Уайльд Оскар
Ценность искусства в домашнем быту

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

  

Оскаръ Уайльдъ

Цѣнность искусства въ домашнемъ быту.

(Лекція, прочитанная студентамъ Лондонской Академіи Художествъ *).

Переводъ М. Ѳ. Ликіардопуло.

  

Полное собраніе сочиненій Оскара Уайльда

Подъ редакціей К. И. Чуковскаго

Томъ четвертый

Приложеніе къ журналу "Нива" на 1912 г.

Изданіе Т-ва А. Ф. МАРКСЪ, С-Петербургъ

  

*) Въ собраніи сочиненій Оскара Уайльда печатается впервые.

  
   Въ лекціи, которую я имѣю честь сегодня прочитать вамъ, я отнюдь не намѣренъ предложить вамъ какое-нибудь отвлеченное опредѣленіе красоты. Ибо мы, работники искусства, не можетъ принять какую-нибудь теорію красоты взамѣнъ самой красоты и, будучи далеки отъ желанія изолировать ее формулой, взывающей къ разуму, мы, наоборотъ, желаемъ воплотить ее въ какой-нибудь матеріальной формѣ, дающей радость душѣ черезъ посредство чувствъ. Мы хотимъ создавать, а не опредѣлять ее. Опредѣленіе должно слѣдовать за творчествомъ, а не творчество -- приспособляться къ опредѣленію.
   Ничего нѣтъ опаснѣе для молодого художника, чѣмъ какая-нибудь концепція идеальной красоты: она неукоснительно поведетъ его или къ мелкой красивости, или къ безжизненной абстракціи; но, чтобы достичь идеала, его не надо лишать безжизненности. Надо находить его въ жизни и претворять его въ искусствѣ.
   И хотя съ одной стороны я но имѣю намѣренія преподнесть вамъ какую-нибудь философскую теорію искусства,-- ибо сегодня я хочу заняться изслѣдованіемъ того, какъ мы можемъ творить искусство, а не говорить о немъ,-- съ другой стороны я не хочу имѣть дѣло съ тѣмъ, что относится къ исторіи англійскаго искусства.
   Начать съ того, что такое выраженіе, какъ "англійское" искусство, совершенно безсмысленно. Можно съ такимъ же успѣхомъ говорить и объ англійской математикѣ. Искусство -- наука о красотѣ, а математика наука объ истинѣ: нѣтъ какой-нибудь національной школы ни той ни другой изъ нихъ. Національная школа -- это просто-напросто провинціальная школа. Да и вообще не существуетъ такой вещи, какъ школа искусства. Есть просто художники, вотъ и все.
   Что же касается исторіи искусствъ, она намъ будетъ совершенно безполезна, конечно, если вы не ищете тщеславнаго забвенія: званія профессора искусствъ. Вамъ совершенно не къ чему знать точную дату появленія на свѣтъ Перуджино или мѣсто рожденія Сальватора Розы; все, что вамъ нужно знать объ искусствѣ, это умѣть распознать хорошую картину, когда вы ее видите, и дурную, когда вы ее видите. Что касается времени жизни художника, то всѣ хорошія произведенія всегда кажутся совершенно современными: греческая скульптура, портретъ кисти Веласкеца -- всегда современны, всегда нашего вѣка. Что же касается національности живописи, то искусство не національно, а универсально. Что касается археологіи -- избѣгайте ея совсѣмъ: археологія -- просто наука для извиненія плохого искусства; это подводная скала, на которую натыкается (и терпитъ крушеніе) не одинъ молодой художникъ; это бездна, изъ которой ни одинъ художникъ, молодой или старый, не возвращается. А если онъ и возвращается, то такъ бываетъ покрытъ пылью вѣковъ и плѣсенью времени, что становится совершенно неузнаваемымъ, какъ художникъ, и принужденъ бываетъ скрыть себя на весь остатокъ дней подъ шапкой профессора или въ качествѣ простого иллюстратора древней исторіи. Насколько нецѣнна археологія въ искусствѣ, вы можете судить по ея популярности. Популярность -- это лавровый вѣнокъ, которымъ міръ вѣнчаетъ плохое искусство. Все, что популярно, негодно.
   И такъ какъ я не буду бесѣдовать съ вами ни о философіи прекраснаго ни объ исторіи искусствъ, вы естественно спросите меня, о чемъ же я буду говорить? Тема моей сегодняшней лекціи будетъ посвящена тому, что создаетъ художника и что художникъ самъ создаетъ; каковы отношенія художника къ окружающему его міру, какое художникъ долженъ получить образованіе, и каковы отличительныя качества хорошаго произведенія искусства.
   Во-первыхъ, начнемъ съ отношеній художника къ окружающему его міру, т.-е. къ вѣку и странѣ, въ которыхъ онъ родился. Всякое настоящее искусство, какъ я уже указалъ, не имѣетъ ничего общаго съ какимъ-либо опредѣленнымъ вѣкомъ; но эта универсальность есть качество произведенія искусства; условія, создающія это качество, бываютъ различны, и, мнѣ кажется, вы должны какъ можно полнѣе освоиться со своимъ вѣкомъ, чтобы какъ можно полнѣе отрѣшиться отъ него; и помните, что, если вы истинные художники, вы никогда не будете знаменемъ вѣка, а властелинами вѣчности; что всякое искусство покоится на какомъ-нибудь принципѣ, а чисто-временныя условія никогда не бываютъ принципами; и что тѣ, которые совѣтуютъ вамъ направить ваше искусство къ тому, чтобы оно явилось характернымъ для XIX вѣка, совѣтуютъ вамъ создавать такія произведенія искусства, которыя ваши дѣти, когда они у васъ будутъ, будутъ считать старомодными. Но вы мнѣ на это возразите, что вѣкъ нашъ нехудожественный, что мы -- нехудожественныя націи, и что художнику въ нашъ XIX вѣкъ приходится очень много претерпѣвать.
   О, конечно, приходится. И я меньше всѣхъ людей собираюсь это отрицать. Но не забудьте, что никогда не было ни художественнаго вѣка ни художественной націи съ самаго сотворенія міра. Художникъ всегда былъ и всегда будетъ рѣдкостнымъ исключеніемъ. У искусства никогда не было золотого вѣка: были только художники, создававшіе произведенія, которыя были болѣе золотыми, чѣмъ само золото.
   Но вы мнѣ опять возразите: а греки? Развѣ они не были художественной націей?
   Греки, разумѣется, не были, но, можетъ-быть, вы подразумѣваете аѳинянъ, жителей одного изъ тысячи городовъ?
   Вы думаете, что они были народомъ съ художественными вкусами? Возьмите ихъ въ періодъ ихъ наивысшаго художественнаго развитія, во второй половинѣ V вѣка до Христа, когда у нихъ были величайшіе поэты и величайшіе художники древняго міра, когда, по мановенію руки Фидія, выросъ во всей красѣ Парѳенонъ, когда философъ бесѣдовалъ о мудрости подъ сѣнью расписного портика, а трагедія въ совершенствѣ пышности и паѳоса шествовала по мрамору сцены. Были ли они тогда художественнымъ народомъ? Нисколько. Что такое художественный народъ, какъ не народъ, который любитъ своихъ художниковъ и цѣнитъ ихъ искусство? Аѳиняне же не цѣнили ни того ни другого.
   Какъ они обошлись съ Фидіемъ? Фидію мы обязаны величайшей эрой не только въ греческомъ, но и во всякомъ искусствѣ -- я хочу сказать, ему мы обязаны примѣненіемъ въ искусствѣ живой натуры.
   И что бы вы сказали, если бъ всѣ англійскіе епископы, а за ними и весь англійскій народъ, вдругъ въ одинъ прекрасный день направились изъ Exter Hall {Exeter Hall -- большая, зала въ Лондонѣ, мѣсто для различныхъ религіозныхъ собраній.} къ Королевской Академіи и увезли сэра Фредерика Лейтона {Англійскій художникъ, стоявшій во главѣ Академіи Художествъ.} въ тюремной фурѣ въ Ньюгэтскую тюрьму, по обвиненію въ томъ, что онъ позволилъ вамъ пользоваться живыми натурщиками и натурщицами для вашихъ набросковъ къ картинамъ на религіозные сюжеты?
   Развѣ вы не станете протестовать противъ варварства и пуританизма такой идеи? Развѣ вы не станете объяснять имъ, что наихудшій способъ воздать славу Богу -- обезславить человѣка, сотвореннаго по образу Его, Его же руками; и что, если кто-либо желаетъ изобразить Христа, онъ долженъ взять образцомъ наиболѣе христоподобнаго человѣка, какого онъ можетъ найти, а для изображенія Мадонны -- наиболѣе чистую дѣвушку, какую онъ только знаетъ?
   Развѣ вы не побѣжали бы, если бы это понадобилось, и не сожгли бы Ньюгэтскую тюрьму, и не заявили бы, что подобное явленіе не имѣетъ равнаго въ исторіи?
   Не имѣетъ равнаго? Но именно такъ и поступили аѳиняне.
   Въ залѣ парѳенонскихъ мраморовъ, въ Бритаyскомъ музеѣ, вы увидите на стѣнѣ мраморный щитъ. На немъ изображены двѣ фигуры: одна -- человѣка съ полузакрытымъ лицомъ, другая -- человѣка съ богоподобными очертаніями Перикла. За то, что Фидій это создалъ, за то, что онъ ввелъ въ барельефъ, изображающій моментъ древнегреческой священной исторіи, обликъ великаго государственнаго дѣятеля, управлявшаго Аѳинами въ то время, онъ былъ брошенъ въ тюрьму, и тамъ, въ пошлѣйшей аѳинской кутузкѣ, скончался величайшій художникъ древняго міра.
   И вы думаете, что это былъ исключительный случай? Отличительный признакъ филистерствующаго вѣка -- это обвиненіе искусства въ безнравственности, и это обвиненіе возбуждалось аѳинскимъ народомъ противъ всѣхъ великихъ мыслителей и поэтовъ того времени -- противъ Эсхила, Еврипида, Софокла. То же самое было и во Флоренціи въ XIII вѣкѣ. Хорошими произведеніями прикладного искусства были обязаны цехамъ, а не народу. Съ того момента, какъ цехи лишились своей власти, и народъ занялъ положеніе,-- красота и честность въ работѣ исчезли.
   Поэтому никогда не говорите о художественной націи; ничего, подобнаго никогда не было.
   Но, можетъ-быть, вы мнѣ возразите, что внѣшняя красота міра почти окончательно. исчезла для насъ, что художникъ больше уже не бываетъ окруженъ той красивой обстановкой, которая въ прошлые вѣка составляла естественное наслѣдство каждаго, и что очень трудно осуществлять искусство въ этомъ некрасивомъ нашемъ городѣ, гдѣ, когда вы отправляетесь на работу утромъ или возвращаетесь съ нея вечеромъ, вы должны проходить улицу за улицей глупѣйшей и нелѣпѣйшей архитектуры, какую когда-либо видѣлъ міръ; архитектуры, въ которой каждая прекрасная греческая форма осквернена и обезображена, гдѣ каждая прекрасная готическая форма осквернена и обезображена, гдѣ почти три четверти всѣхъ лондонскихъ домовъ доведены до уровня простыхъ квадратныхъ ящиковъ самыхъ отвратительныхъ пропорцій, такихъ же уродливыхъ, какъ и грязныхъ, такихъ же убогихъ, какъ и претенціозныхъ: у нихъ входная дверь всегда окрашена въ неподобающій цвѣтъ, окна -- неподобающихъ размѣровъ; и когда,. уставши смотрѣть на дома, вы переносите взоры на самую улицу, вы ничего другого не видите, кромѣ цилиндровъ, людей съ ходячими рекламами, ярко-красныхъ почтовыхъ ящиковъ, и каждую минуту при этомъ рискуете быть задавленнымъ изумрудно-зеленымъ омнибусомъ.
   Развѣ не трудно приходится искусству, скажете вы мнѣ, при такихъ условіяхъ? Разумѣется, трудно, но искусство никогда не давалось легко; и вы сами не захотѣли бы, чтобы оно было легкимъ; и кромѣ того стремиться дѣлать нужно только то, что міръ считаетъ невозможнымъ и невыполнимымъ.
   Но вы не хотите, чтобы вамъ отвѣтили просто парадоксомъ. Каковы отношенія художника къ внѣшнему міру, и каковы для васъ результаты потери окружающей прекрасной обстановки,-- вотъ одинъ изъ самыхъ важныхъ вопросовъ современнаго искусства, и ни на чемъ Джонъ Рескинъ такъ не настаиваетъ, какъ на томъ, что вырожденіе искусства явилось слѣдствіемъ вырожденія прекраснаго вообще; и что, когда художникъ не можетъ насытить свой глазъ красотой, творчество его тоже лишается красоты.
   Я помню, какъ въ одной изъ своихъ лекцій, описавъ непривлекательную внѣшность большого англійскаго города, онъ нарисовалъ намъ картину того, какія были художественныя обстановки, окружавшія жизнь въ прежнія времена.
   "Вообразите себѣ,-- говорилъ онъ словами столь совершенной и живописной изобразительности, красоту которыхъ я лишь слабо могу передать:-- вообразите себѣ, какія картины раскрывались при послѣобѣденной прогулкѣ какому-либо рисовальщику готической пизанской школы -- Нино Пизано, напримѣръ, или кому-либо изъ его учениковъ?
   "На обоихъ берегахъ сверкающей рѣки, видѣлъ онъ, высились ряды еще болѣе ярко сверкавшихъ дворцовъ, съ арками и колоннами, и облицованные темно-краснымъ порфиромъ и змѣевикомъ; вдоль набережной, передъ воротами дворцовъ, проѣзжали сонмища рыцарей съ благородными лицами и благородной осанкой, ослѣпительными шлемами и щитами: кони и всадники составляли одинъ сплошной лабиринтъ красокъ и сіяющихъ огней -- пурпурныя, серебряныя и алыя бахромы переливались надъ крѣпкими ногами и звенящими доспѣхами, словно морскія волны надъ скалами при закатѣ. По обѣимъ сторонамъ рѣки раскрывались сады, дворы и ограды монастырей; длинные ряды колоннъ, увѣнчанныхъ виноградомъ; всплески фонтановъ среди гранатъ и померанцевъ; и по дорожкамъ садовъ, подъ алой тѣнью гранатныхъ деревьевъ медленно двигающіяся, группы красивѣйшихъ женщинъ, которыхъ когда-либо видѣла Италія -- красивѣйшихъ, потому что онѣ были наиболѣе чистыми и глубокомысленными; обученныхъ равно высшимъ наукамъ, какъ и галантнымъ искусствамъ -- танцу, пѣнію, восхитительному остроумію, благородной мудрости, еще болѣе благородной смѣлости наиблагороднѣйшей любви -- одинаково умѣющія ободрить, зачаровать или спасти душу мужчины. И надо всей этой сценой совершеннѣйшей человѣческой жизни высились куполъ и колокольня, горѣвшіе бѣлымъ алебастромъ и золотомъ; а за куполомъ и колокольной -- склоны мощныхъ холмовъ, покрытые сѣдиною оливковыхъ рощъ; далеко къ сѣверу, надъ пурпурнымъ моремъ торжественныхъ Аппенинскихъ вершинъ, четкія, остро очерченныя Каррарскія высоты бросали къ янтарному небу застывшіе пламенники своихъ мраморныхъ вершинъ: само великое море, горѣвшее просторами свѣта, тянулось отъ ихъ подножій къ Горгонскимъ островамъ; а надъ всѣмъ этимъ -- вѣчно присутствующее близко или далеко, видимое сквозь листву виноградниковъ. или повторенное со всѣми своими бѣгущими тучками въ водахъ Арно, или окаймляющее темной синевой золотыя пряди или горящую щеку дамы и рыцаря,-- это невозмутимое священное небо, которое для всѣхъ, въ тѣ дни наивной вѣры, было такъ же безспорно населено духами, какъ земля людьми; которое открывалось непосредственно своими облачными вратами и росными завѣсами въ торжественное благоговѣніе вѣчнаго міра; небо, въ которомъ каждое проходящее облако было буквально ангельской колесницей, а каждый лучъ утра и вечера струился отъ Престола Господня {"Два пути". Дж. Рескина.}.
   Что вы скажете объ этомъ, какъ о школѣ для рисовальщика?
   А потомъ взгляните на удручающій, однообразный видъ любого современнаго города, на мрачную одежду мужчинъ и женщинъ, на безсмысленную, голую архитектуру, на безцвѣтную окружающую обстановку. Лишенныя прекрасной нарядной жизни, не только скульптура, но и всѣ искусства вымрутъ.
   Что же касается религіознаго чувства, которое сквозитъ въ концѣ только-что приведенной мною цитаты, кажется, мнѣ не приходится о немъ говорить. Религія вырастаетъ изъ религіознаго чувства, художество -- изъ художественнаго чувства: никогда не вырастаетъ одинъ изъ другого; если у васъ нѣтъ необходимаго корня, вы никогда не получите необходимаго цвѣтка; и если человѣкъ видитъ въ облакѣ ангельскую колесницу, то весьма возможно, что онъ нарисуетъ его совсѣмъ непохожимъ на облако!
   Что же касается общей идеи первой части этого прекраснаго отрывка прозы, не совершенно ли справедливо, что художнику необходима красивая обстановка? Мнѣ кажется, нѣтъ; я увѣренъ, что нѣтъ. Лично мнѣ наиболѣе антихудожественнымъ явленіемъ въ нашемъ вѣкѣ кажется не равнодушіе публики къ прекраснымъ вещамъ, а равнодушіе художника къ вещамъ, которыя называютъ безобразными. Ибо для истиннаго художника нѣтъ ничего въ своей сущности прекраснаго или безобразнаго. Съ "фактами предмета" ему нечего дѣлать, онъ считается только съ его внѣшностью, а видимость -- это вопросъ свѣта и тѣни, распредѣленія массъ, расположенія общей художественной цѣнности.
   Видимость, собственно, просто вопросъ эффекта, и вамъ, художникамъ, приходится имѣть дѣло съ эффектами природы, а не съ реальной сущностью предмета. И вамъ, художникамъ, надо писать предметы не такими, какіе они есть, а какими они вамъ. кажутся, не то, что есть, а то, чего нѣтъ.
   Ни одинъ предметъ не бываетъ настолько уродливъ, чтобы при нѣкоторыхъ условіяхъ свѣта и тѣни, или при сопоставленіи съ другимъ предметомъ, не могъ казаться красивымъ; и ни одинъ предметъ не бываетъ настолько красивъ, чтобы при нѣкоторыхъ условіяхъ не казаться уродливымъ. Мнѣ кажется, что въ каждыя сутки хоть разъ то, что красиво, кажется уродливымъ, и то, что уродливо -- красивымъ.
   И безцвѣтность наибольшей части нашей англійской живописи, мнѣ кажется, происходитъ оттого, что большинство нашихъ молодыхъ художниковъ видитъ только то, что можно было бы назвать "готовой красотой", а между тѣмъ вы призваны, какъ художники, не только копировать красоту, но и творить красоту, поджидать и подсматривать ее въ природѣ.
   Что вы сказали бы о драматургѣ, который изображалъ бы въ своихъ пьесахъ исключительно добродѣтельныхъ людей? Не сказали бы вы, что онъ отбрасываетъ по крайней мѣрѣ добрую половину жизни? Ну, а о художникѣ, который изображаетъ только красивое, я тоже сказалъ бы, что онъ отбрасываетъ половину жизни.
   Не ждите, чтобы жизнь стала живописнѣе, но старайтесь видѣть ее при извѣстныхъ условіяхъ. Эти условія вы можете создать себѣ въ вашей студіи, такъ какъ это просто условія освѣщенія. Въ природѣ же вы должны поджидать ихъ, выслѣживать ихъ, выбирать ихъ; и если вы будете ждать и выслѣживать -- они придутъ.
   На Говеръ-стритѣ ночью можно увидѣть очень живописный почтовый ящикъ; на набережной Темзы иногда можно увидѣть живописныхъ полисменовъ. Даже Венеція не всегда бываетъ живописной, точно такъ же и Франція.
   Писать то, что видишь -- хорошее правило въ искусствѣ, но видѣть то, что стоитъ писать -- еще лучшее. Научитесь видѣть жизнь при живописныхъ условіяхъ. Лучше жить въ городѣ съ перемѣнной погодой, чѣмъ въ городѣ, окруженномъ красивой обстановкой.
   Теперь, разсмотрѣвъ, что создаетъ художника и что создаетъ художникъ, разсмотримъ, что такое онъ самъ. Среди насъ живетъ человѣкъ, который объединяетъ въ себѣ всѣ качества благороднѣйшаго искусства, чьи произведенія -- предметъ радости для всѣхъ вѣковъ, кто самъ властелинъ надъ всѣми вѣками. Этотъ человѣкъ -- м-ръ Уистлеръ...
  

------

  
   Вы скажете, пожалуй, что современная одежда очень некрасива. Но если вы не умѣете изобразить черное сукно, вы не могли бы изображать атласные камзолы. Некрасивая одежда лучше для искусства, дѣло же въ зрѣніи, а не въ самомъ предметѣ.
   Что такое картина? Во-первыхъ, картина~это просто прекрасная раскрашенная поверхность, имѣющая для васъ такое же значеніе или духовный смыслъ, какъ дивный кусокъ венеціанскаго стекла или изразецъ со стѣны Дамаска. Во-вторыхъ, это чисто-декоративный предметъ, вещь, на которую пріятно смотрѣть.
   Всѣ археологическія картины, которыя заставляютъ васъ воскликнуть: "Какъ любопытно!" -- всѣ сентиментальныя картины, которыя заставляютъ васъ воскликнуть: "Какъ грустно!" -- всѣ историческія картины, которыя заставляютъ васъ воскликнуть: "Какъ интересно!" -- всѣ картины, которыя не вызываютъ въ васъ тотчасъ же чувства художественнаго наслажденія и не заставляютъ васъ воскликнуть: "Какъ прекрасно!"-- плохія картины...
  

-----

  
   Мы никогда не знаемъ заранѣе, что изобразитъ художникъ. Разумѣется, не знаемъ. Художникъ никогда не долженъ быть спеціалистомъ. Всѣ подраздѣленія художниковъ на анималистовъ, пейзажистовъ, на художниковъ, изображающихъ шотландскій скотъ въ англійскомъ туманѣ, на художниковъ, изображающихъ англійскій скотъ въ шотландскомъ туманѣ, на художниковъ, изображающихъ скаковыхъ лошадей, на художниковъ, изображающихъ бультеррьеровъ,-- просто-напросто пошлы. Если человѣкъ -- художникъ, онъ можетъ изобразить, что угодно...
  

-----

  
   Цѣль искусства -- пробудить тѣ глубочайшія божественныя струны, что могутъ создавать музыку въ нашей душѣ.
   Развѣ я требую голой техники? Нѣтъ. До тѣхъ поръ, пока остаются какіе-либо слѣды техники, картина еще не закончена, а что такое законченность? Картина закончена тогда, когда всѣ слѣды работы и методы, примѣненные для достиженія результата,-- исчезли.
   Когда дѣло касается ремесленника -- ткача, гончара, кузнеца, то на ихъ произведеніяхъ остается слѣдъ ихъ рукъ. Но этого не бываетъ съ живописцемъ, этого не бываетъ съ художникомъ.
   Искусство не должно обладать какимъ-либо чувствомъ, кромѣ собственной красоты, какой-либо техникой, кромѣ той, которой нельзя замѣтить. Надо, чтобы о картинѣ сказали не то, что она "хорошо написана",' а что она "вовсе не написана".
   Какая разница между абсолютно-декоративнымъ искусствомъ и живописью? Декоративное искусство подчеркиваетъ матеріалъ, которымъ оно пользовалось; творческое искусство уничтожаетъ его. Вышивки показываютъ свои нити, какъ часть своей красоты; картина уничтожаетъ, сводитъ къ нулю собственное полотно; она его не.показываетъ. Фарфоръ подчеркиваетъ свой блескъ; акварель отвергаетъ бумагу.
   Картина не имѣетъ другого смысла, кромѣ собственной красоты, другой идеи, кромѣ собственной радости. И это первая истина искусства, которую вы никогда не должны забывать. Картина -- чисто-декоративная вещь...
  
   30 іюля 1883 г.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru