Сумбатов-Южин Александр Иванович
"Культура театра"

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Александр Иванович ЮЖИН-СУМБАТОВ. ЗАПИСИ СТАТЬИ ПИСЬМА
   М., Государственное издательство "ИСКУССТВО", 1951
   

"КУЛЬТУРА ТЕАТРА"*

1921 год

   "Культура театра" является органом группы московских театров, включающей в себя Государственный Академический Большой, Государственный Академический Малый, Академический Художественный, Камерный, Государственный Детский показательные театры и Квартет имени Страдивариуса как с их существующими, так и могущими при них образоваться студиями, музеями, курсами, школами, -- словом, самыми разнородными учреждениями, неразрывно связанными с их внутренней жизнью.
   Как видно из этого сухого перечня, в эту группу, несмотря на ее сравнительную малочисленность, вошли опера, симфоническая и камерная музыка, комическая опера, балет и, наконец, драма самых разнородных основ и устремлений. Из того же перечня определенно выступает и общий колорит образовавшейся группы: входящие в нее художественные институты образуют сумму ярко очерченных творческих организмов, из которых каждый, на более или менее длительном протяжении своего существования путем преемственно-непрерывной индивидуальной и коллективной работы таланта и мысли, сумел запастись не только исключительными по богатству залежами добытых художественных сокровищ, но и огромными силами для дальнейшей культуры искусства. Эти силы кроются главным образом в тех программах, которые диктуются самим существом театра как художественного отражения жизни во всей ее безмерной полноте идей и образов, мечты и действительности, во всем богатстве ее правды и во всем блеске ее поэзии. Такой театр есть отрицание всякой окаменелости, очищение жизни от всего омертвелого, создание вечно обновляемых, все более и более совершенных ее форм. Вот почему театр революционен по своей природе и вечен постольку, поскольку он выполняет закон этой природы.
   Чем живее и разумнее жизнь, тем она красивее. Красота -- это та форма, в которую выливаются разум и истина. В это верят театры, сгруппировавшиеся вокруг настоящего издания, и в этой вере необходимая сила их жизненности.
   Несмотря на внешнюю разницу видов искусства, форм или путей творчества каждого отдельного театра этой группы, все эти театры объединились на мысли о необходимости этого журнала с тем же единодушием, с каким они около года тому назад слились, за единичными пока исключениями, в одну ассоциацию, включавшую в себя и три петроградских государственных академических театра. И так же как эта ассоциация не вяжет ничем не только художественной самостоятельности и свободной художественной воли каждого из объединенных театров, но и условий их внешней и внутренней организации, так и настоящий орган не является партийным органом какого-либо сценического течения. Единственным объединяющим стимулом как всех ассоциированных театров, так и отдельных частей настоящего издания служит культ высшей красоты мысли, образа и звука. Полная свобода понимания и проявления этой красоты духа и формы -- настолько же основное начало нашего единения, насколько и лозунг нашего издания.
   Мечта о нем давно жила среди основных и наиболее ценных театральных деятелей. Эта мечта не была, однако, лишена реальных основ и выросла из отчетливого уяснения себе жизненных потребностей театра как художественного целого.
   Театру, действительно, нехватало своего органа, где он мог бы давать правильное освещение идейной своей сущности. Сцена и не может и не должна говорить с людьми иначе, как продуктами своего художественного творчества -- спектаклями или концертами: они для театра, как для собирательного творца, то же, что картина для художника или статуя для скульптора -- завершенное, оформленное воплощение творческого замысла, но с той разницей, что материал, из которого театр творит свои создания, -- не холст, не краски, не мрамор или глина, а живой человек во всей полноте его духовной и физической природы. Этот материал, из которого творится спектакль, естественно, не обладает не только свойством закрепления в более или менее длительно-устойчивую, часто тысячелетиями неистребимую форму творческого создания, как его сестры -- живопись, скульптура, книга и композиция, -- но и свойством точно повторить сегодня то, что создано на прошлом спектакле. В этом и громадная своеобразная красота театрального искусства, его, пожалуй, превосходство над его другими, более статическими видами и вместе с тем его трагедия.
   Картина, статуя, книга идут в вечность. Спектакль умирает в день своего рождения и не воскресает никогда: те же артисты уже завтра не то, чем были вчера. Другое льется из их душ, смотрит из их глаз, звучит под их смычками. Картина, статуя, книга оставляют будущему самих себя, спектакль -- воспоминание о себе, впечатление, преломленное в душе каждого зрителя сообразно с его индивидуальной восприимчивостью, чуткостью, наконец, просто степенью его способности понять художественное произведение. Не только грядущие поколения, но и громадная часть современников воспринимает театральное творчество лишь путем отражения сквозь чужие души.
   Между тем, не говоря уже о чисто человеческом праве всякой личности и всякого коллектива отвечать не за то, что ему приписывают другие, может быть, самые знающие и добросовестные люди, а лишь за то, что им действительно совершено, театру важно для тех высоких целей, которым он служит, правильное освещение самого процесса его творчества, а еще более -- смысла тех художественных задач, которые он взял на себя.
   Театру нужно, чтобы люди, приходящие в его стены и воспринимающие его трепетную жизнь, знали, чего они от него могут ждать, и требовать, и получить. Особенно это необходимо теперь, когда наконец осуществилось то великое ожидание, которым был полон русский театр прошлого, теперь, когда его двери перестали быть запертыми для широких народных масс, когда театр расширил до необозримых размеров горизонт своего влияния, встретился лицом к лицу в своих залах с теми, чьей свободе и правам на счастье, свет и красоту он служил лучшими своими силами неустанно более века. Эта новая, потоком хлынувшая масса людей, для которых театр -- место, где они находят не только радость и просвещение, но и обновление своих усталых душ, естественно, еще не привыкла разбираться в тех сложных художественных формах, которых достиг театр и драматическая литература, в тех символах и образах, которые требуют более утонченного органа восприятия, чем может быть у людей, веками исторического насилия оторванных от всякого соприкосновения с культом художественной красоты. Им надо помочь разбираться не только в том, что они видят, но и в их личных переживаниях воспринятого. Они чутче, чем многие избранные, реагируют на все талантливое, на все освещенное глубокой мыслью, искренним убеждением, красотой созвучия, но сплошь да рядом мучительно ищут ответов на те вопросы, которые подымаются в их душах под могучим влиянием музыки или драмы.
   Надо постараться угадать эти вопросы и помочь на них ответить. Эта задача взята на себя издавна критикой, стоящей вне театра. В ее права высшего суда наш орган не намерен вторгаться. Мало того, "Культура театра" определенно не допустит на своих страницах каких бы то ни было личных выступлений тех или других деятелей искусства против хотя бы самых несправедливых нападок. Какая-либо защита иным способом, кроме фактического установления того, что было в действительности, в личных вопросах, даже самых острых, редакцией на этих страницах допущена не будет. Но каждый театр в целом вправе объяснить своему зрителю истинный свой облик, свой художественный символ веры, свое отношение к художественной трактовке того или другого воспроизводимого на его сцене творения писателя или композитора, тот угол зрения, под которым он его претворяет в сценическое действие, наконец, то, что он в нем видит или вскрывает перед зрителем. Этого права объяснения никто не отнимает у любого автора, художника, композитора, актера по отношению к их творчеству. Их мемуары, статьи и воспоминания, даже письма -- драгоценнейший материал для понимания их произведений, школ, ими создаваемых, их творческой индивидуальности, и материал гораздо более значительный, чем статьи о них величайших критиков. Иногда критик блеском своего таланта придает блеск объекту своего разбора. Иногда обратно.
   Наша задача -- не критика, с одной стороны, и не борьба с нею -- с другой. Мы хотим, чтобы тот стеклянный дом, каким является всякий театр, был внутри освещен ровным и не обманывающим светом. Такого права, имеющегося у каждой отдельной творческой личности, нельзя отнять и у целого творческого собирательного лица -- у театра.
   Другое дело -- общие вопросы искусства. В них, отстаивая ту художественную платформу, на которой стоит тот или иной театр, мы оставляем за собой широкое право свободной защиты наших программ в пределах их идеологической сущности. Конечно, и здесь мы, поскольку это окажется возможным, будем избегать формы споров и возражений, так как наша задача не убеждать кого угодно в том, что они ошибаются, или в том, что наша вера единая истинная, а оставить будущему, так сказать, портреты наших театров, написанные ими самими, и этим хоть отчасти защитить театр от роком назначенной ему судьбы жить для будущего лишь в преломлении в других душах.
   Нам важно иметь возможность громко исповедать то, во что мы верим. Театр до сих пор точно выставленный напоказ человек со связанными руками и замкнутым ртом, прикованный к столбу. Одни любуются его красотой, другие отрицают ее, одни целуют его ноги, другие плюют ему в лицо. Уходя от него, говорят о нем все, что придет в голову. Его передают из рук в руки, производят над ним всякие эксперименты. С этим пора кончить. Надо предоставить ему право свободного освещения того, что в своей творческой действительности он может только заставлять угадывать, и, как мы только что сказали, с постоянным риском быть не только непонятым, но просто искаженным в дурную или хорошую сторону кем угодно, с дурными или самыми лучшими намерениями -- это безразлично, но искаженным даже без права чем-нибудь исправить это искажение. Пока... он лишен был слова и, как Фрина, спасался только своей красотой. Но при той роли, которую ему отводит современная жизнь, ему неизбежно надо себя выяснить полнее и, главное, определеннее, чем одной своей внешней формой. Этому и хочет служить "Культура театра".
   Ряд задач ставит театру обновленная жизнь, особенно в ту эпоху, когда происходит великое брожение мыслей и действий, брожение, в котором едва-едва проглядывают очертания реального будущего. Театр обязан внести свою долю в процесс его создания. Но его средства воздействия на жизнь исключительной сложности и не похожи ничем на те мощные машины, которыми добываются реальные ценности, как чисто материальные, так и социальные, общественные, политические или даже научные. Театр, пожалуй, сильнее и интенсивнее, чем другие виды искусства, влияет на духовную сторону человечества, если он не уходит в область только зрелища. Он создает ту повышенную атмосферу, в которой и смех, и слезы, и всякое восприятие или волнение неотразимо влияют на внутренний мир человека. Он кует души своими легкими с виду, но мощными ударами. Он готовит тот духовный материал, который выдержит тяжесть любых форм социального здания и скрепит его тверже всякого цемента.
   Мы знаем, как неизгладимы в человеческом сердце молодые сценические впечатления. С годами изменяются общественные, религиозные, моральные, политические симпатии. Но образы, навеянные на молодого зрителя со сцены, не изглаживаются в нем до могилы. Стоит вдуматься в эти постоянные жалобы пожилых людей на то, что театр их молодости был выше и лучше театра, который пришел ему на смену, в эти личные воспоминания об актерах, которых они видели тридцать-сорок лет назад. Если вдумаемся, то мы убедимся в том, что место, завоеванное в душевной глубине зрителя первыми впечатлениями сцены, прочно занято неизгладимыми образами, против которых бессильно не только время, но и духовный рост внутреннего человека и расширение его сознательной критической мысли.
   Теперь, когда новый зритель сплошь молод, будь он хоть пятидесятилетний рабочий или пожилая женщина из деревни, театр обязан учетверить свою культуру.
   Великое преступление против святая святых искусства давать этим доверчивым, открытым и жаждущим душам второй, третий сорт искусства, его макулатуру.
   Театр обязан поднять требовательность и запросы нового зрителя до своей художественной высоты, ни на одну линию не опускаясь ниже высшей ступени своих достижений и ни на минуту не приостанавливаясь в своем дальнейшем развитии, не поступаясь ничем из своих суровых требований к своей задаче. Временной розни сцены и зрителя бояться нечего: народ быстро догонит ход художественного процесса и не простит театру, если он, применяясь к современному нам уровню его художественной восприимчивости, ради дешевого успеха или каких бы то ни было важных, но лежащих вне его сферы задач и целей станет на путь приспособления к этому уровню или приостановит, хотя бы временно, вечное движение творчества все вперед и вперед.
   Вот почему разработка проблем "Культуры театра" всеми доступными средствами его -- дело неотложное и живое.
   Вопросы, возникающие при этой сложной, долгой работе над ценностями, хотя и невесомыми, но могучими, как электрические искры, требуют не только непрерывного напряжения таланта, знания, мысли, творчества и техники, но и возможности широкого освещения и самих задач и процессов их разрешения. Это необходимо наладить самим театрам.
   Только тогда, когда они могут на страницах этого журнала выступить со своими сомнениями и программами, с отчетливым изложением своих средств и целей, пробудится и в самих художественных коллективах более строгое отношение к величию и значению выполняемой ими творческой работы и более отчетливое сознание своей ответственности за нее. Только тогда эти театры, до сих пор или объединенные лишь общностью внешнего управления, как это было встарь, или разделенные несогласием в путях, которыми они шли к одной и той же цели, как это тянулось долгие годы, окажут друг на друга освежающее и корректирующее воздействие. Только тогда, наконец, когда деятель сцены будет уверен в том, что его замысел, его артистическое воплощение встретят то, что дороже всего, -- понимание того, что и во имя чего он творит, установится тесная связь между залом и сценой.
   Таким образом, "Культура театра" становится в качестве органа творческой работы данной группы театров вне обычного типа театральных изданий и вне общей журналистики: наше издание является для нее таким же материалом, как и сами театры, так как оно -- составная часть их организма.
   В этой органической связи с живым и важным делом -- вся сила нового начинания.
   

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ И ПРИМЕЧАНИЯ

   К стр. 373. "Культура театра" -- программная статья Южина, помещенная в No 1 организованного в 1921 году журнала, носившего то же название. Журнал возник в тот период, когда академические театры подвергались многочисленным нападкам со стороны ряда театральных "деятелей" и критиков -- апологетов формализма, требовавших чуть ли не закрытия "старых" театров. Журнал призван был укрепить творческие позиции "старых" реалистических театров, в первую очередь Малого и Художественного.
   Не случайно при выборе автора программной статьи редакция журнала остановилась на Южине. Луначарский в том же журнале пишет: "Прекрасная статья А. И. Южина, помещенная в этом номере, свидетельствует о полном понимании руководящими людьми академических театров их задачи. Нам необходимо, чтобы театры эти, во-первых, включали в свой репертуар только пьесы, имеющие истинно художественную ценность, и давали их образцово, во-вторых, чтобы доступность этих театров была максимальной и чтобы их зрительная зала была всегда наполнена рабочими, красноармейцами и учащейся молодежью в первую очередь, в-третьих, чтобы театры эти помогли воспринимать даваемые ими художественные впечатления критически, для чего и должен служить помощью настоящий орган".
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru