Аверченко Аркадий Тимофеевич
Волшебная неделя

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Аверченко А.Т. Собрание сочинений: В 14 т. Т. 11. Салат из булавок
   М.: Изд-во "Дмитрий Сечин", 2015.
   

ВОЛШЕБНАЯ НЕДЕЛЯ

   Шемилин умирал.
   У изголовья его притаилась серая курносая смерть с косой за плечами, а у ног сидел друг больного -- Панченко, с папиросой в зубах и с признаками живейшей скорби на лице...
   -- Может, доктора еще и врут, -- вяло утешал он.
   -- Нет, где там! Трое сказали: безнадежен! Да и стоит ли вообще говорить обо мне -- я человек конченый!.. Ты лучше расскажи о себе, о том, что делается на белом свете. Мне ведь газет читать нельзя: прилив крови к голове... Так ты хоть своими словами расскажи. Есть что-нибудь утешительное?
   "Сем-ка я совру ему, -- подумал добрый друг Панченко. -- Все равно человек умирает, хоть пред смертью его обрадую...".
   И сказал вслух:
   -- Да есть кое-что и утешительное...
   -- Ну, что ты говоришь? Что же, что именно?!!
   -- Во-первых, большая победа под Екатеринодаром: кубанцы с донцами опомнились и ударили на большевиков. Разбили два советских полка...
   -- Мало, -- грустно шепнул больной.
   -- Так ты же слушай, что было дальше: разбили они это, значит, два советских полка, а потом как разлакомились, как пошли крошить, так еще десяти полков как не бывало. Гм ... да! Десяти или двенадцати -- не помню.
   Больной заметно повеселел и взор его просиял.

* * *

   На другой день у постели больного снова присутствовали двое: у изголовья серая курносая старуха с косой, у ног -- Панченко с папиросой.
   -- Ну, что нового, рассказывай, -- с лихорадочным любопытством спросил больной.
   -- Прежде всего, как ты себя чувствуешь?
   -- Очень плохо.
   -- Гм... Плохо? Ну, новостей я тебе, брат, расскажу миллион. Первое: поляки пропустили восьмидесятитысячную русско-германскую армию и она прошла через Польшу на соединение с Брусиловым.
   -- Как... с Брусиловым?
   -- Ах, да! Ты ведь ничего не знаешь! Брусилов стал во главе Красной армии и пошел против поляков, а потом повернул и двинулся на Москву свергать Совнарком...
   -- Господи... да неужели?
   -- Да уж верьте совести! Завтра принесу и подробности.

* * *

   На третий день Панченко принес и подробности:
   -- Ну, брат, что только делается, что делается!! Москва взята Брусиловым, комиссары бежали в Тверь, за ними послана погоня. Город почти очищен от латышей и китайцев, все сорок сороков звонят в колокола, благодарственные молебны... Армию встречают с цветами. Урицкий застрелился...
   -- Постой, ведь его больше года тому назад застрелили.. .
   -- Ну, да брата застрелили... А этот -- сам. Он, впрочем, тоже брат ... да это не важно. Мужички отовсюду везут провиант. Хлынула масса иностранных кораблей с товарами... Шум, гром, треск!..
   Лицо больного сияло, как солнышко.

* * *

   На четвертый день у постели больного присутствовали уже не двое, а один: Панченко с папиросой.
   Курносая старуха с косой куда-то исчезла.
   -- Ну, рассказывай же, не томи!
   -- Чтобы долго тебя не мучить -- скажу прямо: Петербург взят.
   -- Кем? кем?
   -- Генералом Поликарповым.
   -- Да откуда же он? Я что-то о таком и не слыхал.
   -- Как же! Замечательная личность, большой патриот. Пьет, правда, да кто ж нынче из генералов не пьет? Рабочие поднесли ему ключи от города.
   -- Как ключи? Да разве Петербург запирался?
   -- Да... они же там ограду сделали что ли, и калитка была... Да, вообще, это не важно. Кстати, поздравь: Троцкого поймали.
   -- Где?
   -- На границе России и Швейцарии. Совсем было убег, да его... И Ленина поймали. Плакал, говорят, как ребенок. Все на немцев сваливал. А привезенных товаров прямо девать некуда: гниют.
   -- Господи! -- шептал, благодарно крестясь, больной. -- Есть еще Бог на земле!
   -- Послушай... Только ты доктору не проговорись, что я тебе рассказываю, а то влетит мне.
   -- Ну, вот: маленький я, что ли?
   
   На другой день, войдя в квартиру Шемилина, Панченко встретил в передней уходящего доктора и шепотом спросил его:
   -- Кончился?
   -- Что вы, батенька! Наоборот, ему лучше.
   -- Быть не может!
   -- Отчего не может? Всякие чудеса бывают: веселый такой, хорошо выглядит, аппетит появился.
   -- Что же я теперь буду делать?
   -- С чем?
   -- А, ну вас, ей-Богу! Только путаете человека.
   И растерянный Панченко прошел прямо к больному.
   -- Ну -- что?! -- так и подпрыгнул больной.
   -- Да ничего, спасибо. С Москвой только неважно.
   -- А что?!
   -- Назад ее большевики взяли. Да, впрочем, ты не волнуйся. Это временно... Вот тут в газете сказано. Послушай-ка...
   Панченко вынул газету и стал читать:
   "Остатки рассеянных банд большевиков снова ворвались в Москву и временно захватили ее. К ликвидации прорыва приняты меры...".
   -- Ну, теперь им трудно, без вождей-то. Хе-хе...
   -- Гм... да. Потом вот немножко неприятное сведение, что восьмидесятитысячной армии, пропущенной через Польшу, немецкие солдаты стали ссориться с русскими.
   -- Помирятся.
   -- Да... Дал бы Бог. Сомнительно.
   Панченко ушел задумчивый.

* * *

   На следующий день он пришел еще более задумчивый.
   -- Чего ты такой... как туча?
   -- Неприятности за неприятностями. Троцкий убежал.
   -- А, черт! Как же его выпустили?
   -- Как выпустили? Как обыкновенно: подпилил решетку да и того... А иностранцы оказались форменные свиньи...
   -- А что?
   -- Товары свои назад увозят. Что, говорят, им зря гнить... Потом беспокоит меня, что от Петербурга ключи потерялись...
   -- Как так?
   -- Положил их генерал Поликарпов на комод, потом хватился -- хвать-похвать, как корова языком слизала. Голову все потеряли, искамши. Не дай-Бог, если они попали в руки большевиков...

* * *

   Это было самое последнее свидание и самое тяжелое ...
   Больной уже сидел в кресле и сразу догадался по лицу вошедшего Панченко, что дела швах.
   -- Петербург? -- тихо спросил он.
   -- В руках большевиков.
   -- Москва?
   -- Тоже. Троцкий снова руководит армией, Ленин снова пишет декреты, китайцы и латыши снова вернулись на свои места. Только одного Урицкого нет. Но, впрочем, Крым укреплен прекрасно, и, я думаю, большевикам его не видать.
   -- А знаешь, -- грустно сказал Шемилин, -- доктор мне разрешил с завтрашнего дня читать газеты.
   -- Ну, что ж... Читай. Теперь это можно.

* * *

   И снова потекла, потекла безбрежная, унылая, свинцовая река постылой жизни -- без конца в ширину, без меры в длину, и снова замелькали в газетах опостылевшие заголовки: "Продовольственный кризис", "Город без воды", "Вопросы эвакуации"...
   Господи, сил! Да когда же этому, наконец, конец будет?!
   

КОММЕНТАРИИ

   Впервые: Юг, 1920, 8 марта, No 182. Печатается по тексту газеты.
   ...поляки пропустили восьмидесятитысячную русско-германскую армию и она прошла через Польшу на соединение с Брусиловым... Брусилов стал во главе красной армии и пошел против поляков, а потом повернул и двинулся на Москву свергать Совнарком. -- Брусилов Алексей Алексеевич (1853-1926) -- выдающийся русский военачальник и военный педагог, генерал от кавалерии (1912), генерал-адъютант (1915), с 1920 г. служил в рядах Красной армии, чем вызвал недоумение и негодование у антисоветски настроенных кругов. Героя фельетона Аверченко пытаются уверить в том, что на самом деле генерал осуществляет хитрый план по захвату Москвы. В описываемое время (с 28 января 1919 г.) шла война Польши с Советской Россией .
   ...Урицкий застрелился... -- Урицкий Моисей Соломонович (1873-1918). Член РСДРП с 1908 г. Во время октябрьского переворота 1917 г. сыграл большую роль как член Петроградского Военно-Революционного Комитета -- его задачей была ликвидация Учредительного Собрания. С марта 1918 г. -- председатель Петроградской ЧК. Убит 30 августа 1918 г.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru