Дѣйствительнаго Статскаго Совѣтника, Ордена
Св. Анны Кавалера и Лейпцигскаго ученаго Собранія Члена,
Въ удовольствіе Любителей Россійской Учености
Вольнаго Россійскаго Собранія при Императорскомъ
Московскомъ университетѣ.
Въ университетской Типографіи у Н. Новикова,
МЕНЕДЕМЪ, |
} Друзья.
ДЕМИФОНЪ, |
КЛИТАНДРЪ, Сынъ Менедемовъ.
АНГЕЛИКА, Приемышъ Менедемовъ.
ГЕРОСТРАТЪ.
ДРОМОНЪ, Слуга.
ИСМЕНА , служанка Ангеликина.
ПАРМЕНОНЪ , Служитель Демифоновъ.
КУПЕЦЪ.
СЕКРЕТАРЬ.
ПОДЪЯЧІЙ.
Дѣйствіе въ домѣ Менедемовомъ.
Кто ето восходитъ на лѣсницу! лицо ево мнѣ знакомо кажется, а назвать ево не умѣю , и не могу вспомнити кто ето.
А! другъ мой! отколѣ ты взялся? сколько лѣтъ мы съ тобою не видались! какъ ты скрылся? гдѣ былъ? обойми меня, и раскажи мнѣ свое подробно похожденіе.
Благоденствуешь ли возлюбленный мой другъ? въ добромъ ли ты здоровьи, и въ хорошихъ ли обстоятельствахъ?
И такъ и сякъ; однако, какъ ты видишъ, живъ еще по сіе время. Ты каковъ?
И я тебѣ то же отвѣчаю: и такъ и сякъ; могъ я возвратиться, да не могу возвратити потеряннова: и въ томъ мѣстѣ, гдѣ я въ достаткѣ жилъ, буду таскаться по миру, оплакивая мою бѣдность и протчія худобы горестнова моево состоянія.
Раскажи мнѣ все, другъ мой; друзья друзей своихъ дѣла жадно слушаютъ, и входя въ чувствіе друзей своихъ, о дѣлахъ ихъ какъ о своихъ собственныхъ дѣлахъ резсуждаютъ.
Ты знаешь то мой другъ, какія мнѣ были нападенія отъ моихъ сильныхъ злодѣевъ, и что я принужденъ былъ деревни мои продать и въ чужія отлучиться краи, и быти тамъ, поколь они, ради возвращенія моево померли. Шестьнатцать лѣтъ жилъ я въ Нѣмецкой землѣ, терпя добровольное убожество, ради тово, чево я къ уязвленію сердца моево и поминать не хочу: а возвративься въ Москву, не имѣвъ уже пять лѣтъ писемъ отъ человѣка, которому все мое сокровище ввѣрено, не нашелъ я ни ево, ни моево сокровища.
Для чево ты не оставилъ сокровищей своихъ у меня?
Я не хотѣлъ тебя тѣмъ отягощать: и все то оставилъ у вѣрнаго своево слуги, о которова вѣрности я, и все потерявъ, еще ни мало не сумнѣваюся, причитая мое нещастіе лютому року жизни моей, а не ево невѣрности, етова моево слугу и имѣнію предпочитая, крушася и о томъ тяжко, ко умноженію моей печали, что я и ево не вижу: и не могъ извѣститься, гдѣ онъ и живъ ли.
А я чаялъ о твоемъ имѣніи, что оно все взято съ тобою, не о томъ разговаривая тогда, когда ты со мною разлучался, пораженный твоею напастью: и только о нападеніи твоихъ на тебя злодѣевъ ежедневно твердя, и видя утѣсненную невинность, обще съ тобою ко праведному небу жалобы свои возсылая, и прося тебѣ съ небеси возпоможенія. Жалостно то было время: въ тотъ годъ переставилася твоя супруга: сына и дочь похитила свирѣпая воспа: ты лишился любезнова своево отечества, а я любезнаго своего друга.
Ахъ! Менедемъ, Менедемъ! Не всѣ тебѣ мои нещастія извѣстны.
На что жъ ты отъ меня и тѣ сокрываешь?
Севодни свѣдаешъ ты и о тѣхъ: дай только мнѣ отдохнуть.
Буди по волѣ твоей, закрыто основаніе и притчины чужихъ сердцедвиженій.
Дай мнѣ осмотрѣться, и увидѣти состояніе твое, которое мнѣ столько же нужно, какъ и мое.
А я все то, что въ моемъ имѣю убожествѣ, съ тобою раздѣлю; ты меня снабдѣвалъ во дни достатка своево, а я тебя буду снабдѣвать во дни моево недостатка. Не терпѣлъ тогда я нужды, и получилъ десять тысячь отъ тебя въ день нашего раставанія.
Оставь ето пожалуй; я стыжуся ето слушать.
А я стыжуся не воспоминать.
Сыскать деньги трудно, а друга еще трудняе.
А я отъ тебя имѣлъ и то и другое.
Я исполнялъ долгъ дружества.
А я моими словами исполняю долгъ благодарности: а буду исполняти и дѣломъ и по благодарности и по дружеству.
Менедемъ, Демифонъ и Дромонъ.
Я, сударь, больше жить у васъ не могу: прикажите меня отпустить.
Что тебѣ здѣлалось?
Не спративайте меня, только отдайте обратно къ Герострату; а причина тому та, что одинъ рабъ не можетъ быть въ услуженіи у двухъ господъ: а особливо когда одинъ доброй человѣкъ, а другой плутъ.
Ты мнѣ одному служишъ.
А другова долженъ я репортовать: а по ясняе сказати: одному долженъ я служить, а другому какъ спіонъ переносить вѣсти ради поношенія здѣшняго дома, какихъ вѣстей мнѣ взять не гдѣ; развѣ мнѣ быти спіономъ и лжецомъ: а я не хочу быть ни тѣмъ, ни другимъ: однимъ быть не съ чево, а другимъ быть не для чево: да меня же хотя по самыя уши въ золото посади, такъ я подражая своему помѣщику плутать не хочу.
Я тебя взавтрѣ отпущу; мнѣ истинно теперь не до тово; приѣхалъ ко мнѣ другъ, которова я многія не видалъ лѣта и не уповалъ больше никогда увидѣть.
Мнѣ здѣшній домъ райскимъ кажетсл жилищемъ; да что дѣлать? ийти во адъ; адская мука во адѣ сносняе, нежели въ раю; легче не видѣть жизни доброй и мучиться, нежели мучиться и видѣть.
Отпущу тебя, хотя мнѣ етова и жаль.
Мнѣ етова еще и больше жаль; да быть такъ.
Вотъ каково мое состояніе, другъ мой: не только принужденъ я негодному человѣку ласкать, да еще и выдавать за него держимово вмѣсто дочери приемыша, которова я столько люблю, что ни какой отецъ не можетъ больше любить дочери, называя ее дочерью, и ничѣмъ отъ единороднова моево ее сына не отдѣляя.
Что тебя къ етому принуждаетъ?
Отцу моему, лѣтъ уже съ семьдесятъ, пожалована выморочная деревня; а съ десять лѣтъ назадъ, былъ нѣкакой подъячій при архивѣ, и тотъ указъ изъ архивы выкралъ: а послѣ о той своей кражѣ такому же вору объявивъ, носящему такое же рода имя, какое носили владѣльцы той пожалованной отцу моему деревни, и воръ вору подалъ причину ради общаго прибытка, бить челомъ, женивься на дочери ево. И хотя и многія необманчивыя слѣды того пожалованія въ приказахъ осталися; однако глупыя и безграмотныя судьи ету деревню отдаютъ моему сопернику: деревня ета малова стоитъ, да пожилыя такъ возросли, что я въ небогатствѣ моемъ долженъ буду лишиться дневной пищи. Помѣщикъ давишняго слуги ето дѣло купилъ, вѣдая то, что он беззаконно, за дватцать тысячь: а иску дватцать двѣ тысячи; такъ и не велика бы то ему была находка, да зная то, что я такова иску заплатить не въ состояніи, вмѣсто того влюбивься смертно въ моево приемыша, требуетъ ее себѣ въ замужство: а она хотя и ни малѣйшія склонности къ нему не имѣетъ, да еще и величайшее отъ нево имѣетъ отвращеніе, жертвуя моему спасенію, Принуждаетъ себя за нево выйти: а онъ своево слугу въ мой домъ отдалъ ради спіонства, не примѣтитъ ли онъ какова въ приемышѣ моемъ подозрѣнія, и къ кому нибудь любовной склонности: а особливо ревнуетъ онъ ко Клитандру сыну моему.
Въ Германіи ругаютъ безграмотность Піитовъ: а мнѣ кажется, что безграмотность ихъ не столько вредна, сколько безграмотность судей: однако судьи тамо всѣ грамотны; по тому что отъ грамоты судейской зависаетъ общее и каждаго участно блаженство. Потребно въ порядкѣ содержимое оружіе, а въ порядкѣ содержимыя законы еще потребняе. Потребенъ умъ Военачальникамъ, а Градоначальникамъ еще потребняе. Сожалѣю я и твоего приемыша и тебя другъ мой.
Вотъ какимъ образомъ и какимъ порядкомъ бездѣльники доходятъ и въ любви до своево желанія.
Менедемъ, Демифонъ и Геростратъ.
Вотъ онъ.
Ѣздилъ, ѣздилъ и усталъ до смерти.
Развѣ много было нужды?
Мнѣ когда безъ нужды. Да наѣхалъ я диковинки. Нѣкоторова моево милостивца дочь, да вы ево и знаете: третьева дни ѣхалъ онъ мимо вашева двора, и говорилъ вамъ, что васъ ни гдѣ не видать: со мною встрѣтилася, а за нею скачетъ въ одноколкѣ какой то петиметръ, и всеконечно на сходбище; по тому что ета дѣвица не Лукреція, и часто видалъ я ее въ собраніяхъ: такъ она и съ тѣмъ и съ тѣмъ, то перешептывается, то перемигивается: словомъ сказать, дѣвка непотребная.
Я никогда ни чево худова о ней не слыхалъ а что она жива и рѣзва, такъ ето отъ молодости.
Другая диковинка: попался мнѣ въ каретѣ етотъ молодецъ, которой вчера у васъ былъ, такъ пьянъ и безобразенъ отъ тово, что гадко смотрѣть.
Онъ ни какова и не пьетъ питья хмѣльнова.
Заѣхалъ я къ вашему, вотъ етому сосѣду: а онъ не знаю съ кѣмъ заставъ жену свою, чудь было ее не высѣкъ.
Она образецъ постоянства, а онъ образецъ ласки, учтивства и всякой благопристойности.
Не прогнѣвайтеся, государь мой, ежели я вамъ нѣчто во противомнѣніе выговорю.
Пожалуйте, сударь; я отовсѣхъ и совѣты и наставленія приемлю; честной человѣкъ долженъ принимати все человѣколюбиво, и всегда, сколько можно судить людей съ доброй ихъ стороны.
Пускай тѣ диковинки, которыя вы севодни видѣли, всѣ праведны; вамъ какой прибытокъ изъ тово, что вы вмѣсто прикрытія человѣческихъ слабостей ихъ разглашаете.
Когда я какія въ обществѣ вижу безпорядки, такъ тогда отъ любви къ добродѣтели сердце мое раздражается.
Да вашею разгласкою то не исправится: а ежели и исправится, такъ то уже незагладится, что всемирно объявлено: а легкомысленныхъ дураковъ и жестокосердыхъ злодѣевъ на свѣтѣ много, которыя слыша другому ругательство, то ругательство утверждаютъ, хотя разумныя и добрыя люди ни на вымыслы ругателей, ни на большенство въ народѣ голосовъ и не смотрютъ.
Такъ по етому и о разбойникахъ ни чево худова выговорить не льзя, когда добродѣтель требуетъ тово, что бы мы видя беззаконія, ихъ прикрывали?
Сколько беззаконія должны быть разглашаемы, столько должны прикрываемы быть наши слабости и прошибки. Мы отъ злодѣянія можемъ воздержаться, по тому что мы не діяволи: а отъ слабостей не всегда можемъ, по тому что мы не Боги.
Человѣкъ и я; такъ ежели о комъ что и худо по немощи выговорю, то мнѣ отпустительно.
Нѣтъ, государь мой, отъятіе части, жизни и имѣнія не ко слабости нашей причитаются, и не прикрытія достойны.
Чево жъ!..
Вы прогнѣваетеся, ежели я скажу.
Пожалуй, государь мой, изволь вымолвить.
Висѣлицы.
Ето громконько сказано; однако я отъ вашева слова повѣшенъ не буду.
Я говорю цѣля на отнимателей чести, жизни и имѣнія: а вы старайтеся заслуживать имя честнова человѣка.
Честь на свѣтѣ химера только, и состоитъ она въ покровительствѣ вельможъ и въ молвѣ народной! а меня вездѣ хорошо пріемлютъ.
Я съ тобою другъ мой многія не видался лѣта, такъ пойдемъ, да побесѣдуемъ: а вы, господинъ Геростратъ, побудьте здѣсь: а между тѣмъ и дочь моя къ вамъ выйдетъ.
Изрядно.
О химера, химера, ВЫМЫШЛЕННАЯ ради обузданія совѣсти политиками, и почитаемая дураками, ради утѣсснія свободы и чувствія, нарицаемая, по нашему легкомыслію, честностью! еcли бы ты имѣла важность, такъ были ли бы почитаемы твои противники и презираемы твои послѣдователи! за то ли кланяются людямъ низко, что они честны? у тѣхъ ли больше приятелей и меньше непріятелей, которыя честны? тѣмъ ли больше благотворятъ, которыя честны? тѣхъ ли больше привѣтствуютъ, которыя честны? садятся по чинамъ: великолѣпятся по богатству и по мотовству: высокопарятся или по силѣ, или по глупости: любятся, или по благообразію, или по случаю, или по слѣпой страсти: похваляются по большинству голосовъ народа: а въ народѣ кривова разсудка больше, чему еще зависть и ненависть помогаютъ; такъ на что ты странная химера? Да тебя же и не тѣмъ приписываютъ людямъ, которыми ты владычествуешъ: а тѣ, которыя тебѣ покланяются, по большой части ходятъ по миру: и ежели ты не подперта силою или богатствомъ, такъ ни кто тебѣ и не вѣритъ. Безчестный ограбленнымъ имѣніемъ великолѣнно торжествуетъ день тотъ, который ево произвелъ на свѣтъ ради вреда и погибели ближнему: а честной тотъ день, который ево къ пользѣ ближняго произвелъ на свѣтъ, оплакиваетъ посаженный за долги въ темницу. А все ето видя, можетъ ли разумный человѣкъ тебя беспрочную, и пустымъ именемъ блестящую почитать химеру?
Тотъ часъ выйдетъ госпожа Ангелика.
Кто у нея?
Ея дѣвушка, да братъ вошелъ.
Етотъ ея братъ уже мнѣ солонъ; по всему видно, что она мнѣ ево предпочитаетъ.
Вы еще не мужъ ей, а онъ уже братъ.
Онъ ей не прямой братъ: а разсуждая по философски, что препятствуетъ любиться и съ прямою сестрою? Все ето вздоръ и ни какова не имѣетъ основанія.
Однако отцы на дочеряхъ, а сыновья на матеряхъ не женятся ни гдѣ.
Законы и обычаи, утѣсняющія наше своеволіе, ради подлыхъ разумовъ выдуманы.
Да ты ко удержанію своеволія повинуешся ли чему?
Ни чему.
Да есть ли Богъ?
Есть.
Такъ мы своеволіе, приносящее ближнему вредъ, должны удерживать.