Виппер Роберт Юрьевич
Церковь и государство в Женеве XVI века в эпоху кальвинизма

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Церковь и государство въ Женевѣ XVI вѣка въ эпоху кальвинизма *).

*) Вступительная рѣчь передъ диспутомъ въ Московскомъ университетѣ.

   Выступая съ книгой, посвященной исторіи политическихъ и церковныхъ теорій эпохи реформаціи въ связи съ развитіемъ одновременныхъ политическихъ и церковныхъ формъ, я постараюсь въ немногихъ словахъ объяснить, какъ понималъ я свою задачу, какихъ пріемовъ держался въ своемъ изслѣдованіи и къ какимъ главнымъ выводамъ я пришелъ.
   Существующія работы въ области исторіи политическихъ идей отличаются по большей части одностороннимъ характеромъ: въ нихъ обыкновенно изученіе ограничивается главными представителями или родоначальниками оригинальныхъ теорій, причемъ остаются въ пренебреженіи промежуточныя и подготовительныя эпохи, а, съ другой стороны, теоріи часто отрываются отъ почвы, на которой онѣ развивались, отъ условій, которыя ихъ опредѣляли, какъ будто бы движеніе теоріи совершалось въ умственной средѣ, отвлеченной отъ соприкосновенія съ дѣйствительностью. При такой постановкѣ изученія изслѣдователь естественно склоненъ разсматривать политическія идеи не столько какъ продуктъ настроенія, потребностей извѣстнаго общества, сколько какъ созидающій или разлагающій факторъ, цѣликомъ опредѣлившій новыя формы жизни. Какъ ни законенъ самъ по себѣ вопросъ о вліяніи идей въ качествѣ дѣятельнаго фактора, но разъ остается неизвѣстной воспринимающая среда или разъ она предполагается только въ видѣ организуемаго матеріала, никогда нельзя опредѣлить ни дѣйствительной силы извѣстнаго направленія политической мысли, ни причинъ его видоизмѣненія.
   Этими соображеніями руководился я въ выборѣ темы своей работы и въ обработкѣ ея. Кальвинъ и кальвинизмъ XVI в., какъ и вообще реформація въ теченіе перваго своего столѣтія, не выдвинули оригинальныхъ политическихъ принциповъ. Крупные новаторы въ области политическихъ теорій стоятъ раньше или позже этой эпохи: Марсилій Падуанскій, Макіавель, съ одной стороны, съ другой -- Бодэнъ, Альтгузій, Гуго Гроцій, Мильтонъ. Ни идея народовластія, ни теорія договора и вытекающихъ изъ него конституціонныхъ ограниченій, ни ученіе о раздѣленіи церкви и государства, которыя ложатся въ основу новыхъ государственно-правовыхъ системъ съ XVII в., не возникли въ XVI в., а относятся къ временамъ болѣе раннимъ, предшествующимъ реформаціи. Въ своихъ оффиціальныхъ, такъ сказать, положеніяхъ кальвинизмъ вначалѣ даже отступаетъ отъ болѣе радикальныхъ политическихъ принциповъ, выставлявшихся ранѣе. Но настойчивость его церковной программы, въ связи съ условіями борьбы, выработала въ немъ такую послѣдовательность сопротивленія, его политическая боевая организація, копируя церковную, настолько прониклась началами самоуправленія, общественнаго контроля, представительства интересовъ, что эта практическая традиція, производившая сильное впечатлѣніе на общество, послужила несомнѣнною и крѣпкою основой для послѣдующихъ теорій. Поэтому ученіе и организація кальвинизма XVI в., достигающія своего наиболѣе яркаго выраженія въ школѣ такъ называемыхъ "монархомаховъ", т.-е. борцовъ противъ монархіи въ эпоху религіозныхъ войнъ во Франціи, является важною подготовительною ступенью къ демократическимъ, конституціоннымъ, федеративнымъ теоріямъ и практическимъ попыткамъ XVII и XVIII вв.
   Изучить эту промежуточную пору, когда политическая жизнь и мысль изъ круга господства церковнаго абсолютизма переходитъ въ рамки политическаго абсолютизма, изучить характеръ и развитіе того элемента, который представлялъ собою въ значительной мѣрѣ продолженіе средневѣковыхъ церковныхъ тенденцій, но, вслѣдствіе столкновенія съ притязаніями ростущей свѣтской власти, сталъ однимъ изъ важныхъ рычаговъ освободительнаго движенія, выдвинувши постепенно права личности и права народа,-- вотъ общая цѣль, какую я себѣ ставилъ.
   Въ моей работѣ заключается первая, такъ сказать, большая глава, разсматривающая кальвинизмъ XVI вѣка въ Женевѣ, кальвинизмъ на его первоначальной почвѣ, сравнительно очень узкой, но получающей огромное значеніе въ виду той пропаганды, которая направлялась отсюда, въ виду образцоваго характера, который пріобрѣла женевская община. Здѣсь уже дебатируются и рѣшаются важные церковно-политическіе вопросы, хотя имъ и не всегда придается широкій принципіальный характеръ.
   При изученіи женевскаго кальвинизма выдвигается вопросъ объ отношеніи церкви и государства, какъ наиболѣе существенный. Это заставляетъ съ особеннымъ вниманіемъ отнестись къ теоріи церкви Кальвина и къ церковной организаціи въ Женевѣ. Съ другой стороны, въ Женевѣ интересно наблюдать первые политическіе шаги кальвинизма, его отношеніе къ различнымъ формамъ и пріемамъ свѣтской политики. Въ результатѣ изученія для меня опредѣлились ясно два основные факта: 1) что кальвинизмъ не былъ церковною и политическою системой, принесенною въ Женеву въ законченномъ видѣ извнѣ, что онъ началъ опредѣленно формпророваться именно на женевской почвѣ подъ вліяніемъ какъ благопріятныхъ, такъ и враждебныхъ условій; 2) что воздѣйствіе его на церковные и политическіе порядки Женевы не было безусловнымъ, поглощающимъ.
   Эти слишкомъ общіе выводы я намѣренъ иллюстрировать рядомъ болѣе детальныхъ замѣчаній.
   Въ мнѣніяхъ о личности Кальвина никогда не было значительныхъ разногласій, и характеръ этотъ, крупный, но не сложный, былъ рано разгаданъ и опредѣленъ. Но впечатлѣніе, получающееся отъ этой простоты и цѣльности личнаго характера, вліяло сильно на представленія о характерѣ воззрѣній, программы Кальвина. Его ученіе, введенную подъ его вліяніемъ организацію представляли обыкновенно какъ нѣчто сразу очень рано и очень опредѣленно вылившееся, проникнутое одною господствующею идеей, неумолимо-логично развитою, какъ систему, проводимую безъ уступокъ и измѣненій. Изученіе ранней біографіи Кальвина, изученіе исторіи его произведеній, особенно главнаго изъ нихъ -- Наставленія въ христіанской вѣрѣ, привело меня къ другимъ выводамъ. Идеи Кальвина прошли интересное и крупное развитіе. До пріѣзда въ Женеву въ 1536 г., т.-е. до 28 года своей жизни, Кальвинъ, отдаваясь вполнѣ карьерѣ и мечтамъ ученаго, при всемъ отрицательномъ отношеніи къ католичеству, не имѣлъ вовсе церковной программы. Въ первомъ изданіи его Institution's réligionis christianae, вышедшемъ въ 1536 г., совершенно отсутствуетъ представленіе о томъ, какъ должно устроить очищенную или оторванную отъ заблужденій церковь. Одна основная мысль, однако, выражена здѣсь крайне опредѣленно, и въ ней уже намѣчается противуположность романской и германской реформаціи: протестантизмъ французскій, не имѣя никакой опоры въ политическихъ элементахъ страны, съ самаго начала -- и устами Кальвина особенно отчетливо -- провелъ черту, отдѣляющую церковь отъ государства, и, въ то же время, поднялъ высоко притязанія церкви: послѣднее выразилось въ требованіи церковнаго отлученія и въ понятіи, что проповѣднику слова Божія подобаетъ "безбоязненно дерзать на все, заставлять всѣхъ сильныхъ, гордыхъ и славныхъ міра сего преклониться предъ величіемъ Божіимъ, громить и метать молніи на мятежниковъ". Въ работѣ Кальвина не было практическихъ указаній, но ясно чувствовалось, что новая церковь намѣрена вступить въ наслѣдіе старой, что она претендуетъ и на самостоятельность въ извѣстной сферѣ, и на общее руководительство во всей жизни.
   Уже въ слѣдующемъ году Кальвину пришлось отъ кабинетныхъ занятій перейти къ трудному дѣлу устроенія новой церкви въ едва сложившейся женевской республикѣ. Условія казались благопріятны: женевскій магистратъ обнаруживалъ необыкновенную ревность въ дѣлѣ изгнанія остатковъ католичества; горячо принялся онъ за реформу нравовъ по образцу швейцарскихъ общинъ, организованныхъ цвингліанцами, и за постановку новаго религіознаго обученія. Несмотря на это, главныя настоянія проповѣдниковъ, впереди которыхъ шелъ Кальвинъ, были отвергнуты, между ними отлученіе, этотъ знакъ и оружіе властной церкви. Думаю, что мнѣ
   Церковь и государство въ женевъ XVI в. 99 удалось показать въ моей книгѣ, что не реакціонная партія свергла Кальвина и Фареля,-- проповѣдники разошлись вообще съ магистратомъ и большинствомъ населенія, разошлись со свѣтскою точкой зрѣнія, въ силу которой вся полнота прежняго церковнаго авторитета должна была перейти къ государственной власти.
   Три года, проведенные въ изгнаніи въ Страсбургѣ и на большихъ религіозныхъ съѣздахъ въ Германіи, сыграли въ развитіи Кальвина рѣшающую роль. Лишь теперь появляются въ кругѣ его идей, въ его программѣ общецерковные планы, появляется космополитическая черта, характеризующая потомъ кальвинизмъ въ сравненіи съ другими церковными типами. Самостоятельная работа въ скромной общинѣ эмигрантовъ въ Страсбургѣ заинтересовала Кальвина въ проведеніи бытовой реформы, реформы нравовъ, требовавшей неотступной, мелочной, будничной заботы. Наконецъ, защита крупныхъ принциповъ на европейской аренѣ реформаціи, работа мысли надъ пережитымъ въ Женевѣ опытомъ, поддерживаемая живою полемикой и перепиской съ "вѣрными", двинули впередъ теорію Кальвина. Къ началу 40-хъ годовъ, къ моменту возвращенія Кальвина въ Женеву, относятся два крупныя явленія: 1) изданіе церковныхъ ордонансовъ 1541 г., выработанныхъ по соглашенію съ магистратомъ, и 2) новая переработка Наставленія въ христіанской вѣрѣ 1543 г. Сравнить эти два документа крайне интересно: во второмъ изложенъ окончательно сформировавшійся идеалъ, первое -- компромиссъ, опредѣляющій modus vivendi новой церкви съ государствомъ и направляющій церковь постепенно въ чуждое ей русло. Въ силу перваго церковь, вполнѣ самобытная, опирается на демократическую основу, являясь сама учрежденіемъ аристократическимъ: при народномъ контролѣ и съ согласія народа кооптируются проповѣдниками и старѣйшинами ихъ товарищи; въ важныхъ церковныхъ актахъ присутствіе народа обязательно; надъ каждою церковною общиной поднимается съ безусловнымъ авторитетомъ, какъ "сенатъ церкви", церковный судъ, который держитъ въ своихъ рукахъ всю дисциплину нравовъ, распоряжается имуществами, школьнымъ дѣломъ, обличаетъ, налагаетъ отлученіе, удаляетъ изъ церкви и т. д.; сама свѣтская власть, отстраняемая отъ вмѣшательства въ церковную сферу, подпадаетъ критикѣ и внушенію со стороны представителей церкви.
   Совершенно иную картину представляетъ актъ соглашенія между магистратомъ и проповѣдниками. Пасторы должны быть назначаемы магистратомъ по рекомендаціи товарищей и лишь представляются народу. О самостоятельности церковнаго суда нѣтъ и рѣчи. Подъ именемъ консисторіи,-- названіе, котораго избѣгалъ Кальвинъ,-- организуется судъ по религіознымъ и нравственнымъ проступкамъ, судъ, на половину состоящій изъ делегатовъ отъ магистрата и подчиненный ему. Одно удается провести Кальвину, но и то безъ формальнаго утвержденія, это -- право духовнаго суда налагать отлученіе. Внутренняя жизнь церковной общины, хотя и въ меньшей степени, чѣмъ въ цвингліанскихъ городахъ, подчиняется вѣдѣнію свѣтской власти. Консисторія выслѣживаетъ виновныхъ, дѣлаетъ имъ выговоры, но затѣмъ они передаются магистрату, который можетъ пересмотрѣть дѣло; съ нею соперничаетъ представитель судебно-полицейской власти въ городѣ. Но церковь, и независимо отъ прямого давленія со стороны свѣтской власти, сходитъ скоро со своей идеальной высоты. Не будучи въ состояніи сохранить самостоятельную роль церкви въ воспитаніи общины, Кальвинъ и его сподвижники готовы были допустить любые пріемы и средства, чтобы достигнуть, по крайней мѣрѣ, главной цѣли -- перевоспитанія общины, ея нравственнаго совершенства, хотя бы эти средства, въ то же время, расширяли компетенцію и авторитетъ магистрата. Подчиняясь условіямъ городского быта, вліянію городскихъ традицій, церковь, въ своемъ стремленіи къ созданію "совершенной общины", спускалась, такъ сказать, на улицу, запутывала себя въ мелочи полицейскаго надзора, принимала несимпатичныя формы доноса, шпіонства, подглядыванія. Безъ конца идутъ жалобы и доклады пасторовъ передъ магистратомъ, крайне раздражающіе населеніе. Въ этомъ порядкѣ нѣтъ ни предполагавшейся нѣкоторыми изслѣдователями теократіи, ни проектированнаго Кальвиномъ раздѣленія, двойственности властей. Государство усвоиваетъ себѣ религіозныя формулы, ставитъ своею высшею задачей прославленіе имени Божія, магистратъ проникается все болѣе религіозною ревностью, но съ его точки зрѣнія пасторы, все-таки, лишь свѣдущіе люди, полезные совѣтчики, подчиненные органы. Однако, женевская церковь не опускается до роли простого орудія магистрата, не стирается въ безличное учрежденіе. У нея есть самостоятельная миссія -- пропаганда протестантизма извнѣ, миссія, которая возвышаетъ Женеву, составляя самую основу существованія республики; у нея есть свои кадры, вербуемые независимо отъ магистрата; всѣ члены коллегіи пасторовъ -- иностранцы, ея главная опора -- масса религіозныхъ эмигрантовъ, особенно изъ Франціи. Вотъ что даетъ пасторамъ возможность, смѣшивая политическую и церковную сферы, громко заявлять свои требованія, выступать въ извѣстныхъ случаяхъ параллельно съ магистратомъ, давать ему настойчивые совѣты и указанія и подвергать правительство публичной критикѣ. Такое соперничество крайне интересно наблюдать, наприм., въ знаменитомъ процессѣ Сервета. Для подсудимаго, разумѣется, оно не имѣло значенія: ему все равно предстояло быть казненнымъ, въ качествѣ ли еретика и отщепенца отъ церкви, какъ хотѣлъ Кальвинъ, или въ качествѣ богохульника и мятежника, какъ требовалъ магистратъ. Но для его судей, для современниковъ, заинтересованныхъ дѣломъ, это былъ вопросъ существенный. Исходъ процесса рѣшалъ многое и для положенія церкви въ Женевѣ; съ нимъ связана была отчасти судьба вопроса объ отлученіи, которое болѣе настойчивые сторонники свѣтской точки зрѣнія хотѣли отнять у церкви.
   Позднѣе, когда учрежденія закрѣпились, лагери въ реформаціонной борьбѣ точно отграничились, протесты единичныхъ, неподатливыхъ умовъ замолкли, тенденціи церковныхъ представителей въ Женевѣ приняли болѣе симпатичное въ нашихъ глазахъ направленіе. Проникновеніе пасторовъ въ интимную жизнь членовъ общины, постоянное общеніе съ ними посредствомъ обходовъ, визитацій, катехизаціи и т. д. имѣло свою благотворную сторону въ политическомъ отношеніи. Проповѣдники не только узнавали о нуждахъ и жалобахъ населенія, о различныхъ злоупотребленіяхъ со стороны властныхъ или вліятельныхъ лицъ въ городѣ, о безпорядкахъ въ различныхъ учрежденіяхъ; ихъ положеніе какъ бы обязывало ихъ выступать передъ магистратомъ въ качествѣ ходатаевъ, защитниковъ, обличителей. Ихъ долгомъ стало выражать общественное мнѣніе и настаивать на исправленіи общественныхъ недостатковъ. Передъ нами проходятъ непрерывные ряды подробныхъ, обширныхъ, всесторонне захватывающихъ городскую жизнь представленій со стороны пасторовъ: болѣе всего занимаетъ ихъ постановка суда, его строгость и безпристрастіе; въ ихъ глазахъ, судъ -- "лучшій перлъ Женевы". Далѣе пасторы неутомимы въ борьбѣ съ различными проявленіями экономической эксплуатаціи: ростовщическій процентъ, притѣсненіе бѣдныхъ должниковъ, наживательство при продажѣ предметовъ первой необходимости -- вотъ главные пункты ихъ нападокъ и жалобъ, причемъ они не различаютъ простыхъ гражданъ и членовъ магистрата. По протестъ или жалоба не ограничивается одними заявленіями въ стѣнахъ сеньёріи: пасторы всходятъ часто на каѳедры и, по ихъ выраженію, "кричатъ" въ церкви, обличаютъ магистратъ въ небрежности или бичуютъ его злую волю, грозятъ ему гнѣвомъ Божіимъ за допущеніе неправды. Право публичной критики и публичнаго осужденія магистрата въ церкви -- не случайность бурныхъ, революціонныхъ моментовъ; оно формально признается за пасторами, хотя и съ извѣстными ограниченіями, которыхъ они, впрочемъ, не принимаютъ.
   Любопытная сторона въ дѣятельности церкви, о которой я сейчасъ упомянулъ, заходить уже въ сферу чисто-политическихъ отношеній. Вообще говоря, вліяніе на политическую жизнь кальвинизма было весьма своеобразное, но отыскивать государство Кальвина въ Женевѣ, какъ дѣлаютъ нѣкоторые изслѣдователи, во всякомъ случаѣ, нельзя. Политическій строй Женевы XVI в. опредѣлился до появленія кальвинистской церкви въ новой республикѣ. Городъ, вообще запоздавшій и въ культурномъ развитіи, и въ политическомъ, переживалъ въ концѣ XV и началѣ XVI в. переворотъ, который давно закончился въ ближнихъ швейцарскихъ и нѣмецкихъ городахъ. Буржуазныя семьи, купеческій и ремесленный слой, дружившій со швейцарскими городами, вытѣсняетъ здѣсь старое савойское дворянство, а это затягиваетъ городъ и въ борьбу съ двумя властителями, опиравшимися на вытѣсняемый общественный элементъ, съ герцогомъ и епископомъ. Освободительная партія, республиканцы на швейцарскій ладъ, на что указываетъ и ихъ названіе, Eidguenots отъ Eidgenossen, конфедераты, выходя изъ народной среды, организуютъ демократію во время борьбы; но та же самая борьба выдвигаетъ въ ихъ рядахъ группу семей, заслуженныхъ и вліятельныхъ, которыя укрѣпляются въ магистратѣ. Проведеніе церковной реформы еще болѣе поднимаетъ авторитетъ едва сложившагося городского правительства. Получается рядъ условій, благопріятныхъ для образованія олигархіи. Правда, долго еще борются между собою фракціи и союзы въ средѣ вліятельнаго слоя, по временамъ оппозиція пускается въ демагогію и поднимаетъ за собою вѣче, отстраняемое въ спокойное время, но основной фактъ надвигается неудержимо. Во второй половинѣ XVI в. въ правительственномъ совѣтѣ сидятъ настоящія династіи, породнившіяся между собою. Созданный для контроля совѣтъ 200 заполняется младшими родственниками или сторонниками правителей; вѣче нисходитъ на степень народнаго учрежденія. Управленіе облекается въ формы тайны, пріобрѣтаетъ авторитарный характеръ.
   Какова здѣсь роль Кальвина и другихъ представителей церкви? Въ составленіи двухъ конституціонныхъ кодексовъ Женевы въ XVI вѣкѣ они, правда, принимаютъ участіе, но оно сводится къ редакціонной работѣ. Содѣйствія закрѣпленію олигархическихъ формъ со стороны ихъ мы не видимъ. Наоборотъ, -- и это обстоятельство бросилось мнѣ въ глаза при изученіи исторіи Женевы въ XVI вѣкѣ, -- пасторы съ самаго начала относились недовѣрчиво къ извѣстнымъ пріемамъ олигархіи, и это недовѣріе съ теченіемъ времени ростетъ, обращается въ попытки парализовать, ослабить безконтрольный характеръ управленія и выдвинуть интересы управляемыхъ. Кальвинъ уже въ началѣ своей дѣятельности въ Женевѣ побудилъ одного изъ своихъ горячихъ сторонниковъ открыть народу на вѣчѣ финансовыя тайны правительства. Другу своему Вире онъ писалъ, что олигархическіе порядки города ему крайне не нравятся. Политическій идеалъ Кальвина подъ конецъ опредѣлился очень ясно: онъ всегда былъ противникомъ абсолютной монархіи и приверженцемъ конституціонныхъ ограниченій, но позднѣе у него прямо выработалось сочувствіе къ республиканской формѣ, къ малымъ государствамъ, далекимъ отъ завоевательныхъ цѣлей, скромнымъ и дѣльнымъ по своей внутренней сущности. Эти общины, по его мнѣнію, наилучше управляются избранными людьми, цвѣтомъ общества, но при условіи публичности, довѣрія къ народу. Aristocratia politiae vicina, по терминологіи Аристотеля, выхваляется имъ, какъ наилучшее устройство; оно было дано евреямъ, когда Богъ хотѣлъ благословить ихъ идеальными формами. Толкованіе Кальвина на книгу Самуила, появившееся въ послѣдніе годы его жизни, -- восторженный панегирикъ республикѣ, сопровождаемый рѣзкими нападками на тираннію, лживость и лесть, господствующія при дворахъ, алчность слугъ монархіи и т. п. Глубоко проникнуты такимъ республиканизмомъ и преемники Кальвина. Во внутренней жизни города они выступаютъ сторонниками простоты, возстаютъ противъ чинопочитанія, угодливости передъ правительственными семьями. Но, что самое главное, они громко поднимаютъ свой голосъ противъ отстраненія народной массы, невниманія къ ея законнымъ нуждамъ. Въ моменты общественнаго недовольства или волненій ихъ роль ясна: они поднимаются въ качествѣ своего рода трибуновъ, какъ они сами выражаются, "лаютъ, какъ сторожевые псы". Они берутъ на себя посредническую роль, высказываютъ жалобы народа, становятся органомъ осужденія правительства, причемъ добросовѣстно соблюдаютъ тайну своихъ довѣрителей и не выдаютъ ихъ магистрату. Ихъ рѣчи во время народнаго движеніямъ началѣ XVII в., полны высокаго сознанія свой роли: они напоминаютъ правителямъ ихъ обязанности передъ народомъ, ссылаются на историческій опытъ, показываютъ, какъ падали зазнавшіяся правительства, отстраняютъ угодливость магистрата, который добивается, чтобы они подѣйствовали на народъ и внушили ему повиновеніе. Любопытное теоретическое оправданіе этой важной роли пасторовъ въ политической жизни отыскивается уже въ ученіи Кальвина: это -- принципъ ограниченія высшей власти властями низшими, inferiores или populäres magistrates, призванными защищать интересы народа и возвращать забывшихся правителей къ ихъ долгу. Есть и другая аналогія, часто призываемая, аналогія съ ветхозавѣтными пророками. Идеи эти были и у Меланхтона, и у Цвингли; но лишь въ кальвиновской общинѣ онѣ получаютъ практическое осуществленіе. Лишь въ ней пріобрѣтаетъ реальную силу общій принципъ всѣхъ реформаціонныхъ ученій, что выше повиновенія магистрату стоитъ повиновеніе Богу, что во имя требованій совѣсти можетъ быть оказано сопротивленіе властямъ.
   Заканчивая на этомъ явленіи свой общій обзоръ, я формулирую лишь общій результатъ, который представился мнѣ при перекрестномъ изученіи теорій, практическихъ формъ и попытокъ, выразившихъ тенденціи церкви и государства. Когда рушилось господство католической церквищъ устахъ противниковъ лозунгомъ было раздѣленіе двухъ сферъ, политической и духовной. Но границъ, въ сущности, не находили, и фактически обѣ стороны, новое государство и новая церковь, по крайней мѣрѣ, въ ея наиболѣе энергичной формѣ, въ кальвинизмѣ, пытались захватить цѣликомъ оставшееся наслѣдство. Государство было сильнѣе, и церковь, разъ она не желала вполнѣ подчиниться, какъ въ лютеранствѣ, сходила на роль оппозиціи. Въ оппозиціи,-- а для Женевы я бы именно такъ отмѣтилъ особенно положеніе преемниковъ Кальвина,-- церковь поневолѣ становилась болѣе популярной; она дѣлалась въ политическомъ отношеніи полезнымъ противовѣсомъ всепоглощающей государственной власти, авторитетному правительству, которое въ маленькихъ республикахъ того времени усвоивало тѣ же пріемы, что въ большихъ монархіяхъ. Такимъ образомъ, въ кальвиновской общинѣ передъ нами въ новой формѣ возрождается соперничество властей, которое составляетъ счастливую особенность западной исторіи, содѣйствуя развитію правъ личности.

Р. Випперъ.

"Русская Мысль", кн.VI, 1894

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru