Теннисон Альфред
Годива

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:


                              Альфред Теннисон

                                   Годива

----------------------------------------------------------------------------
     Михайлов М. Л. Избранное / Подг. текста и примеч. Г. Г. Елизаветиной
     М., "Художественная литература", 1979
----------------------------------------------------------------------------

                         Я поджидал по_е_зда в Ковентр_и_
                      И на мосту стоял с толпой народа,
                      На три высоких, древних башни глядя;
                      И старое преданье городское
                      Мне вспомнилось...

                                 Не мы одни - позднейший
                      Посев времен, новейшей эры люди,
                      Что мчимся вдаль, пути не замечая,
                      И прошлое хулим и громко спорим
                      О лжи и правде, о добре и зле, -
                      Не мы одни любить народ умели
                      И скорбь его душою понимать.
                      Не так, как мы (тому теперь десятый
                      Минует век), не так, как мы, народу
                      Не словом, делом помогла Годива,
                      Супруга графа грозного, что правил
                      Всевластно в Ковентри. Когда свой город
                      Он податью тяжелой обложил,
                      И матери сошлись толпами к замку,
                      Неся детей, и плакались: "Коль подать
                      Заплатим - все мы с голоду помрем!" -
                      Она пошла к супругу. Он один
                      Шагал по зале средь собачьей стаи;
                      На пядь вперед торчала борода,
                      И на локоть торчали сзади космы.
                      Про общий плач Годива рассказала
                      И мужа умоляла: "Если подать
                      Они заплатят - с голоду умрут!"
                      Он странно на нее глаза уставил
                      И молвил: "Полноте! Вы не дадите
                      Мизинца уколоть за эту сволочь!" -
                      "Я умереть готова!" - возразила
                      Ему Годива. Он захохотал;
                      Петром и Павлом клялся, что не верит;
                      Потом по бриллиантовой сережке
                      Ей щелкнул и сказал: "Слова! слова!" -
                      "Скажите, чем, - промолвила она, -
                      Мне доказать? Потребуйте любого!"
                      И сердцем жестким, как рука Исава,
                      Граф испытанье выдумал... "Ступайте
                      На лошади по городу нагая -
                      И отменю!" Насмешливо кивнул
                      Он головой и ровными шагами
                      Пошел, с собой собачью стаю клича.

                         Когда одна осталася Годива,
                      В ней мысли, словно бешеные вихри,
                      Кружились и боролися друг с другом,
                      Пока не победило состраданье.
                      Она отправила герольда в город,
                      Чтоб с трубным звуком всем он возвестил,
                      Что граф назначил тяжкое условье,
                      Но что она спасти народ решилась.
                      "Они меня все любят, - говорила, -
                      Так пусть до полдня ни одна нога
                      Не ступит, ни один не взглянет глаз
                      На улицу, когда я ехать буду;
                      Пусть посидят покамест дома все,
                      Затворят двери и закроют окна".

                         Потом пошла она в свою светлицу
                      И пряжку пояса с двумя орлами,
                      Подарок злого лорда своего,
                      Там расстегнула. Но у ней стеснилось
                      Дыханье, и замедлилась она,
                      Как медлит в белой тучке летний месяц.
                      Опомнившись, тряхнула головой,
                      И до колен рассыпались волнами
                      Ее густые волосы. Поспешно
                      Она одежду сбросила и стала
                      Украдкою по лестнице спускаться.
                      Как луч дневной между колонн скользит,
                      Так и Годива кралась от колонны
                      К колонне, и в воротах очутилась.
                      Тут конь ее стоял уж наготове,
                      Весь в пурпуре и в золотых гербах.

                         И на коне поехала Годива,
                      Одета целомудрием. Казалось,
                      Вокруг нее весь воздух притаился,
                      И ветерок едва дышал от страха,
                      И щурились исподтишка, лукаво
                      На желобах с широкой пастью рожи.
                      Дворняжка где-то тявкнула, и щеки
                      Годивы вспыхнули. Шаги коня
                      Ее кидали и в озноб и в трепет.
                      Казалось ей, что все в щелях коварных
                      Глухие стены, что затем теснятся
                      Над головой у ней шпили домов,
                      Чтоб на нее взглянуть из любопытства.
                      Но ехала и ехала Годива,
                      Пока пред ней в готические арки
                      Градской стены не показалось поле,
                      Сияя белым цветом бузины.

                         Тогда она поехала назад,
                      Одета целомудрием. В то время
                      Один несчастный, никогда не знавший
                      Биенья благодарности в груди
                      И бранному присловью давший имя,
                      Дыру в закрытом ставне пробуравил
                      И, весь дрожа, лицом к нему припал;
                      Но не успел желанья утолить,
                      Как у него глаза оделись мраком -
                      И вытекли. Так сила дел благих
                      Сражает злые чувства. Ничего
                      Не ведая, проехала Годива -
                      И с сотни башен разом сотней медных
                      Звенящих языков бесстыдный полдень
                      Весь город огласил. Она поспешно
                      Вошла в свою светлицу и надела
                      Там мантию и графскую корону,
                      И к мужу вышла, и с народа подать
                      Сняла, и в памяти людской навеки
                      Оставила свое святое имя.

                      <1859>

                                 ПРИМЕЧАНИЯ

     Альфред Теннисон (1809-1892) - английский поэт,  эпигон  романтизма,  с
1850 года - официальный придворный поэт. Михайлов  писал  в  связи  с  этим:
"Самая сфера, в  которой  вращается  ...Альфред  Теннисон,  не  способствует
поэзии" (С, 1861, No  1,  "Современное  обозрение",  с.  97).  Стихотворение
"Годива" Михайлов считал лучшим в творчестве Теннисона: его привлекала в нем
идея  самопожертвования  во  имя  народных  нужд  и  мастерство  в  передаче
старинного предания.
     Годива (стр. 107). - Впервые - С, 1859, No 9, с. 5. Сюжет "Годивы" взят
из средневековой легенды. Михайлов  писал:  "По  поводу  того,  как  следует
воссоздавать старые предания  поэту  нашего  времени,  нельзя  не  вспомнить
прелестной легенды Теннисона о графине Годиве,  легенды,  которая  считается
классическим произведением в  английской  литературе.  В  ней  такое  полное
отсутствие    всяких    искусственных    приемов,     такая     естественная
последовательность рассказа, что, и  переведенная  в  прозе,  она  почти  не
утрачивает своей удивительной красоты и грации. Это большая похвала,  потому
что только произведения народной поэзии выдерживают такое  испытание"  (Соч.
111, с. 91). Ковентри - город в Англии. ...Петром и Павлом клялся... -  Петр
и Павел - святые христианской церкви. И сердцем жестким, как рука Исава... -
Исав, сын патриарха Исаака, охотник, руки которого были сильными и косматыми
(Библия, Книга Бытие, гл. 25, ст. 25).

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru