Тургенев Иван Сергеевич
Переписка с Д. И. Писаревым

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   
   Переписка И. С. Тургенева. В 2-х т. Т. 2.
   М.: "Художественная литература", 1986.-- (Переписка русских писателей).
   

И. С. ТУРГЕНЕВ И Д. И. ПИСАРЕВ

СОДЕРЖАНИЕ

   Тургенев -- Д. И. Писареву. 10(22) мая 1867 г. Баден-Баден
   Д. И. Писарев -- Тургеневу. 18(30) мая 1867 г. Петербург
   Тургенев -- Д. И. Писареву. 23 мая (4 июня) 1867 г. Баден-Баден
   
   Писарев Дмитрий Иванович (1840--1868) на протяжении всей своей литературно-критической деятельности с большим интересом в вниманием относился к творчеству Тургенева и посвятил ему несколько статей: "Дворянское гнездо" (1859), "Базаров" (1862), "Реалисты" (1864) и др. Писарев приветствовал появление в "Отцах и детях" нового литературного героя, близкого ему самому по духу и настроению. Он подчеркивал незаурядный ум и способности Базарова и считал, что в этом образе отражены наиболее существенные стороны мировоззрения разночинной демократии. "У Базаровых есть и знание и воля,-- писал критик,-- мысль и дело сливаются в одно твердое целое" (Писарев, т. II, с. 21). Не отрицая сложного, а иногда и критического отношения Тургенева к своему герою, Писарев тем не менее оценил огромную силу художественной правды "Отцов и детей", сделавшую образ Базарова полным трагического величия и благородства. Тургеневу понравилась статья Писарева, он назвал ее "очень замечательной".
   Тургенев и Писарев виделись дважды, в марте 1867 года. Оба раза Писарев приходил на петербургскую квартиру В. П. Боткина, где в это время жил Тургенев. Об одной из этих встреч Тургенев подробно рассказал в "Воспоминаниях о Белинском" (ПСС, 2, т. 11, с. 32--33). 30 марта (11 апреля) 1867 года он писал М. В. Авдееву: "Писарев, великий Писарев, бывший критик "Русского слова", зашел ко мне -- и оказался человеком весьма не глупым и который еще может выработаться".
   Напечатав "Дым", Тургенев с нетерпением ждал, какие будут на него отклики, в особенности его интересовало мнение Писарева о новом романе. Об этом свидетельствуют следующие строки из письма Тургенева П. В. Анненкову от 24 апреля (6 мая) 1867 года: "Радует меня то, что Вы говорите о моем романе, и благодарю заранее за обещание сообщать толки: что-то скажет Писарев? Не смейтесь! Для меня это довольно важно -- как симптом". По просьбе Тургенева Писарев высказал свое впечатление о "Дыме" в письме к автору. Задуманную статью об этом романе критику напечатать не удалось: трагическая гибель не позволила ему осуществить это намеренно. Известны 2 письма Тургенева к Писареву и одно письмо Писарева к Тургеневу (Писарев, т. 4, с. 423--425).
   

ТУРГЕНЕВ -- Д. И. ПИСАРЕВУ

10 (22) мая 1867. Баден-Ваден

Баден-Баден.
Schillerstrasse, 7.
Середа, 22/10 мая 1867.

Милостивый государь, Дмитрий Иванович,

   Я пробыл в Петербурге так мало времени на возвратном пути из Москвы, что не успел повидаться с Вами. Я сожалею об этом -- потому что -- по разрушении того, что французы называют первым льдом, мы бы, я уверен, если не сошлись бы -- то поговорили бы откровенно. Я ценю Ваш талант, уважаю Ваш характер -- и, не разделяя некоторых Ваших убеждений, постарался бы изложить Вам причину моего разногласия -- не в надежде обратить Вас -- ас целью направить Ваше внимание на некоторые последствия Вашей деятельности. Я не знаю, когда я попаду в Петербург; если бы Вам случилось выехать за границу и добраться до Бадена, я бы с истинным удовольствием увиделся с Вами.
   Я себе на днях поставил вопрос, какое впечатление произвел "Дым" на Вас и на Ваш кружок -- рассердились ли Вы по поводу сцен у "Губарева" и эти сцены заслонили ли для Вас смысл всей повести? По всем до меня доходящим известиям -- "Дым" возбуждает чуть не ненависть и презрение ко мне в большинстве читателей; две, три статьи, которые мне удалось прочесть,-- в том же духе 1. Я могу отдать себе справедливость, что --

"Mit keiner Arbeit hab'ich geprahlt --
Und was ich gemalt hab' -- hab'ich gemalt" 2 --

   а потому и не смущаюсь; я наперед знаю, что не почувствую смущения, если б и Вы отозвались неодобрительно, но приму этот факт к сведению -- ибо хотя я, с одной стороны, очень хорошо знаю, что всякий талант, как всякое дерево, дает только те плоды, которые ему приличествуют, однако, с другой стороны, я не делаю себе никаких иллюзий насчет моего таланта -- моего дерева -- и вижу в нем весьма обыкновенную, едва привитую, российскую яблоню. Во всяком случае Ваше мнение -- если оно выскажется и мотивируется, будет для меня интересно.
   Я бы желал здесь получать "Дело"5 -- и потому прошу Вас сделать мне одолжение и распорядиться высылкою ко мне этого журнала по вышеозначенному адрессу -- а деньги Вы получите от Павла Васильевича Анненкова, отправивши к нему прилагаемую записку.
   Засим -- желаю Вам всего хорошего и прошу принять уверение в совершенной моей преданности. Ваш покорнейший слуга

Ив. Тургенев.

   Радуга, с. 211--214. Письма, т. VI, с. 254--255.
   1 Тургенев, очевидно, имеет в виду статьи о "Дыме", напечатанные в "Голосе" (1867, No 124, 6(18) мая) и в СПбВед (1867, No 177 и 124, 30 апреля и 7 мая), то есть в газетах, которые он получал в Баден-Бадене.
   2 "Никакой работой я не хвалился, // А что я изобразил -- то я изобразил" (нем.) -- цитата из стихотворения Гете "Künstlers Fug und Recht" ("Права художника"). Заключительный стих -- перефразировка Евангелия от Иоанна (XIX, 22).
   3 "Дело" -- один из наиболее прогрессивных демократических журналов того времени (официальный редактор -- И. И. Шульгин, издатель и фактический редактор -- Г. Е. Благосветлов). В журнале сотрудничали Писарев, П, Н. Ткачев и др.
   

Д. И. ПИСАРЕВ -- ТУРГЕНЕВУ

18(30) мая 1867. Петербург

Четверг 18/30 мая 1867 г.

Милостивый государь Иван Сергеевич!

   До получения Вашего письма я думал, что знакомство наше окончится теми двумя визитами, которые я Вам сделал. Ваше письмо было для меня самою приятною неожиданностью. Увидев из этого письма, что Вы не забыли и не желаете забывать о моем существовании, я, с своей стороны, с величайшим удовольствием спешу ответить Вам. Будет ли продолжаться наша переписка и упрочится ли наше новорожденное знакомство -- это уже будет зависеть от Вас. Мне было бы очень приятно поговорить с Вами очень обстоятельно о причинах нашего разногласия. Такой разговор был бы только продолжением того разговора, который мы вели с Вами наедине, в первый вечер нашего знакомства. Я и тогда говорил с Вами совершенно откровенно, так точно, как буду говорить теперь, в этом письме. Когда нам придется видеться с Вами, и придется ли вообще, об этом я, конечно, ничего не знаю. Вы пишете, что не знаете, когда попадете в Петербург. А я уверен, что очень не скоро попаду, или, еще вероятнее, даже совсем никогда не попаду за границу.
   Буду говорить теперь о Вашей последней повести. Вы спрашиваете: какое впечатление произвел "Дым" на меня и на мой кружок? Вы, вероятно, удивитесь, если я Вам скажу, во-первых, что у меня нет кружка. Я никого не вижу и не знаю из тех людей, которых считают и называют моими последователями. Даже о существовании таких людей я знаю только потому, что о них не раз говорили печатно мои противники. В том журнале, в котором я работал прежде, и в том, в котором я работаю теперь 1, есть сотрудники, которых я уважаю и которых мнениями я дорожу,-- но эти люди разбросаны по разным концам России и Европы, и почти ни с кем из них я даже не нахожусь в переписке. Словом, я стою один и могу поделиться с Вами только моим личным мнением. Так было и прежде. Мое мнение об "Отцах и детях" было также моим личным мнением, с которым, в первое время после появления романа, не соглашался никто из моих сотрудников 2.
   Я, по всей вероятности, не буду писать о "Дыме", по крайней мере теперь. Не буду по двум причинам. Во-первых, мне необходим некоторый простор, чтобы я мог высказать те мысли, на которые меня наводит Ваша повесть. А этого простора у меня нет, потому что на моем журнале лежит рука предварительной цензуры. Во-вторых, я нахожу, что об Вас надо писать хорошо и увлекательно или совсем не писать. А я все это время, уже около полугода, чувствую себя не способным работать так, как работалось прежде, в запертой клетке. Вся моя нервная система потрясена переходом к свободе, и я до сих пор не могу оправиться от этого потрясения 3. Вы видите сами, как нескладно написано это письмо и как дрожит моя рука. Я подожду писать о "Дыме", пока но буду чувствовать себя спокойнее и крепче. Но я передам Вам теперь, насколько сумею, основные черты моего взгляда на Вашу повесть. Из этого очерка Вы увидите сами, почему мне действительно необходим простор. Сцены у Губарева меня нисколько не огорчают и не раздражают. Есть русская пословица: дураков в алтаре бьют. Вы действуете по этой пословице, и я с своей стороны ничего не могу возразить против такого образа действий. Я сам глубоко ненавижу всех дураков вообще, и особенно глубоко ненавижу тех дураков, которые прикидываются моими друзьями, единомышленниками и союзниками. Далее, я вижу и понимаю, что сцены у Губарева составляют эпизод, пришитый к повести на живую нитку, вероятно для того, чтобы автор, направивший всю силу своего удара направо, не потерял окончательно равновесия и не очутился в несвойственном ему обществе красных демократов. Что удар действительно падает направо, а не налево, на Ратмирова, а не на Губарева,-- это поняли даже и сами Ратмировы. При всем том "Дым" меня решительно не удовлетворяет. Он представляется мне странным и зловещим комментарием к "Отцам и детям". У меня шевелится вопрос вроде знаменитого вопроса: "Каин, где брат твой Авель?"4 -- Мне хочется спросить у Вас: Иван Сергеевич, куда Вы девали Базарова? -- Вы смотрите на явления русской жизни глазами Литвинова, Вы подводите итоги с его точки зрения, Вы его делаете центром и героем романа, а ведь Литвинов -- это тот самый друг Аркадий Николаевич, которого Базаров безуспешно просил не говорить красиво. Чтобы осмотреться и ориентироваться, Вы становитесь на эту низкую и рыхлую муравьиную кочку, между тем как в Вашем распоряжении находится настоящая каланча, которую Вы же сами открыли и описали. Что же сделалось с этою каланчой? Куда она девалась? Почему ее нет по крайней мере в числе тех предметов, которые Вы описываете с высоты муравьиной кочки? Неужели же Вы думаете, что первый и последний Базаров действительно умер в 1859 году от пореза пальца? Или неужели же он с 1859 года успел переродиться в Биндасова? S Если же он жив и здоров и остается самим собою, в чем не может быть никакого сомнения, то каким же образом это случилось, что Вы его не заметили? Ведь это значит не заметить слона, и не заметить его не при первом, а при втором посещении кунсткамеры, что оказывается уже совершенно неправдоподобным. А если Вы его заметили и умышленно устранили его при подведении итогов, то, разумеется, Вы сами, de propos délibéré {преднамеренно, с умыслом (фр.).}, отняли у этих итогов всякое серьезное значение. Не скрою также от Вас, что меня удивила и сильно покоробила в самом конце "Дыма" одна глубоко фальшивая и неожиданно сладкая рулада. Вы, без сомнения, поймете, о чем я говорю. Это, конечно, мелочь, но я решительно не могу себе объяснить, как это Вам удалось написать такую странную фразу 6. Извините меня: в ответ на Ваше любезное письмо я написал Вам несколько таких вещей, которые, пожалуй, можно принять за дерзости. Я не желал бы, чтобы Вы приняли их таким образом. Я старался только сказать Вам искренно и добросовестно то, что я думаю. Если Вы можете выслушивать такие мнения без раздражения и без огорчения, то знакомство и переписка наши будут продолжаться к нашему обоюдному удовольствию. Si non -- non. C'est à prendre ou à laisser {Нет -- так нет. Как угодно (фр.).}.
   С глубочайшим уважением имею честь быть Ваш, милостивый государь, покорнейший слуга

Д. Писарев.

   Новое обозрение (Тифлис), 1900, No 5540, 21 ноября. Писарев, т. 4, с. 423--425.
   1 До журнала "Дело" Писарев сотрудничал в РСл, которое было запрещено в 1866 г.
   2 Писарев имеет в виду свою статью "Базаров", напечатанную в "Русском слове" (1862, No 3). Ближайшими сотрудниками критика были -- редактор журнала Г. Е. Благосветлов и Д. Д. Минаев. Оба отрицательно отнеслись к роману Тургенева (см., например, фельетон Минаева "Отцы или дети?" -- "Искра", 1862, No. 15).
   3 С июля 1862 г. по ноябрь 1866 г. Писарев отбывал заключение в Петропавловской крепости, где написал более половины своих сочинений.
   4 По библейской легенде, вопрос этот задан Каину -- убийце собственного брата Авеля.
   5 Персонаж из "Дыма".
   6 В "Дыме" (гл. XXVII) в журнальной публикации была фраза: "...и только одно великое царское слово "свобода" носилось как божий дух над водами". В отдельном издании романа (1868) слово "царское" было исключено.
   

ТУРГЕНЕВ -- Д. И. ПИСАРЕВУ

23 мая (4 июня) 1867. Баден-Баден

Баден-Баден.
Schillerstrasse, 7.
Вторник, 4-го июня/23 мая 1867.

Милостивый государь Дмитрий Иванович,

   Если б Вы были короче со мной знакомы, Вы бы, вероятно, не сочли нужным прибегнуть к оговоркам: в выраженьях Вашего письма нет ничего "оскорбительного" -- да и я оскорбляюсь весьма не легко: этим грехом я, кажется, не грешен. Я, напротив, очень рад Вашему отзыву и готов установить с Вами переписку -- так как на личное свиданье близкой надежды не предвидится.
   Вам "Дым" не нравится так же, как и почти всем русским читателям; ввиду такого единодушия я не могу не заподозрить достоинств своего детища: но Ваши аргументы мне кажутся не совсем верными. Вы напоминаете мне о "Базарове" и взываете ко мне: "Каин, где брат твой Авель?" Но Вы не сообразили того, что если Базаров и жив -- в чем я не сомневаюсь,-- то в литературном произведении упоминать о нем нельзя: отнестись к нему с критической точки -- не следует, с другой -- неудобно; да и наконец -- ему теперь только можно заявлять себя -- на то он Базаров; а пока он себя не заявил, беседовать о нем или его устами -- было бы совершенною прихотью, даже фальшью. "Каланча" эта, стало быть, не годится; ну а кочку я выбрал -- по-моему -- не такую низкую, как Вы полагаете. С высоты европейской цивилизации можно еще обозревать всю Россию. Вы находите, что Потугин (Вы, вероятно, хотели его назвать, а не Литвинова) -- тот же Аркадий; 1 но тут я не могу не сказать, что Ваше критическое чувство Вам изменило: между этими двумя типами ничего нет общего,-- у Аркадия нет никаких убеждений -- а Потугин умрет закоренелым и заклятым западником,-- и мои труды пропали даром, если не чувствуется в нем этот глухой и неугасимый огонь. Быть может, мне одному это лицо дорого; но я радуюсь тому, что оно появилось, что его наповал ругают в самое время этого всеславянского опьянения, которому предаются именно теперь, у нас. Я радуюсь, что мне именно теперь удалось выставить слово: "цивилизация" -- на моем знамени,-- и пусть в него швыряют грязью со всех сторон. Si etiam omnes, ego non {Если даже все, то не я (лат.).}. А об Литвинове и говорить нечего: он тоже не Аркадий; он дюжинный честный человек -- и все тут. Мне было бы очень легко ввести фразу вроде того -- что "однако вот, мол, есть у нас теперь дельные и сильные работники, трудящиеся в тишине",-- по из уважения и к этим работникам, и к этой тишине я предпочел обойтись без этой фразы; молодежи не нужно, чтобы ей мазнули медом по губам,-- я, по крайней мере, так думаю.
   А что до "рулады" в конце -- Вы знаете, что в операх бывают "вставные" фиоритуры, а иные нумера выкидываются: при отдельном издании текст восстановится 2.
   Вы мне пишете о себе, что Вы одни и что у Вас нет никакого кружка: это и хорошо -- и дурно. Писателю, особенно критику, не следует быть одиноким. Вы мне скажете, что это одиночество часто не от нас зависит: и это справедливо.
   Я не желал бы, чтобы Вы подумали про меня: Vous êtes orfèvre M-r Iosse 3,-- но едва ли теперь для дельного и практического журналиста можно найти лучший девиз, чем: "Европейская цивилизация" -- даже в потугинском вкусе.
   Засим желаю Вам всего хорошего -- спокойствия и деятельности -- и с совершенным уважением остаюсь Вашим покорнейшим слугой.

Ив. Тургенев.

   Радуга, с. 221--225. Письма, т. VI, с. 260--262.
   1 Тургенев ошибается: Писарев имел в виду именно Литвинова.
   2 Тургенев намекает на исправления и добавления, сделанные в тексте "Дыма" по требованию редактора PB M. H. Каткова. Об этом см.: ПСС, 2, т. 7, с. 524--527.
   3 Усеченная цитата из комедии Мольера "Любовь целительница": "Вы золотых дел мастер, г-н Жосс, и ваш совет -- это совет человека, которому хочется сбыть свой товар" (д. I, сц. I).
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru