Черкасов В.
Ф. Ф. Павленков

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Отрывки изъ воспоминаній).

Сочиненія Д. И. Писарева

Полное собраніе въ шести томахъ.

Дополнительный къ шести томамъ выпускъ

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Книгопечатня Шмидтъ, Звенигородская, 20.
1907.

  

Ф. Ѳ. Павленковъ 1).
(Отрывки изъ воспоминаній).

  
   1) Вскорѣ послѣ смерти Ф. Ѳ. Павленкова нѣкоторыя лица, изъявившія желаніе составитъ обстоятельную (по біографію, обратились ко мнѣ, какъ къ лицу долгіе годы состоявшему съ нимъ въ постоянныхъ и близкихъ дружественныхъ и дѣловыхъ сношеніяхъ, за содѣйствіемъ, имѣя въ виду воспользоваться для предположенной ими цѣли личными моими воспоминаніями объ извѣстныхъ мнѣ различныхъ обстоятельствахъ жизни Флорентія Ѳедоровича, что и послужило для меня поводомъ записать настоящіе отрывки изъ моихъ воспоминаній, представляющихъ лишь вполнѣ достовѣрный фактическій матеріалъ для будущихъ біографовъ покойнаго моего друга и товарища Ф. Ѳ. Павленкова. В. Ч.
  
   Флорентій Ѳедоровичъ Павленковъ, изъ дворянъ Тамбовской губерніи, родился 8 октября 1839 года. Рано лишившійся родителей, въ дѣтскомъ еще возрастѣ, онъ былъ опредѣленъ на воспитаніе въ Александровскій кадетскій корпусъ для малолѣтнихъ, находившійся въ Царскомъ Селѣ, откуда переведенъ въ 1-й кадетскій корпусъ, что на Васильевскомъ Островѣ въ Петербургѣ, и въ іюнѣ 1859 г. выпущенъ изъ корпуса въ чинѣ поручика въ одинъ изъ стрѣлковыхъ батальоновъ, съ прикомандированіемъ къ Михайловской Артиллерійской Академіи. Здѣсь мы и познакомились впервые другъ съ другомъ и вскорѣ близко сошлись, благодаря совмѣстнымъ занятіямъ и работамъ, и это сближеніе, несмотря на несходство нашихъ характеровъ, а можетъ быть именно вслѣдствіи этого, не замедлило превратиться въ самую тѣсную, искреннюю дружбу, оставшуюся неизмѣнной во всю жизнь.
   Наклонность къ литературнымъ занятіямъ проявилась у Флорентія Ѳедоровича довольно рано, и, еще будучи кадетомъ, онъ обратилъ на себя особое вниманіе главнаго начальника военно-учебныхъ заведеній Я. И. Ростовцева, однимъ сочиненнымъ имъ стихотвореніемъ, по поводу котораго Ростовцевъ возилъ его во дворецъ и наградилъ золотыми часами. Стихотвореніе это, повидимому, было ультра-патріотическаго характера, отражавшаго въ себѣ господствовавшее въ то время въ кадетскихъ корпусахъ настроеніе и, впослѣдствіи, Павленковъ тщательно избѣгалъ вспоминать и говорить объ этомъ эпизодѣ. Во время прохожденія курса въ Академіи Павленковъ особенно много удѣлялъ вниманія физикѣ, химіи и техникѣ артиллерійскаго дѣла, особенно заинтересовавшись изученіемъ исторіи старинныхъ нарѣзныхъ орудій, результатомъ чего была его первая печатная работа, помѣченная имъ 15 сентября 1860 г. и появившаяся въ Артиллерійскомъ Журналѣ подъ заглавіемъ: О старыхъ нарѣзныхъ орудіяхъ, хранящихся въ С.-Петербургскомъ арсеналѣ.
   Въ августѣ 1861 г., по окончаніи курса въ Артиллерійской Академіи, Павленковъ былъ назначенъ на службу въ Кіевскій арсеналъ, съ зачисленіемъ, впослѣдствіи, по гвардейской конной артиллеріи въ чинѣ прапорщика; въ 1862 г. произведенъ въ подпоручики и въ 1865 г. въ поручики.
   Службу въ Кіевскомъ арсеналѣ проходилъ въ должности завѣдывающаго водоснабженіемъ арсенальныхъ мастерскихъ изъ р. Днѣпра и весьма скоро убѣдился, что значительная экономія отъ расходуемыхъ на дѣйствіе водопровода матеріаловъ (главнымъ образомъ дровъ), бо установившемуся изстари обычаю, не записывается на приходъ въ пользу казны, а поступаетъ въ безотчетное распоряженіе командира арсенала, который со своей стороны удѣляетъ часть своихъ доходовъ своимъ пособникамъ. Убѣдившись, что такія же злоупотребленія, но въ болѣе широкихъ размѣрахъ, практикуются и во всѣхъ другихъ арсенальныхъ мастерскихъ и что завѣдывающіе ими молодые офицеры (Дм. Конст. Квитко, Ант. Андр. Шевченко) точно также возмущены укоренившимся казнокрадствомъ и, располагая собранными ими уликами, охотно присоединяются къ общему дѣлу обличенія казнокрадовъ, Павленковъ и два его товарища подали формальное о томъ заявленіе инспектировавшему арсеналъ генералу Маникину-Неустроену. Незадолго до этого я также былъ назначенъ на службу въ Кіевскій Арсеналъ и по пріѣздѣ въ Кіевъ поселился въ одной общей съ Павленковымъ квартирѣ. Получивъ за тѣмъ въ свое завѣдываніе одну изъ арсенальныхъ мастерскихъ, я фактически лишенъ былъ однако возможности принять теперь же активное участіе въ общемъ дѣлѣ и присоединился къ нему лишь впослѣдствіи. По своей неопытности мы не знали, конечно, что, по существовавшимъ въ тѣ времена нравамъ и обычаямъ, инспектированіе генераловъ сводилось собственно къ полученію ими ежегодной дани съ инспектируемыхъ ими учрежденій. Генералъ прежде всего потратилъ не мало времени, уговаривая Павленкова и его товарищей взять свои заявленія назадъ, откровенно заявляя, что ничего хорошаго изъ этого не выйдетъ и только имъ будетъ плохо, и когда убѣдился въ твердомъ намѣреніи Павленкова отстаивать и доказывать правоту своихъ заявленій, то распорядился перенести Павленкова въ Брянскъ, куда и вынужденъ онъ былъ отправиться въ срединѣ октября 1863 г.
   Въ послѣднее время своего пребыванія въ Кіевѣ Павленковъ началъ заниматься изученіемъ, незадолго передъ тѣмъ сдѣлавшейся доступной для многихъ, фотографіи и по этому поводу помѣстилъ въ одномъ изъ спеціальныхъ петербургскихъ журналовъ "Фотографъ" No 13, 14, 16 и 17 небольшую статью "Искусство въ Фотографіи", а также въ октябрѣ 1863 г. выпустилъ въ Кіевѣ свое первое самостоятельное изданіе: "Собраніе формулъ для фотографіи Е. Бертрана" перевелъ и издалъ Фл. П -- въ. Кіевъ. Въ типографіи Ѳедорова и Минята 1863 г. 67 стр. 500--600 экз.
   Между тѣмъ по возбужденному Павленковымъ арсенальному дѣлу началось слѣдствіе, которое генералъ Олоховъ производилъ крайне медленно и съ явнымъ намѣреніемъ выгородить командира арсенала и обвинить Павленкова въ неосновательности заявленныхъ имъ злоупотребленій. По прошествіи цѣлаго года такого пристрастнаго и медлительнаго слѣдствія нашли необходимымъ, для ускоренія дѣла, временно перенести Павленкова изъ Брянска въ Кіевъ, куда онъ и возвратился въ половинѣ декабря 1864 г., но это нисколько не повліяло на болѣе успѣшный ходъ слѣдствія. Павленкова почти не тревожили никакими допросами и въ то же время, несмотря на его просьбу, не привлекали къ исполненію какихъ либо служебныхъ обязанностей, конечно въ видахъ устраненія для него возможности обнаруживать новые факты въ подкрѣпленіе сдѣланныхъ уже имъ обвинительныхъ заявленій. По возвращеніи въ Кіевъ Павленковъ засталъ меня уже женатымъ и снова поселился въ одной со мною, достаточно просторной квартирѣ, въ которой мы съ нимъ жили ранѣе, до перевода его въ Брянскъ.
   Располагая значительнымъ досугомъ, Павленковъ приступилъ къ переводу на русскій языкъ, пользовавшагося тогда большимъ успѣхомъ, курса физики Гано и привлекъ и меня къ этой работѣ. Имъ была переведена первая половина книги, на мою долю досталась вторая. Тогда же Павленковъ нашелъ возможнымъ сдѣлать попытку критическаго изслѣдованія, на основаніи практическихъ указаній, недавно введеннаго передъ тѣмъ въ войсковыхъ частяхъ института офицерскихъ судовъ чести. Написанная имъ по этому поводу брошюра: "Наши офицерскіе суды" была издана имъ въ Петербургѣ при содѣйствіи типографіи Куколь-Яснопольскаго (Цензурное разрѣшеніе 31 октября 1865 г.). Лѣтомъ 1865 г. Павленковъ вторично заявилъ претензію на инспекторскомъ смотру съ жалобой на командира арсенала, недопускавшаго его къ извлеченію изъ дѣлъ арсенала свѣдѣній, относящихся до производимаго слѣдствія, и устранившаго его отъ исполненія какихъ либо служебныхъ обязанностей.
   Послѣдствіемъ этой жалобы было распоряженіе начальства отправить Павленкова обратно въ Брянскъ и выдержать его тамъ въ теченіи 2-хъ недѣль подъ арестомъ.
   По возвращеніи въ Брянскъ Павленковъ оставался тамъ недолго. Убѣдившись въ невозможности продолжать службу въ артиллерійскомъ вѣдомствѣ, яри существовавшихъ въ то время порядкахъ, онъ вскорѣ поѣхалъ въ Петербургъ, разсчитывая выступить тамъ на педагогическомъ поприщѣ, съ какою цѣлью и подалъ прошеніе о принятіи его на только что учрежденные при 2-й С.-Петербургской военной гимназіи педагогическіе курсы, но это ему не удалось, вслѣдствіе запоздалости его заявленія.
   Переводъ Физики Гано подвигался успѣшно и еще во время пребыванія Павленкова въ Кіевѣ насъ очень заботила мысль о возможности осуществленія изданія русскаго перевода этой книги въ виду совершенной недостаточности имѣвшихся въ нашемъ распоряженіи для этого средствъ. Кромѣ немалыхъ расходовъ за печать и бумагу, необходимо было затратить единовременно значительную сумму на выписку изъ Парижа клише для рисунковъ и М. Ganot за право перевода. Прежде всего была сдѣлана попытка обратиться къ содѣйствію извѣстнаго въ то время книжнаго магазина Я. Исакова въ Петербургѣ. Но Исаковъ поставилъ условіемъ передать ему въ полную собственность сдѣланный переводъ съ вознагражденіемъ за тонъ 600 p., т. е., оцѣнивалъ трудъ менѣе, чѣмъ по 10 р. за печатный листъ. Пришлось изыскивать другіе способы. Заручившись согласіемъ на небольшой кредитъ типографіи Куколь-Яснопольскаго, рѣшили открыть при этой типографіи предварительную подписку на это изданіе, и издавать его выпусками для постепеннаго погашенія издательскихъ расходовъ и такой же постепенной затраты на пріобрѣтеніе клише изъ Парижа. Такимъ образомъ 1-й выпускъ могъ уже появиться въ началѣ 1864 г., а послѣдній въ маѣ 1866 г. Печаталась книга въ количествѣ 4000 экз. и къ лѣту 1867 г. было все распродано. Цѣна была назначена 3 р. 50 к. При такихъ-то условіяхъ зародилось и осуществилось это первое капитальное изданіе Павленкова, ставшее краеугольнымъ камнемъ и основательнымъ рессурсомъ всей послѣдующей его издательской дѣятельности, развившейся до такихъ громадныхъ размѣровъ, о которыхъ нельзя было и мечтать въ 1864 г. Послѣдующія изданія Физики Гано печатались уже въ 6000 экз. и послѣднее -- 9-е изданіе -- выпущено въ 1898 г.
   Ко времени переѣзда Павленкова въ Петербургъ въ концѣ 1865 г. изданіе курса Физики Гано было доведено лишь до половины; изъ 3-хъ предполагавшихся выпусковъ было отпечатано только 1 1/2 и Павленкову приходилось принимать энергическія мѣры какъ по понужденію типографіи, такъ и по обезпеченію изданія заказываемыми въ Парижѣ рисунками, и все время своего пребыванія въ Петербургѣ всецѣло посвящать издательской дѣятельности, которая до того уже завлекла его, что онъ началъ подумывать объ отставкѣ, чтобы уже всецѣло посвятить себя книгоиздательству.
   Къ тому же времени, конца 1865 или начала 1866 г., относится его первое знакомство съ семействомъ Дмитрія Ивановича Писарева, съ его матерью Варварой Дмитріевной и старшею сестрою -- вѣрою Ивановной. Самъ Д. И. Писаревъ сидѣлъ въ то время въ крѣпости (съ 1862 г.) и Павленковъ съ нимъ въ это время не видался.
   Еще въ бытность свою въ Кіевѣ Павленковъ съ увлеченіемъ перечитывалъ статьи Д. И. Писарева въ Русскомъ Словѣ и глубоко сожалѣлъ, что не имѣетъ возможности собрать и выпустить отдѣльнымъ изданіемъ всѣ эти статьи. Послѣ переселенія въ Петербургъ, когда опытъ самостоятельнаго изданія Физики Гано не только оправдалъ. но и превзошелъ его ожиданія, Павленковъ рѣшилъ попытаться осуществить свои давнишнія мечтанія и вступилъ въ заочныя переговоры съ Писаревымъ. Извѣстно, съ какимъ восторгомъ молодой 25-лѣтній критикъ и публицистъ принялъ предложеніе Павленкова издать полное собраніе его сочиненій теперь же, при жизни, -- обстоятельство, которое, по заявленію Писарева, не выпадало на долю даже многимъ изъ великихъ писателей. Павленковъ со свойственной ему энергіею принялся за дѣло, такъ что въ мартѣ или апрѣлѣ 1866 г. могла быть уже выпущена въ свѣтъ печатавшаяся въ 3000 экз. 1-я часть сочиненій Писарева и почти готова была къ выпуску 2-я часть, какъ возникли нѣкоторыя неожиданныя осложненія, съ одной стороны, въ виду того, что Печаткинъ, съ которымъ Павленковъ вошелъ въ нѣкоторыя денежныя соглашенія, былъ взятъ по какому-то дѣлу и посаженъ въ крѣпость, а, съ другой, между Писаревымъ и Павленковымъ возникли серьезныя пререканія по поводу настойчиваго нежеланія Писарева поступиться хотя бы одной строкой изъ прежде имъ написаннаго, тогда какъ Павленковъ признавалъ не только желательнымъ, но для пользы дѣла даже необходимымъ, чтобы Писаревъ сдѣлалъ нѣкоторыя не особенно существенныя измѣненія или сокращенія въ одной или двухъ статьяхъ, предназначенныхъ для 2-й части его сочиненій. Онъ какъ бы предугадывалъ, что эта 2-я часть не пройдетъ такъ легко чрезъ горнило цензуры, какъ прошла первая, несмотря на то, что въ свое время всѣ эти статьи были пропущены цензурою для "Русскаго Слова". И дѣйствительно. едва только 2 іюня 1866 г. была отпечатана 2-я ч. соч. Писарева, какъ она была арестована. Начались усиленныя хлопоты и хожденія въ Цензурный Комитетъ и Главное Управленіе по дѣламъ печати, оказавшіеся однако безуспѣшными. Такая же участь ожидала, по мнѣнію Павленкова, и 5-ю часть соч. Писарева, но это не останавливало его приготовленій къ дальнѣйшему выпуску этого изданія. "Я всегда возмущался, говорилъ онъ, невыдержанностью окружавшихъ меня людей. Начинать мы всѣ большіе мастера, а какъ доходитъ до развязки, -- такъ сейчасъ и на попятный. Разъ навсегда мною положено, если началъ, то и кончай, а то не къ чему было и приниматься". Такого принципа Павленковъ строго придерживался во всю послѣдующую свою дѣятельность. Въ августѣ были выпущены 3 и 5 части соч. Писарева, въ ноябрѣ -- 6-я; 4-я была имъ пріостановлена въ ожиданіи исхода процесса по 2-й части; въ безпрепятственномъ выпускѣ остальныхъ для него не возникало сомнѣній.
   Втягиваясь все болѣе и болѣе въ сферу книгоиздательства, открывавшую предъ нимъ новые увлекательные горизонты для просвѣтительной дѣятельности, Павленковъ безъ сожалѣнія порвалъ съ прошлымъ, выйдя въ отставку, и еще болѣе привязалъ себя къ Петербургу и къ новому, ставшему для него любезнымъ, дѣлу, пріобрѣтеніемъ въ концѣ 1866 г. отъ П. А. Гайдебурова книжнаго магазина. "Кто знаетъ, писалъ онъ мнѣ по этому поводу, можетъ быть я и оборвусь... Пусть... Но за то никто не скажетъ, что я стоялъ на одномъ мѣстѣ и успокаивался на первыхъ добытыхъ результатахъ". Магазинъ этотъ помѣщался на углу Невскаго и Михайловской, гдѣ въ настоящее время магазинъ Кача, имѣлъ вывѣску "Книжный магазинъ для иногородныхъ" и въ скоромъ времени сдѣлался очень популярнымъ.
   Судебное преслѣдованіе по 2-й части соч. Писарева возбуждено было цензурнымъ вѣдомствомъ 7 іюля 1866 г., а самый процессъ суда состоялся въ С.П.-бургской Судебной Палатѣ только 15 іюня 1868 года. За этотъ промежутокъ времени Павленковъ всецѣло посвятилъ себя книгоиздательству и приведенію въ порядокъ своего книжнаго магазина. Кромѣ изданія остальныхъ частей соч. Писарева (всего въ 1-мъ изд. было 10 частей), выпущенныхъ безъ цензурныхъ задержекъ, и повторенія изданія Физики Гано, за это время было издано нѣсколько небольшихъ книгъ, преимущественно по естествовѣдѣнію. (Омбони, Дарвинизмъ; Л. Филге, Алхимія XIX вѣка; Льюисъ, Сердце и мозгъ; Баркеръ, Соотношеніе жизненныхъ и физическихъ силъ; Тиндаль, Роль воображенія въ развитіи естественныхъ наукъ; Шэбль, Первая помощь въ несчастныхъ случаяхъ и др.). Подготовляясь въ то же время къ судебной защитѣ по 2-й части соч. Писарева, Павленкову удалось заручиться нагляднымъ доказательствомъ того, что въ инкриминируемыхъ статьяхъ не содержится ничего вреднаго по ихъ направленію и цѣли и что преслѣдуются собственно не идеи, а вывѣска надъ ними имени Писарева и, быть можетъ, участіе въ этомъ дѣлѣ какъ издателя его, Павленкова, а не кого-либо другого. Отправившись въ Москву, Павленковъ безъ всякаго труда отпечаталъ тамъ и безпрепятственно провелъ черезъ цензуру тѣ же самыя статьи, измѣнивъ лишь заглавіе и замѣнивъ имя Писарева иниціалами его прежняго псевдонима "Николай Рагозинъ". Объ этомъ обстоятельствѣ Павленковъ подробно сообщилъ суду въ концѣ своей блестящей защитительной рѣчи. Судъ оправдалъ его, но прокуроръ заявилъ протестъ и дѣло перенесено было въ Сенатъ въ апелляціонномъ порядкѣ. Стенографическій отчетъ объ этомъ процессѣ былъ приложенъ ко 2-й части Соч. Писарева изд. 1866 г. При послѣдующихъ изданіяхъ соч. Писарева цензурное вѣдомство настойчиво противилось новому появленію въ печати этого процесса.
   Не прошло и мѣсяца послѣ оправданія Павленкова на судѣ, какъ внезапно случилось большое несчастіе. 4 Іюля 1868 г. Д.. И. Писаревъ утонулъ, купаясь въ морѣ, въ Дубельнѣ, близъ Риги. На долю Павленкова выпала печальная необходимость озаботиться перевозкою усопшаго въ Петербургъ и похоронить его (29 іюля) на Волковомъ кладбищѣ въ присутствіи многотысячной публики, почитателей Писарева, безъ всякихъ приглашеній или объявленій собравшейся проводить въ мѣсто успокоенія любимаго писателя. Администраціей были приняты мѣры къ недопущенію какихъ-либо рѣчей или иныхъ проявленій сочувствія на могилѣ. Тѣмъ не менѣе Григ. Евламп. Благосвѣтловъ не выдержалъ и началъ было свою рѣчь, но отъ волненія съ первыхъ же словъ зарыдалъ и не могъ продолжать, а за нимъ выступилъ Пав. Ал. Гайдебуровъ съ неумѣстнымъ упрекомъ по адресу Павленкова, не зная о настоящей причинѣ, вынужденнаго его въ данномъ случаѣ, молчаніи. Его смѣнилъ Дм. Конс. Гирсъ, поплатившійся за то высылкою въ Вологду.
   Здѣсь же, на могилѣ, кѣмъ-то предложена была мысль увѣковѣчить память Д. П. Писарева учрежденіемъ стипендіи его имени и постановкой ему памятника. Та же мысль была высказана затѣмъ и въ газетахъ и, помимо какихъ-либо объявленій и приглашеній, въ "Книжный магазинъ для иногородныхъ" стали поступать пожертвованія и многочисленные письменные по этому поводу запросы и предложенія съ разныхъ концовъ Россіи. На всѣ эти запросы Павленкову приходилось лично отвѣчать и разъяснять, повторяя въ каждомъ письмѣ почти одно и то же. Во избѣжаніе излишней траты времени на повтореніе своимъ корреспондентамъ одного и того же. Павленковъ заказалъ въ литографіи Штремера отлитографировать нѣсколько десятковъ писемъ съ соотвѣтствующимъ текстомъ, нѣкоторые пробѣлы котораго оставалось бы лишь заполнять такъ или иначе. При выходѣ изъ литографіи съ пакетомъ этихъ бланковъ въ рукахъ Павленковъ 3 сентября 1868 г. былъ арестованъ и послѣ произведеннаго въ его квартирѣ и книжномъ магазинѣ обыска, не открывшаго рѣшительно ничего недозволеннаго, его помѣстили сначала въ Спасскую часть, а потомъ перевели въ Петропавловскую крѣпость.
   Не чувствуя за собою никакой вины, Павленковъ не сомнѣвался однако въ намѣреніяхъ администраціи выслать его затѣмъ изъ Петербурга, чтобы лишить его возможности продолжать такъ успѣшно начатую имъ книгоиздательскую дѣятельность, направленіе которой, при особенностяхъ его личнаго характера, далеко не соотвѣтствовало видамъ правительства. Онъ полагалъ только, что эта высылка лишь пріостановлена до выясненія результатовъ литературнаго процесса по 2 части соч. Писарева, предстоявшаго въ Сенатѣ по протесту прокурора.
   Почти одновременно съ арестомъ Павленкова былъ арестованъ и высланъ въ Вологду Дм. Конст. Гирсъ и 5 октября 1868 г. выселена изъ Петербурга въ деревню къ родителямъ Вѣра Ивановна Писарева. Если по отношенію къ Гирсу могло быть поставлено ему въ вину нѣсколько прочувствованныхъ словъ, сказанныхъ имъ на могилѣ Д. И. Писарева, то Вѣра Ив. могла быть виновата только въ томъ, что она сестра Дмитрія Ивановича.
   Находясь въ крѣпости и подготовляя себя къ высылкѣ изъ Петербурга, Павленковъ озаботился ликвидировать дѣла по магазину, передавъ его Митр. Петр. Надѣину, обязавшемуся въ числѣ другихъ условій производить денежные расчеты по неоконченнымъ въ то время его изданіямъ. Отъ книгоиздательства же Павленкову и въ голову не приходило отказываться, и онъ ни сколько не подозрѣвалъ того, что ему, въ мѣстѣ высылки, офиціально будетъ объявлено о воспрещеніи продолжать издательскую дѣятельность, и если онъ всецѣло передалъ въ мое вѣдѣніе всѣ дѣла по изданіямъ, то исключительно въ видахъ большаго удобства ихъ осуществленія.
   Въ Сенатѣ дѣло Павленкова по второй части Соч. Писарева состоялось 14 марта 1869 г. и кончилось его оправданіемъ, хотя статью "Бѣдная Русская мысль" постановлено было уничтожить. Слѣдствіе по поводу ареста Павленкова (4 сентября 1868 г.) къ тому времени однако еще не закончилось и не давало никакого матеріала для оправданія какъ продолжительнаго заточенія его въ крѣпости, такъ и для высылки изъ столицы. Повидимому, не ожидалось оправданія Павленкова по суду и признаніе его виновности по суду могло бы въ такомъ случаѣ служить хотя бы кое-какимъ основаніемъ для высылки лица, оказавшагося завѣдомо неблагонадежнымъ. Но развѣ администрація затруднялась когда-либо отсутствіемъ сколько-нибудь уважительныхъ поводовъ для высылки лицъ почему-либо ей неугодныхъ? 11 іюня 1869 г. Павленковъ былъ высланъ въ Вятку.
   Твердость характера, стойкость убѣжденій, высота нравственнаго идеала даннаго лица познается всего легче, выступаетъ всего ярче въ трудные періоды его жизни. Такимъ труднымъ временемъ для Флорентія Ѳедоровича была ссылка. Недавно еще, почти наканунѣ совершившейся катастрофы, жизнь его кипѣла дѣятельностью, голова работала надъ проектами смѣлыми, все его существо стремилось къ осуществленію завѣтной мечты и вдругъ, одинъ росчеркъ пера какого-нибудь калифа на часъ опрокидываетъ все его существованіе, связываетъ его волю, заставляя его подчиняться прихоти сатрапа отдаленной провинціи, на котораго нѣтъ ни суда, ни расправы.
   Съ несокрушимой энергіей, съ глубокой вѣрой въ свои нравственныя силы и въ возможность осуществленія своихъ идеаловъ явился Фдорентій Ѳедоровичъ въ Вятку; несмотря на всѣ неудачи, онъ все-таки въ глубинѣ души вѣрилъ въ побѣду свою надъ мракомъ окружающаго его безправія. Онъ вѣрилъ, что и въ мѣстѣ ссылки онъ найдетъ себѣ дѣятельныхъ, хотя, можетъ быть, и не всегда безкорыстныхъ помощниковъ.
   Въ то время Вятка находилась во власти памятнаго своимъ чудачествомъ губернатора В. И. Чарыкова, находившагося въ рукахъ полицеймейстера. умѣвшаго вызывать громы изъ этого маленькаго Юпитера и когда нужно заставлять его привѣтливо улыбаться. Къ одному изъ чудачествъ губернатора можно, напримѣръ, отнести его желаніе заставить своихъ чиновниковъ вести дневники. Съ этой цѣлью онъ приказалъ въ губернской типографіи отпечатать книгу въ 50 листовъ, гдѣ 1-я страница оставлена была для родословной лица, купившаго дневникъ, а остальныя для записи разныхъ событій, касающихся нравственныхъ, дѣловыхъ или интимныхъ отношеній съ встрѣчающимися въ жизни людьми; тутъ же находились рубрики о состояніи здоровья, о спокойно или безпокойно проведенной ночи и о причинахъ этого безпокойства и т. под. Для всего этого существовала особая клѣтка, куда пріобрѣтшій книгу долженъ былъ вносить свои житейскія наблюденія, можетъ быть даже секреты.
   Любимымъ чиновникамъ, особенно близкимъ ему, Чарыковъ дарилъ эти дневники, переплетенные въ кожу и снабженные замкомъ, чтобы никто, кромѣ владѣльца, не могъ заглянуть въ это хранилище секретовъ. Другія же лица, желавшія быть угодными начальству, покупали эти дневники въ обыкновенныхъ папкахъ, платя 50 коп. за экземпляръ. Продажа производилась въ Вятской публичной библіотекѣ.
   Къ другимъ чудачествамъ Чарыкова относился его болѣзненный страхъ за свою жизнь, вызванный ловкой продѣлкой полицеймейстера Козина, устроившаго фиктивное покушеніе на губернатора при содѣйствіи одного пропойцы.
   Вслѣдствіе этой боязни покушеній, Чарыковъ былъ болѣе чѣмъ остороженъ въ сношеніяхъ съ ссыльными, и дойти до него не было никакой возможности. Все вѣдалъ начальникъ городской полиціи.
   Къ этому-то маньяку и попалъ въ распоряженіе Флорентій Ѳедоровичъ.
   Замкнутый, мадообщительный, расположенный къ усидчивой работѣ, способный къ затворнической жизни, Флорентій Ѳедоровичъ по прибытіи своемъ въ Вятку жилъ положительно отшельникомъ, такъ что совершенно лишилъ полицію возможности наблюдать его образъ жизни, и полицеймейстеръ за неимѣніемъ какихъ либо свѣдѣній придумалъ доносить Чарыкову, что Павленковъ пьетъ запоемъ.
   Однако, какъ ни сторонился Флорентій Ѳедоровичъ отъ провинціальной жизни, какъ ни закрывалъ онъ герметически свои двери отъ вторженія въ его жилище живой струи внѣшняго воздуха, а она проникла и заставила встрепенуться нашего отшельника.
   Въ Вяткѣ въ первые годы заточенія Павленкова произвело большой шумъ одно уголовное дѣло, гдѣ на скамьѣ подсудимыхъ фигурировала одна молодая дѣвушка, обольщенная негодяемъ чиновникомъ губернаторской канцеляріи. Преступленіе дѣвушки было на столько серьезно, что ей угрожала каторга.
   Когда до Павленкова дошли слухи о готовящемся процессѣ, онъ предложилъ выступить на судѣ адвокатомъ несчастной и послѣ необыкновенно удачной, горячей, глубоко-трогательной защиты добился ея оправданія.
   Этотъ процессъ сразу сдѣлалъ имя Павленкова популярнымъ среди лучшей, наиболѣе идейной части вятскаго общества. Къ нему начали обращаться за совѣтами по вопросамъ юридическаго характера, а затѣмъ и по земскимъ вопросамъ. Нерѣдко знакомству его съ представителями различныхъ общественныхъ слоевъ помогала сама полиція, въ лицѣ главы ея полицеймейстера Козина. Нужно сказать, что губернаторъ о дѣятельности полиціи судилъ по количеству дѣлаемыхъ ею доносовъ на счетъ неблагонадежности обывателей, и особенно земскихъ гласныхъ. Но земцы въ Вяткѣ, послѣ погромовъ, произведенныхъ въ концѣ шестидесятыхъ годовъ среди дѣятелей губернскаго земства, сдѣлались чрезвычайно осторожны и потому пищи полицеймейстеру не давали; слѣдовательно, въ угоду губернатору нужно было сочинять "исторію", если ея не оказывалось на лицо. И вотъ для этой цѣди чрезвычайно удобнымъ оказывался Павленковъ. Во-первыхъ, онъ высланъ, какъ проводникъ въ публику свѣтлыхъ идей, во-вторыхъ. онъ выступилъ защитникомъ несчастной дѣвушки противъ негодяя чиновника. Всѣ данныя на лицо, чтобы признать вреднымъ не только его, а и каждаго изъ его знакомыхъ. Такимъ образомъ начальникъ полиціи, надѣвъ на себя маску сочувствія положенію Павленкова. направляетъ къ нему то того, то другого изъ намѣченныхъ имъ лицъ, а потомъ пользуется этимъ знакомствомъ въ видахъ распространенія сплетенъ и доносовъ какъ относительно Фл. Ѳед., такъ и относительно лицъ, съ которыми ему приходилось имѣть дѣло. Однако при этомъ Козинъ оказывалъ скорѣе услугу какъ самому Павленкову, такъ и вятскому обществу, хотя добивался совершенно обратныхъ цѣлей.
   Еще находясь въ заточеніи въ Петропавловской крѣпости, Павленковъ началъ переводъ французскаго изданія популярной физики Гано и подготовилъ все необходимое для изданія, но по прибытіи въ Вятку ему было офиціально объявлено, съ отобраніемъ подписки, о воспрещеніи продолжать издательскую дѣятельность. Пришлось издавать обходнымъ путемъ при содѣйствіи типографіи Красовскаго въ Вяткѣ. Такимъ же способомъ Павленковъ издалъ (въ 1873 г.) сдѣланный имъ уже въ Вяткѣ переводъ книги Секки: Единство физическихъ силъ. Изданіе этой замѣчательной книги обошлось Павленкову не дешево, такъ какъ послужило (какъ ни странно это) однимъ изъ поводовъ къ высылкѣ его въ захолустный городъ Яранскъ. Дѣло въ томъ, что нашелся нѣкій доброволецъ-сыщикъ Голубинскій, помѣстившій въ "Православномъ Обозрѣніи" по поводу сдѣланнаго Павленковымъ перевода двѣ статьи, въ которыхъ, умиляясь передъ богобоязненностью автора, обвинялъ Павленкова въ томъ, что онъ укралъ у Секки Создателя. Статьи свои Голубинскій разослалъ всѣмъ архіереямъ, ректорамъ семинарій, затѣмъ губернаторамъ и даже жандармскимъ полковникамъ.
   Энергичную поддержку въ своемъ недобросовѣстномъ обвиненіи Голубинскій встрѣтилъ въ лицѣ управлявшаго губерніей вице-губернатора Домелунксена и вятскаго архіерея Апполоса. Первый выхлопоталъ у министра Тимашева разрѣшеніе упрятать Павленкова въ какую-либо трущобу, а второй, по настоянію того же Домелунксена, входилъ съ представленіемъ въ Главное Управленіе по дѣламъ печати объ изъятіи изъ продажи книги Секки въ переводѣ Павленкова и во всякомъ случаѣ о неразрѣшеніи слѣдующихъ изданій. Главное Управленіе по дѣламъ печати увѣдомило вятскаго архіерея, что книга эта ни въ какомъ случаѣ не можетъ подлежать запрещенію, потому что въ ней нѣтъ ничего противнаго религіи, и объяснило неосновательность его ходатайства. Книга была спасена, но Домелунксенъ воспользовался случаемъ свести свои личные счеты съ Павленковымъ, выславъ его въ Яранскъ.
   Но самымъ замѣчательнымъ трудомъ первыхъ годовъ ссылки Павленкова, доставившимъ ему всемірную извѣстность, это была оригинальная разработка имъ наглядно-звуковаго метода для обученія и самообученія грамотѣ и изданная мною въ 1873 г., но его порученію, "Наглядная Азбука", встрѣченная самыми лестными отзывами и всеобщимъ сочувствіемъ не только у насъ, но и за границей. Извѣстному педагогу барону Корфу, при содѣйствіи не менѣе извѣстнаго педагога Диттеса, удалось созвать во время всемірной выставки въ Вѣнѣ 2 іюля 1873 г. конференцію извѣстныхъ, прибывшихъ на выставку, педагоговъ различныхъ національностей, и прочесть предъ сонмомъ этихъ ученыхъ публичную лекцію, и на примѣрахъ, взятыхъ изъ нѣмецкаго языка, бар. Корфъ могъ выяснить конференціи педагогическое значеніе "Наглядной Азбуки" и способъ обученія по ней. доказывая превосходство пріемовъ, придуманныхъ русскимъ педагогомъ, надъ другими доселѣ извѣстными. Послѣ оживленныхъ дебатовъ конференція установила, что русская "Наглядная Азбука" представляетъ совершенно неизвѣстный и новый въ Европѣ и Америкѣ способъ обученія и лучше всѣхъ, до сихъ поръ извѣстныхъ конференціи, руководствъ возбуждаетъ самостоятельность учащихся, оказывая тѣмъ неоцѣненныя услуги школѣ, и что въ интересахъ подрастающаго поколѣнія всѣхъ государствъ необходимо попытаться примѣнить основную мысль этой азбуки къ обученію грамотѣ и въ другихъ государствахъ.
   Съ выходомъ въ свѣтъ "Наглядной Азбуки" у Павленкова и нѣкоторыхъ земцевъ явилась даже идея объ устройствѣ школъ грамотности съ переѣздными учителями. Но для этого необходимо было убѣдиться въ возможности самообученія грамотѣ послѣ нѣсколькихъ уроковъ съ учителемъ, задача котораго научить выдѣленію конечнаго звука въ словѣ и умѣнью найти его знакъ.
   Опытъ этотъ дѣйствительно былъ произведенъ однимъ высланнымъ въ Вятскую губернію учителемъ и далъ довольно удовлетворительные результаты. Онъ организовалъ школу изъ 10-ти ученицъ различнаго возраста; тутъ была одна дѣвочка семи лѣтъ и ея бабушка неграмотная крестьянка 42-хъ лѣтъ. Учитель занимался съ своими ученицами двѣ недѣли, довелъ ихъ до буквы о и затѣмъ предоставилъ имъ заканчивать азбуку самостоятельно. Школа занималась усердно безъ учителя три недѣли подъ надзоромъ старшей ученицъ! и не только докончила изученіе всѣхъ буквъ, а начала даже читать статьи изъ приложенной къ азбукѣ хрестоматіи.
   Успѣхъ этотъ далъ мысль Флорентію Ѳедоровичу и нѣкоторымъ представителямъ земства предложить на ближайшемъ земскомъ собраніи какъ въ самой Вяткѣ, такъ и въ нѣкоторыхъ уѣздныхъ городахъ мысль объ устройствѣ школъ съ переѣздными наставниками, по образцу шведскихъ начальныхъ школъ. Мысль эта встревожила чиновъ Минист. Нар. Просвѣщ. и вотъ нашлись добровольцы, читающіе въ сердцахъ и усмотрѣвшіе въ азбукѣ, несмотря на то, что она прошла черезъ цензуру общую и Министерства Народнаго Просвѣщенія, сугубую зловредность, такъ какъ въ ней, по ихъ мнѣнію, подъ невинной оболочкой, ярко проглядываетъ крамольная попытка подрыванія основъ государства и пропаганда неуваженія къ религіи и священнымъ для народа предметамъ. Первые застрѣльщики, выступившіе въ злобный походъ противъ "Наглядной Азбуки", появились на поляхъ Вятской губерніи, что отчасти объясняется тѣмъ, что въ первое время авторомъ азбуки неправильно считали священника Слободск. уѣзда H. H. Блинова и воспользовались случаемъ свести съ нимъ личные счеты. Сельскіе батюшки нашли себѣ надежную защиту и поддержку въ лицѣ Апполоса (вятскаго), Викторина (казанскаго) и Агафангела (?), которые и пустили въ ходъ надлежащія представленія къ искорененію зла. Какъ разъ въ то же время возникли нелады между министрами Внутреннихъ дѣлъ и Просвѣщенія и послѣдствіемъ доклада одного изъ нихъ состоялась конфискація отпечатаннаго на половину 2-го изданія и запрещеніе послѣдующихъ изданіи "Наглядной Азбуки". Было бы слишкомъ утомительно и заняло бы много мѣста перечислять всѣ сдѣлавшіяся намъ извѣстными указанія добровольныхъ сыщиковъ на примѣры зловредныхъ намѣреній автора. Для характеристики этихъ обвиненій достаточно указать, напримѣръ, что два рядомъ поставленные, согласно требованіямъ методики, рисунка налой и стойло признавались профанаціей священныхъ предметовъ; стоящіе въ одномъ ряду рисунки короны и кокошника -- служили доказательствомъ насмѣшки надъ царскими регаліями; даже набранныя въ отдѣлѣ церковнославянской грамоты славянскимъ шрифтомъ пословицы или такія слова, какъ щенки, должны были служить доказательствомъ неуваженія къ церкви!
   Казалось бы, никто не мѣшалъ пустить въ ходъ красныя чернила и опытною рукою вытравить изъ азбуки и выжать до тла все тлетворное, и тогда по крайней мѣрѣ уцѣлѣлъ бы новый методъ и не погибла бы самая суть дѣла. Павленковъ признавалъ все это за открытое гоненіе невѣждъ противъ ненавистнаго имъ новшества, но не унывалъ а принималъ свои мѣры.
   Такъ какъ всѣ усиленныя ходатайства, разъясненія и доводы привели лишь къ напрасной потерѣ времени, а изъ словъ секретаря Цензурнаго Комитета (Пантелѣева), сообщившаго мнѣ, что если подъ обложкой "Наглядная Азбука" будетъ доставленъ перечень евангельскихъ текстовъ, то и тогда не разрѣшатъ его печатать, слѣдовало заключить, что запрещается собственно не самая книга, а ея заглавіе, то какъ только это выяснилось, то, сдѣлавъ незначительныя измѣненія въ расположеніи рисунковъ и замѣнивъ прежнее заглавіе другимъ: "Чтеніе и письмо по картинкамъ", Павленковъ разсслалъ по экземпляру исправленнаго оригинала въ цензуры городовъ Казань, Москва, Кіевъ и Рига и безъ какихъ-либо затрудненій съ оригинала, возвращеннаго изъ Кіева, въ началѣ 1876 г. было выпущено 30 тыс. экз. новаго изданія той же азбуки съ другимъ заглавіемъ, а впослѣдствіи, по возвращеніи Павленкова въ Петербургъ, ему безъ особаго труда удалось возстановить и прежнее заглавіе: "Наглядная Азбука".
   Почти одновременно съ научной разработкой метода наглядно-звуковаго обученія грамотѣ Павленковъ приступилъ къ разработкѣ другого, также новаго матеріала для нагляднаго обученія вообще и подготовилъ матеріалъ для изданія дѣтскихъ задачъ въ картинахъ, которыя онъ назвалъ "Наглядныя несообразности". Въ этой работѣ Павленковымъ вперные былъ взятъ за основаніе бесѣдъ наставника съ дѣтьми отрицательный элементъ, вмѣсто исключительно господствовавшаго до того времени положительнаго. По плану изданія въ него должно было войти до 450 темъ рисунковъ, изображающихъ разные предметы, дѣйствія и явленія въ явномъ (наглядномъ) несоотвѣтствіи съ дѣйствительностью относительно числа, величины, формы, мѣста, свойствъ и т. д.-- несоотвѣтствіи, служащемъ толчкомъ къ вопросамъ "почему?" и "отчего?" Изданіе первоначально появилось въ видѣ приложенія къ журналу "Дѣтское Чтеніе" за 1874 годъ и состояло изъ серіи листовъ съ рисунками и объяснительнаго текста, кромѣ русскаго еще на 3-хъ иностранныхъ языкахъ. Вслѣдствіе нѣкоторыхъ техническихъ затрудненій изданіе было пріостановлено и выполнено уже по возвращеніи Павленкова изъ ссылки, но, къ сожалѣнію, не получило ожидаемаго примѣненія и успѣха.
   Попытки примѣненія элемента наглядности не ограничивались для Павленкова вопросами первоначальнаго развитія. Онъ неутомимо стремился расширить область его примѣненія и въ этотъ же періодъ времени усердно разрабатывалъ проектъ устройства оптическаго прибора, посредствомъ котораго возможно бы было полученіе на экранѣ волшебнаго фонаря совмѣщенныхъ стереоскопическихъ изображеній, съ присущей послѣднимъ рельефностью. Къ сожалѣнію за недостаткомъ въ Вяткѣ необходимыхъ техническихъ средствъ и приспособленіи дѣло ограничилось однѣми попытками.
   Такая же участь, къ сожалѣнію, постигла два подготовленныя Павленковымъ въ 1874 году изданія, именно Брема "Иллюстрированная жизнь животныхъ", народно-школьное изданіе 1873 г. Fridrich Scködler'a въ 3-хъ томахъ съ 1292 политипажами, и изданіе съ русскимъ текстомъ серіи картинъ въ листахъ, извѣстныхъ подъ именемъ Münchener Bilderbogen. Переводъ для перваго изъ этихъ изданій былъ уже сдѣланъ Павленковымъ, а для втораго г-жей Анненскою и велись дѣятельные переговоры чрезъ кни;. маг. Шмидорфа съ заграничными издателями я Библіографическимъ институтомъ въ Гильдбурганузенѣ по пріобрѣтенію клише для рисунковъ. Послѣднему было даже выслано 400 талеровъ за первую партію клише. Это совпало какъ разъ съ дѣломъ конфискаціи 2-го изданія "Наглядной Азбуки", когда все время и энергію приходилось затрачивать на дѣло возрожденія "Наглядной Азбуки", которая, по выраженію Павленкова, составляла его душу, и "жизнь" или "смерть" "Наглядной Азбуки" для него было почти то же самое, что "половина его собственной жизни и смерти!"...
   Освобожденіе "Наглядной Азбуки" изъ подъ спуда совпало съ высылкою Павленкова въ Яранскъ, гдѣ онъ продолжалъ подготовку для изданія составленнаго имъ "Практическаго курса итальянскаго языка" по методу Оллендорфа. Оригиналъ этого труда, переданный Павленковымъ въ мою собственность, былъ утерянъ однимъ книжнымъ магазиномъ (Покровскаго), куда онъ былъ сданъ мною на храненіе.
   Къ тому же періоду тягостнаго томленія въ яранской ссылкѣ (1876 года) относится начало осуществленія одного изъ наиболѣе замѣчательныхъ по своему значенію труда Павленкова по составленію и подготовкѣ къ изданію Иллюстрированнаго Словотолкователя, первые 10 листовъ котораго были закончены имъ въ Яранскѣ. Хотя въ то время имѣлось въ обращеніи не мало изданій, такъ называемыхъ, словарей иностранныхъ словъ, вошедшихъ въ составъ русскаго языка (Михельсона, Бурдона, Гейзе и др.), но всѣ эти словари, по мнѣнію Павленкова, не могли достигать тѣхъ цѣлей, которыя должны имѣть въ виду подобныя изданія, съ одной стороны, по обилію лишнихъ словъ спеціальнаго характера, извѣстныхъ и безъ того спеціалистамъ и совершенно не нужныхъ для большинства, а, съ другой стороны, по совершенному отсутствію наглядныхъ изображеній или рисунковъ такихъ предметовъ, о которыхъ нельзя себѣ составить яснаго понятія, несмотря на самое подробное описаніе, безъ нагляднаго изображенія такихъ предметовъ. Кромѣ того такое изданіе должно быть и доступнымъ по цѣнѣ для большинства. Къ сожалѣнію, какъ дальнѣйшая разработка надлежащаго матеріала, такъ и въ особенности изготовленіе болѣе 2000 клише рисунковъ при недостаткѣ на мѣстѣ техническихъ, да отчасти и денежныхъ средствъ, не давали возможности тогда же приступить къ осуществленію этого изданія, которому Павленковъ придавалъ почти такое же важное значеніе, какъ изданію "Наглядной Азбуки", и оно могло быть выпущено имъ лишь спустя долгое время, въ послѣдніе годы его жизни, подъ заглавіемъ: "Энциклопедическій Словарь" Ф. Павленкова.
   Отдавая значительную долю своего времени и труда научнымъ занятіямъ и проведенію въ жизнь, въ среду народа, просвѣтительныхъ началъ, Павленковъ въ то же время, не останавливаясь передъ рискомъ еще болѣе ухудшить свое и безъ того незавидное положеніе, смѣло велъ неутомимую борьбу съ гидрой общественной неправды и, по своемъ возвращеніи изъ Яранска въ Вятку, выпустилъ оригинальное по своему содержанію изданіе: "Вятская Незабудка", памятная книжка Вятской губ. на 1877 годъ.
   Въ этотъ альманахъ вошли главнымъ образомъ статьи корреспондентовъ изъ Вятской губ., помѣщенныя въ различныхъ повременныхъ столичныхъ изданіяхъ за послѣдніе 1 1/2 года, и такія же статьи, почему-либо признанныя редакціями для нихъ неудобными и трактовавшія, на ряду съ описаніемъ разныхъ случаевъ изъ общественной жизни, о разныхъ подвигахъ доблестныхъ дѣятелей произвола и беззаконіи, съ пропечатаніемъ полностью ихъ именъ и фамилій. Выпуская это изданіе, Павленковъ имѣлъ въ виду сдѣлать его періодическимъ, вродѣ альманаха за извѣстный годъ, а главное вызвать подражаніе выпусками подобныхъ же сборниковъ и въ другихъ провинціальныхъ центрахъ, гдѣ нѣтъ недостатка въ частной иниціативѣ. Будучи горячимъ сторонникомъ убѣжденія въ необходимости мѣстной печати и сознавая невозможность основанія мѣстной газеты честнаго направленія, Павленковъ полагалъ, что задуманное имъ изданіе также сослужитъ извѣстную службу, пробуждая, съ одной стороны, интересъ къ явленіямъ мѣстной общественной жизни, а съ другой -- вызывая къ работѣ дремлющія литературныя силы края и укрощая отчасти царствующій произволъ и своекорыстіе.
   Книга была издана въ Петербургѣ (въ 1000 экз.) въ типографіи Этингера, который считался офиціально издателемъ, и появленіе ея въ предѣлахъ Вятской губ. произвело потрясающее впечатлѣніе. Не трудно вообразить какая ненавистная злоба и гоненія посыпались на головы предполагаемыхъ авторовъ и преимущественно на дѣйствительнаго издателя. Люди, оскорбленные въ своей халатной неприглядности, рвали и метали во всѣ стороны, пріискивая возможные способы къ проявленію злобной мстительности виновнику ихъ позора, который, пренебрегая своимъ личнымъ благополучіемъ, спокойно печаталъ, тѣмъ же обходнымъ путемъ, 2-й томъ "Незабудки" и 2-е изданіе 1-го тома, разошедшагося въ весьма короткое время. Стѣсненіямъ и придиркамъ со всѣхъ сторонъ, казалось, не предвидѣлось предѣла. Губернаторъ грозилъ осуществить надъ нимъ свое право подвергать Павленкова взысканіямъ и пересылать его на жительство чрезъ каждыя двѣ недѣли изъ одного уѣзда въ другой, и уже подготовилъ высылку его въ Нолинскъ, какъ въ декабрѣ 1877 года неожиданно состоялось давно желанное имъ освобожденіе и переселеніе въ Петербургъ.
   Но не могъ ли, однако, Павленковъ, исчерпавъ всѣ доступныя для него и его друзей средства и усилія къ его реабилитаціи законнымъ путемъ, завоевать себѣ свободу ранѣе путемъ нелегальнымъ? Конечно, могъ и эта мысль, если приходила ему въ голову, то развѣ лишь въ первое время ссылки. когда воображеніе невольно рисовало ему безотрадную картину будущаго. Когда же самая жизнь, несмотря на самыя неблагопріятныя условія окружающей его обстановки, показала ему достаточную долю возможности къ плодотворной работѣ и осуществленію его завѣтныхъ стремленій на родной нивѣ, въ особенности послѣ выхода и громаднаго успѣха его "Наглядной Азбуки", Павленковъ все болѣе и болѣе приходилъ къ сознанію, что жизнь за границей (а, вѣдь, только туда ему и можно было переселиться) далеко не удовлетворитъ его, что тамъ у него не будетъ и не можетъ быть дѣла, которому онъ себя посвятилъ въ Россіи и которое для него представляется возможнымъ только на родинѣ. Если это соображеніе удерживало его на мѣстѣ ссылки ранѣе, то теперь, когда корни предпринятаго дѣла начинали пускать, хотя и слабые, но все же ростки, для него не представлялось возможности измѣнить своему дѣлу и болѣе чѣмъ когда-либо онъ чувствовалъ себя связаннымъ съ родиной.
   Не задолго до своего освобожденія, еще находясь въ Вяткѣ, Павленковъ пытался издать въ Москвѣ, при участій владѣльца книжнаго магазина "Русская Грамота", каррикатурный альбомъ "На елку", долженствовавшій изображать въ серіи рисунковъ соотвѣтственную коллекцію общественныхъ дѣятелей. Но присланнымъ эскизамъ и фотографіямъ рисунки исполнялись нѣкоторыми московскими художниками. Это изданіе не было разрѣшено цензурою и не состоялось.
   Положеніе Павленкова, очутившагося, наконецъ, въ Петербургѣ на свободѣ, было не изъ завидныхъ. Десятилѣтнее почти заточеніе, сначала въ крѣпости, а затѣмъ въ ссылкѣ, подорвало совсѣмъ и безъ того слабый его кредитъ, которымъ онъ когда-то пользовался; одновременная, почти, конфискація 3-хъ солидныхъ изданій (Альбома "На елку", 2-хъ томовъ "Вятской незабудки" и пропущенной духовною цензурою книги "Страданія Великаго Учителя, Господа Нашего Іисуса Христа") пробила довольно значительную брешь въ книгоиздательскихъ ресурсахъ, которые въ то время, за неразрѣшеніемъ цензурою повторенія изданія соч. Писарева, и безъ того были весьма шатки и заключались главнымъ образомъ въ 3000 экземплярахъ Физики Гано и 16 менѣе значительныхъ мелкихъ изданіяхъ, всего на сумму не болѣе 16--18 тысячъ рублей по номинальнымъ цѣнамъ. Къ этому надо прибавить крахъ банкирской конторы Баймакова, гдѣ пропало около 1000 р. денегъ, положенныхъ на текущій счетъ, и несостоятельность книжнаго магазина Базунова, на складѣ у котораго были помѣщены изд. Павленкова. Приходилось какъ-бы начинать дѣло вновь, возобновлять прежнія знакомства и сношенія, возстановлять кредитъ и, отложивъ въ сторону какія либо серьезныя начинанія, ограничиться повтореніемъ изданія "Наглядной Азбуки" и примѣненіемъ вложеннаго въ нее принципа наглядности къ обученію письму въ изданныхъ имъ "Наглядно звуковыхъ прописяхъ", соотвѣтственно распространеннымъ въ то время методамъ обученія грамотѣ по Ушинскому, Бунакову, Паульсону и общихъ. Но и эти скромныя, хотя и настойчивыя попытки войти въ норму прежней издательской дѣятельности неожиданно были скоро прерваны внезапнымъ арестомъ Павленкова 25 февраля 1879 г. и одиночнымъ содержаніемъ въ домѣ предварительнаго заключенія почти въ теченіе 2*/2 мѣсяцевъ, до 5мая 1879 г., при чемъ такъ и не удалось ему выяснить причину такого ареста. Наиболѣе вѣроятная причина, повидимому, заключалась въ его знакомствѣ и дѣловыхъ сношеніяхъ съ М. П. Надѣинымъ, арестованнымъ тогда по дѣлу Зиновьева.
   Не долго. однако, пришлось Павленкову пользоваться возвращенной ему свободою, но воспользовался онъ его со всею присущею ому энергіею и неутомимостью для возстановленія и укрѣпленія расшатаннаго ссылками и арестами своего любимаго дѣла. Въ сентябрѣ 1879 г. онъ выпустилъ 5000 экз. иллюстрированнаго изданія "Нашего Друга" барона Корфа и въ ноябрѣ еще 6000, а также по 3000 экз. книги Секки "Единство физическихъ силъ" 2-е изданіе и "Телефонъ" Дю-Монселя, переведеннаго совмѣстно со мною, и началъ печатаніемъ книгу Тисандье "Мученики науки".
   Къ началу 1880 г. издательскія дѣла его настолько поправились. что давали возможность безъ риска вести одновременно 3 крупныхъ изданія и производить расчеты съ банковою акуратностью. затрачивая все выручаемое отъ продажи выпущенныхъ изданій на оплату печатающихся. Къ половинѣ этого года онъ расчитывалъ обладать издательскимъ фондомъ въ книгахъ болѣе чѣмъ на 50 тысячъ рублей по номинальной цѣнѣ. Хотя это послѣднее оправдалось даже ранѣе, именно уже въ маѣ издательскій активъ его превышалъ 47 тысячъ, но судьба безпощадно продолжала преслѣдовать Павленкова. Началось конфискаціей по распоряженію министра отпечатаннаго въ типографіи Траншеля 2-го изданія книги Секки: "Единство физическихъ силъ" по поводу сдѣланнаго Павленковымъ примѣчанія къ послѣдней главѣ ("Органическія силы") и двухъ приложенныхъ къ книгѣ статей Тиндаля и Варкера, безпрепятственно обращавшихся ранѣе въ продажѣ въ отдѣльныхъ цензурованныхъ его же изданіяхъ. Самый же существенный ударъ обрушился на его голову, когда 8 марта Павленковъ былъ арестованъ, 9 апрѣля перемѣшенъ изъ дома предварительнаго заключенія въ Вышневолоцкую тюрьму, откуда 9 мая отправленъ въ ссылку въ Западную Сибирь для водворенія на жительство въ г. Ялуторовскъ, куда прибылъ 2 іюля. Поводовъ для ареста и ссылки не было рѣшительно никакихъ, кромѣ развѣ того, что его фамилія была найдена въ записной книжкѣ какого-то достаточно скомпрометированнаго субъекта. Съ первыхъ же дней послѣдняго своего ареста Павленковъ не надѣялся на скорое свое освобожденіе и хотя не сознавалъ за собою никакой вины, но предвидѣлъ возможность своего невольнаго переселенія за Уралъ и потому еще въ Вышневолоцкой тюрьмѣ принялъ мѣры для формальной передачи мнѣ всѣхъ своихъ дѣлъ. Если что его угнетало, такъ только развѣ признаніе необходимости крайней осторожности въ дальнѣйшемъ веденіи дѣла, такъ какъ нельзя изъ Сибири такъ же широко и легко планировать, какъ дѣйствуя въ Петербургѣ и ведя дѣла самолично. Въ Ялуторовскѣ онъ приступилъ къ переводу книги Эспинаса "Соціальная жизнь животныхъ", изданной имъ по возвращеніи въ Петербургъ.
   Одновременно съ высылкою въ Ялуторовскъ друзьями Павленкова велись энергичныя хлопоты къ его освобожденію и въ сентябрѣ Павленкова офиціально увѣдомили о разрѣшеніи вернуться въ Петербургъ при условіи представленія за него благонадежнаго поручительства. Такое поручительство охотно взяла на себя вдова генерала Надежда Дмитріевна Половцева. Соблюденіе неизбѣжныхъ по этому случаю формальностей задержало Павленкова въ Ялуторовскѣ до февраля 1881 г. и онъ могъ вернуться въ Петербургъ лишь въ апрѣлѣ 1881. И такъ еще слишкомъ годъ судьба вычеркивала изъ полезной дѣятельности Павленкова, но къ счастью это уже въ послѣдній разъ и въ остальные 19 лѣтъ его жизни его уже не тревожили ни обысками, ни арестами, кромѣ ареста по недоразумѣнію на нѣсколько часовъ 7 января 1882 г. по дѣлу какого-то неизвѣстнаго Павленкову Орлова.
   Съ первыхъ же дней по освобожденіи Павленкову приходилось, помимо неутомимыхъ хлопотъ и труда по приведенію въ порядокъ разстроенныхъ его продолжительнымъ отсутствіемъ издательскихъ дѣлъ, настойчиво хлопотать у разныхъ лицъ и мѣстъ о реабилитаціи дорогихъ его сердцу изданій и не напрасно. Такъ онъ скоро добился того. что его азбукѣ вернули ея первоначальное названіе "Наглядная Азбука", а министръ народнаго просвѣщенія. потребовавъ отъ Комитета ея вторичнаго разсмотрѣнія, собственною властью рѣшилъ допустить е(з въ школы. Точно также ему удалось добиться отмѣны запрещенія издавать сочиненія Писарева, безъ приложенія, впрочемъ, къ изданію литературнаго процесса по 2-й части. Эти завоеванія во многомъ облегчили ему дальнѣйшій путь къ выпуску нѣкоторыхъ другихъ изданій, казавшихся прежде рискованными, и содѣйствовали большей увѣренности къ продолженію своей дѣятельности въ избранномъ имъ направленіи. Съ возобновленіемъ изданія соч. Писарева, съ открытіемъ доступа "Азбуки" въ школы и съ изданіемъ серіи книжекъ "Популярно-научная библіотека", встрѣченныхъ съ большимъ сочувствіемъ, дѣла книгоиздательства настолько быстро поправились, что давали возможность выпускать 25--30 изданій въ годъ. Упрочившійся въ то же время за нимъ широкій кредитъ и обиліе поступающихъ къ нему отъ разныхъ лицъ предложеній объ изданіи ихъ работъ начинали даже нѣсколько смущать Павленкова возможностью зарваться и оказаться, такъ сказать, несостоятельнымъ въ выполненіи всего задуманнаго, что вызывало даже съ его стороны потребность въ самоограниченіи. Это казалось необходимымъ еще потому, что Павленкову почти все время приходилось работать одному, безъ какихъ либо помощниковъ, исполняя самолично до мелочей всѣ разнообразныя детали многосложнаго и быстро растущаго дѣла своего книгоиздательства. "Одно исправленіе оригиналовъ чего стоитъ! часто говаривалъ онъ. Вѣдь, пишущихъ вполнѣ правильно, какъ показалъ ему опытъ, такъ же мало, какъ вполнѣ честныхъ людей". Усердно преслѣдуя во всѣхъ своихъ изданіяхъ основной принципъ наглядности, Павленковъ не останавливался никогда предъ издержками на рисунки и обильно снабжалъ свои изданія рисунками лучшихъ художниковъ и мастеровъ и всѣ его изданія всегда отличались прекрасной внѣшностью и при томъ дешевизною. Привыкнувшій, какъ по своему характеру, такъ и по обстоятельствамъ жизни въ ссылкахъ, къ крайнему ограниченію своихъ личныхъ потребностей, Павленковъ совсѣмъ не пользовался доходами отъ распродажи своихъ изданій, живя въ обстановкѣ, напоминающей обстановку малодостаточнаго студента, и если дѣлалъ крупныя затраты, то только на пріобрѣтеніе необходимыхъ для него книгъ, поддерживая постоянно свое близкое знакомство съ международною литературою по интересовавшимъ его вопросамъ. Все, что выручалось отъ продажи ранѣе выпущенныхъ изданій, тотчасъ же обращалось на привлеченіе къ жизни новыхъ изданій или повтореніе прежнихъ въ значительно улучшенномъ видѣ и нерѣдко съ пониженіемъ продажной стоимости книгъ.
   Независимо отъ внесенія въ книгу свѣжей струи, которою отличаются почти всѣ его изданія, не малую заслугу Павленкова предъ обществомъ составляло то, что удешевленіемъ книги и характеромъ подбора своихъ изданій онъ первый далъ громадный толчекъ къ широкому проникновенію въ народъ доступной для него книги, такъ много способствовавшей его саморазвитію. Вслѣдъ за нимъ, волей неволей, и другіе издатели вынуждены были понижать цѣну книги въ аналогичныхъ случаяхъ. Не преслѣдуя въ своихъ изданіяхъ какихъ либо цѣлей барыша, нерѣдко случалось, что при первомъ изданіи въ 10--12 тысячъ экземпляровъ какой либо книги, на успѣхъ которой нельзя было не разсчитывать, Павленковъ назначалъ прямо убыточную для себя цѣну книги, надѣясь покрыть этотъ убытокъ при послѣдующихъ изданіяхъ, и рѣдко въ томъ ошибался. При такихъ условіяхъ были изданы имъ, напримѣръ, сочиненія Гл. Ив. Успенскаго, вмѣсто прежней цѣны въ 12 или 8 p., за 3 p., соч. Пушкина за 1 1/2 р. и др.
   Характеръ и направленіе пиигоиздательской дѣятелышсти Павленкова слишкомъ общеизвѣстны, чтобы нужно было распространяться о томъ, и не лишнемъ будетъ развѣ привести только нѣкоторыя данныя, относительно того, до какихъ размѣровъ развилась эта дѣятельность, начавшаяся 36 лѣтъ тому назадъ скромнымъ изданіемъ русскаго перевода Физики Гано въ количествѣ 4000 экз.
   Ко времени возвращенія Павленкова изъ вятской ссылки, къ началу 1878 г., числилось всего только 16 однотомныхъ изданій его, съ номинальною стоимостью около 18.000 р. Къ началу 1900 г. число изданій доведено было имъ до 255, состоявшихъ изъ 722 томовъ или отдѣльныхъ книгъ, въ томъ числѣ изданій по литературѣ, исторіи, соціологіи и законовѣдѣнію 71 изданіе въ 108 книгахъ; популярно научныхъ книгъ 96 изд. въ 96 кн.; для дѣтей и юношества 41 изд. въ 76 кн.; учебн. руководствъ, пособій и справочныхъ 42 изд. въ 46 кн.; иллюстрированныхъ библіотекъ (Пушкинская, Лермонтовская, сказочная, біографическая, научно-популярная для народа) 5 изд. въ 396 кн.
   Общая стоимость этихъ изданій, по номинальнымъ цѣнамъ, опредѣляется суммою 804.628 р.
   Десять слишкомъ лѣтъ, разновременно проведенныхъ въ крѣпости, тюрьмахъ и ссылкахъ, при всевозможныхъ лишеніяхъ и возмутительныхъ гигіеническихъ условіяхъ. конечно не могли не оказать пагубнаго вліянія даже на выносливый и довольно крѣпкій организмъ Павленкова. Первыя, хотя и не особенно рѣзкія, послѣдствія этого вліянія обнаружились уже въ 1885 г. и къ 1894 г. приняли уже довольно угрожающій для жизни характеръ. Для того, чтобы хотя нѣсколько отдалить такъ неумолимо приближающуюся катастрофу, надо было не только сократить, а даже совсѣмъ прекратить издательскую дѣятельность. круто измѣнить установленный этою дѣятельностью режимъ и переселиться въ благодатные теплые климаты Италіи или Бгипта. Но не такъ думалъ и рѣшалъ Павленковъ, для котораго жизнь безъ дѣла, а тѣмъ болѣе безъ такого, которое онъ создалъ, не могла быть жизнью. Напротивъ того, послѣдніе годы его жизни могутъ быть отмѣчены какъ наиболѣе продуктивные по его дѣятельности. Въ особенности онъ усиленно работалъ и хлопоталъ въ эти годы по осуществленію изданія соч. Герцена, съ которыхъ ему однако такъ и не удалось до своей смерти выхлопотать снятіе запрета, и по изданію такъ давно лелѣяннаго имъ въ мысляхъ дешеваго, иллюстрированнаго энциклопедическаго словаря и въ то же время строилъ весьма широкіе и смѣлые планы ряда будущихъ изданій. Не смотря на серьезность угрожающихъ ему въ послѣдніе годы предостереженіи и сознаніе того, что достаточно для него какой либо заурядной случайности, чтобы вызвать роковой исходъ, онъ продолжалъ такъ же неутомимо, какъ и ранѣе. вести свое дѣло къ дальнѣйшему развитію личнымъ своимъ трудомъ и участіемъ, признавая, что мысль о смерти всегда должна тормозить всякое дѣло и въ такомъ случаѣ его невозможно не только вести, но даже и начинать. Онъ искренно сокрушался лишь объ томъ, что не видѣлъ вокругъ себя лицъ, на которыхъ съ увѣренностью могъ бы положиться, что они вполнѣ замѣнятъ его во всѣхъ отношеніяхъ, когда его не станетъ, и съ грустью предвидѣлъ необходимость ликвидаціи своего дѣла, которая, впрочемъ, должна бы быть но его мнѣнію, совершена не иначе, какъ въ пользу того самаго народа, который давалъ ему средства на веденіе дѣла, и въ своемъ завѣщаніи установимъ, за выдѣленіемъ сравнительно небольшой суммы (45.000) въ пользу нѣкоторыхъ учрежденій и лицъ, всю остальную, вырученную отъ ликвидаціи дѣла, сумму денегъ употребить на открытіе въ наиболѣе бѣдныхъ мѣстахъ (деревняхъ, поселкахъ) безплатныхъ народныхъ читаленъ, съ тѣмъ чтобы въ первыя же пять лѣтъ со дня его смерти было открыто 2000 читаленъ съ затратою на это капитала въ 100.000 р.
   Въ послѣдніе годы своей жизни Павленковъ, уступая настоянію своихъ друзей, проводилъ часть зимы на югѣ Франціи, въ Ниццѣ, уѣзжая туда поздней осенью и возвращаясь въ Петербургъ равной весной, не прекращая однако и тамъ ни своего личнаго участія въ дѣлѣ, ни начатыхъ имъ ранѣе работъ по тѣмъ или другимъ изданіямъ. Осенью 1898 г., передъ сборами въ Ниццу, здоровье Павленкова особенно сильно пошатнулось, возбудивъ среди публики довольно тревожные слухи. Это обстоятельство, въ связи съ истекавшимъ въ томъ же году 35-лѣтіемъ отъ начала его издательской дѣятельности, послужило поводомъ для заявленія ему общественной признательности и сочувствія, въ видѣ многочисленныхъ адресовъ и депутацій отъ имени многихъ общественныхъ интеллигентныхъ группъ и учащейся молодежи разныхъ городовъ (Харькова, Екатеринослава, Петербурга и др.), какъ издателю-творцу русской научно-популярной литературы.
   Осень 1899 г. окончательно подорвала и безъ того ослабѣвшій организмъ неутомимаго труженика, затрудняя даже возможность поддержать угасающую жизнь переѣздомъ въ Ниццу, на что такъ разсчитывали пользовавшіе его врачи.
   Только 2 января 1900 г. онъ, наконецъ, съ трудомъ могъ выѣхать изъ Петербурга, въ Ниццу, а 20-го его уже не стало.
   3 февраля Ф. Ѳ. Павленковъ похороненъ на Волковомъ кладбищѣ въ близкомъ сосѣдствѣ съ могилами Шелгунова и Писарева.
   Миръ праху и вѣчная память неустанному борцу за правду и безкорыстному труженику, издателю-творцу русской научно-популярной литературы!

В. Черкасовъ.

   21 апрѣля 1906 г.
   г. Калуга.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru