Фаге Эмиль
Буало

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Эмиль Фогэ.
Буало

Рассуждение о заслугах

   Буало был поэт, преимущественно сатирик, живший в царствование Людовика XIV. Он писал сатиры, послания, т. е. речи в стихах, составил книгу: "О поэтическом искусстве", т. е. об искусстве писать стихи, и несколько сочинений меньшей важности.
   Одна из его сатир, скорее послание к де Валенкуру, писателю и администратору, рассматривает вопрос о заслугах. Автор начинает с замечания, что все хвалят заслугу, но в немногих она есть на самом деле. Все кричат: "Заслуга, да здравствует заслуга!.." А посмотреть поближе, -- оказывается, что всеми руководит одно честолюбие, всюду -- слабость, несправедливость, подкуп. Отчего же это? Да оттого, что большинство людей комедианты, старающиеся казаться, во что бы то ни стало, не тем, что они есть, а чем-то совершенно иным.
   
   По моему мнению, -- говорит Буало, -- мир -- это большая сцена, где идет постоянное представление, где каждый старается провести другого, где многие разыгрывают роль, совершенно противоположную тому, что они есть на самом деле. Каждый день, надев маску, дураки, не моргнув, изображают мудрецов. Невежда принимает вид тщеславного ученого; отъявленный плут надевает личину добродетельного человека.
   
   Однако все эти комедии скоро раскрываются. Правда обнаруживается; природа быстро проглядывает из-под маскарадного наряда.
   
   Истина всегда торжествует над ложью. Одним словом, чтобы казаться честным, надо им быть. И никогда человеку не прослыть в глазах смертных тем, что он не есть на самом деле.
   
   Но что такое заслуга -- истинная заслуга? Люди находят ее то в одном, то в другом -- в вещах чрезвычайно различных -- настолько различных, что трудно предположить, чтобы, находясь в одной, она могла найтись также и в другой; а иногда ее не оказывается ни в той, ни в другой, например:
   
   Честолюбец ищет ее часто в том, что все сжигает; скупец -- в том, если мимо него протекает река, катящая золотые волны; человек не храбрый в душе старается восхвалять свои несуществующие подвиги; поэт находит себе заслугу в том, чтобы измарать чернилами как можно больше бумаги; маркиз -- в том, если удается провести своих кредиторов; развратник -- в нарушении всех постов больших и малых; бесчестный дурак -- в том, что идет наперекор самой заслуге.
   
   Очевидно, эти разновидности заслуги не представляют из себя самой ее, в ее настоящем виде. Даже немножко наивно со стороны Буало, что он приводит подобные примеры. В его извинение можно только сказать, что он любит делать карикатурные наброски прежде, чем приступит к своему сюжету. Но поднимается на следующую ступень. Есть ли заслуга в славе? Какова заслуга, к которой каждый должен стремиться? Состоит ли она в том, чтобы все хвалили наше красноречие? Или в удостоверении высшего искусства, храбрости, благоразумия? Или в том, чтобы при виде нас все и вся трепетало на свете? Или, наконец, -- в обладании многими драгоценностями, дарованиями?
   Может быть, заслуга заключается именно в этом? Но так ли это? Как бы не обмануться.
   
   И со всеми этими дарами ума и сердца даже высокостоящий человек может быть злодеем.
   
   Стоит вспомнить ужасного Ирода, умертвившего Иоанна Крестителя и Иисуса (Ирод, впрочем, не отличался никакими особенными дарованиями), или Тиверия, римского императора, умного, но до безумия жестокого.
   Буало, впрочем, прав. В самом Александре -- при всем его таланте полководца -- мы не видим стремления к заслуге.
   
   Где же нам искать эту настоящую пленяющую нас доблесть?
   
   А вот: она заключается в глубоком уважении к истине.
   
   В мире только справедливость прекрасна: без нее храбрость, сила, и все доблести, ослепляющие людей, даже доброта -- не более как поддельные бриллианты, или куски стекла.
   
   Даже доброта?.. Может быть Буало и прав в том смысле, что доброта, не просвещенная источником справедливости, может превратиться в слабость, распущенность, как бы вслепую и непрочную добродетель.
   
   Чем лучше первого попавшегося разбойника воин, не знающий справедливости, внушающий страх миру, без причины рыскающий по свету, опустошая его до истоков Ганга?.. Уже один древний царь (Агезилай Лакедемонский) сказал, что только тем царь и велик, если он справедлив. Если собрать воедино Митридата и Силлу, Тамерлана, Гинесерика и Аттилу, то на мой взгляд все они не достигают величия того афинского гражданина, который, не отличившись никаким подвигом, но всегда кроткий, скромный и воздержанный, постоянно ровным шагом шел по стезе справедливости.
   
   Буало подразумевает Сократа, афинского философа, правда -- воплощение справедливости, соединенной -- что не возбраняется -- с добротой, иронией, остроумием. И умер он, не понятый своими согражданами, с величайшим спокойным мужеством.
   
   Теперь взглянем на истину в самом источнике. Ханжа с ввалившимися глазами и мертвенно-бледным лицом ужасен перед Богом, когда в сердце его не живет справедливость. Евангелие нигде не говорит христианину: "будь ханжой", но "будь кроток и справедлив".
   
   Правда Евангелие указывает иногда на необходимость набожности, говоря: "Блюдите заповеди", а заповеди предписывают соблюдение обрядов, но надо признать, что оно чаще говорит то, что за ним повторяет Буало: "И под этим ханжой я вовсе не подразумеваю Тартюфа или Молиноса с его мистическими последователями, но христианина плохо знающего сущность учения и не имеющего хорошего руководителя".
   Тартюф -- главное лицо комедии Мольера того же имени -- взят, как тип религиозного притворства. Молинос -- испанский богослов, учение которого признавалось слишком утонченным и опасным пастырями католической церкви [В сочинениях Молиноса (1627--1697) усматриваются зачатки квиетизма -- учения, требующего полного пассивного покоя души, погружения в созерцание Бога при отречении от жизни].
   
   Он хоть и набожен и верит непреложно,
   В учении Христа он понял, сколько мог,
   Но правду и любовь он понимает ложно;
   К нам прибегает он везде, где только можно,
   Но только для того, чтоб оправдать порок.
   Он слаб к чужим грехам, когда грешит вельможа,
   Но он не лицемер, ничуть не негодяй...
   И совести своей нисколько не тревожа,
   Он верит искренно, что будет принят в рай
   ["Сатиры" Буало -- перевод Льва Уманца].
   
   Можно злорадно заметить, что, сказав сначала, будто он не имел в виду Тартюфа, Буало описывает своего ханжу совершенно теми же чертами, какими отличается Тартюф. Следует, впрочем, принять во внимание, что Тартюф ничему не верит, что он вполне атеист, между тем как ханжа у Буало верит, но воображает себе, что совершения обрядов и таинств достаточно, чтобы, несмотря на все преступления быть принятыми в рай. Такая разновидность ханжей существовала, да, вероятно, существует еще и теперь. И Буало заключает:
   
   Чтоб заслужить почет и пользоваться славой.
   Перед истиной склонись ты в жизненной борьбе,
   И совесть сохрани, имея разум здравый,
   И снисходя к другим, всегда будь строг к себе.
   Закону верен будь, не рассуждая лживо.
   И поступай всегда разумно и правдиво.
   
   Единственная заслуга -- быть добродетельным, единственная вещь, которую можно себе ставить в заслугу -- это добродетель, вот к какому заключению приходит Буало. Однако было бы не лишним сказать и напомнить в нескольких словах, в чем состоит добродетель. Буало так и сделал. То, что мы прочитали, представляет краткое изложение морали Буало:
   "Пред истиной склонись ты в жизненной борьбе"; перед истиной, никак не перед нашими страстями, похотями или выгодами. Истина эта -- такая вещь, званием которой ни один человек не может похвалиться безусловно; однако можно с уверенностью утверждать, что общие правила и общие наставления, принимаемые религией или философией, гораздо ближе к истине, нежели внушения, которым мы подчиняемся со стороны наших страстей, наших выгод или наших желаний, поэтому изречение "руководствоваться истиной" -- требование разумное. Следовать за истиной -- это прежде всего не воображать, что обладаешь ею, но руководствоваться в своей деятельности идеями общего блага, имея в виду одну общую цель. Так, например, тот, кто жертвует собою для блага своих ближних, может заранее быть уверенным, что он стоит ближе к истине, нежели тот, кто поступает единственно для своей личной пользы, действуя под влиянием личного чувства.
   "И поступай всегда разумно и правдиво". Рассудок -- это именно и есть совокупность идей общего блага, принятых обществом, в котором вы живете, имеющих целью его сохранение. Рассудок всегда противополагается страстям; рассудок -- это общее начало, тогда как страсти -- личное и обособленное.
   Рассудок нечто такое, с чем можно вообще согласиться, тогда как страсти -- стремления личные, находящиеся в противоречии с рассудком, всегда направленным к общему благу.
   "Закону верен будь, не рассуждая лживо..." Что разумеет Бу-ало под именем закона? Этого я не вижу ясно. Вероятно, закон религиозный; быть может закон нравственный. Слово закон близко подходит к понятию рассудка, каким мы старались его определить. Во всяком случае под именем закона не следует разуметь здесь закон гражданский, или уголовный, которые запрещают и карают, указывая на то, чего не следует делать, но не научая тому, как следует поступать и что надо делать.
   "Быть снисходительным к другим и строгим к самому себе". Прекрасное правило, кратко и ясно выражающее главное основание нравственности. Надо быть строгим к самому себе и снисходительным к другим, так как основание нравственности -- в борьбе с самим собой и в умении управлять собою (самообладании) .
   Между тем нам свойственно невольное стремление беречь самих себя, извинять себя, относиться снисходительно к самим себе; дозволять себе многое, заслуживающее осуждение и не всегда находящее оправдание. Мы склонны считать ошибки других весьма важными, не заслуживающими прощения, в особенности, когда они нас оскорбляют; но надо поступать как раз наоборот: с этими стремлениями надо уметь бороться.
   Заметьте, что, если бы каждый из нас был строг к самому себе и снисходителен к другим, никто бы не требовал снисхождения, так как все были бы справедливы и никто бы не ошибался. Это неосуществимо ввиду человеческой слабости; но к такому идеалу следует стремиться.
   "И совесть сохрани". Люди религиозные могут принять вполне здраво слово совесть, как начало, самим Богом вложенное в нас и внушающее нам добрые мысли для исполнения своих обязанностей. Мы имеем, так сказать, внутренний мир, который нам внушает, как поступать согласно добру и избегая зла. Мы должны прислушиваться к этому внутреннему голосу. Он говорит весьма внятно. Мы заглушаем этот голос своим старанием его не слышать, но никогда мы его не можем заглушить окончательно.
   "Поступай правдиво". Это заключительные слова, как бы исчерпывающие все; как будто Буало говорит, что этим все сказано. Нет! Справедливости одной недостаточна. Необходимо иметь любовь.
   Справедливость требует, чтоб каждому воздавал должное, никогда не делая никому вреда. Действуя согласно с любовью, человек дает ближнему более того, что ему должно, стараясь делать ему добро. Человек поступает по справедливости, когда он не делает ближнему того, чего он бы не желал сам испытать; он поступает нравственно, когда он делает для ближнего то, чего бы он желал для себя. Поэтому недостаточно быть справедливым и этим словом еще не все сказано. Довольно странно, что Буало в кратком изложении морали дает наставление, не касающееся справедливости, но любви.
   "И, снисходя к другим, всегда будь строг к себе". Этого именно и требует любовь. Он кончает словами: "Быть справедливым -- это главное". Здесь является несоответствие. Впрочем, Буало можно защищать, предполагая, что он принял слово "справедливость" в библейском смысле. В Библии под словом "праведник" разумеют человека не только справедливого, но вполне добродетельного вообще. Если Буало взял в этом смысле слово правдивость, его осуждать нельзя; под словом добродетель разумеют и справедливость, и любовь.
   
   Однако я сомневаюсь, чтоб толпа людей заурядных подала бы мне руку ["Подавать руку" -- выражение устаревшее, употребленное в значении "согласилась, или примкнула ко мне"] в ответ на эту речь.
   И чтоб я мог объяснить тебе это на историческом основании, дозволь мне все это представить в виде аллегории.
   
   В аллегории читатель должен искать и найти истину. Я вам, например, говорю, о "двенадцати дворцах, где солнце обитает поочередно". Это означает двенадцать месяцев года, и это ал-аллегория. Вот аллегория Буало о том, что такое заслуга.
   "Во времена доброго царя Сатурна..." -- язычники думали, что Сатурн царствовал на земле, и что во время его царствования на земле было полное блаженство.
   Язычники верили, что бог Сатурн был царем на земле, и что в это время люди были безусловно счастливы:
   
   В царствование доброго царя Сатурна, покровителя всего доброго, Заслуга и Справедливость, его родные сестры, освещали мир своими мудрыми советами.
   Все жили в согласии под его владычеством. Никто не думал воздвигать оград вокруг полей, и добродетель преследованиям не подвергалась.
   Заслуга, сама по себе прекрасная и без суетных украшений, привлекала взоры не золотом и алмазами, она никогда не забывала своих суровых обязанностей, поддерживая полезные правила сестры (т. е. Справедливости).
   
   Итак, все шло благополучно, когда вдруг однажды Заслуга отлучилась, призванная на небо богами, и в это время кто-то занял ее место. Оттуда начались все беды.
   
   Обманщица, похожая на Заслугу ростом и лицом, пользуясь случаем, начала обходить смертных, крича, что она -- Заслуга, что она посланница небес, и что теперь она сама будет стоять во главе правления.
   
   Надо припомнить, что до сих пор правил Сатурн, у которого министрами были Заслуга и Справедливость.
   
   Она пожелала стать единой наследницей, и все поверили ее лжи-вым речам. Невинная Справедливость была позорно изгнана, и еле- еле в пустыне скрыла свой позор. И тотчас обманщица в пышном наряде воссела на трон, сверкавший рубинами. Ее окружали Высокомерие, Презрение, Наглость, а Роскошь и Гордость венчали ее. И она бесстыдно посмотрела в глаза всем. Два брата "Мое" и "Твое", по ее приказу, привели на землю войну и тяжбы, и повсюду на земле пошел дележ. И всюду под именем "права" воцарилось впредь единственное право на земле -- право сильного.
   
   Можно возразить, что вовсе не благодаря Заслуге самозванке на свете воцарилось право сильного и уничтожилась жизнь евангельская (если она когда-либо существовала), но что вызвали это "право" корысть, жадность, стремление к власти и т. д. Однако все же приходится согласиться, что ложная заслуга, желание блистать и казаться не чужды этому явлению.
   
   Новая царица торжествовала и положила это бесправие в основание фантастического кодекса новых законов. Прежде всего она предписала смертным месть, и из-за малейшей обиды они стали убивать друг друга.
   Одна из статей закона этой ложной чести, как известно, -- требование дуэли за всякую обиду.
   И в их сердцах, где лишь изредка пробуждается раскаяние, кровавыми буквами начертаны два слова: "Умри или убей".
   
   Мы видим, что этими самыми словами дон Диего в трагедии Сид завещает сыну отомстить за него.
   
   И вот ври этом новом Юпитере (т. е. новом властителе мира, Заслуге-самозванке) наступил на земле мрачный век железа. Тотчас же брат ополчился на брата, сын обагрил руки кровью отца; жажда господства обуяла тиранов, и от Танаиса (теперешнего Дона) в Скифии -- России -- до Нила двинула завоевателей. Честолюбие стало считаться высшей добродетелью; удачное преступление превратилось в справедливость и перестало быть преступлением. Всюду воцарились ненависть и раздор, зависть, ужас, смятение.
   
   Одним словом, создалась современная жизнь, какова она теперь с точки зрения сатирика, несколько сгущающего краски. А истинная Заслуга тем временем была на небе. Но так как, вообще, все обнаруживается, и Справедливость была обязана предупредить сестру, то Заслуга узнала все.
   
   Наконец истинная Заслуга в чертогах неба узнала об этом гибельном хаосе. Она тотчас же спустилась с неба и появилась на земле. Но здесь она явилась нежеланной гостьей, -- ее вышедшие из моды добродетели стали ненавистны, и ей самой, обозванной обманщицей и лгуньей, пришлось пресмыкаться у ног ложной царицы.
   
   Почему же она стала ненавистна на земле? Потому что легче обладать добродетелями, чем снова их вернуть, раз они были потеряны. И Буало говорит:
   
   Заслуга подобна скалистому, неприступному острову: раз спустишься с него, назад не взберешься.
   
   Это некоторая крайность, но, в сущности, справедливо. Нет ничего труднее, как, сойдя с пути добродетели, снова вернуться на него, даже определить, где он. И вот таким образом, люди времен царствования Сатурна не признают Заслугу и называют ее лицемерием.
   Странное выражение: "Принуждена пресмыкаться у ног ложной царицы". Разве Заслуга когда-нибудь примет такое положение? И кто ее к тому принудит? Люди? Нет. -- Они довольствуются тем, что отворачиваются от нее, предоставляя ее самой себе.
   
   Наконец Заслуге надоели все эти оскорбления, и она предоставила род людской его печальному рабству, сама же удалилась к сестре и вместе с ней улетела в небесную обитель.
   
   Нам только остается суметь вернуть ее к нам.

-------------------------------------------------------------------------------------------

   Источник текста: Чтение хороших старых книг / Акад. Э. Фагэ ; Под ред. А.Ф. Гретман. -- Москва: "Звезда" Н. Орфенов, 1912. -- 368 с.; 28 см. -- (Наука, искусство, литература; No 17).
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru