Толпегин Николай
В повиликах

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    I. Малиновая Русь.
    1. Тополей и сосен рощи
    2. Эх, разлейся
    3. Всем
    4. О, мне ль, синеокому
    5. Где русский дух
    II. Песни прощальные.
    1. Прощай, село
    2. Сутулую покинул я деревню
    3. Когда садился
    III. Песни воспоминаний.
    1. Вот неба
    2. Хоть медленно
    3. Как много надо
    4. Хорошо запеть бы
    5. Хорошо, придя с полоски
    IV. В деревне.
    1. Посетил я
    2. Одинок
    3. Ночь тиха
    V. Восточные мотивы.
    1. А-а-о-э-э
    2. Осень в Приморьи
    VI. Навеянное.
    1. Морские волны
    2. Глянь, вода да море
    3. Твоя ль белокурая сень
    4. В сиротливом гнезде
    5. Ах, как хочется
    VII. Посвящения.
    1. Сергею Есенину
    2. Рюрику Ивневу
    3. Павлу Далецкому
    4. Сельской учительнице
    5. Студенту

   

В ПОВИЛИКАХ

Стихи

(С предисловием Р. Ивнева)

НИКОЛАЙ
ТОЛПЕГИН

Изд. Примор. Отд. Сиб. Союза Писателей
Владивосток
1927

   

ОГЛАВЛЕНИЕ.

I.
Малиновая Русь.

   1. Тополей и сосен рощи
   2. Эх, разлейся
   3. Всем
   4. О, мне ль, синеокому
   5. Где русский дух

II.
Песни прощальные.

   1. Прощай, село
   2. Сутулую покинул я деревню
   3. Когда садился

III.
Песни воспоминаний.

   1. Вот неба
   2. Хоть медленно
   3. Как много надо
   4. Хорошо запеть бы
   5. Хорошо, придя с полоски

IV.
В деревне.

   1. Посетил я
   2. Одинок
   3. Ночь тиха

V.
Восточные мотивы.

   1. А-а-о-э-э
   2. Осень в Приморьи

VI.
Навеянное.

   1. Морские волны
   2. Глянь, вода да море
   3. Твоя ль белокурая сень
   4. В сиротливом гнезде
   5. Ах, как хочется

VII.
Посвящения.

   1. Сергею Есенину
   2. Рюрику Ивневу
   3. Павлу Далецкому
   4. Сельской учительнице
   5. Студенту
   

ПРЕДИСЛОВИЕ.

   В наше время хорошими стихами никою не удивишь, пишут многие и почти все неплохо, -- особенно отличается школа Ленинградских поэтов. Стихотворная "кулинария" доведена до совершенства: здесь все в меру, и никогда не случится, что "кушание", т.-е. стихотворение, будет пересолено или недосолено; стихи такого изготовления, большею частью, друг от друга не отличишь. И об этих "хороших" стихах даже и писать не хочется. Совсем иное следует сказать о молодом крестьянском поэте Николае Толпегине, выступающем с маленькой книгой стихов: "В повиликах".
   Читатель не найдет в них ни ловкого версификаторства, ни пышных "рифм", ни "утонченного" размера; они просты и даже слегка наивны, как полевые цветы, но в них есть то, чего нет во многих стихах, которыми наводнен стихотворный рынок нашего необъятного Союза: в них есть свой запах, своя особенная, какая-то застенчивая теплота.
   Автор нашел свои собственные краски для описания деревни, которую он любит больше всего.
   Город для него -- случайность, городская экзотика -- тем более. Он весь пропитан "деревенскими запахами", и они струятся сквозь строки его непритязательных, но свежих стихов.

Рюрик Ивнев.

             Январь 1927 года.
             Гор. Владивосток.
   

I.
Малиновая Русь.

1.

             Тополей и сосен рощи
             Шалью кроют край родной,
             Словно дед седой, заросший,
             С непокрытой головой.
   
             Край мой милый, сердцу близкий!
             Милый край берез и елей!
             На полях и в перелесках
             Повилики поредели...
   
             Дыбом, дыбом, Русь-дубрава!
             Дыбом, дыбом, милый край!
             Не тебе ли кличут: "Браво!"
             Не тебя ли я ласкаю!
   
             Край мой милый, сердцу близкий,
             Милый край берез и елей!
             На полях и в перелесках
             Повилики поредели.
   

2.

             Эх, разлейся звонче, песенка,
             Ну, была иль не была!
             Комсомол наш новым месяцем
             Выплыл с песней на луга.
   
             Гей, встряхни кудрями, солнышко t
             Зазвени, коса, милей!
             Видишь -- травка, как подсолнухи,
             Поцелуй ее скорей.
   
             Эх, запой, запой, двухрядочка,
             Песнь, звончей, еще звоичей!
             Комсомолка, словно бабочка,
             Забралась в круг косарей.
   
             Громыхнули по-дорожному,
             Идя с воскресника гуртом,
             А сельчане подорожником
             Отдыхают под окном.
   
             Тут ребята под оконцами,
             Возвращался домой,
             Под гармонь, звеня бубенцами,
             Прогремели боевой.
   
             Эх, разлейся звонче, песенка,
             Ну, была иль не была!
             Комсомол наш новым месяцем
             Выплыл с песней на луга.
   

3.

             Всем, всем, всем!
             В день первого мая
             Знамена в руках лелея
             На улицах Китая,
             Европы и Америк...
             Путь борьбы велик,
             Его мы измерим,
             Знаменами алыми рея!
             Всем, всем, всем!
             Чумазой Африке за Гибралтаром,
             Австралийцам диким, как олени.
             Сердца их бьются мести жаром:
             В них есть и Маркс,
             В них есть и Ленин.
   
             Всем, всем, всем!
             За шагом шаг, за годом год...
             Вы слышите трубит труба?
             Итти на бой с врагом зовет:
             Сюда, сюда, сюда!
             Держи свой путь на красный Кремль.
   
             Всем, всем, всем!
             Глаза пусть солнцами блестят,
             Восторженно, победоносно.
             Вы видите Кремля прицел?..
             Враги хоть и не спят,
             Но знают пусть.
             Что ихней смерти час приспел.
             Всем, всем, всем!
             За океанским полчищем труда:
             Сюда, сюда, сюда!
             Здесь главный штаб наш -- Коминтерн!
   

4.

             О мне ль, синеокому, мне ли
             Не милы васильковые злаки?
             В моем, сердце нопрежнему млеют
             Фиолетово-алые маки.
   
             Мать-старушка намедни писала:
             "Приезжай погостить к нам, сынок.
             В это лето ни много, ни мало
             Одонье пшеницы и сена стог...
   
             Милый мой, отдохнули и мы.
             Если б знал ты, сколь нынче птицы!
             Для тебя приготовлю блины,
             И пирог будет ждать на полице.
   
             Приезжай, по тебе мы жалкуем.
             Ну, пойми -- у отца ль теперь сила?
             И о тракторе мы потолкуем,
             И от сердца б тоска отвалила.
   
             Многополье для нас хорошо...
             Всем довольны, но скучно одним.
             Напиши, когда в ВУЗ перешел?
             Восемь лет, как ты стал городским.
   
             Ты писал, что теперь в Комсомоле, --
             Младший брат твой давно пионер.
             Всем отец твой, сыночек, доволен.
             Приезжай -- урожай в двести мер".
   
             О, мне ль, синеокому, мне ли
             Не милы васильковые злаки?
             В моем сердце попрежнему млеют
             Фиолетово-алые маки.
   

5.

             Где русский дух, свободный дух,
             Где пламя льет весны заря, --
             Там в новый рог мужик-пастух
             Играет песнь родным полям.
   
             О, кто бы мог нам рассказать
             Про счастье горем и печалью?
             О, Русь, твою ли благодать
             За гимн иль песенку отдать?
   
             Шумит ли ветер над дубравой
             Иль соловей поет в саду,
             А в голове моей курчавой
             Роится рой весенних дум.
   
             Не оттого ль, когда с косою
             Хожу по полю новолуньем,
             Мне осень кажется весною,
             Зима -- девчонкою-шалуньей.
   
             О, русский дух, свободный дух!
             Свети в моей душе, заря!
             Сыграй в рожок, родной пастух!
             Пускай под песнь цветут поля.
   

II.
Песни прощальные.

1.

             Прощай, село мое родное.
             Прощайте, пашни и луга!
             Шрапнелью рвется ретивое,
             В душе мятель, в душе пурга.
   
             О, мне ли расстаться с вами?
             Ну, что же, коли суждено!
             Много плакал я с росами,
             Когда серпом ласкал гумно.
   
             Запойте звонче, тополя,
             Звените заступом о камень!
             Я долго не увижусь с вами,
             Прощайте, милые поля!
   
             Ударь, двухрядка, сормовскую,
             Песнь мою, ну, веселей!
             Жить по-новому начну я,
             Если не сожнут кудрей.
   
             Ну, что же, смейся бирюзой,
             Березка, вышитая шелком!
             Возможно -- хилый и седой
             Я возвращусь с своей котомкой.
   

2.

             Сутулую покинул я деревню,
             Оставил в поле девок чернобровых,
             Рыдая, низко поклонился пню,
             Гниющему средь далей васильковых.
   
             К тебе я, город величавый,
             Пришол на праздник мишуры.
             Так было сделано начало
             Моей обманчивой весны.
   
             Счастливых дней прошло немного
             И меньше радостных ночей,
             Теперь до хохота убого
             Живу для всех и всем ничей.
   
             Забыли дома про меня,
             Забыл я девок толстогрудых,
             Что целовал ночами у плетня,
             Гниющего средь далей непробудных.
   
             Простите мне, мои поля,
             Простите глупенький поступок!
             Тебя, мой край, мой брат пастух
             Пусть приласкает за меня!
   

3.

             Когда садился я в рыдван,
             Деревня плакала, тужила.
             Соседка -- красный сарафан --
             Никак слезы не уронила.
   
             Платком махала у плетня.
             Лысуха мчалась во весь дух,
             На пойме в рог звенел пастух
             Песнь для коров и для меня.
   
             Кобыла дряхлая, гнедая
             Лягушкой скачет по степи.
             Теперь лишь горница немая
             Расскажет милой о любви.
   
             В утробу огненной Лысухи
             Забравшись, выглянул в окно,
             Вдруг вижу: тятькино гумно
             И скирды взвились, словно мухи
   
             На сердце грусть-полынь засела,
             А слезы горше самогона.
             Согрей мне душу, запах сена,
             Стогов, бегущих за вагоном.
   
             Лысуха темно-вороная
             Грозой несется по степи.
             Теперь лишь горница немая
             Напомнит милой о любви.
   

III.
Песни воспоминаний.

1.

             Вот неба оранжевый скат
             Засыпает, ложась на поля.
             Больше девушек мне не ласкать.
             Как, бывало, ласкал в тополях.
   
             Это было когда-то, давно...
             Зализать ли больные рани?
             Знать, не даром мне спится гумно,
             Как чжилийцу в степи гаоляны.
   
             Вспоминаю: наивной улыбкой
             Скуку пряли в бору вечерами,
             Разливаясь под ивою гибкой,
             Перекличку вели с соловьями.
   
             А теперь, в полуночном угаре,
             Под шумок неживой болтовни
             Гитарист прозвенит на гитаре
             Про любовь в отошедшие дни.
   
             Это было когда-то, давно...
             Зализать ли больные раны?
             Знать, не даром мне снится гумно,
             Как чжилийцу в степи гаоляны.
   

2.

             Хоть медленно, по твердым шагом,
             Сбивая кочки на болоте,
             Иду по сопкам и оврагам,
             А в сердце льется песен плоть.
   
             Осока, милая осока,
             По мне грустишь ты с зеленями!
             О, милый край, как ты далек
             И как ты близок для меня!
   
             Вот этими тогда глазами
             Девичью грусть я трогал в полночь, --
             Знать, оттого меня прозвали:
             "Повеса -- Голубые Очи".
   
             И что ж! Теперь опять
             Готов попрежнему смеяться.
             О, как мне хочется завять
             Ромашкой в девичьих объятьях!
   
             Овсяным песням не молчать,
             Мой край осиновый, великий! --
             Я научусь тебе вплетать,
             Венок из песен повилики.
   

3.

             Как много надо рассказать,
             Как много, много не досказано!
             Вот журавлем бы в поле прокричал,
             Что жизнь моя с другой не связана.
   
             Ах, детства глупые года!
             Зачем вы скрылись за горами?
             Знать, оттого в душе страда
             Рыдает грустными стихами.
   
             Не даром сердце бурей месится
             С ржаною бурей заодно,
             И ветер глуповатым месяцем
             Стучит крылом в мое окно.
   
             Стучит и бьется, бьется и звеня...
             А что милей: закаты ль лет,
             Полей моих родные зеленя,
             Иль песнь, что мною не допета?
   
             Как много надо рассказать,
             Как много, много не досказано!
             Вот журавлем бы в поле прокричать,
             Что жизнь моя с другой не связана.
   

4.

             Хорошо запеть бы песнь запрудою,
             Целовать с размаха груди зеркала
             Да повиснуть ивняковой грудою
             Над рекой с соседкшюю Веркой.
   
             Я люблю под посвист ветровый
             Песни хлебом пережевывать.
             Говорят, что в полукилометре
             От реки меня рожала мать.
   
             Ну, и что ж! Давно забыли все,
             Да и сам я вспомнил лишь случайно,
             Разве только потому, что мне
             Быть пришлось поэтом невзначаем.
   
             Хорошо запеть бы песнь запрудою,
             А поутру с зорькой новь распахивать
             Хорошо иметь речушечку подругою,
             Хорошо иметь там старенькую мать!
   
             Эх, люблю я с песней звонкого
             Рожь лизать серпом за груди
             И тайком-тайком сторонкою
             Девкам в сердце заглянуть.
   
             А потом запеть бы песнь запрудою,
             Целовать с размаха груди зеркала
             Да повиснуть ивняковой грудою
             Над рекой с соседкиною Веркой!
   

5.

             Хорошо, придя с полоски,
             Сжатой рано, по росе,
             Слушать сердца отголоски
             О малиновой весне.
   
             А теперь вот по-иному
             Сердце грусти отдано.
             Ведь не зря всему земному
             Стало песнею оно.
   
             Знать, не даром в сердце пена
             Закипела от тоски
             И хрипит шальной сиреной,
             Оглушая жизни скит.
   
             Хорошо, придя с полоски,
             Как, бывало, по росе,
             Слушать сердца отголоски
             О промчавшейся весне.
   

IV.
В деревне.

1.

             Посетил я родные места,
             Снова, снова в заброшенной хате.
             Здесь когда-то роилась мечта,
             Теперь ивы безмолвием плачут.
   
             Грусть взметнула шальные глаза.
             Я поник головою к земле.
             Знать, не даром весны бирюза
             В моем сердце попрежнему млеет.
   
             Никого. Я иду наудачу,
             Даже некуда мне приютиться.
             Одинокую встретил собачку,
             Утонувшую в ивовом ситце.
   
             Снова грусть и немое волненье,
             Снова ивы безмолвием плачут.
             Моря волны порывистым пеньем.
             Умывают убогую; хату.
   
             Посетил я родные места
             И оставил без ласки-привета,
             Где недавно роилась мечта,
             Окаймленная кровью поэта.
   

2.

             Одинок мальчонка маленький
             С тополями у окна,
             Замечтался на завалинке,
             Словно девка с полусна.
   
             А луна, козуля дикая,
             Убегая по холмам,
             Улыбалась повиликою
             Тополям, ему и нам.
   
             Загрустил мальчонка-паинька...
             Чу, пастух запел в рожок!
             Уходи, парнек, с завалинки,
             Не пора ли спать, дружок?
   
             Синеглазый, кучерявенький,
             В сердце грусти канитель,
             Уходил мальчонка маленький
             Спать в зеленую постель.
   

3.

             Ночь тиха, ночь безмятежная --
             Деревня словно умерла,
             Лишь луна, как дыня нежная,
             В синеве одна.
   
             Но не спится парням с девками,--
             Удали полны.
             За околицей, тыном редким,
             Не проспать весны.
   
             Под гармонь двухрядно-звонкую,
             Заливаясь в пляс,
             Подбоченившись сторонкою,
             Девушка взвилась.
   
             Парни смотрят, вперив буркалы --
             Стыдно стало им:
             "Быть в стыде, конфузе -- шутка ли?"
             Выступил Аким.
   
             За Акимом все ватагою,
             Залились ручьем,
             Пели песни, пили брагою
             Свежий перегон...
   
             Вот она, Русь полудикая,
             Веселится по ночам,
             И запала в сердце тихая
             Грусть, как вымерший кочан.
   

V.
Восточные мотивы.

1.
А-А-О-Э-Э.

             На грязной китайской улице
             Дом, как в печке моей помело.
             И над дверью раскосо любуется
             Прокоптевшая вывеска "Чжо".
   
             А при входе желанного гостя
             Раболепно встречает бой,
             Пятачок или гривенник в горсть,
             И звенит Ли-Чан-Хо за тобой.
   
             Под приветственный крик: "ААОЭЭ!"
             Направляюсь по грязной лестнице.
             Китаянка смеется тебе
             Смехом теплым, подобно кудеснице.
   
             А, напившись горячего пива,
             Вдруг забродишь, как лошадь в хлеве...
             Снова бойка затянет лениво,
             Провожая гостей: "ААОЭЭ!"
   

2.
ОСЕНЬ В ПРИМОРЬИ.

             Прозрачно небо, воздух чист.
             Мила мне осень голубая.
             Не опадает желтый лист,
             И журавлей не видно стаи.
   
             Люблю тебя, Приморья осень,
             Люблю твой пепельный покров
             И неба голубую просинь,
             Как рев пред выгоном коров.
   
             Она мне кажется девицей,
             Роса спадает с глаз лазури,
             И лишь в конце, навстречу бури,
             Опустит желтые ресницы.
   
             Приморья осень голубая,
             Не оттого ль, что кран родной,
             Иль потому, что всех ласкает,
             Она мне кажется весной.
   

VI.
Навеянное.

1.

             Морские волны, шелестя,
             Навеяли мне грусть немую,
             Знать, оттого -- они хотят
             Поведать мне про жизнь иную.
   
             На дне морском ли разгадать,
             Кто жизни близкие, родные?
             О, море, что тебе сказать,
             Коли слова мне все чужие!
   
             Чужой и я, для всех чужой.
             И лишь порой был близкий.
             А вот теперь мой путь тяжел,
             Мой путь затерян в повилике.
   

2.

             Глянь -- вода да море,
             Море да вода.
             Эх, ты моя доля,
             Горькая беда!
   
             Ширь морская гладью
             Стелется подчас.
             Часто листопадью
             Осыпает нас.
   
             Расплеснет объятья,
             Развернется грудь.
             Словно искупаться,
             Моряку тонуть.
   
             Глянь -- вода да море,
             Да морской маяк
             Светит на просторе
             В сердце забияк.
   
             Привалили к порту
             И пошли гулять:
             Вся кручина к чорту --
             Море снова мать.
   

3.

             Твоя ль белокурая сень,
             На груди распустившийся локон.
             Иль ресниц догорающий день
             Улыбнется магическим оком.
   
             Но никто и ничем угасить
             Не пытайтесь безумной любви.
             Разве можно непрочную нить
             Баррикадить в непрочные дни?
   
             О, безумец для нас непонятен!
             Он смеется глухими слезами.
             Много есть и на свете пятен --
             Вот таких, как она перед нами!
   

4.

             В сиротливом гнезде, на кургане.
             Усидеть ли ревнивой душе?
             Затерялась в весеннем тумане,
             Словно ветер в степном шалаше.
   
             Солнце спрятало кудри за лесом,
             Окончив свой длительный путь.
             Навстречу мне телкой белесой
             Не она ли идет отдохнуть?
   
             Солнце скрылось, и.небо уснуло,
             Березы закутались в тень,
             Лишь в душе моей розовый день,--
             Ведь не даром же в лес потянуло!
   
             В аллее -- Дарьяльском ущелья --
             Брели, озираясь, как звери.
             Робок шаг средь ночного безделья,
             Но весна отворила нам двери...
   
             Было так и так будет всегда.
             Пробираясь по тесной аллее,
             Нам смеялась шалунья звезда
             Светлячками в березовом свете.
   

5.

             Ах, как хочется броситься в ласке
             К тебе, дорогая, на грудь!
             И пропеть небывалую сказку,
             Чтобы сердцу не дать уснуть.
   
             Я до боли хочу затеряться
             В твоих голубых волнах.
             О, дорогая, не надо смеяться --
             Я умру у тебя на глазах!
   
             Мои годы прошли не даром.
             В одну я в тебя влюблен!
             Не оттого ль горит пожаром
             Мое сердце -- осенний клен.
   
             Знать, не даром хочу затеряться
             В твоих голубых волнах!
             О, дорогая, не надо смеяться --
             Я умру у тебя на руках!
   

VII.

1.
Сергею Есенину.

             Скажи, не ты ли мой предтеча,
             Не я ли твой приемный брат?
             Я помню, встретились мы в сече,
             Где от березок приняли парад.
   
             Потом с тобой направились к покосам.
             Лаптями шамкая, шли пыльною тропой
             И, ухмыляясь, улыбались росам.
             А соловей сверлил: "Сергей, запой!"
   
             А вот и рожь кудрявая, густая
             В нас васильковыми впилась глазами.
             Деревня. У околицы играя,
             Звала тальянка к париям в хоровод,
             И девки улыбались бирюзами,
             Набив жемчужинами рот.
   
             Мы долго шли с тобою вместе,
             Под посвист ветровый свистели мы.
             Нам бабы, разукрашенные тестом,
             Знакомы так же, как мятель зимы.
   
             Серпы, цены, овины и амбары
             Родные, словно братья, нам.
             Не чужды нам с тобой и бары
             С цыганским хором по ночам.
   
             Но ты уснул, устал...
             А я все звякаю гармошкой,
             Попрежнему пою снопам;
             Под плач вечерней мошки.
   
             Как знать, что завтра ждет меня?
             На жизнь мне лиры не сменять!
             Клянусь, Сергей, под лиру я
             Готов и плакать и смеяться.
   
             Скажи, не ты ли мой предтеча,
             Не я ли твой приемный брат?
             Я помню, встретились мы в сече,
             Где от березок приняли парад.
   

2.
Рюрику Ивневу.

"-- Нежность
самый дорогой товар".
Р. Ивнев.

             Бывают люди славою согреты...
             И вот таких нам много ли найти?
             Его зовут лирическим поэтом,
             Знать, оттого, что вечно он в пути.
   
             Глубокий взгляд и серые глаза
             Огнем залили лирика-поэта.
             Хотя про это он мне не сказал,
             Но все же я узнал об этом.
   
             О, много он изведал приключений...
             Ведь с ним Есенин счастье познавал!
             И вот пришел к такому заключенью,
             Что "нежность самый дорогой товар".
   
   

3.
ПОЭТ

Павлу Далецкому.

             Вся жизнь измеренная
             Строгой мерой,
             Что слишком трудно
             Удается и не всем.
             Он верит в жизнь
             С ненарушимой верой,
             Он полон чар
             И милой лирики поэм.
   
             Он шествует вперед
             Планетною тропою,
             Своей рукой
             Убрал с пути крапивник.
             Он строг,
             Но музыкален строгий строй ;
             В его душе --
             Лирические ливни.
   

4.
СЕЛЬСКОЙ УЧИТЕЛЬНИЦЕ.

(О. А. Виноградовой).

             Наверно, ты старушкой стала.
             А я тогда ребенком был.
             Не раз меня за чуб таскала,
             О, я об этом не забыл.
   
             Нет, не об этом, не об этом!
             Я только лишь хотел сказать,
             Что я теперь уж стал поэтом,
             Иным огнем горят глаза.
   
             Не оттого ли стих мой звонкий,
             Что петь меня учила ты?
             Я помню: девушек сторонкой
             Гармошкой зазывал в кусты.
   
             Не раз меня линейкою ласкала
             За слишком пылкую отвагу.
             А вот теперь свободно, без причала,
             Моих стихов пролилась брага.
   
             Не оттого ль и боль великая,
             Не оттого ль так сердце ноет.
             Что стих, обвитый повиликою,
             А петь пришлось совсем иное.
   
             Чужих мне песен не певать,
             Мой край берез и елей!
             О, Русь! Твою ли благодать
             Кольцов с Есениным не пели!?
   
             Не оттого ль и боль великая,
             Не оттого ль так сердце ноет,
             Что я родился в повиликах,
             А петь пришлось совсем иное.
   

5.
СТУДЕНТУ.

             Вот ты теперь стал агроном.
             Ну, что об этом говорить:
             Земли блуждающим огнем
             Нам все равно не напоить!
   
             А я, земли слуга покорный,
             И торжествую и пою.
             Люблю поля, как пес бездомный
             Любил бы хижину свою.
   
             Посеяв с зорями утрату,
             Слуга твой -- серая земля!
             Как брат единственному брату,
             Я уберу стихом поля.
   
             И ты, как я, мы -- агрономы!
             Ты вспашешь землю, я вспою,
             И нам иные черноземы
             Откроют житницу свою.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru