Бартдинский П.
Замечания на перевод Барсовой кожи

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

ЗАМѢЧАНІЯ НА ПЕРЕВОДЪ БАРСОВОЙ КОЖИ.(*)

(*) Редакторъ Газеты Кавказъ получилъ статью эту изъ С.-Петербурга и охотно печатаетъ ее, въ убѣжденіи, что дѣльная критика на статьи Кавказа и общія усилія знающихъ Литературу, Исторію и Этнографію края, -- дадутъ возможность газетѣ достигнуть предназначенной ей цѣли.

   Въ No 15 газеты Кавказъ, я прочелъ отрывокъ Грузинской поэмы: Барсова кожа, переведенный г. Евлаховымъ. Изъ примѣчаній, тутъ же помѣщенныхъ, можно заключить, что г. Переводчикъ намѣренъ продолжать трудъ свой дѣятельно.
   Какъ соотечественникъ Руставеля, изучавшій его твореніе,-- я принимаю живѣйшее участіе въ предпріятіи подобнаго, рода. Сообразивъ однакожъ, настоящія средства къ успѣху и препятствія, которыя трудно преодолѣть, позволяю себѣ усомниться, чтобы услуга классической современной литературѣ, замышленная г. Евлаховымъ, могла совершиться удачно.
   Объяснюсь подробнѣе:
   Поэма Велхисъ-ткаосани писана въ царствованіе Царицы Тамары, какъ видно изъ самаго предисловыя Руставеля, слѣдов. въ XII вѣкѣ по P. X. Это была пора высочайшаго благосостоянія славы народной и гражданскаго величія Грузіи, золотой вѣкъ ея литературы, паукъ и образованности вообще. Никогда она, ни прежде, ни послѣ, не имѣла благопріятнѣйшихъ средствъ проявить и развить столько высокихъ поэтическихъ дарованій, какъ во время проявленія и развитія генія Руставели, современника и пѣвца Тамары.
   Исполинскій трудъ созданія поэмы съ 6000 стиховъ, размѣромъ гармоническимъ, новымъ, труднымъ, замыкающимъ въ каждомъ куплетѣ по 4 риѳмы вдругъ, и притомъ еще не на глагольные поэмы, выдержанной съ изумительною роскошью картинъ и языка, съ невыразимою гибкостію, игрою и сладостію звуковъ, всегда полныхъ или мысли или увлеченія,-- такой трудъ, говорю я, не только у народа, но даже у народовъ повторяется не скоро.
   Потому, эта книга у Грузинъ существуетъ, какъ памятникъ почтенный, какъ скрижаль мѣстнаго обожанія. Въ самомъ дѣлѣ, нося впрочемъ отпечатокъ современнаго ей вкуса Греціи, она написана до-того народно, что едва-ли найдутся Грузинскія уста, не поющія наизусть нѣсколько страницъ Закавказской Илліады? И, замѣтьте, это теперь, послѣ трехъ четвертей тысящелѣтія по смерти автора. Немного геніевъ переживаютъ такую будущность, особенно геніевъ -- поэтовъ!
   Картины еще дѣвственной природы той поры, изображенія патріархальныхъ ея нравовъ, особенность выраженія страстей, вылитыхъ въ роскошныя формы востока, все такъ ново теперь и у насъ, такъ интересно и поучительно образованному изслѣдователю, что, конечно, не одинъ добродушный антикварій, но мыслители и другихъ сферъ науки и изящнаго,-- съ любовію и почтеніемъ увлекутся звуками гимновъ Шоты,-- гимновъ то колоссально величественныхъ и звучныхъ до неба; то нѣжныхъ, грустныхъ или рыдающихъ до глубины души; то разумныхъ и сказательныхъ до простоты истины, всегда легко переходящей въ пословицу.
   Чтобы перевесть Велхисъ-ткаосани хорошо, и достигнуть классической цѣли труда, надо сохранить въ переводѣ всѣ отличительныя качества подлинника: перевесть иначе, значитъ пересказать только содержаніе поэмы. Силу впечатлѣній оригинала составляетъ, конечно, Содержаніе его драмы, по разсказъ драмы, облеченный въ одежду мыслей, выражающихъ современность, въ гармонію звука и игру фразъ свойственныхъ языку и вкусу, наконецъ въ теплоту и наивность, съ которыми онѣ сказаны дѣйствующими лицемъ и переданы авторомъ. Отнимите все это -- останется трупъ. Авторъ исчезнетъ въ изуродованной пародіи своего творенія, и чтоже пріобрѣтетъ словесность?-- ничего. Между тѣмъ, въ настоящее время, при повсемѣстномъ незнаніи Грузинскаго языка, почти только одни Грузины, изучившіе языкъ Русскій, могутъ быть истинными цѣнителями перевода Велхисъ-ткаосани.
   Г. Евлаховъ, видя тьму препятствій въ темнотѣ нѣкоторыхъ фразъ патріархальнаго языка Шоты, неодолимое для себя затрудненіе перелагать на русскій ладъ роскошныя фразы востока и проч.-- рѣшился пересказывать намъ только содержаніе поэмы; и то невѣрно, сбивчиво, съ прибавками, убавками и другими погрѣшностями противу оригинала. Всего же болѣе жалко то, что г. Евлаховъ рѣшился понимать совершенно навыворотъ благороднѣйшія мѣста Автора; напримѣръ, вмѣсто того чтобы сказать: слезы кипящаго сердца убили инеемъ цвѣтокъ его розы: т. е. лица (купл. 53 стихъ 3.) -- у г. Евлахова выходитъ что пришлецъ сидитъ пригорюнясь и плачетъ, а слезы, какъ роса, увлажаютъ цвѣты. Не могу также найдти у Автора, гдѣ тутъ сидящій пришлецъ стопами на мечъ опирался? А изъ 55 купл., къ которомъ, между прочимъ, сказано: въ нихъ дождь росилъ хрустали (т. е. слезы) изъ канала черныхъ камней (т. е. изъ глазъ), у Переводчика вышло, не знаю какъ, что: по небу тучи, какъ тѣни, скользили, и на странника падалъ алмазными каплями дождь, роскошныя кудри его омывая, и проч., и проч.;-- изъ рукъ вонъ!
   Если г. Евлаховь не надѣялся на собственныя силы, почему-жъ онъ не поруководствовался трудомъ другаго переводчика, который прежде его погрузился въ 7-ми вѣковую древность Закавказской Илліады, и побѣжалъ за призраками генія въ новый, чудный міръ, созданной Авторомъ Барсовой ножи, на рубежахъ баснословія и Исторіи. Я говорю здѣсь о переводѣ той же поэмы г. Бартдинскаго, большой отрывокъ котораго, почти въ 600 стиховъ, помѣщенъ быль въ прошлогоднихъ листахъ Иллюстраціи, NoNo 6 и 7-й. Этотъ переводъ и добросовѣстенъ и близокъ, передаетъ автора изъ мысли въ мысль, изъ куплета въ куплетъ, изъ строки въ строку. Сверхъ того, сохраняя всю теплоту и достоинство разсказа, онъ еще многое проясняетъ въ подлинникѣ. Г. Евлаховъ вѣрно не читалъ его, потому что, въ то время газета Иллюстрація, только что образовалась, была юна, не имѣла много подписчиковъ, слѣдовательно и читателей. Очень жаль, тогда бы онъ увидѣлъ, съ какимъ святымъ чувствомъ приступаютъ люди къ скрижалямъ народнаго образованія, съ какой предананостію дарованія и любовію къ славѣ автора передаютъ своимъ соотечественникамъ, сокровища иной страны, инаго вѣка.
   Я помѣщаю здѣсь, съ позволенія Автора, и нарочно на этотъ предметъ посланіе г. Бартдинскаго къ Свѣтлѣйшему Князю Г.-Л. Дадіану Мингрельскому, въ которомъ онъ приглашаетъ его, какъ поэта и соотечественника Руставели, соединить съ нимъ груды свои, для перевода Барсовой кожи. Далѣе слѣдуетъ переводъ его-же Бартдинскаго, того самаго отрывка изъ поэмы, который изсказилъ г. Евлаховъ такъ безжалостно.

Д. Ч...

Къ Князю Г.-Л. Дадіану Мингрельскому.

   На родинѣ твоей, среди глухой дубравы,
   Подъ сѣнію развѣсистыхъ вѣтвей,
   Сокрытый отъ лучей, отъ взоровъ и отъ славы,
   Кипитъ гремучій ключъ обильною струей.
   Глубокихъ водъ его таинственныя волны
   Текутъ, какъ схимника таинственная рѣчь,
   И въ тѣхъ волнахъ, живыхъ событій полныхъ,
   Отцевъ твоихъ, быть можетъ, ржавитъ мечъ.
   
   Столѣтья минули, -- а таинства святыни
   Еще никто народамъ не раскрылъ,
   И ключь по прежнему гремитъ въ глухой пустынѣ,
   И свѣтъ луча къ нему, какъ прежде, не пробилъ.
   Пора, пора сломать печать забвенья,
   И въ глушь вѣковъ промять себѣ слѣды;
   Дай руку мнѣ, питомецъ вдохновенья,
   Пойдемъ къ ключу испить живой волы.
   Я чувствую вліянье благодати,
   И можетъ быть, завѣтную скрижаль
   Исторгнемъ мы изъ тѣхъ скупыхъ объятій,
   Которымъ прошлаго для будущаго жаль.
   Пора, пора сломать печать забвенья,
   И въ глушь вѣковъ промять себѣ слѣды; --
   Дай руку мнѣ, товарищъ пѣснопѣнья;
   Идемъ къ ключу испить живой волы.
                                                                          П. Бартдинскій.

-----

ОТРЫВОКЪ ИЗЪ ПОЭМЫ:
ТАРІЕЛЬ, БАРСОВА КОЖА.

   <испорчено>ійскій царь Ростеванъ, утомленный облав<испорчено>отой, отдыхаетъ подъ деревомъ, посреди <испорчено> войскъ и свиты. Двѣнадцать тѣлохранителей <испорчено>кихъ недалеко стоять и смотрятъ на другой берегъ рѣки.
   
   <испорчено>ъ... А юноша дивный сидитъ у потока и плачетъ,
   <испорчено>ъ левъ; въ поводу онъ держитъ коня воронаго.
   <испорчено>о и приборъ разубраны жемчугомъ пышно....
   <испорчено>слезами тоски объиневилъ свѣжую розу.
   <испорчено>ены красавца окинуты кожею барса,
   <испорчено>ей покрыто чело молодаго героя.
   <испорчено>й, окованный кнутъ, толще руки Голіафа.
   Узрѣли,-- и взоровъ отвесть не могли, удивляясь видѣнію!
   55. И воинъ пошелъ отъ царя звать юношу полнаго скорби,
   Поникшаго блѣднымъ челомъ, съ очами безъ жизни и взора,
   Въ нихъ слезы дождили кристалы изъ жолобовъ чернаго шёрла.
   Увидя то, рабъ онѣмѣлъ,-- не до рѣчей ему стало!
   56. Проникнутыя чувствомъ, онъ сталъ, не осмѣлясъ начать къ нему рѣчи.
   И долго глядѣлъ съ изумленьемъ, стараясь скрѣпить свое сердце.
   Потомъ, подойдя осторожно, донесъ ему царскую волю....
   Но юноша, плача, не внемлетъ; онъ чуждъ впечатлѣнію жизни.
   57. Тутъ море тоски, онъ не можетъ слышать посланника рѣчи,
   Ни криковъ веселыхъ отъ войскъ, разсыпанныхъ вдоль по зарѣчью.
   Непостижимо рыдало то сердце, упавшее въ пламя,
   Плачь съ кровью прохлынивалъ въ очи, какъ волны сквозь щели преграды!
   58. Далеко леталъ онъ душой подъ мрачнымъ вліяніемъ думы,
   Напрасно смущенный посолъ повторилъ ему волю владыки;
   Онъ его вновь не услышалъ, слезъ и тоски не покинулъ.
   И устъ не раскрылъ,-- этихъ устъ, подобныхъ младенчеству розы.
   59. Когда онъ оставилъ посла безъ отвѣта, посолъ воротился.
   И такъ Ростевану донесъ:-- говорилъ, но онъ слышать не можетъ.
   Померкли глаза мои, будто отъ солнца, а сердце печально:
   Не могъ я дозваться его, за тѣмъ и промѣшкалъ такъ долго.
   60. Прогнѣвался царь оскорбленный, вскипѣло въ немъ сердце обидой,
   Двѣнадцать онъ стражей позвалъ, стоявшихъ при немъ безотлучно,
   И отдалъ такой имъ приказъ: возьмите оружье для боя.
   Идите привесть мнѣ сюда того, кто сидитъ у потока.
   61. И воины быстро пошли, послышался звукъ отъ оружій...
   Очнулся тогда только онъ, полный и слезъ и печали!
   Окинувъ глазами вездѣ, увидѣлъ идущихъ онъ стражей,--
   И тяжко, тяжко вздохнулъ, но въ встрѣчу имъ слова не молвилъ.
   62. Руку лишь поднялъ къ очамъ, слезы горячія выжалъ,
   Поправилъ оружье, потомъ ободрилъ мускулистыя руки,
   Сѣлъ на коня и поѣхалъ сторонкой, не бросивъ на стражу
   Ни взора вниманія, царю невылечивъ сердца въ недугѣ.
   63. Но воины руки простерли, чтобы взять молодаго упрямца: --
   Горе, что съ ними сбылось, то видѣть врагу было бы жалко!
   Онъ билъ другъ-о-друга ихъ всѣхъ,-- для помощи не было мига,--
   Иныхъ убивалъ онъ кнутомъ, разсѣкая по самыя груди.
   64. Безъ мѣры прогнѣвался царь, "за нимъ!" онъ скомандовалъ войску.
   А юноша такъ же безпеченъ, покамѣстъ его не нагнали,
   Но тѣхъ, кто его настигать, онъ впрахъ превращалъ, и могучій,
   Людями въ людей металъ и тѣмъ унижалъ Ростевана.
   65. Возсѣлъ государь съ Автандиломъ на быстрыхъ коней и погнались,
   А юноша гордъ и безпеченъ, ѣдетъ, да зыблется станомъ,
   Конь его движется тише, чѣмъ лучь разостлавшійся въ полѣ,
   Но чувствуетъ всадникъ: за нимъ звучно несется погоня....
   66. Увидя ужъ близко царя, стегнулъ кнутомъ свою лошадь,
   И мигомъ отъ взоровъ изчезъ, какъ духъ. И похоже то было,
   Что онъ или къ небу взлетѣлъ, или вдругъ провалился сквозь землю....
   Искали слѣдовъ,-- не нашли и слѣда, забытаго въ полѣ!
                                                                                                          П. Бартдинскій.

"Кавказъ", No 27, 1846

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru