Вельде Карл-Франц Фан-Дер
Асмунд Тирсклингур

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Asmund Thyrsklingurson)
    Повесть, действие в исходе XVII века.
    Перевод Вильгельма Тило (1829).

АСМУНДЪ
ТИРСКЛИНГУРЪ.

Повѣсть.

соч. Фонъ-деръ-Фельде.

Переводъ cъ Нѣмецкаго
В. Тило.

   

САНКТПЕТЕРБУРГЪ,
Печатано въ Типографіи Штаба Отдѣльнаго Корпуса Внутренней Стражи.
1829 года.

   

Печатать позволено:

   Съ тѣмъ, чтобы по отпечатаніи представлены были въ Цензурный Комитетъ три экземпляра.

С. П. Б. Февраля 20 дня 1829 года.

Цензоръ K. Сербиновичъ

   
   

АСМУНДЪ ТИРСКЛИНГУРЪ.

Повѣсть, соч. Фонъ-деръ-Фельде.

(Дѣйствіе въ исходѣ XVII вѣка).

1.

   Корабль, на которомъ Торденскіольдъ ѣхалъ въ Исландію, въ качествѣ Датскаго Намѣстника, явился на высотѣ сего острова, и радостный крикъ штурмана, природнаго Исландца, разбудилъ Дину, прелестную племянницу новаго Правителя, отъ тяжкой дремоты; ее убаюкала скука безконечнаго морскаго путешествія. Она вскочила съ койки и побѣжала на палубу: грозно представилась ей пустынная земля, опоясанная крутыми, мрачными берегами, на коихъ природа взгромоздила дикіе, снѣгомъ покрытые утесы. Въ дали возвышалась въ угрюмомъ величіи огромная гора, изъ которой, клубясь, выходилъ широкій столпъ дыма.-- "Неужь-то на этомъ скучномъ островѣ намъ запастись водою?" -- спросила красавица дядю, который въ подзорную трубку разсматривалъ свое новое царство.-- Это Исландія, цѣль нашего путешествія и наше будущее жительство; отвѣчалъ онъ хладнокровно, не перемѣняя своего положенія, а Дина, съ крикомъ ужаса, закрывъ глаза обѣими руками, возопила: "вы обманули меня, дядюшка!" -- Въ твою пользу, племянница! такъ родители иногда должны поступать съ упрямыми дѣтьми; отвѣчалъ сухо Торденскіольдъ.
   "Слѣдственно для того только" -- продолжала Дина со слезами -- "на ландкартѣ Европы, по которой я училась Географіи, на лѣво отъ Сѣвернаго полюса, вмѣсто Исландіи была, большая скважина, чтобы я не узнала, гдѣ именно находится сей гадкій островъ. Кто, бы вообразилъ себѣ, чтобы въ заговорѣ противъ меня находился даже нашъ почтенный деревенскій Пасторъ, который Преподавалъ мнѣ Географію по своимъ собственнымъ запискамъ. Для того то меня не пустили въ Копенгагенъ, но прямо изъ деревни отправили въ гавань, а тамъ посадили на корабль, чтобъ ни одинъ человѣкъ не могъ меня предостеречь!" -- Единственно для того!-- отвѣствовалъ Намѣстникъ съ непоколебимымъ спокойствіемъ: "еслибъ ты въ подробности знала дикое состояніе сего острова, то, при врожденной тебѣ боязливости, ты отказалась бы мнѣ сопутствовать. На это я не, могъ согласиться, потому, что я отцу твоему на смертномъ одрѣ обѣщалъ печься о тебѣ, какъ о своей родной дочери, и слѣдственно долженъ возить тебя всюду съ собою, куда зоветъ меня моя обязанность. Безъ этой невинной хитрости, я бы долженъ былъ прибѣгнуть къ отцевской власти, но прорѣха въ Ледовитомъ морѣ избавила меня отъ насильственныхъ мѣръ. Теперь мы пріѣхали къ мѣсту назначенія, и ты должна безропотно покориться своей участи. Впрочемъ, со временемъ привыкнешь къ суровой природѣ Исландіи. Сей островъ имѣетъ также многія изящныя красоты, и повсюду на землѣ Господь изливаетъ свою благодать.--
   "Но двоюроднаго брата я жестоко накажу!-- вскричала дѣвушка съ сердцемъ: "доколѣ буду даышать въ Исландіи, я ни разу не улыбнусь ему; я стану смотрѣть на него также угрюмо, какъ привѣтствуетъ меня сія безобразная груда утесовъ. Съ какимъ восторгомъ сей злой человѣкъ витійствовалъ о классическомъ достоинствѣ сего острова, престола Скандинавскихъ Музъ, какъ онъ выразился, и даже о піитическомъ духѣ простаго народа, но коварно умолчалъ о сихъ снѣжныхъ утесахъ и скалахъ и дикихъ горахъ." --
   -- Потому, что этотъ мечтатель Эпикуреецъ, -- сказалъ старикъ, вступаясь за племянника -- набилъ свою голову однѣми только Исландскимъ древностями, а не Географическими свѣдѣніями о семъ островѣ. Я готовъ побиться объ закладъ, что онъ такой же невѣжда въ Географіи, какъ его велемудрая тетка.--
   Въ сіе самое время прибѣжалъ молодой мечтатель, Каммеръ-Юнкеръ Гульденрингъ, о которомъ только-что шла рѣчь. Дина уже готова была закидать его упреками, но воздержалась, замѣтивъ, съ какимъ изумленіемъ двоюродный братъ ея выпучилъ глаза на островъ, который все выше, все мрачнѣе. угрюмѣе всплывалъ изъ океана, какъ будто простирая въ срѣтеніе кораблю свои черныя исполинскія объятія.
   -- Не уже ли это...?-- спросилъ съ удивленіемъ племянникъ, и въ устахъ его замерло имя острова.-- "Исландія!" -- дополнилъ вопросъ его дядя, улыбаясь, а бѣдный Каммеръ-Юнкеръ съ жалостнымъ лицемъ невольно сложилъ руки, какъ будто для молитвы.
   -- "Признаюсь!" -- сказалъ онъ, съ трудомъ собравшись съ духомъ, чтобы, сколько возможно поддержать честь расхваленнаго имъ острова.-- Исландія имѣетъ истинно величественный видъ, и такъ сказать, поражаетъ прелестью ужаса. Но, ради Бога, скажите, дядинька, отъ чего же нигдѣ не видать зелени? У насъ теперь лѣто."
   -- Исландія имѣетъ прекрасные луга, -- отвѣчалъ Намѣстникъ: но высота завистливыхъ скалъ мѣшаетъ нимъ любоваться свѣжею зеленью травы.--
   -- "И домовъ нѣтъ!" -- простонала Дина.
   -- Скоро пріѣдемъ въ гавань Гольмъ, утѣшалъ ее дядя: теперь она еще заграждена утесами.--
   -- Провалиться бы сквозь землю этимъ проклятымъ утесамъ!-- вскричалъ въ досадѣ племянникъ, а племянница вздохнула: "по крайней мѣрѣ деревья могли бы теперь зеленѣть, а я ни одного не вижу!"
   -- Въ настоящихъ взрослыхъ и тѣнистыхъ деревьяхъ, сей островъ, по причинѣ своего холоднаго и своенравнаго климата, имѣетъ недостатокъ -- отвѣчалъ старикъ пожимая плечами, а горюющая Дина, отворотивъ съ ужасомъ, свое личико отъ ненавистныхъ утесовъ, пошла на корму корабля, гдѣ старый Тирсклингуръ, весело напѣвая Исландскую пѣсню, бодро управлялъ рулемъ.
   -- "Что вы тоскуете, сударыня!-- утѣшалъ ее ласковый старикъ -- не унывайте и будьте веселы. Намъ теперь попутный вѣтеръ и мы ѣдемъ прямо къ нашему любезному, родимому острову. Видите ли тамъ на Сѣверѣ длинный полуостровъ, -- это Снефіельдъ-Нессъ, часть Западной Области, а вотъ высокая ледяная громада, которая такъ густо дымится.... -- Ахъ! Боже мой! это вѣрно Гекла,-- вскричалъ ужаснувшись, Гульднрингъ, подошедъ къ нимъ.-- "Вы хотѣли сказать Геклуфіаль," поправилъ старикъ -- "нѣтъ, настоящая Гекла на Юго-Западѣ. И. она теперь немного дымится, но это Свефіальекуль, также страшная, огнедышущая гора." Господи! мы ѣдемъ прямо къ Геклѣ!-- вскричала Дина жалобными голосомъ.-- "Разумѣется, что туда" -- отвѣчалъ Тирсклинеуръ, -- "резиденція вашего Превосходительнаго дядюшки, находится въ ея округѣ." --
   -- Вотъ неожиданно пріятное сосѣдство!-- простоналъ племянникъ, между тѣмъ, какъ прелестная кузина его въ отчаяніи бѣгала на палубѣ. "Не тревожьтесь такъ много; тутъ нѣтъ еще большой бѣды!" -- возразилъ старикъ. Этотъ природный врагъ нашъ, Геклуфіаль, не тотчасъ же насъ проглотитъ. Насъ еще отдѣляетъ отъ него Аарнекъ-Сиссень." {На островѣ Исландіи округи называются Сиссели.} -- Такъ развѣ въ Исландіи много огнедышущихъ горъ?-- спросилъ Каммеръ-Юнкеръ испугавшись: -- я полагалъ, что одна только Гекла!-- "Въ такомъ случаѣ, вы крайне ошибались, сударь! гордо отвѣчалъ болѣе тридцати я могъ бы насчитать вамъ по пальцамъ: тамъ есть Тролледингеръ, Рейкенесъ, Ройдекампъ, Орефе, Катлегія, Рефнутифіаль, Крабла, Лейриюкръ." -- Довольно, довольно! любезный штурманъ, -- вскричала Дина, и заткнула себѣ уши.-- "Онѣ всѣ въ свое время кипятъ гнѣвомъ, дышатъ яростью" -- продолжалъ штурманъ, съ десятокъ изъ нихъ безпрерывно дымятся. Но самая злѣйшая изъ нихъ конечно гора Геклуфіаль. При мнѣ она уже три раза пылала. Въ 1625 году она усыпала пепломъ на цѣлый футъ толщиною луга на 30 миль въ окружности. Въ 1636 году она произвела потопъ изъ льдовъ, растопленныхъ огнемъ ея, а огненный потокъ Грауна въ одинъ день опустошилъ осьмьнадцать помѣстьевъ."
   -- Ты очень забавно и мило разсказываешь, другъ мой!-- прервалъ его Гульденрингъ: но признаюсь, надобно имѣть желѣзное сложеніе Исландца, чтобы холоднокровно слушать такіе разсказы, чему, какъ видишь доказательствомъ служитъ моя сестрица Дина, которая сей часъ упадетъ въ обморокъ.-- "Это пройдетъ со временемъ" -- говорилъ Тирсклингуръ, прыснувъ морскою водою въ блѣдное личико красавицы -- "познакомитесь только хорошенько съ моей прекрасною родиною: вы послѣ даже не пожелаете съ нею разстаться." --
   Тутъ послышался шумъ отъ веселъ подлѣ корабля: примчалась лодка съ Исландскими гребцами, чтобы провести путешественниковъ между безчисленныхъ скалъ въ гавань. Громъ орудій съ цитадели привѣтствовалъ Королевскаго Намѣстника, который съ торжественною важностію вышелъ на берегъ, для вступленія въ управленіе ввѣреннымъ ему островомъ. Съ грустнымъ сердцемъ послѣдовали за нимъ Дина и Гульденрингъ. На берегу встрѣтила ихъ толпа важныхъ, блѣднолицыхъ людей, съ окладистыми бородами; ихъ чорныя матроскія полукафтанья, широкія шаровары, безобразные, ремнями подвязанные башмаки и огромныя треугольныя шляпы, вѣрно заставили бы щеголя Камеръ-Юнкера захохотать во все горло, еслибъ только на первой случай у него на то достало духа. Почтенный старецъ съ предлинною, сѣдою бородою, вышелъ изъ средины толпы, и объявилъ Намѣстнику Торкенскіольду, что онъ Старшиною Гульдерингскаго округа.-- "Въ Бессастедерѣ, вашей столицѣ" -- говорилъ онъ почтительно: ждутъ васъ Земскіе и Городскіе Чиновники, чтобъ изъявить вамъ свое глубочайшее почтеніе и принять ваши приказанія. Все приготовлено къ вашему дальнѣйшему путешествію, и поелику гавань Гольмъ не представляетъ никакихъ удобностей для отдохновенія отъ столь продолжительнаго морскаго переѣзда: то не прикажете ли подвести осѣдланныхъ уже коней?" Съ ласковою важностію поблагодарилъ Topкенскіольдъ за внимательность, и пошелъ къ малорослымъ Исландскимъ лошадямъ, которыя стояли уже въ готовности для Намѣстника, его свиты и поклажи.
   "Позвольте прежде всего, любезная кузина" -- разсыпался въ учтивостяхъ Каммеръ-Юнкеръ передъ Диною -- "позвольте васъ проводить къ вашему экипажу." -- Но Старшина округа замѣтилъ, что по причинѣ опасныхъ дорогъ, на островѣ экипажи не употребительны. Въ это время, молодой человѣкъ, красотѣ котораго Каммеръ-Юнкеръ отдалъ бы всю справедливость, еслибъ благородныя черты блѣднаго лица и безобразная одежда, не столь явно обнаруживали въ немъ природнаго Исландца, подвелъ статнаго иноходца, и подставя стремя робкой Динѣ, ободрялъ ее учтивыми словами, смѣло сѣсть на лошадь.-- "Не безпокойтесь о вашей племянницѣ: я выбралъ для нее самаго надежнаго вожатаго" -- говорилъ Старшина Торкенскіольду, который сомнительно поглядывалъ на неопытную всадницу. -- "Это молодой Асмундъ, сынъ Тирсклигура, вашего штурмана. Онъ въ силахъ бороться со всѣми стихіями. Въ Исландіи онъ самый искусный стрѣлокъ, самый отважнѣйшій китоловъ, самый страшный врагъ медвѣдямъ. Десятилѣтнимъ мальчикомъ, онъ одинъ взошелъ на Геклуфіаль: ибо непремѣнно хотѣлъ узнать, какимъ манеромъ выбрасываетъ она дымъ и пламя." -- Клянусь честью! вотъ забавное любопытство; меня не понесетъ оно на эту адскую гору -- вскричалъ Гульденрингъ, съ кислымъ лицемъ усаживаясь на жесткомъ, неуклюжемъ сѣдлѣ своего малорослаго Буцефала. Дина также сѣла на иноходца, брося на своего вожатаго значительный, ласковый взглядъ, -- и длинный караванъ потянулся по угрюмому острову, гдѣ зеленью луга прерывались неизмѣнными полями лавы, изъ подъ коей возносились мрачныя громады торфа.
   Разбросанные по разнымъ направленіямъ, и окруженные низкимъ кустарникомъ сельскіе домики, довольно пріятно прерывали однообразіе видовъ своими красными стѣнами и дерновыми кровлями, и Гульденрингъ, насмѣшливо объявилъ Динѣ, что островѣ имѣетъ здѣсь даже поэтическій видъ, какъ Асмундъ, указывая на красивый каменный домъ, вскричалъ: "вотъ Бессастедеръ! мы пріѣхали къ цѣли нашего путешествія." --
   -- По чести, для того страдальца, который въ первый разъ своей жизни, на такомъ мучительномъ сѣдлѣ, принужденъ былъ протащишься нѣсколько миль по скаламъ и каменьямъ, для того сіи слова кажутся самою пріятною музыкою!-- вскричалъ унылый Каммеръ-Юнкеръ. Вскорѣ караванъ остановился передъ чертогами, у воротъ коихъ, всѣ чины острова встрѣтили путешественниковъ. Они, съ открытыми головами окружили Намѣстника, а Дина одушевлялась какимъ-то гордымъ, и вмѣстѣ сладостнымъ чувствомъ, вспомнивъ, что она племянница того Государственнаго человѣка, котораго здѣсь всѣ принимаютъ съ такимъ торжественнымъ благоговѣніемъ.-- "Вы вѣрно очень устали, Сударыня," -- робко сказалъ Асмундъ, "а какъ дядюшка вашъ, можетъ быть, еще долго будетъ говорить съ чиновниками, то не прикажете ли проводить васъ къ моей матушкѣ, которая будетъ при васъ находиться?" -- красавица кивнула въ знакъ согласія, и онъ проворно помогъ ей сойти съ иноходца, и повелъ ее на женскую половину замка, гдѣ нашла она ласковую старушку, одежда которой, представляла такой же странновеликолѣпный видъ, какъ самый островъ. Сверьхъ черной, заснурованной серебряными снурками кофты, съ длинными узкими рукавами, носила она черный сюртукъ съ безчисленными петлями и пуговицами, изъ коихъ къ каждой привязана, была металлическая дощечка съ вензелемъ. Серебрянымъ поясомъ подвязанъ былъ черный передникъ, также украшенный пуговицами. На шеѣ лежалъ маленькій черный воротникъ, вышитый серебромъ, и къ довершенію сего пышнаго наряда, голова ея была украшена странною, превысокою шапкою чуднаго покроя, похожею на согнутый конусъ. Пальцы ея унизаны были множествомъ золотыхъ и серебряныхъ колецъ.-- "Да благословитъ Господь ваше прибытіе въ сей домъ, сударыня," -- сказала набожная старушка, но была прервана хохотомъ, который при видѣ ея поднялъ вошедшій въ комнату Каммеръ-Юнкеръ.-- Братецъ! вскричала Дина, съ досадою. "Не мѣшайте Господину Каммеръ-Юнкеру." -- возразила весело старушка: я очень рада, что мой національный нарядъ столько же забавляетъ его, сколько меня смѣшитъ его одежда, которая еще забавнѣе бросается въ глаза отъ взгроможденной горы чужихъ волосъ, отъ залитаго золотомъ кафтана съ безчисленными отворотами, отъ золотыхъ подвязокъ, и стрѣлокъ на чулкахъ; отъ пестрыхъ коблуковъ и крошечной шляпки съ плюмажемъ." --
   -- Почему извѣстно вамъ мое званіе, старая Сивилла?-- спросилъ оскорбленный Гульденрингъ.-- "Одинъ изъ нашихъ Скальдовъ" -- отвѣчала Анна Тирсклингуръ: былъ когда-то въ новомъ Вавилонѣ, въ обширномъ, великолѣпномъ Парижѣ, онъ описалъ тамошнихъ Каммеръ-Юнкеровъ, какъ модныхъ куколъ, одѣтыхъ безъ всякаго вкуса; какъ молодыхъ дерзкихъ людей, кои надъ всѣмъ насмѣхаются, и неучтиво обходятся съ. людьми нисшаго ихъ состоянія. Я васъ узнала по фамильному сходству." -- Теперь я слышалъ такой образчикъ Исландской поэзіи, отъ котораго я пресыщенъ по горло!-- вскричалъ Гульденрингъ, но добродушно подавая старушкѣ руку, онъ промолвилъ: помиримся матушка. Я первый началъ войну, и первый предлагаю вамъ руку на миръ.--
   "У васъ доброе сердце!-- сказала Анна пожимая ему руку: если вы долго здѣсь пробудете; то изъ васъ выдетъ прокъ: вы не отвергаете добрыхъ совѣтовъ." -- Тутъ вошелъ въ комнату Гіальмаръ, Старшина Кіозарскаго округа, и почтительно поклонясь Гульденрингу, сказалъ: "послѣ завтра я праздную свадьбу моей младшей внучки, и просилъ вашего Превосходительнаго дядюшку, удостоить оную своимъ присутствіемъ. Но онъ слишкомъ занятъ внутреннимъ устройствомъ острова, и поручаетъ вамъ заступить его мѣсто. И потому, покорнѣйше прошу васъ, милостивый Государь, сдѣлать мнѣ честь, присутствовать при совершеніи священнаго обряда. Завтрешнее утро пріѣдутъ за вами въ Бессастедеръ лошади и вожатые." Гульденрингъ принялъ приглашеніе столь учтиво и обязательно, сколько позволяло ему воспоминаніе о сѣдлѣ-мучителѣ, только что имъ покинутомъ, и вновь его ожидавшемъ. По удаленіи мущинъ, Дина, въ сопровожденіи старушки Анны, пошла въ свою спальню, гдѣ для нее постлана была постель изъ самаго мягкаго гагачьяго пуха. Она скоро заснула; во снѣ безпрерывно боролась она съ волнами, взбиралась на утесы, пугалась ледяныхъ волкановъ; и по какой-то странности вездѣ видѣлся ей образъ молодаго Асмунда, вооруженнаго то острогою, то рогатиною, сражающагося съ чудовищами моря и суши.
   

2.

   Дина, погруженная въ созерцаніе неизмѣримаго Океана, сидѣла у окна своей свѣтлицы, и грѣлась, на лѣтнемъ солнцѣ, когда съ мрачнымъ лицемъ, возвратясь съ свадьбы, вошелъ Гульденрингъ.-- Добро пожаловать братецъ!-- вскричала ему Дина.-- "Ужь подлинно добро пожаловать! говорю и я самъ себѣ; теперь я могу опять по человѣчески ѣсть и пить и спать, и, привести въ прежній порядокъ мой несчастный желудокъ и мои разбитые члены." Такъ вы очень много вытерпѣли? бѣдный Магнусъ!-- спросила Дина съ участіемъ.-- "Разумѣется!" -- отвѣчалъ онъ жалобнымъ голосомъ, и растянулся, какъ разслабленный, въ широкихъ креслахъ: "лучше на годъ въ крѣпость Фридрихсгафенъ, нежели въ другой разъ праздновать Исландскую свадьбу. Вообразите себѣ; я отправляюсь отсюда верьхомъ. Мои проводники, заранѣе утопая въ блаженствѣ отъ веселостей праздника, ихъ ожидавшаго, разсказывали мнѣ на своей Исландско-Датской галлиматьѣ о тысячѣ лакомыхъ блюдахъ, коими насъ тамъ будутъ подчивать. Они толковали о какихъ-то несравненныхъ сира-супахъ., о Бейяа-Стріугѣ, о соленомъ Гафкалѣ, о двадцатилѣтьемъ Суртъ-Смёркѣ, о рѣдкихъ сухаряхъ и Бландѣ. Потомъ о разныхъ играхъ, пѣсняхъ, музыкѣ и пляскѣ, насъ ожидающихъ. По словамъ сихъ уродовъ-островитянъ, мы на Магометовомъ Алборакѣ прямо скакали въ его седьмое небо. Пріѣзжаемъ, идемъ церемоніальнымъ маршемъ въ церковь, обрядъ конченъ; оттуда женщины и мущины, наряженные какъ можно глупѣе, тѣснятся въ большой домъ Гіальмара, обшитый тесомъ, и сумрачно освѣщенный стеклами изъ прозрачной кожи. Столъ былъ накрытъ и уставленъ безчисленными блюдами, отъ запаха коихъ у меня еще теперь сердце стѣсняется, Но каково мнѣ было, когда началось пиршество! Къ несчастію, меня подчивали всѣми блюдами, которые предсказали мнѣ мой проводники, и къ довершенію несчастія, безотвязное Исландское гостепріимство рачительно заботилось о томъ, чтобы я не пропустилъ ни одного блюда. Тутъ-то я имѣлъ случай познакомиться съ ужаснымъ лексикономъ Иссландскаго варварскаго повареннаго искуства. Кислая сыворотка, заквашенная и цѣлые годы сберегаемая, въ бочкахъ вотъ ихъ пресловутый Сира-супъ!-- Суртъ-Смёръ ничто иное, какъ кислое коровье масло, коимъ обмазываютъ сушеную рыбу, и которое, какъ они утверждаютъ, чѣмъ старѣе, тѣмъ лучше и здоровѣе; я увѣренъ, что Смёръ, коимъ меня угостили, вѣрно былъ настоящій жизненный элексиръ. Бейна-Стріугъ называется кисель, сваренный изъ сыворотки, телячьихъ ногъ и, рыбьей кости. Бланда есть адская похлебка изъ воды, Сиры, чесноку и клюквы; Геройски лакомился я въ запуски съ другими, и мужественно проглатывалъ роскошныя яства. Но когда явился Гавкаль, то не стало у меня ни терпѣнія ни храбрости. Представьте себѣ жирную аккулу, противъ коей горькій свиной жиръ кажется амврозіею, и; къ тому еще страсть сихъ добрыхъ людей къ первой степени броженія во всѣхъ ихъ кушаньяхъ. При первомъ кускѣ сего блюда храбрость моя исчезла. Я, какъ полоумный, стремглавъ пустился изъ столовой, и возвратился не прежде, какъ по окончаній роскошнаго пиршества." -- И мнѣ, признаться, стало легче, что кончился вашъ обѣдъ! -- вскричала Дина, тяжко переводя духъ.
   -- "Тутъ наступили увеселенія: продолжалъ Гульденрингъ, старый Гіальмаръ монотоннымъ голосомъ читалъ намъ старинное Исландское преданіе, другіе его смѣняли, когда онъ уставалъ; но меня несчастнаго слушателя никто не смѣнялъ. Потомъ явилась Викевака, дуетъ мущины съ женщиною; виртуозы, неловко схватясь руками, и угрюмо потупя глаза въ землю, безъ всякой пріятности, безъ такта и варіацій провыли намъ пѣсню. Послѣ того, десять или двѣнадцать неотесаныхъ чурбановъ, покинутыхъ всѣми Граціями, плясали Гингбрудъ, все искуство коего состоитъ въ томъ, что одинъ долженъ прорвать кружекъ, не нарушая порядка, я не игралъ въ ледяные шарики, ибо къ моему счастію, лѣтомъ озера не замерзаютъ, но отъ бѣга на лошадяхъ не могъ отговориться, и этого, ввѣкъ не простятъ мои ноги здѣшнему проклятому сѣдлу." --
   -- А музыка? спросила Дина.
   "О! вскричалъ Каммеръ-Юнкеръ, захохотавъ во все горло, я познакомился тамъ съ двумя чудными музыкальными инструментами; ими можно бы ссудить нашего корабельнаго Капитана для истребленія крысъ; онѣ всѣ бы пометалибь въ воду. У Исландцевъ два инструмента: одинъ о шести, другой о двухъ струнахъ, и оба посредствомъ смычковъ, издаютъ звуки, которые всякому порядочному человѣку на всю жизнь могутъ внушить непреодолимое отвращеніе къ музыкѣ." --
   -- Вы все преувеличиваете, любезный братецъ, сказала Дина, и Каммеръ-Юнкеръ только что хотѣлъ клятвою и божбою отклонить отъ себя столь обидное обвиненіе, какъ вошелъ Намѣстникъ, къ которому онъ тотчасъ обратился съ обильнымъ запасомъ краснорѣчія, чтобы жаловаться ему на претерпѣнныя имъ страданія. Но степенный Адмиралъ движеніемъ руки далъ ему знать, чтобы онъ молчалъ, и обратясь къ Динѣ, сказалъ: "завтра 8 Іюля, въ которое по дѣламъ службы непремѣнно я долженъ ѣхать въ Тингваллу. Я не хочу, чтобы ты предавалась здѣсь тоскѣ по отчизнѣ; даже не требую, чтобы ты во все это время жила въ Тингваллѣ, гдѣ важныя дѣла по ввѣренной мнѣ области не могутъ служить къ твоему развлеченію. Я полагаю, что не худо бы тебѣ, въ сопровожденіи двоюроднаго твоего братца, предпринять путешествіе къ величающему чуду сего острова, можетъ быть даже земнаго шара." -- Не на Геклу ли?-- быстро подхватилъ его племянникъ: въ такомъ случаѣ я попросилъ бы васъ препочтительно, на мѣсто меня отправить Господина Асмунда Тирсклингура; онъ имѣетъ особенную страсть къ такимъ увеселительнымъ путешествіямъ.-- "Еслибы твоя опрометчивость и трусость дали мнѣ кончить," отвѣчалъ ему дядя съ сердцемъ,-- "то ты теперь уже зналъ бы, что я говорю объ исполинѣ-водометѣ Гейзерѣ."
   -- Вотъ это другое дѣло!-- вскричалъ племянникъ.-- "Тамъ развѣ нѣтъ опасности?" -- спросила Дина, и Торденскіольдъ отвѣчалъ: "объ этомъ я уже позаботился: я назначилъ молодаго Тирсклингура твоимъ Чичероне. Онъ очень хорошо знаетъ всѣ окрестности; когда ты до сыта, насмотрится на Гейзиръ; то онъ привезетъ тебя ко мнѣ въ Тингвадлу" -- Дина, лицо которой, при имени привлекательнаго вожатаго подернулось легкимъ румянцемъ, обратилась, по женскому нѣжному инстинкту, къ старушкѣ и просила ее, какъ бы для защиты ея, сопровождать ее въ семъ путешествіи.-- Но старушка уклонилась отъ ласковаго приглашенія, по той причинѣ, что ея больная грудь не можетъ переносить тягости верьховой ѣзды. Намѣстникъ приказалъ, чтобъ завтрашнимъ утромъ все приготовлено было къ отъѣзду. И Каммеръ-Юнкеръ рѣшительно объявилъ, что прежде всего для отдыха отъ свадебныхъ увеселеній, и для подкрѣпленія себя къ завтрашней поѣздкѣ, ему необходимо надобно проспать, по крайней мѣрѣ, шестьнадцать часовъ сряду. Дина, подпирая нѣжною ручкою свою, ангельскую головку, и закрывъ глаза, на-яву видѣла сладостныя сновидѣнія.
   

3.

   На разсвѣтѣ прекраснаго лѣтняго дня, Дина вмѣстѣ съ Исландскою служанкою, Каммеръ-Юнкеромъ и красавцемъ, отправились въ путь, а Біарнъ Гальнарсонъ, старый, но бодрый еще Тестамадуръ, съ помощію вѣрной собаки управлялъ запасными лошадьми и поклажею. Когда утреннее солнце своимъ розовымъ сіяніемъ облило дальнія ледяныя вершины горъ, они прибыли къ озеру Лаугарвату, и увидѣли одну изъ великолѣпнѣйшихъ картинъ природы. Воздухъ былъ чистъ и ясенъ, ни малѣйшее дуновеніе вѣтерка не колыхало зелени полей и деревьевъ. Какъ кристальное зеркало, простиралась передъ ними обширная водная равнина, по которой плавали лебеди въ гордомъ и величественномъ спокойствіи. Вкругъ озера, въ осьми различныхъ мѣстахъ, подымался паръ отъ теплыхъ ключей, мало по малу, теряясь въ пространствѣ воздуха. Повсюду выскакивали блестящіе водяные лучи, и восхищенные симъ рѣдкимъ привлекательнымъ зрѣлищемъ, и Гульденрингъ остановили своихъ лошадей.-- "Не правда ли, сударыня, что моя родина прелестна? спросилъ Асмундъ прискакавъ къ Динѣ, и ласковый взглядъ служилъ ему удовлетворительнымъ отвѣтомъ, между тѣмъ, какъ Гульденрингъ непремѣнно хотѣлъ узнать отъ Біарна: который изъ сихъ водометовъ есть великій Гейзеръ? Старикъ захохоталъ, увѣряя его, что сей исполинъ со всѣмъ иначе клокочетъ своими кипящими валами.... У ближайшаго ключа, въ которомъ для завтрака нашихъ путешественниковъ, въ немногія минуты сварено нѣсколько форелей и куропатка, Асмундъ отдѣлился отъ общества, чтобъ на мѣстѣ полуденнаго роздыха приготовить все нужное, и помчался стрѣлою. Гульденрингъ, который, не смотря на изящныя красоты природы, началъ скучать, попросилъ Біарна, чтобы онъ потѣшилъ его чѣмъ нибудь изъ Эдды, Исландскаго Art Poetique. "Извольте, я прочту вамъ нѣсколько строфъ изъ ліобовной пѣсни Ліодаликиля, отвѣчалъ сей съ искреннею готовностію, и съ важнымъ лицемъ и унылымъ и однообразнымъ напѣвомъ началъ читать:
   
   Heingi eg hamri krimgdan
   Hanga riupu tangar.
   Grejmeis Sülgs a Galga
   Gymming bryar Linna.
   
   Стой, стой, другъ мой!-- прервалъ его Каммеръ-Юнкеръ: это хотя и отзывается Исландскимъ языкомъ, но клянусь всѣми Исландскими Музами, что я готовъ босикомъ вскарабкаться на Геклу, если понимаю хотя одно слово.--
   -- "Дѣло только въ томъ, что вы не умѣете добраться до смысла," -- возразилъ Біарнъ съ сердцемъ. По обычаю Скальдовъ слова переставлены, а смыслъ вотъ какой:
   Я вѣшаю кругло-скованную змѣю въ концѣ моста куропатки на висѣлицу щита Оденова." --
   -- Слова, слова,-- говоритъ Датскій Принцъ Гамлетъ у Шекспира, -- подхватилъ насмѣшливо Каммеръ-Юнкеръ: твой добрый Скальдъ вѣрно сочинялъ это въ лихорадкѣ. Я тутъ не нахожу смысла.-- "Вы что-то весьма тупо понимаете,".-- проворчалъ Біарнъ: "круглая, зіяющая змѣя -- есть замысловатое изображеніе понятія: кольцо. Куропаткинъ мостъ есть рука, на которой охотникъ несетъ сокола.-- Слѣдственно, яснѣе дня, что конецъ его ничто иное, какъ палецъ." --
   -- Да помилуй! здѣсь нѣтъ ни слова о соколѣ, здѣсь говорится о куропаткѣ,-- вскричалъ Каммеръ-Юнкеръ.
   -- "Скальдъ воленъ употреблять одинъ родъ вмѣсто другаго," -- отвѣтствовалъ Біарнъ: "висѣлица щита Оденова есть вся рука до плечь, на которой обыкновенно носятъ щитъ, какъ бы повѣшенный." --
   -- И такъ, все твое Пышное многословіе ничто иное значитъ, какъ: я надѣваю перстень на палецъ?-- спросилъ Гульденрингъ, досадуя на обманутое ожиданіе.-- "Точно такъ!" -- отвѣчалъ Біарнъ важно и гордо.-- И это вы называете поэзіею?-- вскричалъ Гульденрингъ: однажды на всегда отказываюсь отъ вашей Эдды, и воообще отъ всей вашей поэзіи.
   Біарнъ, огорченный до глубины сердца, угрюмо замолчалъ, и путешествіе продолжалось въ непрерываемой тишинѣ, пока около полудня, по прекрасной лужайкѣ, выѣхалъ къ нимъ на встрѣчу Acмундъ, и просилъ остановиться.-- Между тѣмъ, какъ мы будемъ готовить обѣдъ," -- сказалъ онъ Динј, краснѣя отъ замѣшательства: -- "не угодно ли вамъ будетъ выкупаться въ теплой водѣ, въ приготовленномъ для васъ сокровеннѣйшемъ мѣстѣ долины: это вамъ будетъ очень полезно послѣ тягости и зноя путешествія. Охотно украсилъ бы я сіе счастливое мѣсто самыми прелестными цвѣтами, но Природа, удѣлившая Исландіи столь разнообразныя красоты изъ своего рога изобилія, отказала ему въ великолѣпіи цвѣтовъ, которые впрочемъ здѣсь расцвѣли бы только для того, чтобы ихъ помрачили блистательнѣйшій прелести." --
   -- Кажется, будто Асмунжъ намѣренъ предъ тобою возстановить честь Исландской поэзіи, -- сказала Дина Гульденрингу:-- признайся, что сей опытъ его довольно удаченъ.--
   "Ай! ай!-- сказалъ Біарнъ, грозя пальцемъ: Асмундъ Тирсклингуръ! ты слишкомъ дерзокъ; одинъ только любовникъ приготовляетъ своей возлюбленной купальню.
   -- Если такъ, кузина! вскричалъ Гульденрингъ съ жаромъ, то купаться вамъ теперь не очень ловко, не нарушая приличія,
   "Неучтивый отказъ худо наградилъ бы за доброе намѣреніе, которое тутъ явно обнаруживается," отвѣчала Дина съ важностію, попросила Асмунда, чтобы онъ показалъ ей мѣсто для купанія, и немедленно пошла туда въ сопровожденіи своей служанки.--
   Пріятно манила ее къ себѣ дивно-свѣтлая поверхностъ воды въ ея природномъ водоемѣ изъ базальта, который въ живописно-дикомъ, великолѣпіи красуется окаменѣлыми листьями, красною охрою и желтою сѣрою. Весело плескалисъ теплыя, серебристыя струи вкругъ стройнаго стана красавицы, и какое-то неизвѣстное: ей доселѣ пріятное ощущеніе, смѣсь вожделѣнія и робости, овладѣло сердцемъ, которое будучи стѣснено новымъ для него чувствомъ, въ быстромъ мятежномъ біеніи, грозило вырваться изъ бѣлоснѣжной ея груди.
   Между тѣмъ, наши путники далѣе и далѣе ѣхали на Исландскихъ сильныхъ лошадяхъ до самаго почти солнечнаго заката: вдали послышался сильный гулъ и глухой ревъ, какъ будто отъ потока, низвергающагося съ утесовъ.-- Что это за шумъ? спросила изумленная Дина.-- "Это говоръ Гейзера!" -- отвѣтствовалъ Біарнъ: "онъ издали возвѣщаетъ о своемъ присутствіи".
   Объятая благоговѣйнымъ трепетомъ, она ускорила бѣгъ своего иноходца -- и вдругъ, изумленному взору ея открылся Гейзеръ во всемъ его ужасно-прелестномъ очарованіи.-- На сѣверномъ краю неба воздымались ледяныя, заоблачныя горы, на югѣ огромная Гекла возносила далеко за тучи свои три главы, льдомъ и снѣгомъ покрытыя: дымъ, безпрерывно изъ нихъ клубясь, образовывалъ, высоко надъ нисшими тучами, новыя громады облаковъ. Въ срединѣ простирались высокія утесистыя горы, у подошвы коихъ, въ небольшихъ промежуткахъ, съ шумомъ вырывался кипятокъ, а передъ нимъ простиралось болото и сорокъ кипящихъ водометовъ, кои выбрасывали въ одномъ мѣстѣ свѣтлую, въ другомъ молочнаго, въ третьемъ темно-алаго, цвѣта воду; ихъ густые пары, клубясь высоко въ воздухѣ, наконецъ, смѣшивались съ облаками. Посреди сихъ подземныхъ ключей возвышался огромный каменный водоемъ великаго Гейзера, который, онъ самъ себѣ создалъ изъ живописнаго сталактита. Водянаго столпа здѣсь не видно было, но въ водоемѣ волны клокотали и земля подъ ногами Дины дрожала, и подземные громы, подобно пущеннымъ выстрѣламъ, страшно раздавались вблизи и вдали.-- "Далѣе не дерзаемъ," -- сказалъ Асмундъ,-- "ближе угрожаетъ намъ яростная пучина, которая по всѣмъ примѣтамъ сей часъ вырвется изъ своего тѣснаго заключенія." -- Всѣ стояли въ безмолвномъ ожиданіи, исполненномъ благоговѣйнаго ужаса,-- и вотъ, съ Гейзера и утесистыхъ горъ, чаще и сильнѣе, загрохоталъ подземный громъ, -- и до, облаковъ возсталъ Гигантскій водяный столпъ. Изъ жемчужныхъ паровъ его образовались новыя горы облаковъ, поднимая вверьхъ огромные камни, и столпъ какъ пѣнящееся море, на огромной высотѣ раздробился на тысячу лучей, кои, ниспадая, и образуя безчисленные водопады, сверкали милліонами темно-алыхъ искръ въ сіяніе вечерняго солнца. Наконецъ, послѣ довольно-продолжительнаго времени, громада водъ обруѣшилась въ водоемъ, и судорожный трепетъ земли началъ утихать.
   -- "Послѣ такого изверженія не скоро нарушится спокойствіе," -- сказалъ Асмунтъ Динѣ, едва переводившей духъ: -- "не угодно ли вамъ теперь поближе разсмотрѣть водоемъ?" -- Дрожа отъ страха и любопытства, и робко держась за своего путеводителя, красавица побрела по каменьямъ, тамъ и сямъ разставленнымъ по болоту, и вслѣдъ за ними потащился Гульденрингъ, опираясь на Біарна, и спотыкаясь на каждомъ почти шагу....-- Когда Дина, имѣя позади себя солнце, пришла къ водоёму, поверхность коего въ эту минуту была гладка и спокойна, она съ изумленіемъ замѣтила, что вокругъ ея образа, отражавшагося въ свѣтлой влагѣ, сіялъ великолѣпный радужный, свѣтъ, около котораго составился другой, еще ярчайшій, кругъ изъ лучей. -- "О небо!" -- отвѣчала она въ радостномъ испугѣ: "что значитъ сіе священное сіяніе округъ моей земной головы?"
   Тутъ Асмундъ, ободренный ея ласковымъ обращеніемъ, осмѣлился сказать ей тихимъ голосомъ: Гейзеръ показываетъ вамъ вашъ собственный образъ, такъ, какъ онъ сіяетъ въ моемъ сердцѣ.-- Она только что хотѣла строгимъ взглядомъ наказать его смѣлость, Какъ Гульденрингъ вскричалъ, смѣясь:-- "извините меня, кузина, вокругъ вашей головы я въ вижу никакого сіянія, но моя блещетъ са-' мымъ яркимъ свѣтомъ."
   -- Гейзеръ имѣетъ то странное свойство, сказалъ Біарнь: что для всякаго отражаетъ только его собственную.тѣнь въ лучезарномъ свѣтѣ, между тѣмъ, какъ никто не видитъ сіянія другаго.-- "Въ этомъ отношеніи сей водометъ причастенъ общей, страсти смертныхъ -- себялюбію," -- замѣтила Дина, и пошла обратно. Біарнь, покорный старому суевѣрію, плюнулъ въ водоемъ, или, какъ онъ по Исландски грубо выразился, сатанѣ въ nаcmь. Наши путешественники, отправясь далѣе, искали въ ближайшемъ сельскомъ домикѣ пріюта на дочь, которая вскорѣ опустила черный покровъ свой на землю. Гостепріимный селянинъ-хозяинъ встрѣтилъ нашихъ путниковъ искреннимъ пожатіемъ руки. Дина терпѣливо снесла поцѣлуй, который онъ,-- не смотря на ея высокое званіе, по старинному Исландскому обычаю, напечатлѣлъ на розовыхъ устахъ ея, и вскорѣ всѣ уснули на медвѣжьихъ мѣхахъ, кромѣ Асмунда. Вооруженный рогатиною, неутомимо охранялъ онъ спящую красавицу.
   

4.

   Засѣданія Лагманновъ и Альтинговъ давно уже кончились, и Торденскіольдъ только-что прекратилъ въ консисторіи свои совѣщанія съ Епископомъ Скальгольтскимъ и нѣкоторыми островскими Пасторами, какъ Дина съ своею свитою возвратилась въ Тингваллу. Она застала дядю, по обыкновенію, важнымъ и угрюмымъ.-- "Я теперь не могу, съ тобою ѣхать въ Бессастедеръ -- сказалъ онъ ей: обязанность отзываетъ меня въ западную часть острова. Гренландскій ледъ въ нынѣшнемъ году держится, тамъ необыкновенно долго, страшно увеличиваетъ холодъ и губитъ луга, единственное почти богатство Исландца. Если не скоро поможемъ сей несчастной странѣ, то угрожаютъ ей падежъ скота и голодъ. Я не принуждаю тебя сопутствовать мнѣ въ этомъ тягостномъ путешествіи, хотя и увѣренъ, что ты увидѣла бы много чудеснаго и новаго." --
   -- Если Асмундъ будетъ моимъ провожатымъ, -- вскричала Дина съ живѣйшимъ жаромъ: то я готова на все отважиться. Слишкомъ много красотъ Природы показало мнѣ краткое путешествіе съ нимъ, чтобы не желать познакомиться еще съ другими.-- "Я уже зналъ" -- говорилъ Торденскіольдъ, улыбаясь, -- "что любопытство, усмиритъ твое упрямство, но я увѣренъ, что за нимъ не таится ничего другаго, -- примолвилъ онъ, бросивъ значительный взглядъ на Асмунда, то даю тебѣ полную свободу. А ты, племянникъ, на что рѣшился?" -- спросилъ онъ иронически Каммеръ-Юнкера. "Ты тамъ озябнешь. Не лучше ли тебѣ отправиться обратно въ Бессастедеръ, и тамъ заступать мое мѣсто на всѣхъ пиршествахъ добрыхъ, гостепріимныхъ Исландцевъ?" --
   -- Сохрани меня, Боже!-- вскричалъ Гульденрингъ, обѣими руками отклоняя отъ себя лестное предложеніе; -- eсли всѣ въ Исландіи вступили въ заговоръ противъ моего бѣднаго желудка: то лучше ужь замерзнуть въ Гренландскихъ льдахъ, чѣмъ подавиться проклятымъ студенемъ изъ рыбьихъ костей!-- Съ каждою милею къ Сѣверу путешествіе становилось тягостнѣе. Снѣгъ выпадалъ густыми клоками, которые, взвиваясь вверьхъ отъ вьюги, казались летучимъ огнемъ. Страшно увеличивался холодъ, грозно ревѣли ураганы, которые не рѣдко опрокидывали коней со всадниками и поклажею.-- Но Дина, отъ которой Асмундъ ни на шагъ не удалялся и о которой онъ заботился съ неутомимымъ усердіемъ, мужественно переносила всѣ тягости, а бѣдный Гульденрингъ боясь насмѣшекъ дяди, ропталъ и вздыхалъ про себя. И все пустѣе становились окрестности; уже нашъ караванъ не встрѣчалъ ни одного селенія, и принужденъ былъ ночевать въ одинокихъ, пустыхъ домахъ, нарочно построенныхъ для убѣжища путешественниковъ. Дина, только что въ одномъ изъ нихъ легла спать, какъ Асмундъ тихо постучался въ ея дверь, И сказалъ: "Если угодно вамъ посмотрѣть на великолѣпнѣйшее зрѣлище, созданное небомъ сей страны, то извольте вытти: сію минуту началось необыкновенно яркое сѣверное сіяніе." -- Быстро красавица накинула на себя шубу, разбудила Гульденринга, который, ворча сквозь зубы, вышелъ съ нею изъ хижины. Асмундъ обратилъ вниманіе на красноватое сіяніе На краю горизонта, которое ежеминутно становилось обширнѣе и ярче. Вскорѣ простерлись отъ него по всему небу красные и желтые лучи, съ коими съ другой стороны встрѣчались Подобныя огненныя копья, и всѣ сіи лучи находились въ безпрерывно мерцающемъ и трепещущемъ движеніи, какъ будто сражаясь. Весь небесный сводъ освѣщенъ былъ съ ужаснымъ великолѣпіемъ, и окрестности озарились, какъ будто заря занималась. Природа, погруженная въ сонъ, казалось, съ ужасомъ пробуждается; испуганныя лошади, храпя, топали ногами, и старались сорваться съ привязи. Вдали бреханью лисицъ и реву медвѣдей, отвѣтствовали охотничьи собаки пронзительнымъ воемъ; самые старожилы-Исландцы въ свитѣ Намѣстника содрогались, и по страшному феномену предсказывали бѣдствія; будто бы грозящія острову.
   Одинъ только Асмундъ вперялъ спокойный взоръ на волнующіеся огни небесные, которые на благородныхъ чертахъ его отражались прелестнымъ румянцемъ. Вскорѣ Дина перестала созерцать алое небо, а смотрѣла на того, кто сдѣлалъ на нее столь глубокое впечатлѣніе. Тутъ она внезапно завидѣла дядю, который стоялъ подлѣ нее, и важно кивая головою, смотрѣлъ не на пылающее небо, а на пылающіе взоры своей племянницы, устремленные на молодаго Исландскаго красавца. Тонкое чувство быстрой отгадки, коимъ одарены женщины, тотчасъ растолковало ей значеніе сего качанія головы; вздрогнувъ, она окуталась въ шубу, и очень искренно призналась дядѣ, что она очень озябла, боится простуды, и не можетъ долѣе оставаться подъ открытымъ небомъ; она поспѣшно вбѣжала въ домъ. Еще сомнительнѣе покачавъ головою, дядя посмотрѣлъ ей въ слѣдъ, обратился къ Асмунду съ намѣреніемъ произнести ему о сей критической темѣ, сильную проповѣдь, но послѣ краткаго размышленія, опять сомкнулъ уста, уже до половины отверстыя. Погруженный въ думу, удалялся онъ, чтобы снова предаться прерванному ночному отдохновенію.
   Утромъ, снѣгъ повалялъ еще гуще; вьюга свирѣпѣе бушевала, и сбросила въ пропасть лошадь, на коей укладены были Динины пожитки. Асмундъ соскочивъ съ лошади, хотѣлъ немедленно за нею низринуться. Но въ эту самую минуту примчался старый Біарнъ, и могучими руками обхвативъ молодаго человѣка, удержалъ его на самомъ краю бездны.-- "Стой, Асмундъ!" -- закричалъ онъ: "не дамъ безразсудной отвагѣ повергнуть тебя въ явную гибель. Въ этой пропасти нѣтъ спасенія. Она извѣстна мнѣ изъ прежнихъ моихъ странствованій; ты ее не знаешь: она обрывиста и бездонна!" -- "Остановитесь, Асмундъ!" вскричала Дина, прискакавъ къ нему, приказываю вамъ оставить сіе опасное предпріятіе. Лучше откажусь отъ мягкой постели, чѣмъ куплю ее такою дорогою цѣною." --
   -- Вы мнѣ приказываете, сударыня!-- вскричалъ въ восторгъ Асмундъ: о! сколь я безконечно счастливъ! съ радостью вамъ повинуюсь, но прекрасное тѣло ваше не должно терпѣть отъ холода и жесткой постели.-- Тутъ подозвалъ онъ къ себѣ Біарна, и еще другаго Исландца, и вмѣстѣ съ ними поскакалъ къ морю, которое въ этомъ мѣстѣ образовало заливъ, глубоко вдавшійся въ землю,
   

5.

   Между тѣмъ, все далѣе и далѣе къ Сѣверу углублялся нашъ караванъ. Страшно раздавался уже издали глухой трескъ раздробленныхъ ледяныхъ горъ, кои бурное море выбрасывало на несчастный островъ. При первой деревнѣ уже видно было вредоносное дѣйствіе сего страшнаго бича небеснаго. Луга, опустошенные растаявшими льдами; потопленный рогатый скотъ, съ жадностію грызомый тощими лошадьми; овцы, которыя, будучи терзаемы жестокимъ голодомъ, рвали одна съ другой клоки шерсти; изнуренные люди, болѣе похожіе на привидѣнія, жалобно простирая свои изсохшія руки къ Намѣстнику Королевскому, съ пронзительнымъ воплемъ требовали помощи и хлѣба. Торденскіольдъ, содрогаясь, выслушалъ ихъ жалобы, и посовѣтовавшись со Старшинами и Сиссельманнами, принялъ свои мѣры, и отправилъ гонцевъ, дабы изъ Королевскихъ запасныхъ магазиновъ, по крайней мѣрѣ на первый случай, помочь несчастнымъ жителямъ. Для покупки другихъ необходимыхъ потребностей, назначилъ онъ сумму изъ казны, и часть своего собственнаго жалованья, и пригласилъ Датско-Исландскую Компанію къ пожертвованіямъ въ пользу разоренныхъ. Она не посмѣла отказать могущественному Вельможѣ. Потомъ сказалъ онъ съ горестью Динѣ: "я сдѣлалъ все, что было въ моихъ силахъ; ничтожность моихъ пособій, показала мнѣ, какъ слабъ человѣкъ. Долѣе не могу выносить сего печальнаго зрѣлища. Мы отправимся къ ближайшей гавани, сядемъ тамъ на китоловное судно, и по окончаніи ловли поѣдемъ обратно въ Бессастедеръ." --
   Племянница на все согласилась, и путешественники отправились въ дальнѣйшій путь, по направленію къ Исафіордской гавани, одной изъ самыхъ сѣверныхъ Исландія. Когда, на первомъ ночлегѣ, Дина стояла на порогѣ сельскаго домика и, думая объ Асмундѣ, смотрѣла, какъ во мракѣ морозной ночи, безчисленные милліоны звѣздъ лучезарно сверкали, вдругъ прибѣжалъ Гулѣденрингъ, и задыхаясь, возопилъ: "нѣтъ больше силъ оставаться на этомъ проклятомъ островѣ: мало того, что Природа здѣсь такъ безобразна, нѣтъ, надобно, чтобы всѣ ужасы сказокъ, слышанныхъ въ дѣтствѣ нашемъ отъ нянекъ, здѣсь осуществилися. Представьте себѣ: вотъ ѣдутъ къ намъ три чудовища, и они, и лошади ихъ пылаютъ въ яркомъ пламени. При томъ же, эти адскія горящія головни въ веселомъ духѣ и во все горло распѣваютъ свои сладкозвучныя Исландскія пѣсни; явное доказательство того, что эти черти здѣшніе уроженцы."
   Робко посмотрѣла Дина въ ту сторону, куда указывалъ палецъ ея храбраго двоюроднаго брата, и дѣйствительно увидѣла то, что онъ ей описывалъ.-- Ближе и ближе становились къ нимъ пылающіе всадники, ближе раздавались звуки Исландскихъ песень.-- "Это голосъ Асмунда!" -- радостно вскричала красавица и полетѣла къ нему на встрѣчу.
   -- "Вы сгорите, кузина!-- вскричалъ трусъ-Гульденрингь.
   -- "Я и сама этого опасаюсь!"' -- отвѣчала она ему издали, и примолвила тихо: "хотя и не тѣломъ." --
   Тутъ Асмундъ, который съ проводниками своими поскакалъ впередъ, узналъ прелестную, соскочилъ съ горящаго коня, и самъ еще пылая въ пламени, бросился къ ней на встрѣчу.
   -- "Вы горите, Асмундъ!" -- вскричала она со страхомъ, но при всемъ томъ подошла къ нему.
   -- "Извнѣ -- только холоднымъ огнемъ," отвѣчалъ онъ выразительнымъ голосомъ: это ничто иное, какъ греваръ и эльдуръ, летучіе, легковоспламеняемые пары, весьма обыкновенные въ сихъ мѣстахъ: они безвредно прилипаютъ къ людямъ и животнымъ, и легко опять стираются.-- При сихъ словахъ, онъ стряхнулъ съ себя чудные огни, которые, слетая съ него, игриво и привѣтливо прилипали къ Каммеръ-Юнкеру, робко и осторожно глядѣвшему на мнимыхъ страшилищъ. Онъ заревѣлъ-было во все горло, но видя, что огни не причиняютъ ему. никакого вреда, началъ любоваться пламеннымъ нарядомъ.--
   -- "Я привезъ вамъ на постель свѣжаго гаичьяго пуха" -- сказалъ Асмундъ Динѣ; "съ помощію моихъ товарищей я собралъ пухъ въ приморскихъ ущельяхъ." --
   -- И чуть было тамъ не сломилъ шеи!-- проворчалъ Біарнъ.
   "Я привезъ бы вамъ и больше," -- продолжалъ Асмундъ: "но время не позволяло, я не смотря на мое безпредѣльное къ вамъ уваженіе, я никакъ немогъ рѣшаться, послѣдовать жестокому обычаю, къ которому прибѣгаютъ другіе птицеловы, если они въ короткое время хотятъ собрать много пуху. Подумайте только: сей пухъ вьпципываетъ самка изъ своей собственной груди, дабы малюточкамъ своимъ въ гнѣздѣ постлать теплую и мягкую постель, и этотъ знакъ материнской любви ее, жестокіе люди похищаютъ изъ подъ птенцевъ ея. Тогда чадолюбивая мать, въ замѣнъ потери, общипываетъ себя до гола, и если перьевъ ея недостаточно; то отецъ удѣляетъ своцхъ, а варвары нерѣдко и этотъ второй запасъ изъ гнѣзда вынимаютъ. Этого я не въ состояніи сдѣлать. Приношу вамъ то, что могъ взять безъ внутренняго упрека, и увѣренъ, что вы на меня не будете за это гнѣваться." --
   -- Подъ такою безобразною шляпою и неуклюжимъ кафтаномъ, кто сталъ бы искать чувствительнаго сердца? замѣтилъ смѣючись Каммеръ-Юнкеръ, но замолчалъ отъ грознаго взгляда, который бросилъ на него Асмундъ.
   "У васъ очень доброе сердце," -- сказала ему Дина: "я горжусь вашею дружбою," -- и съ сими словами она подала молодому человѣку свою маленькую нѣжную ручку, которую онъ съ жаромъ прижалъ къ своему сердцу, и быстро исчезъ въ темнотѣ ночи.
   "Кузина, кузина!" -- сказалъ Гульденрингъ; не совѣтую вамъ такъ дружески обходиться съ Асмундомъ. Дружба не нравится мнѣ между молодцомъ и дѣвицею, потому, что скоро можетъ превратиться въ такое чувство, которое будетъ не по нраву дядѣ-Намѣстнику."
   Тутъ Дина взглянула на него сердито; и тѣмъ сердитѣе, чѣмъ болѣе она чувствовала справедливость словъ его. Она пошла домой, а онъ съ громкимъ хохотомъ провожалъ ее.
   

6.

   На другой день они прибыли въ гавань Исарфіордъ, гдѣ китоловное судно, готовое къ отплытію, стояло на якорѣ. Тутъ чиновники откланялись Намѣстнику, и Біарнь также возвратился домой съ лошадьми. Одинъ только Асмундъ сопутствовалъ Торденскіольду, который, вмѣстѣ съ племянникомъ и племянницею немедленно взошелъ на корабль. Они снялись съ якоря, и плавающія ледяныя поля, горы, между коими они плыли, бѣлѣлись вдали на необозримомъ пространствѣ. Это было явнымъ доказательствомъ, что ихъ судно находилось за полярнымъ кругомъ. Все огромнѣе становились зеленоватыя, блестящія громады, отражаемые ими острые, сверкающіе лучи представляли великолѣпное зрѣлище. "Отъ благоговѣнія къ ходовому величію," сказалъ Гульденрингъ, "кровь у меня замерзаетъ въ жилахъ. Чаще и чаще встрѣчались льдины и горы, и штурманъ принужденъ былъ употреблять все свое искуство, чтобы корабль не толкнулся объ нихъ.
   Плывшая впереди лодка подала знакъ, что показался китъ, и вслѣдъ затѣмъ огромное морское чудовище, обличило себя двумя высокими водометами, которыя изъ ноздрей его били къ небу. Тутъ отплыла отъ корабля снаряженная на промыслъ шлюпка, на передней декѣ ея стоялъ Асмундъ съ острогою. Онъ смѣло пустился на встрѣчу непріятелю. Дина, терзаемая страхомъ, тайно молилась Богу: да сохранитъ ея возлюбленнаго. Вскорѣ судно подплыло къ киту на близкое разстояніе, и тогда Асмундъ могучею рукою бросилъ острогу въ кита. Глубоко вонзилась она въ исполина, кругомъ обагрилось море кровію, и чуовище махомъ хвоста вѣрно бы раздробило шлюпку еслибъ она не круто повернула. Тогда китъ опустился на дно моря съ острогою, за которою побѣжалъ канатъ съ деревяннаго вала, такъ шибко, что валъ задымился; и надобно было поливать его водою. Но не много спустя, китъ снова всплылъ на поверхность, чтобы перевести духъ, и вторая острога, брошенная Асмундомъ, проникла въ его внутренность. Вслѣдъ за нимъ, еще многія копья полетѣли въ исполина водъ. Тщетно чудовище свирѣпствовало съ послѣднимъ усиліемъ, тщетно оно било ростомъ о волны морскія, такъ, что онѣ запѣнились. Онъ уступилъ уму и силѣ человѣка, сего величайшаго хищника на морѣ и сушѣ: вскорѣ огромный трупъ его спокойно плавалъ на поверхности Океана. Тогда Асмупдъ спрыгнулъ съ шлюпки на побѣжденнаго противника, и вмѣстѣ съ нимъ притянутъ къ кораблю. Дина закраснѣлась яркимъ румянцемъ, видя, съ какою благородно-гордою осанкою, опираясь на острогу, Асмундъ попиралъ ногами побѣжденное имъ чудовище. Гульденрингъ съ насмѣшкою замѣтилъ, что всякій побѣдитель, даже и рыбій, опасенъ для женскаго сердца*
   Тутъ Асмундъ взбѣжалъ на корабль по веревочной лѣстницѣ: матросы съ топорами и ножами, спрыгнули на кита. Съ корабля опускали на веревкахъ огромныя крючья, на коихъ, посредствомъ ворота, поднимали содранную съ кита кожу и большіе куски жира. Въ это время прожорливыя чайки, послышавъ свѣжую пищу, и тяжко взмахивая крыльями; съ пронзительнымъ карканьемъ, слетались сотнями поживиться добычею. Вдругъ свиснулъ отъ полюса ураганъ. Корабль зашатался, Ледяныя громады страшно всколебалисъ, а ледяныя поля производили трещины съ звукомъ, подобнымъ пушечному выстрѣлу. Какъ будто стая кораблей, понеслись по морю зеленоватыя зубчатыя горы; шумно разбивались о нихъ морскія волны. Съ громомъ сталкивались онѣ одна съ другою, бѣдный корабль бросало вѣтромъ туда и сюда. Дина въ смертельномъ страхѣ обняла дядю, Каммеръ-Юнкеръ мачту. Асмундъ, въ отчаяніи отъ опасности, грозившей его возлюбленной, приказывалъ оробѣвшему штурману, въ какую сторону ему повернуть корабль, но сей, среди бурнаго мятежа стихіи, не слышалъ спасительнаго совѣта, и Асмундъ только что хотѣлъ самъ броситься къ рулю, какъ двѣ огромныя ледяныя горы, нанесенныя ураганомъ, устремились съ двухъ сторонъ, обхватили корабль, и подняли вверѣхъ переднюю часть его. Тогда весь экипажъ отчаясь въ спасеніи, предалъ свои души милосердію Божію; но Асмундъ, съ опасностію жизни, отважился, спрыгнуть въ пустую лодку, которую въ сію самую минуту волны примчали къ кораблю. Смѣлымъ Богъ владѣетъ. Ему удался опасный прыжекъ. "Скорѣе сойдите ко мнѣ по лѣстницѣ: я васъ спасу!" -- кричалъ онъ Торденскіольду и Динѣ. Оба, понуждаемые страхомъ неизбѣжной гибели, немедленно повиновались, его приказанію, и вслѣдъ за ними, вздыхая, и охая, взлезъ и Гульденрингъ въ лодку. Съ неимовѣрными усиліемъ, такъ, что кожа сошла съ ладоней, и выступила кровь изъ подъ ногтей, Асмундъ на веслахъ помчалъ лодку къ ближайшей ледяной равнинѣ, гдѣ онъ ее, причалилъ. Они вышли на берегъ -- и въ теплыхъ молитвахъ возблагодарили Бога за спасеніе. Между тѣмъ, страшно раздавались вдали вопли погибающаго экипажа, и трескъ корабля, все болѣе стѣсняемаго льдами. Асмундъ принесъ изъ лодки нѣсколько деревянныхъ обломковъ, и вскорѣ на льду запылало яркое пламя; подлѣ себя онъ посадилъ дрожавшую, отъ холода Дину, которая поблагодарила его тусклымъ, при знательнымъ взоромъ.
   -- Поблагодаримъ нашего добраго генія! вскричалъ стуча зубами Гульденрингъ, который и въ смертной тоскѣ не могъ не сказать остраго словца, посмотрите, сюда идутъ два пріятеля, которые, хотя и не весьма нѣжно, но за то очень скоро освободятъ насъ отъ нерѣшимости. Какой избрать намъ родъ смерти!--
   Асмундъ быстро обратилъ туда большіе глаза свои, и увидѣлъ двухъ огромныхъ бѣлыхъ медвѣдей, которые на льдинѣ, только что приставъ къ ледяному острову, переваливаясь и мурча, преспокойно стали подходить къ огню.-- "Боже мой! вскричалъ Асмундъ: если я погибну, кто спасетъ дѣвицу Дину. Умоляю васъ, господинъ Каммеръ-Юнкеръ! не будьте хотя на этотъ разъ трусомъ,-- и сунулъ ему въ руку острогу.
   -- Въ теперешнихъ обстоятельствахъ это преглупое предложеніе, -- отвѣчалъ Гульденрингъ, однако же схватилъ острогу для собственной обороны. Асмундъ, вооруженный также острогою, бросился на ближайшаго къ нему медвѣдя, который, ставъ на заднія лапы, держа переднія въ готовности къ бою, и широко разинувъ зубастую пасть, свирѣпо взревѣлъ, и бросился прямо къ нему на встрѣчу, Но прежде, нежели косматый звѣрь достигъ до Асмунда, острога сего послѣдняго пронзила его насквозь, такъ, что медвѣдь заревѣлъ и повалился бездыханенъ. Тогда и Гульденринггъ воспламенился отвагою, и держа какъ можно дальше предъ собою острогу, пошелъ за Асмундомъ. Нашествіе двухъ враговъ, и паденіе товарища, вѣрно испугали втораго медвѣдя: ворча сквозь зубы, онъ оборотился къ нимъ задомъ, и какъ бы желая имъ въ самой ретирадѣ показать свою неустрашимость, началъ отступать еще медленнѣе, чѣмъ наступалъ, и при томъ еще грозно озираясь. Съ восторгомъ встрѣтила Дина возвратившихся героевъ, и Гульденрингъ, только что хотѣлъ провозгласить свой блистательный подвигъ, какъ раздался еще ужаснѣйшій трескъ съ корабля, который началъ уже разрушаться отъ сильнаго натиска льду. Дина видѣла, какъ экипажъ бросился въ шлюпку, видѣла, какъ разбилась она о льдины, какъ въ корабль хлынула вода, -- и онъ пошелъ ко дну. Пораженная гибелью столь многихъ людей, и лишенная послѣдней надежды къ спасенію, она упала въ обморокъ. Торденскіольдь подалъ Асиунду руку и сказалъ: вы по крайней мѣрѣ на первый случай спасли нашу жизнь; и за это имѣете право на мою искренюю признательность.
   -- "Что касается до меня, то въ полной мѣрѣ могу чувствовать цѣну, нашего избавленія," -- говорилъ Каммеръ-Юнкеръ: "я голодаю, какъ покойный медвѣдь, когда онъ до насъ добирался, я жажду, какъ верблюдъ въ пустынѣ, а кусокъ морскаго льду, который я съѣлъ въ отчаяніи, по отвратительному кисло-соленому я горькому вкусу, столь же мало мнѣ понравился, какъ фрикасе изъ бейнастріуга и гафкаля." --
   -- Богъ поможетъ намъ и въ этой нуждѣ, -- утѣшалъ его Асмундъ: въ лодкѣ я видѣлъ двѣ бочки, помогите мнѣ выкатить ихъ на ледъ, Господинъ Каммеръ-Юнкеръ!-- Сей готовъ былъ отринуть низкое для Датскаго дворянина предложеніе, но строгіи взглядъ дяди заставилъ его согласиться, и жалостно стоная, выкатилъ онъ съ Асмундомъ двѣ бочки, изъ коихъ первую немедленно разбили,
   -- "Только сухари? -- вскричалъ Каммеръ-Юнкеръ вздернувъ носъ.
   -- Глупецъ! вскричалъ Намѣстникъ: "ты пренебрегаешь тѣмъ, что въ нашемъ положеніи всего драгоцѣннѣе.-- Разжевывая жесткій корабельный сухарь, Гульденрингъ раскрылъ другую бочку.-- "Бланда!" -- вздохнулъ онъ, устремя глаза на небо: "этотъ жалкій напитокъ преслѣдуетъ меня даже до полюса." --
   -- Слава Богу! теперь мы обезпечены въ самыхъ необходимыхъ потребностяхъ!-- вскричалъ Торденскіольдъ, а племянникъ его, томимый жаждою, выпилъ цѣлый ковшъ бланды, и нашелъ ее превосходною.
   Асмугдъ, который о всѣхъ заботился и за всѣхъ дѣйствовалъ, побѣжалъ къ убитому медвѣдю, искусно снялъ съ него кожу, и высушилъ у огня. Потомъ покрылъ онъ ею бѣдную Дину, которая послѣ обморока впала въ благодѣтельный сонъ, и воткнувъ на острогу медвѣжью ногу, изжарилъ ее къ ужину.-- Будучи проникнута живительною теплотою, красавица открыла глаза, приподнялась въ прелестномъ безпорядкѣ изъ подъ косматаго одѣяла, бросила на Асмунда признательный взглядъ, и тихимъ голосомъ стала жаловаться на голодъ и жажду. Тутъ Асмундъ поднесъ ей сухарей и бланды, и сей скудный ужинъ показался ей роскошнымъ, изъ рукъ того человѣка, котораго она давно уже полюбила всѣмъ сердцемъ.
   "Ты насъ согрѣлъ, накормилъ и напоилъ, мой сынъ!" -- сказалъ растроганный Торденскіольдъ, "и тѣмъ вторично спасъ нашу жизнь. Я употреблю всѣ силы, чтобы достойно вознаградить столъ безкорыстное великодушіе." --
   Асмундъ, восхищенный отеческимъ ты, покрылъ руку старца пламенными поцѣлуями; Гульденрингъ мысленно пожималъ плечами, Дина съ тихимъ восторгомъ смотрѣла на сію сцену, которая казалась ей пророческимъ символомъ ея щастливой будущности.
   Солнце стало закатываться за ледяную равнину, и облило ее кровію. Воцарилась ночь; на плывучихъ ледяныхъ горахъ отражалось мерцаніе звѣздъ, затихъ ураганъ, и въ гордомъ спокойствіи тихо колыхалось море. Неутомимо поддерживаемый Амундомъ, на льду пылалъ большой огонь, около котораго всѣ уснули крѣпкимъ сномъ. Когда же, на востокѣ утренняя заря подняла свой багряный щитъ, нашихъ странниковъ, заброшенныхъ въ ледяную пустыню, ожидалъ уже сытный завтракъ, состряпанный руками Асмунда.
   -- "Все наше благосостояніе исчезнетъ вмѣстѣ съ добрымъ медвѣдемъ и бочкою сухарей," -- сказалъ Гульденрингъ, смотря на необозримое море, покрытое льдинами, среди коихъ не являлся ни одинъ спасительный корабль: -- "когда истощится нашъ запасъ, тогда увидимъ, что мы, Асмундъ, очень мало выиграли: ибо, вмѣсто скорой смерти въ водѣ, избрали медленную голодную смерть."-- Въ такой крайности мы съѣдимъ тебя перваго, какъ самаго безполезнаго, и самаго тягостнаго члена общества; -- сказалъ ему дядя, и шутя и досадуя: "ты похожъ на Мома, который тоже ничего не могъ самъ дѣлать, а дерзкимъ языкомъ только осуждалъ все богами созданное!-- Тутъ вдругъ изъ за ледяныхъ горъ показался другой китоловный корабль, и на крикъ Асмунда немедленно отправили оттуда шлюпку, съ которой наши странники благополучно прибыли къ Исландскому судну. Желаніе Королевскаго Намѣстника, чтобы отложили ловлю и немедленно перевезли его въ Бессастедеръ, Капитанъ вмѣнилъ себѣ за повелѣніе. Попутный вѣтеръ вздулъ паруса, радость о благополучно-перенесенныхъ опасностяхъ, и счастливомъ спасеніи, сокращала плаваніе. Дина, упоенная сладостными надеждами, была отмѣнно весела, ибо находилась подлѣ своего возлюбленнаго Асмунда. Благодарный дядя ея становился часъ отъ часу снисходительнѣе, а на плоскія остроты двоюроднаго братца не обращала она ни малѣйшаго вниманія. Черезъ нѣсколько дней корабль вошелъ въ гавань Гольмъ.
   По прибытіи Намѣстника въ Бессастедеръ, Дина рано пробудилась отъ громкаго шума на дворѣ замка. Въ испугѣ она вскочила, и ужаснулась страшнаго свѣта, который ярко, озарялъ ея комнату. Она бросилась къ окну, и съ громкимъ воплемъ отступила назадъ: восемь солнцевъ, образуя кругъ около девятаго, освѣщали восточное небо дикимъ, кровавымъ заревомъ.-- "...Горе намъ! это преставленіе свѣта!" -- вскричала въ испугѣ красавица, и спрятала лице въ подушки. Тутъ Анна отворила дверь, и вошелъ Намѣстникъ.
   "Я самъ пришелъ," -- сказалъ онъ: "чтобы успокоить тебя, касательно страннаго метеора, котораго безъ всякой причины боятся суевѣрные Исландцы, и который происходитъ единственно отъ физическаго свойства здѣшняго воздуха, отъ снѣга и близости сѣвернаго полюса. Гораздо ближе и ужаснѣе грозитъ намъ другая опасность, которой не видятъ сіи близорукіе. На высотѣ нашего острова крейсируетъ корабль, который, если меня не обманываетъ зрительная труба, по его строенію, почитаю за корсера изъ Варварійскихъ владѣній. Уже не первый разъ невѣрные нападаютъ на сей островъ. Для того-то я немедленно приказалъ привести цитадель гавани въ оборонительное положеніе и созвать всѣхъ островитянъ, способныхъ носить оружіе. Но гарнизонъ, который находится теперь въ моемъ-распоряженіи, малочисленъ, а жители разсѣяны по всему острову, и не скоро могутъ поспѣть на защиту отечества, а потому я очень опасаюсь, чтобъ непріятель не захватилъ Бессастедеръ. Сбирайся въ дорогу. На первый случай ты поѣдешь въ Скальгольтъ, къ моему старинному пріятелю, Епископу Торду Торлаксону." -- Тутъ съ гавани Гольма раздался громъ пушекъ.-- "Морскіе разбойники пристали къ берегу!" -- вопилъ народъ на дворѣ, и Acмундъ задыхаясь, вбѣжалъ въ комнату,-- "Пираты сдѣлали высадку!" вскричалъ онъ въ дикомъ отчаяніи: -- "у нихъ три фрегата; всякая оборона тутъ безполезна; цитадель гавани уже взята приступомъ; смерть, или позорное рабство -- ваша неизбѣжная участь, если вы немедленно не спасетесь. Лошади ваши уже осѣдланы. Ради Бога не медлите, одна потерянная минута монетъ повергнутъ васъ въ погибель." --
   -- Я снова ввѣряю тебѣ мою племянницу, -- сказалъ Торденскіольдъ: вези ее въ сопровожденіе твоей матери въ Скальгольтъ.--
   -- "Нѣтъ, не въ Скальгольтъ, и тамъ вы не будете въ безопасности!" -- вскричалъ Асмундъ: -- "но я знаю другое убѣжище, гдѣ васъ Пираты не найдутъ. Пойдемте, Господинъ Намѣстникъ!"
   -- Что ты мнѣ предлагаешь?-- сказалъ Намѣстникъ съ негодованіемъ: Король ввѣрилъ мнѣ островъ, и какъ добрый пастырь, я обязанъ беречь мою паству. Одинъ только наемникъ покидаетъ овецъ, когда волкъ ворвался въ стадо. Я останусь тутъ, буду защищать, буду спасать, сколько въ моихъ силахъ, а тебѣ приказываю немедленно отправиться съ Диною.-- Еще разъ молодой человѣкъ хотѣлъ-было убѣдить Намѣстника, но суровый взоръ сего старца велѣлъ ему удалиться. Съ глубокимъ вздохомъ онъ покорился его волѣ; со слезами на глазахъ, пошли за нимъ Дина и Анна къ лошадямъ, которыя уже стояли на дворѣ подъ надзоромъ Біарна. Отъѣзжая, они еще видѣли, какъ сбѣгались къ Намѣстнику изъ ближайшихъ окрестностей Бёссастедера люди, вооруженные острогами и рогатинами; немногіе имѣли огнестрѣльное оружіе. Страшно отзывались вдали радостные вопли побѣдоносныхъ Пиратовъ. Біарнъ и Асмундъ понуждали лошадей, и вскорѣ Бессастедеръ скрылся изъ виду. Когда они отъѣхали мили двѣ, Дина сказала: "это не дорога въ Скальгольмъ, куда вамъ дядя приказалъ отвезти меня; Скальгольмъ лежитъ къ востоку, а мы ѣдемъ къ сѣверу въ Тингваллу." --
   -- Сохрани, Боже! чтобы я васъ повезъ въ Скальгольмъ, -- отвѣчалъ Асмундъ: это значило бы броситься прямо къ тигру въ когти! туда уже отправилась шайка разбойниковъ.--
   -- "Не слышите ли вы за нами конскаго топота?" -- боязливо спросила Анна, которая едва держалась на сѣдлѣ.
   -- Точно такъ!-- отвѣчалъ Біарнъ; -- и если не ошибаюсь, то это скачетъ Господинъ Каммеръ-Юнкеръ, спасающій свою драгоцѣнную жизнь.--
   -- "Бессастедеръ взятъ, и все потеряно!" -- простоналъ Гульденрингъ прискакавъ во весь опоръ.
   -- Гдѣ же оставили вы дядю, братецъ?-- спросила Дина, ужаснувшись.
   -- "Онъ взятъ въ плѣнъ разбойниками!" -- отвѣчалъ Каммеръ-Юнкеръ, отирая съ лица крупныя капли пота.
   -- И вы могли покинутъ престарѣлаго дядю? стыдитесь молодой человѣкъ!-- вскричалъ Біарнъ. Дина громко зарыдала; Асмундъ, борясь между обязанностью и любовію, остановилъ свою лошадь. Въ эту минуту, съ сѣвера торжественно загремѣла Исландская военная пѣснями на встрѣчу къ нашимъ странникамъ мчался сильный отрядъ конницы, вооpженной пиками. Это была конная дружина западной части острова. При первомъ извѣстіи объ опасности, угрожавшей Намѣстнику, она, будучи воспламенѣна священнымъ чувствомъ признательности за недавно-полученныя благодѣянія, немедленно отправилась въ походъ, горя нетерпѣніемъ сразиться съ хищными варварами. -- "Васъ самъ Богъ посылаетъ!" -- вскричалъ Асмундъ въ восторгѣ; теперь все пойдетъ на ладъ.-- "Тебѣ, Біарнъ, ввѣряю дѣвицу Дину и мою престарѣлую матъ. Веди ихъ къ горѣ Гайтландіокулю, въ Граунскую пещеру, влѣво отъ дороги, и жди меня тамъ; я скоро возвращуся." -- Что вы хотите дѣлать, Асмундъ?-- спросила Дина, бросивъ на него взоръ, исполненный любви и страха.
   -- "Хочу погибнуть или спасти вашего дядю, и доказать ему, что заслуживаю сію руку, хотя онъ и рѣшительно мнѣ въ томъ откажетъ," -- вскричалъ великодушный молодой человѣкъ въ пламенномъ восторгъ, ударивъ себя въ грудь копьемъ.-- "За мною, Ландманны и Ратники!-- Отецъ Торденскіольдъ, да будетъ нашимъ лозунговъ!" Отецъ Торденскіольдъ!-- громко повторили сотни голосовъ, и храбрая дружина, подъ начальствомъ юнаго героя, какъ будто на крылахъ бури, помчалась по Бессастедерской дорогѣ.
   "Клянусь бородою," -- сказалъ Біарнъ, когда наши странники отправились въ дальнѣйшій путь: "вотъ молодой рыцарь, во всемъ сходный съ рыцарями, описанными въ древнихъ Исландскихъ преданіяхъ. Мало найдется такихъ въ нашемъ изнѣженномъ вѣкѣ. И вы, мой высокородный Каммеръ-Юнкеръ, служите этому разительнымъ примѣромъ. Я на вашемъ мѣстѣ возвратился бы съ дружиною, чтобы снасти дядю, но вы преспокойно ѣдете къ Сѣверу, между тѣмъ, какъ на Югѣ мечамъ и копьямъ будетъ довольно работы." --
   -- Я обязанъ сопровождать и оборонять Дину; -- сказалъ покраснѣвъ отъ стыда Гульденрингъ.
   "Я уже находилась подъ надежною защитою, прежде, нежели вы къ намъ пожаловали;" -- съ упрекомъ возразила Дина: -- "на вашу же храбрость не слишкомъ можно положиться, (я это знаю изъ опыта." -- И вдругъ, боязливо указывая на Юго-Востокъ, она спросила, что значитъ густой дымъ, который тамъ столпомъ воздымается къ небу?
   -- Боже милосердый, это пожаръ въ Скалъгольтѣ!-- возопила Анна: вѣрно тамъ свирѣпствуютъ Пираты.--
   -- "Вотъ уже вторично обязана я Асмунду спасеніемъ жизни!" -- сказала Дина съ жаромъ: "чѣмъ отплачу ему за такія благодѣянія?"
   -- Вамъ не трудно будетъ съ нимъ расплатиться, если только захотите, -- сказалъ усмѣхаясь Біарнъ, и повернулъ вправо къ Сѣверо-Востоку, гдѣ вдали ледяный колоссъ, Гайтландіокуль, возносилъ свой алмазный куполъ надъ облаками, на коихъ онъ, казалось, плавалъ какъ въ Океанѣ. Внезапно съ ужаснымъ грохотомъ земля задрожала подъ ихъ стопами. Испуганныя лошади, храпя, становились на дыбы; наши путешественники, объятые страхомъ, поглядывали другъ на друга.-- Вслѣдъ за симъ ужасный трескъ, какъ пушечный громъ грянулъ съ ледянаго исполина.
   -- Это голосъ Іокуля: онъ треснулъ!-- вскричалъ съ ужасомъ Біарнъ, быстро сорвалъ съ головы шляпу, и молясь, сложилъ руки.
   "Что значитъ этотъ страшный грохотъ?" -- спросила Дина, и старушка дрожа, объяснила ей, что ледяная вершина горы, взорванная внутреннимъ огнемъ, по всѣмъ примѣтамъ предвѣщаетъ скорое изверженіе.-- Въ ту самую минуту изъ жерла вознесся широкій столпъ огня и дыма. Вмѣстѣ съ нимъ изъ разинутой пасти вылетали по всѣмъ направленіямъ страшныя молніи, пылающіе шары и огромные камни. Съ вершины горы устремился огненный потокъ, который, достигнувъ подошвы, медленно одѣтый тусклымъ пламенемъ и дымомъ, потянулся по землѣ., и являлъ свое пагубное дѣйствіе только тѣмъ, что ярко вспыхивалъ, какъ скоро прикасался къ какому нибудь сельскому домику, и вмигъ разрушалъ его своимъ губительнымъ дыханіемъ. Дина, объятая ужасомъ, сидѣла неподвижно, на лошади, какъ прекрасная мраморная статуя, а бѣдный Гульденрингъ готовъ былъ упасть въ обморокъ. Но вскорѣ пламя кратера перестало свирѣпствовать; подземные громы умолкли и Біарнь сказалъ: я предчувствовалъ, что изверженіе не будетъ продолжительно, ибо оно было слишкомъ сильно. Теперь намъ нечего опасаться, и мы смѣло можемъ продолжать путешествіе. "Конечно!" -- спокойно отвѣчала Дина: "позади насъ Пираты, впереди огнедышущая гора, лучше предать себя въ руки Божіи, нежели попасть людямъ въ руки." -- При сихъ словахъ она, бодро пришпоривъ своего маленькаго Исландскаго иноходца, быстро помчалась впередъ, такъ, что другіе съ трудомъ могли поспѣвать за нею. Вскорѣ, воздухъ сдѣлался нестерпимо знойнымъ отъ близости лавы, которая, дымясь, прокрадывалась поперегъ дороги, по коей имъ надлежало ѣхать. По совѣту Біарна, они поворотили на лѣво, и наконецъ достигли Гайтландіокуля, у подошвы коего увидѣли огромную пещеру.
   "Вотъ надежное убѣжище для дѣвицы Дины, пока рѣшится наша участь; -- у сказалъ Біарнъ; и всѣ вошли въ пещеру, за нѣсколько тысящелѣтій, можетъ быть, созданную лавою. Стѣны и своды состояли изъ растопленной массы, которая, блистая въ самыхъ яркихъ краскахъ, великолѣпно сверкала красными, лазурными, желтыми и темносиними минералами. Серебристый ключъ вытекалъ изъ глубины пещеры между пемзовыхъ обломковъ, обростшихъ мохомъ, на сихъ обломкахъ расположились наши усталые путешественники.
   

8.

   -- "Кто дерзнулъ нарушишь мое уединеніе?" -- грозно раздался пронзительный голосъ изъ внутренности пещеры, и въ глубинѣ показался страшный человѣческій образъ. Старецъ, одѣтый въ бѣлую медвѣжью кожу, съ глубокими морщинами на блѣдномъ лицѣ, и съ длинною сѣдою бородою, опираясь о рогатину, гордою поступью приближился, и сверкающимъ взоромъ окинулъ путешественниковъ. Дамы громко вскрикнули, Гульденрингъ однимъ быстрымъ прыжкомъ бросился вонъ изъ пещеры, одинъ только Біарнь не оробѣлъ, и прибѣгнувъ къ гостепріимству пустынника, просилъ его, не отказать племянницѣ Королевскаго Намѣстника въ ночлегѣ и подкрѣпленіи отъ тягостнаго путешестигя. Тутъ страшный старецъ устремилъ взоръ свой на красавицу, и какъ бы тронутый ея Ангельскою миловидностію, сказалъ смягченнымъ голосомъ: "жестокосердые люди хотя и не заслужили, чтобы я оказалъ имъ какую нибудь милость, но сія дѣвица, въ чертахъ коей сіяетъ еще въ лучезарномъ блескѣ печать Божественной невинности, говоритъ сильно моему охладѣвшему сердцу. Не безпокойтесь," продолжалъ онъ, подавая ей изсохшую, смуглую руку: "все, что у меня есть, къ вашимъ услугамъ." -- При сихъ словахъ, онъ вошелъ во внутренность пещеры, и вскорѣ принесъ въ деревянныхъ сосудахъ хлѣбъ изъ горныхъ травъ и корисиры, сушеной рыбы, и напитокъ, сваренный изъ листьевъ Гальта-Соллига. Голодный Каммеръ-Юнкеръ первый бросился на роскошный ужинъ; но онъ и жевалъ и безпрестанно ворчалъ сквозь зубы, что опять принужденъ разыгрывать новую Варіацію нестерпимой темы объ Исландскомъ столѣ. Дина съѣла ломоть хлѣба и взоромъ поблагодарила угрюмаго хозяина; Анна спросила его, не должно ли опасаться вторичнаго изверженія Гайтландіокуля?-- На сей разъ не безпокойтесь, -- отвѣтствовалъ онъ съ дико-пламеннымъ взоромъ: "утроба моей родимой горы сильно отощала; ей потребны цѣлые мѣсяцы, чтобы снова оправиться. Но если надежда меня не обманетъ, и Всевышній услышитъ мою теплую молитву: то первый Громъ Гайтланда будетъ сигналомъ къ совершенному разрушенію этой безобразной груды утесовъ, которую гнѣвная десница Божія выбросила изъ Океана, чтобы на землѣ показать человѣку образчикъ ада." -- Боже насъ сохрани! какія безбожныя слова изрыгаютъ уста твои, старикъ!-- вскричала Анна, а Біарнъ сказалъ: "къ счастію нашего добраго острова, Господь Богъ не исполнитъ вашей молитвы, которую можно назвать преступною. На утесистой основѣ, непоколебимо твердой, созданной для вѣчности, покоится Гренландія, она будетъ существовать и зеленѣть и процвѣтать, и люди и животныя на ней будутъ наслаждаться жизнію, когда мои и твои кости истлѣютъ." -- Ты очень велемудро витійствуешь, дружокъ! отвѣтствовалъ пустынникъ, насмѣшливо улыбаясь: "ты можетъ быть часто странствовалъ по острову, но при всемъ томъ просмотрѣлъ зародышъ разрушенія, который носитъ онъ въ своихъ нѣдрахъ. Посмотри на безчисленные волканы, наполняющіе обитаемую землю пепломъ, каменьями, лавою и свирѣпыми потоками разстаявшаго снѣга. Припомни частыя землетрясенія, взрывы, обрывъ утесовъ и лавинъ, послушай со мною въ моемъ уединеніи свирѣпый грохотъ неизвѣстныхъ тебѣ огнедышущихъ горъ во внутренности острова, куда отъ начала міра не заходилъ еще ни одинъ человѣкъ; прими въ уваженіе ежегодно увеличивающіяся громады ледяныхъ Горъ и ледяныхъ равнинъ, коими все болѣе и болѣе стѣсняется часть острова людьми обитаемая, и ты съ ужасомъ выведешь то же самое заключеніе, которое вывожу я съ восторгомъ; т. е., что скорая погибель сей несчастной страны неизбѣжна, и что одно только подлежитъ сомнѣнію: въ ледъ ли она вся превратится, или разрушится отъ подземнаго огня, пожирающаго твердыню ея основы?-- "У этого человѣка ужасное краснорѣчіе!" -- сказала Дина.-- "И чѣмъ болѣе въ него всматриваюсь," -- замѣтилъ Біарнъ: "тѣмъ знакомѣе становятся мнѣ черты его. Если отнять бороду и косматую медвѣжью одежду, то мнѣ кажется, какъ будто я уже видалъ сего оратора на церковной каѳедрѣ."
   -- Ей, ей! это несчастный Гельге Ольсонъ!-- вскричала Анна.
   Тутъ исказились черты старца въ ярости сумашествія. Грозно взмахнувъ копьемъ, подошелъ онъ къ Аннѣ, и закричалъ охриплымъ голосомъ: "осмѣлься еще разъ назвать меня симъ именемъ, злая вѣдьма! я не Гельге Ольсонь: онъ лежитъ на глубокомъ днѣ сѣрнаго озера Миватна, въ которое низвергло его отчаяніе въ ту пору, когда жестокій приговоръ его судей, за человѣческую слабость, выбросилъ его изъ среды человѣческаго общества. Я пустынникъ-Гайтландіокуля, и не ношу никакого имени до того дня, въ который мои судьи должны возвратить мнѣ мое честное имя. Но кто здѣсь еще разъ назоветъ меня симъ злополучнымъ именемъ, того поражу симъ копьемъ въ сердце, и жерло Гайтланда сдѣлается его могилою." -- Произнесши сіи слова, онъ съ пронзительнымъ воемъ бросился во внутренность пещеры, куда за нимъ слѣдовать никто не имѣлъ ни малѣйшей охоты. Содрогаясь, вышла Дина изъ грота и спросила Біарна, кто этотъ несчастливецъ?--
   -- Онъ былъ Евангелическимъ Пасторомъ, въ Исландіи,-- отвѣтствовалъ онъ съ горестію: человѣкъ добрый и весьма ученый. Но преступная любовь къ одной бѣдной дѣвушкѣ его погубила. Онъ потерялъ мѣсто, и пропалъ безъ вѣсти.
   "Онъ тяжкій грѣшникъ," -- сказала набожная Анна: "но и тяжко наказанъ; да простить его милосердіе Божіе!' --
   -- Я попрошу дядюшку за него вступиться, пусть сей жалкій человѣкъ, еще здѣсь на землѣ, будучи осыпанъ ласками и благоволеніемъ своихъ ближнихъ, узналъ милосердіе Божіе, -- сказала Дана, и на свѣтлыхъ глазахъ ея навернулись крупныя слезы.
   Тутъ Гульденрингъ закричалъ имъ съ возвышенія, съ котораго обозрѣвалъ окрестности, что какой-то всадникъ скачетъ къ пещерѣ.
   -- "Это вѣрно Асмундъ!"-- вскричала красавица, съ горячностію простирая къ нему объятія.-- И во весь опоръ примчался всадникъ; усталый конь его замертво грянулся на землю. Асмундъ съ трудомъ поднялся; покрытый потомъ и пылью, утомленный скорою ѣздою и потерею крови, изъ широкой раны на головѣ, онъ подошелъ къ своей возлюбленной, и сказавъ: вашъ дядя спасенъ!-- безъ чувствъ упалъ къ ногамъ ея.-- Дина, въ одно и то же время, обуреваемая страхомъ, надеждою, горестью и радостью, сѣла подлѣ Асмунда, положила къ себѣ на колѣни его голову, и слезами своими и водою изъ ближайшаго потока омыла ему окровавленное лице. Тутъ Асмундъ открылъ глаза, и Дина, не владѣя уже болѣе своимъ сердцемъ, только что хотѣла прижать его къ своей нѣжной, волнующейся груди, какъ Біарнъ и Анна подошли съ суровымъ видомъ, Гульденрингъ съ сардоническою усмѣшкою, и просили его разсказать, чѣмъ кончились дѣла къ Бессастедерѣ?
   -- "Замокъ уже покинутъ былъ Пиратами, когда я прибылъ съ конною дружиною," -- началъ разсказывать Асмундь: "трупы разбойниковъ и нашихъ храбрыхъ воиновъ лежали на дворѣ замка. Вдали пылалъ Скальгольтъ, и по дорогѣ, ведущей къ гавани Гольму, раздавались вопли смятенія. Туда мы помчались, и вскорѣ завидѣли разбойничью шайку, которая съ плѣнными, скотомъ и похищенными вещами, тянулась длиннымъ караваномъ къ газани, гдѣ корабли ихъ стояли на якорѣ. Далеко узналъ я вашего дядю, котораго вмѣстѣ съ другими плѣнниками влекли въ оковахъ. Тутъ-то, съ крикомъ: Отецъ Торденскіольдъ! помчался я къ непріятелю. Отецъ Торденскіольдъ!-- повторили ратники нашей дружины, и съ копьями на перевѣсъ, ударили мы на шайку, окружавшую плѣнныхъ. Ужасъ внезапнаго нападенія облегчилъ намъ побѣду. Кто изъ варваровъ не убитъ, тотъ убѣжалъ на корабли, которые вскорѣ пропали изъ виду. Вмѣстѣ съ вашимъ дядею, всѣ наши соотечественники спасены отъ постыднаго рабства, ихъ ожидавшаго." -- Милый Асмундъ!-- вскричала Дина съ восторгомъ: чѣмъ возблагодарю я васъ, чѣмъ дядюшка заплатитъ тебѣ за все добро, намъ оказанное?
   -- "Оставьте это!" -- отвѣчалъ Асмундь съ подавленнымъ вздохомъ:-- клянусь, что презираю всѣ сокровища міра; не за золото я подвергалъ свою жизнь опасности. Но пора -- позаботиться о вашемъ ночлегѣ; солнце уже закатывается; о возвратномъ же пути не льзя и подумать." --
   -- Ради Бога, не оставляйте насъ ночевать въ этой темной пещерѣ; здѣсь живетъ бѣшеный пустынникъ, умоляла его робкая Дина.
   -- Часто высшая рука сквозь тьму ночную ведетъ насъ къ свѣту, -- сказалъ Acмундъ: "я познакомился съ этимъ жалкимъ старцемъ во время моихъ охотничьихъ странствованій. Сей несчастливецъ кроткаго нрава; онъ поведетъ васъ въ такое мѣсто, гдѣ вы охотно будете ночевать. Ты, Біарнъ, съ Г. Каммеръ-Юнкеромъ останешься въ пещерѣ, и дождешься нашего возвращенія.--
   "Покорнѣйше благодарю за пріятную ночь, хоторую вы намъ готовите, и за ласковаго хозяина сей подземной гостинницы," -- вскричалъ Гульденрингъ съ досадою; по большинству голосовъ, я долженъ на все согласиться. И дамы, въ сопровожденіи Асмунда, вошли въ пещеру. На кликъ его: здѣсь Асмундъ!-- пустынникъ вышелъ изъ мрака.-- Веди насъ въ Аредаль, мой другъ!-- просилъ его Асмундъ, мы хотимъ тамъ ночевать. Двумъ остающимся здѣсь мущинамъ, отведи ночлегъ въ передней твоего подземнаго жилища.
   -- "Неохотно это дѣлаю," -- отвѣтствовалъ старецъ: но ты впервые, и словомъ и дѣломъ, пролилъ утѣшеніе въ мою растерзанную душу. Тебѣ ни въ чемъ не могу отказать." При сихъ словахъ, онъ схватилъ старушку за руку, и почти насильно потащилъ ее во мракъ пещеры; Асмундъ послѣдовалъ за ними, ведя Дину. Медленно, по сводамъ изъ капельника, сквозь пещеры изъ лавы, сквозь тѣсныя ущелія, извивалась узкая тропинка, пока странникамъ наконецъ показался дневный свѣтъ въ концѣ длиннаго перехода.--
   "Мы пришли на мѣсто," -- сказалъ пустынникъ: "но ввести туда я васъ не смѣю. Кара небесная еще не минула: я далъ обѣтъ, до тѣхъ поръ не вступать въ рай, васъ ожидающій, до тѣхъ поръ у отверстыхъ вратъ его бороться со всѣми нуждами, пока увѣрюсь, что простилъ меня Отецъ Всевышній. Одно только чистое, непорочное сердце способно къ пріятію радостей, ниспосылаемыхъ ему Творцемъ милосердымъ." -- Сказавъ сіе, онъ со слезами на глазахъ пошелъ назадъ въ свою пещеру; Асмундъ повелъ Дину и мать свою изъ перехода въ открытое мѣсто. Безмолвные отъ изумленія, взирали они на сіе новое чудо Природы. Огражденная со всѣхъ сторонъ высокими утесами, надъ коими господствовавъ дымящійся Гайтландіокуль, простиралась передъ ними прелестная долина. Здѣсь не вѣялъ суровый вѣтеръ сѣвера, воздухъ, какъ будто, перелетный изъ странъ полуденныхъ, нѣжно лобызалъ щочки красавицы Дины; земля, согрѣваемая вѣчнымъ подземнымъ огнемъ, украшалась тысячами цвѣтовъ, свойственныхъ только счастливому Югу. Облитыя золотомъ и пурпуромъ вечерней зари, густозеленыя деревья въ роскошной красотѣ предлагали имъ цвѣты и плоды. Чувства Дины сладостно купались въ морѣ благоуханій; внѣ себя отъ неизъяснимаго восторга, она припала къ груди Асмунда. Но сей, по краткой, жестокой борьбѣ съ самимъ собою, нѣжно освободился изъ ея объятій, и сказалъ: "рай со всѣми плодами своими здѣсь, но сохрани меня Боже, чтобы я сдѣлался змѣемъ-искусителемъ, отъ котораго нѣкогда васъ предостерегалъ вашъ дядя." -- Потомъ онъ повелъ ее въ красивый гротъ, въ концѣ долины.-- "Это мѣсто избралъ я ночлегомъ для васъ и моей матушки," -- продолжалъ онъ; "отдохните здѣсь отъ тягостной дороги, и будьте спокойны: я буду оберегать вашъ сонъ." -- Еще разъ прижалъ онъ горящія уста свои къ нѣжной ручкѣ возлюбленной, и потомъ исчезъ между деревьями. Долго, смотрѣла Дина вслѣдъ за нимъ, и въ глубокой думѣ опустилась на постелю изъ мягкаго моха, и между тѣмъ, какъ нѣжный соловей оглашалъ долину своими звонкими трелями, крѣпкій, сладостный сонъ, разсыпалъ на нее свои усыпительныя зерна.
   Съ первыми лучами солнца, которые, выглядывая изъ за ледяныхъ горъ, озарили долину, проснулась красавица, и въ прохладной сѣни древесной пошла отыскивать своего любезнаго. Вскорѣ она нашла его, закраснѣлась, и сердце забилось радостнымъ трепетомъ. Асмундъ! сказала она, стыдливо потупя глаза, я должна открыться тебѣ въ томъ, на что вчера уже я твердо рѣшилась. Ты любишь меня; мое сердце горитъ къ тебѣ тѣмъ же пламенемъ: ты это давно знаешь. Только съ тобою могу я быть счастлива, только со мною ты можешь быть счастливъ. Въ разлукѣ мы оба должны отказаться отъ радостей цвѣтущей жизни. Я знаю своего дядю. Хотя у него сердце доброе, чувствительное, но, при непоколебимой твердости характера, онъ гордится своимъ знаменитымъ родомъ и высокимъ саномъ. И хотя онъ въ полной мѣрѣ чувствуетъ, сколько тебѣ обязанъ, но никогда не рѣшится соединить меня съ тобою узами брака. Но я рѣшилась, я не хочу предразсудкамъ его жертвовать моимъ счастіемъ. Кратковременные, но жестокіе опыты укрѣпили мою робкую душу, и для полученія всего, готова на все отважиться. Я на всегда остаюсь въ этой долинѣ съ тобою и твоею матерью. Пустынникъ освятитъ союзъ нашихъ сердецъ. Я хочу умереть для дяди, и, такъ называемаго, большаго свѣта. Легко заградить входъ въ сію пещеру. Насъ будутъ долго тщетно искать, потомъ оплакивать, наконецъ насъ забудутъ, а на пеплѣ этаго забвенія, пышно расцвѣтутъ розы нашего супружескаго счастія. Дай мнѣ руку, Асмундъ, на вѣчный союзъ, и пойдемъ теперь къ твоей матери, дабы у ногъ ея испросить родительское благословеніе." --
   "Нѣтъ, моя милая!-- отвѣчалъ Асмундъ: мнѣ трудно покориться обязанности, но я радуюсь, что чувствую въ себѣ довольно къ тому силы. Вашъ дядюшка имѣетъ надъ вами власть и права родительскія. Именемъ нашего Короля, которому мы присягнули въ вѣрности, онъ верховный Правитель нашего отечества, и сверѣхъ того, онъ ввѣрилъ]васъ моему попеченію: вотъ три важныя причины, чтобъ заставить меня не сдѣлаться въ глазахъ его измѣнникомъ, и отказаться отъ блаженства, которое и безъ того было бы слишкомъ велико для меня, ничтожнаго человѣка. Я сегодня еще отвезу васъ обратно въ Бессастедеръ. Предоставимъ остальное Провидѣнію. Оно съ свѣтозарныхъ Небесъ своихъ яснѣе видитъ, что нужно къ нашему спокойствію, нежели мы, бѣдные странники земли, омраченные туманомъ страстей. И если мнѣ свыше не суждено, сдѣлаться причастнымъ сему блаженству; то меня будетъ утѣшать и подкрѣплять воспоминаніе о томъ, что я добровольно отъ него отрекся, и внялъ голосу совѣсти....
   -- Благородный человѣкъ!-- вскричалъ Торденскіольдъ, который, самъ пріѣхавъ за Диною, и будучи проводникомъ приведенъ въ долину, подслушалъ ихъ разговоръ: благородный человѣкъ! и еслибъ я дѣйствительно былъ тотъ гордый Вельможа, какимъ меня описываетъ моя безразсудная племянница, чтожь я могу имѣть противъ тебя, который славится не предками,-- а добродѣтелію, не титлами и орденами,-- а подвигами мужества и самоотверженія.-- "Отецъ Topденскіольдь!" -- воскликнулъ ты, когда летѣлъ спасать меня. Я хочу заслужить себѣ сіе священное имя. Ты любишь Дину. Прими ее изъ рукъ моихъ вмѣстѣ съ моимъ благословеніемъ!-- Восхищенные любовники бросились на шею старца. Гульденрингъ въ досадѣ закусилъ нижнюю губу. Анна и Біарнъ отирали съ глазъ своихъ слезы радости, а несчастливецъ-пустынникъ, стоя у входа своей утесистой обители, въ глубокой думѣ разсматривалъ, живописную группу, и наконецъ, какъ бы, забывъ свои страданія, вскричалъ съ восторгомъ: "Господь Богъ милосердъ! Онъ даровалъ мнѣ счастливый день." --
   Три мѣсяца спустя послѣ того, какъ Гульденрингъ съ торжественнымъ обѣтомъ никогда не возвращаться въ Исландію, отплылъ обратно въ Данію, Епископъ Торлаксонъ, въ старинномъ соборѣ Скальгольтскомъ, обвѣнчалъ Дину и Асмунда, котораго Король Датскій, въ награду за его подвиги, наименовалъ Ландфохтомъ (областнымъ Начальникомъ) Исландіи и кавалеромъ Ордена Данеброга. Ассистентомъ Епископа при совершеніи священнаго обряда былъ Тельге Ольсонъ; сей страдалецъ, по предстательству Намѣстника, во уваженіе его прежнихъ заслугъ, искренняго раскаянія и многолѣтняго, добровольнаго заточенія, прощенъ и опредѣленъ Пасторомъ въ Стаду. Анна молясь, устремила признательный взоръ на небо; Торденскіольдъ ласково подалъ руку честному. штурману Тирсклингуру, который поблагодарилъ его чистосердечнымъ пожатіемъ, искренно радуясь, что онъ, управляя рулемъ, черезъ море привезъ единственному сыну блескъ и счастіе жизни. По совершеніи бракосочетанія, старецъ съ улыбкою шепнулъ молодой супругѣ на ухо: не правду ли я вамъ говорилъ? познакомтесь только съ моимъ прекраснымъ отечествомъ, вы послѣ не захотите съ нимъ разстаться.--
   "Любовь, могучая волшебница!" -- отвѣчала Дина, и напечатлѣла пламенный поцѣлуй на устахъ счастливца Асмунда.

Съ Нѣм. В. Tuло.

-----

Взято изъ No. I, II, III, IV, V, VI, VII, VIII Военно-Литературнаго Журнала Славянинъ.

   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru