Зозуля Ефим Давидович
Ю. А. Левин. Ефим Зозуля

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

  

Ю. А. Левин

  

Ефим Зозуля

  
   Левин Ю. А. Солдаты Победы. Документальная проза: повесть, рассказы, очерки, публицистика, (сер. "Время. Судьбы. Портреты") -- Екатеринбург: Банк культурной информации, 2005. -- 784 с., ил. Тираж 1000. ISBN 5-7851-0543-8.
  
   Сентябрь сорок первого. Покинув Москву, я прибыл на Калининский фронт в действующую 31-ю армию. И оказался в волжском городе Ржеве. Здесь и была моя фронтовая исходная позиция -- редакция армейской газеты "На врага", разместившаяся в городской гостинице.
   Меня сразу поразил состав редакции: в одной армейской газете "обойма" московских писателей: Бела Иллеш, Григорий Санников, Сергей Островой, Леонид Иерихонов. Среди них и Ефим Зозуля.
   Я с великим наслаждением слушал их. Бывало, когда мы стояли во Ржеве, по вечерам наши "маститые" собирались у кого-либо в гостиничном номере и подолгу вели разговоры. Мы, молодые журналисты, не осмеливались к ним без надобности заходить. И было счастьем, если кто-либо из них заметит тебя в коридоре гостиницы и скажет: "Не стесняйся, заходи!". Мне много раз доводилось быть свидетелем их ночных бесед. Именно свидетелем. Я только слушал. Куда мне, двадцатитрехлетнему юнцу, встревать в их высокие разговоры! Говорили о литературе, о книгах, запросто называли авторов, о которых я знал из газет или журналов. Но случалось, они и приземлялись.
   -- Может, достаточно о Бальзаке, -- вдруг произносит однажды Ефим Зозуля. -- Не лучше ли наганом заняться?
   -- Резонно, -- согласился Санников.
   -- Кто же из нас знает наган? -- спрашивает Зозуля и, снимая очки, чтобы протереть выпуклые стекла, продолжает: -- Никто, конечно.
   Наступила тишина. И вдруг Зозуля, поворачиваясь ко мне, спрашивает:
   -- А вы, юноша, знаете это оружие?
   Как мне не знать его? Я кадровый военный. Сколько раз приходилось стрелять, ползать по-пластунски, преодолевать полосу препятствий, разбирать и собирать винтовку, пистолет, пулемет!
   -- Знаю, -- отвечаю.
   -- Вот и премило, научите нас всех пользоваться наганом.
   Они были прилежными учениками. Особенно преуспевал Ефим Зозуля. Сергей Островой почему-то называл его "пушкарь Зозуля". Потом я узнал: Зозуля, как и Бела, и Сергей, до редакции служил в Московской ополченческой дивизии, в артбатарее. Добровольцы все они.
   Пушкарь Зозуля. Смешно? Нет. Правда, в ту пору ему пошел шестой десяток, но сердце в нем билось молодое, горячее. Не мог он сидеть в тылу, когда враг рвался к его Москве. Пошел он в ополчение, а там его определили в пушкари. В Москве же, на письменном столе остались неоконченными роман "Собственность" и многие новеллы из цикла "Тысяча".
   Пушкарем Зозуля пробыл всего несколько месяцев. Кто-то из корреспондентов побывал в ополченческой дивизии и натолкнулся на "писательский" орудийный расчет. Увидел Зозулю в длинной шинели, в обмотках и очках. Удивился, конечно. Доложил об увиденном редактору, а последний через армейский отдел кадров добился перевода "писательского" расчета в редакцию "На врага".
   Ефим Зозуля в звании красноармейца стал ответственным секретарем редакции. Правда, вскоре ему присвоили звание интенданта 3 ранга. Интенданта, а не политрука присвоили потому, что был Зозуля беспартийным. А вот ответственным секретарем назначен был -- непонятно. Ведь отсекр был, по сути, вторым руководящим лицом в редакции. Словом, прошляпили кадровики.
   Был он отменным ответственным секретарем. Рукописи перед публикацией читал зорким писательским глазом. Любил править. Править не для того, чтобы подгонять кем-то написанное под свой вкус, а чтобы было "мило читать". Он часто садил нашего брата рядом с собой и, читая твое же творение медленно, вслух, учил находить то слово, которое более емко и верно способно выразить авторскую мысль.
   Однажды, побывав в отбитой у врага деревне, я заметил немецкое кладбище, насчитал девять могил -- три маленьких холма, шесть -- крупных. Над маленькими поставлены березовые кресты, а над крупными нет деревянных крестов, лишь на песчаных холмах накрест проведены две линии -- вот тебе и крест. В чем дело? Отгадка проста: под деревянными крестами -- офицеры, крупные могилы -- солдатские. Написал я об этом заметку и сдал Зозуле. Он прочитал, поправил очки и, положив руку мне на плечо, стал рассуждать:
   -- Любопытно. Офицеру -- честь, а солдату что? Эрзац-крест. Офицеру -- комфорт, односпальный номер, а солдатам -- свалки...
   Таких рассуждений в моей заметке не было. Мне стало неловко. Я попросил разрешения переделать заметку.
   -- Вот и мило, -- сказал, улыбаясь. Зозуля. -- Порассуждайте как публицист!
   Попотел я тогда долго, пока снова пришел к Зозуле. И он посадил меня рядом и своим умным пером сделал то, что мне и в голову не пришло...
   Как-то Зозуля открылся мне: в незавершенный цикл новелл "Тысяча" собирается включить и новеллы о войне. Тут же высказал просьбу: как бы ему пообщаться с пленным немцем.
   -- Помогите, милый юноша Левин. Вы же бываете у разведчиков.
   -- Что ж, это можно. Скажу разведчикам: нужен "язык" для писателя Ефима Зозули.
   -- Кроме шуток, "язык" мне очень нужен. Для моей "Тысячи".
   Однако свидание с "языком" не состоялось. Фашистский осколок настиг интенданта 3 ранга Ефима Зозулю. Он сложил голову на калининской земле в ноябре сорок первого.
  
   Оригинал здесь -- http://militera.lib.ru/prose/russian/levin_ua3/02.html
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru