Василевский Илья Маркович
Рассказы

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В глуши.
    Читатель и писатель (Петербургская история для детей младшего возраста).
    Без смеха.

  

И. М. Василевский

(Не-Буква)

Рассказы

   Мелочи жизни. Русская сатира и юмор второй половины XIX -- начала XX в.
   М., "Художественная литература", 1988. (Классики и современники, Рус. классич. лит.)

Содержание

   В глуши
   Читатель и писатель (Петербургская история для детей младшего возраста)
   Без смеха
  

В ГЛУШИ

I

   Когда приставу Крыжановскому доложили об очередном приходе агента Хильдебранда -- он сказал:
   -- Пусть подождет. Я занят: ботвинью ем, а потом всхрапнуть лягу... Пусть не уходит только. А чтоб не скучал, пускай мне папирос пока набьет. Да пусть побольше набьет, не то я ему морду набью.
   Ждать было долго и утомительно. В кухне было душно, надоедали мухи, от мелкого табаку першило в горле и -- в довершение всего -- пришлось на свой счет покупать гильз.
   -- Ну, дела...-- вздыхал агент Хильдебранд.-- Чтоб ему такой год был, какие дела. Например, он себе спит, а я должен ждать и терять время. Я бы пока мог, между прочим, пойти и купить собаку для пана Робашевского и таки да заработать на этом деле. А между тем -- что? Я себе тут сижу, а там кто-нибудь перебьет мне, и таки будет поздно, и у пана Робашевского уже без меня будет собака! Что значит? Все хотят заработать. Кто это не хочет заработать? И главное -- я для него бесплатно делаю папиросы, так я еще должен на свой счет купить ему гильзы. Ей-богу, это оригинально!
  

II

  
   Сегодня пристав проспал полтора часа, на полчаса меньше обычной послеобеденной нормы. Когда агента позвали в кабинет -- пристав сладко зевал, по случаю жары лежа на диване в чем мать родила. Рядом, нежно прижавшись к волосатой груди пристава, сидела его дебелая законная супруга.
   -- С добрым утром, ваше превосходительство, ясновельможный пан,-- с веселым, приветливым видом отрапортовал агент.
   -- С добрым утром? Ишь ты... Это остроумно; Х-ха... Слышишь, Маничка? "С добрым утром". Выдумал ведь. Х-ха... Да ты его не стесняйся, матушка. Зачем тебе кофточка? И так жарко. Хильдебранда стесняться нечего. Он свой. Правда, Хильдебранд?
   -- Так точно, ясновельможный пан. Им совсем даже нечего стесняться. У них такие белые плечи и груди, Даже можно гордиться, накажи меня бог.
   -- Слышишь, Маничка? Вот он какой. Он и комплименты умеет! Х-ха. Так, значит, белые, а? Гордиться можно? Х-ха... То-то!.. Вот что, Хильдебранд... Дело есть! Робашевского знаешь? Шестой раз обыск у него вчера делали. Опять никаких результатов. Этакий мерзавец!.. Благонамеренным притворяется. А по-моему, он социал-демократический социал-революционер. Я этому максималисту, бревно ему в глотку...
   -- Ах, Андрюша, какие ты ужасы говоришь...
   -- Да уж я, матушка, знаю... Он думает, что улик нет -- так он и прав. Не-ет! Я этому полячку покажу. Надо придумать, Хильдебранд. Бомбу вот надо у него найти. Понял? А папирос, кстати, ты мне набил? Смотри, Хильдебранд. Мало набил, так я тебе морду много набью. Х-ха! Слышишь, Маничка! Игра слов: "мало набил -- много набью". Х-ха...
   -- Помилуй бог, какие ясновельможный пан большие шутники.
   -- Д-да. Так ты того... Надо у него бомбу найти, Хильдебранд.
   -- Я бы сам радый, ваше превосходительство, найти. Только как его найдешь. Бомбы это такое дело. Что значит? Один держит, а другому даром не надо.
   -- Ты что это, рассуждать, кажется, выдумал?
   -- Так когда же нельзя...
   -- С места вылететь захотел? Тебе кто велит, а? Начальства, сто чертей и одна ведьма, не слушаться? Кто там свободен? Ефименко? Дай ему по морде, Ефименко.
  

III

  
   -- Пан Робашевский дома? Здравствуйте, пан Робашевский. У вас такой красивый кабинет --т ак я вам вот под цвет собаку привел.
   -- Какую собаку?
   -- Замечательную собаку. И таки совсем недорого. Только для вас, себе в убыток. Купите, ей-богу. Тут купишь -- там продашь. Надо же что-нибудь заработать. И еще у меня к вам так себе, маленькое дело: может быть, у вас есть бомба?
   -- Откуда бомба?
   -- Как я могу знать откуда? Оригинально. Я совсем не могу знать откуда. Будьте такие добрые, продайте одну бомбу.
   -- Да нету у меня. Что ты!
   -- Может, хоть маленькая найдется, а?
   -- Говорят, нету!
   -- Может, спрятано у вас где-нибудь? Сделайте одолжение!
   -- Да ты сумасшедший, Хильдебранд!
   -- Нету? Жалко... А мне надо. Тут, знаете, поручение одно. Придется шурину таки в Ровно ехать покупать. Может, пускай и для вас парочку купит? Что вы думаете? Почему нет?
   -- Да зачем мне?
   -- Что значит зачем? В хозяйстве покупка всегда полезно. А я б недорого взял. Что же вы сердитесь? Почему нет? Все может быть. "Вставай, подымайся, рабочий народ"... Вы думаете, Хильдебранд не понимает? Хильдебранд все понимает. И таки почему не "всеобщая, прямая, равная и тайная"? Возьмите, ей-богу. На всякий случай, как говорится. Недорого. Что же вы сердитесь?.. Чего же вы толкаетесь? Странно! Я и сам уйду, тише!..
  

IV

  
   -- Господин пристав встали? Ваше превосходительство, ясновельможный пан. Когда Робашевский не берут! Я им пару бомб совсем даже задешево отдавал. Так когда они не хочут!
   -- Не берет? Ишь ты... Поляки -- они хитрые. Да меня, брат, не перехитрить. Не хочешь добром бомбу иметь -- силой заставлю мерзавца. Вот что... Не иначе, как подбросить надо, Хильдебранд.
   -- Как же это можно, ваше превосходительство? Это же нельзя...
   -- Ты, кажется, опять рассуждать вздумал? Я тебе велю, понял. Я знаю... Робашевский все равно максималист.
   -- Разве же я рассуждаю? Я не рассуждаю. Только как же это? Протокол же будет...
   -- Дурак! Я же и протокол составлять буду... Х-ха... Бомбы делать умеешь? Рассказывай! У тебя шурин молодой есть... Молодые все умеют. Чтоб к понедельнику готово было, слышишь? Домбровский, выдать ему четвертной билет в задаток! Справишься, Хильдебранд,-- награду получишь. А рассуждать будешь -- со свету сживу. То-то! Какие там еще дела на сегодня назначены? Пускай обед подают. Да вот еще, Хильдебранд. Материал для бомбы покупать будешь -- фейерверк мне в подарок купи...
   -- Ну, идем в канцелярию,-- говорил Домбровский растерявшемуся Хильдебранду.-- Получай четвертной билет. Здесь вот распишись. Да не так, не так. "За овес для пожарных лошадей" -- пиши. Ну вот... Займи трешку, Хильдебранд...
   -- Ах, какой вы странный, господин Домбровский. Какие я вам могу давать трешки!
   -- Вот как! Ну ладно, Хильдебранд... Попомнишь.
  

V

  
   Жандармский поручик был дома и пил с приятелем пиво.
   -- Ну и тоска,-- говорил поручик.-- Что это только за город такой? В карты даже, в тетку, не с кем сыграть.
   -- Это уж как есть,-- отзывался приятель.-- А только темное пиво здоровее. Темное пиво -- оно мягчит.
   -- Предрассудок!
   -- Не скажите.
   -- Я вот только одного не понимаю. Почему собака всегда на задних лапках служит, а кошка не умеет? Васька, служи!
   -- Там, ваше благородие, пришли. Агент, говорит, Домбровский, черный такой.
   -- Ах, Домбровский! Здравствуй, Домбровский! Что скажешь?
   -- Так что, ваше благородие, бомба в городе...
   -- Да что ты? Неужели бомба? Это интересно.
   -- Так что, ваш-бродь, Хильдебранд готовит. Шурин его -- извините -- в Ровно даже за материалом ездил.
   --- Вот как... Скажите. Да ты выпей пива, Домбровский. Не стесняйся, еще выпей и рассказывай.
   -- В понедельник Робашевскому, ваш-бродь, подбрасывать будут. Ко вторничному обыску, значит, готовят.
   -- Ко вторничному? Вот как... Это интересно. Выпей-ка еще пива. Тебе темного? Так, во вторник, значит, бомбу отыскивать будем? Симпатично.
   -- Так точно. Покорнейше благодарю. Я светлого, ваше благородие. А только, в случае чего, так оно и теперь можно бомбу отыскать.
   -- Теперь? Это как же?
   -- А зачем нам, ваше благородие, ждать. У Хильдебранда бы и нашли. Бомба совсем готовая ведь. Как быть следует, в аккурате.
   -- А что ты думаешь, это идея. Прямо-таки идея! Тут тощища такая. П-шел, Васька. Молодец ты, Домбровский! Придумал ведь, а?
   -- Рад стараться, ваше высокоблагородие. За ваше здоровье.
  

VI

  
   На суде Хильдебранд держался спокойно и с достоинством.
   На вопрос: "Признаете ли вы себя виновным?" -- он ответил коротким: "При чем тут?"
   И, наклонившись к молодому защитнику, быстро зашептал:
   -- Что значит -- виновен? Когда начальство велит, так исполняют. Они говорят -- провокация. Вы думаете -- это приятно, когда бьют по морде или когда нечего кушать? Это, я вам говорю, совсем неприятно, когда бьют по морде или когда нечего кушать...
   -- Хорошо,-- сказал молодой адвокат.-- Мы примем к сведению.
   И только когда вынесли оправдательный приговор приставу, а Хильдебранда и его шурина приговорили к арестантским ротам, Хильдебранд съежился, потускнел и зашептал:
   -- Оригинально! Значит, мы же еще и виноваты? Ну... Так разве не факт, что таки да нужно "всеобщая, прямая, равная и тайная"?..
  
  

ЧИТАТЕЛЬ И ПИСАТЕЛЬ

(Петербургская история для детей младшего возраста)

  

I

  
   -- Мы этого знать не можем. А только вы по счету уплатить извольте!
   -- Видишь ли, голубчик. Я ведь признаю. Ты прав -- надо заплатить. Все дело в сроке. Понимаешь?
   Старый, уже много лет подающий надежды беллетрист Модернистов стоял возле мясистого приказчика в белом фартуке и с серьгой в ухе и, стараясь быть убедительным, объяснял ему:
   -- Понимаешь, голубчик,-- двадцатого. Новый журнал возникает. Орган реальных мистиков -- понимаешь? Я там двадцатого вот получу аванс, и мы того... рассчитаемся.
   -- Мы насчет реальных мистиков знать не можем. А только вы уж по счету сегодня прикажите получить.
   -- Убери ты его,-- просил жену после получасовой беседы с приказчиком беллетрист Модернистов.-- В кухню, что ли, его возьми. Мне надо писать, а он торчит в кабинете. Милая, убери!
   -- Как его уберешь! -- уныло отвечала жена.
   Приказчика заманили в кухню и оттуда, благодаря помощи горничной, к которой он был явно неравнодушен,-- выставили.
   "Эта сцена -- самая важная,-- думал Модернистов, принимаясь за сцену любовного объяснения в своем рассказе.-- Самое важное место: "Тишина звенела"...-- начал размашистым беглым почерком Модернистов.-- "Тишина звенела"... Прежде небось так не умели!..
   Д-и-и-инь -- испуганно зазвенело у дверей.
   -- Опять кого-то черт принес! -- с тоской подумал Модернистов.
   -- Так что хозяин сказал, что больше ждать не будут,-- наставительно и строго говорил старший дворник.
   -- Видишь ли, голубчик. Реальные мистики основывают журнал. Будущее, видишь ли, безусловно за ними. И двадцатого -- понимаешь, двадцатого -- я получаю там аванс. До двадцатого надо подождать... Понимаешь?
   -- Ждали уж! -- уныло ответил дворник.-- Которые порядочные, те платят. Сколько разов обещали...
   "Тишина звенела,-- писал Модернистов, выпроводив дворника.-- Они вдохновенно сидели на скамейке у опалового моря, и казалось, что чей-то голос, властный и чарующий..."
   -- Барин! Там из мясной пришли. Ругаются очень...-- прозвучал вдруг настойчивый голос горничной.
   Когда "пришедшие из мясной" ушли -- пришла прачка, швейцар и сапожник.
   После их ухода творческая нить оборвалась. "Он нежно привлек ее к себе",-- начал было писать Модернистов, но непослушное перо неожиданно написало: "Он нежно привлек ее к суду".
   -- Маланья! Принесите мне черного кофе,-- попросил Модернистов.
   -- Кофе нету. Третьего дня еще вышло.
   -- Ну, тогда чаю с лимоном дайте.
   -- Лимону нету. Лавочник -- нешто не знаете? -- не дает. Ваш, говорит, барин -- самый, говорит...
   -- Ну, без лимона дайте. Скоро только устройте...
   -- Так что, барин, угля нету. И еще я хотела жалованье попросить. Помилуйте, как же это возможно? Я на каких местах служила -- такого не видела. Будь вы порядочные господа -- вам же бы стыдно было!!
  

II

  
   Направленский очень любил литературу. Когда вышел альманах с новым рассказом Модернистова, Направленский попросил книгу у знакомых "на вечерок" и тут же решил зачитать ее.
   -- Маничка! -- говорил Направленский жене, придя домой и снимая в передней пальто.-- Я новый альманах достал.
   -- А я вас дожидаю,-- мрачно отозвался басом мясистый приказчик в белом переднике и с серьгой в ухе,-- все говорят -- дома нет. А на проверку -- прячутся. Вы вот лучше по счету уплатить извольте.
   Приказчика заманили в кухню и отсюда под благовидным предлогом с трудом, но сплавили.
   -- Новая вещь Модернистова? Интересно...-- томно говорила Маничка. Супруги сели рядом, и Направленский стал читать вслух.
   -- "Тишина звенела",-- начал он, откашлявшись.-- Видишь, Маничка? "Тишина звенела". Прежде вот так не умели.
   Ди-и-инь -- испуганно зазвенел колокольчик у дверей.
   "Так что хозяин сказал, что больше ждать не будут",-- громко заявлял старший дворник.
   -- Вечно помешают,-- говорил, хмурясь, Направленский, возвращаясь в кабинет, после того как всеми правдами и неправдами удалось отделаться от дворника.
   -- "Тишина звенела,-- читал Направленский.-- Они вдохновенно сидели на скамейке у опалового моря, и казалось, что чей-то голос, властный и чарующий"...
   -- Там, барин, из мясной пришли. Ругаются очень...-- прозвучал настойчивый голос горничной..
   -- "Он нежно привлек ее к суду". Тьфу, черт! К себе, то есть...-- читал Направленский.
   Только что отделались от мясной -- пришла прачка и сапожник.
   -- Маланья! -- позвал Направленский после ухода портного и швейцара.-- Там кофе нету? Ну, тогда чаю с лимоном!.. Не дает лимона? Мерзавец этакий! Ну, тогда без лимона. Как, и углей нет?
   -- Так что, барин, я хотела жалованье попросить!-- говорила, настойчиво наступая, Маланья.-- Помилуйте, как же это возможно? Будь вы порядочные господа -- вам же бы стыдно было!!
  

III

  
   -- Главная задача художника,-- говорил на заседании Литературного кружка, поправляя пенсне, Модернистов,-- это заставить читателя пережить все, что переживал автор, создавая свое произведение!
   -- Нет, знаете...-- говорил во время спора о литературе Направленский,-- у Модернистова есть этакое умение. Читаешь и прямо-таки чувствуешь, что переживал автор.
   ...Кто выдумал, что у нас нет единения между читателем и писателем?!
  
  

БЕЗ СМЕХА

  

Подтверждается факт открытия Вертело искусственной протоплазмы.

Из телеграмм

  

I

  
   В лаборатории все было буднично и деловито, когда громкое восклицание сорвалось вдруг с уст Вертело:
   -- Друзья мои! Ко мне, скорее ко мне!..-- повторял Вертело.
   И когда пестрой толпой сбежались ассистенты, взволнованный, бледный Вертело показывал им пробирку и бессвязно повторял:
   -- Найдено!.. Достигнуто!.. Друзья мои, в этой пробирке -- первооснова жизни. Я открыл способ делать искусственную протоплазму. Понимаете ли вы меня? Разгадана главная тайна мироздания!.. Друзья мои, я схожу с ума, мне страшно, друзья мои!..
   И когда снова и снова были проверены опыты и с несомненностью подтвердился факт удивительного открытия -- гулкие поздравления заполнили лабораторию:
   -- Чувствуете ли вы, учитель, все величие, всю необъятную мощь вашего открытия? -- спрашивал один из учеников.
   -- Открыта новая эра всемирной истории! -- взволнованно говорил другой.-- На веки веков неувядаемой славой покрыто отныне ваше имя, учитель!
   -- Отныне возможно искусственное приготовление питательных продуктов! Уходит в прошлое, пропадает рабская зависимость человека от природы. Невообразимую революцию в области экономической жизни народов принесет с собою эта пробирка!..
   -- Но разве это все? -- добавляли, окружающие.-- Протоплазма -- ключ жизни. Искусственно делать протоплазму -- это значит по своей воле творить жизнь! Осуществляется вековая мечта о гомункулусе... Живых существ, живых людей могут отныне приготовлять наши лаборатории!..
   -- Друзья мои, мне страшно! Мне страшно, друзья мои! -- повторял бледный, вздрагивающий Вертело.
  

II

  
   Когда прошел первый общий угар, назначено было деловое заседание.
   Председателем, за отказом самого Вертело, было решено избрать старейшего из профессорской коллегии. Торжественное молчание охватило белую с колоннами залу, когда, после приветственных рукоплесканий, высокий старец с седыми волосами неторопливо занял председательское место.
   -- На очереди вопрос о гомункулусе, о лабораторном человеке вообще и фабрично-заводских лабораториях для изготовления живых существ в частности,-- объявил председатель.
   -- Прежде чем выбирать дорогу, по которой пойдешь, надо узнать цель, к которой стремишься,-- начал первый оратор.-- Мы благодаря великому изобретению Вертело овладели отныне тайной создания живого человека. Определим же раньше всего, каких именно людей хотим мы создавать?
   -- Людей разума, людей науки! -- загремели голоса.
   -- Людей с проникновенным и ясным разумом, людей пытливых и ищущих, не успокаивающихся в исканиях своих! -- повторяли со всех сторон.
   -- Тише, господа! Момент слишком серьезен,-- заметил председатель.
   -- Нам не надо больше ждать естественного хода событий: ждать, чтоб солнечная энергия вырастила траву, чтоб зелень эту поглотило затем травоядное, чтоб мясо этого травоядного пошло потом на пищу человеку... Нам не надо теперь всего этого, чтобы получить кровь, мускулы и мозг живого человека!.. Раз все эти процессы находятся отныне в нашей пробирке -- наша главная обязанность изучить, как формируются умственные способности человека...
   -- Ученых, столь же великих, как Вертело, будем мы создавать на наших фабриках!
   -- Эдисонов! Изобретателей и исследователей!
   -- Шекспиров! Эдисонов! Вертело! -- загудели восторженные голоса.
   И тогда на кафедру взошел сам Вертело.
   -- Я хочу предостеречь почтенное собрание от основной ошибки,-- начал ученый.-- Еще с тех пор, как я стал работать над этим изобретением, обдумываю я этот зопрос. Вы говорили об Эдисонах и Шекспирах. Вы оказали мне честь упомянуть и мое скромное имя в этом списке. Да сохранит вас разум от этого пути!.. Нет, не Эдисонов и не Шекспиров, не людей, равных Льву Толстому, в первую очередь вспомним мы, осуществляя нашу великую задачу! Сейте рожь, васильки сами вырастут,-- говорит полная глубокой мудрости народная поговорка. О средних людях станем мы заботиться. В них основа и центр жизни. Да, да, господа! Пусть будут у нас кадры здоровых, бодрых и жизнерадостных средних людей, обывателей... Будут они, эти мощные, жизнерадостные кадры -- тогда только будут гении и Эдисонов, и Шекспиров, и Толстых.
   -- И гений Вертело! -- подхватили голоса.-- Да здравствуют средние люди! Им -- наша забота! Да здравствует Вертело!
  

III

  
   Невозможное совершилось. Ряд химических соединений -- и вдруг ожил и задвигался маленький кусочек искусственной протоплазмы. Далее, далее! Еще несколько ультрафиолетовых и инфракрасных лучей, еще несколько секунд под действием эманации радия, и вот совершилось чудо науки -- оформились окончательно клеточки протоплазмы!
   Маленький гомункулус, первый лабораторный человечек, сидит на краю Круксовой трубки.
   Жутким волнением охвачены Вертело, его ассистенты и ученики... И нервно потирает ручонки маленький искусственный человечек, и злая гримаса пробегает по его безволосому, старческому и землистому лицу.
   -- Что же, господа ученые, а? Испугались небось, всерьез испугались! Затеять затеяли, а теперь как будто и открытию не рады! А ведь и открытие-то самое пустяковое. Формула на редкость простая. Стыдно даже!.. Как это вы раньше не догадались, право?
   Этот жалкий сморчок, этот старообразный карлик издевался над создавшими его учеными!.. И от этого пропало вдруг жуткое волнение и стало досадно и обидно.
   -- Гении, тоже еще, ученые двухвершковые! -- повторял карлик.
   -- Позвольте, это с вашей стороны... Я даже не знаю, право... Насмешки эти, гримасы ваши... Даже странно...-- заговорил один из оторопевших учеников Вертело.
   -- Чего странно? -- разозлился гомункулус.-- Вы, может быть, от меня и уважения к себе, чего доброго, ждали? Недурно-с. У вашего Шиллера на этот счет недурная фразочка есть. Карл Моор с братцем, "молодые люди, впоследствии разбойники", ежели изволите помнить, между собой насчет родительских чувств беседуют: "За что я буду уважать отца и мать? Не за то ли, что они создали меня? Так ведь они, сколько известно, вовсе не обо мне в те моменты думали". Так-то вот. А уж мне-то родителей уважать, это уж... Чудаки вы, господа...
   -- Как же это? -- растерянно шептались ученые.-- Откуда у него этот тон, откуда он знает, наконец, Шиллера?
   -- Я всё знаю! -- горделиво заговорил снова маленький человек.-- Знаю все ваши формулы, и все ваши книги, и все языки ваши. И больше, гораздо больше этого знаю я. Дешево все это у вас, собственно... Удивлены? Ну еще бы. Вот она, людская ограниченность!.. Каждый день рождаются живые существа и люди, каждый новый человек несет с собою целый новый мир желаний и идей -- это, видите ли, для них но удивительно. Вы вот сами изобрели теперь, додумались наконец, давно бы пора, собственно!.. до искусственной протоплазмы,-- и это еще не удивительно. А то, что я знаю все ваши книги и гораздо больше того,-- это кажется вам невероятным?.. Чудаки вы тут до сих пор на вашей земле жили, как я погляжу. Ну, да это что, я теперь вас по-новому обучу...-- хихикал гомункулус.
  

IV

  
   Смущенной толпой стояли седые ученые, а сморщенный человечек по-прежнему расхаживал по краю стола с важной миной на злом лице и поучал:
   -- От меня вы узнаете истину всю до конца,-- говорил гомункулус.-- Мы всё знаем, и учиться нам, высшим существам, конечно, нечему. Это удел ваш, удел жалких людей, не освободившихся от того бесполезного придатка, какой вы называете душой. От меня вы узнаете настоящую истину...
   -- Мы узнавали ее и без тебя! -- не выдержал Вертело.
   -- Без меня? -- удивился карлик.-- Бросьте... Вы жалостно путались в тенетах столкновений между правдой-истиной, правдой-справедливостью и правдой-красотой. Только теперь благодаря мне познаете вы голую сущность истины и освободитесь от всех этих ненужных миражей. Я принесу с собой вам впервые готовую, непогрешимую истину. Не будет этих безумных исканий ваших, ибо все будет найдено и не будет ошибок!.. Без волнений, без слез и без смеха будут жить те новые существа, какими мы заменим людей на этой земле. Забудутся бывшие доныне неразлучными с вами понятия о сострадании, о влюбленности и тому подобные бессмысленные слова. Исчезнут иррациональные понятия души, вдохновения, восторга и все подобные мешавшие вам жить вещи. Забыто будет то неосмысленное явление, какое вы называете смехом...
   И первый вопрос, какой я научу вас разрешить,-- это освобождение земного шара от людей, рождающихся иррациональным, внелабораторным и ненаучным образом. Это должно быть оставлено навсегда! Здесь, в лаборатории, будем мы заготовлять кадры новых гомункулусов и распределять нормы появления новых отрядов. Вам, старикам, мы разрешим, должно быть, дожить до естественной смерти, предварительно обезвредив вас выработанными нами способами. Но новых людей теперешнего, иррационального типа, с их неразумным смехом, слезами и бессмысленными восторгами, с их порывами и стремлениями, быть не должно!.. Мы, гомункулусы, конечно, не допустим этого.
   Вооруженные всей непогрешимостью истины, лишенные того придатка, какой вы называете душой, мы по-новому и по-своему, безусловно логично, забросив заботы о душе, совершенно по-иному перестроим мир...
   Легким движением дотронувшись до гомункулуса {"Я тебя породил -- я тебя и убью!" -- говорил некогда еще Тарас Бульба), Вертело вбросил его вдруг в ту пробирку, откуда только что, окруженный общим восторгом, появился этот сморщенный карлик, и, быстро швырнув пробирку в самое пекло лабораторной печи, круто обернулся к ученикам.
   -- Поклянитесь, что никому никогда не откроете вы тайны моего открытия! -- тревожно сказал Вертело.-- Поклянитесь, что, как и я, в могилу унесет с собой каждый из вас рецепт лабораторного приготовления живого, разумного, но лишенного души, лишенного смеха существа!..
   -- Клянемся, клянемся! -- хором ответили смущенные, потрясенные ученики...
  

ПРИМЕЧАНИЯ

  

Илья Маркович Василевский (псевдоним Не-Буква)

(1882--1938)

  
   Писатель, автор юмористических, и не только юмористических, рассказов, исторических памфлетов, очерков.
   В глуши (стр. 233).-- ...всеобщая, прямая, равная и тайная...-- лозунг избирательного права, которого добивался пролетариат: всеобщее, прямое, равное и тайное голосование. Mаксималист -- член группы, возникшей в 1904 г. в партии эсеров. Основными методами политической борьбы группа признавала индивидуальный террор и экспроприации.
   Без смеха (стр. 241).-- Бертело Пьер-Марселен (1827--1907) -- знаменитый французский химик, занимавшийся синтезом органических веществ. Эдисон Томас Алва (1847--1931) -- американский изобретатель в области электротехники. Гомункулус (лат. homimculus -- человечек) -- искусственно созданное человеческое существо, упоминается в "Фаусте" Гете. Карл Моор с братцем -- персонажи драмы Шиллера "Разбойники" (1781).
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru