Новые переводы "Божественной комедіи" Данте Алигіери:
1) В. В. Чуйко. Спб., 1895 г., изд. В. И. Губинскаго, съ рисунками французскихъ художниковъ. Ч. I, "Адъ" (цѣна 1 р. 50 к.); ч. II, "Чистилище" (цѣна 1 р. 25 к.), ч. III, "Рай" (цѣна 1 р. 25 к).
2) Н. Голованова. М., 1896 г., изд. т-на Кушнерева. Ч. I, "Адъ" (цѣна 1 р. 50 к.). Въ послѣднее время у насъ переводятъ не мало старинныхъ произведеній европейской литературы. Вызвано ли это потребностями все расширяющагося у насъ образованія, не довольствующагося только общими свѣдѣніями изъ исторій литературъ, но желающаго знакомиться съ самими произведеніями средневѣковой поэзіи, или же это явленіе свидѣтельствуетъ объ извѣстномъ броженіи литературныхъ вкусовъ, не знающихъ, на чемъ остановиться въ новѣйшей литературѣ и стремящихся найти руководящую нить въ изученіи прошлой,-- судить трудно. Однако, фактъ на-лицо: въ VI кн. P. М. за 1894 г., мы давали отзывъ о переводахъ Божественной комедіи А. П. Ѳедорова и П. Каншина, а теперь приходится говорить о двухъ новыхъ переводахъ того же знаменитаго произведенія старинной итальянской литературы. Новые два перевода заслуживаютъ большаго вниманія, чѣмъ два предыдущихъ. Переводъ г. Чуйко уже потому имѣетъ право на вниманіе, что это первый у насъ полный прозаическій буквальный переводъ великаго произведенія, снабженный притомъ очень недурными иллюстраціями (около семидесяти въ каждой части). Напрасно только г. Чуйко старался исказить смыслъ своей работы въ предисловіи къ третьей части. Вмѣсто того, чтобы прямо сознаться, что онъ не въ силахъ дать стихотворнаго перевода терцинами, г. Чуйко началъ толковать о тѣхъ непреодолимыхъ трудностяхъ, которыя встрѣчаетъ переводчикъ, задумавшій дать совершенный переводъ чужого произведенія на свой языкъ. Въ замѣчаніяхъ г. Чуйко столько же справедливаго, сколько и общеизвѣстнаго, но выводъ совершенно неожиданный: "это приводитъ насъ къ заключенію, къ которому французы, нѣмцы и англичане давно уже пришли (?), а именно, что поэтическія произведенія должны (!) быть переводимы прозой". Что всего удивительнѣе, г. Чуйко надѣется при этомъ сохранить не только тонъ, но даже "музыку подлинника". Наконецъ, онъ высказываетъ желаніе, чтобы критика "подвергла подробному анализу" его переводъ и указала на его ошибки. Когда мы приступили къ чтенію перевода г. Чуйко для сравненія его съ подлинникомъ, намъ показался онъ какъ будто знакомымъ. Каково же было наше удивленіе, когда, раскрывъ переводъ Каншина, мы увидѣли, что г. Чуйко отсюда буквально перепечаталъ вступительную статью: Данте Алтіери и Божественная комедія, причемъ подъ ней подписалъ свое имя; примѣчанія въ значительной части также совершенно сходны, а при нѣкоторыхъ пѣсняхъ цѣликомъ перепечатаны (напримѣръ, къ 34 пѣснѣ); самый текстъ "Ада" можетъ быть названъ прозаическимъ переводомъ Каншина, исправленнымъ г. Чуйко. Въ первыхъ пѣсняхъ поправокъ больше, въ послѣднихъ меньше (34 пѣсня перепечатана почти буквально). Г. Чуйко не обмолвился ни однимъ словомъ въ I части для объясненія этого страннаго явленія; въ статьѣ "отъ переводчика" (въ началѣ III части) среди пособій, которыми пользовался г. Чуйко, переводъ Каншина также не указанъ. Отказываемся давать объясненіе этому поступку, но во всякомъ случаѣ должны сказать, что поправки г. Чуйко къ переводу I части Божественной комедіи Каншина приближаютъ его къ итальянскому тексту, и вообще весь переводъ г. Чуйко, какъ буквальная передача La divina commedia, является полезнымъ пособіемъ для ознакомленія съ содержаніемъ знаменитой поэмы, но не больше.
Не побоявшись трудностей, которыхъ испугался г. Чуйко, г. Головановъ взялъ на себя работу гораздо болѣе трудную и высокую -- передать La divina commedia на русскій языкъ размѣромъ подлинника (терцинами), т.-е. дать художественное произведеніе въ его художественной формѣ. Г. Головановъ выпускаетъ теперь I часть и въ предисловіи говоритъ, что работа эта затянулась у него на 9 лѣтъ. По количеству затраченныхъ усилій и добросовѣстности отношенія къ дѣлу, работа эта можетъ быть сравниваема только съ переводомъ "Ада" Д. Мина (1855 г.), безусловно остававшагося до сихъ поръ лучшимъ. Какъ и Д. Минъ, г. Головановъ озаботился снабдить свою книгу обстоятельными примѣчаніями и статьями о Данте. Первый бралъ все это, главнымъ образомъ, изъ знаменитаго нѣмецкаго перевода Филалетеса, второй въ примѣчаніяхъ пользовался не менѣе авторитетнымъ источникомъ -- комментаріями Пфейдлерера къ нѣмецкому переводу "Б. K." Штрекфуса. Что касается статей о Данте, то г. Голованову пришла въ голову оригинальная мысль -- дать какъ бы маленькую христоматію въ концѣ книги, представляющую образцы отношенія къ Данте итальянцевъ, французовъ, нѣмцевъ, англичанъ, американцевъ и русскихъ. Если подборъ этихъ статеекъ (Нортона, Вольтера, Ривароля, Ламене, Эдгарда Кине, Шлегеля, Карлейля, Ѳ. И. Буслаева и др.), въ виду громадности литературы о Данте, и представляется, быть можетъ, нѣсколько случайнымъ, то во всякомъ случаѣ онѣ прочтутся читателями съ большимъ интересомъ. На заглавномъ листѣ книги стоитъ: "текстъ перевода просмотрѣнъ проф. Ѳ. И. Буслаевымъ". Имя такого авторитетнаго знатока итальянской средневѣковой литературы достаточно ручается за вѣрность перевода въ общемъ; мы съ своей стороны только замѣтимъ, что, сравнивая параллельно переводы Д. Мина и г. Голованова съ итальянскимъ текстомъ, мы почти всюду находили, что первый стоитъ къ подлиннику ближе, чѣмъ второй. Возьмемъ, напримѣръ, изъ XXXIII пѣсни стихи 127--133:
Е perché tu piu volentier mi rade
Le invetriate lagrime dal volto,
Sappi che tosto che l'anima trade,
Come fec'io, il corpo suo l'ê tolto
Da un demonis, che poscia il governa
Mentre che il tempo suo tutto sia volto.
Г. Головановъ передаетъ это мѣсто слѣдующимъ образомъ:
Но чтобъ глаза мои ты тѣмъ желаннѣй
Очистилъ, я скажу, что не коснитъ
За грѣхъ измѣны кара воздаяній;
И демонъ плоть того животворитъ,
Кто запятналъ себя измѣны дѣломъ,
Доколѣ срокъ она не совершитъ.
Гораздо ближе и въ то же время понятнѣе перевелъ Д. Минъ:
Но чтобъ охотнѣй сбросилъ ты оковы
Остекленѣвшихъ слезъ съ моихъ ланитъ,
Узнай: едва душа составитъ ковы,
Какъ сдѣлалъ я, ужъ въ тѣло къ ней спѣшитъ,
Вселиться бѣсъ и тѣломъ управляетъ,
Доколь она срокъ жизни совершитъ.
Правда, языкъ Мина иногда тяжелѣе, и переводъ г. Голованова читается свободнѣе, однако, эта легкость языка куплена именно цѣною большаго удаленія отъ подлинника. Напрасно поэтому г. Головановъ высказываетъ опасеніе, что его переводъ страдаетъ буквализмомъ и извѣстной "пестротой языка", вслѣдствіе того, что онъ, желая передать особенности дантовскаго стиля, не стѣснялся употребленіемъ "архаизмовъ, славянизмовъ, былинныхъ и пѣсенныхъ оборотовъ"; обилія особенностей въ обычномъ литературномъ языкѣ его перевода мы не замѣтили и, въ концѣ-концовъ, должны сказать, что тяжеловатый языкъ Мина лучпіе передаетъ не только содержаніе, но и духъ подлинника. Въ заключеніе, все-таки, выскажемъ пожеланіе, чтобы г. Головановъ не остановился только на I части, какъ принужденъ былъ остановиться Минъ, и занялся переводомъ двухъ слѣдующихъ частей Божественной комедіи. Предпріятіе его во всякомъ случаѣ заслуживаетъ сочувствія и пожеланія успѣха.