Тур Евгения
Письма к H. М. Сатину

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

НОВЫЕ ПРОПИЛЕИ

Под редакціей М. О. ГЕРШЕНЗОНА

Том I.

1923
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
Москва -- Петроград

   

Письма Елиз. Bac. Саліасъ къ H. М. Сатину 1).

I.

(Конецъ ноября или начало декабря 1861 г.).

   Посылаю вамъ, любезнѣйшій Николай Михайловичъ, экземпляръ моего романа и прошу васъ принять его съ такимъ же искреннимъ чувствомъ, съ какимъ я предлагаю его вамъ. Пожелайте мнѣ успѣха, отъ этаго много зависитъ даже и въ жизни моей; на меня самое его появленіе произвело странное впечатлѣніе, будто никогда не было напечатано никакого моего сочиненія. И робость и волненіе овладѣли мною, чего прежде не бывало вовсе, конечно, не по увѣренности моей въ себѣ, но по какому-то странному равнодушію, чего уже нѣтъ теперь.
   До вашихъ далекихъ странъ вѣрно не дошло извѣстіе, взволновавшее третьяго дня всю Москву -- вчера оно уже было напечатано. Пришла изъ Парижа телеграфическая депеша, въ которой сказано, что Президентъ Республики 1 декабря новаго стиля разогналъ національное собраніе, занялъ его войсками, арестовалъ Шангарнье, Ламорисьера, Кавеньяка, Шарраса, Тьера и еще 60 représentants du peuple, и объявилъ себя диктаторомъ на десять лѣтъ. Телеграфическая депеша заключается слѣдующими словами: "до сихъ поръ власть въ рукахъ президента". Теперь ждутъ здѣсь журналовъ съ нетерпѣніемъ, Богъ вѣсть, что будетъ.
   Ваши всѣ здоровы -- даже Лизѣ, слава Богу, лучше -- въ началѣ осени она была крайне слаба, что не мало всѣхъ насъ пугало. Я ихъ вижу каждый день. Въ прошедшее воскресенье ѣли у Гр. 2) солянку, сваренную самимъ Никулинымъ 3), и притомъ пили шампанское и поминали васъ, съ такою любовью, что мнѣ было бы завидно, если-бъ я не знала, сколько причинъ они имѣютъ любить васъ, по своей давней съ вами связи. Говорю Вамъ это, потому что знаю, что вамъ пріятно будетъ узнать не только, что всѣ друзья ваши здоровы, но еще что и сходясь поминаютъ отсутствующихъ друзей. На дняхъ воротился Щепкинъ 4) изъ Петерб. вмѣстѣ съ Афанасъевымъ 5) и привезли они много вѣстей, большею частью, литературныхъ -- много готовится къ изданію романовъ и, говорятъ, очень замѣчательныхъ. Здѣсь издаются пропилеи 6) и еще сборникъ Аксаковской 7), гдѣ однако будетъ статья Гран. 8). Сказала бы больше, но не знаю, до какой степени это можетъ интересовать васъ. Замѣчательно, что Щепкинъ ѣхалъ изъ Петербурга въ Москву 3 сутокъ и 14 часовъ стояли они въ полѣ безъ воды, 24 часа не ѣли. Словомъ ихъ путешествіе по жел. дор. эпическая поэма. Мы много смѣялись. Но теперь, говорятъ, правительство принимаетъ свои мѣры и впредь благодѣтельно вмѣшается въ дѣло, чтобы подобные случаи не возобновлялись.
   Позвольте мнѣ дружески пожать вашу руку и попросить васъ напомнить обо мнѣ женѣ вашей, если только она не совсѣмъ о мнѣ забыла.

Ел. Саліасъ.

   1) [Е. В. Саліасъ (Евгенія Туръ), 1815--1892, извѣстная писательница.-- H. М. Сатинъ, 1814--1878, поэтъ, переводчикъ Шекспира, другъ Огарева, Герцена, Грановскаго.-- Въ обоихъ письмахъ рѣчь идетъ о романѣ Е. В. Саліасъ "Племянница", вышедшемъ въ свѣтъ въ 1851 г.; о немъ есть большая критическая статья И. С. Тургенева.]
   2) [T. Н. Грановскій.]
   3) [П. Л. Никулинъ, профессоръ, медикъ, пріятель Кетчера, Сатина, Грановскаго и пр.]
   4) [H. М. Щепкинъ, сынъ артиста.]
   5) [А. Н. Афанасьевъ, извѣстный издатель рус. народныхъ сказокъ.]
   6) [Извѣстные сборники Леонтьева по классической филологіи и исторіи.]
   7) ["Московскій сборникъ" I, 1852 г.]
   8) [Грановскій.]
   

II.

   Прежде всего, позвольте мнѣ поблагодарить васъ за ваше милое, дружеское, любезное письмо; прочитавъ его, я не могла отказать себѣ въ желаніи написать къ вамъ тотчасъ, и не смотря на то, что я знаю, сколько вы заняты, рѣшаюсь занять васъ нѣсколько минутъ моею болтовнею. Къ тому же, если вы вспомните, какъ родители любятъ дѣтей, то поймете почему я должна была не устоять противъ желанія вступиться за мою дочь-племянницу. Все, что вы говорите объ эпилогѣ, какъ нельзя болѣе справедливо, и однако очень огорчило меня. Если вы не поняли -- кто же пойметъ? Въ Москвѣ конечно, секретъ эпилога, секретъ комедіи,-- но вдали, читатели осудятъ одну меня. А еслибы вы знали, съ какою злостью, съ какимъ прискорбіемъ писала я эпилогъ -- эпилогъ по заказу и приказанію. Я пыталась написать его въ родѣ нравоученія для дѣтей -- не позволили. Я пыталась вставить иронію, ее неумолимо вычеркнули. Надо было выбирать или романъ съ эпилогомъ, или романъ, совершенно искаженный въ содержаніи -- я предпочла первое. Мой романъ кончался словами: чистота моей совѣсти. Все другое не мое. Наше время для автора, время скорби, но довольно. Я хотѣла объясниться и оправдаться -- надѣюсь, теперь вы поняли. Скоро пойдетъ въ ценсурный комитетъ другой романъ мой1) -- и первый помогаетъ мнѣ уже. Племянницу читали при дворѣ и Императрица сказала о ней лестное слово, что мнѣ было крайне полезно. Я надѣюсь на успѣхъ второго, съ этой стороны. Мы здѣсь скоро увидимъ одного изъ вашихъ друзей; Корша (Еегенія) ждутъ намасляницуизъПетерб. Это пріятно всѣмъ, но всѣхъ болѣе Гр.2), который скучаетъ довольно часто. На-дняхъ пріѣхалъ Языковъ3), который привезъ много вѣстей, и между прочимъ ту, что романъ Панаева Львы въ провинціи4) надѣлалъ шуму. Вообразите себѣ, что многіе узнали себя въ лицахъ прихлебателей графа и приходили объясняться. Это очень забавно и служитъ мѣркой для известнаго класса. Есть и еще новости, по ихъ писать долго и неудобно -- и если я позволяю пересказывать вамъ нѣкоторые, то потому только, что я знаю, сколько въ деревнѣ, въ глуши, иногда и новость развлекаетъ. Скажите вашей милой женѣ5), что ее особенно я благодарю за сочувствіе, потому именно, что оно льститъ моему самолюбію. Женское сочиненіе не возбуждающее сочувствія въ женщинахъ -- по моему никуда не годится.-- Правда, что женщина пишетъ сердцемъ и если она попала на истинную струну, сколько бы ни было промаховъ въ ея произведеніи, на нее откликнутся другіе женскіе сердца. И это преимущественно мнѣ крайне пріятно, въ чемъ я сознаюсь, оставя всякую скромность въ сторонѣ.
   Еще забыла вамъ сказать, что первый No Совр. произвелъ эффектъ маскарадомъ Панаева, помѣщенномъ въ концѣ книги6). Молодая редакція Мосд. такъ разсердилась, что хотѣла жаловаться законнымъ порядкомъ, на: хоръ непризнанныхъ сочинителей. Ихъ ярость была очень забавна, хотя проявленіе ея и не было слишкомъ благородно. Все это подало поводъ къ долгимъ толкамъ и смѣху, также, какъ и вѣнчаніе: счастливой женщины и Фауста (тоже въ Маскарадѣ). Граф. Ростопчина7) была ужасно оскорблена всѣмъ этимъ и говорила, что такіе статьи пишутся par des gens de riens, когда они пьяные у Дуссо сидятъ... но тутъ позвольте мнѣ не повторять слова ея, которые пахнутъ слишкомъ цинизмомъ. Когда она разсердится, она не помнитъ, что говоритъ -- или говоритъ слишкомъ грубо.-- На дняхъ выходитъ давно всѣми ожидаемая Бѣдная невѣста8), и Остров. былъ такъ любезенъ, что предложилъ мнѣ прочесть ее у меня, въ одну изъ моихъ суботъ, когда собираются у меня московскіе литераторы. Я жду этого вечера съ нетерпѣніемъ. Эта комедія-драмма выходитъ въ свѣтъ, прешествуемая огромной репутаціей. Дай Богъ, чтобы она удалась ему столько же какъ Свои люди сочтемся. Нельзя не пожалѣть, что вы не въ Москвѣ -- я увѣрена, что Еленѣ Алексѣевнѣ было бы пріятно провести зиму въ кругу людей, которымъ она внушила и дружбу и участіе -- а объ васъ я и не говорю -- вы старый другъ всѣхъ ихъ.
   Прощайте, любезный Николай Михайловичъ, ещё разъ благодарю васъ и за письмо и за все что вы сказали мнѣ и пріятнаго и милаго; я цѣню его очень много, потому что разчитываю (не безъ основанія, судя по характеру вашему), на вашу искренность и очень горжусь симпатіей, которая проглядываетъ въ письмѣ вашемъ ко мнѣ. Жму вамъ руку отъ всего -сердца и прошу васъ сказать мой дружескій поклонъ женѣ вашей.

Ел. Саліасъ.

   1) [Вѣроятно, романъ "Три поры жизни", напечатанный въ Библ. для чтения 1853 г. и потомъ отдѣльно.]
   2) [Грановскій.]
   3) [Пріятель Е. Корша, Панаева и др., собственникъ "Комиссіонной конторы" и Петербургѣ.]
   4) [Этотъ романъ вышелъ и 1852 г.]
   5) [Елена Алексѣевна, рожд. Тучкова, сестра H. А. Тучковой-Огаревой.]
   6) [См. ниже, примѣчаніе.]
   7) [Граф. Е. П. Растоптана, извѣстная поэтесса.]
   8) [Была напечатана и 4-й кн. "Москвитянина" за 1852 г ]
   
   Упомянутая въ послѣднемъ письмѣ сатира И. И. Панаева въ 1-й кн. "Современника" 1852 г. озаглавлена: "Литературный маскарадъ наканунѣ новаго (1852) года. Замѣтки Новаго Поэта". Нѣкій петербургскій Крезъ въ канунъ Новаго года устраиваетъ у себя костюмированный балъ, на которомъ олицетворены всѣ выдающіяся произведенія русской литературы, появившіяся въ истекшемъ 1851 году. Сцена представляетъ сельский ландшафтъ, Приводимъ для образца портреты Д. В. Григоровича и И. С. Тургенева.
   "Съ правой стороны мѣстность была уже гораздо разнообразнѣе. Здѣсь прихотливо извивалась рѣчка, съ крутымъ и живописнымъ берегомъ, на скатѣ котораго разбросаны были крестьянскія избушки, и отъ этихъ избушекъ разбѣгались въ разныя стороны проселочныя дороги. По одной изъ такихъ дорогъ, весь почти утонувъ во ржи, шелъ человѣкъ съ записною книгою подъ мышкой. Онъ, казалось, съ жадностію вдыхалъ въ себя деревенскій воздухъ, съ любовію останавливалъ свою наблюдательность на каждой былинкѣ и букашкѣ, на каждомъ листочкѣ, цвѣточкѣ и насѣкомомъ, и все это съ энтузіазмомъ подносилъ къ своему носу. Когда на встрѣчу ему попадались крестьянская баба или мужикъ, онъ останавливалъ ихъ, разсматривалъ въ подробности, разспрашивалъ ихъ о чемъ то и сейчасъ же все замѣченное, услышанное и подсмотренное вносилъ въ свою записную книгу. Такъ выпыталъ онъ народное повѣрье о томъ, какъ въ ночь на Свѣтлое Воскресенье уголья, выпрошенные крестьяниномъ у чумаковъ, превратились вдругъ въ пригоршни чистаго золота, и трогательный разсказъ матери о томъ, какъ сошла съ ума ея дочь.
   -- Вамъ коротко знакомъ этотъ человѣкъ съ записною книгой, сказалъ я издателю, указывая на него:-- онъ первый показалъ вамъ вблизи крестьянскій бытъ, который онъ такъ хорошо знаетъ и который описываетъ съ такою любовію. А вонъ нѣсколько подалѣе, въ углу, образованномъ обрывомъ холма и равниной -- возлѣ рѣки, которая стоитъ неподвижнымъ, темнымъ зеркаломъ подъ самой кручью холма,-- тамъ, гдѣ виднѣется красное пламя и дымокъ, видите ли вы другого человѣка, сидящаго на лугу, между крестьянскими ребятишками и середи ихъ кажущагося исполиномъ... Я думаю, этотъ человѣкъ также хорошо знакомъ вамъ?
   Издатель утвердительно кивнулъ головой и улыбнулся.
   -- Онъ большой чудакъ,-- продолжалъ я:-- онъ скитается вѣчно въ охотничьемъ платьѣ, безпрестанно останавливается на пути своемъ и смотритъ кругомъ по сторонамъ или вверхъ. Вы подумаете, что онъ, какъ охотникъ, слѣдитъ за полетомъ птицы, или, замирая, прислушивается къ шелесту листьевъ въ кустарникѣ, боясь спугнуть свою добычу... Вы ожидаете сейчасъ выстрѣла -- ни чуть не бывало! успокойтесь... Вы этого выстрѣла не дождетесь. Мой охотникъ никогда не стрѣляетъ: его англійская жолтопѣгая собака Діанка печально слѣдуетъ за нимъ безъ всякаго дѣла, виляя хвостомъ и уныло моргая усталыми глазами, а хозяинъ ея постоянно возвращается домой съ пустымъ якташемь. Онъ слѣдитъ не за полетомъ птицы, для того, чтобы ловче подстрѣлить ее, а за этими золотисто-сѣрыми, съ бѣлыми краями облаками, которыя разбросаны въ небѣ точно въ безконечно разлившейся рѣкѣ, обтекающей ихъ глубоко прозрачными рукавами ровной синевы; онъ прислушивается не къ шелесту листьевъ въ кустарникѣ, боясь спугнуть птицу, не къ крику перепеловъ, а къ этой торжественной тишинѣ приближающейся ночи; онъ смотритъ на эти безконечно тянущіяся поля, которыя тонутъ во мглѣ, на стальные отблески воды, изрѣдка и смутно мерцающей... Ничто въ природѣ не ускользаетъ отъ его вѣрнаго, поэтическаго и пытливаго взгляда, и птицы спокойно, ласково и безбоязненно летаютъ вокругъ. этого страннаго охотника, какъ будто напрашиваясь попасть въ его "Записки"..."
   Дальше ядовито высмѣиваются повѣсть А. В. Станкевича "Идеалистъ" (въ альм. "Комета" 1851 г.), "Тамаринъ" Авдѣева, и "Адамъ Адамычъ" М. И. Михайлова, достается Щербинѣ:
   
   Тихо въ воздухѣ, въ сонъ погруженномъ;
   Мѣсяцъ по небу тихо плыветъ,
   А на вѣткѣ въ лѣсу омраченномъ
   Соловей, какъ Щ--на, поетъ.
   
   Упомянутъ и романъ Е. В. Саліасъ: "На сцену послѣ него явилась прекрасная и очень граціозная дѣвушка. Левинъ ("идеалистъ" А. В. Станкевича) былъ забытъ тотчасъ; эта дѣвушка обратила на себя всеобщее одобрительное вниманіе публики, выразившееся единодушными рукоплесканіями при ея появленіи", и т. д. Ударными нумерами "Маскарада" были во-первыхъ "Хоръ. непризнанныхъ сочинителей" -- сатира на "молодую редакцію" "Москвитянина" (Б. Алмазовъ, Эдельсонъ, Ап. Григорьевъ, Островскій и др.), и сцена между Фаустомъ и "Счастливой женщиной", гдѣ жестоко высмѣянъ великосвѣтскій романъ гр. Е. П. Ростопчиной подъ этимъ заглавіемъ, печатавшійся, и еще незаконченный въ "Москвитянинѣ". Приводимъ этотъ "Хоръ".
   "... онъ былъ заслоненъ толпою какихъ то непризнанныхъ сочинителей, неизвѣстно откуда пришедшихъ, которые запѣли нескладнымъ хоромъ и голосами пискливыми и раздражительными слѣдующіе стихи:
   

Хоръ непризнанныхъ сочинителей.

             Мы долго по свѣту блуждали:
             Искали мы денегъ и славы,
             И наши умы клокотали
             Ключомъ вулканической лавы,
             Сходились мы каждые сутки:
             Читали свои сочиненья,
             И крѣпнули наши разсудки
             И все расширялись воззрѣнья.
             Великія наши идеи
             Мы свѣту повѣдать желали;
             Но насъ журналисты- злодѣи
             Въ журналы свои не пускали.
             Принять насъ -- на нашу погибель --
             Одинъ наконецъ, соблазнился:
             Въ подписчикахъ вѣрную прибыль
             Сулили ему -- онъ рѣшился!..
             И были въ работѣ мы рьяны!
             Враговъ мы нещадно разили:
             Ихъ шутки, поэмы, романы
             Мы такъ остроумно бранили;
             Писали на нихъ мы памфлеты,
             И въ томъ упрекали ихъ даже --
             Зачѣмъ по картинкѣ одѣты
             И ѣздятъ въ своемъ экипажѣ?
             Они же въ лѣнивомъ коснѣньи
             Твердили, что мы безталанны,
             И точно: при старомъ воззрѣньи
             Казались труды наши странны.
             Зато всѣ законы искусства
             Мы такъ передѣлать хотѣли,
             Чтобъ наши идеи и чувства
             Въ немъ право гражданства имѣли...
             Но не было вовсе успѣха --
             Читатель не внялъ ни единой!
             И только коварнаго смѣха
             Мы стали ходячей причиной.
             Тогда журналистъ разъяренной
             Прогналъ насъ -- скупецъ безтолковой!--
             Ушли мы толпою смятенной
             И ищемъ работы мы новой.
             И мучимы жаждой Тантала
             Клянемся работать съ успѣхомъ;
             Но каждый издатель журнала
             Насъ съ ужасомъ гонитъ и смѣхомъ...
             И такъ мы блуждаемъ какъ тѣни
             И наши таланты безплодны;
             Умы отупѣли отъ лѣни:
             Мы къ дѣлу другому несродны.
             Ахъ, намъ ли забыть корректуры
             И запахъ печатной бумаги?
             Привыкли ужъ наши натуры
             Къ разгулу журнальной отваги.
             Въ бездѣйствіи жалкомъ коснѣя,
             Мы стали и бѣдны и слабы;
             И въ дантовомъ "Адѣ" страшнѣе
             Намъ казни придумать нельзя бы!..
   
   Панаевскій "Маскарадъ", дѣйствительно, надѣлалъ шуму въ литературныхъ кругахъ. Въ слѣдующей книгѣ "Современника" Панаевъ (Новый Поэтъ) писалъ въ своихъ "Современныхъ Замѣткахъ": "... мнѣ такъ и мерещатся враги, и непримиримые враги, повзюду; злобные взгляды, устремляемые на меня, преслѣдуютъ меня и не даютъ мнѣ покоя; сатиры, эпиграммы и просто угрозы сыпятся на меня со всѣхъ сторонъ". До Панаева, видно, дошелъ и отзывъ Ростопчиной, о которомъ сообщаетъ въ своемъ письмѣ гр. Саліасъ; онъ пишетъ: "Счастливая женщина (т.-е. гр. Ростопчина) измѣряетъ меня съ ироническимъ негодованіемъ въ свой двойной золотой лорнетъ и говоритъ:
   -- "Меня ваши критики, милостивый государь, оскорбить не могутъ, не безпокойтесь. Я знаю, что вы ихъ пишете послѣ большихъ обѣдовъ и ужиновъ, когда...."
   -- "Помилуйте, сударыня,-- отвѣчаю я смиренно:-- я обѣдаю и ужинаю всякій день дома и очень смиренно. Я кромѣ холодной воды, безъ малѣйшей примеси, ничего не пью; до васъ дошли обо мнѣ ложные слухи. Я не знаю за что вы изволите на меня сердиться", и т. д.
   Этотъ шумъ изъ-за пустого, неостроумнаго фельетона характеренъ для той глухой и душной поры, для того общества, жившаго исключительно литературными интересами.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru