С. П. Жихарев Октябрьская ночь, или барды ---------------------------------------------------------------------------- Джеймс Макферсон. Поэмы Оссиана James Macpherson The Poems Of Ossian Издание подготовил Ю. Д. Левин Л., "Наука", 1983 Серия "Литературные памятники" ---------------------------------------------------------------------------- Первый ...Ночь хладна и темна, Туман окрестность покрывает, Сокрылась полная луна, И звезды яркие с эфира не блистают. Я слышу шум вдали глухой: То эхо по дебрям разносит ветров вой. Бунтуют волны разъяренны, Вздымаются, бегут и плещут в берегах. Там стоны слышатся птиц вещих на гробах, Здесь тени сонмами седят уединенны, И гласов их нестройный хор Тревожит робких серн в пещерах запустелых. Внимая скрипу древ дебелых, Блуждает странник среди гор, Уныло сердце в нем, он бодрости лишился. Друзья! наш большею дух скорбию объят, Навек героев взор сном смертным помрачился, Навек заключены в сырой земле лежат. Певцы, венчанны сединою! Все ль радости живут во звуках ваших лир? Ударьте в них! Пускай познает целый мир, Что ко отечеству любовь вела их к бою. Не славы суетной искать Среди ужасных битв желанием пылали! Не почесть их влекла подобных поражать, Что скорбь отечества зря - пали! Друзья! воспойте их, чтобы грядущий век Подвижников святых благословил могилы! Чтоб старец, зрящий смерть, собрав последни силы, В пример поставив их, так внучатам изрек: "Блажен, кто пал, искав отечеству спасенья, Кого влекла на бой лишь к родине любовь! Кто после всех побед и братьев пораженья Смывал с себя слезой дымящуюся кровь! Венцы побед его не тленью предадутся; Бесстрашных имена в потомстве остаются! Блажен..." Луна из облак кажет вид, Ей встречу странник воздыхает. Оратай в шалаше не спит, Пылающим огнем свой взор увеселяет, Ждет утренней зари со мрачною тоской, То ветр его страшит, то шум дождя глухой. Угрюмость запада страшна. Друзья! ночь бурна и темна! Вторый Крутятся вихри меж холмов, Ковыль сребристу пригибают, Возносят прах до облаков И кров соломенный порывом увлекают. Ужасен спор стихий в полунощных часах. Друзья! ужаснее геройское паденье! Как дуб, пустыней царь, возростший на горах, Поддерживая твердь, не чаял разрушенья; Но, вырван силой бурь, ударами громов Падет - и пали так отечества подпоры! Где ты, о храбра рать? О страх его врагов? Где мощный ряд дружин? Где пламенные взоры Гигантов, сдвигнутых стеной? Их в мире след простыл - мрак тихий, гробовой Зеницы кроет их, сном вечным отягченны! Их бранные щиты замшились на стене, Гнездится в шлемах змий, наростом покровенных, И опустелый кров с землею наравне!.. Конец победам, ликованью! Вы путь свой протекли гигантскою стопой, Конец слезам родни, их встречи лобызанью, Се смерти час пробил; награда вам - покой. Нет мощные! Она победа над врагами, Могилы вашей холм - их бедствию трофей, Вы славимы всегда пребудете веками! Лишь мы скончаем путь безвестны в жизни сей! Но мы воспели вас, мы вас благословляли, Певцы героев жизнь в забвенье не кончали! Туманы начали редеть, Зарница быстрая мелькает в отдаленьи, Простерлась тишина - дождь более нейдет. Друзья! природа нас зовет к успокоенью! Третий Уснул на тучах гром, туманов мрак сокрылся, Не воет боле ветр в лесах, Покой целительный на землю ниспустился, И тени длинные ложатся на полях. Вечерняя звезда свой кажет вид стыдливый; Лишь петел тишину тревожит вдалеке, Лишь мошек рой жужжит, резвяся при реке, И стонет томный глас полночи молчаливой. Лишь дряхлый селянин труд любящей рукой Снопы разбросанны сбирает, Их ставит на места и медленной стопой, Задумавшись, свой путь к жилищу направляет. Спит бдивший гул в дуплах развесистых дубов. Приятна тишина по шуме бурь ужасных, И сладостен конец трудов! Друзья! приятнее кончина дней напрасных. Без славы жить, свой век минутами считать И в неизвестности отчизны погибать Не свойственно никак душам великим, честным, Пускай трепещущи, таящися во мгле Постигнутся концом, героям не совместным! Пусть поношение всяк зрит на их челе И пусть проклятием потомства поразятся! Наш долг природе дань платить, Чего робеть? Лишь раз с природой расставаться, Лишь раз последний взор на мир сей обратить. И долг великого с желанием священным Парить в бой молньею, бессмертия искать, За кровных, за друзей сражаться, умирать Святой любовию к отчизне воспаленным. Хвала так падшим, незабвенным, Хвала за отчество погибшим в цвете лет. Они в могилах не истлеют! Пусть время поразит трофеи их побед И в чадах наших чад их лавр зазеленеет! Опять скрывается за облака луна, Ее последний луч на холме отдыхает; Но вот и он свой блеск теряет! Друзья! ночь мрачна и страшна. Четвертый Пусть бури грозные возлягут на холмах И странник в дебрях унывает! Дух горный вкруг него печально в тьме блуждает Бунтует, воет ветр в лесах! Пускай природа вся бледнеет, И тучи черные луны блистанье тмят, Пускай дрожит земля, пусть молнии палят, И в смутных облаках гром ярый свирепеет. Не страшен мне природы гнев, Ни вседробящий огнь подземный, Ни ярый грома треск, ни ветров буйных рев, Лишь будущности мне предел ужасен темный. Друзья! младый настанет день, Спокоит бунт стихий, прогонит тучей тень, С ним вместе тишина в природу появится, Все к радости опять творенье возвратится, Все оживет опять в лесах, жилищах, поле; Но мы лишь из могил не возвратимся боле! Ах! где герои преждних лет, Где вожди мудрые столетий отдаленных? Молчат поля их битв - их крови стерся след, Кумиры пали их до тверди вознесенны! Лишь камень гробовой, Поросший мхом седым и пылию покрытый, Являет странникам их прах забытый. Друзья! и наш кумир сравняется с землей, И нас потомство позабудет, Сей мирный обвалится кров! Быть может, правнук наш, искав его следов, У старцев спрашивать так будет: "Где праотцев моих остатки падших стен, Жилище тесное людей судьбою равных? Исчезла ль память их, как память всех неславных?" Приятно жить средь будущих времен, В могиле слышать их себе благословенье! - Начало бытия - начало разрушенья! Се жребий вечный, роковой! - О естьли б нас навек скрыл камень гробовой, Кончины вечной испытанье, Нам неизвестному поставило предел! Но пременить нельзя судьбы предначертанье, Бессмертье грозное сокрытый наш удел! И муж, кому тесна вселенная для славы, Взирает с мрачною, унылою душой На общего конца уставы! Ах! тяжко покидать навек родных, друзей! Начните пение восторгом оживленны! Да с стройным звуком арф ваш съединяясь глас Подымет из могил и персть благословенных! Восславьте их дела и их кончины час. Да тени бранные низверженных боями Мерцают в сумраке пред нашими очами! Друзья! скорее возгремим, За нас скончавшмих жизнь обымем пепел хладный И нам бесценного рыданьем оживим! О час блаженнейший, отрадный! Так ночь должна пройти - когда же день из туч Чрез море синее к нам первый бросит луч, Тогда тугой взяв лук, колчан набит стрелами, Копье блестящее, с рождающимся днем На отдаленный холм разить зверей пойдем И встретим солнце за горами! 1807 ПРИМЕЧАНИЯ Жихарев. Октябрьская ночь, или Барды. СПб., 1808, 11 с. Степан Петрович Жихарев (1788-1860), литератор и переводчик, питомец Московского университетского благородного пансиона (1805-1806), а затем чиновник, судебный деятель, сенатор и в конце жизни председатель театрально-литературного комитета при Дирекции имп. театров, своей литературной известностью обязан главным образом "Запискам современника", составленным на основании его дневников 1805-1807 гг., где широко отразилась литературная и театральная жизнь Москвы и Петербурга тех лет. В декабре 1806 г. Жихарев знакомился с поэмами Оссиана по немецкому изданию "Ossians und Sineds Lieder" (6 тт., Вена, 1784; 2-е изд. - 1791-1792), где за переводами поэм Оссиана следовали собственные стихотворения немецкого переводчика Михаэля Дениса (Синед - анаграмма-псевдоним Дениса). Внимание Жихарева привлекла поэма "Die Oktobernacht. Eine alte Nachahmung Ossians" ("Октябрьская ночь. Древнее подражание Оссиану") - приложение к "Кроме", переведенное на немецкий язык вольным стихом без рифм. Создавая в начале 1807 г. свою поэму "Октябрьская ночь, или Барды", Жихарев воспроизвел внешнюю структуру образца (хотя уменьшил число бардов с шести до четырех), а также заимствовал некоторые подробности описания осенней ночи. Однако откликаясь на события русско-французской войны 1805-1807 гг., он сделал центральной темой своей поэмы прославление героев, павших за отчизну, для чего, в частности, использовал некоторые мотивы из других поэм Оссиана, придав им патриотическое звучание. Поэма имела посвящение: "Его превосходительству милостивейшему государю Льву Дмитриевичу Измайлову". Л. Д. Измайлов, предводитель дворянства Рязанской губернии, в 1806 г. сформировал рязанскую милицию (ополчение). Ознакомив со своими стихами Державина, Жихарев записал в дневнике 28 апреля 1807 г.: "Гаврила Романович был очень доволен моею "Осенью", но заметил, что в "Бардах" больше воображения" (Жихарев С. П. Записки современника. М.-Л., 1955, с. 494; о том, что Державину нравились "Барды", сообщается также в записях от 4 и 5 мая 1807 г.: там же, с. 504, 507). Сам Жихарев относился к поэме скептически; 28 марта 1807 г. он писал: "Чем более просматриваю корректуру моих бардов, тем более убеждаюсь, что я не сотворен поэтом" (там же, с. 445), а издавая в 1850-е годы свои дневники, он снабдил первое упоминание "Бардов" примечанием: "Небольшая поэма, заимствования из Синеда (die Oktobernacht). Автор "Дневника" написал ее в намерении посвятить Державину и доказать ему, что поэмы в роде Боброва сочинять не трудно. Это была великолепная ахинея, но тогда имела некоторый успех, как большею частью все громкое, мрачное и напыщенное" (там же, с. 399).