Зефиров Василий Васильевич
Удряк-баш, или 22 августа в Мещерякском кантоне

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

УДРЯКЪ-БАШЪ, ИЛИ 22 АВГУСТА ВЪ МЕЩЕРЯКСКОМЪ КАНТОНѢ.

   Четыре часа пробило на стѣнныхъ часахъ кантоннаго начальника, и красный флагъ развился на горѣ противу его оконъ, за рѣчкой Удрякъ-башъ. Толпы народа, бродившія дотолѣ по улицамъ, въ какомъ-то смутномъ ожиданіи, съ громкимъ говоромъ спѣшили къ мѣсту открывшагося праздника, и кучи ребятишекъ, бойкихъ, рѣзвыхъ, шумныхъ, съ оглушительнымъ крикомъ бросились изъ улицъ деревни, и какъ говорится, сломя голову, понеслись на гору, къ развѣвающемуся флагу.-- Но здѣсь, кажется, требуется небольшимъ отступленіемъ пояснить предметъ настоящаго разсказа.
   Удрякъ-башъ есть довольно обширная мещерякская деревня, лежащая въ 70 верстахъ отъ г. Уфы Несмотря на сонную физіономію самой деревни, окрестности ея, во-время лѣта, очень привлекательны. Съ сѣвера и востока Удрякь-башъ заслоненъ горами; на западной сторонѣ виднѣется густая полоса лѣсовъ, Принадлежащихъ къ имѣнію помѣщика Языкова; съ юга разстилается обширная равнина, вся сплошь усѣянная хлѣбами.
   Въ верстѣ отсюда, при каменистой подошвѣ горы, окруженная небольшими группами высокихъ линь, расположена небольшая деревня Шамѣева, и представляетъ довольно привлекательный водъ деревенскаго хутора; съ восточной стороны, близъ самой деревни, у склона горы, течетъ небольшая, но быстрая, свѣтлая рѣчка Удрякъ-башъ. Кромѣ ея, но самой деревнѣ, въ небольшихъ овражкахъ, протекаютъ два горные источника съ свѣжей и здоровой водой, и при впаденіи своемъ въ рѣчку Удрякъ-башъ, образуютъ собою весьма опасную топь, покрытую мохомъ и травой самой блестящей зелени, которая, какъ бы нарочно, привлекая къ себѣ скотъ своею нарядною поверхностію, поглощаетъ его въ свои убійственныя нѣдра; но самрсобою разумѣется, что противу несчастныхъ случаевъ приняты свои мѣры предосторожности.
   Характеръ здѣшняго народа (говоря вообще о Мещерякахъ), сколько я могъ извлечь изъ своихъ наблюденій, довольно кротокъ. Первая черта его, отпечатанная на физіономіи почти каждаго Мещеряка,-- какая-то сонливость.
   Источники для домашняго изобилія у Мещеряковъ имѣются въ большемъ размѣрѣ, но нѣтъ въ нихъ охоты къ разработкѣ этихъ вѣчно неизсякаемыхъ источниковъ. Мещерякъ, сѣе.ъ столько хлѣба, сколько, по соображенію его, требуется дляпрокормленія его семейства.
   Горы, окружающія деревню Удрякъ-башъ, содержатъ въ себѣ алебастръ превосходнѣйшаго качества, но жители, пользуясь имъ для бѣлѣнія своихъ печей и чуваловъ, и любуясь ихъ ослѣпительною бѣлизной, нисколько не думаютъ, или думаютъ, но не хотятъ, этотъ видимый даръ природы обратить въ существенную свою пользу, посредствомъ разработки и продажи,-- тѣмъ болѣе для нихъ удобной, что губернскій городъ Уфа отъ нихъ только въ 70 верстахъ.
   Во владѣніи Мещеряковъ есть много рѣкъ, какъ напр. Дена, изобилующихъ рыбою, есть піявочныя озера, но ни одно изъ этихъ богатыхъ средствъ не привлекаетъ охоты Мещеряковъ къ своему благосостоянію. Къ числу источниковъ безбѣдной жизни могло бы быть присоединено также звѣроловство, но Мещеряки съ лѣностію совмѣщаютъ еще отсутствіе всякой воинственной смѣлости. Въ такомъ дѣлѣ, гдѣ требуется физическая ловкость съ твердыми присутствіемъ духа, съ отвагой бойца, Мещерякъ рѣдко имѣетъ охоту принять участіе. Съ наступленіемъ осени въ ихъ обширныхъ степяхъ появляется множество волковъ, свирѣпыхъ, жадныхъ, смѣлыхъ до невѣроятности, которые, не видя никакого страха со стороны людей, свободно рыщутъ по полямъ, гдѣ скотъ, шатающійся безъ всякаго призора, отданъ на полную волю ихъ лютости; а Мещерякъ.... ежедневно не досчитываясь въ своемъ стадѣ то овцы, то коровы, въ кротости духа охаетъ, сокрушается, но не предпринимаетъ никакихъ мѣръ противу своего свирѣпаго, но робкаго врага. Смѣшно же было бы думать, что у Мещеряка недостаетъ смышлености и. на столько, чтобы, по примѣру прочихъ домохозяевъ, ставить капканы, рыть ямы, и проч. и проч.; по такой родъ занятій вовсе не въ его характерѣ.
   Несмотря на то, что Удрякъ-башъ лежитъ въ весьма незначительномъ разстояніи отъ губернскаго города, это однакожъ нисколько не измѣнило въ немъ общаго типа мещерякскихъ деревень, расположенныхъ въ глуши и захолустьѣ. Туже патріархальную простоту въ образѣ жизни, и тоже любопытство при появленіи въ деревнѣ какого нибудь порядочнаго экипажа, вы встрѣтите въ Удрякъ-башѣ, какъ и въ другихъ деревняхъ.
   Теперь можете представить, себѣ съ какою заботливостію спѣшила, народъ къ разсѣкающемуся флагу, который, какъ вещь небывалая и невиданная, внезапнымъ появленіемъ своимъ могъ много обѣщать; и вотъ чрезъ полчаса вся гора была усѣяна народомъ, и шумный -- глухой говоръ нѣсколькихъ сотъ голосовъ безпорядочною дробью гудѣлъ въ воздухѣ.
   Немногимъ было извѣстно, что кантонный намѣренъ сдѣлать праздникъ; но еще менѣе было извѣстно, что за праздникъ это будетъ. Мещерякскіе праздники вообще бѣдны и ничего не представляютъ любопытнаго для наблюденія; это ни болѣе, ни менѣе, какъ жирное угощеніе обѣдомъ, съ присовокупленіемъ къ нему большаго количества кислаго меду, отъ котораго охмѣлѣвшія головы поютъ свои родныя пѣсни; вотъ и все. Но настоящій праздникъ предсказывалъ что-то особенное; съѣздъ юртовыхъ старшинъ, припасенныя плошки и дехтярные лагуны, около 20 приготовленныхъ на скачку лошадей, все это въ высочайшей степени занимало любопытство всего мирнаго удрякъ-башевскаго народонаселенія, и все оно, отъ мала до не-лика, сбѣжалось на завѣтную гору, и все оно говорило безъ умолку, и ждало, съ отраднымъ нетерпѣніемъ, что будетъ? Чѣмъ это кончится?
   Наконецъ ворота растворились, и кантонный начальникъ, сопровождаемый старшинами, вышелъ изъ дому. При всходѣ его на гору, говоръ нѣсколько стихъ; почетнѣйшіе изъ жителей, ст. е.. кто постарше и побогаче, пошли къ нему навстрѣчу, и шачалось обычное пожатіе рукъ, съ ласковымъ привѣтомъ: салямъ маликумъ, хазретъ, исяммамсъ хазретъ, и проч. и проч.
   День вечерѣлъ, разливая въ воздухѣ пріятную прохладу, предвѣстницу приближающагося сумрака
   Изнуренный тягостью жаркаго лѣтняго дня, съ приближеньемъ вечера я отдохнулъ, и душа, неподавляемая тѣлесною немощію, какъ бы проснулась для воспріятія всего, что только можетъ тѣшить ее въ земной оболочкѣ. Прохаживаясь по горѣ съ однимъ чиновникомъ, я уже весело смотрѣлъ на шумную, волнующуюся толпу, и ея суетливость казалась мнѣ болѣе занимательною.
   Толкаясь между народомъ, который, по направленію хода Кантоннаго, медленно подвигался къ югозападной оконечности горы, я вышелъ изъ толпы, и увидавъ въ отдаленіи сѣдаго старика, безмолвно сидящаго на отлогости горы, подошелъ къ нему и только было хотѣлъ вступить въ разговоръ, какъ вдругъ пронзительный, рѣзкій крикъ раздался назади меня, и вслѣдъ за нимъ оглушительный ревъ всего народа, ревъ неистовый, отчаянный, соединенный съ визгомъ и воплемъ, который много бы могъ дать понятія о минутѣ разрушенія цѣлой деревни, или о невозможномъ соединеніи всѣхъ сумасшедшихъ на одной аренѣ. Я съ изумленіемъ оглянулся назадъ, и по направленію сотни протянутыхъ рукъ, увидѣлъ вдали густыя облака пыли, закрывавшія весь западный небосклонъ, и въ нихъ какъ вихрь несущихся коней.
   Съ любопытствомъ и удовольствіемъ смотрѣлъ я на эту дикую, воинственную картину народной потѣхи, и оглушительный крикъ народа уже не казался мнѣ тревожнымъ и безтолковымъ. И это шумное выраженіе ихъ душевнаго наслажденія одно ужо можетъ показать, что нынѣшнее поколѣніе Мещеряковъ принадлежитъ народу, для котораго въ старину молодечество и отвага не были качествами недоступными, для котораго добрый конь былъ также безцѣннымъ другомъ и товарищемъ, былъ любимымъ существомъ.
   Съ приближеніемъ скачущихъ наѣздниковъ вопли народа все болѣе и болѣе усиливались, и даже старикъ, къ которому я подошелъ, присоединялъ свой слабый крикъ, сопровождаемый страшными кривляніями, выказывающими всѣ признаки самаго уродливаго сумасшествія.
   Кыргызъ, Кыргызъ!! кричалъ онъ, махая руками.
   Кыргызъ, Кыргызъ!! гій!! гай!! ревѣла толпа съ пронзительнымъ войдемъ.
   Въ полуверстѣ отъ горы уже ясно можно было различить счастливыхъ бѣгуновъ. Трое изъ нихъ, далеко оставивъ за собой скачущихъ соискателей славы, какъ говорится, въ нитку вытянувшись, почти въ рядъ неслись по дорогѣ, задыхаясь отъ пыли и усталости, и вотъ наконецъ одинъ выдвинулся впередъ,-- еще усиліе,-- два, три.... и, какъ бы сознавая пріобрѣтаемую имъ славу, какъ бы чувствуя свой побѣдный тріумфъ, собравъ воедино всѣ остатки своихъ богатырскихъ силъ, подъ утроеннымъ ударомъ нагайки, киргизскій скакунъ стрѣлой полетѣлъ по отлогости горы къ развевающемуся флагу. Всѣ бросились къ счастливому бѣгуну, окружили его, осыпали самыми восторженными ласками; по болѣе всего трогательна была нѣжность знакомаго намъ старика, съ которою онъ обнималъ шею побѣдителя: конь былъ его.
   Между-тѣмъ Кантонный снялъ красную шаль, висѣвшую на шестѣ, и своими руками обвязалъ шею скакуна. Второй и третьей лошади было роздано по нѣскольку аршинъ коленкора. Прочія уже не приближались къ этому мѣсту, къ этому капитолію, гдѣ такъ торжественно вѣнчали ихъ счастливыхъ товарищей; -- имъ было стыдно.
   Послѣ того, какъ шумъ поутихъ и восторженные клики спустились къ тону обыкновеннаго татарскаго талалаканья, Кантонный сѣлъ на разостланную кошму; около него помѣстились сначала муллы, потомъ почетнѣйшіе изъ юртовыхъ старшинъ, далѣе прочіе сановники, приглашенные на праздникъ изъ сосѣднихъ деревень; такимъ-образомъ составился довольно обширный кругъ, за которымъ столпился весь народъ.
   И вотъ изъ этой толпы вошелъ въ средину круга молодой Башкирецъ, довольно невидной фигуры, по плотно сложенный, съ широкимъ краснымъ лицомъ, съ смѣлымъ взглядомъ, и вообще съ позитурой человѣка, показывающаго самаго отчаяннаго бойца; онъ вышелъ въ одной рубахѣ, босикомъ, съ кушакомъ въ рукахъ, и сталъ вызывать джигитовъ (молодцовъ) на борьбу.
   Какой-то ропотъ пробѣжалъ по толпѣ, когда на повторенный вызовъ бойца никто не являлся; честь Мещеряковъ видимо страдала. Но наконецъ вышелъ, или лучше сказать былъ вытолкнутъ въ средину круга также дюжій парень, высокій ростомъ, съ мускулистыми руками и съ вѣрными признаками силы.
   Безъ всякихъ приготовленій, даже порядкомъ не взглянувъ другъ на друга, они бросились, схватились, и обвивъ себя кушаками, начали кружиться ровно, медленно, стараясь между-тѣмъ притянуть себя другъ-къ-другу, чтобы, прихвативъ поясницу противника и поднявъ его на рукахъ, бросить на землю. Но въ настоящей борьбѣ это было почти невозможно: одинъ былъ высокъ, другой гораздо ниже его, по оба равныхъ силъ. Долго они кружились, долго всѣми средствами, всѣми Изворотами старались подавить другъ-друга; наконецъ Башкирецъ, отбросивъ кушакъ, быстро обхвативъ руками долговязый станъ своего противника, поднялъ на колѣно, и обернувъ раза три около себя; грянулъ объ землю, при оглушительномъ крикѣ всего народа. Побѣдитель, присѣвъ на корточки и отдуваясь, сталъ вызывать другихъ охотниковъ на единоборство.
   Мнѣ не было охоты смотрѣть дольше на этотъ родъ народной потѣхи. Мнѣ не нравилась эта позитура борцовъ. По мнѣ, т. е. по моей теоріи о борьбѣ, если ужъ пришлось имѣть дѣло съ противникомъ, то, взвѣсивъ свои силы, по-русски, схватилъ его за шиворотъ, да и объ-полъ, а въ противномъ случаѣ.... Мое почтеніе господа. Взявъ подъ руку своего пріятеля NN, и пошелъ съ нимъ бродить въ толпѣ, разспрашивая о мелочахъ семейнаго быта Башкирцевъ и о прочемъ.
   Продолжая прогулку съ NN, я подошелъ къ знакомому уже мнѣ старику, который съ нѣсколькими сверстниками сидѣлъ на землѣ и съ видимыми удовольствіемъ поглядывалъ на своего Кыргыза, щеголявшаго въ красной шали, на которомъ разъѣзжалъ мальчикъ лѣтъ 14.
   -- Славный у тебя конь, старикъ, сказалъ я, трепля его по плечу.
   -- Да хорошъ, отвѣчалъ онъ: по ужъ и стоитъ Мнѣ Кыргызъ, прибавилъ старика", покачивая головой.
   -- Развѣ дорого онъ обошелся тебѣ? спросилъ я опять, стараясь завлечь его въ разговоръ на такомъ благопріятномъ предметѣ.
   -- Дорого, не дорого, да хлопотъ-то съ нимъ было втрое больше, что онъ стоитъ, отвѣчалъ старикъ, съ видимою охотою вступить въ объясненіе. Я купилъ его всего за 40 р. въ Оренбургѣ, на мѣновомъ дворѣ, у Киргиза. Привелъ домой, и зная ихъ степной характеръ, берегъ пуще глазу: четыре дня держалъ въ заперти съ другими лошадьми, чтобъ попривыкла. Однажды я сѣлъ на нее и погналъ поить лошадей. Лошадь, вижу присмирѣла; возвратившись съ водопоя, я скинулъ съ нея узду и пустилъ съ другими ходить по кардѣ. Едва только я отошелъ отъ нее, какъ вдругъ моя лошадка подняла голову, распустила хвостъ, раза два фыркула и.... поминай какъ звали. Взвившись на дыбы, она въ моихъ глазахъ, какъ мячь перелетѣла чрезъ ограду, съ яру бросилась въ рѣку, и выскочивъ на другой берегъ, обѣжала круга два, поднявъ голову и настороживъ уши, какъ бы отыскивая свою родную сторону, и потомъ, брыкнувъ задними ногами, понеслась въ степь, по направленію къ Оренбургу. Я палъ на лошадь, сынъ мой на другую, и погнались было за ней, но наши лошади не стоили и одного копыта моего Кыргыза: мы сначала вдалекѣ видѣли одну только пыль, а потомъ и се не стало; мой Кыргызъ улетѣлъ въ свои родныя степи.
   -- Можетъ ли быть? возразилъ я, удивленный этимъ разсказомъ; до Оренбурга будетъ отсюда около 400 верстъ.
   -- Но дорогамъ считать такъ будетъ, отвѣчалъ, смѣясь, старикъ, а у стрѣлы, у птицы, да у киргизской лошади свой трактъ; послушай-ка. На другой годъ я поѣхалъ въ Оренбургъ. Зналъ, что знакомецъ мой Киргизъ добрый человѣкъ, и если лошадь у него, то не покривитъ душой, отдастъ; и точно не ошибся: лошадь была у него, и я снова привелъ бѣгляка въ деревню; только ужъ не запиралъ въ конюшню, а по совѣту хозяина сталъ запрягать въ телѣгу; хотя и много этотъ пострѣлъ переломалъ у меня осей и колесъ, ну, да ужъ такъ и быть, за тѣмъ лошадь осталась при мнѣ и поубавила своей ордынской спѣси; 7-й годъ служитъ мнѣ, какъ слѣдуетъ доброму коню. Теперь ему 12 лѣтъ, прибавилъ старикъ, съ любовію поглядывая на своего Кыргыза, а посмотрите-ка....
   -- Да, да, славная лошадь, заговорили всѣ собесѣдники, якши, бикъ-якши.
   -- Такія ли лошади были въ старину, заговорилъ опять старикъ, видимо увлекаясь въ даль пріятнымъ для него разговоромъ. Чіо нынѣшнія скачки, 12, 20 верстъ, а старики поразскажутъ: въ ихъ молодую пору Башкирецъ бывало скачетъ сто, полтораста верстъ почти безъ отдыха.
   -- О, о! подумалъ я, и напомнивъ старикамъ, что пора пить чай, я пригласилъ ихъ въ мой бѣдный пріютъ.
   Долго сидѣли у меня дорогіе гости Солнце уже закатилось, и съ этимъ временемъ приблизилось время пятаго омовенія мусульманъ, пятой и послѣдней ихъ молитвы во дни Великому Аллаху.
   Старики распростились со мной. Я вышелъ на улицу и.... дивная картина, картина невиданная въ Удрякъ-башѣ, открылась передъ моими глазами. На горѣ пылали дегтярные лагуны, домъ и заборы кантоннаго начальника были усѣяны плошками, и на воротахъ горѣлъ вензель Государя Императора, съ татарскою надписью наверху:
   "Падишахъ Русскій"; внизу "22 августа 1851 г."
   Бѣшеные вопли и крики народа, обезумѣвшаго отъ невиданнаго дотолѣ радостнаго зрѣлища, почти оглушили меня. Я поспѣшилъ къ хозяину праздника. Здѣсь, въ обширной горницѣ, устланной коврами, сидѣлъ онъ, окруженный друзьями, и среди ихъ стояла огромная мѣдная яндова съ кислымъ медомъ; такъ провели радостный день для Русскихъ въ отдаленныхъ предѣлахъ отечества,

В. З-Ф-Р-ВЪ.

"Сынъ Отечества", No 9, 1852

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru