Lib.ru/Классика: Твен Марк. Роджерс

Марк Твен

Роджерсъ.

Этотъ Роджерсъ попался и представился мнѣ въ городѣ -- на югѣ Англіи, гдѣ я нѣкоторое время жилъ. Его отчимъ женился на моей дальней родственницѣ (впослѣдствіи повѣшенной) и онъ воображалъ поэтому, что между нами существуетъ кровное родство. Онъ являлся ко мнѣ каждый день, садился и разговаривалъ. Изъ всѣхъ видѣнныхъ мною когда-либо человѣческихъ рѣдкостей, онъ, мнѣ кажется, былъ самою рѣдкою. Онъ пожелалъ видѣть мою новую шляпу. Я былъ не прочь отъ этого, такъ какъ надѣялся, что онъ замѣтитъ имя извѣстнаго шляпочника съ Оксфордской улицы и соотвѣтственно этому будетъ питать ко мнѣ уваженіе. Но онъ повертѣлъ ее въ рукахъ съ глубокимъ сожалѣніемъ, указалъ на два, три изъяна и сказалъ, что я недавно пріѣхалъ, что нельзя было и ожидать, чтобы я зналъ, гдѣ нужно покупать вещи. Сказалъ, что пришлетъ мнѣ адресъ своего шляпочника. Затѣмъ онъ сказалъ: "Извините меня" и началъ вырѣзывать маленькій кружокъ изъ красной шелковой бумаги, съ красивыми зубцами, взялъ, послюнилъ клею и приклеилъ къ моей шляпѣ, закрывъ фамилію фабриканта. "Теперь, -- сказалъ онъ, -- никто не узнаетъ, гдѣ вы купили ее. Я пришлю вамъ ярлычекъ отъ своего шляпочника и вы можете приклеить его на этотъ кусочекъ". И все это съ самымъ спокойнымъ, хладнокровнымъ видомъ! Никогда еще я не любовался такъ на человѣка въ моей жизни. Замѣтьте, что, когда онъ продѣлывалъ все это, его собственная шляпа лежала тутъ же на столѣ, въ оскорбительной близости къ нашимъ носамъ, что-то вродѣ стариннаго гасилыцика "тяжелаго" образца, скособоченная и обезображенная отъ времени, потерявшая всякій цвѣтъ вслѣдствіе превратностей погоды и перевязанная "экваторомъ" изъ медвѣжьяго сала, пропитавшаго ее насквозь.

Другой разъ онъ осмотрѣлъ мое платье. Я ничего не боялся, потому что на двери моего портного была надпись: "Спеціальный поставщикъ его королевскаго высочества принца Уэльскаго". Я еще не зналъ тогда, что почти всѣ портные вывѣшиваютъ такую надпись и что для того, чтобы одѣть обыкновеннаго человѣка нужно девять портныхъ, а для принца полтораста. Онъ былъ полонъ состраданія къ моему платью. Написалъ мнѣ адресъ своего портного. Сказалъ мнѣ, чтобы я не упоминалъ своего nom de plume, въ надеждѣ что портной поставитъ мнѣ лучшій матеріалъ, какъ дѣлаютъ многіе любезные люди, сказалъ, что врядъ ли портной станетъ безпокоиться изъ-за неизвѣстной личности (неизвѣстная личность! А я-то думалъ, что мое имя прославилось по всей Англіи, это былъ самый жестокій ударъ съ его стороны) и посовѣтовалъ сказать его имя, и тогда все будетъ прекрасно.

-- Но онъ тогда проработаетъ цѣлую ночь и разстроитъ свое здоровье, -- сказалъ я, думая, что шучу.

-- Пусть себѣ, -- отвѣчалъ Роджерсъ, -- я достаточно сдѣлалъ для него, чтобы онъ могъ выказать благодарность за это.

Легче было моей шуткой сбитъ съ толку мумію. Роджерсъ продолжалъ: "Я заказываю тамъ все свое платье, это единственное платье, въ которомъ можно показаться".

Я сдѣлалъ еще попытку.

-- Мнѣ бы хотѣлось, -- сказалъ я, -- чтобы вы принесли съ собой хоть пару, мнѣ бы хотѣлось взглянуть...

-- Богъ съ вами, развѣ вы не видите, что на мнѣ? Это вещь -- работы Моргана.

Я осмотрѣлъ вещь. Платье безспорно было куплено готовымъ у еврея съ Чатгамской улицы въ 1848 году. Новое, оно, вѣроятно, стоило четыре доллара. Оно было обтрепано, зашаркано, изорвано и засалено. Я не могъ устоять противъ соблазна показать ему дыры. Онъ такъ огорчился, что я почти сожалѣлъ, что сдѣлалъ это. Сначала онъ казался погруженнымъ въ безысходное горе. Потомъ вдругъ всталъ, махнулъ рукой, какъ будто отгоняя отъ себя сожалѣніе къ цѣлому народу и сказалъ съ притворнымъ волненіемъ: "Все равно, все равно, не судите по мнѣ, не удивляйтесь. Я могу надѣть другое".

Когда онъ совсѣмъ оправился и могъ спокойно осмотрѣть дыры, онъ сказалъ: "Ахъ, -- теперь онъ понимаетъ, -- это его лакей сдѣлалъ это сегодня утромъ, одѣвая его".

Его лакей! Въ такомъ нахальствѣ было что-то внушающее уваженіе.

Почти каждый день онъ интересовался какою-нибудь частью моей одежды. Трудно было ожидать такой придирчивости отъ человѣка, всегда ходившаго въ одномъ и томъ же костюмѣ, да еще въ костюмѣ, казавшемся съ виду современнымъ Вильгельму Завоевателю.

Можетъ быть, это было недостойнымъ тщеславіемъ, но мнѣ непремѣнно хотѣлось заставить этого человѣка полюбоваться чѣмъ-нибудь моимъ или какимъ-нибудь моимъ дѣйствіемъ, вы бы, вѣроятно, почувствовали ту же самую потребность. Наконецъ, я нашелъ случай: я собирался возвратиться въ Лондонъ и записывалъ свое грязное бѣлье, отдавая его въ стирку. Оно представляло весьма импонирующую гору въ углу комнаты -- пятьдесятъ четыре штуки. Я надѣялся, онъ вообразитъ, что все это набралось за одну только недѣлю. Я взялъ въ руки записку, какъ будто для того, чтобы удостовѣриться все ди вѣрно, и оставилъ ее на столѣ, съ притворной забывчивостью. Само собою разумѣется, что онъ взялъ ее и пробѣжалъ глазами до самаго итога. Тогда онъ сказалъ: "Вы немногимъ обходитесь" и положилъ назадъ записку.

Перчатки его были самою печальною развалиною, но онъ сказалъ мнѣ, гдѣ я могу достать такія же. Въ башмакахъ его едва могли удержаться и не вывалиться грецкіе орѣхи, но онъ любилъ ставить свои ноги на каминную подставку и любоваться ими. Онъ носилъ на груди тусклую, стеклянную булавку, которую называлъ "морфилитическимъ" брилліантомъ, не заботясь о значеніи этого слова, и сказалъ, что существуетъ только двѣ такихъ -- другая находится у китайскаго императора.

Впослѣдствіи, въ Лондонѣ, я съ большимъ удовольствіемъ смотрѣлъ, какъ этотъ фантастическій бродяга входилъ въ переднюю гостинницы съ своими великокняжескими манерами; такъ какъ онъ всегда выдумывалъ себѣ новыя виды величія, въ немъ ничего не было стараго, кромѣ его платья. Когда онъ обращался ко мнѣ въ присутствіи незнакомцевъ, онъ всегда немного повышалъ голосъ и называлъ меня "сэръ Ричардъ" или "генералъ" или "ваша милость" и когда окружающіе начинали обращать на насъ почтительное вниманіе, онъ спрашивалъ меня небрежнымъ тономъ, какъ бы случайно, зачѣмъ я вчера обманулъ герцога Аргильскаго и напоминалъ мнѣ о томъ, что мы приглашены на слѣдующій день къ герцогу Уэстминстерскому; я думаю, что въ то время эти вещи казались реально существующими для него. Разъ онъ пришелъ и пригласилъ меня пойти посидѣть вечеромъ у графа Уорвика. Я сказалъ, что не получилъ формальнаго приглашенія. Онъ сказалъ, что это не важно, такъ какъ графъ не церемонился съ нимъ и съ его друзьями. Я спросилъ, могу ли я идти въ томъ, въ чемъ я былъ. Онъ сказалъ, нѣтъ, едва ли это возможно: въ домѣ всякаго джентльмэна вечеромъ требуется вечерній костюмъ. Онъ сказалъ, что подождетъ, пока я одѣнусь, и затѣмъ отправимся въ его аппартаменты и тамъ я могу выпить бутылку шампанскаго и выкурить сигару, пока онъ одѣнется. Мнѣ ужасно хотѣлось посмотрѣть, что выйдетъ изъ всего этого, и потому я одѣлся и мы отправились въ его квартиру. Онъ сказалъ, что если мнѣ все равно, мы пройдемся пѣшкомъ. И вотъ мы прошагали мили четыре по туману и грязи и, наконецъ, нашли "аппартаменты". Они состояли изъ одной комнаты надъ лавкой цирюльника, во дворѣ. Два стула, маленькій столъ, старый чемоданъ, умывальный тазъ и кувшинъ (оба на полу, въ углу комнаты), неубранная кровать, обломокъ зеркала и горшокъ съ маленькой, погибающей розовой геранью, которую онъ называлъ столѣтнимъ растеніемъ и говорилъ, что она не цвѣла уже болѣе двухъ вѣковъ, подарена ему покойнымъ лордомъ Пальмерстономъ (ему предлагали за нее огромную сумму денегъ), вотъ все убранство комнаты. Былъ еще мѣдный подсвѣчникъ, съ огаркомъ свѣчки. Роджерсъ зажегъ свѣчу и просилъ меня садиться и расположиться, какъ дома. Онъ высказалъ надежду, что мнѣ хочется пить, такъ какъ онъ желаетъ угостить меня бутылкой удивительнаго шампанскаго, которое рѣдко можно найти у обыкновенныхъ продавцовъ; или, можетъ быть, я предпочитаю хересъ или портвейнъ? Онъ сказалъ, что у него есть портвейнъ въ бутылкахъ, настолько заросшихъ слоями паутины, что каждый слой приросталъ въ продолженіе цѣлаго поколѣнія. Что же касается его сигаръ -- ну, пусть я самъ сужу о нихъ. Затѣмъ онъ высунулъ голову въ дверь и крикнулъ:

-- Саквилль! -- отвѣта, не было.

-- Эй, Саквилль! -- отвѣта не было.

-- Кой чортъ случился съ дворецкимъ? Я никогда не позволяю прислугѣ... О, будь онъ проклятъ! Этотъ идіотъ унесъ ключи. Не могу попасть въ остальныя комнаты безъ ключей.

(Я изумлялся мужеству, съ которымъ онъ перенесъ пораженіе съ шампанскимъ и старался придумать, какимъ образомъ онъ выйдетъ изъ затрудненія).

Онъ пересталъ звать Саквилля и началъ звать "Англези". Іо и Англези не приходилъ. Онъ сказалъ: "Вотъ уже второй разъ, какъ этотъ берейторъ уходитъ безъ спросу. Завтра я его разсчитаю". Теперъ онъ началъ взывать къ "Томасу", но Томасъ не отвѣчалъ; затѣмъ къ "Теодору", но ни одинъ Теодоръ не откликнулся.

-- Что же, приходится покориться, -- сказалъ Роджерсъ, -- прислуга никакъ не ожидала меня въ этотъ часъ и вся разбѣжалась, воспользовавшись свободой. Можно обойтись безъ берейтора и безъ пажа, но безъ дворецкаго невозможно достать вина и сигаръ, а безъ лакея я не могу одѣться.

Я предложилъ помочь ему одѣться, но онъ и слышать объ этомъ не хотѣлъ; кромѣ того, онъ чувствуетъ себя хорошо только тогда, когда одѣтъ привычной рукой. Впрочемъ, онъ въ концѣ концовъ рѣшилъ, что они такіе друзья съ графомъ, что совершенно безразлично, какъ онъ будетъ одѣтъ. Такъ какъ мы наняли кэбъ, онъ далъ кучеру адресъ и мы отправились. Скоро мы остановились у большого дома и вышли. Я прежде никогда не видѣлъ воротничка на этомъ человѣкѣ. Теперь онъ сталъ около фонаря и, вытащивъ изъ кармана почтенный бумажный воротникъ и сѣрый галстухъ, надѣлъ ихъ на себя. Онъ взошелъ на лѣстницу и исчезъ за дверью. Тотчасъ появившись снова, онъ быстро сбѣжалъ съ лѣстницы и сказалъ:

-- Поѣдемъ скорѣй!

Мы поспѣшили выйти и обогнули уголъ улицы.

-- Теперь мы спасены, -- сказалъ онъ, и снявъ свой воротничокъ, и галстухъ сунулъ ихъ обратно въ карманъ.

-- Чуть-чуть не попался, -- сказалъ онъ.

-- Какимъ образомъ? -- спросилъ я.

-- Клянусь св. Георгомъ, тамъ была графиня!

-- Ну, такъ что жь такое? Развѣ она ваеъ не знаетъ?

-- Не знаетъ меня? Безусловно обожаетъ меня. Мнѣ удалось увидѣть, какъ она промелькнула, прежде чѣмъ она меня замѣтила, и я сбѣжалъ. Не видѣлъ ее мѣсяца два. Войти туда, упасть ей, какъ снѣгъ на голову, безъ всякаго предупрежденія, было бы опасно. Она бы не могла этого выдержать. Я не зналъ, что она въ городѣ, думалъ, что она въ замкѣ. Позвольте мнѣ опереться на васъ, только на одну минуту, вотъ; теперь мнѣ лучше, благодарю васъ, очень, очень благодарю васъ. Боже мой, какъ это мнѣ удалось увернуться!

Послѣ этого меня больше никогда не приглашали къ графу, но замѣтилъ его домъ на будущее время. Онъ оказался обыкновенной гостинницей, съ живущими въ ней до тысячи плебеевъ.

Роджерсъ, безъ сомнѣнія, былъ сумасшедшій. Въ нѣкоторыхъ случаяхъ это оказывалось довольно яснымъ, но онъ, конечно, не зналъ этого. Онъ самымъ серьезнѣйшимъ образомъ игралъ свои роли и входилъ въ нихъ. Онъ умеръ прошлымъ лѣтомъ, въ морѣ, въ качествѣ "Графа Рамегэтскаго".

---------------------------------------------------------------------------

Источник текста: Собрание сочинений Марка Твэна -- Санкт-Петербург: Типография бр. Пантелеевых, 1898. -- Том 8.

Оригинал здесь: Викитека.

Оставить комментарий Твен Марк (перевод: Львова Т. П.) (yes@lib.ru) Год: 1898 Обновлено: 24/09/2014. 13k. Статистика. Рассказ: Проза, Переводы, Юмор и сатира Рассказы	Скачать FB2 Ваша оценка:
Аннотация: Rogers. Перевод Т. П. Львовой (1898).

Твен Марк Роджерс

Марк Твен

Роджерсъ.

Твен Марк
Роджерс