Реми де-Гурмонъ. Книга масокъ. Пер. Съ франц. Е. М. Блиновой и М. А. Кузмина. Изд-ство "Грядущій день". СПБ. 1913. Стр. XIV + 267. Ц. 2 р. 50 к.
Извѣстный интересъ встрѣтилъ книгу Реми де-Гурмона въ ея первомъ изданіи -- болѣе пятнадцати лѣтъ тому назадъ. Литература, косьященная французскимъ символистамъ, относилась по преимуществу къ области полемики: были разсѣянныя статьи, изступленно-панегирическія или уничтожающе-презрительныя; единственной попыткой широкой сводки былъ буйный разносъ Макса Нордау, который, самъ того не желая, оказалъ огромную услугу популяризаціи того, что называлось декадентствомъ. Не было ни общаго обзора, ни библіографіи, и тотъ, кого интересовала новая и уже яркая полоса французской поэзіи, долженъ былъ знакомиться съ ней по декадентскимъ журналамъ, которые издавались десятками избранниковъ для самихъ себя, не имѣли Лубянки и становились библіографической рѣдкостью въ моментъ появленія. Достаточно напомнить, что лучшими источниками для перваго ознакомленія съ причудливымъ міромъ декадентской поэзіи въ его цѣломъ были "Анкета о литературной эволюціи" юркаго репортера Жюля Гюре и книжка голландца Bywanck'а, разсказавшаго о годѣ, проведенномъ имъ въ литературныхъ кругахъ Парижа. Въ такихъ условіяхъ "Книга масокъ" Реми де-Гурмона была если не событіемъ, то замѣтной новинкой литературной жизни. Она не давала общей картины, но въ эту картину сама складывалась представленная авторомъ вереница индивидуальныхъ характеристикъ, бойкихъ и отчетливыхъ, хотя случайныхъ и разрозненныхъ; литературные портреты дополнялись нарисованными талантливымъ Валлотономъ "масками" поэтовъ -- ихъ рѣзко стилизованными изображеніями, позволявшими ближе подойти къ ихъ личности. А кто не хотѣлъ удовлетвориться этими естественно субъективными введеніями въ творчество поэтовъ, тому подробная библіографія, приложенная къ характеристикамъ, давала руководство, менѣе творческое, но болѣе надежное.
Теперь, въ исходѣ второго десятилѣтія со времени появленія книги Реми де-Гурмона, ее нашли нужнымъ перевести на русскій языкъ. Въ переводѣ она, по существу, никогда не нуждаласьчтеніе ея предполагало такой интересъ къ французской поэзіи послѣдней четверти вѣка, который и въ малой степени не можетъ быть удовлетворенъ безъ хорошаго знанія французскаго языка; кому дѣйствительно нужна книга Реми де-Гурмона, тотъ долженъ познакомиться съ ней въ оригиналѣ: дойти до нея можно только черезъ языкъ ея автора. Къ тому же она чрезвычайно устарѣла; не имѣло никакого смысла, при существующихъ пособіяхъ, перепечатывать въ русскомъ изданіи библіографію "Книги масокъ" рѣзко обрывающуюся на 1896 году; сколько книгъ вышло съ тѣхъ поръ, сколько произведено переоцѣнокъ, сколько однодневныхъ кружковыхъ знаменитостей смыто временемъ съ литературнаго поля, сколько выдвинулось новыхъ поэтовъ. Все это, естественно не затронуто въ "Книгѣ масокъ", давно опереженной не только французской, но и русской справочной литературой. Достаточно указать, что въ "Книгѣ масокъ" Полю Верлену удѣлена одна страничка съ четвертью, а Альберту Оріэ -- девять, Эдуарду Дюжардэну -- семь; Роденбахъ не упомянутъ. Остается удивляться русскому издательству, которое при нашей книжной бѣдности нашло нужнымъ обогащать русскаго читателя переводомъ Реми де-Гурмона, когда у насъ нѣтъ переводовъ -- ну, хотя бы Сентъ-Бева.
Переводъ сдѣланъ бережно, но не могъ добиться невозможнаго: и произведенія многихъ воспѣтыхъ Реми де-Гурмономъ поэтовъ, и подчасъ его панегирики по существу непередаваемы и могутъ быть кое-какъ поняты только въ подлинникѣ. Здѣсь предъявляются чрезвычайныя требованія не только готовности читателя понять что угодно, но и общезначимости языка; поэтому произведенія, восхваленныя Реми де-Гурмономъ, обычно -- на границѣ человѣческаго смысла. Но тутъ-то и проявляется разница: въ подлинникѣ они по сю сторону, въ русскомъ переводѣ -- по ту сторону этой роковой границы.