Тур Евгения
Письмо к редактору

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

ПИСЬМО К РЕДАКТОРУ

("Русский Вестник", 1860 г., т. 26, апрель, Кн.2)

   М.Г. Вам угодно было сделать примечание к статье моей о г-же Свечиной, помещенной в 7 книжке "Русского Вестника". В примечании этом вы сперва выражаете мысль, что не согласны со мной во взгляде на г-жу Свечину, что в суждениях моих о ней я впала в крайность, неверно изобразила ее характер и с умыслом старалась выбирать из ее сочинений только то, что не может привлечь к ней симпатии читателей, как к лицу. Вы кончаете заметку свою обвинением, что я не оценила даже и религиозного чувства, одушевлявшего г-жу Свечину. Все обвинения эти, клонящиеся к тому, чтобы читатели заподозрили меня в недобросовестности, как критика, вменяют мне в неизбежную обязанность говорить о г-же Свечиной, о которой, казалось, я уже достаточно подробно высказала свое мнение. Приговор свой о г-же Свечиной я продолжаю считать и справедливым и беспристрастным; от замечания редактора не может внезапно измениться мнение, составившееся благодаря внимательному чтению биографии и сочинений женщины, о которой идет речь. Мало того, я иду дальше, и утверждаю, что если бы вы, м.г., задали себе труд внимательно прочесть биография г-жи Свечиной и серьезно познакомиться с ее сочинениями, вы не разошлись бы со мной во взгляде. Это предположение я основываю на данных. С тех пор, как появился "Русский Вестник", я исключительно, до сего года, в нем одном имела честь помещать статьи мои, потому именно, что взгляд и убеждения редакции сходились как нельзя больше с моими собственными. Каким же образом могли мы вдруг разойтись в воззрении на лицо, характера не сложного, на сочинения, насквозь пропитанные такими убеждениями, на которые все образованные люди, кроме католических фанатиков, не могут не смотреть одинаково. Это какое-то чудо. Что-нибудь одно: или мои мнения, без моего ведома, круто повернулись в другую сторону, либо вы сами, что еще страннее при звании редактора, вступили на иную, совершенно противоположную дорогу. Посмотрим, кто из нас изменил себе и своим убеждениям, достаточно известным публике по нашей долголетней деятельности на литературном поле.
   Вы утверждаете, что справедливость моего суждения о г-же Свечиной поколебалась бы во мнении читателей, если бы я представила им не одни только выписки из афоризмов, а многие выдержки из ее рассуждения: "Le Christianisme, le progres et la civilization". Заглавие до того звучно, важно и многозначительно, что страшно было бы и приступить к суждению об этом трактате, если бы мы не знали хорошо цену сочинениям г-жи Свечиной. В самом деле, скажут читатели, как это мог критик пропустить целый трактат первой важности! Поверя на слово редакции "Русского Вестника" -- тем более, что она заслужила эту доверенность -- они подумают, пожалуй, что действительно упомянутое рассуждение г-жи Свечиной поражает зрелостью мысли, глубиной религиозного чувства, и что мы со злым умыслом, потому-то самому, и не сказали о нем ни слова.
   Предмет трактата -- обширный, крайне серьезный! Le Christianisme, la civilization et le progres! По нашему мнению, только гениальный мужской ум может решиться взять на себя исполнение подобной громадной задачи! Посмотрим же, как сладила с нею г-жа Свечина: читатели "Русского Вестника", вероятно, рады будут подробно ознакомиться с тем, что заслужило ваше особенное одобрение.
   Мы должны, во-первых, поставить на вид читателям, что книга, имеющая в себе сочинения г-жи Свечиной, содержит 425 страниц, а рассуждение: "Le Christianisme, le progres et la civilization" состоит только из 13 страниц весьма крупной печати. Дело, конечно, не в количестве, а в качестве, и, быть может, госпожа Свечина обладает тою сжатостью мысли и выражения, при которых и первоклассные писатели не сумели бы исчерпать в немногих строках столь обширный предмет. Увы! То было бы, как увидим, крайнее заблуждение!
   Г-жа Свечина начинает рассуждение свое мыслью, что ум человеческий по необходимости ограничен, что он вращается только в той сфере, которая назначена для него Создателем, и не может постигнуть ничего, заключающегося вне ее. До сих пор все ладно, хотя и не ново, и мы скажем смело, что и вы, г. редактор "Русского Вестника", и мы, его скромный сотрудник, не можем не согласиться с этим. Но вот, где воззрения наши начинают расходиться. По мнению г-жи Свечиной, несправедливо думать, что с течением времени совершенствуются человеческие познания, что потомки становятся выше своих предков. "Конечно (вот собственные ее слова), общий уровень познаний увеличивается, подобно почве наших городов, единственно действием времени; но разве талантливый человек нашей эпохи обладает большими талантами, чем талантливый человек две тысячи лет тому назад? Много ли ученых в академиях наших -- Парижской, Лондонской, Берлинской, которые сравнятся с такими учеными, как Пифагор, Платон, Аристотель? Много ли архитекторов, которые превзойдут своими созданиями Парфенон, много ли скульпторов, которые затмят Фидия и Праксителя? Гений, продолжает г-жа Свечина, выходит из рук Создателя, подобно Минерве, во всеоружии, несмотря на тысячелетие. Великие люди -- не более как плод Божеского полновластия -- le produit de l'absolutisme divin -- (читатели видят, что та же это все манера, что и в афоризмах). Без откровения, открывшего нам небо, которого, увы! мы не умеем достигнуть, ни даже желать, что изменилось в судьбе человеческой усилиями только самих людей?
   Стало быть, прогресса нет. Это известная католическая теория. Ей ли сочувствуете вы, м.г., и расходитесь, таким образом, со мной во взгляде? Или, быть может, далее есть мысли новые и вам симпатичные? Посмотрим.
   Г-жа Свечина разбирает потом явления, в которых выразилось, по общему мнению, движение человечества вперед, реформацию, философское направление XVIII века. "В долгом ряду веков, -- говорит она, -- не было для христиан наказаний более строгих, более унизительных, как совокупность событий, известных под именем реформации, точкой отправления которой была ненависть и презрение к католикам".
   Уж не этому ли вы сочувствуете, г. редактор? Неужели и вы тоже считаете реформацию наказанием и унижением для христиан? Признаемся, что мы ничего подобного и не подозревали!
   Точно такого же рода событием, по мнению г-жи Свечиной, было и философское движение XVIII века. Если реформация и философия предшествовавшего нашему столетия и произвели какое-нибудь благородное влияние на общество, если они и высказали несколько гуманных мыслей, то мысли эти во всей чистоте своей заключаются в христианском учении. "Христианство, -- говорит она, -- предъявляет права на ту же самую цель и на те же стремления; оно обнаружило бы только другой дух и употребило бы другие средства... Каким образом христианское общество дало опередить себя тем, которые вонзали кинжалы в питавшую их грудь? Не походило ли оно на тех беспечных и неблагодарных детей, которые допускают грабить наследство отца своего тем самым, которые его позорят?"
   Есть ли во всем этом светлая мысль, есть ли что-нибудь, кроме грубого софизма? И неужели подобные мысли возбудили ваше сочувствие? Не в праве ли я обратить к вам этот вопрос на основании ваших собственных слов, ведь вы удивляетесь и укоряете меня, почему я не подвергла этот трактат серьезному обсуждению? Но разве можно говорить об том серьезно? Разве всякий образованный человек не знает, что и реформаторы и философы XVIII столетия восставали, главным образом, против нетерпимого, закоренелого католического духовенства, которое искажало преднамеренно истинный смысл христианского учения и, прикрываясь одними его формами, поддерживало в светском обществе всякого рода возмутительные несправедливости и злоупотребления. Это знает не только всякий образованный человек, но знает и г-жа Свечина и, несмотря на то, с недобросовестностью иезуита продолжает бороться с призраками, вызванными ею самой из недр мрачного учения. Она тщательно, с любовью нанизывает обточенные софизмы один на другой. Неужели вы сочувствуете и этому? Уж не хотите ли вы последовать примеру г. Вильменя, сделавшегося внезапно поклонником папизма и католических клерикальных теорий? Г. Вильмен имел для этого свои побуждения и причины, хорошо всем известные; но мы никак не можем угадать, какие особенные причины побуждают вас защищать представительницу этих теорий, и что могло вызвать вашу, тоже внезапную симпатию к ней.
   В остальной части разбираемого нами подробно рассуждения высказана мысль не новая, на доказательство которой не надобно было потратить много ума, таланта и знания, что христианство не враждебно истинной цивилизации. Это неоспоримое положение стоит чуть ли не во всяком учебнике. Вот подробное содержание 13 страничек указанного вами мне трактата. Не напоминает ли он упражнения французской пансионерки на тему, заданную католическим попом, и заслужившее его одобрение? Но заслуживает ли оно одобрение редактора "Русского вестника" -- это другой вопрос, и мы представляем его на суд читателей. Что касается до нас, нам невозможно думать, чтобы мы расходились с вами так резко в своих убеждениях: возникшее несогласие мы готовы объяснить более простым образом. Вероятно, м.г., вы не потрудились прочесть сами этот пресловутый трактат: "Le Christianisme, le progres et la civilization" и обратили на него внимание русской публики со слов какого-нибудь злого шутника. Мы имеем право предположить это, тем более, что вы упрекаете нас в том, что мы не привели многих мест из этого трактата. Очевидно, говоря это, вы не подозревали, что он состоит из 13 страничек немногих общих мест и пустых фраз, из которых приводить нечего, а воображали себе, что это произведение занимает, по крайней мере, половину или треть книги. Заглавие, верно, обольстило вас; но мы представляем себе, каково будет ваше разочарование, когда в часы досуга решитесь вы сами ознакомиться с диссертацией, которая пленила вас своим высокопарным заглавием.
   Что касается до обвинения в том, что мы не умели оценить религиозного чувства г-жи Свечиной, то обвинение это еще более голословно. Искреннее религиозное чувство достойно, несомненно, всякого уважения -- это истина, которую излишне было бы доказывать в наше время. Нам кажется, что мы умели оценить религиозное чувство, соединенное с гуманностью, терпимостью, бесконечною любовью к ближним, в Чаннинге. Но вы сами говорите, что религиозное чувство, если оно предъявляет права на уважение, не должно быть соединено с фанатизмом; а в том то и дело, что в г-же Свечиной фанатизм умел как-то хитро уживаться с тщеславием. Г-жа Свечина не была только религиозная женщина; она была одним из корифеев клерикальной партии: свобода, отечество, наука, прогресс для нее не существовали; интересы папской власти и той части французского духовенства, которая стоит во главе так называемой ультрамонтанской партии, были ее исключительными интересами. От партии этой давно уже отшатнулись во Франции, как вам известно, все люди, которые, будучи искренними католиками, дорожат в то же время и плодами современной цивилизации. В 1834 году один замечательный человек, про которого нельзя сказать, чтобы он "не умел ценить искреннего религиозного чувства, когда оно не соединяется с фанатизмом" -- словом, аббат Ламенне, разорвал всякую связь с ультрамонтанской партией, то есть с лучшими друзьями г-жи Свечиной. Рьяные приверженцы папы особенно были благодарны этой женщине за то, что она усиливалась удержать некоторых лиц из их лагеря от подражания Ламенне. Если, м.г., такие люди, как Ламенне, искренние католики, отступались с ужасом от темного учения, которым проникнута г-жа Свечина, то вы можете со спокойною совестью не принимать на себя защиты ее памяти от совершенно справедливых нареканий.
   Примите уверение и проч.

Евгения Тур

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru