1) По двумъ большимъ отрывкамъ -- (другой помѣщается въ Молвѣ) -- читатели могутъ Предположительно судить о моей поэмѣ. Желая изобразить характеръ Байрона, я вникалъ въ его сочиненія, и заимствовалъ изъ никъ то, что соотвѣтствовало моей цѣли. Возрожденіе отчизны Гомера было просвѣтлѣніемъ души Байрона, дотолѣ дремавшей въ тѣсныхъ предѣлахъ свѣтской жизни. Святая битва Грековъ за Вѣру и права своей родины, описаніе развалинъ Рима и Греціи, вотъ источники, изъ коихъ я почерпнулъ мою поэму. Она раздѣлена на двадцать главъ, и заключаетъ въ себѣ до трехъ тысячъ стиховъ. Цѣна для гг. подписчиковъ съ пересылкою пять рублей. Требованія могутъ быть посылаемы въ Санктпетербургскій Почтамтъ, въ Газетную Экспедицію, съ надписью: Автору Поэмы; Байронова Урна. Подписка принимается до 1 Сент. текущаго 1832 года. Соч.
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
Чья пѣснь промчалась въ тишинѣ,
Надъ синемъ моремъ, при лунѣ?
I.
"Кто безъ надеждъ осиротѣлъ,
При жизни къ жизни охладѣлъ,
Тому отчизны въ мірѣ нѣтъ.
Печальный странникъ, съ юныхъ лѣтъ
Въ борьбѣ съ грозой онъ возмужалъ,
И жизни лучшіе цвѣты --
Прекрасной юности мечты --
На тернъ сомнѣній промѣнялъ.
Задумчивъ, мраченъ, нелюдимъ*
Ввѣряя грусть волнамъ сѣдымъ
Онъ одинокъ въ полночной мглѣ
Безъ цѣли бродитъ по скалѣ,
То близь могилъ онъ погруженъ
Какъ бы въ могильный, тихой сонъ,
Млочитъ, -- но бездны тишина
Для наблюдателя страшна.
Такъ иногда предтечей бурь
Сіяетъ кроткая лазурь.
II.
"Есть отблескъ думы на челѣ':
Презрѣнье къ жизни и землѣ.
Судьба, какъ лицемѣрный врагъ,
Слѣдитъ добычи каждый шагъ,
И не тому, кто нищъ душой,
Она грозитъ своей враждой,
Но кто безъ малодушныхъ слезъ
Мужаетъ въ дни сердечныхъ грозъ*
Тому терновый жизни путь
Она надъ бездной проведетъ,
И много страждущая грудь
Тяжелыхъ бурь перенесетъ.
Убогой кельи мирный кровъ
Едва замѣтенъ для толпы,
Но современники вѣковъ --
Твердынь гранитные столпы*
И плющъ надъ сѣдиной громадъ;
И ровъ заглохшій у стѣны --
О чемъ-то сердцу говорятъ
На память дальней старины.
III.
"Однообразной жизни шумъ
Страшнѣе бѣдъ, мрачнѣе думъ.
Счастливъ, кто вызвалъ смерть въ бою
За честь, и родину свою,
Или съ улыбкой, при громахъ,
Исчезъ торжественно въ волнахъ!
Но на утесѣ голомъ жить,
И смертью медленной изныть,
Встрѣчая свѣтлыхъ дней восходъ
Надъ тихой бездной синихъ водъ...
Какъ безконеченъ сей конецъ!
Такъ иногда полумертвецъ
Томится, бьется подъ землей,
И чуетъ въ гробѣ скользкой рой
Надъ грудью сжатой межъ досокъ!
Какъ въ смрадной кельѣ огонекъ
Погаснетъ онъ въ могильной мглѣ
Съ укоромъ небу на челѣ.
IV.
"Прощай, мой замокъ родовой!
Ужь море стонетъ подъ грозой,
И облеклись порфирой мглы
Пирамидальныя скалы.
Прощай!... Но мнѣ кого-то жаль!
О чемъ, о чемъ моя печаль?
Что плачу я, когда о мнѣ
Ни кто слезинки не прольетъ?...
Чья тѣнь на звѣздной вышинѣ
Слѣдитъ мой челнъ въ пустынѣ водъ....
Я въ родинѣ безроденъ былъ!
Одну могилу въ ней любилъ 1)...
И та травою заростетъ!--
1) Въ своихъ Запискахъ и Чайльд-Гарольдѣ, Байронъ часто оплакиваетъ безвременную смерть той, которую онъ любилъ. Имя ея, (равно какъ и судьба), осталось неизвѣстно. Судя по нѣкоторымъ строфамъ, можно предположить; что измѣна Байрона была причиною ея смерти.
V.
"То были радостные дни?
Забудуль ихъ? Но гдѣжь они?
Воспоминаній херувимъ
Донынѣ кроткою звѣздой
Еще сіяетъ надо мной.
Я счастливъ былъ... я былъ любимъ!..
Мечты, любовь безумный бредъ!
Кумиръ тѣхъ юношескихъ лѣтъ,
Когда неопытной душою
Всему мы вѣримъ на землѣ!
Но утомясь судьбы игрою,
Съ холодной думой на челѣ
Мечтать по прежнему не смѣя
Мы всѣ надежды преживемъ,
И бури въ юности посѣя
Подъ старость плодъ ихъ соберемъ.
Жизнь сердца не въ кругу природы,
Въ немъ вѣковѣчныхъ правилъ нѣтъ;
Оно -- смѣсь рабства и свободы,
Въ немъ слиты вмѣстѣ: мракъ и свѣтъ.
VI.
"Я не достигъ до дней преклонныхъ,
Но думы въ пропастяхъ бездонныхъ
Безъ провожатаго блуждалъ,
И горе жизни испыталъ.
Мое отечество -- пустыня,
Тамъ новый міръ предстанетъ мнѣ;
Тамъ недоступная святыня
Разоблачится въ тишинѣ....
Но если адскій духъ сомнѣній
Мою пустыню посѣтитъ?
Но если мой хранитель геній
Моей души не охранитъ,
И я какъ новый Абадона
Низринусь въ бездну съ небосклона?
VII.
"Есть въ жизни мигъ -- онъ пролетитъ,
И человѣка обезславитъ:
Источникъ жизни онъ отравитъ,
Святыню чувствъ опустошитъ.
У каждой бездны есть привратникъ,
Приди, взгляни -- и мѣдный латникъ 1)
Низринувъ жертву въ пустоту,
Созжетъ, задушитъ на лету.
Есть связь въ пучинѣ преступленья,
Въ семьѣ пороковъ есть родство;
Всегда зависитъ отъ мгновенья
Полублагое существо.
Морей таинственныя бездны
Не безграничны. Факелъ звѣздный,
Или магнитная стрѣла,
Или гранитная скала
Своей вершиной бѣлоснѣжной --
Укажутъ путь и доведутъ.
Но чья ладья найдетъ пріютъ
Въ тебѣ, страстей хаосъ мятежный,
Туманный, бурный и безбрежный?
1) Законъ тяготѣнія. Онъ существуетъ и въ нравственномъ мірѣ.