Чернышевский Николай Гаврилович
Графиня де Мадень(ъ). Роман. Сочинение Е. П. Москва. 1854

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   H. Г. Чернышевский. Полное собрание сочинений в пятнадцати томах
   Том XVI (Дополнительный). Статьи, рецензии, письма и другие материалы (1843--1889)
   ГИХЛ, "Москва", 1953
   

Графиня де Мадень(ъ). Роман. Сочинение Е. П. Москва. 1854.

   Ловкая фраза: "Роман. Сочинение Е. П." может иного заставить подумать, что "Графиня де Маден" оригинальное сочинение; нет, это очень посредственный перевод плохого французского романа. Дело, однако, не в том, на каком языке первоначально писано это произведение, в Париже или в Торжке написано оно; мы хотим сказать, что его московское издание навело нас на самые утешительные мысли.
   "Графиня де Маден" по всем внутренним качествам и внешним признакам относится к так называемой серобумажной литературе. Действуют в романе жители сен-жерменского предместья, с большими титулами; о чем-нибудь, похожем на здравую мысль или наблюдательность, нет и помину; о таланте нечего и спрашивать; доказывается, что женское сердце ищет бурных страстей, однакоже после того возвращается к мирной любви у домашнего очага и т. д. Книжка, толщиною в палец, разделяется на две части; на каждой странице чуть ли не по пяти строк, на каждой строке чуть ли не по пяти букв; наконец -- верх злоухищрения против людей, покупающих книга у варягов: переводный роман выдается за оригинальное произведение.
   А между тем, какая разница в сравнении с серобумажными изданиями сороковых годов, какой прогресс в течение десяти или пятнадцати лет. Теперь уже термин "серобумажная литература" теряет свой осязательный смысл и становится метафорическим выражением. "Графиня де Маден", например, напечатана на бумаге очень пристойной; шрифт также недурен, он не избит, не подслеповат, не уродлив, как в прежних изданиях того же внутреннего достоинства; опечаток мало; даже орфография почти везде соблюдена, даже знаки препинания расставлены, как должно; наконец язык перевода, правда, не совсем хорош, но и не таков же, каким, бывало, переводились романы Поль-де-Кока. Одним словом, при взгляде на "Графиню де Маден" "душа радуется, дух торжествует", как у Гоголева Ивана Петровича при виде того, как прекрасно стали у него переписываться бумаги 1. Как прекрасно было бы, если бы внутреннее достоинство всей нашей литературы улучшилось в той же степени, как улучшилась ее наружная опрятность с тех пор, как Лермонтов говорил о наших книгах:
   
   Во-первых, серая бумага;
   Она, быть может, и чиста,
   Да как-то страшно без перчаток;
   Читаешь -- сотни опечаток 2.
   
   Как прекрасно было бы, если бы можно было сказать, что так же мало прилагаются к нашим нынешним книгам и другие его замечания. Но развитие литературы не зависит уже ни от типографий, ни от словолитен; мы можем только спросить: от кого же зависит оно? от многих обстоятельств, но, по нашему искреннему мнению, всего более от публики; мы не будем говорить, как, бывало, говорили прежде, что публика пренебрегает русскими книгами, предпочитая им иностранные: нет, теперь русская книга уважается русским читателем, если не более, то и не менее иностранной; кто читает, на тех не вправе жаловаться русская литература; но публика русская все еще слишком малочисленна; так малочисленна, что как незаметная капля потопает в огромной массе людей, у которых чтение не обратилось в настоятельную потребность; а где нет настоятельного требования, чего тут ожидать? Но не всегда же это будет продолжаться; сотни людей, жаждавших чтения двадцать лет тому назад, давно размножились в тысячи; еще несколько лет, и в русской публике будут считаться не тысячами, а десятками тысяч читатели, для которых умная и живая книга -- настоятельная потребность, и тогда, будьте уверены, русская литература не замедлит развернуться, потому что в ней нет недостатка в силах; тогда не скажет вдохновенный поэт:
   
   Путь широкий давно
   Предо мною лежит и проч., *
   Стихотворения Кольцова, "Путь", стр. 46.
   
   потому что литература сильна непреодолимым сочувствием публики.
   

ПРИМЕЧАНИЯ

   Первоначально опубликовано в "Современнике", 1854, No 9, стр. 32--34 (отд. "Новые книги"). Рукописи и корректуры не сохранились. Документальных указаний на принадлежность этой рецензии Чернышевскому не имеется. Однако сравнительно-текстологический анализ приводит к заключению, что эта рецензия тесно примыкает к циклу тех статей молодого Чернышевского, которые служили яркой иллюстрацией к его программной статье "Об искренности в критике" и подготовительной ступенью к созданию "Очерков гоголевского периода" (развитие революционных воззрений Белинского на литературу и ее значение, требование от нее служения общественному и народному благу, призыв к политическому росту читателей; использование для цитат произведений Гоголя, Лермонтова и Кольцова). Заключительная часть рецензии, выражающая ее основную мысль, теснейшим образом перекликается с восьмой главой "Очерков гоголевского периода русской литературы", где Чернышевский пишет о народе: "Власть публики в литературных делах всесильна. Чего хочет публика, тем и бывает литература", и требует: "Публика должна сознать свои права на литературу, и тогда литература неуклонно пойдет вперед" (наст. изд., т. III, стр. 304--306).
   Рецензия относится к тем работам молодого Чернышевского, в которых он, обрушиваясь на макулатурные издания, продолжает линию борьбы Белинского с реакционным мещанским романтизмом, но уже в лице его эпигонов. Печатается по тексту "Современника".
   1 У гоголева Ивана Петровича. -- Речь идет о главном действующем лице драматической сцены Гоголя "Утро делового человека".
   2 Из стих. Лермонтова "Журналист, читатель и писатель".

Н. М. Чернышевская

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru