Стасюлевич Михаил Матвеевич
Камаринская в "Русском Вестнике" исполненная "Русским гражданином"

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

КАМАРИНСКАЯ ВЪ "РУССКОМЪ ВѢСТНИКѢ"
исполненная "Русскимъ гражданиномъ".

   Въ апрѣльской книжкѣ "Русскаго Вѣстника" редакція этого журнала отвела -- не знаемъ, временно или постоянно -- особое мѣсто для сооруженія литературнаго балагана. По обычаю нашихъ балагановъ, заглавіе первой поставленной на сцену пьесы придумано тоже по балаганному рецепту,-- и такимъ образомъ въ pendant къ "Войнѣ съ Кабардинцами", "Взятію Ахалцыха" и т. п., г. Катковъ объявилъ у себя небывалое зрѣлище подъ заглавіемъ: "Митральеза въ войнѣ за реальное образованіе". Для главной роли былъ выписанъ Пьерро изъ Петербурга, который явился, на сцену подъ именемъ "Русскаго гражданина"(??), и "откололъ" на двухъ печатныхъ листахъ журнала новую "Камаринскую", имъ же сочиненную и нынѣ выполненную публично подъ редакціею г. Каткова такъ, какъ только можно ожидать отъ извѣстнаго камаринскаго героя, при его тріумфальномъ шествіи изъ трактира въ погребокъ.
   Заманчивое заглавіе своей пьесы "русскій гражданинъ" объясняетъ публикѣ слѣдующимъ образомъ въ своемъ прологѣ:
   
   "1-го апрѣля, въ 9 часовъ утра, было то чудное мгновеніе, когда солнце озарило Россію, и не только Русь, но и вселенную (итакъ, по міросозерцанію новаго героя Камаринской, Россія подраздѣляется на Русь и вселенную)! No 4-й "Вѣстника Европы" появился и въ немъ статья: "Наканунѣ реформъ въ народномъ просвѣщеніи", помѣченная именно въ день ея появленія, то-есть 1-мъ апрѣля 1871-го года, дабы міръ не могъ усомниться ни въ ея современности, ни въ ея истинѣ! Все что до этого чуднаго мгновенія писалось и читалось въ защиту общеобразовательныхъ гимназій, въ пику классическимъ, было бранчиво, было остроумно, было проникнуто патріотизмомъ, было и свѣтло и убѣдительно, но страдало однимъ недостаткомъ: какою-то робостью. 1-го же апрѣля явилась митральеза (отсюда и названіе упомянутой пьесы) въ "Вѣстникѣ Европы". Раненыхъ и убитыхъ классиковъ полны были улицы сѣверной столицы (самъ "русскій гражданинъ" уцѣлѣлъ вѣроятно только потому что ничего не смыслитъ ни въ латинскомъ, ни въ греческомъ языкѣ); въ классическихъ гимназіяхъ рвали себѣ волосы, били себя въ грудь какъ во дни плѣненія Вавилонскаго, матери лобызали дѣтей своихъ и обливая ихъ слезами восторга, скакали и играли, и въ "Вѣстникѣ Европы" встрѣчали новаго мессію, пришедшаго избавить дѣтей ихъ отъ смерти и тлѣнія".
   
   Но всему этому гаерству и остроумничанью далеко не конецъ: это только цвѣтки, а вотъ и ягодки, въ родѣ волчьихъ:
   
   "А въ кружкахъ солидныхъ, тамъ гдѣ дѣти уже легли спать, милые супруги, отходя ко сну, или глубокомысленный мыслитель другому мыслителю, не менѣе глубокомысленному, говорили такъ: "А кто писалъ эту статью въ "Вѣстникѣ Европы", какъ ты думаешь? Вотъ видно умный, а главное современный человѣкъ". Мужъ отвѣчаетъ женѣ, и мыслитель мыслителю: "Еще бы! я одного только не понимаю: какъ такого человѣка не назначатъ въ министры народнаго просвѣщенія; все у насъ кричатъ: людей нѣтъ, людей нѣтъ! Помилуйте, какъ нѣтъ? Вотъ они люди. Былъ бы я на мѣстѣ Государя, я сейчасъ послалъ бы узнать, кто писалъ эту статью, и его сію же секунду назначилъ бы министромъ".
   
   Нѣтъ сомнѣнія, что въ одно майское утро, когда появилась эта балаганная пьеса въ Москвѣ, многіе говорили такъ: "Былъ бы я на мѣстѣ домашняго доктора этого "русскаго гражданина", я сейчасъ устроилъ бы его въ сумасшедшій домъ, а по излеченіи рекомендовалъ бы его въ Петербургѣ г. Малафѣеву для будущаго его каменнаго народнаго театра.
   Послѣ этого quasi-юмористическаго пролога, гдѣ авторъ доказалъ, что онъ "дурачится смѣшно", ему пришло въ голову посерьезничать, но оказалось, что онъ и "серьезничаетъ глупо".
   Не будучи, по собственному его сознанію (стр. 718) гуманистомъ, т.-е. человѣкомъ классическаго образованія, онъ рѣшился поставить на балаганные подмостки вопросъ о значеніи классицизма, а между фигурами своей Камаринской, въ минуту отдыха, рискнулъ преподать публикѣ свой высшій "взглядъ и нѣчто" о европейской высшей цивилизаціи.
   
   "Куда идетъ Европа, откуда она выходитъ? вотъ вопросъ -- такъ восклицаетъ "русскій гражданинъ". Отвѣчать разомъ, взирая на Европу огуломъ (совершенно новый способъ воззрѣнія: можно считать огуломъ, но взирать огуломъ не всякій можетъ), нельзя, потому что Европа не стало барановъ (огромное открытіе!). Въ ней очень рельефно все общество людей раздѣляется на три главныя массы. Первая масса -- люди высшихъ профессій и высшаго образованія, вторая -- люди среднихъ (промышленныхъ) профессій и третья -- люди начальнаго образованія. Затѣмъ остается разбродъ, пролетаріи всякаго рода".
   
   Итакъ, общество людей въ Европѣ раздѣляется, по словамъ автора на три главныя массы, а на дѣлѣ оказывается у него же четыре массы; но нашъ статистикъ остается.при своей логикѣ: онъ сказалъ, что общество людей дѣлится на три массы, а потому всякій долженъ понимать, что масса, оставшаяся внѣ тѣхъ трехъ классовъ, состоитъ. уже не изъ людей: это -- разбродъ, пролетаріи.
   
   "Пролетаріи, что это значитъ? спросятъ насъ (т.-е. сочинителя "Митральезы"). Увы! да простятъ намъ наши реалисты нашу дерзость (успокойтесь, "русскій гражданинъ",-- дерзости тутъ нѣтъ никакой; тутъ одно только круглое невѣжество), въ этой-то категоріи принадлежатъ такъ-называющіе себя современные люди всѣхъ націй, всѣхъ положеній, всѣхъ сословій". Это люди безъ твердыхъ въ себѣ основъ; образованіе ихъ было недодѣлано и т. д.
   
   И такое опредѣленіе даетъ пролетаріату человѣкъ, принявшій на себя, хотя и въ балаганной формѣ, защиту классицизма, и не подозрѣвающій, что слово: пролетарій -- латинское, и одна этимологія его показываетъ, что въ понятіе "пролетарія" не входятъ ни "твердыя въ себѣ основы", ни "недодѣланное образованіе". Можно быть пролетаріемъ, имѣя самое "додѣланное образованіе" и "самыя твердыя въ себѣ основы", но не владѣя никакимъ имуществомъ, которое бы приносило доходъ, и никакимъ капиталомъ, при помощи котораго можно было бы открыть промыселъ. Въ переносномъ смыслѣ, умственнымъ пролетаріемъ можно назвать, напримѣръ, автора "Митральезы", такъ какъ онъ, очевидно, не владѣетъ достаточными познаніями, чтобы серьезно толковать о чемъ-нибудь, да и капитала мысли у него нѣтъ, чтобъ было пустить что въ оборотъ.
   Но нашъ умственный пролетарій не ограничился только тѣмъ, что взялъ на себя трудъ объяснить значеніе пролетарія: онъ пошелъ дальше, и съ своей статистической точки зрѣнія глубокомысленно воскликнулъ:
   
   "Задумывается и осуществляется такой проектъ воспитанія юношества въ Россіи, благодаря которому высшее образованіе будетъ основамъ только на гимназическомъ классическомъ или серьезномъ подготовленіи (а Лицей, Училище Правовѣденія, Технологическій Институтъ, Медицинская Академія?), а среднее образованіе получитъ значеніе только подъ условіемъ его приложимости къ практической жизни. Средняго между сими двумя, то-есть того образованія, которое должно воспитывать или Тентетниковыхъ или нигилистовъ не будетъ! Время, когда проектъ такого серіознаго образованія для русскаго юношества поступаетъ на разсмотрѣніе государственнаго совѣта, есть тотъ моментъ, когда невѣжество въ извѣстныхъ слояхъ нашего мыслящаго общества, съ одной стороны, начинаетъ устрашать другую часть этого общества, а съ другой стороны, довело многихъ изъ пишущей нашей братьи до послѣднихъ предѣловъ распущенности мысли (писанія "русскаго гражданина" -- лучшее тому доказательство!). Все, что, ничему серіозно не учившись, люди могли высказать при цензурныхъ преградахъ, все то у насъ было высказано въ печати; начиная съ Бюхнера и кончая Чернышевскими и Помяловскими, всѣ мыслители перебывали царями русской мысли, всѣ были украшены вѣнцами мудрости и безсмертія. Горячка и бредъ, дойдя до послѣдней степени, начинаютъ затихать, но болѣзнь осталась, и не сегодня такъ завтра умственной жизни въ Россіи угрожалъ періодъ постепеннаго нравственнаго растлѣванія, еслибы многіе изъ насъ (въ томъ числѣ и "русскій гражданинъ"?) не опомнились."
   
   Что нашъ бѣдный "классикъ" не понимаетъ латинскаго слова пролетарій,-- это еще не удивительно; но онъ наконецъ не понимаетъ и русскихъ словъ. Среднее образованіе у него является чѣмъ-то лежащимъ на краю, откуда нѣтъ дальше дороги. Но тотъ, кто пожертвуетъ своимъ временемъ и рѣшится прочесть отъ начала до конца всю эту дребедень и путаницу въ терминологіи и въ идеяхъ, тотъ въ концѣ концевъ увидитъ, что сочинителю хотѣлось только замаскировать самыя дрянныя поползновенія и инстинкты самаго грязнаго свойства. Зарапортовавшись въ другомъ мѣстѣ (стр. 741), сочинитель, самъ того не подозревая, сорвалъ съ себя маску и выдалъ свое настоящее. имя: "Экій крѣпостникъ я въ самомъ дѣлѣ"!... Но зачѣмъ же было называть себя "русскимъ гражданиномъ", когда слѣдовало подписаться: "Русскій крѣпостникъ". Или можетъ быть у автора такіе же своеобразныя понятія о "пролетаріѣ", какъ и о новѣйшемъ "гражданинѣ", и подъ "гражданиномъ" въ наше время онъ разумѣетъ тоже, что разумѣли римляне подъ словомъ "civis", который у римлянъ былъ вмѣстѣ и рабовладѣтелемъ? (Живи Пушкинъ въ наше время и прочти онъ эту "Митральезу",-- онъ навѣрное не согласился бы назвать ограниченнаго и полуграмотнаго ея сочинителя ни "сыномъ отечества", ни "русскимъ гражданиномъ". Во всякомъ случаѣ, сему господину было бы приличнѣе во избѣжаніе экивока, наименовать, себя "русскимъ ситойеномъ".
   Типъ такого "русскаго ситойена" изображенъ весьма вѣрно въ той же самой апрельской книжкѣ "Русскаго Вѣстника", въ статьѣ кн. В. П. Мещерскаго: "Россія подъ перомъ замѣчательнаго человѣка". Тамъ выводится на сцену графь Прокопій, который "родился въ одинъ изъ годовъ нынѣшняго столѣтія и родился благополучно; родившись кушалъ молоко отъ кормилицы, кричалъ много и очень рано сталъ подавать великія надежды. Впрочемъ до 12-лѣтняго возраста ничего особеннаго не происходило съ молодымъ графомъ Прокопіемъ. Перебывало много гувернантокъ, а потомъ гувернеровъ, и къ началу тринадцатаго года, вслѣдствіе всего этого, юный графъ умѣлъ читать по-французски очень хорошо. по-нѣмецки отлично, по-русски съ грѣхомъ пополамъ, думать же онъ умѣлъ только по-французски. Потомъ началось серьезное воспитаніе. Оно продолжалось до 17-ти лѣтъ, въ стѣнахъ какого-то корпуса, потомъ какого-то лицея, потомъ опять какого-то корпуса... Графъ Прокопій, окончивъ свое воспитаніе, былъ офицеромъ гвардіи и слѣдовательно полноправнымъ гражданиномъ... Онъ читалъ книги иногда даже удовольствіемъ, но съ толкомъ рѣдко говорилъ по-русски съ товарищами по полку, и, несмотря на корнетскій чинъ, сиживалъ въ театрахъ въ первомъ ряду креселъ, гдѣ въ антрактахъ балета или оперы, подъ впечатлѣніемъ спектакля и болѣе или менѣе оживленныхъ разговоровъ о предметахъ серьезныхъ, смутно подумывалъ о Россіи и какъ будто представлялъ себя въ довольно интимныхъ съ нею отношеніяхъ"... Потомъ этотъ господинъ объѣхалъ Россію въ 17 дней, написалъ соотвѣтственныя своему умственному развитію путевыя замѣтки, которыя кн. В. П. Мещерскій взялъ на себя трудъ издать въ свѣтъ съ цѣлью "способствовать къ развитію науки отечествовѣдѣнія". Можно себѣ представить, послѣ рекомендаціи графа Прокопія со стороны издателя его писемъ, что за ералашъ въ письмахъ этого графа о Россіи, "представлявшаго себя въ довольно интимныхъ отношеніяхъ съ нею"? Мы склонны думать, что графъ Прокопій сдалъ кн. В. Мещерскому не всѣ свои произведенія, и главное изъ нихъ, а именно "Митральезу" самъ непосредственно препроводилъ въ редакцію "Русскаго Вѣстника" и подписался "русскимъ гражданиномъ", такъ какъ, по свидѣтельству того же кн. В. Мещерскаго, онъ "былъ офицеромъ гвардіи и слѣдовательно полноправнымъ гражданиномъ"; на классическое же образованіе этотъ графъ Прокопій имѣетъ очевидныя притязанія, такъ какъ вы у него встрѣтите и латинскія пословицы, въ родѣ: errare humanum est! и въ концѣ письма проставляется -- Vale! Если ему могло притти въ голову, послѣ 17 дневнаго объѣзда Россіи, написать замѣтки о Россіи; "напоминающіе собою, вѣроятно, по-ироническому выраженію кн. В. Мещерскаго, замѣтки Токвилля объ Америкѣ",-- то почему же этому "полноправному гражданину" не написать было о значеніи классическаго образованія, съ которымъ онъ, побывавъ въ лицеѣ, могъ также представить себя "въ довольно интимныхъ отношеніяхъ"?
   Но графъ Прокопій въ своемъ правѣ: онъ сѣлъ и написалъ нелѣпый этюдъ о Россіи; какъ же было ему не сѣсть и не написать статью о классицизмѣ; но какова та редакція журнала, которая усмотрѣла въ этой статьѣ литературную опору и доводы въ пользу исключительнаго преобладанія классицизма и утвержденіи у насъ средняго образованія, которое въ тоже время не было бы среднимъ, а окончательнымъ для огромнаго большинства русскаго общества?! Объ этомъ пусть судитъ читатель, какъ вѣроятно онъ найдетъ возможнымъ судить и о качествахъ "русскаго ситойена"; мы показали уши и хвостъ его статьи, кто же послѣ этого затруднится представить себѣ по этимъ даннымъ безобразную фигуру цѣлаго {Намъ кажется, что вся сія огромная статьи "Русскаго гражданина" была написана для нѣсколькихъ строкъ, которыми сочинитель заключаетъ ее съ развязностью коломенскаго моншера: "Батюшка!-- такъ обращается къ-намъ графъ Прокопій,-- вы, которые такъ горячо стоите за образованіе народа, такъ хорошо знаете (?) предилекцію военнаго вѣдомства къ реальному образованію, ну что бы вамъ стоило молвить словечко о томъ, напримѣръ, какъ хорошо бы изъ 160 мил. въ годъ военнаго бюджета, ну.... хоть милліоновъ пятокъ удѣлить, любви къ русскому народу ради, на его образованіе". -- Батюшка, скажемъ мы графу Прокопію; а что, если и этотъ-то пятокъ милліоновъ уйдетъ на контроль и на инспекцію?!}.

А.

"Вѣстникъ Европы", No 6, 1871

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru