острастки, какъ они выражаются.

-- Какое возмутительное, гнусное насиліе! воскликнулъ Мортонъ, на половину разговаривая самъ съ собою.-- Несчастный беззащитный молодой человѣкъ пришелъ на сборище изъ одной любви къ своей матери, а его заковываютъ въ цѣпи какъ вора или убійцу, хуже того -- осуждаютъ на смерть, лишая законнаго суда, въ которомъ по отказываютъ самымъ закоренѣлымъ преступникамъ. Довольно видѣть такой деспотизмъ, а не только терпѣть отъ него, чтобы рвать на себы волосы отъ бѣшенства!

-- Конечно, сказалъ Куди, не понимая хорошенько словъ Мортона, сказанныхъ подъ вліяніемъ собственаго оскорбленнаго чувства,-- конечно, мы не имѣемъ права осуждать поступки важныхъ лицъ; лэди Маргаретъ часто повторяла это, и будучи сама важное лице, разумѣется знала что говорила; я слушалъ ее очень терпѣливо, потому что она всегда угощала насъ похлебкой и водкой, прочтя намъ наставленіе о нашихъ обязанностяхъ. Чортъ побери, впрочемъ, похлебку, водку и всякое другое угощеніе! благородные эдинбургскіе лорды не даютъ намъ даже кружки свѣжей воды, а еще травятъ насъ, какъ дикихъ звѣрей, отдаютъ на посмѣяніе краснымъ курткамъ, и забираютъ все наше имущество. Я не могу сказать, чтобы это было любезно съ ихъ стороны.

-- Еще бы! воскликнулъ Мортонъ подавляя внутренее волненіе.

-- Что мнѣ особенно не по сердцу, продолжалъ Куди,-- это вольности, которыя позволяютъ себѣ красныя куртки съ нашими красотками. Сегодня поутру я проходилъ мимо Тилитудлемскато замка, и мнѣ стало очень грустно когда я увидѣлъ, что труба нашего домика дымится, и когда я подумалъ, что чужіе люди грѣются у нашей печки; но мнѣ еще грустнѣе стало, когда нахалъ Томъ Галлидей поцаловалъ Джени Денисонъ у меня на глазахъ. Я удивляюсь, какъ у женщинъ хватаетъ безстыдства на такія дѣла; впрочемъ, онѣ всегда стояли за красныхъ куртокъ. Я самъ когда-то собирался идти въ солдаты, когда увидѣлъ, что ничѣмъ другимъ не проберешь Джени. Но я не особенно виню ее; она конечно для меня позволила Тому растрепать свои волосы.

-- Для васъ, Куди? спросилъ Мортонъ, невольно увлекаясь разсказомъ, который странно совпадалъ съ его собственнымъ горемъ.

-- Для меня, конечно, мистеръ Мильнвудъ, отвѣчалъ Куди:-- бѣдная дѣвчонка любезничала съ негодяемъ драгуномъ (чортъ бы его побралъ за это!) только для того, чтобы получить позволеніе подойти ко мнѣ и сунуть мнѣ въ руку денегъ; я увѣренъ, это было половина ея жалованія, а другую половину она пзрасходывала на свой нарядъ, помните, въ тотъ день когда мы стрѣляли въ попку.

-- И вы взяли отъ нея деньги, Куди? спросилъ Мортонъ.

-- Клянусь честью, не взялъ, мистеръ Мильнвудъ; я былъ такъ глупъ, что бросилъ ихъ ей въ лице; но что дѣлать? меня ужъ слишкомъ разбѣсилъ подлецъ Томъ Галлидей, цалуя Джени на моихъ глазахъ! а глупо сдѣлалъ, какъ хотите глупо! намъ съ матушкой эти деньги пришлись бы очень кстати, а Дженька истратитъ ихъ на пустяки.

Наступило продолжительное молчаніе, Куди сожалѣлъ вѣроятно о томъ что отвергнулъ щедрость возлюбленой, а Генри Мортонъ старался понять причину, заставившую мисъ Белленденъ спасти ему жизнь черезъ посредство лорда Эвандэля.

Въ Мортонѣ неожиданно пробудилась надежда: быть можетъ, говорилъ онъ себѣ, я ошибочно и поспѣшно истолковалъ вліяніе Эдиѳъ на лорда Эвандэля? Быть можетъ она умышленно обласкала и обнадежила его, чтобы упросить его заступиться за меня передъ полковникомъ Грэмомъ? А можетъ быть она вполнѣ положилась на испытаное великодушіе лорда Эвандэля, и объявила ему прямо, что отъ него зависитъ спасти жизнь счастливому сопернику.

Тѣмъ не менѣе послѣдній разговоръ мисъ Белленденъ съ лордомъ Эвандэлемъ не давалъ ему покоя, и поразила его сердце острымъ ножемъ.

-- "Готова исполнить всякое его желаніе!" нельзя было выразить яснѣе привязанность къ нему! разсуждалъ Мортонъ самъ съ собою; -- въ устахъ застѣнчивой и скромной дѣвушки такія слова равносильны объясненію въ любви. Я ее утратилъ, утратилъ навсегда! Мнѣ остается теперь отомстить за свое собственное горе и за страданія моей родины.

Куди по видимому размышлялъ о томъ же, хотя конечно съ меньшей утонченостью; по крайней мѣрѣ онъ неожиданно шепнулъ Мортону:

-- Какъ вы думаете, хорошо бы удрать при удобномъ случаѣ отъ этихъ мошенниковъ?

-- Конечно хорошо, возразилъ Мортонъ, -- будьте увѣрены, что я воспользуюсь первой возможностью вырваться на свободу.

-- Я радъ слышать отъ васъ такія рѣчи, воскликнулъ Куди; -- я глупый, неопытный малый, но мнѣ кажется, что не грѣхъ будетъ въ случаѣ крайности прибѣгнуть къ вооруженной силѣ. По моему разумѣнію тутъ нѣтъ ничего дурнаго, но наша почтенная лэди Маргаретъ Белленденъ непремѣнно назвала бы нашъ поступокъ сопротивленіемъ королевской власти.

-- Я готовъ сопротивляться, воскликнулъ Мортонъ,-- всякой власти, произвольно отнимающей у меня законныя права свободнаго гражданина. Я твердо рѣшился вырваться, хитростью или силою, изъ рукъ злодѣевъ, готовыхъ нарушить дарованную намъ хартію, и не внимая голосу правосудія отправить меня въ тюрьму или на висѣлицу!

-- Я какъ разъ того же мнѣнія, отвѣтилъ Куди,-- а потому мы воспользуемся первымъ удобнымъ случаемъ, чтобы дать тягу. Но вы напрасно заговорили о какой-то хартіи; эти дѣла касаются только вашего брата, джентльмена, а мы, бѣдные поселяне...

-- Хартія, о которой я говорю, перебилъ его Мортонъ,-- составляетъ достояніе всѣхъ шотландцевъ, знатныхъ и незнатныхъ. Если вы читали Священное Писаніе, вы должны помнить, что самъ апостолъ Павелъ возставалъ противъ рабства и тѣлеснаго наказанія, защищая свободу человѣка. Эта свобода дарована всѣмъ намъ въ упомянутой мною хартіи, и каждый изъ насъ обязанъ отстаивать ее, на благо себѣ и своимъ соотечествеи икамъ.

-- Такъ, такъ, серъ! возразилъ Куди; -- но лэди Маргаретъ и моя тетушка не скоро вычитаютъ изъ Св. Писанія такія мудрыя вещи. Милэди твердитъ о возданіи должнаго Кесарю, а моя старуха помѣшалась на вигахъ. Болтовня ихъ причинила мнѣ много зла; но еслибы какой нибудь джентльменъ захотѣлъ взять меня къ себѣ въ услуженіе, я увѣренъ, что изъ меня вышелъ бы совсѣмъ другой человѣкъ; надѣюсь, что ваша милость уйдетъ отъ этихъ негодяевъ и устроится когда нибудь своимъ домомъ, тогда вы не побрезгаете мною и сдѣлаете меня своимъ камердинеромъ.

-- Камердинеромъ, Куди? воскликнулъ Мортонъ; -- это будетъ непригодное мѣсто для васъ, хотя бы я и вырвался на свободу.

-- Я знаю что вы хотите сказать: вы думаете, что я грубая деревенщина и буду срамить васъ передъ честнымъ народомъ. Но во мнѣ есть кое какая смѣтливость, и я довольно скоро выучивался тому, чему меня учили. Вотъ только чтеніе, письмо, да еще цифирная наука не дались мнѣ; но за то въ игрѣ съ деревяннымъ мячемъ я очень силенъ и могу справляться съ оружіемъ не хуже Инглиса; я ему какъ-то раскроилъ башку, даромъ что онъ такъ важно ѣдетъ позади насъ! Вы вѣроятно не останетесь въ этой странѣ? спросилъ онъ останавливаясь и перебивая самого себя.

-- Вѣроятно нѣтъ, отвѣтилъ Мортонъ.

-- Вотъ видите... впрочемъ мнѣ все равно. Я помѣщу матушку у моей старой тетки въ Галогэтѣ, въ Глазго; тамъ она по крайней мѣрѣ не будетъ подвергаться опасности сгорѣть на кострѣ какъ вѣдьма, или умереть съ голоду, или попасть на висѣлицу, какъ жена вига. Глазгоскій мэръ говорятъ, добрый человѣкъ, и смотритъ снисходительно на такихъ сумасшедшихъ старухъ. А мы съ вами отправились бы по бѣлу свѣту искать счастья, какъ Джакъ -- бичь великановъ или какъ Валентинъ съ Орсономъ въ нашихъ старинныхъ сказкахъ; а потомъ мы снова вернулись бы въ "веселую Шотландію", какъ поется въ пѣсенкѣ; я взялся бы за плугъ, и такъ вспахалъ бы ваши мильнвудскія поля, что любо было бы глядѣть на нихъ и не грѣхъ было бы выпить лишнюю рюмочку за хорошій урожай.

-- Я думаю, любезный Куди, возразилъ Мортонъ,-- что намъ съ вами мало надежды вернуться къ мирнымъ сельскимъ работамъ.

-- Почему знать, серъ, почему знать, сказалъ Куди,-- никогда не мѣшаетъ надѣяться: случалось, что разбитый корабль благополучно достигалъ берега. Но что я слышу? никакъ моя старуха опять принялась за проповѣдь. Она завываетъ какъ осенній вѣтеръ въ окна, и Кетльдрумль, старый чортъ, ей вторить вздумалъ. Боже милостивый! убьютъ ихъ солдаты въ сердцахъ, непремѣнно убьютъ, и насъ за одно!

Дѣйствительно, дальнѣйшій разговоръ ихъ былъ прерванъ сильнымъ шумомъ въ заднихъ рядахъ: почтенный мистеръ Кетльдрумль хрипѣлъ какъ разбитый фаготъ, стараясь перекричать визгливый старческій голосъ Маузъ, напоминавшій разстроенную скрипку. Оказалось, что въ началѣ пути старикъ проповѣдникъ и мать Куди вели себя довольно спокойно, ограничиваясь взаимнымъ выраженіемъ неудовольствія и негодованія на дѣйствія "красныхъ куртокъ"; но по мѣрѣ того какъ они развивали другъ другу свои мысли, имъ стало овладѣвать сильное раздраженіе, и они вскорѣ утратили способность сдерживать волновавшее ихъ чувство.

-- Будьте вы прокляты! будьте вы трижды прокляты, жестокіе, кровожадные тираны! воскликнулъ почтенный Габріель Кетльдрумль,-- горе вамъ! трижды горе вамъ, нечестивые, когда раздастся трубный гласъ и будутъ взломаны судейскія печати!

-- Да... да... пусть вѣчный позоръ отмѣтитъ чело ихъ, и рука Всевышняго поразитъ ихъ въ день страшнаго суда! послышался пронзительный, крикливый голосъ Маузъ, добросовѣстно исполнявшей должность плакальщицы.

-- Истинно говорю вамъ, продолжалъ проповѣдникъ,-- что ваши набѣги и поборы, фырканіе и топотъ вашихъ лошадей, ваши кровавыя, безчеловѣчныя дѣянія, ваши усилія растлить соблазнительнымъ ученіемъ чистыя христіанскія души, всѣ ваши мерзости, позорящія человѣка, доносятся до престола Небеснаго Царя ужасными стонами и взываютъ о страшной расплатѣ! Берегитесь! берегитесь! берегитесь!

-- А я говорю, закричала Маузъ, не давая почтенному Кетльдрумлю времени досказать свою мысль,-- я говорю, что пока мой старческій голосъ можетъ хотя слабо звучать, пока эти безчеловѣчные переѣзды не убили меня окончательно, пока моя отдышка...

-- Хоть бы чортъ пустилъ ихъ лошадей въ скачъ, воскликнулъ Куди:-- они бы тогда прикусили языки.

-- Пока моя отдышка, продолжала Маузъ,-- не лишила меня возможности говорить, я буду всегда осуждать измѣну, отступленіе отъ истинной вѣры, гнусныя злоупотребленія грубой силы, всѣ бѣдствія и позорныя дѣянія нашего жалкаго времени!

-- Замолчите, прошу васъ, замолчите, добрая старушка, воскликнулъ Кетльдрумль, оправляясь отъ сильнаго припадка кашля, которымъ Маузъ воспользовалась, чтобы вставить свое словцо;-- замолчите, и не лишайте нашихъ ближнихъ возможности услышать вдохновенную проповѣдь изъ устъ служителя алтаря! Внимайте всѣ вы, продолжалъ проповѣдникъ, возвышая голосъ;-- внимайте всѣ вы моимъ словамъ! Не успѣетъ закатиться солнце, какъ стрѣлы, направленныя противъ васъ истинными ревнителями вѣры, отомстятъ за невинно пролитую кровь. Вы узнаете, что никто не можетъ бороться противъ небеснаго правосудія,-- ни Іуда Предатель подобный вашему епископу Шарпу, получившему уже воздаяніе по дѣламъ своимъ, ни святотатственный Олофернъ, подобно вашему свирѣпому Клевергаузу; -- ни честолюбивый Діотрефъ, подобный мальчишкѣ Эвандэлю; -- ни алчный и развратный Демасъ, подобный сержанту Ботвелю, готовому отнять послѣднюю кроху у безпомощной вдовы! Вы узнаете, что противъ всесильной руки Небеснаго Творца безсильны ваши ружья, ваши пистолеты, ваши мечи, ваши лошади и ваши подпруги!

-- Разумѣется безсильны, совершенно безсильны, подтвердила Маузъ;-- они отверженные, жалкіе преступники, для которыхъ навѣки закрыты врата царствія небеснаго; они служатъ позорными метлами, очищающими священный храмъ отъ гнусныхъ нечистотъ и ввергаемыми потомъ въ геенну огненную; Божественное Провидѣніе терпитъ ихъ на землѣ, какъ грозныхъ бичей, наказывающихъ нечестивыхъ, которые забываютъ наставленія ковенанта для пользованія временными благами. но какъ только эти бичи исполнятъ свое дѣло, ихъ расплетутъ на мелкія веревки и отдадутъ чорту на сандаліи.

-- Клянусь честью! воскликнулъ Куди, обращаясь къ Мортону,-- матушка говоритъ не хуже любаго проповѣдника и самого Кетльдрумля. Жаль, что ему мѣшаетъ кашель, прерывающій его на лучшихъ мѣстахъ -- долгій путь также вѣроятно отбилъ у него краснорѣчіе. А жаль, чортъ побери, что онъ не можетъ перекричать, моей старухи, тогда по крайней мѣрѣ онъ одинъ отвѣчалъ бы за всю кутерму. Хорошо еще, что дорога тяжела, и солдаты смотрятъ подъ ноги лошадямъ, а будь мы на гладкой равнинѣ, красныя куртки потрепали бы насъ всѣхъ.

Предположенія Куди оказались вполнѣ справедливыми. Пока шумъ подковъ, ударявшихъ о каменистую почву, заглушалъ голоса безпокойныхъ плѣнниковъ, солдаты не обращали на нихъ вниманія, но вскорѣ дорога пошла болотами, и слова ревнителей чистой христіанской вѣры стали звучать во всеуслышаніе.

-- Я поднимаю голосъ какъ неясыть въ пустынѣ, началъ было Габріель Кетльдрумль, въ то время какъ лошадь его осторожно пробиралась по кочкамъ.

-- А я какъ воробей на крышѣ, попробовала вставить свое слово старуха Маузъ.

Но ни одинъ, ни другая не могли кончить познанія.

-- Эй, вы, смирно! закричалъ капралъ, ѣхавшій позади плѣнныхъ;-- приприте губы, не то, чортъ васъ побери, мы васъ ремнями отстегаемъ!

-- Я не повинуюсь приказаніямъ людей, отвергнутыхъ Богомъ, сказалъ Габріель.

-- И я также, подтвердила Маузъ;-- кто они, наши гонители? прахъ земной, отъ перваго до послѣдняго, даже и этотъ капралъ, который такой же красный съ виду, какъ кирпичи Вавилонской башни!

-- Галлидей! воскликнулъ капралъ. Зажми-ка имъ ротъ, любезный, чтобъ они меньше болтали!

Но солдатъ не успѣлъ привести въ исполненіе приказаніе Инглиса: драгунъ подскакалъ къ сержанту Ботвелю, значительно опередившему свой отрядъ, и передалъ ему какое то приказаніе. Тотъ немедленно вернулся къ своимъ и велѣлъ сдвинуть ряды, и подвигаться впередъ осторожно и безъ шума, такъ какъ непріятель былъ не далеко.

ГЛАВА XV.

Quantum in nobis, мы сочли за благо не проливать напрасно христіанскую кровь, и окончить, если возможно, добрымъ миромъ жестокій поединокъ.

Бутлеръ.

Быстрая ѣзда отняла у Маузъ и Кетльдрумля охоту продолжать религіозныя наставленія. Отрядъ оставилъ за собою лѣсистую мѣстность, окружавшую Тилитудлемскій замокъ. Небольшія березы и дубки торчали кое гдѣ надъ крутыми обрывами, или тѣснились въ небольшія группы на болотистой равнинѣ. Но вскорѣ исчезли и эти жалкіе признаки растительности; гладкая, обнаженная пустыня уходила вдаль, окаймленная мрачною стѣною горъ и пересѣченная глубокими оврагами: зимою потоки несли въ нихъ свои бурныя воды, а лѣтомъ на днѣ ихъ скромно пробирались ручейки, среди высокихъ наносовъ песка и щебня, накопившихся во время бурной зимы;-- такъ ежатся на старости лѣтъ расточительные люди, безумно сорившіе деньгами во время веселой, шумной молодости. Голая степь тянулась, на сколько могъ видѣть глазъ, однообразной пеленой, лишенная строгаго величія гористой мѣстности, и составляя рѣзкую противуположность съ небольшими участками обработанной земли. Человѣкъ невольно; смирялся духомъ передъ такой картиной, свидѣтельствовавшей о чудовищной силѣ, заключенной въ природѣ, и о недостаточности придуманныхъ нами искуственныхъ мѣръ для борьбы съ безплодной почвой и неблагопріятнымъ климатомъ.

Видъ обширной пустыни навѣваетъ чувство уединенія даже на тѣхъ, которые путешествуютъ большимъ обществомъ; такъ поразительно различіе между небольшой группою живыхъ существъ и окружающимъ ихъ безмолвнымъ пространствомъ! Обширный караванъ, переправляющійся черезъ песчаныя пустыни Африки или Аравіи, долженъ гораздо сильнѣе чувствовать уединеніе, чѣмъ путешественикъ, одиноко проѣзжающій по обработанной, заселенной мѣстности.

Мортонъ увидѣлъ съ затаеннымъ волненіемъ стройныя колоны кавалерійскаго полка, которыя, опередивъ почти на полмили отрядъ Ботвеля, взбирались на горы по крутой, извилистой дорогѣ. Пока всадники тѣснились по тропинкамъ, то исчезая за деревьями или за выступомъ скалы, то снова появляясь, число ихъ казалось очень значительно; но когда они собрались въ отдаленіи на темномъ фонѣ горъ, ихъ ряды, казалось, уменьшились, и весь полкъ принялъ какой-то жалкій, растерянный видъ.

-- Если въ горныхъ проходахъ засѣлъ небольшой отрядъ пресвитеріанцевъ, столь же мужественныхъ сколько храбрыхъ, подумалъ Мортонъ, -- онъ безъ особеннаго труда справится со всѣмъ этимъ полкомъ.

Пока онъ предавался этимъ размышленіямъ, сопровождавшій его отрядъ проѣхалъ крупной рысью пространство, отдѣлявшее его отъ главной массы войска, и присоединился къ полку Клевергауза, прежде чѣмъ передовыя колопы успѣли подняться на вершину крутаго подъема. Дорога мѣстами обрывистая, мѣстами болотистая, крайне затрудняла движеніе лошадей, особенно въ аріергардѣ; передніе отряды до того взрыли рыхлую землю, что слѣдовавшіе за ними всадники принуждены были сворачивать съ большой дороги, и пробираться впередъ окольными путями.

Почтенный Габріель Кетльдрумль и Маузъ Гедригъ находились въ бѣдственномъ положеніи неопытныхъ ѣздоковъ, которыхъ грубые солдаты заставляли, для собственной потѣхи, перепрыгивать черезъ овраги и высокія изгороди, и переправляться черезъ топи и болота.

-- Съ помощью Небеснаго Творца я перебралась черезъ стѣну, воскликнула бѣдная Маузъ, тщетно отыскивая слетѣвшую съ головы косынку и подбирая пряди сѣдыхъ волосъ, когда лошадь ея, понукаемая: драгунами, перепрыгнула черезъ плетень, отгораживавшій заброшенный выгонъ.

-- Я утопаю въ жидкой грязи, вода покрыла мнѣ голову! воскликнулъ несчастный Габріель Кетльдрумль, отплевываясь отъ брызговъ, въ то время какъ лошадь его по поясъ ушла въ предательскую мураву и барахталась въ одной изъ многочисленныхъ зажоръ, образуемыхъ ключами, питающими болото.

Печальное положеніе проповѣдника вызвало громкій смѣхъ въ ближайшихъ рядахъ войска; но вскорѣ всѣ присмирѣли!

Едва успѣлъ авангардъ полка достигнуть вершины горы, какъ двое всадниковъ, посланныхъ впередъ развѣдчиками, прискакали обратно на загнаныхъ лошадяхъ, очевидно спасаясь отъ опасности. За ними гнались пять или шесть человѣкъ съ пистолетами и мечами. Неизвѣстные люди остановились на вершинѣ горы, замѣтивъ приближеніе королевской гвардіи. Двое изъ нихъ, вооруженные карабинами, спѣшились, спокойно прицѣлились въ передовые ряды, выстрѣлили и ранили двухъ драгуновъ. Затѣмъ они сѣли на лошадей и не торопясь скрылись на противоположномъ склонѣ горы, очевидно не устрашенные многочисленностью правительственнаго войска, что заставляло предполагать большія силы на ихъ сторонѣ. Этотъ неожиданный случай остановилъ движеніе всей кавалеріи; пока полковникъ Грэмъ выслушивалъ донесеніе о томъ что произошло въ авангардѣ, лордъ Эвандэль въѣхалъ на вершину горы, чтобы увидѣть движеніе непріятеля, а маіоръ Аланъ, корнетъ Грэмъ и другіе офицеры поспѣшили развернуть узкія колоны войска и выстроили его въ двѣ паралельныя боевыя линіи.

Всѣ двинулись впередъ; вскорѣ первая линія достигла верхней площадки горы, съ которой открывался видъ на противоположный склонъ. Вторая линія и аріергардъ съ плѣнными слѣдовали непосредственно сзади; такъ что Мортонъ имѣлъ возможность убѣдиться, какія препятствія ожидали войско на дальнѣйшемъ пути.

Склонъ горы, обращенный къ непріятелю, былъ очень покатый; онъ тянулся почти на четверть мили зеленой пеленой, довольно удобной для движенія кавалеріи, не смотря на случайныя возвышенія и рытвины; по подножіе горы окаймляла болотистая полоса земли, посреди которой сочился ручей, можетъ быть нѣкогда искуственно вырытый для стока воды. Теперь воды въ немъ почти не было, и только мѣстами струя подземнаго ключа пробивалась сквозь жидкую грязь. Берега этого ручья или канавы были изрыты ямами, въ которыхъ мѣстные жители брали торфъ, и поросли корявой ольхой, которая, какъ бы въ наказаніе за свое пристрастіе къ сырой почвѣ, не могла развиться въ стройное дерево среди испареній отъ гнилой стоячей воды, и прозябала въ видѣ жалкаго, чахлаго кустарника. За канавой мѣстность снова поднималась въ гору, и на этой второй покатости, покрытой верескомъ, расположился непріятель съ очевиднымъ намѣреніемъ защищать проходъ черезъ топь, отдѣлявшую его отъ правительственнаго войска.

Пѣхота мятежниковъ была выстроена въ три линіи. Первая, хорошо снабженная ружьями, расположилась на самомъ краю болота и угрожала убійственнымъ огнемъ кавалеріи, которой предстояло спускаться по совершенно открытому и незащищенному склону горы. Вторая линія была вооружена копьями и должна была поддержать авангардъ въ томъ случаѣ, еслибы драгуны перебрались черезъ болото. Третью линію составляли поселяне, вооруженные вилами, заступами, дубинами, гарпунами, косами, топорами и другими сельскохозяйственными инструментами, временно обращенными въ военное оружіе. На обоихъ флангахъ пѣхоты, поодаль отъ болотистаго прибрежья, была расположена на твердой, сухой почвѣ кавалерія; всадники, по большей части мелкопомѣстные лэрды и крупные фермеры, были довольно плохо вооружены, не смотря на свое горячее рвеніе къ правому дѣлу; а лошади походили съ виду на самыхъ жалкихъ клячъ. Вся армія мятежниковъ оставалась неподвижна: пѣшіе и конные казалось окаменѣли, напоминая собою сѣрые валупы, торчавшіе изъ вереска. Одинъ только отрядъ застрѣльщиковъ, сдѣлавшій залпъ по драгунамъ съ вершины горы, спѣшилъ крупной рысью къ своимъ.

Число всѣхъ пресвитеріанцевъ простиралось до тысячи, и между ними можно было насчитать едва сотню всадниковъ, не говоря о томъ, что половина этихъ послѣднихъ не годилась для серьезной обороны вслѣдствіе дурнаго вооруженія. Но лица, стоявшія во главѣ мятежниковъ, расчитывали на успѣхъ, не смотря на слабыя силы и отсутствіе военной дисциплины: они полагались на выгодную позицію, на свое численное превосходство, а главное на восторженную преданность своихъ неопытныхъ воиновъ великому дѣлу, которое они собрались отчаянно защищать.

Въ нѣкоторомъ разстояніи отъ мятежной арміи, на склонѣ горы стояли женщины и дѣти, также воодушевленные религіознымъ фанатизмомъ и жаждой мести противъ жестокихъ гонителей. Онѣ собрались смотрѣть на битву, отъ исхода которой зависѣла участь ихъ отцевъ, ихъ дѣтей и ихъ самихъ. Подобно женамъ древнихъ германскихъ воиновъ, они встрѣтили пронзительными криками появленіе непріятеля на вершинѣ противоположной горы, стараясь воспламенить своихъ собратьевъ къ отчаяннной борьбѣ на жизнь и на смерть. Ихъ воззваніе нашло восторженный отголосокъ въ мятежной арміи; дикіе, грозные крики пронеслись изъ ряда въ рядъ, свидѣтельствуя о готовности пресвитеріанцевъ сражаться съ непріятелемъ до послѣдней капли крови.

Когда кавалерія Клевергауза выстроилась въ боевую линію на склонѣ горы, и громкіе звуки военной музыки раздоись среди мертвой тишины окрестныхъ горъ, подобно гласу ангела смерти, мятежники запѣли въ отвѣтъ торжественнымъ шотландскимъ напѣвомъ семьдесятъ шестой псаломъ царя Давида:

Вѣдомъ въ Іудеѣ Богъ; у Израиля велико имя Его.

И было въ Салимѣ жилище Его и пребываніе Его на Сіонѣ.

Тамъ сокрушилъ Онъ стрѣлы лука, щитъ и мечъ и брань?

Ты славенъ, могущественнѣе горъ хищническихъ.

Крѣпкіе сердцемъ стали добычею, уснули сномъ своимъ, и не нашли всѣ мужи силы рукъ своихъ.

Громогласное Аминь! покрыло послѣднія слова; затѣмъ наступило гробовое молчаніе, послѣ котораго пресвитеріанцы запѣли вторую часть псалма, сопоставляя участь асирійцевъ съ исходомъ предстоящей битвы:

Отъ прещенія Твоего, Боже Іакова, вздремали и колесница, и конь.

Ты страшенъ, и кто устоитъ передъ лицемъ твоимъ во время гнѣва Твоего?

Съ небесъ Ты возвѣстилъ судъ: земля убоялась и утихла

Когда возсталъ Богъ на судъ, чтобы спасти всѣхъ угнетенныхъ земли.

Дѣлайте и воздавайте обѣты Господу Богу нашему; всѣ, которые вокругъ Него, да принесутъ дары Страшному.

Онъ укрощаетъ духъ князей, Онъ страшенъ для царей земныхъ.

Опять раздались громогласно слова: Аминь! Аминь! и опять наступило гробовое молчаніе.

Пока горное эхо повторяло крики мятежныхъ фанатиковъ, Клевергаузъ внимательно изучалъ мѣстность расположенія непріятельской арміи и обдумывалъ планъ атаки.

-- Негодяи запаслись должно быть опытными воинами, сказалъ онъ наконецъ, качая головой;-- новички не съумѣли бы выбрать такой выгодной позиціи.

-- Говорятъ что въ рядахъ мятежниковъ находятся Бурлей, Гакстонъ изъ Ратилета, Патонъ изъ Медо-Геда, Клеландъ и другіе искусные начальники, замѣтилъ Эвандэль.

-- Я это тотчасъ увидѣлъ, сказалъ полковникъ Грэмъ,-- когда ихъ передовые всадники такъ ловко перебрались обратно черезъ болото. Они принадлежатъ очевидно къ истымъ защитникамъ ковенанта, къ круглоголовымъ стариннаго закала. Намъ нужно дѣйствовать смѣло и не теряя времени, Эвандэль. Соберите пожалуйста сюда господъ офицеровъ.

Онъ указалъ на небольшое возвышеніе, покрытое мхомъ, нѣкогда служившее можетъ быть мѣстомъ привала какому нибудь кельтскому вождю; раздалось приказаніе: "офицеры впередъ", вскорѣ около полковника Грэма собрался весь его штабъ.

-- Господа, началъ Клевергаузъ,-- я васъ призвалъ не на военный совѣтъ, потому что я никогда не позволю себѣ свалить на другихъ отвѣтственность, всецѣло падающую, по моему званію, на меня одного. Я только желаю узнать ваше мнѣніе, оставляя за собою право остаться при своемъ, какъ поступаетъ всякій спрашивающій совѣта. Какъ вы полагаете, корнетъ Грэмъ? Слѣдуетъ ли произвести нападеніе на негодяевъ, которые ревутъ внизу? Вы самый младшій и самый пылкій: за вами слѣдовательно первое слово.

-- Пока я имѣю честь нести штандартъ королевской гвардіи, воскликнулъ корнетъ Грэмъ,-- онъ съ моего согласія не отступитъ передъ мятежниками. Мое мнѣніе: впередъ, именемъ Бога и короля!

-- Что вы скажете, Аланъ? продолжалъ Клевергаузъ;-- Эвандэль такъ скроменъ, что не согласится высказать свое мнѣніе раньше васъ.

-- На каждаго изъ насъ, отвѣтилъ Аланъ, старый и опытный служака,-- приходится по три или по четыре изъ негодяевъ; на ровномъ полѣ и говорить было бы не о чемъ; но они занимаютъ очень выгодную позицію, и по видимому не намѣрены оставить ее, по этому я полагаю благоразумнымъ, вопреки мужественному предложенію корнета Грэма, отступить по направленію къ Тилитудлему, занять проходъ, ведущій изъ горъ въ равнину, и просить лорда Росса, стоящаго съ пѣхотнымъ полкомъ подъ Глазго, о высылкѣ вспомогательнаго отряда. Такимъ движеніемъ мы отрѣжемъ непріятелю путь въ Клейдскую долину, и исходъ будетъ двоякій: или мы заставимъ непріятеля оставить выгодную для него мѣстность и дать намъ сраженіе при благопріятныхъ для насъ условіяхъ,-- или мы сами, подкрѣпленные пѣхотой, получимъ возможность свободно двигаться въ болотахъ.

-- Помилуйте, воскликнулъ корнетъ, -- какое значеніе можетъ имѣть выгодная позиція, когда ее занимаютъ сумасшедшія старухи, распѣвающія псалмы?

-- Можно знать наизусть библію и псалтирь, и все-таки храбро сражаться, возразилъ маіоръ Аланъ, -- наши враги закалены въ бою какъ сталь; я ихъ знаю издавна.

-- Ихъ гнусливое пѣніе, замѣтилъ корнетъ, -- вѣроятно напоминаете почтенному маіору пораженіе при Дунбарѣ.

-- Еслибы вы были свидѣтелемъ этого пораженія, молодой человѣкъ, возразилъ Аланъ, -- вы не забыли бы его до конца вашей жизни.

-- Потише, потише, господа! воскликнулъ Клевергаузъ;-- теперь не время говорить колкости. Я охотно согласился бы съ вашимъ мнѣніемъ, маіоръ Аланъ, еслибы нашъ проклятый патруль (онъ будетъ примѣрно наказанъ!) своевременно донесъ мнѣ о численности непріятеля и о позиціи, которую онъ занимаетъ. Но когда мы уже стали лицомъ къ лицу съ мятежниками, отступленіе королевской гвардіи немыслимо; подобная мѣра пробудила бы трусость въ нашихъ солдатахъ, и послужила бы сигналомъ къ возстанію во всѣхъ западныхъ округахъ; а тогда мы не только не дождемся помощи отъ лорда Росса, но даже лишимся возможности отступить къ нему. Уклониться отъ битвы при настоящихъ обстоятельствахъ значитъ проиграть ее, другими словами -- оказать плохую услугу его величеству королю. Что же касается до большей или меньшей опасности для насъ лично, то никто изъ васъ, господа, не захочетъ, я полагаю, думать объ этомъ. Въ болотѣ, лежащемъ у нашихъ ногъ, навѣрное существуютъ тропинки, по которымъ можно добраться до противоположнаго склона, а если мы выберемся на твердую землю, то едва ли мятежники устоятъ противъ напора храбраго, опытнаго войска, хотя бы ихъ было вдвое больше насъ.-- Какого вы мнѣнія, лордъ Эвандэль?

-- Я полагаю, сказалъ молодой человѣкъ,-- что нынче совершится большое кровопролитіе; счастливо или несчастливо день кончится для насъ, во всякомъ случаѣ мы потеряемъ много храбрыхъ товарищей и убьемъ многихъ безумцевъ, которыя, къ сожалѣнію, такіе же шотландцы и такіе же подданные короля Карла какъ и мы.

-- Они мятежники! мятежники, недостойные имени шотландцевъ и королевскихъ подданныхъ! воскликнулъ Клевергаузъ.-- Скажите же, милордъ, на что по вашему мнѣнію намъ слѣдуетъ рѣшиться?

-- Намъ слѣдуетъ вступить въ переговоры съ невѣжественными людьми, сбитыми съ толку фанатиками, сказалъ Эвандэль.

-- Вступить въ переговоры съ мятежниками, стоящими передъ вами съ оружіемъ въ рукахъ! Пока я живъ, этого не будетъ! воскликнулъ полковникъ Грэмъ.

-- Пошлите по крайней мѣрѣ трубача и парламентера съ предложеніемъ сдаться безъ кровопролитія, подъ условіемъ полнаго прощенія, сказалъ лордъ Эвандэль.-- Если бы прибѣгли къ такой мѣрѣ передъ битвой при Пентландъ-Гилѣ, много человѣческихъ жизней было бы спасено; таково по крайней мѣрѣ мнѣніе всѣхъ благоразумныхъ людей.

-- Положимъ что и такъ, сказалъ Клевергаузъ;-- но кто же согласится ѣхать къ этимъ отчаяннымъ изувѣрамъ, готовымъ на всякое звѣрство и не признающимъ никакихъ военныхъ законовъ? Во главѣ мятежниковъ стоятъ почти исключительно убійцы архіепископа Шарпа, люди, сорвавшіеся такъ сказать съ висѣлицы, и они готовы убить посланнаго только для того, чтобы окунуть своихъ собратьевъ въ вѣрноподданную кровь, и сдѣлать ихъ такими же преступными какъ они сами.

-- Позвольте мнѣ поѣхать, сказалъ лордъ Эвандэль;-- мнѣ не въ первый разъ придется подвергать опасности собственую жизнь, чтобы спасти жизнь ближнимъ.

-- Нѣтъ, милордъ, вамъ невозможно взять на себя такое порученіе, возразилъ Клевергаузъ: -- ваше званіе и положеніе имѣютъ слишкомъ большое значеніе для страны, нуждающейся въ преданыхъ благородныхъ слугахъ, чтобъ я имѣлъ право послать васъ на встрѣчу опасности. Моему племянику, Дику Грэму, удары пуль и мечей ни по чемъ, какъ будто чортъ снабдилъ его такимъ же непроницаемымъ панциремъ, какимъ по мнѣнію фанатиковъ-пресвитеріанцевъ обладалъ его отецъ {См. Прилож. VIII. Корнетъ Грэмъ.

}. Онъ возьметъ въ руки бѣлый флагъ, подъѣдетъ въ сопровожденіи трубача къ берегу трясины и сдѣлаетъ возваніе мятежникамъ сложить оружіе и разойтись.

-- Отъ души готовъ исполнить почетное порученіе! воскликнулъ корнетъ;-- но только вмѣсто бѣлаго флага я навяжу на копье свой галстухъ; канальи отродясь не видали, я думаю, такихъ прелестныхъ фландрскихъ кружевъ!

-- Полковникъ Грэмъ, сказалъ лордъ Эвандэль пока молодой человѣкъ готовился къ отъѣзду, -- вы посылаете своего племяника и прямаго наслѣдника; передайте мнѣ, ради Бога, возложенное на него порученіе. Вы согласились на переговоры по моему совѣту, и я одинъ долженъ отвѣчать за него.

-- Теперь не время разсуждать объ этомъ, лордъ Эвандэль, отвѣчалъ Клевергаузъ; -- будь у меня единственный сынъ, я не пощадилъ бы и его для праваго дѣла. Надѣюсь, что мнѣ никогда не придется жертвовать своимъ долгомъ въ отношеніи короля и отечества изъ за личныхъ привязанностей. Если Дикъ Грэмъ будетъ убитъ, пострадаю я одинъ; если же вы, милордъ, погибнете, потеря будетъ чувствительна всему королевству.-- А теперь, господа, по мѣстамъ; если мятежники встрѣтятъ враждебно ваше предложеніе, мы немедленно начнемъ нападеніе, и Богъ да будетъ съ правыми! какъ сказано въ древнемъ шотландскомъ гербѣ.

ГЛАВА XVI.

Палка съ мечемъ въ поединкѣ сошлась,
Битва на жизнь и на смерть началась!
Гудибрасъ.

Корнетъ Ричардъ Грэмъ сталъ спускаться съ горы, держа въ рукѣ придуманный имъ флагъ; рѣзвый конь шелъ, казалось, подъ тактъ веселой пѣсенки, которую насвистывалъ всадникъ. Трубачъ ѣхалъ сзади. Пять или шесть человѣкъ, съ виду похожихъ на офицеровъ, отдѣлились отъ конныхъ отрядовъ, занимавшихъ оба фланга мятежной арміи, съѣхались вмѣстѣ и направились къ трясинѣ, отдѣлявшей ихъ отъ правительственнаго войска. Съ противоположной стороны подъѣхалъ къ ней корнетъ Грэмъ, на котораго обращено было исключительное вниманіе обѣихъ партій. Мы не умалимъ ничьего мужества, если скажемъ, что искреннее желаніе, какъ королевскихъ гвардейцевъ, такъ и мятежниковъ, клонилось къ миролюбивому исходу столкновенія, безъ лишняго кровопролитія.

Грэмъ остановился какъ разъ противъ непріятельскихъ всадниковъ, очевидно представлявшихъ собою начальниковъ мятежной арміи, и велѣлъ своему спутнику дѣлать сигналъ. У пресвитеріанцевъ вовсе не было военной музыки, и вмѣсто отвѣтнаго сигнала, одинъ изъ ихъ соглядатаевъ прямо обратился къ корнету Грэму и спросилъ его громкимъ, сильнымъ голосомъ, что онъ имѣетъ сообщить.

-- Именемъ короля и полковника Джона Грэма изъ Клевергауза, получившаго особенное полномочіе отъ высокопоставленнаго тайнаго совѣта Шотландіи, воскликнулъ корнетъ Грэмъ,-- предлагаю вамъ сложить оружіе и распустить своихъ приверженцевъ, которыхъ вы вовлекли въ возстаніе, вопреки всѣмъ божескимъ и человѣческимъ законамъ, вопреки желанію нашей родины и волѣ вашего короля.

-- Возвратитесь къ пославшимъ васъ, возразилъ мятежникъ,-- и скажите имъ, что мы защищаемъ ковенантъ, попранный ногами тирановъ, и церковь, гонимую изувѣрами. Скажите имъ, что мы отвергаемъ развратнаго клятвопреступника Карла Стюарта (называемаго ими королемъ Великобританіи), какъ онъ отвергнулъ ковенантъ; что мы презираемъ всѣ ухищренія и козни правительства; что у насъ нѣтъ другихъ враговъ и другихъ друзей, кромѣ враговъ и друзей ковенанта. Вашъ лже-король не сдержалъ клятвы, данной передъ Богомъ и святыми ангелами Его; тотчасъ по возвращеніи въ соединенное королевство, онъ оскорбилъ Всемогущаго Творца возмутительнымъ указомъ о главенствѣ; одновременно съ этимъ онъ изгналъ, вопреки всѣмъ требованіямъ правосудія, сотни даровитыхъ, преданныхъ проповѣдниковъ, и лишилъ такимъ образомъ духовной пищи многія тысячи бѣдныхъ людей, попавшихъ теперь въ лапы четырнадцати грубыхъ, глупыхъ, безсильныхъ и раболѣпныхъ епископовъ и ихъ гнусныхъ наушниковъ-пасторовъ.

-- Я пріѣхалъ сюда не для того, чтобы слушать вашу проповѣдь, отвѣтилъ корнетъ Грэмъ:-- я желаю знать, въ короткихъ и точныхъ словахъ, согласны ли вы разойтись подъ условіемъ полнаго прощенія, которое будетъ распространено на всѣхъ мятежниковъ, за исключеніемъ убійцъ архіепископа Шарпа, или же вы будете ожидать нападенія королевскихъ войскъ, и мы, въ такомъ случаѣ, не обманемъ вашихъ ожиданій.

-- Въ короткихъ и точныхъ словахъ, возразилъ незнакомецъ,-- мы собрались сюда, препоясанные мечами, какъ бдительная стража. Мы по братски раздѣлимъ участь, уготованную праведнымъ, и да падетъ наша кровь на главу жестокаго гонителя! Возвратись же, юноша, къ пославшимъ тебя, и скажи имъ, чтобы они горячо молились; тогда быть можетъ Господь просвѣтитъ ихъ жалкіе, ослѣпленные умы!

-- Ваше имя, сказалъ корнетъ, припоминая голосъ и черты своего собесѣдника, -- ваше имя, если не ошибаюсь, Джонъ Бальфуръ Бурлей.

-- Если бы и такъ, какое тебѣ дѣло до моего имени!

-- Я желаю только предупредить васъ, что прощеніе, предлагаемое мною именемъ короля и моего начальника вашимъ несчастнымъ приверженцамъ, не будетъ распространено на васъ лично, и что я пріѣхалъ вести переговоры не съ вами и не съ подобными вамъ личностями, а съ мятежниками, чистосердечно признающими свою вину и готовыми загладить ее.

-- Если бы ты былъ постарше и поопытнѣе, дружище, возразилъ Бурлей,-- ты бы зналъ, что парламентеръ можетъ вести переговоры съ непріятельской арміей только черезъ посредство ея офицеровъ, и если онъ поступаетъ иначе, онъ лишается права на личную неприкосновенность.

Говоря это Бурлей снялъ съ плеча винтовку, осмотрѣлъ курки, и сталъ держать ее на готовѣ.

-- Угрозы убійцы не помѣшаютъ мнѣ исполнить возложенную на меня обязанность. Слушайте, добрые люди! воскликнулъ онъ громкимъ голосомъ:-- именемъ короля и моего начальника, полковника Грэма изъ Клевергауза, объявляю полное и безусловное прощеніе всѣмъ, кромѣ...

-- Берегись, юноша! перебилъ его Бурлей, цѣлясь въ него.

-- Полное и безусловное прощеніе, продолжалъ молодой офицеръ, обращаясь къ мятежной арміи,-- всѣмъ, кромѣ...

-- Да успокоитъ въ такомъ случаѣ Господь душу твою, аминь! сказалъ Бурлей, и спустилъ курокъ; корнетъ Ричардъ Грэмъ упалъ съ лошади; выстрѣлъ былъ смертельный. Несчастный молодой человѣкъ успѣлъ только приподняться и прошептать: "Бѣдная моя мать!" а затѣмъ испустилъ духъ. Его испуганная лошадь понеслась обратно къ войску, и трубачъ послѣдовалъ ея примѣру.

-- Что вы сдѣлали? обратился къ Бурлею одинъ изъ его товарищей.

-- Я исполнилъ свой долгъ, отвѣтилъ Бурлей хладнокровно; въ священномъ писаніи сказало: "поражай враговъ церкви, и не предъ чѣмъ да не останавливается ревность твоя!" Посмотримъ теперь, посмѣетъ ли кто нибудь изъ нихъ еще разъ предложить намъ сдаться на помилованіе!

Клевергаузъ видѣлъ какъ палъ его племяникъ; минутное, невыразимо скорбное чувство омрачило его спокойныя черты, и обернувшись къ Эвандэлю онъ сказалъ: "вотъ отвѣтъ на ваше человѣколюбивое намѣреніе".

-- Я отомщу за него, или самъ погибну! воскликнулъ лордъ Эвандэль, и какъ вихрь помчался подъ гору; за нимъ устремился его собственный отрядъ и отрядъ покойнаго Грэма, составлявшіе вмѣстѣ передовую линію королевской арміи; но излишняя горячность погубила дѣло: всадники въ благородномъ порывѣ мужества старались опередить другъ друга, и вскорѣ ряды ихъ смѣшались.

Тщетно Клевергаузъ кричалъ: "остановитесь! остановитесь! вы погубите и себя и другихъ!" Онъ успѣлъ только мольбами и угрозами удержать на мѣстѣ вторую кавалерійскую линію, собиравшуюся послѣдовать соблазнительному примѣру.

-- Аланъ, воскликнулъ онъ, когда въ рядахъ водворилась дисциплина,-- спѣшите на помощь лорду Эвандэлю: она будетъ нужна ему! Ботвель, вы обладаете смѣлостью и хладнокровіемъ.

-- Небойсь, вы этого не забываете въ минуту опасности, пробормоталъ Ботвель сквозь зубы.

-- Возьмите съ собой отрядъ всадниковъ, продолжалъ полковникъ Грэмъ, -- обогните ущелье направо и попытайтесь переправиться какъ нибудь черезъ трясину; тогда вы получите возможность напасть на непріятеля съ тыла и фланга, пока мы будемъ драться на передовой линіи.

Ботвель поклонился и немедленно отправился со своими солдатами въ путь.

Между тѣмъ, отрядъ Эвандэля постигла участь, которой справедливо опасался Клевергаузъ. Всадники были остановлены естественными препятствіями въ своемъ безпорядочномъ стремленіи напасть поскорѣе на непріятеля. Одни безпомощно барахтались въ трясинѣ, тщетно стараясь перебраться на противуположный берегъ, другіе отказались отъ этого намѣренія, и безцѣльно сновали въ виду у мятежниковъ; нѣкоторые разсыпались по окрестности, отыскивая брода. Непріятель воспользовался этимъ замѣшательствомъ, передняя боевая линія выстроилась въ тройной рядъ стрѣлковъ: первый рядъ лежалъ на травѣ, второй преклонилъ колѣни, третій стоялъ во весь ростъ, и вся масса пѣхоты осыпала страшными залпами несчастныхъ всадниковъ, которые падали съ лошадей или погибали подъ тяжестью послѣднихъ, увеличивая общее смятеніе. Лордъ Эвандэль успѣлъ перебраться съ нѣсколькими офицерами черезъ трясину, но лишь только они ступили на твердую почву, ихъ окружила съ обоихъ фланговъ непріятельская кавалерія, сопровождая нападеніе дикими криками: "Горе, горе побѣжденнымъ филистимлянамъ! Долой Дагана и его приверженцевъ!"

Молодой лордъ дрался какъ левъ; но почти всѣ изъ сопровождавшихъ его пали убитыми, и таже участь безъ сомнѣнія постигла бы его самого, если бы Клевергаузъ, подоспѣвшій со второй дивизіей къ берегу трясины, не открылъ по мятежникамъ убійственный огонь, такъ что непріятельская кавалерія на мгновеніе дрогнула и отступила, а лордъ Эвандэль, освобожденный отъ неравнаго боя и оставленный почти всѣми, поспѣшилъ перебраться обратно черезъ болото. Но мятежники оправились отъ урона, нанесеннаго имъ неожиданнымъ залпомъ королевскаго войска; они замѣтили, что на ихъ сторонѣ численное превосходство, и что упорное продолженіе борьбы неизбѣжно приведетъ къ пораженію королевской гвардіи. Начальники мятежниковъ объѣзжали свои ряды, ободряя ихъ и указывая на громадное преимущество стрѣлять по непріятелю, не успѣвшему спѣшиться. Клевергаузъ съ ужасомъ видѣлъ, какъ рѣдѣютъ его колоны, и сдѣлалъ нѣсколько отчаянныхъ попытокъ переправиться черезъ трясину, чтобы сражаться на твердой почвѣ и при равныхъ условіяхъ. Но мѣткій огонь непріятеля и естественныя препятствія заставили его отказаться отъ такого намѣренія.

0x01 graphic

-- Если Ботвель не обойдетъ мятежниковъ съ тылу, сказалъ онъ Эвандэлю, -- намъ нужно будетъ отступить. Пока расположите кавалерію внѣ ружейныхъ выстрѣловъ, а застрѣльщики могутъ безпокоить непріятеля изъ за кустовъ.

Сдѣлавъ эти распоряженія, Клевергаузъ сталъ съ нетерпѣніемъ ожидать появленія Ботвеля съ отрядомъ. Но сержанту также пришлось плохо. Бурлей замѣтилъ его движеніе вправо, и отдѣлилъ на встрѣчу ему часть кавалеріи съ лѣваго фланга, такъ что когда Ботвель отыскалъ наконецъ удобное мѣсто для переправы черезъ трясину, онъ очутился лицомъ къ лицу съ непріятелемъ, превосходившимъ его численностью. Но неожиданное сопротивленіе не поколебало его мужества,

-- За мной, ребята! воскликнулъ онъ:-- неужели мы отступимъ передъ подлецами круглоголовыми?

0x01 graphic

Какъ бы вдохновенный славой своихъ предковъ, сержантъ воскликнулъ громкимъ голосомъ: "Ботвель! Ботвель!", ринулся въ болото во главѣ отряда, и съ такимъ ожесточеніемъ напалъ на отрядъ Бурлея, что собственноручно убилъ трехъ человѣкъ, и заставилъ отступить остальныхъ. Бурлей понималъ, какъ важно было отстоять проходъ, и долженъ былъ въ тоже время сознаться, что его отрядъ, хотя и многочисленный, очень неумѣло владѣетъ оружіемъ и дурно управляетъ лошадьми; по этому онъ бросился на встрѣчу Ботвелю, и началъ сражаться съ нимъ одинъ на одинъ. Вслѣдствіе этого случился эпизодъ, болѣе приличный въ романѣ чѣмъ въ дѣйствительности. Враждебные отряды тотчасъ прекратили борьбу, когда увидѣли, что ихъ вожди сошли помѣриться силою, какъ будто судьба всего дня зависѣла отъ исхода поединка между двумя грозными бойцами. Ботвель и Бурлей по видимому сами раздѣляли это мнѣніе: обмѣнявшись нѣсколькими ударами, они разошлись, какъ бы по взаимному согласію, чтобы собраться съ силами и приготовиться къ борьбѣ, которая должна была неминуемо окончиться смертью одного изъ противниковъ.

-- Ты гнусный убійца, котораго зовутъ Бурлеемъ, сказалъ Ботвель, хватаясь за мечъ и скрежеща зубами;-- ты уже ушелъ отъ меня, но (здѣсь онъ произнесъ бранное слово, неупотребимое въ печати)... но голова твоя оцѣнена на вѣсъ золота; или она будетъ мотаться у меня за сѣдломъ, или же мой вѣрный конь возвратится домой безъ меня.

-- Да, возразилъ Бурлей съ мрачной, суровой рѣшимостью:-- я тотъ самый Джонъ Бальфуръ, который поклялся снести голову съ твоихъ буйныхъ плечъ; пусть Господь покараетъ меня, если я не сдержу своего слова!

-- Пускай же ожидаетъ меня могила или награда въ тысячу марокъ! воскликнулъ Ботвель, стремительно нападая на Бурлея.

-- Мечъ Господа и Гедеона будетъ мнѣ защитой! возразилъ Бурлей, отклоняя ударъ и въ свою очередь бросаясь на противника.

Едва ли когда нибудь сходились вмѣстѣ два борца, столь равные по силѣ, по мскуству владѣть оружіемъ, по мужеству и по глубокой ненависти другъ къ другу. Долгое время противники обмѣнивались ударами, не успѣвая нанести одинъ другому тяжелыхъ ранъ, и наконецъ, сгорая нетерпѣніемъ скорѣе кончить борьбу, они бросили мечи и обвили другъ друга руками; Ботвель по видимому осилилъ на мгновеніе противника, и оба они покатились на землю. Товарищи Бурлея бросились къ нему на помощь, драгуны захотѣли оттѣснить ихъ, и снова завязалась общая свалка. Но обезумѣвшіе отъ ярости вожди продолжали барахтаться въ трясинѣ, не выпуская другъ друга изъ желѣзныхъ объятій, и рыча какъ дикіе звѣри.

Нѣсколько разъ всадники промчались черезъ нихъ, не нанеся имъ особеннаго вреда; по наконецъ какая-то шальная лошадь раздробила копытомъ правую руку Ботвеля. Онъ съ глубокимъ и подавленнымъ вздохомъ выпустилъ противника, и оба поднялись на ноги; правая рука храбраго сержанта безпомощно повисла вдоль туловища, а лѣвой онъ схватился за ножъ, висѣвшій за поясомъ, но отъ ножа остались только пустыя ножны; исполненный ярости и отчаянія, Ботвель остался передъ грознымъ противникомъ совершенно беззащитнымъ; Бальфуръ испустилъ дикій, безобразный крикъ радости, высоко замахнулся мечемъ, и насквозь пронзилъ имъ несчастнаго сержанта. Ботвель устоялъ, и лезвее скользнуло вдоль реберъ. Но онъ не имѣлъ возможности защищаться, и взглянувъ на Бальфура съ выраженіемъ смертельной ненависти, воскликнулъ:

-- Низкій, жалкій негодяй, ты пролилъ кровь потомка королей.

-- Умри, несчастный! умри! закричалъ Бальфуръ, нанося ему болѣе мѣткій ударъ; затѣмъ ступилъ на грудь упавшаго Ботвеля, и въ третій разъ пронзилъ его мечемъ.-- Умри такъ же позорно какъ ты жилъ! умри какъ умираютъ животныя, ни на что не надѣясь, ни во что не вѣря...

-- И ничего не страшась! пробормоталъ Ботвель, дѣлая отчаянное усиліе приподняться, но тотчасъ упалъ мертвымъ.

Бурлей мгновенно схватилъ за уздцы первую попавшуюся лошадь, вскочилъ на нее и бросился на помощь своему отряду. Гибель Ботвеля оживила колеблющееся мужество мятежниковъ, привела въ смущеніе драгунъ и предрѣшила исходъ борьбы. Часть королевской гвардіи пала на мѣстѣ, часть отступила въ безпорядкѣ, а Бурлей переправился черезъ трясину, чтобы въ свою очередь обойти Клевергауза съ тыла. Имѣя въ виду напасть на правое крыло королевскаго войска, Бальфуръ расположилъ всадниковъ въ боевой порядокъ, послалъ гонца обратно въ армію пресвитеріанцевъ съ извѣстіемъ о побѣдѣ надъ Ботвелемъ, и двинулся впередъ, побуждая своихъ воиновъ мужественно бороться съ непріятелемъ во имя Бога и истинной вѣры.

0x01 graphic

Клавергаузъ успѣлъ между тѣмъ водворить нѣкоторый порядокъ въ передовыхъ рядахъ, дрогнувшихъ послѣ первой неудачной стычки, и поддерживалъ по всему фронту перестрѣлку, спѣшивъ для этой цѣли многихъ всадниковъ и разставивъ ихъ за густыми кустами ольхи, росшими по окраинѣ берега трясины; мѣткій огонь гвардейцевъ причинялъ большой уронъ непріятелю, а живая изгородь, изъ за которой они стрѣляли, скрывала ихъ малочисленность. Клевергаузъ не терялъ надежды на успѣшный исходъ диверсіи, предпринятой Ботвелемъ; но въ то время къ нему подскакалъ окровавленный и забрызганный грязью драгунъ, очевидно принимавшій участіе въ жаркомъ дѣлѣ.

-- Что случилось, Галлидей? спросилъ Клевергаузъ (онъ зналъ всѣхъ солдатъ своего полка по имени);-- гдѣ Ботвель?

-- Ботвель убитъ, возразилъ Галлидей, и съ нимъ пало много храбрыхъ молодцевъ.

-- Король потерялъ хорошаго солдата, сказалъ Клевергаузъ съ обычнымъ спокойствіемъ.-- Непріятель конечно перебрался черезъ трясину?

-- Съ сильнымъ отрядомъ всадниковъ, подъ начальствомъ страшнаго воина, убившаго Ботвеля, отвѣтилъ солдатъ, пораженный ужасомъ.

-- Тише! тише! воскликнулъ Клевергаузъ, прикладывая палецъ къ губамъ.-- Никому ни слова объ этомъ. Лордъ Эвандэль, нужно отступить, судьба противъ насъ. Стяните застрѣльщиковъ; пусть Аланъ ведетъ полкъ въ гору, а вы прикрывайте съ вашимъ отрядомъ отступленіе. Самъ я буду поддерживать съ аріергардомъ огонь. Непріятель непремѣнно перейдетъ трясину, потому что онъ двинулся всей массой; не теряйте времени.

-- Гдѣ Ботвель съ своимъ отрядомъ? спросилъ лордъ Эвандэль, пораженный спокойствіемъ начальника.

-- Его нѣтъ больше въ живыхъ, сказалъ полковникъ Грэмъ шопотомъ,-- король потерялъ слугу, чортъ пріобрѣлъ его. Но къ дѣлу, Эвандэль. Постарайтесь съ Аланомъ поддержать бодрость въ солдатахъ. Отступленіе въ диковинку для насъ всѣхъ, но дѣлать нечего; мы успѣемъ въ другой разъ воротить потерянное.

Эвандэль и Аланъ принялись за дѣло; но прежде нежели они успѣли выстроить полкъ въ двѣ колоны, какъ предполагалъ Клевергаузъ, значительный отрядъ непріятеля перебрался черезъ болото. Полковникъ Грэмъ оставилъ при себѣ самыхъ отважныхъ воиновъ, и встрѣтилъ пресвитеріанцевъ убійственнымъ огнемъ, пока они не успѣли еще стянуться. Многіе пали на мѣстѣ, многіе были отброшены въ болото, и королевская гвардія могла по видимому свободно начать отступленіе въ гору.

Но вскорѣ новые отряды мятежниковъ явились на помощь товарищамъ, и Клевергаузъ увидѣлъ невозможность дальнѣйшаго сопротивленія; тѣмъ не менѣе онъ до послѣдней минуты остался вѣренъ славѣ доблестнаго воина. Въ виду у всѣхъ, извѣстный врагамъ по своему великолѣпному вороному коню и бѣлымъ перьямъ на шляпѣ, онъ отступалъ послѣднимъ, пользовался всякимъ удобнымъ случаемъ, чтобы мѣтко направленными выстрѣлами сдерживать натискъ пресвитеріанцевъ, и водворялъ порядокъ въ рядахъ гвардейцевъ, павшихъ духомъ. Пули жужжали вокругъ него, но онъ оставался невредимъ. Суевѣрные фанатики приписывали ему сверхестественную силу, данную духомъ тьмы, и увѣряли, что пули отскакивали отъ него, какъ отскакиваетъ градъ отъ гранитныхъ скалъ. Многіе пресвитеріанцы зарядили свои ружья серебряными монетами, думая что одинъ свинецъ не въ силахъ поразить суроваго гонителя церкви.

-- Попробуемъ противъ него холодное оружіе, кричали многіе,-- порохъ не беретъ его. Мы, какъ видно, сражаемся противъ самого чорта {См. Прилож. IX. Талисманъ чорта противъ огнестрѣльнаго оружія.}.

Но какъ ни старались мятежники громко ободрять себя, ихъ суевѣрный страхъ передъ Клевергаузомъ былъ такъ великъ, что они отступали передъ нимъ, и почти впито не рѣшился сразиться на мечахъ съ этимъ воиномъ. Тѣмъ не менѣе, полковникъ Грэмъ отступая долженъ былъ защищаться, и не могъ избѣжать всѣхъ невыгодныхъ сторонъ отступленія. Драгуны, видя наступленіе непріятеля, стали обнаруживать явное непослушаніе; маіоръ Аланъ и лордъ Эвандэль замѣтили съ ужасомъ, что водвореніе порядка становится невозможнымъ; по мѣрѣ того какъ войско приближалось къ вершинѣ горы, страхъ еще болѣе увеличивался въ рядахъ. Всякій спѣшилъ поскорѣе пройти пространство, на которомъ непріятельскія пули безпрепятственно сыпались убійственнымъ дождемъ; никто не хотѣлъ оставаться позади и жертвовать собою для спасенія товарищей. Нѣсколько всадниковъ пришпорили коней и вышли изъ строя, замѣшательство увеличилось, и можно было ожидать, что вся масса кавалеріи обратится въ бѣгство.

Все слилось въ картину ужаса и смятенія: топотъ лошадей, стонъ раненыхъ, непрерывный ружейный огонь пресвитеріанцевъ, радостные крики побѣдителей и проклятія побѣжденныхъ,-- все это могло поколебать мужество самаго храбраго воина; но полковникъ Грэмъ оставался спокоенъ и хладнокровенъ, къ изумленію лорда Эвандэля. Поутру за завтракомъ, у лэди Маргаретъ, взоръ его былъ не яснѣе, а черты не болѣе безмятежны. Онъ подъѣхалъ къ лорду Эвандэлю съ какими-то приказаніями и съ просьбой отдѣлить изъ своего отряда нѣсколькихъ всадниковъ въ аріергардъ.

-- Еще пять минутъ времени, шепнулъ онъ ему, -- и негодяи предоставятъ намъ однимъ съ вами и со старымъ Аланомъ честь окончить битву. Я постараюсь разогнать непріятельскихъ застрѣльщиковъ, наносящихъ такой уронъ нашей кавалеріи, -- иначе мы покроемъ себя позоромъ. Не бросайтесь мнѣ на помощь, милордъ, если вы увидите, что мнѣ приходится плохо, и оставайтесь во главѣ ввѣреннаго вамъ отряда. Сдѣлайте все что вы будете въ силахъ совершать для спасенія гвардіи, и донесите королю и тайному совѣту, что я умеръ исполняя долгъ. Сказавъ это полковникъ бросился съ двадцатью храбрецами на непріятеля; нападеніе было такъ неожиданно и стремительно, что пресвитеріанцы дрогнули и отступили. Среди всеобщаго замѣшательства Клевергаузъ увидѣлъ передъ собою Бальфура, и желая устрашить его приверженцевъ нанесъ ему страшный ударъ мечемъ, который пробилъ насквозь его шлемъ; грозный фанатикъ упалъ съ лошади, но остался невредимъ. Впослѣдствіи разсказывали объ ударѣ Клевергауза какъ о чемъ то невѣроятномъ, и дѣйствительно, трудно было понять, какъ могъ Грэмъ съ своимъ слабымъ сложеніемъ повалить такого великана какъ Бурлей; простой народъ приписалъ разумѣется сверхестественной силѣ то что храбрый воинъ совершилъ въ порывѣ отчаяннаго мужества. Но Клевергаузъ въ пылу битвы, врѣзался слишкомъ глубоко въ ряды мятежниковъ, и вскорѣ былъ окруженъ со всѣхъ сторонъ.

0x01 graphic

Лордъ Эвандэль замѣтилъ опасность, въ которой находился его начальникъ; въ это время ввѣренный ему отрядъ долженъ былъ пріостановить свое движеніе, чтобы скрыть отъ непріятеля отступленіе маіора Алана, съ передовой колоной. По этому, забывъ послѣднее приказаніе Клевергауза, лордъ велѣлъ своимъ воинамъ идти снова подъ гору и выручить полковника. Нѣкоторые двинулись за нимъ, многіе остались на мѣстѣ въ нерѣшительности -- большинство же обратилось въ бѣгство. Но Эвандэлю все-таки удалось съ горстью храбрецовъ отбить Клевергауза. Помощь его подоспѣла во время: одинъ изъ пресвитеріанцевъ нанесъ предательскій ударъ коню Клевергауза, и замахнулся на него самого, но въ эту минуту лордъ Эвандэль подскакалъ и пронзилъ его мечемъ. Когда они выбрались изъ свалки и оглянулись вокругъ, грустная картина представилась ихъ взорамъ. Отрядъ Алана скрылся въ безпорядочномъ бѣгствѣ на противуположномъ склонѣ горы; эскадронъ Эвандэля метался въ отчаяніи, тщетно стараясь спастись отъ мѣткихъ пуль непріятеля.

-- Что дѣлать, полковникъ? спросилъ лордъ Эвандэль.

-- Мы остались послѣдними въ полѣ, отвѣчалъ Клевергаузъ,-- и когда человѣкъ боролся до послѣдней крайности, ему не стыдно искать спасенія въ бѣгствѣ. Самъ Гекторъ воскликнулъ бы "чортъ побери послѣднихъ"! если ихъ приходится двадцать противъ тысячи. Спасайтесь, ребята, обратился онъ къ немногимъ всадникамъ, не захотѣвшимъ покинуть. его,-- и постарайтесь догнать своихъ. Милордъ, намъ съ вами здѣсь также дѣлать нечего!

Сказавъ это Клевергаузъ пришпорилъ раненаго коня; благородное животное какъ бы поняло, что жизнь всадника зависѣла отъ быстроты его ногъ, и обливаясь кровью помчалось впередъ {См. Прилож. X. Лошадь Клевергауза.}. Нѣсколько офицеровъ и солдатъ послѣдовали въ безпорядкѣ за Клевергаузомъ и Эвандэлемъ. Бѣгство начальниковъ положило конецъ сопротивленію, которое небольшая горсть гвардейцевъ оказывала еще непріятелю; поле битвы осталось за торжествовавшими мятежниками.

ГЛАВА XVII.

Вниманіе! Чей конь стремится бѣшено
въ пустыню, среди всѣхъ ужасовъ сраженій?
Камбелъ.

Во время описанной нами кровавой битвы, Мортонъ, Куди, Маузъ и почтетный Габріель Кетльдрумль оставались на вершинѣ горы, близъ небольшаго бугра, или кургана, на которомъ Клевергаузъ держалъ военный совѣтъ, и отлично видѣли весь ходъ сраженія.

Капралъ Инглисъ съ четырьмя солдатами былъ оставленъ при нихъ въ видѣ стражи, но драгуны, какъ и слѣдовало ожидать, заботились гораздо болѣе объ участи своихъ товарищей, боровшихся у подножія горы, чѣмъ о ввѣренныхъ имъ плѣнныхъ.

-- Если ребята съумѣютъ воспользоваться своимъ положеніемъ, замѣтилъ Куди, -- мы, пожалуй, уйдемъ отъ висѣлицы; впрочемъ сомнѣваюсь въ успѣхѣ: они плохо владѣютъ оружіемъ.

-- Не бѣда, Куди, возразилъ Мортонъ:-- они занимаютъ сильную позицію, почти всѣ имѣютъ ружья, и числомъ превосходятъ королевскую гвардію чуть ли не втрое. Если они не съумѣютъ сегодня отстоять свободы, которой они такъ ревностно добиваются, то потеряютъ всякое право на нее.

-- Боже милостивый! воскликнула старая Маузъ;-- какое прекрасное зрѣлище! Я какъ пророкъ Илія сгараю внутреннимъ огнемъ; во мнѣ все бродитъ, какъ молодое вино, и я боюсь, чтобы меня не взорвало какъ закупоренную бутылку. Если бы только Всевышній соблаговолилъ взглянуть на свой народъ въ сей торжественный день,-- день суда и освобожденія отъ ига тирановъ! Что вы пріуныли, почтенный мистеръ Габріель Кетльдрумль? Что вы пріуныли благочестивый назарянинъ, -- вы, котораго совѣсть бѣлѣе снѣга, бѣлѣе молока? Повторяю еще разъ: что вы пріуныли? зачѣмъ лице, ваше почернѣло подобно углю? зачѣмъ исчезла ваша красота? отчего вы болѣе не стараетесь тронуть сердца благочестивыхъ ревнителей церкви? Настало время проснуться и взяться за дѣло! Настало время безпощадно заклеймить нечестивыхъ, и словомъ засвидѣтельствовать то что храбрые мученики свидѣтельствуютъ кровью у подножія этой горы!

Возваніе старой Маузъ заключало въ себѣ упрекъ мистеру Кетльдрумлю; дѣйствительно, почтенный проповѣдникъ, такъ охотно метавшій громъ и молнію стоя у себя на каѳедрѣ, и какъ мы видѣли, неистово поражавшій проклятіемъ враговъ, пока это можно было дѣлать безнаказано, въ настоящее время былъ совершенно оглушенъ перестрѣлкою, криками и стонами, раздававшимися въ долинѣ. Онъ находился въ томъ безвыходномъ положеніи, когда человѣкъ не можетъ ни сражаться, ни искать спасенія въ бѣгствѣ, и какъ многіе почтенные люди на столько отдался чувству страха, что оказался неспособнымъ воспользоваться удобнымъ случаемъ для прославленія пресвитеріанства, и даже, вопреки надеждамъ старой Маузъ, не могъ помолиться за успѣшный всходъ борьбы. Но тѣмъ не менѣе онъ не совсѣмъ утратилъ присутствія духа, а главное -- не хотѣлъ запятнать своей славы ревностнаго и краснорѣчиваго проповѣдника.

-- Замолчи, старица! воскликнулъ онъ; -- я внутрено сосредоточился, веду борьбу съ самимъ собою, и не тебѣ указывать мнѣ истинный путь. По правдѣ сказать, огонь непріятеля усиливается! пожалуй, пули и до насъ долетятъ! Охъ, охъ! я лучше укроюсь за выступомъ скалы, тамъ по крайней мѣрѣ будетъ меньше опасности!

-- Онъ жалкій трусъ, и больше ничего! воскликнулъ Куди, обладавшій въ значительной степени той храбростью, которая дѣлаетъ человѣка нечувствительнымъ къ опасности;-- онъ оказывается въ концѣ концевъ безпомощнымъ трусомъ. Ему никогда не замѣнить Румбльбери. Ого! Румбльбери дрался не хуже драгуна! Жаль, очень жаль, что бѣдняга не успѣлъ сорваться съ висѣлицы! Впрочемъ, говорятъ, онъ шелъ на казнь съ радостнымъ лицемъ и пѣлъ священныя пѣсни, какъ будто его вели на пиръ какой. Да, господа! хотя и страшныя дѣла творятся подъ нами въ трясинѣ,а все глазъ отвести не хочется!

Дѣйствительно, любопытство Мортона и Куди и восторженность старой Маузъ было на столько возбуждено, что они храбро оставались патомъ мѣстѣ, съ котораго всего лучше было видно сраженіе, предоставивъ Кетльдрумлю одному искать безопаснаго убѣжища. Наши плѣнники могли слѣдить съ вершины горы за всѣмъ ходомъ борьбы, но они не были въ состояніи разобрать, на чью сторону клонится побѣда. Густой дымъ, застилавшій всю долину, и частые выстрѣлы доказывали только, что пресвитеріанцы храбро защищаются. Съ другой стороны, судя по непрерывному огню съ ближайшей окраины тряснпы, непріятель упорно поддерживалъ нападеніе, а по мнѣнію плѣнныхъ продолжительная борьба должна была неминуемо подѣйствовать неблагопріятнымъ образомъ на мятежниковъ, не привыкшихъ къ дисциплинѣ и не умѣвшихъ владѣть оружіемъ.

Наконецъ лошади, принадлежавшія по видимому къ королевской гвардіи, начали безпорядочно метаться изъ стороны въ сторону, не чувствуя на себѣ сѣдоковъ; пѣшіе солдаты устремились въ гору, покидая поле битвы и спасаясь отъ грозившей имъ опасности. Число бѣглецовъ стало увеличиваться, и исходъ дня сдѣлался несомнѣненъ. Среди пороховаго дыма показался кавалерійскій отрядъ, скакавшій въ смятеніи прочь отъ окраины трясины и не обращавшій никакого вниманія на офицеровъ, которые старались остановить поголовное бѣгство; послѣднимъ въ отступленіи былъ эскадронъ Эвандэля. Тогда плѣнные убѣдились, что побѣда осталась на сторонѣ пресвитеріанцевъ, и начали громко радоваться близкому освобожденію.

-- На этотъ разъ они выиграли дѣло, сказалъ Куди,-- вторично имъ не удастся сдѣлать того же.

-- Они бѣгутъ! они бѣгутъ! воскликнула старая Маузъ въ восторгъ;-- о, свирѣпые тираны! никогда, я думаю, имъ не приходилось такъ шибко ѣхать верхомъ! Вѣроломные египтяне, гордые асирійцы, филистимляне, моавиты, эдомиты, измаэлиты! Господь поразилъ враговъ острымъ мечемъ, чтобы сдѣлать ихъ добычей лѣсныхъ звѣрей и птицъ небесныхъ. Смотрите какъ несется облако и движется огненный столбъ, предшествуя избраннымъ приверженцамъ ковенанта;. такъ нѣкогда Всесильный Творецъ указывалъ израильтянамъ путь изъ Египта! Великъ нынѣшній день! Онъ даровалъ свободу угнетеннымъ, онъ поразилъ безбожныхъ гонителей!

-- Замолчите, матушка, ради Бога замолчите, сказалъ Куди;-- спрячьтесь за выступъ скалы, по примѣру достойнаго мистера Кетльдрумля! Пули виговъ летаютъ не глядя куда, и могутъ отправить на вѣчный покой, какъ свирѣпаго драгуна, такъ и доблестнаго псалмопѣвца.

-- Не страшись ничего, Куди! воскликнула старуха, отдаваясь вполнѣ восторженному наслажденію побѣдой, -- не страшись ничего и не безпокойся обо мнѣ! Я буду стоять подобно Деборѣ на вершинѣ холма, и встрѣчу обличительною пѣснью сыновей Гаросета, язычниковъ, у которыхъ даже лошади разбили себѣ копыта.

Восторженная старуха непремѣнно исполнила бы свое намѣреніе, взобраться на холмъ, и оттуда "вѣщать избраннымъ приверженцамъ чистой вѣры", еслибы Куди, повинуясь болѣе сыновней любви чѣмъ требованіямъ почтительнаго обращенія, не удержалъ ее на мѣстѣ, приложивъ всю свою силу на сколько позволили его связанныя руки.

-- Господа, господа! воскликнулъ онъ, осиливъ воинственную родительницу.-- Мистеръ Мильнвудъ, смотрите внимательнѣе! видали вы когда нибудь, чтобы простой смертный сражался съ такимъ чортомъ какъ Клевергаузъ? Однако, я полагаю, мы скоро очутимся на свободѣ. Инглисъ со своими солдатами часто оглядываются назадъ, какъ будто имъ обратная дорога больше нравится!

Куди не ошибся: когда главный отрядъ бѣглецовъ проскакалъ не вдалекѣ отъ того мѣста, гдѣ.стояли плѣнные, капралъ и состоявшіе при немъ драгуны выстрѣлили на удачу въ сторону непріятеля, и поспѣшили присоединиться къ своимъ товарищамъ, позабывъ о Мортонѣ, Куди, старой Маузъ и почтенномъ мистерѣ Кетлдрумлѣ. Генри тотчасъ развязалъ руки Куди и проповѣдника, у которыхъ онѣ были крѣпко связаны за спиной. Пока онъ развязывалъ веревки, аріергардъ драгунъ, сохранившій нѣкоторый порядокъ въ рядахъ, проскакалъ не вдалекѣ отъ холма, о которомъ намъ неоднократно приходилось уже упоминать. Всадники спасались въ поспѣшномъ бѣгствѣ, но все-таки не выходили изъ строя. Во главѣ передоваго отряда ѣхалъ Клевергаузъ, весь обрызганный кровью, и съ окровавленнымъ мечемъ въ рукахъ; конь его тяжело храпѣлъ, и видимо изнемогалъ отъ ранъ. Аріергардомъ командовалъ лордъ Эвандэль, и тщетно убѣждалъ солдатъ, что особенной опасности нѣтъ и что необходимо отступать въ порядкѣ. Пока остатки гвардіи поднимались на вершину горы, пули непріятеля успѣли нанести многимъ сильныя раны и нѣсколькихъ убить.

При видѣ такого зрѣлища, Маузъ снова начала вдохновенную проповѣдь. Она стояла на холмѣ съ непокрытой головой, подобно престарѣлой вакханкѣ или ѳесалійской жрицѣ, предсказывавшей будущее. Она скоро отыскала Клевергауза во главѣ бѣглецовъ и воскликнула съ горькой насмѣшкой:

-- Постойте, постойте, вы вѣдь съ такимъ удовольствіемъ присутствовали на собраніяхъ святыхъ ревнителей церкви! Вы вѣдь странствовали по всей Шотландіи, отыскивая сборища ковенантеровъ! Неужели вы не остановитесь теперь, когда вы нашли, чего искали? Неужели вы не захотите послушать слова истины? Неужели вы запретите послѣобѣденную проповѣдь? Горе вамъ! продолжала она, внезапно перемѣняя тонъ,-- горе вамъ и гибель вашей лошади, на проворствѣ которой вы основываете свое спасеніе! Прочь, прочь! Прочь съ нашихъ глазъ, жалкій тиранъ, проливавшій столько крови и теперь такъ дорожащій своей! Прочь отсюда, свирѣпый Рабшакей, проклятый Химей, кровожадный Доагъ! Какъ бы вы долго не скакали впередъ, мечъ, обнаженный на вашу погибель, успѣетъ поразить насъ!

Клевергаузъ, какъ легко можно себѣ представить, не обратилъ вниманія на слова Маузъ; онъ спѣшилъ перебраться на противоположный склонъ горы, чтобы спасти остатки своего полка отъ убійственнаго огня непріятеля и нѣсколько водворить порядокъ въ рядахъ. Въ то самое время, когда аріергардъ подъѣзжалъ къ вершинѣ горы, пуля сразила лошадь подъ Эвандэлемъ. Двое пресвитеріанцевъ, скакавшіе впереди остальныхъ, устремились къ тому мѣсту, гдѣ упалъ лордъ, съ намѣреніемъ убить его, такъ какъ еще не было дано приказанія прекратить кровопролитіе. Мортонъ бросился ему на помощь по естественному чувству человѣколюбія, а также изъ желанія отплатить Эвандэлю за его великодушное заступничество въ Тилитудлемскомъ замкѣ. Пока онъ помогалъ тяжело раненому лорду высвободиться изъ-подъ убитой лошади и подняться на ноги, непріятельскіе всадники напали на нихъ, и передній воскликнувъ "смерть тиранамъ въ красныхъ курткахъ"! замахнулся мечемъ на Эвандэля, по Мортонъ успѣлъ предупредить ударъ и крикнулъ пресвитеріанцу, который былъ никто иной какъ Бальфуръ Бурлей.

-- Пощадите этого джентльмена, ради меня, ради (замѣчая, что Бурлей не вдругъ узнаетъ его), -- ради Генри Мортона, который недавно укрылъ васъ отъ враговъ.

-- Генри Мортонъ! воскликнулъ Бурлей, отирая окровавленный мечъ еще болѣе окровавленными руками; -- я всегда говорилъ, что сынъ Сайласа Мортона уйдетъ изъ рабской страны и не станетъ жить въ палаткахъ Хама! Ты подобенъ горящей головнѣ, вырванной изъ костра -- но этотъ гнусный прелатистъ въ высокихъ сапогахъ умретъ! Мы должны ихъ рѣзать и вѣшать всѣхъ безъ разбору, отъ восхода солнца и до заката. Мы должны убивать ихъ какъ амалакитянъ, мы не имѣемъ права никого щадить, ни женщинъ, ни грудныхъ младенцевъ; поэтому не мѣшай мнѣ, Генри Мортонъ! воскликнулъ онъ, снова замахиваясь на лорда Эвандэля,-- нужно покончить съ нимъ скорѣе!

-- Вы не должны убивать его, и не убьете, особенно когда ваша жертва стоитъ передъ вами безъ защиты, сказалъ Мортонъ, заслоняя собою лорда Эвандэля и готовясь принять ударъ, направленный противъ послѣдняго.-- Онъ спасъ мнѣ сегодня поутру жизнь, жизнь, которая подвергалась опасности только потому, что я пріютилъ васъ въ Мильнвудѣ; если вы прольете невинную и беззащитную кровь, вы не только оскорбите возмутительнымъ поступкомъ небесное правосудіе, но отплатите еще намъ съ милордомъ самой гнусной неблагодарностью.

Бурлей остановился.

-- Ты находишься еще въ преддверіи языческаго храма, и мнѣ жаль твоей слабости и твоего ослѣпленія. Тяжелое мясо не годится въ пищу малому ребенку, а высокое дѣло, во имя котораго я обнажилъ сегодня мечъ, недоступно пониманію людей, неспособныхъ пожертвовать личными чувствами и привязанностями для святой идеи и прикрывающихся требованіями справедливости, какъ грязными лохмотьями. Но лучше спасти душу, чѣмъ отправить ее къ Тофету. Я дарую жизнь юношѣ, если только военный совѣтъ нашей арміи не заблагоразсудитъ поступить иначе. Ты безоруженъ, Мортонъ, дожидайся здѣсь моего возвращенія. Я долженъ преслѣдовать сыновъ грѣха, гнусныхъ амалекитянъ, я долженъ помочь божіимъ посламъ стереть ихъ съ лица земли, такъ чтобы ни одного не осталось отъ самого Гавила и до Шура!

Сказавъ это онъ пришпорилъ коня и бросился въ погоню за бѣжавшимъ непріятелемъ.

-- Куди, воскликнулъ Мортонъ,-- ради Бога, достаньте лошадь и поскорѣе! Жизнь лорда Эвандэля не можетъ быть въ безопасности среди такихъ свирѣпыхъ фанатиковъ.-- Вы ранены, милордъ, будете ли вы въ состояніи продолжать путь? обратился онъ къ Эвандэлю, который мало по малу пришелъ въ себя послѣ паденія.

-- Я думаю, что да, отвѣчалъ лордъ Эвандэль, -- если только я свободенъ. Я обязанъ вамъ жизнью, мистеръ Мортонъ?

-- Я сдѣлалъ бы то же изъ простаго человѣколюбія для всякаго ближняго, находящагося въ опасности, сказалъ Мортонъ; -- въ отношеніи же къ вамъ, милордъ, я руководился священнымъ долгомъ благодарности.

Куди вернулся, ведя подъ уздцы лошадь.

-- Богъ не безъ милости, милордъ! воскликнулъ онъ,-- скорѣй, скорѣй, летите прочь отсюда стрѣлою; они убиваютъ всѣхъ раненыхъ плѣнныхъ!

Лордъ Эвандэль сѣлъ на лошадь, а Куди почтительно поддержалъ ему стремя.

-- Спасибо вамъ, молодецъ, сказалъ Эвандэль,-- спасайтесь и вы, ваша предупредительность можетъ стоить вамъ жизни. Мистеръ Мортонъ, продолжалъ онъ, обращаясь къ Генри,-- вы болѣе чѣмъ расплатились со мною; будьте увѣрены, что я никогда не забуду вашего великодушія. Прощайте.

Эвандэль пустилъ лошадь по направленію, въ которомъ можно было всего менѣе ожидать погони.

Не успѣлъ лордъ Эвандэль скрыться въ отдаленіи, какъ отрядъ мятежниковъ нагналъ съ громкими проклятіями Мортона и Куди, и сталъ грозить имъ немедленной смертью за освобожденіе филистимлянина (они такъ называли молодаго лорда).

-- Что намъ было дѣлать? воскликнулъ Куди.-- Какъ мы могли остановить человѣка, вооруженнаго двумя пистолетами и мечемъ? Вы бы лучше сами постарались поймать его, чѣмъ перебраниваться съ нами.

Такое оправданіе едвали бы спасло плѣнныхъ, но въ это время Кетльдрумль, пользовавшійся почетной извѣстностью у пресвитеріанцевъ, очнулся отъ страха и вмѣстѣ съ краснорѣчивой Маузъ, всегда готовой произносить восторженныя проповѣди, горячо заступился за товарищей.

0x01 graphic

-- Не троньте ихъ! не обижайте ихъ! воскликнулъ онъ самымъ густымъ и звучнымъ басомъ.-- Передъ вами стоитъ сынъ знаменитаго Сайласа Мортона, рукой котораго Господь совершилъ столько великихъ дѣлъ въ тѣ времена, когда мы успѣшно боролись съ прелатами, когда слова божественной истины лились широкой рѣкой, когда мы надѣялись увидѣть возрожденіе ковенанта; въ тѣ благословенные дни онъ стяжалъ себѣ славу героя и вмѣстѣ съ другими благочестивыми мужами обращалъ на путь истины грѣшниковъ, ободрялъ мучениковъ, и съ наслажденіемъ вздыхалъ въ себя благоуханія садовъ эдема.

-- А это сынъ мой Куди, воскликнула въ свою очередь Маузъ,-- сынъ Юдена Гедрига, добраго, честнаго человѣка, и Маузъ Мидльмасъ, которую вы видите передъ собою, недостойно исповѣдующей истинную вѣру и горячо преданной пресвитеріанцамъ! Въ писаніи сказано: "не отрывайте отъ племени левитовъ когатитскія семейства!" Книга Числъ, стихъ восемнадцатый, глава четвертая. Господа! не теряйте времени въ болтовнѣ съ тихимъ, миролюбивымъ народомъ, а спѣшите довершить побѣду, дарованную вамъ Провидѣніемъ!

Отрядъ двинулся впередъ, но его немедленно смѣнилъ другой, которому пришлось повторять тѣ же объясненія. Кетльдрумль сдѣлался гораздо смѣлѣе съ тѣхъ поръ, какъ прекратилась перестрѣлка, и слова взялъ на себя роль посредника. Краснорѣчиво защищая своихъ плѣнныхъ товарищей, онъ сталъ приписывать себѣ честь побѣды, прося Мортона и Куди засвидѣтельствовать передъ мятежниками, что онъ во время сраженія молился, подобно Моисею на горѣ Іегова-Нисса о торжествѣ израильтянъ надъ амалекитянами; въ то же время онъ великодушно вмѣнялъ въ заслугу своимъ плѣннымъ товарищамъ, что они ревностно поддерживали его руки, подѣятыя къ небу, какъ нѣкогда Ааронъ и Хуръ поддерживали руки великаго пророка. Вѣроятно Кетльдрумль счелъ нужнымъ удѣлить такую похвалу Мортону и Куди, чтобы имъ не пришла охота разоблачить его привязанность къ бренной жизни, заставившую его искать безопаснаго убѣжища во время перестрѣлки. Восторженное восхваленіе услугъ, оказанныхъ плѣнными пресвитеріанской арміи, вскорѣ облетѣла ряды. Изъ устъ въ уста передавались самыя невѣроятныя подробности, но всѣ были согласны на счетъ одного обстоятельства: говорили что молодой Мортонъ изъ Мильнвуда, сынъ мужественнаго ковенантера, Сайласа Мортона, вмѣстѣ съ доблестнымъ Габріелемъ Кетльдрумлемъ и замѣчательно благочестивой старушкой, умѣвшей не хуже любаго проповѣдника возвѣщать слова истины, явился на защиту праваго дѣла съ сотней хорошо вооруженныхъ всадниковъ изъ Мидль-Варда {См. Прил. XI. Сраженіе при Друмклогѣ.}.

ГЛАВА XVIII.

Проповѣдникъ ударялъ по квѳедрѣ кулакомъ,
какъ солдатъ ударяетъ по барабану.
Гудибрасъ.

Между тѣмъ кавалерія мятежниковъ прекратила преслѣдованіе непріятеля и возвратилась обратно, изнуренная необыкновенный усиліями, а пѣхота собралась на завоеванномъ полѣ, изнемогая отъ голода и усталости. Тѣмъ не менѣе блестящая побѣда радовала всѣхъ и заставляла отчасти забывать физическія лишенія. Дѣйствительно, исходъ битвы превзошелъ самыя смѣлыя ожиданія: безъ особенныхъ потерь мятежники обратили въ бѣгство цѣлый полкъ хорошо вооруженныхъ солдатъ, которыми предводительствовалъ первый полководецъ Шотландіи, однимъ своимъ именемъ наводившій ужасъ на враговъ правительства. Пресвитеріанцы взялись за оружіе въ порывѣ отчаянной безнадежности, и теперь боялись вѣрить своему собственному успѣху. Они сошлись съ врагомъ случайно, и едва успѣли выстроиться въ боевой порядокъ, такъ какъ начальники ихъ отличались болѣе храбростью и религіознымъ рвеніемъ, чѣмъ военнымъ искуствомъ. Вслѣдствіе этого, когда побѣда была одержана, почти вся армія пресвитеріанцевъ приняла участіе въ военномъ совѣтѣ, который долженъ былъ рѣшить что дальше предпринять, и самыя несообразныя предложенія находили себѣ защитниковъ. Одни хотѣли идти на Глазго, другіе на Гамильтонъ; нѣкоторые указывали на Эдинбургъ, иные на Лондонъ. Нашлись люди, предлагавшіе отправить депутацію къ Карлу Второму въ Лондонъ, съ цѣлью обратить его на путь истины; болѣе жестокосердые воины хотѣли возвести на престолъ новаго короля, или по крайней мѣрѣ провозгласить въ Шотландіи республику. Умѣренная и благоразумная партія требовала церковной свободы и учрежденія парламента, гдѣ могли бы засѣдать представители всѣхъ классовъ общества. Солдаты подняли между тѣмъ большой шумъ, жалуясь на голодъ и жажду, для утоленія которыхъ не было припасено никакихъ средствъ. Короче сказать, въ лагерѣ пресвитеріанцевъ, не смотря на только что одержанную побѣду, господствовала полнѣйшая неурядица, угрожавшая перейти въ вооруженное столкновеніе.

Бурлей окончилъ преслѣдованіе непріятеля и вернулся къ своимъ. Онъ тотчасъ распорядился водвореніемъ спокойствія съ обычнымъ знаніемъ дѣла и сообразительностью; сто наименѣе утомленныхъ всадниковъ были немедлено откомандированы за фуражемъ и провіантомъ; для приведенія въ исполненіе дальнѣйшихъ распоряженій былъ составленъ небольшой комитетъ изъ опытныхъ лицъ, впредь до избранія настоящаго совѣта; наконецъ достопочтенному Габріелю Кетльдрумлю поручили сказать похвальное слово передъ лицомъ всей арміи и увѣнчать своимъ краснорѣчіемъ побѣду. Бурлей не безъ основанія возлагалъ большія надежды на послѣднее средство, расчитывая занять мятежниковъ проповѣдью, а въ это время составить съ нѣсколькими, наиболѣе способными вождями частный военный совѣтъ, на которомъ надѣялся рѣшить въ главныхъ чертахъ дальнѣйшій планъ дѣйствій, избѣжавъ ненужнаго крика и назойливыхъ, нелѣпыхъ предложеній.

Кетльдрумль не только оправдалъ, но даже превзошелъ ожиданія Бальфура Бурлея. Онъ говорилъ безъ остановки въ теченіе цѣлыхъ двухъ часовъ; онъ одинъ, съ своими могучими легкими и съ своими восторженнымъ ученіемъ, оказался способнымъ приковать къ себѣ напряженное вниманіе строптивыхъ и многочисленныхъ слушателей въ продолженіе такого долгаго времени. Онъ въ совершенствѣ владѣлъ тѣмъ грубымъ, фамиліарнымъ краснорѣчіемъ, которымъ отличались проповѣдники той эпохи; для людей съ болѣе развитымъ вкусомъ проповѣдь его показалась бы при, торною и пошлою, но она пришлась какъ нельзя болѣе по сердцу неразвитой массѣ пресвитеріанцевъ. Онъ избралъ текстомъ слѣдующее мѣсто изъ сорокъ девятой главы книги пророка Исаіи:

"Даже плѣнные всесильнаго будутъ выпущены на свободу, и добыча грознаго будетъ исторгнута изъ рукъ его; я буду бороться съ борющимися противъ тебя, и я спасу твоихъ чадъ.

"Я заставлю твоихъ гонителей питаться отъ собственной плоти своей; я заставлю ихъ упиться собственною кровью, какъ сладкимъ виномъ: всякое земное существо узнаетъ во мнѣ твоего Спасителя и Искупителя, Всемогущаго Бога Іакова!"

Мистеръ Кетльдрумль раздѣлилъ проповѣдь, сказанную имъ на этотъ текстъ, на пятнадцать главъ, и къ каждой изъ нихъ прибавилъ семь примѣненій: въ двухъ изъ нихъ благочестивые люди должны были найти слова утѣшенія,-- въ двухъ проповѣдникъ угрожалъ имъ небесной карой, въ двухъ онъ указывалъ на отступничество отъ вѣры и на причину божественаго гнѣва; наконецъ, послѣднее примѣненіе возвѣщало обѣщанное и ожидаемое искупленіе. Первую половину текста онъ примѣнилъ къ себѣ и къ своимъ плѣннымъ товарищамъ, разсказавъ о своемъ чудесномъ освобожденіи изъ рукъ враговъ; при этомъ онъ весьма кстати отнесся съ большой похвалой къ Мортону, и въ пророческихъ словахъ указалъ ему на славную будущность, ожидающую его въ борьбѣ за неприкосновенность ковенанта. Вторую половину ветхозавѣтнаго текста онъ связалъ съ мрачной картиной наказаній, ожидающихъ деспотическое и кровожадное правительство. Мѣстами онъ объяснялся простымъ, могучимъ, неудержимымъ потокомъ рѣчи. Нѣкоторыя части его проповѣди были возвышенно прекрасны, другія были смѣшны до пошлости. Онъ отстаивалъ право всякаго свободнаго гражданина молиться Богу, какъ ему подсказываетъ его собственная совѣсть; а вслѣдъ затѣмъ сваливалъ отвѣтственность за народныя бѣдствія на слабыхъ и пеумѣлыхъ правителей, которые вмѣсто того чтобы установить во всемъ государствѣ истинное пресвитеріанство, терпѣли всевозможныя религіозныя секты, въ родѣ папистовъ, прелатистовъ, эрастіанистовъ, индепендентовъ, социніанъ и квакеровъ. Кетльдрумль предлагалъ изгнать изъ предѣловъ королевства всѣхъ сектантовъ, и возстановить такимъ образомъ благолѣпіе святыни въ своей неприкосновенности. Далѣе онъ коснулся съ большимъ сочувствіемъ и увлеченіемъ оборонительной и наступательной борьбы противъ Карла II, который по словамъ проповѣдника показалъ себя заботливымъ отцомъ только въ отношеніи своихъ незаконныхъ дѣтей, а отнюдь не въ отношеніи церкви. Онъ пространно коснулся жизни и рѣчей этого веселаго короля, и нужно сознаться, передалъ многіе разговоры послѣдняго далеко не придворнымъ языкомъ, сравнивая при этомъ несчастнаго Карла съ Іеровоамомъ, Омиромъ, Ахавомъ, Халлумомъ, Пекахомъ и со всѣми другими нечестивыми монархами, о которыхъ упоминается въ книгѣ Числъ. Мистеръ Кетльдрумль заключилъ свою проповѣдь слѣдующимъ выразительнымъ текстомъ:

"Тофетъ готовъ издавна; онъ готовъ для короля: самъ король велѣлъ его расширить и углубить; на немъ возвышается высокій костеръ, воспламененный дыханіемъ Господа, какъ огненной рѣкой".

Не успѣлъ почтенный проповѣдникъ сойти со скалистаго возвышенія, служившаго ему каѳедрой, какъ его мѣсто занялъ другой пасторъ, рѣзко отличавшійся отъ него по наружности. Почтенный Габріель былъ преклонныхъ лѣтъ и дороднаго тѣлосложенія; громкій голосъ, широкое лице, глупыя, безжизненныя черты, въ которыхъ плоть несомнѣнно брала верхъ надъ духомъ, -- все это мало соотвѣтствовало достоинству глубокомысленнаго богослова. Смѣнившій его проповѣдникъ, Ефраимъ Макбріаръ по имени, былъ еще юноша, едва достигшій двадцатилѣтинго возраста; но его топкія черты, помимо слѣдовъ болѣзненнаго организма, носили уже на себѣ неизгладимую печать долгихъ постовъ, безсонныхъ ночей, суроваго заточенія и тяжелой, скитальческой жизни. Не смотря на свою молодость онъ былъ уже два раза въ плѣну и вытерпѣлъ самыя ужасныя лишенія за истинную пресвитеріанскую вѣру; это дало ему огромное значеніе среди послѣдователей той же секты. Онъ оглянулъ томными, усталыми глазами поле битвы и массы народа; и взоръ его сверкнулъ радостнымъ торжествомъ, а блѣдныя, выразительныя черты покрылись лихорадочнымъ румянцемъ. Макбріаръ сложилъ руки, поднялъ голову къ небу, и казалось мысленно возносилъ Богу благодарственную молитву, прежде чѣмъ обратиться къ народу. Когда онъ заговорилъ, его слабый, надломленный голосъ по видимому не былъ въ состояніи выразить въ первыя минуты волновавшія его мысли и чувства. Но глубокое молчаніе присутствовавшихъ и жадное вниманіе, съ которымъ они ловили каждое слово проповѣдника, подобно тому какъ нѣкогда голодные израильтяне собирали манну небесную, мало по малу ободрили мистера Макбріара. Слова его стали звучать сильнѣе и убѣдительнѣе, теченіе мысли проникалось сосредоточенной энергіей. Религіозная восторженность взяла верхъ надъ тѣлесной помощью. Краснорѣчіе молодаго проповѣдника не было вполнѣ чуждою той грубой рѣзкости, о которой мы уже упоминали; но Ефраимъ Макбріаръ имѣлъ врожденное чувство изящнаго, а потому избѣгалъ черезъ чуръ дикихъ выходокъ, излюбленныхъ его современниками. Духовныя лица того времени часто злоупотребляли ложными и неумѣстными толкованіями текстовъ священнаго писанія, но въ проповѣди Макбріара слова библіи звучали торжественно и прекрасно оттѣняли его мысль, подобно тому какъ солнечные лучи оттѣняютъ лики святыхъ и мучениковъ на готическихъ цвѣтныхъ окнахъ стариннаго собора.

Макбріаръ въ самыхъ яркихъ чертахъ описалъ бѣдствіи церкви во времена послѣдняго гоненія. Онъ уподобилъ ее Агари, старающейся оживить младенца среди безводной пустыни;-- Іудѣ, сидящему подъ тѣнью пальмы и оплакивающему разрушеніе храма;-- Рахили, горюющей о потерѣ любимыхъ дѣтей и не знающей сладости утѣшенія. Проповѣдникъ достигъ самаго возвышеннаго краснорѣчія, когда обратился къ воинамъ, только что одержавшимъ побѣду. Онъ увѣщевалъ ихъ не забывать, что ихъ поддержала помощь Божія, и мужественно идти впередъ по уготованному имъ пути.

-- Ваша одежда окрашена багровымъ цвѣтомъ, воскликнулъ Макбріаръ,-- но не отъ винограднаго сока; съ мечей вашихъ струится кровь, но кровь не овецъ и барановъ! кровью пропитана земля, на которой вы стоите, но не кровью скотовъ безсловесныхъ! Господь принялъ жертву на горѣ Бозра, и допустилъ ужасную рѣзню въ странѣ идумеевъ! Свѣже вспаханное поле усѣяно костями, но то кости не однолѣтокъ животныхъ, приведенныхъ на закланіе! До насъ не доносится благоуханіе мирры, ладана и душистыхъ травъ! Передъ вами лежатъ кровавые останки жестокосердыхъ людей, поднявшихъ копье на правовѣрныхъ; они были злы и не знали пощады; они кричали, и голосъ ихъ звучалъ, какъ ревъ морскаго прилива; они скакали на лошадяхъ вооруженными и готовыми къ битвѣ. Да, вы видите передъ собою кровавые останки могущественныхъ воиновъ, возставшихъ противъ дома Якова въ день освобожденія; огонь небесный поразилъ ихъ, и дымъ отъ обгорѣвшихъ труповъ застилаетъ долину. Дикія, обнаженныя горы, которыми вы окружены, не похожи на кипарисовый алтарь, убранный серебромъ, и вы сами едва ли можете сравнить себя съ служителями алтаря, стоящими съ свѣтильниками и кадильницами; но въ вашихъ рукахъ мечъ, и лукъ, и стрѣлы, и всѣ орудія смерти. Истинно говорю вамъ, древніе іудеи, въ самое блестящее время перваго храма іерусалимскаго, ни разу не принесли Господу жертвы столь угодной ему, какъ нынѣшнее ваше жертвоприношеніе, когда скалы послужили вамъ алтаремъ, голубое небо сводомъ храма, а добрый мечъ священнымъ орудіемъ. Помните, что вы сегодня сокрушили жестокаго тирана; по этому не оставляйте плуга въ свѣжей бороздѣ; не уклоняйтесь отъ пути, на который вы торжественно вступили, подобно древнимъ мученикамъ, которыхъ Господъ ниспослалъ на землю прославить имя его и освободить угнетенный народъ! Постарайтесь дойти до конца, и сдѣлать конецъ достойнымъ начала! Распустите широко знамя;трубите громко, чтобы горы откликнулись на торжественные звуки; пускай пастухъ покинетъ свое стадо, а земледѣлецъ оставитъ незасѣянное поле. Разставьте. бдительную стражу, заострите мечи, натяните крѣпче лукъ, заслонитесь плотнѣе щитомъ; выберите себѣ начальниковъ, и пусть у васъ будутъ и тысяцкіе, и сотскіе, и десятскіе! Пѣхота должна стремиться впередъ какъ вихрь, а всадники какъ морская волна; мы пресѣкли нашимъ врагамъ всѣ пути отступленія, мы сожгли бичи, которыми они насъ поражали въ дни своего торжества, мы обратили ихъ въ постыдное бѣгство. Господь ниспослалъ вамъ свою помощь, и сломилъ передъ вами гордыню нечестивыхъ; пускай же во всѣхъ насъ горитъ огонь великихъ Макавеевъ, пускай ваша десница уподобится десницѣ могущественнаго Самсона, пускай мечъ каждаго изъ васъ напомнитъ врагамъ мечъ Гедеона, пролившій столько нечестивой крови! Надъ торами высоко взвились знамена истинной вѣры, и "врата адовы не одолѣютъ ихъ"!

-- Блаженъ тотъ, кто въ настоящее время покинетъ свой домъ и надѣнетъ шлемъ, продастъ одежду, купитъ мечъ и примкнетъ къ сынамъ ковенанта, "дондеже не сбудется реченное пророкомъ"! Но горе всякому, кто по привязанности къ бренной жизни уклонится отъ служенія великому дѣлу; онъ будетъ проклятъ, и проклятіе это будетъ ужаснѣе проклятія Мороза, потому что онъ не захочетъ быть орудіемъ Божіей кары противъ нечестивыхъ. И такъ, съ нами Богъ -- и за дѣло! Кровь мучениковъ, погибшихъ среди лютыхъ казней, взываетъ о мести; кости праведниковъ, валяющіяся по большимъ дорогамъ, требуютъ возмездія; стоны несчастныхъ заключенныхъ, томящихся на необитаемыхъ островахъ среди океана, или умирающихъ отъ изнуренія въ мрачныхъ подземельяхъ, доносятся до насъ, напоминая мамъ о страдальцахъ-ближнихъ, которыхъ нужно освободить! Вспомните, что гонимые христіане укрываются отъ меча нечестивыхъ въ пещерахъ и пустыняхъ; что они терпятъ самыя страшныя лишенія, предпочитая служить Богу, а не людямъ! Вспомните, что всѣ они молятся и страдаютъ для васъ, что они вамъ уготовляютъ путь къ вѣчному блаженству. Само Небо заступится за васъ, какъ нѣкогда звѣзды боролись противъ Сисара. И такъ, да поступаетъ всякій, алчущій божественнаго просвѣтленія, всякій жаждущій безсмертной славы, да поступаетъ онъ въ услуженіе къ Творцу своему небесному, и отъ него одного пусть ждетъ вознагражденія. И Господь не оставитъ его; Онъ благословитъ дѣтей его, и домъ его, и весь родъ его "во вся дни, до окончанія вѣка"! Аминь.

Присутствовавшіе откликнулись восторженнымъ говоромъ одобренія, на проповѣдь Ефраима Макбріара, такъ хорошо очертившую то что уже было сдѣлано, и такъ ясно выставившую то что еще оставалось сдѣлать. Раненые забыли страданія, изнуренные голодомъ перестали жаловаться на лишенія; всѣ прониклись горячимъ словомъ проповѣдника, указывавшаго на бѣдствія и страданія цѣлаго народа и на высокое блаженство пожертвовать всѣмъ для Бога. Многіе тѣснились вокругъ Макбріара, обнимали его, и клялись самой священной клятвой, что они не отступятъ отъ долга, падающаго на всѣхъ правовѣрныхъ воиновъ. Измученный продолжительнымъ восторженнымъ настроеніемъ, тронутый горячимъ сочувствіемъ со стороны слушателей, проповѣдникъ могъ только произносить взволнованымъ. голосомъ отдѣльныя слова: "Да благословитъ васъ Господь, братья мои! Ради Него мы страдаемъ. Не бойтесь борьбы съ врагами; худшее что можетъ съ нами случиться, это быстрый переходъ въ вѣчность, обагренный можетъ быть нашей грѣшною кровью!"

Бальфуръ и другіе начальники воспользовались какъ нельзя лучше временемъ, пока большинство мятежниковъ слушало проповѣдь. Они велѣли зажечь сторожевые костры, разставили часовыхъ и распредѣлили между нижними чинами провизію, которую удалось достать изъ ближайшихъ деревень. Удовлетворивъ самымъ настоятельнымъ потребностямъ арміи, они сдѣлали нѣкоторыя распоряженія, обезпечивавшія дальнѣйшее движеніе мятежниковъ. Въ сосѣднія села были посланы гонцы съ извѣстіемъ о блестящей побѣдѣ, и съ предложеніемъ, добровольно или насильно, высылать фуражъ и съѣстные припасы. Въ этомъ отношеніи имъ посчастливилось: они успѣли захватить въ небольшой деревни значительный запасъ провизіи и оружія, приготовленный для королевскаго войска. Эта неожиданная пожива оказала во первыхъ непосредственную помощь голодавшимъ мятежникамъ, а во вторыхъ ободрила ихъ колеблющееся мужество надеждою на лучшее будущее; наиболѣе строптивые люди, требовавшіе распущенія арміи, теперь единодушно взялись за оружіе, и громкими криками выразили готовность продолжать борьбу на жизнь и смерть.

Можно упрекнуть пресвитеріанцевъ въ изувѣрствѣ и узкомъ ханжествѣ, но нельзя не воздать должной хвалы благочестивому мужеству нѣсколькихъ сотепъ поселянъ, которые рѣшались вести открытую войну съ сильнымъ, прочно установленнымъ правительствомъ, имѣвшимъ въ своемъ распоряженіи регулярныя войска трехъ соединенныхъ королевствъ, тогда какъ они сами не имѣли ни денегъ, ни искусныхъ полководцевъ, ни хорошаго оружія, ни складочныхъ пунктовъ, ни опредѣленнаго плана дѣйствія, и почерпали всю свою силу единственно въ религіозной ревности.

ГЛАВА XIX.

Какъ хотите, а старикъ также можетъ принести иногда пользу.
Шэкспиръ.-- Генрихъ IV, ч. II.

Мы должны вернуться въ Тилитудлемскій замокъ, обитатели котораго находились въ безпокойномъ ожиданіи съ тѣхъ поръ какъ королевская гвардія въ описываемый нами знаменательный день выступила въ походъ противъ мятежниковъ. Эдиѳъ не могла побороть въ себѣ внутренняго волненія, не смотря на обѣщаніе, данное ей лордомъ Эвандэлемъ. Она была увѣрена въ его великодушіи; она знала что онъ не измѣнитъ своему слову. Но съ другой стороны не подлежало сомнѣнію, что лордъ понялъ смыслъ ея заступничества; понялъ, что она просила его пощадить счастливаго соперника. Могла ли она ожидать, что онъ при всемъ томъ будетъ заботиться о безопасности Мортона, и будетъ принимать горячее участіе въ судьбѣ плѣннаго, обвиненнаго въ тяжкомъ преступленіи? По этому бѣдная дѣвушка предавалась самымъ мрачнымъ мыслямъ и не обращала никакого вниманія на слова Джени Денисонъ, которая старалась утѣшить свою госпожу всевозможными доводами, подобно тому какъ искусный полководецъ выводитъ послѣдовательно на встрѣчу непріятелю всѣ отдѣльныя части своего войска.

По мнѣнію Джени -- это былъ первый ея доводъ -- съ молодымъ Мильнвудомъ не могло случиться ничего дурнаго; во вторыхъ, если бы даже мистеръ Мортонъ погибъ, мисъ Эдиѳъ сохраняла лорда Эвандэля, -- партію безъ сомнѣнія болѣе блестящую; могло случиться также, что лорда Эвандэля убьютъ въ сраженіи, но это должно было упростить дѣло; наконецъ, нельзя было совершенно отрицать возможность такого обстоятельства, что виги одержатъ побѣду, что Мильнвудъ съ Куди возвратятся въ замокъ и силою похитятъ своихъ возлюбленныхъ.

-- Я забыла вамъ сказать, милэди, продолжала Джени, прикладывая платокъ къ глазамъ,-- что бѣдный Куди попалъ вмѣстѣ съ молодымъ Мильнвудомъ въ руки филистимлянъ: онъ находился сегодня утромъ въ замкѣ въ числѣ другихъ плѣнныхъ, и я насилу уговорила Тома Галлидея позволить мнѣ повидаться съ нимъ; но Куди отплатилъ мнѣ черной неблагодарностью, добавила она обиженнымъ голосомъ, быстро отдергивая платокъ отъ глазъ,-- и потому не стоитъ плакать объ этомъ. У насъ всегда останется довольно молодежи, хотя бы половину ихъ повѣсили.

Другіе обитатели Тилитудлемскаго замка также безпокоились и возмущались. Лэди Маргаретъ была того мнѣнія, что полковникъ Грэмъ глубоко оскорбилъ ея достоинство и даже нарушилъ ея феодальныя права, не внявъ ея заступничеству и вознамѣрясь привести въ исполненіе смертный приговоръ въ самыхъ стѣнахъ ея жилища.

-- Полковнику слѣдовало вспомнить, братецъ, сказала она обращаясь къ маіору Беллендену,-- что Тилитудлемская баронія издавна пользуется привилегіей уголовнаго и гражданскаго суда; если обстоятельства дѣлали казнь молодаго человѣка необходимою (хотя, по моему мнѣнію, не хорошо заставлять слабыхъ женщинъ смотрѣть на собственной землѣ такія потрясающія зрѣлища), если, повторяю, казнь молодаго человѣка являлась неизбѣжнымъ и необходимымъ зломъ, то во всякомъ случаѣ, на точномъ основаніи закона, его слѣдовало отдать предварительно на судъ мѣстнымъ судебнымъ властямъ.

-- Военные законы, сестрица, возразилъ маіоръ,-- исключаютъ всѣ остальные. Но говоря откровенно, полковникъ Грэмъ и на мой взглядъ былъ невнимателенъ къ вамъ. Я нахожу, что онъ поступилъ также очень нелюбезно со мною, отказавъ въ просьбѣ старому воину короля, и уступивъ въ то же время настояніямъ молодаго Эвандэля (только потому, я полагаю, что онъ носитъ титулъ лорда и имѣетъ вѣсъ въ тайномъ совѣтѣ). Какъ бы то ни было, пока Генри Мортонъ живъ, я могу утѣшить себя припѣвомъ одной очень старинной пѣсенки.

Сказавъ это, онъ запѣлъ дрожащимъ голосомъ:

And what though winter will pinch severe,

Through looks of grey and а cloak that's old?

Yet keep up thy heart, bold cavalier,

For a cup of sack shall fence the cold *) .

*) Пусть суровая зима ложится инеемъ на твой плащъ и твою сѣдину; не падай духомъ, храбрый рыцарь: кубокъ добраго вина согрѣетъ тебя.

-- Я буду сегодня вашимъ гостемъ, сестрица. Мнѣ хочется узнать исходъ стычки при Лудонъ-Гилѣ, хотя мятежники едва ли могутъ устоять противъ сильнаго кавалерійскаго отряда, выступившаго поутру изъ замка. Да, грустное время пришло! Въ былые годы я не усидѣлъ бы на мѣстѣ, когда въ десяти миляхъ отъ меня происходитъ сраженіе! Но въ старинной пѣсенкѣ, которую я вамъ началъ пѣть, говорится еще:

For time will rust Ihe brightest blade,

And years will break the strongest bow;

Was ever wighl so starkly made,

But me and years would overthrow *)?

*) Время покрываетъ ржавчиной самый блестящій клинокъ; годы дѣлаютъ негоднымъ самый крѣпкій лукъ; и нѣтъ того зданія на землѣ, которое могло бы быть пощажено временемъ.

-- Я очень рада, что вы остаетесь у насъ, братецъ, сказала лэди Маргаретъ,-- Надѣюсь, что вы позволите мнѣ оставить васъ на короткое время одного и сдѣлать необходимыя распоряженія по хозяйству, которое вѣроятно пришло въ нѣкоторый безпорядокъ послѣ утренняго пріема гостей.

-- Я столько же ненавижу церемоніи, какъ хромую лошадь, возразилъ маіоръ.-- Къ тому же, если бы вы и остались со мною, ваши мысли улетѣли бы далеко отсюда и сосредоточились бы на какихъ нибудь пирогахъ съ дичью и на чудовищныхъ окорокахъ. Гдѣ Эдиѳъ?

-- Она почувствовала себя не совсѣмъ здоровою, и по этому удалилась къ себѣ въ комнату и улеглась въ постель, отвѣчала лэди Маргаретъ;-- какъ только она проснется, я заставлю ее принять капли.

-- Къ чему? возразилъ маіоръ Белленденъ; -- повѣрьте мнѣ, она не больна, ей просто опротивѣлъ видъ солдатчины. Она не привыкла еще къ такому зрѣлищу, и понятно, что ее потрясли событія нынѣшняго дня, когда одного знакомаго хотѣли разстрѣлять у нея на глазахъ, а другой отправился въ походъ, съ котораго легко можетъ не вернуться. А она скоро къ тому привыкнетъ, если бы снова вспыхнула междоусобная война.

-- Боже сохрани, братецъ! воскликнула лэди Маргаретъ.

-- Конечно, Боже сохрани, вы совершенно правы, сестрица! Ну, а пока я пойду сыграю партію въ трикъ-тракъ съ Гарисономъ.

-- Онъ уѣхалъ, серъ, возразилъ Гудіиль,-- чтобы собрать какія нибудь свѣденія о сраженіи.

-- Чортъ бы побралъ сраженіе! воскликнулъ маіоръ.-- Весь домъ волнуется изъ-за него, какъ будто прежде люди никогда не дрались. А вѣдь существуетъ же мѣстечко, по имени Кильзитъ, Джонъ, не такъ ли?

-- Точно такъ, ваша милость, возразилъ Гудіиль;-- и есть еще Типермуиръ, гдѣ я находился въ аріергардѣ моего покойнаго господина.

-- И Альфордъ, Джонъ, продолжалъ маіоръ, -- гдѣ я командовалъ кавалерійскимъ отрядомъ; и Иперлохи, гдѣ я состоялъ адъютантомъ при славномъ маркизѣ; и Старый Эрнъ, и Дискій Мостъ.

-- И Филинго, ваша милость, сказалъ Джонъ.

-- Да, да, отвѣчалъ маіоръ, -- чѣмъ меньше говорить объ этомъ, Джонъ, тѣмъ лучше.

Но воспоминаніе о походахъ Монтроза было слишкомъ соблазнительно, и маіоръ Белленденъ повелъ съ помощью Джона Гудіиля такую упорную борьбу на словахъ, что на долго заставилъ отступить передъ собою грознаго непріятеля, именуемаго Временемъ, къ которому старые ветераны, на тихомъ склонѣ бурной жизни, обыкновенно относятся очень враждебно.

Неоднократно было замѣчено, что извѣстія о замѣчательныхъ событіяхъ разносятся по свѣту съ невѣроятной быстротой и что въ подобныхъ случаяхъ стоустая молва, часто ошибочная въ подробностяхъ, но почти всегда справедливая въ общемъ, находитъ обыкновенно возможность опередить офиціальныя сообщенія, какъ бы перелетая на крыльяхъ обширныя пространства. Подобно "тѣнямъ грядущихъ событій", играющимъ въ воображеніи шотландскихъ чародѣевъ, народные толки нерѣдко предугадываютъ дѣйствительность. Гарисонъ, по дорогѣ къ Лудонъ-Гилю, подслушалъ толки объ исходѣ сраженія, и повернувъ коня устремился обратно въ Тилитудлемскій замокъ въ сильнѣйшемъ страхѣ. Онъ первымъ долгомъ явился къ маіору и перебилъ его, среди подробнаго описанія осады и штурма Дунди, слѣдующимъ восклицаніемъ:

-- Не дай Богъ, чтобы намъ пришлось выдержать въ близкомъ будущемъ осаду Тилитудлема!

-- Какъ такъ, Гарисонъ? Что вы хотите этимъ сказать? спросилъ удивленный ветеранъ.

-- А то, серъ, что ходятъ слухи, будто Клевергаузъ разбитъ на голову, и, какъ говорятъ нѣкоторые, убитъ; что королевское войско обратилось въ бѣгство, а мятежники идутъ по направленію къ нашему замку, угрожая смертью и опустошеніемъ всѣмъ, не признающимъ ковенанта.

-- Я никогда не повѣрю этому, воскликнулъ маіоръ, вскакивая съ мѣста; -- я никогда не повѣрю, что королевская гвардія отступила передъ мятежниками, а впрочемъ, что я говорю, продолжалъ онъ, останавливая самъ себя,-- мнѣ самому пришлось быть свидѣтелемъ такого позора. Пошлите Пайка и еще двухъ трехъ человѣкъ по направленію къ Лудонъ-Гино за болѣе точными свѣденіями, и призовите къ оружію всѣхъ людей въ замкѣ и въ деревнѣ,-- то есть тѣхъ, на кого можно положиться. Тилитудлемская крѣпость можетъ выдержать любую осаду, когда она снабжена провіантомъ и гарнизономъ; вѣдь она составляетъ ключъ къ проходу, ведущему изъ горъ въ равнину. Какъ счастливо, что я остался здѣсь! Ступайте скорѣе, Гарисонъ, и сдѣлайте необходимыя распоряженія. Вы, Гудіиль, присмотрите за провизіей; приведите въ извѣстность всѣ запасы, которые находятся въ замкѣ, и будьте готовы зарѣзать и посолить столько быковъ, на сколько хватитъ у насъ соли, на случай, если извѣстіе Гарисона подтвердится. Если я не ошибаюсь, колодцы никогда не высыхаютъ въ замкѣ; на валу вѣроятно уцѣлѣли какія нибудь старинныя пушки; если бы у насъ было еще вдоволь ружей и пороху, мы могли бы очень спокойно поджидать непріятеля и сопротивляться его нападенію.

-- Солдаты оставили у насъ на ригѣ порядочный складъ амуниціи, такъ какъ полковникъ Клевергаузъ предполагалъ вернуться въ Тилитудлемъ.

-- Въ такомъ случаѣ надо какъ можно скорѣе перенести все въ замокъ, воскликнулъ маіоръ Белленденъ: -- тащите мечи, ружья, копья, пистолеты, не оставляйте ничего на мызѣ. Какъ счастливо, что я остался здѣсь! Мнѣ надо немедленно переговорить съ сестрой.

Лэди Маргаретъ Белленденъ была поражена неожиданнымъ и непріятнымъ извѣстіемъ. Она до этой минуты сохраняла твердо убѣжденіе, что гвардейскій отрядъ, покинувшій по утру стѣны ея замка, будетъ въ состояніи разбить всѣхъ мятежниковъ Шотландіи вмѣстѣ взятыхъ. Теперь она представила себѣ совершенную невозможность выдержать осаду со стороны арміи, съумѣвшей обратить въ бѣгство Клевергауза и его храбрыхъ драгунъ.

-- Горе намъ, горе намъ, братецъ! воскликнула она:-- что мы можемъ сдѣлать противъ такого непріятеля? Сопротивленіе приведетъ къ нашей погибели; я не о себѣ безпокоюсь, видитъ Богъ, не о себѣ: мнѣ жаль бѣдной Эдиѳъ.

-- Полноте, сестрица, воскликнулъ маіоръ,-- не надо унывать; вашъ замокъ сильно укрѣпленъ, а мятежники дурно вооружены, и не имѣютъ никакого понятія о военномъ искуствѣ. Пока старый Майльсъ Белленденъ живъ, жилище его брата не послужитъ притономъ ворамъ и мятежнымъ подданнымъ. Во мнѣ нѣтъ прежней силы и бодрости, но за то сѣдина служитъ залогомъ моей опытности. А вотъ и Пайкъ вернулся.-- Ну что, Пайкъ, какія новости? Повтореніе дѣла при Филинго, не правда ли?

-- Плохо, плохо, серъ, отвѣтилъ Пайкъ, спокойнымъ голосомъ:-- полное пораженіе. Впрочемъ, я еще съ утра предвидѣлъ бѣду, когда замѣтилъ, какъ нынѣшнее поколѣніе солдатъ безсмысленно надѣваетъ за спину ружья.

-- Кого вы видѣли, Пайкъ? Кто вамъ сообщилъ объ исходѣ битвы? спросилъ маіоръ.

-- Я встрѣтилъ десятокъ драгуновъ, которые по видимому побились о закладъ добраться первыми въ Гамильтонъ. Они выиграютъ закладъ, клянусь честью, выиграютъ, хоть и проиграли сраженіе.

-- Гарисонъ, обратился расторопный маіоръ къ управляющему,-- кончайте скорѣе приготовленія; сложите оружіе на внутреннемъ дворѣ, велите колоть быковъ. Заберите въ сосѣднемъ городкѣ всю провизію, какую можно достать. Намъ нельзя терять ни минуты. Не лучше ли будетъ вамъ, сестрица, отправиться съ Эдиѳъ въ Чарнвудъ, пока есть еще возможность выбраться изъ замка?

-- Нѣтъ, братецъ, сказала лэди Маргаретъ спокойнымъ голосомъ, хотя смертная блѣдность покрыла ея лице: если вашъ старинный замокъ можетъ выдержать осаду, я предпочитаю остаться въ немъ. Я два раза на своемъ вѣку спасалась изъ него бѣгствомъ, и по возвращеніи не застала въ живыхъ лучшихъ и самыхъ храбрыхъ его защитниковъ; теперь я не покину его, хотя бы мнѣ пришлось покончить здѣсь свое земное существованіе.

-- Въ концѣ концовъ, сказалъ маіоръ, какъ бы разсуждая самъ съ собою,-- я думаю, что въ замкѣ вы будете подвергаться съ Эдиѳъ сравнительно меньшей опасности: виги заняли вѣроятно всѣ пути, ведущіе къ Глазго, такъ что предпринимать путешествіе, хотя бы въ Чарнвудъ, не совсѣмъ благоразумно.

-- И такъ, мы остаемся, сказала лэди Маргаретъ.-- Дорогой братецъ, вы ближайшій, кровный родственикъ моего покойнаго мужа, и я вручаю вамъ этотъ символъ власти (при этихъ словахъ она передала ему почетную трость съ золотымъ набалдашникомъ, принадлежавшую умершему графу Торвуду), власти надъ Тилитудлемскимъ замкомъ и его васалами; опираясь на эту трость, вы можете умерщвлять и всячески истреблять дерзкихъ враговъ, которые рѣшатся осадить наше старинное жилище. Я надѣюсь, что вы будете всѣми средствами защищать замокъ, въ которомъ его величество король соблаговолилъ...

-- Хорошо, хорошо, сестрица! перебилъ ее маіоръ;-- теперь не время говорить о короляхъ и о королевскихъ завтракахъ..

Маіоръ поспѣшно вышелъ изъ залы, и съ пыломъ двадцатилѣтняго юноши отправился осматривать гарнизонъ и сдѣлать необходимыя распоряженія для упорной обороны.

Тилитудлемскій замокъ, съ чрезвычайно толстыми стѣнами и узкими, рѣдкими окнами, стоялъ тремя фасадами на краю глубокаго обрыва; съ противоположной стороны, болѣе доступной, онъ былъ защищенъ широкимъ наружнымъ валомъ съ высокими бойницами; серьезную опасность могъ представлять для него сильный и продолжительный артилерійскій огонь; осажденные могли также опасаться голода, такъ какъ замокъ, именно вслѣдствіе своей недоступности, могъ быть легко отрѣзанъ отъ всякаго сообщенія съ окрестными селами. Крѣпостныя стѣны были вооружены старинными пушками большаго и малаго размѣра, носившими отжившія свой вѣкъ названія фалькопетовъ, единороговъ и тому подобныя. Маіоръ, съ помощью Джона Гудіиля, велѣлъ прочистить и зарядить эти старинныя орудія, и направилъ ихъ на большую дорогу, тянувшуюся съ вершины противоположной горы, по которой непріятель долженъ былъ спуститься къ мосту у подножія замка; нѣсколько деревьевъ, мѣшавшихъ свободному дѣйствію артилеріи, было поспѣшно срублено, а вѣтви и стволы пошли на устройство цѣлаго ряда барикадъ, которыя маіоръ Белледенъ велѣлъ расположить уступами въ алеѣ, соединявшей такъ называемыя нижнія ворота съ самимъ замкомъ.

Входъ во внутренній дворъ былъ задѣланъ особенно тщательно; осталась свободною только небольшая калитка для сообщенія отдѣльныхъ частей гарнизона. Маіора особенно безпокоила малочисленость этого гарнизона. Не смотря на всѣ старанія управляющаго, онъ успѣлъ собрать только девять вооруженныхъ человѣкъ, считая въ томъ числѣ самого себя и Гудінля, такъ какъ партія мятежниковъ пользовалась въ графствѣ гораздо большимъ сочувствіемъ чѣмъ партія правительства. Маіоръ Белленденъ и его вѣрный слуга Пайкъ увеличивали гарнизонъ до одинадцати человѣкъ, изъ которыхъ болѣе половины были старики. Если бы лэди Маргаретъ согласилась допустить Гуза Гиби, то всѣхъ воиновъ была бы ровно дюжина. Но когда Дасонъ Гудіиль предложилъ эту мѣру усиленія наличнаго состава защитниковъ замка, почтенная милэди вспомнила съ глубокимъ, неподдѣльнымъ отвращеніемъ о недавнемъ подвигѣ несчастнаго всадника на военномъ смотрѣ, и объявила, что она скорѣе согласится сдать замокъ непріятелю, чѣмъ допустить къ его оборонѣ Гуза Гиби. Маіоръ Белленденъ рѣшился сопротивляться до послѣдней крайности съ помощью одинадцати человѣкъ.

Приготовленія къ осадѣ неизбѣжно вызвали много шума и суеты. Женщины охали, быки мычали, собаки лаяли, мужчины бѣгали взадъ и впередъ, перекидываясь бранными слонами, тяжелыя пушки съ грохотомъ перекатывались съ мѣста на мѣсто, потрясая старинный валъ; на мощеномъ дворѣ замка раздавался топотъ лошадей и торопливыя сообщенія пріѣзжавшихъ и уѣзжавшихъ гонцевъ; всюду замѣчалась напряженная дѣятельность.

Вавилонское столпотвореніе, господствовавшее въ Тилитудлемѣ, могло пробудить даже мертвыхъ; по этому Эдиѳъ Белленденъ скоро очнулась отъ забытья, въ которое она впала послѣ отъѣзда Клевергауза. Она послала Джени узнать причину необыкновеннаго шума, потрясавшаго стѣны замка; но какъ только хорошенькая горничная вышла за двери спальни, и очутилась въ такомъ водоворотѣ бѣготни и суетни, ей пришлось сдѣлать столько вопросовъ и выслушать столько отвѣтовъ, что она совершенно позабыла о порученіи своей госпожи и о состояніи крайняго безпокойства, въ которомъ ее оставила. Не имѣя возможности послать вслѣдъ за ворономъ голубя, какъ сдѣлалъ нѣкогда Ной, мисъ Эдиѳъ рѣшилась сама добиться какого нибудь толку, и съ этою цѣлью высунула голову изъ окна своей комнаты, чтобъ вступить въ переговоры съ суетившимися на дворѣ людьми. Шесть голосовъ за разъ отвѣтили на ея первый вопросъ, и сообщили ей, что Клевергаузъ убитъ со всѣмъ своимъ войскомъ, и десять тысячъ виговъ идутъ противъ Тилитудлемскаго замка подъ начальствомъ Джона Бальфура Бурлея, молодаго Мильнвуда и Куди Гедрига. Странное сочетаніе именъ заставило ее усомниться въ правдоподобности сообщеннаго ей извѣстія, но съ другой стороны волненіе, господствовавшее въ замкѣ, несомнѣнно указывало на существованіе какой нибудь опасности.

-- Гдѣ лэди Маргаретъ? былъ второй вопросъ мисъ Эдиѳъ.

-- Въ молельнѣ, отвѣтили ей. Это была небольшая комната, примыкавшая къ домовой церкви, въ которой лэди Маргаретъ почти безвыходно проводила праздники, установленные епископальною церковью, и дни смерти мужа и дѣтей; здѣсь же она часто возносила горячія молитвы небесному Творцу во время семейныхъ невзгодъ и народныхъ бѣдствій.

-- Гдѣ же въ такомъ случаѣ маіоръ Белленденъ? спросила мисъ Эдиѳъ, очень встревоженная.

-- Онъ на крѣпостномъ валу устанавливаетъ пушки, сударыня.

Мисъ Эдиѳъ вооружилась терпѣніемъ, и отправилась лично на укрѣпленія, гдѣ и застала почтеннаго джентльмена, дѣятельно исполнявшаго обязанности хорошаго коменданта: онъ распоряжался, училъ, совѣтовалъ, приказывалъ, и обнаруживалъ во всей своей дѣятельности большую военную снаровку.

-- Скажите, ради Бота, дядя, въ чемъ дѣло? воскликнула Эдиѳъ.

-- Въ чемъ дѣло, моя милая? отвѣтилъ маіоръ очень хладнокровно, оглядывая съ очками на глазахъ какую то неуклюжую пушку.-- Въ чемъ дѣло?-- Да направь дуло немного повыше, Джонъ Гудіиль -- Въ чемъ дѣло? Да, вотъ въ чемъ, моя милая: Клевергаузъ потерпѣлъ пораженіе, и виги идутъ противъ насъ съ большими силами, больше ничего.

-- Боже милостивый! воскликнула Эдиѳъ, бросая тревожный взглядъ на большую дорогу, тянувшуюся вдоль противоположнаго берега;-- вонъ они!

-- Они!-- гдѣ? спросилъ маіоръ Белленденъ, смотря по тому же направленію; дѣйствительно, вдали показался значительный кавалерійскій отрядъ.

-- Къ пушкамъ, ребята! было первое восклицаніе стараго воина; -- они намъ заплатятъ тяжелую дань, прежде чѣмъ дойдутъ до моста. Но, постойте, постойте, если не ошибаюсь, это королевская гвардія.

-- Нѣтъ, дядя, совсѣмъ нѣтъ, возразила Эдиѳъ:-- вы видите какъ они безпорядочно ѣдутъ! Они совсѣмъ не похожи на стройныя кавалерійскія колоны, выѣхавшія поутру изъ нашего замка.

-- Милая моя, отвѣтилъ маіоръ,-- ты еще не знаешь различія между воинами, идущими на битву, и воинами, спасающимися послѣ пораженія. Во всякомъ случаѣ, по той сторонѣ рѣки ѣдетъ гвардія, я различаю на всадникахъ красный и голубой цвѣтъ, и вижу королевское знамя. Я радъ, что они по крайней мѣрѣ спасли его.

Предположенія маіора оправдались, когда отрядъ подъѣхалъ ближе и остановился недалеко отъ замка; начальникъ велѣлъ сдѣлать привалъ, а самъ поѣхалъ по алеѣ къ верхнимъ воротамъ.

-- Это Клевергаузъ, навѣрное, сказалъ маіоръ; -- онъ слава Богу живъ, по потерялъ своего превосходнаго воронаго коня. Джонъ Гудіиль, извѣстите лэди Маргаретъ; велите дать овса лошадямъ. А мы войдемъ съ тобою въ залу встрѣчать ихъ, Эдиѳъ. Наконецъ то мы узнаемъ какъ было дѣло.

0x01 graphic

ГЛАВА XX.

Онъ ѣхалъ по равнинѣ спокойный, безпечный, и побѣжденный сохранялъ послѣ кровяной битвы видъ побѣдителя.

Гардикнютъ.

Полковникъ Грэмъ Клевергаузъ привѣтствовалъ тилитудлемскихъ обитателей, собравшихся въ парадной залѣ, такъ же любезно и развязно какъ поутру. Онъ успѣлъ привести въ порядокъ разорванное платье, смылъ кровь съ лица и рукъ, и наружностью напоминалъ свѣтскаго человѣка, только что вернувшагося съ прогулки верхомъ.

-- Мнѣ очень жаль, полковникъ Грэмъ, сказала добрая лэди Маргаретъ, со слезами на глазахъ,-- мнѣ очень жаль встрѣтить васъ въ такомъ положеніи.

-- Мнѣ также очень жаль, любезная милэди, возразилъ Клевергаузъ,-- что наше несчастіе можетъ сдѣлать опаснымъ ваше пребываніе въ Тилитудлемскомъ замкѣ, особенно принимая во вниманіе вашу извѣстную преданность правительству и гостепріимство, оказанное вами королевскому войску. Я вернулся къ вамъ преимущественно для того, чтобъ предложить вамъ и мисъ Белленденъ отправиться подъ нашей защитой (если вы не побрезгаете защитою жалкихъ бѣглецовъ) въ Глазго, откуда вы можете уже безопасно добраться въ Эдинбургъ или въ Дунбартонъ-Кастль, смотря по желанію.

-- Я вамъ очень благодарна, полковникъ Грэмъ, возразила лэди Маргаретъ, -- но мой братъ, маіоръ Белленденъ, взялся отстоять замокъ противъ мятежниковъ. Съ Божьей помощью, лэди Маргаретъ Белленденъ не покинетъ своего домашняго очага, пока находятся храбрые люди, готовые защищать его.

-- Неужели маіоръ Беллленденъ берется выдержать осаду замка? воскликнулъ поспѣшно Клевергаузъ, и черные глаза его радостно сверкнули, когда онъ взглянулъ на стараго воина.-- Впрочемъ къ чему я дѣлаю такой вопросъ? Защита Тилитудлсма достойно увѣнчаетъ дѣятельность всей его жизни. Обладаете ли вы всѣми средствами обороны, маіоръ?

-- Всѣми, за исключеніемъ людей и провіанта; въ этомъ у насъ большой недостатокъ.

0x01 graphic

-- Что касается людей, сказалъ Клевергаузъ,-- я вамъ оставлю двѣнадцать или двадцать молодцевъ, которые самого чорта за рога поймаютъ. Вы окажете громадную услугу правительству, если продержитесь въ замкѣ недѣлю; къ тому времени мы васъ, безъ сомнѣнія, освободимъ.

-- За такой срокъ я отвѣчаю, полковникъ, отвѣчалъ маіоръ: -- съ двадцатью пятью храбрыми воинами, хорошо вооруженными, можно защищаться недѣлю, хотя бы пришлось съѣсть съ голоду подошвы своихъ сапогъ; впрочемъ я еще надѣюсь, что намъ подвезутъ провизіи изъ сосѣднихъ деревень.

-- Если вы пожелаете исполнить мою просьбу, полковникъ Грэмъ, сказала въ свою очередь лэди Маргаретъ,-- то вы назначите сержанта Франсиса Стюарта начальникомъ вспомогательнаго отряда, который вы такъ любезно оставляете въ наше распоряженіе: это доставитъ ему случай выслужиться и получить званіе, болѣе достойное его благороднаго происхожденія.

-- Сержантъ покончилъ свою воинственную дѣятельность, возразилъ Грэмъ неизмѣнно спокойнымъ голосомъ,-- и онъ не нуждается болѣе ни въ какихъ земныхъ повышеніяхъ.

-- Извините, полковникъ, сказалъ маіоръ Белленденъ, взявъ Клевергауза за руку, и отводя его въ сторону отъ дамъ;-- меня безпокоить участь моихъ друзей. Вѣроятно вы понесли болѣе чувствительныя потери. Я вижу, что штандартъ не находится болѣе въ рукахъ вашего племяника.

-- Вы не ошиблись, маіоръ Белленденъ, отвѣчалъ Клевергаузъ, но голосъ его не дрогнулъ:-- моего племяннка нѣтъ болѣе въ живыхъ, онъ умеръ исполняя свой долгъ.

-- Боже милостивый! воскликнулъ маіоръ, -- какое несчастье! такой красивый, мужественный, благородный юноша!

-- Да, онъ дѣйствительно былъ хорошимъ человѣкомъ, отвѣтилъ Клевергаузъ;-- я его лелѣялъ какъ роднаго сына, и хотѣлъ сдѣлать его своимъ наслѣдникомъ; но дѣлать нечего, онъ умеръ исполняя долгъ, и я... я... маіоръ Белленденъ (онъ сильно пожалъ руку маіора говори это) -- я еще отомщу врагамъ за его смерть.

-- Полковникъ Грэмъ, сказалъ добрый старикъ, со слезами на глазахъ,-- я радъ видѣть, что вы такъ твердо переносите свое несчастье.

-- Я не себялюбивъ, возразилъ Клевергаузъ,-- хотя свѣтъ скажетъ вамъ другое: не себялюбивъ ни въ радостяхъ, ни въ печаляхъ, ни въ надеждахъ, ни въ предчувствіяхъ. Я для самого себя не былъ ни строгъ, ни алченъ, ни честолюбивъ. Моимъ единственнымъ желаніемъ было честно служить королю и отечеству. Быть можетъ, я иногда доводилъ строгость до жестокосердія, но во всякомъ случаѣ я имѣлъ въ виду благую цѣ-ль. Теперь, когда меня постигло личное горе, я не имѣю права даватъ большую волю чувству, которое я всегда презиралъ въ другихъ.

-- Меня удивляетъ, какъ вы можете сохранять столько мужества и бодрости духа среди окружающихъ васъ затрудненій, продолжалъ маіоръ Белленденъ.

-- Да, отвѣчалъ Клевергаузъ,-- мои враги въ тайномъ совѣтѣ непремѣнно обвинятъ меня одного за сегодняшнее пораженіе, но я презираю ихъ козни. Если они попробуютъ оклеветать меня передъ королемъ, я съумѣю оправдаться. Враги будутъ радоваться моему бѣгству -- я имъ докажу, что они слишкомъ рано стали восхищаться. Юноша, встрѣтившій смерть въ битвѣ, долженъ былъ спасти мое наслѣдство изъ рукъ алчнаго родственика; я самъ, какъ вамъ извѣстно, не имѣю дѣтей. Но миръ праху его! Странѣ будетъ легче обойтись безъ него, чѣмъ безъ вашего друга, лорда Эвандэля, который, я боюсь, также погибъ, мужественно защищая отечество.

-- Какой роковой день! произнесъ маіоръ.-- До насъ доходили слухи о смерти Эвандэля, но потомъ они были опровергнуты; говорили только, что чрезмѣрная пылкость молодаго лорда повлекла за собою пораженіе.

-- Нѣтъ, маіоръ, не говорите этого, возразилъ Грэмъ;-- если кто долженъ непремѣнно отвѣчать за исходъ сраженія, то во всякомъ случаѣ въ пораженіи повинны офицеры, оставшіеся въ живыхъ; пусть на могилахъ убитыхъ неувядаемо зеленѣютъ лавры! Впрочемъ, я не могу утверждать положительно, что лордъ Эвандэль убитъ или взятъ въ плѣнъ. Когда мы видѣлись въ послѣдній разъ, онъ успѣлъ выбраться изъ свалки. Мы собирались съ нимъ покинуть поле битвы съ двадцатью храбрыми молодцами изъ аріергарда; остальные солдаты почти всѣ разбѣжались въ страхѣ гораздо ранѣе.

-- Но потомъ опять соединились, сказалъ маіоръ, смотря въ окно на драгунъ, которые кормили лошадей и отдыхали на берегу ручья.

-- Да, отвѣтилъ Клевергаузъ,-- мои трусы не захотѣли продолжать борьбы послѣ первой неудачной атаки противъ непріятеля, но не рѣшались также покинуть армію. Мѣстное населеніе относится къ нашему войску очень несочувственпо, почти недружелюбно; въ каждомъ селеніи, которое мы проѣзжали, поселяне готовы были открыто возстать противъ насъ, и наши подлецы-гвардейцы сообразили, что безопаснѣе примкнуть опять къ королевскому знамени, чѣмъ защищаться противъ вилъ, косъ, дубинъ, топоровъ и другихъ сельскихъ орудій. Но довольно объ этомъ; поговоримъ теперь о вашихъ планахъ и нуждахъ, и о возможныхъ средствахъ сообщенія съ вами. Говоря откровенно, я не думаю, что обстоятельства позволятъ мнѣ остаться долго въ Глазго, даже если я успѣю соединиться съ лордомъ Россомъ; случайный успѣхъ мятежниковъ раздуетъ возстаніе во всѣхъ западныхъ графствахъ.

Клевергаузъ подробно обсудилъ съ маіоромъ Белленденомъ средства защиты, и условился на счетъ сообщенія съ регулярнымъ войскомъ, въ случаѣ если вся страна возьмется за оружіе противъ правительства, что можно было легко ожидать. Затѣмъ онъ еще разъ предложилъ дамамъ проводить ихъ въ болѣе безопасное убѣжище. Но маіоръ Белленденъ пришелъ къ тому убѣжденію, что взвѣсивъ всѣ обстоятельства за и противъ, пребываніе въ Тилитудлемѣ не представляетъ большей опасности, чѣмъ путешествіе по мѣстности, занятой непріятелемъ.

Полковникъ любезно простился съ лэди Маргаретъ и мисъ Белленденъ, увѣряя что онъ очень неохотно покидаетъ ихъ въ минуту опасности, но первый долгъ его, какъ хорошаго подданнаго и храбраго воина, искать случая отплатить непріятелю за пораженіе, при этомъ онъ выразилъ надежду, что въ самомъ непродолжительномъ времени дамы или увидятъ его самого или услышатъ о немъ.

Лэди Маргаретъ была слишкомъ взволнована и слишкомъ озабочена мрачными предчувствіями, чтобы отвѣчать на слова Клевергауза, не смотря на то что они какъ нельзя болѣе соотвѣтствовали ея собственнымъ убѣжденіямъ и образу мыслей. Она только пожелала полковнику счастливаго пути, и поблагодарила его за его добрыя намѣренія помочь имъ. Эдиѳъ пламенно желала узнать что нибудь о судьбѣ Генри Мортона, и не найдя удобнаго случая лично спросить объ этомъ Клевергауза, утѣшала себя мыслью, что маіоръ Белленденъ, во время продолжительнаго разговора наединѣ съ Клевергаузомъ, безъ сомнѣнія освѣдомился о своемъ молодомъ другѣ. Но ей пришлось разочароваться. Почтенный джентльменъ былъ весь поглощенъ обязанностями своего новаго званія коменданта крѣпости, и разсуждалъ съ полковникомъ исключительно о военныхъ предметахъ; впрочемъ, справедливость требуетъ замѣтить, что маіоръ въ подобныхъ обстоятельствахъ выказалъ бы вѣроятно одинаковую забывчивость даже въ отношеніи къ родному сыну.

Клевергаузъ въ сопровожденіи маіора Беллендена спустился съ утеса, на которомъ былъ выстроенъ замокъ, чтобы передать подъ начальство маіора отрядъ, назначенный для защиты Тилитудлема.

-- Я вамъ оставлю Инглиса, сказалъ полковникъ Грэмъ;-- въ томъ положеніи, въ какомъ находится наше войско, съ офицерами нельзя разставаться: только совмѣстныя усилія всѣхъ моихъ товарищей могутъ поддерживать нѣкоторую дисциплину въ бѣглыхъ солдатахъ. Но если кто изъ недостающихъ офицеровъ прибудетъ въ замокъ послѣ моего ухода, передайте ему мое приказаніе остаться; иначе вы пожалуй не справитесь съ моими ребятами.

Когда солдаты выстроились передъ ними въ ряды, полковникъ вызвалъ поименно шестнадцать человѣкъ, и передалъ начальство надъ ними капралу Инглису, котораго здѣсь же на мѣстѣ произвелъ въ сержанты.

-- Послушайте, господа, обратился онъ къ остающимся съ заключительною рѣчью,-- я вамъ поручаю защищать замокъ лэди Маргаретъ Белленденъ; вашимъ главнымъ начальникомъ будетъ маіоръ Белленденъ, преданный слуга его величества короля. Вы должны вести себя храбро и покорно, и соблюдать дисциплину; по возвращеніи моемъ въ Тилитудлемъ я васъ награжу по заслугамъ. Въ случаѣ же мятежа, измѣны, трусости, пьянства и малѣйшаго небреженія въ исполненіи своихъ обязанностей, виновные будутъ немедленно повѣшены; вы знаете, я всегда держу свое слово.

Сказавъ это полковникъ приложился къ шляпѣ на прощаніе, и дружески пожалъ руку маіору Беллендену.

-- До свиданія, сказалъ онъ,-- доблестный другъ и товарищъ! Желаю вамъ успѣха! Богъ дастъ, для насъ съ вами наступятъ лучшія времена.

Благодаря стараніямъ маіора Алана, войско прошло мимо своего начальника въ довольно строгомъ порядкѣ; правда, мундиры на солдатахъ были мѣстами забрызганы кровью, золотые галуны утратили свой блескъ, но тѣмъ не менѣе королевская гвардія выступила вторично изъ Тилитудлемскаго замка въ гораздо болѣе стройномъ и воинственномъ видѣ, чѣмъ она возвратилась въ него послѣ пораженія.

Когда маіоръ Белленденъ остался одинъ начальникомъ, онъ первымъ дѣломъ разослалъ развѣдчиковъ по окрестностямъ, чтобы собрать свѣденія о движеніи непріятеля; онъ поручилъ имъ также позаботиться о провіантѣ, и главное, постараться добыть какъ можно болѣе муки. Оказалось, что мятежники расположились на ночные биваки на полѣ битвы, но разослали по всѣмъ ближайшимъ селамъ отдѣльные отряды за провизіей для людей и фуражомъ для лошадей. Поселяне находились въ крайнемъ недоумѣніи: отъ нихъ требовали съ одной стороны именемъ церкви и короля немедленной высылки съѣстныхъ припасовъ въ Тилитудлемскій замокъ; съ другой стороны, ихъ торопили съ провіантомъ въ Друмклогъ, близъ Лудонъ-Гиля, въ лагерь благочестивыхъ послѣдователей истинной религіи, защищающихъ съ оружіемъ въ рукахъ неприкосновенность ковенанта. Какъ мятежные пресвитеріанцы, такъ и солдаты правительства угрожали ослушникамъ огнемъ и мечемъ, потому что ни тѣ ни другіе не надѣялись, что поселяне согласятся добровольно подѣлиться съ ними своимъ достояніемъ. Бѣдные люди не знали на что рѣшиться, и многіе сочли благоразумнымъ удовлетворить требованіямъ обѣихъ враждебныхъ партій.

-- Въ наши тяжелыя времена самый мудрый человѣкъ можетъ сойти съ ума, сказалъ Ніель Блэнъ, благоразумный и осторожный хозяинъ Гоуской гостиницы; -- впрочемъ, надо оставаться спокойнымъ. Джени, сколько у насъ муки въ кладовой, и какихъ сортовъ она?

-- Четыре куля овсяной муки, два ячменной, и два гороховой, отвѣтила. Джени.

-- Нечего дѣлать, продолжалъ Ніель Блэнъ, глубоко вздыхая:-- пусть Больди свезетъ гороховую и ячменную муку въ друмклогскій лагерь; онъ вѣдь изъ виговъ, и состоялъ работникомъ у покойной нашей хозяйки. Мѣшанное зерно какъ разъ годится для пресвитеріанскихъ желудковъ. Онъ можетъ сказать, что это послѣдніе кули муки у насъ въ домѣ; если же онъ не хочетъ лгать (хотя по моему мнѣнію не грѣхъ солгать для пользы всего заведенія), то пусть обождетъ, пока пьянчужка Дунканъ Гленъ отвезетъ овсяную муку въ Тилитудлемскій замокъ, завѣривъ при этомъ мою почтительную преданность лэди Маргаретъ Белленденъ и маіору. Дунканъ скажетъ, что я удѣлилъ тилитудлемскимъ обитателямъ послѣднія крохи своего скуднаго достоянія, и если онъ ловко исполнитъ данное ему порученіе, я его угощу такой водкой, отъ которой у него синій огонекъ изъ рта пойдетъ.

-- А что мы будемъ сами ѣсть, отецъ? спросила Джени:-- если мы разошлемъ всю муку изъ кладовой, у насъ ничего не останется.

-- Ты забыла пшеничную муку, сказалъ Ніель покорнымъ голосомъ;-- вѣдь это тоже своего рода пища, хотя конечно не столь пріятная для шотландскихъ желудковъ, какъ хорошая овсяная мука; а вотъ англичане, тѣ даже предпочитаютъ пшено; ну, да вѣдь имъ ничего лучшаго ѣсть не приходится.

Пока осторожные и миролюбивые люди, въ родѣ Ніеля Блэна, старались угодить и другу и недругу, болѣе пылкіе умы брались за оружіе. Роялисты составляли въ графствѣ меньшинство; но они были сильны своимъ вліяніемъ и богатствомъ; это были но большей части крупные, родовитые землевладѣльцы, составлявшіе съ братьями, кузенами, и другими родствениками до девятаго поколѣнія включительно, особаго рода милицію, подспорьемъ которой являлась многочисленная домашняя челядь; это импровизированное войско было настолько сильно, что могло защищать свои жилища отъ отдѣльныхъ отрядовъ мятежниковъ, отказывать имъ въ поборахъ, и даже искусно отбивать обозы съ провіантомъ, шедшіе въ пресвитеріанскій лагерь. Извѣстіе о предстоящей осадѣ Тилитудлемскаго замка и о намѣренія его обитателей защищаться до послѣдней крайности быстро облетѣло помѣстья феодальныхъ волонтеровъ; послѣдніе особенно радовались доблестному рѣшенію Белленденовъ, такъ какъ имъ вслѣдствіе этого представлялась самимъ возможность укрыться въ крѣпкомъ замкѣ, въ случаѣ если окажется невозможнымъ сопротивляться непріятелю въ отдѣльныхъ усадьбахъ.

Но съ другой стороны пресвитеріанцы нашли многочисленыхъ приверженцевъ въ городахъ, селахъ, фермахъ и помѣстьяхъ мелкихъ собствениковъ. Это были по большой части люди, наиболѣе пострадавшіе отъ притѣсненій правительства. Цѣлый рядъ деспотическихъ требованій и безчеловѣчныхъ поступковъ постепенно раздражалъ и возмущалъ ихъ, и наконецъ довелъ до мрачнаго отчаянія. Между ними было мало единодушія; они не отдавали себѣ яснаго отчета въ цѣли чудовищнаго возстанія, и въ средствахъ, которыми подобная цѣль, если она дѣйствительно существовала, могла быть достигнута. Они видѣли въ пресвитеріанскомъ движеніи средство, посланное провидѣніемъ, чтобы добиться свободы совѣсти, къ которой они такъ жадно стремились, и сбросить съ себя тяжелое иго, падавшее на плоть и духъ человѣка. Вотъ почему сотни и тысячи людей взялись за оружіе, и рѣшились, пользуясь ихъ любимымъ выраженіемъ, раздѣлить участь побѣдителей при Лудонъ-Гилѣ.

ГЛАВА XXI.

Ананій.-- Мнѣ не нравится этотъ человѣкъ! онъ язычникъ, и говоритъ истиннымъ языкомъ Ханаана.

Скорбь.-- Подождите, пока онъ придетъ въ вдохновеніе, и станетъ вѣренъ своему призванію. Вы напрасно запугали его.

Бенъ-Джонсонъ.-- Алхимикъ.

Возвратимся къ Генри Мортону, котораго мы оставили на полѣ битвы. Онъ сидѣлъ у одного изъ бивачныхъ огней, и ѣлъ выданную ему порцію провіанта; тяжелыя думы осаждали его: онъ не зналъ какой ему избрать путь; въ эту минуту къ нему совершенно неожиданно подошелъ Бурлей въ сопровожденіи молодаго пастора, произнесшаго трогательную проповѣдь послѣ побѣды надъ Клевергаузомъ.

-- Генри Мортонъ, обратился къ нему Бальфуръ рѣзко и рѣшительно,-- военный совѣтъ ковенантеровъ вполнѣ увѣренъ, что сынъ Сайласа Мортона не можетъ быть ни безхарактернымъ лаодикійцемъ, ни равнодушнымъ Галліономъ; а потому онъ васъ возвелъ въ званіе капитана нашей арміи, съ правомъ голоса въ совѣтѣ, и со всѣми полномочіями, принадлежащими офицеру, удостоенному начальствованія надъ истинными христіанскими воинами.

-- Мистеръ Бальфуръ, отвѣчалъ Мортонъ, не колеблясь -- я тронуть такимъ лестнымъ довѣріемъ; съ моей стороны было бы вполнѣ естественно обнажить мечъ за гражданскую и религіозную свободу, видя бѣдствія моей родины, не говоря уже о насиліи, постигшемъ меня лично. Но я вамъ откровенно скажу, что мнѣ необходимо лучше ознакомиться съ характеромъ вашихъ стремленій, прежде чѣмъ вступить начальникомъ въ ваши ряды.

-- Неужели вы можете сомнѣваться въ чистотѣ нашихъ помысловъ, возразилъ Бурлей:-- мы хотимъ обновленія государственнаго строя и церкви, возстановленія поруганной святыни, возсоединенія благочестивыхъ гражданъ, разсѣянныхъ гоненіями, и гибели всѣхъ сыновъ грѣха.

-- Признаюсь вамъ, мистеръ Бальфуръ, сказалъ Мортонъ,-- что такого рода фразы не производятъ на меня никакого впечатлѣнія, хотя они можетъ быть могущественно дѣйствуютъ на другихъ (при этомъ молодой пасторъ глубоко вздохнулъ). Я желаю, чтобъ вы это имѣли въ виду. Знаю, что васъ огорчаютъ мои слова, но быть можетъ вы ихъ не совсѣмъ вѣрно понимаете. Я почитаю Св. Писаніе также глубоко какъ вы и всякій другой истинный христіанинъ. Я стараюсь почерпнуть изъ него правила, которыми намъ надлежитъ руководиться въ настоящей жизни, чтобы заслужить вѣчное блаженство въ будущей. Но мнѣ кажется, что эти правила христіанской жизни мы можемъ всего лучше понять, когда проникнемся общей идеей, одушевляющей всѣ книги Св. Писанія; а для этого совсѣмъ не нужно дословно запоминать тотъ или другой текстъ, и отыскивать внѣшнюю связь между словами библіи и нашими житейскими дѣлами, которыя въ сущности весьма рѣдко между собою вяжутся.

Молодой пасторъ по видимому былъ пораженъ и возмущенъ этой исповѣдью, и собирался возразить.

-- Постойте, Эфраимъ! воскликнулъ Бурлей;-- не забывайте, что передъ нами младенецъ въ пеленкахъ. Мортонъ, обратился онъ къ юношѣ, -- выслушайте меня со вниманіемъ. Я буду говорить обыкновеннымъ языкомъ холоднаго человѣческаго разума, которымъ вы въ настоящую минуту такъ слѣпо руководитесь на собственную пагубу. Во имя какой цѣли вы согласны обнажить свой мечъ? Вы желаете обновленія церкви и государственнаго строя,-- обновленія, которое совершилось бы свободнымъ голосованіемъ въ средѣ свободнаго собранія представителей всѣхъ сословій; вы желаете, чтобъ наша страна обогатилась законами, которые не дозволятъ исполнительной власти проливать невинную кровь, пытать и отправлять въ заточеніе тысячи свободныхъ гражданъ, разорять имущество частныхъ лицъ, и попирать по собственному произволу человѣческую совѣсть.

-- Разумѣется, воскликнулъ Мортонъ,-- противъ всѣхъ этихъ злоупотребленій мы имѣемъ законное право обнажить свой мечъ, и я первый готовъ пролить свою кровь за указанную вами возвышенную цѣль.

-- Остановитесь, вмѣшался Макбріаръ;-- вы слишкомъ чувствительно смотрите на вещи; моя совѣсть не позволитъ мнѣ идти на сдѣлку, и представлять въ ошибочномъ цвѣтѣ причины небеснаго гнѣва.

-- Замолчите, Эфраимъ Макбріаръ! снова перебилъ его Бурлей.

-- Я не хочу молчать, возразилъ молодой человѣкъ.-- Я долженъ свято исполнять долгъ, возложенный на меня Господомъ. Ставить англійскаго короля или парламентъ во главѣ его чадъ, значитъ отвергать Его великое имя, попирать Его власть, кощунствовать надъ величайшей святыней!.

-- Вы говорите красно, возразилъ Бурлей, отводя его въ сторону, -- но не разумно. Вы присутствовали сегодня вечеромъ на совѣтѣ, и видѣли какъ наше стадо, лишенное пастыря, разъединено и сбито съ толку; зачѣмъ же вы хотите поселить въ немъ еще больше раздора? Зачѣмъ вы хотите складывать стѣну изъ камней, не скрѣпивъ ее цементомъ? Явится лиса, и проскользнетъ между каменьевъ.

-- Я знаю, сказалъ въ отвѣтъ молодой пасторъ, -- что вы благородный, ревностный, честный человѣкъ, готовый пожертвовать жизнью для защиты истинной вѣры; но повѣрьте мнѣ, что всякій вступающій въ свѣтскія козни, связывающей свое имя съ именемъ грѣшныхъ, нечестивыхъ людей, становится уже по этому самому отступникомъ вѣры, которую онъ исповѣдуетъ. Если мы будемъ прибѣгать къ интригамъ и пользоваться человѣческими слабостями для нашей высокой цѣли, Господь откажетъ намъ въ своей помощи. Святое дѣло должно быть выполнено святыми средствами!

-- Я вамъ повторяю, возразилъ Бальфуръ, -- что ваша религіозная ревность въ данномъ случаѣ слишкомъ сурова; мы не можемъ дѣйствовать безъ помощи лаодикійцевъ и эрастіанъ; мы должны временно терпѣть въ нашемъ совѣтѣ людей, пошедшихъ на религіозную сдѣлку съ правительствомъ -- намъ пока не одолѣть сыновъ Зеруйи.

-- А я вамъ повторяю, воскликнулъ Эфраимъ Макбріаръ, -- что нехорошо такъ поступать. Богъ можетъ одинаково совершить дѣло освобожденія при посредствѣ нѣсколькихъ или многихъ избранныхъ. Пораженіе вѣрныхъ при Пентландъ-Гилѣ послужило имъ приличнымъ наказаніемъ за признаніе жестокосердаго тирана, Карла Стюарта.

-- Послушай, Макбріаръ, воскликнулъ Бальфуръ,-- тебѣ извѣстно мудрое рѣшеніе совѣта: онъ намѣренъ обратиться къ свободнымъ гражданамъ Шотландіи съ умѣреннымъ возваніемъ, которое могло бы склонить на нашу сторону даже слабодушныхъ, расположенныхъ безропотно терпѣть иго деспотизма. Иди въ совѣтъ, потребуй отъ него измѣненія рѣшенія и продиктуй ему новое возваніе въ самой рѣшительной формѣ. Но во всякомъ случаѣ не мѣшай мнѣ обратить на путь истины юношу, къ которому я сердечно расположенъ; не забудь, что одно его имя можетъ привлечь сотни приверженцевъ подъ наше знамя.

-- Дѣлай какъ знаешь, отвѣчалъ Макбріаръ,-- но я отказываюсь помогать тебѣ; мы имѣемъ право завлекать въ нашу партію молодаго человѣка и подвергать его жизнь опасности только въ одномъ случаѣ: когда онъ вполнѣ увѣренъ, что мы уготовляемъ ему путь къ вѣчному блаженству.

Хитрый Бальфуръ отдѣлался отъ черезъ чуръ пылкаго проповѣдника и возвратился къ Мортону.

Мы не будемъ повторять въ подробности всѣ доводы, которыми онъ старался склонить Мортона на сторону мятежниковъ, а лучше скажемъ нѣсколько словъ о замѣчательной личности Бальфура Бурлея и о причинахъ, заставлявшихъ его такъ горячо желать обращенія молодаго Мортона.

Джонъ Бальфуръ Кинлохъ или Бурлей (онъ упоминается безразлично подъ этими двумя именами въ лѣтописяхъ и прокламаціяхъ того печальнаго времени), родился въ графствѣ Файфъ, былъ сынъ знатныхъ и достаточныхъ родителей, и съ самой ранней молодости находился въ военной службѣ. Въ юные годы онъ велъ разгульную жизнь и сорилъ деньгами, но скоро отказался отъ кутежей и сдѣлался самымъ строгимъ кальвинистомъ. Мрачный, суровый, предпріимчивый молодой человѣкъ отказался безъ особенной борьбы отъ пьянства и распутства, но не такъ легко было ему справиться съ другими недостатками характера, и онъ сохранилъ въ себѣ, не смотря на религіозное рвеніе, неутолимое честолюбіе и крайнюю мстительность. Онъ смѣло составлялъ планъ, стремительно осуществлялъ его, не останавливаясь передъ самыми звѣрскими мѣрами острастки, и не безъ основанія жаждалъ стать во главѣ пресвитеріанскаго движенія.

Чтобы пріобрѣсть значеніе между вигами, онъ дѣятельно посѣщалъ ихъ молитвенныя собранія, нерѣдко командовалъ вооруженными отрядами мятежниковъ и обращалъ въ бѣгство королевскихъ воиновъ, посланныхъ разогнать ихъ. Отчасти изъ желанія удовлетворить своему суровому фанатизму, отчасти, какъ говорили нѣкоторые, изъ чувства личной мести, онъ сталъ во главѣ шайки, умертвившей примаса Шотландіи, безпощаднаго гонителя пресвитеріанцевъ. Правительство, послѣ умерщвленія Шарпа, приняло самыя жестокія мѣры не только противъ убійцъ, но и противъ всѣхъ послѣдователей той же секты. Это гоненіе, которому предшествовалъ цѣлый рядъ притѣсненій, довело пресвитеріанцевъ до отчаянія, и убѣдило ихъ въ невозможности завоевать себѣ свободу мирнымъ путемъ; вспыхнуло обширное возстаніе, съ самаго начала ознаменовавшееся, какъ мы видѣли, пораженіемъ Клевергауза въ кровавой стычкѣ близъ Лудонъ-Гиля.

Не смотря на видное участіе въ побѣдѣ, Бурлей не вознесся на ту высоту, на которую его влекло честолюбіе. Дѣло въ томъ, что мятежники различно смотрѣли на умерщвленіе архіепископа Шарпа. Крайняя партія разумѣется одобряла эту мѣру и находила ее вполнѣ справедливою, такъ какъ враги церкви Божіей обречены самимъ Богомъ на погибель. Но большинство пресвитеріанцевъ признавало умерщвленіе архіепископа преступнымъ насиліемъ, не отрицая впрочемъ, что лично Шарпъ получилъ только воздаяніе по дѣламъ своимъ. Мятежники расходились во мнѣніи еще но другому вопросу, о которомъ мы уже упоминали. Самые необузданные фанатики отлучали отъ церкви всѣхъ пасторовъ, вступившихъ въ соглашеніе съ существующимъ правительствомъ и получившихъ отъ него разрѣшеніе исполнять церковныя требы. По мнѣнію этихъ фанатиковъ, пресвитеріанцы, пошедшіе на соглашеніе съ нечестивымъ правительствомъ, ничѣмъ не отличались отъ эрастіанъ, и были немногимъ лучше папистовъ и прелатистовъ, такъ какъ подчиняли церковь Божію жалкой прихоти свѣтской, скоропреходящей власти. Съ другой стороны, болѣе умѣренные представители пресвитеріанства соглашались признать право короля на престолъ соединенныхъ государствъ и его главенство въ свѣтскихъ дѣлахъ, если только онъ при этомъ обяжется не нарушать свободы своихъ подданныхъ и управлять ими сообразно съ дѣйствующимъ законодательствомъ. Самые строгіе сектанты (носившіе названіе камеронцевъ, отъ Ричарда Камерона, ихъ перваго учителя), шли гораздо далѣе, и отвергали не только царствующаго монарха, но и всѣхъ его преемниковъ, которые не захотѣли бы признать священную лигу и ковенантъ. По этому въ злосчастной партіи пресвитеріанцевъ господствовало сильное разъединеніе, и Бальфуръ старался всячески достигнуть соглашенія, жертвуя для этого своею восторженностью и отказываясь на время отъ слишкомъ рѣшительныхъ мѣръ, которыя могли погубить все дѣло.

Съ той же точки зрѣнія онъ осуждалъ, какъ мы видѣли, честнаго, прямаго и пылкаго Макбріара; онъ хотѣлъ обезпечить себѣ поддержку умѣренной партіи пресвитеріанцевъ въ предполагаемой попыткѣ ниспровергнуть существующее правительство, и расчитывалъ, что по достиженіи цѣли, тѣмъ же умѣреннымъ пресвитеріанцамъ можно будетъ навязать любую конституцію.

Бальфуръ не безъ основанія придавалъ большое значеніе обращенію Генри Мортона: Виги очень уважали память его отца; въ рядахъ мятежниковъ почти не было молодыхъ людей хорошихъ семействъ,.а потому Мортонъ, по своему происхожденію и связямъ, могъ легко попасть въ начальники. Съ другой стороны, Бурлей надѣялся, что Генри не забудетъ въ немъ стараго друга и товарища отца, и дастъ ему возможность вліять на болѣе либеральную партію въ арміи; а тогда быть можетъ могла бы осуществиться его завѣтная честолюбивая мечта,-- сдѣлаться главнокомандующимъ этой арміи.

По этому Бальфуръ первый заявилъ въ военномъ совѣтѣ о дарованіяхъ Мортона и о его расположеніи къ пресвитеріанской партіи, и безъ труда добился его избранія въ трудную должность одного изъ начальниковъ разъединеннаго и непріученнаго къ дисциплинѣ войска.

По удаленіи ревностнаго и пеполитичваго проповедника, Эфраима Макбріара, Бальфуръ склонилъ Мортона искусными и убѣдительными доводами къ принятію званія, предлагаемаго ему совѣтомъ. Онъ откровенно признался своему юному другу, что по личнымъ убѣжденіямъ вполнѣ раздѣляетъ мнѣніе Макбріара о необходимости поставить духовную власть во главѣ государства; "но мнѣ кажется", продолжалъ Бурлей, -- "что когда страна находится въ такомъ отчаяномъ положеніи, то всѣ благомыслящіе люди, желающіе добра своимъ соотечественикамъ, должны соединиться подъ одно знамя, хотя бы они не вполнѣ сходились въ своихъ взглядахъ на обновленіе церкви и государства. Къ тому же многіе источники разъединенія существуютъ только вслѣдствіе смутнаго положенія дѣлъ, и должны будутъ неминуемо изсякнуть, когда страна освободится отъ та тирановъ и восторжествуетъ истинная вѣра. Тогда напримѣръ сама собою исчезнетъ ненавистная многимъ система индульгенціи, такъ какъ пресвитеріанцамъ не будетъ никакой надобности вступать въ какое бы то ни было соглашеніе съ правительствомъ и жертвовать для этого неприкосновенностью своихъ правъ". Далѣе Бальфуръ сильно настаивалъ на необходимости воспользоваться благопріятной минутой, когда побѣда при Лудонъ-Гилѣ обезпечиваетъ мятежникамъ поддержку западныхъ округовъ. "Подумайте", сказалъ онъ въ заключеніе,-- "какую тяжелую отвѣтственность берутъ передъ своимъ отечествомъ люди, которые изъ страха или равнодушія не хотятъ принять дѣятельное участіе въ ниспроверженіи деспотизма и въ упроченіи лучшаго порядка вещей".

Не нужно было столькихъ доводовъ, чтобы склонить Мортона къ участію въ возстаніи, имѣвшемъ цѣлью освобожденіе страны. Онъ правда сомнѣвался въ успѣшномъ исходѣ настоящей попытки, принимая во вниманіе малочисленность и плохое вооруженіе пресвитеріанцевъ; онъ также не отдавалъ себѣ яснаго отчета, откуда возьмутся мудрые, просвѣщенные люди, которые съумѣютъ осуществить столько благихъ начертаній въ случаѣ успѣха. Но онъ видѣлъ какъ страдаютъ его ближніе, видѣлъ съ какимъ жестокимъ произволомъ правительство попираетъ свободу человѣческой совѣсти, и пришелъ къ тому убѣжденію, что нравственная обязанность призываетъ его въ ряды пресвитеріанцевъ, тѣмъ болѣе, что обстоятельства поставили его еще раньше въ опасное и двусмысленное положеніе относительно правительства.

Но принимая званіе капитана мятежной арміи съ правомъ голоса въ военномъ совѣтѣ, онъ счелъ необходимымъ сдѣлать оговорку.

-- Я согласенъ, сказалъ онъ Бурлею,-- способствовать всѣми силами освобожденію страны отъ ига деспотизма. Но. надѣюсь, вы не станете придавать ложнаго смысла моему образу дѣйствій. Я отъ глубины души осуждаю поступокъ, послужившій первоначальнымъ поводомъ къ возстанію; и никогда не согласился бы примкнуть къ вашей партіи, если бы для достиженія высокой цѣли пришлось прибѣгнуть къ такимъ же звѣрскимъ мѣрамъ.

Кровь прихлынула къ лицу Бурлея и озарила его зловѣщимъ румянцемъ.

-- Вы разумѣете, сказалъ онъ глухимъ голосомъ, стараясь подавить внутреннее волненіе,-- вы разумѣете смерть Джэмса Шарпа?

-- Да, отвѣтилъ Мортонъ,-- я именно разумѣю смерть архіепископа Шарпа.

-- По вашему мнѣнію, воскликнулъ Бурлей,-- Всевышній не можетъ избрать то или другое орудіе для истребленія враговъ истинной церкви? Вы думаете, что смертный приговоръ только тогда справедливъ, когда онъ произносится судьей въ парикѣ, и выслушивается подсудимымъ въ торжественной залѣ, въ присутствіе собранія властей? Нѣтъ, казнь тогда только справедлива, когда она является должнымъ возмездіемъ за преступленіе, и можетъ служить благодѣтельнымъ примѣромъ для другихъ злодѣевъ! Если человѣкъ заслуживаетъ смерти, не все ли равно, гдѣ онъ ее встрѣтитъ, на эшафотѣ или на большой дорогѣ? Но это еще не все: присяжные судьи могутъ помиловать преступника изъ гнусныхъ расчетовъ, могутъ выпустить его на свободу и дозволить ему занять почетную должность въ одеждѣ, обагренной кровью мучениковъ! Неужели частныя лица, заботясь о благѣ своихъ ближнихъ, не имѣютъ въ этомъ случаѣ права обнажить противъ злодѣя свой мечъ?

-- Я коснулся поступковъ отдѣльныхъ представителей вашей партіи, возразилъ Мортонъ,-- насколько это было необходимо для выясненія собственнаго образа мыслей, и не желаю глубже вникать въ этотъ вопросъ. Во всякомъ случаѣ, вашъ послѣдній доводъ вовсе не убѣдителенъ. Если человѣкъ, проливавшій кровь своихъ ближнихъ, заслуживаетъ, по неисповѣдимому промыслу Божію, кровавой кончины, то это не можетъ еще служить оправданіемъ для лицъ, совершенно произвольно исполняющихъ должность палачей, и считающихъ себя почему то орудіями божественнаго правосудія.

-- Мы имѣемъ право считать себя таковыми! воскликнулъ Бурлей гордо и восторженно.-- Во всякомъ случаѣ, тотъ кому были дороги интересы истинной шотландской церкви былъ обязанъ, въ силу великаго ковенанта, умертвить измѣнника, продавшаго себя и священное призваніе, которому онъ взялся служить, за пятьдесятъ тысячъ марокъ въ годъ. Если бы мы встрѣтили Шарпа, когда онъ возвращался изъ Лондона, гордый своей измѣной, и если бы мы пронзили его тогда своимъ мечемъ, мы исполнили бы только нашъ долгъ въ отношеніи Бога, и остались бы вѣрны данной нами клятвѣ! Неужели самое убійство не служитъ лучшимъ доказательствомъ нашего права совершить его? Господь предалъ его въ наши руки совершенно неожиданно, когда мы отыскивали только темныхъ исполнителей гнусныхъ распоряженій архіепископа? Развѣ мы не обращались предварительно къ Творцу Небесному съ мольбою указать намъ истинный путь, и развѣ въ нашихъ сердцахъ не запечатлѣлись высокія слова: "вы возьмете и убьете его!" Жертвоприношеніе продолжалось болѣе получаса, на открытомъ полѣ, почти на виду у правительственнаго войска;-- и что же? развѣ кто нибудь былъ въ состояніи помѣшать исполненію божественной кары?... Нашлась ли хоть одна собака, которая своимъ лаемъ обратила вниманіе на насъ, пока мы гнались за Шарпомъ, убивали его и спасались бѣгствомъ? Что же, послѣ этого дерзаете утверждать, что мы не дѣйствовали по Божьему велѣнію!

-- Вы сами себя обманываете, мистеръ Бальфуръ, отвѣчалъ Мортонъ:-- нерѣдко самыя гнусныя преступленія совершаются безнаказано, и преступники находятъ возможность уйти отъ руки правосудія. Впрочемъ не мнѣ судить васъ. Не надо забывать, что нѣкогда Шотландія освободилась отъ ига деспотизма насиліемъ, не имѣвшимъ себѣ никакого оправданія; я говорю объ умерщвленіи Кунинга Робертомъ Брюсомъ. Но безусловно осуждая смерть архіепископа Шарпа, я согласенъ допустить, что вы съ вашей точки зрѣнія совершенно искренно считаете себя правымъ, хотя повторяю для всякаго трезваго и умѣреннаго человѣка вашъ поступокъ всегда останется гнуснымъ преступленіемъ. Надѣюсь, что послѣ всего мною сказаннаго, вы не будете ложно истолковывать мой образъ дѣйствій: я примыкаю къ партіи, готовой съ оружіемъ въ рукахъ мужественно и открыто защищать свою свободу, но рѣшительно отказываюсь принимать участіе въ темныхъ дѣлахъ, и не желаю чтобъ мое имя было связано съ кровавыми преступленіями.

Бальфуръ прикусилъ до крови губу, и съ трудомъ удержался отъ дерзкаго возраженія. Онъ съ досадой убѣдился, что его юный товарищъ обладалъ яснымъ, трезвымъ умомъ и непреклоннымъ характеромъ, и что нелегко будетъ имѣть на него вліяніе. Послѣ минутнаго молчанія, онъ снова обратился къ Мортону, и холодно сказалъ ему:

-- Мои поступки открыты передъ Богомъ и людьми. Я убивалъ не изъ за угла, я готовъ съ оружіемъ въ рукахъ отвѣтить за свой поступокъ. Я не откажусь отъ своихъ словъ никогда и ни передъ кѣмъ, ни передъ тайнымъ совѣтомъ, ни на полѣ битвы, ни на скамьѣ подсудимыхъ, ни въ день послѣдняго великаго суда. Но я не буду говорить больше объ этомъ съ вами, такъ какъ вы стоите еще у входа въ святыню. Но если вы согласны по братски раздѣлить съ нами участь, пойдемте въ совѣтъ, который еще не разошелся; надо обсудить дальнѣйшее движеніе арміи, чтобъ окончательная побѣда осталась на нашей сторонѣ.

Мортонъ всталъ и молча послѣдовалъ за Бурлеемъ, огорченный его взглядомъ на дѣло. Какъ ни высока казалась ему цѣль, которой онъ обязался служить, стремленія многихъ приверженцевъ пресвитеріанской партіи глубоко возмущали его.

ГЛАВА XXII.

Видишь ли сколько палатокъ греки раскинули на
равнинѣ? сколько палатокъ, столько партій.
Троилъ и Кресида

Въ четверти мили отъ поля битвы, въ ущеліи между горъ, стояла хижина пастуха, жалкая, полуразвалившаяся избушка; но такъ какъ это было единственное жилище по близости, то вожди пресвитеріанской арміи собрались въ немъ для совѣта. Сюда Бурлей привелъ Мортона, который еще издали былъ пораженъ громкими криками многихъ голосовъ. Можно было ожидать, что люди, собравшіеся въ такое смутное время для обсужденія важныхъ мѣропріятій, отнесутся къ дѣлу съ торжественнымъ единодушіемъ и сосредоточенностью; но вмѣсто того въ избушкѣ господствовало полнѣйшее несогласіе, и дикіе возгласы спорившихъ показались молодому Мортону недобрымъ предзнаменованіемъ. Когда вновь пришедшіе подошли къ дверямъ, они не были заперты, но плотно затворены толпою любопытныхъ, которые безцеремонно вмѣшивались въ пренія, хотя и не были членами совѣта. Отчасти убѣжденіемъ, отчасти угрозами и силою, Бурлей, своимъ суровымъ характеромъ имѣвшій вліяніе на мятежниковъ, заставилъ непрошеныхъ посѣтителей удалиться, и втолкнувъ Мортона въ дверь, поспѣшно заперъ ее за собою, чтобы избѣгнуть дальнѣйшаго вмѣшательства любопытныхъ. Если бы Генри былъ менѣе взволнованъ, онъ безъ сомнѣнія очень заинтересовался бы зрѣлищемъ, которое открылось передъ нимъ.

Стѣны мрачной, грязной избушки слабо освѣщались огнемъ, горѣвшимъ въ очагѣ; дымъ, не находя себѣ выхода, клубился по комнатѣ и висѣлъ темнымъ облакомъ надъ головами членовъ совѣта, почти такимъ же темнымъ, какъ ихъ религіозная метафизика. Въ этой смрадной атмосферѣ, подобно звѣздамъ въ туманѣ, мерцали свѣчи, изготовленныя изъ сала домашними средствами, и прикрѣпленныя къ стѣнамъ мокрой глиной. Онѣ освѣщали тусклымъ, неровными, свѣтомъ лица присутствовавшихъ, дышавшія по большей части религіозною восторженностью; по были здѣсь и такіе, которые бросали вокругъ себя боязливые, блуждающіе, нерѣшительные взоры, очевидно примкнувшіе къ партіи пресвитеріанцевъ безъ всякаго опредѣленнаго убѣжденія, потерявшіе надежду на успѣхъ, и стыдившіеся откровенно признаться въ своемъ слабодушіи. Мортонъ внимательно оглянулъ собраніе, и мысленно согласился съ Бурлеемъ, что между пресвитеріанцами господствуетъ совершенное разъединеніе, дѣлающее безнадежнымъ всякій успѣхъ. Самыми дѣятельными членами совѣта оказывались лица, принимавшія вмѣстѣ съ Бурлеемъ участіе въ умерщвленіи примаса Шарпа; они успѣли благополучно пробраться къ Лудонъ-Гилю, и примкнули въ совѣтѣ къ партіи такихъ же головорѣзовъ, имѣвшихъ на совѣсти много непростительныхъ преступленій противъ правительства.

Здѣсь же находились проповѣдники, съ негодованіемъ отвергнувшіе всякое соглашеніе съ правительствомъ. Они предпочли удалиться съ своей паствой въ пустыню, чѣмъ

служить въ церквахъ, воздвигнутыхъ руками человѣческими, и допустить вмѣшательство свѣтской власти въ религіозные вопросы. Мелкіе землевладѣльцы и зажиточные фермеры, которыхъ чрезмѣрное притѣсненіе со стороны правительства заставило примкнуть къ мятежникамъ, составляли отдѣльную партію въ совѣтѣ, вмѣстѣ съ пасторами, подписавшими соглашеніе съ правительствомъ; послѣдніе собирались горячо оспаривать предложеніе болѣе суровыхъ товарищей, требовавшихъ, чтобъ всякая сдѣлка съ правительствомъ, касавшаяся толкованія догматовъ вѣры, была признана грѣховнымъ и беззаконнымъ поступкомъ. Въ первомъ чтеніи возванія, съ которымъ мятежники хотѣли обратиться къ гражданамъ Шотландіи, призывая ихъ къ оружію, было рѣшено совсѣмъ не касаться этихъ щекотливыхъ вопросовъ. Но въ отсутствіи Бальфура, совѣтъ снова вернулся къ нимъ; вотъ почему собраніе такъ волновалось и такъ кричало, когда Мортонъ и его спутникъ показались въ дверяхъ. Макбріаръ, Кетльдрумль и другіе "проповѣдники въ стадѣ вѣрныхъ" вели ожесточенный богословскій споръ съ Питеромъ Поундтекстомъ, пасторомъ Мильнвудскаго прихода, подписавшимъ соглашеніе съ правительствомъ; онъ былъ препоясанъ мечемъ, и въ ожиданіи случая, когда ему удастся защищать свои убѣжденія въ открытомъ полѣ, ревностно доказывалъ въ совѣтѣ непогрѣшимость исповѣдуемыхъ имъ догматовъ. Споръ между Поундтекстомъ и Кетльдрумлемъ, и громкіе крики идъ приверженцевъ были причиною шума, такъ зловѣще поразившаго Мортона, когда онъ подходилъ къ избушкѣ. Дѣйствительно, оба проповѣдника обладали замѣчательнымъ краснорѣчіемъ, сильнымъ голосомъ и могучими легкими; оба защищали свое ученіе съ яростью, забрасывая другъ друга текстами изъ Священнаго Писанія, которое они знали почти паизустъ; оба были проникнуты значеніемъ ихъ призванія и считали великимъ грѣхомъ уступить противнику; по этому неудивительно, что поднятый ими крикъ заставилъ молодаго Мортона предположить, что внутри комнаты происходитъ вооруженная свалка.

Бурлей былъ возмущенъ открывшеюся передъ нимъ картиной раздора; онъ остановилъ спорившихъ, указавъ имъ на несвоевременность какого бы то ни было столкновенія; пользуясь умѣніемъ затронуть самолюбіе каждаго отдѣльнаго лица, возвысивъ себя въ глазахъ мятежниковъ блестящимъ участіемъ въ битвѣ, онъ успѣлъ наконецъ убѣдить противниковъ, что благоразумнѣе отложить богословскіе споры до болѣе благопріятнаго времени. Кетльдрумль и Поундтекстъ умолкли, но продолжали глядѣть другъ на друга какъ два пса, которыхъ разогнали хозяева: лишенные возможности грызться, они подкрадываются подъ кресла, слѣдятъ за малѣйшимъ движеніемъ противника, порою глухо рычатъ и навостряютъ уши, и всѣмъ своимъ существомъ доказываютъ, что вражда ихъ не утихла, и они ждутъ только удобнаго случая броситься другъ на друга.

Бальфуръ воспользовался минутнымъ молчаніемъ, чтобъ представить совѣту мистера Генри Мортона изъ Мильнвуда; онъ отозвался о немъ какъ о человѣкѣ, глубоко сочувствующемъ жалкому, угнетенному положенію шотландскаго народа, и готовомъ пожертвовать состояніемъ и жизнью для защиты высокаго дѣла, которому отецъ его, извѣстный Сайласъ Мортонъ, служилъ съ такою славою. Мистеръ Поундтекстъ и другіе представители умѣренной партіи дружественно протянули Мортону руку. Остальные же присутствовавшіе упомянули что-то объ эрастіапизмѣ, и стали передавать другъ другу шопотомъ, что хотя Сайласъ Мортонъ былъ нѣкогда мужественнымъ и достойнымъ служителемъ ковенанта, но впослѣдствіи измѣнилъ своему долгу, и вмѣстѣ съ другими отщепенцами призналъ Карла Стюарта, а это повлекло за собою восшествіе на престолъ нынѣ царствующаго тирана, угнетающаго церковь и страну. Впрочемъ, прибавили они, мы не отвернемся отъ человѣка, желающаго взяться за плугъ въ великій день, когда Господь даровалъ намъ торжество надъ врагами. Такимъ образомъ, Мортонъ былъ утвержденъ въ новомъ званіи начальника и совѣтника, правда по вполнѣ единодушно, но и безъ явнаго недружелюбія. По предложенію Бурлея, совѣтъ приступилъ къ распредѣленію между своими членами волонтеровъ, которые постоянно прибывали. При этомъ распредѣленіи, мятежники, принадлежавшіе къ приходу почтеннаго мистера Поундтекста, попали, какъ и слѣдовало ожидать, подъ начальство Мортона; умѣренные и крайніе представители пресвитеріанской партіи одинаково отстаивали эту мѣру, зная что солдаты будутъ лучше повиноваться человѣку, который родился между ними и былъ имъ лично извѣстенъ своими хорошими качествами.

Когда распредѣленіе отрядовъ между отдѣльными начальницами было окончено, приступили къ обсужденію вопроса, какъ воспользоваться побѣдой. Сердце Мортона сильно забилось, когда кто-то назвалъ Тилитудлемскій замокъ, какъ важный оборонительный пунктъ, которымъ слѣдовало овладѣть. Дѣйствительно, замокъ лэди Маргаретъ Белленденъ составлялъ, какъ мы уже упоминали, ключъ къ проходу, соединявшему дикое нагоріе съ плодоносной равниной. По мнѣнію большинства совѣта слѣдовало непремѣнно осадить его, такъ какъ въ противномъ случаѣ мѣстные роялисты и злонамѣренные люди найдутъ въ немъ безопасное убѣжище, откуда будутъ безпрепятственно предпринимать вылазки противъ отдѣльныхъ пресвитеріанскихъ отрядовъ. Поундтекстъ и его прихожане особенно горячо настаивали на немедленной осадѣ Тилитудлемскаго замка, такъ какъ ихъ жилища и семейства могли подвергнуться большой опасности, если сосѣдняя крѣпость осталась бы въ рукахъ роялистовъ.

-- Я полагаю, сказалъ Поундтекстъ -- онъ, какъ всѣ духовныя лица того времени, не стѣсняясь высказывалъ свой взглядъ на военныя распоряженія, о которыхъ не имѣлъ ни малѣйшаго понятія,-- я полагаю, что мы должны во что бы то ни стало взять и срыть съ лица земли крѣпость лэди Маргаретъ Белленденъ, хотя бы намъ пришлось двинуть гору противъ него; Беллендены во всѣ времена были кровожаднымъ, нечестивымъ родомъ, причинявшимъ много зла сынамъ ковенанта; мы всѣ испытали на себѣ ихъ жестокосердіе.

-- Какія у нихъ средства къ защитѣ и сколько людей въ гарнизонѣ? спросилъ Бурлей, -- замокъ самъ по себѣ представляетъ сильную крѣпость, но я не понимаю что могутъ дѣлать двѣ женщины противъ цѣлаго войска.

-- При нихъ состоятъ, возразилъ Поундтекстъ,-- Гарисонъ въ должности управляющаго и Джонъ Гудіиль въ качествѣ главнаго дворецкаго; послѣдній, если вѣрить его собственнымъ словамъ, былъ съ самой ранней молодости военнымъ человѣкомъ, и сражался нѣкогда подъ знаменемъ сына Беліала, Джэмса Грэма Монтроза.

-- Ну, вотъ! воскликнулъ Бурлей, презрительно,-- дворецкій!

-- Есть тамъ еще одинъ нашъ старинный врагъ, продолжалъ Поундтекстъ:-- Майльсъ, Белленденъ изъ Чарнвуда, который неоднократно обагрялъ свои руки кровью святыхъ мучениковъ.

-- Да, подтвердилъ Бурлей, -- если это тотъ самый Майльсъ Белленденъ, у котораго былъ братъ серъ Артуръ, то рука его не дрогнетъ въ битвѣ; впрочемъ, онъ долженъ быть старъ теперь.

-- Я слышалъ дорогою, сказалъ кто-то изъ членовъ совѣта, -- что какъ только извѣстіе о побѣдѣ при Лудонъ-Гилѣ достигло замка, тамошніе обитатели заперли ворота, вооружили своихъ людей и запаслись провіантомъ. Достопочтенный мистеръ Поундтекстъ правъ: Беллендены всегда считались злыми противниками.

-- Я не даю своего согласія на осаду замка, воскликнулъ Бурлей:-- это будетъ безполезная трата времени. Намъ нужно спѣшить впередъ, и воспользоваться успѣхомъ сегодняшняго дня, чтобы овладѣть Глазго; я не думаю, что разбитое нами войско рѣшится ожидать насъ тамъ, хотя бы Клевергаузу удалось соединиться съ лордомъ Россомъ.

-- Во всякомъ случаѣ, возразилъ Поундтекстъ,-- намъ слѣдуетъ подойти къ стѣнамъ замка, распустить наше знамя и трубными звуками потребовать сдачи гарнизона. Быть можетъ они заблагоразсудятъ впустить насъ безъ кровопролитія. Мы дадимъ открытый листъ всѣмъ женщинамъ, то есть лэди Маргаретъ Белленденъ, ея внучкѣ, Джени Денисонъ, которая, между нами будь сказано, очень хорошенькая дѣвчонка, и остальной женской прислугѣ, чтобы они могли свободно проѣхать въ Глазго, въ Эдинбургъ, или куда пожелаютъ. Но Джону Гудіилю, Гугу Гарисону, и Майльсу Беллендену мы надѣнемъ желѣзныя кандалы; это послужитъ имъ должнымъ возмездіемъ за зло, причиненное въ былыя времена пресвитеріанцамъ.

-- Кто здѣсь говоритъ объ открытыхъ листахъ и объ избѣжаніи кровопролитія? раздался изъ толпы пронзительный, дребезжащій голосъ.

-- Успокойтесь, отецъ Абакукъ, возразилъ Макбріаръ, стараясь смягчить раздраженіе этого человѣка.

-- Я не хочу и не буду молчать, воскликнулъ тотъ же странный, неестественный голосъ;-- не время думать о спокойствіи, когда земля колеблется, когда горы разрушаются, когда рѣки обращаются въ кровавые потоки, когда острый мечъ обагряется кровью святыхъ мучениковъ и губитъ плоть человѣческую какъ огонь истребляетъ хворостъ!

Говоря такимъ образомъ, раздраженный ораторъ протискался сквозь толпу въ середину комнаты; удивленнымъ глазамъ Мортона предстала человѣческая фигура, вполнѣ соотвѣтствовавшая странному голосу и не менѣе странному краснорѣчію. Лохмотья какого то фантастическаго костюма, и оборванный плэдъ, какой въ тѣ времена носили пастухи, едва прикрывали тѣло, и во всякомъ случаѣ не могли доставлять ни тепла, ни удобства. Длинная борода, бѣлая какъ снѣгъ, лежала на груди, а сѣдые, всклокоченные волосы падали съ головы безпорядочными прядями, обрамляя дикое, почти безжизненное лице. Въ изнуренныхъ голодомъ чертахъ не осталось почти ничего человѣческаго. Сѣрые, блуждающіе глаза отражали въ себѣ болѣзненно раздраженное воображеніе. Онъ потрясалъ заржавленнымъ мечемъ, обагреннымъ кровью также какъ его длинныя, тощія руки, съ крючковатыми ногтями, напоминавшими орлиные когти.

-- Скажите, ради Бога, кто это? спросилъ шопотомъ у Поундтекста Мортонъ, изумленный и возмущенный неожиданнымъ появленіемъ страшнаго существа, болѣе похожаго на жреца какого нибудь племени людоѣдовъ, или друида, только что окончившаго человѣческое жертвоприношеніе, чѣмъ на простаго смертнаго.

-- Это Абакукъ Мукльратъ, отвѣтилъ Поундтекстъ также шопотомъ;-- враги продержали его долгое время въ мрачномъ заточеніи, такъ что онъ лишился разсудка; я даже боюсь, что въ него вселилась нечистая сила. Тѣмъ не менѣе мои необузданные товарищи увѣряютъ, что Богъ вѣщаетъ его устами, и что проповѣди его насаждаютъ благотворныя сѣмена въ сердцахъ пресвитеріанцевъ.

На этихъ словахъ его прервалъ самъ Мукльратъ, пронзительный голосъ котораго казалось потрясъ самое основаніе хижины. "Кто говоритъ о мирѣ и объ открытыхъ листахъ? Кто хочетъ миловать семейство кровожадныхъ богоотступниковъ? Я говорю вамъ, возьмите младенцевъ и разбейте ихъ о камни; возьмите матерей, сестеръ и дочерей, и сбросьте ихъ съ высокихъ стѣнъ замка, чтобы собаки могли утолить свою жажду ихъ кровью, какъ нѣкогда они пили кровь Іезевели, жены Ахава. Пусть вѣтеръ разнесетъ прахъ ихъ по полямъ!"

-- Онъ говоритъ истину, подтвердили угрюмые голоса въ толпѣ.-- Мы окажемъ плохую услугу великому дѣлу, которое мы взялись исполнить, если будемъ щадить враговъ нашего Божественнаго Покровителя.

-- Вы проповѣдуете возмутительныя мѣры и оскорбляете небесное правосудіе, воскликнулъ Мортонъ, бывъ не въ силахъ сдерживать своего негодованія;-- какъ вы дерзаете расчитывать на помощь Всевышняго, внимая бреднямъ бѣшенаго изверга?

-- Потише, молодой человѣкъ! сказалъ Кетльдрумль;-- не осуждайте того, чего вы не понимаете. Не вамъ судить въ какіе сосуды Господь вливаетъ свое откровенное ученіе!

-- Мы судимъ о деревѣ по плодамъ, которые оно приноситъ, сказалъ Поундтекстъ;-- мы не можемъ приписывать вдохновенію свыше слова, противныя божескимъ законамъ!

-- Вы забываете, почтенный Поундтекстъ, возразилъ Макбріаръ,-- что мы живемъ во времена, близкія къ кончинѣ міра, когда, по словамъ Писанія, умножатся знаменія и чудеса.

Поундтекстъ выступилъ впередъ, чтобы возражать; но прежде чѣмъ онъ успѣлъ произнести хоть одно слово, сумасшедшій проповѣдникъ разразился крикомъ, поразившимъ ужасомъ всѣхъ присутствовавшихъ:

-- Кто говоритъ о знаменіяхъ и чудесахъ? Развѣ я не Абакукъ Мукльратъ, котораго прозвали Магоромъ-Мисабибомъ, потому что онъ вселяетъ страхъ въ себя самого и во всѣхъ окружающихъ его? Я уже слышалъ эти слова! Гдѣ я ихъ слышалъ? То было въ Басскомъ замкѣ, повисшемъ надъ дикой пучиной моря! Вѣтеръ ревѣлъ, волны съ грохотомъ разбивались о скалы, со всѣхъ сторонъ раздавались стоны, свистъ и вой, зловѣщія морскія птицы бороздили воздушное пространство и окунывались въ сѣдую пѣну водъ! Я уже видѣлъ это зрѣлище! Гдѣ я его видѣлъ? То было на высокихъ утесахъ Думбартона, съ которыхъ я любовался на западѣ плодоносной равниной, а на сѣверѣ дикими шотландскими горами; собрались тучи, разразилась гроза; молнія разрѣзала небо огненными полосами, напоминавшими знамена. Что я тогда видѣлъ? мертвыя тѣла раненыхъ лошадей, жестокую битву, человѣческія одежды, обагренныя кровью! Что я тогда слышалъ? невидимый голосъ кричалъ: убивайте, рѣжьте, душите, чтобы никому не было пощады! Умерщвляйте всѣхъ, старыхъ и молодыхъ, дѣтей и безпомощныхъ женщинъ! Разоряйте дома нечестивыхъ, и наполняйте ихъ просторные дворы безжизнеными тѣлами!

-- Мы внимаемъ его велѣнію! воскликнули многіе изъ присутствовавшихъ.-- Онъ шесть дней не ѣлъ и не говорилъ; теперь уста его открылись! Мы внимаемъ его велѣнію! Какъ онъ сказалъ, такъ мы и сдѣлаемъ!

Исполненный ужаса и отвращенія, Мортонъ протолкался сквозь неистовую толпу и вышелъ изъ хижины. Бурлей не спускалъ съ него глазъ и послѣдовалъ за нимъ.

-- Куда вы идете? спросилъ онъ несчастнаго Генри взявъ его за руку.

-- Куда нибудь, мнѣ все равно куда; здѣсь я не въ силахъ оставаться.

-- Неужели, юноша, ты уже почувствовалъ утомленіе? спросилъ Бурлей.-- Твоя рука едва коснулась плуга, а ты хочешь уже покинуть его? Такъ то выражается твоя преданность дѣлу, завѣщаному тебѣ отцомъ?

0x01 graphic

-- Не говорите мнѣ этого! воскликнулъ Мортонъ съ негодованіемъ;-- такими средствами мы ничего благаго не сдѣлаемъ. Одни готовы слушать приказанія кровожаднаго безумца; другіе внимаютъ словамъ сухаго педанта; третьи... Мортонъ остановился; но его собесѣдникъ продолжалъ:

-- Третьи терпятъ въ своей средѣ гнуснаго убійцу, Джона Бальфура Бурлея, хотите вы сказать? Пожалуйста, не стѣсняйтесь; ваши слова не могутъ меня оскорбить! Вы не хотите понять одного, Генри Мортонъ, что въ наше время безхарактерные эгоисты не могутъ освободить народъ отъ ига деспотизма, и не удостоятся высокой чести быть орудіями небеснаго правосудія. Въ 1640 году ряды англійскихъ войскъ были переполнены восторженными сектантами, болѣе ревностными чѣмъ анабаптисты въ Мюнстерѣ; вы конечно безпощадно осудили бы ихъ поступки, а между тѣмъ эти люди боролись съ непреклоннымъ мужествомъ, и можно сказать собственноручно завоевали своей родинѣ свободу.

-- Согласенъ, возразилъ Мортонъ,-- но они поступали мудро; неукротимо пылкіе въ своихъ проповѣдяхъ и возваніяхъ къ народу, они избѣгали жестокостей и раздоровъ среди арміи. Мой отецъ часто повторялъ мнѣ это, и удивлялся рѣзкой противуположности между сумасброднымъ фанатизмомъ ихъ религіозныхъ убѣжденій и благоразумной умѣренностью въ ихъ гражданскихъ и военныхъ мѣропріятіяхъ. А въ нашихъ совѣтахъ господствуютъ по видимому только несогласія и раздоры.

-- Вы должны вооружиться терпѣніемъ, Генри Мортонъ, отвѣтилъ Бальфуръ;-- неужели вы отречетесь отъ своей религіи и своего отечества изъ за одного необдуманаго слова, изъ за одного неблагоразумнаго поступка? Выслушайте меня. Я уже далъ понять наиболѣе умнымъ изъ нашихъ друзей, что у насъ слишкомъ много совѣтниковъ, и что при такомъ порядкѣ вещей мы не легко одолѣемъ мадіанитовъ. Они согласились съ моимъ мнѣніемъ, и слѣдующія наши собранія будутъ настолько малочисленны, что на нихъ можно будетъ придти къ единодушному соглашенію; тогда вы будете имѣть возможность свободно возвышать свой голосъ въ военныхъ вопросахъ и защищать всѣхъ тѣхъ, которые заслуживаютъ помилованія. Неужели вамъ мало этого?

-- Мнѣ будетъ безъ сомнѣнія пріятно, отвѣчалъ Мортонъ,-- смягчать ужасы междоусобной войны, и я не откажусь отъ возложенаго на меня званія, пока совѣтъ не приметъ мѣръ, несогласныхъ съ моими нравственными убѣжденіями. Но я никогда не допущу кровавыхъ казней во время перемирія, и не позволю умерщвлять людей безъ суда. Если кто нибудь изъ вашихъ товарищей рѣшится на такіе поступки, я возстану противъ него. какъ противъ злѣйшаго врага, и буду неустанно преслѣдовать его словомъ и дѣломъ.

Бальфуръ нетерпѣливо махнулъ рукою.

-- Вы скоро убѣдитесь, сказалъ онъ,-- что наше упрямое, безсердечное поколѣніе надо бичевать скорпіонами, пока оно смирится духомъ и покорно склонить виновную главу передъ рукою правосудія. Не о немъ ли сказано въ Писаніи: "я воздвигну мечъ противъ тебя, и мечъ сей отомститъ за поруганіе моего завѣта". Но будьте спокойны; мы будемъ руководиться въ нашихъ поступкахъ благоразуміемъ и осторожностью, подобно достойному Джэмсу Мельвилю, исполнившему приговоръ небеснаго правосудія надъ жестокимъ тираномъ, кардиналомъ Битономъ.

-- Я вамъ долженъ признаться, возразилъ Мортонъ,-- что холодное, заранѣе обдуманное звѣрство, на мой взглядъ гораздо отвратительнѣе самыхъ гнусныхъ преступленій, совершенныхъ подъ непосредственнымъ вліяніемъ религіознаго фанатизма и жажды мести.

-- Вы еще молоды, сказалъ Бальфуръ,-- и не понимаете, что нѣсколько капель человѣческой крови не колеблетъ вѣсовъ, на которыя положено благополучіе цѣлаго народа. Но не бойтесь, вы будете имѣть возможность судить и рѣшать, и надѣюсь, что раздора между вами и нами не будетъ.

Мортону пришлось волей неволей удовольствоваться на время этими неопредѣленными обѣщаніями; Бурлей простился съ нимъ, и посовѣтовалъ ему прилечь и отдохнуть, такъ какъ на другой день рано утромъ армія должна была выступить въ путь.

-- А вы, спросилъ Мортонъ,-- развѣ вы не будете отдыхать?

-- Нѣтъ, сказалъ Бурлей,-- сонъ не долженъ пока смыкать моихъ глазъ. На насъ лежитъ обязанность, и къ ней слѣдуетъ относиться добросовѣстно. Мнѣ нужно еще выбрать комитетъ изъ среды начальниковъ; завтра поутру я васъ приглашу для участія въ преніяхъ.

Сказавъ это, онъ еще разъ простился съ Мортономъ и удалился.

Генри Мортонъ могъ довольно удобно расположиться на ночь, воспользовавшись широкою разсѣлиною скалы, со всѣхъ сторонъ защищенною отъ вѣтра. Мягкій и густой мохъ составлялъ отличную постель для человѣка, утомленнаго физически и нравственно. Мортонъ завернулся въ плэдъ, и предался грустнымъ размышленіямъ о своемъ невеселомъ положеніи и о неурядицѣ, господствовавшей въ Шотландіи; по вскорѣ мечты эти перешли въ здоровый глубокій сонъ.

Мятежная армія расположилась на ночь на томъ самомъ полѣ, гдѣ была выиграна битва; всякій пріютился какъ могъ. Не спали только главные вожди, ревностно совѣщавшіеся съ Бурлеемъ, и часовые, развлекавшіе себя пѣніемъ псалмовъ."

ГЛАВА XXIII.

Намъ легко досталось это -- теперь съ веселымъ духомъ на коней!
Шэкспиръ,-- Генрихъ IV. Часть I.

Генри проснулся на разсвѣтѣ и увидѣлъ передъ собою вѣрнаго Куди съ дорожнымъ мѣшкомъ въ рукѣ.

-- Пока ваша милость изволили почивать, я привелъ въ порядокъ ваши вещи, сказалъ Куди, -- это моя прямая обязанность, такъ какъ вы были столь добры принять меня въ услуженіе.

-- Принять васъ въ услуженіе, Куди? воскликнулъ Мортонъ.-- Вы вѣроятно бредите?

-- Совсѣмъ нѣтъ, серъ, отвѣчалъ Куди:-- когда я сидѣлъ плѣннымъ на конѣ, я вамъ объявилъ, что если вы вырветесь на свободу, я буду вашимъ слугою; а такъ какъ вы не сказали: нѣтъ, значитъ, вы меня приняли въ услуженіе; иначе я не могу себѣ представить этого вопроса. Вы, разумѣется, не будете платить мнѣ жалованья, но вы давали мнѣ слишкомъ достаточно денегъ въ Мильнвудѣ.

-- Ладно, Куди, если вы непремѣнно хотите раздѣлить со мною мою невеселую долю.

-- О, серъ, мы отлично устроимся, если только моя матушка не вздумаетъ мѣшать намъ, сказалъ Куди весело.-- Я ужъ началъ походный образъ жизни, и нахожу, что къ нему не трудно привыкнуть.

-- То есть вы начали грабить, я полагаю? возразилъ Мортонъ: -- откуда иначе взялся у васъ этотъ дорожный мѣшокъ.

-- Не понимаю, серъ, зачѣмъ вы говорите о грабежахъ, сказалъ Куди;-- я добылъ этотъ мѣшокъ самымъ законнымъ, хотя и выгоднымъ путемъ. Наши ребята обобрали убитыхъ драгунъ до чиста, и оставили ихъ совершенно голыми, какъ новорожденныхъ младенцевъ. Но тѣмъ не менѣе я захотѣлъ попытать счастья для себя и для вашей милости, и пока виги развѣся уши слушали Кетльдрумля и другихъ проповѣдниковъ, я отправился на поиски. Вмѣсто того чтобы идти прямо, я взялъ на право, и послѣ долгой ходьбы пришелъ къ мѣсту, гдѣ по видимому происходила жестокая свалка; всюду валялись мертвыя тѣла, но не раздѣтыя; они лежали въ тѣхъ самыхъ мундирахъ, въ которыхъ смерть застала ихъ поутру; вѣроятно никто изъ нашихъ не догадался забраться въ этотъ уголокъ -- и какъ вы думаете, кого я отыскалъ между убитыми? Нашего стариннаго пріятеля, сержанта Ботвеля.

-- Неужели этотъ человѣкъ погибъ? спросилъ Мортонъ.

-- Да, погибъ, отвѣтилъ Куди;-- глаза его были открыты, лобъ нахмуренъ, зубы крѣпко стиснуты, какъ весною капканы, въ которые ловятъ куницъ. Мнѣ было даже страшно смотрѣть на него; но я все-таки хотѣлъ содрать съ него кое-что, хоть съ мертваго. По этому я первымъ долгомъ выворотилъ его карманы, какъ онъ при жизни самъ нерѣдко поступалъ съ честными людьми; тамъ я нашелъ ваши деньги (или деньги вашего дяди, что все равно), которыя онъ забралъ въ Мильнвудской усадьбѣ въ злосчастный вечеръ, когда насъ съ вами задержали.

-- Я полагаю, Куди, что не грѣхъ воспользоваться этими деньгами, сказалъ Мортонъ,-- зная какъ они попали къ несчастному Ботвелю; но мы должны подѣлиться съ вами.

-- Подождите, подождите, продолжалъ Куди,-- вотъ еще колечко, которое висѣло у него на груди, на черной ленточкѣ; оно вѣроятно было подарено ему въ знакъ любви: нѣтъ того жестокосердаго злодѣя, который не любилъ бы понѣжничать съ хорошенькой дѣвчонкой! Кстати, возьмите ужъ и эту книжку съ бумагами; она лежала въ боковомъ карманѣ Ботвеля; себѣ я оставилъ кое-какія вещицы, которыя мнѣ пригодятся.

-- Для начала недурно, замѣтилъ Мортонъ:-- вы напали на хорошую поживу.

-- Не правда ли? воскликнулъ Куди, съ торжествующимъ видомъ.-- Я всегда говорилъ, что гдѣ требуются искусныя руки, моего ума хватаетъ съ излишкомъ. Да, чтобъ не забыть, я привелъ еще двухъ хорошихъ лошадей. Какой-то жалкій ткачъ вздумалъ покинуть свой домъ и станокъ, и ушелъ въ горы; дорогой ему какъ-то посчастливилось захватить двухъ драгунскихъ лошадей, но справиться съ ними онъ не могъ и не умѣлъ, и поэтому охотно уступилъ мнѣ ихъ за золотой. Онъ бы ихъ и за половину отдалъ, но намъ негдѣ было размѣнять денегъ. Я ему заплатилъ изъ вашего кошелька.

-- Прекрасно, Куди; вы сдѣлали очень полезную покупку; но что это за дорожный мѣшокъ у васъ въ рукѣ?

-- Мѣшокъ? повторилъ Куди, -- вчера онъ принадлежалъ лорду Эвандэлю, а сегодня онъ вашъ; я его нашелъ не подалеку въ кустахъ. Знаете поговорку: всякому свой чередъ? объ этомъ поется въ старинной пѣсенкѣ: "Теперь за вами очередь, старушка мать", сказалъ Томъ Липъ. Кстати: если я не нуженъ вашей милости, я пойду посмотрю что дѣлаетъ моя несчастная старушка мать.

-- Постойте, Куди, возразилъ Мортонъ,-- я не могу принять отъ васъ всѣхъ этихъ вещей безъ вознагражденія.

-- Какъ вамъ не стыдно, серъ, сказалъ Куди,-- вы должны взять все что я вамъ принесъ, а о вознагражденіи поговоримъ въ другое время. Къ тому же, какъ я имѣлъ честь доложить вашей милости, я оставилъ у себя все что могло мнѣ пригодиться. Что я сталъ бы дѣлать съ великолѣпными вещами лорда Эвандэля? Съ меня довольно амуниціи сержанта Ботвеля.

Мортонъ не переспорилъ упрямаго и безкорыстнаго Куди Гедрига, и рѣшилъ бережно сохранять имущество лорда Эвандэля, чтобъ при первомъ удобномъ случаѣ возвратить его владѣльцу, если только онъ не погибъ въ битвѣ при Лудонъ-Гилѣ. А пока онъ счелъ позволительнымъ воспользоваться для себя лично частью военной добычи, захваченной Куди, какъ то бѣльемъ и другими необходимыми, хотя и не особенно цѣнными вещами.

Затѣмъ Мортонъ сталъ поспѣшно разбирать бумаги, найденныя въ записной книжкѣ Ботвеля. Ихъ было очень много; прежде всего ему бросились въ глаза: списокъ нижнихъ чиновъ его команды, въ которомъ были отмѣчены лица, состоявшія въ отпуску, счеты гостиницъ, пространная записка съ поименованіемъ дезертеровъ, подлежащихъ въ случаѣ поимки уголовному преслѣдованію, и исполнительный листъ за печатью Тайнаго Совѣта на задержаніе подозрительныхъ личностей. Въ другомъ отдѣленіи записной книжки находились похвальные отзывы о доблестной службѣ Ботвеля за границей и послужной списокъ съ подробнымъ перечисленіемъ совершенныхъ имъ подвиговъ. Но самымъ замѣчательнымъ документомъ была тщательно составленная родословная съ подробными ссылками на источники, подтверждавшіе ея подлинность; къ родословной былъ приложенъ списокъ имѣній, конфискованныхъ у графовъ Ботвелей, и лицъ, къ которымъ эти имѣнія перешли, по распоряженію короля Якова Шестаго. Въ самомъ низу, рукою умершаго была сдѣлана красными чернилами слѣдующая надпись:

Hand іmmemor. F. S. E. B.

Это означало: Не забуду, Франсисъ Стюартъ графъ Ботвель (Francis Stewart, Earl of Bothwell).

Во всѣхъ этихъ бумагахъ ясно сказывались характеръ и образъ мыслей сержанта; но рядомъ съ ними находились другіе документы, бросавшіе совсѣмъ новый свѣтъ на этого необыкновеннаго человѣка, и представлявшіе его не такимъ, какимъ мы его описывали читателямъ.

Въ особомъ отдѣленіи записной книжки, до котораго Мортонъ добрался не сразу, лежало нѣсколько писемъ, четко написанныхъ женскою рукою. На нихъ не было адреса, а подпись состояла изъ начальныхъ буквъ; судя по выставленному на нихъ числу, они были писаны лѣтъ двадцать тому назадъ. Мортонъ не имѣлъ времени прочесть ихъ со вниманіемъ: онъ узналъ только, что въ нихъ высказывались теплыя чувства влюбленной женщины, старавшейся смягчить ревность своего обожателя; мѣстами въ нихъ встрѣчались нѣжные упреки лицу, къ которому писала незнакомка, за его нетерпѣливый, подозрительный, вспыльчивый характеръ. Чернила полиняли отъ времени, и мѣстами дѣлали почеркъ совершенно неразборчивымъ, не смотря на то, что письма по видимому сохранялись очень бережно.

Наиболѣе пострадавшія письма были вложены въ отдѣльный конвертъ, на которомъ была сдѣлана надпись:

"Бѣда не велика, я ихъ знаю наизустъ".

Тутъ же находилась прядь волосъ, завернутая въ бумагу, исписанную стихами; чувства, выраженныя въ этихъ стихахъ, очень удивили Мортона, составляя рѣзкую противоположность съ напыщеннымъ слогомъ, который въ тѣ времена считался главнымъ достоинствомъ поэтическихъ произведеній:

Thy hue, clear pledge,:s pure and bright,

As in that well remembered night,

When first I by mystic braid was' wove,

And first my Agnes whispered love.

Since theu, how often hast thou pressed

The torrid zone of this wild breast,

Whose wrath and hate have sworn to dwell

With the first s'n which peopled hell!

А breast whose blond's а troubled ocean,

Each throb the earthquak's wild commotion!

О, if such clime thou canst endure.

Yet keep thy hue unstained and pure,

What conquest o'er each erring thought

Of that fierce realm had Agnes wrought!

I had not wandered wild and wide.

With such an angel for my guide;

Nor hoaven nor earth could then reprove me,

If she bad lived, and lived to love me,

Hot then this world's wild joys had been

To me one savage hunting-scene,

My sole delight the headlong race,

And frantic hurry of the chase,

To start, pursue, and bring to bay,

Bush in, drag down, and rend my prey,

Then from the carcass turn away;

Mine irefull mood had sweetness tamed;

And soothed each wound which pride inflamed;

Yes, God and man might now approve me,

If thou hadst lived, and lived to love me! *)

*) Дорогой залогъ любви, твой цвѣтъ такъ же чистъ и нѣженъ, какъ въ достопамятную ночь, когда ты прельстилъ мой взоръ таинственой волной, и когда моя Агнеса впервые шепнула мнѣ слова любви. Съ тѣхъ поръ какъ часто ты прижималась къ моей жгучей груди, въ которой клокотала дикая ненависть противъ грѣха, посылающаго столько жертвъ аду, и неудержимая жажда мести; къ груди, въ которой горѣлъ огонь неудовлетворенныхъ стремленій, и которую потрясали страшныя душевныя волненія, подобно тому какъ взволнованный океанъ колеблетъ нѣдра земли! О, если ты можешь перенести такой огонь и сохраниться для меня неизмѣнно чистымъ, какую силу ты могла бы имѣть, Агнеса, надъ неудержимымъ пареніемъ моего гордаго духа! Если бы такой ангелъ былъ моимъ руководителемъ, я не странствовалъ бы по свѣту бездомнымъ скитальцемъ. Ни небо, ни земля не могли бы меня ни въ чемъ упрекнуть, если бы ты была жива, и жила любя меня. Тогда я понялъ бы, что есть въ жизни друг.я удовольствія, кромѣ дикой травли на людей; я пересталъ бы наслаждаться бѣшеной погоней за жертвой, которую свирѣпый охотникъ подстерегаетъ, преслѣдуетъ, настигаетъ, умерщвляетъ, потрошитъ, и бросаетъ только тогда, когда отъ нея остается одинъ обглоданный остовъ. Кротость смягчила бы мое жестокосердіе, и потушила бы преступный огонь, зажженный честолюбіемъ; да, ни небо, ни земля не могли бы меня ни въ чемъ упрекнуть, если бы ты была жива, и жила любя меня.

Окончивъ чтеніе этого стихотворенія, Мортонъ съ грустью подумалъ о жалкой участи страннаго и несчастнаго человѣка, постоянно мечтавшаго о высокомъ положеніи, которое онъ занималъ по рожденію, а между тѣмъ всю жизнь свою терпѣвшаго униженія и оскорбленія; преданный самому глубокому цинизму, онъ втайнѣ вспоминалъ съ горькимъ раскаяніемъ о счастливыхъ дняхъ своей юности, когда его сердце согрѣвалось благородной, хотя и несчастной привязанностью.

-- Увы! что же въ насъ остается, говорилъ Мортонъ самъ себѣ, -- если лучшія и достойнѣйшія чувства могутъ быть до такой степени искажены и унижены; если благородная гордость можетъ снисходить до высокомѣрнаго и отчаянаго равнодушія къ общественному мнѣнію; если печальное воспоминаніе о разбитой любви можетъ уживаться въ нашемъ сердцѣ рядомъ съ жаждой мести, съ алчностью и. съ грубымъ развратомъ? Впрочемъ, не то же ли мы замѣчаемъ во всѣхъ человѣческихъ поступкахъ? въ одномъ пламенное поклоненіе свободѣ переходитъ въ холодное, черствое безучастіе; другого религіозная ревность доводитъ до бѣшенаго фанатизма. Наши чувства и намѣренія подобны морскимъ волнамъ; мы не можемъ сказать имъ: "остановитесь и не идите дальше" безъ помощи Того, кто вдохнулъ въ насъ дыханіе жизни.

Размышляя такимъ образомъ, Мортонъ поднялъ глаза и увидѣлъ передъ собою Бурлея.

-- Уже проснулись? спросилъ послѣдній.-- Это похвально, и доказываетъ ваше ревностное желаніе скорѣе вступить на уготованный вамъ путь. Какія это бумаги? продолжалъ онъ.

Мортонъ разсказалъ ему въ короткихъ словахъ объ удачномъ походѣ Куди Гедрига, и передалъ ему записную книжку Ботвеля, не вынимая изъ нея ничего. Вождь камеронцевъ просмотрѣлъ съ нѣкоторымъ вниманіемъ все относившееся къ военнымъ дѣламъ и къ общественнымъ интересамъ; но когда онъ дошелъ до стиховъ, онъ ихъ бросилъ въ сторону съ презрѣніемъ.

-- Когда благодаря Бога я трижды пронзилъ мечемъ этого гнуснаго исполнителя преступныхъ и жестокихъ начертаній деспота, сказалъ онъ,-- я не подозрѣвалъ, что такой опасный и отчаяный человѣкъ можетъ унизиться до этихъ пустяковъ, но какъ видно, дьяволъ можетъ одарять самыми разнообразными свойствами своихъ избранныхъ слугъ. Та же рука, которая можетъ проливать кровь вѣрныхъ въ долинѣ смерти, способна извлекать сладкіе звуки изъ лютни, въ угоду дщерямъ грѣха, обрѣтающимъ погибель на торжищѣ мірской суеты.

-- По вашему мнѣнію исполненіе долга не совмѣстно съ любовью къ изящнымъ искуствамъ, сказалъ Мортонъ; -- между тѣмъ имъ приписывали во всѣ времена благотворное вліяніе на человѣка и большую способность возвышать его духъ.

-- Молодой человѣкъ, возразилъ Бурлей, -- для меня и для всѣхъ людей, мыслящихъ одинаково со мною, свѣтскія удовольствія и наслажденія, каковы бы они ни были, всегда казались жалкой суетой, точно также какъ власть и величіе, которыхъ столькіе добиваются, существуютъ, по моему мнѣнію, только для нашего соблазна. Мы должны имѣть одну цѣль въ нашей жизни: быть строителями храма Господня.

-- Отецъ мнѣ неоднократно говорилъ, возразилъ Мортонъ,-- что люди, принимавшіе въ свои руки власть во имя Бога, впослѣдствіи злоупотребляли ею, и такъ же неохотно разставались съ нею, какъ люди вполнѣ преданные мірской суетѣ. Но объ этомъ въ другой разъ. Удалось вамъ составить комитетъ изъ членовъ совѣта?

-- Да, отвѣчалъ Бурлей:-- насъ будетъ всѣхъ шестеро, и въ томъ числѣ вы. Я пришелъ звать васъ на собраніе.

Мортонъ послѣдовалъ за Бурлеемъ на уединенную площадку, гдѣ уже собрались ихъ четыре товарища. Двѣ партіи, разъединявшія пресвитеріанскую армію избрали въ комитетъ по три представителя своихъ интересовъ. Со стороны камеронцевъ присутствовали Бурлей, Макбріаръ и Кетльдрумль; выборъ умѣренной партіи палъ на Поундтекста, Генри Мортона и мелкаго землевладѣльца, лэрда Лангкэля. Такимъ образомъ обѣ партіи могли имѣть одинаковое вліяніе въ распорядительномъ комитетѣ, хотя защитники крайняго образа дѣйствій, какъ всегда бываетъ въ подобныхъ случаяхъ, по видимому обладали большей энергіей. Тѣмъ не менѣе пренія шли спокойно и толково, чего нельзя было ожидать отъ людей, заявившихъ себя наканунѣ упрямой несговорчивостью и необузданной горячностью. Сначала члены собранія подробно разсмотрѣли настоящее положеніе дѣлъ и средства, находившіяся въ распоряженіи мятежниковъ, число которыхъ постоянно возрастало. Затѣмъ было рѣшено провести день на томъ же Друмклогскомъ полѣ, чтобы дать отдохнуть арміи и подождать вспомогательныхъ отрядовъ, а на разсвѣтѣ слѣдующаго дня выступить противъ Тилитудлемскаго замка, и принудить къ сдачѣ "этотъ вертепъ нечестивыхъ", какъ выражались мятежники. Если замокъ не согласится сдаться добровольно, предполагалось взять его штурмомъ; въ случаѣ же, если бы такая попытка не удалась, рѣшено было оставить часть войска подъ стѣнами Тилитудлема, чтобъ овладѣть имъ, изнуривъ обитателей голодомъ; главная же масса арміи должна была, въ этомъ послѣднемъ случаѣ, идти впередъ, и постараться вытѣснить Клевергауза и лорда Росса изъ Глазго. Таковы были рѣшенія, принятыя распорядительнымъ комитетомъ. Такимъ образомъ, по странному капризу судьбы, Мортону предстояло начать свое военное поприще осадой замка, принадлежавшаго родственикамъ его возлюбленной, и защищаемаго маіоромъ Белленденомъ, которому онъ былъ многимъ обязанъ. Онъ понималъ всю затруднительность своего положенія, и утѣшалъ себя надеждою, что вліяніе, такъ неожиданно пріобрѣтенное имъ въ арміи мятежниковъ, дастъ ему возможность помочь тилитудлемскимъ обитателямъ, что при другихъ обстоятельствахъ было бы немыслимо. Онъ даже мечталъ о полномъ соглашеніи между гарнизономъ замка и пресвитеріанскимъ войскомъ, которое дало бы возможность семейству Белленденовъ сохранять безопасный нейтралитетъ во все продолженіе междоусобной войны.

ГЛАВА XXIV.

Съ поля битвы прискакалъ рыцарь;
конь его былъ обрызганъ кровью.
Финлей.

Намъ нужно снова возвратиться въ Тилитудлемскій замокъ, и посмотрѣть что подѣлываютъ его обитатели. На другой день послѣ битвы при Лудонъ-Гилѣ, лишь только восходящее солнце позолотило высокія кровли, и гарнизонъ принялся за работы по укрѣпленію замка, часовой, стоявшій на такъ называемой Сторожевой Башнѣ, сообщилъ о приближеніи всадника. Когда послѣдній подъѣхалъ ближе, всѣ узнали въ немъ офицера королевской гвардіи; лошадь подвигалась тихимъ шагомъ, а ѣздокъ покачивался въ сѣдлѣ, очевидно раненый или больной.

Когда ворота отворились для пропуска всадника, лордъ Эвандэль въѣхалъ во дворъ замка; онъ до того ослабѣлъ отъ потери крови, что не могъ самъ слѣзть съ сѣдла. Крикъ ужаса и удивленія раздался въ пріемной залѣ, когда онъ вошелъ опираясь на руку слуги; блѣдный какъ смерть, обрызганный кровью, въ разорваномъ мундирѣ, съ растрепанными волосами, онъ болѣе походилъ на привидѣніе, чѣмъ на живое человѣческое существо. Впрочемъ, первое непріятное чувство вскорѣ смѣнилось радостью, такъ какъ тилитудлемскіе обитатели считали молодаго лорда убитымъ.

-- Благодареніе Богу! воскликнула лэди Маргаретъ,-- вы опять съ нами, и спаслись отъ рукъ кровожадныхъ убійцъ, которые погубили столько преданныхъ слугъ короля.

-- Мы должны горячо благодарить Бога, прибавила Эдиѳъ,-- что вы здѣсь въ безопасности! Мы съ ужасомъ ожидали худшаго. Но вы ранены, и я боюсь, что въ нашемъ замкѣ никто не съумѣетъ помочь вамъ.

-- Это только сабельные удары, сказалъ лордъ Эвандэль, садясь въ кресло;-- я почти не чувствую боли, и былъ бы совсѣмъ здоровъ, если бы не ослабѣлъ отъ потери крови. Впрочемъ, я пріѣхалъ къ вамъ не для того чтобы увеличивать ваше безпокойство и заставлять васъ ходить за больнымъ; я желаю быть вамъ полезенъ, если только это возможно. Что я могу сдѣлать для васъ? Позвольте мнѣ надѣяться, дорогая лэди Маргаретъ; что вы отнесетесь ко мнѣ съ полнымъ довѣріемъ, какъ къ сыну, а вы, Эдиѳъ, какъ къ брату, продолжалъ онъ обращаясь къ мисъ Белленденъ.

Эвандэль произнесъ послѣднія слова нѣсколько восторжено, какъ бы опасаясь, что его притязанія на руку мисъ Эдиѳъ заставятъ ее отвергнуть его услуги. Она поняла и оцѣнила деликатность молодаго лорда, но теперь не время было обмѣниваться чувствами.

-- Мы приготовляемся къ защитѣ, сказала лэди Маргаретъ съ большимъ достоинствомъ;-- мой братъ принялъ начальство надъ гарнизономъ, и мы, съ Божіей помощью, встрѣтимъ мятежниковъ какъ они того заслуживаютъ.

-- Съ какимъ наслажденіемъ я принялъ бы участіе въ оборонѣ замка! сказалъ лордъ Эвандэль.-- Но въ настоящемъ моемъ положеніи, я буду только бременемъ для васъ, а можетъ быть чѣмъ либо худшимъ. Если негодяи пресвитеріанцы узнаютъ, что въ замкѣ находится офицеръ королевской гвардіи, они прибѣгнутъ къ самымъ отчаянымъ средствамъ, чтобы овладѣть крѣпостью. Напротивъ, зная что вы одни защищаете Тилитудлемъ, они быть можетъ не сочтутъ нужнымъ осаждать его и двинутся прямо на Глазго.

-- Какъ вы можете быть такого низкаго мнѣнія о насъ, милордъ? воскликнула Эдиѳъ въ великодушномъ порывѣ чувства, которому такъ часто отдаются женщины. Она была удивительно хороша въ эту минуту; голосъ ея звучалъ сильно. и мужественно, лице покрылось румянцемъ, и въ немъ высказывалось благородное увлеченіе сердца.-- Какъ вы можете предполагать, что такія соображенія могутъ намъ придти въ голову, и мы откажемъ вамъ въ пріютѣ, когда вы не въ состояніи сами себя защищать, а окрестности переполнены непріятелемъ? Самый несчастный поселянинъ раздѣлитъ въ подобномъ случаѣ свою убогую хижину съ дорогимъ другомъ! Неужели вы думаете, что мы выпустимъ васъ изъ замка, когда надѣемся успѣшно защищаться противъ враговъ?

-- Надѣюсь, что лордъ Эвандэль поскорѣе забудетъ свое намѣреніе, сказала лэди Маргаретъ; -- я сама перевяжу его раны; старуха ни на что другое не годится въ военное время. Но я не выпущу лорда Эвандэля изъ замка, когда враги ищутъ случая убить его; я поступила бы точно также даже въ отношеніи послѣдняго солдата его величества. Когда его величество удостоилъ своимъ высокимъ посѣщеніемъ...

Приходъ маіора Беллендена прервалъ рѣчь лэди Маргаретъ.

-- Мы взяли плѣнника, любезный дядя, сказала Эдиѳъ,-- раненаго плѣнника, а онъ собирается бѣжать отъ насъ. Помогите намъ удержать его силою.

-- Лордъ Эвандэль! воскликнулъ маіоръ, -- какъ я радъ васъ видѣть! Съ тѣхъ поръ, какъ я получилъ первый чинъ, никогда ничто меня такъ не радовало. Клевергаузъ сообщилъ намъ, что вы убиты или во всякомъ случаѣ пропали безъ вѣсти.

-- Я бы непремѣнно погибъ, если бы одинъ изъ вашихъ друзей не выручилъ меня, сказалъ лордъ Эвандэль, съ нѣкоторымъ волненіемъ въ голосѣ, и опустивъ глаза въ землю, какъ бы не желая видѣть впечатлѣнія, которое его слова произведутъ на мисъ Белленденъ:-- я лежалъ подъ лошадью, безоружный, и нѣсколько мятежниковъ замахнулись на меня мечами; но въ это время мистеръ Мортонъ, молодой плѣнникъ, въ судьбѣ котораго вы принимали такое участіе, бросился мнѣ на помощь, остановилъ враговъ и доставилъ мнѣ возможность спастись бѣгствомъ.

Когда Эвандэль кончилъ, болѣзненное любопытство превозмогло первоначальное его намѣреніе: онъ взглянулъ на Эдиѳъ; глаза ея какъ-то особенно блестѣли, а щеки горѣли яркимъ румянцемъ; разстроенное воображеніе Эвандэля прочло на лицѣ мисъ Белленденъ радость, вызванную извѣстіемъ, что любимый человѣкъ живъ, свободенъ, и успѣлъ отплатить сопернику великодушіемъ за великодушіе. Молодой лордъ не ошибся; таковы были дѣйствительно чувства, волновавшія Эдиѳъ; но къ нимъ присоединялось восторженое удивленіе къ лорду Эвандэлю, съ такой благородною искреностью поспѣшившему заявить при всѣхъ о доблести своего счастливаго соперника, оказавшаго ему услугу, которую онъ предпочелъ бы вѣроятно принять даже отъ злѣйшаго врага.

Маіоръ Белленденъ по обыкновенію не замѣтилъ возбужденнаго состоянія, въ которомъ находились мисъ Беллендэнъ и лордъ Эвандэль, и сказалъ только:

-- Хорошо что Генри Мортонъ пользуется своимъ вліяніемъ на этихъ негодяевъ для такихъ цѣлей; но я надѣюсь, что онъ при первой возможности разойдется съ мятежниками; я даже увѣренъ въ этомъ. Мнѣ хорошо извѣстны его убѣжденія: онъ ясно видитъ ихъ лицемѣріе и сумасбродныя проповѣди. Мортонъ всегда смѣялся надъ старымъ педантомъ Поундтекстомъ, который въ продолженіи многихъ лѣтъ ладилъ съ правительствомъ, а теперь, какъ только подулъ противный вѣтеръ, выпустилъ когти, и перешелъ со всѣмъ своимъ приходомъ въ лагерь фанатиковъ. но какъ вамъ удалось спастись съ поля битвы, милордъ?

-- Я постыдно бѣжалъ, какъ подобаетъ малодушному рыцарю, отвѣтилъ лордъ Эвандэль улыбаясь,-- и выбралъ дорогу, гдѣ было всего менѣе опасности встрѣтиться съ врагами. Угадайте, гдѣ я укрывался въ продолженіе нѣсколькихъ часовъ.

-- Въ Бракланскомъ замкѣ, вѣроятно, сказала лэди Маргаретъ,-- или у какого нибудь мелкаго землевладѣльца, преданнаго королю?

-- Нѣтъ, милэди. Никто изъ нашихъ сельскихъ джентльменовъ не захотѣлъ впустить меня въ свою усадьбу, опасаясь непріятельской погони. Я нашелъ убѣжище въ хижинѣ бѣдной вдовы, мужъ которой былъ убитъ мѣсяца три назадъ однимъ изъ нашихъ отрядовъ, а двое сыновей примкнули къ партіи мятежниковъ.

-- Неужели! воскликнула лэди Маргаретъ Белленденъ;-- женщина, безъ сомнѣнія зараженная фанатизмомъ, была настолько великодушна? Въ такомъ случаѣ она, я полагаю, не раздѣляла убѣжденій своего семейства?

-- Напротивъ, милэди, продолжалъ лордъ Эвандэль:-- Пріютившая меня вдова была ярая пресвитеріанка, но видя мое жалкое, безпомощное положеніе, она забыла во мнѣ королевскаго солдата, и послушалась только голоса человѣколюбія. Она перевязала мои раны, уложила меня въ свою постель, скрыла отъ мятежниковъ, преслѣдовавшихъ бѣглецовъ, накормила меня всѣмъ что было у нея лучшаго, и отпустила только тогда, когда убѣдилась что я могу продолжать путь, не подвергаясь опасности.

-- Она поступила великодушно, сказала мисъ Белленденъ;-- надѣюсь, что вамъ, милордъ, представится случай отплатить за доброе дѣло.

-- Судьба въ наше печальное время сдѣлала меня должникомъ многихъ, мисъ Белленденъ, возразилъ лордъ Эвандэль,-- и я отъ души желаю поскорѣе доказать мою глубокую благодарность ближнимъ, заслугъ которыхъ я никогда не забуду.

Всѣ упрашивали лорда Эвандэля отказаться отъ намѣренія уѣхать изъ замка; доводы маіора Беллендена оказались наиболѣе убѣдительными:

-- Ваше присутствіе въ Тилитудлемскомъ замкѣ будетъ не только полезно, но и необходимо, милордъ; вы одни можете удержать въ строгомъ подчиненіи солдатъ, оставленныхъ Клевергаузомъ для нашей защиты, такъ какъ, на сколько я могъ замѣтить, они довольно строптиваго права. Къ тому же, полковникъ Грэмъ уполномочилъ меня задержать въ замкѣ любаго офицера его полка, который случайно заѣдетъ къ намъ.

-- Не могу спорить противъ такихъ доводовъ, отвѣчалъ лордъ Эвандэль;-- если мое пребываніе въ Тилитудлемѣ. можетъ принести хоть какую нибудь пользу, я готовъ остаться, не смотря на мое жалкое положеніе раненаго.

-- Ваши рамы скоро заживутъ, милордъ, сказалъ маіоръ:-- мой слуга, Гедеонъ Пайкъ, умѣетъ перевязывать раны не хуже опытнаго хирурга; не даромъ онъ пріобрѣлъ навыкъ во времена Монтроза. А если у васъ откроется лихорадка, моя сестра лэди Маргаретъ Белленденъ одолѣетъ ее въ полчаса. И такъ рѣшено: вы остаетесь съ нами.

-- Причины, побуждавшія меня уѣхать изъ замка, сказалъ лордъ Эвандэль бросая взоръ на мисъ Белленденъ,-- теряютъ свое значеніе послѣ доводовъ, которыми вы доказали необходимость моего пребыванія здѣсь. Надѣюсь, маіоръ, что вы ознакомите меня съ планомъ обороны? Я желалъ бы осмотрѣть укрѣпленія.

Мисъ Белленденъ замѣтила, что лордъ Эвандэль былъ сильно утомленъ, нравственно и физически.

-- Съ той минуты, когда лордъ Эвандэль сдѣлался офицеромъ нашего гарнизона, сказала она обращаясь къ маіору,-- вы имѣете власть надъ нимъ, любезный дядя, и можете приказать ему удалиться въ свою комнату, чтобы отдохнуть и подкрѣпить свои силы прежде чѣмъ идти на военный совѣтъ.

-- Эдиѳъ права, подтвердила лэди Маргаретъ;-- вы должны сейчасъ же лечь въ постель и принять лекарство, которое васъ успокоитъ; я составила изъ травъ отличное средство противъ лихорадки, и пришлю вамъ его. Мисисъ Марта Бедель, моя камеръ-фрейлина, зажаритъ вамъ цыпленка и приготовитъ еще какое нибудь легкое кушанье; вина я вамъ не совѣтую пить. Джонъ Гудіиль, велите приготовить комнату гдѣ стоитъ кровать съ балдахиномъ. Лордъ Эвандэль долженъ какъ можно скорѣе снять съ себя тяжелые доспѣхи. А вы, братецъ, поручите Пайку старательно перевязать раны.

-- Печальныя приготовленія, милэди! сказалъ лордъ Эвандэль, благодаря лэди Маргаретъ за ласковое вниманіе;-- но я безпрекословно повинуюсь вашимъ указаніямъ, чтобы скорѣе поправиться и сдѣлаться полезнымъ защитникомъ замка. Вы должны приложить все свое искуство, милэди, и поскорѣе вернуть мнѣ физическія силы, въ умственныхъ вы не нуждаетесь, пока съ вами маіоръ Белленденъ.

Сказавъ это Эвандэль вышелъ изъ комнаты.

-- Славный молодой человѣкъ, воскликнулъ маіоръ;-- и какой скромный!

-- Да, подтвердила лэди Маргаретъ:-- онъ совсѣмъ не самоувѣренъ, какъ большинство молодежи, считающей себя умнѣе всѣхъ, и не дорожащей мнѣніемъ опытныхъ людей.

-- И какой красивый, великодушный джентльменъ, сказала Джени Денисонъ, которая вошла въ залу во время послѣдняго разговора, и теперь осталась вдвоемъ съ своей госпожей, такъ какъ маіоръ отправился на укрѣпленія, а лэди Маргаретъ пошла приготовлять лекарство.

Эдиѳъ только вздохнула въ отвѣтъ на всѣ эти похвалы; погруженная въ раздумье, она лучше всѣхъ понимала, на сколько лордъ Эвандэль заслуживалъ лестное мнѣніе, высказанное о немъ. Джени продолжала разсуждать вслухъ, какъ бы не замѣчая присутствія своей молодой госпожи:

-- Лэди Белленденъ права, пресвитеріанцы не заслуживаютъ никакого довѣрія, сказала она:-- всѣ они безчестные негодяи. Кто могъ бы подумать, что молодой Мильнвудъ и Куди Гедригъ станутъ на сторону мятежниковъ?

-- Что вы хотите сказать этимъ вздоромъ, Джени? спросила мисъ Белленденъ очень недовольнымъ голосомъ.

-- Я знаю, что вамъ не нравятся мои слова, милэди, возразила Джени самоувѣренно,-- и мнѣ также непріятно говорить вамъ такія вещи; но вамъ пора узнать то что извѣстно всему замку.

-- Что извѣстно всему замку, Джени? Вы кажется хотите свести меня съ ума? воскликнула Эдиѳъ нетерпѣливо.

-- Я только хотѣла сообщить вашей милости, что Генри Мортонъ изъ Мильнвуда примкнулъ къ мятежникамъ и выбранъ однимъ изъ главныхъ начальниковъ мятежной арміи.

-- Это ложь! воскликнула Эдиѳъ, -- это низкая клевета! Какъ вы смѣете повторять ее передо мною? Генри Мортонъ не способенъ измѣнить своему королю и отечеству; онъ не захочетъ подвергать меня, то есть не меня одну, а многихъ невинныхъ, беззащитныхъ жертвъ, ужасамъ междоусобной войны. Я вамъ говорю, что онъ никогда, ни въ какомъ случаѣ не будетъ способенъ на такой поступокъ!

-- Милая, дорогая мисъ Эдиѳъ, возразила Джени, не смущаясь упрекомъ своей раздраженной госпожи, -- вы конечно лучше знаете и понимаете молодыхъ людей чѣмъ я, никогда не умѣвшая угадать, къ чему они способны. Но дѣло вотъ въ чемъ: Томъ Галлидей и одинъ его товарищъ ходили по направленію къ Лудонъ-Гилю, переодѣтые въ деревенское платье, въ качествѣ развѣдчиковъ (такъ ихъ назвалъ Джонъ Гудіиль); они были въ лагерѣ у мятежниковъ и видѣли какъ молодой Мильнвудъ, верхомъ на великолѣпной драгунской лошади, вѣроятно отбитой во время битвы у кого нибудь изъ нашихъ солдатъ, командовалъ въ полномъ вооруженіи многочисленнымъ отрядомъ пресвитеріанцевъ. Куди гарцовалъ подлѣ него въ шитомъ мундирѣ сержанта Ботвеля, въ манжетахъ ослѣпительной бѣлизны и въ шляпѣ съ голубыми лентами, составляющими отличительную особенность ковенантеровъ,-- впрочемъ, Куди всегда любилъ голубыя ленты. Воображаю какъ онъ былъ хорошъ въ этомъ нарядѣ! И вѣроятно важничалъ, какъ будто его сдѣлали лордомъ.

-- Джени, торопливо отвѣчала мисъ Белленденъ,-- солдаты сказали вѣроятно неправду: дядя ничего не знаетъ объ этомъ.

-- Томъ Галлидей вошелъ въ залу тотчасъ послѣ того какъ лордъ Эвандэль вышелъ изъ нея, возразила Джени,-- и узнавъ, что молодой лордъ находится въ Тилитудлемѣ, объявилъ очень рѣшительно, что не можетъ сообщить никакихъ извѣстій маіору Беллендену, а долженъ сдѣлать предварительно офиціальное донесеніе офицеру своего полка. Такъ отъ него ничего и не добились, и маіору приходится терпѣливо ждать слѣдующаго утра, когда проснется лордъ Эвандэль. Но мнѣ Томъ Галлидей разсказалъ все въ подробности (тутъ Джеки опустила глаза), вѣроятно чтобы помучить меня, зная мое расположеніе къ Куди.

-- Ахъ! какая вы глупая дѣвчонка, Джени! воскликнула Эдиѳъ, нѣсколько ободряясь.-- Томъ просто сочинилъ всю исторію, чтобы подразнить васъ.

-- Нѣтъ, сударыня, этого не можетъ быть. Джонъ Гудіиль отправился съ другимъ драгуномъ (старымъ, съ большими усами; не помню его имени) въ погребъ и угостилъ его водкой, чтобы выпытать у него извѣстія, и услышалъ слово въ слово то же что мнѣ сказалъ Томъ Галлидей. Мистеръ Гудіиль очень разсердился, пересказалъ намъ всю исторію, и объявилъ, что мятежники торжествуютъ по милости лэди Маргаретъ, маіора и лорда Эвандэля, такъ какъ страна была бы спокойна, если бы Клевергаузъ разстрѣлялъ утромъ, въ день битвы, Генри Мортона и Куди. Говоря откровенно, я того же мнѣнія.

Джени прибавила къ своему разсказу послѣднія слова только для того, чтобы разсердить свою госпожу, обидѣвшую ее недовѣріемъ. Но она тотчасъ же раскаялась въ своемъ поступкѣ, когда замѣтила, какое мучительное впечатлѣніе произвело на мисъ Белленденъ извѣстіе объ измѣнѣ Мортона; это впечатлѣніе было тѣмъ сильнѣе, что Эдиѳъ была воспитана въ строгихъ правилахъ англиканской церкви, и раздѣляла всѣ ея предразсудки. Она поблѣднѣла какъ снѣгъ, дыханіе сперлось въ ея груди, ноги подкосились, и она тяжело опустилась въ кресло, готовая упасть въ обморокъ. Джени начала прыскать ей въ лице холодную воду, стала жечь ей перья подъ носомъ, распустила платье, однимъ словомъ испробовала всѣ средства, употребляемая для приведенія въ чувство; но мисъ Белленденъ не приходила, въ себя.

-- Боже помилуй! что я сдѣлала? воскликнула она сквозь слезы.-- Мнѣ слѣдовало бы языкъ отрѣзать за мои слова. Но кто могъ подумать, что барышня станетъ такъ убиваться изъ-за мистера Мортона? Мисъ Эдиѳъ! дорогая мисъ Эдиѳъ! успокойтесь, утѣшьтесь! быть можетъ мнѣ сказали неправду. О, моя проклятая болтовня! Не даромъ мнѣ всѣ говорятъ, что языкъ мой погубитъ меня. Что я скажу, если войдетъ лэди Маргаретъ или маіоръ? На бѣду, барышня лежитъ въ тѣхъ самыхъ креслахъ, на которыхъ нѣкогда сидѣлъ король, и до которыхъ до сихъ поръ никому не дозволялось прикасаться! Господи, что мнѣ дѣлать? Что съ нами будетъ?

Пока Джени Денисонъ горевала, Эдиѳъ мало по малу оправилась отъ удара, нанесеннаго ей неожиданнымъ извѣстіемъ.

-- Если бы онъ былъ въ несчастіи, сказала она,-- я никогда не покинула бы его. Еще на дняхъ я просила о его пощадѣ, не думая о страшныхъ послѣдствіяхъ, которыя такая просьба могла имѣть для меня. Если бы онъ умеръ -- я стала бы оплакивать его; если бы онъ меня забылъ, я простила бы ему; но онъ обнажилъ мечъ противъ короля, измѣнилъ отечеству, присоединился къ шайкѣ гнусныхъ убійцъ, и въ сообществѣ съ ними будетъ попирать все высокое и благородное, будетъ издѣваться надъ святыней! Нѣтъ, я вырву воспоминаніе о немъ изъ своего сердца, хотя бы мнѣ пришлось захлбенуться собственною кровью!

Эдиѳъ отерла глаза, и поспѣшно встала съ креселъ (лэди Маргаретъ называла ихъ трономъ), а Джени тотчасъ принялась поправлять подушки, чтобы лэди Белленденъ не замѣтила святотатства, сдѣланнаго ея внучкой. Но мы не сомнѣваемся, что самъ Карлъ не оскорбился бы, если бы увидѣлъ на своемъ тронѣ такую молодую и прекрасную самозванку, убитую тяжелымъ горемъ. Мисъ Эдиѳъ задумчиво шла по залѣ; Джени, приведя въ порядокъ царскія кресла, поспѣшно подошла къ ней и предложила ей руку.

-- Опиратейсь на меня, мисъ Эдиѳъ, вамъ легче будетъ идти. Говорятъ, хорошо выплакать горе; тогда...

-- Нѣтъ, Джени, перебила ее мисъ Белленденъ рѣшительнымъ голосомъ; вы видѣли до сихъ поръ мою слабость; я докажу вамъ, что имѣю силу побороть свои чувства.

-- Я васъ, однако, поддержала, мисъ Эдиѳъ, въ то утро, когда полковникъ Грэмъ хотѣлъ разстрѣлять мистера Мортона.

-- Ложная и неумѣстная привязанность нуждается въ поддержкѣ, Джени. Чувство долга можетъ само себя поддержать. Впрочемъ, я не хочу поступать пеобдумапо. Мнѣ нужно прежде узнать причины, заставившія его измѣнить намъ, а потомъ... потомъ я его забуду!

Джени была поражена неожиданной перемѣной, происшедшей съ мисъ Белленденъ; она не подозрѣвала, что несчастная дѣвушка купила внѣшнее спокойствіе цѣною страшной душевной борьбы.

-- Мисъ Эдиѳъ, послѣ первой вспышки, взглянула на дѣло почти такъ же равнодушно какъ я сама, пробормотала Джени сквозь зубы;-- пожалуй, даже болѣе равнодушно, а между тѣмъ она любила молодаго Мильнвуда гораздо сильнѣе, чѣмъ я Куди Гедрига. Собственно говоря, намъ очень выгодно имѣть друзей и съ той и съ другой стороны; если виги овладѣютъ замкомъ, что очень вѣроятно, такъ какъ провизіи у насъ мало, и ту драгуны безцеремонно поѣдаютъ,-- если, повторяю, виги овладѣютъ замкомъ, Мильнвудъ и Куди будутъ намъ полезными людьми, и ихъ расположеніе къ намъ получитъ цѣну золота. Я еще поутру думала объ этомъ, когда Томъ Галлидей вернулся съ извѣстіями.

Утѣшая себя такими разсужденіями, Джени отправилась хлопотать по хозяйству, а Эдиѳъ осталась наединѣ съ своимъ горемъ, тщетно стараясь разубѣдить себя въ привязанности къ Мортону,

ГЛАВА XXV.

За мною, на проломъ, дорогіе друзья, еще разъ на проломъ!
Шэкспиръ.-- Генрихъ V.

Вечеромъ того же дня обитатели замка узнали, что на разсвѣтѣ армія мятежниковъ по всей вѣроятности выступитъ противъ Тилитудлема. Пайкъ осмотрѣлъ раны лорда Эвандэля, и нашелъ ихъ неопасными; враги нанесли много ударовъ мечами бѣдному молодому человѣку, но по счастью лезвее не проникло до внутреннихъ органовъ; потеря крови, а можетъ быть цѣлебная настойка лэди Маргаретъ, оказала благотворное вліяніе и предупредила развитіе лихорадки; такъ что больной опираясь на палку могъ осмотрѣть укрѣпленія, не смотря на сильную слабость и не совсѣмъ унявшуюся боль. Лордъ Эвандэль не согласился остаться въ своей комнатѣ: онъ считалъ необходимымъ своимъ присутствіемъ ободрить солдатъ, и въ тоже время хотѣлъ нѣсколько измѣнить планъ обороны, такъ какъ маіоръ Белленденъ по видимому придерживался устарѣвшей тактики. Лордъ Эвандэль пріобрѣлъ большую опытность въ военномъ дѣлѣ во Франціи и въ Нидерландахъ, гдѣ онъ служилъ съ самыхъ молодыхъ лѣтъ. Впрочемъ, всѣ распоряженія маіора оказались чрезвычайно предусмотрительными и благоразумными; имѣя большій запасъ провіанта, Тилитудлемскій замокъ могъ бы спокойно ожидать осады со стороны мятежниковъ.

На разсвѣтѣ слѣдующаго дня лордъ Эвандэль и маіоръ Белленденъ снова появились на укрѣпленіяхъ, и отдавъ гарнизону послѣднія, необходимыя приказанія, стали съ нетерпѣніемъ ожидать приближенія непріятеля. Нужно замѣтить, что къ этому времени въ замкѣ черезъ лазутчиковъ получились достовѣрвыя свѣденія о движеніи мятежниковъ; но маіоръ продолжалъ относиться съ презрѣніемъ къ извѣстію, будто бы Мортонъ взялся за оружіе противъ правительства.

0x01 graphic

-- Я знаю хорошо этого молодаго человѣка, повторялъ онъ всѣмъ;-- Мортонъ не способенъ на такой поступокъ; наши ребята вѣроятно не рѣшились подойти слишкомъ близко къ лагерю мятежниковъ, и подслушали всю исторію дорогою.

-- Я не согласенъ съ вами, маіоръ, возразилъ лордъ Эвандэль;-- я увѣренъ, что молодой человѣкъ появится во главѣ мятежниковъ, и не удивлюсь этому, хотя отъ души пожалѣю Мортона.

-- Вы не лучше Клевергауза, милордъ, сказалъ маіоръ:--вашъ полковникъ очень краснорѣчиво доказывалъ мнѣ третьяго дня, что молодой Мильнвудъ, благородный, мужественный юноша, непремѣнно станетъ во главѣ мятежниковъ при первомъ удобномъ случаѣ.

-- Что ему оставалось дѣлать послѣ жестокаго преслѣдованія, которому его подвергли вслѣдствіе подозрѣнія въ государственной измѣнѣ? Я съ своей стороны не знаю слѣдуетъ ли порицать его, или сожалѣть о немъ.

-- Порицать, милордъ! Сожалѣть! повторилъ маіоръ, удивленный такимъ разсужденіемъ:-- его слѣдуетъ повѣсить, вотъ и все; если бы онъ былъ моимъ сыномъ, я съ удовольствіемъ вздернулъ бы его на висѣлицу. Порицать, сдѣлайте одолженіе! Я увѣренъ, что вы, милордъ, не то думаете что говорите.

-- Даю вамъ честное слово, маіоръ Белленденъ, что я говорю вполнѣ откровенно. По моему мнѣнію, наши политики и наше духовенство довели положеніе дѣлъ въ государствѣ до крайняго напряженія, и весьма естественно вооружили противъ себя своими жестокостями не только нисшіе классы общества, но и представителей высшихъ сословій, которые не особенно дорожили королевскими интересами и были чужды духа партій.

-- Я не политикъ, милордъ, отвѣтилъ маіоръ,-- и вашихъ тонкостей не понимаю; мечъ мой принадлежитъ королю, и я его обнажаю только по его приказанію и для его защиты.

-- Надѣюсь, что я въ этомъ отношеніи не отстану отъ васъ, сказалъ лордъ Эвандэль;-- хотя я искренно сожалѣю, что намъ приходится бороться не съ чужеземными врагами, а съ соотечествениками. Впрочемъ теперь не время касаться этого вопроса: я вижу въ отдаленіи мятежную армію, и намъ остается только мужественно защищаться до послѣдней крайности.

Дѣйствительно, пресвитеріанцы показались на дорогѣ, тянувшейся по вершинѣ горы и спускавшейся по покатому склону къ подножью Тилитудлемскаго замка.

Опасаясь подвергнуться огню непріятельской артилеріи, мятежное войско не стало тотчасъ спускаться, и остановилось, очевидно поджидая товарищей, которыя появлялись съ противоположнаго склона горы, и постепенно уплотняли боевую линію. Силы непріятеля, казалось, были очень значительны; наступила минута зловѣщаго затишья съ той и другой стороны. Въ арміи ковенантеровъ было замѣтно волненіе: задніе ряды напирали на передніе, передніе же находились по видимому въ нерѣшительности какое предпринять движеніе; солнце поднялось выше на небѣ, и играло лучами на копьяхъ, ружьяхъ и алебардахъ; трое или четверо всадниковъ выѣхали впередъ, и заняли небольшое возвышеніе, нѣсколько ближе къ замку. Джонъ Гудіиль, обладавшій нѣкоторымъ искуствомъ въ артилерійской стрѣльбѣ, поспѣшилъ навести пушку противъ отдѣльной группы мятежниковъ.

-- Если ваша милость прикажете, сказалъ онъ,-- мы выпустимъ противъ нихъ соколика. Онъ можетъ быть выклюетъ имъ глаза.

Маіоръ переглянулся съ лордомъ Эвандэлемъ.

-- Подождите немного, Джонъ, сказалъ послѣдній; -- они кажется выслали парламентера.

Дѣйствительно, одинъ изъ всадниковъ спѣшился и приближался къ замку, держа въ рукѣ большой бѣлый флагъ. Маіоръ и лордъ Эвандэль поспѣшили выйти къ нему на встрѣчу, не считая благоразумнымъ допускать непріятеля во внутреннюю ограду. Въ то же время, группа всадниковъ, стоявшихъ впереди на возвышеніи, возвратилась обратно къ арміи, какъ бы догадываясь о воинственныхъ намѣреніяхъ Джона Гудіиля.

Парламентеръ, посланный ковенантерами, по видимому былъ проникнутъ гордымъ сознаніемъ неприступности, свойственнымъ всѣмъ приверженцамъ этой восторженой секты. На его чертахъ лежалъ отпечатокъ суроваго презрѣнія; полузакрытые глаза, казалось, старались избѣгать суетнаго вида земныхъ предметовъ, а ноги ступали бережно, какъ бы боясь осквернить себя прикосновеніемъ о нечестивую почву. Лордъ Эвандэль невольно улыбнулся при видѣ этой странной личности.

-- Видѣли вы когда нибудь такого безобразнаго автомата? воскликнулъ онъ, обращаясь къ маіору Беллевдену:-- онъ точно идетъ на пружинахъ -- можетъ ли эта кукла говорить, какъ вы думаете?

-- Постойте, сказалъ маіоръ;-- если я не ошибаюсь, это мой старый знакомый, истый пуританинъ, съ чистѣйшей фарисейской закваской. Слышите? онъ откашлялся, слѣдовательно намъ предстоитъ услышать проповѣдь вмѣсто обычнаго трубнаго сигнала.

Маіоръ Белленденъ хорошо зналъ обычаи пресвитеріанцевъ, и не ошибся въ своемъ предположеніи. Но только вмѣсто возванія въ прозѣ, лэрдъ Лангкэль -- это былъ никто другой, какъ знакомая намъ почтенная личность -- запѣлъ громовымъ голосомъ двадцать третій псаломъ:

"Поднимите врата, верхи ваши, и поднимитесь двери вѣчныя, и войдетъ Царь Славы!

"Кто сей царь славы?-- Господь крѣпкій и сильный, Господь, сильный въ браняхъ.

"Поднимите, врата, верхи ваши, и поднимитесь двери вѣчныя, и войдетъ Царь Славы!

Кто сей Царь Славы? Господь силъ, Онъ Царь славы!"

-- Что! я вамъ говорилъ? замѣтилъ маіоръ, обращаясь къ лорду Эвандэлю; затѣмъ онъ подошелъ къ наружной оградѣ, и спросилъ посланнаго, зачѣмъ онъ такъ печально воетъ подъ стѣнами Тллитудлемскаго замка, какъ собака въ осеннюю бурю.

-- Я пришелъ, возразилъ пуританинъ громкимъ, пронзительнымъ голосомъ, избѣгая обычнаго обмѣна привѣтствій,-- я пришелъ отъ имени священнаго воинства лиги и ковенанта для переговоровъ съ двумя нечестивцами, съ Вильямомъ Максвелемъ, носящимъ титулъ лорда Эвандэля, и Майльсомъ Белленденомъ изъ Чарнвуда.

-- Что вы желаете сообщить Майльсу Беллендену изъ Чарнвуда и лорду Эвандэлю? спросилъ маіоръ.

-- Вы, что ли, названныя мною личности? спросилъ лэрдъ Лангкэль рѣзкимъ самоувѣреннымъ, непочтительнымъ голосомъ.

-- Къ вашимъ услугамъ,-- лучшихъ не имѣется, замѣтилъ маіоръ насмѣшливо.

-- Въ такомъ случаѣ, я долженъ передать вамъ условія. капитуляціи, которую вамъ предлагаетъ нашъ военный совѣтъ, сказалъ посланный, вручая бумагу лорду Эвандэлю,-- и частное письмо къ Майльсу Беллендену отъ благочестиваго юноши, котораго мы почтили избраніемъ въ число нашихъ вождей. Прочтите скорѣе и то и другое; быть можетъ Господь сподобить васъ уразумѣть плодотворное содержаніе привезенныхъ мною бумагъ, хотя я очень сомнѣваюсь въ этомъ.,

Въ предложеніи капитуляціи было сказано: "Мы, избранные вожди духовныхъ и свѣтскихъ всякаго знанія лицъ, обнажившихъ мечъ за свободу и истинную религію, предлагаемъ и требуемъ, чтобъ Вильямъ Максвель, лордъ Эвандэль, Майльсъ Белленденъ изъ Чарнвуда и прочіе, составляющіе вооруженный гарнизонъ Тилитудлемскаго замка, немедленно сдали названный замокъ, за что они будутъ помилованы, и получатъ дозволеніе выѣхать со всѣмъ своимъ имуществомъ куда заблагоразсудятъ. Въ случаѣ сопротивленія, съ ними будетъ поступлено по всѣмъ строгостямъ военныхъ законовъ. Призываемъ благословеніе Божіе на избранныхъ слугъ его".

Воззваніе было подписано Джономъ Бальфуромъ Бурлеемъ, генералъ-квартирмейстеромъ арміи ковенанта, отъ имени его самого и прочихъ вождей.

Письмо къ маіору Беллендену было отъ Генри Мортона. Онъ писалъ слѣдующее:

"Высокоуважаемый другъ, я сдѣлалъ рѣшительный шагъ; знаю, что вы безусловно осудите меня, и глубоко скорблю объ этомъ. Позвольте мнѣ увѣрить васъ, что я поступилъ честью, и повиновался голосу своей совѣсти. Я не могъ равнодушно и терпѣливо смотрѣть, какъ деспотическая власть попираетъ наши права, посягаетъ на нашу свободу, оскорбляетъ достоинство человѣка, проливаетъ невинную кровь, и лишаетъ насъ, свободныхъ гражданъ свободнаго государства, законнаго суда. Въ настоящее время наши жестокіе гонители, по неисповѣдимому промыслу Божію, открыли намъ путь къ освобожденію, переполнивъ чашу своихъ злодѣяній; по моему искренему убѣжденію всякій честный человѣкъ, любящій свою родину, обязанъ обнажить мечъ за правое дѣло. Призываю Бога въ свидѣтеля, что я не раздѣляю фанатизма и преступнаго увлеченія несчастныхъ угнетенныхъ людей, къ которымъ я присоединился. Я отъ души желаю, чтобы эта чудовищная война скорѣе окончилась, и все что есть хорошаго, мудраго и умѣреннаго во всѣхъ партіяхъ, раздирающихъ наше отечество, слилось въ одно цѣлое; искренно желаю возстановленія мира и спокойствія, и чтобы грубое насиліе солдатчины смѣнилось господствомъ законности и равноправности, безъ нарушенія нашей основной конституціи; пусть всякій исповѣдуетъ Господа, повинуясь голосу своей совѣсти, и пусть кроткая, разумная политика искоренитъ фанатизмъ какъ въ религіозныхъ такъ и въ гражданскихъ вопросахъ.

"Вы легко поймете, съ какой болью въ сердцѣ я стою передъ стѣнами замка, принадлежащаго вашимъ достойнымъ родственицамъ. Говорятъ, вы намѣрены обороняться противъ насъ; позвольте мнѣ откровенно сказать вамъ, что такое намѣреніе повлечетъ за собою напрасное кровопролитіе; если вы даже успѣшно отобьете нашъ приступъ, мы обложимъ замокъ со всѣхъ сторонъ, и голодомъ принудимъ васъ сдаться, такъ какъ намъ хорошо извѣстно, что у васъ нѣтъ никакихъ средствъ выдержать продолжительную осаду. Мое сердце содрогается при одной мысли о томъ, какія лишенія предстоитъ въ этомъ случаѣ перенести дорогимъ для меня лицамъ.

"Не подумайте, многоуважаемый другъ, что я позволю себѣ предложить вамъ условія капитуляціи, оскорбительныя для вашего доблестнаго имени: если вы распустите солдатъ королевской гвардіи, оставленныхъ въ замкѣ Клевергаузомъ, наши вожди оставятъ неприкосновеннымъ ваше имущество, обязавъ васъ только честнымъ словомъ соблюдать во все время междоусобной войны строгій нейтралитетъ. Упомянутыя мною условія распространяются конечно не на васъ однихъ, но также и на прочихъ обитателей Тилитудлема. Прибавлю еще, что въ случаѣ капитуляціи на требуемыхъ нашимъ совѣтомъ условіяхъ, въ вашемъ замкѣ не будетъ оставленъ постой. Я лично того мнѣнія, что вамъ слѣдуетъ согласиться на предложеніе совѣта; но вы вѣроятно отнесетесь къ нему неблагопріятно, хотя бы потому, что оно идетъ изъ враждебнаго лагеря. Поэтому не привожу никакихъ доводовъ въ свою пользу, и объявляю прямо, что буду всегда относиться къ вамъ съ глубочайшей благодарностью, не смотря на презрѣніе, съ которымъ вы вѣроятно будете смотрѣть на меня съ настоящей минуты: я почту себя счастливѣйшимъ человѣкомъ въ мірѣ, если когда нибудь встрѣчу возможность отплатить вамъ за все, сдѣланное вами для меня. Если вы теперь съ негодованіемъ отвергнете мое предложеніе, вы можетъ быть впослѣдствіи захотите воспользоваться моей готовностью служить вамъ; гдѣ и когда бы это ни случилось, вы этимъ искренно обяжете вашего

Генри Мортона".

Маіоръ прочелъ длинное письмо съ видимымъ негодованіемъ, и передавая его лорду Эвандэлю сказалъ:

-- Я никогда не ожидалъ этого отъ Генри Мортона, я готовъ былъ поручиться за него головою! Неблагодарный измѣнникъ и мятежникъ! Онъ даже не можетъ найти себѣ оправданія въ фанатизмѣ, оживляющемъ безумныхъ пресвитеріанцевъ въ родѣ ихъ парламентера, такъ какъ рѣшился на преступный поступокъ не подъ вліяніемъ увлеченія, а по холодному расчету. Впрочемъ, я самъ виноватъ; я не долженъ былъ забывать, что онъ не нашей религіи,-- что я согрѣвалъ на груди своей змѣю, готовую броситься при первой возможности на человѣка, вскормившаго ее. Если бы Св. Петръ былъ еще живъ и исповѣдывалъ пресвитеріанскую вѣру, онъ сдѣлался бы черезъ три мѣсяца мятежникомъ -- это ужъ у нихъ правило.

-- Я отнюдь не настаиваю на необходимости сдаться, сказалъ лордъ Эвандэль;-- но если наши запасы истощится, а вамъ не пришлютъ помощи ни изъ Эдинбурга, ни изъ Глазго, мы должны будемъ по неволѣ воспользоваться предложеніемъ мистера Мортона, и доставить нашимъ дамамъ возможность безопасно выѣхать изъ замка.

-- Я увѣренъ, что наши дамы скорѣе согласятся перенести самыя тяжелыя лишенія, чѣмъ отдать себя подъ защиту этого сладкорѣчиваго лицемѣра! возразилъ маіоръ съ негодованіемъ;-- если онѣ поступятъ иначе, я ихъ не признаю за своихъ родственицъ. Но прежде, всего отпустимъ почтеннаго парламентера. Мой другъ, обратился онъ къ Лангкэлю, вы можете вернуться къ вашимъ вождямъ и къ негодяямъ, которыхъ они собрали вокругъ себя, и сказать имъ отъ нашего имени, что если они не успѣли узнать еще, крѣпкіе ли у нихъ лбы, то они могутъ придти постучать ими о паши стѣны, въ видѣ опыта. Посовѣтуйте имъ также не присылать больше парламентеровъ, а то мы ихъ повѣсимъ въ возмездіе за убіеніе корнета Грэма.

Посланный вернулся съ этимъ отвѣтомъ въ армію мятежниковъ, и какъ только онъ передалъ слова маіора, раздались громкіе крики, и непріятель распустилъ передъ фронтомъ огромный красный флагъ, окаймленный голубымъ. Въ то время какъ вѣтеръ игралъ въ его широкихъ складкахъ, надъ башней Тилитудлемскаго замка взвилось старинное знамя Белленденовъ, вмѣстѣ съ королевскимъ штандартомъ, а. изъ крѣпостныхъ орудій былъ сдѣланъ залпъ, который произвелъ смятеніе въ передовыхъ рядахъ непріятеля. Вожди поспѣшили скрыться за выступомъ горы.

-- Если я не ошибаюсь, сказалъ Гудіиль, снова заряжая пушки,-- клювъ у нашихъ соколовъ оказался довольно острый. Мы отправили на вѣчный покой нѣсколькихъ пресвитеріанцевъ.

Но не успѣлъ онъ окончить этихъ словъ, какъ въ непріятельскомъ войскѣ произошло новое движеніе, и застрѣльщики открыли ружейный огонь противъ защитниковъ крѣпости. Подъ прикрытіемъ густаго дыма отрядъ всадниковъ, вооруженныхъ копьями, стремительно бросился впередъ, и не смотря на неумолкаемый грохотъ пушекъ, осыпавшихъ ихъ картечью, овладѣлъ первой барикадой, защищавшей дорогу къ замку. Отрядомъ лично командовалъ Бальфуръ, выказывавшій восторженное мужество; онъ безпощадно тѣснилъ гвардейцевъ и отбросилъ ихъ за вторую барикаду. Но маіоръ Белленденъ предусмотрѣлъ этотъ случай. Солдаты, разставленные по обѣимъ сторонамъ дороги, встрѣтили непріятеля перекрестнымъ огнемъ, поддерживаемымъ съ укрѣпленій замка. Ковенантеры не имѣли никакой возможности защититься отъ выстрѣловъ, и въ то же время не рѣшались идти на приступъ второй барикады, а потому должны были отступить; но они предварительно разрушили топорами плетень, чтобы осажденные не могли больше воспользоваться имъ для обороны.

Бальфуръ отступилъ послѣднимъ. Онъ даже въ одно время остался позади совершенію одинъ, яростно работая топоромъ и осыпаемый градомъ пуль, изъ которыхъ многіе были направлены преимуществено противъ него. Отступленіе мятежниковъ стоило имъ большихъ потерь, и доказало что въ замкѣ располагаютъ огромными преимуществами мѣстности.

Вторую атаку пресвитеріанцы повели гораздо осторожнѣе. Отрядъ застрѣльщиковъ (многіе изъ бывшихъ участниковъ игры въ попку), подъ начальствомъ Генри Мортона, свернулъ съ большой дороги въ кусты, и пробираясь между вѣтвями, занялъ выгодную позицію, защищенную скалами, откуда можно было обстрѣливать вторую батарею съ фланга, между тѣмъ какъ Бурлей атаковалъ ее съ фронта. Осажденные поняли опасность такой диверсіи, и осыпали отрядъ Мортона пулями каждый разъ когда онъ показывался въ густой листвѣ или изъ-за выступа скалы. Осаждавшіе, съ своей стороны, подвигались впередъ настойчиво и осторожно, благодаря главнымъ образомъ искуству своего молодаго начальника, Генри Мортона, который чрезвычайно находчиво пользовался всякой возможностью наносить уронъ непріятелю и защищать своихъ воиновъ.

Мортонъ нѣсколько разъ повторялъ застрѣльщикамъ приказаніе мѣтить преимущественно въ красныхъ куртокъ и щадить остальныхъ защитниковъ замка; а главное, беречь жизнь стараго маіора Беллендена, который нѣсколько разъ подвергался сильной опасности и давно погибъ бы отъ непріятельскихъ пуль, если бы Мортонъ не заступился великодушно за него. Осажденные поддерживали усиленный огонь; пресвитеріанцы все подвигались впередъ, цѣпляясь за вѣтви и за выступы скалъ, и наконецъ поднялись на такую высоту, что могли направить мѣткіе выстрѣлы противъ второй барикады, а Бурлей воспользовался минутнымъ замѣшательствомъ между осажденными, и возобновилъ атаку съ фронта. Онъ прокладывалъ путь впередъ съ прежнимъ ожесточеніемъ, а гарнизонъ крѣпости, устрашенный успѣхомъ застрѣльщиковъ, обошедшихъ его съ фланга, сопротивлялся менѣе упорно. Бурлей, съ топоромъ въ рукѣ, ободрялъ своихъ воиновъ, и вытѣснивъ непріятеля изъ второй барикады, заставилъ его поспѣшно отступить за третью и послѣднюю.

-- Смерть! Смерть врагамъ Бога и его избраннаго народа! Смерть всѣмъ! Не давайте никому пощады; замокъ въ нашихъ рукахъ! кричалъ Бурлей громовымъ голосомъ. Самые смѣлые послѣдовали за нимъ; другіе дѣятельно занялись укрѣпленіемъ второй барикады для собственной защиты, чтобы имѣть возможность засѣсть въ ней, въ случаѣ если атака Бурлея не удастся.

Лордъ Эвандэль не могъ долѣе владѣть собою. Онъ бросился впередъ съ нѣсколькими солдатами, стоявшими во внутреннемъ дворѣ замка, и не смотря на перевязанную руку, грозно взмахнулъ мечемъ, ободряя осажденныхъ словомъ и примѣромъ. Борьба достигла крайняго ожесточенія; узкая дорога была запружена мятежниками, которые спѣшили поддержать Бурлея. Солдаты, воодушевленные появленіемъ лорда Эвандэля, защищались съ яростью; уступая непріятелю въ числѣ, они превосходили его въ умѣньи владѣть оружіемъ, и имѣли на своей сторонѣ выгодную позицію. Осажденные, оставшіеся въ самомъ замкѣ, старались на сколько могли помогать своимъ товарищамъ, стрѣляя изъ пушекъ каждый разъ, когда представлялась возможность направить ядра противъ непріятеля, не подвергая опасности своихъ. Пресвитеріанскіе застрѣльщики поддерживали подъ прикрытіемъ кустовъ и деревьевъ непрерывный огонь противъ гарнизона. Густая пелена дыма застилала замокъ, и скалы дрожали отъ дикихъ возгласовъ сражавшихся. Среди общаго смятенія, случайное обстоятельство едва не предало Тилитудлема въ руки мятежниковъ.

Куди Гедригъ находился въ числѣ застрѣльщиковъ, которыми командовалъ Мортонъ. Онъ хорошо зналъ мѣстность вокругъ замка, гдѣ часто собиралъ орѣхи съ Джени Денисонъ, а потому значительно опередилъ остальныхъ съ тремя или четырьмя товарищами, не отстававшими отъ него. Куди не былъ трусомъ, но онъ не любилъ также подвергать себя опасности, хотя бы для стяжанія славы. По этому, подвигаясь впередъ, онъ тщательно избѣгалъ открытыхъ площадокъ, и какъ говорится, вовсе не желалъ ловить быка за рога. Напротивъ, онъ все время держался въ сторонѣ отъ мѣста битвы и шелъ между кустами, забираясь все налѣво. Такимъ образомъ оказалось, что онъ очутился подъ стѣною замка, противоположной той, противъ которой непріятель велъ атаку. Осажденные оставили эту стѣну совершенно беззащитною, такъ какъ съ ея стороны замокъ стоялъ почти на краю глубокаго обрыва. Но въ стѣнѣ находилось окно отъ кладовой, а противъ окна высокое дерево, посредствомъ котораго за нѣсколько дней передъ тѣмъ Гузъ Гиби спустился и отправился отсюда въ Чарнвудъ съ письмомъ Эдиѳъ къ маіору, напутствуемый указаніями Джени Денисонъ. Куди оперся на ружье, посмотрѣлъ на окно, и сказалъ одному изъ своихъ товарищей:

-- Вотъ мѣсто, которое мнѣ хорошо знакомо; сколько разъ я помогалъ Джени спускаться по этому дереву, а иногда и самъ поднимался по нему тайкомъ, послѣ того какъ милэди отказала мнѣ отъ мѣста.

-- Что же намъ мѣшаетъ влѣзть теперь въ окно? спросилъ красивый, смѣлый малый, внимательно выслушавъ слова Куди Гедрига.

-- Ничего не мѣшаетъ, разумѣется, возразилъ Куди;-- но что мы будемъ дѣлать, когда влѣземъ?

-- Мы овладѣемъ замкомъ, вотъ и все; вѣдь насъ здѣсь пять человѣкъ, а солдаты всѣ на укрѣпленіяхъ.

-- Въ такомъ случаѣ, впередъ! воскликнулъ Куди;-- но смотрите не смѣйте трогать пальцемъ ни лэди Маргаретъ, ни мисъ Эдиѳъ, ни стараго маіора, ни Джени Денисонъ; убивайте однихъ гвардейцевъ, до нихъ мнѣ нѣтъ дѣла.

-- Ладно, ладно, сказалъ его товарищъ;-- дай намъ прежде попасть, въ замокъ, а потомъ поговоримъ объ условіяхъ.

Куди сталъ очень неохотно подниматься по знакомой дорогѣ, осторожно передвигая ноги, какъ бы ступая на что либо хрупкое; во первыхъ, онъ не былъ вполнѣ спокоенъ на счетъ пріема, который ихъ ожидалъ въ замкѣ; во вторыхъ совѣсть подсказывала ему, что онъ дурно отплачиваетъ лэди Маргаретъ Белленденъ за прежнія ея милости. Тѣмъ не менѣе онъ влѣзъ на дерево, а его товарищи стали подниматься вслѣдъ за нимъ по одиночкѣ. Небольшое окно было нѣкогда защищено желѣзной рѣшеткой; но ея давно не существовало, благодаря стараніямъ времени и прислуги, устроившей себѣ здѣсь удобную потайную лазейку. Попасть въ окно было слѣдовательно не трудно, если только никого не было въ кладовой. Куди счелъ благоразумнымъ изслѣдовать послѣднее обстоятельство, прежде чѣмъ рѣшиться на самый опасный шагъ. Въ то время какъ онъ вытягивалъ голову, чтобы заглянуть въ комнату, а товарищи его, повисшіе на вѣтвяхъ, порицали его медлительность и настойчиво требовали, чтобъ онъ подвигался впередъ, его случайно увидѣла Джени Денисонъ, избравшая кладовую какъ самое безопасное мѣсто, гдѣ она терпѣливо ожидала исхода борьбы. Замѣтивъ, человѣческую фигуру, торчавшую на деревѣ, она бросилась съ дикимъ крикомъ ужаса въ кухню, и въ порывѣ безумнаго страха схватила огромную кострюлю съ супомъ, кипѣвшимъ на огнѣ, которымъ она собиралась угостить Тома Галлидея. Вооруженная такимъ страннымъ оборонительнымъ снарядомъ, она подбѣжала къ окну кладовой, вылила весь супъ на голову бѣдному Куди, громко восклицая: "насъ убиваютъ, убиваютъ! мы погибли, мы всѣ погибли! Замокъ взятъ непріятелемъ!"

Въ другое время и при другихъ обстоятельствахъ супъ, приготовленный хорошенькой Джени, показался бы чрезвычайно вкуснымъ почтенному Куди; но въ настоящемъ случаѣ способъ угощенія былъ не совсѣмъ обыкновенный, и если бы Куди имѣлъ несчастье поднять глаза, пока Джени щедро выливала на него горячую похлебку, ему пришлось бы навсегда отказаться отъ воинственныхъ наклонностей. Но шанъ герой встревожился при первомъ крикѣ Джени, и когда она появилась у окна съ кострюлей въ рукахъ, онъ нагнулся къ товарищамъ, обсуждая вопросъ объ отступленіи. Стальной шлемъ и толстая кожаная куртка, принадлежавшіе нѣкогда сержанту Ботвелю, въ значительной степени защитили бѣднаго Куди отъ горячаго потока. Но тѣмъ не менѣе онъ пострадалъ на столько, что стремительно соскочилъ съ дерева черезъ головы своихъ товарищей, и не смотря на убѣжденія и угрозы, бросился бѣжать по самой безопасной дорогѣ, не имѣя ни малѣйшаго желанія возобновить атаку.

Сама Джени, мужественно обливъ тѣло одного изъ своихъ поклонниковъ похлебкою, которую ея пухлыя ручки приготовили для желудка другаго, бросилась во внутреннія комнаты замка, продолжая кричать объ убійствѣ, грабежѣ, поджогѣ и прочихъ преступленіяхъ, предусмотренныхъ англійскими законами. Отчаянные возгласы Джени вызвали въ осажденныхъ такое смятеніе, что маіоръ Белленденъ и лордъ Эвандэль сочли болѣе благоразумнымъ уступить непріятелю внѣшнія укрѣпленія, и сосредоточить оборону внутри самаго замка, опасаясь неожиданнаго нападенія съ незащищенной стороны. Пресвитеріанцы позволили имъ отступить въ совершенномъ порядкѣ, потому что поспѣшное бѣгство Куди и его товарищей изъ подъ злополучнаго окна вызвало почти такой же переполохъ въ осаждавшихъ, какъ крики Джени въ осажденныхъ.

Никто не думалъ о возобновленіи атаки въ тотъ же день. Мятежники понесли большой уронъ; упорное сопротивленіе, которое они встрѣтили при взятіи наружныхъ барикадъ, убѣдило ихъ въ невозможности овладѣть штурмомъ самимъ замкомъ. Осажденные, съ своей стороны, пали духомъ. Они потеряли двухъ человѣкъ убитыми, и нѣкоторые были тяжело ранены. Число это, въ сравненіи съ урономъ, понесеннымъ врагами, оставившими на мѣстѣ двадцать человѣкъ, было ничтожно; но оно было очень ощутительно, принимая во вниманіе ограниченость гарнизона, тѣмъ болѣе что первыя двѣ атаки со стороны мятежниковъ доказали осажденнымъ, что они имѣютъ дѣло съ непріятелемъ, воодушевленнымъ отчаяннымъ мужествомъ. Но главная опасность заключалась въ недостаткѣ съѣстныхъ припасовъ, который отнималъ всякую надежду на возможность выдержать продолжительную осаду. Распоряженія маіора касательно провіанта были только частью исполнены, и драгуны уничтожали провизію, находившуюся въ замкѣ, безъ всякаго расчета. Маіоръ Белленденъ съ грустью подумалъ о безвыходномъ положеніи дѣлъ, приставляя въ то же время стражу къ окну, черезъ которое непріятель едва не проникъ въ замокъ.

0x01 graphic

ГЛАВА XXVI.

Король собралъ цвѣтъ всего войска.
Шэкспиръ.-- Генрихъ IV, часть II.

Вечеромъ того же дня, когда происходила описанная нами стычка подъ стѣнами Тилитудлема, вожди пресвитеріанской арміи держали серьезный совѣтъ. Они замѣтили съ неудовольствіемъ, что многіе изъ мятежниковъ упали духомъ вслѣдствіе понесенныхъ ими потерь, тѣмъ болѣе ощутительныхъ, что непріятельскія пули поразили самыхъ храбрыхъ и надежныхъ воиновъ, какъ обыкновенно бываетъ въ подобныхъ случаяхъ. Они понимали всю невыгоду терять силы и время на взятіе небольшой крѣпости, вмѣсто того чтобъ скорѣе воспользоваться побѣдою при Лудонъ-Гилѣ и напасть на правительство въ расплохъ. По этому совѣтъ рѣшилъ отдѣлить большую часть арміи и отправить ее противъ города Глазго, чтобъ вытѣснить изъ него, если возможно, королевское войско. Командованіе этимъ корпусомъ предполагалось поручить Генри Мортону и другимъ вождямъ, оставивъ подъ стѣнами Тилитудлема избранный отрядъ изъ пятисотъ человѣкъ, подъ начальствомъ Бурлея. Мортонъ горячо возсталъ противъ такого распоряженія.

-- Личныя побужденія, сказалъ онъ,-- дѣлаютъ настоятельно необходимымъ мое пребываніе здѣсь;-- если мнѣ поручатъ осаду замка, я ручаюсь за успѣшное ея окончаніе, безъ чувствительнаго урона какъ для осаждающихъ такъ и для осажденныхъ.

Бурлей тотчасъ догадался о причинахъ, заставлявшихъ Мортона отказываться отъ почетнаго порученія; онъ всегда старался хорошенько ознакомиться съ личностями, которыхъ приближалъ къ себѣ, и имѣлъ довольно точное понятіе объ отношеніяхъ Мортона къ семейству Белленденовъ, благодаря болтливости Куди и неумѣнью Генри скрывать свои чувства. По этому Бурлей очень обрадовался, когда Поундтекстъ заявилъ желаніе занять на нѣсколько минутъ вниманіе присутствующихъ (Бурлей зналъ по опыту, что эти нѣсколько минутъ будутъ длиться болѣе часу), и взявъ Мортона за руку отвелъ его въ сторону.

-- Вы поступаете не хорошо, Генри Мортонъ, сказалъ онъ ему,-- жертвуя святымъ, высокимъ дѣломъ изъ за дружбы къ нечестивымъ филистимлянамъ и изъ за привязанности къ моавитявкѣ.

-- Я не понимаю васъ, мистеръ Бальфуръ, и не догадываюсь на что вы намекаете, возразилъ Мортонъ съ негодованіемъ;-- я даже не вижу причины, заставляющей васъ говорить со мною такъ грубо.

-- Признайтесь однако, продолжалъ Бурлей, -- что въ мрачномъ замкѣ, возвышающемся передъ нами, живутъ дорогія вамъ лица, и вы предпочитаете ухаживать за ними, какъ мать за своими птенцами, чѣмъ водрузить надъ ихъ жилищемъ знамя шотландской церкви.

-- Вы совершенно правы, если предполагаете во мнѣ искреннее желаніе окончить борьбу безъ лишняго кровопролитія, хотя бы для этого йришлось отказаться отъ пути къ славѣ и власти. Повторяю, если вы придаете такой смыслъ вашимъ словамъ, вы совершенно правы.

-- Точно также я вѣроятно правъ, подозрѣвая, что привязанность къ вашимъ друзьямъ въ Тилитудлемскомъ замкѣ значительно вліяетъ на миролюбивое расположеніе вашего духа, замѣтилъ Бурлей.

-- Разумѣется, отвѣчалъ Мортонъ:-- маіоръ Белленденъ оказалъ мнѣ столько услугъ, что я имѣю полное право желать отплатить ему тѣмъ же, насколько это согласно съ моими убѣжденіями.

-- Я знаю о чемъ вы говорите, сказалъ Бурлей;-- а если бы не зналъ, то могъ бы легко догадаться. Выслушайте меня внимательно, Генри Мортонъ: Майльсъ Белленденъ можетъ продержаться мѣсяцъ въ замкѣ; на это время у него хватитъ провіанта.

-- Я имѣю основаніе сомнѣваться въ этомъ, замѣтилъ Мортонъ:-- у нихъ приготовлено съѣстныхъ припасовъ только на недѣлю.

-- Вы ошибаетесь, возразилъ Бурлей;-- я знаю положительно, что маіоръ Белленденъ умышленно распространялъ въ гарнизонѣ слухъ о невозможности увеличить запасы про віанта, чтобъ заранѣе приготовить ихъ къ лишеніямъ, и выдавая имъ половинныя порціи протянуть осаду до прибытія вспомогательныхъ отрядовъ королевской гвардіи.

-- Почему же вы по изложили этихъ соображеній въ военномъ совѣтѣ? спросилъ Мортонъ.

-- Я не видѣлъ причины для этого! воскликнулъ Бурлей.-- Зачѣмъ разубѣждать Кетльдрумля, Макбріара, Лангкэля, Поундтекста и другихъ? Вы должны очень хорошо знать, что всѣ наши тайныя разсужденія въ совѣтѣ дѣлаются черезъ часъ извѣстными всему войску. Наши приверженцы безъ того упали духомъ, и съ нашей стороны было бы неосторожно дать имъ понять, что осада можетъ затянуться на мѣсяцъ.

-- Отчего же вы скрыли это обстоятельство отъ меня? Или если вы имѣли причины скрывать его, зачѣмъ вы заговорили со мною объ этомъ теперь? Вообще, чѣмъ вы можете доказать справедливость вашихъ словъ?

-- Я могу представить вамъ положительныя доказательства, возразилъ Бурлей, и передалъ Мортону большую пачку квитанцій, подписанныхъ рукою маіора Беллендена и выданныхъ на имя мѣстныхъ землевладѣльцевъ въ полученіи муки, зерноваго хлѣба, рогатаго скота и проч. Общее количество полученныхъ по этимъ квитанціямъ съѣстныхъ припасовъ было на столько значительно, что могло обезпечить гарнизонъ Тилитудлемскаго замка на весьма долгое время. Бурлей скрылъ отъ Мортона одно обстоятельство: большая часть провіанта не достигла Тилитудлема; драгуны, посланные за нимъ, продавали въ одномъ селеніи припасы, выданные имъ по квитанціи маіора въ другой; такъ нѣкогда поступалъ серъ Джонъ Фальстафъ, торгуя рекрутами короля {См. Генри V, Шэкспира.}.

-- Мнѣ остается только объяснить вамъ, продолжалъ Бурлей, замѣтивъ что бумаги произвели желанное впечатлѣніе на Мортона,-- мнѣ остается объяснить вамъ, почему я только сегодня сообщилъ вамъ объ этомъ: я самъ получилъ квитанціи утромъ, и показываю вамъ ихъ теперь для того, чтобы вы могли спокойно выступить во главѣ нашего войска, противъ Глазго, зная что ваши друзья имѣютъ достаточно провіанта, и не умрутъ съ голода, а у насъ недостаточно силъ, чтобы взять Тилитудлемскій замокъ приступомъ.

-- Отчего вы сами не хотите идти противъ Глазго, оставивъ меня здѣсь съ небольшимъ отрядомъ? спросилъ Мортонъ, никакъ не желавшій согласиться съ доводами Бурлея:-- для васъ это было бы гораздо почетнѣе,

-- Я старался, молодой человѣкъ, возразилъ Бурлей,-- чтобы болѣе почетное порученіе досталось сыну Сайласа Мортона. Я становлюсь старъ, и мои сѣдые волосы достаточно убѣдительно свидѣтельствуютъ о томъ, сколько я выполнилъ на своемъ вѣку почетныхъ порученій, если считать почетными порученіями тѣ, въ которыхъ жизнь человѣка подвергается опасности. Меня не прельщаетъ мірское тщеславіе; я считаю почтеннымъ только того человѣка, который добросовѣстно исполняетъ свой долгъ. Вы только начинаете свое жизненное поприще, и вамъ надлежитъ оправдать высокое довѣріе, возложенное на васъ военнымъ совѣтомъ черезъ мое посредство. Въ битвѣ при Лудонъ-Гилѣ вы были нашимъ плѣнникомъ; въ атакѣ противъ Тилитудлемскаго замка на вашу долю выпала безопасная обязанность безпокоить враговъ подъ защитой густой листвы; если вы послѣ этого еще разъ, и при томъ умышленно, уклонитесь отъ дѣйствительно опаснаго порученія, и останетесь подъ стѣнами Тилитудлема, ваши товарищи потеряютъ довѣріе къ вамъ и признаютъ васъ недостойнымъ идти по пути Сайласа Мортона.

Какъ джентльменъ и военный человѣкъ, Генри не могъ ничего отвѣчать на послѣднія слова Бурлея, и по этому поспѣшилъ согласиться на предложеніе совѣта. Но тѣмъ не менѣе онъ продолжалъ относиться недовѣрчиво къ извѣстію, сообщенному Бурлеемъ о подвозѣ провіанта въ замокъ.

-- Мистеръ Бальфуръ, сказалъ онъ,-- намъ нужно хорошенько понять другъ друга. Вы, какъ видно, сочли умѣстнымъ и необходимымъ тщательно ознакомиться съ моими частными дѣлами и личными привязаностлми; я долженъ вамъ объяснить, что я такъ же постояненъ въ своихъ привязаностяхъ какъ въ политическихъ убѣжденіяхъ. Въ мое отсутствіе вы вѣроятно будете имѣть возможность смягчить участь семейства Белленденовъ, если только не захотите умышленно ухудшить положеніе осажденныхъ. Будьте увѣрены, что сообразно вашему образу дѣйствій въ этомъ случаѣ я сдѣлаюсь или вѣчнымъ вашимъ должникомъ или непримиримымъ врагомъ, каковъ бы ни былъ впрочемъ исходъ нашего предпріятія. Хотя я молодъ и неопытенъ, мнѣ вѣроятно удастся найти друзей, которые помогутъ мнѣ доказать вамъ мое расположеніе или нерасположеніе.

-- Если вы придаете вашимъ словамъ значеніе угрозы, возразилъ Бурлей холодно и высокомѣрно,-- угрозы, которая должна подѣйствовать на меня, вы горько ошибаетесь. Я умѣю цѣнить расположеніе друзей, и презирать угрозы враговъ. Но намъ не придется ссорится на сколько мнѣ позволитъ чувство высшаго долга, возложеннаго на меня Господомъ, я буду сообразоваться съ вашими желаніями въ военныхъ дѣйствіяхъ противъ обитателей Тилитудлемскаго замка.

Мортонъ долженъ былъ удовольствоваться этимъ неопредѣленнымъ обѣщаніемъ.

-- Правительственныя войска, сказалъ онъ самъ себѣ,-- безъ сомнѣнія разобьютъ насъ и освободятъ осажденныхъ прежде чѣмъ эти суровые фанатики принудятъ ихъ къ безусловной сдачѣ; если же побѣда останется на нашей сторонѣ, то благодаря поддержкѣ умѣренной партіи, я буду имѣть въ совѣтѣ такой же голосъ какъ Бурлей.

Когда Мортонъ вернулся съ Бальфуромъ въ собраніе, Поундтекстъ оканчивалъ послѣднюю часть своей проповѣди, напутствуя слушателей житейскими наставленіями. Мортонъ заявилъ о своемъ согласіи сопровождать армію въ Глазго, чтобы вытѣснить оттуда войска правительства. Затѣмъ тотчасъ приступили къ выбору другихъ начальниковъ, которые должны были раздѣлить съ Мортономъ трудную обязанность командовать мятежниками; проповѣдники еще разъ ободрили присутствовавшихъ краснорѣчивымъ словомъ, и собраніе разошлось. Въ слѣдующее утро, на разсвѣтѣ, пресвитеріанская армія снялась съ лагеря, и двинулась противъ Глазго.

Мы не имѣемъ намѣренія останавливаться подробно на событіяхъ, которыя читатель можетъ узнать изъ любой исторіи того времени. Замѣтимъ только, что когда Клевергаузъ и лордъ Россъ узнали о приближеніи непріятеля съ превосходными силами, они укрѣпились въ центральной части города, гдѣ находилась ратуша и старинная тюрьма,-- предпочитая лучше выдержать всѣ ужасы осады, чѣмъ уступить безъ боя столицу западной Шотландіи. Пресвитеріанцы проникли въ городъ съ двухъ сторонъ: одинъ отрядъ обогнулъ колегію и соборъ, другой вступилъ съ юго-востока, черезъ Галогэтъ. Оба отряда находились подъ начальствомъ мужествоиныхъ людей, и боролись съ величайшимъ самоотверженіемъ; но на сторонѣ королевскаго войска были перевѣсъ военнаго искуства и выгодная позиція.

Лордъ Россъ и Клевергаузъ размѣстили солдатъ въ частныхъ домахъ вдоль улицъ, но которымъ предстояло пройти непріятелю, и выстроили высокія барикады, защищавшія доступъ въ центръ города. По мѣрѣ того какъ мятежники подвигались впередъ, ряды ихъ быстро рѣдѣли отъ мѣткаго огня невидимаго непріятеля; напрасно Мортонъ и другіе вожди подвергали свою жизнь величайшей опасности, чтобы добраться до королевскихъ солдатъ, и вступить съ ними въ рукопашный бой; мятежники дрогнули и стали отступать. Генри Мортонъ оставался позади всѣхъ, стараясь остановить бѣглецовъ, водворить порядокъ въ рядахъ пресвитеріанцевъ и отбросить непріятеля, спѣшившаго воспользоваться побѣдою. Но тѣмъ не менѣе онъ слышалъ вокругъ себя ропотъ, недовольныхъ, приписывавшихъ неудачу ему одному.

-- Неудивительно, говорили они, что красныя куртки одержали верхъ, когда начальникомъ надъ нами поставили мальчишку, чуждаго всякаго благочестія; если бы доблестный, преданный Бурлей былъ съ нами, какъ при взятіи Тилитудлемскихъ барикадъ, побѣда осталась бы на нашей сторонѣ.

Мортонъ былъ глубоко возмущенъ, когда услышалъ такія рѣчи отъ людей, которые первые показали примѣръ мамалодушія. Несправедливый упрекъ удвоилъ его ревность: онъ понималъ, что при двусмысленномъ положеніи, въ которомъ онъ находился, ему оставалось только или побѣдить или умереть.

-- Мнѣ отрѣзанъ путь къ отступленію, сказалъ онъ себѣ;-- пусть всѣ узнаютъ -- и маіоръ Белленденъ и Эдиѳъ -- что по мужеству мятежникъ Мортонъ былъ достоепъ своего отца.

Неудачный приступъ внесъ такой безпорядокъ въ ряды мятежниковъ, что вожди сочли благоразумнымъ отступить на нѣсколько миль за городъ, чтобы выиграть время и дать войску оправиться. Между тѣмъ число новобранцевъ все увеличивалось: безвыходное положеніе и надежда, пробужденная побѣдой при Лудонъ-Гилѣ, пересилили въ нихъ неблагопріятное впечатлѣніе, произведенное безуспѣшнымъ нападеніемъ на Глазго. Многіе изъ прибывшихъ присоединились къ отряду Мортона, но за то недружелюбныя отношенія къ нему наиболѣе суровой партіи ковенантеровъ все болѣе и болѣе затрудняли его положеніе. Когда Мортонъ обнаружилъ необыкновенную осторожность и присутствіе духа стараясь водворить порядокъ въ рядахъ своихъ воиновъ, то враги обвинили его въ преступной, богопротивной увѣренности въ собственныхъ силахъ; когда выказывалъ большую терпимость при столкновеніи съ религіозными убѣжденіями, несогласными съ его собственными,-- враги дали ему несправедливое прозвище Галіона, не признававшаго никакой религіи. Но гораздо опаснѣе было отношеніе къ Мортону солдатъ, всегда готовыхъ увлекаться крайнимъ проявленіемъ политической и религіозной ревности; они открыто предпочитали Мортону другихъ вождей, смотрѣвшихъ снисходительно на недостатокъ дисциплины, лишь бы въ рядахъ господствовала восторженная преданность высокому дѣлу. Короче сказать, Мортонъ несъ главное бремя при командованіи войскомъ (его товарищи охотно передали ему самыя затруднительныя обязанности начальника), и въ то же время не имѣлъ на своихъ подчиненныхъ никакого вліянія, и не пользовался съ ихъ стороны ни малѣйшимъ довѣріемъ, что пагубно отзывалось на положеніи арміи {См. Прилож. XII. Несогласіе между мятежниками.}.

Но не смотря на всѣ препятствія, Мортонъ успѣлъ послѣ нѣсколькихъ дней напряженной дѣятельности водворить нѣкоторый порядокъ и дисциплину въ рядахъ мятежниковъ, такъ что можно было предпринять второе нападеніе на Глазго, съ надеждой на успѣхъ.

Генри Мортонъ желалъ сойтись лицомъ къ лицу съ полковникомъ Грэмомъ изъ Клевергауза, нанесшимъ ему очень тяжкое оскорбленіе, и это желаніе было конечно одной изъ главныхъ побудительныхъ причинъ его лихорадочной дѣятельности. Но Клевергаузъ не далъ ему желаннаго случая; отбросивъ первую атаку мятежниковъ противъ Глазго, онъ счелъ свое самолюбіе удовлетвореннымъ, и не захотѣлъ второй разъ столкнуться съ непріятелемъ, оправившимся отъ первой неудачи и значительно превосходившимъ его численостью. По этому онъ очистилъ Глазго и двинулся во главѣ правительственнаго войска по направленію къ Эдинбургу. Такимъ образомъ мятежники вступили безпрепятственно въ городъ, а Мортонъ долженъ былъ отложить до болѣе благопріятнаго случая предполагаемый поединокъ. съ Клевергаузомъ. Отступленіе полковника Грэма и взятіе Глазго, хотя и безъ боя, заставили всѣхъ забыть недавнюю неудачу; мятежники ожили духомъ, и ряды арміи стали быстро увеличиваться новыми приверженцами. Назначеніе новыхъ офицеровъ, формированіе новыхъ полковъ и эскадроновъ, обученіе новобранцевъ военному искуству, всѣ эти заботы были, съ общаго согласія, всецѣло возложены на Генри Мортона; онъ со своей стороны тѣмъ болѣе охотно взялся за это дѣло, что отецъ его, Сайласъ Мортонъ, подробно и послѣдовательно передалъ ему теорію военнаго искуства; къ тому же, если бы онъ отказался отъ неблагодарной и въ то же время необходимой работы, никто другой не согласился бы взять ее на себя.

Судьба казалось благопріятствовала мятежникамъ; успѣхи ихъ превосходили самыя смѣлыя ожиданія. Тайный совѣтъ Шотландіи совсѣмъ растерялся, когда сопротивленіе, вызванное его жестокими мѣрами, приняло такіе угрожающіе размѣры, и не зналъ что предпринять для подавленія возстанія. Въ Шотландіи было очень мало войска, которое поспѣшили стянуть къ Эдинбургу, чтобы въ случаѣ крайности имѣть возможность защитить столицу. Во всѣхъ графствахъ королевскіе васалы получили приказаніе немедленно выставить установленное феодальными законами число конныхъ и пѣшихъ воиновъ. Но мѣстные землевладѣльцы очень неохотно повиновались этому приказанію; междоусобная война не пользовалась вообще сочувствіемъ сельскаго населенія; противъ нея особенно горячо возставали женщины и молодыя дѣвушки; многіе приверженцы короля только потому не взялись за оружіе, что ихъ отговаривали жены, матери и сестры.

0x01 graphic

Когда шотландское правительство стало такъ неумѣло бороться съ возстаніемъ, не представлявшимъ въ началѣ серьезнаго значенія, англійскій дворъ призадумался надъ положеніемъ дѣлъ, и государственные люди усомнились въ благоразуміи политики, подвергавшей пресвитеріанцевъ жестокому гоненію. По этому правительство рѣшило назначить главнокомандующимъ всѣхъ войскъ, собранныхъ въ Шотландіи, несчастнаго герцога Монмута, который обладалъ обширными владѣніями въ южной части королевства, и имѣлъ тамъ большія связи и многочисленныхъ приверженцевъ. Во время своего пребыванія на континентѣ онъ обнаружилъ военное дарованіе, которое по мнѣнію правительства было болѣе чѣмъ достаточно для подавленія возстанія; съ другой стороны онъ отличался мягкимъ характеромъ и расположеніемъ къ пресвитеріанцамъ, и можно было надѣяться, что мятежники скорѣе вступятъ въ соглашеніе съ нимъ, чѣмъ съ кѣмъ либо изъ другихъ англійскихъ полководцевъ. Вотъ почему герцогъ получилъ важное порученіе привести въ порядокъ разстроенныя дѣла Шотландіи, съ самыми широкими полномочіями, и поспѣшно выѣхалъ изъ Лондона во главѣ сильнаго вспомогательнаго отряда {Свидѣтельство выданное герцогомъ Монмутомъ и помѣщенное въ дѣлѣ лорда Мельвиля.-- См. Акты Шотландскаго Парламента, т. VIII, стр. 57, 59.

Дано сіе свидѣтельство въ томъ, что я, командуя войсками его величества въ Шотландіи противъ мятежниковъ, уполномочилъ лорда Мельвиля вступить въ переговоры съ сими послѣдними, предложивъ имъ положить оружіе и безусловно сдаться королю, на казнь или милованіе. Подлинность сего удостовѣряю подписомъ моей руки и приложеніемъ печати. Лондонъ, Іюня десятаго дня 1680 года. Монмутъ.}.

ГЛАВА XXVII.

-- Я спѣшу въ Ботвель-Гиль; тамъ надлежитъ мнѣ пасть или побѣдить.
Старая баллада.

Военныя дѣйствія были пріостановлены съ той и другой стороны. Правительство удовольствовалось тѣмъ, что остановило движеніе мятежниковъ противъ столицы, а пресвитеріанцы были заняты усиленіемъ своей арміи, и дѣятельно вербовали новыхъ приверженцевъ. Въ паркѣ, принадлежавшемъ нѣкогда герцогу Гамильтону, они устроили нѣчто въ родѣ лагеря, гдѣ принимали и обучали новобранцевъ; мѣстность была выбрана очень удачно: быстрый и глубокій Клейдъ отдѣлялъ мятежниковъ отъ правительственныхъ войскъ и дѣлалъ невозможнымъ неожиданное нападеніе, такъ какъ черезъ рѣку существовала одна только переправа близъ деревни и замка Ботвель, по длинному и узкому мосту.

0x01 graphic

Мортонъ провелъ здѣсь около двухъ недѣль послѣ похода на Глазго, дѣятельно занятый ученіями и смотрами. Бурлей нѣсколько разъ писалъ ему, но въ самыхъ общихъ выраженіяхъ, сообщая только, что Тилитудлемскій замокъ все еще держится противъ осады. Такимъ образомъ Мортонъ долгое время не получалъ никакихъ достовѣрныхъ извѣстій о дѣлѣ, близкомъ его сердцу. Наконецъ будучи не въ силахъ преодолѣть страстнаго желанія узнать въ подробности въ какомъ положеніи находится семейство Белленденовъ, онъ заявилъ своимъ товарищамъ о желаніи, или лучше сказать, о намѣреніи (почему мнѣ не имѣть своего намѣренія, разсуждалъ онъ самъ съ собою, когда здѣсь всякій позволяетъ себѣ своевольничать) -- о намѣреніи съѣздить дня на два въ Мильнвудъ по частнымъ дѣламъ. Заявленіе Мортона не встрѣтило одобренія; военный совѣтъ слишкомъ хорошо понималъ какъ полезно пребываніе этого молодаго человѣка въ лагерѣ, и опасался, не безъ основанія, чтобы въ его отсутствіе неумѣлые и неспособные люди не запутали дѣла. Но члены совѣта не могли налагать на Мортона болѣе суровыхъ обязательствъ, чѣмъ на самихъ себя; по этому его отпустили, за неимѣніемъ какого бы то ни было основанія задержать его. Почтенный мистеръ Поундтекстъ воспользовался случаемъ чтобы съѣздить къ себѣ въ усадьбу, по сосѣдству съ Мильнвудомъ, и почтилъ Мортона своимъ обществомъ во время путешествія. Ихъ сопровождалъ одинъ только Куди Гедригъ, такъ какъ мѣстность, по которой имъ предстояло ѣхать, была дружественно расположена къ пресвитеріанцамъ, за исключеніемъ нѣсколькихъ угрюмыхъ замковъ, пріютившихъ подъ своими темными сводами бароновъ, приверженцевъ короля.

Солнце заходило когда путешественики прибыли въ Мильнвудъ. Поундтекстъ распростился съ Мортономъ, и поѣхалъ въ свою усадьбу, расположенную въ полу-милѣ отъ Тилитудлемскаго замка. Генри остался одинъ; глубокое, невыразимое чувство шевельнулось въ его сердцѣ при видѣ знакомыхъ лѣсовъ, горъ и полей. Онъ понялъ, что въ послѣдніе двадцать дней въ его характерѣ, образѣ мыслей и привычкахъ произошла перемѣна, которой при обыкновенномъ теченіи обстоятельствъ не могли бы произвести десятки лѣтъ. Въ Мильнвудѣ онъ жилъ кроткимъ, мечтательнымъ юношей, привыкшимъ къ зависимому положенію, и терпѣливо переносившимъ деспотическій характеръ скупаго родственика; не прошло и мѣсяца, и тотъ же юноша обратился, подъ вліяніемъ собственнаго оскорбленнаго чувства и возмутительныхъ насилій со стороны правительства, въ предпріимчиваго вождя мятежной арміи, былъ глубоко замѣшанъ въ политическія интриги, имѣлъ множество друзей, на которыхъ могъ положиться, и множество враговъ, съ которыми долженъ былъ бороться; и что было всего знаменательнѣе, онъ связалъ свою судьбу съ народнымъ возстаніемъ противъ деспотическихъ дѣйствій правительства. Мортонъ какъ будто перешелъ отъ чарующихъ сновидѣній юности къ заботамъ и трудамъ возмужалаго человѣка. Все что прежде интересовало его, изгладилось изъ его воспоминанія; сохранилась только привязаность къ Эдиѳъ; но и это чувство, сопоставленное съ новыми обязанностями и впечатлѣніями, измѣнилось и сдѣлалось серьезнѣе и безкорыстнѣе. Пока молодой человѣкъ размышлялъ объ особенностяхъ подмѣченной имъ въ самомъ себѣ перемѣны, доискиваясь возможныхъ ея причинъ и вѣроятныхъ послѣдствій его настоящаго образа дѣйствій, имъ невольно овладѣло безпокойство, тотчасъ смѣнившееся восторженнымъ довѣріемъ къ своей счастливой звѣздѣ.

-- Если мнѣ суждено погибнуть, сказалъ онъ самъ себѣ,-- я погибну, и никто не узнаетъ сокровенныхъ побужденій, заставившихъ меня сдѣлать роковой шагъ. Лица, сочувствіемъ которыхъ я дорожу болѣе всего на свѣтѣ, безусловно осудятъ меня. Но съ меня довольно сознанія, что я обнажилъ свой мечъ за свободу отечества; найдутся люди, которые помянутъ меня добрымъ словомъ и отомстятъ за мою смерть. Въ настоящую минуту враги могутъ безнаказанно вздернуть меня на самую высокую висѣлицу, но рано или поздно настанетъ иное время, когда позорный приговоръ падетъ на главы произнесшихъ его. Быть можетъ Господь, имя котораго такъ часто пріемлется всуе въ настоящую междоусобную войну, откроетъ моимъ противникамъ глаза на чистоту помысловъ, заставившихъ меня примкнуть къ мятежникамъ.

Подойдя къ дому своего дяди, Мортонъ постучалъ, но не какъ робкій юноша, запоздавшій въ гостяхъ: онъ постучалъ громко, смѣло и рѣшительно, какъ человѣкъ, отдающій себѣ отчетъ въ своихъ поступкахъ и сознающій свои личныя права. Двери осторожно отворила наша старая знакомая, мисисъ Алисонъ Вильсонъ; она испуганно отшатнулась, увидѣвъ передъ собою стальную каску и перья воинственнаго посѣтителя.

-- Гдѣ дядя, Алисонъ? спросилъ Мортонъ, привѣтливо улыбаясь старой экономкѣ.

-- Господи помилуй, мистеръ Гаррні вы ли это? воскликнула старуха. Мое сердце, кажется, хочетъ выскочить изъ груди. Нѣтъ, это не вы; вы не были такъ высоки ростомъ и такъ мужественны лицомъ.

-- Я самъ, и никто другой, милая Алисонъ, сказалъ Генри, вздыхая и улыбаясь въ одно время;-- я вѣроятно кажусь выше ростомъ въ мундирѣ, а нынѣшнія времена скоро дѣлаютъ изъ мальчиковъ взрослыхъ людей.

-- Грустныя временаі подтвердила старуха;-- и вамъ пришлось пострадать! Но что же дѣлать? чему быть тому не миновать! Съ вами обращались дурно, и я часто повторяла вашему дядѣ, что червякъ, и тотъ кусается когда его раздразнятъ.

-- Да, Али, сказалъ Мортонъ ласково, и чопорная старушка не оскорбилась на этотъ разъ такимъ фамиліарнымъ прозвищемъ,-- да, Али, вы всегда за меня заступались, и предоставляли себѣ одной право журить меня; я этого никогда не забуду.-- Гдѣ мой дядя?

-- Въ Эдинбургѣ, возразила Алисонъ: -- почтенный джентльменъ счелъ благоразумнымъ удалиться подальше отъ нашей безпокойной мѣстности, тѣмъ болѣе что его очень не любили здѣсь. Впрочемъ, вы знали лэрда такъ же хорошо какъ и я.

-- Надѣюсь, что онъ здоровъ, Алисонъ? спросилъ Генри.

-- Объ этомъ не извольте безпокоиться, возразила экономка:-- онъ здоровъ и сохранилъ въ цѣлости все свое имущество. Мы защищались какъ могли. Тилитудлемскіе солдаты отняли у насъ, правда, рыжую корову и старую Гаки (помните ее?), но сдѣлка оказалась выгодною для насъ, потому что они продали намъ дешево четыре скотинки, назначенныя для замка.

-- Какая сдѣлка? спросилъ Мортонъ;-- что вы хотите сказать этимъ?

-- Да что? драгуны собирали въ окрестностяхъ провіантъ для гарнизона, отвѣтила старуха,-- и не могли упустить случая понижаться, продавая въ одномъ мѣстѣ купленное въ другомъ, какъ обыкновенно поступаютъ скотоводы въ западныхъ графствахъ. Мнѣ достовѣрно извѣстно, что маіоръ Белленденъ получилъ очень небольшую часть провизіи, забранной подъ квитанціи, подписанныя его рукой.

-- Въ такомъ случаѣ, воскликнулъ Мортонъ въ большомъ волненіи,-- гарнизонъ замка долженъ терпѣть большія лишенія?

-- Разумѣется терпитъ, отвѣтила Алисонъ.

Неожиданная мысль озарила Мортона.

-- Бурлей обманулъ меня, его суровый фанатизмъ оправдываетъ хитрость и жестокосердіе! подумалъ Мортонъ, и громко прибавилъ: "Я не могу остаться съ вами, мисисъ Вильсонъ, мнѣ надо немедленно спѣшить дальше".

-- Что вы, мистеръ Генри! вамъ нужно съѣсть чего нибудь, заговорила добрая старушка;-- подождите минуточку, я вамъ приготовлю завтракъ какъ въ былыя времена.

-- Невозможно, возразилъ Мортонъ.-- Куди, подведи мнѣ лошадь.

-- Она доѣдаетъ овесъ, серъ, отозвался послѣдній.

-- Куди! воскликнула мисисъ Вильсонъ; -- зачѣмъ вы привезли съ собою этого безмозглаго негодяя? Вѣдь онъ съ своей матерью былъ причиною всѣхъ бѣдствій, постигшихъ нашъ домъ.

-- Потише, потише, возразилъ Куди,-- вамъ пора бы забыть и простить все прошлое, мисисъ Вильсонъ. Матушка гоститъ въ Глазго у своей сестры, и не будетъ васъ больше безпокоить; а я состою камердинеромъ у капитана Мортона, и могу сказать не хвастая, добросовѣстно исполняю свою обязанность; посмотрите, какъ мой баринъ хорошо одѣтъ.

-- Это правда, истинная правда, сказала старуха, любуясь молодымъ Мортономъ въ его щегольскомъ костюмѣ.-- Когда вы жили въ Мильнвудѣ, у васъ не было такого шитаго галстука; это не моей работы.

-- Конечно не вашей, мисисъ Вильсонъ, возразилъ Куди.-- Это галстукъ лорда Эвандэля, а я съумѣлъ добыть его для вашего барина.

-- Лорда Эвандэля? спросила мисисъ Вильсонъ; -- ужъ не того ли, котораго виги собираются завтра повѣсить, на сколько я слышала?

-- Виги хотятъ повѣсить лорда Эвандэля? воскликнулъ Мортонъ въ величайшемъ изумленіи.

-- Да, такъ говорятъ, отвѣтила мисисъ Вильсонъ.-- Вчера ночью лордъ Эвандэль сдѣлалъ вылазку съ цѣлью добыть провіанта; виги отбили драгунъ, а самого милорда взяли въ плѣнъ. Тогда капитанъ Бальфуръ велѣлъ поставить висѣлицу, и торжественно объявилъ (не говорю поклялся, потому что этотъ народъ не допускаетъ клятвы), что непремѣнно повѣситъ молодаго лорда, если гарнизонъ не сдастъ Тилитудлемскаго замка на разсвѣтѣ слѣдующаго дня. Суровыя времена мы переживаемъ, мистеръ Генри, тяжелыя времена! Но слабымъ людямъ не надлежитъ идти противъ судьбы, а по этому присядьте и покушайте хлѣба съ сыромъ, пока я приготовлю что нибудь болѣе вкусное. Если бы я знала, что моя болтовня такъ поразитъ васъ, я не сказала бы ни одного слова и не испортила бы вамъ апетита.

-- Куди, сѣдлай скорѣе коней, все равно кормлены ли они или некормлены, воскликнулъ Мортонъ, не обращая вниманія на слова старухи.-- Намъ нужно спѣшить къ замку.

И не смотря на всѣ старанія Алисонъ удержать его, онъ тотчасъ вскочилъ на лошадь и поѣхалъ дальше.

Мортонъ остановился передъ домомъ мистера Поундтекста, и предложилъ ему немедленно ѣхать вмѣстѣ въ лагерь. Почтенный проповѣдникъ только что собрался миролюбиво провести время: онъ сидѣлъ въ покойномъ креслѣ, съ трубкой въ рукахъ, и просматривалъ старинное богословское сочиненіе; а на столѣ стояла небольшая кружка пива, къ которой онъ прикладывался для пищеваренія. Понятно по этому, какъ неохотно онъ отказался отъ пріятнаго отдыха (мистеръ Поундтекстъ называлъ такой отдыхъ учеными занятіями), чтобы снова ѣхать на тряской лошади. Но когда Мортонъ объяснилъ ему обстоятельно положеніе дѣлъ, онъ только глубоко вздохнулъ, и пересталъ жалѣть о потеряномъ вечерѣ, который онъ собирался провести съ такимъ удовольствіемъ въ уютномъ кабинетѣ. Мистеръ Поундтекстъ былъ вполнѣ согласенъ съ Мортономъ, что умѣреная партія не должна допустить смерти молодаго лорда Эвандэля, если бы даже Бурлей захотѣлъ упорно настанвать на необходимости такой возмутительной мѣры, съ предвзятой цѣлью сдѣлать невозможнымъ соглашеніе между пресвитеріанцами и правительствомъ. Нужно отдать въ этомъ отношеніи справедливость мистеру Поупдтексту и другимъ представителямъ умѣренной партіи: они горячо возставали противъ всякаго ненужнаго насилія, противъ всякаго безполезнаго кровопролитія. Въ данномъ случаѣ, почтенный проповѣдникъ питалъ личное расположеніе къ лорду Эвандэлю, а потому безусловно согласился съ доводами Мортона, который доказывалъ, что молодой лордъ можетъ быть драгоцѣннымъ посредникомъ при заключеніи мира на выгодныхъ для мятежниковъ условіяхъ.

Окончивъ совѣщаніе, мистеръ Поундтекстъ и Генри Мортонъ сѣли на коней, и пріѣхали въ одинадцать часовъ ночи въ небольшую деревеньку, прилегавшую къ Тилитудлемскому замку, гдѣ Бурлей расположилъ главную квартиру.

При въѣздѣ въ деревню, ихъ окликнулъ часовой, грустно расхаживавшій взадъ и впередъ, и узнавъ имена путепіествениковъ, тотчасъ пропустилъ ихъ. Другой часовой стоялъ у входа въ домъ, гдѣ вѣроятно содержался лордъ Эвандэль; прямо противъ оконъ, черезъ дорогу, возвышалась огромная висѣлица, которую можно было видѣть съ укрѣпленій замка, и печально подтверждала слова мисисъ Вильсонъ {Камеронцы перенесли жестокія гоненія, но не научились кротости. Капитанъ Крихтонъ расказынастъ, что мятежники устроили особую висѣлицу для казни захваченныхъ въ плѣнъ роялистовъ. Гилдъ подробно описываетъ ее въ своемъ сочиненіи Bellum Bothuellianum. Авторъ.}. По требованію Мортона, его съ проповѣдникомъ немедленно провели къ Бурлею. Грозный фанатикъ читалъ библію, а подлѣ него лежалъ обнаженный мечъ на случай неожиданнаго нападенія. Онъ вскочилъ съ мѣста, когда въ дверяхъ показались его товарищи.

-- Зачѣмъ вы пріѣхали? спросилъ Бурлей поспѣшно;-- съ дурными извѣстіями?

-- Нѣтъ, возразилъ Мортонъ;-- но мы слышали, что вы хотите принять мѣры, которыя могутъ подвергнуть насъ всѣхъ серьезной опасности, и погубить наше высокое дѣло. Вы взяли въ плѣнъ лорда Эвандэля?

-- Господь предалъ его намъ, возразилъ Бурлей.

-- Господь благословляетъ паши успѣхи, а вы хотите покрыть насъ вѣчнымъ позоромъ, подвергнувъ плѣннаго гнусной казни?

-- Если завтра на разсвѣтѣ враги не сдадутъ намъ Тилитудлеыскаго замка, сказалъ Бурлей, спокойнымъ голосомъ,-- я повѣшу лорда Эвандэля, соединеннаго преступной дружбой съ Джономъ Грэмомъ Клевергаузомъ, обагреннымъ кровью невинныхъ мучениковъ; если я этого не сдѣлаю, Небесное Правосудіе покараетъ меня самого.

-- Мы обнажили мечъ, возразилъ Мортонъ,-- чтобы бороться противъ насилій нашихъ враговъ, а не для того, чтобы подражать имъ, и заставлять невинныхъ людей отвѣчать за дѣянія преступниковъ. Какой законъ можетъ оправдать злодѣйскій поступокъ, который вы хладнокровно замышляете?

-- Вы не знаете священнаго писанія, Генри Мортонъ, но вашъ спутникъ Поундтекстъ конечно помнитъ, какимъ образомъ Господь предалъ въ руки Іисуса Навина жителей Іерихона.

-- Помню, возразилъ проповѣдникъ;-- но мы живемъ теперь въ лучшія времена, когда Евангеліе научаетъ насъ платить добромъ за зло; Іисусъ Христосъ сказалъ: "любите враговъ вашихъ, благословляйте проклинающихъ васъ, благотворите ненавидящихъ васъ, и молитесь за обижающихъ васъ и гонящихъ васъ".

-- Другими словами, возразилъ Бурлей,-- мудрая старость соединяется съ легкомысленной молодостью, чтобы дѣйствовать противъ меня?

-- Мы раздѣляемъ съ вами власть надъ пресвитеріанскими войсками, сказалъ Поундтекстъ,-- и не позволимъ вамъ казнить лорда Эвандэля. Кто знаетъ, быть можетъ Господь предназначилъ ему быть примирителемъ въ распряхъ, раздирающихъ современный Израиль.

-- Я долженъ былъ предвидѣть это, возразилъ Бурлей,-- когда допустилъ въ совѣтъ избранниковъ Божьихъ, такихъ людей какъ вы.

-- Такихъ людей какъ я? воскликнулъ Поундтекстъ. Кто далъ вамъ право относиться ко мнѣ съ такимъ презрѣніемъ? Развѣ я не защищалъ въ продолженіи тридцати лѣтъ овецъ противъ волковъ, когда Джонъ Бальфуръ былъ самъ еще кровожаднымъ филистимляниномъ? Кто же я, по вашему мнѣнію?

-- Я вамъ скажу кто вы, если вы желаете непремѣнно узнать мое мнѣніе, возразилъ Бурлей:-- вы любите собирать то чего вы не сѣяли, и дѣлить добычу пока другіе проливаютъ свою кровь. Вы принадлежите къ числу тѣхъ людей, которые признаютъ Евангеліе, потому что въ немъ говорится о чудесномъ умноженіи хлѣбовъ и рыбъ въ пустынѣ; которые дорожатъ больше своимъ уютнымъ уголкомъ, чѣмъ церковью Божіей, и которые согласны скорѣе брататься съ язычниками, чѣмъ терпѣть лишенія вмѣстѣ съ благородными умами, пожертвовавшими всѣмъ для высокаго подвига!

-- А я вамъ скажу, въ свою очередь, воскликнулъ Поундтекстъ, въ порывѣ справедливаго негодованія,-- я вамъ скажу за кого я васъ самихъ считаю. Ваше суровое, безпощадное жестокосердіе и гнусныя насилія подобныхъ вамъ лицъ навлекли гоненія противъ ревнителей истинной церкви. Божественное провидѣніе не увѣнчаетъ успѣхомъ нашего стремленія къ гражданской и религіозной свободѣ, если вы будете попирать ногами обязанности правосудія и человѣколюбія.

-- Господа, вступился Мортонъ,-- прекратите безполезную ссору. Я желаю знать, мистеръ Бальфуръ, намѣрены ли вы противиться освобожденію лорда Эвандэля, которое мы считаемъ полезной и необходимой мѣрой при настоящемъ положеніи дѣлъ?

-- Вы здѣсь собрались двое противъ одного, возразилъ Бурлей;-- надѣюсь, что вы обождете рѣшенія военнаго совѣта въ полномъ его составѣ.

-- Мы согласились бы на это, если бы знали, что въ нашемъ отсутствіи жизнь плѣнника не будетъ подвергаться опасности. Но вы знаете, мистеръ Бальфуръ, продолжалъ Мортонъ, глядя ему прямо въ глаза,-- что на человѣка, солгавшаго хоть одинъ разъ, нельзя положиться.

-- Продолжайте, продолжайте, сказалъ Бурлей презрительно;-- вы пустой, легкомысленный мальчикъ, готовый пожертвовать честью, свободой и благомъ своего отечества для ласковаго взгляда глупой дѣвчонки.

-- Мистеръ Бальфуръ, воскликнулъ Мортонъ, хватаясь за мечъ,-- я потребую удовлетворенія за эти слова.

-- Ты получишь его, мальчишка, даю тебѣ слово, получишь, если только у тебя хватитъ мужества повторить твой вызовъ въ болѣе благопріятное время, отвѣтилъ Бурлей.

Поундтекстъ сталъ краснорѣчиво доказывать противникамъ безразсудство такого поведенія, и не безъ труда заставилъ ихъ примириться.

-- Дѣлайте съ плѣннымъ лордомъ что хотите, сказалъ Бурлей;-- я за послѣдствія не отвѣчаю. Хотя, по праву, судьба молодаго человѣка находится въ моихъ рукахъ, такъ какъ я взялъ его въ плѣнъ съ опасностью собственной жизни, пока вы забавлялись парадиками, мистеръ Мортонъ, а вы, мистеръ Поундтекстъ, старались унизить христіанское ученіе до эрастіаппзма; по мнѣ все равно: возьмите лорда Эвандэля, и дѣлайте съ нимъ что хотите.-- Дингваль! позвалъ онъ своего адъютанта, спавшаго въ сосѣдней комнатѣ,-- отпустите часовыхъ, приставленныхъ къ лорду Эвандэлю; капитанъ Мортонъ замѣнитъ ихъ другими, по собственному усмотрѣнію. Теперь, господа, обратился онъ снова къ Поундтексту и Мортону,-- распоряжайтесь плѣннымъ какъ хотите, но помните, что рано или поздно вамъ придется тяжело отвѣтить за ваши поступки.

Сказавъ это онъ скрылся въ сосѣднюю комнату, не пожелавъ даже покойной ночи своимъ товарищамъ. Поупдтекстъ и Мортонъ рѣшили, что не мѣшаетъ дословно воспользоваться послѣднимъ приказаніемъ Бальфура, и приставить къ лорду Эвандэлю часовыхъ изъ мильнвудскаго прихода. Въ деревенькѣ стоялъ небольшой отрядъ, составленный изъ прихожанъ Поундтекста; Бурлей нарочно расположилъ ихъ по близости съ ихъ постояннымъ мѣстомъ жительства, въ вознагражденіе за выказанную ими храбрость. Красивые, молодцоватые, они получили отъ своихъ товарищей названіе мильнвудскихъ стрѣлковъ. Мортонъ поручилъ четыремъ изъ этихъ стрѣлковъ сторожить избушку лорда Эвандэля, и оставилъ при нихъ Куди Гедрига, на вѣрности котораго могъ положиться. Куди долженъ былъ немедленно извѣстить своего господина, если бы Бурлей захотѣлъ распорядиться плѣннымъ по своему.

Сдѣлавъ надлежащія распоряженія, Мортонъ и Поундтекстъ отправились въ одинъ изъ незанятыхъ домовъ деревеньки, чтобъ провести тамъ ночь. Но передъ сномъ они написали возваніе отъ имени умѣренныхъ пресвитеріанцевъ, въ которомъ перечислили всѣ ихъ требованія: они хотѣли полной религіозной свободы и права безпрепятственнаго богослуженія для духовныхъ лицъ, принадлежащихъ къ ихъ сектѣ; они настаивали на созваніи всесословнаго парламента для устройства гражданскихъ и церковныхъ дѣлъ, и на полной амнистіи въ отношенія всѣхъ лицъ, отстаивавшихъ съ оружіемъ въ рукахъ свободу отечества. Мортонъ надѣялся, что требованія пресвитеріанцевъ, выраженныя въ такой умѣренной формѣ, свободныя отъ фанатической нетерпимости, и обнимающія въ то же время всѣ нужды угнетеннаго народа, найдутъ поддержку даже въ средѣ роялистовъ, такъ какъ удовлетвореніе этихъ требованій было бы въ сущности равносильно призванію законныхъ правъ шотландскихъ гражданъ.

Мортонъ тѣмъ болѣе надѣялся на успѣхъ, что герцогъ Монмутъ, которому Карлъ поручилъ подавить возстаніе, былъ мягкій, умѣренный и доступный человѣкъ, благопріятно расположенный къ пресвитеріанцамъ, и получившій отъ короля самыя широкія полномочія для успокоенія Шотландіи. Мортонъ былъ того мнѣнія, что исходъ переговоровъ много зависитъ отъ личности посредника, и возлагалъ въ этомъ отношеніи большія надежды на лорда Эвандэля. По этому онъ рѣшилъ повидаться на слѣдующее утро съ плѣнникомъ, чтобъ допытаться у него, насколько онъ расположенъ къ миролюбивой политикѣ; но неожиданное обстоятельство ускорило развязку.

0x01 graphic

ГЛАВА XXVIII.

Передайте мнѣ вашъ домъ, милэди,
сказалъ онъ,-- передайте мнѣ его.
Эдомъ Гордонъ.

Мортонъ перечелъ въ послѣдній разъ, въ исправленомъ и дополненомъ видѣ, записку составленную имъ и Поундтекстомъ, съ подробнымъ изложеніемъ причинъ, вызвавшихъ броженіе умовъ, и условій, на которыхъ умѣренные пресвитеріанцы согласны положить оружіе; онъ только что собрался лечь отдохнуть, когда раздался стукъ въ двери его комнаты.

-- Войдите, сказалъ Мортонъ, и круглая голова Куди Гедрига просунулась въ пріотворенную дверь;-- войдите Куди, повторилъ онъ, и скажите съ какими извѣстіями вы пришли, съ дурными или съ хорошими?

-- Ни съ тѣми, ни съ другими; я привелъ съ собою одно лице, которое желаетъ переговорить съ вами.

-- Что же это за личность, Куди? спросилъ Мортонъ.

-- Ваша старая знакомая, сказалъ Куди, и широко раскрывъ двери почти насильно втащилъ въ комнату женщину, съ закутаннымъ въ плэдъ лицомъ.-- Полно, Джени, тебѣ нечего бояться нашего господина, сказалъ Куди, срывая плэдъ и открывая передъ Мортономъ знакомое ему личико Джени Девисонъ.-- Передай ему смѣло и откровенно что ты хотѣла сказать лорду Эвандэлю. Ну, будь молодцомъ, говори скорѣе.

-- Что я хотѣла сказать самому мистеру Мортону въ то утро, помнишь, когда онъ сидѣлъ у насъ подъ стражей? спросила Джени своего возлюбленаго съ обычнымъ оживленіемъ;-- какъ ты думаешь, глупый обжора, что могутъ говорить люди своимъ друзьямъ, которыхъ видятъ въ несчастномъ положеніи?

Хотя Джени произнесла эти слова довольно бойко, но голосъ ея дрожалъ, блѣдныя щеки ввалились, въ глазахъ блестѣли слезы, руки тряслись; на всей ея хорошенькой фигуркѣ лежалъ отпечатокъ тяжелыхъ лишеній и сильнаго нервнаго раздраженія.

-- Что вамъ угодно, Джени? спросилъ ее Мортонъ съ участіемъ,-- я считаю себя вашимъ должникомъ во многихъ отношеніяхъ, и готовъ исполнить всякое ваше желаніе, если это будетъ въ моей власти.

-- Благодарю васъ, мистеръ Мильнвудъ, сказала Джени, заливаясь слезами,-- вы всегда были добрымъ джентльменомъ, хотя говорятъ, что вы очень измѣнились.

-- Что же говорятъ про меня въ вашихъ мѣстностяхъ, Джени? спросилъ Мортонъ.

-- Мало ли что говорятъ, отвѣчала Джени,-- одни увѣряютъ, что вы съ вигами поклялись свергнуть съ престола короля Карла, и лишить всѣхъ его преемниковъ царскаго наслѣдія; Джонъ Гудіиль говоритъ, что вы хотите уничтожить церковные органы и сжечь руками палача нашу молитвенную книгу, какъ нѣкогда приверженцы короля сожгли ковенантъ, когда его величество возвратился въ Англію.

-- Мои тилитудлемскіе друзья составили себѣ слишкомъ поспѣшное и дурное мнѣніе обо мнѣ, возразилъ Мортонъ.-- Я дѣйствительно желаю свободно исповѣдывать свою вѣру, по отнюдь не хочу насильствеео предписывать ее другимъ; что же касается семейства Белленденовъ, я ищу благопріятнаго случая, чтобы доказать ему свою привязанность и дружественное расположеніе.

-- Да благословитъ васъ Богъ за эти слова, мистеръ Мортонъ! воскликнула Джени, и слезы ея перешли въ рыданія;-- мои господа никогда такъ не нуждались въ вашей привязаности и дружественномъ расположеніи, какъ въ настоящую минуту: въ Тилитудлемскомъ замкѣ всѣ умираютъ съ голода.

-- Боже милостивый! возразилъ Мортонъ,-- я слышалъ о вашемъ недостаткѣ въ съѣстныхъ припасахъ, но не думалъ, что вы въ.такомъ безвыходномъ положеніи. Неужели лэди Маргаретъ, мисъ Эдиѳъ, маіоръ Белленденъ...

-- Они всѣ страдаютъ такъ же какъ и мы, перебила его. Джени, -- они раздѣляютъ съ нами послѣднія крохи, и ужинаютъ не иначе какъ со всѣмъ гарнизономъ замка. Повѣрите ли, мистеръ Мортонъ, у меня рябитъ въ глазахъ отъ слабости, и съ трудомъ волочу ноги.

Ввалившіяся щеки и заостренныя черты показывали, что несчастная дѣвушка не преувеличивала своего тяжелаго положенія. Мортонъ былъ огорченъ и смущенъ.

-- Сядьте, Джени, сказалъ онъ,-- ради Бога, сядьте! и онъ почти силой усадилъ ее въ кресло, а самъ началъ ходить по комнатѣ въ лихорадочномъ волненіи.

-- Я не зналъ этого, воскликнулъ онъ прерывистымъ голосомъ,-- я не могъ этого знать. Жестокій, холодный фанатикъ! Гнусный обманщикъ! Куди, давай скорѣе кушанья, вина, всего что найдешь, скорѣе.

-- Для нея и водка хороша будетъ, пробормоталъ Куди.-- Кто же могъ знать, что у нихъ такъ мало съѣстныхъ припасовъ, когда красавица еще недавно облила меня прекраснѣйшей похлебкой.

Не смотря на свое жалкое положеніе, Джени не могла удержаться отъ смѣха, когда Куди вспомнилъ о ея подвигѣ во время нападенія непріятеля на Тилитудлемскій замокъ; но смѣхъ ея тотчасъ перешелъ въ судорожное хрипѣніе. Пораженный болѣзненымъ состояніемъ Джени, Мортонъ настойчиво повторилъ Куди свое приказаніе достать какой нибудь пищи; ужасъ овладѣлъ имъ при одной мысли, что дорогія для него лица терпятъ въ замкѣ такія же страданія. Когда Куди вышелъ изъ комнаты, Мортонъ постарался успокоить Джени.

-- Вы вѣроятно пришли отъ имени мисъ Белленденъ навѣстить лорда Эвандэля, милая Джени?-- Скажите мнѣ откровенно, него собственно желаетъ ваша госпожа; ея желаніе будетъ для меня закономъ.

Джени задумалась на мгновеніе, и потомъ сказала:

-- Я считаю васъ, мистеръ Мортонъ, старымъ другомъ, на котораго можно положиться, и буду съ вами откровенна.

-- Повѣрьте, Джени, отвѣчалъ Мортонъ, замѣчая ея нерѣшительность,-- что откровенность съ вашей стороны только поможетъ дѣлу, и облегчитъ участь вашей госпожи.

-- Въ такомъ случаѣ, я вамъ повторю, что мы уже нѣсколько дней умираемъ съ голода; маіоръ клянется, что онъ ожидаетъ помощи съ часу на часъ, и не хочетъ сдать замка непріятелю, пока мы не съѣдимъ его старыхъ сапогъ, -- а сапоги у него, сами знаете, мистеръ Мортонъ, на очень толстой подошвѣ и изъ чрезвычайно прочной кожи. Драгуны того мнѣнія, что рано или поздно придется сдаться, и очень неохотно терпятъ лишенія; ихъ черезъ чуръ избаловали у насъ, пока провизіи было вдоволь. Съ тѣхъ поръ какъ лордъ Эвандэль въ плѣну, съ ними нѣтъ возможности справиться. Инглисъ хочетъ сдать вигамъ замокъ, съ дамами и маіоромъ, если только послѣдніе согласятся отпустить солдатъ на свободу.

-- Негодяи! воскликнулъ Мортонъ,-- до остальныхъ имъ дѣла нѣтъ, какъ видно!

-- Они имѣютъ столько звѣрскихъ поступковъ на совѣсти, что хотятъ всячески задобрить мятежниковъ, и не призадумаются для собственнаго спасенія измѣнить моимъ господамъ. Бальфуръ Бурлей уже повѣсилъ двухъ изъ нихъ, а остальные только и думаютъ о томъ какъ бы уйдти изъ петли.

-- Васъ прислали къ лорду Эвандэлю, Джени, чтобы сообщить ему невеселое извѣстіе о возмущеніи гарнизона? спросилъ Генри.

-- Да, мистеръ Мортонъ, сказала Джени,-- Томъ Галлидей разсказалъ мнѣ о заговорѣ своихъ товарищей, и выпустилъ меня тайкомъ изъ замка, чтобы я постаралась какъ нибудь повидаться съ лордомъ Эвандэлемъ.

-- Но лордъ Эвандэль не можетъ помочь вамъ, возразилъ Мортонъ:-- онъ въ плѣну.

-- Да, конечно, грустно проговорила Джени,-- но можетъ быть онъ попробуетъ вступить въ соглашеніе съ непріятелемъ, или быть можетъ онъ подастъ намъ какой либо разумный совѣтъ, или быть можетъ передастъ черезъ меня приказаніе драгунамъ смириться, или...

-- Или быть можетъ, милая Джени, перебилъ ее Мортонъ,-- вы постараетесь освободить плѣннаго?

-- Хотя бы и это, воскликнула Джени съ большимъ одушевленіемъ,-- мнѣ не въ первый разъ приходится служить другу въ заключеніи.

-- Вы правы, Джени, сказалъ Мортонъ,-- я неблагодарный человѣкъ, и едва не забылъ вашей внимательности, ко мнѣ въ Тилитудлемскомъ замкѣ. Но вотъ и Куди вернулся; покушайте, подкрѣпите свои силы виномъ, а я передамъ ваше порученіе лорду Эвандэлю.

-- Я не могу скрыть отъ васъ, обратился Куди къ своему господину,-- что Джени... что мисисъ Денисонъ хотѣла подкупить Тома Ранда, и пробраться къ лорду Эвандэлю безъ вашего вѣдома. Она и не подозрѣвала, плутовка, что я стою по сосѣдству.

-- Какъ ты меня испугалъ, когда тихонько подкрался сзади, и схватилъ меня за руку, воскликнула Джени, и въ видѣ ласки дала своему возлюбленному щелчекъ по носу;-- если бы ты не былъ моимъ стариннымъ знакомымъ...

Куди смягчился, и весело улыбнулся хитрой дѣвушкѣ, а Мортонъ завернулся въ плащъ, взялъ въ руки мечъ и отправился къ лорду Эвандэлю. Подойдя къ часовымъ, онъ спросилъ ихъ, не случилось ли чего нибудь особеннаго.

-- Ничего такого не было, отвѣтили они.-- Куди поймалъ какую-то красотку, а капитанъ Бальфуръ отправилъ двухъ гонцовъ: одного къ Эфраиму Макбріару, а другаго къ Кетльдрумлю.

Макбріаръ и Кетльдрумль находились въ это время въ двухъ различныхъ городахъ, на перенутьи между Тилитудлемскимъ замкомъ и лагеремъ мятежной арміи въ Гамильтонѣ.

-- Капитанъ Бальфуръ вызываетъ ихъ вѣроятно сюда? спросилъ Мортонъ притворно равнодушнымъ голосомъ.

-- Да, говорятъ, отвѣтилъ часовой, видѣвшій одного изъ гопцевъ.

-- Бурлей хочетъ обезпечить себѣ большинство голосовъ въ совѣтѣ, подумалъ Мортонъ,-- чтобы привести въ исполненіе свои жестокія мѣры, и силою подавить опозицію. Мнѣ нужно торопиться: завтра можетъ быть будетъ поздно.

Мортонъ вошелъ въ комнату, гдѣ лордъ Эвандэль въ полномъ вооруженіи лежалъ на жалкой, грязной постели; плѣнникъ дремалъ или былъ погруженъ въ размышленія. Когда Генри подошелъ къ лорду, послѣдній приподнялся и повернулъ къ нему блѣдное, худое, измученое лице, въ которомъ трудно было узнать блестящаго офицера, доблестно сражавшагося въ битвѣ при Лудонъ-Гилѣ. Онъ по видимому былъ удивленъ неожиданному появленію Мортона.

-- Мнѣ очень жаль видѣть васъ въ такомъ грустномъ положеніи, сказалъ Генри.

-- Я слышалъ, что вы большой любитель поэзіи, мистеръ Мортонъ, отвѣчалъ плѣнный,-- помните ли вы эти стихи:

Stone walls do not a prison make,

Or iron bars a cage;

A free and qu'et mind can take

These for a hermitage *).

*) Не страшна темница каменными стѣнами, не страшна клѣтка желѣзною рѣшеткой; человѣкъ съ гордымъ духомъ и спокойной совѣстью найдетъ въ нихъ желанный пріютъ.

Впрочемъ, я перенесъ бы и болѣе суровое заточеніе, въ виду скораго освобожденія.

-- Вы думаете вайти его въ смерти? спросилъ Мортонъ.

-- Разумѣется, отвѣчалъ лордъ Эвандэль:-- мнѣ нѣтъ другаго исхода. Вашъ товарищъ Бурлей отказываетъ въ пощадѣ самымъ темнымъ, незначительнымъ личностямъ. Могу ли я послѣ этого расчитывать на пощаду, когда я все-таки былъ опаснымъ для него врагомъ.

-- Но маіоръ Белленденъ можетъ сдать замокъ, чтобы спасти вамъ жизнь, замѣтилъ Мортонъ.

-- Онъ никогда не сдѣлаетъ этого, пока есть хоть одинъ живой человѣкъ на укрѣпленіяхъ и хоть одна сухая корка хлѣба въ кладовыхъ. Я знаю его храбрость, и не желалъ бы, чтобы онъ унизилъ себя въ собственныхъ глазахъ ради меня.

Мортонъ поспѣшилъ сообщить Эвандэлю о возмущеніи драгунъ, и о ихъ намѣреніи сдать замокъ, вмѣстѣ со всѣмъ семействомъ Белленденовъ, въ руки мятежниковъ. Молодой плѣнникъ былъ пораженъ неожиданнымъ извѣстіемъ, и въ первую минуту отнесся не совсѣмъ довѣрчиво; но имъ тотчасъ овладѣла глубокая печаль.

-- Что намъ дѣлать? воскликнулъ онъ.-- Какъ помочь несчастью?

-- Выслушайте меня, милордъ, сказалъ Мортонъ:-- вы можетъ быть согласитесь взять въ руку оливковую вѣтвь, и устроить примиреніе между нашимъ королемъ и тѣми его подданными, которые въ порывѣ отчаянія взялись за оружіе?

-- Вы не ошибаетесь, мистеръ Мортонъ, возразилъ лордъ Эвандэль;-- но я не угадываю вашей мысли.

-- Я желаю предложить вамъ, милордъ, слѣдующій планъ: вы будете тотчасъ выпущены на свободу на честное слово, если согласитесь поѣхать въ замокъ и настоять на его немедленной сдачѣ; мы же съ своей стороны дадимъ безпрепятственный пропускъ лэди Маргаретъ, мисъ Эдиѳъ, маіору Беллендену и всѣмъ остальнымъ, которые добровольно положатъ оружіе. Мнѣ кажется, что сдача замка безусловно необходима; не имѣя ни припасовъ, ни оружія, окруженные мятежнымъ гарнизономъ, вы не можете продержаться въ немъ двадцать четыре часа. Вашъ отрядъ получитъ дозволеніе свободно идти въ Эдинбургъ или. въ любой другой городъ, гдѣ находится въ настоящее время герцогъ Монмутъ. Вы представите его свѣтлости, намѣстнику Шотландіи, прилагаемое при семъ прошеніе, въ которомъ мы, умѣренные пресвитеріанцы, перечисляемъ насилія, заставившія насъ взяться за оружіе. Если правительство согласится удовлетворить главнѣйшимъ нашимъ требованіямъ, я ручаюсь головой, что мятежники усмирятся.

Лордъ Эвандэль внимательно прочелъ бумагу.

-- Я лично нахожу изложенныя здѣсь требованія умѣренными и заслуживающими полнаго вниманія, мистеръ Мортонъ, сказалъ онъ, подумавъ немного;-- герцогъ Монмутъ также отнесется, я полагаю, сочувственно къ вашему прошенію; но не скрою отъ васъ одного обстоятельства: едва ли правительство согласится вступить съ вами въ какіе бы то ни было переговоры, пока вы не положите оружія.

-- Мы не можемъ сдѣлать этого, возразилъ Мортонъ:-- безусловно положить оружіе значитъ торжественно признать беззаконіе нашего образа дѣйствій, а я никогда не соглашусь съ этимъ.

-- Я не могу ожидать отъ васъ другаго взгляда на вещи, сказалъ лордъ Эвандэль,-- а между тѣмъ не сомнѣваюсь, что именно на этомъ пунктѣ соглашеніе окажется невозможнымъ. Впрочемъ, высказавъ вамъ откровенно свое мнѣніе, я не отказываюсь отъ обязанности посредника, и обѣщаю сдѣлать все что отъ меня зависитъ для достиженія мира.

-- Мы больше ничего не можемъ ожидать отъ васъ, отвѣчалъ Мортонъ;-- исходъ въ рукахъ Божіихъ, управляющихъ судьбою царей и царствъ! Итакъ, вы согласны ѣхать на предлагаемыхъ мною условіяхъ?

-- Разумѣется, сказалъ лордъ Эвандэль;-- вы мнѣ спасаете второй разъ жизнь, мистеръ Мортонъ; я не умѣю краснорѣчиво выражать своихъ чувствъ, но повѣрьте, что я буду считать себя вашимъ должникомъ до гробовой доски.

-- А что вы намѣрены сдѣлать съ Тилитудлемскимъ гарнизономъ? спросилъ Мортонъ.

-- Я выведу его изъ замка, согласно вашему желанію, отвѣтилъ лордъ Эвандэль; -- маіоръ Белленденъ не будетъ въ состояніи справиться съ мятежными солдатами, и содрогаюсь при одной мысли, что лэди Маргаретъ и мисъ Эдиѳъ попадутъ въ руки кровожаднаго фанатика Бурлея.

-- Въ такомъ случаѣ вы свободны, сказалъ Мортонъ:-- вамъ сейчасъ осѣдлаютъ коня, и я прикажу преданнымъ мнѣ лицамъ проводить васъ до нашей передовой линіи.

Мортонъ простился съ лордомъ Эвандэлемъ, удивленнымъ и обрадованнымъ своимъ неожиданнымъ освобожденіемъ, и поспѣшилъ отобрать нѣсколько всадниковъ изъ отряда "мильнвудскихъ стрѣлковъ", которымъ поручилъ охранять дорогою молодаго лорда. Джени успѣла помириться съ Куди Гедригомъ во время ужина, и поѣхала рядомъ съ нимъ. Подъ окнами избушки, гдѣ содержался лордъ Эвандэль, раздался конскій топотъ; два неизвѣстныя ему лица вошли въ комнату, сняли съ плѣнника оковы, вывели его на улицу, и помѣстили въ серединѣ небольшаго отряда всадниковъ. Раздалось приказаніе "впередъ!", и всѣ двинулись крупной рысью по направленію къ Тилитудлему.

Утренняя заря смѣнила лунный свѣтъ, когда всадники: подъѣхали къ замку, и его высокія, мрачныя башни отчетливо выражались на блѣдномъ фонѣ неба. Отрядъ остановился у первыхъ воротъ, опасаясь непріятельскаго огня. Лордъ Эвандэль одинъ поѣхалъ въ гору, въ сопровожденіи Джени Денисонъ. Приближаясь къ воротамъ, онъ услышалъ во дворѣ шумъ и крики, нарушавшіе тишину раняго лѣтняго утра. Солдаты громко бранились, раздавались пистолетные выстрѣлы: не могло быть сомнѣнія, что гарнизонъ возмутился. Галлидей стоялъ на часахъ у входа въ замокъ, когда подъѣхалъ лордъ Эвандэль. Онъ съ неподдѣльною радостью пропустилъ его, и молодой лордъ появился среди мятежниковъ какъ снѣгъ на голову. Положеніе было критическое: солдаты одержали верхъ надъ остальнымъ гарнизономъ, и собирались обезоружить маіора Беллендена, Гарисона и другихъ обитателей замка, возстававшихъ противъ сдачи.

Прибытіе лорда Эвандэля измѣнило положеніе дѣлъ. Онъ схватилъ Инглиса за шиворотъ, велѣлъ двумъ солдатамъ немедленно связать его какъ труса и измѣнника, и объявилъ остальнымъ, что одна безусловная покорность можетъ спасти ихъ отъ смертной казни. Послѣ того онъ велѣлъ имъ выстроиться въ линію, и они повиновались; затѣмъ приказалъ положить оружіе, и они остановились на мгновеніе въ нерѣшительности; но потомъ исполнили и это требованіе лорда Эвандэля по инстинктивной привычкѣ къ дисциплинѣ и изъ опасенія, что молодой начальникъ, такъ грозно призвавшій ихъ къ порядку, можевъ быть привелъ съ собою вспомогательный отрядъ, дожидающійся за воротами.

-- Унесите оружіе, приказалъ лордъ Эвандэль слугамъ лэди Маргаретъ:-- эти воины недостойны носить его. А вы, обратился онъ къ мятежнымъ солдатамъ,-- убирайтесь изъ замка; непріятель даетъ вамъ три часа на сборы. Идите по направленію къ Эдинбургу, и подлѣ Мупрскаго Домика сдѣлайте привалъ и ждите меня. Дорогою не позволяйте себѣ насилій, а то вамъ самимъ плохо придется отъ раздраженнаго населенія. Помните, что только совершенная покорность и строгое соблюденіе дисциплины могутъ загладить вашъ сегодняшній проступокъ.

Обезоружите солдаты молча отдали честь своему начальнику, покинули Тилитудлемскій замокъ и поспѣшно направились къ назначенному мѣсту, опасаясь встрѣтиться дорогою съ отрядами мятежниковъ и сдѣлаться беззащитными жертвами ихъ мести за прежнія гоненія. Инглисъ по приказанію лорда Эвандэля былъ оставленъ въ Тилитудлемѣ подъ стражею. Томъ Галлидей заслужилъ своимъ поведеніемъ одобреніе начальства, и ему было обѣщано въ ближайшемъ будущемъ мѣсто виновнаго капрала. Сдѣлавъ всѣ необходимыя распоряженія, лордъ Эвандэль подошелъ къ маіору, на глазахъ котораго описанная нами сцена разыгралась подобно сновидѣнію.

-- Любезный маіоръ, намъ нужно сдать замокъ, сказалъ онъ.

-- Обстоятельства, значитъ, плохи? спросилъ маіоръ Белленденъ; -- ая надѣялся, что вы доставите намъ людей и съѣстныхъ припасовъ.

-- Ни одного человѣка, ни одного фунта муки, отвѣтилъ лордъ Эвандэль.

-- Я все таки очень радъ васъ видѣть, сказалъ добрый старикъ:-- у насъ прошелъ слухъ, что негодяи, распѣвающіе псалмы по ту сторону рѣки, хотятъ васъ повѣсить, а потому я скомандовалъ драгунамъ сдѣлать вылазку, и во что бы то ни стало отбить васъ у Бурлея; но подлый Инглисъ подбилъ гарнизонъ къ возмущенію. Что мы будемъ теперь дѣлать?

-- Я лично выбора не имѣю, сказалъ лордъ Эвандэль:-- меня отпустили на честное слово, обязавъ ѣхать изъ Тилитудлема въ Эдинбургъ, къ герцогу Монмуту; вы съ дамами должны слѣдовать за мною; благодаря заступничеству друга, мы имѣемъ безпрепятственный пропускъ съ лошадьми и багажемъ; но ради Бога, торопитесь. Защищать замокъ съ семью человѣками, не имѣя провіанта, немыслимо. Мы держались довольно долго, чтобы дать время правительству стянуть войска, и никто не можетъ упрекнуть насъ въ малодушіи; продолжать же сопротивленіе безполезно и невозможно. Англійскія войска прибыли въ Эдинбургъ, и двинутся ускореннымъ маршемъ къ Гамильтону, такъ что мятежники овладѣютъ Тилитудлемскимті замкомъ лишь на короткое время.

-- Я долженъ согласиться съ вашимъ мнѣніемъ, милордъ, отвѣчалъ маіоръ Белленденъ, грустно вздыхая; -- я увѣренъ что вы не стали бы настаивать на мѣрѣ, несогласной съ нашей честью. Съ мятежными солдатами дѣйствительно нельзя защищаться противъ многочисленаго непріятеля, и я безпрекословно покоряюсь. Гудіиль, извѣстите лэди Маргаретъ и мисъ Белленденъ, что мы должны оставить замокъ въ самомъ скоромъ времени. Но знайте, лордъ Эвандэль, что Майльсъ Белленденъ сложилъ бы свои кости въ этихъ стѣнахъ, еслибы отчаянное сопротивленіе до послѣдней капли крови могло быть полезно королю и отечеству!

Лэди Маргаретъ и Эдиѳъ очень безпокоились когда вспыхнуло возмущеніе, и обрадовались рѣшенію, принятому маіоромъ Белленденомъ и лордомъ Эвандэлемъ, хотя почтенная милэди не преминула разсказать съ глубокими вздохами о знаменитомъ завтракѣ съ его величествомъ королемъ въ той самой залѣ, въ которую должны были вступить мятежники. Начались поспѣшныя приготовленія къ отъѣзду; солнце не успѣло еще показаться на горизонтѣ, когда лэди Маргаретъ, маіоръ Белленденъ, мисъ Эдиѳъ, Гарисонъ, Гудіиль и другіе обитатели замка сѣли на коней, и поѣхали по направленію къ сѣверу, въ сопровожденіи четырехъ всадниковъ изъ отряда пресвитеріанцевъ. Остальные мятежники, выѣхавшіе вслѣдъ за лордомъ Эвандэлемъ изъ деревни, расположились въ покинутомъ замкѣ, тщательно воздерживаясь отъ всякаго грабежа и насилія. Когда первый лучъ солнца упалъ на высокую тилитудлемскую башню, на ней развѣвалось красно-голубое знамя шотландскаго ковенанта.

ГЛАВА XXIX.

Одна игла въ ея рукѣ страшнѣе для меня, чѣмъ тысяча мечей.
Марло.

Отрядъ, выѣхавшій изъ Тилитудлемскаго замка, остановился на короткое время въ небольшомъ городкѣ Ботвелѣ, миновавъ аванпосты мятежниковъ; здѣсь по распоряженію Мортона былъ приготовленъ завтракъ, такъ какъ бѣдные осажденные послѣ продолжительнаго голода очень нуждались въ хорошей пищѣ. Послѣ краткаго отдыха путешественики поѣхали далѣе, по направленію къ Эдинбургу, въ то время какъ восходящее солнце начинало золотить верхушки горъ. Со стороны лорда Эвандэля было бы очень естественно ѣхать подлѣ мисъ Эдиѳъ; но онъ не сдѣлалъ этого. Обмѣнявшись съ нею привѣтствіями, и окруживъ ее всѣми возможными при подобной обстановкѣ удобствами, онъ отъѣхалъ въ аріергардъ къ маіору Веллендену, который передалъ свою возлюбленую племяницу на попеченіе одного изъ мятежниковъ, сопровождавшихъ нашихъ путешествениковъ верхомъ. Всадникъ, ѣхавшій подлѣ мисъ Эдиѳъ, былъ закутанъ въ темный военный плащъ; шляпа съ широкими полями, украшенная перьями и глубоко надвинутая на лобъ, скрывала черты его лица. Долгое время мисъ Белленденъ и таинственный спутникъ ѣхали молча; наконецъ послѣдній заговорилъ тихимъ, дрожащимъ голосомъ.

-- Мисъ Белленденъ, сказалъ онъ,-- окружена друзьями; ей даже преданы лица, поведеніе которыхъ заслуживаетъ въ настоящее время строгое порицаніе съ ея стороны. Не найдутъ ли эти лица возможнымъ доказать ей свое безпредѣльное уваженіе и сожалѣніе о неповинно-перенесенныхъ ею страданіяхъ?

-- Пусть они научатся, для собственнаго своего блага, возразила Эдиѳъ,-- уважать законъ и щадить невинную кровь. Пусть они опустятъ знамя мятежа, и я охотно прощу все зло, которое они мнѣ сдѣлали.

-- Вы слѣдовательно не допускаете, отвѣтилъ всадникъ,-- чтобы въ нашихъ рядахъ находились люди, горячо любящіе отечество и считающіе своей священной обязанностью бороться съ оружіемъ въ рукахъ за гражданскую и религіозную свободу?

-- Я нахожусь совершенно въ вашей власти, и считаю неосторожнымъ отвѣчать на этотъ вопросъ, сказала мисъ Белленденъ,

-- Ради Бога, не говорите этого;-- вы можете быть откровенны, клянусь вамъ честью солдата! воскликнулъ всадникъ.

-- Меня учили съ дѣтства искрености, отвѣтила мисъ Эдиѳъ; -- если я должна вамъ высказать свое мнѣніе, то выскажу безъ всякихъ оговорокъ. Богъ читаетъ въ человѣческомъ сердцѣ, люди судятъ о побужденіяхъ своихъ ближнихъ по ихъ поступкамъ. Измѣна, убійства и казни, преслѣдованіе частныхъ семействъ, защищающихъ свою собственность и законное правительство, были и всегда останутся позорными дѣяніями, какія бы имъ названія не придумали, и люди, участвующіе въ подобныхъ дѣлахъ, заслуживаютъ презрѣніе и порицаніе.

-- Отвѣтственость за междоусобную войну, возразилъ таинственный всадникъ,-- и за всѣ ея тяжелыя послѣдствія падаетъ прежде всего на лицъ, вызвавшихъ ее беззаконными притѣсненіями; менѣе виноваты несчастные страдальцы, бросившіеся въ отчаянную борьбу, чтобы возстановить поруганое право,

-- Вы утверждаете то что слѣдуетъ еще доказать, сказала Эдиѳъ.-- Обѣ стороны считаютъ себя правыми съ точки зрѣнія своихъ убѣжденій; виноватъ слѣдовательно тотъ, кто первый обнажилъ мечъ. Во всякомъ столкновеніи законъ караетъ того, кто первый прибѣгъ къ насилію.

-- Увы! воскликнулъ всадникъ, съ этой точки зрѣнія мы должны бытъ вполнѣ оправданы:-- прежде чѣмъ мы открыто возстали противъ насилія, мы терпѣливо перенесли все что человѣкъ въ силахъ перенести! Но я замѣчаю, продолжалъ онъ, глубоко вздыхая,-- что мисъ Белленденъ заранѣе осудила высокую цѣль, которой мы служимъ, и съ моей стороны будетъ безполезно защищать ее; утѣшаю себя мыслью, что вы не столько ненавидите наши убѣжденія, сколько представителей ихъ.

-- Прошу извиненія, сказала Эдиѳъ,-- я откровенно высказала свое мнѣніе объ убѣжденіяхъ мятежниковъ; о нихъ самихъ я ничего не знаю, за однимъ исключеніемъ.

-- И по этому одному исключенію вы составили себѣ мнѣніе о всѣхъ? спросилъ таинственный всадникъ.

-- Совсѣмъ нѣтъ, отвѣтила Эдиѳъ, -- онъ былъ, то есть я всегда считала его человѣкомъ, выходящимъ изъ ряда обыкновенныхъ. Онъ по видимому обладалъ прежде высокими дарованіями, теплымъ, любящимъ сердцемъ, безупречной нравственностью и глубокою вѣрою. И что же? вмѣсто доблестнаго гражданина, вмѣсто полезнаго для государства человѣка, возстаніе сдѣлало его товарищемъ мрачныхъ, невѣжественныхъ фанатиковъ, вождемъ грубыхъ героевъ, сообщникомъ разбойниковъ и убійцъ! Если вы когда нибудь встрѣтите въ вашихъ рядахъ этого молодаго человѣка, скажите ему, что Эдиѳъ Белленденъ меньше оплакивала бѣдствія, постигшія ея собственое семейство, чѣмъ его униженіе, его опозореное имя, его поруганыя мечты; скажите ему, что она легче перенесетъ голодъ и лишенія, изнурившія ее физически, чѣмъ сердечную скорбь при мысли о томъ, кто былъ виновникомъ столькихъ бѣдствій!

Говоря это она обернула къ своему спутнику исхудалое личико, свидѣтельствовавшее о перенесенныхъ ею страданіяхъ, и горѣвшее яркимъ румянцемъ, вызваннымъ внутреннимъ волненіемъ. Всадникъ былъ сильно пораженъ словами мисъ Белленденъ; онъ провелъ рукою по лбу, какъ человѣкъ, желающій отдѣлаться отъ мучительной мысли, и еще больше надвинулъ себѣ шляпу на лице. Эдиѳъ замѣтила движеніе своего таинственнаго спутника, и сердце ея невольно дрогнуло.

-- Если, продолжала она,-- вы замѣтите, что строгое мнѣніе стариннаго... стариннаго друга, слишкомъ сильно огорчитъ лице, о которомъ я говорю, скажите ему, что искреннее раскаяніе можетъ загладить вину; что не смотря на глубокое паденіе, онъ можетъ еще подняться, если только постарается загладить зло, причиненное отечеству его измѣной.

-- Что онъ долженъ сдѣлать для этого? спросилъ всадникъ тѣмъ же тихимъ, глухимъ голосомъ.

-- Онъ долженъ употребить всѣ усилія, чтобы возстановить миръ между враждующими соотечествениками, и заставить ослѣпленныхъ мятежниковъ положить оружіе. Прекращеніемъ дальнѣйшаго кровопролитія онъ можетъ до нѣкоторой степени искупить прошедшія насилія; если выполнитъ эту великую задачу, онъ заслужитъ горячую благодарпость современиковъ, а грядущія поколѣнія будутъ произносить его имя съ почтеніемъ.

-- Но мисъ Белленденъ конечно не требуетъ, сказалъ всадникъ твердымъ голосомъ,-- чтобы посредникъ мирнаго соглашенія между двумя враждебными партіями пожертвовалъ интересами народа для пользы правительства?

-- Я еще молода, возразила мисъ Белленденъ,-- и считаю самоувѣренностью высказывать свое мнѣніе о такихъ серьезныхъ предметахъ. Но такъ какъ мы говоримъ между собою вполнѣ откровенно, то я не боюсь соообщить вамъ свой взглядъ на вещи: я желаю мира, который удовлетворилъ бы всѣмъ партіямъ и обезпечилъ бы королевскихъ подданныхъ отъ военныхъ поборовъ, столь же ненавистныхъ какъ придуманныя нынѣ мятежниками мѣры для ихъ пресѣченія.

-- Мисъ Белленденъ, сказалъ Генри Мортонъ, открывая лице и принимая свой обычный голосъ, -- хотя лице, о которомъ вы говорите, утратило почетное мѣсто въ вашемъ мнѣніи, но оно сохранило на столько гордости, чтобы не ставить себя на одну доску съ преступниками. Оно не имѣетъ болѣе права на ваше дружеское вниманіе, и безмолвно подчинилось бы вашему суровому приговору, если бы не могло привести въ опроверженіе свидѣтельство лорда Эвандэля. Почтенный милордъ повторитъ вамъ, что лице, къ которому вы отнеслись такъ безжалостно, ревностно хлопотало о мирѣ, и старательно вырабатывало такія условія, на которыя могли бы согласиться всѣ честные люди.

Сказавъ это Мортонъ съ достоинствомъ поклонился мисъ Белленденъ, которая отвѣтила ему смущеннымъ наклоненіемъ головы. Эдиѳъ, безъ сомнѣнія, хорошо знала кто былъ ея таинственный спутникъ, но она не ожидала такой горячей защиты съ его стороны. Мортонъ завернулся въ плащъ и поскакалъ къ своему отряду.

-- Генри Мортонъ! окликнулъ его маіоръ Белленденъ, пораженный неожиданнымъ появленіемъ.

-- Да, Генри Мортонъ, повторилъ молодой вождь,-- Генри Мортонъ, глубоко огорченный суровымъ приговоромъ, который семейство Белленденовъ произнесло надъ его дѣятельностью. Я поручаю лорду Эвандэлю, продолжалъ онъ, обращаясь къ молодому человѣку и кланяясь ему,-- я поручаю лорду Эвандэлю постараться увѣрить своихъ друзей въ чистотѣ моихъ помысловъ, и объяснить имъ, что мой образъ дѣйствій не безусловно предосудителенъ. Прощайте, маіоръ Белленденъ. Да благословитъ Господь васъ и всѣхъ вашихъ! Быть можетъ мы еще встрѣтимся въ болѣе мирное время!

-- Будьте увѣрены, мистеръ Мортонъ, сказалъ лордъ Эвандэль, -- что я оправдаю ваше довѣріе. Я постараюсь отплатить вамъ за оказанныя мнѣ услуги, возстановивъ васъ въ уваженіи маіора Беллендена и всѣхъ другихъ, мнѣніемъ которыхъ вы дорожите.

-- Я не могъ ожидать ничего другаго отъ вашего великодушія, милордъ, отвѣчалъ Мортонъ.

Послѣ этого Мортонъ собралъ мятежниковъ въ одинъ отрядъ, и повелъ ихъ черезъ верески по направленію къ Гамильтону; стальные шлемы и бѣлыя перья засверкали на солнцѣ. Одинъ Куди Гедригъ отсталъ отъ своихъ товарищей, чтобы проститься съ Джени Денисонъ, успѣвшей во время короткой утренней прогулки снова забрать въ руки своего поклонника. Они остановили лошадей подъ сѣнью двухъ одиноко торчавшихъ деревьевъ, и могли здѣсь проститься никѣмъ не замѣчепые.

-- Прощай, Джени, сказалъ Куди, громко втягивая воздухъ легкими, хотя трудно было сказать, былъ ли это тяжелый вздохъ или невольный стонъ, -- надѣюсь что ты будешь иногда думать о бѣдномъ Куди, и помянешь его ласковымъ словомъ; ты этимъ его совсѣмъ утѣшишь и обрадуешь.

-- Да, конечно, я буду вспоминать о тебѣ, когда буду варить похлебку,-- возразила лукавая дѣвчонка, желая подразнить Куди.

Куди отомстилъ своей возлюблепой, какъ принято мстить между поселянами, и какъ вѣроятно понимала месть сама Джени: онъ обвялъ ее за талію, поцѣловалъ въ обѣ щеки и въ губы, и затѣмъ поскакалъ догонять своего господина.

-- Самъ чортъ поселился въ негоі воскликнула Джени, обтирая ротъ и приводя въ порядокъ волосы.-- У него вдвое больше огня, чѣмъ у Тома Галлидея! Сейчасъ, милэди, сейчасъ. Боже милостивый, надѣюсь что старая лэди Маргаретъ не видѣла насъ!

-- Джени, заговорила старуха, когда бойкая горничная подъѣхала къ ней,-- Джени, если я не ошибаюсь, начальникъ сопровождавшаго насъ отряда есть тотъ самый капитанъ попки, котораго привозили плѣннымъ въ Тилитудлемскій замокъ, когда у насъ завтракалъ Клевергаузъ.

Джени очень обрадовалась, что допросъ не касался ея отношеній къ Куди, и взглянула на свою молоденькую госпожу, чтобы прочесть въ ея глазахъ отвѣтъ на слова лэди Маргаретъ. Но глаза мисъ Эдиѳъ ничего не сказали, и Джени, полагаясь на собственный разсудокъ, сочла благоразумнымъ утаить правду.

-- Мнѣ кажется что это не онъ, милэди, отвѣчала Джени съ такою же увѣреностью, какъ будто она повторяла катехизисъ, -- Мортонъ, на сколько мнѣ помнится, маленькій черненькій господинъ.

-- Помилуй, Джени, воскликнулъ маіоръ Белленденъ, -- ты вѣрно ослѣпла въ то утро, когда мы завтракали съ Клевергаузомъ въ Тилитудлемѣ. Генри Мортонъ высокій, красивый молодой человѣкъ, и я съ нимъ только что разговаривалъ.

-- Я была другимъ занята, возразила Джени, вскидывая голову,-- и могла не замѣтить мистера Мортона, хотя бы онъ былъ высокъ какъ тополь.

-- Мы должны благословлять Бога, сказала лэди Маргаретъ, -- что спасъ насъ отъ этого кровожаднаго и отчаянаго фанатика.

-- Вы ошибаетесь, милэди, возразилъ лордъ Эвандэль.-- Никто не имѣетъ права осуждать такимъ образомъ мистера Мортона, а тѣмъ болѣе мы. Благодаря энергичному заступничеству и великодушію молодаго человѣка, я ушелъ отъ висѣлицы, а мы всѣ безопасно отступаемъ въ дружескій городъ, вмѣсто того чтобы находиться въ плѣну у мятежниковъ.

Лордъ Эвандэль подробно разсказалъ событія, уже извѣстныя читателю, и выставилъ въ самыхъ хорошихъ чертахъ образъ дѣйствій мистера Мортона, пожертвовавшаго даже расположеніемъ своихъ товарищей, чтобъ спасти семейство Белленденовъ.

-- Если бы я умолчалъ о достоинствахъ молодаго человѣка, два раза спасшаго мнѣ жизнь, заключилъ лордъ Эвандэль, -- я заслуживалъ бы величайшаго порицанія.

-- Я готовъ воздать должную справедливость Мортону, сказалъ маіоръ Белленденъ,-- за то что онъ великодушно поступилъ съ нами, милордъ. Но я не могу раздѣлять вашего взгляда на его образъ дѣйствій въ наше смутное время.

-- Не забудьте, маіоръ, возразилъ лордъ Эвандэль,-- что обстоятельства почти насильно заставили его примкнуть къ мятежникамъ; хотя мы не вполнѣ сходимся въ убѣжденіяхъ съ мистеромъ Мортономъ, но я глубоко уважаю его образъ мыслей. Клевергаузъ умѣетъ узнавать людей, и онъ вѣрно оцѣнилъ необыкновенныя дарованія молодаго человѣка, хотя отнесся слишкомъ строго и пристрастно къ его характеру и политическимъ убѣжденіямъ.

-- Вы скоро изучили необыкновенныя достоинства Мортона, милордъ, отвѣчалъ маіоръ Белленденъ.-- Я его знаю съ дѣтства, и до послѣдней междоусобной войны готовъ былъ поручиться за его нравственныя качества; что же касается дарованій...

-- Мистеръ Мортонъ не имѣлъ случая выказать ихъ, перебилъ маіора лордъ Эвандэль,-- и вѣроятно самъ не отдавалъ себѣ отчета въ своихъ силахъ. Я въ этомъ отношеніи позволяю себѣ высказать рѣшительное мнѣніе, потому что мы бесѣдовали съ мистеромъ Мортономъ о самыхъ важныхъ предметахъ. Онъ теперь дѣятельно работаетъ падъ проектомъ соглашенія между правительствомъ и мятежниками, и на мой взглядъ поставленныя имъ условія могутъ и должны быть удовлетворены.

-- Вы надѣетесь на миролюбивое окончаніе борьбы? спросила лэди Маргаретъ.

-- Я полатаю, что соглашеніе непремѣнно состоялось бы, если бы всѣ виги были такъ же умѣренны, какъ мистеръ Мортонъ, и всѣ роялисты такъ же безкорыстны какъ маіоръ Белленденъ. Но въ обѣихъ партіяхъ господствуетъ столько раздраженія и фанатизма, что настоящее междоусобіе должно будетъ вѣроятно окончиться какъ началось, то есть кровопролитіемъ.

Эдиѳъ прислушивалась съ напряженнымъ вниманіемъ къ разговору между лордомъ Эвандэлемъ и маіоромъ. Она сожалѣла о рѣзкихъ, безпощадныхъ упрекахъ, которые бросила въ лице своему возлюбленному, и въ то же время утѣшала себя гордымъ сознаніемъ, что она полюбила человѣка, достойнаго ея любви -- человѣка, характеру и достоинствамъ котораго даже соперникъ воздавалъ высокую хвалу.

-- Семейные предразсудки и междоусобные раздоры, сказала она сама себѣ,-- сдѣлали наше сближеніе невозможнымъ, и я должна, вырвать изъ сердца самое воспоминаніе о немъ; но какъ сладостно для меня сознаніе, что онъ былъ достоинъ моей привязаности!

Въ то время какъ Эдиѳъ размышляла такимъ образомъ о своемъ поклонникѣ, послѣдній прибылъ въ лагерь мятежниковъ, близъ Гамильтона, и засталъ тамъ всеобщее смятеніе. Королевская армія, подкрѣпленная вспомогательными полками изъ Англіи, согласно достовѣрнымъ извѣстіямъ, двинулась на встрѣчу непріятелю. Молва по обыкновенію преувеличивала силы правительственныхъ войскъ, ихъ строгую дисциплину и отличное вооруженіе, такъ что пресвитеріанцы упали духомъ.

Самъ герцогъ Монмутъ былъ извѣстенъ своимъ расположеніемъ къ умѣренной политикѣ, но другіе начальники отличались непримиримою ненавистью къ мятежникамъ. Ближайшимъ помощникомъ герцога былъ знаменитый генералъ Томасъ Дальзель, изучившій военное искуство въ отдаленной Россіи; его уважали за высокое мужество и безпредѣльную преданность королю, но боялись какъ жестокосердаго полководца, безпощаднаго съ врагами, равнодушнаго къ человѣческимъ страданіямъ. Во главѣ кавалеріи стоялъ знакомый намъ Клевергаузъ, горѣвшій нетерпѣніемъ отомстить мятежникамъ за смерть любимаго племяника и за пораженіе при Друмклогѣ. Сверхъ того, въ рядахъ мятежниковъ ходили самые невѣроятные слухи объ артилеріи, составлявшей часть правительственной арміи {См. Прилож. XIII. Королевская армія у Ботвельскаго моста.}.

Горные кланы Шотландіи выслали на помощь королевскимъ войскамъ отборные отряды подъ начальствомъ самыхъ храбрыхъ вождей. Горцы, столь отличные отъ мятежныхъ пресвитеріанцевъ по языку, религіи и образу жизни, произвели на нихъ сильное впечатлѣніе. Не даромъ фанатики сравнивали этихъ аморитовъ или филистимлянъ, пользуясь ихъ любимымъ выраженіемъ, съ коршунами, слетѣвшимися на рѣзню. Правительство призвало къ оружію всѣхъ, кто только могъ сѣсть на лошадь или идти пѣшкомъ, расчитывая впослѣдствіи конфисковать земли у всѣхъ ослушниковъ, которые по своимъ политическимъ убѣжденіямъ откажутся стать подъ королевское знамя, хотя и изъ благоразумія не примкнутъ къ мятежникамъ. Словомъ, пресвитеріанцы составили себѣ роковое убѣжденіе, что его величество нарочно отсрочилъ часъ возмездія, чтобы сдѣлать наказаніе болѣе безпощаднымъ.

Мортонъ старался ободрить малодушныхъ, указывая на вѣроятное преувеличеніе непріятельскихъ силъ, и на выгодную позицію мятежниковъ, защищенную широкой, глубокой рѣкой, черезъ которую можно было переправиться только по узкому, ветхому мосту. Онъ напомнилъ имъ блестящую побѣду надъ Клевергаузомъ при Друмклогѣ, когда королевское войско застало ихъ почти врасплохъ, и указалъ на холмистую, поросшую кустарникомъ мѣстность, дѣлавшую движеніе кавалеріи и артилеріи крайне затруднительнымъ.

Ободряя ряды мятежниковъ, Мортонъ въ то же время воспользовался неутѣшительными толками, чтобъ убѣдить вождей въ необходимости начать переговоры съ правительствомъ на умѣренныхъ условіяхъ. Онъ объяснилъ имъ, что весьма важно начать эти переговоры тотчасъ же, пока мятежники располагаютъ еще сильной, многочисленой арміей; что расчитывать на побѣду надъ образцовыми войсками герцога Монмута немыслимо при настоящемъ настроеніи умовъ въ средѣ пресвитеріанцевъ; и что безразсудно продолжать борьбу, угрожающую неизбѣжнымъ пораженіемъ, которое погубитъ дѣло пресвитеріанской партіи и дастъ правительству право еще больше угнетать несчастную страну.

Убѣжденія Мортона подѣйствовали на большинство его товарищей, которые объявили, что цѣль возстанія будетъ въ значительной мѣрѣ достигнута, если герцогъ Монмутъ согласится на условія, переданныя Мортономъ лорду Эвандэлю. Они хорошо понимали, что одинаково опасно ожидать враговъ съ оружіемъ въ рукахъ или распустить мятежные отряды, и по этому утвердили написанный Мортономъ проектъ соглашенія съ правительствомъ. Но многіе вожди -- и къ сожалѣнію тѣ, которые имѣли рѣшительное вліяніе на массу -- возстали противъ всякой сдѣлки, несогласной съ точнымъ смысломъ священной лиги и ковенанта 1640 года, называя ее беззаконной и богопротивной уступкой врагамъ истинной церкви. Они постарались склонить на свою сторону большинство, которому было не на что надѣяться и нечего терять; безразсудные фанатики рѣшительно объявили, что въ числѣ условій должно быть непремѣнно поставлено низверженіе съ престола нынѣ царствующаго королевскаго семейства и совершенная независимость церкви отъ государства; люди, желающіе другой сдѣлки съ правительствомъ, сказали они должны быть признаны жалкими трусами, измѣняющими своему высокому призванію, -- малодушными себялюбцами, ищущими случая поскорѣе уйти отъ опасности. Во всѣхъ палаткахъ пресвитеріанскаго лагеря шли горячіе споры о двухъ противоположныхъ мнѣніяхъ; тихое, спокойное обсужденіе вопроса перешло въ открытое столкновеніе, наиболѣе пылкіе представители враждебныхъ партій взялись за оружіе, и вскорѣ во всей арміи распространился разладъ, въ. которомъ суевѣрные люди могли увидѣть зловѣщее предзнаменованіе для грядущихъ событій.

ГЛАВА XXX.

Раздоры и несогласія продолжаютъ волновать ваши собранія.
Отвей.-- Спасенная Венеція.

Мортонъ былъ дѣятельно занятъ водвореніемъ согласія между враждебными партіями, раздиравшими армію; прошло два дня съ тѣхъ поръ какъ онъ вернулся изъ Тилитудлема въ Гамильтонъ, когда почтенный мистеръ Поундтекстъ влетѣлъ совершенно неожиданно въ его комнату, спасаясь отъ гнѣва Джона Бальфура Бурлея, который ужасно разсердился на своихъ двухъ товарищей за освобожденіе лорда Эвандэля. Когда послѣ ускореннаго и утомительнаго путешествія, краснорѣчивый проповѣдникъ собрался съ духомъ, онъ подробно разсказалъ Мортону все что случилось въ окрестностяхъ Тилитудлема съ достопамятнаго утра, когда мятежники вступили въ замокъ.

Мортонъ такъ искусно распорядился своимъ ночнымъ предпріятіемъ, и окружилъ себя такими вѣрными людьми, что Бурлей узналъ обо всемъ только поздно утромъ. Онъ прежде всего спросилъ, пріѣхали ли Макбріаръ и Кетльдрумль, за которыми онъ послалъ нарочнаго въ двѣнадцать часовъ ночи. Оказалось, что Макбріаръ находился уже въ деревнѣ, а Кетльдрумля ожидали съ минуты на минуту. Тогда Бурлей отправилъ человѣка къ Мортону, съ приглашеніемъ немедленно явиться на совѣтъ, но тотъ вернулся обратно съ извѣстіемъ, что Мортонъ выѣхалъ изъ деревни. Тогда Бурлей требовалъ мистера Поундтекста; но оказалось, что почтенный проповѣдникъ не счелъ благоразумнымъ оставаться среди несговорчивыхъ людей, какъ онъ самъ выражался, и не смотря на утомленіе рѣшился возвратиться въ ту же ночь къ себѣ въ усадьбу, чтобъ не имѣть столкновеніе съ суровымъ Бурлеемъ въ отсутствіи Мортона. Когда затѣмъ Бурлей освѣдомился о лордѣ Эвандэлѣ, онъ пришелъ въ невыразимую ярость, узнавъ что онъ выѣхалъ въ сопровожденіи отряда мильнвудскихъ стрѣлковъ, подъ непосредственнымъ начальствомъ самого Генри Мортона.

-- Негодяй! воскликнулъ Бурлей, обращаясь къ Макбріару.-- Низкій, малодушный измѣнникъ! Чтобы снискать милость правительства, онъ выпустилъ на свободу плѣнника, котораго я взялъ съ опасностью собственой жизни, и который одинъ препятствовалъ намъ овладѣть Тилитудлемскимъ замкомъ!

-- Но вѣдь замокъ находится теперь въ нашихъ рукахъ! сказалъ Макбріаръ, указывая на Тилитудлемскую башню.-- Вы видите, надъ нимъ развѣвается нашъ красно-голубой флагъ.

-- Это оскорбительная шутка, возразилъ Бурлей,-- гнусная насмѣшка со стороны роялистовъ, потѣшающихся надъ нашимъ легкомысліемъ.

Въ это время къ нему подъѣхалъ одинъ изъ приверженцевъ Мортона, съ донесеніемъ, что непріятель очистилъ замокъ, и что его заняли пресвитеріанцы. Бурлей не только не обрадовался неожиданому извѣстію, но еще больше разсердился.

-- Я сторожилъ добычу, сказалъ онъ,-- я боролся и составилъ планъ атаки, я подготовилъ все для взятія замка, отклонилъ отъ себя болѣе важныя и почетныя порученія, отбилъ всѣ вылазки непріятеля, я пресѣкъ доступъ провіанта къ нему, внесъ голодъ и отчаяніе въ стѣны Тилитудлема; и вотъ, когда сыны тьмы готовы были отдаться въ наши руки и надѣть на себя цѣпи рабовъ, когда ихъ жены и сестры должны были сдѣлаться забавою нашихъ солдатъ, является безбородый юноша, коситъ своимъ серпомъ чужую жатву и отнимаетъ добычу у побѣдителя! Неужели колосъ не принадлежитъ земледѣльцу, возрастившему его? Неужели полководецъ, овладѣвшій городомъ, не имѣетъ власти надъ его плѣнными жителями?

-- Успокойтесь, сказалъ Макбріаръ, удивленный раздражеменъ Бурлея:-- нечестивые люди не стоитъ вашего гнѣва. Промыслы Божіи неисповѣдимы, и многообразны орудія Небесной воли!-- Быть можетъ, этотъ юноша...

-- Ни слова больше, Макбріаръ! воскликнулъ Бурлей;-- не противорѣчьте мудрому мнѣнію, высказанному вами прежде. Вы первый предостерегали меня противъ раскрашеной куклы, противъ куска блестящей мѣди, принятаго мною за слитокъ золота. Горе избраникамъ Божіимъ, когда они пренебрегаютъ словами такого благочестиваго проповѣдника какъ вы, Макбріаръ! Насъ совращаютъ съ пути истины мірскія привязанности -- отецъ неблагодарнаго мальчишки Мортона былъ моимъ стариннымъ другомъ. Нѣтъ, кто хочетъ совершенно сбросить съ себя оковы всего бреннаго, скоропреходящаго, тотъ долженъ серьезно смотрѣть на борьбу, и оставаться строгимъ и неумолимымъ, когда на него возложено исполненіе небесной кары! Да, Эфраимъ Макбріаръ, мы должны брать примѣръ съ васъ!

Похвала задѣла проповѣдника за живое, и Бурлей могъ теперь безъ труда навязать ему свой образъ мыслей, тѣмъ болѣе что они сходились во взглядахъ на безусловное главенство церкви въ государствѣ.

-- Намъ слѣдуетъ немедленно ѣхать въ замокъ, сказалъ Бурлей,-- мы можемъ найти въ семейныхъ бумагахъ Белленденовъ кое какіе листочки, которые при удобномъ случаѣ принесутъ намъ больше пользы, чѣмъ храбрый полководецъ и сотня всадниковъ.

-- Нуждаются ли сыны ковенанта въ этихъ всадникахъ? воскликнулъ проповѣдникъ.-- Среди насъ и безъ того много несчастныхъ, которые больше дорожатъ благами мірскими, золотомъ и серебромъ, чѣмъ словами Св. Писанія; не такимъ людямъ суждено исполнить дѣло освобожденія!

-- Ты ошибаешься, Эфраимъ Макбріаръ! сказалъ Бурлей:-- чтобы работать, нужно имѣть средства къ тому, и сыны тьмы будутъ нашими орудіями. Во всякомъ случаѣ, мы лишимъ моавитянку наслѣдства; преступный Эвандэль и эрастіаеецъ Мортонъ могутъ, если хотятъ, жениться на юной красавицѣ, ео Тилитудлемскій замокъ и всѣ его угодья не достанутся имъ!

Сказавъ это Бурлей направился къ богатому жилищу лэди Маргаретъ. Войдя въ парадную залу, онъ велѣлъ собрать серебреную утварь и всѣ драгоцѣнности, и отдалъ ихъ въ казну арміи. Затѣмъ онъ произвелъ тщательный обыскъ во всѣхъ комнатахъ, и захватилъ всѣ семейныя бумаги, какія только могъ найти. Присутствовавшіе тщетно напоминали ему, что Мортонъ обѣщалъ обитателямъ замка строгую неприкосновенность частной собствености.

Бурлей и Макбріаръ расположились въ Тилитудлемѣ; въ теченіе дня къ нимъ присоединился Кетльдрумль съ Лэрдомъ Лангкэлемъ, котораго ревностный проповѣдникъ успѣлъ совратить, по словамъ Поундтекста, съ пути истины и высшаго религіознаго просвѣтленія. Эти четыре почтенныя личности, собравшись вмѣстѣ, отправили къ названому Поундтексту приглашеніе или, лучше сказать, предписаніе явиться въ Тилитудлемъ на совѣщаніе. Но благоразумный проповѣдникъ твердо помнилъ, что входъ въ замокъ защищенъ крѣпкими воротами, и что подъ тяжелыми сводами устроены мрачныя подземелья; по этому онъ не рѣшился ѣхать къ своимъ суровымъ товарищамъ, и поспѣшно удалился -- мы не хотимъ сказать бѣжалъ -- въ Гамильтонъ съ извѣстіемъ, что Бурлей, Макбріаръ и Кетльдрумль собираютъ сильный отрядъ камеронцевъ, съ которымъ намѣрены двинуться въ лагерь мятежниковъ, чтобы одержать верхъ надъ опозиціей.

-- Какъ видите, заключилъ Поундтекстъ съ глубокимъ вздохомъ,-- на ихъ сторонѣ будетъ непремѣнно большинство въ совѣтѣ; Лангкэль отличался всегда честнымъ, умѣренымъ образомъ мыслей, но онъ, какъ говорится, ни рыба и ни мясо. На чьей сторонѣ сила, на той и лэрдъ Лангкэль.

Этими словами почтенный Поундтекстъ заключилъ свою печальную повѣсть, и еще разъ глубоко вздохнулъ, размышляя о двойной опасности, угрожавшей ему во первыхъ со стороны враждовавшихъ между-собою начальниковъ и во вторыхъ со стороны правительственныхъ войскъ. Мортонъ постарался успокоить и ободрить его: онъ обнадежилъ его скорымъ и почетнымъ миромъ, о которомъ взялся ходатайствовать лордъ Эвандэль, и представилъ ему чрезвычайно привлекательную картину близкаго будущаго, когда почтенный мистеръ Поундтекстъ получитъ возможность вернуться въ свое тихое жилище и перелистывать по вечерамъ пыльные фоліанты, покуривая трубку и запивая ее кружкой хорошаго пива; чтобы достигнуть этого благополучія, Поундтекстъ долженъ оказать поддержку мѣрамъ, которыми Мортонъ имѣлъ въ виду водворить общее спокойствіе {См. Прилож. XIV. Умѣреные пресвитеріанцы.}. Побѣжденный этими доводами, мистеръ Поундтекстъ рѣшился великодушно ожидать прибытія тилитудлемскихъ камеронцевъ въ гамильтонскій лагерь.

Бурлей и его сообщники успѣли собрать вокругъ себя значительный отрядъ мятежниковъ, состоявшій изъ полуторы-тысячи пѣхотинцевъ и сотни всадниковъ; мрачные, строгіе, несообщительные, высокомѣрные, эти люди, казалось, хотѣли дать понять всѣмъ и каждому, что имъ однимъ открытъ путь къ спасенію, а что всѣ остальные христіане, расходившіеся съ ними въ религіозныхъ убѣжденіяхъ, немногимъ лучше отверженыхъ язычниковъ. Они вступили въ пресвитеріанскій лагерь скорѣе недовольными соперниками, чѣмъ добрыми союзниками, готовыми раздѣлить опасности съ своими болѣе умѣренными братіями, и вмѣстѣ начать борьбу за высокое дѣло. Бурлей не зашелъ къ своимъ товарищамъ для предварительныхъ переговоровъ объ общественныхъ дѣлахъ, а разослалъ имъ сухое приглашеніе явиться вечеромъ на общій совѣтъ.

Когда Мортонъ и Поундтекстъ пришли въ засѣданіе, всѣ уже были въ сборѣ. Присутствовавшіе обмѣнялись съ ними холодными привѣтствіями, и не трудно было замѣтить, что лица, созвавшія совѣтъ, не были расположены къ дружелюбнымъ преніямъ. Макбріаръ началъ говорить первый; его пылкое рвеніе просилось наружу. Онъ спросилъ, чьей властью нечестивый лордъ Эвандэль былъ освобожденъ отъ справедливо заслуженной казни.

-- Мы съ мистеромъ Мортономъ выпустили лорда Эвандэля на свободу, отвѣчалъ Поундтекстъ. Увѣренный въ поддержкѣ со стороны Мортона, онъ поспѣшилъ доказать ему свою неустрашимость; сверхъ того, Поундтекстъ предпочиталъ вступить въ пререканіе съ человѣкомъ духовнаго званія, противъ котораго могъ съ пользою употребить глубокія богословскія познанія, чѣмъ съ суровымъ, хладнокровнымъ Бурлеемъ.

-- Кто далъ вамъ право, почтенный собратъ, спросилъ Кетльдрумль, -- кто далъ вамъ право вмѣшиваться въ такой серьезный вопросъ и рѣшать его по собственому усмотрѣнію?

-- Господь далъ намъ это право, сказавъ: что свяжете на землѣ будетъ связано на небеси, и что разрѣшите на землѣ будетъ разрѣшено на небеси, возразилъ Поундтекстъ;-- если одинъ изъ нашихъ товарищей могъ справедливо осудить лорда Эвандэля на смерть, то двое другихъ могли не менѣе справедливо освободить его отъ смертной казни.

-- Разсказывайте, разсказывайте, воскликнулъ Бурлей,-- мы хорошо знаемъ ваши намѣренія. Вы отпустили на свободу разнаряженую, раззолоченую гусеницу, похваляющуюся титуломъ лорда, только для того, чтобы она ходатайствовала за васъ передъ лицомъ гнуснаго деспота.

-- Да, мы просили лорда Эвандэля передать герцогу Монмуту условія, на которыхъ мы согласны помириться, вступился Мортонъ, замѣтивъ смущеніе на лицѣ почтеннаго мистера Поундтекста.-- Что же тутъ дурнаго! Неужели наше отечество должно вести безконечную междоусобную войну, потому что вы хотите преслѣдовать дикіе, преступные и несбыточные планы.

-- Слушайте, слушайте! воскликнулъ Бурлей,-- онъ богохульствуетъ.

-- Неправда, возразилъ Мортонъ,-- я считаю богохульниками тѣхъ сумасбродныхъ людей, которые въ ожиданіи чудесъ пренебрегаютъ обыкновенными средствами, дарованными людямъ небеснымъ провидѣніемъ. Повторяю: мы пламенно желаемъ мира, и готовы хоть сейчасъ заключить его на условіяхъ, обезпечивающихъ намъ гражданскую и религіозную свободу. Мы не желаемъ искоренять насиліе насиліемъ.

Споръ принималъ весьма серьезный оборотъ, когда пришло неожиданное извѣстіе, что герцогъ Монмутъ выступилъ на западъ, и находится на полъ-пути между Эдинбургомъ и Гамильтономъ. Близкая опасность положила конецъ раздорамъ; слѣдующій день былъ назначенъ для поста и молитвы за грѣхи отечества; почтеннаго мистера Поундтекста просили сказать войскамъ проповѣдь поутру, а Кетльдрумля -- вечеромъ. Въ заключеніе было рѣшено, что представители религіозныхъ партій забудутъ на время вражду и несогласія, и соединятся какъ добрые братія для служенія одной высокой цѣли, ободряя своимъ примѣромъ солдатъ и воодушевляя ихъ къ доблестному сопротивленію. Совѣтъ сдѣлалъ такимъ образомъ первый шагъ къ миролюбивой политикѣ; тогда умѣреная партія рѣшилась пустить на голоса свое предложеніе, расчитывая не безъ основанія и на лэрда Лангкэля, который поблѣднѣлъ какъ полотно при извѣстіи о движеніи непріятеля, и вѣроятно готовъ былъ согласиться на какія угодно уступки. Его величество король, такъ начали умѣренные пресвитеріанцы, поручилъ начальство надъ своими войсками благородному джентльмену, извѣстному своимъ расположеніемъ къ нашей партіи; изъ этого мы можемъ и должны заключить, что правительство смотритъ на насъ менѣе враждебно, чѣмъ прежде. Принимая все это въ соображеніе становится необходимымъ убѣдиться путемъ личныхъ переговоровъ съ герцогомъ Монмутомъ, не получилъ ли онъ тайныхъ инструкцій для окончанія распри полюбовнымъ соглашеніемъ; другими словами, необходимо послать въ королевскую армію парламентера.

-- Кто согласится исполнить такое порученіе? спросилъ Бурлей, уклоняясь отъ прямаго возраженія на предложеніе, безусловно благоразумное.-- Кто рѣшится проникнуть въ непріятельскій лагерь, когда Джонъ Грэмъ Клевергаузъ поклялся повѣсить перваго посланаго, въ отмщеніе за смерть своего молодаго племяннка!

-- Эта угроза не должна служить препятствіемъ, сказалъ Мортонъ, -- я согласенъ принять на себя опасное порученіе.

-- Пусть ѣдетъ, сказалъ Бальфуръ Макбріару, отводя его въ сторону,-- мы по крайней мѣрѣ отдѣлаемся отъ него въ совѣтѣ.

Вслѣдствіе этого замѣчанія предложеніе умѣренной партіи встрѣтило поддержку даже со стороны "непримиримыхъ"; Генри Мортонъ получилъ офиціальное порученіе ѣхать въ лагерь герцога Монмута, и узнать на какихъ условіяхъ правительство расположено вступить въ соглашеніе съ мятежниками. Какъ только рѣшеніе совѣта сдѣлалось извѣстнымъ, многіе изъ умѣренной партіи обратились къ Мортону съ просьбой руководиться во время переговоровъ условіями, переданными лорду Эвандэлю въ Тилитудлемѣ. Приближеніе королевской арміи навело на всѣхъ страхъ и упыпіе, и только камеронцы гордо держали головы, питая безпредѣльное довѣріе къ своему религіозному рвенію. Напутствуемый самыми противорѣчивыми совѣтами и наставленіями, Мортонъ отправился въ королевскій лагерь, въ сопровожденіи Куди, не думая объ опасности, которой обыкновенно подвергаются парламентеры въ пылу междоусобной распри.

Отъѣхавъ на шесть или на семь миль отъ Гамильтона, Мортонъ увидѣлъ передъ собою авангардъ непріятеля: по всѣмъ дорогамъ, пересѣкавшимъ равнину, подвигались въ большомъ порядкѣ королевскіе отряды, направляясь къ Ботвель-Мупру, гдѣ предполагалось сдѣлать ночной привалъ. Ботвель-Мупрская поляна тянулась вдоль Клейда, въ двухъ миляхъ отъ того мѣста, гдѣ на противоположномъ берегу рѣки былъ разбитъ лагерь мятежниковъ. Мортонъ объявилъ цѣль своего пріѣзда подъѣхавшимъ къ нему всадникамъ, и просилъ ихъ проводить его къ герцогу Монмуту. Офицеръ, командовавшій отрядомъ, тотчасъ поспѣшилъ донести о прибытіи парламентера начальству, и на встрѣчу Мортона выѣхали два новыя лица.

-- Вы напрасно теряете время, любезнѣйшій, и подвергаете жизнь опасности, сказалъ одинъ изъ вновь прибывшихъ, обращаясь къ Мортону:-- герцогъ Монмутъ не желаетъ и не можетъ вести переговоровъ съ мятежниками, не положившими оружія, а ваши жестокости заслуживаютъ самыхъ строгихъ карательныхъ мѣръ. Поѣзжайте лучше назадъ, и поберегите сегодня вашего коня, чтобы онъ могъ спасти васъ завтра.

-- Я не могу допустить, отвѣчалъ Мортонъ,-- чтобы герцогъ Монмутъ осудилъ столькихъ соотечествениковъ, не выслушавъ даже ихъ оправданія, хотя бы они были въ его глазахъ тяжкими преступниками. Съ своей стороны я ничего не боюсь; на моей совѣсти не лежитъ ни одного насилія, ни одной жестокой мѣры; я готовъ исполнить возложеное на меня порученіе, хотя бы мнѣ пришлось искупить своею кровью преступленіе другихъ.

Офицеры переглянулись.

-- Мнѣ почему-то кажется, сказалъ младшій,-- что лордъ Эвандэль говорилъ именно объ этомъ молодомъ человѣкѣ.

-- Лордъ Эвандэль находится въ королевской арміи? спросилъ Мортонъ.

-- Нѣтъ, отвѣтилъ офицеръ,-- мы оставили его совершенно больнаго въ Эдинбургѣ. Ваше имя, серъ, если я не ошибаюсь, Генри Мортонъ?.

-- Точно такъ, серъ, сказалъ Мортонъ.

-- Мы допустимъ васъ къ герцогу, серъ, продолжалъ офицеръ, болѣе вѣжливо, -- но вы убѣдитесь сами, что переговоры не приведутъ ни къ чему. Его свѣтлость лично готовъ былъ бы сдѣлать какое угодно снисхожденіе пресвитеріанцамъ; но приближенные къ нему совѣтники никогда не допустятъ его до этого.

-- Мнѣ будетъ очень прискорбно, если мое ходатайство не примутъ въ уваженіе, возразилъ Мортонъ,-- но тѣмъ не менѣе я считаю своею обязанностью настаивать на личномъ свиданіи съ герцогомъ.

-- Лумлей, сказалъ старшій офицеръ, -- извѣстите герцога о прибытіи мистера Мортона, и напомните его свѣтлости, что это тотъ самый молодой человѣкъ, о которомъ лордъ Эвандэль отзывался съ такой похвалой.

Офицеръ вернулся съ отвѣтомъ, что генералъ не можетъ принять мистера Мортона вечеромъ, а желаетъ отложить свиданіе до слѣдующаго утра. По этому его помѣстили на ночь въ сосѣдней хижинѣ, снабдили всѣмъ необходимымъ, и вообще обошлись съ нимъ внимательно и вѣжливо. На слѣдующій день, рано утромъ, къ нему явился тотъ же офицеръ и пригласилъ его на аудіенцію.

Войско было выстроено въ колоны, и по видимому готовилось къ выступленію. Герцогъ находился въ центрѣ милиціи, въ разстояніи почти цѣлой мили отъ того мѣста, гдѣ Мортонъ провелъ ночь. Проѣзжая по равнинѣ къ ставкѣ герцога, молодой вождь могъ составить себѣ вѣрное понятіе о непріятельскихъ силахъ, которыя были собраны для подавленія необдуманнаго и чрезвычайно плохо организованнаго возстанія. Онъ увидѣлъ четыре англійскіе полка, цвѣтъ королевской арміи,-- и шотландскую собственную его величества гвардію, горѣвшую желаніемъ отомстить врагамъ за пораженіе при Друмклогѣ; онъ увидѣлъ также отряды регулярнаго войска, постоянно квартировавшаго въ Шотландіи, и наконецъ многочисленую кавалерію, составленую частью изъ волонтеровъ, частью изъ всадниковъ, выставленыхъ тѣми землевладѣльцами, которые были обязаны феодальными повинностями въ отношеніи короля. Мортонъ замѣтилъ также горцевъ изъ порубежныхъ округовъ горной Шотландіи,-- племя, ненавидѣвшее виговъ и всегда относившееся къ нимъ враждебно. Они пришли подъ начальствомъ своихъ вождей, и составляли сильное подспорье королевской арміи. Далѣе слѣдовала артилерія, грозно выставляя свои тяжелыя пушки; все вмѣстѣ представляло величественое зрѣлище, и Мортонъ невольно подумалъ, что только чудо можетъ спасти отъ совершеннаго пораженія дурно вооруженную мятежную армію, павшую духомъ и ослабленую взаимными раздорами. Офицеръ, сопровождавшій Мортона, старался прочитать въ его взглядѣ впечатлѣніе, произведенное на него заранѣе подготовленымъ парадомъ королевскихъ войскъ. Но молодой человѣкъ остался вѣренъ призванію, которому взялся служить; онъ подавилъ невольный страхъ, овладѣвшій имъ въ началѣ, и проѣзжая мимо многочисленыхъ полковъ окинулъ ихъ равнодушнымъ взглядомъ человѣка, привыкшаго къ подобнымъ зрѣлищамъ.

-- Какъ видите, мы вамъ приготовили обильное угощеніе, сказалъ офицеръ.

-- Я готовъ принять его, возразилъ Мортонъ;-- иначе, я не былъ бы въ настоящую минуту здѣсь. Но я предпочелъ бы, признаюсь откровенно, болѣе скромное угощеніе, для блага всѣхъ партій.

Разговаривая такимъ образомъ, они подъѣхали къ главнокомандующему; окруженный блестящей свитой, онъ стоялъ на пригоркѣ, съ котораго открывался обширный видъ на прихотливые изгибы Клейда и на лагерь мятежниковъ, находившійся въ отдаленіи на противоположномъ берегу. Офицеры по видимому изучали мѣстность, съ цѣлью немедленаго нападенія. Когда капитанъ Лумлей, сопровождавшій Мортона, подъѣхалъ къ герцогу и назвалъ ему на ухо парламентера, Монмутъ приказалъ всѣмъ удалиться, за исключеніемъ двухъ офицеровъ, занимавшихъ очевидно важныя должности въ королевской арміи; оставшіеся стали тихимъ голосомъ совѣщаться съ Монмутомъ. Мортонъ тѣмъ временемъ могъ изучить наружность тѣхъ лицъ, съ которыми ему предстояло вести переговоры.

Всѣ видѣвшіе герцога Монмута невольно увлекались его очаровательной наружностью и изысканіями манерами; про него великій жрецъ девяти англійскихъ музъ сказалъ впослѣдствіи:

Whate'er he did was done with so much ease,

In him alone 't was natural to please;

His motions all accompanied with grace,

And Paradise was opened in his face *).

*) Онъ былъ такъ непринужденъ въ движеніяхъ и поступкахъ; онъ одинъ имѣлъ, казалось, отъ природы право нравиться; онъ былъ милъ и изященъ въ манерахъ, и рай былъ открытъ въ его чертахъ.

Дрейденъ, Авесаломъ и Ахмтофель.

Внимательный наблюдатель могъ замѣтить въ мужественой красотѣ Монмута черту безхарактерности и нерѣшительности, свидѣтельствовавшей о его неспособности дѣйствовать самостоятельно въ серьезную, затруднительную минуту.

Нѣсколько позади герцога стоялъ Клевергаузъ, котораго мы уже представили читателямъ, и еще другой офицеръ, въ генеральскомъ мундирѣ, съ чрезвычайро типичнымъ лицомъ. На немъ былъ костюмъ временъ Карла I, замшевый, съ богатымъ, стариннымъ шитьемъ. Сапоги и шпоры принадлежали къ той же эпохѣ. На стальной панцырь, защищавшій грудь, спускалась длинная сѣдая борода, которой бритва не касалась съ того самаго времени, какъ несчастный король погибъ на эшафотѣ. Почти плѣшивая голова была обнажена. Высокій, морщинистый лобъ, сѣрые проницательные глаза и рѣзкія черты лица свидѣтельствовали о закаленномъ здоровьи, на которое годы не имѣли вліянія, и о суровомъ, непреклонномъ характерѣ, чуждомъ человѣколюбія. Таковъ билъ знаменитый генералъ Томасъ Дальзель {См. Прилож. XV. Генералъ Дальзель.}; виги боялись и ненавидѣли его болѣе Клевергауза, такъ какъ онъ употреблялъ противъ нихъ самыя жестокія насилія по личной ненависти къ нимъ, и можетъ быть по врожденной строгости характера, тогда какъ Клевергаузъ преслѣдовалъ ихъ болѣе изъ политическихъ цѣлей, желая мѣрами острастки остановить успѣхи пресвитеріанства, и совершенно искоренить эту секту.

0x01 graphic

Присутствіе двухъ знаменитыхъ воиновъ, изъ которыхъ одного Мортонъ зналъ лично, а другого по наслышкѣ, показалось ему зловѣщимъ предзнаменованіемъ, и отняло у него послѣднюіо надежду на успѣшный исходъ переговоровъ. Тѣмъ не менѣе, не смотря на свою молодость, неопытность и на очевидное недружелюбіе, съ которымъ враги заранѣе встрѣчали его предложеніе, онъ смѣло выступилъ впередъ, съ твердымъ намѣреніемъ отстоять на сколько возможно нрава родины и справедливыя требованія своей партіи, не желая никому дать повода сказать, что онъ погубилъ дѣло неумѣстной робостью. Монмутъ привѣтствовалъ его съ обычной, взысканой любезностью, отпечатокъ которой ложился и на самые незначительные его поступки; Дальзель взглянулъ на Мортона мрачно и сурово, и нетерпѣливо нахмурилъ брови; Клевергаузъ насмѣшливо улыбнулся, и кивнулъ ему головою, какъ старому знакомому.

-- Вы явились отъ имени несчастныхъ, заблужденныхъ людей, серъ, ожидающихъ насъ съ оружіемъ въ рукахъ, сказалъ герцогъ Монмутъ, -- и ваше имя, если не ошибаюсь, Мортонъ. Прошу почтить насъ сообщеніемъ возложенаго на васъ порученія.

-- Порученіе это, милордъ, отвѣчалъ Мортонѣ,-- имѣетъ цѣлью узнать, какъ ваша свѣтлость взглянула на ходатайство, которое лордъ Эвандэль обѣщалъ вручить вамъ отъ нашего имени.

-- Лордъ Эвандэль дѣйствительно передалъ мнѣ бумагу, возразилъ герцогъ,-- и сообщилъ мнѣ при этомъ, что вашъ образъ дѣйствій, мистеръ Мортонъ, во время злополучнаго столкновенія, былъ проникнутъ уыѣрепостью и великодушіемъ. Позвольте мнѣ прежде всего принести вамъ мою искренюю благодарность.

Мортонъ замѣтилъ, что Дальзель съ негодованіемъ покачалъ головой и шепнулъ что то на ухо Клевергаузу, который усмѣхнулся и пожалъ плечами, но сдѣлалъ это едва замѣтно. Герцогъ вынулъ изъ кармана бумагу, и держа ее въ рукахъ, обратился къ Мортону со слѣдующими словами, въ которыхъ проглядывала очевидная борьба природной мягкости характера и убѣжденій въ справедливости предъявленыхъ мятежниками требованій, съ желаніемъ сообразоваться съ волей короля и суровыми убѣжденіями своихъ помощниковъ и совѣтниковъ.

-- Я не желаю распространяться о томъ, мистеръ Мортонъ, насколько вообще умѣстны и приличны требованія, заключающіяся въ переданой мнѣ бумагѣ. Нѣкоторыя изъ нихъ, на мой взглядъ, благоразумны и справедливы. Я не получилъ въ этомъ отношеніи никакихъ точныхъ инструкцій отъ его величества короля, но охотно беру на себя ходатайствовать за васъ передъ лицомъ его величества, и обѣщаю вамъ употребить все свое вліяніе, чтобы ускорить рѣшеніе вопроса въ благопріятномъ для васъ смыслѣ. Но вы должны основательно понять, что я могу вести переговоры только съ просителями, но отнюдь не съ мятежниками; ваши приверженцы тогда только получатъ право расчитывать на снисхожденіе со стороны правительства, когда они положатъ оружіе, и мирно разойдутся по домамъ.

-- Поступить такъ, милордъ, сказалъ Мортонъ не смущаясь, -- значило бы признать себя мятежниками, какъ того желаютъ наши враги. Мы обнажили мечъ, чтобы возвратить себѣ прирожденныя намъ права; умѣренный, просвѣщенный взглядъ вашей свѣтлости призналъ въ существѣ справедливость нашего ходатайства, которому едва ли бы вняли, если бы оно не было подкрѣплено воинственной обстановкой. По этому мы не можемъ и не должны положить оружія, пока не будемъ увѣрены, что правительство готово удовлетворить нашимъ законнымъ требованіямъ.

-- Мистеръ Мортонъ, возразилъ герцогъ Монмутъ,-- вы молоды, но вѣроятно знаете достаточно свѣтъ и людей, и не затруднитесь понять простой истины, что форма, въ которой предъявляются весьма умѣреныя и благоразумныя требованія, можетъ нерѣдко сдѣлать ихъ опасными и безразсудными.

-- Прошу васъ замѣтить, милордъ, отвѣтилъ Мортонъ,-- что мы прибѣгли къ крайнимъ средствамъ, когда всѣ остальныя оказались безуспѣшными.

-- Мистеръ Мортонъ, сказалъ герцогъ,-- я къ сожалѣнію долженъ прекратить наше свиданіе. Мы готовы къ битвѣ, но я вамъ даю часъ времени, чтобы передать нашъ отвѣтъ мятежникамъ. Если они согласятся разойтись, положатъ оружіе и пришлютъ ко мнѣ мирную депутацію, я обязуюсь честнымъ словомъ сдѣлать все что въ моей власти, чтобы удовлетворить ихъ требованіямъ. Въпротивномъ случаѣ, они не должны пенять на насъ за послѣдствія. Я полагаю, господа, продолжалъ онъ, обращаясь къ своимъ двумъ товарищамъ, что данныя мнѣ полномочія воспрещаютъ мнѣ вести дальнѣйшіе переговоры?

-- Клянусь честью, воскликнулъ цеожидано Дальзель,-- я прекратилъ бы ихъ давно, если бы мой слабый разсудокъ долженъ былъ сообразоваться съ волей короля и голосомъ моей совѣсти, но вашей свѣтлости вѣроятно ближе извѣстны тайныя намѣренія его величества, такъ какъ мы руководимся только офиціальными инструкціями.

Лице герцога вспыхнуло яркимъ румянцемъ.

-- Вы слышите, мистеръ Мортонъ, сказалъ онъ обращаясь къ молодому вождю,-- генералъ Дальзель порицаетъ продолжительность нашихъ переговоровъ.

-- Мнѣ извѣстно, милордъ, какія чувства генералъ Дальзель питаетъ къ нашей партіи, отвѣчалъ Мортонъ, -- и слова его меня не удивляютъ. Мы не ошиблись, приписывая вашей свѣтлости готовность отнестись сочувственно къ нашему ходатайству; но позволяю себѣ замѣтить одно: вы требуете отъ насъ безусловной покорности, и обѣщаете намъ не только помилованіе, но и удовлетвореніе нашихъ законныхъ требованій; но едва ли вы будете въ состояніи исполнить это обѣщаніе, пока король окруженъ подобными совѣтниками. Во всякомъ случаѣ я передамъ нашимъ начальникамъ отвѣтъ вашей свѣтлости; если нѣтъ выбора между войной и миромъ, мы должны волей неволей продолжать борьбу.

-- Прощайте, серъ, сказалъ герцогъ.-- Я пріостанавливаю военныя дѣйствія только на одинъ часъ. Если вы въ теченіе этого времени найдете возможнымъ сообщить мнѣ отвѣтъ, который отвратитъ напрасное кровопролитіе, я съ радостью выслушаю васъ на этомъ же мѣстѣ.

Дальзель и Клевергаузъ опять переглянулись съ презрительной улыбкой. Герцогъ замѣтилъ этотъ взглядъ, и повторилъ послѣднія слова съ гордымъ достоинствомъ въ голосѣ:

-- Да, господа, я буду искрено радъ, если мятежники пришлютъ миролюбивый отвѣтъ, который отвратитъ напрасное кровопролитіе. Я могъ бы ожидать, что такое желаніе съ моей стороны не встрѣтитъ въ васъ презрительнаго порицанія.

Дальзель молча и строго взглянулъ на герцога, въ отвѣтъ на его рѣзкое замѣчаніе. Клевергаузъ насмѣшливо улыбнулся, склонилъ голову и замѣтилъ, "что никогда не позволитъ себѣ осуждать намѣренія его свѣтлости".

Герцогъ отпустилъ Мортона любезнымъ движеніемъ руки, и молодой человѣкъ поѣхалъ обратно въ пресвитеріанскій лагерь, въ сопровожденіи тѣхъ же офицеровъ, которые представили его Монмуту; проѣзжая мимо королевской гвардіи, онъ увидѣлъ Клевергауза, который успѣлъ уже стать во главѣ своихъ воиновъ. Какъ только полковникъ замѣтилъ Мортона, онъ подъѣхалъ къ нему и вѣжливо заговорилъ съ нимъ:

-- Если не ошибаюсь, я вижу мистера Мортона Мильнвуда. не въ первый разъ?

-- Полковникъ Грэмъ не виноватъ, я полагаю, въ томъ, что мнѣ приходится безпокоить офицеровъ его величества своимъ посѣщеніемъ, сказалъ Мортонъ, мрачно улыбаясь.

-- Позвольте мнѣ сказать, во всякомъ случаѣ, возразилъ Клевергаузъ,-- что образъ дѣйствій мистера Мортона вполнѣ подтверждаетъ мнѣніе, которое я раньше составилъ о немъ, и что во время нашего послѣдняго свиданія въ Тилитудлемѣ я строго исполнялъ свой долгъ въ отношеніи къ нему.

-- Ваше дѣло, полковникъ, согласовать свои поступки съ требованіями долга, и долгъ съ голосомъ совѣсти, отвѣчалъ Мортонъ, оскорбленный желаніемъ Клевергауза вынудить отъ него признаніе виновности, а слѣдовательно и справедливости смертнаго приговора, произнесеннаго противъ него въ замкѣ лэди Маргаретъ.

-- Выслушайте меня, сказалъ Клевергаузъ, замѣтивъ намѣреніе Мортона ѣхать дальше. Лордъ Эвандэль увѣряетъ, что я долженъ въ чемъ то извиниться передъ вами. Я всегда буду дѣлать различіе, объявляю это торжествено, между благороднымъ, великодушнымъ человѣкомъ, ослѣпленнымъ ложнымъ чувствомъ долга, и безумными фанатиками, повинующимися приказанію гнуснаго убійцы. Если вы не успѣете склонить мятежниковъ къ безусловной покорности, вернитесь къ намъ и сдайтесь одни; ваши войска не въ состояніи сопротивляться намъ и полчаса. Помните одно: не обращайтесь ни къ Монмуту, ни къ Дальзелю; первый не можетъ спасти васъ, второй не захочетъ; я одинъ могу и долженъ спасти васъ; я обѣщалъ лорду Эвандэлю сдѣлать это.

-- Благодарю лорда Эвандэля за великодушное заступничество, возразилъ Мортонъ,-- но не желаю покупать его цѣною измѣны. Что же касается до васъ, полковникъ Грэмъ, то я охотно приму отъ васъ удовлетвореніе, если вы мнѣ предложите его въ другой формѣ. Черезъ часъ, вы найдете меня на западномъ концѣ Ботвельскаго моста ожидающимъ васъ съ мечемъ въ рукахъ.

-- Я буду очень радъ встрѣтиться съ вами, сказалъ Клевергаузъ,-- но былъ бы еще болѣе доволенъ, если бы вы согласились на первое мое предложеніе.

Они поклонились другъ другу и разъѣхались.

-- Славный молодой человѣкъ, Лумлей, обратился Клевергаузъ къ своему товарищу;-- но онъ непремѣнно погибнетъ, и мы не будемъ повинны въ его смерти!

Сказавъ это Клевергаузъ далъ лошади шпоры, и поскакалъ къ своему полку.

ГЛАВА XXXI.

Вниманіе! въ лагерѣ говоръ и шумъ; нѣтъ мира и покоя.
Бурнсъ.

Пришли воины изъ Малиша въ голубомъ нарядѣ;
пришли изъ Лондона красныя куртки.
Строфы Ботвеля.

Покинувъ стройные ряды правительственыхъ полковъ и подъѣхавъ къ аванпостамъ мятежниковъ, Мортонъ съ грустью замѣтилъ огромное различіе въ дисциплинѣ и вооруженіи двухъ враждебныхъ армій, которое заранѣе давало рѣшительный перевѣсъ регулярному войску герцога Монмута. Несогласіе, вспыхнувшее въ средѣ военнаго совѣта, господствовало теперь во всемъ лагерѣ. Часовые и застрѣльщики разсуждали о причинахъ небеснаго гнѣва и о предѣлахъ эрастіанской ереси, вмѣсто того чтобы слѣдить за движеніемъ непріятеля, хотя отдаленные звуки трубъ и волынокъ извѣщали о близкой опасности.

Впрочемъ, сильный отрядъ мятежниковъ стоялъ у въѣзда на длинный и узкій Ботвельскій мостъ, по которому королевскія войска должны были необходимо пройти, чтобы напасть на пресвитеріанцевъ. Но между солдатами замѣтно было смущеніе; они понимали, что ихъ поставили на чрезвычайно опасную позицію, и помышляли объ отступленіи къ главной арміи. Это повело бы къ неминуемой погибели: успѣхъ дня вполнѣ зависѣлъ отъ того, удастся ли мятежникамъ отстоять проходъ черезъ мостъ. Берегъ Клейда, на которомъ они стояли лагеремъ, представлялъ гладкую равнину, только на окраинахъ нсрерѣзаную неглубокими оврагами, а въ такой мѣстности, безъ пушекъ и почти безъ кавалеріи, безпорядочное войско мятежниковъ не могло выдержать атаки регулярныхъ полковъ.

0x01 graphic

Мортонъ внимательно изучилъ окрестность, и пришелъ къ тому убѣжденію, что для успѣшнаго сопротивленія необходимо занять нѣсколько домовъ вдоль лѣваго берега рѣки, заслоненныхъ живою изгородью изъ ольхи и орѣшника, загородить спускъ съ моста, и запереть ворота, устроеныя по старинному обычаю надъ центральной аркой моста. Когда эти распоряженія были исполнены, Мортонъ приказалъ сломать перила съ того конца, который былъ обращенъ къ непріятелю, чтобы затруднить ему движеніе по мосту, высоко повисшему надъ водою. Затѣмъ онъ обратился къ отряду съ краткою рѣчью, въ которой уговаривалъ солдатъ тщательно охранять важную позицію, и въ случаѣ нападенія со стороны непріятеля, мужествено защищаться до прибытія подкрѣпленія. Онъ велѣлъ поставить пикетъ на правомъ берегу, чтобы слѣдить за движеніемъ непріятеля, и перевести его на лѣвый только тогда когда королевскія войска приблизятся на ружейный выстрѣлъ; въ заключеніе онъ просилъ начальника отряда сообщать въ главную армію о всякой перемѣнѣ въ положеніи дѣлъ. Солдаты, въ минуту опасности, умѣютъ чутко цѣнить достоинства своихъ вождей. Хладнокровіе и энергическая находчивость Мортона воодушевили мятежниковъ; они дѣятельно принялись укрѣплять мѣстность по его указаніямъ, и при отъѣздѣ привѣтствовали его восторжеными криками: "Рады стараться!".

Мортонъ поскакалъ въ главную армію, и съ негодованіемъ встрѣтилъ шумящую толпу, враждовавшую между собою въ то время какъ порядокъ и согласіе были необходимы. Войско не было выстроено въ боевой порядокъ; солдаты не повиновались командѣ офицеровъ, тѣснили другъ друга, уподобляясь безпокойнымъ морскимъ волнамъ; всѣ кричали, и никто не хотѣлъ слушать. Мортонъ съ трудомъ пробрался къ ставкѣ начальниковъ, чтобы узнать причину смятенія и постараться, если возможно, прекратить несвоевременные безпорядки. Но оставимъ на время Мортона, и разскажемъ читателю что произошло въ лагерѣ пресвитеріанцевъ во время отсутствія его.

По состоявшемуся рѣшенію военнаго совѣта, о которомъ мы уже упоминали, мятежники проводили настоящій день въ постѣ и молитвѣ; пуритане придавали во время первыхъ междоусобныхъ войнъ большое значеніе этой мѣрѣ, считая ее самымъ дѣйствительнымъ средствомъ для устраненія всѣхъ препятствій и разрѣшенія всѣхъ сомнѣній. Въ подобныхъ случаяхъ избирали обыкновенно будничный день, но въ виду наступательнаго движенія непріятеля и недостатка времени, гамильтонскій лагерь постился и молился въ воскресенье. Посреди равнины была воздвигнута временая каѳедра, которую, согласно принятому рѣшенію, почтенный Питеръ Поундтекстъ долженъ былъ занять первый, какъ старшій пасторъ пресвитеріанской арміи. Но пока знаменитый проповѣдникъ шелъ тихими и мѣрными шагами къ лобному мѣсту, съ котораго собирался говорить народу, передъ нимъ неожидано предсталъ сумасшедшій Абакукъ Мукльратъ, такъ непріятно поразившій Мортона своимъ появленіемъ на первомъ совѣтѣ мятежниковъ, послѣ побѣды при Лудонъ-Гилѣ. Неизвѣстно, дѣйствовалъ ли Мукльратъ по наущенію камеронцевъ, или самъ увлекся зрѣлищемъ пустой каѳедры, но только онъ рѣшился подѣлиться со многочисленныя слушателями плодами болѣзнено раздраженнаго воображенія. Опередивъ своего соперника Поундтекста, онъ бросился на возвышеніе, обвелъ блуждающимъ взоромъ присутствовавшихъ, открылъ библію, и не смущаясь громкимъ ропотомъ большинства, прочелъ слѣдующій текстъ изъ тринадцатой главы Второзаконія:

-- Сыны Веліала вышли изъ среды васъ, и увлекли съ собою многихъ гражданъ своего роднаго города, сказавъ: "пойдемте и будемъ служить другимъ богамъ, которыхъ вы не знаете".

Затѣмъ онъ порывисто закрылъ библію, и началъ говорить.

Дикая, необузданая рѣчь Мукльрата вполнѣ соотвѣтствовала его несвоевременому появленію на каѳедрѣ; онъ коснулся съ самаго начала именно тѣхъ вопросовъ, обсужденіе которыхъ было съ общаго согласія отложено до болѣе благопріятнаго времени; и справедливость требуетъ замѣтить, что въ предѣлахъ этихъ вопросовъ онъ говорилъ чрезвычайно связно и послѣдовательно. Онъ не упустилъ ни одного обстоятельства, свидѣтельствовавшаго противъ его враговъ; обвинивъ умѣреную партію въ ереси, въ стремленіи къ деспотизму, въ желаніи примириться съ врагами божественой истины, онъ обратился къ Мортону, и примѣнилъ къ нему упомянутый выше текстъ Второзаконія, сказавъ, что онъ есть именно одинъ изъ сыновей Веліала, покинувшій среду вѣрныхъ и соблазняющій своихъ соотечествениковъ, уговаривая ихъ поклониться новымъ богамъ. Мукльратъ грозилъ небеснымъ гнѣвомъ Мортону и всѣмъ его приверженцамъ, и увѣщевалъ чистымъ сердцемъ покинуть совѣтъ нечестивыхъ.

-- Не страшитесь лошадинаго топота, сказалъ онъ,-- не страшитесь блестящихъ панцирей. Пусть непріятель будетъ лютъ какъ драконъ, великъ числомъ какъ звѣзды небесныя, вы все-таки не ищите у него помощи и спасенія. Мы не тѣмъ сильны, чѣмъ сильны духи тьмы, мы не опираемся на одни столпы съ ними; въ противномъ случаѣ, одинъ человѣкъ не могъ бы побѣдить тысячу, а двое не могли бы справиться съ десятью тысячами. Сегодня ночью я видѣлъ чудные сны, и таинственый голосъ шепталъ мнѣ: "Абакукъ, возьми вѣялку, и отдѣли доброе зерно отъ плевелъ, чтобъ ихъ не опалилъ вмѣстѣ огонь небеснаго гнѣва!" Истинно говорю вамъ: возьмите Генри Мортона -- гнуснаго Ахава, измѣнившаго намъ и перешедшаго на сторону враговъ -- возьмите его, побейте каменьями, и сожгите его тѣло на кострѣ, чтобъ отвратить небесную кару отъ сыновъ ковенанта. Онъ не облекся въ одежду вавилонскую, но продалъ одежду праведниковъ женѣ вавилонской -- онъ не взялъ злата и сребра, но предалъ истину, которая дороже драгоцѣнныхъ металловъ.

Не успѣлъ Мулькратъ досказать своего бѣшенаго обвиненія противъ одного изъ самыхъ дѣятельныхъ вождей пресвитеріанской арміи, какъ въ собраніи поднялся невообразимый шумъ; многіе возмутились словами Абакука, многіе начали настаивать на немедленомъ выборѣ новыхъ начальниковъ и на удаленіи всѣхъ тѣхъ лицъ, которыя такъ или иначе сдѣлались причастны ереси, развращающей слугъ божіихъ, и дерзнули прикоснуться къ тому что подверглось небесному проклятію. Таковы были требованія, шумно высказаныя камеронцами, рѣшительно объявившими, что кто не за нихъ, тотъ противъ нихъ, -- что въ такое смутное время нельзя пренебрегать существеными частями священнаго ковенанта,-- что всякая уступка въ такомъ важномъ дѣлѣ навлечетъ гнѣвъ божій на виновныхъ, и что въ глазахъ истинныхъ ревнителей вѣры малодушный, нерѣшительный пресвитеріанецъ долженъ быть поставленъ на ряду съ прелатистами, нулифидіанцами и антиковенантерами.

Обвиненные возстали съ высокомѣрнымъ негодованіемъ противъ гнусныхъ преступленій; приписанныхъ имъ; они бросили своимъ обвинителямъ упрекъ въ безразсудномъ фанатизмѣ, поселяющемъ раздоръ и несогласія въ рядахъ арміи въ такую минуту, когда дружное усиліе всѣхъ соединенныхъ партій едва будутъ въ состояніи остановить успѣхи непріятеля. Поундтекстъ и двое его собратьевъ постарались успокоить волненіе безпокойныхъ умовъ, и хотѣли примирить несогласныя между собою партіи словами патріарха: "Да не будетъ вражды между мною и тобою, и между твоими пастухами и моими пастухами, ибо мы братья". Но миролюбивыя попытки не удались; тщетно самъ Бурлей возвысилъ свой строгій, мощный голосъ, призывая солдатъ къ тишинѣ и порядку, когда шумъ и волненіе разрослись до опасныхъ размѣровъ. Трудно было возстановить нарушенную дисциплину, и присутствовавшіе заразились по видимому безуміемъ Абакука Мукльрата. Благоразумные и умѣреные люди были готовы покинуть равнину, и отказаться отъ борьбы, совершенно безнадежной, принимая во вниманіе бѣдственое положеніе мятежной арміи. Другіе кротко молили, по собственому выраженію, о назначеніи новыхъ вождей, но это кроткое моленіе выражалось въ бѣшеныхъ крикахъ, довершавшихъ смятеніе и неурядицу въ лагерѣ. Мортонъ явился отъ герцога Монмута въ то самое время, когда все войско пресвитеріанцевъ готово было распадаться. Его встрѣтили громкими привѣтствіями съ одной стороны, и не менѣе громкими проклятіями съ другой.

-- Что это значитъ? Какъ вы допускаете такой безпорядокъ въ виду непріятеля? воскликнулъ онъ обращаясь къ Бурлею, который потерялъ всякую надежду на водвореніе дисциплины, и опираясь на мечъ смотрѣлъ на всѣхъ съ мрачнымъ отчаяніемъ.

-- Что это значитъ, спрашиваете вы? возразилъ Бурлей;-- это значитъ, что Господь предалъ насъ въ руки враговъ.

-- Неправда, воскликнулъ Мортонъ громкимъ, рѣшительнымъ голосомъ, чтобы многіе могли его услышать,-- неправда, Господь не покинулъ насъ; мы отреклись отъ него, и покрыли себя позоромъ, измѣнивъ дѣлу религіозной и гражданской свободы. Выслушайте меня, продолжалъ онъ, вскакивая на каѳедру, которую Абакукъ Мукльратъ оставилъ по истощеніи своихъ силъ;-- непріятель согласенъ вступить съ нами въ переговоры не прежде, пока мы не положимъ оружія. Если въ васъ есть доблесть, мы найдемъ еще средства къ славной защитѣ; но время летитъ. Надо выбирать между войною и миромъ. Неужели грядущимъ поколѣніямъ придется говорить, что у шести тысячъ хорошо вооруженныхъ шотландцевъ не хватило мужества встрѣтить нападеніе непріятеля, не хватило умѣнья заключить честный миръ, не хватило даже трусливаго благоразумія отступить во время и въ хорошемъ порядкѣ. Стоитъ ли спорить о религіозныхъ догматахъ, когда все зданіе церкви готово распасться? Помните, братья, послѣднее и самое ужасное наказаніе, которое Господь ниспослалъ на избраньи! народъ свой за преступное ослѣпленіе и жестокосердіе? Онъ возбудилъ въ средѣ его кровавыя распри, когда враги осаждали городъ, и собирались взять приступомъ укрѣпленія.

Возваніе Мортона произвело сильное впечатлѣніе: многіе громко выражали одобреніе, но другіе встрѣтили слова его насмѣшками и закричали: "Скорѣе въ палатки, народъ Израиля!"

Между тѣмъ непріятель занялъ весь правый берегъ рѣки, и двинулся на мостъ; тогда Мортонъ воскликнулъ громовымъ голосомъ, съ поднятой рукой: "Прекратите безумные крики! Передъ вами стоитъ непріятель! Если мы удержимъ за собою мостъ, мы спасемъ свою жизнь и завоюемъ себѣ желанную свободу. Я докажу, что былъ хоть одинъ шотландецъ, готовый умереть за высокое дѣло; кто любитъ свою родину, за мной"!

0x01 graphic

Взоры мятежниковъ устремились въ одну сторону, и грозная картина воинственыхъ приготовленій разомъ усмирила строптивыхъ; блестящіе ряды англійской пѣхоты, многочисленая кавалерія, тяжелыя пушки, устанавливаемыя вдоль берега, шотландцы въ національныхъ костюмахъ, отыскивающіе брода, длинная вереница полковъ, уходившая въ туманную даль,-- все это до такой степени поразило мятежниковъ, что они готовы были принять невеселую дѣйствительность за обманъ болѣзннео настроенаго воображенія. Они переглядывались между собою, съ безпомощнымъ выраженіемъ больныхъ, измученыхъ недавнимъ, припадкомъ; одкако когда Мортонъ сошелъ съ каѳедры и устремился къ мосту, за нимъ послѣдовала сотня молодыхъ людей, преимуществено изъ ввѣренаго ему отряда.

Бурлей обратился къ Эфраиму Макбріару.

-- Эфраимъ, сказалъ онъ,-- Провидѣніе указываетъ намъ путь словами безразсуднаго юноши; кому дорогъ свѣтъ духовнаго просвѣщенія, пусть слѣдуетъ за Бальфуромъ Бурлеемъ!

-- Остановись, возразилъ Макбріаръ;-- неужели мы будемъ сообразовать свои поступки со словами Генри Мортона; остановись, говорю тебѣ; пулифидійскій Ахавъ непремѣнно замыслилъ измѣну, и предастъ насъ въ руки враговъ. Оставайся съ нами; ты наша опора и защита!

-- Не мѣшай мнѣ, воскликнулъ Бурлей; -- юноша сказалъ правду: если враги овладѣютъ мостомъ, мы погибли. И такъ, не мѣшай мнѣ. Неужели сыны человѣческіе окажутся болѣе мудрыми и доблестными, чѣмъ сыны божескіе?-- Стройтесь въ ряды, продолжалъ онъ, обращаясь къ солдатамъ, повинуйтесь вождямъ -- спѣшите намъ на помощь! Да будетъ проклятъ малодушный, который дерзнетъ искать спасенія бѣгствомъ въ великій день освобожденія!

Сказавъ это Бурлей быстро направился къ мосту; за нимъ послѣдовало около двухъ сотъ человѣкъ. По удаленіи Мортона и Бурлея, въ арміи водворилась глубокая, зловѣщая тишина. Наконецъ начальники очнулись отъ оцѣпенѣнія, и дѣятельно принялись за исполненіе своихъ обязаностей; они постарались привести войска въ боевой порядокъ, и велѣли солдатамъ лечь на землю, когда имъ будетъ угрожать губительное дѣйствіе непріятельской артилеріи. Мятежники повиновались какъ стадо барановъ; они утратили всякую энергію, и съ мрачнымъ отчаяніемъ смотрѣли на опасность, которой не съумѣли отвратить во время. Тѣмъ не менѣе офицеры успѣли водворить внѣшній порядокъ и придать отрядамъ видъ регулярнаго войска; оставалось только надѣяться, что какое нибудь благопріятное обстоятельство оживитъ мужество пресвитеріанцевъ.

Кетльдрумль, Поундтекстъ, Макбріаръ и другіе проповѣдники обходили ряды и уговаривали ихъ пѣть псалмы; но суевѣрные люди замѣтили, что торжественая, хвалебная пѣснь звучала "печально и жалостно", напоминая скорѣе покаянный стихъ, который поется на эшафотѣ передъ казнію преступника, чѣмъ побѣдные звуки, такъ недавно оглашавшіе дикую равнину Лудонъ-Гиля, послѣ пораженія Клевергауза. Грустный напѣвъ показался зловѣщимъ предзнаменованіемъ; но его вскорѣ заглушили крики королевскихъ солдатъ и пронзительные возгласы горцевъ; битва началась: раздались пушечные выстрѣлы, пронеслась по водѣ сухая дробь ружейнаго огня, и густыя облака дыма окутали Ботвельскій мостъ и оба берега.

ГЛАВА XXXII.

Подобно обильнымъ каплямъ дождя, подобно тучи стрѣлъ, падали на землю храбрые шотландцы и усѣевали равнину мертвыми тѣлами.

Старинная балада.

Мортонъ и Бурлей не успѣли достигнуть моста, когда непріятель началъ яростную атаку. Два гвардейскіе полка двинулись сомкнутымъ фронтомъ къ рѣкѣ; застрѣльщики разсыпались по берегу и открыли убійственый ружейный огонь. Мятежники сопротивлялись мужествено; часть ихъ поддерживала перестрѣлку черезъ рѣку; остальные старались мѣткими выстрѣлами прогнать непріятеля съ моста; но не смотря на сильный уронъ, правительственыя войска подвигались впередъ. Въ это время появился Мортонъ, и положеніе дѣлъ измѣнилось: мильнвудскіе стрѣлки открыли усиленый огонь, и заставили враговъ отступить. Вторичная атака была отброшена такъ же удачно, благодаря прибытію Бурлея. Пули сыпались съ обѣихъ сторонъ дождемъ, и успѣхъ борьбы начиналъ по видимому склоняться на сторону мятежниковъ.

0x01 graphic

Монмутъ на великолѣпномъ бѣломъ конѣ рѣзко выдѣлялся между своими воинами на возвышеніи праваго берега; онъ дѣятельно распоряжался: отдавалъ приказанія офицерамъ и ободрялъ солдатъ. По его приказанію пушки, громившія до этого времени главную армію пресвитеріанцевъ, расположеную въ нѣкоторомъ отдаленіи, были направлены противъ отряда, защищавшаго мостъ. Но тяжелыя неповоротливыя орудія, столь отличныя отъ современной артилеріи, не произвели ожидаемаго дѣйствія и не устрашили пресвитеріанцевъ. Послѣдніе укрылись въ прибрежныхъ домахъ и за густыми кустами, тогда какъ роялисты, благодаря предусмотрительности Мортона, велѣвшаго срубать деревья на правомъ берегу Клейда, не имѣли никакой возможности защититься отъ мѣткихъ пуль. Борьба становилась на столько упорною, что правительственно генералы начали сомнѣваться въ успѣхѣ. Монмутъ соскочилъ съ коня, и лично повелъ гвардейцевъ въ атаку; за нимъ послѣдовалъ Дальзель во главѣ ленокскихъ горцевъ, которые устремились впередъ съ дикимъ, страшнымъ воинственымъ крикомъ Лохъ-Слея {Лохъ-Слей былъ бранный возгласъ Макъ-Фарлэнова клана, жившаго на западномъ берегу великолѣпнаго Ломондскаго озера.}.

Въ эту опасную минуту у мятежниковъ обнаружился недостатокъ пуль и пороха; напрасно Мортонъ и Бурлей посылали гонца за гонцемъ въ главную армію, прося о присылкѣ немедленой помощи; войска оставались въ равнодушномъ бездѣйствіи; страхъ и уныніе овладѣло всѣми; пресвитеріанцы не понимали, что защита Ботвельскаго моста составляетъ единственую надежду на спасеніе.

По мѣрѣ того какъ ослабѣвало сопротивленіе на лѣвомъ берегу, усиливался огонь на правомъ, и борьба приняла роковой оборотъ для мятежниковъ. Королевскіе солдаты, ободренные словами начальниковъ, успѣли встать твердой ногой на мосту, и начали разбрасывать барикаду, воздвигнутую въ среднихъ воротахъ: рѣшетка была сломана, тяжелые деревянные брусья полетѣли въ рѣку, и съ громкимъ плескомъ погрузились въ воду. Пресвитеріанцы старались помѣшать успѣхамъ непріятеля; Мортонъ и Бурлей были впереди всѣхъ, ободряя своихъ воиновъ мужествено бороться противъ штыковъ королевской гвардіи и широкихъ мечей горцевъ. Но въ заднихъ рядахъ началась паника; мятежники стали отступать небольшими группами въ три и четыре человѣка по направленію къ главной арміи, и вскорѣ на мосту остался такой малочисленый отрядъ, что враги безъ труда оттѣснили его однимъ напоромъ превосходныхъ силъ. Проходъ былъ завоеванъ, и правительствепыя войска устремились впередъ; но мостъ былъ длинный, узкій, что естествено затрудняло движеніе; кромѣ того, передовымъ колонамъ надо было брать штурмомъ прибрежные дома, въ которыхъ засѣли мятежники и осыпали враговъ градомъ пуль изъ оконъ. Въ эту критическую минуту, Бурлей и Мортонъ очутились рядомъ.

-- Надо воспользоваться временемъ, сказалъ первый,-- и направить противъ нихъ кавалерію, пока они не привели свои ряды въ порядокъ; тогда быть можетъ намъ удастся снова овладѣть мостомъ. Скачите въ главную армію, а я пока удержу движеніе непріятеля.

0x01 graphic

Мортонъ понялъ благоразуміе такого совѣта; онъ вскочилъ на лошадь, которую Куди держалъ на готовъ за кустами орѣшника, и помчался къ тому пункту, гдѣ была стянута кавалерія пресвитеріанцевъ. Оказалось, что ближайшій конный отрядъ состоялъ почти исключительно изъ камеронцевъ, и когда Мортонъ подъѣхалъ къ нимъ, они встрѣтили его громкими проклятіями.

-- Онъ бѣжалъ! восклицали они,-- гнусный измѣнникъ обратился въ бѣгство, какъ заяцъ передъ гончими, и покинулъ нашего доблестнаго Бурлея среди ужасной рѣзни!

-- Я не бѣжалъ, сказалъ Мортонъ, -- я пріѣхалъ за вами, чтобы вести васъ противъ враговъ. Впередъ за мною, и побѣда быть можетъ-останется на нашей сторонѣ!

-- Не слушайте его! Не слушайте его! неистово кричали фанатики, сдерживая ряды, -- онъ продалъ свой мечъ врагамъ!

Пока Мортонъ старался мольбами и угрозами склонить мятежниковъ на свою сторону, драгоцѣнное время было упущено; мостъ со всѣми барикадами, защищавшими спускъ съ него, достался въ руки непріятеля, а Бурлей вынужденъ былъ отступить со своими солдатами по направленію къ главной арміи. Безпорядочное бѣгство передоваго отряда неблагопріятно подѣйствовало на мятежниковъ, и отняло у нихъ послѣднее мужество.

Королевскія войска безпрепятствено перешли черезъ мостъ, и выстроились въ боевой порядокъ; Клевергаузъ оставался все время на противоположномъ берегу рѣки, подобно коршуну на скалѣ, и высматривалъ добычу. Когда правительствепая армія благополучно переправилась черезъ рѣку, онъ устремился впередъ во главѣ своей кавалеріи, обогнулъ королевскую пѣхоту съ фланга, выстроилъ всадниковъ въ боевую линію, и повелъ ее развернутымъ фронтомъ противъ ковенантеровъ, въ то время какъ остальные полки заходили имъ въ тылъ. Набожные пресвитеріанцы находились теперь въ роковомъ настроеніи, которое должно было перейти въ открытую панику при первомъ нападеніи.со стороны непріятеля, Растеряные, испуганые воины не были въ состояніи выдержать кавалерійской атаки, со всѣми сопровождающими ее ужасами: дикую скачку лошадей, потрясеніе земли, взрываемой конытами, сверканіе мечей, внушительное зрѣлище султановъ, развѣвавшихся по вѣтру и громкіе крики всадниковъ. Передовые ряды попытались открыть огонь, но ограничились нѣсколькими выстрѣлами, сдѣлаными на удачу; аріергардъ дрогнулъ и обратился въ бѣгство прежде чѣмъ непріятель успѣлъ проскакать пространство, отдѣлявшее его отъ мятежниковъ; чрезъ нѣсколько мгновеній, конный и пѣшій смѣшались въ одной ужасной свалкѣ, и королевскіе солдаты стали безпощадно рубить саблями на право и на лѣво. Голосъ Клевергауза покрывалъ крики побѣдителей и стоны побѣжденныхъ.-- "Убивайте! убивайте!" ободрялъ онъ солдатъ; "не давайте пощады никому! помните смерть Ричарда Грэма!" Драгуны не забыли еще постыднаго пораженія при Лудонъ-Гилѣ, и не нуждались въ поощреніи, чтобы исполнить дѣло кроваваго мщенія, которое представляло такъ мало затрудненій. Мечи ихъ упивались кровью безпомощныхъ и беззащитныхъ бѣглецовъ. Напрасно послѣдніе молили о пощадѣ; торжествующіе солдаты продолжали рѣзню, давили раненыхъ подъ конскими копытами, и отвѣчали проклятіями на жалостные стоны умиравшихъ.

Сильный отрядъ мятежниковъ, состоявшій болѣе чѣмъ изъ тысячи человѣкъ, остался въ сторонѣ отъ кавалерійской атаки; но когда подошелъ Монмутъ во главѣ пѣхоты, отрядъ положилъ оружіе безъ всякаго сопротивленія и сдался непріятелю. Великодушный герцогъ тотчасъ даровалъ имъ жизнь, о которой они молили, и устремился впередъ, чтобъ прекратить рѣзню, такъ какъ побѣда была одержана. Занятый человѣколюбивыми мыслями, онъ очутился рядомъ съ генераломъ Дальзелемъ, который поощрялъ горныхъ шотландцевъ и королевскихъ волонтеровъ къ продолженію битвы, "чтобы залить кровью мятежниковъ пламя возстанія и доказать свою преданость монарху и отечеству".

-- Вложите мечъ въ ножны, генералъ, я вамъ приказываю, воскликнулъ герцогъ Монмутъ,-- и велите трубить отбой. Мы пролили довольно крови, и должны помиловать ослѣпленныхъ подданыхъ нашего короля!

-- Я повинуюсь приказанію вашей свѣтлости, сказалъ Дальзель, обтирая мечъ и вкладывая его въ ножны, -- но предупреждаю васъ, что мы еще не сломили отчаянаго мужества мятежниковъ. Вы вѣроятно не слышали, что Базиль Олифантъ поднялъ отрядъ волонтеровъ въ одномъ изъ западныхъ округовъ, и спѣшитъ на помощь пресвитеріанцамъ?

-- Базиль Олифантъ? спросилъ герцогъ,-- кто онъ?

-- Наслѣдникъ покойнаго графа Торвуда, послѣдній въ мужскомъ колѣнѣ. Онъ разошелся съ правительствомъ, потому что проигралъ процесъ съ лэди Маргаретъ Белленденъ, къ которой перешли тилитудлемскія владѣнія; въ настоящее время онъ взялся за оружіе, вѣроятно въ надеждѣ вернуть потеряное наслѣдство.

-- Каковы бы ни были его побужденія, сказалъ Монмутъ,-- ему придется распустить свой отрядъ; мятежники не соберутъ остатковъ арміи, разбитой на голову; по этому повторяю приказаніе прекратить преслѣдованіе непріятеля.

-- На вашей свѣтлости лежитъ обязаность приказывать и отвѣчать за послѣдствія своихъ приказаній, отвѣтилъ генералъ Дальзель, и недовольнымъ голосомъ остановилъ рѣзню.

Но пылкій, мстительный Клевергаузъ былъ уже далеко, и не слышалъ отбоя. Опьяненный успѣхомъ, онъ несся впередъ во главѣ своихъ всадниковъ и безпощадно рубилъ обезумѣвшихъ отъ страха мятежниковъ.

Безпорядочное бѣгство пресвитеріанской арміи увлекло Бурлея и Мортона за предѣлы равнины. Въ улицахъ Гамильтона они попытались остановить бѣглецовъ и дать отпоръ врагамъ, но въ это время мѣткая пуля раздробила Бурлею правую руку.

-- Да будетъ проклятъ тотъ, кто сдѣлалъ этотъ выстрѣлъ! воскликнулъ онъ, выпуская мечъ изъ руки; я не могу больше драться {Эпизодъ съ выстрѣломъ восклицаніе и Бурлея заимствованы изъ хроникъ того времени.}.

Бурлей повернулъ свою лошадь, и углубился въ боковую улицу. Мортонъ убѣдился, что продолженіе неровной борьбы не принесетъ никакой пользы и предастъ его въ руки непріятеля; по этому онъ въ сопровожденіи вѣрнаго Куди вырвался изъ свалки, промчался по глухимъ переулкамъ, перескочилъ черезъ нѣсколько канавокъ и живыхъ изгородей, и очутился на открытомъ полѣ.

Достигнувъ перваго возвышенія, наши бѣглецы остановили лошадей и оглянулись. По широкой равнинѣ, по всѣмъ направленіямъ, бѣжали мятежники, преслѣдуемые драгунами; мѣстами королевскіе отряды оцѣпляли группу враговъ, и разстрѣливали ихъ на мѣстѣ, заглушая дикими побѣдными криками стоны умиравшихъ. Мортонъ грустно покачалъ головой и поѣхалъ въ гору.

-- Наша армія не оправится отъ пораженія, замѣтилъ онъ своему спутнику.

-- Да, нашимъ молодцамъ снесутъ буйныя головы, и искрошутъ ихъ тѣла, какъ мы крошимъ лукъ! воскликнулъ въ свою очередь Куди.-- Смотрите, мистеръ Мортонъ, какъ сверкаютъ мечи! страхъ беретъ, хотя мы съ вами и далеко отъ мѣста рѣзни. Нѣтъ, ужъ какъ хотите, а второй разъ меня на такую работу не подобьютъ. Ради Бога, серъ, не мѣшкайте; намъ надо скорѣе уѣхать отсюда!

Мортонъ счелъ благоразумнымъ тотчасъ послѣдовать совѣту своего преданаго слуги. Они пустили лошадей крупной рысью, направляясь къ дикой, гористой мѣстности, гдѣ несчастный вождь надѣялся собрать остатки арміи, сформировать изъ нихъ новый полкъ, и во главѣ его добиться почетной сдачи, если отраженіе непріятеля окажется невозможнымъ.

ГЛАВА XXXIII.

Пусть небо даруетъ имъ храбрость льва и лютость титра!
Флетшеръ.

Наступилъ вечеръ; Мортонъ и Куди скакали болѣе двухъ часовъ, и не встрѣтили никого изъ своихъ товарищей. Дорога шла черезъ верески и болота, у подножія горъ; обширная, уединенная ферма стояла у входа въ глубокую долину; другаго жилья не было въ окрестности.

-- Мы не можемъ ѣхать дальше, сказалъ Мортонъ,-- надо покормить лошадей, и дать имъ отдохнуть. Быть можетъ намъ не откажутъ здѣсь въ пріютѣ.

Съ этими словами онъ направился къ дому, въ которомъ по видимому жили люди. Изъ трубы валилъ густой дымъ, у воротъ замѣтны были слѣды копытъ, а изъ комнатъ доносились человѣческіе голоса. Но окна въ нижнемъ этажѣ были плотно закрыты ставнями, и когда наши путешественики постучали въ дверь, никто не отвѣчалъ. Напрасно они просили впустить ихъ; таинственые обитатели фермы не откликались; тогда Мортонъ и Куди рѣшились сами поставить лошадей подъ навѣсъ, и потомъ прибѣгнуть къ болѣе дѣйствительнымъ мѣрамъ, чтобы проникнуть съ домъ. Въ конюшнѣ они увидѣли десять или двѣнадцать лошадей, замученыхъ и забрызганыхъ кровью; сѣдла были разорваны, и безпорядочно сползли на одинъ бокъ; не было сомнѣнія, что на фермѣ укрывались мятежники, также какъ наши путешественики искавшіе спасенія въ бѣгствѣ.

-- Счастливая встрѣча, сказалъ Куди:-- молодцы запаслись мясомъ, это хорошо. Видите ли, серъ, въ углу, цѣлая четверть быка лежитъ? этого на насъ на всѣхъ хватитъ!

Ободренные неожиданой находкой, они снова подошли къ дому, и стали громко просить, чтобы ихъ впустили, такъ какъ они находятся въ положеніи безпріютныхъ бѣглецовъ.

Послѣ упорнаго и продолжительнаго молчанія, въ окнѣ раздался глухой, зловѣщій голосъ:

-- Кто бы вы ни были, не мѣшайте намъ оплакивать бѣдствія плѣненной земли, не мѣшайте намъ доискиваться причинъ гнусной измѣны и небеснаго гнѣва; мы должны устранить съ уготованаго намъ пути каменья, о которые мы споткнулись.

-- Мы попали въ берлогу къ проклятымъ западнымъ вигамъ, шепнулъ Куди на ухо Мортону;-- я знаю ихъ языкъ. Будь я проклятъ, если я войду въ ихъ собраніе!

Но Мортонъ снова обратился съ просьбою къ невидимымъ лицамъ, и настоятельно требовалъ, чтобъ его впустили. Слова его на этотъ разъ остались безъ отвѣта; тогда онъ отдернулъ ставню, растворилъ окно, которое не было закрыто на задвижку, и вскочилъ въ обширную комнату, походившую съ виду на кухню. Куди послѣдовалъ за нимъ, но просовывая голову въ окно пробормоталъ что-то насчетъ горячей похлебки и непріятности ощутить ея прикосновеніе къ голому тѣлу. Наши путешественики очутились въ обществѣ десяти или двѣнадцати вооруженныхъ людей, сидѣвшихъ вокругъ огня, на которомъ варилось какое то кушанье, и по видимому читавшихъ молитвы.

Между угрюмыми лицами, слабо освѣщенными красноватымъ отблескомъ очага, Мортонъ узналъ тѣхъ фанатиковъ. которые на послѣднемъ собраніи въ Гамильтонѣ съ такимъ ожесточеніемъ возставали противъ всѣхъ благоразумныхъ мѣръ; здѣсь также находились восторженьи! Эфраимъ Макбріаръ и сумасшедшій Абакукъ Мукльратъ. При появленіи новыхъ бѣглецовъ камеронцы не двинулись съ мѣста, и ни словомъ, ни движеніемъ руки, они не привѣтствовали своихъ товарищей по несчастью. Они продолжали слушать съ напряженнымъ вниманіемъ тихую, мѣрную рѣчь Макбріара, который почти шопотомъ молилъ Всевышняго простереть руку милосердія надъ народомъ своимъ, и спасти его отъ совершенной погибели въ день гнѣва. Но зловѣщіе взгляды, полные негодованія, останавливались время отъ времени на нашихъ путешественикахъ, и очень убѣдительно доказывали имъ, что ихъ появленіе не прошло незамѣченымъ.

Мортонъ понялъ, что онъ попалъ непрошенымъ гостемъ въ недружелюбное общество, и сталъ помышлять объ отступленіи. Онъ обернулъ голову, но съ безпокойствомъ замѣтилъ, что у открытаго окна, черезъ которое прошелъ въ комнату, молча стали два вооруженные камеронца. Одинъ изъ нихъ шепнулъ Куди:

-- Сынъ благочестивой Маузъ Гедригъ, не связывай своей судьбы съ участью чада измѣны и погибели. Бѣги прочь, и не останавливайся; близокъ часъ кроваваго возмездія.

Камеронецъ указалъ на окно, и Куди, не долго думая, выпрыгнулъ въ него, очень довольный, что можетъ уйти отъ опасности.

-- Нѣтъ; я рѣшительно несчастливъ когда влѣзаю въ окно, подумалъ онъ, очутившись на свѣжемъ воздухѣ. Но затѣмъ онъ сталъ безпокоиться объ участи своего господина.

-- Они убьютъ его, мерзавцы, убьютъ и будутъ еще хвалиться, что сдѣлали доброе дѣло! Надо скорѣе ѣхать обратно въ Гамильтонъ, собрать кое кого изъ нашихъ, и выручить мистера Мортона.

Сказавъ это Куди поспѣшилъ въ конюшню, выбралъ самую лучшую лошадь, на мѣсто своей замученой клячи, и поскакалъ къ мѣсту битвы.

Конскій топотъ вызвалъ минутное волненіе въ средѣ фанатиковъ. Когда онъ замеръ въ отдаленіи, Макбріаръ окончилъ чтеніе молитвъ, и слушатели подняли благоговѣйно наклоненныя головы, и устремили строгій, зловѣщій взглядъ на Генри Мортона.

-- Вы меня странно встрѣчаете, господа, сказалъ онъ, обращаясь ко всѣмъ присутствовавшимъ;-- не могу понять, чѣмъ я могъ заслужить ваше нерасположеніе.

-- Вѣчный позоръ да падетъ на тебя! горе нечестивцу! воскликнулъ Мукльратъ, вскакивая съ мѣста; -- горе нечестивцу! Ты отвергъ слово истины, и оно падетъ на тебя могильной плитой; ты хотѣлъ преломить копье, и это самое копье пронзитъ тебя. Мы молили Бога, чтобы онъ указалъ намъ жертву, могущую искупить наши грѣхи! и что же? преступный виновникъ всѣхъ бѣдствій добровольно отдается въ наши руки. Онъ какъ воръ проникъ въ окно; онъ подобно козлу запутался рогами въ листвѣ; кровь его отомститъ за нашу поруганую церковь; и сіе будетъ отнынѣ называться Iегова-Сирахъ, такъ какъ здѣсь будетъ принесена жертва.-- И такъ, вяжите виновнаго, и да совершится надъ нимъ приговоръ Небеснаго Судьи!

Присутствовавшіе поднялись съ мѣстъ, и Мортонъ сталъ глубоко раскаяваться въ безразсудной поспѣшности, съ которой онъ проникъ въ домъ. При немъ былъ одинъ мечъ; пистолеты остались въ сѣдлѣ, а камеронцы были всѣ вооружены огнестрѣльнымъ оружіемъ, такъ что не приходилось думать о сопротивленіи. Однако Макбріаръ спасъ его на время.

-- Подождите немного, братья, сказалъ онъ;-- намъ слѣдуетъ осторожно обнажать мечи, чтобы невинная кровь не пала на насъ самихъ. Подойди ближе, продолжалъ онъ обращаясь къ Мортону;-- мы прежде подвергнемъ тебя допросу, а потомъ отомстимъ тебѣ за измѣну. Ты не станешь отрицать, что на всѣхъ нашихъ собраніяхъ, ты оставался глухъ къ словамъ истины?

-- Онъ не посмѣетъ отрицать этого -- не посмѣетъ! пробѣжалъ глухой ропотъ между присутствовавшими.

-- Онъ всегда настаивалъ на необходимости заключить миръ съ нечестивыми! сказалъ одинъ.

-- И всегда отстаивалъ гнусную сдѣлку съ правительствомъ, на которую пошли нѣкоторые представители нашего духовенства! замѣтилъ другой.

-- Онъ готовъ былъ предать нашу армію въ руки Монмута, отозвался третій;-- онъ первый покинулъ нашего доблестнаго Бурлея,. когда тотъ съ отчаянымъ мужествомъ защищалъ проходъ черезъ мостъ. Я видѣлъ, какъ онъ скакалъ по болотистой равнинѣ, вонзая своей лошади шпоры до крови въ бока, тогда какъ наши войска еще храбро держались противъ непріятеля.

-- Господа, сказалъ Мортонъ,-- если вы желаете перекричать меня и лишить меня жизни, не выслушавъ моей защиты, вы имѣете возможность сдѣлать это; но вы отвѣтите передъ Богомъ и людьми за такой звѣрскій поступокъ.

-- Истино говорю вамъ: дайте слово погибшему юношѣ, сказалъ Макбріаръ.-- Призываю Небо въ свидѣтели, что мы пламено старались просвѣтить его и благословить на служеніе истины. Но молодой человѣкъ ослѣпленъ мірскими, суетными знаніями, и загасилъ свѣтильникъ, поставленый передъ нимъ!

Въ собраніи водворилось молчаніе, и Мортонъ постарался представить въ настоящемъ свѣтѣ свое свиданіе съ герцогомъ Монмутомъ и участіе, которое онъ принималъ въ защитѣ Ботвельскаго моста.

-- Я не иду, быть можетъ, такъ далеко, какъ вы, господа, сказалъ онъ,-- и не признаю за нами, пресвитеріанцами, права угнетать всѣхъ, не исповѣдующихъ одну съ нами вѣру; но никто не стремится сильнѣе меня, я въ томъ увѣренъ, къ религіозной и гражданской свободѣ. Нужно ли говорить о томъ, что если бы мое мнѣніе одержало верхъ въ совѣтѣ, или если бы мои собратія не покинули меня во время битвы, мы не были бы теперь жалкими бѣглецами? мы могли бы вложить мечъ въ ножны, и заключить почетный миръ; или же торжествено обнажить его, чтобы отпраздновать рѣшительную побѣду.

-- Слышите, слышите? воскликнулъ одинъ изъ присутствовавшихъ,-- онъ признался въ эрастіанизмѣ и въ стремленіи къ мірскимъ благамъ;-- онъ долженъ умереть!

-- Помолчите, сказалъ опять Эфраимъ Макбріаръ,-- я предложу ему еще нѣсколько вопросовъ. Ты два раза доставилъ нечестивому Эвандэлю средства спастись отъ плѣненія и смерти, не такъ ли? обратился онъ къ Мортону;-- черезъ тебя Майльсъ Белленденъ съ шайкой головорѣзовъ, защищавшихъ Тилитудлемскій замокъ, ушелъ отъ руки небеснаго правосудія?

-- Я съ гордостью подтверждаю, что вы въ обоихъ случаяхъ сказали правду, отвѣтилъ Мортонъ.

-- Слышите, слышите? воскликнулъ Макбріаръ:-- уста его снова произнесли богохульныя слова! Ты поступалъ такимъ образомъ въ угоду юной мадіанитянки, исчадія прелатистовъ, опасной приманки, которою сыны духа тьмы завлекали въ свои сѣти малодушныхъ? Ты поступалъ такимъ образомъ въ угоду Эдиѳъ Белленденъ?

-- Вы не въ состояніи оцѣнить моихъ чувствъ къ мисъ Белленденъ, воскликнулъ Мортонъ рѣшительно;-- но я поступилъ бы точно такъ же, если бы ея вовсе не было.

-- Ты смѣлый противникъ божественой истины, сказала другая мрачная личность.-- Признайся теперь, что выпуская изъ замка старуху Маргаретъ Белленденъ съ внучкой, ты имѣлъ въ виду помѣшать мудрому плану Джона Бальфура Бурлея, расчитывавшаго на помощь Базиля Олифанта, который обѣщалъ присоединиться къ пресвитеріанской арміи въ томъ только случаѣ, если ему передадутъ тилитудлсмскія владѣнія.

-- Я даже не подозрѣвалъ о существованіи подобнаго плана, возразилъ Мортонъ,-- и потому не могъ имѣть въ виду его разстроить. Неужели ваша религія дозволяетъ прибѣгать къ такимъ низкимъ и безчестнымъ средствамъ для пріобрѣтенія приверженцевъ?

-- Замолчи! воскликнулъ Макбріаръ, нѣсколько смущенный послѣднимъ вопросомъ.-- Ты недостоинъ учить ревностныхъ пастырей, не достоинъ толковать обязаности ковенанта! Но довольно; ты доказалъ своими отвѣтами, что дѣйствовалъ какъ гнусный, безстыдный измѣнникъ, способный погубить ревнителей истиной вѣры, хотя бы ихъ было такъ же много, какъ песчинокъ на днѣ моря. Принимая во вниманіе всѣ твои преступленія, мы не имѣемъ права выпустить тебя отсюда живаго. Провидѣніе само предало тебя въ наши руки въ то время, когда мы повторяли слова божественаго Исаіи: "что намъ дѣлать, когда народъ Израиля обратится въ бѣгство передъ лицомъ врага?" Ты явился къ намъ, и добровольно предложилъ себя въ жертву, чтобы искупить измѣну, повлекшую за собою гибель Израиля. По этому, выслушай меня со вниманіемъ. Сегодня воскресный день, и мы не осквернимъ его пролитіемъ твоей крови; но когда часы пробьютъ двѣнадцать, ты окончилъ свое земное поприще. Воспользуйся немногими минутами, чтобы приготовиться къ смерти. Братья, схватите плѣнника, и отнимите у него оружіе.

Приказаніе было такъ быстро исполнено камеронцами, приблизившимися во время допроса къ Мортону, что онъ не успѣлъ даже думать о сопротивленіи. Наступило глубокое, зловѣщее молчаніе; фанатики расположились вокругъ большаго дубоваго стола, и помѣстили связанаго и безпомощнаго Мортона передъ собою такимъ образомъ, чтобъ онъ могъ видѣлъ движеніе стрѣлокъ на часахъ, которымъ суждено было пробить его смертный приговоръ. Подали ужинъ, и камеронцы великодушно предложили несчастному раздѣлить съ ними трапезу; но онъ, какъ легко пойметъ читатель, не чувствовалъ большой охоты ѣсть. Подкрѣпивъ силы, присутствовавшіе снова начали молиться. Макбріаръ ощущалъ по видимому нѣкоторыя угрызенія совѣсти, не смотря на безумный фанатизмъ; по крайней мѣрѣ онъ обратился къ Всевышнему съ мольбою не отвергать кровавой жертвы, которою вѣрное стадо его хотѣло искупить многія тяжкія прегрѣшенія. Слушатели находились въ болѣзнено напряженномъ настроеніи духа, какъ будто въ ожиданіи, что Господь дѣйствительно явитъ какое нибудь знаменіе, свидѣтельствующее объ угодности приносимой ему жертвы. Время отъ времени мрачные взоры фанатиковъ устремлялись на часы, и слѣдили за приближеніемъ стрѣлокъ къ роковой минутѣ.

Мортонъ часто смотрѣлъ въ ту же сторону, и грустно размышлялъ о совершенной невозможности продлить жизнь долѣе нѣсколькихъ минутъ. Горячая вѣра, гордое сознаніе исполненаго долга и чистая совѣсть помогли ему перенести эти нѣсколько минутъ болѣе спокойно, чѣмъ онъ самъ могъ бы ожидать, если бы ему заранѣе предсказали такую участь. Но онъ сознавалъ въ то же время, что въ Тилитудлемскомъ замкѣ, передъ лицомъ грознаго Клевергауза, въ немъ было больше нравственой силы. Тамъ, въ большой парадной залѣ, удостоеной посѣщеніемъ его величества короля, многіе сожалѣли о его участи, и нѣкоторые восхищались его смѣлой рѣчью. Здѣсь же его окружали блѣдныя, свирѣпыя лица фанатиковъ, готовыхъ хладнокровно торжествующимъ взглядомъ проводить его въ могилу; ему не суждено было услышать ни одного дружескаго слова утѣшенія; враги обнажали мало по малу мечъ, долженствовавшій поразить его, и заставляли его по каплѣ испивать предсмертную скорбь; неудивительно по этому, что страшная обстановка сломила его желѣзную силу воли;.невольное уныніе овладѣло Мортономъ, до того времени смѣло встрѣчавшимъ опасность. Онъ оглянулся вокругъ, и ему показалось, что его суровые палачи страшно кривляются, подобно видѣніямъ, которыхъ создаетъ бредъ горячечнаго больнаго: лица ихъ разростались, черты судорожно подергивались, они вскочили съ мѣстъ, и.подобно адскому хороводу стали плясать вокругъ стола; стѣны комнаты сочились кровью, легкій стукъ часовъ болѣзнено отдавался въ ушахъ какъ удары молота, раздражая до безумія всю нервную систему.

Мортонъ съ ужасомъ почувствовалъ, что онъ теряетъ сознаніе. Онъ сдѣлалъ сверхъестественое усиліе надъ собою, чтобы привести въ порядокъ мысли, и попробовалъ молиться. Память долгое время отказывалась служитъ ему; наконецъ уста его почти безсознательно повторяли отходную, согласно чтенію англійской церкви. Семейство Макбріара исповѣдывало англиканскую вѣру, а потому почтенный Эфраимъ тотчасъ узналъ, откуда заимствованы слова, которыя Мортонъ произносилъ въ полголоса.

-- Теперь, воскликнулъ онъ, и блѣдные щеки его покрылись зловѣщимъ румянцемъ,-- теперь исчезло въ сердцѣ моемъ послѣднее сожалѣніе объ участи измѣнника! Онъ прелатистъ, проникшій въ нашъ лагерь подъ личиной эрастіанства; всѣ обвиненія, высказанныя противъ него, получаютъ теперь новую силу. Да падетъ его кровь на главу его! Онъ сойдетъ въ адъ, съ нечестивой книгой, которую прелатисты дерзаютъ называть молитвеникомъ.

-- Я возвышаю голосъ противъ него! подхватилъ безумный Мукльратъ.-- Подобно тому какъ солнце отступило на десять ступеней во времена святаго Іезекіи, такъ точно теперь могутъ стрѣлки часовъ двинуться впередъ, чтобы ускорить великій часъ, когда нечестивецъ погибнетъ отъ руки небеснаго правосудія, и ковенантъ будетъ возстановленъ въ первоначальной своей чистотѣ.

Мукльратъ въ бѣшеномъ порывѣ вскочилъ на стулъ, и положилъ палецъ на стрѣлку, чтобы поставить ее на роковую цифру двѣнадцать. Нѣсколько человѣкъ обнажили свои мечи и приготовились къ жертвоприношенію; но вдругъ одинъ изъ камеронцевъ остановилъ руку Абакука Мукльрата.

-- Постой, Абакукъ! воскликнулъ онъ;-- я слышу шумъ въ отдаленности.

-- Ручей журчитъ, разбиваясь о камни! замѣтилъ кто-то изъ камеронцевъ.

-- Вѣтеръ шелеститъ листьями! сказалъ другой.

-- Нѣтъ, это всадники скачутъ, подумалъ Мортонъ, слухъ котораго сдѣлался болѣзнено чутокъ въ минуту смертельной опасности.-- Быть можетъ, я еще буду спасенъ!

Шумъ становился все явственѣе.

-- Конскій топотъ! воскликнулъ Макбріаръ.-- Скорѣе къ окнамъ, смотрите кто ѣдетъ!

-- Наши враги! закричалъ одинъ изъ камеронцевъ, высовываясь въ окно.

Фырканіе лошадей и громкіе голоса раздались подлѣ самаго дома. Камеронцы вскочили съ мѣстъ: одни хотѣли защищаться, другіе бѣжать; но было поздно: красныя куртки появились въ окнахъ и въ дверяхъ.

-- Смерть кровавымъ мятежникамъ! Помните Ричарда Грэма! ободряли другъ друга солдаты.

Свѣчи потухли, и борьба продолжалась при слабомъ мерцаніи очага. Раздались пистолетные выстрѣлы; пуля пронзила камеронца, стоявшаго подлѣ Мортона; убитый тяжело повалился на полъ, и увлекъ въ своемъ паденіи сосѣда. Послѣдній былъ обязанъ спасеніемъ этому обстоятельству; иначе онъ неизбѣжно погибъ бы въ ужасной свалкѣ, гдѣ выстрѣлы и сабельные удары наносились въ темнотѣ, на удачу.

-- Плѣнникъ живъ? спросилъ знакомый голосъ Клевергауза; -- присмотрите за нимъ, и добейте проклятаго вига, который стонетъ въ углу.

Оба приказанія были исполнены немедлено. Несчастнаго раненаго пронзили мечемъ, а Мортона высвободилъ изъ подъ убитаго преданый Куди, который обезумѣлъ отъ радости, когда убѣдился, что его господинъ остался цѣлъ и певредимъ, и былъ обрызганъ не собственой кровью. Онъ бережно развязалъ узлы, стягивавшіе руки и ноги бѣднаго Мортона, и шопотомъ объяснилъ ему, какъ онъ встрѣтилъ отрядъ королевскихъ солдатъ:

-- Я случайно натолкнулся на Клевергауза, отыскивая нашихъ бѣглецовъ, чтобы съ ними вернуться къ вамъ на выручку, и очутился такимъ образомъ межъ двухъ огней; но поразмысливъ немного, я рѣшилъ, что все же лучше привести сюда Клевергауза, который уже достаточно упился нашей кровью, и во всякомъ случаѣ могъ скорѣе согласиться на великодушный поступокъ, чѣмъ проклятые виги, захватившіе васъ въ плѣнъ. Къ тому же, я помнилъ расположеніе къ вамъ лорда Эвандэля. И такъ, не горюйте; авось, бѣда минуетъ насъ. Драгуны сказывали мнѣ дорогой, что герцогъ Монмутъ далъ строгое приказаніе щадить жизнь пресвитеріанцевъ {См. Прим. XVI. Примѣчаніе къ тридцать третьей главѣ.}.

ГЛАВА XXXIV.

Пусть звучатъ трубы и барабаны! Пусть весь міръ узнаетъ, что одинъ часъ громкой славы стоитъ цѣлой жизни, проведенной въ безизвѣстности!

Анонимъ.

Когда рѣзня кончилась, Клевергаузъ приказалъ солдатамъ убрать мертвыя тѣла, накормить лошадей, и расположиться на ночлегъ, чтобы на другой день, съ разсвѣтомъ, выступить въ дальнѣйшій путь. Затѣмъ онъ обратился къ Мортону, и заговорилъ съ нимъ вѣжливо, почти ласково:

-- Если бы вы обратили серьезное вниманіе на мой вчерашній совѣтъ, мистеръ Мортонъ, вы не подверглись бы опасности съ двухъ сторонъ. Но я не желаю затрогивать причинъ, заставившихъ васъ поступить такъ, а не иначе. Въ настоящее время вы состоите военно-плѣннымъ его величества короля и тайнаго совѣта; тѣмъ не менѣе я не приму противъ васъ строгихъ мѣръ, и удовольствуюсь вашимъ честнымъ словомъ, что вы не сдѣлаете попытки къ бѣгству.

Мортонъ охотно далъ требуемое обѣщаніе. Клевергаузъ вѣжливо поклонился ему, и обратился къ сержанту:

-- Сколько убитыхъ, Галлидей, и сколько плѣнныхъ?

-- Двухъ убили въ комнатѣ, серъ, двухъ зарѣзали на дворѣ, и одного подстрѣлили въ саду, всего шесть человѣкъ: плѣнныхъ четверо.

-- Вооруженныхъ или не вооруженныхъ? спросилъ Клевергаузъ.

-- Трое вооружены съ головы до ногъ, отвѣтилъ Галлидей,-- а четвертый не имѣетъ при себѣ никакого оружія; онъ по видимому состоялъ въ должности проповѣдника.

-- А! пастырь безмозглаго стада! воскликнулъ Клевергаузъ, равнодушно оглядываясь на своихъ жертвъ;-- я поговорю съ нимъ завтра. Остальныхъ трехъ немедлено разстрѣляйте во дворѣ, и не забудьте записать въ памятную книжку, что такого-то числа на Друминшельской фермѣ, такъ кажется зовутъ это мѣсто, полковникъ Клевергаузъ казнилъ трехъ мятежниковъ, взятыхъ съ оружіемъ въ рукахъ. Проповѣдника заключите подъ стражу; онъ подлежитъ допросу. Я думаю, лучше свести его въ тайный совѣтъ: пусть тамъ раздѣлываются съ нимъ какъ знаютъ, мнѣ надоѣла отвратительная обязаность вѣшать и рѣзать людей. Мистеръ Мортонъ долженъ быть окруженъ всевозможнымъ вниманіемъ, понимаете? А главное, присмотрите чтобы люди позаботились о лошадяхъ. Моему бѣдному Вильдблуду сѣдло растерло рану; ее надо примочить уксусомъ.

Клевергаузъ отдалъ всѣ эти разнообразныя приказанія ровнымъ, спокойнымъ голосомъ, не дѣлая по видимому никакого различія между смертнымъ приговоромъ и хозяйствеными распоряженіями.

Камеронцы, такъ недавно приготовлявшіеся къ добровольной обязаности палачей, должны были теперь сами подвергнуться кровавой казни. Они по видимому ожидали такой перемѣны въ своей судьбѣ, и безъ малѣйшаго признака страха вышли изъ комнаты, чтобы свести расчеты съ жизнью. Суровая восторженость поддерживала въ нихъ бодрость духа; они молча прошли мимо Клевергауза, смѣло поднявъ головы; одинъ изъ нихъ остановился на мгновеніе передъ грознымъ полководцемъ, посмотрѣлъ ему прямо въ глаза, и сказалъ глухимъ голосомъ:

-- Горе злодѣю!

Грэмъ презрительно улыбнулся въ отвѣтъ.

Когда плѣнныхъ камеронцевъ увели изъ комнаты, Клевергаузъ сѣлъ за столъ, чтобы подкрѣпить силы пищею, и пригласилъ Мортона послѣдовать его примѣру, замѣтивъ что имъ обоимъ, не мѣшаетъ утолить голодъ послѣ долгихъ трудовъ. Плѣнникъ отказался: внезапный переходъ отъ близкой смерти къ жизни произвелъ во всемъ его организмѣ сильное потрясеніе; онъ не могъ проглотить ни кусочка хлѣба, не смотря на то, что почти цѣлыя сутки ничего не ѣлъ; но за то его томила сильная жажда, и онъ попросилъ воды.

-- Выпьемте вмѣстѣ, сказалъ Клевергаузъ;-- въ нашемъ распоряженіи большая кружка чернаго пива, и я полагаю хорошаго: виги понимаютъ толкъ въ этихъ вещахъ. За ваше здоровье, мистеръ Мортонъ, продолжалъ онъ, наполняя себѣ рогъ, и протягивая другой своему плѣннику.

Мортонъ поднесъ рогъ къ губамъ, и хотѣлъ пить, но въ эту минуту подъ окнами раздался ружейный залпъ, а за нимъ послышались громкіе стоны, которые постепенно ослабѣвая замерли въ тихомъ ночномъ воздухѣ; приговоръ надъ тремя фанатиками былъ приведенъ въ исполненіе. Мортонъ вздрогнулъ и поставилъ рогъ на столъ нетронутымъ.

-- Вы молоды, мистеръ Мортонъ, и не привыкли къ нашимъ порядкамъ, сказалъ Клевергаузъ, спокойно выпивая свое пиво;-- но юному воину не стыдно быть впечатлительнымъ. Сердце человѣка скоро закаляется отъ постояннаго исполненія суровыхъ обязаностей.

-- Едва ли я привыкну когда либо спокойно смотрѣть на такія сцены, возразилъ Мортонъ.

-- Вамъ можетъ быть покажутся странными мои слова, сказалъ Клевергаузъ,-- но я не могъ безъ ужаса видѣть человѣческую кровь въ первое время моей службы на военномъ поприщѣ; мое сердце скорбѣло при одной мысли о страданіяхъ несчастныхъ раненыхъ; а послушайте виговъ, и они скажутъ вамъ, что я каждое утро выпиваю чашку теплой человѣческой крови {Авторъ не увѣренъ, были ли дѣйствительно сказаны Клевергаузомъ эти слова; но про другаго бича мятежниковъ пресвитеріанцевъ, извѣстнаго Роберта Грирсона изъ Лага, разсказывали, что въ его рукахъ вино, налитое въ стаканъ, обращалось въ кровь. Авторъ.}. А въ сущности, къ чему намъ такъ дорожить жизнью своихъ ближнихъ, мистеръ Мортонъ? Люди умираютъ ежедневно, малѣйшее движеніе стрѣлки на часахъ указываетъ кому нибудь путь въ могилу; зачѣмъ же намъ такъ старательно оберегать наше бренное существованіе? Къ чему также щадить другихъ? Все дѣло случая: Сегодня ночью вамъ суждено было умереть, когда часы пробьютъ двѣнадцать; они пробили, а вы остались въ живыхъ, между тѣмъ какъ предназначеная вамъ судьба пала на долю вашихъ судей. Неужели предсмертныя мученія могутъ заставить насъ смотрѣть съ такимъ страхомъ на событіе, которое постоянно совершается на нашихъ глазахъ и должно неминуемо совершиться надъ каждымъ изъ насъ? Весь вопросъ, какъ умереть: окончить ли жизнь жалкою смертью труса, или пасть доблестнымъ воиномъ, оставляющимъ по себѣ долго неугасаемую славу, подобную зарѣ, освѣщающей небо послѣ заката солнца. Когда я думаю о смерти, мистеръ Мортонъ, я представляю ее себѣ на полѣ битвы, послѣ мужественой борьбы, при громкихъ побѣдныхъ крикахъ моихъ товарищей; въ такую минуту можно найдти высокое утѣшеніе въ созданіи, что жизнь человѣка и самая смерть его не прошли безплодно!

Не успѣлъ Клевергаузъ договорить послѣднихъ словъ и совладать съ мужественымъ увлеченіемъ, составлявшимъ такую рѣзкую черту въ его характерѣ, какъ передъ нимъ, точно изъ земли выросла окровавленая фигура сумасшедшаго Абакука Мукльрата. Онъ былъ блѣденъ, какъ призракъ, и предсмертныя судороги подергивали безобразныя черты его лица. Абакукъ устремилъ на полковника Грэма свои безумные глаза, въ которыхъ казалось сверкала послѣдняя искра жизни, и воскликнулъ своимъ обычнымъ необузданымъ языкомъ:

-- Ты полагаешься на свой лукъ, на свое копье, на своего коня, и на знамя, которому служишь? Гордецъ! Господь взыщетъ съ тебя за невинную кровь! Ты похваляешься мудростью, доблестью, могуществомъ? Безумный! Господь будетъ судить тебя по дѣламъ твоимъ! Запомни слова мои: ты продалъ душу свою князямъ міра сего, но рука Всевышняго изгонитъ ихъ изъ предѣловъ родной земли, и самое имя ихъ будетъ передаваться изъ рода въ родъ съ проклятіями. Ты жадно подносилъ къ своимъ губамъ чашу преступной ярости, ты упивался ею до потери разсудка, и Господь исполнитъ твои желанія на твою собственую погибель! Ты былъ гордъ, и отъ гордости своей погибнешь! Жду тебя, Джонъ Грэмъ Клевергаузъ, передъ страшнымъ судилищемъ Господнимъ, и тяжело придется тебѣ отвѣчать за потоки невинной крови, которые ты такъ долго безнаказано проливалъ!

Абакукъ провелъ правой рукой по окровавленому лицу, и поднялъ ее къ небу при послѣднихъ словахъ, произнесенныхъ очень громко; затѣмъ онъ добавилъ болѣе слабымъ голосомъ: "Боже милостивый, пошли свѣтъ твой и истину твою; отъ человѣка лукаваго и несправедливаго избавь меня! Богъ крѣпости моей, отомсти за смерть святыхъ мучениковъ твоихъ!"

Пробормотавъ эту молитву, онъ откинулся назадъ, и упалъ мертвымъ къ ногамъ Клевергауза.

Мортонъ былъ очень смущенъ этой потрясающей сценой, и въ особености пророческими словами Мукльрата, такъ странно совпадавшими съ желаніемъ, только что высказанымъ самимъ Клевергаузомъ; впослѣдствіи, когда доблестный полковникъ нашелъ желанную смерть на полѣ битвы, Мортонъ нерѣдко вспоминалъ предсмертное познаніе безумнаго Мукльрата. Два драгуна, стоявшіе на часахъ у дверей, были сильно испуганы неожиданымъ появленіемъ умирающаго камеронца и его восторженою рѣчью; одинъ Клевергаузъ сохранилъ прежнее спокойствіе. Когда фигура Абакука предстала передъ нимъ, онъ схватился за пистолеты, но замѣтивъ безпомощное положеніе несчастнаго раненаго, полковникъ тотчасъ положилъ ихъ на столъ, и хладнокровно выслушалъ послѣднія слова умирающаго проповѣдника.

Когда Мукльратъ упалъ, Клевергаузъ спросилъ солдата равнодушнымъ голосомъ:

-- Откуда взялся этотъ человѣкъ? Говори, болванъ, продолжалъ онъ, обращаясь къ ближайшему драгуну,-- и не заставляй своего начальника думать, что ты испугался умирающаго.

Драгунъ перекрестился, и пробормоталъ дрожащимъ голосомъ, "что солдаты не замѣтили раненаго между тѣлами убитыхъ, тѣмъ болѣе, что во время свалки на него было случайно брошено нѣсколько плащей".

-- Убери его, жалкій трусишка, но смотри же осторожнѣе; неравно мертвецъ укуситъ тебя, вопреки старинной поговоркѣ. Признаюсь, мистеръ Мортонъ, продолжалъ онъ насмѣшливо, обращаясь къ плѣннику, -- для меня новинка, чтобъ мертвые являлись съ того свѣта нарушать нашъ покой. Надо приказать моимъ молодцамъ, чтобы они впредъ лучше точили свои мечи, и не давали промаха; въ былыя времена они добросовѣстнѣе исполняли свою обязаность. Впрочемъ, сегодня былъ тяжелый день: неудивительно, если мечи ихъ притупились, и сами они устали. Я полагаю, мистеръ Мортонъ, что и намъ съ вами не грѣхъ пойти отдохнуть.

Сказавъ это онъ зѣвнулъ, взялъ свѣчу, любезно простился съ Мортономъ, и удалился въ приготовленую для него комнату.

Мортону также отвели на ночь отдѣльное помѣщеніе. Оставленый наединѣ, онъ прежде всего вознесъ пламеную молитву къ Богу, благодаря его за чудесное спасеніе, совершенное черезъ посредство злѣйшихъ враговъ пресвитеріанства; онъ молилъ Всевышняго указать ему путь въ трудное, опасное время, когда столько людей погибаетъ въ волнахъ житейскаго моря, разбиваясь о подводные камни.

Молитва успокоила болѣзненое душевное настроеніе Мортона, и онъ отдался съ наслажденіемъ въ объятія сна, въ которомъ очень нуждался.

ГЛАВА XXXV.

Обвиненіе готово, судьи въ сборѣ, адвокаты
заняли свои мѣста -- страшное зрѣлище!
Гэй.-- Опера Нищаго.

Мортонъ спалъ такъ крѣпко послѣ страшныхъ потрясеній минувшаго дня, что поутру долго не могъ сообразить гдѣ онъ находится, когда его разбудили громкія крики людей, лошадиный топотъ и дикіе звуки трубъ. Въ комнату вошелъ сержантъ, и самымъ почтительнымъ голосомъ передалъ плѣннику, что генералъ (Монмутъ произвелъ Клевергауза въ генералы послѣ Ботвельской битвы) надѣется воспользоваться дорогою его пріятнымъ сообществомъ. Въ извѣстныхъ обстоятельствахъ жизни, любезное приглашеніе равносильно приказанію, и Мортонъ понялъ слова сержанта имено въ такомъ смыслѣ. Онъ поспѣшно одѣлся, и вышелъ на встрѣчу Клевергаузу, который распоряжался на дворѣ; вѣрный Куди держалъ за уздцы осѣдлапую лошадь своего хозяина. Ни господинъ, ни его слуга не получили обратно огнестрѣльнаго оружія, но во всѣхъ другихъ отношеніяхъ имъ была дана полная свобода, такъ что они совсѣмъ не походили на военноплѣнныхъ. Мортону позволили даже удержать мечъ, который въ тѣ времена составлялъ отличительный признакъ благороднаго происхожденія. Клевергаузъ старался ѣхать по возможности рядомъ съ Мортономъ, любезно разговаривалъ съ нимъ, и рѣшительно сбилъ его съ толку, когда послѣдній попытался уловить дѣйствительный характеръ своего собесѣдника. Лица, хорошо знавшія Клевергауза, удивлялись и восхищались утонченной вѣжливостью его обращенія, высокою рыцарскою доблестью, и его глубокимъ знаніемъ человѣческаго сердца; но съ другой стороны, тѣ же лица не могли согласовать съ его мягкимъ характеромъ холодной безчувствености, дѣлавшей его совершенно равнодушнымъ къ насиліямъ, предписываемымъ военными законами. Мортонъ невольно сравнилъ въ мысляхъ Клевергауза и Бальфура. Бурлея; эта попытка провести паралель между двумя необыкновенными личностями такъ сильно заняла его, что онъ рѣшился даже намекнуть на это своему спутнику.

-- Вы правы, сказалъ Клевергаузъ,-- совершенно правы. Мы оба фанатики; но есть различіе между фанатизмомъ доблести и фанатизмомъ мрачной, суровой нетерпимости.

-- Тѣмъ не менѣе вы оба безпощадно проливаете кровь, не чувствуя ни малѣйшаго угрызенія совѣсти, возразилъ Мортонъ, не замѣчая рѣзкости высказываемаго имъ мнѣнія.

-- Совершенно вѣрно, сказалъ Клевергаузъ прежнимъ спокойнымъ голосомъ, -- но весь вопросъ: чью кровь мы проливаемъ? Вы должны согласиться, что жизнь почтенныхъ прелатовъ, ученыхъ богослововъ, доблестныхъ воиновъ и благородныхъ государственыхъ дѣятелей дороже жизни безумныхъ демагоговъ, жалкихъ ханжей, гнусливо распѣвающихъ псалмы, и безсмысленой черни, не отдающей себѣ отчета, зачѣмъ она обнажила мечъ противъ правительства; я увѣренъ, что между кровью тѣхъ и другихъ такое же различіе какъ между бутылкой дорогаго вина и кружкой кислаго пива.

-- Я не совсѣмъ хорошо понимаю вашего сравненія, возразилъ Мортонъ:-- Господь даровалъ намъ всѣмъ дыханіе жизни, онъ даровалъ его и скромному поселянину, и гордому властелину; мнѣ кажется, что человѣкъ, произвольно уничтожающій созданіе Божіе, во всякомъ случаѣ подлежитъ отвѣтствености. Скажите напримѣръ, почему я имѣю сегодня болѣе права на милостивое вниманіе генерала Грэма, чѣмъ при первомъ нашемъ свиданіи въ Тилитудлемѣ?

-- Вы хотите знать, почему вы не раздѣлили участи другихъ военноплѣнныхъ, разстрѣляныхъ на Друминшельской фермѣ? спросилъ въ свою очередь Клевергаузъ,-- извольте, я вамъ отвѣчу вполнѣ откровенно. Въ Тилитудлемѣ я видѣлъ въ васъ взбалмошнаго молодаго человѣка, сына извѣстнаго круглоголоваго мятежника и племяника стараго скряги пресвитеріанца; въ настоящее время я успѣлъ узнать вашъ характеръ, и нашелъ въ немъ черты, которыя я готовъ одинаково уважать въ другѣ и недругѣ. Со времени нашего перваго свиданія, мнѣ очень много говорили о васъ лестнаго, я самъ наводилъ самыя тщательныя справки, и какъ видите эти справки оказались въ вашу пользу.

-- Тѣмъ не менѣе... началъ Мортонъ.

-- Тѣмъ не менѣе, перебилъ его Грэмъ, угадывая его мысль,-- тѣмъ не менѣе, вы были въ Тилитудлемѣ тѣмъ же, чѣмъ вы остались теперь, такъ, что ли? Согласенъ; но тогда я васъ совсѣмъ не зналъ, хотя настойчивое мое желаніе разстрѣлять васъ могло служить вамъ достаточно убѣдительнымъ доказательствомъ, какъ высоко я ставилъ ваши дарованія.

-- Какъ вы полагаете, генералъ, сказалъ Мортонъ,-- могъ я принять съ благодарностью такое оригинальное доказательство уваженія?

-- Ну, ну, вы придираетесь къ словамъ! возразилъ Клевергаузъ.-- Повторяю, я считалъ васъ тогда совсѣмъ другимъ человѣкомъ. Вамъ никогда не попадались подъ руку сочиненія Фроасара?

-- Нѣтъ, отвѣтилъ Мортонъ.

-- Я готовъ подвергнуть васъ шестимѣсячному тюремному заключенію, сказалъ Клевергаузъ,-- чтобы доставить вамъ возможность познакомиться съ этимъ замѣчательнымъ авторомъ. Его простая, безискуственая рѣчь восхищаетъ меня болѣе тѣмъ самыя восторженыя поэтическія произведенія. Въ какихъ живыхъ краскахъ онъ описываетъ печальную, преждевременую кончину доблестнаго, знатнаго рыцаря, который былъ преданъ королю и вѣренъ своей дамѣ, былъ набоженъ въ своей частной жизни и мужественъ въ борьбѣ съ врагами! Съ какою любовью онъ останавливается на свѣтлыхъ представителяхъ рыцарства, не обращая вниманія, принадлежатъ ли они къ его партіи, или къ враждебной. Но за то, знатный лѣтописецъ хладнокровно разсказываетъ объ избіеніи десятковъ и сотенъ безвѣстныхъ поселянъ, рожденныхъ на землѣ только для того, чтобы обработывать ее! Онъ выказываетъ къ этимъ низкимъ существамъ такъ же мало сочувствія какъ Джонъ Грэмъ Клевергаузъ, а можетъ быть и меньше.

-- Не смотря на ваше презрѣніе, генералъ, къ скромнымъ обязаностямъ земледѣльца, которыя древніе философы ставили иногда наравнѣ съ военными занятіями, я позволю себѣ обратить ваше милостивое вниманіе на одного поселянина, находящагося въ числѣ вашихъ плѣнныхъ.

-- Вы говорите, сказалъ Клевергаузъ, проглядывая свою книжку, -- о Гатерикѣ -- Гедерикѣ -- нѣтъ о Гедригѣ.-- Да, да, о Кумбертѣ или Куди Гедригѣ? Какъ же, онъ у меня отмѣченъ, и если не будетъ вести себя дуракомъ, то выйдетъ сухъ изъ воды. За него просили Тилитудлемскія дамы; онъ, если не ошибаюсь, желаетъ жениться на ихъ горничной. Вы можете быть спокойны на его счетъ; его жизнь не находится въ опасности, если только, повторяю, онъ не вздумаетъ упорствовать въ своемъ заблужденіи.

-- Куди, на сколько я его знаю, не особено стремится заслужить вѣнецъ мученическій, замѣтилъ Мортонъ.

-- Тѣмъ лучше для него, сказалъ Клевергаузъ.-- Впрочемъ, я былъ бы готовъ заступиться за вашего любимца, если бы даже на немъ тяготѣло болѣе серьезное обвиненіе; мнѣ понравилась его беззаботная смѣлость, когда онъ натолкнулся прошедшей ночью на нашъ отрядъ, отыскивая помощи противъ вашихъ враговъ. Я никогда не отрекусь отъ человѣка, который такъ довѣрчиво пришелъ ко мнѣ. Впрочемъ, говоря откровенно, мы уже давно слѣдимъ за нимъ. Галлидей, принесите черную книгу.

Сержантъ подалъ своему начальнику толстѣйшую книгу, въ которой имена неблагонамѣреныхъ и подозрительныхъ лицъ были записаны въ алфавитномъ порядкѣ. Клевергаузъ началъ перелистывать ее, читая въ полголоса отмѣтки.

-- Гумбльгумитіонъ, пасторъ, пятидесяти лѣтъ, умѣреный пресвитеріанецъ, хитрый и песообщіітельный, и такъ далѣе -- не то!-- ге-ге -- вотъ онъ -- Гетеркатъ; опальный проповѣдникъ, ревностный камеронецъ устроилъ духовныя бесѣды въ Камисійскихъ горахъ -- опять не то!-- А, нашелъ Гедригъ-Кутбертъ; мать -- восторженая пуританка, простоватъ -- хорошій работникъ, а мастеромъ никогда не будетъ, работаетъ больше руками, но не головой, могъ бы быть полезенъ государству, если бы не привязаность... (Клевергаузъ посмотрѣлъ на Мортона, закрылъ книгу, и продолжалъ другимъ голосомъ). Привязаность и преданость всегда найдутъ во мнѣ сочувствіе, мистеръ Мортонъ; я вамъ отвѣчаю за безопасность Куди Гедрига.

-- Я удивляюсь, генералъ, воскликнулъ Мортонъ,-- какъ вашъ гордый, возвышеный умъ мирится съ политикой, требующей такихъ мелочныхъ справокъ о разныхъ темныхъ, безвѣстныхъ личностяхъ.

-- Вы думаете, что мы сами заботимся объ этомъ? спросилъ Клевергаузъ высокомѣрно.-- Эти отмѣтки собраны на мѣстѣ пасторами, которые для собственыхъ цѣлей составляютъ краткія жизнеописанія своихъ прихожанъ; никто не съумѣетъ лучше ихъ отдѣлить овецъ отъ козлищъ. Я болѣе трехъ лѣтъ ношу при себѣ вашу характеристику.

-- Неужели! воскликнулъ Мортонъ.-- Прочтите мнѣ ее, генералъ, это очень любопытно.

-- Охотно исполню ваше желаніе, сказалъ Клевергаузъ,-- тѣмъ болѣе, что въ виду вашего отъѣзда на континентъ, вамъ едва ли удастся потребовать удовлетворенія отъ пастора, составившаго вашу біографію.

Клевергаузъ произнесъ послѣднія слова очень равнодушно; но Мортонъ невольно содрогнулся при мысли, что ему предстоитъ изгнаніе изъ Шотландіи. Прежде чѣмъ онъ успѣлъ отвѣчать Клевергаузу, и попросить его разъясненія по поводу неожиданаго извѣстія, послѣдній началъ читать: "Генри Мортонъ, сынъ Сайласа Мортона, полковника въ кавалеріи шотландскаго парламента, племяннкъ и прямой наслѣдникъ Мортона изъ Мильнвуда. Небрежное воспитаніе, необыкновенный умъ; отличается большою ловкостью въ тѣлесныхъ упражненіяхъ, и прекрасный стрѣлокъ. Къ религіознымъ вопросамъ относится равнодушно, но по видидимому склоненъ къ пресвитеріанству, имѣетъ возвышенный и опасный взглядъ на свободу мысли и слова, колеблется между вольнодумствомъ, и религіозной восторженостью. Пользуется большимъ вліяніемъ на своихъ сверстниковъ, которые безгранично восхищаются имъ. Скромнаго, тихаго нрава, простъ въ обращеніи, не смотря на смѣлый, непреклонный характеръ. Онъ... далѣе поставлено три красные креста, мистеръ Мортонъ, что значитъ трижды опасенъ. Вы видите какое вамъ придаютъ важное значеніе. Чего хочетъ отъ меня этотъ молодецъ?

Послѣднія слова относились къ всаднику, который подъѣхалъ къ генералу и подалъ ему письмо. Клевергаузъ быстро пробѣжалъ его глазами, презрительно улыбнулся, и велѣлъ гонцу передать своему господину, что плѣнные могутъ быть отправлены въ Эдинбургъ, и что другаго отвѣта не будетъ. Когда всадникъ удалился, онъ продолжалъ обращаясь къ Мортону:

-- Отгадайте, отъ кого я получилъ письмо: отъ измѣнившаго вамъ союзника, или лучше сказать, отъ союзника вашего хорошаго пріятеля Бурлея. Послушайте что онъ пишетъ: "Дорогой серъ (откуда взялась такая фамиліарность), позвольте мнѣ почтительнѣйше поздравить ваше превосходительство съ побѣдой" -- каковъ? "съ побѣдой, одержаной вами во главѣ славнаго войска его величества, нашего всемилостивѣйшаго короля", какое безстыдство! "Считаю долгомъ сообщить вамъ, что я поручилъ своему отряду ловить и задерживать бѣглецовъ; въ настоящее время имѣю въ своемъ распоряженіи нѣсколькихъ военноплѣнныхъ", и такъ далѣе. Подписано: Базиль Олифантъ. Вамъ вѣроятно это имя знакомо?

-- Олифантъ родственикъ лэди Маргаретъ Белленденъ, если не ошибаюсь? сказалъ Мортонъ.

-- Да, онъ находится въ родствѣ съ Белленденами, по мужской линіи, впрочемъ не въ близкомъ; сверхъ того онъ ухаживаетъ, хотя и неудачно, за красавицей мисъ Эдиѳъ; но главной чертой его характера является безграничная привязаность къ богатымъ тилитудлемскимъ помѣстіямъ.

-- Онъ напрасно присоединился къ нашей злосчастной партіи, если хотѣлъ понравиться Белленденамъ, замѣтилъ Мортонъ, подавляя волненіе, овладѣвшее имъ при имени Эдиѳъ.

-- Базиль Олифантъ тонкій политикъ, мистеръ Мортонъ, сказалъ Клевергаузъ:-- онъ можетъ, смотря по обстоятельствамъ, быть сторонникомъ какой угодно партіи. Онъ былъ недоволенъ правительствомъ, потому что оно не обратило въ его пользу завѣщанія покойнаго графа Торвуда, который, по мнѣнію мистера Олифанта, имѣлъ дерзость завѣщать свои владѣнія родной своей дочери. Онъ былъ недоволенъ лэди Маргаретъ, потому что она не выказала особенаго желанія ближе породниться съ нимъ; онъ былъ наконецъ недоволенъ мисъ Белленденъ, которая насмѣхалась надъ его длинной непривлекательной фигурой. Столько неудовольствія вмѣстѣ мистеръ Базиль Олифантъ не могъ перенести: онъ вступилъ въ переписку съ Бальфуромъ Бурлеемъ, и сформировалъ отрядъ волонтеровъ, расчитывая присоединиться къ вашей арміи не прежде, чѣмъ она одержитъ побѣду, чтобы не сдѣлать безъ пользы опаснаго шага. Теперь когда побѣда осталась на нашей сторонѣ, онъ увѣряетъ, что велъ свой отрядъ на помощь королевской арміи, и посмотрите, тайный совѣтъ приметъ его увѣренія за чистую монету, потому что онъ умѣетъ поддѣлаться ко всѣмъ: въ концѣ концовъ повѣсятъ и разстрѣляютъ нѣсколько десятковъ бѣглыхъ фанатиковъ,. задержаныхъ почтеннымъ мистеромъ Базилемъ Олифантомъ, а его самого, гнуснаго лицемѣра, представятъ къ наградѣ за ревностную службу королю и отечеству.

Переходя отъ одного предмета къ другому, наши путешественики продолжали вести оживленную бесѣду. Клевергаузъ очень откровенно разговаривалъ съ Мортономъ, обращаясь съ нимъ не какъ съ военноплѣннымъ, а какъ съ другомъ и товарищемъ. Не смотря на совершенную неизвѣстность относительно своей дальнѣйшей участи, Мортонъ чувствовалъ себя въ спокойномъ настроеніи духа; онъ былъ обвороженъ плавной, образной рѣчью Клевергауза, его глубокимъ знаніемъ человѣческаго сердца и необыкновеннымъ тактомъ въ обращеніи. Положеніе молодаго человѣка въ качествѣ плѣнника королевской арміи казалось ему самому болѣе сноснымъ, чѣмъ неопредѣленное и опасное положеніе въ пресвитеріанской арміи, гдѣ приходилось взвѣшивать каждое слово, отвѣчать за каждый шагъ; теперь по крайней мѣрѣ, разсуждалъ Мортонъ самъ съ собою, мнѣ не нужно задумываться надъ своимъ образомъ дѣйствій; моя судьба находится въ рукахъ другихъ людей. Онъ чувствовалъ себя почти въ такомъ положеніи, въ какомъ находится ѣздокъ, бросившій поводья, и переставшій управлять лошадью, предоставивъ ей скакать куда угодно.

По мѣрѣ того какъ наши путешественики подвигались впередъ, къ нимъ присоединялись новые отряды, влачившіе за собою несчастныхъ плѣнныхъ. Наконецъ вдали показался Эдинбургъ.

-- Тайный совѣтъ, сказалъ Клевергаузъ,-- устроилъ торжественый въѣздъ побѣдителямъ, желая вѣроятно доказать этимъ, что побѣда надъ мятежниками досталась не дешево; я не могу одобрять такого распоряженія, и полагаю, что намъ съ вами лучше уклониться отъ своихъ ролей въ предстоящемъ зрѣлищѣ.

Сказавъ это Клевергаузъ передалъ команду надъ кавалеріей Алану (произведенному послѣ Ботвельской битвы въ полковники), и свернувъ, вмѣстѣ съ Мортономъ и двумя слугами, съ большой дороги, въѣхалъ въ Эдинбургъ объѣздомъ. По прибытіи на мѣсто въ Кенонгэтъ, гдѣ онъ всегда останавливался, генералъ Грэмъ отвелъ Мортону уютное помѣщеніе, объяснивъ ему, что онъ до времени не долженъ выходить на улицу.

Оставленый наединѣ Мортонъ погрузился въ размышленія о странномъ положеніи, въ которое его неожидано поставила судьба; но шумъ на улицѣ вскорѣ привлекъ его вниманіе къ окну. Воинственые звуки трубъ, барабановъ и волынокъ и громкіе крики толпы возвѣщали о торжественомъ вступленіи королевскаго войска въ Эдинбургъ. Мѣстныя власти, окруженныя многочисленой стражей съ алебардами, встрѣтили побѣдителей у городскихъ воротъ, и заняли назначеное имъ мѣсто въ процесіи; за ними несли четыре отрубленыя руки и двѣ головы, надѣтыя на длинныя пики; время отъ времени солдаты, въ видѣ возмутительной насмѣшки, сближали эти обезображеныя руки, придавая имъ то положеніе, въ какомъ ихъ обыкновенно держитъ молящійся. Кровавые трофеи принадлежали двумъ проповѣдникамъ, убитымъ при Ботвельскомъ мосту. Затѣмъ подвигалась колесница, на которой сидѣли Макбріаръ и два другіе плѣнника, также по видимому духовнаго званія. Связаные, съ обнаженными головами, они тѣмъ не менѣе гордо озирались, и казалось нисколько не страшились ожидавшей ихъ участи, хотя окружавшая ихъ обстановка ясно доказывала, что побѣдители не намѣрены щадить побѣжденныхъ.

За плѣнниками, преданный публичному поруганію, ѣхалъ отрядъ кавалеріи; всадники махали обнаженными мечами и оглашали воздухъ громкими криками, на которые восторжено отвѣчала толпа, готовая при всякомъ удобномъ случаѣ шумѣть и горланить. Шествіе замыкалось длинной вереницей плѣнныхъ, во главѣ которыхъ помѣстили, въ видѣ злой насмѣшки, бывшихъ ихъ начальниковъ. Нѣкоторые были привязаны къ сѣдлу, лицомъ къ хвосту лошади, нѣкоторые были прикованы партіями къ тяжелому желѣзному шесту, который они сами должны были поддерживать, подобно тому какъ водили въ испанскихъ портовыхъ городахъ каторжниковъ, осужденныхъ на галеры. Тутъ же несли отрубленые члены убитыхъ, частью на копьяхъ, частью въ мѣшкахъ, на которыхъ были написаны крупными буквами имена погибшихъ. Такова была общая картина омерзительной процесіи недоставало только знаменитыхъ sаn-benіtos, чтобы напомнить шествіе осужденныхъ еретиковъ на auto-da-fe {Въ битвѣ при Айръ-Моссѣ, гдѣ палъ знаменитый Камеронъ, Давидъ Гакстонъ Ратилеть былъ раненъ и взятъ въ плѣнъ. При въѣздѣ въ Эдинбургъ, со стороны такъ называемыхъ Рѣчныхъ воротъ, онъ былъ посаженъ, въ присутствіи городскихъ властей, на неосѣдланую лошадь, головой къ хвосту; трое другихъ плѣнныхъ шли пѣшкомъ, скованые вмѣстѣ, а впереди процесіи солдаты несли на копьѣ голову Камерона. Авторъ.}.

Число всѣхъ плѣнныхъ простиралось до нѣсколькихъ сотенъ; одни изъ нихъ по видимому смотрѣли покорно на свое несчастье, гордые сознаніемъ исполненаго долга и готовые засвидѣтельствовать согрѣвавшую ихъ вѣру мученическою смертью; другіе шли блѣдные, растеряные, унылые, какъ бы сомнѣваясь въ правотѣ дѣла, отъ котораго само Провидѣніе, казалось, отшатнулось; ихъ потухшіе взоры углублялись съ завистью въ пустынные переулки обширнаго города, гдѣ было столько простора для бѣгства. Нѣкоторые подвигались совершенно безсознательно, утративъ способность надѣяться и бояться, изнемогая отъ жажды и усталости; они шли какъ стадо быковъ, чувствуя только тягость своего настоящаго положенія, и не отдавая себѣ отчета, гонятъ ли ихъ на убой или на пастбище.

Вереница плѣнныхъ охранялась двойнымъ рядомъ солдатъ, шедшихъ по обѣимъ сторонамъ улицы; позади тянулись стройные отряды кавалеріи; военная музыка гремѣла въ нѣсколькихъ мѣстахъ, отражаясь отъ высокихъ домовъ и сливаясь съ восторженымъ ликованіемъ толпы и радостными пѣснями побѣдителей.

Сердце Мортона болѣзнено сжалось подъ впечатлѣніемъ варварскаго зрѣлища; онъ съ ужасомъ узналъ въ отрубленыхъ головахъ бренные останки лицъ, съ которыми онъ не разъ встрѣчался во время своего пребыванія въ лагерѣ мятежниковъ. Ошеломленный, полный нравственой скорби онъ опустился на кресла въ совершенномъ изнеможеніи, и очнулся только тогда, когда подлѣ него раздался голосъ Куди.

-- Господи помилуй, серъ! бормоталъ несчастный (волосы его стояли дыбомъ, лице покрылось смертной блѣдностью, зубы стучали какъ въ лихорадкѣ).-- Да проститъ мнѣ Господь мои прегрѣшенія, серъ! Насъ сейчасъ поведутъ въ тайный совѣтъ! Боже милостивый! Что понадобилось отъ меня несчастнаго всѣмъ этимъ знатнымъ господамъ? Тутъ какъ нарочно матушка притащилась изъ Глазго послушать какъ я буду исповѣдывать истиную вѣру; то есть это по ея словамъ такъ выходитъ, а по нашему такъ просто послушать какъ меня будутъ допрашивать, а потомъ посмотрѣть какъ меня повѣсятъ; но будь я проклятъ, если они добьются отъ меня чего нибудь; нѣтъ, Куди вѣдь также себѣ на умѣ! Клевергаузъ идетъ, Господи помилуй и спаси насъ, повторяю еще разъ!

-- Мистеръ Мортонъ, вы должны немедлено отправиться въ совѣтъ, сказалъ Клевергаузъ, входя въ комнаты при послѣднихъ словахъ Куди.-- И вашъ слуга долженъ сопровождать васъ. О себѣ лично вы не безпокойтесь. Но предупреждаю васъ, что вамъ придется увидѣть тяжелое зрѣлище, отъ котораго я охотно освободилъ бы васъ, если бы это было въ моей власти. Карета насъ дожидается, ѣдемте.

Мортонъ не имѣлъ возможности отказаться отъ приглашенія; онъ молча всталъ, и послѣдовалъ за Клевергаузомъ, мрачный и печальный.

-- Я считаю своимъ долгомъ предупредить васъ заранѣе, сказалъ Грэмъ, пока они спускались съ лѣстницы,-- что вы отдѣлаетесь дешево; то же самое могу сказать о Куди Гедригѣ, если только онъ не проболтается.

Куди разслышалъ послѣднія слова, и чрезвычайно обрадовался.

-- Обо мнѣ не безпокойтесь, сказалъ онъ;-- все будетъ ладно пока матушка не вмѣшается въ дѣло.

Въ это время старая Маузъ, успѣвшая какъ-то пробраться въ домъ, схватила его за плечо.

-- Чадо, чадо мое! воскликнула она, страстно обнимая сына; -- мнѣ сладко и больно въ эту минуту; я унижена и возвеличена, видя свое родное дѣтище, готовое возвѣститъ слова истины въ совѣтѣ нечестивыхъ! Да, сынъ мой, тебѣ предстоитъ сегодня защищать на словахъ то что ты такъ недавно защищалъ съ мечемъ въ рукахъ!

-- Перестаньте, матушка, перестаньте! нетерпѣливо закричалъ Куди.-- Сумасшедшая старуха, развѣ можно говорить теперь такія вещи? Поймите вы одно: я ничего не скажу въ совѣтѣ, и никакихъ нечестивцевъ не стану обращать на путь истины. Я принадлежу къ приходу мистера Поундтекста, а мистеру Поундтексту само правительство разрѣшило отправлять богослуженіе, слѣдовательно, ни онъ, ни его прихожане не подлежатъ отвѣтствености. А вашихъ проповѣдей я терпѣть не могу; всѣ онѣ приводятъ дураковъ, слушающихъ ихъ, на Сѣнную Площадь {Мѣсто казней въ Эдинбургѣ.}.

-- Куди, родной мой, зачѣмъ ты мучишь меня? воскликнула Маузъ, не зная чѣмъ больше дорожить: спасеніемъ души ненагляднаго своего сына, или спасеніемъ его тѣла;-- помни, дитя, что ты боролся за вѣру; неужели пристрастіе къ жалкому, бренному существованію можетъ сломать твое мужество?

-- Молчите, матушка, говорятъ вамъ, молчите, возразилъ Куди;-- я дѣйствительно боролся, но боролся, на мой взглядъ, слишкомъ много, и теперь усталъ. Ружья, пистолеты, мечи, панцири, все это надоѣло мнѣ, и я хочу вернуться къ плугу. Я того мнѣнія, что когда человѣкъ ни на кого не сердитъ, ему не надо лѣзть въ драку; нападать должно только въ одномъ случаѣ, когда отступленіе грозитъ висѣлицей.

-- Дорогой Куди, продолжала настойчивая Маузъ,-- любезный сынъ мой, не забудь, что ты облеченъ въ брачный нарядъ. Ради Бога, не оскверняй его!

-- Хорошо, хорошо, матушка, возразилъ Куди;-- вы видите, что меня ждутъ! А обо мнѣ не безпокойтесь, я въ этихъ дѣлахъ искуснѣе васъ; вы вотъ заботьтесь о брачномъ нарядѣ, а я буду стараться о томъ, чтобы меня не вздернули на висѣлицу.

Сказавъ это, онъ вырвался изъ объятій старой Маузъ, и обратился къ солдатамъ, приставленымъ къ нему, съ просьбой отвести его въ совѣтъ; Клевергаузъ и Мортонъ опередили его.

ГЛАВА XXXVI.

Прости, прости, страна родная!
Байронъ.-- Чайльдъ-Гарольдъ.

Со времени соединенія двухъ королевствъ, тайный совѣтъ Шотландіи совмѣщалъ въ себѣ высшую административную и судебную власть. Засѣданія его происходили въ старинной, мрачной, готической залѣ, примыкавшей къ зданію Парламента; генералъ Грэмъ занялъ мѣсто за длиннымъ столомъ, вмѣстѣ съ остальными членами совѣта.

-- Вы по видимому поймали много дичи, генералъ? сказалъ сидѣвшій въ совѣтѣ важный сановникъ. Я вижу ворона, котораго мы заставимъ каркать, вижу молодаго скворца, которому кажется подшибли крылья, вижу... что сказать про третьяго?

-- Я попросилъ бы вашу свѣтлость не продолжать метафоръ, отвѣтилъ Клевепгаузъ;-- я очень интересуюсь третьимъ плѣннымъ.

-- Скажемъ просто вигъ, засмѣялся сановникъ, высовывая языкъ, непомѣрно толстый для небольшаго рта, и лукаво прищуривая глаза.

-- Совершенно вѣрно, ваша свѣтлость; но если не ошибаюсь, вы также были вигомъ въ 1641 году, замѣтилъ Клевергаузъ обычнымъ невозмутимымъ, вѣжливымъ тономъ.

-- Попались, герцогъ! воскликнулъ одинъ изъ членовъ тайнаго совѣта.

-- Да, да, замѣтилъ герцогъ смѣясь,-- съ генераломъ Клевергаузомъ нѣтъ возможности разговаривать со времени Друмклогской битвы: очень онъ сталъ неприступенъ. Господинъ секретарь, прочтите протоколъ.

Въ протоколѣ было сказано, что генералъ Грэмъ Клевергаузъ и лордъ Эвандэль поручились за Генри Мортона Мильнвуда въ томъ, что названый Генри Мортонъ Мильнвудъ младшій немедлено уѣдетъ на континентъ, и будетъ оставаться тамъ, пока его величество произнесетъ приговоръ надъ его дальнѣйшею судьбою. Въ случаѣ нарушенія этого условія названымъ Генри Мортономъ Мильнвудомъ, они отвѣчаютъ залогомъ въ десять тысячъ марокъ каждый, а самъ виновный приговаривается къ смертной казни.

-- Согласны вы принять отъ его величества помилованіе на этихъ условіяхъ, мистеръ Мортонъ? спросилъ его герцогъ Лаудердэль, предсѣдательствовавшій въ совѣтѣ.

-- Я не имѣю выбора, милордъ, сказалъ Мортонъ.

-- Въ такомъ случаѣ потрудитесь подписать протоколъ.

Мортонъ поспѣшилъ исполнить приказаніе, и въ глубинѣ души не могъ не порадоваться, что такъ дешево отдѣлался отъ угрожавшей ему опасности. Въ это время къ столу подвезли въ креслахъ Макбріара; онъ былъ такъ слабъ, что не могъ держаться на ногахъ, и по этому ему позволили отвѣчать на допросѣ сидя. Фанатикъ видѣлъ какъ Мортонъ подписалъ бумагу и началъ громить его за отступничество.

-- Измѣнникъ довершилъ свой гнусный подвигъ, признавъ свѣтскую власть трона! воскликнулъ онъ, глубоко вздыхая. Угасшее свѣтило! угасшее свѣтило!

-- Замолчите, серъ, сказалъ герцогъ,-- и поберегите ваши легкія; они вамъ еще понадобятся, чтобы дуть на горячее блюдо, которымъ мы собираемся угостить васъ. Позвать другаго плѣннаго, у котораго по видимому больше здраваго смысла. Надо чтобы одна овца перешла черезъ трясину, тогда за ней пойдетъ все стадо.

Куди подвели къ столу не связанымъ, но въ сопровожденіи двухъ часовыхъ, и поставили рядомъ съ Макбріаромъ. Несчастный поклонникъ хорошенькой Джени имѣлъ жалкій видъ; въ его глазахъ можно было прочесть благоговѣйное почтеніе къ высокопоставленымъ судьямъ, состраданіе къ товарищамъ и не малое безпокойство на счетъ собственой участи. Онъ подобострастно поклонился членамъ совѣта, и сталъ терпѣливо дожидаться ужаснаго допроса.

-- Вы участвовали въ битвѣ при Ботвельскомъ мосту? раздались слова предсѣдателя, отзываясь какъ удары молота въ ушахъ нашего пріятеля.

Куди хотѣлъ сперва отвѣтить отрицательно, но сообразилъ, что такой отвѣтъ будетъ слишкомъ очевидно несогласенъ съ истиной, по этому онъ предпочелъ отдѣлаться очень уклончивой фразой.

-- Я не стану отрицать вѣроятности, что я могъ участвовать въ битвѣ.

-- Отвѣчайте прямо -- да, или нѣтъ? Вы были въ Гамильтонѣ.

-- Не смѣю противорѣчить словамъ вашей свѣтлости, сказалъ Куди.

-- Еще разъ, повторяю вамъ, серъ, участвовали вы въ битвѣ? да, или нѣтъ? воскликнулъ герцогъ нетерпѣливо.

-- Дорогой серъ, возразилъ опять Куди,-- какъ можетъ человѣкъ запомнить въ точности, гдѣ онъ проводилъ каждый часъ своей жизни?

-- Говори правду, мошенникъ, закричалъ генералъ Дальзель,-- или я выбью тебѣ зубы рукояткой меча! Ты думаешь, что мы можемъ цѣлый день болтать съ вашей братьей и травить васъ на словахъ, какъ борзые травятъ зайца {Разсказываютъ, что генералъ Дальзель дѣйствительно ударилъ одного плѣннаго вига рукояткой меча такъ сильно, что кровь хлынула изъ носа и ушей несчастнаго. Этотъ безчеловѣчный поступокъ былъ вызванъ словами плѣнника, который назвалъ генерала "звѣремъ Московіи, привыкшимъ жарить людей живьемъ". Дальзель, какъ извѣстно, находился нѣкоторое время въ русской службѣ, а въ такой школѣ трудно было, въ ту эпоху, научиться человѣколюбію. Авторъ.}?

-- Нечего дѣлать, серъ, сказалъ Куди,-- если вамъ нельзя угодить другимъ отвѣтомъ, запишите, что я не отрицаю вашихъ словъ, и дѣйствительно былъ въ томъ мѣстѣ, которое вы изволили назвать.

-- Хорошо, сказалъ герцогъ, -- потрудитесь теперь объяснить намъ, какъ вы смотрѣли на вооруженное движеніе пресвитеріанцевъ? считали вы его возстаніемъ или нѣтъ?

-- Я не могу вполнѣ откровенно высказывать своего мнѣнія, серъ, отвѣтилъ осторожный Куди, -- когда дѣло идетъ о томъ, чтобы остаться въ живыхъ или взобраться на висѣлицу. Но я полагаю, что оно немногимъ было лучше этого.

-- Лучше чего?

-- Движеніе, какъ ваша милость изволили только что выразиться, было немногимъ лучше возстанія.

-- Хорошо, на этотъ разъ вы откровенны, серъ, сказалъ герцогъ.-- Его величество проститъ вамъ вашу вину, если вы согласны признать господствующую церковь и обѣщаете молиться за особу его величества. Согласны вы?

-- Разумѣется согласенъ, отвѣтилъ Куди, не особено разборчивый въ своихъ убѣжденіяхъ,-- и въ придачу готовъ выпить за здоровье его величества, если мнѣ дадутъ хорошаго пива.

-- Молодецъ! воскликнулъ герцогъ,-- вы, я вижу, малый сговорчивый. Какъ же вы связались съ такими людьми?

-- Дурной примѣръ, серъ, одинъ дурной примѣръ! отвѣтилъ Куди.-- У меня есть мать, серъ, сумасшедшая старуха, съ позволенія сказать; она меня все съ толку сбивала.

-- Ну, Богъ съ вами, пріятель, замѣтилъ герцогъ, -- другой разъ не слушайтесь дурныхъ совѣтовъ, а сами едва ли додумаетесь когда нибудь до измѣны. Выпустите его на свободу, обратился онъ къ стражѣ, и подведите того, кто сидитъ въ креслахъ.

Макбріара начали допрашивать.

-- Вы принимали участье въ Ботвельской битвѣ? спросилъ онъ его также какъ и Куди.

-- Принималъ, отвѣтилъ плѣнникъ смѣло и рѣшительно.

-- Съ оружіемъ въ рукахъ?

-- Нѣтъ,-- я проповѣдникъ, и словомъ ободрялъ доблестныхъ людей, обнажившихъ мечъ за вѣру и свободу.

-- Другими словами, подстрекали подданыхъ его величества къ возстанію противъ своего короля? спросилъ герцогъ.

-- Вы сказали, спокойно и коротко отвѣтилъ Макбріаръ.

-- Вы видѣли во время битвы Джона Бальфура Бурлея? продолжалъ допрашивать герцогъ, -- вамъ, безъ сомнѣнія, извѣстенъ этотъ человѣкъ?

-- Благодареніе Богу, извѣстенъ, отвѣтилъ Макбріаръ,-- онъ истиный, ревностный христіанинъ.

-- Когда и гдѣ вы послѣдній разъ видѣли вашего благочестиваго друга?

-- Я долженъ отвѣчать за себя, возразилъ безстрашный проповѣдникъ,-- а не выдавать другихъ.

-- Мы съумѣемъ развязать вашъ языкъ, закричалъ Дальзель.

-- Если бы вы могли убѣдить фанатика, что онъ находится на одномъ изъ ихъ нечестивыхъ сборищъ, онъ самъ заболталъ бы, какъ вѣтряная мельнаца, сказалъ Лаудердэль.-- Послушайте, милѣйшій, продолжалъ герцогъ, обращаясь къ Макбріару, лучше отвѣтьте добровольно на предложеный вамъ вопросъ; вы молоды и должны дорожить жизнью и свободой.

0x01 graphic

-- Я привыкъ къ заточенію и тяжелымъ лишеніямъ, воскликнулъ Макбріаръ, -- хоть я и молодъ годами, но съумѣю умереть когда нужно.

-- Такъ, такъ, умереть не трудно; но упрямые люди должны перенести передъ смертью кое какія непріятности, сказалъ герцогъ Лаудердэль, и позвонилъ въ маленькій серебреный колокольчикъ, поставленый подлѣ него на столѣ.

Невидимая рука отдернула малиновый занавѣсъ, скрывавшій готическое углубленіе въ одной изъ стѣнъ залы, и передъ глазами присутствовавшихъ предсталъ городской палачъ, высокій, страшный человѣкъ, со звѣрскимъ выраженіемъ лица; передъ нимъ на большомъ дубовомъ столѣ лежали орудія пытки: клещи для зажима пальцевъ и такъ называемый шотландскій башмакъ. Мортонъ, не привыкшій къ такому зрѣлищу, поднялся въ ужасѣ съ мѣста, но Макбріаръ обладалъ невѣроятной силой воли. Онъ спокойно посмотрѣлъ на страшныя орудія, и мгновенная блѣдность, невольно покрывшая его лице, когда отдернулась роковая занавѣска, тотчасъ исчезла съ его лица.

-- Вы знаете этого человѣка? сказалъ Лаудердэль тихимъ, строгимъ голосомъ, почти переходившимъ въ шопотъ.

-- Не трудно узнать гнуснаго исполнителя вашихъ кровавыхъ мѣръ противъ народа Божьяго, воскликнулъ Макбріаръ.-- Я васъ одинаково презираю, его и вашу свѣтлость; призываю Небо въ свидѣтели, что я не страшусь вашихъ приказаній, и безропотно пойду на пытку. Плоть наша можетъ ослабѣть въ минуту страданій, невольный стонъ можетъ вырваться изъ нашей груди, и непрошеныя слезы -- брызнуть изъ глазъ, но я уповаю на Бога, и надѣюсь что духъ мой останется бодръ и непоколебимъ.

-- Исполняйте вашу обязаность, обратился герцогъ къ палачу.

Палачъ выступилъ впередъ и спросилъ рѣзкимъ, разбитымъ голосомъ, которую ногу его свѣтлость прикажетъ зажать.

-- Предоставляю выборъ самому плѣнному, отвѣчалъ герцогъ,-- я готовъ оказать ему это небольшое одолженіе.

-- Отдаю вамъ лучшую, сказалъ Эфраимъ Макбріаръ, протягивая правую ногу,-- изъ благоговѣйнаго уваженія къ дѣлу, за которое буду страдать {Такой отвѣтъ былъ дѣйствительно сдѣланъ Джэмсомъ Митчелемъ (въ 1676), когда его подвергли пыткѣ "желѣзнымъ башмакомъ", за покушеніе на жизнь архіепископа Шарпа (См. сочиненіе Гони: Scotts Worthies, изд. М. Гавиномъ, т. II, стр. 179). Авторъ.}.

Палачъ, при содѣйствіи нѣсколькихъ помощниковъ, заключилъ ногу плѣнника въ желѣзные тиски, и пропустивъ въ отверстіе между двумя зажимами большой гвоздь такъ, чтобъ остріе его упиралось въ чашечку колѣна, взялъ въ руки молотокъ, и ждалъ дальнѣйшихъ приказаній отъ предсѣдателя совѣта. Прилично одѣтый господинъ, по видимому хирургъ, помѣстился по другую сторону кресла, обнажилъ руку Макбріара,и приложилъ палецъ къ пульсу, чтобы соразмѣрить продолжительность пытки съ силами осужденнаго. Когда всѣ эти приготовленія были окончены, герцогъ Лаудердэль повторилъ прежнимъ тихимъ, строгимъ голосомъ: "Гдѣ и когда вы въ послѣдній разъ видѣли Джона Бальфура Бурлея?"

Вмѣсто отвѣта, Макбріаръ поднялъ глаза къ небу, и произнесъ шопотомъ нѣсколько словъ, изъ которыхъ только послѣднія донеслись до слуха присутствовавшихъ: "и сбудутся слова Твои, что въ день славы избраный народъ Твой покорно склонитъ главу".

Герцогъ обвелъ глазами членовъ совѣта, какъ бы спрашивая у нихъ согласія; собраніе отвѣтило молчаливымъ, но выразительнымъ взглядомъ. Тогда предсѣдатель сдѣлалъ знакъ палачу, молотокъ опустился и вонзилъ гвоздь между колѣномъ и стѣнкой зажима; несчастный Макбріаръ измѣнился въ лицѣ отъ страшной боли; вся кровь прихлынула ему въ голову. Палачъ поднялъ молотокъ и приготовился ко второму удару.

-- Скажете ли вы, повторилъ въ третій разъ герцогъ Лаудердэль,-- гдѣ и когда вы въ послѣдній разъ видѣли Джона Бальфура Бурлея?

-- Вы знаете мой отвѣтъ, сказалъ страдалецъ рѣшительнымъ голосомъ, и молотокъ вторично опустился на шляпку гвоздя. Затѣмъ послѣдовалъ еще ударъ, и еще; на пятомъ несчастный плѣнникъ испустилъ слабый стонъ.

Кровь Мортона кипѣла при видѣ звѣрскаго истязанія ближняго; онъ забылъ, что самъ находится въ опасности, что не имѣетъ при себѣ оружія, и хотѣлъ броситься на помощь Макбріару. Но Клевергаузъ замѣтилъ его движеніе, и силою удержалъ его на мѣстѣ, шепнувъ ему на ухо: "вспомните, ради Бога, гдѣ вы"!

По счастью для Мортона, никто изъ членовъ совѣта не замѣтилъ этой сцены, такъ какъ вниманіе всѣхъ присутствовавшихъ было сосредоточено на плѣнникѣ, подвергаемомъ пыткѣ.

-- Онъ потерялъ сознаніе, милорды, сказалъ хирургъ,-- человѣческая натура не въ силахъ перенести большихъ мученій.

0x01 graphic

-- Освободите ногу, приказалъ герцогъ Лаудердэль, и обращаясь къ Дальзелю, прибавилъ:

-- Согласно старинной пословицѣ, ему врядъ ли придется ѣхать сегодня, хотя онъ и надѣвалъ сапоги. Я думаю, генералъ, что съ плѣнникомъ надо покончить.

-- Разумѣется, мы должны поторопиться приговоромъ: впереди еще много дѣла.

Докторъ употребилъ всѣ имѣвшіяся подъ рукою средства, чтобы привести Макбріара въ чувство. Какъ только онъ очнулся, герцогъ Лаудердэль прочиталъ постановленіе тайнаго совѣта, которымъ Эфраимъ Макбріаръ, за открытое участіе въ возстаніи противъ его величества, приговаривался къ смертной казни черезъ повѣшеніе, и таковой приговоръ долженъ былъ быть немедлено приведенъ въ исполненіе на городской площади; послѣ казни руки и голова преступника, отрубленыя палачемъ, поступали на благоусмотрѣніе совѣта {Совѣтъ нерѣдко "усматривалъ за благо" подвергать самому варварскому поруганію останки казненыхъ жертвъ. Головы проповѣдниковъ помѣщались на длинныя копья, а руки скрещивались въ молящемъ положеніи. Когда голова знаменитаго Ричарда Камерона была выставлена такимъ образомъ на площади, кто-то сказалъ про него, что онъ жилъ молясь и проповѣдуя, а умеръ молясь и сражаясь. Авторъ.}, а все движимое и недвижимое имущество подлежало конфискаціи въ пользу государства.

-- Думстеръ, сказалъ герцогъ Лаудердэль,-- повторите плѣннику произнесенный нами приговоръ.

0x01 graphic

Въ тѣ времена и въ позднѣйшую эпоху, главный палачъ, кромѣ обыкновсиной своей должности, исполнялъ обязаность думстера, которая главнѣйшимъ образомъ состояла въ томъ, что палачъ повторялъ дословно приговоръ, произнесенный судомъ. Въ такомъ повтореніи приговора было много умышленой жестокости; страшнѣе звучалъ въ ушахъ осужденнаго приговоръ, произносимый тѣмъ самымъ лицомъ, которое черезъ нѣсколько часовъ должно было само привести его въ исполненіе. Пока лордъ-предсѣдатель тайнаго совѣта читалъ постановленіе, Макбріаръ находился еще въ полузабытьи; но когда палачъ повторилъ приговоръ громкимъ, рѣзкимъ голосомъ, и съ какимъ-то злорадствомъ отчеканилъ послѣднія слова: "за каковыя преступленія Эфраима Макбріара мы, члены тайнаго совѣта Шотландіи, приговариваемъ его къ смертной казни черезъ повѣшеніе", несчастный проповѣдникъ приподнялся въ креслахъ, и сказалъ:

0x01 graphic

-- Благодарю васъ, милорды, за единственую милость, которую я желалъ и могъ принять отъ васъ; благодарю васъ за то, что вы освобождаете мой духъ изъ оковъ немощной плоти, которую вы замучили сегодня безчеловѣчною пыткою. Мнѣ все равно гдѣ умереть: на висѣлицѣ или въ мрачномъ подземельи. Но я радуюсь, что казнь моя назначена передъ лицомъ многочисленой толпы; пусть видятъ всѣ, какъ истиный христіанинъ страдаетъ и умираетъ за вѣру. Прощаю вамъ, милорды, зло, которое вы причиняете беззащитной жертвѣ. За что мнѣ впрочемъ сердиться на васъ? Вы открываете мнѣ двери счастливой будущности, вы освобождаете меня отъ всего тлѣннаго, скоропреходящаго, вы сопричисляете меня къ лику святыхъ праведниковъ.. Я перехожу изъ мрака въ свѣтъ -- изъ царства смерти въ царство безсмертія -- словомъ, я возвышаюсь съ земли на небо! Примите же благодарность и прощеніе умирающаго, да послужатъ они вамъ на пользу и да будутъ ваши послѣднія минуты такъ же спокойны и радостны какъ мои!

Лице Макбріара просвѣтлѣло, когда онъ окончилъ послѣднія слова; по приказанію герцога, плѣнника увезли изъ залы, и черезъ полчаса онъ умеръ съ тою же восторженою твердостью, съ которою при жизни боролся за вѣру.

Засѣданіе совѣта было закрыто, и Мортонъ снова очутился въ каретѣ съ генераломъ Грэмомъ.

-- Сколько мужества! какая сила воли въ этомъ человѣкѣ! воскликнулъ Мортонъ, изумленный поведеніемъ Макбріара, -- какъ жаль, что доблестное самоотверженіе было соединено въ немъ съ самымъ необузданымъ фанатизмомъ!

-- Вы намекаете на его намѣреніе зарѣзать васъ, сказалъ Клевергаузъ,-- да, если бы мы не подоспѣли во время, онъ исполнилъ бы свое рѣшеніе и непремѣнно подыскалъ бы текстъ священнаго писанія, оправдывающій его звѣрскій поступокъ, напримѣръ: "возсталъ Финеасъ и казнилъ враговъ Божіихъ", или что нибудь въ этомъ родѣ. Вы знаете куда мы ѣдемъ, мистеръ Мортонъ?

-- Я замѣчаю, что мы направляемся къ Литу, отвѣтилъ Мортонъ.-- Мнѣ не позволятъ повидаться съ друзьями передъ отъѣздомъ на континентъ?

-- Вашъ дядя, сказалъ Клевергаузъ,-- выразилъ желаніе уклониться отъ свиданія съ вами. Почтенный джентльменъ страшится, не безъ основанія, что ваше участіе въ возстаніи можетъ повлечь за собою конфискацію его движимаго и недвижимаго имущества; онъ тѣмъ не менѣе посылаетъ вамъ свое благословеніе и небольшую сумму денегъ. Лордъ Эвандэль все еще опасно боленъ. Маіоръ Белленденъ находится въ Тилитудлемѣ и приводитъ жилище лэди Маргаретъ въ порядокъ; негодяи уничтожили и разграбили, какъ говорятъ, всѣ драгоцѣнности замка и даже разломали знаменитое кресло, которое почтенная милэди называла тропомъ его величества. Быть можетъ есть еще кто нибудь, кого вы желали бы видѣть?

Мортонъ глубоко вздохнулъ, и отвѣтилъ: нѣтъ, это было бы безполезно. Но мнѣ необходимо сдѣлать кое-какія приготовленія къ путешествію.

-- Все готово, сказалъ генералъ Клевергаузъ,-- благодаря предусмотрительности лорда Эвандэля. Позвольте мнѣ передать вамъ этотъ пакетъ отъ него, съ рекомендательными письмами ко двору штатгальтера, принца Оранскаго. Я присоединилъ къ нимъ нѣсколько словъ отъ себя; первый мой походъ былъ совершенъ подъ начальствомъ принца Оранскаго, и я познакомился съ боевымъ огнемъ при Сенежѣ {Августъ 1674. Клевергаузъ отличился въ этой битвѣ, и былъ произведенъ въ капитаны. Авторъ.}. Въ этомъ же пакетѣ находятся переводные векселя на заграничные торговые дома, для вашихъ первыхъ необходимыхъ расходовъ; впослѣдствіи, вы будете получать по мѣрѣ надобности.

Мортонъ выслушалъ Клевергауза съ изумленіемъ, и нерѣшительно принялъ отъ него пакетъ; изгнаніе казалось ему слишкомъ поспѣшнымъ.

-- А мой слуга Куди? спросилъ Мортонъ.

-- Объ немъ позаботятся; лэди Маргаретъ Белленденъ приметъ его, если будетъ возможно, обратно къ себѣ; я думаю, что онъ не захочетъ уклониться вторично отъ обязаности являться на военные смотры, и не станетъ болѣе брататься съ вигами, но мы пріѣхали къ берегу, васъ ожидаетъ лодка.

Дѣйствительно, лодка, нагруженная багажемъ "капитана" Мортона, тихо колыхалась на водѣ. Клевергаузъ пожалъ руку своему новому другу, и пожелалъ ему счастливаго пути и благополучнаго возвращенія въ Шотландію, когда въ ней наступятъ миръ и спокойствіе.

-- Я никогда не забуду, сказалъ Клевергаузъ,-- вашего благороднаго, великодушнаго обращенія съ моимъ близкимъ другомъ, лордомъ Эвандэлемъ. Многіе другіе на вашемъ мѣстѣ воспользовались бы удобнымъ случаемъ чтобы отдѣлаться отъ человѣка, перебѣжавшаго вамъ дорогу.

Они еще разъ пожали другъ другу руки, и разстались. Въ то время какъ Мортонъ заносилъ ногу съ берега, чтобы ступить въ лодку, неизвѣстная рука передала ему небольшой пакетъ. Онъ оглянулся. Какое-то лице, закутаное въ плащъ, приложило палецъ къ губамъ, и исчезло въ толпѣ. Неожиданый случай очень заинтересовалъ Мортона, и какъ только онъ взошелъ на палубу корабля, отходившаго въ Роттердамъ, онъ воспользовался удобной минутой, пока пасажиры размѣщались и раскладывали вещи, чтобы распечатать таинственое посланіе.

"Въ роковой день", было сказано въ письмѣ,-- "когда Израиль бѣжалъ передъ лицомъ врага, ты явилъ большую доблесть, искупающую отчасти твою приверженость къ ученію эрастіанъ. Теперь не время посылать Эфраима на борьбу съ Израилемъ. Знаю, что сердце твое принадлежитъ язычницѣ; опомнись; въ изгнаніи, бѣгствѣ, въ самомъ гробу, моя ненависть къ этому кровавому, нечестивому дому не умретъ; Провидѣніе дало мнѣ въ руки средство разорить и погубить Белленденовъ. Ихъ упорное сопротивленіе въ замкѣ было главной причиной нашего пораженія при Ботвельекомъ мосту, и я торжествено поклялся отомстить имъ сторицею. По этому забудь ее, и присоединись къ твоимъ братьямъ по изгнанію... которые на чужбинѣ тоскуютъ о своей несчастной родинѣ, изыскивая средства спасти и осводить ее.

"Въ Голландіи ты встрѣтишь благочестивый кружокъ, терпѣливо ожидающій, когда наступитъ часъ. Если ты будешь снова признанъ достойнымъ работать въ вертоградѣ, и захочешь узнать что либо обо мнѣ, зайди къ Беси Маклуръ, она живетъ близъ городка, въ которомъ Ніель Блэнъ держитъ гостиницу, спроси у нея о Квинтинѣ Макелѣ Айронгреѣ. Вотъ что хотѣлъ сказать тебѣ человѣкъ, надѣющійся встрѣтить тебя рано или поздно восторженымъ борцемъ противъ кроваваго деспотизма и духовнаго ослѣпленія. Пока мужайся и будь терпѣливъ; не влагай меча въ ножны, и не туши свѣтильника; пусть ночь застанетъ тебя бдящимъ. Ибо въ четвертый часъ придетъ судья Эсауской горы въ окровавленой одеждѣ; онъ умножитъ ложныхъ учителей, пробудитъ злобу въ нечестивыхъ; домъ Якова будетъ преданъ разграбленію, и домъ Іосифа будетъ пораженъ огнемъ!

"Рука писавшаго эти строки тяжело опустилась на сильныхъ міра сего въ день битвы!"

Странное письмо было подписано буквами Д. Б. Б.; по Мортонъ и безъ того догадался, что одинъ только Бальфуръ Бурлей могъ написать ему такое посланіе. Онъ невольно удивился необыкновенной силѣ воли и настойчивости фанатика, который, не смущаясь недавнимъ ужаснымъ пораженіемъ, начиналъ съ неутомимымъ рвеніемъ подготовлять новое возстаніе. Но съ другой стороны Мортонъ рѣшилъ не поддерживать опасной переписки съ Бурлеемъ, не желая снова принимать участіе въ предпріятіи, которое привело къ такимъ роковымъ послѣдствіямъ. Онъ не придавалъ особенаго значенія угрозамъ Бурлея противъ семейства Белленденовъ, не допуская возможности, чтобы разбитый на голову и всѣми отверженый противникъ и закаленый фанатикъ могъ имѣть какое бы то ни было вліяніе на судьбу дорогихъ ему лицъ.

Тѣмъ не менѣе Мортонъ хотѣлъ въ первую минуту написать маіору и лорду Эвандэлю, и сообщить имъ содержаніе письма, полученнаго отъ Бурлея. Но потомъ онъ сознался самому себѣ, что поступить такимъ образомъ значило бы злоупотребить довѣріемъ суроваго фанатика; а предупреждать своихъ друзей объ опасности, не называя именъ и не указывая на источники, Мортонъ считалъ безполезнымъ, такъ какъ подобное голословное предостереженіе могло только обезпокоить ихъ, не давъ имъ въ тоже время никакихъ положительныхъ указаній какъ и противъ кого слѣдовало ограждать себя. По этому взвѣсивъ всѣ эти доводы, Мортонъ рѣшилъ, что всего благоразумнѣе уничтожить письмо Бурлея, отмѣтивъ предварительно у себя въ записной книжкѣ адресъ Беси Маклуръ.

0x01 graphic

Когда Мортонъ бросилъ въ море лоскутки злосчастнаго посланія, корабль уже снялся съ якоря, и попутный сѣверозападный вѣтеръ надулъ его бѣлые паруса. Наклонясь на одинъ бокъ, судно плавно понеслось впередъ, разрѣзая высокія волны и оставляя за собою длинный пѣнистый слѣдъ. Вскорѣ, городъ и портъ скрылись въ туманѣ; утонули въ небесной лазури окружавшія ихъ горы, и Мортонъ простился на нѣсколько лѣтъ съ своей родиной.

ГЛАВА XXXVII.

Кто можетъ догнать время?
Шэкспиръ.-- Какъ вамъ угодно.

Авторы романовъ и повѣстей счастливѣе театральныхъ писателей; они не связаны единствомъ времени и мѣста, и могутъ по собственому усмотрѣнію ссылать своихъ героевъ въ Аѳины и въ Ѳивы, оставляя за собою право во всякое время вернутъ ихъ оттуда. До сихъ поръ, пользуясь выраженіемъ Розалинды, время шло въ ногу съ героемъ нашего разсказа: отъ знаменитаго состязанія въ стрѣльбѣ и до отплытія Мортона въ Голландію прошло не болѣе двухъ мѣсяцевъ. Мы возобновляемъ нить нашего разсказа нѣсколько лѣтъ спустя, предполагая, что опускаемый нами промежутокъ времени пролетѣлъ какъ сновидѣніе. По этому, пользуясь указанымъ выше преимуществомъ романистовъ, мы позволяемъ себѣ обратить вниманіе читателей на событія, начинавшіяся въ новую эпоху, годъ спустя послѣ того какъ въ Англіи произошла революція.

Шотландія начинала отдыхать отъ потрясенія, вызванаго смѣной династіи, такъ какъ осторожная, умѣреная политика короля Вильгельма положила конецъ кровопролитному междоусобію. Поселяне могли приняться за земледѣльческія работы; дѣловые люди перестали заботиться объ устройствѣ церкви и государства, и возвратились къ обычнымъ занятіямъ. Одни только горцы не хотѣли примириться съ новымъ порядкомъ вещей, и боролись противъ правительства съ оружіемъ въ рукахъ подъ начальствомъ виконта Дунди, извѣстнаго нашимъ читателямъ подъ именемъ Грэма Клевергауза {Іаковъ II далъ этотъ титулъ Клевергаузу послѣ того какъ послѣдній одержалъ побѣду подъ стѣнами Дунди.}. Но возстанія въ горной Шотландіи были настолько дѣломъ обычнымъ, что они не считались серьезными нарушеніями государственаго порядка, если не простирались далѣе предѣловъ родной страны. Въ нижней Шотландіи іаковиты сочли благоразумнымъ прекратить открытое сопротивленіе, и собирались только на тайныя совѣщанія, для обсужденія мѣръ самозащиты противъ насилій правительства; само собою разумѣется, что правительство, съ своей стороны, понимало эти мѣры самозащиты подъ общимъ именемъ измѣны.

Торжествовавшіе виги возстановили пресвитеріанскую вѣру, и возвратили прежнее значеніе общимъ собраніямъ церкви; но они не пошли такъ далеко по пути реформы, какъ того громко требовали камеронцы я крайніе нонконформисты въ царствованіе Карла и Іакова. Они не согласились возстановить священную лигу и ковенантъ; партія, расчитывавшая сдѣлать короля Вильгельма ревностнымъ ковенантеромъ, горько ошиблась; флегматикъ по характеру, онъ готовъ былъ допустить всякое вѣроисповѣданіе, не угрожавшее спокойствію государства. Умѣреность сдѣлалась главнымъ девизомъ въ политикѣ соединенныхъ королевствъ, и вызвала рѣшительное порицаніе со стороны "непримиримыхъ", находившихъ такой образъ дѣйствій несогласнымъ съ священнымъ писаніемъ. Послѣдніе громили правительство библейскими текстами, въ которыхъ говорилось о печальной участи іудеевъ, допустившихъ язычество въ предѣлахъ обѣтованой земли. Они возставали противъ вмѣшательства свѣтской власти въ церковныя дѣла, видя въ немъ сильное нарушеніе главенства церкви, и называли "эрастіанскими дѣяніями" всѣ постановленія, которыми правительство стремилось послѣ революціи вмѣшиваться въ дѣла церкви. Они рѣшительно объявили, что тогда только присягнутъ въ вѣрности королю Вильгельму и королевѣ Маріи, когда послѣдніе, съ своей стороны, присягнутъ священной лигѣ и ковенанту, который они называли Великой Хартіей правъ пресвитеріанской церкви.

Словомъ, партія крайнихъ пресвитеріанцевъ стала въ недружелюбныя отношенія къ правительству, и при всякомъ удобномъ случаѣ твердила объ измѣнѣ противъ истиной вѣры и о небесномъ гнѣвѣ, долженствовавшемъ неминуемо покарать нечестивыхъ; еслибы король Вильгельмъ отступился отъ благоразумной политики и воздвигъ противъ крайнихъ пресвитеріанцевъ гоненія, ознаменовавшія два предыдущія царствованія, глухой ропотъ недовольныхъ перешелъ бы непремѣнно въ открытое возстаніе. Но правительство не препятствовало собраніями, враждебной ему партіи, и позволяло ей вдоволь громить социніанъ, эристіанцевъ и тому подобныхъ "отступниковъ вѣры"; вслѣдствіе этого фанатизмъ, не разжигаемый гоненіями, началъ мало по малу ослабѣвать, и перешелъ въ тихую, сосредоточеную, безвредную восторженость; примѣромъ такихъ восторженыхъ личностей, ушедшихъ въ себя самихъ, можетъ служить знаменитый Старецъ Смерти, разнообразныя преданія котораго послужили основаніемъ настоящаго разсказа. Въ первые годы послѣ революціи камеронцы составляли многочисленую секту, сильную своими рѣзкими политическими убѣжденіями; правительство терпѣло изъ благоразумія, но употребляло всевозможныя ненасильственныя мѣры, чтобы сломить опозицію этой партіи, дѣйствовавшей. съ величайшимъ единодушіемъ; къ ней нерѣдко обращались за совѣтомъ и содѣйствіемъ представители епископальной церкви и іаковиты, мечтавшіе о возстановленіи дома Стюартовъ. На сторонѣ короля Вильгельма было населеніе всей нижней Шотландіи, которое склонялось къ умѣреному пресвитеріанству и подвергалось въ предыдущія два царствованія сильному преслѣдованію отъ камеронцевъ за признаніе "Индульгенціи", дарованой Карломъ II. Таково было положеніе партій въ Шотландіи въ первые годы послѣ революціи.

0x01 graphic

Стоялъ прекрасный лѣтній вечеръ; путешественикъ, по виду принадлежавшій къ военному сословію и обращавшій на себя вниманіе великолѣпной лошадью, спускался по крутой тропинкѣ, которая, пробираясь лѣсомъ и ущеліями, огибала романтическія развалины Ботвельскаго замка, построенаго нѣкогда Аймеромъ изъ Валенса, и доходила до Клейда. Всторонѣ виднѣлся знаменитый Ботвельскій мостъ; на противоположномъ берегу рѣки тянулась гладкой зеленой пеленой равнина, на которой нѣсколько лѣтъ тому назадъ происходила кровопролитная битва. Въ воздухѣ было тихо; кусты и деревья, казалось, замерли въ вечерней дымкѣ; рѣка лѣниво катила свои воды, какъ будто боясь нарушить окружавшую ее тишину.

Вдоль тропинки, по которой ѣхалъ путешественикъ, мѣстами тянулись живыя изгороди, окаймлявшія роскошные сады, мѣстами сходились зеленымъ сводомъ высокія деревья.

Въ отдаленіи виднѣлась большая постройка, съ виду похожая на ферму, или на усадьбу мелкаго землевладѣльца, окруженная яблонями и другими фруктовыми деревьями; у подножія гористаго склона стояла небольшая избушка, похожая на сторожку, но по видимому имѣвшая другое назначеніе. Она была выстроена плотно и уютно, что составляло въ тѣ времена рѣдкость въ Шотландіи; хорошенькій садикъ и огородъ снабжали обитателей плодами и овощами; корова и шесть овецъ щипали траву на выгонѣ; пѣтухъ суетился передъ домомъ, созывая крикливымъ голосомъ свое семейство; акуратно сложеная груда хвороста и торфа обезпечивала запасъ топлива на зиму; изъ трубы выходила тонкая струя голубаго дыма, и стройно покачиваясь изъ стороны въ сторону уходила въ небесную лазурь; обитатели избушки очевидно собирались ужинать. Къ довершенію мирной сельской картины, дѣвочка лѣтъ пяти черпала кувшиномъ воду изъ ручья, который журчалъ у подножія стараго дуба.

Незнакомецъ остановилъ лошадь, и спросилъ у маленькой нимфы, какъ проѣхать въ Фэри-Но. Ребенокъ поставилъ кувшинъ на землю, очевидно не понявъ вопроса, откинулъ свѣтлые, льнянаго цвѣта волосы, падавшіе на лобъ, и большими удивленными глазами посмотрѣлъ на путешественика:

-- Что вамъ угодно? спросила дѣвочка,-- такъ въ Шотландіи поселяне обыкновенно отвѣчаютъ на всѣ предлагаемые имъ вопросы.

-- Я желаю узнать дорогу въ Фэри-Но.

-- Мама, мама! закричалъ ребенокъ, подбѣгая къ дверямъ;-- пріѣхалъ какой-то джентльменъ; приди говорить съ нимъ.

Появилась хорошенькая, молодая женщина; въ чертахъ ея лица, отъ природы живаго и лукаваго, былъ видѣнъ отпечатокъ благопристойности, отличающей почти всѣхъ замужнихъ женщинъ въ шотландскихъ деревняхъ. На одной рукѣ она держала ребенка, а другою оправляла платье, которое немилосердно теребилъ толстощекій молодой человѣкъ лѣтъ двухъ, а старшая дѣвочка спряталась за свою мать, какъ только она показалась на порогѣ, и по временамъ высовывала головку, чтобы посмотрѣть на путешественика.

0x01 graphic

-- Что вы желаете, серъ? спросила женщина вѣжливымъ, ласковымъ голосомъ, чуждымъ грубости шотландскихъ поселянъ и заискиванію лакеевъ въ богатыхъ домахъ.

Незнакомецъ посмотрѣлъ на нее очень пристально, и потомъ отвѣтилъ:

-- Я желаю узнать дорогу въ Фэри-Но, и повидаться съ нѣкіимъ Кутбертомъ Гедригомъ. Вы вѣроятно можете сказать мнѣ, гдѣ я могу найти его.

-- Это мой мужъ, серъ, сказала молодая женщина, привѣтливо улыбаясь;-- не зайдете ли вы, серъ, въ наше скромное жилище? Куди! Куди! (бѣлокурый мальчикъ лѣтъ четырехъ высунулъ голову въ двери), бѣги скорѣе, и скажи отцу, что его желаетъ видѣть джентльменъ. Или, постой, Джени, ты будешь потолковѣе: сходи скорѣе за отцомъ; онъ долженъ быть въ Форакрскомъ паркѣ. Сойдите съ лошади, серъ. Позвольте предложить вамъ хлѣба съ сыромъ и кружку пива, пока не вернется мужъ. Пиво хорошее, хотя мнѣ не приходится хвалить его, такъ какъ я сама его варила. Но что дѣлать, работа пахаря не легкая, и ему не грѣхъ подкрѣплять себя добрымъ напиткомъ; оттого-то я и варю пиво покрѣпче.

Пока путешественикъ благодарилъ хозяйку за любезное приглашеніе, появился самъ Куди, старинный знакомецъ читателей. Его лице дышало по прежнему странной смѣсью кажущейся простоватости и лукавства, что нерѣдко замѣчается у поселяпъ въ Шотландіи. Онъ посмотрѣлъ на путешественика какъ на совершенно чужаго человѣка, и повторилъ вопросъ, сдѣланый уже пріѣзжему гостю его дочерью и женою:

-- Что вамъ угодно, серъ?

-- Я желалъ бы узнать кое-что о томъ что дѣлается въ вашей сторонѣ, сказалъ путешественикъ,-- и мнѣ указали на васъ, какъ на умнаго человѣка, хорошо знающаго что вокругъ него дѣлается.

-- Вамъ сказали правду, серъ, отвѣтилъ Куди послѣ минутнаго размышленія;-- но я желалъ бы знать какого рода свѣденія вы желаете получить. Мнѣ на моемъ вѣку предлагали столько вопросовъ, и такихъ мудреныхъ, что я теперь отношусь недовѣрчиво ко всѣмъ допрашивающимъ. Сначала матушка заставляла меня учить краткій катехизисъ, занятіе совсѣмъ не веселое. Потомъ я сталъ учиться у моихъ крестныхъ отцевъ и матерей, въ угоду старой лэди; но не понравился ни тѣмъ, ни другой. Когда я выросъ и сдѣлался человѣкомъ, пошли другіе вопросы, которые понравились мнѣ менѣе дѣйствительнаго призванія христіанина, и за которые приходилось тяжело платиться, если случалось отвѣтить не впопадъ. И такъ, вы видите, серъ, что я въ своемъ правѣ, желая услышать вопросъ, прежде чѣмъ отвѣчать на него.

-- Вамъ нечего опасаться моихъ вопросовъ, любезнѣйшій, сказалъ путешественикъ;-- я только желаю узнать что у васъ произошло новаго въ послѣднее время.

-- У насъ? отвѣтилъ Куди;-- о, у насъ все тихо и хорошо; одинъ только неугомонный Клевергаузъ (его теперь зовутъ Дунди) буйствуетъ въ горахъ съ Дональдами, Дунканами, Дугальдами, и тому подобными личностями, упрямо носящими юбочки вмѣсто штановъ. Впрочемъ, Макей скоро справится съ нимъ, я въ этомъ увѣренъ.

-- Отчего вы такъ увѣрены, мой другъ? спросилъ всадникъ.

-- Я самъ былъ свидѣтелемъ, отвѣтилъ Куди,-- какъ мертвецъ, три часа передъ тѣмъ убитый, ожилъ и предсказалъ Клевергаузу смерть на полѣ битвы. Это случилось въ Друминшелѣ, если я вѣрно запомнилъ названіе.

-- Неужели? сказалъ незнакомецъ;-- мнѣ трудно повѣрить вашимъ словамъ, мой другъ.

-- Вы могли бы спросить объ этомъ мою мать, серъ, если бы она была жива, отвѣтилъ Куди;-- она объяснила мнѣ все дѣло, какъ оно было; а то я, признаться, думалъ, что человѣкъ, предсказавшій судьбу Клевергауза, былъ только раненъ. Такъ или иначе, но онъ возвѣстилъ паденіе Стюартовъ и близкую небесную кару надъ Клевергаузомъ и его драгунами. Его звали Абакукомъ Мукльратомъ; онъ была, немного сумасшедшій, но краснорѣчиво проповѣдывалъ.

-- Вы по видимому живете въ плодоносной и тихой странѣ? спросилъ путешественикъ.

-- Нельзя пожаловаться, серъ: урожаи отличные, отвѣтилъ Куди;-- но если бы видѣли какъ нѣсколько лѣтъ назадъ кровь текла на мосту подобно водѣ, надъ которой онъ виситъ, вы не сказали бы, что у насъ мирно и спокойно.

-- Вы говорите о Ботвельской битвѣ? Я въ тотъ день былъ у герцога Монмута, и видѣлъ кое-что; собствеными глазами, замѣтилъ незнакомецъ.

-- Тогда, значитъ, вы участвовали въ страшной рѣзнѣ, которая, надѣюсь, не повторится на моихъ глазахъ. Я такъ и думалъ, что вы военный, глядя въ вашу красную куртку, шитую золотомъ, и на шляпу съ отворотами.

-- А вы сражались на чьей сторонѣ? продолжалъ допрашивать путешественикъ.

-- Позвольте, серъ! возразилъ Куди, принимая лукавый видъ;-- я полагаю, что безполезно отвѣчать на такой вопросъ, когда не знаешь, кто его предлагаетъ.

-- Хвалю вашу осторожность, но она въ данномъ случаѣ неумѣстна. Я знаю, что вы находились тогда въ услуженіи у Генри Мортона.

-- Господи помилуй! воскликнулъ удивленный Куди,-- какъ вы добрались до этой тайны? Впрочемъ, мнѣ бояться нечего; солнце свѣтитъ теперь на нашей сторонѣ. Жаль, что моего господина нѣтъ въ живыхъ, чтобы погрѣться на этомъ солнышкѣ.

-- Что же съ нимъ сталось? спросилъ пріѣзжій.

-- Онъ погибъ на кораблѣ, отплывшемъ въ Голандію. Налетѣла буря, и всѣ пасажиры утонули, въ томъ числѣ и мой господинъ. Никто не спасся, ни люди, ни мыши.

Куди вздохнулъ.

-- Вы были привязаны къ нему? продолжалъ путешественикъ.

-- Какъ не быть привязанымъ къ такому человѣку! Стоило только взглянуть на его лице, чтобы полюбить его; и какой онъ былъ храбрый! На Ботвельскомъ мосту онъ леталъ какъ драконъ подъ градомъ непріятельскихъ пуль, и старался вывести на битву людей, которые боялись драться. Съ нимъ былъ еще суровый вигъ Бурлей; если бы ихъ было не двое, а больше, то мы выиграли бы дѣло, и не поплатились бы вашими шкурами.

-- Вы назвали Бурлея. Онъ живъ?

-- Не могу намъ хорошенько сказать. Говорили, что онъ былъ за границей, но что тамъ всѣ наши отвернулись отъ него, потому что онъ убилъ архіепископа Шарпа. Потомъ его видѣли здѣсь болѣе угрюмымъ и пасмурнымъ чѣмъ когда либо; а съ тѣхъ поръ какъ взошелъ на престолъ Вильгельмъ Оранскій, который не довѣрился его фанатизму и отстранилъ его отъ всякаго участія въ общественыхъ дѣлахъ, никто ничего, не слыхалъ о Бурлеѣ. Ходили впрочемъ слухи, что онъ совсѣмъ съ ума сошелъ отъ гордости и безсильной злобы.

-- Скажите пожалуйста, спросилъ путешественикъ очень нерѣшительно;-- вамъ извѣстно что-либо про лорда Эвандэля?

-- Извѣстно ли мнѣ что либо про лорда Эвандэля? Мнѣ то? Вѣдь наша барышня, что живетъ вонъ тамъ, въ большомъ домѣ, выходитъ за него замужъ на дняхъ.

-- Значитъ, свадьбы еще не было? поспѣшно спросилъ всадникъ.

-- Нѣтъ; ихъ только обручили нѣсколько мѣсяцевъ назадъ; мы съ женой были свидѣтелями. Дѣло порядочно затянулось, отчего -- про то мы знаемъ съ Джени. Однако я предложилъ бы вамъ слѣзть съ лошади, серъ, и зайти къ намъ. Надъ башнею Глазго собираются темныя тучи, что по словамъ опытныхъ людей предвѣщаетъ дождь.

Дѣйствительно, большая черпая туча ползла по небу, и давно заслонила заходящее солнце; упало нѣсколько крупныхъ капель дождя, и въ отдаленіи прогремѣлъ громъ.

-- Чортъ бы его побралъ, подумалъ Куди про себя, поглядывая на всадника;-- хоть бы уѣхалъ поскорѣе чтобы добраться въ Гамильтонъ до грозы, если ужъ не хочетъ оставаться съ нами.

Но путешественикъ сидѣлъ на конѣ совершенно неподвижно, погруженный въ печальныя размышленія. Наконецъ онъ очнулся, и сдѣлавъ по видимому большое усиліе надъ собой, спросилъ Куди: "Жива ли лэди Маргаретъ Белленденъ?"

-- Жива, но для нея наступили тяжелыя времена. Съ тѣхъ поръ, какъ начались у насъ междоусобія, Белленденовъ постигало несчастье за несчастьемъ; они потеряли замокъ, и баронію, и роскошные луга, и поля, которыя я пахалъ, и огороды, все оттого, что послѣ взятія Тилитудлема Бурлеемъ пропали какіе-то пергаменты.

-- Да, я слышалъ объ этомъ, сказалъ путешественикъ, понижая голосъ и отворачиваясь;-- я принимаю участье въ судьбѣ семейства лэди Маргаретъ, и желалъ бы помочь ей. Вы можете пріютить меня на ночь, любезный другъ?

-- Постараюсь, хотя у насъ и тѣсновато для вашей милости, серъ; не ѣхать же вамъ дальше въ дождь и грозу, тѣмъ болѣе что вы кажется не совсѣмъ здоровы.

-- Я страдаю головокруженіями, сказалъ путешественикъ,-- но это скоро пройдетъ.

-- Къ ужину у насъ найдется что нибудь, серъ, продолжалъ Куди;-- вотъ только о постели надо будетъ похлопотать. У Джени такъ много дѣтей (Господь благослови ее и ихъ), что намъ скоро самимъ негдѣ будетъ жить, и придется просить лорда Эвандэля отвести намъ лишнюю комнату на фермѣ.

-- Пожалуйста не хлопочите, сказалъ незнакомецъ, входя въ домъ.

-- На счетъ лошади будьте покойны, серъ, сказалъ Куди,-- я умѣю ухаживать за ними, и вижу, что у васъ дорогая животинка.

Куди взялъ подъ уздцы лошадь, а женѣ поручилъ принять путешественика. Офицеръ быстро вошелъ въ комнату и сѣлъ поотдаль отъ огня, спиной къ окну. Джени (или, если желаете, мисисъ Гедригъ) предложила ему снять плащъ и тяжелую шляпу, но онъ отказался, ссылаясь на холодъ; чтобъ убить время до возвращенія Куди, незнакомецъ сталъ играть съ дѣтьми, но тщательно избѣгалъ любопытныхъ взглядовъ хозяйки.

ГЛАВА XXXVIII.

Горькія слезы туманятъ глаза; какія тяжелыя муки отравляютъ нашъ предсмертный часъ! мы сожалѣемъ о разбитой дружбѣ и оплакиваемъ привязаности юныхъ лѣтъ!

Логанъ.

Куди вскорѣ вернулся, и веселымъ голосомъ сообщилъ путешественику, что лошадь его хорошо поужинаетъ и что господская ключница (другими словами, та же мисисъ Гедригъ) приглашаетъ его ночевать въ усадьбу, гдѣ онъ можетъ найдти покойную постель.

-- А хозяева дома? спросилъ незнакомецъ дрожащимъ голосомъ.

-- Нѣтъ, серъ; ни ихъ, ни людей нѣтъ дома; ключи у моей жены, которая исполняетъ должность ключницы хотя собствено не состоитъ въ услуженіи. Если бы господа были дома, мы не могли бы пригласить васъ въ усадьбу безъ ихъ позволенія; но я увѣренъ, что они похвалятъ насъ за то, что мы пріютили усталаго путешсственика-джентльмена. Мисъ Белленденъ готова всякому помогать; душа у нея ангельской доброты; бабушка ея, лэди Маргаретъ, питаетъ слабость къ знатнымъ людямъ, хотя и насъ бѣдныхъ также не обижаетъ.

-- Послушай, Джени, обратился Куди къ своей женѣ,-- отчего ты не подаешь ужинъ?

-- Не безпокойся, отвѣтила Джени,-- я знаю что ты любишь горячую похлебку, и не хотѣла ставить ее на столъ прежде времени.

Куди какъ-то особено засмѣялся, когда Джени намекнула на его пристрастіе къ горячему супу; затѣмъ счастливая парочка стала весело болтать между собою, а незнакомецъ сидѣлъ все время въ сторонѣ, не принимая никакого участія въ разговорѣ. Наконецъ онъ совершенно неожидано спросилъ:

-- Когда назначена свадьба лорда Эвандэля?

-- Въ самомъ скоромъ времени, какъ говорятъ, отвѣтила Джени вмѣсто мужа;-- свадьба была отложена по случаю смерти маіора Беллендена.

-- Прекрасный былъ человѣкъ! сказалъ путешественикъ;-- я еще въ Эдинбургѣ узналъ о его смерти. Онъ долго болѣлъ?

-- Покойный сталъ хворать съ того самаго времени, когда лэди Маргаретъ и мисъ Белленденъ лишились Тилитудлемскаго замка; онъ занялъ денегъ, чтобъ вести процесъ, но это случилось незадолго до смерти короля Іакова, и Базиль Олифантъ сдѣлался папистомъ, чтобы склонить на свою сторону судей; процесъ длился нѣсколько лѣтъ, и кончился тѣмъ, что у лэди Белленденъ отняли баронію въ пользу Олифанта; судебное рѣшеніе нанесло сильный ударъ маіору, который съ тѣхъ поръ не могъ оправиться. Потомъ вспыхнула революція, лишившая Стюарта престола; событіе это очень опечалило старика, хоть онъ и не былъ особено приверженъ къ низвергнутой династіи; къ довершенію несчастья, кредиторы стали громко требовать уплаты долга, явились въ Чарнвудъ, и вывезли оттуда все что было хорошаго. Покойный никогда не былъ богатъ, потому что щедро дѣлился своимъ достояніемъ со всѣми нуждающимися.

-- Да, онъ былъ чудной души человѣкъ, сказалъ незнакомецъ, взволнованымъ голосомъ,-- то есть, мнѣ его такъ описывали. И такъ, лэди Маргаретъ осталась съ племяннцей безъ средствъ и безъ защитника?

-- Пока лордъ Эвандэль живъ, онѣ не будутъ нуждаться ни въ томъ, ни въ другомъ, отвѣчала Джени.-- Онъ былъ ихъ истинымъ другомъ въ несчастіи. Въ настоящее время онѣ живутъ въ усадьбѣ, принадлежащей молодому лорду; по выраженію моей свекрови, покойной Маузъ, ни одинъ человѣкъ, со времени патріарха Іакова, не заботился такъ нѣжно о любимой женщинѣ.

-- Почему же, спросилъ путешественикъ дрожащимъ отъ волненія голосомъ,-- почему же предметъ его привязаности такъ долго не соглашался удостоить лорда Эвандэля желанной награды.

-- Сперва процесъ мѣшалъ, а потомъ разныя семейныя обстоятельства, поспѣшно отвѣтила Джени.

-- Тутъ была еще одна причина, сказалъ Куди;-- молодая лэди...

-- Тише, Куди; ѣшь свой супъ и молчи, перебила его жена;-- я вижу, что нашъ гость нездоровъ, и не будетъ кушать нашего неприхотливаго ужина; надо зарѣзать цыпленка.

-- Нѣтъ, не нужно, пожалуйста не безпокойтесь, сказалъ незнакомецъ;-- я только попрошу у васъ стаканъ воды, и затѣмъ желалъ бы остаться одинъ.

-- Я васъ провожу, серъ, продолжала Джени, зажигая небольшой фонарь.

Куди также предложилъ свои услуги, но Джени напомнила ему, "что нельзя оставлять ребятишекъ однихъ, пока еще не затушенъ огонь въ очагѣ", и онъ остался чтобы присмотрѣть за ними.

Дорога шла крутой тропинкой, окаймленной шиповникомъ и жимолостью, и упиралась въ садовую калитку. Джени отперла ее, и ввела незнакомца въ стариный цвѣтникъ, съ прямыми дорожками и куртинами правильной формы; въ концѣ сада стекляная дверь открывалась на крытую галерею. Войдя въ домъ, Джени зажгла свѣчу, поставила ее на небольшой рабочій столикъ, и попросила незнакомца подождать немного, пока она приготовитъ ему комнату. Вернувшись минутъ черезъ пять, Джени съ ужасомъ увидѣла, что незнакомецъ опустилъ голову на столъ и по видимому лишился сознанія. Но подойдя ближе, она явствено разслышала судорожныя рыданія, свидѣтельствовавшія о сильной душевной тревогѣ незнакомца. Она осторожно отошла назадъ, прежде чѣмъ гость поднялъ голову, и объявила ему спокойнымъ голосомъ, что комната готова, не подавая виду, что замѣтила его волненіе. Незнакомецъ остановилъ на ней блуждающій взоръ, не понимая смысла ея словъ. Джени повторила сказаное, тогда онъ молча кивнулъ головой, и вошелъ въ указаную ему дверь. Онъ очутился въ небольшой спальной, въ которой останавливался лордъ Эвандэль, когда пріѣзжалъ въ Фэри-Но; такъ по крайней мѣрѣ сообщила ему словоохотливая Джени; съ одной стороны къ этой комнатѣ примыкалъ небольшой китайскій кабинетъ, выходившій окнами въ садъ, съ другой -- гостиная, которая отдѣлялась отъ нея тонкой досчатой перегородкой. Джени пожелала незнакомцу покойной ночи, и поспѣшно удалилась въ свой собственый домикъ.

-- Куди! воскликнула она, входя въ кухню и обращаясь къ мужу,-- Куди, мы пропали!

-- Какъ такъ? что съ тобою? спросилъ невозмутимый Куди, принадлежавшій къ числу людей, которые безпокоятся только въ самыхъ рѣдкихъ случаяхъ.

-- Знаешь ли кто этотъ таинственый путешественикъ? Боже милостивый!.. и зачѣмъ ты предложилъ ему остановиться здѣсь? воскликнула Джени.

-- Что ты такое говоришь? Кто же онъ, наконецъ? сказалъ Куди;-- мы имѣемъ право кого угодно пріютить, будь онъ вигъ или тори, все равно.

-- Хорошо, но вспомни, что свадьба лорда Эвандэля еще впереди, а нашъ гость можетъ ее разстроить. Знаешь ли ты, что мы пріютили первую любовь мисъ Эдиѳъ, твоего бывшаго господина.

-- Что ты врешь, жена! воскликнулъ Куди, вскакивая съ мѣста;-- я узналъ бы мистера Генри Мортона изъ тысячи! неужели ты думаешь что я слѣпъ?

-- Ты не слѣпъ, милый Куди, но мало замѣчаешь что вокругъ тебя дѣлается.

-- Ну, ну, ладно! Къ чему ты говоришь мнѣ все это теперь? Разскажи лучше, въ чемъ ты замѣтила сходство между путешественикомъ и нашимъ добрымъ бариномъ, мистеромъ Мортономъ?

-- Сейчасъ я тебѣ все разскажу, отвѣтила Джени:-- Я замѣтила, что онъ постоянно отворачиваетъ лице и говоритъ притворнымъ голосомъ; чтобы испытать его, я начала вспоминать старину, и замѣтила, что глаза его не то, чтобъ улыбнулись, а привѣтливо посмотрѣли на меня, когда я намекнула на случаи съ горячей похлебкой. Онъ горюетъ теперь по поводу свадьбы мисъ Эдиѳъ; и то сказать правду, Куди, въ наше время рѣдко найдешь людей, которые любили бы такъ горячо, какъ мистеръ Мортонъ; къ случаю также вспомнить, что мисъ Эдиѳъ заболѣла отъ печали, когда узнала, что вы двое (мистеръ Генри, да ты, глупая рожа!) выступили съ мятежниками противъ Тилитудлемскаго замка.-- Что ты собираешься дѣлать?

-- Что я собираюсь дѣлать? повторилъ Куди, торопливо одѣваясь;-- я сейчасъ пойду къ своему господину.

-- Ты не пойдешь, Куди, сказала Джени холодно и рѣшительно.

-- Чортъ бы побралъ этихъ женъ! воскликнулъ Куди;-- ужъ ты не думаешь ли, пожалуй, что я вѣчно буду слушаться твоей команды?

-- Чьей же команды ты хочешь слушаться какъ не моей, Куди, голубчикъ? спросила Джени;-- ты выслушай хорошенько что я тебѣ скажу. Кромѣ насъ съ тобою никто не знаетъ что молодой мистеръ Мортонъ живъ, а если онъ скрывается отъ насъ, значитъ у него есть на то свои причины. Если бы онъ засталъ мисъ Эдиѳъ замужемъ или наканунѣ свадьбы, онъ конечно удалился бы, и не помѣшалъ бы счастью новобрачныхъ. Но если бы мисъ Эдиѳъ, стоя съ лордомъ Эвандэлемъ передъ алтаремъ, узнала что мистеръ Мортонъ живъ, она непремѣнно отвѣтила бы на вопросъ пастора нѣтъ, тогда какъ слѣдовало бы сказать да.

-- Прекрасно, возразилъ Куди,-- но что мнѣ за дѣло до всего этого! Если старый поклонникъ нравится мисъ Эдиѳъ болѣе чѣмъ новый, отчего не предоставить ей свободы выбора? Ты вѣдь въ этомъ дѣлѣ понимаешь толкъ, Джени. Не даромъ же Галлидей клянется и божится, что ты ему обѣщала руку и сердце.

-- Галлидей лгунъ, а ты дуракъ, что вѣришь его сказкамъ. А про свадьбу мисъ Эдиѳъ съ. мистеромъ Мортономъ и толковать нечего; у него, я думаю, только, и есть золота что на галунахъ; на какія же деньги они будутъ жить съ лэди Маргаретъ?

-- Ты забываешь Мильнвудскую усадьбу! возразили. Куди:-- положимъ, что старый лэрдъ, въ продолженіе многихъ лѣтъ ничего не слыхавшій о своемъ племяникѣ, оставилъ ее въ пожизненое владѣніе экономкѣ; но добрая старуха души не слышитъ въ мистерѣ Генри: она охотно уступитъ ему свои права, и тогда имъ будетъ всѣмъ довольно мѣста.

-- Эхъ, какой ты простякъ, Куди, отвѣчала Джени;-- неужели ты думаешь, что такія знатныя дамы согласятся жить однимъ хозяйствомъ съ Али Вильсонъ, когда онѣ настолько горды, что не принимаютъ милостей даже отъ лорда Эвандэля. Нѣтъ, нѣтъ, если мисъ Эдиѳъ Белленденъ выйдетъ замужъ за Мортона, ей придется раздѣлить съ нимъ походную жизнь.

-- Но тогда старая лэди Маргаретъ захочетъ остаться при нихъ, возразилъ Куди,-- а я не думаю, что ей будетъ очень весело въ войсковомъ обозѣ.

-- Къ тому же у нихъ происходили бы вѣчные споры о вигахъ и торіяхъ, замѣтила Джени.

-- Разумѣется, сказалъ Куди,-- старая лэди очень упряма въ этомъ отношеніи.

-- Я вотъ что скажу тебѣ еще, Куди, продолжала Джени,-- очевидно приберегшая самый убѣдительный доводъ къ концу:-- если свадьба мисъ Эдиѳъ съ лордомъ Эвандэлемъ не состоится, мы потеряемъ нашъ домикъ, и огородъ, и выгонъ, и придется намъ идти съ нашими ребятишками по міру.

Джени заплакала. Куди представилъ собою самую жалкую картину сомнѣнія и нерѣшительности. Наконецъ, послѣ долгаго молчанія онъ сказалъ:

-- Джени, голубушка! вмѣсто пустой болтовни научи что намъ дѣлать?

-- Ничего не дѣлать, отвѣтила Джени.-- Сдѣлай видъ, что не узналъ мистера Мортона, и не говори никому ни слова о томъ, что онъ былъ у васъ и на фермѣ. Если бы я догадалась раньше кто пріѣхалъ къ намъ подъ видомъ путешественика, я скорѣе уступила бы ему свою собственую постель, или посовѣтовала бы ему ѣхать дальше, но не пустила бы въ господскій домъ. Теперь впрочемъ поздно думать объ этомъ; надо только постараться помочь дѣлу. Завтра поутру онъ вѣрно уѣдетъ, мы простимся съ нимъ какъ съ незнакомымъ джентльменомъ, и врядъ ли онъ скоро вернется.

-- Бѣдный мистеръ Мортонъ! воскликнулъ Куди;-- а я значитъ и поговорить съ нимъ не могу.

-- Ни за что! сказала Джени;-- ты не долженъ показывать вида, что узналъ его, пойми это, Куди; я никогда бы не сказала тебѣ слова объ этомъ, если бы не боялась, что завтра поутру ты самъ все откроешь.

-- Ладно, сказалъ Куди, тяжело вздыхая;-- я стало быть отправлюсь на разсвѣтѣ въ поле, чтобы не видѣть мистера Мортона и не проговориться.

-- Отлично, милый мой, подтвердила Джени:-- у тебя разума палата, когда ты заговоришь со мною о дѣлахъ; только никогда не дѣлай ничего по своему, помимо меня!

-- Ты пожалуй правду говоришь, сказалъ Куди:-- я сколько себя помню всегда находился подъ командой у женщины. Сперва была моя покойная мать, продолжалъ онъ, раздѣваясь и ложась въ постель,-- потомъ лэди Маргаретъ начала спасать мою душу, затѣмъ моя мать и лэди Белленденъ стали ссориться и тянуть меня каждая къ свою сторону, такъ что я находился въ такомъ же невеселомъ положеніи какъ булочникъ на ярмаркѣ, котораго арлекинъ тащитъ въ одну сторону, а чортъ въ другую; теперь же, заключилъ Куди, закутываясь въ одѣяло,-- жена хочетъ забрать меня въ руки, и понукать много, какъ ей заблагоразсудится.

-- Кому же и понукать тобою какъ не мнѣ! сказала Джени, ложась въ постель, и прекратила разговоръ потушивъ свѣчу.

Оставимъ счастливую чету, и перейдемъ къ событіямъ слѣдующаго дня.

Рано поутру, двѣ дамы въ сопровожденіи слугъ подъѣхали верхомъ къ большому подъѣзду Фэри-Ноской усадьбы, и Джени съ ужасомъ узнала мисъ Белленденъ и лэди Эмили Гамильтонъ, сестру лорда Эвандэля.

-- Позвольте, я пройду впередъ и приведу все въ порядокъ, сказала она, оправляясь отъ смущенія.

-- Не нужно, дайте намъ только ключъ, сказала мисъ Белленденъ;-- а Гудіиль пусть откроетъ ставни въ маленькой гостиной.

-- Маленькая гостиная заперта, и замокъ испорченъ, возразила Джени, вспомнивъ что гостиная находится рядомъ со спальной, въ которой ночевалъ Мортонъ.

-- Въ такомъ случаѣ мы пойдемъ въ красную комнату, сказала мисъ Белленденъ, и направилась къ дому, но къ счастію не съ той стороны, съ которой вошелъ наканунѣ вечеромъ Мортонъ.

-- Все пропало, подумала Джени,-- если я его не выпущу заднимъ ходомъ въ садъ.

Она обогнула домъ въ большомъ волненіи.

-- Пожалуй, благоразумнѣе было предупредить ихъ, что у насъ остановился путешественикъ, разсуждала она сама съ собою;-- но тогда мисъ Белленденъ навѣрное пригласила бы его завтракать. Господи! что мнѣ дѣлать? Какъ нарочно, Гудіиль торчитъ въ саду! воскликнула она, подходя къ калиткѣ. Значитъ, и съ этой стороны отступленія нѣтъ пока мы его не удалимъ. Не знаю, какъ и быть!

Въ этомъ взволнованомъ состояніи Джени подошла къ бывшему дворецкому съ намѣреніемъ хитростью выжить его изъ сада. Но пониженіе въ должности и повышеніе въ годахъ не исправили Джона Гудіиля. Какъ большинство брюзгливыхъ людей, онъ обладалъ природнымъ даромъ надоѣдать своимъ собесѣдникамъ. Въ настоящемъ случаѣ, всѣ усилія Джени удалить его изъ сада ни къ чему не привели: Гудіиль, какъ говорится, пустилъ корни на мѣстѣ. Къ сожалѣнію онъ по прибытіи въ Фэри-Но посвятилъ себя исключительно садоводству; возложивъ всѣ обязаности по хозяйству на прислугу лэди Эмили, онъ сталъ заботиться о растеніяхъ, проводя цѣлые дни съ лопатою и лейкою въ рукахъ; такъ и теперь онъ былъ занятъ прививкою молодыхъ деревьевъ, и сталъ подробно объяснять превосходство того или другаго способа бѣдной Джени, которая дрожала какъ листъ, и чуть не плакала отъ страха и нетерпѣнія.

Судьба по видимому вооружилась противъ Джени въ это злосчастное утро. Какъ только лэди Эмили и мисъ Белленденъ вошли въ домъ, онѣ замѣтили, что дверь маленькой гостиной открыта настежь, тогда какъ Джени, не желая допустить ихъ въ близкое сосѣдство съ Мортономъ, сочинила цѣлую исторію на счетъ испорченаго замка. Мисъ Белленденъ, погруженная въ раздумье о собственомъ невеселомъ положеніи, не замѣтила этого обстоятельства; она только приказала человѣку открыть ставни, и сѣла съ своей подругой на диванъ.

-- Онъ еще не пріѣхалъ, сказала она.-- Я не понимаю что вашъ братъ имѣетъ въ виду? Зачѣмъ онъ такъ настойчиво желалъ встрѣтиться съ нами здѣсь? Почему онъ не согласился пріѣхать въ Динанскій замокъ, какъ предполагалъ? Я полагаю, что мнѣ не слѣдовало соглашаться на свиданіе въ Фэри-Но, не смотря на мои отношенія къ лорду Эвандэлю и на ваше присутствіе, милая Эмили.

-- У Эвандэля никогда не было причудъ и прихотей, возразила его сестра;-- если онъ пожелалъ встрѣтиться съ вами здѣсь, у него вѣроятно были на то серьезныя причины. Если ихъ не окажется, мы вмѣстѣ сдѣлаемъ ему выговоръ.

-- Я больше всего боюсь, сказала Эдиѳъ,-- чтобы его не замѣшали въ какой нибудь политическій заговоръ, которыми такъ богато наше несчастное время. Онъ горячо преданъ страшному Клевергаузу, и какъ мнѣ кажется давно присоединился бы къ нему, если бы не хлопоты, причиненныя смертью моего дяди. Какъ странно видѣть, что человѣкъ, глубоко сознавшій заблужденія изгнанаго королевскаго семейства, готовъ пожертвовать всѣмъ, чтобы возвратить ему утраченый престолъ!

-- Что дѣлать? замѣтила лэди Эмили;-- братъ считаетъ это вопросомъ чести. Наше семейство всегда отличалось преданостью Стюартамъ. Эвандэль долго служилъ въ гвардіи, виконтъ Дунди былъ долгое время его начальникомъ и другомъ, многіе изъ его родствениковъ истолковываютъ въ дурную сторону его бездѣйствіе. А вы должны знать, милая Эдиѳъ, какое вліяніе имѣютъ на наши поступки и нашъ образъ мыслей семейныя связи и предразсудки, вкорененные съ дѣтства. Впрочемъ, я надѣюсь, что Эвандэль останется въ сторонѣ отъ всякаго политическаго движенія, но вы однѣ можете удержать его.

-- Какъ я могу! спросила мисъ Белленденъ.

-- Вы можете указать ему на текстъ Св. Писанія: "да прилѣпится мужъ къ женѣ своей, да будетъ два плоть едина, и мужъ да не оставитъ жену".

-- Я обѣщала ему, проговорила Эдиѳъ слабымъ голосомъ,-- но надѣюсь, что онъ не захочетъ торопить меня срокомъ.

-- Я предоставляю самому Эвандэлю защищать себя: онъ пріѣхалъ.

-- Останьтесь, ради Бога; останьтесь! воскликнула Эдиѳъ, стараясь удержать лэди Эмили.

-- Нѣтъ, ни за что, воскликнула Эмили, вырываясь отъ Эдиѳъ:-- третье лице играетъ въ подобныхъ случаяхъ глупую роль. Когда подадутъ завтракъ, вы прикажите позвать меня; я буду гулять на лужкѣ, близъ рѣки.

Она сошлась въ дверяхъ съ лордомъ Эвандэлемъ.

-- Здравствуйте, братецъ, и прощайте до завтрака, сказала бойкая молодая лэди; -- надѣюсь, что только серьезная причина заставила васъ безпокоить мисъ Эдиѳъ такъ рано поутру,

Сказавъ это, она оставила ихъ вдвоемъ, не дожидаясь отвѣта.

-- Позвольте спросить васъ, милордъ, начала Эдиѳъ, -- что заставило васъ настаивать на нашей встрѣчѣ имено въ это время и въ этомъ мѣстѣ?

Она хотѣла прибавить, что раскаивается въ своемъ неосторожномъ пріѣздѣ; но взглянувъ на лорда Эвандэля, Эдиѳъ ужаснулась при видѣ его взволновапаго, растерянати лица, и прибавила:

-- Что случилось? скажите, ради Бога!

-- Вѣрные подданые его величества одержали большую и рѣшительную побѣду близъ Атольскаго Брода; но, увы! мой доблестный другъ, лордъ Дунди...

-- Убитъ? договорила Эдиѳъ, угадывая печальное извѣстіе.

-- Да, онъ убитъ, онъ погибъ въ объятіяхъ побѣды. Король Іаковъ потерялъ вліятельнаго, даровитаго полководца, котораго никто не можетъ замѣнить. Эдиѳъ, теперь не время медлить въ исполненіи своихъ обязаностей. Я составляю полкъ, и сегодня вечеромъ прощусь съ вами.

-- Не дѣлайте этого, милордъ, возразила Эдиѳъ;-- не рискуйте жизнью, дорогою вашимъ друзьямъ, въ необдуманомъ предпріятіи. Что вы можете сдѣлать одни съ немногими приверженцами противъ цѣлой Шотландіи, исключая горные кланы?

-- Выслушайте меня, Эдиѳъ, сказалъ лордъ Эвандэль;-- я не дѣйствую опрометчиво, и руководствуюсь не одними личными побужденіями. Королевская гвардія, въ которой я такъ долго служилъ, преобразована принцемъ Оранскимъ, но она въ тайнѣ сохранила преданость къ своему законному государю, и (онъ продолжалъ говорить шопотомъ, какъ бы опасаясь, что самыя стѣны комнаты могутъ выдать его) -- и когда я занесу ногу въ стремя, два кавалерійскіе полка, согласно данной ими клятвѣ, отпадутъ отъ самозванца, и перейдутъ на мою сторону. Они ожидали прибытія лорда Дунди въ южную Шотландію; но теперь, когда его не стало, никто изъ его преемниковъ не сдѣлаетъ рѣшительнаго шага, не имѣя войска на своей сторонѣ! Но если мы будемъ терять время, ревность солдатъ ослабѣетъ! Надо воспользоваться минутой, когда они воодушевлены побѣдой, одержаной ихъ стариннымъ полководцемъ, и горятъ желаніемъ отомстить за его преждевременую смерть.

-- И вы рѣшаетесь на отчаяное предпріятіе, полагаясь на вѣрность и преданость солдатъ? спросила Эдиѳъ.

-- Да, я долженъ рѣшиться, отвѣтилъ лордъ Эвандэль,-- долгъ чести и преданости Стюартамъ не оставляетъ мнѣ выбора.

-- Вы рискуете своей жизнью и спокойствіемъ своихъ друзей ради принца, котораго не могли достаточно порицать, когда онъ былъ на престолѣ Англіи.

-- Разумѣется, возразилъ лордъ Эвандэль;-- когда онъ располагалъ верховной властью, я какъ свободный гражданинъ возставалъ противъ его нововведеній въ церковномъ и государственомъ строѣ, но теперь, когда его лишили законныхъ правъ, я обязанъ по чувству вѣрноподданаго помочь ему. Пусть низкіе придворные льстятъ сильнымъ міра сего въ счастіи, и измѣняютъ имъ въ несчастіи; я не желаю дѣлать ни того ни другаго.

-- Если вы рѣшились на опасный шагъ, который по моему слабому разумѣнію несвоевременъ, зачѣмъ вы просили меня пріѣхать въ Фэри-Но?

-- Хотя бы для того, сказалъ лордъ Эвандэль,-- чтобы проститься съ невѣстой, передъ близкой кровопролитной битвой. Вы плохо знаете мои чувства въ отношеніи къ вамъ, и мало привязаны ко мнѣ, если удивляетесь такому естественому желанію.

-- Позвольте, милордъ, я все-таки не понимаю, почему въ данныхъ обстоятельствахъ намъ необходимо было встрѣтиться имено здѣсь, и при такой таинственой обстановкѣ?

-- Потому что, отвѣтилъ лордъ Эвандэль, подавая письмо мисъ Белленденъ, -- я имѣю къ вамъ просьбу, которую не рѣшаюсь высказать, даже опираясь на ходатайство лица, написавшаго вамъ эти строки.

Эдиѳъ съ трепетомъ пробѣжала письмо, которое писала лэди Маргаретъ.

"Дорогое мое дитя, такъ начиналось оно, -- никогда я такъ не сердилась на свой ревматизмъ какъ теперь, когда я не могу сѣсть на лошадь, чтобы пріѣхать къ тебѣ. Какъ бы я хотѣла быть сама въ Фэри-Но, на мѣстѣ этого письма, чтобы обнять дочь моего бѣднаго Вили. Но я полагаю, что Господу не угодна моя поѣздка, потому что страданія, которыя я испытываю, не уступили дѣйствію горчичнаго настоя и припарокъ изъ ромашки. По этому сообщаю тебѣ письмено желаніе лорда Эвандэля: Отправляясь въ походъ, въ которомъ онъ долженъ принять участіе по долгу чести, онъ проситъ тебя согласиться скрѣпить предварительно брачнымъ торжествомъ узы, давно уже освященныя вашей взаимной привязаностью. Я ничего не имѣю противъ желанія лорда, находя его вполнѣ справедливымъ и благоразумнымъ; надѣюсь, что ты поступишь какъ добрый, послушный ребенокъ, и не захочешь огорчать любймаго человѣка. Конечно въ нашемъ семействѣ брачная церемонія совершалась всегда пышно, при многочисленыхъ свидѣтеляхъ и въ родовомъ замкѣ. Но, по волѣ Божіей и людей, управляющихъ нашей страной, мы потеряли помѣстія, а король лишился престола. Впрочемъ надѣюсь, что Господь возвратитъ корону законному ея преемнику, и обратитъ сердце послѣдняго къ чистой протестантской епископальной церкви; я имѣю тѣмъ болѣе право сдѣлать такое пожеланіе, что имѣла счастіе принимать у себя представителя низвергнутой королевской фамиліи въ такое же смутное время, какое мы переживаемъ теперь. Я разумѣю его величество короля Карла II, который почтилъ своимъ посѣщеніемъ скромный Тилитудлемскій замокъ, и не отказался отъ завтрака и т. д."

Мы не хотимъ злоупотреблять терпѣніемъ читателя, сообщая ему содержаніе пространнаго посланія лэди Маргаретъ. Скажемъ только, что оно окончилось увѣщаніемъ, "чтобы дорогая Эдиѳъ согласилась на немедленое совершеніе брачной церемоніи".

-- Я не предполагала до настоящей минуты, сказала Эдиѳъ, выпуская письмо изъ рукъ, -- что лордъ Эвандэль можетъ дѣйствовать невеликодушно.

-- Невеликодушно, Эдиѳъ! воскликнулъ влюбленный молодой человѣкъ.-- Неужели вы считаете невеликодушнымъ мое желаніе назвать васъ своею передъ разлукой быть можетъ навсегда!..

-- Вы, надѣюсь, не забыли, милордъ, сказала Эдиѳъ,-- что когда ваша настойчивая привязаность ко мнѣ и глубокое уваженіе къ вашимъ достоинствамъ, въ связи съ благодарностью къ вашимъ попеченіямъ о насъ, побудили меня согласиться, послѣ долгой внутреней борьбы, на ваше предложеніе, я поставила условіемъ, что вы не будете торопить меня срокомъ исполненія моего обѣщанія. Между тѣмъ вы воспользовались своимъ вліяніемъ на единственую мою родственицу, чтобы силою заставить меня сдѣлать рѣшительный шагъ. Согласитесь, милордъ, что въ такомъ поступкѣ больше себялюбія, чѣмъ великодушія.

Лордъ Эвандэль по видимому былъ очень огорченъ этимъ упрекомъ, и нѣсколько времени молча ходилъ изъ конца въконецъ комнаты; наконецъ онъ рѣшился сказать нѣсколько словъ въ свою защиту.

-- Если бы я тотчасъ высказалъ главную причину, побуждающую меня торопиться свадьбою, мисъ Белленденъ едва ли рѣшилась бы обвинить меня такъ рѣзко. Причина эта не будетъ конечно имѣть вѣса въ ея собственыхъ глазахъ; но мисъ Эдиѳъ согласится, быть можетъ, принять ее во вниманіе изъ любви къ лэди Маргаретъ. Если я умру на полѣ битвы, то всѣ мои имѣнія перейдутъ по наслѣдству къ отдаленному родственику; можетъ также случиться, что ихъ конфискуютъ какъ недвижимое имущество государственаго преступника, и тогда моими землями овладѣетъ принцъ Оранскій, или какой нибудь его любимецъ изъ голландцевъ. Въ томъ и другомъ случаѣ, моя нареченая невѣста и ея почтеяая родственица останутся безъ средствъ, въ бѣдности, тогда какъ лэди Эдиѳъ Эвандэль получитъ возможность усладить старость нѣжно любимой родственицы, и въ этомъ радостномъ чувствѣ найдетъ быть можетъ нѣкоторое вознагражденіе за вступленіе въ бракъ съ человѣкомъ, который никогда не осмѣлится считать себя достойнымъ мисъ Белленденъ.

Эдиѳъ не знала что отвѣчать на доводъ, который ей еще не приходилъ въ голову, и должна была сознаться, что настойчивое желаніе лорда Эвандэля было столько же деликатно сколько благоразумно.

-- Тѣмъ не менѣе, сказала она,-- прошедшее такъ живо представляется моему разстроеному воображенію (здѣсь она заплакала), что я не могу отдѣлаться отъ роковаго предчувствія, соглашаясь на немедленое исполненіе обѣщанія.

-- Мы уже много разъ думали объ этомъ мучительномъ вопросѣ, сказалъ лордъ Эвандэль, -- и я надѣялся, милая Эдиѳъ, что собраныя нами свѣденія достаточно убѣдили васъ въ безполезности вашего сожалѣнія.

-- Да, оно дѣйствительно безполезно! отвѣчала Эдиѳъ съ глубокимъ вздохомъ, на который неожидано откликнулся такой же вздохъ изъ сосѣдней комнаты. Мисъ Белленденъ вскочила съ мѣста при этомъ звукѣ, и лордъ Эвандэль съ трудомъ успокоилъ ее, объяснивъ, что ей послышался отголосокъ собственаго вздоха.

-- Странно, я слышала другой вздохъ такъ явствено! сказала она,-- впрочемъ, я такъ разстроена, что всякая бездѣлица волнуетъ меня.

Лордъ Эвандэль возвратился къ прежнему разговору, и старался примирить Эдиѳъ съ мыслью о необходимости немедлено заключить бракъ, такъ какъ онъ не видѣлъ другаго средства обезпечить ее. Онъ указывалъ главнѣйшимъ образомъ на состоявшееся уже обрученіе, на желаніе самой лэди Маргаретъ, на невозможность другимъ способомъ упрочить за семействомъ Белленденовъ свои помѣстій. О личной привязаности къ Эдиѳъ, доказаной многолѣтними попеченіями о ней и о престарѣлой лэди, онъ упомянулъ только вскользь. Эдиѳъ понимала безкорыстіе лорда Эвандэля, и не могла противопоставить его великодушной настойчивости ни одного разумнаго довода; а между тѣмъ тайный голосъ говорилъ ей, что соглашаясь на бракъ она поступаетъ не хорошо; наконецъ она ухватилась за послѣднюю отговорку, и указала на невозможность сдѣлать въ такое короткое время всѣ необходимыя приготовленія. Но лордъ Эвандэль позаботился обо всемъ. Онъ привезъ съ собою бывшаго капеллана королевской гвардіи, въ сопровожденіи одного офицера того же полка; сестра его, лэди Эмили, была посвящена въ тайну, а свидѣтелями могли быть Куди Гедригъ съ женою. Далѣе лордъ объяснилъ, что онъ съ намѣреніемъ выбралъ уединенную усадьбу Фэри-Но, такъ какъ свадьба, въ виду скораго отъѣзда Эвандэля, должна была оставаться на первое время тайною; въ противномъ случаѣ правительство не замедлило бы заподозрить его въ какихъ нибудь политическихъ замыслахъ, если бы узнало, что лордъ Эвандэль покинулъ свою жену тотчасъ послѣ свадьбы.

Изложивъ торопливо всѣ эти объясненія, лордъ Эвандэль выбѣжалъ изъ комнаты, не дожидаясь отвѣта; онъ послалъ лэди Эмили къ мисъ Белленденъ, а самъ отправился за другими лицами, присутствіе которыхъ было необходимо для предстоящей церемоніи.

Лэди Эмили застала свою подругу въ слезахъ, и не могла отдать себѣ отчета, почему мисъ Белленденъ такъ убивается. По мнѣнію лэди Эмили, въ брачной жизни не могло быть ничего страшнаго или непріятнаго, особено когда женихомъ являлся такой прекрасный человѣкъ какъ лордъ Эвандэль. По этому она спокойно высказала бѣдной Эдиѳъ обычныя въ подобныхъ случаяхъ фразы утѣшенія; но къ ея несказаному удивленію, слезы продолжали струиться по блѣднымъ щекамъ мисъ Белленденъ; холодная, безжизненая рука покоилась въ рукѣ лэди Эмили. Тогда оскорбленная гордость заговорила въ сестрѣ лорда Эвандэля, и сочувствіе къ взволнованому настроенію невѣсты смѣнилось раздраженіемъ.

-- Признаюсь, я не совсѣмъ хорошо понимаю васъ, мисъ Белленденъ, сказала она.-- Прошли многіе мѣсяцы съ тѣхъ поръ, какъ вы согласились на предложеніе брата, и вы все откладывали день свадьбы, какъ будто въ ней было что нибудь позорное или непріятное для васъ. Мнѣ кажется, что лордъ Эвандэль не станетъ настойчиво требовать руки женщины, расположенія которой онъ не заслужилъ, и человѣкъ съ его достоинствами едва ли нуждается въ заискиваніи чьего бы то ни было расположенія. Извините меня, мисъ Белленденъ, если я выражаюсь откровенно; по мнѣ кажется, что ваше отчаяніе въ ожиданіи свадьбы не обѣщаетъ счастливой брачной жизни, и очевидно нерасположеніе, которое вы выказываете къ брату, служитъ плохимъ вознагражденіемъ за многіе годы глубокой, безкорыстной привязаности.

-- Вы правы, лэди Эмили, воскликнула Эдиѳъ, отирая слезы, и стараясь принять спокойный видъ, хотя дрожащій голосъ и смертная блѣдность въ лицѣ обличали сильное душевное волненіе;-- вы совершенно правы: лордъ Эвандэль не заслуживаетъ такого обращенія ни отъ кого, тѣмъ менѣе, отъ женщины, которую онъ удостоилъ своимъ вниманіемъ. Если я позволила себѣ отдаться въ послѣднюю минуту внезапному, непреодолимому порыву горя, я утѣшаюсь мыслію, лэди Эмили, что вашъ братъ понялъ и оцѣнилъ причину этого горя; я ничего не скрыла отъ него, и онъ можетъ спокойно назвать Эдиѳъ Белленденъ своею женою, не опасаясь, что она окажется недостойною его привязаности. Тѣмъ не менѣе вы правы, и я заслуживаю полнаго порицанія за минутную безпричинную тоску сердца. Но этого не случится впередъ; я связала свою судьбу съ лордомъ Эвандэлемъ, и не отступлюсь отъ своего слова. Мое поведеніе, надѣюсь, не будетъ заслуживать порицанія моего будущаго мужа и его родни; я не позволю празднымъ мечтамъ нарушать покой тихаго, семейнаго счастія; я не буду вызывать грустныхъ воспоминаній о прошломъ.

При этихъ словахъ она подняла голову, которая покоилась въ ея рукахъ, взглянула на окно, и сильно вскрикнувъ потеряла сознаніе. Лэди Эмили посмотрѣла въ ту же сторону, и увидѣла тѣнь поспѣшно удалявшагося человѣка; но обморокъ Эдиѳъ испугалъ ее больше неожиданаго появленія тѣни въ окнѣ, и она громко закричала о помощи. Лордъ Эвандэль прибѣжалъ съ пасторомъ и Джени Гедригъ, но прошло долгое время пока мисъ Белленденъ очнулась. Она заговорила порывисто, непослѣдовательно:

-- Не настаивайте, милордъ, обратилась она къ Эвандэлю; -- этого не можетъ быть; небо и земля, живые и мертвые соединились, чтобы помѣшать роковой свадьбѣ. Предлагаю вамъ самую преданую дружбу; я буду любить васъ любовью сестры, я готова сдѣлаться вашей рабой, но ради Бога, откажитесь отъ моей руки.

Лордъ Эвандэль былъ пораженъ такой перемѣной.

-- Эмили, сказалъ онъ сестрѣ;-- вы виноваты, проклинаю, часъ, когда я васъ пригласилъ сюда; вы довели ее до сумасшествія какой-нибудь безразсудной выходкой.

-- Клянусь вамъ, братецъ, возразила лэди Эмили, что вы сами можете довести до сумасшествія всѣхъ шотландскихъ женщинъ. Ваша возлюбленая по видимому интересничаетъ передъ вами, или того хуже, потѣшается надъ вами, а вы нападаете за это на меня, тогда какъ я заступалась за васъ и старалась образумить вашу взбалмошную невѣсту. Мои увѣщанія привели къ отличнымъ результатамъ, и Эдиѳъ согласилась что поступала въ отношеніи васъ не хорошо; но въ это время какой-то человѣкъ заглянулъ въ окно, болѣзненая фантазія вашей невѣсты приняла его за васъ или за кого нибудь другаго, и вслѣдствіе того разыгралась сцена, достойная трагедіи.

-- Какой человѣкъ? въ какое окно? воскликнулъ лордъ Эвандэль, недовольнымъ, нетерпѣливымъ голосовъ.-- Мисъ Белленденъ не способна играть моей привязаностью; но тѣмъ не менѣе...

-- Потише, потише, сказала Джени, которая особено безпокоилась о томъ, чтобы лордъ Эвандэль не вздумалъ розыскивать таинственаго человѣка, заглянувшаго въ окно;-- ради Бога, милордъ, не говорите такъ громко; мисъ Белленденъ кажется оправляется.

Какъ только Эдиѳъ пришла въ себя, она попросила слабымъ голосомъ, чтобы ее оставили одну съ лордомъ Эвандэлемъ. Всѣ удалились: Джени съ обычной поспѣшностью, лэди Эмили и пасторъ съ сильно возбужденнымъ любопытствомъ.

Какъ только Эдиѳъ осталась вдвоемъ съ своимъ женихомъ, она посадила его около себя на кушетку, схватила его руку, и поднесла къ своимъ губамъ; потомъ совершенно пеожидапо опустилась на полъ, и обвила его колѣни.

-- Простите меня, милордъ! воскликнула она -- простите меня! я должна поступить съ вами коварно и низко, я беру назадъ торжествено произнесенное обѣщаніе. Я васъ уважаю, я благоговѣю передъ вами; я вамъ дала слово принадлежать вамъ, но любить васъ я не могу! простите, простите меня! само небо возстало противъ нашего союза, и я совершу тяжкій грѣхъ, если пойду за васъ!

-- Вы въ бреду, милая Эдиѳъ! сказалъ лордъ Эвандэль, ошеломленный всѣмъ что видѣлъ и слышалъ,-- вы даете волю своему возбужденному воображенію! Тотъ, кому вы отдали сердце, давно уже взятъ въ лучшій міръ; онъ не услышитъ вашего томленія по немъ, и ваши слезы, если онъ только можетъ видѣть ихъ, могутъ только затуманить его блаженство!

-- Вы ошибаетесь, лордъ Эвандэль, сказала торжествено мисъ Белленденъ;-- я не лунатикъ, и не сумасшедшая. Нѣтъ, если бы мнѣ разсказали то что я видѣла, я не повѣрила бы. Но я видѣла его сама, собственный глазами, и сомнѣнія быть не можетъ.

-- Видѣли его!-- кого?-- воскликнулъ лордъ Эвандэль въ сильномъ волненіи.

-- Генри Мортона! проговорила мисъ Эдиѳъ чуть слышнымъ шопотомъ, готовая снова лишиться чувствъ.

-- Мисъ Белленденъ, возразилъ лордъ Эвандэль,-- вы считаете меня или ребенкомъ, или дуракомъ. Если вы сожалѣете о данномъ мнѣ обѣщаніи, продолжалъ онъ съ негодованіемъ,-- скажите мнѣ откровенно; насильно милъ не будешь, и я не желаю брать въ жены дѣвицу, которая не можетъ или не хочетъ платить на мою любовь взаимностью; но во всякомъ случаѣ обращайтесь со мною какъ съ мужчиной, и не дурачьте меня!

Онъ хотѣлъ идти; но взглянувъ на ея блуждающій взоръ и блѣдное лице, онъ раскаялся въ своей поспѣшности; для него стало ясно, что Эдиѳъ дѣйствительно была поражена страшнымъ явленіемъ, хотя бы это видѣніе было создано ея болѣзнено-раздраженнымъ воображеніемъ. Онъ подошелъ къ ней, и заговорилъ тихимъ, ласковыми, голосомъ, желая узнать что имено поразило ее такимъ ужасомъ.

-- Я видѣла его! повторила Эдиѳъ.-- Я видѣла Генри Мортона; онъ подошелъ къ окну и взглянулъ на меня въ ту самую минуту, когда я была готова на вѣки отречься отъ него. Лице его было мрачное, худое, блѣдное; онъ закутался въ большой плащъ, и глядѣлъ на меня такими же глазами, какими глядѣлъ на Клевергауза, когда послѣдній приговорилъ его къ разстрѣлянію въ Тилитудлемскомъ замкѣ. Спросите вашу сестру лэди Эмили, она видѣла его такъ же хорошо какъ я. Я понимаю зачѣмъ онъ явился ко мнѣ, онъ пришелъ упрекнуть меня, что я отдаю руку другому, тогда какъ сердцемъ принадлежу воспоминанію о немъ. Милордъ, между вами и мною все кончено. Какъ могу я выйти за мужъ, когда одна мысль объ этомъ заставляетъ мертваго встать изъ бездны морской, которая поглотила его {См. Прил. XVII. Появленіе Мортона.}.

-- Боже милостивый! воскликнулъ лордъ Эвандэль, шагая по комнатѣ въ большомъ недоумѣніи,-- она окончательно потеряла разсудокъ, и я можетъ быть виноватъ въ этомъ, вызвавъ въ душѣ ея сильную борьбу своимъ настойчивымъ желаніемъ ускорить бракъ. Но видитъ Богъ, я желалъ этого только для ея блага. Ее нужно окружить самымъ заботливымъ уходомъ.

Въ эту минуту дверь отворилась, и въ комнату вошелъ Галлидей, который вмѣстѣ съ Эвандэлемъ вышелъ изъ полка послѣ революціи, и теперь состоялъ при немъ главнымъ слугою. Блѣдное лице Галлидея было искажено ужасомъ.

-- Что случилось? воскликнулъ лордъ Эвандэль, вскакивая съ мѣста.-- Напали на слѣдъ?...

Онъ во время остановился на половинѣ фразы, которая могла неосторожно выдать его замыслы.

-- Нѣтъ, серъ, совсѣмъ не то, возразилъ Галлидей,-- я видѣлъ привидѣніе!

-- Привидѣніе! болванъ! воскликнулъ лордъ Эвандэль, окончательно выведенный изъ терпѣнія.-- Кажется всѣ здѣсь находящіеся нарочно потеряли разсудокъ, чтобы меня самого свести съ ума? Какое привидѣніе ты видѣлъ, трусишка?

-- Я видѣлъ Генри Мортона, командовавшаго отрядомъ виговъ на Ботвельскомъ мосту, отвѣчалъ Галлидей; -- онъ стрѣлой пронесся мимо меня когда я былъ въ саду.

-- Это колдовство! воскликнулъ лордъ Эвандэль, -- или какой нибудь гнусный заговоръ. Джени, проведите мисъ Белленденъ въ ея комнату, а я поищу ключа къ загадкѣ.

Но розыски лорда Эвандэля ни къ чему не привели. Одна Джени могла дать удовлетворительное объясненіе загадочному происшествію, но у нея былъ свой расчетъ чтобы не раскрывать тайны; а Джени сдѣлалась очень расчетлива съ тѣхъ поръ какъ вышла за дѣятельнаго, преданаго человѣка, и перестала кокетничать со всѣми молодыми людьми. Она воспользовалась первыми минутами смущенія, чтобы привести въ порядокъ комнату, гдѣ спалъ Мортонъ, и даже стерла слѣды ногъ на пескѣ подъ окномъ, въ которое, по ея предположенію, Генри взглянулъ на свою возлюблепую послѣ продолжительной разлуки и передъ тѣмъ, чтобы раститься съ нею навсегда. Не подлежало также сомнѣнію, что онъ прошелъ мимо Галлидея въ саду; а отъ старшаго сына, на попеченіе котораго была отдана лошадь Мортона, Джени узнала, что Генри ворвался какъ сумасшедшій въ конюшню, сунулъ мальчику золотой, вскочилъ на лошадь и стремительно помчался по направленію къ Клейду. Джени вздохнула свободнѣе: тайна осталась въ семействѣ Гедриговъ, и слѣдовательно не могла обнаружиться.

-- Положимъ, что мисъ Белленденъ и Галлидей узнали мистера Мортона при дневномъ свѣтѣ, разсуждала она сама съ собою;-- но изъ этого не слѣдуетъ, что мы съ Куди должны были узнать его вечеромъ при свѣчахъ, тѣмъ болѣе что онъ все время отворачивалъ отъ насъ лице.

Сообразивъ такимъ образомъ всѣ обстоятельства, она отвѣчала отрицательно на всѣ вопросы лорда Эвандэля. Галлидей показалъ только, что когда онъ вошелъ въ садовую калитку, мимо него быстро прошелъ духъ Генри Мортона, съ выраженіемъ гнѣва и печали на блѣдномъ лицѣ.

-- Я его тотчасъ узналъ, сказалъ Галлидей,-- потому что нѣсколько разъ состоялъ при немъ въ качествѣ стража, и долженъ былъ составить тщательное описаніе его фигуры на случай бѣгства. Къ тому же такое лице, какъ у мистера Мортона, не скоро забывается.

Въ заключеніе своего показанія Томъ выразилъ удивленіе, что духъ умершаго посѣщаетъ страну, въ которой онъ не былъ ни убитъ, ни повѣшенъ. Лэди Эмили сказала, что она видѣла какого-то человѣка въ окнѣ, но кто онъ былъ -- не знала. Джонъ Гудіиль, какъ говорится, nil novit in causa. Онъ отправился изъ саду домой позавтракать, и привидѣніе явилось въ его отсутствіе. Горничная лэди Эмили была все время занята на кухнѣ, а больше не было ни одного живаго существа на четверть мили въ окружности.

Лордъ Эвандэль возвратился съ допроса очень недовольный; для него было ясно одно: завѣтныя мечты его, имѣвшія цѣлью спокойствіе мисъ Эдиѳъ и его собственое счастіе, разлетались въ прахъ въ ту самую минуту когда они должны были осуществиться, и разлетались безъ всякой разумной причины. Онъ хорошо зналъ характеръ Эдиѳъ, и не могъ заподозрить, что она умышлено разыграла сцену съ привидѣніемъ. Онъ готовъ былъ приписать появленіе Мортона воспаленному воображенію мисъ Белленденъ, которое было сильно потрясено событіями послѣднихъ дней; но его сбивало съ толку показаніе Галлидея, не имѣвшаго ни малѣйшаго основанія думать о Мортонѣ, и ничего не знавшаго о появленіи духа въ окнѣ. Съ другой стороны ему казалось совершенно невѣроятнымъ, чтобы Мортонъ на самомъ дѣлѣ былъ въ Фэри-Но; во первыхъ, изъ самыхъ достовѣрныхъ источниковъ было извѣстно, что Генри погибъ вмѣстѣ съ другими пасажирами на кораблѣ, шедшемъ въ Роттердамъ; во вторыхъ, если онъ спасся и вернулся въ Англію, ему не было ни малѣйшаго основанія скрываться, такъ какъ въ государствѣ одержала верхъ партія, къ которой онъ принадлежалъ. Лордъ Эвандэль обратился для разрѣшенія сомнѣнія къ пастору; но послѣдній прочиталъ ему въ отвѣтъ длинное разсужденіе о демонологіи вообще и привидѣніяхъ въ особености; привелъ цитаты изъ Дельріо, Буртуга и Дел'Анкра, и пришелъ къ слѣдующему заключенію: или являлся духъ умершаго Генри Мортона, что составляетъ фактъ, который онъ какъ богословъ и философъ не можетъ ни утверждать ни отрицать; или Генри Мортонъ какимъ либо образомъ остался въ живыхъ, in rerum natura, и самъ пріѣзжалъ въ Фэри-Но; или же наконецъ deceptio visus,-- обманчивое смѣшеніе лицъ ввело въ заблужденіе мисъ Белленденъ и Томаса Галлидея. Почтенный ученый отказался отъ обязаности отдать предпочтеніе одной изъ этихъ ипотезъ, и только объявилъ очень внушительно, что одна изъ нихъ должна непремѣнно имѣть значеніе совершившагося факта.

Вскорѣ появился болѣе серьезный источникъ безпокойства для лорда Эвандэля: мисъ Эдиѳъ опасно занемогла.

-- Я не уѣду изъ Фэри-Но, рѣшилъ онъ, -- пока благополучно не минуетъ кризисъ болѣзни. Я не могу и не долженъ поступить иначе; каковъ бы ни былъ ближайшій источникъ ея болѣзни, я долженъ всегда помнить, что я первый виноватъ во всемъ этомъ приключеніи.

По этому онъ поселился на время въ усадьбѣ; присутствіе лэди Эмили и лэди Маргаретъ (послѣдняя забыла ревматизмъ, и пріѣхала ухаживать за внучкой) дѣлало пребываніе его въ Фэри-Но вполнѣ естественымъ и благоразумнымъ.

Такимъ образомъ лордъ Эвандэль рѣшился терпѣливо ждать выздоровленія Эдиѳъ, чтобы въ послѣдній разъ переговорить съ нею передъ отъѣздомъ въ походъ.

-- Она не должна думать, разсуждалъ этотъ благородный человѣкъ, -- она не должна думать, что я взялъ съ нея слово нарочно, чтобъ принудить ее къ браку, одна мысль о которомъ способна свести ее съ ума.

ГЛАВА XXXIX.

О, счастливыя горы, -- о, любезныя рощи!-- О, равнины, къ которымъ напрасно стремится мое сердце! Здѣсь протекло мое беззаботное дѣтство, когда печаль была еще незнакома мнѣ!

Ода на видъ Итонской Школы.

Не однѣ болѣзни и лишенія забиваютъ самыхъ даровитыхъ людей, отнимая у нихъ возможность подняться надъ уровнемъ посредствености. Въ минуту душевнаго волненія, самые сильные характеры унижаются до малодушія; но уплачивая дань, наложеную на все человѣчество, они въ несчастіи глубже чувствуютъ свое униженіе, такъ какъ оно оскорбляетъ ихъ религіозное и философское міросозерцаніе, которымъ они привыкли руководиться въ жизни.

Мортонъ находился имепо въ такомъ состояніи духа, когда выѣхалъ изъ Фэри-Но. Возлюбленая Эдиѳъ, воспоминаніе о которой жило въ его сердцѣ столько лѣтъ, должна была сдѣлаться черезъ нѣсколько часовъ женою его старинаго соперника, заслужившаго эту награду многими подвигами великодушія и безкорыстія. Мортонъ давно подготовлялъ себя къ этой мысли, и тѣмъ не менѣе она болѣзнено поразила его.

Онъ разъ только писалъ съ континента къ мисъ Белленденъ. Въ письмѣ онъ прощался съ нею на вѣки, и уговаривалъ ее забыть его. Онъ настойчиво просилъ ее не отвѣчать ему, и тѣмъ не менѣе, по странной прихоти чувства, надѣялся что она не исполнитъ его просьбы. Но письмо Мортона не дошло до Эдиѳъ, и несчастный молодой человѣкъ рѣшилъ, что его забыли, согласно собственой его безкорыстной просьбѣ. Возвратясь въ Шотландію, онъ узналъ, что мисъ Белленденъ обручена съ лордомъ Эвандэлемъ. Мортонъ находилъ, что если бы Эдиѳъ не была даже столькимъ обязана благородному лорду, то и тогда онъ, Генри Мортонъ, не имѣлъ бы права извѣстить о своемъ существованіи, чтобъ разстроить свадьбу своего соперника и заявить свои собственыя притязанія на руку мисъ Белленденъ, такъ какъ тысяча препятствій дѣлали эти притязанія несвоевременный. Зачѣмъ же послѣ этого онъ поѣхалъ въ Фэри-Но, гдѣ лэди Маргаретъ уединилась съ своей внучкой послѣ многихъ превратностей судьбы? Мы должны откровенно признаться, что Мортонъ поступалъ въ этомъ случаѣ непослѣдовательно, но кто изъ насъ имѣлъ бы силу воли поступить иначе!

Подъѣзжая къ родной сторонѣ, онъ случайно узналъ, что лэди Маргаретъ и мисъ Белленденъ уѣхали изъ Фэри-Но, и что Куди съ женою состоятъ у нихъ главными довѣренный лицами; по этому онъ не могъ устоять противъ заманчиваго желанія свернуть немного въ сторону, и узнать насколько мисъ Белленденъ платила взаимностью на привязаность лорда Эвандэля. Его необдуманый поступокъ привелъ къ описанымъ нами результатамъ, и Мортонъ уѣхалъ изъ Фэри-Но съ сознаніемъ, что Эдиѳъ любила его попрежнему, но что онъ по нравственому долгу обязанъ, былъ отказаться отъ нея. Читатель пойметъ, какое сильное впечатлѣніе произвелъ на Мортона разговоръ между мисъ Белленденъ и лордомъ Эвандэлемъ, который ему пришлось невольно подслушать. Онъ неоднократно порывался закричать: "Эдиѳъ, я живъ!" но каждый разъ слова замирали на его устахъ, когда онъ вспоминалъ, что его возлюбленая обручена съ другимъ, и что неблагородно растраивать счастье лорда Эвандэля, которому онъ былъ такъ много обязанъ (Мортонъ не ошибался, приписывая свое спасеніе въ Тилитудлемскомъ замкѣ заступничеству Эвандэля). По этому онъ поборолъ въ себѣ, послѣ страшной нравственой пытки, себялюбивое чувство, называвшее его на объясненіе съ мисъ Белленденъ.

-- Нѣтъ, дорогая Эдиѳъ! повторялъ онъ самъ себѣ,-- я не буду устилать твой путь терновникомъ. Пусть исполнится воля Божія! Но я не стану изливать передъ тобою скорбь моей души, и отравлять твою и безъ того невеселую жизнь. Когда ты дала слово другому, ты считала меня умершимъ; никогда, никогда ты не узнаешь, что Генри Мортонъ живъ!

Когда онъ произнесъ это обѣщаніе, онъ усомнился въ своихъ силахъ, чтобъ сдержать ее, и потому рѣшился бѣжать, бѣжать подальше отъ соблазнительнаго голоса Эдиѳъ; тогда онъ поспѣшно вышелъ черезъ стекляную дверь въ садъ.

Но онъ не могъ оставить Фэри-Но, не взглянувъ въ послѣдній разъ на возлюбленую, взволнованый голосъ которой болѣзнено звучалъ въ его ушахъ. Подъ впечатлѣніемъ этого желанія онъ заглянулъ въ окно гостиной, гдѣ Эдиѳъ сидѣла, склонивъ голову на руки; онъ надѣялся отойти незамѣченымъ; но когда Эдиѳъ подняла глаза и дико вскрикнула, онъ отскочилъ какъ ужаленый, и бросился бѣжать; въ саду онъ натолкнулся на Галлидея, но не узналъ его, устремился въ конюшню, вскочилъ на лошадь, и поѣхалъ проселкомъ въ Гамильтонъ.

Это обстоятельство скрыло отъ лорда Эвандэля пріѣздъ Мортона; послѣ побѣды горцевъ при Киликранки, правительство разослало по всѣмъ направленіямъ летучіе отряды, чтобы предупредить движеніе іаковитовъ въ Нижней Шотландіи. Оказалось, что ни часовые, поставленые у Ботвельскаго моста, ни гвардейскій эскадронъ, расположеный въ сосѣдней деревнѣ, не видали ни одного путешественика, ѣдущаго въ Гамильтонъ, и это обстоятельство окончательно сбило съ толку лорда Эвандэля; онъ рѣшилъ, что призракъ Мортона былъ создалъ болѣзнено настроенымъ воображеніемъ мисъ Белленденъ, и что Галлидей испыталъ подобную же галюцинацію, по необъяснимой игрѣ случая.

Мортонъ выѣхалъ на берегъ Клейда, не вдалекѣ отъ Ботвельскаго водопоя, и не долго думая, пустилъ лошадь вплавь. Только тогда, когда холодная вода отрезвила нѣсколько его распаленую голову, онъ сообразилъ, что слѣдуетъ подтянуть поводъ и внимательно управлять лошадью. Опытный въ этомъ способѣ переправы, онъ сталъ держать къ болѣе отлогому выступу противоположнаго берега, гдѣ лошади легче было выскочить изъ воды. Первыя двѣ попытки не увѣнчались успѣхомъ; усталое животное оборвалось задними копытами, и едва не задавило всадника. Сознаніе опасности принесло путешественику несомнѣнную пользу: онъ вполнѣ овладѣлъ собою, далъ лошади шпоры и потянулъ поводья; взбѣшенное животное взвилось на дыбы, рванулось впередъ и вынесло всадника на лѣвый берегъ Клейда.

-- Куда мнѣ теперь ѣхать? спросилъ себя Мортонъ, съ болью въ сердцѣ.-- Или, лучше сказать, куда человѣку въ такомъ несчастномъ положеніи направить свой путь? Да проститъ мнѣ Богъ грѣшную мысль, но я охотно погрузился бы навсегда въ эти мрачныя воды, чтобъ забыть все что было прежде хорошаго и что есть теперь дурнаго!

Но едва онъ высказалъ самому себѣ эту безотрадную мысль, какъ чувство раскаянія и стыда овладѣло имъ; онъ вспомнилъ какимъ чудеснымъ образомъ Провидѣніе нѣсколько разъ спасало ему жизнь, которую онъ въ настоящую минуту такъ равнодушно отъ себя отталкивалъ.

-- Я поступаю глупо! воскликнулъ онъ,-- я поступаю болѣе чѣмъ глупо, желая порвать нить своего существованія, тогда какъ сама судьба опредѣлила мнѣ жить. Не все утрачено мною въ жизни: я долженъ мужествено перенести несчастье и посвятить свою дѣятельность на пользу нашихъ бѣдныхъ братьевъ. Что я въ сущности услышалъ сегодня особенаго? Ничего или по крайней мѣрѣ ничего такого, къ чему я не былъ бы давно приготовленъ. Они (у него не хватало духу произнести имя Белленденовъ), они находятся въ бѣдственомъ положеніи: она потеряла наслѣдство, онъ становится во главѣ опаснаго предпріятія; нельзя ли какъ нибудь помочь имъ?

Пока Мортонъ размышлялъ объ этихъ невеселыхъ предметахъ, онъ неожидано вспомнилъ письмо Бурлея, полученное имъ при отъѣздѣ въ Роттердамъ.

-- Бурлей разорилъ Белленденовъ, рѣшилъ онъ внутрено, -- и онъ одинъ можетъ указать средство къ спасенію. Мнѣ необходимо отыскать его; мой честный, прямой образъ мыслей часто побѣждалъ его суровый фанатизмъ, допускающій самые гнусные поступки ради извѣстной цѣли. Я непремѣнно отыщу его, и быть можетъ черезъ него буду въ состояніи помочь дорогимъ мнѣ лицамъ, которыя и не подозрѣваютъ, что я въ настоящее время забочусь о ихъ благополучіи, подавляя собственое горе.

Ободренный этими надеждами, Мортонъ поспѣшилъ свернуть на большую дорогу. Онъ хорошо зналъ всякую тропинку въ долинѣ, а по этому скоро выбрался на путь, который велъ прямо къ городку, гдѣ нѣсколько лѣтъ назадъ происходило описаное нами состязаніе въ стрѣльбѣ. Путешественику было тяжело на сердцѣ, но прежнее отчаяніе смѣнилось радостнымъ сознаніемъ исполненаго долга. Онъ сталъ думать о предстоящемъ свиданіи съ Бурлеемъ и о средствахъ, которыми можно будетъ склонить его на сторону Белленденовъ; его утѣшало извѣстіе, сообщенное Куди, что Бурлей разошелся съ своими братіями-пресвитеріанцами; это обстоятельство, разсуждалъ Мортонъ самъ съ собою, вѣроятно сломило его непреклонный фанатизмъ.

Около полудня путешественикъ очутился въ окрестностяхъ Мильнвудской усадьбы; видъ стараго дома, утонувшаго въ зеленой рощѣ, пробудилъ въ немъ тысячу воспоминаній, -- знакомыя мѣста, свидѣтели его безаботнаго дѣтства, вызвали въ его сердцѣ болѣзнено-пріятное ощущеніе.

-- Старая Алисонъ, подумалъ Мортонъ, -- конечно не узнаетъ меня, какъ не узнали меня Куди и Джени. Но мнѣ придется удовлетворить ея любопытству и сообщить ей, что я племяникъ ея покойнаго господина. Я слышалъ дорогой, что дядя завѣщалъ ей Мильнвудское помѣстье; что же? мнѣ не приходится жаловаться; болѣе серьезныя печали разбили мое сердце, хотя конечно наслѣдіе нашихъ дѣдовъ могло попасть въ болѣе достойныя руки.

Домъ стараго лэрда никогда не отличался изящною наружностью, но теперь онъ, казалось, сдѣлался еще болѣе сумраченъ, не смотря на то, что все въ немъ было обновлено и приведено въ порядокъ; всѣ черепицы на крышѣ, всѣ стекла въ окнахъ были цѣлы, но дворъ поросъ высокой травой, наружныя двери были заколочены, а въ главныхъ сѣняхъ пауки раскинули свои сѣти. Мортону пришлось долго стучать и кричать, пока не отворилось знакомое ему окошечко, черезъ которое Алисонъ въ былыя времена просовывала голову, чтобы смотрѣть по вечерамъ кто пришелъ. Мортонъ увидѣлъ мало измѣнившееся лице старой экономки, на которомъ прибавились только морщины, и услышалъ пронзительный, разбитый голосъ, спрашивавшій о причинѣ громкаго стука.

-- Я желаю говорить съ нѣкоей Алисонъ Вильсонъ, которая живетъ здѣсь, сказалъ Мортонъ.

-- Ея нѣтъ дома, отвѣтила мисисъ Вильсонъ in propria persona, вѣроятно вспомнивъ о своихъ растрепаныхъ волосахъ;-- а вы невѣжа, когда позволяете себѣ такъ говорить о ней; здѣсь живетъ не Алисонъ Вильсонъ, а мисисъ Вильсонъ изъ Мильнвуда.

-- Извините, сказалъ Мортонъ, внутрено улыбаясь обидчивости старой Эли, какъ онъ ее звалъ въ дѣтствѣ;-- извините, я чужой въ здѣшней сторонѣ и такъ долго прожилъ за границей, что почти забылъ родной языкъ.

-- Вы съ континента? спросила Алисонъ,-- можетъ быть вы видѣли тамъ нѣкоего Генри Мортона?

-- Я слышалъ объ этомъ джентльменѣ въ Германіи, отвѣтилъ пріѣзжій.

-- Въ такомъ случаѣ подождите минутку,-- или нѣтъ, обойдите домъ и вы увидите небольшую дверь, толкните ее ногою, она до солнечнаго заката не запирается, и войдите въ коридоръ; только берегитесь, тамъ темно, а у входа стоитъ большая кадка съ водою; потомъ поверните на право, но смотрите, идите осторожно, чтобы не свалиться въ подвалъ, въ который ведетъ внутреняя лѣстница; когда вы уткнетесь въ дверь, толкните ее опять ногою и вы попадете въ небольшую кухню. Я приду къ вамъ, и вы можете быть увѣрены, что я въ точности передамъ мисисъ Вильсонъ ваше порученіе.

Не смотря на подробное указаніе мѣстности, чужой человѣкъ едва ли съумѣлъ бы благополучно пробраться черезъ лабиринтъ дверей и темныхъ проходовъ въ кухню; но Генри отлично помнилъ каждый уголокъ, и потому для него не могла быть страшною ни Сцилла въ образѣ кадкѣ съ водою, ни Харибда въ образѣ провала въ подвальный этажъ. Единственую непріятность, на которую онъ не расчитывалъ, представило яростное нападеніе собачонки мисисъ Вильсонъ, которая прежде принадлежала ему самому и рѣшительно отказывалась узнать своего господина.

-- И это моя бывшая любимица! подумалъ Мортонъ;-- нѣтъ, видно я очень перемѣнился, если ни люди, ни животныя не узнаютъ меня.

Онъ вошелъ въ кухню, и услышалъ по лѣстницѣ тяжелую поступь мисисъ Алисонъ, опиравшейся на костыль. Такъ какъ старуха передвигала ноги медлено, то Мортонъ успѣлъ оглядѣть кухню, прежде чѣмъ она вошла. Въ очагѣ былъ разведенъ небольшой огонь, свидѣтельствовавшій о благоразумной расчетливости хозяйки, а въ котелкѣ варилась какая-то похлебка, которую мѣшала ложкой двѣнадцатилѣтняя дѣвочка; похлебка по видимому не составляла прихотливаго кушанья.

Мортонъ взглянулъ на старую Эли, которая теперь вошла въ дверь, и увидѣлъ, что во всей ея фигурѣ, въ которой брюзгливость боролась съ природной добротой, не произошло никакой перемѣны. Только въ нарядѣ замѣчалась нѣкоторая изысканость, свидѣтельствовавшая о томъ, что владѣтельница Мильнвудской усадьбы считала своею обязаностью соблюдать нѣкоторое щегольство.

-- Что вы имѣете передать мисисъ Вильсонъ, серъ? Я сама мисисъ Вильсонъ, торжествено сказала она, убѣжденная, что въ нарядномъ платьѣ можетъ назвать себя по имени передъ незнакомымъ джентльменомъ. Мортонъ былъ до того погруженъ въ воспоминанія о прошломъ, что смутился неожиданымъ вопросомъ, и не зналъ что отвѣчать. Видя, что гость молчитъ, мисисъ Вильсонъ повторила вопросъ.

-- Что вы имѣете передать мнѣ, серъ? Вы сказали, что слышали про мистера Гари Мортона?

-- Вы ошибаетесь, мисисъ Вильсонъ, отвѣтилъ Генри,-- я говорилъ про мистера Сайласа Мортона.

Лице старухи вытянулось.

-- Про отца его, значитъ, про брата покойнаго Мильнвуда? Но вы не могли встрѣтиться съ нимъ за границей: онъ вернулся въ Англію, когда васъ вѣроятно еще на свѣтѣ не было. А я думала, что вы мнѣ сообщите что нибудь про мистера Гари.

-- Отецъ мнѣ много разсказывалъ про полковника Сайласа Мортона; о сынѣ его. мнѣ почти ничего не извѣстно; говорятъ, онъ погибъ во время переѣзда изъ Англіи въ Голандію.

-- Да, много слезъ я пролила, думая объ этомъ несчастіи, сказала старуха.-- Дядя мистера Гари вспоминалъ о немъ еще въ день своей смерти. Онъ подробно объяснялъ мнѣ, сколько нужно вина и водки для угощенія на похоронахъ (покойный былъ всегда очень расчетливъ), и сказалъ между прочимъ: "Эли" (онъ всегда называлъ меня по имени, мы были близкіе знакомые), "Эли, поберегите наше добро; имя Мортоновъ изъ Мильнвуда будетъ забыто какъ припѣвъ старинной пѣсни". Это были послѣднія его слова; потомъ онъ впалъ въ безпамятство, и началъ бредить, насколько мнѣ помнится, о сальныхъ свѣчахъ и о безумной роскоши жечь двѣ свѣчки тамъ гдѣ можно обойтись съ одной; на столѣ, въ его спальнѣ, какъ нарочно горѣло двѣ.

0x01 graphic

Пока мисисъ Вильсонъ разсказывала о послѣднихъ минутахъ своего покойнаго господина, Мортонъ старался успокоить собачку, которая послѣ продолжительнаго обнюхиванія стала бросаться на него съ радостнымъ визгомъ, по видимому узнавъ своего хозяина. Наконецъ, Мортонъ не зная какъ отдѣлаться отъ навязчивыхъ ласкъ, закричалъ:

-- Кушь, Эльфинъ! извольте замолчать, серъ!

-- Вы знаете нашихъ собакъ? воскликнула изумленная старуха.-- Господи! да вѣдь и онѣ васъ знаютъ, продолжала она съ возростающимъ волненіемъ.-- Мистеръ Генри, дорогой мистеръ Генри, вы ли это!

Старуха поднялась съ мѣста, повисла на шеѣ Мортона, и обливаясь слезами начала цаловать его, какъ будто онъ былъ ея роднымъ сыномъ. Скрываться далѣе было невозможно. Мортонъ нѣжно обнялъ старуху, и сказалъ:

-- Да, я живъ, милая Эли, и радуюсь, что встрѣтилъ въ Шотландіи хотя одного друга, который не забылъ меня.

-- У васъ будутъ друзья! воскликнула Эли, у кого есть деньги, у того будутъ и друзья, а деньги у васъ будутъ. Сказавъ это она отошла отъ него, и стала всматриваться въ его лице. Боже милостивый, какъ вы измѣнились! щеки осунулись, глаза ввалились! Проклятыя войны, сколько онѣ причиняютъ несчастій! Когда вы пріѣхали, милый мой? Гдѣ вы были? Что вы дѣлали? Зачѣмъ васъ заживо похоронили? И къ чему вы вздумали обманывать старую Эли? заключила она улыбаясь сквозь слезы.

Мортонъ долго не могъ успокоиться, и прошло нѣсколько времени, пока онъ приступилъ къ разсказу, котораго Алисонъ ожидала въ большомъ волненіи.

ГЛАВА XL.

Онъ назывался Омерль, но онъ утратилъ это имя съ тѣхъ поръ какъ сталъ въ защиту Ричарда. Теперь онъ принялъ имя Рутланда, изъ предосторожности.

ІІІэкспиръ.-- Ричардъ II.

Хотя Алисонъ съ нетерпѣніемъ желала поскорѣе выслушать разсказъ Генри, однако она не хотѣла долѣе задержать его въ маленькой кухнѣ, и потому повела въ свою комнату, ту самую, которую занимала въ то время когда она была только экономкою.

-- Эта комната, сказала она, -- менѣе подвержена сквозному вѣтру, чѣмъ кухня, гдѣ воздухъ вредитъ ревматизму, и она для меня удобнѣе покоевъ умершаго Мильнвуда, которые вызываютъ во мнѣ печальныя воспоминанія. Что же касается большой дубовой залы, то я ее отпираю только чтобы провѣтривать, вымывать и очищать отъ пыли, какъ это дѣлалось по старинному обычаю передъ торжествеными случаями.

Поднявшись въ эту комнату Алисонъ и Мортонъ усѣлись въ ней среди банокъ, наполненыхъ разными вареньями, которыя бывшая экономка продолжала приготовлять по прежней привычкѣ, хотя ни она сама и никто другой ими никогда не пользовались.

Мортонъ, приноравливая свой разсказъ къ понятіямъ мисисъ Вильсонъ, сообщилъ ей въ короткихъ словахъ о кораблекрушеніи и погибели всего экипажа, за исключеніемъ двухъ-трехъ матросовъ, которые заблаговремено помѣстилисъ въ яликъ, и только что собирались отплыть отъ корабля, какъ онъ неожидано и противъ ихъ воли спрыгнулъ съ дека въ лодку, и такимъ образомъ спасся вмѣстѣ съ этими матросами. Причаливъ къ Флисингенъ, Мортонъ случайно встрѣтился съ однимъ старымъ офицеромъ, служившимъ вмѣстѣ съ его отцомъ, и по его совѣту отложилъ личное путешествіе въ Гагу и отослалъ свои рекомендательныя письма къ штатгальтеру.

-- Нашъ принцъ, сказалъ старый военный, -- долженъ еще поддерживать дружескія отношенія со своимъ тестемъ и вашимъ королемъ Карломъ, и ему будетъ неловко оказать милости шотландцу изъ партіи недовольныхъ. По этому лучше ждать его приказаній и не навязываться ему преждевремено. Будьте крайне осторожны, ведите себя скромно, примите другое имя, избѣгайте общества британскихъ ссыльныхъ, и увѣряю васъ, вы не найдете случая раскаиваться въ моемъ добромъ совѣтѣ.

-- Старый другъ Сайласа Мортона разсуждалъ вѣрно. По истеченіи нѣкотораго времени принцъ Оранскій во время путешествія по Соединеннымъ Штатамъ прибылъ въ городъ, гдѣ жилъ Мортонъ, безпокоясь о своемъ положеніи и бездѣйствіи. Онъ добился часа свиданія съ принцомъ, который остался доволенъ его умомъ, его осторожностью и либеральнымъ взглядомъ на партіи его родины, на ихъ побужденія и намѣренія.

-- Я охотно приблизилъ бы васъ къ себѣ, сказалъ Вильгельмъ Оранскій, -- но я этимъ нанесъ бы обиду Англіи. Однако я не прочь оказать вамъ услугу, ради васъ самихъ и рекомендаціи уважаемаго мною офицера. Отправьтесь теперь въ швейцарскій полкъ, стоящій гарнизономъ въ отдаленной провинціи, гдѣ вы найдете мало изъ вашихъ одноземцевъ. Продолжайте называться капитаномъ Мельвилемъ до наступленія лучшихъ временъ.

-- Такъ началось мое счастье, продолжалъ Мортонъ: -- Мои заслуги въ различныхъ случаяхъ не укрылись отъ вниманія его высочества до того времени, когда онъ вступилъ въ Британію какъ нашъ политическій освободитель. Его приказаніе скрыть мое имя должно извинить мое молчаніе въ отношеніи моихъ немногихъ друзей въ Шотландіи, и нѣтъ ничего удивительнаго, что они повѣрили слуху о моей смерти, принимая въ соображеніе крушеніе корабля и неупотребленіе много денежныхъ переводовъ, которыми снабдила меня ихъ щедрость.

-- Но, голубчикъ, спросила мисисъ Вильсонъ,-- не встрѣтили вы при дворѣ принца знакомыхъ шотландцевъ? Я полагаю, что васъ многіе знали.

-- Меня съ намѣреніемъ отправили на службу въ отдаленную мѣстность, гдѣ я оставался довольно долго, такъ что кромѣ васъ, принимающей такое живое участье въ моей судьбѣ, едва ли кто могъ бы узнать молодаго Мортона въ генералъ-маіорѣ Мельвилѣ.

-- Мельвиль было имя вашей матери, отвѣчала мисисъ Вильсонъ, -- но Мортонъ звучитъ пріятнѣе для моихъ старыхъ ушей. Теперь же, вступая во владѣніе усадьбы, вамъ нужно принять опять прежнее имя.

-- Ни то ни другое теперь не кстати, Алисонъ, возразилъ Мортонъ:-- мнѣ еще на нѣкоторое время необходимо скрывать свое существованіе отъ всѣхъ, кромѣ васъ; что же касается до Мильнвудской усадьбы, то она находится въ надежныхъ рукахъ.

-- Въ надежныхъ рукахъ, голубчикъ! повторила Алисонъ.-- Вы не то говорите. Земля и доходы этой усадьбы составляетъ только бремя для моихъ старыхъ лѣтъ. Мнѣ уже болѣе не пора выходить замужъ, хотя стряпчій Вили Мактрикитъ очень любезно ухаживаетъ за мною. Я уже слишкомъ старая кошка, чтобы поддаваться его лести. Притомъ я всегда надѣялась, что вы вернетесь домой; я буду жить у васъ и наблюдать за порядкомъ въ домѣ какъ при жизни вашего дяди. Я буду очень рада видѣть васъ въ управленіи вашимъ имѣніемъ; вы вѣроятно научились этому въ Голандіи, гдѣ хозяева, говорятъ, очень экономны. Однако я полагаю, что вы будете держать лучшее хозяйство чѣмъ покойный Мильнвудъ. Я желаю, чтобы вы получали на столъ три раза въ недѣлю по мясному блюду: это менѣе обременяетъ желудокъ.

-- Мы объ этомъ поговоримъ въ другой разъ, отвѣчалъ Мортонъ, удивленный щедростью мисисъ Вильсонъ и ея безкорыстіемъ.-- Вы должны знать, что я останусь въ этой сторонѣ только нѣсколько дней по важнымъ государственымъ дѣламъ, и потому вамъ не слѣдуетъ никому говорить обо мнѣ. Въ другое время я вамъ сообщу о причинѣ этой таинствености и о моихъ намѣреніяхъ.

-- Будетъ по вашему, моя радость, сказала Алисонъ.-- Я могу хранить тайну не хуже другихъ, и покойный Мильнвудъ, царство ему небесное, зналъ это очень хорошо, такъ какъ онъ мнѣ довѣрялъ гдѣ держалъ деньги, что обыкновенно скрываютъ какъ можно тщательнѣе. Но пойдемте въ дубовую залу, я покажу вамъ въ какой опрятности она содержалась, какъ будто васъ ожидали съ каждымъ днемъ. Я никому кромѣ собственыхъ рукъ не позволяла убирать ее; это доставляло мнѣ особеное удовольствіе, хотя часто со слезами на глазахъ я спрашивала себя: къ чему чистить подсвѣчники, къ чему выколачивать ковры и поправлять подушки, вѣдь можетъ быть, что тотъ кому они принадлежатъ, никогда болѣе не вернется домой?

Съ этими словами Алисонъ повела Мортона въ sanctum sanctorum, уборка котораго составляла ея ежедневное занятіе, какъ опрятность въ немъ служила для нея неисчерпаемымъ источникомъ гордости. Войдя въ эту почетную комнату Мортонъ навлекъ на себя выговоръ старухи за то что онъ не вытеръ сперва сапогъ, и это доказывало, что Алисонъ еще не разсталась съ привычкою выказывать свою власть. Дубовая зала напомнила Мортону съ какимъ почтеніемъ, будучи еще ребенкомъ, онъ бывало заходилъ въ эту комнату, подобную которой по его воображенію можно было встрѣчать только въ домахъ вельможей. Правда, штофныя кресла со своими короткими ножками изъ чернаго дерева и длинными прямыми спинками потеряли теперь свое обаятельное вліяніе на Мортона; модныя украшенія уже не сіяли прежнимъ блескомъ, и ковры не казались ему болѣе художественою ткацкою работою; напротивъ вся комната представляла грустный, мрачйый видъ. Но въ ней были портреты двухъ братьевъ, столь же различныхъ между собою какъ описываемые Гамлетомъ, и они пробудили въ Мортонѣ совершенно противоположныя чувства. Одинъ изъ этихъ портретовъ во весь ростъ представлялъ его отца въ полномъ вооруженіи, съ выраженіемъ, выказывавшимъ его мужественый и рѣшительный характеръ. Второй портретъ представлялъ его дядю, одѣтаго въ бархатъ и шелкъ съ видомъ какъ будто самъ стыдится своего блестящаго наряда, хотя онъ имъ былъ обязанъ единствено щедрому живописцу.

0x01 graphic

-- Странная мысль, замѣтила Алисонъ, -- представлять почтеннаго старика въ дорогомъ нарядѣ, какого онъ никогда не носилъ. Ему гораздо лучше шла его одежда изъ простаго сѣраго сукна съ низкимъ воротникомъ.

Мортонъ внутрено былъ того же мнѣнія, такъ какъ мало-мальски приличное платье также дурно шло его неуклюжему родственику, какъ открытое и благородное выраженіе не было бы къ лицу этого грубаго скряги.

Послѣ этого разговора Мортонъ оставилъ Алисонъ и отправился въ сосѣдній лѣсъ посмотрѣть на нѣкоторыя мѣста, гдѣ онъ въ прежнее время любилъ побывать, а мисисъ Вильсонъ въ это время собственный руками приготовила одно лишнее блюдо къ обѣду. Это обстоятельство замѣчательно потому, что оно стоило жизни одной курицѣ, которая, если не такой важный случай какъ прибытіе Мортона, дожила бы до глубокой старости прежде чѣмъ Алисонъ рѣшилась бы наложить на нее руку. Обѣдъ прошелъ при воспоминаніяхъ о старомъ времени и въ строеніи плановъ на будущее, въ которыхъ Алисонъ представляла Мортона хозяиномъ, распоряжающимся съ заботливостью стараго Мильнвуда, а себя ловкою экономкою. Генри далъ ей полную волю болтать и строить воздушные замки, и отложилъ на болѣе удобное время сообщеніе о своемъ намѣреніи возвратиться на континентъ и тамъ оставаться во всю жизнь.

Послѣ обѣда Мортонъ снялъ съ себя воейный мундиръ, который по его соображенію могъ бы только затруднять отысканіе Бурлея. Онъ надѣлъ сѣрую куртку и плащъ, который носилъ во время пребыванія въ Мильнвудѣ и мисисъ Вильсонъ сохранила въ ящикѣ изъ орѣховаго дерева, не забывая время отъ времени тщательно вычистить ихъ щеткою. Мортонъ однако оставилъ при себѣ шпагу и пистолеты, безъ которыхъ рѣдко кто рѣшался путешествовать въ тогдашнее безпокойное время. Когда Генри явился передъ мисисъ Вильсонъ въ своемъ прежнемъ нарядѣ, она радостно замѣтила, что платье ему очень къ лицу, и что хотя онъ не потолстѣлъ, но имѣетъ теперь болѣе мужественый видъ, чѣмъ въ то время когда оставилъ Мильнвудъ. Она воспользовалась этимъ случаемъ, чтобы распространяться о выгодѣ сохранятъ старыя платья и дѣлать изъ нихъ новыя, и начала длинный разсказъ о томъ какъ изъ стараго бархатнаго плаща покойнаго Мильнвуда сдѣлали куртку и затѣмъ послѣднюю превратили въ пару панталонъ, и какъ послѣ каждаго превращенія, бархатъ показался опять совершенно новымъ; но Мортонъ наконецъ перебилъ ее, и началъ съ нею прощаться.

Сообщеніе, что Мортонъ долженъ ее оставить въ тотъ же вечеръ, сильно поразило чувства старушки.

-- Куда вы отправляетесь? воскликнула она.-- Какія у васъ дѣла? Отчего вы не можете оставаться ночевать дома послѣ того что вы были въ отсутствіи столько лѣтъ?

-- Это дѣйствительно нелюбезно съ моей стороны, Алисонъ, но я долженъ ѣхать; я такъ и думалъ, что вы меня не такъ легко отпустите, оттого я и хотѣлъ было скрыться отъ васъ.

-- Но куда же вы поѣдете? опять спросила мисисъ Вильсонъ.-- Слыхано ли это дѣло: вы только что пріѣхали и уже улетаете какъ стрѣла?

-- Мнѣ нужно отправиться къ Ніелю Блэну въ гостиницу. Надѣюсь, онъ не откажетъ мнѣ въ ночлегѣ?

-- Въ ночлегѣ? Конечно нѣтъ, откѣчала Алисонъ, и въ добавокъ сдеретъ еще отъ васъ хорошія деньги за это. Но, молодой человѣкъ, вы кажется лишились ума въ чужихъ странахъ: съ какой стати вы будете платить за ужинъ и постель, когда то и другое можете имѣть даромъ дома, гдѣ вамъ это дадутъ даже съ благодарностью?

-- Увѣряю васъ, Алисонъ, возразилъ Мортонъ, желая успокоить ее, -- что мнѣ нужно ѣхать по очень важному дѣлу, которое должно принести мнѣ много пользы.

-- Не понимаю какъ это можетъ случиться, если вы начинаете съ того, что будете платить за ужинъ по двѣнадцати шотландскихъ шиллинговъ. Но молодежь всегда расточительна. Мой старый хозяинъ поступалъ умнѣе: что было имъ сбережено, того уже никогда не тронулъ.

Мортонъ остался непоколебимымъ въ своемъ рѣшеніи, сѣлъ на лошадь и простился съ мисисъ Вильсонъ, которую снова убѣждалъ никому не говорить о своемъ возвращеніи, пока она опять не увидитъ его.

-- Я не расточителенъ, думалъ онъ уѣзжая,-- но если я останусь съ Алисонъ, то моя нерасчетливость убьетъ ее въ первую недѣлю.

ГЛАВА XLI.

Гдѣ же веселый хозяинъ? Я люблю болтать съ нимъ.
Путешествіе влюбленнаго.

Мортонъ безъ препятствій прибылъ въ городокъ, и остановился въ гостиницѣ Ніеля. Дорогою онъ не разъ думалъ, что нарядъ, который носилъ въ молодости, поможетъ ему въ его розысканіяхъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ легко можетъ выдать его. Однако нѣсколько лѣтъ, проведенныхъ въ походѣ и путешествіяхъ, сильно измѣнили черты его лица, и потому онъ надѣялся, что въ зрѣломъ, серьезномъ мужчинѣ съ рѣшительнымъ лицомъ, никто не узнаетъ застѣнчиваго юношу, взявшаго призъ на стрѣльбѣ въ попку. Ему оставалось только опасаться встрѣчи съ какимъ нибудь изъ виговъ, бывшихъ съ нимъ на войнѣ, которые могли бы узнать капитана Мильнвудскихъ стрѣлковъ; но противъ такого случая ему нельзя было принять никакихъ предосторожностей.

Гостиница была наполнена посѣтителями какъ въ былыя времена. Самъ Ніель Блэнъ казался болѣе дороднымъ и менѣе вѣжливымъ, вѣрный признакъ того, что кошелекъ Ніеля потолстѣлъ вмѣстѣ со своимъ хозяиномъ: въ Шотландіи предупредительность трактирщиковъ постепенно уменьшается по мѣрѣ того какъ увеличивается ихъ состояніе. Дочь Ніеля пріобрѣла видъ ловкой прикащицы, занятія которой не возмущались ни заботами любви, ни шумомъ оружій военныхъ. Отецъ и дочь обратили на Мортона столько вниманія, на сколько могъ расчитывать человѣкъ, путешествующій безъ прислуги, въ такое время, когда она служитъ признакомъ высокаго положенія. Желая чтобы его принимали за того, кѣмъ онъ казался по наружности, Мортонъ самъ отправился въ конюшню, и давъ лошади кормъ возвратился въ общую комнату гостиницы (такъ какъ потребовать для себя отдѣльную комнату, значило въ то время придавать себѣ важное значеніе). Это была та самая комната, гдѣ нѣсколько лѣтъ назадъ онъ праздновалъ свою побѣду на стрѣльбѣ въ попку, имѣвшую большое вліяніе на его судьбу. Мортонъ чувствовалъ, что съ тѣхъ поръ въ немъ произошла большая перемѣна, хотя все вокругъ него казалось почти тѣмъ же, какимъ было тогда: Два или три изъ городскихъ жителей мирно опорожняли кружку винца, два или три драгуна пили легкое пиво, и роптали на мирное время, не дозволявшее имъ наживаться. Ихъ корнетъ не игралъ въ триктракъ съ мѣстнымъ пасторомъ въ рясѣ, но онъ пилъ малую толику aqua mirabilis съ пресвитеріанскимъ проповѣдникомъ въ сѣромъ плащѣ. Сцена, хотя иная, была въ сущности та же самая, отличаясь только другими лицами, которыя однакожъ обнаруживали тотъ же общій характеръ.

-- Пусть люди умножаются или убавляются, подумалъ Мортонъ оглядываясь вокругъ, -- всегда найдутся такіе, которые займутъ упраздненныя мѣста, и въ обыкновенныхъ занятіяхъ, какъ и удовольствіяхъ жизни, человѣческія существу будутъ слѣдовать другъ за другомъ, какъ листья одного и того же дерева, со всѣми своими особеностями и общимъ сходствомъ.

По истеченіи нѣсколькихъ минутъ, зная по опыту лучшій способъ обращать на себя вниманіе, Мортонъ потребовалъ себѣ кружку бордоскаго вина, и когда хозяинъ любезно поднесъ пѣнистую влагу, выпущеную прямо изъ бочки (въ то время еще не было введено разливаніе вина въ бутылки), гость пригласилъ его выпить съ нимъ вмѣстѣ. Ніель Блэнъ съ удовольствіемъ принялъ предложеніе, и помѣстился съ Мортономъ въ отгороженомъ углу близъ камина; а такъ какъ гость заставлялъ его выпивать большую часть вина, то онъ наконецъ приступилъ къ исполненію ожидаемой отъ него обязаности, и началъ сообщать мѣстныя новости: о рожденіяхъ, смертныхъ случаяхъ, бракосочетаніяхъ, переходахъ имуществъ, паденіи старыхъ семействъ и возвышеніи новыхъ. Но хозяинъ не касался политики, хотя она служила въ то время любимымъ предметомъ разговора, и на вопросъ Мортона только равнодушно отвѣчалъ: "Гмъ! да! У насъ всегда болѣе или менѣе солдатъ, и въ Глазго стоитъ кавалерійскій полкъ подъ начальствомъ стараго и угрюмаго голандца Витибоди; такъ кажется его зовутъ.

-- Это вѣроятно Витенбольдъ? сказалъ Мортонъ,-- старикъ съ сѣдыми волосами, короткими усами и говорящій мало?

-- И безпрестанно куритъ, прибавилъ Ніель Блэнъ.-- Видно вы его знаете. Онъ пожалуй и хорошій человѣкъ, на сколько это можетъ быть солдатъ и голандецъ; но будь онъ въ десять разъ генераломъ Витибоди, онъ ничего не смыслитъ въ игрѣ на флейтѣ: однажды онъ прервалъ меня когда я игралъ торнихень, самую лучшую пѣснь, которую когда либо сочинили для флейты.

-- Но эти молодцы не принадлежатъ къ его полку? спросилъ Мортонъ указывая на солдатъ, находившихся въ комнатѣ.

-- Нѣтъ, нѣтъ, это шотландскіе драгуны, отвѣчалъ хозяинъ, -- это наши домашнія птицы; они прежде служили подъ начальствомъ Клевергауза, и если бы хотѣлъ, онъ могъ бы опять подобрать ихъ къ себѣ.

-- Развѣ здѣсь не распространился слухъ о его смерти? спросилъ Мортонъ.

-- Дѣйствительно объ этомъ вездѣ говорятъ, отвѣчалъ Блэнъ,-- но я въ этомъ сомнѣваюсь: не такъ легко убивать дьявола. Если бы онъ явился сюда, драгуны тотчасъ стали бы подъ его знамена такъ же скоро какъ я выпиваю этотъ стаканъ вина. Они теперь служатъ королю Вильгельму, какъ прежде служили королю Іакову, и это весьма понятно: сражаются за того, кто имъ платитъ; за что же другое имъ воевать? у нихъ нѣтъ ни земли, ни домовъ. Впрочемъ, въ перемѣнѣ государственыхъ дѣлъ, или революціи, какъ это называютъ, также есть своя доля хорошаго: всякій можетъ свободно выражать свое мнѣніе, не опасаясь попасть въ темницу или подъ пытку такъ же легко, какъ я вытягиваю кранъ изъ бочки.

Наступила небольшая пауза, и Мортонъ, видя что пріобрѣлъ извѣстную степень довѣрія хозяина, спросилъ нерѣшительно, подобно человѣку придающему ожидаемому отвѣту особеную важность, не знаетъ ли мистеръ Блэнъ женщину, живущую съ нимъ въ сосѣдствѣ и называемую Елисаветою Маклуръ?

-- Знаю ли я Беси Маклуръ? отвѣчалъ хозяинъ съ громкимъ смѣхомъ,-- какъ мнѣ не знать сестру перваго мужа моей покойной жены? царство ей небесное! Беси честная женщина, но ее постигло большое несчастье: она лишилась двухъ сыновей во время преслѣдованія, какъ теперь это называютъ; и она безропотно переносила свое горе, не браня и не осуждая никого, хотя не проходило мѣсяца чтобы къ ней. не посылали драгуновъ на постой. Виги или тори достигаютъ власти, все равно: намъ содержателямъ гостиницъ всегда приходится выносить всю тяжесть налоговъ.

-- А эта женщина также содержитъ гостиницу? перебилъ его Мортонъ.

-- Маленькую харчевню, отвѣчалъ Блэнъ съ самодовольствомъ бросивъ взглядъ на свое собственое заведеніе.-- Простой народъ находитъ тамъ слабенькое пиво для утоленія жажды, для порядочнаго же человѣка у нея плохая гостиница.

-- Можете ли вы дать мнѣ проводника туда? спросилъ Мортонъ.

-- Полагаю, что вы останетесь здѣсь ночевать? у Беси вы едва ли найдете нужныя для ночлега удобства, сказали. Ніель, разположеніе котораго къ родственицѣ своей умершей жены не простиралось такъ далеко чтобы посылать къ ней посѣтителей въ убытокъ себѣ.

-- Я долженъ у нея встрѣтиться съ однимъ пріятелемъ, отвѣчалъ Мортонъ,-- и остановился у васъ только чтобы выпить стаканъ вина и справиться о дорогѣ.

-- Вамъ лучше было бы оставаться здѣсь, и послать къ вашему другу съ приглашеніемъ пожаловать сюда, настаивалъ неотвязчивый трактирщикъ.

-- Это невозможно, нетерпѣливо возразилъ Мортонъ:-- я долженъ тотчасъ же отправиться въ домъ мисисъ Маклуръ, и прошу васъ найти мнѣ проводника.

-- Какъ знаете, сказалъ Ніель Блэпъ, нѣсколько смущенный;-- но на кой чортъ вамъ проводникъ? Вамъ нужно только ѣхать вдоль рѣки на протяженіи двухъ миль по пути, идущему къ усадьбѣ Мильнвудъ, затѣмъ противъ старой ясени заверните въ плохую дорогу, ведущую въ горы, и по ней поѣзжайте до самаго дома вдовы Маклуръ. Тутъ нельзя ошибиться, такъ какъ на протяженіи десяти шотландскихъ миль, равняющихся двадцати англійскимъ, нѣтъ другаго дома. Мнѣ очень жалъ, что вы не остаетесь ночевать у меня, но родственица моей жены добрая женщина, и деньги, попадающія въ карманъ друга, не потеряны для насъ.

Мортонъ, расплатившись съ хозяиномъ, отправился въ путь, и съ закатомъ солнца пріѣхалъ къ ясени, откуда дорога вела въ горы.

-- Здѣсь, сказалъ онъ самъ себѣ,.-- началось мое несчастье: здѣсь, на этомъ мѣстѣ, когда я хотѣлъ проститься съ Бурлеемъ въ первую ночь моего знакомства съ нимъ, онъ былъ встревоженъ извѣстіемъ, что дороги заняты солдатами, искавшими его. Подъ этою самою ясенью сидѣла старая женщина, предупредившая его объ опасности. Какъ странно, что вся моя судьба стала неразлучна съ судьбою этого человѣка, послѣ того что я въ отношеніи его исполнилъ только долгъ обыкновенной гуманости. О, если бы Богу угодно было, чтобы я нашелъ спокойствіе души въ томъ мѣстѣ, гдѣ я его лишился!

Послѣ этихъ разсужденій Мортонъ повернулъ лошадь, и поѣхалъ по дорогѣ къ вдовѣ Маклуръ.

Наступилъ уже вечеръ, когда Мортонъ проѣзжалъ по узкой долинѣ, которая нѣкогда была покрыта густымъ лѣсомъ, но теперь на ней видны были только рѣдкіе кустарники, расположеные по краямъ обрывистаго берега или между скалами и большими каменьями, недоступными какъ для человѣка, такъ и для животныхъ. Кустарники эти напоминали разсѣяныя племена покоренной страны, которыя вынуждены искать убѣжища на голыхъ горахъ, куда не можетъ проникнуть побѣдившій ихъ непріятель. Они высохли отъ времени, утратили свою жизненую силу и только указывали на растительность, которою нѣкогда обладала эта мѣстность. Но между ними весело журчала рѣка, и придавала имъ ту жизненость, которую одинъ только горный потокъ можетъ сообщить голой степи, и которой не чувствуютъ жители страны даже при видѣ величественой рѣки, но мирно протекающей по плодороднымъ полямъ и мимо великолѣпныхъ замковъ. Дорога шла вдоль рѣки, которая въ нныхъ мѣстахъ была видна, въ другихъ же скрывалась отъ глазъ и давала о себѣ знать только своимъ журчаньемъ между камнями или въ ущельяхъ скалъ, прерывавшихъ ея теченіе.

-- Зачѣмъ ты ропчешь на утесы, на минуту удерживающіе твой потокъ? воскликнулъ Мортонъ въ восторгъ своихъ мечтаній.-- Море приметъ тебя въ свое лоно, неподобно вѣчности, ожидающей человѣка послѣ того, когда онъ кончитъ свое короткое поприще въ горькой долинѣ времени. Твои мечты о громадныхъ волнахъ необозримаго океана -- то же что наши заботы, надежды, опасенія, радости и гореванія въ сравненіи съ тѣми предметами, которые должны насъ занимать въ безконечной послѣдовательности грядущихъ вѣковъ.

Разсуждая такимъ образомъ Мортонъ продолжалъ путь, пока не доѣхалъ до мѣста, гдѣ долина начала расширяться, и онъ увидѣлъ небольшое поле, покрытое хлѣбными колосьями, и маленькую хижину вышиною не болѣе пяти футовъ. Соломеная крыша ея, поросшая зеленымъ мхомъ и травою, посѣяными временемъ, пострадала во многихъ мѣстахъ отъ нападенія двухъ коровъ, предпочитавшихъ ее своему обыкновенному корму. Неправильно и дурно написаная вывѣска увѣдомляла путешествениковъ, что они здѣсь найдутъ помѣщеніе для себя и для своихъ лошадей. Не смотря на грустный видъ этой хижины, нельзя было пренебрегать ея приглашеніемъ отдохнуть въ ней послѣ затруднительнаго пути по узкой дорогѣ между голыми утесами.

-- Дѣйствительно, подумалъ Мортонъ,-- только въ подобной мѣстности Бурлей могъ бы найти наперсницу, достойную его самого.

Приближаясь къ хижинѣ, Мортонъ увидѣлъ хозяйку, сидѣвшую у дверей.

-- Добрый вечеръ, тетушка, привѣтствовалъ ее путешественикъ,-- ваше имя мисисъ Маклуръ?

-- Елизавета Маклуръ, серъ, бѣдная вдова, отвѣтила старушка.

-- Могу ли я у васъ переночевать?

-- Можете, серъ, если вы удовольствуетесь тѣмъ что у меня есть.

-- Я былъ солдатомъ, добрая тетушка, отвѣчалъ Мортонъ,-- и я не брезгливъ въ отношеніи къ кушаньямъ.

-- Вы были солдатомъ, серъ? воскликнула старушка со вздохомъ.-- Дай Богъ вамъ другаго рода занятіе!

-- Всѣ считаютъ военную службу почетною должностью, моя милая. Я надѣюсь, что вы не подумаете обо мнѣ ничего дурнаго единствепо потому что я принадлежалъ къ числу военныхъ?

-- Я никого не осуждаю, серъ, отвѣчала старушка,-- и вашъ голосъ звучитъ какъ у вѣжливаго джентльмена; но я въ этой странѣ такъ мало видѣла хорошаго отъ солдатчины, что даже рада невозможности видѣть ее моими глазами, лишенными зрѣнія.

Пока старушка это говорила Мортонъ замѣтилъ, что она дѣйствительно слѣпа.

-- Не обременю я васъ своимъ присутствіемъ, добрая тетушка? спросилъ ее Мортонъ съ участіемъ:-- въ вашемъ положеніи трудно справиться съ посѣтителями.

-- О, нисколько, отвѣчала слѣпая,-- я могу вездѣ ходить по дому, да притомъ мнѣ помогаетъ дѣвочка; а вашу лошадь драгуны накормятъ за бездѣлицу, когда вернутся съ патруля; они теперь гораздо вѣжливѣе, чѣмъ въ прежнее время.

Послѣ этого увѣренія Мортонъ слѣзъ съ лошади.

-- Пеги, моя, милочка, обратилась хозяйка къ дѣвочкѣ около двѣнадцати лѣтъ, появившейся передъ нею,-- отведи лошадь этого господина въ конюшню, сними съ нея сѣдло и узды, и брось ей сѣна, пока не вернутся драгуны. Пожалуйте за мною, серъ, продолжала она, -- въ моемъ домѣ вездѣ опрятно, хотя съ виду онъ кажется такимъ убогимъ.

Мортонъ послѣдовалъ за старушкою.

ГЛАВА XLII.

И старуха-мать сказала рыдая: Джонъ, мой сынъ, я тебя предостерегала и просила не ходить съ охотниками.

Старая баллада.

Когда Мортонъ вошелъ въ хижину, онъ замѣтилъ, что старушка говорила правду: внутреній видъ домика вовсе не соотвѣтствовалъ его наружной нищетѣ; вездѣ было чисто и уютно, особено въ комнатѣ, которую хозяйка отвела для гостя на ночь. Она тотчасъ подала ему ужинъ, и хотя посѣтитель не чувствовалъ еще голода, онъ тѣмъ не менѣе сѣлъ за столъ, такъ какъ это дало ему поводъ задержать у себя хозяйку и съ нею поговорить. Не смотря на свою слѣпоту мисисъ Маклуръ безъ затрудненій прислуживала своему гостю, и какъ бы инстинктивно находила все что ей было нужно.

-- У васъ кромѣ хорошенькой дѣвочки нѣтъ никого въ домѣ, который могъ бы вамъ помогать? спросилъ Мортонъ.

-- Никого, серъ, отвѣчала хозяйка.-- Я живу одна, подобно сарептской вдовѣ. Немногіе путешественики посѣщаютъ мою бѣдную хижину, и у меня нѣтъ столько дохода, чтобы нанимать прислугу. У меня были двое сыновей, которые за всѣмъ присматривали. Но Богъ далъ, Богъ и взялъ,-- слава Его имени! воскликнула старушка, подымая къ небу глаза, полные слезъ. Я жила еще въ довольствѣ даже послѣ ихъ смерти, но это было до послѣдняго возстанія.

-- Въ самомъ дѣлѣ, сказалъ Мортонъ,-- но я полагаю вы принадлежите къ пресвитеріанской сектѣ?

-- Да, серъ, благодаря свѣту, показавшему мнѣ путь къ истинѣ, отвѣчала старушка.

-- Въ такомъ случаѣ, революція должна была привести вамъ пользу, продолжалъ гость.

-- Если она принесла пользу странѣ, доставляя ей свободу религіи, то конечно ничтоженъ тотъ вредъ, который потерпѣлъ такой бѣдный слѣпой червь какъ я.

-- Однако я не постигаю какимъ образомъ она могла вамъ вредить.

-- Это длинная исторія, отвѣчала хозяйка со вздохомъ:-- Въ одну ночь, около шести недѣль до сраженія у Ботвельскаго моста, молодой джентльменъ остановился у моей убогой хижины; онъ былъ покрытъ ранами, блѣденъ, и не въ состояніи продолжать путь, а его лошадь едва волочила ноги отъ усталости; онъ принадлежалъ къ нашимъ врагамъ, и его преслѣдователи были уже близко. Что мнѣ было дѣлать? Вы какъ солдатъ примете меня за глупую бабу, но я накормила его, завязала ему раны, и скрыла его до тѣхъ поръ пока не миновала опасность.

-- Кто же можетъ васъ порицать за такое доброе дѣло? спросилъ Мортонъ.

-- Однако, отвѣчала слѣпая старушка,-- меня упрекали за это люди нашей собственой партіи. Они говорили, что я должна была поступать съ бѣглецомъ какъ Іаиль съ Сисарою. Но мнѣ Богъ не внушилъ желанія проливать кровь, напротивъ, я считала обязаностью христіанской женщины спасти человѣческую жизнь. Меня также упрекали въ недостаткѣ материнскаго чувства, потому что подала помощь человѣку, принадлежавшему къ партіи, умертвившей моихъ двухъ сыновей.

-- Умертвившей вашихъ двухъ сыновей?

-- Да, серъ, хотя можетъ быть вы дадите другое названіе ихъ смерти. Одинъ изъ моихъ сыновей палъ съ мечемъ въ рукѣ, сражаясь за поруганый ковенантъ; а другой... о, драгуны схватили его здѣсь у самой хижины, и застрѣлили на глазахъ матери. Съ тѣхъ поръ глаза мои не переставали проливать слезы, и они постепенно становились все слабѣе, пока я наконецъ совсѣмъ лишилась зрѣнія. Но если бы пожертвовала кровью молодаго лорда Эвандэля, предавая его въ непріятельскія руки, то развѣ я этимъ возвратила бы жизнь моимъ бѣднымъ дѣтямъ, Ниніану и Джони?

-- Лордъ Эвандэль! воскликнулъ Мортонъ съ удивленіемъ.-- Это былъ лордъ Эвандэль, кому вы спасли жизнь?

-- Это былъ онъ, отвѣчала старушка.-- Въ послѣдствіи онъ меня за это отблагодарилъ: далъ мнѣ корову съ теленкомъ, солоду, муки и денегъ; никто не смѣлъ меня обижать пока лордъ былъ въ силѣ. Но я живу на землѣ, принадлежащей Тилитудлемскому помѣстью, о владѣніи которымъ долго судились лэди Маргаретъ Белленденъ и нынѣшій лэрдъ Базиль Олифантъ. Лордъ Эвандэль держалъ сторону старой лэди изъ любви къ мисъ Эдиѳъ, одной изъ лучшихъ дѣвушекъ во всей Шотландіи, какъ всѣ увѣряютъ. Но они должны были уступить, и Базиль овладѣлъ замкомъ и землею, измѣнивъ своей религіи. Когда затѣмъ вспыхнула революція, онъ былъ одинъ изъ первыхъ, которые опять перемѣнили религію, увѣряя что онъ сдѣлался папистомъ только для вида. Онъ вкрался въ довѣріе у новаго правительства, а лордъ Эвандэль напротивъ утратилъ свое прежнее значеніе, потому что. онъ былъ слишкомъ гордъ и благороденъ чтобы склоняться въ ту сторону куда вѣтеръ дуетъ, хотя многіе подобно мнѣ знаютъ, что каковы бы ни были убѣжденія лорда, но онъ всегда защищалъ насъ гдѣ только могъ, и былъ гораздо лучше Базиля Олифанта. Послѣдній, очень злопамятный человѣкъ, искалъ всякаго рода случая досаждать лорду, особено угнетая и грабя старую, слѣпую вдову Беси Маклуръ, спасавшую жизнь Эвандэлю, и къ которой лордъ очень благоволилъ. Но Базиль ошибается въ своихъ расчетахъ: пройдетъ еще долгое время пока лордъ Эвандэль узнаетъ о продажѣ моей коровы на уплату ренты или о постоѣ у меня драгуновъ въ мирное время и другихъ притѣсненіяхъ -- я терпѣливо снесу свое бремя, житейскія потери для меня самыя ничтожныя изъ земныхъ несчастій.

Съ удивленіемъ и участіемъ выслушавъ разсказъ, полный благодарной, возвышеной покорности и самоотверженія, Мортонъ не могъ удержаться отъ гнѣва, и проклиналъ негодяя, рѣшившагося на такую малодушную месть.

-- Не проклинайте его, серъ, сказала добрая старушка:-- я слышала отъ благочестиваго человѣка, что проклятіе то же что камень, брошеный вверхъ къ небу; онъ падаетъ назадъ на голову тому кто его бросаетъ. Но если вы знакомы съ лордомъ Эвандэлемъ, то совѣтуйте ему наблюдать за собою, потому что я слышу иногда странныя слова между находящимися здѣсь солдатами, притомъ въ своихъ разговорахъ они часто произносятъ имя лорда. Одинъ изъ этихъ солдатъ, по имени Инглисъ, два раза ходилъ къ Тилитудлемъ къ лэрду, который очень къ нему расположенъ, хотя онъ въ прежнее время былъ самый жестокій человѣкъ послѣ сержанта Ботвеля {Жестокости человѣка или скорѣе изверга подъ именемъ Инглиса описаны на одномъ изъ надгробныхъ памятниковъ мучениковъ, которые Старецъ Смерти старался исправлять. Я не помню имени убитаго человѣка, по обстоятельства преступленія сильно подѣйствовали на мое дѣтское воображеніе, и я убѣжденъ, что слѣдующая копія эпитафіи приблизительно вѣрна съ подлиникомъ, который я читалъ около сорока лѣтъ назадъ. Вотъ содержаніе этой эпитафіи:

"Этотъ мученикъ былъ убитъ Питеромъ Инглисомъ, родившимся скорѣе тигромъ, чѣмъ шотландцемъ. Чтобы довершить свое адское дѣло, извергъ отрѣзалъ у.своей жертвы голову и толкнулъ ее ногою по зеленому полю. Это была голова, достойная носить корону, но сдѣлавшаяся мячикомъ для нечестиваго драгуна".

Въ запискахъ Дунди о капитанѣ Инглинъ или Инглисъ часто говорится какъ о командующемъ кавалерійскимъ полкомъ. Авторъ.}.

-- Я принимаю глубокое участье въ безопасности лорда Эвандэля, отвѣчалъ Мортонъ,-- и вы можете расчитывать, что я пріищу средства извѣстить его объ этихъ подозрительныхъ обстоятельствахъ. За то, добрая женщина, вы не откажетесь отвѣчать мнѣ на одинъ вопросъ: Знаете ли вы что нибудь о Квинтинѣ Макелѣ изъ Айронгрея?

-- Кого? воскликнула слѣпая тономъ большаго удивленія и безпокойства.

-- Квинтина Макеля изъ Айронгрея, повторилъ Мортонъ.-- Отчего васъ такъ безпокоитъ это имя?

-- Ничего, отвѣчала старушка нерѣшительно,-- но странно услышать это имя изъ устъ незнакомаго солдата. Сохрани насъ Господь! Какое несчастье опять ожидаетъ насъ?

-- Никакого черезъ мое содѣйствіе, въ этомъ я могу васъ увѣрить, отвѣчалъ Мортонъ,-- тому, о которомъ я васъ спрашиваю, нечего бояться меня, если Квинтинъ Макель тотъ самый, кого называли Джономъ Баль...

-- Не произносите его имени, прервала его мисисъ Маклуръ,-- я вижу, что вы знаете его тайну и пароль, а потому буду съ вами говорить откровенно. Но ради Бога, говорите потише. Надѣюсь, вы не желаете ему зла. Вы сказали, что вы были военнымъ?

-- Да, былъ, но отъ меня ему нечего бояться. Я вмѣстѣ съ нимъ командовалъ отрядомъ у Ботвельскаго моста.

-- Въ самомъ дѣлѣ! воскликнула старушка.-- Въ вашемъ голосѣ звучитъ что-то внушающее довѣріе: вы говорите плавно, не запинаясь, какъ честный человѣкъ.

-- Вы можете въ этомъ быть увѣрены, отвѣчалъ Мортонъ.

-- Не въ обиду будь вамъ сказано, серъ, продолжала мисисъ Маклуръ,-- въ ваше грустное время братъ подымаетъ руку на брата, и нашъ общій другъ долженъ опасаться новаго правительства, какъ прежде онъ боялся своихъ преслѣдователей.

-- Можетъ ли это быть? спросилъ Мортонъ съ любопытствомъ.-- Я этого не зналъ. Впрочемъ, я только что вернулся изъ за границы.

-- Вотъ что я вамъ скажу, продолжала слѣпая, прислушавшись, чтобы убѣдиться нѣтъ ли кого вблизи.-- Вы знаете какъ онъ старался поднять ковенантъ, сожженый, поруганьи! и похороненный въ грубыхъ сердцахъ и порокахъ упорныхъ людей. Когда же онъ переѣхалъ въ Голандію, отъ него отшатнулись какъ духовныя лица, такъ и сильные міра сего. Принцъ Оранскій не показывалъ ему никакого расположенія. Это было слишкомъ обидно для человѣка, такъ много страдавшаго и столь усердно трудившагося въ пользу святаго дѣла; но не мнѣ судить объ этомъ. Онъ вернулся ко мнѣ и въ свое старое убѣжище, гдѣ всегда скрывался до побѣды въ Друмклогѣ; я никогда не забуду того вечера, когда я его предостерегала на пути къ этому мѣсту. Это было въ тотъ самый день, когда молодой Мильнвудъ выигралъ призъ на стрѣльбѣ въ попку.

-- Какъ! сказалъ Мортонъ,-- это вы сидѣли тогда на большой дорогѣ въ красномъ плащѣ, и сказали ему, что на тропинкѣ помѣстился левъ?

-- Ради Бога, скажите кто вы! воскликнула старушка съ удивленіемъ.-- Впрочемъ, кто бы вы ни были, вы не найдете ничего дурнаго въ томъ, что я хотѣла спасти жизнь другу, такъ какъ я съ тою же готовностью спасла жизнь непріятеля.

-- Я не думаю о васъ ничего дурнаго, мисисъ Маклуръ, я только хотѣлъ вамъ доказать, что я довольно знакомъ съ его дѣлами, и потому вы можете безъ опасенія продолжать вашъ разсказъ.

-- Въ вашемъ голосѣ слышны повелительные звуки, хотя они довольно мягки, отвѣчала слѣпая.-- Но мнѣ немного остается сообщить вамъ. Стюарты были свергнуты съ престола, и на него возсѣли Вильгельмъ и Марія; но о ковенантѣ не было и помину, какъ о мертвой буквѣ. Они пристали къ терпимому духовенству, и ввели общій эрастіанскій соборъ вмѣсто святой шотландской церкви. Вѣрные поборники нашей секты терпятъ теперь даже больше чѣмъ во время открытаго преслѣдованія: душа ихъ угнетена, и голодная толпа, жаждущая въ воскресенье услышать проповѣдь, которая могла бы согрѣвать сердце, внимаетъ сухія слова о нравствености и...

-- Короче сказать, перебилъ ее Мортонъ, желавшій прекратить разсужденіе восторженой старушки, -- вы не одобряете дѣйствія новаго правительства, и Бурлей того же мнѣнія, какъ и вы?

-- Многіе изъ нашихъ братьевъ, серъ, думаютъ что мы сражались за ковенантъ, постились, молились и страдали за великую національную лигу, а теперь даже объ этомъ никто не упоминаетъ. Мы сначала думали, что намъ будетъ лучше, если возвратятъ старую династію на болѣе выгодныхъ условіяхъ, тѣмъ болѣе что противъ короля Іакова англичане возстали только по поводу семи нечестивыхъ прелатовъ; и такъ, хотя иные изъ насъ присоединились къ настоящему правительству и образовали полкъ подъ начальствомъ графа Ангуса, нашъ пріятель и многіе другіе стоятъ за чистоту религіи и свободу совѣсти, и рѣшились лучше поддержать партію іаковитовъ, чѣмъ стать противъ нихъ, опасаясь пасть подобно стѣнѣ, выстроеной съ плохимъ цементомъ, или подобно человѣку, садящемуся между двумя стульями.

-- Они не обратились въ ту сторону, откуда могли ожидать свободы совѣсти и чистоты религіи, замѣтилъ Мортонъ.

-- О, дорогой серъ, отвѣчала старушка,-- дневный свѣтъ возникаетъ на востокѣ, духовный же свѣтъ можетъ являться на сѣверѣ для насъ слѣпыхъ смертныхъ.

-- И Бурлей пошелъ искать его на сѣверѣ? спросилъ гость.

-- Точно такъ, серъ, и онъ видѣлся съ Клевергаузомъ, котораго теперь называютъ Дунди.

-- Какъ! воскликнулъ Мортонъ съ удивленіемъ,-- я бы побожился, что встрѣча этихъ двухъ людей повлечетъ за собою смерть одного изъ нихъ.

-- О, нѣтъ, серъ, сказала мисисъ Маклуръ,-- въ смутныя времена часто видишь странныя перемѣны: Монтгомери, Фергусонъ и многіе другіе, бывшіе врагами короля Іакова, теперь держатъ его сторону. Клевергаузъ принялъ нашего пріятеля вѣжливо, и послалъ его совѣтоваться съ лордомъ Эвандэлемъ. Но послѣдній не хотѣлъ его и видѣть, и Бурлей пришелъ въ такое бѣшенство, что съ тѣхъ поръ только ищетъ случая отмстить лорду Эвандэлю, и не говоритъ ни о чемъ другомъ какъ о поджогахъ и убійствахъ. О, какая необузданая страсть! Она омрачаетъ его разсудокъ, и даетъ врагу власть надъ нимъ.

-- Врагу! повторилъ Мортонъ.-- Какой врагъ?

-- Какой врагъ? Вы близко знакомы съ Джономъ Бальфуромъ, и не знаете что онъ часто имѣетъ сильныя борьбы со злымъ духомъ? Видѣли вы его когда нибудь съ библіею въ рукѣ и со шпагою на колѣняхъ? Не спали вы никогда съ нимъ въ одной комнатѣ, и не слыхали его борьбу съ обольщеніемъ сатаны? О, вы мало знаете объ немъ, если вы видѣли его только при дневномъ свѣтѣ; никто лучше его не можетъ скрывать свои внутренія волненія. Я однажды видѣла его послѣ такихъ страшныхъ потрясеній души, и онъ дрожалъ до того, что ребенокъ могъ бы совладѣть съ нимъ, а на лбу у него потъ лился, какъ вода съ моей соломеной крыши во время сильнаго дождя.

Пока старушка говорила, Мортонъ началъ припоминать черты лица Бурлея въ то время, когда онъ спалъ въ сараѣ въ Мильнвудѣ, сообщеніе Куди о разстройствѣ его разсудка и намеки камеронцевъ, которые иногда разсказывали о восторженомъ состояніи души Бурлея и его борьбахъ съ діаволомъ. Изъ всѣхъ этихъ обстоятельствъ Мортонъ заключилъ, что этотъ человѣкъ сдѣлался жертвою своихъ собственыхъ мечтаній, но благодаря его силѣ воли не только съумѣлъ скрывать свое суевѣріе отъ тѣхъ, во мнѣніи которыхъ оно могло бы ему повредить, но даже, подобно нѣкоторымъ эпилептикамъ, могъ задержать мучительные припадки, бывшіе слѣдствіемъ его разстроенаго воображенія, до тѣхъ поръ пока его окружали только такіе люди, которые принимали его изступленіе за восторженое состояніе души. Можно было предположить, какъ это и слѣдовало заключить изъ разсказа мисисъ Маклуръ, что обманутое честолюбіе, сокрушенныя надежды и паденіе партіи, которой Бальфуръ служилъ съ отчаяною вѣрностью, превратили его восторженое состояніе во временое сумашествіе. Дѣйствительно въ тѣ странныя времена нерѣдко случалось видѣть, что люди, подобно Гари Вэнъ, Гарисону, Овертону и другимъ, бывшіе рабами самыхъ дикихъ восторженыхъ мечтаній, могли въ обществѣ другихъ вести себя благоразумно въ затруднительныхъ случаяхъ и выказывать храбрость, когда имъ угрожала опасность. Слѣдующій разговоръ мисисъ Маклуръ подтвердилъ предположеніе Мортона:

-- Завтра рано утромъ, сказала она,-- прежде чѣмъ встанутъ солдаты, Пеги покажетъ вамъ дорогу къ Бурлею. Но не войдите въ его убѣжище пока не пройдетъ его опасный часъ, какъ онъ самъ выражается. Пеги скажетъ когда вамъ можно будетъ войти. Она это знаетъ по привычкѣ, такъ какъ каждый день носитъ ему пищу для поддержанія жизни.

-- Гдѣ же убѣжище этого несчастнаго? спросилъ Мортонъ.

-- Это самое страшное мѣсто, когда либо обитаемое живымъ существомъ, отвѣчала слѣпая.-- Оно называется Чернымъ Линклатерскимъ водопадомъ. Это грустная мѣстность, но онъ предпочитаетъ ее всякой другой какъ самое безопасное убѣжище для него, и чувствуетъ себя тамъ лучше, чѣмъ въ уютной комнатѣ съ мягкою постелью. Я однажды видѣла эту пещеру, но была тогда еще глупою дѣвчонкою, и не думала о томъ что могло случиться въ послѣдствіи. Не желаете ли вы чего нибудь прежде чѣмъ пойдете спать, такъ какъ вамъ придется рано встать?

-- Ничего, добрая тетушка, отвѣчалъ Мортонъ, и пожелалъ ей доброй ночи.

Совершивъ вечернюю молитву, путешественикъ легъ въ постель, и въ просонкахъ слышалъ топотъ лошадей драгуновъ, возвратившихся съ патруля, затѣмъ крѣпко уснулъ и отдыхалъ отъ мучительныхъ мыслей, взволновавшихъ его душу.

ГЛАВА XLIII.

Они вошли въ мрачную пещеру; отверженый злодѣй сидѣлъ на землѣ, и грустно размышлялъ въ одиночествѣ.

Спенсеръ.

Рано утромъ, когда восходящее солнце позолотило верхушки горъ, Мортонъ услышалъ стукъ въ дверь, и слабый дѣтскій голосокъ окликнулъ его: "Не угодно ли джентльмену отправиться къ водопаду прежде чѣмъ народъ проснется?"

Мортонъ поспѣшно одѣлся, и вышелъ изъ хижины, въ сопровожденіи своего маленькаго проводника. Дѣвочка легко выступала передъ нимъ, смѣло пробираясь по болотамъ и ущельямъ. Дорога шла по чрезвычайно живописной мѣстности, и повидимому не отклонялась далеко отъ ручья, хотя и не слѣдовала за всѣми его изгибами. Обработаные участки попадались рѣже, и наконецъ наши путешественики углубились въ долину, вдоль которой тянулись двойной стѣной голыя скалы, мѣстами поросшія верескомъ.

-- Далеко намъ еще идти? спросилъ Мортонъ.

-- Около мили, отвѣтила дѣвочка, -- больше не будетъ.

-- А вы часто ходите по этимъ дикимъ мѣстамъ, моя милая?

-- Когда бабушка посылаетъ меня къ водопаду съ молокомъ и мукою, отвѣтилъ ребенокъ.

-- И вы не боитесь оставаться въ такой глуши одной?

-- О, нѣтъ, серъ, возразила дѣвочка; -- кто меня тронетъ, такую маленькую? Къ тому же бабушка говоритъ, что не надо ничего бояться, когда дѣлаешь добро.

-- Какая сила въ безпечной простотѣ этого невиннаго ребенка! подумалъ Мортонъ, и молча продолжалъ путь.

0x01 graphic

Они вышли на поляну, которая была нѣкогда рощей, судя по голымъ пнямъ и мелкому кустарнику, замѣнявшимъ вѣковые дубы и раскидистыя березы. Дѣвочка круто повернула въ сторону, и стала спускаться по извилистой тропинкѣ къ ручью. Мортонъ давно уже слышалъ глухое клокотаніе воды, но открывшаяся передъ нимъ картина поразила и ужаснула его. Когда онъ выбрался изъ лѣсной чащи на берегъ, онъ очутился на площадкѣ обнаженной скалы, повисшей надъ пропастью около ста футовъ глубины; ручей катилъ свою пѣнистую поду между гладкими валунами, и добравшись до края обрыва, яростно бросался въ темное жерло. Глазъ напрасно старался прослѣдить движеніе воды до самаго дна. На нѣкоторомъ пространствѣ отъ верхняго уступа, солнечные лучи освѣщали водяную пелену снѣжной бѣлизны; но ниже, скалы, покрытыя мхомъ, заключали водопадъ въ каменыя стѣны, не позволявшія свѣту проникать на значительную глубину; на разстояніи четверти мили внизъ по теченію, ручей выбивался изъ подъ гигантской гранитной могилы и продолжалъ путь въ болѣе ровной мѣстности. По вблизи водопада скалы покрывали его непроницаемымъ сводомъ.

Мортонъ любовался дикой картиной; ему казалось, что вѣковыя деревья и чудовищные валуны нарочно повисли надъ кипящей пучиной, чтобы скрыть ее отъ любопытныхъ взоровъ людей;' пока онъ стоялъ, погруженный въ мечты, дѣвочка дернула его за рукавъ и крикнула ему на ухо: "Слушайте его! Слушайте его!"

Мортонъ прислушался: изъ глубины обрыва, не смотря на грохотъ водопада, явствено раздавались, крики и стоны, какъ будто водяной духъ, заключенный въ этой мѣстности, громкими воплями старался вымолить себѣ свободу.

-- Ступайте за мною, серъ, сказала дѣвочка, -- но смотрите, подвигайтесь осторожно. Она спрыгнула съ площадки съ ловкостью, которая пріобрѣтается только привычкой, и цѣпляясь за выступы скалы, стала спускаться внизъ, въ самую пропасть. Мортонъ всегда отличался смѣлостью и отвагой, и по этому послѣдовалъ за нею, не задумываясь. Но руки и ноги его были такъ заняты, онъ такъ осторожно подвигался впередъ, что не имѣлъ времени оглянуться вокругъ себя. Когда они спустились футовъ на двадцать, дѣвочка остановилась, и Мортонъ могъ перевести духъ и полюбоваться картиной дивной красоты, не смотря на ея дикій, суровый колоритъ. Наши путешественики находились значительно ниже верхняго края водопада, и могли видѣть вблизи водяную стѣну, колыхавшуюся въ пропасти. При этомъ глазъ обнималъ въ одинъ моментъ тихое теченіе ручья выше водопада, его смѣлый прыжекъ въ гранитное жерло и бѣшеное клокотаніе на днѣ. Мортонъ чувствовалъ на себѣ брызги воды, и былъ оглушенъ страшнымъ грохотомъ. Прямо противъ водопада, но немного ниже его, старый дубъ перекинулся съ одного берега на другой, образуя узкій мостъ, чрезвычайно опасный для переправы. Верхушка дерева лежала на выступѣ, на которомъ стоялъ Мортонъ съ дѣвочкой, а обнаженные корни повисли на противоположномъ берегу, хотя Мортонъ не могъ отдать себѣ отчета, какъ и чѣмъ они держатся, такъ какъ ихъ заслоняла груда каменьевъ, образовавшая родъ естественой стѣны. За этой стѣной виднѣлся яркій красноватый свѣтъ, исходившій по видимому изъ пещеры; отражаясь въ водѣ и придавая ей багровый, зловѣщій оттѣнокъ, онъ составлялъ рѣзкую противоположность съ солнечными лучами, которыя играли въ брызгахъ того же водопада, но близъ его верхняго края. Дѣвочка опять дернула Мортона за рукавъ, и указавъ на дубовый стволъ, дала ему понять движеніемъ руки, что нужно перейти на противоположный берегъ (говорить не было никакой возможности за шумомъ воды).

Мортонъ взглянулъ на нее съ удивленіемъ; онъ хорошо зналъ, что угнетенные пресвитеріанцы искали спасенія въ самыхъ дикихъ, заброшеныхъ мѣстностяхъ, -- въ горныхъ ущельяхъ и лѣсныхъ чащахъ, въ пещерахъ и на днѣ глубокихъ овраговъ; онъ слышалъ про уединенную жизнь ковенантеровъ въ Добсъ-Линѣ, на дикихъ высотахъ Польмуди и въ страшномъ провалѣ Кригонъ-Лина, въ Клозбурнскомъ Приходѣ {См. Прил. XVIII. Убѣжища ковенантеровъ.}; но тѣмъ не менѣе, онъ никогда не воображалъ, чтобъ эти убѣжища могли быть до того ужасны, и любуясь величественой картиной природы, удивился что ему ни разу не случилось забрести въ эту дикую мѣстность во время своихъ частыхъ прогулокъ изъ Мильнвуда. Впрочемъ, онъ скоро сообразилъ, что ни охота, ни какая другая цѣль не могли привести его въ непроходимыя ущелья, существованіе которыхъ вѣроятно тщательно скрывалось пресвитеріанцами, не хотѣвшими разоблачать безопаснаго убѣжища.

Мортонъ не долго предавался этимъ размышленіямъ; онъ сталъ думать о томъ, какъ ему переправиться черезъ узкій, скользкій мостъ, повисшій надъ пропастью въ шестьдесятъ футовъ глубины; дѣвочка, какъ бы желая подзадорить его, спокойно пробѣжала туда и назадъ, и Мортонъ невольно позавидовалъ голенькимъ ножкамъ, которыя могли плотно охватывать мокрый стволъ дерева. Но онъ рѣшился преодолѣть опасное препятствіе: устремивъ взоры въ одну точку на противоположномъ берегу, не оглядываясь по сторонамъ и въ то же время стараясь держать голову въ свободномъ, не напряженномъ положеніи, онъ смѣло пошелъ впередъ, не обращая вниманія на брызги и на бѣшеный ревъ воды; ступивъ на твердую землю, онъ очутился у входа въ пещеру, внутреность которой онъ могъ разглядѣть при свѣтѣ горящаго костра, самъ оставаясь въ тѣни, отбрасываемой почти отвѣснымъ выступомъ скалы. Человѣкъ менѣе смѣлый и рѣшительный непремѣнно отказался бы отъ своего намѣренія при видѣ зрѣлища, которое представилось Мортону.

Бурлей, съ длинной сѣдой бородой, стоялъ посреди пещеры; въ одной рукѣ онъ держалъ закрытую библію, въ другой -- обнаженный мечъ. Лице его, слабо освѣщенное красноватымъ пламенемъ, напоминало грознаго демона въ удушливой атмосферѣ Пандемоніума; слова и движенія его были проникнуты самымъ дикимъ неистовствомъ; покинутый всѣми въ неприступной пещерѣ, онъ казалось велъ смертельный бой съ невидимымъ врагомъ.

-- Вонъ онъ! вонъ онъ!-- вижу, вижу! восклицалъ онъ, страшно замахиваясь мечемъ въ пустомъ пространствѣ.-- Я говорилъ тебѣ! Я сопротивлялся, а ты? ты бѣжалъ отъ меня! Трусъ! иди же ко мнѣ во всемъ твоемъ ужасѣ! Стращай меня моими собствеными злодѣяніями. Книга, которую я держу въ рукахъ, спасетъ меня! Что ты болтаешь про сѣдые волосы? Его слѣдовало убить! Когда созрѣваетъ колосъ, наступаетъ время жатвы! Ушелъ? Ушелъ? Га! я зналъ, что ты жалкій трусъ! Га! Га!

При этихъ дикихъ возгласахъ онъ опустилъ мечъ и замеръ на мѣстѣ; припадокъ кончился.

-- Теперь опасности нѣтъ, сказала дѣвочка, обращаясь къ Мортону:-- онъ всегда успокоивается, когда солнце поднимается надъ горами. Вы можете идти къ нему, я васъ обожду по ту сторону оврага; онъ не любитъ видѣть двухъ человѣкъ разомъ.

Мортонъ пошелъ дальше тихимъ, осторожнымъ шагомъ, и вскорѣ очутился лицемъ къ лицу съ своимъ бывшимъ товарищемъ по службѣ.

-- Какъ? Ты снова явился, когда твой часъ уже миновалъ! воскликнулъ Бурлей, и замахнулся мечемъ съ выраженіемъ страха и бѣшенства въ лицѣ.

-- Я пришелъ сюда, мистеръ Бурлей, проговорилъ Мортонъ медлено и спокойно, -- чтобы возобновить знакомство, которое прервалось послѣ Ботвельской битвы.

Какъ только Бурлей ясно созналъ, что передъ нимъ стоитъ не призракъ, а Генри Мортонъ, онъ мгновенно овладѣлъ своимъ болѣзненымъ, горячечнымъ возбужденіемъ, выказавъ при этомъ необыкновенную силу воли. Онъ спокойно опустилъ мечъ въ ножны, и пробормоталъ что-то на счетъ пользы фехтованія въ сырое, холодное утро, которое угрожаетъ старымъ костямъ ревматизмомъ. Затѣмъ онъ обратился къ Мортону съ обычной хладнокровной рѣчью.

-- Ты долго не приходилъ, Генри Мортонъ, и явился въ виноградникъ, когда пробилъ двѣнадцатый часъ. Согласенъ ли ты протянуть мнѣ правую руку, въ знакъ товарищества. Согласенъ ли ты забыть мірскихъ царей и царства, и слѣдовать въ жизни только словамъ Св. Писанія?

-- Я удивляюсь, сказалъ Мортонъ, уклоняясь отъ прямого отвѣта,-- что вы узнали меня послѣ столькихъ лѣтъ.

-- Лица моихъ избраныхъ сподвижниковъ глубоко запечатлѣны въ моемъ сердцѣ, возразилъ Бурлей; -- одинъ только сынъ Сайласа Мортона рѣшился бы отыскать меня въ этомъ уединеніи! Ты видишь этотъ стволъ, упавшій поперегъ оврага? Одного удара ногой достаточно, чтобы сбросить его въ воду; тогда враги, пришедшіе угрожать мнѣ нападеніемъ съ противоположнаго берега, должны были бы постыдно отступить, а дерзнувшіе проникнуть въ мою пещеру, остались бы въ моей власти.

-- Я полагаю, что вы не нуждаетесь теперь въ такихъ средствахъ защиты? сказалъ Мортонъ.

-- Не нуждаюсь? воскликнулъ Бурлей, нетерпѣливо;-- не нуждаюсь, когда противъ меня поднялись не только люди, но и силы ада? Впрочемъ, не въ этомъ дѣло, прибавилъ онъ, останавливая самого себя,-- я люблю это уединеніе, вотъ и все, и не промѣняю этихъ лѣсистыхъ обрывовъ на великолѣпный замокъ графовъ Торвудовъ, съ ихъ раззолочеными хоромами. Ты, я знаю, смотришь на вещи иначе, если только время не измѣнило тебя.

-- Я пришелъ поговорить съ вами имено о наслѣдствѣ Торвудовъ, сказалъ Мортонъ; -- и надѣюсь, что мистеръ Бальфуръ остался тѣмъ же умнымъ, проницательнымъ совѣтникомъ, какимъ я его зналъ въ былые годы.

-- Да? протянулъ Бурлей;-- въ самомъ дѣлѣ?-- ты надѣешься на это? Во всякомъ случаѣ потрудись выражаться яснѣе.

-- Вы воспользовались средствомъ, о которомъ упоминали въ письмѣ ко мнѣ, мистеръ Бальфуръ, и разорили лэди Маргаретъ и мисъ Белленденъ, отнявъ у нихъ, неизвѣстнымъ мнѣ способомъ, право на владѣніе Тилитудлемской бароніей, которая перешла къ низкому измѣнику, Базилю Олифанту.

-- Чего же ты хочешь отъ меня? спросилъ Бальфуръ.

-- Я хочу, чтобы вы признались мнѣ теперь въ томъ, что привели въ исполненіе угрозу, о которой нѣкогда писали.

-- Предположимъ, что. я признаюсь въ этомъ, возразилъ Бальфуръ,-- предположимъ даже, что ты своимъ краснорѣчіемъ. убѣдишь меня загладить поступокъ, на который я рѣшился по здравомъ размышленіи; -- какая будетъ въ томъ польза для тебя? Неужели ты еще надѣешься жениться на красавицѣ и богатой наслѣдницѣ?

-- Я вовсе не надѣюсь на это, отвѣтилъ Мортонъ спокойно.

-- Зачѣмъ же въ такомъ случаѣ ты рѣшился отнятъ добычу у побѣдителя, похитить пищу изъ вертепа львовъ, выхватить лакомый кусокъ изъ пасти голоднаго звѣря? Зачѣмъ ты отважился на подвигъ, который едва пришелся бы по силамъ Самсону?

-- Чтобы обезпечить счастье лорда Эвандэля и его невѣсты, сказалъ Мортонъ.-- Когда вы составите себя лучшее мнѣніе о людяхъ, мистеръ Бальфуръ, и допустите, что можно жертвовать своимъ благополучіемъ для ближнихъ?

-- Въ такомъ случаѣ, воскликнулъ Бальфуръ, не отвѣчая на вопросъ,-- ты жалкая, безжизненая кукла, хоть и носишь бороду и умѣешь владѣть мечемъ! Какъ, ты не чувствуешь'желанія отомстить врагу? Ты хочешь помочь лорду Эвандэлю отнять у тебя дѣвушку, которую ты любишь? Ты хочешь надѣлить счастливаго соперника богатствами? Ты хочешь поступить безчувствено, малодушно, и думаешь, что Джонъ Бальфуръ Бурлей согласится быть твоимъ помощникомъ?

-- Я отвѣчаю за свои чувства передъ Богомъ, сказалъ Мортонъ, очень спокойно.-- Что же касается до васъ, мистеръ Бальфуръ, то вамъ, я полагаю, все равно, кто будетъ владѣть Тилитудлемскимъ замкомъ,-- Базиль Олифантъ или лордъ Эвандэль?

-- Ты ошибаешься, воскликнулъ Бурлей,-- они оба чужды истинаго христіанскаго просвѣщенія и пребываютъ во мракѣ среди бѣлаго дня. Но Базиль Олифантъ не болѣе какъ жалкій Навалъ, и его богатства въ рукахъ того, кто можетъ стращать его. Онъ примкнулъ къ нашей партіи, когда правительство не признало его правъ на наслѣдство, и сдѣлался папистомъ, когда представилась возможность урвать лишній клочекъ земли нашихъ враговъ; онъ сталъ выдавать себя за эрастіанца, чтобъ не утратить этого клочка, а теперь находится въ моей власти, потому что я обладаю документами, которые могутъ лишить его богатаго наслѣдія. Тилитудлемская баронія служитъ мнѣ уздечкою, которою я по желанію управляю поступками Олифанта; и я передамъ эту уздечку только въ руки вѣрнаго, преданаго друга. Лордъ Эвандэль человѣкъ съ желѣзнымъ характеромъ и каменымъ сердцемъ; онъ смотритъ на мірскія блага какъ на осенніе листья, которые вѣтеръ крутитъ въ воздухѣ. Его языческая доблесть опаснѣе гнусной алчности Олифанта; послѣдній готовъ сдѣлать все, чтобы нажить деньгу, и его можно заставить работать въ вертоградѣ, хотя бы цѣною преступленій.

-- Вашъ взглядъ на вещи былъ бы мнѣ понятенъ нѣсколько лѣтъ тому назадъ, сказалъ Мортонъ;-- но зачѣмъ вамъ дорожить. вліяніемъ на людей теперь, когда кризисъ миновалъ. Страна пользуется миромъ, свободой совѣсти, благосостояніемъ -- чего же вы хотите еще?

-- Еще? воскликнула. Бурлей, обнажая мечъ съ такой быстротой, что Мортонъ невольно вздрогнулъ;-- видишь ли ты зазубрины на лезвеѣ? ихъ счетомъ три.

-- Допустимъ, но что же изъ этого?

-- Первый обломокъ стали остался въ тѣлѣ гнуснаго измѣника, который впервые ввелъ епископальную церковь въ Шотландію; второй отскочилъ отъ меча, когда я разрубилъ голову одному изъ самыхъ храбрыхъ защитниковъ прелатизма при Друмклогѣ; третья зазубрина осталась на этомъ мечѣ, когда я разбилъ стальный шлемъ защитнику Голирудской часовни. Да, мое оружіе совершило много подвиговъ для торжества истиной церкви, и, продолжалъ онъ, снова вкладывая мечъ въ ножны,-- и должно еще послужить мнѣ для искорененія гнусной ереси эрастіанства, для возстановленія ковенанта во всей его славѣ,-- а потомъ, пусть положатъ его въ землю, подлѣ меня {См. Прилож. XIX. Предсяазанія ковенантеровъ.}.

-- У васъ нѣтъ ни средствъ ни людей для борьбы съ правительствомъ, мистеръ Бальфуръ;-- къ тому же всѣ партіи довольны настоящимъ порядкомъ вещей, за исключеніемъ партіи іаковитовъ; но вы конечно не захотите присоединиться къ людямъ, преслѣдующимъ свои личныя цѣли.

-- Мы ихъ заставимъ служить нашей цѣли, отвѣтилъ Бурлей.-- Я былъ въ лагерѣ Клевергауза, какъ нѣкогда царь израильскій посѣтилъ филистимляпъ; я склонилъ бы ихъ всѣхъ на свою сторону, если бы не проклятый Эвандэль.-- О, съ какимъ наслажденіемъ я раздавилъ бы эту гадину! воскликнулъ онъ, оскаливъ зубы, и затѣмъ продолжалъ болѣе спокойнымъ голосомъ:

-- Если бы сынъ моего старинаго друга искалъ руки Эдиѳъ Белленденъ для самого себя, и былъ бы готовъ служить великому дѣлу съ ревностью, равною его испытаной доблести, я предпочелъ бы его дружбу предательской угодливости Базиля Олифанта; я передалъ бы ему документы (онъ взялъ въ руки стариные пергаменты), которые могли бы возвратить Белленденамъ утраченыя ими владѣнія. Я давно искалъ случая сказать тебѣ объ этомъ, съ тѣхъ поръ какъ ты съ отличнымъ мужествомъ сражался на Ботвельскомъ мосту. Ты вѣдь любишь молодую дѣвушку и любимъ ею?

Мортонъ отвѣтилъ твердымъ, рѣшительнымъ голосомъ:

-- Я не хочу притворяться передъ вами, мистеръ Бальфуръ, даже ради добраго дѣла. Меня привело къ вамъ желаніе склонить васъ на возстановленіе обиженой справедливости; мои личные интересы остаются въ сторонѣ. Вы обманули мои ожиданія -- тѣмъ хуже для васъ; люди, которыхъ вы разорили, съумѣютъ перенести свое несчастіе.

-- Ты не соглашаешься на предлагаемыя мною условія? спросилъ Бурлей, и глаза его засверкали.

-- Да, я не соглашаюсь, отвѣтилъ Мортонъ;-- если бы вы были дѣйствительно благороднымъ человѣкомъ и добрымъ христіаниномъ, какимъ вы себѣ выставляете, вы возвратили бы документы безъ всякихъ условій изъ простаго чувства справедливости.

-- Пусть же они пропадаютъ! восклинулъ Бурлей, и бросилъ пергаменты въ огонь.

Мортонъ хотѣлъ спасти ихъ, и бросился къ костру, но Бурлей остановилъ его, и между двумя противниками завязалась борьба. Оба обладали большою силою; на сторонѣ Мортона былъ перевѣсъ ловкости и подвижности, но Бурлей былъ одушевленъ бѣшенствомъ, и пергаменты сгорѣли прежде чѣмъ его противникъ успѣлъ вырваться изъ его рукъ. Когда отъ документовъ осталась одна груда пепла, Бурлей и Мортонъ прекратили борьбу, и безумный фанатикъ взглянулъ на своего посѣтителя торжествующимъ взоромъ; но вдругъ онъ выпрямился, и съ яростью направился къ Мортону.

-- Ты узналъ мою тайну, воскликнулъ онъ;-- соглашайся помогать намъ, или умри!

-- Презираю ваши угрозы, отвѣтилъ Мортонъ,-- и сожалѣю о васъ; прощайте, мнѣ въ этой пещерѣ дѣлать больше нечего!

Онъ бросился къ выходу, но Бурлей опередилъ его, и сильнымъ ударомъ ноги сбросилъ въ пропасть дерево, служившее мостомъ; оно съ грохотомъ полетѣло въ воду, ударяясь о выступы скалъ, и исчезло въ волнахъ. Затѣмъ Бурлей обнажилъ свой мечъ, и закричалъ громовымъ голосомъ, котораго не могъ заглушить даже шумъ водопада.

-- Теперь ты въ моей власти! дерись, сдавайся, или умирай! и загородивъ выходъ изъ пещеры, Бурлей грозно взмахнулъ мечемъ.

-- Я не хочу драться съ человѣкомъ, который спасъ жизнь моему отцу, сказалъ Мортонъ;-- мнѣ не знакомо слово "сдаюсь", а жизнь свою я съумѣю спасти.

Прежде чѣмъ Бальфуръ успѣлъ опомниться, Мортонъ оттолкнулъ его въ сторону, и отчаянымъ прыжкомъ перескочилъ черезъ страшную пропасть, и очутился въ безопасности на противоположномъ берегу. Взглянувъ въ послѣдній разъ на Бурлея, стоявшаго въ безсильномъ бѣшенствѣ надъ обрывомъ, Мортонъ повернулся къ нему спиной, и началъ спокойно взбираться на вершину скалы.

Мортонъ убѣдился, что кипучія страсти и мучительныя разочарованія пошатнули желѣзное здоровье Бурлея, и что въ немъ проявлялись очевидные признаки умственаго разстройства. Размышляя о несчастной судьбѣ необыкновеннаго человѣка, онъ дошелъ до площадки, на которой его ждала дѣвочка, страшно испуганая паденіемъ дерева. Мортонъ увѣрилъ ее, что паденіе произошло случайно, и что обитатель пещеры имѣетъ всѣ нужныя средства, чтобы устроить новый мостъ.

Утренія приключенія еще не кончились. Когда Мортонъ съ дѣвочкою подошли къ хижинѣ, ихъ встрѣтила бабушка, отошедшая отъ дома гораздо далѣе обыкновенаго.

-- О серъ! серъ! воскликнула старуха,-- если вы любите лорда Эвавдэля, помогите ему сейчасъ же, или будетъ поздно! Благодарю Бога, что онъ не лишилъ меня слуха вмѣстѣ съ зрѣніемъ! идите сюда! въ сторону! и не шумите! Пеги, дитя, ступай, осѣдлай поскорѣе лошадь этого джентльмена, и выведи ее къ изгороди, позади нашего домика.

Старуха подвела Мортона къ небольшому окну, и онъ увидѣлъ въ комнатѣ двухъ драгунъ, которые пили пиво и вели серьезный разговоръ.

-- Чѣмъ больше я думаю о твоемъ предложеніи, говорилъ одинъ,-- тѣмъ менѣе оно мнѣ правится, Инглисъ. Эвандэль былъ всегда хорошимъ офицеромъ, товарищемъ и другомъ солдатъ; положимъ, что насъ строго наказали за мятежъ въ Тилитудлемскомъ замкѣ, но вѣдь, по правдѣ сказать, Инглисъ, мы заслуживали наказанія..

-- Чортъ меня побери, если я прощу ему! возразилъ Инглисъ;-- мы заставимъ его поплатиться!

-- Нѣтъ, братъ, лучше простить и забыть все. Присоединимся-ка мы къ нему, и уйдемъ въ горы; вѣдь мы ѣли хлѣбъ короля Іакова.

-- Ты оселъ; не время теперь уходить въ горы и браться за оружіе. Галлидей увидѣлъ призракъ, мисъ Белленденъ слегла въ постель, а Эвандэль упустилъ изъ за этого удобный случай. Черезъ два дня его замыслы не будутъ ни для кого тайною, а награда достанется во всякомъ случаѣ тому пѣтуху, который первый пропоетъ.

-- Такъ то такъ, согласился товарищъ Инглиса;-- а ты вѣрно знаешъ, что этотъ,-- какъ его? Базиль Олифантъ, заплатитъ хорошо?

-- По царски, дружище, сказалъ Инглисъ.-- Олифантъ ненавидитъ Эвандэля больше всѣхъ на свѣтѣ; тутъ какія то тяжебныя дѣла замѣшаны, говорятъ, и Базиль выходитъ не совсѣмъ чистъ.

-- Но получимъ ли мы во время бумагу о его задержаніи, и хватитъ ли у насъ людей? Въ здѣшней мѣстности всѣ очень любятъ лорда Эвандэля, и пожалуй захотятъ отбить его вооруженной силой.

-- Ты жалкій трусишка, Дикъ, возразилъ Инглисъ,-- лордъ Эвандэль живетъ въ Фэри-Но, въ совершенномъ уединеніи. Олифантъ занимаетъ должность судьи, и окружилъ себя довѣреными людьми. Съ нами отправится еще нѣкій отчаяный вигъ по имени Квинтинъ Макель, который питаетъ стариную ненависть къ Эвандэлю.

-- Хорошо, хорошо, ты мнѣ приходишься начальникомъ, сказалъ товарищъ Инглиса, съ чисто солдатскимъ взглядомъ на долгъ совѣсти, и если случится что нибудь дурное...

-- Я беру вину на себя, договорилъ Инглисъ.-- Выпьемъ, братъ, еще по кружкѣ пива, и затѣмъ маршъ въ Тилитудлемскій замокъ. Эй ты, слѣпая Бесъ! куда она ушла, дура?

-- Задержите ихъ какъ можно дольше, шепнулъ Мортонъ старухѣ, и сунулъ ей въ руку кошелекъ съ деньгами;-- намъ нужно выиграть время.

Затѣмъ Мортонъ поспѣшно подошелъ къ своей лошади, которую дѣвочка держала подъ уздцы.

-- Ѣхать въ Фэри-Но? разсуждалъ Мортонъ самъ съ собою;-- нѣтъ, я одинъ не могу защитить ихъ. Мнѣ слѣдуетъ скакать въ Глазго. Тамошній комендантъ Витенбольдъ дастъ мнѣ отрядъ солдатъ и снабдитъ меня необходимыми полномочіями. Впередъ, пріятель, воскликнулъ онъ, потрепавъ коня,-- ты долженъ сегодня сослужить тяжелую службу!

ГЛАВА XLIV.

Онъ съ трудомъ открылъ глаза, чтобы взглянуть въ послѣдній разъ на Эмили, потомъ безмолвно сжалъ ея руку въ своей рукѣ, и испустилъ духъ.

Чосеръ.-- Паламонъ и Арситъ.

Эдиѳъ пролежала цѣлый день въ постели, послѣ неожиданаго появленія Мортона. На слѣдующее утро она однако же на столько оправилась, что лордъ Эвандэль рѣшился уѣхать изъ Фэри-Но. Не задолго передъ завтракомъ, лэди Эмили торжествено вошла въ комнату Эдиѳъ. Послѣ обычнаго обмѣна привѣтствій она объявила, что имѣетъ сообщить новость, весьма печальную для нея самой, но безъ сомнѣнія утѣшительную для мисъ Белленденъ.

-- Мой братъ уѣзжаетъ сегодня, мисъ Белленденъ.

-- Уѣзжаетъ! воскликнула Эдиѳъ съ удивленіемъ;-- надѣюсь, въ свой замокъ?

-- Нѣтъ; я имѣю основаніе предполагать, что онъ отправляется въ далекій путь, возразила лэди Эмили;-- что можетъ удержать его здѣсь?

-- Боже милостивый! воскликнула Эдиѳъ,-- зачѣмъ я родилась на погибель всѣхъ благородныхъ, мужественыхъ людей? Какъ спасти милорда отъ явной опасности? Я сейчасъ сойдувнизъ, лэди Эмили; скажите вашему брату, что я хочу поговорить съ нимъ передъ его отъѣздомъ.

-- Это будетъ напрасно, мисъ Белленденъ; впрочемъ, я исполню ваше порученіе.

Лэди Эмили вышла изъ комнаты такъ же торжествено какъ вошла, и передала лорду Эвандэлю, что мисъ Белленденъ придетъ проститься съ нимъ. Вѣроятно, прибавила она со злой насмѣшкой, вашъ скорый отъѣздъ чудеснымъ образомъ успокоилъ ея раздраженные нервы.

-- Сестрица, сказалъ Эвандэль, -- вы несправедливы; я подозрѣваю, что въ васъ говоритъ чувство зависти.

-- Быть можетъ несправедлива, возразила лэди Эмили,-- но завидовать мнѣ пока не приходится, и она заглянула въ зеркало.-- Однако, братецъ, насъ ждетъ лэди Маргаретъ; она приготовила цѣлый пиръ.

Лордъ Эвандэль молча послѣдовалъ за сестрою въ столовую, зная что совершенно безполезно спорить съ ея предразсудками и оскорбленной гордостью. Столъ былъ дѣйствительно уставленъ самыми разнообразными яствами, изготовленный по личному приказанію лэди Маргаретъ.

-- Позвольте предложить вамъ, милордъ, сказала она,-- подкрѣпить передъ отъѣздомъ силы скромнымъ угощеніемъ, которое мы успѣли приготовить. Я того мнѣнія, что молодымъ людямъ необходимо скушать что нибудь передъ поѣздкой верхомъ; когда его величество король почтилъ Тилитудлемскій замокъ своимъ посѣщеніемъ, въ лѣто отъ P. X. тысяча шестьсотъ пятьдесятъ первое, я высказала его величеству подобную же мысль; его величество осушилъ за мое здоровье бокалъ рейнскаго вина, и сказалъ: "лэди Маргаретъ, вы говорите какъ шотландскій оракулъ". Да, это были подлиныя слова его величества; по этому, милордъ, я считаю себя въ правѣ настаивать на томъ, чтобы молодые люди подкрѣплялись передъ отъѣздомъ пищей.

Лордъ Эвандэль понялъ очень немногое изъ рѣчи доброй милэди, прислушиваясь къ шагамъ Эдиѳъ, которая подходила къ залѣ. Разсѣяность Эвандэля обошлась ему очень дорого. Пока лэди Маргаретъ любезно угощала присутствовавшихъ, къ ней приблизился Джонъ Гудіиль, и сказалъ:

-- Кто то желаетъ говорить съ вашей милостью.

-- Кто то? Какъ его зовутъ? Ты, кажется, принимаешь меня за содержательницу магазина, которая должна являться по требованію каждаго покупателя.

-- Его зовутъ... сказалъ Гудіиль,-- вашей милости не понравится услышать это имя.

-- Говори, болванъ.

-- Пришелъ Гиби, Кафъ Гиби, отвѣтилъ Джонъ съ фамиліарностью стараго слуги, -- Кафъ Гиби, если ужъ ваша милость непремѣнно желаетъ знать его имя; онъ теперь пастухомъ у Эди Генша; это тотъ самый Гузъ Гиби {Гузъ, по англійски гусь, а Кафъ -- теленокъ. Смотря по занятіямъ Гиби,; его называли Гузъ Гиби, когда онъ присматривалъ за гусями, а Кафъ Гиби, когда онъ насъ телятъ.}, который нѣсколько лѣтъ тому назадъ, на военномъ смотру...

-- Довольно, Джонъ, перебила его лэди Маргаретъ;-- какъ ты осмѣлился подумать, что я стану говорить съ такимъ человѣкомъ; отошли его къ мисисъ Гедригъ.

-- Онъ не хочетъ слышать объ этомъ, милэди. Ему надо что то передать вамъ въ собственыя руки, то есть вамъ или лорду Эвандэлю, онъ хорошенько не знаетъ. По правдѣ сказать, онъ всегда былъ глупъ, а теперь совсѣмъ идіотомъ сталъ; къ тому же онъ выпилъ немного.

-- Выгони его вонъ, приказала лэди Маргаретъ;-- пусть придетъ завтра, когда протрезвится. Онъ вѣрно пришелъ попрошайничать.

-- Очень возможно, милэди; на немъ платье въ лохмотьяхъ.

На самомъ же дѣлѣ Гиби явился съ весьма важнымъ порученіемъ: Мортонъ написалъ нѣсколько строкъ лорду Эвандэлю, увѣдомляя его объ опасности, угрожавшей ему со стороны Базиля Олифанта, и уговаривая его или бѣжать, или сдаться въ руки правительства въ Глазго, такъ какъ онъ могъ почти навѣрное расчитывать на помилованіе. Эту записку Мортонъ отдалъ Гиби, вмѣстѣ съ двумя долларами, и объяснилъ ему, что онъ долженъ какъ можно скорѣе передать ее лорду Эвандэлю въ собственыя руки.

Но судьба по видимому рѣшила, что всѣ порученія, возлагаемыя на Гиби, должны оканчиваться бѣдствено для семейства Белленденъ. Гиби засидѣлся въ харчевнѣ, желая вѣроятно убѣдиться, что. Мортонъ не подсунулъ ему фальшивую монету; и добравшись до Фэри-Но, утратилъ подъ вліяніемъ хмѣля послѣдній остатокъ здраваго смысла; вслѣдствіе этого, вмѣсто того чтобы спросить лорда Эвандэля, онъ назвалъ лэди Маргаретъ, какъ болѣе знакомое имя. Когда его не допустили до милэди, онъ отправился обратно, не оставивъ Гудіилю письма, такъ какъ запомнилъ изъ словъ Мортона, что оно. должно было быть вручено въ собственыя руки, хотя и перепуталъ въ чьи собственыя руки.

Послѣ ухода Гиби, Эдиѳъ вошла въ залу. Лордъ Эвандэль поклонился ей въ смущеніи, и она неловко отвѣтила ему на поклонъ. Лэди Маргаретъ ничего не знала о всемъ что произошло наканунѣ, и приписывала отсрочку свадьбы исключительно поспѣшному отъѣзду лорда Эвандэля; по этому, желая дать жениху и невѣстѣ время оправиться, она заговорила съ лэди Эмили о постороннихъ предметахъ. Эдиѳъ подошла ближе къ лорду Эвандэлю, и поблѣднѣвъ какъ смерть, шепнула ему, что желаетъ объясниться съ нимъ. Эвандэль подалъ ей руку, и провелъ ее въ сосѣднюю комнату. Когда Эдиѳъ опустилась въ кресла, онъ молча помѣстился передъ нею, ожидая начала разговора.

-- Мое положеніе невыносимо, милордъ, проговорила она слабымъ голосомъ; -- я не знаю, какъ говорить съ вами, и что вамъ сказать.

-- Если мое присутствіе здѣсь дѣлаетъ ваше положеніе невыносимымъ, Эдиѳъ, сказалъ лордъ Эвандэль ласково,-- то вамъ не долго придется жаловаться.

-- Неужели, милордъ, вы рѣшились принять участье въ отчаяномъ предпріятіи, въ обществѣ отчаяныхъ людей, вопреки вашему собственому здравому смыслу, вопреки просьбамъ друзей, вопреки явной опасности, которая васъ ожидаетъ.

-- Простите меня, мисъ Белленденъ; но даже ваше заступничество безсильно въ томъ случаѣ, когда я повинуюсь голосу чести. Лошадь осѣдлана, слуги ждутъ меня у дверей; возстаніе вспыхнетъ, какъ только я пріѣду въ Кильзитъ.-- Меня зоветъ судьба, и я не отступлю передъ нею; я утѣшаюсь мыслью, что унесу въ могилу ваше состраданіе, если не съумѣлъ заслужить вашей любви.

-- Милордъ, останьтесь! воскликнула Эдиѳъ, раздирающимъ голосомъ; -- быть можетъ время загладитъ въ моемъ воспоминаніи странное явленіе, поразившее меня вчера; быть можетъ, мои разстроеныя чувства успокоятся. Не идите на встрѣчу опасности! Останьтесь съ нами, будьте нашей опорой, и надѣйтесь во всемъ на время.

-- Поздно, Эдиѳъ, отвѣтилъ лордъ Эвандэль;-- съ моей стороны было бы неблагородно злоупотреблять вашимъ дружескимъ расположеніемъ ко мнѣ. Я знаю, что вы не можете меня любить; душевное потрясеніе, испытаное вами послѣ появленія умершаго лица, свидѣтельствуетъ о вашей всепоглощающей привязаности къ этому лицу. Во всякомъ случаѣ, жребій брошенъ.

Въ эту минуту Куди вбѣжалъ въ комнату; лице его выражало ужасъ.

-- Милордъ, спрячьтесь! они оцѣпили домъ! воскликнулъ онъ.

-- Они? Кто они? спросилъ лордъ Эвандэль.

-- Отрядъ всадниковъ, подъ начальствомъ Базиля Олифанта, отвѣтилъ Куди.

-- Спрячьтесь, милордъ! прошептала Эдиѳъ въ изнеможеніи.

-- Нѣтъ, ни за что! возразилъ лордъ Эвандэль.-- По какому праву негодяй хочетъ остановить меня? Я проложу себѣ дорогу, хоть бы онъ стоялъ съ цѣлымъ полкомъ! Галлидей, Гунтеръ, лошадей! прощайте Эдиѳъ!

Сказавъ это лордъ обнялъ ее, и нѣжно поцаловалъ; потомъ оттолкнулъ сестру и лэди Маргаретъ, которыя старались силою удержать его, бросился вонъ изъ комнаты, и вскочилъ на лошадь.

Все пришло въ смятеніе, женщины прильнули къ окнамъ, желая лучше разглядѣть враждебный отрядъ всадниковъ, между которыми было только двое солдатъ. Непріятель поровнялся съ домикомъ Куди, и осторожно подвигался впередъ, очевидно опасаясь засады.

-- Онъ можетъ спастись! онъ можетъ спастись! воскликнула Эдиѳъ,-- если бы онъ только поѣхалъ въ объѣздъ!

Но лордъ Эвандэль рѣшился встрѣтить опасность лицомъ къ лицу, и поѣхалъ по алеѣ, въ сопровожденіи своихъ слугъ. Старый Гудіиль побѣжалъ за оружіемъ, а Куди схватилъ винтовку и бросился вслѣдъ за Эвандэлемъ. Напрасно Джени повисла у него на рукѣ, уговаривая его остаться и не вмѣшиваться въ чужія дѣла; онъ оттолкнулъ ее и поспѣшно удалился, бормоча себя подъ носъ: "дура! вишь чего захотѣла! чужія дѣла! лорда Эвандэля хотятъ убить, а это для насъ чужія дѣла!"

Дорогою онъ сообразилъ, что представляетъ собою всю пѣхоту, и не долженъ идти въ открытую атаку; по этому онъ перелѣзъ черезъ плетень, спрятался въ кустахъ, и сталъ поджидать Базиля Олифанта.

Какъ только появился лордъ Эвандэль, отрядъ Олифанта нѣсколько разступился, какъ бы желая окружить его; самъ Базиль, двое драгунъ и еще одинъ всадникъ, въ которомъ не трудно было узнать строгую, суровую фигуру Бурлея, выдвинулись впередъ.

-- За мной, воскликнулъ лордъ Эвандэль, обращаясь къ своимъ слугамъ;-- если насъ захотятъ остановить силой, слѣдуйте моему примѣру!

Онъ подскакалъ къ Олифанту, желая потребовать отъ него отчета въ пасильственомъ поступкѣ, но Базиль крикнулъ: "Пали въ измѣника! и раздались четыре выстрѣла; несчастный Эвандэль покачнулся въ сѣдлѣ, схватился за пистолетъ, выронилъ его, и упалъ съ лошади, смертельно раненый. Гунтеръ выстрѣлилъ на удачу; но Галлидей прицѣлился, и уложилъ Инглиса на мѣстѣ. Въ то же время, раздался выстрѣлъ изъ за кустовъ, который отомстилъ злодѣямъ за лорда Эвандэля: пуля раздробила черепъ Базиля Олифанта и убила его на повалъ. Его приверженцы стояли въ нерѣшительности, не зная что предпринять, но Бурлей воскликнулъ "Смерть мадіанитамъ!" и напалъ на Галлидея съ мечемъ въ рукѣ. Въ это самое мгновеніе раздался конскій топотъ по глазгоской дорогѣ, и на равнинѣ показались датскіе драгуны, подъ начальствомъ Витенбольда и Мортона.

Всѣ повиновались требованію сдаться именемъ Бога и короля Вильгельма, но Бурлей повернулъ лошадь, и хотѣлъ спастись бѣгствомъ. Солдаты бросились за нимъ въ погоню, но только двое могли по видимому надѣяться настигнуть его. Бурлей обернулся въ сѣдлѣ, сдѣлалъ два выстрѣла, смертельно ранилъ одного изъ драгунъ, а подъ другимъ убилъ лошадь, и затѣмъ помчался къ Ботвельскому мосту; но у въѣзда на мостъ стояли часовые; по этому онъ круто повернулъ коня вдоль берега, и выбравъ удобное мѣсто, нырнулъ въ рѣку; пули просвистѣли надъ его головой, и одна нанесла ему опасную рану. Тогда онъ повернулъ лошадь назадъ къ берегу, съ котораго спрыгнулъ, и сдѣлалъ рукою знакъ, что хочетъ сдаться. Солдаты перестали стрѣлять, а двое въѣхали даже въ воду, чтобъ поскорѣе схватить Бурлея и обезоружить его; но оказалось, что онъ имѣлъ въ виду отомстить, а не сдаться. Когда драгуны приблизились къ нему, онъ собрался съ послѣдними силами, и ударилъ одного изъ нихъ такъ сильно, что тотъ свалился съ лошади. Другой бросился на безумнаго фанатика, который бѣшено сцѣпился съ нимъ. Противники потеряли равновѣсіе, упали съ лошадей въ воду, и поплыли внизъ по теченію; широкая струя крови обозначила ихъ слѣдъ. Два раза они вынырнули на поверхность; драгунъ старался плыть, но Бурлей очевидно тащилъ его ко дну, чтобы погубить его вмѣстѣ съ собою. Тѣла ихъ были найдены на полъ-мили ниже Ботвельскаго моста; Бурлей такъ крѣпко стиснулъ солдата, что ихъ не могли разнять, и потому похоронили въ одной могилѣ; впослѣдствіи на этой могилѣ была положена простая плита съ безискуственой надписью {См. Прилож. XX. Джонъ Бальфуръ, прозваный Бурлей.}.

Въ то время какъ суровый фанатикъ барахтался въ рѣкѣ въ предсмертныхъ мукахъ, скончался доблестный, великодушный лордъ Эвандэль. Когда пуля Олифанта поразила его, Мортонъ соскочилъ съ лошади, и бросился къ умирающему другу, желая помочь ему. Эвандэль узналъ его, сжалъ ему руку, и далъ понять знаками, чтобы его перенесли въ домъ. Друзья милорда обливались слезами; лэди Эмили шумно выражала свое горе; но гораздо страшнѣе было нѣмое отчаяніе Эдиѳъ. Она не замѣчала даже присутствія Мортона, и прильнула губами къ лицу умирающаго; несчастная дѣвушка не понимала, что судьба, отнимая у нея друга, возвращаетъ ей любимаго человѣка; но лордъ Эвандэль взявъ руки Мортона и Эдиѳъ, нѣжно пожалъ ихъ, соединилъ ихъ вмѣстѣ, поднялъ глаза къ небу, какъ бы испрашивая на нихъ благословенія свыше, и откинувшись назадъ, закрылъ глаза навсегда.

ЗАКЛЮЧЕНІЕ.

Я тѣшился было отказаться отъ труда написать заключительную главу, предоставляя воображенію читателя придумать событія, которыя естествено должны были слѣдовать за смертью лорда Эвандэля. Но не находя примѣра подобному поступку, который бы оправдалъ автора и не обманулъ ожиданія читателя, я признаюсь находился въ очень затруднительномъ положеніи, когда къ счастью я получилъ приглашеніе на чашку чая отъ мисъ Марты Бускбоди, которая около сорока лѣтъ снабжала модными товарами жителей Гандерклейта и сосѣднихъ мѣстностей. Зная ея наклонность къ чтенію романовъ, я просилъ ее просмотрѣть это сочиненіе наканунѣ моего посѣщенія, и подѣлиться со мною ея литературною опытностью, пріобрѣтеною ею прочтеніемъ книгъ трехъ библіотекъ, существовавшихъ въ Гандерклейгѣ и двухъ ближайшихъ городахъ. Когда съ замираніемъ сердца я пришелъ къ мисъ Мартѣ въ назначеньи! вечеръ, она была расположена выражаться въ пользу моего труда.

-- Меня никогда такъ не тронулъ романъ, сказала она вытирая свои очки, -- за исключеніемъ разсказа Джеми и Джени Джесамей, который дѣйствительно очень трогательное произведеніе; по ваше намѣреніе отказаться отъ заключительной главы никогда не найдетъ оправданія. Въ теченіе вашего разсказа вы можете безжалостно терзать наши нервы сколько вамъ угодно, но если вы не обладаете геніемъ автора Джуліи де Рубинье {Комплиментъ, назначеный авторомъ для Генри Макензи, которому онъ посвятилъ романъ Вэверлей.}, развязка вашего романа не должна быть покрыта туманомъ. Послѣднюю главу необходимо нужно освѣтить лучами солнца.

-- Въ этомъ отношеніи я легко могъ бы удовлетворить вашимъ требованіямъ, потому что лица, въ судьбѣ которыхъ вы принимаете такое любезное участіе, дѣйствительно жили долго и счастливо, имѣли дѣтей и...

-- Нѣтъ нужды, серъ, перебила меня мисъ Марта тономъ легкаго порицанія,-- нѣтъ нужды представить подробную картину ихъ семейнаго счастья. Но почему въ заключеніе не дать читателю описанія ихъ счастливой жизни, хотя бы въ общихъ словахъ?

-- Подумайте только, мисъ, что всякій разсказъ становится все менѣе интереснымъ по мѣрѣ приближенія къ концу, подобно тому какъ вашъ чай, хотя превосходный, дѣлается слабѣе и менѣе вкуснымъ въ послѣднихъ чашкахъ, которыя вы разливаете; и сколько вы ни прибавите сахару, вкусъ оттого нисколько не улучшится. Точно также я того мнѣнія, что романъ, приближаясь къ развязкѣ, становится очень скучнымъ, если авторъ излагаетъ подробности, о которыхъ самъ читатель догадывается, хотя бы писатель употреблялъ на это все свое краснорѣчіе.

-- Я никакъ не могу съ вами согласиться, мистеръ Патисонъ, настаивала мисъ Бускбоди:-- вы кончили вашъ разсказъ такъ сказать сшитымъ на живую витку, и въ моемъ магазинѣ я бы хорошенько вымыла голову модисткѣ, если бы она выпускала изъ своихъ рукъ такую поспѣшную работу. Я васъ увѣряю, если вы не поправите вашу ошибку, и не разскажете ничего о женитьбѣ Мортона на Эдиѳъ и о томъ что случилось съ другими лицами романа, начиная съ лэди Маргаретъ до Гузъ Гиби, то вашъ трудъ не будетъ выполненъ какъ слѣдуетъ.

-- Хорошо, мисъ, отвѣчалъ я, -- мои свѣденія о нихъ довольно обширны, и я могу удовлетворить вашему любопытству, если не потребуете отъ меня слишкомъ много мелкихъ подробностей.

-- И такъ, прежде всего, скажите мнѣ: получила ли лэди Маргаретъ обратно свой замокъ съ имѣніемъ? это самое важное, сказала мисъ Бускбоди.

-- Да, получила, мисъ, и самымъ легкимъ путемъ: какъ наслѣдница своего недостойнаго племяника, Базиля Олифанта, умершаго безъ духовнаго завѣщанія. Такимъ образомъ лэди Маргаретъ, которую Базиль Олифайтъ упорно преслѣдовалъ при жизни, получила послѣ его смерти не только свое собственое состояніе, но и имущество своего гонителя. Дасонъ Гудіиль, возстановленый въ свою должность, сдѣлался важнѣе прежняго. Куди съ восторгомъ взялся опять обработывать земли Тилитудлемскаго замка, и занялъ свою прежнюю хижину. Но вѣрный своей врожденной осторожности, Куди никогда не хвасталъ, что это онъ сдѣлалъ счастливый выстрѣлъ, возстановившій права лэди Маргаретъ на ея владѣнія. "Старый Базиль Олифантъ, разсуждалъ Куди, обращаясь къ Джени, единственому лицу, которому онъ довѣрялся,-- былъ племяникъ лэди Маргаретъ и важный баринъ; хотя онъ дѣйствовалъ противозаконно, не имѣя предписанія о задержаніи лорда Эвандэля, и я столько же раскаиваюсь въ томъ, что застрѣлилъ его какъ если бы убилъ куропатку, тѣмъ не менѣе лучше объ этомъ молчать". Куди даже дѣлалъ больше: онъ поддерживалъ слухъ, будто Гудіиль былъ виновникомъ смерти Олифанта, за что получалъ иногда лишній глотокъ водки отъ стараго дворецкаго, который напротивъ желалъ, чтобы ему приписали этотъ подвигъ.-- Слѣпая вдова была вполнѣ обезпечена, также какъ и ея маленькая помощница, и...

-- Но, перебила мисъ Бускбоди, нетерпѣливо ударяя пальцами по своей табакеркѣ,-- разскажите о женитьбѣ главныхъ лицъ.

-- Бракосочетаніе Мортона и мисъ Белленденъ было отложено на нѣсколько мѣсяцевъ, такъ какъ они оба наложили на себя трауръ по смерти лорда Эвандэля. Затѣмъ они соединились брачными узами.

-- Вѣроятно не безъ соизволенія лэди Маргаретъ, серъ? спросилъ мой прекрасный критикъ.-- Люблю книги, которыя внушаютъ молодымъ людямъ уваженіе къ своимъ родителямъ и старшимъ. Въ романѣ молодежь можетъ влюбляться безъ ихъ согласія, такъ какъ это необходимо для завязки разсказа, но въ концѣ концовъ родители должны дать свое благословеніе. Даже старикъ Дельвиль наконецъ согласился на бракосочетаніе своего сына съ Сесиліею, хотя она была дочь простыхъ людей.

-- То же самое сдѣлала и лэди Маргаретъ, отвѣчалъ я,-- хотя она долго не могла простить Мортону происхожденіе отъ отца, принадлежавшаго къ ковенантерамъ. Эдиѳъ была ея единственая надежда, и старуха желала видѣть ее счастливою. Притомъ Мортонъ, или Мельвиль Мортонъ, какъ его обыкновенно называли, пользовался большою славою, и во всякомъ случаѣ былъ для Эдиѳъ выгодною партіею; оттого гордая лэди Маргаретъ отказалась отъ своихъ предубѣжденій, и утѣшала себя сознаніемъ, что сама судьба распоряжается брачными союзами, въ чемъ ее увѣрялъ блаженной памяти его величество Карлъ II, когда она ему показывала портреты своего дѣда, Фергуса, графа Торвуда, самого красиваго мужчину своего времени, и графини Джэнъ, его второй жены, которая имѣла горбъ и одинъ глазъ. Это замѣчаніе, продолжала лэди Маргаретъ,-- сдѣлалъ самъ король, когда въ одно знаменательное утро, его величество удостоило завтракать въ Тили...

-- Хорошо, опять перебила меня мисъ Бускбоди,-- если она оправдывала свое согласіе на неровный бракъ такимъ авторитетомъ, то противъ этого нечего возражать. Но что сталось со старушкою, мисисъ... какъ бишь ее звали... старую-то экономку?

-- Мисисъ Вильсонъ? отвѣчалъ я.-- Она можетъ быть была счастливѣе всѣхъ, такъ какъ разъ въ годъ, но не болѣе, мистеръ Мельвиль Мортонъ съ женою пріѣзжали обѣдать въ дубовой комнатѣ, убраной въ полномъ парадѣ:-- обои были открыты, на полу лежали ковры, и бронзовый канделябръ стоялъ на столѣ, украшеный лавровыми листьями. Уборка комнаты для этого ежегоднаго праздника занимала мисисъ Вильсонъ цѣлые шесть мѣсяцевъ, и столько же времени она употребляла послѣ отъѣзда гостей чтобы все поставить и положить на прежнее мѣсто; такъ что одинъ радостный день развлекалъ добрую старушку цѣлый годъ.

-- А Ніель Блэнъ? спросила мисъ Бускбоди.

-- Дожилъ до старости лѣтъ, пилъ пиво и водку съ гостями всякихъ убѣжденій, держалъ сторону виговъ или іаковитовъ, смотря по тому къ какой партіи принадлежалъ посѣтитель, и оставилъ дочери Джени столько денегъ, что она могла выйдти замужъ за фермера. Надѣюсь, мисъ, что ваши вопросы истощились? потому что...

-- Но Гузъ Гиби, серъ? воскликнула моя собесѣдница,-- Гузъ Гиби, имѣвшій такое вліяніе на судьбу лицъ вашего разсказа?

-- Подумайте, любезная мисъ Бускбоди (прошу извиненія за фамильярность),-- подумайте, что даже память знаменитой Шехаразады, королевы всѣхъ разскащицъ, не могла сохранять всѣхъ подробностей. Я не могу положительно.сообщить вамъ участь Гуза Гиби, но я полагаю, что это тотъ самый Гильбертъ Дуденъ, прозваный Кафъ Гиби, котораго гнали плетьми по улицамъ Гамильтона за кражу куръ.

Послѣ этого мисъ Бускбоди поставила свою лѣвую ногу на рѣшетку камина, а правую положила на колѣно первой; затѣмъ она отбросилась назадъ къ спинкѣ кресла и упирала глаза въ потолокъ. Увидя ее въ такомъ созерцательномъ положеніи, я заключилъ, что она замышляетъ новые перекрестные вопросы, и потому торопливо схватившись за шляпу, простился со своею собесѣдницею, прежде чѣмъ демонъ критики вдохнулъ ей дальнѣйшія замѣчанія. Такимъ же образомъ, любезный читатель, благодаря васъ за терпѣніе, съ которымъ вы дожидались конца разсказа, я позволяю себѣ прощаться и съ вами на нѣкоторое время.

Послѣсловіе

Я искрено желалъ, любезный читатель, представить вамъ всѣ томы "Разсказовъ моего хозяина" въ послѣдовательномъ порядкѣ. Но когда я отослалъ къ издателю еще нѣсколько тетрадей моихъ интересныхъ разсказовъ, онъ безъ дальнѣйшихъ околичностей извѣстилъ меня, что не любитъ романовъ (такъ онъ несправедливо назвалъ мои историческіе разсказы), занимающихъ болѣе четырехъ частей, а если я не соглашусь выпустить ихъ въ свѣтъ отдѣльно, то онъ откажется отъ условія, заключеннаго имъ со мною.

Принимая въ соображеніе требованіе моего издателя, и въ особености расходы, сдѣланые имъ на бумагу и печать, я рѣшился выпустить пока только четыре части, какъ предвѣстники тѣхъ разсказовъ, которые еще хранятся у меня, и которыхъ читатели мои безъ сомнѣнія будутъ ожидать съ нетерпѣніемъ {Должно замѣтить, что "Пуритане", были напечатаны въ четырехъ частяхъ или выпускахъ, составлявшихъ первый томъ "Разсказы моего хозяина".}

Джедедана Клейшботамъ*).

Гандерклейгь, 16 ноября, 1816.

*) Это послѣсловіе, помѣщенное въ первыхъ изданіяхъ собранія романовъ Вальтера Скотта, было опущено имъ въ Эдинбургскомъ изданіи, послѣ того какъ онъ открыто призналъ себя авторомъ "Вэверлейскихъ романовъ", подъ заглавіемъ которыхъ они прежде появлялись въ печати, и такимъ образомъ вымышленое имя Клейшботама и его послѣсловіе сдѣлались лишними.

ПРИЛОЖЕНІЕ.

I. Празднество попки.

Если я не ошибаюсь, праздникъ Попки до сихъ поръ соблюдается въ Айрширѣ. Слѣдующій отрывокъ изъ исторіи Сэмервилей послужилъ основаніемъ къ разсказу, помѣщенному въ текстѣ. Авторъ любопытной рукописи {Рукопись эта была издана самимъ авторовъ подъ заглавіемъ Memoir of the Sommervilles, being a history of the Baronial House of Sommetville, 2 тома. Эдинбургъ, 1815 г. } очень живо описываетъ торжество своего отца на одномъ изъ такихъ праздниковъ:

"Когда отецъ мой перешелъ изъ младенчества въ отрочество, дѣдъ отдалъ его въ школу въ Дельсерфѣ, гдѣ способный наставникъ приготовлялъ мальчиковъ для поступленія въ колегію. Въ школѣ существовалъ обычай торжествено праздновать первое воскресеніе въ маѣ, причемъ въ этотъ день устраивалась стрѣльба въ цѣль. Такъ какъ въ тѣ времена не было лавокъ въ Дельсерфѣ, мой отецъ рѣшилъ добыть себѣ оружіе въ другомъ мѣстѣ, чтобы принять участіе въ состязаніи. Съ этою цѣлью, онъ всталъ на разсвѣтѣ, отправился въ Гамильтонъ, и израсходовалъ всѣ свои карманныя деньги на покупку разноцвѣтныхъ лентъ, новой шляпы, перчатокъ, а главное пороху, такъ какъ его должно было хватить не только для его самаго, но и для его товарищей. Запасшись всѣми этими необходимыми принадлежностями предстоящаго торжества, онъ вернулся въ Дельсерфъ съ пустымъ кошелькомъ около семи часовъ (пройдя въ этотъ день болѣе восьми миль пѣшкомъ); здѣсь онъ надѣлъ новую шляпу, украшеную разноцвѣтными лентами, перекинулъ черезъ плечо небольшое ружье, и отправился на кладбище, гдѣ должно было происходить состязаніе. Сперва онъ побѣдилъ всѣхъ въ игрѣ мячемъ; потомъ, при стрѣльбѣ въ цѣль, онъ выказалъ такое искуство, что далеко превзошелъ своихъ товарищей, и сдѣлался ихъ учителемъ въ обращеніи съ огнестрѣльнымъ оружіемъ, не смотря на то, что ему было только тринадцать лѣтъ. Дѣйствительно, я рѣдко видѣлъ болѣе ловкаго человѣка во всѣхъ тѣлесныхъ упражненіяхъ. Я ходилъ съ нимъ на стрѣльбу въ цѣль, обучался этому искуству подъ его руководствомъ, но никогда не могъ сравняться съ нимъ. Когда окончилось празднество, всѣ зрители привѣтствовали моего отца громкими рукоплесканіями, товарищи наперерывъ поздравляли его, а жители городка устроили ему торжественую встрѣчу".

II. Сержантъ Ботвель.

Безпокойный, честолюбивый Франсисъ Стюартъ {Отцомъ Франсиса Стюарта былъ лордъ Джонъ Стюартъ, настоятель Кольдингамскаго абатства. Онъ былъ побочнымъ сыномъ короля Іакова V и женился на лэди Джэнъ Генбурнъ, сестрѣ извѣстнаго графа Ботвеля. Въ силу этого брака, король Іаковъ VI возвелъ въ 1587 году Франсиса Стюарта въ достоинство графа Ботвеля.}, графъ Ботвель, игралъ видную роль въ царствованіе Іакова, шестаго короля этого имени въ Шотландіи и перваго въ Англіи. Король нѣсколько разъ прощалъ ему государственую измѣну, и наконецъ изгналъ его на континентъ, гдѣ онъ умеръ въ нищетѣ. Большая часть его конфискованныхъ имѣній досталась Вальтеру Скотту, первому лорду Буклейху, и графу Роксбургу.

Франсисъ Стюартъ, сынъ изгнаннаго графа, былъ прощенъ Карломъ I, и гордый лордъ, наслѣдовавшій имѣнія отца, получилъ приказаніе возвратить ихъ сыну, или уплатить ему денежное вознагражденіе. Графъ Буклейхъ уступилъ Крихтонскую баронію, съ ея великолѣпнымъ замкомъ, но удержалъ за собою гораздо болѣе обширное помѣстье Лидсдэль. Джэмсъ Стюартъ, судя по документамъ, находящимся у автора, сдѣлалъ довольно выгодную сдѣлку съ графомъ Роксбургомъ. "Но", говоритъ сатирическій Скотстарветъ, male parta pejus dilabuntur; Стюартъ не воспользовался неожидано полученными богатствами, всѣ они перешли къ его кредиторамъ, и теперь составляютъ собственость доктора Ситона. Старшій сынъ его Франсисъ поступилъ въ полкъ, когда вспыхнула послѣдняя война. Что же касается до его брата Джона, кольдингамскаго настоятеля, то онъ также разстратилъ всѣ свои имѣнія и живетъ теперь на иждивеніи друзей (См. сочиненіе Сера Джона Скотта изъ Скотстарвета: The Staggering Slate of the Scots Statesmen, for one hundred years. Эдинбургъ, 154, стр. 154)

Франсисъ Стюартъ служилъ въ военной службѣ въ продолженіе великой междоусобной войны, но послѣ реставраціи не получилъ назначенія, достойнаго его знатнаго происхожденія и родства съ Карлом II. Капитанъ Крихтонъ, другъ Дина Свифта, издавшаго его записки, познакомился съ Стюартомъ, когда онъ состоялъ рядовымъ въ королевской гвардіи. Въ тѣ времена не считалось унизительнымъ для джентльмена занимать такую должность. Фоунтенгаль разсказываетъ, что одинъ офицеръ милиціи долженъ былъ драться на дуэли съ рядовымъ королевской гвардіи, изъ вольноопредѣлявшихся, за то что позволилъ себѣ принять въ отношеніи къ послѣднему начальническій тонъ. Гвардеецъ былъ убитъ, а офицеръ казненъ.

Характеръ Ботвеля въ романѣ совершенно вымышленый.

III. Убійцы архіепископа Шарпа.

Предводителемъ шайки былъ Дэвидъ Такстонъ изъ Ратилета, богатый и знатный джентльменъ. Въ молодости онъ велъ разсѣяный образъ жизни, но случайно попалъ на молитвеное собраніе нонконформистовъ, проникся ихъ убѣжденіями, и сдѣлался горячимъ послѣдователемъ проповѣдуемаго имъ ученія. Такстонъ находился по видимому въ ссорѣ съ архіепископомъ Шарпомъ, и потому отказался отъ начальства надъ отрядомъ, который долженъ былъ убить архіепископа, чтобы враги пресвитеріанцевъ не стали приписывать личной ненависти поступокъ, вызваный религіозной ревностью. Впрочемъ Такстонъ не захотѣлъ отказать себѣ въ удовольствіи присутствовать при умерщвленіи архіепископа. Когда убійцы вытащили Шарпа изъ кареты, и послѣдній упалъ на колѣни, моля о пощадѣ, Такстонъ отвѣтилъ холодно: "серъ, я никогда не трону васъ пальцемъ". Достойно замѣчанія, что только Такстонъ и пастухъ, бывшій безучастнымъ свидѣтелемъ преступленія, погибли на эшафотѣ; остальные убійцы избѣгли руки правосудія.

Когда Такстонъ сложилъ съ себя начальство надъ отрядомъ, который долженъ былъ умертвить архіепископа Шарпа, на его мѣсто назначили его двоюроднаго брата, Джона Бальфура изъ Кинлоха, прозванаго Бурлеемъ. Авторъ его жизни сообщаетъ намъ, что онъ былъ небольшаго роста, косоглазый и чрезвычайно лютый; онъ никогда не считался особено ревностнымъ представителемъ своей партіи, но пользовался всеобщимъ уваженіемъ за свое суровое благочестіе и за испытаное мужество. Джонъ Бальфуръ былъ главнымъ участникомъ въ умерщвленіи Джэмса Шарпа, "гнуснаго отступника отъ Бога и церкви его" {См. Scottish Worthies, Литъ, 1816. стр. 522.}.

IV. Запираніе дверей во время обѣда.

Несоблюденіе этого обычая считалось предосудительнымъ нарушеніемъ утонченыхъ правилъ общежитія. Въ старинныя времена, когда господа и прислуга сходились обѣдать въ одну залу, запираніе дверей было простой мѣрой безопасности. Но впослѣдствіи, аритократическіе дома присвоили этому обычаю значенія свѣтскаго этикета, въ чемъ можно убѣдиться изъ слѣдующаго разсказа:

Въ Думфризширѣ жилъ богатый землевладѣлецъ, холостой, не имѣвшій близкой родни. Прежде чѣмъ писать духовное завѣщаніе, онъ рѣшился навѣстить двухъ дальнихъ родствениковъ, и сдѣлать того изъ нихъ своимъ наслѣдникомъ, кто приметъ его любезнѣе и разумнѣе. Вѣрный феодальнымъ обычаямъ, онъ посѣтилъ сперва старшаго родомъ, баронета и единственаго представителя одной изъ знатнѣйшихъ шотландскихъ фамилій. Къ несчастію, когда онъ подъѣхалъ къ замку, обѣденый колоколъ уже прозвонилъ, и двери были заперты. Напрасно путешественикъ заявлялъ свое имя и просилъ, чтобъ его впустили; баронетъ строго придерживался требованій свѣтскаго этикета, и не позволилъ открыть дверей. Оскорбленный такимъ холоднымъ пріемомъ, старый лэрдъ поѣхалъ къ герцогу Квинсбери, жившему въ Санкварскомъ замкѣ; герцогъ зналъ тайную цѣль посѣщенія, и не смотря на обѣденое время, онъ велѣлъ спустить подъемный мостъ, самъ вышелъ на встрѣчу родственику, и вообще принялъ его съ самою изысканою любезностью и предупредительностью. Само собою разумѣется, что когда старый лэрдъ умеръ черезъ нѣсколько лѣтъ, его богатыя помѣстья перешли къ герцогу Квинсбери. Разсказаный нами случай относится къ концу семнадцатаго столѣтія.

V. Деревянная кобыла.

Сажаніе солдатъ на "деревянную кобылу" составляло чрезвычайно любопытный и жестокій способъ усиленія военной дисциплины въ царствованіе Карла и позже.

Противъ старыхъ гвардейскихъ казармъ въ Эдинбургѣ, въ Гай-Стритѣ, была поставлена такая деревянная лошадь, и нерѣдко можно было увидѣть на ней почтеннаго ветерана, съ тяжелымъ грузомъ на ногахъ отбывающаго такое наказаніе за самое ничтожное нарушеніе дисциплины.

Дженкинъ Люисъ, составитель любопытныхъ "записокъ принца Виліама Генри, герцога Глостера (сына Королевы Анны), отъ его рожденія до девятилѣтняго возраста", разсказываетъ, что его королевское высочество очень любилъ всякаго рода игры; онъ питалъ особеное пристрастіе къ военнымъ упражненіямъ, и составилъ отрядъ маленькихъ воиновъ, вооруженныхъ мечами; въ пріемной залѣ стояла деревянная лошадь, на которую сажали виновныхъ въ нарушеніи дисциплины. Портной герцога былъ приговоренъ къ этому наказанію особымъ именымъ указомъ зато, что сдѣлалъ слишкомъ узкое платье полководцу. Одинъ изъ приближеныхъ герцога, по имени Витерли, принесъ ему сломаную игрушку, и за это былъ посаженъ на "деревянную кобылу", спиной къ хвосту, а придворные слуги поливали его въ это время холодной водой. "Онъ былъ шаловливый робенокъ", говоритъ Люисъ, "и не упускалъ случая напроказитъ, но за то мы пользовались съ своей стороны свободой шутить надъ нимъ".

Въ Книгѣ Люиса помѣщено много глупыхъ анекдотовъ, но мы узнаемъ изъ нея, что маленькій герцогъ Глостеръ, наслѣдникъ англійской короны, обладалъ многими прекрасными качествами, не смотря на избалованый характеръ.

VI. Серъ Джэмсъ Тюрнеръ.

Серъ Джэмсъ Тюрнеръ составилъ себѣ имя во время междоусобной войны. Тайный Совѣтъ возложилъ на него обязаность собирать денежныя взысканія, наложеныя на нонконформистовъ Думфризскаго и Галовэйскаго округовъ. Онъ ознаменовалъ свою дѣятельность крайней жестокостью; мѣстное населеніе возстало противъ него, захватило въ плѣнъ, надвинулось, съ оружіемъ въ рукахъ, противъ Эдинбурга, но потерпѣло пораженіе при Пентландъ-Гили, въ 1666 году. Серъ Джэмсъ Тюрнеръ написалъ книгу о военномъ искуствѣ, и нѣсколько другихъ сочиненій; самое любопытное касается его автобіографіи и современныхъ ему событій общественой жизни; издано въ Лондонѣ, въ 1829.

VII. Джонъ Клевергаузъ.

Въ характерѣ этой необыкновенной личности замѣчалась странная смѣсь доблести и жестокосердія, безкорыстной преданости королю, и пренебреженія къ правамъ своихъ согражданъ. Въ царствованіе Карла II и Іакова II онъ исполнялъ безчеловѣчныя распоряженія шотландскаго правительства, и безпрекословно подчинялся приказаніямъ Тайнаго Совѣта. Съ другой стороны, онъ съ величайшимъ самоотверженіемъ сталъ защищать права низвергнутаго монарха послѣ революціи, и въ битвѣ при Киликранки купилъ побѣду цѣною собственой жизни.

VIII. Корнетъ Грэмъ.

Въ королевской гвардіи дѣйствительно служилъ корнетъ Грэмъ, дальній родственикъ Клевергауза, и убитый въ битвѣ при Друмклогѣ. Тѣло молодаго человѣка было найдено страшно изуродованымъ; глаза были вырваны, а лице было до того изрублено сабельными ударами, что представляло одну кровавую кашицу. Торіи приписываютъ этотъ звѣрскій поступокъ вигамъ, которые вѣроятно приняли несчастнаго корнета за самого Клевергауза, судя по имени Грэма, вышитому на галстукѣ убитаго. Виги объясняютъ иначе то же обстоятельство: У Грэма, разсказываютъ они, была собака, которой онъ въ день Друмклогской битвы не велѣлъ давать ѣсть, увѣряя, что она досыта наѣстся мясомъ виговъ. Когда пуля поразила его, голодный песъ бросился на своего убитаго господина, и изгрызъ ему лице.

Предоставляемъ читателю рѣшить, на чьей сторонѣ правда,-- мятежные ли фанатики приняли одно лице за другое, точно такъ какъ они за нѣсколько дней передъ Друмклогской битвой убили по ошибкѣ архіепископа Шарпа, или же, проголодовшаяся собака, рѣшилась съѣсть имено своего господина, не смотря на то что вокругъ нея валялось столько убитыхъ тѣлъ?

IX. Талисманъ чорта противъ огнестрѣльнаго оружія.

Ковенантеры были убѣждены, что ихъ главные враги, и въ особености Клевергаузъ, обладали чарами противъ свинцовыхъ пуль, по этому, когда начальники королевскихъ войскъ встрѣчали смерть на полѣ битвы, пресвитеріанцы приписывали это особенымъ обстоятельствамъ. Гови изъ Лохгоина, описывая сраженія при Киликранки, разсказываетъ слѣдующее:

"Битва была кровопролитная; послѣ третьей атаки генерала Макея, Клевергаузъ палъ, но палъ не отъ огня королевскаго войска; въ настоящее время достовѣрно извѣстно, что его убилъ деньщикъ, зарядивъ ружье серебряной пуговицей отъ его собственаго мундира, такъ какъ онъ хорошо зналъ, что свинцовая пуля не можетъ поразить Клевергауза, а съ другой стороны хотѣлъ освободить христіанскій міръ отъ кровожаднаго чудовища. Такъ или иначе, но Клевергаузъ погибъ, а съ нимъ вмѣстѣ погибло главенство католиковъ и іаковитовъ въ верхней Шотландіи". См. God's Judgement on Persecutors, стр. XXXIX.

Примѣчаніе того же автора. Найдутся, быть можетъ, люди, которые усомнятся въ существованіи чаръ противъ пуль, и приведутъ въ примѣръ архіепископа Шарпа и Дальзеля. "Какъ можетъ дьяволъ", спросятъ они, "спасать человѣку жизнь"? и т. д. Я не буду касаться существа вопроса, а замѣчу только слѣдующее: первое, дьяволъ, по самсй природѣ своей, не можетъ спасти жизнь человѣка, потому что его зовутъ Аполіономъ Разрушителемъ; второе, въ данномъ случаѣ, онъ даетъ талисманъ противъ одного извѣстнаго металла, что не обезпечиваетъ еще человѣческой жизни на полѣ битвы; хотя Шарпъ и Клевергаузъ были неуязвимы противъ свинца, но они погибли отъ серебра и стали; что же касается до генерала Дальзеля, то и онъ не ушелъ отъ руки правосудія, хотя и не встрѣтилъ смерти въ сраженіи.

X, Лошадь Клевергауза.

Изъ приведеннаго ниже письма Клевергауза оказывается, что у него была не вороная, а гнѣдая лошадь. Авторъ былъ введенъ въ заблужденіе многочислеными шотландскими преданіями о знаменитомъ ворономъ конѣ Клевергауза, которому народная молва приписывала сверхестественую силу, данную ему при рожденіи дьяволомъ, производившимъ надъ его матерью операцію кесарскаго сѣченія. Въ подтвержденіе этой легенды приводили тотъ фактъ, что Клевергаузъ обогналъ разъ на своемъ необыкновенномъ конѣ зайца въ такой крутой, обрывистой мѣстности, гдѣ простой смертный, на обыкновенной лошади, непремѣнно сломалъ бы себѣ шею.

Восторженый Джонъ Дикъ дѣлаетъ любопытную характеристику главнѣйшихъ гонителей пресвитеріанства, указывая на выдающіяся слабости каждаго изъ нихъ, и замѣчаетъ при этомъ, что въ день страшнаго суда ихъ не спасутъ атрибуты, которыми они любили окружать себя. Говоря о Клевергаузѣ, онъ упоминаетъ о его страсти къ лошадямъ вообще, и къ вороному коню, убитому при Друмклогѣ, въ особености:

"Неужели", восклицаетъ Джонъ Дикъ, "Клевергаузъ надѣется уйти отъ Божьяго гнѣва въ день страшнаго суда? Неужели онъ простираетъ безуміе до того, что полагается въ этомъ случаѣ на быстрый бѣгъ своего коня (говорятъ, что онъ оплакивалъ смерть любимаго воронаго коня, убитаго при Друмклогѣ, болѣе чѣмъ потерю многихъ храбрыхъ воиновъ)? Нѣтъ, если бы онъ нашелъ искуснаго химика, который сообщилъ бы его коню силы, извлеченныя изъ всѣхъ лошадей вселенной, вмѣстѣ взятыхъ, и тогда этотъ чудный конь не спасъ бы его отъ небесной кары" (стр. 26). Сочиненіе Джона Дика озаглавлено такъ: "A Testimony to the Doctrine, Worship, Discipline, and Government of the Church of Scotland" etc, as it was left in write by that truly pious and eminently failhfutl, and now glorified martyr, Mr. John Dick. To which is added, His last speech and Behaviour on the Scaffold, on б-th March 1684, which day he sealed this test.mony, etc. Годъ изданія не выставленъ.

Читатель можетъ почерпнуть свѣденія о смерти корнета Грэма и бѣгствѣ Клевергауза изъ слѣдующихъ стиховъ, взятыхъ нами изъ поэмы на латинскомъ языкѣ, озаглавленной Bellum Bothuelliannm, и сочиненной Андрю Гильдомъ (рукопись хранится въ библіотекѣ адвокатовъ):

Mons est occiduus, surgit qui celsus in oris,

(Nomine Loudunum) fossis puteisque profundis

Quot scatet hic tellus, et aprico gramine tectus;

Hue collecta (ait), numeroso milite cincta,

Turba ferox, matres, pueri, in nuptaeque puellae,

Quam parat egregia Graemus dispersere turma.

Venit et primo campo discede cogit;

Posthos et alios, coeno provolvit inerti;

At numerosa cohors, campum dispersa per omnem,

Circumfusa, ruit; turmasque, indagine captas,

Aggreditur; virtus non hic nec profuit ensis;

Corripuere fugam, viridi sed gramine lectis,

Precipitata peril, fossis, pars altima, quorum

Cornipedes haesere luto, sessore rejecto:

Tum rabiosa cohors, misereri nescia, stratos

Invadit laceratqne viros: hic signifer, eheut

Trajectus globulo, Graemus, quo fortior alter,

Inter Scotigenas ferat, nec justior ullus:

Hune manibus rapuere feris, faciemque virilem

Foedarunt, lingua, auriculis, manibusque resectie,

Aspera diffuse spargentes заxa cerebro:

Vix dux ipse fuga salvo, namque extu trahebat

Vulnere tardatus sonipes generosus hiante:

Insequitur clamore cohors fanatica, namque

Crudelis semper timidus, et viceri unquam".

М. S. Bellum Bothuellianum.

XI. Сраженіе при Друмклогѣ.

Друмклогская битва, единственая, въ которой Клевергаузъ потерпѣлъ пораженіе и мятежные камеронцы одержали побѣду, описана мною въ романѣ почти такъ, какъ она происходила въ дѣйствительности, если вѣрить разсказамъ историковъ. Роялисты потеряли отъ тридцати до сорока человѣкъ. Начальникомъ пресвитеріанцевъ, или лучше сказать камеронцевъ, былъ Мистеръ Робертъ Гамильтонъ, изъ дома Престоновъ, братъ сера Виліама Гамильтона, и наслѣдникъ его титула и владѣній. Впрочемъ, біографъ мистера Роберта, Гови Лохгойнъ, увѣряетъ что онъ не воспользовался ни тѣмъ ни другимъ (т. ö. ни титуломъ, ни владѣніями), такъ какъ въ противномъ случаѣ ему пришлось бы признать права короля Вильгельма (отвергнувшаго ковенантъ) на англійскій престолъ. Гамильтонъ воспитывался въ Глазго, у извѣстнаго историка епископа Бурнета, на сестрѣ котораго женился братъ Роберта, серъ Томасъ. "Онъ былъ живой, способный молодой человѣкъ", говоритъ про него епископъ, "и подавалъ большія надежды; но партія, завербовавшая его въ число своихъ приверженцевъ, сдѣлала изъ него безумнаго фанатика".

Многіе благонамѣреные люди были возмущены обращеніемъ побѣдителей съ плѣнными. Но не надо забывать, что камеронцы требовали отъ правительства не только признанія ихъ церкви, но возвращенія послѣдней того главенства, которое пресвитеріанство получило въ Шотландіи въ силу Рипонскаго договора 1640 года, при Карлѣ Первомъ.

Камеронцы считали себѣ избранымъ народомъ, призванымъ свыше, подобно древнимъ іудеямъ, къ безпощадной борьбѣ противъ язычества.

Историкъ, описавшій Ботвельское возстаніе, говоритъ слѣдующее о нравственныхъ и религіозныхъ основахъ, которыми руководствовался Робертъ Гамильтонъ:

Мистеръ Гамильтонъ обнаружилъ большое мужество во время самой битвы и при настойчивомъ преслѣдованіи непріятеля; вопреки его строжайшему приказанію, солдаты позволяли себѣ грабить бѣглецовъ, и щадили жизнь тѣхъ, которые бросали оружіе. Мистеръ Гамильтонъ требовалъ немедленой смерти всѣхъ плѣнныхъ, указывая на слова псалмопѣвца: "Дщерь Вавилона, опустошительница! блаженъ, кто воздастъ тебѣ за то, что ты сдѣлала намъ! Блаженъ, кто возьметъ, и разобьетъ младенцевъ твоихъ о камень!" Онъ былъ того мнѣнія, что враговъ Господа нельзя миловать, точно также какъ нельзя пользоваться ихъ милостями". Смотри A true and impartial Account of the persecuted Presbyterians in Scotland, their being in arms, and defeat at Bothwell Brigg, in 1679, сочиненіе Виліама Вильсона, покойнаго учителя въ Дугласскомъ приходѣ. Читатель, желающій удостовѣриться въ подлиности нашей ссылки, долженъ обратиться къ изданію 1679; потому что въ послѣдующемъ упомянутый нами разсказъ, по непонятному произволу издателей, выпущенъ.

Серъ Робертъ Гамильтонъ собственоручно убилъ послѣ битвы одного изъ плѣнныхъ, и не хотѣлъ понять, почему его противники выставляли такой поступокъ обвиненіемъ противъ него.

"Меня обвиняютъ", говоритъ онъ самъ, "въ убіеніи несчастнаго (такъ выражаются мои враги) плѣннаго послѣ Друмклогской битвы; полагаю, что обвинители принадлежатъ къ дому, Саула, или Химея, или кого нибудь изъ таковыхъ, такъ какъ мнѣ невольно припоминается ссора Саула съ Самуиломъ изъ за несчастнаго Агата. Я не велѣлъ никого щадить въ день битвы, а между тѣмъ, возвратясь съ преслѣдованія, увидѣлъ, что двое солдатиковъ молятъ о пощадѣ, а наши ребята стоятъ въ нерѣшительности. Тогда я произнесъ приговоръ, привелъ его въ исполненіе, и благодарю Бога, что онъ избралъ меня орудіемъ своего правосудія. Между тѣмъ, пятеро плѣнныхъ упросили въ моемъ отсутствіи нашихъ воиновъ отпустить ихъ на свободу, и дѣйствительно спаслись бѣгствомъ. Тогда я сказалъ кому-то изъ близстоявшихъ (кажется, старому Джону Нисбету), что Господь, за наше предосудительное слабодушіе, лишитъ насъ своихъ милостей. Повторяю, я благодарю Всевышняго за то, что онъ, въ продолженіи долгой моей жизни, далъ мнѣ возможность мужествено держаться въ отношеніи къ врагамъ церкви, не щадя ихъ и не прося отъ нихъ пощады".

Мы выписали эти слова изъ длиннаго оправдательнаго посланія, съ которымъ серъ Робертъ Гамильтонъ обратился, 7 декабря 1685 г., "къ представителямъ истиной пресвитеріанской церкви Шотландіи, чуждой папизма, прелатизма, эрастіанства и всякаго раскола".

Дословную копію съ этого любопытнаго посланія можно найти въ сочиненіи: Faithful Contendings Displayed, collected and transcribed by John Howie.

Приводимъ также описаніе Друмклогскаго дѣла, сдѣланое самимъ Клевергаузомъ въ письмѣ къ графу Линлитго, отправленомъ тотчасъ послѣ битвы. Оно помѣщено въ "Сборникѣ писемъ виконта Дунди", инданомъ мистеромъ Джорджемъ Смайтомъ (изъ Метвена); подлиникъ сохраняется въ библіотекѣ герцога Букингама.

Графу Линлитго.

(Главнокомандующему войсками его величества въ Шотландіи)

Глазго, іюня 1-го, 1679.

Милордъ!

Въ суботу ночью, когда лордъ Россъ достигнулъ Глазго, я выступилъ въ походъ, чтобы наказать дерзкихъ мятежниковъ, позволявшихъ себѣ безпорядки въ Ругленѣ. Но для этого нужно было узнать сперва имена зачинщиковъ; когда я заручился необходимымъ спискомъ, я разослалъ отряды для поимки преступниковъ, но мнѣ привели только трехъ негодяевъ и еще одного пастора по имени Книга. Вчера, въ шесть часовъ по утру, мы прибыли съ плѣнными въ Стреванъ, и я рѣшилъ произвести рекогносцировку, чтобы напасть, если возможно, на молитвеное сборище пресвитеріанцевъ, но наше движеніе привело къ пагубнымъ послѣдствіямъ: мы наткнулись на сильный отрядъ мятежниковъ, который выстроился въ боевую линію въ чрезвычайно выгодной мѣстности, защищенной болотами и озеромъ. Женщинъ и дѣтей не было видно, и мы поняли, что попали не на молитвенное собраніе. Непріятельское войско состояло изъ четырехъ батальоновъ пѣхоты и трехъ эскадроновъ кавалеріи. Атаки, драгунъ заставили мятежниковъ дрогнуть; но пользуясь знаніемъ мѣстности и численымъ превосходствомъ, они перешли отъ оборонительнаго положенія къ наступательному движенію и переправились черезъ трясину, чтобы напасть на насъ на крутомъ склонѣ, гдѣ движеніе кавалеріи было крайне затруднительно; мы встрѣтили ихъ убійственымъ огнемъ, но они все шли впередъ и вступили въ рукопашный бой. При первомъ столкновеніи, пуля сразила корнета Крафорда и капитана Блейта, и какой-то фанатикъ распоролъ вилой животъ моей лошади, которая собралась однако съ послѣдними силами и вынесла меня изъ свалки; солдаты испугались рѣшительнаго натиска непріятеля, и обратились въ бѣгство; въ виду ожесточеннаго преслѣдованія со стороны пресвитеріанцевъ, не было возможности собрать бѣглецовъ. Я спасъ знамя, но потерялъ около десяти человѣкъ убитыми, не считая раненыхъ; потери драгунъ гораздо значительнѣе. Въ настоящее время мнѣ удалось водворить нѣкоторый порядокъ въ разбитомъ войскѣ, и я иду на соединеніи съ лордомъ Россомъ. Жители Стревана вздумали возстать противъ насъ, и не хотѣли пускать насъ въ городъ; мы однако безъ труда справились съ ними и многихъ разстрѣляли. Не знаю что будетъ дальше, но теперь мѣстное населеніе склоняется на сторону нашихъ враговъ. По моему мнѣнію Друмклогскую битву надо разсматривать какъ начало серьезнаго возстанія.

Остаюсь, милордъ,
Вашего Сіятельства покорнѣйшій слуга
Д. Грэмъ.

P. S. Пишу вамъ эти строки, милордъ, сонный и усталый; простите небрежный, безсвязный слогъ".

XII. Несогласія между мятежниками.

Главнѣйшая причина несогласій, разрознившихъ небольшую армію мятежниковъ, заключалась въ вопросѣ о, признаніи королевской власти и объ условіяхь въ капитуляціи: одна партія была того мнѣнія, что слѣдуетъ положить оружіе, если правительство допуститъ свободное исповѣданіе пресвитеріанства, другая настаивала на томъ, чтобы король призналъ пресвитеріанскую вѣру господствующею въ Шотландіи. Немногіе представители мѣстныхъ землевладѣльцевъ, примкнувшіе къ возстанію, и благоразумная часть духовенства, были того мнѣнія, что слѣдуетъ просить только возможнаго; но партія крайнихъ упрекали ихъ за это въ эрастіанствѣ, въ желаніи подчинить церковь свѣтской власти. См. Жизнь Роберта Гамильтона въ Scottisch Worthies, и его донесеніе о Ботвельской битвѣ, passim.

XIII. Королевская армія у Ботвельскаго моста.

Камеронская муза пробудились отъ сна по поводу несчастной битвы, и описала въ печальныхъ стихахъ побѣду королевской арміи; содержаніе ихъ слѣдующее: "Они (враги) прошли черезъ Литго на востокъ, чтобы усилить свое войско, и созвали пѣшихъ и конныхъ изъ всѣхъ сѣверныхъ графствъ. Пришелъ Монтрозъ, пришелъ Атолъ, и съ ними многіе другіе; Амориты горной Шотландіи собрались туда заранѣе. Пришла въ голубыхъ курткахъ Лотіанская милиція, а пятьсотъ человѣкъ въ красныхъ мундирахъ двинулись изъ далекаго Лондона. Когда они сошлись всѣ вмѣстѣ, ихъ оказался цѣлый сонмъ, и были они подобно сворѣ адскихъ псовъ, съ рычаніемъ бросающихся на добычу. Сошлись, снабженные оружіемъ и провіантомъ, и двинулись на западъ съ кровавыми цѣлями"'.

Роялисты воспѣвали свое торжество Въ стихахъ не лучшаго достоинства. Любопытное собраніе этихъ поэтическихъ произведеній можно найти въ сочиненіи Fugitive Scottish Poetry, principally of the Seventeenth Century, printed for the Messrs. Laing, Edinburgh.

XIV. Умѣреные пресвитеріанцы.

Авторъ не имѣлъ въ виду изобразить въ Поундтекстѣ представителя умѣреныхъ пресвитеріанцевъ, въ числѣ которыхъ находились духовныя лица, одинаково достойныя по своей доблести и по своему просвѣщенному уму. Если бы намъ пришлось написать романъ заново, мы постарались бы очертить болѣе возвышеный характеръ. Впрочемъ камеронцы дѣйствительно обвиняли пасторовъ умѣренно-пресвитеріанской партіи въ томъ, что они пошли на сдѣлку съ правительствомъ съ цѣлью сладко пожить и оградить себя отъ преслѣдованій. Гамильтонъ говоритъ слѣдующее о трехъ такихъ пасторахъ;

"Пока великій Камеронъ съ своими послѣдователями сражались на полѣ битвы и съ каѳедры противъ злоупотребленій деспотической власти, эти трое жили постоянно въ Глазго, гдѣ простодушные люди угощали ихъ всѣмъ лучшимъ, считая ихъ ревностными служителями истиной церкви. Когда они сходились вмѣстѣ, начиналось шумное состязаніе, кто споетъ самую веселую круговую, кто разскажетъ самый смѣшной анекдотъ, кто будетъ громче всѣхъ смѣяться; при этомъ, каждый изъ участвовавшихъ запасался огромной бутылью водки; такое поведеніе служителей церкви очень огорчало мистера Камерона, Мистера Каргиля и Генри Галя -- другихъ не называю". См. Faithful Contendings, стр. 198.

XV. Генералъ Дальзель.

Въ запискахъ Крихтона, изданыхъ Свифтомъ, помѣщено любопытное жизнеописаніе Дальзеля, и между прочимъ сказано, что генералъ никогда не носилъ сапогъ. Слѣдующій разсказъ о его поединкѣ съ Джономъ Патономъ Мэдогедомъ доказываетъ, что этотъ фактъ невѣренъ, если только не допустить, что Дальзель обладалъ чарами противъ свинцовыхъ пуль:

Дальзель, разсказываетъ біографъ Патона, сдвинулъ лѣвый флангъ арміи противъ полковника Валласа. При этомъ капитанъ Патонъ выказалъ большую доблесть; Дальзель узналъ его въ рядахъ непріятеля, и устремился впередъ, чтобы взять его въ плѣнъ. Противники прицѣлились другъ въ друга изъ пистолетовъ. Послѣ перваго выстрѣла, капитанъ Патонъ замѣтилъ, что пуля отскочила отъ сапогъ Дальзеля; тогда онъ вспомнилъ, что свинецъ не имѣлъ силы надъ генераломъ, и зарядилъ вторично пистолетъ серебреной монетой, но Дальзель успѣлъ отодвинуться въ задніе ряды, и выстрѣлъ поразилъ другаго.

Прокламація Дальзеля.

Я, генералъ Томасъ Дальзель, главнокомандующій войсками его величества, торжествено объявляю и во всеобщую извѣстность поставляю, что подданые Его Величества поступаютъ беззаконно составляя лиги и ковенанты съ цѣлью реформаціи и обнажая оружіе противъ-своего государя и противъ вѣрныхъ исполнителей его; воли;-- что всякія подобныя собранія признаются правительотвомъ за открытое возстаніе, въ особенности же принесеніе присяги въ святомъ и нерушимомъ храненіи такъ называемаго національнаго ковенанта и священной лиги и т. д.

Дальзель.

Эдинбургъ, 1-го Мая 1685.

XVI. Примѣчаніе къ главѣ тридцать третьей.

Основаніемъ разсказа, помѣщеннаго въ тридцать третьей главѣ, послужилъ случай, описаный автору однимъ почтеннымъ джентльменомъ, теперь уже умершимъ, занимавшимъ важную должность по таможенному вѣдомству: Будучи главнымъ смотрителемъ галовэйскаго берега, къ которому принадлежали въ таможенномъ отношеніи островъ Мэнъ, извѣстный притонъ контрабандистовь, мой знакомый нѣсколько разъ накрывалъ главныхъ вожаковъ этой беззаконной торговли.

Вслѣдствіе ревностнаго исполненія своихъ обязаностей, онъ нажилъ себѣ много враговъ, и нѣсколько разъ жизнь его находилась въ опасности. Особено памятенъ былъ для него слѣдующій случай. Онъ ѣхалъ верхомъ по глухой мѣстности; дѣло было вечеромъ послѣ солнечнаго заката; совершенно неожидано его окружаетъ многочисленая шайка контрабандистовъ, и не дѣлая рѣшительнаго нападенія вѣжливо объясняетъ ему, что сопротивляться безполезно, а лучше пронести вечеръ въ ихъ обществѣ. Офицеръ согласился съ справедливостью этого довода, и только попросилъ позволенія отправить деревенскаго мальчика къ женѣ съ извѣстіемъ, что непредвидѣныя обстоятельства заставляютъ его вернуться домой позже обыкновеннаго. Такъ какъ онъ передавалъ мальчику свое порученіе въ присутствіи контрабандистовъ, то и не могъ сдѣлать ни малѣйшаго намека на свое опасное положеніе, и долженъ былъ вполнѣ положиться на сообразительность посланаго и жены. Съ другой стороны, онъ понималъ, что если порученіе будетъ передано и понято дословно, то онъ лишится послѣдней надежды на спасеніе, тогда какъ въ противномъ случаѣ, то есть въ случаѣ неполученія никакихъ извѣстій, могли отправить отрядъ для розысковъ пропавшаго чиновника. Тѣмъ не менѣе, онъ отправился въ притонъ контрабандистовъ съ притворнымъ удовольствіемъ. Хозяева сѣли ужинать, пили много вина, и позволяли себѣ самыя грубыя выходки въ отношеніи несчастнаго чиновника, который однакоже добродушно отшучивался, не желая подать повода къ ссорѣ, на которую они очевидно напрашивались. Такъ прошло нѣсколько времени; мой пріятель пришелъ къ грустному убѣжденію, что контрабандисты рѣшили убить его или по крайней мѣрѣ избить до полу-смерти; Но день былъ воскресный, и злодѣи, безстыдно поправшіе всѣ божескіе и человѣческіе законы, побоялись нарушить святое благочиніе торжественаго дня; вслѣдствіе этого они отложили исполненіе замысла до двѣнадцати часовъ ночи. Съ этою цѣлью они помѣстили плѣннаго передъ собою, и устремили глаза на стрѣлку, которая быстро приближалась къ роковой цифрѣ, когда они могли, по своимъ убѣжденіямъ, безнаказано убить ближняго; но вдругъ мой знакомый услышалъ отдаленный шумъ, какъ бы шелестъ листьевъ, колеблемыхъ вѣтромъ; шумъ постепенно усиливался и напоминалъ уже глухое клокотаніе воды въ бурномъ потокѣ; наконецъ явственно послышался конскій топотъ. Мисисъ, испуганая продолжительнымъ отсутствіемъ мужа и разсказомъ мальчика о подозрительной наружности людей, задержавшихъ его, вызвала изъ сосѣдняго городка отрядъ драгунъ, которымъ удалось во время спасти моего знакомаго отъ грубаго насилія, а можетъ быть и отъ смерти.

XVII. Появленіе Мортона.

Разсказъ о появленіи мнимаго призрака Мортона заимствованъ изъ сочиненія Даніеля Дефо: History and Reality of Apparitions (Лондонъ, 1728). Мы по необходимости опустили многія подробности, придающія столько прелести и правдоподобія повѣстямъ этого геніальнаго автора.

Какой то джентльменъ женился на богатой и знатной лэди, которая умерла, оставивъ ему сына. Впослѣдствіи онъ вступилъ въ бракъ снова, и вторая жена его оказалась такою злою мачихою, что сынъ покинулъ родительскій домъ и отправился путешествовать. Время отъ времени онъ писалъ отцу съ просьбой о высылкѣ денегъ, которыя и получалъ всегда акуратно. Но мачиха узнала объ этомъ обстоятельствѣ, и настояла на томъ, чтобы отецъ написалъ сыну грубое письмо съ отказомъ въ дальнѣйшей выдачѣ денегъ.

Послѣ того, юноша пересталъ обращаться къ отцу съ просьбой о воспомоществованіи, и исчезъ неизвѣстно куда. Мачиха воспользовалась удобнымъ случаемъ, стала уговаривать мужа сдѣлать завѣщаніе на имя дѣтей отъ втораго брака. Онъ долго не соглашался, имѣя какое то тайное предчувствіе, что сынъ его живъ.

Наконецъ, мачиха сдѣлалась такъ настойчива въ своихъ требованіяхъ, что отецъ объявилъ свое согласіе измѣнить завѣщаніе, если въ теченіе года сынъ не возвратится на родину.

Въ теченіе этого года, въ семействѣ происходили частыя ссоры за наслѣдство. Во время одной такой ссоры мачиха увидала въ окно руку, которая старалась отпереть желѣзныя задвижки, и быстро исчезла, когда старанія ея не увѣнчались успѣхомъ. Милэди испугалась и объявила что въ саду скрывается мошенникъ, но не смотря на самыя тщательныя поиски никого не поймали, а высокія стѣны, окружавшія садъ со всѣхъ сторонъ, дѣлали невозможной попытку злоумышленика спастись бѣгствомъ. Тогда мужъ объявилъ женѣ, что она вѣроятно поддалась игрѣ разстроенаго воображенія; но жена настаивала на томъ что видѣла руку, вслѣдствіе чего мужъ рѣшилъ, что это были проказы чорта. Мачиха воспользовалась этимъ замѣчаніемъ, и поспѣшила навести разговоръ на занимавшій ее вопросъ. "Совсѣмъ это не проказы чорта", сказала она, "а призракъ твоего сына, пришедшій возвѣститъ тебѣ о его смерти, чтобы ты могъ оставить свое имѣніе законнымъ наслѣдникамъ".-- Нѣтъ, возразилъ отецъ, "это была тѣнь моего сына, пришедшая упрекнуть насъ за то что мы его заживо похоронили". Сказавъ это, онъ всталъ съ мѣста и воскликнулъ: "Александръ! Александръ! если ты живъ, покажись, и избавь меня отъ попрековъ жены, повторяющей каждый день, что ты умеръ!"

Окно отворилось само собою, и Александръ предсталъ передъ удивленными супругами; онъ сердито взглянулъ на мачиху, закричалъ "вотъ я!" и тотчасъ исчезъ.

Милэди очень испугалась неожиданаго появленія, но была настолько умна, что поспѣшила истолковать его въ свою пользу. "Если ты имѣешь силу заставить появиться призраку, то должно быть ты знакомъ съ духомъ", сказала она мужу. Чтобы отклонить отъ себя это обвиненіе, отецъ согласился измѣнить духовное завѣщаніе на условіяхъ, требуемыхъ женою.

Собрали друзей, составили въ ихъ присутствіе новую духовную, а старую милэди хотѣла разорвать, но въ это мгновеніе они услышали шорохъ въ этой самой комнатѣ, въ которой сидѣли; невидимое лице явствено вступало по мягкому ковру, и подойдя къ двери, которая вела въ садъ и была заперта, замерло на мѣстѣ; Необыкновенное явленіе поразило гсѣхъ присутствовавшихъ.

Но мачиха и тутъ не растерялась: она объявила мужу, "что не боится чертей, и уничтожитъ старое завѣщаніе, хоть бы ихъ было сорокъ дюжинъ въ комнатѣ"; сказавъ это, она снова взяла бумагу и хотѣла ее разорвать, но оказалось, что призракъ Александръ тѣмъ упорнѣе охранялъ права законнаго наслѣдника, чѣмъ настойчивѣе мачиха хотѣла ихъ нарушить.

Окно отворилось точно также какъ въ первый разъ, появился призракъ, и броснвъ сердитый, суровый взглядъ на мачиху, воскликнулъ: "Остановитесь!"; затѣмъ окно захлопнулось, и призракъ исчезъ. Послѣ этого прошествія новое завѣщаніе было уничтожено съ общаго согласія, а черезъ четыре мѣсяца вернулся самъ Александръ, уѣхавшій пять лѣтъ, передъ тѣмъ въ Остъ-Индію на португальскомъ кораблѣ. Онъ не могъ дать никакого объясненія страннымъ явленіямъ, происходившимъ въ его отсутствіе, и разсказалъ, что видѣлъ только разъ во снѣ, будто отецъ написалъ ему грубое письмо, угрожая лишить наслѣдства. См. The History and Reality of Apparitions, глава VIII.

XVIII. Убѣжища ковенантеровъ.

Жестокія гоненія заставляли пресвитеріанцевъ искать спасенія въ пещерахъ и въ мѣстныхъ чащахъ, гдѣ имъ приходилось бороться не только противъ голода и дѣйствительныхъ опасностей, но также противъ призраковъ разстроеннаго воображенія, населявшаго эти убѣжища разными адскими силами. Народная молва разсказываетъ, что въ прекрасной мѣстности Крихонъ Лина, въ которой скалы, деревья и каскады соединялись въ одну великолѣпную картину, водилась нечистая сила, но что восторженые пресвитеріанцы предпочитали бороться съ призраками, чѣмъ со своими смертельными врагами.

Въ Этрикскомъ помѣстьѣ до сихъ поръ сохранилась въ народѣ пѣсенка, въ которой воспѣвается борьба ковенантеровъ со злымъ духомъ. Два благочестивые мужа, Тальбертъ Добсонъ и Давидъ Дунъ, поселились въ дикомъ, заброшенномъ ущельи близъ Мофатскаго водопада. Враги ковенанта не могли отыскать ихъ въ этомъ убѣжищѣ, но за то къ нимъ явился самъ дьяволъ, съ ужасными кривляньями и ужимками, и сталъ каждодневно нарушать ихъ покой. Странники не столько испугались сколько изумились такимъ непрошенымъ посѣщеніемъ, и въ одинъ прекрасный день напали на сатану, и такъ избили его библіями, что онъ поспѣшилъ обернуться въ овечью шкуру, свалился въ ручей и уплылъ. Говорятъ, что въ своемъ новомъ видѣ онъ возбудилъ корыстолюбивые замыслы въ противникахъ, которые хотѣли непремѣнно изловить уплывавшую отъ нихъ шкуру. Вотъ какимъ образомъ Тальбертъ Добсонъ и Давидъ Дунъ побѣдили дьявола. Упомянутая нами народная пѣснь, послужившая, между прочимъ, матеріаломъ для сочиненія Бурнса "Adress to the Deil", помѣщена во второмъ томѣ Minstrelsy of the Scottish Border.

Читатель, знающій тайные изгибы человѣческой природы, не станетъ удивляться происхожденію страшныхъ преданій, навѣяныхъ мрачною мѣстностью въ связи съ глубокимъ суевѣріемъ.

XIX. Предсказанія ковенантеровъ.

Мечъ знаменитаго камеронца, капитана Джона Патона Медогеда вошелъ въ пословицу между приверженцами его партіи. "Мечъ этотъ", говоритъ Мистеръ Гови Лохгойнъ, "сохраняется до сихъ поръ; преемникъ Джона Патона насчитывалъ на его мечѣ двадцать-восемъ зазубринъ, и между камеронцами сложилось убѣжденіе, что зазубринъ было столько, сколько длилось гоненіе противъ пресвитеріанцевъ". См. Scottish Worthies, edit. 1797 стр. 419.

Тяжелая, безпокойная жизнь невольно заставляла камеронцевъ. возвышаться умомъ и сердцемъ къ небу; необходимымъ слѣдствіемъ такого созерцательнаго настроенія была восторженна вѣра во все сверхестеетвеное, какъ исходящее отъ Бога, такъ и отъ злаго духа. Они вѣрили напримѣръ, что нѣкоторые ихъ собратій обладаютъ даромъ предсказанія, близко подходящимъ къ пророчеству. Большая часть такихъ предсказаній отличалась грустнымъ, мрачнымъ характеромъ, соотвѣтствовавшимъ кровавымъ смутамъ, которыя волновали страну.

Знаменитый Александръ Педенъ особено страшился нашествія французовъ и часто восклицалъ: "Французы, французы! бѣгутъ! на насъ бѣгутъ! Долго ли они будутъ бѣжать! Господи, останови ихъ и спаси насъ отъ нашествія! Позднѣе онъ предсказалъ, что Айръ и Клейдъ выступятъ изъ береговъ, переполненые кровью французовъ. Въ другой разъ ему представилось страшное видѣніе: французскіе полки двигались по равнинѣ, утопая по колѣни въ крови, и несли знамена, съ надписью "смерть ковенантерамъ!"

Габріель Семиль также занимался пророчествомъ. Проходя однажды мимо дома въ Кенмурѣ, который плотники обновляли, онъ остановился и сказалъ работникамъ: "напрасно вы трудитесь, ребята; наступитъ туманное майское утро, и домъ этотъ сгоритъ, какъ гнѣздо ворона". Дѣйствительно, англичане сожгли этотъ домъ въ ненастное майское утро. Этихъ примѣровъ, я полагаю, достаточно для характеристики эпохи.

XX. Джонъ Бальфуръ, прозваный Бурлей.

Любезный читатель, я дивно желалъ имѣть точную копію съ надгробной надписи, о которой упомянулъ выше, и съ этой цѣлью обратился къ своему доброму пріятелю Петеру Проудфуту, странствующему купцу, извѣстному своей честностью и прекраснымъ галантерейнымъ товаромъ. Преудфутъ доставилъ мнѣ слѣдующую надпись, помѣщенную дословно на могильной плитѣ Бурлея: Здѣсь покоится прахъ святаго мученика, Джона Бальфура Бурлея, который посвятилъ свою жизнь высокой мести за поруганіе Священной Лиги и Ковенанта; онъ сражался въ Файфѣ, при Магусъ-Мурѣ; онъ умертвилъ отступника Джэмса Шарпа; голандцы пронзили его пулями и утопили въ Клейдѣ, близъ этого самого мѣста.

Возвращеніе Джона Бальфура Кинлоха, прозванаго Бурлеемъ, въ Шотландію, и обстоятельства его смерти вымышлены авторомъ. Онъ былъ раненъ въ Ботвельской битвѣ, и тогда произнесъ приведенное нами проклятіе, находящееся въ странномъ противорѣчіи съ его строгимъ благочестіемъ. Впослѣдствіи, онъ укрылся въ Голандіи, вмѣстѣ съ другими бѣглецами. Біографъ Бальфура очень наивно повѣтствуетъ о высокомъ расположеніи; которое выказывалъ ему принцъ Оранскій, и замѣчаетъ при этомъ: "Сгарая желаніемъ отомстить врагамъ истиной церкви, онъ (Бурлей) получилъ отъ принца разрѣшеніе вернуться въ Шотландію, но умеръ дорогою на кораблѣ. Такимъ образомъ, злодѣи, обагривши землю кровью невинныхъ, не искупили смертью своихъ преступленій вопреки Словамъ См. Писанія: кровью заплатилъ человѣкъ за невинно пролитую кровь ближняго. См. Scottish Worthies, стр. 252.

Тотъ же проницательный историкъ дѣлаетъ замѣчательное открытіе, что умѣреная политика короля Вильгельма, который старался положить конецъ борьбѣ партій, была вызвана единствено смертью Бурлея.

Покойный Мистеръ Вемисъ, изъ Вемисъ Галя, въ Файфѣ, изслѣдовалъ, въ недавнее время, имущество Бальфура, въ томъ числѣ бумаги, одежду и т. д. Имя Бурлея сохраняется еще во Фландріи; въ Брюсельской газетѣ отъ 28 поля 1828, мы читаемъ о назначеніи полковника Бальфура Бурлея начальникомъ королевскихъ войскъ въ Вестъ-Индіи.

Kонецъ.

Оставить комментарий Скотт Вальтер (перевод: Без указаняи переводчика) (yes@lib.ru) Год: 1916 Обновлено: 24/10/2024. 1094k. Статистика. Роман: Проза, Переводы, Приключения Романы Иллюстрации/приложения: 46 штук.	Скачать FB2 Ваша оценка:
Аннотация: The Tale of Old Mortality. Текст издания: Санкт-Петербург : тип. К.Н. Плотникова, 1875.

Скотт Вальтер Пуритане

ВАЛЬТЕРА СКОТТА ПУРИТАНЕ

Предисловіе.

ГЛАВА I.Введеніе.

ГЛАВА II.

ГЛАВА III.

ГЛАВА IV.

ГЛАВА V.

ГЛАВА VI.

ГЛАВА VII.

ГЛАВА VIII.

ГЛАВА IX.

ГЛАВА X.

ГЛАВА XI.

ГЛАВА XII.

ГЛАВА XIII.

ГЛАВА XIV.

ГЛАВА XV.

ГЛАВА XVI.

ГЛАВА XVII.

ГЛАВА XVIII.

ГЛАВА XIX.

ГЛАВА XX.

ГЛАВА XXI.

ГЛАВА XXII.

ГЛАВА XXIII.

ГЛАВА XXIV.

ГЛАВА XXV.

ГЛАВА XXVI.

ГЛАВА XXVII.

ГЛАВА XXVIII.

ГЛАВА XXIX.

ГЛАВА XXX.

ГЛАВА XXXI.

ГЛАВА XXXII.

ГЛАВА XXXIII.

ГЛАВА XXXIV.

ГЛАВА XXXV.

ГЛАВА XXXVI.

ГЛАВА XXXVII.

ГЛАВА XXXVIII.

ГЛАВА XXXIX.

ГЛАВА XL.

ГЛАВА XLI.

ГЛАВА XLII.

ГЛАВА XLIII.

ГЛАВА XLIV.

ЗАКЛЮЧЕНІЕ.

Послѣсловіе

ПРИЛОЖЕНІЕ.

I. Празднество попки.

II. Сержантъ Ботвель.

III. Убійцы архіепископа Шарпа.

IV. Запираніе дверей во время обѣда.

V. Деревянная кобыла.

VI. Серъ Джэмсъ Тюрнеръ.

VII. Джонъ Клевергаузъ.

VIII. Корнетъ Грэмъ.

IX. Талисманъ чорта противъ огнестрѣльнаго оружія.

X, Лошадь Клевергауза.

XI. Сраженіе при Друмклогѣ.

XII. Несогласія между мятежниками.

XIII. Королевская армія у Ботвельскаго моста.

XIV. Умѣреные пресвитеріанцы.

XV. Генералъ Дальзель.

XVI. Примѣчаніе къ главѣ тридцать третьей.

XVII. Появленіе Мортона.

XVIII. Убѣжища ковенантеровъ.

XIX. Предсказанія ковенантеровъ.

XX. Джонъ Бальфуръ, прозваный Бурлей.

Скотт Вальтер
Пуритане

ВАЛЬТЕРА СКОТТА
ПУРИТАНЕ

ГЛАВА I.
Введеніе.