Афанасий Фет.  Студент
  
  
  
              Поэма
  	  
  ---------------------------------------------------------------------
      Источник: А. А. Фет. Сочинения в двух томах. М.: Худ. литература,
      1982. Том 1. стр. 481-487.	
      Lib.ru/Классика, июль 2005 г.
  ---------------------------------------------------------------------
  
  
  	  
  
  
  
        Посвящается С. П. Х-о 
  
  
  
  
               1
  
  Гляжу на вас я, умница моя,
  Как на своем болезненном вы ложе
  Откинулись, раздумие тая,
  А против вас, со сказочником схоже,
  И бормочу и вспоминаю я
  О временах, как был я молод тоже,
  Когда не так казалась жизнь пуста,-
  И просятся октавы на уста.
  
  
  
               2
  
  Я был студентом. Жили мы вдвоем
  С товарищем московским в антресоле
  Родителей его. Их старый дом
  Стоял близ сада, на Девичьем поле.
  Нас старики любили и во всём
  Предоставляли жить по нашей воле -
  Лишь наверху; когда ж сходили вниз,
  Быть скромными -  таков наш был девиз.
  
  
  
               3
  
  Нельзя сказать, чтоб тяжкие грехи
  Нас удручали. Он долбил тетрадки
  Да Гегеля читал; а я стихи
  Кропал; стихи не выходили гладки.
  Но, боже мой, как много чепухи
  Болтали мы; как нам казались сладки
  Поэты, нас затронувшие, все:
  И Лермонтов, и Байрон, и Мюссе.
  
  
  
               4
  
  И был ли я рассеян от природы,
  Или застенчив, не могу сказать,
  Но к женщинам не льнул я в эти годы,
  Его ж и Гегель сам не мог унять;
  Чуть женщины лишь не совсем уроды,-
  Глядишь, влюблен, уже влюблен опять.
  На лекции идем -  бранюсь я вволю,
  А он вприпрыжку по пустому полю.
  
  
  
               5
  
  По праздникам езжали к старикам
  Различные почтительные лица
  Из сослуживцев старых и их дам,
  Бывала также томная девица
  Из институтских -  по ее словам,
  Был Ламартин всех ярче, как денница,-
  Две девочки -  и ту, что побледней,
  Звала хозяйка крестницей своей.
  
  
  
               6
  
  Свершали годы свой обычный круг,
  Гамлет-Мочалов сотрясал нас бурно,
  На фортепьянах игрывал мой друг,
  Певала Лиза - и подчас недурно -
  И уходила под вечер.- Но вдруг
  Судьбы встряхнулась роковая урна.
  "Вы слышали? А я от них самих.
  Ведь к Лизаньке присватался жених!
  
  
  
               7
  
  Не говорят худого про него.
  С имением, хоть небольшого чину;
  У генерала служит своего,
  Ведет себя как должно дворянину:
  Ни гадких карт, ни прочего чего.
  Серебряную подарю корзину
  Я ей свою большую.- Что ж мне дать?
  Я крестная, а не родная мать".
  
  
  
               8
  
  Жених! жених! Коляска под крыльцом.
  Отец и дочка входят с офицером.-
  Не вышел ростом, не красив лицом,
  Но мог бы быть товарищам примером:
  Весь раздушон, хохол торчит вихром,
  Торчат усы изысканным манером,
  И воротник как жар, и белый кант,
  И сахара белее аксельбант.
  
  
  
               9
  
  "Вот, Лизанька, бог дал и женишка!
  А вы ее, мой милый, берегите:
  Ребенок ведь! Немножечко дика,
  Неопытна,- на нас уж не взыщите".
  А мне ее отец:"Вы старика
  Утешьте, вы и ей не откажите:
  Мы с Лизою решились вас просить
  С крестовым братом шаферами быть.
  
  
  
               10
  
  Ты, Лизанька, уж попроси сама,
  Вы, кажется, друг другу не чужие,
  Старинной дружбой связаны дома,
  А с крестным братом даже и родные".
  -"Я вас прошу".-"Ах, боже, дела тьма.
  Пора и дальше, люди молодые,
  И к тетушке мне нужно вас завесть.-
  Так по рукам?"-"Благодарю за честь".
  
  
  
               11
  
  Горит огнями весь иконостас
  Хрустальное блестит паникадило,
  И дьякона за хором слышен бас...
  Она стоит и веки опустила,
  Но так бледна, что поражает глаз;
  Испугана ль она, иль загрустила?
  Мы стали цепью все, чтобы народ
  На наших дам не налезал вперед.
  
  
  
               12
  
  "Где ж мой платок? - старик воскликнул наш.-
  Дай мне хоть свой; отдам тебе на бале.
  Что возишься! Да скоро ли подашь?
  Ну, дайте вы, хоть вы бы отыскали".
  -"Да не найду".-"Вот завели cache-cache!"
  -"И у меня! И у меня украли!"
  -"Обчистили? Народец-то каков!"
  Вся наша цепь без носовых платков.
  
  
  
               13
  
  Стою да мельком на нее взгляну.
  Знать, от свечей ей томно - от угара.
  И жалко-жалко мне ее одну,
  Но жалко тож  индейского фуляра.-
  "А не такую бы ему жену,-
  Пожалуй, что она ему не пара".
  Вот повели их кругом наконец,
  И я топчусь, держа над ней венец.
  
  
  
               14
  
  Всё кончено. Пустеет божий храм.-
  Подробностей уж не припомню дале,
  Но помню, что с товарищем я там,
  У них в дому, на свадебном их бале.
  Стою в гостиной полусветлой сам,
  А музыка гремит и танцы в зале.
  Не знаю, что сказать, а предо мной
  Давнишняя подруга молодой.
  
  
  
               15
  
  "Пойдемте вальс! Вы не хотите? Нет?
  Но вы должны, - ведь я вознегодую...
  Вы сердитесь за давешний ответ?"
  -"Я не сержусь; я просто не танцую".
  -"Ну, дайте ж руку! ссориться не след.
  Та к сердцу ближе. Руку ту - другую".
  И без перчатки стала хлопотать,
  Чтобы с моей руки перчатку снять.
  
  
  
               16
  
  Но тут товарищ мой влетает в дверь:
  "Вот где они! Куда запропастились!
  Вас кавалер, как разъяренный зверь,
  Повсюду ищет. - Вы б поторопились.
  Да ты-то что? Не кисни хоть теперь,
  Ступай за мной; там словно взбеленились".
  -"Нет, уж уволь. Тебе оно под стать,
  Ты по полю давно привык плясать".
  
  
  
               17
  
  Вот грянула мазурка.- Я гляжу,
  Как королева средневековая,
  Вся в бархате, туда, где я сижу,
  Сама идет поспешно молодая
  И говорит: "Пойдемте, я прошу
  Вас на мазурку". Голову склоняя,
  Я подал руку. Входим, - стульев шум,
  И музыка гремит свое рум-рум.
  
  
  
               18
  
  "Вы, кажется, не в духе?" - "Я? Ничуть,
  Напротив, я повеселиться рада
  В последний раз. - И молодая грудь
  Дохнула жарко. - Мне движенья надо:
  Без устали помчимся! отдохнуть
  Успею после, там, в гортани ада".
  -"Да что вы говорите?"-"Верьте мне,
  Я не в бреду и я в своем уме.
  
  
  
               19
  
  А хоть в бреду, безгрешен этот бред!
  Несчастию не я теперь виною,
  И говорить о нем уже не след,-
  Умру и тайны этой не открою.
  Тут маменька виновница всех бед:
  Распорядиться ей хотелось мною.
  Я поддалась, всю жизнь свою сгубя.-
  Я влюблена давно!"-"В кого?"-"В тебя!"
  
  
  
               20
  
  И мы неслись под пламенные звуки,
  И - боже мой - как дивно хороша
  Она была! и крепко наши руки
  Сжимались, - и навстречу к ней душа
  Моя неслась в томленьи новой муки.
  "И я тебя люблю! - едва дыша,
  Я повторял.- Что нам людская злоба!
  Взгляни в глаза мне; твой,- я твой до гроба!"
  
  
  
               21
  
  Что было дальше, трудно говорить
  И совестно. Пришлось нам поневоле
  С товарищем усерднее ходить
  В дом, где бывали редко мы дотоле.
  Тот всё вином старался угостить;
  Пьешь, и душа сжимается от боли,
  Да к всенощной спешишь, чтоб как-нибудь
  Хоть издали разок еще взглянуть.
  
  
  
               22
  
  О сладкий, нам знакомый шорох платья
  Любимой женщины, о, как ты мил!
  Где б мог ему подобие прибрать я
  Из радостей земных? Весь сердца пыл
  К нему летит, раскинувши объятья,
  Я в нем расцвет какой-то находил.
  Но в двадцать лет - как несказанно дорог
  Красноречивый, легкий этот шорох!
  
  
  
               23
  
  Любить всегда отрадно, но писать -
  Такая страсть у любящих к чему же?
  Ведь это прямо дело выдавать,
  И ничего не выдумаешь хуже.
  Казалось бы, ну как не помышлять
  О брате, об отце или о муже?
  В затмении влюбленные умы -
  И ревностно писали тоже мы.
  
  
  
               24
  
  Я помню живо: в самый Новый год
  Она мне пишет:"Я одна скучаю.
  Муж едет в клуб; я выйду у ворот,
  Одетая крестьянкою, и к чаю
  Приду к тебе. Коль спросит ваш народ,
  Вели сказать, что из родного краю
  Зашла к тебе кормилицына дочь.
  Укутаюсь - и не заметят в ночь".
  
  
  
               25
  
  С товарищем переглянулись мы.
  Хотя не очень прытки были сами,
  Но видим ясно: этой кутерьмы
  И бабушка не разведет бобами.
  Практические подлинно умы!
  Нашли исход: рядиться мужиками!
  Голубушка! Я звать ее не мог:
  Я не себя - ее я поберег.
  
  
  
               26
  
  А время шло. Кто любит так, не знает,
  Чего он ждет, чем мысль его кипит.
  Спросите вы у дома, что пылает:
  Чего он ждет? Не ждет он, а горит,
  И темный дым весь искрами мелькает
  Над ним, а он весь пышет и стоит.
  Надолго ли огни и искры эти?
  Надолго ли?- Надолго ль всё на свете?
  
  
  
               27
  
  Однажды мы сидели наверху
  С товарищем, витая в думах нежных.
  Вдруг горничная.- Весь платок в снегу,
  Лицо у ней бледнее хлопьев снежных.
  "Да что ты?"-"Всё пропало! Быть греху;
  Все письма отыскал он в нотах прежних,
  Да как пошел, - в столах, в шкапах, в трюмо
  И в туфлях даже, глядь, - сидит письмо.
  
  
  
               28
  
  Под крик его и гам тут горьких слез
  Из девичьей я слышала немало.
  Не треснул ли ее проклятый пес!
  Он сам ушел. В испуге написала
  Вам тут она.- Не помню, как донес
  Меня господь. Ответ я обещала.
  Прочтите же; а я пока пойду
  И за калиткой стану - подожду".
  
  
  
               29
  
  Читаю: "Всё проведал этот зверь.
  С тобою он стреляться, верно, станет;
  И если ты убьешь его теперь -
  Тогда, тогда и счастие настанет.
  Я верую, ты тоже сердцем верь,
  Оно меня, я знаю, не обманет.
  Я убегу в деревню за тобой,
  И там твоею стану я женой.
  
  
  
               30
  
  А послезавтра в восемь приходи
  На монастырь и стань там у забора
  И на калитку с улицы гляди -
  Хоть на часок уйду из-под надзора,-
  Стой там в тени и терпеливо жди.
  Как восемь станет бить, приду я скоро.
  Недаром злые видела я сны!
  Но верь ты мне, мы будем спасены".
  
  
  
               31
  
  Без опыта, без денег и без сил,
  У чьей груди я мог искать спасенья?
  Серебряный я кубок свой схватил,
  Что подарила мать мне в день рожденья,
  И пенковую трубку, что хранил
  В чехле, как редкость, полную значенья,
  Был и бинокль туда же приобщен
  И с репетиром золотой Нортон.
  
  
  
               32
  
  Тебе в могилу тихую привет,
  Мой старый друг, я, старец, посылаю.
  Ты был у нас деканом много лет,
  К тебе, бывало, еду и читаю
  Я грешные стихи, пускаясь в свет,
  И за полночь мы за стаканом чаю
  Сидим, вникаем в римского певца...
  Тебя любил и чтил я как отца!
  
  
  
               33
  
  Зачем всю дрянь к наставнику я вез?
  Но лишь вошел, он крикнул мне: "Что с вами?"
  Я объяснил как мог, повеся нос,
  И вдруг, как мальчик, залился слезами.
  Меня он обнял и почти донес
  До кресла. Сам он с влажными глазами
  И с кроткой речью, полною любви,
  Стал унимать рыдания мои.
  
  
  
               34
  
  "Спасти ее!" - я только мог твердить.
  "Спасти-то нужно вас,- расстроить эту
  Безумную попытку. Заложить
  Немедленно я прикажу карету...
  Инспектора вас в карцер посадить
  Я попрошу на месяц по секрету.
  Когда своей не жаль вам головы,
  То хоть ее-то не губите вы".
  
  
  
               35
  
  Давно стою, волнуясь, на часах,
  И смотрит ярко месяц с тверди синей,
  Спит монастырский двор в его лучах,
  С церковных крыш блестит колючий иней.
  Удастся ли ей вырваться-то? Ах!
  И олуха такого быть рабыней!
  На колокольне ровно восемь бьет;
  Вот заскрипел слегка снежок... Идет!
  
  
  
               36
  
  Откинула покров она с чела,
  И месяц светом лик ей обдал чистый.
  Уже моих колен ее пола
  Касается своей волной пушистой,
  И на плечо ко мне она легла,
  И разом круг объял меня душистый:
  И молодость, и дрожь, и красота,
  И в поцелуе замерли уста.
  
  
  
               37
  
  И я ворвался в этот мир цветов,
  Волшебный мир живых благоуханий,
  Горячих слез и уст, речей без слов,
  Мир счастия и пылких упований,
  Где как во сне таинственный покров
  От нас скрывает всю юдоль терзаний.
  Нельзя душой и блекнуть и цвести,-
  Я в этот миг не мог сказать "прости".
  
  
  
               38
  
  А вам не жаль? Чего? - спросить бы надо:
  Что был я глуп, или что стал умней?
  Какая же за это мне награда?
  Бывало, точно, и не спишь ночей,
  Но сладок был и самый кубок яда;
  Зато теперь чем дальше, тем горчей:
  Всё те же рельсы и машина та же,
  И мчит тебя, как чемодан в багаже.
  
  
  
               39
  
  Дня через два хозяйка за столом
  Вдруг говорит: "А наши молодые
  Уехали - и старики вдвоем
  Остались. Он сказал, что там большие
  В деревне хлопоты у них. Кругом
  Падеж скота, и есть дела другие.
  А вы чем сыты, молодой народ,
  Что капельки вы не берете в рот?"
  
  
  
                40
  
  Затем,- затем настал конец. А вы
  Простите, если сказка надоела.
  Я скоро сам уехал из Москвы,
  И мне писали: Лиза овдовела.
  Поздней искал я милостей вдовы,
  Но свидеться она не захотела.
  Болтали - там... какой-то генерал...
  А может быть, кто говорил - соврал.
  
   1884 
  
       
  
  
  
       Первая публикация -  "Нива" 1884, No 17. 
  
  
  

---

Оставить комментарий Фет Афанасий Афанасьевич (yes@lib.ru) Год: 1884 Обновлено: 09/01/2010. 21k. Статистика. Поэма: Поэзия

Оценка: 6.84*4  Ваша оценка: шедевр замечательно очень хорошо хорошо нормально Не читал терпимо посредственно плохо очень плохо не читать

---

Связаться с программистом сайта.