Тейльс Игнатий Антонович
Собрание трудов одного россиянина...

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:


СОБРАНІЕ
ТРУДОВЪ
одного россіянина,
изданное въ пользу
училищъ
заведенныхъ
издателями Утренняго Свѣта

печатано
въ Типографіи ИМПЕРАТОРСКАГО Сухопутнаго Шляхетнаго Кадетскаго Корпуса
1781

   

ПРЕДУВѢДОМЛЕНІЕ.

   Издавая на свѣтъ собраніе трудовъ моихъ, не былъ я подстрекаемъ тщеславгемъ, приобрѣсти наименовaніe хорошаго писателя: ибо я не столько ослѣпленъ собою, чтобъ не могъ примѣтить великихъ недостатковъ и погрѣшностей, коими наполнены оные, а особливо въ относящемся къ священнѣйшей Особѣ ЕКАТЕРИНЫ ВЕЛИКІЯ: и во словѣ и во стихахъ моихъ нѣтъ ни краснорѣчія, ни сильныхъ выраженій, ни высокихъ мыслей, чѣмъ славятся Ломоносовы, Сумороковы, Петровы, Херасковы; но единое простое повѣствованie истинны, начертанно мною. И по тому не сомнѣнно вѣдаю, что многіе станутъ осуждать мою смѣлость; да и не несправедливо. Со всѣмъ тѣмъ ласкаю себя надеждою, что можетъ быть не похулятъ моего намѣренія, побудившаго къ сему изданію. Пылая ревностнѣйшимъ усердіемъ ко всему, что хотя малѣйшую пользу обѣщаваетъ возлюбленному отечеству, и сами собою испытуя, колико прискорбна и тягостна есть бѣдность, стараюсь по силамъ споспѣшествовать той и сію облегчати. По чему съ благодареніемъ похваляя предприятіе господъ издателей журнала утренняго свѣта, и видя исполненіе онаго, хотѣлъ бы искренно участвовать, по спомоществованіи имъ; но ни состояніемъ, ни достаткомъ моимъ не могши оказать услуги, вздумалъ собрать труды мои и напечатать ихъ въ пользу заведенныхъ ими училищъ, покропительствуемыхъ душами сострадательными и щедрыми. И такъ не для чтенія неважныхъ трудовъ моихъ, но для ощущенія внутренняго удовольствія, каковое человѣколюбивыя сердца обрѣтаютъ, услаждая горесть бѣдныхъ и сирыхъ юношей, возращаемыхъ на пользу отечества, думаю врядъ ли кто отречется купить сію книжку. Сколь же почту себя счастливымъ, ежели симъ средствомъ возмогу хотя весьма мало удовлетворить искреннѣйшему желанію блага дражайшихъ согражданъ моихъ.
   

I.

Похвальное Слово
ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ,
Сочиненнное 1771 года Ноября 21 дня.

   Возведеніе на высшіе степени достоинства и чести обязываетъ неоспоримо къ большимъ трудамъ и неусыпнѣйшимъ попеченіямъ. И если точное исполненіе должностей, возлагаемыхъ на людей частныхъ шествующихъ по предписаннымъ правиламъ, великихъ требуетъ стараній; то съ коликою тягостію сопряженъ санъ Государя, не горьстію людей, но цѣлымъ народомъ разполагающаго; не единымъ, но всѣми состояніями учреждающаго; не по установляемымъ другими, но по издаваемымъ самимъ собою законамъ управляющаго! Сколь обширнымъ разумомъ обладать онъ долженъ! Коль мало остается ему времени покоемъ насладиться!-- Я говорю о Государѣ, ходящемъ достойно своего званія, которымъ озабочивается онъ хранить, покоить, счастливить подданныхъ своихъ! А когда Владѣтель единаго народа обремененъ толико; что же скажемъ о Самодержцѣ племенъ безчисленныхъ?-- Дабы подъ державою его вели они жизнь благополучную, онъ долженъ божественными одаренъ быть качествами: ибо не человѣческихъ силъ дѣло, что бы неизсчетныя тьмы людей повинуясь единому Правителю, каждый изъ нихъ жребіемъ своимъ былъ доволенъ.
   Кому же, сто кратъ счастливая Россія! уподобишъ свою Единодержицу Екатерину II, которая изъ многоразличныхъ частицъ составленное и полсвѣта занимающее тѣло твое, нося на монаршихъ раменахъ своихъ, и тончайшія жилки его отъ поврежденія сохраняя, нужными соками напояетъ и въ стройности покоитъ?-- Но можно ли уподоблять то, что всякаго уподобленія превыше? Итакъ вмѣсто тщетныхъ того изысканій, обновляйся неизрѣченною радостію, что и въ сей день торжествуешь возвышеніе своего блаженства; что въ сей пресвѣтлый день человѣколюбивою и мужественною десницею Великія Повелительницы твоея попранна ужаснѣйшая гидра, укрощена свирѣпость мучительнѣйшія болѣзни, терзавшія толико лѣтъ утробу твою неослабно! Насладись и нынѣ душевнаго пированія! Насладись цѣлительныя пищи безприкладныхъ добродѣтелей своея. Владычицы, по Имени которыя и позднѣйшіе потомки всея подсолнечныя дознаютъ, коль велико благополучіе человѣковъ, когда поставленные надъ ними Цари о поспѣшествованіи онаго пекутся неусыпно! Воспой между радостныхъ кликовъ безчисленныхъ народовъ, млекомъ благотворенія Нѣжныя своея Матери читающихся, воспой Екатеринѣ Премудрой хвалы, не подлою лѣстію, не гнуснымъ раболѣпіемъ, не пышнымъ и надутымъ словомъ прикрашенныя, но прямою непорочностію, возлюбленною истинною, драгоцѣнною простотою соплетенныя! Дозволь и мнѣ усердіемъ ко Престолу пылающему, дозволь, со играніемъ сердечнымъ возвысить слабый гласъ мой на прославленіе Виновницы празднества настоящаго!
   Тяжкій и силы искуснѣйшаго витія превозходящій трудъ приемлю! Не вкуся плодовъ краснорѣчія, не испытавъ прелестей непринужденнаго слога, и ко исполненію толь дерзновеннаго намѣренія окруженъ будучи со всѣхъ сторонъ немощію, теряюсь! Но сквозь покрывающій меня густый мракъ невѣденія, сквозь мглу непроницаемую скудости силъ душевныхъ, усматриваю себя уврачеваніею Взирая на Всѣмилостивѣйшую Государыню нашу, безприкладнымъ снисхожденіемъ, матерьнимъ благоутробіемъ, небеснымъ милосердіемъ украшающуюся, и за всѣ изливаемыя на насъ благодѣянія токмо чистоты сердечныя, откровенныя искренности, прямаго нелицемѣрія требующую, восхищается слабый духъ мой. Симъ ободренъ, пускаюсь въ путь недостигаемый! Да единая истинна будетъ вождемъ моимъ!
   Я не стану изчислять наружныхъ плѣняющихъ добротъ Великія нашея Монархини; но доколѣ не оскудѣютъ силы, представлю хотя малую тѣнь душевныхъ Ея дарованій, которыми Она для устроенія блаженства человѣческаго рода обогащена десницею Всевышняго прещедро, и которыя на врученную Ей Россію повсѣмѣстно обильно истекаютъ.
   Верховною добродѣтелію Государей есть благочестіе, яко крѣпчайшая подпора общества, на незыблемомъ основаніи спокойствія умовъ оное составляющихъ утвержденная. Чѣмъ наиболѣе приближаются государства къ паденію, если не прилеплѣніемъ къ неистовствамъ, разслабляющимъ душу, и слѣдующимъ непосредственно за презираніемъ дѣлъ, возлагаемыхъ на насъ Закономъ Божіимъ и самымъ чувствіемъ благодарности къ Подателю жизни. Исторія, зерцало произшествій, показуетъ намъ ясно, что было источникомъ опроверженія величайшихъ Монархій. И какъ примѣры управляютъ нами всего сильнѣе; то коль чувствительное дѣйствіе и съ самыхъ непостояннѣйшихъ умахъ производить благочестіе Государя, яко перваго Вождя подданныхъ! Душа Премудрыя нашея Самодержицы исполнена сея добродѣтели: Она ни единаго дѣла не начинаешь безъ призыванія Всевышняго на помощъ, и ни малѣйшіія щедроты, изливаемыя имъ на освященную Ея Особу, или на врученную Ей державу, не упускаетъ безъ торжественнаго на олтари сердца своего приношенія благодарности. Но великая душа не можетъ ни какою добродѣтелію съ полнымъ удовольствіемъ наслаждаться, не обращая оную на пользу и дальнѣйшаго Потомства. всемилостивѣйшая Государыня наша. устрояющая блаженство Россіи и для безконечныхъ временъ грядущихъ, первою стезею къ оному ставитъ, что бы народы Свои во истинной утвердить Вѣрѣ, прогнавъ отъ очей ихъ толь вредный и поносный человѣчеству мракъ суевѣрія, ихъ ослѣпляющій. Для сего въ верховные пастыри избираешь мужей просвѣщенныхъ, житія примѣрнаго и неутомимостію во трудахъ веселящихся, которые по водруженнымъ самимъ Богомъ во умы наши стопамъ истинны шествуя, и премудрымъ Ея послѣдуя наставленіямъ, изтребять вскорѣ гибельное упорство сердецъ непокорливыхъ и ложными видами святости прельщающихся; согласять умы даже ко единоплеменнымъ ненавистію ражженные, и тѣмъ самымъ тысящи заблуждшаго народа поставя на путь правый, оградятъ Законъ Божій еще крѣпчайшими стѣнами. А что бы всѣхъ подданныхъ Своихъ обратить ко единовѣрію, яко къ неразрушимому союзу между ими, запретила Она приводить ихъ къ тому притѣсненіемъ или насилованіемъ совѣсти, средствами удобными только питати вражду притворствомъ сокрываемою, и тѣмъ опаснѣйшую: но свободное исповѣданіе Вѣры не возбраня ни единому языку, предвидитъ ясно, что благоразумное правительство и со смиреніемъ соединенное терпѣніе просвѣщеннаго духовенства толь желаннаго конца достигнуть, и живо покажутъ свѣту, коль много тѣ заблуждались, которые ища разпространить Вѣру, тьмы невиннаго народа погубили, и обширныя опустошили земли. Вотъ слабое изображеніе истиннаго благочестія Соорудительницы Храмовъ, красотою и великолѣпіемъ славнѣйшимъ даніямъ неуступающихъ, а пользою предъ ними далеко превозносящихся.
   Устремимъ теперь вниманіе на человѣколюбіе, истекающее непосредственно отъ любленія Бога, и въ душѣ отъ природы нѣжной, жалостливой и милосердой обитающее. Много бы нашелъ я примѣровъ, что Ея Величество приводитъ онымъ всѣхъ смертныхъ во изумленіе: но великость добродѣтели и во единомъ поступкѣ сіяетъ. Взирая, колико страждетъ человѣчество отъ смертоносныя оспы, пожирающія съ таковымъ свирѣпствомъ безчисленное людей множество, не могла отъ пролитія слезъ горчайшихъ удержаться; и одаренна будучи свыше премудростію, изъискивала способы къ отвращенію сего бѣдствія, на конецъ къ неизрѣченной своей радости открыла оный, къ неописанному удивленію Вселенныя мужественно прибѣгла къ оному, и презрѣвъ естества уставы, подвергла вседражайшую жизнь свою опасности, имѣя спасеніе подданныхъ своихъ предметомъ. О! человѣколюбіе божеству свойственное! Ибо сходно ли то съ человѣчествомъ, что бы неизсчетные народы ущедривъ благодѣяніями, и наименованна будучи по преславнымъ дѣламъ своимъ Великою, Премудрою, Матерію Отечества, совершила такій подвигъ, о которомъ неустрашимѣйшій и еще прославиться ищущій герой ужаснется и помыслить!
   Если же помазанная самимъ Всевышнимъ Монархиня наша толь далеко простираетъ свое человѣколюбіе; то что скажемъ о Ея великодушіи, неразлучномъ онаго спутникѣ? Единый примѣръ покажетъ Намъ превозходство онаго. Когда всеобщаго блага ненавистники, испуская изъ пенящихся злобою челюстей своихъ ядъ буйства и раздора, попранны стали бодрствующею прозорливостію Ея, и уже свойственнымъ дерзкимъ умамъ образомъ приходили въ отчаяніе о своей жизни, которыя они и по установленіямъ гражданскимъ и по правамъ естественнымъ, и по законами Божіимъ должны были лишиться; тогда жалостію и ко злодѣямъ своимъ преклоненная душа Ея даруя имъ животъ, тѣмъ еще терзается, что отлученны будучи отъ общества, въ коемъ они яко изверги жить не достойны, осуждены терпѣть многія безпокойства. Нѣтъ ничего легче, какъ отнять у человѣка жизнь, которыя онъ вездѣ и отъ всего лишиться можетъ: ничего нѣтъ и премудрѣе и благотворнѣе, какъ смерти достойныхъ къ похвальной обращать жизни, и уже обществу безполезными содѣлавшихся учинять полезными. Великодушіе Екатерины II все сіе производитъ.
   Когда взирая на источники добродѣтелей, изумляемся и не достаетъ силъ нашихъ, чѣмъ превознести ихъ достойно; то какимъ сладостнымъ нектаромъ упояемся изъ разливающихся отъ нихъ протоковъ! Обратимъ ли очи на милосердіе нашея Великодушныя Обладательницы? Видимъ тьмы погибающихъ спасенными, сохраненными, обрадованными, возвеселенными. Созидаются домы для сирыхъ, несчастныхъ, отверженныхъ, безвинныхъ младенцевъ; уже на погубленіе рожденные изторгнуты изъ рукъ убійственныхъ, обращены къ жизни, поставлены къ, пользѣ отечества; уже и предъ очами порочнѣйшаго мерзостное дѣтоубійство поражено, отвращено, изтреблено; уже на пищу его проглянувшіе изхищены изъ его челюстей, веселятся, ликуютъ и Спасительницу свою устами, сердцемъ и душею неумолкно возпѣваютъ. Устремимъ ли взоры на Ея матерьнее къ подданнымъ благоутробіе? Находимъ, что премудрыми Ея о воспитаніи учрежденіями получаетъ юношество такъ сказать новую природу: ибо тщетны неусыпные труды въ возвращеніи, безполезно питаніе глубокими знаніями, недѣйствительно откровеніе наукъ высокихъ, когда сердце съ самыхъ нѣжныхъ лѣтъ не устроено къ добродѣтелямъ, и достохвальными не напоено склонностями. Сколь же превозходныхъ плодовъ отъ такого воспитанія ожидать должно, въ которомъ и душа и сердце и разумъ тѣмъ единымъ назидаются, что возноситъ человѣчество и къ неложному ведетъ блаженству! Премудрое сіе попеченіе обращено и на нѣжный прекрасный полъ, яко всѣхъ лучшее твореніе, когда на удѣлъ доставшаяся ему красота тѣлесная облечена добродѣтелями, и разными убрана знаніями, придающими ей тѣмъ болѣе сіянія и блеску, тѣмъ болѣе власти и дѣйствія ко смягченію сердецъ ожесточенныхъ.
   А какъ всѣ таковыя и симъ подобныя благодѣянія Екатерины Великія, коихъ изчислять ни силы ни времени не достанетъ, сопрягаются необходимо съ щедростію; то коснемся и сея всюды обильно изливающіяся добродѣтели Ея. Не можно сказать, что бы она рѣдко на свѣтѣ обитала; но рѣдко употребляется въ въ стоящемъ ея видѣ. Иный думая исполнить оную, производитъ паче расточеніе, и дѣлаетъ непричастными ея тихъ самыхъ, кои въ томъ имѣютъ нужду, не для удовлетворенія своей роскоши или ненасытимости, а для удовлетворенія необходимостямъ естественнымъ. Иный ослѣпясь тщеславіемъ, вмѣсто того, чтобы соединяя оную со кротостію привлекать къ себя сердца, превозносится и надѣляемыхъ имъ почитаетъ пресмыкающимися тварями, сохраненіемъ своея жизни ему одолженными; а сіе самое дѣлаетъ, что почти всякъ желаетъ лучше носить раздранное рубище, или отъ неимущества прекратить дни свои, нежели таковымъ образомъ надѣвать на себя драгоцѣнную одежду имъ подаваемую, или насыщаться пищею предлагаемою имъ съ таковыми мыслями. Но какую всѣхъ взоры удивленіемъ, всѣхъ сердца возхищеніемъ поражающую картину представляетъ очамъ нашимъ щедрость Человѣколюбивыя и Кроткія Екатерины! Украшенный почтенною сѣдиною старецъ, и кипящую юность, и бодрое мужество, и нагбѣнную старость истоща на поддержаніе тягости общества, не чувствуетъ своея дряхлости, наслаждаясь неизчерпаемыми щедротами Милосердыя Госудррыни; онъ крушится только о томъ, что уже совсѣмъ увядшія силы свои не можетъ посвятить на прославленіе своея Владычицы. Отъ враговъ Отечества пораженный глубокими ранами воинъ не ощущаетъ несносныхъ болѣзней и мученій, питаемъ и цѣлимъ будучи прещедрою рукою своея Единодержинцы онъ о томъ единомъ стенаетъ, что неустрашимое имѣя сердце, не можетъ послѣднюю кровь свою пролить для приращенія громкія славы Ея. Успокойся почтенная старость! не терзайся мужественный, войнъ! Вы и тѣмъ уже Защитницу свою прославляете, что вмѣсто неизбѣжнаго унынія во угнетаемыхъ васъ скорбяхъ, безпрестанно веселитесь. Ослабшій искусный строитель хотя единыя части просвѣщенія народнаго, осыпанъ будучи щедротами Премудрыя Обладательницы полсвѣта, напрягаетъ оставшую крѣпость духа, течетъ во хранилище трудовъ своихъ, и тѣмъ радуется неизрѣченно, что и при оскуденіи силъ своихъ могъ хотя слабо изобразишь чувствія благодарности ко своей Покровительнице. Тягчайшими недугами и мучительнѣйшими несчастіями обремененные воздвигаются отъ гноища. Цѣлые града пылкою стихіею пожранные обновляются, и изъ пепла, съ который они преобращенны были, возводятся зданія великолѣпныя. Словомъ всѣ таковыя бѣдствія и напасти прогнанны неистощимою щедростію Moнархини Человѣколюбивыя.
   Но сія добродѣтель то ли единое предмѣтомъ имѣетъ, что злополучіями обуреваемые приводятся ко пристанищу спокойствія и радости? Никакъ: подобно во трудахъ неутомимому наставнику, веселящемуся тщаніемъ и прилѣжностію учениковъ своихъ, Екатерина Великая сладчайшее вкушаетъ удовольствіе, взирая на исполняющихъ долгъ сыновъ отечества, послѣдующихъ хотя мало Ея трудолюбію; и что бы еще большую возбудить въ нихъ ревность и усердіе къ сооруженію благополучія ближняго и ихъ собственнаго, изливаетъ на нихъ обильныя щедроты и милости такъ, что имъ остается только о томъ песчися, какъ бы наискорѣе и съ премудрыми Ея установленіями согласнѣе произвесть порученное имъ въ дѣйство, откинувъ вражду, дружество и самое родство, и изтребя ненависть и злобу, пристрастіе и похлѣбство. Щедрота Ея простирается равномѣрно и на общества просвѣщеніе устрояющія и человѣческому роду украшеніемъ служащія: науки и художества, ремесла и искуствы разширяютъ густыя свои вѣтьви, и приятнымъ листвіемъ покрывшись и зрѣлыми обогатясь плодами, не только вкушеніемъ, но и самымъ взоромъ оныхъ питаютъ. Издаются на свѣтъ сочиненія, показующія дѣла древнія и новѣйшія Россіи, которыя до нынѣ сокрывали отъ любопытныхъ умовъ такія произшествія, кои отверзаютъ имъ путь къ точному познанію нравовъ прославившагося и славящагося народа. Переводятся на россійскій языкъ полезныя творенія мужей во древности и въ новѣйшія времена знаменитыхъ, и часы на успокоеніе отъ трудовъ опредѣленные занимаются сколько приятнымъ, столько и поучительнымъ оныхъ чтеніемъ. Процвѣтаютъ въ Россіи знанія, хотя и прежде насажденныя, но неприносившія таковыя пользы. Природа отворяетъ трудолюбивымъ своимъ испытателямъ новыя пути ко обозрѣнію красотъ и рѣдкостей ея; горы разверзая нѣдра свои, несутъ драгоцѣнныя сокровища на воздвиженіе обелисковъ Той, которая переродившему Россію Петру сооружаетъ монументы, и тѣмъ величество свое еще болѣе возвышаетъ. Земля угобжаясь искуснымъ дѣлателемъ, произращаетъ плоды, до нынѣ въ Россіи неизвѣстныя. На конецъ непроходимыя пустыни обитателями насѣляются, и вмѣсто того, что прежде покрывались единымъ быліемъ, нынѣ подъ бременемъ тучныя жатвы стенаютъ. Сіи то суть дѣйствія щедрости Всемилостивѣйшей нашея Государыни, Я умалчиваю, сколь много превозносится Она сею добродѣтелію и во иностранныхъ державахъ: ибо нѣтъ ни единаго славнаго во свѣтѣ мужа, который бы ощущая оную, не удивлялся достойной Совмѣстницѣ и Покровительницѣ музъ.
   Но всѣ изливаемыя Ею на насъ благо творенія купно и великую премудрость Ея показующія, провождаются безприкладными къ подданнымъ снисхожденіемъ. Обладая несмѣтными богатствами, владычеству; въ обширныхъ царствахъ, обиліемъ и къ нуждѣ, и къ роскоши служащаго избыто чествующихъ; самодержавствуя многоразличными народами, повелѣній Ея съ нетерпѣливостію ожидающихъ, для прославленія Ея на все отважиться готовыхъ, и во преуспѣяніи въ томъ нимало несомнѣвающихся; удостоиваетъ Она послѣдняго раба своего не токмо пронзающимъ радостію всѣхъ души воззрѣніемъ своимъ; но не гнушается и говорить съ нимъ: и онъ таковымъ Великія Самодержицы своея возхищаясь снисхожденіемъ, открываетъ Ей всю глубину своего сердца, подобно, какъ лобзаніями нѣжныя матери возвеселенный его рокъ кажется тѣмъ только однѣмъ безпокоится, что не достаетъ ему выраженій изъявить душевныя чувствованія благодарности, которою виновницѣ радости своея обязанъ. Какимъ удивленіемъ, какимъ изумленіемъ поражаетесь вы иностранные народы, когда взирая на наше счастіе, представляете себя въ мысляхъ, коимъ образомъ ваши Государи поступаютъ! Вы и про считаете за чудо, когда удостоиваетесь ихъ взора, а особливо въ торжественныхъ Собраніяхъ. Мы же горчайшимъ уныніемъ терзаемся, когда пришедъ въ монаршіе чертоги, для насыщенія жадныхъ очей нашихъ зрѣніемъ возлюбленныя своея Матери, не слышимъ въ которомъ ни будь мѣстѣ божественнаго Ея гласа. Не удивляйтесь! Ваши Государи почитаютъ себя превыше смертныхъ; а Екатерина II, хотя прямо дѣлами своими подобится Вегу, помышляетъ безпрестанно, что Она человѣкъ, и тѣмъ великость духа и премудрость свою еще болѣе показываетъ. И самое сіе снисхожденіе не свидѣтельствуетъ ли Ея прозорливости? Невинность зря себя притѣсняемою, и находя убѣжище во правосудіи Государя, не страшится, что долго принуждена будетъ стенать въ несчастій: но къ Защитницѣ своей имѣя свободный доступѣ, открываетъ Ей вскорѣ напасть свою, и въ туже минуту освобожденіе получаетъ. Гонители ея содрогаются; и уже сильный не дерзаетъ угнетать слабаго, развѣ злостію ко своему ближнему толь ослѣпленъ много, что ни поношеніе народное, ни самое по законамъ строгое наказаніе ни во что вмѣняетъ.-- Но таковый не достоинъ и наименованія человѣка!
   Можетъ быть спросятъ меня, для чего не говорю о правосудіи Великія нашея Монархини, яко о добродѣтели, отъ которой кажется произошло и само установленіе Государей?-- Не исполняетъ тотъ добродѣтель великодушія, который невинности не защищаетъ и пороковъ и наказываетъ; и не заслуживаетъ тотъ имя щедраго, который грабителя и неимущаго награждаетъ.-- Когда же и изъ слабая описанія моего токмо нѣкоторыхъ добродѣтелей Премудрыя нашея Самодержицц понимаемъ ясно, что всѣ онѣ туды единственно клонятся, дабы благополучіе каждаго устроить безъ оскорбленія другаго то напрасно упоминать о правосудіи, безъ коего бы онѣ такъ сказать неодушевленны пребывали. Мнѣ только остается показать нѣкоторыя, дѣйствія Ея Премудрости: ибо описать оную подробно, и тончайшихъ умовъ силу превозходитъ.
   Обозрѣвая прозорливымъ окомъ все пространство и окрестности своея Державы усмотрѣла Она, коль великую обширность занимаютъ ея предѣлы, и какое множество разнообразныхъ народовъ въ ней обитая, избыточествуютъ всемъ тѣмъ, что не только къ сожитію человѣческому потребно, но и увеселеніе доставляетъ, не упоминая о неизсчешныхъ сокровищахъ и нѣдрахъ ея кроющихся, и трудолюбивыя руки жаждущихъ. И такъ подобно прозорливому, живому и мудростію одаренному Домостроителю, Екатерина Премудрая устремила вниманіе свое на комерцію. источникъ обогащенія государствъ; и позная какіе прибытки могутъ Россіи произойти отъ Торговли со иностранными, которые во прорастѣніяхъ ея необходимость имѣютъ, а напротивъ того она во продуктахъ ихъ почти никакія не терпитъ нужды, издала фазныя для того учрежденія и права. И уже Отцемъ Отечества разпространенное купечество отъ искусныя руки Премудрыя Матери Отечества приобрѣтя новыя отрасли, процвѣтаетъ и сторичные плоды рриноситъ. Но чтобъ ни малѣйшая для подданныхъ: Ея излишняя, а другимъ государствамъ нужная вещь не оставалась безъ пользы, учредила Она особливую Комиссію, дабы оная все сіе подробнѣйшимъ расмотрѣвъ образомъ, изъискала, чѣмъ въ Россіи комерція еще болѣе возвысишься можетъ. Устроя на толь твердомъ основаніи обогащеніе своихъ народовъ, и для безопасности ихъ крѣпчайшую воздвигла ограду, снабдя храброе сухопутное и морское воинство многими премудрыми узаконеніями, для сохраненія онаго безпрестанно въ такомъ порядкѣ, что бы всякое мгновеніе готово было къ защищенію обширныхъ земель Ея и къ отраженію нападеній вражіихъ: ибо истинную славу Государей поставляетъ Она не въ разширеніи своихъ предѣловъ кровопролитный бранями, но въ поспѣшествованіи благоденствію подданныхъ, награждая ихъ всемъ тѣмъ, что къ содержанію и ко удовольствію ихъ служитъ, и что сохраняетъ добрые ихъ нравы, тишину и спокойствіе. Первое же и наибольшее вниманіе Екатертны Великія обратила на себя гражданскихъ судовъ разправа. Отъ благотворныя десницы Ея изліялись такіе законы и учрежденія, кои премудрость и человѣколюбіе Ея изображаютъ ясно, и которыми вкравшіяся пагубныя злоупотребленія и неудобства отвращены, лихоимство и корыстолюбіе изтреблены, мерзостное ябѣдничество попранно; а на мѣсто оныхъ возставлены истинна, честь, исполненіе законовъ; и ужъ каждаго правы сохраняются нерушимо.
   Но предвидя, что премудрыя Ея учрежденія можетъ быть временемъ, яко червемъ все източающимъ, хотя нѣсколько силы своея лишатся, слѣдовательно и блаженство подданныхъ Ея поколѣблется для вящщаго укрѣпленія онаго въ роды родовъ, приняла на Себя трудъ уму человѣческому невмѣстимый, и великолѣпнѣйщій обелискъ Ей созидающій. Во устроеніи счастія смертныхъ неутомимою рукою написала Наказъ, какимъ образомъ для данной Ей отъ Бога Россіи, пространствомъ своимъ цѣлую Европу превозходящей, и безчисленнымъ множествомъ разнообразныхъ племенъ наполненной, составитъ правы и узаконенія такъ, чтобы все Государство вообще, и каждый народъ, и каждая область, и каждый подданный особенно находилъ себѣ отъ оныхъ, безъ оскорбленія другаго, довольствіе, покой и безопасность. Для сего повелѣла изо всѣхъ мѣстѣ и отъ всякаго состоянія Царствъ своихъ избрать людей разумнѣйшихъ, коимъ бы какъ положеніе, доброта, выгоды и недостатки первыхъ, такъ нравы, преимущества, нужды и желанія обитателей оныхъ извѣстны были, дабы тѣмъ легче и удобнѣе отвратить или предупредить зло, тѣмъ совершеннѣе и скорѣе исправить поврежденное, и между всѣми равновѣсіе и соразмѣрность поставить, имѣя при томъ главнымъ правиломъ, что бы ко исполненію законовъ привлечь не столько жестокимъ наказаніемъ порока, сколько поощреніемъ добродѣтели. Собираются во Престольный Градъ избранные для построенія Блага своего Отечества; разкрываютъ начертанный съ Небесъ посланнымъ Зодчіемъ чертежъ огромнаго, великолѣпнаго, и взорами человѣческими недостигаемаго зданія сего; находятъ, что въ немъ и самый безгласный младенецъ обрѣтаетъ и нужное и полезное и ко увеселенію служащее. Приходятъ во изумленіе, возхищаются размышляя, какъ пресвѣтлый храмъ блаженства себя и соотчичамъ воздвигнутъ, когда ни единое слово не сокроется отъ взору ихъ. Толь радостными упоенны мыслями, припадаютъ къ освященнымъ стопамъ божественны Законодательницы, свыше премудростію вѣнчанныя Екатерины, да ко произведенію возложеннаго на нихъ многотруднаго и преславнаго дѣла сего, вдохнетъ въ нихъ хотя мало Своея прозорливости и неутомленія, дабы тѣмъ достойнѣе и тѣмъ удобнѣе соорудить начертанное десницею, священное жилище правъ и законовъ то возлюбленныя Богомъ страны, которую Она хранитъ, покоитъ и возвышаетъ. Такимъ образомъ подъ благословеніемъ Всемогущаго и подъ руководствомъ поставленныя Имъ самимъ Строительницы благоденствія нашего, при усерднѣйшихъ моленіяхъ и торжественныхъ возклицаніяхъ Россіи, приступили избранные ея мужи къ воздвиженію такого зданія, которое и единымъ воображеніемъ удивляетъ Вселенную.
   Чѣмъ же воздала ты, о преблаженна Россія! что принесла на жертву Всемилостивѣйшей своей Государынѣ за успокоеніе, за прославленіе, за возвышеніе свое Ея добродѣтелями прогнанны отъ тебя многоразличныя терзавшія утробу твою напасти, попранны и изтреблены ужасные страхи и бѣдствія, а на мѣсто оныя веселія, радость и утѣхи въ тебѣ водворились! Премудрыми Ея учрежденіями вкушаетъ сладчайшіе плоды просвѣщенія! Превозходною великостію духа и неусыпными попеченіями Ея вознесенна ты надъ всѣми державами! Ты наименовала Ее Великою, Премудрою, Матерію Отечества, не нашедъ иныхъ достойнѣйшихъ титловъ, которые моглибъ прямо выразить и неимовѣрныя дѣла Ея, и твою любовь и твое къ Ней усердіе. И такъ, со всѣхъ сторонъ окруженна сіяніемъ славы, оставалось тебѣ наслаждаться своимъ благополучіемъ, и добродѣтелями твоими сохранять оное въ непрерывные вѣки.
   Но счастіемъ человѣческимъ терзающаяся зависть взирая на Россію, довольствіемъ обилующую, просвѣщеніемъ украшающуюся, радостными увеселеніями избыточествующую, въ объянтіяхъ нѣжныя Матери, ликовствующую, и поклоняющуюся Ей, яко Великой и Премудрой сердецъ и умовъ Владычицѣ; заскрежетала злобою изощреными зубами, ядомъ безпокойства и свары ражженную утробу свою разрывала, зашипѣла на вражду людей разъяреннымъ языкомъ своимъ, и пронзительное изпустивъ жало, поколебала златую тишину, въ Россіи царствовавшую. Уже хитростями ея подвигнутый Стамбулъ возстаетъ стремительно противу страны защищаемыя Богомъ, не приведя себѣ на мысли, что тщетны полки безчисленные, недѣйствительны храбрость и мужество, безполезны великія богатства, когда подъемлютъ оружіе противъ народа управляемаго самою Премудростію, добродѣтелями препоясанною и нелицемѣрною подданныхъ любовію огражденною. Вѣроломный Стамбулъ! какъ могъ ты до такія крайности ослѣпиться? Развѣ забылъ ты прежнія свои раны, которыми исполинное тѣло твое изъязвлено было россійскою побѣдоносною рукою? Или спокойствіе тебѣ наскучило? Или возгордясь своимъ могуществомъ, чаялъ овладѣть Вселенною?-- Можетъ быть достигъ бы ты сего желанія, еслибъ не было Россіянъ во свѣтѣ; можетъ быть во другихъ народахъ не нашедъ себѣ препоны, на всѣхъ бы наложилъ дани: но когда на Россію брань воздвигнулъ, то вмѣсто дани несешь съ собою ужасъ, стыдъ, поношеніе. Россійскіе воины, прозорливымъ и мужественнымъ вождемъ повелѣваемые, лишь только вступили во твои обиліемъ утучненныя и воинствомъ усѣянныя земли, какъ самыхъ храбрыхъ наѣздниковъ твоихъ поражаютъ, ты бѣжишь, неизсчетныя покидаешъ корысти и крѣпчайшіе града со всѣми орудіями оставляешъ. Уже тамъ гдѣ луна твоя сіяла, россійскій Орелъ простираетъ крылія; уже отверзсты врата въ области подъ игомъ твоимъ стенающихъ отраслей Славенскихъ; уже верхи горъ неприступныхъ, во узы тобою заключенныхъ, нагибаются предъ побѣдителями и освобожденіе получаютъ; уже притѣсненное тобою христіанство лобзаетъ своихъ избавителей: словомъ, гдѣ только Россъ предстанетъ, вездѣ тебя разитъ; ни томящій зной, ни рѣзскій хладъ, ни крутящіеся вихри его не колѣблятъ; вездѣ онъ лаврами вѣнчается. Въ самый первый годъ неправеднаго воеванія твоего коликими пронзаешся ты ранами, и какіе народы у тебя отъемлются! Но все сіе началомъ твоего наказанія было.
   Наступилъ другій для Туреціи плачевный годъ; поля, рѣки, горы, селы, града, столицы отъ ига ея отторгнутые, какъ будто перстомъ указуютъ, коль глубокія язвы нанесены ей отъ Россіи. Почувствовалъ Константинополь напасть свою; повеливаетъ многочисленнымъ отборнымъ полкамъ соединиться. Воздухъ наполняется звучнымъ шумомъ ихъ, смѣшаннымъ съ гордымъ ржаніемъ и топотомъ конскимъ; земля стенаетъ подъ тягостію несмѣтныхъ орудій и обозовъ ихъ. Казалось, что не только небольшій сонмъ людей уже, отъ подвиговъ воинскихъ утружденныхъ пожрать они въ состояніи, но цѣлый свѣтъ покорити въ силахъ. Однако между тѣмъ какъ уже о побѣдѣ не сомнѣваясь, разполагаютъ они наказаніе изведенному изъ неволи ихъ христіанству, россійскіе храбрые воины простирая мышцы на защищеніе дражайшаго Отечества, на прославленіе возлюбленныя Монрахини, на сохраненіе спасительныя Вѣры, и предводимы будучи мудрымъ, неустрашимымъ и искуснымъ начальникомъ, пренебрегаютъ всѣми опасностями; они не мысля о числѣ враговъ своихъ, стремятся на нихъ, бьютъ, колятъ, рубятъ, топчутъ, гонятъ, отъемлютъ орудія, берутъ плѣнныхъ, и не обрѣтая болѣе противниковъ, занимаютъ станъ неприятельскій, богатыми корыстями исполненный, гдѣ усердныя приносятъ Всевышнему благодаренія, гласятъ славу Екатерины Великія, превозносятъ вождей похвалами, и утрудясь приятнымъ наслаждаются отдохновеніемъ. Но не долго покоилось побѣдоносное оружіе ихъ; вскорѣ на поляхъ марсовыхъ созрѣли имъ новыя лавры. Разсыпанные остатки вражіе собираются, получаютъ помощъ, всѣ орды къ нимъ присоединяются. Объемлетъ ужасъ, когда и мысленному оку съ одной стороны неисчетныя толпы гордыхъ, отчаянныхъ и разпаленныхъ сопостатовъ, а съ другой во сравненіи тѣхъ самое малое число утомленныхъ ратниковъ представляется. Однако воинъ, привыкшій только вопрошать, гдѣ неприятель? ничего не страшатся, и чѣмъ болѣе трудовъ къ побѣдѣ находитъ, тѣмъ большую приобрѣсть мнитъ славу, тѣмъ большею радостію питается душа его. Подобно и воины россійскіе увидя несмѣтныя силы агарянскія, отмстить имъ жаждущія, не токмо не поколебались духомъ, но взыгравъ сердцемъ, бой первые открыли. Правда, долгое время не могли они ихъ опрокинуть, и многихъ товарищей своихъ лишились: на конецъ раздражась медленностію и урономъ, возглашаютъ имя поборствующія по нихъ Екатерины, и съ словомъ вдругъ бросаются на сопротивляющихся отчаянно враговъ своихъ, поражаютъ ихъ, устилаютъ ихъ трупами поле, и досадуютъ, что не всѣхъ изтребили, дабы о неслыханной побѣдѣ ихъ возвѣстила Стамбулу единая слава въ душахъ носимыя Минервы. Слѣдствіемъ битвы толь ужасныя было овладѣніе многими крѣпкими градами неприятельскими.
   Зри, Стамбулъ несчастный, зри, какъ подсѣчены рога кичливыя луны твоея, и какъ злобствуя Россіи вѣнцы ей соплетаешъ! Но еще не изочтены неизцѣльныя твои раны. Обратись въ другія страны, тѣ куда ты россійскою тѣснимъ рукою! Ни обширная Асія, ни Архипелагъ взора твоего трепещущій, ни моря тебѣ повинующіяся не сокрылись отъ прозорливости на престолѣ россійскомъ сидящія Премудрости; вездѣ разсѣваютъ знамена Ея. Можетъ быть несправедливость твоя въ которомъ нибудь мѣстѣ и ей наказывается... Суетное воображеніе! Всюды окруженъ ты напастями, всюды Россія торжествуетъ. Горсть воиновъ ея отправленныхъ на защищеніе притисняемыхъ тобою во Асіи христіанъ, пробирается сквозь мѣста непроходимыя и крѣпкіе града твои разрушаетъ. Взгляни на раззоряемую тобою Грѣцію! Россіяне достигнувъ сея страны чрезъ безпредѣльные океаны, мимо бреговъ враждою къ нимъ насѣленныхъ, сквозь воды и славнѣйшимъ въ мореходствѣ народамъ трудныя, побѣждаютъ не столько мечемъ, сколько великодушіемъ своимъ всѣхъ сердца къ себя привлекаютъ и стенящихъ единовѣрцовъ возставя, подъ крѣпкую Монархини своея десницу подвергаютъ. Ты ужасаешся; противу нѣсколькихъ кораблей, въ чужихъ пристаняхъ обращающихся, неизвѣстныя волны разсѣкающихъ, хотя мужественнымъ, остроумнымъ и неустрашимымъ героемъ управляемыхъ; противу сея небольшія морскія россійскія силы высылаешъ ты флотъ названнаго Непобѣдимымъ превозходящій, и кормило онаго искусному и въ мореходствѣ состарѣвшемуся кораблеправителю вручаешъ. Что же послѣдовало? Въ самое то время, когда о семъ неравенствѣ размышляя, о мнимой погибели воиновъ россійскихъ возхищался, забывъ, что вездѣ прикровенны они щитомъ многоочитыя ихъ Минервы; въ самое то, говорю, время, когда ты къ торжественнымъ веселіямъ приуготовлялся, прибѣгаетъ къ тебѣ вѣстникъ ужасомъ еще объятый. Ты вопрошаешъ его, въ какую гавань отведены плѣнныя суда россійскія? Онъ изумляется и безмолствуетъ. Ты требуешъ, да о побѣдѣ раскажетъ тебѣ подробно: онъ удовлетворяетъ твоему любопытству; онъ радость твою преобращаетъ во скорбь неутѣшную: вѣщаетъ, что воды, гдѣ безчисленныя громады твои стонали, кипятъ срацынскою кровію и раздробленныя ихъ члены изрыгая, стремятся къ кораблямъ побѣдительскимъ, ударяютъ въ нихъ радостными волнами, отдаютъ приятнымъ журчаніямъ своимъ голоса, славу Россовъ гремящіе, и гордые струи свои несутъ въ моря пространныя, извивая всюды побѣдоносное Имя Екатерины Великія. Взирай священныхъ дружества союзовъ нарушитель, что ты и на влажномъ полѣ россійскимъ Орломъ поиманъ, одоленъ, разтерзанъ; что для него и тамъ неувядаемыя прозябли лавры!
   Устреми неомытнымъ студомъ покрытые взоры свои, устреми ихъ теперь на Бендерскія стѣны, глубокими рвами окопанныя, пламеноносными махинами отягченныя, и уставленныя воинствомъ упорною крѣпостей обороною славящимся; но, смотри, можетъ ли сія отечества твоего неприступная заграда остановить теченіе Россіянъ? Видя ихъ малолюдство, ласкаешся ты надеждою, зная, что главное воинскаго искусства правило, что бы осаждающихъ было по крайней мѣрѣ вчетверо противу осажденныхъ. Но развѣ ужасныя твои пораженія не научили тебя, что для Россовъ нѣтъ инаго, правила, какъ побѣждать славно? Признаться должно, ратники твои мужественнымъ предводимы начальникомъ, защищались храбро, и ни единаго шага безъ кровопролитія неуступали; да можетъ статься и удержали бъ сію изъ твердѣйшихъ крѣпостей во всей Европѣ, когдабъ имѣли дѣло не съ россійскими воинами, повинующимися гласу неустрашимаго и во преодолѣніи всякихъ опасностей искуснаго мужа; но отъ руки ихъ пала, и двѣ сильнѣйшія орды приведя съ собою къ освященнымъ стопамъ Премудрыя Екатерины, отверзла путь во страну, которая тебѣ величайшею подпорою служила. Вотъ, ослѣпленный Стамбулъ, плоды нарушенія тобою спокойства вѣрныя въ союзахъ, крѣпкія въ защитахъ, страшныя во браняхъ Россіи. Ужели позналъ ты свое заблужденіе? Ужели чувствуешъ, что нѣтъ такихъ препонъ на свѣтѣ, которыхъ бы россійская Богиня премудростію своею не попрала? Гдѣ только солнце освѣщать можетъ, всюды воины Ея досягнутъ дерзскихъ враговъ своихъ, на гордыя выи ихъ наступятъ, и поразя изтребятъ и корень ихъ.
   Ты видя свои, неудачи разрывается досадою и упорнымъ пребываешъ, забывъ, что чѣмъ большія трудности побѣдителямъ готовишъ, тѣмъ болѣе умножается сіяніе ихъ славы, тѣмъ большимъ поношеніемъ ты покрываешся. Или, мнилъ, что настоящій годъ излѣчитъ всѣ твои болѣзни! О неосновательное чаяніе! Вмѣсто того, что бы отъ претерпѣнныхъ напастей свободиться, лѣтишъ стремглавъ во предстоящія тебѣ бѣдствія. Уже въ мѣста, гдѣ обитала вся твоя надежда, вступаетъ мужъ въ воинскомъ искуствѣ состарѣвшійся, и тамъ неустрашимою своею рукою поразя тебя неоднократно, всю страну подъ ногу россійскую приклоняетъ. Чудный оборотъ! Цари, къ которымъ за триста съ небольшимъ лѣтъ не только дань Россія посылала, но и Великіе Князья присуждены были ѣздить и просить о утвержденіи ихъ на престолѣ, тѣ Цари, которые на нихъ короны возлагали, нынѣ текутъ уже въ Россію, и отъ руки великодушныя ея Самодержицы царскій вѣнецъ помучаютъ. Симъ ли гордый Стамбулъ заглаждаетъ стыдъ свой? Сею ли новою славою Екатерины Великія отвращаетъ ты посрамленіе свое?-- Порадуйся, ты находишъ себѣ утѣшеніе: ты отъемлетъ у Россіянъ любезный и нужный для тебя городъ; но отъемлетъ для того, что бы отдать его вторично, претерпя троекратное пораженіе ужасомъ тебя наполняющее, и привезя ключи отъ многихъ крѣпостей дунайскихъ? оплакивать смерть безчисленныхъ сыновъ своихъ, гордостію твоею пожертыхъ.
   О несчастные Турки! Не ужели по таковыхъ злополучіяхъ, терзающихъ Отечество ваше, не видитъ Мустафа, сколь ужасно самъ Всевышній наказуетъ его несправедливость, что могъ о вѣроломствѣ такого народа помыслить, который храненіемъ ненарушимаго дружества прославляется и жесточайшихъ враговъ своихъ; объемлетъ нелицемѣрно, когда къ великодушію его прибѣгаютъ? Если представляется ему, что отяготивъ Россіянъ побѣдоносными вѣнцами, можетъ силы ихъ ослабить и торжествовать надъ ними; то льзя ли ему воевать, когда свойствъ неприятелей своихъ не знаетъ; что Россы чѣмъ болѣе лавръ пожинаютъ, тѣмъ болѣе крѣпятся; ихъ мышцы, тѣмъ болѣе духомъ бодрствуютъ, тѣмъ ужаснѣе наказуютъ дерзость? Можетъ быть думаетъ онъ, что сыщутся еще другіе народы, которые счастію ихъ позавидуютъ и ослѣпясь брань на нихъ воздвигнутъ. Но развѣ не видитъ онъ, что на самыхъ предѣлахъ россійскихъ лежащая держава внутренними раздираема неустройствами, и подъ видомъ дружества призвавши Россію на защищеніе, обращаетъ на нее сокровенное оружіе свое; что сколь ни велико буйство во время неспокойствъ и мятежей подобныхъ, сколь ни велика опасность во другѣ скрытнаго имѣть сопостата; однако россовъ ни что не сокрушаетъ, и самыя бѣды на верхъ славы ихъ возносятъ. Несчастный Мустафа! Отряси съ очей твоихъ густый мракѣ тебя ослѣпляющій! Отложи вражду ко странѣ въ вѣрности непоколебимой и о напастяхъ твоихъ молящей! Прибѣгни ко Екатеринѣ Великой, дружество тебѣ возвратить усердствующей: ибо торжествуя надъ тобою, но войну пагубою человѣчества считая, не можетъ никогда безъ тягчайшаго соболѣзнованія себѣ представить, колико неповинныя проливается крови! Прибѣгни къ Ея великодушію, Она облегчитъ тебя въ неносныхъ твоихъ скорбяхъ; Она тебя возглавить; Она открывъ тебѣ прямыя должности Государей, научитъ тебя и постыжденнымъ будучи прославиться.
   Всѣмилостивѣйшая Государыня! взирая на безприкладное снисхожденіе Вашего Императорскаго Величества, дерзнулъ я, между торжественныхъ кликовъ возвеселенныя Тобою Россіи, коснуться нѣкоторыхъ добродѣтелей превозносящихъ Тебя и надъ величайшими Монархами во свѣтѣ. Слово мое лишено всякаго краснорѣчія, и слабость духа моего не могла изобразить живо всѣ обильныя благодѣянія, которыми человѣколюбивая рука Твоя осыпаетъ Россіянъ. Но по крайней мѣрѣ ни единое слово не начертанно въ немъ ласкательствомъ, добродѣтель оскорбляющимъ: ибо можетъ ли оно приятно быть слуху, на вниманіе блаженства смертныхъ устремленному? можетъ ли оно усладить душу кротостію и смиреніемъ наполненную? увеселитъ ли оно сердце токмо благотвореніемъ радующееся? обольститъ ли оно премудрость все проницающую и неправдою гнушающуюся?
   Ваше Императорское Величество будучи возведены промысломъ Всесильнаго на престолъ россійскій, не упускаете, ни единыя минуты о укрѣпленіи, прославленіи и возвышеніи онаго песчися; и человѣческія силы превозходящими трудами достигли Вы сего въ толь краткое время благословеннаго царствованія Вашего. Обратимъ ли взоры на нелицемѣрную любовь подданныхъ яко на неоскудѣваемую крѣпость престола? видимъ, что во всѣхъ сердцахъ изсѣчено Имя Екатерины Великія незагладимыми писменами: ибо не можетъ быть толь ожесточеннаго во свѣтѣ человѣка, который бы чувствуя, что Превознесенная надъ всѣми и всемъ Обладающая пренебрегаетъ для него покоемъ и самою жизнію своею, не возпалился къ Ней благодарностію, усердіемъ и горячностію. Россія ущедрена Твоими благодѣяніями, и въ воздаяніе за оныя ни чего сразмѣрнаго принесть Тебѣ не можетъ кромѣ любьви чистѣйшія. Разсмотримъ ли премудрыя дѣла, производимыя Тобою для устроенія сердецъ къ добродѣтелямъ, и для устроенія сердецъ къ добродѣтелямъ, и для просвѣщенія умовъ полезными знаніями? Находимъ, что оныя Престолу Твоему истинную и никогда неувядаемую приобрѣтаютъ славу. Разкроемъ ли Твои законы учрежденія, единственно къ тому клонящіеся, чтобы всякъ наслаждался покоемъ и безопасностію? Зримъ себя надъ всѣми Державами возведенными. За толикія богоподобныя дѣла Твои, Россія принесла Тебѣ Наименованія Великія, Премудрыя, Матери Отечества. Но видя оныя недостаточными, скорбитъ. Какъ назовемъ Тебя за то, что Ты соверша тягчайшія Свои должности, не можетъ вкусить покоя, но мнитъ безпрестанно, что еще не всѣ Свои щедроты и благость на чадъ Твоихъ истощила? Какій титулъ дадимъ Тебѣ, что Ты ища прогнать отъ нихъ и малѣйшія скорби, и терзаясь, колико гибнетъ людей отъ свойственныя всѣмъ жестокія болѣзни, возхотѣла, для поощренія Своимъ примѣромъ, лучше вдать жизнь Свою въ опасность, нежели оставить человѣчество и въ неизрѣченныхъ радованіяхъ унылымъ! Только Твоей единой душѣ сродно, предпринимать Божеству свойственное и совершать оное на пользу вселенныя! Въ какій небесный возторгъ приводитъ насъ Твое великодушіе, когда почтенною сѣдиною украшенная Москва изъязвленна глубочайшими ранами, взирая на проливаемыя Тобою о бѣдствіи ея горчайшія слезы, и припадъ къ освященнымъ стопамъ Твоимъ смиренно просила, что бы Ты дражайшіе дни Свои для достойнѣйшихъ лучшаго предъ нею жребій собрегала; Ты крушась еще болѣе, яко сердобольная Матерь, когда единое дитя свое зритъ въ погибели; стремилась собственною рукою изхитить её изъ алчныхъ челюстей злобныя смерти, зіяющія надъ нею всюды? И шествіе Твое въ сей несчастный престольный градъ остановили только рыдающіе безчисленные Твои чада. Тогда мужъ истиннымъ усердіемъ и непоколѣбимою вѣрностію къ Отечеству и ко Престолу исполненный, и возведенный за то и высочайшую степень знатности, получаетъ отъ Тебя, Всѣмилостивѣйшая Государыня, вдохновеніе Твоея премудрости, и прикровенъ щитомъ Твоимъ спѣшитъ въ Москву, отъ отчаянія въ буйство пришедшую ищетъ неустрашимо терзающую ее ехидну, достигаетъ, заключаетъ ее въ оковы и уже замахнутую смертію косу удержавъ мужественно, ободряетъ многихъ жизни отчаявшихся, успокояетъ скорбный духъ Твой, и изумляетъ враговъ Россіи, что ни откуда не видятъ себѣ подпоры: но чѣмъ болѣе напастей нанести ей жаждутъ, тѣмъ болѣе превозносятъ Тебя отягченная лаврами Побѣдоносная Екатерина. Какій титулъ дадимъ Тебѣ, что Ты прозорливы очи Свои обращая на будущее, питаешъ достойного Себѣ Наслѣдника, укрѣпляющаго отъ часу болѣе несомнѣнную надежду, нашу, что Онъ вѣрный хранитель возвигнутаго Тобою Россіи блаженства? Что же учинимъ на возблагодареніе, на прославленіе Твое? Воздвигнемъ ли Тебѣ обелиски? Изваяемъ ли Образъ Твой изъ твердѣйшихъ металловъ? Они подвержены тлѣнію. Соорудимъ ли храмы, и въ нихъ Тебѣ, яко Божеству благотворному, поклонимся? Ты ихъ не приемлешъ. Что же учинимъ, да во вѣки пребудетъ въ незабвенной памяти? Исполнимъ сердца добродѣтелями, каковыя Ты въ насъ вліяешъ, напечатлѣемъ ихъ на душахъ потомковъ нашихъ, и такъ изъ рода въ родъ пересѣляясь, останутся онѣ во смертныхъ въ безконечные грядущіе вѣки пресвѣтлымъ хранилищемъ и съ разрушеніемъ міра непроходящія истинныя славы Екатерины Великія, Премудрыя, Матери Отечества.
   

II.

Стихи
ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ
ВЕЛИЧЕСТВУ
отъ разныхъ состояній.

1.
Отъ дворянъ.

                       Ты разумъ, и сердца и души устрояя,
             Стремишся въ насъ создать Отечества сыновъ,
                                 И путь ко счастію повсюды отворяя,
             Намъ славы истинной даешъ вкушать плодовъ.
                       Твоей подвергнуты благотворящей волѣ,
                                 Не можемъ къ лучшей Россовъ долѣ
                                                     Инаго произвесть,
                                           Какъ что велитъ прямая честь.
   

2.
Отъ воиновъ.

                                 Когда оружіе къ защитѣ обращаемъ,
             Ужасный чрезъ Тебя мы мещемъ громъ къ врагамъ.
                       Стремнины, пропасти за равнины считаемъ;
                                 И рѣки, и моря, и вязь какъ суша намъ!
                                           Ни рѣзскій хладъ, ни зной томящій
                                                     Ни самый адъ огнемъ кипящій
                                                     Не сильны устрашити насъ;
                                                               Вездѣ Твой гласъ
                                                     Въ насъ бодрость умножаетъ;
                                           Вездѣ мы всѣхъ Тебѣ подъ ногу гнемъ;
                                                     Вездѣ Тобой себѣ мы лавры жнемъ;
                                 Вездѣ Тобой Тебя громъ славы возвѣщаетъ.
   

3.
Отъ художниковъ.

                                 Богиня! лишь Твое мы имя нарѣчемъ,
             Искусной кисти холстъ словѣ только не вѣщаетъ;
             И мраморъ, и кристаллъ, и порфиръ днесь сѣчемъ;
                       На невскій брегъ гора чрезъ воды притекаетъ,
                                 Въ подножьѣ стать Отечества Отцу;
             Тобою Петръ чрезъ насъ въ металлѣ воскресаетъ;
                                 Онъ новы Твоему даетъ лучи вѣнцу:
                                 Тобою изваяннъ, Тебя Онъ возвышаетъ.
   

4.
Отъ купцовъ.

             Подъ флагомъ днесь Твоимъ во всѣ моря течемъ;
                                 Вездѣ довѣренность и счастье обрѣтая,
                       Повсюды чрезъ Тебя торги возстановляя,
                                 Въ отечество сокровища влечемъ;
                       Твой духъ насъ всюды провождаетъ;
                       Твой щитъ насъ всюды защищаетъ.
   

5.
Отъ земледѣльцовъ.

             Тобою Богъ землѣ велитъ давать намъ плодъ;
             Не страшно время намъ пресильныхъ непогодъ.
                       Мы пѣсни про Тебя , Царица! воспѣвая,
                                 И потъ съ лица въ весельѣ отирая,
                                           Богатой жатвы ждемъ.
             Мы съ Именемъ Твоимъ вездѣ корысть найдемъ,
   

6.
Отъ всѣхъ Россіянъ.

             Въ напастяхъ страждущій, и бѣдностью томимый,
                       Лишенный помощи, и силою гонимый,
             Тобою зритъ себѣ ко счастью путь отверстъ.
                                           Уже судебныхъ мѣстѣ
                                 Невинность не страшится,
             Коварство въ торжествѣ днесь болѣ не явится,
                       Имущество свое всякъ твердо сохранитъ:
                                 Ужъ сильная рука его не отстранитъ;
                       И праздный разума, и скорбью отягченный,
             Сѣдымъ покрытъ власомъ и службою нагбенный.
                                 Вдовицы, сироты призрѣнны ставъ Тобой,
                       Прискорбности своей теперь не ощущаютъ;
                                 Въ несчастье ввергнута нечаянно судьбой
                                 Уставы совѣсти отъ гибели спасаютъ,
                                 Какую же тебѣ мы жертву принесемъ?
                                 Твое ли во сердцахъ мы Имя изсѣчемъ?
                                 Оно уже давно всѣхъ души украшаетъ;
                                           Великою Тебя, Премудрой нарѣчемъ?
                                                     Твоя то скромность запрещаетъ;
                                           Тебя мы Матерью Россіи назовемъ?
                                                               Ты намъ вѣщаешъ
                                                     Когда Россіей обладаешъ,
                       Ты Россамъ матерью должна по долгу быть,
             Такъ чѣмъ же можемъ мы Тебѣ возблагодарить?--
                                           Ты добродѣтелью единой веселишся!
                                                     Тебѣ мы будемъ подражать;
                       Мы станемъ ей сердца и души наполнять:
             И такъ изъ рода въ родѣ въ вѣкѣ въ мірѣ сохранишся.
   

III.
Надпись
къ Санктпетербургу,
Для приезжающихъ въ оной:
1775 года.

             На мѣстѣ семъ стоитъ обширный Градъ Петровъ,
                                 Который изъ болотъ, изъ вязкихъ мховъ
                                                     Возросъ почти въ полвѣка,
                                           Трудомъ, искуствомъ человѣка;
                                 Гдѣ Россъ престолѣ Царей своихъ воздвигъ;
                       Онъ воды всѣхъ морей тещи въ Неву подвигъ,
             И тѣмъ къ себѣ торги отъ всѣхъ сторонъ направилъ;
                                           Художества, науки здѣсь поставилъ;
                                           Дражайшихъ дѣвъ и юношей садитъ,
                                 Да благо тѣмъ полсвѣта утвердитъ.
                                           Повсюды въ немъ великость зрится;
                                                     Вселенна вся ему дивится.
                                 Приѣзжей! кто бы ни былъ ты таковъ,
                                                               Старъ, юнъ, младенецъ,
                                                               И Россъ, и Чужеземецъ,
                                 Съ веселіемъ гряди во Градъ Петровъ:
                                           Въ чистѣйшу радость урядися,
                                 И съ нимъ душей и сердцемъ съединися,
                                           Приходъ Минервы ликовать,
                                           Что Россовъ славой упоять
                                                     Всѣ силы напрягаетъ,
                                 И то Своимъ блаженствомъ поставляетъ,
                                           Что счастіе людей говоритъ,
                       Что ихъ сердца во добродѣтеляхъ крѣпитъ.
                                 Уже помрачалася печальная година,
                                 Въ которой градъ сей пребывалъ,
                                           И срадуясь Москвѣ, стеналъ;
                                                     Уже Великая Екатерина
                                           Съ драгой Четой въ немъ паки возсіяла,
                                 И свѣтомъ радостей тьму горестей прогнала.
                       Хоть тщетно, кажется, Петрополь воздыхалъ
             И свеселясь другимъ., дни въ грусти провождалъ
                                                     Когда свою Царицу
                                           Отшедшу зрѣлъ во древнюю Столицу,
                       Чтобъ узлы дружества со Мустафой скрѣпить,
                                 Котораго могла кичливость притупить,
                                           Имперіи Своей давъ новыя границы,
                                                     И силой Своея десницы
                                           Разрушивъ узы Христіянъ,
                                 Подъ коими толико лѣтѣ отъ Агарянъ
                                                               Они стенали,
                                           И отъ Нея одной спасенья уповали,
                                                               На сушѣ, на моряхъ,
                                                     Во всѣхъ подсолнечной краяхъ,
                                                Вѣнчавъ Россіянъ громкой славой;
                       И Черный понтъ, все мощною Своей державой,
                                                     Разкрывъ для нихъ къ торгамъ,
                       Сладчайшу тишину давъ всѣмъ своимъ странамъ,
                                                     Но кто привыкъ Богиню зрѣти,
                                           И къ ней чистѣйшею любовію горѣти;
             Кто съ юности обыкъ, отъ тѣхъ плодовъ вкушать!
                                           Что сердце и умы рожденны насыщать;
                                 Такъ можноли и въ радости утѣшну быти,
                                           Когда безъ нихъ сужденъ тотъ жити!
                       Возмогъ ли жъ Градъ Петровъ веселіе внушать,
                                 И прямо счастіе Россіи ощущать,
                                 Когда не зрѣлъ въ себѣ Екатерины,
                       Владычицы племенъ безчисленныхъ судьбины,
                       Истока мудрости, благъ, славы и щедротъ?
                                 Когда лишеннымъ былъ сіянія добротъ,
                                           Чѣмъ Павелъ Россовъ озаряетъ,
                                 И имъ любезною Натальей обѣщаетъ,
                                           Петра съ Екатериною родить,
                       Что бы блаженство ихъ на вѣки укрѣпить.
   

IV.
Слово
Въ честь
Графу Никитѣ Иванопичу Панину

1771 года Сентября 20 дня

   Цѣлость Государства сохраняется единственно тѣмъ когда всякъ тяжесть онаго по званію своему поддерживаетъ. Иный повелѣвая стражами всеобщія безопасности враговъ отечества изтребляетъ. Иный держа вѣсы правосудія, блюдетъ всѣхъ состояніи правы. Иный истиннаго напоенъ Богопознанія, разитъ вредное для человѣковъ суевѣріе, и во прямомъ видѣ открываетъ добродѣтель, къ совершенному блаженству ведущую. Иный плоды купечества вкушая, старается ихъ размножить. Иный сердца юныя управляя благоразуміемъ, Отечеству полезныхъ гражданъ готовитъ. Иный человѣческихъ знаній глубину измѣря, печется о разширеніи народнаго просвѣщенія, отъ наукъ и художествъ извлекаемаго. Иный кормиломъ государственныхъ дѣлъ правя, всю громаду ко благополучному пристанищу обращаетъ. Всѣ толь тягостныхъ дѣлъ бремена носящіе, не достойныль вѣнцовъ славы, усердною благодарностію соплетенныхъ? Не достойны ли того, что бы на нихъ взирая, нелицемѣрными возклицать устами: Се суть орудія, которыми устрояемое Минервою блаженстео отъ часу долѣе возвышается; се суть столпы, которые утверждены будучи Ея премудростію, счастіе безчисленныхъ народовъ поддерживаютъ неослабно. Но сколь великое благодареніе воздавать тѣмъ должно, кои для вящщаго подкрѣпленія сего блаженства, неоцѣненный Плодъ Ея сохраняютъ; Плодъ, отъ сѣмени котораго произрастутъ Владыки и позднѣйшихъ потомковъ!
   Я слово мое обращаю къ тебѣ, Мужъ высокими дарованіями украшенный, почтенный Панинъ! Ты виновникъ онаго, яко мудрый наставникъ достойнаго Правнука Петра Великаго, достойнаго Сына Екатерины Великія. Не мни, что бы слово сіе было соплетено листію, слѣдующею почти безотлучно за особами на толь высокую степень знатности возведенными. Нѣтъ; оно утверждено на чистосердечіи, на искренней благодарности, каковою обязаны тебѣ сыны россійскіе. Въ немъ намѣренъ я показать, если силъ моихъ достанетъ, какъ добродѣтели тебя прославляющія, такъ и великія твои къ Отечеству заслуги, и какое бы за то воздаяніе ты получить долженъ.
   Всевышній избравъ Россію возлюбленною себя страною, положилъ въ залогъ непремѣнныхъ къ намъ своихъ благодѣяній, распространить Петрово племя. Отъ Несравненныя Екатерины даровалъ вседражайшаго Павла, источникъ неизчерпаемыхъ радостей величайшія свѣта части. Блаженныя памяти Государыня Императрица Елисаветъ Петровна, въ Бозѣ почивающая Его Бабка, зная коликая настоитъ въ томъ важность, чтобы приуготовляемаго, ко престолу возрастить во правилахъ благочестія и человѣколюбія; во правилахъ, безъ которыхъ прямымъ Государемъ быть не можно, предшествовала ему въ томъ сама примѣромъ. Но отягченна будучи правленіемъ обширныхъ земель своихъ, избрала На конецъ тебя, почтенный Панинъ, путеводителемъ еще въ отрочествѣ бывшему Павлу, дабы умъ его наполнилъ знаніями Государей возвышающими, а въ сердцѣ его отъ природы человѣколюбивомъ вкоренилъ добродѣтели, неувядаемою славою Монарховъ вѣнчающія. Единый сей выборъ непреоборимымъ служитъ доказательствомъ великихъ твоихъ дарованій: ибо теченіе времени показало, коль великую прозорливость имѣла Дщерь Петрова во избраніи людей государственныхъ; и сколь обширнымъ и какими познаніями укращеннымъ разумомъ ты обладать долженъ, когда и въ царствованіе Государыни премудростію вселенную удивляющія, кормиломъ важнѣйшихъ дѣлъ пространнѣйшія во свѣтѣ Державы правишъ. А понеже къ составленію прямаго человѣка тѣмъ паче рожденнаго ко управленію безчисленными народами, не одинъ только умъ науками просвѣщенный нуженъ; то будучи путеводителемъ Наслѣднику россійскаго Престола, хотя и великимъ одаренъ разумомъ многими знаніями обогащеннымъ, но къ добродѣтелямъ расположеннаго не имѣя сердца, не могъ бы ты истиннаго блаженства нашего устроить. Изъ исторіи ясно видимъ, какія, бѣдствія и напасти претерпѣли многіе народы отъ злосердыхъ своихъ Государей, которые въ безпрерывныхъ увеселеніяхъ воспитаны, и порочными людьми окружены будучи, приступя ко владѣнію, въ томъ единомъ удовольствія искали, что не токмо для Государя, но и для простаго человѣка поносно и вредно. Гордость, пренебреженіе, излишнее на могущество свое упованіе, сластолюбіе, пышность, ненасытная богатствъ жадность, мучительство колико миліоновъ людей погубили?... Самый жестокосердый изчисляя то подробно, не могъ бы сильнаго не возчувствовать въ себѣ содроганія! Кто же толикихъ золъ причиною, если не опредѣленные ко Престолопреемникамъ наставники, кои вмѣсто просвѣщенія ума ихъ свѣденіями для Государей необходимыми, содержали ихъ безпрестанно въ пагубной нѣгѣ, въ забавахъ, въ роскошахъ; вмѣсто украшенія сердецъ ихъ добродѣтелями, насѣляли оныя вреднѣйшими пороками.
   Россія не можетъ тебѣ, почтенный Панинъ, сея укоризны сдѣлать. Екатерина, дѣлами и добродѣтелями Великая, принявъ скиптръ россійскій, прежде всего прозорливыя очи Свои обратила на воспитаніе Ея Наслѣдника, и зря тебя всѣми нужными для того изящными дарованіями изобилующа, удостоила величайшія довѣренности, каковою ты предъ всѣми возвышаться можешъ, тѣмъ наипаче, что всему показалъ свѣту, коль мудро, въ возложенной на тебя сей тягостной должности, твердымъ Ея правиламъ послѣдовалъ, Она благочестива: подъ твоимъ руководствомъ умъ Павловъ во истинномъ утвержденъ Богопознаніи. Она милосерда: душа Ея Наслѣдника устроена тобою къ сей добродѣтели, и Онъ болѣзнуетъ, когда ко исполненію оныя не находитъ случая. Она кротка: возлюбленный.Сынъ Ея напоенъ тобою симъ божественнымъ даромъ. Она защитниковъ и ревнителей Отечества осыпаетъ своими щедротами: Павелъ послѣдуя Ея примѣру, и изъ устъ мудраго наставника своего позная, съ коликими пользами сопряжено награжденіе достоинствъ, на то всѣ силы изтощаетъ. Екатерина, яко чадолюбивая Матерь" призираетъ бѣдныхъ, сирыхъ, несчастныхъ: они подъ кровомъ Ея забывъ свои напасти, веселятся: твоимъ попеченіемъ нѣжное сердце Павла отверзто жалости, соболѣзнованію, спомоществованію томящимся во злополучіи и судьбою удрученнымъ. Владычица полночныхъ странъ, зная немощи человѣческія, зная, что жизни никто возвратить не въ силахъ, даруетъ животъ и самымъ преступникамъ, въ разкаяніе пришедшимъ: Ея Престолопреемникъ извиняя слабости людскія, предстательствуетъ за впадшихъ несчастнымъ случаемъ въ погрѣшеніе. Екатерина превозходными знаніями украшенная, премудростію вѣнчанная, изливаетъ лучи благотворенія на мужей о просвѣщеніи общества пекущихся: Павелъ измѣряя глубину наукъ человѣчество прославляющихъ, въ томъ сладчайшее увеселеніе находитъ, когда зритъ предъ собою людей разными ученіями славныхъ. Екатерина отягченная побѣдоносными лаврами, отлагаетъ истинною славою осіянное Величество Свое; съ послѣднимъ рабомъ говорить не гнушается: Павелъ, достойный Наслѣдникъ Божія Помазанницы, взоромъ, устами, поступками вѣщаетъ безприкладное къ подданнымъ снизхожденіе. Словомъ, тобою, почтенный Мужъ, обогащена душа Его добродѣтелями, каковыми Преемникъ россійскія Державы надъ земными превознесется Владыками, и каковыми россійская Минерва повседневно неизилѣваемые Ceбѣ обелиски созидаетъ? Тебѣ, Мужъ проницательнаго разума, украшенный добродѣтелію Панинъ, тебѣ обязана Россія, что отрасль Матери Отечества возвращена, сохранена, прославлена. Мы въ Наслѣдникѣ своемъ зримъ Государя мудраго, кроткаго, милосердаго, правосуднаго, снизходительнаго, о славѣ подданныхъ веселящагося, о народахъ Своихъ болящаго. Какое счастіе предвѣщаютъ намъ тѣ священныя слова, которыя Сей лѣтами юный, но бодростію духа и мудростію возмужалый Павелъ, мня уже въ послѣдніе дневный свѣтъ видѣти, произнесъ къ окружающимъ его: Мнѣ то мучительно, что народъ безпокоится моею болѣзнію. О слова тмукратъ священныя! Какимъ небеснымъ упояете нектаромъ умы и души наши! Не должны ли незагладимыми въ сердцахъ нашихъ буквами Имя Павла изсѣчь подлѣ божественныхъ Именъ Петра и Екатерины Великихъ. Петръ соорудилъ себя въ душахъ Россіянъ храмъ безсмертія преселеніемъ въ Отечество Свое наукъ и художествъ; введеніемъ благонравія; установленіемъ порядочнаго воинства и немздоприимныя въ судахъ разправы; учрежденіемъ основательныя со иностранными державами торговли; словомъ изгнаніемъ праздности, невѣжества, грубости; для чего не щадилъ и живота Своего. Екатерина еще живѣе на сердцахъ врученныхъ Ей народовъ образуетъ Свое Имя дѣлами, украшающими Ее вѣнцемъ истинныя славы и съ разрушеніемъ міра непроходящія: Она не только заведенія Петровы, единственно ко благу общества клонящіяся, распространяетъ и въ большее совершенство приводитъ на собственною рукою пишетъ человѣколюбивые законы; нѣжный полъ, безъ попеченія общественнаго оставленный, въ матерьни нѣдра приемля, премудростію Своею напояетъ; отверженныхъ, сирыхъ, безпомощныхъ младенцевъ спасая, полезныхъ сыновъ Отечеству готовитъ; съ мудростію и благочестіемъ сопреженнымъ воспитаніемъ даетъ россійскому юношеству, новую природу; изтребляетъ враговъ христианства, возстановляетъ притѣсненную Вѣру. Но не довольствуясь безчисленными для блаженства нашего подъемлемымя трудами, покой Ея нарушающими, возпрняла и опасностію неоцѣненныя Своея жизни изкупили насъ отъ тягостнаго ига такія болѣзни, которая свирѣпостію своею множество людей пожираетъ. Павелъ произходя отъ Особъ толь Великихъ и Священныхъ, и духомъ и дѣлами и неимовѣрною, къ подданнымъ любовію являетъ, съ какимъ усердіемъ, съ какою ревностію, съ какимъ успѣхомъ послѣдуетъ во всемъ небеснымъ добродѣтелямъ Прадѣда и Дражайшія Родительницы, и тѣмъ самимъ Имя Свое въ сердцахъ нашихъ подлѣ Ихъ, впечатлѣваетъ.
   Коснувшись нѣсколько добродѣтелей Его Императорскаго Высочества, Благовѣрнаго Госураря Цесаревича и Великаго Князя Павла Петровича, Высокаго твоего, Сіятельнѣйшій Графъ, Питомца, живо представляются твои достоинства: и когда умственными разсматриваемъ очами, какъ для продолженія блаженства нашего устроенъ тобою Россійскаго Престола, Наслѣдникъ; но всякъ придраться долженъ, что къ воздаянію за оное кромѣ нелицемѣрныя вѣчныя благодарности ничего на жертву тебѣ принести не можетъ. Но встрѣчается теперь ужасный и къ напоминовенію случай, который можетъ быть нѣкоимъ образомъ изтребилъ бы сію нашу къ тебѣ обязанность: человѣческія слабости такъ велики, что мы для себя въ чувствительнѣйшее души мѣсто пронзенными, во единую минуту всѣ оказанная намъ услуги и благодѣянія достойнѣйшаго человѣка забываемъ, мня ево быть тому хотя мало причиною. Въ самое то время, когда начинали мы сладчайшею пищею неоцѣненныхъ благъ Великаго Князя наслаждаться; въ самое то, говорю, время, когда взирая на Геройскую Премудрость, на Престолѣ Россійскомъ сѣдящую, и возлюбленнымъ Своимъ Наслѣдникомъ веселящуюся, ликовали; внезапно покрылась Россія претемными облаками: всѣхъ сердца мѣсто радостныхъ возторговъ горчайшее изліяли стѣнаніе: всѣхъ очи привыкшія взирать безпрестанно на предмѣты, благополучіе человѣчества составляющіе, покрылись яда наполненнымъ плачемъ: всѣхъ уста умѣющія произносить токмо веселости, уже страхъ и ужасъ вѣщали: Дражайшій Павелъ насъ оставляетъ! О праведное Небо! чѣмъ прогнѣвали мы тебя? чѣмъ сдѣлались милостей твоихъ недостойными!.... Для чего Панинъ не предупредилъ ты сему несчастію? Какая намъ польза, что ты всѣхъ земныхъ сокровищъ дражайшій плодъ возрастя, отъемлешъ у насъ оный? Того ли мы отъ тебя ожидали!.. Сіе рыдающіе Россіяне произносили, всякую минуту плачевнѣйшія ожидая вѣсти; какъ Всевышній и для твоего оправданія, и для прекращенія жестокимъ недугомъ душевнаго смятенія томящагося народа, на вѣрную Ему страну съ небеси призрѣвъ: "Не сѣтуй, превѣчными вѣщалъ устами, любезная Россія! Разторгни завѣсу унынія, Величество мое оскорбляющаго. Отряси твои страхи. Я сохранилъ тебя отъ неоднократнаго паденія; я посылалъ къ тебѣ Государей попечительныхъ, трудолюбивыхъ, мудрыхъ; я даровалъ тебѣ Екатерuнy, которая блаженство твое уже довершаетъ; я даровалъ тебѣ Павла для сохраненія онаго; я обогатилъ тебя лаврами вѣнчанными мужами, которые всюды вѣщаютъ славу твою. Сокрушеніемъ ли и отчаяніемъ должна ты за то являть волѣ моей послушаніе?-- Я положилъ Павла на одръ смертный, дабы узнать твое ко мнѣ повиновеніе, дабы показать свѣту, что ты любьви моея достойна. А ты измѣняешъ: вмѣсто твердаго на меня упованіе, прибѣгаешъ ко унынію, отчаеваешся, досадуешъ на вѣрнаго своего сына, на мудраго наставника Павлова. Или мнишъ его сильна, опредѣленіе мое премѣнити? Не безъумствуй! Когда ты укоряешъ его аки бы нераденіемъ, то онъ долженъ укорять тебя величайшею ко благодѣтелямъ твоимъ неблагодарностію. Возхотѣлъ ли бы, поработить тебя напасти тотъ, который съ несчастіемъ твоимъ прекратилъ, бы дни свои; который толико лѣтъ усердствуя тебѣ, своими трудами веселится, и поставленною мною Царицею любимъ, почтенъ, возвышенъ? Твои жалобы, твое изступленіе должны меня оскорбляти: тѣмъ какъ будто въ милосердіи моемъ къ себѣ сомнѣвается.-- Но зря, что неизмѣримая любовь твоя къ Государямъ тому источникомъ, прощаю тебя: Я возвращаю тебѣ Павла." -- Вдругъ Россіяне какъ бутто отъ глубокаго сна пробудившись, начинаютъ паки мыслить, познаютъ свою несправедливость, искреннія моленія усугубляютъ. Ты проливая уже не горчайшія слезы, каковыми вседражайшаго своего орошалъ Питомца, но проливая слезы неизрѣченныя радости, ободряешъ сыновъ россійскихъ, влагаешъ въ нихъ паки душу; они опускаютъ предъ тобою, очи, стыдятся тебя, просятъ внутренно прощенія, что во прискорбіи своемъ могли хотя мало о неусердіи твоемъ помыслить. Ты зная, коль малое владычество имѣетъ умъ во стѣсняющихъ душу печаляхъ, извиняеши ихъ, усугубляешъ неусыпныя свои попеченія, и тѣмъ еще болѣе плѣняешъ сердца ихъ. На конецъ предсказанный тобою день насталъ, въ который страхъ Россіи долженствовалъ совсѣмъ изчезнуть. Въ чертоги Монаршіе собираются толпы народа; и нагбенный древностію старецъ, уже нѣсколько лѣтъ отъ общества удалившійся, туда приходитъ, дабы собственными, очами узрѣть Сына обожаемыя Екатерины, и радость со отчичей своихъ вмѣстѣ сочувствовать. Кто можешь изобразить ту чудесную премѣну, которая на лицахъ и въ душахъ премудствующихъ зрѣніемъ дражайшаго Павла, единыя своея для будущихъ временъ надежды и отрады, вдругъ открылась! Чье перо можетъ описать то изумленіе, тотъ возторгъ, въ которые россіяне приведены были, увидя себя паки на верьху неизрѣченныхъ своихъ ликованій? Всякъ хощети изъявить другому внутреннія свои чувствованія; но языкъ его мѣшается, нѣмѣетъ, остановляется; не знаетъ какими словами выразить оныя живѣе; радостными слезами омоченные очи свои возводитъ смиренно на небо: Боже! говоритъ, продли вѣкъ его до позднѣйшихъ потомковъ.... Не успѣли еще отъ сего изступленія свободиться, какъ вдругъ прекраснѣйшее зрѣлище представляется: Екатерина Великая, Премудрая, Матерь Отечества выходитъ во Храмъ Божій, чтобы на олтарѣ сердца Своего принесть Вышнему жертвы благодаренія; выходитъ, говорю, изъ внутреннихъ чертоговъ не въ провожаніи единыхъ своихъ придворныхъ, но въ провожаніи уже и Возлюбленнаго Своего Сына; не съ лицемъ смутнымъ, но съ лицемъ свѣтлымъ божественное веселіе въ подданныхъ ліющимъ. Озирая ликовствующій народъ Свой, ему сорадуется; изъ взоровъ каждаго познаетъ ясно, коликимъ усердіемъ пылаетъ онъ ко Престолу, веселится украшенная добродѣтелями душа Ея, чувствуя то небесное утѣшеніе, каковымъ прямые Государи отъ нелицемѣрныя любьви подданныхъ своихъ наслаждается. Но тщетно стараюсь представить слабымъ перомъ моимъ такое произшествіе, которое славнѣйшій витія врядъ ли описать въ силахъ: въ священный возторгъ приведенный можетъ ли изобразить живо тѣ чувствія, которыя умомъ и душею его тогда владѣютъ.
   Сіятельнѣйшій Графъ! приступая къ окончанію краткаго, но истинною вѣщаемаго слова моего, осталось бы только показать, чѣмъ мы обязаны тебѣ за несравненныя твои къ Отечеству заслуги. Хотя сіе есть главное мое намѣреніе; однако къ тягчайшему прискорбію признаться долженъ, что грубость моего слога и недостатокъ въ выраженіяхъ опровергаютъ совсѣмъ оное. Я скажу только, что благодарность къ тебѣ сыновъ россійскихъ пребудетъ въ сердцахъ ихъ вѣчно съ безсмертнымъ Именемъ Павла, котораго ты подъ покровомъ Всевышняго и подъ руководствомъ Премудрыя нашея Монархини, возрасталъ, научилъ божественными добродѣтелями исполнилъ. И Россія день рожденія Его торжествуя нынѣ съ вящею радостію, теплыя на Небо возсылаетъ молитвы, да продолжитъ вѣкъ Его до глубочайшія старости, каковыя достигнуть можетъ смертный! да оградитъ всю жизнь Его непоколѣбимою крѣпостію здравія, и да украситъ Его славою, каковою вѣнчанна Побѣдоносная Законодательница Екатерина Великая.
   

V.
Надпись
къ бывшему 1776 года февраля
12 дня маскераду,
на которомъ воспитывающіяся въ Воскресенскомъ Новодѣвичьемъ
Монастырѣ Благородныя дѣвицы были въ вестальскихъ одѣждахъ.

             Какія прелести незапно намъ явились,
             Чтобъ видъ приятнѣйшій веселостямъ придать,
             Которыя въ сей день Монархиней открылись,
             Что подданныхъ любя, привыкла возхищать.
             Весталки росскія соборомъ вдругъ предстали,
             Не древней Весты огнь неся съ собой въ рукахъ,
             Но добродѣтели на лицахъ изъявляли,
             Что въ ихъ невиннѣйшихъ красуются сердцахъ.
             Весталокъ римскихъ огнь матеріей питался,
             Въ скудѣльныхъ оный былъ сосудахъ заключенъ,
             Онъ cлaбой смертнаго рукою возжигался,
             И нѣсколько вѣковъ и съ Римомъ погашенъ.
             Но дѣвъ россійскихъ огнь питается душами;
             Душамъ же самъ Творецъ безсмертье даровалъ;
             Богиней въ нихъ возженъ, что правитъ тѣхъ судьбами,
             Которыхъ вѣчною Богъ славою вѣнчалъ.
             Весталки счастливы! вашъ огнь не погасится!
             Для Россовъ будетъ онъ изъ рода въ родѣ пылать;
             Екатерининъ духъ въ потомство преселится,
             И станетъ какъ и днесь всѣхъ смертныхъ оживлять.
   

VI.
Къ Марьѣ Павловнѣ
Нарышкиной
,
на учиненное Ею благодѣяніе
Екатеринѣ Ивановнѣ Молчановой,
воспитывающейся въ Обществѣ благородныхъ дѣвицъ.

                       Природой нѣжною ко смертнаго внушенью,
             Красой и разумомъ убранный чтить прелмѣтъ;
             Но сердце тѣмъ сильнѣй бываетъ обольщенно,
             Кто добродѣтелью при сихъ дарахъ цвѣтетъ:
             Тотъ души и умы плѣнивши возхищаетъ.
             Нарышкина! сіе примѣръ Твой утверждаетъ.
                       Когда природа въ свѣтъ Тебя производила *
             Изъ грацій каждая старалась дать ей часть,
             Что бы приятностьми Тебя обогатила,
             Которыхъ бы на вѣкъ продлилась Сильна власть,
             И щедрою рукой Ты ими награжденна:
             Собраньемъ прелестей Ты всѣми нарѣченна.
                       Но тольколь тѣмъ однѣмъ вниманье обращаетъ,
             Что взоромъ и умомъ сердца- къ себѣ влечетъ?
             Одной ли славой сей достойно обладаетъ,
             Что росскихъ женъ красой со юности слыветъ!
             Ты благостью своей не менѣе извѣстна;
             Ты сердцемъ и душей толикоже прелестна.
                       Напрасно приводить здѣсь оные примѣры,
             Гдѣ руку помощи старалась Ты подать ,
             Гдѣ всѣ полезныя изъискивала мѣры,
             Чтобъ бѣдность отвратя ко счастью возвышать:
             Добромъ, которо Ты Молчановой явила,
             Отмѣнное къ себѣ почтенье возбудила.
                       Прекрасный женскій полъ, что былъ судьбой оставленъ,
             Самимъ Собою цвѣсть и такожъ созрѣвать,
             Минервиной рукой отъ тернія избавленъ,
             И станешь Россу плодъ изъ рода въ родъ взращать:
             Екатерининъ духъ во всѣхъ дѣлахъ сіяетъ;
             Блаженство лишь одно для смертныхъ созидаетъ.
                       Молчанова цвѣтетъ межъ оныхъ дѣвъ почтенныхъ,
             Которыя идутъ вселенной возвѣстить,
             Что нѣтъ полезнѣе законовъ тѣхъ священныхъ,
             Что съ юныхъ лѣтъ въ сердца добро стремятся влить,
             Уже Богинею жилище освящённо
             Спѣшитъ, подати намъ сокровище безцѣнно.
                       Какія же хвалы и славы тотъ достоинъ,
             Кто сердцемъ и умомъ во слѣдъ идетъ Царей,
             Которы обществу даруютъ вѣкѣ спокоинъ,
             И счастію его тьмы зиждутъ олтарей!
             Тотъ твердое себѣ въ душахъ жилище строитъ
             Того и алчна смерть изъ мыслей не изгонитъ,
                       Ты благости души Царицы подражая,
             Что намъ достоинствы ревнуетъ возрастить;
             И нѣжную любовь къ Молчановой являя,
             Нарышкина! въ сердцахъ во вѣки будетъ жить.
             О коль пресладкій плодъ отъ добрыхъ дѣлъ вкушаетъ!
             Толикую за нихъ награду съ чѣмъ сравняетъ!
                       О! вы, которые честями облеченны,
             Чтобъ пользы согражданъ по силамъ простирать,
             Екатерининымъ примѣромъ наученны,
             Стремитесь счастіе въ потомство закрѣплять:
             Коль благо общества устроить вы течете;
             Себяжъ безсмертья въ храмъ вѣнчанными ведете.
   

VII
Выписка.
къ жилищу
Прокофія Акинфіевича Демидова,
Мужа благотворительнаго и усердіемъ къ пользѣ Отечества именитаго.

                                           Прохожій: всякой разъ,
                                                     Хотябы каждой часъ
                                 Тебѣ сей домъ случилось проходить;
                       Съ возторгомъ взоръ на оный обращай,
                                 И въ немъ живущаго не упущай
                                           Всемъ сердцемъ чтить:
                                 Здѣсь Демидовъ обитаетъ,
                                           Что щедроту изливаетъ,
                                 О единой пользѣ общей мыслитъ,
                       Тѣ минуты счастьемъ себѣ числитъ,
                                 Коль бѣдность можетъ ободрять,
                       И сирымъ путь къ спокойству отворять.
                       Онъ слезы тысящей младенцевъ осушилъ,
             Которыхъ было рокъ къ напастямъ въ вѣкъ судилъ;
                       Онъ плачь тьмы женъ стенящихъ прекратилъ,
                                 Онъ узы муки ихъ въ отрады превратилъ;
                                 И чтобъ купечество россійское цвѣло,
                                 И твердые торги съ чужими завело,
                                           Онъ юношамъ училище создалъ!
                                 Да ими россъ комерцію простретъ,
                       Гдѣ онъ еще своихъ сокровищъ не казалъ,
                                 И тамо плодъ сторичный соберетъ.
             Прохожій! Помни въ вѣкъ, что здѣсь читалъ.
                       И о Демидовѣ съ почтеньемъ разсуждая,
                                 Неложную ему честь, славу соплетая,
             Проникни во свое ты сердце безпристрастно!!.
                                 И коль оно корысти непричастно,
                       Подтщися таковымъ поступкамъ подражати;
                       Потщися Общество по силамъ поддержати!
                                 И малый даръ усердіемъ рожденный,
                       Или къ Отечеству любовью спровожденный,
                       Велику бѣдственнымъ отраду доставляетъ;
                                 Великую и намъ награду полагаетъ,
                                           Когда въ умѣ подробно разобрати,
                       Что ближнихъ горести стараясь мы попрати,
             Сладчайшу радость тѣмъ себѣжъ самимъ готовимъ,
             И счастье имъ чиня, своежъ блаженство строимъ.
   

VIII.
Быль.

             Случилось нѣкогда быти мнѣ въ бѣседѣ
                                           На обѣдѣ;
             Хозяинъ пиръ давалъ для дочери своей.
                       И множество нашелъ гостей.
                                 На едакихъ банкетахъ
                       Навидится, наслышится всево.
                                 Иной въ примѣтахъ
                       Слона родилъ изъ ничево;
                       Другой въ картишки забавлялся;
                       Иной виномъ и пивомъ обливался!
                       Иной надъ рускимъ всемъ смѣялся,
             А за Парижъ, за все чужое распинался.--
             Ой ты Парижъ! съ ума ты многихъ свелъ.
                       Иной задумавшись въ углу сидѣлъ;
             Иной на дѣвушекъ изъ подтиха глядѣлъ;
                       Онъ смѣлости конечно не имѣлъ,
                       Другой надъ шашками потѣлъ;
             Ревнивецъ пальцы грызъ и ношками вертѣлъ;
                                 Волокита въ суетахъ
                       И въ любовныхъ хлопотахъ,
                       Въ попрыгокахъ и верченьѣ,
                                 И во вздохахъ и мученьѣ
                                 Лишь только упражнялся
                       Прельщать кокетокъ устремлялся:
             Драгунъ про чигиринъ и про свою кобылу
                       Исторію расказывалъ премилу;
                                 А старики про стары
                                 Подъяческаяжъ тварь
                       Про взятки да про кнутъ;
                                           А плутъ
                                 Про честныя ухватки,
             Какъ мошну вылѣстить хотябъ у батьки.
                                 Но полно то писать!
                       Не пиръ хотѣлъ я показать;
                                           Да въ ладъ
                                           Въ попадъ
                       Лишь къ дѣлу привязаться.
             Вить многіе въ стихахъ охочи завираться.
                                           Я правда не піитъ;
                                 Но душинька дрожитъ
                                 Взползти на Геликонъ:
                                 Не знаю, какъ то онъ
                                 Безграмотныхъ плѣняетъ:
                       Подъячій и солдатъ, купецъ и пономарь
                                           И всяка тварь
                                 Стихи мараетъ.--
                                           Въ бѣседѣ той
                                 Не знаю, кто такой
                                           Дѣтинка былъ;
                                 Но я видѣлъ-только то,
                                                     Что
                                           Всякой ево чтилъ:
                                 Въ рѣчахъ онъ не мѣшалъ
                       Ни низкихъ словъ ни пышныхъ,
                       Ужимокъ, взглядовъ лишныхъ
                                 Со тщаньемъ убѣгалъ:;
                       О всемъ съ одумкой разсуждалъ,
                       И мнѣнія другихъ никакъ не охуждалъ,
                                 Но вѣжливо свою мысль открывалъ;
                       Съ упрямствомъ ни чего не утверждалъ,
             Послушливъ и учтивъ ко всякому быть чтился.
                       Дѣтинушку такой мнѣ очень полюбился.
                                           Я спрашивалъ объ немъ,
                                                     И кѣмъ
                                           Наставленъ такъ?
                                                     На то мнѣ всякъ
                                           Коротко отвѣчаетъ,
                                 Что онъ и самъ не знаетъ,
                                 Какъ могъ достигнуть до того!
                                                     Понеже у него
                                           Почти нѣтъ ничего.
                                                     Однако безъ всего
                                           Не можно быть такимъ.
             Отцомъ, сказали мнѣ, чрезъ мѣру онъ любимъ,
                       Отецъ его, прямый родитель чадъ,
                                                     Хотя и не богатъ,
                       Но сердце честное и разумъ чистъ имѣетъ,
                       Послѣдней денешки для сына не жалѣетъ,
                                                     И тщится напоить
                                           И умъ и сердце правотой,
                                 Украсити ево душевной красотой.
             Не должно ли такимъ отцамъ благодарить?
                                           Предмѣтъ по семъ другой
                                                     Объялъ вдругъ мной:
             Разпудренъ, разобранъ дѣтинка прилетѣлъ;
                                           Лишь только въ двѣрь вошелъ,
                                                               Запѣлъ,
                                           Запрыгалъ, заплясалъ.
                                                     Словами закидалъ,--
                                           Къ красоткамъ подлетѣлъ;
                                                     Къ одной вернется,
                                           Съ другой смигнется,
                                                     Со третьей чмокъ,
                                           Съ четвертой скокъ.
                                           Хохочетъ и смѣется,
                                           За карточки берется;
                                           Толкаетъ подъ бока;
                                                     Другому дурака
                                           Въ привѣтство говоритъ;
                                                     Головкою вертитъ;
                                           И тамъ и сямъ кричитъ;
                                 Стишки какіе то твердитъ,
                       На карточку карету поставляетъ,
             И пароле къ другой съ коньками пригибаетъ,
                       Убиты лошади, убита и карета;
                                           Дѣтинка до разсвѣта
                                           Всѣ денешки прислать
                                                     Берется,
                                 Банкеръ согласенъ все отдать,
                                           И какъ ведется,
                                 Желаетъ вексель взять,
             Чтобъ слово онъ свое могъ лучше удержать,
                                           Въ бѣседѣ той
                       Приказный былъ крючокъ;
                       По формѣ сдѣланъ векселіокъ;
                       Уверточки не будетъ ни какой.
                                           Я спрашивалъ у всѣхъ
                                                     Прозваніе его;
                                           Поднявши смѣхъ,
                                           Мнѣ всякой отвѣчаетъ,
                                                     Что у него
                                           Отецъ не знаетъ
                                           И счету денешкамъ своимъ.
                                                     Но вотъ какимъ
                                           Сынка онъ воспиталъ:
                                 Онъ мотъ, обманщикъ, лжецъ,
                                 Словомъ самой модной молодецъ.
                                           А что такимъ онъ сталъ,
                                           То кто причиною тому?
                                                               Кому
                                                     То приписать*
                                           Не могъ ли воспитать
                                           Отецъ его, какъ должно:
                       Вить онъ богать и очень знатенъ?
                                           Но то не ложно,
             Что кто прямымъ разсудкомъ не украшенъ.
             Напрасно знатенъ тотъ, напрасно и богатъ,
                                 Не къ статѣ сбережливъ,
                                 Не къ статѣ тароватъ,
                                 Не къ статѣ суетливъ,
                                 Надмѣнъ и гордъ бываетъ.
                                 Читатель самъ познаетъ,
             Не деньги, что не знать людями насъ творятъ,
             Но всѣ лишь разумѣ нашъ и сердце честно чтятъ.
   

IX.
Басни.

          Старикѣ и Молодчикѣ.

             Молодчикъ къ старику пришелъ когда то вѣдомъ:
                                 Старикъ тотъ славенъ былъ умомъ.
                       Дѣтинка передъ нимъ головку нагибаетъ;
                                           Съ почтеньемъ вопрошаетъ,
             Не знаетъ ли онъ средствъ, какъ славнымъ стать!
                                 Когда, дружокъ, желаешъ ты то знать,
                                           Послушай: я тебѣ скажу;
                                 Премного способовъ хорошихъ покажу.
                                           Коль можетъ храбрымъ быть,
             И въ полѣ межъ враговъ съ неробостью сражаться,
                       Въ опасности безъ трусости вдаваться,
             Покоемъ презирать, въ трудахъ воинскихъ жить!
                       Достигнешъ ты тогда желанья своего.
                                                     Молодчикѣ ничего
                                           На то не отвѣчаетъ,
                                 А только глазки потираетъ,
                                           И прочь итти хотѣлъ:
                       Конечно къ храбрости охотки не имѣлъ.
                                           Старикъ его остановляетъ,
                                 Другой совѣтъ дать обѣщаетъ,
                                                     И тако говоритъ;
                       Коль тѣмъ себя не чаешъ ты вознесть,
                                 И кровь въ тебѣ геройска не кипитъ?
                                           Оставь другому эту честь.
                       Когда, ты остротой и разумомъ снабденъ,
                       И пользоваться тѣмъ съ успѣхами умѣетъ?
                                 Уже довольно средствъ имѣетъ;
                       Въ великіе чины быть можетъ возведенъ.
             Во градѣ, при дворѣ тебя всякъ будетъ чтить;
                       Въ знати, въ богатствѣ станетъ жить.
                       Вотъ средствы, другъ, какіе открываю;
                       Я лучшихъ для тебя, по истиннѣ, не знаю.
                                 Скажи же мнѣ теперь,
                                 Доволенъ, ли ты ими?
                                 Пожалуй ихъ измѣрь'
                                 Со силами своими.
                       Спасибо старичокъ, дѣтинка отвѣчалъ;
                       Отъ многихъ я о томъ давно уже слыхалъ;
                                 Однако я за то нимало не берусь:
                                 Къ такимъ дѣламъ я право не гожусь.
                       Не можноли другихъ полегче ихъ найтить,
                       Чтобъ могъ я безъ заботъ, но въ радости прожить;
                                           Изрядно мой дружокъ;
                                           Примолвилъ старичокъ:
                                 Не мало въ свѣтѣ есть такихъ,
                                 Которые чины великіе имѣютъ.
                                 Хотя и ничего не разумѣютъ.
                                 Возмижъ себѣ примѣромъ ихъ!
                                           И въ состояніи такомъ
                                           Будь вѣчно дуракомъ!
   

2.
Левъ
и Лисица*

                                           Лукавая лиса
                                 Ко льву желая подслужиться,
                       Иль въ милость у нево подбиться,
                                 Зашла къ нему въ глаза.
                                           Великій царь звѣрей!
                                                     Она ему сказала;
                                 Послушай рѣчи ты, моей:
                       Покойная мнѣ мать при смерти завѣщала,
             Чтобъ я тебѣ ни въ чемъ служить не отрекалась,
                       За честь твою вездѣ бы распиналась.
                                           Вчера случилось мнѣ
                                 Съ бобромъ сидѣть въ гостяхъ;
                                           Дошла рѣчь о тебѣ;
                                 Мы стали о твоихъ дѣлахъ
                                           Всѣ разсуждать.
                                 Съ бобромъ я побранилась,
                                           И очень разсердилась:
                                 Онъ вздумалъ намъ болтать,
                       Что онъ въ тебѣ достоинствѣ не находитъ,
             Такихъ же всіо плутцовъ въ свидѣтельство приводитъ,
                                           Что будто завсегда,
                                           Неправды ты чинишъ,
                                 Услугъ не помнишъ никогда,
                                 И всѣхъ безъ разности губишъ.
                                 За что жъ же намъ ево хвалить?
             Какъ смѣлъ онъ о тебѣ такъ дерзостно судить!
                                           Задумался нашъ левъ;
                                                     Молчитъ.
                                           Потомъ разинувъ Зевъ,
                                                     Лисицѣ говоритъ:
                       Пускай тотъ бобръ что хочетъ то кричитъ,
                                 Онъ тѣмъ мнѣ не вредитъ,
                                 Бобръ въ вѣкъ останется бобромъ,
                       Не можетъ никогда онъ спориться со львомъ,
                                           А ты дружочикъ мой,
                                           Съ бездѣлицей такой
                                 Ко мнѣ впередъ не подъѣжжай;
                                                     И знай,
                       Что хитрости твои не трудно усмотрѣть,
                       Успѣху никогда не можетъ въ нихъ имѣть,
                       И къ мщенію меня на слабыхъ обратить.
                                           Въ другой же разъ
                                                     Я тотъ же часъ
                                           Велю тебя убить.
                                                     Лиса зардѣлась
                                           И закраснѣлась,
                                 Поджавши хвостъ пошла домой.
                                 О! если бы всегда успѣхъ такой
                                           Клевѣтники имѣли:
                                           Конечно бы не смѣли,
                                           Невинныхъ обносить.
             Мыбъ въ мирѣ, въ тишинѣ, въ спокойствѣ стали жить.
   

3.
Лошадь
и Слѣпень.

                                 Слѣпень лошадку укусилъ,
                                 Лошадку тѣмъ. взбѣсилъ.
                                           Лошадка рвіотся,
                                           И сильно бьіотся,
                                 Ноздри раздуваетъ,
                                           Хвостомъ махаетъ,
                                 И нотками лягаетъ.
                       Слѣпень лишъ хохотъ поднимаетъ,
                                 И такъ ей говоритъ:
                       Лошадушка: пожалуй не бѣсись,
                                 Пожалуй не сердись;
             Твое ляганье мнѣ ни мало не вредитъ:
                                           Меня ты не достанешъ,
                                 А только лишь устанешъ,
                                           Пожалуй успокойся,
                                           Напрасно не геройся.
                                 Лошадка посмягчилась;
                                           Хотя сердилась;
                       Да видитъ, не чемъ пособить:
                       Слѣпня не можетъ изловить.
                                                     Слѣпень
                                 Лишь крови напитался
                                 Съ лошадкой попрощался
                                           И сѣлъ на пень,
                       Всякъ можетъ изъ сего не ложно усмотрѣть,
             Что бѣшенствомъ. не льзя успѣховъ намъ имѣть,
                       И что оно самимъ намъ только повреждаетъ,
             Терпѣніе одно все въ свѣтѣ побѣждаетъ,
   

4.

                                           Луна просила мать,
                                 Чтобъ платье ей подъ стать
                                           Велѣла сшить,
                                 Въ которомъ бы ходить,
                                           Не стыдно было ей.
                                 На то мать дочери своей:
                       Ты, доченька, про то довольно знаешъ,
             Что тѣло ты свое, частенько премѣняешъ!
                                 То вдругъ велика, то мала,
                       То вдругъ остра, то вдругъ кругла.
                       Какое же тебѣ, мнѣ платье сшить?
                                 Кто возмется ево скроить?
                       Премѣнамъ таковымъ подверженъ человѣкъ?
                       Судьбой доволенъ быть не можетъ онъ во вѣкъ:
             Всякъ день и всякій часъ другимъ онъ быть желаетъ;
             И такъ всю жизнь свою въ мученьѣ провождаетъ.
   

5.
Слѣпой и Сорока,

                       Слѣпой поймавъ нечаянно сороку,
                                 Принесъ ее къ себѣ домой:
                       Сорокину угодно было року,
             Что бы у ней хозяинъ былъ такой.
                                 Сорока птица говорунья,
                                           Большая щепѣтунья,
                                 И день и ночь не скучитъ
                                                     Щепѣтать.
                                 Слѣпой ее по руски учитъ,
                                           И то и сіо болтать.
                                                     Сорока рада врать,
                                           Языкъ охотница чесать;
             Словъ пять или десятокъ затвердила,
             Плутца и дурака чистенько говорила.
             Сорокино вранье слѣпому полюбилось;
                                                     Онъ ею утѣшался,
                                                     Онъ ею забавлялся.
                                           Къ чемужъ то обратилось?
                                 Сорока отъ слѣпа то не отходитъ;
                                                               Слѣпой
                                                               Съ собой
                                           Сороку всюды водитъ;
                                 Червончики при ней считаетъ.
             Сорока всѣмъ про денешки болтаетъ,
                       Куда пришла, о томъ твердитъ.
                                 Хоть деньги не магнитъ,
                                           Однако притягаютъ;
             Сыскались молодцы, и денегъ захотѣли,
                                 Къ слѣпому ночью налетѣли,
                                 И двѣрь въ чуланъ ломаютъ.
                                           Слѣпой услышавъ стукъ,
                       Кричитъ, на помощь призываетъ-
                                 Но воръ нашъ не плошаетъ,
                       Тащитъ вонъ съ деньгами сундукъ;
                                 Смѣясь сороку прославляетъ,
                       Притти въ другой разъ обѣщаетъ.
                                 Слѣпой тогда то спохватился,
                       Что онъ сорокою всего лишился.
                                           Но поздо было то;
                       И злато и сребро до чиста ужъ взято,
                                                     И мѣди нѣтъ.
                                 Велѣлъ согнать съ двора сороку,
                                           Однако самъ до сроку.
                                 Съ тоски оставилъ свѣтъ.
                       Когда бъ бродягъ къ себѣ мы не пускали,
                       Не мало бы тѣмъ ссоръ и бѣдъ мы избѣжали;
             Но мы привыкли всѣмъ къ себѣ входъ дозволять,
                       И вольно обо всемъ со всякимъ разсуждать,
             Забывши что себя въ досады тѣмъ ввергаемъ,
                       И только лишь къ несчастью поспѣшаемъ.
   

6.
Гудокъ и Скрипка.

                       Гудку со скрыпкой вмѣстѣ быть
                                 Когда то у бояръ случилось*
                                           Сердечко у гудка забилось,
                                           Что скрыпка та прослыть
                                                     Искусною умѣла:
                                 Она манеры римски разумѣла,
                                           Съ приятностью играла,
                       На голосъ все прелестно поднимала.
             Гудокъ же нашъ все попросту гудилъ,
                                 Старинны пѣсенки игралъ,
                       Къ рожку къ волынкѣ подставалъ,
                                 И въ пляску рускую вводилъ.
             Скрыпица на себя вниманье всѣхъ влекла,
                                 Гудокъ въ забвенье привела г
                       Бояра до скрипицъ поболѣе охочи,
                                 Гудку не стало мочи,
                                           Досаду ту сносить;
                                                     Престалъ гудить,
                                                     Съ двора ушелъ,
                       Когда здѣсь счастья не нашелъ,
                                 Гудокъ дорогой говорилъ;
                                                     Когда здѣсь на меня
                                 Никто бояринъ не глядитъ,
                                 Какъ скрыпка заскрыпитъ,
                       За чѣмъ же мнѣ для нихъ и мучити себя:
                                 И такъ уже головушка болитъ.
             Не лучшели куда въ деревню мнѣ убраться?
             Пускай тамъ станутъ мной крестьяне забавляться,
                                 Однако я у нихъ останусь во знати:
                                 Въ лугахъ, въ поляхъ, въ клѣти,
                                           Въ избѣ у богачей,
                                           Всякъ пѣсенкой моей
                                           Похочетъ веселиться.
                                           Взялся за умѣ гудокъ,
                                 Въ томъ мѣстѣ поселиться,
                                           Гдѣ теплой уголокъ
                                 Могъ всякой разъ имѣть.
                             Изъ басни сей намъ можно разумѣть,
                       Что всяко существо природой награжденно,
                       И правами отъ ней пристойными снабденно:
             Когда кто предо мной въ чемъ первенство беретѣ,
                             Взаимно въ томъ другой мнѣ оное даетъ.
                       Но грусть, досаду, скорбь напрасно ощущаемъ,
                             Напрасно жалобы на небо возсылаемъ,
                       Когда со всемъ не то желаемъ мы имѣть,
                             Чѣмъ не дано природой намъ владѣть.
   

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru