Сумбатов-Южин Александр Иванович
Докладная записка народному комиссару просвещения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Александр Иванович ЮЖИН-СУМБАТОВ. ЗАПИСИ СТАТЬИ ПИСЬМА
   М., Государственное издательство "ИСКУССТВО", 1951
   

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ПРОСВЕЩЕНИЯ *

Марта 21 дня 1924 года

   Малый театр был открыт 14 октября ст. ст. 1824 года -- в год окончательной отделки Грибоедовым "Горя от ума" и за год с небольшим до 14 декабря 1825 года. Это близкое соседство с двумя событиями, почти с равной силой ударившими, как таран, в вековые твердыни рабства и деспотии, с одной стороны, в ложь и условность старого театра, -- с другой, определило и путь, и задачи, и самый склад Малого театра. Сто лег он шел рука об руку с высшими устремлениями русской освободительной мысли, русской литературы, русской общественности и во главе всего русского театра боролся за высшие идеалы тем единственным оружием, которое дано в руки сцене -- неотразимым влиянием художественных образов и великих мыслей на общественную психику тех миллионов людей, которые сто лет изо дня в день вливались в его зрительный зал. Все, что мог сделать театр как таковой для расчистки тернистого пути, которым шли к великой цели общего счастья и права люди активной общественной и политической борьбы, сделано Малым театром на всем протяжении его жизни и будет сделано им в будущем. При оценке его работы нельзя забывать ее тяжелых условий. Над ним стоял, как давящий пресс, гнет, общий для всей России, вокруг него и в нем самом было много сплошных полос косности, тупости и невежества, но он же всегда порождал и вырабатывал целые группы несокрушимых борцов за те начала, которые вызвали его к жизни сто лет назад, в эпоху "Горя от ума" и декабристов. И общественные, и социальные, и политические, и литературные, и, наконец, художественные разветвления этих начал образовали целую чащу, покрыли всю Россию своими побегами. Видоизменялись по существу, боролись, вырастали в гигантские размеры одни, отмирали другие идеалы и стремления. Много сменилось взглядов и доминирующих идей за эти сто лет. Малый театр нервно и трепетно жил с теми из них, которые вели к торжеству труда и свободы.
   Государственное издательство ко дню юбилея Малого театра выпускает "Исторический сборник", который имеет целью осветить этапы его многосторонней вековой работы. Нет возможности в деловой записке, имеющей своим назначением представить правительству Республики вопиющие нужды Малого театра, уделять много места хотя бы конспектному очерку его прошлого. Но в нескольких строках, по возможности сжато, надо указать на некоторые важнейшие идеологические основания, которые дают ему неоспоримые права на государственную поддержку в тот момент, когда ему грозит неминуемая гибель -- момент, совпавший со столетием его существования.
   Конечно, те бессмертные начала, на которых он построен и которые вечны, как солнце, никогда не исчезнут, если даже и разрушится его настоящая форма, если и распылится бережно и любовно созданное им дело. Но много времени пройдет, пока вновь сложится тот могучий художественный организм, который существует и работает теперь не покладая рук, не отступив от своего долга перед трудовой Россией ни на один день за все семь лет революции и советского строительства.
   Я намеренно остановлюсь здесь лишь на немногих важных сторонах его художественной природы, оставляя в стороне весь пройденный путь его общественного значения. Его прошлое, и близкое нам, и далекое, знакомо всем, кому знаком весь исторический ход раскрепощения России за последние сто лет, а его неотступная и вполне бескорыстная работа за последние семь лет, без единого часа отступления от своего поста, на глазах у всех. И не мне, участнику этой работы, давать ей оценку. За эти годы театр довел до высшего напряжения ту же верность освободительным идеалам, которые в глухую пору звучали в трагических воплях Мочалова, в разрушительном юморе Щепкина, в великих типах Садовского, в труппе 80-х и 90-х годов, которая считала своим завещанием от своего прошлого, долгом в тяжелую пору злой реакции вызвать инициативой своих выдающихся членов впервые, на сцену своего театра великие, бывшие под строгим запретом произведения Лопе де Вега, Шиллера, Гюго, Гете, звучавшие мощным призывом к борьбе, и одновременно продолжать художественную разработку Гоголя, Грибоедова, Островского, Шекспира -- этих гениальных палачей всех наростов на русском и всечеловеческом горбе, -- и их ценнейших соратников и последователей, наконец, в молодой труппе последней четверти века, с честью и убежденностью продолжающей то же дело, какое утвердили ее предшественники, внося в то же время новые, свежие струи в старые стены Варгинского дома под влиянием лихорадочно развивавшегося, ускоренного темпа движения, приведшего к 1917 году. Чуток и молод этот старый театр, хранящий в своих покрытых трещинами стенах общественную совесть и художественную силу русского актера. Сменяющиеся поколения его артистов непрерывно сменяли и формы творчества, -- ни одно поколение не повторяло другого, каждый выдающийся деятель сцены Малого театра вносил свое оригинальное новое на его подмостки, но высшая культура дела прослоила весь вековой период его существования красной нитью проходящими по нем вечными принципами, без которых всякий театр мертв и мимолетен: жизненной правдой и яркой выразительностью артистического творчества. В этом и культ, и традиция, и смысл Малого театра, а вовсе не в том, в чем досужая болтовня их видит. В этих началах и причина его бессмертия. Если бы, допустим, рухнули эти старые стены и разбрелся собранный в них мощный художественный коллектив, -- а это легко может случиться, как мы увидим дальше, -- то можно поручиться, что через год любая из тех "единых воль", которые покрыли Москву сетью театральных новообразований и о которых речь впереди, выставила бы своим новым, а может быть, даже и революционным шагом именно то, что сто лет бережно и честно созидалось в рухнувшем, доме Варгана наслоениями таланта русского актера и драматурга.
   В 80-м году была отменена монополия императорских театров в столицах -- одна из уродливейших форм кастрации искусства. Кстати сказать, может быть, именно потому, что Малый театр был в "заглазной" Москве, состоял всегда в загоне, а его сравнительно бедное помещение не позволяло располагаться на широкую ногу в его неприглядных ложах великим мира сего, может быть, именно поэтому-то и мог этот Малый театр -- менее всех других придворный -- стать тем театром, каким он стал, и сохранить свой внутренний строй в годы великой ломки. Он был создан в 1824 году, как это видно из объявления Дирекции императорских театров, хранящегося в печатном оригинале в Театральном музее А. А. Бахрушина, с виду только в качестве довеска к Большому Петровскому, впоследствии сгоревшему в 50-х годах. В этом объявлении обещается "в малом Театре" совершенно тот же репертуар всяких "театральных представлений" и с теми же артистами, как и в "большом". Официальные и близорукие его создатели на этом и ставили точку, не учитывая надвигавшейся эпохи, когда драматическому театру пробуждавшаяся Россия намечала один из главнейших постов в предстоящей столетней борьбе и за красоту и за свободу. Этому довеску скоро Щепкин и Мочалов, Грибоедов и Островский, Белинский и Грановский, и все, кто шел с ними и вслед за ними до наших дней, сулили иную судьбу, далекую от судьбы всяких "представлений с пением и танцами". Этот довесок вызван был той в воздухе реявшей мыслью, осознанной в то время только "отборными умами века", что наступает длительный, но неизбежный период борьбы за раскрепощение мысли, в котором русскому драматургу и русскому актеру придется играть свою видную и значительную роль. До какого размера, до каких форм дорастет эта роль в будущем, предстояло указать вечно бьющейся, вечно изменяющейся волне и художественных и общественных идей и идеалов. Выделяемые народной силой таланты на протяжении века со сцены Малого театра упорно били во всякие плотины и заграждения, то ослабевая, то доходя до высшего напряжения, и свое дело сделали: уже через два-три десятилетия высший тип идейного театра -- драматический театр -- нашел свой центр, свою крепость -- Малый театр. И внутри его пошла неутомимая работа. То ослабевали его силы, то вновь крепли, освежаемые новыми притоками, но дело шло вперед и вперед.
   Когда отменена была монополия, 42 года тому назад, Москва стала покрываться сетью театров разных направлений и разных типов -- я здесь буду говорить лишь о драматических сценах Москвы, более или менее крупных и постоянных. Конкуренция не ослабила Малого театра. Ряд тяжелых потерь артистов первоклассного значения, или неожиданно выхваченных в начале нашего века из строя Малого театра смертью и болезнями, или переменивших свои передовые позиции под влиянием возраста, непозволительное непонимание самой сущности идеологии Малого театра и его природы теми, кто в то время им управлял, -- все это вместе взятое вызвало то, что на первые 5--6 лет нашего века посещаемость Малого театра относительно упала. К этому присоединилась японская война и вся жгучая атмосфера 1905 и 1906 годов, когда всем было не до театра. Но этих же лет оказалось достаточным, чтобы вновь вернуть ему и его временно ослабевшее влияние, и общественные симпатии, и прилив широкой публики, и, главное, чтобы дать ему время выработать из своих молодых сил окрепших, выдающихся работников сцены и призвать новые притоки крупных артистов с других сцен. Так продолжается и до текущего сезона. Эти периоды недолгих ослаблений -- нормальное явление. Они всегда были в моменты смены коренного состава труппы или неудачной полосы в драматургии, были во всех театрах всего мира. Театр есть коллективный и вечно обновляющийся, а не единичный, индивидуальный художник, переживающий свои стадии роста, расцвета, увядания и, конечно, смерти. Театр вечно молод тем притоком живых талантов, какие выделяет из себя народ. И все эти бредни о смерти театра -- клевета на него, полного неистощимых сил. Смертен и мимолетен лишь тот театр, который построен на одном человеке, его создавшем на принципе преобладания.
   Малый театр молод, здоров и силен потому, что молода, здорова и сильна сама страна: она посылает и будет посылать, как посылала раньше, свои жизненные соки на поддержку огромного дела своего драматического театра, как сознательного творческого коллектива талантов драматурга и актера, объединенных вечными началами искусства от античного театра и до наших дней. Эти две силы неразрывны. Недаром Софокл и Эсхил, Шекспир и Мольер были и драматическими поэтами и драматическими актерами.
   Малый театр -- наиболее яркий тип того театра, который всецело опирается именно на эти две основные творческие силы, выделяемые гением народа. Как бы сильна ни была внутренняя, служебная дисциплина и режиссерский авторитет, без которых, конечно, немыслимо дело коллективного творчества, творчество само по себе и его процесс должны всецело принадлежать тем, кто творит. Только этим путем создаются великие произведения искусства -- вечные, как книга, как статуя, как картина, и каждый день рождающиеся в полной жизненной силе, но в тот же день и умирающие, как спектакль. Творить может только сам творец: и замысел и выполнение его тогда высоко ценны, когда они зарождаются и вызревают в душе художника. Никакое вмешательство в это дело не проходит без ущерба для ценности самого создания. Нет никакого сомнения, что Толстой и Достоевский не были бы ни тем, ни другим в своих гениальных творениях, если бы все, что они дали в них, не имело бы единым источником их личной творческой инициативы, если бы образы и мысли, ими созданные, не зарождались именно в каждом из них и не осуществлялись именно их творческой волей, со всеми им свойственными особенностями и подхода к созданию и всего процесса создания. Допустима ли мысль, что если бы даже гений Достоевского руководил гением Толстого во время этого процесса, то могла бы появиться "Война и мир" или обратно -- "Карамазовы"? Может ли проявиться сила творческой мысли под указкою другой, пусть такой же властной и такой же творческой силы? Одна непременно подавит другую. Творчество руководимого станет просто орудием творчества руководящего, материалом для работы первого. Это аксиома. Надо бережно хранить права таланта на полную художественную инициативу и на весь процесс создания. История Малого театра не дает никакой возможности установить, что Щепкин, Мочалов, Садовские, Шумский, Самарин, Живокини, Ленский, Горев, Рыбаков, Колосова, Медведева, Акимова, Федотова, Ермолова, Никулина и целый ряд других первоклассных творческих сил, ныне сошедших со сцены, создавших целые эпохи русского искусства, были созданы творчеством директоров или режиссеров их времени: они выросли сами из себя и собэю создавали свой театр.
   Этим путем вырос и по этому пути идет Малый театр. Он особенно ярок в эпохи, когда народ богат талантами, бледнеет, когда наступает временный неурожай на них, но принцип артистической или поэтической инициативы, свободного художественно-творческого труда есть основной камень, на котором стоит все его дело, опирается его право на живую связь с жизнью страны и которое делает его постольку жизнеспособным, поскольку жизнеспособен его народ. Сеть театров, покрывших Москву в течение всего времени, как отменена монополия, выработала и иной тип театра -- театр, в котором эта инициатива почти целиком сосредоточена в волевом напряжении некоего третьего. Обыкновенно этот некий третий соединяет в своем лице и руководителя и режиссера. Последнего в гипертрофированном всегда размере. Опять-таки не место здесь ни оценивать, ни оспаривать это явление. Достаточно заметить, что оно получает все большее и большее распространение. И так как волевое начало бесспорно требует прежде всего сильного представителя этого начала, одаренного выдающимся административным и, конечно, режиссерским дарованием любого оттенка и направления, что редко соединяется с талантом артистическим, то созданный им спектакль целиком окрашивается его личным спектром, и в этой окраске этот спектакль представляет лишь точное отражение, как в зеркале, только того, что видит в пьесе и ее представлении на сцене единственный автор спектакля, то-есть этот "повелительный императив" театра. Каждый живой участник действия, как бы он ни был талантлив, непременно является тем же отражением, а не самостоятельным источником света.
   Не будем вдаваться в разбор того, какой театр лучше, какой хуже. Может быть, этот прием творчества спектакля дает иногда прекрасные достижения. Может быть, эта форма творчества, при которой поэт и актер, как и вся nature morte спектакля, есть только орудие в руках одного, представляет собою наилучшую практическую утилизацию искусства, особенно, когда с соизволения "категорического императива" под его строгой ферулой на поверхности спектакля поблескивают и бриллиантовые вспышки отдельного сценического дарования, прорывающиеся между пальцами властной руки, налегшей на спектакль. Наконец, может быть, эти императивы данного театра в силу личного дарования и имеют право на то, чтобы класть на дело свой отпечаток и создавать свои спектакли как выявления своего единоличного художественного замысла, хотя бы за счет чужих, порабощенных сил. Все это может быть. Но это, несомненно, не вечное начало творческого театра. Это одна из форм, убивающих личный почин, обращающих проблески народного гения в чисто служебную, едва ли не машинную силу.
   Результаты этого очень мощного и растущего явления -- повторяю, может быть, во многих случаях очень любопытного и целыми эпохами модного -- очень печальны и требуют сильного противовеса для защиты и укрепления значения не модных, а вечных основ театра -- актера и драматурга -- во всей полноте их художественного приоритета.
   Если не будет театра, где действительно большой артист будет поставлен в условия, при которых только и может вырасти его талант, где за ним оставалось бы право свободной творческой инициативы и где вместе с тем он сам лично нес бы полную ответственность за все, что он создал, тяжела будет и без того тяжелая из тяжких судьба русской сцены. Нельзя не быть тому театру, в который, правда, наряду со многим негодным, стекались и стекаются ценнейшие самостоятельные творцы сценических образов, лучшие воплотители лучших поэтических созданий, творцы целых школ театрального мастерства, в дружном, непрерывном труде из десятилетия в десятилетие двигающие вперед и вперед свое дело, сохраняя из прошлого то, что никогда не истлеет, принося в себе отзвуки и творческие соки той современной им жизни, которая выслала их вперед. Таким сборным пунктом творческих сил страны и лабораторией их художественного труда был и остается Малый театр. Недаром вся сценическая Россия рвется иа его сцену.
   Театр единой воли дал много плюсов. В противоположность тому, чего страстно требует этот театр для Малого, то-есть скорейшего его уничтожения, Малый от всей души желает успеха -- конечно, заслуженного, а не рекламного -- всем тем крупным людям, которые создали эти театры единоличной воли.
   Но для того, чтобы под их влиянием не мельчала и не гасла творческая сила русского актера, а это безусловно замечается за последнюю четверть века под давлением этого перемещения инициативы и ответственности с подлинных творцов спектакля в одну из боковых или даже пусть центральных его точек; чтобы драматург имел сцену, на которой между ним и народом были единственными посредниками его воплощающие и с его творчеством слитые в одно путем творческого же проникновения артисты; чтобы жизнь театра не находилась в полной зависимости от жизни одного индивидуального лица, а была связана с вечным приливом живых творческих сил страны; чтобы было сохранено в театре то, что стало наконец неотъемлемой собственностью трудовых масс, у которых никто не вправе отнять великих писателей, художников, скульпторов, а значит, и актеров, личным гением или талантом освещавших целые эпохи мрака и тьмы, -- для всего этого надо, кроме тех театров, которые живут единой волей -- индивидуальной -- и умирают одновременно с тем, кто проявлял эту волю, -- кроме этих театров, надо сберечь и поддержать театр национального гения, собирателя и сплотителя великих сил, выделяемых всем народом страны без различия класса и рас.
   Малый театр стоит во главе этого типа театров. Смело можно сказать, он ведет их, верный своему художественному и общественному пути. На глазах советской власти его бескорыстная и непрерывная работа и в его стенах и по всей периферии Москвы. Ценность его для новой трудовой России утверждается не единичными заверениями его сторонников и слуг, а неудержимым тяготением к нему, несмотря на все усилия его противников, трудовых пролетарских масс, потоком заполняющих все места, доступные их средствам, заливающих проходы его балконов и галлерей. Жажда знать и воспринимать, жажда обладать всем, что было доступно раньше лишь избранным, делает то, что в будни и праздники не только люди трудовой Москвы всех классов и положений, не только приезжие издалека, но и пришедшие пешком крестьяне соседних деревень расхватывают мало-мальски дешевые билеты. Об этой публике всю жизнь грезил и тосковал Малый театр. "Решение судеб театра в Париже в руках 10% населения, а в Москве едва 0,4. Это не публика. Это кучка людей", -- писал я в своей статье в 1901 году. Время это миновало. Но именно к этому моменту окончательно иссякли его материальные силы. Дух его бодр, но тело немощно.
   В настоящем докладе нельзя обойтись без этого общего очертания идеологии и природы Малого театра. Без этого вступления не были бы понятны его притязания на поддержку в то время, когда материальные ресурсы Республики переживают первые дни своего оздоровления и, как всегда бывает в такие дни, еще не окрепли в должной мере и степени. Если бы Малый театр был просто очень хорошим, даже выдающимся театром, у него, пожалуй, не было бы тех неоспоримых прав на государственную поддержку при этих условиях материального кризиса страны. Но из изложенного анализа его существа выясняется его кровная связь с народом, с его духовными и с его общественными запросами. Малый театр -- один из его жизненных органов, имеющий свои разветвления по всему необъятному пространству его территории, орган, росший и крепнувший вместе с ростом и укреплением народной вели и народной борьбы за свои права, за разум и свободу. Несчастливцевы, пешком разносившие по дремучему лесу старой России великие мысли и образы величайших поэтов мира, видели в старом Варгинском доме все сто лет свою опору и путеводную звезду и прежде всего собирательную силу свободного творческого начала, уже давшего и дающего так много и великих и ценных сотрудников общего народного дела, в котором театр призван быть одним из мощных участников...
   

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ И ПРИМЕЧАНИЯ

   К стр. 394. "Докладная записка народному комиссару просвещения" печатается по копии, хранящейся в делах Малого театра. Публикуем вводную часть. Как пишет сам Южин, "доклад вышел в 48 страниц писчего листа на ремингтоне, из них 10--12 цифровых таблиц в 5--6 столбцов". Все вычисления, приводимые Южиным, всегда любившим оперировать цифровыми данными, производились им самим. Кипы черновиков, писанных рукою Южина и сохранившихся в его архиве, подтверждают это. Доклад потребовал от него напряженной работы в течение месяца и дал огромные результаты. Своевременно данный Южиным сигнал о критическом положении Малого театра позволил принять соответствующие меры, значительно облегчившие его хозяйственное положение. Правительство отпустило средства на ряд нужд театра, в том числе на ремонт зданий (в частности, помещения Театрального училища), на организацию его столетнего юбилея; были увеличены сметные ассигнования, поднята зарплата и т. д.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru