Чернышевский Николай Гаврилович
Естественность всех вообще ломоносовских стоп в русской речи

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Н. Г. Чернышевский. Полное собрание сочинений в пятнадцати томах
   М., Государственное издательство "Художественная литература", 1949. Том II. Статьи и рецензии 1853-1855
   

ЕСТЕСТВЕННОСТЬ ВСЕХ ВООБЩЕ ЛОМОНОСОВСКИХ СТОП В РУССКОЙ РЕЧИ1

   Считая количество слогов с ударениями и слогов без ударений в русской речи, мы пришли к заключению, что трехсложные стопы больше двусложных идут к русской речи. Теперь посмотрим, до какой степени естественны для русской непринужденной речи те стопы, в которые укладывает ее наша литературная версификация. Мы очень хорошо знаем, что в прозе избегают фраз, которые имели бы определенный стихотворный размер; но если какого-нибудь рода стопы естественны в непринужденном складе известного языка, то по необходимости должны в его прозе беспрестанно попадаться обрывки разных размеров, составленные из двух-трех одинаковых стоп и перемешанные с другими подобными отрывками, состоящими из других стоп той же системы версификации. Другими словами: если система версификации идет к духу языка, то проза этого языка будет смесью небольших отрывков стихов, перемешанных без всякой системы. Рассмотрим в доказательство нашей мысли тот же самый отрывок Шиллерова предисловия к переводу Энеиды, который был нами приведен в предыдущей статье:
   
   Einige Freunde des Verfassers -- размер: -- UU--U--U--U--U дактило-хореическая фраза;
   die der lateinischen Sprache nicht kundig -- размер: --UU--U--UU--U--U правильный дактилический стих в три стопы с хореическим окончанием;
   aber fähig sind -- размер: --U--U--U -- трехстопный хореический стих;
   jede Schönheit (--U--U--U--U) двустопный хорей;
   der alten Classiker (U--U--U--U--) трехстопный ямб;
   zu empfinden, wünschten (--U--U--U--U--U) трехстопный хорей;
   durch ihn mit der Aeneis (U--U--U--U--U) трехстопный ямб;
   des grossen römischen (U--U--U--U--) опять трехстопный ямб;
   Dichters etwas (--U--U--U) двустопный хорей;
   bekannt zu werden (U--U--U) двусложный ямб;
   von welcher, seines Wissens (U--U--U--U) трехсложный ямб;
   noch keine, nur irgend (U--UU--U) двустопный амфибрахий;
   lesbare Übersetzung sich findet (--UU--U--UU--U) Дактило-хореический отрывок, в котором два раза следует за дактилем хорей.
   die hauptsächlichste (U--UU) ямб с дактилем, сочетание, отвергаемое версификациею; отрывок, чуждый стихотворного размера;
   Schwierigkeit, die ihm (--U--U--) трехстопный хорей;
   bei Ausführung seines Vorhabens aufsties(--U--U--U--U--U--) семистопный хорей;
   war die Wahl (--U--) отрывок, слишком короткий для того, чтобы можно было без натяжки назвать его двустопным ямбом; стихотворного размера нет.
   einer Versart (--U--U) двухсложный хорей.
   
   Можно было такое разложение немецкой прозы на маленькие стихотворные отрывки продолжать до бесконечности, и мы везде нашли бы то же самое, что и в разобранных нами строках: почти вся кряду немецкая прозаическая речь разлагается на смешение нескольких с ряду хореических стоп с несколькими с ряду ямбическими стопами; изредка попадаются отрывки дактилического или амфибрахического размера; изредка попадается несколько слогов, подводить которые под стихотворный размер была бы вещь невозможная или натянутая; в нашем примере на 101 слог нам попалось 8 таких слогов (1 из двенадцати). Очень понятно, что немецкая речь чрезвычайно легко укладывается в немецкие общеупотребительные размеры: для этого достаточно самого легкого изменения или перестановки слов. Попробуем, напр., приведенный нами отрывок превратить в чистые хореи (отмечаем курсивом измененные или перестановленные для этого слова):
   
   Viele Freunde des Verfassers, die der alten Sprache
   wohl nicht kundig, aber fähig sind jede Schönheit des Poeten zu
                                           empfinden, wünschten mit der Aeneis
   jenes grossen römischen Poёten
   etwas mehr durch ihn bekannt zu werden,
   denn von der Aeneis, seines Wissens,
   keine nur irgend lesbar? Übersetzung findet sich и т. д.
   
   Попробуем обратить в ямбы те же самые фразы:
   
   Sehr viele Freunde des Verfassers, die der alten Sprache kundig nicht
   die Schönheit des Poëten zu empfinden,
   wünschten sehr durch ihn mit der Aeneis
   des grossen römichen Poeten bekannt zu werden,
   von welcher, seines Wissens,
   noch keine auch nur irgend lesbar? Übersetzung findet sich и т. д.
   
   Как легко было превращение прозы в мерную речь! С такою же легкостью всякий прозаический немецкий отрывок обратится в чистые ямбы или хореи. Действительно, немецкие размеры чрезвычайно идут к духу немецкого языка. Взглянем теперь с этой же стороны на русский язык.
   Такую пробу мы сделаем над отрывками из "Мертвых душ", по тому соображению, что из наших великих писателей в прозе язык самый простой, самый близкий к обыкновенному разговорному (т. е. живому) языку находим у Тоголя. Язык Пушкина гораздо искусственнее. Правда, Гоголя упрекают в том, что "у него язык не всегда хорош", но этот упрек делается людьми, требующими мелочной отделки фраз; мы остаемся при убеждении, что язык Гоголя в наше время образцовый русский язык, что лучше Гоголя никто не писал прозою по-русски. Берем начало "Мертвых душ".
   "В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка" -- размер: UU--U--UU--UUU--UU--UUU--UU--UUU-- будь подходящее к какому-нибудь из наших размеров. Мы не находим никакой возможности разложить фразу подобного устройства на хореи, ямбы, дактили или что-нибудь на них походящее. Вначале что-то вроде анапеста с ямбом; потом пэоны с анапестами; под конец что-то похожее на два ямба или два хорея. Посмотрим дальше:
   "...в какой ездят холостяки".... размер: U----UUU--U и то же самое, что и выше.
   "...отставные подполковники, штабс-капитаны, помещики, имеющие около сотни душ крестьян"...размер: UU--UUU--UUUU--UU--UUU--UUU--UU--U--U-- опять то же самое; анапест, потом пэоны разного рода, перемешанные так, что не выходит ничего определенного; на конце три ямба или хорея.
   "...словом, все те, которых называют господами средней руки" -- размер: --U--UU--UUU--UUU--U--UU-- Во всем отрывке только следующие фразы можно подвести под определенный размер:
   в ворота гостиницы (--U--U--U) -- хорей; въехала довольно (--U--U--U) -- хорей; красивая рессорная (U--U--U--U--) -- ямб; небольшая бричка (--U--U--U) -- ямб; сотни душ крестьян (--U--U--) -- хорей; все те, которых называют (U--U--U--U--U) -- ямб. Для подведения слов этих под ямб или хорей мы прибегали ко всем натяжкам нашей версификации; чего же успели мы достичь? из 92 слогов только 43 идут под стихотворные размеры; больше половины ни под какой размер нельзя подвести.
   Продолжаем нашу выписку, отмечая курсивом отделы речи, подходящие под какой-нибудь размер, имя которого ставим в скобках.
   "В бричке сидел господин (дактиль), не красавец, но и не дурной наружности (хорей), ни слишком толст, ни слишком тонок (ямб); нельзя сказать (ямб), чтобы стар, однакож и не так (ямб) чтобы слишком молод (хорей). Въезд его не произвел (хорей) в городе совершенно никакого шума (хорей) и не был сопровожден ничем особенным (ямб); только два русские мужика, стоявшие у дверей кабака (анапест) против гостиницы, сделали кое-какие замечания (ямб), относившиеся впрочем (хорей) более к экипажу, чем к сидевшему в нем. "Вишь ты", сказал один другому (ямб), "вон какое колесо! (хорей) что ты думаешь (хорей), доедет то колесо, если б случилось (дактиль) в Москву, или не доедет (хорей)?" -- "Доедет", отвечал другой (ямб). "А в Казань-то, я думаю, не доедет?" (хорей). "В Казань не доедет" (хорей), отвечал другой (хорей). Этим разговор (ямб) и кончился. Да еще, когда бричка подъехала к гостинице (ямб), встретился молодой человек (анапест) в белых канифасовых (хорей) панталонах, весьма узких и коротких (хорей), во фраке с покушеньями на моду (хорей), из-под которого видна была манишка (ямб), застегнутая Тульскою булавкою (хорей) с бронзовым пистолетом. Молодой человек (анапест) оборотился назад, посмотрел экипаж (анапест), придержал рукою (хорей) картуз, чуть не слетевший (дактиль) от ветра, и пошел своей дорогой" (хорей).
   Всего в сложности отрывки, в которых мы успели отыскать стихотворный размер, составляют 233 слога; отрывки, которых не могли мы подвести под размер, 108 слогов; соединяя с цифрами, полученными прежде, мы будем иметь 276 слогов, подходящих под наши литературные стихотворные стопы, 157 слогов, не подходящих под стопы. Более нежели треть слогов не подходит под ломоносовские (немецкие) стопы в русской прозе. Чтобы прочнее был выведенный нами результат, проверим его на других отрывках и, во-первых, проверим его над началом Повести о капитане Копейкине.
   "После кампании (дактиль) двенадцатого года (ямб), судырь ты мой, вместе с ранеными прислан был и капитан (хорей) Копейкин. Пролетная голова, привередлив как чорт (амфибрахий), побывал и на гауптвахтах (хорей), и под арестом, всего отведал (ямб). Под Красным ли, или под Лейпцигом (дактиль), только можете вообразить (хорей): ему оторвало руку и ногу (дактиль). Ну, тогда еще не успели (хорей) сделать насчет раненых никаких, знаете, эдаких распоряжений (хорей); этот какой-нибудь инвалидный капитал (хорей) был уже заведен (анапест), можете представить (хорей) себе, в некотором роде после. Капитан Копейкин видит (хорей): нужно работать бы, только рука-то (дактиль) у него, понимаете, левая (анапест). Наведался было домой к отцу (ямб), огеу говорит (амфибрахий): "Мне нечем тебя кормить (ямб); я, можете представить (хорей), сам едва достаю (анапест) хлеб". Вот мой капитан (хорей) Копейкин решился отправиться, судырь (амфибрахий) мой, в Петербург, чтобы хлопотать (хорей) по начальству, не будет ли какого (ямб) вспомо-женья..." "
   184 слога успели мы подвести под размеры, 74 слогов (2/7) не успели. Берем еще отрывок, знаменитый почти в такой же степени, как Повесть о Копейкине, разговор дамы прекрасной во всех отношениях с просто прекрасною дамою:
   "Какой веселенький ситец!" -- "Да, очень веселенький. Прасковья Федоровна однакоже находит, что лучше, если бы (ямб) клеточки были помельче (дактиль), и чтобы не коричневые были крапинки, а голубые (хорей). Сестре я прислала материйку: это такое (амфибрахий) очарованье, которого просто (дактиль) нельзя выразить словами (хорей); вообразите себе (дактиль) полосочки узенькие, узенькие (хорей), какие только может (ямб) представить воображение человеческое, фон голубой, и через полоску (хорей) все глазки и лапки (амфибрахий), глазки и лапки (дактиль), глазки и лапки (дактиль). Словом, бесподобно! (хорей) Можно сказать решительно, что ничего еще (ямб) не было подобного (хорей) на свете". -- "Милая! это пестро!" (дактиль) "Ах, нет, не пестро!" (амфибрахий) -- "Ах, пестро!" -- "Да, поздравляю вас, оборок более не носят" (хорей). -- "Как не носят?" (хорей) -- "На место их фестончики" (ямб). -- "Ах, это не хорошо, фестончики". -- "Фестончики, все фестончики" ...
   Всего слогов, которые подходят под размеры, 177; таких, которые не подходят, 77 (немного менее, нежели третья доля всего количества слогов). Таким образом, в русской непринужденной речи около четвертой или даже третьей доли слогов, ее составляющих, не подходит под ломоносовские стопы. Из этого одного вправе уже мы заключить, что писать стихи ломоносовскими стопами на русском языке гораздо менее удобно, нежели писать стихи по той же самой системе версификации на немецком языке, в прозе (естественной, непринужденной речи) которого гораздо менее попадается слогов, нарушающих единство размера в синтаксических подразделениях фразы.
   Но мало того, что в русской речи бывает много слогов, не подходящих под размеры; есть еще другая трудность. Обыкновенно пишут чистыми ямбами, хореями, амфибрахиями и т. д. В немецкой прозе перемешаны почти только одни ямбические и хореические отрывки; потому писать, напр., ямбами необыкновенно легко: для превращения хореического отрывка в ямбический нужно только вставить или отнять сначала односложное слово; точно так же и ямбический отрывок обратится в хореический через простое прибавление или уничтожение в начале его односложного слова. Но в русской непринужденной речи кроме ямбических и хореических отрывков попадается очень много отрывков, состоящих из трехсложных стоп (в разобранных нами примерах всего 594 слога подходят под размеры; из них 77 слогов дактилических отрывков, 43 амфибрахических, 47 анапестических, всего 167 слогов, подходящих под трехсложные стопы; 259 слогов не успели мы подвести под стихотворный размер). Трехсложные стопы нельзя так легко обратить в двусложные, как ямб в хорей или хорей в ямб: для этого понадобилось бы в каждой стопе (а не только в начале отрывка) выкидывать или вставлять по слогу -- это почти невозможно сделать, не заменив слов, составляющих фразу, другими словами. Поэтому, если мы начнем, напр., писать ямбом или хореем, мы найдем ровно половину слогов нашей непринужденной речи сопротивляющимися размеру, принятому нами (за исключением 167 слогов, принадлежащих трехсложным стопам, останется у нас 427 слогов ямбических и легко обращающихся в ямбы хореических; будут сопротивляться нашему размеру 259 слогов, нейдущих под размеры, и 167 слогов, принадлежащих трехсложным стопам, всего 426 слогов).
   Нам остается объяснить две вещи: 1) отчего происходит, что немецкая речь гораздо легче, нежели русская, укладывается в стихотворные размеры; 2) отчего в русской прозаической речи нам попадалось гораздо больше отрывков, состоящих из двухсложных стоп, нежели из трехсложных, между тем как в предыдущем замечании мы нашли, что русская речь должна естественнее укладываться в двухсложные, нежели в трехсложные стопы?
   На первый вопрос ответ готов: в немецком языке слова гораздо меньше имеют слогов, нежели в русском; в русском языке ударение бывает, как случится, на различных местах в слове (выговорить -- ударение на приставке; наговорить -- ударение на окончании), между тем как в немецком оно всегда стоит на коренном слоге; потому сочетания ударений в русской фразе выходят гораздо разнообразнее, нежели в немецкой. Можно сказать, что немецкая речь механически укладывается в двусложные стопы; чтобы убедиться в этом, стоит сличить ямбическое и хореическое немецкие стихотворения. (Для примера возьмем только первую стопу.) В "Die Ideale" Шиллера, стихотворении, писанном ямбами, из 88 стихов 72 стиха начинаются односложными частицами; из остальных шестнадцати десять начинаются трехсложными словами, у которых первым слогом сложный предлог (vergebens, erloschen и т. п.), так что всего в 6 только стихах первая стопа составилась не по механическому правилу: если поставить односложную частицу или сложное с предлогом слово в начале стиха, то получится ямбическая стопа. В его Kassandra 128. стихов (Кассандра писана хореем); из них только в двух стихах (in Apollo's Lorbeerhain и ich allein muss einsam trauern) первая стопа устроена не по механическому правилу: ставьте в начале стиха два односложных слова, или одно односложное, а потом слово сложное с предлогом, или начинайте стих словом несложным с предлогом, и у вас выйдет хореическая стопа. Точно так же механически построиваются и все стопы. Само собою разумеется, что этот механический способ укладывать речь в стихи усвоивается привычкою, бессознательно; но кто же не согласится, что при таком простом механизме, при таком правильном (если угодно, однообразном) сочетании ударений в речи, стихи выходят очень легки и непринужденны? Ничего подобного этому в русской речи быть не может.
   Теперь второй вопрос: отчего у нас так много набралось хореических и ямбических стоп в разобранных нами отрывках? Оттого, что все пэоны обращали мы в хореи или в ямбы, искусственно ставя принужденные ударения, как ставятся они в наших ямбических или хореических стихах. Чистых ямбических или хореических отрывков набралось бы у нас очень мало.
   

ПРИМЕЧАНИЯ

Составлены H. В. Богословским

   1 Запись Чернышевского на рукописи статьи свидетельствует о том. что им был задуман в 1854 году цикл популярных статей о русской версификации, которые он намеревался опубликовать в "Отечественных записках": "Две первые статьи "О русской версификации" были отданы Краевскому осенью 1854 года: 1) О гекзаметре, 2) Какие стопы 2-х сложнее или 3-х сложные свойственнее русской версификации. Они погибли у него, как недостойные печати. А всего я хотел тогда написать 6 или 7 статей: 4 -- о рифмах, 5, 6, 7 -- не припомню теперь о чем".
   Таким образом данная статья является третьей из задуманного цикла. В. В. Гиппиус, впервые опубликовавший ее в сборнике "Николай Гаврилович Чернышевский, 1828--1928" (Саратов, 1928, стр. 101--109), ошибочно датировал статью временем после февраля 1855 года, отделяя ее от всего цикла статей о версификации и считая ее плодом последующей работы Чернышевского в области стиховедения. Между тем текст вышеприведенной записи Чернышевского ясно определяет место статьи в указанном цикле.
   Гиппиус справедливо отметил, что, не получив возможности целиком опубликовать свои стиховедческие статьи, Чернышевский воспользовался ближайшими случаями для включения их в позднейшие свои журнальные статьи н рецензии уже в "Современнике". Статья вторая -- "Какие стопы -- 2-х сложные или 3-х сложные свойственнее русской версификации?", так же как спроектированная здесь статья четвертая "О рифмах" -- дели материал для соответствующих страниц в рецензии на анненковское издание сочинений Пушкина (см. стр. 469--472 наст. тома). Статья первая "О гекзаметре" дала материал для рецензии на "Пропилеи" П. Леонтьева (см. стр. 544 наст, тома).
   Исследователь указывает далее, что Чернышевский и здесь, как и в статье о Пушкине, ошибочно исходил из той же предпосылки, что нормой для стиха является проза. Чем обычнее какое-нибудь явление в прозе, тем, по мнению Чернышевского, "естественнее" оно в стихе. Гиппиус убедительно показал на ряде примеров условность произведенных Чернышевским опытов. "Статистический метод Чернышевского, -- пишет он, -- не дает оснований для заключений ни в ту ни в другую сторону, так как самое понятие ударения в прозе иное, чем в стихах, стихотворная стопа не может быть единицей измерения для прозы".
   Подробнее см. в статье В. Гиппиуса "Чернышевский-стиховед" в сборнике "Н. Г. Чернышевский", Саратов, 1926, а также в его вступительной заметке к публикации данной статьи в сборнике "Николай Гаврилович Чернышевский. Неизданные тексты, материалы и статьи". Саратов, 1928.
   

ТЕКСТОЛОГИЧЕСКИЕ И БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ КОММЕНТАРИИ

   Впервые опубликовано в сборнике "Николай Гаврилович Чернышевский. 1828--1928. Неизданные тексты, материалы и статьи" Саратов, 1928, стр. 104--109.
   Печатается по рукописи-автографу, хранящемуся в отделе рукописей Государственной ордена Ленина библиотеки СССР им. В И. Ленина (инв. No 996). Рукопись -- на трех полулистах писчего формата. Над заглавием н между его строк более крупным почерком Н. Г. Чернышевского сделана позднейшая вставка: "Две первые статьи "О русской версификации" были отданы Краевскому осенью 1854 года 1) о гекзаметре 2) какие стопы -- 2 сложные или 3 сложные свойственнее русской версификации. Они погибли у него кап недостойные печати.-- А всего я хотел тогда написать 6 или 7 статей: 4) о рифмах, 5, 6, 7 -- не припомню теперь о чем".
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru