Успенский Николай Васильевич
Зимний вечер

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:


Н. В. Успенский

Зимний вечер

   Крестьянские судьбы: Рассказы русских писателей 60--70-х годов XIX века/ Вступ. статья и коммент. Ю. В. Лебедева. -- М.: Современник, 1986.-- (Сельская б-ка Нечерноземья).
   
   Были сумерки. Голопятовка с своими сараями, закопченными избами и овинами утопала в сугробах. На реке у почерневшей проруби стояли бабы с толстыми, завернутыми в тряпки ногами: мимо них, с граблями через плечо, шел мужик, осыпанный мякиной; вдали тихо гудел побелевший лес.
   Среди крестьянского двора, во многих местах разрушенного, стояли занесенные снегом, шершавые клячи и овцы, подбирая солому; под навесом жались воробьи, колыхалось замерзлое белье, валялись обледенелые колеса, плетушки и разная рухлядь. Баба в худеньком кафтане, высоко подпоясавшись тряпкой, несла вязанку хворосту; шла метель; с поветей валил снег и крутился по двору.
   В голопятовскую улицу въезжал с хриплым криком торгаш. Он остановил лошадь и вошел в темную избу задолжавшего ему мужика. Сняв шапку, торгаш крикнул:
   -- Кто дома?
   На печи раздался удушливый кашель больной старухи; на земляном полу чавкал поросенок.
   -- Бабка! дома Митрей?
   -- Чего-о? Нетути его, кормилец...-- шурша соломой, ответила старуха,-- четырнадцатый денек уехал в Москву.
   И старуха опять закашляла.
   Пробираясь сугробами мимо плетней, шла птичница к скотнице посумерничать и застала ее сидевшею с подойником под коровою в кухне, в которой было так тихо, что, кроме сверчка и шумевшего подойника, ничего не было слышно.
   -- Здорово живешь, Митревна, касатка,-- сказала птичница.
   Становилось темнее и темнее. Торгаш с заиндевелой бородой все ходил по дворам, отыскивая должников; в избах окна были запушены снегом и "царствовал совершенный мрак.
   -- Эй, кто здесь? -- спрашивал мещанин, пригибаясь под дверью.
   Никто не откликался.
   -- Михей! Ишь, словно всех выбило...
   -- Анисим! -- кричал он в другой избе; но, кроме жевания коровы у печи, ничего не получал в ответ,-- чтоб вас совсем!..
   Торгаш уходил.
   Кое-где в окнах появились огоньки; время от времени по реке, темной полосой, пробегали порожние сани и слышались замиравшие голоса...
   В широкой избе, с ручьями на стенах, с снегом на окнах, горела лучина; на лавках сидело несколько баб и старух за пряжей, опуская чуть не до земли жужжавшие веретена; лицом к стене стоял пасмурный, худой шерстобой, громыхая толстой струной; на полатях виднелась черная голова; на печи лежали два солдата, один лицом вверх, другой -- вниз; у стола вил веревки парень, часто бросая работу и потирая локтями свои бока. Шел разговор:
   -- Уж и стыдь, бабы...
   -- Федосья! ты, чай, уж выткала свои кросна-то?
   -- Не все... много остачи...
   -- Посмотрю я на тебя: завистлива прясть, девка... шутка ли, три холста напряла! да и прядево у тебя... Бабушка! погляди-ко у ней холстину-то...
   -- Ну-ко,-- досучивая нитку, отвечала старуха,-- сударики мои! миткаль, как есть...
   В избу вошла баба с донцем и посиневшим мальчиком. Она подняла вверх руку и проговорила:
   -- У вас тепло таки! а я пришла посидеть... дома-то у нас никого нет. Что, ваши мужики не приезжали?
   -- Нет, Антоновна; ждем не дождемся.
   -- А я сейчас шла -- такая-то несет!.. у ваших ворот снегу набило,-- никак не пролезешь... да и сиверко!
   Баба вздрогнула и стала усаживаться.
   -- Так-то думаешь, думаешь -- господи! хоть бы уж скорее помереть...-- говорила одна старуха,-- что живешь? ни тебе радости, ни тебе покою...
   -- А молиться небось не любишь! -- подхватил шерстобой,-- охать охаем, а душе помину нет! Вот осуждать -- наше дело!
   Шерстобой сильно забил струною; один из солдат приподнял голову и посмотрел на него с печи.
   Две молодые бабы тихонько говорили между собой:
   -- Ну, что же золовка-то?
   -- А золовка-то ей и баяла: ты тепереча в тягостях, ты бы подумала о себе: век жить -- не поле перейти.
   Рассказчица сняла с нити кострику.
   -- Ну, а деверь-то?
   -- Деверь, голубчик ты мой милый, так гонит ее, со света сжил! Уж что: не жизнь -- сокруха одна...
   -- Здравствуй, спешна работа! -- заговорила входившая баба с горшком,-- а я за огнем к вам... все ждем мужиков... сейчас бежала, глянула туда, к городу-то, не едут ли наши? нет!.. только буря стонет...
   -- Что прядешь, Марья?
   -- Да что прясть-то? ни былинки нет... видно, так останемся...
   Баба начала зажигать огонь.
   -- А что-то, я шла, погластилось мне, будто у вас в закуте пищит ровно... отробь взяла; а после подумала: дескать, не поросята ли?
   -- Эй, эй, Ефим! встань! -- заговорила одна баба, тряся за волосы мужика на полатях,-- встань, говорят, сходи в закуту!
   -- Что там еще выдумала!..-- сказал мужик и спрятал голову.
   Один солдат спокойно рассказывал своему товарищу:
   -- Вот и говорит нам: "Выучите вы, удальцы, песню:
   
   Ребята! слава впереди,
   Душа кипит в восторге...
   У каждого верно на груди
   Зависит Георгий...
   
   Потому, давно в вас сугубая готовность к жертвам и насчет отечества дух Минина!" Мы тут как грянем:
   
   Что под дождиком трава,
   То солдатска голова!
   
   -- А что, бабка, не пора ли нам ужинать? -- спросил другой.
   -- Сейчас, родимой.
   -- А-их, господи!.. жизнь-то человеческая... Сергевна, посмотрю я...
   -- Да!..-- насаживая на гребень намычку, сказала одна из старух.
   Бабы начали хлопотать об ужине. Компания стала расходиться.
   -- Пойду, Еремеевна, домой; завтра на барщину надо.
   -- Пойду и я. Прощайте!
   Буря не утихала; на деревне лаяли собаки, и где-то далеко сквозь снежные вихри звенел колокольчик. Все в деревне спало под жалобную голосьбу ветра; разве где-нибудь мерцал огонек и за пряжей сидела бессонная старушка.
   

ПРИМЕЧАНИЯ

НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ УСПЕНСКИЙ

(1837-1889)

   Родился в семье священника села Ступино Ефремовского уезда Тульской губернии. Учился в Тульской духовной семинарии. В 1856 г. поступил в Петербургскую медико-хирургическую академию, потом перевелся на историко-филологический факультет Петербургского университета, но вскоре ушел оттуда и занялся литературной деятельностью.
   С 1861 г. становится постоянным сотрудником некрасовского журнала "Современник". При содействии Н. А. Некрасова совершает путешествие по Европе. Начавшийся после 1862 г. спад общественного движения и поворот правительства к консервативному курсу вызывают у Успенского творческий кризис. В 1862 г. преподает в Яснополянской школе Л. Н. Толстого, затем -- в уездных училищах и гимназиях. С 1884 г. ведет полуголодное бродяжническое существование, закончившееся самоубийством.
   В очерках и рассказах из народного быта Н. Успенского Н. Г. Чернышевский увидел новый подход к изображению крестьянской жизни, свободный от идеализации, свойственной дореформенной литературе о мужике, "правду без всяких прикрас" и критическое отношение к темным сторонам жизни "простолюдинов".
   Тексты печатаются по изданию: Успенский Н. Повести, рассказы и очерки. М.: Худож. лит., 1957.
   

Зимний вечер

   Впервые -- Современник, 1861, No 1.
   
   

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru