Арсеньев Константин Иванович
Исторические бумаги, собранные К. И. Арсеньевым. Изданы академиком П. Пекарским

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Историческія бумаги, собранныя К. И. Арсеньевымъ. Изданы академикомъ П. Пекарскимъ. Спб. 1872 г.
   Покойный Арсеньевъ принадлежалъ къ той приснопамятной плеядѣ профессоровъ александровской эпохи, которыевпервые низвели университетскую науку изъ области заоблачныхъ высотъ въ сферу чисто русскихъ, общественныхъ вопросовъ. Уничтоженіе крѣпостного права, реформа суда и финансовъ, свобода печати и преобразованіе коренныхъ государственныхъ законовъ на основаніи принциповъ, выработанныхъ политическою жизнію Европы -- таковы были главные предметы лекцій этихъ профессоровъ. Но "Столпы" попятнаго движенія, въ родѣ Шищкова и Магницкаго, не могли, конечно, простить этимъ людямъ ихъ смѣлой честности, и почти всѣ подобные преподаватели впродолженіи всей своей дѣятельности подвергались самымъ безсовѣстнымъ инсинуаціямъ и преслѣдованіямъ со стороны ретроградовъ. Арсеньевъ еще въ 1812 г. навлекъ на себя личное неудовольствіе профессора Заблоцкаго отказомъ отъ женитьбы на его родственницѣ, и это обстоятельство долго имѣло весьма неблагопріятныя для него послѣдствія (стр. 41). Когда Арсеньевъ издалъ свой учебникъ географіи,-- первый по времени порядочный учебникъ въ Россіи,-- то Заблоцкій и его прихвостни въ своихъ журнальныхъ рецензіяхъ забросали его наглою бранью и доносами. Они выставляли, напр., на видъ, что Арсеньевъ упомянулъ объ Аррасѣ, какъ о "мѣсторожденіи ужаснаго Робеспьера." Въ "Статистикѣ" Афсеньева злостные критики также откопали нѣсколько зловреднымъ мѣстъ, какъ, напр., "весь классъ непроизводящій въ политико-экономическомъ отношеніи совершенно ничтоженъ: онъ есть тягостное бремя для государства." "Къ непроизводящему классу -- говорить рецензентъ -- причисляетъ сочинитель дворянство, духовенство,.гражданскихъ и военныхъ чиновъ, войско сухопутное и прочихъ. И такъ, духовенство молитвами своими низводящее свыше благословеніе на нивы и поученіями своими назидающее земледѣльца въ добронравіи, трезвости и трудолюбіе; дворянство, своимъ надзоромъ и попеченіемъ руководствующее и направляющее трудъ земледѣльца; судія, защищающій его отъ обидъ и притѣсненій; гражданскіе и военные чины, обороняющіе безопасность его и спокойствіе -- всѣ сіи почтенныя сословія суть тяжкое бремя для государства! Мастеръ сыскныхъ дѣлъ по учебной и литературной части, Магницкій, разобралъ арсеньевскую статистику но ниточкамъ и на каждой страницѣ ея открылъ неблагонамѣренныя идеи. Чтобы познакомить читателя съ живымъ характерамъ тогдашняго университетскаго преподаванія, мы сообщимъ нѣсколько выдержекъ изъ этой статистики съ полицейскими примѣчаніями Магницкаго.
   -- "Въ Россіи нетолько терпимы всѣ вѣры, по каждая пользуется равными правами и равною защитою правительства.-- Примѣчаніе Магницкаго: Все сіе ложно и злоумышленно!"
   -- "Крѣпостность земледѣльцевъ есть великое препятствіе для улучшенія состоянія земледѣлія" -- Прим. Магницкаго: "Всъ статьи о крѣпостныхъ людяхъ такъ возмутительны, что не требуютъ въ семъ отношеніи никакихъ примѣчаній. На нихъ Можно сдѣлать только одно -- о безсовѣстности или невѣжествѣ автора: по всей Европѣ классъ хлѣбопашцевъ несчастнѣе и крѣпостнѣе нашихъ".
   -- "Для поощренія къ большей дѣятельности и къ большему произведенію нѣтъ лучшаго, надежнѣйшаго средства, какъ совершенная, неограниченная ничѣмъ гражданская свобода, единый истинный источникъ величія и совершенства всѣхъ родовъ промышленности" -- Прим. Магницкаго: "И такъ; вотъ чего хочетъ г. Арсеньевъ: неограниченной ни чѣмъ гражданкой свободы, т. е. революціи!"
   -- "Образованіе всей массы народа есть главнѣйшая основа всего просвѣщенія. Оно идетъ, конечно, весьма медленно, но за то, утвердившись одинъ разъ, продолжается гораздо долѣе, такъ что уже нельзя остановить постояннаго его ходу".-- Прим. Магницкаго: "Здѣсь г. Арсеньевъ высказалъ свою тайну. Образованіе народа, имъ желаемое, таково, что какъ скоро его допустятъ, то и унять уже не можно; какъ назвать его иначе, какъ не революціею?"
   -- "Только правленія деспотическія не имѣютъ коренныхъ законовъ, на которыхъ утверждается цѣлость всякаго благоустроеннаго государства." -- Прим. Магницкаго: "Статья сія примѣчательна потому, что относятся прямо къ намъ, ибо на той-же страницѣ въ примѣчаніи говорится, что у насъ, по мнѣнію Шлецера, два коренныхъ закона, ограждающіе власть монарха.*
   -- "Есть примѣры въ исторіи россійской, что нѣкоторые государи одолжены престоломъ выбору." -- Прим. Магницкаго: "Если-бы авторъ сей книги прочелъ внимательно тѣхъ лѣтописцевъ, которые говорятъ о сихъ выборахъ, то онъ узналъ-бы, что государи сіи одолжены престоломъ не просто выбору, но явному избранію Божію".
   -- "Сколько-бы ни казалась раздѣленною власть верховная, все предполагается, Что одно только лицо въ монархіи, монархъ имѣетъ полную волю именемъ всѣхъ хотѣть и даже принуждать къ исполненію своей воля, будучи самъ ни мало не ограниченъ."-- Прим. Магницкаго: "Открыто противъ самодержавія!" (69--78).
   Подобныя инсинуаціи профессора-сыщика на г. Арсеньева и на другихъ порядочныхъ профессоровъ повели, наконецъ, за собою знаменитое слѣдствіе надъ петербургскимъ университетомъ, руководимое Руничемъ. Отъ профессоровъ отобрали лекціи, а отъ студентовъ ихъ тетрадки. Все это сопровождалось такими скандалами, которые возмущали даже офиціальныхъ людей. Уваровъ писалъ Александру: "Въ XIX вѣкѣ, въ двадцатый годъ царствованія вашего величества, въ тридцати шагахъ отъ дворца ночью осмѣливаются компрометировать честь учрежденія, основаннаго в. и -- вонъ, угрожать мирнымъ студентамъ отдачею въ солдаты, тюрьмой, Сибирью, вымогать отъ нихъ смѣшныя клятвы" (стр. 29). Затѣмъ начался извѣстный судъ надъ профессорами, о которомъ читатель, конечно, уже знаетъ. Весь городъ былъ возбужденъ этимъ преслѣдованіемъ мирнаго убѣжища науки. Рунича и Магницкаго, говоритъ Арсеньевъ, "съ ихъ сателлитами огласили вездѣ обскурантами, гасильщиками просвѣщенія, насъ величали мучениками за науку и за правду. До сихъ поръ въ городѣ мало знали объ университетѣ, весьма мало интересовались его судьбами; теперь многіе сторонніе къ дѣлу люди хотѣли знать всѣ подробности суда нечестивыхъ, какъ называли они судъ надъ вами. Вообще вся просвѣщенная публика принимала живое участіе въ судьбѣ нашей* (стр. 35). Къ счастью профессоровъ, какъ это бывало и всегда, не всѣ учебныя заведенія были подчинены министерству просвѣщенія я поэтому не во всѣхъ нихъ господствовала реакція обскурантовъ. Арсеньева съ радостью приняли въ инженерное училище.
   Матеріалы, собранные Арсеньевыхъ, не безполезны для лицъ, занимающихся русской исторіей; нѣкоторые-же изъ нихъ съ интересомъ врочтутся и не спеціалистами. Таково, напр., дѣло о гр. Скавронскомъ (1735 г.), показывающее, какъ легко сочинялись у насъ государственныя преступленія. Скавронскій, отличавшійся, какъ извѣстно, очень скорбной головой, однажды за обѣдомъ въ пьяномъ видѣ разболтался съ своей прислугой, что если-бы онъ былъ императоромъ, то разослалъ-бы "по всѣмъ городамъ указы, чтобъ всякаго чина людей освидѣтельствовать и переписать, сколько у кого денегъ имѣется". За это "Скавронскому нещадное наказаніе плетьми учинено и освобоженъ" (108--114). Капитанъ фонъ-Массау за худые отзывы о русскомъ народѣ сосланъ въ Охотскъ (стр. 332). Сержантъ Первовъ въ пріятельской бесѣдѣ разсказалъ легенду, пояснявшую, почему "первой чарки прежде хозяина никогда не пьютъ." Петра Великаго, говорилъ онъ, хотѣли отравить на одномъ пиру ядомъ, подсыпаннымъ въ водку. Но хозяинъ, злоумышлявшій на жизнь Петра, принужденъ былъ выпить прежде всѣхъ,-- и его разорвало. "Знать-де съ этого первыя-то чарки прежде хозяина и не пьютъ." За. разсказъ этой легенды Первовъ "битъ кнутомъ и съ вырѣзаніемъ ноздрей посланъ въ Сибирь на житье вѣчно" (стр. 336). Раскольникъ Павловъ (1737 г.), добровольно заявившій полиціи свои фанатическія мнѣнія, былъ пытанъ нѣсколько разъ, съ цѣлью обратить его на путь истинный. Когда отъ пытокъ онъ сдѣлался болѣнъ, то гр. Остерманъ, кн. Черкасскій, Волынскій и Ушаковъ присудили его къ смерти: "въ пристойномъ мѣстѣ отсѣчь ему голову и потомъ мертвое его тѣло, обшивъ въ рогожу, бросить въ пристойномъ-же мѣстѣ въ рѣку. И того-же дня помянутому раскольнику Павлову смертная казнь учинена въ застѣнкѣ, по полудни въ 8 часу, и мертвое его тѣло въ той ночи въ пристойномъ мѣстѣ брошено въ рѣку. А кто при ономъ исполненіи были, тѣмъ о неимѣніи о томъ разговоровъ сказанъ ея и. в. указъ съ подпискою" (стр. 132).

"Дѣло", No 7, 1872

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru