Фаге Эмиль
Бюффон

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Эмиль Фогэ.
Бюффон

0x01 graphic

Описание Земли

   Бюффон написал при помощи нескольких сотрудников "Естественную историю", приняв, однако, на себя наиболее важный отдел, а именно, историю животных, растений и минералов. После нескольких общих замечаний он переходит к опи-санию Земли, рассматриваемой в ее общем виде. Планета, на которой мы живем, кажется особенно удачно выбранной. Она отстоит ни слишком далеко, ни слишком близко от солнца; она не холодная как Марс, Юпитер, Сатурн и не жгучая, как Венера и Меркурий. Во всяком случае, она прекрасна, не прибегая к сравнениям, не имеющим под собой достаточно определенной почвы.
   
   Каким великолепием блещет природа на Земле! Яркий свет разливается с востока на запад, постепенно золотя полушария земного шара; их окружает легкий и прозрачный воздух; мягкая плодотворная теплота оживляет и возбуждает все зародыши к жизни; быстрые, благотворные воды питают их, содействуют их росту; возвышенности, рассеянные по лицу Земли, задерживают пары воздуха, делают источники неиссякаемыми, вечно вновь наполняющимися; громадные впадины, воспринимающие воды этих потоков, разделяют материки.
   
   Это общий обзор Земли. Затем Бюффон переходит к описанию широкими мазками моря, воздуха и земли в собственном смысле.

Море

   Море занимает пространство, равное пространству, занимаемому сушей; это не холодная и бесплодная стихия (Гомер говорил: "Море, где не собирают жатв", -- и был прав; но переводчики ошибочно перевели: бесплодное море; море так же полно жизни, плодоносно, как суша); -- это новая область, столь же богатая, столь же населенная, как земля. Перст Божий определил их границы: если море заливает берега Запада, оно обнажает берега Востока. Громадная водная поверхность, бездеятельная сама по себе, отражает в себе небесные движения; она волнуется правильным колебанием прилива, и отлива, вздымается и убывает вместе с ночным светилом, еще сильнее вздымается, когда, последнее сталкивается с дневным светилом, и силы обоях, слившись во время равноденствия, вызывают большие приливы. Ни в чем так ярко не выражаются наши соотношения с небом (т. е. наша связь с небом, зависимость от неба). Из этих движений, постоянных и общих, создаются движения изменчивые и частичные, перемещения земли, наслоения, образующие на дне вод возвышенности, подобные тем, что мы видим на поверхности земли. Течения, следующие по направлению этих горных цепей, придают им фигуру, где все углы соответствуют друг другу, и сами текут среди волн, как воды на земле. Это действительно "реки моря".
   
   Итак, море представляет из себя громадное водное простран-ство, находящееся в постоянном волнении, в постоянном движе-нии, происходящем не только на поверхности, но и на большой глубине его; в нем наблюдаются движения общие, прилив и отлив, (ощутимые, хотя и не так заметно, даже на внутренних морях, Средиземном и Каспийском), и движения частичные, -- его течения, реки и потоки, так как в море существуют потокообразные течения, пересекающие сравнительно неподвижное море, подобно тому, как потоки, низвергаясь с гор, бороздят поверх-ность суши. Море как будто находится в непрерывной работе.

Воздух

   Воздух, еще более легкий и подвижный, чем вода, повинуется большому количеству сил: отдаленное воздействие солнца и луды, непосредственное влияние моря, жара, его разрежающая, холода, его сгущающие, производят в нем постоянное волнение. Ветры суть его течения. Они сгоняют, собирают облака, образуют метеоры, проносят над сухой поверхностью материков влажные испарения морских берегов; они вызывают грозы, распределяют плодотворные дожди и благодетельные росы; изменяют движения моря, волнуют подвижную поверхность вод, останавливают или гонят течения, заставляют их менять направление, поднимают волны, нагоняют бури. Бушующее море вздымается к небесам с воем и разбивается о несокрушимую преграду, несмотря на все усилия.
   
   Земная атмосфера является, следовательно, необъятным дыханием земли, ее оживляющим, создающим кровообращение, но также имеющим свои болезни и кризисы; от нее зависит жизнь земли. Между двух морей, если можно так выразиться, -- морем вод, опоясывающим материки и орошающим их испарениями, черпаемыми из них солнцем и превращающимися в облака, и океаном воздуха, окружающего всю планету, -- земля в собственном смысле слова, работает, производит, порождает в изобилии существа всякого рода, выходящие из ее недр.

Земля

   Земля, возвышающаяся над поверхностью моря, находится в безопасности от его вторжений; ее поверхность, испещренная цве-тами, украшенная постоянно возобновляющеюся зеленью, населенная бесконечным множеством разнообразных животных, служит местом отдохновения и наслаждения, где человек, предназначенный для содействия природе, царит над всеми существами. Единственный среди всех, он способен познавать н достоин восхищаться: Бог сделал его созерцателем вселенной и свидетелем своих чудес.
   
   "Место отдохновения н наслаждения", конечно, -- выражение несколько преувеличенное. На земле удовольствия смешаны со множеством страданий; и земля не служит, чему можно только порадоваться, никому местом отдохновения. Надо стать на точку зрения автора, чтобы понять его мысль; здесь автор проводит параллель между ужасными, мрачными волнениями вод, грозными огненными сотрясениями атмосферы и землей в собственном смысле слова, более неподвижной, устойчивой, где не происходит постоянного движения, не кипит вечная буря, где, следовательно, царит относительное спокойствие, тишина и отсутствие ужаса. Он вспоминает стихи Горация: "Illi robur et oestriplix..." т. e. "он окружил себя дубом в медью, тот, кто впервые отважился довериться морским волнам". Может быть Бюффон думает и о тех, кто впоследствии с неслыханной отвагой поднимется в воздух и будет изыскивать способы в нем передвигаться; поэтому он говорит вполне основательно, и вы теперь прекрасно его понимаете: "Между морем и воздухом земли является местом отдохновения и удовольствия".
   Действительно, между морем и воздухом земля кажется оазисом среди двух пустынь с движущимся песком, гонимым ужасными ураганами. Земля медлительна; она полна незаметного движения, могучего и тихого произрастания, в общем спокойного и мирного. Вот в каком смысле надо понимать "место отдохновения я наслаждения", помещенное после описания моря и воздуха.
   На земле царство человека, во-первых, потому, что он один ее созерцает, понимает и ею восхищается: "Единственный между всеми, способный познавать и достойный восхищаться..."
   Что такое человек перед лицом природы?

Человек перед лицом природы

   Природа -- видимый престол божественного великолепия; человек, ее созерцающий и изучающий, постепенно приближается к невидимому престолу всемогущества. Сотворенный для созерцания Создателя, он повелевает всеми созданиями; данник неба, царь земли, он ее облагораживает, населяет, обогащает, устанавливает между живыми существами порядок, подчинение, гармонию; он украшает самую природу, ее возделывает, распространяет, шлифует, удаляет волчецы и терния, умножает виноград и розы...
   
   Вот назначение человека: заставлять землю служить своим нуждам, -- и никто не поставит ему в упрек эту работу; но главное -- ее украшать. Кто-то сказал: "В конце концов мир понятен только с эстетической точки зрения". Под этим подразумевается: сотворение мира объяснимо только при предположении, что сотворивший его хотел создать красоту. Бюффон полагает: "Пусть человек приносит себе пользу, это вполне допустимо; но он должен быть полезен, являясь творцом красоты, украсителем природы. Его предназначение относительно самого себя -- приносить пользу, но относительно всего мира -- быть создателем природной красоты, усовершенствуя природу или, лучше сказать, помогая природе в ее стремлении к усовершенствованию".
   Итак, человеческое терпение украшает природу, изгоняет тернии и взращивает розы. Немецкая пословица говорит верно: "Терпение порождает розы". И целью человека должно быть создание роз и винограда, при помощи терпения и искусства.
   Действительно, взглянем на природу, где ее не касалась рука, человека.
   
   Посмотрите на пустынные места, на печальные страны, где никогда не жил человек, покрытые, или вернее, изборожденные густыми, темными лесами на всех возвышенных местах. Деревья без коры, без макушек, изогнутые, сломанные, падают от дряхлости; другие, более многочисленные, простираются около первых и гниют над уже сгнившими грудами, задушая, погребая готовые расцвести зачатки жизни.
   Природа, везде блистающая юностью, здесь поражает своею дряхлостью; земля, обремененная тяжестью, загроможденная развалинами ее порождений, -- представляет вместо цветущего зеленого ковра, пространство, заполненное старыми деревьями, покрытыми чужеядными растениями, лишаями, наростами, -- нездоровыми признаками гниения; во всех низменностях стоячие, мертвые воды, не получающие отвода; топкие, неприступные места, -- ни суша, ни вода, -- а одинаково бесполезные для жителей земли и вод; болота, покрытые смрадными водяными растениями, питающие только ядовитых насекомых и служащие убежищем для омерзительных животных.
   
   Вот картина природы, предоставленной самой себе, т. е. растительности и животным, в наиболее плодородных местах, -- там, где земля сильная, могучая, плодоносная породила мощную растительность, громадные деревья; это места, где с особенной яркостью проявляется творческая сила природы.
   В тех местностях, где природа не так сильна н плодородна, зрелище может быть, окажется более красивым, безопасность более обеспеченной, воздух менее отравленным, -- одним словом, пребывание более возможным. Но нет.
   
   Между зловонными болотами, занимающими низменности, и гниющими лесами, покрывающими возвышенности, тянутся степи, саванны, не имеющие ничего общего с нашими лугами; сорные травы там заглушают хорошие. Это не мягкая травка, как будто пухом покрывающая землю; это не испещренная цветами лужайка, возвещающая о плодородности почвы: здесь растительность дикая, травы грубые, тернистые, переплетающиеся между собой. Кажется, они не столько держатся корнями, сколько цепляются друг за друга, засыхая и постепенно нагромождаясь кучами, образуя стену, толщи-ной в несколько футов. Никаких дорог, никакого сообщения, никакого признака разума в этих диких местах.
   
   Таким образом земля, сравнительно более пригодная для жизни, оказывается не лучше и не гостеприимнее девственных лесов. Даже скорее там создавалось впечатление мощи и величия: вас охватывал священный ужас, имеющий, по крайней мере, свою красоту; здесь же нас окружает только уродливость и глупость; нет никаких следов красоты, порядка, "никакого признака разума". "Человек не чувствует здесь даже волнения; он просто испытывает отвращение..."
   Человек, желающий посетить такие места, принужден оты-скивать тропинки, проложенные дикими зверями, должен постоянно быть настороже, чтобы не сделаться их добычей. Испуганный их воем, потрясенный молчанием великих пустынь, он возвращается обратно и говорит...
   Говорит о необходимости цивилизации. (Это Бюффон вкладывает в его уста.) Цивилизация ведет неустанную борьбу с природой, сначала, оздоровляет ее, а оздоровив, придает ей новую красоту. Человек говорит: "Дикая природа мрачна и безжизненна; сколько я могу придать ей прелести и жизни (действительной жизни, привести ее в цветущее состояние). Осушим болота, оживим мертвые воды, устроим для них стоки, сделаем из них ручьи, каналы, воспользуемся прожорливой силой, которая была от нас скрыта и приобретением которой мы обязаны только себе (огнем), подожжем излишний хлам, древние леса, наполовину засохшие; довершим топором уничтожение того, с чем не мог справиться огонь".
   Наконец, земля (по крайней мере, те ее части, куда сумел проникнуть человек с топором и с огнем) очищена от собственных развалин, освобождена от своего трупа: остается ее оздоровить чистым и свежим воздухом н проточными водами. Человек добьется этого терпением и трудом: терпение порождает розы.
   
   Вскоре вместо тростника и кувшинок, служивших жабе для образования яда, появятся лютик, трилистник, мягкие, целительные травы; стада резвящихся животных покроют некогда необитаемую землю. Находя здесь обильную пищу, вечно возрождающееся пастбище, они будут все более и более размножаться. Воспользуемся этими новыми помощниками для завершения своей задачи; пусть вол, запряженный в ярмо, применяет свои силы и тяжесть своей туши для обрабатывания земли; пусть возделывание омолодит землю: нашими трудами создастся новая природа.
   
   Человек достиг этого, потому что обладает разумом; он, самый слабый и наиболее беззащитный из всех животных, наложил на природу печать разума; в начале был ум, заглушенный, задавленный необъятными силами природы; но постепенно че-ловек извлек из него возможность властвовать над природой, управлять и оживлял ее действительной жизнью. Теперь он может взглянуть на дело рук своих и сказать, что оно хорошо.
   
   Как прекрасна обработанная природа. Как пышно она разукрашена заботами человека. Он сам составляет ее лучшее украшение, ее самое благородное порождение. Сколько неведомых сокровищ, новых богатств! Сдерживаемые потоки, направляемые, введенные в русло реки; море, покоренное, исследованное, пересеченное из конца в конец; земля, везде доступная, везде плодотворная; в долинах смеющиеся луга, в равнинах богатые пастбища или еще более богатые жатвы; пустыни, обратившиеся в местожительство огромного народа, находящегося в постоянном передвижении; широкие многолюдные дороги, пути сообщения,, установленные везде, как свидетели силы и единения общества; множество других памятников славы и могущества, доказывающих, что человек, властелин земли, преобразовал всю ее поверхность и во все времена (или, по крайней мере, уже с давних времен) разделил с природой господство над ней. Однако...
   
   Действительно, обратите внимание. Человек не царь Земли. Он только победитель, а это большая разница. Она не принадлежит ему по непреложному повелению Божию, не принадлежит с сотворения мира. Он над ней властвует только потому, что покорил ее, и лишь до тех пор, пока ведет с ней неутомимую борьбу. Об этом никогда не надо забывать.
   
   Однако он царит только по праву победы. Он скорее пользуется, чем владеет, сохраняет за собой господство только неустанными заботами; если они прекращаются, все замирает, все останавливается, изменяется, все возвращается во власть природы, она вступает в свои права, изглаживает след трудов человека: мхом обрастают его самые величественные памятники, время их разрушает, и человеку остается только сожалеть, что он по своей вине потерял то, что его предки достигли трудами.
   
   Итак, будем работать без устали, чтобы победить землю. Она наша вечная непокорная раба. Мы ее заковываем в цепи, она их разрывает, если мы ежедневно не перековываем их вновь. Идет беспрерывная борьба; природа ее поддерживает инстинктивно, а мы -- только усилием воли. Природа никогда не засыпает, а у нас всегда есть склонность задремать.
   Но борьба все-таки мирная, борьба братьев для общего блага. Мы обязаны природе жизнью, она нам обязана разумом и красотой; она нас питает, мы ее украшаем и возвышаем. Обе стороны необходимы друг другу. Если мы не будем заботиться о природе, мы погибнем, но погибнет также и она в том смысле, что превратится в "безжизненную" землю, описанную нам Бюффоном. Поэтому человека можно назвать сыном земли, а землю -- дочерью человека. И работая над землей, скажем себе: "Для общего блага будем работать дружно".

-------------------------------------------------------------------------------------------

   Источник текста: Чтение хороших старых книг / Акад. Э. Фагэ ; Под ред. А.Ф. Гретман. -- Москва: "Звезда" Н. Орфенов, 1912. -- 368 с.; 28 см. -- (Наука, искусство, литература; No 17).
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru