Сумбатов-Южин Александр Иванович
Письмо редакцию "Новостей дня"

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Александр Иванович ЮЖИН-СУМБАТОВ. ЗАПИСИ СТАТЬИ ПИСЬМА
   М., Государственное издательство "ИСКУССТВО", 1951
   

ПИСЬМО РЕДАКЦИЮ "НОВОСТЕЙ ДНЯ"*

1895 год

   Милостивый государь! Затронутый в "Новостях дня" вопрос о вызовах и аплодисментах дебатировался на страницах Вашей газеты с разных точек зрения. Вряд ли что-нибудь можно прибавить к высказанным мнениям. Хочется только сказать несколько слов по поводу самой постановки этого вопроса.
   1) Вправе ли единичная личность решать вопрос о том, когда и как должно проявляться в театре то или другое впечатление массы?
   2) Кто вправе сказать: я не верю искренности аплодисментов двухсот, трехсот, тысячи человек, совершенно чужих артисту, в громадном своем большинстве даже не видевших его без грима?
   3) Кто вправе указать публике -- аплодируй бенефицианту или юбиляру не тогда, когда хочешь, а тогда, когда тебе указано?
   Что такое аплодисменты? Далеко не всегда это выражение восторга и преклонения. Чаще всего это выражение сочувствия и солидарности общества с тем, что происходит на сцене. Эта солидарность публики с артистом самая дорогая связь, какой только может желать всякий артист. Нельзя играть перед каменной стеной, и всякое увлечение пропадает, если вместо живой и отзывчивой публики артисту придется играть перед судейским трибуналом. Даже адвокаты предпочитают говорить не перед справедливым, но холодным коронным судом, а перед отзывчивой нервной скамьей присяжных. Отзвуки публики удесятеряют силы артистов, и недаром блестящие таланты Comédie Franèaise {Театр "Французская Комедия" в Париже.-- Прим. ред.} создали себе фикцию в лице клаки, подчеркивающей каждое важное место в пьесе. Не для успеха они этого требуют, их успех и так велик и заслужен, и ничем он не меньше, если не больше, успеха артистов Венского Бургтеатра. Им, как людям живого и нервного темперамента, необходим отклик, хотя даже заведомо неискренний. В Венском Бургтеатре я был шесть раз. Действительно, занавеса там после актов не поднимают. Но на те аплодисменты, которые там раздавались, и нельзя поднять занавеса. У нас, по крайней мере в Малом театре, на такие вызовы артисты никогда не выходят. Но я сам был свидетелем, как в пьесе "Жизнь, смерть, счастье и несчастье короля Оттока-ра>> г. Зонненталь был встречен аплодисментами, и император Рудольф Габсбургский кланялся в лице г. Зонненталя на приветы публики. В пьесе "Питт и Фокс" г. Роберт делал то же самое.
   По-моему, сценическая иллюзия не нарушается вызовами, если артист умеет и хочет кланяться так, как кланялось бы изображаемое им лицо.
   Нельзя же предположить в самом деле, что кланяются только лакеи. Когда я "вызываю" лакея, то я вызываю его вовсе не для поклона себе, а для того, чтобы он спросил у меня: "чего изволите?"
   По моему мнению, сценическая иллюзия со стороны публики может быть нарушена всяким проявлением невнимания и нисколько не нарушается проявлением внимания.
   Публика, даже не отличающаяся особенным тактом, всегда инстинктивно чувствует, когда ей можно и когда нельзя нарушать молчание. Но выражать свое отношение к автору или артисту есть неотъемлемое, освященное тысячелетиями право публики, право, придавшее древнегреческому театру характер народного суда, французскому театру прошлого века -- характер кафедры, и отнимать это право не может никто.
   Точно так же жестоко лишать автора и актера права принять лицом к лицу выражение сочувствия или восторга собравшегося общества. Еще более жестоко называть лакеем человека, благодарящего поклоном за внимание и сочувствие. Это просто хлесткая фраза, не имеющая никакого значения. Что нарушает иллюзию со стороны актера? Скверное исполнение. Больше ровно ничего. Актерам надо стараться играть как можно лучше, -- и никакие аплодисменты и поклоны тогда иллюзию не нарушают.
   Февра, игравшего в Comédie Franèaise "Un père prodigue" {"Блудный отец", пьеса Дюма-сына. -- Прим. ред.}, прерывала и не одна клака почти после каждой его тирады, у меня самого срывались аплодисменты каждые пять-шесть минут; но, я уверяю Вас, иллюзия была полная.
   Тот же недавний дорогой гость наш, Левинский, играл очень маленькие и неблагодарные роли в Бургтеатре в Вене, все разы, когда я бывал там, ему не аплодировали,-- но и это не могло так или иначе повлиять на цельность и силу созданных им фигур. Значит, не в этом сила.
   Для каждого рода художественной деятельности есть своя форма внешнего выражения сочувствия общества. Популярность писателя измеряется количеством проданных книг, журналиста -- экземпляров журнала или газеты, живописца, скульптора -- говором публики, стоящей перед статуей или картиной, драматурга, актера, композитора, певца, виртуоза -- тем впечатлением момента, которое он вызывает, тихим топотом одобрения или взрывом аплодисментов. Все эти формы выражения сочувствия имеют тесную связь с формой проявления той или другой деятельности, установлены и освящены веками, десятками веков и никогда не изменятся.
   Писатель, журналист дают свои произведения одному, с тем чтобы он прочел у себя в комнате или тесном кругу роман или статью,-- и успех выражается тем, что большее число этих "одних" пожелает взять книгу или газету.
   Скульптор и живописец выставляют свои вещи и сами скрываются за ними,-- соответственно этому выработалась и форма успеха в том, что публика толпится и обменивается взглядами и мнениями. Если бы скульптор и живописец сами демонстрировали свои вещи, вероятно, их так же встречали и провожали бы аплодисментами или свистками, как это делают с писателями, читающими свое произведение, драматургами, композиторами, артистами всех родов, то-есть с людьми, вступающими с публикой в непосредственные отношения, требующими произнесения ее приговора в момент вступления с ней в это непосредственное сношение.
   Дело разумной критики разобраться, насколько право общество в своем суде над художником, но глас народа -- все-таки "глас божий", и обуздать его теми или другими способами, регламентами и соображениями о сохранении иллюзии нельзя. Общество само заботится о своих иллюзиях и само сумеет охранить их от нарушений.
   Полные тайны, требующие одиночества и покоя работы художника, то "служение музам", которое "не терпит суеты", проходит в тиши кабинета, студии, в полумраке репетиции. Когда же произведение готово, оно принадлежит обществу и никто не смеет налагать своего veto на его суд. Никто не имеет права заставлять публику аплодировать купидонам, намалеванным на занавеси, из опасения прослыть лакеем, если выйдешь принять от общества привет или порицание.
   

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ И ПРИМЕЧАНИЯ

   К стр. 208. А. П. Ленский поднял в печати кампанию за "уничтожение бенефисных оваций, нарушающих сценическую иллюзию" и за "неуместность вызова по окончании акта". Его письмо было опубликовано 6 декабря 1895 года в "Новостях дня" и вызвало жестокую полемику (в комментарии к книге "А. П. Ленский" под редакцией М. Ф. Ленина и моей, где воспроизводится данное письмо, мной сделана попытка раскрыть значение этого выступления Ленского, см. стр. 577--583). Редакция "Новостей дня" обратилась к работникам театра с призывом высказаться по вопросу о рукоплесканиях во время действия и выходов актеров на вызовы среди акта. Южин написал письмо в ответ на это обращение, но передумал посылать его в редакцию "Новостей дня" и передал Ленскому, с своей стороны ответившему на него, по уже частным письмом. После смерти Ленского (1908) переписка под названием "Артисты и публика" была напечатана в "Ежегоднике императорских театров" (1909, кн. I).
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru