Булич Николай Никитич
Из первых лет Казанского университета (1805-1819). Разсказы по архивнымъ документам. Н. Булича. Часть вторая. Казань. 1891

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Изъ первыхъ лѣтъ Казанскаго университета (1805--1819). Разсказы по архивнымъ документамъ. Н. Булича. Часть вторая. Казань. 1891. Цѣна 4 руб. Объемистая (800 стр.) вторая часть книги г. Булича, подъ названіемъ Изъ первыхъ лѣтъ Казанскаго университета, должна считаться капитальнымъ трудомъ въ полномъ смыслѣ этого слова. Если, съ одной стороны, она изобилуетъ матеріаломъ самаго первостепеннаго интереса, который представляетъ собой нѣчто весьма цѣнное для историка, то, съ другой, авторъ значительно обработалъ и привелъ въ систему свой матеріалъ, и вотъ передъ читателемъ длинный рядъ иллюстрацій къ цѣлой полосѣ русской жизни начала нынѣшняго вѣка. Трудно рѣшить, что интереснѣе въ разсказахъ г. Булича: біографіи ли профессоровъ-иностранцевъ и среди Нихъ на первомъ планѣ автобіографія профессора Броннера (стр. 185--226), или нравы студентовъ и описаніе положенія еще не открытаго, но уже основаннаго Казанскаго университета. Во всякомъ случаѣ, читатель найдетъ здѣсь много характерныхъ бытовыхъ сторонъ и своеобразныхъ условій русской жизни, познакомится со страннымъ складомъ этой жизни, и ему откроются несчастныя судьбы науки и просвѣщенія въ нашемъ отечествѣ начала нынѣшняго вѣка.
   Прежде всего, въ книгѣ обращаетъ на себя вниманіе случайность. замѣщенія тѣхъ или иныхъ каѳедръ профессорами-иностранцами. Если нѣкоторые профессора дѣлаются таковыми благодаря знакомству съ другими (стр. 48), то были и такіе, которые занимали каѳедры еще менѣе законнымъ образомъ; такъ, иностранецъ профессоръ Миллеръ сообщаетъ попечителю, что въ Астрахани, откуда онъ просится на 1 службу въ Казанскій университетъ, "очень мало представляется случаевъ пріобрѣсти что-либо частными уроками" (стр. 20), и утверждается въ званіи адъюнкта. Но вотъ такъ ли, или иначе -- профессора размѣщены по своимъ каѳедрамъ, какъ же обставлены были эти каѳедры? Отвѣтомъ на этотъ вопросъ можетъ быть указаніе, во-первыхъ, на профессора Эрдмана, который, по словамъ г. Булича, былъ "профессоромъ клиники безъ клиники и безъ больныхъ" (стр. 148) и долженъ былъ всячески хлопотать объ учрежденіи клиническаго и повивальнаго института (стр. 149 и слѣд.), и, во-вторыхъ, на профессора теоретической и опытной физики Броннера, который, убѣдившись, "что у него вовсе нѣтъ пособій при преподаваніи" (стр. 237), долго добивался физическаго кабинета. Такимъ образомъ, профессора часто не имѣли въ распоряженіи самаго необходимаго и существеннаго для своихъ занятій, и въ замѣнъ этого принуждены были въ совѣтѣ университета заниматься дѣлами, очень мало подходящими къ ихъ званію. Любопытна въ этомъ отношеніи вся XIV глава разсказовъ г. Булича, которая посвящена дѣятельности совѣта до открытія университета, а примѣромъ того, какія странныя дѣла приходилось иногда разбирать совѣту университета, можетъ служить "Дѣло по прошенію жены лектора татарскаго языка Хальфика о разныхъ притѣсненіяхъ, чинимыхъ ей мужемъ ея" (стр. 407). Впрочемъ, странное и иной разъ печальное положеніе гг. профессоровъ опредѣлялось не только участіемъ ихъ въ дѣлахъ, подобныхъ только что приведенному: это положеніе было очень тяжело благодаря общему строю русской жизни. Такъ, отъ порядковъ русской таможни пострадалъ тотъ же профессоръ Бреннеръ, причемъ погибли плоды его заботъ многихъ лѣтъ, такъ какъ въ одномъ изъ его сундуковъ "были испорчены половина его вещей, отправленныхъ изъ Швейцаріи, и большое количество книгъ", а въ другомъ все оказалось "подмоченнымъ, смерзшимся и представлявшимъ массу чего-то съ трудомъ раздѣлимаго" (стр. 230, 231 и слѣд.).
   Что касается студентовъ Казанскаго университета начала нынѣшняго вѣка, то въ одномъ мѣстѣ своей книги г. Буличъ характеризуетъ ихъ слѣдующими весьма выразительными словами: "Что-то до крайности безформенное, дикое, грубое, лишенное умственныхъ и нравственныхъ интересовъ представляетъ павъ это сборище молодыхъ людей, незнакомыхъ ни съ какою дисциплиной воспитанія, плохо развитыхъ въ умственномъ отношеніи и совершенно случайно попавшихъ подъ университетскую крышу, съ единственною цѣлью получить тѣ привилегіи, которыя давались тогда высшимъ образованіемъ, но получить ихъ безъ труда, а при помощи тѣхъ средствъ, какія преобладали въ окружающей жизненной средѣ" (стр. 263 и 264). Подобный взглядъ является въ "разсказахъ" отнюдь не голословнымъ, потому что онъ опирается на массу разнообразныхъ примѣровъ, въ которыхъ г. Буличу приходится говорить и о пьянствѣ, и о грубости, и о развратѣ студентовъ (стр. 256, 257, 528 и друг.), и о кичливости ихъ своимъ происхожденіемъ (стр. 550, 551 и слѣд). Строго говоря, иначе и быть не могло: если, какъ замѣчаетъ г. Буличъ, "плохая жизнь создаетъ и плохую школу, и плохую семью* (стр. 414), то чего же ждать отъ студентовъ? Вѣдь, они "служили вѣрнымъ выраженіемъ той жизни, которая ихъ воспитала" (стр. 264). Между тѣмъ, обществу начала нынѣшняго вѣка не только не было никакого дѣла до просвѣщенія, оно прямо ненавидѣло науку: мало того, что, по сообщенію г. Булича, "въ 1813 году въ Казанскомъ университетѣ всѣхъ студентовъ было 42 человѣка" (стр. 470), въ понятіяхъ отдѣльныхъ представителей общества студентъ и каналья были синонимами (стр. 442). Послѣ этого становится вполнѣ понятнымъ заявленіе автора разсматриваемой книги, что "молодой человѣкъ могъ заниматься чѣмъ угодно, лишь не наукой, и этимъ онъ выигрывалъ въ мнѣніи почти всѣхъ и даже университетской корпораціи" (стр. 763 и 764).
   На многомъ бы еще можно было остановиться въ книгѣ Изъ первыхъ лѣтъ Казанскаго университета, но чтобы не выйти изъ предѣловъ короткой замѣтки, мы ограничиваемся сказаннымъ. Во всякомъ случаѣ, книга достойна особеннаго вниманія въ томъ отношеніи, что авторъ ея, хотя и ставитъ себѣ задачей ограничиваться изложеніемъ архивныхъ документовъ и интересуется, какъ говоритъ въ предисловіи, только судьбами пауки (предисл., стр. II), однако, науку онъ нигдѣ не отрываетъ отъ жизни и на каждомъ шагу дѣлаетъ общія разностороннія замѣчанія и вѣскія заключенія.

"Русская Мысль", кн.I, 1892

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru