Теккерей Уильям Мейкпис
Мистер и мистрис Франк Берри

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Mr. and Mrs. Frank Berry.
    Текст издания: "Русскій Вѣстникъ", No 20, 1858.

   

МИСТЕРЪ И МИСТРИССЪ ФРАНКЪ-БЕРРИ

РАЗКАЗЪ ТЕККЕРЕЯ

ГЛАВА I.
Битва при Слаутеръ-Гаузѣ.

   Люблю я описанія сраженій, и наизусть знаю всѣ походы Мальборо и Веллингтона; но интереснѣе по мнѣ, чѣмъ Мальпалаке и Ватерлоо (о послѣднемъ между прочимъ такъ много говорятъ, что оно страшно опошлѣло, и я слышать не могу толки о томъ, какъ "наступали Пруссаки", и т. д.), и во сто разъ страшнѣе была битва между Берри и Бигсомъ, завязавшаяся въ нѣкоемъ мѣстѣ по имени Мидель Брейерсъ, находящемся посереди крытыхъ ходовъ и келлій, граничившихъ съ одной стороны съ мѣстомъ игръ учениковъ Слаутеръ-Гауза, школы близь Смитфильда въ Лондонѣ. Здѣсь-то, сударыня, вашъ покорнѣйшій слуга имѣлъ счастіе пріобрѣсти тотъ огромный запасъ классическихъ свѣдѣній, который въ послѣдствіи былъ ему такъ полезенъ.
   Причины ссоры были слѣдующія: Бигсъ (я воображалъ въ тѣ времена, что это былъ человѣкъ необыкновеннаго роста, и былъ не мало удивленъ, убѣдившись въ послѣдствіи, что въ немъ всего было пять футовъ съ небольшимъ), Бигсъ былъ такъ-называемый "второй пѣтухъ школы". Первымъ пѣтухомъ былъ высокій, толстый, добродушный, лѣнивый, бѣлокурый малый, по имени старикъ Гаукинсъ; онъ былъ такъ силенъ и такъ кротокъ, что никого не трогалъ и не обижалъ. Бигсъ же былъ страшный забіяка, и безпощадно билъ полдюжину маленькихъ, которыхъ отрядилъ для своего услуженія. Меньшой его братъ былъ пансіонеромъ у Потки, и его, разумѣется, онъ ненавидѣлъ и мучилъ больше всѣхъ.
   И вотъ, въ одно прекрасное утро, Бигсъ старшій принялся такъ усердно колотить Бигса младшаго за то, что тотъ не принесъ ему его обручей, или не поднялъ мячика во время игры, или за какую-нибудь другую такую же важную вину, что проходящій мимо Берри, при видѣ жестокаго обращенія старшаго брата съ младшимъ, почувствовалъ нѣкоторую жалость къ бѣдняжкѣ (быть-можетъ онъ къ тому же имѣлъ какую-нибудь личность противъ Берри и желалъ съ нимъ сразиться, но за это я не ручаюсь); какъ бы то ни было, Берри остановился и сказалъ: "Не будетъ ли съ этого мальчика, Бигсъ?" Онъ это сказалъ очень вѣжливо, сознавая, что не имѣетъ ни малѣйшаго права вмѣшиваться въ это дѣло и посягать на священное право старшаго ученика бить младшаго, и тѣмъ болѣе брата.
   Вмѣсто отвѣта Бигсъ, какъ и слѣдовало ожидать, только ревностнѣе занялся своимъ дѣломъ, до того что несчастный Бигсъ младшій завылъ отъ боли. "Не ваше дѣло, Берри," сказалъ онъ наконецъ и еще сильнѣе принялся колотить брата. Терпѣніе Берри (да и вѣроятно Бигса младшаго) наконецъ лопнуло, онъ не выдержалъ, бросился на Бигса старшаго, вырвалъ у него палку изъ рукъ и вышвырнулъ ее изъ окна, къ великому удивленію цѣлой толпы учениковъ (и меня въ томъ числѣ), во всѣ глаза глядѣвшихъ на эту сцену. Для маленькихъ мальчиковъ всегда большое удовольствіе видѣть, какъ колотятъ кого-нибудь изъ ихъ среды.
   -- Такъ-то, сказалъ Берри, глядя на Бигса и какъ бы желая сказать: да, я это сдѣлалъ и готовъ за это отвѣчать!-- Проваливай, бездѣльникъ. Я спасъ тебя на этотъ разъ, прибавилъ онъ, обращаясь къ его брату.
   -- Стой, Бигсъ младшій! проревѣлъ его братъ послѣ короткаго молчанія:-- я съ тобой негодяемъ расправлюсь, кости цѣлой въ тебѣ не останется.
   Бигсъ младшій взглянулъ на Берри, потомъ на брата, потомъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ какъ бы для того, чтобъ опять предаться въ руки своего мучителя, но у него на это не хватило духа, и онъ убѣжалъ со всѣхъ ногъ.
   -- Я ему припомню это, сказалъ Бигсъ.-- Сюда кто-нибудь изъ маленькихъ! возьмите мою куртку.
   И мы всѣ собрались и образовали около нихъ кругъ.
   -- Не лучше ли намъ заняться этимъ послѣ уроковъ? сказалъ Берри очень хладнокровно, но нѣсколько поблѣднѣвъ.-- Намъ всего остается пять минутъ, а вы со мной такъ скоро не справитесь.
   Здѣсь Бигсъ сдѣлалъ большую ошибку; онъ слегка ударилъ Берри по лицу рукой и сказалъ: "вы трусите". Но это чувство было неизвѣстно Франку Берри, и въ доказательство этого онъ, въ отвѣтъ на дерзость Бигса, съ быстротою молніи и со всего размаху -- бумъ! такъ мѣтко ударилъ старшаго Бигса въ носъ, что красное вино брызнуло, и второй пѣтухъ какъ снопъ повалился на землю. Въ одно мгновеніе, однако, онъ уже былъ на ногахъ, блѣдный, испачканный кровью, съ сверкающими глазами; страшно было на него смотрѣть. Берри между тѣмъ снялъ куртку, и къ этому времени въ залѣ уже успѣли собраться, кто на окнахъ, кто на плечахъ товарищей, по меньшей мѣрѣ сто двадцать молодыхъ джентльменовъ, потому что вѣсть о томъ, что будутъ драться Бигсъ и Берри, быстро распространилась по всей школѣ.
   Но замѣчаніе Берри насчетъ того, что дѣло это слѣдовало отложить, было совершенно справедливо, потому что въ это же мгновеніе въ галлереѣ показался младшій учитель, мистеръ Чинъ, на пути своемъ въ школу; онъ оскалилъ зубы, когда увидѣлъ въ какомъ положеніи лицо Бигса. "Что это, мистеръ Бигсъ, вы вѣрно наткнулись на столбъ?" Эта шутка была извѣстна всей школѣ, и мы не преминули громко расхохотаться, что мы всегда дѣлали, когда мистеръ Чинъ отпускалъ шутку или что-нибудь въ родѣ шутки. "Не худо бы вамъ, сударь, пойдти къ колодцу и умыться, и не показываться доктору Боклу въ такомъ видѣ." Съ этими словами мистеръ Чинъ пошелъ далѣе, и всѣ мы маленькіе послѣдовали за нимъ.
   Это было въ середу -- день, въ который, какъ было извѣстно, послѣ обѣда распускаются ученики, а за обѣдомъ отварная говядина на очереди. Я былъ въ одномъ пансіонѣ съ Берри, и мы всѣ наблюдали за его аппетитомъ, и смотрѣли на него почти такими же глазами, какъ бы мы смотрѣли на человѣка, присужденнаго къ висѣлицѣ. Кстати объ этомъ. Я помню какъ гораздо позже въ Германіи одинъ изъ моихъ друзей, за часъ до дуэли, съѣлъ за завтракомъ пять жаворонковъ и какъ я тогда въ душѣ удивлялся этому доказательству его храбрости. Берри очень мало ѣлъ отварной говядины -- отварной дитятины, какъ мы въ шутку называли ее на своемъ школьномъ изящномъ языкѣ; онъ зналъ по опыту, что не слѣдуетъ отягощать желудокъ, когда послѣ обѣда предстоитъ борьба, и какая борьба! Обѣдъ продолжался не долго, и мистеръ Чинъ, который все время подтрунивалъ надъ Берри и уговаривалъ его ѣсть, позвалъ его въ свой кабинетъ къ великому нашему ужасу, потому что мы вообразили, что онъ хочетъ помѣшать ему драться! Но мы совершенно ошиблись. Почтенный Эдуардъ Чинъ повелъ Берри къ себѣ, заставилъ его выпить два стакана портвейна, и закусить ихъ бисквитой, потрепалъ его по плечу и пошелъ своею дорогой. Я не сомнѣваюсь, что онъ не менѣе насъ желалъ присутствовать при поединкѣ, но вы постигаете -- étiquette ему мѣшала.
   Когда мы вышли на лугъ, старикъ Гаукинсъ уже былъ тамъ, великій Гаукинсъ, пѣтухъ школы. Я не видалъ его съ тѣхъ поръ, но въ моемъ воображеніи онъ остался чѣмъ-то страшнымъ, громаднымъ, таинственнымъ; мы были проникнуты мыслью, что этотъ человѣкъ можетъ справиться съ каждымъ, можетъ уничтожить всѣхъ учителей; какъ мы желали, чтобъ ему когда-нибудь вздумалось поколотить Бокла! Способности его были не блестящія, онъ былъ далеко не изъ первыхъ въ школѣ, и ему приготовляли всѣ его уроки. Боклъ это зналъ, но уважалъ его и никогда не заставлялъ читать греческія трагедіи; пропускалъ мимо ушей, когда онъ начиналъ путать, что случалось очень часто; въ свободные часы позволялъ ему уходить изъ школы; да и кто бы могъ противиться этой величавой, спокойной, великодушной, молчаливой силѣ! Говорили, что онъ приколотилъ какого-то лейбъ-гвардейца; желалъ бы я знать, не былъ ли это тотъ Шау, который убилъ столькихъ Французовъ? Нѣтъ это не могъ быть Шау, потому что онъ погибъ au champ d'honneur; но еслибы Шау былъ живъ, Гаукинсъ непремѣнно справился бы и съ нимъ. Достовѣрно то, что онъ приколотилъ лодочника въ гостиницѣ Джека Ренделя въ Слаутеръ-Гаузскомъ цереулкѣ. По лѣнности онъ не игралъ въ мячикъ, и большую часть дня проводилъ на лугу, грѣясь на солнцѣ и выслушивая неистощимыя насмѣшки неразлучнаго съ нимъ маленькаго Типпинса, изъ шестаго класса; этотъ-то Типпинсъ и готовилъ всѣ его уроки.
   Вмѣсто того, чтобъ идти въ городъ, Гаукинсъ остался сегодня въ Слаутеръ-Гаузѣ, чтобы присутствовать на бою между вторымъ и третьимъ пѣтухомъ.
   Учителя школы держали отдѣльные пансіоны (какъ-то пансіоны: Потки, Чина, Викенса, Пиппая и т. д.), а мѣсто или такъ-называемый лугъ, гдѣ ученики собирались послѣ уроковъ, былъ общій всѣмъ. Отчего это мѣсто носило имя луга, было неизвѣстно, потому что никакихъ признаковъ зелени на немъ никогда не было видно, кромѣ развѣ осколковъ стекла на стѣнахъ, отдѣлявшихъ Слаутеръ-Гаузъ отъ Вилдернесъ-Рау и Госвелъ-Стрита (сколько разъ проходя по этой улицѣ, я видѣлъ мистера Пиквика, у своего окна, хотя мы его тогда еще не знали). Итакъ лугъ былъ общій всѣмъ, но если напримѣръ какой-нибудь пансіонеръ Потки проникалъ или нечаянно попадалъ въ пансіонъ Чина, или другаго, участь его была ужасна: его подвергали самымъ жестокимъ мученіямъ, что мнѣ по собственному опыту хорошо извѣстно.
   Представьте же себѣ наше удивленіе, когда маленькій, чуть отъ полу видный человѣчекъ, по имени Вильсъ, состоявшій при Гаукинсѣ, (они оба были пансіонерами Потки), прехладнокровно подошелъ къ намъ, львамъ изъ пансіона Чина, какъ нѣкогда ирландская дѣва, воспѣтая поэтомъ. Мы было хотѣли броситься на него, чтобы растерзать, уничтожить его, когда послышался его пронзительный дерзкій голосокъ. "Скажите Берри, что я хочу съ нимъ говорить," прокричалъ онъ.
   Всѣ расхохотались. Берри былъ въ шестомъ классѣ, и Вильсу или всякому другому маленькому было такъ нелѣпо "захотѣть говорить" съ нимъ, какъ бы мнѣ теперь съ герцогомъ Веллингтономъ.
   Маленькій Вильсъ надменно взглянулъ на насъ. "Что же, сказалъ онъ, топнувъ ногой,-- развѣ вы не слышете? Скажите Берри, что Гаукинсъ хочетъ съ нимъ говорить!" А противиться Гаукинсу было, въ нашихъ глазахъ, дѣломъ столь же невозможнымъ, какъ противиться вѣчному Промыслу. Берри и Толмашъ, его секундантъ, тотчасъ же явились и направились къ той части луга, гдѣ дожидался ихъ Гаукинсъ и съ отвагой, свойственною ему одному, при всѣхъ и вопреки всѣмъ уставамъ заведенія курилъ сигару. Когда Берри и Толмашъ подошли къ нему, они всѣ трое стали медленно ходить взадъ и впередъ по солнцу, а мы маленькіе не сводили съ нихъ глазъ.
   Гаукинсъ отъ времени до времени дѣлалъ движеніе руками, и по видимому излагалъ правила кулачнаго боя. Мы видѣли, какъ кулаки его сжимались, и онъ съ неимовѣрною быстротою наносилъ ударъ за ударомъ воображаемому противнику -- какъ потомъ лѣвая его рука поднималась въ защиту собственной головы, а правый его огромный кулакъ тяжело опускался, какъ бы нанося послѣдній жестокій ударъ. Разговоръ продолжался около десяти минутъ, къ концу которыхъ на лугу появился и весь классъ Бигса, отличавшійся отъ насъ своимъ мундиромъ -- черными куртками съ роговыми пуговицами и брюками по колѣно. На лугу не было видно ни обручей, ни мячиковъ, хотя послѣ-обѣда было свободное. Кто бы и подумать могъ объ игрѣ въ ожиданіи страшнаго, но завлекательнаго зрѣлища, готовившагося для насъ?
   Окруженный товарищами, но головой выше всѣхъ, шелъ Бигсъ, глава и тиранъ своего класса, опираясь на руку Бушби и сопровождаемый, въ нѣкоторомъ разстояніи, цѣлою толпой любопытныхъ; блѣдныхъ, взволнованныхъ мальчиковъ; какъ всегда, на немъ были черные шелковые чулки и станъ его былъ обвязанъ малиновымъ шармомъ. Носъ его распухъ отъ удара, нанесеннаго ему передъ классомъ, но въ глазахъ его горѣлъ зловѣщій огонь. Онъ смѣялся и шутилъ съ Бушби и повидимому собирался порядкомъ отдѣлать Берри. Начались пари: никто не надѣялся на бѣднаго Берри. Предлагали пять противъ трехъ на инбирное пиво; я держалъ шесть противъ четырехъ на пирожки съ малиной. Старшіе ученики пошли еще дальше, и а знаю навѣрное, что Скампъ проигралъ до четырехъ фунтовъ трехъ шиллинговъ (но платилъ онъ неисправно), а Титери, побившійся объ закладъ противъ Питса, проигралъ заразъ семнадцать шиллинговъ.
   Когда подошелъ Бигсъ съ своимъ обществомъ, я слышалъ какъ Гаукинсъ говорилъ Берри: Ради Бога, Берри, работайте правою рукой, а глазъ не спускайте съ его лѣвой руки.
   Было рѣшено, что Мидель-Брейерсъ слишкомъ тѣсное мѣсто для боя, и мы всѣ перешли на задній дворъ, гдѣ была тѣнь. Гаукинсъ держалъ въ рукѣ свои огромные серебряные охотничьи часы и считалъ минуты; принесли воду изъ колодца близь лавки продавца пирожковъ Нотлея, вовсе неодобрявшаго кулачные бои, потому что они отвлекали учениковъ отъ его лавки. Одинъ Гутлей остался ему вѣренъ, усѣлся на прилавкѣ и цѣлый день ѣлъ пирожки: жалкій обжора!
   Этотъ знаменитый бой, продолжался, какъ извѣстно всякому ученику Слаутеръ-Уза, два часа двадцать девять минутъ, по огромнымъ часамъ Гаукинса. И все время воздухъ былъ оглашаемъ криками: "Молодецъ Берри!" "Молодецъ Бигсъ!" "Валяй его!" "Хорошенько его!" и т. д. Нужно ли мнѣ описывать, какъ они сто два раза сходились и расходились?-- Нѣтъ! Оно выйдетъ слишкомъ длинно, да и мода прошла на описанія такого рода {Прекрасныя мои читательницы, быть-можетъ, не одобрятъ сильныхъ выраженій, употребленныхъ мною для описанія боя, и поэтому я попрошу ихъ не останавливаться на немъ и прямо перейдти ко второй главѣ, хотя, позволю я себѣ замѣтить, я совершенно сообразовался здѣсь съ слогомъ лучшихъ журналовъ по этой части.}.
   1-я схватка. Оба бойца свѣжи и бодры. Ростъ и тяжесть даютъ перевѣсъ Бигсу. Берри держится молодцомъ, и челюсть Бигса щелкаетъ подъ его ударомъ. Бигсъ начинаетъ дѣйствовать лѣвою рукой. Берри падаетъ.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   4-я схватка. Вино такъ и льется изъ погреба Бигса (Берри вышибъ ему передніе зубы и повалилъ его, но этимъ ударомъ очень повредилъ себѣ самому руку).

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   15-я схватка. Военныя хитрости. Бигсъ отчаянно дѣйствуетъ лѣвою рукой. Ослабѣваетъ. Снова наступаетъ. Бигсъ падаетъ. Зрители продолжаютъ держать пари шесть противъ четырехъ -- за Бигса.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   20-я схватка. Обоимъ достается жестоко. Берри остерегается лѣвой руки Бигса.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   29-я до 42-й схватки. Берри все время отбивается отъ лѣвой руки Бигса и падаетъ на одно колѣно. До сороковой схватки всѣ полагаютъ, что побѣда останется за Бигсомъ, послѣ этого шансы дѣлаются ровными.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   102-я и послѣдняя схватка. Цѣлые полчаса противники стоятъ другъ противъ друга, но почти не имѣютъ болѣе силъ драться. Лицо Бигса все въ крови и такъ распухло, что его почти нельзя узнать. Берри въ такомъ же положеніи, и къ тому же бокъ его очень пострадалъ отъ лѣвой руки Бигса. Берри ударяетъ противника по лицу, Бигсъ падаетъ, а Берри на него.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Но какое отношеніе, спросите вы, имѣетъ это ужасное описаніе школьной драки къ нашимъ женамъ? {Разказъ этотъ, съ двумя другими, изъ которыхъ одинъ представленъ нами читателямъ въ Приложеніи къ 18-й книжкѣ Русскаго Вѣстника, составляетъ одно цѣлое, подъ заглавіемъ: Men's wives, на что и намекаютъ слова наши жены.}
   Какое оно имѣетъ отношеніе къ нашимъ женамъ? Гораздо больше, сударыня, нежели вы думаете. Потрудитесь только прочесть главу II, и вы увидите.
   

ГЛАВА II.
Версальское сраженіе.

   Въ послѣдствіи мнѣ пришлось быть батракомъ Берри, и хотя мнѣ ежедневно доставалось отъ него, но онъ, какъ слѣдуетъ, никому другому не позволялъ тронуть меня пальцемъ, и я не могъ жаловаться на судьбу. Это обстоятельство насъ очень сблизило, и даже по выводѣ своемъ изъ Слаутеръ-Гауза и поступленіи въ драгуны, добрый малый не забылъ стараго друга, и въ одно прекрасное утро явился къ намъ на лугъ въ усахъ и во всей формѣ, и подарилъ мнѣ два суверена и золотой карандашъ. Я покраснѣлъ, принимая эти подарки, но тѣмъ не менѣе принялъ ихъ, и изъ моей памяти никогда не изгладится впечатлѣніе, произведенное на меня Берри, садившимся въ свой кабріолетъ, его огромною гнѣдою лошадью и одѣтымъ по формѣ маленькимъ грумомъ, дожидавшимся его съ экипажемъ подлѣ школы въ Слаутеръ-Гаузъ-скверѣ. Онъ предложилъ мнѣ также взять меня съ собой къ Лонгу, гдѣ онъ жилъ въ то время, но докторъ Боклъ отказался за меня, и замѣтилъ, быть-можетъ справедливо, что мнѣ вовсе не будетъ полезно провести праздникъ съ такимъ повѣсой.
   Позже, онъ еще разъ пріѣзжалъ ко мнѣ въ Кристъ-Чорчъ, и мы обѣщали другъ другу писать и ни разу не собрались, но продолжали питать другъ къ другу самыя дружескія чувства, и хотя при разставаніи не проливали слезъ, всегда были рады, когда судьба насъ сводила, и мало-по-малу почти потеряли другъ друга изъ виду. Не очень давно дошли до меня слухи, что Берри женился, и признаюсь къ своему стыду, что я даже не полюбопытствовалъ спросить, на комъ.
   Прошлымъ лѣтомъ я былъ въ Парижѣ и перенесся въ Версаль, по уговору, надѣясь встрѣтить тамъ цѣлое общество, и ту, къ которой я питалъ самыя нѣжныя.... Но полно объ этомъ. День былъ дождливый, и общество не сдержало слова; вдоволь позѣвавъ въ безконечныхъ залахъ картинной галлереи дворца, и послѣ неудачной попытки выкурить сигару въ дворцовомъ саду, за которую вину злодѣй часовой чуть не заставилъ меня поплатиться жизнью, я былъ принужденъ отступить на большой сырой безлюдный плацъ передъ дворцомъ, на этотъ плацъ, гдѣ сходились дороги во всѣ столицы свѣта, которыми хотѣли овладѣть ЛудовикъXIV и Наполеонъ; здѣсь я предался любимому своему препровожденію времени и углубился въ размышленія о томъ, возвратиться ли мнѣ къ обѣду къ Ветуру, или осчастливить своимъ присутствіемъ своего друга Дюбу, хозяина Hôtel des Reservoirs, у котораго можно имѣть не только отлично-хорошій, но и отлично-дорогой обѣдъ.
   Я углубился, сказалъ и, въ размышленія объ этихъ предметахъ, когда мимо меня проѣхалъ экипажъ. Это была щегольская низенькая коляска, запряженная парой гнѣдыхъ лошадей, которыми правилъ почтальйонъ въ суконной курткѣ, покрытой блестящими пуговицами; я такъ засмотрѣлся на экипажъ и панталоны въ обтяжку почтальйона, что даже не взглянулъ на тѣхъ, которые сидѣли въ коляскѣ, до тѣхъ поръ, пока мужской голосъ не закричалъ: "Фицъ!" Почтальйонъ остановилъ лошадей, дама пронзительно вскрикнула, маленькая черномордая собачка неистово залаяла, и господинъ въ усахъ выскочилъ изъ коляски, схватилъ мою руку и крѣнко пожалъ ее.
   -- Поѣзжайте домой, Джонъ, сказалъ онъ:-- я на одну только минуту оставляю васъ, душа моя, прибавилъ онъ, обращаясь къ своей спутницѣ;-- это мой старый другъ и товарищъ. Фицъ, позвольте мнѣ представить васъ мистрисъ Берри.
   Дама слегка и томно наклонила свою черную бархатную шляпу.
   -- Я позволю себѣ напомнить вамъ, душа моя, сказала она,-- что теперь часъ обѣда. Впрочемъ, для меня, не стѣсняйтесь. И еще разъ наклонивъ голову, она сдѣлала знакъ почтальйону, и ноги, обтянутыя бѣлою кожей, опять пришли въ сотрясеніе, экипажъ исчезъ, и я остался съ старымъ моимъ другомъ Берри, не выпускавшимъ моей руки изъ своихъ. Онъ давно оставилъ службу, но продолжалъ носить усы и бороду, что придавало его свѣжему, румяному лицу суровый и воинственный видъ. Онъ былъ такъ необыкновенно радъ меня видѣть, какъ только могутъ быть рады люди, живущіе въ маленькомъ городкѣ или въ скучной средѣ. Ничто такъ не разрушаетъ дружбы, какъ Лондонъ, гдѣ человѣкъ не успѣваетъ думать о своемъ ближнемъ и такъ много имѣетъ друзей, что не очень заботится о нихъ. Берри, не переводя дыханія, тутъ же разказалъ мнѣ, какъ женился, какъ былъ счастливъ, и убѣждалъ меня идти съ нимъ обѣдать къ нему и покороче познакомиться съ Анджеликой, которая сама меня пригласила,-- развѣ я этого не слышалъ?
   -- Мистриссъ Берри звала васъ, Франкъ, но обо мнѣ не было сказано ни слова!
   -- Она бы не заговорила объ обѣдѣ, еслибы не желала васъ видѣть у себя. Повѣрьте мнѣ, что такъ, закричалъ Франкъ Берри. Да къ тому же, чортъ побери, въ домѣ я хозяинъ. Итакъ это дѣло рѣшенное. Безъ церемоній, старина, будутъ два, три пріятеля-родственника, мы проведемъ тихій вечерокъ и за бутылкой вина вспомнимъ о быломъ.
   Единственно возможное возраженіе на это предложеніе было то, что мои сапоги въ грязи, а платье утренняго покроя; но такъ какъ не было ни малѣйшей возможности въ четверть часа съѣздить въ Парижъ и вернуться оттуда, а къ тому же человѣкъ можетъ пообѣдать очень пріятно и удобно и въ пальто, я махнулъ рукой на всякіе свѣтскіе уставы, и принялъ приглашеніе стараго друга, не желая огорчить его отказомъ.
   Поэтому мы направили свои шаги къ маленькому дому на Avenue de Paris, и прошли сперва черезъ маленькій садикъ, украшенный гротомъ, фонтаномъ и нѣсколькими гипсовыми нимфами, потомъ взошли по старой, крутой, грязной лѣстницѣ въ залу, гдѣ статуя Амура и другая Венеры привѣтствовали насъ своими неизмѣнными улыбками; потомъ прошли черезъ salle à manger, гдѣ столъ былъ накрытъ для шестерыхъ; и наконецъ вошли въ маленькую гостиную, гдѣ, по своему обыкновенію, Фидо встрѣтилъ насъ страшнымъ лаемъ.
   Это былъ одинъ изъ старинныхъ павильйоновъ, выстроенныхъ въ блестящіе дни Версаля и украшенныхъ множествомъ заплесневѣвшихъ купидоновъ, треснувшихъ золоченныхъ карнизовъ, старинными зеркалами, вдѣланными въ стѣны, нѣкогда покрытыя позолотой, а теперь замазанныя грязною французскою штукатуркой. Длинныя низкія окна выходили на дворъ, гдѣ фонтанъ, окруженный вьющимися растеніями и цвѣтами, почти заглохнувшими въ травѣ, наводилъ уныніе своимъ однообразнымъ журчаньемъ и обдавалъ водой уже давно позеленѣвшія статуи, возвышавшіяся посреди его.
   Я терпѣть не могу фонтановъ и статуй въ мрачныхъ, тѣсныхъ мѣстахъ; этотъ заунывный звукъ падающей воды наводитъ на меня тоску, а застывшая улыбка на устахъ этихъ французскихъ статуй, или роскошныхъ Грацій Кановы, на мои глаза такъ же пріятна и естественна, какъ могла бы быть улыбка скелета. Повѣрьте, что эти маленькіе павильйоны, гдѣ наслаждались жизнью старинные roués, не были выстроены съ тѣмъ, чтобы на нихъ смотрѣли при дневномъ свѣтѣ. Вечеромъ они горѣли огнями, и фонтанъ на дворѣ служилъ только для того, чтобы студить вино. Итакъ, первое впечатлѣніе, произведенное на меня мѣстомъ жительства Берри, было не особенно пріятно. Однако я утѣшился, когда услыхалъ, что въ столовой онъ раскупориваетъ вино, и вслушался въ знакомый звукъ, съ которымъ пробки выходили изъ бутылокъ.
   Что касается до внутренняго убранства комнатъ мистера и мистрисъ Берри, я примѣтилъ арфу, и фортепіано, и флейту въ футлярѣ, и огромныя пяльцы, съ только что начатымъ носомъ Турка, а на столѣ много этихъ, щегольски переплетенныхъ, полусентиментальныхъ, полурелигіозныхъ книгъ, которыя порождены въ такомъ множествѣ въ эти послѣдніе годы требованіями вѣка и нашихъ дамъ. О вкусахъ спорить нельзя; но, клянусь честью, мнѣ было бы пріятнѣе, чтобы мистрисъ Фицъ Будль читала Гумфрея Клинкера! Кромѣ этихъ книгъ, на столѣ лежала книга перства. Какое порядочное семейство можетъ обойдтись безъ книги перства?
   Я было направился къ двери, чтобы посмотрѣть, какъ Берри раскупоривалъ бутылки, когда на меня налетѣла очаровательная черномордая собачка и впилась въ мои панталоны, въ отвѣтъ на что я ее такъ ловко подбросилъ на воздухъ, что она съ страшнымъ визгомъ полетѣла на другой конецъ комнаты. Въ эту самую минуту дверь отворилась, и на порогѣ явилась мистрисъ Берри. Франкъ шелъ за нею, и на лицѣ его было видно нѣкоторое смущеніе.
   Мистрисъ Берри дама необыкновенно худая и блѣдная. Густыя брови ея не совсѣмъ пріятнымъ образомъ сходятся надъ ея греческимъ носомъ, и ея маленькій ротикъ съ тонкими губами едва рисуется слабою складочкой на ея лицѣ. Огромные глаза ея почти постоянно обращены вверхъ, къ небу или потолку; довольно жидкіе волосы свои она носитъ en bandeaux и обыкновенно украшаетъ ихъ лавровою вѣткой или двумя-тремя темными цвѣтками, что, съ помощію фальшивыхъ волосъ, придаетъ ея лицу что-то строгое и классическое. Она обыкновенно ходитъ въ черномъ, и всегда обута превосходно; потому что, нужно сказать, ея нога, на бѣду, очень хороша, и она вѣчно выставляетъ ее, топаетъ ею, смотритъ на нее и не можетъ на нее наглядѣться. "Фидо, говоритъ она собачкѣ, ты чуть не раздавилъ мою бѣдную ногу"; или: "Франкъ, говоритъ она мужу, принеси мнѣ скамейку для ногъ"; или: "мнѣ такъ холодно ногамъ", и т. п.; говорите о чемъ хотите, она не преминетъ всунуть свою ногу въ разговоръ. Она постоянно носитъ на шеѣ миніатюрный портретъ своего покойнаго отца, сэра-Джорджа-Катакомба, аптекаря Джорджа III; и она убѣждена, что выше этихъ двухъ людей не было и не будетъ никого на свѣтѣ. Она родилась въ Бекеръ-стритѣ, Портсандъ-скверѣ, и этого одного довольно, чтобы дать о ней понятіе. Она такъ же длинна, и чопорна, и скучна, какъ эта безконечная улица съ мертвеннымъ своимъ оживленіемъ, и, гдѣ только можетъ, выставляетъ гербъ отца.
   Что могло побудить весельчака Франка Берри жениться на миссъ Анджеликѣ Катакомбъ, рѣшительно никому неизвѣстно. Онъ говоритъ, что въ первый разъ увидѣлъ ее на балѣ въ Гамптонѣ-Кортѣ, гдѣ стоялъ его полкъ, и гдѣ до сего дня живетъ "тетка ея леди Пашъ". Она въ разговорѣ безпрестанно упоминаетъ объ этой извѣстной дамѣ, и если вы раскроете списокъ баронетовъ на родословной семейства Пашей, вы на поляхъ увидите рукописныя замѣчанія мистрисъ Берри относительно ихъ и самой себя. Такимъ образомъ вы въ печати прочтете, что сэръ-Джонъ Пашъ женился на Анджеликѣ, дочери Гревеса Катакомба эсквайра, а рядомъ написано четкою женскою рукой: "и сестры покойнаго сэръ-Джорджа Катакомба изъ Бекеръ-стрита, Портманъ сквера", а за этимъ, разумѣется, подпись А. Б. Я всегда удивлялся страсти дамъ писать свои замѣчанія въ книгахъ и подписывать начальныя буквы своихъ милыхъ именъ! Вышеупомянутыя книжечки мистрисъ Берри наполнены отмѣтками карандашомъ, а на поляхъ нерѣдко встрѣчаются знаки восклицанія или слова "совершенно справедливо" и т. п. Ничто такъ не знакомитъ съ женщиной, какъ книга, которую она читаетъ, и пока мистрисъ Берри занималась своимъ туалетомъ въ смежной спальнѣ, я въ эти десять минутъ, проведенныя мною въ гостиной, уже успѣлъ себѣ составить довольно ясное понятіе объ этой дамѣ.
   -- Вы часто слышали о Джорджѣ Фицѣ, не такъ ли? говоритъ Берри, съ умоляющимъ взглядомъ на жену.-- Очень часто, отвѣчаетъ дама, тономъ, ясно говорящимъ; слишкомъ часто.-- Позвольте спросить, милостивый государь, продолжала она, значительно глядя на мои сапоги,-- будемъ ли мы имѣть удовольствіе видѣть васъ у насъ за обѣдомъ?
   -- Разумѣется, душа моя. Зачѣмъ же бы онъ приходилъ? Нельзя же ему ѣхать въ Парижъ за фракомъ.
   -- Надѣюсь по крайней мѣрѣ, душа моя, что вы пойдете одѣться и перемѣните эти грязные сапоги. Леди Пашъ будетъ здѣсь черезъ пять минутъ, и вы знаете, что Добусъ никогда не опаздываетъ. Потомъ, обращаясь ко мнѣ какъ бы съ извиненіемъ, она прибавила съ явнымъ намѣреніемъ окончательно убить меня своимъ снисхожденіемъ: -- Мы ждемъ сегодня къ обѣду нѣсколькихъ друзей, сэръ, людей привыкшихъ къ свѣтскимъ приличіямъ; но я увѣрена, что они васъ извинятъ, когда узнаютъ, чтобы нечаянно попали къ намъ. Ба, какъ здѣсь пахнетъ дымомъ!
   Сказавъ это, она величественно усѣлась на диванъ, выставила ногу, позвала Фидо и сложила губы съ явнымъ намѣреніемъ не открывать ихъ больше. Франкъ уже давно исчезъ изъ комнаты, съ упрекомъ посмотрѣвъ на жену, но ни разу не посмѣвъ взглянуть на меня. Все дѣло стало ясно для меня: этотъ Ванъ-Амбургъ въ юпкахъ совершенно укротилъ льва Берри, и теперь онъ глядѣлъ ей въ глаза и послушнѣе ея черномордаго лающаго Фидо исполнялъ ея приказанія.
   Меня же не такъ легко укротить, и я на этотъ разъ рѣшился ни мало не смущаться и не показывать вида, что я замѣтилъ ея обращеніе со мною. Поэтому чтобы renouer разговоръ, я заговорилъ о леди Пашъ.
   -- Вы назвали, кажется, имя Пашъ, сказалъ я;-- я знаю даму этого имени, да, пренекрасивую даму.
   -- Вы говорите вѣроятно о другой особѣ, отвѣтила мистрисъ Берри съ взглядомъ, ясно выражавшимъ мысль, что человѣкъ, подобный мнѣ, никакъ не могъ быть знакомъ съ такимъ важнымъ лицомъ,
   -- Я говорю о старой леди Пашъ изъ Гамптонъ-Корта. Полная женщина, бѣлокурая, не такъ ли? и на лбу носитъ аметистъ; она крива, носитъ парикъ и свѣтло-зеленыя платья.
   -- Леди Пашъ, сэръ, моя тетка, отвѣтила мистрисъ Берри. (Замѣчанія мои ничуть не разсердили ея, хотя она и надѣялась на наслѣдство старой дамы; но, какъ извѣстно, мы вовсе не прочь слышать, какъ бранятъ нашихъ друзей, когда только это не сопряжено съ опасностію для насъ самихъ.)
   -- Въ самомъ дѣлѣ! она была дочь стараго Катакомба изъ Виндзора, похороннаго подрядчика, если не ошибаюсь. Мужа ея звали Каллипашъ, а самою ее Пшипашъ. Итакъ, сударыня, вы видите, что я знаю все семейство!
   -- Мистеръ Фицъ Симонсъ! воскликнула мистрисъ Берри, поднимаясь съ своего мѣста,-- я не привыкла слышать насмѣшки надъ моимъ семействомъ и надо мной, и должна просить васъ быть осторожнѣе въ своихъ выраженіяхъ, когда удостоиваете насъ своимъ присутствіемъ. Мистеръ Катакомбъ пользовался довѣріемъ своего короля, а предокъ сэръ-Джона Паша былъ сдѣланъ лордомъ при Карлѣ II. Одинъ изъ нихъ, сэръ, былъ мой дѣдъ, другой дядя.
   -- Я надѣюсь, что вы меня извините, дорогая моя мистрисъ Берри, и простите мнѣ мою неосторожность. Но и вамъ тоже слѣдуетъ извиниться передо мною. Мое имя не Фицъ Симонсъ; а Фицъ Будль.
   -- Какъ! Изъ Будль-Галла -- старый другъ моего мужа, изъ рода Фицъ Будля, сдѣланнаго лордомъ при Карлѣ I? Милый мой мистеръ Фицъ Будль, какъ мнѣ извиниться передъ вами? Вы не повѣрите, какъ я рада видѣть человѣка, о которомъ я такъ много наслышалась отъ Франка. Франкъ (въ эту минуту Берри въ необыкновенно-лоснящихся сапогахъ и бѣломъ жилетѣ взошелъ въ комнату), представьте себѣ, душа моя, я приняла мистера Фицъ Будля за мистера Фицъ Симонса, этого отвратительнаго Ирландца, торгующаго лошадьми; и я никогда, никогда, никогда, не прощу себѣ, что такъ дурно его приняла.
   Здѣсь большіе глаза мистрисъ Берри приняли самое простодушное и ласковое выраженіе, вся ея молчаливость и неприступность исчезли, и она вдругъ стала весела, сообщительна и folâtre. Она разказала мнѣ, что до нея дошли слухи, будто я большой повѣса, и что она намѣрена меня исправить и надѣется часто меня видѣть у себя.
   Но хотя этотъ мистеръ Фицъ Симонсъ, за котораго она меня приняла, былъ въ самомъ дѣлѣ человѣкъ самаго дурнаго тона, даже для Дублина, и по выходѣ своемъ въ отставку занялся торгомъ лошадьми и прослылъ плутомъ, все же таки я желалъ бы, чтобы мистрисъ Фицъ Будль, еслибы я его привелъ къ ней, приняла его прилично, и не говорила дерзостей гостю своего мужа. И хотя было необыкновенно пріятно быть принятымъ такъ радушно, когда недоразумѣніе объяснилось, я скоро понялъ однако, что не всѣ старые знакомые Берри такъ счастливы: другой школьный товарищъ вошелъ теперь въ комнату и былъ принятъ совершенно иначе.
   То былъ бѣдный Джекъ Ботсъ, живописецъ по ремеслу и изъ самыхъ плохихъ; онъ въ наше время былъ приходящимъ въ Слаутеръ-Гаузѣ, и намъ очень полезенъ тѣмъ, что доставлялъ въ школу сосиски, огурцы и много другаго, чего иначе получить было невозможно. Съ тѣхъ поръ, казалось, бѣднякъ постоянно былъ на посылкахъ у всѣхъ и каждаго, и теперь исправлялъ должность фактотума при мистрисъ Берри. Только и было слышно: "Мистеръ Ботсъ, кончили ли вы рисунокъ для альбома леди Пашъ?" и Ботсъ доставалъ рисунокъ изъ портфеля. Или: "Подобрали ли вы мнѣ шелкъ у Делиля?" и шелкъ являлся, купленный безъ сомнѣнія на послѣдніе пять франковъ бѣдняка. А потомъ: "Были ли вы у мебельщика на улицѣ Сенъ-Жакъ и привезли ли канареечнаго сѣмени, и понавѣдались ли о моей шали у этой несносной мѣшкотной мадамъ Фише; и привезли вы мнѣ гитарныя струны?" Ботсъ не привезъ гитарныхъ струнъ, и вслѣдствіе того лицо мистрисъ Берри приняло опять то зловѣщее выраженіе, замѣченное мною ужь прежде и заставлявшее меня страшиться за Берри.
   -- Милая Анджелика, сказалъ онъ однако довольно храбро,-- вы черезчуръ распоряжаетесь Джекомъ и забываете, что у него не десять рукъ. Вы заставляете его рисовать въ вашихъ дамскихъ альбомахъ, смотрѣть за вашимъ мебельщикомъ, вашею канарейкой и модисткой, и дуетесь, когда онъ забываетъ одно изъ вашихъ порученій.
   -- Я не дуюсь, Франкъ, если употребить ваше же изящное выраженіе. Я очень благодарна мистеру Ботсу за то, что онъ беретъ на себя трудъ исполнять мои порученія, очень благодарна. А что касается до того, что я не плачу за рисунки, о которыхъ вы говорите, то мнѣ бы никогда въ голову не пришло предложить мистеру Ботсу деньги за такое незначащее одолженіе; но впрочемъ я буду очень рада, если мистеръ Ботсъ потрудится представить мнѣ свой счетъ.
   -- Клянусь Юпитеромъ, Анжелика, это уже изъ рукъ вонъ! закричалъ Берри; но этой маленькой стычкѣ между мужемъ и женою тутъ же положило конецъ появленіе въ дверяхъ французскаго слуги Берри, громогласно провозгласившаго имена миледи Пашъ и доктора Добуса, и эти почтенныя особы вошли въ комнату.
   Наружность старой леди Пашъ уже намъ пришлось описать выше. Но нравомъ своимъ она рѣзко отличалась отъ унылой племянницы, и изъ всѣхъ веселыхъ вдовушекъ, когда-либо надѣвавшихъ трауръ по мужѣ, была самая веселая. Она бывала при дворѣ, и знала тысячу анекдотовъ о принцессахъ и старомъ королѣ, и племянница съ обычнымъ ей важнымъ видомъ, никогда не упускала случая навести разговоръ на этотъ предметъ. Леди Пашъ не разъ охотилась въ виндзорскомъ паркѣ; она заставила мужа сдѣлаться членомъ Жокей-клуба, и не было конца ея разказамъ о сэръ-Годфреѣ Уобстерѣ, сэръ-Джонѣ Ледѣ и старыхъ герояхъ того времени. Она давала деньги взаймы Дику Шеридану, и помнитъ лорда Байрона застѣнчивымъ, еще не совсѣмъ сложившимся молодымъ мальчикомъ. Она говоритъ, что она не встрѣчала въ обществѣ человѣка пріятнѣе Чарльза Фокса, и охотно говоритъ о томъ, какую-любовь она внушила одному изъ принцевъ. Тѣмъ не менѣе, ей будто-бы всего пятьдесятъ два года, и я никогда не былъ въ состояніи понять ея разсчетовъ. Въ былые дни, прежде чѣмъ она окривѣла и была принуждена замѣнить собственные зубы чужими, она могла быть очень недурна. Но, несмотря на послѣднее неудобство, она ѣстъ слишкомъ много, и слишкомъ часто подноситъ къ губамъ стаканъ мараскино своею дрожащею пухлою рукой, на каждомъ пальцѣ которой блеститъ по крайней мѣрѣ дюжина старинныхъ колецъ.
   О каждомъ изъ этихъ колецъ она готова разказать вамъ цѣлую исторію, да предлинную и прескучную, но какъ бы они ни были скучны, я люблю разказы о давно-прошедшихъ семейныхъ дѣлахъ: я замѣтилъ, что только добродушные люди пускаются въ такіе разказы.
   Что касается до мистрисъ Мьючитъ, о ней рѣшительно нечего сказать: она компаньйонка леди Пашъ и живетъ съ ней съ незапамятныхъ временъ. Леди не обращаетъ на нее ни малѣйшаго вниманія, говоря о ней, называетъ ее: "эта бѣдная Мьючитъ", и почитаетъ ее полоумнымъ существомъ. Мистрисъ Берри отъ души ненавидитъ ее и воображаетъ, что она хитрая приживалка, рѣшившаяся отбить у нея наслѣдство тетки. Во все время обѣда, она ни слова не сказала бѣдной Мьючитъ и дѣлала видъ, что не замѣчаетъ ея присутствія.
   Добусъ же старый воинъ и участвовалъ въ испанской войнѣ, что вы узнаете послѣ пятиминутнаго разговора съ нимъ, и подобно большей части военныхъ медиковъ, на видъ и въ разговорѣ гораздо воинственнѣе офицеровъ, принимавшихъ болѣе дѣятельное участіе въ войнѣ. Подобно многимъ другимъ старымъ воинамъ, онъ поддѣлывается подъ герцога Веллингтона, говоритъ тихо и отрывисто, хотя отъ природы самый кроткій, слабый человѣкъ, и при случаѣ отпускаетъ крупное словечко, изъ числа тѣхъ, которыя извѣстный намъ полководецъ охотно употребляетъ. Еще обѣдали у Берри: капитанъ Гофъ, изъ Шотландцевъ, въ отставкѣ; Лемуэль Ней, проповѣдникъ въ Сенъ-Жерменѣ; маленькій Кутлеръ и тотъ Французъ, который непремѣнно является на обѣдахъ и ужинахъ Англичанъ во Франціи, и послѣ нѣсколькихъ неудачныхъ попытокъ заговорить по-англійски, замолкаетъ и ни словомъ, ни звукомъ не напоминаетъ больше о своемъ присутствіи. Молодыя дамы и отцы взрослыхъ дочерей обыкновенно держатъ его при себѣ, какъ неутомимаго танцора, а онъ платитъ имъ тѣмъ, что сообщаетъ своимъ друзьямъ въ клубѣ или café, какъ онъ побѣдилъ сердце одной charmante Anglaise. Отцы и мужья, читающіе эти строки, послушайтесь меня, и никогда въ домъ свой не пускайте неженатаго Француза. За одинъ совѣтъ этотъ стоитъ заплатить цѣну всей этой книги. И не то чтобъ они дѣлали много вреда, Боже упаси! но намѣренія ихъ дурны. Они смотрятъ на нашихъ Сусаннъ порочными, нечестными глазами. Прислушайтесь къ разговору этихъ двухъ надушенныхъ, примазанныхъ, самодовольно улыбающихся разгильдяевъ, побѣдоносно выступающихъ по бульвару, и послушайте, что они говорятъ о какой-нибудь простой, доброй, пустой, вѣтренной дѣвочкѣ изъ Бекеръ-стрита, послушайте, какъ они ее разбираютъ по косточкамъ, читаютъ ея письма, и намекаютъ..... Да полно объ этомъ! Но еще разъ скажу вамъ, что я хладнокровно не могу подумать объ этомъ; и что мнѣ больно и стыдно за каждую Англичанку, которая выходитъ замужъ за Француза {Само собою разумѣется, что встрѣчаются и исключенія, и что часто Французъ дѣлаетъ честь Англичанкѣ, женясь на ней. Но не должно забывать, что во Франціи жениться обыкновенно значитъ сдѣлать выгодную денежную спекуляцію. А если кто-нибудь хочетъ знать, до какой степени бракъ уважаемъ во Франціи, пусть онъ углубится въ чтеніе французскихъ романовъ, и онъ дойдетъ до разрѣшенія этого вопроса.}.
   Но возвратимся къ гостямъ. Лемуэль Ней, дамскій кавалеръ, завиваетъ волосы и душитъ носовой платокъ. Онъ съ удивительнымъ искусствомъ завязываетъ бѣлый галстухъ. И я даже подозрѣваю, что онъ и спитъ въ немъ. Онъ всегда приноситъ съ собою флейту и, какъ слѣдуетъ, предпочитаетъ Генделя всѣмъ другимъ композиторамъ, но пристрастенъ также къ двумъ-тремъ свѣтскимъ, сентиментальнымъ романсамъ, и иногда тонкимъ голоскомъ подтягиваетъ въ хорахъ и не священныхъ. Онъ не танцуетъ, но очень былъ бы радъ предаться этому удовольствію, и оставляетъ въ передней колоши, хотя не понятно, зачѣмъ онъ ихъ надѣваетъ, потому что въ самую грязную погоду на его сапогѣ не увидишь ни пятнышка. Учился онъ въ Кембриджѣ и, по собственнымъ словамъ, порядкомъ кутилъ одинъ или два семестра. Однимъ словомъ, добродѣтель его сладка почти до приторности, и семейство его живетъ близь Экнея.
   Что же касается до Гофэ, у него широкій блестящій лысый лобъ и огромные щетинистые рыжіе бакенбарды. Онъ носитъ бѣлыя мытыя лайковыя перчатки, пьетъ исправно, не прочь поиграть въ карты, и постоянно послѣ обѣда разказываетъ одну и ту же исторію, начинающуюся словами, и "Докторъ помните Санди Макъ-Лаглана, поступившаго къ намъ въ Вестъ-Индіи. Представьте себѣ, сэръ", и т. д. Еще обѣдалъ маленькій Кутлеръ, и вы теперь знаете, изъ кого состояло все общество.
   Не знаю, поразило ли это всѣхъ читателей, но безъ всякаго сомнѣнія для каждаго смѣтливаго человѣка, знающаго, что такое значитъ писать повѣсть, должно быть ясно, что еслибъ я могъ сказать что-нибудь интересное объ этомъ обѣдѣ у Франка Берри, я бы это сдѣлалъ уже страницы двѣ прежде, и не заставилъ бы читате-лей такъ долго смотрѣть на накрытый столъ и его убранство.
   Но пора наконецъ признаться въ томъ, что за этимъ обѣдомъ не произошло рѣшительно ничего замѣчательнаго, кромѣ развѣ того, что онъ далъ мнѣ возможность изучить мистрисъ Берри съ разныхъ сторонъ; и несмотря на ея необыкновенную теперь предупредительность ко мнѣ, я составилъ себѣ, къ сожалѣнію, очень невыгодное мнѣніе объ этой дамѣ. Признаюсь, мнѣ гораздо было бы пріятнѣе, чтобъ она была вѣжлива съ мистрисъ Мьючитъ, нежели такъ съ ногъ-сшибательно любезна съ вашимъ покорнѣйшимъ слугой. И послѣ того, какъ она увѣряла, что не имѣетъ понятія о томъ, что будетъ къ обѣду, не лишнее ли было, съ ея стороны, морщиться, хмуриться, кивать, мигать и закусывать губы, каждый разъ, когда monsieur Anatole, французскій ея слуга, не привыкшій къ порядкамъ англійскаго обѣда, дѣлалъ какой-нибудь промахъ? Она безпрестанно наводила рѣчь на Будль-Галъ, а для меня истинное наказаніе говорить о помѣстьи, которое принадлежитъ не мнѣ, а моему старшему брату. Разспрашивала она меня также подробно о старой вдовствующей леди Фицъ Будль, и ея шотландскихъ родственникахъ Плумдуффахъ, прибавляя, что послѣднихъ знала и леди Пашъ, и часто встрѣчала ихъ при дворѣ, и у лорда Мельвилля. Очень вѣроятно, что леди Пашъ встрѣчала и ихъ, и тысячу другихъ Шотландцевъ, при дворѣ и у лорда Мельвиля; но мнѣ-то какое до этого дѣло, мнѣ, которому совершенно все равно, существуетъ ли, или нѣтъ старая леди Фицъ Будль? "Не забудьте сказать, когда будете писать, что встрѣтили стараго друга вашей почтенной родственницы" напоминаетъ мистрисъ Берри, и я обѣщался непремѣнно сдѣлать это въ первомъ своемъ письмѣ. Но даже еслибы новая почтовая контора платила намъ за каждое наше письмо, меня бы и это не могло заставить написать хоть одну строчку къ старой леди Фицъ.
   Однимъ словомъ, я понялъ, что добрый мой Берри, не онъ первый, не онъ послѣдній, избралъ въ подруги жизни женщину съ норовомъ, грубую и непріятную, и мнѣ съ первой минуты нашего знакомства было ясно, что она мужа своего держитъ совершенно подъ башмакомъ. Однако, онъ еще боролся, въ чемъ свидѣтельствовала маленькая стычка передъ обѣдомъ, и разъ или два во время обѣда онъ отвѣтилъ ей довольно живо и рѣзко, и своею внимательностію къ Джеку и мистрисъ Мьючитъ старался заставить ихъ забыть о пренебреженіи, съ которымъ жена его обращалась съ ними; онъ угощалъ ихъ всѣмъ, что было на столѣ, и безпрестанно подливалъ имъ шампанскаго, но самъ пилъ мало, потому что глаза очаровательной супруги его были обращены на него.
   Къ самому окончанію обѣда, мистрисъ Берри, которая до тѣхъ поръ дулась на мужа, вдругъ стала необыкновенно съ нимъ любезна, и нѣжно спросила, какъ мнѣ нравится французскій обычай, по которому мущины встаютъ изъ-за стола вмѣстѣ съ дамами.
   -- Признаюсь, сударыня, сказалъ я, что, по моему, это преотвратительный обычай.
   -- И я того же мнѣнія, прибавляетъ Кутлеръ.
   -- Преотвратительный обычай! Что вы на это скажете, мистрисъ Берри? смѣясь говоритъ Берри и доливаетъ себѣ стаканъ.
   -- Я знаю только то, Франкъ, что когда мы одни, вы всегда приходите въ гостиную, ѣдко возражаетъ его супруга.
   -- Да! когда мы одни, душа моя, краснѣя отвѣчаетъ Берри;-- но теперь мы не одни,-- ха, ха, ха! Anatole, du Bordeaux!
   -- Въ Карлтонъ-Гаузѣ дамы всегда вставали изъ-за стола прежде мущинъ, не такъ ли, леди Пашъ? говоритъ Добусъ, который не прочь и выпить немного.
   -- Да, да, конечно! говоритъ леди Пашъ, съ улыбкой подмигивая ему.
   -- Я помню, восклицаетъ капитанъ Гофъ, и послѣ обѣда его шотландскій выговоръ дѣлается еще явственнѣе,-- я помню, что когда я служилъ въ своемъ полку, мистрисъ Макъ Виртеръ, командирша шестьдесятъ второй дивизіи, мнѣ часто говорила: "Макъ, если вы хотите только развеселиться и оживиться, не оставайтесь больше двухъ часовъ въ столовой послѣ дамъ: если же вы хотите напиться пьянымъ, ступайте за общій столъ." Вотъ видите, мистеръ Берри, что намъ было дозволено -- ха, ха! Мистеръ Ней, потрудитесь передать мнѣ оливки.
   Но хотя мы имѣли за себя большинство голосовъ, мистрисъ Берри, эта неукротимая женщина, не сразу намъ уступила и непремѣнно захотѣла узнать мнѣніе каждаго въ отдѣльности. Бѣдный Джекъ, разумѣется, согласился съ ней, а мистеръ Ней объявилъ, что предпочитаетъ чашку чаю и музыку всякому вину. Что же касается Француза, когда мистрисъ Берри ему сказала, "а вы что думаете, г. виконтъ?"
   -- Что говорите вы? сказалъ г. Благваль, въ первый разъ открывая ротъ послѣ двухъ часоваго молчанія,-- да, позвольте, вы со мной изволите говорить?
   -- Apry deeny, aimy voo ally avec les dames?
   -- Comment avec les dames?
   -- Ally avec les dames com а Parry ou resty avec les Messeur com on Anglyterre?
   -- Ah, madame! vous me le demandez? восклицаетъ съ чувствомъ Французикъ и поспѣшно вскакиваетъ съ своего мѣста; мистрисъ Берри беретъ его руку, и дамы удаляются изъ комнаты; старая леди Пашъ ковыляетъ вонъ изъ комнаты, опираясь на руку мистера Нея, но очень удивляясь этому обычаю, совершенно новому для нея: въ царствованіе Джорджа III это никогда не дѣлалось.
   Мистрисъ Берри съ торжествомъ взглянула на мужа, когда на сторону ея перешла такая значительная часть непріятельскихъ силъ, и самому Берри, казалось, это было не совсѣмъ пріятно.
   Представьте же себѣ поэтому нашъ восторгъ и удивленіе, когда черезъ минуту всѣ три отступника опять вернулись къ намъ; Французъ въ полномъ недоумѣніи, а проповѣдникъ и живописецъ нѣсколько смущенные. Дѣло въ томъ, что старая безцеремонная леди Пашъ, которая первый разъ въ жизни была въ Парижѣ, и себѣ даже представить не могла, чтобъ что или кто-нибудь могъ помѣшать ей по обыкновенію поспать часикъ послѣ обѣда, тутъ же сказала мистрисъ Берри: "моя милая Анжелика, я надѣюсь, что вы не намѣрены удерживать здѣсь этихъ господъ? отошлите ихъ въ столовую, мнѣ нужно переговорить съ вами о тысячи вещахъ." И Анжелика, надѣющаяся на наслѣдство тетки, разумѣется, повиновалась; и за тѣмъ старая леди опустилась въ мягкія кресла, и мгновенно заснула, не прежде однако чѣмъ замолкли радостные возгласы, встрѣтившіе въ столовой изгнанныхъ ею трехъ джентльменовъ.
   Между тѣмъ мы шопотомъ переговаривались съ маленькимъ Кутлеромъ о характерѣ мистрисъ Берри.
   -- Она пребѣдовая, говорилъ онъ мнѣ на ухо, -- держитъ мужа въ ежевыхъ рукавицахъ. Берри, однако, все иногда огрызается, и мнѣ случалось видѣть, что онъ по цѣлымъ недѣлямъ все ставитъ на своемъ. Послѣ обѣда онъ дѣлается гораздо самостоятельнѣе, и можетъ даже справиться съ ней, когда ему удается выпить немного; но она это знаетъ и не даетъ ему вина.
   Лукава ли или благородна была мысль, которая обоимъ намъ пришла въ голову,-- мысль освободить Берри отъ тяжкаго его рабства? Я напередъ угадываю приговоръ нѣжнаго пола; но я знаю также, что скажутъ болѣе жестокіе мущины, и признаюсь, ихъ сужденіе объ этомъ вопросѣ приходится мнѣ болѣе по сердцу.
   Какъ уже сказано, три заблудшія овцы были привѣтствованы самымъ радостнымъ смѣхомъ и восторженными восклицаніями всего невиннаго стада, Берри, по нашему наущенію (да и для собственнаго удовольствія), спросилъ еще, не знаю, сколько бутылокъ вина. Мы заставили Француза пить malgré lui; и въ самое короткое время привели бѣднаго Нея въ такое восторженное настроеніе, что онъ даже рѣшился спѣть намъ пѣсню, которую слышалъ на какомъ-то очень веселомъ ужинѣ въ Кембриджѣ, и которая начинается слѣдующимъ образомъ:
   
             На елкѣ сидѣла сова,
             На елкѣ сидѣла сова,
             На елкѣ сидѣла сова,
                       Ай го! Ай го! Ай го!
   
   Представьте себѣ лицо мистрисъ Берри, когда привлеченная звуками этого вакхическаго напѣва, она заглянула въ комнату и увидѣла, что поетъ никто другой какъ самъ почтенный Лемуэль Ней.
   -- Это вы, душа моя? кричитъ ей Берри, теперь храбрый какъ настоящій Петрукіо. Взойдите и сядьте къ намъ и выслушайте пѣсню Нея.
   -- Леди Пашъ спитъ, Франкъ, сказала она.
   -- И прекрасно дѣлаетъ, душенька; а вы посидите съ нами. Джекъ, подайте рюмку мистрисъ Берри.
   -- Вы непремѣнно хотите разбудить вашу тетку, мистеръ Берри, прошептала хозяйка дома.
   -- Не безпокойтесь обо мнѣ, моя милая, я не сплю и очень это люблю! изъ гостиной закричала почтенная леди Пашъ.-- Продолжайте вашу пѣсню, господа.
   Эти слова были встрѣчены неистовыми криками одобренія, и мистрисъ Берри была принуждена отступить, но уходя затворила за собой дверь, чтобъ хоть нѣсколько оградить тетку отъ нашего буйнаго веселья.
   Берри, между тѣмъ, пришелъ въ то состояніе полной откровенности, которое бываетъ неминуемымъ слѣдствіемъ третьей бутылки для всякой здравой головы; мы съ Кутлеромъ выслушали полную его исповѣдь о безчисленныхъ его семейныхъ непріятностяхъ. Онъ признался намъ, что ему не позволяли обѣдать не дома, и только изрѣдка допускали, чтобъ онъ приглашалъ къ себѣ друзей. Онъ ни подъ какимъ видомъ не смѣлъ выкурить сигару даже въ конюшнѣ. Утра свои онъ проводилъ, сопровождая жену по вѣчно однимъ и тѣмъ-же магазинамъ, вечера -- зѣвая за чайнымъ столомъ у скучныхъ знакомыхъ, или читая вслухъ женѣ стихи и миссіонерскія посланія. Лишь только ей казалось, что онъ не много блѣденъ, она заставляла его принимать лѣкарство, и постоянно требовала, чтобы послѣ каждой прогулки онъ перемѣнялъ башмаки и чулки. "Взгляните на это, сказалъ онъ, раскрывая свою грудь и грозя кулакомъ Добусу; посмотрите, до чего довели меня Анджелика и этотъ проклятый Добусъ."
   Я подумалъ, что увижу фланелевую фуфайку: но хуже того, клянусь душою! она облѣпила его груднымъ пластыремъ!
   При этомъ видѣ раздались негодующія восклицанія, и докторъ кричалъ не меньше другихъ; но призывалъ Бога въ свидѣтели въ томъ, что не былъ причастенъ въ пластырѣ.. Это было любимое домашнее средство покойнаго аптекаря сэръ-Джорджа Катакомба, и мистрисъ Берри собственноручно составила его.
   Когда Анатоль вошелъ въ комнату съ кофеемъ, Берри такъ расхрабрился, что послалъ и Анатоля и кофе къ чорту; и мы уже не видали больше леди Пашъ до тѣхъ поръ, пока закутанная съ ногъ до головы, она прошла черезъ столовую, чтобъ идти садиться въ свою карету, въ которой увозила также Добуса и проповѣдника. "Докажите что вы мущина, Франкъ, сказала она, и не уступайте ей". Добрая старуха приняла сторону племянника въ этомъ дѣлѣ.-- А вы, мистеръ Фицъ Будль, посѣщайте его почаще. Вы хорошій человѣкъ, старая кривая Калипашъ, въ этомъ увѣрена. Хотите, я васъ довезу въ Парижъ?"
   Добрая, милая Анджелика, она передала теткѣ каждое мое слово!
   -- Не уѣзжайте, Джорджъ, сказалъ Берри, крѣпко сжимая мою руку. Итакъ я отвѣтилъ, что буду ночевать въ Версали, но что если у нея есть мѣсто, она сдѣлаетъ большое одолженіе Джеку Ботсу, взявъ его съ собою; на что старая дама охотно согласилась, и прехладнокровно ему сказала: "ступайте, мистеръ, какъ васъ зовутъ, и садитесь къ Джону на козлы". Дѣло въ томъ, что добрая старушка съ такимъ же презрѣніемъ смотритъ на художника какъ на портнаго.
   Джекъ безпрекословно отправился на свое мѣсто; послѣднимъ словомъ доктора было; "не забудьте субботу!" а проповѣдника: "помните четвергъ, холостая компанія, вы понимаете". И карета съ громомъ покатилась по мрачной Avenue de Paris.
   Французъ, забылъ я сказать, уже давно отретировался совершенно больной и въ полномь изнеможеніи; а восклицанія Добуса и Нея о субботѣ и четвергѣ, относились, долженъ я признаться, къ нашему заговору: мы воспользовались отвагой Берри и заставили его обѣщаться намъ обѣдать en garèon со всѣми нами присутствующими, -- за исключеніемъ капитана Гофа, который"вспомнилъ", что онъ имѣетъ приглашенія для каждаго дня слѣдующихъ трехъ недѣль; иными же словами, это значило, что храбрый воинъ предпочиталъ, когда не было приглашеній, отобѣдать за тридцать су за какимъ нибудь общимъ столомъ.
   Кутлеръ и я остались; послѣдній на полѣ битвы, и хотя намъ уже хотѣлось и уйдти, Берри, которому свѣжій ночной воздухъ придалъ если возможно, еще больше силъ, настоялъ на томъ, чтобы мы опять возвратились въ домъ, и даже объявилъ, что закажетъ ужинъ!
   Въ столовой насъ встрѣтилъ сильный запахъ гашеной лампы, и мы застали мистрисъ Берри, задувающую свѣчи.
   -- Стой, милая! закричалъ Берри,-- что за спѣхъ! мы еще не кончили!
   -- Не кончили, мистеръ Берри! простонала дама гробовымъ, отчаяннымъ голосомъ.
   -- Да, мистрисъ Берри, еще не кончили. Не худо бы намъ и поужинать, а, Джорджъ?
   -- Я думаю, что пора бы намъ и разойдтись, сказалъ мистеръ Фицъ Будль (ему, нужно признаться, начинало самому становиться страшно).
   -- И я то же думаю, сэръ; вы совершенно правы, сэръ; вы извините меня, господа, у меня очень болитъ голова, и вы мнѣ позволите удалиться.
   -- Доброй ночи, душа моя! сказалъ отважный Берри.-- Анатоль, закажите повару жаркое и принесите намъ вина.
   Еслибы любящая чета была одна, или еслибы Кутлеръ не принадлежалъ къ посольству, и она не боялась показаться ему въ смѣшномъ свѣтѣ, я увѣренъ, что мистрисъ Берри тутъ же на мѣстѣ упала бывъ обморокъ, и что вся храбрость Берри испарилась бы въ одно мгновеніе при этомъ видѣ. Но теперь она только приняла видъ мученицы и вышла изъ комнаты; изъ то время, какъ мы заставляли себя ѣсть, мы имѣли удовольствіе слышать, какъ она въ смежной комнатѣ протяжно напѣвала унылые гимны, въ знакъ того что она не спитъ, и хотя страдаетъ, но находитъ утѣшеніе въ своей вѣрѣ.
   Эти напѣвы не способствовали къ тому, чтобы развеселить насъ. Куски что-то не шли намъ въ ротъ, шампанское потеряло всю прелесть. Дѣло въ томъ, что Кутлеру и мнѣ становилось очень не ловко, и мы при первомъ удобномъ случаѣ взялись за шляпы, въ передней закурили сигары, и пробрались черезъ темный садикъ, гдѣ амуры и нимфы прислушивались къ плеску фонтана.
   -- Чортъ побери! закурю и я сигару, сказалъ Берри спѣша за нами; вышелъ изъ сада, взялъ въ карманъ ключъ, величиною почти въ лопатку, висѣвшій на наружной сторонѣ рѣшетки, и принялся курить съ нами.
   Онъ пробылъ съ нами часа два и возвратился домой бодрый и веселый, давъ намъ честное слово отобѣдать съ нами на другой день. Онъ отперъ дверь огромнымъ своимъ ключомъ, но не отворилась она: она была заперта задвижкой изнутри.
   Онъ принялся неистово звонить и стучаться въ дверь, звать Анатоля и бранить его на французскомъ и англійскомъ языкѣ.
   Наконецъ, послѣ долгаго нетерпѣливаго ожиданія, свѣтъ показался въ щеляхъ двери дома; она отворилась, и въ ней показалась женщина съ лампой въ рукахъ, высокая, худая женщина, одѣтая въ бѣ лое съ ногъ до головы.
   Это была мистрисъ Берри, и когда Кутлеръ и я увидѣли ее, мы пустились бѣжать со всѣхъ ногъ. Берри же какъ-то дико захохоталъ и закричалъ намъ вслѣдъ: "Не забудьте же завтрашній день, друзья. Ровно въ шесть часовъ"! Мы уже были далеко, когда дверь затворилась, и все въ маленькомъ домикѣ на Avenue de Paris наконецъ утихло и успокоилось.
   На другой день по полудни, Кутлеръ, въ то время какъ мы играли съ нимъ на билльярдѣ, увидѣлъ, что мистрисъ Берри проѣхала мимо окна; какъ только я кончилъ игру, впрочемъ довольно длинную, я отправился въ павильйонъ, желая знать, что дѣлаетъ мой бѣдный другъ. Какъ всегда во Франціи, всѣ двери были отперты, я вошелъ безъ доклада и увидѣлъ слѣдующую картину.
   Она играла на фортепіанахъ, онъ на флейтѣ. Она все утро не говорила съ нимъ и выѣхала было на полчаса; но у окна увидѣла Кутлера, и испугавшись мысли, что мы можемъ воспользоваться ея отсутствіемъ, внезапно возвратилась домой, въ слезахъ бросилась на шею къ Франку, и объявила, что эта ихъ размолвка слишкомъ тяжела для нея. Она еще немного поплакала, сидя на его колѣняхъ, и все забыла и все простила.
   Ангельская душа! На дняхъ я встрѣтилъ бѣднаго Франка въ Бондъ-Стритѣ, но онъ перешелъ на другую сторону улицы, какъ только завидѣлъ меня. На ногахъ у него были калоши, и онъ сталъ очень тученъ и блѣденъ. Онъ сбрилъ усы и взамѣнъ носитъ респираторъ.
   Онъ не записанъ болѣе ни въ одномъ клубѣ, и живетъ очень мрачно въ Бекеръ-Стритѣ. Прекрасныя читательницы мои! вы безъ всякаго сомнѣнія найдете, что оно такъ и слѣдуетъ; да и въ самомъ дѣлѣ, вамъ хорошо, о чемъ же еще хлопотать?

"Русскій Вѣстникъ", No 20, 1858

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru