Часу въ девятомъ утра, когда я только-что выпилъ мои два стакана чая и, закуря сигару, расположился за письменнымъ столомъ, въ передней комнатѣ послышался шумъ и чей-то рѣзкій говоръ.
--Онъ проснулся? спрашивалъ звонкій голосъ.
"Давно проснулся" отвѣчалъ мой старикъ Демидъ.
-- Пьетъ утренній чай?
"Напился уже."
-- Сбираемся ѣхать куда-нибудь?
"Не могу сказать."
-- Что же онъ дѣлаетъ? Можно мнѣ войти къ нему?
"Какъ объ васъ доложить?"
На этотъ разговоръ, я вышелъ въ залу и увидѣлъ чрезъ отворенную въ переднюю комнату дверь стариннаго моего знакомца Макара Ивановича, удостоившаго меня такимъ раннимъ и нежданнымъ посѣщеніемъ.
Надобно сказать читателю, кто таковъ былъ Макаръ Ивановичъ, да кстати кто и я самъ.
Начнемъ съ меня:
Кто я? Этотъ вопросъ всего легче рѣшить самому читателю; я писатель, или, чтобы выразиться поскромнѣе, я пишущій человѣкъ, котораго сочиненіе теперь въ рукахъ у читающаго. Мало этого; прибавлю еще... впрочемъ, кто жъ нынче читаетъ прибавленія?
Обратимся лучше къ Макару Ивановичу,
Макаръ Ивановичъ былъ то, что у насъ за Москвой-рѣкой называютъ обыкновенно добрымъ человѣкомъ, а по ту сторону рѣки выражаютъ фразою: пороху не выдумаемъ! А между-тѣмъ, что же такое въ самомъ дѣлѣ былъ Макаръ Ивановичъ? Оба опредѣленія слишкомъ неясны; выяснимъ ихъ сколько умѣемъ: Макаръ Ивановичъ былъ довольно ограниченный чиновникъ девятаго класса; онъ служилъ, то есть онъ писалъ, въ одномъ изъ присутственныхъ мѣстъ. Но писалъ безсознательно, какъ гусиное перо, которое скрипѣло по гербовой бумагѣ въ рукахъ его слишкомъ уже десять лѣтъ, начиная отъ девяти часовъ утра до трехъ вечера. Макаръ Ивановичъ носилъ обыкновенно форменный фракъ, съ бархатнымъ воротникомъ, и круглую шляпу, вѣчно съ надломанными полями, по причинѣ большаго знакомства, съ которымъ онъ обыкновенно разкланивался въ три пріема, какъ человѣкъ учтивый и знающій свѣтское обращеніе. Волосы на головѣ Макара Ивановича были какого-то неопредѣленнаго пыльнаго цвѣта, можетъ-быть въ слѣдствіе того, что онъ терпѣть не могъ помады, говоря обыкновенно на счетъ этого пункта такъ: "хорошая помада дорога; а дешевая мерзко пахнетъ! Обойдусь и такъ; къ тому же масляная голова скоро портитъ шляпу и дѣлаетъ лосы на бархатномъ воротникѣ фрака". Глаза Макара Ивановича были блѣдно-молочнаго цвѣта съ красненькой коемочкой около изломанныхъ вѣкъ; носъ какъ-то поставленъ не по плану, и даже неизвѣстно для чего такъ длиненъ? Углы рта были въ близкомъ сосѣдствѣ съ ушами, а уши какъ-то такъ странно изогнуты,-- что какъ-будто они подслушивали, что говоритъ ихъ хозяинъ? Губы могли бы быть безъ потери тоньше; подбородку не мѣшало бы чаще бесѣдовать съ бритвой. Станъ Макара Ивановича былъ всегда въ полусогнутомъ положеніи; онъ какъ-будто родился, поклонился Божьему свѣту, выговорилъ: "мое почтеніе!" да такъ и выросъ живымъ, длиннымъ поклономъ. Руки чиновника девятаго класса были достаточно длинны для его небольшаго ранга, ноги -- что кто ни говори -- не совершенно кривыя, а казались такими только отъ нескладныхъ сапогъ, въ чемъ была, разумѣется, не его же вина! Вотъ вамъ вѣрный и полный наружный портретъ Макара Ивановича, по фамиліи... впрочемъ у этого человѣка не то, чтобы не было совсѣмъ фамиліи, а такъ какъ-то его знали, и звали всѣ, даже начальникъ его, просто: Макаромъ Ивановичемъ; ограничимся и мы этимъ.
Теперь слѣдуетъ нарисовать другой портретъ Макара Ивановича; портретъ внутренній, если можно такъ выразиться?.. Почему же и нельзя? слово вѣрно и выражаетъ точно идею.
Кому изъ читателей не извѣстна старая поговорка: глаза зеркало души? Эти три слова давнымъ-давно приняты всѣми за аксіому, а между-тѣмъ... между тѣмъ, они неболѣе, какъ гипотеза; и именно вотъ почему: хорошее, вѣрное зеркало нечасто встрѣтишь и не въ метафорическомъ смыслѣ; одно уменьшаетъ, другое увеличиваетъ, третье коситъ, четвертое желтитъ, пятое... Ну, да на пятомъ пока и остановимся. Что же касается до глазъ, которые называютъ зеркаломъ души,-- они ужъ и сплошь да рядомъ фальшивы; представлю примѣры. У знаменитаго мошенника Картуша были большіе голубые глаза, въ которыхъ налито было столько добродушія, что ихъ поцаловать хотѣлось, а между-тѣмъ въ нихъ глядѣлась душа чисто разбойничья. На добраго Августа римскаго нельзя было, разсказываютъ, смотрѣть прямо, столько пронзительнаго было въ его взорѣ, а между-тѣмъ душа его была чисто прекрасная. У Лейбница были всегда глаза красные, какъ у невоздержнаго человѣка; у Ньютона разкосые и плутовскіе -- вотъ вамъ и зеркала ваши! "Да, съ другой стороны, если и допустить вѣрность этихъ зеркалъ, почему жъ мы хотимъ думать, что душа безпрестанно въ нихъ смотрится? Вѣдь она не женщина; а если и женщина, такъ ужъ вѣрно не кокетка, хоть говорятъ, что одно безъ другаго не бываетъ; впрочемъ, вѣдь мало ли говорятъ и пустяковъ на свѣтѣ? Вотъ хоть бы недалеко сказать, про этого же Макара Ивановича, у котораго, поводѣ судьбы, зеркала блѣдно-молочнаго цвѣта съ красненькой коемочкой около изломанныхъ вѣкъ, говорятъ же, что онъ нетрезвой жизни, и не совсѣмъ честнаго поведенія; а все вздоръ! Я знаю его восьмнадцать лѣтъ, а восьмнадцати разъ не видывалъ пьянымъ; а на счетъ четнаго поведенія -- чего же вамъ лучше: у него на фракѣ имѣется значекъ безпорочной службы за пятнадцать лѣтъ. Не бось, даромъ не повѣсятъ! Но мы собрались писать портретъ внутреннихъ его достоинствъ, а между-тѣмъ заболтались, растирая краски; пора къ дѣлу.
Макаръ Ивановичъ былъ, вопреки своей незавидной наружности, человѣкъ прекрасный. Нельзя было поклепать его большимъ умомъ, за то у него была смѣтливость русскаго человѣка, иногда вполнѣ замѣняющая умъ; и если бы онъ былъ воспитанъ и ученъ съ малолѣтства не на мѣдныя деньги, изъ него бы вышелъ хорошій классный чиновникъ, а не вѣчно титулярный, каковымъ былъ теперь онъ. Душа его, безсмертная, какъ и у всякаго чиновника, была всегда наклонна къ добру и по возможности отвращалась отъ зла; сердце его было столь чувствительно, что онъ еще на двадцать-четвертомъ году отъ рожденія, находясь только въ четырнадцатомъ классѣ и имѣя жалованья ровно триста пятьдесятъ рублей въ годъ, влюбился въ дѣвушку, богатую только красотою, и даже женился на ней, для чего долженъ былъ взять за треть впередъ изъ своего жалованья. Кажется бы, взявши за женою въ приданое нуль, стоило только приставить его къ 350, и вышло бы 3500 -- анъ лихъ нѣтъ! На бумагѣ-то такъ, а на дѣлѣ иначе! Вѣрно милый нуликъ помѣстился не съ той стороны -- и сумма жалованья осталась та же, а расходовъ прибыло. Макаръ Ивановичъ и тутъ не задумался: онъ дежурилъ не въ чередъ за богатыхъ товарищей, бралъ на домъ переписывать чужія бумаги, хлопоталъ кой-гдѣ на сторонѣ; только, какъ бы то ни было, у жены его всегда была миленькая шляпка на головѣ, и чашка кофе послѣ обѣда, состоявшаго не менѣе какъ изъ четырехъ блюдъ. Оно, кажется съ Перваго взгляда, и мудрено, а было истинно такъ. Иной и съ умомъ не распорядился бы лучше Макара Ивановича, вовсе не умнаго. Не даромъ написано: Господь умудряетъ слѣпцы! Квартирка, занимаемая Макаромъ Ивановичемъ, была небольшая, за то чистенькая, уютненькая; онъ даже ухитрился сгородить себѣ кабинетецъ, въ которомъ, не хуже кого другаго, у него на письменномъ столѣ стоялъ чугунный бюстикъ Наполеона, а на двухъ окнахъ алебастровыя мамзели: Тальопи и Фанни Элье леръ, что, по моему, значитъ не отстать отъ вѣка и слѣдить по возможности европейскую образованность. Кстати о европейской образованности: Макаръ Ивановичъ и на этотъ счетъ былъ малой хоть куда: круглый годъ онъ былъ абонированъ въ библіотекѣ чтенія Глазунова, что нынѣ Улитина, и получалъ всѣ возможные (Чуть-было не сказалъ: и невозможные) журналы и газеты. Макаръ Ивановичъ любилъ почитать и не гнался за тѣмъ, что ему даютъ журналъ апрѣльскій въ іюлѣ, а газету шестью недѣлями позже выхода ея въ свѣтъ.-- Что за нужда, говаривалъ снисходительный Макаръ Ивановичъ; доберемся когда-нибудь и до настоящихъ нумеровъ; вѣдь иные и выходятъ-то годомъ позже, да читаютъ же ихъ люди еще и почище меня грѣшнаго! Весело, бывало, смотрѣть на добряка Макара Ивановича, когда онъ, воротясь изъ присутствія, притащитъ большой узелъ книгъ и журналовъ изъ лавки и, еще снимая грязныя калоши въ передней комнатѣ, закричитъ женѣ: -- Аленушка! книгъ-то, книгъ-то я притащилъ тебѣ! Только читай не лѣнись! Да къ тому же все журналы! Макаръ Ивановичъ особенное имѣлъ пристрастіе къ журналамъ. Библіотека для Чтенія всегда радовала его своей красивой оберткой; на загнутый уголокъ ея онъ всегда смотрѣлъ съ особеннымъ удовольствіемъ и каждый разъ, получая новый нумеръ, говорилъ съ улыбкою: Ой, этотъ журналъ! вѣчно съ загибочкой, а люблю, страхъ люблю! Отечественныя Записки онъ обыкновенно (сначала долго привѣшивалъ на рукѣ, потомъ произносилъ, обращаясь къ женѣ:-- "Приподними-ка, Аленушка? Экая книжища? Нечего сказать; есть что почитать. Откуда набираютъ?" На раздвоеніе въ нынѣшнемъ сороковомъ году Сына Отечества онъ почти смотрѣлъ съ восторгомъ. "Вотъ что умно, такъ умно придумано!" говорилъ онъ своей Аленушкѣ. "Двойшниками-то спорѣе; этого же журнала рѣдко выдавалось въ годъ двѣнадцать книжекъ -- все, бывало, неустоечка; а теперь все-таки въ годъ ужъ получимъ хоть двѣнадцать книжекъ, оно и пріятнѣе!" Изъ всего этого вы видите, что Макаръ Ивановичъ былъ и въ литературномъ отношеніи не хуже кого другаго. Теперь, если прибавить вамъ, что онъ былъ аккуратенъ въ должности, любилъ безъ памяти жену, старался заводить знакомства съ людьми учеными; подъ часъ любилъ побредить съ важнымъ видомъ о политикѣ, порой ѣздилъ въ Царицыно погулять съ компаніею, и былъ вообще добрый, услужливый знакомый, и вѣрный исполнитель того, что ему препоручите, сдѣлать,-- то вы уже будете имѣть полный и вѣрный нравственный портретъ Макара Ивановича.
Теперь начнемъ уже безъ отступленій продолжать разсказъ нашъ:
-- Макаръ Ивановичъ? сказалъ я почти съ удивленіемъ, вышедши въ залу и встрѣчая ранняго и довольно рѣдкаго у меня гостя.-- Какими судьбами? Милости прошу, безъ церемоніи...
И я ввелъ его въ кабинетъ мой.
"Ну, такъ и есть! я помѣшалъ вамъ?" началъ Макаръ Ивановичъ, войдя ко мнѣ и увидя на письменномъ столѣ бумагу, на которой еще не высохли чернила.
Ничего, ничего; напротивъ, я очень радъ....
"Вы писали?"
-- Да, такъ, кой что...
"Дѣловой человѣкъ по утру никогда не занимается кой-чѣмъ" очень не глупо, замѣтилъ Макаръ Ивановичъ. "Что пописываете?"
-- Это еще пока тайна.
"Но вѣдь я никому.... будто вы меня не знаете?"
-- Не хотите ли сигару, Макаръ Ивановичъ?
"Очень благодаренъ; у васъ, я чай, хорошія, дорогія?"
-- Не угодно ли попробовать?
И мы закурили сигары.
"Васъ, я думаю, удивилъ ранній визитъ мой?" спросилъ Макаръ Ивановичъ,-- расположась довольно покойно на моей кушеткѣ, пуская густыя облака дыма изо рта и сопровождая все это безпрестанными похвалами сигарѣ.
-- Да странно, что вы не на службѣ, Макаръ Ивановичъ, съ вашею всегдашнею аккуратностію.".
"Сегодня табельный день, присутствія нѣтъ у насъ. Вы, господа писатели, вѣрно рѣдко заглядываете въ календарь, точно такъ же, какъ нашъ братъ рѣдко куритъ такія прекрасныя сигары."
-- Это правда. Не прикажете ли кофе. Макаръ Ивановичъ? Вы вѣроятно еще не завтракали? сказалъ я моему гостю, съ которымъ -- надобно предувѣдомить читателя -- я хотя и давно былъ знакомъ,видѣлся очень не часто -- и то не у себя, а съ постороннихъ людяхъ. Мой домъ, кажется, едва ли не второй разъ только пользовался честью его посѣщенія. Но Макаръ Ивановичъ любилъ всякому знакомству придать видъ короткости.
"Э, полно-те, почтенный другъ мой!" отвѣчалъ Макаръ Ивановичъ: "какой теперь кофе; еще не всякій успѣлъ напиться чаю; я нарочно поспѣшилъ къ вамъ пораньше, чтобы застать васъ.... У меня есть до васъ Дѣльцо, любезнѣйшій Михаилъ Михайловичъ."
-- Чѣмъ могу служить вамъ., Макаръ Ивановичъ?
"То-есть не дѣльцо, а просьбица до васъ."
-- Что такое?
-- Да вотъ, изволите видѣть: во первыхъ Аленушка моя препоручила мнѣ засвидѣтельствовать вамъ свое почтеніе!
"Очень благодаренъ за любовь и память."
Мы видѣлись съ ней только два раза въ жизни.
-- Во вторыхъ.... Не сигарка -- малина! Во вторыхъ, во вторыхъ... Ну, вѣдь какъ хотите, а вамъ во вѣки вѣковъ не угадать, о чемъ я собираюсь говорить теперь, любезнѣйшій Михаилъ Михайловичъ?
"Совершенная правда, Макаръ Ивановичъ. Да согласитесь, что это и нелегко съ моей стороны. Надобно быть слишкомъ проницательнымъ."
-- Правда, правда! Одолжите огоньку, у меня погасла сигара...
"Закурите другую, Макаръ Ивановичъ."
-- Нѣтъ, такія хорошія сигары надобно докуривать до нельзя, пока губамъ будетъ горячо.
"Помилуйте..."
-- Да, да! чудная сигара! Такія не дешевы; но обратимся къ нашему разговору: вотъ, изволите видѣть, въ чемъ все дѣло, любезнѣйшій и почтеннѣйшій другъ мой. Мы съ Аленушкой задумали одно дѣльцо, для исполненія котораго нужно намъ содѣйствіе всѣхъ нашихъ друзей, слѣдовательно и ваше.
"Очень благодаренъ за ваше вниманіе; но что же это такое?"
-- Да не хочу васъ томить; это ни больше, ни меньше, какъ прогулка за городъ, Михаилъ Михайловичъ, и прогулка не простая, а по водѣ.
Я съ изумленіемъ посмотрѣлъ на моего гостя, боясь за его голову, такъ озадачилъ онъ меня этимъ ничтожнымъ предложеніемъ послѣ такого торжественнаго приступа.
-- Что вы такъ странно смотрите на меня? продолжалъ Макаръ Ивановичъ. Да, это будетъ прелестная загородная прогулка водою. Мы съ Аленушкой затѣяли пикникъ. Я надѣюсь, чтобы, по всегдашней ласкѣ вашей ко мнѣ, не откажетесь быть участникомъ, почтеннѣйшій другъ мой?
"Очень бы радъ; но я..."
-- Не думаете ли вы, что вамъ нужно хлопотать и брать съ собою что нибудь? Ничего не бывало: у насъ ужъ все распредѣлено, вы будете просто нашъ гость.
"Не въ томъ дѣло, Макаръ Ивановичъ; я такъ занятъ всю эту недѣлю; у меня едва ли достанетъ времяни и досуга, чтобы воспользоваться вашимъ обязательнымъ предложеніемъ...."
-- Помилуйте! Да вѣдь нашъ пикникъ еще не на этихъ дняхъ!
"Когда же?"
-- Да еще въ половинѣ будущаго мѣсяца. Мы съ Аленушкой хотимъ праздновать десятилѣтіе нашей свадьбы, которая была 15 іюля.
"Къ чему же вы такъ рано собрались хлопотать объ этомъ пикникѣ? Развѣ у васъ затѣвается что нибудь большое, необыкновенное, Макаръ Ивановичъ? Вѣдь еще до 15 іюля слишкомъ мѣсяцъ."
-- Оно такъ да, знаете, лучше какъ условишься заранѣе; всякій ужъ такъ распорядится... Нельзя будетъ отговориться въ какой нибудь неисправности тѣмъ, что мало было времяни на сборы и проч. А что вы спрашиваете, что у насъ затѣвается, такъ это просто будетъ только искренняя, веселая пирушка: обѣдъ, чай, лакомства, закуска и тому подобное; немножко музыки... Оно, знаете, на водѣ очень пріятно; немножко пѣнія... это также довольно эффектно; съ нами будутъ кой-кто изъ артистовъ во всѣхъ родахъ.
"Да куда же вы собираетесь, Макаръ Ивановичъ? Куда и какъ совершится эта прогулка водой?"
-- А вотъ, изволите видѣть: мы всѣ отправляемся въ Кунцово Москвой рѣкой. Вы знаете, что я живу недалеко отъ берега. Сосѣдъ мой, купецъ Ласточкинъ, по котораго дѣламъ хлопочу я теперь, дастъ намъ свою большую лодку, или лучше сказать яликъ, который онъ сдѣлалъ себѣ для прогулокъ съ семействомъ. Яликъ этотъ чудесно отдѣланъ: весь зеленый; на носу нарисованы двѣ морскія сирены съ змѣиными хвостами скамейки обиты краснымъ сукномъ. Отъ дождя есть крышечка; отъ крышечки опускаются сторы на случай солнца; однимъ словомъ, тутъ придумано все; гребцы у него свои барочники, народъ лихой, искусный въ водяномъ дѣлѣ. Право, я обѣщаю себѣ заранѣе много веселаго въ этотъ день! И такъ руку вашу, почтеннѣйшій другъ мой, Михаилъ Михайловичъ! Вѣдь вы не откажетесь? Вы наши? Я на васъ считалъ; я васъ всегда такъ люблю и уважаю.... Не обидьте же меня отказомъ!
"Благодарю васъ! я постараюсь."
-- Нечего тутъ стараться, я не выйду отсюда безъ вашего вѣрнаго слова. Я люблю отдѣлывать на чистую всѣ дѣла мои.
"Хорошо, любезнѣйшій Макаръ Ивановичъ. Я даю вамъ мое вѣрное слово." Я любопытствовалъ въ самомъ дѣлѣ посмотрѣть, что за пикникъ и что за собраніе артистовъ во всѣхъ родахъ будетъ у Макара Ивановича.
-- Руку вашу!
"Извольте."
-- Вотъ это я люблю! у меня теперь! отлегло отъ сердца. Не даромъ же я! проснулся сегодня вмѣстѣ съ пѣтухами, и побѣжалъ къ вамъ, чтобы застать васъ дома. Безъ васъ, почтеннѣйшій другъ; мой, въ нашей загородной прогулкѣ все! чего-то не доставало бы -- ужъ какъ вы хотите! У меня такой нравъ: когда весело, люблю, чтобы со мной были всѣ тѣ, кого люблю я.
"А большая компанія будетъ у васъ, Макаръ Ивановичъ?" спросилъ я..
-- Не очень.... все короткіе люди,кромѣ васъ, позвольте, только десять человѣкъ обоего пола, да я съ женой, слѣдовательно двѣнадцать.
"Вотъ это-то и плохо, любезный Макаръ Ивановичъ" сказалъ я съ улыбкою.
-- Почему такъ?
"Я буду у васъ -- тринадцатый гость."
-- Что же изъ этого?
"Будто вы не знаете, что число тринадцать есть роковое число и за столомъ и въ обществѣ. Съ этимъ несчастнымъ числомъ рѣдко проходитъ безъ какой-нибудь непріятности, по преданіямъ старины, Макаръ Ивановичъ."
-- Какіе пустяки! я не изъ числа суевѣрныхъ людей. Да и вамъ, какъ кажется, угодно только посмѣяться надъ вашимъ покорнѣйшимъ слугою! Ужъ вѣдь я знаю васъ, господъ писателей! Вы всегда любите подтрунить надъ нашимъ братомъ неучемъ!
"Ничуть. Право, Макаръ Ивановичъ, быть какой-нибудь бѣдѣ у васъ на пикникѣ! Я далъ ужъ мое слово, не отказываюсь, только смотрите, не пеняйте на меня, если что случится."
-- Проказникъ Михаилъ Михайловичъ! Да чему тутъ случиться? Впрочемъ, какъ знать: можетъ-быть кто нибудь изъ, нашего общества еще и не будетъ пятнадцатаго іюля? Вотъ слѣдовательно вы и не будете тринадцатымъ.
"Хорошо, если такъ."
-- Да ужъ не безпокойтесь, не безпокойтесь; наша прогулка по водѣ и пикникъ будутъ на славу. А не правда ли, что мы съ Аленушкой выбрали славное мѣсто? Кунцово -- рай земной. Жаль только, что садъ немножко запущенъ, заброшенъ теперь..... А окрестности-то? А виды-то? Вы насъ сводите И на проклятое мѣсто!
"Съ удовольствіемъ."
-- Прекрасно! превосходно! Я ужъ напередъ восхищаюсь этою прогулкой. Ну, такъ это дѣло кончено; не хочу больше мѣшать вамъ и ухожу...
"Прошу не спѣшить, я очень радъ..."
-- Нѣтъ, нѣтъ; я знаю, что говорю; да, правду сказать, мнѣ и самому не мало еще дѣла. И такъ прощайте, мой почтеннѣйшій другъ! Если намъ не случится увидѣться до назначеннаго дня, я наканунѣ пришлю къ вамъ записочку, гдѣ и когда собираться. Только еще разъ повторю: съ вашей стороны, не безпокойтесь ни о чемъ; у насъ будетъ всего вдоволь.... Вы просто нашъ гость. Не забудьте же дня: 15 іюля!
"Не забуду, Макаръ Ивановичъ."
Про случай запишите въ свою памятную книжку, оно вѣрнѣе.
"Да ужъ не безпокойтесь!"
-- Благодарю, благодарю! Прощайте! Пожалуйста безъ проводовъ, я и одинъ найду дорогу. Какъ рада будетъ моя Аленушка! Она васъ такъ любитъ и почитаетъ...
"Очень благодаренъ!"
-- Прощайте, прощайте, мой почтеннѣйшій!
"До свиданія, Макаръ Ивановичъ!" Мы разстались друзьями.
Но прежде, нежели я стану продолжать разсказъ мой и поведу читателей вмѣстѣ съ собою, перескочивши мѣсяцъ времяни, на пикникъ моего обязательнаго пріятеля, Макара Ивановича, не лишнимъ считаю воротить нѣсколько назадъ ихъ вниманіе и раскрыть, отъ чего въ головѣ Макара Ивановича и его Аленушки родилась идея этого пикника и предполагаемая прогулка водою, что и самъ я узналъ уже, разумѣется, въ послѣдствіи времяни отъ него же самого.
Не помню, сказывалъ ли я читателю, что герой моего разсказа, Макаръ Ивановичъ, любилъ свою супругу Аленушку, и если когда нибудь ропталъ онъ на нее, а она на него -- такъ это только по одному случаю: взаимная страсть ихъ подавала плода; просто сказать, у нихъ не было дѣтей, не смотря на то, что имъ обоимъ хотѣлось имѣть ихъ.
-- Просто Богъ не даетъ, Макаръ Ивановичъ!
"Его святая воля, Аленушка!"
-- А можетъ быть еще и дастъ; мы не старики.
"Много ждали, немножко подождемъ, Аленушка; вотъ вѣдь ужъ кажется въ будущемъ іюлѣ будетъ ровно десять лѣтъ нашей свадьбѣ."
-- Да, пятнадцатое іюля!-- Я какъ теперь помню этотъ день, Макаръ Ивановичъ: на тебѣ былъ коричневый фракъ, съ костяными пуговками и розовая жилетка
"Именно такъ" А на тебѣ блѣднопалевое платье, съ зеленымъ кушакомъ, и на головѣ цвѣты; какъ теперь гляжу: такъ и трясутся изъ стороны въ сторону!"
-- Это отъ того, что я дрожала со страха, Макаръ Ивановичъ.
"Да чегоже ты боялась, глупенькая?" -- Да такъ; мнѣ наговорили много страшнаго о замужствѣ.
"А между тѣмъ..."
-- А между тѣмъ все вздоръ! Послѣ я сама надъ собой смѣялась.
"Ахъ ты моя умница,-- разумница!" въ восторгѣ вскричалъ счастливый Макаръ Ивановичъ и бросился цѣловать жену.
Во время этого-то супружескаго разговора и сердечнаго взаимнаго изліянія, Макару Ивановичу вдругъ пришла въ голову мысль о торжественномъ празднованіи десятилѣтія своего супружества и о прогулкѣ загородъ, что, впрочемъ, едва было не довело его до серьезной ссоры съ любезной половиной.
Вотъ какъ это было.
"А знаешь ли, мой милый ангелочикъ, Аленушка, что мнѣ вдругъ пришло теперь въ голову?" сказалъ Макаръ Ивановичъ.
--" Что такое, дружокъ мой?
"Лишь бы ты согласилась, а то будетъ хорошо."
-- Да что такое? Я ужъ напередъ согласна; будто мы не сходимся въ чемъ нибудь съ тобой?
"Вѣдь мы счастливы другъ другомъ, Аленушка?"
-- Конечно, счастливы, Макаръ Ивановичъ; ты человѣкъ не пьющій, мѣсто
у тебя порядочное. Къ зимѣ же ты обѣщаешь мнѣ теплый салопъ норковый...
"Ну да, да; все это будетъ. Такъ какъ мы счастливы другъ другомъ, то почему бы намъ, Аленушка, не отпраздновать этого дня нашего бракосочетанія приличнымъ благороднымъ людямъ образомъ?"
-- То есть, Макаръ Ивановичъ?
"То есть, почему бы намъ не созвать къ себѣ нѣсколько короткихъ пріятелей, сдѣлать хорошенькій обѣдецъ, купить добраго винца..... Мы, благодаря Бога, теперь имѣемъ хлѣбъ насущный; а лучше-то и благороднѣе бы всего, отправиться за городъ куда-нибудь, въ садъ, въ поле, на дачу, на чистый воздухъ, да тамъ и задать пирушку.... А? какъ ты объ этомъ думаешь, мой безцѣнный дружочикъ, Аленушка?"
-- Дорого станетъ, Макаръ Ивановичъ; а то бы оно, конечно, и хорошо и деликатно.
"И, матушка! дорога голова на плечахъ!" сказалъ счастливый мужъ. "На двоихъ насъ пока станетъ; а тамъ, коли что случится.... (тутъ Макаръ Ивановичъ опять поцѣловалъ жену) ну что же? и то не бѣда. На всякую долю Богъ пошлетъ!"
-- И то правда.
"Ну, такъ ты не прочь отъ этого, Аленушка?"
-- Не прочь, Макаръ Ивановичъ.
"Ладно! Только куда же бы намъ ѣхать?"
-- Куда разсудишь ты самъ.
"Въ Царицыно развѣ махнуть?"
-- Ну что жъ, въ Царицыпо. "Или въ Останкино?"
-- Ну что жъ, и въ Останкино.
"Или не лучше ли просто въ Марьину рощу?
-- Хорошо и въ Марьиной рощѣ. "Или лучше въ Сокольникахъ?" -- Да; и въ Сокольникахъ хорошо. "Да что жъ ты все только дакаешь, дружокъ мой, Аленушка, и повторяешь за мной слова; вѣдь ты человѣкъ, а не попугай какой? Мнѣ хочется знать собственное твое мнѣніе на счетъ этого дѣла."
-- Да какъ угодно тебѣ, Макаръ Ивановичъ; для меня все равно. Мнѣ вездѣ весело, лиціь бы быть съ тобою.
"Ну, да если бъ я тебѣ предложилъ созвать гостей на конную площадь и тамъ праздновать десятилѣтіе нашей свадьбы?"
-- Я бы пошла и туда.
"Глупа ты, Алена Ивановна!" сказалъ съ неудовольствіемъ Макаръ Ивановичъ.
-- Вотъ ужъ вы и разсерчали, Макаръ Ивановичъ! Не хорошо это въ васъ!
"Да какъ же, прости Господи! вѣдь вы такую околесную несете, Аленушка, что уши вянутъ!" сказалъ смягчая голосъ Макаръ Ивановичъ. "Вы вишь согласны пировать и на конной -- да что же мы съ вами, лошади что-ли какія? Кажется я чиновникъ, и вы, слѣдственно, чиновница, титулярная совѣтница; оно конечно не такъ, чтобы очень высоко, а все-таки... На все есть, сударыня, свои приличія, свои законы...."
-- Ну вотъ, ужъ вы и пошли, и пошли, Макаръ Ивановичъ!
"Да какъ же иначе, моя милушка? Надобно и себѣ знать цѣну!"
-- Вы все сердитесь; вотъ можетъ быть у насъ отъ того-то и дѣтей нѣтъ, Макаръ Ивановичъ?
"Да на что съ этакимъ разпорядкомъ и дѣтей намъ, Алена Ивановна? Богъ знаетъ, что дѣлаетъ! Вишь, вамъ и конная ни почемъ, такъ что съ вами толковать много!"
-- Ну, полноте же, полноте, Макаръ Ивановичъ; вѣдь ужъ вы расходитесь, такъ на васъ и уема нѣтъ... помиримтесь; поцѣлуйте; вонъ кто-то идетъ по лѣстницѣ.... вѣрно къ намъ; не хорошо застанутъ разстроенными.
Макаръ Ивановичъ молча поцѣловалъ жену.
-- А чтобы покончить все дѣло, продолжала, ласкаясь къ мужу, Аленушка, я предлагаю ѣхать пятнадцатаго іюля въ Кунцово.
"Славная мысль!" вскричалъ прояснившійся Макаръ Ивановичъ, и чмокнулъ опять въ полную щечку Аленушку.
-- Да еще какъ ѣхать, подхватила опять жена; не на лошадяхъ, а водою, по Москвѣ рѣкѣ,-- это будетъ еще веселѣе и благороднѣе, совершенно по петербургски. У сосѣда Ласточкина, подѣлимъ котораго хлопочешь ты, возмемъ новую его лодку..."
"Яликъ" душа моя."
-- Ну, хоть яликъ, все равно; я увѣрена, что онъ не откажетъ.
"Навѣрное не откажетъ."
-- А чтобы намъ не составило это большаго счета, Макаръ Ивановичъ, сдѣлаемъ не простое приглашеніе, а какъ это зовутъ большіе господа, пик-пикъ, что ли то... ну, еще гдѣ всякій платитъ за себя, или привозитъ съ собою что нибудь....
"Пикникъ! Превосходная мысль, мой херувимчикъ!" вскричалъ въ восторгѣ Макаръ Ивановичъ. "Поцѣлуй меня за это, шесть разъ сряду, да крѣпче.... вотъ такъ!"
Посреди звучныхъ супружескихъ поцѣлуевъ тихо отворилась дверь и въ комнату вошла третья особа.
Эта третья особа -- былъ мужчина лѣтъ подъ пятдесятъ,-- довольно толстый, низенькій и одутловатый; одѣтъ онъ былъ въ старомодномъ вкусѣ: сюртукъ гороховаго цвѣта, огромное жабо и бѣлая пуховая шляпа на головѣ, лишенной почти безъ малаго всѣхъ волосъ. Глаза у него были маленькіе, быстрые, бѣгали какъ ртуть изъ стороны въ сторону. Этого Мужчину звали Осипъ Осиповичъ; онъ былъ такъ же, какъ и Макаръ Ивановичъ, чиновникъ, такъ же какъ и онъ титулярный совѣтникъ, Только въ отставкѣ. Доводился онъ дядей супругѣ нашего героя.
-- Вы все цѣлуетесь, да милуетесь, дѣтки! вскричалъ вошедшій, остановись посреди комнаты. У васъ все еще какъ-будто тянется медовый мѣсяцъ!
"Здравствуйте, дядюшка! милости просимъ! Очень рады; вы никогда не могли пожаловать такъ кстати, какъ теперь!" сказалъ въ свою очередь Макаръ Ивановичъ, и такъ же какъ жена бросился цѣловать плѣшиваго дядю.
-- Здорово, здорово мои любезные! отвѣчалъ гость, поочередно цѣлуя то племянницу, то племянника. Ну, какъ поживаете? Какъ васъ Богъ милуетъ?
"Все хорошо, любезный дядюшка."
-- "Все слава Богу!"
-- Слава Богу лучше всего. Нѣтъ ли у васъ холоднаго пива, племянница? Жара такая, что мочи нѣтъ; насилу добрелъ къ вамъ. Что это вы сидите съ закрытыми окнами, дѣти?
"Мы и не замѣтили, дядюшка. Пива сейчасъ подадутъ; я пойду сама похлопочу."
-- Нѣтъ, нѣтъ, за чѣмъ самой; развѣ нельзя приказать? А, вотъ кстати и ваша старуха Васильевна! Здравствуй Васильевна! По добру ли, по здорову?
Хозяйка распорядилась на счетъ пива, которое чрезъ минуту и было подано на столъ.
"А мы съ Аленушкой сейчасъ разсуждали о весьма важномъ дѣлѣ, дядюшка" началъ Макаръ Ивановичъ, садясь около дяди и также наливая себѣ стаканъ холоднаго пива.
-- Что такое, племянничекъ?
-- "Не простудитесь, Макаръ Ивановичъ; пиво сейчасъ только со льда" перебила рѣчь Аленушка и остановила руку съ стаканомъ своего супруга.
-- Не простудитесь, Макаръ Ивановичъ? запищалъ тонкимъ голоскомъ,! передразнивая племянницу, дядя: а обо мнѣ и заботы нѣтъ, воструха? Старику дядѣ хоть глотку перехвати, ей горя мало; лишь бы Макаръ Ивановичъ былъ цѣлъ! Ой вы, молодежь! Вамъ только тотъ и милъ, съ кѣмъ вы разцѣловываетесь каждый часъ... а? не правда ли, племянница? А внучковъ-то у меня все-таки нѣтъ, какъ нѣтъ! вотъ что плохо... Ну, ну; не краснѣй же, не потупляйся въ землю; старики любятъ поболтать вздоръ... Къ тому же я не чужой вамъ обоимъ; но это въ сторону пока: о какомъ же важномъ дѣлѣ, племянникъ, разсуждали вы, цѣлуясь съ женой въ то время, какъ я вошелъ къ вамъ?
"Вотъ видите что, дядюшка" отвѣчалъ Макаръ Ивановичъ", "въ слѣдующемъ мѣсяцѣ минетъ ровно десять лѣтъ нашей свадьбѣ..."
-- Знаю.
--"И мы хотимъ праздновать это десятилѣтіе на славу" сказала Аленушка.
-- "Съ обѣдомъ и виномъ...." "Однимъ словомъ, мы рѣшились съ
Аленушкой сдѣлать пикникъ..."
-- "Вы знаете, что такое пикникъ, дядюшка?"
Осипъ Осиповичъ только успѣвалъ повертываться то въ ту, то въ другую сторону и покачивать весело своей плѣшивой головой въ знакъ одобренія всего, что напѣвали ему поочередно счастливые супруги. При послѣднемъ вопросѣ племянницы, онъ остановилъ свою голову, гордо взглянулъ на нее, какъ университетскій студентъ, котораго спрашиваютъ: знаетъ ли онъ грамотѣ и отвѣчалъ съ важною улыбкою?
-- Знаю ли я, что такое пикникъ, говоришь ты, племянница? Забавный вопросъ! Да у насъ за Москворѣчьемъ не бываетъ нй -одного пикника, на который бы я не былъ приглашенъ.... Мнѣ не знать, что такое пикникъ? Да я почти круглое лѣто каждую недѣлю бываю разъ, иногда и два на пикникѣ.
"Прекрасно! Но вѣдь это вамъ должно довольно дорого стоить, дядюшка? спросила наивно Аленушка: "каждый разъ надобно или платить деньги, или привозить съ собою, что назначатъ..."
-- Я не дѣлаю ни того, ни другаго, съ гордою улыбкою отвѣчалъ Осипъ Осиповичъ.
-- "Какъ же это такъ, дядюшка?"
-- Очень просто: на все есть своя манера. Вотъ видители, въ чемъ дѣло: еще послѣ моего покойнаго дѣда Панфила Петровича... ты ужъ не помнишь его, Аленушка.-- онъ умеръ вскорѣ послѣ непріятеля,-- достался мнѣ по наслѣдству круглый, замшевый футляръ, который на взглядъ кажется и не великъ, не толстъ, а между тѣмъ въ немъ помѣщается дюжина серебряныхъ ложекъ съ вилками и ножами; разумѣется., все это не вальяжно, тонко, за то очень-удобно, портативно, какъ говорятъ знатные бары, а по нашему то-есть укладисто въ карманѣ. Ну вотъ, съ этимъ-то замшевымъ футляромъ я вотъ ужъ какъ себя запомню, всегда участвую во всѣхъ замоскворѣцкихъ пикникахъ. Кому что назначаютъ приводить, а про меня обыкновенно говорятъ: "Осипъ Осиповичъ пожалуютъ съ своимъ замшевымъ футляромъ!"
-- "А! такъ вотъ что, дядюшка!"
-- Да, именно; мой футляръ почти всегда у меня въ карманѣ. Чуть съ кѣмъ за городъ -- я ужъ и готовъ. Считайте, и на меня, дѣти мои, въ вашемъ пикникѣ! Я никакъ не прочь: долю мою вы уже знаете: берите только что ѣсть; а чѣмъ -- ужъ это мое дѣло!
"И прекрасно!" сказалъ Макаръ Ивановичъ: "одни хлопоты и въ сторону Я Но нравится ли вамъ, дядюшка, выбора мѣста для загородной прогулки?"
-- Кунцово? Что жъ? славное мѣсто!
"А хорошо ли, что отправимся водой?"
-- Даже очень. Это будетъ оригинально.
"И прохладно, дядюшка, особенно если будетъ жаркое утро."
-- Да и не такъ дорого. Экипажи нынче жгутся.
"Сѣно и овесъ очень дороги, дядюшка!".
-- То-то и дѣло. Лошадямъ-то нынче приходится чуть-ли не хуже человѣчьяго. Но будетъ объ этомъ; скажите же мнѣ, дѣти, распорядились ли вы всѣмъ, какъ надобно для пикника?
"Нѣтъ еще, дядюшка."
-- Займемтесь вмѣстѣ; я пособлю вамъ.
"Да что тутъ много толковать, дядюшка: позовемъ пріятелей, да каждому назначимъ, что принесть съ собой, -- вотъ и все тутъ!" сказала Аленушка.
-- Вотъ то-то и есть, племянница! А еще давича спрашивала меня, знаю ли я, что такое пикникъ, сказалъ,.иронически улыбаясь, дядя. И видно, что вы первый разъ сбираетесь его дѣлать.... Положитесь ужъ лучше на меня; я знаю какъ все обдѣлать порядкомъ, на благородную руку.... Мнѣ не въ первый разъ. Дай-ка мнѣ черни лицу и листъ бумаги, племянникъ.
"Извольте, дядюшка."
--Садитесь оба около меня... Налейка мнѣ еще стаканъ пива, племянница; я все еще не остылъ.
-- "Извольте, дядюшка!"
Осипъ Осиповичъ выпилъ съ разстановкою стаканъ пива, потомъ взялъ въ руки перо и вывелъ крупными словами на заголовкѣ бѣлаго листа: Пикникъ.
-- Котораго онъ будетъ числа?
"Пятнадцатаго, дядюшка."
Старикъ приписалъ: 15-го іюля сего 1840 года.
-- Рано ли сборъ?
"Часовъ въ семь утра, я думаю" сказалъ Макаръ Ивановичъ, посматривая на свою Аленушку.
-- Больно рано, племянникъ; такъ не сберутся; я хорошо знаю это дѣло, замѣтилъ Осипъ Осиповичъ. Хорошо,хотя бы и въ восемь.
"Пусть хоть въ восемь."
-- У кого сборъ?
"Разумѣется, у насъ; мы ближе всѣхъ живемъ къ берегу."
-- Справедливо; къ тому же вы и заводчики предполагаемаго пикника... И такъ, у васъ.
"У насъ, дядюшка."
-- А сколько персонъ предполагаете вы звать, племянница?
-- "На лодкѣ усядется безъ труда человѣкъ пятнадцать..."
"На яликѣ, хотѣла ты сказать, Аленушка" прервалъ ее Макаръ Ивановичъ.
-- "Пусть будетъ по твоему, мой другъ: на яликѣ."
--Хорошо. Теперь, кого же вы думаете звать? Все это должно сейчасъ придумать, рѣшить и записать по нумерамъ, какъ обыкновенно это дѣлается въ порядочныхъ пикникахъ. Напротивъ каждой персоны, съ общаго согласія, назначается: что должно привезти для общины; я предполагаю, что у васъ будетъ не денежный пикникъ, дѣти мои?
"Нѣтъ, дядюшка, не денежный; кому хлопотать за покупкою всего этого?..."
-- Дѣло, дѣло! Да оно и благороднѣе -- натурой. Давайте же пока на досугѣ назначать по нумерамъ гостей, и распредѣлять, кому что привозить?... Вели принести еще пивца, племянница, это уже нагрѣлось...
-- "Да ужъ оно и все, дядюшка.-- Васильевна! подай еще бутылку.... двѣ бутылки хорошаго пива."
-- Нумеръ первый, началъ Осипъ Осиповичъ, хлѣбнувши холоднаго свѣжаго пива и принимаясь за перо---по всей справедливости долженъ принадлежать хозяевамъ пикника... И такъ, напишемъ: Макаръ Ивановичъ съ женою.
"Хорошо, дядюшка, пусть мы будемъ первый нумеръ" весело сказалъ, потирая руки, неизъятый честолюбія Макаръ Ивановичъ. "Мы съ тобой, душка, первый нумеръ!", шепталъ онъ тихо своей Аленушкѣ, и щипнулъ ее за шею: "знай нашихъ! вотъ каково!"
-- Теперь, что же вы берете на свою долю? спросилъ Осипъ Осиповичъ.
"Какъ вы полагаете, дядюшка?"
-- Я полагаю, что вамъ можно не брать ничего, сказалъ съ важнымъ видомъ Осипъ Осиповичъ.
"Какъ ничего, дядюшка?"
-- Такъ ничего, дѣти мои. На листѣ вы будете занимать первый нумеръ, а въ голосовомъ собраніи скажемъ: мы послѣдніе, и беремъ на себя все остальное! Ну, а остальнаго, разумѣется, ничего и не будетъ, потому-что мы обложимъ гостей всѣмъ нужнымъ для пирушки...
"Но это немножко совѣстно, дядюшка .."
-- Ни чуть, глупенькіе! А хлопоты-то развѣ вы ставите ни во что? Это такъ же не бѣздѣлица? а идея-то пикника? и она стоитъ чего нибудь?
"Все такъ, только..."
-- Чтобы успокоить вашу щекотливую совѣсть, возьмите съ собою про запасъ денегъ; можетъ-быть встрѣтятся непредвидимые расходы. Вотъ и все тутъ.
-- Третій нумеръ назначайте ужъ вы сами; я буду только писать за васъ. Ну, кого вы думаете?"
-- "На третій нумеръ, по всей справедливости, должно поставить Ѳаддея Гавриловича Ласточкина съ его супругой; во первыхъ потому, что лодка.."
"Яликъ," перебилъ ее Макаръ Ивановичъ.
-- "Во первыхъ потому, что яликъ, на которомъ мы поплывемъ въ Кунцово, принадлежитъ имъ; во вторыхъ потому, что они миліонеры, а въ третьихъ потому, что Макаръ Ивановичъ хлопочетъ, какъ сосѣдъ, по ихъ дѣлу въ Надворномъ Судѣ; въ четвертыхъ...
-- Довольно и этихъ трехъ причинъ, чтобы удостоить ихъ третьяго нумера! съ важностію произнесъ Осипъ Осиповичъ, и принялся вписывать имена ихъ.
"Кстати, дядюшка, впишите ужъ рядомъ съ ними и старшую дочку ихъ Матрену Ѳаддеевну; она славно играетъ на гитарѣ" сказалъ Макаръ Ивановичъ.
-- "Такъ ужъ и младшую Марину Ѳаддеевну; она чудесно поетъ" прибавила Аленушка.
-- Резонъ, запишемъ и ихъ, сказалъ Осипъ Осиповичъ. А что же они привезутъ?
-- "Съ нихъ бы можно и ничего не брать" замѣтила Алена Ивановна: "мы всѣ поѣдемъ на ихъ лодкѣ..."
"Яликѣ" перебилъ Макаръ Ивановичъ.
-- Какъ ничего не брать? Да какой же это будетъ пикникъ, племянница? Надобно, чтобы каждый бралъ съ собою что нибудь. Меня, небось, никуда не приглашаютъ безъ моего круглаго замшеваго футляра?..