Водовозов Василий Васильевич
Фурье

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Фурье.

(Опытъ критическаго обзора его ученія).

   Имя Фурье въ настоящее время сдѣлалось достояніемъ исторіи: ни въ "онъ оно теперь уже не возбудитъ ни пылкаго энтузіазма, ни страстнаго негодованія, никого не затронетъ въ такой степени, какъ можетъ затронуть всякое важное явленіе въ текущей общественной жизни. Современный читатель не только безъ всякаго предубѣжденія встрѣтится съ этимъ именемъ, онъ даже, можетъ быть, спроситъ, кто такой былъ Фурье и въ чемъ состоитъ его право на особенное къ нему вниманіе. И немудрено: фурьеризмъ въ наши дни не имѣетъ адептовъ, сочиненія Фурье и его учениковъ мирно пылятся на полкахъ однихъ записныхъ библіофиловъ... Все говоритъ о томъ, что улеглись уже страсти, поднятыя когда-то французскимъ мыслителемъ, и что настала, наконецъ, пора безпристрастной и объективно-научной оцѣнки его трудовъ.
   А было время (и не очень давно), когда ученіе Фурье не могло найти заслуженной имъ критики, когда оно или съ восторгомъ принималось на вѣру, или отвергалось съ презрѣніемъ, какъ нелѣпый бредъ безумнаго фантазёра; было время, когда Фурье подвергался самымъ озлобленнымъ нападкамъ, когда его имя топталось въ грязь неразборчивыми въ борьбѣ врагами, а кличка "фурьеристъ" означала въ ихъ устахъ неблагонамѣреннаго человѣка; было время, когда это ученіе обошло всю Европу и проникло въ Новый Свѣтъ, повсюду привлекая къ себѣ величайшее вниманіе, возбуждая ожесточенные споры и доводя иныхъ энтузіастовъ до попытокъ осуществить на практикѣ идеальныя общежитія. Ошибаются тѣ, которые думаютъ, что въ одни только оживленные споры, въ одни пресловутые фаланстеры вылилось все увлеченіе фурьеризмомъ,-- оно было настолько велико, что замѣтнымъ образомъ сказалось и въ литературѣ того времени. Спеціальныя экономическія изслѣдованія, мелкіе памфлеты, журнальныя и газетныя статьи,-- все это на разныхъ языкахъ трактовало о привлекательномъ трудѣ, о земледѣльческой ассоціаціи, о блестящей будущности человѣчества, трактовало согласно съ Фурье и несогласно съ нимъ, трактовало презрительно, насмѣшливо, сочувственно или восторженно. Пусть нѣкоторые (и, къ сожалѣнію, даже видные) историки экономической науки отдѣлываются ироніей по адресу "дѣтскихъ фантазій французскаго мечтателя", мы не послѣдуемъ ихъ примѣру,-- не послѣдуемъ потому, что фантазіи, которыя дѣлаются предметомъ всеобщаго вниманія, которыя способны подчинить себѣ и представителей науки, и общественныхъ дѣятелей, и людей необразованныхъ, такія фантазіи, по нашему мнѣнію, уже въ силу одного этого не только не заслуживаютъ никакихъ презрительныхъ эпитетовъ, но требуютъ, напротивъ, со стороны историка самаго тщательнаго разсмотрѣнія.
   Въ настоящей статьѣ мы задаемся цѣлью, минуя то интересное умственное движеніе, которое зовется фурьеризмомъ, дать изложеніе и посильную критическую оцѣнку взглядовъ главы всего этого движенія, самого Фурье1 Намъ придется при этомъ иной разъ прибѣгать также и къ сочиненіяхъ одного изъ его учениковъ, Виктора Консидерана, но мы будемъ это дѣлать исключительно въ тѣхъ видахъ, чтобы лучше, точнѣе выяснить идеи творцѣ "соціальной системы", и только въ тѣхъ случаяхъ, когда слова ученика представятъ собой самое вѣрное истолкованіе мыслей учителя. Ограничу вая, такимъ образомъ, нашу задачу разсмотрѣніемъ системы Фурье только въ томъ чистомъ ея видѣ, какъ она сложилась въ его собственныхъ сочиненіяхъ, мы возьмемъ за то уже эту систему цѣликомъ послѣдовательно; коснемся ея общихъ философскихъ основаній. Этого требуетъ самая стройность міровоззрѣнія Фурье, благодаря которой критическая часть его ученія, строго уравновѣшивается положительною частью, а обѣ онѣ логически вытекаютъ изъ его основныхъ понятій о Богѣ, человѣкѣ и природѣ. Естественнымъ образомъ, значитъ, и наше изложеніе распадется на такія же 3 части: въ первой мы ознакомимся съ критикой Фурье современной ему общественной жизни, во второй найдутъ себѣ мѣсто объединяющіе все ученіе философскіе принципы, а третья будетъ посвящена обзору положительныхъ практическихъ средствъ, предложенныхъ имъ для уврачеванія тѣхъ соціальныхъ недуговъ, которые онъ обнаружилъ своею критикой. Только въ такомъ цѣльномъ видѣ ученіе Фурье и можетъ быть вѣрно понято и справедливо оцѣнено; намъ кажется, что невниманіе именно къ этому важному условію породило большую часть нареканій, выпавшихъ на долю французскаго мыслителя. Въ заключеніе нашего изслѣдованія мы сдѣлаемъ попытку указать на то значеніе, какое имѣетъ Фурье для насъ въ настоящее время, и на то мѣсто, которое онъ занимаетъ въ ряду другихъ изслѣдователей экономическихъ явленій. Позволяемъ себѣ надѣяться, что въ такомъ видѣ статья эта представитъ нѣкоторый интересъ для нашихъ читателей, который, вѣроятно, не безъизвѣстно, къ тому же, что и въ Россіи въ свое время ученіе Фурье имѣло не мало послѣдователей {При составленіи настоящаго очерка, изъ сочиненій самого Фурье мы пользовались, главнымъ образомъ, двумя: Le nouveau monde industriel et sociétaire. Besanèon, 1828, и L'Harmonie universelle et le phalanstère. Recueil méthodique de morceaux chorsis de Vauteur. 2 vs. Paris. Librairie phalastèrienne. 1849. Новѣйшее подобное же ізданіе Oeuvres choisis de Fourier въ коллекціи Petite bibliothèque économique весьма неудовлетворительно и интересно только по вступительной статьѣ Gide'а. Для перваго ознакомленія съ ученіемъ Фурье рекомендуемъ книги Консидерана: Destinée sociale. 3 vs. 3-ème ed. 1849. и Le socialisme devant le vieux monde ou le vivant devant les morts, suivi de Jesus Christ devant les conseils de guerre par V. Meunier. 4 tirage. Libr. phahnstèrienne. Paris, 1850. Нѣкоторымъ пособіемъ служили намъ также слѣдующія сочиненія, спеціально посвященная Фурье или между прочимъ трактующія и о немъ:
   Bebel: "Charles Fourier. Sein Leben und seine Theorien" (Internationale Bibliothek). Stuttgart. 1883.
   Ch. Pellarin: "Charles Fourier, sa vie et sa théorie". 2-me édition. Paris, 1813.
   L. Stein: "Der Socialismus und Communismus des heutigen Frankreichs". 2-е Ausgabe. 2 Bände. Leipzig, 1848.
   Anton Menyer: "Das Recht auf den vollen Arbeitsertrag in geschichtlichen Daratellung". Stuttgart, 1886.
   Dühring: "Geschichte der Nationaloeconomie und des Socialismus". Leipzig. Dritte Auflage. 1879.
   Шефле: "Капитализмъ и соціализмъ", русскій переводъ, изд. Хана. Соб., 1871 г.
   Louis Beybaud: "Etudes sur les reformateurs ou socialistes modernes". 2 vs. 7-me "d. Paris, 1864.
   Le socialisme, le naturalisme et le positivisme par М. Ferraz. Etude sur la philosophie en France au XIX siècle: Saint-Simon, Charles Fourier, Pierre Leroux, Jean Reynaud, Broussais, Auguste Conte, Proudhon etc. Paris, 1877.
   Щегловъ: "Исторія соціальныхъ системъ". Томь II. Критическое обозрѣніе ученій Фурье, Кабэ, Луи-Блана, Ляменне, Леру, Бюше, Отта, Конта и Литтре. Спб., 1889 г.
   Исаевъ: "Мѣсто Фурье въ общественно-хозяйственной наукѣ". Юридическій Вѣстникъ 1880 г., NoNo 4 и 5.
   Михайловъ: "Пролетаріатъ во Франціи". 1869 г.
   Предлагаемый читателямъ критическій очеркъ былъ уже совершенно законченъ, когда мы прочли въ Кіевскомъ сборникѣ въ пользу пострадавшихъ отъ неурожая статью г. Куперника: Шарль Фурье. Насколько смутно еще у насъ пониманіе системы Фурье, всего лучше можно видѣть именно изъ этой статьи. Авторъ ея, не обнаружившій своего непосредственнаго знакомства съ сочиненіями Фурье и потому допустившій не мало неточностей и ошибокъ, позволяетъ себѣ заявить, между прочимъ, что Фурье "никогда не думалъ быть ни соціалистомъ, ни коммунистомъ". Насколько дѣйствительно второе вѣрно, насколько же первое грѣшитъ противъ самыхъ основъ "соціальной система". Надѣемся, что съ этимъ согласятся всѣ наши читатели, познакомившись съ настоящимъ этюдомъ, своевременность котораго намъ стала особенно ясной по прочтеніи указанной статьи г. Куперника.}.
   

I.
Критика общественнаго строя и экономической науки.

   "Можно ли гдѣ увидать,-- говоритъ Фурье въ своемъ первомъ большомъ сочиненіи, которое называется Théorie des quatre mouvements,-- можно ли гдѣ увидать безпорядокъ болѣе ужасный, чѣмъ тотъ, который царствуетъ на земномъ шарѣ? Половина всей земли наполнена хищными звѣрями и дикарями, что, въ сущности, одно и то же, а изъ другой, подчиненной культурѣ, половины 3/4 заселены варварами или головорѣзами, которые женщинъ и земледѣльцевъ обращаютъ въ рабство и во всѣхъ отношеніяхъ поступаютъ противно разуму. Слѣдовательно, только 1/8 всего земнаго шара остается на долю воровъ или такъ называемыхъ цивилизованныхъ, похваляющихся своимъ превосходствомъ и умножающихъ, въ то же время, нищету и развратъ до высшей степени". Эта цитата вводитъ насъ въ самый центръ критики Фурье. "Нищета и развратъ" -- этими двумя словами можно охарактеризовать всѣ тѣ печальныя экономическія и нравственныя условія, при которыхъ, по мнѣнію Фурье, живетъ въ наше время большая часть человѣчества. Отчего же происходятъ нищета и развратъ? Оттого ли, что земля недостаточно плодотворна? Оттого ли, что Богъ вложилъ людямъ въ сердце дурныя наклонности? Оттого ли, что сами люди не съумѣли воспользоваться дарованными имъ силами? Мы не можемъ сдѣлать перваго предположенія, такъ какъ видимъ, что еще далеко не исчерпаны всѣ средства, которыя могутъ заставить природу давать человѣку наибольшее количество двоихъ произведеній. Мы не можемъ сдѣлать втораго предположенія, оно бы подвергло сомнѣнію или способность Бога сдѣлать человѣка лучше, чѣмъ онъ есть, или. Его желаніе видѣть Свое твореніе наиболѣе совершеннымъ; въ первомъ случаѣ мы бы усомнились во всемогуществѣ Божіемъ, во второмъ случаѣ -- въ Его всеблагости. Остается, слѣдовательно, принять третье предположеніе, что человѣкъ самъ виноватъ во всѣхъ своихъ несчастіяхъ, что ему была дана и плодотворная земля, и силы для обработки ея, но. онъ не воспользовался въ достаточной мѣрѣ ни тѣмъ, ни другимъ, что своимъ устройствомъ общества онъ исказилъ хорошіе отъ природы инстинкты и посѣялъ между ними вѣчный раздоръ. Взгляните, въ самомъ дѣлѣ, какъ неэкономно люди распоряжаются своимъ трудомъ, сколько изъ нихъ дѣлаетъ дѣло никому не нужное, подчасъ даже вредное! Можетъ быть, какая нибудь 1/3 всего населенія дѣйствительно трудится положительно и продуктивно, остальныя 2/3 представляютъ собою паразитовъ. Вотъ какъ ихъ классифицируетъ Фурье {Fourier. "L'Harmonie universelle et le phalanstère". 2-me partie, p. 228--233.-- См. также Щеглова: "Исторія соціальныхъ системъ", т. II, стр. 229. Ссылаясь теперь и ниже на книгу г. Щеглова, мы должны сдѣлать небольшую оговорку. Въ качествѣ Исторіи соціальныхъ системъ сочиненіе г. Щеглова не имѣетъ никакого значенія: тенденціозность автора, его малое знакомство съ основами политической экономіи и самая манер* его судить по случайно взятымъ отрывкамъ лишаютъ этотъ трудъ всего того, что ни привыкли соединять со словомъ "исторія". Неподготовленному читателю мы даже не рекомендуемъ браться за книгу г. Щеглова: онъ можетъ получить самое превратное понятіе и объ отдѣльныхъ соціалистахъ, въ разной степени ненавистныхъ г. Щеглову, и о соціализмѣ вообще, такъ мудро имъ опредѣляемомъ. "Соціализмъ,-- говоритъ авторъ въ предисловіи къ первому тому (VII стр. 1-го изд.),-- есть направленіе, стремящееся къ коренной реформѣ общественныхъ и преимущественно экономическихъ отношеній безъ всякаго вниманія къ тому порядку, который сложился вѣками". Охарактеризовавъ такимъ образомъ самый соціализмъ, г. Щегловъ отрѣзалъ себѣ этимъ дорогу къ пониманію отдѣльныхъ соціалистическихъ системъ и въ ихъ оцѣнку не внесъ ничего, кромѣ личнаго раздраженія.. Если, несмотря на все сказанное, мы продолжали цитировать его книгу, то дѣлали это только для читателей, только потому, что въ ней все же можно найти нѣкоторые факты, нѣкоторыя выдержки изъ сочиненій Фурье, представляющихъ,-- особенно у насъ въ Россіи, большую библіографическую рѣдкость.}:
   

I. Домашніе паразиты.

   1) 3/4 женщинъ городскихъ и половина деревенскихъ по причинѣ того, что заняты трудами по хозяйству и домашними хлопотами. Потому ихъ день въ общей экономіи цѣнится въ 5 разъ дешевле, чѣмъ день мужчины.
   2) 3/4 дѣтей вполнѣ безполезныхъ въ городахъ и мало полезныхъ въ деревняхъ по причинѣ ихъ неумѣлости и испорченности.
   3) 3/4 хозяйственной прислуги, непроизводительной, которой труды? суть ничто иное, какъ результатъ спутанности, особенно на кухнѣ, и поіовина прислуги, занятой въ конюшняхъ, и прислуги, имѣющей въ виду удовлетвореніе роскоши... Эти три класса, занятые въ хозяйствѣ, составляютъ особую группу среди паразитовъ; они перестанутъ существовать въ ассоціаціи, гдѣ разумное распредѣленіе и цѣлесообразное употребленіе услугъ уменьшатъ на 3/4 или 4/5 число рукъ, употребляемыхъ теперь громаднымъ смѣшеніемъ раздробленныхъ хозяйствъ и несоединенныхъ семействъ.
   

II. Соціальные паразиты.

   4) Сухопутныя и морскія арміи, которыя отвлекаютъ отъ труда наиболѣе сильное юношество и поглощаютъ самое большое количество налоговъ; располагаютъ юношество къ порчѣ, принуждая его посвящать паразитной должности тѣ годы, которые оно должно бы употреблять на трудъ... Безполезное соединеніе людей и машинъ, называемое арміей, употребляется на то, чтобы ничего не производить въ ожиданіи того времени, когда его употребятъ на разрушеніе.
   5) Легіоны, употребляемые при сборѣ налоговъ. Однѣ таможни требуютъ во Франціи 24,000 человѣкъ; прибавимъ сюда "droits réunis" и агентовъ, употребляемыхъ для полученія налоговъ, арміи приставовъ, полевыхъ стражей, шпіоновъ и пр., наконецъ, всѣ сложныя администраціи, наприм., администрацію финансовъ, которая станетъ излишнею при томъ порядкѣ, когда всякая фаланга будетъ платить всѣ налоги въ опредѣленный день по простому извѣщенію министра.
   6) Добрая половина фабрикантовъ, которые непроизводительны относительнымъ образомъ, по причинѣ дурнаго качества приготовляемыхъ товаровъ.
   7) 9/10 купцовъ.
   8) 2/3 агентовъ транспорта на морѣ и на сушѣ. Помѣстимъ сюда же категорію контрабанды, которая часто приводитъ къ тому, что увеличиваетъ въ 10 разъ сумму агентовъ, необходимыхъ при правильномъ транспортѣ.
   

III. Паразиты дополнительные.

   9) Бездѣльники по закону, случайные и тайные, ничего не дѣлающіе не по недостатку работы, или для отдохновенія. Здѣсь Фурье распространяется объ убыточности праздниковъ для производства.
   10) Софисты и, прежде всего, легисты. При правильномъ устройствѣ. общества будетъ возникать всего 1/20 часть нынѣшнихъ тяжбъ и потому излишни 19/20 всѣхъ адвокатовъ, истцовъ, свидѣтелей и пр.
   11) Люди праздные, такъ называемые comme il fout, проводящіе жизнь въ ничего недѣланіи. Заключенные въ тюрьмахъ непроизводительны поневолѣ, еще болѣе того больные. Всякаго рода отщепенцы, состоящіе въ открытой враждѣ къ нашей промышленности, къ нашимъ законамъ и обычаямъ. Таковы посѣтители игорныхъ домовъ, падшія женщины, нищіе, воры, разбойники, которыхъ число уменьшается теперь меньше, чѣмъ когда-нибудь, и которые требуютъ содержанія чиновниковъ и жандармовъ, равнымъ образомъ непроизводительныхъ".
   Вотъ сколько силъ, по мнѣнію Фурье, тратится даромъ! Что же удивительнаго, если остальная часть населенія не производитъ достаточно на себя и на всѣхъ этихъ паразитовъ? Но не думайте, чтобы даже эта остальная часть населенія не могла въ самомъ дѣлѣ производить достаточно, если бы хоть ея трудъ былъ правильно организованъ и не вызывалъ бы къ себѣ особаго отвращенія. А то, что мы видимъ теперь? Разбитая по отдѣльнымъ мастерскимъ, даже по отдѣльнымъ семьямъ, современная промышленность поглощаетъ массу времени и силъ, которыя могли бы быть сбережены при кооперативномъ производствѣ и съ широкимъ примѣненіемъ машинъ. Такого рода кооперація на фабрикахъ осуществляется уже и теперь, но дѣло въ томъ, что практикуемая здѣсь система найма и, слѣдовательно, незаинтересованность рабочихъ въ выгодахъ предпріятія, совершенно парализуетъ всѣ преимущества крупнаго производства. Въ земледѣліи, этой обширной сферѣ человѣческой дѣятельности, кооперація покамѣстъ еще вовсе не примѣняется, въ ней, попрежнему, царитъ полная раздробленность обработки и потому крупныя улучшенія почвы, непосильная для отдѣльныхъ хозяевъ, и утилизація лучшихъ машинъ здѣсь вовсе не имѣютъ мѣста {Considérant: "Destinée sociale", у. I, р. 265.}. При кустарномъ производствѣ и въ мелкой промышленности потеря труда не меньше, но тутъ присоединяется еще новый неблагопріятный факторъ, который не такъ сказывается въ добывающей промышленности: понуждаемый голодомъ, рабочій берется за такого рода трудъ, къ которому не чувствуетъ никакой склонности, и выполняетъ его, разумѣется, самымъ недобросовѣстнымъ образомъ: какое ему дѣло до того, что, наприм., сшитые имъ сапоги, не выдержавши, можетъ быть, и мѣсяца, развалятся? Ему важно получить за нихъ деньги, а особенно заботиться объ общемъ благѣ ему просто некогда: сбылъ одну пару сапогъ, надо скорѣе браться за другую; если при продажѣ удалось надуть покупателя, подсунуть ему гнилой товаръ, вмѣсто хорошаго, тѣмъ лучше... Увлеченія, этого важнаго во всякомъ трудѣ стимула, при такомъ порядкѣ быть, конечно, не можетъ, трудъ дѣлается источникомъ страданія, въ немъ привыкаютъ видѣть лишь зло, неизбѣжное для однихъ, необязательное для другихъ; понятно, что первые начинаютъ съ ненавистью относиться которымъ, не работающимъ, но живущимъ трудами чужихъ рукъ. Вотъ вамъ уже, значитъ, готовы условія для разложенія общества, для проявленія въ немъ классовыхъ противорѣчій {Fourier: "L'Harmonie", 3-me partie, p. 3, 20. Fourier: "Traité de l'associaion domestique-agricole", v. II, p. 227 и слѣд., или Considérant: "Destinée sociale", II, p. 265--267.}. Резюмируя кратко всѣ послѣдствія дурной организаціи человѣческаго труда, мы скажемъ, что она влечетъ за собой: 1) безполезную трату извѣстной части этого труда и, слѣдовательно, уменьшеніе продуктовъ, могущихъ быть произведенными тѣмъ же числомъ рабочихъ рукъ; 2) обращеніе въ продажу товаровъ дурныхъ, требующихъ меньше времени для своего изготовленія и тѣмъ выгодныхъ производителю, и 3) отвращеніе работающихъ классовъ къ труду, недовольство своимъ положеніемъ и, затѣмъ, вообще непріязнь ко всему общественному строю.
   Таковы главныя неудобства современной организаціи труда. Но ими еще не исчерпываются всѣ невыгодныя условія, въ которыя поставленъ трудящійся; условія эти таковы, что его вознагражденіе получается всегда а чей-нибудь счетъ и, притомъ, нерѣдко за счетъ несчастія его ближняго, такимъ образомъ создается антагонизмъ между всѣми отдѣльными членами общества {Fourier: "L'Harmonie", 1-re partie, p. 85. Fourier: "Nouveau Monde industriel sociétaire", p. 41, 384. Considérant: "Destinée sociale", v. I, p. 59.}: докторъ ничего такъ не желаетъ своимъ согражданамъ, какъ большаго количества болѣзней, гробовщикъ заинтересованъ обиліемъ смертей, солдатъ мечтаетъ о войнѣ, которая ему можетъ дать случай обогатиться или получить повышеніе по службѣ, судья радуется каждому новому преступленію, архитекторъ и плотникъ эксплуатируетъ пожары, портной и сапожникъ были бы довольны, если бы ихъ продукты скорѣе изнашивались, вообще интересы покупателя противуположны интересамъ продавца, интересы фабриканта -- интересамъ рабочихъ, наконецъ, интересы всѣхъ управляемыхъ часто не сходятся съ интересами правительства. Всеобщее довольство, крайняя анархія и повальный эгоизмъ являются слѣдствіемъ того противуестественнаго порядка вещей.
   Немного возвращаясь къ старому, остановимся теперь на одномъ примѣрѣ, хорошо иллюстрирующемъ всю расточительность, съ какой люди тратятъ свой трудъ,-- примѣрѣ, которому самъ Фурье отводитъ много мѣста, къ которому онъ много разъ возвращается и который разработанъ у него дѣйствительно чрезвычайно тщательно {L'Harmonie, 3-me partie, pp. 38--80, 136--6, 156--160. Nouveau Мondу, p. 464 и слѣд. Destinée sociale, v. I, p. 44--50.}. Мы разумѣемъ торговлю. Настоящая роль торговли должна бы, казалось, не превышать роли прислужницы потребленія, ея нормальные предѣлы ограничиваются, повидимому, оставленіемъ потребителю продуктовъ, въ которыхъ онъ нуждается, но вторыхъ не имѣетъ въ достаточномъ количествѣ. Непроизводительная по природѣ, она ни качественно, ни количественно не увеличиваетъ народнаго богатства и потому можетъ требовать себѣ лишь самаго малаго, возможнаго числа агентовъ. А посмотрите, между тѣмъ, сколько рукъ заняла эта побочная отрасль промышленности, какую массу капиталовъ поглощаетъ она и въ какой невыгодной зависимости держитъ и производство, и потребленіе! Начать съ того, что, разъединивъ эти двѣ области, она заставила предпринимателя и рабочихъ производить на неизвѣстный имъ рынокъ я тѣмъ лишила ихъ возможности вѣрно соображаться съ нуждами населенія; съ другой стороны, и потребителя она поставила въ необходимость, не разсчитывая уже на полное удовлетвореніе своихъ нуждъ, самыя эти нужды регулировать даннымъ состояніемъ рынка. То же разобщеніе привело и къ очень распространенной теперь фальсификаціи продуктовъ,-- фальсификаціи, которая менѣе возможна, когда покупатель имѣетъ непосредственныя сношенія съ производителемъ. Затѣмъ и тѣхъ, и другихъ -- и производителей, и потребителей -- торговля обложила такою контрибуціей, которая рѣшительно не вознаграждается доставляемыми ею услугами. Фурье утверждаетъ, что никакая промышленность не можетъ такъ сильно и такъ быстро обогатить человѣка, какъ удачно веденныя торговыя дѣла. Еще вреднѣе отзываются на обществѣ кризисы, банкротства и спекуляціи на скупкѣ товаровъ, вину за которые Фурье не совсѣмъ справедливо цѣликомъ валитъ на ту хе торговлю. Хорошо знакомый со всѣми ея уловками, Фурье, а за нимъ и его ученики ничѣмъ такъ не возмущаются въ окружающей жизни, какъ именно торговлей. "Торговля,-- говоритъ онъ,-- это искусство купить за 3 франка то, что стоитъ 6, и продать за 6 франковъ то, что стоитъ 3". "Торговля,-- восклицаетъ Консидеранъ,-- это крадущій воръ, это пиратствующій корсаръ, это высасывающій кровь паукъ, это лютый ракъ; торговля -- вотъ самое вѣрное сравненіе -- это язва, которая увѣчитъ и пожираетъ органы производства, которая кровь, текущую по артеріямъ и венамъ соціальнаго тѣла, заражаетъ гнилостнымъ ядомъ". Въ лучшемъ случаѣ торговля непроизводительна, иногда она оказываетъ дѣйствіе прямо разрушительное. Изъ біографіи Фурье мы знаемъ, что онъ самъ, въ качествѣ агента одной торговой фирмы, былъ вынужденъ однажды потопить въ морѣ цѣлую партію риса, для искусственнаго возвышенія цѣны на этотъ товаръ. Такого рода спекуляціи на предметы первой необходимости всегда вызываютъ его справедливое негодованіе. Фурье кажется нелѣпымъ, что этотъ грабежъ среди бѣла дня можетъ оставаться безнаказаннымъ, онъ требуетъ ограниченія произвола торговцевъ въ интересахъ всего народа. "Когда предоставляютъ свободу дѣйствій генералу, судьѣ или доктору,-- замѣчаетъ онъ {L'Harmonie, v. I, р. 66.},-- то этимъ ихъ не уполномочиваютъ предавать армію, умерщвлять больныхъ и грабить невинныхъ; мы видимъ, что всѣ эти лица подвергаются наказанію, если они злоупотребляютъ своею властью: генералъ-предатель обезглавливается, цѣлый судебный трибуналъ призывается министромъ къ отвѣтственности, одни торговцы неприкосновенны и увѣрены въ своей безнаказанности".
   Извѣстно, что принципъ свободы промышленности и торговли былъ настоящимъ догматомъ для правовѣрныхъ экономистовъ того времени; въ высшей степени интересно поэтому встрѣтить въ сочиненіи, помѣченномъ еще 1808 годомъ (Theorie des quatre mouvements), уже вполнѣ рѣшительное осужденіе этого принципа (см. также Nouveau monde industriel, р. 50). Отвергая его, Фурье заходятъ такъ далеко, что отвергаетъ, вмѣстѣ съ тѣмъ, и всю тогдашнюю экономическую науку; онъ выставляетъ цѣлый рядъ обвиненій противъ экономистовъ, самое имя которыхъ является у него синонимомъ шарлатановъ; надо сознаться, однако, что эти осужденія у него слишкомъ общи, слишкомъ поспѣшны и слишкомъ бранчивы, чтобы они могли быть поставлены въ особенную заслугу Фурье. У Консидерана тѣ же осужденія имѣютъ подъ собою болѣе почвы, онъ уже вступаетъ въ споръ съ экономистами школы Адама Смита и въ нѣкоторыхъ частяхъ исправляетъ односторонность шотландскаго мыслителя. Для примѣра мы приведемъ его разсужденіе о значеніи машинъ, очень напоминающее собою одно мѣсто Маркса, и нѣсколько строкъ о томъ же предметѣ въ одной изъ рѣчей Лассаля {Приводимое въ текстѣ разсужденіе Консидерана получаетъ особенное значеніе послѣ сопоставленія его съ 382, 386 и слѣд. страницами Капитала (русскій перев. 1872 г.) Надо замѣтить, что первое изданіе Destinée sociale вышло въ 1835 году и что Марксъ, по собственнымъ словамъ, былъ знакомъ съ-сочиненіями Консидерана (Rheinische Zeitung, No 289, 16 October 1842). Указаніе на это мы нашли въ книгѣ Георга Адлера Die Grundlager der Karl Marxschen Kritik, Seite 189. Здѣсь же высказано уже мнѣніе о вліяніи на Маркса ученія фурьеристовъ (см. стр. 215--217), но сопоставленія, сдѣланныя Адлеромъ для ея доказательства, кажутся вамъ менѣе убѣдительными, чѣмъ поразительное сходство двухъ мѣстъ, только что указанныхъ нами.}. Вотъ это разсужденіе, характерное не только для его автора, но и для фурьеристовъ вообще, заимствовавшихъ всѣ главныя мысли у своего учителя, но развивавшихъ ихъ иногда довольно своеобразно {Destinée sociale, v. I, р. 261--263.}:
   "Можно считать доказаннымъ, какъ общее положеніе, что при нынѣшней соціальной формѣ введеніе машинъ, которое само по себѣ составляетъ тѣмъ большее благо, чѣмъ больше оно сберегаетъ труда, влечетъ за собой и зло, прямо пропорціональное этому сбереженію. При такой тѣсной зависимости вреда отъ пользы приходится отказываться отъ осуществленія пользы или причинять вредъ, желая принести пользу. Какъ же выходитъ изъ этого затрудненія политическая экономія? Совершенно такъ, какъ и при выборѣ между крупною и мелкою промышленностью, между монополіей и анархическою конкурренціей: вмѣсто того, чтобы и въ томъ, и въ другомъ найти недостатки и вывести отсюда необходимость новой комбинаціи промышленныхъ интересовъ, она предлагаетъ вамъ разсужденія дѣтскія и, вмѣстѣ съ тѣмъ, жестокія, чтобы доказать, что не нужно, молъ, безпокоиться о злѣ преходящемъ, причиненномъ введеніемъ машинъ. "О илѣ преходящемъ", господа? Хотите ли вы этимъ сказать, что развитію знанія есть предѣлъ, что не дѣлается постоянно новыхъ механическихъ улучшеній? И это зло, которое вы называете преходящимъ, не возобновляется ли оно каждый день въ дорогой вамъ цивилизаціи и не будетъ ли такъ продолжаться безъ конца? Но это еще не все: введеніе машинъ, говорятъ намъ, вмѣсто того, чтобы вредить пролетарію, приноситъ ему, напротивъ, пользу. Для этого приводятъ два основанія:
   "Первое то, что фабричные продукты понижаются въ цѣнѣ, и рабочіе могутъ ихъ покупать дешевле. Такимъ образомъ, рабочій, получавшій 40 су въ день за производство соломенныхъ шляпъ, долженъ почитать себя очень счастливымъ, такъ какъ за шляпу, которая до тѣхъ поръ стоила 16 су. онъ заплатитъ теперь уже не болѣе 10. Снимай же почтительно твою соломенную шляпу, чтобы привѣтствовать этихъ господъ, проходящихъ мимо тебя, счастливый рабочій, рабочій облагодѣтельствованный... и умирай ои голода, воспѣвая гимнъ прогрессу, политической экономіи, свободѣ труда, законамъ, которые ее освящаютъ, и обществу!...
   "Второе основаніе, которое приводятъ наши ученые, состоитъ въ томъ, что пониженіе цѣнъ увеличиваетъ потребленіе и, слѣдовательно, размѣръ производства, такъ что, въ концѣ-концовъ, и послѣ введенія машинъ для данной промышленности требуется столько же рукъ, сколько употреблялось и раньше. Да, "въ концѣ-концовъ", а раньше конца-концовъ? Въ промежутокъ времени отъ вытѣсненія рукъ до ихъ возврата къ труду, что происходитъ въ этотъ промежутокъ времени, господа ученые?"
   Мы указали на тѣ причины, благодаря которымъ, по мнѣнію Фурье, все цивилизованное человѣчество въ наше время страдаетъ отъ нищеты; причины эти, какъ оказывается, сводятся къ дурной организаціи производства, плохо утилизирующей силы человѣка и приводящей ихъ во взаимное столкновеніе; къ этому надо прибавить еще болѣе дурное распредѣленіе добытыхъ благъ, которое содѣйствуетъ "порожденію нищеты даже самымъ ихъ изобиліемъ". Однако, въ противность позднѣйшимъ соціалистамъ, Фурье достаточно вникалъ въ вопросы распредѣленія и, какъ мы увидимъ позже, въ своемъ идеальномъ обществѣ, разрѣшалъ эти вопросы далеко не идеально. Вотъ почему, только упомянувъ объ этомъ важномъ показателѣ народнаго благосостоянія, мы перейдемъ теперь къ другому "бичу человѣчества", какъ называли его фурьеристы, къ разврату.
   Уже стало совершенно общимъ мѣстомъ то положеніе, что разрушать не въ примѣръ легче, чѣмъ созидать, что подмѣтить недостатки еще далеко не значитъ устранить ихъ. Эта истина вполнѣ оправдалась на той части системы Фурье, которая касается отношеній между полами. Дамъ придется позже убѣдиться, что рекомендуемыя имъ средства для устраненія царствующей нынѣ въ этихъ отношеніяхъ безпорядочности, по меньшей мѣрѣ, недостаточны, что многіе изъ тѣхъ пороковъ, на которые онъ такъ негодуетъ, найдутъ себѣ мѣсто и въ его Новомъ мірѣ, гдѣ они только перемѣнятъ кличку и, вмѣсто пороковъ, будутъ именоваться добродѣтелями. Это несовершенство положительной части нисколько, однако, не, умаляетъ той силы, съ которой Фурье обрушивается на современное общество за его испорченность, нисколько не подрываетъ той заслуги, что онъ не мирится съ этою испорченностью, но призываетъ на борьбу съ ней. Бракъ, эта "супружеская барщина" (corvée conjugale), въ которой все ложь, развратъ и насиліе, вызываетъ особенное порицаніе Фурье; при этомъ онъ даже въ нѣкоторыхъ частностяхъ удивительно сходится съ тѣми взглядами на супружество, которые еще не такъ давно высказалъ въ своей повѣсти извѣстный русскій романистъ. Здѣсь не мѣсто останавливаться долго на этой сторонѣ критики Фурье, замѣтимъ только, что картина семейной жизни съ невѣрностью супруговъ, съ постоянными ссорами, обусловленными несходствомъ характеровъ, съ дѣтьми-обузой, съ стремленіемъ обѣихъ сторонъ уйти подальше отъ домашняго очага, мужей въ café или клубъ, женъ -- въ гости или театръ, картина эта выходитъ тѣмъ безотраднѣе, что прочность семейныхъ узъ, согласно Фурье, не только не ослабляется, но еще закрѣпляется вліяніемъ католицизма и развитіемъ венерическихъ болѣзней {L'Harmonie, 3-me partie, p. 130.}. Послѣднее, однако, по его собственному признанію, не препятствуетъ всѣмъ и каждому предаваться разврату до брака и внѣ его. Любовь продажная и любовь тайная, развратъ открытый и развратъ скрытый обличаются имъ для убѣжденія недовѣрчивыхъ читателей; предъ ихъ изумленными глазами проходитъ вереница субретокъ, швей, проститутокъ, любовниковъ, альфонсовъ, говорящая о томъ, что разложеніе коснулось всѣхъ классовъ общества безъ изъятія. Нѣсколько краснорѣчивыхъ строкъ посвящено спеціально притонамъ разврата, которые представляютъ собою, по мнѣнію Фурье, извращеніе восточныхъ гаремовъ: тѣ, по крайней мѣрѣ, были насильственные и тѣсные по размѣрамъ, а новые гаремы sont vastes et libres {L'Harmonie, 3-me partie, p. 104--116.}. Гуманность, съ которой при этомъ говорится объ угнетенномъ положеніи женщины вообще, съ которой обществу напоминаются его обязанности по отношенію къ его малолѣтнимъ членамъ, пробуждаетъ въ читателѣ невольную симпатію къ Фурье. Здѣсь можно кстати отмѣтить, что гуманныя стремленія перешли и къ его ученикамъ: такъ, наприм., уже много разъ нами цитированный Консидеранъ посвятилъ особую книжку вопросамъ воспитанія, гдѣ онъ возстаетъ противъ обязательнаго изученія древнихъ языковъ и требуетъ большей свободы для учащихся говоря о временномъ воспитаніи, онъ сочувственно приводитъ замѣчаніе Жанъ Поля, что оно "менѣе заботится о развитіи способностей ребенка, чѣмъ объ обезпеченіи спокойствія воспитателей". "Законъ,-- восклицаетъ онъ съ негодованіемъ въ другомъ мѣстѣ,-- требующій, чтобы отецъ отдавалъ сыну свое имущество, не требуетъ, чтобы онъ давалъ ему образованіе" {Nouveau Monde, p. 282, 258 и слѣд. Destinée sociale, v. III, p. 357. Любопытно, что даже эта педагогическая сторона фурьеризма нашла себѣ сочувствіе у насъ въ Россіи, гдѣ фурьеристическія идеи вообще имѣли въ свое время не мало поклонниковъ. Въ этомъ смыслѣ заслуживаетъ вниманія книга Аделаида и Якова Симоновичъ: Практическія замѣтки объ индивидуальномъ и общественномъ воспитаніи дѣтей. Статьи изъ Дѣтскаго Сада за 1866, 1867 и 1868 гг. Изд. редакціи Дѣтскаго Сада, 2 тома, 1874 г. Изложивъ по третьему тому Destinée sociale педагогическіе взгляды фурьеристовъ, авторы рекомендуютъ эту книгу, какъ "необходимую для прочтенія каждому желающему заниматься воспитаніемъ малолѣтнихъ дѣтей" (см. предисловіе, стр. 13).}. Тотъ же Консидеранъ въ 1848 г. внесъ въ палату депутатовъ предложеніе о признаніи за женщинами избирательнаго права, но потерпѣлъ неудачу: его предложеніе было поддержано всего однимъ голосомъ.
   Даже самаго поверхностнаго знакомства съ критическою стороной ученія Фурье достаточно, чтобы признать ее замѣчательно сильной и убѣдительной: здѣсь тонко подмѣчены и съ поразительною ясностью обнажены многія язвы общественной жизни,-- язвы, которыя къ нашему времени не только не зажили, но стали еще, пожалуй, злокачественнѣе. Наши читатели могутъ намъ, однако, замѣтить, что при всей своей силѣ критика Фурье грѣшитъ какою-то случайностью, что имъ въ одну кучу свалены совершенно разнородныя явленія, причины которыхъ подчасъ даже несоизмѣримы. "Конечно,-- скажутъ намъ, -- ажіотажъ дуренъ, прелюбодѣяніе непохвально, но, вѣдь, между ними нѣтъ ничего общаго, какъ же убить ихъ однимъ ударомъ? Ужели Фурье занялся этимъ неблагодарнымъ дѣломъ?" Да, именно этимъ дѣломъ онъ и занялся: вѣрна или не вѣрна, приложима или нѣтъ, система Фурье одинаково объемлетъ сферу матеріальную, сферу нравственную и сферу соціальную. Отдѣльные его положенія и выводы можно, конечно, оспаривать, ихъ можно вовсе отвергнуть, но нельзя не признать, что стройность и логичность его построеній выше всякихъ похвалъ. Все, что онъ осуждаетъ въ нашемъ обществѣ, все это Фурье не забываетъ вспомнить въ своихъ планахъ будущаго общежитія, и все это послѣдовательно вытекаетъ изъ его общихъ положеній. Консидеранъ, описавъ со словъ Фурье бѣдствія современной намъ цивилизаціи, въ такихъ выраженіяхъ привѣтствуетъ положительную сторону системы своего учителя {Destinée sociale, v. I, р. 75.}:
   "Что же остановитъ наше разложеніе? Что насъ спасетъ? Конечно, это будетъ не метафизика, столь тщетная и пустая, съ ея воздушными шарами, съ ея разсужденіями о томъ, врождены ли намъ идеи, или нѣтъ, съ ея "сознаніемъ воспріятія ощущенія запаха розы", съ ея человѣческимъ "я", съ ея тройственностью феноменовъ, съ ея сенсуалистическими и спиритуалистическими теоріями, съ ея изслѣдованіями англійскими, шотландскими, нѣмецкими, индѣйскими, китайскими и еще не знаю какими.
   "Это будетъ не политика съ ея саблями, пушками, революціями, эшафотами, возстаніями и кровавыми побѣдами надъ ними, съ ея конституціями, которыя ничего не конституируютъ, съ ея правительствами, законными и quasi-законными, съ ея бюджетами, милліонными долгами, съ ея протоколами и преніями безъ конца.
   "Это будетъ не этика (morale), съ ея проповѣдями, запоздалыми и смѣшными, какъ рѣчи педанта, поучающаго ребенка, когда тотъ идетъ ко дну,-- этика, которая уже не знаетъ, на какое основаніе ей теперь опираться послѣ попытокъ, предпринимавшихся въ продолженіе трехъ тысячелѣтій, утвердить царство добродѣтели, которая пришла къ тому, что сама стала поносить и преслѣдовать эту добродѣтель.
   "Это будетъ и не политическая экономія, послѣднее дѣтище философіи, дѣтище незаконнорожденное, дряхлое уже при самомъ появленіи на свѣтъ и лживое, какъ его мать; не политическая экономія, наука о богатствѣ народовъ,-- народовъ... которые мрутъ отъ голода, наука, вынужденная публично каяться въ своемъ невѣжествѣ и безсиліи.
   "Это будетъ вовсе не то, что фантазируетъ, лжетъ, разрушаетъ, что находится въ состояніи агоніи или уже погребено. Это будетъ не что-либо изъ прошлаго, но средство новое, которое, если оно не найдено, надо искать не по протореннымъ путямъ, а если найдено, надо подвергнуть испытанію..."
   

II.
Основныя понятія.-- Теорія страстей.-- Философія исторіи.

   Рѣзкая критика общественной жизни и въ ея экономическихъ, и въ ея нравственныхъ проявленіяхъ, презрѣніе ко всѣмъ научнымъ выводамъ, сдѣланнымъ до тѣхъ поръ, наконецъ, вообще "полное сомнѣніе" и "полное удаленіе" (doute absolu и écart absolu), принятыя Фурье за исходный. пунктъ всѣхъ его размышленій, съ достаточною убѣдительностью говорятъ намъ, что соціализмъ, даже въ своемъ зачаточномъ состояніи, имѣетъ уже характеръ доктрины вовсе не либеральной, а радикальной, скорѣе даже: революціонной. Не улучшенія, не реформы предлагаются обществу его адептами, но полная перестройка всего существующаго. "Ошибка нашихъ такъ называемыхъ реформаторовъ,-- говоритъ Фурье {Nouveau Monde, р. 15.},-- заключается въ томъ, что они нападаютъ на то или другое зло, вмѣсто того, чтобы обвинить всю цивилизацію, которая представляетъ собою одинъ заколдованный кругъ всяческихъ золъ". При такихъ крайнихъ взглядахъ въ области соціальныхъ явленій, новое ученіе, казалось бы, по необходимости должно: было всегда держаться самой независимой точки зрѣнія, отвергать авторитеты и въ разумѣ человѣческомъ видѣть источникъ всего прогресса. Въ дѣйствительности, однако, приходится констатировать иное, на первый; взглядъ совершенно непонятное, явленіе: соціализмъ, по крайней мѣрѣ, на французской почвѣ, не только не наслѣдуетъ скептицизма философовъ XVIII вѣка, но выступаетъ даже въ первый разъ предъ людьми въ священнической рясѣ, съ кадиломъ въ рукѣ, съ покорною молитвой на устахъ. Соціализмъ С.-Симона -- это религія, это "ученіе, имѣющее божественное происхожденіе", это -- "новое христіанство". Планъ, по которому должно быть перестроено общество, строго теократиченъ: во главѣ правленія, какъ неограниченный монархъ, поставляется верховный жрецъ, помощниками ему служатъ лица духовныя, священническая каста имѣетъ въ государствѣ преобладающее значеніе, а жизнь остальныхъ гражданъ построена на началахъ любви къ ближнему и евангельской морали. При первомъ взглядѣ на ученіе Фурье, мы и у него находимъ нѣчто подобное: правда, верховнаго жреца здѣсь нѣтъ и въ поминѣ, власть вездѣ исключительно свѣтская, отъ частныхъ лицъ не отдаетъ больше ладовомъ, но, тѣмъ не менѣе, вся судьба человѣчества оказывается предначертанной Богомъ, имъ установлены законы, по которымъ движутся всѣ тѣла небесныя и земныя, человѣку остается только познать эти законы и покорно слѣдовать имъ. Этотъ религіозный характеръ соціализма при самомъ его появленіи на свѣтъ объясняется, вѣроятно, многими причинами; надо думать, что первую роль сыграло тутъ время, когда появились сочиненія Фурье и С.-Симона: то были 10-е и 20-е годы, время реставраціи и бѣлаго террора, эпоха реакціи въ политикѣ и ханжества въ религіи. На такой почвѣ свободной научной мысли, если только она рождалась, приходилось облекаться въ форму самую благонамѣренную, приходилось считаться съ духомъ времени и говорить иной разъ чисто-эзоповскимъ языкомъ. Еще у С.-Симона его теократическое построеніе общества можно, пожалуй, объяснить нѣкоторою религіозностью автора, -- религіозностью, которая не помѣшала ему, однако, прожить свою жизнь истымъ римляниномъ времени упадка, нисколько не соображаясь съ требованіями церкви, но у Фурье христіанство уже явнымъ образомъ играетъ роль не болѣе, какъ простого прикрытія для мыслей, ничего общаго съ нимъ неимѣющихъ, даже порой идущихъ въ разрѣзъ съ нимъ. Множество цитатъ изъ Евангелія и твореній св. отцовъ, которыя Фурье для подтвержденія своихъ взглядовъ выбралъ и истолковалъ самымъ произвольнымъ образомъ {Noveau Monde, p. 425--450.}, подтверждаютъ только то, что въ его время нельзя еще было пренебрегать этимъ важнымъ оружіемъ при распространеніи новаго ученія. Современники Фурье такъ именно и поняли характеръ его ссылокъ на Священное Писаніе: его ученики прямо называютъ ихъ доводомъ ad hominem {Considérant: "Socialisme devant le vieux monde", § t: "Pourquoi nous nous sommes mis du coté de bon Dien", p. 75 и слѣд., также Щегловъ, т. II, стр. 171.}, а враги не замедлили обвинить нашего философа въ безнравственности и безбожіи.
   Послѣднее обвиненіе, однако, совершенно несправедливо: Фурье вовсе не былъ атеистомъ, онъ вѣрилъ въ Бога, Творца вселенной,-- вѣрилъ, правда, не по-католически, но все же ставилъ его во главѣ всего міра и надѣлялъ свойствами, которыми можетъ обладать одно только безсмертное божество. Надо, однако, замѣтить, что насколько признаніе самаго бытія Божія имѣетъ у Фурье характеръ непосредственной вѣры, настолько эти свойства, нѣсколько разъ имъ перечисленныя и подробно объясненныя {L'Harmonie, 1-е partie, р. 56--60. Noveau Monde, p. 417, 422, 526 и слѣд.}, носятъ на себѣ печать чего-то искусственнаго, придуманнаго съ предвзятою цѣлью. Такъ оно и есть: пять основныхъ свойствъ Бога, полное руководство движеніемъ, экономія употребляемыхъ средствъ, распредѣляющая справедливость, всеобщность Провидѣнія, единство плана,-- эти свойства какъ разъ оправдываютъ у Фурье всю его систему, ради оправданія которой они, очевидно, и приписаны Богу. Совершенно справедливо замѣчаетъ по этому поводу Бебель {Bebel: "Charles Fourier", s. 223.}: "отвѣтъ на фейербаховскій вопросъ: "кто сотворилъ Бога?" -- отвѣтъ: "человѣкъ", особенно ярко выступаетъ у Фурье, который построилъ своего бога такъ, чтобы имъ можно было затѣмъ воспользоваться для своей соціальной системы" {Иное объясненіе даетъ Рейбо:" Называя Бога духомъ,-- говоритъ онъ,-- Фуріе объявляетъ себя исключительнымъ спиритуалистомъ: онъ, кажется, готовъ допустить, что Богъ, человѣкъ и вселенная, какъ существа обсолютныя и безконечныя, могутъ нѣкоторыми своими сторонами поглощать другъ друга и смѣшиваться. Это приблизительно "пантеистическая" формула с.-симонистовъ: Богъ -- это все сущее..." Во всемогуществѣ Божіемъ Фурье видитъ причину, а въ его справедливости смыслъ всеобщихъ судебъ" (Reybaud, volume I, р. 167). Въ этой формулировкѣ Рейбо что ни фраза, то заблужденіе: Фурье никакъ не можетъ быть названъ пантеистомъ, еще съ меньшимъ правомъ можно утверждать, что онъ "во всемогуществѣ Божіемъ" видѣлъ "причину судебъ".}. Среди перечисленныхъ нами свойствъ нѣтъ, какъ оказывается, однако, очень важнаго, для каждаго вѣрующаго чуть ли не перваго свойства Бога, нѣтъ "всемогущества", и это не случайное опущеніе. Фурье полагалъ, что власть Бога дѣйствительно не безгранична, что математическіе законы, положенные въ основу творенія, стѣсняютъ самого творца и не допускаютъ ихъ нарушенія. Во всемъ органическомъ и неорганическомъ мірѣ можно прослѣдить дѣйствіе математическихъ законовъ, для этого надо только сосредоточить свое вниманіе на томъ постоянномъ и всеобщемъ движеніи, которое составляетъ основное свойство всего сущаго. Это всеобщее движеніе (mouvement universel) имѣетъ въ свою очередь 5 вѣтвей, подраздѣляется на слѣдующія пять категорій: движеніе матеріальное, по которому совершаются всѣ перемѣщенія матеріи, движеніе органическое, которымъ установляются законы распредѣленія формъ, цвѣтовъ и всякихъ особенностей вещей, движеніе инстинктивное или движеніе страстей и инстинктовъ, движеніе аромальное, вліяющее на распредѣленіе аромовъ, невѣсомыхъ частицъ природы, и, наконецъ, движеніе соціальное, управляющее дѣйствіемъ общественныхъ организмовъ. Фурье разсматриваетъ только одинъ видъ движенія, именно послѣдній, но одинокіе математическіе законы, положенные въ основу всего міроваго механизма, позволяютъ ему дѣлать постоянныя аналогіи между явленіями самыхъ различныхъ порядковъ; эти аналогіи, какъ ни произвольны, какъ ни смѣшны даже кажутся онѣ намъ подчасъ (наприм., сопоставленіе жираффа съ истиной, любви съ эллипсомъ, дружбы съ фіолетовымъ цвѣтомъ {L'Harmonie, 2-е partie, р. 147; 5-е partie, р. 361. Noveau Monde, р. 532 и слѣд.}, въ его глазахъ имѣютъ большую важность, подтверждая повсемѣстное единообразіе всего творенія.
   Основной законъ соціальнаго движенія заключается въ тяготѣніи, въ аттракціи. Какъ отдѣльныя частицы матеріи постоянно стремятся другъ къ другу, такъ и люди приводятся во взаимное столкновеніе своими страстями или, лучше сказать, своимъ страстнымъ влеченіемъ (attraction passionelle). Конечное и полное удовлетвореніе этого влеченія составитъ то, что мы называемъ судьбой, назначеніемъ человѣчества {Les attractions sont proportionelles anx destinées.}, и будетъ заключаться во всеобщемъ счастьи, въ гармоніи всѣхъ интересовъ; для того, чтобъ это стало возможно, надо создать такія условія общественной жизни, при которыхъ ни одна страсть человѣка не осталась бы неудовлетворенной и, кромѣ того, не оказалась бы въ антагонизмѣ съ какою-нибудь страстью другого члена соціальнаго тѣла. Тогда только всѣ люди, удовлетворенные во всѣхъ своихъ стремленіяхъ, будутъ вполнѣ наслаждаться жизнью, получится громадная экономія принудительныхъ средствъ (всякіе полицейскіе, законодатели и tutti quanti будутъ излишни, разъ выгода отдѣльныхъ лицъ совпадетъ съ общею пользой) и, наконецъ, установится "согласіе между твореніемъ и творцомъ", вложившимъ страсти въ душу человѣка ужь, конечно, не для того, чтобы ихъ подавляли. Нечего и говорить, что въ настоящее время совмѣстная жизнь людей представляетъ собой какъ разъ противоположное этому: самыя естественныя влеченія игнорируются или удовлетворяются одними во вредъ другимъ, истиннаго счастья, истинной свободы никто не знаетъ, дарованныя Богомъ силы не утилизируются, даже подавляются, уничтожаются людьми, отчасти по ихъ невѣжеству, отчасти по неумѣнію ими пользоваться. Слѣдовательно, первымъ шагомъ на пути къ переустройству общества должно быть тщательное изученіе того, что есть въ человѣкѣ, его душевной дѣятельности, и только на полученныхъ такимъ образомъ психологическихъ данныхъ и возможно построить наилучшій, наиболѣе согласный съ природой человѣка общественный порядокъ.
   Всѣ люди живутъ трояко: прежде всего, для самихъ себя, затѣмъ для другихъ и, наконецъ, для всего человѣчества. Сообразно съ этимъ ихъ внутреннія склонности, ихъ страсти могутъ быть разбиты на три категоріи: страсти матеріальныя, страсти душевныя и страсти интеллектуальныя. Первыя возбуждаются по требованію нашихъ пяти внѣшнихъ чувствъ, ихъ удовлетвореніе доставляетъ человѣку пріятную и здоровую личную жизнь (роскошь -- luxe, употребляя выраженіе Фурье); никто, однако, не способенъ ограничиться одною этою жизнью, душевная дѣятельность человѣка побуждаетъ его входить въ постоянное общеніе съ другими людьми, у него рождаются симпатіи и антипатіи, онъ избираетъ себѣ семью, друзей,-- словомъ, группу близкихъ ему лицъ; но замкнуться въ этой сферѣ домашней жизни человѣку не позволяетъ необходимость трудиться, необходимость добывать себѣ пропитаніе, если даже отказать ему въ безкорыстномъ стремленіи служить общей пользѣ; ему приходится поневолѣ сталковаться со всякаго рода людьми, руководствуясь уже не своимъ отношеніемъ къ нимъ, но свойствами труда, за который онъ берется и за который берутся его товарищи въ данной отрасли промышленности, составляющіе вмѣстѣ съ нимъ, по терминологіи Фурье, одну серію (série). Различныя свойства труда имѣютъ непосредственную связь съ такъ называемыми интеллектуальными страстями человѣка: извѣстно, что работа въ одиночку, безъ товарищей, всегда кажется тяжелѣе и дѣлается медленнѣе, чѣмъ въ компаніи другихъ работниковъ; это объясняется тѣмъ, что у насъ есть потребность къ соревнованію, страсть къ интригамъ; далѣе, занятіе, требующее только мышечнаго напряженія и не дающее никакой пищи уму, менѣе привлекательно, чѣмъ то, которое открываетъ нѣкоторое поле для самодѣятельности; причина тутъ лежитъ въ присущей всѣмъ людямъ страсти къ творчеству, къ роли, которую играетъ энтузіазмъ; наконецъ, даже самый пріятный трудъ, разъ онъ продолжается слишкомъ долго и не чередуется съ трудомъ иного характера, дѣлается невыносимымъ, ибо въ васъ есть потребность къ разнообразію. Эти три страсти: къ соревнованію, къ творчеству и къ разнообразію (у Фурье онѣ носятъ странныя названія: caballste, composite и papilone) должны быть удовлетворены, чтобы трудъ пересталъ быть какимъ-то наказаніемъ, чѣмъ-то тяжелымъ и непріятнымъ, а сдѣлался бы, наоборотъ, источникомъ наслажденія для людей; въ этомъ нѣтъ ничего невозможнаго, такъ какъ самъ по себѣ трудъ неможетъ быть названъ усиліемъ непріятнымъ, его дѣлаютъ таковымъ только тѣ неблагопріятныя условія, въ которыя ставится въ наше время трудящійся {Noveau Monde, p. 67--61; L'Harmonie, 2-me partie, p. 148--152; Destinée sociale, v. II, p. 175--194; Stein: "Der Socialismus und Communismus des heutigen. Frankreichs", s. 334; Щегловъ, т. II, стр. 29--31; Gide: "Oeuvres choisis de Fourier", p. 167, v. XVII.}.
   Изъ только что сдѣланнаго краткаго обзора нашихъ психическихъ отправленій не трудно уже понять, какимъ требованіямъ, ко возрѣнію Фурье, долженъ отвѣчать общественный порядокъ, чтобы быть въ согласіи съ природою человѣка: онъ долженъ содѣйствовать удовлетворенію страстей матеріальныхъ, душевныхъ и интеллектуальныхъ, т.-е. гарантировать здоровье и нѣкоторый комфортъ домашней жизни, свободный выборъ близкихъ лицъ или свободу въ отношеніяхъ между полами и между поколѣніями, наконецъ, свободу избранія профессіи, согласно индивидуальнымъ особенностямъ каждаго, при этомъ избранное ремесло должно быть еще такъ обставлено, чтобы оно не нарушало потребности въ соперничествѣ, потребности въ разнообразіи и потребности въ творчествѣ.
   Прежде чѣмъ перейти къ разсмотрѣнію вопроса, насколько Новый предложенный Фурье, отвѣчалъ требованіямъ, имъ самимъ выставленнымъ, насколько онъ устранялъ бѣдствія міра настоящаго и насколько вообще примѣнимымъ нужно считать его,-- словомъ, прежде изложенія и разбора положительной практической стороны ученія Фурье, не лишнее будетъ коснуться его взглядовъ на культурную исторію человѣчества. Это отступленіе будетъ умѣстно сдѣлать теперь же, такъ какъ ретроспективный взглядъ, брошенный нашимъ философомъ на предшествующія стадіи развитія человѣческаго общества, привелъ его къ результатамъ, которые, по его собственнымъ словамъ, позволили ему заключить, что требованія психологіи не должны такъ и остаться пустыми требованіями, что сама исторія ведетъ насъ къ осуществленію того, что природа поставляетъ необходимымъ условіемъ человѣческаго счастья.
   Земной шаръ данъ людямъ въ полное распоряженіе: обрабатывать землю, царствовать на ней -- естественное назначеніе человѣчества,-- это несомнѣнно, но столь же несомнѣнно и то, что въ младенчествѣ своемъ человѣчество не имѣло ни силъ, ни знаній выполнить это назначеніе; у него не было никакихъ инструментовъ, никакихъ орудій, никакихъ средствъ защиты отъ стихійныхъ силъ природы и дикихъ звѣрей, всего того, что явилось лишь слѣдствіемъ времени, результатомъ опыта и прогресса. Естественно, что въ такомъ безпомощномъ состояніи люди съ трудомъ боролись съ окружающими неблагопріятными условіями, выходя изъ этой борьбы то побѣдителями, то побѣжденными; естественно, что земля въ то время представляла собой не болѣе, какъ "долину скорби и слезъ". Объ этой доисторической эпохѣ мы не знаемъ ничего вѣрнаго; разсказы путешественниковъ въ некультурныя страны и сочиненія древнихъ историковъ рисуютъ намъ уже позднѣйшую картину общественной жизни: по этимъ даннымъ выходитъ, что наши предки и современные дикари вовсе не такъ жалки и безпомощны, какъ мы склонны предполагать, что они довольны своею жизнью и не страдаютъ отъ лишеній и голода. Таково было дѣйствительно положеніе людей послѣ ихъ первыхъ открытій въ области явленій природы, послѣ изобрѣтенія простѣйшихъ инструментовъ: дѣвственная природа отличалась тогда такимъ изобиліемъ, что ея немногочисленные обитатели добывали себѣ средства пропитанія легко, благодаря самымъ незначительнымъ усиліямъ. Научившись доить скотъ, ловить звѣрей и рыбъ, да укрываться отъ непогоды въ шалаши, они не выказываютъ никакихъ поползновеній къ раздѣлу земли, не ведутъ войнъ, не притѣсняютъ соплеменниковъ и потому по-своему совершенно счастливы. Нѣкоторыя воспоминанія объ этой (первой сколько-нибудь извѣстной) ступени развитія человѣческой культуры сохранились почти у всѣхъ народовъ въ ихъ преданіяхъ о золотомъ вѣкѣ, объ утраченномъ раѣ, о блаженной жизни прародителей; Фурье такъ и окрестилъ эту ступень культуры -- райскою (édenisme). Быстрый ростъ населенія и истощеніе естественныхъ богатствъ нарушили, однако, спокойную жизнь первыхъ вѣковъ, они познакомили людей съ голодомъ и пробудили въ нихъ алчность. Оружіемъ, приготовленнымъ для обороны отъ дикихъ звѣрей, люди воспользовались другъ противъ друга, земля оросилась человѣческою кровью. Но, кромѣ войны, необходимость бороться за свое существованіе породила также соединеніе индивидовъ въ общественныя группы; здѣсь впервые были молчаливо установлены и затѣмъ строго соблюдаемы извѣстныя права людей, каковы права свободной охоты, рыбной ловли, пастьбы, внутренняго мира, кражи внѣ данной общественной группы и беззаботности {Nouveau Monde, p. 500.}. Покажется, вѣроятно, страннымъ, быть можетъ, даже вызоветъ улыбку современнаго читателя то обстоятельство, что въ права людей Фурье включилъ "внѣшнюю кражу" и беззаботность, явленія совершенно иного порядка, но тутъ все дѣло въ однихъ словахъ: назовите эти семь правъ просто характерными чертами дикаго періода (sauvagerie) и нельзя будетъ не согласиться, что онѣ схвачены мѣтко и подтверждаются всѣмъ, что мы теперь знаемъ о жизни дикарей. Земледѣліе, постепенно вытѣснившее охоту и скотоводство, обратило бродячій образъ жизни въ осѣдлый, связало человѣка съ землей и побудило его обзавестись хозяйствомъ и семьей; здѣсь, конечно, онъ не обратилъ своихъ воинственныхъ наклонностей и потому, не стѣсняясь, сталъ проявлять свою власть домохозяина; такими чертами отмѣченъ патріархальный періодъ. Нисколько не ослабѣвавшія междуусобныя войны прежнее могущество физической силы сдѣлали незамѣтнымъ переходъ отъ главы семьи къ главѣ племени, отъ тираніи домашней къ тираніи государственной, отъ періода патріархальнаго къ періоду варварскому съ его ограниченными и обширными деспотіями {Nouveau Monde, p. 520--522; Destinée sociale, p, 81, 85, 95.}. Каждый изъ названныхъ періодовъ, прежде чѣмъ уступить свое мѣсто новому, долженъ былъ, по взгляду Фурье, достигнуть высшаго развитія своихъ главныхъ свойствъ и затѣмъ, постепенно приходя въ ветхость, дойти до окончательнаго разложенія. Эта мысль нагляднѣе всего развита на слѣдующемъ періодѣ, томъ, въ которомъ живемъ теперь мы,-- на цивилизаціи. Слѣдующія ступени прошелъ, проходитъ и пройдетъ этотъ послѣдній извѣстный намъ періодъ: 1) Дѣтство. Освобожденіе женщины отъ затворнической жизни и дарованіе ей гражданскихъ правъ, какъ члена семьи, были поворотнымъ пунктомъ къ новому времени ("если бы варвары,-- говоритъ Фурье,-- признали единобрачіе, они бы сдѣлались цивилизованными уже благодаря одному этому нововведенію; если бы мы, напротивъ, заключили женщинъ въ гаремы, мы бы этимъ однимъ превратились въ варваровъ"). Первые шаги цивилизаціи -- это семя феодализма, смѣнившаго деспотію, время рыцарства, смѣнившаго грубость нравовъ. 2) Юность. Изобрѣтенія химическія и иныя, разныя открытія увеличили силу знанія. Вмѣстѣ съ тѣмъ, на поприще общественной жизни вступаютъ городскія общины и буржуазія, которая тотчасъ вступаетъ въ борьбу съ сословнымъ государствомъ, опрокидываетъ его и провозглашаетъ свободу и равенство; къ сожалѣнію, только "провозглашаетъ", такъ какъ для того, чтобы ихъ осуществить, мало написать на бумагѣ нѣсколько красивыхъ словъ; поэтому и ступень эта отмѣчена у Фурье ироническимъ эпитетомъ: "иллюзіи свободы", какъ предшествующая: "иллюзіи рыцарства". 3) Мужество. Наука доходитъ до полнаго разцвѣта, свобода промышленности порождаетъ широкое развитіе торговли; по въ ппхъ уже скрываются сѣмена разложенія. Эта вторая деградирующая половина цивилизаціи отличается тѣми же свойствами, какъ и первая, только въ обратномъ порядкѣ. Между обѣими половинами сходство таково же, какъ между утреннею зарей и вечерней, между сумерками, развевающимися подъ вліяніемъ лучей восходящаго солнца, и сумерками сгущающимися, когда оно склоняется къ западу. Снова возникаютъ привилегіи, но уже не на почвѣ происхожденія, а на почвѣ состоянія, мореплаваніе приводитъ къ монополіи въ морской торговлѣ, прогрессъ химіи доставляетъ промышленникамъ средства для фальсификаціи товаровъ. Бѣдствія работающихъ классовъ, безпрерывныя войны, финансовыя затрудненія и глубокій развратъ показываютъ, что мы шагнули на послѣднюю ступень, ступень дряхлости, и, слѣдовательно, не далеко уже время полнаго разрушенія цивилизаціи и наступленія новаго періода, названнаго Фурье гарантизмомъ {L'Harmonie, 130 и слѣд.; Nouveau Monde, 44, 457--463, 496--499, 511 слѣд.; Destinée sociale, 104.}. Основною чертой цивилизаціи служитъ злоупотребленіе принципомъ товарищества. Тотъ же принципъ, но въ чистомъ видѣ, мы передадимъ въ наслѣдіе гарантизму, гдѣ ассоціація будетъ играть самую видную роль и гдѣ взгляды Фурье касательно постройки общества на новыхъ началахъ найдутъ себѣ, наконецъ, полное примѣненіе.
   Изложивъ (короче, чѣмъ это сдѣлали мы) историческій обзоръ Фурье, проф. Исаевъ замѣчаетъ {Юридическій Вѣстникъ 1880 г., No 5, стр. 260.}: "Современный уровень историческихъ знаній позволяетъ намъ исправить Фурье во многомъ. Но мы охотно извинимъ ему всѣ ошибки въ этомъ дѣленіи уже за то одно, что онъ предпосылаетъ своему ученію объ обществѣ такое введеніе и тѣмъ признаетъ способность къ усовершенствованію отличительною чертой хозяйственной жизни".
   Намъ кажется еще болѣе важнымъ то, что Фурье признаетъ неизбѣжность наступленія извѣстныхъ экономическихъ формъ и потому не допускаетъ возможности провести въ жизнь форму, не соотвѣтствующую историческимъ условіямъ. Эта глубоко-плодотворная мысль выдвигаетъ Фурье далеко впередъ изъ ряда всѣхъ его современниковъ и, кажется, позволяетъ, до извѣстной степени, включать его въ число предшественниковъ научнаго соціализма, отрѣшившагося отъ всякихъ мечтаній и ожидающаго наступленія соціалистическаго строя только отъ хода исторіи. Къ сожалѣнію, самъ Фурье только лишь въ половину воспользовался этою своею мыслью: полное осуществленіе своихъ идей онъ тоже считалъ возможнымъ только при извѣстныхъ историческихъ условіяхъ, но, во-первыхъ, онъ все же выторговалъ себѣ какъ-то право немножко ускорить темпъ исторической жизни, предполагая, что убѣжденіе и примѣръ устройства фаланстера подвинутъ людей къ скорѣйшему переходу въ новый экономическій фазисъ, во-вторыхъ,-- и это главная его ошибка,-- свой Новый міръ онъ строилъ не на началахъ, добытыхъ изъ исторіи, не на томъ, что въ силу соціологическихъ и историческихъ законовъ не можетъ не наступить, но и гораздо менѣе научныхъ, даже нѣсколько произвольныхъ психологическихъ выводахъ, на томъ, что должно было бы наступить, если бы процессъ цивилизаціи приводилъ человѣчество къ доставленію людямъ все меньшей суммы счастья, ко все болѣе полному осуществленію его физіологическихъ и психическихъ потребностей. Мы сейчасъ увидимъ, однако, это даже въ корнѣ ложное предположеніе не помѣшало Фурье высказать много такихъ мыслей, которыя позже нашли себѣ осуществленіе и которыя даже для нашего времени не могутъ быть названы вполнѣ отсталыми.

Николай Водовозовъ.

(Окончаніе слѣдуетъ).

"Русская Мысль", кн.IX, 1892

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru