Волошин Максимилиан Александрович
Одилон Редон

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

М. А. Волошин

Одилон Редон

   В мастерской Редона висит гравюра Дюрера:
   Женщина безнадежно и устало опустила голову; шелк платья безнадежно и устало шелестит по каменным плитам. Перед нею неправильное геометрическое тело, как "ледяной кристалл Уныния". Сломанные математические инструменты лежат в беспорядке. Серая радуга... звезда со снопом лучей и через небо длинная лента, на которой написано:

MELANCOIA

   На высотах познания одиноко и холодно...
   Образы Редона -- это реальность не из земного мира. Только в готическом искусстве французского XIII века можно найти формы, подобные формам Редона. Потом источник иссяк. Графические впечатления оборвались.
   Видеть последние концы нитей своего искусства на расстоянии семи земных столетий и ничего впереди -- это. предел одиночества.
   Человеческое сознание не может вынести такого одиночества. Поэтому Одилон Редон в его земном воплощении -- только иссохшие уста, через которые Вечность шепчет свои воспоминания.
   Его чувства так тонки, что впечатления жизни переходят предел боли, предел ощущаемого -- у него нет вкуса к действительности. Он видит сквозь ощущаемую эпидерму природы.
   Его рисунок так же груб и не оформлен, как стиль Достоевского. Это то же самое пифическое презрение к слову, презрение к орудию выражения. Но в его каменных лицах и деревянных торсах инкрустированы кусочки живого мяса, пылающие всем внешним воплощением духа.
   В каждом рисунке Редона есть ужас живого тела, сросшегося со скалой. Из-под черных фонов его литографий всегда шевелится целый мир невоплощенных форм. С точностью импрессиониста он заносит на свои доски вихри довременного хаоса.
   В каждом рисунке Редона есть бездонные колодцы, из которых одна за другой выплывают безымянные и бесчисленные формы...
   Шевелящийся хаос -- это единственная реальность Редона.
   Бесконечная скорбь Познания -- это его лиризм. Тонкая веточка лавра тихо приближается к голому черепу человека-куклы. И голова с грустной покорностью склоняется перед ней. Это -- Слава.
   Среди шепчущих и тихо мерцающих болот на тонком стебле осоки рассекается странный самосветящийся цветок: голова Человека-Пьеро.
   Перед гигантским окном в пространство -- стоят две маленькие человеческие фигуры. За окном проходит, не умещаясь в нем, каменный профиль. Глаза опущены. Палец в раздумье поднят к устам. В углах губ шевелится бесконечная горечь. Сзади вырываются снопы ослепительного света. "Lumiere!" [Свет! (фр.)].
   Дьявол уносит Антония за пределы мироздания. Миры в непрерывном течении проходят под их ногами. "Где же цель?" -- "Нет цели..." -- отвечает дьявол. И в бледном лице с узким лбом и страдающими глазами бесконечная грусть. "Если б я это создал, то была бы цель..." Никто до Редона не видел Дьявола с таким лицом -- этого Дьявола чувства, так не похожего на обычного Дьявола разума.
   На высотах познания одиноко и холодно... В этих пределах оледенелого времени нет звука. Это царство вечного Молчания.
   Каменное лицо с плотно замкнутыми веками выходит из хаоса... Эти глаза еще никогда не раскрывались... Если они раскроются, то загорится земной свет и формы лягут в привычные чувствам грани.
   В этом мире солнце перестало быть источником света... Здесь светится все, из чего исходит жизнь: книга освещает лицо девушки, лучится одежда пророка, бросая снопы пламени, пролетает комета, мерцают морские звезды в подводных глубинах. Только одно солнце иногда восходит в этом мире -- это черное солнце отчаянья -- le Soleil noir de la Melancolie.
  
   Свет промелькнул перед тьмою
   и пред ужасом бежал...
  
   Иногда Редон бросает слова к подножью своих рисунков. Но тогда слова, сказанные чужими устами, оживают и светятся новым смыслом.
   В пастелях Редона хаос развертывается в своих красочных гармониях. Ужас времени кричит синими голосами; ультрафиолетовые полыньи на черном властно затягивают в глубины мистицизма.
   Ультрафиолетовые лучи, помещаясь на границе видимого спектра, служат противоположно-дополнительными желтому цвету дня. Фиолетовый цвет всегда был цветом мистики и веры. Готические vitraux [витражи (фр.)] все основаны на комбинациях фиолетовых. Возрождение и последующие века совершенно не знали лиловых гармоний.
   Это любимый цвет Редона. В нем успокоенные мерцания Тайны.
  
   Мы на границах Прозрения...
   Или Воспоминания...
  
   На высотах Познания одиноко и холодно...
  
   Впервые опубликовано: Весы. 1904. No 4. С. 1-4.
   Исходник: http://dugward.ru/library/voloshin/voloshin_odilon_renon.html
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru