Галахов Алексей Дмитриевич
Библиотека для Воспитания

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    [Галахов А. Д., Буслаев Ф. И.].

   Библіотека для Воспитанія. Изданіе Августа Семена. Отдѣленіе второе. Частъ III. Годъ второй. Москва. Въ тип. А. Семена. 1846. Въ 12-ю д. л. 107 стр.
   Въ этой книжкѣ содержатся три статьи: На чемъ должна основываться наука воспитанія? (П. Рѣдкина); О преподаваніи русскаго языка и словесности, статья I (Н. Билевича); О чтеніи, статья I (Ю. Фелькеля).
   Первая статья есть краткое извлеченіе изъ книги Браубаха, директора новой Гиссенской Реальной Гимназіи: "Fundanienlalléhre de Pädagogik". Верховное начало педагогики Браубахъ выражаетъ такъ: "Воспитывай такъ, чтобъ твой воспитанникъ становился собственнымъ своимъ воспитателемъ"". Книга автора, равно какъ и статья г. Рѣдкина, имѣетъ предметомъ объяснить, оправдать и развить основное педагогическое начало. Подобныя изложенія очень-полезны, тѣмъ болѣе, что педагогическихъ сочиненій у насъ почти вовсе нѣтъ.
   Г. Фелькель изложилъ, по Дистервегу, законы и правила "чтенія". Законы чтенія раздѣлены имъ на два разряда: логическіе и фонетическіе; или, обративъ вниманіе на удареніе, различаетъ онъ три стихіи чтенія: динамическую, мелодическую, риѳмическую. Въ первой статьѣ, авторъ говоритъ о первой степени чтенія -- механической, гдѣ началъ объяснять чтеніе по звукамъ, показывая преимущества звуковой методы предъ методой буквичной, т. е. предъ обученіемъ чтенію по складамъ. Статья полезная, потому-что и этотъ предметъ, то-есть различныя методы обученія чтенію, у насъ почти еще новый.
   Къ-сожалѣнію, не можемъ мы того же сказать о статьѣ г. Билевича, которая не только-что безполезна, но даже сильно компрометтируетъ издателей "Библіотеки для Воспитанія", выказывая ихъ малую разборчивость въ печатаніи статей. Книжки, назначаемыя для воспитателей, должны состоять изъ замѣчаній дѣльныхъ, показывать въ авторѣ человѣка, знающаго свой предметъ; здѣсь редакція можетъ и должна быть взъискательнѣе, отбросивъ вредную, хотя и деликатную снисходительность. Если бъ г. Билевичъ представилъ просто исповѣдь своихъ учительскихъ знаній, пріобрѣтенныхъ имъ въ-теченіе извѣстныхъ лѣтъ дѣятельности, мы не сказали бы ни слова, а развѣ только упрекнули бы автора за излишнюю и поспѣшную откровенность, отъ которой ни кому ни тепло, ни сытно. Охота же ему, подумали бы мы, дѣлиться съ своими собратами по званію тѣмъ, что каждый изъ нихъ узналъ еще въ первоначальные годы своего поприща! Но если эта исповѣдь принимаетъ характеръ совѣта, наставленія, правила въ ученіи, если авторъ свою учительскую опытность и свои знанія считаетъ уже достаточными для того, чтобъ руководствовать опытность чужую, настроивать знанія другихъ, и между-тѣмъ самъ дѣлаетъ непростительныя ошибки противъ русскаго языка -- того предмета, въ которомъ взялъ роль руководителя, тогда ужь, извините, дѣло выходитъ совсѣмъ другое: мы обязаны быть изъискательными и строгими, если редакція "Библіотеки" не хотѣла быть кстати взъискательной и справедливо-строгой.
   О статьѣ г. Билевича можно сказать то же, что одинъ остроумный человѣкъ сказалъ о книгѣ какого-то плохаго автора: "все хорошее въ ней не ново, т. е. извѣстно всякому добропорядочному учителю, читавшему хоть "Грамматику"" Востокова, а все новое нехорошо, т. е. такого свойства, что добропорядочные учители не должны знать этого. Пробѣжимъ ея содержаніе.
   И въ первомъ и во второмъ курсѣ г. Билевичъ думаетъ занимать своихъ учениковъ только этимологіею. Второй курсъ отличается болѣе-подробнымъ изложеніемъ: такъ, напр., онъ хочетъ "объяснить учащимся о происхожденіи славяно-русской азбуки и перемѣнѣ почерка церковнаго на гражданскій" (стр. 71). Здѣсь дѣло нисколько не касается исторіи азбуки, потому-что она вовсе излишня и даже непонятна ученику внѣ сравнительно-исторической грамматики. Вѣроятно, во второмъ же курсѣ, г. Билевичъ намѣренъ показать, какъ глаголъ объяснять требуетъ дополненія въ предложномъ падежѣ: объяснятъ о происхожденіи и перемѣнѣ!! До-сихъ-поръ, никто не дерзалъ на подобную постройку фразы. Это, видно, новое открытіе, долженствующее обогатить синтаксисъ особеннымъ правиломъ управленія глаголовъ. Кромѣ того, во второмъ курсѣ, г. Билевичъ приводитъ ученикамъ правила грамматики въ совершенное сознаніе: "Объясняйте имъ "значеніе рода" говоритъ онъ "не скрывайте отъ нихъ происхожденія рода: тогда онъ (кто? родъ?) пойметъ раздѣленіе "на роды, пойметъ и родъ общій. Здѣсь "же прибавьте правило объ образованіи рода женскаго отъ именъ мужескаго рода" (стр. 75 и 76). Любопытно бы знать: кто пойметъ раздѣленіе на роды? Изъ конструкціи рѣчи видно, что пойметъ онъ; но кто именно этотъ онъ -- неизвѣстно. Впрочемъ, дѣло въ дѣлѣ: очевидно, авторъ говоритъ о родѣ, потому-что въ одномъ коротенькомъ періодѣ употребляетъ его шесть разъ, деликатно замѣчая, что преподаватель не долженъ скрывать отъ дѣтей происхожденія рода. И къ-чему же въ-самомъ-дѣлѣ скрывать? Развѣ тутъ есть что-нибудь неприличное?-- Въ томъ же курсѣ, г. Билевичъ, какъ заботливый педагогъ, предостерегаетъ, чтобъ дѣти, изучая уничижительныя имена, не говорили: милый Ванюшка, негодный Ваничка (стр. 76), т. е. чтобъ дѣти не ругались между собою,-- и дѣло: это значитъ соединять воспитаніе съ преподаваніемъ, въ чемъ, какъ извѣстно, состоитъ высшая задача педагога. Тутъ же, по мнѣнію г. Билевича, "весьма важно объясненіе степеней значенія" (стр. 77). Должно быть важно, потому-что степени значенія -- предметъ въ грамматикѣ вовсе-неизвѣстный и даже небывалый. "Но" продолжаетъ авторъ: "особеннаго вниманія заслуживаютъ "въ этомъ отдѣлѣ неправильно измѣняемыя числительныя и числительныя склоненія" (id.). Разумѣется, особеннаго вниманія, потому-что о числительномъ склоненіи никто еще и никогда не говорилъ, отъ сотворенія грамматики. Вообще, второй курсъ г-на Билевича чрезвычайно-интересенъ по оригинальности и новости фактовъ. "Во второмъ "курсѣ я допускаю" говоритъ онъ: "письменныя упражненія; и онѣ состоять могутъ тоже изъ разсказовъ, "но письменно уже читанныхъ имъ (комму? письменнымъ упражненіямъ?) не торій" (стр. 82). Опять любопытнѣйшая вещь! Г. Билевичъ учитъ читать исторіи письменно. Что же касается до словечка имъ, то оно, вѣроятно, объяснится тогда, когда авторъ предложитъ свое ученіе о синтаксисѣ.-- Касательно орѳографіи, г. Билевичъ преимущественно совѣтуетъ "составлять "особенныя задачи или примѣры, нарочно съ ошибками правописанія, для "ученическихъ поправокъ и еще болѣе "для того, чтобы приучить ихъ" (кого? поправки?) "объяснять самыя правила" (стр. 81). Разумѣется, всякая метода хороша, если ведетъ къ желаемой цѣли. Но, какъ говорятъ, привычка вторая натура; почему и думаемъ, что постоянно возиться съ ошибками опасно, не только ученику, но даже учителю: можно къ нимъ нечувствительно привыкнуть. Вотъ вамъ доказательство самое очевидное: еслибъ мы не знали, что г. Билевичъ въ статьѣ своей учитъ, по его собственнымъ словамъ: "мыслить, разсуждать и умѣть выражать всѣ мысли (понимаю,-- говоритъ г. Билевичъ въ скобкахъ -- правильно), то непремѣнно замѣтили бы вліяніе его исправительной методы ошибокъ въ слѣдующемъ періодѣ: "если они (безличные глаголы) и встрѣчаются, то ученику, какъ Русскому, легко съ ними справиться, измѣняя его (т. е. ученика?) но видамъ и наклоненіямъ и не примѣчая даже, какія онъ (опятъ ученикъ) дѣлаетъ отступленія отъ общихъ правилъ" (стр. 69 и 70). Ну, какъ тутъ поправить? А безъ поправки смыслъ выходитъ Богъ-знаетъ какой! Какъ же это можно, чтобъ учитель не примѣчалъ даже, какъ ученикъ отступаетъ отъ общихъ правилъ, т. е. дѣлаетъ грамматическія ошибки?-- Впрочемъ, нисколько не удивительно, что г. Билевичъ во второмъ курсѣ выказываетъ такія строгія требованія: по его методѣ, уже и въ первомъ курсѣ ученики должны заниматься и древностями, и филологіей, и даже нѣмецкою миѳологіею по источникамъ, да еще и это, по его методѣ, только забава въ чтеніи, отдыхъ послѣ труда. Если вы не вѣрите, то вотъ слова г. Билевича: "я и оригинальныя (?) сказки Гриммовъ, нашего Одоевскаго и нѣкоторыя изъ французскихъ допустиль бы только какъ забаву въ чтеніи, какъ отдыхъ послѣ труда". Прекрасная забава и полезный отдыхъ, потому-что нѣкоторыя изъ нѣмецкихъ сказокъ, собранныхъ Гриммомъ, цѣликомъ входятъ въ археологію и миѳологію! Въ своей нѣмецкой миѳологіи, Яковъ Гриммъ самъ часто на нихъ ссылается.
   Вотъ еще нѣсколько выдержекъ, показывающихъ глубокія знанія г. Билевича въ отечественномъ языкѣ: "постараюсь объяснить методу, мною разъ употребляемую мною въ маленькихъ (?) классахъ" (стр. 51 и 52). "Необходимо ему (ученику) указать обыкновенную форму окончаній многократнаго глагола на ивать" (стр. 66): гдѣ же ивать?-- На страницѣ 68, отъ глагола подвигать г. Билевичъ произвелъ будущее подвигаю. На страницѣ 69, читаемъ: "заставляя его (ученика) "по нѣсколько разъ перемѣнять одинъ и тотъ же глаголъ". На страницѣ 82, выдумана небывалая книга: "Пантеонъ Великихъ Мужей", сочиненная будто бы Бантышъ-Каменскимъ. На страницѣ 82, авторъ находитъ въ нашей литературѣ всего-на-все только двадцать легкихъ стихотворныхъ пьесъ, годныхъ для ученія наизусть дѣтямъ. Какія обширныя понятія въ литературѣ!
   Любопытно знать, для какихъ воспитателей редакція "Библіотеки для Воспитанія" помѣстила статью г. Билевича? Развѣ можетъ учить другихъ словесности тотъ, кто самъ пишетъ такъ, какъ г. Билевичъ?

"Отечественныя Записки", No 6, 1846

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru