Аверченко А.Т. Собрание сочинений: В 14 т. Т. 11. Салат из булавок
М.: Изд-во "Дмитрий Сечин", 2015.
ФОКУСНИК
В обществе веселящихся молодых людей существует один такой фокус, который неизменно показывают каждому новичку...
-- Если вы мне дадите свой носовой платок, -- говорит глава компании новичку, -- то я берусь прожечь его на свечке и потом вернуть вам совершенно целым.
-- Да что вы говорите? -- изумляется новичок. -- Как же так это можно сделать?
-- Да уж сделаю -- будьте покойны.
-- И свечка будет настоящая? И огонь настоящий?
-- Все самое настоящее.
-- Неслыханно! Очень мне хочется посмотреть, как вы это сделаете...
-- Так вот -- давайте ваш платок -- увидите.
Весельчак получает чужой платок, подносит его к горячей свечке и платок вспыхивает. Разворачивает весельчак платок -- посредине огромная дыра с обгорелыми краями.
-- Ну, посмотрим, осмотрим, -- бормочет новичок, сгорая от любопытства. -- Как это вы снова сделаете его целым?
-- А вот сейчас... Смотрите: эйн, цвей, дрей. Гм. Гм...
-- Что такое?
-- Дело в том, что я забыл вторую половину фокуса. Первую -- как сжечь платок -- прекрасно помню, а вот самое главное -- как его сделать целым -- из головы вылетело.
И в тот же момент -- целый дождь острот и насмешек опрокидывается на голову доверчивого новичка, получающего обратно платок с огромной зияющей дырой посредине.
* * *
Однажды явился один человек.
-- Вот, -- сказал он. -- Я вам покажу фокус вроде как с платком. Дайте мне огромную страну, я ее сверну, как блин, поднесу к горячей свечке и прожгу насквозь -- так что только одна дыра останется. А потом сделаю так, что страна будет опять целехонька -- даже еще лучше.
-- Да что вы говорите? -- ахнул хором миллион социалистических дураков. -- Неужели прожжете насквозь, а потом сделаете такой же, как раньше...
-- Будьте покойны. Замечательный фокус.
-- А ну-ка, ну-ка. Любопытно, в самом деле, посмотреть.
Уселся кругом миллион социалистических дураков, пооткрывал круглые, как печное поддувало, рты и ждет, затаив дыхание:
-- Как это, дескать, человек из страны одну дырку сделает с обгорелыми краями, а потом -- эйн, цвей, дрей -- и снова страна целехонькая.
-- Ну, глядите, товарищи, только сторонитесь, чтобы вас самих не обожгло.
Вспыхнуло пламя -- и пошло полыхать, и пошло из конца в конец, из края в край, от моря до моря.
-- Видите? Здорово?
-- Бр-раво, товарищ. Действительно, первая половина фокуса проделана изумительно. Никогда мы не видели более огромной дырки на месте целой страны. Ну, теперь валяйте вторую половину фокуса -- чтобы все сделалось снова целым.
-- Сейчас, сейчас... Гм...
-- Ну, что же вы приостановились?
-- Да понимаете... вторую половину фокуса я позабыл.
Зияющая дыра с обгорелыми краями вместо России. Общая паника. Захлопнулись в ужасе круглые социалистические рты. Чей-то хохот со стороны.
А фокусник, как ни в чем не бывало, стоит посредине, затылок почесывает.
-- Что ж ты это братец, а? -- говорят ему. -- Проштрафился так? Сжечь -- сжег, а восстановить не можешь?
-- Эко дело-то. Забыл вторую половину фокуса. Самую главную.
* * *
Кто может вымерить всю силу, всю глубину нашей злости, бешенства, ненависти...
Ну, подумать только:
Пришел никому не ведомый человек, противоестественная помесь Хлестакова с Малютой Скуратовым, тупой наглец, теоретический убийца, взломщик с "Капиталом" Маркса вместо фомки -- размахнулся этой социалистической фомкой, рявкнул голосом зычным и безапелляционным:
-- Свободная торговля вредна. Взять все на учет. Единственно, кто может торговать -- так это только государство.
-- Заводы, фабрики и дома национализировать.
-- Уничтожить интеллигенцию.
-- Деньги в социалистическом государстве не нужны. Уничтожить деньги.
-- Уничтожить русских капиталистов.
-- Отдать крестьянам землю, но за это они должны все излишки урожая отдавать бесплатно коммуне.
Пошла -- поехала.
Завертелась машина, запылал платок в руке фокусника -- одна дыра в руке, а по краям обгорелое место.
И через три с половиною года чешет себе затылок фокусник, бормочет под нос:
-- Эка незадача. Дырку сделал, а вторую половину фокуса забыл. А, впрочем, попробуем.
И замелькали новые декреты.
-- Я там этого... запретил свободную торговлю... Так я ошибся. Свободная торговля нужна.
-- Я национализировал заводы. Интересно, что теперь выйдет.
-- Жалко вот, что интеллигенцию уничтожили. Ах, как бы она бы теперь пригодилась...
-- А деньги мы хотели упразднить совсем зря. Теперь наоборот попробуем чеканить металлические.
-- Впрочем, и русских капиталистов мы зря задушили. Нешто иностранным теперь передать концессии что ли-ча?
-- Опять же с мужиками совсем нужно было наоборот делать. А то бесплатно у них хлеб отбирали -- перестало это проклятое мужичье сеять, такой голод развели, что скоро всех крыс и собак переедим.
* * *
Один мой знакомый, пожилой русский купец, мужчина истовый и серьезный, читал, читал газеты, да однажды как зарычит. Прямо медведь, которому наступили на лапу.
-- Что с вами? -- спрашиваю.
-- Да моя бы воля, да я бы его по мордасам. В уголок бы отвел, поговорил по душам, а потом ка-ак стал бы его со щеки на щеку перекатывать...
-- Господи, помилуй... Кого?
-- А Ленина, чтоб его разорвало. Этакий мужчина три года мытарил, мытарил Россию, и верхом на нее, как на лошадь, садился и на себя, как шапку, нашлепывал, и округ себя, как поясом, опоясывался. А потом подмигнул, чесанул лапой затылок и признался: "А ведь совсем нужно было наоборот делать".
И вот взревел купец, как медведь с ободранным боком:
-- "Наоборот нужно?!". Да скажи он мне это лично -- так отвел бы я его в уголок, взял бы его за шиворот да этак, глядя ему в глаза, и сказал: "Наоборот нужно? Так что же ты такой-сякой, разэтакий с хорошей, с замечательной страной сделал?! Перекрутил, переломал, перегадил все, а теперь: простите, дяденьки, ошибку давал?! Ты по Марксу действовал? По Карлу? Ты по Марксу, а я тебе по мордасам! Да так бы, знаете, я его отвозил, чтоб рука занемела. Верите совести -- по ночам снится, как я этого паршивца Володьку Ленина по-нашему, по-купецки, уму-разуму учу.
-- Ну, это вы слишком, -- возразил я.
-- Конечно, слишком! А он -- не слишком?!
И ушел черноземный русский купец, чертыхаясь и отплевываясь, а я смотрел на его широкую русскую спину и думал:
-- Голос земли.
КОММЕНТАРИИ
Впервые: Зарницы, 1921, 5 июня, No 12. Печатается впервые по тексту журнала.