Зорич А.
С натуры

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

  

А. Зорич

С натуры

   Советский рассказ 20--30-х годов / Сост. и ком. Г. П. Турчиной и И. Д. Успенской
   М., "Правда", 1987
  
   Слева от меня обычно лежит на пляже с женой Манюсей и сыном Мариком бухгалтер воронежского финотдела Пестряков. Они всегда выходят раньше всех, чтобы занять лучшее место на пригорке, за кустами пыльных ослиных колючек; как утверждают курортные врачи, на пригорок попадает больше ультрафиолетовых лучей.
   Бухгалтер сверхъестественно худ и похож на Пата; жиденькие, чахлые его усики обвисают вокруг рта, как приклеенная мочала, на бритой голове видны следы чернильного карандаша, который он по канцелярской привычке закладывает за ухо. Жена, Манюся, сварливая и злющая баба с пятнами засохшего кармина на тонких губах, третирует его и упрекает, что он сгубил ее молодость. На шее, на цепочке, она носит серебряный жетон, якобы выданный ей как приз за красоту на благотворительном вечере в воронежской прогимназии в тысяча восемьсот девяносто шестом году. Если в словах ее нет преувеличений, то приходится только удивляться разрушительной работе времени.
   Они выходят, и бухгалтер, прежде чем раскинуть простыню, долго ползает, кряхтя, по холмику и выбирает камни из песка.
   -- Мерзавцы! -- говорит он при этом неизменно.-- Курортный сбор дерут, а пляжа не чистят. Вот напишу в "Известия".
   -- Писатель! -- язвительно фыркает жена.-- Чириков, Боборыкин.
   -- А вот и напишу. Чего бояться? Конечно, без фамилии, дипломатично.
   -- Дипломат! Чемберлен! Пуанкаре!
   Раздевшись, она мажется, чтобы лучше загорать, какой-то вонючей смесью, подозрительно оглядываясь по сторонам. Ей мерещатся нескромные мужские взгляды.
   -- Посмотри-ка направо! -- говорит она, растирая ладонями обвисший живот.-- Опять улегся какой-то с биноклем. Это невозможно, прямо прохода не дают! Наводит, наводит! Какие наглецы мужчины!
   Бухгалтер смотрит нехотя, прикрывая от солнца глаза ладонью.
   -- Ничего он не наводит. Это не бинокль. Это он кефир пьет из бутылки.
   -- Знаем мы этот кефир. Зачем же он сюда повернулся? И вон рядом какой-то брюнет с усиками. Нахал!
   -- Не вижу никаких усиков! -- лениво говорит, отворачиваясь, бухгалтер.
   -- Это забавно! Его жену весь пляж лорнирует, а ему и дела нет! Не видишь отсюда, так сбегай посмотри! Тюлень!
   -- Ты бы, матушка, меня еще в Севастополь послала проехаться посмотреть, не разглядывает ли кто тебя оттуда в подзорную трубу.
   Они ссорятся. Она говорит, попрекая его, что могла бы, если бы не он, выйти за корнета или за какого-то провизора Клюгенау и найти свое настоящее счастье; он же напоминает, что из семи подушек, обещанных в приданое, до настоящего времени получил только три.
   -- Но я отдала тебе любовь!
   -- Любовь, матушка, сама по себе, а лебяжий пух тоже восемнадцать рублей кило стоит.
   За завтраком они мирятся и, рассевшись на простыне, долго жуют бутерброды с брынзой и обсуждают, перебирая десятки имен, кандидатуру нового заведующего финотделом, которого должны застать по приезде в Воронеж, и способы, какими возможно получить сахар без карточек в дачном кооперативе. Сын, восьмилетний Марик, получив бутерброд, жует булку, а брынзой залепляет себе, чтобы удобнее было нырять, нос и уши.
   -- Марик! Дрянь! -- визгливо кричит мать.
   -- Марик! Выдеру!-- говорит, не двигаясь с места, отец.-- Где ремень?
   -- На ремне висит окорок в погребе,-- злорадно отвечает Марик, дитя своего века, и бормочет, надувшись: -- Какие нервные! Нечего было и рожать, если такие нервные!
   Уходя, бухгалтер вырывает на холмике, чтобы там не ложились другие, две аккуратных ямки, насыпает туда колючек и, слегка забрасывая их сверху песком, довольно говорит;
   -- Забронировано! Как говорится, голым профилем не сядешь!
   И все-таки однажды, когда они вышли, как всегда, ровно в семь, их место оказалось занятым. На пригорке лежал, подложив под голову свернутые штаны, какой-то тучный и необычайно белый, видимо только накануне приехавший, человек. Он ворочался и чертыхался, вытаскивая колючки, поминутно вонзавшиеся в тело.
   -- Это место занято, гражданин! -- подойдя, сказал бухгалтер Пестряков.
   Тучный человек, добродушно улыбаясь, приподнялся на локте.
   -- Тут же места не плацкартные. Кто первым вышел... Ой, ч-черт! Хотел бы я знать, какой идиот насыпал здесь колючек!
   Вперед выступила, поджав губы, жена Манюся.
   -- Оригинально! -- сказала она.-- Мы здесь лежим уже девятнадцать дней.
   -- Так ложитесь и на двадцатый,-- добродушно сказал тучный человек.-- Песка на всех хватит. Господи!
   -- Я не могу лежать рядом с чужим мужчиной.
   Тучный человек вздохнул, почесал в затылке, подобрал свой узелок, покорно отполз на четвереньках в сторону и лег на живот.
   -- Что я, кусаюсь, что ли? Гав! Гав!
   -- Как глупо! Не кусаетесь, но я порядочная женщина и мать, а не финтифлюшка, чтобы меня разглядывали.
   -- Да чего мне вас разглядывать? Цирцея какая, подумаешь!
   -- Нахал! Грубиян! Толстяк!
   -- Вы не выражайтесь, уважаемый! -- строго сказал бухгалтер и угрожающе выкатил впалую грудь.-- За Цирцею в милицию можно. За такие слова по портрету бьют.
   Тучный человек воинственно засопел было и приподнялся, но тотчас же опять лег на живот и добродушно сказал:
   -- Ну, чего ссориться? Посмотрите, благодать какая? Море, солнышко, парусок! Грешно тут ругаться, ей-богу. И я ничего такого не сказал.
   -- Все ж таки надо поосторожнее. Она семейная женщина, а не Цирцея.
   -- Ну ладно, ладно. Извиняюсь, если вам угодно. Отворачиваюсь, закрываюсь, зажмурился, ослеп и не буду смущать добродетелей вашей Пенелопы.
   -- Ермолай, он опять!
   -- Уважаемый! -- сказал бухгалтер, вставая и подтягивая трусики.-- Вы что же? В протокол желаете попасть?
   Тучный человек махнул рукой, молча повернулся на бок и лег к ним спиной.
   -- Дурак! -- злобно сказала Манюся, начиная раздеваться.-- Связываться только не хочется, а то бы показала я тебе Пенелопу! Урод!
   Некоторое время все лежали молча, потом тучный человек, обуреваемый, видимо, желанием высказаться, сказал, приподнявшись и ни к кому, в частности, не обращаясь:
   -- Хорошо, конечно, но чертовски в горле пересохло. Ни одной будки с квасом! И ракушки, проклятые, жалят. Как клопы впиваются. Что ни говорите, а на речке, по-моему, лучше. Ляжешь, этак, растянешься, песок как бархат, ветерок, осока шуршит, утки крякают. И напиться можно, не то что из этого, черт его подери, моря. И уху сваришь, и стаканчик опрокинешь от сырости.
   -- Пошло! -- сказала Манюся, фыркнув и вздернув костлявым плечом.-- Только о водке и думают. Все мужчины одинаковы.
   -- Вот приеду в Воронеж,-- не отвечая, продолжал тучный человек,-- насмотрю себе местечко на речке, только меня и видели по воскресеньям. Речонка там хоть и паршивая, говорят, но заводи есть.
   -- А вы что, там проживаете? -- насторожившись, спросил бухгалтер.
   -- Буду жить. Я туда назначен заведовать финотделом. Прямо из отпуска и покачу.
   С минуту бухгалтер лежал неподвижно, бессмысленно и растерянно хлопал глазами; потом он вскочил вдруг, бестолково засуетился.
   -- Да, река, река! Великое дело река, совершенно верно изволили заметить. Мы с женой на реке и днюем, можно сказать, и ночуем. Ветерок, камыши, утки крякают...
   -- И напиться можно! -- жалобно сказал человек.
   -- Совершенно справедливо. Не то что из этого, черт его действительно побери, моря. Но у нас есть кипяченая вода в бутылке. Осмелюсь ли предложить? Манюся!
   Манюся, которой бухгалтер делал знаки глазами, поспешно натягивала за холмиком капот. Лицо у нее стало жалкое и растерянное. Застегиваясь на ходу, она подала бутылку.
   -- А я вас не обопью? -- облизнувшись, спросил тучный человек.
   -- Что вы, что вы! Как можно! Такое приятное знакомство! Сами не допьем, а уж вас напоим!
   Тучный человек, запрокинув голову, жадно припал к бутылке, Марик посмотрел на него с беспокойством, захныкал и сказал:
   -- Он все вылакает, не для него несли!
   -- Молчать, негодяй! -- свирепо зашипел, сделав страшные глаза, бухгалтер.-- Где ремень? Выдеру! Современные, знаете ли, дети! Пейте, пейте, не стесняйтесь! Если не хватит, я сбегаю в лавочку, возьму сифон.
   -- Что вы! -- смутился тучный человек.-- Я и сам могу в случае чего.
   -- Нет уж, зачем же, позвольте уж мне, если понадобится. Да вы что же, прямо на песке лежите! Ведь так и чирей схватить можно! Манюся, простыню!
   -- Не надо, не надо! -- растерянно сказал тучный человек и замахал руками.-- Как же вы-то сами?
   -- Нет, уж разрешите. Все поместимся. На простыне, да не в обиде, хе-хе. На коммунальных началах, так сказать. Я хоть и беспартийный, но глубоко сочувствую. Манюся, подложи им чего-нибудь под голову. Вы уж ее извините, если что лишнее сказала: женщина, знаете, нервы. Разрешите представить -- жена моя, Марья Павловна.
   -- Очень приятно! -- жеманно сказала Манюся.-- Вы любите природу? Мы с мужем обожаем природу!
   -- А я сразу, как вас увидел,-- говорил, суетливо расстилая простыню, бухгалтер,-- как увидел, так и решил познакомиться. Такое, вижу, симпатичное, открытое лицо, дай, думаю, разговорюсь. Очень, очень приятно. Головку вам не напечет? Вот, разрешите косыночку. Скоро собираетесь в Воронеж?
   -- В Тамбов, вы думаете?
   -- К-как в Тамбов?
   -- А разве я сказал в Воронеж? Оговорился, значит. В Тамбов, милейший, в Тамбов. Недельки две попекусь, а там и двину. Не засидишься, дела ждут. Извините, мне, право, совестно, но не разрешите ли еще глоточек?
   Но бухгалтер отодвинул бутылку и сухо сказал:
   -- Что ж вы голову-то морочите? Сначала Воронеж, а потом, оказывается, Тамбов?
   -- Ну, оговорился, в чем дело?
   -- А вот в том дело, что отдай простыню! -- визгливо крикнула вдруг Манюся.-- Самозванец! Хлестаков! Гришка Отрепьев!
   Она рванула из-под него простыню; тучный человек перевернулся и вывалился на песок.
   -- Позвольте, что же это? -- сказал он, вставая.-- Я не понимаю! Вы с ума сошли!
   -- Не понимаешь? А чужую воду хлестать понимаешь? Разлегся, как барин, на всей простыне, а ребенок должен калечить себе ягодицы? Выпил всю воду, а дитя должно мучиться от жажды, как в пустыне? Ермолай, возьми от него косынку, может, у него голова паршивая. Как не стыдно приставать к посторонним людям! Нахал! Ещё глоточек? А этого не видал?
   Она сложила и сунула ему под нос кукиш; розовые ногти были отполированы и блестели на солнце...

ПРИМЕЧАНИЯ

  
   Рассказ написан в тридцатых годах.
  
   Стр. 442. Чириков Евгений Николаевич (1864--1932) -- русский писатель. Испытал влияние декадентства. В 1920 году эмигрировал.
   Боборыкин Петр Дмитриевич (1836--1921) -- русский писатель.
   Чемберлен Остин (1863--1937) -- министр финансов Великобритании. В (1927 году один из инициаторов разрыва дипломатических отношений с СССР,
   Пуанкаре Раймон (1860--1934) -- президент, затем премьер-министр Франции. Один из организаторов антисоветской интервенции в период гражданской войны в Советской России.
   Стр. 444. Цирцея -- в греческой мифологии волшебница. Здесь коварная обольстительница.
   Стр. 445. Пенелопа -- в греческой мифологии жена Одиссея, двадцать лет ожидавшая возвращения мужа. Образ Пенелопы -- символ супружеской верности.
   Стр. 447. Хлестаков -- герой комедии Н. В. Гоголя "Ревизор", враль, пустозвон, игравший роль важной персоны.
   Гришка отрепьев -- самозванец, выдававший себя за Дмитрия, сына царя Ивана IV Грозного.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru